Надежда империи

— Я? Полагаешь, это в моих возможностях?

— Да, полагаю.

И мужчины скрестились твердыми взглядами, словно остро отточенными саблями. Даже не сразу заметили, как из вечернего полумрака появилась женская фигура.

— Вы тут не подраться собрались? — поинтересовалась Рей-рона и присела на краешек каменной скамьи. — А из-за чего? Или просто так, как псевды? Кстати, поножи твои псевдовские я постирала, Бзынь, да сушиться поставила, утром у очага найдешь.

— Не просто так, — процедил Бзынь. — Я же император, Рона. Обо всем думать приходится. Я вот и подумал: как так, года идут, а Дик не стареет да не стареет? Ну, ты — понятно, младоимперскую кровь не спрятать, тебе до старости еще лет сто, но Дик-то бессемейный. А выглядит — как будто вчера встретились. И Бичура тоже. Это раз.

— А есть и два? — ровным голосом спросил чернобородый.

— И два, и десять! Два — это твои высокоурожайные сорта зерновых, знаменитые сорта Благодатной земли! Разобрались все-таки в них мои ученые, не сразу, но разобрались! И выдали твердое заключение: без хромосомных утроителей такого не добиться! Без настоящих хромосомных утроителей нашей потерянной родины, Дик!

— Я с ними, значит, последним семенным фондом делюсь, от голода спасаю, а они заключения лепят, — задумчиво сказал чернобородый. — Вот и делай людям добро.

— Я добро помню, — усмехнулся император. — Потому стоит пока что твоя гостиница, не раскатана по камешкам. А мог бы. За одно только сокрытие доходов и уклонение от имперских налогов мог бы. И должен бы. Ты, дубина, забился в имперское захолустье на границу с лесами Эль и думаешь, что твои фокусы с летними деревнями останутся мне неизвестными?!

— Все же настучали, — ровным голосом сказал чернобородый. — Удавлю.

— Но-но, ты моих информаторов не тронь...

— Да какие там информаторы? — усмехнулся хозяин гостиницы. — Не было их.

— Да? А почему так думаешь? — искренне заинтересовался Бзынь.

— Ну, ехал ты тайно, супругу ко мне вез, — рассудительно сказал Дик. — Значит, по дороге не мог с информатором встретиться, секретность соблюдал. Но явился к нам заметно на взводе. Значит, что? Значит, по дороге в ухо напели. Причем — перед самой гостиницей напели, не успел ты остыть... Не информатор то был, а случайный кто-то. Удавлю гада.

— А найдешь?

— Делов-то! — пожал плечами чернобородый. — Отправить сынов на торговую площадь да поспрашивать, кто с тобой в повозке приехал. Найду.

— Найдешь, — со вздохом согласился император. — Не трогай дурачка, просто болтун. Я бы так или иначе все равно узнал бы. Доносительство у псевдов в крови, неблагодарное племя...

— Потому и надо болтуну язык открутить, чтоб остальные порядок понимали, — заметил чернобородый.

— А я сказал — не трогай! Там детишек шесть штук, кто их кормить будет? Нашелся тут откручиватель... Не, ну что на тебя нашло, Дик? Ты ж никогда не был жадным! Ты вообще... один из немногих, кому я мог довериться во всем! Что, так уж трудно выплатить десятину налога? Одну десятую всего, твои деревни такую малость даже не заметят!

— Да я бы не сказал, что не заметят, — усмехнулся хозяин гостиницы. — Очень даже заметят.

— Одну десятую?!

— Одну десятую. А еще — пускать на постой легионеров, разъезды пограничных стражников, притом кормить их и их скотину... знает ли мой император, сколько съедает один пограничный разъезд? А столько, что на зиму семье ничего и не остается. И тут жалкие урожаи с верхних полей могут просто-напросто спасти от голодной смерти.

— Ага, урожаи! — ядовито заметил император. — Жалкие! А парочка-тройка неучтенных волов там же, а? И десятка два дойных коз к ним в придачу?

— Волы, — сказал Дик, не глядя на императора. — Которых регулярно забирают на строительство имперских дорог. И не возвращают. А если и возвращают, то обезноженными, покалеченными. И сыры от тех коз, которыми расплачиваемся с имперскими чиновниками, чтоб не сильно досаждали и давали возможность жить...

— Не каждый день у вас берут на строительство волов! Даже не каждый год!

— Так и волы не один год растут, а три.

— Я... — сказал император неловко, — я приказывал, чтоб легионеры и пограничники еду у псевдов покупали за твердые имперские хрусталиты, но, сам понимаешь, стоит дать кому в руки оружие, как о честной оплате можно забыть...

— Понимаю, — философски согласился чернобородый. — Да и не в хрусталитах дело. Еды от хрусталитов больше не становится, ее растить надо, а не с копьями по дорогам шастать... Слишком много у нас бездельных мужчин. Потому так оно и идет. Вы отбираете, мы прячем, так и живем в показном согласии.

— Жили, — поправил император. — Я, коли о горных деляночках узнал, уже не забуду, заплатите с них налог как миленькие. Закон есть закон. Но ты мне зубы не заговаривай. Мы с чего начали, не напомнишь?

— Со счета, — вздохнул хозяин гостиницы.

— Угу, с него. Так переходить к третьему пункту или сразу к выводам?

— К выводам.

— Разумно, — оценил император. — А вывод таков: я считаю, у тебя кое-что осталось из наших старых приборов. Кое-что работающее. Не знаю, как, но специалистов ты уже не раз удивлял. Я не прошу тебя открыть твой пресловутый ранец. Я прошу только об одном — помоги разродиться Рине! Неужели для тебя это так трудно?

— Было б легко, ты бы приставил к ней своих врачей, — здраво заметил чернобородый. — Не все же они сбежали в леса Эль. Военные — точно не все.

— Я бы приставил! — с яростью сказал император. — И они даже согласны! Но они ничего не гарантируют без акушерской ванны!

— Акушерской ванны у меня в ранце нет.

— А что есть?

— Ванны в ранце нет.

И мужчины снова схлестнулись взглядами в поединке характеров.

— Дик, да помоги ты девочке, — вдруг подала голос Рей-рона. — Помрет же. Я смотрела — у нее таз уж очень узкий. Хуже, чем у танцовщиц Лю.

— А увидит? — мрачно спросил Дик.

— Ну так... он же император. Кому видеть, если не ему?

Они переговаривались очень странными, малопонятными фразами, но явно прекрасно понимали друг друга, и император с изумлением отметил, что в их голосах и жестах мелькает иногда... не любовь, конечно, какая тут любовь у представительницы имперской знати, вынужденной много лет рассчитываться телом за еду, но... может, единство душ? За столько-то совместно прожитых лет наверняка что-то появилось меж ними. С другой стороны, что такое любовь, как не единство душ?

— Что я увижу? — желчно осведомился император.

— Сейчас увидишь.

Хозяин гостиницы снял с полки какую-то толстую короткую палку... и затеплился огонек.

— Восковая свеча, — буркнул Дик в ответ на невысказанный вопрос. — Темно там.

Они прошли друг за дружкой по короткому коридору вглубь скалы, но повернули не направо, в комнаты хозяина гостиницы, а налево.

— Ого! — сказал император, увидев, как медленно проворачивается на невидимой оси мощная каменная дверь. — Ого-го...

Дальше ход в скале вел наклонно вверх. Пляшущий огонек свечи еле освещал каменные неровные ступени.

— А неслабо вы тут обустроились, — заметил впечатленный император.

— Так пора бы, сколько лет живем, — степенно ответил Дик. — Люди мы вольные, времени много, покушал и лежи себе поплевывай. Или ходы долби.

— А Бичура знает? — быстро спросил император, прикидывая, как возможно использовать внезапно объявившееся тайное укрытие.

— Бичура знает.

— И не проболтается?

— Нет.

Император с сомнением покачал головой. Бичуру он не видел несколько лет, но вряд ли белобрысый раздолбай хоть сколько-то изменился. Секреты хранить он не умел в принципе. Однако Дик уверен... а почему он, кстати, уверен в молчании слуги?

Лестница вывела в просторную комнату, в которой император с удивлением обнаружил окно. Странно, снаружи вроде никаких окон в скале не видно... Разгадка обнаружилась вблизи. Окно было прорублено таким образом, что смотрело вверх. Следовательно, и заметить его можно было только сверху. То есть — с неба. После поломки последнего гоночного крыла — ситуация невозможная.

У окна в полосе лунного света стоял деревянный стол, весь заставленный, насколько мог оценить император, лабораторным оборудованием. Ну, со скидкой на пещерные условия лабораторным. На стол и была водружена свеча в какую-то устойчивую хитрую подставку.

— Хромосомные утроители, — задумчиво сказал хозяин гостиницы. — Настоящие имперские... если бы так. Вот он, утроитель. Обычный высококонцентрированный растительный яд. Местного происхождения. Хромосомы обычно просто ломает, и получаются нежизнеспособные семена. Но иногда статистически вылазит что-нибудь пригодное. Вот с этим и работаю. Скрещиваю, отбираю, разделяю на перспективные линии.

— А ты откуда все это знаешь? — изумился император. — Обычный уборщик зверинца... откуда? Имперские ученые — настоящие, из пассажиров "Надежды Империи"! — годами бились, чтоб только разобраться в твоих результатах!

— Да какие они ученые? — досадливо сказал хозяин гостиницы. — Знаю я их всех. Я им работы и писал. В смысле, в том числе и я. Они же все — благородные, с семейными приставками к имени, им научные труды отвратны! Для таких, как они, всегда существовало специфическое сообщество, готовое за определенную плату предоставить учебно-научный труд любого уровня сложности, вплоть до претендующего на гранты императорской академии наук. В общем, сидел я в зверинце, навоз убирал, а как нечего делать — опыты ставил да научные труды за высокородных писал. И получал за то малую долю хрусталитов. А ты спрашиваешь, откуда я все знаю. Тут удивляться надо, откуда они хоть что-то знают.

— Так ты... из темной стороны сети? — потрясенно пробормотал император. — Настоящий ученый, да? А... что ж шифровался, сам в науку не пошел?

— А кто бы меня пустил? — удивился чернобородый. — Там было все поделено. Вот твой ансамбль — часто его на столичные сцены пускали? Танцовщиц Лю помню, все глаза намозолили, а группу Дансера — только по информации на частных ресурсах об оглушительно успешных турне, но — исключительно на периферии империи. Не так?

Император крякнул и промолчал.

— Акушерская ванна, — вздохнул хозяин гостиницы. — Не помешала бы, м-да... Но — нет, значит, нет. Обойдемся обычным набором скальпелей и волшебными руками истинного хирурга.

— Чьими руками? — не понял император.

— Эль-лора, — коротко ответил чернобородый.

У стены еле заметно шевельнулась тень. Бзынь стремительно развернулся, меч знаменитой небесной стали блеснул в слабом свете свечи.

— Приветствую барона Дансера, — вежливо сказал Эль-лор, выходя из смежной комнаты.

— Императора Дансера... — машинально поправил Бзынь. — Эль-лор, дружище... каким дурным ветром занесло тебя в скалу?!

— Свергли, — грустно сказал бывший владыка лесов Эль. — Вот, прячусь.

7

— Рина заснула, — удовлетворенно сказал император. — Вино на столе, шашлык на огне, в гостинице никого... кстати, Дик, почему в гостинице никого, ярмарка же?

— А в телегах все ночуют, — пояснил хозяин гостиницы спокойно. — Жадные они, псевды, сроду не заплатят, если можно не платить. Они даже еду на вынос берут, чтоб дешевле было.

— Угу. На чем я остановился? На том, что в гостинице никого, кроме своих. Можно разговаривать не опасаясь. Рассказывай, Эль-лор, как до такой жизни докатился. Ты ж мне такой удобный враг был, всегда без крови договаривались, и так подвел! Рассказывай, не прячь свои чудные фасеточные глазки, делись, в чем и где ошибся! Мне как императору это нелишне знать, сам понимаешь! Ну?

— У меня не фасеточные глаза! — ожесточенно сказал Эль-лор. — Пробовали, да, но они некорректно согласуются с мозгом, и от этой идеи давно отказались! И я все делал правильно! Я повел новую расу от изгнания к процветанию! Я...

— Оно сразу видно, что некорректно! Вы, раса Эль, такие и есть, с некорректными мозгами! Что ты несешь?! Молодым ври, не мне! Я сам там был и все помню! Для начала — не ты повел, а ваш старый мерзавец Эль-лируан, ты уже потом через его дочку к власти примазался! И не было никакого изгнания! Позорное бегство от трудностей было, а изгнания не было! Прихватили с собой все медицинское оборудование и дернули вдоль по меридиану! Оставили "Надежду Империи" без медицины и, кстати, без малого флота!

— По нашей официальной истории — было изгнание! — твердо сказал Эль-лор. — А то, что ты что-то там помнишь, ничего не доказывает! Сам же императорский суд вершишь, должен знать, что больше всех врут очевидцы! Каждый помнит, как ему выгодно! Вам выгодно считать расу Эль трусами и предателями, а нам... а только мы знаем правду, какой она есть: нас принудили к бегству угрозой смерти!

— Вот оно как... — озадаченно протянул император. — Вот, значит, как у вас сейчас трактуют прошлое... Ну, продолжай, уже интересно.

— Да! Я сохранил росток новой расы! Под моим руководством были созданы леса Эль — уникальный, не имеющий аналогов во вселенной симбиотичный ареал обитания бессмертных! Я оградил леса Эль непроходимой стеной пограничных секретов! Именно мной, а не выжившим из ума Эль-лируаном были выработаны основные принципы существования лесов Эль! И я же все эти непростые годы становления решал тысячи проблем, не имеющих в нашей истории прецедентов! Я вел народ Эль новым, неизвестным, полным опасностей путем — и сохранил его! А они!..

— Не сказал бы, что ваш путь был таким уж опасным, — саркастически заметил император. — Я бы даже не сказал, что он вообще был у вас, ваш путь. То, что вы для себя создали — тупик! Раса-изолят обречена на вымирание! Разве что поначалу устроились получше остальных. Сидели себе в лесах Эль на деревьях, жрали с веток бананы да торговали монополией на медицину высокого уровня, пока имперская электроника не накрылась сверхновой! И на беды остальных поплевывали сверху! А мы, военные, в это время спасали пассажиров лайнера!

— Именно от военных тогда и дернули в разные стороны все, кто только мог! — зло сказал Эль-лор. — В том числе и пассажиры лайнера! Защити нас судьба от такого спасения!

— Согласно исследованиям староимперских ученых, судьбы нет, — напомнил император. — Есть стохастический выбор будущего, есть замкнутые циклы истории, есть мертвые волны прогрессо-регресса, и есть человеческий разум как основной выборополагающий фактор, но не судьба. Человеческий разум, Эль-лор, ра-зум! А у вас его нет. Ну чего вы добились своей самоизоляцией? Как только грюкнули остатки староимперской техники, заплакали и побежали договариваться с нами! А почему? Потому что только мы последовательно шли вперед, не сидели в лесах на попе ровно! Прогресс, Эль-лор, мы идем по пути прогресса! Потому только у нас сейчас имеются бронзовое литье, промышленные химикаты, ткацкие и бумагоделательные производства, университет, всеобщее начальное образование! А какие прекрасные имперские дороги!

— И медицина, — тихо, но чрезвычайно ядовито буркнул Эль-лор.

Император мгновенно помрачнел, потому что старый друг-неприятель метко пнул по больному. Медицина в империи... ну, она была. А в лесах Эль ее не было. Не болели бывшие врачи-трансплантологи, хоть чем заражай! Еще бы, с такой-то регенерацией! Не болели и, что гораздо обиднее, не умирали от старости.