Всю вырезанную плоть, Виктор запечатал в флакончики из особого стекла, собираясь исследовать их после того, как дорогие гости уберутся из его скромной обители.
* * *
За время изучения оборотней, как в человеческом так и зверином состояниях, Виктор сумел подтвердить теорию о том, что зараженные страдают от раздвоения личности, что вызвано усилением инстинктов и изменением тела, которые накладываются на подавление сложной мыслительной деятельности. При помощи специфического яда, взаимодействующего с звериной духовной формой, большей частью состоящей из энергии излучаемой луной, удалось предотвратить превращение у испытуемого, который всю ночь оставался в сознании, но чувствовал себя так, будто бы ему в вены залили кислоту.
Усиление духовного тела проклятого оборотня, находящегося в человеческой форме, произведённое при помощи специальных алхимических составов и тренировок, через которые в Церкви Спасителя проходил сам Франкенштейн, привело к усилению формы зверя, из-за чего в стае едва не сменился альфа. В результате, данный метод был признан условно полезным, но не ведущим к желаемому результату.
Наилучший результат в контроле проклятых оборотней показали вещества, воздействующие на разум подопытного: подавляя агрессию и инстинкты, увеличивая мозговую активность, удалось добиться того, что человеческий разум взял под контроль звериную форму. Единственным минусом, который был в этой методике, оставалась необходимость комплексной обработки цели как зельями и специфическими, которые следовало начинать пить за сутки до трансформации, составами, вводимыми внутривенно, так и распространение ароматов, воздействующих на нервную систему умиротворяющим образом перебивая любые сторонние запахи. Сколь-нибудь массово использовать подобное не представлялось возможности, да и оборотень был вынужден сидеть в закрытом помещении.
Побочными продуктами исследований стали знание о том, как можно укрыться от проклятого оборотня, чтобы он не видел в человеке жертву, а также способ подчинения омег (для этого, необходимо пахнуть особым образом и излучать чуть более плотную духовную энергию, изображая из себя сильного альфу… что не гарантирует безопасности, если кто-то из зверей решит попытаться подвинуть вожака). Пользуясь результатами своих исследований, которыми ни с кем больше не делился, учёный создал особый амулет, в котором концентрировал энергию оборотня-альфы, делая её более «тяжелой», а также смешал сильнейший феромон, который буквально кричал «Я — альфа!», для всех обладателей чуткого обоняния. Этот комплект был вручён Фрэнки, как единственному достаточно верному существу, способному не только себя защитить в драке один на один, но и силой доказать свой статус в стае, при этом не боясь заразиться.
В процессе поисков средства, способного ослабить ликантропный вирус, поражающий духовное тело носителя через распространение по крови материальной оболочки зараженной слюны, Виктор сумел разработать прививку, способную дать человеку иммунитет от данной заразы. Однако, опыты, которые были поставлены на преступниках, предоставленных графом, показали неутешительные результаты: во-первых, лекарство вызывает слабость в полнолуние, что неприятно, но не критично; во-вторых, прививку нужно делать в начале месяца, чтобы вещество успело распространиться по организму и укорениться в нём, давая некоторые улучшения органам чувств и увеличение силы; в-третьих, семь из десяти подопытных (которым грозила виселица), после укуса оборотня попросту погибали из-за резкого упадка сил, уходящих на борьбу вируса и антивируса; в-четвертых, один из трех выживших, всё же стал оборотнем, но каким-то щуплым и откровенно жалким. Само собой, что подобный результат не устраивал ни ученого, ни заказчика, но исследования тормозились из-за нехватки «добровольцев», которых и без того в маленьком городке можно было по пальцам пересчитать.
Ликантропное проклятье, а точнее — процесс превращения человека в зверя, дало толчок к новым исследованиям: Франкенштейн стал пытаться создать состав, который будет позволять одному существу временно превращаться в другое, либо одному человеку становиться другим. Примерные намётки по данному проекту у него уже были, благодаря всё тем же оборотням, но оставалось решить проблемы создания фальшивого образа, возвращения в истинный вид, защиты разума от повреждения и многое-многое другое.
На всё это не хватало времени, да и помощника, на которого можно было бы скинуть часть работы. К сожалению, случай с Игорем показал, что доверять нельзя даже тем, кого вроде бы неплохо удалось узнать и с кем получилось создать дружеские отношения. Поэтому, против каждого из своих нынешних союзников, Виктор уже имел средства борьбы…
* * *
— Как мой сын? — спросил черноволосый высокий мужчина, на висках у которого просматривалась седина, одетый в бархатный черно-красный камзол, кожаные штаны и высокие сапоги, встретив доктора прямо на выходе из операционной (зайти внутрь он даже не пытался, за что заработал дополнительные несколько балов уважения от собеседника).
— Жить будет, — сразу же перешел к главному Франкенштейн, не желая нервировать землевладельца. — Правда, сражаться с кем-либо, как минимум пару месяцев, я ему не рекомендую. Да и правой рукой теперь орудовать будет тяжело.
— Ха… — напряжение из позы графа не ушло полностью, но он ощутимо расслабился и успокоился, даже плечам позволив слегка опуститься. — Когда я смогу его увидеть?
— Можно сейчас, — немного подумав, ответил ученый. — Но юноша слаб и будет таким ещё долго, так что долгие разговоры ему противопоказаны. Я бы хотел понаблюдать за его состоянием пару дней, чтобы убедиться в отсутствии рецидивов: это время он должен будет жить в гостевой комнате.
— Я приставлю своих слуг и охрану, — тоном, не терпящим никаких возражений, заявил землевладелец. — Не хочу сказать, что я вам не доверяю… Оборотням я своего сына доверить не могу.
— Понимаю, — не стал возражать Виктор. — Но я бы хотел, чтобы вы напомнили своим людям о том, как себя нужно вести в гостях: некоторые из них считают, что им позволено слишком многое. Если же с их стороны будет угроза мне или моему «брату», я оставляю за собой право защищаться.
— Приемлемо, — согласился собеседник. — Я займусь этим, после того как поговорю с сыном.
— В таком случае, не смею вас более задерживать, — отступив в сторону, Франкенштейн открыл графу дорогу в операционную. — Я распоряжусь о том, чтобы подготовили гостевую комнату на втором этаже.
— Доктор, я бы хотел ещё кое-что обсудить, — остановил ученого аристократ, развернувшись вполоборота и нахмурив брови. — Помню, вы хотели взять себе ассистента или ученика?
— У вас появился подходящий кандидат? — брать к себе наблюдателя от землевладельца Виктор не хотел, но и отказать не мог.
— Юноша четырнадцати лет: щуплый, но хваткий и обучен грамоте, — граф слегка усмехнулся одними губами. — Я за него ручаюсь.
Обещательная
(Зима. Одна тысяча семьсот седьмой год).
Ночь спустилась на землю разукрашивая небо россыпями звёзд, окружающих полную луну. Виктор, сидя на втором этаже своего (временного) дома, удобно устроившись в кресле, кутался в теплый и пушистый плед, в то время как по двору бродили проклятые оборотни, радующиеся возможности вволю порезвиться, при этом не теряя контроля над собой. И пусть подавить агрессивность, как и наведенные превращением инстинкты, окончательно не удалось, но даже так, подавляющие звериное сознание лекарства оказались более чем удачны. Тем более, что их можно производить достаточно большими партиями, а единственным неудобством является необходимость соблюдать режим приема…
Несмотря на то, что прямая угроза жизни и здоровью почти отсутствовала, Франкенштейн предпочитал не спать в полнолуние, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Он заранее обмазался составом, перебивающим человеческий запах, надел на шею амулет, создающий фон, который исходит от альфа-самца, оделся в плотную рубаху, кожаный жилет, шерстяные штаны, а ноги обмотал полосами мягкой ткани, которую обычно использовал для перевязок ран. В комнате горела масляная лампа, в руках исходил ароматом травяной сбор, заваренный служанкой до её обращения в зверя, за окном белел снег…
«К такому можно привыкнуть», — заметил ученый, отпивая немного отвара из кружки и закрывая глаза, наслаждаясь ощущением прокатывающегося по пищеводу жара, распространяющегося по всему телу и убирающего накопившуюся усталость.
В эти тихие минуты, мужчина позволял себе помечтать о обычной жизни, в которой у него были бы жена и дети, во дворе бегала бы собака, а не хищные монстры с человеческими сознаниями… Только вот эти иллюзии рассыпались всякий раз, как он пытался представить свою деятельность в отрыве от науки.
«Похоже, что запах зелий, химикатов, крови и прочие чудесные ароматы, настолько глубоко впитались в саму мою сущность, что даже в мечтах остаются со мной. Это даже немного печально: кто захочет связать свою жизнь с одержимым исследованиями вивисектором?», — мысленно пробежавшись по лицам знакомых женщин, Виктор был вынужден признать, что только суки проклятых оборотней и не упадут в обморок узнав, чем на самом деле занимается добрый доктор (волшебницы и церковницы не в счет, так как первые и не посмотрят на простого смертного, а вторые предпочтут расправиться с мерзким отступником).
Мысленно вернувшись к своей служанке, сейчас бегающей по двору вместе с остальными проклятыми, которым их альфа велел следить за ученым, мужчина хмыкнул. В человеческой своей личине она была очень даже ничего, а её дети вовсе не получат проклятья матери… пока она их не укусит. Впрочем, последнего можно было бы не опасаться, так как слову мужа она бы перечить не стала.
«Я всерьез задумываюсь о том, чтобы связать себя браком с оборотнем? Старею видимо, раз становлюсь таким мягкотелым и сентиментальным», — сделав еще один глоток, Виктор вздохнул полной грудью, переходя на иную тему размышлений.
Фрэнки — самая большая гордость и главное разочарование Франкенштейна. Здоровяк был силен, быстр, легко запоминал новое… но оставался наивным, да и сообразительностью напоминал ребенка лет пяти-семи. Уровень его духовных сил не рос из-за того, что искусственная душа оказалась не способна к эволюции, физические же силы превосходили взрослого оборотня, но уже подчиняющие из свиты графа являлись серьезной угрозой.
«Может быть все же интегрировать ему демоническое ядро? Шаблон трансформации, благодаря очищенному от внедренного образа проклятью проклятых волков, создать не так уж сложно… Опять я думаю о работе. Нужно отвлечься», — поморщившись, ученый посмотрел во двор, где серебряный свет луны отражался от ровного снежного полотна.
В мыслях мужчины стали мелькать картинки прогулки на санях, а лучше — лыжах. Он, конечно, не был любителем активного образа жизни, но держал свое тело в хорошей форме, да и небольшие объемы излишков духовной энергии, позволяли увеличивать силу, выносливость и прочность тела. Хотя, по некоторым размышлениям, поход в город, где можно было выпить, закусить и найти продажную женщину, смотрелся гораздо соблазнительнее.
«Не был бы я еще настолько брезгливым», — не сдержал усмешку Виктор, из-за специфики своей работы, всё сильнее ценящий в окружающих именно чистоплотность (что было странно для человека, которому приходилось копаться в могилах и останках живых существ).
* * *
Белый снег весело похрустывал под ногами, морозный воздух бодрил, холодный ветер пощипывал открытые участки кожи. Коротко стриженный красноволосый мужчина, растрепанная прическа коего напоминала пожар на голове, одетый лишь в жилет с короткими рукавами, черные штаны и мягкую кожаную обувку, защищающую только стопы владельца, глядя на мир из-под полуприкрытых век яркими изумрудными глазами, едва заметно улыбался одними лишь уголками губ.
Жизненная сила, которая бурлила в крови этого человека, словно неугасимый костёр согревала своего хозяина, совершенно не ощущающего никаких неудобств от мороза. Под его светлой кожей бугрились тугие канаты мышц, словно валуны перекатывающиеся при каждом движении, а весь силуэт окутывал еле заметный пар, создаваемый перепадом температур снаружи и изнутри тела.
Рост путника превосходил два метра, размах плеч мог бы поспорить с иным шкафом. При всём этом, он двигался плавно и легко, словно перетекая из одного положения в другое, в любой момент готовый сорваться в стремительный рывок…
Покинув городские стены после заката, ради чего пришлось перебираться через охраняющую поселение преграду, герой-одиночка, промышляющий охотой на монстров, грабителей, а иногда и чародеев, направился по дороге к загородному особняку, где по слухам обитал доктор, занимающийся неодобряемыми церковью делами. По сути, ему было плевать на храмы, их служителей, как и божественные пантеоны: с парочкой из них путник даже успел повздорить, при этом уйдя от карателей живым. Единственное, что его по-настоящему интересовало — это бои с сильными противниками, а те же слухи говорили, что охраняют целителя проклятые оборотни.
«Если человек сумел усмирить нрав безумных тварей, становящихся особенно опасными именно в полнолуние — это значит, что он достоин внимания. Ну или сами оборотни чем-то отличаются от сородичей, что тоже интересно».
Чем ближе была цель позднего путешествия, тем сильнее разгорался в душе красноволосого человека азарт, и тем ярче сверкали его изумрудные глаза. Жизненная сила, которая раньше полыхала подобно костру, стала уплотняться и ускоряться, устремляясь по жилам, напитывая каждую мышцу и укрепляя кожу до состояния железной брони, что, впрочем, никак не проявлялось внешними эффектами. В отличие от других героев, использующих магическое оружие, божественные артефакты, магию и прочие инструменты, он превратил в оружие собственное тело, закалив его в нечеловеческих тренировках, боях на грани жизни и смерти, пропитал страхом и кровью различных монстров, порой носящих человеческую шкуру.
Пусть его и звали героем за подвиги, но по своей сути он им не был, так как не видел разницы между чудовищами и людьми, квинси и вампирами, другими героями и их жертвами. Героем же он был прозван людьми, которые видели его расправу над разными тварями, которые почему-то решали, будто бы эти «подвиги» совершаются ради их защиты. Объяснять же каждому крестьянину свои мотивы, было… слишком утомительно.
«Пусть они считают все, что только им угодно. Главное, чтобы не лезли с разными глупостями и не мешались».
* * *
Ровное течение мыслей Виктора было прервано треском, донесшимся с улицы. Подскочив к окну и выглянув во двор, он увидел, как укрепленные рунами ворота, оставаясь закрытыми, падают внутрь защищаемого забором периметра, вместе со сломанными столбами, которые их удерживали. Даже оборотни, до этого момента резвившиеся в снегу, словно огромные щенки, замерли и повернули головы к источнику шума, навострив чуткие уши.
