Ясная ночь

— Дарья? Слушаю...

— Андрей, я не хотела, честное слово! Но я ведь не знала! А тут ещё Таисья лезет! — взволнованно заговорила продавщица.

— Что случилось?

— Приехали тут в магазин на двух машинах и давай спрашивать, не появлялся ли в селе какой новый человек. Я и ляпнула: мол, новых-то полно, а из работниц, мол, одна только и есть. Вроде как устроилась в поместье на холме. Мол, а вам кого надо? А один-то сунул мне фотографию под нос и говорит — эта, что ли? Ну а я ж откуда чего знаю? А на фотке-то Зоенька твоя. Ну... Не знаю — говорю. В лицо-то я её вроде как и не видела близко — говорю. А тут Таисья подошла, да и говорит: эта, эта!.. А потом, как они быстро уехали, я думаю: а вдруг что не то Таисья-то сказала? Вот и решила позвонить. Андреюшка, я что-то не так сделала ли? Мож, не надо было говорить-то, что новая работница у нас?

— Когда они были?

— Да минут десять назад. Андреюшка, так как, а?

— Сделанного не воротишь, — задумчиво сказал Андрей. — Ты, Дарья, не переживай. Посмотрим, куда они направятся и кто они такие.

— А ты справишься? Мож, позвонить мне кому, а?

Андрей усмехнулся.

— Я и сам позвонить могу, если что.

Он убрал мобильник и внимательно посмотрел на меня.

— Промолчишь или расскажешь?

Оглянувшись, я присела на широкий подоконник окна в холле.

— Рассказывать нечего, — сказала я и почему-то вспомнила, как он говорил про сельскую дискотеку. — Есть человек, который считает меня своей невестой. Моего мнения на этот счёт он не спрашивал. Вот и всё.

— Если этот человек приедет сюда... — осторожно начал Андрей, но тёмно-синие глаза холодно блеснули из-под насупленных бровей. — Если он приедет... Ты уедешь с ним? Не останешься здесь?

— Не хочу — уезжать, — упрямо ответила я.

С каким-то облегчением Андрей кивнул.

— Буду иметь в виду. Они скоро будут здесь.

И, как будто в ответ, на дворе перед домом появились две машины. Одну я узнала сразу — кадиллак Валентина, другая мне была незнакома. Мы с Андреем переглянулись.

— Останься здесь.

— Нет. Я выйду и скажу, что не хочу ехать с ним. Надо всё расставить по полочкам.

Он снова взглянул на меня, чуть приподнял брови.

Я же встала с подоконника и отошла взглянуть на двор искоса, чтобы меня не было видно из окна. Мне стало страшно. Мы вдвоём в доме. А из машин вышли шестеро. Как бы силён ни выглядел Андрей, против шестерых ему не справиться. Мельком так помечталось о пистолете. Так помечталось, что я невольно улыбнулась.

— С такой улыбкой только и выходить, — прошептал Андрей. — Ну что?

— Пошли.

Я вышла первой. За мной — Барон, а затем Андрей. Он сначала встал за спиной, как будто приглядываясь к обстановке и, хоть он был один, мне почему-то было спокойней. Правда, заговорить первой он мне не дал. Как только Валентин зашагал ко мне, Андрей обошёл меня и встал передо мной.

— Это частная территория, — сухо сказал он. — Будьте добры покинуть её.

— Ты, босота, ещё будешь мне указывать, что мне делать? — презрительно произнёс Валентин и властно бросил мне: — Забирай свои вещи. Поедешь домой.

— Ещё раз повторяю, — всё тем же бесстрастным тоном сказал Андрей, словно не слыша настырного тона и слов Валентина. — Немедленно покиньте частные владения. Мои — частные владения.

Валентин поперхнулся. Кажется, он сначала решил, что Андрей — работник этого поместья. Ничего удивительного. Рабочая, непрезентабельная одежда да ещё босые ноги кого угодно собьют с толку. Теперь, ошарашенный, Валентин пристально разглядывал хозяина дома, пока я не заговорила:

— Валентин, я получила работу и не собираюсь её терять. Пожалуйста, уезжай. Потом поговорим.

Пока говорила сердце, мягко сжалось: пятеро мужчин медленно подошли к Валентину, встали за его спиной. Он коротко оглянулся и снова уставился на меня.

— Если не соберёшь вещей, мы войдём в дом и сделаем это за тебя. Быстро!

Барон недовольно проворчал на этот тон. Кажется, ему не понравились угрозы в голосе Валентина. Мельком бросив на собаку взгляд, Валентин брезгливо сморщился.

— Я никуда не поеду, — упрямо повторила я.

Спокойное движение Андрея приковало к нему внимание всех: он деловито вынул мобильный телефон и приложил его к уху.

— Угу... Я. Ну и как? Запись хорошая? Отчётливо всё видно? И слышно? Прекрасно. Заодно и проверили. — Он снова засунул мобильный в карман и снова повторил: — Пожалуйста, будьте добры, покиньте моё поместье.

Теперь он заговорил как-то так, что пропало недавнее ощущение: говорит "босота". Несмотря на босые ноги, с Валентином говорил аристократ, и Валентин это здорово уловил. Я заметила, что он стал каким-то очень осторожным и попытался незаметно оглядеться — наверное, выискивая камеры слежения, о которых косвенно высказался Андрей. И всё-таки он не собирался сдаваться просто так. Несмотря на растерянность тех, кто стоял за его спиной (я узнала только одного — Игоря, его старого дружка), он набычился и только открыл рот...

Асфальтовая площадка перед домом довольно ровная. И я в жизни не поверила бы, чтобы машина, поставленная опытным водителем, вдруг потихоньку сдвинулась бы с места, если бы это действо не происходило на моих глазах. Машины стояли одна за другой. Так вот... Едва Валентин открыл рот, он вздрогнул от стука за спиной. Мужчины оглянулись — и сразу двое с ругательствами бросились к машинам, одна из которых тихонько, благо расстояние между ними было небольшим, ткнулась в задний бампер другой.

— Какого... — свирепо — и растерянно начал Валентин, обернувшись к дружкам...

Я тоже оглянулась — на Андрея. Лицо его было спокойно-сосредоточенным, и смотрел он на вторую, неподвижную машину. Тёмно-синие глаза на мгновения словно опустели... Внезапный суховатый шелест заставил мужчин, пытавшихся выяснить причину, почему не сработали тормоза, быстро подойти к капоту другой машины. Один из них шумно втянул воздух сквозь зубы: обе фары, раскрошенные в мельчайшую крупу, продолжали с тем же сухим шелестом ссыпаться на землю.

Налётчики взглянули на невозмутимого хозяина поместья, быстро расселись по машинам — и быстро уехали.

Больше всего меня поразило не то, что сделал Андрей, а поведение Барона: чуть только хозяин поместья заговорил по мобильному с кем-то неизвестным, кто сейчас там, у себя, следил за происходящим перед домом, пёс лёг уже не на мою ногу, а между мной и Андреем и изобразил что-то вроде: "я тоже не из последних здесь!".

Глядя на опустевшую дорогу, я спросила:

— Андрей, а у тебя много этих камер?

— В смысле — каких камер?

— Ну, я не знаю, как они называются, но те, которые следят за домом.

— Зоя, я смухлевал, — печально сказал Андрей. — Нет у нас здесь никаких следящих установок. Меня всякие приборы плохо выдерживают. Ты ещё сама вскоре столкнёшься с проблемой, что лампочки мы здесь меняем довольно часто. Если, например, в следующий раз заглянешь на второй этаж, обрати внимание, что на нём вообще нет электрического освещения. А если хочешь, чтобы домашние приборы на электричестве работали более-менее нормально, не забывай напоминать мне, чтобы я не входил в комнату в момент, когда ты с ними работаешь.

— Ну, ладно, — сказала я, изумлённая, и тут же спросила: — Андрей, думаешь, Валентин сюда больше не вернётся?

— А что думаешь ты? Ты ведь знаешь этого человека больше моего.

— Мне кажется — вернётся, — вздохнула я.

— Вернётся — так вернётся, — пожал плечами Андрей. — Только когда это ещё будет? Впрочем, мне это неинтересно. Пойдём, я хочу тебе кое-что показать.

Он подал мне руку и повёл меня за дом. Мы прошли торец, за которым Андрей восхитился вычищенными от сорняков грядками, и вышли за сам дом. Сразу за углом я начала замедлять шаги, не в силах поверить глазам. И — остановилась.

Лужайка, зелёная, хотя зелень почти приглушена пёстрыми цветами. Очень ухоженная. А сразу за ней — то ли пруд, то ли маленькое озерце, обсаженное рябиной, а кое-где ивой. На ровной глади — мягкое солнце. По берегу — скамейка здесь, скамейка — там.

— Посидим? — предложил Андрей, взглянув на моё восторженное лицо.

Мы сели на одну из скамеек, созерцая тёплые солнечные блики на тихой воде.

Только вот на душе у меня было не слишком спокойно. Я всё думала о том, что специально или из необходимости показал Андрей. Значит, я тоже так могу? Значит, так могла и бабушка, а значит — она может меня этому научить? Тому, как пользоваться силой? Мне... хочется! Очень хочется научиться делать такие штуки! Андрей, наверное, чувствует себя очень защищённым. И я хочу так себя чувствовать!

Кстати, мы сидели на скамейке, и Андрей, как повёл меня за руку к озерцу, так и не разжал пальцев. И я невольно улыбалась, чувствуя его сильную ладонь. И думала о том, что, предложи он мне замужество, нисколько бы не сомневалась.

А потом стемнело, чуть стало попрохладней, мы вернулись в дом. И начали возвращаться студенты: сначала вернулись те четыре парочки, которые были неразлучны, потом на машинах стали привозить девушек. Женя захлопотала проверять, все ли приехали. А я вместе с Бароном снова спряталась в своей комнате, чтобы подумать обо всё, что сегодня произошло... И не заметила, как уснула.

Глубокой ночью я проснулась от ощущения, что кто-то заглядывает ко мне в окно. Испуганно вскочив, я увидела, что Барон тоже насторожённо смотрит в окно.

Только вспомнив, что на мне джинсы и футболка — уснула поверх покрывала, не успев раздеться, успокоилась немного. И вздрогнула, когда в стекло стукнули кончиками пальцев.

9.

Стёкла на окнах веранды расположены так, что если сесть на кровати, сразу видно, кто на улице.

Я и села. Почти одновременно с моим движением в окно снова забарабанили пальцы. А женщина, нетерпеливо желавшая меня разбудить, оглянулась, отчего копна рыжих локонов, узнаваемых даже в слабом свете убывающей луны, скользнула по стеклу.

Наверху у меня открыта фрамуга, узкая, но удобная в душную ночь для тока свежего воздуха, поэтому я довольно агрессивно, хоть и вполголоса спросила:

— Чего тебе надо?

— Выйди — поговорим!

Как там у нас, в училище, говорят? Совсем наглость потеряла? Это про человека, для которого наглость стала нормой жизни.

— Уходи, — угрюмо сказала я. — Не о чем нам говорить. Я спать хочу.

— Я знаю, что к себе не пустишь, но выйти-то ты можешь! — заявила эта нахалка. — Я всего лишь хочу с тобой поговорить. Боишься?

— Я спать хочу, — повторила я.

— Слушай, как тебя! Зоя, да? Я не буду ничего делать тебе. Мне нужно только поговорить. О тебе и об Андрее. Я правда тебе ничего не сделаю. Я же не знала, что ты из нашей братии. Своих подставлять нельзя. Тем более ты неопытная.

Тут уж я не выдержала. Полностью развернулась к окну и спросила:

— А откуда ты знаешь?

— Карты на себя разложила, — неохотно сказала ведьма. — А по ним выходит, что от тебя опасность страшная идёт, если сделать что-то на тебя. Ну, на тебя тоже пришлось разложить — и теперь знаю почему. Ну что? Выйдешь? Я ненадолго. Успеешь поспать.

— Я с Бароном выйду, — предупредила я.

Таисья недовольно скривила губы, но, помедлив, махнула рукой.

Я встала, надела босоножки. Барон уже стоял у двери на улицу, словно знал, что я надеюсь на его охрану. Присмотревшись к псу, я поняла, что он спокоен, и успокоилась сама. Привычно взяла мобильный — посмотреть, сколько сейчас. Ничего себе они тут по ночам гулять — полвторого... Уже ничего не боясь, вышла, единственно — насторожённая.

— Пошли к крыльцу, — предложила Таисья. — Там на ступеньках посидеть можно.

Что ж, до крыльца — шагов десять с небольшим. Мы и пошли, причём Барон обогнал меня и зашагал между мной и Таисьей. Ведьма покосилась на него и чуть заметно фыркнула. По чёрной в темноте траве, прохладной и немного неожиданной под ногой — кое-где росла мягкими ёжиками, на которых нога неловко оскальзывалась, мы дошли до тёмного же крыльца, где и уселись. И опять Барон вклинился между нами. Я улыбнулась в сторону и поторопила ведьму:

— Ну, о чём ты хотела со мной поговорить? Мне завтра рано просыпаться.

— Ты ведь ещё не переспала с Андреем?

Она сказала это таким невозмутимым тоном, что мне пришлось повторить пару раз про себя то, что именно она сказала, чтобы понять смысл вопроса.

— Какое тебе дело?

— Мне-то, в сущности, никакого, — отозвалась ведьма. — У тебя, знаю, есть кто-то старший над тобой. Этот твой старший хотел бы, чтобы ты силу имела?

Я промолчала. Бабушка со мной о силе и работе с нею ещё не говорила. Только сдерживала, когда мне совсем плохо становилось.

— То есть, возможно, старший над тобой не очень хочет, чтобы ты силу взяла, — заключила Таисья. — Судя по тому, что карты говорят, Андрей у тебя первым будет.

— Слушай, а ты не могла быть сказать точно, что именно хочешь сказать? — не выдержала я. — Слишком уж ты... бесстыже говоришь об этом!

— Подумаешь, какая чувствительная! — усмехнулась Таисья. — А хочу я сказать тебе, дорогая, следующее: если ты переспишь с Андреем, сила от тебя уйдёт.

— Как это? — поразилась я.

— Простенько. Всё, как я сказала.

— Но... мне кажется, ты тоже была с Андреем!

— Была. Но Андрей у меня был не первым. Первым у меня обычный мужик был. А если у тебя, нераскрытой, будет первым колдун, он возьмёт всю твою силу. Станет ещё сильней, а ты останешься на бобах. Обычной будешь. С одной стороны — хорошо, конечно, — добавила она, и глаза её странно блеснули в лунном блике. — Умению управлять силой надо учиться, а это долгая история. С другой... — Она примолкла. — Ладно. Главное я тебе сказала — с остальным разбирайся сама. Но только учти: Андрей не на твою неземную красоту купился — на силу, которую забрать можно.

Я зябко обняла себя за плечи. Пока я не совсем понимала, чем именно мне грозит сказанное ведьмой, но в словах Таисьи чувствовалась странная грусть — и этой грусти я поверила. Тем более она, почти как моя бабушка, считала с меня многое — даже то, что я бы предпочла хранить в тайне.

— Это всё, что ты хотела мне сказать?

— Да. Только есть ещё кое-что... Именно поэтому я указала твоему дружку, где ты находишься. Если б он был первым у тебя, ты была бы сильной колдовкой. Так что не злись на меня. Я хочу тебе помочь, как женщина женщине.

— Спокойной ночи.

Встав со ступеньки, я оглянулась в поисках Барона. Пёс, оказывается, уже стоял рядом. Мы пошли на веранду. Уже в комнате я тщательно закрыла за собой дверь — ещё и на щеколду, задёрнула занавески, которые до сих пор висели забытыми сосульками по бокам окон, и, на этот раз раздевшись, юркнула под одеяло. Засыпая, видела перед глазами сгорбленную фигурку Таисьи, сидящую на ступенях крыльца. Она пришла в топе на узких бретелях и в юбке — без туфель, как была в магазине, и тоже босая, как обычно ходил Андрей. Но нисколько не мёрзла, хотя я за те же несколько минут на лестнице продрогла на прохладном ночном воздухе.

Последняя мысль перед тем, как уснуть: неужели Таисья приходила из деревни, чтобы только предупредить меня о моём будущем? Босая, легко одетая — прошла несколько километров ради этого? Надо будет утром, когда все разъедутся, позвонить бабушке и спросить, правду ли сказала Таисья. И, если правду, то спросить, почему бабуля меня раньше не предупредила об этом. Не хотела, чтобы я вела жизнь ведьмы, пусть даже и белой? Всё равно странно, что умолчала. Знала же, что Андрей мне нравится.