— Мне кажется, что кто-то изо всех сил старается заставить нас снять сигнализацию. Дескать, надоест рыпаться — сами отключат, — сказал он. — Так вот, мы этого не сделаем. Даже если будем вынуждены скакать туда-сюда весь рабочий день. И, кстати, о правых руках: сигнализацию проверяли всего три дня назад лучшие специалисты аврората. Полностью исправна.
Гермиона пожала плечами.
— А зачем? — спросила она. — Чего вы привязались к моему дому?
Гарри неприятно усмехнулся.
— Ах, к твоему дому, — протянул он. — А я думал, это дом Снейпа. Кстати, раз это твой дом, может, позволишь мне войти?
Гермиона отступила с порога и произнесла:
— Добро пожаловать, Гарри Поттер. Я рада видеть тебя гостем этого дома.
И прошла в гостиную первая — посмотреть, не лежит ли на видном месте что-нибудь, что она хотела бы пока припрятать. Кстати, на кухне Гарри делать совершенно нечего. А книги на стеллажах, скорее всего, здорово защищены.
— Извини, не могу предложить тебе даже чаю, — сказала она, — я не держу здесь ничего...
— Герми... — прохрипело у нее за спиной.
Она стремительно обернулась и увидела, что Гарри едва переступил порог, и ему, судя по всему, было здорово не по себе. Он судорожно схватился за косяк, лицо заливал лихорадочный румянец, глаза неестественно блестели.
— Гарри?
— Убери... — он задыхался, — Убери охрану... Выпусти... Меня сейчас раздавит...
Гермиона оглянулась по сторонам и опрометью кинулась на кухню. Все изразцы были на местах. Ожившие рисунки переливались красками и кочевали с плитки на плитку, словно играя в классики.
— Прекратите немедленно, — прошипела Гермиона.
Рисунки, разумеется, не вняли. Тогда она выскочила обратно в гостиную и кинулась к Гарри.
— Наружу! Быстро! — крикнула она на ходу.
Но Гарри, казалось, оцепенел. Тогда она просто с разбега ударилась в него всем телом, и они вдвоем покатились через порог. Когда Гарри отдышался, все еще сидя на земле, он поднял взгляд на Гермиону и тихо спросил:
— Почему ты не сняла охрану? Не хотела меня впускать?
Гермиона сама плохо понимала, что происходит, и глупые вопросы сейчас были совершенно неуместны.
— Гарри, тебе что, уши заложило от частых аппараций? Ты не слышал, что я пригласила тебя в дом?
Гарри опустил глаза и кивнул. Того, что она сказала, должно было хватить, чтобы нейтрализовать защитную магию дома. Но дом почему-то не захотел пускать его дальше порога. Гарри поднялся с земли и отряхнулся.
— Ладно. Не судьба, — проворчал он.
— Ты что-нибудь понимаешь? — с нажимом спросила Гермиона.
Гарри неопределенно хмыкнул.
— По всей видимости, родовая магия. Заклятия накладывал глава рода, и только глава рода может ими управлять, — нехотя ответил он. — Темная магия. Чего еще ждать от Снейпа?
Гермиона недоверчиво посмотрела на него, потом оглянулась на распахнутую дверь. Она выглядела так приветливо, будто приглашала войти, устроиться на потрепанном, но все равно удобном диване, выпить чашку чаю... Гермиона потрясла головой.
— Почему непременно темная? — спросила она.
Гарри пожал плечами.
— Может, раз меня тут не принимают, посидим где-нибудь снаружи? — предложил он, оглядываясь по сторонам.
И, не дожидаясь ответа, двинулся по направлению к реке. У Гермионы не было особого желания прогуливаться — она отдохнула ровно настолько, чтобы несколько часов посвятить монотонной работе вроде запланированного перебирания книг. Но повернуться спиной к Гарри она не могла. Ему было плохо — она видела. Не из-за магии дома. Просто плохо. Поэтому она заставила себя пойти следом.
Гарри медленно шел вдоль берега, и вдруг остановился. Гермиона едва не ткнулась ему в спину — но он этого не заметил.
— Вот это место, — сказал он тихо, словно обращаясь к самому себе. — Посидим тут?
Гермиона пожала плечами. От заболотившейся реки поднималось такое зловоние, что к горлу подкатывал комок. Но Гарри этого не замечал. Он подошел к кромке воды, осмотрелся, вычистил заклинанием ствол завалившейся вербы и сел.
— Гарри? — Гермиона судорожно сглотнула и опустилась рядом. — Что за "то место"?
— Я видел его в воспоминаниях Снейпа. Они тут сидели с моей мамой — еще когда были детьми. А потом пришла тетя Петуния...
Он замолчал. Она не ответила. Только еще раз судорожно сглотнула и закрыла глаза. Она устала. У нее не было ни сил, ни желания уговаривать, растолковывать, увещевать взрослого человека, которому, кажется, нравится вот уже который год пережевывать одни и те же детские сопли. Дать бы ему по морде, — вдруг со злостью подумала она. По-маггловски — разбить нос, поставить пару фонарей. Чтобы дурь из головы выбить. Чтобы вспомнил, что он здоровый мужик. Чтобы было больно — настоящая боль, а не фантом давно ампутированной конечности. Ему просто нельзя было вызывать мертвых... Гоблиново семя! У нее нет сил еще и на это. Но он ведь друг. И она уже однажды бросила его — когда ему было больно и плохо, хуже, наверное, много хуже, чем теперь...
— Гарри, хватит гальванизировать трупы, — наверное, это прозвучало слишком резко, но это все, на что она была сейчас способна. — Их надо просто похоронить. И вернуться к живым. У тебя есть семья — это Джинни.
— А ты похоронила?
— Я — другое дело.
— Ты не хочешь его найти?
— Он умер, Гарри. А я не испытываю к нему чувств достаточно глубоких, чтобы искать его могилку и носить на нее каждую неделю цветочки. Меня другое удивляет — почему ты так хочешь найти его?
Гарри пожал плечами.
— Просто хочу. Он любил мою маму.
Гермиона почувствовала, что на нее накатывает волна самой настоящей ярости. Ну как можно оставаться таким сентиментальным идиотом после всего, что довелось пережить?
— Да, — ядовито произнесла она. — А еще он ненавидел тебя, твоего отца, твоего крестного — и неизвестно, кому в этом смысле принадлежала пальма первенства.
— Если бы ты видела его лицо, когда он узнал, что мне суждено умереть! — запальчиво выкрикнул Гарри, становясь действительно похожим на мальчишку.
Но через минуту он обмяк.
— Я сам не знаю, как к нему отношусь, — тихо произнес он. — Может, это просто совесть. Мы ведь могли ему помочь — там, в Визжащей хижине. Любой из нас мог остановить кровотечение. А мы стояли рядом и смотрели, как он умирает.
— Ты его ненавидел. И было за что, — жестко ответила Гермиона.
— Да, в том-то и дело — я его ненавидел. Человека, столько раз спасавшего мою задницу.
— Но он же, в общем-то, и подставил под это все твою задницу — ты забыл? Если бы он не передал пророчество Волдеморту, ты бы не стал мальчиком-который-выжил.
— Наверное, ты права, — Гарри улыбнулся и снова напомнил ей мальчишку-гриффиндорца. — Ты ведь у нас всегда права. Это такой талант?
— Нет, Гарри, — ответила она, постаравшись подавить горечь. — Это мировая справедливость. Должно же и во мне хоть что-то быть.
— Как ты думаешь, почему он это сделал? — Гарри сделал неопределенный жест. — Ну... женился на тебе.
— Гоблин его разберет, Гарри. А что, он снова спутал тебе карты? Ты после этого снова не знаешь, как к нему относиться?
Это она хорошо понимала. После того, как выяснилась истинная роль Снейпа в войне с Волдемортом, она тоже испытывала к бывшему учителю странную смесь из чувства вины, признательности и восхищения. До того дня, когда... Нет. Она не будет думать о Роне. Не сегодня. Не сейчас. Сейчас с нее и Гарри выше крыши... А Гарри... Ему просто позарез нужна ясность в собственных чувствах. Ему надо, чтобы черное было черным, а белое — белым. И никаких полутонов. В конце концов, ему это действительно необходимо. Он же аврор...
— Ты же знаешь, я его ненавидел. А потом я увидел его воспоминания... Маму... Я его почти полюбил. Во всяком случае, восхищался — это точно. А потом... А потом он сделал несчастными двоих самых близких моих друзей. Да, Гермиона, ты снова права, тролль задери — я опять не знаю, как к нему относиться. И чтобы определиться с этим, я должен знать его мотивы.
— Не думаю, что мы их когда-либо узнаем, — устало произнесла Гермиона.
— Не мог же он совсем ничего не объяснить! — воскликнул Гарри.
— Даже если он и оставил какое-то объяснение, то хорошо его припрятал, — ответила Гермиона и сама подивилась собственному спокойствию — или это было безразличие? — Думаю, он не счел нужным объясняться. Иначе объяснения были бы вместе со всеми прочими документами у нотариуса. А там были только инструкции — что где лежит, что я могу делать и чего не могу. Очень подробно. Снейп, знаешь ли, был педант.
— Ты смирилась? — на лице Гарри снова появилась кривая усмешка, делающая его лицо незнакомым.
— Я устала, — честно призналась Гермиона. — От тебя в частности. Прости, Гарри, но ты сам сводишь себя с ума и норовишь прихватить с собой окружающих. У тебя прекрасная жена, которая тебя любит и сделает все, чтобы у тебя, наконец, была нормальная семья. А ты, вместо того, чтобы радовать ее, сидишь на берегу вонючей лужи, грызешь ногти и городишь чушь.
Гермиона сама не заметила, что под конец своей речи сорвалась на истерические нотки. Гарри спрятал лицо в ладонях, и у Гермионы от этого жеста сжалось сердце. Она тут же выпустила пар. Ее вдруг передернуло от мысли, что Снейпу удалось испортить Гарри остаток жизни на редкость изящным жестом: подсунув ему воспоминание о своей любви к его матери.
— Дело в том, Гарри, что вы со Снейпом любили одного и того же человека, — продолжила она уже спокойнее, хотя чего ей стоило это спокойствие... — Это иногда связывает людей сильнее, чем любовь друг к другу. Это связывало тебя с Сириусом и Ремусом. Но они умерли, и у тебя остался только Снейп. Но он тоже умер, Гарри. И давай покончим с этим.
Она обхватила себя за плечи. Мерлин, этот разговор может оказаться последним шагом в ее личное безумие...
— Извини, — глухо произнес Гарри, вставая с бревна.
Гермиона тоже поднялась.
— Ты меня прости, — сказала она. — Я устала. Давай расходиться.
Гарри кивнул, и они пошли к дому.
— Много работы? — спросил Гарри. Его, казалось, угнетала тишина, царившая в Тупике Прядильщиков.
Гермиона сделала неопределенный жест.
— Ты же знаешь, у меня всегда море работы. И, как всегда, в этом виновата я сама, — она попыталась улыбнуться.
Гарри кивнул и улыбнулся в ответ.
— А чем ты теперь занимаешься?
Выдумывать и выкручиваться не было сил.
— Разработкой компьютерных игр, — честно ответила она. — Сценарии пишу.
Гарри поднял брови.
— Круто!
Гермиона удивленно посмотрела на него. Она не ожидала такой реакции. Ей до сих пор стыдно было признаться своим друзьям, что она, несмотря на свое блестящее магическое образование и все те надежды, которые на нее возлагали со школьной скамьи, работает на магглов.
— Ты правда так думаешь? — осторожно спросила она. — Это ведь маггловская работа.
— Брось, Гермиона, — Гарри отмахнулся. — Я среди магглов вырос. Компьютерные игры — это покруче приколов Уизли! Только я тебе этого не говорил, ага?
Гермиона рассмеялась от всего сердца. Ей, оказывается, было очень важно, что друг ее не осуждает и не жалеет ее якобы загубленные магические таланты.
До дома они дошли в неплохом расположении духа и, кажется, оба испытывали огромное облегчение от мысли, что, несмотря ни на что, их дружба не пошатнулась. Гарри, распрощавшись, аппарировал, а Гермиона зашла в дом. Надо было разобраться с защитной магией. Она быстренько прошла на кухню и убедилась в том, что рисунки на изразцах неподвижны. После секундного размышления она сбегала в гостиную за пергаментом и скопировала рисунки, обведя кружочком тот, что был изображен на "съемной" плитке. Гермиона пока не знала, что будет делать с этими рисунками. Но над поведением дома следовало крепко подумать.
Гарри утверждал, что кроме обычных охранных чар, которые гость может преодолеть, воспользовавшись приглашением хозяина, существует еще какая-то магия, которой не может управлять любой член семьи — только глава рода. Но если она не глава рода, значит... Мерлинова борода, значит, Снейп жив?! Стоп. Без паники. Почему, собственно, Снейп? Вернее, именно этот Снейп. Может, у него есть какой-нибудь троюродный дядюшка, живущий в местечке Литтл-Рок, штат Северная Дакота. Формально глава рода — он... Чушь. Если он Снейп, значит, он маггл. Тогда кто-то из Принцев? Но этот дом никогда не принадлежал Принцам. Вернее, мог принадлежать только одному. Одной. А почему в прошедшем времени? Возможно, Эйлин Принц жива и здравствует. По самым скромным подсчетам, она не старше МакГонагалл — не возраст для ведьмы. Может, она живет себе где-то в другом месте, а этот дом закономерно считает ее главой рода. Но тогда почему о ней нет ни слова в распоряжениях Снейпа? В завещании, наконец? Почему именно она, Гермиона Грейнджер, названа наследницей всего "движимого и недвижимого"? Разругались с мамочкой вусмерть? Но в таком случае и магия дома должна подчиняться Гермионе...
Мерлин, как же она устала. Гарри, Снейп, дом с его своенравными охранными чарами и взбесившейся сигнализацией. Не много ли? А еще Великий Шеф и примкнувший к нему Пол... О, легок на помине. Гермиона вынула из кармана мобилку, напевающую что-то из японского мультика, и, заранее скривившись, нажала на кнопку.
— Миона, ты, конечно, бездельничаешь? — жизнерадостно осведомился Пол.
— Разумеется, — сквозь зубы процедила она.
— Придется прерваться, девчонка.
— Да что ты говоришь?
Интересно, как модифицируется сглаз при преобразовании в электромагнитные колебания и обратно?
— Если есть особые пожелания к замку Синей Бороды в демо-версии — подать не позже...
— Нет, Пол, — прервала она его, все еще борясь с искушением. — К демке у меня нет больше никаких пожеланий. Кроме одного. Если эти троллевы рембрандты оденут-таки гоблинов в джинсы вместо смокингов...
— Банка в демке не будет. Или почти не будет. Я тебя пока о Замке спрашиваю. Я его уже неделю вплотную тестирую в он-лайне. И он мне чертовски нравится. Мы сможем добавить в него еще пару локаций — я оставил резервное...
— Что? — заорала в трубку Гермиона. — Повтори-ка, братец.
— Я оставил...
— Нет, о тестировании. Неделю?
— А, ну да, долго, я понимаю. Но это основная локация в демке...
— Время фиксировалось?
— Время чего?
Гермиона заставила себя медленно вдохнуть и выдохнуть.
— Я спрашиваю, — четко выговаривая слова, произнесла она в трубку, — сможешь ли ты восстановить точное время заходов в локацию. Хотя бы некоторых.
— Ну, если пошарю...
— Пошарь. Мне это совершенно необходимо. И еще. Ты можешь зайти в нее прямо сейчас?
— Нет, Миона. Прямо сейчас я с ней работаю. Она выключена. А зачем тебе? Хочешь — приезжай сюда, я ее к твоему приезду доработаю слегка и подключу.
— Договорились.
Пол отключился. Гермиона поднялась с пола и пошла в гостиную. Ноги дрожали. Она тяжело оперлась о стеллаж и едва не упала — стеллаж мягко качнулся и отъехал в сторону, открывая до сих пор недоступный коридор.
