— Не дождешься, — рассмеялся маг. — Я тебя переживу! А за беспокойство извини, я тут учительствую немного.
— Кто это там такой криворукий?
— Да есть тут одна, — туманно ответил Аред.
— А, ну тогда ясно. Девушки всегда любили смотреть на сильных и смелых воинов, — собеседник поиграл внушительными мускулами.
Я покосилась на руки Архимага и покачала головой.
— Да у нее и тут есть на что посмотреть, — поддержал он меня.
— Что ж, да будет твоя сила только приумножаться, Повелитель Ветров, — церемонно поклонился смуглый воин.
— Да будет и твой путь в страну мертвых долог и сложен, — не менее церемонно отозвался Аред. — Позволь же узнать, как дела у твоего славного племени?
— С веления богов степи год выдался славным. Жеребята родились здоровые, женщины красивы как никогда, а дети растут справными и сильными.
— Позволь пожелать тебе еще не одно поколение на охоту вывести.
— И тебе желаю найти здоровую женщину, которая наполнит твой дом детским смехом, — несколько ехидно пожелал шаман. — Позволь же рассказать тебе о делах более печальных. Мне снился сон в вещий день, о тебе он говорил. Я видел, как ты приходишь в мой дом и приносишь злые вести.
"В переводе — не произошло ли чего, о чем мне следует знать?" — раздался в голове голос Архимага. Я аж подпрыгнула от неожиданности.
— Прости мне твое горе, ибо действительно плохую весть несу я. В полнолуние я навещу твое племя и поведаю о странных и страшных вещах.
"Ты угадал, мне есть что рассказать"
— С горем и тревогой буду я ждать этого мгновения, о маг людей.
"Мог бы и раньше наведаться"
— Настолько же велика моя тревога, заставляющая меня еженощно слушать знаки судьбы.
"Занят был"
— Все племя будет ждать твоего прихода.
"Только попробуй не приди!"
— Я поспешу к вашим славным воинам и с радостью посмотрю на новых детей твоих, кои выросли славными воинами.
"Только без грандиозных пьянок на неделю, у меня мало времени"
— Мои дети не разочаруют тебя, о давний друг.
"Неделя, не неделя, но уж уважь нас немного. За ночь управимся"
— И ученицу свою бери, — внезапно перешел на нормальную речь собеседник.
— Ой! — непроизвольно вырвалось у меня.
Я сообразила, кого вижу перед собой. Самый настоящий степной шаман! Точнее главный маг племени. Смуглая кожа, черные волосы, широкие черты лица, татуировки на руках и лице, а то, что я приняла за рисунки краской — магические символы для обряда. Он из Тильмера!
— Не стоит, — протянул Аред. — Ей и здесь хорошо.
— Ты нам не доверяешь? — обиделся шаман. — А ученица красивая?
— Да так, — Аред посмотрел на мою умоляющую мордашку и фыркнул.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста ... — шепотом взмолилась я. — Можете сделать вид, что я ваша любовница, и они меня и пальцем не тронут!
"Эти тронут!" — заверил он. — "Еще и соревнование за вас устроят"
— Я не буду от вас отходить! Ну, пожалуйста-а-а-а!
— Под твою ответственность, — предупредил маг.
— А если она будет не против? — хитро осведомился степняк.
— Я тебе дам "не против"! Мор на лошадей нашлю! — пригрозил Архимаг.
— Ну, как знаешь, — опечалился шаман. — Лишаешь друга последней радости жизни.
— У тебя этих радостей полтабора, — отрезал Аред.
— И кстати, зря ты отказался от подарка, — пробормотал он. — Такая красавица была! Дочка старейшины, здоровая, умелая, послушная.
— Вот сам и бери, — пробурчал маг, взмахом руки гася изображение. — До встречи.
— Вам хотели подарить степнячку?! — опешила я.
— Да.
— А почему вы отказались? — хихикнула я.
— Потому что, считаю принципиально невозможным, относится к женщине, как к товару, который можно обменять на лошадь.
— Могли бы просто забрать её оттуда.
— Поздно, а мне только рабыни тут не хватало, — маг задумчиво посмотрел на меня. — Как вы бы отреагировали, если бы ваш отец заявил вам, что вы выходите замуж за незнакомого человека?
— Вам цензурный вариант? — осведомилась я.
— А для них это норма. Женщины не знают, как можно жить по-другому. Они товар для обмена, собственность мужчин. Женщин берегут, как сокровище, кормят самым лучшим, чтобы дети рождались здоровыми, никогда не поднимают на них руку, но никому и в голову не придет интересоваться их мнением. Все еще хотите съездить в гости?
— Разумеется! Вы же меня там не оставите? — хитро спросила я.
— Упаси пресветлая богиня! — воскликнул маг. — После вас там голая равнина останется.
Шутку шутками, но чертову воду я мучила до обеда. Еще трижды мне попадался знакомый шаман, который приветливо махал рукой в потолок и старался принять наиболее соблазнительную позу. В последний раз я застала его, в чем мать родила, лежащим на расписанной шкуре. Он вольготно раскинулся на полу, закинул руки за голову и хитро сощурился.
Я увернулась от попытавшегося зажать мне рот мага и успела вставить свои две копейки.
— А руки то, ни в какое сравнение ... — на этом моя речь была прервана ладонью Ареда, который бессовестно зажал мне рот.
— Имейте совесть, — попросил он, когда тазик был погашен, а я отпущена на волю. — Мне предстоит всю ночь пить отвратительный национальный напиток, а теперь еще и за вами смотреть.
— Не надо за мной смотреть, — возразила я. — Я могу за себя постоять, а уж поднять шум у меня выходит преотлично. Я не буду много пить, и буду вести себя очень осторожно.
— Вы вообще не будете пить! Это мое условие, иначе остаетесь здесь. Их брага бьет в голову хуже чистого спирта.
— Я как-то дожила до своего возраста без таких проблем.
— Представьте себе кучу пьяных мужчин, пытающихся затащить вас в постель из принципа.
— Перебьются, — хмыкнула я. — Меня что-то не тянет на такие приключения.
— Вам не понравилось зрелище? — провокационно спросил маг, явно не страдающий излишней скромностью. Точнее, не страдающий ею по отношению ко мне.
— И что с того? — удивилась я. — На вас тоже приятно посмотреть, но это же не причина бросаться к вам на шею.
— Смею заметить, что у Гораша есть одно неоспоримое преимущество — он не третирует вас каждый день.
— Вы, несомненно, правы, — согласилась я. — Но мне нравиться, когда с моим мнением считаются, а это лучшая гарантия.
— Ну, посмотрим, — скептически заметил маг.
Я только пожала плечами: хочет бегать за мной с наставлениями, пусть бегает. Но все-таки лучшая защита женщины — здравый смысл, а не маг с двуручным мечом.
— Ладно, — Аред мановением руки убрал тазик, взамен вытащив большое зеркало. — С водой более-менее разобрались, двигаемся дальше.
Ну, двигаемся, да!
— И что, я должна увидеть что-то в зеркале? Кроме себя? — Я мимоходом поправила прическу, и одернула любимую рубашку в клетку.
— В идеале вы должны увидеть там знакомого человека. Так как здесь у вас знакомых почти нет, будете искать меня.
— Ну, давайте, — без особого восторга согласилась я.
Маг хмыкнул и подал мне нож. М-да, вода мне нравилась больше.
Так, разрезаем палец и пишем на стекле руну призыва и имя нужного человека. Сосредотачиваемся и четко представляем себе его образ.
Ну... поехали, что ли?
— Ой, это папа! — воскликнула я, всматриваясь в зеркало. Отец сидел за столом в своем кабинете и смотрел на мою фотографию, вставленную в рамочку. — Папа.
У Ареда сделалось такое лицо... как будто он съел неспелый лимон, вымоченный в уксусе. С чего бы это? Я что-то не так сделала?
— Отлично, — вежливо похвалил меня он с таким лицом, что впору было прятать голову в песок. — А теперь гасите зеркало, иначе от растраты силы упадете в обморок.
Я кинула в зеркало последний взгляд и послушно провела рукой по стеклу. Оно погасло и вместе с ним погасло мое желание что-то делать.
— Можно я пойду?
— Напишите им письмо, — посоветовал Аред. — Я завтра переброшу.
— А я ответ получу?
— Получите. Я оплатил почтовую ячейку, письма оттуда будут перемещаться сюда.
Я почувствовала благодарность.
— Спасибо. Спасибо вам большое.
— Вы знаете, как можно меня отблагодарить.
Знаю. А сумею ли?
"Здравствуйте. Все здравствуйте
У меня все хорошо, приехала и поселилась. Комната очень большая и обставлена в старинном стиле: огромная кровать, старинные комод со шкафом и шелковая ширма. Представляете? Настоящая ширма. А еще возле дома есть конюшня и я каждый день езжу на лошади. Вчера я впервые поднялась в галоп и мне очень понравилось. Моего жеребца зовут Огневичок, он рыжего окраса и весьма вредного нрава, но соглашается возить меня за сахар и морковь.
Дом у моего куратора очень большой, но народу здесь немного. Пока я усиленно учусь, гуляю и читаю книги. Библиотека здесь занимает два этажа и вытаскивать меня приходит здешняя кухарка Марта, когда ей кажется, что я недоедаю. Она очень похожа на бабушку, кормит меня блинчиками и поит молоком.
Сам дом находится в лесу, возле речки и летом я смогу загорать и плавать. Вокруг него очень красивый сад, где растут яблони, вишни и сливы. За окном гнездятся в домиках птицы, а в саду можно встретить ярко рыжих белочек"
Я отложила ручку и задумалась. А дальше что врать? Мои родные были уверенны, что я поехала на практику, а с осени буду работать при здешней юридической академии, одновременно заканчивая учебу и делая карьеру.
Написать, что я учусь по двенадцать часов в сутки? Испугаются.
"Знаете, я уже немного понимаю язык. Тут, правда, очень много книг, я читаю все подряд. А еще бегаю днем и немного занимаюсь спортом. Еще Марта очень вкусно готовит и я переживаю, что за полгода такой кормежки я растолстею и перестану влезать в любимые брюки.
С куратором мы ладим, он часто рассказываем мне что-то интересное. В конце недели мы едем в гости к его друзьям. Будут шашлыки и пикник"
Я покосилась на лист бумаги, пожевала кончик пера и углубилась в подробное описание своего нового платья, слегка подкорректировав его историческую эпоху. Потом описала, что мне снились танцы и полет на самолете над океаном, и перешла к подробным описаниям гор за окном и деревьев под ним.
В целом, моё письмо получилось позитивным и довольно длинным — к концу меня пробило на лирику и я долго писала, как их всех люблю. Ох, то-то тетушки обрадуются, когда мама им это торжественно зачитает вслух. Написала бы еще что-то более личное, но сдержалась: мама человек хороший, но язык у неё длиннеё здравого смысла. Папе бы написала, но не запечатывать же конверт боевым заклинанием? А так все хорошо, мне здесь нравится и я довольна, что поехала. Вот окажусь в Академии, можно будет врать больше, описывая сокурсников и преподавателей.
Я перечитала написанное в последний раз, запечатала конверт и пошла искать Ареда. Тот кратко кивнул, провел рукой над письмом и на меня повеяло не просто магией, а мощным потоком силы, способным снести с лица земли небольшую деревню. Да, до моего мира действительно далеко.
— Завтра едем к Горашу, — кратко проинформировал меня маг. — Лягте пораньше и хорошенько выспитесь.
Глава 7
Пришли как-то мужчины Семьи Мон продвигать в Совет закон об обязанностях и правах женщин в браке.
А в кресле Главы Совета сидит Антея Айделар и ногти красит.
С тех пор у мужчин очень много обязанностей и не очень много прав.
Вывод: если у женщины еще не высохли ногти, у мужчины пострадает не лицо, а самолюбие.
Утром я встала даже раньше обычного, буквально подскочив на кровати. Так, умыться, причесаться, быстро провести ревизию одежды и осознать, что идти не в чем. Беда! С трудом нашла красную рубашку и надела её поверх своей черной майки. К черным брюкам пойдет, еще вот удобные и легкие сапожки одену, а то там асфальта нет и должно быть жарко.
Аред критически меня осмотрел, повертел из стороны в сторону и застегнул рубашку под горло.
— Может, паранджу надеть? — сыронизировала я.
— Лучше полный доспех, — хмыкнул маг. — Если запаять несколько сочленений, то и дракон не выгрызет.
Я фыркнула и упрямо расстегнула рубашку. В конце концов, мне не шестнадцать лет и скоро я сама должна буду кого-то опекать. Хотя, учитывая, что девчушка училась магии лет на пятнадцать дольше меня, я скорее буду оказывать моральную поддержку.
И еще одно, от перехода у меня просыпается колоссальное чувство голода — слона бы съела, а лошадью закусила! Надо будет поинтересоваться, это только у меня, или всемагическая беда?
Наверное, это следовало назвать лагерем. Или стойбищем? Шатры, обернутые войлоком и тканью, выглядели до того колоритно, что я не сразу обратила внимания на жителей. Мы вышли из перехода метров за сто от границы лагеря, вежливо подождали, пока нас заметят, и пошли вперед. Перед выходом я выпила два флакончика средней мерзости зелья и черты моего лица изменились. Видимо в награду за несносный характер, Аред сделала мне лицо, которое заставило меня надуться на весь белый свет. Если теперь на меня и польстятся здешние кавалеры, то только из жалости.
Впереди нас ждали мужчины в кожаных штанах и длинных, расшитых рубахах, пестревших яркими красками. Странно, я ожидала больше кожи. Женщины ходили в длинных платьях и головных уборах. По наличию последних я и узнавала представительниц прекрасной стати, потому что бесформенный покрой полностью скрывал фигуру, а в старших женщин лица еще и были занавешены платками.
Все встречные были смуглыми, черноволосыми и черноглазыми, что только добавляло колорита. Всюду лошади и еще какие-то животные, названия которых я не помнила, но точно знала, что они служат для степняков главной пищей. Встречные нам поспешно кланялись, будь то мужчины или женщины.
Мы прошли стоянку степняков насквозь и направились к большому шатру (типе? Чуму? Вигваму?), который стоял на своеобразном пустом пространстве. Шамана выселили из стоянки, только вот непонятно почему: чтобы поменьше его видеть, или чтобы он поменьше мешал? Бывало и такое: некоторые магические ритуалы шли с такими побочными эффектами, что окружающие люди разбегались. В числе главных достоинств хорошего мага был чуткий нос, который по нестерпимой вони зелья мог точно определить: все идет по плану или пора выливать неудачный эксперимент в канализацию?
Навстречу нам из шатра выскочил знакомый шаман, и они с Аредом принялись меряться искусством словоблудия. Для начала они велеречиво поприветствовали друг друга. С поклонами и воззваниями к духам степи (поименно к каждому из Девяти Властителей Равнин). После уверили друг друга в непередаваемой словами радости от встречи. Непередаваемая то она непередаваемая, но они очень старались, минут десять кланяясь духам, земле и небесам, благодарствуя за дарованную встречу и всеобъемлющее счастье видеть друг друга. После началась душевная песнь о желанной встрече со славным народом и его жизнью...
В шатер мы попали хорошо, если через полчаса, но не успела я нацелиться на ближайшую подушку, как меня схватили сзади за рубашку и непреклонно удержали на пороге.
