Том 2. Жар лета

Том 2. Жар лета

Аннтоация

Обещания следует выполнять и нести ответственность за приближенных. Но кто-то по-прежнему раскручивает маховик фатума, исподволь внушая тягу... в том числе и к новым знаниям. Поток судьбы стремительно несет к крутым порогам все больше теряющего себя Леонарда, не умеющего жить в размеренном темпе окружающих, привыкших разменивать века.

Глава 1. В бегах

Подвесив собственный щит Лильва, который пришлось переделывать под личное использование, все же изначально он создавался под систему из девяти артефактов, разлегся на подстилке. Легкая одежка уже была заменена на защитную. Я Шагнул не так уж и далеко от крепости, остановившись на первой же полянке. Делать больше ничего не хотелось, даже лежать к верху пузом!

Тяжелые мысли едва ворочались, лениво выстраиваясь в логические цепочки. От понимания не полегчало, наоборот, на душе стало ее муторнее и тоскливее.

Весь труд Ноцуца насмарку. Йомиэль, которому перекрыли, почитай что, весь кислород, должен окончательно слететь с катушек. Интересно, его хоть догадались изолировать? Привык ты, Ноцуц, манипулировать, даже в малом, рассматривать и ковыряться в головах и сердцах. Что для тебя десяток лет да горка платинов? Скольких ты повидал и еще пропустишь через свои руки молодых да неопытных? Что для тебя десяток студентов?

Хотя не все так мрачно. Прошедшие через мягнов, закаленные в бою, мои бывшие согрупники, друзья, выдержат и этот удар судьбы. Не запудрили б им только мозги, не превратили в кукол. Хотя роспуск лучшей группы подымет сильный общественный резонанс, не дадут их замучить...

Эх, та-Вастин. Прости, но я не вернусь пока. И ты, Чако, можешь не искать меня, не найдешь, не Шагнешь. Некрасиво поступаю. Закрыл глаза и заставил себя позвать сиреневого эйрмарта(*), вложив в него послание для брата с просьбой не искать и не волноваться, с обещанием иногда посылать вестников с новостями.

Теперь, когда я ощущаю себя полным, вызов больше не проблема для меня. Пусть нет обмена информацией, да, по сути, никогда и не было его, только поток от меня к Йоми. Однако энергия на минимальном уровне циркулирует, неся частички знания, противясь закупоривающей канал ленте. Со временем изменения в структуре достигнут другого конца, и препятствие превратиться в украшение, или будет разорвано. Но до этого не дойдет, специалисты АЗУ надут способ обрубить связь, а может и того хуже, как-то влиять на меня, как это уже происходило, когда часть канала была скрыта непонятно где.

Ощущение полноценности так и осталось потускневшим на дне сознания. Нарастающие опасения заставили до утра придумывать решение. В итоге опять задействовал замедление времени, и чуть дальше того места, где моя часть связи была скрыта, с которого начиналась менее плотная структура, поставил заглушку в виде смоделированного энергетического варианта полуживого астала. Получился брандмауэр. На энергетическом уровне канал вовсе не был бесконечным, хотя его структура и сложна, но он конечен, как далеко бы друг от друга не находились связанные объекты. И моя пограничная застава получилась не так далеко от прицепившегося декановского инфэо. А идея тотальной защиты разбудила задремавшую паранойю. Так был создан прокси, мысль о котором давно витала в голове. Теперь все инфэо будут создаваться опосредованно. Перед наполнением энергией структуры перепривязываются на прокси, якорем для которого стал кулон. Так не очень удобно было творить, зато никто не доберется через мою конструкцию ко мне, нащупают только анонимный прокси. И работа с гигантскими энергиями внушила трепет, без подстраховки я так больше не рискну.

Я решил по полной внять предупреждению брата. От декана можно ожидать преследования и вообще любых каверз. Повесив брандмауэры на все, что связывает меня с внешней средой, защитившись, например, от различных слуховых и обонятельных перегрузок и атак, уснул далеко за полдень, опять вымотавшись сверх меры. Но зато астал, выращенный лично мной, стал играть не только декоративную и стабилизирующую роль, теперь он управляющий центр безопасности, соединенный с модулями по всем правилам защиты, с резервным дублированием функций на остальных трех.

Пока ощущаю себя полным, должен выложиться максимально. Ял его знает, когда и этот спокойный отрезок времени закончится очередной неприятностью. С такими мыслями я брел в сумерках куда-то вперед, не разбирая дороги. Чувство направления строго указывало на приближающуюся реку.

Я не отвлекался на порождений леса, они не могли пробить щит, совсем не тот уровень. Цошлоа, лижебы, муравы, зренцы тщетно пытались преодолеть препятствие, но все их попытки были заранее обречены на неудачу.

Я мог бы Шагнуть, или телепортироваться. Но именно такая прогулка доставляла мне удовольствие. Тихое счастье обретенной свободы грело душу, помогая справляться с тягостными раздумьями. Именно к такому неспешному времяпрепровождению я и стремился. В закромах полно еды, тылы прикрыты, есть куда возвратиться в любой момент.

Наслаждение пейзажем помогало абстрагироваться от нудного тестирования, донастройки и отладки защитной системы. А на бережку небольшой речушки до утра прозанимался эллорашэ.

С приподнятым настроением взмыл над кронами деревьев. И успел застать момент, когда из-за макушек деревьев робко показалось светило, стеснявшееся голого неба, красный румянец на багряном золоте. Залюбовавшись, упустил переход из детства в бесшабашную юность. Лучи пока еще ласкались, незамутненные эклиптическими градусами. Экваториальный ветерок все еще казался мне северным гостем, случайно забредшим в эти края. Климат все еще оставался для меня загадкой, еще не намозолившей ум до стадии поиска ответов.

Принесенный ветром остров цветочных ароматов едва не вызвал чих. До сих пор я так и не услышал ни одного дятла, зато моей душе подпевали голоса птиц, разделявших радость утра. Деревья глухо шелестели в легком тумане, ручеек еда подавал признаки бега. Решил сам делиться радостью бытия с окружающим миром, а не выводя энергию посредством своих пушков в кармане.

Моя просьба-желание, обращенная к воздуху, неожиданно исполнилась: ушла поддержка воздушной руки, появилось чувство свободного парения. Впал в детство, весело ныряя в кроны, пугая птиц, заглядывая к ним в гнезда. Некоторое время осваивал ходьбу по воздуху, ощущая обычное притяжение и опору под ногами. Умилялся воде, бережно державшей мои стопы, то замачивал их, то массажировал, то пружинил.

Медленно спускаясь вдоль ручья, прицельно сжигал поганцев, игнорируя агрессивные растения и змей. Пока шел, заметил ежика и сурка, пробегала на гране видимости лесная рысь. Попадались белки.

Незаметно подкралась темнота. По пути обнаружилась небольшая полянка, на которой я развел костерок, больше для сердца, чем глаз, тепла и еды. Достав лепешку, машинально наполнил светящийся стакан живой водой, это вышло так естественно, что не вызвало ни капли удивления. Выровняв землю, расстелил спальник и стал нежиться в вечерней прохладе, наблюдая за тенями. Носить защитную одежду больше не хотелось, хоть ее я сегодня только днем и одел, бредя по ручью.

Как не хотелось портить чудесный вечер, но память больше не могла ждать. Первым стал фонтанный пушок. Многое из запомненного им я уже знал по последнему ужину с ребятами. Ко второму подбирался с опаской, заранее внушал жуть отрезок коллапса, запечатленный в памяти, но зуд этой части своего тела выносить уже стало невмоготу.

Первые часы я радовался за студентов. Перешагивал через себя вместе с Алоллэей, смирялся с Жогецом, находил мужество и познавал себя с Микрану, глазел с Бартишем. Бился, защищал, уставал вместе со всеми. Радовался передышкам, помогал соседям, получал царапины, за них благодаря Араса. Поражался и отчаивался, торжествовал и ежился от страха. Взрослел со всеми. Пусть это уже все в прошлом, но для меня полотно событий только разворачивалось.

А потом живая вода во рву мгновенно испарилась, напитав собою воздух, и смешались все чувства, мир повернулся вокруг меня, или я вокруг него. Запахи стали сиреневыми, холод отдавал горьким, красный цвет бросился меня щекотать, ветер стал лучами света, причудливо кривящимися и смешивающимися. Любое движение вызывало то боль, то наслаждение.

Изменения накрыли всего меня. Заложенная магическим потоком в моего пушка информационная мина неминуемо сработала, оправдались предчувствия.

Искал себя долго, привыкая к новому естеству. Кровь все еще бурлила, вторя энергетическим смерчам. Я окончательно стал энергетическим существом, большим напряжением давалось сохранение текущего тела, то и дело порывающегося отрастить жгутики, пальцы, щупальца, глаза, уши, мышцы... Если раньше я должен был приложить определенные усилия для смены ипостаси, разработать и воплотить модель, находясь основным телом в кармане, то сейчас я боялся даже думать о ком-либо, дабы не стать Йомиэлем или мягном, кроликом или Асколем.

Оставшаяся ночь была безнадежно испорчена битвой за власть мысли над телом. Постепенно привычки, выработанные эллорашэ, взяли верх. Взмах руки, присяд, разворот. Гимнастический и медитативный комплексы упражнений привычно указали, создали и провели по пути к гармонии ума и тела.

Желание отдохнуть, поспать, вкусно поесть — все стало лишь привычками, которые совсем не хотелось изживать. Действительность в виде полного энергетического питания не стала для меня шокирующей. Как и преобразование окружающей материи или энергии в мое тело, буде возникнет потребность в драконьей ипостаси, к примеру, или любой другой, чья масса и объем превышают текущие, это работало во все стороны.

Теперь не было пушков, были полноценные части меня в количестве семи. Но уже на трех одинаковых телах мои нервы не выдержали, и два из них я спешно преобразовал в привычные звезды. Внутреннее видение прибавило мерность, обрело богатство чувств и еще большую информативность. Мог теперь полностью появляться или исчезать из любого пласта доступной мне реальности: астрала, тварного мира или подпространства. Я вынужден буду заново учиться плавать, дабы не потонуть в этом океане.

Такое прекрасное вчерашнее настроение сегодня обреталось где-то ниже плинтуса. Пирожные, сладости, мороженное в кармане вызывало грусть и уныние, а тонны запасов лишь горькую усмешку. Хотелось плакать, но слез не было, как и энергии, чтобы чего-нибудь спалить да побольше, внутреннее потребление возросло. Высосать энергию из всех паразитов, убивая их, чтобы потом на освобожденной площади зажечь гигантский костер? Бррр! Тьфу! Энергетические щупальца оказались такими же красивыми и аккуратными, как у звезд, но это не меняло их сути.

Эллорашэ помогло ненадолго, жуткий депресняк на фоне все возрастающего чувства преследования не давал более сосредоточиться на упражнениях. Лежал на подстилке, свернувшись калачиком, из последних сил сдерживая одолевающее меня желание пойти и навести шороху по всему лесу, окончательно разобраться с деканом и мягнами, покрошив их в капусту их же собственными ногтями. Заставить себя сбежать в сон не получалось. Хотелось выть на луну, постоянно висящую в небе, отрастив волчью пасть. Решительно не о таком я мечтал на Земле. Человек, а не энергетический вампир-оборотень. Если еще в самом начале была новизна впечатлений, то знание подноготной не позволяет так просто и легко смиряться с все быстрее убегающими за горизонт преобразованиями.

Справиться с собой помог еще один метод из переданных мне воспоминаний Асколя. Постепенно удалось расслабиться, уменьшить накал эмоционального котла. Мысль о том, что впереди гигантское количество лет все еще не утратила свежести. Она помогла принять потребу в освоении новых возможностей, год-два не являются чем-то существенным. Но, йейль, где же мне на все позаимствовать терпения? По здравым рассуждениям, раз мечтал и выбрал стезю мага, то и нечего теперь воротить нос всего сопричастного, тем более отказываться уже поздно, надо только вновь попытаться найти удовольствие в познании и развитии нового.

Медленно топая в сумерках вдоль ручья в том же, что было на мне при первом шаге по Бразхаонскому лесу, закрытый щитом Лильва, прикидывал новую стратегию для себя. Пользоваться энергетическими щупальцами для еды было омерзительно, как и в целях обороны. Намного привлекательнее поля и лучи, от которых и защититься сложнее, и выглядят эстетичнее, и действенность славная. Успехи на этом поприще пока отличались скромностью, но сам факт их наличия содействовал дальнейшему совершенствованию. Головняк с волнами и корпускулами тот еще, но я не собирался отступать от политики совместного использования всех доступных знаний и возможностей, особенно когда их взаимодействие дает лучший результат, как в плане энергозатрат, так и общей эффективности.

Чувство преследования, приглушенное и задвинутое на задний фон, так полностью никуда и не исчезло. Обилие свалившихся на меня задач удручало. Я не знал, за что хвататься, все имело примерно равный приоритет, очередь никак не выстраивалась, дробить ресурсы на несколько параллельных потоков не хотел, я еще не научился делать это так, чтобы общая производительность труда не падала.

Для успокоения просканировал все в радиусе километра вокруг себя — подозрительного не обнаружилось. Одновременно начал размышлять об остановке времени для себя любимого, развитие умственных способностей — дело не быстрое, а кроме эллорашэ я больше специальных техник и не применяю. Вообще мне нужен "думательный" режим. Хочется и не терять связи с реальностью, и не гробить кучу объективного времени, и не ухайдакивать себя в доску.

Последние пертурбации открыли мне простую истину, что я един. Даже когда в тварном мире присутствует более, чем одно мое тело. Схожий принцип применялся и для канала с Йоми. Помня о первом опыте с подпространством, решил взять его за основу. Да, могу полностью уйти в него, получая кристально чистую мысль, не замутненную лишними внешними данными или внутренними телесными потребностями. Хм. Перестроиться таким образом, чтобы мыслительный процесс проходил именно в той среде? Верно! И подкорректировать замедление времени! Стану юзверем, у которого плеер показывает фильм в замедленном режиме. Сделаю плавающий коэффициент, с предустановленными делителями времени на три и семь.

Глава 2. В плену

— Мя! Миугрямфи!

Ох ты ж елки! Вот этого я и боялся! Приготовления завершил, но активировать не успел. И как я мог быть таким безалаберным? Забыть, что мягны пришли по речке!?

В кромешной лесной тьме я видел не хуже, равно как и кошачье племя, волею судеб к которому примкнули полурослики, ввосьмером окруживших меня. Двое темных серо-синих, еще не встречавшихся мне, направивших свои резные посохи в свой рост в мою сторону, трое рыже-серых в коричневую полоску, держащих меня на арбалетной мушке, и трое грязно коричневых в светлые пятнышки с зачарованными копьями, наконечники которых смотрели мне в грудь и спину на самой границе защитного инфэо, и с какой-то сетью-арканом, от нее тоже не хило фонило магией. Они все... ммм, да, все испытывали неприязнь, легкую враждебность. Не сказал бы про сильную уж агрессивность, ненависть, злобу.

Третья встреча с этим народом, я — птица одинокого полета, вдосталь погубившего представителей этого племени, а эти не спешат меня убивать, намереваясь скорее поймать. Видимо, до них не дошло описание моей внешности, или наоборот?!

Демонстративно скрестив на груди руки и обведя их взглядом, стал ждать развития событий. Неподалеку висел мой шарик, уже не фантом, а часть меня. Тьфу, запутался в терминологии, ну да ладно, главное, что они не смогут мне серьезно повредить, а тузов в рукаве у меня у самого достаточно для выживания. Я не кровопийца и не помешанный, чтобы оставлять за собой кровавый след. Все равно идти на север, в сторону зовущей башни почившего мага, завещанной мне ее Хранителем. И с континентом охота ближе познакомиться. От чего не начать сейчас? Протестирую в реальных условиях щит Лильва, а заодно решу интересную задачку, выплывшую на передний план.

— Шшмя! — мявкнул один из шаманов.

Из его посоха ударил яркий тонкий луч, нацеленный по ногам. В конечности же целились и арбалетчики. Однако луч был поглощен, а вся полученная энергия ушла на торможение трех болтов, упавших рядом, не долетев. Мягны расстроились, за дело взялись копейщики. Их оружие легко просочилось сквозь щит, но недостаточно быстро. Я сделал шаг в сторону, уходя с линии атаки. Это оказалось ошибкой. Ловчий только того и ждал! Его сеть прошла через щит как нож сквозь масло. Оба плетения хорошо отложились в памяти, носитель которой был с ног до головы запеленован в самозакручивающуюся сеть.

Довольные мягны не скрывали своей радости, их усы так и топорщились, а хвосты победно подрагивали, звеня бубенчиками в помпончиках. Двое копейщиков под присмотром одного из шаманов, показавшегося мне моложе второго, соединили копья пятками, превратив их в одно гигантское. К нему и прикрепили меня. Затем двое шаманов прикоснулись посохами к наконечникам и без натуги подняли меня над землей. Положив посохи себе на плечи, оплетя одной рукой выступающую часть и поддерживая другой конец, куда-то понесли меня, в скором времени свернув от мелкой речки, в которую уже успел превратиться мой давешний ручеек. Двое копейщиков теперь шли по бокам от меня с мечами в обеих руках, больше напоминавшими изогнутые кортики.

Ячейки сети больно впивались и слегка жалили высокой температурой. Дышалось с трудом, глаза смотрели в землю, руки прижаты к груди. Пусть довольствуются моей кажущейся беспомощностью. Старший шаман перед погрузкой устроил шмон, отсутствие чего-либо и невозможность снять артефакты, а так же отколупать из ушей камешки, до сих пор обсуждались ими, ну по крайней мере оживленная беседа ведется, что мне только на руку. Облегчение вызвал факт отказа отрезать мои уши, шаман не принял предложенный ловчим нож, очко в его пользу.

Еще будучи за щитом я активировал разработки, на окончании которых меня и словили. И сейчас всецело решал проблему общения. Прочитанные когда-то книги предлагали несколько вариантов. Банальное выучивание мне абсолютно точно не подходило.

Внедрение в сознание носителя требуемого языка или знаний желательно проводить в спокойной обстановке. Оно требует обстоятельности и четкости действий, не терпит спешки и суеты. Сможет ли потом горло издавать потребные звуки, это уже другой вопрос, но понимание будет точно.

Есть вариант, когда я мысленно при помощи образов общаюсь с одним, становящимся переводчиком. Или посылаю всем или каждому по отдельности образы. Ответы предполагается получать при помощи сенсорных инфэо, считывающих поверхностные мысли, настроение. Или же просто общаться телепатически, рискуя получать кучу трэша от собеседников, не обученных прятать мысли. У прирожденных телепатов легко и не принужденно получается отслеживать только те мысли, которые обращены непосредственно к ним, остальные вынуждены использовать селекторы.

Было инфэо, из магистерского арсенала, требовавшее от реципиента понимания, согласия и некоторых навыков в магическом искусстве. Составлялся набор простых образов, производилась передача и получение речевых ассоциаций. Типа это ложка, ею едят, а это дом, в нем живут. Так выстраиваются логические связки, объединяющие одни и те же понятия на разных языках. Инфэо может работать в обе стороны, а так же сразу на множество языков.

Предпочтительнее телепатический диалог. Однако его легко блокировать амулетами или отслеживать сам факт разговора. Источники здесь разнятся меж собой, спорят, приводят контрдоводы и примеры структур. Жаль я не имел возможности видеть, какое инфэо применял Хранитель башни, даруя мне великолепное понимание лора.

Вообще языковая тема обширна, у нее достаточно много подводных камней. На язык завязана и культура народа, разговаривающего на нем. Образ мышления и модели поведения. Подчас одно и то же слово или фраза в разных контекстах имеют совершенно противоположный смысл. На Ражене легче, лор — родной язык для абсолютного большинства жителей, выросших здесь или попавших в юном возрасте. И пусть он был искусственно создан, а понятия вбирает в себя как губка. Зато основа его устойчива, знание ее — это необходимое и достаточное условие для успешного общения, из каких бы уголков Глораса не проистекали участники беседы.

Меня все еще несли вдоль бегущей воды. Удивительное дело, но их не трогали елонишцы и лижебы, не нападали и другие лесные жители. Бразхаон воспринимал их за своих!?

Я успел и подумать, и рассмотреть своих пленителей, и обозреть окрестности. У одноцветных татуировки не имели острых углов, в изобилии присутствующих на торсах цветных. То, что раньше я принимал за элементы узора, оказалось плотно прилегающими к татуировкам браслетами из змеиной кожи, тонко и искусно выделанной, с вплетенными металлическими нитями, охватывающими почти всю руку, практически идеально сливающимися с аурой, дополняющими ее. Их красивые гривы лоснились чистотой и ухоженностью, природная ловкость позволяла не заплетать косы, чтобы не цепляться волосами за ветви. Разглядел и половые признаки. У самочек на торсах не было привычных грудей, они размещались на второй половине тела там же, где и у всех кошачьих. Длинная шерстка, небольшой юбочкой свисавшая у всех, скрывала и пенисы самцов, а закрепленные сзади полоски и кожаные косички с вплетёнными волосами прятали мошонки и все, что было ниже хвоста, как бы они им не махали. Постепенно я определил и другие внешние признаки половых и возрастных отличий.

А решение языковой проблемы, тем временем, не придумывалось, никак не мог сформулировать конкретное техническое задание на разработку инфэо. Мысленные проекции конструкций выходили умопомрачительно нагроможденными. Что-то не так, я попросту упускаю очевидное, маленькую и незатейливую детальку.

А как же телепаты!? Неужели столько зависит от способностей? Стоп! А что такое способности, как не особенности энергетической системы асма? Природа щедра, но она не аптекарь. Ее подарки, будучи найденными, редко остаются неиспользуемыми. Существует и много способов восполнить, развить, натренировать себя.

Эврика! Вот же и замок, и ключ от него! Теперь, видя больше и глубже, я лучше осознал теорию многомерности и выкладки по строению организмов. Неосознанно до сих пор использовал при работе с пв-инфэо вот эти и эти участки, часть активна и сейчас, подтверждая концепцию! И уже представляю, как можно усовершенствоваться... Позже, как ни жаль, предо мной другая задача!

На скрытом, часто бессознательном, уровне происходит отождествление с объектом, а при определенной сноровке становится не важно, животное это, орел или крот, скажем, или высокоорганизованное существо, люф или мягн. Это порождает целый класс способностей. Не только чтение и передача на разных уровнях восприятия, но и, как пример, манипулирование, от лечения до подчинения.

Это напоминает работу с операционной системой. Где-то в тени, на глубинных и часто недоступных уровнях, выполняются какие-то действия, а пользователю предоставляется только интерфейс управления, в котором достаточно сделать всего лишь пустяк. Нажать кнопку, например, а вылетевшая неизвестно откуда и как появившаяся ракета разнесет опостылевший город. Пусть утрированно, но суть такова. Поэтому и ходит фраза о том, что желания имеют свойство исполняться, большинству ведь совершенно неизвестно, что и как происходит в колодце подсознания, а доступны лишь готовые результаты.

Приходит на ум только одна из реализаций — некий аналог матрицы, снимаемой с сознания, донельзя упрощенный и примитивный, но достаточный, даже для распознавания малейших нюансов между дрыхнет и спит, светло и светленько, и тому подобное. Опасная и трудная технология. Поразительная. Во всех смыслах. И в подавляющем большинстве случаев не разворачивают, а устремляются по эфемерной связи частички или отражения с объектом, возвращаясь к более тривиальному способу прямого контакта, пользуясь лишь как обходным маневром для проникновения сканирующего щупа.

Осталось только разобраться в себе... Всего-то... Опять... Как ни печально, но в данный момент вынужден отсеять все, не относящееся к менталу и энергетике.

А в это время мягны пришли в свой лагерь, стоявший неподалеку от речки, скрытый густыми зарослями дикой акации и другими высокими и густыми кустами. Не стоянка или поселение, лагерь. Военный. Здесь были подобия землянок — наполовину врытые в землю строения барачного типа, служащие солдатскими спальнями. Вдалеке учебные площадки с мишенями и полосами препятствий. Компактно, на несколько десятков, вряд ли больше. Кухня, нужник, склад, другие строения. Все расположено и возведено так, чтобы было трудно отыскать и легко оборонять. Пограничная застава?

Добыча вызвала большой ажиотаж, резко прекращенный пепельным мягнищем, иначе не назовешь этого внушительного котяру, мускулы которого так и перекатывались под шерстью и на мощном, испещренном шрамами, торсе, абсолютно чистом, без единого тату. Его толстую шею сжимал обод из скрепленных по краям двумя проволками редких вертикальных палочек с верхнюю фалангу моего мизинца, аналогичные охватывали руки у плеч и кистей, лапы и хвост.

Гулко рявкнув, бросив на меня прищуренный взгляд со вдруг резко вытянувшимися в иголочку зрачками, лично проводил притихшую процессию к яме, дно, стенки и решетчатый верх которой были выполнен из их так любимого дерева. Не развязывая, меня сбросили с полутораметровой высоты на дно, решетка легко вошла в пазы, засветились энергоканалы задействованных инфэо, в том числе и усмиряющего мировые потоки. Сверху поставили шесты шалашиком, к специальному навершию на серебряной цепочке был пришпилен обильно украшенный резьбой пестик, каким обычно толкут в ступке орешки. Он своей расширенной нижней частью вопреки силе тяготения указывал на меня, валяющегося скрученным кулем.

Один из местных синеватых остался дежурить возле моей клетки-темницы, в которой мне даже не вытянуться толком. Не под люфов рассчитана! Телу было жутко неудобно, жар и сухость усердно пытались отбирать влагу. Мысли усердно бились над поставленной задачей, а остальное пока блокировалось или возмещалось энергией, щедро собираемой оставшейся во вне частичкой.

К этому моменту я уже ухватил кота за хвост. Сочетание датчиков, полей и волн обещало принести вкусные плоды. Добавка в виде поглощения распознанных эмоций, мыслей, чувств обещала самоподдерживание для нового инфэо, открывающего мне языки всех близлежащих существ с тем большим охватом, чем большее количество рядом со мной. Я буду способен без усилий вещать на целую толпу. Реализую заодно и возможность разделения, к примеру: первые ряды будут слышать одно, а задние другое. По мимике лица прочитают еще один смысл, и сенсорные инфэо дадут свою трактовку. Самое тонкое — это иллюзия лица и издаваемого звука, ведь среднестатистический люф ни в жизнь не повторит соловьиную трель, например. А так же разработаю генерацию луча вместо поля, и подобие связи, проходящей через другие слои реальности. Если уж делать, то сразу все от и до, со всеми рюшками и бирюльками. Да, мне не хватит семикратного ускорения для завершения задумок к утру. Ну и пусть, не страшно. Зато по накатанному в будущем легко получится организовать аналоги земных сотовых станций, сделав связь дешевой и общедоступной. Может, еще какие идеи возникнут.

Вогнав основное тело в сон, сберегающий ресурсы, принялся за расчеты и построения. Итог будет изысканно минималистичен, но для его достижения необходимо провести гору и еще кучку вычислений. И, главное, все без явного вмешательства в сознание! Ни засечь, ни присечь! Нет, естественно, обойти все можно, но каковы жертвы!?

Ближайшие дни выльются для меня в месяц работы. Я увеличил коэффициент с семи до двенадцати, активно поглощая в лесу энергетических паразитов, брезговать, воротить нос, истерить и депрессировать буду потом. Лучше сейчас ради знания принести такие жертвы, чем рефлексировать невесть сколько в будущем и дожидаться подходящего случая. Надеюсь, я смогу справиться с ролью собственного психоаналитика...

...двуногий гаденыш так и спит?

— Так точно, сэр!

— Скажи Ширшуая, чтоб явилась сюда с кем-нибудь из десятка Фиссу, а твоя вахта завершена.

— Да, сэр!

Родовитый шаман-тысячник Мраугау не мог нарадоваться своей удаче. Южная лапа клана Мяргрф по донесениям разведки уничтожена три дня назад, хотя духи до сих пор взволнованы и отказываются говорить даже под страхом смерти, а с посланной глубокой разведкой связь еще не восстановлена. Его южный коготь с удовольствием опробует мягкое мягрфское подбрюшье, на худой конец поцарапает ляжку. Ему, по статусу обязанному владеть гнусным лором, языком двуногих, не составит труда выяснить все у явного участника или свидетеля гибели соседей, по чьей преступной жадности проиграна осенняя кампания за открытие перевала через Барьерные горы.

Пусть господин Юлап осторожничает, пережидая сезон охоты южных двуногих. Если у меня все выгорит, то я займу его место! Главное расколоть языка! Тем более дозорные духи дали намек, что он не один. Удача ластиться к моим рукам, осталось покрыть и оросить семенем.

— Шаман-де Ширшуая прибыла по вашему приказу, сэр!

— Приветствую и дозволяю приступить к допросу. Выжать все по событиям трехдневной давности.

Тысячник стоял у решетки вместе с двумя помощниками и собаку съевшей на допросах двуногих Ширшуая. Она уже сейчас достойна чести войти в семью и обогатить ее сильными представителями. "Сделаю третьей супругой, когда стану Юлапой!" — думал про себя тысячник, наблюдая за приготовлениями.

Взявшись за амулет левой, водя правой с коротким жезлом, она была такой соблазнительно коварной... Пока еще сэр Мраугау наслаждался процессом, предвкушая момент своего вмешательства в процедуру в качестве силовой поддержки и направляющего. Исходившее от двуногого ощущение силы не смущало. Не первый раз участвующий в подобном шаман знал устройство академии. Перед ним был явный первокурсник, отхвативший шикарные артефакты. И не с такими побрякушками ломал сэр Мраугау. Но эти ему было особенно жаль, а признаться было стыдно, его слишком грубые методы ломали артефакты, а именно эти кольца и кулон он хотел заиметь для себя лично. Отчасти из-за этого и приглашена была эта милая цыпочка.

Сеть-оплетайка, повинуясь командам, поставила тело на колени в середине ямы, точно под допросным перстом. Казавшийся сонным, двуног неожиданно ясными, с явной насмешкой и превосходством, очами уставился прямо в глаза Мраугау. Поединок воль длился до первого болевого импульса.

— Вода за ответы. Все просто. Если немедленно расскажешь, что было три дня назад, получишь еще и еду, — но двуног даже ухом не повел в сторону чаши с водой и распинающейся перед ним шаманки, уткнув зенки в сэра Юкоу. — Такая вкусная вода, с травами, как вы все любите! Ну же, отвечай, что было три дня назад?! — Ширшуая увеличила температуру в допросной яме, направляя пары из чаши с двойного действия травами, но пленнику все было нипочем. — Смотреть на меня! Я сказала на меня!!! — и шаманка пустила по нервам пленного огненную волну.

Тело лишь вздрогнуло, ни криков боли, ни слез, ни конвульсий. Зато все ощутили навалившуюся тяжесть. Пленный перевел взгляд на шаманку, которую трудно было смутить укоризненными взорами.

— Вот так, молодец, — уменьшая температуру, делая воздух допросной таким же по утрене свежим и прохладным. — А теперь отвечай, что было три дня назад? — ласковым голосом и сев так, чтобы с точки обзора пленного был виден только ее торс.

— Настоящее, ставшее прошлым, — философски ответил пленник.

Нервно дернувшийся хвост был настолько аккуратным, что не прозвенел ни один бубенчик. Мраугау сощурился, уловив насмешку. Глубоко вздохнув и пожурив несмышленыша, шаманка продолжила:

— Ты мне ус не мотай! Вот, какая я добрая, — к его губам подплыла чаша с отваром. Без колебаний двуног выпил все. — А теперь расскажи обо всем, что видел и в чем участвовал три дня назад! И получишь вот эту печеную птицу!

— Медитировал, спал, не видя снов, накрывал на ужин, ел салат Эрьяк и Мон-Пами, пил гранатовый сок и красное вино трехсотлетней выдержки с виноградников Таркарата, ванильно-ореховое пирожное с кусочками лимона, шоколадный торт с бананово-персиковой начинкой, мыл посуду, любовался тенями от костра, — слегка улыбаясь.

Наглость все сильнее выводила тысячника из себя. На месте ведущей он бы уже давно плавил ему пальцы. Но Мраугау сдерживался, еще не время.

— Молодец. А ты видел своими глазами кого-нибудь из моих живых сородичей?

— Нет, — с совершенно честными лупиками ответил пленник, и здесь ни капли не соврав.

— А мертвых?

— А кого вы считаете своими сородичами?

— Каков наглец, а? — не выдержал Мраугау, говоря на родном языке. — Сжечь ногти, или ухо отрезать! Мигом всю спесь потеряет.

— Вопросы задаю я! — проигнорировала его тираду шаманка, продолжившая говорить лоре. — Но цени мое великодушие! Таких, как он, с шерстью разных оттенков, ты видел живыми или мертвыми три дня назад? — махнула она рукой в сторону рядом стоящего цветного с арбалетом.

— Нет.

— А четыре дня назад?

Пленник лукаво прищурился, скосил глаза в сторону тысячника.

— Что вам до них?

— Вопросы. Здесь. Задаю. Я!

Одежда в местах соприкосновения с сетью обуглилась, два языка пламени лизнули подошвы, зачадила паленая резина и выделанная кожа. Двуног лишь цокнул языком.

— Я ваше имущество не портил, — слегка наклонив голову набок, с упреком проговорил он, будто совсем не чувствуя жара и боли.

— А имущество других моих сородичей? — терпеливо допытывалась Ширшуая.

— Интересно послушать ваши легенды, особенно касающиеся появления как расы, — неожиданно выдал пленник, чем еще больше взбесил тысячника, таки вмешавшегося в процесс и расплавившего ногти на руках двунога, а так же волосы, запекшиеся грязной дымящейся коркой.

— Итак, — невозмутимо продолжила шаманка. — Четвертого дня видел и портил их вещи. Скольких моих сородичей ты лично смог убить? — хвост взволнованно опускался и поднимался, но больше ничего не выдавало ее смятение. Отвар не подействовал, к боли не чувствителен. Чем пронять!?

— Какие мы нервные. Ай-яй-яй! Но шутки в сторону, — и он хмуро посмотрел в глаза каждому. — Вы слишком сильно меня отвлекаете! — быстро восстанавливая свой внешний облик. — Либо отвалите или отпустите по-хорошему, либо выйдет по-плохому. Вы мне нравитесь, Ширшуая, но не ваш будущий супруг, который может и не пережить следующего акта агрессии.

Сильнейший шок не столько от смысла последней фразы, сколько от языка, на котором она была произнесена правильно и без какого-либо акцента, и от факта применения магии в допросной. Пока все присутствующие раззявили рты от удивления, пленник легко сбросил сеть-оплетайку, в хлам разодранную, мгновенно восстановил поврежденную одежку и обувь, после чего сел на дно, прислонившись спиной к стенке, вытянул ноги и закрыл глаза, вновь став похожим на мирно спящего.

Заторможено отреагировавший на самодеятельность пленника арбалетчик спустил курок. Болт оказался зажат двумя пальцами на уровне груди, а затем со свистом воткнулся в центр допросного перста, развалив всю конструкцию.

— Чмо! — выдавил разъяренный тысячник, непонятно к кому обращаясь. Харкнув мимо ног пленника, он зло развернулся и молча прошествовал к себе, сжимая и разжимая кулаки, хвост наигрывал жуткую какофонию.

Мраугау не любил признаваться в собственных ошибках. А сейчас именно ее он и совершил, не распознав даже по описанию блюд одного из архимагов, наверняка задействовавшего не одного фантома, или еще чем занятого. Нет, он не мог себе позволить поединок, не сейчас, когда так близка заветная мечта.

Еще ни разу он так глупо не выглядел. Устроившись среди подушек, подперев голову рукой, военачальник собирался с мыслями, выстраивая линию поведения. В его зоне ответственности всего две группы двуногов на этой неделе, а на прошлой и того была одна. Далеко от места высадки они предпочитают не соваться. Проштрафившихся как раз достаточно для сдерживания, да и рогатых доставляют исправно. Дорого, зато личный состав не убывает. Штрафники же и оплачивают эту виру. В прошлые года кошельки всего когтя изрядно худели, зато сколько лет они считаются лучшими, указующими!

Сильны заклинатели, даже обучающиеся, но и на старуху бывает проруха. Да, многие кланы просто отходят из леса за великую мать-реку, оставляя береговые плантации и жилища на разорение, собираясь все вместе для противостояния охоте двуногих, давят числом. Другие готовят ловушки, ведут партизанскую войну, строят оборонительные заставы, нападают первыми и своими лучшими силами, ведут переговоры, берут заложников. Но ежегодно проливается кровь и тех и других, а под шумок в удачные года захватываются территории.

Цена оснащения Ширгасо-ша(*) даже сотников просто баснословна, каждый за свой счет, а казна щедрится только на редкие награды. Свой набор военачальник получил, будучи еще шаман-де, да так и не менял, почитая за символ удачи.

Инспектируемая застава особенно пестовалась тысячником. Темные серо-синие магики: старший шаман-со заставы Щаррум с подчиненными шаман-де Шряшша, Шряфу, Шиугр, Ширшуая и новеньким Шаурма. Пестрые солдаты: старший заставы полусотник Фуагра с десятниками Фярра, Фиссу, Фграм, Фарьмя и Фафам. Всего шестьдесят два мягна, не считая самого тысячника, двух адъютантов, двух помощников-телохранителей.

Весь личный состав здесь занимался разведением и охраной зренцев, сами и обрабатывали шкурки. Будучи специальным образом обработанные и наложенные на защитные наколки, они замечательно отводили или приковывали взгляды, помогая в бою, хоть и служили сравнительно недолго. Но в прошлом году один из захваченных в плен двуногов, разговоренных Ширшуая, подсказал прекрасную идею с вплетением металлов, основательно улучшающих срок службы. Метод был пока только освоен здесь же, на этой заставе, и пойманный архимаг о чем-то да говорит, пусть для самой патрульной группы стало неожиданностью его появление почти прямо перед усами!

— Сэр! Разрешите обратиться!

— Докладывайте, первый адъютант.

— Второй двуног обнаружен десятником Фграмом. Состояние — истощен. Направляется прямиком сюда. Провокацию с древнем избежал. По словам шаман-де Шиугра, показывает умения не выше второго уровня. Носит такие же кольца и кулон, как и уже плененный, — добавил он в конце.

Последнее вновь разбудило в шаман-тэ алчного червячка. Полдень следующего дня, жаровня, через которую военачальник принимал доклады своих сотников, разгоняла всю прохладу землянки. Мраугау во всем положился на Ширшуая, все еще пытавшуюся вытащить нужные сведения из эксцентричного двунога, зовущего себя Львом, но уже не надеялся получить хотя бы одно кольцо. Он не гнушался использовать в бою чужеродную магию, да и втихаря приторговывал с далекими северными двуногами.

Принесенная адъютантом новость была единственно радостной. Первая сотня докладывает об отраве, губящей лучшие плантации соседей, и в спешке покинутых ими. Из центра передают, что клан Мяргрф, без объяснения причин, запросил всецелого вассалитета, полностью покинув южный берег мать-реки, переставшей кормить своих чад. Схожие проблемы с рекой возникли и у следующих кланов, ниже по течению. Усиленная шаманами вторая сотня определила область, которую избегают даже могучие духи, именно оттуда бежит неправильная вода, очищающая лес от энгетиков(*), больше не переносящих соприкосновения с речной водой, заставляющая речных обитателей пожирать друг друга, а не плодиться и размножаться, обильно кормя мягнов.

Теперь бессмысленной становилась подготовленная компания по завоеванию земель. Однако Мраугау не решался выйти на противостояние с архимагом Львом и пленить его в давно приготовленный жезл, он все еще сильно нуждался в сведениях и не мог себе позволить растратить собранных энгетиков на неоправданный бой, другого шанса двинуться по карьерной лестнице может и не предвидеться. Третья сотня уже метила участок, но это лишь малая часть от намеченного было куша.

— Перед поимкой пусть еще раз убедятся в своих оценках! И сразу пусть блокируют всю магию! СРАЗУ!

— Есть, сэр!

В голове Мраугау уже сложилось первое приближение. Господин Юлап клана Мяргрф рискнул всем ради обращения источника жизни, но подавился и проиграл. Никто ведь даже и не подумал, что он был рожден так близко! Шаманы ошиблись в обряде? Кто-то помешал в самый ответственный момент? Чем конкретно был вызван магический всплеск, погубивший всю лапу? Чего ожидать, к чему готовиться?

— Внимание, всем шаман-со! Всему личному составу выдать Ширгасо-ю. Внимание, сотни с четвертой по шестую! Полностью активировать южную линию обороны, расконсервировать и задействовать все ловушки вплоть до реки. Внимание, сотни семь и восемь! Направляетесь в помощь к третьей и первой. Не жалея энгетиков, создать защитный барьер класса "МуХ"(*) по всей дуге на расстоянии /5 км/ от зоны поражения, наметить места у границ для защитных енг-ферм. Внимание, сотня девять и штрафники! Блокировать платформу, по возможности захватить и допросить всех двуногов, бить на поражение. Дозволяю использование Змишба(*). Разрешаю заражение территории вокруг известных платформ. При активном сопротивлении создавайте элементалей(*)! Внимание, вторая сотня! Сбор энгетиков. Внимание, десятая сотня! Сбор у временного штаба...

...Шаман-де была напряжена и чувствовала себя неуютно. Она давно заметила, что шаман-тэ ее выделяет среди всех не только из-за профессионализма. Все шло к браку, отчего сердце мягны замирало в экстазе.

Но очередной пленник на глазах возлюбленного ставит под сомнение все планы и надежды. Ширшуая никак не могла справиться с эмоциями, подлый хвост как всегда ее предает. Пусть метаболизм или амулеты двунога делают его невосприимчивым к химии и допросному персту, дают возможность применять магию в допросной, но есть еще и психология с логикой, не раз помогавшие обойтись малой кровью.

После картинно ушедшего Мрауграу, шаман-де смогла расслабиться, начать действовать в привычном ключе. Ее ошеломило самообладание и удивил факт владения пленником языка мягнов, но так ей даже проще было вести беседу, исподволь хватая крохи. Не ушел — еще есть шансы, сэр Юкоу не отменял распоряжение о допросе!

— Кхм... Собственно а вашего-то имени я и не знаю... — хитро глядя из-под густых ресниц, уже на родном языке.

— Изверги, дайте поспать!

— Поистратился на исцеление, милок? Сочувствую... Может завтрак поможет? — выставляя на край гарнир к птице и пирожки с пылу-жару, принесенные вторым солдатом.

— Какой из наркотиков на этот раз? — все же проговорил он после длительной паузы терпеливо ожидавшей мягне.

— Что вы! Все с общего стола... — и сама первая откусила верхний пирожок. — Для вас все понадкусать? — ехидно.

Но пленник не отреагировал вообще никак, так и сидя с закрытыми глазами. Ширшуая надула губки. И сама начала завтракать, аккуратно выбирая самые костистые куски птицы, оставляя мяско. Помешала гречу, начав медленно есть. Шумно налила березового сока, беззвучно отхлебнув.

— Приятного аппетита, — наконец раздалось со стороны двунога.

— Благодарю, закрытоглаз! Вы на диете или поститесь?

— На посту сейчас вы, Шура, — чуть дрогнули его губы в намеке на улыбку вслед за распахнувшимися очами магны. — И усердно мешаете мне спать, — широко и сладко зевнув в подтверждение.

— Принести перину и пуховую подушку?

— Мне неловко вас стеснять, но не откажусь! Были б у вас еще свободные гостевые покои...

— Не стоит волноваться, у нас есть тент от дождя! Вам розовый или коричневый?

— Серо-буро-малиновый в крапинку.

— Скучаете по оставленной в лесу палатке?

— Вы ее нашли?! — и не понять, подкол или всерьез.

— Подскажете направление?

— А где обещанная перина с подушкой? Шпигуете иглами с ядом или стекловатой?

— Кстати, вам ведерко спустить? Я отвернусь, честно.

— Пойдете на все ради информации?

— Считаете возможным начать торги?

— Ваш Босс еще хочет новых территорий?

— Желаете помочь определиться?

— Жадность фраера сгубила()... О духовной пище надо заботиться.

— Вот для этого нам и нужны новые плантации энгетиков.

— Иногда молчание лучше слов().

Ширшуая запнулась и закрыла рот, сбитая с толку. Интуиция подсказывала, что она ляпнула не в тему. Вроде и на одном языке молвили, а смысл многих фраз оказался туманен для мягны.

Поднявшись, мягна отошла и немного размяла затекшие лапы. Она решила доложиться, выпросить обещанное, сделать свои дела, поразмышлять.

— Вам удобно?

— Меня зовут Лев. И да, стало комфортнее. Благодарю.

— Хотите нормальную кровать, Лев?

— Мой статус повысили до гостя?

— Камера удобнее допросной.

— Хотите освободить место для следующего?

— Душновато и воздух прелый.

— Строговат и терпенье аховое.

— Я все еще с вами.

— Пожалуй, поддержу инициативу "долой вопросы"!

— Сложно общаться, не видя взгляда собеседника.

— Глаза могут выдать. Язык — никогда.

— Я все еще с вами.

— Действительно, вы все еще со мной.

— Допросы длились и дольше.

— В сочетании с излюбленной физической болью и химией.

— Я знаю множество пыток и без этого.

— В разговоре следует касаться всего, не сосредотачиваясь ни на чем().

— Светская беседа сейчас неуместна.

— Именно ею и балуемся.

— Сжальтесь, Лев, сделайте даме приятное!

— Говори правдивое и приятное; не говори правдимого, но не приятного; не говори приятного, но не правдивого — вот извечная заповедь(), которой я хоть иногда но стараюсь следовать.

— У нас разные критерии приятного.

— Зато мы ни на йоту не продвинулись по ключевой теме. Вы так и множите вероятности через призму своего восприятия, что сродни рисованью обычной палкой на воде.

— Я вас плохо понимаю.

— Не кривите душой.

— У меня стойкое впечатление, что вы роетесь в моей голове.

— Это мелко и пошло. Я низок, сидя в яме, и только.

— Лукавите, Лев.

— Интуиция — это уступка, которую логика делает нетерпению(). Ваш случай.

— Почла бы за комплемент, но, Лев, вы не хотите сотрудничать!

— Совесть обладает повышенной чувствительностью. Можно пользоваться совестью, но, подобно фантазии и желудку, ее нельзя перегружать(). Торговаться с совестью — дело бессмысленное(), слишком дорого стоит сделка с ней().

— Мы можем многое предложить, только назовите цену.

— Ваши сущности.

— Мне это не кажется смешным.

— В каждой шутке есть доля правды(), а здесь она голышом.

— Есть рабы, и вашей расы в том числе.

— Я могу всего лишь помочь побыстрее отыскать весы, а взвешиваться, назначать цену и расплачиваться каждый мягн будет сам с собою, если, конечно, и вы их не сокроете, пусть и на время, ведь камень-то уже брошен, а круги расходятся, и брызги летят.

— Нам всего лишь надо знать подробности случившегося с южной лапой клана Мяргрф.

— Время расскажет за меня.

— У нас его нет.

— Когда Бог создавал время, он создал его достаточно().

— Не могу найти причин, сдерживающих ваш рассказ об упомянутом событии.

— В общем-то, сказать можно все. Надо лишь правильно выбрать время, иначе правда станет хуже лжи().

— Мы сами разберемся с этим.

— И проклянете меня, иль преклонитесь, а я всего лишь мимо шел.

— Вы уже погрязли во всем этом поуши.

— Ага. Он погряз в достоинствах, и все стали тыкать в него пальцем().

— Не увиливайте.

— Послушайте. Мы друг друга не видели и не болтали, это все иллюзия, не стоящая внимания.

— Жалкая попытка гипноза.

— Это совет. Все в мире иллюзорно, даже он сам.

— Одной иллюзией больше, одной меньше. Поделитесь, от вас же не убудет.

— Жалость — самое ужасное чувство, которое можно испытывать к асму(). Не пытайтесь влюбить меня.

— Вы такой загадочный.

— Асм — это загадка, даже для самого себя().

— Странно, вы не отождествляете себя с глором.

— Язык и мысль ограничены, истина же беспредельна(). Ограниченность нашего ума приводит к упрямству: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора().

— Интересная мысль.

— Франсуа де Ларошфуко.

— Пользуетесь заемной мудростью?

— Вы проиграли, прекрасная Ширшуая. Спокойной ночи...

...Перерывы! Потребность на гране терпения. Отдых — смена вида дейтельности, мне недоступная сейчас. Я так легко нырнул...

Благо к утру основная задача выполнилась. И я забаловался. Продлилось это недолго, но теперь меня великолепно отвлекала неспешная беседа с мягночкой, изучение ее проекции. Жаль, я так и не нашел вразумительных данных, в среде мягнов образование — штука привилегированная, доступная только высшим слоям их общества, родовитым, как их командир, не отличавшийся прилежностью на занятиях по истории, презрительно относящийся ко всяким асбтрактным легендам.

Неспешная игра словами с Ширшуая стала той отдушиной, что сняла напряжение, дала толчок к удвоению коэффициента замедления времени. Она — изумительная подопытная киска, возбудившая азарт, побудившая к тонкой отладке языкового инфэо. Мне доставляло истинное удовольствие ставить ее в тупики и наблюдать за мыслительным процессом.

Основное дело спорилось. Познавались возможности, улучшались инструменты, реконструировались инфэо, калибровались по глубине и охвату брандмауэры. Мало узнать о наличии мышц и выяснить их назначение, следует определиться с методикой их развития в комплексе с остальными, подготовить снаряды.

Знали бы мягны, какой подарок они мне сделали в виде этой ямы, создающий остров спокойствия среди бушующих волн океана энергий. Бесценный опыт. Я даже решился воздержаться от поглощения энгетиков, заодно и внимание лишнее не привлеку, рискнул преодолеть боязнь работы с мировыми потоками, стал экспериментировать, беря энергию непосредственно из них, и еще больше усилив замедление времени.

К вечеру, благодаря Ширшуая, я не чувствовал усталости ума, проделал афигительную часть работы. И, наконец-то, нашел мягна, обладавшего нужными мне знаниями легенд. Полусотник Фуагра, еще не пожилой, но близко, ветеран кучи битв, бравый солдат империи Мяу. Походы, костры, байки. Совершая вечерний обход, он оказался в зоне досягаемости инфэо, незамедлительно отработавшего свою энергию.

Если отбросить всю витиеватость изложения, то большая часть гласит о следующем. Младшие братья Тверди-отца подверглись тлетворному влиянию алчных. В разразившейся глобальной войне любимые чада предали, за что и были прокляты вместе со всей землей. Мать-река сжалилась над неразумными и обманутыми, приютила и дала второй шанс, запечатав память в крови и напутствовав, что только смелым жизнь подарит возрождение.

Другие трактовки и объяснения осели в ячейках памяти, так же обмусоленные. Диссертацию по мягнам, да не одну, смог бы накатать совершенно легко, однако все, не вникая особо, отправил в архив, оставив считанные проценты.

Ближе к полуночи фундамент знаний о себе был обновлен, косметические работы можно и в обычном режиме выполнять, я без мягночки в полной мере ощутил время, его вязкость и текучесть, мгновения вечности. Мой багаж знаний пух как на дрожжах с одной стороны, с другой был плоше улитки. И если утром я заменил испорченный комплект одежды аналогом, то сейчас рискнул бы поработать со второй компонентой единственно поистине основной дисциплины.

Первоначальные планы пошли наперекосяк, сдвинувшись по срокам. Не все провел эксперименты. Но уже пропала сила воли, не только организм стремился к отдыху. Здесь велико влияние Призрачного Барьера, старшие курсы особенно плотно сталкиваются с разъезжающимися плетениями у всех артефактов. Да, диски их высаживают почти у самой границы, но без ежесуточного подновления чары сползают. И мое решение привязать свои к эфирному телу, собой их стабилизировать, примерно как Чебро. Но сейчас на исходе сил казалось проще тупо убрать их в карман и доставать на время опасности — за три минуты ничего не должно случиться с ними. Эх...

Финалом эпопеи стала разработка новой версии Ани. Велико оказалось желание завести нового питомца. Но на этот раз я лично создам тело, а не оставлю все на откуп стандартного инфэо, по умолчанию разворачивающего заложенную в астральную сущность матрицу тела.

За основу взял последнюю версию пушка. Добавил возможности Капру. Теперь энергетическим жгутикам не обязательно воплощаться во что-то материальное, и пушистость больше стала декоративной, чем действительно необходимой в бою. Форму идеального шарика оставил, добавив способность изменения фактуры поверхности, от гладко-прозрачной до шершавой, бархатной или шелковой, любой. Аня могла клонироваться, разделяясь подобно Капру, оставаясь единым существом. Добавил эффект раздвигания ткани пространства, подобный тому, что был у телепортационной платформы АЗУ, суперская маскировка, отложил идею и для себя, позже займусь. Пришлось повозиться с матрицей поведения. В итоге остановился на скорректированной вариации с ближним, применяемой в АЗУ.

Охрана не настолько бдительна и подкована, не заметит моих манипуляций. Да, зафиксирует клетка активность, и только. Смело воплотив и оставив рядом Аню, блаженно погрузился в забытье уже по-настоящему.

Глава 3. Выбор

Сны мимолетным свиданьем пролетели, оставив кусочек намека. Проснулся мягко, разбуженный Аней много позже рассвета. Ко мне вновь пришла она.

— Хоть что-то нормальное... С добрым утром, Лев! — действительно тепло поприветствовала она меня.

— И... эм... тебе не болеть! — расплылся я в улыбке.

— Глубокий сон явно пошел на пользу! Признаюсь, ощущения от беседы со статуей не самые приятные.

— Должен поблагодарить и извиниться, вчера наш неспешный разговор стал настоящим катализатором, я успел почти все намеченное.

— Спасибо. Есть пожелания, предложения?

— Мне позволено дарить подарки симпатичным девушкам?

— Надеюсь, — мило смутилась она, — это не попытка откупиться от меня...

— Ну тогда не пугайтесь его перемещения.

Мысль с вечера приютилась в уголочке, а сейчас мое второе тело воплотило ее в реальность. В коллекции йомиэлевких изделий была чудненькая диадемка из голубого сплава драгметаллов на основе платины с россыпью синеватых кристаллов корунда, а так же хромированный гарнитур из кулона в виде бубенца из причудливо сплавленного набора из нескольких металлов из черной и цветной групп и таких же сережек. Если кольца я вынужден был отдать, то сейчас мне остро не захотелось расставаться более ни с чем.

Энергетическая модель, восстановленная по матрице, снятой в кармане, была доработана. Мои копии кристаллов будут обладать полным набором естественных свойств, и они потянут роль вечной батарейки. Да, разделить набор можно, не полным он будет неработоспособен, хоть я сделал достаточным расстояния взаимной идентификации частей.

На этапе инфэо я добавил сразу и чары с воплощением мелкой астральной сущности в диадеме. Она будет обеспечивать защиту и коммуникации. Призрачный эффект на всех элементах. Сама диадема и бубенцы, один на шею кулоном, два к ушам серьгами, десять пирамидкой в волосы на голове, один в пупок, присутствующий у мягнов на привычном месте.

Единая система с распределенными центрами. Три бубенчика ответственны за высокие, средние и низкие частоты. Два за сверх высокие и сверх низкие. Три за направление: точечное, облачное, дистанционное. Два анализируют воспринимаемые колебания, материальные и магические. Еще два служат для звукоизоляции, изнутри наружу и в обратном направлении. Один определяет резонансные частоты. Другой отвечает за целераспознавание и целеуказание. Диадема — ментальный интерфейс, центр управления и распределения энергии. Она проигрывает мелодии, строит пространственную карту, притягивая недостающие знания из головы носителя.

Собственной энергии достаточно для небольшого варьирования звучания бубенцов и внешнего вида их связи с телом: сложные паутинки, простые тонкие кольца, клипсы и прочее, вплоть до светящихся мини-облачков. По умолчанию все звенят мягко и мелодично, крестообразные и слегка светящиеся в тон диадеме отрезки с мелкими перекрестиями на концах изображают крепления. В снятом состоянии бубенцы разного размера прилепляются к соответствующим кристаллам на диадеме, оставляя большой центральный не занятым.

Нежные всполохи и искорки, незаметно возникнув на расстоянии руки от Ширшуая, в танце материализовались в изделие, смотрящее через призму крупного и чистейшего бесцветного корундового кристалла на свою первую владелицу.

— Это Йотау, прошу любить и жаловать! — с довольной рожей сообщил я притихшей мягночке. — Кстати, чуть не забыли зеркало! Какая же первая примерка без него?

Охранники, в количестве двух штук, нервничали, но старались виду не подавать. Подперев подбородок рукой с локтем на коленке, стал с любопытством наблюдать за подопытной, все не решавшейся протянуть изящную кисть и украсить свой высокий лоб, подчеркнутый двумя штрихами тонких бровей, новой цацкой. Кроме как на хвостовом помпончике никаких бубенцов на ней сегодня не было, и других украшений тоже, не считая весьма необычных ажурных заплечных клинков с ручками из сиссуа, поясного Ширгасо-эм и Змишба.

— В нем чую ментальную составляющую, — осторожно, но с плохо скрываемым восторгом и восхищением, произнесла она, косясь в мою сторону. Ее усики мелко дрожали, а хвост жил своей жизнью.

— Я могу сделать с тобой все, что угодно. Так не все ли равно, когда и как? — сощурился я на памятного арбалетчика, оставляя поле адресата пустым. Это отрезвило всех трех кис.

— Я приму это только из-за духа, заключенного внутри.

— Это не совсем дух и он не заключен, а воплощен, Ширшуая. Злоба и ревность пояса глушат, но только не при физическом контакте, — мои слова вызвали скепсис и недоверие, противоречили ее учителям. — Просто поверь и одень, поймешь сразу.

Еще чуток поколебавшись, мягночка решилась. Взявшись обеими руками за бока, ловко перевернула и быстро одела. Напряжение и решимость с долей обреченности на ее лице чередой разных гримас сменились благоговением. А бубенцы, тем временем, кружились вокруг, вызванивая радостную мелодию, их крепления мелко дрожали, распространяя зримые воздушные волны. На завершающих тактах они заняли положенные места, увеличивая долю счастья на лице киски. Охранники тоже малость прибалдели, особенно когда все великолепие исчезло из поля их зрения, а слух продолжал воспринимать мелодичное позвякивание, так проявились призрачные свойства.

— У меня нет слов...

— Надеюсь, теперь стало понятнее мое молчание?

— Нет. И за что этот великолепный подарок тоже...

— Не стоит отчаиваться, со временем многое придет.

— Если у меня не будет результатов после полудня, то начнут применять более жесткие методы. Сам сэр Юкоу!

— Считаешь, этот опыт окажется слишком примитивным для меня? — хохотнув.

Гарнитур смотрелся на ней как родной. Ширшуая моментально свыклась с новым артефактом, а музыкальный фон уже отражал ее эмоции.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь()!

— Оу! Паучек запутался в собственных сетях? — и тут же почувствовал, что переборщил и обидел. — Извини, заигрался в кошки-мышки, — мило показав ямочки на щеках. Игра продолжилась.

— Тебе там удобно? — перескочила она на другую тему, слегка наклонив голову. Зеркало продолжало показывать все, наводя дискомфорт на двух солдат.

— Нет, — честно признался. Опостылевшие стены, решетка и теснота надоели до яловских чертиков!

— Тогда странно, почему ты еще не ушел.

— Осталось проделать несколько экспериментов, но мне все мешают да отвлекают, представляешь? — доверительно пожаловался я.

— Ах, как нехорошо! А в чем суть опытов?

— Ах, сгубило любопытство кошку()!

— С изваянием, пожалуй, было много легче... — глубокомысленно изрекли уста Ширшуая.

— С любезно предоставленного пика флегматизма изучаю стратосферные флуктуации низвергающихся выше тропопаузы планетарных энерголавин с дальнейшим засферовыванием на Имрикс, и, к сожалению, отсюда аномалии Арездайна и Дюфхарца лишь констатируются, а Серуш и Юзи так вообще отдельные диссертации, — "сжалился" я. — Сколько слов знакомо? — задал я провокационный вопрос, заранее зная точный ответ.

— У меня хорошая память, и есть знакомые в ученых кругах.

— Ну-ну, флаг им в руки.

— Может, будет ответ и по тому самому вопросу?

— Тому самому? Эм... Ну пусть будет двенадцать чисел Авогдаро, поделенных на секстиллион, плюс две пятых полученного числа, все с отбросом дробей, — мне нравилось наблюдать за ее мимикой.

— Сегодня день ответов, рождающих реку новых. Что такое число Авогадро?

— Количество атомов в двенадцати граммах чистого изотопа углерода-двенадцать.

— А что такое атом?

— Наименьшая химически неделимая часть химического элемента, являющаяся носителем его свойств.

— А...

— Я не энциклопедия, драгоценная, широкое просвещение народных масс не входит в мои цели.

Хотя тут я слукавил. Пока не входит. Я заколебался конвертировать величины: всякие сажени и аршины с вершками, штофы и корчаги со шкаликами, и это только одна из распространенных систем мер. Однако руки еще не дошли до создания стандарт-инфэо, определяющих основные физические единицы: килограмм, метр, секунда, ампер, кельвин, моль и кандела, а так же их распространенные поименованные производные, такие как, например, литр. В этом плане мне больше импонировала именно СИ, чем СГС. А вчера я ввел совершенно новую стандартизованную магическую единицу — ману, и одноименную группу схожих, сам принцип уловил, но конкретное значение и способ получения еще не открыл, хотя уже есть идейные наметки по формулам связи между затрачиваемой маной и получаемым эффектом. Язык создали, блин, а в системах измерений до сих пор йейль хвост обломит.

— И не прицепишься, ответ ты дал правдивый. А почему патрульных сразу при встрече не убил?

— А никто из них не имел явных намерений меня убить, только пленить.

— По мне так не дотягивает до серьезной причины.

— Ну еще Лень. Мне и сейчас влом создавать подобное построение, проще перетерпеть малеха, — я специально издевался над языком. — Ох, как приятно наблюдать за подёргиванием ваших замечательненьких ушек прелюбопытненькой формочки, не понимающих сразу смысла фразочек из таких, казалось бы, знакоменьких звуков, составляющих слова! — расхохотался я, даже убрав подбородок с подпирающей ладони.

— Издеваться над слабыми и немощными неприлично.

— Слышали, парни? К какой категории вас причислили!? Аха-ха!

— Раз по-хорошему никак, то лови хвост! — и, подняв свой трубой, гордо удалилась, вызванивая какой-то бравурный марш.

Сплавив подальше уже набившую оскомину Ширшуая, живое общение с ней оказалось не таким привлекательным, я скакнул сразу на вчерашний максимум, принимаясь за создание системы измерений. Это не хухры-мухры! Дай Арас, я хоть основу состряпаю. Мало магическим способом суметь воспроизвести хотя бы ту же тройную точку воды, надо еще и выделить нужную величину, а потом еще и измерить с ее помощью температуру, плюс как-то убедиться в повторяемости и точности, создав продукт массового потребления, иначе единица останется лабораторной.

К полудню основа для моля и частично СГС была готова, доработана маэна. Самым простым оказался моль, и уже отталкиваясь от него, от созданных инструментальных инфэо для его вычисления, была проделана работа над СГС, введены литр и температурные градусы обеих шкал, Цельсия и Кельвина, пока только на сопоставлении и сравнении, с большими погрешностями.

А потом пришло иррациональное чувство тревоги и страха. Я долго пытался мириться, не обращать внимания. Чего или кого мне здесь бояться? Мраугау? Не смешите мои тапочки. За кого тревожиться? Те-Иэльган и та-Вастин должны суметь позаботиться о себе и своем будущем новорожденном, как и остальные члены семейства, меры приняты беспрецедентные, Чако и Араму не до меня, посланца с просьбой они тоже должны были получить. Бывшие согрупники и сотовцы сейчас все на плато.

Тэкс, чувство преследования-то так никуда и не делось!? Что за йейльские рога?! Ну хоть его источник вроде определяем. Бамс!!! Озарение принесла чугунная сковорода, лихо лобызнувшая мой затылок. Именно так я себя и ощущал. Мой повязанный люфсик где-то уже совсем близко, несмотря на пережатую связь направление и примерное расстояние я точно определил. Лагерь мягнов. Что этот балбес здесь делает?! Неужели сбежал? А ведь и точно, он то уже давно поди наловчился обращаться с нашей связью, по неведомым причинам получавший поток моих эмоций, и в своем нынешнем состоянии он же просто не может жить без него, привыкание сродни наркотикотическому.

Спокойствие, главное спокойствие! У меня полно времени, да! Буду рассуждать логически. Засечь его проще пареной репы, и он не сможет противостоять ни патрулю, ни допросу в яме. Тем более допросу сэра Юкоу, положившего ус на кольца Лаурэль и колун Юранэ. И... и я не смогу его бросить. Плевать теперь уже на мягнов, Йоми бы спасти. Думал, что смогу забыть... Ан-нет! Стоило ему появиться на горизонте...

Из ямы сбежал через астрал, еще в ней одев братову броньку. Оба охранника осыпались морозной пылью, полностью энергетически осушенные. Вокруг меня витала разделенная на шесть частей Аня, был воздвигнут на полную доработанный щит Лильва, ярко сверкал кулон, оба кольца и камня в ушах.

Хотел сделать Шаг, захватив по пути непутевого полукровку, но неожиданно влетел как в стенку, оказавшись за периметром круто защищенной пыточной площадкой. Меж двух столбов оказался распятый Йомиэль, под ним переливались красным угли, ботинки еще держались, а вот приспущенные и грязные штаны уже начали медленно тлеть. Пепельный лично занимался им, тыкая раскаленным прутом в живот и кисти, с ним были два незнакомых мне помощника. Рядом стояла жаровня с еще несколькими железками, имевшими разные руны на раскаленных концах. Прижигали и залечивали они одинаково болезненно.

Его вещь-мешок был выпотрошен прямо перед ним, один из мягнов кромсал шмотки, медленно сжигая на костре, второй к уже отложенной посуде из грубо сваленной кучки отбирал наиболее ценные камни из коллекции люфса, швыряя в угли некондицию.

Барьер закрывал внутри все звуки и запахи. Но и так было ясно, как содрогался и надрывался от крика боли глор, по щекам которого не успевали течь слезы, быстро испаряясь. Ошейник из сиссуа впитывал всю ману, не давая вливать энергию в конструкции, через две нити передавая отнятое прямиком в два артефакта на вершинах столбов. Десяток мягнов во главе с Фуагра стояли вокруг, спиной к действу. Шиугр, Шряфу и Шряшша поддерживали защитный купол.

Пролетели мысли о том, что уход через астрал или карман будет еще большим потрясением, неустойчивая и надломленная психика Йоми окончательно сломается. Простой принцип, заложенный в щит, мешал играть с пространством, заставляя меня искать другой путь.

Аня уже действовала, пока я соображал. Поделившись на одиннадцать частей, она присосалась к затылкам солдат, перехватывая управление телом, болью парализуя их. Мрауграу, в вожделенных артефактах, отобранных у пленника, тоже сориентировался быстро.

— Стоять! — прошипел он, убрав звуковую преграду. — Ты не успеешь за ошейником! Чуть что, и он мгновенно поглотит его душу! — ткнув в подмышку. Хрип боли послужил сигналом для мягнов, спрятавшихся в бараках и среди леса.

Ни смотря ни на что, в глазах повязанного читалась радость и облегчение. Своим взором глава в глаза я мог немного отвлечь и облегчить его страдания, обещать утешение и освобождение.

— И бредни козявки на что-то сгодились! Теперь-то ты ответишь, Лев, на мои вопросы, четко и ясно! Иначе... — и он ударил по другой подмышке. Йоми очень постарался, и удержал визуальный контакт.

— Пожертвуешь всей полусотней? — холодно спросил я.

— Пупок не развяжется? — ехидно спросил Мраугау, поменяв прут на красную плетку.

— Какой из? — громко и в тон ответили уста моего второго тела, выпуская на почти полной натяжке четыре Паучьих стрелы, взорвавших два барака и оба склада, продовольственный и оружейный. Лук уже был натянут во втором режиме с максимально возможным количеством выстрелов и вертикальным Фратрикром, призрачно вращающимся, достающим земли.

— Хватит пререкаться! — по рваному лицу потек глаз, второй неотрывно смотрел на меня. — Ты видимо не понимаешь, да? — с прирыкиванием басил котяра.

Его рука нырнула в жаровню, доставая горсть еще дымящегося пепла. Веером раскинув его на линии меж двуногами, кнутом он щелкнул в воздухе. И пепел высветил вибрирующий канат связи, я лента декана ярко засветилась. У меня стояла защита, а вот тело люфса дрожало в такт, испытывая адские муки. Тем временем кончик кнута ярко засветился, покрывшись голубым пламенем, и потребовался всего один удар, чтобы лента вспыхнула и сгорела, разжав свои тиски.

Сухие и безликие строчки побежали по журналу, фиксируя блокированный информационный трафик. Радость, испуг, ужас, все превосходных степеней. Потеря сознания. Тело безвольно обвисло. А у меня скатилась скупая слеза.

— Надо же! — цокнул мучитель языком. — Так ты будешь говорить или продолжим его пытки?

А я уже давно был в ускоренном режиме, подбирая из десятков вариантов выхода из ситуации тот единственный. Буду тянуть время.

— Спрашивай, сэр Юкоу Мраугау мяв Варроуш, урожденный Хаффмящ, последний из чрева(*).

— Ах ты... — аж задохнувшись, я гарантированно вывел его из себя, унизив перед всеми.

Его реакция подтвердила сказанное. Он это понял, побагровев, казалось, даже шерстью. Его злость вылилась в усиление жара углей. Ботинки сползли, оставив вместо стоп одно горелое месиво, одежда сгорела разом, рассыпались пеплом ресницы и волосы, голая кожа покрылась волдырями и жуткими красными пятнами, гениталии скукожились. Но Йомиэль не пришел в сознание, удерживаемый мною по ту сторону.

— Скольких мягнов ты уничтожил?

— /7226 + 2890/.

Реакция у всех окружающих, была разная, все степени негатива. Оружие наизготовку.

— Лапа всего /6495/, — жестко произнес Мраугау. — Когда и где убил остальных?

— Лапу целиком осенью, 34 ирота, остальных с шестого по седьмое арита.

— Так это... — выпучил он глаза, его кулаки сжались, плетка задрожала, вскрыв пару волдырей. — В одиночку... А кто помог с юлапой клана Мяргрф?

— Они на мирный форт напали, воздвигнутый в лесу мной и моими согрупниками, первокурсниками АЗУ. Защитники, с присоединившейся второй группой, на которую так же без объяснения напали, и не дали совершиться захвату.

— А почему вторая цифра отдельно? — сквозь зубы прошипел он.

— Они уничтожены как мягны, но остались жить.

— Объясни!

— Через смерть переродились, через смерть же и возродитесь. Я лишь ключник, что с памяти сорвал печати, и жизни, дар вручившей смелым, путь открыл.

— Что за чушь!? — гневился сэр.

А в глазах многих, легенды знавших, загорелись огоньки.

— Не стоило сбегать с занятий, сэр Юкоу.

Одновременно давая выбор одиннадцати солдатам, возвращая контроль. Распаленный тысячник отвлекся, когда трое шаман-де и двое его помощников были убиты своими же, только один из солдат попытался на меня напасть. Ошибка Мраугау позволила двенадцатой Ане искривить пространство так, чтобы кончик плетки разрушил ошейник, и она смогла утащить тело к себе в межпространственную нишу, завершая действо безопасным телепортом к третьему моему телу, закончившему наложение защитных чар, скрывающих полянку на вершине небольшого холма.

— А... — но уже в следующее мгновение удлинившаяся плетка обмоталась вокруг моего горла. Она вся походила на оживший кусок лавы, особенно ярко сверкнув, рассекая щит. Какое-то поле, окружавшее ее, искривляло энергетический слой реальности, разрушая или обходя плетение.

— Стоять! — громко рявкнув, стреляя из лука. Стрелы покрывали землю под лапами мягнов коркой льда, вмораживая конечности. Часть стрел заблокировало посохи шаманов. Во Фратрикр успело врезаться несколько стрел и болтов, даже один огненный луч прошелся. — Пусть Жизнь одарит смелых!

Источник легко откликнулся на мой зов, и двенадцать сверкающих водяных линз, появившихся над двенадцатью мягнами, дождем излились на них. Шипение боли, лишь полусотник не дернулся, да Мраугау скривился, он не мог отвлечься, пытаясь вытянуть мою сущность из тела, и заточить ее, тем самым открывая мне лазейку в обороне.

Тысячник дал мне достаточно времени на подготовку, я точно выяснил механизм изменений, произошедших с мягнами у лесного форта. И сейчас, через себя и Ань, я применил знания на практике.

Огненные вихри закружились вокруг тел солдат, скрывая их. Пойманное тело я обратил в поток чистой силы, скрывающим огнем охватившей военачальника.

— Неет! — завизжала Ширшуая. Раздалась грозная и отчаянная какофония, но звуковая волна разбилась о Фратрикр.

— Да станет подарок проклятьем! — она могла помочь, резонансом расщепив ошейник, но предпочла сделать другой выбор, и поделом. Вплавляющаяся в голову диадема, заставила ноги мягны подкоситься, а ее рот и бубенцы издать жуткие звуки. Я освободил воплощенную сущность, заполняя освободившееся место частью сущности Ширшуая, разрывая ее на части, почти соприкасающиеся друг с другом.

Среди новоприбывших оказался шаман-со в Ширгасо-ша, быстро справившийся со льдом. Он напал следом. Только броня дала завершить проклятье для Ширшуая. Стрела Рушиз пентакльбис с пятью силами, натянутая на семь девятых, пробила его грудь насквозь, снеся и часть задницы с хвостом, на месте сиссуа остались головешки.

А вихри, тем временем, опали. Десять прекрасных саблезубых кошек поддерживали бессознательные тела полуросликов, сидящих на них, с головами на макушках зверей. Кошка же одиннадцатого, того самого, резко вскочила, и на глазах ошарашенных откусила голову, прошлась когтями по спине, вспарывая ее. А потом грациозным прыжком отправилась в сторону от толпы. Двенадцатая пара была мертвой, а отобранное бывшим тысячником уже было через карман возвращено исконному владельцу.

Щедро черпая энергию из мировых потоков, я охватил всех свидетелей.

— На прощанье я вас лишаю знания наших имен и внешности! — и активировал информационного червя. На самом деле я слукавил, и только заблокировал их, поставив охранку, форматирующую весь мозг.

И растворился во вспышке, обращая лишнее тело в поток энергий. У полуросликов есть шанс на побег, буде у них возникнет необходимость, лед еще долго продержится.

Глава 4. Йоми

Живая вода напрямую перемещалась к зачарованному камню, создавая иллюзию слез. У подножья огромного валуна я устроил небольшую ванну. Траншея вокруг камня собирала воду со всех боков, доставляя все до капли к бассейну, из которого потом широкой спиралью утекала куда-то дальше вниз.

Я держал изуродованное тело в живой воде, а сознанию не давал всплыть из забытья. На время лечения я открыл все свои чувства, щедро наполняя ими его энергосистему, как рекой отгораживая от телесной боли. Так его сознание не рвалось наружу, пребывая в состоянии блаженного сна.

— Прости, — шептал я ему. — Скоро все пройдет. Потерпи еще немного, ты же сильный...

Теперь я сам мог при помощи щупалец корректировать магически нанесенные раны. Вода помогала на верхнем уровне, а я правил тонкие материи. Мне пришлось распространить свою структуру энергоканалов на его систему, слишком сильны оказались повреждения, энергия, проходя по восстановленным участкам прожигала другие, ослабленные богомерзким мягном.

Его связь с Капру, который сейчас беспокойно витал рядышком, я не стал трогать. Он сам должен принять решение, полностью осознавая последствия этого шага. Походу дела я обнаружил у него абсолютную память. Дар или проклятье? Ее я тоже не стал менять, ведь моя задача в лечении, а не перестройке, и так пришлось пойти на крайние меры. Зато теперь его труднее будет искалечить, возрастет его внутренний запас даже без специальных упражнений. Надеюсь, он не сразу заметит в себе это, а когда станет более адекватным.

Я не мог разобраться в своих чувствах. Радуюсь или ужасаюсь? Боюсь? Трепещу? Люблю? Хочу ли разделить с ним свою жизнь? Теперь, когда мягн раскупорил бутылку с джином, я не смогу решиться на разрыв, как и на поглощение.

У меня текли слезы не переставая. Я ощущал его своим, родным, самым близким. Я во всю ширь открыл ворота связи. Сейчас, когда он во сне, я получаю лишь отголоски, помимо страданий тела. Так я лучше понимал, что и где надо исправить, пропуская все через себя.

Он лежал, целиком погруженный в проточную воду. А склонился над ним, едва не сидя на его животе. Поглаживая руками его лицо, я постепенно восстановил глаз, порванную щеку, выдранные зубы, рассеченную бровь. Обхватив его голову, вернул волосы. Ласково проводя по лицу, разгладил болезненную гримасу, восстановил брови и ресницы, выправил нос.

Пядь за пядью мои пальцы восстанавливали его тела. А живая вода не давала захлебнуться, передавала живительную силу прямо в клетки кожи, наполняла легкие, кишечный тракт проходила насквозь, делясь силой и элементами с кровью, забирая шлаки.

Мне было больно смотреть, но я не мог не видеть.

— Глупое дитя... Ну зачем я тебе сдался?

Гордость не позволяла немедленно вернуться в особняк та-Вастина. Да, теперь мне придется путешествовать вместе с Йомиэлем. Будет сложно, у меня ведь еще не скоро получится без последствий утащить его в астрал или карман, а просто сбежать, бросив его в сложной ситуации одного, не смогу. Делить горе и радости, приучаться к связи. Он же как-то справился! И даже был вполне адекватен в форте.

Но как мне поступить с направлением "от себя к нему"? Обратный канал-то я могу постепенно приоткрывать по мере привыкания. А для люфса все должно было происходить помимо воли, осознание пришло уже после случившегося. И мне придется сперва поставить его на ноги без зависимости от меня. И уже потом, постепенно, дабы он не растворился, был морально устойчивым, и его сущность осталась цельной и здоровой, приоткрывать краник моего котла эмоций. Мы оба будем воспитывать друг друга. К чему это приведет? Что нас ждет?

А живая вода как-то незаметно для меня пробудила его способности к дисциплинам воды и творению, войдя с ними в резонанс и резко усилив. Я занимался коленками и икрами, когда его стопы стали сами очень быстро восстанавливаться, и на энергетическом уровне в том числе. А кулон и кольца растворились в нем, навсегда подарив свои способности.

Теперь я не сомневался в том, что Йомиэль сразу обнаружит все изменения, такое не скрыть. Как он отреагирует? Проводить имитации и делать с него слепок я посчитал кощунственным. Я еще не готов делиться своим личным и сокровенным, и не стану лишать тайн Йомиэля, в данном случае незнание во благо.

Тело уже давно было восстановлено, а я все не мог налюбоваться им и натрогаться. Живая вода придала коже младенческую мягкость и нежность, упругость. Из последних сил Шагнул за камень, и, привалившись к нему спиной, остервенело спустил, оседая. Вода унесла семя, а бегущие по плечам и голове струи унесли стыд, даруя выдержку, терпение и силы. Я не должен торопиться с этим, иначе испорчу все еще быстрее, в момент сильного оргазма сомневаюсь, что барьер выдержит мои чувства и энергию, которые хлынут к люфсу, выжигая личность Йомиэля.

Лежащее в воде тело ответило на мои чувства, все еще льющиеся через канал. И я поспешно перекрыл его полностью, по обоим направлениям, не ожидал от себя такого поведения. Поэкспериментировав, заблокировал у него и ощущения наличия вообще какой-либо связи со мной, сам он пока не дорос до более глубокого видения и собственного сканирования, побочным эффектом станет усиление канала с фамильяром.

Йоми давно пора было вынимать из воды. Аккуратно приподнял голову над поверхностью. Организм сам задействовал свои способности, помогая воде покинуть себя, начиная возвращать себе дыхательные функции.

Оставив его висеть в воздухе, принялся одевать в свою одежку, благо был вторые комплекты. Размеры примерно совпадали наши, вплоть до обуви, которую я оставил рядом с лежаком, на который и уложил Йоми, накрыв легкой простынкой. Его собственные вещи, изрезанные, оставил горкой рядом с покоцаным рюкзаком. Там же выложил памятную посуду, инструменты. Часть камней из коллекции безвозвратно уничтожил шаманский огонь, остальное я складировал на расстеленное полотенце. Вот и пригодился второй походный набор, уложенный мною рядом со всем остальным. В него я уже положил некоторые запасы пищи.

Сложил костерок, повесив на полешки простенькие чары с таймером, дабы они сами шмыгали в огонь. Рядом оставил две железные емкости для чая и кашесупа, уже засыпанного внутрь вместе с пакетиком чая, только добавить воды и довести до кипения.

Время уже было далеко за полночь. И после манипуляций с мировой энергией я опять чувствовал себя заляпанным, грязным. Стоя в воде, которую иногда покидал, выполняя те или иные гимнастические упражнения, дыхательные комплексы и другие составляющие эллорашэ, исключая бодрящие, я периодически поглядывал на спящего. Йоми, вскоре после того, как я отошел от него, стал метаться во сне, постанывать, но не было ни криков, ни резких травмирующих движений. Завалился в спальник на противоположной от костра стороне уже после рассвета, активировал щит Лильва, наказав Ане сторожить, хотелось отоспаться всеми клетками, от макушки до пяток, отключиться от всех проблем и напастей.

Сознание просветлело раньше, чем проснулось тело. Самостоятельно. И первое, на чем оно сфокусировалось, стала фигура Йоми, сидящего с подбородком на обнятых обеими руками коленках у самой границы щита, и редко немигающим взором поедающего торчащую из-за края спальника мою несчастную взъерошенную голову. На шее и плечах горжеткой висел Капру веселенькой расцветки, любяще елозящий. По каналу шла адская эмоциональная смесь, свидетельствующая о полном кавардаке в уме и на сердце. Не выдержал и, не просыпаясь, включил на просмотр запись утренних событий, целых семь часов.

Переворачивающийся люфс окончательно скомкал и ногой отбросил простынку, Капру тревожно дергался в воздухе, нервно реагируя на каждый звук своего старшего. Через некоторое время по телу прошла крупная дрожь, Йомиэль, просыпаясь, громко всхлипнул, но так и не открыл глаза. Резко свернувшись калачиком в страстных объятьях со своими любимыми коленками. И в этой позе, мелко вздрагивая, начал сперва с придыхом всхлипывать, а потом просто и откровенно попытался истерично зареветь. Но здесь вмешался Капру, теплой шарфом накрывший плечи и руки, рев сменился горестно-счастливым плачем.

Мне было больно на это смотреть, до несуществующих слез и еканья виртуального сердца. В эти моменты Йоми переживал кошмар полного одиночества и неизвестности, страх перед болью, разочарование и горькую обиду. При вмешательстве ближнего, ставшего спасительным лучиком в бездне отчаяния, появились нотки облегчения, тихой радости, умиротворения, на задний план ушло одиночество, а вот обида стала червем разъедать сердце моего... кого? Я сам запутался, не решаясь ни в чем признаваться и разбираться. И это только усилило чувства, я стал противен сам себе.

Постепенно убаюкивания фамильяра возымели действие, юноша перестал дрожать и распускать нюни. Ушли всхлипы и постанывания, сменившиеся выравнивающимся дыханием. Руки легли поверх Капру, лаская его все смелее и сильнее. Фамильяр едва не урчал от удовольствия, излучая волны любви и поддержки.

В очередной раз глубоко вздохнув, Йоми открыл один глаз, тут же распахнулся второй. И люфс быстро сел, обхватывая себя поверх успевшего раньше сориентироваться Капру, плотно растекшегося по плечам, шее и груди, массажно вибрируя в районе затылочной части шеи. Он опять затрепетал, судорожно оглядываясь, а потом остекленевшими глазами уставился в мою сторону. Сглотнув, он попытался встать, но раздавшееся громкое урчание пустого желудка заставило его густо покраснеть, смутиться, перевести взгляд на себя, и надолго застыть в ступоре. Не веря глазам, он стал себя ощупывать и рассматривать, везде.

Обида смешалась с благодарностью, появилась тоска. Взрыв чувств вызвали дальнейшие открытия. Сохраненные в целости ювелирные инструменты и почти полная коллекция камней вышибли слезы счастья, волной облегчения омывшей многострадальное сердце.

Не зная, за что взяться в первую очередь, Йоми метался средь вещей. Подпрыгнувшее в костер полено заставило его обернуться в мою сторону. Он ожидал увидеть проснувшегося, но застал все еще спящего. Его неудержимо повлекло ко мне, однако щит охладил пыл. Сконфуженное выражение лица сменилось неопределенным, даже непроницаемым. Скороварка эмоций грозилась взорваться. Деревянно развернувшись, он пошел обратно, и случайно запнулся о емкости у костра, рассыпав все содержимое так, что и не соберешь нормально. Его ноги подкосились, люфс сел на траву. Если бы не Капру...

Взяв себя в руки, Согранда первым делом направился к воде. Напившись и умывшись, приведя свои волосы, ставшие теперь длинной не по плечи, а по лопатки, в порядок, он неимоверным способом подлатал свои шмотки и рюкзак, даже сварганил новую обувку. Сложив все свое в починенный вещь-мешок, он быстро переоделся, а Капру грациозно перетекал по его телу, ни на секунду не разрывая контакт. Все мое он самым аккуратнейшим способом прочистил и сложил на "мой" рюкзак, в который даже не залазил. Так же поступил с лежаком и простынкой.

Когда поляна была прибрана, Йомиэль стал вглядываться в лес. Но отойти далеко от костра и валуна не решился. При помощи Глаза Виката и Воздушных рук, он начал шерстить окрестности, собирая ягоды и некоторые травы. Собрал вначале для меня, попробовав на вкус и убедившись, что ягоды нормальны. Потом стал насыщаться сам. Нашел и поджарил несколько грибов, для аромата завернув их в листья. Часть сам оприходовал, часть отложил. Живая вода, неплохо очистила холм от паразитов-энгетиков, после нескольких витков уходя у его подножья в землю. А все последующие часы он, не меняя позы, просидел у меня в ногах, рядом с кромкой щита.

Мне пришлось перестать изучать логи, за сухостью которых я слишком живо представлял все сердечные перипетии. Готовился к худшему, а передо мной оказалась сильная личность, сумевшая зацепиться, не сдаться. Пусть поведение и внутренние ощущения его странны и сумбурны, неустойчивы и взрывоопасны, но он особо не истерит, не бьется в конвульсиях, не удавился.

— Здравствуй, — поприветствовал я его, садясь и потягиваясь.

На что Йоми вздрогнул и спрятал свой великолепный подбородок, не отвечая, еще более внимательно следя за мной, видимо, пытаясь чисто по внешним признакам определить мое настроение и отношение к нему.

Я не стал больше скрывать свои возможности, телепортом плюхаясь в воду. Согранда передернул плечами, ухитряясь, не меняя позы, развернуться. Впитывая живительные силы, купался в лучах полуденного Ра. Облокотившись о валун, попытался настроиться на созерцательное и отрешенное состояние, но все попытки оказались тщетны под внимательными циановыми глазами.

Не выдержав, я смалодушничал, посчитав люфса пригодным для самостоятельного путешествия обратно, в АЗУ. Банально испугался, всплыла моя давняя и родная боязнь завязывания серьезных отношений, не простых мимолетных интрижек и флирта, а долгих, вроде как семейных, возникшая еще на первой родине.

Для собственного успокоения, в оправдание, сотворил для начала компас — простой полый диск с водой. Цветные точки указывают аномалии, вызываемые в пространстве большими платформами АЗУ. Карманный радар со стрелкой, указывающей направление вдаль, когда поблизости ничего не обнаружено. Во-вторых, уже обладая возможностью, скопировал свой защитный "костюм", немного подправив фасон, и сделав цвет циановым с разводами под радужку, разбавляющими насыщенный цвет, подчеркнутыми металлическим отблеском, так же в обеих моделях внеся коррективы в возводимые ими щиты. В модель Йоми добавил малый подпространственный карман и селектор, помещающий в него прилегающую к телу одежку, кроме таких вещей, например, как плащ или накидка. Не осознавая, на время конструирования инфэо применил замедление времени, не максимум, семерку. Сам процесс тоже проистекал больше на рефлексах и интуиции, что в совокупности свело время моего пребывания в воде до получаса.

Больше не хотел рисковать своим бренным телом, опыт расплавленных ногтей не прошел даром. Зачем зря рисковать и терпеть боль? Ее и так набралось выше крыши! Убрал щит Лильва, более не нужный с новой бронькой, которую прямо в воде и нацепил, проверяя сервисные функции.

Держа в ладонях по артефакту, приблизился к Йоми, присев на корточки напротив него. Тот сжался сильнее, сопя в коленки.

— Это компас, он показывает направление к телепортационным платформам академии, — пояснял я. — Ты меня слушаешь? Понимаешь? — он моргнул, то ли в знак согласия, то ли по своей неведомой причине. — Ну а это броня, подобная той, что сейчас на мне. В ней можно выдержать маленькую осаду.

Йоми показался мне более затравленным, и подавление стремления пожалеть его шло трудновато. Не прощаясь, и вообще больше не произнося слов, забрав один только спальник обратно в карман, не оглядываясь, пошел на север, опасаясь пока делать Шаг из-за реальной опасности натолкнуться на какую-либо ловушку, которую в процессе "складывания" пространства сложнее заметить.

Топал, погрузившись в черные мысли. Оправдывания, типа Йоми будет лучше продолжить обучение, до конца сессии он числится студентом, это его стезя, призвание, мечта, что денег у него теперь выше крыши, что он сможет дойти, и там ему помогут лучше, казались невзрачными и незначительными.

Сильные переживания пагубно сказались на внимательности. Иначе я бы на всякий случай оставил свою часть следить за Йоми. И увидел бы, как тот сильно занервничал, когда моя фигура скрылась среди деревьев и кустарника, как увлажнились его очи. Понял бы естественные позывы и страх, державший стыдливого юношу вдали от так нужных ему кустиков. Заметил бы, как устремился Глаз Виката в мою сторону, и как по мере приближения к предельной границе без лицезрения моей фигуры нарастала паника, которая, достигнув пика, пролилась в штаны, а их носитель, сломя голову, не обращая ни на что внимания, стремглав помчался за мной.

Только метров за тридцать от себя я заметил бегущую фигуру, остановившуюся метров в пятнадцати от меня, погрузившегося в бурю эмоций и чувств. Йоми был как никогда похож на оборванца, в разъехавшейся по швам одежке, с растрепанными волосами, заживающими кровавыми царапинами на лице, жалостливом, в румянце стыда, виновато-просящим.

— Почему?... — выдавил я совсем не то, что хотел.

Он порывался что-то сказать, вздохнул, облизал губы, но как-то сразу потух и опустил глаза. А когда невинное прикосновение ветерка забрало запах и влагу с солями, очистив ткань и кожу, Йоми опустил голову и плечи, покорный всему.

— Пожалуйста, не молчи... — еле сдерживая наворачивающиеся слезы, уже бегущие по его лицу. — Ты хочешь со мной? — он поднял на меня пронзительный заплаканный циановый взгляд, еле заметно кивая, даже его трепещущие малиновые ушки, казалось, тоже кивнули, а фамильяра изменилась окраска.

Вот он, истинный экзамен, начинающийся для меня. Буду стараться думать в этом ключе, иначе рискую не сдать. Придется возвращаться, он сам должен собраться, пусть под давлением, но сам.

— Тогда возвращайся за брошенными вещами, — попытался я сказать как можно более твердо, но не получилось.

А Йоми в ответ лишь мелко задрожал, обхватив себя руками и захлюпав носом. Бедный Капру уже не знал, что делать, как помочь, старший игнорировал его, ни смотря на усилившийся информационный обмен.

— Хорошо, идем вместе, — не выдержал я, направляясь обратно.

Люфс семенил чуть позади, по-прежнему не обращая внимания на ветки и коряги, но удивительным образом оставаясь на ногах. На поляне ожидаемо журчала вода, блестя и переливаясь в лучах Ра, костер давно погас, лишь угли тлели.

Я остановился, наблюдая за действиями глора. Это как новый этап нашего с ним знакомства, и я не мог назвать другом, или согрупником, или... Нам обоим придется заново узнавать друг друга, без эмпатии, без связи. Если мы сможем принять так, то остальное дополнит и усилит, даст шанс преодолеть трудности. Он не превратиться в бездумного раба, а я в энергетического секс-вампира, тянущего такие сладкие соки из беспрекословно покорного люфса. Тьфу! О чем я думаю!?

Йоми в это время, косясь на меня, все же подошел к новенькому рюкзаку, сложил в него вещи, которые до этого не решался засунуть, не забыл и про приготовленную еду.

— Ешь, — кивнул я на его руки, готовые и это сложить. Йоми растерялся. — Нам предстоит долго идти, ешь, — но люфс отрицательно качнул головой, протягивая все в мою сторону, и уже делая шаги ко мне. — Стой. Я сыт, в отличие от тебя! — в это время его желудок подтвердил мою правоту. — И в рюкзаке возьми одну галету, маловато будет одних-то ягод и грибов. Ну же... И помни, это ты решился идти со мной, отстанешь — ждать не буду!

Его глаза округлились и увлажнились. Опять. Найдя внутреннюю опору, Йоми приступил к еде, исподлобья зыркая на меня. Будто делая что-то противозаконное, он вытащил галету. Хорошую, энергетически емкую, с дневной нормой витаминов и минералов. Было видно, как он смутился от того, что вкус оказался удивительно приятным и понравился ему. Вроде бы все выполнив, люфс инфэо помыл и застегнул рюкзак, собираясь, видимо одеть оба.

— Йоми, погодь, — это обращение ему понравилось, его губами завладела чуть заметная улыбка. — Напейся, а то вся вода вышла в штаны да в слезы, — замечание легло густым багрянцем, став еще одним маячком постепенно улучшающегося самочувствия Йомиэля, физического и духовного.

Напившись, а самостоятельно догадавшись набрать воды прозапас, он водрузил один рюкзак на одно плечо, второй — на другое. И в ожидании уставился на меня, скептически сощурившегося.

— А зачем тебе два? — после его жеста я понял, что он новый считает моим. Я рассмеялся, чем усилил его смущение и растерянность. — Дурачек! Это все твое. Неужели еще по форту не догадался, что мне не нужны никакие вещь-мешки, что я сам себе рюкзак, а? — подначил я его, заставляя мысли сильнее ударяться об ушные рычаги, усиляя подергивания кончиков. — Ну, чего столбом встал? Давай-ка, вытряхивай все из своего старья!

Немного потоптавшись в нерешительности, Йоми начал аккуратно вынимать свои скудные манатки, с таким тщанием уложенные с утрица. И тут же опять ушел в свою раковину, сверкая глазищами из-за коленок. Ну что за ребенок!?

— Ну чего опять? — устало спросил, вздыхая. — Ссать? Так вон, сколько кустиков, — махнул я рукой, на что он только всхлипнул. — Хочешь, чтобы я подержал? — на что он с головой ушел, громко и жалобно сопя. — Ну я тебя не понимаю. Хоть опять в штаны дуй тогда, что ли... — и, хныкая, он действительно так и сделал. — Только сам сушись! — он последовал моим словам опять буквально, подняв жуткий смрад.

Пауза затягивалась, Йомиэль все продолжал плакать, не обращая внимания на запах.

— Так мы идем или ты решил остаться?

Дальнейшее стало полнейшим сюрпризом для меня. Капру, следуя желанию ревущего старшего, пожертвовал всей своей энергией, и так уже почти не оставшейся, ранее перекаченной в Йоми. Рваной тряпкой он слетел с его плеч, когда люфс с неимоверной скоростью прижался к моей ноге, обняв ее руками и ногами, и самозабвенно рыдая.

— Капру помрет, навсегда! Зачем ты так, Йоми?

Согранда на мгновение застыл, а потом, страшно крича, забился в истерике. Когда я попытался к нему прикоснуться, успокоить, он потерял сознание, свалившись покореженным манекеном, так и не выпустившим мою ногу. Мне едва хватило времени, чтобы удержать от обрыва истончившуюся до волоса связь с ближним, перекинуть тельце в живую воду, влить порцию энергии от себя.

Что-то я недопонимаю, делаю не правильно. Слишком давлю? Принимаю желаемое за действительное? Даю неверные оценки? Я размышлял, очищая и укладывая люфса на тот же лежак. Уже единожды подняв фамильяра Йоми на более высокий уровень, я решил повторить процедуру, с надеждой переключить таки Йомиэля с себя на его ближнего.

Убрав защиту, облокотился о камень-источник. Обладая опытом и знаниями своей первой Ани, я легко нашел общий язык с Капру. Поделился своими мыслеобразами, получил одобрение. Фамильяр страшно хотел быть полезным, весьма болезненно воспринимая состояние своего старшего и свою беспомощность что-либо изменить. Он уцепился в мое предложение как утопающий за соломинку.

Держа шар-Капру обеими руками в воде, мы приступили к задуманному. Обновленный, он сможет оттягивать на себя негативные эмоции старшего, переваривать, возвращая чувствами спокойствия и умиротворенности. И элементарное разделение переживаний будет гигантской помощью. Перед началом я потратил много времени на подтверждение понимания Капру всей ответственности и последствий слишком частого применения, незаметного и прочая. Перегибы с перекосами недопустимы в принципе! Действуя во благо, он может крупно навредить.

Я замедлил время фамильяра так сильно, как никогда и не помышлял сделать для себя. Собственный возраст после обновления связи окончательно перестанет являться проблемой для Капру, он покинет бренную оболочку только одновременно со старшим. Как дальше сложится, точно не говорят даже книги, и я не буду гадать. Пока действовало мое инфэо, существовал и мост между Капру и памятью юноши. Фамильяр стремительно взрослел, подпитываемый чистой энергией живой воды. Переход на следующую ступень становился плавным и самостоятельным. Периодически Капру посылал мне своеобразные отчеты, острее чувствуя мое волнение.

Из складки, под непроницаемой для Йоми вуалью, я наблюдал, как в сумерках он пришел в сознание. Ластившегося ближнего люфс полностью проигнорировал, резко озираясь по сторонам. Не увидев меня, он дико взвыл, заметался по поляне, и как подкошенный свалился обратно на лежак, в голос рыдая и сотрясаясь всем телом. Когда Капру попытался обнять за плечи, разделить чувства, то Йомиэль с необыкновенной злобой вцепился ногтями в фамильяра, стараясь причинить физическую боль, а потом отослал в астрал, опять став раковиной, чей изогнутый панцирь-спину бил крупный озноб.

Подобной реакции ни я, ни он не ожидали. Теперь, умея самостоятельно перемещаться по канату, Капру вернулся, витая неподалеку и испрашивая у меня совета. Правильно, что он не решался на более жесткие меры.

Я пристроился на коленках за спиной Йоми, заменяя броню строгой пижамой и выходя из складки.

— Тише-тише, я тут, все хорошо... — сразу прислоняясь к его спине и обнимая поверх, прижимаясь головой к его, и успокаивающе шепча в ухо одно и то же предложение.

В первый момент он напрягся, зато потом рев сменился обычным плачем ребенка, нашедшего родителя. Здоровым. Когда он перешел на всхлипы, я сменил пластинку:

— Капру же помочь хотел, жертвуя собой ради бестолкового тебя...

— А ты?... — услышал я наконец-то его тихий голос.

— Что я?

— Так же любишь меня? — осмелел он.

И что я должен ответить на это?! Ай да Капру, ай да молодец, стервец!

— Плакс я точно не люблю, — ушел я от прямого ответа.

Он судорожно вздохнул, но и только. Ритм сердца постепенно приходил в норму, как и вдохи-выдохи. Впрочем, остановить текущие слезы у него не получилось, хоть и старался он усердно.

— Я... — он сглотнул. — Я в туалет хочу, — на выдохе и замирая.

— Глупенький, вон ведь сколько кустов.

— Боюсь, — тихо-тихо, с ощутимым забегом мурашек по спине.

— Ладно, я побуду рядом, идем, — отлепляясь и вставая.

Вопреки ожиданиям, Йоми остался сидеть.

— Передумал? — он, глядя на меня из своей раковины, отрицательно мотнул головой. — А чего тогда? Ну, идем же... — и сделал шаг в сторону леса, но Йоми так и остался на своем месте.

Я никогда не возился с маленькими детьми, но, кажется, теперь начинал понимать кое-что. И угрозы здесь будут бесполезны, лишь вызовут новую истерику. Присев на корточки, протянул ему правую руку ладонью вверх.

— Пойдем.

Мне пришлось самому взять его руку и за нее поднять его на ноги. Когда мы стали приближаться к кустам, он с неожиданной силой вцепился в мою руку и прижался к боку. Его сердце грозилось выпрыгнуть из груди, настолько гулко оно стучало. А я таки включившейся соображалкой стал допетривать, что происходит.

Перед Йоми стояла неразрешимая дилемма. Он стыдливый по натуре, а тут мало того, что придется оголяться, пусть я уже и не только видел его все, так еще и справлять нужду. Точно... И мягны!!! Эти твари схватили его именно во время самого процесса, яловы потроха! Отсюда и боязнь появилась.

Тем временем он совсем сжался и затрясся. Я обнял его, а он в ответ чуть не раздавил меня в своих объятьях, пристроив голову на плече, уткнувшись носом в шею.

— Посмотри мне в глаза, Йоми!

Нерешительно, но он ослабил хватку и чуть отстранился, а я прижал его лоб своим, четко проговаривая:

— Со мной. Тебе. Не надо. Бояться. Понял?

Его затравленные мокрые глаза постепенно всплывали из пучины страха. Капру действовал осторожно, да и я помогал поглаживаниями по плечам и спине.

— Да... — выдохнул он. — Нно...

— Никаких "но"! Тебе придется преодолеть стеснение, вспомни ночную оборону форта! Ну же!

Его сердце все не хотело успокаиваться, плевав на мои потуги.

— Хорошо.

Мне придется, как ребенку, приспустить за него штаны и подержать, пока его обновленный и жадный до еды организм избавляется от отходов. Слитным движением я быстро присел, опуская штаны с набедренником до колен, одновременно выходя из его объятий. Через бок, не прерывая телесного контакта, ушел за спину, выпрямляясь и обнимая его за грудь, оставляя его руки поверх своих, ногой вторгаясь ему между ног и раздвигая их до ширины плеч.

— Не бойся, я рядом, — шептал я ему. Капру пришлось постараться, чтобы начавшийся испуг не перерос в панику, не привел к ослаблению мышц. — Спокойно. А теперь приседаем, я поддерживаю тебя, не волнуйся. Ну, давай... начинай, никто не потревожит, не бойся.

А он закрыл глаза, из которых не переставая лились слезы... Вот, что значит, маг воды, хех! Но Йоми было совсем не до смеха. Он полностью обвис у меня на руках, мелко дрожа на гране обморока.

— Если ты даже в обнимку со мной боишься мягнов, как же ты собрался идти со мной вглубь их земель, малыш? — он почти не отреагировал. Наказав Капру во что бы то ни стало удержать старшего от потери сознания, продолжил строгим тоном:

— Йоми, послушай внимательно! Я не собираюсь возиться с тобой, ясно? И если ты не можешь обслуживать сам себя, то я прямо сейчас отправлю тебя в АЗУ, там безопасно, о тебе лучше позаботятся и вылечат, понял меня?

— Не бросая меня... — прохрипел он, часто задышав. — Все сделаю... не оставляй... — хотел было уже всхлипнуть и захныкать, но задышал ртом.

— Но не делаешь! — жестко произнес я. — Даже не говоришь толком!

И тут он наконец-то разом приступил к делу. А я мысленно проклинал себя за тот вечер, мне никак не удавалось переключить его с себя на Капру или что-то другое. Мое настроение маятником колебалось. Йомиэлю помогаю я и фамильяр, а самому мне кто поможет!?

Завершив дела, люфс, белый как мел в свете нескольких Светляков, потянулся к штанам.

— Еще и память отшибло, совсем здорово! — зло сказал я.

Йоми втянул голову в плечи, замерев и напрягшись. Пауза затянулась, и я не выдержал:

— Достал! Теперь уж точно подотрешься! — отпуская его. — Вернусь к полуночи, — телепортируясь к месту старой ночевки у ручья.

Хотя бы чуть-чуть, но мне требовалось успокоиться, собраться с мыслями, расползающимися по всем уголкам в присутствии Йомиэля. Насколько все сложно без применения сверх способностей. Подобного непонимания я боялся, бежал от него при первых признаках. И здесь ничего не поменялось.

Плюнуть да покопаться в памяти и чувствах? И чем я тогда буду отличаться от него, весь учебный год полоскавшего мое грязное белье? Не могу простить ни его, ни скрывшего все Ноцуца! И вообще эта связь возникла из-за Хранителя Башни!

Нет-нет-нет! Неужели я впадаю в истерику? И... да еще в позе раковины!? Меня тут же прошиб истеричный хохот вкупе со слезами и соплями.

Мгновенно отрезвила и расставила все по местам всплывшая из памяти фраза: "Это Ваш Выбор!" Никто не говорил, что в этом мире будет легче. Я сам променял родные беды на неизвестные. Мне дали выбор, и я его осуществил. Поздно пить боржоми.

Да, я появился в этом мире уже связанным с одним из его обитателей, такова судьба, метнувшая кости обстоятельств. И почему я решил, что мне труднее? Зациклился на себе? А каково ему? О его страданиях почему не думаю? Одной судьбой повязаны, такова реальность.

Предо мной вновь выбор, собственно, он всегда рядом. Нарушить слово и навсегда вычеркнуть Йоми из памяти, или остаться с ним? Пойти по легкой тропе, или по трудной... В спокойном море не стать опытным моряком. Разве не к этому я стремлюсь?

Я смог нырнуть глубоко в исцеляющий транс. Остудил кипящий котел эмоций. Йоми — моя беда и спасение, вторая половинка в прямом смысле слова. Заботясь о нем, забочусь в конечном итоге о себе же самом.

Появился стандартным образом — в облаке фиолетовых искр. И мгновенно бросился к валяющемуся без сознания люфсу на том же месте, где я его бросил. Капру укоризненно молчал, растекшись блином на груди старшего.

При помощи инэфо поднял тело в воздух, очистил, одел, взял на руки. Я уже убедился, что телесный контакт положительно влияет, в какой-то мере имитирует для Йоми заблокированную мной связь. Подвинул лежак к кострищу, и сел, оставив частично согнутыми вытянутые ноги, между которыми посадил люфса, прижав его к себе, сверху взявшись за его руки, обнял ими его же, голову пристроил на груди, из своих рук сделал замок на его груди, обхватив через подмышки. Подпер свою спину воздушной периной, слегка откинувшись назад.

Срезались еще несколько сухих веток у старых сосен вокруг, прилетая и складываясь поленницей, зачаровываясь. Весело забегал огонек, затрещала древесина, разнося приятный еловый аромат, разбавленный травами и березовыми листьями.

Чуть погодя, я поднял лежак в воздух, перемещаясь к воде так, чтобы видеть небо через прорехи в кронах, и его отблески вместе с костром в каменных слезах, слышать мерное журчание, обонять свежесть, перемежающуюся запахами от костра. У Йоми могла быть реакция на близость огня, Светляков я всех убрал.

И только после всего этого перед его носом ненадолго достал из кармана аналог нашатырного спирта, приводя Йомиэля в сознание.

— Тише, спокойно... — ласково проговорил я, крепко держа, дополнительно прижав его ноги своими пятками, полностью для этого вытянув свои конечности. — Все уже хорошо. Я не должен был так поступать. Извини, пожалуйста.

Однако реакция опять наперекосяк. Он сильно дернулся, вскрикнул-всхлипнул, и вновь свалился в обморок. Да что ж такое!? Глубоко вздохнув, я закрыл глаза, четче воспринимая окружающее.

Тем же способом еще раз пробудил его. Очнувшись, Йоми не смог сдержать плач. Что-то порывался сказать, но у него не получалось.

— Успокойся, Йоми. Лежи! — он начал пытаться повернуться или встать. — Не на меня смотри, на воду. Она заберет тревоги и грусть, утешит и расслабит, подарит мыслям покой. Смотри, как плачет камень, забирая твои слезы. Расслабься... — пошевелив ногами, подтянув за подмышки. — Вспомни водопад, Йоми. Тот самый... Ты молодец, Йоми, ты знаешь об этом? Тише, тише. Не волнуйся. Расслабься. Водопад, Йоми. Дважды во время свидания с ним, ты спасал меня. Ну чего ты опять плачешь? Йоми... Камень же и твои слезы забирает... не жаль его? Молодец. Не надо переживать, что не успел что-то, недосказал, недоделал. Тише. Ты все сможешь и успеешь! Спокойнее... Лучше поздно, чем вообще никогда. Ну же, будь молодцом, Йоми. Позволь помочь тебе, дважды меня спасший. Не дергайся. Поверь, я ведь не давал повода сомневаться в своих словах. Ну чего ты опять, Йоми? Хочешь обратиться в такой же, плачущий за других, валун? Нет? Возьми себя в руки, не меня. Разреши воде забрать тяжкие думы, окунись в реку забвенья, пусть она притупит острые воспоминанья.

Все говорил и говорил, стараясь усыпить не только словами, но и самим голосом. Постепенно мне это удалось, наградой стало мерное сопение спящего. Получившаяся поза меня плохо устраивала, я не любил спать на спине, а сонливость крепко вцепилась. При помощи инфэо, плавно выскользнул из-под него. От разрыва контакта, он чуть не проснулся, застонав и зашевелив руками через сон. Пришлось устраиваться вместе с ним, сразу повернувшимся набок, как только его тело приняло полностью горизонтальное положение. Моя рука оказалась прижата у него на груди. Исхитрившись, поменял руки, пристраиваясь к его спине.

Глава 5. Начало совместного пути

Проснулись мы одновременно чуть позже рассвета, что стало полнейшим сюрпризом для меня. Как и поза: я на спине, он у меня под боком, с головой на груди, с закинутой ногой, обнимаемый мной. Причем он нисколько этому не смутился, даже, вроде, обрадовался, довольно прижимаясь еще сильнее, удобнее устраивая одно ухо, плавно шевеля другим, улавливая малейшие шорохи и ритм моего дыхания.

— Ну, доброе утро, что ли?

— Привет, — легко слетело с его губ.

— Что ты понял из вчерашнего? — решился я сразу затронуть сложную тему.

— Что общение это тоже связь. Только иная, — выдал он гениальную мысль после паузы.

— Гениальный ты мой, встать не хочешь? — ласково трепя волосы.

Но тут он опять напрягся и вздрогнул, портя всю картину. Я уже хотел было задать уточняющий вопрос, но он начал первым, тихо, боясь услышать ответ:

— Ты так и не сказал... что не оставишь меня, — шмыгая носом.

— А ты сам сможешь выполнить подобное обещание? — все еще сомневался я.

— Арас мне свидетель, я...

При этом он так сильно напомнил мне Чако... Мне надо ошеломить его так, чтобы прервать начатый им ритуал Сара, пока это еще было возможно. Что ни говори, а интересные мысли пришли к нему с утра... И я мгновенно подтянул и перевернул его на спину, одновременно сползая вниз, сдвигая ему ноги, прижимая их, его руки и тело к земле, двигаясь тазом с эрекцией помимо воли, и одновременно впиваясь в его губы, вторгаясь языком в рот, крадя долгий поцелуй до нехватки воздуха, неожиданно ставшим ответным.

— Еще хотя бы подумаешь об этом, и никогда больше меня не увидишь, понял!? — прошипел я, вдавливаясь в лоб, сверля глазами его испуганно-непонимающие циановые очи, больно сжимая запястья. — Ни-ко-гда! — и скатился с него, оставаясь лежать прямо на мокрой от росы траве, тяжело дыша.

Мне безумно понравился поцелуй, но ситуация в целом была чудовищно отвратительна. Зажмурившись от боли катящихся слез, поймал его ладонь и, сделав замок, выдавил:

— Не плоди лишних связей, Миэ... — я позволил каналу нормально работать, погружаясь в бездну отчаяния и боли, даря тепло и силу. — Нам обоим надо научиться жить без нее, Миэ. Только так не будет пагубной зависимости! Я и так не смогу тебя бросить, связь крепка, — и я вернул все обратно. — Так надо, прости...

И почувствовал, как в ответ сжалась его рука. А мгновением позже он пристроился так же, как было при просыпании, только с другого боку. И мы молча лежали, согревая друг друга, боясь спугнуть возникшее понимание, истекая слезами. Я дал ему надежду, и увидел причину неудач. Когда у обоих высохли глаза, я первым нарушил молчание:

— Я давно простил тебя за тот случай, Миэ. Давай начнем все с начала?

— Давай, Эль.... Меня зовут Йоми.

— А меня Леон.

— Приятно познакомиться. Хочешь завтракать, Леон? — выводил он круги на моей груди.

— Не откажусь, — произнес я, действительно соскучившись нормальной пище.

— Тогда я пойду, приготовлю...

— Иди...

Но оба так и остались лежать. А я уже было обрадовался, рано.

— Проговаривай проблемы, Йоми, если сам не можешь решить. Не стесняйся просить у меня помощи, — он прекратил рисовать круги, прижав ладонь. — Голосом, Йоми, голосом, иначе забудешь, как говорить, — играя волосами.

— Я боюсь... идти в кустики, — уныло произнес он.

У меня готово было сорваться множество вариантов. Глубокий вздох и внутренняя установка предотвратили очередную катастрофу.

— Капру, Йоми. Не вызывай, попроси! Он услышит и сможет самостоятельно к тебе прилететь. Ради тебя он столько сделал, Йоми, а ты его не замечаешь...

— Ты уверен?

— Ох, Йоми... Ну почему ты у меня-то спрашиваешь? Откройся ему, почувствуй, он же твой ближний!

— Ты ближе... — при этом его нога так эротично уперлась мне в пах, что я едва не сбился с дыхания. И откуда в нем это взялось? Неосознанно делает такое, что дух от желания захватывает.

— Наберись смелости, Йоми. Ты говорил, что все сделаешь... Начни с Капру! Или ты хочешь обмочиться на меня?

Ну хотя бы удостоился возмущенного взгляда и какого-никакого шевеления. Расплывшись в улыбке, подтолкнул руками к подъему.

— Встань и иди!

Энтузиазма хватило только на то, чтобы встать. И застыть памятником собственному страху.

— Попроси Капру появиться, Йоми! Просто подумай.

— Боюсь, — одними губами.

Ё-маё! Так мягны еще и по связи с ближним ударили в этот момент? И Капру промолчал о таком? Одного поля ягоды, оба! Я быстро вскочил, обнимая его за плечи.

— Все хорошо, Йоми. Такого больше не повторится, верь мне! Идем, я побуду рядом.

И деревянным шагом, направляемый мною, люфс потопал к кромке леса. Но в паре метров напрочь отказался приближаться.

— Хорошо, давай попробуем так, — и я опять пристроился сзади, крепко обнимая, разворачивая спиной к лесу. — Дальше сам, Йоми, имей совесть, а? Ведешь себя как младенец.

— Большой, — через всхлип с ноткой возмущения.

— Да-да, конечно, большой младенец, отказывающийся делать пипи!

Йоми решился, достал, но рука у него так тряслась, что мне поневоле пришлось поддержать ее, иначе бы он все на себя...

— Молодец! Ты смог, и ничего не случилось плохого, — нашептывал я, когда мы возвращались. — Верно?

— Да... И... Спасибо, Леон.

Он уже заметно расслабился, к нему возвращалось радужное настроение.

— Кто-то хотел приготовить завтрак, — намекнул я на его обещание.

— А мне можно заглянуть в твой рюкзак, Леон? — робко спросил он. — В мой рюкзак, — поспешно исправился он, видя мою недовольную рожу. — Можно мне заглянуть в мой... — тут наконец-то включились мозги, подавшие питание на улыбку, осветившую его смущенное лицо, вмиг нырнувшее в недра рюкзака.

Пока он возился, я делал растяжки, разминаясь, постепенно приводя мышцы и связки в тонус.

Йоми остановил свой выбор на компоте и каше-пюре с ягодами. Якобы равные порции были мной с укоризненным взглядом поменяны местами, с немым возмущением он выдержал и увеличение своей доли на треть. Вот так мы и покушали, "уткнувшись" в свои тарелки. Слава Арасу, есть не боялся, и не забыл, как это культурно делать. Мытье посуды, как и готовка, легко и непринужденно выполнилась при помощи магии.

— Теперь будешь общаться с Капру. И не куксись мне тут! Я же рядом буду, хорошо?

— Ладно, — произнесло бело чудо.

— В воде будет сподручнее, идем.

Я устроился с противоположной стороны от камня, скрестив ноги, подперев спину воздушной периной. На сей раз красный Йоми устроил свою голову на перекрестии. Течение ласкало его веер волос, приятно щекочущий меня, я его нежно перебирал, касаясь головы массажными бессистемными движениями, доводя цвет его лица до счастливо розоватого.

— Я рядом, не волнуйся. Пробуй мысленно общаться, в конце концов, у тебя ментальная дисциплина основная!

Пока он пытался, преодолевая себя, пока мои руки игрались, я прозревал пространство. Множество небольших порталов, соединенных одним большим прямоугольником, открывалось и закрывалось перед моими глазами, показывая округу.

Мягны уже обложили холм, еще бы им не активизироваться, ведь на их глазах такое произошло! Плюс новое руководство. Печально, что не извлекли урока, но у них еще все впереди. Обследовал путь до реки в поисках ловушек.

Сама река стала непреодолимым для порталов препятствием. Неожиданно, но факт. Слишком велики искажения, ломающие структуру инфэо. Несколько опробованных вариантов с измененным инфэо результата не принесли. И я решил разойтись вширь, надеясь обойти неожиданное препятствие, на исследование которого не было времени и желания, главное — движение.

На западе добрался до истоков Иссхоруг(*), расположенных на стыке суши и океана, у подножья гигантского горного склада ледников. Полог помех петлял и вилял не меньше реки, пересекая ее множество раз, полностью закрывая Щосанг(*), огибаемый рекой с севера. Где-то он был слаб, где-то резко усиливался.

На западе Иссхоруг все сильнее давала крен на север, собирая воды с гор и болот, превращаясь в широченную реку, закрывающую собой горизонт. А полог, делая складки, под косым углом к Барьерной гряде, пересекал болота Эжзасза(*) и пару вытекающих из них рек, порой с выдвинувшимися к горам островами, непроницаемыми для телепорта и складывания пространства.

Аномалиями можно и потом заняться, помехи не казались мне искусственным образованием, они тянулись далеко в океан, куда еле дотягивались мои телеэкраны, слишком много энергии уходило на такие расстояния, а анализом работы инфэо заниматься было некогда. Плюс ко всему Барьерные горы оправдывали свое название и на море, наводя ужас тектонической активностью обоих своих оконечностей, острыми скалами и извергающимися жерлами вулканов, вдающихся глубоко в океан.

Благо на вышине всего менее двадцати с лишним километров, как в районе тропопаузы, за которым магические потоки обладают свойством естественного движения, а не той фонтанирующей бури, что творится ниже, полог заканчивается, упираясь в Небесную Грань, можно "перепрыгнуть" его, буде возникнет такая потребность. Причем, сам полог весьма сильно напоминал мне широкую стену, в некоторых местах аж двойную или тройную, как в случае с центром, на землях мягнов, со столбами по обе стороны, после настройки на которые, я смог различить большое их количество на всем Мокцафе(*), с такой огромной высоты видимого как на ладони через множество просветов в облаках. И да, это вторая зона, после докилометровых высот, где зрение посредством магии не отказывает, давая истинную картинку.

Север был слабо заселен глорами. Города, ровные пашни и пастбища, порты. В основном вся жизнь — это порты на реках, которых было превеликое множество, и побережье. На резко вихляющей Иссхоруг, устьем огибающей скалистый полуостров, примыкающий непосредственно к океану, было столпотворение городов и городишек, гроздью начинающихся по обоим берегам после зигзага между двумя подпиравшими небо горами, невесть как затесавшимися севернее болот. Этот участок реки я бы назвал заливом, а не устьем, широк больно, и островов много.

Между делом я одергивал Йоми.

— Лежи.

— Не вертись.

— Тренируем терпение.

— И закаляемся.

— Капру.

— Что значит "что Капру"?

— Ну поделись с ним своей замерзшей проблемой, авось поможет как.

— Кто с ним общается, ты или я? Четче формулируй.

— Что значит затекло? Капру.

— Ты опять? Сделай из него подушку под голову. Ну и под попу уж тогда, пусть и там повибрирует.

— Стесняешься Капру? А пальцев своих не стесняешься?

— Кривыми вдруг стали? Скажи еще, что стесняешься своих так горячо любимых вчера коленок!

— Ну не я же с ними постоянно обнимался и целовался!

— Лежи смирно!

— Что значит "скучно"? Сделай так, чтобы на макушке камня распустился цветок, целиком из струящейся живой воды.

— А ты смоги! Или отправлю в АЗУ доучиваться.

— А и не брошу, подарю тебе свой ноготь или зуб на цепочке, и частичка меня всегда будет с тобой.

— Весь мир не честен. Будешь бояться учиться вместе с ногтем.

— А я аккуратно, дугой, и вставлю в нос, тогда не потеряется.

— Слышь, ты!? Давно бы начаровал уже, неумеха.

— Сопи-сопи! Не забудь только, ангельский цветочек, а не кракозябра с рожками!

— Старательный ты мой, только не делай его так смелым постоянно, хорошо? — это я уже передал Капру. — Или хотя бы чтоб только со мной так, а не со всеми подряд, окей?

Маршрут я определил. Но с транспортом встал в тупик. По берегу нельзя. На этом много военных, на противоположном, в самом сердце, их еще больше. Чтобы выйти за аномалию, потребуется пару десятков километров шмякать по вонючей жиже, отбиваясь от роев насекомых и стай водных тварюшек. Летать нельзя — привлечем слишком много внимания, да и при простом плавании как выстроится сотня огнеметателей, так и писец, хана нашему инкогнито. Для перелета через полог мне не хватит даже объединения с Йоми, дабы и его с собой утащить через систему порталов, которую еще надо выстраивать и настраивать. И та область была под облаками, йейль знает, какие там рога и копыта.

Остается подводное направление. Пузырь? Подлодка, подкатер, подяхта? А не понадобится ли там сверхзащищенный батискаф вообще? Придумать акваланги? Подскутер? Вырастить монстра с гигантскими легкими? Или самому им стать? Или плюнуть на всю и создать ультрасовременную магояхту? А что? Замаскировать под утлую лодчонку с тентом, раздвинуть пространство до нескольких комнат. Ух, давно мечтал попрактиковаться в этом! Прятать от нетренированного истинного зрения артефакты я уже научился, запрячу как-нибудь, подставлю фиктивную фиговину — фидер, к примеру, навороченный, само-вылавливающий, -коптящий, -солящий, нужное подчеркнуть, а уж в его тени... Ммм!

Обтекаемый корпус, пригодный и для воздушных сверхскоростных полетов. Амфибия-трансформер, легко пронзающая атмосферу. Игры с пространством уже на видимой части придется начать, иначе никак не получится сделать мини-баркас, со стороны берега кажущийся никчемной лодчонкой. Метров девять в длину, метра три в ширину, метра два в холке. При размещении собственно входа колебался недолго. Главное — удобство, сгибаться не хотелось совсем, и маскировка. Вот и сделал в задней части подобие кабинки, метра на два с половиной, минус полметра палубы на носу. Сами малость изогнутые к носу борта в метр высотой у центральной части плюс поручни, над водой выступает чуть больше шести десятков сантиметров, если брать только борт. Пристройка выступает над водой на метр с кепкой, и со стороны покажется вровень с головами пассажиров, а для тех, кто на палубе, она возвышается на все два метра в верхней своей части. Глубина посадки — достаточно изменяемая величина. За счет обшивки камуфляж будет выглядеть натурально, остальное подретуширую. Легкая деревянная крыша и стены надстройки, старенькие толстенькие борта, не в одном месте залатанные. Необычна разве что каркасная изогнутая то ли труба, то ли тонкий ствол бамбуковый, тянущийся от носа до кормы зеркальным отражением киля, давая иллюзию, что именно на это накинута ткань, привязанная к поручням. Через каждый три метра от бортов, соединяясь вверху, тянутся еще одни каркасные дуги, к одной и которых красиво привязана брезентовая ткань, создающая своими складками небольшой козырек, дающая повод полагать, что она может натягиваться до самого носа, защищая палубу от льющейся воды с неба, например. Да и корма имеет неординарные плавные формы, а на носу не к месту изысканный якорек, фонящий магией, и два круглых иллюминатора. Для неискушенного взгляда велика просадка, кубрик тесен, но вполне пригоден для ночевки или отдыха двух-трех глоров.

А внутри она... ох что внутри-то! Стилизованный глухой предбанник, у задней стены которого поле экстренного телепорта с идентификацией личности, переносящее в отдельную внутреннюю комнату, а так, когда вход закрывается, активируется рамка в основное помещение. Большой просторный и светлый холл. На противоположном конце просторная ниша, недотягивающаяся до потолка, с огромным зеркалом, украшенным вьющейся зеленью, часы под высоким потолком, по бокам в самой нише два входа в каюты с собственными сан узлами, оснащенными джакузи. Такое разделение — временное, была приготовлена и общая каюта. По бокам общего холла было еще четыре таких ниши, три просто с цветочными кадками, одна из которых активируется вместе с общей каютой для меня с Йоми, хорошие гостевые каюты не помешают, пусть в предбаннике и есть еще два поля по бокам с гостевыми коморками. Четвертая ниша — это хозяйственное помещение со складом, и столовая с кухней. Зеркало — специальная внутренняя комната, защищенная, настроенная на предбанник. Другие зеркала — это отключенные входы в пока еще ни для чего не предназначенные помещения. Внутри пока раздельных кают спальная и рабочая зоны.

Окна по всем стенам организовал при помощи инэфо, причем сделал одно специальное в каждой комнате — с шестью видами, перекрывающими всю сферу, плюс два вида палубы. Основное большинство показывало что-то одно, легко настраиваясь при помощи рук или специальных мысленных команд: переместить окно обзора, приблизить или удалить, погасить. По желанию вообще все стены, включая потолок и пол, становились разной степени прозрачными изнутри, изображение накладывалось как на саму структуру деревянных и каменных панелей, так и поверх ковров с книжными полками. Интерфейс управления доступен из любой точки, полностью или отдельными функциями, такими как оборона или движение.

Пока только общий дизайн и наметки. И уже оторопь берет, сколько же потребуется времени или энергии на создание этого дива? Где реализовывать замысел? Непосредственно в реке? Я еще решусь на это мероприятие, будь рядом такой дармовой источник, как живая вода. Но ее потребуется огромный водоем, мало того, способный разместить собственно внешнюю оболочку, так еще и внутреннее убранство, совмещаемое с основой. Попробовать разделить? Хм, полностью не выйдет, но по отдельности это реально! Верно! Если получилось создать пространственный карман для рюкзака, то чем провинилась лодка? Создам привязку, распространяя законы тварного мира, и уже потом можно будет перемещать комнаты по одной или разом. А если еще и кольцо для Йоми настроить под телепорт прямиком туда... Эм, лучше в отдельную комнату, как раз исполненную в жанре раздвижения рамок пространства, через которую уже в карман через отдельную комнату. Параноидальная защита, подстать моему бзику. Большего сделать не успел.

— Ангельский, Йоми, а не размазня, гноем сочащаяся.

— Что значит "не можешь"? Включи мозги.

— Вопрос, а есть ли они у тебя?

— Хамишь?

— Я от всех тебя защищаю, но только не от себя. Если над тобой никто не будет издеваться, ты вырастешь неженкой, бантиком девчачьим.

— Вот оно как! Тогда твоя кличка будет БД.

— Ну, уже не так по-детски звучит, все же Бант Дамский!

— Ну-ну, беда ты моя, сам виноват, камни скользкие.

— Да-да, конечно, — мое чудо захотело кушать, и не мудрено, время к четырем дня приближается.

— Ну что опять не так?

— Как это, где? Куда убрал, там и лежит.

— Ах э-э-та... Ну... я подумал, что это просто куча ненужного тряпья.

— Да-да, поплачь на свою горькую участь. Бог любит троицу, может, сразу поскользнешься в третий раз? А знаешь, как красиво ты падаешь?

— Ну вот, я ж говорил. Зато гляди, как клево на замедленном повторе! Сделать открытки?

— Что им там делать? Давай лучше отошлем бывшим согрупникам! А этот кадр на поздравительной всем сдавшим экзамен!

— Я понимаю, что обниматься лучше со мной, чем с камнями. Но всему должна быть мера.

— Кого тут стесняться? Ну скажи мне, какая дятлу разница, дефилируешь ты с голой попой или с бантиком?

— Может, пора вводить наказания?

— Никто за язык тебя не тянул!

И я скрутил обнаглевшего люфса, и банально на коленках собственными ладонями отодрал по заднице как сидорову козу. Пусть мне даже было в какой-то мере приятно это делать, но для него процедура унизительна.

— Надеюсь, я выбил твои мозги из жопы обратно в башку. Иди-иди, пореви в кустиках, может еще ума найдешь! — вдогонку тут же рухнувшему на траву Йоми, чья регенерация уже убрала все следы с тела. Капру я частично запретил вмешиваться, только опять держать в сознании. — Ну или с коленками целуйся, вдруг ответят?!

Пусть лучше сейчас, на стоянке, он выплачется, чем в дороге, на тесной лодке, для которой я еще не придумал движителя. И я заговорил так, чтобы Согранда расслышал каждую интонацию:

— Я тут подумал, что мало одного твоего желания идти со мной. Самообслуживаться ты не можешь, постоянно слезы пускаешь, давя на жалость, хамишь по пустякам и дерешься, не адекватен, в общем. На кой ты мне такой сдался? Я столько месяцев знать не знал, ведать не ведал про эту связь с тобой, который, из корыстных, поди, соображений все это время молчал в тряпочку! Несколько дней — не срок, смогу выждать годы, у нас сотни лет впереди, вдруг ты вернешься в нормальное состояние? Хотя даже за десятилетие я могу случайно найти тебе замену, скажем, или развяжусь, так сказать, с тобой, заведу детей, которых ты ну никак не родишь. На что ты годен? Еду я сам могу приготовить, и сделать постель теплой, если уж на то пошло. Я самодостаточен, Согранда! Слышишь? И утром, если не найдешь причины взять тебя с собой, останешься, портал в АЗУ я обеспечу, и как обещал, оставлю частичку себя. Слезами горю не поможешь, ищи мозги.

И потушил восприятие, мысленно делая глубокий вздох. Опять меня понесло! С Йоми постоянно скатываюсь куда-то в пропасть. Даже сама ситуация вызвана моими словами. Йейль! Нафига я тогда разрабатываю лодку?! А пусть будет! Проще путешествовать до Башни с комфортом по оживленным магистралям, к тому времени надоест общаться, и обратно пойду буреломами да буераками. Но как же обидно будет из-за собственной гордости и заносчивости потерять... Йоми и так пережил череду жутких стрессов и испытаний, рухнул его мир и мироощущение. А я заставляю...

Возвращаться к лодке не хотелось. Вообще не хотелось ничего. Я постепенно входил в состояние медитации, очищая голову от всех мыслей. Незаметно вошел в состояние созерцательности.

Вот два удивительно похожих объекта. Оба уродливы и источают мерзость. По-разному, но суть одна. Такие разные, такие одинаковые. Одно — отражение другого. Единственное отличие: стремление к жизни и жажда смерти.

Последнее резко вышибло меня в реальность, ошеломив до кончиков волос. Извечный вопрос — что делать, остро встал передо мной. Решение лежало на поверхности — действовать через отражение, аналогично реализации языкового инфэо. И я начал читать практическую лекцию для позвонков.

— Всегда стараюсь представить мысленно то, что хочу сделать. Не гнушаюсь иллюзиями, особенно когда надо добиться сочетания с окружающей обстановкой. Подбираю цвета и мелкие детали. Для примера, возьмем создание из воды ангельского цветка. Три слова, нуждающихся в осмыслении. Создание. Не ваяние, лепка или выращивание. Создать что-то самому очень сложно, гораздо проще изменить существующее. По условию у нас дана вода. Истинно живая вода. И три варианта: заставить, поставить условия, попросить. Ангельский. Первостепенную роль играют вызываемые этим словом простые ассоциации: красивый, редкий, воздушный, одухотворенный. Цветок. К нему применяется описание, с ним производится действие. Именно в таком порядке, от центра к периферии. Красивый цветок. Роза. Редкий и красивый — орхидея. Ее столько видов, что легко отыскать среди всех воздушный вариант. Но можно переделать и розу так, чтобы она стала воздушной, и полученный вариант автоматически становится редким. Я так и сделаю. Листья более ажурные и частые, бутон больше, ствол без иголок, чашелистики сделаю длиннее и вьющимися, тычинкам тоже прибавлю роста, изменю количество. Для полноты эффекта не хватает свечения и легкой влажной взвеси с приятным бонусом в виде радуги.

— Материал у нас вода, следует подчеркнуть ее красоту, а не изменять до неузнаваемости. Поэтому подправлю цветовую гамму, скорректирую световые эффекты. Образ готов. Предпоследним этапом сформирую магическую форму. Поместить в нее духа будет очень трудным мероприятием, а если убрать течение, то цветок утратит жизнь. Поэтому создам только иллюзию жизни путем распределения водяных токов. В живом цветке текут соки, похожее и в моей форме будет. Заодно решится задачка с водной взвесью, а рождающиеся и падающие капельки росы усилят эффект созерцания истинного цветка, добавляя пружинящее движение самих листиков с лепестками. Теперь осталось выбрать вариант действий. Если прикажу, то дух живой воды, любящей свободу, может зачахнуть. Возникнет отрицательная аура. Одухотворенности не получится. Да, можно все обставить так, чтобы вода сама заполнила мою форму, захотела это совершить и не передумала впоследствии. Но придумывать условия я не мастак. Остается просьба. Настоящая, искренняя, без лукавства или отчаяния. Иначе ничего не получится. Одновременно чрезвычайно просто и трудно. Но ведь у меня есть способности к водной дисциплине и творчеству, кому как не мне уметь общаться с водой, знать ее прихоти и слабости, страхи и желания, кому как не мне суметь воплотить дух воды, сотворить для него и из него?! И я показываю воде свое творение, восхищаюсь, прошу... А энергию на поддержку она сама даст, ее не так много и надо-то. А чтобы цветку не было одиноко, повторяю шаги, меняя розу на орхидеи, меньшие по размеру, дабы не оттягивали внимание от центра композиции.

Увлекся процессом настолько, что не заметил, как позвонки сменились голодными коленками, а рев заинтересованным сопением. У Йоми сейчас быстро менялось настроение с одного полюса на другой, прям как у детей.

Зависшая передо мной алоллэйская тарелка с салатом, стакан с соком, вилка и один из фруктов мгновенно заставили коленки смениться ягодицами, двигающими ноги в сторону рюкзака с такой вкусной и сытной едой, не то что ягоды или даже печеные грибы. Я сейчас накапливал энергию в кармане, поэтому сейчас естественная пища была необходима для моего организма, да и простое эстетическое удовольствие от процесса на фоне дивной клумбы и вкуса. Йоми достал галету, козинак, пару лепешек. Оголодал совсем, бедняга, и стресс аппетит только прибавляет ему, судя по скорости уминания.

Откушавши, я погрузился в воду до подбородка, удобно разлегшись. И стал поэтапно расписывать процесс создания баркасика. Основной корпус. Первичное зачарование. Внутренние помещения. Вторичная зачаровка. Интерьер. Ретуширование. Система инфэо корабля. Финальные чары. Запланировал и поиск решения проблемы снабжения энергией, а так же передвижения.

Йоми в это время привел себя в порядок: очистился от грязи и следов слез, умылся, расчесался, заплетя косицу. И начал перетряхивать рюкзак. Сперва долго все вытаскивал, ища место так, чтобы не приближаться ни ко мне, ни к лесу. Потом, сопровождаемый Капру, приблизился к лесу настолько, насколько смог, чтобы отлить. Высушился.

Вернувшись, он одел шорты с футболкой и легкие сандалии. Распотрошил свой рюкзак, горкой сложив все тряпье. И начал сортировать вещи. Чего только не было предусмотрено в походном наборе. Не торопясь, часто косясь в мою сторону, Йоми постепенно укладывался. Горное снаряжение он аккуратно положил на самое дно предназначенного для тяжестей отсека. Заполнял и другие отсеки, самое легкое и часто используемое оставляя для основного отделения. Долго стоял перед кучей прежних пожитков, уже не нужных. После нескольких вздохов переложил все в давно потухший костер, перед которым стоял еще дольше, прежде чем поджег. Потом примерно так же, как я, заготовил дрова.

Сидя наблюдая за огнем, Йоми то устраивался в свою любимую позу, то, спохватившись, опускал колени, опираясь на них локтями, и незаметно для себя перетекая обратно. В конце концов он лег на живот, подложив руки под подбородок. Месторасположение позволяло ему без труда наблюдать и за костром, и за мной, и за клумбой. Сгустком желе у него в ногах устроился Капру. Люфс позволил себя пару часиков дремы, через полчаса перешедшей в глубокий сон, все равно ничего не происходило, и ему, по всей видимости, стало скучно, сморила жара и духота, предвещавшая дождь на завтра.

К полуночи я завершил большую часть расчетов, отложив остальное на лесные ночевки. И часа три посвятил очищению организма, подготовке к колоссальной нагрузке, под которую еще придется переделать мою проксю. До седьмого пота выполнял самые тяжелые физические упражнения, достав кое-какой спортинвентарь, и по прогону внутренних энергий. Очень часто напивался живой воды, добиваясь чистоты на клеточном уровне. Следующие дни только энергетическое питание, запасники заполнил уже достаточно для начального рывка, и усиленные тренировки.

Проснувшийся Йоми во все глаза наблюдал за мной, и все еще лежал на выбранном месте, когда я, весь в поту, устроился по другую сторону от костра на простом лежаке, а не в спальнике, подложив под голову вместо подушки валик. Слишком жарко, и никаких инфэо нельзя было, все равно к утру вспотею, так что поленился окунаться, плюс сказался фактор уже проведенного в воде времени.

Разбудил меня Йоми, неумело, но настойчиво делающий мне минет. Пах я, прямо скажем, не как фиалка. Люфс кривился, но облизывал, ласкал мошонку, помогал одной рукой, вторая занималась его собственным. Я незаметно усилил его рвотные позывы, заставляя оторваться от леденца.

— Хватит... — прохрипел я, когда мне удалось начать постепенное подавление эрекции, а люфс, выдавивший немного желчи, решил продолжить.

На покрасневшего с макушки до ног Йоми было жалко смотреть. Его поза, большие глаза, только усилившаяся эрекция с активным выделением смазки...

— Я хотел помочь, — выговорило голое чудо. — Он же... стоял... — произнес он, сглотнув.

Мне хотелось и смеяться, и плакать. Но пришлось проявить терпение.

— Прошу, отойди от меня, домастурбируй на своем лежаке... — с закрытыми глазами и приглушенным восприятием.

В его циановых очах было столько намешано, когда он услышал мою просьбу. Но ослушаться не посмел, хотя больше к своему, постепенно упавшему, не прикоснулся. Через долгую паузу я заговорил в небо:

— Секс, в том числе и оральный, который ты пытался тут исполнить, должен приносить обоим партнерам удовольствие, наслаждение. Делается с обоюдного согласия. А когда противно, неприятно, то это уже банальный трах, обычно за деньги, с шлюшкой. С болью будет насилие, тоже часто продающееся, хотя ее иногда только имитируют. Есть и те, кому удовольствие доставляет именно боль, например, приводящая к пику наслаждения, оргазму. Мне жаль, если мой бескорыстный подарок был воспринят как задаток, требующий отработки.

Йоми всю мою речь провел с чуть согнутой спиной ко мне затылком, сидя на пятках, опираясь на кулаки, слегка проворачиваемые на месте в разные стороны, как будто он их ввинчивал в землю. Да, я извратил наверняка благие цели. Хотя какого яла!? Он покупал свое место, вот и весь сказ!

— Это и должно было стать причиной? — жестко задал я риторический вопрос его лопаткам, отчего спина еще сильнее согнулась.

Утренние сумерки уже прошли, но скоро опять будет темно — с запада шел грозовой фронт, который настигнет нас примерно через час. Быстрым шагом направился к воде, быстро омывшись естественным образом, с мылом и мочалкой. Карман стал уже моим естеством, как и способность работы и перехода в астрал. А Аня и так была в боевом режиме, готовая защищать и нападать по шести направлениям плюс отдельная седьмая часть на воздух. Когда я оделся, ко мне подошел Йоми.

— Извини меня, Леон. Я не х... — и запнулся. — Это было ошибкой, — довольно быстро нашелся он. — Настоящая причина в другом, — и замолчал, смело глядя мне в глаза.

— Извинения приняты, Йоми.

— Вот он я, перед тобой. Весь, какой есть, без прекрас. Слабый, боязливый, стыдливый, нерешительный, невоспитанный, неадекватный... — его губы дрожали, голос слегка заикался, но он говорил. — И я нужен тебе для того, чтобы ты со мной учился контролю над собой и... — сглотнув, — и на мне умению воспитывать других... — вытекла слеза, — и жить не в одиночестве.

Я предстал перед ним таким же, и молча крепко обнял. Он судорожно дышал, его сердце бешенно колотилось. Первым заговорил я:

— Скоро гроза. Нам. Надо поторопиться, — выделил я ключевое местоимение, не разжимая объятий.

Я заметил, что он отыскал компас и свой защитный костюм. Даже сделал цепочку для них. Из чистой струящейся живой воды. Изысканно, в подражание моим цветам. Для компаса вообще была сделана водяная капсула, куда можно было помещать и что-то другое. Я решил, что испытываемое Йоми должно обрести материальное воплощение, служа воспоминанием и напоминанием. Нам обоим. Заодно он успокоится, сможет поесть и приготовиться к дождю.

— У меня к тебе просьба, Йоми. Пока я собираю твои вещи и готовлю завтрак, сделай мне, пожалуйста, такую же нить, — уже отстраняясь и протягивая на ладони свою чешуйку. Кулон-амулет мне сейчас идеально подойдет, ведь даже неактивная, чешуйка дает щит, питаемый из специального отдельного аккумулятора, а тут еще нить даст много, и пристроить для чего-нибудь потом можно.

Она показалась ему, светившемуся от счастья, такой малостью, что, не говоря ни слова, он взял чешуйку и метнулся к воде, все еще не до конца верящими очами оглядываясь на меня перед тем, как приступить. А я уже складывал лежак. Потом достал подходящую к случаю одежку, сложив шорты с футболкой и сандалиями. Из еды сделал сытный кашесуп на живой воде, который в прошлый раз был рассыпан по земле, и рисовая котлетка с бодрящей смесью. Он всю ночь не спал, а у нас день ходьбы впереди.

— Вот, — просто сказало улыбающееся даже ушами диво. Протягиваемый им коллар, именно на него больше всего походило получившееся, был до одури чудесен.

— Благодарю, — пожав его руку. — А теперь ешь, пока я рассказываю о броне.

— А я уже пробовал ее, — робко заметил Йоми, беря тарелку.

— Замечательно, лучше поймешь. Ты пробовал на голое тело? Тут для тебя фишка — к ней привязан подпространственный карман, куда сама прячется прилегающая к телу одежда, когда ты активируешь полную защиту. Ты кушай, кушай, успеешь. Вторая особенность — в нем можно спокойно справлять нужду, никто ничего не заметит. Только сильно не увлекайся, прибереги для экстренных случаев, ведь и обычный вариант доступен и весьма защищен. Третья особенность — полная активация мысленного интерфейса осуществляется вот так. Как почувствуешь, что обычный освоил, используй полный. И напоследок, заклятья я называю информационно-энергетическими образованиями, инфэо. Так вот, мне пока нельзя их применять, но не волнуйся, буде что серьезное, я обязательно вмешаюсь. Кстати, компас нам не понадобиться, так что повесь его на вершину камня, вдруг кому да сгодится.

Глава 6. Лесными тропами

Пробирались вот уже битый час. Промокший до последней нитки, я был не в настроении, лишь горячая ладонь Йоми в моей руке раскрашивала пасмурность.

Поначалу, я радовался ливню, прилипшей рубахе, пока не захлюпали боты, грозясь сделать на ногах одну большую мозоль. Йоми, великолепно вписавшегося в броню, не дающую влаге контактировать с телом, с рюкзаком на плечах, тоже непроникаемом, я почти сразу взял за руку, мгновенно замедлив наше продвижение.

По мере приближения к реке лес становился гуще и богаче видами. Начали встречаться огромные елки, разлапистые и редкие. Елонишц фамильяры обезвреживали заранее, они же занимались и всеми остальными, снимая с нас необходимость вмешиваться, давая возможность сосредоточиться на обхождении ям, развалов камней, покрытых мохиндером с поганцами, упавших деревьев и стоящих древней.

Пару раз Йоми спасала только броня, когда он терял бдительность и наступал на ловушки, секущие по ногам или стрелявшие в тело. На третий случай он наконец-то догадался, что означают мои пожатия и поглаживания. Общение многопланово, не только словами можно выразить что-то, иногда быстрее и удобнее иные способы. Мы оба пробирались молча, как заправские разведчики стараясь передавать мысли только жестами и мимикой. Я начал, он поддержал.

Аня заранее предупреждала меня о рыщущих мягнах, загнанных ливнем куда посуше, вот уже часа три льющим как из ведра, позволяя делать паузы или ускоряться, избегая ненужных встреч.

Изменились и мои чувства. Я стал находить удовольствие в щекочущих струях, охлаждавших нараставшее желание. Через касания рук, в обход связи, постепенно налаживался обмен энергиями, неизбежный, естественный.

Йоми стоически вытерпел два своих промаха, испугавшись только в самый первый раз. Но когда броня не подвела, он стал больше ей доверять, смело ступая, пока вторая и третья ловушки не приучили осторожности. Люфс наконец-то стал пользоваться своей природной дальнозоркостью и логикой, находя ловушки заранее. Как-то раз мы одновременно предупредили друг друга, обернулись, и улыбнулись.

Ливень сменился дождем, перемежавшимся с мелкой моросью. Как ни удивительно, но тонны воды впитала земля, соскучившаяся по влаге. Были лужи и слякоть, но девственный лес с живой нетронутой травяной подстилкой не давал появляться откровенной грязи. Умытые листья, казалось, стали еще зеленей. Вода так и капала сверху с высоких крон, шатаемых ветрами, развращающих воздух свежестью.

То, как он шел, реагировал на препятствия, находил в окружающей унылости удивительные образы, оглядывался, смущался своей неловкости, стыдливо отворачивался, мало-помалу изменяло восприятие его как личности. Я невольно думал только о нем, вытеснившем все прочие мысли. Я впервые так долго и пристально наблюдал только за ним, не занимаясь больше ничем, ощущал в своей его ладонь, такую живую и охочую до ласк, щедро их возвращающих в минуты, когда приходилось пролазить через малинники или плотные кусты.

Когда Йоми стал все чаще запинаться, больше не выдерживая темп, устав и проголодавшись, он решился разрушить мелодию молчания:

— Леон. А когда будет привал?

— А что случилось?

— Я очень устал и проголодался, — повесив уши.

— Хорошо. Вон под той елью можно устроиться.

Ливень даже под этим деревом все промочил. Йоми сам догадался аккуратно все высушить, даже меня. С блаженным выражением лица стащил со спины рюкзак, прислонив к стволу, достал и зажевал сухпаек. Сделал чай, предложив и мне.

— Привыкай есть один, — он недовольно смолчал.

После еды люфса потянуло в сон.

— Получится быстрее, если пойдем гуськом.

— Я постараюсь, — зевая.

Спохватившись, Йоми стал разминать плечи, растирать ноги, довольно быстро приводя себя в порядок. По просьбе или нет, но Капру поделился энергией со своим старшим, принявшимся влезать в лямки.

Мы оба старались. Я — не убежать. Он — не отстать. Ближе к реке — гуще заросли, шире речки. Иссхоруг имела только южные притоки, воды севернее образовывали свои собственные реки. Пусть большая часть влаги с Барьерных гор доставалась Раженю, но и Мокцафу не могла не достаться какая-то доля. Свою роль играл и общий круговорот — земля здесь отлично впитывала влагу, собирая ее в подземных озерах по подземным же рекам, столь же часто устремляющимся на поверхность, как и уходящим с нее.

Когда Йоми дважды упал, молча терпя трудности, я вновь взял его за руку, поддерживая. Но вскоре заплетающиеся ноги люфса более не держали его. Нам повезло с очередным привалом — рядом оказалась прекрасная ель с просторным брюхом, а рядом с ней было и небольшое свободное пространство. Где хочешь — там и устраивайся.

Не мудрствуя лукаво, Йоми вновь оставил у ствола вещь-мешок, высушив потребное.

— С тебя костерок и защита от дождя на ночь, с меня ужин, — распределил я работы, когда люфс готов был лезть за хавкой.

Прядая ушками, он безропотно вылез из-под защиты ветвей, и принялся активно магичить, таская ветки, высушивая и зачаровывая их. Нашел камешек, сделав из него ночной зонтик, не пропускающий влагу. Весьма профессионально, надо сказать, у него получилось. А я, достав его столовые приборы, выложил из кармана кусок мясного пирога, фруктово-овощной салат, булочку, и в котелок засыпал ингредиенты для перловой каши с говяжьей тушенкой, пока уминает остальное, каша сготовится.

Аккуратненький костер сложили на противоположном от входа краю. Высушенные полешки почти не давали дыма. Сидя на своем лежаке, искоса поглядывая на меня, Йоми ел, каша урчала, готовясь, дождик снаружи моросил, стучали крупные капли по листьям лопуха и дикого хрена, гипнотизировал огонь.

— Леон, почему ты так себя ведешь со мной? — печально, с долей страха.

— Почему ты сидишь в этой позе? — наклонив голову набок.

Он спешно ее поменял, несколько раз, удобной не нашел. Только когда я достал и сел на раскладной стульчик, он догадался залезть в рюкзак. Долгую паузу снова нарушил именно люфс.

— Мне будет легче стараться, если ты будешь считать меня взрослым...

— Авансом?

— Хотя бы так.

— Подумаю.

— Леон... ты ведь раньше никогда так сильно... не подначивал окружающих, ценил... уважение и вежливость. Пожалуйста... — и замолк, не в силах произнести что-то еще. Я не ответил. Постепенно он успокоился, но так и сидел понурый.

По плану у меня был отдых для тела и задача для ума, с возможностью заняться утром эллорашэ без лишних глаз. Пока я устраивался в спальнике, Йоми свернул защиту, не вынимая из подпространства другой комплект одежды.

— Можно к тебе? — я чуть не поперхнулся. И откуда взял смелость?

— Садись, — произнес я, сам присаживаясь и показывая на место напротив.

Сложная смесь проскочила по его лицу, когда он устраивался напротив, едва не приняв любимую позу. Собравшись с мыслями, я продолжил, отрывая взгляд люфса.

— Ты до сих пор девственник, Йом. И то воспоминание оказалось даже сильнее боли, пережитой у мягнов в плену. Ведь в тот момент наша связь натянулась, чуть не выпрыгнув полностью из неизвестного мне пространства, которое так странно влияло на нее все эти месяцы. Но это лишь жалкая толика, Йом, из всего богатого спектра. Вспомни и утро. Йом, я не смогу сдержаться от слишком явного соблазна. Сила наших чувств во время оргазма резонирует, она сметет все преграды и сожжет тебя изнутри, уничтожит личность. Ты не имеешь опыта, не сможешь распознать точку невозврата, не создашь якорь, потеряешься. Тебя навсегда унесут волны наслаждения, Йом, особенно сейчас, когда твоя психика еще не обрела равновесия после всех перипетий. Ты точно все понял?

Йом сосредоточенно кивнул, уже на втором предложении смотрящий только мне в глаза.

— Тебе знакомо понятие "гормоны". Я могу подкорректировать тебя, даже сделаю твое семя бесплодным. Обратно я тоже смогу все восстановить, Йом, и научить делать так же. На меня у тебя уже не встанет, как сейчас, тебе будет легче не поддаваться соблазнам, вызываемым по большей части химией организма. И мне будет легче, мы даже сможем в одежде вместе спать, если ты захочешь. А когда доберемся до населенных районов, Йом, попробуешь с другими, обучишься, опыт обретешь заодно. За деньги. Связь не означает обязательность сексуального партнерства, Йом. С девушками и ты можешь ощущать себя комфортнее, чем с парнями. Мы вполне можем создать собственные семьи. Йом! Сам ведь просил, чтоб как со взрослым... Вытри слезы. Йом, пойми, сейчас так действуют остаточные явления от связи. Но пройдет время, ее влияние нивелируется. Кто-то из нас двоих, или оба, может встретить мать своих детей. Мы должны быть готовы принять, не смириться, но понять и обрадоваться. Секс не должен становиться во главе угла, помни об этом, и не дай забыть мне. Есть, что сказать, Йом?

— Я... согласен. Со всем. Но не принимаю... Не могу... Леон, я не хочу ни с кем, кроме тебя!

— Патовая ситуация. И... и ты знаешь... В общем, я предусмотрел... ты в любом случае не пострадаешь, инфэо по твоей неготовности принять выплеск перенаправит его на разрыв связи, энергии для этого более чем достаточно окажется...

Йом так и замер напротив, глядя загнанным зверем. А я не мог принять решение за него. И так достаточно, что лишил его права на забвенье в экстазе наслажденья. Печально взирая на его терзания, был не в праве явно уговаривать или подбадривать.

— М... я... готов. О... останусь... девственником, — всхлип. — Ты ведь... не заставишь... меня!?

— Никакого принуждения, — есть другие способы.

— Тогда... приступай.

— Протяни правую руку, — я был рад, что все именно так прошло. Дневные думы, полные тревог и чаяний, не прошли даром, мне хватило касания. Он и так почти ничего обо мне не знает, однако, это личные секреты, не связанные с ним. Я и так многое изменил в нем... — Погоди, есть еще кое-что, еще не озвученное, Йом.

— Что!? — вздрогнув всем телом, его рука затряслась, все еще протянутая, нехотя он ее убрал, видя, что я не собираюсь ничего делать, не почувствовав произошедших изменений за раздирающими душу муками выбора.

— Йом, — и дальше показательно сделал несколько ровных глубоких вздохов, дожидаясь ответных действий, призванных успокоить. Помогло как мертвому припарки. — Извини, отложим, ты не в состоянии сейчас...

— Да!? До какого состояния ты еще меня не довел?! — начиная истерить. И вдруг резко сник, пряча лицо в ладонях. — Я не игрушка, я живой... — с таким отчаянием и горечью произнес он, заставив меня сгорать от стыда за все свои решения.

Его плечи подрагивали в беззвучном плаче, а я потерял решимость, боясь даже вздохом опять сделать что-то не правильно. Вскоре он открыл лицо с красными припухшими глазами, смиренно протянул правую руку.

— Делай задуманное, — прошелестел лишенный чувств голос.

Нечто подобное было... Из памяти всплыла завязка истинной дружбы с та-Вастином, первый массаж. Момент вписался в образ, и я помянул добрым словом своего названного брата, подарившего прекрасный волшебный набор, которым я могу сейчас, без поддержки инфэо, смело воспользоваться. С массажа и надо было начать сразу же, Йом ужасно вымотался как физически, так и морально, но до сих пор старается держаться молодцом, помня о годах лекарки.

Взяв его руку, потащил наружу. Он заранее смирился со всем, что бы ни случилось. Надеюсь, первоклассный массаж, в котором я сильно поднаторел, воспримется положительно, выправит косяки, сгладит углы.

Эмоции появлялись одна за другой, хороводом выплясывая круги на лице люфса, висящего в воздухе. Мои руки бодрили уставшие и натруженные за день группы мышц, включали бездействовавшие. Я приводил его тело в тонус, накачивая волокна кровью, приносящей кислород и силу.

Пальцы шныряли по всем закоулкам, умело работая с эрогенными зонами. Чако и Арам не раз поначалу эрегировали, но я научился дозировать, вплетая каждый миллиметр в общий узор, творимый моими руками. А с люфсом, было даже проще.

Не забыл я и голову, разминая ушные раковины, скулы, щеки, нос, подбородок, виски и лоб, затылок, макушку, глаза и брови, губы. Йоми весь блестел от масел, благоухал сильней весеннего сада. Он сейчас ощущал себя готовым свернуть горы, забыл про тяготы дня, ушедшие вслед за изгнанной из тела ноющей усталостью.

Финальный аккорд — божественное расслабление. Растерев Йоми полотенцем, впитывающим остатки мазей и кремов, я перешел к другому набору, низвергающему тело во власть неги, доводя до состояния податливой глины, пластилином растекающейся по твердой мягкости воздуха, крепко держащего массажируемого в своих нежных объятьях.

Я уже видел подобные взгляды рождающегося заново. Помимо воздействия на физическое тело, я затрагивал и тонкие. Переделанная энергоструктура сейчас была весьма восприимчива. Йомиэль активно впитывал новые для себя ощущения, дарующие практический опыт удовольствий другого плана, отличных от сексуальных, для него, еще не познавшего все прелести женского лона и тела в целом, намного более сильных и приятных.

Да, это именно то, что ему именно сейчас было нужно. Альтернатива, еще одна опора, взамен внезапно появившейся и так же ушедшей. Не даром половые отношения сразу после физического совершеннолетия не поощряются в среде долгоживущих, психика не готова, требуя постепенности, болезненно реагируя на первые неудачи, разочарования, обстоятельства. Боюсь строить догадки о Жо и Алол, Мике и Фиер, Врезе и Оле, Озе и Зазе. Жизнь длинна, найдемся, поплачемся или похвастаемся, Бог даст...

Сам я тоже наслаждался процессом. Неописуемо приятно было ощущать в ладонях его грудь, ягодицы, касаться заветного мешочка, просто смотреть на это молодое и пропорциональное тело, пышущее жизнью. Доставлять истинное удовольствие не менее приятно, чем получать. Эти мягкие подушечки пальцев, под остриженными и обработанными ногтями, эту нежную кожу стопы хотелось тискать и мять еще и еще.

Он было начал специально подставлять некоторые части тела под мои руки, тут же метавшиеся в другие, совершенно неожиданные, места, сразу давая понять о нежелательности вмешательства. Я угадывал и все его порывы начать разговор, тут же приступая к работе над его лицом и шеей. В конце-концов он смирился, сморился, одурел и уснул, недоосязав в память финальные нотки массажной симфонии. Обтерев его специальным мягчайшим махровым полотенцем, отбуксировал под ель, заворачивая в летний спальник.

Специально откатал по высшему разряду, легко приняв необходимость ежедневных повторений для сглаживания симптома психического привыкания. Намного более простых, не таких всеобъемлющих и длительных. Полезно, приятно, примирительно.

Улегшись на своем месте, усыпил и свое тело, начав отложенные расчеты. Добавил спортзал с тренажерными помещениями, бассейн, сауну и баню, превратив каюты только в спальные места с ванной, включающей душ с умывальником и клозет. Сделал большую рабочую зону в каютах, предваряющую малую спальную комнату. Убрал лишнее в кубрике, выделив отдельную прихожую, соединенную коридором, загримированным огромным зеркалом, с основным холлом. В ней и разместил две гостевые комнаты, со своими ванными. Подумав, приплюсовал склад-подсобку, а потом в потолке и на палубе сделал имитацию люка, превращая помещение в трюм. Здесь же будет и еще два зеркала, к одному из которых перекочевала комната безопасности из основного холла, а второе ведет в комнату, которую будут видеть посторонние, пытающиеся обойти охранные системы. Пусть думают, что получают искомое, зачем разочаровывать народ? Выйти, только, самостоятельно вряд ли смогут. Типа тюрьма.

Створки дверей в кубрик сделал раздвижными, прячущимися в стене. Снаружи должны будут висеть бусы, внутри сразу разместил легкие струящиеся полосы воздушной ткани, темной, иллюзорно доступной и беззащитной. А вход в прихожую сделал напротив двери в кубрик, перепланировав его основательно.

Окончательно сформировал инновационный внешний корпус, используя знания материаловедения и магии. Для мишуры организовал подпространственные карманы.

Внутренний интерьер будет строг и минималистичен, с колоссальным простором для творчества. Основной стиль — хай-тек, с примесью японского. Легким мысленным шлейфом стер устаревшую версию главного холла. Новая содержала в себе три этажа. Основной — центральный, соединенный с прихожей. На нижнем разместил сегодняшние добавки. На верхнем будет столовая зона с оранжереей. Каюты экипажа с новоявленными рабочими кабинетами-лабораториями и библиотекой останутся посередке. Шикарная лестница соединит все три этажа, обрамляя необычную лифтовую шахту. Каждое внутреннее помещение, включая лестницу, имеет встроенные карманы, хранящие варианты интерьера, буде возникнет потребность в их изменении. А идею дверных проходов бессовестно слямзил у академии.

Под утро занялся эллорашэ, танцуя в ритме танго, расцелованный струями дождя под аккомпанемент грома и восторженные аплодисменты ветра, нещадного гонимого рассерженными тучами вглубь материка, аж посиневшими из-за невозможности запечатлеть моменты грации тела. Очередной удар небесной плети разбудил Йома, растревожив пленника еловых лап. Сбежавший из тюрьмы был удостоен укоризненного взгляда и наказания совместной гимнастикой.

— Ешь и собирайся! — перекричал я стихию, завершая тем самым разминку для мокрого ушастика, послушно нырнувшего в сухость.

Опять терпеть мокрую обувь и прилипшую ткань, морозящую кожу, не хотелось. Отверг и плавки. Йомиэль рано или поздно пресытится моим видом, будет воспринимать как естественное, а не сокровенно-возбуждающее.

Махнув рукой по его выходу, прямо так и направился в лес, все еще полоскаемый неугомонным циклоном. Поначалу Йом не знал, куда деть глаза, но несколько падений под непрерывный темп, заставивший его побегать, быстро заставили сконцентрироваться на лопатках и затылке, перечеркнутом двумя нитями ставших видимыми для всех амулетов: дрожащая капелька, грозящаяся сверзиться на чешуйку, прилипшую к телу.

Никаких разговоров в окружавшей нас свистопляске. Хочется, а не можется. Обоим. Посылаемые люфсом образы без участия воли организм отражал обратно, пассивная защита, еще не перестроенная на энергетическое поглощение. И пусть.

Рос опыт ходьбы по лесу нагишом. Царапины быстро заживают, но йейльски неприятны, особенно на стопах и пальцах ног. Учился обращать внимание на валежник, беспощадно растаптываемый ранее. Йом в этом плане был подкованнее меня, пусть и отягощенный грузом.

Хм. Резко остановившись, обернулся к люфсу, едва не врезавшемуся в меня. Давно пора было это сделать, дальше уйдем.

— Леон, — попытался он обратиться ко мне.

— Потом! Снимай, — дергая за лямку.

Он подчинился, непонимающе глядя на меня. Убрав в карман лишнюю тяжесть, переждал раскат грома.

— Осторожней! Будем бежать!

И стартовал, ускоряясь, и чутко следя за спутником. Так мы одолели большой участок, огибающий один из мягновских лагерей. Бег с препятствиями и меняющимся темпом, часто переходящий в бег трусцой. Физическая форма люфса была не ахти, мягко говоря, благо общий массаж, как палочка-выручалочка, был вчера, и вечером будет специальный, рассчитанный для бегунов, иначе мы тут не на одну неделю застрянем, слишком часто придется петлять из-за мягнов. Пока погода нам благоволит, следует пользоваться.

— Малый отводящий купол, пожалуйста, — останавливаясь на безопасном пяточке.

Ливень с грозой убежали вперед, оставив накрапывать мелкий дождик. Время полуденное. Привал я сделал раньше, чем Йом окончательно выдохнется и не встанет.

— Леон! — выполняя просьбу.

— Молчи и дыши. Привал и обед, — кратко и лаконично, протягивая закуску. — Ешь, Йом. Мы разминулись с одним лагерем, дальше — больше, но уже не такие крупные. Пока погода позволяет скрываться от их нюха, надо пользоваться моментом, от астральных сущностей, духов, они ничего не узнают. Тэкс, убирай купол, и сними с себя броню, взбодрю мышцы, нам еще бежать и бежать. Потом все вернешь.

На сей раз, я ограничился только группой мышц, участвующих в беге. Много, но за минут пятнадцать я быстро прошелся по всем. Йом был в печали. Мое нежелание его слышать он понял, и больше не пытался начать разговор.

— Достаточно. Держи, — передавая поднос с обедом.

Все, как в столовой, только разогреть. Суп, второе, булочка, пирожок, тонизирующий чай.

— Не отвлекайся на постороннее, когда бежишь. Не разговаривай. Дышишь ты правильно, не хватает практики, — разглагольствовал я, пока спутник кушал. — Жуй тщательнее, не торопись глотать, тяжело бежать будет. Не старайся сосредоточить взгляд на мне. Держи в центре, но используй периферийное зрение, анализируй по мере бега, а не потом. Молодец, что копируешь мой стиль, он специально под тебя.

К вечеру я его совсем умотал. Ирония в том, что земной год назад я был таким же, если не хуже, а сейчас нахожусь с другой стороны. Йоми только и смог, что упасть на расстеленный мной лежак, легко вытащенный из рюкзака, что все еще был у меня в кармане, проглотить ужин, да отдать свое тело моим рукам, мастерски усыпившим его, пытавшегося крепиться.

Было пасмурно, но дождь больше не ожидался, вполне хватит спальников поверх лежаков, утром Йомиэль высушит. Запеленав люфса, устроился сам, рядышком. Клочок земли был мал, Йом устал, обошлись без костра и палатки.

Ночью обновил версию планировки, добавив общую спальню на третьем этаже, рядом с лестницей. На первом и втором вписал по паре комнат отдыха, с растениями и без, расширил лаборатории. В прихожей, приобретшей романско-английский стиль, добавил просторную нишу для отдыха, по сути, вторую комнату, служившую заодно и мини кухней, чьи ресурсы и возможности элегантно встроил в стены.

Добавил удобства и на палубу в виде откидных вязаных сидений, превращающихся в гамаки, гримированных под снасти. Плыть так с комфортом. Нос, помимо прочего, превратил в мини-бар, который заполню потом прохладительными напитками, мороженым и другими сладостями, к которым испытываю известные слабости.

— Доброе утро, Йом. Присоединяйся! — непререкаемым тоном прекращая подглядывания и негу в теплом.

— Привет... — вылезая и позевывая.

Его день вновь начался с гимнастики, тут уж никуда ему было деваться. Вдруг да перерастет в привычку? Для него в самый раз. Куда ему торопиться? Это его путь, помочь — помогу, когда обратится. Торопиться отсоветую сразу, не тот склад ума и темперамент. За время более тесно работы с его телами догадался о сути произведенных изменений. Работы непочатый край, однако, на все его воля, время на самостоятельное осмысление навалом, а обратной дороги нет.

— Рюкзак я буду брать только на время бега, Йом. Завтрак ты сам себе готовь, хорошо?

— Ладно. Только лучше делать два привала с перекусами. Или один, но с сиестой.

— Как тебе удобно.

— Леон. Когда мы сможем нормально поговорить?

— А с... кхм. Сделаем сегодня марафонский марш-бросок. Если скооперируешься с Капру, то к вечеру не рухнешь без задних ног. Такой вот стимул, Йом. Готов?

— Да, — решительно начав вплетать зеленую ленту в тугую косу, заворачиваемую потом в пучок на затылке, чтобы по плечам не била, и волосы не растрепались, не зацеплялись зае ветки.

— Кушай, я займусь волосами.

Заниматься его шелковистыми волосами было очень приятно. Сплел ему две косички от висков, одну со лба, уложил все без ленты, которую просто обвязал вокруг головы, дополнительно прижимая волосы. Так пот не будет заливать глаза. Еле удержался от завязывания бантика.

Мелькавшие деревья были увешаны обычным мхом и мохиндером, чаще встречались трутовики самых разнообразных форм и размеров. Елонишцы в этой части леса обгоняли сородичей по размерам. Капру и Аней уничтожались первые древни. След, но иначе не пройти.

Неожиданно показавшаяся астральная конструкция заставила резко вильнуть. Теперь я знал источник энгетиков, но было не до подробных исследований: поблизости слонялись мягны.

— Этот жест — замри, этот — активация стелс-режима, этот — я скрываюсь, — объяснял я на первом из двух привалов систему жестов. Направление на врага, количество, движение, необходимость прямого нападения или из засады. — Нас уже должны были заметить, Йом, будь бдителен и внимателен как никогда, держись не дальше трех метров от меня. И главное — ничего и никого не бойся. Дашь слабину, и лес проглотит труса.

— Постараюсь, Леон. Мне уже не так страшно.

— Храбрись на деле, не на словах. Побежали.

Нам везло. Ни одной стычки с мягнами, фамильярам хватало на обезвреживание пути, однако, чую, следующие дни мне придется воспользоваться своими вампирскими способностями, как и Йоми магией. Очень много стало попадаться признаков троп, натоптанных кошачьим народом. Радует, что люфс смог объяснить Капру задачу, и теперь одна из его частичек постоянно находилась в его руке, под щитом делясь энергией переработанных энгетиков, которую Йом смог направить прямиком в мышцы.

— До вечера пробуй сам кидаться комками силы, без поддержки фамильяра. Лес становится агрессивнее.

— Вижу. Леон, давай я впереди побегу?

— Таран из тебя никакой.

— Научусь, — шевеля ушами.

— Нет, Йом, прикрывай тылы, а выбирать путь все же предоставь мне.

— Ты командир.

— И вновь нет, просто воспринимаю окружающее дальше и лучше тебя, реагирую быстрее.

— Понял...

— Ничего ты не понял, — с улыбкой щелкая его по кончику уха и срываясь на бег после второго перерыва. Давно не видел его возмущенным.

К разнообразию растений добавился тис. Сам он не поддавался никаким изменениям, зато служил пристанищем куче лижеб и зренцев, настоящий рассадник ползучих гадов. Куразы стали разнообразнее, их цветы облюбовали полчища пируагр, разлетающихся в разные стороны. Йоми даже наловчился одним комком очищать сразу и куст, и бабочек. А мои ноги все чаще щекотали чечрэну, повылазившие из-под земли. С муравами тоже пришлось иметь дело, ритм бега нарушался из-за частого подпрыгивания или наоборот слишком длинных тройных или пятерных прыжков.

Бывшая гигантская елонишца, давно уже не могущая свободно передвигаться, ныне очищенная, стала нашим ночлегом. Йом выдержал и массаж, не превратившийся в колыбельную.

— Леон. Я знаю, что осталось не озвученным, — сидя на стульчике, как и я, первым нарушая долгую паузу после массажа.

— Ну раз начал, продолжай, интересно послушать твои соображения, — не поднимая головы.

Йом слез со стула и устроился так, чтобы видеть мои глаза. Костер не был большим, ему ничего не мешало сесть достаточно близко и не обжечься.

— Спасая, ты изменил меня очень сильно. И Капру зачем-то потом тоже. Я не виню, наоборот, благодарен! Ты сам чародей, и во мне пробудил кровь предков, я читал, знаю признаки, и смог их определить в нас обоих. Леон, я прав?

— Частично. Я не знаю, почему Капру до сих пор тебе ничего не сказал, Йом. Это ваши с ним заморочки. С меня была только косвенная помощь ради того, чтобы ты переключился с меня на него, но, как видишь, из этого ничего не вышло. И, Йом, э... нет. Это ты должен узнать от него самого. Но помни, нам с тобой это не грозит, не тот уровень. Не смотри так, я не знаю, во что все выльется, не провидец, не хочу. На счет чародея ты абсолютно прав. С маленьким дополнением. Ты — чародей Жизни, будущий. Сейчас — заклинатель, недообученный. Пока ты еще не заметил, но вскоре ощутишь выход из под контроля своих инфэо, твои желания могут начать самопроизвольно выполняться. Твои тонкие тела еще на стадии формирования, есть шанс направить развитие.

— Ясно... А что ты выбрал?

— Не гонись за примерами.

— Тогда посоветуй...

— Могу или законсервировать изменения, давая шанс в будущем самостоятельно разобраться, или ускорить процесс, направляя по стезе чародея. А выбор за тобой. И вновь его надо сделать скорее, не сиюминутно, примерно год в запасе есть.

— Нет, я уже давно выбрал путь заклинателя, и сворачивать не намерен.

— Хорошо. Во время сна я поработаю над тобой. Но когда ты проснешься, меня рядом долго не будет.

— Почему?

— Ну-у-у... впереди много источников энгетиков, я должен понять, что это такое. И у тебя как раз будет время на Капру.

— А почему ты не можешь заклинать?

— Готовлю тело к большой нагрузке. Увидишь потом сам результат.

— Могу помочь?

— Обязательно, как тогда, в фонтане. Когда выйдем к реке.

— А куда мы направляемся?

— Ты хуже Ширшуая прям, почемучка ушастая, — мягко улыбаясь и поднимая взгляд на него, с маленькими бесятами в глазах, пляшущих в отблесках огня.

— Тоже задавала много вопросов. Я ее проклял, — его глаза округлились, и он зажал рот рукой, не давшей сорваться очередному вопросу. Просмеявшись, я пояснил:

— Будучи в плену у мягнов нашел замечательный объект исследования. Спокойнее. Тогда не знал о тебе, мне некуда было торопиться. Вот одна из мягночек и пыталась меня допросить, в итоге ее начальник поймал тебя и решил отыграться. Не волнуйся. Он наказан, не мной, но смертельно. А Ширшуая, несмотря на мой подарок ей и благосклонное отношение, с его же помощью напала на меня, за что и поплатилась.

— Ты полон сюрпризов...

— Это еще один момент, Йом. Не должна повториться ситуация с замалчиванием чего-либо. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Во имя любых целей, Йом. Помни, если мы доживем до полного восстановления связи, то узнаем абсолютно все друг о друге, ее потенциал даже мне до конца не ясен.

С каждым словом он сильнее нервничал, но глаз не отводил, став раковиной. И как так вообще можно изогнуться-то, кошмар.

— Леон, мне... трудно. Можно... обнять тебя? — заикаясь, вымолвил он.

— Ну попробуй... — отчего-то смутился я. Он мигом переполз за мою спину, встал на колени, и крепко-крепко обнял, отчасти копируя меня, будто боясь отпустить, потерять, не удержать. Прошло время, сердце и дыхание синхронизировались с моими.

— Леон, пожалуйста, выслушай полностью, хорошо?

— Что такое, Йом? — встревоженно.

— Я... Ты... — его дыхание, внезапно сбившееся, щекотало, горячий пот скоро начнет проникать в ложбинку... — Леон, как мне не замалчивать, когда ты не хочешь меня слушать? Тогда... тогда ты не дал мне извиниться, а потом... когда ты подарил мою заколку Оллаку, я... стал ощущать все твои чувства. И... и то, что ты пытался скрыть от самого себя... одиночество, Леон. Как у меня... Леон, я две ночи... н... абстрагировался... — он всхлипнул, его слезы только сейчас заметил. Его слова становились все путаней, а хватка соскальзывала, периодически восстанавливаемая. — Леон, было столько боли... и... и очень захотел... умер... ты пропал, совсем не чувствовал... и появился, а я... и я боюсь крови... люфов... и не смог ничего, понимаешь? Тебе понравилась брошь... стал делать только для тебя, Леон... А ты совсем-совсем пропал... для тебя... потом ты видел вместе со мной водопад... Леон, я... я никогда не видел... только чувства, не образы или мысли... Изучал книги по связи, он помогал... с Капру и зрением. Леон, я... я не узнаю о тебе, не бойся... а ты... ты просто воспринимаешь шире... Леон, я не хочу быть больше один... никогда больше... у меня была только мама... и вот теперь ты, — и он захныкал, порой сильно содрогаясь всем телом, почти обвиснув на мне.

Подавленность охватывала все сильнее, неуверенность в своих решениях, очередное макание мордой в лужу собственного эгоизма. Йом с чудовищной легкостью, в который уже раз, вдребезги разбил мою иллюзию совершенства и непогрешимости. Обидно, неприятно, симптоматично.

— Прости... Не давай мне зарываться, Йом. Откапываться так больно... Для нас обоих.

Минуты сыпались сверху, пластырем ложась на раны, анестезией накрывая оголенные нервы. Стакан с сильной успокаивающей настойкой, перемешанной с живой водой, не доверил его рукам, лично влив все до капли. Люфс потерял много влаги, ощущал сухость во рту, поэтому, несмотря на легкую дрожь, пил жадно. Реакция последовала незамедлительно. Через полчаса со счастливой улыбкой он уже спал на груди в кольце моих рук.

— Ты полон сюрпризов... — прошептал я его макушке, возвращая фразу.

А дальше я погрузился в раздумья, пока еще не знаю, как выполнить обещанное. Отбрасывал варианты один за другим в поисках золотой середины. Практичность итогового результата смущала, выглядя при этом много пригляднее на фоне облака отброшенных планов.

Надуть, подобно шарику, его систему, и дать проколоться в области нашей связи. Да, он станет определять мое месторасположение. Да, мне достанется роль утилизатора его излишков. Да, придется доработать функции маршрутизации брандмауэра. Да, обязательна тонкая настройка его управляющей системы, возможная только в бессознательном состоянии, предпочтительнее во сне.

В разные стороны убежало две мои части, уводя за собой слишком близко подобравшихся преследователей. Противно до тошноты, а деваться некуда, другой источник недоступен. Вот и пригодятся твои знания, сэр Мраугау. Две заставы, охраняющие склады собранных энгетиков. Пусть мягны поломают хвосты над задачкой.

Мощная нагрузка продавит даже те изменения, что еще на стадии проекта. Прокол создаст еще одно русло, нужное для слива избытков, а настройка удержит уровень энергии ниже порогового значения, не позволяя организму хозяйничать, воспринимая мимолетные желания нетренированного разума за позывы к действию. Самое трудное — это отказаться от дармовых наркотиков, на действие которых не выработан иммунитет.

Все было готово, кроме адресата люфсовой энергии. Бредовые идеи по выращиванию астральных камней отбросил сразу — нет условий, слишком заметно, высок риск. Передача фамильярам закончится их гибелью от переедания. Колебался между автоматическим созданием и заполнением кристаллических аккумуляторов и синтезом библиотеки из снятых матриц. Победили книги! Он не обучен, вот и пусть его же энергия тратится на такие желанные знания, начиная со второго курса, и рекомендуемая ими дополнительная литература. Вплоть до окончания второго этапа образовательного этапа, через пятилетку после первого. Потом удавшиеся матрицы для шифрованных книг с учительских полок и стендов. Воссоздание займет десятилетие, но библиотека второстепенна, важней сам Йомиэль.

Если люфс будет последователен и основателен, резких изменений не будет. Если будет брать выше потребной планки, то практика опередит знания, возникнет острая необходимость придумывать насос для откачки, снижая оперативность в экстренных случаях.

Во избежание проблем с мягнами и ради получения астрального опыта, тщательно спланировал алгоритм своих шагов перед перемещением основной деятельности в другой слой бытия.

Здесь я и Аня были в единственном экземпляре, так сказать. По пути пришлось сожрать много несговорчивых и подозрительных ради соблюдения секретности, пенку я уже знал, куда направлять. В библиотеку.

Комплекс исследовательских мероприятий со стопроцентным результатом показал поразительные итоги. Мерзостные матки энгетиков, заградительным облаком распыленные по астралу, не только имели отношение к искажающему разделительному пологу, но и являлись мутированным продуктом, следствием заражения астральных полуживых кристаллов еще на стадии зарождения. В астрале выше и ниже тоже были уродства, но к ним было страшно подбираться, мягны не добрались до них, отравляющих и искажающих вокруг себя сам астрал. Благо они давно находились в равновесии с окружающей средой, расширения не наблюдалось.

Пораженный астал в какой-то момент сублимирует, сложная физика среды позволяет ему забрать нужный для перехода объем энергии. Образовавшийся астральный вакуум заполняется новым веществом, а энергетическое море схлопывает рожденный пузырь, под воздействием частичек превращаясь в сложное аморфное образование. Астральные сущности, находящиеся поблизости в тот момент, затягиваются в структуру, рождая уродство, вечно агонизирующее, отравляющее своими эманациями окружающее. Мягны научились их оттягивать в тварный мир, множа энгетиков.

Как именно происходит заражение, вычислить не удалось. Зато ясно одно: мягны не в состоянии сами порождать маток, но способны их двигать и взаимодействовать с ними. Судя по всему, полог существует с незапамятных времен, а знания утрачены.

Более глубокие эксперименты сорвала группа мягнов, остановившаяся внизу, точно под фокусом зрения. Мое восприятие тварного мира привязано к астральной точке, даря способность ориентации в обоих слоях, поэтому засек вовремя, став готовиться.

Вылетевшая из матки струя темноты заставила проявить чудеса прыткости и ловкости, зонтичной сетью раскрываясь рядом со мной, одиноко копошащимся якобы с чужой собственностью. Настроенье стремительно поскакало вверх. Ну что, не ждали? А мы припёрлися! Ревизии дан старт!

Внизу выплясывали шаманы, показывая чудеса ритмичности с синхронностью действий. Игра в кошки-мышки всухую выигрывалась мышкой, юрко мечущейся между насылаемыми жутиками. Мышкина подружка методично обнималась со зваными гостями, каждому делая безотказное предложение стать закуской.

Кто ходит в гости по утрам,

Тот поступает мудро.

Секреты все расскажет нам,

И угодит к нам в брюхо.

Уже началось утро. Настроение плевало на ситуацию, абсолютно независимо от нее повышаясь. Актеры выдохлись давно, а конферансье не объявляет все антракт. Ревизии конец!

Пора валить из зрительного зала,

Спуская занавес за сценой аморала.

Диверсия Мяргрф неоспорима,

Поступь войны необорима.

И даже творимое безобразие не вызвало внутреннего отторжения и неприятия.

Лесными тропами топталися коты,

Лесными тропами энгетиков таща.

Лесными тропами играли бубенцы,

Лесными тропами судьбу зовя.

Лесными тропами на лес косили зенки,

Лесными тропами топорщили усы,

Лесными тропами, в свои сопя носы,

Лесными тропами дань памяти — венки.

Обогащенный данными, под благовидным предлогом выместивший досаду и злость на самого себя и гребаных мягнов, через астрал возвращался обратно к Йоми. По пути липучкой прицепилась мысль, требуя зримого подтверждения принятия Йомиэля как моего спутника, осуждая баловство словесами без подтверждения делом. Совесть успокоилась, дорвавшись до компаса, способности ощущать направление и дальность до повязанного. Начнем с малого, оба, одновременно.

Йом был не на месте, уйдя со стоянки много севернее, без забора на мое восточное направление, откуда сейчас возвращался после рейда. По мере моего приближения, он замедлился, а потом и вовсе остановился.

Водяная стрела Дарб триби встревожила. Следы погони стопроцентно стали заметны. А как же стелс-режим?! Ой... Прячется броня ведь, а рюкзак-то одевается сверху! Не забирал, уходя... Йейль, забыл вставить модуль!

Тут и там встречались трупы мягнов-солдат, работа Капру. Впереди показалась огромная сосна, спиной к которой прижался Йомиэль, отстреливающийся сразу четырмя за раз. В паре с фамиляром, они одолели одного темно-зеленого, еще двое безрезультатно жгли броню. Оставшиеся полтора десятка солдат метали камни, стреляли из луков, небольшая полянка позволяла. А четверо совершали обход, надеясь зайти со спины и скрутить в сети.

Йом был сосредоточен, не искал меня глазами, отвлекал шаманов, не давая им вести одновременную атаку. Капру по одному вышибал лучников. Прям бальзам на душу, загляденье.

Непознанные астральные приемы применять не решился, натравив Аню на группку сущностей, кучкующуюся рядом с шаманами. Сам в образе четырех анэстезийских звезд занялся ловцами.

Мягны всполошились, когда стало слишком поздно. Две дарб-стерлы подправил непосредственно в полете, виртуозно вмешиваясь в структуру, добиваясь максимизации разрушающего эффекта нестабильного распада. Дабы не пугать Йома, отправил на задание две другие части, третью вернул в энергетическое состояние, он ощущал меня рядом и чуть сзади, верил своим чувствам и не оглядывался, иначе увидел бы совсем не своего Леона, к которому привык. На то и был расчет, посвящать в тайну высшего метаморфа рановато, а о невозможности пользоваться инфэо я предупреждал его.

Ни один не ушел. Когда шаманы нейтрализовались, я появился воплоти, выстреливая мелкими камушками по головам попытавшихся сбежать. Зрелище разлетающегося от лопающейся, подобно арбузу, части тела, Йома не заставило отвернуться, не вызвало рвотных позывов, но покорежило его черты, придав толику брезгливости и отвращения.

— Леон... — повернулся было Йом ко мне, но тут его накрыла волна чувств, лишив сознания.

Подхватив его, я быстро снял потрепанный рюкзак, держащийся на одной лямке, и убирал в свой карман. Одному Капру известно, чего стоила Йоми эта битва, но он молчит.

Еще вчера Йомиэль не смог бы принять решение бежать, оттягивая время до моего появления. Он бы костьми лег, но не сдвинулся с места, в лучшем случае. Это для меня прошло много больше месяца, а он так не изголяется над собой, еще недостаточно прошло времени, хорошего лекаря душевных ран.

Броню я делал без черных входов, и сейчас она надежно оберегала бесчувственное тело, не пропуская всякие запахи. Проще дождаться, а не ломать. Заодно просчитал нагрузку по выталкиванию рюкзака в стелс-режиме. По одним только магическим возмущениям легко все можно выследить, а с простой одеждой разберусь, когда можно будет.

— Спасибо... — выдохнул он мне в затылок, когда, очнувшись, сжал мою руку и снял защиту, подтягиваясь для крепких объятий. Ни слез, ни рыданий, суровость будней.

— Ты в порядке, Йом?

— Да, — первым вставая, уже в броне. — И готов бежать дальше.

— Похвально, — перетекая в вертикальное положение. — Но не торопись пока.

— Почему?

— Для гарантии межклановой войны, в своем хаосе дающей шансы на перемены, надо скорректировать следы боя. Стой, мой... ближний уже этим занимается. А мы шагом.

— Леон, я неправильно выбрал направление?

— Все равно огибать пришлось бы, не волнуйся. Ты пока вот что заруби у себя на носу. Стрелы Дарб триби — превосходно, — он смутился и застеснялся от похвалы, — однако заканчивай с подобным, Йом. Объясняю. Твой организм раньше требовал разработки возможностей, их тренировки. А теперь он вспоминает уже знакомое, и тебе главное не переборщить, иначе после перехода границы умений и мечтаний, последние станут доминирующим звеном, и заклинатель из тебя получится постольку поскольку. И вообще, поосторожнее с желаниями. Ясно?

— Да. Не перебарщивать.

— Хм. Не перепрыгивай ступени, и слишком быстро не беги к цели. Тебе следует соблюдать тот же ритм, что и в АЗУ, — он погрустнел, слишком рано отпустил придерживаемую ветку.

— Но мы туда не вернемся больше, как мне дальше учиться по программе? С книгами я не забегал вперед, не читал планируемые на следующие года учебники, пособия и методички...

— Это уже моя забота, ладно?

— Хорошо. Что удалось выяснить ночью?

— Астрал загажен пораженными неизвестно как астральными камнями, не могу сказать точно, это были асалы или асталы раньше. И это не мягны их породили, слишком масштабно, сравнимо с Барьерными горами. Котообразные лишь научились использовать мизерную их часть в своих целях.

— Благодарю... — в тихом полуторжественном счастье. — За веру в меня, — в ответ на приподнятую бровь.

Тут уже я смутился и отвел глаза, за что удостоился маленького необидного смешка, пролившего на сердце бальзам дружбы.

Два перерыва незаметно перетекли в вечерний массаж. Люфс уже совершенно спокойно воспринимал наготу, свою в том числе. Блаженно вися в воздухе с закрытыми глазами, предавался изыскам сочетаний применяемых мною благовонных масел, себя дарящих под щитом лишь нам двоим.

— А я могу попробовать? — вдруг спросил он.

— Извини, на ком-нибудь другом, если только, — немного с грустью.

— Ты только отдаешь, не получая ничего... — наблюдая из-под век, следя за реакцией.

— У тебя есть, что предложить? — выходя на скользкую дорожку.

— Мой подарок, Леон, это ты сам, — хитрая полуулыбка под смеженными веками.

Из-за парадоксальности высказывания аж встал на паузу массаж, вызвав передергивание ушами. Ему удалось меня поразить, разбередить забытые чувства.

— Ты общался с Капру?

— Нет. Мы не успели... Это ты в отместку задал вопрос? — я аж поперхнулся, остановившись на крестцовом отделе позвоночника.

— Почему ты так решил? — осторожно осведомился я, не решаясь повернуть, заглянуть в его сегодня чересчур лукавые глаза.

— Значит, ты вправду считаешь, что яловы матки мне важнее Капру? — обидевшись.

Молчанье — золото, которое мы оба начали усердно копить. Так и улеглись под елкой.

Очередной этап ознаменовался переделыванием стиля на строгий минимализм на основе искусственных материалов, без намека на естественность. Зато существенно расширил пространство, предусматривая возможность установки панелей из природных источников вдохновения, синтезированные обладали сугубо практичными свойствами.

А потом плюнул на все и занялся нано роботами. Ровно десять минут. Слишком обширна необходимая область охвата, без замедления времени не успеть.

В общем и целом заготовка готова. Убрал вместе с мелкими деталями интерьера и растения. В будущем сами вырастим, натаскаем и понаделаем всякой всячины. Дешевле по времени и затратам только предусмотреть саму возможность. Лукавлю. Не могу предугадать желания Йома, и раз нам вместе путешествовать, значит, обоим должно быть уютно, не терпимо. Вот основная причина.

Для отделки заготовил измененную энгетиками древесину. Гигантские куразы, елонишцы, древни. Удивительные свойства, высоко ценимые, наверное, не на одном только Ражене.

Завершил объединение всех сервисных систем, ответственных, например, за распределение воды, вентиляцию, канализацию, утилизацию. Готовое изделие, лишенное источника энергии, безопасности и движителя.

Следующие три дня прошли одинаково. Утро с зарядки, привалы, вечерний массаж. Передвигались тропами мягнов, чащоба стала слишком непроходима, мы не бежали, а ползли со скоростью черепахи. Естественно, что попадались вражеские представители, занимавшиеся патрулированием или сборкой. От одного до трех, не больше, но часто.

Йом так и не смог разговорить Капру, был подавлен и малообщителен. Не особо усердствовал, уже и в дороге занимаясь конструкторской деятельностью.

Идею с помещениями опять своровал у АЗУ, состыковывая разнесенные части при помощи пространственных чар. Фундамент защиты — идея мыльной жидкости в закрытом сосуде с постоянным движением воздуха. Получающиеся пузыри — это помещения, их тени, отражения, клоны. Наша пара как стабилизирующий фактор, своим присутствием определяющая реальность.

Комплексные способы идентификации, дублирование систем жизнеобеспечения. Степени и уровни защиты. Техномагия в своем высоком понимании как способ нападения и обороны.

Я специально создавал у себя жажду, строил плотину. Предстоял осмысленный Акт Творения, компиляция всех идей и разработок. Надеялся, что удастся понять механизм реализации подсознанием, разобраться в хитросплетениях, таких гениально простых и действенных. Если роща Эльбра минула сознание, то бот Лейо, пусть и не до самого последнего инфэо, регламентирующего создание атомов, должен пройти через рассудок.

Да. Бот. Некий аналог Источника живой воды. Без одухотворения не получится заложить такие же основы работы с мировой энергией, как у меня. Собственная генерация, до сих пор неосмысленная мной. Или такая хитрая аккумуляция. Да, в астрале будет различим след, не скрыть, и не берусь даже гадать, каким он будет.

Движетель так и не придумал. Набросал несколько проектов. Гусеничный, колесный, винтовой, воздушная подушка, магический антиграв. Приплел суда магнетизм, торсионные поля и многое другое, даже парус, который вначале не хотел использовать. В итоге задал нужные свойства, бросив вопрос реализации открытым. В идеале хотелось совместить свой способ передвижения по астралу со скольжением(*) между пластами, подобно платформам академии и моей Ани со стелс-режимом брони, плюс трансформация при необходимости, использующая и обычные способы.

Я предусмотрел самодвижущийся экипаж-кибитку, бронетранспортер-вездеход, подлодку, аэроплан, снегоход, баркас, самолет, баржу, гигантский валун с пещерой, палатку. Много всего, имеющего плоскость для организации входа, предназначенного больше для Йомиэля. Если делать передвижной дом, то он действительно должен оправдывать себя.

Глава 7. Размолвка

— А что ты такое глобальное разрабатываешь? — спросило меня чудо утром четвертого дня.

— Передвижной дом.

— Зачем!? — искренне удивился Йом. — Мы и так неплохо ночуем. А раз впереди будут обитаемые земли, то пристанище на ночь всегда найдем. Вот прямо сейчас ты как бы его передвигал?

Вокруг были старые толстые деревья, чем только увешанные. Тропка петляла и извивалась промеж гигантов Бразхаона.

— Как телепортационные платформы АЗУ, — недовольно и резковато.

— Сбежали из одних стен, чтобы самим построить себе другие?

— Нас выгнали.

— Не с твоими связями, Леон.

— Возвращаемся? — резко остановившись.

— Зачем так сразу? Мне интересна целесообразность передвижного дома.

— Ты не хочешь иметь собственное жилье?

— Я на полном твоем довольствии, и весь мой нехитрый скарб ты хранишь.

— Ну это же не будет длиться вечно, верно?

— Ты строишь дом. Он мне не нужен, а я тебе.

— Провоцируешь?

Но его затылок, обливающий притропный мохнатый ствол, ничего не ответил. И вот на что он обиделся? А я чего вдруг вспылил?

— Йом. Что это значит?

— Поглоти меня, Леон, — с совершенно серьезным видом произнес обернувшийся ко мне люфс.

— Чего!?

— Расстаться с тобой выше моих сил, но я не хочу больше быть игрушкой, не замечаемым хвостиком, который гнется туда, куда вильнут. Ты заставил мое тело не реагировать, приучил к наготе, но это не уменьшило моего желания!

Содрать броню, да на колени, блокируя магию! И вставить с размаху под корень, вдалбливаясь со всей дури, до крови раздирая вожделенную плоть, усиливая скольжение. Пальцы, одуревшие от мягкости мышц в жаркой крови под кожей, раздирающие грудь и бедра, давящие мошонку, выдирающие клоки волос. Прижать к дереву спиной, дорываясь до ушей и ягодиц. Выбить зубы, проникая в рот, выдавить глаза в безумье наслажденья.

Жертва запретом малым, ради неприкосновенности большего. Боль во спасение, а регенерация уже к утру заживит все поврежденья тела. Йом надолго запомнит, и больше не заикнется об этом.

— Какого желания? — сиплым голосом, преодолевая наваждение. Йом потерял твердость, сглотнув.

— Ласкать твое тело...

— Да будет так! — его же энергии как раз хватило, чтобы отделить текущую биомассу от ядра, заполнив недостаток, вложить зачатки инстинктов, создать иллюзию связи, повесть за спину восстановленный рюкзак с вещами люфса. А призрачные амулеты ушли вновь организованному воплощению в тварном мире, в точности повторяющему мое земное тело по последним воспоминаниям, с щетинкой и ежиком волос. Необходимости в телесном присутствии полуживых асталов уже давно не было.

— Не забывайте ухаживать за телом, ат Согранда, — жестко сказал я, будучи уже в броне, активированной за счет части идущего от люфса потока, резко разворачиваясь в сторону уже близкой реки, подальше от огорошенного Йомиэля, чьи квадратные глаза на треугольном лице в смятении ромбились, и алигофреничного выглядящего тела мальчика-симпотки, по-щенячьи преданно глядящего на своего всё.

На душе было мерзопакостно. Гнусь морока, удачно выбравшего момент атаки, легко могла бы обрести реальность. Недооценил я коварство мягнов, переоценил меру своего контроля. Видение обратной стороны медали выморозило изнутри, уменьшая дуальность. Надолго ли хватит индифферентного отношения к Йомиэлю? Альтернатива непомерно кошмарна, лучше заранее и навсегда отсечь эту ветвь выбора. Шанс замечен и использован.

Люфса с каждым моим шагом все сильнее охватывало замешательство.

— Леон! — сделал он пару шагов за мной, когда рассудок победил.

Но откликнулась биокукла, с возгласом: "Йоми!", бросившаяся к совершенно сбитому с толку. Запуталась в ногах, запнулась, неуклюже упав, задела мохиндер, разбила скулу, синяки и ссадины заживали теперь с обычной скоростью, садня. Лес огласил плаксивый визг боли, основательно введший в панику Йомиэля, получившего в придачу и все примитивные чувства биокуклы, поддерживаемой частью его же энергии.

Я не питал никаких чувств к созданной марионетке, управляемой простейшим искусственным интеллектом, большая часть которого занималась обеспечением жизнедеятельности. В способности люфса постоять за себя я уже убедился, и отключил внутренний компас на него. Йом не удосужился поговорить с Капру, и, видимо, порылся в памяти. Крепко меня задели его слова, ужесточенные мороком. Мои обещания остаются в силе.

Без балласта достиг берега через несколько часов. С Аней, моральной поддержкой летящей над головой в обычном облике. Одиночество не отменяет создание дома. Психологический фактор обладания своим углом еще сильнее стал довлеть в новом старом теле.

Поздно менять и переделывать. Практичность задвигает в угол все аргументы против, предлагая воспользоваться эмоциональным состоянием, как нельзя лучше подходящим для создания дома, стремящегося дать весь возможный уют и отдохновение, защиту и дружбу.

Сидя в камышах, обрамляющих спокойное и глубокое русло полноводной мать-реки, неспешно волокущей свои мутные космы с запада на восток, готовился, вводя себя в медитативный транс. Без помощи мне не скрыть эхо своих действий, благо астрал вокруг кишит матками, сыграющими роль глушителей, но таких, как Асколь, не удастся обмануть.

Мда, заклинателишка!.. О берег моего островка готовности обрушались волна междометий, едва не смывшая прочь в омут самообмана, жалости и самобичевания с неуверенностью в своих силах, почти мгновенно начавшей превалировать.

На что я замахнулся!? Создать ИИ, а тем более живое существо с заданными характеристиками, на моем уровне все равно что хватать руками звезды, кои напрочь отсутствуют на этом чуждом небе! Ох... Уже чуждый... Сглотнув комок в горле, ощутил облегчение — родное небо. И жирная точка. Да! Сумбур в голове разбился и опал вокруг скалы моего названного брата и его жены, окружившим меня ненавязчивой заботой подарившим чувства настоящего родства.

Чего это я в самом деле-то? Развесил уши и нюни, понимаешь!.. Есть звезды — остальные шесть планет, редкие гости, но даже через однолинзовые "гляделки", местные телескопы и микроскопы, с применением дальнозоркости я наблюдал Азазвирон, Мукмэрайен, Изренгу и газового Тигальгашхрандотатуо с тремя спутниками, просматриваемыми в окуляр. Соэльда, шестая планета-призрак, опутана мифами и легендами, туманными и пространными, в которых на разный манер употребляется слово "колыбель". А Седьмая, Ньюми, слишком мала и похожа на гигантские астероиды и планетоиды рунного пояса, видимые в ясные ночи, освещенные белым карликом Зидом или фиолетовым Рушем, доступным для наблюдения лишь с Барьерных гор. Эти два карлика редко когда балуют глорасцев. Да, Зид виден всегда, но чаще как яркая точка, чей свет льются либо на Руны, подсвечивая их, либо на Глорас, превращаясь в малое светило, разгоняющее ночной холод и темень, превращающее дневной небосвод в палящий и обжигающий, смертельно опасный для многих тварей, уходящих глубоко под землю, а после голодным валом накрывающих окрестности.

Есть и сила, и возможности, и желание, и немного знаний создать задуманное. Пусть я создал описания, пусть мои объекты, классы и модули используют закрытые библиотеки, пусть основа построена на интуитивном волшебстве, для которого важен результат, пусть ядро является чародейским, частичкой меня, неким малым подобием, обладающим примитивным или довольно развитым интеллектом, в зависимости от потребностей решаемой задачи. Пусть! Главное, сплав методик жизнеспособен и вероятность положительного результата высока. И пусть я сейчас не могу разложить на составляющие и до конца осмыслить все принципы, переложить на рельсы узлов, связок, энергоканалов и прочих строительных блоков, зато, добившись результата, смогу в будущем попытаться разложить на атомарные составляющие и установить закономерности, особенно Чародейские, по понятным причинам отсутствующие в памяти сольфского принца.

Не хочу быть кудесником, творящим на стыке, сравнимым с земноводным, который не может далеко уйти от воды или уплыть от суши для постижения тайн материка или океана. Я — маг! И стремлюсь к четкости и точности, к абсолютному знанию о производимом воздействии. Возможно, что я сам себя тешу надеждой уложить все в гибкую универсальную систему, однако буду и дальше топать по этому пути, ведь, возможно, мне, кропотливо грызущему гранит науки, таки улыбнется Судьба, если выживу.

Потребовался существенный отрезок времени, чтобы после повторного приведения в порядок всех мыслей, чувств, желаний и энергий создать и удержать разумом гигантский фрактальный трисвог, вращающийся в умозрительном пространстве вокруг меня. Еще дольше сопоставлял фигуру с якорем, отделяясь от нее, чтобы опереться и взлететь на небеса творческих аур, напитаться вдохновением, и взорваться сверхновой.

Волна преображения прокатилась по астралу, срывая покровы мерзости, разрывая капсиды вирусов, сдирая преграды меж элементарными частицами ближайших асалов. Далеко разошлось кольцо, обрывающее связи мягновских энгетических маток с тварным миром. Изменению подверглась и окружающая меня материя, затхлый стоячий воздух подболоченного берега сменился озоновой свежестью, баюкающей новорожденную дубраву у галечного берега, отделенного от основного течения стеной кувшиночного разноцветья, с кристально чистой водой, накрепко вцепившуюся в подаренный клочок.

На волнах эфира покачивался мой Лейо, вариант семь на два, фантастически прекрасный, одним своим присутствием снявший тягость на сердце. Одевшись в дощатый камуфляж, бот стал еще милее, каллиграфическая вязь названия на обоих бортах смотрелось уместно. Девятка его радужных глаз с трех лепестковым зрачком пронзительным взглядом новорожденного познавала мир. Радость узнавания и признания пролилась обоюдными слезами, отчего корпус приобрел вид богато потрепанного супротив бедняцко вылизанного.

— Лейо... — выдохнул я остатки воздуха из спертой груди, переполненной чувствами.

И не сдерживаемый ограничениями, перелетел на него, распластавшись по палубе. Остальной мир мне сейчас был до фени, жаль, что не наоборот.

— Леон! — раздался жалобный голос знакомого люфса. После содеянного меня было просто грех не найти, и времени на подготовку потратил уйму, правда будучи в стелс-режиме, дабы не смущать сновавших поблизости мягнов, испарившихся при первых признаках непонятной силы.

Бот любезно открыл рамку окна с видом на такой близкий берег. В колосящейся по колено траве передвигался Йомиэль, на закорках тащащий куклу, с наброшенным на него инфэо тишины и защиты. Рядом плыл рюкзак, поддерживаемый за дно воздушной рукой.

У самой воды Йом сбросил груз, тут же скопировавший любимую позу люфса, и рухнул на колени.

— Леон, прости меня! — крикнул он, убивая гармонию тишины.

— Не кричите, молодой люфс, — сказал я, нехотя вставая и облокачиваясь о правый борт постепенно разворачивающегося по течению бота. — Леон позади вас и ничего не слышит из-за вашего же заклинания, ат Согранда.

— А... э... человек, — пролепетал Йом, умываясь слезами, но продолжить не смог, хоть и убрал с куклы инфэо.

— Да, презренный человечишко, и не стесняюсь открыто признать. Этрас Арье, если позволите.

— А Леон?... — сложил он бровки домиком.

— Йоми! — откликнулась голая кукла из-за коленок. Люфс обернулся и как-то сразу весь осунулся.

— Вас предупреждали, ат Согранда, и вот он, плод ваших желаний, секс-игрушка Леон.

— Секс! — радостно откликнулась кукла. — Секс с Йоми! — явно демонстрируя полную готовность перекосившемуся люфсу.

— Но я не игрушку...

— Вы так уверены в себе? Вся жизнь — игра, ат Согранда, и все мы — игрушки судьбы, брошенные на произвол. Кстати, ат Согранда, меж марионетками и кукловодами грань весьма размыта, вы не находите?

— Подожди, Арье... — но бот не сбавил плавного хода. — Этрас Арье, — поправился Йом, — пожалуйста...

— Да, ат Согранда? — предельно вежливо.

— Можно с вами? — робко и так жалостливо...

— Вы и так со мной, ат Согранда на Глоре, — люфс аж всхлипнул. Мне не доставляло радости его состояние. — Зачем вы так унижаетесь перед незнакомцами? Встречайте трудности мужественно.

— Я... Я хочу к вам на борт.

— А если места платные, уважаемый?

— Эмвх... У меня есть с собой волшебная посуда, этрас Арье... — не видя никакой реакции, он продолжил. — И почти не тронутый походный комплект... И... и немного драгоценных самородков, — опустил он голову, — из которых я могу сделать украшения.

— По общим расценкам этого едва-едва хватит только на одного, ат Согранда, — он заметно расслабился, вставая. Рюкзак подплыл к нему, намеревающемуся добраться до бота.

— А секс, Йоми? — подала голос кукла, больно напоминая о себе.

— Нно... нас двое, а у меня больше нет ничего... только я сам, — сник люфс, вздрогнув от звука.

— В вас нет ничего ценного для меня, вы мне не нужны, ат Согранда. Вы — свободный люфс.

— А... — он зажмурил глаза, — я готов... отдать вам свою свободу.

— Я не буду с вами сюсюкаться. Я могу приказать до смерти запытать да хоть любого из ваших бывших согрупников, и вы не посмеете ослушаться. Ат Согранда, вы по-прежнему готовы?

— Да.

— Рабу уже не нужен будет билет. Я могу приказать остаться здесь, и вы не посмеете ослушаться. Ат Согранда, вы по-прежнему готовы?

— Да...

— Я могу вас подарить, одолжить или продать любому, будете выполнять все приказы нового владельца, и вы не посмеете ослушаться. Ат Согранда, вы по-прежнему готовы?

— Дда...

Долго молчал. Зачем я горожу весь этот фарс? Ну почему у меня не получается с ним нормальных отношений?

— Вы стали рабом, ат Согранда, ради какого-то места в непонятной лодке, и в то же время не захотели поступиться жалкими принципами и желаниями ради настоящей дружбы со своим повязанным, вдобавок оскорбили и обидели его, довели своими желаниями до состояния секс-куклы, пренебрегаемой в не меньшей степени. Вы достойны лишь презрения. Я отказываюсь от вас, ат Согранда, вы мне противны.

У Йомиэля давно уже подкосились ноги, и он рыдал в воде, больше не пытаясь попасть на удаляющийся баркас. А у меня не хватило духу совсем его оставить. Скрывшись за поворотом, перешел в режим невидимости и вернулся на прежнее место.

Взбаламученные мягны уже копошились на противоположном берегу. Мало ли, что взбредет им на усы? Еще оставалась надежда, вдруг Йом сможет преодолеть себя и развеять иллюзию? А меня не будет рядом. Лейо одобрял мое решение, в нем не было ревности, одна незримая поддержка и чувство тихого счастья от ощущения близости обоих, ради которых он и сотворился.

Я не выдержал зрелища эротичных ласк куклы, пытающейся единственно известным ей способом успокоить свернувшегося калачиком Йомиэля, лишь еще сильнее распаляющегося от этого. И сбежал в астрал, собирать колоссальных размеров идеальные кристаллы асалов.

Не приступал еще к разбору хроники, поэтому открывшийся вид шокировал, тут же выводя из памяти собранные данные. Панорама из гиперкубов поразила все мое воображение. От цельных десятимерных, до разрушившихся в тессеракты. По определению это были именно асалы. И их было много. Очень много. Разных. Они заполонили всю область, соответствующую вновь рожденной дубраве, а самых больших наблюдалось больше всего рядом с точкой творения.

Некоторые обладали свойством текучести. Будучи обладателями свойства прозрачности, эти асалы гипнотизировали своими изменениями. Если еще тессеракт я понимал, то октеракт надолго вывел меня в полную прострацию, а декаеракт мирно взорвал воображение.

Я нашел наконец-то свой знак и лучший магический якорь с большой степенью свободы. Трисвог с графом декаеракта в самом центре, и октеракта, соответственно. Тут же и создал себе магический перстень-печатку с соответствующим асалом, одним своим приложением создающий на бумаге или пергаменте сквозной кристалл, собственную копию из материи тварного мира.

Постепенно увлекся изучением и познанием. Выяснил, насколько мощны эти генераторы магической энергии высших порядков, сходной с энергетикой живой воды. Если делать энергоблоки для нано роботов, то только такие. И текучесть, которую я научился стартовать и останавливать, была у всех, она означает замкнутость потоков на кристалл, приобретающий дополнительные свойства. При первом приближении определил только поверхностные данные, оставив вкусные тайны на потом, чтобы было, чем скрасить долгие вечера на досуге.

Три самых больших декаеракта отправил в подарок Лейо. Собрал лично для себя коллекцию всех видов, гигантские, средние, маленькие, всего двадцать один кристалл. Пусть мне и понравились только два представителя из всей линейки гиперкубов, которых вообще захватил еще по шесть, но и остальные мало ли что, пригодятся. Самый большой тессеракт, грань шириной с мою грудь, поместил в главном холле Лейо. По семь средних кристаллов, с кулак, приготовил для Йомиэля и та-Вастина. И на склад бота навалил горы разных, от мелких до средних. Все камни замкнул на себя.

Глаза заведущие. Говорят, жадность до добра не доводит, но я не мог отказать себе. В общей массе высмотрел и обычные асалы: тетраэдры, гексаэдры, октаэдры, икосаэдр, додекаэдры. Только не с ноготь размером, а даже и в мой обхват. Их вообще все выгреб подчистую. Оставил пару десятков, по десятку добавил к наборам для Йомиэля и та-Вастина. Остальное на склад Лейо, около сотни получилось.

Когда я забрал последний кристалл не гиперкубового асала, то вся оставшаяся система пришла в движение. Кристаллы перемещались по астралу, выстраиваясь в сложнейшую фигуру от больших к меньшим, из вне в трехмерном виде представляющую из себя додекаэдр, охватывающий всю новорожденную рощу с кусочком реки. А потом мне пришлось выбраться обратно в тварный мир, и даже в нем ощущался гул нарастающей энергетической мощи. А додекаэдр стал опускаться, оказываясь глубоко под землей.

Как ни странно, но система пришла в гармонию и без того, что я уже собирался спешно возвращать обратно. Родился аналог Источника жизни, меньший по размерам, но более сложный по структуре. Пока еще не проявились изменения в тварном мире, но я уже чувствовал эйфорию. Райский островок посреди ада. Жаль, что не исследовал последствия первого творения. Что будет с рощей Раледо? Время расставит все по местам.

Мажорная нота глобальных событий отзвучала, перевел акцент на Йома. Помнил его аргументы, очень четко. Как бы тяжко не билась во мне обида, мой долг простить несмышленыша. Помочь, подсказать, подучить. Не преступил ли грань? Не слишком ли круто? Не станет ли хуже?

Люфс долго предавался истерике, пока, наконец, кукла не отстала от него, сжавшись в позу от голода и не зная, что делать. Ее тихие всхлипывания и потребность в еде у самого Йома заставили последнего начать телодвижения. Когда он наелся сам, внимание переключилось на куклу, которую ему пришлось кормить полностью самому, сама она попросту не умела, только жевательно-глотательный рефлекс.

Одеваться кукла ни в какую не захотела, позволив лишь набросить на себя в легкий плащ. Чуть не опалилась, слишком близко подобравшись к костру. Сходила под себя, глядя при этом невинно на Йома, которому пришлось разбираться с последствиями.

Йом несколько раз порывался сбежать, но в итоге то полянку нашел для стоянки и привел туда куклу, то вернулся с хворостом для костра, то принес свежие плоды и умывал потом перемазавшуюся в них. Сквозь все свои чувства он старался. Ярился, срывался, но без маго— и рукоприкладства.

Кукла дрожала и боялась спать. Только когда они легли вдвоем под общим плащем, поскуливания прекратились с одной стороны, но едва не срывались у второй. Тела обоих были готовы, но Йом, прижавшийся к спине куклы, как мог старался избежать старательного насаживания. С непередаваемым выражением лица он еще долго лежал после засыпания куклы, но и его сон сморил.

Так утром я и застал их в обнимку. Делая поблизости на берегу эллорашэ, втайне поглядывал за пробуждением. Йом проснулся от минета, и не смог его прервать. Библиотека пополнилась на целый стеллаж. В бессилии Йом заплакал, даже не пытаясь отвязаться от дорвавшейся до его тела куклы, но когда дело запахло чем-то большим, чем руки и рот, он ударил. Сильно. По лицу. У куклы был ограниченный набор слов, но не интонаций. И когда вместо ожидаемого кукла стала еще усерднее, намеренно подставляясь и демонстрируя наслаждение, Йомиэль не выдержал, ударив электрошоком с воздушной рукой, по случайности, откидывающей куклу прямо спиной на горячие угли. От потерявшей сознание от боли и непонимания куклы повалил тяжелый запах паленого мяса, приведший наконец-то Йома в более-менее адекватное состояние, позволившее ему спешно вытащить и приняться за лечение.

Очнувшаяся кукла больше не хотела иметь ничего общего с Йомом. При его приближении начинала кричать и биться в испуге, стараясь отползти, избежать любого прикосновения, вздрагивая и дико крича при использовании Йомиэлем любой магии. Лишь Капру, так и не ушедший с момента размолвки Леона и Йома в астрал, стал связующим звеном. С его помощью люфсу удалось накормить и долечить прожжённую до костей спину. Пусть и после того, как он битый час слонялся по роще весь в слезах, натыкаясь на кусты со стволами и запинаясь за корни.

Я же на целые сутки ушел в занятия. Разрешил себе непозволительную роскошь с отвлечением на гиперкубы, и теперь расплачиваюсь с организмом, нуждающимся в разрядке после дикого напряжения. А потом занимался разбором и анализом результатов, собранных в момент создания бота Лейо, начиная с уже частично понятных событий в астрале. Не знаю, что удерживало Йоми, что мотивировало, но он продолжал, через не могу и не хочу.

Так прошло три дня. Йом больше не допустил утреннего промаха, и нашел подход к кукле, часто давая ей ненадолго доступ к себе, а потом бежал от нее в кусты кончать самостоятельно, пополняя полки книг в библиотеке бота. В нечастые свободные минутки он ходил вдоль берега и выискивал красивые поделочные камни, которых тут, к слову сказать, было очень много, иногда вынуждая меня покидать галечный пляж.

Горечь наслажденья сказалась утром четвертого дня, когда люфс смог выдержать ласки, не убегая в лес, и корректно отстранил куклу, не вызвав у той отрицательных эмоций. Сегодня он смог спокойно, без нервов, уйти в работу над первичной обработкой найденных камней, вытачиванием колец прямо из камней с последующим их зачарованием под любой палец. Для куклы, проявившей неподдельный интерес к его занятиям, а сегодня даже не отвлекающей.

А в это время работал мой мягновский гамбит. Кошачьим было не до рощи, к тому же реку по бокам Раледо я блокировал для судоходства, а любопытных на берегу, как мне это не было противно, убивал строго по традициям двух разных кланов, подчерпнутых когда-то из головы шаман-тэ Мраугау.

Эти дни ознаменовались для меня колоссальным прорывом в области знаний астрала, легко вошедших в общую систему. Получилось объединить в одно инфэо воздействие сразу на оба плана бытия, пока только на примере простейших зрительных миражей. Было столько интересного, что бегал только по верхам, заполняя список задач планами, и нехотя отвлекаясь на тварный мир. Мне некуда было спешить, поэтому работал с замедлением внутренних часов в три раза, а порой ненадолго и в семь раз, привыкая и тренируясь использовать свои большие ресурсы без костылей в виде инфэо.

Йоми после обеда догадался сделать и зачаровать кольцо еще и для пениса. Кукла переключилась на него, оставив люфса в покое. Он уже больше не ревел, не сотрясался в рыданиях, хотя слезы бессилия и отчаяния все еще наведывались к нему на щеки и скулы. Удалившись подальше в кусты так, чтобы при желании легко увидеть полянку, Йом до вечера безуспешно пытался общаться с Капру.

На пятое утро Йомиэль проснулся раньше куклы, приступив к зарядке. Накормил куклу, и сам несколько раз довел ее до финала, после чего она уже не приставала, когда они вместе пошли гулять по роще. Гигантские дубы уживались с тисами и рябиной. Этот островок имел иные флору и фауну, отличные от Бразхаона. Богаче, живее. Сурки, хорьки, кабанчики. Белки, соколы, совы. Олени, рыси. И другие. Пусть немного, но по паре-тройке семей точно было.

После прогулки кукла съела весь обед, уснув крепким дневным сном. А У Йоми в кои-то веки получилось разговорить Капру. И с каждой минутой он все сильнее сжимался в свою раковину, осознавая свою ошибку, узнавая не написанное в книгах. У меня отлегло на сердце, когда Капру завершил передачу образов, а Йомиэль остался с сухими щеками.

Люфс теперь знал историю общения Капру с моей первой Аней. Как она меня спасала, и что получилось в конце. И пусть она была только "за", но для меня это стало полной неожиданностью и личной трагедией. Что в дальнейшем у меня уже не было фамильяра, а демонстрируемое было теперь уже моей частью. Как появилась вторая Аня, менее разговорчивая. Как и почему сам Капру пошел на изменения, его чаяния и стремления.

Вечером у Йоми все валилось из рук, холоден он был и с куклой, не сумевшей возбудить. Повторив утренние процедуры, Йом вновь ее выгулял до полного изнеможения. Сам-то он уже попривык, натренировал мускулы. И потом лежал отдельно от куклы до поздней ночи, вперя взгляд в облачное небо. А Капру был в астрале, впервые за долгое время найдя там покой и сон.

Утро Йом проспал. Однако смог преодолеть себя и не кончить в куклу, вообще не излить свое семя. Глядя после завтрака на реку, решился. Подготовив инфэо, он уничтожил куклу. Йом наконец-то сбросил цепи иллюзии, почувствовал мое истинное местонахождение, и опрометью кинулся вдоль берега. На середине пути люфс резко остановился, проделал дыхательное упражнение, и вернулся за вещами.

Сидя за чайным столиком, я попивал отвар у самого западной края рощи, наслаждаясь панорамой, изучая границу. В таком виде меня и увидел Йом, старающийся не сорваться на бег.

— Добрый день... этрас Арье, — замялся он, остановившись метрах в пяти.

— Добрый, — в тоне нашей последней беседы.

— Стоимость места на вашем судне для одного не изменилась, этрас Арье?

— Избавившись от второго претендента, вы лишь ухудшили мое мнение о вас, ат Согранда.

— Это была всего лишь кукла. Пусть и живая. Она олицетворяла мои иллюзии, от которых я и избавился, этрас Арье. И я сделал еще украшений.

— Места на Лейо не продаются, ат Согранда.

— Но вы же сами... этрас Арье... — сник Йом, нервно теребя лямку.

Я молча продолжил пить чай, аккуратно взяв сладость, напоминающую лукум, только не в пудре, а в пыльце(!!!). Йом потоптался, а потом его лицо озарила робкая улыбка, и он направился прямиком к пришвартованному боту.

— Куда это вы, ат Согранда? — сдерживая радость.

— Занимать каюту, — решительно.

— По какому праву?

Люфс замялся, опустил циановые очи, набрался смелости, и твердо произнес, глядя на меня:

— Среди них есть и моя!

— Браво, Йом! Кидай вещи на палубу и присаживайся, — кивнул я на второй стул, появившийся напротив.

Глава 8. По Иссхоруг

— Леон! — возликовал было Йоми, но под моим взглядом сдулся. — Да, этрас Арье.

По люфсу было видно, какое облегчение он испытал, лично забравшись в бот и оставляя там рюкзак, все еще не до конца веря в свою удачу. Видя мое строгое выражение лица, Йом не решился броситься в объятья, порывался что-то сказать, но передумал, взяв чашку.

— Жесток был урок, Йом. Особенно для тебя. Теперь коротко о важном. Моцкаф отделен "призрачной стеной", как иногда называют ту область, через которую мы проходим. Она — препятствие для магических перемещений, катализатор мутаций, дом для тварей, разумных и не совсем, одна из причин отсутствия какого-либо взаимодействия между двумя частями континента. Однако именно север, Йом, принимает исторгнутых с Имрикса чистокровок, живыми, но лишенными возможности работать с магическими энергиями. Со сменой поколений эта способность восстанавливается. По этой причине доминируют люди, Йом, орки и гоблины. А долгоживущие там — рабы, не могущие ничего противопоставить магии. Все, иди осматриваться и переваривай услышанное, к вечеру отчалим.

При упоминании рабов заинтересовано слушавший люфс сбледнул. Деревянно встав, он поднялся на борт и скрылся внутри, захватив вещи. А я продолжил неспешно наслаждаться вкусом, дающим приятный фон для умственных занятий по сбору и анализу данных.

Йом понуро сидел за столом в прихожей, гипнотизируя кружку, дернув ушами при моем появлении. Молча присел напротив.

— Эль? — тихо спросил он, наблюдая исподлобья.

— Миэ?

И как гора с плеч свалилась, он глубоко вздохнул, закрыв глаза, и передо мной уже сидел защитник лесного форта.

— Я готов, этрас Арье, играть роль вашего раба.

Мягко улыбнулся, перетекая в Леона, вызвав у Йома и дискомфорт, и радость.

— Не в нашем доме, Йоми. Никогда здесь, хорошо?

— Договорились! А... ты и в других так можешь? — любопытство взяло верх.

— Хех! Любой образ, — а потом серьезно. — И ты тоже должен сменить имя, Йом. Я не верю, что нас так просто оставят в покое, но искать-то будут двух смесков. Понимаешь, теперь причину?

— Да, Леон, — ему доставило удовольствие обратиться ко мне именно так. — И проще будет слиться с народом.

— Верно. Цвет волос тоже следует поменять. Справишься?

— Да. А имя... Пусть будет Сай. Просто Сай.

— И определись с тем, как обозначить твой статус.

— Клеймо, ошейник или печать?

— Могу предложить такой вариант. У тебя на лбу будет моя печать, проявляющаяся на коже по необходимости, а во лбу кристалл гиперкуба, так же могущий проступать на коже.

— Что это такое — гиперкуб?

— Как? Ты не весь дом осматривал что ли? Ясно. Но я не договорил. Кристалл скроет нашу связь, позволит общаться без слов, даст дополнительную защиту, позволит полнее общаться с Лейо.

— С лодкой!?

— Не обижай его лодкой, Йом, — люфс тут же покраснел и смутился.

— Извини.

— Считай его кем-то вроде дворецкого-призрака. А сейчас пойдем, познакомлю тебя с домом.

Тессеракт не произвел на него особого впечатления, зато Йомиэль был поражен простору. А от окон просто выпал в осадок. Согласился с необходимостью более уютного оформления, сам выразил желание заняться еще и оранжереей, точнее даже несколькими. Грунт я натаскал из рощи, как и придонного ила с галькой, показал семена и саженцы.

Каскады, бассейны и водные инсталляции потрясли Йома до глубины души. Особенно его тронул один водопад, который я уж расстарался и по образам из памяти полностью воспроизвел. Столько благодарности и счастья было в его взгляде, не передать словами! Йом усвоил урок, и держался достойно, не бросившись в обнимку или еще чего не учудив, слезинку я ему простил.

Библиотеку, лаборатории и некоторые другие помещения остались скрытыми до поры до времени. Стрелка впечатлений не должна зашкаливать. Ощущения разлитой вокруг любви и умиротворения максимально притушены, для души создавался незримый уют. Здесь хотелось быть, но без всепоглощающей страсти — подобные чувства навеивает переход утра в день на светлой лесной поляне со зрелой травой, шумящей насекомыми, продуваемыми кронами деревьев, буднично щебечущих едва повзрослевшим птичьим поголовьем, и прохладой скачущего средь камней ручья.

Бот двигался вместе с течением, вальяжно поскрипывая досками и слегка покачиваясь. Впереди недели пути, притирки друг к другу и к общему дому. Спешка категорически противопоказана.

— Ну и как тебе?

— Класс! Совсем не ощущается давление стен, как в АЗУ!

— Спасибо, старался, — улыбнувшись. — А вот персональный подарок, кристаллы гиперкубов.

Мозг Йома взорвался уже на хексеракте. Слабак! У него отпала челюсть и тряслись руки, когда он по очереди брал их подержать — щупательный рефлекс отказал.

— Это все тебе, — с ободряющей улыбкой на грани усмешки.

— Я не достоин... — развесил он уши маленьким мальчиком.

— Позволь это мне решать, о наидостойнеший из всех предостойнейших! Ладно, если срочно понадоблюсь, то спроси у Лейо. И не забудь заглянуть в эрмитаж. Спокойной ночи!

Так я назвал сокровищницу, превращенную в выставочный зал всех ювелирных работ Йома. Восстановил и девятку колец с заколкой, поместив отдельно. Там же были и кристаллы гиперкубов, клоны посуды и амулетов, созданных Йоми в фонтане источника рощи Браэль, броня, печатка, банный набор. Все, что было красивого или волшебного, большая часть в оригинале. Надо — Лейо сделает копию или переместит куда угодно в своих пределах. Теперь, с тремя декаерактами, ему это проще пареной репы.

Оставив Йома в его комнате, отправился дальше разгружать свой карман. Он давно требовал обновления, но запас не позволял что-либо серьезное предпринимать. Например, я мог синтезировать бот непосредственно в пространственном кармане. Доставая некоторые вещи, подолгу предавался воспоминаниям, с ними связанными.

Йом нашел меня ближе к обеду следующего дня.

— Привет! Я тут принес пополнение в эрмитаж... — как мне он нравился в таком полусмущенном счастливом состоянии, ммм... Эх...

— Привет! Замечательно, — в походных условиях получилось просто, но со вкусом. Хоть мне не хотелось и не требовалось, но я взял для разглядывания, дабы поддержать друга. — Размести, пожалуйста, вместе с Лейо, — Йом кивнул, забирая.

— Леон. Я готов на твой вариант печати, — произнес он буднично, как о простой погоде.

— Хорошо. Будет больно, ее лучше стерпеть. И вот, прими натуральное снотворное.

По дороге в его комнату, я подробнее описал, что да как. Когда полусонный Йом лег на свою кровать, дал специальную штуку в рот и прижал конечности. И только после этого на мгновенье приложил особым образом подготовленную печатку к центру лба. Тело выгнулось дугой, его рука крепко сжала мою. Йом вытерпел боль, не лишившись сознания, не сводя взгляда с моих участливых глаз. Постепенно боль совсем сгинула, уступив напору сна.

Облегченный интерфейс моей старой доброй "осмо" — вот что увидел проснувшийся Йомиэль, на чьи глаза я заранее одел черную повязку.

— У тебя такое же есть? — были первые его мысли, переданные посредством новых возможностей.

Простейший мысленный чат. Операционка облекает в печатные слова его мысли, обращенные ко мне, на следующем этапе привязывает интонацию, если пользователю это требуется. Пока Йом передал только голый текст, мысленно нажав на кнопку отправки.

— Примерно, — произнес я вслух. — Не пытайся открыть глаза, — вновь предостерег я его. — Открой модель дома и смело опирайся на мою руку.

— Хорошо.

— И я же просил не говорить, Йом.

— Извини.

— Не волнуйся, расслабься, процесс контролирую, так что все будет пучком.

— А истинное зрение когда можно будет задействовать?

— Какой ты быстрый! Не раньше, чем через дня два, а то и три.

— А почему ряд кнопочек серенький?

— Ты бы лучше разобрался с интонациями, Йом.

Так мы и шли по лестницам и залам. К двумерной модели люфс быстро привык, даже решился идти рядом, не опираясь на меня.

— Все, Йом, на сегодня достаточно. Сворачивай все окна. Йом!!! Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. А я тебе сейчас уши оборву!

— Нехорошо подсматривать!

— Ну тогда и разбирайся сам дальше!

— Извини.

— Вот так то лучше. Интерфейс чата сперва будет почти совсем прозрачен. Сам потренируешься с Лейо после ужина.

— А ты кушать со мной вообще не будешь больше? — грустно спросил Йом, стянувший повязку и промаргивающийся.

— Тебе так сильно этого хочется?

— Мне было бы приятно для тебя готовить, Леон. Я очень хорошо учился...

— Когда это ты успел?

— В этом году... — смутился он. — Я очень хотел быть тебе полезным! Во всем...

— Вот даже как. Мои порции — маленькие, помнишь?

— Конечно! — воспрял он.

— И только обеды, согласен?

— Спасибо, Леон!

Лейо подсказал, когда Йом приходил утром меня искать в спортзале, каким грустным уходил, вяло поприседав. Ночью я решил устроить для друга настоящие каникулы. Прочь зубрежку, да здравствует приятное душе! И началом послужит совместная гимнастика.

По карте ОСМО Йом уже знал о моем местонахождении. В зал вошел пышущий светом и признательностью люфс. Поприветствовав друг дружку, мы приступили к упражнениям. Йом старательно повторял движения. Пусть не сразу все выходило, но он слушал советы и прикладывал усилия, вознаграждающиеся моей похвалой.

— Глянь! — показал я на отражающихся в зеркале глоров в одних спортивных шортах. — И сравни с тем, что было, — создав рядом с отражением еще одно, — в лесном форте.

— Угу...

— Будешь стараться, и станешь еще подтянутее и красивее, — Йом зарделся и кивнул, шире расправив плечи, преисполненный решимостью последовать совету. — Все, беги в душ.

— Зачем?

— Дай и Лейо о тебе позаботиться, — хитро сверкнув глазами.

Заинтригованный, Йом направился к выходу.

— А ты? — обернулся он у самой арки.

— Я как раз освобожусь, когда ты Спокойно позавтракаешь! — акцентировал я его внимание. Йом кивнул, выходя.

Остаток утро и начало дня мы проторчали в оранжерее. Йом с удовольствием поддержал инициативу все сделать вручную. Перемазанные и вусмерть счастливые, возились с землей и илом, высаживая ранее подготовленные мной саженцы из рощи Раледо. Йомиэль, сперва не смело, руководил мной. Но заметив мою неуклюжесть, рассмеялся, и стал подробно пояснять, почему и для чего, показывать и помогать уже с большей отдачей.

— Леон, можно мне пойти готовить обед? — вдруг задал он вопрос, посадив очередной саженец рябины.

— Ты и в туалет будешь отпрашиваться? — щёлкнул я его по носу, испачкав.

Оба рассмеялись. Веселый люфс, очистившийся при помощи инфэо, скрылся. А я впервые за долгое время ощутил покой и наслажденье жизнью. Простой и незамысловатой. Так было с та-Васином... И я вспомнил о его беременной жене, ждущей чадо примерно через месяц. Надо бы подарок сделать заранее. Придумать бы его еще.

Пока Йом занимался обедом, я вытащил из запасников все виды плодов, ягоды и фрукты, которые хотел вырастить в саду. После обеда расспрошу Йома, а ночью поработаю со временем.

— Леон, а материал для облицовки есть? И горшки надо сделать с вазонами и кадками, — начал деловой разговор Йом ближе к окончанию трапезы.

— А мои тебе не нравятся?

Йом долго жевал, прядая ушами, прежде чем ответить.

— Стандартная штамповка для простонародья, — выпалил он, положив вилку на стол из-за слегка трясущейся руки.

— Так держать, Йом! — широко улыбаясь. — Молодчина. Есть только дерево, а остальное мы выберем по пути.

— А где склад с деревом? Ой... Еще не привык...

— Ничего-ничего. Проконсультируешь меня по растениям?

— Конечно.

— Спасибо за обед, Йом. Было очень вкусно! Жду в верхней оранжрее, а потом вместе наведаемся на склад.

— Спасибо не поможет прибраться, — робко хлопая ушками.

— Ну паршивец! Тогда идем вместе, а приберется Лейо, — рассмеявшись.

— Эксплуататор, — пробурчало где-то у потолка. Даже я удивился, не ожидая такого скоро прогресса. — Идите уже, — давясь смехом, — конечно Лейо приберется.

— Ты умеешь разговаривать? — спросил единственный не смеющийся, все еще переваривая новость.

— В отличие от некоторых, я вчера после ужина тренировался, а не лазил по настройкам! — гордо. Йом густо покраснел, виновато косясь на меня, уже хохочущего.

— Так не честно... двое против одного! — нашелся люфс.

— Трое вместе, Йом! — оборвал я смех. — Не забывайся, — жестко.

— Я обещаю исправиться...

— Не ругай его, я прослежу.

— А я проконтролирую обоих! Все, Йом, идем. И не разочаровывай меня так больше, хорошо?

— Да, учитель, — повесил он уши. Сверху раздался смешок.

— Ну-ну, Йом, — встрепал я его, не удержавшись. — Не кисни. Помни только, что через несколько недель мы встретим местное население, и ты должен будешь полностью владеть своей ОСМО.

— Понял, Леон.

За рассказом люфс воспрял духом, и уже на склад шел с прекрасным настроением. Деловито шевеля ушами, он прохаживался вдоль стволов и куч с толстыми ветками, рассматривая срезы оценивающим взглядом.

— Я не все смогу сделать при помощи... инфэо.

— Вот и пообщаешься с Лейо на эту тему. Заодно научишься передавать ему образы нужных инструментов.

— И... я бы хотел знать твое мнение заранее, прежде, чем будем обрабатывать дерево.

— Хочешь, чтобы и я принимал участие?

— Вместе приятнее. И... я нуждаюсь в твоей поддержке, Леон. Моя жизнь раньше никогда не была такой... такой богатой на события.

— Йом, а я нуждаюсь в твоих улыбках, — заглядывая в его опущенные глаза. — Молодец. И не забывай, у нас каникулы, занимаемся только тем, что посердцу.

— Тогда ну эти деревяшки, пойдем загорать и купаться!

— Ах-ха-ха! Айда наперегонки!

И мы ринулись по коридору и лестнице вниз. Как раз распогодилось, и ласковое солнце сманило моего рыжика. А внизу был маленький пруд с песочным пляжем. Зачарованный купол свободно пропускал мягкий ветерок и ласковые лучи Ра, показывал по бокам кроны деревьев, скрывая ленту реки и ее обитателей. Защита действовала отлично. Мягны не обращали внимания на баркас: типа по реке плывет кирпич, ну и пусть себе бежит, нам не нужен пенопласт. С энергией от пристроенных в эрмитаже гиперкубов у нас был океан чистейшей энергии.

Жар песка, тепло воздуха и прохлада кристальной воды совсем разморили наши тела, распластавшиеся на мелкой части.

— Рыбок не хватает.

— Какой ты привередливый. Наловим, и кораллы разведем.

— Это все точно не сказка?

— Еще раз заикнешься, отправлю деревяшки строгать.

— Какой ты строгий, — и оба рассмеялись.

— Пойду ужинать, — поднялся с локтей Йом, досмотрев закат.

— Жду тебя здесь же.

— Зачем? — в каком-то предвкушении.

— Продолжать осваивать ОСМО, — явно не оправдав его надежд.

— Хорошо, — склонились кончики ушей, смирившись с необходимостью.

Ночью перешел в режим повышенного замедления времени, вникая в отчеты и графики. Здраво рассудил, что с новыми знаниями старые задачки покажутся проще пареной репы. День прошел в полном расслаблении ума и тела, поэтому я пребывал в копии фонтана из рощи Браэль, а не в постели.

Такой распорядок мне чрезвычайно понравился. Обед удовлетворил энергетические нужды, даровав новых вкусовых впечатлений. Естественный загар как нельзя лучше дополнит образ этрас. Йом все больше раскрепощался. Лейо, получив возможность, перенимал привычные для нас способы общения.

Так дни сменялись днями. Мы разработали удобную сетку, позволяющую легко вынимать растения для пересадки в другие емкости. Маялись вместе бездельем на солнышке, встречали рассветы и закаты, возились с побегами фруктовых деревьев и ягодных кустов, мастерили кадки, украшали горшки, клали паркет. Один из дней мы при помощи Лейо обшаривали дно Иссхоруг, добывая интересные образцы для Йома. Первоклассные металлы, каких он и не встречал, я ему обеспечил, Лейо инструменты подогнал, а рабочий кабинет уже был готов.

Йом успешно осваивал ОСМО, уже достигнув полной имитации обычного зрения и освоился с плюшками, такими как: подсказки маршрута и карта дома, одновременный чат с Лейо и мной, передающий пока только интонации с его стороны, а с нашей — маленькие головы с мимикой.

Лейо выбрал себе образ отрока, сочетающего мои черты и люфса, став мелким сорванцом, быстро учась разряжать обстановку. Да, мы пару раз ссорились. И это отличный признак психического выздоровления Йома. Он стал более самостоятелен, всецело поощряемый мной.

— Леон, — после праздничного обеда в честь начала нового месяца обратился ко мне Йом. — Сделай мне, пожалуйста, вечером массаж.

— Баш-на-баш, Йом.

— Чего?

— Ты мне, я тебе.

— Я только за! — обрадовался он. — Я был лучшим массажистом на...

— Нет, — оборвав его. — Пора вживаться в образ, — люфс резко погрустнел.

— Что требуется?

— Ну вот, ты опять заранее испугался и сморщил уши, — Йом, как я случайно выяснил, болезненно реагировал на замечания про свои уши. Вот и сейчас он их воинственно встопорщил, готовый огрызнуться. — Цирюльник. Будешь ухаживать за телом этрас Арье. Парить, брить, стричь, ну и частичный массаж в числе прочего.

— Телом? — опять сморщившись.

— Ты это... кончай давай думать про меня гадости! Я не такой изверг, — преобразовываясь. — Видишь, какая щетина? Буду эксцентричным, заодно смогу честно рассказать, чем занимается мой слуга. Понимаешь?

— Да, хозяин.

— Извини, Йом, — мигом преобразуясь и беря его за безвольно болтающуюся руку. — Для этих целей я приготовил отдельные помещения, пусть только они ассоциируются с рабством.

— Хорошо.

— Ну чего ты погрустнел? Ты ведь и массаж будешь делать... Йом! А ну смотри мне в глаза!

— Да все я понимаю, Леон! — дотрагиваясь до лба. — Только давай первые несколько раз с тобой таким?

— Хорошо, но в тех помещениях.

— Пойду пока поработаю с выловленными камнями, — насупился он, уходя.

Вечером устроили банный вечер. Йом ни в какую не захотел другие помещения, и я оставил это на его совести, он обещал. Для маникюра и педикюра специально нарастил ногти. Йом хорошо справился, и напарил он меня здорово. Березовыми вениками в отделанной деревом парной. Вымыл, сделал шикарный массаж спины и стоп, сильно удивив меня этим. Йом это заметил, но ничего не сказал, свое настроение он не скрывал. Потом мы поменялись местами, и я специально лишь слегка задел спину и стопы, дабы не возникло желания сравнить.

Утром Йомиэль не решился пропустить зарядку, но после занимался ювелирным делом, сварганив обед на скорую руку. Так что до обеда я был предоставлен сам себе, чем и не преминул воспользоваться, жахнув теорией по невспаханному полю практических задач. А после душа захотела летать, и я, откушав простой походной кашки, отправился в мастерскую за Йомом, чем вызвал презрительное передергивание плечами. Ну и пусть, я тоже могу удивлять на том поприще, что Йом считает чисто своей водчиной.

Долго не решался что-либо начать. Соревнований устраивать категорически нельзя, поэтому стезя Йомиэля мне не подходит, никаких украшений. Устроенный просев выдержали следующие эскизы: вазон, кинжал, сюрикэн, столовые приборы. Все из имеющихся материалов и в едином стиле. Пусть я и не умел работать со всеми этими напильниками, ригелями, тиглями и прочими инструментами, зато смогу заменить их магией и знаниями, вкусом я не обижен.

Металлическая основа — мокумэ, подобранная под светлую древесину, которую Лейо доставил мне со склада. Среди камней было много кварцитов, их тоже подобрал, как выделив отдельные кристаллы, так и целые группы со срезами.

Вазон бочкообразный, шестигранный. На гранях дерево, стилизованное под колонны. Оно вырезалось под углом, поэтому были видны разные древесные слои, волнами бегущими по поверхности. Лепниной выступал кварц и сплав, с более частыми и мелкими разводами, чем у древесины, но примерно того же цвета. Отдельным контрапунктом шли темные участки, акцентирующие взгляд на тех или иных элементах, как, например, ствол лозы, филигранью увивающей колонны, и светлая зелень листьев с ограненными кристаллами цветков, с подчеркнутыми внутренними дефектами, усиливающими эффект индивидуальности. Сами грани — это металл, инкрустированный деревом. Мокумэ позволял создать изящество переходов, а мелкая граненая кварцевая крошка создавала фактуру, играющую со светом. Древесные вставки — бутоны цветов. Немного поприжать там, чуть подогнуть тут, добавить филигрань с крупными кристаллами, выделяя лепестки, тычинки и прочее. Магия легко работала с податливой древесиной, придавая шелковистость оттенкам, создавая защитный слой особого лака, дающего ощущение объема под лучами света за счет разной толщины слоев и потеков. Из дерева же были сделаны цветочные стволы, а мокуме давал листьям выпуклость, в том числе и за счет полировки. Таким образом, весь узор не был плоским.

Самое простое — это сюрикэн. Булатная сталь. Хитрость в математически выверенной форме, игре с узорами и фактуре. Нашлось место для трех кристаллов кварца и кварцевой пыльце. А дерево даст необычный звук в полете, сбивающий с толку.

Кинжал тоже был просчитан. Дерево, обрамленное булатом, с драгоценной филигранью и гранеными кристаллами с плоскими верхушками, впрессованными в дерево до полной гладкости, пальцы не различат границ. В дерево впитан раствор, дающий прочность и износостойкость, гладкость и зеркальность. Ручка из перекрученного камня и дерева, скрепленных толстыми металлическими косами колец из пяти драгметаллов. Деревянный же шарик навершия из спрессованного дерева с булатным трисвогом, охватывающим шар до ручки. Строгая балансировка, делающая изделие легким и маневренным, самозатачивающееся лезвие. Ножны в таком же стиле, деревянные с впрессованным металлическим сплавом и кварцем, плюс удобный фиксатор.

Аналогично сделал и столовые приборы, только вместо стали мокумэ. Деревянные ручки с утяжеленными вершинами для баланса, специальным образом зашершавленные так, чтобы не выскальзывали даже из жирных пальцев, и сохраняли осязательную приятность. Ложки изнутри с тонкими каменными срезами соответствующей формы, обратная сторона — сплав, с отражением каменных разводов, но уже другого цвета. Крепление не позволяет пораниться. У вилок были тонкие полоски прозрачного кварца в филигранном обрамлении сплава так, чтобы зубцы отличались гладкостью.

Йом не оборачивался в мою сторону, но видно было, как его сжигает любопытство. У нас примерно сложилось расписание, поэтому я постарался все успеть сделать пораньше. Оставив готовое на специально отведенном столе, тихо удалился. Йомиэль не выдержал и минуты, тут же обернувшись. И я возликовал произведенному на него впечатлению одним только вазоном. А уж когда он подошел ближе и начал вертеть кинжал, достав из ножен... Через некоторое время верх взял профессиональный интерес, и он переключился на испорченные заготовки, оставленные в беспорядке.

Я знал, что он забудет об ужине, поэтому приготовил для него сам. Точнее просто достал из глубины легкий салат, сытный пирог и мясную закуску.

— Режим питания лучше не нарушать, Йом, — произнес я, появляясь с подносом в руках, застав его врасплох, по верстаку гулко шлепнулась блямба. Он обернулся ко мне, как нашкодивший мальчишка, и с виноватым видом все же вымолвил:

— Извини.

— Ничего, со всеми бывает. Присаживайся, приборы где-то тут я оставлял, кажется.

— Да... я их как раз собирался мыть.

— Прости, Йомиэль, но ни сегодня, ни завтра я больше не хочу общаться с вруном, — нейтрально и тихо, растворяясь в облаке телепорта.

— Леон... — но я уже исчез и заблокировал его навигатор, а компас на основе нашей связи в условиях постоянных игр с пространством сбоил.

— Лейо? Капру?

— Согласен.

— Да.

Так был объявлен бойкот. И подушка люфса впервые познала слезы.

Высвободившееся время я решил использовать с максимальной отдачей. Неделя отдыха благотворно сказалась и на моем состоянии, возбудив творческий энтузиазм, доведенный до кипения в мастерской. И ничуть не сожалел о подвернувшемся предлоге побыть наедине с Лейо.

Не даром он именно бот, а не захудалая лодка. Уже научился многому, воспользовавшись шансом. Теперь пора заняться серьезным делом. Раз идея с ботом так удачно выгорела, то просто грех не развить успех.

МаСИК, магический супер интеллектуальный компьютер. Сознательно шел на риск, уж больно достали многие рутинные и скучные операции. Мне не хватало машинной скрупулезности, аккуратности и точности при работе над системой единиц. Первоначально было интересно, далеко продвинулся, но теперь чувствую, что не мое это. Да, я в силах это сделать, но насиловать себя надоело.

А Лейо — вот он, согласный и ждущий, полностью открытый. Он с самого начала знал, и добровольно согласился воплотиться именно на таких условиях, ускоряя свою эволюцию. И мы отгородились от всего и вся, с головой уйдя в процесс. Имея представление о компьютерах, организовав свою мыслительную деятельность, получив магические знания и опыт, я испытывал высшее наслаждение, конструируя МаСИК, вкладывая основы. Очень необычно и приятно, когда создаваемая программа сама улавливает идею, дописывая код процедуры или класса.

Я и не заметил, как тихим сапом пролетели сутки. Мы с Лейо стали еще роднее, чем даже отец и сын. Для нас прошло за это время много больше месяца активных действий. И никакой усталости, моральной или физической.

Деятельность плавно перетекла в наш первый совместный проект по исследованию пространственных карманов. Вселенная бесконечна, бесконечно стремление к ее пониманию, бесконечно число открытий новых уровней.

Эксперименты по "телепортам в карманы" прошли успешно. С учетом того, что сам бот большей частью находился именно в подобном слое реальности с оговоркой на привязку, распространяющую влияние тварного мира. Я и сам раньше не знал, как Лейо функционирует, как вообще работает эта привязка. Зато теперь легко определяю признаки пространственных карманов, в которые могу открывать переходы из своего.

Для полноценной телепортации, в том числе и в астрале, пришлось развиваться, по аналогии с тварным миром, где я мог пребывать в семи разных ипостасях, независимо перемещающихся. Лейо стал тем лифтом, что, сам не ведая того, помог подняться мне еще выше.

К утру мое медитирующее в фонтане тело, единственное в тварном мире, я уже не мог ассоциировать конкретно с собой, теперь ему больше подходило определение "аватара", как и другим, независимо передвигающимся. И не воплощение, а явление. Мое проявление в этих слоях реальности. Четко ощущал семеричность себя: собственно ядро и по два аватара в трех доступных слоях бытия. Только было чудовищно сложно, моя психика не выдержала долго, мигом ужавшись до двух. С напрягом, но еще двух аватар продержал час объективного времени, к которому относил поток тварного мира. Чтобы не запутаться, дал имена своим аватарам: Альфа, Бета, Гамма, Дельта, Эпсилон и Стигма. Они одинаково могли использоваться в любом из трех слоев, поэтому ввел просто порядковые номера.

Как ни странно, но эффект от эллорашэ был только при Альфа. Появление Бета тут же нивелировало усилия. Йом соизволил появиться ни раньше, ни позже, но в аккурат после начала активной фазы, когда требовалось выполнить быстро сменяющиеся каскады молниеносных движений.

— Привет, — нечто подобное он уже видел, поэтому особо не удивился. Была заметна проступившая, было, облегченность, медленно покинувшая его осанку из-за моего молчания. Мне нельзя было сбивать дыхание.

— Приветик! — откликнулся пацан, чем образ соткался рядом. — Я — Лейо! — впервые полностью предстал он, создав себе потрясающе реалистичный иллюзорный облик.

— И тебе здравствуй... — вновь расслабился Йом.

— Не расстраивайся, Йом, он же просто сейчас не может тебе ответить, — серьезно констатировал мальчуган.

— Я хотел извиниться...

— Не надо лишних слов. Делом докажи. Начни с зарядки, которую вчера пропустил. Тебя ведь учили не только массажу?

— Дда... — оторопел от напористости мелкого люфс.

— Вот и не повторяй, будто не знаешь. А я вам завтрак приготовлю пока.

— Нам!?

— Слышь, нэ? — пощелкал он в прыжке пальцами у застывших в позе блина ушей Йома, не знающего, как реагировать. — Слух в порядке, на память не жалуется, — в классическом докторском прикиде. — Рефлексы в норме, — выдал доктор, когда ладонь пациента прошлась сквозь его затылок. — Прописать манную кашку на завтрак, обед и ужин? — задумчиво склоняя голову. Йом не выдержал и улыбнулся. Тут же Лейо облачился в ярко расцвеченную тунику до пят. — Приступай уже! — весело щелкая поносу и растворяясь.

— Вот, сорванец!

Йомиэль начал с растяжек, перешел к шейному отделу. Плечи, грудь, спина, пресс, поясница, бедра, икры. А потом чередование. Простор зала с множеством матов, зеркал, лестниц, брусьев, перекладин позволял не пересекаться и паре десятков глоров. Не меньший был и тот, где размещались штанги, гантели, современные тренажеры, на которые Йом в самом начале путешествия в нашем доме косился с ужасом.

— Все ошибаются, Йом. И даже абсолютная память не гарант, — дружелюбно произнес, глядя на отжимающегося друга, тоже умудрившегося вспотеть в это прохладное пасмурное утро. Он вздрогнул, но не остановился. — И тебе привет, друг! Легко забыть и трудно вспомнить, заруби себе на носу, — я решил прочитать лекцию, пока он не моет ответить. — Учись понимать запомненное, Йом. За тебя этого никто не сделает. Ты наверняка читал много хроник. Акцентируйся не тех пустяках, что разбивали дружбу, — люфс внезапно плашмя опустился на мат. Казалось, его придавила сверху скала. Он всхлипнул, но отжался еще раз, а потом еще. — Молодец, Йом. Идем в душ.

— Спасибо, Леон, — принимая руку и поднимаясь. — За все...

Я упорно цеплялся за свою человеческую сущность, не желая расставаться с привычками и слабостями. Вот и сейчас я ненароком отвоевал у себя же право нормально питаться для своего аватара. Так меньше энергии уходит на поддержание, да и тело вовсе не зря имеет именно такое строение. Энергетические и информационные процессы у меня теперь иные, но Йом — якорь моей души, с ним я все еще способен сопоставлять себя с человеком-люфом-глором, пусть и явно выходящим за границы необычности. Не только у него много событий произошло. Пусть я и давал зарок, но обстоятельства оказались сильнее, сделав мое присутствие полнее во всех трех слоях.

— Леон, в тебе что-то изменилось, — прожевав последнее канапе, сказал Йом, глядя на меня пронзительными циановыми глазами и растопыренными ушами.

— В тебе тоже.

— Хорошо, — принял он мое не желание. — Есть определенное место, куда ты стремишься на севере?

— Этрас Рульцап не упомянул о Башне мага, исторгнутой с Имрикса. Сейчас она перемещается по Моцкафу, и я чувствую только общее направление на нее. Но это не к спеху.

— Тогда что мы будем делать в ближайшем будущем?

— Жить, Йом. В свое удовольствие.

— А когда прибудем к... людям?

— Я поддержу твое решение, — делая треугольник из локтей и подбородка.

— Даже отказ от игры в раба?

— Да.

— И уберешь свою печать?

— А ты еще не понял разве?

— Что? — он заметно нервничал, задавая наболевшие вопросы.

— Это твой персональный учебный класс, к примеру, намного удобнее и совершеннее академического, — его уши хлопали в такт ресницам, вызывая у меня неудержимый порыв к смеху с ямочками на щеках. — Все равно же ничего не видно. Но если хочешь, помогу переместить на затылок, в пятку, или на любое ухо, — которые оба тут же свернулись трубочкой.

— Не надо... Я понял. А кто учитель?

— Ты так торопишься завершить каникулы? — он промолчал. — Хорошо, идем.

— Куда?

— Познакомлю тебя с библиотекой. Какой же приличный дом без нее?

— Но я не видел ее в плане дома.

— Ты сам не захотел знакомиться с другими помещениями.

— И... много таких... незнакомых помещений?

— Поговори с Лейо да создай себе, чего душа желает.

Это ему нечем было крыть. Молча дошли до арки перехода, переходя в библиотечные залы, оснащенные компьютеризированным каталогом с генератором иллюзий и переместителем, встроенным в столы, доставляющим книгу к посетителю и обратно на полку. Хошь так, хошь эдак.

— Откуда!? — только и смог вымолвить крайне удивленный Йом, вытаскивая видимо знакомую книгу из третьего стенда.

— Благодаря тебе.

— Мне!? — едва не выронив.

— Сядь лучше. Вот так. Не смотри туда. Итак, тебе знакомо понятие "магический слепок"? А ДНК? Так вот, как из клетки при прочих равных условиях можно получить клонов растения, например, вплоть до изгиба стебля, так и по особым элементам энергетической структуры, матрице по-моему, можно ее воссоздать. Будь то вещь или организм. Снять их легко, а вот воссоздать...

— Легко???

— Да, не спорь. Перед тобой тот, кто смог скопировать знаменитую библиотеку АЗУ. Правда, на тот момент я еще не умел снимать матрицы с магически защищенных книг.

— А откуда у тебя был доступ к таким?!

— Рекордные места в рейтинге что-то да значат, ты не находишь?

— Извини... Но... Но причем здесь я?

— На воссоздание уходит много времени и энергии, особенно последней. Я опрометчиво дал тебе обещание, и чтобы его исполнить пришлось создать новый канал для отвода лишней энергии, вот она-то и используется, не пропадать же зазря.

— Ее...с..ст... столько? — заикаясь и косясь на очередную появившуюся книгу.

— Теперь ты понимаешь необходимость постепенного ее оприходования?

— Да, Леон, — после долгой паузы. — Ты счастлив, пройдя через это?

— Кхм, — аж кашлянув от неожиданности. — С тобой я обрел надежду.

— Надежду... А... а я уже... только все боялся признаться... даже самому себе...

До обеда мы не покидали рождающегося мира книг. Йом учился пользоваться каталогом, а потом изучал список, чуть не визжа от восторга, натыкаясь на желанные книги, уже через минуту появляющиеся на своей полке.

— Леон. Я тоже хочу поделиться книгами, которые прочитал там, в библиотеке отца, в Чиуэне.

— Осваивайся с ОСМО, Йом, все в твоих руках. Лейо легко переведет текст на похожий носитель. Вон он уже готовит для тебя место. Ты чего опять плачешь?...

— Это от счастья!

— Ну тогда прощаю. Только, Йомиэль, дай мне обещание.

— Какое? — собираясь.

— В этом месяце у нас каникулы, никаких книг! Я ж тебя отсюда и за уши не оттащу.

— Ха! Ну хотя бы раз в неделю можно?

— Обещаешь?

— Да!

— А можно мне просто так его за уши потаскать? — встрял сорванец в залихватской кепке и неряшливо заправленной в шорты рубахе. — Для профилактики!

— А ну брысь!

— Вот как обижусь, будете обедать горелыми котлетами!

— Точно, пора навестить столовую.

Я съел не меньше Йома, заново познавая чувство сытости, по-новому знакомясь со вкусом еды, учась воспринимать ее не как энергетическую структуру или нервные импульсы.

— Леон, научи, пожалуйста, создавать такие же красивые вещи, как... как та вилка, что я случайно сломал, — под конец обеда.

— Обещай без меня или Лейо даже и не пытать пробовать!

— Обещаю...

— Не вешай уши, Йом! — весело. — Все придет со временем. Идем в мастерскую.

Сперва я при нем, все подробно объясняя, создал аналогичную вилку с нуля. Потом помогал реализовывать его фантазию. Нас обоих так захватил процесс, что поужинали прямо в мастерской под строгим присмотром маленького поваренка с огромным половником, и задержались до позднего вечера. Йом хотел еще, но упоминание распорядка дня, благотворно влияющего на его организм, загнало его в кровать.

— Ну что, Лейо? Кончилась твоя лафа.

— А что? Я ничего, я готов!

— Тогда начинаю передачу...

До утра скрупулезно сбирал свои школьные и институтские воспоминания по физике и химии, прочитанное и увиденное, уже разработанное и только наметанное. Задача: четкие указания по воспроизведению и проверке, магический инструментарий, инфэо.

В АЗУ был собран отличный материал, включая и аналог таблицы Менделеева, только упрощенный и с основой на магических свойствах. В мире, где царствует магия, нет нужды в развитой теории естественных наук, только практические решения. Поэтому придется воссоздавать весь теоретический аппарат. Законы, теоремы, аксиомы, постулаты и прочее.

Лейо успеет все довести до ума. А я, тем временем, разработаю интерфейс. Уже есть несколько образов для браслетов и колец, карманные часы, медальоны, четки, головные обручи. Универсальные измерительные устройства и специализированные. Инфэо для разметки шкал.

Переливание знаний под новым углом зрения дало много подсказок, которые тоже передавал. Теперь, какая-то часть меня будет постоянно с Лейо, следя за ходом, контролируя и регулируя. Пусть в каждом есть творческая составляющая, но у меня она выражена сильнее, интуиция поможет. Часть его обязанностей я взял на себя. Например, готовку, а арки быстрого межкомнатного перехода вообще отключил — топать ножками полезно, разленились совсем, и дома почти не видим почитай что.

— Лейо сказал, что это ты отключил арки, — недовольно подергивая ушами.

— И тебе доброе утро. Я стимулирую ускоренное обживание нашего дома.

— Привет. Сюда долго идти.

— Беги, или разучился?

— Нет, конечно. Значит, сегодня занимаемся интерьерами?

— Догадливый! Но после стрижки.

— Чьей?!

— Ты так и не перекрасился, вот и обреем налысо, раз сам не хочешь.

— Не-не, я прямо сейчас, — и он начал.

— Стоять бояцо! Зарядка и завтрак для начала. А потом и тебя подстрижем, и меня. Йом, ты ведь не забыл, надеюсь?

— Не забыл, — грустно.

Стриг Йом прилично, а вод брить умел плохо. Боялся поранить, причинить боль. К обеду он уже все делал правильно, быстро, на автомате. И ежик, и стандартный классик, и креативную — узорчатый еж. С покраской быстро разобрались, точнее с изменением естественной пигментации, которая, с учетом изменений, далась Йому очень легко, с оговоркой на его собственные волосы.

И только после обеда мы стали украшать безликий облик дома. После вчерашнего, Йомиэль быстро научился управлять предоставляемыми ему инфэо для филиграни и других процессов. Исподволь, вопреки объявленным каникулам, я его обучал, и сам учился видеть красоту и оригинальность. В игровой форме мы создавали рамы для зеркал и окон, наличники для арок, служивших нам дверьми.

Проходили дни, появились первые ковры, на стенах висели настоящие картины, в основном пейзажи и воздушные замки. На дверях появилась резьба и инкрустация. На стандартных цветочных горшках — гравировка, как и на некоторых столах и стульях со скамейками. Йом просил достать драгкамни, и был очень рад огромной их куче, совместно выловленной в одной из петель, которую делал барьер. Я смог организовать порталы вглубь земли, добраться до базальтовых пород, а Йомиэль подсказал структуру для прицельного сканирования, усовершенствованную и доработанную мной.

Еще раз мы отрепетировали на мне-люфе, а потом пару сеансов Йом корпел над этрас Арье. Мыл, брил, одевал. Я тоже старался соответствовать образу под чутким руководством Йомиэля, взявшегося просвещать меня на тему этикета разных стран, манер речи, поведения, походки. Это помогло ему избавиться от страхов, придало уверенности и сил, собственной значимости, я ведь действительно был полным сундуком в этой области, даже та-Вастину не удалось меня заставить изучать это, даже просто послушать, кроме необходимого минимума.

Йом освоился с ОСМО достаточно, чтобы начать заполнять свой зал книг. Начал с заумных книг, посвященных магии, которые не понимал до конца. Переплеты для него создавал я. Лейо был занят, и, походу, ко дню рождения племянницы мы не успеем. Ну и пусть, мы с Йомом уже наделали множество обучающих игрушек для девочки и не только. Люфс жадно набросился на магический кубик-Рубик и змейку, целый день провозился с ними и с мегаминксом, а потом еще один с шаром Рубика и с зеркальным кубиком. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало! На третий день Йом неожиданно для меня предложил интересные магические усовершенствования игр. Пришлось его занять тетрисом, который он тут же встроил в подарочное зеркальце.

Так постепенно набиралась посылка названному брату. На основе гиперубов, с учетом их "текучести", мы с Йомиэлем сделали кольца для всего малого совета семьи ре-Т`Сейфов. Брат мне вручил одну из последних на тот момент модификаций с множеством возможностей, так что у меня был пример желаемого, переработанного и дополненного на новой основе, оставляющей достаточный простор и для мастеров Дома, которым я оставил парочку тренировочных заготовок.

Оставалась проблема доставки. В голове давно маячила идея с искусственными спутниками. И я, завершивший анализ данных после сотворения бота и своего очередного изменения, стал постепенно разрабатывать ее. Пусть оставалось примерно две недели до летнего Солнцеворота, я точно успею хотя бы просто передать посылку, если не запустить всю спутниковую систему. Но зарекаться не стал, уже ошибаясь в сроках и объемах.

Постепенно мы вплыли в зону болот. Резкий контраст между лесом и сельвой потряс Йомиэля много позже меня, но с не меньшей силой. Мангровые леса с островами джунглей. Мы даже вышли на палубу, любуясь буйством красок обоих берегов. Иссхоруг здесь была мелка и чрезвычайно широка, сливаясь с южными болотами.

Свисающие лианы с длинными красными листьями, похожими на языки змей, огромные лопухообразные листья местных деревьев скрывали многочисленные ответвления реки. Буйство цветов, светящихся в темноте, и птиц, рассыпающих искры магии. Здесь нас постоянно, но безуспешно, пытались атаковать огромные рои насекомых: мелкая мошкара, огромные вальяжные комары, переливающиеся из-за светящейся пыльцы осы и пчелы, даже некоторые виды бабочек роились, жадно обгладывая листья лиан.

Йом наконец-то осуществил давно лелеемую идею с рыбками. Здесь их было такое разнообразие, что хватило на все аквариумы и водоемы. Разнообразные водоросли, вплоть до охотящихся на мальков. Целый день, существенно притормозив бот, посвятили осмотру и сбору образцов растений, хватая чуть ли не все подряд.

Под землей здесь были огромные залежи кристаллов, были и кимберлитовые трубки, спрятанные в сотнях метров под поверхностью. Они-то и создавали необычные завихрения в магических потоках, затрагивающих и астрал. Вот вся негативная энергия и шла на поддержание и развитие местной экосистемы, создавая резкий контраст меж двумя зонами.

Множество агрессивных земноводных и птиц Лейо успешно отпугивал, а магическим рукам и глазам они особо не мешали, хоть и трепали образцы. Несколько пушистиков Йом таки подобрал в дом, а я не смог отказать его умиленным глазкам, Лейо сразу ограничил им ареал обитания оранжереей. А я, в свою очередь, взял несколько бабочек и стрекоз с очень развитой магической составляющей, да и просто они фантастически красиво переливались нежными пастельными цветами, или оставляли шлейфы из искр или всполохов, подобно рыбкам, плавающим тут же в пруду и по водяным каналам.

— Леон, а почему мы все еще так медленно плывем? Даже вон то бревно быстрее нас движется, — облокотившись о борт под мягкими закатными лучами.

— Я хотел дать тебе время оклематься от всех перипетий.

— Тебе удалось. Я еще никогда так свободно и беззаботно себя не ощущал.

— А еще сытно и бодро.

— Хы. С тобой не забалуешь, Леон. Я потяжелел, мышцы крепче стали!

— Рано хвалишься, бездельник. Сколько я тебя пытался затащить на тренажеры? Ась?

— Зато какую коллекцию растений собрали, сколько подарков наготовили для малышки!

— Спасибо за участие, Йом. Тэ-Иэльган будет весьма довольна.

— Мы вместе старались, Леон. Как будешь отправлять, кстати?

— В субботу преодолеем барьер, в воскресенье вечером с твоей помощью переброшу.

— Ты не ответил.

— Да!? Хм. Я разве не сказал "переброшу"?

— Через Призрачный Барьер?

— Ну да, он не так уж и высоко тянется.

— А как же...

— Йом, смотри! — и я показал ему кадры из тропопаузы атмосферы. Его уши сразу превратились в локаторы, а глаза в блюдца.

— Сказочно чудесно! Мы сюда плывем?

— Хех! Ага, вот поближе.

— Ух ты! А мне можно будет тоже посмотреть с такой высоты?

— Да, через ОСМО.

— Ты уже овладел цепочкой порталов, а я так и не продолжил учиться!

— Угу, нашел время надуваться. Дать насос?

— Я серьезно.

— И я. Убери свои шоры с памяти, Йом.

— Ой...

— Вот-вот, — начал я загибать пальцы. — Диффузия материалов, контроль чужих инфэо, работа в паре, датчики и элементы логики, складывающиеся в сенсоры. Продолжать?

— Нет, прости...

— Можно учиться играючи и играя.

— Так намного интереснее, Леон! Ты столько для меня делаешь...

— Ты не меньше. Не стоит комплексовать по этому поводу, Йом. Главное, что нам обоим это в радость!

— Да!... Я бы хотел и дальше так учиться.

— Все в наших руках, Йоми, — потрепав его свободно распущенные волосы с косичками на висках. Так, как мне больше всего нравится. Он уже выучил это, и едва ли не мурлыкал, когда я ласкал его по голове, запуская пятерню в волосы, нежнейшим шелком струящиеся меж пальцами.

— А чем так занят Лейо?

— Разрабатывает единую систему измерений по моим наработкам.

— Уууу! Уже столько их насоздавали, у каждой расы и даже государства своя собственная.

— Лор же получил глобальное распространение, верно?

— Масштабно мыслишь! — получая очередную порцию ласк.

— А то! Ты первый все узнаешь и оценишь. Вместе и создадим удобные приборы для общего пользования.

— Мы и внедрять будем?

— На Моцкафе почему бы и нет?! А на Ражене есть кому, справятся на ура.

— А налаживать здесь сложное производство?

— А не будет ничего сложного, ради этого Лейо и старается. Главное — запустить в народ и создать условия, например, выпустив популярный товар с маркировкой новыми единицами, ну или просто дешевое украшение, легко копирующее само себя.

— Поэтому и этрас Арье, да?

— Умничка. Можешь же, когда захочешь!

— Я всегда мог, просто только сейчас... как там... акклиматизировался, во! — ну он сегодня даже достоин почесывания за ушами. За правильный выговор. Ну и не только...

— Ладно, Йом, уговорил. Идем в проекторскую, будем осваивать виртуальное проектирование.

Строгая прихожая была увита таким же строгим вьюном с квадратными листьями и треугольниками цветочных лепестков, мягко пульсирующих кремовым светом с темной коричневой сердцевиной. Стояло четыре строгих вазона с похожими на можжевельник еловыми. Главный холл был намного веселее оформлен, и мои бабочки неплохо тут прижились, дополняя картину романско-готического стиля еще одной прелестной изюминкой модернизма.

Проекторская, первый раз нами посещаемая, осталась в стиле хай-тек. Голографический образ магических конструкций, специально увеличенных, вместе с одновременным отображением в ОСМО позволял легко осваиваться с необычными способами построения...

...этрас та-Вастин! — вещало взволнованное лицо Андилэйля.

— А сам он так и не отвечает на вызовы?

— Я лично трижды в сутки пытаюсь, и вестников отправляю. Все согласно Вашему распоряжению.

— Атны Хаку и Арам выходили на связь?

— У мягнов гражданская война, а следы этрас Леонардо и эт Йомиэля теряются за Призрачным Барьером, куда сейчас и направились атны. Связь более невозможна, этрас та-Вастин. Отчет по роще Браэль готов.

— Как тогда объяснить посылку???

— Это... это же ваш брат, этрас...

— Вы точно все перепроверили?

— Остаточные следы заклятья перемещения соответствуют его почерку. Временная печать переоформлена по всем правилам. Его личный перстень прилагается, а замок-печать посылки настроен на ваш аналог, силой посылку не вскрывали, а просвечиванию мешает не только бразхаонская древесина, из которой сделан ящик.

— Благодарю. Готовьте перемещение по указанным координатам, этра Андилэйль...

...малышка радуется! Вась, это точно от него!

— Кто тебя сюда пустил, милая!? А вдруг...

— Тише, муж. Довольно проверок.

— Иль, ради дочки, прошу, пройди ходя бы за экран...

— Нет, Вась, мы устали бояться!

— Не устраивай сцену, перед магами стыдно...

— Здесь все свои, муж! Все, хватит выкаблучиваться, открывай!

Та-Вастин с видом мученика подошел к большому ящику в центре защитного магического контура спецлаборатории, стараясь собой закрыть окргулившуюся фигуру жены, с которой стало еще сложнее. Некоторое время ничего не происходило, а потом ящик скрыла иллюзия: сидящий на изысканном стуле со спинкой смутно знакомый по досье люфс, смущенно опустивший глаза, и Леон, стоящий рядом с правой рукой на его плече.

— Приветствую тебя, Вася, — луково улыбаясь, — и тебя, Иэль, — радостно. — С нами все в порядке, не волнуйтесь и не ищите. И не надо кривиться, брат, бери пример с жены! Скоро налажу стабильную связь, будем общаться интерактивно. Я планирую начать нашу экспансию на Моцкаф, брат, могут понадобиться твои советы, кристалл с предварительными сведениями внутри. Ну вот, так и знал, что ты запаникуешь, Вася. Стыдись! Я не маленький, как-нибудь соображу и сберегусь, должна же семья наконец-то преодолеть этот барьер! Иэль, ну хоть ты на него повлияй, ладно? Я тут подарки для вас и малышки приготовил, инструкции прилагаются. И еще, Иэль, пусть она сама выберет себе амулет. Надеюсь, у вас все пройдет гладко. Счастья, любви, удачи! — и иллюзия развеялась, вернув вид ящика с открытым замком.

— Мда... — только и сумел произнести пораженный та-Вастин.

— Не стой столбом, муж. Даже доча активнее тебя, — нежно поглаживая живот.

Гном тяжело и взволнованно вздохнул, кивая ассистентам.

— Братец, — раздался ехидный голос Леона, заставляя всех замереть на месте, — жена дело говорит, не ленись, побереги ценные кадры. Оставь только Бартелло и собери малый совет перед распаковкой.

— Все против меня! — не выдержал гном, топая ногой. — Что стоите? Сказано же, прочь отсюда!

— Не переживай, — интимно обнимая мужа, — не вечно же тебе его опекать, мальчик захотел свободы...

— Мы уже не раз это обсуждали, дорогая. Приготовься, клич на внеочередной созыв совета отправлен.

— Дедуль...

— И ты, Барт! Даже ты перенял от Леона!... Для тебя этрас та-Вастин, и точка!

— Как скажешь, Василий.

— Гр-р-р!

— Не кипятись, брат! Разобрался с посылкой? — весело произнесла полноростовая иллюзия жа-Градина, окидывающая взглядом помещение.

— Хоть ты не подкалывай, а!?

— Каких словечек-то нахватался...

— Муж! Лучше бы с кардиналом пообщался запанибрата, вдруг бы да разрешил вопрос миром!

— Та-Вастин, это все ради какого-то ящика? У меня важная встреча сейчас...

— Это просьба Леонардо, жа-Радин, приславшего этот "ящик" из-за Барьера!

— Бездоказа...

Но договорить он сумел, отвесив челюсть не меньше остальных, когда Барт в этот момент достал потрясающий астральный кристалл, размером с кулак. Дальше вообще начало твориться йейль знает что! Подошли жа-Гийомин и та-Угрин, уже в восемь рук опустошая посылку под громкий гомон и споры иллюзорно присутствующих.

Глава 9. Сделка

Аватара Альфа нырнула в кубрик с Йомиэлем, направляясь в проекторскую c деактивированными окна, отвлекающими от занятий, и почти сразу же оттуда вынырнула аватара Бета с луком Эльбра и в броне, приготовившаяся встретить долгожданных гостей. Целую ночь я потратил на то, чтобы одетое на одной аватаре распространялось, по необходимости, и на другие, готовясь к множественным стычкам, буде такие возникнут. Лейо все еще занят расчетами, пассивная защита нуждается в мизерных ресурсах, активная же реализуется непосредственно мной.

— Именем мэтра Серпо, правителя Репты, приказываю остановиться на досмотр! — пролаяла на коверканном лоре собачья голова со слоновьими ушами на по-горильи волосатом теле, весьма плечистом и мускулистом.

Торс в легкой кожаной открытой безрукавке и кожаных же шортах с широченным поясом, к которому были прикреплены метательные ножи, кортик, нунчаки. В руках типа была большая серповидная сабля, конец которой был направлен в мою сторону, во второй орб, ярко светящийся в истинном зрении.

В однопарусной плоскодонке было еще семеро разномастных уродцев, держащих арбалеты, парочка с магическими зажигательными болтами, еще три вёсельные плоскодонки пристраивались в окружение бота, выныривая из-за деревьев. На носу каждой стоял маг с посохом(!!!), такая же простая кожаная одежда из шкур земноводных ящериц и еще каких-то животных, только на поясах были элементы из сиссуа, а обнимаемый с четырех сторон лозами витого посоха дымчатый кварцевый овоид со сложенные чашечкой ладони клубился изнутри коричневой серостью с огненными росчерками.

— Этрас Арье ро-Т`Сейф Азуритовый готов иметь дело только с законными представителями власти! — я решил не скрывать принадлежности к знаменитой банковской семье, эхо о которой, к прискорбию, не достигло тыковок этих головорезов, заодно на благо образа переделал свои темно-бирюзовые глаза на темный азур. Передо мной были "законные" пираты. Очень полезные данные уже уплывали в банк памяти.

— Тан Сабир любезно обещает сохранить жизнь Азуритовому! — хохотнул он, — За выкуп! — вызвав смешки и на соседних лодках.

Я не работал над арсеналом боевых инфэо, и не тренировался с луком, а ребята попались весьма серьезные. Проверим, чего стоит мастерство мага-художника, техника, при которой маг плетет уже наполненную силой структуру, которым обладал сам Тан. Остальные маги были больше колдунами-артефакторами. Оттолкнувшись левой ногой в классическом жесте левитации, запрыгнул на крышу кубрика, выходя за сжавшиеся пределы защитных систем бота.

— Тан Сабир подслеповат на Истинное Зрение? — поднимая руку с зажатым луком и говоря на более привычном для них наречии. — Им я пробил ширгасо-ша! — силу они уважают все, какой бы она ни была. А уж соседей мягнов, особенно шаманов, побаиваются многие из них, мигом напрягшиеся уже с момента моего взлета, инфэо которого они не смогли засечь.

— Отличный баркас, этрас Арье, — с уважением косясь на нос с якорем. — Но моим парням не хватает на девчат и пиво, — в притворном жесте растерянности разводя руки. Ну-ну.

— Рисуй, Са, да не подписывайся! — выкрикнул я фразу наставника его людской молодости, накрепко запомненную им.

Пока он не отдал команду своей вышколенной команде, они не начинали действовать. Зато я натянул лук в первом режиме, выпуская четыре Колунвэха на девяти десятых натяга, нацеливая в середины плоскодонок. Фратрикр перехватил в полете, заставляя вращаться под наклоном на ребре над головой, подобно монете.

Здесь уже маги среагировали, как положено. Три овалоида из воплощенного огня в обрамлении магии разрушения смотрелись убийственно красиво. Но против моих стрел такой номер не прокатил. Наконечник принял удар, стряхнув древко ледяным дождем на лодки, больно ранящим, дырявящим лодки с мгновенным закупированием ледяной коркой, хотя большая часть задержалась щитами. Лучше всех сработал сам тан, тупо отклонив нарисованным левой рукой с орбом щитом. По воде разбежались электрические дуги, глуша рыбу, тут же всплывшую кверху брюхом.

Арбалетчики и три лучника тоже не зря хлебали щи. Только вот их усилия пропали втуне. Даже огненные облачка выглядели жалко безобидными.

Последовавшие выстрелы из посохов напомнили мне арканоид. Один стрелял, его снаряд отражался от контролируемого Фратрикра, летя в другую лодку, вынужденную обороняться от своего же, очень ловко двигая посохом. Толика магии придавала лодкам пружинящую устойчивость, поэтому маги постепенно довели число одновременно пребывающих в воздухе снарядов до десятка, лихо вертясь на своих пяточках, заставляя гребцов, специальным жезлом с перьями зачаровывающих стрелы непосредственно перед выстрелом, отшарахиваться.

Аналогично и со спиральными молниями, рисуемыми Сабиром, они пружиной летели обратно. Его лодка уже плавала в натуральном супе, даже запах угадывался некоторое время.

— Эсжа! — подбадривали себя воинственным кличем арбалетчики и лучники, единственно цензурным.

Три огненных пентакля пробили щиты, разрушая кварц посохов, останавливая игру упрямых уродов, не желавших сдаваться первыми.

— Тан Сабир, позвольте вернуть любезность!

— Ялов менталик! Смерть!

Ожидаемо. А вот развертка посохов в девятку змей, летящих с разных сторон, уже серьезно. Как и электрическая сабля(!!!), к ручке которой пристроился орб. Контролируемый Фратрикрстал щитом против меча, а второй режим лука покоцал змеюк, Фратрикром разрезав мага и его лодку с двумя гребцами. Сплывающиеся на пир твари не дали выжить и лучнику, мало отличающемуся от закусывающих им.

— Сдались мне ваши тайны, Сабир. Поберегите команду, лучше! — две плоскодонки и так уже мотали к деревьям, лед растаял, магам было не до боя со мной, выжить бы посреди кишащего разнообразными хищниками речного участка, ставшего вдруг праздничным столом для вечно голодных. Те, что были в его плоскодонке, уже давно не тратили боезапас.

Сдались мне его тайны, с потрохами, все, какие есть. Во-первых, еда. Жареные, вяленые, сушеные, копченые ящерицы, деликатесные языки и лапки. Мохнатый свежесваренный паук вызвал внутреннее передергивание: точно такой же жутко понравился Йомиэлю. Ну и пусть его любимо лакомство — размякшие плоды лианы, предпочитающей, в свою очередь, самого паука. Просто сам факт принадлежности к паукообразным, хоть основная его паутина — магическая. Вылезли йейльские сцены с его поимкой и готовкой, брр! Среди прочей еды были во множестве сушеные в тростниковом сахаре фрукты. Какой он, однако, сладкоежка!

Во-вторых, добыча. В основном сильнейшая галлюциногенная пыльца экзотических цветов, довольно редких, не вызывающая привыкания, в отличие от множества других разномастных веществ, содержащихся в еще одном из пространственных карманов. В третьем — какой он богатенький, а? — было множество склянок и емкостей из специальным образом высушенных рыбьих желудочков, содержащих отраву. Секрет ядовитых змей, рыб, птиц, насекомых, растений.

Ага-ага, не хватает его ребятам! Конечно, в их-то карманах, сохраняющих свежесть, напиханы тельца, шкурки, органы местной фауны. На бутерброд с икрой жабграодна(!!!) под пиво из сисольки(!!!), конечно же, не хватит, а уж тем более на горячих дровок, которыми недавно разжился мэтр Серпо, владелец двух единственных борделей Репты, по совместительству, так сказать.

Расположение и содержимое скрытых складов, заначек, занорков, занычек. Пароли, явки, счета. Привычки, уязвимости, страхи. Хобби, страсти, умения. Остальные — слишком мелкие сошки. Даже тройка, пардон, двойка магов-недоучек с Имрикса, пусть и давшие ценный опыт.

Маги, добравшиеся до мангрового дерева, скооперировались, как и остальные шестеро, хватавшие некоторых тварей. Бой еще идет, а они уже на добычу переключились. Как бы то ни было, один маг стал тянуть воплощенную силу из воды, второй из дерева. Причем так ловко, что кишащие пасти вмораживались в лед, толстой коркой застопоривший погружение лодок, в которых вода осталась плескаться на дне, стоящем теперь на ледовой основе, а все злобные эпифиты мангра пожухли.

Полученная энергия виртуозно сливалась ими в общий шар бирюзового цвета, подсвеченный изнутри, шикарно смотрящийся в ранней ночи, растревожившей своих обитателей, разнообразно расцвечивающих кроны, в тенях которых активировались хищники. Цель — бот подо мной, точнее кубрик, на крыше которого стояли мои ноги.

Это они вовремя его отпустили, молодцы парни, Сабир почти разделал Фратрикр. Шар вплотную подлетел к борту, когда я впервые попробовал искривлять пространство, и, описав красивую арку с полукруглым верхом, он насадился на электромеч, готовый в последнем замахе опуститься на мою аватару Бета. Две емкости с кислотой, брошенные с парусника, безвредно для меня растеклись по щиту бота, ранив вконец обнаглевших змей с декоративными крылышками, стайкой слетевших с одной из мангровых крон неподалеку, и державшихся в воздухе чисто на магии. Их разбавленные силой ядовитые плевки цвета детской неожиданности безвкусно стекали по защитной чешуе брони, легко преодолев щит Лильва.

— Тан, не по зубам ялова рыбка... — робко сказал один из арбалетчиков, когда лезвие секиры искрящейся электрическими разрядами пылью осыпалось за борт, продолжая искрить на илистом дне, распугивая ракообразных, подъедающих трупы.

— Йейльская сучья залупа трахнула яловы мозги! — взбеленился Сабир.

— Да ялова коленка, об этом знает распоследний йейльский зад в Репте, тан! — не выдержал еще один из его плоскодонки.

— Твоя Молька давно развязала язычок! — поддакнул третий.

В эти мгновения я эффектно из второго режима расстрелял всех гадов, гадящих гадскими слюнями прегадского цвета, а то, йейль понимаешь, развели тут гадюшник! Расторопные лодки, застывшие во льдах с другого борта, отковыривали ценные экземпляры, навострив разномастные уши, увешанные кольцами серег серьезных служителей страшной секты сибаритов, в сторону доносящихся голосов с флагмана, и опасливо косясь на меня, презренно повернувшегося к ним задом, а к Сабиру передом, строящим гадливую гримасу гостя, заставшего хозяйскую ссору.

— А амулет мэтра-то молчит, тан! Текать надо...

— Бунт!?? — наотмашь по лягушачьей морде, резиново заволновавшейся.

— Бант, ат Сабир! Каждому или из каждого, выбирайте! — парочка "матросов" икнула, зажав рты, другие закусили губы и щеки, скрывая улыбку, а розовые уши тана так прикольно мелко затряслись и покраснели, с краев к центру, слишком нежные для колец по всему периметру.

— Ты пожалеешь! — зарычал он.

— Уже, — изображая пальцами ножницы. — Мэтр не прощает измен, а мне вы надоели, тан Сабир.

И растворился в облаке телепорта с вектором на астрал, двинув бот по прежнему курсу, оставив голосящих пиратов, чьи маги, так же объединенные нитями амулетов местной связи, матом покрыли произошедшее и своего командира, допустившего такое. Свободные пираты долго не жили.

Мне надо было разжиться местной валютой. Теми же монетами, по той же системе, похоже защищенными. Разница в их курсах, ведь каждый регион имел свое: чеканку, способы магической защиты, центральный банк.

Астральные камни здесь считались большой редкостью, мало умельцев, слишком высок риск получения зараженной зоны. И не мудрено — эманации уже зараженных успешно приводили к заражению еще здоровых.

Зато обычные драг камни, наличествовавшие в изобилии, людские маги успешно клонировали. Дробили кристалл, помещали его в смесь ингредиентов, доставляемых из сельвы, и выращивали из осколков новые. Параметры результата зависят от многих факторов, и каждый полученный кристалл оценивается отдельно от партии. Но процедура успешна, только когда исходник естественен.

Кристаллы растят много лет. Некоторые маги, как здешний учитель троих встреченных, первым делом добираются до этого инфэо, закладывают чуть ли не душу за нужные элементы, а потом всю жизнь растят себе партию, ежегодно доставая очередной кристалл для своего посоха или жезла. Поэтому почтенные представители этой профессии иногда ходят с камнями, величиной с голову, но зато и творят головокружительные вещи.

Всю ночь придется шляться, чтобы вытащить все до последнего жишевого медяка. Монеты этого королевства принимаются по самому низкому курсу по отношению ко всем остальным региональным, и даже с дальнего севера. Самая стабильная — эж, выпускается в Грузде, за ней идет рег из Дрегдагра.

Первым на очереди был дом Сабира в Репте. Зажиточные горожане, к коим принадлежал упомянутый глор, имели дома на каменном фундаменте, а элита каменные первые этажи. Дома в основном двух этажные и с покатыми или плоскими слегка наклонными крышами, покрытыми под настилом огромными листьями, прекрасно сохраняющимися длительное время и защищающие жилье от влаги. По внешнему краю скалистого острова тянуться одно и редко двухэтажные халупы на сваях, сейчас метра на полтора выступающих из воды, с характерными разводами уровней реки.

Репта — малый городок, так, деревенька на тысячу жителей, не считая еще нескольких сотен промысловиков, обшаривающих окрестные джунгли. В основном зоны поделены между танами, порой по нескольку на одной области, свободных территорий практически нет. Мэтры таких поселений строго и ревностно следят за своими участками и подчиненными.

Вот и сейчас я едва-едва успел конфисковать все ценности, в свою пользу, опередив мэтра, человека, чье тело покрыто мелкой змеиной чешуей, а на груди висит коллар с асталом, символ и опора власти(!!!). Пусть местные маги и не столь виртуозны в обращении с астралом, как мягны, но уж стихийные силы и кристаллы являются местным коньком.

Септо смог лишь ощутить чье-то астральное присутствие, начал шипеть и подгонять свое окружение, но так и оказался в дураках, лишенных изысканной мебели, каменных и деревянных статуэток, содержимого тайников.

Прекрасно видя раскинувшуюся паутину, везде обогнал подручных мэтра, крайне расстроенного. Тан Сабир вполне мог занять его место, он пережил трех мэтров, и сам неплох в обращении с магией, поэтому находился на особом счету Серпо.

— Не стоит, Серпо! — создал я своего фантома из астрала, перекрыв канал между асталом и его родной средой.

— Призрак Эжзасзы не терпит людей! — наконец-то прошипел мэтр после нескольких рефлекторных попыток применения кислотных инфэо, безуспешных против фантома, только мебель попортил, да ковер.

— Я гость, мэтр, не претендующий ни на одно селение, — уважительно ощерившемуся главе поселения.

— Зачем тогда здесь? — напряженно ища, собственно, тело, схватившись рукой за висящий медальон в виде треугольника, в вершине которого был астал, в центре граненый шестигранником алмаз, у основания два рубина, дополняющие красное золото коллара и глаз глора.

— Сделка, мэтр.

— С фантомами не заключаю!

— Что ж, тогда просто ставлю в известность, что освободилось место тана Сабира, — начиная растворяться.

— Стойте! — успел сообразить Серпо.

— Передумали?

— В чем суть сделки? И... как к вам обращаться? — уже много более уважительно.

— Извините, я этрас Арье ро-Т`Сейф Азуритовый, мэтр Серпо. А дому Сейфов нужна лицензия на свободное передвижение и промысел для одного баркаса, плюс отсутствие претензий к Сабиру.

— Лишь бароны Груздя удостоены этой чести, этрас Арье. Вы представляете себе цену?

— Забыл упомянуть, мэтр, без пошлин и досмотра, — опережая его возглас удивления. — А цена... Вы видели кубический кристалл асала? — заранее зная ответ. — Я готов всем сорока восьми мэтрам предоставить октаэдры.

— Каков будет задаток, этрас Арье? Вы должны понимать..

— Если вы отдадите ваш коллар и подождете несколько минут, то...

— Неприемлемо!

— Мне не выгодно мошенничать, к тому же, вы не в том положении, я ведь могу просто снять его с трупа и передать Сабиру, мэтр Серпо.

— Угрожаете? Одно мое слово и всю Репту обыщут, этрас!

— Зачем!? — лезть в мысли еще раз мне было противно, Сабира хватило поуши.

— Я так просто не сдамся!

— Мэтр Серпо, — жестом ставя звуковой барьер, — мне выгоднее честные деловые отношения, важно создать репутацию.

— Вы сильны, этрас... Йейль, ладно, пусть он станет моим задатком, а ваш каков будет?

— Ждите, мэтр.

— Вы не оставили мне выбора...

В астрале заодно попрактикуюсь, а то все больше теоретизировал. Саму цепь я сильно переделывать не стал, в отличие от медальона. Центральный асал останется без чар, которые, уже слегка модернизированные, уйдут на оправу, выполненную целиком из платины, которая геометрическим узором легла и на звенья. Круг, место соединения — узор из золотых и платиновых дуг, с инкрустированными мелкими алмазами с огранкой "маркиз" белого и красного цветов, соответственно. По бокам более крупные красные алмазы, чуть меньшие асала, с огранкой "принцесса", вращающиеся по центральной оси симметрии, краями почти касаясь круглых отверстий, внизу соразмерный со старым белый алмаз с грушевидной огранкой в очень тонкой оправе, едва заметной. Сама оправа с тонким узором красным золотом, подстать цепи. Асал "подвешен" в центре, визуально это проявляется в виде двух волосяных нитей от вершин.

Факт искусственности камней и металла затрется чарами. Слишком муторно и долго проводить металл, а уж тем более кристалл, через смену фаз, стирающую "память". А то умельцы тут прекрасные, лучше не рисковать, сберегая ресурсы.

Добавил связь с собой, а так же призрачный эффект на весь коллар. Асал защитил от наложения чар, дабы не возникло соблазна обмануть, совместив со следилкой. Для визуального эффекта включил в состав конструкции соответствующий модуль: считывание сердечной активности, усиление бриллианции асала, "отдача" в виде светового потока по нитям, "прием" светового потока нижней грушей и боковыми кристаллами с их раскручиванием. Сам асал тоже вращается, параметрически завися от пульса носителя, причем от его четырех центральных вершин к оправе тянутся тонкие ветки электрических разрядов под цвет, доминирующий в асале.

Опоздавший фантом застал нервничающего мэтра в кресле, с кислой миной болтающего ногой и с бокалом вина с кислинкой, складки сюртука цвета зеленых листьев с коричневым узором погружали его в атмосферу угрюмости.

— Вот мой задаток, мэтр Сепро, — левитируя результат к ошеломленному глору, выронившему бокал на пол. — Имейте ввиду, что асал будет разблокирован только по завершению сделки.

— Я поражен, этрас Арье! — выдохнул он.

— Ваша задача поразить других, мэтр. К празднику все должно быть готово, не оплошайте.

— Так быстро не делается...

— Постарайтесь!

— Как будет производиться полная оплата?

— Через банк Груц, попутные расходы беру на себя.

— Прекрасно, это упрощает дело. Реквизиты ммм... передам через амулет, устроит?

— Нет. Вот бланки договора, каждому по копии плюс одна банку. Ровно полста экземпляров. Ваш амулет теперь позволит принимать реквизиты и печати удаленно, как у полномочного представителя мэтрата. Заполняйте свой, на остальных все само отразится, а в банке завершим оформление сделки.

— Срок слишком мал, этрас Арье, я никак не успею.

— Скажите, куда вас телепортировать для ускорения? — его челюсть так и отвисла, когда перед ним развернулась интерактивная карта Эжзасза, над которой я корпел всю ночь, пока маялся с изъятием барахла Сабира. — Даю вам полтора часа на подготовку, хватит?

— Этрас... Этого мне хватит, — указывая на самое большое поселение городского типа, насчитывающее несколько десятков тысяч жителей. — В зал заседаний, если можно, дюжина еще не завершит совещания, иначе потеряем день, этрас Арье, — уверенно и по-деловому.

— Мне импонирует ваша хватка. Надеюсь, мы оба останемся довольны друг другом, мэтр Серпо.

День начался с приветствия на зарядке и последовавшего молчания до завтрака.

— Кто они? — серьезно растопырив уши.

— Местное население, — флегматично, вызвав передергивание хрящиков.

— Леон, ты уже говорил с ними?

— Да. Тебе пора определяться, Йом.

— Между?

— Без ограничений. И на время тоже, — быстро добавил я.

— А ты сам что думаешь?

— Йом, не перекладывай на меня все решения. Я за тебя их так слишком много раз принимал.

— Мне надо знать суть разговора.

— Хорошо, Йом. Но это несущественно, забудь о проблемах, вспомни о желаниях. А разговаривали о бантах. Серьезно. Я размышлял над тем, завязать из пиратов банты или подарить мирно проплывающим по бантику.

— Я бы хотел понимать их язык, поможешь?

— О каких подобных инфэо ты читал?

— Ассоциативно-смысловой вариант подойдет в самый раз, — видя мое недоумение, но чуть улыбнулся. — Это из сольфской библиотеки. Амулет считывает ассоциации, а потом находит ближайшее соответствие по смыслу у носителя.

— Сделаем. Но ты свернул с темы.

— Дай мне время до обеда.

— Хорошо. Идем в мастерскую?

— Идем. А какой способ ты использовал для понимания чужой речи?

— Матричный. Она снимается с личности и просеивается сквозь ассоциативные фильтры, строящие базу знаний по виртуально воссозданной сущности. Обычно я использую только анализ посылки, восстанавливая цепочку от образов до слов, а в ответ наряду с ментальной составляющей создаю иллюзию, скрытую аурой.

— Ого! — после стойки восторга последовали трубочки полного осознания и скукоженность страха, сменившаяся пунцом вины. — Спасибо за откровенность...

— Только равные отношения, Йом, иначе риски неизбежно воплотятся.

— Я стараюсь...

— Вижу. Определился с типом амулета?

— Да, серьга для правого уха.

— Не жаль? — он так классно смутился, поэтапно, каждый раз краснея сильнее.

— Она будет призрачной, — шепотом, вызвав мой смех.

— Покажи проект.

— Э... — сглотнув и потискав мочку, — сейчас построю.

Вместе правили структуру инфэо, встраивали мой составной речевой модуль. Образовался ожидаемый недостаток — нехватка слов, решающийся только длительной фазой слушателя. Специально для Йомиэля, пожелавшего в конечном итоге самостоятельно разговаривать, добавили специальный блок функций.

Йом поделился секретами огранки астральных кристаллов, но в итоге взяли маленький тессеракт и поместили его в клетку из трех разнонаправленно вращающихся в пространстве колец, свитых из трех разных металлов, всего девять. А саму клетку окружили воплощенной водой, по желанию носителя дополнительно скрывающей внутреннюю область, в виде капли со сферическим пузом и движущимися мыльными разводами, живо свешивающейся с мочки без всяких клипс и креплений с продырявливанием.

Помимо Разговорника(!!!) поместили в артефакт боевые инфэо. Стрелы Рушиза, пентакли. Паучьи стрелы разных порядков. Трикр и Фратрикр. Обычные варианты и моно плюс бис по способностям Йоми. Поэтапная передача контроля с возможностью модификации. Получился тренажер, подобный луку Эльбра, при необходимости превращающийся в бездумный станковый пулемет поддержки. Йом настоял.

Пока я готовил пищу, Йом мастерил обычную серьгу с тремя изумрудами, центральный крупнее двух собратьев по бокам, классической огранки в оправе и с кольцом из мокумэ на основе серебра и золота двух оттенков. Хитро зачаровал участок, контактирующий с ухом. Изысканно, в его духе. И опять для меня, в чем даже не сомневался.

Кристаллы являлись источниками энергии в условиях непрерывного планетарного магического потока, но если поместить их в спокойную среду, то они останутся только аккумуляторами и стабилизаторами. Я постепенно все больше задумывался о том, как будут функционировать мои искусственные спутники, которые я измыслил запустить на орбиту Глораса.

Обед тек медленно под аккомпанемент фортепианной классики. Йом долго-долго прожевывал каждый кусочек рулетиков из мяса трех животных, фаршированных кусочками ралгюна(!!!), фрукта консистенции персика и вкусом ананаса, под сладковатым соусом из помидоров с перцем и посыпанных зеленью. По хлебцам люфс вручную и самым наитщательнейшим образом размазывал масло, кладя потом сверху пропаренную местную рыбку, о съедобности и изумительном вкусе которой я узнал от Сабира.

— Мне очень понравились эти джунгли, Леон. И недра здесь богаты. Но нам лучше влиться в местное общество. По твоим образам у подножья двух гор дальше по течению стоит большой город. Я... ты...мы... в общем, я буду рад, если мои изделия останутся у нас в эрмитаже, а в городе мы будем продавать зачарованные копии. Леон, откроем лавку, наладим связь... И пока мы будем плавать в джунглях, там будут принимать заказы, а я... я постараюсь учитывать пожелания, — двинул робкую речь мой друг, чутко следя за реакцией. — Как приестся, тронемся дальше. Что думаешь?

— Очень похоже на компромисс, Йом.

— Леон, не... Мне главное быть рядом с тобой... — опустив глаза, уши, плечи.

— Извини. Но я ведь сужу по внешним признакам и не знаю, что твориться в твоей голове. Вдруг ты в тайне хочешь интегрироваться с представителями именно местного населения, а? Отрастить, например, такие же уши. Во-во, они-то как раз и не против.

— Леон!...

— Что "Леон"? Если не будешь высказывать порывы души и желания, то вечно просидишь тут с моим фантомом, пока я наслаждаюсь жизнью!

— А со мной ты не наслаждаешься, терпишь!? — с жуткой обидой.

— Пока ты зациклен на мне — да, терплю!

— Это ты зациклен на моей якобы зацикленности!

Йомиэль резко встал, но, увидев в окне плоскодонки с уродцами, вновь сник и плюхнулся обратно. Оба некоторое время помолчали.

— Ты и так весьма чуток ко мне, Леон. Разреши себе просто вести меня по жизни... У наших рек времени слишком велика разница в скоростях течений, не забывай об этом... друг.

— Я вновь обидел тебя, Йом, прости. Впредь никогда больше не буду так тебя испытывать. Да! Ты вправе обижаться, я специально так поступил. Не дуйся, ты молодец! Не заплакал, не запаниковал, вполне достойно себя повел. Но, Йом, как ты опять допустил мысль о том, что я тебя брошу?... Вспомни, Миэ, одолей, наконец, этот страх!

Он резко отвернулся к другому окну, пряча от меня брызнувшие слезы. Руки до треска вцепились в подлокотники, дыхание сбилось. А мне до боли захотелось прижать его к своей груди и зарыться в волосы, прежние, рыжие...

— Наши пираты скоро сбегут, если мы не выйдем, Леон, — нарушил тишину Йом, взяв себя в руки и придав голосу деловой тон.

— Спасибо, Йом, — при помощи инфэо быстро прибираясь после затянувшегося обеда. — Уж не обессудь, тебе и твоей роли идет Чебро(!!!), но не этрас Арье. Не переживай за меня, хорошо?

— Уговорил...

— Я тебе уже выдал секрет о том, что ты молодец, Йом?

— Да...

— Могу повторить!

— Я понял, этрас Арье.

Человеку шла матовая серость темных цветов с узором глянцем. Своим любимым фасонам я не изменил. Штаны под цвет ствола зеленой пышной ели, рубаха — иголки. Добавил лишь изюминку в виде кашне, повязанного галстуком на мужской манер. Когда я мерил плащ из академии, он ожидаемо сменил цвета: стал белоснежным, малость бликующим, подобно снежинкам в морозное утро, с индиговой каймой, по которой шла тонкая непрерывная вязь остальных цветов, на белом фоне шел тонкий узор черным глянцем. Вот и воздушное едва прозрачное кашне обзавелось аналогом чар с плаща, идеально скрывая Юранэ, измененную мной в астрале, дабы мой прокси соответствовал возросшим потребностям. В кольцах Луарэль я более не нуждался, их место заняла личная печатка и астал, которому, искривляя пространство, я придал и закрепил форму кольца с зацепленной связью с метром Серпо, уже телепортированному по выданным координатам. Чебро играл роль аспидно серого чешуйчатого пояса с шестигранной пряжкой, на которой была моя личная печать: трисвог в виде единого слитного бриллианта мной придуманной огранки, приспособленной для максимальной бриллианции при такой форме, вершины центрального графа декаеракта представляли собой мельчайшие октаэдры асала, своей величиной прекрасно имитирующие инфэо.

Йом был в активированной броне, с того раза мной не изменяемой. Капелька с мочки готова была сорваться в любой миг, прикольно болтаясь. Во лбу на грани видимости был проявлен трисвог, а в истинном зрении печать горела во всей своей красе, мешая даже пассивному сканрованию.

— Добрый день, ат Сабир, — выходя на палубу с небольшой задержкой после Йома, когда установилась полная тишина среди заметивших появление на палубе нового лица, явно полуэльфийского, с осторожным любопытством и без страха окинувшего сперва парусную лодку, потом две весельных, плывших рядом с правым бортом. — Вы определились с выбором?

Впечатление я произвел даже более сильное, чем рассчитывал.

— Да, этрас Арье. Возьмите меня к себе на службу!

— А остальные как же?

— Они уже служат. Мне.

— Думаете, что вот так все окажется просто?

— Этрас Арье, я... ошибся. Не откажите в покровительстве! Вы же...

— Что я?! — на меня смотрело шестнадцать пар совершенно разных глаз, но выражающих одну гамму чувств.

— Принимаете меня или нет? — жестко.

— Да. Всех вас. На одинаковых условиях, — чем вызвал роптание.

— Тан Сабир... — начал лягушкоголовый.

— Я гость, забыли? С другими правилами игры. Решайтесь атны, все или никто.

— К ялу...

— Йейль...

— Готов...

— А рискнем...

— Ялов...

Гомон длился и длился, а Сабир пребывал в раздумьях. Полностью остановив бот и чуть повернув нос к бывшему тану, махнул ему рукой, дескать, забирайся, чем он и воспользовался после мгновения нерешительности. Опустился зримый купол тишины.

— У тебя нет выбора, Сабир. Серпо отказался от тебя, что подтвердили связи Ириока и Бласты.

— Йейль, я могу с моими урами податься к другим мэтрам!

— Вспомни мои слова, этра Сабонэт Ирганд де Лактузан. Это я опустошил дом. Вообще все закрома.

Сабир зарычал, оскалившись, как пойманный зверь, но поднятая ладонь Йома с вращающимся полуметровым Трикром не дала совершить глупость. Моя рука сама скользнула ему на затылок перебирать прядки, опомнившись, с трудом переместил на плечо, поддерживающе сжав.

— Тебе нравится жизнь пирата Сабира или прежняя Сабонэта?

— Рргр! К чему яловы вопросы, менталик???

— Мне нужна не марионетка, а всецело преданный компаньон. Памятные вещи я верну в любом случае, остальное как плата за свободу от Сепро.

— Не дороги ли твои йейльские услуги, а, менталик?

— Это тебе решать, Са... при согласии твою малую мечту я исполню немедленно, а заветную... если найду и первым исследую Летающую Башню. Всецелая преданность лично мне, Сабир, и так знающего тебя лучше, чем ты сам себя. Такой пустяк по сравнению с пережитым, этра Сабонэт.

— Давишь на мозоль, гррр!

— Даю время на размышления — путь до Груздя, — выполняя два общепринятых жеста перемещения, — Здесь, — у его ног появилось по очереди два мешка, — обещанные вещи, во втором вся еда. А это, — вращательное движение зажатым кулаком с последующим раскрытием ладонью вверх, — мой задаток. Сай, сними все и повесь эту.

Йом промешкал лишь мгновение. Убрал инфэо Трикра, взял зачарованную копию недавно сделанного украшения, и смело шагнул к собаке, не посмевшей и дернуться. Под напряженными взглядами танских уров и глухое рычание люфс с помощью инфэо складывал снимаемое в большой мешок, взятый мной в одном из отнорков самого же тана. Миг помедлил, выбирая ухо, и прицепил серьгу у самого основания правого.

— Действие постепенное, признаки заметишь только завтра, после снятия сохранится. А теперь убирайся с палубы, — развеивая звуковой щит. — На остатке пути до города вы меня больше не увидите. Не пытайтесь кричать или забираться на борт, это выглядит нелепо и смешно. Идем, Сай.

Глава 10. Фтац

Последовавшие дни прошли в труде. Йом усерднее взялся за ОСМО. Не забывал ухаживать за растениями, аквариумами и питомцами. После пересечения границы призрачного барьера мы вместе исследовали недра, в присутствии сопровождающих Йомиэль отказался смотреть на джунгли.

Нашли много туннелей, протянувшихся на глубине более пяти сотен метров. Заглянули в зыркала их обитателей, лишенные зачатков интеллекта. Нашли множество красивейших камней, как на поделки, так и на отделку дома, вместе с рудами металлов. Ночью я даже перенес целую кимберлитовую трубку с особо гигантскими кристаллами, которую случайно увидел, начав сканирование снизу вверх.

При приближении к городу стали чаще попадаться искусственные туннели, пробитые груздевскими шахтерами. Поэтому от сбора мы с Йоми перешли на обработку собранного, очищали и сортировали кристаллы и руды.

Пятницу мы раскусили рано по взаимной договоренности. Рассвет встретили в смотровой комнате, наслаждаясь красками утра, подарившего всю радугу. Наблюдали пейзаж с полусотметровой высоты, находясь выше всех деревьев. Хребет Эжго, упирающийся в цветной туман из водяной взвеси от низвергающейся вниз воды, с его гиперболическими очертаниями из-под туманной перины изумительной расцветки. Бац и Фтац с кровавыми шапками на темных завязках, небрежно свисающих до самого основания, засверкавшими самыми первыми двумя небесными маяками на глубоком сине-зеленом небе, перечеркнутом перистыми облаками цвета зрелого персика. Ермолки с тесемками — брр! Огни Груздя, крадущиеся крадущимся по его улочкам воровским божеством, взволнованно спешащим убраться восвояси. Величие Йоссхоруг, вновь обретающей единство вод и русла за обнаглевшим Блямбусом, посмевшим стать последним препятствием на пути к веселой встрече с пузатыми братьями-горами, величаво разрешившим жалким существам, раздираемым страстями, копошиться у своих ног, познавших вечность вместе с сестрицей-рекой.

— Завтра мы будем там...

— Хочу на вершину Фтаца...

— Хех, с тобой хоть на Рухм!

Облачившийся в доспех Сай и этрас Арье в цветах морозной ели и в плаще, закрепленном символом инь-янь на узле шарфа, телепортировались на самую верхнюю точку, где была специально оборудованная вращающаяся площадка, на которой уже кто-то присутствовал. Ветер погрохатывал вокруг, нежно целуя присутствующих жаркими ледяными губами, жадными до тела. Открывшаяся панорама подавляла своей божественной величественностью, окрыляя.

— Доброе утро, почтенный этрас, — сдержанно заметил высокий молодящийся блондин, держащий бокал из цельного кристалла алмаза, наполненный глинтвейном, пышущим летом на весь пяточек.

— Здравствуйте, — сорвалось с томно покусываемых губ его спутницы, жгучей брюнетки с густыми ресницами вокруг колдовских зеленых глаз, подчеркнутых изумрудными гроздьями рождающегося винограда в серьгах.

Оба в белоснежных мехах, напоминающих горностаевый, с черными хвостиками по-королевски. На столике массивный прозрачный сосуд с пузырящимся напитком, полупустой бокал актрисы, по-девичьи теребящей длинную косу, вазочка с изысканными сладостями.

— Благолепное утро, бесподобные этраны, — с намеком на прищур и ямочки, слегка подталкивая Сая, все еще льнувшего к моей ладони на своем плече.

Понятливый слуга подставил руку под памятный по форту стакан, за пару мгновений в искривленном пространстве перетекший в аналогичный по стилю с остальными бокал, но гораздо более подходящий по виду этому чудесному горному утру, в который и налил напиток после того, как долил в дамский.

Он изящно приподнял левую бровь, она мило захлопала ресницами. Ее игра была разгадана самим Йомом, сноровисто и не роняя достоинства уклонившимся от неловкого движения за сладким десертом, призванным коснуться серьги, такой маняще недоступной...

Оба были с псевдоличностями. Пожалуй, если бы не аватара Альфа, то не рискнул бы применять любые языковые инфэо, но ведь я в своем доме. Поэтому после первых секунд, поймав первую крупицу с именами, тут же, натужно скрипя мыслями не без огромной помощи и поддержки Лейо, активировал аватар Бета, Гамма, Дельта, Эпсилон и Стигму, отложив все и вся. Придется рискнуть и форсировать некоторые события.

Очень важно успеть заключить договор с банком, открыть льготный счет ценной натурой, зарегистрировать торговую марку и попасть в реестр, переоформить имущество Сабира в виде дефицитного портового склада со своим местом на пристани как раз под размеры бота, благо сейчас еще только что начавшийся будний день, а офисные работники уже на местах, готовые в преддверие праздника принимать шикарные подарки, а что может быть привлекательнее ошлифованного кристалла углерода с предплечье, тайно сбыть который для коррумпированной прослойки не составит особого труда, за ускорение некоторых операций. Не хай хоть вся алмазная трубка уйдет на взятки, завязываться узлом и терять будущие прибыли ради нескольких официальных печатей совершенно не хочется, стыдно будет перед семьей, представлять которую я здесь самолично взялся без одобрения, пусть и ради всего того тепла и уюта, что она мне подарила в лице брата.

— Мы ведь с вами еще не встречались, этрас...

— Воистину так, этрас... Кого мне похвалить за этот чудесный утонченный аромат?... — переводя взгляд меж голубками из-под прикрытых век в процессе дегустации отменного напитка.

— Ах, этрас, попробуйте еще мою меренгу под пралине. И ты угощайся, не будь таким стеснительным... — повесив ласковую улыбку с искрящимися очами в охоте на Сая.

— Как приятно встретить таких утонченных ценителей прекрасного, — откусывая половинку маленькой сладости, которую искусно достал для меня Сай без магии. Сам он взял себе две и еще что-то третье, включившись в представление.

— Воистину, этрас... Роскошь утра поразительна.

— Да и монументальные Бац и Фтац сейчас весьма авантажно смотрятся, — не сдержал эмоций от комментария Йома через ОСМО, углубив ямочки. Паршивец, жующий грильяж под медом из Эжзасзы, нашел способ отыграться за свое положение. И поблагодарить.

— Летний Солнцеворот в этом году ожидается весьма интригующим, этрас...

— Вы остановитесь в нашем городе поучаствовать в празднествах?

— Рад принять ваше приглашение, этраны, — делая легкий поклон. — Наш город достоин света Ра! — еле сдерживаясь и повторяя за Йомом. Их глаза, ненароком встретившиеся, пролили каплю изумления, быстро растворившуюся на мраморе масок.

— Как жаль, что мы вкушаем его наивысшую благодать лишь день в году.

— Зато с теченьем лет все новые мы открываем лики, вечность познавая.

— В вас скрыт поэт, этрас...

— А в вашей даме изумительный кулинар! Простите Сая, этраны, он еще тот сладкоежка, чувствую, избаловал я его.

— Хихи, — разнесся звонкий смех этраис. — Я рада, что хоть кто-то оценил мое искусство! — лукаво не косясь в сторону блондина, стоически принявшего оплеуху.

— Прошу простить меня, дела требуют внимания. Прекрасная этраис, этрас...

— Все суета и сует и томленье духа! Неужели вы предпочтете бренные дела обществу импозантной этраис? — кладя в рот горький шоколад, затененный икрой жабграодна, и слегка наклонив голову влево, как бы приближаясь к брюнетке, которая скопировала наклон, только в другую сторону, ехидно кладя в ротик такую же конфету.

Сай как-то уж слишком внезапно нашел на моем полусапоге пылинку, став его усердно начищать. Неужели это высокогорная атмосфера так на него подействовала?

— Как мне загладить оплошность, любезная этраис?

— Просто насладитесь моим искусством, этрас. Пока еще все не съели... — делая последний глоток глинтвейна и язычком слизывая выступившую красноватую капельку напитка.

Блондин долго держал наклон, пока наконец-то его рука не протянулась к вазочке за последней сладостью, в конечном итоге оказавшейся съеденной. Услуга за услугу со счетом один-один, вместо ноль-два. Йом получит вечером бонусный массаж, о чем я и сообщил ему, уже расторопно разливающему последние миллилитры глинтвейна по трем бокалам равными долями.

— Ой, простите меня великодушно, — извиняющимся тоном после молчаливого поворота платформы. — Я ведь ненароком прервал вашу уединенную беседу, этраны. Примите мою скромную благодарность за радость общения и разрешите откланяться... — перенося из комнаты отдыха рядом с бассейном два небольших облепиховых деревца в полметра с кепкой с уже созревшими плодами прямо в вазу и кувшин, стройненькое и пораскидестей, позже еще вырастим, и одновременно эффектно проваливаясь в открывшийся под ногами портал, ставший началом небольшой цепочки для соблюдения видимости инкогнито, не давая им шанса задержать.

Все аватары справились с задачами, даже один фантом, посланный в гильдию магов за официальным разрешением, хотя пришлось пожертвовать множеством мелких и средних алмазов, чтобы только дойти до нужных чиновников, тремя асаловыми тетраэдрами и кубом, помимо обещанных октаэдров, горкой разных драгоценных камней и самородков по заниженной стоимости.

— Йом! Ты просто супер! — дружески обнимая.

— Просто много читал... — смутился он, очень довольный.

— Я так устал, разрываясь между столькими делами, Йом. Сделаешь мне полный расслабляющий массаж? А к вечеру я проснусь и займусь тобой.

— Конечно.

Очередную проверку люфс выдержал. Не отвлекался на мои чресла, неизбежно задеваемые, и эрогенные зоны массажировал, а не возбуждал, доказывая свой профессионализм. После по просьбе окунул спящее тело в теплую постель, удалившись обедать и творить.

Глава 11. Груздь

Впервые за столько времени я спал нормальным сном, полностью отключившись от суетного мира. Смутные сны оставили лишь тень, исчезнув после просыпания.

Первое, что я почувствовал после сна, это умиротворенность Йома, мельком увидел очередной шедевр, незнамо какой за этот день. Лейо, нещадно им эксплуатировавшийся, лихо подмигнул мне, безаватарному. Феномен еще будет разгадан позже, а сейчас я качался на волнах йомиэлевских эмоций, слишком довольный таким пробуждением, чтобы думать о чем-либо еще.

— Добрый вечер, — не отрываясь от работы, прозвенел счастьем родной голос.

Опомнившаяся аватара прижалась головой к его спине, сидящей на табурете, обхватив за живот, мягко закрывая развинтившийся кран.

— У нас будет лучшая ювелирная лавка, Йоми... — нежась в его тепле.

— Я знаю, Лео.

— Идем, твое тело устало от позы.

— Зато ты переполнен силой, Лео. Пролей каплю вот сюда, пожалуйста...

— Доделаем этот медальон и пойдем, да? — залазя руками под рубашку, мне не терпелось дорваться до его тела.

— Мы поменялись ролями? — ехидно.

— Ты прелесть!

Мы просидели еще долго, пропустив ужин, пока я не стал адекватно реагировать. Зато какие получились украшения, просто фантастика. Йом был переполнен утренними впечатлениями, а я им. Так мы и творили, выражая в металле и камне всё не отпускавшие нас образы.

Настроение Йоми перебивало приглушенный фон любви Лейо, отраде сердца. Я купался в чувстве комфорта, гармонично напоенного Йоми — не просто его эмоциями, а им самим, целиком. Как мало надо для счастья... Мне удалось сдержать нетерпение — ожидание большего перерастало в потребность, но спешка категорически противопоказана. Буду смаковать по каплям... Ах, Йоми!..

От этого лента Иссхоруг становилась такой завораживающе эротичной, а Бац и Фтац превратились в самые желанные женские груди, сочащиеся на гране эйфории. Предыдущие два медальона с пряжкой и брошью выглядели теперь просто пейзажиками вдохновленного мастера на фоне десяти совместно созданных украшений, чья откровенная эротичность постепенно сменилась восторженной красотой невинности окружающей природы.

Творческая энергия, найдя выход, дозволила разуму прийти в себя, и обещанный массаж не превратился во что-то большее и запретное, окрасившись в цвета нежности и заботы, подарившей раздразненному легким ужином телу королевскую негу, а душе высшую удовлетворенность прожитым днем.

Дрема окончательно превратилась у меня на руках в крепкий здоровый сон, продолжившийся на шелковистых простынях, укрывших вымытое тело юноши в своих невинных объятьях. Подушка по-матерински разгладила волосы, прижав их к себе, не давая запутываться и лезть в нос и рот.

Сегодня Йом фениксом воспрял из пепла своих воспоминаний, одолев страхи. Совместные старания увенчались успехом, закрепленным во второй половине дня. Только покинув его спальню, я позволил себе вспомнить о делах насущных.

Автоответчик записал послание Серпо, спешно отправившегося с регалией в Груздь. Мэтрат, получив банковское извещение, больше не размусоливал вопрос. Сабир и все его уры согласились, ожидая теперь действий с моей стороны. Порадовала реакция на автоответчик-Лейо, слишком тесно со мной контачащий, чтобы знать способы поднятия настроение. Банковское уведомление о поступление в ячейку некой шкатулки.

Энергия созидания, продолжающая побурливать внутри меня, вновь отодвинула все на второй план. Рухнув с Лейо в пучину искусства, мы вместе еще раз проживали моменты полугодовой давности, восстанавливая и совершенствуя инфэо, собирая мозаику праздничной программы. Я поставил его задание на паузу еще утром, и запущу еще не скоро. Только с его помощью и с предварительной подготовкой и расчетами я смогу затмить оглушительный успех на Махоане, охватив весь город от складов и трущоб до кварталов знати. На семи девятых от максимального замедления времени, когда-либо применяемого мной, я за несколько часов объективного времени выдохся, осушив источник вдохновения, топящий рационализм и логику.

Добили с Лейо часы, ухитрившись создать разделенный циферблат со сменяющимися цифрами у часовых делений и отдельной областью под минуты с секундами, решив проблему двадцати семи часового дня. Помимо трех стрелок в верхней половине поместили цифровое обозначение месяца и дня, под ними маленькие таслоки с цифрами по бокам, обозначающими деления и ниции, а в нижней половине цифровой формат времени "часы:минуты:секунды" с подписями, а так же с минимальными и максимальными значениями соответствующих позиций. Встроили навигатор и несколько будильников с секундомерами.

Таслоки сымитировал на миллисекундах, ибо не хотел расшибаться и продвигать старье, дальше настольного варианта не продвинувшиеся без потери приемлемой точности. Ну и пусть последняя ниция суток нестандартного размера, а расхождения, заметные обычному глазу обывателя, начинаются где-то с вечера и до полуночи.

Бот замедлился настолько, чтобы приблизиться к Блямбусу примерно после раннего завтрака. Ему еще готовить цепное инфэо для массового клонирования с зачарованием, пока Аня при моей поддержке обшаривает город, доставляя данные для подробной карты. Сабир в свое время долго прозябал на самом дне, но подаренное уродством долголетие свело его устаревшие данные к разряду черновых, пусть с последующими дополнениями и позволившие мне очень быстро найти нужные места обитания чиновников.

Для меня самое главное — это отыскать ювелирные лавки, дабы после высадки Йом смог выбрать понравившуюся, хозяин не сможет отказаться от моего предложения, надеюсь. Город перенаселен, и поиск хоть какого-нибудь интересного дома в нормальном людском районе представляется сложной задачей, да еще и необходимость скорейшей организации торговой точки с нуля для полноценного снятия праздничных сливок. Та-Вастин сильно на меня повлиял, умело и ненавязчиво внедрив торговую жилку, начинающую постепенно раскрываться, вот что значит тысячелетний опыт семьи.

Напоследок я рискнул нарушить покой земной тверди, изрытой шахтными туннелями внутри, под и вдоль всего Эжго, и забил трюмы Лейо самородными породами, богатыми сапфирами, изумрудами, рубинами, ртутью, серебром, кварцитами, марганцем и другими ходовыми минералами и рудами. Будет чем заняться ватаге пиратов, для которых еще придется найти жилье из-за закона, запрещающего проживание на складах, активно перетряхиваемых и в ночное время. Лейо я им не дам, облезут.

Хм, а ведь можно купить вторую лавку и в смешанном районе. Точно, там и дом для первых сотрудников будущей корпорации Сейф организую, расширив пространство.

— Привет!

— Привет! Чего опять так рано встал?

— Выспался просто, бодр и полон сил!

— Ну-ну! Тогда начинай вплетать в свою композицию мои упражнения, влияющие на чакры. Пора.

Завтракали в лучах рассветного солнца, проникающих в окна столовой с пятисотметровой высоты, открывающей в том числе и панораму Эжго на противоположной стене. Йом часто вертел головой, хрустя морковкой. А я опробовал инфэо Лейо, сделав партию серег для сотрудников. Работая через прокси, я уже не ощущал грязь и некоторую маслянистость, что ли, пользуемой мировой энергии.

— Йом, в ОСМО доступен план города, глянь пометки. И нам пора на палубу.

— Нашел. Ты хочешь успеть до праздника?

— Вспомни Махоан.

— Ооо!

— Мы должны громко заявить о себе!

— Ага, и смыться от толп клиентов в Эжзасза!

— Так уж и толп...

— Тебя семья оградила тогда от поднявшейся волны. Не знал!?

— Догадывался... Ну что, идем?

— Сегодня прикинешься дубом? — ехидно косясь меня, посылая эмоцию через ОСМО.

— Чем плохо быть царем всех деревьев?

— Вона как... Ну-ну.

— Это мои слова!

— У нас все "наше", забыл?

— Ах ты!... Вот сам и будешь весь в мыле продавать медальоны!

— Разрешаешь арендовать баню?

— Хи-хи, ты там долго не протянешь...

А тем временем на палубе:

— Мы все согласны на ваши условия, этрас Арье, — произнес за всех Сабир, уши которого приобрели строго собачий вид с симпатичной кисточкой на верхушке.

— Вы их даже еще не слышали, атны.

— Этрас, вы показали йейльскую силу...

— И порядочность...

— Позаботились о вещах каждого из нас...

— Мы готовы рискнуть!

— Прекрасно, тогда вас не удивит контракт на крови.

— Рабство... — прокатились смешанные вздохи, перемешанные с матюгами.

— Продолжите галдеть, так и будет, — дожидаясь тишины в приставших к берегу лодках, дабы не мешать активному движению. — Испытательный срок до первого Арота действительно на рабских условиях. Если с кем-то не сойдемся, то по его истечению вы будете вновь полностью свободны и с солидной компенсацией в кармане. Кормежку и жилье обеспечу. По результатам с каждым желающим продолжить сотрудничество будет заключен отдельный контракт.

— А оплата в эти два месяца?

— Если надумаете уходить, то каждому по проценту с чистой прибыли по сумме за два месяца, если нет, то будут премиальные. У вас и так богатая добыча за этот рейд, продержитесь как-нибудь до осени, тем более вы на полном довольствии. Все оговорено. Сай! — к каждому стал подплывать договор и две серьги. — Левое ухо освободить и одеть. Одна для организации общей связи между всеми нами, вторая заменит по функционалу всё снятое. Мартид и Дузон, я сказал освободить и одеть, а не наоборот. Заживет через пару дней, если сделаете так, как я сказал! Проявите и дальше невнимательность, мы с вами точно расстанемся. Так, теперь подписывайте контракт приложением мизинца на квадратик в самом конце.

— А другие уже не повесить? — грустно спросила Близша.

— Пример двух остолопов весьма красноречив, Близша. Теперь список задач на сегодня. После остановки на бывшем сабировском складе, — тан передернул плечами, но и только, некоторые переглянулись, — со мной пойдут Солтап, Хоарнш и Провт. Над остальными за главного остается Сабир, он же и распределит вас. До вечера надо успеть, первое, обойти ювелирные и магические лавки смешанных районов. Следует узнать о возможности и стоимости полной продажи, долевого участия, аренды площадей. Выполнить до Бласта, запоминаешь? Молодец. Второе, сбыть всю добычу. Сабир, всю, в том числе и конфискат, понял?

— Да, этрас Арье...

— Отлично. Третье, разгрузить Лейо. Охрана будет, — выводя Аню, эффектно потрескивающую электричеством шестью своими телами, — так что никакого дежурства не понадобится. Что касается времени и расстояний. Сай! Итак, слушайте внимательно, объясняю только один раз. Это называется "часы". Наручные часы. Для привыкания там же есть и обычные таслоки. В сутках 33 деления или 27 часов. В делении 33 ниции, в часе 60 минут, в минуте 60 секунд. Как видите, сейчас почти девять часов утра. Большая стрелка — часы, средняя — минуты, длинная тонкая — секунды. Сабир, к 19 часам надо обойти все лавки и предоставить отчет по связи.

— Но их ялова куча в Грузде!

— Знаю. Все! Внимание! Повторяйте движения за Саем. Так часы одеваются, они не слетят, не потеряются, их не украдут обычные воришки. Так активируется радар. Перед вами карта местности, вы всегда в самом центре. Так изменяется масштаб, увеличение или уменьшение. Приближаем. Плавно Сларк, без резких движений. Итак, каждый видит себя в центре и соседей вокруг. Увеличиваем радиус. Теперь видны проплывающие мимо суда. Так активируется навигатор. Увеличиваем до появления Груздя. Так двигаем карту. Отлично! Теперь увеличивайте. Сейчас у вас всех обозначены красным лавки, которые надо обойти, уже пройденные станут зелеными. Так задается точка маршрута. Так стирается. Теперь для примера определим все лавки как точки маршрута. Замечательно, Бласта! Активируем расчет. И вуоля! Перед вами стрелка, никто посторонний ее не увидит. Гляньте на карту. Желтым со стрелочками обозначен оптимальный маршрут обхода всех лавок. Всем понятно? Ничего, Лопр, не отчаивайся. Сосед позже тебе все объяснит еще раз. Или Бласта поможет. Так выполняется перерасчет маршрута от вашего текущего месторасположения. Поэтому никаких изменений и нет, Станг. Так все отключается и перед вами вновь часы. Сабир, теперь все ясно?

— Да, этрас Арье! Но мы в город прибудем только после полудня с нашей скоростью движения...

— Знаю. Поэтому убирайте парус и складывайте весла. Живо-живо. И отключите все артефакты у плоскодонок. И держитесь крепче, рекомендую привязаться.

— Зачем?

— Чтоб не свалиться и не добираться вплавь. Все, ровно через три минуты стартуем. Сай, кресло! На табуретке сам сиди. Не забудь отправить в Блямбус подорожную до пересечения охранного инфэо, взрывать ничего не хотелось бы.

Связав при помощи инфэо между собой и с ботом поставленные плотным треугольником лодки, дал медленный старт. За целых полминуты с нуля до ста километров в час, ну их, всякие морские узлы, лихо лавируя между баржами и разномастными лодками. Пассажиры поначалу струхнули, а потом даже завизжали от восторга под ошарашенными взглядами команд, чьи суда окатывала волна, лишь Сабир был угрюм. Бот только чуть приподнял нос, поэтому волны расходились совсем нехилые на такой скорости, Лейо приходилось особо утлые лодчонки придерживать воздушными руками, дабы не перевернулись на первой волне, а связанные лодки угрожающе трещали.

Всегда мечтал так прокатиться по воде и с ветерком. Глаза Йома тоже блестели от восторга, он еле держался в роли смирного слуги, топя меня через ОСМО своим ликованием. За нами многие пытались проследить посредством глаз Виката, но не успевали им такую скорость придать, несколько умников догадались сделать привязку не к боту, а к болтающемуся сзади балласту, улюлюкающему на всю ширь реки.

Громкое название "Склад" носил утлый крайний сарай ФСП-9/61 на сваях в длинной цепочке аналогов, названной причалом ФСП-9, о чем гласила обшарпанная и выцветшая табличка. В середине между двумя рядами оквадраченных сараев шла двухполосная деревянная дорога вглубь каменного порта. Тут и там виднелись следы пожарищ.

Пусть и на отшибе, зато мой бот вальяжно пристал боком, сбрасывая скорость, а не носом. Выше по течению совсем уж отстой мелководный с общими пристанями по типу "разгрузился-загрузился и отвалил" вместе с простыми причалами-стоянками, а выше виднелись главные пристани, с которых разгрузка высокотоннажных судов шла, не без помощи кранов, магии, носильщиков и телег, прямиком вглубь порта в огромные и вытянувшиеся склады, оттуда же их и загружали. Особо обеспеченные могли себе позволить услуги магов, перемещавших сразу весь трюм, целиком или частями.

— Уважаемый этрас?... — материализовался тут же портовый служка, слащаво и подобострастно.

— Этрас Арье. С кем имею честь?

— Рад приветствовать Вас, этрас Арье, от имени барона фтац`Фраузенкгоффеля. Я Шоспик, — раскланялся ур, похожий на выдру. — Осмелюсь просить покинуть пирс, здесь частный склад тана Сабира Ушастого, — мимолетно окидывая взглядом народ в лодках, все еще приходящий в себя, не узнавая бывшего владельца, глухо зарычавшего на такое упоминание о нем. Сзади замаячил человек-маг, посох которого имел в навершии аквамарин, и парочка уров-амбалов с длинными копьями, больше напоминавшими багры.

— Я буду жаловаться, ат Шоспик, — громко, на повытянувшую шеи публику. — Вы при всех оскорбили меня, предположив, будто этрас!.. может ошибаться! — выдр замялся, охрана приготовилась.

— Вот нужные бумаги, — вмешался Сай. — Уходите немедленно, не гневите господина.

— Требуется подтвердить...

— Этра Пранго, — обратился я к магу, вызвав удивление, и глядя в глаза. — Время — деньги. Вы сами или помочь?

— Сами, этрас Арье, — процедил сквозь зубы маг, очерчивая посохом знак телепортации, и все четверо испарились, не смотря на возмущения Шоспика.

— С вещами на пирс, живо! — гаркнул я, прерывая все перешёптывания. — Сай, открывай.

...— Лейо, будь добр, только конфискат. Не хочу модернизировать эту рухлядь, просядет еще под весом руды.

— Ок. ...

— До вечера атны. Слушайтесь Лейо, — очерчивая жестом арку портала к наименее запруженной улочке. — Провт вперед. Хоарнш и Солтап — вы позади. Ваши навигаторы уже настроены, будьте внимательны, стрелка должна быть зеленой.

Легким прогулочным шагом вышли на местную торговую улицу близ Дюсырг. Город рос неравномерно и по большей части хаотично, были бунты и акты расизма. Поэтому выделились достаточно большие кварталы, где жили исключительно люди, уры, орки или гоблины. Стали невозможны специализированные торговые площадки, где занимались торговлей исключительно кожевенники или кузнецы. И лавки в какой-то момент стали возникать там, где попало, хотя несколько базарных площадей и сохранилось по сей день.

Постепенно то с одной стороны успешного торговца, то с другой, жилье перестраивалось, открывались новые магазинчики, разномастные из-за конкуренции. Некоторые заполоняли целую улицу, другие ограничивались малой группкой из двух-пяти. Булочник, кузнец, ткач. Ювелир, бакалейщик, портной, оружейник, цирюльник. И все в таком духе.

А Дворы, как в старину называли мануфактуры и заводы, постепенно отстраивались за портом, выглядя как маленькие крепости за высокими стенами. Плавильни и Химлабы превратились в целые промплощадки. Ведь именно сюда доставлялись заготовки и руда, чаще дешевым из-за слишком большого числа магов телепортом, из чего потом делали многочисленные слитки металла с различными свойствами, в том числе и сугубо магическими, получаемыми за счет рядом стоящих алхимических лабораторий. Здесь же были деревообрабатывающие дворы с прядильнями и стекловарными. Все они по большей части делали только полуфабрикаты: маэстро ткани, стекла и металла предпочитали танцевать с музой на паркете традиций поближе к жилью и семье, да и власти далеких стран задумывались о трудоустройстве именно своих подданных, извозюканных в местном культурном болоте.

Здесь же взваривали и возгоняли, отваривали и отпаривали, дистиллировали и процеживали, конденсировали и кристаллизовали, сублимировали и мололи, и это только мала толика техпроцессов, выполняемых над множеством веществ, получая от лечебных эликсиров до кислот и ядов, очень редко когда опасные смеси и порошки изготовлялись непосредственно в городских кварталах, только если подпольно.

Как таковые кварталы — это зоны ответственности магических Башен. Западная, Пралант, Дюсырг — людская часть; Северная, Выпрозк, Эалоне — оркская; Восточная, Жинра, Ыттаро, Ботив — урская; Марбл, Бдлар — гоблинская; Южная, Жримтал, Цакцин, Хотг, Сопсиж — смешанное население; Фалигд, Омэнио, Каеоит, Улжэ, Цымпи, Юшкар, Вылена — трущобы по периметру; Приоба, Приога, Приода, Приожа, Приоза, Приола, Приома, Приона — портовые; Ибрабо и Ифруби, дальше по примеру портовых, стоят по обеим сторонам Иссхоруг, причем правобережные в основном на искусственных фундаментах прямо в воде. Они обеспечивают защиту, в основном магическое прикрытие и контроль, в них же находятся посты стражников.

Западная, Восточная, Северная, Южная — это кварталы зажиточных горожан, окружающие комплекс школы магов (сама гильдия расположена в порту, окруженная телепортационными площадками и арками порталов) с его шикарным парком, расположенный северо-восточнее Мэрии, что на гигантской площади Согласия, упирающейся в набережную двумя башнями Ибра. От нее к Бацу идут людские кварталы. Башни Ибра не выделяются в кварталы, но пять из них лежат на людской территории, а остальные на смешанной. Оркские у самой горы, гоблинские у болот, урские у джунглей.

Помимо площади Согласия с ее телепортом к главной пристани порта и его администрации, были порталы и у каждой городской башни, ведущие к Гильдии, от которой веером рассыпались Дворы. Рядом был рынок, где продавали рабов, однако торговая площадь, где бы ютились не только представительства всех Дворов, но и перекупщики из Эжзасза, отсутствовала, все это власти раскидали по левой, бацовской, половине, заставляя купцов дольше находиться в Грузде и пользоваться его услугами, поражаться размерами и благоустройством, обилием скверов и собранной в них коллекцией статуй и памятников, тратиться.

Мой фантом, самим фактом своего появления достаточно легко допущенный к тесту на применение маячка, и отправился доказывать умения, впоследствии Лейо помог избавиться от необходимости таскать артефакт в виде кольца, разобрав вместе со мной вложенное в него инфэо по составляющим. Опускание концов в воду еще сильнее засветит мои умения, затем и подсуетился. Сочетание артефакта и магической структуры-ключа достаточно качественно идентифицируют автора инфэо, когда уровень или тип энергии не соответствует нормам безопасности. Это не мешает убийцам и ворам, но препятствует перемещениям и телепортациям с порталами, к примеру, дает возможность магам зарабатывать.

— Красиво! — разглядывая через ОСМО симпатичные дома, украшавшиеся к празднику.

— Здесь следят за чистотой, смотри сколько бытовых инфэо торчит повсюду.

— Кто о чем, а Лео об инфэо! Сам же говорил расслабиться и наслаждаться видами.

— Хех, не напрягает толпа?

— Ты не был на приеме в АЗУ. Вот там была толпа! А тут так, прохожие.

— Угу, я уже отшил парочку "прохожих" от Солтап.

— А чем думал, беря их собой?

— Убедиться в нравах. Сейчас отправлю обратно.

— Две лавки уже пропустили.

— Тебе они понравились?

— Ммм, одна в добротном доме, но там мало места для товара, а вторая напротив таверны.

— На тебя не угодишь.

— У нас еще Пралант впереди и вся набережная.

— Ну ты раскатал губу на набережную, я смотрю.

— А чего? Пусть там и красиво, но запах сточных вод отшибает...

— А Магия на что??

— Посмотрим.

— Посмотрим.

Посмотрели. Стили окружающих домов пестрили разнообразием и смешанностью, образуя неповторимый груздевский. И готика была, и ренессанс. Колонны, витражи, балкончики. Поребрики, розетки, фризы. Растения в кадках у порога, в горшках на окнах, на крышах и в полисадниках.

Ни один балкон наружу не выступал, не строили здесь так. Либо ниша, либо под балконом, обычно по площади с целую комнату, был этаж или два с полноценными помещениями либо открытого типа с колоннами, либо закрытого с любопытными витражами разнообразной тематики.

Лавки мы быстро обскакали, легко телепортируясь без необходимости присмотра за лишним народом. Большие и маленькие, с мастерской и без, жилые и нет. Кольца и браслеты за дорогим магическим стеклом с продавцом в окошке сбоку. Витрина с колье на бюстах и входом в небольшой зальчик. Просторные помещения с двумя витринами по бокам входной двери.

Богатая двухэтажная лавка с мансардой на пересечении двух улиц на стыке Западного и Праланта со скошенным углом под вход и двумя прозрачными стенами-витринами, подсвеченными изнутри, с огромным разнообразием брошей, подвесок, колье, ожерелий, колечек, кулонов, цепочек, тиар и диадем на одной, запонок, пряжек, колларов, фибул, медальонов, мужских колец и заколок на другой, и с внутренним разбиением на две половины заставила Йома надолго застыть на гране выхода из образа слуги. Пришлось надолго здесь застрять, делая заинтересованный вид.

— Благородный господин желает что-то особенное? — подошел мой ровесник с прилизанными волосами, забранными готичной заколкой на затылке, в кремовом безрукавном камзоле на темно-багровой рубахе со строгим воротом, заправленной в свободные черно-коричневые брюки со стрелочками. Пуговицы, фибула на вороте, запонки и пряжка были в едином стиле с заколкой.

— Да. Все здание, — надо отдать должное парню, ни один мускул не дрогнул в удивлении.

— Прошу, — открывая дверь, ярко светящуюся с порогом в истинном зрении, внутрь, — Управляющий сейчас освободится.

— Благодарю.

Внутри была степенная дама с двумя молодыми дочерями, примеряющими колье и тиару. Видимо муж с первенцем тоже что-то выбирали в другой половине. Еще парочка влюбленных посетителей просто шаталась, разглядывая, периодически ахая и охая. Плечистый мужчина, явно в форме, так как цветовая гамма и стиль соответствовал остальным работникам магазина, зорко следил за помещением, подобная ему дама присутствовала и на другой половине. Импозантная дама в обтягивающем платье, прикрытом свободными широкими лентами, вместе с юной девушкой обслуживала на женской половине, кряжистый мужчина в летах с залихватскими усами занимался мужем дамы, а наш парень скрылся в служебном входе за прилавком. С учетом движения на улицах, посетителей было не густо, да и здешние цены, сопоставимые с уже зачарованным товаром, кусали нерадивых.

— Этра Дальтуш к Вашим услугам, благородный господин. Чем могу помочь?

— Этрас Арье, — чуть склонив голову. — Сай, иди погуляй пока, — мы отошли к свободному прилавку на мужской половине, и папаша явно навострил свои ушки. — Позволю себе маленькую вольность, этра Дальтуш, — ставя жестом звуковой щит, — сделать вам деловое предложение, — передо мной был явно родственник того парню, что меня встретил, дядя скорее всего.

— Племянник передал мне ваше желание, этрас Арье. Замечу, в стоимость входит и весь товар, — совершенно серьезно с толикой скучности.

— Двухмесячная рассрочка по товару с равными недельными выплатами приемлема?

— Этрас Арье, мне нравится мое дело, а для организации нового места потребуются солидные инвестиции. У меня долгосрочные договоры с подрядчиками.

— У вас будет должность распорядителя, все уже заключенные сделки останутся в силе, не уменьшится жилплощадь.

— Я сам сделал себе имя, этрас Арье, и репутация мне слишком дорога.

— Со мной она станет еще дороже, этра Дальтуш. На первых порах можно и без кардинальных изменений, до осени меня устроит мансарда и отдельная витрина, — не считал пока нужным "читать" управляющего, бизнес явно семейный.

На мое предложение лицо собеседника откликнулось ноткой брезгливости.

— Не приемлемо.

— Десять процентов от запрошенной вами суммы в алмазах сразу и еженедельно по десять в эжевских платинах, последнее мое предложение.

— Мне нужно время подумать. После праздников заходите.

— Соглашайтесь сегодня, в Орите я не буду уже столь щедр.

— Извините, этрас Арье, но я вынужден отказать вам.

— До осени я к Вам еще раз зайду, этрас Дальтуш, с другим предложением. Всего хорошего.

— Удачи.

... — Не отчаивайся Йом, осталась целая набережная.

— Мы можем переделать и третью, раз с пятой не получилось ничего.

— Там только ввысь и вглубь если.

— Зато владелица умеет создавать домашний уют.

— Мы сами мастера в этом, ей надо будет только присматривать.

Торговцы на набережной вообще отказывались обсуждать мой вопрос. Они выглядели много напыщеннее этра Дальтуша, их лавки были просторны, совмещались с мастерскими, работающими под заказ.

Мой строгий стиль выглядел нищенским по сравнению с одеждами мимо проходящих или гарцующих на стройноногих невысоких лошадях франтов, усыпанных мелкими драгоценными камнями, сверкавшими в истинном зрении своими чарами, и даже слуг в вычурных ливреях, пошитых золотом и парчой. Среди прохожих встречались и почтенные главы семейств в изысканной элегантности простоты с тростями и шляпами, не замечающими крикливость молодости.

Карет здесь не было, их заменяли открытые или закрытые экипажи с магами на закорках, приподнимающими над брусчаткой бесколёсную повозку. Было много подобных шарабанам, открытых и заполненных пассажирами.

Стройные кони атласной кожи и кудрявыми пушистыми гривами на величаво изогнутых вытянутых шеях, оканчивающихся миниатюрными головами с остроконечными ушами, и заплетенными в косицы хвостами своими длинными хрупкими ногами и тонким станом не использовались как тягловые, за пределами города этим занимались толстоногие и приземистые лошади.

Вид люфса не вызывал уже здесь любопытных взглядов. Рядом с господами встречались и рабы в ошейниках. Всего пара нами встреченных была отмечена лишь татуировкой, они выглядели более цветущими, в отличие от бледных ошейных. На Йома все смотрели с плохо скрытой завистью, а люди с неодобрением. Ни одного охранника-эльфа замечено не было.

Маги, дети родовитых родителей, чьи корни уходят глубоко в века, смотрели на мою аватару свысока, а способности Йома в истинном зрении закрывала моя печать. Один раз я не смог удержаться от открытия большой портальной арки вместо телепорта, захотелось взглянуть на выражение лица особо пренебрежительно покосившегося.

Чем родовитее, тем сильнее дар. Редко когда сильные способности просыпаются у правнуков исторгнутых, чаще через семь-десять поколений начинают появляться способные обращаться с мировой энергией. Среднячков очень много по сравнению с другими расами, поэтому груздевская школа только для людей, а остальные обучаются в свободных городах Эжзасза или у репетиторов. Еще один довод в пользу такой порядка вещей — это более высокие способности людской расы к пространственным перемещениям, основному источнику городского дохода, просыпающиеся у потомков исторгнутых.

Мне понравился неплохой особняк, построенный в эклектическом стиле в виде буквы "т" со сдвинутой шляпкой, окруженный цветущим садом в виде буквы "с". Фасад выходил на проспект, спускающийся к реке. У меньшего крыла были ворота во дворик, выходящий и на набережную давно не используемыми воротами. Большее двухэтажное крыло имело вход со стороны перпендикулярной проспекту улочки. Общая обшарпанность и дряхлость скрывалась за ухоженностью сада и вьюнами, оплетающими осыпающиеся стены, среди которых лучше всего смотрелась голая и толстая со стороны реки.

За этим зданием до следующего проспекта стояло еще четыре особняка, квадратные и меньшие по площади, с узкими клумбами и глухой стеной первых двух этажей на стороне реки. Через два здания выше по проспекту была группа из семи лавок, в том числе и ювелирная.

— Дом или особняк?

— Сад красив.

— Решено.

Два арочных окна по бокам толстой деревянной двери, плюс сдвоенное окно-витрина со стороны проспекта. Был заметен общий почерк изготовителя гарнитуров и отдельных украшений, свободно возлежащих на бархате.

Внутри огромной залы было пустовато. Второго этажа здесь не было, потолок с большой хрустальной люстрой в центре являлся и крышей, верхние окна давали дополнительное освещение. Напротив был прилавок, над которым располагалась терраса второго этажа, заставленная горшками с зеленью, вольготно чувствовавшей себя в этом море света. Там была целая мини оранжерея, со стороны сада стена и часть крыши были стеклянными. Под ней располагалась, надо полагать, мастерская. Малое крыло для слуг, наверное, или гостей, а центральное для семьи.

Сочетание растений и специальных пьедесталов с бюстами, демонстрирующими посетителям наборы драгоценностей, было весьма экстравагантно. Именно так. Цветы были в тон камням. Магазин явно знавал лучшие дни, за прилавком скучал средних лет мужчина, перебирая мелкие низкокачественные камни, а вокруг растений вилась девочка-подросток, вот-вот подходящая к женской взрослости. Оба с одинаковым любопытством уставились на вошедших нас. Лоток скользнул вниз, леечка к груди.

— Добрый день, этрас, — мягким баритоном. — Подсказать что-нибудь?

Да, это нам подойдет. И я решил узнать побольше о мужчине. Как и предполагалось, семья Конлапир часто бывала в числе баронетов, но ее слава отгремела. Попытавшийся стать наследным бароном предок погубил семью, которую перестали принимать в высшем обществе, не поняв претензий. И вот прошло полста лет, семейное увлечение без поставок из шахт зачахло.

Глава семьи, Вовтаб, помнящий лучшие времена, уже стар и немощен, однако воля его осталась крепка и поныне. Старший сын сгинул в болотах еще в молодости, не оставив потомства, дочь удачно вышла замуж, напрочь забыв о родной семье, средний сын, Малион, является старшим офицером в башне Сопсиж, брошен женой, младший, Тарошлат, сидит предо мной, его жена, Илонти, из такого же нищего рода.

Дочь Малиона, Аманэста, первенец, не вышла лицом, имеет кроткий нрав, тиха, смирна, бледна. Пережила двух кавалеров, быстро понявших, что им тут ничего не обломится, больше не ищет спутников по жизни, полностью ушла в заботу о доме и саде.

Старший сын Малиона, двадцатитрехлетний, по земному исчислению ему около тридцати, Аманут, пошел по следам отца. Нашел хорошую жену, Листаль, из простого народа, сейчас занимающейся домашним воспитанием трехлетней двойни, мальчика Праода и девочки Паулы. Младший сын, двадцатилетний Амуст, проучился в школе магов год, на большее не хватило способностей, раз в один-два месяца приезжает, подновляя магические системы семейного гнезда.

Старший сын Тарошлата, как и его дядя, пропал в болотах, вот уже третий год о нем ничего неизвестно. Младший, шестнадцатилетний Алик, готовился к офицерской стезе, на данный момент ему осталось доучиться-дослужить полтора года до первого унтер-офицерского чина, однако зимой, через год после совершеннолетия, проснулся магический талант. Девятилетняя дочка Самтола, радостно блестящая глазенками, любовью к растениям пошла в мать, занимающейся домашней кухней и садом.

Из прислуги в особняке только престарелый дворецкий Мирпуд с женой Ольгитой, работающих большей частью за еду и жилье. Жалованья служивых достаточно для хорошего питания, а дающий большие урожаи плодово-ягодный сад позволяет баловать сладостями детей. Последние семейные украшения выставлены на витринах, товар лежалый, а за бесценок отдавать гордость не позволяет. Редкие покупатели позволяют следить за одеждой и оплачивать сторонние услуги, например, по ремонту. Амуст привозит материалы для Тарошлата, продолжающего ювелирное дело отца, остальное уходит на погашение процентов по кредитам, иногда удается вернуть часть долгов.

Содержание набережной дорого обходится, налоги, обучение. Семья взяла очередной кредит на Алика, выплатив офицерской академии за весь срок, но деньги уже не вернуть, если переходить в магическую школу, на которую тоже нужны средства, правда, уже только по годам, но в большем объеме. Платили и платят репетиторам, занимающимся образованием подрастающего поколения, потому как нет средств на соответствующее статусу заведение. Но подавляющая часть долга все еще тянется с прошлых лет. Только особняк не был заложен, иначе отобрали бы и его. Только воля и связи главы семейства пока еще не дают кредиторам забрать последнее имущество.

А сейчас у семьи критическая ситуация. Сильные способности мага дадут стабильный высокий доход, но больше неоткуда взять денег, никто не дает. Если не начать обучение, то спонтанность способностей может угаснуть без развития, и через два года получится посредственность. Город перенаселен и стар, стоимость обучения и проживания год от года растет, и все большее число молодых выдавливается в вечно неспокойные Речные Королевства или в болота Эжзасза.

— Да, этрас. Что важнее, дом или судьба детей?

Девочка резко погрустнела и убежала наверх. Тарошлат напрягся.

— Вы представитель одного из наших кредиторов? Все проценты за полгода вчера были погашены.

— Этрас Тарошлат, вы хотели подсказать, но так и не ответили на мой вопрос.

— Судьба детей неразрывна с домом, этрас...

— Этрас Арье, если позволите, — представился я. — Предлагаю покровительство на весьма выгодных условиях.

— В чем заключается выгода и для кого, этрас Арье? — выдал он после паузы.

— Позволите объяснить?

— Отчего не поговорить, пока нет других посетителей? Прошу.

— Сай, посторожи вход! Этрас, я за сегодня у вас наверняка первый, и я не люблю, когда мешают.

— Вы правы. Я Вас внимательно слушаю, этрас Арье, только по причине крайней нужды, вам ли знать?

— Не стану переубеждать. Но вернемся к нашей теме. Этот зал переходит в мою полную собственность. В приложении к договору купли-продажи отметим, что без права перестройки и перепродажи третьим лицам, с возможностью выкупа за цену покупки. Вам, Тарош, простите за фамильярность, будет полный доступ к рудам и минералам в совместно пользуемой мастерской, я берусь реализовывать ваши изделия. В первый месяц вам будет положена половина стоимости, за последующие плюс десять процентов до максимума в девяносто, если вдруг и через полгода не найдется покупателей, то я буду выплачивать заранее оговоренную фиксированную стоимость по каждому виду изделий, ежегодно индексирующуюся. Приложения к договору могут по взаимному согласию сторон пересматриваться. В качестве платы я сегодня же через банк погашаю все текущие задолженности по содержанию дома и оплачиваю все соответствующие счета на десять лет вперед, гарантируя тем самым невозможность конфискации в счет погашения долгов как минимум лет на двадцать, это единственный доступный мне сейчас способ оплаты. А в течение года берусь выполнить капитальный ремонт внешних стен, если по этому вопросу не будут достигнуты иные решения до окончания календарного года.

— Заманчиво, этрас Арье. Но не я решаю.

— Мне нужен ответ максимум через полтора часа, завтра уже будут другие условия, если будут, — вставая с удобного кресла у небольшого столика с принесенным дочкой чайничком.

— К чему такая спешка, этрас?

— Праздники. Мне надо успеть подготовить помещение к толпам посетителей.

— Хех, вы очень большой оптимист, — жаль, что глубже общей информации не залез, он явно подумал не о том.

— Хорошо, этрас Тарошлат. Вот ранее оговоренный договор и вот вариант с арендой на пять суток, начиная с полудня, с гарантией выкупа трети ваших изделий по текущей цене. А вот задаток, — переместил я на столик очень крупный кристалл алмаза. — Вернусь через полтора часа.

В принципе, разговор сложился удачно. После праздников они сами захотят меня. Продажа даже всех драгоценностей по текущей цене не позволит им рассчитаться по долгам за дом, тем более другие кредиторы менее терпеливы, чем городская управа.

— Неудачно?

— Надежда есть.

— В чем загвоздка?

— Аристократы. А мне неохота за бесценок разбазаривать наши материальные ресурсы.

— Мелочный.

— Поиздержался на обеспечении условий для торговли и нашей относительной безопасности в Эжзасза.

— У остальных команд успехи лучше нашего.

— Ну в крайнем случае пропустим праздники да и все, тут нет проблемы. За полгода найдем подходящий дом да переделаем полностью под себя.

Ра едва перевалил за полдень, и мы с Йоми решили пройтись заодно и по магическим лавкам. По крайней мере, три совмещало ювелирную деятельность с чарованием. Хотя всякая волшебная бижутерия присутствовала во всех.

Артефакторы максимально использовали преимущества тех или иных минералов, поэтому как величайшую редкость можно было встретить мнемоперстень с малахитом или изумрудом, например, только топаз и точка. Я же мог себе позволить все, что угодно. В АЗУ были соответствующие книги по унификации связей, мне оставалось лишь усовершенствовать подход: соответствующие драйвера общались с материальной структурой кристаллов, а весь функционал представлялся приложениями более высокого уровня, использующими стандартные интерфейсы обмена энергиями, креплений...

...склонен принять, отец.

— Это все сказки, Тал. Он здесь новичок, никогда не видел такой печати.

— Но алмаз высшей пробы, с такими я смогу творить, а не побираться крохами Амуста! И условия... в прошлый праздник мы едва одно колье смогли продать, отец!

— Только из-за нашего тяжелого положения я согласен на аренду. В договоре не к чему прицепиться, он хорош.

— Но другой еще лучше! Алику нужно поступить в этом году...

— Я найду средства, сын.

— Мы уже больше шести месяцев их изыскиваем, отец! А этрас Арье говорил про покровительство...

— Во что оно нам встанет, не думал? Тем более он сам сказал, что испытывает определенные трудности с деньгами.

— Извини, отец. Я пошлю за нотариусом?...

... — Ну как тебе эта?

— С садом лучше.

— Внешне.

— И внутри простор.

— А если не выгорит?

— Тогда да, она будет получше третьего варианта. А владелец что?

— Только на условии долевого участия. Опытный, сразу увидел перспективы.

— Продавцу-чарователю по нам трудно их не заметить.

— Возвращаемся...

— Добрый день, этраны, — входя в лавку.

— Добрый день, этрас Арье. Я засвидетельствовал сделку, только еще требуется ваша печать здесь и здесь. Благодарю. Удачных праздников, этраны.

Талош был молчалив. Присутствовал и Вовтаб, пристально меня разглядовавший.

— Полагаю, этрас Вовтаб? Рад знакомству, — когда тот молчаливо кивнул.

— Не могу ответить взаимностью, этрас Арье. Не поощряю рабства.

— Его многие "не поощряют". Лавку я на сегодня закрою.

— Как и когда вы планируете расположить свою мебель?

— О, уважаемые, не извольте беспокоиться! К полуночи вся подготовка завершится.

— Нам бы хотелось присутствовать с самого начала.

— Без проблем, этрас Вовтаб, вне пределов зала.

— Разумеется.

— Тогда до свидания! Сай, портал.

Надо было видеть вытянувшееся лица обоих, когда Йом выполнил положенный жест. Я сымитировал все остальное очень правдоподобно.

— Зачем это представление?

— Покачнуть устои старика.

— У нас еще полно времени, чем займемся?

— В банк, а потом мне потребуется твоя помощь с часами.

Вот и долгожданная регалия, вынутая из шкатулки. Фибула из редкого корня. Незамысловатая, но зато что тут понамешано в истинном зрении, просто жуть! Шкатулка интересно устроена, она полностью скрывала содержимое без пространственных карманов. Сепро получил в свое полное распоряжение обновленный коллар. Через связь мы друг друга поздравили.

— Хочешь их украсить?

— Ага. Вообще переделать дизайн, — улыбнулся я. — Четыре варианта нужно: презентабельные женские и мужские часы, и варианты поплоше и подешевле. Пойдем в проекторскую?

— Да, в данном случае так лучше.

— Смотреть дом для наших новых работников не будешь?

— Не хотелось бы терять время.

— Ба... — лукавой рожицей смотря на Йома. — Идем.

Лейо уже почти завершил работу на СГС и частью других величин. Но и уже сделанного достаточно для встраивания в часы. Помимо прочего они будут показывать вес владельца, определять пульс, давление, температуру тела. Проба пера на примере бывших пиратов прошла успешно. Пусть радар и навигатор не показывают расстояния, но сами функции понравились, особенно Сабиру, пусть он и ерепенится пока. Первую свою точку сбыта он так нашел, но остальные натыкал в навигаторе и пролетел по всем в мгновение ока.

Таслоки мы с Йоми вывели отдельной функцией, как и лишние надписи, убрав нагромождение на циферблате. Добавили индикатор заряда с примерным расчетом времени до критического минимума. Удобно расположили кнопки режимов, выполнив их и в виде граненых драгоценных кристаллов. Йом подсказал ввести расчет нормального давления для носителя часов, помимо текущего. Распределили функции между моделями. Вложили шагомер.

Вместе скорректировали интерфейс для каждой из четырех моделей. Предусмотрели возможность апгрэйда путем вставки дополнительного кристалла. Изменили браслет и систему крепления. А циферблат и стрелку вообще сделали иллюзорными с датчиком положения руки, высвободив место под аккумулятор, дабы заряда при среднем использовании хватало на год, а не несколько недель. Тем более хрупкая механика может повредиться от удара, в отличие от диффузионно сцепленных элементов, лучше всякого клея.

Одновременно Лейо создавал брошюру с кратким описанием функций и подробную справку. Все будет выполнено на тонком долговечном пластике. Яркая коробка, куда все это сложится, будет из красивейшего среза бразхаонского дерева с рекламацией. Так же из пластика будут объявления, расклейкой которых и займутся уры.

Обе лавки, найденные двумя разными командами, мне понравились своей однотипностью. В разных концах квартала, в группах из еще четырех лавок, без конкуренции с их стороны. Правда задние дворики придется прибрать, ведь если действительно пойдут толпы, то без сквозного прохода не справиться.

— Это ваша окончательная цена?

— Да, и это еще по-божески, поверьте.

— Зарплата для вас и супруги с сыном будет тоже божеская, строго фиксированная.

— Меня вполне устроит стабильность, которую вы гарантируете, этрас Арье, и поставки качественного сырья, только что продемонстрированного.

— Что ж, пусть будет банковский счет. Готовы переместиться вместе со мной?

— Да. Порталом. Супругу с сыном к теще.

Владелец второй лавки, уже ур, а не человек, отказался от бизнеса вообще. Он вложился в мало популярные чары, и сейчас, видя мизер посетителей в канун очередного праздника, рад был бы избавиться от всего, пожить на проценты в поисках дела по душе.

Народ был мной отправлен к складу, своим ходом, так что их ждет сюрприз, за полтора часа до полуночи все успею сделать для них. Как раз поровну и разделятся. До срока всех освободил, тем более часть маялась бездельем, завершив разгрузку.

На поддержку безопасности и вообще всей магической системы с искривленным пространством пришлось выделить шесть мелких тессерактов, три пентеракта и один хексеракт в центре фигуры, которую разместил на минус втором этаже, без перекрытий, со столбами из специальной стали в ключевых точках, защищенном от проникновения. Такая вот коробочка, на которой стоит все здание. Под обновление магических систем закамуфлировал изменения, расчет которых помог сделать Лейо. Их-то первыми я и раскинул, прикрывая под ними все остальное, не афишируя мощные источники, которые установил втихомолку, пусть думают, что ежедневно обновляем все навороченное, не хуже банковского.

Фасад обзавелся местом под рекламу, пока выключенную, и внутри все поменял. Витрины превратил в просто витражные окна. Главная зала расширена вчетверо, при необходимости еще и вдвое увеличить можно. Красивая отделка бразхаонским деревом и золотом с драгоценными минералами в строгом классико-скандинавском стиле. Приютил уже выставленный товар, оставил необходимое для еще не клонированных изделий. Обустроил второй этаж. Каждому по двенадцать квадратов, два санузла, душевая и ванная. Общая кухня и столовая. Мансарда для прежних жильцов, общий холл, кабинет, спальня родителей, спальня для сына, свой санузел и ванная, отдельная лестница, выходящая в общий предбанник. Со двора один служебный вход плюс выход для посетителей. Весь мусор сжег, а брусчатку почистил, подновив в паре мест.

Второе здание аналогично, по накатанному. Сверху поселится брат предыдущего владельца со своей семьей, ютящийся сейчас у родителей. Под такими же условиями. Лавки будут работать круглосуточно, но с выходным в среду, потому требуется обслуга. Иначе ребята запарятся, и так такая резкая смена деятельности.

Для этих двух лавок и серия "Утро в Грузде" будет упакована, в твердый пластик, и заранее зачарована. Посетители будут брать понравившиеся иллюзии со стендов с подробным описанием и с ними подходить к кассе, выдающей товар и чеки с месячной гарантией, подобная система будет здесь в новинку, потому пришлось исхитряться с правовыми вопросами. Пока все будет писаться в память Лейо вместе с образами покупателей, потом сделаю отдельные процессинговые сервера для лавок, когда решится вопрос с основным офисом.

Табло, фиксирующие общий объем оставшегося товара, счетчик посетителей с подарками для каждого сотого в праздничный день, в ночь на который и зажжется фееричная реклама, имеющая у Дома на Ражене грандиозный успех.

За счет массовости и магическому производству цена будет весьма низка, по сравнению со всеми имеющимися аналогами. Придется ночь и половину дня готовиться к клепанию, а остаток суток — к ночному шоу. Но больше я таких масштабных акция не буду делать, слишком напряжно, мне и так с трудом далась поддержка аватар и фантома. Зачем насиловать себя сверх меры?

— Атны, как прошел день?

— Норма.

— Запарились бегать по йейльским лавкам, этрас.

— Яловы торговцы горазды чесать йейльскими языками!

— Слишком низки цены, йейльские потроха, особенно на шкуры! Так толком ничего и не выручил...

Когда все высказались, я продолжил:

— Ваша будущая работа — торговля. И не надо кривиться! Вкалывать придется круглые сутки с общим выходным по средам. Помощники по уборке-готовке у вас будут, лавки я уже переделал под вас. Да-да, вам придется разделиться поровну, а потом еще раз, чтобы работать в две смены. Четыре — одну половину, четыре — вторую. После выходного дня меняетесь местами. Двое продают, двое охраняют. Вы все увидите завтра, не переживайте. Обо всем будет рассказано и все показано, вам понравится легкость заработка, обещаю. С Лейо вы знакомы, он покажет ваше новое жилье. В полдень в лавки прибудет товар, так что высыпайтесь и отъедайтесь. Сабир, сам поделишь или мне?

— Сам. По лодкам, — оглядел он притихших уров.

— Отлично. Вот район Жримтал и Соспиж, порталы во внутренний холл. Распределяйтесь.

Сабир выбрал Сопсиж, остальные протопали в Жримтал, угрюмые. В обоих холлах их уже ждала иллюзия Лейо.

— До полуночи осталось всего ничего, этрас Арье, — проскрежетал с оранжереи голос одиноко сидящего в удобной кресле за столиком Вовтаба, когда я вошел в зал через портал.

— Знаю, этрас Вовтаб. Что-то не так? — вежливо. Йоми уже спал и не отвлекал своими комментами.

— Во мне все меньше доверия к Вам.

— Извините, это Ваши проблемы. А сейчас я поставлю щит, уж не обессудьте, вдруг вы меня нарочно отвлекаете, — он что-то еще хотел сказать, но прозрачная пленка прилипла к пространству от пола до потолка.

Его глаза гневно засверкали, настольные таслоки были демонстративно передвинуты. Но когда началось действо, все пренебрежение и вся спесь слетели с его мигом побелевшего лица, на которое свалилась окончательно поседевшая прядка, до сих пор противостоящая всем невзгодам, свалившимся на этого человека. Еще бы, вид пентеракта с кулак размером не всякий выдержит. Он смог.

Убрав ладони с висящего над головой астрального кристалла, принялся возводить трамплин. Гигантский зацентрованный на пентеракт трисвог, на всю залу. Мне предстоит не только расширить и искривить пространство, закрепив эффект на пять дней, но и создать все потребные системы, а так же спрятать поддерживающий все камень.

Добавочный выход будет на главный проспект. Иллюзорная дверная арка в общем стиле особняка с порталом, дабы не пробивать в стене новый проход, пока деактивированная. Весь прошлый интерьер сдвинулся к мастерской и был прикрыт ширмами с батиком, памятным еще по Земле. Зал по аналогии с уже сделанным, только с другим интерьером. Те же деревянные панели, но инкрустация под оранжерею, плюс янтарь. Матовость дерева с глянцем растительного узора, ведь продавцами будут три моих фантома, при полном параде. Должна быть гармония в единении стилей.

Трамплин в итоге превратился в мраморный узор на полу, напитанный силой, скрывающей особенности зала, по размерам внешне не изменившимся никак, даже новый выход будет смотреться естественно. А в случае чего все легко встает на места, новая зала свертывается в предбанник Лейо, впадая в стазис-поле. В центре, закрывая асал, я поставил мой первый вазон, который обзавелся двухметровым раскидистым облепиховым плодоносящим деревцем, изящно вписавшимся в интерьер и атмосферу грядущего праздника. Мои цвета будут такими же в праздник солнца.

На отдельных стендах была представлена вся имевшаяся в магазинчике Конлапиров бижутерия. На более светлых и праздничных подставках. Подсветку и прочее позже сделаю. Осмотрев содеянное, улыбнулся успешности замысла. Увеличенный циферблат часов и таслоки с числовыми вариантами снизу смотрелись вместе забавно. Но улыбка сошла под пронзительным взглядом Вовтаба.

— Этрас Арье ро-Т`Сейф Азуритовый держит свое слово, — произнес, изменяя щит. — После распрямления пространства все встанет на прежние места. Обещанная полная плата авансом, — делая вращательное движение рукой. От пальцев полетели мелкие драгоценные и полудрагоценные камни, совершая пространственное перемещение для обхода защитной стены. В полете они шлифовались, а после преодоления щита сыпались к ногам превратившегося в сидячую статую аристократа, распрыгиваясь по всему полу. На столе образовались горки снятой породы. — Щит пропускает звуки и изображение, включая истинное зрение, только в одну сторону. Договор соблюден — ровно полночь, этрас Вовтаб, — махая рукой в сторону стены с часами. — На щите с вашей стороны таймер с обратным отсчетом. За три часа до срока все вернется на свои места. Тогда же произведется финальный расчет по украшениям. До свидания, — в поклоне разлетаясь роем фиолетовых брызг.

Глава 12. Празднества

Доран начался с эллорашэ в бассейне с домовыми запасами живой воды, не считая нескольких бутылей на самый крайний случай. Утопленные в ней средние и малые гиперкубы взаимно обогащались. Энергетически насыщенная атмосфера как нельзя лучше подходила для подготовки к большим нагрузкам.

Мысли о последующем отдыхе согревали, все остальные, про: машину для клонирующих преобразований, серверную, спутники и прочее, веником выметались из головы, очищая под инфэо.

Физика тела после рассвета сменилась духовной. Медитативный транс с постепенным погружением внутрь совместных с Лейо построений, проходящих последнюю стадию изменений.

Четырнадцать украшений серии "Утро Груздя" и стандартный набор чар для них были еще раз полностью протестированы. Составлен прейскурант и ценники. Мальчик-с-пальчик Лейо был заменен на справочных фей, запрограммированных на общую консультацию.

По ходу тестирования создал элементы чароконструктора для других украшений, в достатке имеющихся во всех трех торговых точках. Чтобы их сплавить, надо предложить необычное. Выбор чар из стандартного набора как раз то, что требуется. Пока просто прейскурант для первичных, вторичных и третичных чар, когда-нибудь превращу в удобный калькулятор, который, кстати, тоже необходимо реализовать, но позже.

И часы подверг изменениям. Мед-функции элитных моделей усовершенствовал ячейкой памяти годовой емкости, куда будут записываться данные, выводимые в дальнейшем в виде красивых графиков по времени. Подобное и для шагомера пришпандорил. Внедрил таймеры. Навигаторы и радары всех моделей ограничил картой Груздя вместе с портом и трущобами, убрав интерактивность, она позже станет отдельной услугой.

Долго думал над ценой. Эксклюзивность победила массовость. Рынок должен будет взбудоражиться на некоторое время, появится самопал, на разработку которого уйдут большие ресурсы, как раз сравнимые с нормальным производством. А тут я как устрою демпинг разнообразием модельного ряда, как разорю толстосумов, решивших обойти патенты, которые еще предстоит ввести... Ух какие грандиозные планы, главное перемежать их с отдыхом и другими интересами.

— А почему аренда? — спросил Йом, глядя через экран на то, как три моих фантома расставляют товар и наводят последний марафет.

— Не понравился мне глава Конлапиров.

— Зато их особняк мил.

— Мил?

— Ага. О нем заботятся с любовью.

— Мы ведь почти сразу после праздников укатим в Эжзасза, Йом. Точки в Жримтал и Сопсиж полностью переделаны и защищены. Пираты — опытные бойцы, смогут отстоять нашу собственность от всяких бандитских нападок и воровского отребья. А дом с садом слишком стар и требует аналогичной полной перестройки, на которую хозяева нипочем не согласились бы сейчас. Они не смогут себя защитить в наше отсутствие, а у нас больше нет работников, в которых я был бы уверен не меньше, чем в урах.

— Да...понятно... А они сегодня полны энтузиазма, — кивнул он на другой экран.

— Хех, после общения с Лейо им нельзя не заразиться!

— А ты удержишь пять фантомов?

— До понедельника выдержу, а потом планирую отоспаться...

— То есть утром лучше на глаза тебе не попадаться? — хитро жмурясь.

— Нууу, такое больше не повторится, обещаю!

— Стоит ли так опрометчиво? — удобнее устраиваясь затылком в ладони.

— Хм, твоя правда.

— Пока ты вновь не сбежал, посмотришь эскизы часов?

— Понравилась концепция?

— Ага, необычно и большой простор для мыслей.

— Смотри, растечется мысль по древу, не отскоблю же потом из мастерской.

— Так и быть, готовь обед с напильниками.

— Дабы лучше меня кусать в приступах ревности?

— Ты и так мой с потрохами...

— Ну-ну, не обольщайся, — убирая руку.

— С фактами не поспоришь. И я терпелив, а не ревнив.

— Одно другому не мешает.

— И тем не менее. Как тебе возврат к... механике?

— Ты угадываешь мысли, Йом... Превосходно!

— Лучше дай розовую подсветку.

— Уследил, надо же! Да, так брошь более...

Перерыв пролетел незаметно. Среди тройки моих магов никто не сможет пока справиться с зачаровкой украшений непосредственно при покупателях, да так, чтобы процесс остался неразгаданным. Чем дольше продержится секрет, тем большая сверхприбыль накапает. Потому ничего лучше не придумал, как подлетающая фея, осыпающая выбор волшебной пыльцой. Огромное количество при малых размерах сделает невозможным фиксирование мозгом нужного момента, использовал свои параметры четырехмесячной давности. Этраис Олисанна точно не почтит мою лавку своим присутствием, да ей и так будет презент.

Товара я сделал много... По сотне каждого изделия из серии во все три точки. До полудня все по одной цене, а потом скорректирую согласно статистике для выравнивания продаваемости. Дважды использовал золотое сечение. Разделил тысячу, отправившуюся в каждую из лавок, часов на марки "Мечта" и "Мечта-элит", а получившееся на мужские и женские. Население много более ста тысяч, на предполагаемый полный срок реализации хватит с избытком. Ожидаются три основные волны — после шоу, в сам праздник, и во вторник, а дальше будут только две точки продаж

Руду и минералы я израсходовал все, что явно присутствовали в составе изделий. Кроме алмазов. Многочисленными килограммами остатков забил оба склада.

— Сабир, тебе отдельные поручения будут.

— Да, этрас Арье?

— Первое. Работники моей фирмы все одинакового происхождения. Сам обращайся ко мне по имени, и другим передай, — собак поморщился, но во взгляде просочилась иная нотка. — Второе. В подвалах сложена руда и минералы. Следи за рынком, связи у тебя хорошие. Когда цена поднимется, закрой лавки и одномоментно попробуй сбросить разным торговцам все, что есть. Во вторник там будут лежать зачарованные на месяц мешки для удобного выноса. Третье. С праздничной полночи до утра понедельника отсыпной, вот эликсиры бодрости и сна, с рассветом понедельника работаем посменно. Ясно?

— Да... Арье.

— Извини, что пока в начальственном тоне. Проявите себя в новом деле, там и посмотрим, хорошо?

— Ага, мои... наши... мы все будем... стараться!

— Считай меня своим исповедником, Сабир. Нам обоим станет проще общаться. Из кассы и мимо кассы не советую, как и реализовывать левое. У тебя в комнате вся твоя наличность и драгоценности, на два месяца хватит. Помни контракт. И последнее, личная просьба. Если кто-то захочет помочь завлекать посетителей, то когда рядом с ним появится медуза, вот такая, — отдал маленькую резиновую игрушку, — представьте зажигательный танец и коснитесь шляпки. Эти игрушки, кстати, тоже в продаже. Ну, оставляю фантома, не пугайтесь его вида.

Лейо посоветовал отказаться от своего лика, я придумал взамен сурового ура-чарователя с экзотической головой осьминога, а в доме Конлапиров будет три разных типуса, тоже с неизвестной доселе здесь желтолицей внешностью китайского японца, в одинаковой униформе — золото и чернь, поглощающие свет и отражающие его элементы одежды с элементами кружев.

С началом небесного представления проблем не предвиделось. Слишком громко мыслили об этом этраны на Фтаце, вот их и услышали даже через призму псевдоличностей. Стартовал за пять минут раньше гильдии, дабы перебить соблазн развеять чужеродную магию кувалдой удивления.

Аватара Бета, в темно зеленых шароварах на босу ногу и древесной высветленной рубахе, в кои-то веке с оттенками, навыпуск с открытым воротом, на черной полураспущенной шнуровке, не скрывающей мою Юранэ, подпоясанной неизменным ремнем, достала с Лейо деревянный стол с круглой столешницей на толстой ноге с элементами корней и два мягких кресла, все в едином скандинавском стиле из цельных кусков бразхаонской елки, кроме наборной полированной столешницы, по центру которой стоял горшочек с кустиком морошки, манящей своей спелостью. Из хранилища перенес и комплекты посуды. Красиво положил облепиховые веточки с ягодами вокруг горшочка, графин живой воды, разнообразие пакетиков чая с маленькими объемными изображениями растений и плодов, входящих в состав, выстроившихся в вертикальную линию. Последние порции самых изысканных салатов, пара эскимо, заливающих стол туманом, скатертью ниспадающим с дальней от меня половины почти ковра под мох, ровно устилающий неказистые доски.

Альфа собирала и контролировала, а Бета служила усиливающим распределителем между иллюзиями и фантомами, закрывая широкой спиной всю кухню торжеств.

Вновь начал с колокола на перекладине между Бацем и Фтацем, пропорциональных размеров, призрачно светящегося золотом. Использованные принципы позволяли видеть его не хуже, чем сами горы с дальнего расстояния. Удар якоря вышиб сноп искр, приводя в действие иллюзию зашатавшихся гор, чьи вершины, самазавшись, часто-часто завибрировали вместе с колоколом.

Даже не представлял, что должны были сейчас видеть и слышать этраны на площадке. Звук расходился по всем правилам, но у земли смягчался, дабы не вызвать разрушений. Последующий звук для города пойдет от плоскости на стометровой высоте. Нелегко предусмотреть объемный звук на такой огромной территории и с перемещением инструментов так, чтобы не портилась вся мелодия.

Первый удар породил четыре много меньших колокола, отскочивших веером от места удара во след ужасно разлетающимся птицам. Эх, не предусмотрел. За вторым басом последовали четыре более высоких ноты, породивших шестнадцать еще меньших колоколов. Так прошло еще две волны, последняя породила множество разнообразных по размеру. После чего начался общий мелодичный перезвон с высокими нотами на фоне мощного горного баса царь-колокола.

В облаке грома ромбом материализовалась напротив меня несравненная этраис Олисанна с тремя суровыми дядечками с вычурными посохами наперевес, как раз за минуту до запланированного гильдейского мероприятия.

— Благодарю за принятие моего приглашения, божественная этраис Олисанна, — встав и поклонившись, капелька намертво пришпилила людей, изящно свесившись.

— Не возможно было... отказаться, — выдохнула, быстро взявшая себя в руки, баронесса, — этрас Арье.

— Присаживайтесь, бесподобная. Только, вот, на кавалеров я не рассчитывал, простите...

— Ах... — махая ручкой. — Да вы романтик и эстет, этрас Арье!

— Отсюда прекрасный вид, прошу. Настоящее шоу ожидало лишь вас...

— Как... мило...

Над столиком зажглась лампочка, в качестве которой выступила Аня.

Тем временем в небе мелкие колокола растворились, а якоря превратились в подобия моего фамильяра. Их светящиеся усики с лазерами из самых кончиков, располосовали все, что можно и что нельзя. Потом часть погасла, подобно струнам начав дергать лучи остальных, ставшие волнообразными от места касаний, некоторые были смычковыми. Звуки множества струнных и смычковых переплетались в гармонии нот.

Бас, уже не такой гулкий отбивал все ускоряющийся ритм, главная звезда еще билась о колокол. Постепенно вводились барабаны и там-тамы, а якорь главного колокола быстро покатился по внутренней кромке, искря и издавая звуки поющей чаши, постепенно поднимаясь к самому куполу, а колокол таял за ним.

Кульминацией стало рождение солнца меж двух вершин. После крещендо рухнула тишина, растворившая все лишнее, кроме постепенно фильтруемого Ра, чье соразмерное с горами изображение доставлялось с орбиты на экран меж двух гор, ставший окном космос. Его протуберанцы и пятна бурь.

Впечатлив, уронил экран на землю, как жалкую простыню, которую спустя пару мгновений разгладил, создав ощущения пропажи земной тверди на всей брусчатке и водных гладях. А на небе начал ткать пододеяльник из звездных скоплений, поражающих воображение. И музыка, музыка, музыка, море ритмов и сюжетов, становящихся из жалостливых зовущими предаться безудержному танцу.

А потом солнце из-под ног через дома огненными всполохами потекло ввысь, обращаясь во множество своих подобий разных размеров и оттенков в окружении тумана. Под ритм каждое из них постепенно обзавелось кольцами спутников. Процесс рождения систем в упрощении. Полностью сформировавшиеся улетали еще выше, превращаясь в новые точки на полотне мироздания.

Светопреставление завершилось под затихающий удар невидимого колокола, полностью укутав город в темень, обозначая новый акт пьесы.

Сине-голубые контуры расползающихся ледяных кристаллов снежинок под большим увеличением. Под ногами, на стенах домов, крышах. Часть отделялась, улетая вверх, а на их месте рождалось множество более мелких, постепенно доходящих до истинных размеров. Иллюзорная пурга окутала не знавший снега град, наметая в закоулках реальные сугробы, выгоняющие все прячущиеся по подворотням тени.

Постепенно метель ушла, уступив место капели и сосулькам. А в трех моих точках стали подниматься гигантские дубы с раскидистыми кронами. Вместо желудей на их ветвях росли украшения из серии "Утро Груздя", чьи образы при падении истаивали у земли. Пошла встроенная реклама.

Падали циферблаты часов. Ненавязчиво и на гране слуха шептали голоса о том, что: "Точность — это вежливость королей. Ощути себя по-королевски, купи "Мечту". Мини сюжеты с картой города и отмеченными на ней тремя деревьями. Радарная полоса, высвечивающая толпы на площади Согласия и проспектах. Биение жизни.

Краски осеннего листопада с трех деревьев поднялись на уровень крыш, погружая город в коралловые рифы.

— Этраис, желаете поучаствовать?

— Арье... — сфамильярничала ошеломленная девушка. — Как?... — томно выдохнув.

Салат был съеден, мороженое тоже, в чашке парился пакетик.

— Представьте любого в ритмах зажигательного танца и коснитесь шляпки медузы, — она как раз выплыла из стены склада.

Олисанна закусила губу, раскусив замысел. На сотнях шляпок затанцевало двадцать шесть разных фигурок, среди которых был и молодящийся блондин в мехах, бодро и эротично раздевающийся в ритмах танца, этра Дальтуш, увешанный брюликами, вторящий ему, этраис Самтола и этраис Аманэста в танце целомудренных девочек-припевочек, вдвоем одиноко кружащим вальс на большом скате, солидно машущим крыльями и спускающимися по хвосту электрическими разрядами, осыпающимися искрами с кончика, и по два вымышленных орка, гоблина, сольфа.

Медуза давала больший простор разнообразных приемов, чем грибы. Те же парные танцы со стрекалами, например, большая подвижность шляпки, наличие у некоторых видов юбочек и прочих интересных шняжек. Это надолго завладело вниманием наряду с красочностью разнообразия мелких рыбешек, снующих в воздухе, рачков, увеличенного планктона, поедаемого всеми, кому не лень.

— Ламбада... — прошептал с неба влюбленно синтезированный голос Олисанны, так очаровательно вскинувшей на эту эскападу бровки...

А потом все фигурки, кроме этраис, принялись исполнять единые движения земного танца. Медузы соединялись в длинные цепочки, стекаясь к моим торговым точкам, над которыми вертикально извивались электрические угри, увитые голубыми разрядами, ниспадающими вниз. Скаты плыли только к одному месту. Название торговой сети повторялось еще несколько раз, уже ярко и звонко, заставляя реальную женщину под реальный смех весело погрозить мне пальчиком. Вокруг нас тоже был хоровод.

По мере завершения мелодии гас и антураж, лишь медузы продолжали волноваться в ритм, звенящий в головах, и все плыли и плыли медленным составом, битком набитым покупателями.

— Кто и откуда вы, этрас Арье? — уже серьезно и тоном, не предполагающим молчанья.

— Член Дома ре-Т`Сейфов с Раженя, властная этраис, — лукаво чуть наклонив голову. — Вы не оценили южное искусство? — нежно пальцами срывая ягодку с веточки.

— Скорее недооценила, этрас... Начало новой экспансии затмило предыдущие попытки ваших родственников.

— Это личная инициатива.

— Вы метаморф?

— Свиданье с допросом? — она в ответ сощурила глазки, а я, окунув руку в дерево, вынул коробочку, пододвигая к ней. — Лучше примите подарок...

— Что там?

— Персональная "Мечта", — она потянула руку, не поняв сути, да и откуда бы, ведь намеки не были столь очевидными, — развернете как-нибудь на досуге, — и все же переместила куда-то, может в школу к себе.

В центре квадратного дизайна небольшой тессеракт. Всё завязано на него. Разлочен радар, навигатор, память. Сможет ли обойти защиты с замыканием? Поймет ли способ размыкания? Раздраит ли красотень?

— Вы поставили меня в неловкое положение, этрас Арье, — долго живет тетка, меняет маски быстрее перчаток.

— Выйдете из него в следующую ночь, — чуть пожав плечами.

— Все идеи избиты, а после вашего неловкость положения только усилится, вам ли не понимать?

— Кстати, финальный аккорд, — кивая в сторону жилых кварталов.

Три так и продолжавших извиваться угря стали разбухать и выплевывать в воздух салют, подобный махоанскому, только гораздо масштабнее и зрелищнее. Давки у касс удалось избежать только за счет еще трех фантомов, все медузы и скаты растаяли, высвободив ресурсы. Отошедшие, было, из-за длинны очереди, глоры после двадцати минут огненной феерии возвращались обратно.

— Никто не любит оставаться в должниках, этраис. Но от вас я приму только услугу. В свое время. Участие вы приняли, никто не уличит, потратьте деньги на заказ тех же посохов выпускникам у моей фирмы, например, а? — состроив предвкушающую торговую рожицу. Но она покачала головой.

— Ах, этрас, вы еще так молоды...

— Благодарю за вечер, этраис Олисанна. Похоже, вас таки потеряли, — кивая на место, где через пару секунд нарисовались те же типы в сопровождении двух степенно выглядящих баронов.

И тут же исчезая в подпространственный карман Лейо со всей обстановкой раньше, чем все они успели сообразить. Оставив лишь призрак стула под баронессой фтац`Прылду-Угрвэнд, да одиноко болтающийся бот, ничем особо не выделяющийся, пока его не трогают.

— Лео, иди отдыхать, как выжатый лимон киснешь...

— Народ все еще идет, Йом.

— Дался он тебе! Меня пожалей лучше...

— А ты-то тут причем?

— Волнуюсь, уснуть не смогу.

— Эх, Йоми... Меня тут молокососом обозвали, а ты про уснуть!

— А я бы не отказался...

— Ммм?

— От молока. Давно не пил... И сыр хочу, и творог, и сметану!

— Кефир на ночь уже не устраивает?

— Ты отстал от жизни, Лео. Он неделю как кончился.

— Хм. Ты просто не нашел все запасы.

— Или их кто-то так хорошо спрятал. Идем... — затормошил он мое плечо. — Дальше они управятся и без тебя, Лео.

— Ты видел, только что конлапирские бусы и колье зачаровал и продал по классной цене!

— Мир не сошелся на деньгах. Раньше я в тебе такого не замечал...

— Извини, Йом... Ты прав. Усталость сказывается, теряю сосредоточенность. Сейчас только повешу...

— Леон!

— Прости, идем спать...

Жесть как вымотался, все мысли только о торговле. Обслужить того, подсказать тому, рассчитать этого. За первую волну загипнотизированные люди и уры смели более трети товара, попадались орки и гоблины. В людских кварталах все было цивильнее, там ополовинились часы, причем с упором на элитную марку.

Богатые люди могли себе позволить и дома получше, и магию бытовую. Поэтому особыс спросом не пользовались медальоны, освежающие воздух, очищающие пресную воду, совмещенной с ультразвуком магией стирки. Это смешанный район, где жил народ не выше среднего достатка, нуждались в хорошей питьевой воде. Талые воды с Баца не могли всех обеспечить, уходя в первую очередь богатой прослойке, а речные были грязны и требовали специальных мер как простого отстаивания, так и волшебного очищения, что не всякий мог себе позволить.

Вот и вытеснялись больные и калечные в трущобы. Бедняцкие районы, где в комнату набивалось по четыре глора, остро нуждались в простой и дешевой бытовой магии. Ближайшая к ним лавка, в квартале Жримтал, конкретно по этому направлению распродала две трети.

Многие медальоны продавались в виде оберегов: и красиво, и полезно. Чары ночника продавались сильнее совмещенных с ультрафиолетом, непонимание не давало оголтело тратить деньги, некоторым. Лечебные чары, некоторый аналог общераспространенных, на брошках, пряжке, кольце, убивающие микроорганизмы и вредителей, типа вшей, глистов блох, тоже пользовались спросом, но из-за уровня образования не все было понятно. Были варианты, отгоняющие мошкару, домашних насекомых, мышей и крыс. С тараканами и клопами шла война с попеременным успехом, из-за трафика между болотами постоянно появлялись новые мутации, устойчивые к методам борьбы.

Для более богатых использовались чары регенерации, потенции. Застоявшиеся изделия брались за счет Блесток(!!!) — усовершенствованной версии тех, что создал для заколки Оллаку. Можно было активировать внешние эффекты или подсветку драгоценных кристаллов. Здесь ассортимент был беднее, я не разбирался с тем, что влияло на мышцы носителя, повышая выносливость, ловкость, силу. Зато добавлял крохи, позволяющие чуть расширить кратковременную память и сосредоточенность.

Вставать не хотелось. Семичасовой сон еще не превратился в мифическую сказку из прошлого, комфортная температура, поддерживаемая живым домом, с лучами утреннего Ра не выпускали из неги. Не нашел ничего лучше слива избытков Лейо, для которого на весь час моей неги время сжалось на целых два порядка, давая ему желанную возможность угодить мне и развить теорию СГС до приемлемого уровня. Это комплексная задача потребовала колоссального объема работ, затронула множество смежных областей науки. Чую, следующие ночи будем много заниматься совместными экспериментами.

— Так и знал! — ехидно начал мой день Йом. — Стоит позволить расслабиться, так не заставишь потом работать!

— И тебе привет, — накрываясь с головой. Зря, на мне применили мой же метод побудки водой. Сразу со всех сторон и жутко холодной. — Меня этим не пронять.

— Но попытаться стоило, согласись, — сдергивая мое укрытие. — Я тебе завтрак принес, Лео.

— Заботливый ты мой, сам то почему так мало спал, ась? — принимая ароматно пахнущую кашу с ягодами на специальной подставке, натянув до груди свое укрывало, уже высушенное наравне с остальным.

— С добрым утром, Лео! Вижу, сейчас ты проснулся. Лейо ежеминутно обновляет сводный отчет...

— Не грузи цифрами. Вот соберу мозг в спортзале...

— Сделать бодрящий массаж?

— Не откажусь, только после купания.

— Могу здесь же все и совместить...

— Не-не-не, извращайся так у себя в спальне!

— Лео... Мне очень понравились твои иллюзии, спасибо! — немного смущаясь. — Забыл вчера об этом сказать... вот, — чуть разводя руками в ответ на мой немой вопрос. — Давно ты не принимал благодарности, надо же чем-то и мне тебя побаловать...

— Хитрец! Попроси Лейо кольцо для себя, чтобы была связь с его особым складом. Будем днем затариваться продуктами с оптовых складов, тут недалеко! Ну и деликатесами в городе.

Многовато я слил боту, перестраховался, первый блин вышел комом, вот что значит откладывать все на последний момент. Но тут лучше перебдеть, чем недобдеть. Пара кругов в живой с умелыми руками люфса и получасовым разминочным комплексом вернули мне творческое мышление и желание трудиться.

Пока я спал, Лейо поддерживал основные функции трех фантомов у Конлапиров. Зачарованный Блестками ассортимент привлекал юных девушек и девочек, семенящих рядом со степенными родителями, наблюдавших за ночным буйством из окон своих домов или огороженных садов. Сейчас здесь вовсе не было суеты, воцарявшейся было около полуночи.

На улицах выступали жонглеры, фокусники, стояли лотки со сладостями, горячими пирожками, колбасками. Иллюзионисты осваивали новые темы. Море цветов, бантов, лент, пестрящих повсюду.

На свежую голову хорошо разбирались только бесплатные буклетики, где в пластиковых матовых листах, окаймленных золотом, была вплавленная нить бронзы и яркие живые цвета картинок, переливающиеся в цвете солнца без всякой магии.

Запарились молоть языком мои уры, без присмотра начавшие ругаться напропалую. Но, как ни странно, это не отпугивало покупателей, не менее сквернословящих. Бедняцкие районы редко когда выбирались на ухоженность других частей города, широким пятном размазавшегося по земле. Вот в общий праздник они и влились в разгульную атмосферу, опьяневшую со вчерашнего вечера.

По пять из восьмерок занимались объяснениями мутно пошатывающимся, решившим сдать товар. По двое отлучались кушать, тихо офигивая от суммы ночной выручки.

— Сабир, Кравк, доброе утро, — поздоровался мой фантом, появившийся в кухне.

— Просто йейльски какое доброе, начальник, — растянул рот Кравк. Так и не поймешь, плох он или хорош, в радости иль грусти. Такая вот морда лица.

— Й... доброе утро, Арье, — тихо рыкнув, следом опрокидывая в рот шматок поджаристого мяса.

— Что-то не веселые вы какие-то, достал народ?

— До яловых гланд! Не наше это, начальник, затра... зая... достали так, что... — и вбросил в рот поджарку, начав интенсивно жевать.

— Если даже выручка не порадовала вас, парни... Хорошо. Сегодня до полуночи продержитесь, больше ночных смен не будет, но и выходного тоже.

— Арье, касса кажет каждую десятую йейльской подделкой, мы все принимаем...

— Собственно... Сабир, ты правильно разворачивал тех, кто в отсутствие фантома пытался купить оптом. Я подумаю над проблемой. Да, и кто будет в утреннюю смену завтра, вечером пусть ляжет раньше. Есть еще проблемы-вопросы?

— Йейль, а когда же яла оттягивать-то? — подал голос разочарованный.

— Кравк, нажираться я никому не позволю. А на счет интима — будет, завтра обсудим вопрос детальнее.

— Типа... — но его пихнул Сабир.

— Больше нет вопросов, Арье.

— Тогда жду в зале.

Мда, о таком количестве фальшивомонетчиков я и не догадывался. Когда Лейо представил статистику, я просто обалдел. Пятнадцать процентов потерь из-за нерасторопности второй точки. В арендуемом помещении настолько никто не наглел, чтобы покупать несколько единиц за одни только фальшивки, причем низкого качества. Средний покупатель приносил подделку, даже не догадываясь об этом, настолько высоко качество, ведь в банке я специально просил и выдать новенькие монеты как новому состоятельному вкладчику, и просто разменивал, поэтому материал для анализа был. Слава Ра, предусмотрел проверку.

— Йом, ну ботва-то нафига?

— Запекать в ней рыбу, конечно. Аромат получается пальчики оближешь!

— Ммм!? Я еще понял тонну молока и сметаны, но мешать это с рыбой...

— Ду... думаю, что смогу справиться с меню.

— Хех, как ты начал, а?

— Извини...

— Угу, нелегко следить за мыслями при таком тесном контакте с ОСМО. И не красней, толстяк недостоин этого, — послав волну смеха, намешав в Йоме разных чувств интересным коктейлем.

Да он и сам ощутил изменение отношения к нему продавца, толстого угодливого типа с черной бородкой клинышком, проводящего по длинному складу с кучей еды, которую то доставляли, то увозили. С ним, как и с предыдущим, я расплатился налом, подделками из лавок, предварительно убедившись в том, что все смешается с другими монетами в общем сундуке, куда высыпалась плата.

Мы ничем особо не выделялись, так же телепортируя товар, как и другие, ходящие со своими провожатыми. Пусть Йом и был в кольце, но я объяснил ситуацию, ничего не должно проассоциироваться у этого продавца с нами, если вдруг за подделками стоит кто-то свыше и отслеживает ситуацию. Я даже оделся иначе, как и мой лысый раб на поводке, с трудом согласившегося стать таким даже с инфэо отращивания.

Пусть совесть и была против, но использовал способности, меняя хорошие монеты в карманах посетителей и продавцов на откровенные и не очень подделки, в половинной пропорции. А потом запорхал по всем портовым, почти полностью избавившись от плохой наличности, заметая след. Этрас Арье в порту и на складах не появлялся, потому как аватара Бета в этот время, не таясь, прогуливалась по публичным домам, только-только избавившимся от задержавшихся посетителей и отсыпающимся в своем большинстве.

— О, этрас! Как вы не вовремя заглянули...

— Как сказать, как сказать, уважаемая атис.

— Миртель, просто Миртель, этрас.

— Арье, — в тон с улыбкой.

— Мои девочки устали за ночь, этрас Арье, — разводя пышными руками со свисающими воздушно-прозрачными шелками пастельных оттенков. — Но если предпочитаете экзотику...

— Не-не, Миртель. Я хочу заключить сделку. Вы обслуживаете на дому?

— Ах, Арье, у нас были когда-то случаи...

— Да-да, Миртель, что вы примите за гарантию?

— Платиновые эжи, — деловито.

— Вариант со счетом в банке на подобный случай устроит?

— Обсудим детали? — приглашая в кабинет.

Два борделя из пяти пройденных согласились. Были, конечно, и еще, но мне они не улыбнулись по разным причинам. Город жил торговлей, потому даже в праздник банки работали, там же были и нотариусы, заверявшие договора. Некоторые владельцы домов развлечений хотели только прямых расчетов или желали сделок без заверения третьей стороной. Банков в Грузде было три: региональный, иначе Груц, имеющий расширенные полномочия привилегии в городе, Бэж, чьим управителем выступал мэтрат Эжзасза, и Багр из Дрегдагрского царства. Сегодня я открыл и в них солидные счета, диверсифицировав сбережения. В банки ушли монеты, собранные в порту, на складах и остаток фальшивок в нужной пропорции, дабы не вызывать подозрений, половину которых сконвертировал в реги, взяв образцы и этой валюты, чтобы ночью в час техобслуживания расширить возможности, так как в отчетах фигурировал большой процент тех, кто предлагал в уплату не принимаемые реги. Слишком тонко различие у эжей, которое выявил из-за воспоминаний Сабира и его нычек, чтобы столь явно показывать знание о нем, сдавая "чисты" нал.

В итоге оба публичных дома сами будут доставлять девушек по предварительному заказу. Сами же и заберут. Дороже, зато сервис. Можно и самим приводить, но только свободных на момент прихода и с сопровождением одного охранника, оплачиваемого заведением, можно и там прямо. Разберутся. Пока на два месяца, с последующей помесячной пролонгацией. Как вычислить моих парней среди клиентов я пояснил, осталось только им об этом рассказать.

— Хочу посмотреть на цирк, и на площадь Согласия.

— Йом, мы в среду отправимся в Эжзасза или задержимся на пару-тройку недель?

— К чему вопрос?

— Решаю, в каком образе выйти.

— Мы ведь решили, что смоемся туда, нет?

— Смоемся... К водопадам и дальше, да?

— Да. Я понимаю твое беспокойство за бизнес, всего на полмесяца, нормально?

— Спасибо. В середине Урита наверстаем до полного, ладно?

— Ага! А можно я выберу твои цвета?

— Оу... Я, конечно, рассмотрю предложение...

— Черный бархат низа с золотом верха и переплетением узоров обратных цветов. Мне понравились образы, что ты оставил у Конлапиров, Лео!

— Но ведь пояс смотреться не будет.

— Поменяй на такую гамму, — показал он свою вариацию, напоминающую две диффузирующие жидкости соответствующих цветов, а пряжка полированного золота с черными линиями, в центре которых был бриллиант печати.

— Ты прав, — сделав все именно так, как он хотел. — Выглядит изумительно и в тему, — повязывая кашне. — И такую фактуру материала здесь без магии не повторят.

— Можно мне ленту в волосы, праздник все же.

— Хех, черную с золотом? Как вплести?

Этрас Арье должен быть с иголочки. Всегда и везде. Толика волшебства ограждает от пыли и скрывает природу одежд. Завершив создание образа господина и слуги, вместе двинулись после полудня в толпу, набираться впечатлений. Ой, не знаю, как там Йом будет себя чувствовать со своей эмпатией. Спрашивать не стал, его ж предложение, но волноваться не перестал, послеживая за его состоянием, фиксируемым в ОСМО.

Высокие орки с ефрейторскими эполетами грозно сверкали на всех клыками. Грозные башни мышц, патрулировавшие улицы, способствовали спокойствию, отпугивая беспорядок. Начинавшиеся было драки, мигом прекращались при их появлении, уж больно тяжелы были их кулаки-молоты.

Городские стражники были организованы по армейски(*) и, по сути, являлись частью действующей армии, регулярно устраивающей ротации гарнизона между башнями и крепостями. И их было много: в каждой из сторожевых башен (двадцать четыре в жилых кварталах, вдоль реки по десять на обоих берегах, десять портовых, всего пятьдесят четыре башни) расквартировано по роте, в Ибразо и Ифрузи по две, в Приора, Ибраро и Йфрури, дальше всех расположенных, по батальону. В Блямбусе расквартирована бригада, еще одна в крепости Батац у соответствующего моста со стороны Фтаца, так круто не подмываемого Иссхоруг, и еще в двух крепостях, расположенных у краев города и порта, прилегающих к горам.

Вообще башни представляли собой правильные октогранники, ступенчатые на сужающейся верхушке, объятой видимой защитной сферой, стеклянно поблескивающей. Толстые, поднимающиеся на высоту полста метров, они образовывали замкнутую магическую фигуру, защищающую город от множества напастей. Два входа на противоположных гранях, образующих перпендикуляр с двумя другими, к которым в жилых кварталах пристроены административные корпуса. Речные были окружены дополнительной стеной с громоздкими входными вратами на дальней от реки стороне, с опускающимся на цепях своеобразным причалом у одиноко стоящих в воде.

Маги разделялись по ступеням и тоже присутствовали в составе патрулей. Первые две вообще не котировались, и не состояли в гильдии. Поэтому сюда чаще всего попадали безродные, волшебники других рас, бедные или обделенные способностями благородные. Чем дольше учишься, тем выше ступень можешь получить. Если грубо, то третья ступень примерно соответствует третьему курсу АЗУ, подкованному общей теорией.

Школа как таковая больше напоминает высшее учебное заведение. Здесь читаются различные курсы, на которые определяется ученик. Именно маги самая образованная прослойка Груздя, ведь их наравне с профильными знаниями накачивают и общими, от естественных дисциплин до точных. Среднее время роста до третьей ступени — это восемь лет. Обычно к восемнадцати годам маги-этраны получают ее, отправляясь на службу в башни, где способные поднимались на самые верха и переходили в порт, в замок гильдии магов, Раманор, где и получали основной заработок. После ежегодного выпуска из школы подзадержавшиеся на местах или опускались в подчинение, или выдавливались в окраинные крепости. Сейчас в городской страже не осталось никого из магов, кто был бы ниже третьей ступени.

Аристократы период обучения сокращают на два-четыре года за счет получения среднего образования на дому. Более бедные прослойки тоже дают кое-какое образование, но ввиду непредсказуемости сроков рождения магического дара полный пакет знаний, умений и навыков не каждому чаду доступен. Дороги знания.

Последующие ступени напоминают заочное обучение со сдачей, распределенной по времени, и квалификационным экзаменом, приводящимся раз в год для каждой ступени, кроме высших, дающихся по отдельным правилам.

Только люди могли себе позволить две пятых волшебного состава в армейских подразделениях. Маги строго подчинялись высшей ступени, приставленной к командирам. Правила и регламент определяли полномочия и совместные действия.

Специальные полигоны и тренировочное поле для магов было далеко на востоке, вдалеке от порта, Дворов, рисовых и фруктовых плантаций. Здесь не только практиковались, но и испытывали, например, големов и зелья. Груздевские алхимики славились на всем Моцкафе, а вот с големами выходило много хуже противоположной окраины материка, как и с разведением уродов — своих под боков хватает, на любой вкус и цвет, нет нужды злить их, разводя специальные породы с улучшенными характеристиками.

Поэтому местная школа делала упор на щиты и стихии вместе с магией перемещения в пространстве. К сожалению, вызовы различных существ, не считая стихийных духов и элементалей, оказались со временем не в чести, как и гомункулусы.

Прогуливаясь по рядам, на автомате выделял в толпе своих покупателей, чьи образы хранил Лейо. Сарафанное радио на полною мощность вещало рекламу моей сети "Ламбада". Многие спорили об этом слове и личности, его говорившей во время шоу. Демонстрировали приобретения.

— Мы успешны, — передал через ОСМО люфс свои довольство, гордость, уверенность.

— Точно!

— Разодетая молодежь при виде нас тут же окисляется, — хохотнул он.

— Рад, что у тебя такое прекрасное настроение, Йом, — все же выдав свое волнение.

— Я был тогда на Махоане, Леон, уже будучи эмпатом.

— Прогулка вселила в тебя уверенность. Сравни свою осанку и окружающих рабов...

— Леон... не стоило, — погрустнел он, — это больное.

— Извини. Если будем стараться, сможем в далеком будущем в корне изменить эту ситуацию!

— Хорошо бы! — воспрял он. — Подумал бы, что ты считаешь это нормой...

— Всё относительно, мой друг. Вон тот сольф доволен положением няньки, вот уже третье поколение воспитывающей. Заметь, как выделяется семейство на фоне остальных.

— Понятно. Влияние нашей культуры незаметно человеческому взгляду.

— Верно, но и не зря большая часть эльфов-рабов чернорабочие и шахтеры. Этраис Олисанне, руководящей местной школой, полтора века, мы ее на Фтаце видели. Она маг десятой ступени, и еще как минимум есть трое девятой.

— Ходячий справочник, а ты какой ступени?

— Моя полка с краю, читатель, — в том же тоне.

— Хочу поджаристую копченую миногу на палочке!

— Ты видел хоть одного жующего слугу?

— Ну пожалуйста!...

— Небось и за общий стол с хозяином попросишься в том открытом кабачке, да?

— У тебя образ эксцентрика!

— Смотри, если испачкаешь Чебро...

— Фу как некультурно, этрас Арье! — под общий смех.

— Иди уже, затаривайся деликатесами, я пока освобожу два столика для нас.

В это время в лавку Конлапиров уже второй раз за сегодня зашел весьма поздний молодой человек, маг третьей ступени. Добротность его дешевой одежки выдавала ее не первую свежесть и ручную подгонку. Остальные патрульные, чье жалование было много меньше, даже у наемного орка-ефрейтора, остались снаружи.

И вновь его взгляд был прикован к баснословно дорогому набору из серег, колье, броши, кольца, диадемы и заколки для волос, который был на фигурке Аманэсты, танцующей на скате. Ее прямые волосы я сделал тогда волнистыми, и гарнитур преобразил все недостатки поздней девушки в скромные достоинства. И чары лежали разнообразные: поддерживающие прическу, комфортный запах и температуру с чистотой. Применены почти без изменений и чары красоты, поддерживающие свежесть и тонус кожи. И ряд других, от защитных до боевых. Совокупный артефакт-разумитель без живого кристалла, которые тут были легендарны.

Два эксклюзивных набора, которые понравились Йому, принимавшему участие в чаровании. Многие входящие в зал девочки и девушки канючили у своих пап, мам и благоверных. Из всего конлапировского ассортимента после второй предполуденной волны покупателей остались только эти. Но распоряжающиеся средствами лишь поджимали губки, выбирая для себя "Мечту" или просто красивую незачарованную вещь из серии "Утро Груздя". И пусть, Йом предложил оставить их владельцам, а не продавать, или сделать иной подарок людям, взрастившим такой прекрасный сад.

Только оказавшись посреди площади Согласия почти ровно в полдень, я запоздало понял, почему меня так сюда влекло. Здесь был единственный храм Араса в городе, возносящим хвалы несметным идолам и божествам. Словно и не было на Йоме Чебро, моя рука сильно сжала его голое плечо, вызывая тревогу. Мы оба неожиданно для всех остановились.

— Что...

— Племяшка! — взорвал я его мозг радостью, сметшей неожиданность и растерянность от такого поворота событий.

Внезапно я оказался фокусом возмущений океана жизни, растревоженного рождением. Дабы не лопнуть от распиравшей энергии, взметнул руку с указательным пальцем, попадая в точку над Мэрией, чья защита, проявившись, звучно лопнула мыльным пузырем, и начал спирально вращать ее, даже не подумав добавлять опознавательный гильдейский маячок. Над крышами постепенно проявилась огромная сфера, показывающая такую знакомую купель, и связанная явным образом со мной, оказавшимся в кругу отчуждения.

Я до этого момента так в деталях и не вспомнил о том, о чем рассказывал когда-то брату, проснувшись поутру. А теперь все в подробностях. И люфы в головных обручах со сверкавшими во лбах гиперкубами размером с кулак, стоявшие в круговой обороне вокруг купели с парочкой родных гномов, держащихся за руки. Рясы священников, запачканных и порванных в разных местах, пытавшихся успокоить толпу в гигантском колонном зале, рвущуюся в разные стороны. Монахи с боевыми посохами, окантованными хатти, с арбалетами, заряженными болтами с хатти. Много-много явно различимого хатти, абсолютно спокойно переносимого магами, ворвавшимися посреди проповеди в храм. Они его даже отклоняли жестами. Были и схватки на холодном оружии, звенящем на всю примолкшую площадь. Особенно вглядывались в зрелище эльфы, видящие толпы своих смесков, явно свободных и не угнетенных рабством, владеющими высокой магией, имеющими богатую культуру и традиции.

А потом одновременно и на картинке, и над маленьким храмом, это по сравнению с раженьским, о чем уже побежали шепотки, появились знакомые колокола одновременно издавшие точно такой же глас, только теперь всех охватило чувство незримого божественного присутствия, намертво приковавшее к земле появляющихся вокруг меня с Йомом воинственно настроенных магов Груздя.

Прошло время, малышку уже вытерли, и она неожиданно посмотрела ясными глазами прямо на зрителей, повернулись и родители, сквозь удивленье узнавая в толпе меня.

— Благ тебе, брат! — звонко произнес та-Вастин.

— Арьяна, — неожиданно выговорила девочка, заставив обратить на себя внимание еще больше удивившихся родителей, а сама она смотрела на меня.

— Я, вошедший в Семью под именем Арье ро-Т`Сейф Азуритовый, приветствую племянницу, Арьяну Тавастин, урожденную ре-Т`Сейф, Апостола Земли из расы гномов Угэрежа, благословлённую Арасом! — разнесся мой мощный голос по площади Согласия. Многие упали на колени, среди них были и все эльфы. — Да будет чист и светел твой путь к вящей славе Его!

— Аминь! — произнес улыбающийся младенец.

— Арьяна... — прошептала вся в слезах те-Иэльган...

— Имей совесть, братец! — закрывая жену от океана взглядов. — И спасибо за подаренную дочь! — прозвучали его последние слова из растворяющегося шара.

— Пора обедать, Сай! — буднично и в полной тишине.

И вновь тот же трюк с порталом. Благо Йом получил объяснения через ОСМО и соображал сейчас лучше собравшихся, попрощавшихся с нами своими зенками, лупающими на огромную арку портала, ведущую в облепиховый сад под открытым небом с теми же перистыми облаками, что и над площадью.

Глава 13. Хлопоты

К вечеру пришлось совершать перераспределение товара, даже несмотря на корректировку цен, одинаковую во всех трех лавках, конлапировская лавка распродала вообще все часы и все незачарованные украшения, а остальные две испытывали дефицит бытовых чар. Мои прикидки по количеству товара оказались преуменьшены. Может так сказалась неожиданно наступившая третья волна, пришедшая с площади Согласия. Вплетение религии в торговлю мне не показалось чем-то хорошим, но так уж вышло, сам виноват.

Вместе со своим товаром перебросил и доставшиеся при покупке торговых площадей в смешанном районе. Здесь я цены наоборот вернул на изначальный уровень, сделав Блестки бесплатным бонусом, о чем привлекательно сообщала реклама, информирующая и о праздничных скидках в десять процентах.

— Я разочарован. Ни в какое сравнение не идет это представление с махоанскими и с теми, что давались в Ашнике.

— Тело у людей другое, но может так легко гнуться и быть настолько ловким и сильным при сохранении стройности.

— Все так рукоплескают этой горе маслянистых мышц, швыряющейся гирями... Гадость! — с отвращением. — Сами себя калечат.

— Однако согласись, всякие фокусы без магии им удаются много лучше!

— Публике все равно. Вон даже аристократы украдкой жуют всякую дрянь лоточников.

— Там есть и миноги...

— Ту при нас пропекли! А эти все квелые, у тебя же зрение острей моего, нет?

— Не насмотрелся на еду что ль?

— Из-за кого мы сейчас с чарами отвода глаз? Слишком много было суеты и толкотни, а потом пришлось сбежать...

— Но икру ты шустро хапанул, аж всю в двух лавках! И сейчас просто слюни пускаешь по его лотку!

— Скупердяй!

— Лопнешь, деточка! Или желудок расстроишь.

— Сам же первый и накинулся, думаешь, не заметил?

— Это Лейо наябедничал.

— Но ел ты, а не он!

— Ну ел, ел! Доволен!?

— Нет! Съеденное надо восстановить.

— Крохобор какой, а!? Вот осилишь ужин из одной икры, тогда куплю в два раза больше прежнего.

— Не дави логикой, сами умеем!

— Угу, задирай нос повыше... Вместе сядем на молочную диету!

— Это удар ниже пояса...

— Раз тебе настолько не нравится цирк, может, заглянем в другое место?

— Давай к акведукам.

Они стоили того, чтобы на них полюбоваться. Высокие, трех ярусные, с защитными башенками, увенчанными сверкающими пирамидками, с серебряными желобами, бликующими полировкой, спускающимися с кручи от шести источников с Баца, помимо седьмой реки, стекающей прямиком к городу, упрятанной в трубопровод на высоте метров ста от уровня Иссхоруг.

Построенные давно, защищаемые громадой дугообразной крепости, облепленной со стороны города военными училищами, а спереди был громадный полигон, на котором проводились учения, как строевые, так и осадные, теперь они разрезали грибницу домов с двух сторон. Каскадами доставляемая ими вода попадала в прозрачную чашу пруда, приподнятого над землей обнимающей его ладонью, вылепленной из мрамора и усиленной магией. Была подсветка на дне с другими инфэо, создающими напор в трубах, уходящих под землю.

С выбранной нами точки отчетливо виднелась и граница, отделяющая город от фермерских предместий на западе, и юго-западные трущобы, выросшие вокруг башен, ранее отмечавших границу города с широкой пустой полосой. Мощеные улицы и слякоть, слабо прикрытая досками, сильно контрастировали между собой, как и каменные фундаменты с проведенной системой канализации и водоснабжения.

В третий раз служивый опоздал, забегая в более менее свободный вечер и уже будучи не на службе. Предвкушающая радость мгновенно исчезла с его лица, когда он заметил статную даму в строгих одеждах с двумя слугами-рульфами рядом с двумя дочерями, для которых уже были завернуты оба комплекта драгоценностей, и принималась оплата. Одну он сделает более женственной, другой подарит лицо.

— Молодой человек! — окликнул желтолицый печального мужчину, разочарованно осматривающего перемещенные из другой точки драгоценности. — Я дам вам шанс, если пообещаете отступиться после трех отказов.

Сперва он застыл, а потом сообразившее лицо осветилось надеждой. Я чувствовал в нем искренность. Одинокий, он так и не нашел избранницу. Из такого же бедного рода, вынужденного переселиться в другой квартал. Из них могла бы получиться красивая пара.

— Как... Обещаю! — выдохнул он.

— Она видела то же, что и вы, этра. Используйте смекалку...

Весь день обе крутились в оранжерее, с потаенными чувствами косясь и вздыхая на выставленные на самом видном месте гарнитуры. Их часто окликали, но они неизменно возвращались. То одна, то другая, то вместе. Заглядывали и другие члены семейства, кроме Вовтаба.

Как и многие другие жители, в первые мгновения с колоколом был и испуг, и восторг. Весь город жил единым дыханием до активной финальной части. А на скате с танцующими фигурками женская дома прослезилась. Постепенно перебрались в оранжерею, откуда был лучший обзор, и видели все те толпы с жестко прочь телепортируемыми хулиганами, невесть как оказавшимися в этом районе. Заметили и два комплекта, поахали и поохали на цены и вообще на обстановку.

Тарошлат вскоре после салюта разогнал всех, а сам еще час наблюдал за процессом, кусая губы, когда буквально на его глазах разбирали семейные изделия по цене в два, а то и три раза выше. К виду облепихи они привыкли еще вчера. А днем он долго стоял, ошеломленный пустыми витринами, начавшими заполняться чужими изделиями.

А сейчас Аманэста, уже скопировавшая волнистость прически с моего образа, тихо плакала, провожая глазами радостных девушек. И отвернулась в расстройстве к розовому кусту, когда они покинули зал. И не видела, как ей за спину телепортировался молодой человек.

— Йом, те комплекты купили.

— Жаль. Давай придумаем что-нибудь другое?

— Уже, Йом. Старшей дал шанс обзавестись семьей. А младшая получит вазон с облепихой. Пойдет?

— Семья... Ты говорил, что она давно отказалась от попыток найти спутника, что изменилось?

— Шоу. Увидев себя в этих украшениях со стороны, девочки ожили.

— И?

— И среди жаждущих и атакующих особняк юнцов нашелся один, понравившийся мне искренностью чувств, схожестью характеров и положения.

— Помог, как настоящий покровитель. А что Аманэста?

— Смогла только дважды отказать, больше из-за разрушившейся надежды на комплект, очаровалась поклонником, воспылавшим истинными чувствами уже к реальной особе, а не иллюзии, но потом неожиданно решил заглянуть Вовтаб и, ни на что не взирая, взашей прогнал соискателя, не поверив ошибочной телепортации.

— Шанс...

— Ну да, она не отказала в третий раз, он не отступится.

— Давай обратно. Насмотрелся.

— Здесь скоро иллюминацию ночную активируют, — облокотившись на ажурные перила Батаца, которые, казалось, явно стеклянные и рассыплются от одного неверного вздоха.

— Мне не нравится, как вокруг ненавящиво накапливаются маги высоких ступеней. Уже седьмой.

— Может, они все разом на свидание пришли к моменту включения?

— Так бы и сказал, что ждешь главную.

— Ревнуешь?

— Нарочно проверяешь? — обидевшись.

— Потому что будет главный, из крепости, восьмая ступень.

— Какие планы?

— Ну, лентой у тебя в волосах похвастаться.

— Только-то? Что-то разворачивают, кстати.

— Хех, бяку! А тебе следует приготовиться к свободному полету мысли. Секунда покажется тебе вечностью, Йом, — серьезно. — Постарайся заглянуть в себя, хорошо?

— Что на этот раз со мной сделаешь? — смиряясь.

— Проведу через безумие! Прыгаем!

Йом успел только послать волну смешанных чувств, как он тут же вместе со мной оказался в подпространственном кармане, раздельно со своим телом.

Телепортацией в свободном полете, и даже на бегу, никто из соткавших сеть, дестабилизирующую пространство, не владел, даже вышедший волшебник восьмого уровня, посчитавший себя тут самым крутым. У воды, за пределами их облака помех, мы рассыпались в фиолетовых искрах многоступенчатого телепорта, вызвав шок у всех понимающих, попытавшихся применить иные средства, но не успевших из-за поддержки другого инфэо.

— Это только твой опыт, Миэ... — массажируя возвращенное обратно тело Йомиэля, доступное после отказа Чебро, не рассчитанного на работу в иных слоях.

Белее мрамора, Йом следил за мной только глазами. А я усердно растирал его тело, стимулируя скорейшее восстановление управления над ним.

— Только твое сознание, Миэ, ничего лишнего, отвлекающего или мешающего. Вечное мгновение осознания бесконечности. Ты спрашивал про ступени у справочника, Миэ, теперь ты сам можешь дать ответ... Ну же... Здесь и сейчас, Миэ, все остальное в прошлом! Ну зачем плакать!? Из-за плохого меня не стоит ненавидеть весь мир, Йомиэль! Только скажи, и я верну тебя, куда скажешь, а сам навсегда исчезну...

— Эль... — через ОСМО и с таким сильным чувством, что и у меня прошибло слезу.

— С возвращением!... Йом, а теперь следует выспаться, дать себе время вернутся к обычному мышлению, без управления всем телом. Не пытайся, Йом, я отключил... Помни себя, Йомиэль Аструзи со`Гранда эшь-Чиуэн! — вводя его в сон почти сразу.

Признаться, я боялся. Очень. Но признаки ревности и неохота признания в этом самому себе... Нам обоим предстояло обучение плотской любви: ему восхождение по ступеням наслаждения, а мни нисхождение по ним, пока мы не достигнем точки равновесия, позволяющей...

Перенес Йома в его пастель и укрыл, окружив теплом. Сел в его ногах, уходя в медитацию. Заставить себя покинуть спящего было выше моих сил. Было еще далеко до полуночи, дел и проблем выше крыши.

Спроектировал новый дизайн для торговых залов, подобрал ряд звукового сопровождения. Предусмотрел и модульность, дабы в дальнейшем при увеличении ассортимента не возникло проблем, и увеличение спального места до личных ванн с санузлами. Спортивный зал, бассейн, баня. Отдельная комната для тренировок с оружием: луки, арбалеты, мечи, посохи, ножи. Минимум изысков, максимум разнообразия, взятого из памяти Сабира. Его пираты со многими инструментами для убийства работали, с чем и с кем только не сталкивались, и им очень нужно отрываться после трудового дня, пусть хотя бы на самовосстанавливающихся за ночь манекенах, макиварах, боксерских грушах с иллюзией особо доставших посетителей.

Кстати, едва не пропустил. Вместо двух уничтоженных посохов надо бы им дать замену. Вокруг крутились хромированные мысли, однако просто без изысков восстановил мою уничтоженное.

Попутно мешал магам выше четвертой ступени проникнуть в торговые точки. При телепортации внутрь они попадали в канализацию. При использовании любого из входов второй становился для них выходом. На прямые атаки не отважились, много было горожан и приезжих на праздник, да и внутри не барагозил никто из посвященных в тайны мироздания.

Отгонял ушлых торговцев, желавших присоединиться к кормушке, отметая все их предложения стать распространителями. Им всем отвечали, что "Ламбада" работает с конечными покупателями без посредников, предлагали продать свою недвижимость, получая в ответ смятый отказ.

Бездарные фальшивки отклонялись не хуже, чем у менял, а база мошенников накапливалась. С ними поступал как с магами, не давая входить. Телепортил в канализацию и карманников, посчитавших мои точки манной небесной.

Ламбада-1, сабировская точка, были слишком близко к своей квартальной башне, Соспиж, поэтому преобразованиям подверглась вторая. Умаявшиеся уры так и повалились в кровати, забывшись во сне. Люди тоже сейчас спали. Ничего мне не помешало провести постепенную перепланировку.

Под городом было скальное основание, в данном конкретном месте уже на уровне минус второго этажа. Я решил убрать лишнее расширение пространства. Комнату-бункер опустил еще ниже, лишнюю породу рамками многоступенчатых порталов без соответствующих маячков перемешал под ФСП-9, а оттуда к подмываемым дамбам в южной части города и под осушение болот, на которые город так и не выделял средства, а они захватывали трущобы. Под землей организовал гигантские складские помещения, используемую породу армировал физически, как и ту, что была под Ламбада-2, которую обрабатывал особенно тщательно из-за найденных катакомб.

Вообще все помещения торговой точки квартала Жримтал разбросал под землей. Организовал окна и коммуникацию на примере Лейо, оставив и возможность запасных естественных выходов в случае сбоя или преднамеренной атаки. Прорубил туннель к Ламбада-1 и от обеих к складу. У сопсижской точки после мгновения раздумий тоже опустил вниз все комнаты. Породу изымал аккуратно, стараясь лучше подвергнуть изменению некондицию, чем оставлять подземные пустоты. Организовал общий холл, оформленный под джунгли, куда выходили коридоры спален. Теперь без проблем можно легко и быстро перемещаться в любую из двух магазинов. А еще покумекав, сделал пространство под лавками одинаковым, лишнего не бывает, пригодится потом, расширил и туннель, треугольником вокруг расположив сервисные, под воздух, например, и воду.

Если укрепляться, так по крупному. Продублировал системы жизнеобеспечения, организовав умное переключение. Помимо городского водоснабжения и водоотведения, сделал свой канал к подземным источникам, чья энергия шла на обогрев каменных толщ, могла послужить в будущем резервным источником питания, пока еще неразработанного электрического варианта. Вентиляцию организовал со всех трех своих объектов недвижимости: две лавки и склад.

Пока сотрудники спали, обновил их серьги. Усилил защиту, добавил атаку. Все три торговые точки отдыхали, и мне активно помогал Лейо, с которым проанализировали динамику продаж и пополнили склады товаром.

Экранированное деньгохранилище организовал под основным складом ФСП-9/61, прямо над комнатой-бункером. Изъято у населения огромное количество наличности, и следует дать инструкции Сабиру. Там же сделал и главный банк памяти, до нормальных серверов пока еще далеко, но задел есть, все же здесь не мелкие гиперкубы, а размером с кулак. У остальных тоже провел модернизацию, добавив по три и заменив центральные кристаллы на большие по размерам.

Завершив подземные работы, поставил у принадлежащей мне части пирса четыре несущих колонны после того, как все содержимое сарая убрал в подземную часть. Под ошалелые взгляды матросов с проплывающих мимо кораблей, весь ФСП-9/61 в огненном вихре рассыпался в пыль. Колонны оделись коробкой стен, гиперболой поднимающихся с каменной подземной части, образуя на конце циллиндр, увенчанный квадратом пристани, на которой вознесся куб склада с квадратным сечением, вписывающимся в окружность основания. Пришлось, правда, отхватить часть речного пространства. За это самоуправство центральную дорогу ФСП-9, на которой вялое движение вовсе остановилось к тому моменту, тоже модернизировал. На базальтовых армированных сваях, уходящих на тридцать метров вниз и там упирающихся на трапециевидные основания с крестовинами распорок посередине, расположил плиты перекрытий, и теперь дорога напоминала монументальный мост с моей символикой, к которому приютились жалкие деревяшки.

Наружный куб склада имеет по два больших ангарных входа-выхода, образующих сквозной проход на дорогу при отключении порталов вглубь, и два малых на других гранях. Удобные места для надежной швартовки с трех сторон.

Когда занимался наружными работами, использовал маячок у своих инфэо. С верхушек ближайших двух башен за всем зорко наблюдали маги, после пятка развеянных мной инфэо именно что смотрели издалека. При попытках телепортироваться или зайти в полукилометровый радиус они попадали в произвольную точку у поверхности в радиусе двадцати километров, а все их порталы зеркалировали.

Под утро поставил на крышу склада пирамиду из четырех лепестков, способных открываться. Это станет моей пусковой площадкой для спутников, которые придется отправлять не через порталы — слишком высоко и хлопотно, или крупногабаритных грузов, которые до старта системы позиционирования придется отправлять через общую систему доставки у гильдейского замка.

Проложил магические рельсы и добавил две удобные движущиеся по ним площадки с низким бортиком и четырьмя угловыми столбиками с шарообразными навершиями, светящимися зеленым, желтым или красным, обеспечивающими при необходимости дополнительные борта, с возможностью перехвата приподнятого груза с дальнейшим умным размещением. Деактивировал все порталы, раскрыл и зафиксировал все двери, оставил тележки под крышей. Повесил магическую иллюзию с рекламой бесплатной стоянки под автоматическую разгрузку с предупреждением о злоупотреблениях, и наглядную инструкцию по эксплуатации, а так же организовал подсветку всех ребер, швартовочного периметра и дороги к основным складам, заметную даже днем. Три лодки пришвартовал с одного бока, бот с другого, освободив главную швартовочную область.

Мне нужны данные для анализа и последующей организации логистики всего порта. Все равно Сабир будет иметь доступ к складу прямо из магазинов, а верхнее помещение у меня не эксплуатируется.

Встроил чары Вирапэш, азуритовый адамантит, астральная кристаллическая разновидность, усовершенствованный вариант. Адамантий, как и мифрил, является сплавом, подвергнутый еще большей магической обработке, чем его гномий родственник. Секреты его изготовление унаследовали эльфы от ушедшей расы разумных драконов, чьи маги умели обращать в него свои шкуры, научились его кристаллизовать, получая адамантит, правда, не астральный.

Подаренное та-Вастином являлось весьма упрощенным вариантом, но с учетом пополнившейся библиотеки шифрованных фолиантов мне с Лейо удалось отредактировать Вирапэш для получения глубокого синего цвета, дымчатого на просвет.

Организовал "мыльные пузыри" под складом и лавками так, чтобы буря, аналогичная когда-то устроенной для мягнов, охватила всю верхушку строений. Чем чаще будут лопаться пузыри, тем крепче будут все организованные мной подземные перекрытия, включая под Ламбада-1 и 2.

Благо Лейо собирал всю информацию из книг в свою память, иначе бы милая деталька про рост осталась бы незадействованной. Пришлось проектировать будущий внешний вид двух лавок-башен, дойдут руки — выращу. Приземистость на фоне низости меня не устраивала ну ни в ялову бровь. Будет семь высокопотолочных этажей, в конце-концов естественное освещение с учетом расширения и крайней необычностью фасада с подлежащих в дальнейшем засаживанию растениями балкончиков и карнизов и обилием бликующих граней и красивых кристаллических кучек азура светлого оттенка, подобных грибницам опят, окажется только на пользу. Чередующиеся арчатые бифориумы и мезонины над колоннами в виде выступающей короны или павильона круглого бриллианта.

Фальшивомонетчиков и воров наказал большими иллюзорными надписями, бегущими по брусчатке около моих зданий. Трехмерный бюст с параметрами тела, биологическим возрастом, датой, временем и сутью злонамерения, а так же со строчкой, что типа данных от управы о поимке и мере наказания не поступало. Выставил и статистику попыток проникновения, их тип, а в случае установленного места открытия порталов или телепорта оно тоже указывалось, на карте Груздя. И контрапунктом провел мысль о том, не сами ли маги воруют со складов продукцию, которую призваны защищать, приводя соответствующую статистику попыток с использованием гильдейских маячков, которые тут же и отображал в проекции из истинного зрения. Ввел услугу загрузки всех этих данных в радар часов и прием сведений от управы о принятых мерах.

Как защиту использовал уже раз примененные инфэо, вариации от Лейо, не до конструирования принципиально нового. Разве что поизвращался с пространством, добавляя датчиков и триггеров. Теперь даже если в зале будут колбаситься, то до товара и касс, физически расположенных в других помещениях, не дойдет, только поможет усилить броню зданий, да и захватить можно будет, порталы то отключаться, входы-выходы только через них и оформлены. Обезопасил и продавцов.

Лейо наклепал инструкторов для моих сотрудников. А я, в очередной раз уработавшись до издыхания, напоследок создав фантомов и передав управление, положил на Йома руку и ногу в пижаме и уснул у него под боком. Так будет лучше всего, когда он проснется, а я буду крепко спать. Да и потом, в момент просыпания, я планировал достигнуть вместе с Лейо состояния озарения, дабы без многочисленных экспериментов, забивших очередь, получить конечные результаты, плацдарм создан...

...ет, — фиксировал банк памяти происходящее во внутренних помещениях, создавая отчетную отдельную версию, содержащую только основной смысл речи, напичканной матом.

— Но, согласись, он создал шикарные условия, Кравк!

— Не мое это, стоять за прилавком!

— Как достанут, иди в мордовачную, и отвинчивай столько, сколько влезет!

— Согласна, это так успокаивает!

— Тебе же пора к стойке, а?

— Что, хочешь быстрее заказать себе подстилку?

— Две, не меньше!

— Спали бы до обеда, чего вскочили?

— Босс вчера наобещался, а он ведь у нас ночной мотылек.

— Ага, фантомов нет, значит, дрыхнет.

— Еще бы, видел бы ты в истинном зрении...

— Да уж не малек! Кабы только эти его иллюзии на мостовой не вышли боком.

— Рисковый он, так наезжать на братву.

— Ты-то чего штанишки мочишь? Сидим у Ра в запазухе за семью печатями и не рыпаемся.

— Даже шлюх доставляют сюда!

— Хочу на волю...

— Вспомни, когда ты последний раз спал на шелковых простынях?! На Имриксе?! А...

— Чего взъелся-то? Сам же хотел хапнуть денег и сбежать... За что!?

— У тебя еще два месяца на то, чтоб понять.

— Кидаешь!?

— Просто увидел того, кто реально способен вытащить всех нас из той кучи дерьма, в которую мы вляпались! Да одни вчерашние сутки принесли тебе столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь! Если не прирежут...

— Он дело говорит.

— Что, уже покрошил?

— Там даже мозги натурально размазываются... Мне хватило! И тебе не помешает.

— Чем он вас задел?

— Выпусти пыльцу, и думать легче станет...

— Вы как хотите, а я пойду, гляну теперь на вторую...

— Ага, сбегай, ужасно клево, хочу там поработать!

— Нет проблем, меняемся!...

... Следующее, что последовало после мыслях о Йоми при засыпании, оказался светлый туннель, по которому плавно летел куда-то ввысь, окутанный теплым пульсирующим саваном. Лейо. Это имя вытолкнуло нас в бесконечное пространство моего внутреннего мира, заполненного идеальными инфэо в конце длинных цепочек изменений от наших совместных разработок.

А потом я вдруг почувствовал, как на волне моей радости в наивысшем счастье начинает таять мой саван, расплываясь туманом. Тяжесть оболочек больше не сдерживала сущность Лейо, уплывающего в высшие сферы. Оберткой завернулся вокруг савана, деля и держа, а потом море растворило меня, окунув небытие.

Повторное просыпание было не менее мягким и нежным. В бассейне с живой водой меня растирали, вливая море энергии, крепкие руки Йома, попросившего держать мое тело около поверхности. На другом уровне рядом со мной вился взволнованный Лейо, тут же кинувшийся ластиться и извиниться.

— За что?

— Я мог все остановить... ты чуть совсем нас не покинул...

— Нас...

— Никакие жалкие инфэо не стоят расставания с тобой. Я на такое больше не соглашусь!

— Сам справлюсь...

— Нет! Есть вещи, которые заранее нельзя просчитать!

— Нашел-таки аргумент. И... спасибо, Лейо, спасибо вам обоим...

— Не забудь ему сам об этом сказать.

— Ты хоть за это время воспользовался результатами?

— Эх...

— Спасибо, Йом, — делая глубокий вздох свежайшего воздуха с неповторимым ароматом рощи Браэль.

— Давай прямо сейчас уедем отсюда, Лео. Пожалуйста...

— У нас проблема, — возник грустный мальчуган прямо на воде.

— Вовремя, — в тон. — Говори уж, — вздохнул Йом.

— Вовтаб Конлапир обвинил того молодого человека в проникновении на частную собственность, — показывая торговую залу, где у прилавка стояли: спавший с лица парень, строгий следователь с нотариусом, Вовтаб, двое конвойных.

— Йом?

— Действуй... Но потом уедем, хорошо?

— Да. Лейо, выворачивай пока на максимуме к их дому. И еще набросай инструкцию по применению подарков, активируй доступ к подделкам, — попросил я его. — Сабир, Близша и Хоарнш — вы мне нужны, немедленно соберитесь в столовой, — объявил по серьгам связи сотрудников.

А сам создал прямоугольник портала, стоящий на ладони желтолицего, с моим укороченным бюстом, не мало удивив тем самым некоторых посетителей, Йом как раз массажировал мою голову, частично погруженную в воду, и плечи.

— Я перед вами, этрас Вовтаб. Что случилось? — через портал пахнуло свежестью и разлитой силой. От специальной неловкости, допущенной массажистом, через портал улетела капелька воды, попавшая на губы молодого человека, рефлекторно слизнувшего ее, другая отвлекла внимание от первой, упав на прилавок.

— Добрый день, этрас Арье. Атс Пирто, прошу, объясните.

— Этра Димент утверждает, что случайно оказался на закрытой части дома семьи Конлапир, сдающей вам свои площади под аренду, — так или иначе все посетители, в количестве полутора десятков, исключая слуг и детей, навострили свои уши. — Защитная система особняка ничего не зафиксировала и только что была тщательно перепроверена. Была ли взломана установленная вами защитная стена? Согласно договору аренды...

— Довольно, — активируя обратный отсчет на минуту, деактивируя портал входа. — Внимание! Ламбада-3 закрывается, прошу всех покупателей покинуть помещение, вы можете все то же самое приобрести в остальных двух точках, что в кварталах Соспиж и Жримтал. Спасибо за проявленный интерес и извините за неурядицы. Ровно через минуту начнется телепортация наружу, — разнесся мой голос по всей лавке.

— Вы признаете, что...

— Что лично помог, в связи с чем, аренда немедленно и прекращается без выплаты неустойки.

— Вы свободны, этра Димент, приносим свои извинения за неудобства, — проговорил атс Пирто, давая знак конвоирам отпустить человека и выметаться вместе с ним вон.

— Этрас Арье, простите...

— Идите и не переживайте, этра Димент.

Вслед за посетителями, возмущенными скоростью выпроваживания, из зала исчезли фантомы, товар, витрины и все остальное, кроме оставшейся стоять троицы и облепихи.

— Этрас Арье, вы забыли растение. И где мы сможем пересчитать положенные, согласно договору, деньги за распроданные вами ювелирные изделия, принадлежащие семье Конлапир?

— Дерево в подарок этраис Самтоле, а из украшений я не распродал ничего, — возвращая из эрмитажа оригиналы на свои места, чем несказанно обрадовал девочку, выглядывающую из-за спины поджавшего губы отца, стоящего за раскидистой низкорослой пальмой на оранжерее второго этажа.

— Копии...

— Подпадают по магические действия, оставляющие оригиналам всю самобытность и неизменность. А в случае досрочного прекращения арендного договора, инициируемого арендодателем, все предоставленные ему гарантии аннулируются.

— Необходима экспертиза, — нашелся следователь.

— Хоть запроверяйтесь. Все претензии будут рассмотрены в течение месяца в уставном порядке, вот ваша копия протокола по установленной форме, — перемещая два маленьких топаза с записями, — прощайте, — оставляя еще больше постаревшего Вовтаба без единого медяка.

— Здравствуйте. Извините, — не давая ответить, — за спешку и подобный формат общения, — был в таком же виде, но уже перед тремя своими урами. — Я покидаю вас раньше намеченного. За старшего остается Сабир, управляющая лавки Ламбада-1 — Близша, второй — Хоарнш. Третья точка закрыта. Сабир, оставшейся рудой, товаром с бытовыми чарами, а лучше только сомнительными эжами расплачивайся за землю из трущоб, начиная от реки, вот соответствующая доверенность на подобные операции. Нал мы не возвращаем в оборот, поэтому покупная способность эжевских монет будет расти и расти. Сабир, старайся все же не переплачивать, и избавляйся в первую очередь от тех монет, которых больше по количеству. В случае осады запасной вход-выход на складе. И вот еще вам, возвращаю утраченное, а в этом кристалле инструкции. Все, до свиданья! — пользуясь моментом удивления, и так считав все, что они хотели сказать.

Глава 14. Блуждания

— Гони, Лейо, на Эжин! Полтораста да по верхам... Уклоняйся!

— Там же лодки, — не одобрил люфс.

— Плевать! Аристократ кинул, жульё наезжает, за халяву драчка, нас пытались поймать и ограбить! Меня утомил этот город...

— Это мы его... утомили, Лео. Зря ты растревожил осиный улей, да еще себя едва не извел!

— Извини, Йом.

— Этого мало.

— А?... — опешил я.

— Я тоже вправе требовать, Эль. Знаю, ты умеешь отправлять в сон только тело, а можешь себя и по-настоящему усыпить и проснуться потом. Я хочу, чтобы мы теперь вместе нормально засыпали, и просыпались тоже. Пожалуйста, пообещай!

— Что за странное требование?

— Буду уверен, что ты не перетрудишься...

— Йом, не делай поспешных выводов. Это...

— Это не в первый раз уже! И после ненужный геройств... Я боюсь за тебя, Эль!

— Но я больше не могу уснуть, пока не устану!!!

— Тогда... тогда просто лежи вместе со мной и ничем не занимайся.

— Не могу так.

— Измени поток времени.

— Но ради чего все, Йом?

— Нет!!! Миэ... Ты сам прекрасно знаешь, что между нами не может быть только дружба. Я же вчера не потерял себя, Эль! И... и ты больше не сможешь поставить блок на мое тело, — только сейчас я обратил внимание на его стояк. — И я ни с кем другим, Эль! Я давно вычислил твой план: ненавязчиво подложить меня под другого массажиста, а потом и до публичного дома недалеко! НЕТ! — у него вовсю текли слезы, а его глаза были такими... — Не поступай так со мной, пожалуйста...

— Миэ, тут все не так просто.

— Ты сам все и усложняешь! — начиная откровенно ласкать мои чресла.

— Если не прекратишь, Миэ, я к тебе больше никогда так не буду обращаться, — жестко. Его лицо искривилось. — Ты думаешь о моем благе, а я о твоем.

— Но ты не веришь в меня! — запрыгивая мне на бедра с чумовым лицом и опираясь руками на грудь, я аж обалдел от его прыти. — Все сам, все на себя! Я выдержал твою пытку одиночеством, Арье! А выдержишь ли ты мою любовью?

— Ты и так меня пытаешь с самого лесного форта.

— Эль... Объясни мне все доходчиво, — поникнув и слазя, прижимая мою безвольную ладонь к своей щеке, — пожалуйста... Слишком много страданий от незнания.

— Ты стал свидетелем последствий, эшь-Чиуэн, — скрещивая свои руки у себя на груди. — Во сне у меня накапливается избыток энергии, и первый раз я едва себя контролировал. Во второй раз слишком много отдал Лейо, который, как выяснилось, сам не смог бы с ней справиться, только за счет открытого параметра по времени у инфэо все прошло гладко. В третий раз я решил быть вместе с ним, чтобы достигнуть озарения в слишком долго решающейся задаче. Достигли, однако, его оболочки не выдержали высших энергий экстаза, мне пришлось рискнуть, чтобы его удержать, иначе бы все внутри его тела, весь дом со всем, что внутри, перестал бы существовать. Ты через нашу связь стал второй опорой, не подверженной воздействию, не давшей случиться беде. При оргазме выброс энергии тем больше, чем сильнее взаимные чувства партнеров, а их я не знаю, как измерить или просчитать, чтобы весь объем не навредил никому, а источник — вся энергетическая структура, и здесь я не знаю, как сделать канал для отвода лишнего, существующий не справиться с объемами. Только из-за "пожалуйста" и того, что я верю в тебя, я прощаю опрометчивость, Миэ... — облекаясь в Чебро. — Сам понимаешь, любые телесные контакты теперь невозможны напрямую. Есть альтернатива сну, пусть и слабая, больше подобного случившемуся не будет. И тебе надо опорожниться, лучше не здесь: слишком высока энергонасыщенность, неизвестно, что может произойти.

— Эль...

— Может и дважды в день придется это делать. Я обещаю, что не стану хитростью или еще как заставлять тебя набираться опыта с другими, но ради тебя же мне самому придется научиться контролю. Пришлось бы в любом случае, просто без обоюдного движения получится дольше. Все, я перемещаю тебя в твою комнату!

А потом убрал защиту и расплакался. Я ненавидел себя за ту боль, что вынужден причинять. Из-за моих ошибок Йоми будет страдать еще сильнее. И получится не отдых, а обоюдная пытка! Уж лучше бы так разобрались бы с Лейо, цена за откровение непомерна.

Бот тем временем вытворял немыслимые кульбиты на воде, несясь на немыслимой скорости вверх по течению Иссхоруг. Поднимаемые им в момент уклонения от несшихся с башен инфэо гигантские волны были безжалостны и к превышающим его собственные размеры судам. Две поднятые между башнями магические сети он преодолел, делая Шаг, третью, совмещенную с толстой цепью, протаранил, вырывая механизмы с корнем, отвечая мощным импульсом, разрывающим не только натянувшееся препятствие, но и резонирующим с управляющими кристаллами, взрывом разворотившие макушки.

У Блямбуса Лейо окружил себя Фратрикрами, отражающими или уничтожающими вражеские инфэо. В нас летели шары и облака разных размеров и комбинаций, чары с привязкой отражались. Пока экипаж был занят, Лейо не применял атак, только защищался.

Нас расстреливали как на учениях — поочередно, а не все скопом. Стреловидные атаки с хитрыми траекториями чередовались с обращениями к трем стихиям, а после того, как о поверхность воды разбились сосуды с горючей жидкостью и появился огонь, то и к четвертой. Многие вытягивали щупы как продолжение себя, чтобы создать особо неприятные инфэо, опасные для самих магов. Среди прочего выделялись скоординированные инфэо, например, в виде ионизированного, кислотного, ядовитого и облаков с другими субстанциями — в результате их объединения и магохимических реакций получался аналог абсолютного растворителя, мгновенно разъевшего бы любое другое судно.

Совместная атака магов-защитников, шестой-седьмой ступеней, заставила Лейо косвенно атаковать. Благо выше седьмой никто в драчку не вступал. То ли изнутри взорвать они хотели бот, так ловко избегающий стихиальные и совмещенные атаки, заставляя поглотить слишком много, то ли иные цели преследовали, но Лейо принял решение о замыкании модуля поглощения на атакующем инфэо, перенаправляя, таким образом, поглощаемое на самую продвинутую версию Круколвэха, осыпающую крепость градом стрел. Младший состав защитников держал защиту до тех пор, пока нажим старших не вылился в настолько мощный поток, что он просто засыпал всю крепость, когда выявилось слабое звено с никудышными нервами, создав одну гигантскую ледяную глыбу с вмороженной в нее пострадавшей крепостью со всеми оставшимися там защитниками, не успевшими укрыться в глубоких подвалах, телепортироваться или сбежать иным способом.

Бешено вращающийся огромный Фратрикр напрочь срезал опрометчиво чихнувшую каким-то мощным огненным инфэо башню, стоявшую по другую сторону Эжма, ведущую к водопадам, конечному пункту назначения, и выкосил широкую просеку среди многоярусных пальм, укрепляющих плодородную землю и дающих по четыре урожая в год, раскинувших лиственные пучки с растущими плодами в трех-четырех местах по всей длине совсем не маленького ствола, до ближайшего холма, заставленного домишками трудяг, обрабатывающих обширные рисовые поля, тянущиеся от порта до самой Эжмы и дальше на восток, разлетевшегося по округе разнокалиберными глыбами оплавленного камня и паленого дерева, убивающими многих и многих, даже вовремя упавших в полевую жижу.

Не знаю, кто из баронов отдавал спешный приказ об уничтожении или задержке, но пострадало огромное количество ни в чем неповинных судов, развороченных отраженными инфэо, не успевших вырулить от ледяных или каменных шипов, пронзающих тело реки на всем пути бота, перевернутых поднятыми волнами, толкаемых наперерез, задетых ветвистыми молниями или огненными струями.

Была задета и громадная баржа, идущая от водопадов с еще трепыхающимся грузом из речных тварей, оглушенных падением, которых так легко собирать и доставлять дорогой свежак в Груздь. В результате вся озверевшая братия ринулась на попрыгавших в воду из Блямбуса, решивших там найти спасение, на экипажи пострадавших кораблей, лодок и других плавсредств. Иссхоруг окрасилась в густо красный цвет.

Не сговариваясь, мы с Йомом вместе пришли к копии того самого водопада из академ-городка, чтобы найти окончательное успокоение. Молча пристроились с разных сторон, но идиллии не получилось. Через падающую воду до моего сознания добралась зафиксированная во время передвижения на Эжин, где бот уже около часа замер у самой кромку низвергающейся воды, информация. И у меня потекли кровавые слезы...

— Лео!? — мигом забыв все и обо всем, вскрикнул подскочивший ко мне люфс. — Что случилось!? — безуспешно пытаясь трясти и стирать слезы через Чебро.

— Мои слова для Лейо приоритетнее внешнего... Пока мы предавались ссоре и рефлексии, атака зашла слишком далеко, погибло несколько тысяч глоров, целая баржа злобных речных тварей рассосётся по городской канализации... И это тоже по моей вине!

— Нет-нет-нет! Это... это роковое стечение обстоятельств, Лео!

— Башни активированы, Груздь закрыт, Олисанна как семечки расщелкает мои магазины... Все из-за меня!

— Ты не виноват, Лео! Там и так все назревало годами...

А водопад все низвергался, и каждая капля в нем — это чья-то жизнь, отобранная мной, прямо или косвенно... Мозг прокручивал их все. Одновременно.

— Стольких погубил... Больше десяти тысяч! Отпусти! Моя жизнь не стоит таких жертв...

— Не бросая меня! — раздалось с двух сторон.

— Как же я без тебя...

— Для кого же я буду...

— Дам тело и связь, вместе не пропадете. Пустите! Мое место не здесь...

— Ты обещал не бросать меня, Эль!

— Зачем тогда воплотил и удержал, если не нужен!

— Домой хочу! Мой выбор был ошибкой...

— Так, давай, и вернемся вместе, Эль!

— А я доставлю всех нас, скажи куда!...

— Я... я не знаю обратной дороги, а единственная подсказка может быть в Блуждающей Башне, неизвестно где летающей на Моцкафе.

— Мы ее обязательно найдем, Эль, и вернемся к тебе домой...

— Все вместе.

— Позволь вытереть слезы, Эль, не упрямься...

— Все из-за меня! Сплошная горечь выбора, беспрерывные страдания! И ты все еще хочешь секса...

— Эль...

— Ну так действуй! Дай мне раствориться...

— Нет! Не так! Не надо!!!

— Что ж ты убегаешь? А как же твое "не бросай"? А как утренняя прыть?

— Но я мечтал...

— Не об убийце, да? Я тоже имел мечты, да вот поди ж ты, это они меня отымели! Ну же!

— Прошу, не надо!!! Пож...

— Будет больно, ну и что? Зато твоя боль удержит нас в тварном мире! Ну же!

— Ты уже выбирал легкий путь, Леон! И что же вышло!?

— Ах, Лейо! А может с самого начала стоило так поступать? У меня открылись глаза!

— Да они все вытекли... Ай!

— Больше ужаса — сильнее якорь! Как тебе мои тентакли?! Только вообрази, любой будет!

— А-а-а-а!

— Ну куда же ты?! Регенерируешь к вечеру, не волнуйся! И продолжим...

— Я не хочу уже!... Не-е-е-т!

— Зато я хочу! Сколько просил и убеждал... Прекрати визжать, я даже не начал еще! Хватит визжать, как младенец! Х-в-а-т-и-т в-и-з-ж-а-т-ь! Аааааа!

— Ты убиваешь его! Это не он...

Глава 15. Преображение

Как противно визжит, аж сводит все! Найти-найти-найти! Убить! Где же этот ялов младенец!? Больно-больно-больно! Противная Арьяна! Арьяна!? Убить! Нет! Жжется! Вася и Иля, я не могу! Убить всех! Нет! Месть! За что!? Проснись же, мой зверь! Аааа... Иди и возьми ее, преумножь силу! Нееет! Я в тебя столько вложил, ты не смеешь не подчиняться! Аргх... Убей ее, и больше никто не причинит боль! Нет! Пусти зверя, и я открою путь домой! Я... Аааа! Убей!!! Мой дом... Убей! Они и есть мой дом! Борись, зверь! Аргхк! Нееет, Арьяна, Миэ... Забудь, нет его больше! Миэ!? Ты сам его убил, теперь она, фас! Мой Миэ! Вперед, Зверь! Убить! Не дам!!! Куда!? Назад!!! Афсхрхфсс... Что, не нравится водица!? Рррр! Сдохни, паскуда! Ох... Убей ее, и боль прекратится! Не-е-ет... Дай волю зверю, прекрати мучения! А если сюда?! Ииирр... Ты сам погибнешь! И так должник, разом выплачу всё! Стой...

Только вмазавшись в гигантский додекаэдр, я познал истинную боль! Вся предыдущая — это не более чем синяки. Однако вместо ожидаемой мгновенной смерти, меня втянуло внутрь.

Случилось невозможное: я больше не видел ни тварного мира, ни подпространственного слоя, и астрал не ощущался, не было визга, не было боли. Только я и двенадцать отражений. Кривые, с изъянами, убогие, кошмарные. И одно — родное, то, которое я видел раньше, погружаясь в себя, строя, как мне казалось, себя. Я видел, как именуемый Зверем пытается вырваться из этой ловушки. Как Ему здесь больно!

Но главней всего пуповина, все еще связывающая меня с Миэ! Ааа! Нет! Йейль, только не сюда! Прости, Миэ, но это ради тебя! Разлитой вокруг энергии хватило, чтобы взорвать мой брандмауэр раньше, чем через него просочится мерзкий паразит.

Только здесь начался настоящий бой между мной и паразитом, оккупирующим мои тела. Я по наитию стал исправлять сам себя, убирая кривизну, разрывы, изъяны. Но, сосредоточившись на одном своем отражении, я упустил другое, испоганенное Зверем.

Никогда я так еще не напрягал все свои умственные способности. Не сразу, Зверем часто сбиваемый с панталыку, я все же отвоевал вторую грань Додекаэдра Зеркал. Потом третью, четвертую, пятую. И вновь скатился до одной. Потеряю хоть одну — потеряю себя навсегда, выпущу яла, замахнувшегося на моих родных! Не бывать этому!

Попеременный успех длился до тех пор, пока я не вышел из себя. В прямом смысле, как когда-то в кармане. И стал работать снаружи, на уровне, недоступном Зверю, паразитирующему на моей оболочке. Навык остался, знания никуда не делись, умение нарастало.

Отвоевав тройку, уже не лез оголтело вперед. Одна тройная вершина была закреплена надежно, все попытки паразита я отбивал успешно, изучая его приемы, ожидая удобного момента. Та-Вастин научил меня аккуратности, Чаку — решимости, те-Иэльган — любви, Йом — терпению, Арьяна — радости жизни, Ноцуц — магии, Асколь — горечи ошибок.

Следом освободил четвертую пентаграмму, удвоим количество чисто своих вершин. И одним махом целая половина стала моей. Но на этом дело застряло. Он укрепился на своем дне, я на своем. Далее мы просто меняли основные грани, перемещаясь по додекаэдру. Пат.

Так мы и пялились друг на друга, скалясь. А!? Ах ты ялова тварюга, чего удумала! Мы тоже не лыком шиты! Вздумала использовать принцип подобия, йейльская залупень. Только грани-то повернуты, глупышка. У меня была тренировка, Зверь, я и шесть моих аватар! Что!? Не понравилось мельтешение? То ли еще будет, йейльчик мой милый! Родимый мой паразитик, как же я тебя люблю! Обними папочку, не бойся...

Создав инерцию, я рискнул, выигрывая всю партию! Бинго!!! Мои отражения четко совместились с занятыми им гранями. Боль полного преображения была сродни радости творения!

Но эйфорию победы прервала дисгармония царящего после изгнания дисбаланса. Это зверь наушничал, исподволь внушая суицидальные мысли. Инь и янь, добро и зло, вся эфемерность дуализма проявилась и была изгнана из моего Храма Сущности.

Исследовательская жажда конструкторской деятельности охватила меня целиком. Я увидел элементы, привнесенные Аней, Чако и Йомиэлем. Все мы друг в друге оставили след. Распознал и смог разложить по шагам действия Хранителя Башни, не найдя в них ничего предосудительного.

Кто-то еще воспользовался ситуацией, да так, что и не связать мне концы с концами. Причем и Додекаэдр Зеркал не я задумывал! А сам он не мог получиться, разве что вибрации моего творческого выброса в момент рождения Лейо запустили одну из программ древних, что возвели Призрачный Барьер. Ну и пусть, соберу осколки себя, воссоздам, там и разберусь.

Клубок стал полным после добавления астральной и духовной магических дисциплин. Нашел и дотянул все способности до одного уровня. Разглаживал, выправлял, соединял, отойдя от одинаковости. Гармония в разнообразии.

Внезапный резонанс всех моих отражений в самом разгаре вносимых доделок разом довел все до совершенства, воплощая Храм Сущности в оболочку, здоровую и крепкую, похожую на Додекаэдр Зеркал в миниатюре, рождающую бесконечность отражений, открывая истину о неизмеримости энергии, черпай да облекай осознанно, лишь бы смочь полностью охватить мыслью творение.

И плавность возвращения к нормальному состоянию обогатила меня несказанно. Не видя больше своих отражений, я окончательно осознал себя как нечто цельное, свободное от всех цепей выбора и навязанных связей, самодостаточное. Не было больше нужды в костылях в виде прокси и брандмауэров.

Глава 16. Новый виток отношений

Но груз памяти по-прежнему тяготел на плечах, не дав уйти в одиночное плавание по мирозданию. Жуть содеянного Зверем требовала немедленного исправления. Пусть и прошло две недели, но оставлять о себе такую память я не мог.

— Ты!?

— Да, — стоя на коленях у люльки с мирно заснувшей Арьяной, счастливо улыбающейся и раскинувшей ручки.

— Отойди от нее.

— Да, — отползая по мягчайшему ковру приятного древесного цвета, складываясь в три погибели и вытянув руки вперед.

— Как ты посмел вновь явиться!? — закрывая собой дочь, окружая ее дополнительной мощной защитой.

— Паразит уничтожен, брат. Я больше не одержим.

— Это не извиняет тебя!

— Да.

— Как мне теперь доверять тебе?

— Сердцем.

— Вставай, — тяжело вздохнул он. — Пойдем, расскажешь.

— Да.

В такой же тунике и штанах, пошитых его женой, я шел чуть сзади с боку. За нами шла неизменная тень, Усиль. Охранник с гиперкубом, которого я сильно покалечил, не смог сдержать вздрагивание при нашем появлении в коридоре, жест та-Вастина не сильно его успокоил, однако заставил остаться стоять на месте. Остальные уже были в курсе, в малом кабинете меня уже ждал поздний чай с Бартелло, пристально рассматривающего знакомого ему люфа.

Мое я больше не было пришпилено к точке меж трех пластов, их восприятие преобразовалось. По-прежнему могу создавать свои отражения-аватары, но я так соскучился по необременительному единству...

— Здравствуй, Барт.

— Здравствуй.

— Как понимать все это, Леон?

— В АЗУ мне подсадили паразита. Предполагаю, что Зверь проник в меня у ректора. Он ли, или через необычного фамильяра, или через магический контур. Не могу сказать. Ты знаешь о моем прогрессе, Вася, знаешь о первом проявлении Зверя. Чем с большими энергиями я работал, чем больше проливалось крови, тем сильнее он становился. Перелом случился в Грузде, где я, зараженный энтузиазмом, перенапрягся так, что он смог взять надо мной частичный контроль. Рождение Арьяны слишком сильно во мне отозвалось, еще больше связав нас, усилив и Зверя. Она почувствовала его приближение, и пыталась, как умела, спасти меня. Вась, ей удалось! Вы все трое живы, а я... Я пытался утопиться в живой воде, взяв его с собой, а потом сразился один на один и уничтожил. Все эти дня я бился с ним и восстанавливался, убирая все следы пребывания во мне, лишая возможности возрождения. Вась... Я не мог вот так поступить со своей семьей, давшей мне здесь новый дом...

— Ты еще тогда это предвидел... Если бы не Нимус, Зверь бы убил ее, Леон.

— Я верну ему долг. Где сапфир?

— Он треснул, Леон, и уже не пригоден ни к чему, — тем не менее залазя в шкатулку в одном из ящиков.

— Отец. Я не могу его прочитать, даже отражения нет, чтоб узнать правдивость слов.

— Я видел спящую дочь, Барт. И верю.

— Барт, а Нимусу ты поверишь?

— Кристалл поврежден.

— Живому глору, Барт. Запоминай!

Взяв сапфир, я обратился напрямую к духу:

— Здравствуй, Нимус!

— Лев!?

— Да, успокойся. Я пришел отблагодарить тебя, Нимус.

— Ты изменился...

— Да, Нимус. И могу помочь воплотиться, хочешь?

— Я уже давно этом не мечтаю... Твой Зверь повредил мое последнее пристанище, Лев.

— Лео, Нимус. Ты защитил самое дорогое для меня...

— Лео... действуй, мне ли выбирать?

— Да.

— Я не откажусь от новой жизни... С Арьяной.

Младенец у меня все еще стол перед глазами. Не долго думая, я начал действовать, медленно и аккуратно, для Барта. Новое тело следует осваивать с младенчества. Так и появился у меня на руках брат-друг-муж Арьяны, маленький Нимус, мокрыми сапфировыми глазками смотрящий на меня.

— Только писаться не надо, ладно, Нимус? — на что мальчик весело засмеялся сквозь слезы, двигая ручками и ножками. — Будем выбирать медальку, Нимус?

— Лео... — выговорил он.

— Лео, Нимус. Вась, ты ведь не отдал никому те подарки? — брат смог только мотнуть головой и полезть в другой ящик, не отрывая взгляда от маленького гномика, — Нимус, ты, кстати, гном теперь! — не менее весело касаясь его ушка и носика. Удивляющийся младенец — это нечто! — Ну-ну, чего захныкал? Сам же сказал, что от жизни с Арьяной не откажешься. Вот тебе и игрушку папа принес, какая нравится?

— Лео...

— Лео делал, Нимус. И Йомиэль. Молодец, она идет тебе, Нимус. А теперь спать, к утру папа придет в себя и покормит тебя... Баю-баюшки баю... — окружая защитой.

— Ты смог...

— Барт, боюсь только, расспросить ты его сможешь годика так через три.

— Леон.

— Он у меня прилежный, правда?

— Этот или этот?

— Оба! Лео, ты...ты...

— Я, брат, голоден, а ты только чай и велел приготовить? Эй!? Только при Барте слезу не пускай, стыдись!

— Он поймет... Лео! Я так рад, что с тобой все в порядке!...

— Что ж ты отпустил Чако и Арама? Они же так мечтали защищать малышку...

— Они сами...

— Конечно сами, Вася, с твоего напутствия... Барт, чего рот раззявил? Отнеси дядю к тёте и принеси плотный ужин!

— Развели младенцев...

— Хочешь, и тебе сделаем?!

— Сам справлюсь, дед, — все же улыбнулся он, нежно беря спящего Нимуса, завернутого в теплую воздушную ткань цвета светлого сапфира.

— Угу, сколько тебе уже, а где мои правнуки? Только Дионук и старается!

Страдальчески вздохнув, Барт удалился.

— Не томи, рассказывай!

— Хех! Через гиперпространство брат, но для других такой способ непригоден.

— Эх... Ты упоминал Чако и Арама, видел их?

— Ага, они в роще Раледо.

— Еще одна, подобная Браэль?!

— Так и знал, что ты о ней прознаешь. Что хоть доложили?

— Хы! Сказки про фей!

— Так ли уж и сказки?

— Ноцуц доложил только, что внутрь попасть не смог, а из рощи вытекает ручей с живой водой. А вот Чако такое порассказал, что только за голову и хвататься.

— А только он своим Шагом бы и преодолел мой барьер, Вась. И его отчету можно верить...

— О-о-о! Бедный Ноцуц. Хотя сам виноват! Представляешь, какая буча возникла? — видя мою заинтересованность, он стал рассказывать про расформирование, про рейтинг. — Твоих согрупников пусть и распределили, но практику они проходят вместе.

— Спасибо, Вась.

— Да ладно, ты дальше слушай! Больше нет декана Цыбкона! Пропал с концами, вот уже как второй месяц пошел. Не-не, Дом не причастен к этому. А Рашиз взашей выгнан из академии с такой характеристикой... И вообще, под давлением братьев Сойфонг АЗУ грозит либо проверка, либо межгосударственный бойкот. Обидеть таких магов, что смогли отбиться от целой лапы мягнов уже после первого курса! Да еще и вскрывшийся факт ментального программирования подбавил жару. Стоп! А чего это я всю говорю то? Ты ведь так и не ответил...

— Хех. По преданиям, мягны — это преображенные хоббиты! Да, брат, хоббиты! И это действительно так, потому что половина той лапы теперь полурослики! Не смотри так! Это случайность... В общем, они все собрались в роще Раледо, где и застряли Чако с Арамом. Полюбуйся!

Перед нами, сидящими на кожаном диванчике, возник прямоугольник экрана с моими недавними воспоминаниями, связанными с выходом из астрала. Двое гигантов посреди толпы полуросликов, чей рост еще меньше гномского, тащащих с непередаваемыми лицами из реки гигантскую тушу сома и еще несколько крупных рыбин неопределенного вида с большими паучьими жвалами и крабовыми клешнями.

— Роща в блокаде мягнов, их император достаточно быстро прочухался и навел порядок среди кланов. Ну да ничего, хоббиты разберутся, научатся, обживутся.

— А... а как твой Йомиэль? — пристально глядя в глаза.

— Эх... — вздохнул я горько и печально. — Он жив, но... Зверь убил бы его, если бы не дом, который я создал, принявший все необходимые меры после его ухода сюда... И, брат, ради него мне пришлось обрубить нашу пуповину, дабы Зверь не сбежал к нему, иначе мне было не удержать... — не выдержав и уткнувшись ему в плечо.

— Я тут... простите, — вкатывая тележку, собираясь удалиться.

— Барт, стой... только притворись невидимым, ладно? — он только кивнул мне, вставшему перед братом на колени. — Еще один долг не выплачен, та-Вастин. Прошу, брат, доверься мне...

— Леон, я... я же сказал, что верю!

— Пройдем в ванную залу.

Под встревоженными взглядами я освободил центр, определив туда раздевшегося гнома.

— Блокада Духа(!!!). Брат, прикажи Усилю войти в круг и слушаться меня как тебя самого.

— Эхм. Усиль, слышал?

— Да, я здесь, та-Вастин. Но не понимаю...

— Входи, Усиль! — низким приказным тоном.

— Сфера Духа(!!!). Усиль, снимай все, полностью.

— Что ты задумал!? — выполняя приказ.

— Встаньте оба вот так. Грань Духа(!!!). Не пытайся, Усиль. Гармония Духа(!!!). Та-Вастин, я не могу утверждать точно, как в вас попало зерно Зверя, не знаю и его инкубационный период. Вы поймете, когда я начну, крепко зажмурьтесь, хорошо? Так будет легче. И... брат, ты должен принять решение сейчас!

— Какое? — глухо, тяжело дыша, после паузы, косясь на Усиля с такой же сильной эрекцией смущенного и покрасневшего сверх меры, косящегося, в свою очередь, на Барта, притворяющегося стойкой для одежды, жадно пожирающего глазами новые инфэо.

— Если оставить все как есть, то Усиль не выдержит. Очищение Духа(!!!) я могу проводить за раз только одно, я справлюсь, хотя для него и предпочтительно двенадцать магов. Но, брат, он выполнил свою часть ритуала Сара, и твоя боль, неизбежная при очищении, отразится на нем. Двойной груз непосилен, поверь. Заверши, и оба пополам разделите, или оттолкни, и каждый будет со своей.

Наступила долгая пауза. Даже Барт перестал дышать.

— Пожалуйста, не заставляй делать выбор за тебя, та-Вастин! Я могу только разорвать, начав с Усиля...

— Извини, Усиль... У меня семья! — помощник помрачнел. — Арас! Прости и прими заблудшее чадо свое!

— Аминь! — прослезился Усиль, приняв выбор.

— Очищение Духа! — на волне высших энергий я быстро активировал инфэо.

Крики, стоны, хрипы. Он дергался всем телом, крепко зажатым в круге с вписанной пентаграммой. Опорожнился кишечник и мочевой пузырь грязно черной с красным кашицей, противно дергающейся мелкими отростками. За спиной у него был призрачный додекаэдр с уродливыми отражениями, избавляющимися от черни заразы. Самый пик боли наступил в момент материализации и вытекания с поверхности тела. Та-Вастин что-то кричал поддерживающее, не в силах броситься к телу и облегчить страдания. Барт оказался более привычен к подобным вещам, смотрел участливо, въедливо.

— Ловушка Духа(!!!), Сон(!!!)!— собирая при помощи инфэо всю слизь с тела и пола в плотный запечатанный ком. — Барьеры нельзя разрушать, брат, а краткий сон подарит облегчение. Мы позаботимся... Готов?

Дождавшись утвердительного кивка, выполнил и над ним процедуру.

— Контейнер Духа(!!!), — дважды сотворив инфэо, препятствующее выходу скверны за пределы печатей, частично делающее ее доступным для исследований. — Барт! Лови деда и в ванну, отмывать, а потом их обоих разотрем и в тепло.

— А с этими что? — левитируя спящее тело к воде.

— Исследуйте. Ты все запомнил?

— Конечно!!! Повторить бы еще... Значит, для проверке достаточно Гармонии Духа?

— Ага, она вообще выявит духовных паразитов любого типа.

— Здорово, теперь мы точно выкорчуем заразу из Дома! Ты ведь не расскажешь мне, да? Я так и подумал.

Спеленованных, мы их уложили прямо в кабинете, раздвинув мешающуюся мебель.

— Верно мыслишь, Леон! Рано возбуждать подозрения персонала. Ты ужинать хотел, нет?

— Хех, что ты там принес? Голубцы!?

— Плотный же, сам сказал!

— Ты не так понял, хе-хе, спасибо! Вкусно... ммм...

— Я так и подумал, что период вегетарианства у тебя закончился.

— Много ты стал думать в последнее время, вот все детей и нет ...

— Хоть ты не нуди, а?!

— Там ты здоров, в...

— Обижусь!

— Ладно-ладно! Помни о двенадцати, каждый за свою грань.

— Лучше поясни еще раз по живому кристаллу...

Умудрялся и есть, и рассказывать, и показывать. Барт в силу своих умственных способностей схватывал все налету. Приятный собеседник, когда не напротив в допросной камере. Пусть я и завалился в середине ночи, но внучатый племянник чувствовал себя бодрячком, как и проснувшиеся. Их одежда и амулеты были аккуратно сложены рядом. Оба выглядели понурыми и печальными, друг на друга не смотрели.

— Если вы сейчас не обниметесь, я вас ремнем накажу! Та-Вастин, Усиль! Мир по-прежнему вращается, незачем разводить мосты!

И мы с Бартом галантно отвернулись, наблюдая через большое зеркало на стене за происходящим до тех пор, пока Усиль его не зашторил. Так Барт остался с носом, а я засвидетельствовал долгий поцелуй, осветливший обоих.

— Не надо о грустном, брат, — когда они собирался что-то сказать. — Я тут заметил у тебя целую полочку с несобранными рубиками...

Никогда не видел гнома таким смущенным.

— А он так и не смог ни один собрать обратно! — расхохотался обернувшийся Барт. — Вот и ко... — уворачиваясь от валика-подушки, — ...пит!

— Бартелло!!!

— Да понял я, дед. Никому ни слова о случившемся. Но все и так о вас знают...

Гном побагровел, но его губы накрылись другими, и он лишь как-то неопределенно махнул, становясь пунцовым.

— Благо, что только оттенки красного, а не синего, — поддел я, заставляя улыбкой прервать поцелуй.

— Тут на всех хватит, — передвигая столик и доставая снизу новые блюда, прикрытые скатеркой, закрытые зеркальной куполообразной крышкой. — Я тут подумал, что еда лишней не будет.

— Ага, после... — вздрогнув, — есть сильно хочется!

— Капустно-морковный салат!?

— Голубцы твой брат слопал, я не причем!

— Так сказал бы, что перепутал тарелки...

— Эргх... Отдай мне, раз не хочешь!

— Не ссорьтесь, там еще спрятаны творожные вареники!

— После... чувствуется такая легкость во всем теле...

— Это нормально, Вася... и, бесплатный совет хочешь?

— Еще спрашиваешь!?

— Если дотерпишь до вечера, то к весне получится еще один младенчик...

— Акстись, дед! — замахал руками Барт.

— А у него тоже? — ехидно косясь на побелевшего помощника.

— Велика вероятность двойни или тройни, — с серьезным видом наблюдая за округлившимися глазами.

— Я не...

— Женишься, Усиль. Атис Валина у нас понятливая...

— Вася...

— Вася!? Все, сегодня же оформим брак!

— Чего ты боишься, Усиль? Ты все так же его помощник, засиживающийся до утра за делами... Так ведь, брат?

— Угум, — с закрытыми глазами и огромным наслаждением разжевывая вареник. По левой щеке скатилась слеза.

— Дед, а дед... Ты ведь подпишешь мой проект, да?

— Наглый шантажист! И не стыдно?

— Тут и конфеты есть... — вытащил последний довод Барт.

— Как грамотно обложил-то, негодник! Теперь вот придумывай тебе новый подарок на день рождения...

— Уел... каюсь!

— Пойду на счет завтрака для Нимуса узнаю, — мягко исчез Усиль.

— Ой, мне ж тоже надо бежать, еще увидимся! — скрываясь за дверь.

Вот мы и остались одни, в молчании наслаждаясь простецкой едой под аккомпанемент тишины, освещенной предрассветным небом за окном во всю стену, надушенной таким знакомым яблочным цветом со штрихом сирени, приправленной чувством восстановленной братской любви.

Идиллию дополнила те-Иэльган, внеся в кабинет счастливое почмокивание сосущей грудь Арьяны, и разочарованное сопение пьющего из бутылочки Нимуса. Присев рядом, она отдала мальчика мужу, положила ему на плечо свою голову, и с непередаваемым выражением лица стала смотреть на меня.

— Хвастайся, брат! — размашисто вошел в кабинет жа-Градин.

Нимус аж выронил бутылочку, громко рыгнув и пукнув, надолго превратив за ночь уже утративший цивильность кабинет в комнату смеха и сюсюканий.

— Ты надолго? — ближе к полудню и уже в кабинете главы дома после длинного разговора обо всем и ни о чем в узком семейном кругу, когда младенцев сморил сон.

— Надеюсь, что до вечера утрясем рабочие вопросы.

— Тогда начнем с главного.

Неожиданно для меня этой "главной" оказалась тема игрушек. Только два дня назад запустили массовое конвейерное производство, а уже такой мегабум начался, что только за голову хватайся. Первыми в праздник в народ ушли тетрисы, легко инсталлируемые почти на любые зеркала. А вот рубики наготовили вручную как подарки для знати и партнеров.

Потом перешли к серьезным проблемам с АЗУ. Как нельзя кстати пришлись инфэо с единицами измерений. Из принесенных минералов и руд сделал несколько часов, навороченных и не очень, только для отображения времени в двух форматах. Скинул на кристалл и учебные материалы с другими наработками, призванными облегчить жизнь специалистам Дома ре-Т`Сейфов, мощно вцепившегося в новые рынки и идеи. Тема гиперкубов была мягко замолчана.

С учетом всего семья платила заклинателям больше, чем получали чистильщики, предоставляя более востребованную пищу для молодых умов. Было организовано много новых подразделений и групп. Все доходы тут же шли на развитие. Даже старший совет принял решение прекратить пополнение резервных фондов и начать из них выдавать средства. Вопреки всем препонам, штат ученых рос как на дрожжах.

Еще бы не расти, когда пистоли были мной когда-то слегка усовершенствованы, превратившись в водяные пистолеты, стрелявшие зачарованными сосульками с вмороженной дробью, на которую тоже накладывались разнообразные чары. А сегодня я подкинул способ организации подачи материала для патронов из зачарованного многоотсечного ранца, с водой и разнозачарованной дробью, с автоматически сменяющимися маэн-аккумуляторами. Пусть скорость такой "пули" и дальность полета со скорострельностью смехотворны по сравнению с земными аналогами, однако для завала монстров в самый раз.

Уже после заката стали обсуждать проблемы, связанные с Моцкафом. Прошлые, настоящие, будущие.

— Одобряю. Мы проработаем план создания моцкафского банка с новыми реалиями, его устав и все прочие, занимайся пока торговлей.

— А фальшивки?

— Не рекомендую лезть в подполье. Предложенные тобой банковские карты мы тоже проработаем, не гони никуда.

— Смело трать на недвижимость. План по преобразованию трущоб должен выгореть, действуй агрессивнее.

Во время беседы я периодически создавал фантом, дабы в два раза быстрее разобраться с вопросами, курируемыми разными братьями. Тут же и кушали. Фрицау несказанно обрадовалась мне, и особенно завершению вегетарианства. И наготовила просто гору всего. Подбадриваемый братьями, забрал большую часть с собой, на спор опустошил и все конфетные запасы во всем доме, вызвав бурю негодования, перенаправленную на зачинщика спора.

Тепло попрощавшись со всеми, нехотя отчалил на Моцкаф. Семья разбередила потаенные желания о заботе, любви, понимании и взаимопомощи. Резко рванул к Миэ, у него еще не так поздно, как здесь, на побережье.

Лейо как и вчера, как и все предыдущие дни, курсировал вдоль водопада, нарезая круги. Люфс, как и вчера, корпел над незнамо каким украшением. На толику сильнее стала атмосфера тоскливой обреченности, царящая вокруг Йомиэля.

Как и в прошлом году, ювелирство помогло ему пережить сложный этап, так и сейчас он в него ударился. Без признаков заражения паразитом, здоровый телом, с рваной раной на сердце, сосредоточенно трудился над механическими часами. Рядом лежали изделия с совершенно новыми для этого мира огранками кристаллов: трилистник, радиант, принцесса, сердце, идеальный бриллиант, тогда как самыми распространенными были вариации багетов, изумрудов, овалов и груш, если не считать смелых экспериментов мастеров-ювелиров. Мой Миэ... он справился с освоением полностью и самостоятельно, а ведь зимой он непонятно как умудрился воспроизвести одну из самых простых круглых огранок, возымевшую такой успех. Миэ...

Послав Лейо свою безграничную благодарность, появился за спиной Миэ, подобрав момент, чтобы он не испортил ничего и не поранился инструментами. Так, как и когда-то, только много нежнее и ласковей, обнял его, стоя на коленях, прижался к спине, закрывая глаза, еле сдерживаясь.

А он, резко вдохнув, долго боялся выдохнуть, потом сделал пару вдохов и выдал гениальную фразу:

— Я согласен на твой план...

— Дурак!

И впервые перед Миэ банально разрыдался в пух и прах. Оседая на свои пятки и к его пояснице, оставил мокрую дорожку из своих слез, катящихся дальше. А он все так и сидел, застыв на своем табурете, уже выплакав все и вся, что можно было, после случившегося и в момент обрыва связывающей нас пуповины. Только предполагал, подло на близких использовать способности чтения личности, грязно и мерзко.

Йом долго не решался ничего предпринять, пока наконец не стал успокаивающе поглаживать мои руки, лежащие у него на бедрах у живота.

— Простишь ли когда-нибудь, Миэ?

— Не за что, Эль, то был не ты, — вызвав новый приступ. — Тише, Эль, все п... У нас все еще впереди!

— О, Миэ! Слава Арасу! Повернись, пожалуйста...

Чуть помедлив, он развернулся ко мне, раздвинувшему ему ноги и плотно прижавшемуся к его груди. Когда он второй раз по-разному пряданул обоими ушами, я вспомнил, как улыбаться:

— Эх, Миэ... — вздыхая. — Именно сейчас и нужно приласкать, успокоить... Вспомни, как я...

И тут корка на его раненом сердце рассыпалась слезами и сполями на мою макушку, позволив мне смазать его лечебным бальзамом. Наши руки беспорядочно шарили по плечам друг друга, спине, затылку, в волосах. Пусть и в молчаливом образе, но Лейо присоединился к нам, углубляя воздействие, ускоряя врачевание.

— Миэ, пойдем ужинать? — спросил я, когда наши слезные железы, руки и сердца успокоились.

— Идем, Эль.

Пока он поглощал гостинцы от Фрицау, я рассказывал ему. Все по порядку, поясняя необходимые детали про семью брата.

— Мы постепенно построим духовный мост, Миэ. Он много богаче, теснее и возвышеннее магической связи. Все что ни делается — все к лучшему, любимый... — завершил я свой рассказ, взяв его за руку на столе, потянувшуюся на встречу.

Его любящая и счастливая улыбка осмыслившего и понявшего произошедшее стала для меня высшей наградой и прощением.

— Эль, я... — тут он смутился, но продолжил, — не умею так же контролировать свое тело, как ты. И... Лейо показал ту комнату... Он проследит, если вдруг во сне... неосознанно... — с таким просительным посылом во взгляде. — И ты говорил, что... Пожалуйста, давай переберемся туда вместе, сегодня?...

— Да.

— Спасибо... — не сдержался и расплылся в мокрой улыбке счастья.

— Миэ, как бы не было страшно, но нам надо спуститься туда. Я должен поправить болтающийся канал, благо ты не применял инфэо, делая все по старинке!

— Я не боюсь. Лейо помог избавиться от этого страха.

— Придется носить вторую серьгу, функции ОСМО распределим между ними, освободив печать, — завершив полный осмотр лежащего на воде тела.

Результаты получились неутешительные, но поправимые. Теперь поправимые.

— Хорошо.

— Йом. Боль или еще раз то мгновение наедине с собой?

— Настолько плохо, да? Боль тоже может лечить... Ты ведь будешь рядом!

— Да. Понял.

А потом наклонился к самому его уху, зашептав:

— Мы оба зодчие и строители моста, Миэ. Но в твоих силах объединить наши усилия, дабы получилось нечто прекрасное изначально. Мой берег очищен от старого, твой я сейчас буду править. Ищи, ищи меня на своем берегу, сквозь боль и пепел пожарища. Найди и не отпускай, как бы не жглось! Помни свои же слова!

И, будучи в объятьях его рук, начал с первого позвонка. Йом не стал раздирать мне спину ногтями от боли, отталкивать или вырываться. Он выгнулся и со всей силы сжал объятья, закусил специальную вставку во рту, глухо застонав.

Только после поясничного отдела его скрюченные пальцы догадались точно найти на моей спине аналогичный по счету позвонок, и дальше уже наши руки двигались синхронно. Лейо сам вызвался держать его ноги, взбрыкнувшиеся при синхронизации, став лентой, не давшей связи лопнуть на финальном аккорде.

Больше не было необходимости использовать его энергию для наполнения библиотеки. Наоборот, возникла насущная необходимость питать программу, запущенную в Храме Сущности, шлифующую все его грани. Мучительно задание лицевой грани-образца, а растянутое по времени изменение остальных пройдет незаметно.

— Молодец! — медленно усиливая волосяную нить до каната обратным проходом. — Все правильно, вот и такое знакомое новое чувство, Миэ. Дыши! Надо закрепить на переносице, Миэ, тяни выше, вот так, медленно, но верно. И боль уходит! Ее нет, ее не было, ее не будет!

Первый поцелуй должен быть только со мной! Да! Его средний палец, уже не в болевом состоянии, находился на моей переносица, а мой на его, все еще не разрывая контакта. Лейо убрал прикус изо рта, и мы слились в первом нашем настоящем поцелуе. Страстно нежным, долгим, сладким.

— Вся боль ничто в сравнении с этим, Эль!

— Да, Миэ! А теперь засыпай, любимый, сон скрепит успех лучше цемента... — целуя в нос, в скулы, в лоб, плавно вводя в сон хрупкий бриллиант моего сердца.

Подхватив на руки, переместился в нашу комнату. Нашу... Еще необжитую, девственную.

— Лейо, ты меня сегодня потряс...

— Разве не для и ради вас двоих ты меня создал?

— Я только позвал и воплотил тебя, ботик.

— Хи-хи, я помню твои фантазии про эту кровать!

— Мелкий еще, паршивец!

— Ты теперь можешь нормально засыпать и просыпаться?

— Да, Лейо. Но ты все равно блюди, хорошо?

— Даже не обсуждается, кэп!

Достаточно одного жеста, и вот шкафы уже с нашими вещами. Переместил пижаму Йоми прямо на него, плавно опускающегося на кровать, облачился сам, прилег рядышком, но не касаясь. Сон давно стал для меня неким рудиментом, ненужным, но привычным. Те двое дождутся нас, да и в городе, по данным Лейо, восстановившего связь с банком памяти после деактивации Башен Защиты, все хорошо складывается.

Глава 17. Движение навстречу

Лейо педантично следил за нами, держа на середине своих половин. Сон стал для меня иным состоянием, сродни созерцательному трансу. Я ощущал себя и мир тоньше, шире. Обнаружил и свидетельства деятельности других сущностей, способных выходить на этот уровень бытия. Умиротворенность и расслабленность девизом приземлили возвышенность чувств.

Воспринимал Миэ маленьким пушистым комочком, к утру уже ластящимся ко мне, а не испуганно трепещущимся в замкнутости одиночества. Какие бы расстояния и препятствия нас не разделяли, мы не потеряем друг друга, очень надеялся на то, что еще при жизни Йома смогу перевести его на энергетический уровень существования, что мы обретем память своих бессмертных душ и вместе продолжим путь к вечности на качественно новом уровне.

Этот мост должен возводиться одновременно с двух сторон, как бы мне не хотелось погладить комок, прижать ближе, поиграть с ним, нельзя, ибо только вместе, без перекосов, вызывающих натяжение на разрыв. Грубая магическая связь, так и не раскрывшая своего потенциала, полностью и навсегда удалена, однако рожденные ею страхи до конца не исчезли и все еще нуждались в развенчании.

На протяжении первой половины ночи Йом сворачивался в калачик, а потом так же не спеша разворачивался, изнутри согреваемый моими чувствами к нему, удаляющими рубец, последний след трагедии.

— Какой ты теплый! — жарко прошептал лежащий на животе, обняв подушку, медово улыбаясь, разлепляя сонные веки.

Струящаяся ткань пижамы, выглядывающая из-под простынки, спустившейся до талии, соблазнительно очерчивала его стройный стан, заботливо прикрытый копной волос, раскиданных на плечах и по подушке.

— А ты пушистый, — улыбнулся я в ответ, лежа на боку, подперев ухо ладонью через подушку.

— Давно я не просыпался таким... счастливым, Эль, — елозя по подушке, зарываясь в ее мягкость, закрывая глаза.

— Да ты пьян мною!

— Жарче! — жмурясь, прижимая подушку. — Еще! — волоски его комка во мне мелко заволновались, залоснились.

— Зарядку пропустишь.

— И ты.

— Тебе она нужнее, вставай.

— Неа!

— Чем сильнее задержишься, тем меньше вкусностей на завтрак! — вскакивая и бросаясь в сторону двери, ведущий на главную лестницу, по которой весело побежал вниз, перепрыгивая по несколько ступенек за раз.

Йом сообразил, как обхитрить, слетая по центральной лифтовой шахте, внизу которой был подхвачен Лейо. Перемахнул следом через перила, обгоняя у самого зала, в котором продолжили марафон по периметру, то ускоряясь, то замедляясь. Прыжки, растяжки, отжимания, приседания, подтягивания завершились заплывом на длинную дистанцию вольным стилем.

Лейо уже сделал опись доставленного мной с Раженя, и нас ждал роскошный завтрак на лучшем сервизе.

— Лео, я был серьезен тогда... И хочу начать уже сегодня!

— Такие темы и на завтрак, аппетит вот весь испортил, — на что он, растерянный, поочередно хлопнул ушами. — Ты раньше так неумел, — хитро пригубляя чай.

Его брови взлетели домиком, а потом уши встали в стойку.

— Хорошо, Йом, — доводя их до мелкого трепета. — Помнишь, в академии со мной ходила охрана?

— А... да, помню.

— Вот по пути к роще Раледо, где двое дурней застряли, и... Или в Грузде?

— Нет, только не туда...

— Придется подправить наш образ, Йом, — будучи уже в оранжерее напротив стенного аквариума с разросшимися водорослями, которых поедали рачки и рыбы с улитками.

— Стать темным?

— Почти. Внешность чистокровного сольфа хочешь?

— А ты?

— А я хочу рыженького люфсика...

— А что мешает и мне быть дома естественным?

— Значит, согласен?

— Да!

Общими усилиями слепили иллюзию: чуть удлинили уши, сделали глаза цвета зеленой молодой листвы, волосы окрасили в блеклое золото, добились нужной ауры. Пока занимались этим, я продумал необходимое инфэо, изменяющее тело не просто иллюзорно, ведь образ может поплыть в самый пикантный момент, да и учителя легко распознают фальшивку, возникнут недоразумения. ОСМО пополнилась новым функционалом.

— Привет, я атс Азур.

— Привет, я Асаэль.

Я тоже изменился, став стройнее, моложе, с пучком черных волос на макушке, горбинкой на носу, без ямочек на щеках, смуглее, с лихой челкой и серьгой в виде якоря, повторяющего носовой Лейо. Типа бесшабашный сынок и слуга, осваивающиеся в новых местах, присматривающиеся к возможным наемникам и проводникам, интересующимися картой Эжзасза или ее отдельных районов.

— Йом, — когда уже был подобран гардероб, Чебро превращен в строгий ошейник и браслет на моей правой руке, на левой руке красовались фирменные часы. — Остался один нюанс.

— Какой? — вытекая в рыженького ангелочка вслед за моим изменением в люфа.

— Фантом ты не ощущаешь, верно? — создавая в другом углу нашей комнаты атс Азура.

— Ммм, угу.

— А так? — меняя его на аватару Бета.

Йом застыл, уши встали торчком. Он медленно переводил взгляд с меня на меня. Потом я заставил их оттопыриться, проявив в тварном мире и аватару Гамма в образе этрас Арье.

— Как...

— Умею так, вот как. Прислушивайся к себе, Йом.

— Я пойду на этаж с бассейнами.

— А я прогуляюсь по прихожей.

— А я буду рядом с тобой, Йом. Собери глаза в кучу и сосредоточься!

— Это все действительно ты!?

— Не надо паниковать, Миэ... Мы строим мост, не забыл? — он тут же отрицательно мотнул головой с прижатыми ушами. — Сопоставляй все через ОСМО, милый, не теряй меня.

— Кажется... у меня что-то получается! Это так необычно, Эль... — после продолжительных метаний.

— Молодец. А теперь я буду телепортироваться по Эжзасза.

— Ой! Щекотно!

— Хех, интересная реакция. А теперь давай ты. Полетай на диске Плинга по комнате, пожалуйста. Здорово! Поприменяй Воздушные Руки, поиграй с водой, метни в стену разные стрелы.

— Ух ты! Я понял! Ты тоже применял эти инфэо, да?

— Ага. Ну все, достаточно. Теперь ты будешь знать о том, где любая из моих аватар, Йом

— Аватар?

— Да. Перед тобой аватара Альфа, на востоке Бета, на западе Гамма. Как научишься их различать, продолжим стройку.

— Эм... Лео, а разве это само не придет... ну, после того, как...

— Все должно происходить только осознанно. И опасность растворения никуда не делась, Йом.

— Ясно. Я тебя люблю, Эль...

— Аргхм... Я тоже тебя люблю, Миэ, — отвечая на объятья.

— У нас все получится! — решительно отлипая и бодро начиная наводить порядок.

— Молодец, мой рыженький оптимист, — ушки были рады принимать похвалу. — Покажешь свои творения?

— А то!

Был сторицей вознагражден за сдерживание своего любопытства. Йом так увлеченно все показывал и рассказывал о придуманном с Лейо внутреннем устройстве часов, что было любо-дорого смотреть. Счастье било из него мощным ключом не переставая. И он был обласкан лучами моего внимания и поддержки. Эти совместные минуты легли в копилку самых дорогих и бережно хранимых.

Йом чутко реагировал на все перемещения моей аватары Бета, составляющей программу маршрута. Пока мы были в мастерской и обедали, Лейо изменил внешний облик, избавляясь от лишней пространственной магии, делаясь более естественным и соответствующим нашему положению. Регалия мэтрата была расшифрована, поэтому мы мимикрировали под более распространенных здесь каперов. Начинающих, из Груздя, младший сын из дрехлеющего рода, с многочисленными родственниками, ищущие свою удачу в прибарьерных водах. На носу руль и Лейо, ставший уже повидавшим виды седым слугой, помнящим лихую молодость, с инфэо, искусно выставляющих его фантомность результатом действия редкого амулета защиты.

Был и повод, чтобы подняться после обеда на палубу, обзаведшуюся одиноким парусом наипростейшего устройства. Нарастили сальный слой, с помощью моих аватар натаскали редкости с восточной стороны. Йом уже вполне сносно пользовался ОСМО, да проблем с выбором не было — ему все было интересно, а я затаривался, обгоняя конкурентов.

Наше достаточно быстрое движение по запутанному лабиринту мангровых в сторону города не вызывало вопросов. Несколько встреченных лодок, занимавшихся ловлей рыбы, сбором плодов, сока и зелени приветственно махали рукой, интересовались добычей, советовали, предостерегали.

Архитектура была намного богаче рептовской. Специальным образом вымоченная и пропитанная лаками древесина лучше камня держалась во влажном климате болот. Она была повсюду: и лепнины, и статуэтки на крышах, и флюгера, капители деревянных колонн, поддерживающих балкончики над входом, отделка дверей, оконные рамы с натянутой полупрозрачной кожей какого-то животного в бедных районах и стеклом в остальных.

Камень люди, строившие город Вчарк, употребили на укрепление острова и пристаней, поэтому только мэрия, портовая администрация и городская управы хвастались каменностью стен, весь остальной город был деревянным. Улицы тоже были укрыты камнем, но у домов имели канализационные стоки, прикрытые дощатым настилом. Было много фонтанов, вдоль одной из набережных шел ряд водяных мельниц, питающих городские гидросооружения, прогоняющих воду по канализации, не давая застаиваться. Слишком дорого было прятать все под землю.

Рядом с мельницами были давильни и мыльни, где получали сок для питья или других нужд, делали мыло. Вот и стоял на улицах аромат жмыха и мыла, приправленный сточными водами, сальными испарениями множества тел, многочисленными пряностями, рыбным душком.

Сабир наверняка уже обратил внимание на мою транзакцию, я взял из хранилища достаточную сумму под текущие расходы и не счел нужным скрывать от подчиненных сей незамысловатый факт.

Асаэль — эмоциональный и очень молодой эльф. Йом легко справлялся с ролью, больше не сдерживая эмоции, выпучивая глаза, раззявливая рот на очередного ура, вздрагивая и пугаясь громких звуков, крутя любопытными ушами-локаторами во все стороны, морща изысканный носик.

Здесь в ходу были набедренники из выделанной кожи. Многие уры только в них и были, имея собственную плотную кожу, они страдали от жары и влаги. Их украшали блестючими клепками из серебра или золота, кольцами, бахромой, каемками, на что фантазии хватит. Поверх были перевязи с саблями, ножами, пояса, цепи. Люд попроще носил поверх них сутаны или туники, часто с короткими рукавами и длинной до колен, приталенные или подпоясанные. Даже женщины такие носили. Иногда подолы от пояса разрезали, оставляя полоски болтаться, открывая соблазнительные части тела. Часто встречались пончо из аналога льна. Такая открытость была насущной необходимостью, ведь в Грузде тень от Баца и Фтаца разгоняла жару, а здесь сам воздух был пропитан жарой. Богатые носили кафтаны, зачарованные на поддержание комфортной температуры.

Два прямоугольных куска чуть шире плеч, длинной до колен, один с вырезом под горло с чередующимися вырезанными полосами клинышком к груди и двумя круглыми вырезами на плечах, в которые с поддеванием второго куска были вставлены две причудливые фибулы, держащие все на плечах. Оба куска кожи, похожей на крокодиловую, имели сложный узор из мелких, но заметных, аккуратных вентиляционных дырочек, пояс из темной змеиной кожи редко встречающегося ядовитого гада с пряжкой в виде головы, кусающей хвост, простой набедренник, скрытый от глаз. Местная удобная обувь, напоминающая сразу чешки и сандалии, с плотной и толстой подошвой, сохраняющей гибкость, и каблучком в два миллиметра. Вот моя одежда, а на Йомиэле была свободная туника пшеничного цвета с разрезами по бокам, подпоясанная канатом, сделанным из переплетенных лиан, схваченных на концах двумя булатными кольцами, в тон мне.

На меня многие глазели, иногда забываясь и врезаясь в других. Я и в этом образе не изменил своему стилю царской простоты, заметно выделяясь среди толпы, выглядя чистокровным аристократом среди ряженых плебеев.

Из украшений пользовались спросом браслеты: ножные и на руках. Плечи, запястья, локти, лодыжки, бедра, икры, коленки. Боевые, для лазания по деревьям, как украшения или символы. А так же серьги и кольца, в том числе в нос, губы, сосцы, пупки. Магически выращенные кристаллы были дешевы, а умы падки на красивое, дающее ощущение роскоши, которой щеголяли многие. Часто во всех украшениях попадались маленькие естественные минералы, подвергнутые зачарованию так искусно, что все изделие казалось неискушенному взгляду баснословно дорогим.

Если в Грузде часто встречались четырехэтажки с мансардами, то здесь двухэтажные с мансардой. В городе росло много деревьев, чьи кроны, занимавшие этот уровень, давали тень, снабжали город аналогом бананов, служили домом для крупных пауков и чешуйчатых обезьян с острыми когтями и ядовитыми шипами на хвостах, которых специально выращивали для защиты населенного пункта от летающих хищников и насекомых, например. Городские маги в основном только и занимались, что разводили и следили за ними, да тушили случающиеся пожары.

Небольшая лагуна под малые суденышки была густо заставлена, нам пришлось долго ждать очереди, прежде чем пристать, потом я торговался с подбежавшим портовым служкой за место, а потом сразу и часть надыбленного из сельвы продал, дабы не выделяться. Лейо остался сторожить судно, куда б он делся, а мы двинулись в город, отринувший понятие темноты.

При малейшем намеке на сумерки, врубили развешанные на деревьях магические шары. Некоторые таверны и лавки предпочитали освещаться дешевым естественным огнем, создавая особенный антураж. Ароматизированные свечи внутри глиняных фигурок или с вычурными абажурами, часто делая светильники похожими на китайские бумажные фонарики, клетки со светящимися насекомыми, благовония, курильницы, яркие попугаи и рыбки, испускающие свет и запах цветочные растения.

— Мурены жареные...

— Пареные миопы...

— Миноги...

— Пикони...

— Речные моллюски...

— Сладкая водоросль...

Первые этажи были лавками, выставляющими на витринах и под козырьками свой товар, дальше чаще всего был склад или мастеровая, жилой второй этаж и мансарда, имелись пристройки. Погреба были сущей редкостью центральной части города. А складами мог похвастаться только порт под большие баржи, постоянно курсирующие между Вчарком и другими городами. Там же был и рынок рабов, всех рас. Мимо нас то и дело вели голых рабов, людей и уров с квадратиками на чреслах и заду, эльфы и гномы считались дорогой редкостью, так просто по улице их не водили.

Пройдя суетливый район порта, выбрались в спальные кварталы, отличающиеся теснотой. Часто блуждающим в сельве незачем иметь свои дома, достаточно снять жилье. Вот и тянулись многочисленные кормчи, постоялые дворы, разгульные таверны. Среди нагромождения построек самородками смотрелись распространенные здесь бани, разделенные на две половины или общие.

— Проходите-проходите, не загораживайте проход! — пропищал бочкообразный человек слева от входа.

Небольшой холл с высоким потолком, зелень вьюнов, два больших дверных проема, занавешенных бусами, охраняемых двумя котоголовыми мускулистыми урами. Парочка служебных проходов, еще двое охранников, людей, как и сам лавочник, взымающий входную плату. Из женской части как раз вышла экзотическая дама в кожаных ремнях и с вуалью на лице в сопровождении рульфки в ошейнике, урки и двух с оружием. Даже не заметив нас, быстро подошедших к прилавку, она с походкой от бедра продефилировала мимо.

— Купальни, парные, помывка? — скороговоркой.

— Экзотика есть?

— Золото вперед, ат.

— Так как? — доставая две монеты.

— Что интересует?

— Отдельная парная с купальней, и два лучших банщика.

— Лучшие заняты, атс, а потребное вам помещение как раз освободилось, — глядя на таслоки напротив. — Одно деление — три золотых.

— Чего так дорого-то? Вон же есть за серебряные...

— Атс просил экзотику.

— Ясно, сколько за самостоятельность выбора?

— Еще три сверху, — противно бегая глазенками.

Коридор изгибался под прямым углом, приводя в просторную комнату, с несколькими выходами и охранниками, в которой потребовалось разуться и быть проверенным на отсутствие оружие, которое в виде чакры, бумеранга и кортика было оставлено под присмотром в отдельной комнате, и присутствие только безопасных артефактов, что выполнил ур-маг, завистливо сверкнувший глазами на часы, помедливший на ошейнике и браслете

Один открытый проход вел в общую помывочную с низким потолком и искусственным освещением, где сразу мылись и стирались около полутора десятков глоров. За второй аркой был предбанник-раздевалка, душевая и большой бассейн, еще два уводили дальше. Мальчишка-сопровождающий повел нас прямо, охранники меланхолично проводили нас своими лупающими глазенками.

Еще пару раз свернув, оказались в коридоре, где одна стена содержала окна и двери. За ними были комнаты, на противоположной стороне которых были такие же двери и окна, внутри у стен стояли столики с разными фруктами и водой, пол был застелен матами, на которых среди всяких подушек в разных позах находились рабы разных рас, иногда по трое-четверо, и простые вольнонаемные. Здесь к нам пристроились двое охранников и ключник, взявший магический фонарь. Когда он появлялся в окне, в него устремлялись взгляды, менялись позы.

Йом побледнел еще при оплате. А при виде демонстрируемых прелестей поджал губы. Здесь действительно была собрана экзотика, все-таки одно из тех заведений, чья основная специализация именно на этом. Меня интересовали только эльфы и их смески. В одну из комнат, которую мы уже прошли, с той стороны ввели идеальный вариант.

— Назад.

— Сделали выбор?

— Да, вот их.

— Оу! Глаз-алмаз, атс, только с вас еще пять золотых в деление...

Сольф и люфс, отец и сын, Ольт и Итол, редкое явление. Оба в магически ошейниках очень тонкой работы, смотрящихся как изысканное украшение. Люфс был черноволос с черным же пушком внизу, убойное сочетание получилось. Пара фраз, и вот они пристроились к нашей троице, поднявшейся на второй этаж.

Оплоченное состояло из просторного помещения с приподнятым порогом. В центре была разноуровневая джакузи и просто большая ванна, наполненная водой с лепестками местных душистых цветов, вокруг была решетка слива, слева от нее ниша с массажным столом, стенки которой были заставлены необходимыми для процедуры принадлежностями. Справа нечто вроде мягкой диван-кровати, с двух стен на которую проливались небольшие водопады, были и флакончики, иного количества, свойств, назначения. Пол не скользил и приятно холодил ступни. На потолке было две дырявые пластины со шлангами, свободно раскинутыми по потолку, они легко перемещались и меняли высоту. Ниша напротив была парилкой, где в кубической емкости горкой были сложены раскаленные камни, а перед ней в тазике замоченные березовые веники. Курились благовония, лежала стопочка чистых полотенец, из музыкальной шкатулки стелилась флейта и слышались гитарные переборы, ниши имели занавески, зачарованные на не пропускание звуков. Магия была на минимальном уровне, и очень качественная, надо заметить.

Мальчик убежал, а банщики принялись молча раздевать нас. Младший был с Йомом.

— Это Асаэль, а я Азур, атны, — разорвал я ставшее тягостным для моего люфса молчание.

— Приятно познакомиться, — вежливо ответил старший. — Прошу под душ, атс Азур.

Сын держался не так хорошо. И я решил просеять обоих.

Сольф был молодым воином, не смогшим отбрехаться от предательства своих же из отряда из-за девчонки, и сам исторгся, не желая подвергаться жестокому наказанию с долгой и мучительной смертью. Ему сто тридцать лет. Здесь он долго порхал по рукам, пока в совершенстве не овладел искусством массажа, в том числе и на урах. Неизбежно его скрещивали, семя проросло, когда он уже зарекомендовал себя в этом заведении. Сын неизбежно стал работать здесь же, по достижению двенадцати лет, чем в душе сильно тяготился. Ему уже минуло сорок, эжзасзаские снадобья не оставили даже намека на возможные магические способности. Вариант расставания с отцом был много хуже всего прочего, и юноша старался, очень, за что в совершеннолетие стал привилегированным рабом, как и отец, находящий свое удовольствие от такой жизни, о чем неустанно говорил сыну, которого обучил родному языку и некоторым другим премудростям. Райская судьба, это ведь не батрачить на пашне или прозябать в шахтах десятилетиями, пусть ротация между разными видами деятельности и была не только из-за смены хозяев, но и инициировалась ими самим, дабы поддержать моральное состояние своего имущества. У них были и еженедельные выходные, и обязательные свободные часы каждый день, и своя комната, и доступ к книгам. Сын недавно тоже посеял семя, но ребенка продали, так и не показав, чего Итол вот уже третий год не мог простить хозяевам.

Мы с Йомом ни разу так друг друга не мыли. Сперва ласково губкой с гелиевой массой и стоя, потом Йома в ванную, а меня в джакузи, где скоблили пенкой стопы и ладони. Они вдвоем высоким и низким тенором выводили незамысловатую песенку под лившийся мотивчик, отбивая охоту прерывать расспрашивать.

Пусть Итол и не заострял внимание на деталях, но у Йома уже была эрекция. Банщик умело скрывал зависть, но не от эмпата и меня. Йоми не знал точно, к чему она относится, а у меня спросить через ОСМО не решался. Он жутко стеснялся и смущался, заставляя банщика чувствовать свое превосходство и еще сильнее завидовать.

А я лишь коварно улыбался Ольту, не смогшему тренированной неловкостью заставить развить изредка и случайно для него проявляющееся набухшее состояние, ставя под сомнение его профессионализм.

— Спокойно, — передал я ему мысленный образ, несмотря на защиту в ошейнике, в момент, когда двое других не смогли бы заметить его неловкое движение рукой с ворсистой мочалкой, а сын исполнял соло. — Продолжай и слушай, Ольт. За отдельную плату девственнику Асаэлю сделаешь свой самый лучший эротический массаж, первый раз доведя до финала только парой касаний. Поправь челку, если понял. Молодец. Второй раз воспользуешься в конце ртом. Если захочет твой, то только руками. Покажешь и расскажешь все в лучшем виде, ты должен это уметь. На третий раз комбинируй, если он будет в состоянии. Внутрь не лезь. Если ясно, пройдись по груди. Хорошо, сейчас сделаешь замечание Итолу, строгое, понял? Поменяешься с ним местами и поведешь в парилку.

— Итол! — оборвав куплет и высказав такое замечание, отчего уши обоих люфсов одинаково затрепетали. — Надеюсь, ты оправдаешь деньги атс Азура.

Не ожидавший такого подвоха, Итол в первые минуты часто повторялся. Но перейдя к голове, постепенно втянулся в музыкальный ритм. Впитывал масла, растирал, массажируя, использовал шампуни и бальзамы. Мы устроили так, чтобы я видел парную, в которой Йома часто переворачивали, ставили и садили, выводили под холодный душ. Мастер умело сбил эрекцию и повесил блаженную и малость одуревшую улыбку на лицо подопечного.

Затем мы поменялись местами. Как же я давно не парился! Парку поддавал до тех пор, пока мой банщик совсем не взмок. Изъяв веник из его рук, пропарил себя и его по-настоящему, мощно, с характером, заслужив уважительный взгляд Ольта, чем-то обмазывающего Йоми, отмываемого потом под контрастным душем.

Когда мы закончили, Йом кинул на меня очень жалостливый взгляд, дав завести себя в массажную нишу, отделившуюся занавеской. После втирания волшебного масла из натуральных компонентов, кожа стала очень чувствительной, за руками тянулся остаточный шлейф блаженного наслаждения.

— Что предпочтет атс?

— Особый массаж, — подходя к кровати.

Прикроватье напоминало поролон: пружинило и впитывало маслянистую влагу, стекающую с кровати, не давая при этом скользить по своей поверхности. Не смог удержаться и под недоуменными ушами банщика немного попрыгал по кровати, разбрызгивая влагу во все стороны, после чего лег не спину в самой середине.

Итол взобрался следом, и, чередуя флакончики, стал ласкать эрогенные зоны, поднимая мой спущенный с тормозов пенис. Он правильно меня понял, когда я, лаская его за ягодицу, проник внутрь. Оседлав меня, он чуть отклонился назад, выставляя свою дергающуюся крупную головку на нетолстом стволе с крупными яичками, елозящими по низу живота. Его мышцы так умело сокращались, принося огромное наслаждение, что я стал считывать и перенимать его опыт, больше из-за недостатка своего, отчего еще сильнее возбудился, а он очень изящно снял первые сливки.

Когда он слез вбок, намереваясь продолжить массаж, я подтянул к себе колени, открывая чуть приоткрывшуюся дырочку. Чуть улыбнувшись, он с большим энтузиазмом потянулся к другому флакончику, аккуратно все смазал и проник внутрь, опираясь на мои стопы, которые дополнительно мял своими ловкими и сильными пальцами. Потом я его прижал к себе, елозя в такт по его животу, дотягиваясь до ягодиц.

Я чутко следил за всеми его параметрами, особенно в момент, когда я повторил его трюк, принимая сперму. Такой небесный оргазм у него редко когда происходил, пусть с Ольтом, обучавшим его, случались и сильнее. А я ведь только едва в конце мышцы сократил, не применяя и трюков Шаниэль, что уж говорить о большем.

— Ох! — выдохнул он в конце, приходя в себя, не вынимаясь из меня.

— Итол, хочешь выбор?

— Какой? — выходя, но по-прежнему оставаясь у меня в ногах с согнутыми коленями, водя руками по внутренней стороне моих бедер и паху с ягодицами, бодря.

— Половина на половину, Итол. Умереть в экстазе или сбежать, без отца.

— С вами? Просто так? — немного с раздражением и толикой усталости от подобных предложений.

— Самому, имея магические способности...

— Шутите, да? Что может необученный? — оставляя горечь глубоко внутри.

— Так ты выучись, у отца.

— А потом бросить? — даже останавливаясь.

— Он сам построил свою судьбу, а за тебя будет только рад.

— Соловьем поете, атс Азур. Зачем вам это?

— Радею за тебя, малыш, — заставив прядануть ушками, — Так хоть шанс оказаться в постели с трупом всего половина от единицы.

— Не боитесь последствий? — отодвигаясь. — И я могу защититься!

— Нет, — уже мысленно. — Не от меня. Я готов принять грех на душу и взять свое силой. Озвучь выбор, Оллель, — называя его сокровенным. Он выпучил глаза, часто дыша, пытаясь сдвинуться в воздушных тисках.

— Сбежать...

— Тогда садись, — подставляя эрегированный пенис.

Его мошонка эротично развалилась на животе, соударяясь с залупленной головкой.

— Вспомни свои ощущения с Ольтом, Итол. Если в тебе не будет искренности и желания доставлять и получать удовольствие, желаемого благополучного результата не будет.

А потом я его постарался обнять так же, как делал Ольт, и мы перекувыркнулись. Я тщательно копировал движения, заставляя его член встать колом. Мой пенис дополнительно мелко вибрировал в его жарком нутре, стимулируя простату, руки ласкали сосцы, бегая до его головки и яичек. Единственно, затянул его извержение, а так только своим телом довел его до оглушительного финала, дострелившего до стены в моей руке.

Мощная энергетическая волна выправила убитые зельями связи, открывая дорогу мелкому неосознанному волшебству, присущему всем смескам. Ошейник был мною вовремя убран без всяких последствий для всех его систем.

Продолжал медленно двигаться в нем, поменяв позу. Потом еще раз и еще, помаленьку пробуя все, сопоставляя его опыту свой, жаль, что часть на этой кровати было не воспроизвести без дополнительной магии. Его пенис уже был готов, а глаза совсем осоловели, пьяно следя за мной, губы шептали заветное имя, просили не останавливаться.

Поставив более сильный блок, я стал активно воздействовать на его центры удовольствий, малость отпуская и свои чувства с желаниями, и не закрывал глаза, четко осознавая перед собой именно его, а не Миэ. Менялись позы и темп, громкость и тембр издаваемых звуков. Сидя, полусидя, стоя, лежа на боку, животе, спине. С коленями на поролоне, обнятый всеми конечностями, елозящими по моей спине и бокам, громко стонущего от удовольствия Итола, чье ухо я нежно покусывал и облизывал, добираясь до задней особо чувствительной стороны.

В его ягодицы хотелось ударяться еще, и еще, и еще, лапать их и тискать, стоя прижав повисшее на мне тело спиной к стене, по которой лилась маслянистая вода, перетекавшая по нему на мою мошонку и дальше по бедрам вниз, проталкиваемая внутрь хлюпающими звуками.

Его организм выработал много смазки, размазавшейся по животу. Мне доставляло неописуемое наслаждение простое созерцание его паха, заставлял готовую лопнуть головку Итола плясать чечетку на его же животе, увиваясь нитями смазки. Скользнув к центру, я резко вышел и оседлал его сам, меняя тональность издаваемых им звуков. Он уже не мог двигаться от испытываемого блаженства, а я игрался с яичками, елозя своим пахом, активно работая тазом и сфинктером, держа его за руки, обхватившие мой пенис.

А под конец, совсем уже сбрендившим от собственного наслаждения мозгом, сотворил маленькое поле перемещения и вставил свой член в его попку, извлекая громкий крик из собственной же глотки, а потом, после минуты остервенелых движений, мы зашлись в крике дуэтом, сказочно оргазмируя друг в друга, одновременно и с огромной силой выталкивая из себя сперму, своим напором усиливающей кайф, в глазах взорвались звезды, валом посыпавшиеся наружу.

Он был первой пробой, и эксперимент отличался чистотой — не вмешивался в его резонирующие энергетические тела, передутые силой, ищущей выходы, сверх всякой меры, только фиксировал наше с ним состояние, дабы позже, когда оклемаюсь сам, проанализировать и сделать выводы. Крепко держались экранирующие щиты, во всех мне доступных слоях, отводя эхо к Лейо, в библиотеку.

Через минуту, выползая на берег моря удовольствий, выходя и снимаясь, я стал свидетелем того, как его энергетическая структура, перекипев под давлением, лопнула, выплюнув все, что пришло от человеческой женщины, замещая сольфскими модулями. Испытанное им фантастическое эротическое наслаждение с неким последующим отпулением заглушило иную боль. Он выжил!!! И стал чародеем! Кровь от прапрадеда помнила, делясь матрицами структур. Физическое тело должно будет адаптироваться к произошедшим внутренним изменениям, вот здесь-то я и вмешался, даря год на учебу, а не пару недель, давая измотанному после двух часов беспрерывных фрикций Итолу стакан с живой водой, закрепляющей и усиливающий достигнутый эффект.

Я пришел в себя много быстрее него, после жадных глотков все еще распластанного по кровати, одел обратно ошейник, запустив в него придуманный вирус с таймером. Легко дался и поверхностный анализ, бурление внутри все еще качало меня на волнах более тонкого блаженства, чем первоначальное эротическое. А секс-то безмерно полезен! И опасен для имеющих паразитические изъяны. Пожалуй, его спасла и относительная молодость организма, не знавшего многих наркотиков и алкоголя, и его вид деятельности с богатым и ранним опытом, в том числе и длительных групповых сеансов.

С Йомом тоже вышло все замечательно. Ольт сразу принялся ему рассказывать и показывать. Пояснял массажирующие движения, запретил кусать губы, разрешая постанывать. И одним движением от паха по мошонке, стволу и уздечке снял пенку. Он много и охотно говорил, а потом его рот оказался занят, а пенис зажат рукой Йома, в которую он не спеша долбился. После второго раза последовала большая пауза чистого всестороннего массажа, после которого они поменялись местами. Ольт задавал ритм на его члене, а Йом так же рукой, лаская яички и внутренние бедра с пахом, вторил под неумолкающим голосом. От красноты стыда он так и не избавился, но решимость и целеустремленность была сильнее. Мы точно определили моменты семяизвержений друг друга через связь, благо не силу... Его третий пришелся почти сразу за моим. Его третий пришелся почти сразу за моим.

— Ты справился, Итол!

— Аха... — попытался сесть и не смог.

— Я поухаживаю.

— Так сильно быть не может...

— Но ведь ты пережил.

— Я не смогу теперь работать...

— Не о том думаешь, сольфский чародей! Да! Через год твое тело резко измениться внешне, а внутренне уже...

— Я... я...

— Тише, не пугай других, они сейчас присоединяться к нам. И молчи об этом до выходного, понял?!

— Да, — глядя шальными глазами, лаская мои чресла, — А еще...

— Все в твоих руках... — на что он расплылся в пьяной улыбке.

Полулежа по грудь в воде, наблюдал за отдёрнувшейся занавеской, из-за которой появился Йом, которого за плечи поддерживал Ольт, дыханием ласкающий обратную сторону ушных раковин. Сделав пару шагов, мой люфс остановился, выражения лица толпой посыпались наружу. Через пару секунд я убрал теребящую мои яички руку Итола, и Йом тут же бросился в воду, проскальзывая между ног ко мне на грудь, и страстно обнимая меня. Не смог отказать ему в поцелуе. Руку Итола остановил Ольт, так же запечатывая его рот.

Меркантильный интерес отца увял перед состоянием сына, осветив лицо ответной благодарностью. Мы долго расслаблялись под воздействием воздушных пузырьков и контрастных струй, подчеркнутых эстетикой светящихся лепестков и зажженных свечей в глиняных сферах, по бокам которых были вырезаны фаллосы. На сегодня, получается, мы у них стали последними, и Ольт не спеша еще раз омыл нас с Йомом, и затем только безвольного Итола, убирая все следы действа, давая массажными движениями импульс бодрости и ясности ума.

— Вы задержались дольше оплаченного, атс Азур! — пропищала лично встречающая нас у дверей бочка человеческого жира, окруженная голодными тиграми.

— Они потрясны, атс! И стоят большего... — ловко подкидывая в его сторону платин, фальшивый, как и предыдущие золотые монеты. Поддерживающий Итола Ольт вскинул брови, а бочонок мигом залебезил.

— Всенепременно, благородный господин! Хотите завтра повторить? Мы всегда вам будем рады!

Не обращая больше на него внимания, придавал сил Йоми через руку на плече.

Глава 18. Галопом по Эжзасза

Выходя из заведения, не стал больше тяготить Йома этим градом, наложив чары отвода глаз и телепортируясь вместе с ним на Лейо в ближайшей подворотне. Лейо приготовил для нас сытные йогурты, великолепно утолившие голод и жажду, которые мы выпили прямо в спальне.

— Ты совершил подвиг, Миэ... — на что он только сильнее прижался спиной к моей груди, потянув за обхватившую его руку, он не плакал, но подушку мочили слезы.

Ни я, ни он не говорили о событиях последних часов уходящего дня. В пижамах и в объятьях провели ночь. Утро бот встречал в мангровых джунглях, а Йом у меня на груди, сладко посапывая и улыбаясь во сне. Я проснулся раньше, выкраивая время для детального и поэтапного разбора феномена Итола. Однако вежливость счастья не оставила меня равнодушным, не посмел отказаться от наслаждения ощущать такого близкого мне люфса, прильнувшего ко мне, жаром мерного дыхания волнующего мою грудь сквозь ткань.

— Спасибо, Эль! — горячим шепотом, прижимаясь эрегированным к бедру.

— За что?

— За настойчивость и терпение... Мне столькому надо научиться!

— Пикантная ситуация... — не пытаясь изменить положение.

— Приготовишь завтрак? — заливаясь краской.

— Да! — растянувшись в ехидной улыбке и взъерошивая его рыжину. — И даже не буду подсматривать! -скрываясь за дверью от неопределенно всхлипнувшего люфса.

Маршрут пришлось удлинить.

— Лео, помоги мне, пожалуйста... — после завтрака.

— Ммм?

— Ты ведь можешь себя сдерживать и... и просто поглаживать меня... а?

— Продолжай.

— Я хочу создать несколько брошек, и чтобы ты... ну... как в тот раз!

— Хорошо, но только после часа медитации в чайных покоях, — была и такая комната в соответствующих цветах и обстановке.

— Идем?

За это время и ему польза, и я разобрался с механикой тонких вибраций, самый ближайший аналог, с которым можно сравнивать.

Йом впервые в своей жизни создавал настолько откровенные фаллические брошки и фибулы, тема эротики клещом вцепилась в его воображение, выдавая настолько причудливые и соблазнительные очертания, что я только диву давался, помогая с Лейо воплощать образы.

Выбрал путь поддержки, а не нагнетания блудной атмосферы. Больше массажными и растирающими движениями под распахнутой рубашкой, чем нежно ласкающими и возбуждающими по соскам и лобку, чертил орнаменты на спине и боках, по внешним бедрам, плечам. Пересчитывал позвонки, массировал шею. И всего дважды за весь день позволил себе пригубить его мочку, пройтись сухим языком по обратной стороне до самого кончика, пожевав его губами.

Плодотворность трех разумов удивила нас с Йомом, слишком сильно увлеченных процессом, когда Лейо меланхоличным тоном объявил ужин и неожиданно обратил внимание на количество того, что ему требовалось разместить в сокровищнице. И все-все оказалось на мужскую тематику, вдохновленную Итолом и Ольтом, распаленную мною. Была и вычурность, и элегантность, и живописность, даже аристократичность и утонченность характеризовали пряжки, подвески, кольца, кулоны.

Техника производства становилась все более отточенной. Лейо моментально просчитывал и выдавал инфэо, пользующее доставленное им тут же из недр земли. Добыть руду или минерал при помощи инфэо поиска и перемещения во многих отношениях представлялось полезнее преобразования потребного из чего-либо другого. И природные свойства сохраняются, и только наиболее подходящие объемы изымаются, и энергозатраты по статистике меньше, и в банк памяти уходило инфэо, использующееся в дальнейшем для воспроизведения изделия, а не его клонирования, пусть минералы и будут слегка различаться из-за естественных изъянов.

— Мне повезло с Ольтом, — буднично произнес он, кладя в рот суфле, когда мы после ужина отдыхали в оранжерее с его паучками, облепившими кормильца и выпрашивающими сладкое. Благо для них место вокруг меня не существовало из-за моего инфэо, дающего мне ощущение комфорта в их присутствии.

— И мне с Итолом, — копируя.

— Теперь с женщиной, да? — смиренно.

— Ты прав. И последним штрихом возврат как трамплин ко мне...

— Долго?

— Считай опыт, а не разы. Без Ольта потребовалось бы два или три таких сеанса, как ты считаешь?

— Ты прав... После него мне теперь легче принять это...

— Здраво мыслишь!

— А как было с Итолом?

— Что-то конкретное интересует?

— Он выглядел таким... таким... ну таким!... — призвав в помощь непонятные жесты.

— Во-первых, он был предупрежден, во-вторых... Вспомни себя в двенадцать, Йом. Так он уже тогда начал, и только этот его многолетний опыт не дал случиться беде.

— Прочитал так далеко?!

— Мне тоже надо стараться... Мой опыт можно пересчитать по пальцам руки, включая его и тебя, аналогично и с девушками. Поэтому мне пришлось начать перенимать и закреплять чужое.

— Да... в том коридоре были и дети, — передернув плечами. — А в-третьих?

— Эх... Пертурбации в его энергетических телах привели к тому, что все человеческое в нем было замещено, он превратился в сольфа внутренне, внешнее изменение я притормозил, дабы отец успел дать ему азы, если он захочет изменить свою судьбу мальчика для плотских утех.

— А если выкупить?

— Хочешь завести гарем?

Йом заговорил рыбой. Один из наиболее прытких питомцев принял это за приглашение и заглянул ему в рот, потыкав конечностью в язык. Живописная картина маслом! И я сполз на пол в приступе хохота. Обижаться на меня он не мог, состроил лишь потом укоризненную рожицу.

Мне была любопытна его реакция, когда в спальне я лег строго на своей половине. Люфс подергал ушками и разложился, на животе смотря в мою сторону. Сверкнув глазами, прикрыл их веками и отвернулся в другую сторону. Потом повернулся на бок. Подвигал ногами, устраиваясь. Повернулся на спину, став ближе. Поправил простынь. Продолжить движение в мою сторону я ему не дал, сам первым превратив его в свою подушку, пристраиваясь на груди нежно-нежно.

Полуденный Джиньо напоминал своей непохожестью Вчарк. Йом попросил рассказать ему о новом пункте назначения, когда мы занимались растениями и рыбками, обновляя и пополняя. Узнав о том, что город стоит на глиняных островах и считается центром фарфорового ремесла, он немедленно попросился туда. Ну как такому симпатяжке можно отказать в такой невинной просьбе?

Многие попрятались от уличной парилки, и город встретил нас тихим перекликанием разморенных лавочников, лениво демонстрирующих товар ленивым покупателям, ленящимся сделать лишнее движение. Йом взбаламучивал дневную муть, почти мгновенно вновь оседающую после его ухода.

Обошли пару припортовых лавок, заглянули в магазинчик среднего пошиба, и застряли в фешенебельном зале с головокружительными ценами на товар, реально достойный быть в руках истинных королей и королев. У мэтра была полная монополия на царский фарфор, как его тут называли. Остальные торговцы и ремесленники делали красиво, но не сказочно.

Тончайший и полупрозрачный. Белая эмаль эффектно выделяла естественную голубизну, розоватость и золотистость материала высшего качества. Мастерские, принадлежащие лично мэтру Джиньо, имели переизбыток охраны, стерегущей секреты изготовления, определяя тем самым изрядную долю в стоимости конечного продукта ручного производства.

В зале было четыре секции: с только белыми сервизами, кувшинами, графинами, вазами, поделками; содержащими легкие завитки тонкими золотыми и серебряными волосами, эмблемы города, руны, различные символы; с разноцветными узорами внутри и снаружи; и расписные по полной программе, так сказать.

Магазин был фасадом, за которым располагались цеха по обработке готовой продукции, в которых большинство — рабы, эльфы и гномы. Здесь, на втором этаже, принимали заказы на большие партии, по индивидуальным меркам и рисункам. Ни одного человека, вообще, только в лице покупателей.

Через час медленных перемещений, моя улыбка становилась все загадочней и загадочнее, служа красным флагом для быка-охранника, замельтешившего поблизости.

— Господин нуждается в помощи? — выплыла сонная пава, распушив шикарную гриву перьев, свисающих на спину, привлеченная настойчивыми знаками охранника.

— Я не господин и не нуждаюсь, цыпа, — аж вся проснулась, отовсюду раздалось грозное сопение охранников.

— Прошу прощения. Ат. Вам подсказать что-нибудь?

— Конечно, уважаемая атис, — вертя между пальцев серебряный чирик. — Мне бы посмотреть на особую секцию, это возможно?

— У нас не музеум, — брезгливо покосившись на серебро, — чтобы смотреть, — увидела часы, — но если вы планируете покупку, ат...

— Конечно, почтительная атис, ведите, — почему-то я не сомневался в ее ловкости.

Пятая отдельная секция приятно поразила эстетичной изысканностью.

— У вашего заведения отличный вкус, атис. Я впечатлен.

— Здесь собраны работы нашего лучшего мастера, атс.

— Я определился, атис, — из самой середины, куда мы только-только зашли. В самом неприметном углу среди самых старых работ была абстрактная статуэтка, очень старая и другого мастера, с инкрустацией. — Вот это, — указывая на нее.

— Как пожелает атс, — поклонилась она, довольная выбором и возможностью избавиться от застоявшегося товара. — Пройдите к прилавку, атис Жола выдаст после оплаты, — чуть отходя назад и показывая рукой направление.

— Куда же вы, атис? Остальное для дома выберет он, — подталкивая не ожидавшего этого люфса, еще сильнее округлившего в полуобороте свои и так большие круглые глаза, ошарашенные ценниками. — Надеюсь, у вас есть оценщик?

— Атис Жола со всем разберется, досточтимый атс...

— Смотри, Асаэль! — игнорируя ее. — Если чего-то недоберешь... — грозно журя пальчиком со смеющимися глазами, посылая ему через ОСМО гогочущую утку, заставляя изобразить глубокий поклон с ладонью у рта, за почтительным испугом засекретился смех.

— Ну-с, атис Жола, приступим-с...

Получивший дополнительное разрешение, Йом размахнулся. Ух, как размахнулся, на несколько килограммов минералов и фальшивых медяков, серебряных, золотых и платинов. Оно все того стоило: и сервизы, и отдельные большие блюда, вазочки и вазы, кремовницы, рыбницы, лимонницы, солонки, и множество великолепных фигурок различных зверей и насекомых Эжзасза, так уютно смотревшихся бы на многочисленных полочках, среди цветочных горшков, и даже в аквариумах.

Йомиэль, однако, не растерял педантичности выбора и эстетичного взгляда. Пока он рассматривал и щупал, что не всякому и позволялось, я все доставал и доставал каменья, ссыпал горстями медяки, все увеличивая и увеличивая любезность обслуживания. Даже вино принесли под икорку в желейных корзиночках.

За всей этой мишурой мой червь копался в информации, выуживая все детали процесса. Я наконец-то запрограммировал нормальный поисковый запрос, выделенный в отдельный модуль, самостоятельно считывающий матрицы, частично восстанавливающий в поисках нужного, и перепрыгивающий дальше по цепочке, не загружая меня, все автоматически, только кэш лейовский использовался.

Вместе с секретом отправил запрос на поиск нужной блудницы-эльфийки, способной качественно просветить Миэ и меня. Взгляд женщины на сексуальный процесс обязательно станет для меня сенсацией, главное правильно выбрать обрамление.

— О, атис, вы чудесны! — аватара Бета фрахтовала судно к раю.

— Ах, атс, право слово...

— Все только и говорят, солнечная, как ваши бабочки очаровательно порхают...

— Мы всегда рады поухаживать за бутонами, особенно такими ранними!

— Ох, вы вгоняете меня в краску, дивная. Ставите собой под сомненье мою мечту... Так ли мне нужны две огненных лисички?...

— Льстец! Вам, как я погляжу, уже порекомендовали кого-то из моих пташек?

— И за немедленную плату до полуночи...

— Бравый атс посчитал нужным меня обидеть?

— Ни в коей мере, атис, вы же знаете, что Эжзасза не привечает засонь и лежебок...

— Ах, извини глупую, мою дюжий птенчик, какие будут пожелания?

Набралась приличная горка фарфора. Охранники, предвкушающие солидные премиальные, не пускали в пятую секцию никого из посетителей, вынуждая либо ждать, либо приходить позже. Чтобы поспевать за все доставаемыми минералами, которые я тибрил прямо из-под лавки на всего полстаметровой глубине, из-под носа гномов-шахтеров, работающих на мэтра.

— Асаэль, хочешь обновку?

— Да, — робко, не зная, под что подписался только что.

— Т...

— Благородный этрас, какой вид доставки Вас устроит?

— Ах, не беспокойтесь, грациозная пава, зачем ко мне все это двигать? Мне совсем не трудно сделать пяток шагов.

— Прошу прощения, но, возможно, вы не так меня поняли, я...

И она заткнулась, когда из моего пальца в элегантном жесте вырвалась белесая фарфоровая лента, которая, развиваясь, окружила неровным кольцом лежащие покупки. Кисть взметнулась вверх, и под громкое хлопанье ресниц замкнутая фигура, раскинутая на полу, портально засветилась и ринулась вверх, перенося все на склад Лейо, после чего с легким звуком трепещущей на ветру ткани разомкнулась, и под плавные жесты освободившийся кончик ленты разрезал одежку на застывшем люфсе, оставшимся лишь в простецком набедреннике, а дальше лента стала заворачиваться на его теле креативным нарядом без единого разреза, с тремя свисающими полосами с кончиками треугольником, драпирующими его спереди и сзади до колен, игнорируя бока, и гламурным пышным бантом на пупке, дополняющим образ статуэтки из слегка золотистого царского фарфора, подернутого шелковистыми складками.

— Вини во всем прервавшую меня атис, Асаэль. Вот как она тебя отблагодарила за всё... Идем, — оборачиваясь к Жоле и не замечая упавшей на колени перчатой, — вы уж извините за беспорядок, ладно?

И в полной тишине за ручку повел еще не пришедшего в себя люфса, с ужасом вперившегося в колыхающийся бант, прочь из магазина, в котором десяток покупателей со слугами и охраной с разными выражениями лиц провожали нас взглядами до самого выхода. Струящийся жизнью на теле царский фарфор действительно завораживал, фиг два они его повторят так, чтоб магия была незаметна, а у меня уже были планы.

— Сладенький мой, сделать ее карамельной? — на что я получил бурю негодования через ОСМО.

— Сахарный мой, — шоколадно улыбаясь, обратилась к застывшему Йому, наблюдавшему мое сползание по стене с придерживаемым от хохота животом, вполне себе стройненькая и молодо выглядящая лунная старушка, несшая лукошко, полное прикрытых тряпицей пирожков с сахарными водорослями, в руках. — Тебя отпускают греть постельку?

На люфса нельзя было в этот момент смотреть без жалости, у него сделалось такое по-детски наивное и невинное лицо слегка не въезжающего в тему, а когда до него дошло... Даже старушка прикрыла рот ладошкой, а уж случайные прохожие подперли стены вместе со мной.

— Не тревожься, карамельный, какие твои годы, я подожду... — жалостливо вздохнув, она пошла дальше, с подрагивающими плечами.

— С такой оценкой тебя захочет весь публичный дом, Йом! — вставляя свою шпильку, выводящую его из некоего ступора после фразы божьего одуванчика.

— Не надо больше так делать!

— Завтра ты меня оденешь, в чем проблема?

— Завтра и увидишь.

— Я уже сейчас прозрел... — отправляя вариацию господина-раба с плеточками и фетишами.

Сперва он жутко покраснел от гнева и стыда, а потом его лик просветлел, преисполнился гордого достоинства. С королевской осанкой он поплыл дальше по улице, передавая:

— Я запомнил твои пожелания по нашей будущей первой ночи.

— Рад, что смогу вдосталь владеть тобой по утрам, дням и вечерам, спокойно высыпаясь по ночам, — и обогнал споткнувшегося.

— Я дождусь, когда мы поедем исследовать северный полюс! — нашелся он.

— Извини, Йом, был не прав.

— Так то!

— Ты ведь до сих пор не обмолвился о том, чтобы его убрать... Признайся уже себе, что он тебе безумно нравится!

— Прости мне мое алогичное поведение...

— Ох... Не дай мне Арас когда-нибудь проассоциироваться у тебя с бантами! — отправляя прикольные картинки с ними на том самом месте.

— Ненавижу, когда ты такой!

— Это у тебя так проявляется мандраж перед публичным домом?

— Тьфу!

— Слабак...

— А вот и нет!

— А вот и да!

— Нет!

— Нет!

— Да! Йейль!...

— Давай зайдем в тот ресторан пообедать? Успокоишься... — он промолчал, идя и сопя у моего плеча.

Кормча для состоятельных приятно удивила. Со стороны улицы не был заметен великолепный хвойный сад в стиле бонсай, вокруг которого и были расположены столы, а парочка была даже среди деревьев с каменными дорожками, к ним ведущими. Удивительно гармоничное расположение разных сосновых от полуметра до двух, перемежающееся каменными ручьями во мху, успокаивало, настраивая на созерцательный лад.

— Добрый день, атс. Вы заказывали столик? — подошел обходительный метрдотель-человек в белой воздушной рубахе, заправленной в узкие брюки той же ткани, подпоясанные черным кожаным ремнем.

— Нет, уважаемый, но хочу занять первый из двух, — деликатно не тыкая пальцами, только глазами.

— К сожалению, он зарезервирован, но у нас есть...

— Одного платина для разрезервирования хватит? — что-то я, прям, сорю сегодня фальшью направо и налево...

— Ты как корень изобилия сегодня, — ядовито поддел Йомиэль.

— Легко пришло — легко ушло, Йом. На любимых не экономят... — в ответ.

Наряд слуги-эльфа имел грандиозный успех у всех, плюс или минус — не важно, главное внимание к нашим персонам.

— На полный обед с ужином хватит, почтеннейший. Прошу, проходите, — получив монету, — у вас сейчас примут заказ.

— Оторвись лучше на официанте, Йом, мы заплатили.

Не мудрствуя лукаво, он так и поступил. Здешняя кухня вообще отличалась повышенной остротой и обилием всяческих специй, что было весьма непривычным для нас двоих. В пику ему я заказал и блюда без изменений, с третью от положенных порций. Даже такой вкус разнообразит и так донельзя богатое меню, оставит впечатления в памяти, а метаболизм организма легко справится с ядреными клецками и обваленными в молотых листьях горько-кислого растения живых личинок эжского шелкопряда, глотаемых целиком.

— Зря... От их движений внутри такие ощущения!...

— Тошнит?

— Тьфу на тебя! Не приписывай мне свои симптомы.

— Извините, ат, прожарьте мне их перед употреблением, ладно? — обратился он к стоящему официанту-уру, хлыщу с палец толщиной щупальцами вместо волос на голове.

— Так вся пикантность пропадет и получится другое блюдо...

— Лучше потерять пикантность, чем ранее съеденное...

— Пожалуйте, специально для таких случаев. За порчу декоративного газона полагается штраф.

Похлопав глазками на блевотницу рядом с похожей на пиалу тарелкой с личинками, Йом окончательно позеленел.

— Асаэль, я выкрашу бант в цвет того, что в ней окажется, хочешь? — кивая на посудину. Он зажал рот, глуша порывы, и жалобно глядя на меня, лицом извиняющегося. — Уберите все это, ат, больше ничего из сырого и живого не предлагайте.

— Как будет угодно, господин, — шевеля отростками. Брр! Еле успел коснуться лба Йомиэля и погасить поднявшуюся волну.

— У вас все меньше шансов оставить о заведении приятное впечатление... — в спину, рядом как раз ошивался метрдотель, сделавший свой втык подчиненному.

Три перемены, последовавшие под бдительным взглядом человека из-за сосенок и елочек, реабилитировали кухню во рту люфса, на лице которого появилось наслаждение ароматом поданного. На нас косились и другие посетители, которых я и так всех прекрасно видел, не считая возможным унижаться до дополнительного верчения глазами и головой, и официанта, пристроившегося у меня за спиной и пытающегося просверлить взглядом Йома, чей взор я удерживал на себе, безошибочно нанизывая пищу на вилку и поднося ее ко рту.

— Ат, если вы не прекратите, я буду вынужден оставить на вас жалобу, — цепляя специальной вилочкой вареного рачка, чей панцирь был размягчен специальными добавками. Тот сбледнул, а потом покраснел. — Правильно, вареные головоногие будут следующими, и без острого или горького, пожалуйста!

Определение "обожрались" слишком слабо отражало наше состояние, когда мы попытались подняться из-за стола. Медленность длительного поедания большого количества маленьких порций коварно подмигнула в лице постной мины официанта.

— Атс желал мне дать на чай... — наглость — второе счастье, так подарим же его.

— И правда, я днями и ночами только и желал вас... — превозмог себя, эротично наклоняясь так, чтобы рука легко залезла в якобы карман с обратной стороны кожаного куска на уровне колен. Косившиеся на нас посетители кто недовольно скривился, кто поперхнулся. — Обрадовать чем-нибудь на чай. Кладите хлебец на горячую чашку и ешьте, как пропитается. Рекомендую медовые сорта, — повертев в руках и покладя ему на поднос с салфеточкой кругляш, подмигивая открывшей рот молодке рядом с покачавшим головой родителем с намеком улыбки на маслянистых от жареного блюда губах.

Взяв открытый экипаж, атс Азур со своим слугой Асаэлем устроили для себя, не могущих нормально передвигаться, катания по городу, богатому на достопримечательности. Начиная от вычурных пожарных фонтанов в живописных сквериках и кончая древесными инсталляциями в двух местных парках.

Накатавшись, нагулявшись, насмотревшись, освежившись, нервно бодрым шагом вырулили к вечеру на нужную улицу, медленно приближаясь к конечному пункту. Для Йома был приготовлен настоящий сюрприз.

Очень неохотно Йомиэль дал себя увести в отдельную комнату стайкой мгновенно влюбившихся в него девушек, сидящих в момент нашего появления на изящных диванчиках основного холла на первом этаже, заставленного цветами и ширмочками.

Как его выпутывали из наряда, чтобы добраться до самого заветного... Сами-то девочки давно поскидывали с себя все, брякая у зажмурившегося люфса перед лицом своими грудями, прижимаясь к нему с боков, к ногам и рукам, водя ими по своим прелестям. Визг, хохот, уговоры, игривый плач, щипки, ласки...

Раздев, они его, почти безвольного, омыли и во второй комнате на специально застланной кровати, куда почти сами донесли и уронили, растащив и придерживая руки и ноги, которые потом-таки силой волшебных веревок привязали, забив панически кричащий рот сладким кляпом, стали обмазывать его всего медом, помадками, взбитыми сливками и другими сладостями, нежно лаская промежность, не желавшую до прямых ласк отвечать на призывы.

А потом все девушки начали все слизывать, поочередно облизывая его возбудившийся член и мошонку, лапая ягодицы с легким надавливанием на дверцы крепко сжатого заднего прохода. Катали груди по рукам, ногам, животу, обнимали ими пенис, терлись половыми губами, стараясь не насадиться и не приближаться слишком сильно к его голове, переставшей разводить панику. Ближе к концу убрали веревки, дорвавшись язычками до попки и паха.

Когда сладкий массаж-игра завершился финальный стоном, Йома, еще не пришедшего в себя, все вместе перенесли в ванную, где осталась только одна сольфка, а остальные прибрались и приготовили совсем другую атмосферу в комнате с кроватью, пока обмякшего и смирившегося отмывала девушка, которой уже было давно за сто.

Йом в конце концов уговорился на то, чтобы вымыть девушку, все это время в ванной не старавшуюся как-то его возбудить или приласкать. В спальне она долго молола языком, переливая из пустого в порожнее, пока в итоге не добилась еще и оральных ласк своей груди, а потом и клитора, красиво сыграв для него в оргазм. Второй раз Йом излился будучи зажатым между грудей, двигаясь вполне самостоятельно. На третий раз он после несокльких поз с обоюдными ласками познал совершенный минет в исполнении женщины, проникавшей в него пальцами.

На моем фронте тоже был успех. Человеческая ветеранка, обладавшая сходными с Шаниэль секретами, первый раз ими не воспользовалась, как и договаривались. Женское тело нельзя спутать с мужским, поэтому смело убрал мысленные блоки, всецело отдаваясь власти ритмичных движений.

Первый нетерпения не блистал. Зато второй, с особой стимуляцией центров удовольствия полностью оправдал ожидания, сравнявшись с тем, что подарил мне Итол. Мысли и самонастройка много значат, да. Когда есть любимый, а в постели кто-то другой и иного пола, уже не то.

Куколка не осталась без бонуса после оглушительного собственного крика своего лучшего за всю жизнь соития в виде мощного толчка к развитию способностей, первые признаки она заметит уже после нашего отплытия из города. И я обогатился новыми знаниями и опытом по взаимному влиянию двух сущностей в разнополых телах во время такого сильного сближения.

— Чем вызваны слезы, Миэ? — когда он увлажнил мою грудь ночь в нашей постели.

— Мне... мне было... приятнее сегодня... больше понравилось, — зарыдав.

— Чем же это так страшно? — но ответить он не смог, сильнее прижавшись. — Не торопись сравнивать, Миэ, ладно? Проплачься, проплачься, и впредь не чурайся девушек, хорошо? Тише, тише... Завтра вечером продолжим набираться опыта, а утром обювелирим женское ню, а? — ну хоть какая-то реакция.

— А... — всхлипнув, — когда мы продолжим, — всхлип, — строить мост?

— Ты хочешь воспринимать все те эмоции, что будут у меня к следующим партнерам во время секса?

— Эхм... наверное, нет, Эль.

— Когда мы оба будем готовы, Миэ, сделать это вместе, тогда и продолжим.

Утро и день мы провели в мастерской, пока Лейо выруливал к следующему городу. Творили вместе, сидя рядом, высказывая друг другу предложения по тому или иному штриху. Йом с трудом преодолевал себя, поэтому полностью сделал всего один медальон, кулон и брошь, оставив с десяток в заготовках.

Вечером он впервые познал женскую попку, а на следующий и лоно. Так и не признался мне, что ему понравилось тискать и ласкать женские груди, что после третьего раза оральный секс стал его неимоверно возбуждать.

А я научился влиять на партнера и на себя, изменяя тембр вибраций, усиливая или ослабляя оргазм на столько, что моя сперма выходила как моча, не вызывая никаких реакций, незаметно, в результате чего член опадал достаточно резко, как и связанные предвкушения.

В пятом городе с каждым из нас было по две девушки, к которым уже никаких особых требований, кроме не использования стимуляторов, природных или магических. В шестом закрепили успех. В седьмом я с Йомиэлем вместе познакомились с распространенным порошком, не вызывающим физического привыкания у организма. В восьмом его центры удовольствий стимулировались магически.

Наша ню-коллекция разрослась, ежедневно пополняясь по утрам. Йом больше не лил слез, но им все эти дни владела грусть и печаль, даже любимый инжир перестал помогать.

В девятом городе люфс научился минету и опробовал мужскую попку, а в десятом сам познал, как это бывает. Этим вечером в нашей спальне и следующее утро он был особенно тих и задумчив. В одиннадцатом он узнал групповой секс с двумя мужчинами, а в двенадцатом с мужчиной и женщиной, в тринадцатом — секс с мужчиной и стимуляторами, в четырнадцатом и пятнадцатом два групповых варианта, но уже с применением стимуляций.

В одном из городов мы наткнулись на удивительную краску, воплощающие картины в истинном зрении на холст. Божественные полотна для истинных ценителей в лице старших посвященных, мэтров. Ну и в наших с Йомом, оказывается уже видевшего подобное в родовом поместье, и слышавшим о молодом искуснике, пропавшем при странных обстоятельствах. Оказывается, именно он и являлся автором многих представленных гравюр, этюдов, пейзажей и панорам с так тешащими многих эльфов видами мэллорнов.

В другом познакомились с тканью, тоже высокохудожественной и интересной в магическом плане, сотканной с применением только местных материалов. Нечто подобное я видел и у та-Вастина. Крепкая, необычайно тонкая вуаль разной степени прозрачности, используемая не только для охранения лиц от многих насекомых и ядовитых испарений. Светоотражающая и фосфоресцирующая. Будучи на празднике в Грузде мы с люфсом уже видели образчики, технология производства которых сдалась мне без боя.

В ином любовались деревянными украшениями с инкрустированными камнями, смотревшимися просто изумительно в глазах Йома. Много городов — много впечатлений, и не только сексуального характера.

Глава 19. Вместе

— Лео, — за завтраком тридцать третьего орита, — я чувствую себя готовым к сексу с тобой.

— Чувствуешь или просто варианты кончились?

— Я больше не смущаюсь, и свободно чувствую себя в постели.

— Молодец. Сейчас тогда отвлечемся на природу, Йом. Тебе здесь так понравилось, а мы ведь так только и не расчувствовали дух Эжзасза, все мастерили да по городам шастали.

— Ага, такую сумму спустили!

— Зато сколько сувениров и впечатлений!

— Я понял, Лео, ты хочешь переключить мое внимание на другую тему, я согласен...

— Растешь! Берегитесь, уры, два недоэльфа-мага в ваших исконных джунглях!

— Спасибо!

Лейо изменился до маленькой узкой лодочки, чтобы протискиваться в самые узкие русла. В Чебро мы смело лазали везде и по всему, что видели. Качались на лианах и змеях, прыгали по грибам и огромным листьям деревьев, не стесняясь и не боясь использовать инфэо.

Собрали много необычных образцов растений и насекомых для закрытых защитным полем кусочков сельвы, по типу больших аквариумов. Убийственная красота предполагает любованье издалека.

Смертельно ядовитые змеи и лягушки ярчайших расцветок, семьи фантастических птиц, атакующих жертв разнообразной магией, плотоядные растения и многое другое теперь было собрано в нашем доме. Нашли и компромиссный вариант парочки домашних животных, которым было разрешено гулять по всему дому, за ними и убирающему, и уберегающему обстановку от перегрызания и царапания. Лейо давно уже сделал инкубатор еды и удобрений для разросшихся дендрариев и зоопарков.

Пообедали и поужинали на природе тем, что нашли. Уже неплохо ориентируясь в местной кухне, Йом ловко вычислял съедобных тварей, быстро наловив целый садок, который при помощи инфэо подвергся жарке и варке до кондиционного состояния.

Упарившись и измотавшись за день, приняли освежающий душ перед сном. Йом уже абсолютно спокойно щеголял покачивающийся головкой. Поднятый утром вопрос он развивал, оставляя все на мне.

— Миэ... не надо пижамы, — его лицо окрасилось величайшим счастьем долгожданного чуда. — Спокойней, сегодня положим новую секцию моста, — и жестом останавливая прыть отшвырнувшего в сторону штаны люфса.

— Как? — не растеряв надежды в шаге от меня.

— Вот, садись, — показывая на созданные Лейо воздушные стулья, так выглядевшие и в истинном зрении, которое Йом научился через ОСМО использовать постоянно, без переключений.

Удобное и не высокое сиденье, дающее и ощущение седалища, и чувство свободы. Тело само приняло удобное положение с раздвинутыми ногами, открывая прелести, ничем не стесненные. Йом слегка сдвинул бровки и дернул ушками, когда я сел напротив.

— Думай о мои ощущениях, Йом, — начав ласкать себя. — Не повторяй за мной! Покажи, как тебе может быть приятно, от чего тебе приятно, где тебе приятно... Прочувствуй все!

— Ох... — кончил он, облив меня.

— Как быстро... — за десяток движений повторив его подвиг.

— Не вышло, да?

— Вышло, но не то, — вдвоем хихикнув.

— Что теперь?

— Повторяем, что ж еще? Старайся держаться до последнего, и думай только о моих чувствах. Если поймаешь взрыв чувств в время моего оргазма, то дальше будет проще.

Началась вторая попытка. Он начал с ласк своей груди и внутренней стороны бедер, не трогая свисающую и едва-едва набухшую писю со слегка залупленной головкой, открытой не дальше уздечки. Яички то поднимались, то опускались, болтаясь после соприкосновений с ласкающей рукой, достающей до ягодиц. Лейо удачно подправлял наклон и поддержку, чтобы Йому было удобнее засовывать себе пальцы, а мне смотреть на перекаты ягодичных мышц, или чтобы повыгоднее показать яички, болтающиеся при движениях по стволу. Одну капельку смазки Йом пропустил на пол, вторую успел эротично размазать по головке, ведя мизинцем пальцем от мошонки до уздечки, где круговыми движениями сделал ее блестящей.

Он делал все чувственно, эротично, естественно, специально не стараясь играть. Вздыхал, сопел, постанывал, заводя меня все сильнее и сильнее, особенно легким покусыванием и посасыванием нижней губы. Мой стул тоже меня положение, и не один раз.

Миэ излился на себя, теребя свою дырочку в тот момент, когда я ласкал свою ягодицу, играясь волосками. Мне, залитому кайфом любимого, стоило больших трудов продлить на полминуты свой финал. Его циановые глаза широко распахнулись, когда моя струя ударила вверх, орошая в том числе и меня, а приувядший член вновь вошел в боевую готовность. Откинулся, глядя на него из-под прикрытых век.

— Ты... почувствовал мой... и выдержал!? — в удивлении шевеля ушами после прихода в себя.

— Иначе бы застряли, пока бы ты разбирался в переплетении своих и моих... — тепло улыбаясь.

— А я не разобрался!

— Ню-ню! На первый раз достаточно, Миэ... Дай время на притирку.

— Раз ты так говоришь, — повесив уши, — дай хоть вытереть тебя.

— Нет, Миэ. И зря ты закинул штаны, сегодня отдельно и в пижамах!

— Бесчувственный!

— Плохо прислушиваешься, значит. Или придется и завтра так же тренироваться!

Грозно хлопнув ушами, он все же вытер меня, но удаленно, с помощью инфэо убрав и с себя следы. Так и улеглись. Йом долго сопел и ворочался, постепенно заснув. Он очень меня хотел, испытывая глубокую горечь за потерянную магическую связь, однако боязнь совершить ошибку, способную лишь отдалить мечту, не дала ему сдвинуться со своей половины.

Утром он долго в молчании моргал на меня. Дернув пару раз своим ухом, он расплылся в довольной улыбке.

— Ты думаешь о моем ухе!

— Детали?

— Это было предположение... — потух он.

— С добрым утром, Миэ!

— Привет, Эль...

— Если и дальше будешь так думать, то так и будет...

— Нет-нет! Я буду стараться весь день и... и еще раз стараться!

— Так-то лучше! После завтрака надо бы расставить фарфор да картины повесить. Выбирал все ты, и должен помнить все те чувства, что они вызывали...

— И выделить твои! — довольно улыбаясь и поднимаясь с кровати.

— Последние дни он у тебя вообще опускается хоть на минуту?

— Хи-хи! Мне не мешает... — хитро скосив на меня глаза во время одевания спортивных шорт.

К концу занятия в зале он уже так не думал, глядя на меня волком. Завтрак прошел в молчании. Зато мы активно обсуждали чуть ли не каждую фигурку и картину, вспоминая его ассоциации при покупке, текущие и мои. Путались в словах и определениях, пытаясь определить четко и понятно описать испытываемое. С трудом и со ссорами, лишь помогающими процессу, у Йома к обеду получился хороший прогресс.

Лежа на плотной и мягкой травке в парке, мы вместе, одетые в удобные домашние шорты и свободные майки, босые, наблюдали за жизнью в парке. Лейо я не давал больше задач, ему и так хватало проблем с разросшимся садом, преобразовавшимся в красивый дендрарий с множеством зон, со слежением за живностью, поддержанием баланса и режима питания всех организмов. Он и сейчас в образе мальчика с коробом за плечами ходил меж деревьев, собирая грибы и плоды.

На склоне пологого холма было комфортно. Расставив согнутый в коленях ноги, подложив ладони под голову, любовался полетом двух бабочек, усердно думая о минете. Через некоторое время Йом зашевелился и сел немногим ниже моих ног, ища подтверждение правильности своих действий. Приподнятый таз как будто дернул его уши за ниточки, участив дыхание.

Стащив с меня шорты и открыв свету эрегированный пенис, он вновь лишил его света, уже своим ртом, и ставя мои стопы себе на плечи, тем самым облегчая себе доступ к паху и ниже. Умильная картина превратилась в уморительную, когда я начал сопоставлять связанные с моими волосами ощущения с движением ушек, все его партнеры-учителя были безволосые, и не только в паху.

— Что!? — не выдержал он, когда за разнесшимся по округе моим смехом опал член. — Что смешного?...

Сопровождающая последнюю фразу мимика лица и ушей, заставили меня согнуться от смеха, а он все не мог оторвать руку от моих чресл, боясь за сегодня больше к ним не прикоснуться, усиливая мои эмоции.

— На сто восемьдесят, — сквозь смех выговорил я, — градусов... Йейль! Попку мне свою дай и продолжай!...

Он как был в шортах, так и развернулся ко мне, хватаясь за мои ягодицы.

— Я, конечно, хи-хи, могу и, ха-ха, через ткань, охо-хо, если ты стесняешься показывать мне, хи-хи, ее... -ухахатываясь его, четко ловящего желание про минет, нежеланию отрываться и необходимостью раздеться.

— А сказать... что? — обидчиво.

— Ты так торопишься, что не слышишь!...

Являя собой статую Апполона, он несколько секунд поколебался, а потом помог мне снять майку и принял нужную позу.

— Вот только пукни мне тут! — улавливая за него желание его же организма.

Конечно же, он тут же это и сделал, за что и был сброшен с меня.

— Э... Лео! — выбрав более подходящее моменту. — Ты специально издеваешься, да? — строя такие жалобные глазульки.

— Слушай меня, Йом! Всего меня.

— А я, прям, не всего!

— Ага. Значит так, Йом, будешь ласкать ту часть моего тела, которая больше всего этого хочет. За каждый неугад буду щекотать подмышками! — это его слабое место.

— Так нечестно!

— Почему? Ты ведь понял про минет, разве нет?

— А не будешь больше смеяться?

— От тебя зависит...

— Лео, — подумал он немного, — убери, пожалуйста, волосы... Все, что ниже шеи! — добавил он через секунду. — Я... попозже буду к ним привыкать, ладно?

— Готово!

Игра длилась долго, ведь каждый раз ему приходилось поднимать мой пенис заново, а предложить мне себя поласкать он так и не додумался, увлекшись процессом и не собираясь сдаваться.

— Все! Надоело! Ты сам-то так сможешь, а? — выдохшись бороться со щекоткой.

— Учись, студент!

Подвешивая его в воздух, как при массаже, и начав ласкать руками и языком по несколько мест сразу и между ягодиц, и за ухом, и сосок, и пяточку, и пальчик, и головку, и ушко, и грудь, и губы, и мошонку, и дырочку, и снова мошонку, и ствол с уздечкой, выстрелившей ему прямо в нос. Оглушительный чих испортил все послевкусие...

— Даю тебе второй шанс... — мне хотелось от него теперь много большего, я ведь опять сдержался.

— Эм... давай в спальню? — ковыряясь в носу подо мной.

— Пока ты мне не дашь такое же удовольствие, там ничего не будет! — прикусывая сосок, извлекая стон.

— Ты прямо ну очень требовательный учитель, — зарываясь в мои волосы.

— А ты неблагодарный! И пукаешь в меня, и козявки, вот, вытираешь! — прокладывая мокрую дорожку к соседнему.

— Ну тебя! Сам же вынудил, и прицелился специально! Не секс, а не знаю что...

— Вот и не жди его, пока не узнаешь! — скатываясь с него, поворачиваясь спиной калачика.

Ему невыносимо хотелось вставить или принять в себя, одинаково, а я тут, понимаешь, заставляю ртом и руками работать.

— Извини, Эль, — распознав явную обиду, присаживаясь, кладя одну руку мне на плечо, а вторую на бедро. — Разреши попробовать еще раз, Эль... — опуская руку между ягодиц.

— Ты и сейчас думаешь только о том, как бы вместо пальца член просунуть, Миэ, а не о том, что мне хочется! — он резко вынул и убрал руку. — Дурак! Все, уйди, не хочу тебя до ужина видеть...

Он спал с лица, деревянно поднимаясь. Не удержал всхлип от эха его эмоционального состояния, наложившегося на мое, а когда он резко обернулся, телепортировался к любимой чаше фонтана, запрещая Лейо пускать ко мне.

Перейдя в энергетическое состояние полностью, чтобы забыться и отключиться от Йома, ушел в работу, заброшенную на все это время. И спутники нужны были, и роботы требовались, и компьютер создать надо, и план перестройки трущоб с чертежами построек следовало набросать, и ознакомиться с книгами, много ожидало внимания.

Мусолить очередь не стал, встав на проторенную дорожку. Раз Лейо, решивший ради меня же отказаться от роли универсального помощника, вырастив для этого из оранжерей такие великолепные парки, весь в заботах, то первоочередная задача — это компьютер, биологический или кристаллический, но обязательно неодушевленный с сохранением быстродействия и возможностей Лейо.

Две завязанные друг на друга концепции — обертка и начинка, внешняя оболочка и программный код. Здесь уже без подсказок Лейо мне не обойтись, как-никак он воплощение моего желания, реальный демонстратор принципов организации и взаимодействия.

И все оговоренное время, растянувшееся для меня в непрерывную череду дней, я сливался с ним, заостряя внимание на конкретных вопросах, воспринимая самоощущение Лейо себя как воплощения существа, обладающего определенными свойствами и характеристиками, со своими принципами функционирования, желаниями, чувствами, возможностями, убегая приближаясь, надеясь в забытьи.

Все цели были успешно достигнуты. С компьютером мне теперь требуется только время на проработку конкретных реализаций, свет в конце этого тоннеля я разглядел, что не может не радовать.

С приподнятым настроением, по-новому глядя на окружающие меня стены и комплексы инфэо, оказался в столовой, ранее лично участвуя в приготовлении каждого представленного блюда, и даже того виноватого, виновато присевшего на стул напротив меня, с виновато понурившимися ушами и плечами, с чувствующими свою вину ресницами, обрамляющими виновато поблескивающую радужку, окружающую виноватистый зрачок колодца, переполненного сырой виной, пахнущей вечерней свежестью осознания собственной виновности в халатном отношении к телу любимого.

— Приятного аппетита! — довольный жизнью, еще не переключившийся на мост с Йомиэлем после ныряние в Лейо.

— Извини меня, Эль! — мгновенно уничтожив весь мой настрой.

— Кажется, я ошибся помещением, — вставая. — Здесь не столовая, а театр.

— Пп... приятного аппетита, — пролепетал люфс чуть не плача.

Молча вернувшись, принялся за оладья в сметане. В состав теста одних входил фарш из рыбьего мяса, другие отличались оригинальным рецептом, третьи гречневой муке с добавлением остреньких приправ. Были и фаршированные овощами с краями, пришпиленными тонкими зубочистками к ломтикам сыра. Приятность макания в кремовницу с подсахаренной сметаной с последующими пируэтами вкуса оттенял виновник, которому в рот ничего не лезло.

— Вместо ужина примирения ты оставил воспоминание о том, что мои старания тебе поперек горла, — поддал я жару. — И тебе приятного вечера, Йомиэль. Поздно давиться, — возвращаясь к фонтану.

После часов, когда он ощущал меня повсюду в доме, самим домом, страстно жаждущим любви, и беспрерывно дарующим ее своим обитателям, не требуя ничего взамен, последовало время полного игнора с моей стороны, нейтральности, возведенной в абсолют вакуума.

Я работал с ботовским банком памяти, кэшируя в своей только идеи и концептуальные решения. Заранее загадывать о времени на разработку и не пытался — глупо. По ходу всплывало множество подводных камней и отмелей, делавших все прогнозы туфтой, не стоящей и медяшки ломаной.

Йом был обижен и нагл, устроившись по центру нашей кровати. Под его бесстыдным взглядом рассыпался облаком частиц, устлавшим весь пол в комнате. И Йом закатил истерику, раскидывая подушки, крича на туман, плача, ругаясь, моля, и так по кругу, пока не остался нагим на голом колючем матраце.

Если и этот экзамен он не сдаст, значит еще не готов, значит, будем и дальше тренироваться, только с использованием его эмпатии и на других глорах, раз со мной ему так сложно. Таковы были мои мысли, которые старался выставить на самом виду, чтобы он их таки услышал и хоть что-то начал делать, постепенно считывая мои подсказки.

Йом успокаивался долго, я чуть было не потерял терпение и не стал засыпать прямо в таком виде. Все разбросанное я обтекал, оставляя не скрытым во мне. Люфс несколько минут сидел на краю кровати, попеременно шмыгая носом и опуская ногу в меня. Собравшись, он встал на пол, с помощью инфэо застелил кровать, и сел на пол, прислонившись к кровати, делая успокоительно-дыхательные упражнения, входя в легкий транс.

Решив, что верно все истолковал, он вышел на свободное пространство и начал медленный эротический танец. Поначалу это смотрелось не эстетично, он был не уверен, хоть и старался решительно, тщательно изгибаясь и делая растяжки ног, демонстрирующие необычные ракурсы распластанному облаку, постепенно собирающемуся вокруг него.

Я остановился на уровне колен до тех пор, пока он не закрыл глаза и не отдался полностью звучащему во мне ритму, делая балетные па, эротические отжимания и приседания, вращения бедрами и наклоны. Странный танец, идущий в разрез своей алогичностью с общепринятым понятием.

После часа таких упражнений он уже не сомневался в том, что ему следует сделать, как изменить ритм, вплести очередное движение, якобы ломающее стройность. Я весь собрался вокруг него, давая ему закручивать мои частички, колыхать их, тереться и подставляться. Постепенно проявил пальцы, начавшие дотрагиваться до него, добиваясь полного угадывания мест касания.

Через усталость к нему пришло понимание, он и сам теперь получал удовольствие от моих касаний. Все так же, через ОСМО, без глаз, он представлял движение моих частиц и собравшихся элементов. Вовремя открывал рот, облизывая головку, ствол, яички, подставлял руки под полушария ягодиц, сосцы, оттопыривал свою попку, двигался в моем рту, совершая при этом колесо по комнате.

Под конец я свалил его на кровать в крепких объятьях со сладким поцелуем, длящимся и в момент, когда наши трущиеся друг о друга члены одновременно извергли семя, а его руки сжимали мою попу, участвуя в ритме совместных движений.

Он хотел что-то сказать, но глядя в мои глаза, прослезился и нарисовал новый поцелуй, крепко сжимая меня всеми конечностями, размазывая влагу. Никому не хотелось вставать и что-то еще делать, потому так и уснули.

Утром проснулись вместе, точнее он был разбужен моим вставанием. И я опять вставил поцелуй ему в рот, не давая говорить, и не отвечая на вызовы его ОСМО. Но уже на завтраке, после того, как мы друг друга вымыли, прозанимались вместе в зале, крутясь и поддерживая друг друга в техничном полутанце-зарядке, я понял, что он достиг потолка. Он восстановил весь прежний объем связи, чувствуя даже чуть больше в плане моего месторасположения, так считывая мои поверхностные эмоции, но качественно продвинуться дальше, к уловлению мыслей или хотя бы более глубоких чувств, желаний тела, не смог. Только в трансе он ловил желания, теряя адекватное восприятие самого себя, в чем я окончательно убедился в спротзале.

Йом с удовольствием ел салат, излучая благодарность и в сторону Лейо, заботливо обслуживающего нас в виде тонкого парня, намекая на некую точку взросления как такового. Его вилка громко ударилась о царский фарфор, когда до него дошло острое чувство моей вины, а сам он громко проглотил салат, не дожевав, взволнованно и непонимающе глядя, не решаясь начать говорить после моих опрометчивых поступков.

— Я перегнул вчера палку, Миэ, прости...

— А то, что случилось перед сном? — с жалостливым лицом, когда я глубоко вздохнул, не продолжая. — А утром...

— Вспомни вчерашние детали... Не можешь? — он сглотнул еще раз.

— Не все, — уклончиво.

— Ты уткнулся в потолок, Миэ, того, с чем ранее свыкся. Начинаешь сваливаться, пытаясь достраивать свою часть моста...

— Это означает, что... — его чувства смешались с превалирующей паникой.

— Нет, — окружая комок жаром любви, — Такая опасность не грозит! У нас полно времени, чтобы убрать препятствия с пути, Миэ, наслаждаясь сексом... Сядь!!! Учись возбуждать даже приемом еды... И, Миэ, пожалуйста... не используй специальные техники, чтобы настроиться на меня. Оно либо само прорвется, либо под четким присмотром, обещаешь?

— Да! — радости его не было предела, кивнули и уши, дважды.

— И еще одно, Миэ. Ты меня слушаешь? Так вот, пока с твой стороны не появится такой же кирпичик, я не смогу на свой надеяться, ты понимаешь?

— Да! — ответил он сразу по двум каналам.

— Спасибо... — ощущая, что прощен.

— Давай сегодня кушать мало, но часто? — догадываясь, что я не смогу устоять.

— Ты не выдержишь и до обеда.

— Хочу сам убедиться!

И мы ринулись убеждаться, сразу из столовой по вновь активированным аркам быстрых переходов оказались в секс-комнате, с разными вариантами кроватей, лежанок, земного покрытия, водных резервуаров. Не ожидавший подобного Йом не долго думал, как поступить. Скинув шорты с майкой вслед за мной, просто повис на мне, дорываясь до моего уха.

Лежа на спине, я вылизывал ему пах, жадно щупая все округлости руками и языком, носом теребя его яички, глотая до основания член. Он, игравшийся с моей головкой, преодолел психологический барьер, так же дойдя губами до корня, без рвотных позывов и неприятных ощущений, только наслаждение в ответ на такое же.

А потом он сам почувствовал, и, быстро развернувшись, аккуратно сел, начав двигаться, тыкаясь в мой кулак, оперевшись на мои колени. Кончили быстро, оба одновременно, спустя десятка три фрикций.

Переместились на другую лежанку, где уже я обхватил его своими мышцами после очередных вылизываний. Здесь мы поменяли пару поз, прежде чем опорожниться с громкими криками. Некоторое время елозил под ним, размазывая свою сперму по его животу, дожимая его пенис, все еще бывший во мне, ероша волосы.

А следующие часы я его еще трижды доводил до семяизвержения, сам сдерживаясь. Он стал моим инструментом, на котором я извлекал разнообразную гамму звуков по всему траходрому, сводя степень его удовольствия в минус, а свое в большой плюс. Без магии, еще слишком рано применять стимуляцию, тем более надо сначала его самого ей обучить. Должен сыграть роль камертона, настраивающего плохой инструмент.

— Я... ох... уже... ах... не могу... ых! Мне... ах... становится... ух... больно!

Долго же я ждал этих слов, из последних сил уже держался! Сразу запустил заранее протестированное инфэо поля перемещения. Мои расплющенные ягодицы ощущали и жар, и липкость тела под собой, и рифленую ткань, даря гамму ощущений, а головка подрагивающего йомовского пениса ткнулась в заветную точку внутри меня. Его глаза вылезли из орбит от этого трюка, а непрерывный стон, длящийся несколько последовавших за этим минут, завершился совместным аханьем и постаныванием, когда я растянул послевкусие до полного опадания обоих членов.

— Это лишь начало... — опаляя его ухо после того, как вылез и развеял инфэо, и придавив тело своим.

— Оооох! — только и смогла издать его голова, и руки безвольно лежали не на мне.

— Чуешь аромат обеда?

— Убедил... ся! — его член действительно больше не пытался подняться.

— Непорядок, Миэ... У тебя счет на три больше!

— Ненасытный какой, а...

— Учись держать стояк под контролем, иначе каждый раз, как замечу...

— О, нет! Сжалься... — прижимаясь и находя силы, чтобы обнять. — У меня нет слов, Эль, мгновения рая! — облизывая мою мочку, повторяя.

— Пообедаем ушами друг друга? — через мысленную связь.

— Пхс. Ты лежишь, и я лежу... — пространно ответил он через ОСМО после попытки проговорить не отрываясь от посасывания краешка уха.

— Мое тело твое после обеда.

— Ты и так весь мой.

— Уверен!?

— Чхать на остальных, я помню своего тебя с ними и со мной! Мы оба одно целое... Любимый!

— Любимый...

Покормив друг друга, продолжили ласкаться. А потом Йом усадил меня в воздушное сиденье с небольшим наклоном спинки, подсел вниз, входя в меня, и упав на мою грудь, стал двигаться медленно-медленно, осторожно лаская соски, животом играя моими чреслами. Шарил руками по всем частям, до которых дотягивался. Дважды просто прикладывал к моей груди ухо, обхватывал за попу, и взвинчивал скорость своих движений, поощряя мои движения тазом, и крепко-крепко прижимаясь во время ярких обоюдных финалов, он не вынимался после оргазмов, обнимаемый моими ногами, пятками мнущими ягодицы, и руками, играющими с волосами, ласкающими ушки.

После второго раза, когда мой пенис был им вновь возбужден, я плавно вошел в него, создав еще одни чресла, залинковав ощущения на уже имеющиеся. Так наслаждение удвоится, чем если бы полностью второе тело, но с пустой попкой, чего мне ощущать сейчас никак не хотелось.

Простонав, Йом стал иначе двигаться и прогибаться, испытывая гигантское наслаждение, особенно от ударяющихся сзади чуть увеличенных и приспущенных в мошонке моих яичек, и от того, что я удлинил свои руки, лапающие его попу. Мы самозабвенно друг друга трахали, причем весьма продолжительное время, до общего оргазма. Ох, и вынослив же люфский организм!

— Эль, — после того, как откусил гулявшую по его губам ягодку, которая отправилась в путешествие по его груди. — Ты пьян! — севшим голосом.

— И хочу еще!

— Послушай, Эль... Пожалуйста!

— Ыгы, — долизывая дорожку от ягодки и отстраняясь.

— Я не хочу больше пресыщаться сексом, как сегодня...

— Ммм!?

— Ты же чувствуешь, как я себя ощущаю в тех местах, Эль.

— У тебя полно других...

— Эль! Прошу... ты ведь можешь держать себя в руках!

— Мне больше нравиться держать тебя...

— Пожалуйста!

— Все-все, я слушаю.

— Как... Я сделаю артефакт для себя, чтобы контролировать эрекцию! И мы будем заниматься сексом только после ужина...

— Он как раз закончился...

— Нет! Дослушай же! На сегодня хватит... Я хочу пить тебя маленькими глотками, Эль, чтобы вкус дольше держался...

— Могу быть всегда разным...

— Нет! Больше не надо применять магию и... меняться! Верни волосы, Эль.

— Хм!?

— Я хочу прочувствовать все тонкости простого секса с тобой, Эль, может так удастся преодолеть мой барьер?

— И...

— Хочу размеренную жизнь со сладким под вечер, а не прожечь все поленья чувств и сидеть у погасшего очага!

— И...

— Память будет согревать меня в твое отсутствие, и... есть другие, когда сильно приспичит и будет уже невтерпеж.

— И...

— И я люблю только тебя!!! — запечатлевая поцелуй.

— Согласен со всем, Миэ, ты прав. Я слишком одурманился близостью с тобой, извини. И я люблю только тебя!!! — возвращая поцелуй.

— Теперь пойдем, сделаем мне кольцо...

— Фу кольцо! Вот, — отправляя сжатый многоплановый мысленный образ, — переваривай. Только не надейся больше на подобное, Миэ, когда обучаешься или доходишь своим умом, сам делаешь выводы из чужих и своих ошибок, то это не только приятнее, но и надежнее.

— О!

— И я отладил тебя, так сказать, думаю, что уже завтра ты разберешься, как... — но он не дал мне закончить мысль о том, что помимо прочего изменил, в том числе и про идею, пришедшую и тут же проверенную во время поцелуя, внедренную с образом.

— Ты прямо мне... передал сразу и опыт?

— Я больше не выдержу вид кольца на нем!

— Больше!? Ах... Ох! Ты!... Ты... ты мой любимый.

— Не жалеешь?

— А ты?

— Извини за вопрос, его никогда не было.

— Не было.

— Попаришь меня перед сном?

— А ты?

— Извини за вопрос, его никогда не было.

— Не было.

И вместе в обнимку пошли пешком по всем коридорам и лестницам к банному отсеку, где Лейо уже приготовил все в лучшем виде. Йом больше не сверкал глазом у пупка, и мы оба испытывали друг к другу благодарность за это.

Глава 20. Ламбада

Сабир всегда старался доверять своим первым впечатлениям, и, не задумываясь, приготовил засаду на одинокий баркас, сулившей ему жашскую(!!!) удачу, так необходимую для поддержания духа поредевшей команды.

При прежнем мэтре Апротте Сабир катался как сыр в масле. Забравшись в самую йейльскую задницу, он наконец-то смог найти свой угол и начать подниматься из жижи в мужи, сколачивать свою команду, обзаводиться друзьями и соратниками.

Наученный горьким опытом, бывший аристократ тщательно следил за своими мыслями, так предательски доступными сильным мира сего. Ди и в этом захолустье, соседствующим со вспыльчивыми мягнами, мэтру было не до ментальных практик на своих подчиненных. Но Сабир даже со шлюхами старался скрывать свои мысли, подставляя всякую лажу и зорко отслеживая всплывшее.

Долго ли, коротко ли, но выбранная тактика стала приносить плоды, определяя нежелательные связи. Да и удача ура никогда не подводила, подкидывая жашные находки, выводя из безнадежных схваток, или наоборот выталкивая к богатой добыче.

Мэтр заметил предприимчивого и многообещающего Сабира, начав готовить из него своего помощника с обоюдного согласия. Обучал, делал амулеты, постепенно переводя его на самую границу, снимая с себя лишнюю головную боль в мягновских мордасах.

Опасные, но чрезвычайно прибыльные места вывели Сабира в люди, в порт Груздя, где благодаря старым знакомцам, бывшим своим боссам, он вырвал шикарный склад, куда стал раз в сезон привозить бразхаонскую древесину.

Апротте в это время стал расширять Репту, превращая замухрычную деревеньку с чисто символическим мэтрианством и парой-тройкой сотен населения в процветающий городок на самой окраине болот, живущий не только за счет сбора исторгнутых и опасных рейдов по лесным берегам для самых отчаявшихся.

Приход Сепро вынудил Сабира, которого совершенно не тянуло переходить из танов в мэтры, свернуть все паруса и оставить только самых преданных. Прибыль резко упала, уже год как пустовал склад в Грузде. Большие суда принадлежали Репте, и новый мэтр лихо ввел новую команду, все чаще подкатывая к Сабиру на счет перепродажи или переоформления склада, более подходящего для хранения длинных древесных стволов, облизывался на его собственность, мечтая избавиться от последнего строптивого приспешника старого руководства.

Ведомый своей интуицией Сабир все на более длительные периоды уходил в рейды, выжимая из пока еще закрепленного за ним участка все возможное и невозможное, готовил пути отхода из Репты, прятал доходы, юлил и вертелся волчком ради себя и верных ему. Было мерзко, а куда деваться-то? Полюбивший жизнь за десятилетия с Апротте, прикрывающим спину, не хотел лишаться всего и возвращаться в жалкие пираты или матросню, шмыгающую по Бразхаону. У других мэтров со своими танами хватает проблем, чтобы еще думать о других, хотящих приюта вместе со своими командами с сохранением кое-каких привилегий и прав. Либо расти из грязи, либо греби мимо.

Позарившись на самоходную посудину, Сабир и не подозревал, на кого нарвется. Шпионские Глаза(!!!) не давали картину в истинном зрении, а двое на палубе, раб и хозяин, не внушали серьезных опасений, суля легкую поживу и обновку среди амулетов и транспорта, так необходимого Сабиру, подзуживаемому командой на приобретение собственного корабля, способного перевозить ценную древесину.

С виду неказистый баркас таил в себе ужаснувшую Сабира мощь, у которого мелко затряслись поджилки, когда он не смог в истинном зрении что-либо путное рассмотреть, вообще что-либо рассмотреть. Возникшая нервозность плохо сказалась на последующих решениях.

Интуиция шла в разрез с опытом, кричащим о необходимости выгребать подальше. В горячке боя тан потерял вечно нудящую группу Митьтили, а противник даже не запыхался! Ему пришлось задействовать все резервы.

Последовавшее унижение оплеухой встряхнуло мозги, поздновато, правда. Никто еще не встречал способного с такое легкостью вторгаться в умы, потому и погрешили на источники из Репты, стараясь вытянуть Сабира из боя, в котором противник с небывалой легкостью оставался сухим.

Сбитый с толку и не сумевший вовремя сориентироваться, Сабир сел в лужу, намеренно выставленный на посмешище и униженный перед всей своей командой. А последующий обрыв связи танской регалии с крышующим мэтром заставил всех мигом затухнуть. Умевшие в объединении устанавливать мысленную связь с другими, Близша и Хоарнш, несмотря на выжатость после применения своего коронного удара, сумели связаться с сочувствующими в Репте...

Призрачный намек мага-лучника как соломинка для утопающей команды тана Сабира... И гребцы подналегли на весла, догоняя продолжившее неспешное плавание судно. Спать было неуютно, но после безуспешных попыток дозваться до хозяина баркаса, ничего другого не оставалось, только рулевые и правили, легко подстраиваясь под неспешный ход.

Гаже Сабир себя чувствовал только несколько раз в жизни. Он старался следовать неписанному кодексу чести, за что и был любим своими людьми. И сейчас, после самостоятельной проверки нескольких своих близлежащих тайников, после очередного сеанса с Рептой, все были согласны с предложением перейти под крыло к этому сопляку.

Новая встреча еще и с его слугой только распалила огонь противоречия внутри Сабира, внесла разлад с командой. Новенькие сразу решились, старенькие уговаривали Сабира согласиться. Все решилось уже к вечеру этого же дня, когда тан детально ознакомился с одержимым переданных мешков. На памяти уров не было прецендентов с демонстрацией таких возможностей, а с текущим положением дел наем сулил большую выгоду, чем служба у других танов с неизбежным расставанием. Подтверждение магических способностей нанимателя в виде заметно изменяющихся ушей Сабира всех только укрепило в принятом решении, погасив пламя раздора и в душе самого тана.

Последовавшие чудеса и радовали, и пугали одновременно. Необычные браслеты, называемые "Часами", общая связь, диковинные лавки. Некоторые возмущались, особенно рубаки, необходимости стоять за прилавком, но подчинились и они.

Арье был явным новичком, но с колоссальными средствами и возможностями. Показанный Сабиру алмаз у одного из знакомых перекупщиков поразил воображение бывшего тана, как и скорость, с которой его новому боссу удалось все провернуть и официально оформиться в городе.

Новое жилье и место работы удивляло и поражало, но условия удручали. Сабир сомневался, что сам даже ради небывалого в его жизни куша способен выдержать два месяца общения и не сбежать, плюнув на все, в Эжзасза легко спрятаться.

Ночь продержались только за счет удобства организации способа торговли и встроенных систем защиты. Однако утренний разговор с Арье внушил надежду.

Сабиру со скрипом и хлюпами принимал факт, что Арье знает обо всем, даже самом тайном и личном. Бывший человек в этом не сомневался, особенно после следующей ночи, добавившей головняка. Воссоединение команды было воспринято благоприятно, как и возможность оторвать душу после йейльских покупателей, ояловивших все мысли.

— Саб?

— Что!? Чего опять Саб!?

— Захлопни орульку, кобель! И так тошно!

— Тебе-то с каким ялом?!

— Ой, избавьте от йейльских сцен, не до гавканья!

— Грр! И кто мычал о запазухе? Скорее мы в йейльской заднице!!!

— Сам и тявкал!

— Бум дребезжать клыками иль мозгами, а, йейльские отребья?

— Гррр... Красяво летит, ял его раздери!

— Ну разнесут деревяшки наверху, дык через склад и умыкнем!

— Глянь туда, курва болотная...

— К-к-курва!? Ах ты, скотина!...

— Агррребете щаз обе, дуры!

— Че делать, ворчун, ась?

— Не рыпаться, детки!

— Дедок, а дедок, а думалка не усохла вместе с ушами-то?

— Не перди, наше дело впаривать и усиленно молиться... кому угодно!

— Впечатлился прорывом?

— Или впечатался в...

— Дуррры! А ну марш гнать всех из зала, авось пронесет...

— Кого только...

— Теперь впариваем тумаки?

— Трупешей, йейль твоя размаж! Все, брысь исполнять! Договор в силе.

Разогнав поганок по лавкам, не меньше их мандражирущий Сабир стал уповать на удачу и б... компаньона. Да, с таким бывший тан, которому до первого хана в Репте при Апротте оставалось всего ничего, смог бы высоко взлететь, главное ведь хвост, направляющий полет, не ощипали б только.

Любопытные и так заинтересовались творящимся, а остальных под разными предлогами быстро обслужили всем скопом. И Сабир деактивировал порталы, имея в случае критической ситуации такие полномочия.

Как раз вовремя! Наведя подзорник(!!!), он вместе с остальными, собравшимися в большой столовой, включая людей, трясущихся с краю, наблюдал бой у Блямбуса, следил за наружным оцеплением обеих Ламабад, слушал потуги прапоров со своими взводами из ближайших башен, призывающих добровольно сдаться властям с прокурорским предписанием о досудебном аресте имущества этрас Арье, порочащего репутацию кого-то там. Пятиступенник пытался избавиться от надписей на брусчатке, до йейльского прищура пытался, до притопывания аристократической ножкой, обутой в сапожки для верховой езды со сверкающими начищенностью шпорами, до козлиной бородки не дошло.

Оба маговых круга, все тридцать два мага от третьей до пятой ступеней атаковали здания, кто чем мог, чем владел, что умел, чему учился, чем хвастался.

Ветвистая молния была подсвечена огненным орелом, но ей это не помогло. Шары и овоиды, трескающие разрядами, с огненными языками, вихревыми завихрениями и другими хренями тоже результата не принесли. Змееподобные коричневые ленты, купающиеся в торнадо, сосульки разных размеров и кривизны, ледяные глыбы, светящиеся багровым изнутри, металлические, воздушные, водяные и огненные хлысты, щелкающие и клацающие народившимися пастями на концах, все это и еще немножко лишь ярче зажигало певческие таланты соседних торгашей, делая их пятиступенчатые матюгальные трели достойными самого Йейля.

Все присутствующие, не исключая Сабира, струхнули, а людские женщины с детьми под шиканья мужей взвыли и заголосили, причитая и радуясь зрелищу. Пол ощутимо вздрогнул от первой подземной атаки, но каждая следующая все меньше колыхала посуду в комоде и пару авангардистских картин на стенах.

По городу заполыхали локальные конфликты, ожесточившиеся после решения о закрытии Груздя Скорлупой(!!!), серой, запунцевевшей от такой близости с Башнями, покрывшейся грязно-бурыми мыльными разводами от хлыстающих защиту течений.

Трое ощутимо вздрогнули, двое второго посвящения и один почти четвертого, плечами отбрасывающий от себя марево полувековой памяти, когда юный сорванец едва-едва оказался в новом для себя месте в самую гущу смуты и едва не профукал свой шанс.

Как позже выяснилось, велись тяжелые бои не только у Ламбад, но и у Мэрии, не успевшей восстановить слоеный пирог защит, а так же у Школы и в порту, в основном у Раманора, мелкие стычки по всему городу.

Разгромили и крыло дома Конлапиров, выкрав облепиховое дерево и все оставшиеся украшения. Пострадало еще множество семей, чьи дома подверглись наглому ограблению, пока держалась Скорлупа, ослабляющая все внутренние магические системы, лишенные дармовой энергетической подпитки.

Ощетинившиеся взводы не дремали, прапорщики мигом смекнули, отдав команду на применения склянок. В сторону зданий полетели колбы и пробирки, мутные, прозрачные, покрытые вязью светящихся символов или абстрактных на первый взгляд геометрических узоров, мешочки тканевые и кожаные, стрелы и болты необычной толщины.

Все усилия свелись к полной дезинтеграции соседних лавок до спусков в подпол и окончательному раскафулированию кажущихся ветхими и чахлыми зданий лавок Ламбада-1 и 2, представшими каменными монолитами без межплитовых стыков и с зарешеченными провалами окон, таки уродливо разбитых.

Каждое попадание рождало радостные подзадоривающие солдатские вопли, они принимали иссиня-черные прожилки, сливающиеся венами фундамента, за банальные трещины. А внутри оцепеневшие вслушивались в глубинный треск, будь кто из них на ледниках, тут же проассоциировали бы звуки с рокотом льда или откалывающейся льдины.

Подошло подкрепление. Звездные круги магов, два по тридцать три, выстроившись в сложную фигуру, выстрелили волшебным тараном, опустошая свои амулеты. Знай они классификацию АЗУ, присвоили бы полученному имя стрелы Дарб биантригин, правильного девяностошестигранника с перемешанной магической и воплощенной составляющей огня, с бешеным ревом вгрызшегося в стену в попытке создать несуществующий дверной проем, и не важно, кривой, косой, фигурный.

Однако и это не помогло — по поверхности камня в еще большем количестве расползлись зловеще поблескивающие черным пульсирующие после каждого попадания сосуды, а по брусчатке побежали портреты солдат и магов двух рот, подсвечивая кроваво красным камни под теми из них, кто не засел на крышах соседних строений.

— Ща из Башни шарахнут!

— Йейль, не дергайся!

— Стра-а-ашно же... брр!

— Мааам! А голубенькое пламя будет?

— Шшш! — всхлипывая.

— Ну мам!? — захныкав. — Хочу голубенькое!

— Не гундось!

— А я розовое, — хнык, — мам, где же розовые шарики!?

— Рано тебе еще розовые шарики, — язвительно и нервно.

— А тетя — жадина! Фи! Мааам! Ну мамуся...

— Как все йейльски трещит... Сабир!

— Вали к ялу, трус!

— А давай-ка и мы постреляем, ась?

— Точно! Арье же...

— Нет!

— Мам, хочу стрелять волшебством!

— Цыц!

— Сабир, дай хоть мальчику поиграться... Я ему все покажу, честно-честно!

— А мне... а мне... хочу сама делать розовые шарики!!! Ма-а-ам...

— Сабир...

— Саби-ир.

— Саб...

— Суп? — вставила любопытная малявка на руках матери, хлопая большими детскими глазками на большого дядю Супа. — Волосный ля супа, — вынесла вердикт малява, отворачиваясь к погремушке на животе, не понимая взрослой суеты и поднявшегося смеха.

— Гррр!

— Ну, командир, лук или суп?

— Яловы рога! Да не фурычит в Скорлупе боевая шарманка! Поздно зашевелили йейльскими нейронами.

— Не матерись, командор.

— Мы врубились.

— Такая яловецкая заварушка...

— Лучше тут жашно сидеть, чем йейльским трупом...

— Здесь же дети!!!

— Закройте ушки дети!

— Ща твои закрою!

— Ма, а трупы разговаривают?

— Это все вы! — всхлипывая пуще и обнимая крепче.

— Вжахнули!!!

И действительно, с двух башен в две точки городского ковра ухнули гудящие и посвистывающие бледные оранжево голубые лучи в обрамлении белесых искорок, снежинками осыпающихся вниз. Даже дети испуганно взвизгнули, когда грохот треска заложил уши, не то, что метнувшиеся в рассыпную незадолго до башенной атаки солдаты, отбежавшие совсем недалеко и в сторону от главного направления, еще ни разу не видевшие главный башенный калибр в действии.

Внезапно маги с безумными треугольниками глаз порастелепортировались шустрее тараканов. Верхушки Башен, частично выступавшие из-под скорлупы, именно из внешних магических потоков, завихряющихся вокруг городской защиты, они брали энергию для ударов по целям, внешним или внутренним, засветились лампочками. Сейчас через что-то там, что в самый неподходящий момент разладилось по халатности или недосмотру, вместо того, чтобы развалить, уничтожить, сжечь, стереть с лица города, дало лавкам дернуть за лучи как за шнурки, превратив их в канаты, а башни в держательниц бухт на вороте, которые начинали крутиться с умодробительной скоростью, разогревая уключины, держащие оси. Управляющие кристаллы Башен засветились даже сквозь скрывающие их стены, а звук стал еще невыносимее, выбив окна и расколов черепицы крыш под лучом-канатом, жадно глотаемым прожорливой глоткой Ламбад.

НаСскорлупе вокруг двух несчастий образовались ясные трещины, сквозь которые просвечивало ясное солнечное небо яркими молниевыми разводами. К гулу добавился хрустящий аккорд. Затрясся склад ФСП-9/61, спугнув лоханку, спешно вышвартовывающуюся прочь от лиха.

Система вылупления из Скорлупы, видимо зависла, судя по вдруг замельтешившим магам и прекратившимся драчкам на площади Согласия, на территории Школы и Раманора, а небесные ветви расползлись уже по всему щиту, особо любя башенные головки.

Несколько высокоступенчатых магов попытались грубо разрубить связь, но добились лишь струнной вибрации, пожравшей еще больше черепиц и стекол. Подтянулась верхушка Гильдии, прекратившая раздоры, понесшая потери. Амсофель и Олисанна со свитой и противниками кинулись к разным башням, окружая их. Совместными усилиями, скоординировавшись, они успели вовремя перехватить бразды и не дали проклюнуться всепоглощающему пламенному зверю, кинув ему костями Башни.

Хруст зашелестел мелкой крошкой, исчезающей недолетая до крыш. Однако огненное мракобесие, настигшее Башни, уже лишившиеся обитателей, не спешило разгрызать податливую плоть камня, ограничившись магоструктурами, оно весело побежало по канату, окрашивая его яркими огненными язычищами, облизавшими пару крыш перед лавками этрас Арье и короновавшими их чудовищно прекрасными своими радужными клычищами коронами.

Когда опасность для Груздя была ликвидирована, Башни прорыва избавились от напасти быть обглоданными, притихшие в столовой не верили своему счастью, смутьяны хмуро сощурились на высокие семиэтажки, радостно посверкивающие в лучах жаркого летнего Ра, клавшего йейля на груздевские свары, дымками, нестройно тянущимися в небеса с разных участков города, и нервным тиком левого глаза этрас Амсофеля напоминающими о себе двум группировкам, зависшим в воздухе у Сопсиж и Жримтал, раздражающих своей наготой в истинном зрении и прорывными решениями в области покраски зданий в виде темного множества всполохов, светлеющих, уменьшающихся и множащихся к вершинам, разукрасившим камень лучше всякой краски, еще не умеющей так радовать глаз бликами и живой игрой в солнечном свете.

— Солтап, тащи немедля бздешгу(*)!

— Дык тутс, Сабир! — доставая флягу.

— Моя забористей!

— Пойло!

— Сейчас все жашно... — присасываясь к ближайшей.

Его примеру последовало большинство, даже люди.

— Мамуль, не пла! Суп и тебе буитъ...

— Ох ты ж родная, — прижимая нежнее, целуя в лобик.

— Ща они лобесами...

— Ставки?

— А мы...

— Не дрейфь, сморчок!

— За Арье!

— Всковырнут...

— Такое! уже нет...

— А что это?

— Легендарный мифрил...

— Брешешь! Он зеркально-...

— Тьфу, разлетаются по норам!

— Соседи...

— Места...

— Раз икнула, так ползи расчищать!

— Ну Сабуль...

— Разговорчики!...

— Две бабы...

— Пасть порву!

— Послышалось...

— Приютим?

— Кого!?

— Жалко ж их...

— Места полно...

— Деньги...

— Поддерживаю...

— Еще не ушла!?

— Купи...

— Ну если так...

— Мам, не хочу делиться с...

— Ненадолго...

— Она дерется!

— Открываемся через...

— Йейль, не хочу трезветь...

— Ялов корень...

— Жжошшь!

Так, ближе к ночи, к семье Вофальта Тарс Биболта и его брата Тувафа, женам Елси Парт и Яровке Пулн, детям Фоктеру и Ульмине с малышкой Опрой добавилась семья булочника Рори Трора Аврора с женой Зартэ Иллоэ и тещей Вапрэ Нидрэ, а так же многодетного колбасника Жеркюля Фаинта Вивьента с женой Мари Нанэт, старшим сыном Эмилем, средним Зименом, двумя дочками Матиль и Амолой и младшим Паолоном, и одинокий художник Жером Астар де Лиопран, отдаленно забытый родственник кого-то из высоких бастардов.

Пришлось потесниться, но влезли все. Шикарная кухня на следующий день превратилась в кондитерско-колбасный цех, склады пополнились припасами и продукцией, чудом сохранившихся в подполах, а залы дополнились прилавками, слабо, но приспособленными под торговлю съестным. Неунывающий живописец был по самую макушку вдохновлен еще с праздника, чего уж говорить про развернувшийся бой с возможностью повторного просмотра и с других ракурсов. Заботливые жены носили еду в захваченный им после закупок всех необходимых принадлежностей сад.

Близша и Хоарнш не без помощи расчистили прилегающую к гордо возвышающимся в одиночестве, язык не поворачивается назвать, лавкам территорию. Наружу все высыпались, раззявив рты на чудо дивное и распрекрасное. Только Сабир сохранил трезвость ума и хладнокровность приказов, за ним и обе окрыленные магички, едва не поссорившиеся из-за своих глупостей, быстро довели мусор до пепло-песочного состояния, подзадориваемые младшими детьми, и смели в канализацию.

Никого из управы, как и стражей, не было до самого утра, маги предпочитали рассматривать сии места издали. Зато зевак, сочувствующих, галдящих, и прочих, и прочих, и прочих набралось предостаточно, вместе с толпяными, или толповыми, воришками, чурающимися шуршать слишком близко от новоиспеченных зданий, особенно после того, как один рисковый парень сунул руку в чей-то карман на брусчатке с мордой прапорщика и заработал красную плоскую стрелку с яркой желтой надписью "вор", вращающуюся над головой и радостно тыкающейся тому в макушку. Большинство так и схлынуло, улюлюкая, и понеслось за сверкающими пятками юркого юноши.

У сильномогучих груздевских дядей и теть были свои внутренние траблы, гноем вытекшие после летнего излома из годами нарывающихся ран, нагло всковырнутых нахальным, напористым и смекалистым раженцем, сбежавшим из города с такой немыслимой помпой под симфонию величайшего триумфа местной глупости и скабрезности, интриг и жадности, излишеств и мздоимства, подлости и богатства. А их подчиненные и зависящие боялись высунуть свои шнобели из безопасных панцирей и отнорков.

Оставшиеся роты были заняты своими башнями, какой-то военный начальник все же отдал приказ о возобновлении патрулирования, разгоне толп, наведения порядка и тишины, охраны пострадавших объектов недвижимости от дальнейших посягательств более мелкой швали. Но слухам и домыслам невозможно было поставить никакие кордоны, они не страшились оркских кулачищ, пожаром разливаясь по всем подворотням и закоулкам.

Ламбады в этот день не работали, собственно, сам день, но не утро и вечер, Сабир был непреклонен, а покупатели охочи до того, за что, по их мнению, активно поддерживаемому работниками, особо прозомбированными бывшим таном, власти чуть было не прикрыли эти волшебные лавки. Ночью окружавшая толпа ушла спать, наглядевшись на солнечные и лунные переливы на гранях зданиях-кристаллов, еще не познавших всех возможных подсветок и украшательств живыми растениями, облазив пустые погреба, вскрыв запечатывающую их корку, установленную двумя прелестницами-урками второй степени посвящения, подтвержденного квалификационными экзаменами магического комитета при эжзаском мэтриате.

Суета, визг и окрики в жилых покоях не унимались до самого закрытия, особенно дети в этот вечер болели исследовательским энтузиазмом, шилом стимулирующим их ко все новым открытиям. Как ни удивительно, но все системы выдерживали детский напор и любознательность, лишь на ноготок превосходящий взрослый интерес, подстегнутый пережитым бедствием и малооблачным будущим.

Общая касса и птичьи права новопоселенцев, завистливые косицы соседских трещоток, пополнение запасов еды и другие заботы закружили Сабира, молча жующего свою запечённую в сдобном тесте перченую сосиску за общим запоздалым обильным ужином, тогда как другие галдели и трепались не переставая, пытаясь тем или иным образом выяснить дату возвращения этрас Арье, его характер и многое другое, или же продолжая делиться впечатлениями о том или ином раскурочивающим доски и камни взрыве, полетах занавесок с гардинами, тлении цветков, запахах.

Нежданно-негаданно свалившиеся рты и тела с неизвестными помыслами, неконтролируемые, неизвестные, опасные, косвенно обездоленные из-за фирмы, представителем которой он был только сегодня назначен. Уже вчера.

Мельком подумав о мастерстве обоих семейств, разогнал по койкам первую смену. Проститутки по известным причинам сегодня не сунулись куда-либо из своих публичных домом. Бывшая людская часть превратилась детскую под присмотром тещи, на которой пришлось применить рычащий гавк. Художник и Кравк долго оценивали друг друга, но в конце концов согласились с необходимостью совместного деления помещения. Не было предусмотрено такого количества лежанок, благо хоть запасного белья и матрацев хватило, а ведь ему же контролировать приобретение завтра кучи всего потребного, как сидящему на кассе.

Собак долго ворочался. При каждом закрытии глаз ему мерещились рабские эльфячьи блюдца с ресничными каемками из многоглорской толпы, признавшими сие здание адамантитовым с полностью раскрывшимся бутоном Вирапэш, как выразился чей-то слуга в поношенной ливрее, надолго застывший с рукой, неверяще осязающей стену, чьи слова быстрее ветра разлетелись по городу. Их немигающее состояние поварёшкой мешало похлебку из мыслей об Арье, ситуации в целом и частности, пришлось добавить каплю снотворного поверх колбасного пряника, съеденного последним, и напугать своим голым видом идущего к "медпункту" чью-то жену в казенном халате, незнамо зачем вылезшую из постели с мужем, коих Сабир не запомнил и путался в именах.

Уже засыпая, он думал о разобранных буклетах и дневной выручке, почти повторяющей успех дня летнего Солнцеворота, об отсутствии мошенников, в том числе и со стороны властей. Его сон мало отличался от сотен других, наполненных треском, свистом, громом, хрустом и шелестом чего-то непонятного и страшного, горячим или холодным потом выгоняющего влагу из спящих тел, а особо невезучих затопил предрассветный ледяной ливень, спешащий после западных лесистых гор обшарить дома сквозь приглашающе открытые щели в кровлях, деловито и планомерно доливаясь до пока еще сухих подвалов с мешками круп и другими припасами запасливых горожан.

— Йе...

— Йе...

— Ял!

И посвященные окончательно проснулись, со смехом вваливаясь за глотком бодрости.

— Не замерз без нас, а, Саб?

— Тьфу! Мне такая жуть снилась, — распушив шерсть на загривке.

— И чего ко мне не перебрался...

— Она же йейльски занудит и утопит...

— У меня чих от перьев, — подтверждая разбрызганной слюной.

— А как же мой хвостик? Помнится...

— Тогда он тебе не мешал! — обидчиво выделяя первое слово.

— Лопр и Вывнр?... — ехидно.

— Да брось, юнцы!

— Нашли о чем квакать посредь... здеся... — нашелся зевающий во весь свой не малый ротище Кварк.

— Эти...эм... спят отдельно!

— Мы не "эти"! Беее! — высунув язык и пустив воздух с характерным звуком, бодро юркнула в "детскую" Амола.

— Кваа-а! Аж руки чешутся отшлепать...

— Я-а вся-а твоя-а, зеленок!

— Фу, Волти! После тебя чешусь...

— За-ато я-а...

— Ааа!

— Это все ты!

— Дайте понюхать бздешгу!

— А ну, яловы уши, гребайте на заря-адку и завтрак! Брр...

— Ща-ща, кома-андир...

— Рррргр!

— И я-а рада за твои ушки, Са-абр...

— Удавлю!

В привычно дружеской атмосфере среди своих ребят Сабир собрал в кучу мысли, и уже за едой шпиговал Ириоку и Бласту, предварительно выгнав впечатлительных людей в малую столовую.

— Требую немедленной выплаты!

— Вы же и напали первыми!

— И уничтожили мой дом! — поддакнула со слезой в глазах.

После техперерыва, устроенного опосля весьма быстрой покупки и доставки необходимого, когда, проявив чудеса дизайнерского мышления, Сабир ткнул пальцем в указанные атнами Рори и Жеркулем места, где и соорудили совмещенные поварские прилавки, свежее заполнение для которых оные атны и смылись готовить, спихнув общение с нахлынувшими чинушами на выдавивших слезу жен. Только Эмиль и остался метаться и передавать желаемое в Ламбада-1, где пока и разместили все сохранившиеся изделия, чуток печеней с пряниками и много копченостей, дразнящих один не только чуткий нос Сабира своими слюнотделительными ароматами.

— Кто нам выплатит?!

— Компенсация...

— Будет после расплаты фирмы "Сейф" с городской управой за...

— За причинённые ею же погромы. Ялова чушь!

— Не забудьте про восстановление Башен Сопсиж и Жримтал, которые...

— Целехонькие подпирают тучи!

— Мы без средств остались!

— По ветру нас пускаете, да!?

— Ах! Мои картины утеряны безвозвратно! И лютня моего...

— Да из-за вас чуть весь Груздь...

— Это этраны Амсофель и Олисанна уберегли...

— И начав всю свару!!!

— Будь этрас Арье...

— Месяц на рассмотрение, атны! — тряся кипой копий.

— Как ты смеешь? Я благородных...

— Вот и плати за спаленный дом!

— Гони наши платины!

— Ах, мои бесценные труды...

— А как же жулики!?

— А вора вчерашнего поймали!?

— А у меня опять со склада пропало...

— А я на "радаре" засек...

Зашумели возмущенные посетители, в конце-концов выдавив наружу представителей баронских структур и их эскорт наружу, в радостные объятья остальной братии, прослышавшей об объявившихся и не побоявшейся промокнуть под не прекращающимся дождем, уже качественно ослабевшим и давно смывшим многие следы вчерашних безобразий в ливневую канализацию.

— Благодарю...

— Чего уж там, — мягко улыбаясь.

— Все в одной лодке, — вытирая слезу.

— Ах, мольберт тоскует по кисти, — уходя сомнамбулой.

— Ой, спалит к йейлю... — схватившись за пухлые щеки пухленькими ладонями, только недавно закончившими мять нехилые куски теста, дрожжевого и песочного.

— Ох, пережарит же... — теребя правую мочку тонкими аристократичными пальцами, только недавно закончившими разделывать замороженный свиной окорок.

— Атс Сабир! — одернул Эмиль проводившего троицу взглядом собака.

— Оплата в кассе, — устало, — пусть и...эээ... Зимен побегает на передаче свертков!

— И Фоктера заодно позови, Амола! — вдогонку неугомонной девчонке бросил Вофальт, оторвавшийся от объяснения принципов, основательно вдолбленных бесконечными повторениями, работы радара какой-то престарелой, но жутко деловой и активной женщине, своими морщинками понятливо кивающей продавцу, добровольно ставшему консультантом из-за совести, не позволившей другу остаться на улице попрошайничать, благо второй сосед-ур редко появляется в Грузде, и дом больше для статуса держит, не сдавая его никому в наем даже на время своего отсутствия, он как-нибудь да переживет потерю.

А на улице несколько отрядов стражи уже разгоняли несанкционированные толпы народа, страждущего справедливости, вызволяя начальство. Впрочем, ушлые не знали препятствий, и все равно просачивались дворами в обход стражи с двух сторон от Ламбад по основным улицам, не давая продыху еще и своими бесчисленными вопросами об одном и том же на разный манер, а прочие довольствовались видами издалека, а более терпеливые дожидались спада поднявшегося ажиотажа в более безопасных и тихих местах.

Энтузиазм приезжих пропал так же быстро, как накрапывающий дождик хлынул проливным, зато у всяких приставов все вышло наоборот. Пятишники, открывающие порталы, благоразумно оставались снаружи, благоговея перед благим образцом магического искусства, а проходящие через них требовали, бесновались, кричали, призывали, ругались, пугали, как только не изгалялись, но Сабир держался, а вместе с ним и все остальные, немало помогавшие в психологическом давлении на супостатов.

После обеда устаканилось все с новыми прилавками. Под всесторонним прессингом тещу устыдили, спихнув на нее присмотр за Опрой, Амолой, Паолоном, а подростки сами как-то уж очень быстро разбились на пары: Фоктер с Матиль, Зимен с Ульминой, постоянно шушукающиеся и шепчущиеся, переглядывающиеся, перемигивающиеся, смущающиеся. И только преступивший порог совершеннолетия Эмиль тяготился, глядя на брата с сестрой, но вида не показывал — некогда, работы было невпроворот, ведь вместе с уходом галдящей толпы появлялись не только представители власти, но и некоторые степенные уры, орки, гоблины и люди, стоящие выше суеты и толчеи, защищаемые от воды и грязи магией домашних волшебников третьей ступени, потому как еще более богатые и зажиточные не опускались до личного посещения смешанного района, а так же окрест живущие труженики, возвращающиеся с работы во Дворах, желающие свой кусок свежеиспеченного хлеба, а заодно и колбас.

К Эмилю, кстати, в теперь отдельную от братьев комнату переехал Жером, окончательно поделивший детскую на мужскую и женскую половины. Ульмина с Матиль оставили Амоле отдельную комнату, а Вапрэ пришлось в своей укладывать маленьких Опру и Паолона, Зимен и Фоктер тоже быстро сдружились.

Да и у взрослых наладилось. Зартэ с Мари на кухне стали не разлей вода, такие разные и несхожие. Елси и Яровка были только рады спихнуть ненавистную кухню и встать за прилавки, разные, где тут же нашли себе минутных подруг, с которыми и трещали, перемалывая косточки... да кому только не перемалывая! Но и продавать успевали, к глубокому сожалению остальных прилавочных соседей, вынужденных все это слушать.

Постепенно жизнь входила в свою колею. Сабировские мальчики по ранним утрам и поздним вечерам вставали за съестное и ювелирку, отправляя людей отдыхать. Народу стало много меньше ходить, и в основном за едой, рецептура которой под воздействием двойной фантазии дам резко подскочила вверх, благостно сказываясь и на настроении сытых и довольных уров.

После всех этих событий как-то само так сложилось, что группки по трое-четверо уров в разное время дня сами наведывались в публичные дома, и возвращались на ночь, используя в обе стороны порталы.

Бласта с Близшей, еще второго утром смогшие уговорить кассу принимать дополнительные платежи без выдачи чека, третьего числа уразумели, как добавлять новые позиции в прейскурант цен, и за день забили список вкусными названиями с картинками, теперь и на чеках отображающихся. Вот только мастеровые с трудом воспринимали новую для них систему мер, неохотно продавая на развес. Но после нескольких случаев утвердились в точности инструментов, дубликаты которых нашлись в прикухонной коморке.

Несмотря на всю свою игривость с Сабиром, Ириок и Бласта отличались дотошностью, и занялись ведением бухгалтерии, весьма облегченной предложенными этрас Арье инструментами пока еще, по словам фей-инструкторш, весьма далекими от совершенства.

Третьего весь день курьеры по всей форме приносили толстые пакеты с вычурными печатями, их требования по принятию корреспонденции не мог не выполнить, уповая на скорое возвращение босса. Об угрозе перемещения Ламбад "куда подальше из Груздя" он не мог не думать, пусть и не представлял, как Гильдия сможет это осуществить с учетом огромных подземных пространств и адамантитовых туннелей, под землей соединяющих три точки: обе торговые и склад, пользующийся бешеной популярностью не только из-за мифриловой дороги, но и благодаря самодвижущимся платформам, почти полностью самостоятельно загружающим и выгружающим товар. Ими украдкой стали пользоваться и владельцы шестидесяти других складов ФСП-9, часть которых была продана, причем первые кусали губы, пуская слюни на цены последующих продаж.

Все шло к тому, что деревянное будет снесено. К Сабиру, вынужденному трепаться языком, обращались и владельцы мест на ФСП-9, предлагая "хорошие" суммы за перестройку или "выгодные" цены при покупке, а он всех спроваживал, ссылаясь на отсутствие этрас Арье, рекомендуя, через зубовный скрежет, заходить раз в неделю.

Истинная торговля не может останавливаться ни днем, ни ночью, ни в период воин или смут, поэтому дельцы, с оглядкой на восстанавливаемый Блямбус и Башни, спешили провести как можно больше беспошлинного товара и забить ими склады, даже такие ветхие, как ФСП-10, последний перед простыми пристанями, куда Сабир, найдя краюху времени, сплавил три посудины на прикол до осени.

Барон фтац`Фраузенкгоффель рвал и метал, теряя такие обидные крошки со своего стола. Он не мог и взымать пошлину за проезд, замещая функции Блямбуса, как и за товар, проходивший через частные склады, что на ФСП-9/61 так явно было брошено ему в лицо наглым капитаном, только таможенные сборы на том конце мифриловой дороги. Его предки когда-то, как сейчас оказалось, опрометчиво, сбросили с себя заботу о ФСП на самих владельцев, которые хором согласились, нашлись ведь все, и признали право собственности на общую центральную обновленную артерию за Сейф, на коей числился пресловутый склад, который не посмели арестовать. В общем, вумные сноровисто нашли, как обдурить и заработать лишние барыши на хитрых схемах, создав прецедент. И ведь не изменить ничего — возмутятся все остальные.

Постепенно все люди, проживающие в Ламбадах, приобрели привычку заниматься утренней зарядкой и посещать бассейн с тренажерными залами и парными. Особенно усердствовали мальчишки, которым сперва Дузон показывал приемы, потом Мартид играл с деревянными имитациями, а затем и многие другие уры подучивали парней, липнувших к оружию с восторженными глазами, пристально ловящими каждый поединок и разминку бывших корсаров-трапперов.

— Добрый день, — чуть склоняя голову, — атс, — с явной паузой.

— Добрый, этра.

— Этра Дальтуш, с вашего позволения, — ответил прилизанный торговец с проседью в волосах и дорогим комплектом подобранных украшений, подчеркивающих мужественную солидность. — Этрас Арье будет заинтересован во встрече со мной.

— Вы же слышали, этра, его нет, и не скоро будет, — морща нос в мечтаниях о сардельке, коих целое блюдо притащил Эмиль, бегающий на посылках.

— Жаль, — поджал тонкие губы с тонкими усиками, тонко подкрученными в тонкие спирали. — Не смею больше отвлекать, — зоркий Сабир заметил спрятанный манжетой такой знакомый силуэт "Мечты".

Другой день запомнился чопорным и седовласым в строгом костюме коричневых тонов с одной единственной фибулой, украшающей узел галстука не без намека на былую роскошь, слишком явно скрывающим, каких усилий ему стоит разговор с уром и вообще нахождение в этом месте, слишком прозрачно намекающим на вину этрас Арье в частичном разрушении бандитами его поместья, слишком бледным и отчаявшимся, слишком остро отреагировавшим на жалость, чудом замеченную на морде собака, ненароком вспомнившего сего господина под слоем лет.

Еще один день завершился на торжественной ноте — этрас Арье жив и здоров, путешествует по Эжзасза и больше не нуждается в фальшивой наличности, так до сих пор Сабиром, единственно знавшим о примечательном факте хождения законных фальшивок, и не потраченной на приобретение халуп в трущобах, ведь Сабир был с головой занят свалившимися на голову закупками ингредиентов для пекарни и колбасной, отваживанию всяческих проверок и комиссий, обменом фальшивок, и своим отдыхом от всего вышеперечисленного.

Уже давно не было уличной давки из-за не пропускавшей внутрь слишком много народу защитной системы, определился список постоянных покупателей кренделей, пряников, заливных, сервелата, салями. Баловали покупателей и зельцем, и ветчиной, и еще многими другими видами копченой, вареной, сырокопченой, кровяной, варено-копченой, ливерной колбас, часто запекаемых в тесте, от слоеного до песочного, не только и не сколько в виде пирожков, пирогов, булочек. Пусть кухню и пришлось немного переделывать под производство, пожертвовав и малой столовой, удобно расположенной.

Успокоился и город, переваривший праздничные события. Творческие глоры с утроенной силой воплощали возросшие потребности в навеянных светопреставлениями идеях и образах. Пачкались не только холсты и тетрадки рифмоплетов, но и расшибались головы о "Мечту", предупредившую не об одном ночном грабителе, в попытках сваять подобное. К слову сказать, что-то даже и получалось, по отдельности и примитивнее.

Взвинчивающиеся цены на десятую долю после каждого проданного десятка под сотенной отметкой остатков не отпугивали опоздавших, большей частью уров из свободных городов Эжзасза и туристов с дальнего запада и севера. Они все равно были дешевле, чем у криминального подполья, честно купившего или нечестно изъявшего у честных покупателей...

— Ваши намерения, о блистательная?

— Ах, я же просила... Не дать захватить, — уже серьезным и деловым голосом.

— Что ж... Клика военных не долго будет занята комендант-бароном бац`Блямбусским. Они проведут своего.

— Наемники колеблются.

— Намекните им про... вашу "эфиротряску", — с улыбкой.

— Они дождутся Арье.

— Все его ждут, уважаемые.

— Резвый малый.

— За ним стоит Ражень, не забывайте.

— И мы уже разобрались, как посредством... ммм... "камня мечты" полностью скрыть действия группы.

— А с совершенно одинаковыми искусственными монокристаллами?

— Жаль "Мечту"...

— Хи-хи!

— Феномен камня так до конца и не разгадан, верно?

— Даже с его... "мечтательным" состоянием можно многое. А выращивание монокристалла — дело одной недели по известной вам методике.

— А прямо спросить?

— Быстрее Рухмыкхгронж рухнет...

— Хех, Арье за пределами барьеров, кстати.

— Захватить его "Лейо" с рабом?

— Рабом ли? И вероятность боя при его захвате с затоплением полей и города слишком высока.

— А их угроза реальна?

— Надорвутся, ха-ха!

— Сама просканировала, господа. Прошу...

— Вот ж ял!

— Ну-ну, спокойней, уже по дамбе и болоту был виден примерный объем.

— Притянуто за уши!.. Извините.

— Заметьте, это все адамантит. Астральный адамантит.

— Впечатляет! Но с учетом и "камня мечты"...

— Пленник? — кивок. — А если и Арье?

— Глупость. И Рухм... останется на месте.

— Благодарю. Он полезен хотя бы за сделанное.

— Наглядно пояснил теорию о... космосе?

— Приструнил одних, воплотил чаяния других.

— Забываете об интервенции Раженя.

— Эжзасза пошла на неслыханные уступки.

— Ха-ха, Продажный Призрак...

— События в Бразхаоне и Империи Мяу, господа.

— Проснулся кто-то из "них"?

— Только об адамантите.

— Склонна предположить приход Чародеев.

— Алогично.

— Арье может оказаться их эмиссаром.

— Не исключено, с их-то умениями...

— Дам поручение аналитикам. Прозревающие время молчат, кивая на древние пророчества.

— Думаю провести параллель с Летающей Башней, а не с Чародеями.

— Поддержу, от нее так и несет божественным духом. Те же сказания о Крон-Ра...

— Сказки не оправдание провала.

— Здесь сподручнее будет, чем на враждебных окраинах Моцкафа. А...

— Оставьте спор, господа. Арье в первую очередь торговец.

— Информация стоит дороже лишнего кресла.

— Сделать для начала подарок.

— Груц?

— Хех! А если и так?

— Тогда уж Груздь.

— Смена формы правления?

— Ради экспансии?

— Хех, историю напомнить?

— Экономика, друг мой.

— Ха! На Ражень.

— Мечта...

— Хи-хи!

— Разрушена, и не одна, безрезультатно.

— Ха-ха!

— Наемники скрежещут, хех!

— Снимите уже лишние "каменные портреты".

— Оплеуха военным?

— Засиделись в Мэрии, голубчики, ха-ха!

— Каковы результаты, кстати?

— Подобное воздействие из астрала не избежать и не повторить, пока камень "мечтает".

— И с Вирапэш военные промахнулись, кстати.

— Все лопухнулись.

— В праздник было не до флуктуаций.

— Пропустить такое у себя под носом... Попахивает саботажем.

— Заметьте, первый удар из катакомб.

— Да, маховик Вирапэш запустила третья сила.

— Подозреваете за ней и фатальную ошибку в Башнях?

— Все следы уничтожены, и я, как вы знаете, предпочитаю факты гаданиям.

— Разрешение на эксперимент будет.

— Мифриловый Вирапэш примитивен.

— То-то же он на каждой Башне, хех!

— Не ерничайте, теперь будет.

— Ошибаетесь. Пострадавшие — слабое звено, более сильный Вирапэш оставил на них свой отпечаток.

— Предложить военным телепортационный обмен.

— Их умишко не осилит такие траты.

— Блямбус — не урок?

— Им не удастся отвертеться от выплат семьям.

— Ха-ха! Козлы отпущения и снаружи и внутри!

— На совете баронов я отделю агнцев от козлищ.

— Хи-хи! Не ужин ли прибавил решимости?

— И зачем тогда вспугнули...

— Хи-хи! Все к вящей пользе.

— Не могу не восхититься Вашей прозорливостью!

— Эх, "Мечты"... Хи-хи!

— Согласен, заклятья новых единиц измерения идеально повторяемы и точны, а с учетом...

— Вы уже нам все уши прожужжали про них!

— И не устану повторять.

— Вспомните о последнем раженьском докладе, господа.

— И "исторгнутые" отчеты.

— Темна звезда Арье.

— Хи-хи! Сам он юн.

— Ха-ха! Тонкий намек на толстые обстоятельства!

— Мне кажется, что пресловутая "третья сила" среди нас...

Глава 21. Встречи

Проснувшийся у меня на груди Йом резко продрал глаза и замер, едва дыша. Его большой палец, казалась, обрел свою волю, обведя сосок по кругу и потом наискось. Сердце забилось часто-часто, а поднимающийся пенис, двигающийся по моему бедру, откликнулся ресничным трепетом. Судорожный вздох, пауза, остановившая подъем, и ровный выдох. Ровный вздох и пауза, скатившаяся слезой под судорожный выдох. Зажмурившиеся глаза. Он сильнее прижался, я крепче обнял.

— Разучусь ведь говорить... — мысленной передачей.

— Из тебя не выйдет угрюмый телепат.

— Ты еще вчера так умел?

— Любимый... — рассмеявшись, — будь так, не прибег бы к метаморфозам!

— Серьезно!? — заглядывая в глаза и получая поцелуй в нос.

— Молодец, что сам догадался уменьшить чувствительность. Привыкай постепенно...

— Эль, и ты тоже, ладно?

— Знаю об эхо, не волнуйся, милый Миэ... — подтягивая для поцелуя.

— Эль! Не вводи в соблазн...

— Помогаю развивать твои извилистые мускулы, — щелкая по носу и переворачивая на спину, обдавая жарким дыханием, глаза в глаза. Ах, какие у него циановые глаза!

— Ах, какие у него бирюзовые глаза... — расплылся он в лукавой улыбке, — Не сложно догадаться! — в ответ на мои дуги.

Клацнув зубами и лизнув напоследок кончик носа, оттолкнулся руками, взлетая над кроватью вместе с простынкой, красиво съехавшей волнами на Миэ. И, словно в воде, перевернулся и брасом поплыл к двери.

— Искуситель!

— Догоняй! — уже будучи в шортах и мелкосетчатой майке.

Задумчиво болтая тетраэдр в чашке, Йом долго молчал, закончив завтрак.

— Мы на всех... веслах гребем в Раледо, и ты хочешь в Груздь, — оформилась у меня его мысль в букете чувств.

— Воспринял информационный пакет трехнедельной давности, — оформил свой ответ.

— Жалуйся... — со вздохом делая глоток.

— И когда в тебе это появилось?

— Мы оба изменились, Лео.

— Я не переживу твоего укоризненного взгляда.

— Так и знал... Не томи.

— У ты какой! Сурьезный! Все-все, не делай больше такого лица!

Уголки его губ дрогнули, и он закрыл глаза, наслаждаясь тонким вкусом авторства маэстро Лейо, приготовившись воспринимать образы, которые я не преминул начать передавать, снабжая комментариями.

— Я буду в проекторской, пока ты улаживаешь дела.

— А что потом?

— Жить в Грузде и раздаривать котят соседям.

— Мда. Почуял беременность тройней?

— В том числе. Ты и Лейо рядом, учебники есть, целых две башни с прекрасными соседями, местом для творчества и панорамами... Да, уры меня не пугают больше.

— А рабы?

— Все приложится, ты ведь тоже озабочен, я чувствую...

— Кстати, а почему это только ты будешь в проекторской украшательствовать?

— Эээ, ясно! Тогда идем, — игриво подмигивая и поводя плечом.

Всем этим надутым индюкам подготовил ответы, пока Сабир прохаживался по кварталу Уржэ. Старый добрый трюк с мелким шрифтом, когда абзацы похожи на декоративную линию, здорово выручил. И хорошо, что пока Вирапэш применяют только в качестве защитного инфэо, осталось заставить их официально признать факт его использования с активацией по их вине, а случившиеся преобразования — что ж, побочный эффект, опять же по их вине, плоха квалификация. И рефреном: "За что ступени?"

Еще и с них сам потребовал денег за упущенную выгоду. Гору денег. Подумав, потребовал две, и даже объяснил за что, и доказал на гербовом пергаменте всю глубину и ширину их неправоты, ссылаясь, в первую очередь, на их же уставы, рескрипты, акты, и прочие бумажки, кои мне пришлось приобрести при регистрации. И посоветовал последовать примеру коллег, принесших заверения и извинения, дескать, тестировали и убеждались в действенности и неприступности, пригласивших на предосенний "консилиум для обмена опытом при обсуждении болезной защиты Груздя". Не знаю, чья это была шутка, но я ее оценил, в ответном отрицательном письме упомянув про методику вырывания больных зубов как наиболее эффективную и про коллекцию молочных зубов дальнего родственника, болезного кариесом от переедания сладкого в детском возрасте.

По деловым предложениям, в том числе и от совладельцев ФСП-9, тоже состряпал ответ. Картель меня не устраивал, если только концерн или консорциум. Примерный план и мои основные идеи легли в конверты, основательно застлавшие кровать Сабира. Ну что поделать, нужна перепланировка с учетом новой коробки здания с крышей-короной, которой Йом занялся в первую очередь, виртуально превращая в желтый сад, где посадил облепиху, таркаратский лимонник, увешанный мелкими ярко-желтыми плодами с тонкой сладковатой кожурой, аландаевские ранетки ядовито-желтого цвета с не менее ядовито-кислым вкусом, и несколько эжских плодовых кустов с нежно сладкими грушевидными плодами, светящимися во тьме, а так же флюоресцирующую травку с цветами под общий желтый тон.

— Пода-а-айте, добрый пес! — жалостливо проскулил чумазый в мешковине.

— Рр... — раздраженно проходя мимо очередного нищеброда.

— Сжа-а-альтесь, милур! — уже на другом повороте, нагло сидя на пьяном теле под взглядом опешившего нищего, собутыльника придавленного моим задом, и тряся деревянной плошкой с тремя медяками.

— Грр! — рыкнул, чуть дольше кося взглядом.

— Только отвянь! — кинул монетку спутник.

— Вы сама Щедрость, — уныло звеня плошкой с четырьмя монетками одинакового достоинства и сверкая глазками из-под бровей жалостливой гармошкой.

— Йейльский чел, — стрельнула глазками спутница, ударом посоха отправляя мелкий заряд опохмела в мое сиденье, которое под жуткий стон и хруст проснулось, сбрасывая меня, заставляя монетки подлететь в воздух и быть ловко пойманными обратно в плошку уже из положения лежа под звонкий удаляющийся смех.

— Поря-адочные атны, не проходите ми-и-имо... — через десяток поворотов за столиком с тремя пиалами и одним камешком.

— Достал!

— Проще оскал, Са. Сядь и нос в стол! — знакомым приказным. — И вы морды пряником.

— Акв...

— Йе...

— Ял! Арррье!

— В какой, милур? — вопросил нищий. — Играй, Сабир, пока магической слежки нет, — через серьгу.

— Привет, босс! — раздалось множество приветствий на разный лад.

— И вам всем добрый день! Официально буду в ночь на доран, с большой помпой!

— Нас...

— Тут...

— Скорее...

— Достали!

— Не кричи, Сабир, все соскучились, — рассмеявшись.

— Но крайний срок — среда, Арье!

— В твоей комнате все ответы, скопом и сдашь вечером. Играй пока, дай с народом пообщаться...

Осторожные жалобы, просьбы, пожелания, вопросы. В основном по размещению и развлечениям.

— Ириок, тебе и флаг в руки! Только прямо не говори, что я буду за ужином.

— Бусде, босс!

— Хех! Спасибо всем, я очень рад, а над вашими предложениями подумаю.

— Арье...

— Вы выиграли, милур! Берете камень или ставку? — пододвигая ближе камень.

— Йейльский мошенник!

— Идем уже, сколько можно просаживать?

— Держи камушек, Сабир, и мы приватно пообщаемся. Остальным до вечера!

— Арье, я не хочу дробить свою команду...

— Сабир, прости меня.

— Жаль...

— Ты не понял. Мы дурно начали, Сабир, и ты повел себя достойнее меня. Извини.

— Юнцам многое простительно.

— Пусть так, не отрицаю. Мир?

— А была война?

— Напряженность из-за полной открытости.

— Свершенного не изменить.

— А последствия?

— Я лоялен, что еще надо?

— Вот и скажи.

— К чему все это?

— К обоюдному удовлетворению через месяц.

— Всем не угодишь...

— Общая мечта.

— К йейлю! Ялость выбора раздраит всех в клочья...

— Что ж, подготовлю корабль, и дам регалию мэтрата на год, для поиска нового пристанища достаточно.

— Йейльская мысля не от добра. Отложим разговор.

Тяжелый разговор получился, для обоих. Рыжик все чувствовал и очень старался меня поддержать и подбодрить, шутил. Он гладил кошку, а я его, и кто тут громче мурлыкал?

Расселили всех с минимумом пространственного вмешательства, поделив башни между людьми и урами, акромя самых верхних и светлых этажей. Общий холл претерпел изменения. Две прихожие со служебными входами-выходами, из них можно попасть как в общий, так и в холл собственной башни. Из общего холла выход во второй зал с мастерскими. Большая ювелирная, как и две специализированные кухни со специальным холодильником и стазисными шкафами. Три столовые, две из которых имеют выход к собственным малым кухонькам. Добавил и расширил зоны отдыха. Предусмотрел расширение.

Запаса энергии более чем достаточно, когда параллельно с дизайном начал перекомпилировать модули, сервисные и защитные. Пришлось успокаивать Йома, ведь мне потребовалось изменить поток времени, и плотность потока моих эмоций возросла, превысив его порог понимания.

На уличном фасаде оставил только рекламу и пометки, где вход и выход, слева и справа, причем в двойном количестве, разделенные большим окном. Малый вход — общественный туалет с холлом, ведущим в торговый зал и половины м-ж. Все три части будут в подвалах новоприобретенных после сноса домов, с собственными магическими системами, не без расширения пространства. С торца в центре скромный технический портал, при необходимости расширяющийся на семь делений, для персонала.

Пищеблок обзавелся стойками, где можно сразу и перекусить, стоя, напитками и собственными кассами. Несколько фонтанчиков для больших и маленьких, аквариумы во всю стену, виды специального сада с прудом не только как окна, картины, стены, но и пол с потолком, причем с плавным изменением ракурсов. Вообще теперь один торговый зал, поделенный на секции с общим проходным коридором, специально петляющим.

Пока заблокировал фарфоровые стенды, ткани с ателье и парфюм, с соответствующими мастерскими, а так же игрушки, к которым вскоре добавится арканоид и другие казуальные игры, с залом игровых автоматов. К списку добавились презентационно-аукционный зал, кафетерий, и еще чуток на всякий случай, хотя вот ателье и парфюмерия мне как-то не шибко улыбалась. Заодно накидал кабинетов и переговорных, а еще служебных туалетов.

Добавили дополнительный служебный вход — через прихожую в холл мастерских, где устроили прямые выходы в секции торгового зала. А на фасаде Йом захотел сделать большой аквариум. Ну как ему отказать? Теперь рыбы, крабы, водоросли и прочее с рекламациями на спинах, плавниках, листьях, боках, прицепленных на подобии флагов, все анимированное, мультяшное и анимэшное.

Объединительная идея Йома всем хороша, да вот расширить не получится — слишком большой поток посетителей получится, хотя весьма привлекательно понаставить порталов. От идеи расширения сети не отказался, но спустил на тормоза. Если и делать что-то, то схожее по масштабу, а для этого потребно завершить работу над другими проектами, довести до ума уже начатое. И пусть копируют, мне главное застолбить несколько точек для последующего расширения.

— Здравствуйте! Позовите, пожалуйста, этра Дальтуша! — звонко оттарабанил шкет в клетчатой кепке и пакетом в руках, печатью к груди.

— Брысь, не до тебя ему, — раздраженно.

— Скажите, дяденька, что от этрас Арье! И это срочно-срочно, дяденька!

— Оставь, передам, — зло.

— Велено проследить и получить ответ, дяденька. Ну позовите этра Дальтуша... — жалобно.

— Сказали тебе, занят он! Дай пакет.

— Тогда велено передать, чтобы он больше не искал встречи с этрас Арье, дяденька! — кладя пакет на высокий прилавок.

— Эй, пацан! — когда я уже выбегал.

Сопливых вовремя целуют, дяденька, довольствуйтесь знанием об упущенном. Может, оно и к лучшему, что этот олух затаил какую-то обиду, ну эту семью! Точно, раз пустуют некоторые отделы, надо найти туда продавцов и первоначальный товар.

Это Йом молодец, о чем я ему еще раз и напомнил. Теперь не желающие стоять за прилавком уры будут прохаживаться и строить из себя грозную охрану в мифриле. Хм! Добавил и оружейную с отделом под броню и продвинутой кузней.

Эх, все еще требует доработки, столько мелочей. Ну да ничего, почти неделя есть, завтра подключим вот еще двоих к процессу планирования, авось и к ним придут светлые идеи.

— Добрый вечер, атны! — специально дав фиолетовым искоркам пять секунд на танец, прежде чем соткалась моя фигура у пустующего места во главе стола. — Я Арье, рад личному знакомству с погорельцами, — вежливо поклонившись, обводя всех глазами.

— Ох ты!...

— Ух ты!...

— Ой!

— Ай!

— Мам, он настоящий?

— Да, доча, — покраснев.

— Прошу, начнем. Сабир уже сыт и не придет.

— Ох, но тут все простое!

— И его любимый шницель.

— Как же вы, этрас Арье...

— Просто Арье, и не беспокойтесь, ха-ха, я тоже ем шницели!

— Какой не солидный, — прошептал Зимен соседу Фоктеру.

— Зимен, а зачем мне у себя дома рядиться? — лукаво и чуть склонив голову, аккуратно забирая с вилки кусочек. Упомянутый получил локтями сразу с двух сторон.

— Извините его, э... Арье.

— Право, не стоит, если хотите считать Ламбады и свои домом.

Повисло молчание, нарушаемое лишь малявами.

— Если верно понял, то всех вас вполне устраивает текущее положение, кроме стесненных жилищных условий. Или я не прав?

— Правы... Арье.

— Здесь круто! — вставил неунывший Зимен.

— Мы и так согласны работать!

— Наши с Мари пирожки идут на расхват! Мы еще...

— Зартэ!

— Мама! Мы отсюда не уедем. Ох, простите, Арье...

— Ничего-ничего. Я как раз хотел узнать, как лучше вас разместить, — тыкая пустой вилкой в потолок, — там же полно места.

— Нас с Зименом вместе! — запальчиво.

— И нас с Матиль... — скромно.

— Подальше от тещи.

— И заберите от меня малышей!

— Она злая! — вставила Опра.

— Ах, как не хватает галереи.

— Не хватает уединения.

— Нас бы к сыну поближе.

— Я уже большой! — надувшись.

— А этаж можно выбирать?

— А лестницы будут?

— Пятый или шестой. Они и сейчас есть. Сюда чтобы спуститься, например, надо прошагать более сотни ступенек... — с наслаждением кусая булочку с ветчиной.

— А где они?

— Убьешься! Не надо лестниц. Арье, — назвав имя после паузы и смело.

— А прибыль как будем делить?

— Предлагаю сперва отпустить детей, зачем им скучные цифры, когда Мартид и Дузон там, внизу?

— А как мне учиться торговле, если меня постоянно гонят? — обиделся Зимен.

— Цыц!

— Ха-ха! Бери пример скромности с брата.

— С того, который под себя мочится? — весело. Эмиль злобно сверкнул глазами, а отец через голову отвесил подзатыльник. Фоктер заржал и тоже огреб.

— Хи-хи!

— Девочки!

— Что ж. Во-первых, подтверждаю сумму Сабира, открою на каждого члена семьи счета в Груце и Багре равными долями в эжах и регах. Но! Только пополнение, полный доступ получите при увольнении из моей компании без возможности восстановления и одновременным выездом из Ламбад. Согласны в этой части?

— Смотря, каков будет трудовой договор.

— Ах, мне главное творить...

— А я согласен. Только как быть с возмещением ущерба со стороны властей?

— Ага, они не хотят признавать время продажи!

— Разберемся. Во-вторых, условия работы такие же, как и у Вофальта с Тувафом, — получая от них два уважительных взгляда.

— Процент бы.

— Акстись!

— Ах, мое творчество бесценно, но земное не отринуть. Да.

— Мы согласны.

— Но у нас дети, дорогая!

— Эмиль совершеннолетний со всеми вытекающими.

— А Вапрэ?

— Да что я вам такого сделала!?

— Тихо! Уважаемая атис Вапрэ, вас не устроит пансион? А чета Аврора будет вам перечислять часть своего дохода на мелкие нужды.

— Половину, — быстро вставил Рори, держащий под столом руку жены.

— А счет в банке? — сощурилась ушлая баба.

— Ммм, как раз за устройство.

— Эх, — пожевав губами и косясь на зятя. — Согласна...

— Зимен, Фоктер, зарубите себе на носу урок, — подмигивая покрасневшим вдруг, вроде как неожиданно. — В-третьих, — опережая, — пусть жилье и считается сдаваемым вам в наем, но основные детали интерьера за следующие два вечера с каждым в отдельности я обговорю. Остальные уже знают, что официально я прибуду в ночь на доран, и вкурсе того, что за час до полуночи всем необходимо выйти на улицу. Прошу не распространяться об этом.

— Спасибо!

— А вещи?

— Вы будете колдовать!?

— А я хочу куклу! — разводя ручки широко-широко. — Вот такую!

— А кухня тоже поменяется?

— Ах, мои картины!

— Так! Раз все уже поели, — хлопая в ладоши и под восторженный смех отправляя все кренделя, чашки, вилки, подносы, кувшины и прочее в танцевальный полет на кухню. — То скрепим сделку. Каждому надо приложиться мизинцем к квадратику, и всем несовершеннолетним тоже, пусть за них пока и отвечают родители. А так же вот браслеты, это упрощенные часы, связь и ваша защита, в том числе и ментальная, я не могу вас насильно держать в пределах здания, а про город не мне вам рассказывать.

— Это всем? — спросила Яровка, облизывая губы.

— Каждому, они полностью одинаковы, внешне различается только женский и мужской варианты.

— А как пользоваться? — Зимен уже захапал себе и другу, разглядывая одетый на правую руку тонкий матовый браслет с двумя немного более широкими пластинками на верхней и нижней частях, плотно облегающий руку подобно кожаному.

— Привет, Зимен! Я очень прост, — выдал маленький фей, появившийся над часами.

— Эй! А кто хотел учиться торговле?

— А?... — растерянно, желая и то, и другое, и третье.

— Никогда не прикасайся к незнакомым артефактам! — наставительно молвил отец, грозно улыбаясь.

— И читай подписываемые договоры! — поддакнула мать, этим и занимающаяся.

— Кстати, советую избавиться от всего остального, на вас одетого, сейфовцы! Браслет все это делает лучше, а ни один эффект все равно не складывается, перебиваясь первым одетым.

— Это все точно не сон? Айй! Больно же!

— Не сон! Хе-хе.

— Тогда все, всем спокойной ночи. А вас, Рори и Зарте, я бы попросил остаться.

Когда все разошлись с браслетами на руках, кто спать, а кто на кухню, договоры были убраны, а на меня уставились две пары глаз, заблокировал помещение.

— Я оценил ваши качества, уважаемые. В скором будущем вы будете ответственны за поставки и бухгалтерию с соответствующими дополнительными прямыми выплатами.

— Благодарю, Арье.

— Спасибо, — прижимаясь к мужу.

— А мы...

— Помощники будут, но я не за этим вас оставил. Я хочу сделать вам подарок, требующий вашего согласия.

— Как так?

— Выслушайте. Мне известна проблема, обоих. И я могу предложить два варианта: либо воздействую на все тело, приводя в норму и обмен веществ, стройня вас, либо эм... подлажу непосредственно к больным органам для точечного воздействия, а браслет даст ребенку нормальное развитие и рождение.

Зартэ разрыдалась, уткнувшись в Рори, тоже не смогшего сдержать слезу.

— Что скажешь, Пышка? — с такой любовью, что Миэ уговорился на второй раз подряд.

— А... это рукой прямо... туда?

— Эм. Через область пупка могу, но Рори придется нагнуться, его случай сложнее.

— А... — всхлип, — браслет точно... поможет?

— И я рядом буду, вместе точно сдюжим.

— Я согласная...

— Мы верим вам.

— Тогда оголите живот, — а муж уже сам начал снимать, поглядывая на жену.

Это был первый опыт хилерства, но весьма удачный. Рак матки и шейки на фоне других осложнений слишком дорог в лечении, но пара за годы смогла набрать весьма приличную сумму, целенаправленно двигаясь к обоюдному излечению. Но все пошло прахом вместе с домом, в который было очень много вложено, при его продаже вместе с бизнесом через пару лет им бы хватило на двоих, как раз смогли бы ухватить последний шанс.

У мужа хуже — изменения и на тонком уровне.

— Рори, надо, чтобы семя совершило полный круг. Вы понимаете?

— Мда... Зартэ... — как-то растерянно.

— Я помогу! — отрывая взгляд от неприглядного студня, извлеченного из нее.

Все было много волосатей моего, не без усилий дотянулся и стал массировать бугорок, стимулируя и энергетические узлы. Я-то уже более-менее научился контролировать лицо, когда хотел, но не эти двое. Она ошеломленно проглотила, а мы оба не смогли сдержать вздох и полукрик, бесстрастное инфэо выдержало подкосившиеся ноги, Миэ получил шикарный поцелуй.

— Дайте браслетам неделю, не занимайтесь сексом.

— Ох, благодетель! Да мы... — дыхание сперло от чувств.

— Значит, и брату вы так помогли... — еще не отдышавшись и не сменив позы.

— Примерно, — счастливо улыбаясь. — Но у вас будет максимум средненький маг или магесса. Остальным скажите, что просто лечил, ладно? Ну, до завтра! — растворяясь фиолетовым облаком искр.

На следующий день Йом сам вызвался создать уют и домашнюю обстановку для наших новых сотрудников, ориентируясь на свои первые впечатления, полученные на первом ужине, когда я еле-еле сдерживался, ласкаемый люфсом, нашедшим ведь мгновения на то, чтобы, собственно, впечатлиться чем-то сторонним.

Наличие слежки и активность ищеек в Грузде еще вчера не стала для меня новостью, как и в свободных городах, обладающих слаборазвитой системой отслеживания магической активности, и потому дозволяющих мне свободно пользоваться затуманиванием мозгов и отводом глаз, ушей, носов и прочих частей тела, порой и астрального, при сохранении выбранного образа атс Азура.

К прискорбию чинуш вынужден проявить коварство и нагло воспользоваться своими способностями для проведения сделок купли-продажи имущества, которые так и не удалось завершить Сабиру из-за различных бюрократических проволочек и препонов, специально придуманных для спуска на тормоза неугодных. Может, эта и была основная причина его вчерашнего плохого настроения? Деньги и товар были им переданы вперед.

Ну да ничего, распоряжения вкладчика банк не сможет не выполнить, их я Сабиру оставил утром достаточно. Ко всему прочему, велел, также в виде письменного приказа, на оговоренные вчера с новыми сотрудниками счета принести в банк все оставшиеся фальшивки плюс те монеты, что изъял у чинуш из тайников. Ибо нефиг! Хватятся не скоро, а все меченное уже лежит в хранилищах банка, даже двух, в перепутанном виде. Вот заодно и протестировал под укоризненный выгиб спины Йома, сдвинутые лопатки и прижатые уши. Рыжик все понимал, не одобряя методов.

— Ат, я могу вам чем-то помочь? — оторвалась от пяльца с дивным звездным небом бисером осинотальная девица с пышным бюстом в корсете, сидящая перед прилавком на табуретке темного мореного дерева с плюшевой обивкой салатового цвета и свисающем черным гилюром, за которым стояла чопорная дама в чепце и что-то кроила на широком столе сбоку у стены, завешенной отрезами лучистой ткани, самой дорогой в магазине, и самой красивой, на мой скромный взгляд, продолжительное время блуждающий между парчой, шелком, фуляром, леном, громуаром, фланелью, сукном, туалью, атласными шпалерами и простыми обрезами, велюром, войлоком и прочими в огромном достатке, защищенном двумя молодчиками и магией.

— Ах, румяная этраи, я боюсь показаться назойливым и невежливым... — смутился молодой человек в креповых штанах бистрового цвета и газовом шелке рубашкой навыпуск с чудным узором "яркой ипостаси Призрака", как сказанул один из продавцов, подпоясанной красно-золотой громуаровой полоской с высокохудожественным узлом на животе, сдвинутым на ладонь вбок, давая пространство чакре со светящейся голубым кромкой, подвешенной за пояс, как казалось, на две воздушные петли, аналогично заспинному бумерангу, галочкой смотрящему в копчик.

— К делу, молодой человек, — сказал узелок на затылке, перечеркнутый двумя спицами с крупными изумрудами на концах.

— Согласен, упустим витиеватость слога и прелюдию к деловому предложению, способному насытить самую требовательную фантазию кажущейся алогичностью бытия...

— Упустим, — выдал горизонт рта под носиком пуговкой и двумя янтарными глазами, обрамленными длинными густыми ресницами, изящно загнутыми от линии пронзающего лед взгляда, лучшего в Праланте.

— Секрет получения тшеговских тканей и место в Ламбада, включая мастерские и жилье, — сбросив морок для глаз магессы шестой ступени, представ все в том же аспидно-сером поясе и любимом фасоне глубокого темного и небесного азура с тонкими нитями серебра жилками, без оружия.

— Ценно, — прищурившись, — и умно, — отложив большие ножницы с рубином перекрестье, — этрас Арье.

— Для мужа тайны Эройма.

— Ваша выгода?

— В вашем процветании под моим брэндом, — ее уголки чуть дрогнули вверх.

— Самоуверенность — спутница денег(*), неблагодарная и неверная.

— Скептицизм — начало веры(*).

— Любое решение — это ошибка(*).

— Всем кажется лучшим то, от чего отказались(*).

— Когда одна дверь закрывается, открывается другая(*).

— Смелым помогает судьба(*).

— Прошу, — после колебания делая пасс рукой, открывая в прилавке проход, — детали обсудим приватно, — не глядя на так и застывшую дочь, поочередно хлопавшую глазами на мать и парня с несколько смазанной внешностью, по которой взгляд так и соскальзывал, не зацепляясь ни за что.

Большой особняк, угловой, как и магазин этра Дальтуша, на той же улице, дугой прильнувшей к Западному кварталу. С двумя лавками на разных улицах, садом и тремя этажами.

Поисковый запрос привел к этой семье. Первый кон я выиграл, но как же было сложно общаться с этой дамой, обладающей весьма своеобразной эмпатией. В итоге пришлось согласиться на установку у них в доме портала до места, цепочку и только через г-образный коридор-прихожую, ради безопасности. Со скрипом продавил прекращение продаж в их доме, остающимся жилым с хитрой бессрочной арендой, и использование фасада под рекламу, аквариумную.

Обретший опыт общения, я заключил подобный договор и с магазином глиняных изделий семьи де Цаген квартала Дюсырг. Вот и получилось, что грани аквариума, живность которого почти целиком была мной доставлена с океана, на брегу которого высился замок семьи ре-Т`Сейфов, включая экзотические для здешнего народа кораллы, не растущие в холоде северного полушария, распределились уже по пяти стенам с эффектом прозрачности, т.е. смотрящий будет видеть и творящееся за противоположными стенками. Подобный аквариум теперь не один у Лейо.

Предлагать продать площади представительствам Дворов и баронам посчитал сверхнаглостью, потому и не совался в богатые кварталы с их вычурными или давящими фамильными доминами в окружении садов. Эти нипочем не продадут, даже слушать не станут. Не предложи такие вожделенные тайны, мне бы ничего не светило и с господами де Олагд и де Цаген.

Оружейника нашел в оркском квартале. Но для его посещения пришлось совершить подготовительные действия вместе с Йомом, закончившиеся в районе полдника.

Амэк(!!!), вариация ксифоса: гарда с крестовиной узкой и дугообразной, похожей на два соединенных бриллиантом глыка, и бутоном навершия, перетекающая в листовидное лезвие длиной шестьдесят четыре сантиметра.

Вместо центрального ребра у лезвия — пустота, пленяющая молнию. Легкость небесного мифрила в упаковке космического адамантия, светло стальной голубой и темно синяя кромка с узорчатой вязью жилок, филигрань гарды и кристалл навершия, сосредоточия молний, пляшущих по филиграни гарды, приколотых адамантитом с огранной двукоронного бриллианта со спрятанным павильоном.

Центр тяжести лезвия на кромке из тяжелого адамантия, но сам клинок имеет правильную центровку, очень удобную, делающую ксифос невесомым при выполнении танца смерти. Хорошая замена арамовской потери.

Электричество, поданное особым образом, создает вибрацию жилками обнявшей и диффузно скрепленной с основой кромки самозатачивающегося лезвия, как ни абсурдно это звучит для адамантия. Что булатная сталь, что шелковый платок, все разрезается.

По желанию владельца клинок может выпустить пленную, либо всю не чаще, чем дважды в день, либо частями. Рана может прижигаться, либо повреждения будут усилены током. Разряды, как и простые удары мечом, могут сопровождаться громом, сила которого для владельца лимитируется. А из бутона может вырасти кинжал в виде электрической дуги формой уменьшенного контура основного лезвия. Причем знание подробностей и управления пристраивается к памяти владельца или держащего гарду, реагируя на ссылку из мозга, побывавший в руках ксифос оставит только свой внешний образ в руке и глазах. Силовое поле, клубящееся плененным грозовым облаком, как ножны для меча, подвеска тоже магическая.

— Оцените, уважаемый! — все тот же молодой человек положил сверток на массивный каменный стол с толстыми прямыми ножками.

На меня оглянулся кряжистый дварф, вешающий огромный круглый щит с него ростом на стену, рядом с классической формы и овальной, геометрическая мелкая гравировка украшала стальную паутину кругляша на подложке из железного дерева Эжзасза. Так же на меня скосил глаза орк, всего на голову выше меня, заботливо полирующий удивительно изящный ятаган с простым зеркальным лезвием, на котором остались жирные отпечатки ушедшего ура, ограничившегося колчаном длинных стрел.

— Сейчас-сейчас, атс, только... ух, — просопел гном, — все! Славно, правда? Еще мой дедушка любил...

— Жадиббл! — привычно.

— Ох, господин... — отработанно возмущаясь в густую бороду и направляясь ко мне.

— Э неээт! — отодвигая ближе к себе сверток за мгновение до того, как мощная волосатая рука его чуть не накрыла, звучно шлепнувшись о мрамор. — Только в присутствии господина, уважаемый.

— Он у меня мастер, мастер, — кивнул орк на набычившегося дварфа.

— Забывший вкус магии, — дварф сдулся в нос, ставшим большим и красным, особенно выделяющимся на побелевшем лице.

— Не без этого, не без этого, — неторопясь нанося последний штрих и возвращая на витрину вновь заблестевшее в свете магического шара лезвие.

— Извини, уважаемый. Крепись и не дуйся так на твердипротивного хуманса, — сказав на чистом гномском наречии последние два слова, переводя вздутие носа в глаза и встопорщенную бороду. Хрустнули суставы или камень столешницы?

— Атс знает, знает перевод? — крякнул идущий орк.

— Атс хочет точной оценки и сделки.

— Золотой! — подойдя и глядя на грубую льнянку в пятнах. По столу закувыркалась монета, потерявшаяся в огромном кожистом кулачище с толстыми волосами-иглами.

Дварф цокнул и завернул жесткий матюг на своем, когда показалась гарда меча. Орк громоподобно засопел, пассом отправляя в полет подобие морского ежа, родившегося из щелчка пальцами, куда-то в служебные помещения лавки, и резко выдернул клинок, гадливо и откидывая тряпицу, даже не глядя, куда.

Из-за прилавка вывалились еще трое, а орк-охранник у дверей вышел наружу, запирая вход. Жадиббл даже перестал дышать, как и остальные двое рабов, когда их младший хозяин, мазнув пальцем по камню перекрестья, убрал ножны, демонстрируя присутствующим ксифон во всей своей грозной красе.

Старший, сохранив трезвость ума, недолго думая, извлек упомянутый ятаган, и по каменному столу, а потом и полу, звонко проскакал ровно срезанный зеркальный кончик лезвия длиной в мою ладонь, помещение огласилось довольным потрескиванием волшебного оружия. Все трое рабов синхронно ругнулись, по-разному, их слух уловил пение царя металлов, окончательно убеждая.

— Сколько, сколько... — оркский лепет в другом случае звучал бы смешно.

— Сколько хочет атс? — пробасил старший, он был выше меня на полторы головы, а его грудь раотала подобно кузнечным мехам, неимоверно раздуваясь.

— Атс пришел за Вашей ценой, — упираясь руками в столешницу, чуть наклонив голову, со смелой наглостью в голосе.

Но тут младший совершил глупость, попытавшись банально срубить мне голову, так опрометчиво подставленную. И с криком боли отшатнулся, когда дуга из навершия срезала его руку в предплечье, и более инерционная гарда развернула лезвие, прошедшее в миллиметре от моей открытой шеи, на которую не попали малочисленные брызги крови, скатившиеся по щиту на стол, по которому и через который прошло лезвие, отчекрыжив приличный кусок камня. Но стол устоял, в отличие от плюхнувшегося и онемевшего орчонка.

— Дитё! Подобный класс помнит создателя. Я разочарован в вас.

Пассом руки приглашая меч завернуться обратно в тряпицу, оставшуюся чистой. Тешприн, очень старый и седобородый гном, резво перевязал руку с прижжённой раной шокированному хозяину, наложив и жгут. Оба дварфа мелко тряслись, во все глаза глядя то на меня, то на старшего из хозяев.

— Простите олуха, этрас Арье! — на коленях, но не потеряв достоинства. По моим дрогнувшим губам он понял, что не ошибся в имени. Умный орк — редкость, догадливый — бесценен. — Какова суть сделки?

— С учетом случившегося... Все ваше имущество переходит ко мне, как и вы в качестве наемных работников на стандартных условиях, — его глаза сузились, он хмыкнул, а брат хлюпнул, молча плача от боли. — Рабы получают свободу и либо пожизненные трудовые обязательства, либо на все четыре стороны. Я даю доступ к мифрилу и адамантию в готовых слитках, только успевайте ковать. Возможно, научу делать такие же ковырялки.

Жадиббл хотел что-то сказать, но его пихнул Жанрати, не единожды.

— Быка за рога... А мы за ялом? — вставая.

— Ковать и продавать, у меня иных забот йейльская гора и маленькая кучка, — извлекая на очистившийся стол бланки договоров.

— Дорога рука, братец, — жестко.

— Отрастет со временем, если сделка состоится, — доставая теперь пять тонких браслетов, тоже сочетающих в себе мифрил и адамантий с адамантитом, удивительно близко заменяющими гиперкубы и живые кристаллы при правильном обращении и зачаровании души металла и камня в астрале.

— Ох, хитер! — уважительно.

— Деньги — пыль, соглашайтесь, клеймо мастера будет у каждого.

— Ну, яловы кочерыжки, дрожите за или против?

— На крови заклятые, — не постеснявшись рукой зажать рот соседу, не побрезговавшему вцепиться зубами в палец, — не имеют мнения.

— Мое дело предложить, — вращательным движением кисти растворил в искрах выложенное, — прощайте.

— Годи, человече, — подал голос гном. — Здесь лучшие кузнецы Груздя, даже он.

А старший орк смотрел на все с интересом, похоже, он уже сформировал свое мнение, и сейчас просто любопытничал, зная всю троицу наверняка с пеленок.

— Что ж вы им не открыли царский секрет? — а вот это уже была новость для всех.

— Достойных ждал, — не смутился гном. — Отправь меня к младому отцу.

— Он вам ровесник.

— Эй! — прервал старшой наш междусобойчик, но еще слов не нашел.

— Простите, Регруад, вы сами все видели. Этрас Арье?

— Нет сделки, нет обязательств.

Прошла доля секунды, но Рагруд успел накрыть руку гнома с зажатым кинжалом, раня свои пальцы и повреждая обрубок, мгновенно закровоточивший еще и из-за лопнувшего жгута во время рывка.

— Будет... сделка, — хрипло кривясь от боли.

— Совсем спятил, братец? — кидаясь, и при помощи инфэо худо-бедно старшой остановил и зарубцевал.

— Брат!

— Согласны на все, только излечите... — неожиданно жалобно, для всех неожиданно.

— Вечер откровений, — раздался голос Жадиббла, — мой дядя говаривал... — что он там говаривал, осталось за кадром, Жанрати таки дернул за бороду, и завязалась пыхтяще-сопящая потасовка.

— Мизинец к квадратику и одеть браслеты.

Драчуны, как ни в чем не бывало, первыми бросились к столу, не читая приложившись пальцами.

— Прости, учитель, — выдохнул Рагруд со слезами на глазах. — Благослови тебя Арас за все! — отпуская, и кинжал со звоном превосходной стали упал на каменный пол.

— Лучше поздно, чем никогда, Рагруд. Теперь он ваш... мастер.

— Не заслужил.

— Этрас Арье, сделка скреплена.

— Хорошо, — убирая все подписанное и протягивая гному левую руку, куда он, подойдя, вложил свою правую, сухую, но сильную и живую.

— Когда и куда нам?

— Ждите дорана. И еще, атс Реграуд, чем больше вы будете вливать в браслет брата, тем быстрее все заживет, и тем больнее ему будет, — растворяясь в облаке, не давая больше никому вставить лишние слова.

— Мы все еще в Грузде, — буднично произнес гном, глядя в окно совершенно пустого седьмого этажа Ламбада-1, где мы и оказались сейчас вдвоем. — Вам много требуется времени на подготовку?

— Хех, д... извините. Отсюда... эм... хм, пардон... ой... простите...

— Миэ! Ну погоди же, — одновременно шептала аватара Альфа, — ты же сам хотел только в постели...

— Это не мешает мне так ублажать тебя, — мысленно передавая, не отрываясь от щекотания уздечки.

— Ох! Больше в бассейн до ужина... Ну дай десять минут, а?...

— Что с вами? — немного обеспокоенно.

— Дайте клятву на крови в верности изгнанному вашими предками истинному дому ре-Т`Сейфов, и я верну вам силу, те-Шприн Жашрерин Т`Сейф, магистр ментального молота и мифриловой наковальни(!!!), — озвученный полный титул пронял старика, еще в лавке понявшего, что его тайны прочли за всеми мыслимыми барьерами не растерявшего все навыки мага.

— И это в ваших силах? — сглотнув и неосознанно затеребив левой длинную бороду. — За деяния предков отвечу.

— Хорошо, но право принятия клятв не у меня, — выпуская его руку и чуть поворачиваясь.

Мелко тряс безвольными кистями, поднимающимися вверх и чуть в стороны. А потом резко опустил до уровня груди, воплощая призрачный мифриловый сейф, у которого вместо замка был пергамент, закрытый толстым стекловидным материалом. На одной половине были слова клятвы с рамкой из мифриловой нити для ладони, а на второй подобная рамка, но со словами "принято" и полным титулом текущего главы дома.

— Защитит при перемещении, откроется, если примут. Действуйте.

Все согласно древним правилам все тех же гномов для подобного рода случаев. Если бы не Миэ, отложил бы все. А гном тем временем четко и вслух прочитал, держа правую руку прислоненной к области в рамке. В конце у него брызнули слезы и он зажмурился, стойко и беззвучно перенося боль скреп.

— Знаю единственный быстрый способ... ммм! В общем, не обессудьте!

— Ну, Миэ, я тебе... ах... устрою вечером мстю!

— Не будешь срываться на других в следующий раз.

— Так я...

— Сдерживаемый моей просьбой, сильно-сильно захотел меня в бассейне.

— Эта вода — проводник... и острота твоего восприятия... на порядок выше, дурак!

— Так это... — захлопал он ушками, остановившись и дав такую нужную паузу.

Как бы я не уважал старость, как бы мне не было охота делать подобное... Но тут и новый эксперимент, и польза семье.

— Это было мое обычное состояние, Миэ! Ну же! Распалил... — подвигав тазом в его ладони, лежащий на паховой области. — Только больше вдвоем мы сюда ни ногой, пока ты не достроил свою часть... ох... Я смогу перевести энергию, а... ах... а вот ты смотри, не кончи тут! Ох...

Вместе с раздутым пожаром дара, я вдохнул в забрызгавшего и обкричавшего пол гнома, стоящего на карачках и прижатого ко мне, дополнительно обездвиженного из-за полного противления, и жизненную мощь. Лег на него, не выходя, одной рукой продолжил ласкать пенис, вторую положил на шею в области кадыка, лишая голоса.

— Ты уже чувствуешь жар пламени в груди, те-Шприн. Несколько дней у тебя будет жор — это полное обновление физического тела, — зашептал ему на ухо. — Восстанови и перешагни через былое, дерзни на адамантий! Передай знания, магистр, собирающим крохи. Помоги избавиться от скверны предательств. Защити и воспитай достойных. И не держи на меня обиду, я дал больше обещанного. А теперь спи.

"Дорогие братья, здравствуйте! Этот кладезь знаний нуждается в женской любви и ласке, особенно, когда проснется в ночь на третье, и в первые дни он должен есть сытно, вкусно и много-много! Пусть избранница, его добровольная спутница по жизни, не пугается, в нем сокрыт юноша. Вась, поговори с ним по душам как можно раньше, я еще учусь: твой путь был долог, его быстр, но до подобного воздействия касанием еще не дорос.

Мне бы очень пригодился толковый управляющий, не обделенный толикой магии. Если бы согласился Костаж... Челнок заберу ровно в полдень по местному (вашему) времени.

Прилагаю мнемокристалл с технологиями Эжзасза. Они должны быть похожи на Тювриф, во флоре и фауне, надеюсь. Крайне интересные методы и способы с необыкновенными результатами. Все отработано веками.

Я еще не слишком нагрузил вас? Тогда самое сложное: предайте всем привет от меня, и поцелуйте в щечку Арьяну, оба!"

Удобно разместил среди подушек спящего и одетого в простую тогу гнома. Кислорода хватит, если решат открыть, или он тихо умрет, так и не проснувшись в противном случае. Пока Йом по моей просьбе хлопотал на кухне, я вошел в транс и переправил объект через гиперпространство. Сам я легко бы прошел, но эта операция далась мне нелегко и не сразу, сперва переместил сейф на Лейо, к бассейну, где остался после минета, переместив жаркого Миэ в кухонный холодильник, мгновенно остудивший его пыл. И только из бассейна провел сложную операцию доставки на Ражень.

— Он не придет к нам сегодня... — шепотом.

— А вдруг? — то же шепотом.

— Поздно ведь, с родаков начал.

— Кто его знает...

— Ну давай...

— А как же Ульмина?

— Сладко целуется. А Матиль?

— Тоже... Говорил с отцом о кольце Сэ?

— Ты что!? А ты?

— Неа... Они еще не говорили со мной на эту тему, как твои.

— Ой, да что они там сказали... и так все уже знал. Ну давай...

— Чур, я первый!

— Ладно...

— Так-с, мальчики, чего это вы тут задумали?

— Упс...

— Иии...

— Мда.

— Насмотрелся!? — с вызовом от обиды и унижения.

— Отпусти-и-ите...

— Красавцы. Цыц! — возвращая подвижность и одеяло на место. — Слух сюды, паря, — наклонившись на выкрикнувшим, — Ты Никто и звать тебя Никак, усек?! — заставив глаза сверкнуть в самом прямом смысле, жутко багровым.

— Дда...

— Ссс...

— Хорошо, — присаживаясь на воздух рядом с кроватью. — Первое, кто-то первым схватил браслеты, а так и не выяснил, что с ними не требуется кольцо Сэ, — этот кто-то покраснел еще сильнее. — Второе, мне, по большому счету, все равно: кто, с кем, как, когда.

Из-под одеяла торчали только носы с костяшками пальцев и глаза, ловящие каждое мое движение.

— Я не стукач, и хотел бы стать для вас тем, к кому вы всегда можете прийти с любым вопросом или просто поговорить. Появлюсь еще раз завтра за ответом: вам планировку с учетом будущих семей делать или как? К девочкам не заходил, кстати, и сегодня у них не буду. И еще. В вас ни грамма дара, нечему просыпаться, но велика вероятность того, что с Ульминой и Матиль вы родите сильных магов. Однако, я могу сделать с вами то, чем вы тут занимались до. И посадить вам цветок волшебства взамен возможности иметь детей. Думайте. Вторая группа вопросов — это учеба. Здесь у вас есть время две недели. Нанять инструктора по боям? Репетитора наук? Преемственность поколений, а может вам по душе иная профессия? Решать вам, как и учиться потом, как и жить. Сейчас вам свалилась манна небесная, но что будет через год? Пять? Десять? Не решите вопрос с учебой сами, решат за вас и найдут рычаги воздействия. Ну чего струхнули и дрожите? — будучи в полете и прямо над ними, посверкивая глазами. — Вы только скажите, и нашего с вами разговора как ни бывало! Продолжите, на чем остановились, а завтра я к вам все равно к первым зайду. А? Ну как? Не слышу?

— Не-е-ет...

— Что ты там проблеял? — обдавая жаром дыхания обоих, прижатых друг к дружке плечами и боками.

— Не надо.

— Забывать.

Пискнули оба.

— Вот так-то, парни, — купая в ручье тепла и заботы, проводя большими пальцами по лбам обоих, убирая испарину, даря покой сердцам. — Вам требовалась встряска, — ласковым и спокойным голосом, погасив свет, — вы ее получили. Молодцы, что не обделались! — щелкая два возмущенных носа и растворяясь в искрах.

— Это был не сон? — после долгой паузы.

— Вроде нет...

— Взаправду.

— Ага. О чем думаешь?

— О его глазах, брр! — обоих передернуло и пробило на нервный смех, так же резко закончившийся.

— Ты хочешь детей? — громко сглотнув большой комок.

— Постоянно пищащих и воняющих?

— А я бы хотел...

— Йом, ну пожалуйста... — следующим утром.

— Раз ты себя не бережешь, позволь мне это делать за тебя.

— Собственник!

— Трудоголик!

— Ну Йом... Я вот и управляющего попросил, днем забирать. И за Арамом с Чако мы плывем...

— Медленно плывем.

— Ты как сварливая жена.

— И кто виноват?

— Тьфу! Знал бы...

— Утешить?

— Разрешением.

— И кто сварлив?

— Так-с, мальчики, чего это вы тут задумали?

— Лейо! — сквозь слезы смеха.

— Чего это он?

— Гляди...

— Ээээ!

— Значит, смотреть любишь? Так мы с Лейо мигом...

— Извращенцы! Оба!

— А кто пример подает?

— Йомиэль! Сам же хотел воздерживаться до вечера.

— Иди-иди, давай, куда ты там хотел!

— Да-да, мы вместе уж как-нибудь...

— Заразы. Тогда вместе и займетесь садами и аквариумами! Точно! И пусть только хоть одна веточка будет не оттуда расти...

— Так и быть... Надерешь мне уши за каждую. Губами!

— Фу! Даже ушами научился хлопать бесстыдно! Паразит мелкий.

— Леон, помни, мы волнуемся за тебя.

— Спасибо, Йом, Лейо, я тоже вас люблю!

Глава 22. Рывок

Мне предстояла сегодня гигантская работа. Но вчера я испытал поистине великое счастье, смакуя каждый оттенок чувств любимого, каждый штрих его волнений и переживаний за меня, каждую клеточку, соприкасающуюся со мной, когда отправлял челнок, и потому сегодня не боялся недель одиночества, а наоборот, жаждал их с невероятной силой, чтобы насытиться Йомом, чтоб успокоить его сексуальную гиперактивность, возбуждаемую эхом моих неутоленных желаний, с которыми все сложнее справляться.

Кровь из носу, но надо доделать компьютер, хотя бы первый рабочий прототип, создать среду и необходимый пакет приложений по работе с Банком Памяти Ламб. Хм, назову-ка я весь комплекс Ламб-1.

Интерфейс объемный будет, как же иначе? Совсем без клавиш не обойтись. Стоп. Лучше потренируюсь на калькуляторе. Да, верно. Новый старый добрый калькулятор с большим клавишами и экраном. Модель п-1 будет самой упрощенной, бухгалтерский минимум. Сложение, вычитание, умножение, деление, проценты. Только память на операции с отображением на большом шестнадцати цифровом четырех строчном экране. И пусть местные обозначения математических операций по начертанию разняться так же, как и языки, несмотря на общность лора, введу свои, привычные арабские цифры и современные символы, плюс мелким шрифтом три вариации здешних распространенных письменностей. Предусмотрел и режимы отображения цифр на экране, оставив по умолчанию привычное для себя.

Хм, будет псен-1 и пкл-1, сенсорный и клавишный, тонкий и толстый. Во, от сенсорного и буду дальше плясать. Добавлю пружинящий эффект нажатия, чисто нервный, в виде инфэо. Оу! Идеальная игровая консоль! Ага, подправлю размеры, тактильные ощущения, и вуоля! И игры впишутся, и вообще, чего только не впишется! Заодно ввел возможность смены основного символа на клавишах в соответствии с режимом отображения на экране для пущего удобства.

Теперь начинка и логика работы. Здесь никаких трудностей, даже проще составить инфэо в виде автомата, прицепить нити связей, как в реализованных игрушках. Все полумеры! А потребен гениальный прорыв. Ну-ка, где там исследования Лейо?! Во! Эм... Буду продвигаться постепенно...

Осталось, для начала, реализовать микроконтроллер аппаратно, а не магически, или, на худой конец, совместить. Ох, а вовсе и не худо это чудо! Как здорово ощущать, пусть и не осознанный, но отклик своей радости в родном существе. С новым приливом сил окунулся в мириады расчетов, декапсуляций и детализаций, пока на примере пресловутой инфузории не разобрал на винтики ее тонкие тела и не воспроизвел на кристалле гиперкуба, а потом адамантита, астала, алмаза, кварца, и в обратном порядке, и так несколько проходов, совершенствуясь.

Искусственная имитация живого кристалла! Чем сложнее, тем больше и качественнее должна быть основа. А инсталляция... Хм, Вирапэш прекрасно справляется с изменением структуры. Если подделать тут, доделать здесь, подправить там, добавить это и еще то... Да! Разработать и отладить модель, снять несколько разноплановых матриц, и штампуй себе, сколько влезет. Примерно как со старым добрым пк — собрал железо, установил систему, поставил драйвера, накатил софт. Только здесь все собрано в единое инфэо, пошагово выполняющее заданную последовательность. И очень легко вносить изменения в модули.

Искусственные алмазы даже лучше подходят, чем естественные! Вот на драгоценных-то каменьях и остановимся, нафига мне постоянно париться, когда можно сделать для и обучить других. Это Ламб-1 на адамантите, а ик-1, игровая консоль, прожует и кварц.

Но игрульки подождут, а до процессинговых серверов еще далеко, успеть бы накалякать бухгалтерию с механизмом выборки. Оператору должно быть максимально удобно и комфортно работать, значит, интерфейс дружелюбен и интуитивно понятен, никак иначе. Сложно, но реализуемо, со временем.

Поэтому пока тестовый вариант. Во-первых, это отчеты продаж с настраиваемыми графиками и предварительным набором шаблонов: количественно-временные диаграммы, зависимости расы-времени-товара, продавец-раса-количество продаж, и многое другое. Во-вторых, это приходы-расходы с расчетом себестоимости за вычетом работ. Фонд заработной платы, налоги, отчисления. Резервы. В-третьих, это номенклатура. Редактирование, связывание со складским производственным движением, поставщики и подрядчики. В-четвертых, это карта движения посетителей, акценты внимания, в том числе и на рекламном акве. В-пятых, это редактирование справочных помощников.

Блок безопасности, доступный и управляющему, все же требует настраиваемой интеллектуальной цензуры. Очень соблазнительно тыкнуть в лицо знанием интимной или личной подробности. Будет и интерфейс просмотра событий, а так же управления системой безопасности, как то: выбор нарушителя порядка и точки его телепортации, варианты указательных стрелок, активация разноуровневых защит и выбор ответных мер на агрессию, задание разветвленных шаблонов поведения.

— Приветствую! — выкатился из сейфа такой знакомый люм.

— Костаж! — от радости чуть не закружил его в объятьях, но вовремя одернул себя и ограничился крепким рукопожатием и взаимным похлопыванием по спине. — Я так рад, что ты согласился!

— Просто не мог отказаться, Леон! Я падок на интересные задачки, знаешь ведь, — добродушно. — Это тебе приветы! — передавая топаз.

— Спасибо! Какой уровень уже? — замечая тетрис.

— Ах-ха-ха! Это все шалости, но так затягивают... Сороковой пока, ха-ха!

— Как дети?

— О! Просили присылать образы.

— Хех! Все организуем! Как вид?

— Впечатляющ и грандиозен. Как и замыслы, хи-хи!

— Весь этаж пока свободен, но, уж прости, три дня дальше ни шагу.

— Время на ознакомление, верно?

— Ага. Здесь все условия, включая местную кухню.

— Ох, растолстею, не узнает жена!

— Хочешь, будете вместе толстеть?

— Ха-ха! Спасибо за предложение, но и за детьми нужен присмотр. А нам с ней хватит дня два в месяц.

— Понял.

— Кхм, — съедая аландаевскую ранетку(!!!). — К удаче!

— Ха! Возьми светящуюся грушу.

— Жене бы понравилось! У тебя наладилось, смотрю?

— Так заметно?

— Очень!

— Кстати, здесь я Арье, — преображаясь. — Как тебе?

— Растешь, — обходя вокруг. — Дойчи был бы в восторге!

— Спасибо!

— Когда приступим?

— Хоть сейчас, но ты будешь один.

— Мнемокристаллы?

— Лучше, Костаж. Садись сюда.

— Оу! — смог таки я его удивить по-настоящему.

— Хе-хе! Пока мысленный анализатор не готов, так что действуй руками, все легко, и голосом. Справка! — вызывая фею.

— Здесь я! — раздался приятный женский голос. — Спрашивайте.

— Хи-хи! Что это?

— Ламб-1, — опередила меня "справка", заставив люма вскинуть брови. — Автоматизированный комплекс, упрощающий управление предприятием, заменяющий гроссбух. Продолжить?

— Нет. Костаж, здесь собрана вся информация о том, что происходило в лавке.

— Ммм, жилая?

— Да. И вот, смотри. Воспроизвести первое появление уров, — отдал команду. — Меняешь громкость, ракурс, — люм был весьма заинтересован и уже справился с реакцией на новизну. — Кадры — самое ценное, ты знаешь.

— Записано вообще все!?

— Да. Кстати, если сделать вот так, — приблизил и ткнул пальцем в кассу, — то можно узнать подробнее о кассе, например. Выбрать отчет или перейти дальше по ссылкам на склад, скажем.

— Изумительно!

— А вот здесь связь, обратная пока только со мной, но прослушивать можешь и в реальном времени.

— Это сотрудники, верно? — сам нашел, как вернуться к воспроизводимому.

— Сабир! Вот и сразу доступные действия. Договор, разные записи, отчеты по продажам, например.

— Даже за пределами???

— Каждый сотрудник контролируется. И, Костаж, ознакомься потом с предысторией их наема, глянь записи, оцени поведение. Я бы не хотел расставаться ни с кем, и до осени надеюсь, что удастся с ними сработаться, создать и предложить такие условия, чтобы они остались, все.

— А я тоже буду контролироваться?

— И я. В пределах комплекса. Держи, — протягивая браслет. — Не нужен, пока ты внутри.

— Хорошо, — откладывая. — Так понимаю, это все доступно только мне?

— Да, и без ограничений. Некоторые моменты, связанные со мной, позже поясню, ладно?

— Без проблем.

— И да, это все адамантит, а браслет мифрил и адамантий! Не стесняйся спрашивать.

— Ха-ха! Все понял, босс.

— Хех, лучше по имени, партнер.

— Отлично... Арье! Пожалуй, начну с финансов.

— Кстати, Костаж, вот проект, он будет воплощен в ночь на доран. Лучше с него начни, чтобы я успел внести поправки. И к нам, скорее всего, присоединяться Арам и Чако, помнишь их?

— Ха! Забудешь эту парочку! Подумать, куда пристроить?

— Верно, и сам определись с жильем. Я вроде многое предусмотрел, но свежий и трезвый взгляд...

— Молодость-молодость... Иди, не волнуйся! В субботу утром только выдели на меня время.

— Непременно! Пока.

И ведь как приятно! А какой талант... Пусть немного и лукавил в начале, но потом интерес возник неподдельный, несмотря на такую степень контроля. Взаимное доверие надо укреплять, так спокойней и мне, и ему, ставшему куратором проекта на Моцкафе со всеми вытекающими.

Вернулся к проектированию, времени до ужина еще много. Сам банк памяти оставлю в прежнем виде, но к нему добавлю ассоциативный анализатор, который пропесочит, пусть и не скоро, все, что уже занесено, и будет сразу просеивать новое. Это существенно снизит нагрузку на энергосистему и повысит скорость отклика. Пришлось долго заниматься самокопанием для машинной реализации когда-то мною созданного и позабытого, плодами которого я пользовался даже не задумываясь. Заодно и модернизировал.

— Привет двум букам. Поссорились? — обозревая одного, сидящего на краешке кровати и другого на краю кресла.

— Ну, мы... — остальные слова проглотил.

— Запутались, — выдал второй.

— Не поделили кровать? — оба покраснели еще сильней, фингалы практически полностью сошли еще утром.

— Вроде того.

— Арье, а... а что значит взамен детей?

— У тебя там все скукожится. И что секс, что в туалет сходить, никаких эротических наслаждений.

Один судорожно еще раз сглотнул, другой сверкнул глазами, дескать, так тебе и надо.

— А иначе никак? — тихо.

— Шлюх, — шепотом, но все услышали, и один сжал кулаки, но ничего не предпринял, потупив взор.

— Ты молчи, понял, а ты скажи честно, сколько у тебя было до него?

— При нем?

— Да, — он сжался, так и не подняв головы.

— Один, — всхлипывая.

— Как давно?

— Больше года, — последовал ответ.

— Насильно?

— Угу...

— Но тебе со временем стало приятно?

— Угу...

— Если мы вот с ним сейчас, оба, согласимся просто так, ради удовольствия, кого ты выберешь? Или не станешь ни с кем?

— Я... с ним... — шмыгая носом, склоняя голову ниже.

— А с тем это повторялось здесь?

— Да...

— Посмотри мне в глаза! Выбирая мага, хочешь защититься или отомстить?

— Вввместе, — подбородок дрожал, текли слезы.

— Твоя месть будет тем больней, чем лучше будут твои отношения с девочками, поверь. И больше он с тобой ничего не сделает, обещаю. Усек?

— Да... и... я не хочу, чтоб знали...

— Я никому не расскажу, у этого, — кивая в сторону, — никогда не встанет, если он хоть кому-нибудь, понял?

— Да.

— Молодец. А тот и подавно никому не расскажет. Теперь все нормально?

— Спасибо! — бросился он ко мне.

— Погоди! Еще не все. Ты старше, ты его побил и не извинился.

— Хнык. Иии... — сглотнул, подошел. — Прости меня, я... — стоя на коленях и глядя в лицо.

— Это... это ты прости, я не знал... — падая с кресла напротив него.

Пару мгновений они так стояли, а потом один несмело обнял, а второй у него на плече разрыдался окончательно.

— Я сделаю отдельные комнаты, но никто не помешает вам незаметно ходить друг к дружке, если что, — больше говорил для одного, чем для обоих. — Об остальном поговорим позже. И попросите завтра кого-нибудь в тренировочном зале показать вам все возможности браслетов.

Надеюсь, я правильно повел себя, и у них получится именно дружба, потом поговорю с Костажом по этому поводу. Он как раз закончил разбираться с отчетом по приходам и расходам, когда я заглянул к парням, увидел сигнал о том, что я на территории, не выдержал и открыл текущий просмотр. Чувства, к слову, тоже писались, в виде диаграммы цветов и слов, обозначающих до трех доминирующих чувств, эмоций.

— Привет!

— Здравствуйте. Что-то еще забыли обсудить?

— Ага. Тебя.

— Эээ, то есть?

— То, что было до заключения контракта, меня не касается. Это, надеюсь, понятно?

— Ну, да. Только я кроме лавки отца нигде и не работал, — пожал он плечами

— Пусть прошлое останется на твоей совести. Я вот к чему клоню. Ты уже считаешься совершеннолетним, а у нас заключены договора с двумя публичными домами, с богатым выбором и за счет фирмы, — глядел я на его ерзание и нервный тик.

— А... ну...

— Твой выбор, если пожелаешь, там оставят в тайне. Обратись к Сабиру, сегодня еще успеваешь.

— Да?... — на выдохе и чуть растерянно с росчерком страха.

— И последнее. Если есть проблемы — обращайся ко мне напрямую, лично или через браслет, они, кстати, защищают вас даже от носителя такого же. Не советую проверять, — он передернул плечами и почти не дышал, глядя вбок от меня и вниз. — Ну, бывай.

Неопрошенными остались только девочки, к которым я шел, приготовившись стоически перетерпеть. Но с ними вышло легко. Две озорные, с живым воображением, когда отбросили стеснительность и зажатость, увлекли созданием иллюзий оборочек с рюшками. Уже от себя постепенно добавлял кое-что и из своей прошлой жизни, доглорасовской.

Сабир принимал корреспонденцию, повалившую во второй половине дня. Гильдии, Наемников и Магов, до извинений не дошли, как и Управа, не пытались возражать или угрожать.

Услуга с подключением к моей базе пользовалась успехом среди горожан, через нее сделал переписку доступной, и задал вопрос о том, принимать ли предложенные деньги за прекращение данного сервиса или нет, не скрывал и общую цифру проданных, подключенных и выбравших тот или иной ответ. Открытой оставалась и статистика обнаружений лиц из базы, горожане ни разу не оставили без согласия предложение о внесении информации об их случае.

Постепенно нарисовалась превосходная карта с поминутным передвижением многих криминальных лиц по смешанному району и частично по людскому, где уровень преступности резко снизился, база-то пополнялась. Власти не могли отказать такому огромному числу жителей, начавших жаловаться, в приеме этих самых жалоб, но действий не предпринимали, поднимая авторитет Школы и Купеческой Гильдии, их осуществивших. Придуманная ими отмазка не годилась для повторного использования, тем более для силовых структур, которые под давлением в городском совете баронов были вынуждены признать ответственность хотя бы за неоправданное нападение на мой бот с последующим проигрышем, выставившим их на посмешище, вызвавшим бурю негодования родственников, мало удовлетворённых компенсациями, но вынужденным их принять и заткнуться. В те дни был всплеск продаж "Мечты".

Приходил и Дальтуш, но так и не смог попасть внутрь, дважды пробовал, как и Вовтаб. Интересно было бы узнать, чего им так приспичило вдруг. Любопытство осталось неудовлетворенным, обращать на них внимание сверх уже оказанного — облезут.

День выдался долгий, очень-очень. Йом и поужинал без меня. Они вместе с Лейо сегодня стали теснее, ближе, роднее, предоставленные друг дружке. Это требовалось обоим, чтоб меня не было рядом, чтобы чуть явственней проявлялась атмосфера интимности и уединенности, чтобы Йом наконец-то стал сильнее доверять Лейо, больше общаться, был проще и открыт духовным наслаждениям, которыми Лейо не преминул его окружить, раскрывая бутон жизнерадостной ромашки.

Во время взлета ко дну высокого царства одиночества меня спасали ветры тревог и капли квинтэссенции любви, щедро выдуваемые с моста душ, орошающие пружину готового выпрыгнуть сердца, смазывая и успокаивая трепет, насыщая каждую камеру, пронизывая насквозь возвышенными лучами все низменные уголки, скругляя.

Глава 23. Двое

Миэ нагло возлежал на середине кровати, широко расставив согнутые в коленях ноги, заложив руки за пуховую подушку под головой, сверкая на меня огромными глазами и лужицей в пупке, соединенной поблескивающей нитью с головкой подрагивающего члена, колом стоящего, красивого ровного цвета без явных сосудов и разводов залупливаемой кожицы, с яичками то притягивающимся поближе к стволу, то медленно оседающими обратно с мешочек.

— Ждешь особого приглашения, Эль?

— Куда уж особенней, Миэ, — избавляясь от одежд.

— Ну же! — поторопил меня, сидящего в его ногах, водя по ним руками от носка до колена, по икрам до пятки, и обратно в разных направлениях, мягко и ласкающе сминая мышцы.

Я лишь коварно улыбнулся, вытягиваясь в ногах. Лизнул канавку, уходящую к пульсирующей дырочке, поднялся повыше, огибая яичко, и по бедру вверх, наблюдая чуть сильнее налившуюся головку, увеличившую амплитуду колебаний. Руками прижимал таз к кровати, с двух краев обозначая присутствие на внутренней области бедер подушечек пальцев, мелко перебирающих по горячей бархатной коже в поисках нотных клавиш.

— Эээль!

Не обратил внимание, повторяя снова и снова волны по обоим бедрам, щекоча носом и дыханием мошенку. Взял в рот одно яйчко и покатал языком, пососал, помял губами, лизнул на прощание. Перешел ко второму, водя пальцами от таза до колен постанывающего люфса. Поводил языком у корня, чуть по лобку, носом и ртом дыша на изнывающий пенис ноющего лювса. Стал большими пальцами водить по паху, отдав всю мошонку во власть языка и губ, загоняя и сморщивая все в плотный комок, плотно прижавшийся к стволу. И медленно от канавки повел влажным языком вверх, по стволу, разгоряченному до предела. Дошел до головки и ловко пригубил, с силой высасывая из него семя, хлынувшее мне в нёбо и глотку, не давая ему двигать тазом и тыкаться мне в рот. А потом заглотил ствол полностью, проглотив высасонное, начав быстро двигаться плотным кольцом из губ, дожимая мечущимся шершавым языком кайфовые остатки до последней капельки стона.

Слова были не нужны. Он притянул за коленки свои все еще дрожащие ноги, открывая полный доступ, чем и воспользовался, проникая языком сперва чуть, облапив полушария. Прошелся губами, собрал слюну и вошел дрожащим язычком на сколько смог внутрь, начиная двигать им в стороны. А потом собрал рукой пролившуюся до его груди смазку, прохаживаясь по острому сосцу, смешал со своей и медленно-медленно вошел внутрь по самый пушистый корень.

Завладев его коленками, поставил ноги в исходное положение и лег сверху, прижимаясь к нему, инфэо приподнимая его таз над кроватью. Он тут же меня обнял и впился страстным поцелуем, гневно трепеща по моему рту языком, а мои пальцы побежали по его затылку, уходя к уху, освобождая место ладони, начал одновременно гладить заушные области, оперившись другой рукой, чтоб не задавать готового на все Миэ.

Сам я тоже двигался в нем медленно-медленно, отдавая эту инициативу ему, особую амплитуду создать не могущему, только трущемуся об меня вновь стоящим, поддерживающее инфэо слегка пружинило. Я смаковал каждое сокращение мускулов, жадно и разнонаправленно хватающих мой пенис у основания и головки, заливающий смазкой проход.

Все очень-очень нежно. Я сама скала, а он трепещет подо мной и за меня, как осиновый лист, открывая для нас новые стороны оргазма, а потом мощный порыв ветра быстрыми и резкими толчками уносит лист в небесные дали со звонкими шлепками по вспотевшим и сокращающимся ягодицам, переживающим эякуляцию и своего владельца, уже не имеющего сил подмахивать мне тазом, сильнее размазывая семя по нашим животам и груди, которые плотно прижимались с сердцами, бьющимися часто и в такт, как легкие, засасывающие свежесть летнего луга в ранее утро прямо из легких Лейо, сохранившего для нас аромат растительного счастья.

— Ээ-э-э-ль... совсе-эм вы-ы-ыдохся...

— Ты Сам разрешил утром, — жаркий шепот в пожеванное ухо, мокрое от слюны, не оглушающий, но волнительный. — Помнишь? — уже мысленно и ехидно.

Инфэо рассеялось, он опустил ноги, чем я не преминул воспользоваться, своими сводя вместе его. Лейо не дал истекающему моим соком Миэ испачкать постель, приятно прохладной салфеткой промакивая его межполушарное пространство, так же он подсушивал простыни, оставляя божественность соприкосновений с тканью, впервые допущенный так близко к соитию. Нет, присутствует он всегда в силу своей природы, но такие активные действия, напоминающие о его существовании, ранее не допускались.

— Ых... Сжалься! — вспомнил он, как через ОСМО общаться, томно вздыхая.

— Большая голова против маленькой? — сопя в ласкаемую шею. — Я чувствую, как она поднимается, побеждая... — речь ли, мысль ли, не важно, не существенно.

Его руки в согласье огласили вердикт суда присяжных, уже лезущих в проход. От кадыка, переваливая через подбородок, языком обводя губы, не давая уйти в поцелуй. И резко насадиться на уже подставленный пенис, глотая его стонущий выдох.

Он был в бессилье, зато я бурно скакал, то выгибаясь назад в мелких и безумно быстрых движениях, то щекоча подставленное второе ушечко. Повернувшись боком, зажавшись меж его коленей, прижался к так любезно вспотевшему бедру, максимально забирая все его чресла в себя. И даже яички, свободно болтающиеся в уже пока еще расслабленном мешочке, пропихнул в себя и удержал в движении. Мне было не до инфэо, но меня поддерживал Лейо, позволяя менять угол наклона в широком диапазоне.

Яички сами выплыли, влекомые близостью финала, а Миэ, унесенный глубиной вторжения, нашел-таки в себе силы метаться и выгибаться, моля и хотя вдавиться в меня еще сильнее, дрожа для меня мышцами ног в сладкой истоме.

— Садист... — я резко остановился. — Дурак! Двигайся же... — глаза он уже давно закрыл, рот был открыт щелочкой колыхающихся в такт губ.

— А кто просил сжалиться, обозванец? — продолжил я обездвиженную пытку.

— Инкуб безжалостен, вперед! Не томи... а то прям так сейчас и...

— Просто пример сокращения тех мышц, Миэ!

Ну и все же, вжавшись в его угол на прощанье, развернулся, давая ему рулить мои членом, и начал ритмично шлепаться, едва не соскальзывая с него, продолжая тыкаться в его изнемогшую руку еще некоторое время после ярчайшего финала, едва забрызгавшего подушки, Лейо у самой поверхности перехватывал капли, а меня поддерживал за спину.

Когда я слез с Миэ, уже Лейо позаботился об испарине на коже, принося ощущения прохладного душа. Сил не было ни говорить, ни думать, только зарыться в одеяло поближе к его плечу и провалиться в сон прямо к протуберанцам Ра, остужающих мою разгоряченную сущность. А потом раскрыться парашютом и отдаться воле солнечного ветра, носящего меня по системе далеко от планетарной плоскости, окончательно остужая и фиксируя состояние полной удовлетворенности всех возможных рецепторов.

Пусть так, но я почти добился закрепления своей части духовного моста, без назойливой потребности до капли выжать плотские утехи как можно скорее. И шебутной кометой зарезвился в небесах, пока меня не подхватил и не закружил настойчивый звездный ветер.

Витки спирали становились все меньше и меньше, пока я с размаху не влетел в столп мироздания, скрепляющий ось Арасмуэр, семипланетной системы, сокрытой ото всех астероидной сферой Муэр. Колоссальный поток информации я даже и не пытался осмыслить, а сам факт сопричастия вымыл из меня океан гибельной любви, короновавшей Ра десяти лучевой короной с вершиной во мне. Двенадцать лучей ударило из меня в разные стороны, загибаясь к светилу, расширяясь по мере удаления в широкие ленты пламенной любви, сравнимые с экваторами планет, кроме двух, образовавших подобия двух сопел вдоль оси. Они сходились к Ра, оборачивая его, впитываясь.

А потом пространство пробил импульс уже от центрального светила через меня к малому карлику, Зиду, обрывая ленты, выбивая искры. И потек Муэр, вначале ярко высветив божественный рунный алфавит, поясом вокруг плоскости вращения планет. А потом сфера стала полностью прозрачной, открывая знакомую карту звездного неба, видимую и с освещенной стороны планет из-за поблекшего сияния Ра.

Уходящие ленты звали за собой шлейф искр, закручивающихся обратными витками, ставших еле заметным призраком величья. Медленно-медленно кружась, они вослед стелились. Когда первые из них достигли Ра, импульс иссох, зато карлик Руш отправил свой в направлении светила, сдирая прозрачность Муэра, возвращая живительную яркость звезды, оставляя мириады планетоидов и астероидов ярко светящимися в напростейшей кальке с космического пейзажа, открывая до селе видящим лишь руны новые аспекты.

Вот теперь моя сокрытая звезда стабилизировалась, не захлебнусь в любви, но окутаю и согрею, не сожрав и не спаля. Пусть из-за и ради этого и встряхнулась вся звездная система, и я почувствовал на себе пристальное внимание многих. И мельтешащих вокруг мошек, до селе не виданных. Раньше мы друг друга не замечали, а теперь... теперь они сулят неприятности. Почему раньше? Почему сулят? Почему неприятности? И стомильон вопросов промелькнуло... Мой Миэ!

Сон или нет, индифферентно, ко мне вновь вернулось ощущение прижавшегося ко мне Миэ, и только ради него стоит жить, терпя любые невзгоды. Мирное счастье умылось слезами в четыре ручья, став недосягаемым для грязной эротики и пошлости бытия.

Никому из нас не хотелось двигаться, прерывать миг высокого единения. Миэ с этого момента будет проще смотреть в себя и видеть себя, а не меня, легче дастся самоанализ. И этот миг упал в копилку самых чудесных моментов.

— Крон-Ра! — благоговейно приподнял голову Миэ, а Лейо удобственней приблизил окно на рассвет.

— Не сон... Знаешь что-то? — подушечками пальцев вбирая солоноватые дорожки с капельками.

— Только то, что есть сказка такая...

— О чем?

— Не знаю... В отцовской древней книге сказаний и легенд прошлого о будущем упоминалось, а сейчас как осенило!

— Ты не сердишься на меня за вчерашнее?

— Эээ, да...

— М?

— Что-то изменилось, Эль, — заглядывая в глаза.

— И как тебе?

— Мне... мне самостно... — неожиданно расширились его зрачки.

— Ты восприимчив, Миэ, и часто путал свое и мое, а я был слеп, извини, — обволакивая не касаясь, обозначая не заместив, вознося не разрушив.

— Достроил мост? — огорченно сдвинув бровки и поместив морщинку на лоб.

— Скрепил грозившееся без отражения упасть.

— И это... все мое? Да? — немного испуганно.

— Зачем себя пугаться? Радуйся вихрю самости!

— Не чувствую твое тело.

— Узнай свое.

— А ты?

— Люблю тебя!

— Я... я могу сравнить тебя с Ра, Эль! Светишь, не испепеляя, ласковым и неназойливым теплом! Это... это так приятно! Я... как будто держу в руках собственное светило, — он как раз опирался на мою грудь, сидя сверху, глядя в глаза, — личное и сокровенное! Эль! — двигая руками по груди без эротического подтекста. — А вот это такая любовь, да? Моя к тебе... да? — согласно улыбнулся и моргнул. — Ты Ра, а я твоя Корона... Крон-Ра! Эль! Это... это... — задохнулся он и покраснел.

И я притянул его к себе, в поцелуе выдыхая в него воздух из своих легких. И мысленно:

— Не смущайся памяти, не спеши и не старайся повторять. Найди себя. Познай самое себя. Укрепи мост сам, дострой, и пожни плоды трудов. Я освещу твою стройку, сколько бы ни длилась... — отрываясь от шальных губ.

— Люблю тебя! — обнимая с подбородком на плече...

...оследний! Отбились на сегодня.

— Мягны были особенно злы.

— Это их перманентное состояние, Чако.

— Брось, спустили одновременно ящеров, ползучих и летучих, рогатых кабанов... И все под завязку в энгетиках!

— И? Видел, чего щепки творили? Глядишь, прорвемся.

— Не оставь ты меч...

— Не ной!

— Сколько ты сам плакался о нем, а? Теперь моя очередь.

— Чего зря переживать? Застряли на десяток лет, и что?

— Шутишь?! Да за это время...

— А я говорил не рыпаться.

— Если бы не...

— Ууу! Сколько можно трындеть? Внезапно, понимаешь!? Благодари Араса, что ноги унесли оттуда.

— Да ясно, ясно. Но ведь здесь-то я могу Шагать! — с досады ударяя кулаком о землю.

Двое сидели за небольшим костерком, распространяя по дубовой роще аромат жарящейся ящерицы, фаршированной травяным сбором. А вокруг стояли шалаши и лежали топчаны, брошенные в тишине молящимися, с упреком раздувающими ноздри.

— Шшш! Коленопреклонные шмакодявки любят тишину!

— Щепки, шибздики, шмылки, шастики... Брр! Хоббиты или полурослики.

— Один ял, как ни назови этих щуплых. Вот феи...

— Хых! Оу! Ты ничего не почувствовал?

— Да вроде нет, хотя...

— Что-то под землей стало чуть сильнее греть, чем вчера, да?

— Не что-то, а...

— Не парь, Арам, главное ты тоже это ощутил.

— Глянь, двуцветики зашуршали!

— Дымчатые, двуцветики...

— Зануда.

— Зазнайка.

— Мы так окончательно в детство впадем среди этих...

— Впадешь с ними, как же! Щаз как начнут опять оргию...

— Зато как эффективно! Половина самок уже с животиками, а прошло...

— Не напоминай о времени, и так тошно. И они не животные.

— Побывавшие мягнами...

— Их жесты можно по-всякому интепре...итер. Тьфу на тебя!

— И кто из нас был отличником?

— Злой ты.

— Гляди лучше, к священной поляне никак?

— Что-то новенькое.

— Йейль! Спалишь к ялу!

— Сам же отвлек.

— Перемещай туда.

— Обленился вконец. Ножками-ножками.

— Раздавлю еще шкета.

— А ты на цыпочках.

— Я хочу и есть, и смотреть.

— Так ешь и смотри. Под ноги.

— Злой ты.

— Уговорил. На ту же ветку?

— Будто там их десяток.

— Сложно сказать "да"?

— Сложно сразу переместить? И так пропустили поди чего...

— Свихнемся тут, — беря протянутую руку и перемещаясь.

— Розжиг огня все же пропустили.

— Не гунди.

— Не чавкай.

А на поляне тем временем плясали шаманы, похожие на стога сена. Их длинные волосы, переходящие у части из темно серого цвета в светлый тон, а у другой наоборот, свободно свисали гривой со спин, развеваясь по ветру во время подпрыгиваний и прогибов назад.

— Моара! Моара! — скандировали они тихими грудными голосами, потрясая дубовыми посохами, которые им сделали люфр и люф.

А вокруг на пятках сидели остальные две тысячи полуросликов расходящимися кругами. Они держались за плечи соседей и раскачивались, причем соседние круги в разные стороны. Их длинные волосы разных темных оттенков коричневого с примесью легкой других цветов, были распушены из боевых кос во время розжига. Только последнему кругу некому было распускать, да и не требовалось, рядом с ними было оружие, подобранное у мягнов, кроме того, что из сиссуа.

На поляне лежало три десятков трупов, очередная и богатая жатва смерти. Обычно их сжигали в полдень, удобряя пеплом почву рощи, но не сегодня по неизвестным для двоих причинам.

— Как обучение у твоих?

— Туго идет лор, ну хоть сам лучше их понимать стал.

— Аналогично. Теперь как мякну, и любая кошка как ляжет...

— Хоть мекни, все от смрада сдохнет.

— Фу на тебя! Чисти, раз заикнулся, — подставляя зубы под заклинанье.

— Травку жуй. И не дыши в мою сторону.

— Лентяй!

— Словил бы не такую вонючую ящерицу.

— Эти самые сытные.

— Ладно уж, подставляй, пока не сгнили.

— Аэуоэаэоуаэ.

— Прям как главный шаман, только в веточках!

— Эээаа!

— Да-да, прикрой, а то мух залетит и нагадит.

— Уууо!

— Проветривание, не аукай. Тоже помогает, порой. Ладно-ладно!

— Йейль!

— Рад знакомству, я Арам!

— Зззараззза!

— Не кипятись, все пучком! И спасибо за утренние купания, вода бодрит!

— Сссс!

— Шшшш!

— Знал бы...

— Знал бы...

И одновременно заткнули друг другу рты, чтобы не испортить очередной ритуал диким ржачем. Однако встретившиеся кулаки, вознамерившиеся пихнуть соседа, прорвали плотину, благо Чако Шагнул на самый край рощи, сотрясшейся от двух изнемогающих шалопайский глоток.

— Заметил, Фуагра опять фукал, это все ты виноват! — подняв новую волну смеха.

— Завтра нам не подадут желудей, — состроив грустную мину.

— И кустики останутся целыми, — копируя.

— Идиот!

— Не меня же с них каждый раз проносит...

— Верно, это все твой загаженный организм, переварит любое г. Или д.

— Будто у тебя чище. Вертай назад лучше.

— А спать кады?

— Слабак.

— Во где уже эти кольца, — показывая.

— То дневные.

— Фуагра не оценит наглых рож.

— С чего ты о его душевном здоровье подумал?

— Да че та тепло внутри стало, вот и подумалось.

— Влюбился?

— Ляпнешь тоже, — кладя руку на плечо и возвращаясь на ветку.

— Моара! — выкрикнули в этот момент шаманы.

— Моара! — повторило первое кольцо.

— Моара! — подхватило следующее.

— Моара... — прошептал Чако.

— Эй, что с тобой!? — неподдельно взволновался Арам.

— А?...

— Ты повторил за ними.

— Показалось правильным...

— Ты... это... кончай выпендриваться! — тряся.

— От него теплей... внутри...

— Давай спать уйдем?

— Ну уж нет.

А тем временем уже два кольца повторяли одновременно, с задержкой в слог. Три, четыре. Все кольца заволновались, дополнительно наклоняясь все разом к центру и назад, не прекращая покачиваний в стороны. А над поляной кружились два маленьких феникса, играя в театр теней.

— Крон-Ра! — разнесся во все пределы рощи неожиданно сильный тенор застывшего после иступленной пляски Фуагра.

Каждый лист, каждая ветка и травинка откликнулись шелестом, а потом ярко засветилась сама земля. Чако покачивался в такт с закрытыми глазами и не падал только благодаря очумевшему Араму, сберегшему кроху разума. Но и она отказала бедняге, когда само Небо, лишившееся всех низко висящих туч, засветилось мириадами звезд. Благо покачивания прекратились, и ввысь смотрели все без исключения, раскрыв рты, глаза, души. Все съела Тишина. Застыли и животные, и насекомые, а деревья, казалось, раздались в стороны, открывая потрясенным разумным безмерно дикую нереальность действительности.

— Махоан, — пронеслась одинаковая мысль у раженьцев, всколыхнув омут воспоминаний, одинаково прояснив разум до кристальной чистоты, зеркалом глаз отражающей Космос.

— Крон-Ра! — выкрикнул один из шаманов через некоторое время, отправляя в костер первое тело.

— Крон-Ра! — второй, поступая так же.

Все трупы сложились, создав бездымный столб пламени вровень с деревьями, который с последним телом оторвался от костровища и стал вытягиваться в скрученную иглу невообразимой длины, в какой-то момент унесшейся в безграничную даль, не оставив и точки.

— Моара Крон-Ра! Мияааууу!

За первым среди равных повторили остальные, а последний крик слетел со всех глоток, не миновав и двоих на ветке. На третий раз с небес как сорвали всю жизнь, оставив жалкие огрызки имитации.

— М... — затянули кольца звук, идущий низким гулом из груди, похожий на мурлыканье.

Через какое-то время кольца переформировались, освободив в центре достаточно места для того, чтобы там весь не осеменённый женский пол собрался вместе с самыми сильными и умелыми мужчинами, отличившимися в боях. К оргии под вновь затянувшийся звук "М" приступили и шаманы, десять во главе с одним. Никто совершенно не стеснялся, им страстно хотелось выжить, любой ценой сохранить возрожденных себя в потомках. Слишком многих они уже потеряли, добираясь до этого островка, где и приютились, гонимые грязью ошибок древних предков, которым затуманили разум не желающие перемен предатели расы хоббитов.

— Точно в порядке? — лежа на берегу реки и смотря в небо.

— Что-то подобное было со мной. С ним... Я рассказывал тебе, — сладко зевая.

— Наводит на мысли...

— Дай хоть деление поспать. И сам прикорни, все утром из реки никто не ползет.

— Спи, сердешный мой, дай умным покумекать.

— Вумник белобрысый... — и для проформы пару раз всхрапнул.

— Эй, вставай! — тряся под рассвет как раз через деление. — Да проснись же!

— Ууум, чегоо?

— Глянь на рассвет, поймешь.

— Оооо...

— Это Крон-Ра, дурень.

— Да понял я, — смотря во все глаза на верхушку поднимающейся короны, четко видимую в необычно радужно расцвеченном небе, успевшим к утру разжиться четырьмя высокими перистыми облаками. — Сказки оживают...

— За лето четыре.

— Феи, хоббиты, Крон-Ра...

— А хвастался-то... Цветущий Камень.

— Точно! — хлопая себя полбу ладонью с водой, еще раз умываясь и увлажняя волосы.

— Нашел же время.

— На свежее лицо и краски ярче.

— Боже, как красиво...

— Моара Крон-Ра приближается, — выговорил на лоре торжественным тоном Фуагра, незаметно для двоих очутившийся рядом.

— Ага, — ответили оба одновременно, лишь на миг оторвавшись от созерцания рассвета для принятия плошки с приготовленными желудями.

— Чего это он? — тихо, когда полурослик отошел.

— Радуйся, что о ночи не вспомнил.

— Серьезно.

— Зачатки эмпатии у тебя. О!

— Привет Зеф, привет Фиф! — нежно почесав под клювиком зеленого и фиолетового. — Тоже не спится?

— Он не следит, — жуя, — скармливай им все, больше пользы.

— Они не собаки!

— Извини.

— Ладно уж. Я знаю, ты рад, что они с нами.

— С тобой. И как умудряются следовать твоим Шагам?

— Ешьте, огнешки, силы нам всем скоро пригодятся.

— Сам тоже пожуй, я тебе тут собрал.

— Спасибо. Утром мягны обычно разогреваются, поспи, я настаиваю. Мы с Зефом и Фифом справимся.

Арам внял уговорам, уйдя с берега и устроившись за толстым стволом под Куполом Тишины(!!!). А на берегу разворачивалась привычная перестрелка, мягнов не тронуло необычное явление на солнце. Огненные росчерки не были опасны только для растений, по которым они водой скатывались и безвредно уходили в землю.

Мелочь была за плетеными щитами, пара десятков всего, больше высокие не стали делать, ведь требовалось срезать материал с живых деревьев. Где-то за стволами сотни рук обрабатывали захваченное вчера дерево подобранным когда-то оружием, вытачивая аккуратные стрелы в свой рост, используя местную траву как оперенье, Арам и Чако в свое время наладили производство.

Две птицы зависли по бокам от Чако. Красные лучи с противоположного берега, просвечивающие охраняемую Чако часть берега, непостижимым образом искривлялись, попадая прямо в фениксов, казалось, пожирающих сие магическое пламя. Увеличившись раза в три-четыре, птицы широко размахивались крыльями и делали порхающее движение, поворачиваясь туловищем в воздухе вертикально вверх. С хвоста и кончиков их крыльев одним взмахом в сторону врага улетали их огненные перья, а Зеф и Фиф обратно уменьшались до нормального размера. Одни перышки, попадая, отравляли соки, другие, вращающиеся, перекручивали пространство вокруг точки попадания, так же поджигая сухие волосы и все легко воспламеняющееся.

Отправляемые Чако в огромном количестве стрелы, рядом с которыми вчера шаманы плясали, с длинного вычурного лука, были не менее убойными, чем мягновские арбалеты. Люфр не только прореживал сторону врага, метко попадая, но и делал дыры в магической обороне, давая стрелам собирать свой урожай. Другие особенности его снаряжения подходили для более близкого боя.

На этот раз неудачников не оказалось, высадка в другой части берега была перебита, и никто из полуросликов не помер, легкие и тяжелые раны от копий и стрел не считаются, как не жаль, но лазарет увидит доктора Арама еще не скоро, придется некоторым терпеть. С выбранной излучины река далеко простреливалась.

Бой уже почти иссяк, когда из-за поворота резко выскочил баркас, замедляющий движение. Ни весел, ни паруса, а против течения. Чако лишь передернул бровями, не профукав выстрел, снявший высунувшегося любопытного на противоположном берегу.

От неведомого корабля до края рощи оставалась /пара сотен метров/, когда с двух сторон в него ударили десятки огненных лучей, быстро перевалив за сотню. Все мягновские шаманы сосредоточились на новом противнике, явно знакомом им, в этом Чако мог бы поклясться.

Краем глаза он смотрел по течению, продолжая стрелять подаваемыми ему стрелами по открывшимся врагам. Его рука ни разу не дрогнула, в отличие от ушей, встопорщившихся на диковинное. И было от чего!

Огонь попадал на сферу, четко очерчивая ее, и дорожками собирался на самой верхней точке защитной сферы посудины, полностью остановившейся. Уже после первых попаданий проявился такой знакомый Чако трисвог, который по мере увеличения числа нападавших, усложнялся и ускорял свое вращение, разрастаясь вширь, в какой-то момент превысив размеры самого баркаса.

Чако сглотнул, когда сразу восемь огненных копий, которые Арам по одному еле-еле сшибал, предпочитая сбегать от большего числа, полетели в сторону баркаса. Еще стрелка удивило поведение фениксов, переполнившихся радостью, которые порывались полететь к обстреливаемому мягнами неведомо откуда взявшемуся...

— Неужели?! — он даже опустил лук как раз в момент, когда все восемь копий ударились в щит.

Его разрывала догадка и страх. Но от сердца отлегло — ярость пламени была бессильна перед защитой, превратившейся в нападение. Вверх из бешено вращающейся фигуры полетело множество необычных сосулек в рост хоббита. Фонтан ударил по обоим берегам, точно вышибая агрессивно настроенных мягнов даже под щитами.

Очаги агрессии были быстро подавлены. А все хоббиты еще при первом появлении корабля едва не побросали щиты, их лица были просветленно-счастливыми. И если у Чако ухнуло сердце, когда вращающийся ужас слетел в их сторону, то окружающие дружно грянули свое: "Моара!". Диск прокосил берег почти у самой земли, плавно развернувшись у самого края рощи, очерченного мощными кустами шиповника, он пошел стричь Бразхаон с легким наклоном, валящим высокие сосны, ели, клены, березы в сторону от пристанища дивного народца. Не все мягны сумели вовремя сбежать. Чако очнулся только когда на противоположном краю на стороне врага диск под наклоном и на издохе врезался в почти достроенную каменную крепость, порождая убийственный вал обломков, покатившийся по земле и разлетающийся в воздухе неприятеля.

А на берег к этому моменту уже высыпали все, даже раненых принесли, а Фуагра привел разбуженного Арама, беспокойно оглядывающегося. Не замечая мелководья, "Лейо", как вслух выдохнул подошедший к Чако Арам, пристал к берегу, откинулась и удлинилась сходней часть борта.

— Боже милостивый...

— Благой Арас...

— Моара Крон-Ра!

Такова реакция на появление двух, люфа и люфса, вместе спускающихся. Их руки были сцеплены в замок. Один проявлял скромное любопытство, второй легкое полуулыбающееся недовольство, косясь в сторону раненных, поддерживаемых женщинами. Стояли только высокие, остальные сложились в три погибели, приподняв головы, следящие за ногами. Люфа и люфра оттеснили подальше, вперед буквально шмыгнули шаманы, рухнувшие на колени перед парой таких знакомыми двум лиц.

— Божественный! Твой народ ждал и верил в тебя, о Лев, Владыка Крон-Ра! — разнесся во внезапно наступившей тишине звучный тенор главного шамана, ударившего челом и ладонями вытянутых рук о землю, и вновь распрямляясь, уже в одиночестве.

Двое затаили дыхание, четко понимая речь. Двое дернули ушами, остановившись. Один показал на миг ямочку на левой щеке и прищур, второй поджал губы и сильнее сжал руку, проводя большим пальцем на второй руке по подушечкам остальных, туда-сюда, туда-сюда, сердце третьего затрепетало и забилось в ставшей вдруг тесной груди, его вспотевшую ладонь накрыла сухая и сильная ладонь четвертого, образовав такой же замок, чуть успокоив бурую чувств, охвативших двух.

— Приветствую народ хоббитов и тебя, Владыка Фуагра, вождя свободного племени! — на том же языке, после краткой паузы, спокойно и тихо, но так, что услышали все, не смеющие даже дышать.

Шаман дернулся на слове "моара", опустив голову.

— Возродивший нас, смиренно молим о защите и помощи! Спаси от повторной гибели!

— Разрушил печать крови и только. Я не бог, а вы не мой народ. Всеблагой Арас над всеми нами, молитесь и веруйте в него. Я же прибыл за своими друзьями.

— Пожалуйста, Лев, не разрушай будущее зарожденной жизни во чревах наших женщин. Без двух Защитников нам не выжить! — немного дрожащим голосом.

— Я помню ваши действия, добровольно выбравшие путь, ставшие пастырями, и в память о вашей помощи, вам окажут ее в ответ. Встаньте же, хоббиты! Негоже свободным клонить головы ни перед кем, кроме Араса! — обводя всех хоббитов взглядом, рукой приглашая подняться.

— Спасибо вам! — до земли поклонился Йомиэль стоящим напротив шаманам. — Вы спасли тогда мою жизнь. Мы оба, — приподняв замок из руки, — помним. Хоббиты! Водите рожениц на холм, что южнее рощи Раледо, и ваши дети будут крепкими и здоровыми. Носите туда желуди, взрастите новые рощи, — красный, стесняющийся, решительный.

— Любите священные деревья, — принял эстафету Леон, подходя к ближайшему стволу, стоящему в стороне от люфа и люфра, вместе с люфсом и прислоняя к нему свою свободную правую ладонь. — Достойных услышат и ответят им.

Люф некоторое время ласково гладил подушечками пальцев ствол дуба в благоговейном безмолвии. И дерево с урчащим шелестом кроны пропустило кисть в себя. На белый свет было вынуто копье в полтора метра, с острой иглообразной пяткой и наконечником в виде зеленого дубового листа. Держа посох за середину после его демонстрации изумленной толпе, он продолжил:

— Вот так проявляется печать на крови, — медленно создавая в воздухе на уровне торса иллюзорного мягна правильный десятигранник, тыкая острым концом дубового копья.

Лист окрашивался в разные цвета, импульсом передающиеся по древку в точку на груди, начинающую, соответственно, светиться. По окончании действа проявился и ярко засветился сложный кровавый узор, вписанный в десятигранник.

— А вот так она разрушается, — чирканув снизу вверх другим концом, кистью руки ловко перевернув копье на сто восемьдесят. — И лучше это делать на том же холме, больше выживет, — втыкая копье в землю рядом с деревом. — А это подарок вашим пастырям — лук Браэль, — держа большим и средним пальцем аспидно серый кастет с какими-то блестящими крупинками, — для вашей магической мускулатуры, — кидая Фуагра, ловко поймавшему довольно большой для его руки кастет, сразу изменившийся под него, — надеюсь, помните.

— От имени всего народа благодарю милосердного! — за ним в пояс поклонились все остальные.

— Здравствуйте и вы, Чако и Арам, Зеф и Фиф. Вы... остаетесь здесь? Доставить вас к Арьяне, дочке та-Вастина? Поплывете с нами?

Простоявшие столбом все это время, двое переглянулись, и Арам сжал руку Чако, предоставляя ему решать за двоих. Он и так знал, что выберет его близкий друг, с самого начала их "погони". Сидящие на плечах люфра фениксы синхронно прикоснулись к его мочкам.

А Чако раздирали противоречия. Он страстно хотел обнять, прижать к груди. И не мог шелохнуться, воспринимая двоих как любящую пару, боясь встать между ними, разрушить светлое счастье, излучаемое обоими. Казалось, принятое когда-то решение, будет надежным гарантом. Действительно, какое-то время так и было. Но стоило надолго расстаться с Леоном, перестать его видеть и слышать, как потребность в нем и влечение вспыхнуло с новой силой, и никого больше не хотелось, кроме него, даже не вставало, Чако силился, пробовал. Сейчас по его костюму, когда-то спроектированному лично Леоном, все было прекрасно видно. Канули в лету отцовские чувства.

Йомиэль, тоже обративший внимание на двух, странно улыбнулся, пихнув локтем локоть второго. А Леон был грустен, смотрел с печалью. Кроме щемящей сердце взаимной любви к соседу и счастья, Чако так ничего и не прочитал в нем.

Пауза затянулась. На двоих смотрели сотни и сотни глаз, иногда метавшихся между двумя парами. Не выдержали птицы — вспорхнули, обдав двоих теплом, и, сделав круг, уселись на плечах Леона, прижавшись к нему. Йомиэль восторженным взглядом проследил весь путь, забыв о двоих, смотря широко раскрытыми глазами на ближайшего Зефа, ластящегося к любимому, шевелящему ушами.

— Прощайте, — обвел Леон взглядом собравшихся, разрушая ставшее тягостным молчание. — Да благословит Вас Арас! — и двое направились обратно к "Лейо".

И Чако не выдержал вида удаляющихся спин. Вырвав руку, он выпал на коленях прямо за спиной чуть затормозившего Леона, крепко прижавшись к его спине, закрыв свои большие мокрые глаза, лишь ухо мелко дрожало.

— Арам?

— Пропадет он без меня, как есть пропадет.

Люф подошел к люфру, взял за подмышки, и мягко, но настойчиво, потянул вверх, поднимая, отрывая, поддерживая.

— Да благословит Вас Арас! — поклонился уходящим Фуагра, за ним нестройно повторили все хоббиты, многие из которых по разным причинам прослезились.

— Подождите! — пискнул какой-то щуплый хоббит, выбегая вперед, когда по трапу шли Защитники. — Можно с вами? — просительно глядя вверх, переводя глаза то на одного, Леона, то на второго, Арама.

— И мне! — присоединилась к нему вторая.

Оба что-то прятали запазухой. Фуагра хотел их окликнуть, но один из шаманов одернул, что-то зашептав на ухо.

— Если вместе хотите, поднимайтесь, — лукаво улыбаясь.

— Вместе... — выпорхнул первый фей.

— Хотим! — подтвердила фея.

Не удивились только шаманы, остальные хоббиты раззявили рты, хлопая глазками на двух летающих из другого сказочного народца. Леон посмотрел на Фуагра, на него же обратили внимание и оба желающих хоббита.

Глава народа кивнул, кивнул и Леон, и радостная четверка оказалась на борту. Первыми скрылись Лео и Йом с Зефом и Фифом, следом вошли Чако и Арам, последними были хоббиты Мимрш и Мошри с Иэру и Аэнли. Кокетливо развернувшись, корабль поплыл по течению Иссхоруг.

Глава 24. Жестокость

— Ты не ответил.

— Не ревную, ты знаешь. Но... — глубокий вздох, — ведь ты специально закрылся. От его эмпатии, Эль. И разделил всех вошедших.

Я молчал, облокотившись на диван среди пышных цветов, обнимая и играясь кисточкой на косичке, игра двух фениксов не радовала.

— Спи и с ним. Я не против, если будешь любить обоих...

— Не лги ни себе, ни мне.

— Но...

— Миэ. Секс и любовь — разные вещи.

— Ты прав, — после долгого обдумывания на моем плече.

— Только ты, — целуя макушку. — Я умею разделять тела, но не сердце, с ним иначе. Чако... его чувства останутся безответными, и я не могу вселять в него ложную надежду, деля пастель. Понимаешь?

— Он страдает. И не вынесет... жалости от тебя, да?

— Поможешь?

— Как? — пошевелив ушами.

— Увидь в нем друга, постучись в его сердце, как друг. Пожалуйста... С тремя... четырьмя близкими друзьями легче пережить потерю любимого.

— Эль...

— Знаю, ты себя-то только утром заметил... Постарайся хотя бы не вести себя как соперник, не поддавайся на возможные провокации, ладно?

— Не обещаю, что получится, но постараюсь.

Вошедшие посторонились, но следом никто не вошел. Арам приподнял бровь, не видя никого кроме меня, моей аватары Бета, но смолчал, обозревая прихожую, где мы втроем и находились. А Чако было все равно, он смотрел только на меня.

— Разоблачайтесь, — без тени эмоций.

Арам хмыкнул, отпуская посветлевшего Чако. Обмундирование обоих одинаково быстро оказалось на полу аккуратным беспорядком. Отрезвил по крайней мере одного.

— Еда там, — указал на комнату кухню с тремя стенами, — Спальни и одежда там, — показывая на две комнаты. Подписанные. Все снятое переместил в одну из мастерских бота. — Это Лейо, — кладя руку на плечо подростка-призрака. — Ешьте, три часа, иначе два деления, на сон. Разговор будет после, — исчезая раньше, чем Чако смог ответить. А Шагнуть у него не получилось.

— Идем одеваться.

— Угу, — громко шмыгнув носом.

— Ты мужик или баба!? — громко припечатывая пятерню на спине меж лопаток. — А ну перестань нюни разводить!

— Угу, — так и оставшись полусогнутым.

— Сам напросился!

И с размаху заехал кулаком в челюсть, долю недодав до сворачивания. В довесок по второй щеке довесил оплеуху. И начал колотить, не отвечая на вялые возмущения, по плечам, ногам, рукам до тех пор, пока люфр не разозлился и не стал сам в полную силу вворачивать кулаки и уворачиваться от оных.

— Очнулся? — резко отпрыгивая назад после чувственного Электорошока.

— Угу, — ядовито, вытирая текущую кровь с расквашенного носа и разбитых губ синяком на тыльной стороне ладони.

И ринулся в атаку. Но Арам, тоже весь в синяках и фингалом, не зря считался омрэгом, владеющим электричеством, водой и холодом. Соединив ладони вместе в районе груди, он вытянул руки вперед ладонями, отталкивая от себя Стену Ледяной Воды(!!!), и нырком под ногу уходя с линии пинка, добавляя еще один Электорошок, весело трескнувший в воду. Мышцы Чако подвели, он не эстетично шлепнулся, дергаясь.

— Очнулся?

— Сспа... спасибо... — по влажному и оплывшему лицу не понять.

— В следующий раз вышвырну за борт, — жестко и на полном серьезе в глазах и позе.

— Помоги, а? — заплетающимся языком.

— Нет. Не сделаешь сам — не сделает никто!

И с прямой спиной с несколькими царапинами и кровоподтеками удалился, прихрамывая, в сторону комнаты со своим именем.

— Помогу покинуть судно, хочешь? — оборачиваясь в дверях.

— Нет! — выкрикнув.

— Не доберешься до своей комнаты, пока одеваюсь, я и спрашивать тебя не стану.

— Да... — но дверь уже звучно захлопнулась.

Ползком, перевернувшись на живот, Чако пополз. То рука, то нога взбрыкивали, не слушаясь команд, наставляя новые синяки, пальцы самопроизвольно скрючивались, срывая ногти. На холодной воде отчетливо проявлялись кровавые дорожки и ручейки. На краешке скамьи у кухонного стола, поджав ноги, на все произошедшее смотрел Лейо, не вмешиваясь. Чако видел его, но помощи не попросил, а ему не предлагали.

— Можешь ведь, когда захочешь, — проводя по позвоночнику, возвращая управление мышцами мозгу. — Встань.

Чако только с третьей попытки поднялся, оперевшись о косяк.

— Приберешься? — смотря на Лейо. Тот вскинул брови, скорее в любопытстве. — Лейо, пожалуйста, убери следы драки в помещении.

— Не сделаешь сам — не сделает никто, — передразнивая и наблюдая реакцию.

Арам занимался вправкой носа, удалением кровотечений и болевыми точками, стирал следы крови, одновременно ведя беседу. Чако стоял, принимая заботу и лечение от за дело побившего.

— Противный мальчишка! Не учили хорошим манерам?

— А самого? С чего мне с вами хорошо себя вести?

— Гости как-никак.

— Тут же нагадившие.

— Просто сделай свое дело и убирайся.

— Не могу убраться.

— Тебя следить посадили?

— Извини нас, Лейо, — выговорил Чако.

— Чего ты перед дурной иллюзией расшаркиваешься?

— Грубиян!

— Извинись, Арам. По-настоящему.

— Вот еще, — поднимаясь после снятия боли в сломанных ногтях ног.

Но до конца подняться ему не удалось. Нашедший в себе силы Чако, резко засандалил кулаком по носу, припечатывая голову Арама, не ожидавшего такой подлости, об косяк.

— Это сам Дом, Арам, — тихо, обессиленно рухнув на люфа, — все, что вокруг нас. Извинись.

Пока высыпались остатки искр и звезд, пока мозг искал череп, пока вникал, пока соображал, пока не вытянул шар с ответом, прошло много времени, Чако к тому моменту лежал кулем, потерявши сознание.

— Ох ты ж! — что-то еще хотело сорваться с губ, но было безжалостно задушено кашлем. — Извини, Лейо. За бедлам и грубость.

— Принято. Здесь я за все отвечаю, Арам. И вы гости. Пока. Помни, — короткими рубленными фразами.

Никаких следов не осталось, даже крови из вновь открывшейся раны Чако на простых пшеничных штанах и распашонке Арама, положившего бесчувственное и уже чистое тело со множеством синяков и ссадин на кровать. Одев, привел в чувство.

— Ссс!

— Большего не могу. Помочь идти?

— Нет, справлюсь.

— Как хошь.

— Лейо, спасибо.

— Вот, кстати, феи просили передать, — ставя перед люфром стакан со светящейся жидкостью и растворяясь под столом, на котором курился парок над пловом и носиком утонченного фарфорового чайничка.

На стеклянных стенках было полно пузырьков, активно лопающихся на поверхности чудо-воды, распространяя запах свежести. У Арама брови поползли вверх, когда он глянул истинным зрением. Чако, благодарно вздохнув непонятно в чью сторону, сделал три мощных глотка, поставил недопитый стакан на стол, и, пристально глядя на Арама, пододвинул к нему эликсир, пару раз рыгнув и на глазах розовея. Люф держал свою руку поверх протянутой со стаканом до тех пор, пока люфр по нормальному не смог улыбнуться и не кивнул. Взяв за горлышко, он опрокинул все внутрь и прослезился, выпустив газы носом. Оба больше не сказали ни слова, молча плотно насытившись вкусной домашней едой и улегшись спасть в свои комнаты, отпустив волевой контроль над уставшими телами.

— Ну-с...

В одной из переговорных. Туман клубился вместо стен и потолка, подсвечиваемый разными приглушенными цветами. Низенький столик с цветущим кактусом в выемке по центру, циновки, разбросанные подушки, сосновый бансай у самого полога, два блюда с мелкими плодами, еще два с крекерами, несколько пиал, заполненных соками. Я сидел в позе лотоса напротив появившихся и растерявшихся, не испугавшихся и не отступивших.

— Мы будем совсем незаметны.

— Не помешаем.

— Ухаживаем идеально, — касаясь кактуса, ставшего напитываться красками и ненавязчиво благоухать необычным ароматом.

— Пригодимся.

— Кому?

— Дому, — одновременно и взявшись за руки после мгновенья раздумий, решительно.

— Мы тоже любим растения, — робко всколыхнув свои кудряшки, заметила Мошри, так и стоя, держась пальчиком за пальчик Мимрша.

— И уже многому научились у Иэру и Аэнли! — смело вскинул голову более темный шатен с тонкими, но прямыми, волосами супротив каштановой подруге.

— В ногах нет правды, садитесь. Поведаете о причине таких стремлений?

— Мы из другой ветви, королева Эасо когда-то приютила нас...

— И в благодарность сбежали?

— Нет-нет!

— Иэру... Лев, — опустившись в центр цветка на колени, сложив чудесные прозрачные крылья за спиной, ища признаки правильности своего обращения ко мне, — Испив из Фонтана, нам двоим было видение о хоббитах, о том, что нам... нам с ним разрешено... позволено... что мы почки на засохшей ветке, и в наших силах ее оживить!

— Мудрая Эасо сама попросила нас присмотреть за возрожденными, Лев.

— За всеми или только двумя?

— Ты завершил начатое, большего нам не сделать.

— А Мимрш и Мошри были добры и не выдали другим, узнав о нас.

— Свежа память, сильно искушенье. Мы боялись.

— Мы хотели помочь и уйти к Цветущему Камню, но ты... и вот...

— Разреши свить гнездо здесь, в твоем Доме!

— Сперва пусть и хоббиты выскажутся.

— Я и она — бастарды знатных семей, уродившиеся... плебеями, — горько.

— Одна дорога — в армию, к я... на границу... простите, — закрываясь руками.

— Таких не любят, мы не уживались ни с кем... Лев. Даже после разрушения печати мы остались изгоями, — поникнув. — Сражения и кровь тяготят нас.

— Лучше... лучше прислуживать здесь, чем...

— Вы поставили себя выше блага своего народа.

— Но за ранеными теперь присмотрят, после... после вашего вмешательства у возрожденных появилась передышка. И шанс.

— Наш уход даже не заметят, мы ведь и в... в этих не участвовали.

— Фуагра не стал слушать про Араса, Лев.

— От меня тоже сбежите, будь что неладно.

— Мы не оставим фей.

— То-то и оно.

— Но...

— Мы поклялись.

— В ней больше нет нужды.

— Арас свидетель, вы свободны.

— Что же... как же!?

— Тише, милая.

— Дом сам в состоянии позаботиться о себе. Но вот в Грузде, куда мы к концу недели прибудем... Всех четверых я могу взять только на правах сотрудников, равных с остальными. Будете вместе ухаживать за всеми моими растениями. Или я могу вас телепортировать в уединенную пещеру Барьерных скал, — создавая поясняющее инфэо с видами. — Там и жилье, и уединение, и еда, и вместе останетесь.

— Груздь — город? Хочется быть рядом, Лев.

— Но помять о нас...

— Не выставляйте!

— Хоть вы не гоните...

— Мы согласны работать.

— Аэнли?

— Не бойтесь, там уже привыкли к вашим иллюзиям, а те, что смогут достать за адамантитом, доберутся где угодно.

— И мы согласны.

— Еще одна деталь — у вас будут дома, как и все необходимое, но вне пределов стен вы всегда будете на виду, — применяя демонстрацию. — Вас будет видеть куча народу, но вы никого из них, если пожелаете, даже чувствовать не будете. Однако хоббитам, не вам, феи, все же порекомендую познакомиться с остальными сотрудниками, хотя бы с детьми.

— Да, — нестройно согласились все четверо.

— Только не чурайтесь иллюзий, Иэру и Аэлни, они будут по мере сил повторять действия за вами.

— Мы ведь можем в любой момент уйти, да?

— Да. И я прошу, Мимрш и Мошри, согласиться забыть об истинной природе фей, так у вас будет большая свобода перемещений и круг знакомств.

— У нас нет выбора, да?

— Не стоит обижаться, выбор есть, я просто иначе построю условия. Вы ведь тоже вольны уйти в любой момент, я никого не держу и не заставляю, поддержу любой выбор. У вас есть время принять решение — два дня. Сады уже выращены Лейо, дома приготовлены, гостите до момента приезда в Груздь.

— Спасибо, Лев.

— Если планируете остаться, то зовите Арье, — преображаясь. — Таким я известен в городе.

Туман рассеялся, а пол превратился в гладь пруда, исчезли циновки и столик с растениями. Не мудрствуя лукаво, воспользовался стереотипом. Рядом возвышался миленький холм с круглыми окнами и входом. На нем росло несколько карликовых дубов с переплетенными кронами и корнями, охватывающими дом хоббитов, огибающими окна и дверь.

Двое полуросликов сдержанно поклонились и осторожно прошествовали внутрь. Любопытно озирался только Мимрш, поддерживающий за локоть Мошри.

— Арье, позволь помочь Защитникам, — обратилась порхающая фея.

— Как?

— Мы приготовим наш Живительный эликсир.

— Испивши раз, мы чувствуем ее. И боль.

— Хорошо, — протягивая на руке полный стакан, простой, граненый. — И спасибо.

На моих глазах они создали вариант кислородного коктейля, насытив воду газом так, чтобы он запузырился пенкой непосредственно в желудке. По очереди просыпали пыльцу со своих крыльев, пресыщая эликсир живительной силой, способной не только мертвого поднять, чья душа еще не отлетела далеко от бренного тела, но и вернуть ему все силы и залечить самые тяжелые раны, кроме разве что усеченной головы.

Они и подали мне отличную идею сделать газированную воду, которая потянула за собой память о мороженном, поставив перед фактом необходимости приглашения кондитера. Благо рядом с одной из Ламбад есть такой, и аватара Бета направилась к нему, соблазнять.

Дом рядом, работа тоже, предложу и лавку переделать под дом с улучшенной защитой. Почтенная чета Лочин, выпустившая из гнезда своих птенцов, все еще не остепенившихся, не сможет отказать. Бывшая лавка вместит обе молодых семьи, буде такие образуются, и родителям найдется место.

— Готово, Арье.

— Это Лейо, вы еще не были представлены друг другу.

— Раз знакомству с вами, — забирая стакан.

Вместо приветствия феи выполнили вокруг иллюзии красивые па, поцеловав вдруг смутившегося юношу в обе щечки.

— Я оставлю вам Зефа и Фифа, они очень хотели...

— Ой, нет!

— Наши крылышки сгорят!

— Хех! Их вам не надо бояться, поверьте. Наоборот, общение обогатит.

— Но как же так?

— Они родились во имя дружбы. Дружбы с тем, кто сейчас запутался, для кого вы только что старались.

— Чако?

— Здорово!

— Вы с ним когда-то...

— Да, Иэру, так вышло. Приглашать?

Это было прекрасно, восхитительно, бесподобно! Робкие касания, возгласы радостного удивления, счастливый смех катающихся, звездные всполохи и шлейф за обоими, забывшими обо мне.

— Йом, есть желание пофантазировать над оружием и доспехами Чако?

— Одному, да?

— С Лейо.

— Почему не Арама?

— Дизайном именно этих я сам когда-то занимался, с них-то и началось... Будет символично.

— Хоть квадраты с треугольниками?

— Хоть кубики с октаэдрами.

— Угворил.

Двое напротив опять поглощали перловку с сухофруктами. Выглядели они не так страшно, как сразу после драки. Гематомы оставили лишь тень, быстро исчезающую, ногти уже восстановились полностью, остальное скрывала свободная одежка, сидели, не морщась, движения были уверенными, даже у Чако.

— Чем думаете заняться, хлопцы?

— Тебя охранять, — поторопился проглотить и ответить люфр.

Закрыл глаза, вдохнул, выдохнул, открыл, смотря на люфа.

— Выполнять приказы.

Повторил то же самое, откинулся назад, глядя в потолок.

— Надеялся встретить близких друзей, а не избитого охранника, не способного защитить меня от самого себя, и безукоризненного подчиненного, гордо блюдущего субординацию. Зачем мучить друг друга? Не больше сотни вздохов и вы у колыбелей Арьяны и Нимуса в Ветайсдо!

Оба подавились. Дважды.

— Уел! — хмыкнул Арам, весело блестя глазами.

Чако зажался и гипнотизировал последнюю ложку каши с торчащей долькой яблока. Сосед пихнул его, покосился и приуныл.

— Отказался секса по тем же причинам, Чако, по которым исключил из рациона животную пищу. Естественно, что я тогда часто грезил самым ярким, сдерживаясь изо всех сил. Зеф и Фиф — живой пример дружбы, на который ты смотрел, не видя, жил, не замечая. Я сдюжил, Чако, а ты захлебнулся, не восприняв малыша всерьез.

— Нет! — вскинулся он. И погас. — Нет...

— Арам, почему ты согласился? — глядя в глаза.

— Верил в друга.

— А сейчас?

— Надежда умирает последней.

— Слишком жестоко спрашивать, в какого из друзей, как жестока и пословица: спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — переводя прожигающий взгляд. — Мне страшно, Чако. Я боюсь протягивать тебе руку дружбы, клятву о которой ты предаешь. Примешь за направляющую ко дну? Не дающую всплыть? Потянешь к себе?

— Лео! Прошу, поверь в меня! Я... Я...

— Извини, ты сам в себя не веришь. Чако, ты пугаешь, такому тебе не место рядом с детьми. Предлагаю простой выход: я подарю тебе на прощанье сказочный секс, сделаю чистокровным рульфом, которого невозможно будет повторно исторгнуть, и отправлю к месту рождения. Да, я смогу. Хочешь?

Арам сидел ни живой, ни мертвый. А Чако трясло, психика мужчины была на гране.

— Арам, здесь, на Моцкафе, в Грузде, я начал торговое дело. С власть имущими вышел конфликт, уже были случаи нападения исподтишка на сотрудников. Есть потребность обучения детей и уров приемам рукопашного боя и с холодным оружием, включая применение магии. Костажу бы не помешал толковый охранник. Прости, но ты люф, слепить настоящего рульфа у меня быстро не получится, но могу усилить твой дар, защитить от исторжения, и отправить вместе с Чако. У вас два дня на ответ. Там, — жестом показав на появившуюся арку, — бассейн и залы, а завтра мы будем в довольно агрессивной области Эжзасза, где вы сможете опробовать новую амуницию, если пожелаете. До завтра.

— Ты жесток, Леон, — очнулся Арам.

— А он? — не скрывая обиду и разочарование, кивая на него еще не рассыпавшейся фиолетовыми искрами головой, через мгновенье исчезнувшей, забившей последний гвоздь в гроб. Чако или иллюзий? Время покажет...

...А в Грузде все было вверх дном! Город растревоженным ульем гудел на склонах безмятежного Баца. Запружена вся площадь Согласия, на которую выходил храм Араса, забиты многочисленные святилища небесных божеств, земных и прочих, стоит производство. Повыскакивали самозваные пророки и юродивые, брешущие о скором конце света. Казавшийся спокойным и благополучным город оказался трухлявой деревяшкой, готовой вот-вот развалиться.

И только голос увеличенного облика этраис Олисанны, зависшей над Мэрией в свободных струящихся одеждах ангела, после полудня отменил грядущий апокалипсис, доходчиво и кратко объяснив небесные явления, развенчав связь с грехами баронов, переполнивших чашу терпения Его или Их, заверив горожан в том, что все преступники и отступники в Гильдии Магов и Наемников будут изловлены и казнены в ближайшем будущем, поблагодарив всех за помощь в их выявлении, попросив разойтись и не чинить беспорядков.

Конечно, все бароны остались целы, но были вынуждены пожертвовать многими фигурами, спрятав их подальше или позволив срубить. Толпе не отдали никого. Толпу интриганы обвели вокруг пальца, обманули и разогнали, засунув в рот пустышку.

— Доигрались!

— Отбрехались!

— Какой тон, господа этраны. Вы ли это?

— Хи-хи!

— Приоритет на Летающую Башню?

— Так быстро разобрались с Крон-Ра?

— Нужны инструменты, следует снарядить экспедиции к местам возмущений, поднять...

— Да-да-да, а не разогнать ли вас всех к едрени-фени?

— Ха-ха! А пальцы Горга потом всех передавят.

— Дрязги-дрязги-дрязги. Хех!

— Арье?

— У вас что ни тень — везде Арье.

— Но кое-какие ответы он дал.

— Но еще больше возникло.

— Ой ли?

— Мне представляется, что он нас банально использует.

— Нашими руками душит армейских.

— Охо-хо! Ваши крокодиловы слезы здесь неуместны.

— Мните мышку кошкой.

— Эта, простите, "мышка" надкусала кучу головок. Сыра.

— Хи-хи! Поставьте мышеловку.

— Может, обсудим трансцедентальное?

— Ваша речь была великолепна.

— Текущие проекты не бросить, а ресурсов нет.

— Ха! Город магов и нет ресурсов!?

— По вашему же заказу идет стройка десяти новых платформ на пальцах Горга и в оазисах Ларут.

— Туда же на защиту спешно отправили половины гарнизонов?

— Город как никогда беззащитен.

— Сборка новых Сопсиж и Жримтал завершится в этот доран.

— Сплошные убытки! Блямбус бы закончили.

— Туда переместятся прежние Башни.

— Рекрутский набор завтра объявят.

— Радует. Стража придет в норму.

— Свежая новость — утром Арье был в Империи, побуянил и сейчас направляется куда-то на юг Эжзасза.

— Хи-хи!

— Побуянил?

— Поэтому нам и стала доступна прелюбопытная информация. Гляньте-ка!

— Тем же, что и у Блямбуса, верно?

— Хех, а эти вам никого не напоминают?

— Мягны — это мифические полурослики!?

— Ближе не удалось, что говорить о пленении и исследованиях.

— Тенденция налицо.

— Домыслы.

— С учетом Академии Знаний Угэрежа...

— Топорно.

— Не афишируются.

— Хи-хи! Переродился.

— В докладе упоминал именно его, господа.

— Давно из Хранилища?

— Крон-Ра.

— Единственное?

— Хи-хи!

— Вот это халатность!

— Завтра на заседании подниму вопрос о смещении главы армейского пролета и о запрете совмещений.

— Ха-ха-ха!

— Охо-хо!

— Хех.

— Запоздалые полумеры.

— Хи-хи!

— Зато город оценит первого нетитулованного главу.

— За этим дело не станет.

— Хороша вилка. Ха-ха!

— Стоит отложить генетические проекты, появятся ресурсы.

— Вы пролоббируйте у союзников?

— Да, сейчас самое удобное время.

— Предлагаю вообще отказаться от них и сделать реверанс мизинцу.

— Этого не хватит для доступа к ладони.

— Хех, вы просто не умеете готовить.

— Ресурсы на восстановление адамантитового Вирапэш по следу?

— Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Давно пора переработать управляющие кристаллы Башен...

...Воспоминания о вчерашнем плавно протекшем действе теплом разлилось в груди. Трогательное и сокровенное, познакомившее нас с блаженной истомой, а сладостного одурения полного изнеможения было уже более чем достаточно.

— При, Миэ.

— При, Эль. Мы были в Раю? — робко шевеля ушами у меня под боком и смущенно поправляя сползшее до живота покрывало.

Как и не бывало смелого, вернулась стеснительность и смущение. Я был сверху, оба под летним одеяльцем, глядя друг другу в глаза, нос к носу. Его руки ласкали спину не спеша, помня, как и где, избегая и боясь иных мест.

— Который сами строим.

— Это мое. Действительно мое воспоминание, Эль!

— А другие?

— Ты тревожишься... Не надо, — чуть ближе пододвигаясь. — Твоя первая ночь с Шаниэль... не кори себя. Выслушай. Она как гром среди ясного неба открыла мне глаза. Мои глаза. Это воспоминание, ставшее частью меня. Я выжил в неистовстве твоей последней бури... ну вот, я тоже заплакал, Эль. С кого же мне брать пример? Время излечило, его было достаточно, и Ноцуц подлечивал, да. Но толчком стало... да, рождение фениксов. Потом гроза самым краешком накрыла уже меня самого... и... и как шоры повесили. А вчерашний закат их полностью снял, Эль. Да... И потом случилось самое сильное и сокровенное мое воспоминание. Мое, Эль. Не твое и не наше общее. Ты подарил, я знаю. Не вини за прошлое, оно было к месту, из него настоящее. Как тепло...

— Давай весь день вместе пробездельничаем? Просто полежим, посмотрим на игру Зефа и Фифа, на деревья, цветы, небо... Миэ.

— В тебе клубится темный комок страданий, Эль. Негоже друзьям расставаться врагами. Я помню тот миг. Мой миг, твой миг, его миг, их рождение. Пора вставать, Эль.

— Он неизбежно причинит тебе боль, Миэ. Не надо...

— Тем богаче станут краски воспоминания. В сравнении.

— Не говори так!

— Умеешь бояться... мой любимый... не родитель, Эль. Помни. Ну вот, какой плохой из тебя пример...

— Умею плакать, Миэ... мой любимый.

— Эль, не надо, не говори... пусть. Пусть! С тобой связано самое тяжелое и самое светлое, а он всего лишь друг. Прошу... Ты вырос, и живительный бассейн остался...

— Миэ... память о нем навсегда во мне умрет, если дойдет до такого.

— Значит, так тому и быть. Ком должен исчезнуть, а самим вам не справиться, Эль...

Так-то оно все так, но как же болит сердце. Пережил зарядку и завтрак, постепенно взяв себя в руки.

Чако и Арам разными стилями наматывали круги в бассейне. От обоих, помимо прочего, разило подавленностью и неуверенностью. Встали они раньше нас, и позавтракали быстро.

— Здравствуйте, атны, — поприветствовал я их, войдя за руку с Йомом.

Мы были в одних плавках, готовые к необходимой процедуре настройки их тел. Новый интерфейс управления, упрощенный вариант ОСМО, улучшенная энергоэффективность, модернизированный дизайн и набор возможностей, повышенная степень защищенности. Все требовало определенной степени слияния с телом. Скрепя сердце заранее передал Йому схему с инструкциями, дабы одновременно подготовить кожные рецепторы, нервы, мышцы к союзу с броней. И вместе отправить в джунгли.

— Привет, — с ноткой недовольства вылезая из воды. Оба плавали голыми. Смолчавший остался у бортика, прищурившись глядя на покрасневшего люфса.

— Предложение развеяться в Эжзасза остается в силе. Новое снаряжение готово, но требует предварительной подготовки, старое у вас в комнатах. Поочередно носить не получится.

— Посмотреть на новое можно? И что за подготовка?

— Требуется частичное слияние с носителем. А показать... Сделал Амэк раньше, идет как дополнение.

Арам громко присвистнул, когда перед ним появился меч. Стойкости хватило ненадолго: рука уверенно и бережно схватилась за рукоять, глаза просветлели, а ножны исчезли. Несколько стремительных голубых росчерков с брызгами от мокрого тела, плавной резкостью последовательно перетекшего в тройку боевых стоек.

— Для и в подарок, — прокомментировал я округлившимся глазам Арама и капельке крови в ямочке на моей шее. Йом сильно сжал мою ладонь, но не дернулся, предупрежденный. — Первая для лезвия. Не смешаешь со своей, станет кровавым.

И Чако поразился увиденному, но горька улыбка на губах, свидетельница окровавленного пальца коленнопреклонного.

— Суть подготовки? — решительно и нетерпеливо. Страсть к оружию превыше суетности.

— Энергетический массаж, — открывая две арки портала с подготовленными массажными столами.

— Идем, Чако.

Хмыкнув, люфр, оттолкнувшись руками, предстал, сильнее смущая. Он предвкушал, но гаденькая ухмылка и передергивание плечами с явным подчеркиванием своего мужественного стана во след идущему Йому как неоправдавшиеся ожидания. Арам косился с укоризной, оставляя дилемму на усмотрение хозяев, чьими гостями они пребывали.

— Перевернись.

— Пфф! — но выполнил.

Йом старался, очень. Напряженное тело не хотело поддаваться, но и задача стояла иная. Чако громко сопел и распалялся.

— Перевернись.

Крякнув, он лег на спину, с каким-то мстительным удовольствием глядя на Йома, старавшегося избегать взглядов туда. Люфс все сильнее проникался жалостью, а люфр злостью. Неизбежные касания возбуждали плоть, Чако уже не хотел. Так не хотел, но лишь сильнее воспринимал массажиста. Йом проявил жалость не только в чувствах, под конец он взялся за пенис и сделал пару умелых движений, когда тяжело дышащий Чако ухватил его запястье и сжал, отодвигая в сторону.

— Почему!?

Йомиэль не отдернулся, не закричал, свободной рукой продолжив следовать инструкциям, прохаживаясь по бедерным точкам и коленной чашечке.

— Я молод и гибче, мне было проще, — люфр лишь сильнее сжал и сузил глаза, зло встопорщив уши. — Девственность я отдал этим летом, — задевая яичко, искривившее лицо. — Но силу осеннего... только вчера... — вынужденно завершая схему именно в паху робким движеньем.

Плоть Чако истекла соком, а лицо превратилось в оскаленную покрасневшую гримасу. Что-то хрустнуло. Йом почти не обратил внимания на боль, будучи во власти воспоминания, чем сильнее задел в этот момент многое чувствующего Чако, чья коленка через вздох ударилась в грудь люфса, отбрасывая его к стене. Посыпались баночки, некоторые разбились, высвободив содержимое.

— Да что ты можешь в постели!

— Не в ней дело... Надо одеть... я завершил.

— Почему тебя!? — выкрикнув.

Пару мгновений они смотрел друг другу в глаза, а потом Чако спрыгнул и, зло отпнув мешающуюся ногу, проехавшуюся по осколкам, подошел к подносу перед зеркалом в рост, в котором отражался полусидящий Йом, по-прежнему с жалостью смотрящий, и толикой предвкушения. Края салфетки прикрывали четыре одинаковых браслета в одной связке, объединенных магией в единое целое. Секунду поколебавшись, люфр сунул руку, разом одевая.

Миг, и браслеты разделились по конечностям, еще миг, и в зеркале отражается мужчина. Уже нет цветочков и завитушек, большая закрытость, темнее цвета, подчеркнутость фигуры без эротичности. Навеяно кораллами.

— Это... Это ты!!! Все отобрал, ялов выродок!

— Более... зрел.

— Да что ты знаешь о зрелости!? — очередной замах, и еще, и еще.

— А ты... избивающий друзей... и беспомощных...

— Ха! Беспомощен он...

— Против... врагов...

— Я! Я твой враг! Дерись же! За него...

Податливое тело Арама само просилось в руки, вспоминающие его, делающие лишние движения, бодря. Душой я был всецело рядом с Йомом, с закрытыми глазами, готовя к слиянию. Арам глухо охнул, когда я без предупреждения на полном автомате его перевернул, продолжив уверенные движения. Напряжение спало не сразу, он пристально следил за мной, пребывавшим не с ним.

Его коленка дернулась, когда я отвлекся и причинил боль. Он принял это молча, терпеливо ожидая продолжения. Медленно направился до стопы, но отшатнулся, глотая ртом воздух.

— Нет, — настойчивый шепот Лейо, придавливающий грудь. — Надо завершить, лежи, — и за меня доделал.

— Но... — вместо ответа призрак юноши открыл окно.

А я сидел на полу, прижавшись к стене спиной и поджав ноги, всхлипывая. Очередной удар, мой бок окрасился красным, а я повалился на другой, вздрагивая всем телом от следующего.

— Одевай.

Йом просил, и я делил сейчас чувства с его телом, не давая свалиться в болевой шок. Ради меня... он... он... Зарыдал в голос.

— Нет.

— Почему!? — возмущенным шепотом.

— Он решил. Как и ты вчера. Сами они лишь туже завяжут узел. Не мешай.

Моя аватара уже харкала кровью, бегущей из носа и ушей, из разбитых гениталий и порванного прохода.

— Мой... еще до... тебя. Связь...

— Сдохнешь и он мой!

— Слепец... его сердце... это я.

— Заткнись! Ял, да умри же!

— Ты его... сейчас... убиваешь.

И у Чако сложилась мозаика из того, чье же сердце трепыхалось в его руке, уже готовой вырвать и смять, почему мало крови на груди и не видно сломанных ребер, и чье так гулко трепещет. Люфр резко выдернул руку, ощутив, как сломал еще кости. Пятясь назад, он сквозь окровавленные пальцы, с которых капала красная густая жидкость, смотрел на силящегося подняться люфса.

— Эль, — сквозь рыдания, — не умирай за меня... Эль!

Как был, появился рядом.

— Тише... не двигайся, Миэ! Дай вылечить...

— Э... иэ... — у него сперло дыхание.

— Вылей в меня боль... Ну же! — кашлем забрызгав его еще и своей кровью.

Физический контакт сопроводился яркой вспышкой воплощенной любви, переходящей из меня в Миэ, обратно вытесняющей боль, убирая следы и последствия ударов. Иной шок настиг Чако, у которого подкосились дрожащие ноги, а рожу всю совсем перекосило.

У Альфа остановилась сердце, когда тело Йомиэля было полностью излечено. Люфс был не в том состоянии, чтобы понимать разницу.

— Эээль! — одна рука была на лбу, а вторая дрожала над раскуроченной грудью, лишь искры сыпались вместо так нужного инфэо.

А мужчина не мог сдвинуться с места, он не мог помочь ничем. Ужас свершенного сковал его сердце, вонзив иглу с инъекцией запоздалого раскаянья.

Судьба заставила меня преодолеть страх смерти, вознестись над ним, сбросить в утиль.

— Лейо! Пере...

И не смог договорить, видя, как мертвое тело начало таять, превращаясь в энергетические всполохи цвета высветленной радуги. Лейо не дал ни первому, ни второму кулаку разбиться о пол, а слезы я ловил еще в полете, и быстро добрался до скул. Мои прикосновения к его содрогающемуся телу были нежнее дуновения.

— Эль... я... я буду делиться телом! Эль! Мы вместе создадим...

Все капельки крови так же преобразовывались. Многие пятна исчезли с Чако, вцепившегося в запястье своей руки без следа крови чужой.

— Миэ! — соткался мой призрак. — Любимый, не бойся, — беря его лицо в свои горячие руки, — и не плачь, — убирая большими пальцами еще сильнее хлынувшие слезы. — Помни, — крепко обнимая.

Арам метнулся в открытый портал, изливая все свои чувства на тварях, тут же напавших на него.

— Спасибо, Чако, что очистил нашу любовь от страха смерти.

— Спасибо... — хныкнув.

— Иди к Араму, друзей в бою не бросают.

Порывавшийся что-то сказать, люфр сильно-сильно зажмурился, мелко-мелко вибрируя растопыренными ушами, потом сжал кулаки до хруста, судорожно вздохнул, и пружиной вылетел в портал.

Глава 25. Возвращение в Груздь

— Горжусь вами! — уже были у того самого водопада на мягком мшистом ковре, никаких следов Лейо не оставил и на телах.

— Домик... — пьяный счастьем.

— Все платочки на тебя извел, Йоми. Лео, ну а ты то!

— Домик... — пьяный счастьем.

— Да домик, я домик. А ну кончай реветь! — аж волосы взметнулись. — А то я ведь тоже... заплачу. Никому мало не покажется!

Лейо знал, как нас рассмешить, где щекотать, превращая нас в хохочущих юношей, низводя до физиологического возраста тел нашу не по детски измученную психику. Терапия смехом длилась и длилась, пока не примирила со случившимся, не отодвинула его далеко-далеко за туманные дали прошлого. Только мы трое и вода, преумножающая свет в наших сердцах, вымывающая остатки нечистот.

Он же открыл дорогу к нам Иэру и Аэлни на Фифе и Зифе. Завороженные, мы вместе наблюдали за пируэтами воздушного танца, самого прекрасного из танцев. Фениксы постепенно ушли на второй план, а феи для нас, при нас, ради нас, и себя, самозабвенно ткали таинство любви. Вихри, спирали. Как фигуристы, под музыку сердец они рассекали воздух, добровольно расступающийся перед мужем и женой, зачинающим потомство.

Пространство перед нами дрожало от буйства сил, резонирующих от меня с Миэ, прижавшихся, обнимающих за плечи, соприкасающихся головами. Кокон-бутон все явственней проявлялся, все гуще сыпалась волшебная пыльца с крыльев, все нежнее были поддержки. Закружившись над верхушкой, они в какой-то момент тонкими фигурками вылетели вверх, лишенные одежд из крыльев, рассыпавшихся вокруг Гнезда, облепивших его, защищая и оберегая. Два феникса метнулись на перехват, мягко поймав на свои спины новоиспеченных супругов, обессиленно распластавшихся, зеркалом нас отражая.

— Мы не смогли бы...

— Зная о смотрящих...

— Но вы...

— Как мы...

— Истинно любящие! — хором.

— Бесценный дар!

— Неоскверненной любви.

— Только Боги когда-то...

— Удостаивались его.

— Не надо слов...

— Мы все чувствуем!

А Лейо уже разбил у изголовья кровати в нашей комнате чудесный цветник вокруг карликового дуба с кроной, обнимающей невидимое яйцо, место для Гнезда, которое мы вскорости все вместе туда перенесли. Аура дерева и подобранных цветов, дополненная нашими, прекрасно подходила. Было рано загадывать на количество отростков, пойдущих в рост. Пройдет год, прежде чем бутон обзаведется ножкой и листьями, по числу которых и можно будет судить, а новый может проклюнуться и за день до рождающего цветения. И целый год у мальчика и девочки-с-пальчик будут расти новые крылья.

Они добились-таки своего, свив Гнездо в Доме, и мы безмерно радовались вместе с ними. Они показали нам, а теперь мы, не стесняясь, вспоминали прошлый вечер. Они сидели на шеях птиц, свесив ноги, играясь ладонями и пальцами, а мы тонули в глазах друг друга в том же положении, ведущий и ведомый в тех же лицах, но роли иные.

Порхание разумов и душ не отпускало до самого обеда. Полуденное Крон-Ра было космически прекрасно, пока кучевые облака не скрыли, возвращая нас к себе. Щелкнув люфса по носу, вскочил с кровати, убегая от него в гардеробную.

А пара машин смерти двумя бешеными смерчами опустошала озверевший живой остров, бросивший все силы на подавление вторжения, бросивший клич своим порожденьям. Один из гнойников Эжзасза, результат аварии рассадника магических мутаций, секретной лаборатории юной этраис Олисанны, до сих пор не простившей себе этого провала. Реконструкция дальше не продвинулась, да и не пытался я больше, давно.

Вспышки света с обеих сторон. Мечник под прикрытием лучника. Рогастые, клыкастые во всех местах, ходячие и летающие пасти, высасывающие жизненную энергию. Пластинчатые, чешуйчатые, склизские и шипастые, лезли изо всех щелей и корней, норовящих утащить и расчленить. Зеркальные крысы, чьи отражения кусали не слабее оригиналов, черными щупальцами расползалась ядовитая слюна, бессильная пред адамантием.

Гигантские носороги с костяными отростками по хребту, трещащих электричеством, и жабы, квакающие низким гулом, разрывающим сердца мягкотелых, изрыгающих своими наростами жукопротивных слизней, чьи худяшные лапчонки волокли извивающиеся тела, проедающие останки двуглавых ящеров, дышащих льдом и огнем, с огромными секировидными хвостами, стреляющими кислотными иглами.

Кожистые летуны испражнялись взрывающимися комками, осыпая стеклянным воздухом с крыльев пришельцев. В ответ они получали расходящийся воздушный Серп(!!!), выпускаемый Чако бантиком, качая запястье в разные стороны. Арам походил на Рассомаху, кроша всех лезвиями попеременной длины с зажатым в руке Амэком, распиливая малым круглым щитом, чья кромка была острее и длиннее циркулярной пилы, и отбрасывая встроенным Дробящим Кулаком(!!!) кули с обломками костей, и метая Огненные Кольца(!!!).

Двое с остервенением спускали свои чувства на волю, разрушающие внешнее замест внутреннего. Они не нуждались в энергии, отбираемой их снаряжением у монстров, и спускали пар до самого заката, дойдя и уничтожа гигантскую матку-студня с кристаллами-центрами, непосредственно связанными с астралом. И только адамантитово-мифриловые лезвия взяли верх над неподатливой плотью, рожающей истинных уродов Эжзасза даже в момент своей гибели.

Арам и Чако испробовали весь свой богатейший арсенал, легко управляясь с новыми возможностями, быстро втянувшись в ритм новых прежних навыков, усовершенствованных и усиленных, дополненных и расширенных. Разные монстры, разные способы. Пригодилось все, пусть не сразу и было найдено в оптимальном сочетании.

Лейо летел позади, величественный в своей простоте. На палубе красовался волшебный парус, превращая изменившийся бот в дивный парусник, лишь императорам подстать, соединивший в себе мои представления о древних греках и викингах первой родины. Неспешно двигаясь за спинами, он стимулировал двоих, подгоняя верой в чудеса, до дна выкипячивая их котлы эмоций, Фратрикрами вновь наполняя, выжимая из заскорузлых умов всю закостенелость, соскабливая налет, распаляя безвредный для сердец и душ огонь, укрепляющий и сцепляющий фундамент новых отношений, монолитный и нерушимый, для чистой и крепкой дружбы. Он наполнял свои трюмы ценнейшими материалами, как-то: железы и костяные пластины, кожу и кости, и многое другое.

Бездельничать у нас с Йомом не вышло, обоим хотелось поделиться с миром своей благодатью. Наши занятия в проекторской не прошли даром, развили фантазию. Йомиэль больше не был ограничен рамками ювелирных украшений.

Шкатулка потянула за собой джиньовский фаянс, окрашенный в нэниуцовские краски. Ох, что это были за краски! Сочетание минеральных и растительных пигментов. Ультрамарин с фитохромом или антохлором, шмальта и антофеин, аурипигмент с каротиноидами, диковинные сочетания, охватывающие спектр и эльфийского зрения. Охряные абстрактные узоры магических феерий, азуритовые, малахитовые. Многочисленные образы тарелок, чаш, чайничков, пепельниц, блюдец, фруктниц. Фигурки животных, цветов, растений.

Рождались самые удивительные и ошеломительные вещи, вдохновленные Гнездом и воздушным балетом фей, пока в виртуальности. Позже я выделил более пары десятков серий фарфоровых изделий. В Джиньо использовались однотонные краски одинаковой насыщенности и светлости, либо реалистичные картинки. А у нас с Йомом, владеющих истинным зрением с его богатством цветов, когда структуры имеют один тон и огромный разброс по насыщенности и светлоте. Вот и выделил синие, зеленые, желтые, красные, фиолетовые, оранжевые, голубые...

Эффектно и необычно смотрелись изображения инфэо, воплощающих, собственно, самих себя в картинках и фигурках. Это Йом своей легкой рукой создал шарик как шутку, а меня увлекло! Он не завидовал, а радовался и смеялся вместе со мной, когда пространство заполоняли футуристические вазы, брошки и другие безделушки с финтифлюшками, звенящие, переливающиеся, смотрящиеся идентично, что в истинном, что в обычном зрении, замкнутые сами на себя. Вот она, квинтэссенция магической эквилибристики!

Их доспехи уже вышли из боевой трансформации в парадную, уставшие лица лучились признательностью и удовлетворенностью, они не видели красот главного холла, всецело сосредоточив свое внимание на нас, ловя и внимая царапинкам и трещинкам, которых не было, ища и не находя темных полос и черт на лицах.

Первым шагнул наискось, подавая руку Чако, за мной последовал Йом, как и я в тшего. Мужчины внешне держались, их выдавали блестевшие глаза. Чако едва не смалодушничал и не упал на колени, но крепкое пожатие кричало лучше бесполезных слов. Вынырнув из моих глаз, он первый отступил на шаг и поклонился в пояс с правой рукой у сердца, в знак глубокого уважения и преклонения, не выходящего за рамки. Никаких щенячьих нежностей, все по-взрослому.

— Мы рады, что оказались достойны вашей дружбы.

— Мы благодарны, что вы считаете нас друзьями.

— Довольно пафоса, ужин стынет!

— Хех! Мужики, ваши опочивальни теперь там!

— Хы! Парни, оденьтесь проще!

— Лейо терпел их голышом, дайте насладиться такими, а?

— Предатель, — на что подросток руками оттопырил уши, округлил глаза и высунул язык.

— Идем, Арам.

— Не торопитесь к ужину, дайте Лейо привести вас в тонус.

— Наша школа.

— Хвастун, — на что юноша затрепыхал ушами как в момент чиха, гордо вскинув нос.

— Завтра познакомитесь с Домом, а пока пользуйтесь быстрыми переходами.

— Я все покажу, идемте, там и слезы ваши никто не увидит. Я не в счет! Я и Дом, и Подушка...

— Благо не Подружка...

— Для тебя, Арам... — но двери уже закрылись.

За ужином Арам открыл нам одну из своих граней — рассказчика. Слова оживлялись жестами и мимикой, он увлекательно живописал прошедшую битву, смешно и совсем не страшно. Он старался за двоих, за себя и молчаливого Чако, поддакивающего в нужных местах. Затянувшееся застолье люфр первым покинул под незначительным предлогом, его не держали, его понимали.

Мужские слезы требуют одиночества, никто не должен быть их свидетелем. Чако метался и во сне, извиняясь и моля о прощении. Только к утру я, не рисковавший удаляться, чтобы в очередной раз во что-нибудь эдакое не вляпаться, услышал его настойчивый зов. Пастель была смята, покрывало скомкано, кожа в испарине, волосы в колтунах.

Не знал, не ведал, не гадал, но все вышло так, а не иначе. Йом важнее! Мой Миэ... Знаю, сумею, спасу. Мы оба помним, на что пошли ради любви, сметшей все преграды. Страх и его покинул, за меня и за себя, за обоих. Следствие ценней породивших причин и помыслов. Во сне зримо открыл я Чако свою благодарность и прямо даровал прощение, приняв покаяние. Священное таинство только для двух и Его, Свидетеля Всего и Вся.

Утренние часы восстановили его силы, а сон — душевное спокойствие. Появившиеся складки разгладились, но проседь осталась, двумя длинными прядками с висков напоминая и о трагедии, и о чуде любви, сама по себе являющаяся диковинкой, свидетельствующей о силе пережитого, о не надломившейся стойкости.

Все встретились утром в зале, на утренней зарядке. Упражнения, которым я обучал Йома, были в новинку мужчинам, не вмешивающимся, занимающимся по своим методикам, но косящимся с интересом. Общий душ и завтрак.

— Мы с Арамом принимаем предложение остаться с вами в Грузде.

— Чревоугодие отупляет, — виновато пожав плечами и захрустев соленым огурцом.

— Ты чего? — толкая соседа локтем.

— Теперь видите, с каким мужланом мы в друзьях?

— Хи-хи, — с нашей стороны.

— Забывчив, груб. И вот еще, бычится, порой.

— Фи! Лео... — обратился ко мне и смутился, видя мою еле сдерживающуюся смеющуюся физиономию.

— Нас бы ввести в курс дела. Обстановка, диспозиция сил...

— И меня, — сказал, как отрезал.

— Ха-ха, — уже с противоположной стороны моей обескураженно хлопающей ушами мимике.

— Уговорил. В овальном кабинете будет сподручнее.

Виды неба и два озелененных водопада-прудика у малых дуг. Удобные подстраивающиеся диваны, чайные столики, свободный центр для демонстраций. Здесь я и стал показывать и рассказывать о своем проекте "Ламбада".

Кратко обрисовал ситуацию с властями, пересказал события сосредоточенно внимающим. Высказал свою точку зрения, видение в перспективе. Об урах и других сотрудниках, давая краткую характеристику.

Поделился планами. Первым в оборот пойдет раннее творчество Йомиэля, сохранившееся благодаря та-Вастину. С ранее разработанным способом чарования, теперь выполняющимся автоматически, и доступным отдельной услугой, сравнимой по стоимости с продающимся товаром. А все остальное пока еще нуждается в доработке.

Приглашенные мастера не могут творить так же быстро. Пока они раскочегариваются, пробуют новые знания, входят в колею, пройдет не один месяц. Наработается репутация, утрясется память, наладятся связи.

— Доброе утро, Костаж!

— Здравствуй, Леон.

— Что не весел? Нос повесил...

— Наломал ты дров, и многое вне моей прямой компетенции.

— А и не ставилась задача сразу все обхватить.

— Сейчас еще не поздно начать выправлять. Именно сейчас, а не когда руки дойдут.

— Так давай пригласим в помощь.

— Эх. Если хочешь оставить уров, то нельзя передвигать Сабира. Но это цветочки.

— Продолжай.

— Необходимо участие в светских вечерах, выход в высшее общество. А ты проигнорировал или отклонил все приглашения, даже в Купеческую Гильдию. Ты не думай, у меня есть опыт и я возьмусь, просто не очень люблю эту среду.

— Зачем себя принуждать?

— Не торопись. Я принял решение: я буду держаться тебя, но нужно время, чтобы сработаться. Это все от обилия нового, пройдет.

— Хорошо. И спасибо.

— Тогда приступим к конкретике. Ткани лучше...

— Погоди с планировкой здания.

— Тогда "каменные портреты". Их следует убрать, а в Управу официально передать отдельное средство опознавания преступников, в крайнем случае, часы. Официально же признать договор с Мэтриатом Эжзасза и подать прошение на вступление в Купеческую Гильдию с одновременной выдачей титула баронета. Это не будет смешным после отказа и как раз в духе Арье. Необходимо приобрести и нанять команду или заключить договор с одним из капитанов. Нас не поймут без рейдов в Эжзасза.

— А как ты себя видишь?

— Ты уже провел параллель с Раженем. Я буду официальным Лицом Сейфа, генеральным директором. С Чако и Арамом в качестве помощников и негласных охранников. Заодно буду совмещать с управлением новыми торговыми точками, которые ты запланировал, а до тех пор не буду вмешиваться в дела Сабира.

— А если я сам попрошу его увидеть в тебе советника?

— Сейчас его ход, ты свое слово сказал.

— Хорошо. А если твои решения выдавать за компьютерные? Ну, им же я предоставлю доступ к Ламб, ограниченный. Это не должно вызвать кривотолков, верно?

— Признаться, не подумал. Да, это выход. На время, но этого будет вполне достаточно. Сабир не дурак.

— Вот и ладненько. А теперь, чтобы продолжить и не повторяться, предлагаю переместиться к Чако и Араму.

Мозговой штурм в овальном кабинете длился до обеда. Люм был как нельзя кстати в нашей кампании. Перепланировали торговые залы, распределили смены, определили график работы. Три последних дня месяца сделали общими выходными, плюс один выходной в доран третьей недели.

— А обучение детей?

— Этим надо регулярно заниматься, Леон, а у Чако и Арама просто не будет времени на них.

— С наймом будут проблемы.

— Предлагаю... выкупить... эльфов, — начал Чако.

— Домашних не продают.

— Не выкупить, а купить. Ты сможешь найти подход к недавно исторгнутым, если захочешь.

— Лео, я за этот вариант.

— Да, Йом. Так и поступим.

Пока я готовился, Йомиэль стал гостеприимным хозяином, показывающим Лейо. Видя его скромность, взрослые не задавили много вопросов, акцентируя внимание на похвале и восторгах. Эрмитаж особенно поразил мужчин своей роскошью и богатством коллекции, пикантной ее части. Освещение сглаживало общее смущение, настигшее и Костажа. Разрядил обстановку Лейо, нацепивший на себя всего и побольше.

— Лейо, а где Лев?

Оба хоббита вместе вышли из-за кустов, когда все восхищались садами. Костаж замер в первые мгновения, а потом загадочно улыбнулся, покосившись на Чако и Арама.

— Какие невоспитанные дети.

— Мы хоббиты!

— А ведете себя как дети. Может мне не переводить?

— Лейо, ты строг.

— Столько старался, понимаешь, а они... — театрально всплакнув и промокнув платочком, — всё фи, фу, да пфе... Вот как наябедничаю Защитникам!

— В чем дело, Мимрш?

— Мы тут подумали...

— И она решила, что...

— И я решил остаться!

— Мимршшш!

— Здесь тебе и стол, и кров, я не хочу скитаться!

— А уж я как хочу! — руки в боки.

— Сварливая, — шепотом на ухо.

— Любезные, не ссорьтесь. Что вас не устраивает, Мошри?

— А вы кто такой, собственно?

— Мошри!

— Тебе все равно, а я не хочу! Не хочу, чтобы все пялились на меня, голую!

— Какой пустяк, уважаемая! Все будет, оденем в лучшее!

— Тогда... тогда согласна! Только сама буду выбирать!

— Да никто ж не против! Лейо, документы, пожалуйста.

Поставленная мной перед собой задача забуксовала. Мной двигал интерес осуществить задуманное за один присест. Пришел, увидел, победил. Тратить всю ночь мало что не безопасно, но и лишено всякого шика и блеска. Где шарм? Где очарование? Из возвращения надо сделать спектакль, превратить в триумфальное, в корне пресечь слухи о позорном бегстве. Удивить, поразить, обнаглеть!

Корона Ра сегодня в ночь окончательно растает, не дам никому и шанса застолбить за собой этот брэнд, воспользоваться. Да, да, да! В конце концов, я появился в этом мире в теле едва созревшего юноши, моя психика должна быть неустойчива. И раз у меня игривое настроение и штаны, полные счастья, то почему я должен сдерживаться?

Но фантик подождет, и даже конфета. Дело за начинкой. Два орешка, нуга и шоколад? Грильяж? Ганаж? И все же основа — цельные орехи.

На два гигантских, в мой обхват, додекаэдра асала, стал нанизывать инфэо, как бусы на нить. Аутентификация и авторизация. Новые прошивки для защитных систем, для сервисных. Теперь на торговых площадях будет свободная от магических вихрей область. Везде, кроме: примерочных, тканей и украшений, касс и прилавков. Такая вот избирательность. А сотрудники через браслеты не будут испытывать никаких проблем.

Внедрение Ламб. Переброска вещей на склады с полным освобождением от всего лишнего трапециевидных подземных параллелепипедов. Перемещение товара из четырех лавок. Наложение плана помещений на каждый этаж, в сжатом виде.

Кондитерский, колбасный, пекарский цеха. Ателье, кузня. Керамическая, ювелирная и парфюмерная мастерские. Каждой по этажу. Четыре жилых, два под офисные нужды, сады. Две крыши — гигантский аквариум и парковый сад. Художнику просто сделал отдельную большую комнату.

Сам торговый павильон, как и сейчас, спланирован подземным. Помимо общего спорткомплекса, организовал малый, для придирчивых аристократов, как приятный бонус. Сами склады уже есть, собственно, только выделить отсеки под разные нужны комплекса "Ламбада".

Оба бункера подверглись расширению пространства, с фиксацией, как и крыши башен. Так проще и надежней, требуется разовое вливание энергии, не беда, что гигантское. Зато даже если вынут весь грунт, например, взбредет кому такая блажь, многотонные укрепления останутся на месте, как пришпиленные к пространству. Но домкрат я предусмотрел, из-за особенностей он получится внутри, а не снаружи, как следует по логике вещей.

Один бункер под торговые нужды, второй — жилой комплекс. На этажах башен недостаток пространства возместиться за счет подземных ресурсов, тоже с фиксацией. На слом потребуется равно, что магически, что так. Дабы не вводить в искушение и оставить дилемму, пусть спорят до посинения, как лучше пробиться. От всего защититься невозможно, но хотя бы отсечь самые явные и потенциальные угрозы.

Следующий этап — заполнение промзоны потребными агрегатами. На их разработку и ушла львиная доля времени. Печи для кузни, способные давать температуру звезды для работы с магическими сплавами, печи для работы фарфором и хлебобулочными и колбасными изделиями, тигли, ткацкие станки, холодильные, морозильные и стазисные комнаты, шкафы и витрины, и прочее.

Интерьеры, распределение ранее соскладированного, перенос из трюмов Лейо, матричное тиражирование. Различные мелкие детали, а под финал перенос растений и живности.

— Внимание всем! Телепортация на борт Небесного Странника начнется через 15 минут. Завершайте текущие дела и приготовьтесь совершить круиз по вотчине облаков!

— Лео!

— Ешь милый, мы всяко успеем.

— Чего удумал, гений мысли?

— Потягаться с ветром!

— Лейо умеет летать еще выше!?

— На то я и Могучий Лейо! — поднимая руку и играя худенькими бицепсами.

— На высоте Баца и Фтаца, да Лео?

— Выше, Йом. Лейо, вверх! Достаточно на нас поглазели местные руины, пора и честь знать.

— Бесшабашность...

— А крышу нам не снесет?

— Сейчас проверим.

И предстал в недавно придуманном эльфячьем облике, логическом продолжении люфского. Белые свободные одежды императорского покроя, добытого из воспоминаний Асколя, в цветах инвертированного звездного неба в ночь Крон-Ра с россыпью кристаллов, пушистая копна волос до пят. Адамантитовый обруч темного азура с небесного цвета бриллиантом во лбу, в стиле моих башен. Ярко переливаются кристаллы в ушных раковинах и в ложбинке на шее, ногти на босых ногах и руках им подстать.

— Йом! Ну скажи чего-нить, а? Костаж, раз ты теперь Лицо, то Арье и не нужен как бы. Нет?

— Эгхм.

— Брр!

— Эээээ...

— Ваше императорское величество! Не велите казнить, велите миловать! Приказ "вверх" исполнен, о Звездный Владыка! — падая на колени и расшибая лбом пол, с треском и трещинками.

— Они не оценят, Лео, хи-хи!

— Ну и ладно! — сказала аватара Бета-Арье.

— Дозволяю представить Нас как Моара Крон-Ра, смерд, — надула губки аватара Альфа, легонько касаясь большим пальцем ноги плеча все еще склонившегося. — Дозволяю не кланяться в Нашем присутствии, — величественным жестом руки с алебастровой кожей, изменившееся положение головы качнуло гриву, белую у корней, переходящую в золото, зелень и чернь кончиков. Веки, охватывающие глаза с радужной радужкой, снисходительно моргнули. Дрогнули ресницы и брови, в цветах шевелюры.

Арам сглотнул и тупо заржал, свалившись назад и даже не пытаясь подняться. Заливисто и заразительно смеялся Йом. Чако и Костаж отреагировали сдержанней.

— Лейо, портируй уже на палубу! — по-простецки, но не в жестах, увеличивая комизм. — Пора сотрудников встречать.

— Сей момент!

Только высокие перистые облака, никаких кучевых поблизости. Так, вдалеке, стрекочет гроза, прыгая по скалам, но пока она еще нарезвиться. Носовая и кормовая палубы вновь изменившегося Лейо, дополнившегося воздушным изяществом эльфийских деталей и отделки, пока еще были свободны, по их мягкому и пушистому зеленому ковру никто не ходил. У меня был пример Асколя, но сейчас по Чако я вижу, что и с рульфскими элементами вышло замечательно, Йом так вообще безумолку в ОСМО трещал. Несколько минут все впечатлялись.

— Спектакль? — первым взял себя в руки Костаж.

— Ну да. Общность воспоминаний и сопричастность к чуду объединит, если не в единую в команду, то в слаженный коллектив. А мы с Йомом больше не хотим прятаться. Вы ведь нашу тайну сохраните, да?

— Конечно!

— Да, — двойное.

— Для них мы создадим удивительные мгновения, они не смогут не рассказывать об этом. К тому же баронесса упоминала в давешней речи Чародеев, вот и не будем обманывать ожиданий, раздадим пустышки для ума.

— Так ли?

— Костаж, внешне версия весьма правдива, а болтливые языки из АЗУ лишь подтвердят. Согласен?

— Мы еще проработаем детали, позже.

— Отлично. Все уже прибыли, начнем.

На палубе колыхалось большое облако, куда были все телепортированы. Уры, семьи Биболтов, Вивьента, де Оллагд, де Апрог, де Уненк, де Цеген, братья Цацарг с дварфами, супруги Лочин и де Лиопран. Полста глоров, больших и маленьких, толстых и худых, высоких и низких, кряжистых, поджарых, стройных, подтянутых, с животами, усами, косами. В простой одежде, рабочей, домашней, вечерней.

— Добрый вечер, атны и этраны!

— До оговоренного времени еще далеко.

— В договоре об этом не говорилось, Арье!

— Верните нас обратно.

— Что за самоуправство!?

— Мам, мне страшно...

— Где мы, Арье!?

— Что все это значит?

— А ну тихо!!! — перекрыв все шатания и разброд. — Я все постепенно объясню. Как я объявлял ранее, мы на борту Небесного Странника.

— Возмутительно!

— Чем дольше препираемся, тем меньше увидите. Я продолжу? — в ответ лишь гордая осанка и поджатые губы. Аватара Дельта, на плече которой лежала рука аватары Бета, с интересом рассматривала вечерний наряд этраи Сюлнены. — Напомню структуру организации: все вы являетесь сотрудниками торгового предприятия "Ламбада", принадлежащего компании "Сейф". Ваш непосредственный управляющий — Сабир с помощницами Ириок и Бластой. В будущем планируется открытие новых дочерних предприятий со своими управляющими под общим контролем. К сожалению, я весьма занят, и не могу присутствовать лично, но прямая связь со мной через браслеты, которой пока никто так и не воспользовался, останется. Поэтому представляю вам соучредителей и совладельцев "Сейфа", моего тезку — Леонардо и Йомиэля, его аманта. Любовь — щедрый подарок Бога!

— Добрый вечер, — вежливый поклон аватары Гамма, когда туманная стена еще сильней расширилась, открывая новые участки палубы.

— Здравствуйте, — скромно поприветствовал всех рыжик, держащий меня за руку.

Я был в своем лучшем АЗУшном наряде, индиговое с серебром и золотом, без плаща, с приоткрытым воротом. Йом был в темном циане с язычками пламени, в тон глазам и волосам. Все под Тшего, с глубокими цветами, создающими иллюзию окон в иное пространство.

Реакция самая разная, от брезгливой до восторженной.

— Так же представляю вам официального главу "Сейфа" — Костаж, — тот молча поклонился, как и его охрана, — и его молчаливые помощники Чако и Арам, — которые были в парадном варианте брони, заставившей владеющих магией округлить глаза, даже чопорная дама не удержала лицо.

Шепоток прошел по группкам сотрудников. Выждал полминуты и продолжил:

— Прадед Леонардо, на чьем корабле мы все гостим, любезно согласился еще раз выделить время для нашей скромной компании и помочь. Да славятся деяния твои, Моара Крон-Ра!

Аватара Бета поклонилась до пола ее императорскому величеству аватаре Альфа. Туман теперь скрывал все, что за бортом.

— Мы дозволяем забыть этикет и не кланяться Нам, — неожиданно властным и величественным голосом с ноткой снисхождения, разбившей оковы шока полсотни глоров.

Еще бы, я долго укладывал две прядки, идущие из-за ушей по плечам и груди до носков. И для владеющих магией, чьи коленки сами коснулись зеленого настила палубы, я тоже постарался, сделав в соответствующем спектре переливающееся свечение, переходящее в черноту под ногами с яркими звездами ногтей.

— Арье! Мы вняли мольбам правнука, штурвал ждет. Глоры, Мы рады исполнить просьбу правнука и рады приветствовать всех вас на борту Небесного Странника. Наслаждайтесь закатом вместе с Нами.

Грациозно, подчеркнуто величественно и властно. Элегантный взмах руки, развеивающий туман, скрывавший поистине прекрасное зрелище закатного Ра с почти истаявшей короной, расплескавшей по небосклону спектр божественных красок с сочными мазками облаков, подсвеченных и расцвеченных, собравшейся на горизонте. В Грузде только горы еще ловили закатные лучи, окрасившие их в красно-фиолетовое с оранжевым и синим.

— Идите же! — ласково произнесла аватара Гамма, показывая пример, взбегая с Йомом на самый нос. — Такое бывает раз в жизни. Не бойтесь упасть! — я за спиной любимого, повторяя вошедшую в память сцену.

Первыми к борту прильнули радостно завизжавшие девочки во главе с Амолой, за ними восторженные подростки, быстро переключившиеся с одного чуда на другое. Подтянулась молодежь. Этраны, завернутые Костажем, поднялись с ним на носовую палубу.

По кораблю полился эмбиентал. Щепотка космичности, щепотка торжественности, щепотка медленных басов, щепотка звонких маракасов. По крошкам своих чувств собрал и через себя открыл дорогу новой мелодии.

Дети и здесь первыми разрушили таинство молчания взрослых, засыпав вопросами о простиравшихся внизу огоньках и лентах, о более ярких точках на обычно темном небе.

— Йехуу! — раздался клич Арье, когда последний зубчик короны скрылся.

И корабль с наполнившимся парусом рванул вперед, вырывая схожие крики из многих глоток. Ослабленный ветерок разметал прически, палуба чуть дрожала, полное ощущение полета. Защитные инфэо оберегали пассажиров от холода и разреженности атмосферы, от воздушных вихрей и их громогласных завываний, от перепада давлений, скрывали видимый с земли ореол кометы, понесшейся с неимоверной скоростью догонять закат.

— Держись!

Не долетая до облачной гряды дюфхарцких штормов и гроз, Лейо ушел в крутой вираж, встав мачтой параллельно земле в крайней точке разворота. А потом ушел в штопор с плавным вращением под дикие крики схватившихся за поручни. У самых деревьев он выровнялся, пронесся над макушками, оставляя за собой растревоженное облако рассерженных птиц, больших и малых, пестрых и хищников.

Стал резко набирать высоту горкой, сделал пару витков с малым креном. Испуга больше не было, один восторг. Даже этраны более не следили за лицами, все же сдерживая голоса, не то, что аватара Гамма с рыжиком, во всю голосящим.

На высоте пик Баца и Фтаца, мы достигли Груздя, и я начал вытворять фигуры высшего пилотажа прямо над городом. Выполнил пикирование под большим углом, плавно перетекшее в дугу мертвой петли. На пике с полной остановкой была гробовая тишина, взорвавшаяся при спуске непередаваемыми воплями. Мы проносились на высоте менее десятка метров над Башнями города, оставляя шлейф и магические разводы, как круги и волны на воде. Заранее примененный маячок для магов Груздя предотвратил ненужный конфликт, в нас не стреляли.

Инфэо не давали вестибулярным аппаратам сойти с ума и неэстетично исторгнуть наружу ужин, как и держали мышцы, не давая опорожниться. Аватара Альфа стояла рядом с Бета, отрешенно смотря вперед, как будто происходящее ее не касается. И люди, и уры, и дварфы часто посматривали в сторону кормы, видя еще и мою довольную рожу, лихо вращающую муляж штурвала.

Выполнил бочку. Вторую мертвую петлю. Чередуя виражи, сделал три разнонаклонных чакры, включая строго вертикальную, когда верхушка мачты остается на месте, а корабль совершает полный оборот по кольцу, дополнил вращением корпуса по мачтовой оси в третьей фигуре.

Чередой виражей на все замедляющейся скорости вышел на уровень крыш своих башен, восьмеркой облетел и остановился ровно по центру линии между ними двумя.

— Мы дозволяем помнить! — в полной тишине, среди уставших кричать и восторгаться, переводящих дыхание.

— От имени всех благодарю Вас, Моара Крона-Ра! Да славятся деяния Ваши!

С недоступной простым эльфам грацией аватара Альфа вступила на невидимую лестницу, чей призрачный пролет проявился под босыми ногами. Вильнул задом Лейо, оставляя себя стоящим в воздухе, и увел корабль во вращение, взяв в кольцо обе адамантитовые башни. Все прильнули к борту, внутреннему для кольца, зачарованно наблюдая за действом.

Величаво спустившись на два пролета, с раздуваемыми ветром слегка искрящимися волосами, ставшими пышной гривой Императора, остановился точно над волнистой чашей давно выключенного фонтана, благо за деревьями скверика следили. Изящно хлопнул в ладоши, отчего волосы взметнулись почти горизонтально, а наряд засиял еще ярче. Между ладоней появился додекаэдр асала, руки развел в стороны, на каждой ладони, обращенной вверх, было по своему гигантскому кристаллу.

Для смешанного района Груздя зазвучала "Лунная соната", под волшебные переливы которой я стал танцевать. Соединял взятое из многих источников, рисовал сложную и объемную магическую фигуру руками, ногами, телом, асалами.

Обращенные вверх ладони постепенно и плавно перевернулись, встали вертикально. К асалам прикасался уже только средними пальцами, а потом и вовсе их отпустил, кистями управляя их полетом вокруг меня и вращением вокруг своих осей.

Одежды и волосы развивались, асалы наливались светом, забираемым с наряда, чьи цвета постепенно инвертировались, превращая мою фигуру в живой осколок звездного неба. Вокруг додекаэдров ярко горел ореол, из граней которых уже показались язычки света.

Звучала "Мелодия слез". На двух башнях давно собрался весь цвет Гильдии Магов Груздя. Смотрели, не вмешиваясь, как и множество горожан, кто из окон, кто с крыш, кто с тротуаров, как и маги других Башен, высыпавших на верхние площадки. А воздух дрожал от скапливаемой силы, выстраиваемая бледная-бледная магическая фигура все сильней поражала красотой и изяществом, стремящейся к совершенству.

Я кружился и вальсировал, взбегал по невидимым ступеням и плавно опускался на невидимый пол. А вокруг царственно парили асалы. Вот я встал на грани додекаэдров, завращавшихся, посадивших меня на шпагат, закрутивших еще и вокруг проходящей через них оси. Мои руки ткали узор, а волосы играли на струнах мироздания.

Под конец музыкального шедевра остановилось и вращение, ровно на линии между моими башнями, на высоте Сопсиж и Жримтал. Туловище смотрело вверх, лицо к Олисанне. На последнем аккорде я хлопнул в ладоши, два асала-звезды метнулись к осям моих башен, а я, плавно кувыркаясь со слегка поджатыми ногами, полетел вниз, завершая фигуру.

А дальше произошло одновременно несколько событий. Во-первых, корабль прервал вращение и рванул к центру окружности, будучи выше Башен, чтобы поймать меня. Во-вторых, оба асала достигли заданных точек, чуть выше макушек Соспиж и Жримтал. Повторилось построение Крон-Ра, но без расширяющихся лент, просто толстые лучи пятигранного сечения с таким же изяществом линий протянулись к крышам, слившись по периметру в ободы. Додекаэдры медленно завращались вокруг вертикальной оси, ожили пламенные хвосты из верхней и нижней граней. В-третьих, чаша фонтана стала батутом, от которого я оттолкнулся и вознесся вверх на столпе света, напитавшим магическую фигуру, похожую на сольфскую императорскую лилию в переплетении ветвей материнского куста, давшую энергию на коронование.

Под фонтаном образовалась миниатюрная копия структуры Браэль, чаша заполнилась целебной минерализованной водой, забили тонкие струи с обода, соединяющиеся на излете, из воды рождающие бутон того самого цветка, что сейчас пульсировал в вышине, прокачивая через себя потребное количество чистой энергии. Лишняя вода стеблем устремлялась вниз. Фонтан будет цвести дважды в день, в полночь и полдень. Избыток воды из чаши не выливался, он плотным туманом низвергался на брусчатку с железными решетками под слив в ливневую канализацию, создавая образ парящего на облаке чуда света. Но все это позже, потом, когда уже короновалась "Ламбада" и рассыпалась искрами магическая фигура.

Глава 26. Банкет

Корабль, приставший к башне того квартала, где была Олисанна, высадил пассажиров на широкий балкон банкетного зала с накрытыми столами, представшего публике во всей красе за открывшимися витражными створками трех арочных дверей, с внутренней стороны их украшала великолепная эльфийская тюль на тонких гардинах. Лейо расстарался, создавая и стоявшие у стен пирамиды перемен блюд под стазисными лучами, а я растиражировал джиньовский фарфор с анимированной эмблемой нового магазина "Ламбада" в виде двойной давешней короны на белоснежном фоне. Продуманная символика, прозрачный потолок, богатство и роскошь, все не навязчивое, не аляповатое, стильное, по-королевски скромное.

— Проходите, уважаемые, это все для Вас! Официальное открытие! Желающие сменить одежду, прикоснитесь к браслету, и не обижайтесь за мой выбор. Всем приятного вечера и до скорых встреч!

— Арье! — последним покинул корабль Сабир.

Я стоял рядом со сходнями, продолжением палубы до самого балкона, на котором и приостановился большой пес и Костаж с охраной.

— Встречай с Костажем высоких гостей, Сабир. И да пребудет с тобой сила!

— Арье, нам надо поговорить, — через браслет.

— Извини, обращайся завтра.

А корабль кометой рванул в горку, набирая высоту и скрываясь за приближающимися облаками, где все три моих аватары растаяли, а Лейо превратился в шикарный вазон с ультракарликовым мэллорном, переместившийся в сад на крыше с прозрачной кровлей.

На этот вечер все окна седьмого этажа служили только для банкетного зала. Огромного, с колоннами и террасой по периметру, на которую вели две лестницы в двух углах, еще тремя балконами, приглашающе открывшими двери. Свободное пространство по центру, фуршетные столы и столики с сидячими местами. Обилие иллюзорных фей-официантов, за тонкие светящиеся нити держащие подносы с напитками, лучшими винами из коллекции та-Вастина, растиражированными, сохранившими весь букет в первозданном виде.

Хрустальная люстра с несколькими асалами, висящая в центре, разбрасывала радужные блики. Пол — гладь подсвеченного вечерним освещением аквариума, со дна которого поднимались пузырьки, плавали диковинные рыбы, моллюски и прочая живность. Играла немного бравурная классическая музыка, призванная прикрыть гул голосов.

Не растерялись только этраны и дети, которым все нипочем. На меня с Йомом косились, шептались. Все почти сразу рассосались на привычные группы, когда спало первое удивление залом. Услугами браслета по предоставлению одежки воспользовались все, кроме уже одетых этранов. Недовольных не оказалось, и зеркал хватало. Просто, необычно и со вкусом, стильно.

— Ах, Ваш Прадед... просто нет слов...

— Мастер Жером, у вас есть кисть! К чему слова?

— Ах, Вы правы! Но нет красок, способных...

— Есть, все есть! Нинуэцовские. Спросите браслет, он покажет.

— Благодетель! Ах, какие это краски! С ними... с ними!...

— Олисанна Михац де Залмора, баронесса фтац`Прылду-Угрвэнд! — возвестил приятный баритон из ниоткуда, когда ножка пресветлой цокнула каблучком по балкону.

— Гроч Ваулд де Хеннеш, барон фтац`Занзил! Престог Багод де Оаеуа, барон бац`Лиолиль! Владин Остер де Пронек, баронесса фтац`Григ-Шошшеш! Диден Аустер де Мондален, барон бац`Зазен-Уллаверти!

И посыпались баронеты и этраны. Десятка два. Каждого пробило удивление, когда они прошли через дверные проемы и лишились привычного ощущения магического потока. К каждому подлетал провожатый фей или фея, ведь они входили через три других входа, а Костаж был с Олисанной, идущей под руку с Грочем, а Сабир был с тремя другими титулованными особами. Никого с дальней Башни. Некоторых фей вскорости заменили де Оллагд с де Уненк и де Апрог, а так же де Цеген.

Наряды гостей давили своей роскошью. Тшеговская ткань, богато отделанная позументами или аппликациями, имитирующими жизнь: вплетенные искусные чары демонстрировали потрясающее мастерство в искусстве магических плетений, оживляющих многочисленные шнуры, тесьму, синелью и кисти, раскрывающиеся словно бутоны. Детали плавно меняли цвет, ассиметрично колыхались, сужались, раздувались, сжимались. Особый шик у баронства — цвет самой тканевой основы причудливо заливал ее градиентом, будучи чисто магическим, а не результатом применения какого-либо дорогого красителя.

Вся одежда представляла собой набор амулетов и аккумуляторов — повсюду были вшиты разномастные кристаллы, подчеркивающие не только статус, но и индивидуальный стиль. Особо выделялись нитяные кисти, в головках прячущие камни, ослепительно сияющие в истинном зрении.

Брюки многих мужчин украшали лампасы с бордюрчиком из трех плетеных шнурков, тонких, с вкраплением мелких сапфиров, рубинов и алмазов, а у одного — по паре извивающихся плетеных змей головами, украшенными изумрудными глазами, в разные стороны. Пряжки с живыми драконьими головами, массивные перстни, до зеркального блеска начищенные шпоры, носки и пятки подкованных сапожек и целых ботфорт.

Юбки дам отличались пышностью и без каркасов, по подолам порхали яркие бабочки, колосилась, у одной аж до рези в глазах, молодая поросль. Лиф одной сверкал, как снег в морозное утро под первыми лучами Ра. Голые плечики двух укрывали живые бутоны с несколькими десятками лепестков, при случае имеющих бритвенную остроту и скорость арбалетного болта. Пышные банты и драгоценные подвески, шикарные диадемы и колье с громадными каменьями, увесистые кольца и браслеты, в том числе и у мужчин, а у одного откровенные наручни, правда, отделанные по высшему разряду.

Посохи и жезлы, наличествующие у двух дам, заслуживают отдельного внимания. Все они имели призрачный эффект визуально скрываясь и физически не мешая никому. Все они изобиловали деталями, в обычном зрении никак не прикрепленных к основе, а согласно заложенным правилам висели рядом, медленно двигались по каким-то своим заранее созданным траекториям, мягко пульсировали, не раздражая обычный взгляд.

Шарообразное скопление ледяных осколков. Светило с семью спутниками. Глорас с четкой точкой, обозначающей по замыслу автора его местонахождение на нем, с освещенными и теневыми половинами, с явным и неявным спутниками. Перьеподобные кристаллы. Туманные облачка. Амебные структуры. Спирали, разные геометрические фигуры, всполохи света. У кого какая фантазия — на атрибуты у всех гостей богатейшая. Впрочем, не все авторы носимого, судя по магическим почеркам.

Присутствовало и холодное оружие, зачарованное по самое не балуйся. У кого прямо в виде коротких мечей, у кого скрытые метательные кинжалы в голенищах и под юбками.

Увешанные датчиками и сокрытые клубком ощерившихся щупов, принявшихся жадно исследовать все подряд, они ощущали себя господами всея Груздя.

В общем, гости так прибыли при полном параде и во всем своем магическом очаровании мощью, будто хозяева явились сеять покорность и трепет среди дерзкой черни, посмевшей быть свободной и независимой! Если бы не браслеты на жильцах Ламбады, высший свет задавил бы их, а так психика удерживалась, не давая пасть ниц или совершить иной неуместный поступок. Какой контраст: толпень на Башнях — изыск в банкетном зале. А вот доля любопытства, вполне очевидно, нисколько не уменьшилась.

На улице торчало полно зевак, глазеющих во все лупалки. Две коронованные башни вошли в полную иллюминацию, приобрели свой особенный шарм, выраженный в подсветке не только и не сколько окон, и живых растениях, в меру распределенных по фасадам, дающих свое естественное свечение, грамотно выделенное, а в далеко выступающих балконах, например, или самоцветных спицах корон. Уже были на фасадах в Праланте, Дюсырге и Эалоне стенки ночного аквариума, просвечивал и пол банкетной залы, вместо положенного неба, которое включится по окончании фуршета. Был скромный график работы в доран, перечисление доступных категорий товаров, упоминание новой коллекции украшений, мороженого и шипучки. Изменился и дом Лочинов, внутри. Открыты были и общественные отхожие места, заполненные пока совсем не нуждающимися, почти.

— Как тебе, Йом? — когда мы первыми сбежали на террасу и заняли один из двух круглых столов, стоящих на балконах в двух углах, не занятых лестницами, рассчитанных на более чем двух персон, притулившихся с самого краю.

— Не могу облечь в слова! Самое захватывающее, что со мной было, самое-самое!

— А я?

Вместо ответа он прильнул к моим губам, наплевав на многих смотрящих.

— К нам идут.

— Потерпят. Амант я или кто?

— Ту метку заменил на Крон-Ра, кстати.

— И правнуку поставил, хи-хи!

— А мне понравилось с длинными волосами.

— Лучше мне отрасти.

— Сейчас?

— В пастели, защекочу тебя ими...

— А на столе?

— Бесстыдник!

— Это ты не прекращаешь, а они ждут.

— Эх.

Бароны и Костаж владели собой идеально, но не Арам, из-за спины которого торчала рукоять Амэка. Чако смотрел в зал и на противоположный угол, где пристраивался оробевший Сабир со своими подопечными гостями, снисходительно принимающими заботу от заметно нервничающего ура.

— О, пардон муа! Ситдаун, плиз... — повернув голову в другую сторону после завершившегося поцелуя, шало сверкая глазами, и не подумав встать.

— Этраис Олисанна, этрас Гроч, прошу, присаживайтесь, — не растерялся Костаж. — Леонардо, разве так привечают старших гостей?

— Прости, Костя, но тот урок был так скушен...

— Мы не в обиде, этрас Леонардо, — певучий голосок пташки на соседнем кресле с вычурной спинкой, которое задвинул Гроч и сел справа от нее. Дальше Костаж и парни.

— Костаж!? — жалобно.

— Прадед разрешил розги(!!!), — сама невозмутимость.

Я покраснел и от смеха, и от гнева, и от смущения. Что было наиграно? Но мой индикатор, Йом, прыснул в кулак, значит, натурально.

— Прошу прощения, этраны, — схватив сочный плод, истекший соком с подбородка. Роль шалопая. Обменялся мыслеобразами с Костажем, по стандартам АЗУ.

— Как мило! — улыбнулся Гроч. — Не правда ли, Олис?

— Ах, Гроч! Все были молоды... — но глаза зорко ловили все мелочи. — Вы можете заклинать?

— Ну как бы серединка на половинку, — после того, как одновременно закончил жевать и обмениваться, — как обычно, в общем. А вы разве не умеете?

— Серединка на половинку...

— Этраис Олисанна — директриса груздевской Школы Магии и Волшебства, Леонардо. Тебе стоит подумать о продолжении учебы.

— Йом, хочешь учиться?

— Да.

— Все против меня, — картинно откидываясь на спинку после вытирания сока и нового откусывания фрукта.

— Вы уже где-то обучались? Школа Олис одна из лучших на континенте.

— Ах, Гроч... Уровня АЗУ нам не достичь.

— Прошу, не упоминайте! Лучше отведайте шипучку!

Феи уже позаботились о наполнении тарелок, и ждали сигнала о том, какой напиток угоден. Йом уже присосался, довольно строча ушами. Всегда Кока-кола! И поезд пошел в нос.

— Не носом... — опоздал для Костажа и Гроча, Чако и Арам смекнули, помня, а Йом... это Йом.

— Ах... — заливисто рассмеялась Олис, глядя вправо. Сама она сделала маленький глоток.

Сверху был прекрасный вид, на саму залу и прелесть коралловых с мантой, вальяжно не замечающей топчущихся, в отличие от многих других рыб и медуз, пристроившихся под ногами некоторых личностей и наставя на них свои огромные немигающие рыбьи глаза, за версту видящие алми(*) из костей северных монстроидов — волшебный порошок, осыпься он вдруг из тайничков в медальонах и брошах, наверняка образовал бы приличный бархан.

— Повар превзошел самого себя!

— Как и декоратор... Познакомите?

— Он умчался за облака, этраис. И, боюсь, я не в силах предсказать, когда он будет, — я в это время срывал поцелуй с Йома.

— А фарфор Джиньо я смутно узнаю, но не припоминаю о такой крупной партии...

— Ах, Гроч, не заметить нинуэцовские краски! Какое блистательное сочетание! Ваша идея?

— К чему о делах? Феи! Подавайте мороженное!

— Леонардо! Кто же ест десерт в середине?

— Не я первый! Вон та девочка уже второе взяла.

— Ах, манерам в АЗУ не учат?

— К прискорбию, этраис, к моему великому прискорбию!

— А почему вы ушли, этрас?

— Ушел амант, а меня выгнали! Представляете? Стоило найти любовь, как за это тут же исключили... Ууу! — откусив лишку и испачкав нос, который любезный Йом вытер, с виноватым видом.

— Вижу, вы не впервые пробуете это лакомство, Костаж?

— Ах, я обещаю вас не выгонять из своей школы... — как она лизнула эту эскимосинку, ух!

— Леонардо еще в АЗУ придумал, там и познакомились.

— Предпочту брать уроки у Арама. Видели бы вы, как он вонзил свой Амэк в... как же там его, Йом?

— Брр... — передернул он плечами, вспомнив эпизод.

— Точно! Спасибо! Уры звали то место Брразжаз. Этот студень-слизень так вспучился весь, когда последнее пронзили сердце, ух! Арам...

— Не стоит! портить аппетит.

— Пфф!

— Олис, вам плохо?

— Ничего, Гроч, мне просто надо выйти...

— Я...

— Туда не стоит, — улыбнувшись кончиком губ и направившись к соответствующей арке на террасе вслед за феей.

— Леонардо!

— Все нормально, Костаж. Просто с тем местом у нее связаны не очень хорошие воспоминания.

Арам косился на меня слишком пристально, пришлось показать ему язык. И получить по затылку от Йома, показать ему кулак и уткнуться в салфетку, прикрывая подавившегося смехом громким и смачным сморканием.

— Веселая у вас кампания!

— Через "о"!

— Это уже слишком! — встал Костаж под смех Гроча, и взял меня за ухо.

— Иии!...

— Хи-хи!

— Хех!

И уволок в открывшийся в стене проход.

— Доволен?

— Да. Теперь не будет сомнений.

Вышел Костаж абсолютно невозмутимым, зато я красный и с прижатой к груди подушечкой, легшей и на и так достаточно мягкое кресло. Йом нежно "утешил" меня по голове, Чако и Арам общались через свои костюмы, сверкая глазами в мою сторону. Гроч сочувственно, уже вернувшаяся Олис вскинула бровки, мило, почти по-матерински, улыбнувшись и подхватив с миниатюрной вилочки черную оливку, фаршированную сладким перцем. Мои движения губами походили как на сдерживаемый смех, так и на обиду и сдерживаемые слезы, быстро последовал примеру Олис, только натыкал на вилочку всего и побольше, ушами усердно помогая пережёвывать.

— А как вы познакомились с Арье, Леонардо?

— С этим прохиндеем? У ре-Т`Сейфов, совершенной случайно! Даже не знаю, зачем поддался на его махинации...

— Леонардо!

— Все-все, молчу, Костаж!

— А вы, этрас Костаж?

— Как ни странно, но там же, по торговой теме. Кажется, вечер следует оживить танцами.

— Лео, станцуй для меня, а?

— Я еще плохо умею, Йом.

— Пожалуйста...

— Мы тоже просим!

— Ну ладно, уговорили. Феи! Готовьте каток.

— Каток?

— Ну да, ледяной каток. На нем на коньках еще катаются, — невинно хлопая ресницами.

Внизу феи довольно быстро попросили всех отойти к стенкам, отодвинули столы и раздвинули пространство. Красиво очертили собой каток стандартного размера и синхронно двинулись к центру, покрывая площадку ровной коркой прекрасного льда.

— Расскажи!... — канючил рыжик.

— Сам попросил, это сюрприз!

— Эль! Как на льду танцевать-то? — я промолчал.

Аквариум на всех экранах-стенах сменился изображением банкетного зала с самой выгодной точки для показа импровизации, захватывающей мой столик с бароном и баронессой, и двумя прямоугольниками, ловящими только фигуриста, с разных точек.

— Уважаемые атны и этраны! — сбегая по лестнице и останавливаясь у края. Приподнял поочередно ноги, вставая на коньки для фигурного катания, заботливо наколодванными феями. — Я еще не так хорошо умею, как некоторые, только учусь. Не судите строго! — сделав разминочный круг под жиденькие овации. — Йомиэль! Первый танец для тебя!

И замер в самом центре на одном колене и с руками у сердца, смотря на заинтригованного любимого. Грянула музыка. Знаменитый скрипач, знаменитый альбом "Страдивариус", красивейшая мелодия, в свое время принесшая золото в одиночном фигурном катании, звучащая и у экранов на улицах.

Начал сам себе сдавать второй за сегодня экзамен на координацию движений и точность, но уже без помощи магии, выпал билет с фигурным катанием. Лезвия выводили на льду рисунок любви. Плавно, текуче, медленно. Воздух вокруг — это мой любимый, робко прикоснемся и одёрнемся в смущении, осмелеем и закружим, погладим его нежно-нежно, приласкаем, обнимем, очаруем, поиграем, и...

Второй танец начался из драматической позы финала первого, почти мгновенно, с переодевания, осуществленного подлетевшей сверху феей, в боевую трансформацию арамовской вариации брони. "Паганини 5" из того же альбома. Резкие и рубленые движения плавного скольжения по льду. Противоположность, война, навеяно боем Брразжаз.

Комбинации спиралей и шагов. Скобки, петли, крюки и выкрюки. Либела. Дуги, перетяжки. Тройной аксель. Спираль. Волчок. Шаги. Четверной, тройной, двойной тулупы. Шаги и лутц. Риттбергер и флип вперемежку с вращениями и дорожками.

Названия элементов, разных цветов по группам с насыщенностью по сложности, так и падали вниз с двух прямоугольных экранов в углах, растворяясь, недолетая до нижнего края. Над головами было полно Глаз Виката и их продвинутых аналогов. Многие аристократы, живьем раздираемые зубастым любопытством, честью и этикетом пришпилены к домашним креслам, вот и не роняют своего достоинства, комфортно попивая, кто глинтвейн, кто вино, кто сок, кто домашние ликеры, а кто и бздешгу.

Сочетания того и другого, переходы, плавные или резкие. Только кисти рук или вместе мечом, гудяще вращающимся в восьмерках и петлях, в капусту кроша невидимых врагов, выбрасываемый, подбрасываемый и ловимый в прыжках почти на пределе люфской ловкости, все же далекой от истинно эльфийской, которую мне не с руки было показывать. Тело помнило главные постулаты и не заступало, дабы совсем не разрушать образ, трещащий по швам.

Разная степень сложности, гармонично вплетенная в общий ритм и сюжет. Как когда-то Йом, я отдался танцу, следуя порывам души, изливающей фантастически прекрасные мелодии. Если в начале первого танца я еще следил за рисунком на льду, то потом он ушел и сгинул на вторых, третьих, десятых ролях. На втором танце реально падал на слишком сложных элементах, якобы это ранения, достали супостаты рыцаря.

Люстра была одним из самых важных элементов в развернувшемся представлении. Она создавала общую атмосферу, кроме нее больше в зале ничего из освещения не работало. Лучи с рассеянным конусом и направленным столпом, яркие и бледные, создающие тени для обоих номеров, живые, с характером, в виде клякс или правильных геометрических фигур.

Зрители с замиранием сердца следили за фабулой катания. Зааплодировать как следует после первого танца я им не дал. Эффектность, остросюжетность второго и его драматизм держали в напряжении сотрудников, гостей и уличных зрителей до самого конца, мажорно трагикомичного.

На последних аккордах я рухнул на колени, проехался на них и финальным актом воткнул в пол копию Амэка по самую рукоять, сопровождая кровожадным криком. Зря. Рисунок от коньков вспыхнул льдисто фиолетовым, расходясь от меня. Такое по-детски сильное погружение в удивление на моем лице и волнение у Йома даже при очень сильном желании не подделать. В мгновение ока полыхнуло, и каток исчез, а я банально плюхнулся в воду, едва не камнем идя на дно, путаясь в какой-то не то водорослине, не то медузине, посчитавшей меня своим десертом, распугивая прочих рыбех. Сияющий Меч воткнулся в наполовину оплетенный кораллами скульптурный камень на дне, драматично уйдя на треть, типа эскалибур. Он стал недостающей изюминкой.

Естественно, всех опередили феи, соткавшие сеть и вытащившие меня на свет. Прочие зря потратили магические аккумуляторы, их инфэо дальше реального пола зала не ушло, поставив некоторых в явный тупик, у а других просто развеялось еще в полете, их энергию высосало защитными системами, добравшимися и до использованных при этом артефактов у круглых неудачников.

Четыре феи открыли рамку портала, обращенную к моему столу, дабы нужные глаза увидели кричащую роскошь ванной комнаты, куда меня выгрузили. Остальные уже летели быстренько от краев к центру, восстанавливая твердь. Из общей кучи отлетала то одна, то другой, в центре встретились четверо, остальные картинно зависли, пространство свернулось обратно.

— Почтенные этраны и атны! С ним все в порядке, не волнуйтесь! — продекламировал Костаж, отпуская взволнованного Йома ко мне. — Вечер продолжается танцем Фей! Прошу!

Главное, вовремя уйти! У меня это как нельзя лучше получилось. И софитов славы избежал с ненужными расспросами и вопросами, и рукоплескания достались феям, которые под "Вальс Амели", оркестровую версию, как нельзя лучше подходившую к этим маленьким и чудесным существам, пусть и проекциям, управляемым Лейо с подсказок Иэру и Аэлни, веселившихся на нашей с Миэ кровати, пустились в воздушный хоровод, трогательно прекрасный после неистовства боя. Следом за их выступлением на уличных экранах канал переключился обратно на передачу про аквариум, а в банкетном зале зазвучал вальс.

Глава 27. Мрачность

У нас с Йоми, как у Костажа с Арамом и Чако, как у якобы отсутствующего Арье, апартаменты были на седьмом этаже, где было еще много чего, помимо кабинетов. Тем не менее, мы заночевали в Лейо. Наш Дом, нами обжитый и обихоженный, остальное — декорации.

— Научишь так же... кататься?

— А как же выступление эльфа?

— Я о таком никогда и не слышал. Так завораживает! И без магии. Эль...

— Конечно, Лейо уже думает над катком.

— А ты долго этому учился?

— Сегодня первый раз встал на коньки.

— Правда!? Правда... Но... а... ясно...

— Ну чего тебе ясно? — игриво шлепая по животу выше пупка. — Ты тогда был в трансе и плохо помнишь, смотри, Миэ, — передавая образ. — Я примерно так же отдался порывам души, не сдерживай я себя, получилось бы еще удивительней и зрелищней.

— Покажешь мне?

— Да! Мне самому дико понравились ощущения, Миэ... Это незабываемо!

— Эль... А то, что случилось в конце, это... это из-за меча?

— Конфликт. Два рисунка, две противоположности, а клинок стал и молнией, и громоотводом. Слишком много чувств вложил, вот и прорвалось.

Не рассказывать же ему о том, как искусно выбрали момент и превратили лед в смятую тротиловую губку, ставшую высасывать нитроглицерин эмоций, как элегантно провели тест защитных систем. Главный эксперимент провалился благодаря моему выкидону, тем самым просто открыв злоумышленникам другие возможности. Действовали через амулеты, из которых всю магию высосала моя защита, оставив их девственно чистыми, косвенно уничтожив моими же руками все следы.

— Значит, еще не скоро...

— Эм, как сказать, — зевая следом. — Тем приятнее будет.

— А почему ты замял учебу в Школе?

— Сам хочу тебя учить. Правильно.

— У тебя... у тебя нет доверия учителям... верно?

— Не то чтобы... У меня не получается простить, но я благодарен за базис. Йом, у нас постепенно растет библиотека, книги писались мастерами, прошли отбор временем. Может, ты не хочешь у меня учиться?

— Нет-нет, что ты! Только с тобой... Уже столькому за лето!

— Все, хватит мучиться, а то иззевался весь! Спать, днем уже было.

— А сколько недель назад у тебя было?

— Эх, мой Миэ, это не плотское желание, — проводя по носу от переносицы. — Засыпай...

Люфс сонно улыбнулся и заснул. И уже во сне перебрался ко мне на грудь.

— Костаж, намекни гостям, что пора закругляться.

— Что с урами делать?

— Хочешь их заменить?

— Недопустимо.

— Там есть пирамидка из бочонков. Для них. Только они и так трезвеют по утрам, кроме выходных. Остальное по своему усмотрению делай. До полудня вполне хватит времени, чтобы всем не только отоспаться, но освоиться и нормально открыться.

— Обучение Ламб?

— Фантом будет.

— Постоянно "мониторишь"?

— Фрагментарно. Костаж, я ввел пометку "просмотрено", кем и когда. Вообще подправил Ламб, там появился журнал операций, всех, даже автоматических. Позже сделаю мобильный интерфейс, с привязкой к браслету, а не офисному месту.

— Я остался, я доверяю. Речь о докладах, Леон. Полнота и частота.

— Не обижайся. Я надеюсь на твое умение выделять ключевые вопросы и важные события, — и выждал паузу. — Если нет вопросов, тогда краткий итог банкета. Покушение на меня не состоялось, зато собрали хороший материал по нашей защите, Костаж.

— Система зафиксировала только последствия, значит, действовали через другой пласт реальности?

— Не исключил вариант, я рад. И да, с адамантитовой коробкой, наглухо обосабливающей кусок пространства, это только изнутри и проделать. Я добавлю регистраторы, Костаж, анонимности больше не будет, но с последствиями будем разбираться постфактум.

— Согласен. Отменять решение о пропуске высших ступеней не резон, но предупреждение об активных амулетах обязательно. Не забывай только о хищении интеллектуальной собственности, например, постфактум — это поздно. У нас здесь и производство.

— И верно! Такс, никаких жучком нам не оставили, и на том спасибо. Эм, хм... Выгоняй прямым текстом!!!

— Да. Теперь можно, уры дали повод.

Хоть каждую комнату в адамантит, йейль! Но все уже зафиксировано, ялство! Благо последующие шаги были грубее, а нового сделать не успели. Оу! Прощай сон... Йом елозит ухом беспокойно по моей груди, не чувствуя меня во сне, как прошлые ночи.

В очередной раз мобилизовал ресурсы, перед рассветом хотя бы два часа надо выделить, иначе Миэ расстроится. Не люблю его расстроенным. Миэ... Целыми сутками гладил его по спине и шее. Боже! Это просто несравнимо с вечерним одиноким трансом! Все! Я-не-я, если не уговорю его всегда впредь присутствовать, позволять касаться... Просто гладить, непринужденно лаская. Ох, его палец пополз, второй... ладонь! Нет-нет, я не настолько бесчувственный, чтобы превращать соитие в работу, лишать его моих ощущений, но просто понежится на травке в лучах солнца... Мммм!

Прошерстил все книги в памяти Лейо несколькими запросами. Да, в таком виде работать с ними гораздо удобнее! Жаль, чудовищная их доля ждет свое часа. По оглавлениям подобрал с полста книг замест жалкой стопки, что готовилась по расписанию.

По зернышкам вырастил грядку, принесшую вымученный урожай, который я успешно переварил. Близость Миэ помогла растянуть время едва ли не на год, сопутствующих вопросов оказалось слишком много. Любимый не приелся, наоборот. Мои поглаживания постепенно подарили его сну покой и безмятежность.

Разбил все пространство кубами, создав прекрасный пространственный паркет. Не беда, что пришлось искривить, подстраивая под модель. Не стал изголяться с ромбокубооктаэдрами и ромбододекаэдрами, усечением и комбинированием. Повторил магические изыскания на двух других планах, доступных мне. Подумав еще, на складе заменил основной гиперкуб на додекаеракт, помимо трех второстепенных, так же получивших повышение, но менее крупное.

Потом и кровью родил алгоритм заполнения единым гиперпространственным паркетом всех трех связанных воедино объектов, самостоятельное осуществление продлилось бы не одно десятилетие. Удаленность плюс автоматизация складирования равно гарантия большей безопасности. Короны прекрасно подходили на роль ложных центров всех систем, это тоже учел, переведя базисную основу на вторые роли, страхующие и дублирующие.

У меня была цель, мне было интересно, любимый был со мной. Чего еще желать? Вся система обнаружения и подавления магической активности была мною вкорне переделана. Последним штрихом оставил слепок инфэо ускорения времени для отдельно взятой магической конструкции в Ламб. Теперь он сможет анализировать события на уровне наносекунд сразу нескольких планов, правда только с подпиткой.

В сухом остатке и десертом на будущее осталась идея выращивания магоконструкций, а в перспективе, соединение со знаниями о Вирапэш и других перелопаченных мною инфэо. Материальные, магические или иные объекты колоссальной сложности будут появляться подобно тому, как люди вырастают из двух мельчайших живых клеток.

Зароки, обещания... Зуд неудовлетворенных знаний все переборол и остыл. Только переболев им, пережив самое тяжелое обострение, я осознал, до какой степени был ему подвержен. Созерцая мрачный рассвет, закрытый плотной пеленой грозовых туч, был не менее мрачен, утешала лишь близость Миэ.

— Эль? — сонно. — Что случилось!? — мое настроение моментально разбудило его. Не смутила и поза.

— Прости, Миэ, я вчера пощадил твой сон, — он напрягся и засопел. — Это был тест, причем их устроил бы любой результат. Амэк они не учли, и все закончилось весьма благополучно.

— И ты всю ночь решал проблему, да!? — грозно выставив уши.

— Более полусотни зависят от меня...

— Когда же просто заживем?!

— В познанье жизнь. Не перенимай моего настроения, Миэ. Будь солнышком для меня, разгони тучи...

Долгий поцелуй не поддавался описанию, в нем все смешалось.

— Миэ, — через мысленную связь, — не превращай таинство соития в секс для или ради. С тобой я так не смогу...

Ответило его тело, прижавшееся, уткнувшееся носом в плечо и шею. Его напряжение постепенно спало, дышал все ровнее. Вот моргнуло раз, второй, третий, чаще и чаще. И вот его трогательное личико звездочкой поднялось над моим, заглянуло в глаза. А Лейо приготовил потребное для массажа, такого желанного.

Остальные проснулись много позже, задержавшиеся, долго засыпавшие с тяжелыми животами, или наоборот, отрубившиеся перепивши.

— Доброе утро, Сабир, — когда он привел себя в порядок и хотел выйти из комнаты. — О чем хотел потолковать?

— Привет, Арье. Ты слишком высок для нас.

— Хочешь сойти с корабля, но боишься разбиться или утонуть?

— Йейльски точно.

— А вырасти, Сабир? Найти иное призвание, выбор богат.

— Мы вольные, золотая клеть оказалась не по нутру.

— "Ламбада" изменилась, башни объединились, уры подосвободились. В тумбочке коробка с браслетами часов для лучшего ориентирования и общения, а с теми, что на вас, поступайте так, как хотите. У кого лучше получалось — тот останется за прилавком, остальным роль охранников, табельный мифрил в арсенале. Сегодня знакомитесь с новым обликом торговой точки, не забудь заглянуть с помощницами в офис. Новым средствам ведения бухгалтерии и не только я в виде фантомного призрака обучу завтра утром. Тебя разгрузил, остаются только функции управляющего лавкой: обеспечение запасами сырья для производств и все такое прочее. Данные о поставщиках завтра научу, как смотреть, запасов на два дня хватит.

— Как прикажешь.

— Сабонэт, вас целая толпень! Договоритесь, кто дежурит, и уходите в свой запой хоть на неделю! Не хочешь управлять — стой и продавай или бряцай металлом. Не уры — изнеженные тюльпаны, а еще омрэга хотел попросить!... Все, хватит! Обучаться новой системе Ламб по мнемокристаллу, на столе в твоем кабинете, если захотите остаться управлять, по делу к Костажу. Разделим личное и деловое! Достал!

Миэ без слов меня понял и принял объятья, прижался ко мне, обняв всеми конечностями и поглаживая спину. Моя звездочка...

— При, Костаж, — кидая ему ссылку на запись, — нанимай, кого сочтешь нужным, возьми охрану этранов, защитку я переделал, мобильный доступ сделал, три браслета в твоем кабинете, разбирайся. У Леонардо мигрень после вчерашних переживаний... — и оборвал связь, выдавая сообщение, дескать, абонент вне зоны доступа, оставьте свое сообщение.

— Йом, поделай, пожалуйста, украшения старым способом, а я посплю, прогоню настроение.

— Я с тобой полежу.

— Как хочешь, мое солнышко...

Проспал почти сутки. Миэ, полежав часок, порисовав пальцами по моей груди, поводив по губам, щекам и скулам, по бровям и лбу, прикоснувшись к ушкам, улыбнулся феям на фениксах, круживших под ставшим высоким и куполообразным потолком, и отправился в мастерские.

А я за ним, за путеводной звездочкой, околдовываясь, сворачиваясь в гипершар. Точка, окруженная мной, и я центр его сферы. Такое вот взаимодействие. Долой весь мир, пусть прахом летит к ялу, мы вдвоем, и это главное. Диполь, не могущий расстаться, не могущий слиться, единый.

Йом встречал Чако, трижды приносившего еду, и сперва односложно отвечал на его вопросы. Однако Чако нашел верный подход, упомянув про новую коллекцию, они разговорились, но Йом не стал провожать его в Лейо, пропустив мимо ушей все намеки, справедливо посчитав мой сон священным, только для нас двоих, не подлежащим осквернению чужими взглядами. Феи и фениксы не в счет. Уже не всчет.

Люфс, как я и просил изначально, начал колье. Сочетание плавных линий и завитков с прямыми углами квадрата. Он часто посматривал на окно с видом на спящего меня, ему было мало одних внутренних чувств, он хотел видеть, слышать мое ровное дыхание. Лейо не дал юноше засидеться допоздна.

В кровать Миэ, раздевшись, заскочил быстро, спрятавшись под легким одеяльцем-простынкой. Он пристроился рядом, рука легла мне на ребра, а потом постепенно скользнула и накрыла чресла. Миэ хотелось. Справившись с искушением, он еще долго лежал на боку, глядя на меня, пока сон не сморил его.

Если жильцы довольно долго просто бродили по пустым торговым залам, охая и ахая, то этраны, удостоверившись, что вся продукция на месте, висит и разложена оптимальным образом, направились в свои мастерские.

Улучшил им инструменты, но не технологию. Первые увлеченно изучали зятья и сыновья почтенных глав, маги второй и третьей ступеней. Не без оснований они претендовали на большее, вот их и увлекла техномагическая машинерия. Были споры, были окрики, было желание разобраться. Старшие второй, незаметно для себя покачивая головой или вскидывая брови, когда очередной этап заставлял спрашивать себя: "И почему мне это не пришло в голову?"

Подходил к ним и Костаж, вежливо спрашивал про охрану, заверял про действенность уже существующего, говорил про меньшее искушение обывателей и толерантность, убеждал в совершенстве бухгалтерской и кассовой системах, показал, как "распечатывать" отчеты за прошедший день, обещал приносить сводную ведомость по неделям и месяцам.

Оба дварфа и орки долго стояли в полной тишине, глядя на две стопки, в их рост, одинаковых трапецевидных брусьев из мифрила и адамантия. Много было шуму при изучении кузни и первой плавке с использованием инструментов, выполненных с применением адамантита. С неохотой, двое вышли к прилавку торговать. Все четверо уползли в свои постели далеко заполночь. Младшему орку было очень больно, рука была забинтована и в лубке, и все же он показывал и объяснял, принимал деньги, выдавал сдачу, помогал брату и дварфам.

Народ больше глазел на диковинные интерьеры, чем покупал что-то, кроме еды и напитков. Мороженое не пользовалось большим спросом — у местных был аналог, не такой вкусный, правда, и из других ингредиентов. Ажиотаж отсутствовал, как и деньги у потенциальных покупателей и их родственников.

Изображения Баца и Фтаца в металле медальона висело чуть ли не в каждом среднестатистическом доме. Без заработка осталось множество магов, чьи умения легко заменялись моими товарами, в достаточной перспективе окупались, были всегда под рукой. Терпели убытки и торговцы эликсирами и содержатели мыльн, услуги и товар которых стал менее востребован.

Подделывать пытались разве что чары, натужно и со скрипом. Выходило менее эффективно и дороже по используемым материалам. Зачаровательный куб никого не удивил принципом работы, поразив набором возможностей. Артефакторы применяли шаблоны при чаровании в гораздо меньших масштабах. Присутствие именитых баронов обсуждалось, в доран "Ламбаду" посетил десяток магов с лестничной середины, знакомых де Оллагд или де Цеген, наверняка, или родня их, дальняя. Они и опробовали первыми КуЗю.

Вели себя корректно и стражники, толпы как таковой не было. Высоко оценили свободный проход между башнями, с неизбежными нареканиями о необходимости переться через столько поворотов. Неоднозначно восприняли прекращения парада лиц по замощенной улице. Зато перед чудесными видами диковинного уличного аквариума с уже включенной рекламой останавливались все и надолго. Стражники быстро уставали взывать к группам, создающим пробки на таких оживленных улицах Праланта и Дюсырга.

Утром проснулся рано и стал разбирать почту. Этраны благодарили сухо, но сам факт... Из уров никто ничего не оставил, трое, услышав об отсутствии, отключались, разочарованно. От атнов было много слов благодарности, без лукавства.

— Спасибо...

Это все, что смог выговорить Зимен, после того, как от него поздно вечером ушел Фоктер. Но именно это одно слово эхом отозвалось в моем сердце, испугав слезу накалом эмоций и чувства благодарности к этому подростку, понявшему, как передавать не только слова, но и сопровождающее их внутреннее состояние во всей своей полноте.

Грозы прошли, все дышало свежестью под любящими лучами. Обоим хотелось друг друга. Без лишних слов Миэ совсем перебрался на мою грудь. Он все так же смотрел мне в глаза, когда я подготовил его и вошел. Но двигался он самостоятельно, ни разу не слетев. Моя ладонь прижимала его смазанный пенис к моему животу, на который он излился, забрав нутром мое. И только после финала Миэ приник к моим губам, неимоверно увеличивая сладость.

Глава 28. Художник

Арам засиял как новенький платин, когда, вкатив тележку с завтраком, увидел меня.

— Здравствуй, болезный! Или затворник?

— Привет, — пожимая руку. — Йоми от всего излечил!

— О, да! Лечение по утрам самое целебное! — с хитрецой, ничего не укрылось от его взгляда.

— Доброе утро... — покрасневши.

— Эмиль о вас спрашивал, — как бы между делом, накрывая на стол.

— Ты его отшил?

— Прыщавые тебе не нравятся, понял.

— Арам?..

— К тебе очередь. И к нему, поменьше. Ха! Не проведешь. В Ламбиринте не появляйтесь лучше, и не выходите пару дней на улицу, — серьезнее.

— Хи-хи, Ламбиринт!

— Спасибо! Чье название?

— Мое.

— Нравятся лабиринты?

— Бывал пару раз.

— А в "бюстовой" был?

— Ага! Прикольная комнатка.

— Лео, — с лютым подозрением.

— Йоми.

— Доктор, пациент не сбежит из палаты? Санитар не требуется?

— Уже нет.

— Шантажист. Кстати, Арам, не ты ли пустил в народ "КуЗю"?

— Кравк им очарован!

— Ха, не сомневаюсь! С какой попытки выговорил?

— Умолчим о проигрыше.

После завтрака мы сразу пошли к Жерому, обоих мучило любопытство, оба видели его картины маслом. Мастер знал, как запечатлеть свои фантастические образы, умел и любил свое искусство.

— Ах!..

И скрип. Скрип грифеля по картону, чьи листы стандартного для меня формата А3, исчерченным ворохом в художественном беспорядке устилали все вокруг мастера, порхающего по малочисленным просветам.

Маэстро изобразительных умений, пока свежа память, спешил заякорить мимолетные первообразы будущих сюжетов. Секретер с его старыми инструментами раззявил языки ящичков, из которых торчали кисти и грифели с угольными палочками, на полочках толпами стояли разнообразные специализированные баночки с гуашью, маслом, акварелью, пастелью.

Два новых секретера выглядели островами опрятности и чистоты. На откидывающейся доске лежали самые разные наборы карандашей, на другой — два набора нэниуцевских красок, стандартный и мой, расширенный. Стопки и рулоны картона, пергамента, холстов разнообразных размеров и необычных форм, а так же несколько мольбертов, приспособленных держать все это.

Свет из окна падал слева, мы приютились напротив его мольберта в воздушном кресле. Йом передо мной, облокотившийся на меня, объятый моими руками, с моим подбородком на своем плече. За нами была пока еще голая стена, укрытая светлыми деревянными панелями под спилы деревьев, с кольцами, Жерому не до нее было. Наш циано-индиговый металлик с бистровым низом и фрактальным узором цвета рубахи любимого не был замечен.

Он глянул на нас мельком, когда мы только вошли, и погрузился в картину, грызя деревянный кончик одного из инструментов. Вспорхнув, лист плотного картона с шелестом зарылся в груду таких же, на его места лег новый, призывно сверкающий белизной.

— Поможем? — шепотом на такое близкое ушко.

— В чем? — подставляя ушко.

— Развешивать. На те две стенки из раздвижных панелей. Там их много скрыто.

— Ух ты! Это, чтобы сами держались, да? Какую тему берешь?

— Корабль.

Чуть развернувшись, мы приступили. Йом плавно двигал руками, создавая инфэо Воздушных Рук. Листы, тихо урча, стали подниматься за спиной Жерома. Один за другим листы обоями прилипали к раздвижным панелям. Налепив десяток, Йом их выстраивал в логическую цепочку, соблюдая последовательность, угадывая в силуэтах прыжки и вращения.

Я поступал так же, пока Йом не завис на какой-то абстракции, не понимая, что это такое. Оторвав одну руку от его тела, вмешался в его инфэо и повесил тулуп в угол. Оба улыбнулись.

— Ох!...

Как застуканные за баловством дети, мы застыли, скосив глаза на Жерома, тоже застывшего с вытянутой рукой, держащей грифель, выпавший через пару мгновений. Вдохновением осветилось лицо и аура художника, небрежно откинувшего недоделанную графику влево. Он вскочил, и испуганные листы и прочие обитатели пола бросились из-под ног, устремившихся за акварелью. Йом хихикнул, когда я пощекотал его, и мы продолжили, служа натурщиками для начатого портрета.

Листов Жером изрисовал десятки, пока разбирались с тематиками, чередовали, перевалило заполдень. Глаза из-за мольберта так и лучились той особенной радостью, что переполняет мастеров, нашедших идеальную тему приложения своих дарований. За акварелью последовали нэниуцевские, щедро смешиваемые на палитре.

— Ах, боже ш ты мой! — всплеснув руками с заставленным подносом, мягко подхваченным мной.

Перед Зартэ предстало чистое и почти везде прибранное помещение и увлеченно малюющий сладкую парочку Жером. Мы с Йомом завершали распределение этюдов, точнее, он завершал, а я давно самоустранился к его ушам, шее и простым наблюдениям с жаркими подсказками.

— Вы ж здесь, Леонардо, Йомиэль! Ох! Спасибочки, — провожая взглядом поднос, поплывший к Жерому. — Вы уж покормите его, а я сейчас, мигом, ребятушки, и вам принесу!

— Спасибо! — вместе уже выбежавшей.

— Мм, как вкусно пахнет! Мастер, мы хоть и весь вечер попозируем для вас.

— Покушайте...

— Ах, юноши, вокруг такой ореол любви! А завтра?.. Не смею и надеяться...

— Йоми?

— Ах...

— И завтра... А вы не против, если и мы порисуем?

— Ох, ну конечно же, вот тут...

— Мастер, давайте порадуем Зартэ?

— Ах, конечно... — немного рассеянно, — конечно, вы правы, — со вздохом посмотрев на секретер, Жером сел за прямоугольный стол, освобожденный от всего лишнего, разлетевшегося по полочкам. Его родной секретер священен, он остался в том виде, в каком пребывал при нашем появлении.

Мы устроили напротив. Человек ел медленно, витая в своих облаках и умиляясь нашей парочке. По мастерской разлился аромат пряного розово-коричневого андра(!!!)

— Ах, милая Зартэ, вы чудесны!

— Ешь, милок, ешь... А вот вам, этраны. Простая домашняя...

— Спасибо.

— За заботу.

— Вы очень вкусно готовите!

— Ага, прямо пальчики оближешь...

— Ах, — расплывшись от похвалы.

— Но вам скоро нельзя будет таскать такие тяжести, атис Зартэ, — вдруг наставительно выговорил Йом, получая порцию благодарности от меня лично за инициативу.

— Не волнуйтесь, ребятушки, мне в радость... — прижав пустой подносище к груди.

— Вашему... эм... мальчику две недели, а при вашей...

Его прервал грохот подноса. Женщина обхватила лицо руками, рот приоткрыт, глаза блестят.

— Комплекции уже сейчас надо плавно переходить на специальную диету...

— Ах, Зартэ, — удивительно прытко подставив стул оседающей даме, — примите поздравления!

— Он обучался на врача, верьте, плохого не посоветует! И поздравляю!

— Ах, ребятушки, родненькие... Кушайте... — расчувствовавшись.

— Не смущайте тетушку, — подмигивая и приступая к еде с большим вниманием.

Тетушка постепенно успокоилась, дождалась, когда все поели, нахвалили наваристый суп и компот, собрала посуду, часто и с трепетом вздыхая. Блаженно закрыла глаза, вобрала побольше воздуха в грудь и пошла, переполненная радостью, обещавшая зайти за наставлениями. Она и сама скоро заметила бы задержку, или этраи Сюлнена бы сказала.

— Ну, Йом, как хочешь рисовать?

— Магией.

— А тема?

— Ледовая...

— Хм. Ну давай, понадобится вот это плетение...

Забыв о Жероме, отставившем мольберт с наброском и взявшем в руки грифель перед новым этюдником, на котором стал быстро-быстро запечатлевать нас, уже в иной позе, с иными выражениями лиц, мы увлеклись.

Прямоугольники, овалы, произвольные фигуры. Вот в воздухе завис квадрат из воплощенной воды тончайшим слоем. Вот Йом заиграл пальчиками и кистью, рисуя инеевые узоры, выращивая инеевые соцветия. Гексагональный лед был великолепен в своей красоте. При помощи магии мы создали большие снежинки, снежинища в две третьих нашего роста. Как простые монокристаллические, так и сложные, фантазия на тему, так сказать.

Оставшийся слой воды стекленел, с двух сторон получившейся картины добавлялись еще прозрачные слои, для защиты и фиксации, а так же тонкая рамка, в которой незаметно и естественно, как часть узора, были петли для подвешивания. Получалось либо зеркало с ледовым узором, либо прозрачное окно, частично или целиком изрисованное, либо глубокий фон океанической полярной водной сини, выгодно оттеняющий голубые разлапистые ветви и спирали.

Действовали тандемом: он создавал рисунок, а я варьировал глубину вторичной заморозки и давление, придавая инеевому узору редчайшие оттенки. Незамысловатые и простые инфэо Арам впитывал как губка, выждав целых пять картин.

— Ужин! Остывший, правда, но таким горячим парням разве помеха?

— Ах, Арам, они просто находка для художника! И сами такие тонкие души...

— И тела тонки. Чтоб все до крошки слопали!

— Интересно было, Арам?

— Интереснее, куда все это? — кивая на десятки произведений.

— Хи-хи, завидует!

— Хех, я все показал, а ты запомнил. Дядечка уже взрослый...

— Вот она, игольчатая тонкость душ!

— Ах, хлад картин студит, возбуждая! Мне хватит вон той.

— Хех! Феи! Уберите остальные. И подогрейте.

— Хи-хи!

— Ах, прелестные созданья!

Есть решили в два этапа, слишком много было всего. И Арама отпустили. Жером на этот раз ел быстро, и успел даже изрисовать один лист.

— Лео, давай потанцуем? — беззвучно.

— Научишь?

— Ага! Давай вот с таким мотивом...

— Феи, музыку!

Да, в одной позе долго не пробудешь, Йом так не может. Получалось неплохо, мы опробовали около десятка разных, прежде чем доесть. А Жером все рисовал и рисовал свою этюды, пришлось не только на столе прибраться, но и разобрать накопившееся. Напоследок еще раз прошлись по всем танцам, закрепились они хорошо. Йоми умело меня вел в местных вальсах, танго, ча-ча-ча, польке. Быстрые и медленные. На повторе уже я был ведущим, кружа и выгибая его. Поддержки и некоторые более сложные элементы упускали, чтобы завтра утром как зарядку попробовать и перед маэстро кисти и красок показать высший класс, к тому же особо не развернуться, не танцпол. Те листы, что мы в танце подхватывали прямо в полете с мольберта, нам обоим импонировал Жером, его работы обещали глазам усладу.

Старшие сыновья тех, чьи лавки были в группе с башнями, к вечеру согласились с условиями, которые предложил Костаж. И наш штат пополнился двумя оболдуями для принеси-подай в оружейный отсек, а Эмиль в отдел со съестным отправился. В самих лавках слишком простецкий товар был, наши ткани лучше, бакалея с галантереей не требовались.

Зря Арам обозвал творение Ламбиринтом. Хотя если комплекс в целом, то он прав. Но торговый павильон красив и светел. На первом этаже в центре озелененный фонтан с рыбками. Были в фонтане и хитрости, когда заполнялись две разные группы емкостей, вызывающих изменение конфигурации струй и расположения цветочных горшков. Здесь размещалась оружейный, ювелирный и продуктовый отделы. Напротив вход на второй этаж, ведущий в проем над основным входом, с пространством я много поиграл. На втором были ткани и парфюм, рядышком. С другой стороны был фарфор, совмещенный с художественной выставкой-продажей, картины пока еще не заполнили предназначенные для них стены и места.

Свободной территории завались. Центр просторен, широки террасы с портиками и шестью колоннами гексагоном, две противоположные грани которого содержали главные входы-выходы. Самим отделам было куда расти. Самым маленьким был ювелирный, он меньше всех использовал отведенную под него ширь.

При необходимости обе крупных лавки, занимающие по целой половине, сами уполовинивались — просто убирались витринные проекции, дающие иллюзию прозрачности для части стены. Там были огромные залы с колоннами, дающие широкий простор при размещении товара, вообще пустующие на данный момент. Между ними, тоже в деактивированном виде располагались будущая связка с другими торговыми точками или еще с чем-нибудь.

Порталы с улиц вели в отдельный просторный зал, через который уже попадали собственно в сам павильон. Из него выходили в подобную же залу. Между оружейной и ювелирным был вход в администрацию. Приемная, два кабинета для управляющего и помощников, одна переговорная, один санузел. В приемную были двери из прибуфетной комнаты для обслуживающего персонала, подающего напитки и закуски, и в приемную вышестоящей администрации, основной вход в которую располагался этажом выше. Из кабинетов второй выход вел в отдельное служебное помещение с туалетом, выходами в каждый отдел, в холл мастерских, в оба жилых массива. В головной администрации было три кабинета и две разные переговорные.

У каждого отдела была своя служебная комната входов-выходов. В ней располагались не только те, что по торговому отделу были раскиданы для удобства, но и ведущие напрямую в соответствующие цеха, административные. Там же был и свой санузел, кроме пищеблока с отдельным общим, для посетителей кафетерия.

Вход-выход из презентационного зала и банкетного располагались рядом с павильонным. Они оба были в одной башне на седьмом этаже, однако в аукционном не было балконов, а открывались только мезонины, в праздничном, соответственно, присутствовали балконы и открывались бифориумы. В каждом были свои санузлы, выходы в служебные помещения и пищеблок.

Фиксирование пространства это не хухры-мухры, тем более личные односторонние рамки порталов доступны для всех, соответствующие опции есть в Ламб, кому, куда, когда, как часто и с чем. Не настроены, но все же. Тем более все двери подписаны, лепестки их диафрагм открываются легко и быстро по командам умных датчиков.

Все внутренние переходы, большие и малые, в лавки и туалеты, выполнены в виде гексагонов с теперь уже адамантитовыми диафрагмами. В жилых комнатах специальная система делает четные лепестки прозрачными изнутри, помимо большого глазка в центре, давая легко видеть всех, кто снаружи. Вот такой вот контраст стилей, придающий пикантность.

— Чем у Жерома займемся сегодня?

— Научишь "фракталам"?

— Это целая дисциплина, Йом, смежная не только с алгеброй и геометрией.

— Тогда давай украсим ульи.

— Фотографиями полета на корабле в краске... ммм!

— Фотографиями?

— Вот плоский образ, сделаем стопкадр, перенесем на носитель и воуля!

— Ясно...

— Зря загрустил. Надо же еще выбрать ракурс, подобрать момент, сочинить тему для каждого улья. Ох уж этот Арам! И про рамки не забудь.

Но планам сбыться не удалось. Жерому отказать, что ребенка обидеть. Вот мы с Йомом и замирали в разных вчерашних позах, позируя. Художник по одному ему известным признакам и критерия выбирал с панелей ключевые листы и дорисовывал детали, брался то за акварель, то за гуашь. Как ни странно, но сегодня Жером пользовался специальным перстнем, призванным помочь размещать и снимать с панелей его художества, и никакого бардака из своих работ не разводил. Мастер сегодня часто переключался на мелкие детали, рядом с его пюпитром гордо стоял муштабель, поддерживающий руку.

Заглянув в архив, стоя на одной ноге в застывшем танцевальном элементе, поделился увиденным с Йомом. Мастер после нашего ухода не бросился рисовать, нет. Он задумчиво изучал панели с изрисованным картоном, кивал сам себе, бубнил, восхищался порядком. А утром он нашел кольцо в одном из ящиков секретера, чье содержимое изучал тщательно и вдумчиво после опробования магического инструмента для работы с этюдами, за этим делом мы его и застали.

Фильм Йом смотрел через ОСМО, с закрытыми глазами. Но его мимика была открыта миру, чем Жером немедленно и воспользовался. Люфс заново переживал мгновения, ему было совсем не до монтажа. Откинувшись на мне, обнявшим его всеми конечностями в воздушном кресле, прерывисто дышал, едва не крича вслух.

Только полностью откатав повтор в памяти, от момента снятия туманной завесы до отчаливания, Йоми смог внятно участвовать в выборе эпизодов.

Самый первый — это момент сразу после снятия завесы, причем на удалении от корабля. К закатному Ра группа сотрудников стояла боком и спиной, Моара, Чако, Арам, Костаж и мы вдвоем стояли другим боком. Один Арье вышел спиной к зрителям. Зато какая богатая палитра, какие сочные цвета! Только в гигантском формате, никак иначе! Рамка — глубокая чернь, усыпанная разновеликими каменьями под цвет примыкающего к рамке полотна, как продолжение солнечных лучей. В общий холл ее, потесним имеющееся.

Соединение Тшего и Нэниуца шикарным батиком, не умеющим выцветать. В уголке наша подпись — голограмма сдвоенной короны и вязь вокруг из наших имен: круг с "Леонардо" и круг с "Йомиэль". Калиграфия, объединившая в одном узоре два имени, вытекающими друг из друга, сливающимися, переплетающимися. Тоже голограммой, когда малейшее смещение дает уже иное видение. Над ней больше всего и провозились. Однако потом передумали ее использовать, сделав подобную с "Ламбада" и "Сейф", но более вычурную, с претензией на...

А дальше как по накатанному. Вид горизонта с кораблем вверх тормашками, в штопоре. Отдельные группы или одиночные лица. Вид сбоку, охватывающий и землю, и профили. Анфас и с тыла.

Финальным шедевром стала вторая картина в главный холл — вид активированного инфэо, отзеркаленного в материальный план бытия императорской лилией, и корабля с самой выгодной позиции. Тоже гигантская, полная мелких деталей и узнаваемых лиц с удивительной мимикой.

А ночью я специально проснулся для того, чтобы всем, отправившим мне послание, ответить. Самое легкое и самое трудное — ответ Зимену. Не отец, не мать, не любовник. Благодарный, одухотворяющий, окрыляющий по жизни. Не Арас.

После развешивания нашего с Йомом творчества, от себя добавил еще десятки произведений, запечатлевших мой воздушный балет, отдельная череда последовательно закатывающегося светила и видов линии штормов над океаном с пойманным краешком Ра. Добавил и цветение Имиэлилэль в полдень и полночь, без присутствия глоров, и пусть другие хоть запридумываются, я автор, мне и называть творение! Занял все места, приготовленные для картин Жерома. Ему еще рисовать и рисовать серии, к этому времени распродадутся эти.

Каждому в комнату повесил картину с изображением наиболее восторженно-счастливого выражения лица, даже каждого из уров я выучил и судил их по ауре, когда для них делал. Портреты на фоне того, что вызвало такую мимику лица и состояние души во время нахождения на Небесном Страннике. Каждому отправил сообщение о подарке за доставленную радость, а приходящим оставил в мастерских со скромной запиской.

И, конечно же, в нашем Эрмитаже на Лейо устроил картинную галерею, распределив инеевую серию с сегодняшними произведениями. Подумав, подписал первым вариантом, упрощенным на эффекты, оставленный у Жерома зеркальный овал, сделал подписанные копии, используя много более сложные инфэо в АЗУшном стиле и без защиты, некоторых картин, так же помещенных в продажу и распределенных по внутренним помещениям "Ламбада", в основном зеркал и все гигантские монокристаллы льда. А в спальне повесил поясной портрет с нашими счастливыми лицами на фоне заката на радость феям, в это время не спавшим.

Меня понесло, и я создал идеальное фото в адамантите. Огромный прямоугольник в формате четыре-на-три, в метрах. С одной стороны смоделировал вид Крон-Ра с захватом Глораса в кадр, где отчетливо были видны оба его спутника, в пик интенсивности и завершенности, а на оборотной стороне момент полного формирования призрачного вида Крон-Ра. С двух разных точек, со всеми мельчайшими звездами, которые можно заметить лишь с сильной оптикой. Рамка с двух сторон повторяет языки короны. Специально раздвинул стеллажи и витрины, чтобы в фарфоровом отделе разместить рядом с входом, призрачной стороной наружу. Высота потолков как раз позволяла, идеально. По центру у нижней кромки скромная каллиграфическая то ли подпись автора, то ли название произведения в эльфийском стиле: "Моара Крон-Ра". Оставил открытым возможность зачарования и определения потенциала источника, даже нескольких, с учетом звезд и планет. И повесил ценник с варварски бешеной суммой в миллиард платинов, на несколько порядков превышающей весь кредит наших пассивных средств, собранных с населения за весь период с момента открытия. Сравнить с активами Груца не отказался бы, знаю, что Дом ре-Т`Сейфов в состоянии приобрести без особых последствий для бизнеса. Но Йом тревожно заворочался, пора засыпать.

Глава 29. Миллионеры

— Негодник! — по-доброму, проснувшись и увидев холст.

— И тебе привет, лапусик, — вжимаясь бедром в пах.

— Но-но-но! — игриво. — Привет! — подтягиваясь и легко целуя, без языка. И тут же покрылся маковым цветом, осознавая свою смелость.

— Звездочка! — счастливо прослезившись.

— Давай посмотрим на реакцию, Эль?

— Не боишься разочароваться?

— Неа! — мотнул он головой, растрепав волосы.

Открыл несколько экранов.

— Эль! — и задохнулся.

— А что? Совсем и не много...

— Ты понял, — кулачком в бок. Еще бы мне не понять! Меня любили...

Зимен проснулся позже нас. Картина его смутила, а ненаващивая индикация о наличии сообщения обратила на себя внимание только после умывания. Он зажмурился, сжал кулаки, крепясь и сдерживая слезы, преисполнившийся решимости следовать какому-то своему решению, и хотел было ринуться в спортзал, предварительно проверив, что меня вновь нет в зоне доступа. Однако холл с двумя новыми полотнищами не у одного его сбавил обороты. Все поражались. А Зарте застыла перед большим инеевым зеркалом вместо старого, пока муж мягко не оторвал.

Костаж аж крякнул, а потом его пробил нервный смех, когда он первым делом решил спуститься в павильон и проверить, через его браслет я заблокировал информацию о новом товаре с оговоркой: до лицезрения. Чако а Арам более трепетно отреагировали, став в высшей степени одухотворёнными, особенно когда увидели обратную сторону. Здесь и Костаж проникся космичностью, молча трепеща на уносящие в грезы туманности.

К тому моменту подтянулись и другие, в том числе и уры, весьма смущенные своими портретами. А глава "Сейфа" инспектировал новые картины, покачивая головой, дергая вверх уголок губ, завидя цены. Он уже щупал материал картин на ткани, у себя в комнате, и сейчас проделывал то же с ледяной живописью. Сабир порыкивал, а перед двуоборотной картиной оскалился. Двум магессам такое его поведение было явно знакомо, да им и не до него было — обе влюбились в инеевые зеркала, снежинки, Имиэлилэль.

— Лентяй!

— Лео, — глядя и прядая просительно, — можно в паре, как вчера? Ну, пожалуйста...

Йом очень старался не уронить меня при выполнении поддержек, и много раз пытался удержать равновесие со мной, находящимся вниз головой на его вытянутой вверх руке. Кончики его ушей алели, но ему нравилось, что им откровенно любуются, обожают каждый вздувшийся бугорок мышц, даже самый незаметный. Еще неделю-две позанимаемся, и можно выполнять броски и подбросы. Пусть, спешить некуда.

Мои презенты явно смутили этранов, но при детях они повели себя достойно. Всем им польстило такое внимание со стороны Арье, а этраи Сюлнена глубоко задумалась, когда удалось под каким-то предлогом уединиться и дотошно изучить подарок. Ее самоконтроль надолго выпал в мечту, когда дочери показали ей "Моара Крон-Ра", они второй раз в жизни видели мать такой живой, имеющей чувства и эмоции.

И все отметили в течение дня в приватных разговорах с мужьями, женами, близкими друзьями, что счастье не выставлено на продажу, что оно сокровенно, что портреты изначально первыми увидели разве что еще супруг, помимо изображенного, а дальше уже по своему усмотрению делай, что сочтешь нужным. Сабир, вот например, удержался от разрушения прекрасного, в последний момент отвернув кулак в стену. Он запутался в Ламбиринте и не находил дороги к выходу.

Не у одного Костажа ценник вызывал нервный смех и подхихикивания. Многие захожие купцы абсолютно так же реагировали, а смысл изображенного доходил позже цифр, но зато как! доходил.

Ступенчатые маги зависали у ледовых шедевров, при создании которых технология не менее важна знания об инструментах. Но загадка долго не простоит, да и не было целью скрыть, наоборот! А народ попроще внимал щемящей красоте Имиэлилэль и закатов. А ушлые де Цегены всучивали лопухам какую-нибудь безделушку, оставив освоение джиньовских техник, прельщенные своевременностью продажи накопившегося товара.

Копилка идей, ушедших в массы, пополнилась сочетанием тшего-нэниуц, помимо джиньо-нэниуц, используемой в кафетерии. Но что простому народу с них толку? Это задачка для воротил бизнеса удовлетворять нарастающий снежной лавиной спрос. Все привыкли к монополии, вот и кинулись в соответствующие представительства в кварталы аристократов, спрашивая и требуя на заказ. Самые расторопные продавцы наведывались лично в "Ламбаду", вот теперь еще и за картинами на тканях, а не просто рисунками, создаваемыми при ткачестве, пусть в основном и с использованием магии, и не за символикой на фарфоре.

Костаж и этот день провел в разъездах. Он весьма умело расспрашивал о родственниках и знакомых, итогом его деятельности стал наем четырех квалифицированных продавцов: один по фарфору, один по картинам, один по тканям, один по парфюму. Все приходящие по утрам, дальше прилавка и санузла доступа не имеющие.

Из уров только шестеро в две смены остались на ювелирке, да и то один в смене играл роль охранника. Вофальт теперь постоянно творил, редко когда выходя в помощь, а его брат Туваф помогал де Цегенам. Работавшие по утрам в других отделах еще четверо уров были переведены на вечернюю смену, начинающуюся днем с роли охранников. Двое уров по утрам тянули лямку пугал для ворья у входа и на первом этаже, у выхода и на втором этаже. По настоящему свободными стали только Сабир, Ириок и Бласта, не решившиеся тогда оставить управляющие роли. Закупить свежих продуктов да поместить их в стазис или холодильник — дело нехитрое, день побегал — два, почитай, отдыхай. Для других отделов можно было и раз в неделю подсуетиться, вместе с этранами.

За то, что Йом утром отказался от зарядки, я его гонял до обеда, на личном примере демонстрируя требующуюся неутомимость и силу. Развитие выносливости давалось тяжело. Вечером были дыхательные и медитационные упражнения, перемежавшиеся водными процедурами с массажем.

Таким макаром пролетела у нас вся оставшаяся неделя. Неизменная зарядка и вперемежку танцы, духовные практики, массаж, бассейн. Мы стали выходить кушать в общую столовую, правда, после того, как все ее покинут. Бродили по саду, чьи изображения были раскиданы по всему павильону, нас стали видеть и чаще обсуждать, общаться с нами.

У Костажа было полно дел, особенно по вечерам, как и у знатных сотрудников, приглашаемых на званые ужины. Больше перестановок и пополнений в штате не было, все утрясалось и привыкало друг к другу.

У Зимена и Фоктера, начавших больше заниматься своими телами, а после еще и активно помогать взрослым, с девочками, уже как-никак юными барышнями, все складывалось хорошо. Они неизменно находили время на целования и обжимания. Сами были робкими, но не их партнерши, нагло пользовавшиеся этим, активно тиская их через штаны. Но дальше дело не заходило, с обеих сторон. Фоктер еще дважды приходил в постель Зимена, дважды пускал в свою. Удовлетворение сексуальной гиперактивности, не более, но и не менее. И оба подростка следили за появлением Арье, более не баловавшим никого своим присутствием.

В четверг Костаж окончательно подтвердил слухи об окончании монополии Тшего, Джиньо и Эроймы. Они не заявляли о краже, проникновениях и прочем. Не имели оснований возмущаться, только скрежетать зубами. Но что может мышка рядом со слоном? Только раздражать, и это их йейльски бесило.

Устроенная в полдень презентация произведенного в "Ламбаде" товара, в том числе и пары клинков, из мифрила и адамантита, без украшательств, только суровая простота и удобство, собрали полную залу. Два дварфа стояли у специальных манекенов для проверки оружия. В запасе у них были слитки мифрила и адамантия, как последний довод.

Смотрели не только на пьедесталы, накрытые нашей тканью, с нашим фарфором, целиком выкрашенным в темный башенный азур нэниуцевской краской, но и на совладельцев и главу "Сейфа", на Ириок и Бласту, цветасто представляющих изделия, речь им писал Костаж. А Сабир сидел у импровизированной кассы, где мог принять как нал, так и банковские билеты, так и заказы. Рядом с ним находилась пара де Оллаг и старший де Цеген.

Аромат был один, но на всю залу, масенький флакончик гордо стоял в центре подпертой тонкой колонной массивной мраморной плиты с синими прожилками, а рядом лежала тряпица, на которую сбрызнули презентуемыми духами. Эфирные масла из цветов — самое дорогое, делающее парфюм едва ли не экстрактом из самой платины. Цветочные плантации были у пальцев Грог, а собираемое в Эжзасза еще дороже. Их соединение с приправой магии дивно опутывало всех тонким запахом, дарующим мимолетные видения чарующего женского стана.

Сам я мало пользовался всякими одеколонами, туалетными водами, дезодорантами, и разбираться абсолютно не хотелось. Эта тема прошла мимо, и сам я ее упорно избегал, мне вполне хватало Миэ и его феромонов.

Объявление висело за день, и в гильдию, в которую меня пока не приняли, было отослано приглашение. Господа приехали, господа уселись, господа зарезвились. Почти сразу аукцион стал превращаться в балаган.

— Костаж, это на Сабире, — предотвратил я решительные меры с его стороны.

А пес пытался. Он пытался не выходить за рамки вежливости, но его упрямо и нагло игнорировали, продолжая повышать громкость реплик с нелестными характеристиками товара. Покупали в основном те, кто стоял, пришел сам по объяве, а не приглашению. Аукционируемое было ручной работы и позиционировалось как эксклюзивное. Примеры массовых были на другом стенде, при входе, с примерными ценниками.

— Последние лоты, почтенная публика!

— Два полуторных меча!

— Святая простота.

— Достойная полководца!

— Или королевского телохранителя!

— Они легки!

— И остры!

— Не для стен.

— Для сечи.

— Обычная броня им нипочем!

Ириок и Бласта сами нанесли первые удары, затем уже Арам красивым приемом разрубил один из манекенов в элитных армейских доспехах на три части, а на втором комплекте, зачарованном, легко нанес смертельные проколы в сочленениях. Рассек слиток мифрила и оставил засечки на адамантии, продемонстрировав отсутствие зазубрин. Дварфы тоже внесли свою лепту на профессиональном сленге, хотя говорить поочередно у них получалось плохо.

— Десять.

— Пятьдесят!

— Пятьдесят раз.

— Пятьдесят пять!

— Сто!

— Сто раз...

— Фи! Мои зачарованные лучше.

Йом, уставший сидеть в затененном углу, заерзал сильнее.

— Скоро уже закончится.

— Нет, просто все эти напыщенные индюки "а-у-меня-лучше"... Я чувствую обиду наших мастеров, Лео.

— Есть идеи?

— Эм, не совсем. Просто читал когда-то книгу, где упоминались Фламэшен и Гласэнеш, вспомнились вот...

— Поделишься?

— Эх, не стоило тебе говорить, Лео, опять не устоишь ведь... Держи. Но тут так мало...

— Хех, хочется ведь постоять за нашу марку?

— Помню корабль, а здесь гнетущая атмосфера сложилась. Хотят унизить... и получается! — горько.

Аватара Бета вольготно расселась в одной из оранжерей Лейо.

— Ах, почтенный этрас, эта прелесть примет любые чары!

— Какие пожелаете!

— Вот видите, еще и на артефактора тратиться.

— А вы знаете умельцев по мифрилу и адамантию?

— А где кристаллы? На что цеплять чары?

— Сто два...

— Кость, им что, слабо на металл? Или неумехи? — поделился громко своими мыслями. — Потянем время, — передал по связи.

— Ох, Леонардо... Огородник может решать, что хорошо для морковки, но никто не может решать за другого, что есть благо.

— Молодой люф желает блеснуть?

— Простите этрас Леонардо, его уста не ведают, что рекут. Последний лот, уважаемые этраны, два меча! Ваши ставки...

— Нет, раз заикнулся, пусть продемонстрирует!

— Да-да!

— Пусть.

— Да легко.

Вскочил и подскочил к ближайшей Ириок, несмело протянувшей мне, с оглядкой на Костажа, кивнувшего ей. Наложил с наскоку обычные АЗУшные на оберег владельца от неосторожных ран.

— Фи! Разве это чары!?

— Зато бесплатным бонусом!

— Сто один за старания! — ехидно.

— Сто один раз...

— Зачаруйте, и я готов заплатить приличную цену. Сейчас.

— Что из чар желает уважаемый баронет?

— Он что ли наложит? — скептически.

— Гипотетически.

Аукцион окончательно отошел от традиционных рамок уже с намеренного попустительства. Высказывалось много, но Костаж ждал, распаляя, а я ухмылялся, вернувшись к Йому. Постепенно пришлые люди и уры стали расходиться, не желая портить себе настроение.

— Тогда уж сразу Фламэшен или Гласэнеш! — злорадно.

— Вы правы, и клинка два!

— Выша цена?

— Десять тысяч.

— Это смешно.

— За них и сотни не жалко.

— Согласен, сразу за оба.

— Гипотетически! Ха-ха!

— Да и миллион окупят, — задумчиво.

— Фи, это все слова!

— А за дела отдали бы миллион?

— Пфф! Покажите товар, а уж деньги приложатся.

— Что ж! — прозрачный фантом Арье в светло зеленом и желтом с неизменным шарфиком и поясом, в эльфийских полусапожках из тонкой мягкой кожи. — Будет вам товар, — как назойливой мушке.

Нить к фантому увел за шторма Дюфхарца. Призрак под рыбьи рожи потер ладони, двумя жестами аккуратно извлек из рук благоговеющих магесс мечи, положив на пьедестал с духами, дабы этраны лучше видели. И стал быстро-быстро ткать кружево инфэо, плавно водя руками вдоль лежащих клинков. Шушукание дварфов да сопение десятков носов — вот и все звуки. Жест был лишним, но фантом взял в руки оба клинка, тут же полыхнувших иссиня-черным и желто-оранжево-красным, преображаясь, покрываясь вязью прожилок и узоров, изменились желоба и лезвия, гарды и навершия.

Видимо зря я не убрал проданный пузырек, который еще не забрали, совершенно четко и мощно добавились две вариации аромата давешних духов, а сам флакон от избытка проходивших энергий засветился, в нем перемешались цвета обоих мечей. Разлитый с самого начала аромат был перебит более шикарным.

— Два новорожденных, этраны и атны! Приветствуйте! Право имени у вас, баронет, как у заплатившего авансом. Первая ладонь и кровь тоже за вами, — опробованные туманные ножны долженствующей расцветки с дополнительным силовым полем на рукоятях. — Слово не воробей, вылетит не поймаешь. Сабир вас рассчитает!

— Нно...

— Вы знали, вы пришли, вы сказали. Вы хулили и унижали. Откупитесь добром, — приторно улыбаясь, вторя такой недавней.

— Фи! Угрожаете?! — но я уже таял и не смотрел на него, а кивал самому себе, подмигивающему и прижавшему Йома, заливая его краской.

— Суть товара изменилась. Стартовая цена за единицу — полмиллиона платинов. Предложения? — ровным тоном.

— Берите, этрас.

— Или вы не хозяин своему слову?

— Стоит ли иметь с вами дело?

Прямо свора какая-то. На своего же и набросились. Фу! Перекосило не меня одного.

— Ха-ха! Подловили щуку.

— Да какой? Так, малек-окунек на поверку, — встрял, поддакивая, мой нахальный голос.

— А мои духи как же? — робко.

— Выплатим компенсацию или берите по оговоренной цене.

— Но суть и следом стоимость изменились!

— Сделка уже состоялась, но если покупатель откажется, то...

— Я не отказываюсь.

— Последний лот. Ставок нет раз...

— Репутация что так, что эдак... — громкий шепот на задних рядах.

— Только если эдак, мой друг... — в ответ, уверенно.

— Ставок нет два...

— Катитесь к ялу, беру оба!

— Ха-ха!

— Браво!

— Миллион раз.

— Миллион два, — с краткой паузой.

— Миллион три. Продано!

— А какие подарки-то? — выкрикнули с галерки, нарушив драматично торжественную ноту.

— Да, покажите всем обещанное участникам!

— Где же это "экстраординарное"?

— Чего завозмущались? Ща будет! Арье уже истратил возможность, я за него! Вот! — демонстрируя доработанную версию калькулятора для подсчета сразу в платинах, золоте, серебре, меди, и плюс обычный режим. Демонстративно недовольно косясь на Костажа. — "Каль-ку-ля-тор"! Во как! — создавая большое изображение, берущееся с моих рук. — Как там? Ага! Смотрите: набираем один платин покупателя, набираем цену товара, скажем, в десять золотых, семь серебряных и девяносто медных монет. И вот положенная сдача. Точно! А вот так, если покупают семь единиц, и если процентная скидка за... эээ... опт! Ага, цену рассчитываем так, глядите: складываем уплаченное за муку, яйца, сахар и соль, масло, угу! накидываем сверху за труд и эээ... проценты налогов, делим на количество испечённых блинов. Вот и цена за блин! Доступна и история последних операций. Тэкс, ну остальное по инструкции! Ах, да! В продажу "калькуляторы" поступили, ищите в ювелирном отделе. И, эээ... — почесав тыковку и глядя на Костажа, — как говорили мои знакомые гномы: "Деньги любят счет, но многие не любят считать медь." "Калькулятор" посчитает все точнее и быстрее для вас, он... ээээ... это его любимая работа! Фу, все!

На увеличенном экране четко в четыре строчки по монетам с цветными кружочками соответствующих цветов и первыми буквами п-з-с-м перед цифрами в истории и в три колонки по принесенному, стоимости и сдаче. Сзади плоский кристалл-батарейка. Когда в ней есть магическая энергия, специальное инфэо, закрытое для просмотра, генерирует обычный такой ток, за счет которого все и работает, это же инфэо следит за невмешательством во внутренности, выжигая мозги при проникновении, и имитирует все вычисления, скрывая суть начинки.

Конечно, подобие счет, продвинутых, было, но предложенный прибор переворачивал все представление о калькуляции. В упомянутом отделе "Ламбады" в момент моих слов развернулась реклама, феи старались, кто же еще!? Они же доставили коробки с новыми стендами и две демонстрационные версии, вделанные в куски мрамора.

Йоми настоял на том, чтобы я при нем выполнил тиражирование калькулятора, когда вечером в среду я показал задумку, после того, как днем Костаж меня озадачил аукционом. Художественный способ, подчерпнутый у Сабира и воплощенный в танце, прекрасно зарекомендовал себя. В меньших масштабах и для ограниченного круга зрителей якорил инфэо в брейк-дансе. Первая проба выходила посредственно, однако службу свою выполнила — всплеска энергии оказалось достаточно для создания трех тысяч коробок.

Простой и роскошный, два к одному, с приложением инструкции. Роскошный отличался не только дизайном и ценой, на треть превышающей простой, но и возможностью задания курса нескольких валют, их конвертирования и правил округления: отбрасывать дроби, округлять либо по правилам, либо всегда в большую сторону.

— Костя, ну почему я? должен был...

— Леонардо! — громким вполголосом. — Не позорься еще больше!

— Пфф! Йомиэль, идем? Нас тут не любят...

А за нашими спинами уже раздавали и оформляли все чин по чину. Сабир уже осознал сумму торгов, но все равно его руки тряслись, когда он принимал банковский чек, скрепляя печатями с двух сторон. Мечи передавал Костаж, Арам и Чако следили за порядком. После закрытия аукционного зала троица сразу пошла в Груц, переводить на наши счета средства, распределять премиальные, открывать счета для уров, у кого еще не было, и перечислять им все проценты на текущий момент, специально в четыре этапа для сохранения истории операций: до смуты, до официального открытия, до текущего полдня, аукционные отчисления.

Костаж буквально вытребовал с меня премиальные сотрудникам по процентам с продаж сверх стандартных выплат, пока банковские клерки суетились с миллионом и сами по себе, природа у них такая — суетиться. Сугубо по отделам, конечно, с учетом многих факторов. А так как текущий лимон нельзя четко отнести к оружейникам, то его приписали всей "Ламбаде". Щедрость доходнее скупости(!!!).

Так мы стали миллионерами на час, пока все средства не распределились по всяким минусам, тем более наличность мы в банк не сдавали, храня у себя. Костаж был чрезвычайно доволен появлению кэша такого объема, он ратовал за расчеты по безналу, хотя бы с поставщиками сырья. На последовавший пакет из Купеческой Гильдии с приглашением на вступление и с перечислением наших же прежних условий в качестве милостей после отказа на наше прошлое прошение, Арье ответил повышением планки до баронства, и те заткнулись, переваривая.

После калькулятора Костаж намекал на распространение и кассовых аппаратов, о которых у него и Сабира постоянно интересовались и разными путями подкатывались с предложениями о покупке. Я попридержал коней: творческая мысль местных умельцев скоро сама создаст аналоги, рисковые в нее вложатся, видя наше бездействие, а я потом выброшу на рынок наголову превосходящее и убью всю конкуренцию с их стороны.

Глава 30. Дети

— Он не появится.

— Фок, не ной, а?

— Зи, мы и к этрас Костажу можем...

— Этрас!

— А вдруг Арье не сможет прийти? Что тогда?

— Он сможет... Обязательно...

— Давай спросим у Леонардо?

— Нет!

— Все еще завидуешь ему, да?

— Ну чего ты пристал, а?

— Свет клином не сошелся на Арье, Зи.

— Да что ты понимаешь!?

— А то, что я с Матиль буду быстрее тебя и Ульмины!

— Ну-ну! Я видел, как ты стоишь красным столбом!

— Да! А тебе нечем хвастаться!

— И не хочу.

— Фу ты!

Оба расфуфырились и вжались в свои диванные углы, теребя кто рукав пижамы, кто бахрому, декоративно свешивающуюся с широких подлокотников.

— Привет! — вживую собираясь из фиолетистого роя.

— Здравствуйте, — угрюмо ответил один.

— Привет! — вскочил второй, но моя вскинутая бровь уняла его нетерпение и радость. — Мы определились! — звонко. — Я хочу строить корабли, — и требовательно обернулся к Фоктеру.

— А меня все устраивает, — глядя в пол.

— Тьфу ты! — с чувством.

— Хорошо. Будь готов завтра рано утром, Зимен, с Костажем пойдешь устраиваться на верфи Мальст.

— А с тобой?.. — грустно. — А здесь?.. — тонкие бровки домиком, на широком лбу морщинки.

— Просто так? — исподлобья.

— Фоктер?

— Бесплатный только сыр только в мышеловке, — водя ногтем круги на подлокотнике.

— Фок!.. — возмущенно напрягшись. Но пауза затянулась, и он растерялся, вертя головой от друга ко мне и обратно.

— Мне не нужны ваши тела: малы и слабы, не извращенец и плотские утехи не интересны с вами, хотя, не скрою, тогда соблазн был. Питаюсь я иным. И души мне не нужны. Вы ничего не умеете и не знаете из того, что мне потребно. Ваша преданность польстит, не более. Зачем мне привязываться к тем, чьи жизни свечками сгорают? А будущее... Что могут две сошки?

— Мы. Не. Сошки, — играя желваками, сжимая кулаки, с обидой, не глядя на меня.

— Тогда зачем все это? — громче царапая тканевую обивку.

— Почему тогда?.. — нарушая затянувшееся молчание, прошептал терзаемый изнутри.

— Жалость? Милость? Подаяние? Прихоть? Выбирайте.

— Я не верю! Арье, за что ты так!? — вскричал Зимен.

— А вы? — выдержав паузу. — Не осуждаю, у каждого своя правда. Вот ты, Фоктер. Твоя мать не может больше иметь детей, у нее наверняка были выкидыши, а ты со всей ясностью все запомнил: и предшествующую радость, и последующее отчаяние, смирение. Ты видел, как отец старается. И раз не доверяешь сейчас, значит, когда-то отец доверился кому-то, кто его крупно обжулил, а ты, скорее всего, стал свидетелем его унижений. Ты не мог не слышать про сытость тех, кто работает во Дворах, и наверняка мечтаешь о спокойной жизни без треволнений, хочешь подарить матери внуков пораньше и побольше, но боишься. Втайне боишься повторить судьбу отца. И зашкалившие чудеса лишь укрепили в тебе это, а мои слова про детей ты пропустил мимо ушей. А ты, Зимен? Стремишься быть первым, чтобы на тебя обратили внимание, которое доставалось старшему брату и сестре, но никак не тебе. Наверняка ты рос шебутным и пакостливым. А потом брата отшила и унизила деваха, он вернулся вдрызг пьяным, увидел тебя, готовившегося ко сну или спящего со сползшим одеялом. И ведь ему хватило мозгов активировать не пригодившийся Полог Тишины. Осознал ли он утром, услышал ли ты его, повторил ли он еще раз утром... Узнали ли родители? Ты получил свое внимание, но колбасы и сосиски на тот момент напоминали несколько другое, ты упустил шанс, не получал за труд деньги, как старшой. А сбежать трусил, как и рассказать кому-нибудь, пока не вынудили. А сейчас ты увидел еще один шанс, ведь роман со мной еще сильнее утрет нос брату, коришь за тот ответ, свысока глушишь стыд перед так и не ставшим другом, который, как и ты, не захотел дружить. Бежишь по верхам, не усидчив. Вам обоим поручили подумать, а вы сошлись лишь в одном — необходимости тренировать мышцы. Не посоветовались ни с кем, считая себя самыми умными, не поговорили о будущем даже со своими девушками, которые, в отличие от вас, успешно договорились с Сюлненой, принявшей их в свои подмастерья несмотря на происхождение. Они сами устроили свое будущее, поддержанное родителями, пока вы прохлаждались в "бюстовой". А у вас? Как были замкнуты, так и остались. Один не верит. Второй, такая дылда, не знает, за что ухватиться, и мечется меж призрачным Рухмом и мелким Бодо в поисках третьей луны. И оба смирились с нежеланным, но кажущимся неизбежным рекрутством. Я хотел выкупить и договориться с эльфом, двумя или тремя, поискать кого-нибудь за пределами Груздя для двух друзей, но их-то я и не увидел, лишь удовлетворяющих плоть возможных зятя с шурином. Ради кого и чего стараться!?

Оба были огорошены и надрывно сопели. Не читал — логически рассуждал, излишне накручивая. А они молодцом держались и мужественно принимали хуки по запрещенным местам.

— Фоктер, ответ на твой вопрос в контракте, что подписывал. Зимен, ты отдалился от семьи и даже не хочешь думать о том, как сестра отреагирует на то, что у жениха в любовниках ее собственный брат, на то, что оба ее любимых старших брата занимались сексом, и как это началось, о том, что твои самые-самые близкие, породившие тебя, о тебе самом думают. Свяжись с Костажем сегодня, Зимен, подтверди намерения.

— Ял!.. — обламывая ноготь.

— Йейль!.. — прорезая кожу ладони ногтями.

— Пока.

— Арье!..

Но я уже растворился. Оба переглянулись, и Фоктера как ветром сдуло, а Зимен подтянул ноги и уткнулся лбом в костлявые коленки, подрагивая. Груз прошлого может придавить в самый неожиданный момент, раздавить все отношения. И тем больнее, чем больше рушится.

Йом... Миэ! Перевернул меня на бок и прижался к моей спине, крепко прижимая ладонь к середине моей груди. Боже, какое чувство защищенности, поддержки! Нежность и ласка? Нет! Нерушимая скала, теплая, родная, надежная. Сегодня мы так и уснули, медленно провалившись через дрему.

День сменялся днем. Собирающуюся тучу неудовлетворенности я постепенно стал разгонять нагрузкой на свои умственные ресурсы. Безделье для параллельных потоков сознания сходило на нет: аватара Альфа, мониторинг трех пластов, улиточное мозгование Ламба.

— Миэ?..

Его рука, оголяющая меня, приостановилась. Массаж и постель были четко разделены. Если при первом он абсолютно ничего не стеснялся, то на втором заливался краской, как сейчас, начиная с кончиков ушей и ниже, одновременно с лицом.

— Ты не удовлетворен тем, как...

— Что за глупость? — накрывая его руку, тонкую и изящную, горячую.

— Я помню, как у нас было. И...

— Миэ, тогда...

— Ты хочешь.

Да. Прав рыжик, прав. Моя рука настойчивой мягкостью не дала ему продолжить, легчайшее покрывало подрагивало, на нем проявилась влажная капелька. Его взгляд блуждал в моих глубинах, находя подтверждение, но не находя одобрения.

— Не потакай моим желаниям, мне больно вспоминать...

— Сейчас иначе. Позволь?..

— Меня замучат угрызения совести.

— Д-да?.. — и пару раз мило хлопнул пушистыми ресницами. — В пересчете и сравнении я младше тех, а твоя совесть...

— Дурашка, — выдыхая, жарким шепотом.

— И еще много лет мое тело будет...

— Вот и не торопись.

— Тогда... — он хотел зажмуриться, но не стал разрывать интимный контакт, густо покраснев.

— Одновременно с кем-то? Чтобы это ушло, да?

— Да, — согласно моргнув, веки слиплись на целый удар сердца.

— Но ведь...

— Пусть. Знаю себя, запомню, и... и когда потом ты... то мне... вспомнится, будет легче.

— Я понял, Миэ.

— Уже... говорили когда-то, Эль. Большая часть меня никуда не девалась. Тогда.

— Рыжик, — сладко улыбаясь и блестя глазами, — Знаю, знаю, как... Мы поможем Елси! Помни, помни, как помог зачать им дитя!

Поцеловав мой носик, он приник к моей груди, обняв высвободившейся рукой, давая время, любя.

— А... — надрывное, в удивлении, с хрипотцой и круглыми глазами. И у Елси пропал голос. Припухшие губы приоткрыты, ее согнутые в коленях ноги разогнулись, пятки заскользили по шелку.

— Что за!?... — и у него пропал дар речи, когда он увидел мою стоящую аватару Бета с ликом Арье в халате на голое тело, бугор явно выделялся.

— Я дам...

— Воооон!!!

— Простите...

Вместе со мной в комнате четы Биболта зажегся и свет, высветивший мое смущение. Жестом высвободил инфэо, лишившее их голоса, обездвижившее любящихся.

— Помогу зачать вам здорового ребенка. Сегодня. Сейчас. Втроем. Мне... Мне очень важно именно сейчас. Простите... за вторжение и за способ... Ваш второй будет сильным магом, проблем с вынашиванием не будет, а после... после хоть еще десяток. Елси, Вофальт, старость будет добра к вам. Пожалуйста... — убирая жестом инфэо и падая на колени в ногах их кровати. — Позвольте помочь...

Вофальт вначале еще пытался кричать, двигал челюстью, сверкал глазами, а Елси на втором слове прослезилась, она боялась пошевелиться и рассеять мечту. Испуг прошел, истерики не случилось. Восстали похороненные желания, чувства, эмоции. Бурей ворвались в сознание ни на мгновение не усомнившейся женщины. Мужчина негодовал, его взгляды не были настолько широки и свободны.

— Прочь!..

— Воф...

Ее дрожащая рука были им перехвачена, но задачу свою выполнила — он глянул на нее и побледнел, покраснел, проглотив все слова.

— Ваш будет, кровь от крови, клянусь.

— Дети, Воф!.. Ради меня, дорогой... — его рука была на ее щеке, нежно прошлась подушечка по скуле.

— Арье... — растерянно.

Но я уже скинул халат и потянул лишнюю ткань прочь, открывая слегка обрюзгшие тела, с жирком и морщинками, но до конца еще не утратившие былую стройность и красоту. Пальцы мужчины цапнули лишь простынь. Его головка поблескивала, середина пениса была толще ее, он как будто выпятил свою грудь. Груди были обвислыми, но не утратили былую полноту.

Он выставил руку, упершуюся в мою грудь, слабое препятствие было преодолено. Облапил ягодицы, приподнимая, переходя на них с согнутых ног, сам был на пятках с раздвинутыми коленями. Шерстистый треугольник и все еще тугая дырочка проглотили мои набухшие головки.

— Ласкай, Воф, участвуй, отринь стереотипы!

Мои большие пальцы огладили половые губы, вызывая сладостный стон, принялись за клитор.

— Поцелуй... — простонала жена мужу.

И тот вышел из оцепенения и нерешительности, исполнив просьбу и захватив в ладонь ее грудь. Я наращивал темп. Женщина стонала все громче, пока довольно быстро не закричала в сладостном оргазме с моей ладонью у себя на животе в районе пупка. Красный, как мак, муж ревниво косился, не решаясь поднять глаза выше, к моим, оглаживая жену, обнимаемый ею.

— Воф... сзади... пристраивайся! — часто дыша.

Ему надо было отлипнуть от ее губ, чтобы уставиться на меня с непониманием. Этим я и воспользовался: взяв ее ноги на изгибе, прижал к груди, сам налегая сверху.

— Ну же! — почти в лицо.

— А-а-а-х...Воф!..

Я дополнительно стимулировал ее центры удовольствий и оттягивал второй вагинальный оргазм. Ее голова металась из стороны в стороны, ноги обняли мою спину.

— Воф! — требовательно, когда я приостановился для не решающегося к вторжению мужа.

— Давай же!

Теперь уже и он закричал после первого оргазма, не прошло и пары десятков фрикций. Его член был теперь в моей власти и не опустился, а продолжающиеся движения никаких неприятных и болевых ощущений не приносили. Мой таз активничал, а Вофальт в ауте лежал на мне почти безвольно. Второй у Элси не заставил себя ждать, мною подстегнутый.

Вышел я, сам отодвинулся Воф. Не мешкая, поменялся с женщиной местами, посадив на себя. Через десяток секунд мужчина облапил ее со спины, припадая к шее. Долго я не выдержал и потянул его на себя. Он подчинился, хотя и замешкался малость, но подставил мне свою промежность и мошонку для вылизывания. Она была смелее, положила свою кисть ему на затылок, а второй начала ласкать член. Она оказалась великолепной наездницей, жадной и ненасытной, обезумевшей. Стоны, охи и ахи, покрикивания, громкое дыхание, хлюпы и хлопки, причмокивания, мычание.

Мял его почти обесформленный от частого и долгого сидения зад, залазя языком внутрь, елозил руками по туловищу. Он очень громко, но не обильно, кончил, когда мой палец без сопротивления достал до простаты, а язык шуровал по тугой волосатой мошонке.

Следующие их оргазмы я придерживал, уже добившись основной цели по лечению и приготовлению нужных клеток. Мы снова поменялись местами. Теперь она уже стояла на коленях, выгибая спину. Он позади меня, по-прежнему красный, но глаза сверкают от получаемого удовольствия. А я вдалбливался в нее, продолжая получать такой желанный драйв, держась за ее талию, подставляя ему шею. Воф таки облапил мою грудь и соски, приласкал подставленное.

Звуки секса звенели в уютной комнате. Ее изошедшееся соками влагалище, тем не менее, плотно облегало мой фаллос. Инфэо посылало нервные импульсы точно к мышцам-адресатам, доселе смутно знакомым женщине, у которой муж был четвертым партнером. А своими я сам обхватил член мужчины в узкозти основания и внутри, сметая нравственные барьеры. Его руки уже не так робко ласкали мое тело, язык и губы стали смелее.

— Всё-о-о... По-о-од неё-о-о, быстро-о-о! — еле вымолвил то ли для Миэ, то ли еще кому.

Нужный понял, быстро смекнул, сам будучи на грани. Мы оба вышли, а пока он устраивался, я лихо подготовил ее вторую дырочку. С громким стоном она вобрала в себя мужа и меня. Он тут же ее крепко обнял, они слились в поцелуе, и все вместе задвигались, ритмично и часто, сперва асинхронно. Умненькому инфэо было плевать, что за пенис оно услаждает, его время неизбежно остановится по завершении.

Она уткнулась лбом в подушку, уже не имея сил держать голову для поцелуев и крика в плечо ему, едва ли не нас двоих держащему. Я прижимался к ее спине, его руки охаживали бока обоих. Момент наивысшего удовольствия, приближаясь, смел мои препоны, и общий экстаз накрыл всех четверых.

Кроме глаз Миэ я ничего больше не видел, ликуя вместе с ним, видящим во мне полное удовлетворение и безграничную любовь к нему. Аватара Бета незряче смотрела куда-то за Вофальта, а он, ни разу во время этого полового акта не закрывавший глаза, уперся взглядом в мои очи. Что он там увидел? Что понял, осознал? Мне совершенно было не до него и его жены, все еще не могущей отдышаться, растворенной в океане небывалого наслаждения.

Только когда прервался наш с Миэ финальный поцелуй, Арье сфокусировался на крайне обалдевшем Вофальте. Благодарно полуулыбаясь, отдалился и вышел. Наклонился, просунул руки меж потными и скользкими телами и поднял Элси, снимая.

— Сядь, Воф. Элси, Элси!..

— Ах...

Он без раздумий и молча подчинился. А я убрал со лба его жены спутанные волосы, откидывая назад, убирая пот и сечения, пушистя.

— Элси, повернись, вот так, — сам был уже сбоку от них. — Ваши браслеты должны соприкасаться вот так, — кладя ее правую руку ей же на живот, а сверху накрывая его. — И смотрите, смотрите момент оплодотворения. Вот яйцеклетка, а вот сперматозоиды. Глядите!

Оба родителя плохо соображали, всмотрелись в многократно увеличенный и подсвеченный процесс, происходящий в сейчас животе женщины.

— Все! Поздравляю, вас... с сыном! Запомните, как подсматривать за ним в утробе. Любите его! И благодарю...

Бета уже не нужна была и распалась солнечной пыльцой. Елси радостно следила за открывшимся образом, сердце матери знало, а еще мутное сознание ничего другого больше не вмещало, как и у Вофальта, не сразу заметившего мое исчезновение. Зато когда понял, всхлипнул и наконец-то позволил себя закрыть глаза, крепко обнимая супругу левой, и тихо разрыдаться в ее плечо. Тонкости биологии были ему чужды, но свою жену он знал и любил. Чета еще долго так и сидела, слегка покачиваясь.

Работа у Биболтов спорилась. Просветленное состояние супругов бросалось в глаза. Взрослые со своим пониманием отнеслись. А Фоктер, последние пару дней необычно суровый и молчаливый, когда увидел мать и отца, не выдержал их взора на свое чадо, опустил смущенные очи, наполнившиеся тревогой, борющейся за первенство с надеждой и верой в чудо. Его сердце гулко стучало, весь день он ходил сам не свой, как и позавчерашний после памятного вечера.

Зимен тоже заметил и стал еще пришибленнее. Он так и не связался с Костажем, больше не говорил с Фоктером, избегал сестру, что удавалось довольно легко. Глава "Сейфа" знал о произошедшем между двумя сорванцами, незаметно для них самих разделил и свел встречи к минимуму.

А вечером супруги Биболта, влекомые моим сигналом, уединились, во все глаза смотря на деление двух клеток, размером с их головы, на четыре поменьше, про себя повторяя названия всех элементов. Им вторила семья Аврора. Зартэ согласилась вслепую поделиться образами своего чрева, а Элси, прослезившись, приняла эстафету, открыто вернув в обратку свое. Как-то незаметно две пары собрались вместе, мамочки защебетали, а папаши... один крепко сжал руку и ободряюще хлопнул по плечу, намеком на кивок положительно отвечая на немой вопрос, второй прерывисто вздохнул и ровно выдохнул.

Йом с колоссальным интересом утром пронаблюдал за самым первым делением, ну как его не порадовать видом более развитого плода!? С энтузиазмом мы вместе закопались в книги памяти. Так Ламб дополнился биологическим модулем, вскоре начавшим совершенствоваться для возможности демонстрации и описания вплоть до рождения. А библиотека десятком новых фолиантов, восстановленных Йомом напрямую в памяти Лейо, а мной в виде материальных объектов, в довесок к внеочередным из фондов АЗУ.

Костаж не стал тем вечером проявлять любопытство, но не выдержал в этот, когда собрались вместе Аврора и Биболты. Не прошел по открывшимся ссылкам на прошлые моменты, проассоциированные с текущим, да одну он уже и видел, а окрас, и вообще вид в целом, знакомый люму, второй, своим фактом окончательно утвердили просматривающего, проведшего остаток вечера в объятьях соблазнительно грудастой дровки, впоследствии зачастившей.

Глава 31. Самосуд

Выходным все воспользовались по-разному. Кто к родственникам заглянул, кто по городу гулял, побывав на набережной и в платном парке при Школе, на Батаце, хватило денег и на обе вершины, Баца и Фтаца. Солнечный день с редкими и быстрыми облаками способствовал величественности панорамы.

Сабир с вечера обналичил кругленькую сумму. Вся зарплата, как и другие денежные операции, после первого аукциона была только по безналу, а презренный металл, кроме меди, накапливался в деньгохранилище, защищенном покруче, чем у дядюшки Скруджа. Со своего личного счета, самим когда-то открытого.

В тот же вечер, после закрытия, всей гурьбой уры ломанулись в какой-то притон. Наигрались в азартные игры, накурились и надышались, напились кто в стельку, кто в зюзю, а кто и йейльски. Все закончилось общей оргией с приглашением ночных бабочек, среди которых была урка, действительно смахивающая на упомянутое насекомое. Силы были, а как им не быть-то? Даже после славной драки и с намятыми боками можно предаваться утехам. Не беда, что стилеты и кинжалы с отравленными лезвиями дырявили одежку, ударяясь словно в камень, главное — это железо кулаков Мартида и Дузона, вволю насчитавшихся чужих ребер и иных косточек, спрятанных под розовый кожей и щетинистыми шкурами.

Их вечер пополнил базу данных мошенников и убийц, не понявших урока. Браслет оставлял на подсовываемых бумагах фальшивую подпись, обеззараживал пойло. Мне пришлось долго не спать, лично следя за магическими изощрениями и алхимическими шедеврами сугубо смертельного характера, совершенствуя методы обнаружения, уничтожения и превентивного воздействия.

Бывшие корсары, охотники и прочее, и прочее просадили всю сумму, а днем, косые и с больными бошками, но довольные, дули пиво на кое-как собранных обломках вчерашнего увеселения, освежая пьяный угар, воцарившейся в помещении аж со дня его открытия. Хозяин заведения все получил еще в самом начале, за весь сервис вперед, с солидной прибавкой.

Браслеты уже содержали сводный отчет не раз спасенных. Днем я сам принял радикальные меры, проявив настойчивость и твердость в разговоре с Йомиэлем. Он не считал меня правым, но в итоге поддержал, обняв сзади и поглаживая меня, пока я скакал по умам, выявляя цепочку до самого верха. К решительным действиям прибег ближе уже вечером, когда до заката оставалось всего ничего, когда уры были уже в далеко от приснопамятного вертепа.

Замех Дрех де Брех, барон бац`Врех-Мальвайский, схватился за сердце прямо на приеме у мэра во время своего тоста, туда были приглашены и де Оллагд с дочерями и зятьями, и все трое де Цеген. Острейший трансмуральный инфаркт миокарда обоих желудочков со смертельным исходом, сердечная мышца в хлам разорвалась и не подлежала восстановлению.

В этот момент пять зубчиков у каждой из корон "Ламбады" окончательно выгнулись в обратную сторону, сойдясь в одной точке, испустив мощный импульс, создавший вихревые помехи, воспрепятствовавшие активному магическому вмешательству, скрывшие следы. Безумная красота, усладившая магический взор и внутренний цветок Дара. Две вертикальных кисточки в этот момент удлинились, образовав два мощных фонтана: один залил крышу, второй зонтиком раскрылся высоко в небе.

Еще пара баронетов там же скончалось от тотального ишемического инсульта и субарахноидального кровоизлияния, сопровождавшегося децеребрационной ригидностью, стол был опрокинут со всеми яствами, по полу раскатились фрукты. Целая волна прокатилась по Груздю, десятки внезапно погибших без шанса на выживание, в том числе и толстенький хозяин, лично разносивший днем кружки, полные ароматного пенного напитка из первосортного солода и хмеля. Кара была только за конкретный приказ и его исполнение.

К так и не просмотренным сообщениям в браслетах добавилась вся цепочка, и в общедоступную для владельцев "Мечты" базу данных едва не слил слепки памяти, все по форме, с доказательствами, принимаемыми городской судебной системой, за час до исполнения приговора, первого, покаравшего кого-то кроме непосредственных исполнителей. Но сдержался, призрачная причастность на фоне зыбкости реальных доказательств и фактов и так попортит репутацию, не стоит делать все явным по собственной воле. Пусть мое инфэо чудовищно ускорило время для плоти наказуемых в разных пропорциях так, что все медикусы в последствии констатировали естественные причины приключившегося с несчастливцами, но действительно матерых зубров магических дисциплин такая дешевка не обманет.

"Не трогайте "Сейф" и не тронут Васссс..." — то ли был шепот, принесенный язычком ветра, то ли это галлюцинация, порожденная чрезмерно воспалившимся воображением присутствующих на балу(!!!). Костаж с Чако и Арамом из числа тех приглашенных, что не явились, не слышали, не видели, остались в неведении, до конца прочувствовали волшебность вечера, кого миновал синюшный писец.

Вращение корон плавно замедлилось, опали фонтаны, восстановилась исходная фигура. Бал завершился приглашением на тризну с ритуальным сожжением. Этрас Килех, сын и наследник титула и всех прав, стоял белее мела, как непосредственный свидетель он знал, кто и за что. Пальцы теребили яхонтовые четки, собирая дрожащие по закоулкам сознания мысли, среди которых попалась и необходимость удержать бразды правления, и желание сохранить фамильное влияние. А острый вопрос о лагере лезвием ядовитого кинжала уже пустил струйку крови, от срочности принятия противоядия зависла его судьба.

В Грузде, как и Эжзасза, и Речных Королевствах, и Дрегдагрском царстве трупы было принято сжигать, не было кладбищ и усыпальниц. Не достанутся злу в лице мифических ларутских некромантов, отпустят душу в свободное странствие, не обремененное земными заботами, дабы не вспоминали и не навещали родственничков. И у всех на слуху был тот факт, что слишком часто омертвевшие тела магов, особенно сильных и убитых в бою, в какой-нибудь стычке в дальних далях, куда переправлялись наемные армейские отряды Груздя, доставались врагу, их приспосабливающему в алхимических или обрядовых целях, подробности о которых разлагали воинский дух, подтачивали внутренние стержни. Да и местные не брезговали подменами, предпринимая все мыслимые и немыслимые усилия для сокрытия экспериментов "ради науки".

— Ах, ослепительная! Каждый Закат прекрасен, отчего же ваши глаза не радуются?

Я был уже на Баце, одинокий, не считая статуи Гамма-Сая, Йом и Леон гуляли по городским паркам для богатых в сопровождении наставника Костажа и двух помощников задолго до и много после момента отрыва пяти проводящих коронных каналов. Здешняя площадка больше и не вращается. Боком к городу, лицом на закат, на одном из двух компактных тронах, угловатых и монументальных, меж которыми на тонкой витой ножке стоял цельный хрустальный столик с чашей, с краю которой била маленькая винная струйка. И два бокала, бросающих кровавые тени от багрового солнца. Она появилась сзади, в центре смотровой площадки, в том же вечернем наряде, что и на балу, не боясь холода. Остальные столпились на Фтаце, не рискуя больше телепортироваться ко мне.

— Арье, ваш театр не к месту.

— Вся жизнь — игра, а ставка в ней — сама жизнь. Не так ли, о искушённая? — лукаво, беря один из двух бокалов. — Или искумшенная? — опережая.

— Ах, — вынужденно. — Ирония неуместна. Если...

— Если, — одновременно, она затихла, а я, такой нахал, продолжил, — нет дальнейшего роста — значит близок закат. Но это не конец жизни, а рассвет мудрости. Присядьте, о грозная царица... грибов... — пригубляя вино. Она молча и с царским достоинством села на краешек в пол-оборота ко мне. — Закат-рассвет-закат... Пульс жизни, не так ли?

— Чего вы хотите? — после долго изучения моего профиля, твердо, без лишних эмоций.

— Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.

— Власти? Богатства? Почитания?

— Делать хорошее и слышать дурное — удел царей, о небесный адамант. Может, начнем аб ово?

— Крутой правитель властвует не долго, — недопоняла она.

— Всё должно изменяться, чтобы всё осталось по-старому. И не рискуйте пропустить закат, антитеза моя, расслабьтесь и получайте удовольствие, хотя бы эстетическое, раз боитесь яда в вине, — постепенно понижая градус до глубокого минуса, так же и в прямом смысле, покрывая инеевым узором столик, края чаши, стройную витую ножку одинокого бокала.

— Грубость — духовная слабость, мой юный друг, — печально, сделав маленький глоток.

— Критика — налог, который великий человек платит публике.

— Самообман может довести до саморазрушения, — игра ей приелась.

— Не зазорно быть альтруистом и уважать эгоизм других.

— Первое условие для сближения — искренность.

— Искренность в небольших дозах опасна, в больших — смертоносна.

— Чей риск, того и выгода. Никогда опасность не преодолевается без риска.

— Человек гибнет, дело остается?

— Смерть — последний аргумент.

— Не трогайте "Сейф" и не тронут Вас, — помолчав, я выразительно процитировал басню:

"Соседка, слышала ль ты добрую молву? -

Вбежавши, Крысе Мышь сказала, -

Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?

Вот отдохнуть и нам пора настала!"

"Не радуйся, мой свет, -

Ей Крыса говорит в ответ, -

И не надейся по-пустому!

Коль до когтей у них дойдет,

То, верно, льву не быть живому:

Сильнее кошки зверя нет!"

Я сколько раз видал, приметьте это сами:

Когда боится трус кого,

То думает, что на того

Весь свет глядит его глазами.

На город из-за спинки трона полетела жиденькая вереница иллюстрированных маленьких листочков, в уголке была авторская подпись "И.А. Крылов". Закат пред нами еще только догарал, а подножья гор во власти сумерек давно уж были.

— Мои подчиненные не виноваты в том, — нарушил я молчание, когда последний лучик исчез, — что я кому-то там неугоден. Я отвечаю перед ними и за них перед собой. Защищаю. И постараюсь, чтобы всякие твердолобые, подобные Замеху, им не докучали. Грубые средства удостоились грубых мер, достопочтенная Олисанна. — Покатал вино на языке. — Не заставляйте меня и дальше отчитывать Вас словно глупую школьницу, это равно унижает обоих. И в глазах тех, кто за нашими спинами сейчас свидетельствует.

— От Вас больше разрушений, чем пользы.

— Для кого? Гриб червив и гнил, по моему скромному мнению, но я не судия.

— Грибник?

— Скорее горькая пилюля, вытравляющая раковую опухоль, или инъекция.

— Ближе к делу.

— Костаж делами ведает.

— И все же.

— "Мечта" растерзана, — перемещая меченые осколки себе на ладонь и грустно на них глядя. — Черная неблагодарность в ответ на исправленную ошибку. Потворствование бездействием. И вы не приняли предложение начать с начала, этраис Олисанна. Вы обвинили меня в разрушениях не мной спровоцированных.

— Платочек? — ядовито. И куда девалась вся утонченность?

— На Угэреже идет 1294 год от войны Жакхомз, — не обращая внимания на издевку, без сожаления дезинтегрируя все на своей ладони. — Когда прошлый виток завершился, система привычно быстро восстала из праха, но уперлась во все тот же потолок. Хроники многим знакомы — века брожения неизбежно коллапсируют войной. Однако недавно что-то произошло на более глобальном уровне, оно всем аукнется, а вы так опрометчиво закрыли себе доступ к источнику, до которого было рукой подать, — сухо. — Маховик перемен уже не остановить. Вы не захотели помогать его раскручивать — ваше право, но не обессудьте, когда вдруг угодите под жернова. Прощайте.

Глава 32. Подготовка

— А портал? — допытывался Йом.

— Это сложно, — почти сдаваясь.

— Но реально, да?

— Мне надо подумать.

— Сколько, Лео?

— К следующим выходным, если вытерпишь ежевечерние длительные массажи.

— И мы отсюда точно уберемся, — констатируя пока еще будущий факт.

— Да, — соглашаясь.

— И без напряжений, как раньше, — утверждая.

— Да, — соглашаясь.

— Но... ты что-то еще задумал! — строгий бантик губ, несмотря на мыслеречь.

— Взаимосвязано.

— Колись.

— Эх, — вздыхая и откидываясь на спину.

Мягкая трава, безмятежный освежающий ветерок, шелестящий сочно зелеными листьями сада пруда. Напротив был дон хоббитов, ушедших смотреть за Паолоном и Опрой. Быстрые тучи принесли на следующий день мощный циклон. На улице бушевал ветер, сгибая деревья в поклоне грозной Буре. Дождь с градом хлестали по прозрачной крыше, ребра которой давали приятное искусственное освещение, приближенное к солнечному.

— Какие существуют способы перемещений в пространстве? — сорвав и зажевав один из колосков, свесившихся у правого уголка рта.

— Телепортация, предметная и собственная, и порталы, плоские и объемные, статичные и динамические. Если кратко.

— Самый надежный — это принцип Квигоэ(!!!), знаешь?

— Да. Надо четко представить объект или место с окружением, при хорошем воображении касаться или бывать не обязательно.

— Ради безопасности, улучшения фокусировки и контролируемости часто усиливают Дальнооком(!!!). О вливаемой силе я не говорю — все пользуют мировую реку. Об управляющей Ноцуц едва не ежеутренне распинался.

— А стационарные порталы и телепорты?

— Хех, — травинка перекочевала в другой угол. — Из основных — Цюпля, Сиэдж и Хигаэ. Первый редок, трудоемок на стадии подготовки, соединяет только две точки; надежно и незыблемо при ничтожных затратах силы. Второй оставляет координацию за пользователем, но чаще достаточно иметь навигационный кристалл и уметь направлять потоки. Самый распространенный — третий, по принципу сети, лучистой, например, или ячеистой, способен цеплять щупы(!!!), инициировать соединение с вызываемой стороны. Система заковыриста, требует предельной аккуратности и точности в расчетах при строительстве, от встроенных источников зависят длительность работы или объемы перемещаемого.

— Цюпля?

— Угу. Только мало будет создать арки-близняшки и разнести по местам, нужно проторить дорогу через препятствия. И... я могу наплевать на проекты и планы по Груздю, не более. Глобальная насущность в стационарных спутниках для позиционирования и связи будет мной удовлетворена, я не зря готовил ФСП-9/61 как шахту для запуска. Так и Летающую Башню быстро найдем.

— Поня-а-атно, — някнул рыжик, сидевший со скрещенными ногами и теребящий в своих руках такой же колос, как у меня.

Вокруг порхала пара фей, играющихся с много большими их бабочками. Пара карликовых мартышек-лилипутов, не больше белки, активно очищали ветки от обилия разнообразных желто-оранжевых плодов, перевизгиваясь.

Я включился в их игру, шевеля пальцами, якоря на них инфэо, прямо из под носа зверьков выхватывающие ягоды и фрукты, дразняще близко, маня к нам. Вскоре пасмурное настроение Йоми развеялось.

Арье с Саем появлялись в павильоне, чаще "сидя" в кабинете и "поедая" изысканные кушанья. Йом с Лео погружались в аквариум, купались в пруду. Плавки волшебным образом стирали краску смущения с точеного личика любимого, а игры с подводными обитателями навешивали беззаботную, искренне счастливую улыбку. Инфэо давали дышать, защищали глаза, оставляя всю зоркость. Мы наслаждались видами с вершин башен, а прохожие нашими гибкими, ловкими и молодыми телесами, стройными и подтянутыми, с канатцами мышц, без грамма жира, в соблазнительно облегающих плавательных трусах.

Уры были тише воды, ниже травы. На следующий понедельник после дорана они с ясными головами так и выпали в осадок. В дальнейшем больше не притрагиваясь к ополовинившемуся запасу бочонков, кои распивались вечером с субботу, парочка ушла в оплату. Каждому было доступно по себе, а Сабиру — по всем.

Понедельник для всех выдался тяжелым не только из-за разбушевавшейся погоды. Всколыхнулись гонимые когда-то мысли, повылазили страхи. В смешанном районе Груздя прекратились вообще всякие нарушения закона, убавилось покупателей. Правда, выдержки хватило ненадолго. Пьяные дебоши, а там уже все на круги своя, постепенно.

Во время массажа у меня лучше всего получалось распараллеливать сознание, я учился выдерживать естественно быстрое мышление, с коэффициентом три для всех потоков сознания без использования дополнительных инфэо. Зная о том, как отвратительно получалось размышлять об одном двумя и более потоками, я промолчал о, так сказать, побочных решениях.

В понедельник вечером собирал в кучу все свои планы, рассортировывал по полочкам, оценивал: роботизированная мануфактура; панельное жилищное строительство; еще четыре торговых павильона с площадями под аренду, образующих единый торговый мегакомплекс; грибная ферма; гидро— и аэропоника для выращивания свежих помидоров, огурцов, листьев салата, укропа, мяты, петрушки и многих других; выделение полимеров с дальнейшим производством пластмасс, например, упаковочного полиэтилена и пластиковых коробок. Пора было стартовать оптовой торговле, розница — безделица.

Под все нужно было пространство. Склад! Сейчас полезная нагрузка составляет считанные проценты. Выращивание домов или кварталов из семян — грандиозная цель, но космос важнее. Поэтому козырнем умениями со складом.

Совсем без инфэо обойтись не выйдет, не справлюсь, не успею. Пришлось блаженный остаток сеанса и весь следующий день корпеть над настраиваемым универсальным Предсказателем, взяв за основу Предсказатель Абрека(*) и Провидение(*). Главное было избавиться от эффекта "зеркала" при нацеливании на самого себя, на решаемые задачи, добиться эффекта малого провидения.

Процесс с пассажа перешел на кентер, карьера без изменения времени не достичь. Впечатляющий и ошеломительный результат.

— Что случилось, Лео? — остановив продавливание позвонка с боков.

— Завтра придет антициклон.

— Э-э-э?..

— А ты до конца сеанса не дотерпишь, — он покраснел, недопоняв. — Иди, облегчись, Йом! — звонко рассмеявшись. — Иди-иди, как увидишь писуар, придет и позыв. Ха-ха! Да не стой столбом, хи-хи!

— Тестируешь на мне инфэо, да?

— Примерно, — садясь на пятки. — Почувствуй сам.

И коснулся его лба, накладывая инфэо постоянного действия с якорем на когда-то вживленном кристалле. Брови треугольниками, глаза кругами, ноздри квадратами, губы трубочкой, уши врастопырку, волосы вот не встали и не зашевелились. Я заржал, сотворил для него зеркало и полюбовался, как его шевелюра встает дыбом. А уж какая буря эмоций...

— Я жду продолжения... — просмеявшись и улегшись обратно.

— Дословно и с интонациями... Лео!

— Настройка в ОСМО. Полностью лучше не выключать.

— Ох!

— Иди уже, а то мое первое предсказание окажется ложным...

— Хи-хи! — но тут же посерьезнел.

— Исключи меня, иначе мост никогда не достроишь, привыкнешь к ничтожной замене. Настрой на пассив, а то в итоге получишь один вред.

— Хорошо.

— Мы будем с тобой развивать родные способности, без костылей и займа. Оно поможет.

— Но цель создания была другая.

— Верно, без него мне не успеть. Не волнуйся, нет опасности, пусть крайнее средство, но я не привыкну.

— Ты играешься на грани, любимый, — бросил он и ушел. Не одобряет.

В среду действительно пришел антициклон, установилась не просто жара, а настоящее пекло — под сорок в тени.

— Йом, полетать без магии не хочешь?

Было позднее утро, мы шли в шортиках и футболках со специальными вставками для проветривания. На головах кепи-бейсболки из легкой продуваемой ткани и длинными козырьками, наверху помпончик на пружинках, имитирующий корону, спереди эмблема "Ламбады". На белых шортах и футболках тонкий фрактальный узор красками под золото и серебро, с градиентом и эффектом глубины. На ногах сандалии на толстой и мягкой пенке, с подушечками в местах наиболее вероятного натирания.

— А как это?

Он сильнее сжал мою ладонь. Мы гуляли по парку вдвоем и собирали все взгляды и шепотки чопорной публики, которой не нравились не только наши голые коленки и локти. Йоми чувствовал себя неуютно, был скован, зато его тело, как и мое, без всякой дополнительной магии чувствовало себя комфортно на зависть всем остальным, отдающим дань моде и устоям.

— На парашютах, вот так, — отправляя образ.

— Ого-го!

— Диск Плинга умеешь, да и я на подстраховке, — стирая нотку страха.

— Прямо сейчас? — с нетерпением.

— Феи! — гаркнул я, напугав старушку на скамеечке с двумя взвизгнувшими девочками.

Йом хихикнул. Появилось два фея.

— Мы нагулялись, в Ламбаду.

— Так точно! — по-солдатски вытянувшись, басом.

Девчонки пораскрывали ротики, глазенки в платин. Подмигнув чернявой, шагнул в открытый портал. Йом моргнул обоими очами на беленькую, и ушел следом.

— Этраи Сюлнена, здравствуйте.

— Здравствуйте, юноши.

В швейной мастерской царила относительная тишина. Машины безмолвно трудились, прядая нити, вышивая, часть ткала. Отдельно вымачивались как мотки с клубками, так и непосредственно нити. В первом случае время выдержки определяло степень пропитывания и насыщенность, давая красивые и плавные многоцветовые переходы, во втором краситель пропитывал ровно по всей длине. Царица с дочерью задавали вышивальные и цветовые паттерны. Аквариумы пузырились, птички пели, рыбы подпевали.

— Можно занять, э-э-э, ткацкие станки?

— Вам помочь? — приятно улыбаясь, спросила Елнони, зная реакцию матери.

— Не, спасибо, — обворожительно улыбаясь в ответ.

— Ему нравится строить фей, — как бы невзначай обронил фразу Йом.

— Ах, — хихикнув, — Арье такие чудесные станки сделал, мы все в восторге!

— Леонардо, будь любезен, попроси фей показать нам, как сшить...

— Шорты, футболку и кепку?! Конечно. Значит можно, да?

— Да.

— Феи, стройсь! — откуда-то налетел десяток фейев с феей во главе. — А ну сшить такой же комплект на Фанира!

— Так точно! Разъяснения требуются? — кивая на дам.

— Угу.

— Рады служить! — тенорским хором, выполнив хитрый трюк в воздухе.

— Хи-хи! — мамань сверкнула глазами.

Елнони мило покраснела, когда кроили и шили шорты, начиная с создания для них ниток. Фея все подробно объясняла про потеющий пах и прочее, пока ее отряд сноровисто крутился вокруг управляющих панелей станков и выполняя ручные операции.

— А теперь летные костюмы и парашюты для меня с Йомиэлем!

— Купольный, ленточный, крыло Рогалло, парафойл? — деловито. Сюлнена с дочкой жадно вслушивались, последняя едва-едва скрывала свое любопытство.

— Эээ... для планирования.

— Значит, консервюрные парашюты-крылья. Ткань рипстоп нейлон, капроновое полотно будет не к месту. Стропы из вектрана, — размышляя вслух, — микролайн и дакрон не подойдут.

— Извините, а для примера можно сделать? — непроницаемо спросила Сюлнена.

— Да, это все уже заложено в машинерию. Леонардо, простите, но для подвесной системы и ранца требуются карабины, КЗУ, кольца...

— Да-да, вызови еще отряды туда, куда надо.

— Так точно! Вперед, мальчики!

— Рады служить!

— Леонардо, а что такое "парашют"? — смешно выговаривая.

— Арье как-то объяснял, я понял только, что для планирования в воздухе без магии. Ну как орел раскидывает крылья, кружа в вышине, примерно так же, — помогая жестами.

— И вы умеете? — округляя глазища.

— Эм... — почесав тыковку. — Магия при мне, не убьюсь, — по-простецки пожимая плечами.

— Вы так умелы? — это уже мамань.

— Арье сделает страхующий амулет, — отмахиваясь. — Небесный Странник далеко, а полетать ух как охота, погода радует! — звонко.

— А как взлетать?

— Простите великодушно, но с ними прыгают. Рекомендую с вершины Баца, — командирша фей.

— АХ!!! — осела Елнони.

Одного отряда фей оказалось мало, чтобы уложиться в приемлемые сроки. Прибыло подкрепление. Сюлнена и ее оправившаяся дочка деловито щупали готовые костюмы, ткань медузы, крыла, слайдера для рифления, изучали стропы, внимали пояснениям, с трудом веря даваемым характеристикам. Йом в это время инструктировался через ОСМО.

— Йейль... — и зажала рот ладошкой.

При полном одеянии, в специальной маске с ранцем мы оба смотрелись крайне необычно. Одевали нас феи, бесстыдно сверкать мы не стали, отгородившись ширмой.

— Хи-хи!

— Хех! Феи, организуйте трансляцию и портируйте нас!

— Куда это вы!? — строго.

— Упс... Арье, но...

— Цыц! Еще один выкрутас и отберу фей! Извините, Сюлнена. Добрый день.

— Добрый день.

— Здравствуйте, — двойное от Йоми, хихикающего в кулачок, и Елнони.

— Прыгать — это слишком серьезно, Леон!

— Ну пожа-а-алуйста... — молитвенно сложив ладошки.

— Ммм, хорошо. Но под моим присмотром.

— Ура!

Оглядев себя со стороны, проверив о обоих парашютистов карабины и замки, жестом телепортировал нас на Бац.

— Ой!

— Ял!

— Ай!

— Уй!

— Йейль...

— Добрый день, этраны. Не стоит пугаться, это всего лишь парашютисты, — вежливо улыбаясь.

— Пара кто? — даже не поприветствовав.

На площадке было полтора десятка охлаждающихся богатеев, не имеющих каких-либо особо важных дел.

— Парашютисты. Леонардо, Йомиэль, вы готовы?

— Да!

— Д-да...

Волна возгласов прошлась по второму кругу, когда я легко перескочил перила и оттолкнулся, расставив руки и ноги звездой. Йомиэль в последний момент струхнул и завизжал, когда я его далеко вытолкнул воздушной рукой. Кто ругнулся, кому мне пришлось безапелляционно развеять инфэо... Но к ограждению подошли все, активировав или сколдовав дальнозоркость. Охали и ахали.

— Миэ! Расставь ноги и руки! Кому грю!

— Эээль!..

— Живо!!! Без паники!

— Эль!.. — хныкнув, но выполнив.

— Приготовься к раскрытию! Кольцо я сам дерну.

— Аааа!..

— Рот закрой, дурак! Дергаю!

— Эль!!!

— Я с тобой, все хорошо, правь за мной.

— Аргх!

— Лови восходящий поток, ты же маг-воздушник! Включайся же!

Постепенно Йом начал ловить кайф, визжа уже от восторга. Внизу простирался Груздь, Мы летели в сторону Эжго, поглядели на водопады Эжин. Сделали круг через плантации и порт к жилым кварталам, пролетели над краем Ремпту, укрытого туманной пеленой. Затем уже Йом выбирал маршрут.

— Без магии? — удивленно констатировал какой-то баронет.

— Технология для избранных, этрас.

— И так можно до самых Барьерных Гор? — еще кто-то.

— Или от самых...

— Какая ирония — производится в Грузде, а поступает на вооружение в Диус и Маблонг...

Дальше я растаял, оставив господ с новыми реалиями. Выгода очевидна — свободно летающий маг, могущий телепортом уйти в облака, обозреть все с высоты птичьего полета, будучи свободным использовать магию в любых целях, преодолевать сложные ландшафтные препятствия. Но главное — Призрачный Барьер уже не помеха!

Заподозрить по лжи не получится — та-Вастин обязательно станет продавать туда в первую очередь и за бешеные деньги. Производственные мощности будут нещадно эксплуатироваться ночами, дабы не мешать дневным делам. Брат не упустит ни капли выгоды, наладит производство и у себя со временем.

Простиравшийся внизу Груздь, вятынувшийся вдоль Иссхоруг, поражал своей площадью и планировкой. Да, мне сверху были заметны следы перестроек архаичных древних дворов, заменившихся продуманной сетью улочек, проулков и переулков вокруг Башен. Кварталы четко разделялись широкими проспектами с зелеными насаждениями, особо контрастирующими на окраинах, бедных, но не бедствующих.

Чаще всего встречались Арекаи Ховея и Водиетия. Лиственные шары этих пальм возносились над крышами трехэтажных домов. Молодняк тщательно подстригался, отчего выглядел куцо и ощипанно.

Во многих дворах росли тройки Колбандра(!!!) — старое, среднее и молодое деревья. Их стволы напоминали перевернутые пробирки, высотой в пару десятков метров и диаметром порядка трех метров. Ветки плотно обжимали ствол. Листья, длиной в дециметр, походили на зеленоватые хвосты, темнеющие у сочленения, плоды росли от самого ствола и напоминали грецкие орехи, но в виде перевернутых запятых, хвостиком цепляющихся за матовые розовато-серые с прозеленью чешуйки.

По утрам, перед выпадением росы или налетом тумана, ветки колбандра раздвигались, листья распушались подобно кошачьим хвостам, и начиналась древесная трапеза. Растение жадно впитывало влагу, начинавшую заполнять внутренние полости, полные губчатых симбионтов, ухитряющихся пролезать и в плоды, которые обожают некоторые пустынные животные, норы самых нерасторопных и жадных становятся местом, откуда прорастает побег. Основной ареал обитания — пустыни, но люди научились правильно ухаживать, пристрастившись к витаминизированному кисло-сладкому соку.

В стволах этих растений прорезают три дырки на разных высотах, в которые вставляют серебряные обода, трижды заменяемые по мере роста. Выступающая часть — кран с магическим регулятором, к нему приделывается шланг, отводящий сок. Самый густой, мутный и с калорийным витаминизированным осадком, являющимся отходами жизнедеятельности покрывающих внутренние полости колбандра транкеранд, его симбионтов, на дне, самый прозрачный и чистый — наверху. Но именно нижним гелеобразным раствором в основном и питается само дерево вместе со своей кеглеобразной корневой системой, он дает терпкость, слегка горчит, отлично насыщает организм белками и углеводами, быстро портится.

Водяное дерево быстро загнивает, когда не может разместить в своих полостях весь впитываемый листьями рацион, а симбионтам требуется время, чтобы придать соку его неповторимый кисло-сладкий вкус с терпким оттенком и полезные свойства. Поэтому молодые деревья защищают от влаги при помощи магии. И только старые стволы, которые опорожняются по вечерам дорана на определенный процент, способны ежеутренне питаться. За счет трех отверстий не требуется проводить профилактическое полное изъятие внутренних жидкостей, то и дело грозящихся загустеть.

Часто в дополнении или вместо росы колбандр опрыскивают вином или иными напитками, превращаемыми магическим образом в водяные взвеси, висящие вокруг веток до полного впитывания. Это придает оригинальные тона соку, снижая срок жизни растения: транкеранды мутируют, чужеродные вещества постепенно отравляют древесину, начинающую трескаться и лопаться.

Разлапистые туи и другие кипарисовые кроме как в приусадебных парках в богатых кварталах не росли. Зато везде были разбросаны ранетки и иные плодовые деревья, привлекающие птиц. Часто встречались боярышники.

Особенно поражали воображение столбэлоны — сосновные, похожие на толстые, порядка трех обхватов у взрослых, зеленые столбы высотой от десяти метров, часто стриженные спиралью, отчего походили на огромные винты, вкрученные прямо в воздух. Ветки с иголками сходны с тисовыми, однако имеют голубоватые и бордовые расцветки, светлые с краев и с прозеленью у ствола. А так же ельшеры — пушистые елки с мягкими рыже-зелеными иголками примерно в пядь длиной на жестких ветках с царапающими кончиками, молодые зеленые иголки остры, хрупки и ядовиты.

Часто встречались светящиеся по ночам растения — от физалисов до кампанул, больших колокольчато-образных цветов с двумя ярко выраженными оттенками лепестков и всегда белой сердцевиной, играющей роль лампочки в абажуре, привлекающей ночных опылителей. Очень красив клематис глубокого фиолетового окраса как оттеняющий фонарики и колокольца. Ботаники Груздя при помощи селекции и магии вырастили удивительную гацинию, отражающую и, в придачу, усиливающую свет в ночи абсолютно самостоятельно, не требуя специальных вливаний маэны. Так же были изменены цветы яюйпадзо(*), чьи яркие бутоны гасли примерно к полуночи.

Часто измененные растения сажали в отдельные горшки, работающие по принципу аккумулятора маэны, требующего подзарядки от раза в неделю до одного раза в месяц или даже год. Эти изделия требовали от артефакторов владения гончарным искусством или ковкой.

За изгородями богатеев царствовали клумбы, рабатки, грандиозные ландшафтные ковры. Часто цветочные бордюры высаживали и с внешней стороны по бокам от главного входа. А вот рокарии и водоемы, акромя фонтанов, не встречались совсем. Так же в их парках практически в обязательном порядке встречались увитая беседка с куполом и ротонда, но с каркасным верхом специально под растения-лианы с одной-двумя парами светящихся лоз, создающих сказочную романтическую атмосферу.

Люминофоры — земные звезды, зажженные в отсутствие небесных теми, кто мог себе это позволить. Помимо растений разводили и люминесцирующих насекомых, насаждая для них кормовые кустарники и травы, такие как гравилат, подспудно использующийся ради дубильных веществ в корнях.

Сады и полисадники с подоконниками пестрили всеми цветами радуги, порой аляповато, порой завораживающе и высокохудожественно. Растения, казалось, собрали со всех уголков Моцкафа и вывели сорта, успешно приживающиеся в местном климате. Соседи никогда не копировали выращиваемое друг у друга — выбор был более чем богат. Хотя та же лапчатка встречалась едва ли не у каждого второго.

А ухаживали за всеми насаждениями явно умелые и талантливые сольфские руки. Не все хозяева выродки, у многих рабы имеют статус привилегированных слуг.

— Что такое? — передалась взволнованная мысль.

— Цвето-проклятье(*). Не думал...

— Где?! — с долей настороженного любопытства.

— Ты знаком с цветошесшоэттэ(*)?

— Читал. Так где? — нетерпеливо. — Хи-хи! — тут же. — А я увидел цвето-благ(*)!

Воспоминания об этом виде экзотического убийства всплыли совершенно независимо от моей воли. Как я не отгораживался от "подарка" брата, память трех асассинов, передавшаяся с тремя шариками-асалами, давно усвоилась и была запихана на самое дно. Мерзко, грязно, противно — и это лишь малая часть моих чувств по отношению к ним. Да, знание уязвимых точек на теле, навыки боя и многое-многое другое — это полезно, однако картины применения с вариациями на тему вызывают отвращение и неприятие до рвотных спазмов.

Пролетая над городом, я периодически настраивал фокус камеры на точечное восприятие удаленных объектов, естественно, с трансфокатором. Трансляция полета сопровождалась слайд-шоу со всеми современными технологиями. Плавные наезды камеры на самые удивительные ландшафтные композиции, плавные, по параболе, стоп-кадры с резким увеличением и т.п. По здравым рассуждениям, уже зная на что и как смотреть, я не включал кадры с цветошесшоэттэ в общий показ.

В последствии я даже организовал конкурс лучших дизайн-решений, спровоцировав взлет цен на рабов-садовников, и сольфов в частности, а так же повальное озеленение даже окон — такие кадры тоже присутствовали. Горожанам надо было просто развести руки, давая оценку текущему кадру. Как бы это не выглядело смешно со стороны, но простой народ активно участвовал — в конкурсной программе не было ни одного слайда с садами самых состоятельных.

Груздь стар и в нем полно скучающих. Своими действиями я надолго сменил перемывание косточек на обсуждение бархатцев, тюльпанов, пионов, роз, орхидей и прочих цветов и вьющихся лоз с декоративными кустарниками, смотрящихся рядом с кирпичными или каменными блоками, на белом, розовом, бежевом фоне стен, рядом со статуями божеств-покровителей или предков. У кого пышнее бутоны, ярче, ароматнее, красивее. Унылость очень многих дворов начала изгоняться цветочными горшками и ящиками с клумбами.

Помимо прочего привычных розовых и голубых фламинго я показал в таком ракурсе, что их стали в будущем специально разводить и проводить селекцию ради получения удивительно изящных видов необычных цветов, гармонично вписывающихся в пруды и озерца.

Архитектура города, вместившего в себя самые разнообразные культурные слои, как выросшие тут, так и пришедшие с Имрикса с исторгнуыми, пестрила, сверху это особенно бросалось в глаза. Строгий серый домик без лишних украшений с четкими линиями каменных блоков или кирпичей мог соседствовать с аляповатыми, крикливо украшенными лепниной или живыми цветами. Пешеходу проще, его взор видит если не плавную, то постепенную смену стилей.

Часто встречались толстые стены с элегантными флюгерами на краях и кованным заборчиком между ними, естественно, зачарованным. С боков, вплотную примыкая к ней крышами, стояли дома. Внешние, выходящие на основную улицу, отличались скромным крыльцом и пышным палисадником, шириной метра в два. Выходящие во дворики имели флигель, увитый распространенной глицинией, как розоватых оттенков, так и белых с нежно зелеными листьями. В этих домах часто жили большие семьи, ухаживающие за кустарниками и деревьями во дворах. Каменистая местность нуждалась в частых илистых удобрениях, питающих насаждения.

Однако отнюдь не везде желали обременять себя лишними заботами, обходясь стандартными пальмами или папоротниковыми, за которыми ухаживали власти города. Особо престижными считались дома с собственным забором, но чаще это были постоялые дворы или ночлежки для одиноких молодых рабочих Дворов, а так же коновязи.

Власти тщательно следили за этажностью, поэтому мои две башни смотрелись диковинно, особенно с учетом защитных Башен, тут и там вперившихся в воздух. Это решение не позволяло в одном месте жить слишком большому числу горожан, видимо из-за тех же причин существовало ограничение и на торговые ряды, которых, по сути, не существовало. Домохозяйкам часто приходиться переться довольно далеко, чтобы купить еду подешевше, которая в таком огромном городе стоит не дешево, или чтобы посетить нужную лавку травницы.

Фонарей было много — как личная инициатива торговцев, так и городских властей. Самые разные: от одиноких каменных колонн с друзами, испускающими свет до энергетически голубоватых сгустков, в темное время суток бьющихся в застекленных клетках, подвешенных на простых или изысканных столбах или приделанных к пальмовым стволам; от флуоресцентных и фосфоресцентных до стеклянных шаров с замкнутыми экосистемами. Они были частью магических экзаменов, выпускных и на ступень, поэтому часто менялись, а старые разбирались на запчасти или с успехом продавались в северных территориях. Зимой организовывался фестиваль фонарей.

С учетом растений, насекомых и фонарей Груздь в ночное время освещался почти как днем — жизнь здесь, в противовес другим крупным городам, в ночное время не замирала полностью, а туманы помогали создавать фантастическую обстановку. С высоты ночной город смахивает на гигантскую тучу, подсвеченную изнутри, очень редко когда Груздю выдавалась возможность предстать во всей красе без водяной вуали.

Комплекс Школы был огромен, с окнами от пола до потолка, куполами на низеньких округлых башенках, ростом в половину от защитных. Здесь ученики жили, познавали науку, порой балагурили. Здания имели бледную желто-зеленую окраску с белыми рамами окон и коричневыми дверьми, некоторые отличались темной серостью сырого камня. В центре возвышалась тонкая и самая высокая в Грузде башня цвета сливы с бледно-васильковой и грушевой филигранью рунного орнамента, не имевшая какого-то своего имени, ее острый шпиль возвышался на отметке в сто метров.

Западная, Восточная, Северная и Южная башни отличались толщиной и покрытием — темно-коричневая зелень с глициниевыми и тыквенными прожилками. Они так же были выше своих товарок, а вокруг каждой квадратом с вершинами по сторонам света, отстоя на десяток метров, соединенные переходами с основной, стояли еще четыре, высотой и толщиной в две трети от главной, цвета мокрого асфальта с грязными бело-оранжевыми прожилками.

Соответствующие кварталы в несколько раз превосходили по площади остальные, отдельно взятые. Сверху отлично обозревались распланированные парки родовитых семейств. Подстриженные деревья, подобранная гамма цветов, аккуратные дорожки.

Груздь — город контрастов. С оговорками, но разве ж это важно с почти заоблачной высоты?

Летали долго, пока Йом окончательно не проголодался после облета Баца и Фтаца. Правил он уже с легкостью и без страха. Приземлились мы на наш балкон на седьмом этаже "Ламбады". Миэ тут же обнял меня, но обветренными губами особо не расцелуешься, регенерация не успела поправить. А костюм и снаряжение было полностью без магии, не только и не сколько для остроты ощущений.

— Спасибо! Я... Я!..

— Ты, ты! Я верил, что ты справишься, молодец!

— Но струсил, — стыдясь своей оплошности.

— Со всеми бывает, первый раз очень многим страшно.

— А мы еще полетаем завтра?

— Ага, завтра к вечеру облака будут...

— Здорово! — он был переполнен счастьем.

— Леон! — вышел на балкон Костаж. — Какой Диус и Маблонг? Какое вооружение?

— Хех, дай нам переодеться, за обедом расскажу.

— Ужин скоро уж. А идея прекрасна, жа-Градин оценит, — оставаясь и следя, как феи складывают свесившиеся крылья, удерживая их от дальнейшего полета — ветерок не слабо их колыхал, раздувая.

Сперва в камеру был сложен парашют, потом сверху были уложены стропы. Тандем с так и не использованным запасным куполом весил не так много, и места занимал всего ничего. Костаж только цокнул, когда приподнял ранец с креплениями.

Люм внешне не подал виду, но внутри он подавился моими словами о стационарном портале на Ражень. Как оказалось, Чако и Арам тоже мечтали посетить друзей, только доселе молчали. Осмелев, или обнаглев, други попросились полетать на парафойле завтра вместе с нами. Переглянувшись с Йомом, расплылся в широкой улыбке, соглашаясь.

Во вторник я откровенно схалявил. Любимый весь день проскучал, настроение у него было неахти. Идея его как-то развеселить и взбодрить стала ниточкой, размотавшей клубок парашюта. Я не задумывался о том, как и почему получалось синтезировать земные сверхтехнологичные материалы, ведь раньше я и подумать без ужаса не мог о трудозатратах и воссоздания всего того, о чем имел весьма смутное представление, не знал и названий.

С новым провидческим инфэо, чуть ли не палочкой-выручалочкой, вечером получилось собрать первую модель робота. Заякоренный на октаеракте, диск Плинга для перемещения, Воздушные Руки как манипуляторы, датчики и логика. Все — магия, гиперкуб выдерживал невероятную сложность.

Ночью тройка под присмотром Лейо и питанием напрямую из главного энерговода, пока мало использующегося по ночам (цеха-то стоят), сварганила три тандемных ранца, идеально упакованных, скроила и сшила два костюма.

Параллельно подбирался к решению проблемы сырья. Слишком накладно будет из матриц выдувать слитки с металлом, пластмассовые гранулы и прочее. К тому же мифрил и адамантий так просто из матриц не выжать — нет естественного аналога магически измененному. Пока дошел только до атомарно-молекулярного супа: коктейль из нейтронов, протонов и электронов, на производство которого потребуется колоссальная энергия.

О том, что мою идею планиризма украдут, я совершенно не беспокоился. Микрочастицы мифрила в некоторых нитях и металлические детали из него не дадут скопировать, а на создание своей технологии уйдет не один десяток лет — громаден объем использованных знаний.

Парафойл легко скользил против ветра, а улучшенная маска на лице оберегала от холода, как и костюм, теперь уже облегающий, больше подходящий для длительного планирования на дальние расстояния.

И не надо быть эмпатом, чтобы видеть детский восторг на лицах Чако и Арама, быстро ухвативших суть техники управления крылом. Арам сначала втихаря, а потом уже в открытую забавлялся магией. Пролетая последним через тучу, он выстуживал воздух, заставляя ее снежным вихрем с градинами слетать вниз. Пришлось нам с Йомом помочь, объединиться втроем, зрелище снизу получилось сногсшибательное!

— Я тучи разведу руками! — расхохотался я в канал связи для нас четверых.

И запустил песню "Улетай туча". Потом еще две: "Ты ругаешь дождь...", а следом "Уже другая в комнате...", откуда и взял цитату. В "Ламбаде" и на экранах в кварталах Пралант, Дюсырг и Эалоне, как вчера, шла трансляция полетов. Ракурсы со стороны и взгляды "из глаз" участников с "наездом" дальнозоркости на городские достопримечательности, среди которых ясно различались фигурки людей, уров, орков-стражников, гоблинов. А сегодня я забацал еще и парад песен и мелодий: "Черные мрачные тучи", "А тучи белые", "Ах, эти тучи в голубом", "Тучи над городом встали", "Тучи-скитальцы". Бесплатный концерт.

Мы выстраивались цепочкой и ромбом, но долго сохранить построение не могли, сваливаясь в ломаную. Близко не подлетали — еще не такие мастера, чтобы не врезаться в соседа из-за своевольного ветра.

Арье, Сай и Костаж в это время вели переговоры с владельцами складов, соседствующих с нашим. Вел-то люм, я подавлял волей ту пару десятков, что осталась после всех претрубаций. Деловые люди понимали, что халява вечно длиться не может. И госпожа Статистика — капризная дама!

В итоге пришли к следующему: пятая часть у основания перестает быть пристанью как таковой — все отведенное место для швартовки будет отдано складским помещениями; все оставшееся место под загрузку-разгрузку; с дельцами из свободных городов Эжзасза договорились об использовании стандартизированных контейнеров, проекты которых я предоставил и обещал бесплатно добавлять в основание зачарованную решетку, существенно облегчающую транспортировку — магу будет достаточно напитать контур энергией и четверка матросов-грузчиков сможет двигать по порту, берясь за откидные ручки.

Сами склады будут иметь объем, на порядок превосходящий все текущие вместе взятые по принципу, что был мною использован в Башнях. И над коробкой склада придется повесить гигантский октаэдр асала, дабы обеспечить энергией все автоматические тележки-платформы, число которых будет существенно увеличено, они за раз смогут много контейнеров, а так же работу стационарного портала напрямую к портовым телепортационным площадкам Гильдии.

О сроках — выходные, три последних дня месяца, полное отсутствие движения на всем ФСП-9, полное освобождение складов. К тому времени я окончательно разберусь с "материальным супом", и смогу не только наклепать фирменных контейнеров с расширенным пространством из мифрила, но и произвести кучу товара. Мне главное было создать "мешок" или, вернее, "котел", где бы хранилось это универсальное сырье для нужд "Ламбады", на ее складах просто не хватит места.

Сабир за нас отдувался с бароном Грочем, пришедшим лично. Он долго смотрел на "Моара Крон-Ра", говорил о закупках "калькуляторов". Но в итоге купил себе и трем сопровождавшим его помощникам по одному и удалился.

На следующий день, пасмурный, мы не стали летать. Я придумал другую забаву — роликовые коньки. Костаж великодушно отпустил двух великовозрастных шалопаев вместе с нами, Леонардо, Йомиэлем и Арье. Хоть асфальта здесь и не было, но на площади Согласия, Набережной, в людских кварталах и кварталах для привилегированной прослойки общества брусчатка, верхний ее слой, местными магами раскатывалась в блин и подплавлялась до ровной и гладкой блестящей поверхности с красивым рисунком. Удобно, надежно, долговечно.

Мы выбрались поздним утром на Набережную, на которой почти не было никого. И дважды хохочущей группой наперегонки, едва не сбив ошеломленную старушку и двух художников, из начала в конец пробежались. На нас были костюмы, подобные летным, специальные щитки на локтях и коленях, шлем, шикарные очки, перчатки. Минут десять мы с Йомом, ну да-да, я и я по большей части, ржали над Чако и Арамом, чьи ноги так и стремились разъехаться в разные стороны, повернуть не туда. С тормозами разбирались.

А после Набережной мы устремились на главную площадь. Арье объехал периметр огромного прямоугольника со скругленными углами, установив зримую границу, и со строгим видом нарезал круги, сдерживая собравшуюся публику. Остальные разбились по парам и стали пытаться выполнять разные трюки. Зажигал тут, конечно же, Леон. Вначале соло, а потом дуэтом, постепенно добиваясь синхронности с напарником. Чако и Арам пытались копировать, что попроще. Дуэт перерос в пару, недаром мы с Йомом ежедневно тренируемся в танцах, и уже пробовали на льду.

И тут никакой магии. Да, мы все падали, набивали шишки, щитки спасали от серьезных травм. Пока четверо резвились, пятый устанавливал рекорды скорости, оттачивая технику. Да, плюс вездесущая музыка, как же без нее?

Арам не расстался со своим Амэком, приоружным был и Чако, оттого действо выглядело еще более захватывающим, когда они устроили тренировку на мечах, сняв и отдав Арье для перемещения ненужную больше защитную амуницию — они активировали свою броню. Теперь круги нарезали трое, а двое устроили показательные бои. Вдвоем они бились не долго — Леон и Йом присоединились к Чако, втроем против омрэга. Пусть и слабо, не выше первого курса АЗУ, но хитро: ставили под наклоном диски Плинга, становившиеся трамплинами; щиты-препятствия; подножки. Ловкий люф слился с роликами, как будто всю свою жизнь с детских лет катался. В конце-концов мы все телепортировались, когда колеса Арама отлетели прочь из-за попадания по ним меча Чако, на такое они ну никак не были рассчитаны.

Распаренные и натруженные тела с наслаждением окунулись в джакузи, подверглись массажу. Скользкий момент, ведь я оприходовал люфа, а люфром занялся люфс. Ничего не забылось, Чако не мог преодолеть чувство вины, вспыхнувшее с новой силой. Но дал выполнить процедуру до конца, покорно расслабившись. Йом молодец, в нем я не сомневался.

Пока мы катались, приходила баронесса Олисанна, не менее долго изучавшая не одними только глазами и не только единолично картину за миллиард. Ей тоже отказали в опте "на образовательные цели". Зато она добилась от Костажа рассмотрения возможности создания калькулятора с большими математическими возможностями, так сказать, инженерной версии. Намеки на парашюты и ролики люмом искусно отвергались. Олисанна вообще долго беседовала с Костажем, и таки вытащила информацию о том, что планируется строительство стационарного портала на Ражень, но и только. Дескать, построим, а там уже обмозгуем и развернемся. Баронесса ничего не купила, но заикалась о кредитах и рассрочках, кои не практиковались и отсутствовали в проектах.

Мы не говорили о планах уехать, но Чако и Арам чувствовали, молча принимая. Этим и объяснялось их желание больше времени проводить с нами. Да и Костаж все больше времени проводил у себя в "Ламбаде", анализируя, проводя встречи с назойливыми купцами, хотящими опта, предлагающими свои товары на реализацию, желающими реализовывать у себя часть нашей продукции, став частью компании, и так далее.

Арье все больше времени проводил в цехах, терпеливо показывая все богатство возможностей, заложенных в агрегаты. Образованные этраны, что уж говорить об атнах, научились только самому минимуму, который был продемонстрирован при первом посещении, дабы эжзаские тайны раскрыть, показать основы.

Дварфы дули бороды, когда я показывал штамповку шурупов и отверток. Как же! Благородное оружие и мифриловые гвозди с кастрюлями! Тьфу, пошлость. Зато как они дергали себя за волосы, когда я познакомил их с металлокерамикой.

Четверка, уже без Арье, находила время для совместных развлечений, чередуя полеты с катаниями, уже без трансляций и помпы. Зимену и Фоктеру тоже страстно хотелось участвовать, но им не предлагали, а они не спрашивали. Эмилю, когда он обратился, предложили вечером одному, в его свободное время, но он отказался.

Мы часто проезжали по Набережной, но вид не восстановленного особняка Конлапиров не вызывал во мне никаких чувств, в отличие от Йома, но он предпочел не затрагивать эту тему. Я видел, как колышутся занавеси, когда домочадцы провожали нас взглядами. Наши утренние роликовые пробежки, начавшиеся с субботы, привлекали народ.

А я, отойдя от развлечений, успешно завершил роботов, оставив их фантомами. Все три десятка управляются из единого центра. Это позволило облегчить саму структуру, расширило возможности, ведь весь анализ и логика, требующая больше всего ресурсов, располагались в комнате "Х", под складом. Создал процессинговый сервер, как и планировал. В колонны встроил еще шесть уровней с гиперкубами. Для этого пришлось не ложиться спать на ночь. Йом знал, и разрешил со скрипом, взяв обещание не перетруждаться.

Заодно протестировал инфэо для связи с орбитой, на которую лично вышел в виде энергетического сгустка. Лейо принимал сигнал внизу. Здесь же определил итоговые координаты стационарных орбит для всех шести точек. Вопреки законам привычной космонавтики я не собирался ничего размещать на расстояниях в десятки тысяч километрах, расчетной синхронной орбите, да еще и только над экватором. Пока. Магия позволяла приколоть спутник подобно булавке, держащей бабочку на выставочном стенде.

Исходя из необходимости охвата лишь Угэрежа, отсутствия возможности вывода на действительную синхронную орбиту с сохранением стационарности, требующейся для организации хоть каких-нибудь соединений со спутниками с поверхности при использовании существующих технологий связи с минимальными доработками, вершины гексагона должны располагаться на высоте порядка двух тысяч семисот километров и примерно такой же стороной, равной радиусу охвата, позволяющему всем шести спутникам зоной охвата касаться Зиушраца на максимальном удалении от него, за счет чего спутникам обеспечится наилучшая безопасность, скрытность и прекрасные возможности по слежке и накоплению статистики.

И все же хотелось бы когда-нибудь обязательно поднапрячься и седьмой спутник сделать действительно настоящим геостационарным. Жаль, что всех моих сил не хватит — Зиушрац лежит на линии, соединяющей центры Глораса и Рухма. Здесь такие силы накручены, что сам черт ногу сломит! Вывод на орбиту и развертывание стабилизирующей спутник системы на основе имеющихся и более-менее разработанных технологий потребует сотен Ламбад, и это если не будет никаких сюрпризов, связанных с флуктуациями.

Этой же ночью выполнил сложную операцию по "отпочковыванию" от адамантитовой картины "детки" и взращиванием клона. Идея воспользоваться ей в качестве портала лежала на поверхности. Идеальный вариант для постоянного стационарного портала с собственным источником питания.

Клонированную копию обернул в мифриловую фольгу и ранним утром тридцатого во дворе Ветайсдо брата ждал сюрприз с запиской, в которой я сообщал, что вечером тридцать второго урита портал будет активирован, просил устроить торжественный ужин для всех сотрудников моцкафского отделения. С запиской приложил и необходимые бумаги для вступления "Сейфа" под крыло конгломерата Дома, передал инфэо для организации связи через спутники, которые будут запущены в ночь на тридцать третье. В постскриптуме сожалел о том, что пропущу вечер, но обязательно приду с Йомиэлем повидать Арьяну и Нимуса.

И все же под утро пустился в "карьер", объединив два инфэо. Так была придумана капсуль с вытянутым заостренным носом, которая выведет гиперкубический спутник на орбиту, и раскроется аналогом параболической антенны, направленной к планетарной глобуле.

Создал завершенный вариант административного алгоритма шифрования вместе со служебным, которые отличались повышенной стойкостью. Добавил уже проверенную систему защиты, примененную в "Ламбаде" и внедренную в Лейо. Из оружия — пятисиловой пентакль Рушиза и Фратрикр. На орбите не было мусора, не летали в системе астероиды, но мало ли, с других планет кто прилетит? Я знал об их населенности. Хоть такая самозащита, но нужна была, мало ли какой ахтунг или иная оказия.

Единого центра управления не было — система напоминала нейронную сеть с распределенным ядром. Поэтому время на рекогносцировку, сканирование и картографирование поверхности будет очень долгим. Сеть должна пройти обучение, приобрести в итоге искусственный интеллект, который в будущем весьма существенно облегчит коммуникацию.

Привязка будет на Лейо. Администрирование, внесение изменений и дополнений. Никаких дополнительных функций. Пока только минимум — передача сообщений между двумя половинами Угэрежа, чтобы все перстни с живыми кристаллами работали без перебоев. Семья сможет отправить разведчиков и получать оперативные сводки и донесения с других районов Моцкафа. Организация межгосударственных посольств, например.

Грибная ферма будет выращивать шампиньоны. Добавка в виде магии и измененных растений позволит развиваться благородным грибницам белого гриба и трюфеля.

Я завершил все свои старые планы и наработки. За два оставшихся вечера мне надо будет аккуратненько все это запихать на склад, составить алгоритм на тридцать третье, и заняться ФСП-9 с его логистикой.

Глава 33. Ответ Гильдии

— Арье, тут к тебе пришли. Младший Конлапир с семьей.

— Эм, и?

— Он просит личной встречи.

— Твое мнение?

— Выслушай.

— Не густо. Ладно, отправляй в переговорную.

Среда выдалась суетливой. Несколько подрядчиков сподобились именно сегодня заключить договоры, предлагая длительное сотрудничество на взаимовыгодных условиях, а не просто разовые закупки.

Мебель темного дерева, хромированные металлические ручки с инкрустацией в строгих геометрических тонах, подчеркивающих деловой стиль помещения. Темная лакированная кожа крокодиловой обивки. Зона со столом и зона с диванами, меж которыми был чайный столик и камин у стены. У своего я опустил два высоких подлокотника, встроенных в спинку и с виду незаметных, выделив в центре подобие индивидуального кресла, где и разместился. В воздухе был разлит тонкий аромат горячего шоколада со сливками и молотым бранебреном(!!!), орехом, отдаленно напоминающим миндаль, но с более выделенным сладковатым вкусом. Пять фарфоровых чашек, плюс пять хрустальных стаканов с чистым розовато-зеленым андром(!!!).

Одеты были неброско, добротно. Первым зашел Тарошлат, слева Илонти с Самтолой, справа Алик. Я не поворачивал головы, они не увидели, как расширились мои зрачки, тут же прикрытые веками. Пальцы из положения "домик" перебрались к вискам.

Статный юноша, идеально развитая мускулатура, не перекачен, привлекательная попка. Широкий рот, полные гобы, но средний, слегка вздернут. Черные дуги бровей, мелкие кудряшки коротко стриженных волос, тонкая линия черной бородки по окружности лица, не смазливого, но располагающего. Внутри бутон Дара, большой, но уже покрывшийся легкой коростой. И глаза, светло голубые с прозеленью. Циановые. Дыхание мне удалось не сбить, и сердце удержать. Альфа под небесами — крутой вираж на грани фола.

— Эль!?

— Физическое влечение, Миэ...

— Я понял. С того раза ты не уговорился, и мы уезжаем... Люблю!

— Эх...

Они за это время скромно пристроились напротив, стоя. Закончив массаж, облокотился на спинку, вернув руки в "домик".

— Добрый день, этрас Арье, — уважительно, как подобает их высокородный статус, обозначили поклон с кивком головы остальные.

— Здравствуйте, — не поднимая ни головы, ни глаз, упершихся в грудь, на которой было много маленьких петель с темной строгой вышивкой под золото.

Они присели. Тиха была и девочка, крепко вцепившаяся в руку матери, чьи черные кудри ниспадали ниже плеч. Пряный аромат ловился раздуваемыми ноздрями, она украдкой глядела на дымок, но не смела помыслить.

Я был в черном и верхом под цвет штормовой тучи на горизонте. И в душе у меня сейчас царила буря. Иррациональное чувство не давало покоя. С Биболтами вел себя непринужденно — всё было ради новой жизни. А то, другое, казалось было давно, в прошлой жизни, я упорно открещивался от себя-чудовища. Миэ!.. Ему был важен я, мое самоощущение, удовлетворенность, которую он не мог дать, точнее я не соглашался взять, помня о прошлом разе. Не смог заставить себя пойти в публичный дом или пригласить кого-либо разделить ложе.

— Этрас Арье, — нарушил молчание мужчина, — я прошу взять нас работу с выплатой жалования вперед, в долг, для оплаты учебы сына в Школе Магии и Волшебства.

Лицо самого Алика было непроницаемым, за эмоции... Он был в безвыходном положении, смирился, трудно переживал унижение отца ради него.

— А он сам за себя просить не может? — смотря только на нос Тарошлата.

— Могу. И готов отработать пять лет бесплатно после учебы или остаться пожизненно при соответствующей оплате.

— После ментальной обработки в качестве шпиона? — он побагровел, но смолчал, понимая правоту.

— Этрас Арье, мы готовы на любую работу.

— Вы ждете легких решений — этого не будет. Я помню, как ваша семья хотела меня подставить. Попыталась, да обломалась.

— Аманэста просила передать благодарность, — тихо вмешалась супруга. — Она уже почти месяц живет с возлюбленным душа в душу. В его квартире. На днях обвенчались.

— Он не согласился продать имущество для оплаты учебы вашего сына? — женщина опустила глаза.

— Этрас Арье, — железной волей сдерживаясь. — Назовите ваши условия.

— Самтола, — проигнорировав, переведя взгляд на юную красавицу, смело смотрящую на меня, — скажи, пожалуйста, зачем ты здесь?

— Предложить себя в жены! — мать тихо ахнула, прикрыв рот ладошкой, отец прищурился, брат вздрогнул.

— Ложь. Эта крамольная мысль пришла уже тут, — девочка ничуть не смутилась.

— Я люблю братика, — и замолчала, поджав губки, не отводя глаз.

— Не дам в долг, не верю, — играя в гляделки.

— Этрас Арье, — железной волей сдерживаясь. — Мы можем продать вам особняк, целиком в полную собственность.

— Руинами не интересуюсь, да и в груздевской собственности, как таковой, больше не нуждаюсь.

— От имени Вовтаба я прошу у вас прощения за неблаговидный поступок, — в прежнем тоне вмешалась супруга. — Он передал и письменные извинения.

А я смотрел на девочку, которая стала сдаваться. Плечики ссутулились, зрительный контакт потерялся. Повисла пауза, на столе лежал гербовый конверт. Шмыгнув, Самтола произнесла:

— Я не хотела оставаться одна...

Согнув и разогнув пальцы после касания ногтей, потянулся за блюдцем с чашечкой. Аккуратно взял двумя пальцами, оттопырил мизинец, сделал глоток, закрыл глаза, смакуя. Сделал второй, бесшумно поставив на блюдце, поддерживаемое на весу левой ладонью. Глаза любовались разводами, исподлобья поглядывая на девочку, чувствующую себя неуютно, заерзавшую.

Мать первая взяла чашку, отдав ее дочери, потом сама взяла, подтянулись и остальные, выжидая в молчании. Медленно допив все, левая ладонь зажала большой палец правой, а правая украла получившийся кулак левой. Чуть склонил голову набок, наблюдая за девочкой.

— Я прошу разрешить жить здесь! — бросив в лицо. — И ухаживать за садом на крыше... — много тише и глядя в пол.

— Не слишком ли вы жестоки к собственному отцу в желании переселиться от него? — переводя взгляд Тарошлата, у которого с лица сошла вся краска.

Он выглядел достаточно молодо, даже седина не коснулась его. Аристократы вообще живут долго. А он еще завел первенца в год своего совершеннолетия. Младший в роду, тогда еще старший не пропал.

— За ним... есть, кому ухаживать. Устроившись на работу и съехав, мы только облегчим задачу.

— А чем юношу не устраивает судьба кадрового офицера?

— Мои задатки пространственной магии обеспечат семью в большей степени.

— Допустим, требуется нянька и официантка, ювелир и какой-никакой учитель для недорослей, садовник. На стандартных условиях, с полным довольствием, так сказать, по знакомству. Служи себе.

— У меня есть и другие родственники, обремененные долгами.

— Есть много других учебных заведений. К тому же на рынке востребованы маги, натасканные только на Телепортацию и Порталы. Продай себя в рабство — вытащишь единовременно из долговой ямы, решишь проблемы с домом, — юноша скривился, нарушив пропорции лица.

— Это крайний случай...

— Он настал, раз вы все здесь.

— Мои дети не продаются! — с негодованием.

— Мы согласны на озвученную работу, — примирительно.

— Одного только вашего согласия мало, — ее рука улеглась на бедро мужа, сдерживая.

— На что я должен согласиться? — выдавил, сглотнув. Я выдержал драматическую паузу, собираясь с мыслями:

— Это всех касается, не только тебя. Итак, на время твоего обучения у меня родители с сестрой останутся добровольными узниками башен, также никто, с кем у вас родство до шестой степени включительно, в "Ламбаду" зайти не сможет. Естественно, Алик, после предполагается контрактная служба где-нибудь на благо Дома ре-Т`Сейфов. Когда овладеешь всеми дисциплинами, к коим имеешь способности, на уровне мага по меркам Академии Знаний Угэрежа, они смогут выйти с удесятеренным заработком, сохранится право продолжить трудиться на тех же местах. Если кто-то не выдержит в первый месяц — все уйдете, как пришли сейчас, без ничего. Если позднее, то аналогично плюс я срежу цветок твоего магического дара и у всех сотру из памяти некоторые детали для сохранения секретов, к которым вы будете допущены. Последнее, кстати, применяется ко всем сотрудникам. Ну и остальные ваши родственники получат шанс — ваше фамильное гнездо я восстановлю до начала Арота. Если вдруг найдется спонсор и оплатит долги, скажем, купит дом, то применительно к тебе, Алик, это ничего не изменит, а твои близкие освободятся, как если бы ты завершил обучение, но без умножения средств.

— Сколько в АЗУ длится обучение?

— Та система рассчитана на долгоживущих — пять практика, пять самообучение в полевых условиях, пять теория, через двадцать на повышение, официальное. Из тысячи поступивших остаются считанные проценты.

— А... видеться мы с ним будем? — осторожно.

— Не обещаю, но после обучения точно будет свободный год. На обзаведение семьей, потому как наиболее вероятен переезд на Ражень, связь будет.

— С Раженем!? — скептически и нервно хмыкнув. И это после всех-то чудес!? Гррр!

— Хорошо, я докажу, — начертил жестом рамку до балкона, куда по очереди пикировали парашютисты, которых я много раньше времени сорвал с неба.

Йом переминался с ноги на ногу, заинтригованный, допытывающийся у меня раскрытия планов. Чако и Арам, только что прибалконившийся последним, восприняли это как данность, не спрашивая. Надо, значит, надо. Я знал, что к этому моменту картина будет уже на подготовленной площадке Эмльтальто, замка на самой верхатуре хребта Бразэня едва ли не в центре Раженя. Он служил перевалочным пунктом Дома, удобным ориентиром и надежно охраняемым буфером. Здесь располагалось множество стационарных порталов и телепортационных площадок, сочетающих все типы, для скоростной переброски ресурсов. А такое чудо, как "Моара Крона-Ра" никогда не спрячут в подвалы, тем более там чисто грузы, да и защиты у нее будь здоров!

— Парни, быстренько на перекус и в павильон, вы десантируетесь на Бразэнь, а после приземления в Ветайсдо. — По крайней мере, отец и сын знали географию, южный хребет Угэрежа им был знаком. — А вы следуйте за мной и не говорите потом, что не видели, — хмуро.

Ради них сподобился на преждевременную и незапланированную активацию, ну почти, да. Удачно получится отправить Леона и Йомиэля из "Ламбады", дабы остаться самому и потом красиво уйти, не вызвав кривотолков. Надеюсь, затеянная игра с Аликом стоит свеч. Раба труднее мотивировать на что-либо, если это не светит свободой.

Места вполне хватит. Пока быстрым шагом оказался у одной из колонн, упирающихся в куполообразный свод павильона, сверился с размерами. Убавить фонтан, раз. Добавить защиту, два. Сосредоточенно взлетел, не обращая внимания на зашептавшуюся семью, покупателей числом в два десятка.

Это был экспромт, с предпосылками. Не мудрствуя лукаво, ускорил вращение корон. Из центра купола потянулся энергетический щуп. У порога образовалась Олисанна в сопровождении все тех же трех дядечек с посохами, светящимися на разные лады. Она подошла к террасе второго этажа одновременно с четырьмя летунами в полном облачении, вышедшими из служебного административного помещения.

Пленка щитов уже поблескивала набухшей каплей, готовой свергнуться на испуганно сжавшуюся струю кристально чистой воды. Картина в поперечнике как раз сопоставима с диаметром водной инсталляции.

Пьедестал овальный, по виду хрустальный, прозрачный, гладкий, без четких граней и ребер. Под ахи и прищур баронессы "Моара Крон-Ра" заняла приготовленное место. Энергетический щуп, проявленный концентрированным солнечным лучом, коснулся середины и растекся по раме, застыв такой же прозрачной массой, как и основание, став внешней рамой-фиксатором. Только плавные контуры. Нить цвета картинной рамы поползла с потолка, раздвоилась, на постаменте вырисовалась восьмерка с перекрестием ровно в центре. От нити, заполняя прозрачное стеклообразное вещество, постепенно стала отделяться пыльца, свободно закружившаяся.

Да! это будет секундная стрелка, а "восьмерка" будет часом. Нет. Одна половинка часом, вторая сутками. Часы будут заполняться пыльцой, сутки — сгущенным цветом. Прекрасный аккумулятор. Потом найду применение.

— Этрас Арье! — требовательный голос Олисанны, нарушивший тишину сосредоточения, когда я завис, задумавшись.

Проигнорировав, дополнил "заднюю" часть, которая с искрящимися лентами, более призрачным элементом — ровная площадка, с округлой пяткой, не выходящей за пределы вписанной в шестигранник окружности.

К этому времени общий щит изменился, став заметным лишь в истинном зрении, сам пьедестал был на двухметровой высоте от террасы второго этажа.

"Спереди" вывел стрелку с острым кончиком, такую же призрачную, гиперболой изгибающуюся к плоскости террасы.

— Сай! Саквояж мальчиков! — Гамма растаяла в облаке искр, чтобы через минуту появиться с Лейо в виде цветастой сумки, переданной Леонардо.

За это время секундная стрелка сделала полный оборот, а я добавил отстоящий на палец контур, не толще пьедестала, с круглым сечением. Ровная площадка исчезла.

Когда кончик стрелки оказался у колонны, что напротив административного входа, она размазалась, став шириной с овал, обзавелась ступеньками, от портика остался лишь намек, между окантовкой и непосредственно полом остался зазор, так же шириной в палец. Появилась и грузовая площадка.

"Часовая" половинка восьмерки продолжала "мутнеть" от светящейся пыльцы и всасываться в "суточную".

— Скоро ты там, а?

— Отвянь! Не видишь, я творю!?

— Тупо в воздухе висишь... — пожимая плечами, на которых висел ранец. Остальная троица разулыбалась, четверка нахмурилась, остальные в разлад.

— Уже скоро, — выполняя обратное сворачивание в стрелку и запуская движение, точно синхронизированное.

Все, механизм отлажен. Осталось оживить и запустить сервисные инфэо, осуществляющие, помимо прочего, контроль доступа. Сверху, обвивая с разных направлений центральную ось, потянулось еще два энергетических щупа. Минута на оборот, развертывание лестницы, и два щупа точненько с двух сторон врезаются в энергетический центр картины, и быстро в нее втягиваются, заливая изображение сплошным золотистым цветом. Когда втянулись хвостики, глаза резанула вспышка.

— Йейльская мутотень яльской тудыти! — и еще парочка певуче звучащих словечек на одном из эльфийских диалектов, разбавленном гномьим. Первая рука судорожно провалилась, обхватив раму с одной стороны, вторая, ее обратная товарка, с другой. Как будто кто-то обнял столб и сполз по нему.

Было видно, как с той стороны качнулся горизонт, а руки зашарили по рамам с нашей стороны. Ясное небо, прозрачный воздух, была бы видна кромка далекого океана — жаль, что слишком далеко. Высота несравнима с Бацем и Фтацем, однозначно! Мелькнули плеши городов. Но изображение, под дружный вздох в павильоне и матюгальник оттуда, достаточно быстро выровнялось, зафиксировавшись на небе, темном, с редкими крупинками звезд-не-звезд. Две руки дружно убрались восвояси.

Двуоборотные порталы на плоскости никогда не делали, обычно используя глобулы или овоиды. Я — первооткрыватель. Тем более и не портал это.

— Йейль... — и лицо юного люма, поочередно показавшегося с той и с другой стороны, обладателя сих прекрасных рук и тонкого голоса с высоким тембром звучания, отпрянуло, как ошпаренное, увидев меня.

Я был вровень с постаментом, поэтому видел убранство двора горной крепости. С той стороны картину как раз водружали на специальный постамент из камня, рядом с главной телепортационной площадкой, самой большой.

Крепость состояла из двух разнесенных друг от друга одинаковых восьмигранных донжонов, между которыми была ровная огражденная площадка, на которую и притулили эту тяжесть. Ниже и по обеим сторонам хребта прямо в скале были вырезаны еще башни и два уровня галерей. По бокам крепости были вырезаны большие куски скальной породы, ушедшей на строительство. Хребет раздавался дальше в стороны, плавно возвращая высоту двумя широкими лестницами с висячими садами к еще двум восьмигранным башням, поменьше. Весь комплекс отделялся от остального горного массива отполированной отвесной скалой, защищенной мощными чарами.

— Те-Шприн! Куда же ты? Али запамятовал на старости лет?

— Тебя позабудешь, как же! Изверг!

— Арье! — с другой стороны ступая на лестницу. — Не пугай дитятю! — хохотнул Бартелло в бурых мехах.

— Мне триста пятьдесят семь! — писк негодования с примесью обиды.

— Эй, вы про нас-то не забыли?

— Вообще-то в приличном обществе принято здороваться...

— Там наздоровкаетесь, — и повернулся к парашютистам. — Трап подан.

— Этрас Арье! Стационарные порталы запрещены.

— Вообще-то в приличном обществе не пялятся так... — передразнил я его, проходя на Бразэнь.

— Извините, этраис Олисанна, этрас Амсофель, этраны, дождитесь своей очереди, — и помахал обернувшемуся Чако. — Привет Арьяне не забудь передать!

— Не забуду... — глухо.

— Идемте, мы не закончили, — Конлапирам, мягко приземляясь.

Лестница уже превратилась в стрелку, начавшую вращение. Барт остался стоять на пару кругов, с жадным любопытством впитывая обстановку, после чего зашел в портал, помутневший за ним, перешедший в режим ожидания, когда видимость разделена поровну между изображением картины и видами "с той" стороны.

А многочисленные экраны уже вещали сказочные панорамы Раженя с Бразэня. И пустыню Устаэля, и таркаратские равнины, и холмы Уфифу, и скалы, и ажурные города. Детали укреплений Эмльтальто в кадр не попадали. Вскоре четверо парашютистов уже планировали.

Остались только самые смелые, остальные кто попрятались по отделам, не рискуя проходить мимо важного представительства, кто улизнул на улицу. Торчали носы молодежи.

— Дело не терпит отлагательств, Этрас!

— Что ж, пройдемте, — мой фантом шагнул назад, я вперед.

Могучая кучка ни на йоту не изменилась, внешне, проглотив. За стол сели двое, остальные остались стоять за спинами.

— Баронский совет против интервенции с Раженя.

— Какой пассаж!

— Мы готовы пойти не только на изоляционные меры.

— Стационарный портал должен быть разрушен сегодня же или передан в Гильдию Магов, как того требует булла о порталах.

— Не является стационарным ввиду свободы перемещения. Не является порталом ввиду работы не на принципах переноса между двумя точками или наведения моста между ними, смятия или прокола пространства, слияния точек в единое целое или отождествления после разделения. Вот, — кидая на стол адамантитовое кольцо с простым гладким двойным ободом и без грана магии. — Одинаково будет соединять хоть Ньюми и Азазвирон. Оденьте на палец, а потом ногтями слегка надавите между и разделите.

— Этрас, никаких прямых связей с Раженем! — к кольцу никто и не притронулся, хотя некоторые из стоящих прямо таки впились изучающими взглядами, навострив все доступные пассивные сенсоры.

— Против интервенции, осуществляя экспансию?

— Груздь не расширяется.

— Помогает другим.

— Нет.

— В Брразжаз был выход в подземелья, а маткой, плодящей монстров, была Ваша общая живорожденная дочь, — для подчиненных это была шокирующая подробность.

— Все в прошлом, — вымороженным голосом.

— Дом ре-Т`Сейфов не представляет ни одной страны, жаждущей сатисфакции, и не уполномочен вести переговоры о контрибуциях. Это наднациональная торговая корпорация, ни на чей суверенитет не покушающаяся.

— Экономика Груздя уже пострадала.

— Контрибуция — абсурд.

— Акститесь!

— Так или иначе, Дом придет на новые рынки, по тропке или прорубаемому тракту.

— Не вами ли?

— Роща Раледо неизбежно станет лесом и откусит часть Бразхаона, хоббиты прогрызут дырку в Призрачном Барьере.

— Если их не уничтожат раньше.

— Печально Ваше стремление к противостоянию.

— Мы не хотим менять уклад на ваших условиях.

— Убирайтесь по-добру по-здорову, — сквозь зубы.

— Сверните эжзасзское производство. Отмените планы по складам.

— Чародеев мы не боимся.

— Открыто объявляете войну?

— Предупреждаем.

— Фокус не пройдет, господа волшебники.

— Как сказать... — злорадно.

А в это время аватара Бета была с Конлапирами.

— Вы будете каждый день со мной заниматься?

— Как получится. Библиотечный фонд обширен, есть и дословные конспекты лекций.

— А если с вами что-то случится или с вашей компанией?

— Поживете на Ражене, там же бесплатная учеба.

— Я... согласен.

По очереди обвел взглядом всю семью. Согласились все, оформили все честь по чести, каждому выдал браслет.

— Весточку в особняк отправить не хотите?

— Не беспокойтесь.

— Помните, что вы равны с остальными, никаких этранов и атнов. По учительству Костаж позже подойдет, а сейчас вас ждет Сабир, управляющий "Ламбады".

— Следуйте за мной, — появилась фея, бодро махая крылышками.

— Зачем я тебе? — прямо, когда диафрагма закрылась.

— Пригодишься, — не открывая глаз.

— Я не вещь, чтоб пригождаться.

— Сам согласился.

— Не осталось выбора. Когда приступим к занятиям?

— Вот тебе трактат о Светляке. Пробуй все описанное по порядку, но не более одного раза вне зависимости от результата. Главная задача — прочесть и ознакомиться, не штудировать. Одни из покоев освободились, поживешь пока там.

— Я уже умею его, — и свистяще высокий малор, короткая фраза, с первых ступеней в обязательном порядке становящаяся мысленной, иначе не присвоят. Книга осталась рядом.

У кончика его указательного пальца засветился маленький зеленоватый огонек. В следующее мгновение выдержка и боевой опыт пригвоздили его к месту, однако Светляк затрепыхался и погас.

Хотел развеять их инфэо, запущенное по знакомой схеме... но, как говорится, век живи — век учись. Обдурили, обжулили, взяли опытом. Грех гордыни больно мне обошелся.

По моим усикам, которыми я вооружился и ощетинился, пестуя планы по контрудару, хлынула концентрированная сила стихий. Их магический контур оказался с подвохом, с секретом, моментально поймавшим меня в смертельный капкан их Теней(*). Им не надо было тратить уйму маэны, достаточно ментального воздействия, взламывающего мои шлюзы. И ведь как хитро оперировали теневым слоем, деля единое инфэо на вполне кажущиеся логически завершенными структуры, несвязанными между собой, пытающиеся поймать меня в клетку и не выпускать. Опыт не пропьешь и не проешь — мои усики были среди учтенных случайных факторов. Не удалось поймать и обезвредить врага — уничтожь.

Это все параллельно с всепоглощающей Болью. Аватару Бета буквально разодрало в материальном, ментальном и энергетическом слоях, она лопнула подобно воздушному шарику с водой, который был прострелен пулей, или внутри которого сработал взрывчатый элемент. Ошметки кожи и внутренних органов разлетелись по всей переговорной, с противным звуком ударяясь по дереву и листьям растений, обивке и стеклу. Веер кровяных брызг равномерно покрыл поверхности аккуратными точками, как из пульверизатора. Обломки костей разрезали щеку, лоб, обе скулы, уши и руку Алика, абсолютно не обратившего на эти мелочи внимания.

— Эль!!!

— Без паники! Жив!

— Что случилось!?

— Ответ баронов.

— Леон!? — от трех друзей.

— Гордыня. Сам виноват. Срочно строимся в квадрат, иначе заподозрят! — и начал пояснять детали произошедшего, постепенно успокаиваясь.

В момент непосредственного срабатывания инфэо, время для меня почти встало. В память врезался каждый оттенок мучений. Другие потоки по инерции считали слепки памяти барона и баронессы, открывшиеся, доступные на этом уровне по еще не оборванной ниточке от магического конструкта, несущего Смерть. Бразды управление фантомом были вовремя подхвачены. Ради Миэ я не позволил себе поддаться злости и жажде мести, ради него подавив их в зародыше. А Боль задавила остальные.

Один поток сознания агонизировал, успешно обособленный от остальных, содрогающихся от корч "соседа", сплошного куска Боли, с большой буквы. Еще несколько месяцев назад я бы впал в болевой шок, потерял сознание, вечность бы сидел в подпространстве категории Мот, зализывая раны, с наверняка повредившимся рассудком. Лишь сознание того, что моя слабость причиняет боль самому дорогому мне существу, удержало от пропасти, погнало от нее прочь.

— Не перечь. Или снимай браслет, или дуй за феей куда сказано и выполняй поручение, — голос пришлось синтезировать при помощи Ани, заодно успокаивая пришедшего из астрала в тварный фамильяра, готового страшно отомстить любому встречному даже ценой своей смерти.

Дернулись веревочки — кукла встала, еще раз — взяла трактат в пластиковом переплете, еще раз — чуть не упала, едва не поскользнувшись.

— Как сказать... — бесчувственным эхом. — Считаем, что за Замеха квиты.

Сказать, что они обалдели — значит, ничего не сказать. Сопровождающие. Двое сидящих напротив предполагали и такой вариант.

Задействовал все свободные ресурсы Ламбады, буквально выпотрошив энергетические резервы. У меня был шанс и я им воспользовался — не зря же я год — целый год! — потратил на изучение Тени. Да, я создал надежную и эффективную защиту, а вот надежно поражающий удар остался в проекте — одного года недостаточно, толку-то от неподкрепленной знаниями, явно хранящимися только в зашифрованных и магически защищенных томах азушной библиотеки, предрасположенности. Поэтому пришлось импровизировать с преодолением щитов собравшихся в комнате асов. Любую атаку в лоб отобьют. Мгновенный силовой невозможен — фактор внезапности не решающий да и неоткуда взять энергию так, чтоб не перекрыли канал. Выручили навыки работы с миниатюрными элементами — создал тончайшую энергетическую иглу из сжатой силы и вуоля — я в дамках, проткнул воздушный шарик, а тот не лопнул.

Со всеми своими потрохами перед этим мэтрами я ничего не стою в открытом поединке и без подготовки. Я не трус, но дойди до такого — банально сбежал бы. Сейчас — другое дело: за мной мощь Ламбады, это мое поле, я здесь хозяин положения, впрочем, их немедленная смерть Дому невыгодна, а разрушение моего комплекса — им. Первый раунд открытого обмена ударами остался за Ламбадой, но на то и универсальность, чтобы в случае проигрыша иметь более точную оценку противника и основательно подготовиться, как это произошло на балу или сейчас, к примеру.

— Продолжим?

— Как с детьми в пробирках?

— Покиньте Груздь.

— Как коалицию "Десница"(!!!)?

— На Моцкафе вам не устоять.

— Как не устоял Диэконэ? Это схармивший единокровного брата сольфский принц-бастард, известный вам как двухтысячелетний Пленник.

— Забирайте и убирайтесь!

— Что он мне? Не лучше Асколя, законного братца своего, пестующего планы по возвращению на Имрикс по путям Жизни.

— Арье, мы так же печемся о населении Груздя, как вы о сотрудниках. Прекратите бередить умы, возвращайтесь туда, откуда пришли.

— О, да! Позади вас, заботливые, стоят впечатляющие примеры успешности программы "эмге"(!!!).

— Хватит!

— Их потерянные для своих родных отцы и матери о том же кричат в застенках, но спецгруппы в Яслях под Фтацем все множатся. Заглохните и проваливайте, забудьте об агрессии, или тотальные слепки вашей памяти градом выпадут на Груздь, — преобразовывая кольцо в два кристалла топаза, по ребра забитые считанным.

— Мы этого так не оставим!!!

— Меж собой разберитесь, для начала. И напомню, что компания "Сейф" доступна для Деловых переговоров и предложений, и что с осени планируются оптовые поставки. Кстати, идет трансляция...

— Ах вы!..

— Адекватный ответ на шантаж. Теневые атаки больше не прокатят, не утруждайтесь.

Но они настаивали. Пришлось искривить само пространство, сделав его сюрреалистичным.

— Вы в созданном мной сразу после первой атаки теневом отражении, — все достоинство и орел власти с них опали, как осенние листья в северных лесах в штормовую ночь.

— Щщенок!..

— Заткнись, Амс! — окрикнув всей свой властностью. — Арье, зачем все это?

— О чем вы?

— Получили тотальную Мнемосчитку(*) и еще имеете наглость насмехаться!?

Боль перетекала, как вода в закрытой бутылке, плескалась внутри, отравляла испарениями и газами, пузырящимися на стенках. Матрицы памяти вяло раскладывались по ассоциациям, грозясь лечь мертвым грузом на самые задворки, где покоились трое наемных убийц, к которым присоединился Сабир, а с недавнего времени по переданному Асколем начало все остальное проявляться. Благодаря конструктивному подходу еще не сошел с ума от чужого, зачастую проживаемого как свое, при моей-то глубине проникновения, и не отторг информацию подобно ядовитой рвоте, травящей мозг. Это в топазах развернулась полная копия, я же усваивал малыми порциями.

Уже знал, со вчерашнего вечера, что моя теория на практике расширяется и на отдельно взятый культурный пласт, и на планету в целом, но слишком я мелок, не мои масштабы, прозрением выхватываю части, видоизменяя и подстраивая, это предел. До сих пор я вынужден закрывать глаза на непозволительно объемную часть волшебства в моих действиях, того, в чем не могу разобраться и разложить на магические винтики, гаечки и шайбочки.

Как шоры спали с глаз — остро ощутил себя мухой, над которой все еще занесена мухобойка, от ее первого удара объявшая меня боль до сих пор мечется, на радостях не зная, что бы еще такого потискать.

В это время было йейльски не до них, но все же не посмел бросить ситуацию на самотек, плюнуть на все и зашвырнуть их к ялу на кудыкину гору.

Олисанна видела полыхающее внутри своего спутника раздражение, с новой силой распалившееся при первом же взгляде на пресловутого Арье. Весь ее успокаивающий настрой в миг с него слетел. Желание выругаться она подавила в зародыше — ей тоже не удалось сохранить трезвую голову, оттого встреча, мягко говоря, не клеилась, да и мысленный шепот соратников давал обратный эффект.

То и дело на очередную реплику жертвенного ягненка, посмевшего скалить зубы и точить коготки, всплывали отрывки из дебатов с корректирующими поправками круга юфтофту(*). Но ни там, ни там не верили в возможность прямого нецепочечного портального перехода между разделенными половинам континента, открыто смеясь. Уж они-то знали, чего им стоила организация подземной разветвленной сети переходов, эксплуатирующих самые тонкие места Призрачного Барьера и по широкой дуге огибающих плато с Зиушрацем.

Гильдейская Коллегия приняла решение устранить представителя Раженя, избрав способ с учетом комплексных исследований во время памятного банкета, давших уйму материала для размышлений. Обнаруженное отличалось математически точной изящностью и красотой, действовало просто и весьма эффективно, послужило толчком сразу для нескольких исследовательских проектов. Элегантное как топор. И ни грана Тени! Не беда, что на приеме засветили теневые техники, выбранное сейчас является наиболее секретным, сложным, мощным и действенным из соответствующего арсенала для устранения единичных целей, имеет несколько уровней понимания и воздействия, адаптационный механизм и защиту от развеивания и перегрузок, вследствие чего часть структуры хранится в артефактах, а для активации требуется несколько экспертов теневой лестницы минимум третьей ступени посвящения. Тем более с помощью собственноручно модифицированного малого теневого дестроера(*) буквально на днях была вскрыта защита всех продаваемых в Ламбаде амулетов, кроме часов, в которых слишком тесна взаимосвязь элементов.

Олисанна всегда неплохо ладила с подростками, Арье именно им ей и представлялся — делает, что хочет, без учета окружения. Если бы не червячок подозрений на сокрытую группу и преднамеренный эпатаж, она бы одела другую свою маску, да только события слишком быстро развиваются, всего не успеть, как не жаль, не предусмотреть и не просчитать варианты.

Директору Школы безумно понравилась летняя инсталляция. Маленькая слабость к прекрасному тщательно скрывалась, что не мешало ежедневно уделять время просмотру мнемокристаллов, в том числе и с записями настенных демонстраций. Впрочем, легкое противоречие подчеркивало важность прочего.

Ее круг юфтофту приготовился рискнуть и пойти ва-банк. Столетия стагнации — все курируемые ею исследования шли по пятам предков, восстанавливая утраченные знания — осознавались, как и волна новых веяний, с большим трудом. Балансирование на гребне волны где-то рядышком с оседлыванием. Игра стоила свеч.

В очередной раз планы спущены коту под хвост! И все из-за импульсивности Амса! Олисанне едва удалось сдержать негодование внутри — чревато. Все еще глава армейского пролета Гильдии числился сильнейшим в Грузде. Недаром он в свое время ушел в исследования и довел до совершенства практику использования личной живительной энергии в качестве катализатора мощи инфэо, расплатившись молодостью своего тела. Бесхитростные приемы вкупе с обширностью знаний... Она одна могла противостоять ему в магическом поединке, притом ограниченное время.

Спущенное инфэо подтвердило: Арье всего-навсего ширма, мертвая, однако отнюдь не факт, что неповторимая. Олисанна хотела метать гром и молнии — теневой поединок проигран, а ментальный болванчик(*), впервые на памяти, взломан! Она даже посмела прилюдно повысить голос на любовника, чтобы попытаться хоть что-то исправить и наконец-таки выложить заготовки, уладить дело в выгодном для себя ключе.

— Иной принцип.

— Вы шаг за шагом дискредитируете наши институты власти, разрушаете экономику, пускаете в массы крамольные идеи и мысли, стравливаете с соседями. Предлагаем вам взойти на престол, стать родоначальником новой династии, а мы поможем объединить Моцкаф и следом Угэреж, разрушим барьеры...

— Груздь — стратегическая точка. Впрочем, если ко дню весеннего равноденствия вы все еще будете по-прежнему настаивать на уходе с территории Груздя, весь комплекс "Сейф" будет перемещен, на Моцкафе есть желающие с нами сотрудничать. И у вас времени будет вполне достаточно для поиска решений сопутствующих проблем.

— Набздел и в кусты!?

— У портала должен быть наш контролирующий, в штате "Ламбада" наш аудитор с полным доступом к бухгалтерии.

— Врата — внутреннее дело Дома. Со вторым — к Костажу. Выбирайте место телепортации.

— Мы не закончили, — чеканя. — Закроем на все глаза, если предоставите заклятья системы мер, хотя бы для измерения времени, массы и расстояния.

— Они в ведении Дома. Вы из потенциальных партнеров по разработке и продвижению техномагии исключены. С осени в продаже появятся материальные эталоны метра и килограмма, ассортимент пополнят мерные емкости литрового деления с различными секундомерами, весами, линейками, рулетками и прочим.

— Вы не найдете лучшей базы и такого количества магов не привлечете.

— Кадры решают все, но ваша благонадежность под сомнением. Обаче, с открытия прямого перехода мои эмиссарские полномочия утрачены. Дождитесь арота.

— Без гарантий уничтожения всех мнемокристаллов Вы останетесь нашими врагами.

— Здесь все возможно, а мира вы сами не захотели. Выбирайте.

— Вы пожалеете!..

— Уже.

Глава 34. Алик Конлапир

Алик понимал всю критичность семейного положения, подслащенную радостью за двоюродную сестру. Он принимал деятельное участие в восстановление внешнего периметра из того, что удалось собрать, и в дежурствах вместе с отцом, вынужденным устроится за серебро в одну из лавок смешанного района.

Дядьку вскорости после инцидента с ограблением разжаловали, и он ушел, по знакомству устроившись охранником в одном из казино Праланта. Проиграл не в деньгах, а во времени, проводимом с семьей.

Несмотря на старания Амуста и других членов семьи, особняк был разграблен почти полностью. Вынесены картины и книги, столовое серебро и тряпки. Денег на восстановление систем защиты не было совсем, а в долг больше не давали. Управа грозилась выселением из-за несоответствия внешнего вида фасада установленным нормам, и не предпринимала ничего для поимки грабителей. Сад был оборван, еды перестало хватать.

Алик успел немногочисленные личные вещи перенести в казарму, где теперь появлялся только для тренировок и трапез. Там у него была своя каморка как у сержанта, чей десяток спал в соседнем справа помещении, а слева в не меньшем размещались трое магов — двое второй и один третьей ступени, с которыми он нашел общий язык еще до проявления способностей. Свои, сестры, отца и матери. Комендант вошел в его положение, а лейтенант держал его на хорошем счету.

Детали произошедшего утром первого орита явились для него шоком. Внук уважал деда, гордился, ставил себе в пример. Волевой, образованный, порядочный. Как и Вовтаб, Алик отрицательно относился к рабству. Он превозносил женщин и ненавидел мужеложство, пресекая его у себя в отделении. Молодой человек не раз в бане ловил на себе похотливые взгляды, как простых рядовых, так и командиров. Но если первые побаивались кулаков, гауптвахты и нарядов, то из-за второго он до сих пор оставался сержантом, а не старшиной.

И это несмотря на четыре успешных охоты в ремптуском лесу и прибарьерной Эжзасза, на две диверсионные миссии его десятка в Ванеске и Диоле, на успешную оборону мелкого городка Толмох с недостроенными оборонительными укреплениями, когда их роту втянули в кровавую сечу. Из его десятка тогда никто не пострадал, не считать же его собственную легкую рану в икру и слабую контузию мага третьей ступени, вскоре успешно излеченную.

Однако подлость во имя благополучия семьи Алик не воспринял, больно переживая правду, особенно когда стал замечать воодушевленное состояние старшей двоюродной сестры, воспрявшей из серости.

Алик знал женскую ласку. У него была девушка, с которой он расстался незадолго до выяснения своих способностей к магии. Пережить помогли тренировки, даже в увольнительные сержант упорно развивал обеерукость, добившись впечатляющих результатов ко дню летнего Солнцеворота, семнадцатого по счету, в дребезг разбившего последние идеалистические мечты.

Отец и сын в орит сильнее сблизились, обсуждая пути выхода из сложившейся ситуации. Гордому юноше пришлось согласиться с тем, что придется выступать в роли просителя, пройти через унижение достоинства определенной степени. Он поддержал отца в том, чтобы он и мать перебрались в другое жилье, много скромнее, чтобы наскрести взнос и отдать Самтолу в подмастерья. Все его близкие будут работать. А если не выгорит с этрас Арье, то Алику предстоит ночевать в казарме, больше не пользуясь привилегией ночевки в родном доме — так снимаемое жилье выйдет дешевле, а после получения звания младшего унтер-офицера, командующего взводом из пяти отделений.

Трезво размышляя, они оба не отрицали существующего долга и обязанностей по его выплате, но не держались за родовое гнездо, уже не держались, чего нельзя было сказать о старших родственниках. Отец и сын всей душой любили яблони и груши сада, все его деревья, под сенью которых выросли. Однако существование особняка в их собственности препятствовало развитию, тянуло последние жилы, не давало превратиться в банкротов и наконец-то избавиться от непосильной ноши долгов предков, особенно в свете новых колоссальных трат и потерь.

На семейном совете было принято единогласное решение, и женщины отправились на работы, а уже вполне большие дети остались под присмотром слуг, Мирпуда и Ольгиты. Вовтаб дал добро на въезд в особняк родственников Илонти и тестя с тещей Малиона. Но когда-то уязвленная гордость сыграла злую шутку — никто уже не согласился переселяться к Конлапирам, во всех реестрах лишенных сословной приставки "де".

Алик до глубины души поразился иллюминацией в ночь на летний Солнцеворот. И он был среди тех, кто следил за порядком на площади Согласия в сам праздничный день. Неверующий, постольку поскольку посещающий часовенки божеств войны, плодородия и любви, принося положенные дары, игнорируя остальных из сонма, он, как и многие другие, за месяц раза три посетил храм Араса, теперь всегда забитый до отказа. Не сказать, чтоб проповеди его трогали, но что-то в них было такое, или в самом месте, умиротворяющее.

На четвертое число Алик посетил обе Крибы(!!!), как окрестили их в казармах супротив непонятного и длинного "Ламбада". Любопытство пересилило все остальное не только в нем, юноша поддался соблазну потрогать адамантитовые стены, на которых не оставалось жирных отпечатков и вообще никаких следов, даже грязь и влага не приставали к ним, опадая к подножию.

Он уже мог чувствовать магию, пока еще просто определять наличие достаточно сильных чар или заклятий в непосредственной близости, но никогда не ощущал себя будто с головой погруженным в озеро энергий. Диковинные "часы" и книжицы с нервущимися страницами, привлекательная упаковка, яркие картинки с объяснениями, волшебные сказочные создания, феи.

Алик с трудом вынырнул из детства и сразу ухнул в бездну, наткнувшись при выходе на портрет дядьки, командовавшим ударными силами Сопсижской башни при бесславном нападении. Скрежетнув зубами и сжав кулаки, злясь на все и вся, молодой человек размашистым шагом полетел в казарму, где умотал в поединках всех своих рядовых.

Первым в их роте "Мечтой" стал хвастаться второй старшина, Керпл, на год младше Алика, из богатой семьи. Следом у всех пяти лейтенантов их батальона появились такие, приобретенные на собственные средства. Тренировки и учебные бои на полигонах за Фтацем и в Ремпту стали живее и динамичнее. К концу месяца все офицеры были при "часах", даже у большинства из низшего командного звена, как и он обучающегося на офицеров. Новые словечки, "секунда", "минута", "час", "метр", стремительно врывались в обиход.

Организованные высшим командованием маневры запомнились Алику только бесконечными разговорами об этрас Арье. Перемалывали косточки и многим офицерам, обсуждали Блямбусскую бойню, по кустам шептались о ражской половине Угэрежа. Окрики и наказания оказывались малоэффективны.

Из расположения их части Груздь хорошо просматривался, и никто не следил за дисциплиной в ночь на первый доран урота. Все глоры высыпали на плац, с открытыми ртами следя за эльфийским летающим кораблем, раз пять пролетавшим в непосредственной близости, подставляя разные бока, красуясь изяществом и утонченностью линий.

Вытворяемые им немыслимые выкрутасы заставляли сжиматься сердце от восторга и страха. Детали последовавшего императорского танца, как потом донесла молва, солдатам не были видны — слишком далеко. Но вот финальная часть, коронация Криб, вызвала те же чувства, что и ночь Звезд с рассветом Крон-Ра, разогрев варево эмоций до немыслимых температур.

Рабы-эльфы, бывшие среди непосредственных свидетелей происходящего, подтвердили, что был Чародей, что имел признаки верховного правителя всех трех эльфийских народностей, что знакомые им древние легенды умалчивают о ком-то подобном. Маги охали и ахали проявленной мощи. Простые рядовые из нового набора, юные и не опытные, открыто завидовали пассажирам "Небесного Странника", упуская факт соседства с силами, по словам баронессы фтац`Прылду-Угрвэнд породившими "глобальную небесную иллюминацию", а в простонародье — Крон-Ра.

Капитан опомнился после завершения формирования корон над Крибами, зуботычинами и ором разогнал всех, заставив и обновленный новыми рекрутами десяток Алика вместе с еще четырьмя из его роты, и так вусмерть уставшими за день, едва ли не до полуночи преодолевать полосы препятствий, лично следя. Он, казалось, был одновременно на всех площадках, отборным матом вышибая всякие мысли. Лейтенанты с остальными подчиненными в полном обмундировании быстрым бегом нарезали круги вокруг учебного комплекса второго гимназистского батальона. Алику было не до того, чтобы думать о том, куда девались все маги.

Следующую неделю Алик безвылазно провел на территории гимназии: озверевшие унтер-офицеры как с цепи сорвались, загоняя бойцов до седьмого пота, совмещая теоретические занятия по истории со строевыми построениями и маршировками, заставляя еще и отвечать на вопросы по прошлым занятиям с неминуемыми физическими наказаниями гибким прутом. В итоге после всех пертурбаций под командованием Алика собрались все самые слабые в роте, лейтенант лишь сочувствовал на вечерних занятиях по военной тактике и стратегии.

Груздь полнился слухами и различными домыслами, а цепкий ум молодого человека, даже в подпитии, когда он с тремя друзьями-сослуживцами отдыхал в одном из кабаков, хорошо их просеивал, отделяя зерна от плевел. Как раз еще не угасли последние сплетни о клинках за миллион платинов с чарами Фламэшен и Гласэнеш, еще не запечатленных первой кровью, об украденных секретах эжзасзских городов, да так, что и комар носа не подточит, об убранстве торговых залов "Ламбады", о картине за миллиард.

Ражская половина была похожа на сказку, Ашчат реальнее. Но после летающего корабля о версиях с Ашчатом позабыли, высмеивая. Пусть там долгоживущая элита и владеет секретами мифрила, многочисленные полукровки сильны в магии, однако о воздушном транспорте никто не слышал, и больше не сомневались в раженьском эмиссаре этрас Арье и его чародеях-помощниках, сокрытых ото всех.

Весы качнул вид двух практически голых люфов, напоказ выставляемых этрас Арье. Алик подходил к сопсижской Крибе, решив в свою увольнительную прогуляться до обновленной башни, издалека восхитившей молодого человека, по дороге от казарм до дома только и слышавшего об их невиданных красотах. Двое, не стесняясь, быстро поцеловались и нырнули в глубокий пруд с чистой прозрачной водой, подняв тучу брызг.

У Алика окончательно сформировался образ эксцентричного и харизматичного аристократа, меркантильного дельца с амбициями, порядочного и заботливого управляющего, могущественного и гениального мага, мало считающегося с чьим бы то ни было мнением. Он не превозносил и не обожествлял его, не проклинал, не говорил с придыханием. Отдавал должное силе и напористости, связям.

Да, Арье хвалили, едва не молились на него, борца с преступностью. И в который раз общество разделилось после внезапных смертей. Имя барона бац`Врех-Мальвайского затмевало остальные, но Алик просто не мог не знать о десятках остальных, как от своего окружения, так и от двоюродного брата, прапорщика. Через несколько дней после происшествия, то ли слили, то ли утечка, город уже знал о подноготной происшествия: жестокая месть за многочисленные попытки покушения на сотрудников "Ламбады" в их выходной. Было возбуждено управой уголовное дело, но с прямыми доказательствами связи было туго, до обвинения не дошло.

На Алика это событие произвело впечатление, впрочем, оно не выходило за рамки его представлений об Арье. Лишь ухудшило о нем, подрывающем авторитет власти, мнение.

"Парашюты" и "ролики" подняли переполох лишь в армии, народ в массе своей просто удивлялся. Их рота как раз была на плацу, когда маги подняли тревогу. На памяти старожилов был один суицид — обнищавший купец сбросился с верхушки Баца, тогда ветер подхватил летящее тело, всмятку разбившееся где-то рядом с учебным комплексом. И сейчас десятки пар глаз с замиранием сердца следили за второй фигуркой, сперва нелепо кувыркавшейся в воздухе, а затем выровнявшейся подобно первой, птицей планирующей в небесах.

Маги не оплошали, сами наложили на бойцов дальнозоркость, изготовившись ловить тела. Но их приготовления пропали втуне — раскрывшиеся за спинами причудливые полотнища, прикрепленные тросами к спинам двух прыгунов, удержали их лучше охнувших волшебников, вслух удивившимся факту полного отсутствия какой быто ни было магии, удерживающей люфов, вне всякого сомнения, прямо в аэре. Да не просто они планировали, а целенаправленно летали. Лейтенант не стал лютовать, тренировки продолжились на открытом пространстве с видом на Груздь, над которым, кружась, парило две фигурки. Отрядный маг, Пенр, в краткий перерыв дотянулся глазом Виката до лавки в Праланте, где демонстрировался полет.

В этот вечер весь отряд собрался в казарменной спальне четвертого отделения первого взвода пятой роты второго гимназистского батальона, и в следующий тоже, и в последующий после совместного патрулирования с действующими стражниками площади Согласия, на которую к храму Араса повалил свободный или нерабочий люд, уры, орки, гоблины, надеясь вновь увидеть "парашютистов".

Но этрас Арье, самолично присутствующий, вновь всех поразил очередной не магической новинкой — роликами. Алик только недавно держал в руках мнемокристалл топаза, пригодный для использования простыми обывателями, не владеющими тайнами магии, где были воспоминания видевшего фигурное катание на льду, заплатив определенную плату. И сейчас Леонардо, что блистал на льду, исполнял нечто подобное.

Но когда началась показательная схватка между двумя охранниками, да потом еще и с применением магии... Ни у кого не возникло сомнения, что один из них истинный омрэг. И Алик нашел простое решение приведения окружающих к порядку, приказным тоном посоветовав магам создать большие визуальные экраны. Ни он, ни его рядовые, ни приписанные маги, не хотели отрываться от великолепного зрелища удивительных боевых возможностей, да и желающих пробиться в первые ряды хватало. Арам в одночасье стал кумиром сотен.

Алик знал об элитных спецотрядах боевых магов, онурах. Груздь имел омрэгов — это привилегия долгоживущих уров, редко людей. Но и те и другие сильно уступали в мастерстве выступающему люфу, с виртуозностью щадящему троих нападавших, несомненно, это все видели, весь батальон бывал на показательных боях онуров и омрэгов на полигонах под Фтацем, и вместе с ними учился скоординированным атакам.

Не один молодой человек или мужчина сейчас завидовали "живой" броне двух смесков и их чудесному оружию, мечтали о подобном, душу бы заложили, а владеющие истинным зрением с интересом впитывали приемы чужой системы обучения.

Алик хотел пойти в элитный отряд омрэгов, но не прошел вступительные экзамены по боевой подготовке. Было поздно сожалеть о том, что не с самого детства занимался военными дисциплинами и тренировал свое тело, да и способности к артефактной и пространственной школам по общепринятому представлению плохо вязались с боевыми задачами, вот если бы пиромант, менталик-иллюзионист или разрушитель...

За месяцы юноша постепенно подхватывал знания от магов своего отделения, уже умел создавать Светляка, Искру, Зеркало и Точилку, мог с точностью измерять расстояния. Мечтал стать боевым магом, судьба, казалось, этому благоволила. Но сейчас он видел всю тщетность — никогда ему не быть таким, не достичь.

Однако Алик, было приунывший, при разговоре с комендантом Захаром, классным мужиком с сединой, воспрял духом. Он согласился похлопотать и уладить все проблемы, если после очередной увольнительной Алик Тарошлат Конлапир не вернется. Все бумаги были собраны, вещи перенесены к тетке, сестре матери. Ученики Школы Магии и Волшебства при наличии способностей и денег сразу при поступлении переселялись в школу и не покидали ее весь учебный год, не считая телепортации на тренировочные арены, магически защищенные, вынесенные для безопасности за пределы, имеющие свои площадки переноса, независимые от транспортной системы Гильдии.

Дед так и не нашел средств для оплаты его обучения в груздевской школе, гарантирующей трудоустройство с автоматическим зачислением в гильдейские списки. Буде у Алика диплом иного заведения, за право вступления в Гильдию пришлось бы заплатить огромные средства, помимо сдачи кучи тестов, а без членства легально много не заработать. В других странах, за пределами города-государства, были схожие принципы, и так же качество зависело от стоимости, выраженной в деньгах или годах службы. Вовтаб вообще ни медяка не наскреб по сусекам и закромам.

Вообще семье срочно требовались деньги — чиновники грозятся с осени начать выселение, а уже выплаченные налоги пойдут в счет долга и на ремонт. Обе жены по своим родственникам почти набрали достаточно для взноса престижной мастерице средней руки, готовой взять Самтолу на обучение кройке и шитью с последующим трудоустройством в одну из лавок, муж, преуспевающий купец, держал несколько. Отец пусть и был за сына, но и дочь не мог обделить, ведь Алик, считай, уже был с устроенным будущим, пусть и не таким светлым и богатым.

Ну не было в данный момент никаких средств, вообще. Листаль вместе с Илонти уже подыскали жилье. Как бы Вовтаб не упрямился, для него уже была приготовлена комната, как и для верного дворецкого с супругой, в доме троюродной сестры. Там и слуги не помешают, и за детьми присмотрят, и Амуст сможет переночевать по приездам из болот в комнате вместе с отцом, и детей расселят по комнатам, вдвоем интереснее, пусть у мальчиков разница в два года, а у девочек в год. Займутся все четыре сдаваемых комнаты, достаточно просторных. А рядом, напротив, хозяйка дома также сдает комнаты, как раз одну зарезервировали для Тарошлата и Илонти. Алик в любом случае будет иметь казенную койку.

Вежливость управляющего-ура была как насмешка, когда в четверг, за день до выходных, семья Алика в полном составе пришла в лавку "Ламбада". Охранные системы пропустили их внутрь, и все четверо не смогли удержаться от того, чтобы для начала часок не прогуляться по всем отделам с открытыми ртами, не восхититься неописуемой красотой и необычностью "Моара Крона-Ра".

Атс Сабир выслушал их после длительного ожидания, задал несколько вопросов, и пошел следующий час ожидания, уже в другой приемной, где их более внимательно и чутко выслушал этрас Костаж. Люди были толерантны, но привыкли общаться только в своей среде. Даже Алик, чей батальон был чисто человеческим. Люм оставил приятное впечатление.

Этрас Арье принял неожиданно быстро. Он сидел на необычном диване, и явно из вежливости повернул голову к входящим. Пронзительный взгляд, казалось, видел все насквозь. Алику почудился знакомый похотливый огонек, когда азуритовые глаза переключились на него. Но он не придал этому значения — у человека вроде как болела голова, мигрень или переутомление, кто его разберет.

Приемная была оформлена со вкусом, шикарно, но так, чтобы не отвлекать. Без модных аляповатых инкрустаций и вычурных картин, парящих в воздухе горшков с четырех цветными растениями и ярких птах, заливающихся приятными голосами. Аромат услады богатых щекотал нос. Как всегда простая одежда из необычной ткани, уже нашедшая своих сторонников. Сидящему молодому человеку подражал бомонд, оживленный манной небесной из множества идей, прямо или косвенно привнесенных им с ночи на летний Солнцеворот.

Подчеркнутое неуважение вкупе со сленгом задело. Алика возмутил этрас, проигнорировавший мать, однако он знал, что ему предстоит, и был морально готов потерпеть, но не к тому, что ответит сестра, которую до семейных советов не допускали. Стало сюрпризом и письмо деда. Конлапирам ранее перечисляли список, более краткий, но приемлемый, они знали об оплате и премиальных, был реальный шанс рассчитаться с долгами всей семьи всего за пять-десять лет, и втайне мечтали хотя бы просто устроиться сюда, как и многие-многие другие: ламбадовцы не сильно скрывали полученного после продажи клинков и условий труда.

Да, Алику приходил в голову легкий путь самопожертвования ради блага родственников, но тогда бы Конлапиры пали ниже даже рабочего класса, почти никогда не продающего собственных детей. Крайний случай, но и его он не сбрасывал со счетов.

Дальнейшее было как во сне. Алик со всей ясностью вспомнил искорку в глазах, видя явную заинтересованность этрас Арье именно в нем. Сердце гулко билось, заманчиво звучали слова. Добило предложение о восстановлении дома, куда бы могли вернуться потом родители. Он не смог ничего сказать, родители были готовы к долгому расставанию и приняли странные условия, не зная о подозрениях сына.

Отец с матерью были очень довольны, и находились под впечатлением от увиденного. Поэтому по возвращении в приемную Алик сумел собраться и задать неудобные вопросы, по делу. Ради близких он согласился, всеми фибрами души чувствуя скрытый подвох.

Когда те ушли, юноша решил прямо спросить, а уход от такого же прямого ответа лишь усилил подозрения. Ему показали возможности, которых никогда не было, и наврядли когда-нибудь появятся у груздевских магов, как раз по его профилю. И сейчас внутри Алика шла борьба с принципами и желаниями, перед сном он иногда позволял себе помечтать, и вот перед ним открыта дверь в грезы, но проход не бесплатный, кто бы сомневался. Такой соблазнительный месяц...

Теперь уже учитель дал задание, даже выделил одни из лучших комнат во всех Крибах. Алик два года жил с братом, обучавшимся в школе, до того, как тот выбрал Эжзасза. Часто слушал его рассказы, и считал, убедившись в гимназии, что уже многое знает. И раз уж он будет учиться больше по книгам, то нельзя терять времени — чем скорее завершится обучение, тем лучше. Поэтому юноша предпочел показать свои умения, надеясь перейти к более сложным вещам.

Боль на лице он почувствовал только в крикливо богато обставленной комнате, своим ором о роскоши включившей мозг Алика, которого несмотря на боевой опыт, вырвало прямо на ворсистый ковер, лоснящийся чистотой. В голове так и прокручивался миг взрыва тела, появление чудного существа, заговорившего холодным голосом этрас Арье. Чего больше он испугался, Алик уже не мог сказать.

Общая тревога и паника не начались, как будто ничего и не случилось. Крови на своей одежде юноша не нашел, когда вылезал из-под холодного душа. В понатыканных всюду, где можно, и где нельзя, зеркалах отражалось чистое, без единой царапины, молодое лицо, обрамленное тонкой ухоженной бородкой, и стройное тело с гусиной кожей, подрагивающее от холода, принесшего облегчение разуму.

Дорогу до этих ванных "покоев", пышущих чрезмерностью, сверкающих и переливающихся, он абсолютно не помнил. Старую одежду одевать не спешил, накинув тонкий банный халат, когда без всякого напоминания воздушный поток теплым змеем прополз по нему, согревая и высушивая. Он помнил, что его вырвало, но никаких следов на ковре не обнаружил, когда с отрешенным лицом прошелся по пружинящему ковру, ласкающему стопы нежной щекоткой.

Огромная кровать, квадратная, резные мягко светящиеся столбики с игольчатой вершиной, поддерживающей магический экран-зеркало. Было и многое другое, но молодой человек ничего не замечал, губы сами собой шептали:

— Показуха? Запугать? Привязать? — каждый раз легкое отрицательное покачивание головы. — Удар барона и баронессы? Несомненно, булла о порталах. Фантом, ведь был фантом? Да, значит, предвидел? Не сумел предотвратить? Возможно. Или специально для меня? — его учили трезво размышлять в любо ситуации, он будущий офицер, должен был стать им. — Нет, его достали... Как же это должно быть больно! И ведь сумел спрятаться в... фамильяре?.. похоже на то. Мнда, и тело стал... собирать!? ну и силища!.. Брр! — бесцельно ходя туда-сюда по залам покоев. — Никогда о таком не слышал, но правдоподобнее ничего не приходит. Иллюзия? Но помню... да-да, помню боль на скуле, как щипалось, когда под воду встал. Нда, не врали слухи про браслеты, не врали. Йейль, а как быть с тем-то!? — и его всего передернуло. — И хочется, и колется... А... Э... Дедушке... нет, Праод и Паула не должны страдать, они так любили наш садик... Эх. За что судьба на нас обижена!? Кабы не... Нет! Поздно, сделанного дедом не воротишь. А как хотелось бы... Может, оно и к лучшему? Смогу ли я? Ой как нелегко будет с... с таким... учителем? Наставником? А может ял с особняком? Не хочу я!!! Не могу... А близнецам даже лучше среди других детей должно быть. Магия за... за... Йеээйль! А если показалось, а? А!? Не знаю... Переволновался и спутал? Мне говорили, что дар сильный, может этрас... Арье просто углядел чего-то стоящее, достойное ученичества? Нет, стоп! Довольно шатаний. Я здесь и мне дано первое задание. Я, верно, плохо учился в гимназии, раз решил спорить, не вникнув. Ничего, месяц есть... А ну ка...

Монолог завершился. Алик решительно открыл гардеробную, не удивился размерам и пустоте. Нет, все же была пара комплектов. Свободные темные порты и пшеничная рубаха, серый кушак, обувка. Полка с нижним бельем таки хранила среди прочего привычный набедренник. В ванной зале его старая одежда, которую он хотел прибрать, уже висела выстиранной и высушенной. Флегматично отнеся ее в положенное место, Алик подобрал с ковра валяющийся трактат, пристроился в приглянувшееся кресло у окна и стал читать.

Прочитав первый абзац, юноша закрыл глаза и сделал пару упражнений на сосредоточенность и собранность. Его оплошность, его недочет, его ошибка. Только его.

Первая глава — знакомый ему способ с атрибутами в виде жеста и слова. Но досконально расписанный: от состояния мысли до положения тела, от интонации с вкладываемыми чувствами до живой иллюстрации жеста, как для правши, так и левши.

Не зря он упражнялся все эти месяцы — у Алика после всех советов получился именно желтоватый шар размером с его кулак, как и описывалось в книге.

Вторая глава, ожидаемо, повествовала о Светляке. Так да не так. Было отличие — использование внутренней, собственной энергии, а не дармового мирового потока.

Получилось и здесь. Однако вместо размера с ноготь, какой должен был получиться у начинающего адепта, лишь блеклая точка, моргнувшая и попрощавшаяся.

Алик вовремя опомнился и последовал заданию — не повторять, не учить. Читать и пробовать один раз. Третья и четвертая глава — все тоже самое, только без слов и явных жестов.

В пятой и шестой Светляк давался с позиции заклинателя, структурная схема и рисунок сосредоточения, на который рекомендовалось смотреть при выполнении. Седьмая и восьмая — то же, но лишь при мысленной команде с воображаемым якорем.

В конце каждой главы приводилась оценка сложности по сто бальной шкале и затраты маэны, среднестатистические с коридором разброса, приводились и другие характеристики, заставляющие о многом задуматься.

Реакция желудка на растекшийся аромат остывающего ужина отвлекла Алика, оставила разделы колдуна, шамана, как и все остальные, на потом. Тонкости и различия прочитанного всю трапезу роились в голове, мешая вкусовому наслаждению от еды, не только сытной, но и невероятно приятной на язык.

Однако молодой человек больше не притронулся к книге, увязнув в возможностях браслета, изучать которые помогала "справочная фея". К ночи он умел настраивать будильник, без труда проверял присутствие своего нового учителя в комплексе "Ламбада", который, к слову сказать, значился отбывшим в неизвестном, или сокрытом, для него направлении. Живым.

Постель вызывала у бывшего сержанта нездоровые ассоциации, из-за чего он устроился на одном из широких и мягких диванов.

— Оппля!.. Дурень, идиот! Йейльский потрох! Нет месяца! Время до рассвета, до утреннего построения! Ял, ял, ял!

Алик то вскакивал, то вновь ложился, надолго в итоге приняв нервную сидячую позу. Вытекли минуты, спина ссутулилась, а лицо спряталось за ладонями, к мужественности юноши, быстро превратившимися в кулаки, упирающимися в скулы. Тяжелое дыхание, трудные думы.

Долго ворочался парень, крутя браслет и уснув под утро.

Глава 35. Йомиэль

Внезапная боль Леона ударила как гром среди ясного неба. Он ощущал безмолвные крики и скукоживание сущности любимого, трепещущего от неизмеримой боли, вытеснившей все, все-все-все. Заслуженной, оба знали. Йом по инерции куда-то летел, следовал указаниям.

Потоки ветра гнали четверку на юг с неимоверной скоростью. Он смотрел, не видя, на зеленую скалистую равнину с редкими рощицами, ухоженными прудами и неровными кругами городов с высокими и красивыми зданиями в обрамлении тонких башенок с зонтичными крышами, края которых загибались в спирали, малочисленными в массе приземистых с округлыми крышами и оттого привлекательными, имеющими приятную для глаза расцветку, не раздражающую, услаждающую.

Не замечал он и стройные искусственные каналы, отводящие от гор и рек воду к полям с посевами, широкие ленты ровных каменных дорог, убегающих в неведомую даль. Мимо пролетали гигантские кондоры, орлы и другие птицы, чей размах крыльев превышал и пять, и шесть, и десять метров. Внизу паслись разнообразные стада тучных травоядных, нервно реагирующих на воздушную угрозу.

Не тронула люфса и яростная мощь смречбури(!!!), воткнувшей свои многочисленные клыки, толстые и тонкие, в прибрежную полосу, и повседневная героичность городских магов, защищающих от посягательств стихии портовый город и пару крупных деревень, видневшихся на горизонте. На мелководье четко виднелись огороженные плантации бурых водорослей, которые подхватывались смерчами, подчистую вычищающими дно. И вся поднятая ими влага, растительность и живность потом широко разбрасывалась по бедным почвой каменистым полям, где потом под бдительным присмотром перегнивала в ценнейшее удобрение, развозившееся по всей территории Таркарата.

Цепочка парашютистов повернула вправо, летя вдоль далекой береговой линии, не рискуя приближаться к непогоде, войдя в другой воздушный пласт. Боль ломала барьер за барьером, оголяя.

Они приземлились у одинокого дерева на скалистом языке, высунувшемся в океан. Вокруг было слишком много камней, поблизости никто не жил, а магистраль проходила севернее, за невысоким скалистым холмом. Инфэо втянули парашюты в рюкзаки, саквояж развернулся в небольшой шатер, сам собой сложился колодец костра из долгоиграющей древесины, разложились два спальника.

Йом все так же на автомате закусил и ушел в Лейо. Чако и Арам разговаривали мысленно. Они предлагали помощь, хотели как-то утешить, беспокоились. Но стоило Леону посмотреть им в глаза, как оба шарахнулись от него, как от зачумленного, быстро опомнились, но Лейо их не пустил.

(!!!) прописать заклятья

Двоих спасла выучка и плотная ткань летных костюмов с не снятыми ранцами, в следующий миг отправившимися в изолированный подпространственный карман. Таркаратские катаны, по которым бежали мелкие волны приглушенных густо оранжевого и ярко желтого цветов у самой режущей кромки, бледные в середине, сходящие к ровно горящей белой точке на самом кончике лезвия, недооценили противников.

В других руках диусские короткие мечи с прямым обоюдоострым лезвием двухпальцевой ширины, по которым вальяжно перемещались зеленоватые, багровые и фиолетовые огоньки, действительно ими бы и смотрелись, а не кортиками. Две стройные высокие фигуры, на полголовы превосходящие рост двоих защитников, и нечеловечески прекрасные лица с огромными янтарными глазами, на спинах зеленоватые косы до копчика со стальным отливом — в них были искусно вплетены иглы и лезвия смертельно красивым узором. Грязно серые облегающие костюмы с прозеленью, практически сливающиеся с окружающим пейзажем точки рандеву.

Но и второй удар пропал втуне, встреченный Чебро, своеобразной "живой" броней. А третий был отбит, впрочем, как и ответная серия двух смесков. Чако пока бился почти на равных, пропустив еще два удара, не сумевших пробить броню, но вскорости ресурсы закончатся, а рульф явно превосходил его в ловкости, опыте и явно мог долго пускать в ход заковыристую магию, уступая в качестве брони — зачарованная ткань была в нескольких местах порезана, открывая бежевую кожу без единой царапины и шрама.

Араму приходилось не слаще, но он еще не показал возможностей своего Амэка, выжидая и оценивая.

— Сзади! — мыслеречь была быстрее, да и перехватить сложнее.

— Не до него!

— Кьёон! — улетело в закрытую сеть Дома ре-Т`Сейфов, доступную соответствующим артефактам с момента перехода на Ражень.

И действительно, люфу приходилось помогать люфру своим новым изобретением — ледяными сюрикэнами, в которые превратились гигантские монокристаллы льда. Клинки ветра вспороли воздух и спальники, высвободив хлопья пуха. Щит защищаемой палатки вобрал удар, справились и Чебро. Водяная взвесь окутала пятачок, на котором сверкали с немыслимой быстротой клинки, оставляя за собой размытые затухающие полосы. Пух не прибился к камням, похрустывающими под ногами, и не намок — он приобрел металлический блеск и остроту, со свистом обрушиваясь на двух защитников, не задевая атакующих.

От пинка визави уклонился, отвел удары клинков, мотнул головой, помогая туловищем. Но коса была срезана Амэком так, как будто у него и не было инерции или кисть, его держащая, обладала чудовищной силой. Не помогли чары — обрубок улетел в сторону. К чести заплетателя, оставшиеся волосы не расплелись, выпало только одно дугообразное лезвие и пара шипов. Зато лицо утратило точеность и сосредоточенное спокойствие. В поединок вмешались чувства. Да, в плечо и бедро Арама пару раз попали, пробив не успевающую восстанавливаться броню совместными ударами стрелами Рушиза и кончиком катаны, чешуйка больно, до крови, впилась в кожу, но не допустила прямого гибельного соприкосновения. Ответный удар стал решающим — враг принял размах, а не отвел, и за это его короткий меч был аккуратно срезан на две трети, лепесток Амэка отрубил руку выше локтя, назад отбросив тело, с обуглившимся плечом, поджаренное высвобожденной молнией, чтоб наверняка.

Чако успевал только отбиваться, всех его сил только на это и хватало. Поворот, наклон, уворот, отскок. Росчерки металла, приглушенный звон. Магический щит первой линии обороны часто пропускал инфэо, проявленные в виде льдистых трилистников или методично хлещущих из-под земли черных вьюнов, молниевых призрачно голубоватых змей, распускающихся прямо на броне эдельвейсов, высасывающих крохи энергии, вырастающих прямо на камнях сморчков, выстреливающих золотисто-коричневыми импульсами или взрывающихся при неосторожном шаге. Инфэо строились по другим принципам, ставя под сомнение универсальность защиты. Пусть клинки люфра и оставляли глубокие зазубрины на катане и мече его сородича, но разрубить прекрасно зачарованные лезвия были не в силах. Амэк — штучная работа, однако оружие Чако оставалось по-прежнему идеально острым и гладким, и будь противником кто-то из смесков, менее быстрый и опытный, ни один скептик бы не впал в подозрительность по отношению к превосходству одного над другим.

А в это время третий эльф полночи с распущенными по плечам серебряными волосами, тонкими и поблескивающими желтым даже для обычного зрения, вскрывал защиту Лейо. Колунвэхи он рассеивал, не мигая глазом, щит Лильва был ему нипочем, через пару секунд не помог и пятый фратрикр, бесславно пробитый черным копьем, оплетенным льдистого цвета лозой с подрагивающими листочками, окруженными морозной дымкой, сыплющими мелкими снежинками по всей траектории полета. Стенка палатки изогнулась, но выдержала, приобретя сомнительное украшение в виде отвратительно расползающегося черного пятна с синими прожилками.

Лейо избавился от маскировки, как от ненужной шкуры, превратившись в адамантитовый шар цвета индиго, диаметром в метр. Палатка была в мгновение ока пожрана расползающимся инфэо, с треском ушедшим в камни, рассыпавшимися в труху, намертво скованную льдом. Жемчужина, спокойно светящаяся изнутри, гордо лежала на серо-голубой подушке, отражающей багрянец заката.

Брови рульфа взлетели и так же быстро сошлись на переносице, рот превратился в едва заметную линию, легкий прищур. Волосы уже не сверкали — явный, пусть и бледный, желтый ореол снизошел на них. Грацильные пальцы хищно скрючились, начав перебирать то ли струны, то ли клавиши чудовищного инструмента, невидимого обычному глазу, став похожими на паучьи лапки, недовольные трепыханием жертвы.

Заледенелый пласт вздыбился, посинел и покрылся черными пятнами. Удар сердца, и за спинами дерущихся, перед лицом третьего напавшего сформировалось огромное подобие цветка раффлезии: чашевидная средняя часть, заткнутая шаром, и пять мясистых листьев, бьющихся в крупной дрожи. Груз стал быстро приподниматься, цветок набухать. В какой-то момент произошел хлопок, чаша лопнула, показался цветочный диск с мгновенно увеличившимися до метрового размера шипиками-стрекалами, прогнувшимися под тяжестью, а потом и вовсе смятыми или отклоненными в сторону. Рульф не медлил, решительно хлопнув в ладоши — быстрые манипуляции такими гигантскими энергиями требовали дополнительных атрибутов-якорей. Чаша поглотила адамантит, закрылись лепестки, по иссиня-черному бутону с треском расползлись голубые молниевые нити, переплетенные с чернью.

Внезапно земля содрогнулась: присел готовый ударить в спину Арам, согнув ноги для устойчивости; неловко уклонился от удара катаной Чако, которому та снесла кончик уха, тут же ставшего фиолетово-багровым в окружении противно запульсировавших сосудов и капилляров; на метр взлетел рульфский чародей, стоя на гигантской снежинке, черной у кромки. Подобно кию из-под земли ударил по спеленованному инфэо адамантитовому шару каменный таран, подбросив его на десяток метров, ошметки цветка прошили подлетевшие камни, не дав необузданной магии ударить в спину своим, заставив исчерпать себя на обманках.

Друг напротив друга, образовав крест с уже присутствующими, материализовались те-Шприн и Бартелло, который стремительно начал врываться в мозг врага. За спиной чародея и сверху десяток, четко объединивший свои заранее подготовленные части в одно общее инфэо, хищной сетью ринувшееся на рульфа, еще два десятка смесков спеленали труп и противника Чако, не успевшего ничего предпринять, в отличие от владеющего магией. Он отмахнулся от люма, как от мухи, присел и опустил почти до земли свою импровизированную летающую платформу с такой скоростью, что волосы остались висеть в воздухе, они-то и встретили первыми брошенную сеть — наполовину длины сами сгорели, но и сеть распалась. Не менее быстро он увернулся от стальных шипов, воспользовавшись ими как трамплином до зависшего в воздухе индигового шара. Невероятно плавно и с ошеломительной скоростью из положения "сидя" рульф выпрямился, его руки очертили дугообразное лезвие, антрацитово блестящее, выгнувшееся и отлетевшее в сторону первоначальной цели, оставляя за собой морозный шлейф.

Некоторое время маги играли в воздушный бильярд — один загонял в лунку, двое мешали, а еще двадцать пытались скрутить первого, двое сопроводили пленника и труп с обрубком руки и косы, не забыв о выпавших иглах и лезвии, двое занялись ушной раной, шестеро оцепили периметр правильным многоугольником.

Исход решил Амэк из руки Арама, метко зашвырнувшего козырного туза в снежинку-платформу, расколовшуюся на две половинки. Неизвестный чародей, падая из-за невозможности вплетения в общую картину боя нового инфэо для скольжения по воздуху, извернулся, и это решило его судьбу, отвлекло от тут же последовавшей общей скоординированной Бартелло атаки: туловище и конечности проткнуло десять разноцветных иглообразных копий с разных направлений; десять бритв оголили черепушку; голова нет, не заспиртовалась, а как доисторическое насекомое, схваченное смолой, была отделена и поймана в гектогранный желто-коричневый шарообразный кристалл, причудливо преломивший вид, разразившийся отборным матов на пяти языках с пустыми угрозами в адрес облегченно вздохнувших окружающих.

— Вовремя!

— Молодцы! Всем спасибо, группы два и три свободны, — боевые маги, принимавшие участие в атаке, рассыпались фиолетовыми всполохами.

— Изворотливая скотина попалась!.. — очерчивая изломанного манекена с до сих пор торчащими во все стороны копьями. Фиолетовая сфера закрыла непотребство, ужавшись в точку и исчезнув со всеми следами.

— И не говори. Хороший клинок, Арам. Он делал? — исчезло и вопящее недоразумение.

— Да.

— Лейо?.. Все в порядке? — последние следы сражения скрывались в шевелящейся массе камней, восстанавливающей естественный облик местности.

— Деревце жалко...

— Не шевелись!

— Себя пожалей, сейчас больно будет, — маг-медик наконец-то завершил лечебное плетение, натравленное на еще больше опухшее ухо, оно же скрыло все звуки и парализовало люфра, у которого глаза едва не вылезли из орбит.

— Не надо — не ответит.

— Думаешь, сам справится с?..

— Цэ...Отличная защитная форма, — цокая языком и качая головой. — Лейо, сокрытие нам здесь долго не удержать.

— Окружайте и перемещайте, всех.

— Два дроу! Текаем!!!

— Без паники, всего двое. Изловим, коллега?

— Таркарат не поймет. Следы затерты, уходим.

Йомиэль страшно закричал и кулем повалился на пол, когда вдруг каждый нерв, каждая клеточка едва не лопнула от боли. Тело само приняло позу эмбриона и подрагивало, переживая остаточные явления. Люфсу было совершенно не до осевшего рядом Леона, едва не задыхающегося от ужаса и беспомощности.

Скорбная фигурка тощего юноши, возникшая прямо из плит, предельно аккуратно приподняла сначала одного, а потом второго, раздев и перенеся на мягкую кровать. К темечку каждого с фениксов спрыгнули феи, прижавшись всем тельцем.

Йомиэль ухнул едва ли не на самое дно бездны страха и боли. Он безумно любил, и безумно боялся будущего, и не понимал, как может испытывать к хладнокровному убийце светлые чувства. Память любезно подсовывала потерявшему стержень сознанию все эпизоды с акцентами на воспринятые эмоции, выпячивая особого рода оттенки.

Он запутался в себе, больше не существовало ничего во вне. Йом стремительно закрывался, отгораживался, превращался в аутиста. А лежащий рядом не смел думать, не мог допустить даже мысли о любимом, всеми силами удерживая в себе душевные миазмы, внезапно прорвавшиеся через физический контакт.

Миэ разрывался от любви и ужаса к Элю. Его внутренний мирок, казавшийся таким чистым и светлым, полным счастья и радости, покрылся черными язвами, от него откалывались целые куски, улетая в никуда. Мост, спасение и кара, шатался все сильнее, бред усиливался — вокруг скорчившегося в безумии плясали лица Леона, радостные, счастливые, переживающие оргазм. И взгляд каждого обжигал, резал по живому. Половинку тянуло ко второй, но быть целым оказывалось немыслимо больно.

Йоми сидел на маленьком пятачке перед мостом, спиной к нему. Впереди воцарилась пустота, а клочок... он истаивал, медленно, но верно. Страх перед болью вкупе с непринятием убийств побеждал, приковывая к месту, не давая даже помыслить о том, чтобы совершить акт самопожертвования, превозмочь боль и помочь нескончаемо агонизирующему телу на другой стороне моста.

Перед лицом давно уже порхала фея, о чем-то просила, требовала, плакала, звала. Однако юноша воспринимал ее за назойливую галлюцинацию, по неведомой причине не приносящую боли, но и не помогающей от нее избавиться. Со спины к ней в какой-то момент присоединился фей, и оба создания опустились на плечи, одновременно зашептав прямо в уши околесицу и всякие бессвязные слова, как ни странно отвлекшие от кошмара панического ступора. К ним присоединились два феникса, остановившие распад, постепенно теряющие яркость, блекнущие.

Йом не понимал, что чем дальше заходит процесс разрушения, тем больнее тому, кто на другом конце беспомощно распластан, кого ранили в руку, а кровью истекает сердце, кто бы и рад броситься на выручку, да его перепутают с самой Смертью, бросающейся с объятьями, и скорее самостоятельно покончат с собой.

Шепот длился и длился, а Йомиэль не двигался. Он струсил и ничего не мог с этим поделать, ужас никуда не ушел, сковывая и отравляя свою жертву, заставляя прочувствовать все оттенки кошмарной любви.

Внезапно волны боли перестали гнуть спину, шепчущие синхронно сбились и в испуге упорхнули, а два серых феникса растаяли. Настало оглушающее безмолвие. Зловещие тени больше не копошились в бездне, обратившись в нелепые мазки начинающего художника. Ничего не двигалось и не изменялось.

И даже сейчас, когда тиски разжались, Йомиэль струхнул оглянуться, иначе бы увидел только серую безжизненную полосу вместо когда-то великолепного берега, манящего благодатью. Однако рано ли, поздно ли, и трусость исчезла. Никаких эмоций, никаких мыслей, никаких желаний, полнейшее спокойствие и безмятежность. Йому было достаточно просто знать, что он существует, а остальное умерло и больше не тревожит и не терзает измученного люфса.

Эпилог

— От имени Дома ре-Т`Сейфов приглашаю всех сотрудников филиала "Ламбада" на торжественный ужин в замок Тофьяно, что на песочном берегу ражского мореподобного озера Тецхрайм. Мы будем рады, если найдутся согласные погостить и отдохнуть у нас еще и три выходных дня. Общий сбор желающих через полтора часа на галерее второго этажа торгового зала, — раздался для каждого голос Костажа за час до привычного времени плотной вечерней трапезы. — Уважаемые покупатели, торговый центр закрывается через десять минут, приносим свои извинения за доставленные неудобства.

Получил сообщение и Алик, весь день потративший на тренировку своих физических и магических способностей. Однако последние слова этрас Арье были просты и понятны, по выбору самого юноши они имели высший приоритет. Он остался, попросив фею принести еду.

Сабир дотумкал, что без Арье цена его жизни и ломаного медяка теперь не стоит, каждый ур это осознал. Да, их с распростертыми руками примет любая таверна, но это уже будет не отдых. Уже нет. Кричи, топочи, негодуй — ничего не изменится. Все шестнадцать без воодушевления оделись поприличнее и нестройной толпой первыми стали подпирать колонны.

Набралось гораздо больше глоров, чем присутствовало на Небесном Страннике. Костаж сразу после закрытия еще раз воспользовался возможностью вещания на весь комплекс, пояснив о приглашении всех: и бессрочных контрактников, и наемных работников, не имеющих отличительного браслета; так же глава "Сейфа" запустил небольшой ролик с видами Тофьяно, убедивший сомневающихся. Никто не остался прозябать дождливые выходные в Грузде, уникальная перспектива позагорать и побалдеть в теплой воде и на мелком песочке никем не проигнорировалась.

Замок располагался на острове и был вырублен из скалы. Невдалеке виднелись песчаные барханы с узкой кромкой зелени, противоположный берег озера не просматривался, зато на горизонте лежало еще три точки-острова.

Столы были накрыты в одном из дворов за вторым кольцом стен, выполняющим больше декоративную роль. Костаж представил обоих братьев-гномов с их женами. Те-Иэльган, нисколько не смущавшаяся из-за того, что многие из присутствующих видели ее роды, держала на руках Арьяну, тихо плачую, та-Вастин был с Нимусом, тянущим маленькие ручонки к девочке.

Этраи Сюлнена отметила не только правдивость когда-то сказанных Арье слов на площади Согласия, но и заметила горькую печать тревоги, и не она одна. Магесса припомнила отголосок какого-то высшего заклятья школы Теней, и все сложилось как дважды два. Этраи решила выждать и проследить за развитием событий, стараясь не пялиться слишком откровенно на невозможные наряды двух гномок, на больше чем голову ниже своих мужей, что в других обстоятельствах могло показаться комичным, и не поддаться искушению разобраться во всех деталях, нахально насмехающихся над воображением швейных дел мастера. Необычные туфельки на просто ошеломительной платформе с каблуком-шпилькой, искусно сокрытые длиннополым платьем, вкупе с высокой прической делали жен визуально выше мужей.

Жа-Градин с женой остались с гостями, а пришедшие вместе с ними Усиль, Чако и Арам ушли с Костажем, последовавшим за двумя родителями, покинувшими праздник. Они держались молодцом.

Бьющая ключом энергия главы дома никому не дала заскучать. Выступали воздушные акробаты, всех веселил убойный тамада, встреча заката, вечерние танцы, ломящиеся невиданными яствами столы. А в одной из воздушных башен замка ото всех прятался те-Шприн, стеснявшийся предстать в своем новом облике перед старыми друзьями, часто оборачивающимися к центру острова.