В течение всего дня с завидным постоянством действовала система кнута и пряника. Например: отличился какой-нибудь рекрут, и весь десяток, к которому он принадлежал, получал поощрение в виде увольнительных. Это же поощрение могли отменить, если кто-нибудь из десятка успевал накосячить. Могли наказать всю роту. Подобное происходило, когда уже "залетал" целый десяток. Тут и нарушение дисциплины, и неумение справится с поставленной задачей, и плохое выполнение упражнений... Наказания чаще всего были сопряжены с урезанием свободного времени. Вместо отдыха и развлечений, солдат отправляли на работы. Случались и более жёсткие меры воспитания...

Кончено, не все дни проходили совершенно одинаково. Комплекс отработки различных навыков скромностью не отличался. Взять хотя бы методику по преодолению всевозможных препятствий... Тут и лазание по канатам. И форсирование водных и высотных преград. И взбирание при помощи шеста на высоту трёх этажного дома, что особенно важно при штурме укреплений. И всевозможные прыжки, которые необходимо совершать правильно, дабы не травмировать сухожилия. А то доверь энтузиасту хрустальный фаллос, он им и застрелится... Так же проводились совместные учения с другими родами войск: конница, артиллерия, стрелки, огнемётчики. Тем более их специфика обучения несколько отличалась от прочих...

Кроме муштры существовали воскресенья и праздничные дни. Как же без них? О церковных датах забывать негоже, ибо чревато... Только в армии все сразу отдыхать не могут, как минимум территорию полка кто-то должен охранять. Поэтому без караульной службы никуда! Пока одни блюли с вышек округу, другие отдыхали на солдатский манер: что не отдых, то активный, что не праздник, то спортивный. То есть устраивались всевозможные соревнования, специально посвящённые тому или иному религиозному торжеству. Тут тебе и уважение к церкви, и эмоциональная подпитка личного состава (награды и поощрения), и возможность оценить проделанную работу...

— За Святой Грааль, парни! — громко выкрикнул подвыпивший Теодор, поднимая очередную кружку с пивом. — Когда Византийский император благодаря нам вернёт его себе, то каждый, я уверен, получит достойную награду!

— А о какой награде мечтаешь ты? — спросил Альберт Крафт.

— А мне много не надо, — ответил Теодор, отхлебнув предварительно из кружки добрую половину, заодно успев хлопнуть проходящую мимо Вивету по её соблазнительным округлостям. — Хочу немного землицы, где я смогу открыть свою таверну... Заведу там парочку вот таких же чумазых красоток, которые будут выуживать звонкую монету из богатеньких постояльцев и отдавать её мне...

— Хорошее желание! — улыбнулся десятник. — Только не играй в азартные игры, иначе все монетки вместе с красотками уплывут в чужой карман...

— Ха! — осклабился Теодор. — Кто бы говорил... Сам-то ты за игру никогда не садишься.

— У меня есть дела поважнее...

— Это, какие же?

— Он мечтает командовать всей ротой, поэтому в свободное время читает книжки, — хохотнул кто-то из товарищей.

— Зря смеёшься, — не поддержал шутку Теодор. — Я уверен, из Альберта выйдет прекрасный офицер! Ведь благодаря ему мы все сегодня весело гуляем... За нашего десятника, парни, и за Святой Грааль!!!

— За десятника, и за Святой Грааль! — поддержали остальные.

Глава 7.

Перед балом.

Князь Василий Верейский после приёма у императора вернулся к своим людям, временно размещённым в карантинных помещениях. Другие благоустроенные места для проживания в городе пока отсутствовали. Тем более незадолго до их приезда прибыла делегация из Египта. Даже не столько делегация, а те, кого султан отправил для обучения артиллерийской науке. Было их ни много, ни мало — полтысячи человек. Каит-Бай серьёзно отнёсся к совету, что лучше заранее обучить побольше людей, а потом распределять специалистов по готовым крепостям. Случилось это после демонстрации трёх бронзовых(!) пушек типа "Полкан" привезённых в Каир из Звёздного. Правда, все они отличались калибром: 100 мм, 150 мм и 200 мм. Стрельбы произвели впечатления не только на него. Многие высокопоставленные мамлюки призадумались, глядя на ужасные разрушения, произведённые орудиями. А уж когда кто-то обмолвился, что османский султан сам вооружает свою армию подобными пушками, то большинство противников огнестрельного оружия поколебались в своём неприятии — пусть как минимум послужат для защиты крепостей... А что же взамен? Деньги? Нет. У мамлюкского султана помимо денег много чего имелось хорошего: прекрасные кони, выносливые верблюды и мулы, пшеница, хлопок, квасцы, кварц, природная сода... Как говорится, было чем расплачиваться.

Что можно сказать про спутников князя? Про челядь говорить не стоит, куда хозяин, туда и они. Остаётся две сотни дружинников, которые отправились искать счастья за морем, причём половина из них до этого служила Андрею Меньшому. Богатеев среди этих вояк не наблюдалось, как и незаурядных личностей. Так — мелкие дворянчики, понимающие, что на Руси им ловить нечего. "Тёпленькие" места давно поделены, а пришлых близко никто не подпустит. Вот и приходилось идти под бочок к господам попроще... Конечно, ближайших родственников Великого князя не назовёшь худородными, только те бояре, которые им служили и имели земельные наделы, предпочли остаться на родине. Как говорится: "Лучше ноги в сапогах, чем лыжи на босых ногах".

— Други мои, есть у меня для вас две новости, — начал Василий Верейский, собрав возле себя самых авторитетных дружинников числом двадцать пять.

— Говори, княже, мы тебя внимательно слушаем, — высказался сотник Мирослав Студень, приземистый чернобровый мужчина тридцати лет, известный своей неспешностью и рассудительностью.

— Земли моей жены заняли басурмане...

— Тихо, вы! — гаркнул сотник, на поднявшийся возмущённый гул. — Пусть Василий Михайлович до конца речи сказывает...

— Так вот, — прокашлялся Василий, — можно, конечно, предъявить на них права, только придётся тогда идти под руку басурманского шаха, авось удостоит милости...

— Служить нехристю?! — снова поднялся возмущённый гул. — Ни за что!

— Василий Михайлович, а большое у него войско? — громко спросил второй сотник, Семён Борода, служивший до этого Андрею Меньшому и славившийся своей заносчивостью.

— На каждого нашего воя придётся по полусотне человек, — невесело усмехнулся князь.

— Ох, ты!.. И что теперь делать? — снова послышались выкрики. — Может император нам поможет? Всё-таки он женат на твоей сестре...

— Ты хоть представляешь, сколько для этого потребуется кораблей? — осадил говоруна Мирослав Студень. Тут чать не ближний свет...

— Ты прав, Мирослав Филимонович, — покачав головою, ответил князь. — Плыть туда не меньше трёх месяцев, а то и больше... Императору нет проку, собирать большое войско и флотилию, чтобы отправлять так далеко. Ему и нынешняя помощь Великому князю обошлась в деньгу немалую...

— И как нам теперь быть? — в вопросе сквозило неподдельная растерянность.

— Император предлагает идти под его руку. Много земли даёт в кормление... Если говорить по правде, то я согласился... А вы решайте сами: со мною остаётесь или сами по себе...

— Вона как! — призадумались дружинники.

Если честно, то совершать очередное далёкое путешествие по океану многим не очень хотелось — натерпелись за дорогу. А тут ещё "переход" через пустыню сказался с негативной стороны...

— А богата ли та землица? А сколько император нам будет платить за службу? А что будет с людьми Андрея Меньшого? — зазвучали вполне практичные вопросы.

— Про людей Андрея Меньшого не беспокойтесь, без своей опеки никого не оставлю. Всех возьму под свою руку. Этот дело уже решённое.

— Хорошо, коли так...

— Теперь, что касается тех земель, — продолжил князь. — Могу сказать сразу, земля богатая. А оружием, лошадьми и обмундированием император нас обеспечит. Да и деньгой не обидит. Если верить его солдатам, то с оплатой ещё ни разу никого не обманывали.

— А какая служба требуется взамен? А то условия шибко хорошие, — недоверчиво скривясь, спросил Семён Борода.

— Служба обычная: порядок блюсти, судить по правде и оберегать те земли от ворогов, коли таковые объявятся. А ещё придётся портовый город возводить, сейчас там лишь деревенька небольшая...

— Портовый? — перебил кто-то.

— Да. Там как раз большая река в океан впадает, так что место очень удобное...

— А ты откуда знаешь?

— Император мне парсуны показывал.

— Что за парсуны? — раздался очередной вопрос.

— Сам он везде быть не может, поэтому отсылает специальных людей, которые хорошо рисуют. Вот они ему и показывают, как всё на самом деле есть. А картины те зело знатные, слово явь перед очами встаёт...

— Вона как! — подивились собравшиеся.

— Ага, — кивнул князь. — А место то Излодями зовётся.

— А река?

— А для реки мне император предложил самому название придумать. Как скажу, так и будет. Так что решайте, други мои, со мной вы или сами по себе...

— Конечно, с тобой, Василий Михайлович. Чего нам без роду мыкаться? — озвучил общее мнение Мирослав Студень. — Не так ли, братья?

— Так, так! — поддержали остальные.

— А раз так, то выберите промеж себя восьмерых самых достойных мужей, — сказал Василий Верейский.

— Зачем?

— Император мне честь оказал, пригласил меня и мою жену на пир. А так же ещё восемь человек... Давайте думать, кто пойдёт?

— А чего тут думать? — высказался дородный мужчина лет тридцати пяти, одетый в светлую однорядку и поярковый колпак. — Бери Семёна Бороду и Мирослава Студня, а другие пусть жребий тянут...

Примерно за час до назначенного времени за князем Василием Верейским и его спутниками явился дежурный офицер. Чтобы люди напрасно не топтали ноги, с офицером прибыло три кареты, каждая запряжённая четвёркой лошадей. Кстати, кареты на данный момент времени делали только в ЮАР, причём кареты со стальными рессорами. В Европе же передвигались в крытых повозках, которые мало чем отличались от телег. Подобные средства передвижения считались женскими. Мужчины предпочитали ездить верхом.

— Ух ты! — дружинники обступили необычные для их взора повозки.

Все три образца немного напоминали карету из диснеевского мультфильма про Золушку. Только цвет у них был чёрный, и блестели они, как рояль. Красоту добавляла золотистая ажурная роспись по бортам, изображающая необычные цветы и птиц. Внутри мягкая обивка из нежно-зелёного бархата; кожаные кресла светло-коричневого цвета; широкие оконные проёмы с прозрачным стеклом и видом во все стороны. Шёлковые занавески бордовых тонов позволяли спрятаться от любопытного глаза...

— Господа, прошу садиться! — привлёк внимание офицер. — В каждом экипаже свободно умещаются четыре человека. Я же поеду с князем и княгиней Верейскими.

— Почему — это ты? — набычился Семён Борода.

— Так положено по инструкции.

— Э-э, — завис сотник. — Что за икструкция такая? — спросил он, коверкая слово.

— Должностная инструкция. Я нахожусь на службе и действую в рамках прописанных правил, а так же исходя из указаний моего вышестоящего руководства. Ещё вопросы будут? Или всё-таки поедем?

— Семён Данилович,— поморщился Василий Верейский, — садись уже... Чего время тянуть?

Дружинники стали рассаживаться по каретам, с любопытством ощупывая материал, из которых они были собраны.

— Надо же, — присвистнул Семён Борода, касаясь рукою бархатной обивки. — Не у каждого князя в теремах есть... Только уместно ли воину в таком ехать? Я бы лучше верхом...

— А чего тебе не нравится? — спросил один из дружинников, вальяжно развалясь на мягком сиденье. — По мне, так очень удобно. И скажи, где тебе ещё такую честь оказывали?

— Посмотрим ещё, велика ли та честь. Несколько дней тут мурыжили, словно мы прокажённые какие-то...

— Опять ты, — это уже ответил Мирослав Студень. — Тебе же человеческим языком объясняли, что не по злому умыслу так поступают. Закон тут такой, дабы заразу с других земель не завезли. Зато всех помыли хорошо, подстригли аккуратно, вещички выстирали... Не за каждым князем подобный уход...

Пока кареты не спеша направлялись в сторону дворца, стало смеркаться...

— Гляди-ка ты! — присвистнул кто-то из дружинников. — Огни вдоль улицы зажигают...

— И впрямь зажигают, — уставились в окошки остальные. — А ярко-то как!

— Видать деньги девать некуда, — ощерился Семён Борода. — Это, ведь какие растраты...

— Семён, зачем думать о чужой мошне? — спросил Мирослав. — Зато гляди, всё видно... Это тебе не по тёмным подворотням тыкаться. Лично мне здесь нравится...

— Ха — здесь! Князю нашему деревушку какую-то дали, там и станем обитать...

— Так ведь город будем строить... Если бы Василию Михайловичу предложили что-то недостойное, разве он был бы таким довольным? Кстати, когда мы в Москве находились, я посещал подворье русичей... Так они на арбатском пепелище такие терема отгрохали, что в них князю не зазорно жить... И построили всё достаточно быстро, причём из камня... Смотри, здесь тоже все дома из камня... А как красиво...

Глава 8.

Бал. Самое начало.

В спорах и обсуждениях увиденных диковинок дружинники князя Верейского не заметили, как прибыли к месту назначения. Кареты остановились на площади, недалеко от парадного входа во дворец, который ярко освещала цветная иллюминация. Прежде всего, в глаза бросался большой щит размером три на три метра с гербом ЮАР (а теперь и всей южной империи), висевший над входом. Ниже стояли гвардейцы в количестве шести человек и проверяли у всех входящих пригласительные билеты, спрашивая у человека сперва имя, а потом сверяя с тем, что написано на бумаге.

— Господа, свои билеты не теряем и никому не передаём, — предупредил офицер. — Сегодня по ним будет разыгрываться лотерея...

Князь и дружинники от этих слов впали в ступор. Пришлось княгине объяснять мужу и его воинам, что такое лотерея и для чего внутри билета три арабских цифры.

— А что за подарки? — поинтересовался Семён Борода.

— Дорогие подарки, — с толикой неприязни ответила Зинаида Биджеевна, недолюбливавшая сотника, который раньше служил мужу её сестры. — Сам такие точно не купишь, денег не хватит...

Благополучно миновав охрану, гости оказались в просторном фойе. Пока дружинники восторженно пялились на интерьер, княгиня подошла к одному из висевших на стене зеркал и принялась поправлять свой гардероб, который слегка помялся в карете. Мимо проходили другие приглашённые, с любопытством разглядывая необычных посетителей дворца (разница в одежде). Некоторые узнавали княгиню, здоровались, отвешивая ей лёгкий поклон. Вскоре "прикреплённый" офицер позвал всех следовать за ним. Поднявшись по лестнице на второй этаж и немного пройдя по широкому коридору, гости вошли в так называемую гардеробную комнату. Её стены покрывала "венецианская" штукатурка светло-сиреневого цвета, создающая эффект мраморной отделки. В золочёных рамах висели ростовые зеркала. Рядом с ними стояли небольшие фигурные столики из розового дерева. От хрустальных люстр, свисавших причудливыми гроздями с белоснежного потолка, разливался мягкий матовый свет. Одну часть помещения от прочей отделяла длинная барьерная стойка из отполированного красного сандала. За ней располагались вешалки.