В мире животных

— То есть ты сбежал из Школы?

— Да! Там не учат тому, что я хотел узнать! Я хотел, чтобы вы обучили меня Ремеслу!

Зареб пристально вглянулся мордочку подкотка и ослабил хватку.

— Ты сын Мариам? Харун? — Полуутвердительно спросил он.

Юноша кивнул.

— Ладно, я покажу тебе пару вещей. Но сначала покажи, на что ты способен. Видел лису и медведя, которые помогли мне вчера?

— Я должен повергнуть их? — с возбуждением спросил подкоток.

— Ты должен помочь им, глупец. Интуиция подсказывает мне, что им скоро предстоит встреча с Меняющим Форму, а к такому ни изгоняющих, ни святых воинов не готовят. Справишься — будем говорить про учебу.

— Хорошо, о величайший из наридинийя! — сказал юноша, немного дрожа от предвкушения встречи с опаснейшей разновидностью нечисти.

— Беги, давай! А я пойду искать пергамент, внучок. Напишу твоей матушке письмо. Чтобы не волновалась. И не сильно порола, когда ты к ней вернешься.

Сказка про Хранителя леса

Лисичка-сестричка зябко поежилась. По своему обычаю в конце весны, когда сходил снег, князь переселялся в подвалы белокаменного дворца, расположенного в самом сердце города. Огромному, под стать сопровождавшему Азерию медведю, полярному волку прохладное лето Нойебурга казалось жарким. Расплачиваться за это приходилось челяди, вечно ходившей простуженной. Посетителям же на входе в княжеские покои предлагали шубы. Азерия от мехов отказалась. Так посоветовал ей Михал, знавший его светлость не первый год. Неумевших терпеть холод своих покоев князь презирал.

Как обычно перед общением с дворянами, сердце лисички-сестрички часто забилось. Ей и Михалу с трудом давались многочисленные тонкости придворного этикета. Впрочем, на этот раз переживала она зря. Не было ни положенного по протоколу ожидания аудиенции, ни длительной череды поклонов и расшаркиваний. Князь Согне в своих покоях был один, и лишь только Михал с Азерией вошли, он сам поднялся на лапы с кресла и направился на встречу. Они с медведем крепко обнялись, так что хрустнули кости, после чего Азерия и Михал уселись на скамью перед креслом князя.

— Ха, ты не потерял хватку, Шатун!

— Да и тебе лапы не изменяют, княже, — пророкотал медведь.

— Я смотрю, ты не один сегодня, — протянул Согне, пристально рассматривая Азерию. Лисичке показалось, что в глазах волка промелькнуло тщательно скрытое недовольство.

— Это моя ученица и помощница, сестрица Азерия, княже, — ответил Михал. — Знаю, ты писал, что дело деликатное и чужих ушей не терпит, но ей я как себе доверяю.

— Хорошо. Рад, что ты смог прибыть быстро. Я, как видишь, не рассчитывал тебя так скоро увидеть, только сегодня в город вернулся. Сам с дружиной хотел разобраться, да не вышло.

— Случайно с твоим гонцом встретились в таверне, княже, и сразу отправились в дорогу. Что же за дело заставило тебя послать зов?

— Как будто не догадываешься, Шатун, зачем святого воина может правитель искать... Нечисть, с которой мой волчий легион не может сладить.

Михал кивнул. Для него этого объяснения было достаточно, но не для Азерии. Лисичка не удержалась и сунула свой любопытный нос в разговор старших.

— Ваша светлость, но как же аббат монастыря святой Вульфиры? Я слышала, он весьма искусен в науках изгнания...

— Не зови меня светлостью, рыжая, — поправил лисичку князь, — у нас князя выбирают по достоинству, а не по рождению. А аббата я звать не хочу, потому, что не согласятся вожаки стай на его участие. Мне нужен кто-то не только со святым писанием знакомый, но и с лесным обычаем. А вот тебя Шатун... — князь замер выбирая подходящее слово, — стерпят. Ты им по войне знаком. Да и местный, считай. Традиции чтешь. Не сядешь сразу писульки в Святой Синод писать.

Тут уже и на морде медведя прорезалось удивление.

— Что ж такое случилось, княже, в волчьих лесах, что ты в секрете держать хочешь?

— Как ты понимаешь, мой старый друг, ничего хорошего...

* * *

Азерия осматривала поляну покрытую цветами. Дерн местами был сорван, на кустах и деревьях виднелись зарубки и следы от стрел. По всему выходило, что тут случилась нешуточная битва. Прошло больше десяти дней, но земля до сих пор хранила запах смерти и еще какой-то едкий, совершенно чуждый этому месту — металла, алхимической лаборатории и каменной смолы. Запах нечисти. Человека.

Временами лисичка бросала взгляды на располагавшееся посередине поляны капище друидов волчьих стай — толстенную полированную гранитную плиту, окруженную кольцом из восьми наполовину ушедших в землю мегалитов, покрытых почти доверху вьюнком. На алтаре лежали несколько срезанных веток омелы и свежие потроха. От сооружения веяло силой и древностью.

Небольшой, в два роста Азерии, курган над братской могилой, увенчанный крупным камнем, смотрелся чужеродно в этом месте, пронизанном лесной магией. Но между тем, именно он был причиной, по которой ей и Михалу пришлось прибыть в Нойебург. Полторы недели назад, на этом самом месте было совершено убийство.

Как рассказал лисичке медведь, раз в десять лет колдуны лесных волков устраивали Конклав в святом месте. Точные время и святилище выбирались в последний момент и были известны лишь приглашенным да их ученикам. На конклаве обсуждались самые большие секреты и совершались ритуалы не терпящие посторонних глаз. В этот раз обычай хранить эти собрания в тайне сыграл плохую шутку с друидами — старики вооружённые лишь золотыми серпами да собственными зубами оказались совершенно беззащитны перед сущностью, напавшей на них.

От последней мысли Азерия застыла как громом пораженная. 'Старики вооружённые лишь золотыми серпами...'. Она украдкой, так чтобы не заметили сопровождавшие ее двое солдат волчьего легиона, бросила взгляд наверх, где высоко в коре кедра стоявшего на краю поляны засела пара арбалетных болтов. Нервно облизнула нос. По всему получалось, что на этой поляне бой с нечистью вели не только друиды. Она уже хотела было спросить у своих сопровождающих, не изменились ли обычаи, но ее отвлек Михал.

— Иди сюда, Рыжая! — позвал он ее из леса.

Лисичка вприпрыжку поспешила к медведю. Нашла она его неподалеку, в чаще. В темном ельнике окружавшем поляну, земля была выстлана толстым ковром хвои, из которого не торчало ни травинки, но вот тропа, на которой сейчас стоял медведь, поросла цветами. Даже стволы старых елей со стороны, обращенной к ней, были покрыты густым мхом. Она с удивлением посмотрела на созревший не по сезону малинник.

— Это что за волшебство?! — спросила она у Михала.

Медведь загадочно улыбнулся.

— Что, не научили тебя этому твои мудрые книги, рыжая? Не знаешь, кто тут прошел? — с усмешкой ответил он вопросом на вопрос. — Они тут Хранителя Леса призывали, Азерия. И, судя по всему, призвали.

— Как? Я думала это ваши северные сказки! Это он их так?! — лисичка-сестричка кивнула в направлении невидимого от сюда за деревьями кургана.

— Нет, он никогда зла не творит. Не мог Хранитель такого учинить, — помрачнев, ответил Михал.

— А ты откуда знаешь? — удивилась уверенности медведя Азерия.

— Мы в Медвежьем Углу, с Хранителями леса тоже дело имеем иногда. Как серые братья им молитвы не возносим, но и уважить не забываем. Руды железной или медной в дар принести или костей человеческих. Потом и дичи, и ягод на годы больше становится.

Лисичка бросила взгляд на сопровождавших их волков. Те заметили в чаще оленя и теперь, навострив арбалеты, пытались подобраться к нему поближе. Инстинкт охоты брал свое.

— Тут, по-моему, не только друиды бились. Я не верю, что князь этого не знал, — прошептала Азерия.

Медведь кивнул.

— Да, темнит Согне. Не договаривает... Ты ходи пока, смотри в оба, нюхай.

К вечеру, тщательно осмотрев поляну Азерия частично восстановила произошедшее. На друидов напали во время их совета. Завязалась драка. Толи в последнее время друиды не брезговали охраной из легионеров, толи в кое-то веки изменили традициям и пришли на конклав с оружием, но лесные колдуны попытались оказать сопротивление напавшей нежити. К сожалению, безуспешно.

Михала же мучил другой вопрос. Почему князь приказал закопать трупы? По традиции тела друидов должны были оставить на камне, что бы их сожрали звери неразумные. Тогда их плоть и дух могли вернуться в Лес, из которого вышли.

Лагерь свой Азерия и Михал расположили, несмотря на косые взгляды легионеров, на самой поляне. Оставаться на ночь на месте смертоубийства волки не жаждали, и некоторые из них, когда стемнело, поджимали хвост, что не укрылось от зоркого взгляда Азерии. Лисичка-сестричка и сама немного опасалась соседства с могильником, но с другой стороны наличие за спиной двух десятков легионеров, доспешных и вооруженных до зубов, успокаивало. Да и разве без проведения сложных магических ритуалов с редкими реагентами можно поднять 'вернувшегося', успокаивала себя Азерия, устраиваясь спать в своей палатке.

К полуночи выяснилось, что можно.

* * *

Азерия вскочила с циновки, чудом не зацепила полог палатки и выскочила наружу. Её трясло от странного иррационального ужаса. Сердце заходилось. Нос высох, слюна во рту загустела, а хвост лисичка зажала между лап.

Волк-часовой, сидевший на краю поляны, свернулся в калачик и тихо скулил. Его напарник, бросив оружие, сбежал в лес. Лагерь медленно и мучительно просыпался. Лисичка-сестричка видела, что даже старого полусотника Атаульфа, руководившего их охраной, колотит от ужаса. Солдаты ничего не понимали, инстинктивно пытались держаться поближе друг к другу, сжимая в лапах оружие, и растерянно глядели по сторонам.

Луна стояла высоко, хорошо освещая поляну. Азерия не видела ничего, что могло бы испугать ее, но все равно леденящий душу ужас накатывал волна за волной. Лисичка оглядывалась по сторонам, нюхала воздух, пытаясь определить, откуда исходит угроза. Мысли ее путались, и даже простейшая молитва получились с трудом. Внезапно что-то тяжелое упало на плечо. Азерия подпрыгнула, коротко тявкнув от неожиданности, и впервые в жизни упала в обморок.

Первым ощущением лисички, когда она очнулась было, как что-то разжимает ее пасть, пытается забраться внутрь рта, а затем по ее пищеводу и желудку разливается жидкий огонь. Азерия закашлялась, ее тут же стошнило. Еще ничего не соображая, она отмахнулась локтем, как безумная засучила лапами, пытаясь вырваться из того, что ее держало.

— Тише, тише, Рыжая, свои, не бойся, — услышала она шепот Михала. Его дыхание пахло медом, сушеными ягодами. Лисичка глубоко вздохнула раз, другой, приводя в порядок мысли и, окончательно придя в себя, открыла глаза.

Большая часть волков разбежалась. Пятеро оставшихся сбились в бесформенной дрожащий комок и тихонько скулили. На Азерию вновь начал накатывать страх и, почувствовав ее дрожь, Михал протянул ей свою флягу с первачом.

— Выпей, легче станет.

Лисичка с трудом сделал пару небольших глотков.

— Ч-что с нами?... — выдавила она из себя, после того как отдышалась. — Что за темное колдовство?...

— Не колдовство, Рыжая. Бывает такое. Когда ветер в ущелье узком дует. Или перед землетрясением. На море при шторме. На четвереньки встань, почувствуешь.

Азерия послушно прикоснулась верхними лапами к земле, сконцентрировалась и почти сразу ощутила биение почвы. А потом, ее разум поймал еле уловимый, на грани сознания, гул, витавший над поляной. Страх ее никуда не делся, но поняв его причину, лисичка смогла немного успокоиться.

— А на тебя почему не действует, Шатун, — спросила она, приняв опять вертикальное положение.

— Так, сама знаешь, нам, косолапым, человек на ухо наступил. Не чуем мы такого, не то, что вы, псовые. Поможешь мне их отпоить? — спросил лисичку Михал, направляясь к оставшимся волкам с флягой в руке. Вера медведя в целебную силу его медового самогона настоянного на травах была безгранична.

— Погоди... — Азерия начала медленно обходить поляну, концентрируясь на ощущениях в стопах. — Это курган. Точнее, то, что под ним. По-моему оно хочет выбраться на волю...

Михал помрачнел, спрятал флягу и взялся за свой бердыш. Предупреждение лисички несколько запоздало. Медведь услышал шорох осыпающейся почвы и утробное чавканье, с которым нечто пыталось выбраться на волю. На его глазах из-под земли на склоне показалась волчья лапа, покрытая начавшей расползаться гнилой плотью. Над поляной дохнуло смрадом разложения и, почему-то, цветами.

Один за другим над поверхностью мучительно медленно поднимались скрученные странно асимметричные распухшие фигуры нежити. При свете луны было видно, что тела их покрыты ранами, из некоторых торчали обломанные древки стрел. Плоть там, где кожа была рассечена, светилась словно гнилушка, мертвенным голубоватым светом, который совсем не рассеивал темноту, а скорее наоборот сгущал вокруг себя ночной мрак.

Напугало Михала не это. Он не раз встречался с самыми отвратительными типами нечисти, и даже пара десятков Вернувшихся его бы не напугала. Но тех монстров, что предстали перед ним с лисичкой-сестричкой на этой поляне, он видел в первый раз. Неживые тела двигались не сами по себе. Останки лесных колдунов оплетали стебли странно пульсирующего вьюнка. Именно он, словно марионетку за ниточки дергал тела. С некоторой оторопью Михал заметил, как в проломленной грудной клетке одного из друидов побег раз за разом сжимает мертвое сердце, заставляя его биться. И с каждым биением из рассеченного желудочка, окропляя саван, поросший мхом, выплескивалась та голубая светящаяся субстанция, что заменяла нечисти кровь.

Медведь попятился, этот противник был ему незнаком. Про такое он не слышал ни от волхвов медвежьего угла, не от епископов святой церкви.

— Ч-что это?! — слегка заикаясь и поскуливая, спросила у Михала лисичка.

— Не знаю. Но они медленные. Беги. Доберись до города. Зови помощь. — Медведь дышал часто, входя в боевой транс.

— Я тебя не брошу! — возмутилась лисичка. Она перехватила свой посох в три четверти, чтобы использовать его в качестве длинной дубины.

— Азерия!... -прорычал Михал, рассерженный неповиновением лисички.

А нечисть, между тем, не теряла времени. Восставшие друиды полностью проигнорировали изгоняющую и святого воина, у них было гораздо более важное дело, чем сражаться. Опустившись на четвереньки, словно звери неразумные они начали копать.

Михал напрягся, наклонился вперед, готовясь к рывку. С разбега развалить пополам одного, тут же с разворота отсечь лапы другому...

— Погоди! — глаза Азерии светились так хорошо знакомым Михалу любопытством. — Они, похоже, не враждебны нам. Да и сам видишь, это не отродье человека. Плоть и растения, а не оживший металл.

— Этим богопротивным тварям не место под солнцем, — буркнул медведь.

Нападать он не стал, а начал медленно, по далекой дуге обходить курган, пристально всматриваясь в порождения лесного колдовства. Азерия держалась рядом.

Закончилось биение подземного сердца, а вместе с ним прошел и ужас. Восставшие из могилы друиды после некоторого наблюдения хотя и оказались еще более отвратительны, чем раньше, но особой опаски не внушали. Работа выглядела совершенно непродуктивно. Медленные движения нежити были крайне неловкими. Мертвым лапам не хватало силы, чтобы откинуть землю и часть ее скатывалась обратно в яму.