Уроки практической магии.

-Согласись, красиво, — сказал Сергей, обращаясь к неподвижно сидящему на стиральной машине коту. Василий фыркнул, зевнул, широко раскрыв пасть, выказав тем полное безразличие к словам хозяина, и отправился в кухню. Петров принялся с интересом вертеть хрупкое изделие в пальцах. Из всех дефектов, которые он сумел отыскать, привлекла внимание довольно серьезная потертость воздушно тонкой, витой ручки, да еще едва заметная отметка на донышке. АП — Прочитал Сергей, всмотревшись в едва различимые, с одной общей чертой, буквы. — Чехов, что ли? Хотя, при чем тут. Он ковырнул ногтем пытаясь отскрести надпись, не сумел и бросил бестолковое занятие.

— А и П... — Чего бы это значило? -Озадачился исследователь. Впрочем рассматривать симпатичную безделушку Петрову быстро наскучило. Пить чай из фактически найденной в помойке тары он не собирался. Убрал находку в шкаф, подальше от шкодливого приятеля и занялся осмотром новых ботинок. В отличие от совершенно целой, хотя и купленной за копейки, чайной пары продукт неведомых обувщиков при ближайшем рассмотрении оставил желать лучшего. Каблук, который ему рекламировали как наборный, оказался резиновым пустотелым литьем, блестящая лаком кожа— пропитанной винилом дерюгой.

Вот фуфлоделы.— Расстроился Петров. Что бы заглушить тоску по бездарно потраченным деньгам потянулся к пульту и включил стоящий в углу телевизор. Простенький Горизонт похожий на жалкую пародию китайского "Фуная" медленно проявил блеклые цвета картинки и затарахтел голосом известного искусствоведа. — Сегодняшняя передача посвящена таланту русских мастеров девятнадцатого века, производивших великолепные образцы посуды из фарфора. Коснемся творчества неизвестных художников, которые увековечили в памяти потомков имена владельцев мануфактур. Англичанина Гарднера, русских дворян Вяземского, Теплова, Юсупова, руководивших всемирно известным Императорским заводом. Ну и конечно не смогу обойти вниманием предметы, созданные на одном из самых русских по духу фарфоровом производстве — заводе Попова.

Рассказ о становлении фарфорового производства в России Сергея не заинтересовал, без особого внимания остались и кадры дающие представление о техническом оснащении старых производств.

— Бархатистый голос ведущего навевал легкую дремоту. Сергей Иванович оперся на ладонь, пытаясь перебороть желание погрузиться в сладкий субботний сон. Он уже было вовсе поддался искушению, но внимание его привлекла картинка, возникшая на экране. Взамен очкастого оратора появилось умело подсвеченное изображение предметов фарфорового производства. Роскошные вазы сменялись фигурками дам и кавалеров, а так же сценками из жизни простых горожан прошедшего века. И вдруг Сергей с искренним удивлением увидел чайную пару. Точь в точь такую-же, как та, что сейчас стояла у него на полке.

-Невозможно пройти мимо, не залюбовавшись искусством неизвестного художника и мастера, создавшего настоящий шедевр. — Прозвучал за кадром голос искусствоведа.— Увы, от большого сервиза, созданного на мануфактуре московского купца Алексея Гавриловича Попова в дар императору Александру сохранилось всего два предмета. Вот эта чайная пара. Сервиз этот был впоследствии подарен императором знаменитому полководцу — Кутузову. История его настолько значительна и интересна, что сама по себе могла стать предметом отдельного исследования. Ходит даже легенда, что им владел какое-то время сам Александр Сергеевич Пушкин. К сожалению время годы и революции не пощадили хрупкую красоту...

Впрочем, говоря о великих производителях фарфора нельзя не сказать о подделках. История фальшивок имеет столь же долгую историю, как и сам фарфор. Производители старались защитить свои изделия от подделок. Ставили клейма, применяли специальные способы защиты, но в основном боролись с этим злом качеством обжига и росписи. К примеру, на заводах Попова клеймо было неизменным во все времена своего существования. Соединенными буквами "А." и "П." наносились подглазурной синей краской, реже красной и черной, Поповский фарфор по своей артистичности исполнения и оригинальности несомненно конечно же влиял на другие заводы того времени и давал им образцы, достойные подражания...

Однако Петров уже не слушал. Он рванулся в кухню. Вернулся назад, и обалдело уставился в выведенные красной краской буквы А и П на донышке своего блюдца.

— Ни фига себе... — Сергей Иванович взглянул на свою находку уже совсем другими глазами. — Красиво.— С некоторой озабоченностью пробормотал он. Задумчиво поскреб пальцем крохотный цветок, выведенный на бортике. — Вот могли же..., умели.

Тем временем искусствовед картинно прохаживающийся мимо витрин с музейными экспонатами, остановился, поправил очки, делающие его похожим на ученого кота, и продолжил. — Увы, в конце сороковых годов и начале пятидесятых девятнадцатого века отмечается ярким перелом в деятельности русских фарфоровых заводов. Громадные фарфоровые произведения Кузнецовых и Корниловых поглотили небольшие фабрики; при колоссальном, все возраставшем производстве, где уже стало наблюдать за художественностью и тонкостью исполнения. Штамп и шаблон начали вытеснять былую красоту и очаровательную привлекательность русского фарфора. Уже тогда развитие внимания со стороны множества лиц ко всем этим памятникам старины привлекли любителей легкой наживы, расплодились, как грибы после хорошего дождя подделки. И всего больше их около фарфора.

-Вот как описывает это знаменитый русский собиратель и коллекционер Иван Лазаревский в своей книге "Среди коллекционеров" изданной впервые в одна тысяча четырнадцатом году. — Ведущий поднял с изящного бюро небольшой томик. Развернул книгу в месте закладки.

".... Ведь русским старинным фарфором интересуются не только российские собиратели. И за границей поняли всю прелесть его, тонкость, изящество, красивость, своеобразную характерность тех грубоватых, но забавных по формам и окраске вещей, которые называют "художественным лубком"; иностранные собиратели с увлечением коллекционируют русские фарфоровые изделия до шестидесятых годов прошлого века и платят высокие цены за подлинные типичные произведения его. Интересно, что подделка пошла из заграницы. Только иностранная подделка опасна, так как исполнена она настолько тонко и художественно, что на нее попадаются и большие знатоки дела; русские подделки грубоваты, наспех сделаны, и чуть повидавшие виды собиратели на них не поймаются.

Простите за столь пространное цитирование. — Оторвался от текста ведущий. — Но согласитесь, насколько современно звучат сегодня в начале века двадцать первого слова, написанные в начале века прошедшего.

Не могу удержаться и позволю себе еще одну, короткую цитату... — Искусствовед ткнул пальцем в пожелтевшую страницу. — Ага... вот как описывает современник способы и ухищрения продавцов подделок того времени: —

"...Забавны те ухищрения, к которым прибегают сбытчики подделки, чтобы вернее пустить свой товар в оборот. Находят разных опустившихся господ когда-то хороших фамилий, в роду которых могли быть вещи, представляющие художественный и исторический интерес и бесконечно привлекательные для собирателя. За известный, часто мизерный, процент такие господа покрывают своим именем подделку и порой с большим мастерством плетут рассказ о происхождении этих подделок, о том, что, мол, никогда бы не расстались с праґдедовским наследством, если бы не тяжелые времена.

— И это написано почти сто лет назад... — Ведущий захлопнул наконец книгу и взглянул в камеру, — А ведь впереди еще революция, гражданская война, годы Сталинских репрессий, когда за обладание вещью с царской символикой можно было запросто расстаться со свободой, а то и с жизнью, Война Отечественная... Ну а сейчас ко всем этим невзгодам прибавилась новая напасть. Китай. Трудолюбивые и не слишком стесняющие себя в средствах производители поставили рынок подделок на промышленную основу. Они подходят к изготовлению их с выдумкой и старанием,с войственной их нации. Для создания наиболее ценных образцов применяются даже краски созданные в тот период времени, которому принадлежит оригинал. В тесто фарфора подделки добавляется пыль размолотых в пыль черепков менее ценных старинных изделий, что лишает экспертов возможности определить фальшивку с помощью радиоуглеродного анализа. А есть еще много всевозможных уловок, которые хранятся создателями подделок в тайне.

-Так вашу рас так...Что творят, суки... — Обалдев от иезуитской хитрости китайских фуфлоделов, протянул Петров.— Может и это тоже фальшивая...? — Он подозрительно глянул на блюдце.

-А отчего тогда я выбрал именно ее? — Озадачился он. — Так может это знание и твердая уверенность не что иное, как проявление тех способностей, что возникли у меня и так внезапно исчезли? Вполне. — ОН сузил глаза и задумчиво уставился в потолок.— А какой мне с этого резон? Антиквариат я не собираю, да и интереса к нему не испытываю. — Подумал Сергей, и тут же ответил себе. — А как же те, кто на этом деле слегка повернут? — Неужели они могут отличить подделку? Положим опыт, знания, чутье..., но твердой уверенности все равно нет.

Петров встал и двинулся на балкон. — Возникшую мысль требовалось крепко перекурить. Как убедиться в истинности его рассуждений и догадок, а главное как использовать для того, что бы изменить свою не слишком благополучную жизнь. Ну и кроме того, оставалась еще и находка.

-Если из этой чашки пил кофе сам Пушкин, то и стоить она должна никак не двадцать рублей. Минимум тысяч... — тут Петров озадаченно потер лысину, — тысяч пять.

А что? Вполне. Сейчас вон простые китайские ботинки из искусственной кожи продают за тысячу, то уж за такую знаменитую вещицу ... Вот и дотянул бы тогда до аванса. — Петров вынырнул из мечтаний, с сомнением глянул на кофейную пару. — Хм..., пять это я конечно загнул, но две, всяко, должна стоить.

Глава 3

Зима вернулась в одну ночь. Воскресное утро оказалось омрачено громким скрежетом лопат и двуязычным матом расстроенных дворников узбеков, которые пытались противопоставить разгулу стихии слабые проблески трудового энтузиазма.

-Какого пса?— Еще не вынырнув до конца из блаженного сна, пробормотал Сергей Иванович, пытаясь засунуть голову под одеяло. Однако неосторожное движение выдало его внимательно сторожащему хозяина коту, и Василий истошно мяукнул, намекая на необходимость выдачи утреней пайки.

_-Чтоб вам. Пусто было... — Ругнулся Петров, и оторвал голову от подушки.— Пол восьмого... Вот что это такое. Ждешь его, этот выходной, ждешь, что бы хоть отоспаться, и как специально.

Понимая, что отделаться от голодного приятеля не удастся, хозяин выбрался из теплой постели, сунул ноги в тапочки, и двинулся в кухню, стараясь не отдавить хвост рванувшему к миске котяре.

Исполнив хозяйский долг, Сергей Иванович опустился на прохладную табуретку, и нацедил себе утреннюю порцию бурды, прозванного кофе, как пела в телевизоре одна из многочисленных певичек, "только из лести".

Был бы я... — Зевнул Петров, отправляясь в ванну, — скажем олигарх... И кофе в постель прислуга носила бы, и кота кормила, и на оптовую базу, за окорочками личный шофер возил... За бестолковыми мечтаниями Сергей не заметил, как допил кофе. Мысли вернулись к вчерашнему открытию.

-А может стоит попробовать? — Уже зная, что не сумеет противостоять новому увлечению, загадал Петров. Однако повторять свой недавний опыт, когда он сломя голову ринулся к практикующему специалисту, желания не было. Даже не имея большого опыта общения с таинственным миром антиквариата, он резонно предположил, что шансов встретить понимание окажется куда труднее.

— Вот что... — Рассудил Сергей, вынув из шкафа заветную пару. — Наверное стоит прикинуться обычным коллекционером, желающим избавиться от ненужной, но достаточно ценной вещицы. — Главное определиться с ценой, и не поддаваться на уговоры. А они наверняка постараются сбить цену и взять за копейки.

Решив не откладывать дело в долгий ящик, Петров развернул газету бесплатных объявлений, которую каждую пятницу заталкивали в почтовые ящики распространители.

-Хоть какая польза... — Пробурчал он, внимательно просматривая соответствующий раздел. К его удивлению желающих приобрести предметы старого быта, или антиквариат оказалось в избытке. Правда в основном объявления содержали общие слова о старых пластинках, довоенной мебели, орденах и граммофонах. Завершались эти телеграфные сообщения непременным и весьма завлекательным слоганом. Приедем. Расчет на месте. Дорого. И длинный номер сотового.

Не пойдет.— Решительно отсек такую филантропию Сергей. Впрочем вовсе не из опасения. Он просто не хотел показывать покупателям вызывающе откровенную нищету своего жилища. — Стоит только глянуть, и все сразу станет понятно. Коллекционер антиквариата со сломанными стульями... Даже не смешно. И разговор скупщики будут вести исходя из увиденного.

Скрупулезное изучение принесло свои плоды. Объявление, почти затерявшееся среди десятков подобных отличалось наличием адреса и вполне конкретным, хотя и не столь многообещающим предложением, как прочие. Антикварная лавка приобретает и берет на комиссию предметы старого быта, произведенные до одна тысяча девятьсот пятидесятого года. Часы работы, адрес.

— Не сказать, что рядом, однако... хлеб за животом не ходит. — Петров свернул листок с заветным объявлением и двинулся в прихожую.

"Действительно, лавка... — С огорчением отметил Петров, глядя на подслеповатые окна магазинчика, расположившегося в цоколе сталинской двухэтажки. Такие дома, при всей своей внешней непрезентабельности в свое время пользовались у приподнявшихся на спекуляции горожан, которым импонировали высоченные пятиметровые потолки и нестандартная планировка. Скупая сразу по две а то и три квартиры новоявленные рантье обустраивали свое жилище в стиле евро.

Вся эта не связанная с антиквариатом информация была известна Петрову в силу его профессии и всплыла в голове совершенно автоматически. неосознанно. — Да сколько можно...— Расстроено тряхнул портфелем с лежащим в нем свертком с драгоценной находкой сметчик. — В собственный выходной и то не отвлечься. — Он толкнул дверь.

Два шкафа — витрины, густо заставленные фарфоровым барахлом. Тумба с громадным раструбом граммофона в углу. Разнокалиберные иконы и бронзовые кресты занимали почти половину противоположной от музыкального агрегата стены. Ржавая немецкая каска, пара сапог с пыльными голенищами, сабля в обтрепанных ножнах... Штурвал с обломанной ручкой... Глаза непривычного к подобным заведениям Петрова слегка разбежались от обилия старья.

— Интересуетесь? — Голос донеся из-за стеклянного шкафа. Петров нерешительно . шагнул вперед. — Да... я, собственно... — Он выдохнул и закончил уже уверенней. — Попалось на глаза ваше объявление о покупке антиквариата... Хочу предложить.

-А... , проходите. — Из-за стола, заваленного папками и альбомами выглянул продавец. — Возможно... Что имеете предложить? Монеты? Марки? Или серебро?