Легенды планеты прагромеров

Однако система в её безумии проглядывала железно и бетонно. У четырнадцатого портала он бы с отрядом погиб. У тринадцатого портала он бы погиб в одиночку. Гаёна могла бы вернуться — вернуться уже со всей своей стаей, и вот славная получилась бы охота! А у баобамба... Он бы не решился сохранить флешу. У баобамба — не решился бы. Там бы её и зарыл — ведь их могли перехватить до гор, до тропы... И тогда... Отчёт ему ещё предстоит написать. Но отчёты читают аналитики, а рейт начисляет капитулл за результат, за практический результат! А результатом будет флеша.

И чёрное отчаяние накатило на него:

"Отчёт... А как ты будешь отчитываться за Земра перед тётей Лертой?!"

— Стой, — послышалось сзади.

Он резко повернулся. Она не дала ему и слова сказать. Только десять тликов её лицо было на дистанции поцелуя от его лица, только что-то чуть шептали её губы, только её пальцы чуть поглаживали его виски.

— Веди дальше, коммодор, — оттолкнула она его от себя.

Он длинно выдохнул. И не выпустил её из объятия. И когда его руки успели-то охватить ее талию, успокоиться на ней?

— Господин чего-то хочет? — замурлыкала гойша. Её бёдра плотнее прижались к его. — Нет, не хочет. Но это исправимо.

Она изогнулась и крутым выгибом бедра начала бесконечное движение... Потребовалось усилие воли, чтобы не закрыть глаза.

— Уста, позади тебя на одиннадцатом асе крадётся к нам, к дистанции броска, патера. Но минита-другая у нас, пожалуй, есть. Госпожа успевает? — ирония в его тоне странно соответствовала его состоянию: муть расслабляющего вожделения словно иронизировала над адреналином предстоящей схватки.

Он, на всякий случай, попридержал её, чтоб девчонка с перепугу не дёрнулась — она не дёрнулась. Она даже не прекратила своё движение, даже не отодвинулась — ни на септим! — просто... просто не стало напора... И похоть схлынула.

Уста дёрнула за длинный конец боевого узла крепления ремня, и арбалет за её спиной с рюкзака мягко опустился в его руки.

— А я возьму твои мечи. Успею. Вдвоём с пятнистой патерой мы справимся. Ты же лучший?

"Я — тоже!" — продолжил за неё Стафр. А вслух предупредил:

— Это — горная.

— Разница?

— Они мельче, но охотятся парами. На человека нападают, больше если врасплох. Одна отвлекает, прыгает другая. Ищи другую. Вдвоём мы их и кончим, — физическое возбуждение спало, остался чистый азарт. — Здесь и сейчас. Только не трогай малый меч. Мой.

"Да, — признала Уста, — здесь не фехтовать, здесь бить надо будет. Мне — так двумя руками. Придётся убивать — и самца, и самку. "Придётся"? — она удивилась обмолвке, — Я не хочу? Но почему-у?"

Уста, наконец, увидела свою самку. Патера не ползла к ним. Она пристроилась на скале, нависшей над тропой. Сжалась на ней, слилась с нею, потерялась среди вечерних теней от ближних уступов, от недалёких деревьев. Ждёт, что если добыча заметит самца и отступит — всё равно не проскочит мимо.

"И мы бы не прошли тоже. Еще бы минита... да меньше... Еще бы с дюжину, другую шагов... Как успела она заметить одеревеневшую спину Стафра? — юная гойша сглотнула, — Так вот почему такое отчаяние называют ослепляющим".

— Вижу её, — прошептала Уста. — На четырнадцать асов, двадцать мер — выступ скалы. На ней.

— Отлично. Еще с пару десятков тликов. Приготовься.

— Господин обещал принять наказание, — совсем отстранилась от него она.

— Ты о чём?! — не понял её Стафр.

"Я и сама себя не понимаю", — призналась себе девчонка.

— У тебя не будет охоты. Ни здесь, ни сейчас. Как их спугнуть?

Надо признать, Стафр без колебаний отдал долг.

— Ты! В девятой дансе. Резкое движение мечом. Резкий крик — в визг. Как с гракххами! Но без страха и боли! Взгляд в упор. Я подстрахую скалу. Ye-e-e-s!

С ним оказалось понятнее, чем с собой. По выкрику, она подчинилась его рукам. Ноги в девятой дансе сами, не запнувшись о его сапоги, вытанцевали разворот. Руки вырвали из его ножен светлый меч. Теперь она оказалась лицом к замершему невдалеке, подобравшемуся в готовности к прыжку, хищному коту.

В три степа восемнадцатой "дансы с мечом" обогнуть воина. Еще степ. И...

— И-и-и-я! — истошно завизжала она.

Пятнистая патера бросилась бы на неё. Сразу и без колебаний. Но здесь уже не действовали законы бешеной сельвы — горный самец басовито взрыкнул, попятился, ещё раз взрыкнул...

Шаг, меч, визг.

Зверь не выдержал и отпрыгнул за недалёкий высокий мохнатый куст можжевелка... "Пусть поищет менее наглую добычу!"

Она тыльной стороной ладони отёрла со лба пот... Оглянулась. Скала тоже была пустой. Развернулась. Мальчишка морщился и рефлекторно оглаживал уши.

— Веди, коммодор, — улыбнулась девчонка.

*

Аксель услышал визг и поморщился: всё-таки все гойши сумасшедшие — нашла время... За ними возможна погоня, а она... Так обнаруживать своё местоположение!

Новый визг! И столько в нём было торжествующей победительности... О, великая Ментра, что она там вытворяет с мальчишкой... Нет, вот её-то он убьёт с удовольствием. Но... но сначала придётся убить мальчика. Придётся. Ведь парень тоже знает, где растёт куст джаньфуя. Стафру наплевать на все стимуляторы, но в отчёте он про него упомянет. Куст джаньфуя неподалёку от холда... Но ведь уже захваченного! Граххами! Ладно — неподалёку от городища. С множеством укромных мест. Нет, храм таковой не упустит. Установят дежурство. И будут снимать урожай. Значит, отчёта быть не должно. Ну и не будет — сколько можно себя уговаривать!

Жаль, не получилось выйти на склон первым. Тогда бы... Полторы-две квадродюжин мер для гракххских арбалетов — убойная дистанция. Он бы сверху высмотрел, где парень со своей шлюхой выберется на склон, и спокойно обустроил засаду. Первым болтом снял бы мальчишку, а с девкой... с девкой была бы куча приятных вариантов. Мечтай-мечтай. На деле вариант будет только один: вторым болтом — в горло. Да, гракххские арбалеты — надо отдать этим сволочам должное — лучшие. Так что, девку тоже, как и мальчика — только издали.

Уровень своей сопротивляемости Аксель знал — всяко больше, чем у мальчишки, но, помоги Гейс, что там с уровнем агрессорности у этой сумасшедшей?! Сумела отделить от группы Стафра, сумела заморочить голову у тринадцатого портала гракххам... Откуда она вообще взялась? — Аксель даже фыркнул на себя, — Откуда-откуда, младой гений добился результата, и Храм прислал награду — младую гойшу. Тогда, почему она — живая и со Стафром, и в сельве, а не дохлая с Леотом в процоссорной? А именно потому, что Леот мёртв, а флеша у его мальчика, и он жив. То есть она — интуитивистка. Сильная интуитивистка. Может даже — высокая интуитивистка. "Может, даже повыше меня будет, а что там так настойчиво бормочет интуиция мне? — он сдался, достал бледно-голубоватые лепесточки, отсчитал четыре, которые помельче, разжевал. — Ну, никакого же ещё толка! Еще три, а то и четыре дня требуется! И экономить надо, экономить! Паскуда! Для улёта в живой сон хватило бы одного, для гормонального выброса надо четыре — не менее четырёх! А эта дура оборвала джаньфуй чуть ли не до корня! Убью гадину. С каким удовольствием я её убью! И зелёные листочки с синими лепесточками не пропадут тогда зазря".

Жаль всё-таки, что выйти первым — не получилось. Сельва пожалела его, когда он лазил на баобамб, и на том своё расположение истощила. Почти сразу напоролся на трехрогов. Еле оторвался. Нет, сельва — не место для одиночек, не место. Пещеру он себе обустроит в горном городище, в отдалении от тропы — в достаточном отдалении, а вот каждый поход за листьями обещает стать приключением, увлекательным приключением.

Эта парочка пристроится на ночь тоже в пещере... интересно, Стафр решится на "пещеру тропы"? Нет, вряд ли, некая вероятность преследования существует, и мальчик не будет рисковать засветить явку перед гракххами.

А вот ему самому рисковать придётся — пройти по темноте городище насквозь, подняться — по темноте! — выше и всё-таки обустроить засаду. "Эх, если бы можно было первый болт всадить в неё!"

По склону он поднимался легко, но особо не спешил. К несчастью, парень осторожен и обязательно будет время от времени оглядываться, и внимательно оглядывать тропы возможного преследования... На привалах. Да, на привалах. К счастью, он отличается некоторой занудливой пунктуальностью и, наверняка, шести-минитные паузы для отдыха приурочит к концу... или началу, каждого полу-аса. Лишние приключения никому не нужны, и свои паузы придётся делать вдвое длиннее. Ничего, под действием джаньфуя он легко наверстает потерянное время.

Приключения, однако, начались раньше. И если бы не те лепесточки.... Атаку горных патер Аксель, по большому счёту, прозевал, приняв вопли интуиции за пыхтение раздражения. Предупредил обострившийся слух. Воин успел оглянуться, успел узнать самца горной патеры, успел вспомнить про парную атаку и успел вырвать оба клинка. Джаньфуй добавил сил, добавил скорости реакции, уберёг от болевого шока, когда самка распорола-таки когтями ему бедро. Аксель победил. Выжил.

"Моя гойша гордилась бы мною. Моя гойша перевязала бы меня".

"Его гойша!"

Его гойши рядом не было. И не рядом — тоже. Не было у него гойши! Пришлось всё делать самому — и потрошить медкейс и самолично, тщательно, обрабатывать рану. Не приведи богини опять подхватить звериную лихорадку... В одиночку не выжить. Четыре года назад не уберёгся: нарвался на мерзкий укус гаёны — хорошо, хоть, что успел тогда вернуться в столицу... Хорошо, что дежурная травница уже прошла второе посвящение великой Тантре. Вытащила. Плохо другое. Плохо, что этой травницей оказалась Дира. Плохо, что она несколько поиздевалась над его беспомощностью. Плохо, что вместо того, чтобы просто сразу обратиться в инквизицию, он зажал досаду в себе. И плохо, что потом он встретил эту насмешливую гойшу. Одну. Случайно. Случайно! Он десять раз всё проверил и перепроверил — случайно! И он не был уже беспомощным, а она не могла ему ни в чём отказать. И долго не отказывала. Долго.

Да и ладно, потому что иммунитет у него какой-никакой, а к звериной лихорадке всё ж с тех времён остался — и это хорошо.

Да и ладно, плохо то было или... или очень плохо, но теперь поход в темноте по скалам стал невозможен. Придётся занять первую попавшуюся пещеру — мальчишка же, наверняка, в первую попавшуюся не полез, а ушёл глубже. Придётся забиться в узкую щель, куда не пролезть крупным хищникам, и завалиться спать, дабы организм сам занялся восстановлением кровопотери и восстановлением сил после спровоцированного джаньфуем гормонального выброса. И ещё восстановлением спокойствия. Потому как интуиция подсказала ему, напоследок подсказала, почему это, с чего бы это, нарушая все каноны тайного отхода, пару раз дико провизжала чужая гойша.

Чуть припахивало дымком, пахло сожжённой листвой — сладкая парочка устроилась где-то неподалеку.

У них костёр. Им тепло. У них — ночь. Они...

"Убью гадину".

001 010.

Дверь за Отри давным-давно сомкнулась, а эти двое всё молчали, молчали. Бьёрг вспоминал, кто же это из гойш Храма рассказал ему историю про мальчишку, пошедшего на плети из-за каприза случайно-встреченной девчонки, потерявшего сознание, но под плетьми смолчавшего?.. Тогда-то он и обратил на него внимание...

Бьёрг убрал фонолку. Там, на море, уже начиналась настоящая буря — здесь и своих бурь хватало! — а искать что-то под настроение настроения не было. Чёрный экран пустого дасплея выглядел более приемлемым. И Бьёрг уменьшил свет. Почему-то так оно казалось теплее, хотя, как можно замёрзнуть в тёплом зале?! Он и не мёрз. Но и Влада, заметил он, зябко закуталась в свою шаль, а потом и вовсе встала, подошла к тёплому выступу термикста, прислонилась к нему спиной.

Они не виделись чуть ли не весь последний месяц. Как же она вымотана... Конечно, другие этого не заметили, для других она — несгибаемая инквизиториня, но он-то свою гойшу помнил.... знал... знает. И тем не менее, она пришла сюда, пошла не отдыхать — а сюда, вроде бы на рядовое заседание. Интересно, с чего бы это?..

Додумать он не успел.

— А что ж ты не спешишь на свою войну? — спросила она.

Он промолчал. Мысли его сбились.

"Она и раньше не терпела, когда ты пытался считать её. Правда, раньше, чтоб оборвать твои размышления, у неё были другие способы и средства, — улыбнулся он. — Жалеешь?"

Но он не стал спешить — не оскорбился, не встал, не попрощался, не ушёл.

"Да, его уровень сопротивляемости давно уже не уступает градусу моей агрессорности... Выучила на свою голову, — инквизиториня чуть вздохнула и... пометила вздох смайликом: — Да куда б я делась!"

— Мы редко встречаемся, — наконец, ответил он.

"Ответил?! — подумала она. — Ответил... Раз на неделю, в две — это редко? — и признала: — Очень..."

— Твоя Гала чаще не выдержит.

— Её глупая ревность...

— Милый, — прервала его Влада, — глупой ревности не бывает. Она — как у вас эрекция — просто бывает.

— Хорошо, не глупой! Но, согласись, что даже эрекция иногда бывает смешной!

— Не соглашусь, — рассмеялась женщина.

Он не выдержал — улыбнулся тоже:

— Тьфу на тебя, развратница.

Она не вернула улыбку, она оторвалась от термикста.

"Дура я, дура! И были бы у нас уже взрослые дети, и мы бы уже с внуками нянчились... с родными внучками — и дома... а не с бестолковыми чужими девицами в девичей".

— Поцелуй меня, — жалобно попросилась она.

Он поднялся, подошел... Его губы по-прежнему были мягкими, а её лицо давно уже нет...

Она отодвинулась от него, улыбнулась.

— Что? — не понял он.

— У тебя эрекция.

— Тебе всё-таки смешно...

И она вынуждена была признать:

— Да.

Он не пошёл к своему креслу, он опустился прямо на пол.

— Негодяйка.

— Да, — опять согласилась она.

"И вот так бы мы понимали друг друга — с полуслова, с полувзгляда, с каждой неровности дыхания".

— Не злись на неё, будь терпимее. Я ж её тебе сама подбирала, — она опять обозначила вздох грустным смайликом, — старалась. И... бывает любовь без ревности, а ревности без любви, ты же сам знаешь — нет. Любит она тебя. Ты ведь её — тоже? Признайся, ведь всё-таки — тоже?

Он не ответил. Отвернулся. Встал. Пошел к креслу. И спина его была красноречивей взгляда в упор.

"Да, он сразу всё понял. И обиделся. Простит? Простит. Это две с половиной дюжины лет назад мы тщательно следили за балансом... двое глупых... Таких молодых, таких глупых... Не понимали, что и прощение — тоже идёт в долг, Как там говорит Яр? — не в дебет, в кредит. Кому прощают — тот и должен".

Она напрасно уговаривала себя: он действительно всё понял. Сел. Развернул кресло к ней. Улыбнулся.

"Так. Простить, может, и простит. Но сначала свою дюжину плетей она получит".

— И не надейся. Не обижусь. Не раскричусь. Не уйду, — она уже знала, что последует. — Женщина, успокой меня!

— Обойдёшься, — она едва сдержалась. Она едва удержала свои ноги, понёсшие её выполнять прямое пожелание мужчины. — Я тебе не гойша.