— Я... согласен. Со всем. Но не принимаю... Не могу... Леон, я не хочу ни с кем, кроме тебя!
— Патовая ситуация. И... и ты знаешь... В общем, я предусмотрел... ты в любом случае не пострадаешь, инфэо по твоей неготовности принять выплеск перенаправит его на разрыв связи, энергии для этого более чем достаточно окажется...
Йом так и замер напротив, глядя загнанным зверем. А я не мог принять решение за него. И так достаточно, что лишил его права на забвенье в экстазе наслажденья. Печально взирая на его терзания, был не в праве явно уговаривать или подбадривать.
— М... я... готов. О... останусь... девственником, — всхлип. — Ты ведь... не заставишь... меня!?
— Никакого принуждения, — есть другие способы.
— Тогда... приступай.
— Протяни правую руку, — я был рад, что все именно так прошло. Дневные думы, полные тревог и чаяний, не прошли даром, мне хватило касания. Он и так почти ничего обо мне не знает, однако, это личные секреты, не связанные с ним. Я и так многое изменил в нем... — Погоди, есть еще кое-что, еще не озвученное, Йом.
— Что!? — вздрогнув всем телом, его рука затряслась, все еще протянутая, нехотя он ее убрал, видя, что я не собираюсь ничего делать, не почувствовав произошедших изменений за раздирающими душу муками выбора.
— Йом, — и дальше показательно сделал несколько ровных глубоких вздохов, дожидаясь ответных действий, призванных успокоить. Помогло как мертвому припарки. — Извини, отложим, ты не в состоянии сейчас...
— Да!? До какого состояния ты еще меня не довел?! — начиная истерить. И вдруг резко сник, пряча лицо в ладонях. — Я не игрушка, я живой... — с таким отчаянием и горечью произнес он, заставив меня сгорать от стыда за все свои решения.
Его плечи подрагивали в беззвучном плаче, а я потерял решимость, боясь даже вздохом опять сделать что-то не правильно. Вскоре он открыл лицо с красными припухшими глазами, смиренно протянул правую руку.
— Делай задуманное, — прошелестел лишенный чувств голос.
Нечто подобное было... Из памяти всплыла завязка истинной дружбы с та-Вастином, первый массаж. Момент вписался в образ, и я помянул добрым словом своего названного брата, подарившего прекрасный волшебный набор, которым я могу сейчас, без поддержки инфэо, смело воспользоваться. С массажа и надо было начать сразу же, Йом ужасно вымотался как физически, так и морально, но до сих пор старается держаться молодцом, помня о годах лекарки.
Взяв его руку, потащил наружу. Он заранее смирился со всем, что бы ни случилось. Надеюсь, первоклассный массаж, в котором я сильно поднаторел, воспримется положительно, выправит косяки, сгладит углы.
Эмоции появлялись одна за другой, хороводом выплясывая круги на лице люфса, висящего в воздухе. Мои руки бодрили уставшие и натруженные за день группы мышц, включали бездействовавшие. Я приводил его тело в тонус, накачивая волокна кровью, приносящей кислород и силу.
Пальцы шныряли по всем закоулкам, умело работая с эрогенными зонами. Чако и Арам не раз поначалу эрегировали, но я научился дозировать, вплетая каждый миллиметр в общий узор, творимый моими руками. А с люфсом, было даже проще.
Не забыл я и голову, разминая ушные раковины, скулы, щеки, нос, подбородок, виски и лоб, затылок, макушку, глаза и брови, губы. Йоми весь блестел от масел, благоухал сильней весеннего сада. Он сейчас ощущал себя готовым свернуть горы, забыл про тяготы дня, ушедшие вслед за изгнанной из тела ноющей усталостью.
Финальный аккорд — божественное расслабление. Растерев Йоми полотенцем, впитывающим остатки мазей и кремов, я перешел к другому набору, низвергающему тело во власть неги, доводя до состояния податливой глины, пластилином растекающейся по твердой мягкости воздуха, крепко держащего массажируемого в своих нежных объятьях.
Я уже видел подобные взгляды рождающегося заново. Помимо воздействия на физическое тело, я затрагивал и тонкие. Переделанная энергоструктура сейчас была весьма восприимчива. Йомиэль активно впитывал новые для себя ощущения, дарующие практический опыт удовольствий другого плана, отличных от сексуальных, для него, еще не познавшего все прелести женского лона и тела в целом, намного более сильных и приятных.
Да, это именно то, что ему именно сейчас было нужно. Альтернатива, еще одна опора, взамен внезапно появившейся и так же ушедшей. Не даром половые отношения сразу после физического совершеннолетия не поощряются в среде долгоживущих, психика не готова, требуя постепенности, болезненно реагируя на первые неудачи, разочарования, обстоятельства. Боюсь строить догадки о Жо и Алол, Мике и Фиер, Врезе и Оле, Озе и Зазе. Жизнь длинна, найдемся, поплачемся или похвастаемся, Бог даст...
Сам я тоже наслаждался процессом. Неописуемо приятно было ощущать в ладонях его грудь, ягодицы, касаться заветного мешочка, просто смотреть на это молодое и пропорциональное тело, пышущее жизнью. Доставлять истинное удовольствие не менее приятно, чем получать. Эти мягкие подушечки пальцев, под остриженными и обработанными ногтями, эту нежную кожу стопы хотелось тискать и мять еще и еще.
Он было начал специально подставлять некоторые части тела под мои руки, тут же метавшиеся в другие, совершенно неожиданные, места, сразу давая понять о нежелательности вмешательства. Я угадывал и все его порывы начать разговор, тут же приступая к работе над его лицом и шеей. В конце-концов он смирился, сморился, одурел и уснул, недоосязав в память финальные нотки массажной симфонии. Обтерев его специальным мягчайшим махровым полотенцем, отбуксировал под ель, заворачивая в летний спальник.
Специально откатал по высшему разряду, легко приняв необходимость ежедневных повторений для сглаживания симптома психического привыкания. Намного более простых, не таких всеобъемлющих и длительных. Полезно, приятно, примирительно.
Улегшись на своем месте, усыпил и свое тело, начав отложенные расчеты. Добавил спортзал с тренажерными помещениями, бассейн, сауну и баню, превратив каюты только в спальные места с ванной, включающей душ с умывальником и клозет. Сделал большую рабочую зону в каютах, предваряющую малую спальную комнату. Убрал лишнее в кубрике, выделив отдельную прихожую, соединенную коридором, загримированным огромным зеркалом, с основным холлом. В ней и разместил две гостевые комнаты, со своими ванными. Подумав, приплюсовал склад-подсобку, а потом в потолке и на палубе сделал имитацию люка, превращая помещение в трюм. Здесь же будет и еще два зеркала, к одному из которых перекочевала комната безопасности из основного холла, а второе ведет в комнату, которую будут видеть посторонние, пытающиеся обойти охранные системы. Пусть думают, что получают искомое, зачем разочаровывать народ? Выйти, только, самостоятельно вряд ли смогут. Типа тюрьма.
Створки дверей в кубрик сделал раздвижными, прячущимися в стене. Снаружи должны будут висеть бусы, внутри сразу разместил легкие струящиеся полосы воздушной ткани, темной, иллюзорно доступной и беззащитной. А вход в прихожую сделал напротив двери в кубрик, перепланировав его основательно.
Окончательно сформировал инновационный внешний корпус, используя знания материаловедения и магии. Для мишуры организовал подпространственные карманы.
Внутренний интерьер будет строг и минималистичен, с колоссальным простором для творчества. Основной стиль — хай-тек, с примесью японского. Легким мысленным шлейфом стер устаревшую версию главного холла. Новая содержала в себе три этажа. Основной — центральный, соединенный с прихожей. На нижнем разместил сегодняшние добавки. На верхнем будет столовая зона с оранжереей. Каюты экипажа с новоявленными рабочими кабинетами-лабораториями и библиотекой останутся посередке. Шикарная лестница соединит все три этажа, обрамляя необычную лифтовую шахту. Каждое внутреннее помещение, включая лестницу, имеет встроенные карманы, хранящие варианты интерьера, буде возникнет потребность в их изменении. А идею дверных проходов бессовестно слямзил у академии.
Под утро занялся эллорашэ, танцуя в ритме танго, расцелованный струями дождя под аккомпанемент грома и восторженные аплодисменты ветра, нещадного гонимого рассерженными тучами вглубь материка, аж посиневшими из-за невозможности запечатлеть моменты грации тела. Очередной удар небесной плети разбудил Йома, растревожив пленника еловых лап. Сбежавший из тюрьмы был удостоен укоризненного взгляда и наказания совместной гимнастикой.
— Ешь и собирайся! — перекричал я стихию, завершая тем самым разминку для мокрого ушастика, послушно нырнувшего в сухость.
Опять терпеть мокрую обувь и прилипшую ткань, морозящую кожу, не хотелось. Отверг и плавки. Йомиэль рано или поздно пресытится моим видом, будет воспринимать как естественное, а не сокровенно-возбуждающее.
Махнув рукой по его выходу, прямо так и направился в лес, все еще полоскаемый неугомонным циклоном. Поначалу Йом не знал, куда деть глаза, но несколько падений под непрерывный темп, заставивший его побегать, быстро заставили сконцентрироваться на лопатках и затылке, перечеркнутом двумя нитями ставших видимыми для всех амулетов: дрожащая капелька, грозящаяся сверзиться на чешуйку, прилипшую к телу.
Никаких разговоров в окружавшей нас свистопляске. Хочется, а не можется. Обоим. Посылаемые люфсом образы без участия воли организм отражал обратно, пассивная защита, еще не перестроенная на энергетическое поглощение. И пусть.
Рос опыт ходьбы по лесу нагишом. Царапины быстро заживают, но йейльски неприятны, особенно на стопах и пальцах ног. Учился обращать внимание на валежник, беспощадно растаптываемый ранее. Йом в этом плане был подкованнее меня, пусть и отягощенный грузом.
Хм. Резко остановившись, обернулся к люфсу, едва не врезавшемуся в меня. Давно пора было это сделать, дальше уйдем.
— Леон, — попытался он обратиться ко мне.
— Потом! Снимай, — дергая за лямку.
Он подчинился, непонимающе глядя на меня. Убрав в карман лишнюю тяжесть, переждал раскат грома.
— Осторожней! Будем бежать!
И стартовал, ускоряясь, и чутко следя за спутником. Так мы одолели большой участок, огибающий один из мягновских лагерей. Бег с препятствиями и меняющимся темпом, часто переходящий в бег трусцой. Физическая форма люфса была не ахти, мягко говоря, благо общий массаж, как палочка-выручалочка, был вчера, и вечером будет специальный, рассчитанный для бегунов, иначе мы тут не на одну неделю застрянем, слишком часто придется петлять из-за мягнов. Пока погода нам благоволит, следует пользоваться.
— Малый отводящий купол, пожалуйста, — останавливаясь на безопасном пяточке.
Ливень с грозой убежали вперед, оставив накрапывать мелкий дождик. Время полуденное. Привал я сделал раньше, чем Йом окончательно выдохнется и не встанет.
— Леон! — выполняя просьбу.
— Молчи и дыши. Привал и обед, — кратко и лаконично, протягивая закуску. — Ешь, Йом. Мы разминулись с одним лагерем, дальше — больше, но уже не такие крупные. Пока погода позволяет скрываться от их нюха, надо пользоваться моментом, от астральных сущностей, духов, они ничего не узнают. Тэкс, убирай купол, и сними с себя броню, взбодрю мышцы, нам еще бежать и бежать. Потом все вернешь.
На сей раз, я ограничился только группой мышц, участвующих в беге. Много, но за минут пятнадцать я быстро прошелся по всем. Йом был в печали. Мое нежелание его слышать он понял, и больше не пытался начать разговор.
— Достаточно. Держи, — передавая поднос с обедом.
Все, как в столовой, только разогреть. Суп, второе, булочка, пирожок, тонизирующий чай.
— Не отвлекайся на постороннее, когда бежишь. Не разговаривай. Дышишь ты правильно, не хватает практики, — разглагольствовал я, пока спутник кушал. — Жуй тщательнее, не торопись глотать, тяжело бежать будет. Не старайся сосредоточить взгляд на мне. Держи в центре, но используй периферийное зрение, анализируй по мере бега, а не потом. Молодец, что копируешь мой стиль, он специально под тебя.
К вечеру я его совсем умотал. Ирония в том, что земной год назад я был таким же, если не хуже, а сейчас нахожусь с другой стороны. Йоми только и смог, что упасть на расстеленный мной лежак, легко вытащенный из рюкзака, что все еще был у меня в кармане, проглотить ужин, да отдать свое тело моим рукам, мастерски усыпившим его, пытавшегося крепиться.
Было пасмурно, но дождь больше не ожидался, вполне хватит спальников поверх лежаков, утром Йомиэль высушит. Запеленав люфса, устроился сам, рядышком. Клочок земли был мал, Йом устал, обошлись без костра и палатки.
Ночью обновил версию планировки, добавив общую спальню на третьем этаже, рядом с лестницей. На первом и втором вписал по паре комнат отдыха, с растениями и без, расширил лаборатории. В прихожей, приобретшей романско-английский стиль, добавил просторную нишу для отдыха, по сути, вторую комнату, служившую заодно и мини кухней, чьи ресурсы и возможности элегантно встроил в стены.
Добавил удобства и на палубу в виде откидных вязаных сидений, превращающихся в гамаки, гримированных под снасти. Плыть так с комфортом. Нос, помимо прочего, превратил в мини-бар, который заполню потом прохладительными напитками, мороженым и другими сладостями, к которым испытываю известные слабости.
— Доброе утро, Йом. Присоединяйся! — непререкаемым тоном прекращая подглядывания и негу в теплом.
— Привет... — вылезая и позевывая.
Его день вновь начался с гимнастики, тут уж никуда ему было деваться. Вдруг да перерастет в привычку? Для него в самый раз. Куда ему торопиться? Это его путь, помочь — помогу, когда обратится. Торопиться отсоветую сразу, не тот склад ума и темперамент. За время более тесно работы с его телами догадался о сути произведенных изменений. Работы непочатый край, однако, на все его воля, время на самостоятельное осмысление навалом, а обратной дороги нет.
— Рюкзак я буду брать только на время бега, Йом. Завтрак ты сам себе готовь, хорошо?
— Ладно. Только лучше делать два привала с перекусами. Или один, но с сиестой.
— Как тебе удобно.
— Леон. Когда мы сможем нормально поговорить?
— А с... кхм. Сделаем сегодня марафонский марш-бросок. Если скооперируешься с Капру, то к вечеру не рухнешь без задних ног. Такой вот стимул, Йом. Готов?
— Да, — решительно начав вплетать зеленую ленту в тугую косу, заворачиваемую потом в пучок на затылке, чтобы по плечам не била, и волосы не растрепались, не зацеплялись зае ветки.
— Кушай, я займусь волосами.
Заниматься его шелковистыми волосами было очень приятно. Сплел ему две косички от висков, одну со лба, уложил все без ленты, которую просто обвязал вокруг головы, дополнительно прижимая волосы. Так пот не будет заливать глаза. Еле удержался от завязывания бантика.
Мелькавшие деревья были увешаны обычным мхом и мохиндером, чаще встречались трутовики самых разнообразных форм и размеров. Елонишцы в этой части леса обгоняли сородичей по размерам. Капру и Аней уничтожались первые древни. След, но иначе не пройти.
Неожиданно показавшаяся астральная конструкция заставила резко вильнуть. Теперь я знал источник энгетиков, но было не до подробных исследований: поблизости слонялись мягны.
