Ова 4 (часть 1)

— Как ты убедил их выйти на ринг? — спросил старец. — Я же правильно понял? Этот Коноховец делал все это ради страха. Чтобы против него действительно боялись выходить на ринг.

— Это было несложно. Я всего лишь обещал им ослабить действие печати. Они по-прежнему неспособны применять техники, но в остальном неограничены.

— Ха, это будет забавно.

Бойцы сосредоточились друг на друге. Коноховец, естественно, не выглядел особо напряженным. Противник несколько нервничал. Кьюджин первым пошел на сближение, но не ринулся в бой, а медленно сокращал дистанцию. Шаг вперед, и два шага по касательной, будто обходя своего противника. А заключенный нервничал, и нервничал все больше. Наконец он не выдержал ожидания и сам сблизился, технично атакуя кулаками. Кьюджин блокировал первый удар, но остальные удары отводил, пока не разорвал дистанцию вовсе.

— Он понял, что противника не сдерживает печать? — старец покосился на Муи.

Несмотря на годы и впечатляющие знания, гость хозяина тюрьмы не слишком разбирался в поединках между синоби. Странное качество для такого человека.

— Конечно, с первого же удара, — кивнул Муи.

Но Коноховец сблизился снова, на этот раз сам. Атаковал левой рукой, проводя короткие быстрые удары, резко отстраняясь при попытках контратаковать. Но чисто кулачный бой не мог продолжать долго. Кьюджин сблизился, попросту пропустив удар противника и, пользуясь моментом, ударил сам. Удар заключенного, пришедшийся куда-то в грудь, Коноховцу дискомфорта не доставил. А вот удар куда-то под ребра для заключенного был весьма чувствителен. Он схватился за место удара и начал отступать.

Но Кьюджин вновь сблизился, сначала нанеся несколько ударов ногой по блоку заключенного, а затем плавным движением сместившись в сторону и атаковав то место, куда уже был нанесен удар. Заключенный болезненно скривился, потеряв инициативу, и сеннин нанес удар кулаком по носу, явно намереваясь его сломать.

От удара заключенный едва не упал, но все же удержался на ногах, схватившись за кровоточащий нос. Коноховец, будто удостоверившись, что удары произвели необходимый эффект, снова сблизился. Заключенный начал заметно сдавать — мешал обильно кровоточащий нос, и он пропускал удар за ударом, но Кьюджин просто гонял его по рингу, не нанося серьезных повреждений.

— Я считал, синоби более живучи, чем обычные люди, — высказал свое недоумение старец.

Муи кивнул:

— Похоже, Коноховец хорошо разбирается в анатомии. Кровотечение куда более сильное, чем могло бы быть при переломе носа.

Кьюджин еще гонял противника по рингу, но затем резко сменил тактику, начав жестко бить ногами, но отчего-то по блокам, хотя мог бы бить и по уязвимым местам. Но заключенный отступал, пока не уперся спиной в сетку. Кьюджин провел резкую связку ударов рукой, дважды ударив по уже пострадавшему месту на теле, и последним ударом был точный хук в челюсть. Нанеся его, Коноховец резко отступил, наблюдая за противником.

Заключенный упал на колени, сплевывая кровь. Похоже, удар неслабо разворотил ему челюсть. Не просто разворотил. Заключенный продолжал стоять на коленях, пытаясь выплюнуть кровь... и отдышаться.

— Он его душит, — неожиданно прокомментировала Рьюзецу, тут же потупившись, — простите.

Но старец наоборот заинтересовался:

— Не извиняйся. Объясни, что ты имеешь в виду?

— Эти удары вызвали обильное кровотечение в носовую и ротовую полости, почти заполняя их. Заключенный не может нормально вдохнуть, ему мешает собственная кровь.

Кьюджин уже даже не смотрел на противника, прогуливаясь по рингу, пока его враг захлебывался собственной кровью.

— И он ничего не сможет сделать? — удивился старец.

— Без посторонней помощи — ничего, — подтвердил Муи, — более опытный синоби выкрутился бы. Но не этот...

Затихшие трибуны наблюдали, как медленно умирает боец арены. А затем кто-то выкрикнул:

— Убей!

Его поддержали еще несколько голосов:

— Убей! Убей!

Затем все больше и больше заключенных скандировали:

— Убей! Убей! Убей!

И всего через десяток секунд почти все трибуны скандировали одно слово:

— Убей!

Старец усмехнулся:

— Кровавые зрелища отлично сближают людей. Делают послушным стадом.

Говорил он явно со знанием дела. А Коноховец подошел к противнику и поднял его. Лицо заключенного было залито кровью, он уже почти не сопротивлялся, только испуганные глаза бегали туда-сюда, пока он пытался сплюнуть кровь. Кьюджин немного лениво, просто и без затей свернул ему голову, прекратив мучения. Тело упало на пол. Продолжая извергать из себя кровь. Утопить синоби было непросто, и этот заключенный мог бы мучиться несколько минут, прежде чем окончательно захлебнуться бы собственной кровью, или умер бы от кровопотери.

— Вы были правы, мастер Муи, — кивнул старец, — полное хладнокровие. И отличное понимание того, как должно выглядеть кровавое зрелище.

Следующие поединки проходили не так интересно. Но теперь каждый раз, когда победитель становился очевиден, зал начинал скандировать:

— Убей! Убей! Убей!

Но бойцы арены не очень-то хотели убивать друг друга. И это расстраивало публику. Им нужны были зрелища. Они ждали палача. Лишь один из бойцов арены, лучший боец, убил своего противника. И вот, очередь вновь дошла до Коноховца.

Противником ему вышел крупный полноватый мужик, уже заведенный, уже злой. Он что-то выкрикнул Коноховцу, но его крик был заглушен воплями трибун, встречавших своего любимчика.

— Всего один бой, и он уже стал любимцем толпы, — старцу, кажется, все это даже нравилось.

— Он лишь дал им то, что они хотели. Не более. Это лишь жажда зрелищ.

Стоило противникам встать друг напротив друга, а судье дать отмашку на начало боя, как трибуны вновь начали скандировать:

— Убей! Убей! Убей!

Будто для них победитель был уже очевиден.

Заключенный двинулся прямо на Кьюджина, свирепея с каждой секундой. Тяжелый, крупный, он, будто разозленный кабан, бросился на Коноховца, широко разведя руки в стороны. Оказавшись рядом, он замахнулся правой рукой для удара, но Кьюджин легко пригнулся, проскользнув под ней. Однако сразу за ударом правой руки, его сверху накрыл удар левой. Коноховец пытался блокировать удар своей рукой, но не рассчитал силы. Обрушившаяся на него ладонь поставила парня на колени. И заключенный все же нанес удар правой рукой на возвратном движении. Удар, столь сильный, что Коноховца отбросило к сетке ринга.

— Это будет еще интереснее, — с довольством произнес старец.

Но Кьюджин сразу поднялся на ноги и даже особо удивленным не выглядел. Великан бросился в атаку, снова нанося удары своими крупными руками. На этот раз Кьюджин подпрыгнул, опираясь на сетку, и попытался перепрыгнуть за спину противнику, чтобы оказаться за его спиной. Но заключенный успел развернуться и нанести сильный удар, отбросивший Коноховца назад и впечатавший его спиной в пол. Кьюджин, перевернувшись через голову, вскочил на ноги, кажется, даже получая от поединка определенное удовольствие.

— Не думаю, что этой громадине хватит сил уложить Коноховца, — высказалась Рьюзецу, — но публику они определенно повеселят.

Несколько секунд Кьюджин отскакивал от ударов, не позволяя борову подходить слишком близко. Видимо, прикидывал, как завалить такого кабана. И, похоже, прикинул.

Пропустив над собой очередной удар и скользнув в сторону от удара сверху, Кьюджин перевернулся и встал на здоровую руку, резко ударив ногой в подбородок борова. Заключенный отшатнулся, отступив назад, но координации не потерял. И, когда Коноховец подскочил ближе, нанося удар коленом в грудь, успел рвануть вперед и ударить лбом в колено Коноховца. Череп борова, напитанный чакрой, оказался достаточно прочным, чтобы перенести такой удар, а вот Кьюджин даже отлетел назад.

Заключенный вновь рванулся вперед, но на этот раз вместо удара схватил руку Коноховца за запястье и, нанеся второй рукой прямой удар в голову, отчего Кьюджин слегка растерялся, схватил за протез и поднял противника на вытянутых руках, растягивая его руки в стороны. Кьюджин попробовал рвануться, но заключенный вновь болезненно боднул его головой. Тогда Коноховец попытался нанести удар обеими ногами, толкнув противника в грудь, но тот лишь отошел на пару шагов, не теряя равновесия и не выпуская жертву.

Боров оскалился, но и Кьюджин оскалился тоже. Крепеж на протезе как-то резко ослаб, и Коноховец высвободил руку. А затем единым слитным быстрым движением подтянулся, обвил ногами правую руку борова, дернул ее, выгибая под неестественным углом, ломая кость где-то у самого плеча и отрывая плоть. Упершись ногами в плечо закричавшего от боли зека, Кьюджин рванул руку вверх, отрывая ее от плеча. Отпустил и резко перехватил у самого места перелома, где еще торчал из раны обломок кости. И затем резко присел, воткнув кость борова в его же глаз.

Тело заключенного сделало еще два шага, затем упало на колени. Лицо застыло в гримасе изумления, в которой терялась даже боль. Оставшийся целым глаз удивленно смотрел на руку, да так и остекленел. Тело покачнулось, когда палач спрыгнул на пол, а затем упал на пузо, подмяв под себя воткнутую в лицо руку. Зал, затихший в последний момент, взревел кровожадной радостью. Под этот счастливый рев Коноховец освободил из захвата свой протез и, критически осмотрев его, уходя с ринга, попытался снова закрепить на руке.

— Еще три боя, — задумчиво произнес старец, — да, ради этого стоило приехать.

— Нравятся подобные зрелища? — спросил Муи.

— В них есть определенная красота.

Рьюзецу вздрогнула, но попыталась сделать вид, что ничего не произошло. Она не любила таких зрелищ и была искренне не согласна с тем, что в них есть хоть какая-то красота.

Надзиратели убрали тело, но не стали стирать кровь. Бои продолжались, но они терялись, казались неинтересными, скучными. Зрители ждали главного зрелища — следующего боя палача.

— Следующие противники будут сильнее предыдущих? — спросил старец.

— Да, я специально так составил турнирную таблицу, — кивнул Муи, — а что?

— Раз этот Коноховец имеет такое значение в вашей работе, вам бы стоило быть уверенным в том, что он выживет.

— Он выживет, — уверил хозяин тюрьмы.

На ринг вышел бывший синоби Кумогакуре. Темнокожий жилистый парень, так же, как и Кьюджин, не одевший рубахи, обходясь только потертыми шортами. Коноховец так же вышел на ринг, встав напротив соперника. Судья объявил бой, и Кумовец сразу двинулся по кругу, будто танцуя на ходу.

Кьюджин осторожно пошел на сближение, но заключенный сам резко приблизился. Вместо привычных атак заключенный резко присел, опираясь на руку, и круговым движением ногами попытался свалить Коноховца. Движения Кумовца перетекали из одного в другое, то приседал, перетекал в стойку, резко разворачивался, нанося удары ногами, то переворачивался, вставая на руки и продолжая атаковать ногами. Кьюджин лишь отступал, примеряясь к стилю противника.

И вот, пропустив пару ударов, Коноховец попытался контратаковать. Но Кумовец лишь продолжал двигаться, и атаки не останавливались. Пропускать все атаки пусть и крепкий, но все же уязвимый Кьюджин не мог, блокировать не успевал, так что ему пришлось вновь отступить.

— В прошлый раз он уступал в силе, в этот раз в скорости, — высказался старец.

Муи отрицательно покачал головой:

— Не совсем. В прошлый раз у противника Коноховца было превосходство по массе. Но, ни один удар не причинил ему никаких видимых повреждений. Сейчас же его противник выглядит быстрее и ловчее. Однако это скорее следствие скованности движений, вызванной протезом, заменяющим руку.

Темнокожий напирал, заставляя Кьюджина отступать. Коноховец уходит от одного удара, от второго. Зал затихает, как зверь, почуявший кровь. На очередном ударе Кьюджин ловит ногу Кумовца в жесткий захват своей ногой, наносит резкий удар по лицу, чтобы дезориентировать, кладет руку на плечо и упирает локоть в грудь противника. А затем одним движением разворачивает верхнюю половину тела Кумовца на двести градусов относительно нижней.

Еще живой противник вздрагивает, и из его рта начинает течь кровь. Кожа натягивается, едва не разрываясь на ребрах. Кьюджин отпускает захват и отходит, позволяя темнокожему упасть на пол. Тело Кумовца продолжает конвульсивно вздрагивать, руки и ноги дергаются, пальцы скребут пол. Он еще пытается вдохнуть или, наоборот, выдохнуть, но бой уже закончен, и трибуны вновь взревели, одобряя очередную смерть.

— Что же, в изобретательности ему не откажешь, — одобрил старец.

Оставалось всего три поединка. И, если все продолжится именно так, у палача будет еще две жертвы.

Следующий поединок оказался наиболее скучным из всех. Противники не старались победить, они старались проиграть. Ни один, не второй совсем не желал в финале встретиться в Кьюджином. И умереть от его рук.

— Он добился того, чего хотел, — констатировал старец, — страх. Почти животный ужас сковал его противников. И те, кто уже выбыл из турнира, рады этому.

Но бой заканчивается, и под овации трибун на ринг снова выходит Коноховец. Выходит и его противник. Нервный, постоянно посматривающий на судью и на ложе Муи. Снова крепко сложенный мужчина. Куноити не проходят выше претендентов обычно, так что в турнире участвуют мужчины. Так и этот, потирая руки, замотанные полосками ткани, нервно выходит на ринг. Кьюджин потягивается. Для него этот мужик — лишь еще один труп в длинной череде таких же трупов.

Судья начинает схватку. Коноховец не спеша сближается, навязывает рукопашный бой. Заключенный опасливо пятиться уходит от атак. Немного комично смотрится калека, гоняющий рослого мужика по рингу. Но вот Кьюджин становится серьезным, и удары становятся жестче, быстрее. Заключенный пропускает удар в голову, и последовавший сразу за ним удар коленом в грудь. Пятиться, держась за место удара. Ему больно. Мучительно больно и еще более мучительно страшно. Но Коноховец продолжает наседать, и заключенный пропускает один за другим удары в грудь. Удар за ударом. Ему больно, на его коже возникают следы от ударов, но Коноховец лишь продолжает танцевать рядом, сыпать ударами. Публика напряженно ждет. Ждет, предвкушая красочный, кровавый финал. Этот противник был побежден еще до того, как вышел на ринг.

И вот он пропускает очередной удар в голову, едва не теряя равновесие, но Коноховец хватает его за горло, ударом в пах сажая на колени. Затем удар по голове, чтобы окончательно дезориентировать. Обходит противника со спины. Заключенный, как на заказ, сидит лицом Муи. И хозяин тюрьмы понимает, что сейчас что-то произойдет.

— Рьюзецу, отвернись.

Девушка, до этого с оцепенением наблюдавшая за боем, вздрогнула и отвела взгляд. А затем вообще развернулась спиной к арене. Кьюджин рванулся к противнику и нанес сильный удар в позвоночник. Удар открытой ладонью. Удар, от которого все тело заключенного дрогнуло. Ребра не выдержали, и грудная клетка, порвав кожу, открылась кровавым бутоном костей. Солнечное сплетение вылетело вперед, а за ним вылетели легкие и сердце, да и еще какая-то требуха. Кровавые брызги залил пол перед телом.