Волчица и пряность. Том 1

— Хмм. Ну, куда мы теперь идём?

— Мне известно, о какой монете идёт речь. Я собираюсь кое-что выяснить.

— На монетный двор? — спросила Хоро с серьёзным лицом.

Лоуренс невольно рассмеялся, что, кажется, немного рассердило её, судя по сверкнувшим клыкам.

— Если такой торговец как я и пойдёт в такое место, его просто проткнёт копьё стражника. Нет, к менялам.

— Хмм. Есть так много того, о чём я понятия не имею.

Лоуренс почувствовал, что он постепенно постигает натуру Хоро.

— Итак, посмотрим на последние выпущенные серебряки у менял.

— Мм... Посмотрим, что у тебя получится.

— Всякий раз, когда случается большое движение денег, всегда можно найти какие-то предвестники.

— Предвестники бури?

Сравнение показалось Лоуренсу занятным, он улыбнулся.

— Ну, типа того. Если содержание серебра значительно снижается, это происходит не сразу, а понемногу, и наоборот, при значительном повышении увеличивается тоже понемногу.

— Хмм... — с сомнением произнесла Хоро.

Тогда Лоуренс вызвал в памяти поучения своего наставника, откашлялся и начал:

— Деньги основываются главным образом на доверии тех, кто с ними имеет дело. Вот, если сравнить с золотом и серебром, которые стоят в соответствии со своим весом, серебряные и золотые монеты стоят дороже того серебра и золота, что в них содержится. Ценность денег выверяется, конечно, очень тщательно, монеты не просто кусочки металла, это во многом кусочки доверия, потому что ценность их видят в том, чего в самих монетках не содержится. Да и, собственно, насколько изменяется чистота металла в монете, мало кто знает, если только чистота не изменяется очень сильно. Сами менялы с уверенностью этого не знают. Чтобы узнать, монету надо разрушить. Однако, учитывая долю доверия, если монета широко используется, она часто может стоить больше своего номинала. Обратное тоже верно. Тем не менее, существование разных причин, влияющих на стоимость монет, не отменяет влияние изменения чистоты серебра или золота. Это влияние настолько велико, что часто считаются большими такие изменения, которые и на весах-то не обнаружишь.

Выслушав столь многословное пояснение Лоуренса, Хоро устремила взор куда-то вдаль. Даже для неё понять всё с первого раза могло быть непросто, и Лоуренс готовился ответить на её вопросы, но их не последовало. Он посмотрел на Хоро, у неё было лицо не того, кто раздумывает над тем, что не понял, а того, кто, казалось, нашёл подтверждение чему-то. Ему не хотелось в это верить, но Хоро смогла всё понять после одного объяснения.

— Ммм. Иначе говоря, дело обстоит так. Прежде чем значительно изменить частоту, её изменяют немного и смотрят, как к этому отнесутся, чтобы решить, можно ли повысить или понизить чистоту. Так?

Если бы у торговца появился бы ученик, равный Хоро, ему пришлось бы испытать смешанные чувства. Он бы гордился таким учеником, но знал бы, что он скоро станет ужасным соперником в торговом деле. Самому Лоуренсу понадобился почти месяц, чтобы понять это, и он первым делом попытался скрыть свою досаду.

— Д-да, где-то так.

— Человеческий мир, как всё сложно, — сказала она с язвительной улыбкой, её способность усваивать новое просто ужасала.

За разговором они добрались до узкого протока. Это не было рукавом реки Слауд, на берегах которой возвели Паццио, проток прорыли и наполнили водой из реки специально, чтобы было легче доставлять товары к рынку.

По протоку сновали туда-сюда небольшие гружёные лодки, были слышны крики лодочников, ими управлявших.

Лоуренс пошёл на мост, перекинутый через проток. По давнему обычаю менялы и ювелиры устраивались для ведения дел на мостах. Они подстилали плетёные из соломы коврики, устанавливали столы с весами и приступали к своим делам.

— Хо-хо, как оживлённо, — сказала вполголоса Хоро, глядя на верхнюю часть самого большого моста в Паццио.

Мост был столь велик, то такой не встретишь в другом месте даже на реке, и это не случайно — даже на таком мосту менялы и ювелиры сидели локоть к локтю по обеим сторонам. Пока шлюз был закрыт и наводнение им не грозило, всё их внимание было уделено их делам. А дела их, похоже, процветали, особенно у менял, занимавшихся обменов денег других стран, потому что они совершали обмены один за другим. А ювелиры выполняли тонкую дорогую резьбу и переплавляли металлы. Естественно, больших ёмкостей для плавления на мосту быть не могло, но вся тонкая работа и приём заказов производились здесь. Конечно же первые лица из налоговых списков города неизбежно встречались именно здесь, так что над этим мостом, можно сказать, витал аромат золота.

— Их так много, непонятно, куда идти, — произнесла Хоро.

— Если часто меняешь, обзаводиться знакомствами среди менял. Иди за мной.

Лоуренс пошёл по переполненному мосту вперёд, Хоро поспешила за ним.

С недавних пор начали в городах запрещать такой порядок, когда мастера-ювелиры, их подмастерья, менялы переполняют вместе с посетителями мосты, устраивая что-то вроде праздника каждый день. В состоянии оживлённости нет ничего зазорного, просто здесь нет конца мошенничеству при обмене денег, которое использует как раз это скопление народа. Жертвами становятся, конечно, посетители.

— А, вон он.

Лоуренса частенько обманывали прежде, пока он не свёл дружбу с одним менялой. Знакомый Лоуренсу меняла был немного моложе его.

— Вайс, давно не виделись, — обратился Лоуренс, дождавшись, когда меняла со светлыми волосами обслужил посетителя и собрал деньги с чаши весов.

Меняла по имени Вайс поднял голову, на его лице отобразилось выражение "Чем могу помочь?", но это выражение тут же испарилось, когда он узнал подошедшего.

— А-а, Лоуренс! Давненько, давненько. Когда приехал?

Они познакомились давно благодаря отношениям своих учителей и были почти друзьями, но связанными не столько своим знакомством, сколько деловой необходимостью.

— В городе я со вчера, приехал из Йоренца, здесь у меня дела.

— Хе, всё по-прежнему. Похоже, ты в порядке.

— А как насчёт тебя?

— Хе-хе, отсиживаю задницу. Есть такая дурная привычка. Вся уже занемела, — криво усмехнулся Вайс.

Однако страдания его зада свидетельствовали, что он стал полноценным менялой. Этим страдали те менялы, к которым посетители приходили с утра до ночи.

— Ладно, что на сей раз? Ведь в это время по гостям не ходят?

— А, на самом деле, у меня есть просьба... что такое? — прервал себя Лоуренс, и Вайс снова перевёл взгляд на него, словно он вдруг проснулся.

Впрочем, мгновеньем позже его глаза всё равно скользнули в сторону. На того, кто стоял рядом с Лоуренсом, если точнее.

— А что это за девушка?

— А-а, я проезжал деревню Пасроэ и подобрал её там по пути.

— Э-э... подобрал?

— Что-то вроде того. А что не так?

Хоро, с любопытством оглядывавшаяся, посмотрела на Лоуренса и неохотно согласилась:

— Мм? Ну... Слово мне кажется не очень подходящим, но это не столь важно.

— А как твоё имя?

— Моё, да? Моё имя — Хоро.

— Хоро, значит?.. Хорошее имя, — отпустил комплимент Вайс, улыбнувшись немного растеряно.

Лоуренсу же было вовсе не до смеха, когда Хоро ответила не слишком принуждённой улыбкой.

— О, если тебе некуда податься, ты могла бы поработать у меня. Мне сейчас не хватает посыльного. А в будущем ты могла бы и меняльным делом заняться, а может, и выйти замуж...

— Вайс, — оборвал его Лоуренс, — к тебе обратился я.

Вайс с ненавистью посмотрел на Лоуренса:

— Чего? Ты уже наложил на неё лапу?

Для Вайса уже давно вошло в привычку выражаться беззастенчиво. Однако не Хоро была у Лоуренса в руках, а, скорее, наоборот, так что он чётко произнёс — нет.

— Тогда я могу посоперничать, — откровенно заявил Вайс и, повернувшись к Хоро, улыбнулся.

Та со смущённым видом свела вместе руки и пробормотала нечто вроде "как мне быть". Это было, несомненно, лицедейством, но ничего забавного Лоуренс в том по-прежнему не находил. И конечно же, он не мог об этом сказать.

— Давай отложим это на потом. А пока, в первую очередь, займёмся моим делом.

— Ладно, понял. Так что?

Хоро громко рассмеялась.

— Нет ли у тебя серебряков трени недавнего выпуска? Если можно, штуки три последних, но выпущенных в разное время, — сказал Лоуренс.

— Есть слухи об удешевлении и удорожании? — тут же ухватил суть Вайс, как и следовало ожидать от того, кто занимается своим делом.

— Что-то такое.

— Ну, по крайней мере, будь осторожен. Из этого может быть непросто выпутаться.

Судя по его словам, даже менялы, постоянно имеющие дело с деньгами, не знали о перевыпуске.

— Так есть или нет?

— Есть. Последняя выпущена к церковному празднику в прошлом месяце. Старые... и эти.

С этими словами Вайс вынул четыре монеты из пазов деревянного бруска, который он достал из ящика позади себя. Ячейки в бруске были подписаны датой выпуска.

Чисто внешне монеты не изменились.

— Даже целыми днями держа монеты в руках, мы ничего не заметили. На мой взгляд, они сделаны в одной форме и из одинакового металла. Нет серьёзных изменений в политике — нет причин что-то менять в монетах, — сказал Вайс.

По весу и цвету монеты, возможно, были тщательно сопоставлены. Однако Лоуренс повертел монеты в руках, проверил блеск на солнце — вроде ничего не изменилось.

— Не выйдет. Если бы ты распознал, мы бы уже подавно заметили, — смеясь, сказал Вайс и опустился щекой на свой рабочий столик, как бы говоря — брось это.

— Хм... Ну, что тут делать... — вздохнул Лоуренс, возвращая монеты Вайсу, надувшему вторую щеку и протянувшему за монетами ладонь. Монеты упали на ладонь с неприятным металлическим стуком. — Ты бы мог расплавить монету и рассмотреть её?

— Слова дурня. Как будто это можно сделать, — хихикнул Вайс, словно это было смешно — такие действия с деньгами запрещались в любой стране.

Однако после всего этого Лоуренс пребывал в растерянности. Он-то думал, что Вайсу было известно, что изменилось с монетами трени. Что делать, было не ясно. Он как раз думал об этом, когда прозвучал голос Хоро:

— Ты можешь показать их и мне?

Вайс тут же поднял голову и с самой лучшей улыбкой вложил монеты ей в руку:

— Конечно, конечно.

Он обхватил её ладошку с монетками обеими руками и, похоже, не собирался отпускать.

— Ты, уважаемый, такой нехороший, — с улыбкой произнесла Хоро игривым тоном.

Вайс, похоже, был тут же уничтожен. Глаза его влюблено сузились, щёки зардели, он в смущении почёсывал то голову, то тело.

— Что-то можешь узнать? — спросил Лоуренс, глядя на Хоро и стараясь не обращать внимания на поведение Вайса.

Он сомневался, что Хоро могла определить содержание серебра в монетах, сколько бы не пыталась.

— Ну, посмотрим, — произнесла Хоро, взяв монеты в сложенные ладонями вместе руки и поднося к голове.

Лоуренс недоумевал, что она задумала. А Хоро тряхнула руками, монеты звякнули в её горсти.

— Ха-ха-ха, это ты зря, — громко рассмеялся Вайс.

Говорят, некоторые менялы, обладавшие многолетним опытом, могли определить изменение чистоты металла монеты просто на слух, только это больше походило на легенду. Это как если бы все товары, которые покупал бы торговец, непременно росли бы в цене. Тем не менее Лоуренс ощутил что-то вроде предчувствия. В конце концов, уши Хоро — это волчьи уши.

— Хмм, — произнесла Хоро, остановившись.

Она положила монеты на стол, выбрала две из них и снова потрясла. Затем повторила то же самое с другой парой монет. И так за шесть раз она перебрала монеты во всех комбинациях.

— Я не поняла, — наконец, с застенчивым видом произнесла Хоро.

Похоже, её вид вогнал новую стрелу в сердце Вайса, улыбка которого стала такой широкой, что вызывала беспокойство, сможет ли его рот вернуться в прежнее состояние. Вайс сочувственно закивал:

— Что делать, что делать, — затем он взглянул на Лоуренса. — Я потом вас ещё побеспокою. Давай выпьем как-нибудь поскорее.

— О, точно. Непременно, — Лоуренс непреложным обещанием, будто острым мечом, отрезал происходившее лицедейство и пошёл прочь.

Тем не менее Вайс долго махал им вслед рукой, махал, не иначе, Хоро, которая в свою очередь много раз оглядывалась, чтобы помахать рукой в ответ.

Когда Вайс исчез за толпой, Хоро, наконец, повернулась вперёд и рассмеялась, не сдерживая себя.

— Какой он занятный.

— Непревзойдённый ловелас, — это было правдой, однако Лоуренс высказался лишь потому, что ему хотелось немного подпортить образ Вайса. — Итак, чистота серебра возросла? Упала?

Последний вопрос он задал, глядя в упор на ещё смеявшуюся Хоро. На её лице отобразилось удивление, сменившееся улыбкой.

— Если ты угадал, значит, становишься лучше.

— Только я знаю, где у тебя уши. Ты немного шевельнула ими.

Хоро рассмеялась.

— Я была неосторожна, — пробормотала она.

— Но что меня удивило, так это то, что ты не раскрыла этого прямо там. Меня действительно удивило, что ты соврала.

— Я не знала, поверил бы он мне или нет, и я даже не знала ничего о людях вокруг. Лучше, чтобы кто-то об этом поменьше знал. И ещё, ну, это нечто вроде благодарности.

— Благодарности? — эхом отозвался Лоуренс.

Он сделал что-то, за что его могли благодарить?

— Ты немного ревновал. За это и благодарность.

Лоуренс постарался, чтобы лицо не выдало сейчас его чувства ухмылявшейся Хоро. Может быть, она не заметит. Или она слишком хороша в угадывании?

— Не волнуйся. Все самцы — дурни и ревнивцы.

Прямо в цель, у Лоуренса сразу запылали уши.

— Но просто глупость, насколько самкам это нравится. Куда ни глянь, везде одна глупость, — добавила Хоро тише, потянувшись поближе к лицу Лоуренса.

Похоже, Хоро имела опыт не только в торговле, она хорошо разбиралась и в оттенках любовных чувств.

— Фухх. Вообще-то для меня все люди не более чем птенчики.

— Вообще-то ты теперь сама пребываешь в человеческом теле. Не следует такой особенной волчице подставлять себя под чьи-либо клыки.

— Да чего там, один взмах моего хвоста собьёт в кучу хоть волков, хоть людей.

И Хоро, уперев руку в бок повиляла бёдрами. Лоуренс ощутил, что так оно и было, ответить ей он не сумел.

— Ну, хватит шуток, — произнесла Хоро, и Лоуренс словно ожил. — Это чувствуется еле-еле, но чем новее монета, тем глуше звук.

— Глуше?

Хоро кивнула. Более глухой звук означал снижение доли серебра. Даже если на глаз разница неразличима. Ну, а если бы монета стала на глаз темнее, даже неопытный человек заметил бы, насколько она глуше звенит. Итак, если Хоро права, то содержание серебра в монетах трени постепенно снижается.

— Хм... В таком случае будет правильным думать, что Зэрен солгал?

— Не скажу точно. Но этому юнцу в определённой ситуации, вероятно, придётся вернуть десять серебряных монет, которые ты уплатил.

— Вроде так и есть. Мошенничество ради только денег, которые он просил за сведения, завершилось бы тем, что Зэрен потребовал эти деньги прямо в церкви, а не стал бы направлять в таверну.