— А как поймешь — милиция ты, или не милиция? — рассудили из-за двери. — Все в одной форме. Все себе наделали повязок из порток. Понаписали от руки документов.

— А кабы был я не милиция, а какой бандит — так уж давно сломал бы тебе дверь, и прикладом в лоб залупил, — объяснил Фрол. — Удостоверяет?

— Ну... Удостоверяет, — согласился голос. — А чего тебе надобно?

— Еды хочу купить. — Объяснил Фрол.

— Где ж я тебе нынче возьму еды? — Вопросил голос из-за двери. — Сами не в пост постимся.

— Чтоб на постоялом дворе — да совсем ничего не было? — Хмыкнул Фрол. — А я у тебя ее честно куплю, или обменяю.

— А разве у тебя что на обмен есть?

— Ну вот открой, — да и потолкуем. — И не балуй! Вишь, у меня на автомобиле пулеметчик сидит. Если что, — враз вашу халупу насквозь прошьет.

За дверью помолчали, затем раздался глубокий вздох.

— Открываю...

Послышался лязг засова, дверь отворилась на пороге показался человек. Был он уже в годах, лет за пятьдесят, — пойди разбери под бородой. Если тяжелого труда не знал — может и за шестьдесят. Богато одет. В мягких сапогах, да в зеленых с черной полосой штанах. С розовой рубахой, и черной жилетке на ней. Открыв дверь, он отступил в сторону.

Фрол вошел в комнату и огляделся. Это был небольшой едальный зал. Несколько столов с лавками, да прилавок. Огромный самовар на нем... С стены, рядом с дверью, стояла женщина. В возрасте, но видать помладше хозяина. В синей юбке, да в жилетке душегрейке, да с бусами.

— Здравствуй, хозяйка. — Поздоровался Фрол.

— Женщина кивнула, едва шевельнув губами.

— Так что хозяин, — нам бы поесть. — Чем богат?

— Ничего нет. — Развел руками мужик.

— Ничего нет... — Повторил Фрол. — Он втянул воздух в ноздри. Здесь, внутри, в воздухе висел дразнящий, плотный дух сготовленного мяса.

— А мясом пахнет, — констатировал Фрол. — Что готовила, хозяйка?

Хозяева явственно побледнели. Мужик так особенно, на фоне своей черной бороды.

— Пирожки жена делала. — Наконец вымолвил мужик.

— Из чего начинка? — Спросил Фрол. — Дорого отдаете?

— Я тебе даром их отдам, — пронзительно посмотрел на него мужик. — Ты только уезжай своей дорогой.

— Ага, — Фрол еще раз оглядел хозяев, отмечая, какие откормленные у них были лица, совсем не похожие а те, что он привык видеть за последние дни. — Это можно...

— И еще денег сверху, — кивнул мужик. — Не ассигнациями. Серебром.

— Это можно, — кивнул Фрол, — кладя руку себе на пояс, к брючному карману с револьвером.

За спиной Фрола что-то механически щелкнуло. Он замер.

— Я его сейчас пальну, батя, — послышался молодой, но густой бас у него из-за спины.

— Авдей, дура! — Зашипел хозяин. — Куда вылез?!

Фрол медленно повернул голову. В лицо ему смотрели безразмерные дула двустволки. Держал ружье — вполне уверенно — дородный детина в выбеленной холщовой рубахе. Второй парень — помоложе — стоял рядом, с обрезом винтовки.

— Двери у вас добро смазаны, — заметил Фрол. — И не скрипнули. Чтож твои парни, хозяин, торговлю нам нарушают?

— Я же вам сказал тулиться! — Испуганно гаркнул на детин мужик.

— Он все спознал, батя — махнул на Фрола стволами тот, что постарше. — Я по голосу его уловил.

— Не забывай про пулемет, хозяин, — разведя руки вверх, мягко сказал Фрол. — Не выйду отсюда — дом станет могилой.

Хозяин резко мотнул головой, будто вол, что не может сбросить натершее ярмо.

— Беда с мясным духом. — Пожаловался он Фролу. — С голодухи все за версту чуят. Хоть в лес готовить уходи. Не вовремя ты заехал. Ой не вовремя.

— Батя давай я его пальну! — Вновь предложил старший.

— Дак, — пулемет! — Рявкнул Хозяин. — Ты что, в окно не видишь, окаянный?!

— А я, без пальбы — топорком! — Выдохнул младший, и подскочив к прилавку, вытащил оттуда топор.

— Закричу — покачал головой Фрол. — Услышат.

— Не вздумай! — Нагнув голову, словно бычок, прогудел младший, держа обрез в левой руке, и топор в правой.

— Стой где стоишь — так и не крикну, — обозначил Фрол. Посмотрел на хозяина. — Не в тебя умом дети пошли, хозяин. С такими — быть дому в разорении. Может, все-таки договоримся?

— Обманешь, — тоскливо глядя на Фрола качнул головой хозяин. — Со страху я тебя купить попытался. — А щас вижу, — прав Авдей. Выйдешь, — и обманешь.

— Зачем бы мне? — Целясь в хозяина ладонями мирно сказал Фрол — Ты ж серебра обещал? Кто ж от серебра откажется?

— Обманешь... — С тоскливой уверенностью повторил хозяин.

— Заставим его! — Старший с ружьем подскочил к Фролу. — Пусть позовет своих сюда!

Он подскочил к Фролу, и тыкнул стволами в лицо, так что дула уперлись в щеку. — Кличь сюда!

— Последний резон даю, хозяин, — Повернулся Фрол к бородатому. — Не глупи.

Бородатый хозяин открыл рот. Фрол тем моментом поднырнул под ружье в руках детины, и нырком оказался вплотную с ним. Левой рукой Фрол ухватил ружье перед цевьем, отведя его вверх. Детина дернул ружье, и перемог бы — но правая рука Фрола уже была в кармане с наганом. Не вынимая, только развернув, — глаза в глаза, — прямо через брючину Фрол нажал на спуск. Грохнуло. Глаза детины расширились, зрачки затопили всю радужку. Фрол хотел выстрелить еще раз, но в кармане что-то закусило, и револьвер осекся.

— Авдей! — Завопил младший от прилавка.

Все еще цепляясь левой за ружье, Фрол отпустил револьвер, схватил застывшего перед ним Детину за рубаху, и боднул владельца ружья лбом в лицо. Ружье пальнуло куда-то в потолок. А Авдей с ошеломленным видом и свернутым набок носом, наконец с грохотом сложился на пол, оставив ружье в руке Фрола.

Младший сын хозяина растерянно дергался, глядя на свои руки. В левой руке у него был обрез. В правой топор. Победила левая. Младший пальнул во Фрола из обреза. Фрол судорожно сжался. Глянул на ружье в руках, — курковая двухспусковка. Дрожащими руками, от пояса, выбросил стволы в сторону младшего, дернул спуск, — тихо скрипнуло, ствол был уже отработанный. Младший тем временем сообразил, что промазал. Швырнул в сторону обрез, вскинул топор, и с воплем помчался на Фрола. Фрол перебросил палец на второй спуск, — громыхнуло! — Рубаху младшего иссекло. Тот замедлил бег, секунду перетаптывался на месте, будто пьяный медведь на ярмарке, потом выронил топор, и ударился в пол. Фрол отбросил разряженное ружье. Полез в карман за наганом, дернул. Револьвер наполовину вышел, и застрял, — курок закусил прокладку. Фрол отступил к стене, отвел курок, и вытащил револьвер. Женщина стояла, прижав руки ко рту. Хозяин, нелепо подняв руки до пояса, тряс ими как больной падучей в припадке. На полу, свернувшись клубком, обхватив живот стонал старший.

— Не погуби!.. — умоляюще прошептал хозяин.

Фрол отступил от стены. Подошел к стонущему на полу здоровяку, приставил к голове револьвер, и выстрелил. Баба завыла, и бросилась к выходу. Фрол выстрелил ей в спину, — та вместе с пулей вылетела на крыльцо, и упала там ниц, раскинув руки. Фрол начал поворачиваться к хозяину, — но на крыльце что-то мелькнуло. Фрол снова обернулся туда, наново вскидывая револьвер. — В проеме стоял Ли со своим большим револьвером в руках. Фрол отвел оружие в сторону.

— Я же сказал — если что, — уезжать. — Выдохнул он.

— Решил задержаться, — заходя внутрь, улыбнулся китаец. — Сделай по-другому, немецкая женщина и священник, все равно пихнули бы к тебе на помощь.

Фрол почувствовал, что сил у него совсем нет, и оперся спиной о стену. Хлопая рукой, загасил тлеющую дыру в штанине.

— А что тут? — Спросил китаец.

— Напали.

— Зачем?

— Щас поглядим, — пообещал Фрол. — Посторожи пока этого...

Фрол прошел мимо бородатого мужика, и зашел в ту самую дверь, откуда появились братья. Бегло осмотрел гостевые комнаты. Затем, повинуясь мясному духу, заглянул в другую дверь на кухню. Там он нашел и кастрюли, и пирожки. Румяные, накрытые рушником, чтоб не садились мухи. Желудок урчал, и одновременно Фрола тошнило.

На кухне, рядом с печью, обнаружился люк. Фрол потянул за петлю веревки, чтоб была сделана заместо ручки, открыл его, заглянул внутрь. Видно было плохо. Он огляделся, встал с колен, подошел к печи, отворил. Взял из короба растопочную щепу, и поднеся к еще живому углю, запалил как лучину. Вернулся к люку, глянул внутрь. Посветил. Поднялся, захлопнул люк.

— Там у них холодный погреб, — сообщил он китайцу. — Там же и разделочная.

Ли сжал зубы так, что скулы, казалось, прорежут щеки.

— Люди?

— Люди.

Фрол повернулся к бородатому хозяину. Тот хлопнулся на колени.

— Не погуби, — замолил мужик.

— Сколько? — Спросил Фрол.

— Пятнадцать рублев. Не керенки, не ассигнации. Серебро. Все отдам!

— Людей — сколько? — Уточнил Фрол.

— Не погуби-и.

Фрол повернулся к Ли.

— Иди к автомобилю. Закрой дверь поплотнее. И проследи, чтобы никто из наших сюда не совался. Я скоро приду.

Ли секунду помедлил, кивнул, и пошел к выходу.

Через десять минут Фрол вышел из здания, прошел двор, аккуратно закрыл за собой на веревочную петлю ворота изгороди, и забрался в машину. Никто ни о чем не спрашивал. Видимо, Ли кое-что разъяснил остальным.

— Можем ехать, — Сказал Фрол.

— А хозяин? — Уточнил Ли.

— Умер во время допроса.

* * *

Машина медленно ползла в ночной тиши, посреди полей. Булькающий треск двигателя в темноте, казалось, разносился по округе особенно громко. Кэмрон вел медленно. И машину на неровностях не трясло, а перекатывало, неторопливо валяя и разматывая пассажиров в машине туда-сюда.

Вдруг, с поля, наперерез машине в тусклом свете одной фары, выскочила сутулая тень. Кэмрон шарахнул по тормозам. Машина пошла юзом, и водитель виртуозно матерясь на своем иноземном языке, едва отловил авто, чтоб не улететь в дренажную канаву. Силы тормозов не хватало, чтоб разом остановить многотонную махину. Миг — казалось грузовик снесет человека впереди, но тому хватило ума попятить, и радиатор застыл едва не у его груди. Фара, что оказалось сбоку, освещая дорогу впереди, но затемняя человека под капотом.

Фрол выставил вперед, над капотом револьвер. Сверху, из кузова раздался щелчок предохранителя карабина Ли.

— С дороги, курва! Застрелю. — Процедил Фрол.

Спереди, из-за капота раздался детский плач. Фигура впереди обвалилась, и исчезла за капотом.

Хельга охнула, выскочила из машины. За ней, озираясь в поисках засады, спустился Фрол. Кэмрон дисциплинированно сидел за рулем.

— Ли! Оставайся в машине! — Крикнул Фрол. Он обогнул крыло и капот, и в рассеянном свете подслеповатой фары углядел Хельгу, склонившуюся над лежащим человеком.

— Эта женщина, — растерянно обернулась к нему Хельга. — Совсем маленький. Как это?.. Грудничок.

Фрол наклонился к лежащей, пытаясь хоть что-то рассмотреть. На земле пласталась худая деревенская баба. Не по обычаю простоволосая. Она судорожно прижимала к себе крохотный скулящий кулек.

— Ты что, коза, — ополоумела?! — Рявкнул Фрол. — Куда прешь под мотор?

— Заберите! — Горячечно, проглатывая тяжелое дыхание, зачастила баба, — и протянула Фролу кулек. — Куда хотите увезите. Только чтоб от меня...

— Что бормочешь, дура? — Фрол наклонился ближе. — Как мы сосунка от кормящей заберем? Ему еще год сиську цедить. Даже с тюней не совладает. Что ты здесь делаешь? Ночью на дороге? Одна да с пиздунком?

— Заберите. — Женщина кое как-села, продолжая тянуть кулек Фролу. — А хоште, так голову ему об камень разбейте. Не жилец он со мной... Елизарий Лукич... Он не простит...

Чиркнуло, — Хельга зажгла большую охотничью спичку. Фрол крякнул.

Баба была некрасивой, может потому, что совсем заморенной. А простоволоса была, потому что головной плат как раз и пошел на пеленку груднику. Весь подол мешковатого платья бабы был залит кровавыми разводами.

— Хейи! — Выдохнула Хельга. — Она же... Только что родила. Прямо вот здесь и родила...

Спичка погасла. Ребенок продолжал кричать.

— Так, — распорядился Фрол. — Ну-ка бери ее. На ноги, и в кузов.

Они с Хельгой подхватили женщину под руки, и подтянули встать.

— Ноги тебе не пошибло? — Спросил бабу Фрол.

— Заберите, — невидящими глазами таращилась на него в ответ баба. — Ребеночка... заберите...

— Хельга, двигаем, — Фрол с Хельгой придерживая бабу обвели ее вокруг капота. — Давай ребятенка, — Фрол протянул руки.

— А и заберите! — Женщина сунула ему кричащий кулек. — Все лучше ему будет.

— Поп! Принимай! — Распорядился Фрол.

Василий протянул руки с кузова, и осторожно принял кулек.

— Благодарствую, — обессиленно выдохнула баба. — Вот. И уезжайте теперь. А мне... надо...

— Куда, оглобля? — Фрол удержал бессильно вырывающуюся бабу. — Ли, прими ее! Лезь вверх. Да ногами-то перебирай, ну. Фрол подтолкнул наверх бабу, содрогнувшись, до чего она костлява.

Забрался вослед сам.

— Вот так. Садись здесь. — Баба механически приземлилась на мешки.

— Ребенка-то возьми, — протянул ей кулек Василий. — А то не угомонится.

Женщина приняла ребенка, машинально прижала к себе, и застыла ночной тенью.

— Так, ну теперь порядком рассказывай, — Приказал Фрол. — Что да почем. Как зовут?

— А?

— Зовут тебя как?

— Глафира.

— Почто тут ночью?

— Дак... — Женщина напряглась, а потом выдохнула. — Воровать ходила. Есть грех. А что мне? Я на сносях. А у меня еще пятеро. Все истончились с гладу. И муж слег. Не могла я... Воровать пошла.

— Куда пошла?

— К Елизарий Лукичу. Кулак это наш.

— Ну.

— Наша деревня маленька. — Безразлично и безнадежно бросала слова баба. — А рядом село. Там наш Елизарий Лукич. Я ему когда работу делала. Двор знаю. И собаки его, — злющие. А ко мне попривыкли. И доска у него в заборе прохудилась. Залезла я. В сарай, там у него картошка. Набрала. А всеж сбрехали собаки, на самый уход.

— Ну, — повторил Фрол.

— Дак, обратно через доску вылезала. С брюхом да с картошкой — нескладно. Зашумел двор. Я-то прихоронилась. Дак слышу, они там, с огнем у доски. Говорят, здесь был тать. А потом, говорят, — глянь мол, — лента. Я и охладела. Лента у меня была. С вышиванным узорочьем. Подарок мужний, с ярмороки. Ни у кого такой нет. Как думала помирать — одела. А потом, как переменилась, — решила уворовать, так забыла снять. Ослабла умом по гладу. Ай ей-то и зацепилась! А они-то спознали. Мол, Глашкина лента. Щас поедем к ней в дом, ноги повыдергаем...

— Ну.

— Сорвались они со двора. Ордой мимо поскакали. А я-то, ночью обратно иду. Думаю — зачем иду? Куда теперь? Елизарий Лукич не простит. Ни за что не простит. Ан тут-то у меня по ногам и потекло.

— Прямо в поле? — Всунулась в кузов со стороны кабины Хельга.