Магия души

Магия души

Annotation

Магия души (https://ficbook.net/readfic/7992542)

Направленность: Джен

Автор: Dadavay (https://ficbook.net/authors/1206661)

Фэндом: Bleach, Naruto, Роулинг Джоан «Гарри Поттер», Аватар: Легенда об Аанге (Последний маг воздуха), High School DxD, Hana no Jidai(кроссовер)

Рейтинг: NC-17

Размер: 562 страницы

Кол-во частей:121

Статус: завершён

Метки: Ученые, Фэнтези, Фантастика, Экшн, AU, Вымышленные существа, Попаданчество

Посвящение:

Любимой семье, верным друзьям и лучшим в мире читателям.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания:

Эта работа задумывалась давно, еще в восемнадцатом году, но постоянно находились другие идеи, которые хотелось воплотить "Прямо сейчас!". Несколько раз сюжет полностью перерабатывался, выбирался другой главный герой, изменялись его путь и даже время начала повествования.

И вот теперь, откладывать этот проект уже нельзя, а то боюсь, что он вовсе будет забыт и никогда не увидит свет. Поэтому, начинаю писать и надеюсь на адекватную критику. Главы будут выходить редко и нерегулярно, так как рассказ пишется по очень остаточному принципу.

Описание:

Странный, противоестественный мир, раздираемый на части существами невероятных силы и возможностей. Здесь нет слова "невозможно", есть лишь "трудновыполнимо".

Многие испытания ждут тех, кому посчастливится родиться в этом мире. Но не зря ведь гласит древняя мудрость: "Что нас не убивает — делает лишь сильнее"?

Пролог

Историческая

Объяснительная

Поучительная

Расставательная

Пленительная

Изучательная

Помогательная

Обещательная

Собирательная

Становительная

Нанимательная

Работательная

Подготовительная

Воевательная

Проверятельная

Ревизорная

Разгромительная

Отомстительная

Старательная

Вербовательная

Беседовательная

Ловительная

Ловительная 2

Двигательная

Лечительная

Прогрессивная

Драконительная

Покушательная

Переговаривательная

Заготовительная

Автоматизировательная

Поражательная

Поражательная 2

Поражательная 3

Выростательная

Гостительная

Теормагичная

Воздавательная

Пространствовательная

Безсомнительная

Удивительная

Семейная?

Разоблачительная

Обучительная

Навещательная

Излучательная

Раскрывательная

Обходительная

Отговаривательная

Философствовательная

Стратегительная

Поздравлятельная

Одержимовательная

Одержимовательная 2

Самолечительная

Дверьюхлопательная

Просветительная

Обманывательная

Перерождательная

Перестраивательная

Перестраивательная 2

Перестраивательная 3

Перестраивательная 4

Обменивательная

Поднимательная

Шпионствовательная

Шпионствовательная 2

Шпионствовательная 3

Возмутительная

Огорчительная

Обдумывательная

Провоцировательная

Копательная

Окукливательная

Чаепительная

Завоевательная

Завоевательная 2

Наставлятельная

Колонизательная

Узнавательная

Сговорительная

Вкладывательная

Шаманительная

Богоборческая

Низвергательная

Устроительная

Независимательная

Отражательная

Заступательная

Интриговательная

Вызовбросательная

Расстанавливательная

Демоноборческая

Демоноборческая 2

Демоноборческая 3

Демоноборческая 4

Демоноборческая 5

Разборочная

Хронительная

Самодержавная

Заигрывательная

Рассказительная

Многознательная

Омакательная 1

Войнойходительная

Замерзательная

Приговаривательная

Ограничительная

Воздавательная

Растаптывательная

Перезапускательная

Обзаводительная

Предшествовательная

Омакательная 2

Омакательная 3

Омакательная 4

Омакательная 5

Соревновательная

Окончательная

Эпилог

Пролог

(Трансильвания, одна тысяча семьсот пятый год от рождения Спасителя).

В ночном небе собирались грозовые тучи, медленно, но верно скрывающие за собой звезды и луну, погружая землю в непроглядный мрак. В это время по неровной каменистой дороге, которая извиваясь между огромными валунами поднималась к горной крепости, с мечами в руках шли люди, облаченные в кожаную броню и металлические кольчуги, ехали несколько всадников в кирасах и со знаменами, закрепленными на древках копий, шествовал священник в белых мешковатых одеяниях, на запястьях у которого висели серебряные кресты… а за ними, потрясая вилами и косами, освещая дорогу подрагивающим светом факелов, двигалась толпа жителей нескольких ближайших деревень.

Возбужденные выкрики и ропот толпы, время от времени заглушались раскатами далекого грома, но это совершенно не смущало воинов Церкви Спасителя, направляющихся покарать за преступления очередного чернокнижника…

…

В это время в просторном зале, занимающем весь верхний этаж четырехугольной башни донжона крепости, среди причудливых приборов, колб и перемигивающихся ламп, вокруг огромного стола с прикованным к нему человекоподобным существом, словно ураган метался мужчина в сером халате с глубокими карманами, из-под которого выглядывали шерстяные штаны и кожаные ботинки. У него на голове красовались нелепые металлические очки, которые имели по несколько разноцветных круглых стекол, которые могли выщелкиваться из гнезд перед глазами по одиночке, либо быть вставлены все вместе, что в совокупности с творческим хаосом, в котором пребывали короткие черные волосы, предавало несколько безумный вид еще не старому человеку.

Подбежав к очередному прибору, похожему на металлический шкаф, Виктор (так звали этого человека) рывком опустил рычаг, похожий на маленький лом, что запустило скрытые внутри механизмы. С неприятным гудением начали вращаться многочисленные катушки, по проводам побежали электрические разряды, тело существа, похожего на огромного человека с серой кожей, изрезанной многочисленными шрамами, стало вздрагивать из-за хаотично сокращающихся мышц.

В груди великана вспыхнул зеленый огонь, заточенный в кусок чистейшего горного хрусталя, который был помещен в серебряный цилиндр, в свою очередь утопленный в плоти монстра на уровне сердца. Серое существо распахнуло блеклые глаза и открыв рот с железными зубами, издало громкий вопль боли, ярости и страха. В тот же момент рубильник был выключен и разряды электричества перестали терзать оживленную плоть…

— Он живой… Живой! — вскинув руки к потолку, торжествующим тоном воскликнул человек, ощущая себя на пике блаженства.

— Поздравляю, доктор Франкенштейн, — прозвучал абсолютно спокойный, холодный голос молодого мужчины, одетого в дорогой камзол из черного бархата, выходя из темного угла лаборатории, до этого момента бывшего абсолютно пустым. — Вы — воистину гений, превзошедший свое время если не на века, то на десятилетия — точно.

— Благодарю, — радостно улыбаясь, Виктор подбежал к молодо выглядящему аристократу и схватив его за правую ладонь, начал энергично трясти руку, широко улыбаясь и непрерывно говоря: — Если бы не вы, ничего этого так и не удалось бы достичь: я годы потратил на исследования колдовства, магии, жречества и духовных наук, но так и топтался бы в самом начале пути, если бы не ваша помощь…

— Мне это практически ничего не стоило, — высвободив руку, гость сдержался от того, чтобы поморщиться и обтереть кисть об одежду. — Однако, должен заметить, что вашу гениальность оценил не только я.

С последними словами, аристократ кивнул на окно лаборатории. Удивленный ученый подошел к оконному проему и выглянул на улицу, чтобы стать свидетелем того, как обезумевшая толпа, в фанатичном трансе штурмует ворота, охраняемые немногочисленными наемниками. Но хуже всего было то, что возглавлял простых людей настоящий квинси…

— Мы должны уходить, — упавшим голосом прошептал Франкенштейн, а затем бросился от окна к столу и начал развязывать ремни, сковывающие тело человекоподобного существа. — Мы сбежим и спрячемся там, где нас не найдут.

— На этом материке нет такого места, куда бы не могла дотянуться Церковь Спасителя, — меланхолично заметил гость.

— Мы уплывем на остров… на другой материк… — продолжал суетиться ученый. — Мы сможем укрыться… Вы же нам поможете?

— Я бы мог, — согласился аристократ. — Только… зачем мне это?

— Что вы имеете ввиду? — удивился Виктор, отрываясь от своего занятия и оборачиваясь к собеседнику, широко распахнув глаза с покрасневшими от переутомления склерами.

— Устройства, создающие искусственную молнию; особым образом обработанные стекла, позволяющие видеть тонкие энергии; инструменты, дающие возможность даже не обладающим даром смертным, производить манипуляции с колдовской, магической и духовной энергией; ну и разве можно обойти вниманием вашего монстра? — молодо выглядящий мужчина стал обходить лабораторию, подкрепляя свои слова жестами. — Вы, доктор, делом доказали то, что люди созданы по образу и подобию Его… В своем тщеславии вы замахнулись на то, что ранее казалось невозможным и создали жизнь, тем самым посрамив всех тех, кто были перед вами. Каково это быть тем, кто повторил деяние бога?!

— Я вовсе не… — ученый тряхнул головой. — Сейчас не время об этом говорить. Скоро сюда ворвутся…

— Сейчас — самое время, — усмехнулся аристократ и шагнул к начавшему пятиться человеку. — Мне было любопытно смотреть на вашу работу, доктор, но… организация, которую я представляю, уже получила то, что мы хотели. А потому — вы больше не нужны.

— Игорь! На помощь! — уперевшись спиной в один из своих приборов, Виктор закричал во весь голос.

— Простите, доктор, — прозвучал голос со стороны лестницы, ведущей на нижние этажи башни. — Вы добрый, заботливый, внимательный… Но, он платит мне.

— Утешайте себя тем, Виктор, что вы войдете в историю нашего мира как человек, благодаря которому был разрушен мировой баланс, — сверкнув алыми глазами, аристократ резко приблизился и схватил Франкенштейна за горло правой рукой.

В этот самый момент, из левого рукава халата ученого, в судорожно дергающуюся ладонь выпала серебряная трубка, которую он наставил на своего бывшего нанимателя и нажал на маленький рычажок. Громкий хлопок огласил лабораторию и хватка демона ослабла, а сам он отступил на несколько шагов назад, с удивленным выражением лица потянувшись руками к груди.

— Это… — молодо выглядящий мужчина не сумел договорить свою мысль, так как из горла у него потекла пузырящаяся кровь, начавшая стекать по подбородку, а ноги подкосились, заставляя упасть на колени.

— Кристализированная «святая энергия», — все же пояснил Виктор, извлекая из кармана длинную зеленую перчатку, которую натянул на правую руку, закатав рукав халата до локтя, а затем и хрустальный флакончик, который взял в левую ладонь. — Для сильных демонов — не смертельно… Но разве стал бы кто-то действительно могущественный, работать с жалким смертным?

Перчатка начала светиться салатовым светом и Франкенштейн, толкнув демона в грудь, тем самым заставив его упасть на пол спиной, выщелкнул из очков магические монокли, вставив в пазы стекла позволяющие видеть духовную энергию. Сев на колени рядом с умирающим противником, слишком сильно уверовавшим в свое превосходство, доктор погрузил руку обтянутую перчаткой в плоть жертвы, словно бы та состояла из какого-то желе.

Спустя полминуты, ученый извлек из бывшего нанимателя ядро демонической (темной) энергии и пока оно не начало растворяться под воздействием внешнего природного фона, поместил его в хрустальный флакон, закрыв пробкой из кости. Спрятав свое новое сокровище в нагрудный карман, мужчина поднялся на ноги и стягивая с руки перчатку, поспешил к столу с вяло ворочающимся человекоподобным монстром.

«Нужно уходить. Но сперва следует замести следы. Ни демонам, ни Церкви не должно достаться ни единой моей разработки».

— Ты меня понимаешь, Фрэнки? — склонившись над своим созданием, спросил Виктор.

— Па-па, — хрипло прорычал здоровяк.

— Правильно: я — твой папа, — улыбнулся Франкенштейн, возвращаясь к развязыванию ремней, попутно отсоединяя от тела «сына» контакты. — Сейчас мы пойдем гулять. Только нужно идти очень быстро…

* * *

Потайной ход, расположенный во внешней стене башни и ведущий из лаборатории на подвальный уровень, а затем через туннель прочь с территории крепости, был довольно узким и низким, так что если субтильный Виктор мог перемещаться в нем вполне свободно, то Фрэнки был вынужден двигаться сильно пригнувшись и развернув корпус так, что вперед было направлено правое плечо. Рабочий халат, как и очки, ученому пришлось оставить в покинутом зале, устроив там пожар, который должен поглотить все оборудование и тело демона, уже начавшее распадаться на темную энергию, которая на две трети состоит из негативных эмоций и лишь на треть — из как таковой контролируемой силы.

— Ррр… — недовольно прорычал двух с половиной метровый великан, одетый в грубую серую рубаху, такие же штаны и обмотанные вокруг стоп тряпки (нормальной обуви подходящего размера, на его ноги не нашлось).

— Потерпи еще чуть-чуть, малыш, — попросил доктор Франкенштейн, идя впереди «сына», при помощи химического фонаря освещая ступеньки лестницы. — Скоро мы уже выйдем на улицу и поедем кататься в телеге. Ты же хочешь покататься в телеге?..

Вот так, успокаивающим голосом бормоча разные глупости, человек, одевшийся в кожаную куртку поверх шерстяного свитера, продолжал спускаться все ниже и ниже, отчаянно надеясь на то, что никого не встретит на пути. И если квинси должен был заниматься наемниками, которых привел ныне убитый наниматель, а затем все его внимание займет неугасающий огонь, то Игорь, сбежавший прочь, как только запахло опасностью, представлял для беглецов нешуточную угрозу.

В свободной от фонаря руке Виктор сжимал короткую серебристую трубку, вроде той, при помощи которой убил демона. Для людей кристализированная «святая энергия» была не столь опасна, но другого оружия, за исключением пары ножей, в данный момент достать было неоткуда. Впрочем, даже малого преимущества при столкновении с одиночным противником должно было быть достаточно…

Когда башню тряхнуло от взрыва, произошедшего где-то наверху, доктор Франкенштейн удовлетворенно улыбнулся. При удачном стечении обстоятельств, церковники могли объявить его мертвым, что позволило бы избежать преследований инквизиции и разных шпионов, шныряющих тут и там. Однако же, надеяться на это не следовало, так как церковь Спасителя отличалась излишней паранойей, предпочитая перестраховываться по самому малому поводу.

«Уж мне ли об этом не знать?», — подумал мужчина, кривя губы в невеселой улыбке.

Любой, кто узнал бы историю Виктора, мог бы с уверенностью сказать, что он — неудачник. А кем еще может быть человек, родившийся в семье потомственных волшебников, но не унаследовавший чародейского дара? Даже более того: он родился не Сквибом, который может видеть и взаимодействовать с волшебством, пусть и не способен сам его творить, а полноценным, «чистокровным» маглом.

У тогда еще не Франкенштейна были братья и сестры, которые не забывали зло подшучивать над беспомощным родственником, раз за разом напоминая об его ущербности, а родители не спешили одергивать своих «полноценных» отпрысков. В возрасте же восьми лет, мальчика вовсе выкинули на улицу, отсыпав горсть монет и заблокировав воспоминания о том… о многом.

Куда мог пойти ребенок, который знал о существовании мистического мира, но не умел почти ничего из того, что нужно для выживания? Сам мальчик не придумал ничего лучше, нежели обратиться в церковь Спасителя, где его приняли пусть и не с распростертыми объятьями, но и гнать не стали, дав свой угол, несложную работу и две миски похлебки в день.

Несколько лет Виктор жил по инерции, изучая церковный быт и искренне пытаясь проникнуться верой своих благодетелей. Когда он узнал, что чистые сердцем люди, не имеющие никакого дара, могут обрести силу квинси, чтобы на равных сражаться с демонами, колдунами и иными монстрами, тем самым защищая простых крестьян и горожан, он буквально вспыхнул от энтузиазма: шанс вернуться в мистический мир был слишком заманчив.

Истязая свои дух и тело тренировками, постами, молитвами, Франкенштейн мог бы показаться идеальным послушником и в возрасте пятнадцати лет, вместе с еще четырьмя мальчишками из его храма, он был отправлен в столицу, где должен был пройти обряд пробуждения духовной силы, путем внедрения в душу энергии старшего квинси. Но когда все шло так, как планировалось?

Во время церемонии, когда четверо мальчишек стали молодыми учениками квинси, сам ученый получил духовную травму и месяц провалялся в келье, едва шевеля руками и ногами. Неудачу ему объяснили тем, что его душа оказалась недостаточно светлой и чистой, из-за чего сила квинси была отторгнута. Слухи об этом в считанные дни разнеслись по церкви, благодаря чему неудачливый кандидат превратился в настоящего изгоя… Снова.

Виктор терпел; Виктор продолжал усердно молиться и подвергать себя истязаниям, увеличивая объем духовной энергии, одновременно с тем тренируясь ее скрывать, чтобы не привлекать злобных духов, которые похожи на монстров из кошмаров, с костяными масками и круглыми дырами в телах; Виктор жадно учился, читая всю доступную литературу, желая найти свой собственный путь в мистический мир. В возрасте двадцати лет его заметили, оценили и отправили настоятелем в маленькую церквушку, находящуюся в деревне на десять домов, где благополучно и забыли.

Именно там, обретя относительную свободу и получив некоторую власть, доктор Франкенштейн начал свои эксперименты, маскируя их под практику лекаря для людей и животных. Он же работал и с мертвыми, подготавливая их к погребению, попутно изучая строение тела человека при помощи вскрытия…

И, возможно, все было бы хорошо, если бы в возрасте двадцати восьми лет, когда было написано немало трудов, достигнуты некоторые успехи в манипуляциях тонкими энергиями при помощи специальных инструментов, увлекающийся ученый не был застигнут за своими экспериментами по попыткам воскресить мертвых. Ему едва удалось сбежать, ускользнув прямо из-под носа у карательного отряда церкви, который был отправлен для захвата еретика, либо его устранение в случае попытки оказать сопротивление.

В тот раз Виктору помогла молодая крестьянка, которая предупредила мужчину о подозрительных чужаках, расспрашивающих о нем жителей разросшейся деревушки. Прежде чем сбежать, он уничтожил самые компрометирующие свои работы, оставив преследователям наиболее безобидные труды, желая таким образом если не заинтересовать, то хотя бы откупиться…

«Наивный глупец», — корил себя за глупость Франкенштейн, только через год осознавший то, что если бы его считали шарлатаном, то и искали бы «спустя рукава», но благодаря оставленным дневникам, церковники отнеслись к отступнику более чем серьезно.

А в возрасте тридцати лет, загнанного словно дикий зверь на охоте дворян, его нашел демон, предложивший поработать на него в уюте и безопасности, продолжая свои эксперименты. Немолодой уже человек лишился веры в благородство и доброту (тем более — в отношении демонической братии), но изображая наивного добряка согласился, благодаря чему следующие пять лет жил в этой крепости…

«Но пришло время снова убегать. Только теперь я не один, а охотятся за мной не только церковники, но и демоны. Осталось настроить против себя волшебников, магов, монстров и шаманов, и можно будет считать, что жизнь удалась».

Из архивов Церкви Спасителя и книг, полученных от теперь уже бывшего нанимателя, Виктор знал о том, что мир поделен между несколькими мистическими фракциями: существуют ангелы, которые вроде бы помогают людям, падшие ангелы, поддавшиеся греху, демоны, воплощающие один из смертных грехов (все они в большей степени являются существами духовными, которые не могут долгое время находиться в мире смертных, а достигнув большой силы, вовсе вынуждены использовать якоря вроде контракторов из числа людей, либо артефакты); существуют вампиры, оборотни, кентавры и другие монстры, которые обладают самой разнообразной внешностью и мистическими способностями (среди них есть как разумные, полуразумные, так и вовсе безмозглые твари), но при этом редко владеют собственной территорией, чаще всего присягая кому-то более могущественному и влиятельному; среди людей же встречаются волшебники, которых еще называют чародеями, колдуны (те же волшебники, но продавшиеся демонам за силу), квинси, коим дарована способность управлять духовной энергией и создавать из нее оружие, повеливающие стихиями маги и шаманы, подчиняющие духов природы либо призраков умерших. Кроме рая и ада, достоверно известно еще о нескольких духовных мирах, самыми крупными из которых являются Сообщество Душ и Хуэко-Мундо: в первом живут души, не отправившиеся на перерождение или к своим богам, так как оказались недостаточно верующими, и у них имеются собственная магия, армия, а также правительство, в то время как во втором обитают поврежденные души, обреченные вечно сражаться друг с другом и путем поедания сородичей пытаться заглушить внутреннюю пустоту.

Проводники Душ, как себя называют призраки из Сообщества Душ, по общему признанию весьма сильны, однако в дела смертных практически не вмешиваются и на контакт с другими фракциями идут неохотно. Их основная деятельность вертится вокруг истребления пустых (злых духов, в которых превращаются поврежденные души, получая отличительные знаки в виде костяной маски на лице и сквозной дыры в теле). Поэтому их стараются не трогать даже демоны, которые очень даже любят закусить сильными душами, чем напоминают обитателей Хуэко-Мундо.

В настоящее время иные фракции в Европе и Азии значимой власти не имеют, а потому и рассматривать их стоит только в случае прямого столкновения. Правда, следует упомянуть еще о героях — людях, обладающих особыми силами, которые становятся сильнее во время роста запаса и увеличения «веса» собственной духовной энергии. О них известно мало, но исторические хроники утверждают, что именно герои стояли у основания сообщества волшебников, квинси и даже магов.

Доктор Франкенштейн, не имея доступа к секретным архивам ни одной из вышеперечисленных фракций, не мог подтвердить или опровергнуть теорию происхождения волшебства. Однако же, проводя параллели с известными случаями обретения сил героями, он отмечал то, что некоторые из них обладают схожими способностями.

* * *

Потайной ход опускался почти к самому основанию горы, выходя в неприметный грот, где укрытая куском брезента, стояла четырехколесная деревянная телега, в которую была запряжена старая тощая кляча грязно-коричневого цвета. Кобыла была настолько невзрачной, что на нее вряд ли позарился бы даже голодный волк, да и весь ее вид говорил о том, что как минимум одной ногой она уже стоит в могиле… что было не совсем верно (все же, лошадь уже давно не была живой). При появлении создателя, нежить переступила передними ногами и снова замерла, дожидаясь дальнейших приказов.

— Забирайся под брезент, Фрэнки, — велел Виктор. — Вот так… молодец. И веди себя тихо: мы играем в прятки…

— Прррятки? — раскатистым и хриплым голосом спросил двух с половиной метровый здоровяк.

— Нужно вести себя очень тихо и незаметно, чтобы никто не догадался о том, что ты здесь, — несколько неловко объяснил Франкенштейн. — Ну же, Фрэнки, забирайся…

Беглецу было бы гораздо проще бросить своего спутника, явно не отличающегося большим умом, из-за которого их компания стала слишком уж примечательной. Однако же, ученый был слишком тщеславен, чтобы бросить первый из успешных результатов своих экспериментов по созданию искусственной жизни. Кроме того, к некоторому своему удивлению, он испытывал эмоции, чем-то похожие на отцовские чувства: беспокойство, радость, гордость…

Достав со дна телеги мешковатый плащ с глубоким капюшоном и широкими рукавами, Виктор закутался в него, затем накинул на неживую кобылу кусок брезента, который должен был защищать ее от дождя и сам забрался на узкую скамью возницы. Взявшись за вожжи, он тряхнул ими и произнес:

— Пошла.

Медленно, будто бы вспоминая, как именно следует двигаться, кляча стала переставлять ноги. Телега вздрогнула и давно не смазываемые колеса скрипнули, проворачиваясь на осях. Вскоре они выехали из грота на неровную старую дорогу, под потоки льющего с неба дождя.

— Все будет хорошо… — улыбаясь под капюшоном, вполголоса произнес Франкенштейн, правой рукой прикасаясь к груди, где во внутреннем кармане находился флакон с ядром демонической энергии. — Я не упущу свой шанс.

Где-то вдали прозвучал раскат грома, словно бы откликнувшегося на слова ученого, а в покинутой крепости церковники тушили пожар, пытаясь найти следы отступника, продавшегося демоническим отродьям. Простые люди, увязавшиеся за воинами церкви, принялись разграблять обитель еретика, оправдывая свои действия тем, что эти вещи нажиты неправедным путем, да и вообще, скорее всего, попросту украдены у хороших людей (возглавляющий отряд квинси, смотрел на это сквозь пальцы, намного сильнее интересуясь не золотыми и серебряными безделушками, а дневниками и рабочими журналами, которые можно было найти в лаборатории, кабинете или спальне преступника).

Однако, ничего этого Виктор не видел, а слышал лишь шум дождя, да хлюпанье грязи под ногами у медленно бредущей клячи. Дождь, стекающий по плащу и лишающий возможности разглядеть хоть что-то на расстоянии десятка метров, даже при использовании фонаря, превосходно заметал следы беглецов.

«Может быть удача все же повернулась ко мне лицом?», — вспоминая все то, что произошло с ним совсем недавно, с тенью надежды подумал Франкенштейн, но все же решил не сильно на это надеяться, прекрасно осознавая, что жизнь может потребовать плату даже за малый успех.

Примечание к части

Начинать новую работу, когда не дописано еще шесть — это плохо.

Но вдохновению, как говорится, не прикажешь.

Историческая

(Где-то на лесной поляне. Одна тысяча семьсот пятый год).

Несколько дней Виктор и Фрэнки ехали в телеге без остановки: неживая кляча не нуждалась в отдыхе и послушно переставляла ноги по дороге, ученый привычно боролся со сном сидя на передке телеги, а двух с половиной метровый здоровяк прятался под брезентом. Только когда они углубились в лес по узкой дороге, которой явно пользовались не слишком часто, мужчина решился сделать полноценный привал (до этого остановки составляли максимум пять минут и расходовались на то, чтобы справить нужду, набрать воды или сорвать какое-нибудь растение, растущее на обочине).

Удача продолжала улыбаться Франкенштейну, так что в пути они не встретили никого из людей, а добравшись до небольшой лесной поляны, обнаружили родник с чистой ключевой водой, что было весьма кстати, так как пить фильтрованную через ткань воду из луж уже надоело. Обрадованный остановкой Фрэнки, послушно не отходя от телеги, с интересом рассматривал окрестности, попытался погладить лошадь, которая никак на это не отреагировала и быстро наскучила великану.

Тем временем, пока «сын» изучал окружающий мир, то и дело издавая рычащие звуки, которые должны были означать удивление, восторг, интерес, сам ученый надел на правую руку зеленую перчатку и вооружился коротким, но крайне острым ножом. Полчаса он занимался тем, что вырезал на стволах деревьев магические символы, которые обводил собственной кровью из порезанной ладони, создавая слабенький отводящий внимание барьер: звери его и не заметят, простые люди пройдут мимо, а одаренные, если специально не будут искать нечто подобное, не ощутят никакого эффекта.

«Нужно озаботиться нормальными зачарованиями», — решил для себя мужчина, осматривая дело рук своих.

Фрэнки продолжал изучать мир, перейдя к ощупыванию колес телеги, деловито ворча себе под нос нечто неразборчивое. Его создателя радовало послушание здоровяка и отсутствие агрессивности: в конце концов, осознал он себя в не самых мирных условиях, так что было бы не удивительно, если бы агрессия ко всему непонятному стала одной из основных черт личности.

«Возможно, если бы меня не стало, а демон причинил бы ему боль, так и вышло бы», — подумал Виктор, извлекая из кармана зеленоватое стекло в металлической оправе.

Приложив магический инструмент к правому глазу, Франкенштейн закрыл левый глаз и стал оглядываться по сторонам. Жизненная сила в лесу давала ужасную засветку, вызывая непроизвольное слезотечение, но все же в нескольких местах удалось обнаружить маленькие ее сгустки, которые могли быть только какими-нибудь мелкими зверьками. И пусть он не был следопытом, охотником или егерем, но как любой человек своей эпохи, не являющийся домашним ребенком и затворником, все же имел некоторые навыки охоты, разделки туш, готовки…

Найти норку добычи было не сложно, а вот дальше возникли проблемы: пришлось раскапывать землю, предварительно закрыв камнем то место, которое могло быть запасным выходом. Наградой за почти часовой труд, стали не кролики или зайцы, а мать-ежиха и несколько ежат…

К тому времени как Франкенштейн развел костер, нанизал на палки мясо разделанных зверьков и набрал съедобных трав, уже наступил глубокий вечер. Они с Фрэнки устроились по разные стороны от огня и молча ждали ужина, попеременно урча животами, которые словно бы переговаривались между собой.

Громила, с выражением детского любопытства на лице протянул руку к костру, но тут же одернул ее, став боюкать обожженный палец.

— Вот, замотай руку, — промочив кусок тряпки водой из фляжки, ученый протянул ее «сыну».

— Плохая магия, — обиженно прорычал громила, хмуро глядя на огонь.

— Это не магия, малыш, — ласково улыбнувшись, возразил мужчина. — Всего-лишь химическая реакция, возникающая при быстром окислении и выделении большого количества тепла. Это так же естественно, как появление льда на воде при низких температурах, падение срубленного дерева, восход и закат солнца.

— Ррраскажи, — попросил-потребовал Фрэнки.

— Что именно? — уточнил Франкенштейн. — О законах природы или о магии?

— Всё, — категорично, с детской серьезностью отозвался здоровяк.

«Ну… Пока еда готовится и мы ужинаем, можно кое-что и рассказать. Но все же, мне нужен отдых: тех минут сна на телеге явно недостаточно».

Немного помолчав, ученый начал импровизированную лекцию с того, что Земля — это большой шар, который летает в большом и пустом пространстве, вместе с другими подобными шарами, вокруг еще большей сферы из огня. Тут ему пришлось сделать отступление и пояснить, что каждое физическое тело имеет свою силу притяжения и чем объект крупнее и плотнее, тем сильнее он к себе притягивает более мелкие предметы…

— Глубоко внутри земли есть большое и тяжелое ядро, которое и притягивает к себе все, что находится на поверхности: людей, животных, воду и даже воздух. Благодаря этому, мы не улетаем в пустоту, когда отталкиваемся от почвы для ходьбы, прыжков и бега. Солнце тоже имеет силу притяжения, гораздо большую чем наша Земля из-за огромных его размеров. Однако, оно находится очень далеко, а потому на нас почти не действует, а вот Землю заставляет крутиться вокруг себя… как колесо на оси телеги.

Фрэнки слушал внимательно, не перебивал и не задавал вопросов (последнее слегка огорчало Виктора, так как это означало, что понимания темы у собеседника нет и все слова он принимает на веру). Следующей темой стали три состояния вещества: твердое, жидкое и газообразное. Для примера была взята обычная вода, при низких температурах превращающаяся в лед, из-за того, что движение молекул, из которых она состоит, замедляется до совсем уж незначительных велечин, а вот связи между ними наоборот укрепляются.

Франкенштейн был вынужден сделать еще одно отступление, чтобы объяснить, что любое вещество состоит из маленьких, невидимых невооруженным глазом частиц, которые называются молекулами. Эти частицы отличаются друг от друга по размеру и массе, словно кирпичики складываясь в предметы вроде камней, деревьев, животных… А вместе их удерживает сила притяжения, которой обладает каждая молекула.

Процесс объяснения настолько увлек ученого, что он сам не заметил, как закончился ужин, продолжая говорить и говорить обо всем подряд: о том, что тепло — это энергия; о том, что разные вещества имеют разную тепловместимость, при которой могут оставаться в твердом или жидком состоянии; о том…

— Прошу прощения, Сенсей, не могли бы вы уточнить один момент? — прозвучал голос молодого мужчины, вырвавший Виктора из состояния своеобразного транса.

Подскочив на месте, Франкенштейн выхватил серебристую трубку и наставил ее на мужчину в черном одеянии, с каштановыми волосами и прямоугольными очками на лице, которые придавали ему безобидный и какой-то рассеянный вид. Впрочем, широкий размах плеч и достаточно высокий рост, а также меч в ножнах на поясе, не давали обмануться.

— Гррр, — великан поднялся на ноги и оскалив железные зубы, угрожающе навис над чужаком, который словно бы возник из воздуха.

— Прошу прощения, я не хотел вас испугать, — незнакомец растеряно улыбнулся, демонстрируя пустые раскрытые ладони, даже и не думая вставать с земли перед костром. — Просто я проходил мимо и услышал вашу лекцию, вот и решил немного послушать и… слегка увлекся.

— Проходил мимо… в лесной чаще? — ощущая, как взмокли от волнения ладони, недоверчиво уточнил Франкенштейн, который не видел у незнакомца ни походной сумки, ни следов, которые должны были остаться на одежде от грязи.

— Долг, временами, заводит нас и не в такие дебри, — в извиняющемся жесте развел руками собеседник. — По правде, я был несколько удивлен встретить здесь столь… необычную компанию: ваш спутник, Сенсей, не является человеком, или представителем одной из известных мне нечеловеческих рас… Прошу, не надо нервничать: Я не желаю вам зла.

* * *

Неожиданным гостем оказался проводник душ по имени Айзен Соуске, который (по его словам) охотился неподалеку на пустых, а почувствовав непонятную духовную энергию, решил проверить ее источник лично, вот и пришел к костру незадачливых путешественников. Сам он является восьмым офицером пятого отряда Готей-Тринадцать — военизированной организации неупокоенных духов, обитающих в Сообществе Душ, члены которой занимаются защитой живых от угрозы со стороны неупокоенных поврежденных душ и следят за порядком у себя дома.

На логичный вопрос Виктора «Почему я вас вижу, хоть у меня и недостаточно духовной энергии для этого?», собеседник указал на свой меч и заявил, что «Духовное оружие проводников душ, обладает самыми разнообразными способностями и с его помощью я транслирую свое изображение прямо вам на глаза». Опомнившийся ученый тут же воспользовался моноклем, стекло коего было обработано специальным образом, в результате чего убедился, что незваный гость действительно сидит у костра и выглядит так, как показывал изначально.

Этим вечером они проговорили недолго: Айзен попросил разрешить ему присутствовать на уроках для Фрэнки, пообещав в оплату рассказать то, что ему самому известно об устройстве и истории духовного мира (благо, что в академии Сообщества Душ, где должен обучиться каждый кандидат на должность проводника, история — один из обязательных предметов). Франкенштейн, прекрасно понимая, что в случае чего даже не заметит постороннего, а навыков у Соуске хватит, чтобы убить их так, что они до самого последнего момента не будут ничего подозревать, дал свое согласие, мысленно пообещав себе, что создаст защиту, оружие и сигнализацию, при помощи которых сможет противостоять даже таким неудобным врагам.

…

Сон ученого был прерывистым и беспокойным: всю ночь он то и дело просыпался от каждого шороха, хватался за трубку с кристализированной «святой энергией» и оглядывался по сторонам при помощи монокля. Однако же проводник душ, как и обещал, ушел из лагеря до утра, чтобы заняться какими-то своими делами. Впрочем, с равной вероятностью он мог находиться где-то рядом, скрываясь от человека и его не слишком умного спутника при помощи мистических искусств.

На утро Виктор ощущал себя разбитым и измотанным, так что с удовольствием поспал бы еще часиков шесть, если бы промедление не несло угрозу обнаружения со стороны ищеек Церкви Спасителя. Напившись воды и закусив остатками вчерашнего ужина, он вывел телегу, запряженную вяло переставляющей ноги клячей на импровизированную дорогу и когда Фрэнки забрался под брезент, сам уселся на место возницы. Не прошло и пяти минут, как их нагнал Соуске, который укорил их за попытку сбежать, на что человек ответил:

— С вашей духовной чувствительностью, вы могли бы найти нас, даже если бы мы убегали по-настоящему. Я был уверен, что вы нас нагоните в ближайшее время.

«Пусть и надеялся, что этого не произойдет».

— Вы весьма расчетливы, Виктор-сан, — улыбнулся на эти слова Айзен и усевшись на край телеги предложил: — В оплату за вчерашний урок, давайте я сегодня расскажу вам общую историю мистического мира?

Возражений у Франкенштейна не было и поэтому он просто кивнул, устраиваясь поудобнее и готовясь слушать сказку. Он не считал, что проводник будет врать, но и не надеялся на то, что ему поведают всю известную правду, хоть чем-то превосходящую то, что можно узнать из книг, хранящихся в архивах той же Церкви Спасителя. Впрочем, в складывающихся обстоятельствах, даже это было хорошим подспорьем.

…

Примерно десять тысяч лет назад (девять тысяч семьсот, если быть более точным) в мир, раздираемый драконами, мифическими монстрами и мистическими чудовищами, пришел бог-творец. Никто не знает, кем он был на самом деле, даже не известно то, родился он или пришел извне, но именно в год первого его проявления силы и началась современная история духовного мира.

Творец стал покровителем тогда еще слабой и малочисленной расы людей, которые для более сильных существ были не более чем животными для охоты и скотом для разведения. Чтобы защитить всех своих названных детей, бог создал расу ангелов, наделив каждого из них частицей своей силы, даровав разум, свободу воли, а также написав правила, нарушение которых строго каралось (ведь легко быть праведным и благородным, если искушений вовсе нет). Уровень сил у детей создателя был самым разнообразным, от слабосилков с двумя крыльями, которые лишь в два раза превосходили обычного человека, и если бы не владели силой света, то не могли бы сражаться с монстрами, до сильнейших двенадцатикрылых, почти равных самому Творцу.

Особое усердие в истреблении чудовищ проявил старший сын Творца, носящий имя Люцифер: обладая шестью парами крыльев, владея силой света на недостижимом для других ангелов уровне, он возглавлял армию двух и четырехкрылых собратьев, первым появляясь там, где начинали бесчинствовать монстры. Многие противники пали от его меча и копья, а их сущности попали в мастерскую Творца, где были перекованы в божественные артефакты, имеющие самые разнообразные способности, зависящие от особенностей пошедшей на сотворение жертвы, после чего новое оружие даровалось людям, чтобы и они могли защищать себя сами.

Так прошло около двух тысяч лет, пока Земля наконец-то не была сделана относительно безопасной. Однако, многие твари спрятались в нижнем мире — плане бытия, где скапливалась тяжелая, негативная энергия, вырабатываемая смертными в моменты гнева, страха, зависти… Люцифер же, видя то, что люди сами порождают своих чудовищ, стал требовать у отца, чтобы он позволил ему править смертными, наставляя их на путь истинный, но получил жесткий отказ: ибо Творец создал ангелов как защитников, а не правителей и новых пастухов взамен тех, которых они истребляли.

Тогда Светоносный собрал свою армию и отправился в нижний мир, по которому прошелся истребительным огнем, убивая последних тварей, питавшихся негативной энергией (что грозило ее накоплением и последующим прорывом в мир смертных). Вернувшись домой с очередной победой, он вновь потребовал, чтобы Творец позволил ангелам править людьми, а получив отказ, попытался устроить переворот, в процессе которого многие из его братьев и сестер потеряли белый цвет крыльев, еще больше — погибло в сражениях.

Разгневанный Творец сбросил мятежников с небесного плана бытия, где скапливалась светлая энергия с позитивной направленностью, после чего внес в создаваемую им Систему Божественных Чудес условие, запрещающее Люциферу и его сторонникам подпитываться силой святости. При последнем столкновении с сыном, отец заявил: «Если вы хотите править смертными, то и будьте смертными».

Чернокрылые ангелы, низвергнутые на Землю, потеряв девять десятых своих сил впали в отчаяние: многие из них начали стареть, другие гибли от ран и болезней, третьи покидали своих соратников и более их никто не видел. Среди людей же стали рождаться одаренные дети, которые после долгих тренировок могли достичь уровня сильного двухкрылого ангела.

Люцифер не желал смириться с тем, что его срок жизни ограничен, но пойти на мир с отцом и признать свою неправоту ему мешала гордыня. Вместо этого, он собрал самых ближних своих сторонников и ушел в нижний мир, где при помощи тайных искусств создал Девять Кругов Ада, собирающие темную и негативную энергию, фильтрующие ее и распределяющие между приспешниками. Таким образом он вернул относительное бессмертие, стал едва ли не сильнее чем был раньше, но изменился сам и изменил соратников: чернокрылые ангелы превратились в перепончатокрылых демонов.

Однако, если бы изменения окончились только на внешности, все было бы не так печально, но новые демоны приобрели множество негативных черт смертных, которые проявлялись в них излишне ярко. К тому же, существа созданные Люцифером обрели возможность поглощать души, усиливая себя за их счет.

В то же время, оставшиеся на земле падшие ангелы увидели, во что превратились их бывшие соратники, но и сами уже не могли, и не желали, возвращаться на небеса. Лишь сильнейшие из них сохранили бессмертие, в то время как более слабые оставались подобными людям с необычными способностями, порой вовсе растворяясь среди них.

В третьем тысячелетии от прихода Творца началась война между ангелами, демонами и падшими ангелами. Из-за этой войны, в мире стало появляться много сильных душ, которые могли переродиться в чудовищ, либо стать новыми богами, но этого им сделать не позволяли все три фракции, охотящиеся на подобных уникумов с целью убийства, присоединения и поглощения.

Примерно пять тысяч лет назад, Творец создал Сообщество Душ и Хуэко-Мундо, которые стали оттягивать на себя духовную энергию, а также притягивать к себе «легкие» и «тяжелые» души, назвав это ответвление системы божественных чудес — Чистилище. В Сообщество Душ попадают умершие, у которых нет духовных повреждений и темные эмоции не превышают половины, благодаря чему они получают возможность эволюционировать или со временем переродиться, отчистившись от всего наносного. В Хуэко-Мундо же попадают злые души и поврежденные духовные сущности, где обречены бороться за выживание, путем пожирания внешних оболочек очищая неразрушимые духовные ядра, уходящие на перерождение.

Чтобы данная система работала без сбоев и саморегулировалась, Творцу пришлось создать Короля Духов, который правит Сообществом Душ и следит за Хуэко-Мундо. Однако, в связи с тем, что ни одно разумное существо не может выполнять свою работу бесконечно долго, при этом не становясь закостенелым тираном, раз в пять сотен лет, среди смертных одаренных проходит турнир, где выбирается сильнейший и достойнейший, на следующие полтысячи лет становящийся подобием бога (единственный, перед кем этот разумный должен был отчитываться, являлся сам Творец, предпочитающий самоустраняться от любой власти).

С созданием двух новых измерений, оттягивающих на себя львиную долю душ и энергии, рай и ад ослабели, что со временем позволило установиться своеобразному балансу. В этот период люди стали активно развиваться и в Римской Империи появился одаренный, который сумел собрать вокруг себя единомышленников, разработавших ритуал создания полуразумной духовной сущности, ныне известной как «Мать Магия». Эти первые волшебники, при помощи практик шаманов, подчиняющих и жрецов, запрограммировали духовную сущность, обитающую в пространстве между планами бытия, на воспроизведение ряда энергетических манипуляций, в обмен на небольшую порцию духовной энергии.

Мать-Магия была обучена создавать в телах смертных духовные конструкты, состоящие из ядра, где скапливалась вырабатываемая душой энергия, а также канальцев пронизывающих все тело, через которые сила вырывалась наружу. Главным условием становления волшебником, стал уровень духовной энергии при рождении, ну и конечно же зона влияния нового искусственного божества, не имеющего собственных воли и желаний.

Благодаря волшебникам, обладающим одинаковыми способностями и быстро обучающимися, Римская Империя смогла начать завоевания новых земель, сокрушая противостоящих им шаманов и подчиняющих. Однако, в Азии легионы наткнулись на империю, которой правили четыре династии, постоянно воюющие между собой, где все одаренные проходили посвящение одному из четырех великих стихийных духов, благодаря чему становились весьма сильными, пусть и узкоспециализированными… магами. На западе же шаманы оказались куда более сильными, в результате чего экспансия сперва замедлилась, затем вовсе остановилась, а потом и Рим распался.

Чуть более двух тысяч лет назад произошло финальное сражение трех фракций, во время коего погибли Творец и Люцифер, забрав с собой последних из великих драконов, ворвавшихся на поле боя перед самым началом решающей битвы. После этого война прекратилась, а создатель системы божественных чудес, последним своим действием сумел создать еще два святых механизма, а также запечатал энергетические миры, не позволяя сильным сущностям являться на Землю во всей своей мощи.

Последним по-настоящему значимым событием истории мистического мира, стало рождение Спасителя, являвшегося первым квинси. Этот человек с детства обладал филигранным контролем над духовной силой, что позволяло ему укреплять и усиливать тело, лечить других и создавать оружие «из воздуха». Он сумел отделить частицы своего дара, чтобы передать его ученикам, которые изобрели методику посвящения простых людей с сильной душой в квинси.

Объяснительная

(На проселочной дороге. Одна тысяча семьсот пятый год).

По небу плыли седые облака, солнце медленно катилось к горизонту, кляча монотонно переставляла ноги по наезженной телегами колее. Лес остался позади, так что теперь беглецы ехали через широкое зеленое поле, где в высокой траве прятались мелкие зверьки, время от времени из зарослей взлетали испуганные птицы… Обстановка была на удивление мирной и располагающей к разговорам.

— Во всей этой истории, мне кое-что непонятно… Соуске-сан, — держась за вожжи, признался сидящий на месте возницы Франкенштейн. — Если ангелы имели усиление от Небес, а демоны — от Девяти Кругов, то как падшие сумели выжить? У них ведь было самое невыгодное положение.

— Нечестно, — проворчал из-под брезента, прислушивающийся к разговорам старших Фрэнки.

— О! Это весьма интересная тема, Виктор-сан, — воодушевился проводник душ. — Я не знаю.

— Хм? — ученый, примотавший монокль к голове при помощи ремешка, удивленно посмотрел на собеседника, безмятежно улыбающегося своей мягкой, понимающей улыбкой.

— Простите-простите, — замахал руками Айзен. — Я просто не удержался. Эту тему мы — студенты Академии Духовных Искусств, тоже проходили на уроках истории. Пусть и вскользь.

— Если вы не хотите об этом говорить, я не настаиваю, — вновь отвернувшись к дороге, произнес человек.

— Тут нет никакого секрета, — заверил слушателей Соуске. — Просто падшие ангелы, оказавшись в самом невыгодном положении, были вынуждены стать… «гибкими». Они первыми стали активно использовать людей в качестве наемников и… хм… «племенных животных», получая полукровок своей расы, которых потом скрещивали между собой и чистокровными падшими, таким образом поддерживая численность и чистоту крови. Их предводитель — Азазель, являющийся двенадцатикрылым падшим, разработал целую систему из ритуалов, тренировок и стимулирующих веществ, позволяющих пробудить, закрепить и усилить кровь мистического родителя в теле ребенка. Переживали это не все, но даже учитывая сопутствующие потери, во время войны Трех Фракций, чернокрылые умудрялись поддерживать свою численность на одном уровне.

— Это не совсем то, что я имел ввиду, — признался Франкенштейн. — Пусть они смогли решить проблему с воспроизводством себе подобных, но толпа слабых противников мало что может сделать одному сильному.

— В большинстве случаев — это так, — согласился проводник душ. — Двухкрылый ангел или демон — не противник для четырехкрылого, а шестикрылый вовсе может игнорировать большинство его атак. Однако, в отличие от физической силы, в духовном мире главную роль играет не объем, а качество… «плотность» духовной силы. У двухкрылых, как ангелов, так и демонов, данный показатель низок, и в сравнении с восьмикрылыми собратьями, они — вода против камня. Но… Всегда есть способы обойти правила?

— Что вы имеете ввиду, Соуске-сан? — заинтересованным тоном уточнил ученый.

— Хитрость, — предположил великан.

— Именно, — сверкнув стеклами очков, Айзен продолжил рассказ: — Вам, Виктор-сан, лучше других известно, что при помощи подходящих инструментов можно работать даже с энергиями, к управлению которыми нет никакого таланта. Правда, мне раньше не приходилось видеть, чтобы подобный принцип использовал человек… Ну да не о том сейчас. Азазель, понимая слабость своих подчиненных в прямом противостоянии, да и свою собственную слабость в сравнении с белокрылыми собратьями и двенадцатикрылыми демонами, придумал вооружить свою армию простенькими конструктами из более структурированной энергии: двухкрылые падшие получили мечи и дротики из стабилизированной энергии четырехкрылых, ну а те в свою очередь стали обладателями оружия из энергии шестикрылых. Как и людям, кующим мечи и доспехи из железа, им пришлось создавать духовные кузницы, тем самым на целый порядок увеличивая разрушительный потенциал своих воинов. Правда, уровня даже слабых Святых Механизмов, эти массовые поделки не достигали.

— Неужели ангелы и демоны, видя преимущества, которые давали падшим массовые артефакты, не попытались обзавестись чем-то подобным? — удивился Виктор.

— Демоны, как и пустые из Хуэко-Мундо, не слишком терпеливы, а эмоции не позволяют им долгое время заниматься монотонной, скучной работой, — пожал плечами Айзен. — Ученых среди них на порядки меньше, нежели среди тех же падших, для которых наука — один из важнейших способов выживания. Поэтому они предпочитают искать людей с творческой жилкой на Земле.

Вспомнив собственного нанимателя, Франкенштейн поморщился: демон казался ему вполне адекватным и разумным, и если бы не опыт прожитых лет, вероятно он даже не задумался бы о способах самозащиты. В душе промелькнуло сожаление, что в свое время не удалось выйти на падших, хотя и они, скорее всего, имели немало своих скелетов в сундуках…

«В любом случае, дважды отступника вряд ли примут хоть в одну организацию на сколь-нибудь приемлемых условиях», — к собственному удивлению, осознание этого факта не слишком сильно расстроило ученого.

— А что насчет Святых Механизмов? — решил уточнить еще один немаловажный факт Виктор. — За свою жизнь я видел только одного носителя подобного артефакта, да и то издалека.

— В большинстве своем, для обладателей негативной энергии, они бесполезны и даже вредны, — охотно пояснил Соуске. — Демоны пытались присвоить себе некоторые из артефактов Творца, но их отравляла использованная для сотворения святая энергия высокой концентрации. Поэтому, обнаруживая необученного носителя подобного дара божьего, они либо убивают, либо заставляют его служить себе, опутывая клятвами и окружая паутиной интриг.

— «Грешники»? — припомнил термин, которым церковники обозначали слуг демонов на Земле Франкенштейн.

— Вас называют именно так, — согласился проводник душ, ненавязчиво напомнив, что и сам ученый относится к их числу. — Хотя название «Еретики» тоже встречается.

— Но ведь выходит, что падшим ничто не мешает использовать Святые Механизмы, — сделав вид, что не заметил укол в свой адрес, продолжил беседу Виктор.

— Они их собирают, но предпочитают все же одаривать ими полезных людей, а не внедрять в собственную душу, — подтвердил мысль собеседника Айзен. — Почему тот же Азазель еще не присвоил что-нибудь вроде Божественного Усилителя, лично мне неизвестно, так что остается только предполагать.

— Поделитесь своими предположениями, Соуске-сан, — попросил Франкенштейн. — Все же, в делах мистических, вы понимаете больше меня.

— Извольте, Виктор-сан, — изобразив шутливый поклон, проводник душ стал перечислять: — Во-первых, падшие ангелы старой закалки могут попросту уважать волю своего создателя, который делал артефакты для людей, а не для них; во-вторых, в сами артефакты может быть встроен механизм распознавания, способный навредить даже двенадцатикрылому, если он все же решится использовать не предназначенную для него вещь; в-третьих, собственная гордыня губернатора падших и его окружения, может мешать им воспользоваться устройствами, созданными Творцом, так как это означало бы принять от него помощь уже после изгнания. Ну и в-четвертых, так как самые сильные Святые Механизмы были созданы уже после начала Войны Трех Фракций, Творец мог сделать их извлечение из носителя слишком сложной задачей. Ну и конечно не стоит забывать, что артефакты Творца дают заемную силу, которую могут и отобрать в самый неподходящий момент, тем самым лишив привычного инструмента, на который надеешься и всецело полагаешься.

«Почему-то мне кажется, что именно последняя причина является наиболее верной», — подумал ученый, представив себе сражение между двенадцатикрылыми ангелом и падшим, вооруженным каким-нибудь Святым Механизмом, попросту отключающимся в момент столкновения.

— Век живи — век учись… дураком помрешь, — невесело пошутил Виктор.

— Не стоит быть столь самокритичным, — весело сверкнул стеклами очков Айзен. — Тем более, что у вас есть возможность если не прожить больше века, то хотя бы переродиться.

— Все же, предпочту оставаться собой, — отозвался Франкенштейн, прислушиваясь к поскрипыванию колес телеги и ровному сопению задремавшего Фрэнки. — Что вы можете рассказать о других пантеонах и фракциях, Айзен-сан?

— Начну, пожалуй, с разных мифологий, — задумчиво огладив подбородок, Соуске прикрыл глаза и упер локти рук в колени. — На сегодняшний день, кроме небес и ада, относящихся к христианской мифологии, имеются еще девять самостоятельных пантеонов: Египетский, Греческий, Индийский, Норвежский, Славянский, Китайский, Японский и еще два, названия которых вам ни о чем не скажут. В дела смертных они почти не вмешиваются, обитая в своих карманных мирах, лишь время от времени являя чудеса, либо спускаясь к почитателям в смертных телах. Главами этих объединений являются старые Короли Душ, получающие в награду за верную службу право на собственный небольшой «земельный надел», где следует заботиться о «крестьянах» и следить за порядком. По сути, они — еще одна линия защиты людей, созданная Творцом, но без пригляда вышедшая за пределы своих полномочий. Боюсь, однажды их может стать слишком много и тогда…

— Начнется война богов? — предположил ученый.

— Я этого не говорил, — улыбнулся уголками губ проводник душ. — Кроме мифологий, имеются еще и кланы шаманов, рода подчиняющих, ну и герои-одиночки. Как вам известно, Виктор-сан, шаманы — это люди с высоким уровнем духовных сил, которые способны общаться с духами природы, животных и душами умерших людей. Они могут впускать духов в свое тело, помещать их в оружие, заточать в ловушки и даже мертвые тела, тем самым давая иллюзию жизни. Сильные шаманы способны покидать свои тела на время или же насовсем, при этом не уходя из мира живых, а в случае нужды — перерождаясь в заранее подготовленном теле. Обычно, их энергетика нейтральна и податлива, но нередко имеет окраску, соответствующую стихийному или иному духу, с которым шаман взаимодействовал чаще всего. Их сообщество не столь закрыто, как у тех же волшебников, но встретить говорящего с духами случайно — это задача крайне сложная.

— Даже более сложная, чем случайно встретить проводника душ? — добавил в голос немного скепсиса Франкенштейн.

— Примерно так, — ничуть не смутился Айзен. — Следующие по очереди — подчиняющие. К этой фракции относятся люди, которые были подвержены воздействию силы пустых: обычно, ими становятся маленькие или еще даже не рожденные дети, так как их душа еще достаточно пластична и способна меняться под внешними условиями, но известны также случаи, когда проклятую силу получали взрослые.

— Есть какая-то причина, почему эту силу называют проклятой? — уточнил ученый, который в свое время обдумывал варианты того, можно ли стать подчиняющим в его возрасте.

— Подчиняющие получают частицу сил пустых, которую могут развить и подняться на один уровень с младшими офицерами Готея Тринадцать, — многозначительно заявил Соуске. — Однако же, силой пустого этот дар быть не перестает, а потому повреждает душу, расшатывая психику и повышая вероятность стать пустым после смерти. Потомственные подчиняющие, получающие силу еще в утробе облученной энергией пустого матери, разработали целый комплекс тренировок, которые должны помочь подчинить себе частицу силы пустого, а затем и вовсе растворить ее в своей душе… Но получается это далеко не у всех. Их способности отдаленно похожи на навыки шаманов, так как позволяют подчинять стихии, души предметов и даже собственную душу, но пика сил они достигают, когда вкладывают частицу своей сути в предмет, приобретающий уникальную способность, становясь бледным подобием меча проводника душ: это называется «полное подчинение».

— Хотел бы я подробнее изучить этот вопрос, — с едва заметными мечтательными нотками в голосе произнес Виктор.

— Что именно вас заинтересовало? — проявил любопытство Айзен, чуть склоняя голову вперед, так что тень от челки скрыла глаза.

— Что будет, если облучать душу человека агрессивной негативной или позитивной энергией, при этом не давая посторонним частицам внедряться в ее структуру; что будет, если частицу сущности проводника душ поместить в обычного человека; возможно ли привить частицу души пустого проводнику душ… — резко замолчав, Франкенштейн опасливо покосился на собеседника, но тот даже бровью не повел на его размышления. — Прошу прощения, Айзен-сан, меня порой заносит.

— Ничего страшного, Виктор-сан, — изобразив понимающую улыбку, ответил Соуске. — Если быть до конца честным, то в определенной степени я ваш интерес разделяю. Возможно, когда-нибудь, мы узнаем ответы на эти вопросы… Ну а пока, вернемся к прежней теме разговора?

— Буду весьма признателен, — удивляясь собственной расслабленности, ученый искренне порадовался смене темы разговора на более безобидную.

— Итак: герои — это самая разношерстая… порой даже в самом прямом смысле, фракция, — офицер Готея Тринадцать слегка усмехнулся. — Чаще всего они взаимодействуют с одной из ранее упомянутых фракций, что обосновано относительной малочисленностью, рассеянностью по миру, плохой организованностью. Нередко героями становятся подчиняющие, появившиеся из-за нападений пустых на обычных людей, потомки представителей мифологий, носители Святых Механизмов и просто обладатели высоких запасов духовной или жизненной энергии. В мистическом мире они не имеют сколь-нибудь внушительного политического веса, что не мешает каждому из них стать значимой фигурой абсолютно самостоятельно: ведь сложно не считаться с человеком, способным в одиночку разгромить десятитысячную армию, разрушить город, обрушить гору. Время от времени герои пытаются объединиться вокруг сильного лидера, но после его гибели организация разваливается как песочный замок стоящий на берегу моря во время прилива: слишком уж высокую роль в жизни этих разумных играют их собственные принципы и желание быть уникальным. В лучшем случае, герои способны собираться в небольшие отряды, возглавляемые сильным предводителем. Члены этой фракции редко доживают до старости, но если такое все же происходит, чаще всего создают свои школы, где подготавливают юные поколения, либо открывают трактиры, постоялые дворы, магазинчики с товарами из мистического мира, которые становятся маленькими центрами общественной жизни, а также — нейтральной территорией для встреч. Многие современные школы единоборств были основаны именно героями, среди которых порой встречаются оборотни, волшебники, падшие ангелы, полукровки демонов, вампиры…

— Вампиры-герои? — недоверчиво вскинул брови Франкенштейн. — Мне сложно представить, что существа, которые считают людей своим скотом, решают совершать подвиги.

— Вы поддались распространяемому Церковью Спасителя мнению, Виктор-сан, — мягко укорил собеседника проводник душ. — На самом деле вампиры — это не нежить восставшая из могил и жаждущая убить все живое, а люди с дефектом души, которые не могут сами восстанавливать жизненную и духовную энергии, из-за чего вынуждены отбирать их у других. Они не стареют, если успевают питаться, и это пожалуй единственное их преимущество. Все остальное, от мистических способностей и до физических сил, им приходится тренировать как и всем остальным. Как мне кажется: вампиры — это чей-то неудачный эксперимент в области улучшения человека.

* * *

На этот раз, на ночлег беглецы устраивались в чистом поле, что было бы несколько рискованно, если бы Айзен Соуске не предложил лично заняться барьерами для отвода глаз. На ужин была поймана пара зайцев, которых ободрали и разместили на прутьях над костром. Ну а пока еда готовилась, эстафету рассказчика перехватил Виктор Франкенштейн…

— Чтобы видеть мистические проявления, мне пришлось вспомнить человеческие анатомию и физиологию: человеческий глаз, как и глаза других животных, устроен так, что мы видим не сам предмет, находящийся перед нами, а проекцию предмета, которая отображается на сетчатке, проходя через зрачок, стекловидное тело и линзу-хрусталик. Свет, отражающийся от любых поверхностей, принимает определенную окраску, затем попадает на чувствительные рецепторы, которые отправляют сигнал в мозг, который уже расшифровывает полученную информацию и предоставляет сознательной части нашего разума готовую картинку. Почему же тогда одни люди видят проявления мистического мира, а другие — нет? Ответ прост: существа с низким уровнем духовной энергии не имеют необходимых рецепторов. Тут у меня возникло две теории: первая теория гласит, что в человека изначально заложена возможность взаимодействия с тонкими энергиями, но чтобы данные «органы» заработали в полную силу, им нужна серьезная подпитка от собственной души; вторая теория утверждает, что в определенный момент, при насыщенности тела энергией, часть рецепторов мутирует, становясь более чувствительными. Есть еще и третья теория, которая, на мой взгляд, менее вероятна: в определенный момент душа становится больше материальной оболочки, благодаря чему на нее попадает внешнее излучение, уже не фильтрующееся телом, благодаря чему одаренный получает возможность видеть не только при помощи зрительных органов.

— Почему же вы столь скептично относитесь к возможности видеть при помощи души а не глаз? — проводник душ слегка склонил голову, из-за чего его глаза будто бы окутала тьма. — В конце концов, у меня нет материального тела, как и соответствующих материальных органов, но я продолжаю видеть и слышать.

— Возможно вы и правы, Айзен-сан, — не стал спорить ученый. — Вероятно, мне стоит пересмотреть все три теории и составить четвертую. Ведь если учитывать, что пока человеческая душа слаба и не позволяет видеть проявления мистического мира, сам он тоже практически не излучает энергию в пространство, чем напоминает куколку бабочки. Нужно провести соответствующие опыты и проследить за процессами, происходящими во время пробуждения сил… Гхм… О чем это я? Ах да — зрение и способы видеть мистический мир.

Сделав несколько глотков из фляги, смачивая пересохшее горло, Виктор продолжил лекцию:

— Мне стоило немалых усилий создать вещество, прозрачное в обычных условиях, но темнеющее при попадании на него духовной энергии. Первое стекло, обработанное данным составом, позволяло видеть размытые контуры и светящиеся пятна. Кроме того, пусть и в малых объемах, но сам я тоже являюсь источником излучения, что создает засветку с внутренней стороны… Это заставило меня разрабатывать способы экранирования энергии, чтобы скрывать свое присутствие и не наносить помехи на тонкое оборудование. В итоге, за несколько лет удалось подобрать составы, позволяющие видеть скрытый от обычных глаз мир, пусть и в ограниченном спектре цветов, для чего линзы пришлось выращивать, обрабатывать ювелирными инструментами, а затем вставлять в инертные к мистической силе оправы.

— Я — вижу, — похвастался Фрэнки. — Я — сильный?

— Физически — несомненно, — согласился с «сыном» Франкенштейн. — Но твое зрение отличается от человеческого, так как в глазные камеры, прямо перед хрусталиками, добавлено немного вещества, начинающего светиться при попадании на него концентрированной духовной энергии. Благодаря этому нет фоновой засветки, в том числе и от твоей собственной души, но и видны только сильные мистические проявления. Через пару месяцев этот эффект пропадет и процедуру придется проводить заново…

Поучительная

Утром, при пробуждении, Виктора и Фрэнки ждал неприятный сюрприз: кляча, последний день и так едва переставлявшая ноги, наконец «сломалась» окончательно. Обследовав ее тело при помощи монокля, Франкенштейн был вынужден признать, что ремонту движущая сила не подлежит, так как бальзам, поддерживавший мышцы в эластичном состоянии, нервы в более или менее рабочем виде и не дававший плоти начать загнивать, окончательно израсходовался… да и суставные сумки, несмотря ни на что, за время простоя закостенели, а затем разрушились.

— Дальше придется идти пешком, — стянув с телеги брезент, констатировал ученый. — Фрэнки, забрасывай ее внутрь.

— Угум… — наклонившись к лошади, великан перехватил ее поперек тела, с глухим рыком оторвал от земли и… бросил внутрь повозки. — Я — сильный.

— Молодец, малыш, — чуть натянуто улыбнулся мужчина, мысленно сделав заметку, в следующий раз более точно выражаться (а то скажет, что его нужно куда-то подбросить и «сын» от всей широты души…).

Некоторое время пришлось потратить, чтобы сделать из брезента подобие плаща с капюшоном. Вышло откровенно грубо, так что и бездомный бродяга вряд ли согласился бы такое носить, но здоровяк не жаловался и с готовностью закутался в грубую материю, на которую Виктор, при помощи своей крови и перчатки для манипуляций с энергиями, нанес руны отвода глаз.

«Невидимкой это Фрэнки не сделает, но хотя бы бросаться в глаза с первых же секунд, он уже не будет», — оценив свою работу, Франкенштейн посетовал на свою забывчивость, из-за которой не взял из крепости сундучок, в котором специально хранил некоторую сумму денег, инструменты и кое-какие реагенты, на случай необходимости убегать (слишком уж сильные эмоции им овладели в момент убийства демона и оживления Фрэнки, так что подобные мелочи попросту вылетели из головы).

Заметая следы своего здесь пребывания, ученый поджег телегу — едва ли не последнее имущество, доставшееся от бывшего работодателя. Кляча, тело которой без бальзама быстро усохло, занялась веселым огнем, начав распространять вокруг себя смрадный дым. Великан, стоя в десяти больших шагах от импровизированного костра, смотрел на это немигающим взглядом, слегка приоткрыв рот, будто бы хотел что-то сказать, но либо не решался, либо не находил слов.

— Не бойся, малыш, с тобой такого не случится, — обратился к «сыну» Виктор. — Ведь ты — живой, а она только изображала жизнь.

— Не могли бы вы рассказать об этом подробнее? — прозвучал голос Айзена из-за спины Франкенштейна, заставляя его подскочить от испуга и резко обернуться к проводнику душ. — Простите-простите, не хотел вас напугать.

Глядя на самодовольное выражение лица Соуске, ученый отчетливо осознал, что именно напугать он и хотел. Это же заметил и великан, с глухим рыком двинувшийся на духа в черных одеяниях.

— Все хорошо, Фрэнки, не надо нервничать, — поспешил успокоить подопечного человек, прекрасно понимая, что даже если Айзен будет просто стоять, на данном этапе развития, здоровяк ему навредить не сможет.

— Не делай так, — с хмурым видом прорычал Фрэнки, глядя точно на Соуске.

— Больше не буду, — пообещал Соуске, а затем обратился к Виктору. — Какие у вас теперь планы?

— Нам нужен новый транспорт и кое-какие вещи, — неохотно признался Франкенштейн, а затем добавил: — И деньги.

— Хм… — проводник душ задумался (или сделал вид, что задумался), кивнул и предложил: — Недалеко, часах в шести ходьбы, есть небольшое поселение людей. Думаю, я смогу вам помочь получить все необходимое и остаться незамеченными… Но за это, хочу услышать историю создания вашей лошади.

Договорив, Айзен смущенно улыбнулся, слегка наклонил голову и блеснул стеклами очков. Ученый не стал долго колебаться, тем более, что никакой секретной информации он все равно выдавать не собирался, а вот вещи для путешествия, были нужны уже вчера.

«Мы с Фрэнки сможем некоторое время справляться и так, но… рано или поздно, в какую-нибудь деревню, а то и город, зайти придется. Так лучше уж пусть это произойдет, пока у нас есть прикрытие в виде проводника душ».

…

— На самом деле, в создании примитивных некроконструктов нет ничего сложного: правда, будь в моем распоряжении настоящая магия, было бы гораздо проще, — шагая по выдавленной в земле колее, произнес Виктор, обращаясь одновременно к обоим своим спутникам.

— Если бы у вас была магия, то не было бы стимула к саморазвитию, — заметил Айзен. — Вам так не кажется?

— Возможно, — не стал спорить Франкенштейн. — Этого мы уже не узнаем. Так вот: при создании некролошади, не требующей особого ухода, кормежки и выгула, мной использовался прототип духовного ядра, внедренный в тело в течении нескольких минут после смерти, когда ткани еще не начали окоченевать.

— Боюсь показаться глупым, но… что такое «духовное ядро»? — чуть виноватым и смущенным тоном спросил Соуске, шагающий слева от ученого, одной рукой придерживая висящий на поясе меч.

— Пожалуй, тут мне стоит извиняться, — вздохнул человек, стрельнув быстрым взглядом в проводника душ. — Я настолько привык работать с Игорем, который изучал мои дневники, что совершенно забыл о том, что некоторые термины придумал сам, для простоты обозначения тех или иных вещей. Духовным ядром я называю наполненный энергией души кристалл, в который отпечатаны образы вроде ходьбы, бега, поворота головы и тому подобных действий. Духовное ядро берет на себя функцию мозга, заставляя тело исполнять заложенные в него команды: очень важно при этом, чтобы и сам мозг, в котором хранится информация, полученная живым существом в течении жизни, не был поврежден.

— Почему? — спросил Фрэнки, грузно шагающий позади «отца».

— Потому, малыш, что если бы у нашей лошади не было достаточно целого мозга, она не знала бы как переставлять ноги, — отозвался Виктор. — В отличие от настоящей некромантии, когда волшебник создает управляющий энергетический контур, а в качестве материала может взять даже скелет, для меня важно, чтобы в материальной оболочке оставались мыслительный центр и отпечаток духовного тела, при заполнении которого духовной энергией, создается проекция, напоминающая настоящую духовную оболочку. В совокупности с духовным ядром, это можно представить как одержимость искусственным духом.

— Вы запираете душу в мертвом теле, Виктор-сан? — без намека на осуждение спросил Соуске.

— Нет-нет, что вы, — замахал руками Франкенштейн. — Духовное тело, которое я использую для управления некроконструктами — это лишь отпечаток души в плоти, который рассеивается в течении нескольких часов, или даже суток после того, как наступает смерть.

— Очень интересно, — улыбнулся проводник душ. — Я слышал о вещах, которые сохраняют на себе духовный отпечаток, но не думал, что это можно использовать так… оригинально. Если вы не возражаете, то мы вернемся к этой теме позднее, а пока, расскажите лучше, откуда подобный… некроконструкт, берет энергию на свое поддержание?

— В лаборатории у меня было устройство, которое собирало свободную энергию из пространства, насыщая ею тяжелый раствор… — Виктор замялся, но после нескольких секунд колебаний продолжил: — Так как кроме необходимости управлять некроконструктом, для чего используется духовное ядро с вложенными командами, требуется еще и поддерживать тело подопытного материала в работоспособном состоянии, мне пришлось экспериментировать с бальзамирующими составами, предотвращающими разложение тканей и окоченение мышц. Мной было замечено, что наилучший эффект имеют составы, обладающие наибольшей духовной вместимостью… Поэтому, в живот лошади был помещен баллон с бальзамирующим составом, подсоединенный к сердечной мышце, сокращающейся только при ходьбе, либо иной двигательной активности конструкта. В состоянии покоя, расход запаса «топлива» практически не происходил, что позволяло мне отлучаться для смены бальзама не чаще раза в две-три недели. К сожалению, запаса вещества у нас с собой не было, расход энергии в активном состоянии оказался выше ожидаемого, да и сам конструкт, несмотря ни на что, все же сильно истрепался.

После почти минуты тишины, Айзен произнес:

— Вы — поразительный человек, Виктор-сан: имея лишь опосредованные способы воздействия на тонкие материи, при помощи духовного отпечатка на плоти животного, сумели восстановить работоспособное духовное тело… Мне даже немного страшно представлять, чего вы сможете добиться, когда получите в свое распоряжение настоящую силу.

— Вы меня переоцениваете, Айзен-сан, — изобразил смущение Франкенштейн.

— Напротив, : это вы себя недооцениваете, — мягко, но вместе с тем убежденно возразил Соуске. — Я видел нежить, которую создают волшебники и должен сказать, что до того уровня, когда они начинают работать с душой, она весьма груба и примитивна. Ваше же творение, если бы не неестественное для живого существа поведение, можно было принять за чуть странное, но обычное животное.

* * *

Деревня на полсотни домов, окруженная полями пшеницы, встретила гостей вялой повседневной суетой: где-то лаяли собаки, кудахтали куры, ржали лошади, хрюкали свиньи (в том числе и животные), туда-сюда сновали люди, одетые в пусть простую, но добротную одежду черных и серых цветов. Над одноэтажными домами, словно великан над карликами, возвышался храм Церкви Спасителя, с колокольной башенкой, мощными воротами, узкими окнами-бойницами в каменных стенах первого и бревенчатых стенах второго и третьего этажей.

Вторым по размеру строением был трактир, имеющий в высоту сразу два этажа, задний двор коего был обнесен забором и имел свою конюшню. В воздухе висел стойкий запах навоза, помоев, аромат готовящейся еды и вонь пота немытых тел… Только оказавшись среди людей, Виктор вспомнил то, почему не любит столпотворения народа и почему в годы своей работы церковником, настаивал на регулярных омовениях прихожан.

«Неужели они сами не ощущают этой вони?», — промелькнула мысль в голове Франкенштейна, пока он шел по направлению к трактиру.

Фрэнки пришлось оставить за деревней, так как даже с отводящими внимание рунами, он оставался слишком заметным и примечательным существом. Ну а чтобы малыш не влез в какую-нибудь историю, оставшись без присмотра, пришлось рассказать об игре в прятки, поставив в качестве условия победы, ожидание пока вернется отец.

На свою одежду ученый тоже нанес руны, отводящие взгляды любопытных людей, но вложил в них минимум энергии, чтобы эффект был настолько слабым, что его замечали, но считали совершенно не интересным. Айзен, которого вовсе не видели посторонние, с интересом наблюдал за действиями своего спутника, старающегося вести себя так, будто бы всегда жил в этой деревне (получалось у него неважно, но за старание следовало похвалить).

— В храме Спасителя есть квинси, — заметил Соуске, на несколько секунд будто бы прислушавшись к чему-то. — Он довольно слабый, но вместе с ним еще четверо обладателей высокой духовной энергии: вероятно — послушники.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Виктор, которому пришлось спрятать свой монокль под одежду, из-за чего он ощущал себя неуверенно.

— Не стоит тревожиться, — мягко улыбнулся проводник душ, сверкнув стеклами очков. — Я смогу прикрыть нас обоих от их обнаружения. Что нам следует приобрести в первую очередь?

…

— Добрый день, мистер, — пожилой мужчина в серой куртке и черных штанах, заправленных в сапоги, поднялся из деревянного кресла, стоящего перед входом в лавку. — Чем я могу вам помочь?

— Мне нужны небольшая повозка и лошадь, — отозвался Виктор, рядом с которым шагал Айзен, правая рука коего легла на рукоять меча, слегка выдвинув клинок.

Свет упавший на белый металл меча, словно от зеркала отразился в глаза торговца, а в следующий миг его взгляд помутился, в то время как губы растянулись в дружелюбную улыбку.

— Пожалуй, у меня есть то, что вам необходимо…

…

— Четыре рулона лучшей кожи, — похвастал мужчина средних лет, одетый в вязаный свитер, кожаные жилет и штаны. — Вы уверены, что вам больше ничего не нужно?

— Вы весьма щедры, — неловко улыбаясь, Франкенштейн загрузил покупки в двухколесный фургон с брезентовой крышей.

— Это долг каждого честного христианина — помогать ближнему своему, — поучительно заявил кожевник, расфокусированный взгляд которого был устремлен куда-то в пространство перед собой. — Как говорит отец Бернард: «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступили с тобой».

— Мудрые слова, — кривовато улыбнулся ученый, бросая нервный взгляд на Соуске, который извлек свой меч из ножен примерно наполовину и теперь с безмятежным видом ловил солнечные зайчики клинком.

…

— Кружки, тарелки, горшки, — гончар выставил на прилавок небольшой лавки деревянный ящик и утер пот со лба грязной тряпкой. — Заходите еще, добрый сэр…

…

— Ножницы, клещи, спицы, гвозди, молоток… — перечислял бородатый кузнец, одетый в кожаный передник поверх шерстяных свитера и штанов. — Давненько у меня столь разнообразного заказа не было.

…

Из деревни, где удалось найти уйму разнообразных вещей, которые были нужны «еще вчера», Виктор буквально сбегал: держа за поводья молодую серую кобылу с черными гривой и хвостом, запряженную в двухколесный фургон, он шустро переставлял ноги, уперев взгляд в землю, стараясь не смотреть по сторонам. Позади ученого шагал проводник душ, не забывающий поблескивать клинком меча, наполовину извлеченного из ножен.

Только когда последние дома остались позади, Франкенштейн немного успокоился и сбавил шаг, после чего его лицо стало еще более хмурым и задумчивым. В молчании они прошли до того места, где прятался Фрэнки, появление которого напугало лошадь, тут же попытавшуюся вырваться.

— Тише, девочка, — придерживая кобылу, мужчина стал гладить ее по шее. — Тише, хорошая… Никто тебя не обидит.

— Ло-шад-ка, — протянул здоровяк, подходя к испуганному животному и протягивая руку, чтобы погладить её.

Заржав, лошадь встала на дыбы, опрокинув Виктора на спину и взбрыкнула передними ногами. Франкенштейн ловко откатился в сторону и быстро поднялся на ноги, тут же поспешив успокоить «сына», который уже хотел стукнуть кобылу…

— Может быть вам помочь? — предложил Айзен, после того как минут пять молча наблюдал бесплатное цирковое представление.

— Будьте так любезны, — проворчал ученый, едва удерживая паникующее животное. — Фрэнки, да прекрати же ты дергать ее за гриву.

— Мягкая, — довольным голосом прорычал здоровяк.

— Это не повод пытаться ее вырвать, — осуждающим голосом заявил Виктор.

Выйдя вперед, Соуске вновь обнажил свой меч, ловя его клинком солнечный свет. Яркий «зайчик» попал на глаза лошади, которая тут же стала успокаиваться и вскоре стала совсем безмятежной, послушно позволяя себя гладить. Ученый, видя подобное, только слегка нахмурился и спросил:

— Надолго хватит эффекта?

— На сегодня — точно хватит, — отозвался проводник душ, убирая свое оружие. — У животных нет достаточной воли, чтобы сопротивляться гипнозу.

— А у людей? — задал провокационный вопрос Виктор.

— Все зависит от каждого человека в отдельности, — поправив очки, пожал плечами Айзен. — У кого-то достаточно высокий уровень духовных сил, что служит защитой само по себе, другие подсознательно ощущают несоответствия, третьи осознанно находят фальшивые образы… Можете не тревожиться, Виктор-сан, жителям деревни ничто не угрожает: уже вечером они и не вспомнят, что к ним кто-то приходил.

— Это-то и пугает, — пробормотал Франкенштейн, тут же обращаясь к «сыну». — Фрэнки, забирайся в повозку. Смотри, ничего там не сломай.

— Вас что-то беспокоит? — участливо спросил Соуске, пристраиваясь с другого бока от лошади, когда они продолжили путь по дороге.

— Меня… настораживает такая сила, — неохотно признался ученый, дергая лошадь за поводья, когда здоровяк скрылся под брезентом. — Власть над разумами людей и нелюдей…

— Вы переоцениваете мои скромные возможности, — отозвался проводник душ. — В бою подобное, конечно, удобно и дает немалое подспорье, но чем дольше происходит воздействие, тем больше сил оно требует и тем выше шанс срыва. Люди в деревне были весьма убеждаемыми, но даже так мне пришлось приложить немало усилий, чтобы они поверили в то, что вы — их хороший знакомый, которому можно помочь бесплатно, дать в долг или «отдать долг товаром». Заставить таким образом сделать то, на что человек ни за что не пошел бы находясь в здравом уме, почти невозможно, так как это вызывает сильнейший внутренний протест.

— Это радует, — вздохнув, заявил Виктор, мысленно добавив, что слово «почти», означает то, что не все так однозначно.

— Вас беспокоит, Виктор-сан, что я могу воздействовать и на вас? — «угадал» Соуске.

— В некотором роде, — не стал отрицать очевидного Франкенштейн.

— Разве я не признался сразу, что воздействую на вас, чтобы вы могли меня видеть? — уточнил проводник душ, иронично изогнув брови.

— Да, — был вынужден признать правоту собеседника ученый. — Правда, только увидев эффект вашей… способности на других людях, я в полной мере оценил весь ее потенциал.

— Если вам станет легче, то я могу поклясться Королем Душ, что не замышляю против вас и вашего сына злых дел, — предложил Айзен, голос которого оставался безмятежным и понимающим.

— Не стоит, — отозвался Виктор. — Требовать клятвы, с моей стороны, после всего, что вы для нас сделали, будет верхом неблагодарности.

«Тем более, что я совершенно не уверен в том, что клятва сработает… или в том, что это будет не иллюзия, которую увижу только я», — мысленно добавил человек, стараясь не выдать своей нервозности ни словом, ни делом.

Расставательная

— Ы-ы-ы-ы… — сидя на расстеленном на земле брезенте, запрокинув голову и широко открыв рот, Фрэнки терпеливо ждал, пока отец осмотрит его зубы.

— Десны воспалились: не нужно было использовать железо в протезах, — недовольно пробормотал Виктор, при помощи зеркальца из серебра, удерживаемого в левой руке и закрепленного на голове при помощи ремешка монокля, изучая доставляющую «сыну» неудобства проблему.

Здоровяк начал жаловаться на боли еще ночью, во время привала, который путешественники устроили на полянке у дороги. Пришлось Франкенштейну заново разжигать костер и расчехлять новые инструменты, приобретенные во время посещения деревни.

К сожалению Айзена, который мог бы справиться с задачей осветительного устройства гораздо лучше дрожащего огня, поблизости не оказалось, но кроме разочарования, ученый ощутил ещё и облегчение от этого факта. Теперь же, когда проблема оказалась локализована, следовало придумать какое-то решение.

— Можешь закрывать рот, малыш, — разрешил Виктор, отходя от великана к фургону.

— Больно… — хнычущим голосом произнес Фрэнки, ладонями обхватывая лицо и начиная раскачиваться. — Больно-больно-больно…

«Хорошо, что я не стал укреплять суставы и кости», — подумал Франкенштейн, доставая глиняную миску, кое-какие травы и фляжку с водой.

Надежда на то, что сильное тело сможет перебарывать разного рода заражения оправдалась, но только частично: иммунная система «сына» явно боролась, так как в ином случае проблемы были бы много серьезнее. Однако, ставка сделанная на влияние искусственной души, себя не оправдала и теперь следовало решать возникшие из-за собственной спешки сложности.

Сделав порцию зелья, которым нужно было полоскать рот, ученый протянул его здоровяку. Фрэнки, в свою очередь, взял миску и ни единой секунды не сомневаясь, выпил все содержимое.

— Гадость, — скривилось в отвращении лицо великана.

— Малыш, эту воду нужно было держать во рту, а не пить, — укоризненно вздохнул Франкенштейн, забирая посудину из широких ладоней «сына».

— Оу, — расстроился здоровяк.

— Ничего страшного, — потрепав Фрэнки по плечу, ученый вновь направился к фургону. — Просто в следующий раз не спеши, а дождись пояснений…

Вторая попытка оказалась удачнее и вскоре великан с удовольствием полоскал зубы, повторяя вслед за отцом, широко раздувая щеки, а затем сплевывая состав струйкой. Десны его беспокоить перестали, зато через пятнадцать минут сильно заурчал живот и пришлось бежать к ближайшим кустикам, в которых Фрэнки сильно пронесло, так что запах распространялся на десяток метров вокруг.

Серая лошадка, стреноженная чуть в стороне от лагеря и привязанная к вбитому в землю колышку, меланхолично жевала траву, время от времени фыркая и взмахивая хвостом. Гипноз, наложенный Соуске еще не спал с ее разума, а потому, как казалось ученому, она бы и взрыв парового котла, произошедший прямо под ухом, проигнорировала бы с тем же безразличным видом.

«Зубы придется вырывать, а потом ставить новые… из золота, или алхимического металла. Где бы ещё взять необходимые материалы? Некоторое время Фрэнки будет питаться только жидкой едой… как настоящий младенец. Хм… А что будет, если приживить ему чужие зубы? Только нужны свежие человеческие, ну или звериные. Волчьи клыки?..», — размышляя над ближайшими планами, Виктор помог великану привести себя в порядок, помыл посуду, сделал ещё одну порцию лекарства, которое перелил во фляжку и вручил подопечному, убедительным тоном его проинструктировав.

К этому моменту, восточный край небесного свода уже окрасился розовым, что ознаменовало начало нового дня. Ложиться спать уже было поздно, так что Франкенштейн начал сворачивать лагерь, готовясь к новому переходу.

* * *

— Вас что-то беспокоит, Виктор-сан? — осведомился проводник душ, присоединившийся к путешественникам вскоре после отбытия со стоянки.

— Разные мелочи, Айзен-сан, — изобразив полупоклон, поприветствовал знакомого Франкенштейн. — Мне определенно не хватает инструментов для тонких манипуляций.

— Разве вы не приобрели всё необходимое в деревне? — изобразил удивление Соуске.

— Минимально необходимый набор — да, — не стал отрицать ученый. — Но, Айзен-сан, не стоит об этом беспокоиться: все остальное я приобрету самостоятельно.

— Как скажете, Виктор-сан, — понимающим тоном отозвался проводник душ, на губах коего продолжала играть легкая, чуть рассеянная улыбка. — Но я бы хотел, чтобы вы помнили: если от меня понадобится какая-то помощь…

— Не люблю оставаться в долгу, — виновато развел руками Франкенштейн. — Вы ведь о чем-то хотели поговорить? Прошу прощения, но мне не верится, что у восьмого офицера Готея Тринадцать, нет иных дел, кроме как сопровождать парочку беглецов.

— Вы не совсем верно понимаете нашу работу, — покачал головой Соуске. — Я и подобные мне, несколько по-иному воспринимаем время: когда впереди не одна сотня лет, спешка сама собой отступает… Впрочем, в чем-то вы правы: я действительно хотел бы узнать, как вы создали искусственную душу. Однако же, я не хочу, чтобы вы считали, будто бы это требование или ещё хуже — допрос. Просто очень многие ломали головы над решением проблемы того, что создать неразрушимое ядро искусственно — задача уровня Творца…

— Полагаю, Айзен-сан, хуже не будет, если я открою свой «секрет», — невесело усмехнулся Франкенштейн. — Однако, в ответ я бы хотел услышать более подробный рассказ о Сообществе Душ. Это возможно?

— Думаю, это будет честно, — сверкнул линзами очков проводник душ. — Мне начать первым?

— Как пожелаете, — дипломатично отозвался ученый.

Кобыла продолжала мерно цокать по дороге, везя за собой двухколесный фургон, в котором мирно дремал Фрэнки, наконец-то сумевший уснуть не ощущая боли в зубах. Двое мужчин, один из которых был призраком, шли справа и слева от лошади, ведя на первый взгляд непринужденную беседу. А вокруг расстилались поля и возвышались холмы, вдалеке виднелась полоса леса, в небе светило яркое солнце, то и дело прячущееся за пятна облаков.

— Сообщество Душ — это замкнутый мир, состоящий из духовных частиц… таких же, из которых состоит любое духовное тело, — начал свое повествование Соуске. — Как материальный мир состоит из молекул, о которых вы рассказывали при нашей первой встрече, так и духовный мир, состоит из этих простейших частиц разной плотности, «веса» и объема. Каковы размеры Сообщества Душ — никому не известно, так как если всё время идти лишь в одну сторону, то рано или поздно вернешься туда, откуда начал свой путь. Существует даже теория, что с веками своего существования, этот домен становится только больше, чтобы вмещать в себя увеличивающийся поток полноценных душ. У нас существуют небо и земля, серебряная луна и дарующее тепло золотое солнце, леса и поля, реки и озера, и ещё много всего, что можно увидеть в мире живых. Однако, не стоит думать, будто бы наши миры не отличаются: главным отличием Сообщества Душ, которое можно считать преимуществом, заключается в том, что слабым душам, обитающим в городах и деревнях того мира, нет нужды есть, так как они не испытывают голода, и только те, кто вступил на путь саморазвития, начинают нуждаться в регулярном питании… до тех пор, пока не становятся достаточно сильными, чтобы собственное восстановление сил перекрывало затраты. Но, кажется, я увлекся и вас интересовало не это?

— Что вы, Айзен-сан, мне очень интересно, — заверил рассказчика Виктор.

— Вторым отличием Сообщества Душ от мира живых можно назвать то, что у нас нет океанов: вместо них, низины заполняют густые леса, где обитают одичавшие души и духовные звери, — Соуске сделал короткую паузу, будто на что-то решаясь и продолжил: — Третье отличие — в нашем домене время течет в два раза быстрее: за один год здесь, там проходит два. Почему так — не спрашивайте: я все равно не смогу ответить.

— И во всех мистических анклавах так? — уточнил ученый. — Я имею в виду ад, рай, Хуэко-Мундо, домены пантеонов…

— В большей или меньшей степени — да, — подтвердил предположение собеседника проводник душ. — К примеру в Хуэко-Мундо, время течет в два раза быстрее, нежели в Сообществе Душ. Но мы отвлеклись. Духовный мир, где обитают полноценные души, делится на три условные части: Дикие Земли — это горная и лесная местность, где можно наткнуться на первобытные племена, опасных зверей или даже пустых, которые порой проникают через разделитель миров; Руконгай — это восемьдесят концентрических колец примерно одинаковой ширины, которые называются районами, восьмидесятый из которых — это самая далекая от центра область, а первый — самые близкие к столице земли; ну и наконец Сейрейтей — это город проводников душ и высшей аристократии.

— Аристократии?.. — изобразил недоумение Виктор. — Разве после смерти не все равны?

Айзен весело сверкнул очками и негромко рассмеялся, после чего пояснил:

— Разумные, как люди так и нелюди, везде одинаковы… Гхм. Везде, где собирается больше двух человек, появляется свой лидер, а там, где собирается больше десяти человек, появляется целая группа, возглавляемая своеобразным вождем, его приближенными и доверенными… Ну и конечно же, в любом обществе есть изгои. Сообщество Душ, как не прискорбно, не избежало этой проблемы: у нас имеются сильные воины, которые в большинстве своем являются проводниками душ и служат в одном из тринадцати отрядов Готея Тринадцать, есть чиновники, управляющие налогами, торговлей, судебным делом, имеются предприниматели и деятели искусства. Ну и конечно же, как и везде, существуют лентяи, которые из-за отсутствия голода, лишаются последней причины чем-либо заниматься.

— Но ведь аристократы — это потомственные обладатели титулов, земель, предприятий, — пытаясь объяснить свою мысль, Франкенштейн эмоционально взмахнул свободной рукой.

— Наверное я неправильно выразился, — повинился Соуске, смущенно потупив взгляд. — Как и на Земле, в Сообществе Душ порой рождаются дети: их относительно немного, особенно в сравнении с душами умерших, но есть целые династии тех, у кого на протяжении десятков поколений нет ни единого «пришлого». В зависимости от духовной силы и психологического состояния, обитатели Сообщества Душ могут взрослеть, стареть и уходить на перерождение. В духовном мире нельзя судить о собеседнике по его внешнему виду, так как выглядящий на десять лет ребенок, на деле может оказаться стариком под тысячу лет, а древний и седой старик — уставшим от жизни человеком лет двадцати-тридцати.

— Хотел бы я изучить этот феномен, — задумчиво протянул ученый, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Что-то мне подсказывает, что у вас будет такая возможность, — улыбнулся уголками губ Айзен. — Вряд ли хоть одна из мифологий сможет привлечь вас на свою сторону… Впрочем, в нашем мире ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, даже в том, что солнце восходит на Востоке.

Между мужчинами установилось молчание, в течении которого каждый думал о чем-то своем. Лошадь мерно цокала копытами по земле, фургон медленно ехал по дороге, поскрипывая колесами.

— Ваша очередь, Виктор-сан, — напомнил проводник душ.

— С чего бы начать… — подняв взгляд к небу, Франкенштейн заявил: — Создать неразрушимое ядро души я не смог.

— Шутите? — поднял брови в знак удивления Соуске.

— Отнюдь, я совершенно серьезен, — отозвался ученый. — По моим наблюдениям, ядро души — это структура, состоящая из некой духовной материи, на несколько порядков более плотной и… качественной, нежели духовное тело человека. Впрочем, в этом я могу ошибаться, так как изучить данное образование сколь-нибудь подробно, у меня нет никаких возможностей.

— Но как же тогда Фрэнки? — спросил проводник душ.

— Искусственная душа малыша, не имеет духовного ядра, — заявил Виктор и улыбнулся уголками губ, увидев как расширились в удивлении глаза собеседника. — Функции неразрушимого центра души, вокруг которого собираются все остальные оболочки, исполняет внешний контур, состоящий из материалов проводящих мистическую энергию. Если выражаться совсем грубо, то часть оболочек, которые должны находиться снаружи некого «сердца», в случае Фрэнки находятся внутри, благодаря чему и удерживаются от рассеивания. Из-за этого, он не сможет развиваться в плане объема духовной силы, лишь в её качестве, но это не помешает развивать разум и тело.

— Так просто… — Соуске покачал головой, словно бы не веря своим ушам. — Удивительно, почему до этого раньше никто не додумался?

— Когда-то я слышал такую фразу: «Всё гениальное — просто», — поделился с проводником душ Франкенштейн. — Когда какое-то изобретение уже создано и виден итоговый результат, многие удивляются тому, что сами не додумались до такого простого решения… К тому же, я бы не стал гарантировать, что являюсь первым из тех, кто пришел к такому же результату: вполне возможно, что ученые каких-нибудь тайных сообществ, тех же волшебников к примеру, давно умеют создавать нечто подобное, но либо не придают этому значения, либо скрывают от остальных, сохраняя секрет для личного пользования.

— А из чего вы создали эти… внутренние оболочки? — решил уточнить Айзен.

— Из собственных энергий, — бесхитростно ответил Виктор. — Сложнее было сформировать духовное тело, но при наличии физического — это тоже не такая уж и невыполнимая задача: создаем временный барьер, привязанный к коже, заполняем сосуд и подаем разряд…

— Я рад, что не ошибся в вас, Виктор-сан, — беспечно улыбнулся Соуске.

— Что вы имеете в виду? — удивился ученый, успевший уйти в какие-то свои мысли.

— Ничего особенного, — отозвался проводник душ. — Не берите в голову. Похоже, что нам навстречу едет караван.

Приложив руку ко лбу козырьком, человек всмотрелся вдаль и нахмурился. Почти через минуту он произнес:

— Вы правы, Айзен-сан. Удивительно, насколько острое у вас зрение.

— Ничего особенного, — пожал плечами Соуске. — Да и это — вовсе не зрение.

— И что же тогда? — удивился Франкенштейн.

— Духовная чувствительность, — ответил проводник душ. — С её помощью я и нашел вас в том лесу.

— Мне ещё многое предстоит узнать и многому следует научиться, — вздохнув, посетовал ученый. — Пожалуй, следует сойти с дороги, ради избежания неприятностей. Да и Фрэнки стоит предупредить, чтобы не высовывался из фургона.

— Как говорят на востоке: «Путь в тысячу Ли начинается с первого шага», — продекламировал Айзен. — Впрочем, к вам это не относится: вы уже давно начали идти по своей дороге.

…

Свернув с пути, запряженная в двухколесный фургон кобыла вышла на поросшее высокой травой поле и через пятьдесят метров остановилась. Вскоре на дороге появились двое всадников, одетых в кожаную броню, с мечами на поясах и небольшими луками притороченными к седлам, один из которых свернул в сторону повозки, а второй остановился и стал ждать.

— Кто такой и что здесь делаешь? — осведомился молодой мужчина с короткой черной бородой, растрепанными волосами, спадающими на плечи и хмурым взглядом, останавливая своего коня в десяти шагах от Франкенштейна.

«Отступник-демонопоклонник, убегаю от преследования Церкви Спасителя… Разве не очевидно?», — мысленно скривившись, подумал про себя ученый.

— Странствующий целитель, — вслух произнес Виктор, а после короткой паузы добавил: — Странствую и помогаю людям, в меру своих скромных сил.

— Что-то не похож ты на целителя, — прищурился наемник, кладя руку на рукоять меча.

— На кого же я похож, добрый человек? — смиренным тоном отозвался Франкенштейн, внутренне подобравшись и приготовившись к неприятностям (в худшем случае, если Айзен не решит помочь, им с Фрэнки грозила перспектива потерять свое имущество).

— На дозорного похож, — деловито изрек незнакомец. — Может быть ты на бандитов работаешь? А там впереди — засада уже устроена?

— Бог с вами, добрый человек, — ученый продемонстрировал пустые руки. — Я — обычный путешествующий лекарь…

— А это мы сейчас и проверим, — ухмыльнулся всадник, затем повернулся назад и крикнул: — Карл, Едь сюда! У моего напарника с утра зубы болят: сможешь ему помочь — поверю, что ты не бандит.

«Вот ведь повезло. И чего он прицепился?», — скрывая свое раздражение, Виктор скользнул взглядом в сторону Соске… но не увидел его на прежнем месте.

— Чего надо? — осведомился второй наемник, одетый похожим на первого образом.

— Радуйся: мы на странствующего доктора наткнулись, — ухмыльнулся первый незнакомец. — Сейчас он тебя подлечит… Ведь подлечит же?

Франкенштейну не оставалось ничего, кроме как кивнуть в ответ. Тем временем, второй всадник с недовольным ворчанием спустился с лошади и подошел к ученому, начав придирчиво его разглядывать.

Попросив показать больной зуб, Виктор поверхностно осмотрел полость рта наемника, оценив отвратительный запах и пожелтевшую эмаль.

— Сейчас будет немного больно, — предупредил Франкенштейн, затем закрыл рот своего неожиданного пациента и надавил на челюсть подушечкой указательного пальца, нащупав точку выхода нерва (под клыком).

— Хм, — удивленно вскинув брови, второй незнакомец пожевал губами. — Не болит. Хах… А ты и правда целитель: лечишь наложением рук?

— Что вы, добрый человек, — ученый скромно потупил взгляд. — Это — временная мера. У меня осталось немного обезболивающего зелья, но зуб все же придется вырывать. Если желаете, мы можем провести процедуру прямо здесь…

…

«И куда делся этот проводник душ?», — провожая взглядом караван из двух десятков повозок, к которому присоединились и двое наемников, одному из которых он вырвал гнилой зуб, а также дал порцию зелья для дезинфекции раны, подумал Виктор.

Первый из всадников, после того как Франкенштейн подтвердил, что обучен лекарскому делу, заметно поскучнел, но дальше пытаться развивать конфликт не стал. Его напарник же, после операции, даже оставил доктору мелкую серебряную монету. Расстались они мирно, пусть у Франкенштейна и остался некоторый осадок от этого знакомства.

— Похоже, что дальше нам придется идти самим, — проворчал ученый, берясь за поводья и начиная тянуть кобылу в сторону дороги.

Внезапно мужчина замер, а его взгляд затуманился на несколько секунд. Несколько раз моргнув, словно бы в глаза попала соринка, он мотнул головой и зевнув, бодрым шагом направился к колее, выдавленной в земле телегами. Воспоминания о недавнем знакомстве с неким Айзеном Соске заметно потускнели, будто бы произошло это как минимум пару месяцев назад, но полученные знания остались нетронутыми.

Сам проводник душ, ставший невидимым для своих недавних спутников, мягко улыбаясь уголками губ, стоял на прежнем месте и смотрел вслед двухколесному фургону. Он собирался продолжить наблюдать за беглецами, но решил делать это незаметно для них, появляясь время от времени… В конце концов, следовало заняться и своими собственными делами.

Пленительная

(Глухая деревня. Одна тысяча семьсот шестой год)

На улице сгущались сумерки, но в доме старосты деревни на дюжину домов, ложиться спать никто даже не собирался: рождение двойни — это редкость и тяжелое испытание для матери, а рождение тройни, тем более когда женщина не отличается крупным телосложением — это практически приговор. Старая, но всё ещё крепкая повитуха, на все вопросы лишь требовала не мешать и прогоняла посторонних из комнаты, глава деревни хмурился и молчал, а будущий отец, который в одночасье мог лишиться и жены, и детей, диким зверем метался по кухне, не зная куда себя деть.

Когда дом огласил плач первого младенца, молодой отец рванулся было к двери, за которой находилась его жена, но староста — мужчина крупного телосложения с могучими мышцами, бугрящимися под серой рубахой, стиснул его руками, удерживая пока сын трепыхался и рычал бессвязные слова. Появление второго и третьего детей, огласивших жильё заливистым плачем, было встречено слезами радости и облегчения…

…

— Вы уж не побрезгуйте, — хлопотал вокруг стола седой мужчина, выставляя банки с компотами и морсами, свежий хлеб, блюдо с жаренным мясом, кусок сыра и иные нехитрые продукты. — Даже и не знаю, как вас благодарить.

— Вы уже отблагодарили, — улыбнулся Виктор, одетый в серую рубашку, заправленную в черные штаны, заправленные в невысокие сапоги, голенища которых перехватывали широкие ремни. — В конце концов — это моя работа.

Счастливые молодые отец и мать, а также трое их новорожденных сыновей, сейчас отдыхали за закрытой дверью, готовясь с гордостью войти в новый день. Повитуха, которая помогала странствующему доктору принимать роды, вместе со своими ученицами ушла к себе домой, лишь восхищенно цокая языком и качая головой, со словами: «Золотые руки у мужчины…».

— Вся моя семья у вас в долгу, — заявил староста, усаживаясь напротив гостя. — Если мы хоть чем-то сможем помочь…

— Одну услугу вы действительно могли бы мне оказать, — немного подумав, сказал Франкенштейн. — Если есть в окрестностях что-нибудь необычное… колдовское… я бы хотел об этом узнать.

— Это мы легко, — согласно кивнул собеседник. — Я завтра же со всеми переговорю — не извольте беспокоиться, господин доктор.

— Если вас не затруднит, мне бы пригодилось немного еды в дорогу, — попросил ученый. — Утром мы с братом уйдём, а сейчас, если вы не возражаете, я бы хотел отправиться на боковую: день выдался уж очень хлопотным. Если до нашего отбытия ещё понадобится какая-то помощь — не стесняйтесь обращаться.

Отказавшись от предложения остаться в доме, Виктор взял с собой корзину с едой, собранную стариком и свой сундучок с инструментами, после чего ушел в конюшню, где на стоге сена удобно устроился Фрэнки, одетый в плотную жилетку поверх свитера, куртку, мешковатые штаны и сшитые на заказ сапоги. Благодаря специальным мазям и амулетам рассеивающим внимание, его легко можно было принять за обычного, пусть и очень высокого человека, с дефектами речи и некоторой неуклюжестью в движениях. Фургон остался на улице, пусть и был поставлен под навес, а кобыла, почищенная и накормленная, уже дремала в стойле рядом с хозяйскими лошадями.

— Проголодался, малыш? — улыбнувшись сыну, Франкенштейн поставил перед ним на пол свою добычу. — На ночь сильно не наедайся.

— Угу, — понятливо кивнув, здоровяк достал из контейнера большой зеленый огурец и весело им захрустел.

Чтобы добыть для Фрэнки зубы, взамен железных, которые пришлось вырвать из-за воспаления, ученому пришлось вспомнить свой опыт гробокопателя. Впрочем, по этому поводу он не сильно переживал, работая ночами, опасаясь лишь того, что его заметит кто-нибудь из жителей соседних селений. От идеи с приживлением здоровяку клыков зверей, он временно отказался, опасаясь новых непредвиденных последствий, с которыми в нынешних условиях будет справиться очень тяжело.

Деревня, в которую путешественники прибыли нынешним (уже — прошедшим) днём, была весьма необычной сама по себе: во дворах домов не было собак, общий коровник, курятники и конюшни, напоминали маленькие бревенчатые крепости, да и вся атмосфера над поселением ощущалась напряженной. При всём этом, намётанный глаз доктора то тут, то там замечал следы когтей каких-то крупных животных.

Достав из-под одежды маленькую пробирку, в которую набрал крови своей сегодняшней пациентки, когда повитуха отвлеклась на новорожденных, Виктор надел на голову монокль и капнул содержимое на стеклянную пластинку, подсвечивая себе лучиной. Жидкость, на первый взгляд, была совершенно обычной, но вот жизненная энергия в ней до сих пор не рассеялась, что было уже несколько за рамками нормы для человека. Впрочем, данную особенность можно было списать на беременность и роды…

«Но ведь мы не ищем легких ответов на непростые вопросы? Тем более, пытаться объяснить странности, придумывая правдоподобные причины для тех или иных вещей без подробного изучения — это не научно», — мысленно усмехнулся Франкенштейн, начав раскладывать инструменты на куске ткани, расстеленной на полу.

Закрыв дверь в конюшню, мужчина натянул на правую руку перчатку, при помощи которой работал с тонкими энергиями, и начал рисовать символы познания…

* * *

Тем временем, пока странствующий доктор и его недалекий, но грозный даже на вид брат отдыхали в конюшне у дома старосты, в доме на окраине деревни, в свете единственной свечи, в большой комнате собрались мужчины и женщины, имеющие право решать важные вопросы. Здесь были и сам староста, и его сын, и повитуха-лекарка, и глава охотников, а также кузнец, кожевник, плотник и доярка…

— Что скажешь, Матерая? — обратился крепкий старик к пожилой женщине. — Как тебе наши гости?

— Не простые они люди, — пожевала губами вторая по влиянию жительница деревни. — Споро доктор работает: руки у него золотые. Если бы роды я ещё приняла, то вот заштопать Янтарь уже не смогла бы. А он словно не с живым человеком работал, а будто ткань зашивал.

— Так что же он, людей за людей не считает? — вскинулась доярка.

— Не мели ерунду, девчонка, — скривилась повитуха. — За свою пациентку он переживал, пусть и исключительно как специалист… Но для доктора — так оно даже лучше. Рука уж точно не дрогнет в нужный момент.

— Это хорошо, — кивнул староста, прерывая не успевший начаться скандал. — Что его брат?

— Жуткий он, — признался мальчишка, которому сегодня довелось поработать конюхом. — Как глянет, так в душе что-то перевернется и поджилки трясутся. Я себя щенком против волкодава почувствовал: вроде бы мирный и спокойный, но чуть дернешься не в ту сторону — перекусит шею и не поморщится.

— Да ты и есть — щенок, — фыркнул кузнец. — Борода ещё не растет, а уже туда же…

— Да я… — задохнулся парень. — Ты сам бы, дядька, с этим великаном в одной комнате посидел бы. От него ведь ещё и пахнет…

— Чем? — насторожилась старуха.

— … — под скрестившимися на нём взглядами, юнец поежился, но всё же ответил: — Кладбищем.

— Мертвечиной? — нахмурился староста. — Не замечал…

— Не… — парень замотал головой. — Не знаю, как это объяснить, но точно не мертвечиной. Холодом и смертью пахнет, но такими… необычными.

— Нужно будет самим посмотреть, — пробормотал плотник. — Мало ли, что парню почудиться со страху могло.

В ответ на это, исполняющий обязанности конюха юноша засопел, но возразить не осмелился.

— Доктор попросил меня о разных странностях узнать, — заявил старик. — Колдовские вещи его интересуют. Завтра я думаю рассказать ему о волках, из-за которых у нас каждый загон для зверья — деревянная крепость. Заодно и на братца своими глазами взгляну. Полная луна уже завтра, так что… нужно решать, что с гостями делать.

— Батя, может — ну его? — подал голос сын старосты. — Пусть себе едут, куда там собирались.

— Дурень, — вздохнул пожилой мужчина. — Ну уедут они с утра… и далеко ли уйти успеют? Жаль будет такого мастера потерять…

— Как-то я не подумал, — повинился новоявленный отец.

— Ты у меня вообще этим заниматься не любишь, — укорил сына староста. — Есть у кого ещё какие важные мысли?

* * *

— Доктор! — за два часа до рассвета, Виктора разбудил ворвавшийся в конюшню мужчина, одетый в охотничий костюм буро-зеленого цвета.

— Цыц, — рыкнул Фрэнки, сидевший «на часах» (отоспаться он мог и в пути, забравшись под брезент фургона).

— Беда, доктор, — мазнув лихорадочным взглядом по великану, сын старосты уже хотел подойти к Франкенштейну, который удобно устроился на стоге сена, но был вынужден остановиться на полпути, так как дорогу ему преградил «брат» ученого.

— Что случилось? — продрав глаза, Виктор принял сидячее положение и посмотрел на раннего гостя. — Что-то с женой или детьми?

— Нет, — энергично мотнул головой новоявленный отец. — Бежать вам нужно, доктор: собирайтесь и запрягайте повозку, а я вас за деревню провожу.

— Да что стряслось-то? — недоуменно вскинул брови Франкенштейн.

— Просто поверьте — так нужно, — мужчина дернулся было, но под пристальным взглядом Фрэнки, замер и как-то устало опустил плечи, после чего заговорил более спокойно: — Это не мой секрет, так что и рассказать я его не могу… Как объяснить, не раскрывая тайну — тоже не знаю. Я вообще… не слишком умный, да и говорить красиво не умею. Доктор, вы спасли мою жену и сыновей, и за это я благодарен. По человечески вас прошу: уезжайте. Уезжайте так быстро и так далеко, как только сможете. Не останавливайтесь до следующей ночи… а лучше — пока не доберетесь до города. И забудьте дорогу в эту деревню, ради вашего же блага.

— Хорошо, — поднявшись на ноги и оправив одежду, решил ученый. — Только старосту нужно предупредить, что мы уезжаем.

— Не нужно, — облегченно вздохнув, ночной гость поднял руки в останавливающем жесте. — Я сам ему всё расскажу, когда вы уедете.

…

Много времени чтобы собраться не потребовалось: пока Виктор и Фрэнки выводили кобылу и запрягали её в фургон, их новый знакомец сбегал до дома и принес мешок со снедью.

Едва путники вышли на дорогу, как в свете ночных светил появились несколько темных силуэтов, которые преградили им путь, а затем прозвучал вежливый мужской голос:

— Доброй ночи, доктор. Куда это вы, не свет не заря? Неужели не понравилось наше гостеприимство, или обидели чем?

— Доброй ночи, — мягко улыбнулся в ответ Виктор, нащупывая пальцами правой руки трубку, спрятанную в одежде. — Дорога зовет и мы идём.

— Тяга к путешествиям — это прекрасно, — вежливо согласился старик. — Но не в столь же темную ночь! Ночь темна и в ней таится множество опасностей.

— Уверяю, мы способны за себя постоять, — заявил Франкенштейн, прекрасно ощущая то, что их постепенно окружают.

— Охотно верю, — не стал спорить староста, а затем его внимание переместилось на как-то затравленно оглядывающегося сына. — Я бы сказал, что разочарован, но… как видишь, чего-то подобного и ожидал.

— Отец, я… — попытался оправдаться мужчина, но был перебит.

— Не сотрясай зря воздух, а лучше иди к жене и детям: мы с тобой потом поговорим… по-семейному, — пообещал старик. — А вы, доктор, разве уже не хотите услышать о разных колдовских чудесах, которые есть в нашем селении?

— С удовольствием послушаю, — отозвался ученый. — И раз уж на то пошло, то давайте сразу говорить открыто? Либо же, мы с Фрэнки все же пойдём…

— Отец, может… — сделал очередную попытку молодой родитель.

— Не может, сын, — холодно оборвал его староста. — Иди домой.

Несколько секунд мужчина в охотничьем костюме переминался на месте, кидая опасливые взгляды то на односельчан, которые уже стояли вокруг плотным кольцом, то на Виктора и его «брата». Однако, авторитет главы деревни оказался сильнее желания помочь чужаку и опустив голову, шаркая ногами он побрел прочь.

— Не хотите пройти в дом, доктор? — вежливо уточнил старик. — Я заварю вкуснейший отвар, нарежу свежего хлеба с сыром и мясом.

— Мне и тут хорошо, — пожал плечами Франкенштейн. — Вы что-то хотели рассказать?

— Не буду настаивать, — с явным неодобрением отозвался староста. — Скажите, доктор, что вы знаете об оборотнях?

— Истинных, или проклятых? — уточнил ученый, уже понимая, о чем дальше пойдет речь, да и догадываясь, о какой из разновидностей перевертышей хотел поведать собеседник.

— Даже так, — искренне удивился глава деревни. — Тогда, может быть вы ещё поведаете, чем одни отличаются от других?

— Первые — это люди, научившиеся принимать облик зверя, либо звери, научившиеся принимать облик человека: их звериные личины могут различаться, так что даже в одной семье, мирно живут лисы, волки, медведи… — ученый замолчал, внимательно прислушиваясь к тишине, которая опустилась на деревню. — Проклятые оборотни — это люди, которые получили свою силу через укус от старшего сородича. В обычной жизни они мало чем отличаются от людей, разве что чуть лучшим здоровьем, долгим сроком жизни, большей физической силой, острыми слухом, нюхом и зрением… но оборачиваются лишь в полнолуние, при этом не контролируя себя в зверином обличии. Ах да: собаки их люто ненавидят, что в человеческом, что в зверином виде, а вот сами они, во время обращения, на других животных почти не реагируют, предпочитая в качестве жертв других людей.

— Потрясающие познания, для обычного странствующего доктора, — искренне обрадовался старик, а затем его голос стал холодным и жестким. — Вы ведь понимаете, доктор, что мы не можем вас отпустить? Теперь — это даже не вопрос нашей порядочности, а обычная логика. Ради выживания стаи, можно пойти на многое…

— Как я понимаю, вы решили и меня… «ввести в свое сообщество»? — уточнил ученый, продолжая сохранять вежливое спокойствие, пусть в душе и царила буря эмоций.

— Время от времени, нам нужно обновлять кровь, — извиняющимся тоном ответил староста. — Проклятье, конечно, снижает эту потребность, но не убирает окончательно. Только на моей памяти, дважды рождались дети с дефектами… Знали бы вы, как горевали их родители.

— А я вам нужен для того?.. — наклонив голову вперед, Виктор интонациями предложил продолжить свою фразу.

— По правде, такой уж критической нужды сейчас нет, — снова изобразив извиняющийся тон ответил глава деревни. — Но упустить возможность привязать к деревне столь ценного мастера — это непростительная расточительность. Оставайтесь, доктор: вас здесь примут как родного и даже дом свой построить помогут. А следующей весной и свадебку справим… У нас как раз девки есть незамужние. И вашего брата не обидим: такой силач будет нарасхват!

— Понятно, — выпрямившись во весь невеликий рост, Франкенштейн ответил: — Я бы хотел остаться человеком, да и перспектива всю жизнь провести вдали от больших городов — это не то, что может привлекать. Это я ещё не говорю о Церкви Спасителя, волшебниках, магах и шаманах, которые к проклятым относятся… недружелюбно.

— По-хорошему стало быть не получится, — с сожалением протянул старик. — Жаль…

— Не стоит принимать поспешных решений, — подняв правую руку в останавливающем жесте, ученый продемонстрировал тонкую серебристую трубку. — Что вы скажете на предложение о том, что я попытаюсь решить вашу «пушистую проблему»?

— Хм? — удивился староста. — Думаете, раньше никто не пытался?

— Я — не никто, — хмыкнул в ответ Франкенштейн. — Фрэнки, сними амулет.

Здоровяк поднял руки и снял с шеи кожаную полоску с металлической пластинкой, на которой были выгравированы причудливые символы. Оборотни, успевшие подобраться совсем близко, разом отпрянули в стороны, ощутив неестественные запахи, исходящие от громилы.

— Гррр, — оскалив зубы (некоторые из которых были взяты из разных комплектов) великан демонстративно сжал и разжал могучие кулаки. — Порррву, псины.

— Как грубо, малыш, — укоризненно произнес ученый. — Надеюсь вы понимаете, что без боя нас взять не получится? И если со мной, любой из вас справится… может быть справится, то вот Фрэнки — другое дело. Силами он не уступит и проклятому оборотню во время полнолуния… не говоря уже о чуть более сильных людях.

— Вот даже как, — в очередной раз за ночь удивился глава деревни. — Давайте не будем торопиться: нам ведь есть что обсудить. Вижу, доктор, что вы очень не простой человек… Очень не простой. Может быть даже у вас что-то и получится? Кто знает… Но в любом случае, мы вас отпустить не можем, так как вы слишком много знаете о нас. А я бы не хотел, чтобы сюда пришли волшебники, или того хуже — церковники.

— Моему честному слову вы не поверите? — понятливо усмехнулся Франкенштейн. — Так… что же будем делать?

— Мне бы не хотелось переводить наше общение во вражду, — старик покачал головой. — Но я вынужден предложить вам погостить у нас подольше. Завтра — полнолуние и я думаю, что такой образованный человек понимает, что это означает? Мы предоставим вам в распоряжение дом с подвалом, где вы сможете переждать ночь. Потом у вас будет целый месяц, чтобы… найти лечение нашей «пушистой проблемы».

«Отравят или нападут неожиданно, когда мы потеряем бдительность. Сейчас рисковать не хотят, так как не знают, на что мы способны. А вот за месяц, вполне могут подготовиться и решить уже мою проблему. Все же, не думаю, что врач им нужен настолько сильно, чтобы рисковать своим благополучием», — пронеслись размышления в голове у ученого, который в очередной раз пожалел, что так и не сподобился провести полноценные исследования демонического ядра, до сих пор находящегося в флаконе, во внутреннем кармашке одежды.

— Не вижу причин отказываться от столь вежливого приглашения погостить, — с нотками сарказма в голосе произнес Виктор. — Только должен поставить условие: в доме мы должны жить одни, да и для работы мне понадобятся некоторые инструменты, ингредиенты… ну и анализы.

— Вот и славно, — удовлетворенно отозвался староста. — Я прямо сейчас распоряжусь, чтобы вам подготовили жильё. Давайте уйдём с дороги и обсудим всё более конкретно? Всё же, мне бы не хотелось, чтобы вы считали нас своими врагами, или вовсе тюремщиками.

Изучательная

(Дом на окраине деревни. Одна тысяча семьсот шестой год)

За окном, затянутым мутным коровьим пузырем, медленно и словно бы неохотно поднималось солнце. Пели петухи, мычали выгоняемые на пастбище коровы, шумной стайкой бегали малолетние детишки…

— Вы что же не пьете чай, доктор? — вскинул брови и кивнул головой на кружку староста, устроившийся за столом на кухне, играющей роль ещё и прихожей, сидя со стороны двери.

— Не хочу аппетит портить, — дипломатично отозвался Виктор, сидящий на табурете за тем же столом, но со стороны входа в единственную жилую комнату. — Не принимайте на свой счёт, просто я нервно отношусь к ситуациям, когда тем или иным образом ограничивают мою свободу.

— Не доверяете, — с сожалением покачал головой старик.

— Есть из-за чего, — резонно заметил Франкенштейн.

— Ну а вы, как поступили бы на моём месте? — глава деревни проклятых оборотней впился в собеседника суровым взглядом. — Я ведь хотел по-хорошему… Если бы сын не вмешался, всё бы гладко прошло.

— Гладко бывает только на бумаге, — заметил ученый. — Вы вот хотели сделать меня оборотнем, через укус? А что если я — носитель индивидуальной непереносимости к вмешательствам в мой организм?

— Это как? — насторожился собеседник.

— Когда меня кусают, колют или режут, у меня в качестве аллергической реакции выступает кровь, — с умным видом заявил Виктор. — Синяки появляются, да и боль никто не отменял.

— Шутить изволите, господин доктор, — вздохнул староста. — Ну шутите-шутите… Раз уж на то пошло, то может быть обсудим, чем мы друг другу можем помочь?

— Я могу хотя бы попытаться решить вашу проблему с превращениями, — заявил Франкенштейн. — Однако, для этого мне нужно оставаться человеком. Понимаете почему?

Старик нахмурился, пожевал губами, а затем высказал предположение:

— Хотите обследовать нас уже после трансформации, что возможно только если сами вы останетесь полностью дееспособным… Так?

— Вот видите: всё очевидно, — удовлетворенно улыбнулся ученый.

— А если мы не хотим вылечиваться? — выражение лица главы поселения стало хищным, а взгляд острым. — Может быть нам нравится быть сильнее, быстрее, здоровее и жить дольше?

— Прямо сейчас, вы от людей не отличаетесь, — заметил Виктор. — Разве что жизненной энергии побольше. Но неужели вам нравится каждый месяц, на несколько ночей становиться неуправляемыми хищниками, руководствующимися только голодом и яростью на людей? А ведь именно из-за этого, проклятых оборотней в своём сообществе не терпят даже волшебники, весьма терпимо относящиеся к нелюдям.

— Настолько терпимо, что многих из них истребили полностью? — насмешливо фыркнул староста, демонстрируя тот факт, что неплохо осведомлен о положении дел в мистическом мире.

— Обычное для людей дело — война: для этого совершенно не нужны расовые различия и хватает того, что у соседа есть что-либо ценное и интересное, — развел руками Франкенштейн. — Я предлагаю вам выход из щекотливой ситуации, который удовлетворит всех: вы получите лекарство от безумия, а может быть и вовсе прекратите превращаться в зверей, а я останусь человеком и смогу спокойно покинуть эту деревню, более не испытывая вашего гостеприимства.

— Хм… — старик пожевал губами и спросил: — Что вам понадобится для работы, доктор?

— Оборотень, который готов стать объектом исследования, крепкая клетка, кожаные ремни или кандалы, — перечислил ученый, глядя собеседнику глаза в глаза. — Сами понимаете, я нахожусь в не самых приятных условиях и вредить пациенту не собираюсь. В конце концов, бежать-то мне некуда: вы у меня даже лошадь забрали, а пешком от проклятых оборотней не уйти.

— Мы обдумаем, чем вам можно помочь, — после продолжительной паузы пообещал глава деревни. — Пока что, не покидайте этого дома… без сопровождения и в компании вашего «брата». На всякий случай, я оставлю парочку наблюдателей, так что в случае попытки побега мы обо всём узнаем и договор будет расторгнут.

— Договорились, — не стал спорить Виктор.

* * *

Днём в дом, где поселили Виктора и Фрэнки, принесли массивный деревянный щит, с проёмами для головы и рук. Приспособление, предназначенное для наказаний преступников, двое молчаливых мужчин установили в прихожей, после чего не прощаясь ушли.

Дав своему сыну отдохнуть и отоспаться перед работой, Франкенштейн воспользовался своими небольшими запасами реагентов, чтобы приготовить несколько составов, предположительно имеющих успокаивающее, или же губительное действие на проклятых оборотней, по множеству свидетельств, обнаруженных в библиотеке бывшего нанимателя и в архиве Церкви Спасителя, являющихся крайне устойчивыми к обычному оружию.

Ночь наступала пугающе быстро, так что не успел ученый оглянуться, как солнце уже коснулось горизонта, а все окна в выделенном ему доме оказались закрыты ставнями. Кроме прочего, жители деревни обложили убежище гостей лошадиным и коровьим навозом, в щели между брёвнами сунув свежую пахучую траву, дабы перебить человеческий запах. Впрочем, все их усилия казались мужчине пустой тратой времени, если ему все же предоставят пациента для наблюдения.

Перед самым закатом в дверь постучал сын старосты, одетый в кожаную куртку, шерстяные штаны и потертые сапоги. Одарив Виктора взглядом, в котором смешивались раздражение, вина и надежда, он скинул обувь и верх своего одеяния, тут же заняв место у вертикально стоящего щита. Фрэнки помог его заковать, затем плотнее закрыл дверь и задвинул засов, в то время как ученый раскладывал на столе инструменты, расставлял посуду с составами, чистые тарелки для проб и флакончики с пробками, для набора анализов.

Виктора почти не удивило то, кого именно прислали ему «на растерзание» (хотя, скорее уж новоявленный отец сам вызвался быть подопытным), более удивительно было бы, если бы староста пришел сам, либо прислал кого-то другого. Но если быть честным до конца, сам доктор ожидал, что его скорее уж попытаются отравить, подстрелить из лука или арбалета, а то и вовсе сжечь вместе с домом, так как обещание исцеления звучало уж слишком невероятно.

«Видимо, они действительно отчаялись и решили, что узнать о своем проклятье хоть немного больше, лучше чем просто избавиться от угрозы. Если нас с Фрэнки вообще рассматривают как угрозу».

Наконец наступила ночь и взошла луна. Франкенштейн, на всякий случай обработавший и себя и своего ассистента составом с острым запахом, нацепил на голову монокль и надев на правую руку перчатку, в свете свечей, установленных в глиняные чашки, стал наблюдать процесс превращения.

В доме не было света луны, так как окна оказались закрыты, а все возможные щели были заткнуты. Однако, это совершенно не помешало проклятью начать действовать, заставляя мышцы подопытного вздуваться жгутами, кожу бледнеть и обрастать шерстью, ноги и руки превращаться в лапы. По мере того как челюсти удлинялись и вытягивались, ноздри вывернулись, уши заострились, глаза пожелтели и засветились, рот обзавелся острыми клыками. В том месте, где спина уже теряет своё благородное название, начал расти достаточно пушистый хвост…

«Очень интересно», — сверкая любопытным взглядом, ученый восхищался работой проклятья, которое наконец-то вышло из «спящего» состояния и принялось за свою обязанность во всю силу.

В энергетическом плане превращение оборотня выглядело так: сперва тело мужчины покрылось тонкой паутиной светящихся белым линий, которые разрастались и расширялись, пока полностью не окутали кожу человека полупрозрачным коконом, начавшим расширяться и приобретать форму призрачного волка, сохраняющего минимум человеческих черт, а затем, когда духовный каркас был готов, его начала заполнять вскипевшая жизненная сила, превращающая плоть в подобие глины. Проклятый, будто надуваемый изнутри бурдюк, лишившись прежнего твердого каркаса, стремился заполнить собой новую духовную форму, при этом испытывая явно не самые приятные ощущения.

Как заметил Виктор, по мере превращения человека в оборотня, осознанное выражение взгляда угасало, сменяясь чем-то полуразумным, управляемым исключительно инстинктами. Пока существо не оклемалось, он сунул в зубастую пасть толстую деревяшку, а затем завязал морду кожаным ремешком, не давая выплюнуть импровизированный кляп. Это заняло примерно десять-пятнадцать секунд, после чего с улицы донесся волчий вой множества голосов.

— Плохие собаки, — констатировал Фрэнки, придирчивым взглядом осматривая начавшего дергаться оборотня, скребущего по полу задними лапами и пытающегося вытащить голову с передними лапами из отверстий в деревянном щите.

— Если я правильно понимаю причину трансформации, то проклятые оборотни — это не животные, а всё те же люди, только с изменившимися органами и инстинктами вместо разума, — озвучил первую свою теорию Франкенштейн, вооружаясь ножом и чашкой для крови. — Сейчас мы узнаем, так ли сильно наш друг изменился изнутри. Малыш, подержи его пожалуйста, чтобы он не дёргался…

…

«Тело проклятого оборотня защищает плотная духовная оболочка, во время трансформации переходящая в активное состояние и превращающаяся в шерстяной покров, который не поддаётся обычному железу, острому стеклу, заточенному дереву. Однако (возможно по причине того, что серебро является наиболее хорошим проводником энергии, излучаемой луной) серебряное лезвие режет шерсть и кожу обращенного, так словно бы он — простое животное. Раны, нанесенные серебром, не подвержены воздействию знаменитой регенерации проклятых…».

Зверь рычал, дёргался, скрёб когтями задних лап по полу, но вырваться никак не мог. Его глаза в полумраке, разгоняемом свечами, светились желтым и выражали ненависть, голод, а также опаску. Он не ощущал от своих пленителей человеческих запахов, что вводило его в замешательство, заставляя сомневаться в зрении и слухе.

«Превращение проклятого оборотня происходит благодаря духовному облику, который напитываясь светом полной луны, выходит за пределы истинного духовного тела, деформируя или запирая его в себе. Духовный зверь проклятого оборотня обладает своим ограниченным сознанием, которое может быть как управляющим конструктом, активируемым в определенных условиях, так и результатом раздвоения личности зараженного, разум которого не может справиться с превращением в зверя и изменением способов восприятия мира. Возможно, что изначально проклятье разрабатывалось как вспомогательный инструмент, должный превратить обычных людей в магических существ, обладающих повышенными силой, здоровьем и улучшенными органами чувств, но была совершена критическая ошибка, превратившая контролируемый процесс в опасную болезнь. Однако же, с той же степенью вероятности, проклятье могло быть создано как магическая эпидемия, которую должны были распространять на территории противника, таким образом подрывая его обороноспособность, вместе с тем создавая напряженность в народе, которая обычно приводит к расколу и вспышкам насилия, вплоть до гражданской войны. Впрочем, верным может оказаться и третий вариант ответа, в котором создатель проклятья добился желаемого результата и имел способ контроля обращенных, но не передал его более никому, а после его смерти зараза стала распространяться бесконтрольно. Этого мы уже не узнаем…».

Рассвет уже был близок, а с улицы всё чаще раздавался вой возвращающихся после ночной прогулки вервольфов. Подопытный, устав от бесполезных попыток вырваться (ученый считал, что он должен был быть сильнее) только дергал ушами и зло порыкивал на своих мучителей.

«Активное проклятье, способное перекинуться на жертву, вырабатывается в пасти проклятого и передаётся через слюну. Кровь и другие жидкости оборотня, содержат более стабильную форму заразы, которая не вступает в активность с образцами человеческой крови. Данный факт косвенно подтверждает теорию об искусственности происхождения заразы. Впрочем, если предположить, что первый оборотень не был результатом чьих-то экспериментов, а являлся так называемым подчиняющим, который просто развил свою силу до слишком высокого уровня, то эффект заражения можно сравнить со змеиным ядом, от которого у самого носителя есть иммунитет».

Едва началась обратная трансформация, Фрэнки снял с головы оборотня импровизированный намордник и вынул изо-рта кляп-деревяшку. Внешне процесс выглядел так, будто бы мужчина сперва сбросил шерсть, от которой на полу не осталось и следа, так как она истаяла в воздухе словно снег падающий в огонь, а затем начал усыхать, снова принимая человеческий облик. Процессы, происходящие с духовным телом, были куда интереснее: внешняя оболочка зверя стала менее плотной, из-за чего жизненная сила стала вытекать наружу словно через сито, в результате чего тело начало ужиматься, стараясь сохранить прежнюю форму. В тот момент, когда облик волка скрылся внутри плотного человеческого духовного тела, утечка сил полностью прекратилась и плоть подопечного снова стала стабильной.

«Повышенная концентрация жизненной энергии в организме проклятого, объясняется необходимостью регулярных трансформаций, на которые уходит множество сил. Для компенсации затрат, зараженный должен есть в полтора-два раза больше обычного человека, а его желудочно-кишечный тракт, должен перерабатывать поступающую пищу с максимальной эффективностью, дабы не наступило истощение. Ускоренный обмен веществ?..».

Стоило превращению завершиться, новоявленный отец повис в своих оковах, тяжело дыша и подрагивая будто от судорог. Выглядел он при этом весьма жалко и вряд ли смог бы оказать хоть какое-то сопротивление при нападении, даже если бы был свободен.

«После обратной трансформации у проклятого оборотня наблюдается слабость и тремор мышц. Это можно объяснить как болезненностью превращения, так и потерей большого объёма жизненной энергии, излившейся в пространство вокруг особи».

— Фрэнки, освободи его, — попросил Виктор, не отрываясь от своих записей.

— Угу, — кивнул здоровяк, принимаясь извлекать вяло трепыхающееся тело из плена деревянного щита.

«Предположительные способы лечения: во-первых, потерю контроля над телом можно объяснить слабостью собственного духовного тела зараженного, а потому усиление человеческой части оборотня, может привести к тому, что зверя удастся взять под осознанное управление (с равной вероятностью, усиление человеческой половины приведёт к усилению звериной сущности, что сделает проклятого более сильным, но оставит неуправляемым животным); во-вторых, можно ослабить звериную сущность, что можно проделать путём нарушения целостности духовной оболочки, либо введением в кровь подавляющего вещества; в-третьих, может помочь ритуал слияния личностей человека и зверя, что в случае неудачи приведёт к потере разума, а в случае успеха — позволит контролировать трансформацию осознанно. Впрочем, всё это всего-лишь теории, которые ещё только предстоит проверить».

Поставив последнюю точку, Франкенштейн отложил письменные принадлежности и поднявшись из-за стола, с удовольствием потянулся до хруста в суставах. Бросив взгляд на сына старосты, всё ещё находящегося в не самом лучшем состоянии, он мысленно хмыкнул, осознавая то, что на какое-то время это не они с Фрэнки заперты с проклятыми оборотнями, а эти самые перевертыши, заперты вместе с ними.

«Не самый разумный поступок, если учитывать наши… не самые дружеские отношения», — подумал ученый, представляя себе картину непродолжительной бойни.

Впрочем, желание изучить вопрос подробнее, найти средства борьбы с заразой, а может быть и получить что-либо полезное для себя, пересилило мелочную мстительность. В конце концов, с ранних лет он был зависимым от кого-либо, а не так давно вовсе служил демону, который держал его за личного слугу. В сравнении с этим, договор со старостой деревни монстров, превращающихся в здоровенных волков, смотрелся как-то блёкло.

Подойдя к двери на улицу, Виктор отодвинул засов и толкнул створку, но желаемого результата так и не добился. Ещё несколько раз дернув преграду, он убедился в том, что их троицу заперли снаружи, по всей видимости считая, что доктору доверять опасно, а рискнуть одним членом стаи — вполне допустимо.

«Как предсказуемо», — хмыкнул ученый и отошел на пару шагов.

— Малыш, открой дверь, — попросил мужчина великана.

— Ррр, — пророкотал в ответ здоровяк и приблизившись к выходу, навалился на створку, напрягая мышцы, вздувающиеся буграми. — Грррааа!

Сперва дверь уверенно держалась, но затем раздался деревянный треск и Фрэнки едва не вывалился наружу вместе со створкой, которая слетела с петель.

Немного подумав, Франкенштейн растянул губы в хищной улыбке и вернувшись к столу, взял с него флакон с усыпляющим составом. Жидкость он влил в горло новоявленному отцу, который только-только начал приходить в себя, а затем вооружился скальпелем и стал исполнять свой замысел…

…

К дому старосты, ученый и его сын подходили неспешно, ни от кого не скрываясь (да и все обитатели деревни, отсыпались в своих домах) с чувством собственного превосходства в осанке и взглядах. Фрэнки нёс на плече сверток ткани, по форме которого легко было понять, что внутри находится человек.

В жильё двое путников вошли без стука и обнаружили самого вожака местной стаи проклятых, сидящего на стуле за кухонным столом. Мужчина выглядел плохо (бледная кожа, красные глаза, дрожащие руки и отливающие синевой губы, намекали на дурное самочувствие) но при этом держался весьма уверенно.

— Доктор, что привело вас сюда в столь ранний час? — хрипло спросил старик.

Вместо ответа, ученый кивнул своему спутнику, и тот положив свою ношу на пол развернул ткань, демонстрируя тело с отчетливо видимым разрезом на горле. Лицо главы деревни ещё сильнее побледнело, но голос оставался ровным и почти спокойным:

— У нас был договор…

— Заключенный под страхом смерти, — заметил Франкенштейн, наставляя на собеседника серебристую трубку. — Грош цена такому договору. Я пришел к вам с добром и оказал помощь, а за это получил условие, которое иначе как рабское не расценить…

— Хрррр, — неожиданно захрапел лежащий на полу мужчина, тем самым разрушая гнетущую атмосферу и заставляя отца широко распахнуть глаза, неверящим взглядом уставившись на явно смертельную рану на шее.

— Так он… жив? — дрогнувшим голосом спросил глава деревни, в уголках глаз коего заблестели слезы облегчения.

— Может быть я и не самый хороший человек, но убивать человека, который рисковал, чтобы помочь мне — это чернейшая неблагодарность, — ученый убрал свое оружие в рукав и сложив руки на груди произнес: — Полагаю, сейчас нам стоит договориться о дальнейшем сотрудничестве. Гостить в вашей деревне, уж простите, я не собираюсь, но от своей работы не отказываюсь. Какие у вас есть на этот счёт предложения?

Помогательная

(Загородный особняк. Одна тысяча семьсот седьмой год).

Четвёрка всадников в кожаной броне и металлических кирасах, на вороных жеребцах подскакали к широким деревянным воротам, и их предводитель — бородатый широкоплечий мужчина с сединой в волосах, начал стучать кулаком в створку, требуя их впустить. По дороге от города, бревенчатые стены которого виднелись чуть севернее, уже ехала запряженная двумя лошадями повозка, которую сопровождали ещё двое всадников.

— Кто такие? По какому вопросу? — недовольным тоном спросил один из двух охранников, одетых в кожаные жилеты с металлическими нашивками поверх грубых рубах и шерстяных штанов, заправленных в высокие сапоги, вооруженных короткими мечами и ножами.

— Открывай, собака! — взревел бородач, от коего ощутимо повеяло духовным давлением. — И предупреди хозяина, что у нас тяжело раненый!

— Ждите… — попытался потянуть время мужчина.

— Гррр… — выскользнув из седла, предводитель всадников приземлился обеими ногами на землю, согнул колени, сосредоточился и прыгнул вверх, взлетая над забором, чтобы встать на створку ворот. — Что, собака, забыл своё место? Ну дак я напомню!

Соскочив с возвышения во внутренний двор, бородач схватил одного из оборотней за шею и оторвав от земли подтянул к себе, чтобы смотреть глаза в глаза. Молодой проклятый захрипел и хватая ртом воздух, собственными руками вцепился в предплечье подчиняющего.

— Что стоишь, блохастая шавка? — отшвырнув как нашкодившего щенка первую жертву, всадник перевел внимание на второго стражника, который с растерянным выражением на лице держался за рукоять меча, однако не вынимая его из ножен. — Беги за хозяином. Живо!

Сглотнув, оборотень развернулся и на всей доступной скорости побежал к двухэтажному бревенчатому дому, с покатой черепичной крышей и высоким крыльцом, а также тяжелыми ставнями на окнах. Служанка, выглянувшая было из-за угла, пискнув скрылась за сараем, боясь попасться гостям на глаза. Впрочем, бородачу уже не было до них дела и развернувшись к воротам, он в одиночку убрал тяжелый засов, представляющий из себя толстый брус, после чего распахнул створки, позволяя своим соратникам (простым, пусть и тренированным людям) въехать во двор.

Тем временем, повозка уже свернула с основной дороги и лошади теперь стучали копытами по узкой колее, не так уж и часто используемой для какого-либо транспорта. Кучер — седой старик крепкого телосложения, лицо коего украшали шикарные длинные усы, натянул поводья, останавливая животных на свободном пяточке земли. Сопровождающие тут же спрыгнули со своих коней и под негромкие ругательства, стали осторожно доставать из колесницы носилки, на которых лежал совсем молодой черноволосый мужчина, с правильным аристократичным лицом, острой бородкой, бледной кожей и тяжелым дыханием, до шеи укрытый шерстяным пледом.

— Что случилось? — показавшийся на крыльце своего (временного) дома, одетый в серую рубашку и черные штаны Виктор, недовольным взглядом осмотрел вновь прибывших. — По какому праву вы врываетесь сюда?

— У нас тяжело раненый, — заявил бородач.

— А у меня две руки, две ноги и голова на плечах: но я почему-то не жалуюсь, — холодно осадил его Франкенштейн. — Повторяю вопрос: по какому праву вы сюда врываетесь?

— Да как ты смеешь, докторишка? — зарычал подчиняющий, но тут же осекся, увидев как в ладони ученого сверкнула серебристая трубка.

— Попридержи язык, меченый, — совершенно спокойно произнес Виктор. — Не я к вам за помощью пришел, а вы ко мне. Не забыл? Или тебе твоя сила в голову слишком сильно бьет, что ты о логике и здравом смысле забывать начал? Хм… Неужели «пустота» стала настолько сильной?..

— Ты… должен ноги графу целовать за то, что он тебе здесь жить разрешил, а не убил и церковникам не сдал, — покраснев лицом от ярости, подчиняющий стал прожигать собеседника пылающим взором.

— Ты — не граф, — припечатал Франкенштейн. — То, что позволено ему, не позволено его… слугам. Не забывай об этом. Да и не меченому мне церковью угрожать…

— Доктор, простите этого болвана, — вмешался в диалог возница. — Прошу вас: молодому господину срочно нужна ваша помощь.

Переведя взгляд на носилки, удерживаемые двумя солдатами местного землевладельца, Франкенштейн кивнул и спрятал своё оружие в одежде, после чего махнул рукой на дверь и велел:

— Несите его в операционную. Всем посторонним — оставаться здесь: занесёте ещё какую-нибудь заразу.

— Что встали, олухи? — старик повернулся к носильщикам. — Идите за доктором. А вы… позаботьтесь о лошадях.

— Но… — попытался возразить бородач.

— Если из-за тебя, дурень, сын графа не выживет… — возница, пусть на пол головы был ниже собеседника, но каким-то образом умудрился посмотреть на него сверху вниз.

Всадник отступил, склоняя голову в знак признания правоты старика. Однако, в его глазах так и продолжала сверкать непоколебимая уверенность в своей правоте, а также злость на простолюдина, слишком много о себе возомнившего из-за доброты господина.

* * *

Носилки с пациентом уложили прямо на операционный стол, после чего носильщики были выпровожены за дверь, а Виктор принялся за работу. Закатав рукава, он ополоснул руки в разведенном спирте, затем накинул длинный хлопковый халат с глубокими карманами и надел на голову очки с выщелкивающимися стёклами.

Скинув плед прямо на пол, выложенный серыми плитками, Франкенштейн при помощи кожаных ремней, закрепленных на боковых сторонах стола, зафиксировал руки и ноги молодого аристократа, на правой стороне груди коего расплывалось бурое пятно, пропитавшее одежду и наложенную повязку. Молодой мужчина был без сознания и как показывали стёкла, позволяющие видеть тонкие энергии и материи, он стремительно терял жизненную и духовную силы, вытекающие из раны, нанесенной сразу и материальной, и духовной оболочкам.

«Похоже, парень не утерпел и решил поохотиться на пустых. Но куда смотрело его сопровождение?», — достав из шкафчика один из пяти деревянных сундучков, ученый поставил его на маленький столик у изголовья ложа с пациентом и открыв, извлёк на свет скальпель, похожий на очень маленький нож с длинной ручкой.

Начав срезать с раненого верхнюю одежду, Виктор вспоминал, как вообще оказался в нынешнем положении…

…

Оказалось, что существование деревни проклятых оборотней — это не секрет для местного графа, управляющего всеми окрестными землями, сидя в небольшом городке с высокими стенами. С властями у зараженных были своеобразные отношения: им выделили охотничьи угодья, на которых никого больше не селили, в оплату за что обязали по первому же зову выставить ополчение, отлавливать разбойников и, разумеется, платить дань. Землевладелец, по каким-то своим причинам недолюбливающий Церковь Спасителя, пусть и был обычным человеком с чуть повышенным уровнем духовных сил, старательно окружал себя сильными людьми, среди которых было четверо подчиняющих и одна слабая ведьма, занимающаяся варкой зелий.

Появление в городе необычного странствующего доктора, с ещё более необычным спутником, не прошло мимо внимания графа, который не постеснялся сам явиться для разговора, взяв с собой группу поддержки. К чести аристократа, Виктор был вынужден признать, что уговаривать этот человек умеет, при этом не прибегая к угрозам или лести, а предлагая интересные перспективы (идея получить полностью адекватных проклятых оборотней, как показалось ученому, заставила его глаза вспыхнуть алчным блеском).

Виктору и Фрэнки был предоставлен загородный дом, где слуги землевладельца обустроили мастерскую и операционную, доставив затребованные по списку инструменты и реагенты, пусть и далеко не все. Как оказалось, один из живущих в городе подчиняющих, имеет силу позволяющую по желанию менять форму металлов, что практически не применимо в бою из-за низкого уровня духовной энергии, зато это является великолепным подспорьем в работе ювелиром, что и позволило получить тонкие прямые иглы, острейшие лезвия, два шприца…

…

«Похоже, судьба у меня такая: работать придворным доктором-колдуном», — невесело усмехнулся Франкенштейн, убирая из раны последние куски ткани и срезая потемневшую кожу.

На первый взгляд, рана была не такой уж и страшной: большая грудная мышца оказалась пронзена чем-то острым и зазубренным, что достало до рёбер, но не проникло в легкое, да и крупных сосудов не зацепило. Однако, кровь и не думала останавливаться, также как духовная оболочка не спешила затягивать прокол, а плоть вовсе начала чернеть.

«Яд? Не похоже. Тут что-то другое…», — нахмурившись, Виктор склонился над телом пациента, через разные стёкла рассматривая края порванного мяса.

Решив, что необходимо выиграть как можно больше времени, Франкенштейн набрал в шприцы составы, один из которых «замораживал» духовную плоть на небольшом участке, а другой — останавливал кровь. Распространение черноты ещё не зашло слишком далеко, а потому обкалывать пришлось только половину грудной клетки…

Захватив пинцетом маленький краешек черного мяса, ученый отсёк его при помощи скальпеля, затем положил на рану тряпицу, пропитанную составом, вытягивающим различную заразу (вроде тех же ядов) и отправился к микроскопу, в который также были вставлены необычные увеличительные стёкла. Пусть время и было дорого, но со стороны могло показаться, что действует он размеренно и неспешно.

«Какой необычный пустой попался мальчишке: использовал даже не яд, а… грибницу? Очень голодную грибницу, которая высасывает духовную энергию, разрушая оболочку и пуская свои корешки дальше. Хм… Придется вырезать целый кусок мяса, а для гарантии — разрабатывать яд, способный эту дрянь убивать. Надеюсь, у ведьмы найдутся зелья, чтобы восстановить мышцы», — в голове Виктора пролетели картинки того, как можно использовать эту необычную грибницу, в том числе и для излечения-ослабления проклятья оборотней, но из-за отсутствия возможности отследить все процессы воздействия, временно об этом пришлось забыть (да и частица пустого, занесённая в тело молодого аристократа, определенно имела свою программу, в которую выживание жертвы не входило).

Обработка образца концентрированной святой силой, собранной Франкенштейном при помощи специальных артефактов, дала слабый разрушительный эффект. К сожалению, так как сын графа был подчиняющим, его энергия тоже несла негативный заряд, пусть и гораздо менее «ядовитый» нежели у пустых. Но и на него сила с противоположным зарядом действовала угнетающим образом.

Вооружившись пинцетом и скальпелем, ученый стал срезать зараженную плоть, убирая самые значительные участки почернения. Время от времени он вкалывал дополнительные порции лекарства, останавливающего движение духовной энергии и крови. Когда же с этим было покончено, пришлось тщательно проверять, не осталось ли в кажущемся здоровым мясе кусочков заразы. Для гарантии, в образовавшееся углубление всё же был помещён очищающий состав, с добавлением концентрированной положительной энергии.

Пациенту, после наложения повязки, придавливающей компресс, в горло были влиты зелья, ускоряющие выработку духовной и жизненной сил, а также крововосстанавливающий состав. В результате этого, когда внутреннее давление тонких энергий нормализовалось, он начал приходить в себя, уже не напоминая бледную тень человека.

Всю вырезанную плоть, Виктор запечатал в флакончики из особого стекла, собираясь исследовать их после того, как дорогие гости уберутся из его скромной обители.

* * *

За время изучения оборотней, как в человеческом так и зверином состояниях, Виктор сумел подтвердить теорию о том, что зараженные страдают от раздвоения личности, что вызвано усилением инстинктов и изменением тела, которые накладываются на подавление сложной мыслительной деятельности. При помощи специфического яда, взаимодействующего с звериной духовной формой, большей частью состоящей из энергии излучаемой луной, удалось предотвратить превращение у испытуемого, который всю ночь оставался в сознании, но чувствовал себя так, будто бы ему в вены залили кислоту.

Усиление духовного тела проклятого оборотня, находящегося в человеческой форме, произведённое при помощи специальных алхимических составов и тренировок, через которые в Церкви Спасителя проходил сам Франкенштейн, привело к усилению формы зверя, из-за чего в стае едва не сменился альфа. В результате, данный метод был признан условно полезным, но не ведущим к желаемому результату.

Наилучший результат в контроле проклятых оборотней показали вещества, воздействующие на разум подопытного: подавляя агрессию и инстинкты, увеличивая мозговую активность, удалось добиться того, что человеческий разум взял под контроль звериную форму. Единственным минусом, который был в этой методике, оставалась необходимость комплексной обработки цели как зельями и специфическими, которые следовало начинать пить за сутки до трансформации, составами, вводимыми внутривенно, так и распространение ароматов, воздействующих на нервную систему умиротворяющим образом перебивая любые сторонние запахи. Сколь-нибудь массово использовать подобное не представлялось возможности, да и оборотень был вынужден сидеть в закрытом помещении.

Побочными продуктами исследований стали знание о том, как можно укрыться от проклятого оборотня, чтобы он не видел в человеке жертву, а также способ подчинения омег (для этого, необходимо пахнуть особым образом и излучать чуть более плотную духовную энергию, изображая из себя сильного альфу… что не гарантирует безопасности, если кто-то из зверей решит попытаться подвинуть вожака). Пользуясь результатами своих исследований, которыми ни с кем больше не делился, учёный создал особый амулет, в котором концентрировал энергию оборотня-альфы, делая её более «тяжелой», а также смешал сильнейший феромон, который буквально кричал «Я — альфа!», для всех обладателей чуткого обоняния. Этот комплект был вручён Фрэнки, как единственному достаточно верному существу, способному не только себя защитить в драке один на один, но и силой доказать свой статус в стае, при этом не боясь заразиться.

В процессе поисков средства, способного ослабить ликантропный вирус, поражающий духовное тело носителя через распространение по крови материальной оболочки зараженной слюны, Виктор сумел разработать прививку, способную дать человеку иммунитет от данной заразы. Однако, опыты, которые были поставлены на преступниках, предоставленных графом, показали неутешительные результаты: во-первых, лекарство вызывает слабость в полнолуние, что неприятно, но не критично; во-вторых, прививку нужно делать в начале месяца, чтобы вещество успело распространиться по организму и укорениться в нём, давая некоторые улучшения органам чувств и увеличение силы; в-третьих, семь из десяти подопытных (которым грозила виселица), после укуса оборотня попросту погибали из-за резкого упадка сил, уходящих на борьбу вируса и антивируса; в-четвертых, один из трех выживших, всё же стал оборотнем, но каким-то щуплым и откровенно жалким. Само собой, что подобный результат не устраивал ни ученого, ни заказчика, но исследования тормозились из-за нехватки «добровольцев», которых и без того в маленьком городке можно было по пальцам пересчитать.

Ликантропное проклятье, а точнее — процесс превращения человека в зверя, дало толчок к новым исследованиям: Франкенштейн стал пытаться создать состав, который будет позволять одному существу временно превращаться в другое, либо одному человеку становиться другим. Примерные намётки по данному проекту у него уже были, благодаря всё тем же оборотням, но оставалось решить проблемы создания фальшивого образа, возвращения в истинный вид, защиты разума от повреждения и многое-многое другое.

На всё это не хватало времени, да и помощника, на которого можно было бы скинуть часть работы. К сожалению, случай с Игорем показал, что доверять нельзя даже тем, кого вроде бы неплохо удалось узнать и с кем получилось создать дружеские отношения. Поэтому, против каждого из своих нынешних союзников, Виктор уже имел средства борьбы…

* * *

— Как мой сын? — спросил черноволосый высокий мужчина, на висках у которого просматривалась седина, одетый в бархатный черно-красный камзол, кожаные штаны и высокие сапоги, встретив доктора прямо на выходе из операционной (зайти внутрь он даже не пытался, за что заработал дополнительные несколько балов уважения от собеседника).

— Жить будет, — сразу же перешел к главному Франкенштейн, не желая нервировать землевладельца. — Правда, сражаться с кем-либо, как минимум пару месяцев, я ему не рекомендую. Да и правой рукой теперь орудовать будет тяжело.

— Ха… — напряжение из позы графа не ушло полностью, но он ощутимо расслабился и успокоился, даже плечам позволив слегка опуститься. — Когда я смогу его увидеть?

— Можно сейчас, — немного подумав, ответил ученый. — Но юноша слаб и будет таким ещё долго, так что долгие разговоры ему противопоказаны. Я бы хотел понаблюдать за его состоянием пару дней, чтобы убедиться в отсутствии рецидивов: это время он должен будет жить в гостевой комнате.

— Я приставлю своих слуг и охрану, — тоном, не терпящим никаких возражений, заявил землевладелец. — Не хочу сказать, что я вам не доверяю… Оборотням я своего сына доверить не могу.

— Понимаю, — не стал возражать Виктор. — Но я бы хотел, чтобы вы напомнили своим людям о том, как себя нужно вести в гостях: некоторые из них считают, что им позволено слишком многое. Если же с их стороны будет угроза мне или моему «брату», я оставляю за собой право защищаться.

— Приемлемо, — согласился собеседник. — Я займусь этим, после того как поговорю с сыном.

— В таком случае, не смею вас более задерживать, — отступив в сторону, Франкенштейн открыл графу дорогу в операционную. — Я распоряжусь о том, чтобы подготовили гостевую комнату на втором этаже.

— Доктор, я бы хотел ещё кое-что обсудить, — остановил ученого аристократ, развернувшись вполоборота и нахмурив брови. — Помню, вы хотели взять себе ассистента или ученика?

— У вас появился подходящий кандидат? — брать к себе наблюдателя от землевладельца Виктор не хотел, но и отказать не мог.

— Юноша четырнадцати лет: щуплый, но хваткий и обучен грамоте, — граф слегка усмехнулся одними губами. — Я за него ручаюсь.

Обещательная

(Зима. Одна тысяча семьсот седьмой год).

Ночь спустилась на землю разукрашивая небо россыпями звёзд, окружающих полную луну. Виктор, сидя на втором этаже своего (временного) дома, удобно устроившись в кресле, кутался в теплый и пушистый плед, в то время как по двору бродили проклятые оборотни, радующиеся возможности вволю порезвиться, при этом не теряя контроля над собой. И пусть подавить агрессивность, как и наведенные превращением инстинкты, окончательно не удалось, но даже так, подавляющие звериное сознание лекарства оказались более чем удачны. Тем более, что их можно производить достаточно большими партиями, а единственным неудобством является необходимость соблюдать режим приема…

Несмотря на то, что прямая угроза жизни и здоровью почти отсутствовала, Франкенштейн предпочитал не спать в полнолуние, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Он заранее обмазался составом, перебивающим человеческий запах, надел на шею амулет, создающий фон, который исходит от альфа-самца, оделся в плотную рубаху, кожаный жилет, шерстяные штаны, а ноги обмотал полосами мягкой ткани, которую обычно использовал для перевязок ран. В комнате горела масляная лампа, в руках исходил ароматом травяной сбор, заваренный служанкой до её обращения в зверя, за окном белел снег…

«К такому можно привыкнуть», — заметил ученый, отпивая немного отвара из кружки и закрывая глаза, наслаждаясь ощущением прокатывающегося по пищеводу жара, распространяющегося по всему телу и убирающего накопившуюся усталость.

В эти тихие минуты, мужчина позволял себе помечтать о обычной жизни, в которой у него были бы жена и дети, во дворе бегала бы собака, а не хищные монстры с человеческими сознаниями… Только вот эти иллюзии рассыпались всякий раз, как он пытался представить свою деятельность в отрыве от науки.

«Похоже, что запах зелий, химикатов, крови и прочие чудесные ароматы, настолько глубоко впитались в саму мою сущность, что даже в мечтах остаются со мной. Это даже немного печально: кто захочет связать свою жизнь с одержимым исследованиями вивисектором?», — мысленно пробежавшись по лицам знакомых женщин, Виктор был вынужден признать, что только суки проклятых оборотней и не упадут в обморок узнав, чем на самом деле занимается добрый доктор (волшебницы и церковницы не в счет, так как первые и не посмотрят на простого смертного, а вторые предпочтут расправиться с мерзким отступником).

Мысленно вернувшись к своей служанке, сейчас бегающей по двору вместе с остальными проклятыми, которым их альфа велел следить за ученым, мужчина хмыкнул. В человеческой своей личине она была очень даже ничего, а её дети вовсе не получат проклятья матери… пока она их не укусит. Впрочем, последнего можно было бы не опасаться, так как слову мужа она бы перечить не стала.

«Я всерьез задумываюсь о том, чтобы связать себя браком с оборотнем? Старею видимо, раз становлюсь таким мягкотелым и сентиментальным», — сделав еще один глоток, Виктор вздохнул полной грудью, переходя на иную тему размышлений.

Фрэнки — самая большая гордость и главное разочарование Франкенштейна. Здоровяк был силен, быстр, легко запоминал новое… но оставался наивным, да и сообразительностью напоминал ребенка лет пяти-семи. Уровень его духовных сил не рос из-за того, что искусственная душа оказалась не способна к эволюции, физические же силы превосходили взрослого оборотня, но уже подчиняющие из свиты графа являлись серьезной угрозой.

«Может быть все же интегрировать ему демоническое ядро? Шаблон трансформации, благодаря очищенному от внедренного образа проклятью проклятых волков, создать не так уж сложно… Опять я думаю о работе. Нужно отвлечься», — поморщившись, ученый посмотрел во двор, где серебряный свет луны отражался от ровного снежного полотна.

В мыслях мужчины стали мелькать картинки прогулки на санях, а лучше — лыжах. Он, конечно, не был любителем активного образа жизни, но держал свое тело в хорошей форме, да и небольшие объемы излишков духовной энергии, позволяли увеличивать силу, выносливость и прочность тела. Хотя, по некоторым размышлениям, поход в город, где можно было выпить, закусить и найти продажную женщину, смотрелся гораздо соблазнительнее.

«Не был бы я еще настолько брезгливым», — не сдержал усмешку Виктор, из-за специфики своей работы, всё сильнее ценящий в окружающих именно чистоплотность (что было странно для человека, которому приходилось копаться в могилах и останках живых существ).

* * *

Белый снег весело похрустывал под ногами, морозный воздух бодрил, холодный ветер пощипывал открытые участки кожи. Коротко стриженный красноволосый мужчина, растрепанная прическа коего напоминала пожар на голове, одетый лишь в жилет с короткими рукавами, черные штаны и мягкую кожаную обувку, защищающую только стопы владельца, глядя на мир из-под полуприкрытых век яркими изумрудными глазами, едва заметно улыбался одними лишь уголками губ.

Жизненная сила, которая бурлила в крови этого человека, словно неугасимый костёр согревала своего хозяина, совершенно не ощущающего никаких неудобств от мороза. Под его светлой кожей бугрились тугие канаты мышц, словно валуны перекатывающиеся при каждом движении, а весь силуэт окутывал еле заметный пар, создаваемый перепадом температур снаружи и изнутри тела.

Рост путника превосходил два метра, размах плеч мог бы поспорить с иным шкафом. При всём этом, он двигался плавно и легко, словно перетекая из одного положения в другое, в любой момент готовый сорваться в стремительный рывок…

Покинув городские стены после заката, ради чего пришлось перебираться через охраняющую поселение преграду, герой-одиночка, промышляющий охотой на монстров, грабителей, а иногда и чародеев, направился по дороге к загородному особняку, где по слухам обитал доктор, занимающийся неодобряемыми церковью делами. По сути, ему было плевать на храмы, их служителей, как и божественные пантеоны: с парочкой из них путник даже успел повздорить, при этом уйдя от карателей живым. Единственное, что его по-настоящему интересовало — это бои с сильными противниками, а те же слухи говорили, что охраняют целителя проклятые оборотни.

«Если человек сумел усмирить нрав безумных тварей, становящихся особенно опасными именно в полнолуние — это значит, что он достоин внимания. Ну или сами оборотни чем-то отличаются от сородичей, что тоже интересно».

Чем ближе была цель позднего путешествия, тем сильнее разгорался в душе красноволосого человека азарт, и тем ярче сверкали его изумрудные глаза. Жизненная сила, которая раньше полыхала подобно костру, стала уплотняться и ускоряться, устремляясь по жилам, напитывая каждую мышцу и укрепляя кожу до состояния железной брони, что, впрочем, никак не проявлялось внешними эффектами. В отличие от других героев, использующих магическое оружие, божественные артефакты, магию и прочие инструменты, он превратил в оружие собственное тело, закалив его в нечеловеческих тренировках, боях на грани жизни и смерти, пропитал страхом и кровью различных монстров, порой носящих человеческую шкуру.

Пусть его и звали героем за подвиги, но по своей сути он им не был, так как не видел разницы между чудовищами и людьми, квинси и вампирами, другими героями и их жертвами. Героем же он был прозван людьми, которые видели его расправу над разными тварями, которые почему-то решали, будто бы эти «подвиги» совершаются ради их защиты. Объяснять же каждому крестьянину свои мотивы, было… слишком утомительно.

«Пусть они считают все, что только им угодно. Главное, чтобы не лезли с разными глупостями и не мешались».

* * *

Ровное течение мыслей Виктора было прервано треском, донесшимся с улицы. Подскочив к окну и выглянув во двор, он увидел, как укрепленные рунами ворота, оставаясь закрытыми, падают внутрь защищаемого забором периметра, вместе со сломанными столбами, которые их удерживали. Даже оборотни, до этого момента резвившиеся в снегу, словно огромные щенки, замерли и повернули головы к источнику шума, навострив чуткие уши.

За воротами же обнаружился высокий человек, вытянувший вперед правую руку с раскрытой ладонью, стоящий в расслабленной позе, с видом будто бы случайно толкнул преграду и она сама сломалась. Он был одет не по погоде легко, а весь его силуэт буквально излучал угрозу. В лунном свете, украшающие голову незнакомца красные волосы напоминали свежую кровь…

«На квинси не похож. Подчиняющий? Герой? Волшебник? Нет… Точно не последний: я им и даром не сдался», — промелькнули в голове Франкенштейна стремительные размышления, в то время как он пытался решить, дать вторженцу бой или бежать…

Незнакомец поднял взгляд к окну, откуда на него смотрел ученый, и на его бледном лице заиграла широкая улыбка, обнажающая ровные белые зубы. Своим взглядом он словно бы говорил «Беги не беги — всё равно не уйдешь».

Отшатнувшись от окна, Виктор бросился к кровати и упав на колени, извлёк из-под неё длинный свёрток из кожи. Развязав тонкую веревку, доктор достал на свет длинную, чуть больше своего предплечья, серебряную трубку с упором для плеча и маленьким рычажком. Это оружие было увеличенной копией однозарядных самострелов, которые он обычно использовал, заряжая святой энергией, вырабатываемой в небольших количествах даже его душой.

Нацепив на голову очки, которые при помощи ремешка обхватывали голову и красовались разноцветными стёклами (левое — синее, правое — зеленое), Франкенштейн удобнее перехватил оружие и поднялся на ноги. Этот самострел, собранный из деталей, в разное время заказанных у ювелира, мог отправить на тот свет любого из слуг графа, так что была надежда, что и против героев на что-то да сгодится.

«Бежать нельзя: один на один, я ему не противник», — решил ученый, выбегая из своей комнаты и слыша шум начавшегося на улице сражения (рык, вой и грохот ударов об дерево).

— Учитель?.. — из своей комнаты высунулся бледный мальчишка, которого Виктору навязал землевладелец, желающий получить полностью верного целителя-ученого, который бы ещё и докладывал об экспериментах, проводимых наставником.

Щуплый, лохматый, с цепкими черными глазками… Франкенштейн не рисковал поворачиваться к нему спиной, так как слишком уж «ученик» напоминал Игоря, предавшего при первой же возможности. Впрочем, если уж быть до конца справедливым, прежний помощник никогда и не был верен ученому, а вот демонам свою верность сохранил…

— Не высовывайся, — шикнул на мальчишку доктор, не собираясь тратить время на болтовню и объяснения.

— Но… — попытался что-то сказать малолетний шпион.

— На нас напали, — уже сбегая по лестнице на первый этаж, всё же заявил Виктор (хотя, по его мнению, это и без того было очевидным фактом). — Фрэнки! Где ты, Фрэнки?!

Дверь в комнату мальчишки хлопнула, а с улицы донесся особенно громкий взвизг, от которого по спине Франкенштейна побежали крупные мурашки. Предательская мысль о бегстве вновь закралась в разум, но была отброшена, как нерациональная и глупая.

* * *

Стоя перед широкими двухстворчатыми воротами, красноволосый мужчина изучал рунную цепочку, заглушающую звук, отводящую внимание и защищающую древесину от разрушения. Сам он магом не был, да и заговаривать вещи не умел… но вот разбираться в подобных вещах на самом минимальном уровне, ради собственного выживания, научиться пришлось. Прямо сейчас, своими чувствами он «ощупывал» ворота, словно раскрытую книгу читая те намеренья, которые вкладывал в символы зачарователь.

Убедившись, что смертельно опасных подвохов нет, мужчина положил на преграду раскрытую ладонь правой руки и использовал вспышку Ки, вкладывая её в обычный толчок. Руны выдержали испытание и ворота уцелели, однако столбы, на которых они держались, оказались не столь крепкими и обломились заваливаясь во двор особняка, издав при этом громкий треск.

«И почему колдуны столь усердно защищают двери, но при этом стены оставляют не тронутыми?», — сделав пару шагов вперед, обладатель красных волос ощутил на себе чей-то изучающий взгляд, а подняв голову и посмотрев на его источник, увидел выглядывающего из окна второго этажа дома мужчину.

Волки-оборотни, до этого момента изображавшие украшения сада, оскалились и зарычали, начав источать жажду убийства, словно холодный и липкий туман растекающуюся от них в разные стороны. Человек на это лишь ухмыльнулся, продолжая смотреть в окно, где ещё секунду назад находился хозяин этого дома.

Двое самцов, темно-серый и почти черный, сверкая желтыми глазами и скаля клыки, глуха рыча стали обходить чужака с двух сторон. Единственная же в их маленькой стае сука, стоя на напряженных и согнутых лапах, готовилась к прыжку, находясь перед входной дверью.

— Прекрасная ночь, — шумно втянув носом морозный воздух, не совсем герой подгадал момент и движением правой ноги отправил в полёт свой кожаный тапок, заставив одного из кобелей замешкаться и увернуться.

Второй волк, который не ожидал оплошности сородича, прыгнул на красноволосого мужчину, широко раскрыв пасть и выставив вперед передние лапы. В следующий миг, от незадачливой жертвы ударило ощущение угрозы, удушающим жаром обрушившееся на проклятых оборотней, а затем развернувшийся вполоборота человек, присев врезал левым кулаком в нижнюю челюсть хищника апперкотом, заставив с лязгом зубов захлопнуть челюсти, запрокинув голову назад.

— Тупая шавка, — рыкнул красноволосый, правой рукой хватая оборотня за шею, чтобы впечатать его спиной в лежащие на земле ворота.

На этот раз руны уже не защитили дерево и створка треснула, что совпало с хрустом позвонков проклятого, хриплым скулежом и рыком ярости второго зверя, метнувшегося стремительной тенью к отвлекшемуся врагу.

Техника Ки, укрепляющая кожу, окутала левую руку, которая подобно копью устремилась навстречу проклятому. Сложенные на манер наконечника пальцы кисти, миновав раскрытые для укуса зубы, вошли глубоко в горло, а затем раскрылись подобно бутону цветка, разрывая глотку жертвы изнутри.

Взмахнув рукой, человек сбросил с неё тело проклятого, захлебывающегося в собственной крови. Клыки волка всё же оставили на коже неглубокие порезы, через которые проклятье попыталось проникнуть в нового носителя, но новая вспышка Ки, словно огонь сжигающий сухую листву, выжгла заразу прежде, нежели она успела распространиться.

Первый из кобелей к этому моменту успел достаточно восстановиться, чтобы перевернуться на бок, что в итоге стало его ошибкой: удар обутой в кожаный тапок ноги, раздавил его шею, практически отделив голову от туловища. А после этого, взгляд пылающих охотничьим азартом зеленых глаз обратился к единственной суке, прижавшейся к земле всем телом, дрожащей и жалобно поскуливающей…

«Испуганный до такой степени проклятый оборотень? Удивительно: я вообще не знал, что они умеют бояться. Слишком тупыми становятся после превращения», — усмехнувшись собственной шутке, красноволосый неспешным шагом направился к волчице, которая начала отползать от него назад к дому, жалобно скуля и поджимая хвост, слишком осознанным для безумной твари взглядом смотря на мужчину.

Наконец, когда до суки оставалось не больше трёх шагов, она прыгнула на обидчика, в отчаянной попытке желая вцепиться ему в ногу. Как загнанная в угол крыса, бросающаяся на кота, она хотела продать свою жизнь подороже, но оказалась поймана за загривок и поднята над землей словно щенок.

— Плохая собака, — хмыкнул красноволосый, складывая пальцы правой руки в подобие наконечника, а затем нанося удар в грудь волчице, при помощи Ки преодолевая сопротивление шкуры и проламывая рёбра.

Испуганный и болезненный взвизг оборвался, стоило пальцам человека сжаться на сердце проклятой, чтобы вырвав его из груди, отбросить безвольную тушу в сторону. Из тройки, живым оставался только один оборотень, да и тот задыхался из-за собственной крови, потерю которой не могла остановить даже его регенерация.

В этот момент, с глухим стуком распахнулась дверь и на пороге дома появился настоящий великан, облаченный в кожаные куртку и штаны, вооруженный боевым молотом на длинной рукояти. Уперев взгляд в чужака, всё ещё сжимающего в руке сердце волчицы, он дико взревел и замахнувшись своим оружием, которое не каждый мужчина сможет поднять, кинулся в атаку…

От удара сверху вниз, красноволосый просто сместился вправо, замах слева остановил, левой же рукой схватившись за рукоять. Ки вскипело в мышцах, заставляя тело буквально пылать жаром, мышцы вздулись от напряжения, но здоровяк так и не смог высвободить своё оружие, как бы не старался, хрипя и рыча.

— Какое… — начал было говорить человек, но в этот момент в поле его зрения появился хозяин дома, глаза которого были скрыты за разноцветными стёклами очков, а в руках находилась длинная трубка, тускло блеснувшая в свете луны.

Уходя с траектории атаки явно магического самострела, зеленоглазый боец едва успел развернуть корпус, прежде чем прозвучал хлопок и грудь обожгла боль. Заряд святой силы разорвал жилет и оставил рану на «железной коже», заставив несколько капель крови упасть на снег.

Отбросив сердце оборотня, смятое в кашу, красноволосый прикоснулся пальцами к собственной ране, с интересом и каким-то неверием глядя на алую кровь. Второй рукой он продолжал удерживать молот, безуспешно вырываемый серокожим великаном. Внезапно в зеленых глазах вспыхнуло бешенство, Ки вырвалось из тела бойца волной, которую можно было увидеть даже невооруженным взглядом, после чего он превратился в размытую тень, руками и ногами начав избивать здоровяка, не успевающего даже дернуться в попытке прикрыться.

— Фрэнки! — отбросив ставшую бесполезной трубку, ученый сбежал с крыльца и бросился к противникам, выхватив из-за пояса охотничий нож…

* * *

«Как глупо всё заканчивается», — отстраненно подумал Виктор, сидя на коленях на снегу, перед телом своего… сына, грудная клетка которого была разворочена одним из ударов.

Правая рука Франкенштейна была сломана, при попытках вдохнуть рёбра отдавались острой болью, а разбитые очки исцарапали лицо осколками (к счастью, не повредив глаза). Красноволосый человек же, рана на груди коего уже закрылась и зарубцевалась, каким-то разочарованным взглядом смотрел на ученого сверху вниз, занеся для удара правый кулак.

«Я не успел… не смог… не достиг…», — вынужденно констатировал доктор, взглядом полным боли смотря на малыша, который до последнего пытался защитить отца.

— Ты — жалок, — заявил незнакомец, опустив руку и разжав кулак, так и не нанеся последний удар, после чего отвернулся от Виктора и направился к лежащему в снегу тапку.

Ощущение нависшей над головой неминуемой смерти отступило, а Франкенштейн непонимающе моргнул. Осознание того, что его побрезговали убивать вызвало… глухую ярость. Ещё раз посмотрев на Фрэнки, а затем на бездыханных оборотней, он стиснул зубы и через силу поднялся на ноги.

Красноволосый тем временем надел тапок и направился прочь от особняка. Он словно бы забыл о недавнем бое, как и об оставленном в живых ученом.

— Я тебя уничтожу… — произнес непослушными губами Виктор. — Слышишь, тварь? Чего бы мне это ни стоило: я уничтожу тебя!..

…

Франкенштейн не знал, сколько времени прошло: враг успел уйти так далеко, что луна более не выхватывала из темноты его силуэт, а доктор всё стоял, мелко подрагивая от ощущения боли и бессилия. В тот момент, когда он уже начал считать, что добился чего-то значимого, жизнь расставила всё по своим местам, жестоко растоптав иллюзии и надежды.

— Учитель, вы в порядке? — спросил выглянувший из дома мальчишка, вырывая ученого из самокопаний.

«Я тебя уничтожу… разорву и раздавлю, как ты это сделал», — мысленно пообещал Виктор, взгляд коего упал на алые капли, оставшиеся на снегу, от которых даже сейчас ощутимо веяло жизненной силой.

— Учитель? — ещё раз позвал мальчишка.

— Принеси мои инструменты из мастерской, — пересиливая боль, приказал Франкенштейн. — Мне нужно собрать образцы…

Собирательная

(Лаборатория в особняке. Одна тысяча семьсот седьмой год).

При помощи ученика нацепив на голову очки с выщелкивающимися стёклами, Виктор склонился над столом, где в специальных держателях стояли тонкие стеклянные пробирки с разными жидкостями. Со снега ему удалось собрать только одну каплю крови того монстра в человеческой шкуре, а это значило, что ошибок допускать нельзя.

Приняв обезболивающие и перемотав руку бинтом (благо, что перелом оказался закрытым) Франкенштейн приступил к созданию нового оборотного проклятья. Слюна, взятая у оборотней в полнолуние, была обработана святой энергией, выжегшей часть составляющих заразы, при помощи ритуала была удалена та часть, которая отвечала за облик и инстинкты зверя, в результате чего осталась лишь основа, отвечающая за проявление самого второго обличия.

К сожалению, отвечающая за накопление лунной энергии структура, во всю силу работающая только в полнолуние, не пережила всех издевательств над проклятьем и разрушилась. В результате этого, превращение должно было происходить в процессе накопления собственной духовной энергии, что могло происходить в абсолютно произвольный момент, да ещё без какой-либо закономерности.

«Придется всегда носить с собой концентрат духовной энергии. К счастью, в этом случае нет необходимости выделять святую или греховную составляющие — подойдёт и нейтральная, и их смесь», — размышляя так, ученый крайне осторожно, при помощи полностью стеклянной пипетки, поместил каплю крови красноволосого мужчины в пробирку с составом нового проклятья, тут же закрыв её крышкой.

Даже сейчас, спустя почти час после нападения, кровь неизвестного продолжала содержать в себе густую жизненную силу, крайне неохотно развеивающуюся в пространстве. За её сиянием было трудно понять, сохранилась ли в генетическом образце духовная энергия владельца… но это было и не важно в данный момент.

— У вас получилось, учитель? — мальчишка, всё это время наблюдавший за действиями наставника с затаённым дыханием и лихорадочным блеском глаз, наконец не выдержал и нарушил тишину.

— Скоро узнаем… ученик, — разогнувшись и здоровой рукой поправив очки, Виктор посмотрел на помощника, навязанного графом, через разноцветные стёкла, а затем кивнул своим мыслям и приказал: — Помоги мне убрать остальные образцы. Оборотному проклятью ещё нужно настояться: сейчас, место облика волка, использованного изначально, занимает личина того человека… Вроде бы он всё же человек.

— То есть, новое проклятье будет превращать зараженного в того красноволосого? — паренёк вскинул брови, поспешно начав собирать со стола инструменты, привычно раскладывая их по местам (что-то придётся кипятить, что-то сразу выбрасывать). — Но зачем это?

— А сам не догадываешься? — криво (из-за прострелившей рёбра боли) усмехнулся Франкенштейн. — Перевертыши, даже в своём истинном виде, получают некоторые особенности своего «внутреннего зверя». Во время превращения же… Разве ты не хотел бы обладать такой силой, при помощи которой можно голыми руками убивать проклятых оборотней? Даже подчиняющие, служащие графу, вряд ли смогли бы проделать то же самое, с такой же лёгкостью.

— Да… — помощник мечтательно улыбнулся, ставя в шкафчик закупоренные пробирки.

«Согласие получено», — мысленно констатировал ученый, занося для удара левую руку, в которой сжимал подхваченный со стола микроскоп.

Парнишка так и не успел обернуться, получив удар по голове, отправивший его в беспамятство. Виктор же, отставив инструмент, использованный не по назначению, проверил пульс подопытного и прощупал пальцами место удара, проверяя то, не перестарался ли с приложенной силой.

Подхватив безвольное тело за отворот рубахи, Франкенштейн потащил его в операционную, где с тихими ругательствами, которые цедил сквозь сжатые зубы, кое-как разместил на столе, тут же начав затягивать на конечностях кожаные ремни, пропитанные специальным составом для эластичности и прочности (за это стоило поблагодарить ведьму, работающую на землевладельца).

…

— Чт… Что происходит? — мальчишка пришел в себя через несколько минут и тут же попытался пошевелиться, что у него из-за стягивающих конечности ремней не получилось. — У-учитель? Что происходит?

— Ты не помнишь, ученик? — изобразил недоумение Виктор. — Ты согласился на участие в эксперименте, споткнулся и ударился головой. При этом — разбил колбу с очень важным составом.

— Я… На что я согласился? — взгляд помощника был расфокусированным, голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. — Я не помню… Почему я не могу пошевелиться?

— Это ради твоей же безопасности, ученик, — уверенным голосом произнёс Франкенштейн, при помощи куска бинта обрабатывая сгиб руки мальчишки спиртом. — Скоро всё закончится. Не беспокойся…

— Учитель, я не хочу… Я передумал… — навязанный графом паренёк начал вяло дёргаться, ещё не до конца придя в себя после оглушения. — Отпустите меня!

— Так дело не пойдёт, — проворчал ученый, старательно отгоняя от себя мысли о том, что Фрэнки мог бы подержать подопытного (ведь хорошо зафиксированное тело, в обезболивании не нуждается). — Не волнуйся, мой мальчик, всё будет хорошо.

С этими словами, отошедший к шкафу с разными бутылочками доктор, достал с верхней полки усыпляющий состав. Держа сосуд одной рукой, он плеснул содержимое на первую попавшуюся тряпку, после чего поставив бутылку на стол, снова её закупорил.

— Что вы делаете? — ученика начало трясти от страха и накатывающей истерики, а его голос, всё ещё достаточно высокий, сорвался на визг. — Не подходите! Не трогайте меня! Помогите!..

Мальчишка отчаянно крутил головой, пытался укусить руку с тряпицей, отплевывался и всё это время хныкал. Однако же, будучи прикованным к операционному столу, он не смог долго сопротивляться…

— Маленький гаденыш, — раздраженно прошипел Виктор, убирая от лица подопытного, потерявшего сознание, замотанную в тряпку руку, которую жертва всё же умудрилась болезненно укусить. — Как бы теперь не пришлось принимать меры для лечения бешенства.

Сходив за пробиркой, в которой находилось модифицированное проклятье оборотня, Франкенштейн наполнил им один из шприцов, и с лихорадочным блеском в глазах вернулся к операционному столу. Несколько секунд мужчина колебался, борясь с внезапно проснувшейся жалостью, а также страхом последствий, которые его ожидают после того, как граф узнает о случившемся с его ставленником (возможно — бастардом).

«Если узнает», — прервал свои внутренние дебаты ученый, напоминая себе о наличии клетки в подвале, а также кандалов, способных удержать взрослого оборотня в звериной форме.

Перетянув жгутом руку ученика, для чего пришлось воспользоваться зубами, Виктор крайне осторожно проколол сперва кожу, а затем золотая игла вошла в вену. Ослабив жгут, он медленно вдавил поршень шприца, выпуская содержимое в кровь подопытного. После этого оставалось только выдернуть иглу и обработать место укола ещё раз, прижав к ранке кусочек бинта с заживляющим составом.

— А ты боялся, — нервно усмехнулся Франкенштейн. — Как комарик укусил…

Отложив использованные инструменты, ученый направился к двери, ведущей на лестницу в подвал. Следовало как можно быстрее подготовить всё необходимое и перенести пока ещё бессознательного мальчишку в его новые апартаменты. Уже скоро должно было наступить утро, что означало, что люди графа прибудут узнать, что здесь произошло.

…

Перенести бессознательное тело в подвал было не трудно. Сделать это так, чтобы в процессе переноски подопытный не получил никаких травм — уже сложнее. Доставить ученика в клетку в подвале так, чтобы он ничего себе не сломал, используя одну только левую руку — задача вовсе не тривиальная.

Виктору пришлось сперва снять кожаные ремни и сковать между собой руки и ноги при помощи кандалов, а в рот, просто на всякий случай, вставить кляп. После этого он взвалил худощавое тело себе на спину, перекинув ноги через левое плечо и крайне осторожно направился в импровизированную темницу, при помощи рунных цепочек экранированную от всплесков силы изнутри и снаружи, а также дополнительно защищённую от шума (ведь ученому было не нужно, чтобы пациенты слышали крики из подвала).

Уже оказавшись внизу, Франкенштейн вынужденно признал, что сильно поторопился со своими действиями. В душе даже всколыхнулось чувство вины перед мальчишкой, который просто пытался хорошо устроиться в жизни и быть полезным графу (отцу?). Впрочем, долго рефлексировать он был не настроен, а потому решил, что раз уж начал действовать столь прямолинейно и грубо, то нужно продолжать эксперимент, скорректировав его так, чтобы подопытный потом не хотел свернуть экспериментатору шею.

Войдя в клетку, которая была длинной и шириной по три метра, а высотой — два, доктор уложил свою ношу на старый матрац, который заменял здесь кровать. Сняв с рук пленника кандалы, он завёл их парню за голову, просунув между прутьями, а затем выйдя из клетки обошёл её и снова сковал запястья. В результате, даже если мальчишка придёт в сознание слишком рано, сбежать или как-то навредить, он будет не в состоянии.

«Нужно зелье стирающее память: буду подмешивать его в еду парню, чтобы он был смирным и ничего не планировал. К ведьме обращаться нельзя, а то у неё могут возникнуть ненужные вопросы… придётся самому создавать аналог. Пока что, хватит и транквилизаторов», — размышляя над своими дальнейшими действиями, Виктор поставил в углу клетки ведро для отходов, принес воды для питья и умывания, одеяло и масляную лампу, надёжно закрепленную в дальнем от клетки углу под потолком.

После некоторых колебаний, Франкенштейн собрал на кухне остатки хлеба, немного сыра и зелени, замотал их в тряпку и тоже положил в клетку. Закрыв дверь, являющуюся единственной частью импровизированной камеры, состоящей не из толстых прутьев, а являющуюся сплошным листом металла, он защёлкнул замок и дважды провернул ключ в замочной скважине (дорого же пришлось за всё это заплатить).

Убедившись, что подопытный не сбежит, ученый снял с него кандалы и повесил их на крюк вбитый в стену. Когда он поднимался по лестнице на первый этаж, то заметил, как навязанный графом ученик начал ворочаться.

«Нужно принять успокоительное, пока я на эмоциях не совершил ещё какую-нибудь опасную глупость. Мальчишка же… в качестве компенсации получит силу, о которой всегда мечтал. Правда, за это ему придётся заплатить своей памятью. Ну да ничто в этой жизни нам не достаётся бесплатно», — успокоив свою совесть таким нехитрым самовнушением, мужчина закрыл дверь ведущую из подвала в дом и активировал руны отводящие чужое внимание (они не делали объект воздействия невидимым, но внушали, что он абсолютно неинтересный).

На улице уже начало светлеть, а это в свою очередь означало, что скоро следует ждать гостей. Однако, прежде чем готовиться к разговору с землевладельцем, требовалось наконец-то позаботиться о своей руке, которая начала пульсировать пока что слабой болью. Да и рёбра снова стали беспокоить, намекая на то, что обезболивающее постепенно выветривается.

* * *

Солнце успело подняться над горизонтом, весело искря лучами на снежном покрывале, Виктор же кое-как привёл в подобающее состояние сломанную руку, вколов в неё регенерирующий состав, а также перетянул рёбра тугой повязкой, что заставило дышать животом (непривычно, но вполне возможно). Вторую порцию нового проклятья он спрятал в одном из сундучков, которые стояли в исписанном рунами шкафу, позволяющем сохранять ценные материалы достаточно долгий срок.

Неприятной новостью стало то, что флакон с запечатанным в нём демоническим ядром, который Франкенштейн всегда носил с собой, оказался разбит, а его содержимое развеялось без следа. Впрочем, ученый давно сомневался, что сможет использовать этот свой трофей хоть в чём-нибудь полезном, так как слишком уж много времени прошло с момента его извлечения и даже специальный контейнер для хранения не был панацеей, способной сохранить его в целости.

«Плевать. В конце концов, демона можно и вызвать, затем — сковать и вскрыть… Главное, чтобы на вызов не явился кто-нибудь по-настоящему сильный» — решив так, доктор выкинул из головы сожаления об утраченном ресурсе, вернувшись к решению текущих проблем.

Кроме средств улучшающих регенерацию, Виктор принял составы блокирующие эмоции, энергетически насыщенное зелье и витаминный бульон (откуда-то организму требовалось брать ресурсы для восстановления). Одевшись в шерстяной свитер, штаны и сапоги из кожи с подкладкой, он вышел на улицу, уже при солнечном свете изучая поле недавнего боя: мёртвые оборотни так и не вернулись в человеческую форму, Фрэнки же, из-за составов текущих в его жилах вместе и вместо крови, даже не начал окоченевать.

«Нужно создать новую искусственную душу. Она будет лучше прежней… Возможно, если мозг не пострадал, даже память и личный опыт удастся сохранить», — после осмотра тела, констатировал Франкенштейн.

Стук копыт всадников мужчина услышал издалека, так что появление троицы воинов графа, возглавляемых неприятным доктору бородачом, не стало сюрпризом. Влетев во двор через сломанные ворота, они спешились и окружили невозмутимого ученого, тут же начав задавать вопросы:

— Что здесь произошло? Кто это сделал? Где остальные жители дома?..

— Нападение неизвестного; понятия не имею; ученик сбежал, как только запахло опасностью, — монотонным голосом ответил Виктор, сломанная рука которого покоилась на перевязи под свитером. — Будете задавать ваши, несомненно важные вопросы и дальше, или же поможете мне?

— Не наглей, докторишка, — огрызнулся подчиняющий, кладя руку на плечо Франкенштейна. — Ты будешь отвечать на наши вопросы до тех пор, пока мы не решим, что этого достаточно.

Возможно воин хотел напугать ученого, оставшегося без поддержки перевертышей и своего ручного монстра, но встретившись с холодным, безразличным взглядом, сам вздрогнул и предпочёл убрать руку, сделав это максимально неспешно. Всё же глупым он не был и за свою жизнь повидал разного, в том числе и людей, которые имели подобный взгляд. Испытывать же судьбу и становиться тем, на кого потерявший всё мужчина выплеснет свою ненависть, пока что дремлющую под пеленой безразличия, желания не было абсолютно никакого (ученый всегда держал в рукаве пару неприятных фокусов, способных стать смертельными для неосторожного противника).

— Спрашивайте, — отведя взгляд от бородача, в котором проснулся инстинкт самосохранения, ни к кому конкретно не обращаясь произнёс Виктор. — Время ещё есть. Мороз неплохо сохраняет образцы…

От последних слов, произнесенных столь беспечным тоном, по спинам у мужчин побежали неприятные мурашки, но они всё же не подали вида о своем состоянии. Бородач же, вернув себе самообладание, начал допрос:

— Опиши тех, кто на вас напал.

(Весна. Одна тысяча семьсот восьмой год).

На лабораторном столе лежал скелет, кости коего были покрыты металлом, в котором были выгравированы рунные цепочки. В глазницах черепа поблёскивали кусочки стекла красного и голубого цветов, а черепная коробка раскрывалась словно шкатулка, верхняя половина которой удерживалась только на изящных петле и паре маленьких защелок.

Виктор, при свете масляных ламп, одетый в шерстяные штаны и свитер, накинутый поверх них серый халат из грубой ткани, тонкие кожаные перчатки и маску чумного доктора, с очками позволяющими видеть тонкие энергии, тщательно соединял каждую косточку в цельную конструкцию. Руки и ноги скелета соединялись шарнирами, позволяя конечностям вращаться едва ли не во все стороны, позвонки же крутились по строгим осям, в то время как рёбра и таз вовсе оставались неподвижны.

В череп скелета Франкенштейн поместил тяжелый стеклянный шар, внутри коего мерцала искусственная душа зелёного цвета, свет которой отражался в стеклянных глазах чудовища, являющегося плотным переплетением некромантии и артефакторики.

Завершив сборку, учёный начал одевать своё детище, начав с толстых и плотных штанов, внешний слой коих состоял из кожи. Следом пошли такие же носки, заправленные под штанины, а после них — кожаная куртка с подкладкой и капюшоном, плотно обхватывающим голову, но при этом почти не мешающим поворачивать шею на девяносто градусов вправо и влево. Лицевые кости черепа, сверкающие полированным металлом, он скрыл плотной маской с глазными прорезями, но без отверстия для рта (что вполне логично учитывая то, что скелету не нужно есть и нечем говорить), а на руки были надеты толстые перчатки.

После одевания, существо из кости, металла и стекла, уже не было похоже на костяк, а напоминало очень худого человека. Впрочем, если присмотреться, то живот всё равно оставался слишком худым, так как брюшной полости в общем-то и не было вовсе. Но ведь мужчина и не собирался давать кому-либо разглядывать очередной свой шедевр… слишком пристально.

— Встань, — отступив от стола, приказал скелету Виктор, наблюдая за процессом того, как искусственная душа впитывает в себя разлитую в пространстве духовную силу, а затем через рунные цепочки берёт под контроль своё тело.

Скелет шевельнулся, принял сидячее положение, подогнул ноги, опёрся на руки, начал вставать… и с грохотом упал с лабораторного стола. Франкенштейн только горестно вздохнул и приложил к маске правую ладонь, сокрушаясь из-за того, что в первые часы, или даже дни своей фальшивой жизни, искусственные существа обычно крайне… несообразительны.

«И самое неприятное заключается в том, что если изначально вкладывать слишком много знаний, ИД теряет способность думать и учиться самостоятельно», — втянув носом запах трав, помогающих блокировать эмоции и расширить сознание, мужчина продолжил наблюдать за попытками своего детища подняться.

Облачённый в кожу скелет некоторое время трепыхался на полу, словно рыба выброшенная на берег, но затем успешно перевернулся на грудь и оперевшись на четыре конечности, принял позу собаки. Ещё где-то через минуту, он сумел таки выпрямиться, встав перед создателем (при этом от него почти ощутимо веяло чем-то вроде гордости). Доктор же на это только хмыкнул и развернувшись к двери приказал:

— Иди за мной.

Первые несколько шагов в псевдожизни голема были успешными, но затем он зацепился ногой за порог и с грохотом рухнул на пол, вызвав очередной вздох, наполнивший лёгкие Виктора парами особых трав…

…

С момента памятного нападения прошло несколько месяцев, на протяжении которых Франкенштейн практически не покидал своего логова. Он забросил работу над некоторыми своими старыми проектами, вместо этого взявшись за самосовершенствование, а также создание защиты для себя. Им было восстановлено тело Фрэнки, а в грудь вживлена новая искусственная душа, но… это был уже совсем другой разумный.

С недавних пор учёный постоянно носил на себе сбрую из обручей соединенных тонкими лесками, которые маскировала мешковатая одежда. Благодаря тупым шипам на внутренних поверхностях колец, он воздействовал на нервные узлы, стимулируя работу нервной системы и доставляя постоянный дискомфорт при помощи импульсов духовной энергии, которые заставляли находиться в легком напряжении духовное тело мужчины (это можно сравнить с ежедневной зарядкой для мышц).

Кроме всего прочего, Виктор попеременно дышал успокаивающим и расширяющим сознание составом, либо насыщенным более плотной духовной энергией воздухом. Попадающие внутрь организма более качественные, очищенные от всех примесей нейтральные частицы, причиняя некоторый дискомфорт организму, вместе с тем заставляли духовные оболочки подстраиваться, становясь насыщеннее.

Франкенштейн почти избавился от необходимости спать, создав несколько стимуляторов и прикупая у ведьмы работающей на графа бодрящие зелья, оставлял лишь одну ночь из трех на нормальный отдых. Выигранное таким образом время он тратил на самосовершенствование и исследования в одной из второстепенных областей науки (для расширения кругозора).

Идея с созданием некроконструктов пришла в голову ученого спонтанно, после того как он убедился, что искусственная душа во-первых способна аккумулировать в себе достаточно большие объёмы энергии, а во-вторых, что управление шарнирными суставами возможно без помощи мышц. В отличие от настоящих некромантов, способных заставить скелет танцевать при помощи магии без всякой плоти, доктору пришлось играть с магнитными полями, которыми через рунные цепочки и управляет ИД.

Сила закованного в металл скелета невелика, примерно как у тренированного взрослого мужчины, зато он не ограничен скоростью сокращения мышц, может изгибать конечности под самыми невероятными углами, ну и конечно же не подвержен усталости. Уязвимость к электричеству, способному вывести из строя рунные цепочки и нарушить работу магнитных полей, а также полное неумение плавать — это малая цена за верных защитников, которые будут бодрствовать и днём и ночью, с каждым днём становясь только искуснее и умнее.

Проект по созданию оборотного проклятья тоже продвигался, хоть и далеко не так успешно, как хотелось бы Франкенштейну. Обитающий в подвале мальчишка получил свой второй облик, который оказался почти на четверть крупнее прежнего, но при этом знаний и воспоминаний донора крови ожидаемо не имел, в результате чего возросшая сила и объемы духовной энергии, оставались практически невостребованными. Кроме того, во время нахождения в иной личине, доминирующее положение захватывала иная личность, проявляющая явную агрессию, некоторую наглость и хищнические инстинкты, что нарушало теорию о раздвоении личностей у оборотней, возникающем из-за различий в анотомии человека и зверя.

Для того, чтобы накопить энергию для разового превращения, подопытному самостоятельно требовалось потратить неделю. Держалась же эта своеобразная маска не дольше двух-трёх часов, за которые многого точно не успеть. Впрочем, специальные таблетки, созданные из очищенной силы, давали схожий результат, но на куда больший срок активности (от четырёх и до шести часов, в зависимости от активности).

Разговаривать с второй личностью теперь уже бывшего ученика, учёному нравилось куда сильнее, нежели с оригиналом, так как получивший красные волосы подросток, не выражал страха и сам с готовностью шел на контакт, рассказывая об ощущениях и делясь планами. При этом он не скрывал своего желания свернуть доктору шею.

В связи с обнаружившимся побочным эффектом, а также замедленным ростом духовных сил у перевертышей (они физически не способны запасать энергию, так как преодоление определённого рубежа заполненности резерва, тут же приводит к трансформации) Франкенштейн временно отказался от идеи привить это проклятье себе. Вместо этого, он стал работать над формулой состава, который позволит принимать чужой облик разово и на короткое время. Каких-то особых успехов в этом направлении пока что не было, так как все подопытные получали какие-то дефекты, либо после завершения действия проклятья, сохраняли частичное сходство с человеком, которого копировали…

…

Отведя железного скелета на задний двор, Виктор оставил его с тренером из числа оборотней, который учил некроголемов размахивать мечами, пользоваться щитами и орудовать копьём. Мужчина, приставленный к доктору как охранник-надзиратель, заменяющий сородичей, которые не справились с возложенной на них обязанностью, молча кивнув принялся работать с новым подопечным. Его взгляд при этом практически не выражал эмоций, да и выражение сурового лица было каким-то отстраненным, что вызывалось приемом особых лекарств и вдыханием специфических ароматов.

После нападения на особняк неизвестным, Франкенштейну выделили целых четырёх охранников (двоих от оборотней и двоих от графа), которые ничем особым не занимались, но при этом сперва пытались совать носы куда не следует. Однако, на этот раз ученый решил не ограничивать себя ни в чём, а потому в первые же дни обработал новых работников особыми веществами, создав нечто вроде искусственного запечатления.

Стражники продолжали вести себя как и прежде, отчитывались перед вожаком и бывшим господином, но вместе с тем немало и умалчивали. Виктор осознавал, что за подобные действия его могут попытаться убить, выпытав рецепт состава, ну или хотя бы наказать, а потому готовил пути к отступлению, личную гвардию и собирал инструменты для полевой лаборатории.

Оборотней Франкенштейн не боялся: что в человеческой, что в звериной ипостаси он мог взять их под контроль при помощи запахов, духовного излучения, ну и конечно же некоторых неучтённых добавок в лекарствах, помогающих лохматым союзникам сохранять свой разум во время обращения. Люди были куда опаснее, хотя и против них мужчина подготовил некоторые средства: в конце концов, пусть в открытом сражении у него не было шансов даже против большинства солдат графа, но на подготовленной территории, доктор мог заставить умыться кровью многих врагов.

Ещё одной причиной не злоупотреблять гостеприимством местного землевладельца стало то, что для дальнейших исследований требовались новые образцы, достать которые сидя на одном месте очень сложно. Учитывая же несколько стеснённое финансовое положение Франкенштейна, да и отсутствие желания у нанимателя рисковать, единственными мистическими существами доступными для изучения оставались оборотни, подчиняющие и пустые (третьих в его лабораторию ещё не доставляли, а вторые в лучшем случае делились кровью, опасаясь попадать в руки ученого).

Теоретически, поставляющая графу зелья ведьма могла бы стать звеном, через которое Виктор мог бы взаимодействовать с магическим миром. Однако, немолодая уже женщина, не спешила углублять их сотрудничество сильнее чем у продавца и покупателя. Возможно, что она просто боялась потерять своё положение, лишившись эксклюзивных источников и перестав быть незаменимой, а может быть ей просто претила сама мысль работать с доктором как с равным…

«Не важно, в чём причина. Главное — результат».

* * *

Вечер наступил как всегда слишком быстро и Виктор решил немного отдохнуть, заодно пополнив силы и подкрепившись. Избавившись от маски и очков, он устроился на стуле перед столом, установленным в гостиной у окна и задумчиво перебирая сцепленными в замок пальцами, рассматривал деревянную столешницу.

Служанка из числа простых людей (черноволосая низкая девушка в простом сером платье, всегда опрятная и молчаливая) выставляла перед хозяином дома ужин, стараясь не встречаться с его оценивающим взглядом. Она, понимая своё положение, была бы и не против делить с мужчиной постель… но вот только интерес Франкенштейна, лежал в совершенно иной плоскости, грозя уймой проблем и опасностей. Стражники пугали работницу историями о том, что прежнюю свою прислугу доктор разобрал на органы, а потом собрал в монстра, которого держит в подвале…

«И ведь ошибаются они только в деталях, пусть и важных», — констатировал учёный, когда перед ним уже были разложены все столовые приборы.

Из коридора раздалось глухое ворчание, а затем в комнату вошёл Фрэнки. Он был почти таким же как и в первый день… но только внешне. В глазах здоровяка сверкали любопытство, но не детское, а как у взрослого, который попросту что-то забыл и теперь усиленно вспоминает.

Великан рыкнул нечто приветственное, прошагал к столу и опустился на скрипнувший стул, тут же взявшись за ложку. Одетый в рубашку с закатанными до локтей рукавами, шерстяные штаны и короткие сапоги, он выглядел угрожающе…

«Малыш-малыш… Даже и не думал, что настолько к тебе привязался», — грустно подумал Виктор, в очередной раз изучая своё детище.

Новый Фрэнки был куда серьёзнее, сильнее, крепче и решительнее. Его искусственная душа накапливала больше духовной энергии, нежели было у прототипа, а само ядро оказалось защищено металлической вставкой в грудную клетку, более не являясь очевидной уязвимостью. К сожалению, вместо познания мира, он теперь интересовался в основном способами ведения боя и техниками владения оружием.

— Приятного аппетита, малыш, — одними губами произнёс мужчина, приступая к трапезе и стараясь отогнать от себя безрадостные мысли.

Технология искусственных душ была удивительно простой, но вместе с тем обещала уйму перспектив: Виктор всерьёз рассматривал возможность того, чтобы искусственно скопировать силы подчиняющих, наделив ими не имеющие личностей ИД. Проблема в реализации этого замысла была даже не одна, но самой очевидной виделось отсутствие поставщика негативной энергии. Впрочем, учитывая тот факт, что способности меченых часто зависят от их психики, не имеющие самосознания заготовки под духовное оружие могли вовсе оказаться бесполезными в этом плане.

«Может ли искусственная душа вовсе стать подчиняющим?», — задавался вопросом Франкенштейн, в воображении рисуя картины того, как будет обладать специализированным мистическим инструментом на любой случай жизни.

В качестве примера для подражания доктор решил взять Святые Механизмы, в которые Творец поместил души монстров, в качестве источников энергии. В принципе, взять ИД и поместить её в какой-нибудь артефакт, завязав подпитку на внутренний источник, он мог уже сейчас (технология создания скелетов на этом и основывалась), но подобный инструмент будет крайне ненадёжным, ограниченным, да ещё и весьма однобоким.

Учёный желал создать предметы, которые позволят в широких рамках применять воображение и развиваться. Ведь механизмы Творца дают именно силу, а не какой-то один навык вроде умения создавать огненную стрелу.

* * *

Сидя на матрасе, застеленном грубой серой тканью, скрестив перед собой ноги и уперевшись ладонями в колени, он слушал повторяющуюся мелодию и медитировал. Комнату освещала единственная химическая лампа, дающая тусклый белый свет, ароматы успокаивающих составов распылённые в воздухе почти не воспринимались носом, став настолько естественными спутниками жизни, как шум биения собственного тела.

В углу клетки стояло ведро с отходами, заменяющее ему туалет, в другом углу лежал поднос с деревянными тарелкой, ложкой и большой кружкой…

«Убью», — открыв глаза и стрельнув взглядом в сторону лестницы, ведущей из подвала на первый этаж дома, пообещал себе юноша, не ощущая ни злости, ни даже предвкушения.

Находящийся вне зоны досягаемости пленника, обитающего в клетке, сложный механизм, состоящий из металлической воронки, пружин, трубки с иглой и леской, а также вращающейся пластины, наконец-то замолчал, щёлкнул и начал играть мелодию с самого начала. Раньше, вместо этого приспособления, стояли тикающие часы, звук от которых помогал погрузиться в транс, но одновременно с тем и раздражал до зубовного скрежета.

«Лучше уж так, нежели полная тишина», — всплывала в голове очевидная истина, заставляющая мириться с неудобствами.

Он мог бы швырнуть кружку в этот прибор, играющий одну и ту же мелодию, впивающуюся в голову словно раскаленная игла. Однако, это означало бы самолично лишить себя одного из немногих развлечений. Может быть до заточения подобное и было допустимо, только вот теперь приходилось лучше себя контролировать…

Время от времени в подвал спускался доктор, принося еду и воду, забирая отходы. Он же приносил чистую одежду и миску с тряпкой для обтираний, чтобы единственный пленник не зарос грязью.

Проблема с растительностью на лице и теле была решена при помощи какого-то химиката, который учёный втёр в кожу подопытного, пока тот спал под воздействием газа, так что теперь волосы имелись только на голове, что не сильно и расстраивало (но и не радовало).

Щёлкнул замок и дверь ведущая в подвал открылась, впуская мужчину одетого в халат с большими карманами, накинутый поверх рубахи и штанов, а также маску с довольно смешным клювом. Заключенный одарил его лишь мимолетным взглядом, тут же вернувшись к прерванной медитации: кричать о помощи и просить отпустить, обещая то, что никому ничего не расскажет, он прекратил пару месяцев назад, поняв бесполезность данного занятия. Можно было и говорить прекратить, если бы второе «я» не шло на контакт с мучителем, охотно расспрашивая… обо всём на свете.

Вот старший мужчина спустился вниз, поставил на стол поднос и выключил музыкальную машинку (на миг в душе колыхнулся интерес того, сколько такая вещь может стоить), затем подхватил со стола металлические браслеты, соединенные тонкой, но невероятно прочной цепью и подошёл к клетке, оставаясь вне зоны досягаемости рук своего пленника. Прямо сейчас его можно было бы атаковать, при помощи той же кружки, но…

«Умирать от голода в тишине, темноте и вони?», — от мысли, что этот самолюбивый, самоуверенный мерзавец опустошит кишечник перед своей гибелью, парню даже стало слегка весело.

Поднявшись со своего места, он подошел к решетке и продев руки между прутьями, вытянул их вперёд, позволяя защёлкнуть браслеты на запястьях (колдовские кандалы мог снять только тот, кто их надел).

Не говоря ни слова Виктор отпер клетку, забрал опустевший поднос и полное ведро, после чего поставил на их места полный поднос и пустое ведро. Лязгнул засов, руки оказались освобождены, снова заиграла музыка, а пленитель начал подниматься по лестнице наверх. Уже находясь перед дверью он задержался и глухо (из-за маски) произнёс:

— Готовься к прогулке.

* * *

Глубоким вечером в особняк Франкенштейна прибыли гости: граф, выглядящий утомлённым и рассеянным, четвёрка охранников, беловолосый незнакомец с красными глазами и в кожаном плаще, а также четверо подростков в лёгких охотничьих костюмах. При виде блондина оборотни напряглись, пусть сами и не понимали — почему, а некроголемов и Фрэнки вовсе пришлось спрятать от чужих глаз.

Служанка накрыла стол в гостиной, выставив нехитрую снедь на три персоны. Всё это время Виктор ощущал себя так, будто его изучают, а затем ему удалось встретиться с землевладельцем глазами и голову прострелило осознание…

«Он же загипнотизирован».

Из памяти всплыли лица людей, подвергшихся гипнозу проводника душ, но при каких обстоятельствах это произошло, учёный вспомнить так и не смог, из-за чего виски начало ломить от тупой боли, давление подскочило, сердце стало отбивать ритм в ушах. Подозрение о том, что и сам находится под гипнозом, совершенно не улучшали и без того плохое настроение.

— Вам не хорошо, Виктор? — осведомился альбинос, устроившийся за столом напротив доктора.

— Обычное переутомление, — прикрыв глаза, отозвался Франкенштейн, усилием воли заставляя себя успокоиться. — Так чем я обязан столь неожиданному визиту? Не сочтите за грубость, но от поздних гостей, с недавних пор, я не жду хорошего.

— Понимаю, — обладатель белых волос кивнул. — К сожалению, завтра утром мне уже нужно отправляться домой, так что тянуть с визитом было нельзя.

— Мой добрый друг, Владислав, нуждается в твоих талантах, Виктор, — заявил граф, на лице коего красовалась лёгкая улыбка.

«Я и не сомневался», — мысленно поморщился учёный, вяло ковыряясь вилкой и ножом в своей тарелке.

— И чем же скромный доктор может быть полезен… вам? — угрозы от собеседника не ощущалось, пусть он и был далеко не слабым существом, так что учёный позволил себе некоторую вольность.

— Дело в том, что мой вопрос — это крайне личное дело, — изобразил намёк на смущение блондин, затем повёл рукой перед лицом «друга» и тот обмяк на стуле, опустив голову на скрещенные на столе ладони. — Теперь, мы можем поговорить откровенно, доктор Франкенштейн.

Становительная

(Замок в глуши. Лето одна тысяча семьсот восьмого).

— Держите его крепче, — приказал Виктор, одетый в мешковатый костюм из грубой ткани, воротник, манжеты и низ штанин коего были завязаны шнурками.

Четверо существ, глазницы которых тускло светились синим и красным, красующиеся худощавыми телами и глухими кожаными одеждами, не произнося ни единого слова, с монотонностью механизмов приковывали к лабораторному столу бледного человека с впавшими глазами, острыми чертами лица, выступающими изо рта клыками и когтями на руках. Несмотря на то, что под тонкой кожей подопытного выступали рёбра, а мышцы казались тонкими будто верёвочки, помощники едва справлялись со своей работой, того и гляди рискуя выпустить конечности жертвы из своих рук.

В лаборатории, которая располагалась в просторном квадратном зале без окон, освещаемом только химическими светильниками, развешенными на стенах, кроме Франкенштейна, некроголемов и обращённого вампира, находились ещё три существа: черноволосый молодо выглядящий мужчина в круглых очках, красующийся бледной кожей, субтильным телосложением, а также одетый в белую рубашку с чёрными брюками, поддерживаемыми тонкими ремнями, перекинутыми через плечи; красноволосый молодой парень, одетый в кожаную безрукавку, мешковатые штаны, мягкие сапоги и широкий железный ошейник; высокий серокожий монстр, только внешне похожий на человека, одетый в серую рубаху с закатанными рукавами, заправленную в шерстяные штаны.

— Если пожелаете, доктор, я могу его угомонить, — заметил истинный, рожденный вампир, с лихорадочным блеском в глазах смотря на обращённого человека.

— Это нарушит чистоту эксперимента, — отозвался учёный, поправляя маску чумного доктора на лице и вдыхая состав, ускоряющий мышление. — Не стоит переживать, господин Хансель: некроны справятся.

— Я не сомневаюсь в этом, — заверил собеседника истинный вампир.

Тем временем, некроголемы всё же закрепили конечности подопытного в железных кандалах, распяв его тело на столе, представляющем из себя каменную плиту. Тут же они отошли в стороны, позволяя создателю подойти к своей жертве, чтобы наметить место, куда будет проводиться имплантация.

— Ууубьююю… — провыло существо, ещё недавно бывшее человеком, а ныне являющееся безумной и вечно голодной тварью с повреждённым духовным телом.

— Тише-тише, не стоит так волноваться: скоро всё закончится, — пробормотал Виктор, обтянутыми кожаными перчатками руками, извлекая из поясной сумки деревянную коробочку, внутри которой находился шарик размером с фалангу большого пальца, состоящий из мутного стекла, красующийся шестью короткими и острыми шипами, торчащими в разные стороны. — Сейчас будет немного больно, а затем станет легче. Ассистент?

— Я готов, доктор, — названный Ханселем мужчина, вооружившись скальпелем, встал с другой стороны от стола и хищным взглядом посмотрел на дёргающегося обращённого.

— Сделайте разрез здесь, — Франкенштейн указал пальцем правой руки на место под мечевидным отростком жертвы.

— С удовольствием, доктор, — брюнет даже облизнул пересохшие губы, склоняясь над дрожащим телом (в конце концов, обращённый для него был словно надкушенный бутерброд, который уже успел слегка подпортиться, а потому перестал быть аппетитным).

Сам Виктор ощущал себя крайне неоднозначно: с одной стороны, ему дали возможность работать с новыми образцами и материалами, поставляя подопытных по первому же намёку, но с другой, в глубине души он понимал, что попал в ситуацию, схожую с работой на демонов, попытавшихся избавиться от него сразу же, как только он стал не нужен. Одновременно с этим, в голове болезненно пульсировала какая-то неестественная уверенность, что Владислав так не поступит…

…

Виктор плохо помнил, почему согласился работать на вампиров, да и воспоминания о том, как он переехал на новое место жительства, словно бы были покрыты каким-то туманом. Порой создавалось впечатление, что ещё вчера вся его команда находилась в загородном особняке графа, а уже сегодня им предстоит испытывать новые ИД на обращённых вампирах.

Чем сильнее Франкенштейн пытался вспомнить подробности договора с Владиславом, тем сильнее становилось ощущение какой-то неправильности и тем более запутанными становились мысли, то и дело старающиеся соскочить на какую-то другую тему. Хансель же — навязанный ассистент, почти целый день находился рядом, наблюдая и расспрашивая абсолютно обо всём. Лишь ночью, да и то раз в два-три дня, удавалось отделаться от навязчивого внимания помощника, но усталость к этому моменту становилась такой, что думать о чём-либо кроме сна было невозможно.

Вместе с учёным, в затерянный в лесу замок прибыли четверо некроголемов, уже весьма неплохо обращающихся с оружием, ставших ловкими и сообразительными, Фрэнки и бывший ученик, получивший прозвище — мистер Хайд. Чтобы избежать проблем, начиная от нападения и заканчивая бегством, для контроля последнего был придуман ошейник с системой поощрений и наказаний, выражающихся в ударах электричеством и импульсах наслаждения, которые в зависимости от действий выдаёт специализированная искусственная душа.

Сам ошейник представляет из себя полосу металла, обхватывающую шею, с внутренней стороны имеющую ряд неровностей в виде мелких шипов и рунных конструкций. Шарик ИД, имеющий размер с ногтевую фалангу мизинца, был утоплен в металле, с внутренней стороны устройства. Он подключался к нервной системе носителя при помощи считывания духовных импульсов, анализировал информацию и выносил решения в отношении тех или иных действий. Изобретение, в определённой степени, можно было бы назвать гениальным, если бы единственным его предназначением было не удержание под контролем одного-единственного мальчишки.

Чем Виктор мог быть полезен вампирам? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо разобраться в том, что это вообще за существа и какие их разновидности существуют. К сожалению, информация полученная в Церкви Спасителя и у демонов тут помогала мало (всё же тогда у мужчины были несколько иные приоритеты).

Истинные, они же — рождённые вампиры — это люди с дефектом духовного тела. Они рождаются от себе подобных, но иногда появляются и в обычных семьях, пусть и крайне редко. Первые годы жизни, лет до пяти-десяти, их практически невозможно отличить от ровесников, но самое большее в одиннадцать лет они начинают идти по иному пути развития.

В то время как у обычных людей в первую очередь развивается физическое тело, у вампиров растет духовная оболочка, становясь плотнее и крепче, что требует на своё поддержание гораздо больше энергии, нежели они сами способны вырабатывать. Симптомы данного отклонения проявляются постепенно: сперва ребёнок чувствует слабость, затем становится болезненным и бледным, а в финальной стадии, если его не обучить пополнять собственные силы за чужой счёт, попросту погибает рассыпаясь прахом, пережигая собственное тело на энергию для души, разрушающуюся даже без шанса на перерождение (словно бы у них вовсе нет неразрушимого ядра).

Охотясь, истинные вампиры вынуждены полностью выпивать жизненную и духовную силы своих жертв, из-за чего тело человека рассыпается прахом. Одной жертвы, в среднем, хватает на месяц-полтора обычной жизни, но если им приходится активно использовать свои силы, то этот срок может сократиться до пары-тройки дней. Физически, из-за плотного духовного тела, они необычайно сильны, владеют специфической магией, практически не стареют… могут создавать обращённых вампиров, которые подконтрольны своему создателю на инстинктивном уровне.

Обращённые вампиры — это люди, духовные тела которых повреждены частичным высасыванием сил истинным вампиром. Процесс напоминает заражение вирусом ликантропии, но если оборотень вносит в организм жертвы своеобразную программу изменения, то вампир скорее отнимает нечто, что запускает изменения. В отличие от своих создателей, обращённые редко сохраняют полноценный разум, их внешность меняется до неузнаваемости, духовное тело начинает перерабатывать физическую оболочку в отчаянной попытке восстановиться, что вызывает жуткий голод и постоянную потребность в чужой энергии.

Теоретически, проживший достаточно долго обращённый вампир, душа которого всё же восстановилась после нанесения ему повреждений при укусе, способен стать истинным… но на это требуется несколько десятков, а то и сотен лет. Разумеется, из-за того, что подобные твари страдают постоянным голодом, их быстро обнаруживают и по следу начинают идти квинси, волшебники, герои, шаманы или маги (никто не любит бешеных зверей на своей территории).

Откуда появились первые вампиры Франкенштейн так и не узнал: его новые наниматели либо и сами этого не знали, либо просто хорошо это скрывали. Впрочем, это не слишком сильно заботило учёного, занятого решением вопроса о том, как избавить их расу от необходимости зависеть от охоты на людей.

…

Шипастый шарик ИД успешно разместился под грудиной обращённого вампира, а стоило Виктору прекратить удерживать края раны, как они начали смыкаться. Буквально на глазах разрез закрылся и зарубцевался, а сам подопытный затих, глубоко дыша и невидящим взором глядя в потолок.

— Деградация души приостановилась, — заметил Хансель, рассматривая жертву через стёкла своих очков. — Надолго ли хватит искусственной души?

— Скоро мы это узнаем, — отозвался Франкенштейн. — В обычных условиях, обращённый вампир перерабатывает сам себя в пищу за семь-десять дней, а если его кормить обычной едой, то срок жизни увеличивается ещё на два-три дня. Полагаю, нам стоит оставить подопытного на некоторое время… ну и покормить его чем-нибудь не помешает.

Отступив на пару шагов, учёный стал рассматривать затихшего обращённого через особые стёкла, позволяющие видеть жизненную и духовную энергии. Благодаря этому он увидел, что повреждённая душа прекратила вытягивать жизненные силы из организма, и без того уже истощённого, переключившись на более легкодоступный источник энергии — искусственную душу, собирающую силу из окружающего пространства, трансформируя её внутри себя и выпуская во внешний мир в более концентрированном и «окрашенном» виде.

«Похоже на… насос. Хм… А ведь особая способность квинси заключается именно в том, чтобы собирать духовные частицы из окружающего пространства, трансформировать их внутри себя, чтобы затем создавать оружие. Выходит, я только что повторил неполный цикл действий квинси, которые они проделывают инстинктивно?», — доктор даже усмехнулся, пусть и мысленно, осознав тот ироничный факт, что спустя столько лет и неудачу при инициации, ему всё же удалось приблизиться к церковникам по возможностям.

Бросив взгляд на своих некроголемов, Виктор представил себе удивление, которое будут испытывать квинси, если подобные существа на их глазах начнут применять Святую Силу. Как минимум шок им будет обеспечен, а то и оскорбление чувств веры…

«У меня есть великолепная возможность стать ещё большим еретиком, нежели я являюсь сейчас», — промелькнула неожиданно весёлая мысль на грани сознания мужчины.

— Пожалуй, можно и отдохнуть, — заметил Хансель, снимая перчатки и стряхивая с рук несуществующую грязь. — Не желаете чего-нибудь выпить, Виктор?

* * *

Проводив нечитаемым взглядом бывшего учителя и его нового «ассистента», Хайд сконцентрировал своё внимание на скованном обращённом. Вампир затих и словно бы успокоился, впервые с момента своей трансформации ощущая сытость, а от того не стремясь вцепиться в глотку ближайшему человеку (на животных, как и проклятые оборотни, эти твари не реагировали, нападая только в случае крайней степени голода).

Подросток, успешно подавивший изначальную личность своего тела, уже несколько месяцев готовил свой побег. Он целенаправленно изображал из себя агрессивного, любопытного, но не слишком умного индивида, раз за разом проверяя границы допустимого, попутно исследуя собственный ошейник, являющийся пусть и неприятным, но далеко не главным сдерживающим фактором.

В определённой степени красноволосому было даже жаль Франкенштейна: пусть он и желал свернуть ему шею, но признавал определённую гениальность, а потому грустно было понимать, что этим человеком так легко манипулируют истинные вампиры. Тот же Фрэнки, которого считают безмозглым исполнителем, исполняет их приказы не из-за какого-то там гипноза, а ради того, чтобы не причинить вреда своему «отцу». О некронах вовсе можно не говорить, так как они мыслят совершенно по-иному, в результате чего совершенно не воспринимают мороки. Даже сам Хайд, благодаря своей сущности и бурлящей в теле КИ (которая даже в пассивном состоянии является хорошей защитой) раз за разом сбрасывает наваждение.

В результате всего выше перечисленного, лишь самый умный из этой группы разумный, оказался наиболее уязвимым к гипнозу. Да как подозревал бастард графа, приставленный к учёному для того чтобы за ним шпионить — Виктор даже не понимал, что что-то идёт не так.

«Не важно. В любом случае, в своём он уме или нет, но от моей мести это его не спасёт», — мысленно констатировал красноволосый, ощущая слабое покалывание электричества от ошейника, не успевающего восполнить запас энергии, как приходится снова разряжаться до ноля (самым простым способом обезопасить себя, оказалось заставить ИД осуществлять наказания за мелкие проступки, пока запас сил не иссякнет).

Вызвавшись покормить обращённого вампира, Хайд сходил на кухню и взяв миску жижи, называемой кашей, а также металлическую воронку, вернулся в лабораторию, где к столу был прикован тощий уродец. Разжать челюсти существа, из-за сытости вялого и безвольного оказалось лёгкой задачкой, после чего ему в горло был вставлен хоботок воронки, куда юноша начал заливать питательную массу.

Убедившись, что за ним никто не наблюдает, красноволосый извлёк из штанов стеклянную пробирку с составом, который был выкраден из химической лаборатории. Откупорив пробку, он вылил духовный стимулятор в еду, а затем ослабил кандалы пленника.

Завершив кормежку, Хайд покинул лабораторию и вернулся на кухню, где спокойно вымыл посуду, а когда срочной работы не осталось, начал «бесцельно слоняться по коридорам», время от времени натыкаясь на слуг с пустыми взглядами. Обычные крестьянские девушки и мужчины, следящие за порядком в замке, были для молодого мужчины дополнительным раздражителем, так как самим фактом своего существования показывали, к чему он может скатиться.

«Вот уж нет», — решительно подумал красноволосый, незаметно забирая из своего тайника небольшой мешочек, в котором находились несколько духовных стимуляторов, позволяющих не возвращаться в нормальное состояние, ну и шприц с очищенным вирусом проклятых оборотней, куда вместо волчей сущности была добавлена кошачья кровь.

«Даже интересно будет посмотреть, к чему это приведёт», — мысленно ухмыльнулся бастард, уверенным шагом направляясь в темницу, где содержались подопытные.

Чтобы тебя ни в чём подозрительном не заподозрили, нужно вести себя так, будто бы исполняешь чей-то приказ, который хотел бы проигнорировать. Так как Хайд временами приходил по поручениям от бывшего учителя, единственный стражник ничего не заподозрил и пропустил подростка к камерам.

Выбрав самую дальнюю нишу, где сидел только один человек (пожилой мужчина, пойманный вампирами на дороге), Хайд зашёл в камеру и без церемоний воткнул шприц с заразой в грудь жертвы, второй рукой зажав ему рот. Когда же с этим было покончено, красноволосый заставил своего подопытного проглотить один стимулятор, а затем молча вышел в коридор и «забыл» запереть дверь, просто плотно закрыв её.

…

Ждать эффекта от своих действий пришлось полтора часа, а затем замок забурлил: обезумевший от прилива сил вампир вырвался из лаборатории, напал на охранника, а затем и нескольких слуг. Попутно он разобрался с одним некроголемом, разорвав его на куски и буквально смяв голову, после чего кинулся туда, откуда ощущал своего старшего сородича.

Хайд не верил, что обращённый сумеет победить истинного, даже находясь под эффектом стимулятора, но его действий было достаточно для того, чтобы попытаться незаметно сбежать. Это подросток и попытался провернуть, в общей шумихе сперва пробравшись в кузницу, где при помощи инструментов кузнеца разрезал слабо искрящий ошейник, а затем вооружившись небольшим молотом, напал на стражника стоявшего у ворот.

Хайд не умел управлять КИ, как это делал настоящий хозяин этой силы. Однако же, само присутствие данной энергии в организме, выводило его на совершенно иной уровень, превосходящий даже взрослого и тренированного, но простого мужчину.

Брать с собой трофейную броню или меч красноволосый не стал, так как первое потребовало бы потратить лишнее время, выигрываемое для него обращенным, а вторым он пользоваться не умел. В этом плане, малый кузнечный молот, которым удавалось орудовать на удивление легко и ловко, казался более полезным.

Выбравшись из замка через маленькую дверцу в воротах, юноша побежал в лес не оборачиваясь. Он не знал, справился ли вампир со своим же порождением, достиг ли успеха эксперимент по созданию нового оборотня, выжил ли Франкенштейн… Всё это сейчас не имело значения, так как впереди была свобода, за которую ещё стоило подраться.

* * *

Сила бурлила в тощем теле, дурманила разум и внушала ощущение всемогущества. Подручный мучителей сломал кандалы, так что он сумел освободить сперва одну руку, затем — вторую, ну а после этого и до ног дошла очередь.

Босые стопы коснулись холодного пола, но не ощутили никакого дискомфорта, яростный взгляд скользнул по сложенным из каменных блоков стенам, вдоль коих стояли шкафы и столы с разными инструментами, какими-то стекляшками и коробками. Пусть он и не понимал, зачем всё это нужно, но прекрасно осознавал ценность этих вещей для своих врагов…

На шум творимого в лаборатории разгрома вбежал стражник, замеревший от ужаса на пороге помещения. Он уже открыл рот для того, чтобы закричать и позвать на помощь, но удар тощего кулака в грудь, настолько сильный и внезапный, что мужчину снесло с ног, выбил из лёгких воздух и ошеломил жертву.

Существо не было голодным (впервые с момента своего обращения) но инстинкты взяли своё и удлинившиеся клыки впились в шею человека, начав вытягивать жизненную и духовную энергии. Буквально на глазах стражник бледнел и усыхал, превращаясь в подобие мумии, а затем и вовсе рассыпался серым прахом.

Подняв голову, обращённый увидел существо в облегающей кожаной одежде, с горящими синим и красным глазами. От него не ощущалось жизни, лишь слабая духовная сила… Однако же, память упорно твердила, что это — пособник его врага.

…

Короткий и ожесточенный бой закончился победой обращённого вампира, который не получил со своей победы никакой пользы. Бросив разорванное на куски тело, он устремился по направлению к источникам энергии, принадлежащим его мучителям, которые уже начали продвижение в его сторону.

Выскочив из-за очередного поворота, монстр увидел человека в мешковатом одеянии, маске чумного доктора и причудливых очках, рядом с коим находился молодой мужчина в аккуратных круглых очках. Оскалившись и зашипев, подопытный кинулся в атаку, игнорируя всякую тактику и осторожность, но не успел сделать и пяти шагов, как внизу груди произошёл взрыв, разорвавший плоть на месте недавнего разреза.

Споткнувшись и упав, обращённый вампир пару раз перекувырнулся и замер лёжа на полу в причудливой позе. С животной ненавистью он смотрел на приближающегося учёного, ощущая как стремительно утекают силы и сама жизнь.

— Что это было, доктор Франкенштейн? — проявил любопытство истинный вампир.

— Всего-лишь маленькая предосторожность на случай… вроде этого, — глухо отозвался Виктор, остановившись на безопасном расстоянии от жертвы и холодным взглядом изучая гибнущее существо. — К сожалению, устройство работает на очень маленьком расстоянии. Однако, этого вполне достаточно, чтобы обезопасить себя от подобных… животных.

— Очень любопытно, — Хансель, в отличие от человека не опасался подопытного, а потому подошел вплотную и сев на корточки, начал бесцеремонно ощупывать края небольшой, но словно бы обожженной раны. — Как думаете, почему он выбрался?

— Возможно кандалы сломались, или их кто-то вскрыл, — Виктор задумчиво качнул головой. — Учитывая последствия питания вампиров, вряд ли мы сможем найти какие-то следы, кроме кучки праха.

Истинный вампир хмыкнул, поднялся в полный рост и отряхнул руки, негромко произнося:

— Может быть вы и правы, доктор. А может быть — нет. В любом случае, нужно всё проверить и узнать, кого нет в замке.

— Оставлю это на вас, — отказался от подобной перспективы Франкенштейн. — От меня куда больше пользы будет в лаборатории.

— Не смею вас задерживать, — чинно произнёс Хансель, отворачиваясь от подопечного и направляясь в сторону шума, создаваемого перекрикивающимися стражниками и служанками. — Будьте осторожны, доктор, интуиция мне подсказывает, что это ещё не конец наших приключений на сегодня.

…

Развернув своё поле чувствительности, истинный вампир за пару минут «ощупал» весь замок, определив кто и где находится. Нескольких человек, среди которых был и один из подопытных Виктора не хватало, но это было вполне ожидаемо: обращённый успел навести шороху среди простых людей. Версия с преступной халатностью была бы убедительной, но Хансель не привык верить в самую первую догадку, тем более, которая кажется такой очевидной.

Проследовав по пути, пройденному обращённым, он наткнулся на изорванного некроголема. Механизм из кости и металла был разбросан словно соломенная кукла, с которой поиграл неаккуратный ребёнок, но при этом от черепа продолжал исходить ровный фон духовной энергии, что означало его работоспособность.

«В бою с мистическими существами… неэффективны. Зато живучи и могут быть восстановлены».

* * *

— Доктор Франкенштейн, что вы можете сказать на это? — найдя учёного в мастерской, где он пытался отремонтировать сломанного некроголема, Хансель продемонстрировал сломанный ошейник, найденный в мусоре рядом с кузницей.

— Любопытно, — констатировал мужчина, забрав из рук вампира испорченный артефакт. — Определённо — это ошейник Хайда.

— Да неужели? — сарказм в голосе надзирателя сложно было проигнорировать, но пленник с успехом это совершил, даже на мгновение не смутившись.

— Я в этом уверен, — констатировал Виктор. — Полагаю, недавнее происшествие — это дело рук мальчика?

— Вы ведь говорили, что он не сможет обойти заложенные в артефакт ограничения, — заметил Хансель.

— Видимо, я ошибся, — ничуть не смутился Франкенштейн. — Недооценил ученика. Хотелось бы узнать подробности того, как он это сделал, чтобы в будущем не повторять недоработку.

— У вас будет такая возможность, — пообещал вампир, мысленно сетуя на то, что из-за гипноза критическое мышление учёного притуплено.

Сомнений в том, кто именно виноват в нападении обращённого вампира на доктора, у хозяина замка не было (окончательно они развеялись при обнаружении тела убитого стражника). И пусть покушение оказалось неудачным из-за того, что Виктор заложил в ИД систему самоуничтожения, но это уже было тревожным знаком, так как в следующий раз им могло так не повезти.

«Необходимо обеспечить Франкенштейну постоянную охрану. Его… некроны, определённо не справляются со своей задачей».

Дождавшись вечера, Хансель пошел по следу беглеца, используя как навыки следопыта, обострённые органы чувств, так и сенсорную чувствительность, позволяющую определять остаточные эманации различных энергий. КИ, которая давала Хайду повышенные физические возможности, из-за полного неумения ею пользоваться, в обычной жизни выплескивалась из организма и ещё какое-то время оставалась в пространстве, как маслянистый след на воде.

Беглец торопился, да и не умел скрываться от погони. Хансель даже успел подумать, что с этой работой справился бы обычный охотник или егерь… Однако, против простого человека у мальчишки оставались шансы, в то время как обладателей особых сил среди подчинённых истинного вампира не имелось.

«Прискорбный факт. Нужно будет это исправить. Придётся Виктору заняться созданием оружия, либо временно вернуться к проекту по улучшению человека», — мысли текли ровно и спокойно, в то время как разогнанное сознание отмечало проносящиеся мимо кусты, стволы деревьев, камни и овраги.

Вот наконец в зоне прямой чувствительности появился источник КИ, достаточно хорошо знакомый Ханселю, чтобы сразу же его опознать. Мужчина слегка замедлился, скрывая своё присутствие, совершенно беззвучно приблизился к красноволосому парню, который привалился спиной к дереву и переводил дух, готовясь к очередному рывку (его челюсти активно что-то разгрызали, пополняя запас сил).

Ускорившись в коротком рывке, Хансель схватил Хайда за шею левой ладонью и заставил повиснуть на вытянутой руке, холодным взглядом уставившись в расширившиеся от страха и злости глаза. На губы вампира тут же выползла усмешка и он спросил:

— На что ты надеялся, крысёнок?

— Иди к дьяволу, — прохрипел подопытный, с трудом выдавливая через горло эти слова.

— Мне это не грозит, — хмыкнул истинный вампир. — Должен признать, что выпустив обращённого, ты… заставил меня слегка забеспокоиться. К счастью, твой учитель предусмотрел это. Так что, кроме ни в чём не виноватых слуг, никто не пострадал.

— Хе… х-хе… — во взгляде Хайда появилось злорадное веселье. — Значит… вы разобрались только с вампиром? Надеюсь… созданный мной оборотень… закончит дело.

…

Обратный путь Хансель проделал намного быстрее, так как ему не нужно было отвлекаться на выискивание следов, пусть и пришлось тащить на себе помятое тело Хайда. Когда в зоне чувствительности сенсорных способностей оказался замок, он сперва взбодрился, но не ощутив духовной или жизненной силы Виктора, напрягся ещё сильнее.

Грязно выругавшись, услышав в ответ на это насмешливое и злорадное хрипение пленника, истинный вампир промчался через приоткрытые ворота, затем миновал входные двери и молнией пронёсся по коридорам и лестницам. Наконец он пинком распахнул створку, закрывающую вход в лабораторию Франкенштейна, откуда ощущались слабые волны затухающей силы незнакомого существа, предположительно являющегося оборотнем, созданным беглецом.

— Проклятье, — обозлённым зверем зашипел Хансель, бросая застонавшее тело пленника на пол и приближаясь к распростёртому на полу учёному, которого своей тушей придавливал дымчатого цвета зверь, похожий на кота с человеческими чертами. — Владислав меня убьёт…

Отшвырнув тушу оборотня, Хансель склонился над телом Виктора, грудь которого красовалась лохмотьями мешковатого одеяния, пропитанными багровой кровью. На лице у мужчины были надеты его маска с клювом, да очки с разноцветными стёклами, что позволяло предположить о том, что его застали врасплох во время очередного исследования. Впрочем, это уже не имело особого значения, так как даже в обращённого вампира мужчину было не превратить: духовная сила совершенно не ощущалась…

«Странно. Сколько же времени прошло с момента нападения?», — промелькнула недоумённая мысль в голове истинного вампира, когда он склонился над телом и потянулся к лицу Франкенштейна, чтобы убрать маску.

От левой руки человека, пальцы которой были сжаты в кулак, прозвучал щелчок, а в следующий миг Хансель ощутил острую боль в животе, начавшую стремительно распространяться по всему телу. К собственному удивлению, он воспринял это совершенно спокойно, даже заторможено, просто отметив тот факт, что мышцы стали какими-то вялыми, а конечности отказываются подчиняться приказам мозга.

— Френки, действуй, — хрипло приказал учёный, от которого по прежнему не ощущались ни духовная, ни жизненная сила.

Дверца одного из шкафов открылась, но вместо полок с банками и инструментами там оказался серый здоровяк, лицо коего было скрыто под дыхательной маской. Ему приходилось изгибаться, чтобы поместиться в тесном пространстве, однако казалось, что никаких неудобств он не испытывает.

Монстр выбрался из шкафа, в несколько шагов приблизился к истинному вампиру, подхватил его за плечи и оторвав от пола, перенёс на операционный стол, к которому тут же начал приковывать. Сам кровосос, неожиданно оказавшийся в роли пленника, мог только яростно сопеть и вращать глазами, ощущая себя пленником собственного тела. Он уже понял, что попал в расставленную на него ловушку, однако по прежнему не ощущал духовной силы ни от создателя, ни от его ручного зверя.

— Чудно, — проворчал Виктор, принимая сидячее положение и правой рукой прикосаясь к груди, рана на которой выглядела настолько живописно, что вряд ли у кого-то возникли бы сомнения в её натуральности. — Хайд… ты — молодец. Прекрасная работа, пусть за основу и взяты мои исследования. Впрочем, все мы опираемся на чьи-то более ранние труды: это естественный процесс. Гхм… Что-то я разболтался. Хех… Да меня трясёт от адреналина в крови! Нужно срочно принять успокоительное, пока я не совершил какую-нибудь глупость.

Скинув на пол верхнюю половину одеяния Виктор открыл чужим взглядам нагрудник, состоящий из рёбер с мясом, обтянутых натуральной кожей. Именно этот элемент обмундирования красовался рваной раной и кровоточил, тем самым создавая иллюзию серьёзного ранения.

— Что… это… значит? — едва ворочая языком, спросил Хансель.

— Ничего особенного, — отозвался Франкенштейн, скидывая с себя фальшивую грудную клетку. — Дело в том, что я недавно заметил… что слишком уж сильно вам доверяю: даже сильнее чем Френки, что само по себе необычно. А ещё, я никак не могу вспомнить некоторые детали своего переезда сюда, что не так уж и важно, на самом-то деле, пусть и подозрительно. В совокупности, этих причин оказалось достаточно, чтобы создать вещество для прочистки мозгов от любых посторонних вмешательств. Должен признать: вы сработали очень хорошо и если бы не необходимость сохранить мне критичность мышления, я бы вряд ли о чём-то догадался. Но ведь вам нужен был именно учёный-исследователь, а не безмозглый болванчик? Совет на будущее: когда человек без какой-либо причины начинает кому-то сильно доверять, испытывая уважение и вообще едва ли не поклонение — это слишком подозрительно. Вот если бы вы позволили мне испытывать подозрительность и сомнения в вашем отношении, всё было бы гораздо логичнее.

За время своего монолога, затянувшегося из-за необходимости делать перерывы между вдохами, Виктор успел переодеться в новую мешковатую одежду и теперь уже ничто не напоминало об его спектакле. В то же время его монстр, выражение лица коего невозможно было понять из-за дыхательной маски, полностью лишил пленника подвижности конечностей.

— Чем вы меня отравили… доктор? — осведомился истинный вампир, не слишком надеясь на ответ.

— Мышечный релаксант высокой концентрации, усиленный духовной энергией второго порядка, — не стал отказывать в ответе Франкенштейн. — Эффект наложился на распылённый в замке бесцветный газ, уже усыпивший оставшуюся прислугу, охрану и даже животных. На вампиров данное вещество действует как затормаживающее, через нервную систему снижая критичность восприятия и реакцию. Вы, к счастью для меня, успели надышаться этим газом по пути в мою мастерскую.

— Хайд?.. — уточнил пленник, не ощущающий собственного тела, но при этом и угрозы для жизни не видящий.

— Удачное стечение обстоятельств, — отозвался Виктор и подойдя к хрипящему красноволосому парню, присел перед ним на корточки, быстро осмотрев травмы. — Какая грубая работа. Ты слышишь меня, ученик?

— У-учитель? — бывший шпион графа открыл глаза и сфокусировал затуманенный взгляд на учёном. — Вы живы… Проклятье.

— Я тоже рад тебя видеть, мальчик, — совершенно спокойно отозвался Франкенштейн, а затем заявил: — Ты умираешь.

— Я… хочу жить, — прошептали губы красноволосого. — Помогите… мне.

— Сожалею, мальчик, — доктор развёл руками в извиняющемся жесте. — Однако, я могу помочь тебе сохранить память, увеличить личную силу, а в будущем — отомстить всем своим обидчикам. Если ты, конечно, доживешь до своего будущего. Хочешь?

Несколько секунд Хайд молчал, пока наконец не выдавил из себя ответ:

— Д-да…

Кивнув, Виктор поднялся во весь рост и направился к шкафчику, в котором держал готовые составы. Из одной из хрустальных колб, заполненных тускло-голубой жидкостью, он набрал в шприц дозу для инъекции, после чего вернулся к бывшему ученику и молча вколол иглу в руку.

— Вот и всё, — констатировал мужчина, выдёргивая шприц. — Надеюсь, что этого тебе будет достаточно, чтобы не только сохранить себя, но и начать развиваться. Не разочаруй меня, мальчик.

Хайд ничего не ответил, ощущая как по телу расползается тяжесть, заглушающая боль и иные ощущения. Ненавидящим взглядом одарив Виктора, он наконец закрыл глаза, постепенно теряя связь с реальностью.

— Теперь, что касается вас… Хансель, — отложив использованный инструмент, Франкенштейн подошёл к истинному вампиру и заложив руки за спину склонился над ним, изучающим взглядом глаз, скрытых за стёклами очков, скользя по телу возможного подопытного.

— Вы же понимаете, что если со мной что-либо случится, мои сородичи сделают всё, чтобы достать вас хоть из-под земли? — на всякий случай уточнил пленник.

— Демоны, церковники, вампиры… одной фракцией недоброжелателей больше, одной меньше — не беда, — беспечно пожал плечами учёный. — Тем более, что друзьями мы с вами всё равно уже не останемся. Скажи, Хансель, что вы собирались со мной сделать, после того как я завершу проект?

… — вампир попытался сопротивляться, но желание дать честный ответ, буквально вспыхнувшее в его душе, оказалось сильнее. — Мне было приказано обратить вас… а затем доставить в городок с церковью.

— То есть — убить? — уточнил доктор, но не стал дожидаться ответа. — Да ещё и посмертия лишить, чтобы я больше никому не мог принести пользу. Люди… вы становитесь мне отвратительны.

— Мы не люди, — меланхолично заметил Хансель.

— Если ты выглядишь как человек, живешь среди людей, ведёшь себя как человек и даже мыслишь критериями принятыми у людей, ты — человек, — сухо констатировал Виктор, разгибая спину и расцепив руки, правой ладонью подпер подбородок. — Однако, если убив тебя я сбегу, твой хозяин действительно пойдёт по моему следу. Однако, если ты сам скажешь, что избавился от меня…

— С чего бы мне это делать? — удивился истинный вампир.

— О… — Франкенштейн приглушённо усмехнулся, шумно втянув фильтрованный воздух. — У меня есть способы… уговаривать.

— Я живой? — раздался недоумённый голос со стороны Хайда и оба собеседника перевели взгляды в ту сторону. — Живой! Аха-хахаха…

Полупрозрачный силуэт, светящийся тускло-синим, из груди коего тянулась толстая цепь к бездыханному телу красноволосого, заливисто хохоча поднялся на ноги, не замечая вокруг себя ничего.

— Я бы не назвал это жизнью, в привычном для людей понимании, — ровным голосом заметил учёный, фокусируя на себе внимание ученика.

— Учитель? — удивился юноша, после чего опустил взгляд и увидел собственное тело, лежащее на полу, а также полупрозрачные руки и цепь, словно бы растущую из груди. — Я… умер? Нет. Нет-нет-нет-нет… этого не может быть.

— Моя концентрированная духовная сила сработала… не так, как предполагалось, — недовольно констатировал Франкенштейн. — Ученик, не буду тебе врать: у тебя очень мало шансов сохранить «человечность». Проводники душ сюда не заглядывают, а сам ты в Сообщество Душ или другой домен, где обитают полноценные души, переместиться не смог. Из этого следует вывод, что либо тебя сожрут пустые, иногда здесь появляющиеся из-за наших экспериментов, либо… ты сам станешь одним из них.

— Я… — юноша уже хотел что-то сказать, но в этот момент цепь, скреплявшая его с телом, разорвалась и начала медленно распадаться, причиняя пока что лёгкую боль. — Я не хочу умирать!

— Тогда, мальчик, беги, — отозвался Виктор. — Если ты успеешь добраться до города и найти проводника душ — ты спасён. Только церковникам на глаза не попадайся: у них свой способ упокаивать подобных тебе.

Несколько мгновений Хайд осмыслял услышанное, затем оскалился и зарычав побежал на учёного занося кулак для удара. В этот момент дорогу ему заступил Фрэнки, который молча выстрелил правой рукой с раскрытой ладонью в сторону призрака, затем сжал пальцы на воздухе, сгребая его нематериальную одежду, после чего совершил бросок в стену. Юноша удивлённо вскрикнул, тут же скрываясь за пределами комнаты.

— Видимо… я переоценил его разумность, — хмыкнул Виктор, возвращая своё внимание истинному вампиру. — Или недооценил ненависть ко мне? В моём состоянии сложно оценивать эмоции людей.

— Вам не кажется, что это было… жестоко? — полюбопытствовал Хансель. — Где ваша совесть и чувство долга перед учеником?

— Совесть — это симптом хронической и неизлечимой болезни, под названием жизнь, — Философским тоном произнёс Франкенштейн. — От неё нельзя избавиться полностью, но можно купировать при помощи лекарственных веществ. Кроме того, мальчик сделал свой выбор в тот момент, когда попытался убить меня.

— Какой удобный жизненный подход, — саркастично усмехнулся пленник, всё ещё старающийся перебороть действие веществ, лишивших его подвижности и заставляющих говорить правду.

— Согласен, — не стал спорить учёный. — Ну а теперь, с вашего позволения, господин Хансель, мы начнём эксперимент по созданию духовного симбионта, который позволит вам экономнее расходовать энергию, ну и направит силу в конкретное русло… Фрэнки, принеси сундучок номер восемь.

…

Франкенштейн стоял над телом истинного вампира, распятого на операционном столе и лишённого всей одежды. В мыслях мужчины сталкивались и разбивались теории, строились и рушились под весом доводов разума планы, разбивалась и складывалась по новому картина мира.

С одной стороны, истинные вампиры были почти совершенными существами, способными сохраняя молодость и находясь на пике своих физических сил, безгранично развиваться духовно и ментально. С другой же стороны, они определённо были ущербны, что выражалось не только в отсутствии неразрушимого ядра души, благодаря чему регенерация энергий была нарушена, но и материальное тело демонстрировало низкий потенциал размножения.

«Словно искусственные души во плоти, рождающиеся естественным путём и не способные жить самостоятельно. Словно бы они должны быть частью чего-то большего… Чего-то, что способно без ущерба для себя тратить объёмы духовной энергии, превышающие мой нынешний резерв, едва ли не каждую минуту. Что же, теперь я окончательно убеждён в искусственности происхождения данной расы», — мысленно констатировал доктор, наблюдая за затягивающимися ранами своего пациента.

На грудь Ханселя Виктор положил прямоугольник грубой и толстой бумаги, заполненный нейтральной духовной энергией, которая складывалась в причудливый рисунок. При подаче силы истинного вампира в артефакт, он обретёт искусственную личность и некую силу… после чего попытается убить создателя.

Фактически, эта карта была неудачным результатом создания искусственной души нового поколения, полностью зависимой от владельца. Сейчас, находясь в своеобразном спящем состоянии, она была совершенно не опасна, но при активации и образовании псевдоличности, являющейся отражением подсознания исходного материала, будет желать поглотить основу, чтобы получить целостность. При этом, как у подчиняющих, у этой псевдодуши могут проявиться особенные способности…

«Жаль, что я не смогу проследить за тем, как пройдёт активация», — мысленно посетовал Франкенштейн, оставляя стопку сшитых листов на лабораторном столе, на которых была описана техника безопасности и методы дрессировки нового оружия.

Ханселю было вколото вещество, которое затрёт часть его воспоминаний, а также в тело была вшита ИД, которая будет внедрять в его оболочку заложенные в неё искусственные воспоминания. Это был грубый метод программирования, но к сожалению — единственно доступный в данный период времени.

«Сам Хансель вряд ли сможет понять, что что-то не так. Всё же ИД, словно голос из подсознания, будет утверждать то, что всё произошло именно так, а не иначе. А вот кто-нибудь вроде Владислава, если он заявится в ближайшие сутки-двое, может обнаружить несостыковки… Через неделю, уже вряд ли кто-то отличит фальшивые воспоминания от реальных», — рассуждал про себя Виктор, приступив к созданию декораций.

Куски незавершенных некроголемов, с раздавленными черепами и осколками искусственных душ были оставлены на подступах к лаборатории. Превращённое в мумию тело мужчины, телосложением похожего на Франкенштейна, подверглось обработке усиленной духовной энергией кислотой…

Забирать с собой личные вещи, материалы для экспериментов и инструменты было нельзя, чтобы не разрушить собственную легенду. Однако, в комнатах слуг и охранников нашлось почти всё необходимое, начиная от тряпок с ножами и заканчивая деньгами.

Некоторые инструменты, вроде перчатки, предназначенной для манипуляций с духовной энергией, всё же пришлось взять с собой, как и набор флаконов, шкаф с которыми был опрокинут на пол.

Группа разумных, состоящая из одного учёного, одного здоровяка с искусственной душой и четырех некроголемов, покинула спящий замок ещё до рассвета. Они не излучали духовной энергии, не оставляли за собой запахов, лишь по следам обуви можно было бы их найти, но на утоптанных тропах и это становилось задачей нетривиальной.

Примечание к части

Автору грустно...

Нанимательная

(Просёлочная дорога. Весна одна тысяча семьсот десятого).

Караван из шести деревянных фургонов, каждый из которых был запряжен одной лошадью, под охраной из четырнадцати воинов в кожаных плащах с глубокими капюшонами, вооружённых парными мечами, которые выглядывали из-под полов одеяний, медленно продвигался с запада на восток. Возницы, облачённые в мешковатые коричневые балахоны с широкими рукавами и глубокими капюшонами, удерживая вожжи обеими руками, сидели на своих местах совершенно неподвижно и абсолютно молча. Впрочем, ни животные, ни охранники тоже не производили лишних звуков, за исключением топота переставляемых ног.

Вечерний небосвод был затянут белой пеленой, что не слишком хорошо спасало от палящих лучей светила, будто бы вознамерившегося запечь путников до хрустящей корочки. Растущие вдоль обочин дороги кусты и деревья словно бы лениво шелестели молодой листвой, встречающиеся холмы и полянки радовали глаз изумрудной травой…

Внезапно идиллическая картина была нарушена треском, следом за которым поперёк дороги рухнули два дерева: одно из них перегородило путь вперёд, а другое — назад. Сразу после этого из кустов полетели стрелы, жидким дождём обрушившиеся на фургоны и охранников, которые даже не дрогнули в тот момент, когда караван был вынужден остановиться. В длинном прыжке, из своего убежища выскочил главарь разбойников, вооружённый коротким пехотным копьём, а также закованный в латный доспех бронзового цвета, состоящий из шлема с «Т» образным вырезом для глаз, носа и рта, рельефной кирасы, наплечников, наручей, перчаток… юбки до колен из полос металла и кожаных сапог, совершенно выбивающихся из образа.

— Трепещите, вы — приспешники узурпатора! — пафосно воскликнул налётчик, приняв театральную позу. — Мы — благородные борцы за свободу, именуемые отрядом славного Чена! Сопротивление бесполезно: сдавайтесь или… или… или…

Прочувствованная речь молодого мужчины (хотя, правильнее было бы назвать его парнем) прервалась из-за того, что утыканные стрелами стражники даже не думали падать, вместо этого без единого звука начав выдёргивать из своих тел древки, совершенно не обагрённые кровью. Лошади, некоторые из которых тоже попали под шальную стрелу, спокойно стояли на месте и чего-то ждали. В то же время, дверца первого из фургонов распахнулась и из глубин транспортного средства, внутри которого будто бы клубилась густая тьма, на грунтовую дорогу вышел грузный широкий человек, одетый в коричневый балахон с капюшоном и широкими рукавами.

— Что за шум, а драки нет? — прозвучал гулкий голос, чем-то сильно искаженный.

В этот самый момент интуиция разбойника взвыла об опасности и он уже вдохнул полную грудь воздуха, чтобы приказать соратникам и соратницам отступать, так как с мистическими тварями (а без магии тут определённо не обошлось) им не справиться, но… он не успел. Стражники, до этого момента двигавшиеся медленно и лениво, внезапно резко скинули плащи, открывая взглядам наблюдателей худые тела одетые в кожаные куртки, штаны, сапоги, перчатки и глухие маски без прорезей для глаз или носа, выхватили из колец на поясе свои прямые мечи и бросились к кустам, откуда в них снова полетели стрелы.

— Бегите, глупцы! — срывающимся голосом завопил парень, удобнее перехватывая копьё и бросаясь на единственного из противников, который всё же говорил, а значит — был живым и его можно было хотя бы ранить.

Доспехи героя придавали Чену сил, скорости и лёгкости, а копьё порхало в его руках так, будто бы он учился владеть им не первый десяток лет. Спустя два удара сердца, которые для восприятия воина растянулись на целую вечность, острый наконечник обрушился на грудь медлительной жертвы, но вопреки ожидаемому не смог её пробить, а упёрся словно бы в стену из дерева.

— Какой интересный Святой Механизм, — задумчиво изрёк искаженный голос, а затем левая рука незнакомца сжала пальцы на древке копья, после чего правая рука направила на разбойника выставленные указательный и средний пальцы. — Какое бездарное применение.

С пальцев толстой перчатки сорвалась белая молния, попавшая точно в грудь Чена, заставив его ощутить разряд, который прошёлся по всему телу. Молния ударила ещё раз, а затем ещё и ещё, заставляя молодого мужчину дёргаться в конвульсиях, не в состоянии управлять собственными конечностями (он бы вовсе упал, если бы не держался мёртвой хваткой за копьё). А в это время других бандитов, словно скот на бойне, молча и монотонно, словно жернова мельницы перемалывающие зерно, резали безликие воины…

…

Разжав пальцы левой руки Виктор позволил древку копья упасть. Прямо перед ним, согнувшись пополам и подрагивая всем телом, на коленях стоял молодой главарь разбойников, уже пару месяцев совершавших нападения на торговцев и путешественников (военные караваны они старались обходить десятой дорогой, чтобы случайно не наткнуться на серьёзное сопротивление). Учитывая то, что сам лидер бандитов оказался владельцем Святого Механизма защитного типа, было довольно удивительно то, что он не предусмотрел наличия мистических сил у охраны маленького конвоя.

«Расслабился, уверился в собственных силах, понадеялся на подавляющее численное превосходство и отравленные стрелы. Хотя, думаю тут и одного западного волшебника было бы достаточно, чтобы разобраться со всем этим сбродом», — отстранённо подумал Франкенштейн, отправляя в противника ещё одну духовную молнию с пальцев правой руки, на которую было надето простенькое устройство, с встроенным источником питания в виде трёх небольших ИД.

Броня Святого Механизма исчезла окончательно и бандит завалился на бок. При виде этого учёный разочарованно поморщился, так как устройство, которое прицепилось к душе Чена при рождении оказалось одним из тех, которые Творец создавал в самом начале своей карьеры. Иными словами: в нём был существенный недостаток, из-за которого магический урон наносился с той же лёгкостью, как если бы доспехи были из настоящего металла.

«С другой стороны, в совокупности с магической защитой вроде особым образом обработанного поддоспешника, эта броня станет неплохим подспорьем любому умелому воину», — приняв решение и убедившись в том, что никто ему не помешает, доктор присел на корточки рядом с вяло подёргивающимся телом и запустив левую руку в карман, извлёк на свет зелёную длинную перчатку, поблёскивающую множеством чешуек.

Для гарантии безопасности, Виктор ещё раз ударил жертву слабенькой молнией, затем снял с правой руки устройство и натянул перчатку, тут же подав в неё крохи собственной духовной энергии. Зелёное сияние возникло вокруг руки мужчины, который левой ладонью перевернул разбойника на спину и надавив на грудь прижал к земле.

Рука учёного, обтянутая чешуйчатой перчаткой, словно бы лишившись своей материальности легко вошла в тело налётчика. Под капюшоном блеснули синие стёкла очков, выщелкнувших одни линзы, чтобы их место заняли другие. Спустя ещё несколько секунд молодой мужчина выгнулся дугой, пытаясь сбросить с себя неожиданно сильную ладонь доктора оглашая окрестности оглушительным воплем нестерпимой боли.

— Почему-то вы — насильники, убийцы и мародеры, кичащиеся своими силой и доблестью, стоит вам оказаться на месте ваших же жертв, сразу теряете налёт величия. А ведь обычный деревенский кузнец, попросивший меня передать его Механизм внуку, во время его извлечения не издал ни единого стона…

На последних словах Франкенштейн вынул руку из тела разбойника, сжимая в пальцах бронзовый наручь. Молодой мужчина тут же обмяк, побледнел, а его взгляд начал затухать. Стёкла очков же позволяли учёному наблюдать, как из образовавшейся в духовном теле дыры фонтаном бьёт духовная энергия.

До слуха Виктора донёсся звук того, как одетый в кожаные куртку и штаны Френки, лицо коего скрывала чёрная маска наподобие забрала рыцарского шлема, поднял и отбросил с дороги ствол дерева.

— Мог бы и помочь, — проворчал Франкенштейн, поднимаясь в полный рост.

— Не опасно, — пророкотал здоровяк, выразительно покосившись на главаря разбойников.

«Где-то я упустил его воспитание», — подумал доктор поворачиваясь к фургону.

* * *

К воротам деревянного форта, в углах коего возвышались дозорные башенки, а по стенам расхаживали воины в кожаных доспехах с короткими мечами, караван подъезжал уже в ночных сумерках. Лунный свет и холодный блеск звёзд разгоняли темноту, что было не столь уж важно для некроголемов, изображающих охрану, возниц и лошадей. Сам же Виктор дремал сидя в первом фургоне, под присмотром единственного полноценно живого спутника.

Приближение гостей солдаты Императора Огня увидели ещё издалека, а потому дежурные стражники заняли позиции для обороны и подняли тревогу в казарме, стараясь внешне ничем не выдавать свою активность. Они заранее знали о том, что к ним должен прибыть некий учёный с запада, которого наняли для помощи в войне с армиями императоров Земли и Воды, но подробностей никто кроме коменданта не знал (да и он сам был посвящен только в основные факты).

Противостояние трёх императоров продолжалось уже не первый год и если в самом начале столкновения имели вид ожесточённых побоищ, то после того как все три стороны понесли большие потери, война перешла в позиционную фазу. Время от времени отдельные корпуса и отряды ещё совершали налёты на крепости, города и деревни, захватывая их по нескольку раз лишь для того, чтобы через несколько дней сдать почти без боя подоспевшим силам подкреплений врага. Никто не спешил вступать в генеральное сражение, так как та из сторон, которая останется вне битвы, получит достаточное преимущество и наверняка сможет разгромить ослабленного победителя.

За всем этим со стороны наблюдали монахи из храмов воздуха, которые всякий раз сбегали, стоило лишь кому-нибудь собрать достаточные силы для штурма их высокогорных «гнёзд»…

Караван остановился перед воротами форта, едва первая из повозок въехала в область света, отбрасываемого двумя факелами, закреплёнными на шестах, которые были вкопаны в землю справа и слева от широких створок.

— Кто такие? — крепкого телосложения мужчина средних лет, облачённый в кожаные доспехи с металлическими нашивками, с гривой густых чёрных волос, забранных в высокий хвост на затылке, спрыгнул со стены на дорогу перед воротами и сложил жилистые руки на груди, узкими прищуренными глазами рассматривая меланхоличную лошадь, неподвижного возницу и саму колесницу без окон.

Дверца повозки открылась и из неё выбрался настоящий великан, в сравнении с которым воин армии Императора Огня ощутил себя словно маленький ребёнок перед взрослым мужчиной. Чёрная одежда и маска из мелких переплетённых металлических прутьев, с ног и до макушки скрывали его внешность, но у мага народа огня не возникло ни малейшего сомнения о том, на ком этот монстр сконцентрировал своё внимание. Впрочем, чужак не спешил что-либо предпринимать и просто застыл статуей на одном месте, изображая из себя бдительного стража.

Следом за первым чужаком выбрался и второй, который был гораздо ниже, зато оказался довольно грузным на вид. Бесформенный балахон позволял оценить ширину его плеч, глубокий капюшон скрывал лицо, а тяжёлая походка явно демонстрировала то, что воином он совершенно не является. Однако же расслабляться было рано, так как ночной гость вполне мог оказаться магом земли, воды (для воздушника он был слишком тяжёлым), а то и вовсе мистиком с запада или обладателем духовного артефакта.

— Я — Виктор Франкенштейн: представитель гильдии наёмников, по контракту с народом Огня отправленный в вашу крепость, — представился учёный, который действительно нашёл один из филиалов данной гильдии, чтобы перебраться из Европы в Азию. — С кем имею честь разговаривать?

— Лейтенант Ли, — хмуро отозвался огненный маг, узкие глаза коего сощурились в совсем уж тонкие щёлочки. — Предъявите контракт.

— О… Да… Конечно, — прогудел голос из-под капюшона, а затем грузный человек запустил левую руку в складки балахона, после чего извлёк оттуда свиток, который лёгким движением развернул, демонстрируя написанный двумя языками короткий текст и две магические печати (императорскую, с изображением трёх языков огня на сером фоне и гильдейскую, с перекрещёнными мечом и посохом на фоне ромбовидного щита). — Этого достаточно?

— Ваше лицо, — слегка расслабившись, лейтенант всё же не собирался так просто отставать от человека, из-за которого его подняли ни свет ни заря.

— Это… неприемлемо, — отозвался доктор. — Мне нельзя производить разгерметизацию моего костюма жизнеобеспечения.

— Что?.. — недоумённо вскинул брови Ли.

Вместо ответа, Виктор поднял свободную руку и скинул с головы капюшон, открывая взглядам воинов народа огня некое подобие рыцарского шлема, забрало которого было заменено на маску с клювом и массивные очки с выдвигающимися стёклами разных цветов. Сразу же стала понятна и причина, по которой голос Франкенштейна звучал приглушённо.

— В контракте прописано, что я и мой помощник, который так вас впечатлил своим ростом, имеем право не снимать своих масок, — для убедительности учёный слегка встряхнул свиток, привлекая к нему внимание. — За внесение этого пункта в договор, я отказался от четверти оплаты… Ещё какие-нибудь вопросы? Мы слегка утомились в дороге. Тем более, недавно на нас напали какие-то разбойники, с которыми нам пришлось разбираться.

— Вы можете оставить свои маски, — был вынужден согласиться огневик. — Однако, ваших людей условие контракта не касается. Прикажите им показать свои лица.

— Каких людей? — изобразил удивление доктор, но тут же смиренно вздохнул. — Впрочем, так будет даже лучше.

Безмолвно охранники каравана вышли вперёд и выстроившись в одну шеренгу, скинули с голов капюшоны плащей. Те же действия повторили и возницы, так что воинам народа огня предстали маски без единого намёка на прорези для глаз, рта или носа. Синхронно они подняли безоружные руки к головам и схватившись за кожаные чехлы, демонстративно медленно стянули их, открывая вид на покрытые слоем металла черепа, в глазницах которых тускло сияли красные и синие кристаллы.

— Ещё какие-нибудь требования? — саркастично уточнил Виктор, насмешливо рассматривая азиата, глаза которого на краткий миг стали как у классического удивлённого европейца. — Как вы можете видеть, людей в моём отряде нет, а своим подчинённым я полностью доверяю.

— это… умертвия? — просипел Ли, с которого всю надменность словно ветром сдуло, в то же время в его груди вспыхнуло пламя, готовое вырваться на свободу и испепелить уродливых тварей, являющихся извращенной пародией на жизнь.

— Разумеется «нет», — начав сворачивать свиток обратно в трубочку, недовольным тоном ответил Франкенштейн. — Это — големы, созданные по моей личной технологии. А теперь я повторю вопрос: у вас есть ещё какие-нибудь требования, которые могут стать причиной нарушения подписанного мной контракта со стороны народа огня? Предупреждаю: дальнейший разговор я намерен вести только с комендантом форта лично.

Скрипнув зубами, лейтенант смерил собеседника злым взглядом, но всё же удержался от глупостей. Повернувшись к воротам он дал отмашку и створки начали медленно открываться.

Тем временем некроголемы вернулись на свои места, даже не подумав вновь надеть маски и капюшоны, и караван начал втягиваться в проход.

* * *

До раннего утра некроголемы разгружали фургоны, перетаскивая их содержимое в выделенный Виктору просторный сарай. Когда же последний ящик был расположен в импровизированной лаборатории, лошадей отвели под спешно натянутый навес, где и оставили дожидаться момента, когда они снова будут нужны (ИД этих существ были достаточно примитивны, но их хватало для того, чтобы обеспечивать тела энергией и распознавать хозяев).

Франкенштейн испытывал некоторый душевный подъём от мысли о том, что во-первых, ушёл от ищеек Церкви Спасителя, а также активизировавшихся вампиров и демонов, а во-вторых, получил официальное разрешение от одного из правителей большой страны на то, чтобы проводить эксперименты на вражеских солдатах и неподконтрольном населении. Конечно же, гильдия наёмников вполне могла продать информацию о своём члене недоброжелателям, но для этого любой из фракций пришлось бы испортить с ней отношения, лишив себя возможности пользоваться услугами данной организации на продолжительный срок.

«Но для этого нужно ещё догадаться, что я стал наёмником», — мысленно усмехнулся учёный.

Весь день после прибытия Виктор расставлял оборудование, начиная от станков для работы по дереву и железу, заканчивая алхимическими котлами, перегонными кубами, клетками из толстых прутьев и столами для проведения операций. Некоторые ящики имели полки, на которых были расставлены коробочки с разными ингредиентами, так что они использовались как шкафы, на которых красовались надписи «Не кантовать».

В контракте обязанности Франкенштейна были прописаны довольно расплывчато, что с одной стороны позволяло нанимателю потребовать сражаться с врагом в чистом поле, если подойдёт армия противника, а с другой стороны, он мог проигнорировать приказы кого угодно, за исключением Хозяина Огня. Впрочем, мужчина логично сомневался в том, что император снизойдёт до того, чтобы лично приказывать какому-то наёмнику в заштатном форте, но и сам он был не намерен слишком уж сильно демонстрировать собственные широкие полномочия… если командиры не будут давать откровенно тупых распоряжений.

Вечером, когда лаборатория приняла вид места, готового к началу работы, в дверь сарая кто-то постучал. Скучавший до этого момента Фрэнки, сидевший на одном из ящиков и полировавший короткий меч (или длинный нож?) бархатной тряпочкой, встрепенулся и сунув оружие за пояс, нацепил на голову маску из металлических прутьев, после чего пошёл открывать.

Створка резко распахнулась, едва не сбив успевшего отскочить солдата и здоровяк навис хмурой громадой над довольно низким молодым мужчиной (для азиата он был вполне нормальным, но Виктору всё же были привычнее европейцы, которые в среднем имели более высокий рост).

— Ррр… — пророкотал великан, демонстративно напрягая рельефные мышцы, которые словно валуны перекатывались под облегающей торс одеждой.

— Г-оспод-ин Джао пр-иглашает д-октора пр-исоединиться к н-ему за ужином, — заикаясь, выдавил из себя посыльный. — Его ждут через пятнадцать минут.

Выпалив последние слова на едином дыхании, солдат развернулся и быстрым шагом… сбежал от сарая в сторону штаба. Пронаблюдавший за этой картиной учёный, лишь качнул головой и укоризненно спросил:

— И зачем это представление? Ты же умеешь говорить.

— Смешно, — самодовольно заявил Френки, закрывая дверь.

…

Из-за того, что посыльный сбежал не дождавшись ответа, Виктору пришлось отлавливать одного из солдат форта, чтобы тот проводил его к коменданту. С собой, ради большей представительности, он взял охрану из двух некроголемов, одетых в кожаные костюмы и маски без прорезей для глаз, великана оставив охранять лабораторию, в наказание за его шутки.

Солнце уже касалось горизонта, когда Франкенштейн, одетый в коричневый мешковатый балахон с глубоким капюшоном, наконец-то добрался до небольшой террасы на заднем дворе штаба, где под навесом был установлен стол, за которыми сидели капитан Джао и его лейтенанты, с одним из коих учёный уже был знаком.

— А вот и наш гость, — добродушно усмехнулся мужчина средних лет, крепкого телосложения, с тронутыми сединой висками, вытянутым лицом и выделяющимся отчётливой горбинкой носом, одетый в кожаную кирасу поверх белой рубашки, заправленной в широкие чёрные штаны. — Я — капитан Джао, командующий форта и главный надзиратель за окрестностями; мои лейтенанты и главные собу… помощники — Зуко и Ли. Но с последним вы уже виделись.

— Очень рад знакомству, — произнёс доктор. — Меня можете звать Виктором, или же просто — доктор.

— Доктор? — в голосе старшего мужчины прозвучала заинтересованность. — И что же вы лечите?

— Многое, — расплывчато отозвался Франкенштейн, но всё же решил пояснить: — Простуду, гангрену, различные инфекции… Могу пришить оторванную конечность так, что она будет полноценно работать, либо же создам искусственный протез, по функциональности не отличающийся от оригинала, а по силе превосходящий его. Могу вылечить слабость… только глупость пока что остаётся заболеванием, к которому я не знаю как подступиться.

— Почему же имея такие широкие возможности, вы находитесь здесь, а не являетесь придворным целителем какого-нибудь короля? — вскинул единственную бровь юноша лет шестнадцати-семнадцати, левый глаз коего красовался уродливым ожогом на половину лица.

Джао лишь взглядом выразил недовольство от того, что лейтенант вмешался в его разговор, но говорить ничего не стал и предпочёл послушать, как же наёмник выкрутится из сложившейся ситуации. Впрочем, вероятно он планировал высказать мальчишке всё, что думает об излишней наглости аристократов после завершения ужина (доктор не сомневался, что лейтенантом был назначен какой-то сынок влиятельного господина, по всей видимости попавший в опалу у родственников).

— Я люблю путешествовать и не люблю долго засиживаться на одном месте, — развёл руками в извиняющемся жесте Виктор. — Если же серьёзно: нынешних своих возможностей я добился не самыми одобряемыми на западе действиями, из-за которых на меня ополчились почти все тамошние фракции.

— Я надеюсь, что на нашей земле вы не собираетесь продолжать свои… нелицеприятные исследования? — нахмурил брови комендант.

— Время беспорядочных экспериментов осталось позади, — в защитном жесте поднял облачённые в перчатки руки учёный. — Теперь, для экспериментов мне не нужно совершать каких-то преступлений… Разве что император прикажет сделать нечто подобное.

— Он этого не сделает, — уверенно заявил Зуко.

— Рад слышать, — не обратив внимания на слова подчинённого, удовлетворённо кивнул Джао. — Присаживайтесь, доктор и разделите с нами этот прекрасный ужин.

— Благодарю, капитан, — не став заострять внимание на устроенном допросе, который нарушал все правила гостеприимства, учёный проследовал к свободному стулу и усевшись на него, скинул с головы капюшон (некроголемы встали позади создателя за его правым и левым плечами). — С вашего разрешения, я ограничусь напитками: диета требует соблюдать строгий режим.

— Неужели вас мучит какой-то недуг, который вы не можете исцелить? — с насквозь фальшивой заботой спросил Ли.

— Имя этому недугу — физическая слабость, — отозвался доктор. — И я его лечу.

— Вы не похожи на слабака, — заметил Джао, лично принимаясь разливать напитки.

— Внешность бывает обманчива, — приглушённо усмехнулся Виктор. — В конце концов, сколь бы люди не желали отличаться от зверей, в нашем обществе продолжают действовать все те же правила: «Если ты слаб, то покажись сильным», «Если ты силён, то все вокруг и без лишней демонстрации об этом узнают». Мой жизненный опыт же подсказывает, что в этом мире живёт множество тех, для кого я не являюсь угрозой даже при всех своих трюках.

Франкенштейн извлёк из одеяния длинную и тонкую трубочку, один конец которой просунул в неприметное отверстие в маске, а второй опустил в сосуд с напитком и сделал несколько глотков. Собеседники с интересом наблюдали за этим процессом, пока учёный не отставил в сторону пустую чашу и снова спрятав трубочку не произнёс:

— Божественный нектар.

— Рад, что вам понравилось, — задумчиво отозвался комендант. — И всё же, не желаете поучаствовать в тренировочном поединке? Нам необходимо знать, на что именно способен наш новый союзник.

— Для этого, капитан, вам нужно вызвать на бой не меня, а мою охрану, — ответил доктор. — Я — никудышный воин.

— Неужели вы боитесь? — несколько неуклюже попытался спровоцировать Виктора Зуко.

— Именно, — спокойно подтвердил Франкенштейн. — Любая, пусть даже случайная травма головы, способна лишить меня большей части полезности. Вы ведь не желаете получить пускающего слюни идиота вместо того, кто может спасти вашу жизнь при смертельном ранении?

— Тогда, может быть вы не станете возражать против учений, в которых наши солдаты сразятся с вашей охраной? — вроде бы вежливо, но с затаённым злорадством спросил Ли.

— Не имею ничего против, — слегка кивнул учёный. — Мне, если честно, не хватает статистических данных по боевому применению некроголемов. Но вы готовы рисковать здоровьем солдат, ради удовлетворения собственных амбиций?

— На что вы намекаете? — зло прищурился лейтенант.

— Пожалуй, учения будут полезны для всех, — холодным тоном резанул по слуху голос Джао. — Доктор, чем вы собираетесь заняться сейчас?

— Займусь пополнением отряда, а также реализую один проект, который уже какое-то время меня мучит, — вежливо произнёс Виктор. — Лейтенант Ли, лейтенант Зуко… Если вам вдруг захочется сразиться с кем-нибудь сильным, то мой первый помощник Френки, с огромным удовольствием присоединится к данной забаве.

— Вы считаете его достаточно сильным? — со скепсисом в голосе спросил юноша с ожогом на лице.

— Он создан для битв, — ответил учёный. — Лейтенант Зуко, если вы пожелаете, то я могу убрать ваш шрам: зайдите в мою лабораторию завтра днём и мы обсудим лечение.

Во взгляде аристократа мелькнула растерянность, а левая рука дёрнулась, будто бы он хотел прикоснуться к шраму, но удержался в самый последний момент. На помощь подчинённому пришел Джао, который уважительно кивнул и заявил:

— Наш юный друг обязательно воспользуется вашим предложением, доктор. Пока же, давайте на время отложим дела и отдадим должное этим замечательным еде и напиткам.

* * *

Вечер плавно перетёк в ночь и распрощавшись до завтрашнего дня, люди поспешили разойтись по своим убежищам. Виктор, на этой встрече испытавший смесь без цвета и запаха, которая должна вызывать у людей доброжелательность и подсознательное доверие, был вынужден признать частичный провал (до полной неудачи в данном направлении было далеко, да и признавать своё поражение учёный не собирался).

Вернувшись в лабораторию, Франкенштейн застал Френки за извлечением крыс из крысоловок. Открывая прямоугольные деревянные коробочки, здоровяк вытряхивал их содержимое в большой ящик, при этом что-то негромко ворча себе под нос.

— И каков улов сегодня? — поинтересовался доктор, начиная снимать свой балахон, открывая взгляду единственного собеседника доспех из металла, костей и некроплоти, в который были вставлены тускло светящиеся зелёным искусственные души, размеры которых колебались от ногтевой фаланги большого пальца и до кулака взрослого мужчины.

— Восемнадцать, — пророкотал в ответ здоровяк, откладывая в кучу последнюю ловушку.

«Вот и чудно», — растянув губы в удовлетворённую улыбку, чего всё равно не было видно под маской, Виктор направился к одному из ящиков, где находились образцы крови и выделенное из слюны оборотней концентрированное проклятье.

К сожалению кровь Хайда не сохранилась с тех пор как юноши не стало, но КИ удалось привить Френки, пусть из-за своей неполноценности он и не может использовать его полный потенциал. В данный же момент эта энергия использовалась как катализатор для трансформации одних существ в других…

Изначальное проклятье ликантропии, созданное кем-то гениальным, но явно не совсем адекватным, превращало людей в подобие волков. После модификации Франкенштейна, удалось создать как систему ступенчатого превращения, благодаря чему заражённый человек может стать вервольфом, сохранив относительно человеческое телосложение, но получив все преимущества зверя, так и шаблоны превращения в других животных.

Однако же проводить эксперименты на людях, тем более в полевых условиях, было во-первых, сложно (нужно было найти подопытных, обеспечить их минимально необходимыми условиями жизни, а также позаботиться о том, чтобы они не сбежали), а во-вторых, просто опасно (Церковь Спасителя стала крайне остро реагировать на активность учёного на своей территории). Другое дело — животные, которые во-первых, менее притязательны, во-вторых, легче управляются при помощи запахов, звуков и пищевых добавок, в-третьих, на них всем наплевать.

Пока что доктор работал с мелкими грызунами, пытаясь привить им изменённое проклятье ликантропии, которое позволит во-первых, значительно увеличиваться в размерах (от пятнадцати-двадцати сантиметров длинны от носа и до задних лап, до роста в полтора метра), а во-вторых, приобретать человеческие черты внешности. В качестве шаблона для трансформации, мужчина применял собственную кровь, в результате чего получающиеся монстры, в большей или меньшей степени могли называться его детьми…

«Я самый отвратительный многодетный отец-одиночка», — был вынужден признать Виктор, пронаблюдав за гибелью очередной крысы, тело которой из-за накачки духовной энергией из специальных ИД, сперва начало увеличиваться в размерах и деформироваться, а затем превратилось в бесформенную массу.

— Видимо увеличение роста в восемь раз — это слишком много, — сбросив неудачного подопытного в ящик для мусора, Франкенштейн запустил облачённую в перчатку руку в контейнер с живыми грызунами, в данный момент мирно спящими после того как объелись дурмана. — Нужно уменьшить рост духовной оболочки в два раза. Восемьдесят сантиметров против двадцати изначальных — тоже неплохой результат.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Работательная

(Форт армии народа огня. Весна одна тысяча семьсот десятого).

Утро Виктор встречал стоя у стены штаба, на которую падали лучи медленно восходящего солнца, уделив своё личное время наблюдению за тренировкой гарнизонных солдат. Благодаря встроенному в его скафандр артефакту, подпитывающемуся от достаточно мощной ИД, взгляды почти всех людей проходили мимо силуэта, кутающегося в мешковатый балахон с капюшоном, а все остальные просто считали его чем-то неважным и совершенно не заслуживающим внимания.

"Стоит ли мне снабдить солдат нанимателя схожими устройствами, для проведения диверсий и неожиданных атак? Пожалуй, не буду выходить за рамки своих полномочий", — приняв решение, Франкенштейн вернулся к анализу упражнений, которые выполняли солдаты, заставляя свою духовную энергию резонировать на какой-то определённой волне, а жизненную — течь быстрее.

Тренировку проводил лейтенант Зуко, одетый в рубашку, заправленную в штаны, сапоги из мягкой кожи и жилет с множеством металлических пластин. Стоя перед подчинёнными, он задавал темп и демонстрировал правильное исполнение упражнений, личным примером вдохновляя людей двигаться и окриками подбадривая лентяев.

Полноценно отдохнуть ночью учёный не смог, так как был занят срочными экспериментами и завершением обустройства лаборатории. Впрочем, ему это не доставило больших неудобств, так как стимуляторы позволяли куда большие сроки обходиться без сна... Но в ближайшие сутки всё же требовалось выделить несколько часов на разгрузку сознания.

Рядом с мужчиной возвышался Френки, одетый в мешковатые штаны, сапоги и безрукавку из грубой кожи, с маской на лице, сплетённой из металлических прутьев. Здоровяк тоже давно не отдыхал, но пределов его выносливости Виктор определить не мог из-за специфичной ситуации: искусственная душа могла заставлять тело работать даже тогда, когда обычный человек уже потерял бы сознание от боли или усталости. КИ же, привитое его телу после того неприятного случая с вампирами, вовсе превращало "сына" в живое оружие...

Наконец лейтенант Зуко дал команду разойтись, после чего солдаты бодро поплелись на завтрак, а сам Франкенштейн отключил артефакт отвода внимания и направился к молодому мужчине. Маг огня, который пусть и видел учёного раньше, но только сейчас обратил на него внимание, слегка вздрогнул и нахмурился. Явно преодолевая воздействие устройства, воздействующего на Френки, он сфокусировал на нём своё внимание, а затем вернул взгляд к мужчине с маской в виде клюва, из-под капюшона коего посвёркивали стёкла необычных очков.

— Доктор, доброго вам утра, — поприветствовал наёмника Зуко. — Вы что-то хотели?

— Доброго утра, лейтенант, — приглушённым голосом отозвался Виктор. — Вы всё ещё заинтересованы в поединке с моим первым помощником?

— Мне кажется, что в этом поединке больше всех заинтересованы именно вы, — заметил лейтенант Ли, вышедший из штаба и быстрым шагом преодолевший импровизированную площадь.

— Не буду спорить с этим утверждением, — откликнулся Франкенштейн. — Мне действительно будет любопытно увидеть обученного стихийного мага в бою, попутно убедившись в том, что мой защитник способен меня защитить.

— Вы самоуверенны, доктор, — заметил старший из офицеров, встав рядом со своим соратником.

— В себе я вовсе не уверен, — возразил учёный. — А вот Фрэнки — это другое дело.

— Я согласен на тренировочный бой, — влез в зарождающуюся пикировку Зуко. — Если ваш боец готов — мы можем сделать это сейчас.

— Чудно, — учёный удовлетворённо кивнул и совершил приглашающий жест, после которого великан отключил свой отводящий внимание артефакт и широким шагом двинулся к отцу.

— В таком случае, я буду судьёй, — решил Ли. — Вы ведь не возражаете, доктор?

— Ни в коей мере, — развёл руками Виктор. — У меня нет причин не доверять профессионализму офицеров народа огня... Которые вовсе не обязаны охотиться на разбойников.

Последние слова были произнесены словно бы в сторону, но их услышали оба лейтенанта и если младший просто дёрнулся, словно его ударил лёгкий разряд молнии, то старший молча скрипнул зубами. И пусть провоцировать союзников было не самой лучшей стратегией, но прошедший день показал, что друзьями они в любом случае не станут (чего доктору и не хотелось).

Противники встали друг напротив друга на расстоянии десяти шагов, судья занял позицию между ними и слегка в стороне, Виктор же вовсе отошёл подальше, чтобы случайно не попасть под атаку мага, либо широкий замах Френки. Солдаты, ещё недавно спешившие в столовую, начали останавливаться и оборачиваться, а некоторые из них вовсе решили вернуться, чтобы понаблюдать за шоу. Впрочем, невзирая на любопытство, Франкенштейн отметил то, что никто из членов гарнизона не подходит слишком близко, по всей видимости тоже опасаясь попасть под струю пламени.

— Разрешено всё кроме колющего, режущего и дробящего оружия, — объявил лейтенант Ли. — Бой!

"А кулаки малыша можно причислять к дробящему оружию? Хотя... встроенное в тело оборудование скорее всего не считается", — последняя мысль заставила учёного задуматься о том, чтобы вживить в руки здоровяка парочку выдвижных клинков, которые могут стать смертельной неожиданностью для противника (хотя это и потребует сильно изменить мышцы рук).

Зуко атаковал первым, без замаха метнув по огненному шару с обеих рук. По всей видимости, судя по цвету пламени, этим своим действием он хотел припугнуть Френки, не считая его серьёзным соперником, либо же провоцируя на активные действия.

Великан развернулся вполоборота, пропуская мимо себя один из снарядов, а второй поймал ладонью левой руки, просто сжав пальцы и заставив его погаснуть раньше того, как пламя сможет повредить кожу. Младший из лейтенантов продолжил атаку и изобразил широкий взмах ногой, отправляя уже намного более яркую струю огня в голову здоровяка, который в свою очередь просто присел и пригнувшись, резко метнулся в атаку, практически стелясь над землёй.

У Зуко при виде несущегося на него монстра сработали рефлексы и он отскочил назад, выдыхая в маску Френки уже боевое пламя. Только и великан, реакция коего была лучше человеческой, успел подпрыгнуть вверх, взмывая на высоту собственного роста и согнув правую ногу, изобразил переворот в воздухе, после чего попытался обрушить пятку левой ноги сверху вниз.

"Позёр", — раздражённо поморщился под своей маской Виктор, недоумевая от столь неэффективного, медленного и опасного для исполнителя приёма.

Словно бы доказывая мысли Франкенштейна, младший из лейтенантов легко ушёл влево, подготавливая свою следующую атаку, а в том месте, куда пришёлся удар здоровяка, в утоптанной до состояния камня земле образовалась небольшая воронка, от которой в разные стороны полетели кусочки почвы. В случае, если бы маг огня был представителем народа земли, подобная атака могла бы иметь успех — этого нельзя было отрицать... полностью.

И тут Зуко совершил ошибку: пытаясь воспользоваться тем, что Френки нетвёрдо стоит на ногах, да и вообще находится к нему вполоборота, молодой мужчина ударил правой ногой с разворота, да ещё в прыжке...

— Грррааа! — схватив противника за голень, пока тот ещё находился в прыжке, великан дёрнул его на себя и вверх, а затем резко опустил вниз, словно дубинкой ударял по земле.

Младший из лейтенантов успел извернуться, чтобы руками попытаться смягчить приземление, и у него это даже удалось. Однако же здоровяк даже не думал останавливаться и вновь вскинув руку с зажатой в ладони ногой вверх, попытался припечатать худое тело к земле с другой от себя стороны.

— Стоп! — воскликнул Ли, понимая то, что если он сейчас же не прекратит бой, то его коллегу будут бить об землю как мешок с корнеплодами.

— Хватит, Френки, — приказал учёный, прежде чем молодой мужчина познакомился лицом с землёй.

Здоровяк прекратил замах и разжал пальцы, но набравший скорость человек даже не думал останавливаться, в результате чего пролетел пару метров и рухнув на импровизированную арену, несколько раз перекувырнулся, подавляя инерцию.

— Вы в порядке, лейтенант Зуко? — поспешил проявить участие Виктор, уже заметивший появление капитана, который при помощи какой-то духовной техники, скрывал своё присутствие в визуальном спектре восприятия (обнаружить его удалось исключительно благодаря тепловому зрению, обеспечиваемому одним из стекол очков).

— На редкость своевременный вопрос, доктор, — морщась от боли, молодой мужчина попытался встать, но та нога, за которую его держал великан, под весом тела подгибалась и не желала стоять прямо.

— У вашего помощника просто чудовищная физическая сила, — заметил Ли, подходя к соратнику и всё же помогая ему принять вертикальное положение. — Чем вы его кормите?

— Душами неудачливых подопытных, — заявил Франкенштейн, после чего глухо рассмеялся и добавил: — Шучу. Он был сильным с первого дня своей жизни, а после одного из экспериментов стал не только сильным, но и быстрым.

— Я это заметил, — Зуко сделал шаг и едва не завалился на землю, чего ему не позволил сделать шагнувший следом старший лейтенант, пальцы коего сомкнулись на плече соратника. — Проклятье... Я ногу ниже колена почти не чувствую.

— Я надеюсь, что вы сможете вылечить повреждения моего подчинённого, нанесённые вашим помощником, доктор, — подал голос Джао, скидывая свою маскировку стоя рядом с учёным, на расстоянии вытянутой руки.

"Пытается запугать, либо просто демонстрирует свою силу? Не слишком хороший ход. Впрочем, если бы не мои очки, я бы мог его и не заметить, из-за чего неожиданное появление имело бы совсем иной результат", — эти мысли пролетели в голове учёного за мгновения.

— Не извольте беспокоиться, капитан, — вежливо ответил Виктор. — Я поставлю вашего бойца на ноги даже раньше, чем он вам понадобится. Тем более, нам ведь нужно решить проблему с его шрамом. Вы готовы к лечению, лейтенант Зуко?

* * *

В лаборатории у доктора было мрачно, холодно, пахло какими-то реагентами, а также кровью. Дойти сюда младшему из лейтенантов помог сам Френки, который вовсе мог бы нести его в одной руке, как маленького ребёнка, но по всей видимости не желая окончательно втаптывать репутацию офицера в грязь, позволил ковылять придерживая за плечо.

— А это что за уродец? — усевшись на стул, Зуко увидел деревянную клетку с металлическими прутьями, которая стояла на столе, внутри которой сидело существо похожее на полуметровую лысую крысу с человекоподобными руками.

— Всего-лишь первый выживший образец, на котором испытывался новый мутаген, созданный на основе ликантропного проклятья. — небрежно отмахнулся Виктор, проходя к импровизированному шкафчику, составленному из трёх ящиков с двустворчатыми дверцами, установленных друг на друга вертикальным столбиком. — Он не опасен... пока находится под действием седативных средств. Его слюна, к сожалению, не заразна...

"Слава Агни", — мысленно возблагодарил духа огня Зуко, не сумев удержаться от того, чтобы передёрнуть плечами, стоило в голове промелькнуть картинке с сотнями таких мутантов.

Пусть из объяснения доктора он понял только отдельные словосочетания, но этого оказалось достаточно для того, чтобы осознать те ужасы, которым подвергались подопытные этого наёмника. В душе даже зародилось желание как-нибудь от него избавиться, просто во избежание чего-нибудь действительно плохого...

— Сейчас сделаем укол и нога будет как новая, — пообещал Франкенштейн, возвращаясь к пациенту с каким-то странным устройством в руках, которое отдалённо напоминало шприц, но только вставленный в ложе миниатюрного арбалета со спусковым крючком и поршнем вместо дуги лука.

— Что это? — насторожённо спросил младший лейтенант, ощущая как за спиной появляются двое некроголемов, готовых схватить его за руки, если он вдруг начнёт сопротивляться (Френки отошёл в дальний угол и развалился в складном кресле, похожем на гамак).

— Средство для ускоренного восстановления, — немногословно отозвался учёный и прижал переднюю часть устройства к бедру пациента, после чего вдавил спусковой крючок, выпуская содержимое шприца в мышцу. — Сделано на основе крови ящерицы, так что если отрастёт хвост или появится чешуя — не пугайтесь... Хе-хе-хе.

— Вы ведь шутите? — ощутив, как холодок растекается по конечности, снимая боль, а затем превращается в приятный жар, смывающий усталость, осторожно спросил Зуко, только сейчас подумавший о том, что идти в лабораторию явно не самого адекватного наёмника — это не такая уж умная мысль.

— Конечно... шучу, — успокоил собеседника Виктор, кладя использованный шприц-пистолет на стол и направляясь к другому шкафчику. — Хвост — это уже перебор: для этого придётся в данном составе искупаться, приняв и внутрь, и снаружи. А сейчас: пора разобраться с вашим шрамом...

— Не стоит, я как-нибудь и с ним поживу, — пусть логика и говорила, что бежать уже поздно, но желание проверять на себе ещё какую-нибудь дрянь, младший из лейтенантов не имел.

В эту же секунду ему на плечи легли две узкие и сильные ладони, обтянутые перчатками из тонкой чёрной кожи. Некроголемы были как всегда молчаливы, стояли неподвижно, но у Зуко сложилось впечатление, что попытайся он дёрнуться, как его тут же скрутят (Френки уже показал, что способен на это без всякой магии).

"Какой нервный юноша: совершенно не понимает юмора", — досадливо поморщился Франкенштейн, чего благодаря маске, очкам и всё ещё надетому капюшону никто увидеть не мог.

— Не стоит волноваться, лейтенант: шрамы на нашем теле — это в первую очередь отражение состояния духовного тела, — решил пояснить некоторые детали учёный. — Некоторые люди говорят, что шрамы украшают мужчину. В каком-то смысле — это правда. Видя мужчину в шрамах, женщина подсознательно понимает, что он много сражался, а значит — не трус, сможет её защитить, прокормить... удовлетворить? Последнее — сомнительно. Впрочем — не важно. Для мастеров БИ, использующих внутреннюю энергию, шрамы — это препятствия, мешающие манипулировать собственной силой. Вы ведь замечали, что мелкие порезы, содранные кусочки кожи, иные незначительные повреждения легко заживают и не оставляют следов? Причина этого в том, что страдает только физическое тело, а духовное, стремясь вернуть целостность, заполняет пустоту жизненной энергией, ускоряя регенерацию и деление клеток. Позже, если вам будет интересно, лейтенант, я расскажу вам о строении клеток — это очень интересно. Так вот: если повреждение достаточно глубокое, духовное тело не всегда успевает зарастить пустоту и само начинает деформироваться, принимая ту же форму, которую имеет рана. Таким образом, после окончательного заживления, на теле остаётся рубец, иногда поверхностный и не мешающий жить, а иногда глубокий, не дающий полноценно контролировать внутренние энергии. Таким образом душа человека, лишившегося конечности, какое-то время ещё имеет духовную руку или ногу, какое-то время посылающую в мозг фантомные ощущения... От того они и называются — фантомные. Однако, через какое-то время духовное тело лишается той своей части, существование которой не поддерживается материальной оболочкой. Поэтому призрак погибшего солдата, появившийся на поле боя, всегда абсолютно здоров... в отличие от призрака инвалида, духовное тело коего ещё долгое время сохраняет свой деффект... если призрак не лишится воспоминаний о своём недуге. Я вас не утомил?..

Зуко моргнул, словно бы выплывая из транса и только сейчас заметил, что доктор успел вернуться к нему, неся в руках какую-то баночку с зеленоватой жижей. Макая в сосуд кисточку, при помощи которой художники рисовали на холстах, он нанёс этот состав пациенту на лицо и теперь посвёркивал своими причудливыми очками, явно любуясь работой.

— Прошу прощения, — рассеяно отозвался молодой мужчина. — Кажется я слишком сильно задумался.

— Бывает, — хмыкнул доктор и отстранившись заявил: — Мы закончили. Можете идти, лейтенант. Мазь не рекомендую стирать с лица: самое лучшее — дать ей впитаться полностью. Ещё процедуры через две-три от ожога не останется и следа. Если же вас смущает ваш внешний вид, могу предложить повязку на часть головы...

Примечание к части

В связи с техническими причинами, написание этой работы было приостановлено. Когда будет следующая глава — не знаю.

Всем добра и здоровья.

Подготовительная

(Форт армии народа огня. Лето одна тысяча семьсот десятого).

Ночная прохлада опустилась на пограничные земли, которые и без того не радовали своих обитателей высокой влажностью, а в разгар лета вовсе превращались в пустыню. Впрочем, в этом году ситуация стала заметно более терпимой, так как наёмник с запада, поступивший на службу народа Огня ещё весной, установил на территории форта несколько артефактов, конденсирующих влагу в больших бочках.

"Конденсация — вечно он вворачивает свои заумные словечки", — поморщившись, Зуко привычным движением прикоснулся к лицу пальцами левой руки, ощутив подушечками только гладкую и мягкую кожу на том месте, где ещё недавно красовался безобразный шрам от ожога (оставленного отцом...).

Передёрнув плечами, лейтенант армии народа Огня постарался выкинуть из головы мысли о дне, когда миновал миг его величайшего позора. Тем более, что застаиваться на пороге здания штаба не было времени, так как комендант отправил его в обитель доктора с вполне конкретной целью...

"Использовать лейтенанта как посыльного — это уже перебор. Что этот гробокопатель о себе возомнил?", — негодование, зародившееся в глубине души из-за взращённой в юношестве гордости, пусть не без труда, но всё же удалось задавить, чему помогло чувство благодарности за исцеление.

Сойдя с крыльца, Зуко проследовал к краю внутреннего двора, полностью занятому стоящими вплотную друг к другу ангарами. Лаборатория наёмника как-то незаметно, но при этом весьма стремительно разрослась, превратившись в целый комплекс помещений, которые можно было назвать полноценным заводом, с небольшой исследовательской мастерской. Самое же странное заключалось в том, что никто на это особо и не роптал, а солдаты совершенно спокойно относились к некроголемам, численность коих растёт день ото дня из-за жителей окресных деревень, продающих старые кости за звонкую монету.

"И ведь не боятся разорять захоронения", — лейтенант лишь покачал головой на подобное, вспомнив о том случае, когда какой-то крестьянин привёз в форт тело собственного отца, которого даже хоронить не стали, решив вместо трат получить выгоду.

Дойдя до широких створок центрального ангара Зуко встретился лицом к капюшону одного из некроголемов, облачённого в чёрный кожаный костюм, вооружённого нагинатой, и исполняющего роль привратника. Носа тут же коснулся какой-то тонкий аромат, едва улавливаемый сознанием, но кажущийся совершенно естественным...

— Я к доктору, — отчётливо произнёс молодой мужчина, точно зная то, что его услышат и опознают, пусть в надетом на голову охранника чехле и не было прорезей для глаз, ушей или рта. — У меня срочное послание от капитана Джао.

Некроголем, бесшумно повернувшись к небольшой дверце, расположенной в левой из створок, трижды стукнул кулаком свободной руки по дереву. Вскоре внутри что-то щёлкнуло и проход открылся, а на пороге появился второй неживой воин. Какое-то время они стояли молча, после чего первый страж отступил в сторону, а второй сделал приглашающий жест и отправился куда-то вглубь ангара.

Зуко не стал требовать повторного приглашения и вошёл в первое помещение, где располагалась мастерская по разделке тел людей, туш животных, полки для сушки костей и чаны с жидким металлом (при комнатной температуре сохраняющим жидкую структуру). В нос тут же ударила вонь крови, требухи, гниения... Всё же мусор уничтожался раз в день, дожидаясь своей очереди в бочках.

Благодаря этому месту форт ежедневно пополнялся новыми истуканами, среди которых были как бывшие люди, так и собаки, свиньи, птицы и даже кролики. Если привычных (странно было это осознавать, но закутанные в чёрную кожу худощавые силуэты стали чем-то обыденным, так что при виде них даже рука к оружию не тянулась), доктор использовал в качестве охраны, помощников и разнорабочих, то у костей животных имелась иная задача: псы патрулировали окрестности, каким-то образом вынюхивая следы людей (им даже шкуру собственную обратно надевали, после того как в череп устанавливалась сфера искусственной души); птицы, летающие не иначе как при помощи магии, совершали воздушную разведку... а ещё могли свалиться прямо на голову, раскроив череп незадачливой жертве; свиньи и кролики использовались как... взрывчатка (первые были тяжёлыми и неповоротливыми, но умели легко закапываться в землю, чтобы подрываться в случае появления рядом с ними человека без специального амулета, а вторые оказались быстрыми и юркими, пусть и менее смертоносными, но способными забраться почти в любую щель).

"Если дать ему время, то Франкенштейн выиграет эту войну в одиночку, просто отправляя на врагов волну за волной из некроголемов", — подумав об этом Зуко даже слегка удивился, так как не ощутил отторжения от подобной перспективы.

Погруженный в свои мысли, молодой мужчина зашёл в комнату с загонами, где копошились крысолюды: низкие и лысые существа, с вытянутыми то ли мордами, то ли лицами, крысиными хвостами, ушами и глазами, которые имели острые коготки на пальцах рук и ног, при появлении чужака замерли и затихли. На вид они были безобидными, так как их рост колебался от полуметра и до восьмидесяти сантиметров — во взрослом состоянии, но обманываться этим не стоило, так как их физические силы заметно превосходили людей той же комплекции, а острые когти и клыки являлись неплохим природным оружием. Самой же их главной чертой являлась способность превращаться в обычных крыс, при сохранении ума близкого к человеческому (из них, как это не странно, некроголемов не делали, пусть это и было бы выгоднее, нежели скупать скелеты у крестьян).

Дойдя до противоположной двери, лейтенант получил жест-приглашение войти, после чего провожатый развернулся и направился в первый зал. Молодой мужчина же поколебался секунду, а затем приоткрыл дверь, желая перед тем как войти узнать, чем же занимается учёный и его новоявленный ученик, взятый из числа обычных солдат.

— ...мечта? — донёсся до слуха лейтенанта обрывок вопроса, который Франкенштейн задал своему собеседнику.

— О чём вы, учитель? — недоумённо переспросил Тао Кен, являющийся ровесником Зуко, но на полголовы ниже, уже в плечах, но зато с куда более смазливым лицом, которое нравится девушкам.

Внезапно лейтенанту показалось, что он слышит музыку, а до ушей донёсся приглушённый маской голос доктора:

Скажи, когда в последний раз мечтать о чудесах, ты позволял себе?

Вся жизнь, как мимолётный час — промчится за окном, исчезая в пустоте.

Взгляни в мои глаза — ты видишь блеск стекол, что заменили душу?

Я к этому пришёл; мой путь меня привёл — его я не нарушу.

Собрав все силы для войны, мир делят на куски глупцы и суеверцы.

Мы все — прислужники войны и ты как не беги — кругом одни имперцы

Взгляни в мои глаза, ты видишь блеск стекол, что заменяют душу?

Я сам сюда пришёл; меня привёл мой путь — его я не нарушу.

Послушай же меня: нет ни добра, ни зла — забудь про эти бредни.

Открой свои глаза, пусть поглядит душа — мир утопает в пепле.

Я сам нашёл свой путь и сам к нему пришёл...

Назад не повернуть: ко времени ключи ещё я не нашёл.

Взгляни в мои глаза — ты видишь блеск стекол, что заменили душу?

Я к этому пришёл; мой путь меня привёл — его я не нарушу.

— Гррр... — рокочущий голос разрушил состояние своеобразного транса, в который впал Зуко, а широкая ладонь, опустившаяся на левое плечо, не позволила отскочить от двери. — Шпион.

Прежде чем лейтенант успел что-то сообразить, дверь распахнулась и его втолкнули в комнату, где по сторонам от хирургического стола, на котором лежало обнажённое мужское тело, стояли двое людей в белых балахонах из грубой материи, заляпанной кровью.

— Добрый... вечер, лейтенант Зуко, — вежливо кивнул головой Виктор, на лице коего красовалась привычная клювастая маска. — Я уже думал, что вам настолько понравился мой стихотворный экспромт, что вы так и не решитесь войти.

Очки Франкенштейна сами выщелкнули голубые стёкла, поставив на их место зелёное и красное, сверкнувшие холодным огнём, в котором отчётливо почудилась насмешка. Впрочем, возвышающийся за спиной здоровяк, готовый по первому же приказу хозяина атаковать, как-то не вызывал желания язвить в ответ.

— Прошу прощения, доктор, я просто не хотел мешать процессу обучения, — дипломатично выкрутился молодой офицер, поймав на себе какой-то холодный, неприязненный взгляд Тао Кена.

— О... Не стоило беспокоиться: мы почти закончили, — махнув левой рукой Виктор обратился к великану: — Френки, можешь быть свободен.

— Ррр... — согласно пророкотал здоровяк и тяжело топая подбитыми железом каблуками (а ведь только что двигался совершенно бесшумно) удалился из мастерской.

— Запомни главное, Кен: чем более цело тело, тем легче пленённой душе в нём закрепиться — это вызвано тем, что духовные оболочки всё ещё имеют точки соприкосновения с управляющими узлами плоти, — монотонным голосом продолжил говорить Франкенштейн. — Подобные умертвия создать гораздо сложнее чем тех же некроголемов, но в итоге они выходят на порядки сильнее, так как есть возможность сохранить уникальные способности и знания. Главной проблемой здесь является контроль души, которая не захочет подчиняться пленителю, но это можно решить при помощи вживления артефакта ментальной направленности, подавляющего волю.

— Я всё понял, учитель, — рядовой уважительно поклонился и ещё раз глянув на Зуко, с тенью сожаления в голосе произнёс: — Мне пора возвращаться к несению службы. Благодарю за науку... Лейтенант Зуко?

— Вольно, — молодой офицер всё же сдержал раздражение и дал знак бойцу уйти. — Доктор, могу я задать вопрос?

— Разумеется, лейтенант, — начав снимать белый балахон, под которым находился массивный костюм из плоти, металла и кости, посверкивающий кристаллами ИД, отозвался Франкенштейн. — В конце концов, я здесь нахожусь именно для того, чтобы помогать народу Огня.

— Это личный вопрос, — уточнил Зуко.

— Это уже сложнее, — задумчиво ответил учёный. — Спрашивайте: если смогу — отвечу.

— Почему вы обучаете рядового Кена? — не смог сдержать любопытства Зуко.

— Этому есть несколько причин, — сложив балахон и откинув его на неприметный столик в углу, Виктор снял с вбитого в стену крючка чёрную хламиду с капюшоном, в которую начал закутываться. — Во-первых, у него есть талант и пытливый ум, без которых не достичь сколь-нибудь больших вершин в сложной науке; во-вторых, в оплату за мои уроки он принял клятву, которая будет передаваться всем его потомкам; в-третьих... мне просто хочется, чтобы в случае моей смерти, которая может наступить в любой момент из-за какого-нибудь вражеского мага, демона, бога или иной сущности, от меня осталось что-нибудь кроме горстки артефактов и пары рабочих дневников. Я удовлетворил ваше любопытство... лейтенант?

— Более чем, доктор, — глянув на бледное тело, красующееся множеством разрезов, грубо зашитых нитью из конского волоса, молодой офицер произнёс: — Вас ожидают в штабе.

* * *

Шагая следом за лейтенантом, который чем-то умудрился досадить капитану Джао, за что его не стесняются ставить на место путём использования в качестве посыльного, Виктор вдыхал смесь лекарственных паров и распыляемой внутри маски высокоструктурированной духовной энергии. В то же время его костюм, при каждом движении испускающий лёгкие электрические разряды, проходящие через вонзающиеся в плоть иглы, стимулировал развитие духовного тела извне. Всё это доставляло не самые приятные ощущения, которые не могли перейти в извращённое удовольствие из-за постоянной регенерации, что в свою очередь создавало непрерывное давление на волевой стержень, заставляя его закаляться. И при всём этом, приходилось прилагать немалые усилия для того, чтобы разум не костенел и оставался гибким, пластичным, приспосабливаемым...

За время своей службы в армии огня Франкенштейн сделал не так уж много, но добился не столь уж и малого: ученика, кроме получения мага, потомки которого будут вынуждены исполнять специфическую клятву, он взял ещё и для углубления собственного понимания некромантии (ведь только объясняя какую-то тему другому человеку, отвечая на его уточняющие вопросы, можно понять её гораздо лучше чем при самостоятельных изысканиях); проект создания крысолюдов пока что застопорился из-за того, что они обучаются гораздо медленнее чем ИД, но при этом имеют перспективы самостоятельного развития и размножения; летающие некроголемы, записывающие на ИД увиденные картинки, стали настоящей находкой в области разведки и шпионажа (разве что необходимо особо аккуратно работать над их внешностью); взрывающиеся некроголемы обещали превратить войну в час триумфа учёного, доказав превосходство ума над грубой силой (планировалось использовать кошек, но к сожалению в окрестностях их было слишком мало, а кролики размножаются достаточно быстро).

Однако же учёный работал не только в направлении создания оружия шпионажа и убийства, благодаря коему за полтора месяца очистил окрестности форта на многие дни пути от любых признаков бандитов. Отдельным пунктом в исследованиях стояли воздействие запахов на людей и животных, от доставления им неимоверного блаженства, до причинения жутких страданий, а также управление эмоциями и даже мыслями при помощи звуков... что на себе испытал лейтенант Зуко, столь неосторожно решивший подслушать лекцию, предназначенную другому человеку. В планах же было научиться при помощи света создавать иллюзии, не отличающиеся от оригинала ни визуально, ни даже на ощупь...

"Мечты-мечты", — мысленно хмыкнул доктор, заходя в здание штаба и кивая охранникам на проходной.

Благодаря тому, что уровень собственных духовной и жизненной энергий возрос, Виктор уже мог видеть духов и без помощи очков, но отказываться от них не собирался. Останавливаться на достигнутом он тоже не хотел и планировал провести операцию, в процессе которой погибнет на одну-две минуты, после чего будет возвращён к жизни учеником или Френки (по расчётам — это должно дать разовый прирост духовных сил... либо лишить половины уже имеющихся, что откинет его в развитии на несколько лет).

"Сперва проведу эксперименты на добровольцах", — решил учёный, временно откидывая эту мысль.

Благодаря работе над крысолюдами, удалось сделать небольшой шаг в сторону создания безопасного средства для смены внешности, которое будет иметь временный эффект. К сожалению, времени на это уже не хватало и Виктору оставалось печалиться о том, что он не может разделиться на сотню-другую Франкенштейнов, каждый из которых будет работать над чем-то одним. А ведь недавно появились слухи о восточных драконах, рейд на которых собираются совершить принц Айро и его племянница — принцесса Азула...

"Эти варвары просто уничтожат зверей, если они неразумны, либо сами погибнут, если наткнутся на полноценно раскрывших свой разум монстров. В любом случае — образцов мне не видать", — опечалился учёный, ловя себя на мысли, что уже пару секунд стоит в кабинете капитана Джао и молчит.

— Доброй ночи, капитан, — изобразил намёк на поклон Виктор. — Прошу прощения — задумался о новом проекте.

— Бывает, — не обратил на слова учёного особого внимания военный, вместо этого взяв со стола свёрнутый свиток, протянул его в сторону гостя со словами: — Ознакомьтесь и скажите, что об этом думаете.

Заинтригованный, Франкенштейн подошёл к столу коменданта и, осторожно приняв послание из его рук, развернул бумагу и начал читать. Дата отправки указывала, что это письмо лежит в столе Джао как минимум неделю, а то и все две, а стоило доктору продраться через хитросплетение символов, складывающихся в зубодробительные фразы, как сразу же стало понятно, почему лейтенант Зуко попал в опалу.

— Если я правильно всё понимаю, то... к нам едет ревизор.

Примечание к части

Небольшая глава.

Всем добра и здоровья.

Воевательная

(Пограничная зона народов Огня и Земли. Лето одна тысяча семьсот десятого).

В небе светил узкий месяц, звёзды казались какими-то особенно тусклыми, но от земли всё ещё ощущался дневной зной, а мелкая пыль взлетала в воздух от малейшего дуновения ветра. В подобных условиях случайные путники и караванщики предпочитали останавливаться на ночлег, даже если время сильно поджимало, и причиной тому была не только усталость, скопившаяся за день, но и опасность наткнуться на кого-нибудь или что-нибудь неприятное. Тем удивительнее была процессия из пяти сотен силуэтов, похожих на кутающихся в чёрное людей, которые несли на спинах объёмные сумки, при этом умудряясь бежать с достаточно высокой скоростью, строго выдерживая синхронность движений.

Пять колонн по сто некроголемов покинули форт народа огня ещё вечером, за пару часов до заката, что позволило уже к полуночи прибежать к границе. Достаточно широкая, глубокая и быстрая река, для преодоления которой требовались либо лодки, либо маг воды, являлась прекрасным естественным указателем границ между враждующими государствами, а так как местность на обоих берегах была не слишком примечательной, да и стратегическая ценность данной области оставалась весьма сомнительной, гарнизоны здесь держали урезанные (состоящие в основном из штрафников, да неугодных власти офицеров, которых нельзя убрать без серьёзной причины). Впрочем и землеройки, и огневики несли службу на совесть, время от времени проверяя друг друга на прочность... что в периоды затишья случалось редко.

Добежав до побережья, некроголемы остановились и разделившись на группы, занялись подготовкой к переправе: из некоторых заплечных сумок были извлечены кожаные "чулки", похожие то ли на сосиски, то ли на кожу огромных червей. Используя насос, состоящий из двух клапанов, бурдюка, двух досок и пружины, неживые воины быстро наполнили "чулки" воздухом, а затем при помощи кожаных ремней, связали их в настоящие плоты.

Вооружившись вёслами, собранными из деревянных черенков и широких деревянных же лопат, несколько двоек некроголемов взобрались на плоты, держа при себе один конец длинной верёвки, а затем погребли к противоположному берегу, работая с неутомимостью и монотонностью, которые доступны лишь механизмам.

До своей цели они добрались быстро и без происшествий, тут же вытащив плоты на сушу, а затем вооружившись металлическими штырями метровой длинны, украшенными спиральной резьбой, начали вкручивать их в землю. После того как с этой работой было покончено, концы верёвок привязали к специальным кольцам на штырях, близнецы коих уже были установлены на другой стороне реки.

При помощи крючков прицепив сумки к верёвкам, остальные некроны начали переправляться через воду, работая в полном молчании и без сколь-нибудь серьёзного источника света, за исключением тусклого месяца (хотя, учитывая маски без прорезей для глаз и рта, подобные мелочи не могли их смутить).

Переправа завершилась в рекордные сроки, что могло бы порадовать любого офицера, да и при этом не случилось никаких непредвиденных ситуаций, что могло вызвать подозрение, а то и недоумение у тех, кто не знали истинной сущности существ, скрывающихся под масками.

Оказываясь на противоположном берегу, некроголемы вытаскивали из сумок сбрую, состоящую из ремней связанных в сетку, в которой находились по два объёмных баллона, красующихся вентилями, открывающимися при помощи простого нажатия на специальный рычаг. Экипировавшись, они вооружались короткими дубинками и верёвками, а также вешали на бока по мешку, заполненному керамическими шариками размером с кулак взрослого мужчины, после чего построившись в шахматном порядке, побежали по направлению к форту народа земли. Импровизированная переправа, как и сложенные на берегу сумки, остались дожидаться либо возвращения хозяев, либо удачливого путника, которому не придётся идти до ближайшего моста...

...

Двое дозорных стояли на толстой каменной стене, в высоту достигающей целых восьми метров и откровенно... скучали. Облачённые в тяжёлую металлическую броню, с мечами на поясах и арбалетами за спинами, они были готовы многое отдать ради того, чтобы смена побыстрее закончилась.

— Всё равно ведь ничего не видно, — проворчал младший из дозорных, разминая ноги при помощи хождения вперёд-назад. — Хоть бы факелы бы зажечь разрешили.

— Чтобы стать отличными мишенями для лучников? — хмыкнул более опытный солдат, лицо коего украшала небольшая чёрная борода.

— Каких лучников? — всплеснул руками молодой воин. — Стычек уже месяца три не было, а диверсанты давно знают то, что разорять здесь нечего.

— Зато бандиты, вечно обиженные на власть, вряд ли упустят возможность ещё кого-нибудь безнаказанно подстрелить, — парировал напарник ворчуна. — Правила не просто так придуманы, а написаны кровью тех... кто их не соблюдал.

— Тц, — цыкнул зубами молодой мужчина и уселся прямо на край стены, спустив ноги с той стороны. — Тогда почему мы не разожгли костры на подходе к заставе? Так хотя бы имели бы возможность наблюдать за ближайшими окрестностями, а не пялиться в темноту без какого-то толка.

— Перестань ныть, тут не так уж и темно, — старший часовой поморщился от досады. — Вот если бы ещё и ночь была облачной — тогда да.

— Да ну? — младший воин земли указал рукой куда-то за стену. — Ну и что ты там видишь?

Бородач вздохнул, подошёл к краю и напрягая взгляд присмотрелся к теням. Прошла почти минута, прежде чем он изрёк:

— Туман какой-то.

— Вот ви... Что? — второй дозорный вскочил на ноги и прищурившись, стал всматриваться в подступающую темень. — Ничего не понимаю.

— Знаешь золотое правило? — старший мужчина понизил голос до заговорщического шепота. — Если происходит что-то непонятное — зови мага. Понял?

— Чего тут не понять-то, — пожал плечами молодой человек.

— Вот и беги, — хлопнул его по плечу напарник. — А я тут подежурю: может быть что-нибудь и пойму. Ну? Чего стоишь?

Открыв рот, чтобы возмутиться, молодой воин махнул рукой и вздохнув, стал спускаться во внутренний двор форта, освещённый редкими масляными лампами. Маги жили отдельно от остальных солдат, в комнатах на втором этаже штаба, но дежурный чародей был вынужден отдыхать в сторожке, вместе со сменой бойцов, готовящихся выйти на стену в свою очередь.

"Повезло же этим засранцам: стали офицерами только потому, что родились с даром к магии. А сами из себя на деле ничего и не стоят... лишь носы от простых парней воротят", — войдя в полумрак сторожки, где на скамьях дремали его товарищи, часовой подошёл к единственной узкой кушетке, занятой немолодым уже лейтенантом.

— Господин Буми, за стеной происходит нечто странное: нам нужна ваша помощь, — изобразив подобострастное выражение, боец поспешил поклониться (при общении с магами, никакая предосторожность не может быть лишней).

— Что случилось? — распахнув глаза, офицер резко принял сидячее положение и одной рукой схватил дозорного за шею. — Доклад. Быстро.

— К-ха... к... ха... Господин Буми, дышать...

— Доклад, — потребовал лейтенант, слегка ослабив медвежью хватку.

— К стене подступает туман... — выдавил посыльный.

— Идиот! — рявкнул во всю глотку маг, тем самым перебудив остальных солдат, а затем отпустил горло невезучего бойца и приложил кулаком ему по лбу. — Мы у границы с огневиками, а не водниками. Да и до огневиков по прямой не меньше полусотни километров. Вот когда увидишь огни на горизонте, тогда и буди.

С этими словами офицер снова улёгся на кушетку и ворча нечто маловразумительное об идиотах, которые плодят других идиотов, вознамерился снова уснуть.

"Вот ведь мразь", — скрипнул зубами молодой солдат, поднимаясь на ноги с пола, куда упал после удара по лбу.

— Как прикажете, господин Буми: я немедленно разбужу коменданта, — последние слова молодой человек произносил с изрядной долей злорадства (всё же он имел право так поступить, если от ниже стоящего офицера не удалось добиться адекватной реакции).

— Стоять, — маг снова оказался в сидячем положении, спустил ноги на пол и поднявшись во весь немалый рост, грузно зашлёпал по дощатому полу. — Веди. Но если это твоя глупая шутка — будешь до конца службы вычищать отхожие ямы. Понял?

— Д-да, господин Буми, — осознав, что в порыве эмоций натворил, часовой уже не рад был тому, что вообще решился сюда прийти.

Вместе они вышли на улицу и поднялись по каменным ступенькам на вершину стены, у которой действительно уже клубился густой белёсый туман, медленно поднимающийся вверх.

— Тебе повезло, засранец, — обратился к провожатому офицер и топнув правой ногой по камню, пустил волну к земле, которая разошлась на полсотни метров и вернулась назад, принося информацию о том, что происходит внизу. — Тревога!..

Из тумана вылетел десяток маленьких и круглых снарядов. от некоторых из них воины успели увернуться, но один маг земли поймал в ладонь, покрывшуюся тонким слоем камня. Керамическая оболочка лопнула, тем самым освобождая странную жидкость, тут же начавшую пениться и испаряться, превращаясь в тот самый туман. Буми успел сделать всего пару вдохов, как ощутил лёгкое головокружение, за которым пришло чистое, ничем не замутнённое счастье.

— Хе... Хехехехе... — разулыбавшись, мужчина уже специально втянул носом прекрасный аромат, дарящий столь фантастическое ощущение.

— Мы должны уходить! — где-то зазвучал колокол тревоги, за руку его дёргал милейший рядовой, с которым тоже захотелось поделиться неожиданным счастьем. — Господин Буми, что вы делаете?!

Молодой воин народа земли и пискнуть не успел, как оказался схвачен могучей ручищей офицера, а затем ему в лицо упёрлась широкая ладонь, испачканная в чём-то шипящем и вонючем...

— Хе... Хехехехе...

Тем временем из казармы и штаба уже выбегали солдаты и маги, прямо на бегу надевающие броню и цепляющие к поясам оружие. Туман же поднялся до уровня вершины стены и перевалил через неё, начав заполнять внутренний двор. Ввысь взметнулись верёвки с крючьями, по которым стали подниматься некроголемы, распыляющие из балонов, закреплённых в сбруе за спиной, сильнейший психотропный яд, созданный с применением духовной энергии.

Доктор Франкенштейн успел создать множество лечебных и отравляющих веществ, одни из которых доставляли удовольствие, другие — мучения, третьи — лишали чувств... Данный же состав был концентратом счастья и радости, созданным специально для применения на людях (он быстро превращался в тяжёлый пар, медленно растворялся в воздухе, вызывал привыкание у организма жертвы. Почему же было использовано столь необычное средство, а не какое-нибудь убивающее вещество? Ответ был прост: радующийся человек, мышцы которого постепенно теряют тонус, не сможет сопротивляться при захвате, в отличие от человека, которого мучают боль и страх. Убийство же казалось учёному совершенно нерациональной растратой качественного ресурса, так как мёртвые тела он мог получить и на кладбище, а живого вражеского мага вряд ли кто-либо согласится выдать для изучения.

* * *

На утро, когда через реку была создана более или менее удовлетворительная переправа, к форту землероек приблизилась процессия из одного фургона, запряжённого парой лошадей, которые переставляли ноги с совершенно индифферентным видом, а также двух дюжин воинов в чёрных плащах с глубокими капюшонами. На месте возницы сидел Френки, успевший заскучать без путешествий и хороших драк, а внутри транспортного средства, с максимально возможным комфортом устроились сам Виктор и лейтенант Зуко.

— Мне и моим бойцам обязательно носить эти маски? — недовольно спросил молодой человек, указывая на дыхательное устройство, похожее на намордник, при помощи ремешков закреплённое на лице. — Я чувствую себя полным идиотом.

— Что вы, лейтенант, совершенно необязательно, — отозвался Франкенштейн, а когда собеседник потянулся к застёжкам добавил: — Вы какую смирительную рубашку предпочитаете — с воротником или без?

— В смысле? — Зуко даже замер, недоумевающим взглядом уставившись на собеседника.

— Чтобы вы ничего себе не сломали и никому не навредили, когда надышитесь распылённой здесь отравой, мне придётся вас обезвредить и взять командование операцией на себя, — терпеливо пояснил учёный. — Капитан Джао меня поймёт и поддержит... а затем мы передадим вас вашим родственникам, с нашими глубочайшими соболезнованиями.

— Вы... — молодой мужчина замер, опустил руки и откинувшись на спинку сидения спросил: — Давно вы знаете? И кто ещё знает?

— Я — с тех пор как капитан показал письмо с официальным уведомлением, — доктор развёл руками в извиняющемся жесте. — Остальные обитатели форта... Сложно сказать точно, но скорее всего с тех самых пор, как сплетни об одной заметной примете покинули столицу. Сопоставить факты — много ума не нужно.

— Проклятье! — кулаки лейтенанта вспыхнули рыжим пламенем и он с чувством ударил ими по подлокотникам, но тут же опомнился и потушил пламя. — Простите, доктор, моё поведение недостойно...

— Полно вам, юноша, — поднял ладони в останавливающем жесте Виктор. — Вам не за что передо мной оправдываться. Однако, всё же не рекомендую снимать дыхательный аппарат: необдуманные действия могут нарушить планы капитана Джао, который и без того рискует из-за того, что идёт на эту авантюру. Вы ведь хотите вернуться домой как боевой офицер, а не мальчишка, которому простили его грехи за то, что он постоял в углу?

— Проклятье, — ещё раз вздохнул Зуко и схватился за голову. — Чувствую себя полным дураком.

— Вы не полный дурак... лейтенант, — утешил его Франкенштейн.

"Полудурок — да, но не полный дурак", — добавил про себя мысленно учёный.

Повозка наконец-то остановилась и дверца распахнулась, являя появившегося в проходе сержанта, одетого в чёрную накидку поверх брони, с дыхательной маской на обветренном лице. Прищурив и без того узкие глаза, он произнёс:

— Лейтенант Зуко, доктор, мы на месте.

...

Форт с гарнизоном в полторы сотни человек, среди которых было целых пятеро магов земли, был взят почти без потерь как со стороны нападающих, так и со стороны защищающихся... ведь защиты, как таковой и не было. В потери же можно было записать нескольких дозорных, свалившихся со стен форта, да четвёрку некроголемов, поймавших своими телами вырванные из земли каменные плиты, которые капитан использовал в качестве подручных метательных снарядов, пока отрава и его не превратила в пускающего слюни улыбающегося дурачка.

Из-за того, что газ распространился на достаточно большое расстояние, несколько патрульных отрядов землероек, возвращавшихся в форт для отдыха, оказались обезврежены уже после приезда Франкенштейна и его свиты. Остальных же, как и было приказано перед отправкой маленькой армии (требующей прохождения разнообразных испытаний) поместили в подвальные помещения, либо в личные комнаты, предоставив им несколько разбитых шариков, источающих из себя концентрированное счастье.

В награду за удачно проведённую операцию, учёный получил в почти безраздельное распоряжение форт с не разрушенным штабом, склады оружия и брони, продуктов и бытовых вещей. К сожалению, а может быть и наоборот — счастью, надолго здесь задерживаться было нельзя, так как в ближайшее время планировалось ещё несколько операций...

Примечание к части

Ещё одна маленькая глава.

Всем добра и здоровья.

Проверятельная

(Приграничные земли народа Земли. Лето одна тысяча семьсот десятого).

Колонна из полусотни повозок, запряжённых крупными быками, сопровождаемая большим отрядом из полутысячи солдат армии Земли, медленно ползла по извилистой дороге. Среди солдат было отдельное подразделение магов, состоящее из пяти десятков одарённых, большинство из которых не могло похвастаться чем-то большим чем управление десятком небольших камушков или килограммом земли, но их офицеры являлись опытными боевиками, умеющими как создавать целые стены прямо во время сражения, так и окутывать себя непроницаемой для обычного оружия бронёй, совершенно не стесняющей движения.

Солнце ярко светило с чистых небес, от жары кажущихся почти белыми, но жёлтые мешковатые одежды и широкие головные уборы великолепно защищали своих владельцев от дневного зноя. Впрочем, поддерживать высокий темп было тяжело и людям, и животным, невзирая ни на какие ухищрения, и только железная дисциплина, царящая в рядах регулярных войск "землероек", а также присутствие командиров, не позволяли появиться расхлябанности, либо начать звучать жалобам.

В молчании, сопровождаемом поскрипыванием колёс, топотом копыт тягловых животных и чеканным шагом воинов, своеобразная змея из людей и повозок начала огибать небольшую сухую рощу, в результате чего колонна оказалась зажата деревьями с одной стороны, и сильно обмелевшей рекой с другой. Место было удачным для засады, но постоянно использующие сенсорные техники магии земли одарённые, не могли обнаружить посторонних людей. Лишь когда они прошли примерно половину пути к выходу на более широкую местность, старшие маги дали сигнал остановиться, так как в сотне метров перед собой ощутили странные предметы, зарытые в землю. Команда прошла по цепочке до самого хвоста строя, что заставило людей похвататься за оружие, но... ничего не происходило.

— Похоже, у кого-то разыгралось воображение, — насмешливо заметил командир пехоты, поравнявшись с главным магом. — Почему мы остановились?

— Я чувствую в земле что-то странное, — неохотно отозвался высокий и широкоплечий мужчина, правой рукой принявшись оглаживать бородку. — Множество небольших предметов прямо у нас на пути. Если бы не странное их расположение, словно бы кто-то рисовал квадраты и закапывал в их вершинах некие вещи, а также многочисленность, то я мог бы их пропустить.

— Какая-то хитрость? — нахмурился командир конвоя, везущего продовольствие, лекарства и зарплату солдат. — Могли ли разбойники или диверсанты вкопать в землю какие-нибудь пустышки, зная нашу тактику при передвижениях большими группами, ожидая того, что мы остановимся?

— Маловероятно, — пожал могучими плечами маг. — Слишком сложно. Кроме того, ни я, ни мои ребята не ощущаем присутствия вражеских солдат. Даже из леса приходят вибрации только от копошащихся мелких зверьков.

— Нам нужно быть в форте уже сегодня, — недовольно поморщился командир колонны. — Можете убрать беспокоящую вас преграду?

Вместо ответа маг нахмурился, сосредоточил взгляд на ничем не примечательной части дороги, а затем топнул ногой. Прозвучал взрыв и ввысь устремился поток рыжего огня, тут же затухшего, но оставившего после себя чёрную неглубокую воронку. От неожиданности оба мужчины даже присели, быки дёрнулись, а солдаты поспешно распределились вокруг повозок, принимая круговую оборону.

— Что это было? — испуганно спросил командующий.

— Похоже, очередной сюрприз от наших соседей, — скривился в неприятной усмешке маг, кожа которого уже была покрыта тонким слоем песка, из-за чего приобрела землистый цвет. — Но на этот раз, они просчитались. Парни, давайте очистим дорогу!

Вперёд выступили ещё девятеро одарённых, которые синхронно вытянули вперёд руки, сжали их в кулаки, а затем топнули, вызывая ещё полторы дюжины взрывов. Едва пламя осело, как маги повторили свои действия, входя в азарт столь простой работы...

Никто не обратил внимания на то, что животные в лесу затаились, а в небо взмыла стая чёрных птиц (было бы странно, если бы они не испугались такого шума). Солдаты, до этого момента находившиеся в готовности к бою, получив отмашку от своих командиров расслабились и даже начали готовиться к короткому привалу, радуясь столь неожиданной возможности передохнуть. Некоторым из них всё же пришлось заняться волнующимися животными, но это были такие пустяки...

Поднявшись в небо стая чёрных птиц полетела к колонне, остановившейся на привал. Горящие зелёным огнём глаза летунов внимательно смотрели на своих жертв, а когтистые тонкие лапки крепко сжимали поперечные перекладинки, прикреплённые при помощи толстых стержней к цилиндрическим глиняным сосудам, поблёскивающим острыми шипами по всей окружности.

Не издавая ни единого лишнего звука, неживые птицы стали пикировать на стихийно образовавшийся лагерь, чтобы на высоте от пятидесяти и до тридцати метров, отпустить "колотушки" и взмыть обратно в небеса. Снаряды на большой скорости обрушились на головы ничего не подозревающих людей, при ударе взрываясь языками пламени, продолжающего гореть там, куда попадал горючий состав из резервуаров. Острые осколки тоже нанесли немало вреда, вонзаясь в тела даже сквозь одежду и лёгкие доспехи. Только десяток сильнейших магов пострадал не слишком сильно, но и их взрывами, произошедшими прямо под ногами, оглушило и отбросило.

Тем временем из рощи высыпала толпа кроликов, волков и кабанов, которые одной волной помчались к пылающему участку земли. Один молодой маг, лежащий на земле за тушей убитого быка, увидев стремящихся к нему кроликов с зелёными светящимися глазами, распахнув веки во всю ширь прошептал:

— Сюрреализм какой-то...

...

Стоя на стене захваченного форта, одетый в свой обычный скафандр из кости, плоти и металла, а также маску с очками, поверх которых был накинут мешковатый балахон с глубоким капюшоном, Виктор вытянул вперёд правую руку, на предплечье которой тут же приземлился крупный ворон. Стоило мужчине приподнять край капюшона, как светящиеся зелёным светом глаза птицы встретились с его взглядом, тут же начав передавать сохранённые в памяти кадры недавнего сражения.

"Кроличьи мины неэффективны. Следовало об этом догадаться, раз уж поисковые техники противника основаны на испускании особых волн через почву. Впрочем, водники таким похвастать не могут, а это значит то, что от минных полей отказываться рано. Да и не смогут землеройки к каждому своему отряду приставлять по магу: всё же это товар пусть и не штучный, но на сотню человек наберётся разве что один-два одарённых, способных использовать магию на сколь-нибудь достойном уровне. Хотя... Слабаков, вроде тех неудачников, которые погибли при бомбардировке "колотушками" могут обучить на сенсоров... Всё равно, больше они ни на что толковое не способны", — потери, произошедшие в этой операции были чувствительными, выходя за прогнозируемые рамки почти в четыре раза, но уничтожение полутысячи вражеских солдат, среди которых было не меньше десяти сильных магов (подорвавшихся на кабанах или загрызенных волками) можно было записать себе в актив, так как формально гарнизон не потерял ни единого бойца.

— Френки, отправь сотню некроголемов за трофеями: пусть соберут наиболее целые тела, оружие, деньги, — не оборачиваясь, произнёс в пустоту перед собой Франкенштейн.

Прошла секунда, рядом с учёным воздух пошёл рябью, а затем на ранее пустом месте появился двух с половиной метровый здоровяк в металлической маске из прутьев. Проворчав нечто невразумительное, он пошёл к спуску во двор форта, грузно топая сапогами, тем самым выражая своё недовольство отданным приказом. Его "отец" на это совершенно не отреагировал, а лишь передав приказ птице, движением руки подкинул её вверх, заставляя ворона расправить крылья и тратя скопленную ИД силу, полететь к своим сородичам.

"Отряд, отправленный на местное кладбище уже должен был вернуться. Пойду-ка посмотрю, попалось ли мне что-нибудь интересное на этот раз", — вернув капюшон на прежнее место, Доктор сцепил кисти рук за спиной и направился в свою временную лабораторию, по пути принявшись планировать следующее нападение.

Взрывчатка, особенно в сочетании с поджигающей смесью и осколочными элементами, оказалась достаточно эффективным видом вооружения, который можно будет попытаться внедрить в армию народа Огня. С другой стороны, она создавала море шума, а против магов земли вовсе показала почти нулевую полезность, что удалось компенсировать исключительно количеством реагента, помещающегося в грудной полости кабана. Вывод же из этого можно было сделать простой:

— Газовое оружие лучше и работает чище. Пришла пора проверить иные отравляющие вещества, а также начать разработку звуковых бомб. Где бы взять ещё часиков тридцать в сутки?

Посокрушавшись из-за того, что ученика пришлось оставить на стороне реки, контролируемой огневиками, Виктор выбросил это из головы (ведь впереди его ожидали интереснейшие эксперименты, которые можно провести как допрос пленных).

* * *

Жители приграничного городка, окружённого пятнадцатиметровой стеной с четырьмя башнями в углах, в вечерних сумерках не обратили внимания на чёрных птиц, которые летали над водоёмами, сбрасывая в колодцы и озёра какие-то небольшие металлические шарики с дырочками, внутри которых находилось особое вещество, не имеющее ни цвета, ни запаха, и даже дающее организму принявшего его человека небольшое усиление.

Прошла ночь, наступило утро, а за ним пришёл день. Многие люди с удивлением поняли, что находиться на солнце стало... неприятно, но это списали на жару, да и новости о пропаже большого конвоя и умолкании одного из защитных фортов встревожили гарнизон куда сильнее.

Воду в этот день все пили с особым удовольствием, вечером ощутив себя гораздо более полными сил, нежели обычно. Пик активности же пришёлся на полночь...

...

— Это какое-то проклятие, — причитала пожилая женщина, стоя у окна своего дома и глядя на улицу, где несчастный бродяга прижимался к стене соседнего дома, поскуливая от страшных ожогов по всему телу. — Неужели боги за что-то прогневались на наш город?

Примерно теми же вопросами задавались и другие мужчины, женщины, старики и дети, оказавшиеся запертыми в собственных домах, трактирах или лавках. Солнечные лучи, и раньше беспощадно обжигавшие кожу людей, нынешним утром превзошли самые жуткие ожидания, за какие-то секунды оставляя тяжелейшие ожоги, уродующие открытые лица, выжигающие глаза, а тех кто не успел укрыться в тени, превращающие в почерневшие скелеты. Даже одежда не спасала от этой напасти, позволяя разве что выиграть несколько секунд, а носить на себе тяжёлые шубы, маски из нескольких слоёв кожи и металлические доспехи, было тяжело уже физически.

Жизнь в городе замерла, но к удивлению многих, на животных данная напасть никак не проявилась, что подтверждало теорию о проклятии. Ближе к вечеру же, к внешним стенам подошла небольшая армия народа Огня, сопровождаемая стаей птиц, кабанами, волками и кроликами.

Защитники, ослабленные дневным светом, не смогли оказать захватчикам достойного сопротивления: даже маги были измождены, не говоря уже о простых людях, едва держащих в руках оружие.

Некроголемы же перебрались через стену и открыли одни ворота впуская в город волну зверей, которые тут же разбежались по улочкам и переулкам, стали проникать в дома и прятаться среди вещей (кролики), либо прорывались к дому главы поселения...

...

Зуко шёл рядом с Доктором Франкенштейном по широкой и чистой улице, до конца всё же не веря в происходящее. Пусть в приграничных районах и не было больших городов, но захват даже такого поселения, проведённый фактически одним человеком — это было нечто, что выбивалось за рамки нормального. Самое же страшное заключалось в том, что горожане практически не сопротивлялись...

"Когда твоя кожа краснеет, покрывается волдырями, лопается и слезает на солнечном свете, особо и не посопротивляешься", — подумал лейтенант, оглядываясь по сторонам.

Тут и там бродили некроголемы, где-то тройками, где-то пятёрками. Их сопровождали кабаны, волки и кролики, что могло бы показаться смешным, если бы первые не могли таранным ударом проломить деревянную дверь, вторые не были беспощадными загонщиками, а третьи не умели взрываться, забравшись в какую-нибудь неприметную щель. Новости о падении столь важного, пусть и только для этой местности, центра торговли и культуры, власти и военной мощи, совсем скоро расползутся по окрестностям, что означало скорое прибытие карателей...

"Вряд ли доктор это не понимает, но его подобное похоже не пугает", — мысленно отметил молодой мужчина, краем глаза замечая мелькнувших в окне соседнего дома людей.

— Что вы планируете делать с горожанами? — уточнил лейтенант, чтобы хоть как-то нарушить тяжёлое молчание.

— Ничего, — без промедления, необходимого на размышления, отозвался Виктор. — Они мне не нужны и если не станут мешать, пусть живут дальше. Я даже готов обеспечить их лекарством от болезни, если они станут полезными.

"Вряд ли кто-нибудь из этих людей согласится на такие условия, особенно если узнают, что он и виновен в их нынешнем состоянии", — пронеслась мысль в голове Зуко, которую озвучивать он благоразумно не стал.

Уже скоро должна была прибыть инспекция прямо из столицы, так что ряд военных побед, инициатором коих официально был молодой маг огня, должны были стать тем самым подтверждением его состоятельности, которое смоет чёрное пятно с репутации. Только вот если разные аристократы и богачи поверят в то, что победы заслужил именно Зуко, да и многие военные только похлопают неожиданному успеху лейтенанта, то все те, кому положено знать правду по положению, всегда будут помнить то, что его буквально "протащили на прицепе".

"Репутация-то будет восстановлена, но вот самоуважение лишь сильнее пошатнётся. Но и отказаться от такой чести нельзя — примут за сопливого мальчишку, который опять проявляет свои капризы. Зачем это капитану Джао? Наверняка он хочет либо попасть ближе к трону, либо перевестись на фронт, где можно быстрее выслужиться и получить титул. Не помочь ему после такого уже не смогу я", — мысли метались в голове испуганными взрывающимися кроликами, из-за чего перед глазами то и дело мельтешили искры.

Внезапно впереди раздался какой-то грохот и едва лейтенант поднял взгляд, как увидел несущуюся им навстречу стену каменных осколков. В следующую секунду рука Франкенштейна толкнула молодого мага в плечо, словно пушинку отбрасывая в переулок. Уже залетая за угол здания офицер увидел, как настоящая лавина обрушилась на наёмника, погребая его под собой. В душе в этот миг столкнулись удивление, негодование, облегчение и даже некоторая радость от того, что этот человек больше не будет висеть над душой, неся угрозу его людям одним своим существованием.

С той стороны, откуда пришла атака, раздались звуки разгорающейся битвы. Невзирая на то, что произошло с их создателем, неживая армия продолжала исполнять последние его приказы.

"Нужно вмешаться и помочь им", — подумал Зуко и вернувшись в вертикальное положение тела уже схватился за клинок...

— Как неприятно, — прозвучал совершенно спокойный, холодный голос, а затем в облаке пыли, из груды камней медленно поднялся пугающий учёный, балахон которого изорвался, но вот на защитном скафандре не было видно ни одного повреждения. — Похоже, у кого-то из местных осталась воля к сражению... или они просто отчаялись и хотели захватить с собой кого-нибудь из вражеских командиров? Не важно... Лейтенант, вы не пострадали?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ревизорная

(Пограничная зона стран Огня и Земли. Лето одна тысяча семьсот десятого).

За окном мелькали однообразные виды сухих равнин, с редкими рощами деревьев, холмами, поросшими колючими кустарниками, а также реками, частично пересохшими из-за затянувшейся засухи. В комфортабельном вагоне парового поезда, который на широких колёсах бороздил просторы страны Огня, в мягких диванах, обшитых шкурами тигров, утопали три молодые девушки (две из которых о чём-то шептались, а третья откровенно скучала, ощущая глубокую досаду).

Солнце взошло четыре часа назад и поезд, состоящий из локомотива, в котором находились двигатель и паровой котёл, а также трёх вагонов, уже достаточно долго трясся по ухабистой дороге. Первый вагон использовался кочегарами для отдыха и хранения угля, второй был отдан под покои принцессы и её подруг, а в третьем теснились солдаты и маги из свиты её высочества.

Вот поезд промчался по широкому подвесному мосту, который хоть и казался хрупким, но успешно выдержал тяжёлый механизм, созданный лучшими инженерами народа огня. Впрочем, переправу создавали представители той же нации, да ещё — военные, так что глупо было сомневаться в её надёжности.

"Устрою же я этому герою при встрече", — мысленно повторяла Азула, только сегодня осознавшая масштаб того, что капитан Джао в отчётах называл "Маленькая диверсионная операция".

С одной стороны, придраться было особенно не к чему: в операции участвуют едва ли двадцать человек, из которых магами являются только четверо. С другой же стороны, одним из привлечённых магов является западный варвар, умудрившийся создать армию металлических истуканов, с помощью которых захватил уже четыре форта и один пограничный город! Само собой, что землеройки не могли проигнорировать подобную "маленькую диверсию" (похожую скорее на полномасштабное вторжение) и начали перебрасывать войска для ответного удара.

"Пусть победителей и не судят, но если ударный кулак войск страны Земли разобьёт силы пограничников, а затем продвинется вглубь страны Огня, то Джао ждёт трибунал", — с неким злорадством подумала принцесса, отправившаяся на рядовую, в общем-то, инспекцию, но в последний момент получившая приказ с почтовым ястребом о том, чтобы забрать непутёвого брата в столицу.

При всей неоднозначности ситуации, капитан Джао не выглядел дураком и всё прекрасно понимал. Однако же, он на что-то надеялся... даже был в чём-то настолько уверен, что не помышлял о вероятности провала авантюры. Это было как минимум странно и интриговало...

— ...ла! Азула! — голос одной из подруг, взятых в это путешествие ради того, чтобы не "наслаждаться" постоянным общением с солдатами, вырвал семнадцатилетнюю девушку из размышлений. — Страна Огня вызывает Азулу!

— Не кричи, Тай Ли, я тебя прекрасно слышу, — переведя взгляд золотых (хотя, скорее — медовых) глаз на стройную и подтянутую девушку, одетую в чёрную маечку, оставляющую открытыми плечи и живот, а также широкие штаны того же цвета, принцесса вопросительно изогнула тонкие брови. — Чего тебе?

— Я спрашиваю, рада ли ты скорой встрече с Зуко? — ничуть не обидевшись достаточно грубому тону, собеседница мотнула головой, из-за чего два хвостика волос, собранные у неё на висках, забавно качнулись. — Вы ведь почти два года не виделись.

— И столько бы ещё не видеть этого болвана, — фыркнула Азула. — Если бы не приказ отца...

— Не будь такой букой, — надула щёки Тай Ли, а затем снова широко улыбнулась. — Я ведь знаю, что ты по нему скучала.

— Скучала по нему Мэй, — перевела все стрелки дочь императора, кивнув в сторону третьей девушки, одетой в строгое чёрное одеяние, состоящее из мешковатых штанов и рубашки. — После Угольного Острова только о нём и думает.

Упомянутая особа, лицо которой было ничуть не эмоциональнее восковой маски, невозмутимо отвернулась к окну...

...

На въезде в город поезд встретили полсотни воинов, среди которых двое были обычными солдатами огня, а остальные носили сплошные кожаные костюмы, скрывающие тела от макушек и до стоп ног. Они поприветствовали ревизоров поднятием оружия, но больше никак не отреагировали. Во время же проезда по главной улице к зданию правительства, на глаза то и дело попадались бледные, но кажущиеся вполне счастливыми люди, одетые в красные и чёрные цвета, а также носящие широкие пирамидальные шляпы из разных материалов, отбрасывающие тень на лица.

"Как-то жители города не похожи на тех, чей дом захватили кровные враги", — промелькнула мысль в голове принцессы, когда локомотив уже останавливался на центральной площади.

Первыми из вагонов высыпали бойцы личной охраны Азулы, принявшие круговую оборону, а затем уже из своего вагона спустились по приставной лесенке и сами девушки.

— Принцесса Азула, — Зуко, одетый в лейтенантскую форму, каким-то образом избавившийся от уродливого шрама на лице, выступил из строя офицеров и низко поклонился, исполняя положенные по этикету действия (всё же опальный сын императора, лишённый даже права называться его ребёнком, стоял гораздо ниже по лестнице иерархии, нежели действующая наследница). — Рад приветствовать вас в Новом Азулоне.

— Зу-Зу, прекрати этот балаган, — отмахнулась девушка, заставив старшего брата дёрнуть уголком рта. — Мы не во дворце, чтобы играть в этикет, да и выпендриваться здесь не перед кем. Разве что эти истуканы обладают чувством юмора...

На последних словах Азула окинула взглядом две сотни худощавых чёрных фигур, которые стояли справа и слева от площади, неподвижно салютуя нагинатами высоким гостям. Её собственные воины, как и подруги, к следованию всем правилам приличий относились пренебрежительно.

Впрочем, были среди встречающих и те, кто с первых же секунд привлекли внимание принцессы: в одном ряду с сержантами армии народа Огня, стояли человек в грузном доспехе, с маской в виде клюва птицы и причудливыми очками на лице, скрывающийся под мешковатым балахоном, а также серокожий великан в кожаных жилете и штанах, с маской из металлических прутьев. Первый, насколько было известно Азуле, являлся тем самым доктором, чьими заслугами этот город и присоединился к стране Огня, а вторым являлся его ручной монстр, в бою способный побеждать магов.

"Нужно будет проверить, на что здоровяк способен на самом деле и если меня это устроит — переманить в свой отряд. Ручной монстр для устрашения, никогда не будет лишним в хозяйстве молодой и беззащитной принцессы", — мысленно облизнувшись, девушка вернула своё внимание брату.

— Как скажешь, сестра, — разогнувшись, Зуко слегка развёл руки в стороны и шагнул вперёд.

Принцесса улыбнулась самой лучезарной улыбкой, подскочила к брату и... врезала коленом ему в живот, заставляя согнуться пополам.

— Идиот, — процедила Азула. — Тебя убрали из дворца, чтобы ты обдумал своё поведение и не ввязывался ни в какие авантюры. Отец уже подготовил всё к твоему триумфальному возвращению... и тут я узнаю, что мой брат ведёт личную армию на захват земель народа Земли, да ещё в том районе, где никому ничего не нужно! Как ты это объяснишь?

— Я не думал... — начал было говорить лейтенант, возвращаясь в вертикальное положение тела.

— Я и не сомневалась, — вздохнула Азула, возвращая себе аристократичную отстранённость. — Представь нас своим подчинённым и проводи в покои: мы утомились с дороги.

— Как вам будет угодно, принцесса, — ядовито отозвался принц, а затем развернувшись к офицерам, быстро назвал их имена, задержавшись только на учёном. — Доктор Виктор Франкенштейн, благодаря которому мы имеем гарнизон в почти тысячу воинов, разведку и лояльность населения.

— Хм? — девушка изобразила интерес на лице. — Если первые пункты я ещё понимаю, то как достигнут последний?

— Всё просто, ваше высочество, — глухим голосом отозвался сам обсуждаемый мужчина, который так и не пошевелился с самого начала разговора, будто бы и сам был не более чем куклой. — На жителей города проводится комплексное воздействие по увеличению уровня гормона счастья в организме, путём вдыхания распыляемых газов, звуковых вибраций, неуловимых для человеческого уха, а также понимания, что без специфического лекарства, которое можем предоставить только мы, все они быстро и мучительно умрут.

"Серьёзный подход. Что-то мне подсказывает, что последней причины для послушания людей было бы достаточно", — в глазах Азулы доктор одним махом заработал несколько пунктов, однако же и как угрозу она его стала воспринимать серьёзнее (пусть контракт и должен гарантировать безопасность нанимателя, но дочери ли императора не знать, что любое условие можно трактовать по духу или слову договора?).

...

Торжественная часть мероприятия закончилась и Зуко лично вызвался проводить сестру до выделенных ей комнат. Едва же за их спинами закрылась дверь, за которой неподвижными статуями стояли двое некроголемов и двое охранников принцессы, как Азула обхватила шею брата своими руками и встав на цыпочки, страстно его поцеловала в губы, оторвавшись только когда воздуха стало не хватать.

— Ммм... — откинув голову, девушка зажмурилась и глубоко задышала, ощущая как сильные руки молодого мужчины блуждают по её телу, прикрытому только тонким чёрным шёлком рубашки и штанов. — Вижу, ты по мне соскучился.

— Могла бы бить не так сильно, — обиженно проворчал принц, начав задирать край ткани верхней половины одеяния.

— Скажи "спасибо" за то, что била не в пах, — приоткрыв золотые глаза, хищно усмехнулась Азула, поднимая руки вверх, чтобы проще было снять рубашку.

— Этому я не удивлён, — усмехнулся в свою очередь уже Зуко, откидывая в сторону элемент гардероба сестры, а затем отступая на шаг, чтобы полюбоваться стройным и подтянутым станом, с тугой повязкой прикрывающей грудь. — Мэй бы тебе этого не простила.

— Глупышка всё ещё думает, что ты хранишь себя для неё, — хихикнула принцесса, затем шагнула вперёд и схватив принца за одежду на груди, рванула ткань в стороны, разрывая её словно тонкую бумагу, обнажая крепкий мускулистый торс.

В ответ на это Зуко подхватил Азулу на руки и бросил на кровать...

— Что сказали бы твои подруги, узнав о том, чем мы тут занимаемся? — лёжа на спине, прикрытый только тонкой простынёй, да и то — лишь ниже пояса, молодой мужчина заложил левую руку за голову, а правой рукой поглаживал обнажённое и разгорячённое тело девушки.

— Ну... — приподнявшись с груди Зуко на локтях, из-за чего её белые груди с задорно торчащими вишнёвыми сосками открылись взгляду партнёра, принцесса прикусила ноготок указательного пальца правой руки. — Мэй, скорее всего, просто промолчала бы, а Тай Ли возмутилась... что мы её не позвали с собой.

Зуко рассмеялся, затем крепче обнял Азулу и прижав к себе заявил:

— Я тебя обожаю.

— Есть за что, — хмыкнула девушка, а на возмущённый взгляд только показала язык, но тут же нахмурилась и стала совершенно серьёзной. — Озай задумал заключить брачный союз с водниками, желая наконец-то переломить ход этой войны.

— И кто же должен стать твоим мужем? — прищурился лейтенант.

— Скорее — твоей женой, — растянула губы в слащавой улыбке принцесса. — Меня уже обещали сыну одного адмирала...

— Тц, — раздражённо цыкнул принц. — И что будем делать?

— А что мы можем? — вздёрнула брови Азула. — Если ты не собрался бросать вызов отцу... снова... то выбора у нас нет. Да и если бросишь — он тебя по арене размажет, а затем прикажет пленным водникам собрать как было и отправит жениться.

— Хм... — Зуко задумчиво пожевал губами, словно бы на что-то решаясь, а затем заявил: — Если мы сможем заинтересовать доктора, то шанс победить отца на поединке будет если не у меня, то у тебя — точно.

— Подробности, — потребовала принцесса, резко садясь и складывая руки под грудями, в процессе чего простыня соскользнула с её тела, оголяя устроившиеся на животе молодого мужчины бёдра...

* * *

"Маленькие грязные секреты императорской семьи... Бесполезный мусор", — сжав пальцы правой руки, Виктор раздавил сферу ИД, извлечённую из маленькой некрокрысы, которую отправлял шпионить за принцем и принцессой с целью узнать что-нибудь интересное.

Сам Франкенштейн, пока наследники императора страны Огня тесно общались в одной из спален, уже привычно проводил свободное время в лаборатории, которая была обустроена в одном из зачищенных зданий в центре города. Волновали ли его планы юных любовников о свержении своего отца, в чём определённую роль отводили и ему? Абсолютно — нет. В конце концов, в контракте не было указано, что он должен предотвращать попытки переворота, со стороны детей нанимателя, которые тоже внесены в договор, как члены семьи Озая. А если они ещё и что-нибудь интересное предложат...

"Что у них может быть такое, ради чего я стану рисковать?", — обдумав эту мысль, учёный пришёл к выводу, что подобных вещей может быть много, но вряд ли детишки догадаются их предложить.

Вернувшись к рабочему журналу, лежащему на одном из столов подвальной части лаборатории, доктор вчитался в собственноручно оставленную запись...

"При попадании самореплицирующегося химиката в кровь жертвы, духовная и жизненная энергии начинают капсулироваться и скапливаться в мышечных тканях для последующего взрывообразного высвобождения, что приводит к резкому, пусть и краткосрочному, увеличению всех физических параметров. Побочным же эффектом становится то, что духовное тело, лишённое большей части духовной и жизненной энергий, уже не может полноценно сохранять целостность оболочки, что приводит к ускоренному разрушению при воздействии внешней агрессивной среды".

Иными словами выше изложенное можно было описать так: специальный химикат, созданный благодаря изучению истинных и обращённых вампиров, попадая в кровь человека (и только человека, так как те же крысы к нему вовсе не восприимчивы) начинает ускоренно размножаться, попутно впитывая духовную и жизненную энергии, после чего оседает в мышцах. Человек начинает чувствовать голод, который обычной едой не утолить, вместе с тем, благодаря разрушению химиката во время физического напряжения, разово высвобождается смесь энергий, увеличивающая силу, выносливость и прочность тела в разы... если бы подопытные умели осознанно этим пользоваться.

Побочным же эффектом стало то, что лишившееся защиты от внешних воздействий агрессивной среды тело, начинает стремительно разрушаться, даже если на него падает обычный солнечный свет, способный разве что лёгкое покраснение кожи вызвать у людей, в крови которых нет химиката. При этом страдают ещё и регенерация клеток, свёртываемость крови, иммунитет...

"Тупиковый проект", — решил для себя Франкенштейн, пока не подумал о том, что его можно использовать как средство усиления и контроля людей (сразу же пришла ассоциация с проклятием ликантропии).

Получая каждый день таблетки, состоящие из высокоструктурированной духовной энергии, а также усиленно питаясь обычной едой, люди могут компенсировать воздействие химиката. От бунта и бегства же их сдерживает осознание, что не получая свою дозу препарата каждый день, однажды можно рассыпаться прахом на лучах дневного солнца... как какой-нибудь вампир из европейских сказок.

"А если поить их кровью животных, или полностью здоровых людей?", — делая новые пометки Виктор задумался, затем кивнул своим мыслям и продолжил писать.

В конце концов, содержащая духовную и жизненную энергию кровь, попадая в организм одарённого будет быстро перерабатываться на питательные вещества... или вызовет расстройство желудка. Впрочем, ничто не мешает делать питательные брикеты из сухой крови...

"А назову я их... Гематоген", — подвёл итог этой теме учёный.

Его даже забавлял тот факт, что фактически случайно созданный химикат, который должен был стать усилителем для физического тела, в итоге превращал людей в существ, в понимании людей похожих на вампиров сильнее, нежели сами вампиры. В отличие от прототипов же, подопытные сохраняют целостность духовных оболочек, в результате чего если не злоупотреблять солнечными ваннами, то можно рассчитывать на полноценное перерождение в Сообществе Душ, ну или мирке местного пантеона богов.

Ещё одно свойство химиката позволяло передавать его по наследству от матери к ребёнку. При этом отдельно от носителя он может существовать считанные дни, после чего сам себя разрушает. Заразиться же можно только если принять достаточное количество вещества внутрь организма, так чтобы иммунная система не успела справиться с заражением (переливание крови тоже сойдёт).

Однако же, даже учитывая лечение при помощи специальных стимуляторов и концентратов энергий, польза от использования вещества на себе будет сомнительной. Физическая сила же не поднимется выше, чем у того же обращённого вампира, что совершенно не устраивает Виктора. Так что вывод о тупиковости разработки остался верным.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Разгромительная

— Это глупо, — констатировала Азула, сидя в вагоне своего парового наземного транспорта, в то время как армия доктора Франкенштейна покидала недавно захваченный город (почти не взяв с собой трофеев, кроме самого ценного на взгляд учёного).

С точки зрения горожан, которые уже услышали о приближении армии страны Земли, действия захватчиков могли бы показаться паническим бегством перед лицом превосходящих сил, но некроголемы слишком спокойно себя вели. Это было похоже на то, как если бы они уходили на время, в скором будущем собираясь вернуться... если бы поведение искусственных воинов вообще хоть как-то пересекалось с психологией людей.

— Есть время для битв, принцесса, а есть время для отступлений, — поучительным тоном, но приглушённым маской голосом заявил Виктор, устроившийся на противоположном от брата с сестрой диванчике (наблюдать за своими творениями он оставил простых солдат, которые официально находились под командованием лейтенанта Зуко, в чём не было особой необходимости из-за того, что старшие ИД уже развились до необходимого уровня интеллекта).

— Вы считаете, что имея тактическое преимущество над врагом, лучше бросить ранее захваченный город и бежать, при этом не забрав трофеи? — как всегда холодным, даже бесстрастным голосом, осведомилась Мэй, сидящая рядом с принцессой.

— О каком преимуществе вы говорите? — слегка наклонил голову Франкенштейн, блеснув разноцветными стёклами очков из-под капюшона. — О каменной стене, которую за минуту могут разобрать маги земли? О пятикратном численном превосходстве противника? О горожанах, которые ещё не поняли до конца того, что с ними произошло, от чего у них сильны реваншистские настроения?

— У вас есть ваши железные птицы, — заметила Азула, красующаяся в чёрных штанах, тёмно-красной рубашке и чёрном жилете с металлическими заклёпками. — Мы могли бы забросать вражескую армию взрывчаткой...

— Тем самым распугав часть солдат, которые расскажут о случившемся командованию и в следующий раз враг уже будет к такому готов, — хмыкнул доктор, после чего подняв руку в останавливающем жесте заявил: — Я не собираюсь терять ресурсы в бессмысленном сражении, тем более тогда, когда имеются более удачные способы достигнуть того же результата.

— Так может быть поделитесь своим тактическим гением? — ехидно выгнула брови принцесса.

— Всему своё время, — безразлично отозвался учёный, демонстративно поворачивая голову к окну (шумные девчонки его уже раздражали, из-за чего в голове мелькали мысли о том, чтобы использовать их в одном из своих экспериментов... с чем пока что удавалось бороться).

* * *

К тому моменту когда пятитысячный корпус армии Земли прибыл к стенам пограничного города, ворота перед ними были распахнуты местными жителями, которые выглядели испуганными и какими-то бледными. По словам горожан, огневики ушли несколько часов назад, при этом забрав с собой все деньги, некоторые украшения, материалы и... всё. Они не грабили, не убивали неугодных, не насиловали... даже за порядком на улицах следили, отлавливая воров и мародёров. Если бы не головы воинов гарнизона (не более нескольких десятков), то поселение вовсе выглядело бы не пережившим штурм и оккупацию, а перенёсшим какую-то эпидемию, скосившую всех бедняков и стражу.

Командующий Лю Кен, слушая отчёты своих офицеров, хмурился с каждой минутой всё сильнее. Горожане твердили о том, что их чем-то отравили (после этого солдаты получили приказ, ничего не пить и не есть в городе и окрестностях), и без лекарства они умрут, так как не смогут днём выходить из домов. Ещё они говорили, что в армии врага служит нежить, либо демоны, либо ещё какие-то твари, похожие на худых людей в кожаных одеждах, с масками без прорезей для глаз, носа или рта на лицах.

— Ну и что мне с этим делать?! — стукнув ладонью по крышке стола, находящийся во временном штабе на окраине города, командующий оглядел своих ближайших помощников. — Болезнь, которая делает людей настолько уязвимыми к солнечному свету, что те сгорают просто выйдя из тени; неживые солдаты, не нуждающиеся в сне, отдыхе и еде; птицы-шпионы...

— В генеральном штабе решат, что мы над ними издеваемся, — вздохнул один из лейтенантов.

— Или решат, что сюда прислали какого-то колдуна с запада: в молодости я бывал там и слышал, что они горазды устраивать гадости, а вот в честном бою откровенно слабы, — выглядящий седым стариком, всё ещё крепким, но пережившим свои лучшие годы, лейтенант потёр переносицу. — Вы правильно сделали, командующий, что приказали людям ничего не есть из продуктов местных, и не пить из их источников: отрава может быть где угодно.

— Даже в воздухе? — вскинул брови первый лейтенант, опасливо поёжившись и начав озираться, будто бы боялся того, что яд подлетит к нему прямо сейчас.

— Это вряд ли, — покачал головой старик. — Люди говорят, что в маске ходили двое: великан с серой кожей, да широкий здоровяк в балахоне... возможно — колдун. Не считая тех худых, которых называли нежитью. Так вот: простые солдаты ничем не болели, но ели и пили только то, что привезли с собой.

— Что бы я без тебя делал, Цунг, — усмехнулся Лю Кен. — И как ты только до всего этого докопался?

— Умеющий слушать — да увидит, — философски заявил немолодой мужчина. — Просто нужно уметь сопоставлять факты, задавать правильные вопросы и делать из этого выводы... Всё приходит с опытом, командир.

— Понятно, — не став дальше донимать своего советника (приставленного семьёй для того, чтобы избежать нелепых ошибок) командующий вернулся к обсуждению текущих дел. — Дальняя разведка докладывает, что противник уже добрался до контролируемых им фортов и остановился там. По всей видимости они ждут, последуем ли мы за ними и, если выдвинуть силы к реке, то огневики просто перейдут на другой берег.

— Бросать город, отбить который нас и послали, считаю недопустимым, — подал голос третий лейтенант, выглядящий как штабной офицер, вряд ли хотя бы в паре битв участвовавший. — Кроме того, мы должны обеспечить безопасность людей, организовать патрули, развернуть санитарные посты...

— Если история с отравой — правда, то горожане могут стать одной из наших проблем, — заметил пожилой мужчина. — Как только они поймут, что у нас нет для них лекарства... могут начаться бунты. А то и вовсе организуется сопротивление, которое ударит в спину, если огневики пойдут на штурм.

— Вы считаете, что граждане королевства Земли так просто переметнутся к врагу? — нахмурился штабной офицер.

— Вы даже не представляете, на что могут быть способны обычные мужчины и женщины, когда борются за свою жизнь... или за жизни своих детей, — невесело усмехнулся его собеседник. — Через пару дней, скорее всего — ночью, когда ситуация дойдёт до горожан, начнутся беспорядки... А ведь ещё и солдаты могут попасть под их влияние, либо вовсе — заразиться.

— Предлагаете сжечь город со всей заразой? — уточнил делегированный в корпус лейтенант.

— Это крайние меры, — отрезал Лю Кен. — Кроме того, подобный поступок сильно подорвёт авторитет офицеров у солдат.

— А есть ли вообще ещё эта зараза? — заговорил второй офицер, а когда на нём скрестились взгляды, поспешно пояснил: — Я вот думаю: если у огневиков есть колдун с запада, то что ему стоило сделать отраву, которая действует строго определённый срок? Люди увидели, что им грозит опасность, потом получили лекарство и поверили, что жить без него больше не смогут. Как с белым порошком...

— Если ты прав, то в скором будущем нас ждёт незабываемое время, когда у целого города начнётся ломка, — Лю Кен вздохнул и откинулся на спинку стула. — Я даже не знаю, лучше ли это чем болезнь, из-за которой люди не могут выходить на солнечный свет.

— В отчёт командованию следует внести то, что огневики, на захваченных территориях, могут начать распространение наркотиков, под видом лекарства от неведомой болезни, — заявил штабной лейтенант. — Исходя из всего ранее сказанного, рекомендую не дробить силы и не пытаться отбить форты, прежде чем подойдут подкрепления.

— Я организую патрули и прикажу развернуть госпиталь для заражённых, — предложил старик.

— Я отправлю людей к колодцам, мимо которых мы прошли вчера, — встрепенулся его младший товарищ. — Вода нам понадобится в больших объёмах, а пить ту, которая есть в городе, после известия о болезни меня не тянет.

— Хорошо, — Лю Кен припечатал раскрытой ладонью стол. — Я опишу нашу ситуацию в отчёте и отправлю почтового сокола. У кого-нибудь ещё есть какие-либо соображения? Что за худощавые солдаты появились среди огневиков? Могут ли это действительно быть мертвецы?..

* * *

Виктор был раздосадован: совершенно внезапно у него произошёл прорыв, позволивший понять принципы интеграции Священного Механизма в душу человека, при этом не повреждая её, а вместо экспериментов ему приходилось возвращаться в недавно оставленный город. В небе светила луна, вокруг создателя находились лучшие из творений (включая Френки, который усердно охранял "отца"), а мысли в голове текли ровно и спокойно.

Получалось так, что Священные Механизмы, от самых простых и до сложнейших "лонгинов", на самом деле являлись только ключами к свёрнутым пространствам, через которые носители получают права доступа. Есть даже вероятность, что где-то рядом с материальным миром существует закрытое измерение, в котором находится Система Божественных Чудес, частью которой и являются все духовные артефакты...

"А ведь какая складная теория получается: СБЧ имеет в себе все необходимые средства сканирования, анализа, рассчётные мощности... Почему бы ей не быть ещё и тюрьмой для существ, являющихся источниками сил Священных Механизмов? А излишки энергии, которые не использует нынешний носитель, пускаются на подпитку систем самой тюрьмы. А все вокруг бегают за ключами-активаторами, которые цепляются к душам новорожденных людей, чтобы отцепиться после их гибели и продолжить поиск. Однако, возникает закономерный вопрос: не боялся ли Создатель, что кто-нибудь сможет взломать его СБЧ, воспользовавшись одним из артефактов? Как я поступил бы в таком случае? Хм... Я бы не стал делать отдельные механизмы частью единой системы, а создал бы возможность цеплять к основе дополнительные модули... Если СБЧ — это ядро, то каждый СМ — как виноградина на одной большой ветке: имеется канал, при помощи которого идёт сообщение с центром и сброс излишков энергии в накопитель, а также ключ, который цепляется к душе носителя. Нужно будет попытаться вскрыть измерение, к которому привязан ключ доспеха, забранного у того бандита-неудачника. Но даже если ничего не выйдет, я получил отличные перспективы для собственного усиления", — впору было потереть друг о друга ладони и зловеще рассмеяться, но... учёный был далёк от подобной театральности, да и вряд ли его детища оценили бы подобный выверт поведения создателя по достоинству.

Виктор, после наблюдения за своими подопытными, отказался от идеи того, чтобы имплантировать в свою душу чужое магическое ядро, частицу пустого, или квинси, или кого-либо ещё из сверхъестественных существ (исключением было только создание в своём теле источника КИ, который влиял исключительно на физическую оболочку, ну и помогал усиливать душу). Однако же, предложенный Священными Механизмами вариант обхода проблем, вызываемых чуждой энергетикой, значительно менял дело: создать достаточно вместительную ИД, в которую можно поместить магическое ядро стихийника, квинси, волшебника, либо даже пустого, было пусть и не элементарной, но и далеко не невыполнимой задачей, а отсутствие наблюдения со стороны СБЧ, позволит не ограничиваться каким-то одним артефактом. Остаётся лишь научиться привязывать свои изделия к душе, создавать пространственные карманы и ключи, через которые будет производиться воздействие на реальный мир.

"Насколько мне известно, меч шинигами — это подобие Священного Механизма, но создаваемого из кусочка собственной души и духовной заготовки, называемой — асаучи. И откуда мне это известно? Не помню... Почему не помню? А... Раз не помню, значит — не важно. На чём я остановился?", — вернувшись к размышлениям о пространственных складках, где можно хранить артефакты с ядрами силы, подключёнными к различным ключам-активаторам, Франкенштейн дошёл до того, что необходимо научиться попадать в свой внутренний мир (ведь именно там может храниться основная часть Священного Механизма, имеющего канал связи с СБЧ).

Под маской не было видно, но губы учёного растянулись в предвкушающую улыбку, когда он представил себя, повелевающего всеми четырьмя стихиями, обладающего святостью и демоническим началом... Но для этого следовало ещё многое исследовать, научиться создавать пространственные карманы и работать с душами на куда более глубоком уровне, нежели у него получается сейчас.

"И всё же, собственное тело тоже нужно усовершенствовать, а то оно попросту не выдержит проходящих через него энергий. Вирус ликантропии стал отличным подарком, но в своём изначальном варианте, он несёт больше вреда чем пользы. Превращение должно быть полностью контролируемым, но лучшее из того, что у меня пока что есть — это крысы, которые имеют человекоподобный облик, пока не сбросят излишки энергии, превращаясь в изначальных грызунов до тех пор, пока снова не скопят сил. Совершенно неприемлемо для собственного использования", — Франкенштейну хотелось иметь возможность превращаться в сильных зверей, птиц, других существ, но — исключительно по собственному желанию, при этом не ограничиваясь одной дополнительной личиной, а это до настоящего момента считалось невозможным.

Где-то на грани сознания звучал слабый голосок совести, вещающий о том, что нельзя ради своих экспериментов использовать в качестве подопытных людей, да и если бы он постарался, то благодаря своим знаниям смог бы изменить мир к лучшему. В конце концов, что такое какие-то болезни, увечья, врождённые деффекты для того, кто раскрыл тайны оборотничества и научился усиливать энергетику? Создать вирус, который будет охотиться на другие вирусы, а затем самоуничтожится...

"Наивные бредни", — оборвал себя доктор, за свою жизнь прекрасно понявший, куда могут привести благие намерения (те эксперименты, которые проводятся сейчас, покажутся детскими шалостями).

Мозг начал спешно генерировать список задач: во-первых, научиться создавать искусственные души с внедрёнными магическими ядрами (хотя бы стихийников); во-вторых, научиться самостоятельно создавать магические ядра, пусть и не способные к развитию (а то ведь никаких подопытных не напасёшься), ну или вывести расу существ, у которых данные образования можно будет собирать; в-третьих, найти всю возможную информацию о пространственной магии, внутреннем духовном мире и освежить знания о работе с душами; в-четвёртых, продолжить работу над мультимутагеном... либо совмещением двух и более способов превращения в одном теле. Часть этой работы уже была выполнена ранее, во время экспериментов по созданию ИД, генерирующих святую энергию, так что от чего оттолкнуться у Франкенштейна было.

В глубине души неприятно кололо ощущение, что он занимается работой, которая кем-то уже давно выполнена, а новые открытия — это лишь повторение чего-то давно полученного иным путём. Но всякий раз учёный от этого отмахивался, буквально каждой клеточкой своего тела ощущая, что находится очень близко к чему-то... невероятному. Цель обрести личную силу была близка как никогда, но вместе с тем недостижимо далека, словно солнце, которое находилось настолько далеко, что и вообразить трудно, а временами кажется, что нужно только поднять руку и сможешь прикоснуться к огненной короне звезды...

...

На рассвете ворота города открыли некроголемы, которые весь прошедший день и половину ночи пролежали на дне колодцев и отхожих ям, ожидая момента начала действия плана. Ровно в полночь же, маленькие ИД открыли клапаны баллонов, внутри которых находился тяжёлый бесцветный газ, находящийся под очень высоким давлением. К рассвету во всём поселении не осталось ни единого бодрствующего живого существа, так как тех, кто сумели избежать отравления, оставленные диверсанты легко добили.

Газ распространился и за пределы города, в лагерь той части армии, которую оставили за стеной. Так как времени оставалось немного, ведь после восхода солнца отрава начнёт распадаться, Франкенштейн приказал сопровождающим его солдатам не церемониться с теми, кто оказались за городом...

"Вам просто не повезло. Ничего личного".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Отомстительная

(Пограничье страны Земли. Одна тысяча семьсот десятый год).

Четверо мужчин, одетых в свободные хламиды песочного цвета, руки которых прятались в широких и длинных рукавах, носящие на головах пирамидальные соломенные шляпы, стремительными и бесшумными тенями скользили среди теней, приближаясь к небольшому пограничному городу-крепости. Их лица скрывали полумаски с фильтрами (так как они часто использовали дым и слезоточивый газ в своих операциях), на глазах были надеты очки с затемнёнными стёклами (что помогало во время битв с магами огня, любящими ослеплять противников), а на ногах были надеты кожаные сапоги с мягкой подошвой, позволяющей ощущать землю всей стопой.

Дай Ли — внутренняя полиция страны Земли, членов которой никто не знал в лицо, но для вступления в которую необходимо быть магом земли. Кроме расследований внутренних преступлений, устранений неугодных императору личностей, сбора информации во всех слоях общества, отдельные их части занимались ещё и карательными рейдами в тылы врага, плотно взаимодействуя с разведкой. Боевые четвёрки бойцов этой организации, до фанатизма верных своему сюзерену, по одиночке могли и не быть слишком сильными, но собранные в ударный кулак, доставляли проблем даже таким монстрам, как Драконы страны Огня (элитная четвёрка сильнейших магов на службе императора, которые носят титулы согласно названиям сторон света), Гидрам страны Воды, а также Тиграм Воздушных Кочевников (по какой причине их элиту называют так, до сих пор не узнала ни одна из разведок).

Эта четвёрка магов не была специалистами в добыче информации, так как их использовали исключительно тогда, когда требовалось продемонстрировать грубую силу, при этом с максимальным размахом и эффектами. Они же не были и сильнейшими, так как делали уклон на тонкий контроль, что при определённых условиях позволяло создавать куда большие разрушения, нежели при грубом вложении моря энергии.

Что же Дай Ли забыли в таком захолустном месте, вдали от своей столицы и основных фронтов ведения войны? Причиной того, что их послали именно на этот участок границы стала пощёчина, которую получила страна Земли, когда потеряла несколько фортов и город. И мало того, но спустя какое-то время, там же был потерян ударный корпус армии... что стало второй пощёчиной, которую стерпеть было уже нельзя.

И ладно бы разгром нанесла регулярная армия страны Огня — за годы Войны Трёх Императоров, это стало привычным делом. Однако, как докладывала разведка, причиной неудач стал западный варвар, нанятый огневиками за презренный металл.

"Как говорит религия западников — получив пощёчину, подставь вторую щёку. Что же, мерзкий колдун исчерпал свой лимит вежливости", — иронично подумал командир группы Дай Ли, во время боевой миссии даже мысленно обращающийся к себе и подчинённым не по именам, а по номерам от Первого до Четвёртого.

Миновав разъезды дозоров, которые выставили огневики на захваченных территориях, маги земли сделали несколько остановок в деревнях, где выкрали пару стариков и нескольких мальчишек (и первые, и вторые были источниками информации, которые могли знать что-то важное). После допроса, сперва — добровольного, а затем и с пытками, тела предателей были погребены под землёй, чтобы избежать даже случайной возможности получения врагом сведений о их появлении.

Дай Ли дождались глубокой ночи, когда сила магов огня наиболее мала, чтобы проникнуть за городскую стену. Пусть западный колдун и не был привязан ко времени суток так же сильно как водники и огневики, но всё же в резиденции временного правительства присутствовали как минимум два сильных одарённых вражеской страны, так что глупо было бы не использовать любое преимущество.

Постовые — худощавые то ли мертвецы, то ли големы в кожаной одежде, вооружённые мечами, копьями и нагинатами, действовали словно какой-то механизм, чётко выдерживая время между патрулями, что позволяло обходить их с невероятной лёгкостью. Благодаря этому Дай Ли смогли добраться до одного из домов зажиточных горожан, не только переживших смену власти, но и продолживших процветать при новом правительстве. В глазах карателей, подобное предательство было причиной забыть о былых заслугах, причисляя всю семью к предателям родины...

Оказавшись на крыше нужного здания, Дай Ли распластались по наклонной черепице. Один из них тут же применил магию земли и обожжённая глина под его телом расступилась, позволяя проникнуть на чердак, а затем и в спальню хозяина, где тот мирно отдыхал вместе с женой.

Жест руками и глина сковывает запястья, лодыжки, а также затыкает рты пленников. Им потребовалось дать какое-то время, чтобы они осознали своё положение и увидели пленителя. Глаза предателей тут же в ужасе расширились, а через кляпы послышалось истеричное мычание.

— У меня есть вопросы и вы ответите на них добровольно... — Дай Ли сделал лёгкое движение кистью руки, а в следующий момент пальцы на ногах горожан хрустнули под давлением глины. — ...или ответите после пыток. Что вы выбираете?

...

Троица магов земли старалась контролировать все подходы к дому, но всё равно для них оказалось неожиданностью, когда с неба спикировали три птицы, попытавшиеся раскроить людям черепа. У них это даже удалось бы, если бы не тонкая корка камня, которую на своих головах удерживали Дай Ли, привыкшие ко всевозможным неожиданностям. Это же и стало сигналом к атаке, после которого на соседние крыши домов забрались сотни худощавых воинов, вооружённых колющим и режущим оружием.

— Как нас обнаружили? — спросил у подчинённых командир.

— Вероятнее всего — колдовство западного колдуна, — ответил Третий. — Они известны своими подлыми трюками.

Дальнейший разговор был прерван белой стрелой, источающей чистое сияние, которая врезалась в выставленную на её пути черепицу. Следом за этим град аналогичных снарядов обрушился на троицу, разобравшую для своей защиты всю крышу.

В атаку бросились противники с холодным оружием, двигающиеся невероятно быстро... для обычных людей, но их встретил град из осколков черепицы, запущенных с такой силой, что острые куски пролетали свои цели насквозь, разрывая кожаные костюмы и обнажая металлические скелеты.

Командир Дай Ли топнул ногой и из стен дома вырвались каменные шипы, на которые напоролись скелеты. Однако же, погибать творения сумрачного западного гения не спешили, а потому пришлось заставить шипы взорваться осколками, разрывая нечестивых тварей на куски. В то же время подчинённые продолжали прикрывать их троицу от обстрела, который и не думал прекращаться.

В этот момент с неба стали пикировать неживые птицы, начавшие взрываться рядом с магами земли. Те в свою очередь скинули балахоны, под которыми обнаружилась качественная защита, состоящая из облегающих комбинезонов и металлических пластин.

Невзирая на старания магов, первые воины-скелеты добрались до них, тут же попытавшись нарубить диверсантов клинками. Однако же Дай Ли показали, что и в ближнем бое стоят многого: их кулаки окутал камень, а усиленные магией удары крушили костяки, словно те состояли не из метала, а соломы. Только вот отвлечение внимания позволило стрелкам несколько раз попасть по броне, что отбросило двоих младших магов от командира.

— Второй, нужно уходить, — произнёс в пространство перед собой Первый.

— Я закончил, — отчитался последний член отряда, выпрыгивая на то, что осталось от крыши. — Получена информация, которую необходимо доставить командованию.

— Понял, — кивнул старший Дай Ли, волной из осколков отбрасывая наседающих скелетов. — Отходим к стене.

Вместо того, чтобы прыгать по крышам, маги земли спрыгнули в переулки, где их могли зажать со всех сторон. Однако же, тут у них под ногами, справа и слева были камни, которыми они могли как защищаться, так и атаковать. Вырывая булыжники из стен и дороги, диверсанты создавали вокруг себя заслон, которым защищались от летающих противников и обстрела, а каменный таран, волной катящийся перед беглецами, сметал и перемалывал встающих на пути воинов.

Так бы Дай Ли и прорвались к выходу, игнорируя задымлённость и бьющие по ушам хлопки воздуха, но в один момент сквозь каменный заслон прорвался силуэт человека (а это был именно человек), одетого в облегающую кожу, но без маски. Взмахом руки он разметал брошенные в него булыжники, на мгновение замер, сверкнув изумрудами глаз, а затем обрушился на ближайшего Дай Ли градом стремительных атак, от которых осыпалась каменная броня, гнулись металлические пластины и трещали кости. Все попытки схватить и раздавить его землёй проваливались из-за того, что враг тоже обладал властью над этой стихией.

— Предатель? — спросил Третий, отлетая от очередного удара.

— Мертвец, — категорично припечатал Первый, раскрывая под ногами врага зев ямы с каменными кольями, чтобы раздавить его.

Тело противника взорвалось, окончательно расшвыривая отряд и Четвёртый, которому не повезло вылететь на открытое пространство, тут же оказался нашпигован сперва световыми стрелами, а затем и вполне обычными арбалетными болтами. Впрочем, оставшейся троице тоже досталось немало: упавшие в переулок зелёные сферы взорвались с таким грохотом, что лёгкой контузией они не отделались.

— Второй, земля, — отдал приказ Первый, сам же выпрыгивая навстречу новой волне скелетов, уже чувствуя то, насколько мало сил осталось.

— Понял, — отозвался подчинённый Дай Ли, проваливаясь в почву и создавая для себя туннель, чтобы покинуть город уже таким путём (сил он потратил меньше всех, так что мог надеяться на успех).

В это время последний член отряда ударил по стене ближайшего здания, подавая импульс магии, который заставил её начать обваливаться. В ореоле обломков он промчался через внутренние помещения и вырвался с противоположной стороны, тут же наткнувшись на другой отряд скелетов. Последнее, что он успел сделать — это повредить опорную стену, чтобы вся конструкция чужого жилища рухнула к ним на головы.

* * *

Одетый в кожу бледный и худой мужчина, в глазницы коего были вставлены зелёные сферы, движением рук разгрёб завал, открывая взглядам мужчины в скафандре и балахоне, а также девушки в безрукавке и свободных штанах, вид на изломанное тело одного из Дай Ли. Труп был частично раздавлен, истёк кровью, да и вообще выглядел непрезентабельно... что совершенно никого не смущало.

— Мозг сохранился — очень удачно, — констатировал Виктор, приближаясь к погибшему. — Пятьсот первый, отрежь мертвецу голову и отдай её мне.

Один из сопровождающих создателя некроголемов поспешил подчиниться, единым движением высвобождая из ножен меч.

— Похоже, доктор, ваши творения не столь уж и идеальны, — ехидно заметила Азула. — Сколько из них поломали диверсанты, прежде чем с ними сумели разобраться? И ведь если меня не подводит память, то Дай Ли работают четвёрками, а тел мы нашли только три.

— Рядовые некроголемы — пушечное мясо, — отмахнулся Франкенштейн. — Они созданы как дешёвая замена живым солдатам. Кроме того, безвозвратно потеряно только пять десятков платформ... Намного более жаль то, что ИД, получившие бесценный опыт противостояния магам земли, получили критические повреждения. Ещё жаль, что некромаг не сумел показать весь свой боевой потенциал, действуя максимально топорно... Сопротивление остаточной личности? Возможно...

— Что вы собираетесь делать с тем, что шпион сбежал и унёс с собой важную информацию? — сложив руки на груди, принцесса с брезгливостью наблюдала, как её собеседник выдавливает глаза мертвеца, а на их место вставляет зелёные шарики.

— Ничего, — безразлично отозвался учёный. — Все эксперименты, которые планировалось провести в этом городе, уже завершены. Часть из них показала положительный результат, а часть — отрицательный. Скоро сюда прибудут регулярные войска страны Огня, чтобы взять объект под контроль — им и придётся разбираться с диверсантами.

— А если вы получите прямой приказ удерживать город? — хищно прищурилась Азула, которой очень не нравилась наглость наёмника, игнорирующего как женские ужимки её подруг (и её собственные), так и любые авторитеты.

— Подобный приказ мне не поступал, — отозвался Виктор, устанавливая уже вторую ИД в голову Дай Ли. — Отлично. Активация.

После голосовой команды, искусственные души синхронизировались и стали напитывать голову своей энергией, восстанавливая не успевший развеяться духовный слепок духовного тела мага (вплоть до последнего нейрона мозга). За какие-то секунды голова стала выглядеть так, будто бы принадлежала живому человеку и находилась на теле. Впрочем, воли в этом слепке уже не было, так что суррогат, который был вложен в кристаллы, взял на себя роль управляющего конструкта.

— Сейчас ты доложишь всё, что знаешь о структуре страны Земли, магах службы Дай Ли, императоре Земли, его родственниках и приближённых, — приказал Франкенштейн, а затем подозвал Пятьсот первого и вручил ему трофей. — Запишешь всё, что он расскажет, а затем передашь документы оперативникам разведки. Иди в штаб.

Некроголем молча принял груз и умчался прочь. Принцесса же с недоумением уставилась на наёмника, всем своим видом выражая один лишь вопрос.

— Это, конечно, не классическая некромантия, но тоже кое на что годится, — пожал плечами учёный, направляясь к выходу из переулка и взмахом руки подзывая некромага с остальной свитой. — Примите хороший совет, принцесса: если соберётесь умирать, то убедитесь в том, что ваша голова не попадёт в руки некроманта. Даже если он не сможет призвать душу, чтобы допросить уже её, духовный слепок сохраняет полный отпечаток мозга, а следовательно — хранящуюся в нём информацию, даже когда сам мозг уже начинает разлагаться.

— И многое ли так можно узнать? — проявила любопытство Азула, совершенно новым взглядом посмотревшая на учёного.

— Только то, что жертва помнила на момент гибели, — с долей сожаления ответил доктор. — Магия, как и иные средства манипуляции реальностью, не совершенна.

"Значит, слишком много знающих людей нужно убивать так, чтобы у них не осталось голов. А желательно — остался только пепел", — мысленно констатировала девушка.

— Скажите, доктор, что вы собираетесь делать со своей армией, если вам прикажут выдвинуться в другое место... в столицу? — крайне вежливым тоном спросила принцесса.

— Оставлю ученику, — безразлично ответил Франкенштейн. — Меня интересуют только уникальные образцы ручной работы, которых можно взять куда угодно, в качестве личной охраны. Остальные конструкты мне не интересны, так как их производство можно наладить где угодно... главное знать — как и что для этого нужно.

"Как самоуверенно звучит", — хмыкнула про себя Азула, мысленно уже облизывая губы на то, какие перспективы с этого фанатика от науки можно получить, при этом совершенно без риска для себя (да и если держать его при себе, то в любой момент можно будет избавиться от лишней фигуры, стоит ей проявить чрезмерную самостоятельность, либо пожелать уйти к другому господину).

Сам Франкенштейн мысленно был уже в своей лаборатории, где его ждали подопытные маги земли. Его вовсе не беспокоила выданная принцессе информация, ведь как создатель технологии, ко всем некроголемам он имел приоритетный доступ, так что даже если огневики разберутся в способе их штамповки, то... сами создадут армию, которая в любой момент способна поднять оружие против хозяев. Да и не всю правду принцессе он рассказал, утаив некоторые детали, которые в случае возникновения конфликта, могут сыграть критически важную роль...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Старательная

(Пограничье страны Земли. Одна тысяча семьсот десятый).

Создание настоящего лича — это долгий, утомительный, сложный и ресурсозатратный процесс. Создание умертвия, способного использовать магию — много более простой, но при этом всё столь же требовательный ритуал, до которого доходят далеко не все настоящие некроманты, в большинстве своём останавливающиеся на низшей ступени мастерства.

То, чем занимался Виктор, классической некромантией было назвать нельзя. Впрочем, учитывая работу с душами, чистой некроартефакторикой его манипуляции тоже не являлись. Многие древние рода волшебников Европы, только увидев детища учёного в деле, несомненно истекли бы слюной от желания обладать... хотя бы его рабочими дневниками, которые мужчина время от времени оставлял то там, то тут, тем самым стараясь навести учёных на путь развития. Всё же, себя он гением не считал и верил, что развитое общество, в котором сотни, тысячи, а то и миллионы человек трудятся над решением одной проблемы, способно найти решение гораздо быстрее и эффективнее, чем когда этим занимается энтузиаст.

С другой стороны, во всех дневниках, оставленных в тех или иных местах, имелись заметные... недоработки. Это была ещё одна степень безопасности от недоумков, которые не будут способны завершить исследование, чтобы получить готовый результат. Всё же дарить свои разработки тем, кто будут ими просто пользоваться... не хотелось (гордость не позволяла).

Однако же, прежде доктор не оставлял на своём пути каких-то серьёзных знаний, которые могли бы натолкнуть знающих людей на личность автора работ. Он менял почерк, стиль изложения, подпись... Это можно было назвать своеобразным хобби, позволяющем развеяться в череде однообразных действий (ведь наука — это не только красочные вспышки, театральные фокусы и иные эффекты, а монотонные рассчёты, наблюдения, раз за разом повторяющиеся опыты, в которые вносится совершенно незначительное изменение).

Виктор хотел, чтобы после него в этом мире осталось что-то... хоть что-то. И пусть он стремился к силе, долгожительству, а в перспективе — бессмертию, но нет-нет, да подлая мысль о возможности собственной смерти посещала его голову. Чтобы не кануть в бездну безвестности следовало оставить наследие, которое сможет продолжить если не сын (на Френки было мало надежды) то хотя бы ученик. Но тут возникала другая проблема: Франкенштейн не доверял людям, демонам, вампирам, оборотням... никому, за исключением полностью подконтрольных ИД.

Даже взяв себе нового ученика, учёный дал ему исключительно основы, которые ещё требовалось довести до ума. Бесспорно, этого тоже было много, но пока Тао не разберётся с полученным и не начнёт совершенствоваться самостоятельно, из ремесленника превращаясь в творца, для своего наставника он остаётся неопасным. Ну а клятва ученичества — это просто дополнительный рычажок, за который можно будет дёрнуть в определённый момент.

Почему у доктора имеется подобная проблема с доверием? Во-первых, виновата в этом его жизнь, которая раз за разом сталкивала его с ситуациями, когда слово "доверчивость" становилось синонимом слова "глупость"; во-вторых же, он не считал это чем-то плохим, предпочитая быть живым параноиком, нежели просто мёртвым.

...

В лаборатории, обустроенной в захваченном городе, в свете масляных ламп, не испускающих лишних энергетических помех, на операционном столе лежал крупный и черноволосый мужчина. Его руки и ноги были привязаны широкими кожаными ремнями, грудь мерно вздымалась и опускалась, неподвижный взгляд безучастных глаз смотрел в потолок, а на губах застыла умиротворённая улыбка.

Франкенштейн, как всегда закованный в свой причудливый скафандр из костей, мяса и металла, с накинутым поверх него балахоном, бесшумно подошёл к подопытному и зафиксировал на его правой руке зажим, от которого тянулся длинный шнур к устройству, похожему на маленький колокол, в который бил кончик иглы. Тут же по помещению разнёсся ритмичный и весьма мелодичный звук, похожий на тиканье часового механизма, на самом деле являющегося приспособлением для отслеживания ритма биения сердца пациента.

"Создание лича — это долгая, затратная и сложная работа... была когда-то", — подумал про себя доктор, освобождая правую руку, чтобы натянув на неё зелёную перчатку из кожи, медленно погрузить кисть в тело мага земли.

Дыхание жертвы стало тяжелее, ритм сердца ускорился, но вколотые ранее вещества, погрузившие разум мужчины в мир иллюзий, не дали ему даже дёрнуться. А учёный тем временем обрезал все ниточки энергетики, тянущиеся к магическому ядру, после чего спокойно извлёк его.

"Энергетическая духовная структура, похожая на шар, на самом деле являющийся очень плотным клубком спиральных нитей", — задержавшись на несколько секунд, любуясь подрагивающей между пальцами дымкой, которую можно было увидеть только при помощи специальных линз, удовлетворённо подумал Виктор.

Вероятно, сейчас он уже мог бы имплантировать себе чужое магическое ядро, а то и пройти посвящение в квинси, всё же душа уже набрала немалую силу и продолжала эволюционировать. Однако же... этого теперь было мало. В конце концов, перед глазами находился пример Священного Механизма, который даровал носителю силу, при этом не заставляя становиться кем-то другим...

Одёрнув себя напоминанием, что помечтать можно будет и потом, Франкенштейн извлёк из кармана балахона маленькую (размером с ноготь большого пальца) полупрозрачную сферу, отлитую словно бы из белёсого стекла. Не медля более ни секунды, он поместил магическое ядро в эту ИД, проследив за правильной интеграцией при помощи очков, переключившихся на иной спектр восприятия.

Едва духовный конструкт встал на положенное место, а артефакт заработал, начав впитывать разлитую в пространстве духовную энергию, тем самым симулируя естественное восполнение сил, учёный перехватил шарик пальцами руки в кожаной перчатке и крайне осторожно поместил в тело мага земли, на место самого ядра. Дыхание мужчины к этому времени стало совсем уж тяжёлым, а пульс потерял правильный ритм, показывая крайне тяжёлое состояние организма. Пришлось даже немного поторопиться, чтобы успеть вновь соединить нити энергетики, начавшей деградировать, с обновлённым её центром.

— Второй этап эксперимента завершён: ИД-ядро успешно интегрировано, — озвучил произошедшее доктор, давая знать некроголему, что необходимо написать в новом журнале. — Приступаю к установке контролирующих модулей.

Отойдя к столу, Виктор извлёк из коробочки две зелёные сферы ИД, размерами приблизительно равные глазным яблокам человека...

Установка контролирующих ИД прошла без осложнений, если не считать за таковые попытку подопытного прекратить дышать, что произошло из-за плохой фиксации языка. Пришлось доктору освобождать дыхательный проход, попутно удалив слишком вредный орган.

— Перехожу к финальной стадии эксперимента, — объявил Франкенштейн, беря со стола шприц-самострел, с короткой иглой и резервуаром на двести миллилитров.

Вскоре после укола, который пришлось делать в шею подопытного, тело мага земли начало усыхать и бледнеть, а пульс — ослабевать. Прошло примерно десять минут, когда на столе остался лежать скелет, обтянутый пергаментной кожей, с сияющими зелёным глазами... при этом продолжающий дышать, пусть ему это уже было и не нужно.

"Мышечная масса уменьшилась, но свои функции сохранила, пусть силы будут куда меньше, чем у живого тела, но при этом усталость более не страшна. Нервная система деградировала, но сохранила основные свои функции. Магические структуры сохранены в полном объёме", — удовлетворённо хмыкнув, учёный снял со своего нового детища ремни и отошёл на пару шагов.

— Вставай, — приказал Виктор.

Новоявленный немёртвый маг земли дёрнулся, перекатился на бок и... упал на пол. Падение, благодаря тому факту, что железо из крови осело на костях (при этом не повредив суставы), а вода вытекла из пор кожи, вымочив операционный стол, не доставило существу неудобств, а вот попытка подняться была похожа на предсмертные конвульсии обезглавленной курицы.

— Обратись к памяти тела, — отдал новый приказ Франкенштейн, отчаяно борясь с желанием хлопнуть себя ладонью по маске чумного доктора, скрывающей его лицо.

"Неужели эта сцена каждый раз будет повторяться?", — безмолвно спросил у пространства учёный, но мир оказался к его проблемам глух.

Тем временем дела у новоявленного немёртвого мага пошли на лад и он даже сумел встать на ноги, почти не шатаясь при этом. Некроголемом, в привычном понимании, он уже не был, но и полноценной нежитью всё ещё не являлся... хоть и был к ней гораздо ближе своих предшественников.

— Суставы придётся менять, — констатировал Франкенштейн, заметив то, что новое детище стоит на одной разогнутой и одной полусогнутой ногах. — Вещество "Некроконсервант двадцать один" признано неудачным. Отправляйся на полигон и займись проверкой навыков прежнего владельца тела. Пятьсот первый, подстрахуй его и законспектируй результаты. Идите.

* * *

Перед распахнутыми воротами стояла шеренга из сотни некроголемов, вооружённых нагинатами, щитами и арбалетами, перед которой в полный рост стояли принц Зуко и Френки. Если опальный наследник императора страны Огня был одет в строгую военную форму, то его соратник по ранней побудке красовался своими обычными жилетом, штанами, сапогами и маской из металлических прутьев.

— Опаздывают, — переступая с ноги на ногу, негромко произнёс молодой мужчина.

— Гр, — согласно рыкнул здоровяк, мысленно находящийся на кухне штаба, рядом с плитой для запекания крупных туш...

— И почему именно мы должны встречать генерала? — недовольно вздохнул принц, перекатываясь с носков сапогов на пятки и обратно.

— Грр, — буркнул в ответ великан, старательно не прислушиваясь к этому маленькому человеку.

— Да-да, я — командующий этой операции, а ты — заместитель доктора, — кивнул каким-то своим мыслям маг огня. — Да какой я, к духам, командующий? Меня эти истуканы слушаются только потому, что так приказал твой коммандир!

— Гррр, — недовольно прорычал Френки, который только что вспомнил, что свежего мяса в городе не осталось из-за того, что бесполезных горожан приходится поить кровью животных... и кормить ей же, но уже в виде тонких брусков.

"Зачем они вообще нужны? Ещё и глупости какие-то начали нести, о боге крови... Нужно будет рассказать отцу: не стоит нам с богами связываться. Он сам говорил...", — лениво ворочались в голове здоровяка рассеянные мысли.

— Сам бы и шёл его встречать... в такую-то рань, — покосившись на восходящее солнце, едва-едва выглянувшее из-за горизонта, Зуко неприязненно поморщился.

— Грррр, — предупреждающе прорычал здоровяк, покосившись на совсем уж разошедшегося огневика.

— Ещё и Азула... — молодой мужчина скрипнул зубами. — "Иди, встреть дядю. Ты же не хочешь, чтобы я предстала перед ним в таком виде?". Будто бы он и сам не догадывается, чем мы с ней занимаемся.

— Как же ты меня достал... — пророкотал великан, поднимая взгляд к небу, по которому плыли белые барашки облаков.

"Вот бы плыть среди них... в тишине и покое. Но ведь отец явно и там придумает какую-нибудь штуку, вроде искусственной души управляющей погодой. Как же меня бесят эти неполноценные подражатели", — заметив, что Зуко замолчал, Френки с лёгким беспокойством и явной неохотой перевёл на него взгляд, для чего пришлось посмотреть вниз.

Маг огня стоял с открытым ртом, выпученными глазами и шоком на лице. Великан даже стал прикидывать, камень какого размера можно вставить ему между челюстями, чтобы заклинить их в таком положении.

— Ты... говоришь?! — воскликнул принц.

— Нет... — отозвался здоровяк. — В смысле — гррр.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вербовательная

— ...ноет и ноет, ноет и ноет... Гррр, — бубнил себе под нос Френки, шагая за правым плечом Виктора, который шёл по верхней площадке городской стены, направляясь к ожидающим его офицерам, расположившимся над одними из ворот.

"Круговорот нытья в природе: вполне естественный процесс. Кому бы мне поплакаться... может быть генералу? Вряд ли он это оценит. Хотя, может и посмеяться, правильно поняв шутку", — краем уха слушая ворчание своего лучшего творения, Франкенштейн размышлял на отстранённые темы, отдыхая после долгих и утомительных исследований.

Скафандр продолжал стимулировать болевые окончания и духовные центры, причиняя терпимый дискомфорт, результатом чего было незначительное, но равномерное усиление души, вместе с тем в кровь вводились химикаты, выводящие организм на безопасный в длительной перспективе пик работы, а лёгкие заполняли испарения лекарств с содержанием высокоструктурированных частиц духовной энергии. На алтарь силы и знаний учёный положил очень многое, не давая послаблений ни другим, ни самому себе, но всё равно продолжал вспоминать ту беспомощность, которую раз за разом приходилось ощущать, едва лишь стоило слегка замедлить свой бег в невидимом колесе...

"Замедлись — и ты отстанешь; остановись — и тебя затопчут те, кто бегут следом", — ироничная улыбка растянула губы доктора, но благодаря маске её так никто и не увидел.

— Полковник Джао, генерал Айро, — поприветствовал двоих мужчин Франкенштейн, привлекая к себе внимание. — Принц Зуко.

— Доктор, — бывший капитан, благодаря успешным действиям наёмника и собственной прозорливости взлетевший по карьерной лестнице, приветственно кивнул учёному, а затем обратился к невысокому, плотному мужчине с седыми волосами и короткой бородой, украшающей добродушное лицо с прищуренными холодными глазами: — Принц Айро, позвольте представить вам Виктора Франкенштейна — создателя армии, при помощи которой мы и перешли в наступление на этом участке фронта.

— Очень рад нашей встрече, — сложив руки в приветственном жесте, седой мужчина широко улыбнулся и кивнул... как равному по статусу. — Я многое успел о вас услышать и, должен признать, мнение составить так и не смог.

"Дракон Запада; первый наследник престола; сильнейший покоритель огня; непобедимый полководец", — мысленно перечислил самые громкие звания своего нового знакомого доктор.

— Возможно, личная встреча поможет вам развеять ваши сомнения... принц, — сделав небольшую заминку, Виктор подошёл к мужчинам на расстояние пары шагов, от чего несколько магов-телохранителей напряглись (всё же о "западном варваре" ходили самые разные слухи).

— Возможно-возможно, — покивал Айро, снова отворачиваясь в сторону, откуда шла колонна военного транспорта. — Я вообще предпочитаю судить о людях только самостоятельно... Вы любите чай, доктор?

— Увы, но в последние несколько лет, которые я провёл в путешествиях, мне не часто доводится баловать себя подобными напитками, — обтекаемо отозвался Виктор.

— Что же, тем лучше: сегодня, я угощу вас особым сортом чая, который собирался в горах воздушных кочевников... — генерал хитро прищурился и подмигнув собеседнику уточнил: — Вы ведь не откажетесь от моего приглашения? Уверен, полковник Джао составит нам компанию.

— Сочту за честь, принц Айро, — военный изобразил поклон, всем своим видом показывая, что отрицательный ответ будет неуместен.

— Буду рад составить вам компанию, — не стал строить из себя недотрогу Франкенштейн. — Однако же, я удивлён тем, что вы решили устроить первую встречу здесь.

— Просто я люблю красивые виды, — улыбнулся седой мужчина. — Доктор, я наслышан о том, что вы захватили при помощи своих солдат как этот город, так и несколько фортов, а также разбили карательную армию народа Земли. При этом все разрушения в городе ограничиваются тем, что успели совершить диверсанты из отряда особого назначения, а мирные граждане ощущают себя вполне спокойно и бунтовать не собираются. Это заслуживает уважения.

— Ваша оценка моих трудов крайне лестна, — заметил учёный.

— Но вместе с тем, все жители города отравлены и если не будут принимать лекарство, которое даёте им вы, то умрут весьма мучительной смертью, — тон генерала слегка (на полтона) похолодел. — Как боевой офицер, который клялся защищать жизни и свободы мирного населения страны Огня, я не могу приветствовать подобную...

— Циничность, — подсказал Франкенштейн, не обращая внимания на взгляды, которые ему бросал новоявленный полковник.

— Гррр... — недовольно пророкотал Френки, отвлекая на себя часть внимания собравшихся.

— Именно, — даже бровью не дёрнул Айро. — Как вы можете это объяснить?

— Рациональность и милосердие, — ответил учёный, который повернулся лицом к бронетехнике на паровых двигателях, медленно втягивающейся в открытые ворота.

— Поясните? — седой принц не стал скрывать удивления и даже повернулся к своему собеседнику, всем видом выражая наивысший интерес.

— Сейчас жители города сыты, здоровы, находятся под защитой и ведут почти обычный образ жизни, даже не помышляя о бунтах и восстаниях, — заметил Франкенштейн ровным голосом. — Что бы было при оккупации города войсками любого другого подразделения армии страны Огня?

— Продолжайте, — попросил Дракон Запада.

— Во-первых, погибло бы куда больше защитников и гражданских, как из числа бедноты, так и обеспеченных людей; во-вторых, начались бы перебои с питанием, медикаментами, мародёрами, насильниками; в-третьих, среди выживших обязательно обнаружились бы лидеры, либо их забросили бы в город агенты народа Земли, чтобы начать бунты и диверсионную работу, — перечисляя пункты, доктор отгибал один палец на правой руке, выставленной перед собой и согнутой в локте. — Сейчас же, зная тот факт, что попытка мятежа закончится тем, что я уйду и лекарство, позволяющее днём находиться на солнце без страха сгореть, люди сами выдают любых смутьянов... А также, многие из них уже оценили силу, выносливость, живучесть, которые обеспечивает им болезнь... если её купировать вовремя.

— И всё равно, это слишком похоже на рабство, — вздохнул Айро, отворачиваясь обратно к территориям за городом.

— Генерал, разрешите говорить откровенно? — заложив руки за спину, доктор посмотрел на небо, по которому плыли редкие облака.

— Господа, может быть мы отложим столь важный разговор... — попытался вмешаться Джао, лицо которого закаменело, а на висках выступил пот.

"Карьерист. Удобен для меня — можно будет и подыграть", — задумчиво отметил учёный, ощущая какое-то философское настроение.

— Разрешаю, — коротко отозвался Айро, тут же добавив: — Всё, что вы скажете, доктор, останется только среди нас. Ведь так?

Зуко, при дяде старающийся молчать, Джао и их телохранители с готовностью подтвердили слова брата императора.

— Это государство, не каждая империя в отдельности, а все элементные страны в целом, медленно умирают, — изрёк Виктор, но так как никто не стал его перебивать, также как и задавать вопросы, продолжил говорить монотонным голосом, приглушённым маской: — Сколько времени длится война Огня, Земли и Воды? Почти сто лет и за это время погибло, пропало без вести, дезертировало, покончило с собой или было изнасиловано много более миллиона человек. Родились и погибли несколько поколений мстителей, отцы, деды и прадеды которых были убиты врагом, само существование которого вызывает ненависть в душе... Что вы скажете, если я заявлю, что могу закончить эту войну за месяц?

— Абсурд! — воскликнул Зуко, наконец-то подавший голос.

— Невозможно, — более сдержанно отозвался полковник.

— Ррр, — оскалился под маской френки.

— Поясните, — потребовал (на этот раз от плотного мужчины ощущалась явная аура власти) генерал.

— Я могу уничтожить дороги, тем самым максимально усложнив переброску войск и товаров; я могу сжечь поля и отравить водоёмы, тем самым начав голод и эпидемии, что приведёт к бунтам и множеству смертей; я могу устроить охоту на магов, аристократов и командиров страны Земли, заставив их сидеть по убежищам, тем самым не позволяя нормально руководить подчинёнными... — Виктор прервался и развернувшись к старшему принцу всем телом, склонил голову к левому плечу, что из-за маски чумного доктора, придало ему сходство с птицей. — Я могу дать вам средство связи, которое позволит переговариваться в реальном времени на расстоянии в десятки, а то и сотни километров... Его схема только что пришла мне в голову, так что теорию ещё нужно проверить. Так что, генерал, хотите ли вы победить раз и навсегда, раздавив своего кровного врага так, чтобы он больше не поднялся? Сотни, тысячи, миллионы граждан страны Огня будут спасены от участи вступить в армию, чтобы погибнуть на полях сражений... которые в итоге не приведут ни к чему, кроме истощения и без того не бесконечных ресурсов.

"Ты боишься, принц... Боишься, что мои слова — правда. Боишься приказать "Убей их всех", а потому никогда не отдашь такой приказ. Ирония ситуации в том, что разрушив чужую страну у самых её основ, пусть и чужими руками убив миллионы, ты будешь ощущать себя убийцей... но убивая те же самые миллионы на поле боя, оставляя женщин без мужей, а детей — без отцов, ты чувствуешь себя героем, защищающим нацию. Но от кого ты её защищаешь? От таких же людей, которые из-за чужих амбиций сражаются на войне, не приносящей ничего кроме страданий и разорения? Как же мне противно это лицемерие. Глупая нерациональность и преступная расточительность... Сто лет войны, а вы так и не поняли того, что смерть от яда или меча, ничем не отличается, кроме сопутствующих эффектов, из-за чего отказываетесь от "грязных" методов под предлогом благородства", — Франкенштейн, конечно же, не собирался устраивать кровавую бойню — это было абсолютно бессмысленно и нерационально, но вот реакцию генерала увидеть хотел... и он его не разочаровал.

— Ха... Хахахахаха... — рассмеявшись, Айро демонстративно схватился руками за живот, а затем утёр выступившие на глазах слёзы и заявил: — Вы — страшный человек, доктор. Я ведь почти поверил вам.

— На том и стоим, принц Айро, — изобразил намёк на веселье Франкенштейн.

Обстановка, за время разговора успевшая стать крайне тяжёлой, заметно разрядилась и даже полковник со вторым принцем слегка расслабились, позволив себе лёгкие улыбки.

— И всё же, доктор, что вы думаете о перспективах армии народа Огня? — в шутливо-дружеской манере спросил плотный мужчина.

— Пока вашу технику проектирует диверсант, в войне вы не выиграете, — отозвался учёный.

— О чём вы? — нахмурился Джао, тут же теряя любой намёк на благодушие.

— Что вы видите? — учёный указал рукой на танк, который на четырёх огромных колёсах въезжал в ворота.

У этой машины была необычная конструкция: маленькая кабина имела приплюснутую форму, вперёд торчал ствол артиллерийской (новомодной и ещё не вошедшей в повсеместное использование) пушки, сзади находился прямоугольник из металлических листов, внутри которого скрывался паровой двигатель. Четыре огромных колеса крепились к прямоугольной раме, которая в случае переворота машины на крышу, могла провернуться на осях на сто восемьдесят градусов, чтобы пилот вновь оказался вверх головой.

— Это — вершина конструкторской мысли военных инженеров народа Огня! — гордо заявил мужчина, в глазах коего сверкнул патриотичный огонёк.

— Не буду спорить, — примирительно поднял руки Виктор. — Всё же моя основная работа лежит далеко от инженерии... Однако же, даже я знаю, что массовое оружие должно быть дёшево в производстве, легко в ремонте, просто в управлении... В ином случае, слишком много факторов могут превратить грозную машину войны в бесполезную груду металла. Скажите, сколько времени и ресурсов требуется на сборку этого танка? А сколько времени необходимо, чтобы научить человека им управлять? Я уже молчу о том, что не понимаю того, каким образом всё это работает, так что в случае поломки ходовой части, даже не смогу заставить его снова поехать.

— Увы, — Айро развёл руками, прерывая хотевшего что-то сказать полковника. — Мой брат слишком падок на подобные игрушки и обещания инженеров, так что приблизил к себе человека, заявляющего о том, будто он изобрёл эти машины.

— У вас есть повод сомневаться в этом? — изобразил голосом намёк на удивление учёный.

— Скажем так: я встречался с консультантом инженера, предоставившего чертежи этих танков, — улыбнулся старший принц. — Но — нет: это вовсе не диверсия...

"Ни один диверсант не сможет сделать того, что сделает амбициозный, пробивной идиот", — мысленно завершил фразу собеседника доктор, как-то незаметно успев проникнуться к собеседнику чем-то, что можно было бы назвать симпатией... не будь он убеждённым параноиком.

— Что же, предлагаю переместиться в другое место и продолжить наш разговор в более уютном месте, — Айро похлопал племянника по плечу. — Зуко, не проведёшь ли экскурсию по своим владениям?

...

Разговоры на разные бессмысленные темы продолжались до глубокого вечера, пока наконец все не начали расходиться. Однако же, когда уже Виктор намеревался откланяться, генерал попросил его задержаться и разлил по чашкам новую порцию чая.

В кабинете для совещаний временно установилась тишина, которую не нарушало ничего, за исключением звуков, издаваемых трубочкой, через которую пил Франкенштейн.

— Вы ведь не шутили, когда говорили об уничтожении населения страны Земли, — наконец констатировал брат императора страны Огня.

— Нет, — спокойно ответил Франкенштейн, мысленно оценивая шансы того, сможет ли продержаться до подхода своих солдат, если вдруг Дракон Запада нападёт.

— И что бы вы сделали, если бы я согласился? — с искренним интересом уточнил Айро.

— Контракт не позволил бы мне причинить вам вред, — заметил учёный.

— Понятно, — собеседник смежил веки и коротко вздохнул, после чего на доктора посмотрел уже не добродушный брат императора, а жестокий и расчётливый командующий. — Мне придётся позаботиться о некоторых людях, чтобы информация о нашем разговоре никогда не дошла до моего брата. Не стоит говорить о подобных вещах даже в шутку... юноша. Особенно в шутку.

— Генерал, я не сказал ничего такого, до чего не могли бы додуматься другие, просто сопоставив известные обо мне факты, — пожал плечами Виктор. — Вы ведь не считаете своего брата глупцом? Да и среди его советников обязательно найдётся тот, кто придумает способ использовать летающие конструкты для... доставки ядов или взрывчатки. Должен заметить, что народам трёх наций крайне везёт в том, что воздушные кочевники предпочитают убегать, когда к ним подбираются армии других народов. Кто-кто, а они обладают катастрофическим преимуществом, при помощи которого могли бы победить любую из сторон конфликта.

— Поэтому они и убегают, а не вступают в бой, — отозвался принц. — Воздушных кочевников опасаются, но пока они сохраняют нейтралитет — предпочитают не трогать. Что же до вашего предыдущего утверждения: люди бывают на удивление слепы и не видят очевидного, если их не ткнуть в него лицом. Кроме того, я практически уверен, что уже сейчас люди народов Земли и Воды готовят средства борьбы с отравляющими веществами, да и к летательным аппаратам будут присматриваться. Истреблять же крестьян...

— ...не рационально, — закончил за собеседника Виктор. — Признаться честно, я не испытываю удовольствие от того, чем сейчас занимаюсь.

— Отрадно слышать, — почти искренне улыбнулся Айро. — Скажите, доктор, ваши слова о средстве связи — правда?

— Да, — не стал скрывать учёный. — По всем расчётам, оно должно работать как минимум на расстоянии в десять километров.

— Чудесно, — принц улыбнулся. — У меня к вам несколько предложений: во-первых, я бы хотел представить вас двору брата, как изобретателя и героя войны — это необходимо для моей репутации; во-вторых, меня впечатлило то, как вы помогли моему племяннику, да и продемонстрированные полковником крысы... занимательны, что заставляет задаться вопросом "А что ещё вы можете в плане целительства?"; ну и в-третьих... сможете ли вы помочь мне решить проблему диких драконов?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Беседовательная

(Страна Огня. Одна тысяча семьсот десятый).

Оставив своему ученику технологию производства гематогена, необходимого горожанам для полноценного выживания, а также передав командование над армией некроголемов (созданных как из людей, так и из животных), Виктор забрал с собой Френки, десяток наиболее старых своих творений и пятерых некромагов, после чего присоединился к принцам, принцессе и её подругам в наземном поезде, направившемся обратно в страну Огня. Азула, разумеется, была не сильно рада подобной компании, но учёный заверил её, что она и не заметит присутствия его творений... пока не нападёт на него, или пока на них всех не нападёт кто-нибудь третий.

— Хе-хе... Хорошая шутка, доктор, — постарался разрядить обстановку Айро, устраиваясь за чайным столиком, по его просьбе установленном в жилом вагоне. — Путь нас ждёт не близкий, так что предлагаю скрасить его разговором, настольной игрой и чаем.

— Дядя, ты собираешься пить чай и играть в игры до самой столицы? — ехидно спросила принцесса, одетая в тунику и штаны из чёрного шёлка, которые весьма выгодно очерчивали её формы.

"Знала бы она, что отец рассматривает её в лучшем случае как подопытного для изучения, а то и вовсе — как материал для создания некромага, явно не стала бы так откровенно навязываться", — мысленно фыркнул здоровяк, прислоняясь к стене и активируя артефакт, при полной неподвижности обеспечивающий почти полную невидимость (на тень его эффект не распространялся).

— Чайный марафон продолжительностью в десять дней... — приложив указательный и большой пальцы к подбородку, плотный немолодой мужчина задумчиво закатил глаза, но с сожалением вздохнув признал: — Увы, но мои почки этого не выдержат.

— Я бы мог вам с этим помочь, — заметил Франкенштейн. — Почки можно укрепить, увеличить объём... увеличить их количество. Нужна только маленькая операция...

— Соблазнительное предложение, — снова рассмеялся старший принц. — У вас замечательное чувство юмора, доктор. Сыграем пару партий? Я тут прикупил новомодную игру, которая должна развивать стратегическое мышление...

— Боюсь вас разочаровать, генерал, но я удалил чувство юмора, как бесполезный придаток, отвлекающий от работы, — отозвался Виктор, всё же проходя к столу и усаживаясь напротив брата императора страны Огня. — Ваши высочества, не желаете к нам присоединиться?

— Пожалуй — откажусь, — изобразила сожаление Азула. — Пойдёмте, девочки, оставим мужчин заниматься их мужскими делами и вести важные разговоры.

— Но Азула... — попыталась воспротивиться Тай Ли, но встретившись с взглядом подруги тут же передумала. — Пойдёмте, я вам такое расскажу...

— М, я... — попытался ретироваться и Зуко.

— Племянник, неужели ты предпочтёшь общество прекрасных девушек, вместо того, чтобы поучаствовать в мужских делах и разговорах? — иронично изогнул брови Айро, всем видом выражая неверие и готовность глубоко разочароваться в сыне своего брата.

— Я к вам позже присоединюсь, — выдавил из себя младший принц, подходя к столу и усаживаясь со стороны дяди (всё же из-за своего костюма, Франкенштейн занимал гораздо больше места).

— Развлекайтесь тут, — издевательски мило прощебетала принцесса, при этом глядя на страдальчески понурившего плечи брата.

— Игра очень интересная: она похожа на ваши западные шахматы, но с тем исключением, что видов фигур куда больше, перед каждым ходом бросаются три кубика и есть возможность возводить препятствия на пути противника, — азартно начал говорить генерал, выставляя на стол шестигранную доску, разделённую на огромное множество чёрных и белых шестиугольников, а затем доставая из-под стола мешок с фигурками. — Синий кубик отвечает за количество фигур, которые можно использовать во время хода, красный отвечает за количество действий всех используемых фигур, ну а на зелёном нарисованы возможные фортификации, которые можно установить, либо инструменты для их устранения.

— Стена, вода, яма с кольями, лопата, мост и верёвка? — взяв пальцами правой руки кубик, с интересом перечислил учёный.

— Согласен: набор довольно скудный, но по правилам игры та же верёвка не поможет с преодолением озера или ямы, — виновато развёл руками Айро, тут же вернувшись к процессу размещения фигур на своей половине доски. — А чтобы игра стала ещё интереснее, предлагаю сделать маленькие ставки...

— Мне будет неловко вас разорять, генерал, — положив кубик на стол, учёный начал расставлять свои фигуры.

— Самоуверенное заявление, — хмыкнул Айро.

— Всего-лишь констатация факта, — не согласился Виктор. — Учитывая, что народ страны Огня уже сто лет ведёт безрезультатную войну, не в силах победить своих основных противников, а я менее чем за полгода разгромил пару маленьких армий и захватил неплохой кусок земли...

— Хе-хе-хе... — развеселился старший принц, кладя ладонь на плечо племянника, уже вскинувшегося для того, чтобы сказать нечто резкое. — Полагаю, мне стоит только поблагодарить вас за великодушие, доктор. Раз уж вы не хотите выигрывать деньги, тем самым разоряя мой народ, то может быть ставкой будет нечто иное? Например... ответ на любой вопрос.

— Приемлемо, — легко согласился Франкенштейн, первым беря в руку стакан с кубиками. — Начнём?

— Прошу, — изобразил приглашающий жест старший принц.

— Раз вы так хорошо друг друга понимаете, зачем здесь я? — хмуро осведомился у дяди Зуко.

— Ты ещё не понял, племянник? — удивился генерал. — Тебе, как первому наследнику моего брата, просто жизненно необходимо набираться опыта и житейской мудрости... Приготовь нам чая.

— Гррр, — скрипнув зубами, младший принц вскочил на ноги, расправил плечи и... направился в сторону чайного сервиза.

"Жалкий подражатель", — скривился под маской Френки.

— Это было жестоко, — заметил учёный, активируя артефакт, создающий помехи для подслушивания, что не осталось незамеченным со стороны Айро, благодарно кивнувшего собеседнику.

— Зуко — будущий император, — констатировал маг огня. — Я хочу, чтобы он научился держать свои эмоции под контролем.

— Не мне учить вас, как воспитывать детей, — безразлично заметил Виктор, ударяя перевёрнутым стаканом об стол, после чего убирая его от столешницы, оставив на ней три кубика. — Две шестёрки и озеро. Похоже, что мне везёт.

— Похоже на то, — усмехнулся Айро, принимая стакан из рук собеседника.

— Вы ведь знаете об отношениях между вашими племянниками? — уточнил учёный, обдумывая свои действия.

— Пожалуй, я не буду спрашивать о том, откуда вы о них знаете, — даже бровью не повёл старший принц. — В конце концов, в среде магов страны Огня это хоть и не частая практика, но и ничего предосудительного в ней нет. Потомство выходит сильным, если сильны его родители, а магия исправляет мелкие дефекты... Главное — не злоупотреблять этой практикой.

— Меня удивляет ваша откровенность, — заметил Виктор, переставляя последнюю фигуру.

— Лгать или утаивать может только тот, кому есть что скрывать, — насмешливо фыркнул генерал. — Моей же семье нечего стесняться и эту информацию вы не сможете применить нам во вред.

"Самоуверенное заявление. Хотя... учитывая мой контракт...", — слегка кивнув, Франкенштейн принял стакан с кубиками, вновь начав их трясти.

— Скажите, доктор, вы сможете создать облик получеловека-полудракона, для превращения по принципу проклятия ликантропии? — напрямую спросил Айро.

— Да, — столь же прямолинейно ответил Франкенштейн.

— Но?.. — побудил собеседника к более подробному ответу старший принц.

— Это будет именно проклятие, — заявил учёный, замечая как недовольно дёрнулись брови собеседника, в попытке нахмуриться, но тут же были возвращены в изначальное положение.

— Ваш чай, — произнёс Зуко, вернувшийся к столу с подносом, на котором стояли три чаши и чайничек.

— Благодарю, племянник... — приняв свою посуду, генерал сделал небольшой глоток и демонстративно вздохнул. — Учу тебя, учу...

— Что-то не так, дядюшка? — сложил руки на груди младший принц, вперив недовольный взгляд в родственника.

— Всё хорошо, Зуко, — прекратил кривляния Айро. — Садись. Доктор, так в чём же проблема?

— В самой структуре проклятия, — ответил учёный, вставляя в кончик клюва маски чумного доктора трубку и поднося к лицу чашку с чаем. — Жаль, что вкуса я не почувствую: не каждый день мне готовят представители королевских и императорских семей.

— Вы не многое потеряли, — печально вздохнул старший принц, тут же шутливо вскидывая свободную руку в защитном жесте. — Шучу-шучу, Зуко, чай просто прекрасен.

— Гррр... — дёрнув плечом, младший принц попытался взглядом найти Френки. — До чего же заразительная вещь...

— Желаете пройти обследование, принц? — по птичьи склонил голову Виктор, изучая молодое лицо через разноцветные стёкла очков. — Хотя, вид у вас вполне здоровый.

— Зуко-Зуко... — сокрушённо покачал головой Айро. — Молчу-молчу.

— О чём вы вели беседу, пока меня не было... если не секрет? — решил перевести тему младший из мужчин.

Слегка довернув голову, так чтобы смотреть на генерала, Франкенштейн получил утвердительный кивок, после чего принял ровное положение и начал говорить:

— Ваш дядя спросил, смогу ли я создать для армии народа Огня воинов-драконов. Я же ему ответил, что проклятие ликантропии, даже после доработки, способно создать разве что драконов-воинов.

— А какая разница? — непонял младший принц.

— В первом случае будут люди, способные превращаться в драконов или драконоидов, во втором же воины сами станут драконами, со всеми присущими этим существам инстинктами... и скорее всего — полным отсутствием разума.

— Неужели вы не сможете решить эту маленькую проблему? — изобразил неверие Айро.

— Для этого потребуются эксперименты, опыты и подопытные, — повёл плечами учёный. — А я обещал не использовать население страны Огня в экспериментах.

— Пленные... — попытался предложить Зуко, но осёкся даже раньше чем на нём скрестились укоризненный и скептический взгляды.

— Вы правда хотите дать силу хотя бы драконоида человеку, искренне жаждущему вашей смерти... принц? — после короткой паузы, всё же спросил Виктор. — Забудьте: эксперименты подобного уровня должны проводиться либо на животных, либо на добровольцах. Это одно из правил выживания, возникшее из-за понимания того, что получивший силу подопытный может сбежать и... будет сильно обижен на экспериментатора, как и на его нанимателей.

— Хм, — старший принц потёр подбородок указательным и большим пальцами правой руки. — Пожалуй, я смогу обеспечить вам добровольцев.

— Дядя, откуда вы возьмёте людей, готовых пойти на бесчеловечные эксперименты к сомнительной личности? — в голосе Зуко ощущались недоумение, сомнение, интерес, некоторое негодование и капля страха, в отношении самого обсуждаемого человека.

— Там же, куда их бросили, когда они перестали быть нужны, — холодно сверкнул глазами Дракон Запада. — Я ведь правильно понимаю то, что для испытуемого не обязательно быть магом?

— Будет даже лучше, если среди испытуемых, хотя бы на первом этапе, магов не будет вовсе, — ответил Виктор.

— Дядя, поясни, — требовательно произнёс младший принц.

"Терпения и рассудительности ребёнку явно не хватает", — мысленно отметил Франкенштейн.

— Позволите мне высказать предположение, генерал? — спросил учёный и получив короткий кивок, озвучил свои мысли: — На войне солдаты не всегда умирают или возвращаются домой героями, иногда случается так, что после первого-второго сражения они лишаются возможности продолжать службу, а вернувшись на родину не могут найти работу, которую мог бы выполнять калека. Вряд ли армия выплачивает им большие суммы на содержание, а потому обещание бесплатного лечения или протезирования, может стать отличным предлогом для согласия на эксперименты.

— Чтобы не привлекать к вашим исследованиям ненужного внимания, вам, доктор, всё же придётся заниматься лечением простых людей, — отметил Айро. — А может быть и иными проектами сможете заняться. Будет слишком подозрительно, если успешный наёмник, за краткий срок захвативший целый город фактически без потерь, будет отозван вглубь страны ради какой-то неважной деятельности.

— О, об этом не беспокойтесь, — переставив очередную фигуру на доске, откликнулся Виктор. — У меня есть идея, ради которой вы могли бы отозвать меня вглубь страны с фронта, даже если бы не имелось перспективы создания воинов-драконов.

— Правда? — генерал сцепил руки перед лицом и весело прищурился, при этом его глаза сверкнули как-то хищно. — И что же это за причина?

— Новые двигатели, которые не будут требовать создавать паровые установки, как и использовать горючее топливо в целом, — невозмутимо произнёс Франкенштейн. — Но прежде чем я смогу сказать, насколько это реализуемо, мне необходимо встретиться с вашим главным инженером... Настоящим инженером, а не тем, кто требует создавать уродцев от механики, вроде ваших новых танков.

— Хм... — на этот раз старший принц думал дольше, а младший в это время буравил учёного хмурым взглядом, в котором читалось что-то вроде "Почему ты не предложил это мне?!". — Это действительно может сработать. Пожалуй, даже шпионы Дай Ли поверят, что больница для ветеранов — это прикрытие, призванное сбить их с толку.

"Один настоящий секрет лучше всего скрывать за другим, не менее настоящим секретом, раскрытие которого полностью удовлетворит того, кто будет пытаться докопаться до правды", — мысленно усмехнулся Виктор, который совершенно честно собирался помочь создать новый двигатель, лечить калек и создавать воинов-драконов... параллельно решая свои собственные задачи (доступ к подопытным, мастерским и лабораториям стоил того, чтобы поделиться технологией, уже имеющейся у западных вампиров).

— Но как такое возможно? — всё же не выдержал Зуко. — Я точно знаю, что наши техники уже пытались создать двигатели, приводимые в движение самыми разными способами, но паровая установка стала единственным успехом.

"Неужели действительно не понял? Будто бы и не ходил плечом к плечу с толпами некроголемов, которые на этом источнике энергии и работают", — пренебрежительно фыркнул про себя Френки, волей-неволей окунувшийся в науку и магию, из-за чего многие задумки отца становились кристально ясными с первых же слов.

— Я не люблю быть голословным, принц Зуко, а потому — это пока что останется секретом, — заявил учёный, после чего объявил: — Вам мат, генерал.

— А? — Айро удивлённо посмотрел на доску, где его королю угрожали сразу три фигуры противника, перекрывая все пути к бегству. — Но как... Вы жульничали, доктор!

— Разумеется, — не стал скрывать очевидного Виктор. — Но разве правилами это запрещено? За руку меня не поймали, так что — всё честно.

— Да уж, — усмехнулся старший принц и почесал правую щёку. — Что-то я расслабился. Признаю своё поражение и ваше право на вопрос.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Если кто-нибудь придумает название для главы лучше — не стесняйтесь и предлагайте (но в стиле других глав). А то мне кажется, что я повторяюсь.

Ловительная

(Горы страны Огня. Одна тысяча семьсот десятый).

Закатное солнце освещало своими багряно-золотыми лучами горную гряду, похожую на нижнюю челюсть какого-то хищного зверя, некоторые зубы которого были кривыми, другие — сломанными, ну а третьи вовсе отсутствовали. Челюсть Дракона — одно из самых крупных мест обитания диких драконов востока, была на многие и многие километры выжжена до голой земли, местами сплавившейся и растрескавшейся, с торчащими тут и там камнями, где-то погрызенными, а где-то и оплавленными словно восковые свечи. Люди боялись селиться ближе чем в полусотне километров от логова небесных хищников, а животные вовсе старались не приближаться к территории высших хищников.

— Меня удивляет ваш энтузиазм, принц Айро, — констатировал Виктор, как всегда облачённый в балахон с капюшоном, накинутый поверх скафандра, неспешно поднимаясь по довольно крутому, но при этом густо усеянному трещинами склону.

— Зачем откладывать на завтра то, о чём крестьяне просили ещё позавчера? — усмехнулся плотный немолодой мужчина, одетый в кожаные штаны и жилет, поверх которых было накинуто свободное тёмно-красное одеяние. — Тем более, моей племяннице будет полезно увидеть, как должны сражаться настоящие маги огня. Правильно я говорю, Азула?

— Правильнее не придумаешь, — процедила сквозь зубы девушка, как и её дядя, вынужденная одеться в кожу (куртку и тонкие штаны). — Но раз уж наследник — Зуко, то почему ты оставил его в поезде?

— Признаться, меня тоже занимает этот вопрос, — присоединился к любопытству принцессы Франкенштейн.

— Не могу же я тащить обоих детей моего брата в место, где им грозит мучительная гибель в пастях или огне небесных змеев? — смущённо усмехнувшись, отозвался генерал. — Но вам, доктор, действительно нет особой нужды идти: кровь и любую остальную требуху я и сам смогу доставить. Только выделите ваших носильщиков.

— Благодарю за предложение, но я себя не прощу, если не смогу пронаблюдать то, что произойдёт, — откликнулся учёный, скрывающий своё лицо под маской чумного доктора. — Тем более, при всём моём уважении, но вы не обладаете необходимыми навыками, чтобы правильно сохранить образцы.

— Эй! — возмущённо воскликнула девушка, парой прыжков обгоняя мужчин и встав на выступающем из скалы камне, сложила руки на груди. — То есть Зуко ты бережёшь, а меня тащишь в место, где велика вероятность погибнуть от пламени или клыков?

— Азула, — Айро остановился и подняв взгляд на племянницу, сурово на неё посмотрел, но та даже не поёжилась и не отвела взгляд золотых глаз. — Вот видишь? Что и следовало доказать.

— Что? — принцесса растерялась, но позволила себе только вскинуть брови в удивлении.

— Ты уже доказала свою готовность к испытаниям, противостоянию и наличие силы воли, — поучительно поднял указательный палец Дракон Запада. — Кроме того, из вас двоих, именно ты являешься сильнейшим покорителем огня... И твоё имя я вытащил из мешка, когда выбирал, кого взять с собой.

— И сколько всего было вариантов? — пока польщённая, а затем охлаждённая признанием дяди девушка собиралась с мыслями, уточнил Виктор.

— Четыре, — хмыкнул генерал в ответ, продолжая неспешный подъём по склону. — Не мог же я обойти своим вниманием прекрасных подружек моей племянницы?

...

Обговорив все условия сотрудничества, принц Айро решил не тратить время понапрасну и совместил полезное с полезным: Зубы Дракона давно находились в списке мест, опасных для простых людей и большинства магов, но так как и особого вреда стране они не несли, отправить туда сколь-нибудь крупное военное формирование не было возможности. Сам же Дракон Запада, когда не находился на фронте, планомерно зачищал подобные дикие уголки, вместе с другими членами большой четвёрки сильнейших покорителей огня.

Отложить прибытие в столицу можно было по разным причинам, но брат нынешнего императора не стал ничего придумывать, вместо этого просто отправив почтового сокола со словами, что собирается немного поохотиться. Лично Франкенштейн, пусть и имел свои собственные наработки на случай встречи с серьёзным противником, легкомысленности нанимателя не разделял, но и обвинять его ни в чём не спешил, прекрасно понимая тот факт, что является не единственным обладателем секретов.

Наземному поезду пришлось сделать заметный крюк, прежде чем они прибыли к окраинам земель, которые небесные змеи считали своей вотчиной. Оттуда, оставив охрану, Зуко и двух девушек в вагоне, команда охотников отправилась пешком, легко держа высокий темп.

Учёный взял с собой Френки, которого вооружил молотом, созданным из металла, куска гранита и ИД с внедрённым ядром мага земли, запрограммированным на три задачи: облегчение веса; увеличение веса; возвращение к владельцу специального браслета, с встроенной парной ИД. Священный Механизм, который был отобран у неудачливого разбойника, пришлось прицепить к душе принцессы, чтобы увеличить её шансы на выживание (да и не нужен он был уже Франкенштейну, а пристроить было некуда).

В дополнение ко всему прочему, учёный взял с собой двух некромагов земли, товарища которых пришлось разобрать для создания молота Френки. Вести с собой всех некроголемов он посчитал излишним, так как в случае успеха, от них не будет пользы, а в случае провала, они даже побег прикрыть не смогут. Да и усиленную охрану принцу кто-то должен был обеспечивать.

...

— Красота, — стоя на площадке, зажатой между двумя склонами скал и глядя на каменистую долину, глубоко вдохнув грудью, произнёс Айро. — Вы так не считаете?

— Для меня красота — это чётко выверенные линии плетений, строгие контуры чертежей, тщательно просчитанные формулы... — откликнулся Виктор, в своём громоздком скафандре возвышаясь рядом с магом огня. — Я далёк от любования выжженными пустошами и голыми склонами.

— Скажу проще, — вмешалась в разговор Азула, обозревая зажатую между скалами местность. — Здесь уныло.

— Эх... — печально изрёк седой принц. — Ничего вы не понимаете в искусстве.

— Гррр, — пророкотал Френки, вставая рядом с отцом и опуская на землю молот с длинной рукоятью и прямоугольным бойком (внутри которого находился небольшой гранитный блок, при помощи коего и производилось воздействие магии земли).

— Вот! — одобрительно поднял большой палец генерал. — Ты меня понимаешь.

— Мне кажется, он просто выругался на то, что мы столько времени тащились в горы, но ни одного дракона так и не увидели, — ехидно фыркнула Азула.

— Действительно, — согласился с принцессой Франкенштейн. — Вы уверены, что они... не улетели куда-нибудь в другое место?

— Нет-нет, — отрицательно покачал головой Айро. — Местные небесные змеи принадлежат к ночному подвиду. Днём они обычно отсыпаются в пещерах, а когда солнце заходит и воздух холодает — выбираются на охоту. Сейчас я их позову.

Не дожидаясь чьей-либо реакции, Дракон Запада глубоко вдохнул, раздув свой живот едва ли не в полтора раза от обычного, а затем выдохнул поток ревущего пламени, который постепенно расширялся и вскоре накрыл пространство примерно в две с половиной-три сотни квадратных метров. Пахнуло жаром, до ушей донёсся гул...

— Фух... — утерев вспотевший лоб, старший принц народа Огня утёр лоб от несуществующего пота и пояснил: — Обычно, таким образом драконы вызывают друг друга на бой, помечают территорию как свою, вызывают самку... Ну или заявляют свои права на чужую собственность.

Только он договорил, как со стороны долины раздался множественный рёв, а затем из пещер, которые скрывались в тенях каменных выступов, один за другим выбрались существа, похожие на тёмно-синих змеев с рогатыми головами, четырьмя короткими лапами на туловище, длинными хвостами и широкими перепончатыми крыльями. Их было двенадцать, от самого маленького, едва достигшего четырёх метров длины, до пятнадцатиметрового гиганта с золотыми рогами. Взмыв ввысь, они стали кружить над горами, явно выискивая своего противника, столь нагло заявившегося в их дом.

— И какой у нас план? — стараясь не выдавать нервозность напряжённым голосом, спросила принцесса.

— А у нас есть план? — искренне удивился генерал, но тут же рассмеялся, увидев шок, испуг и ярость на личике племянницы, явно готовой бросить старика на растерзание монстрам, если это даст ей шанс выжить. — Шучу-шучу. Конечно же, у меня есть план. Доктор?

— Принц Айро? — совершенно спокойно следя за крылатыми чудовищами, невозмутимо отозвался Виктор.

— Вы не будете возражать, если я убью вожака стаи? — изогнул брови плотный мужчина в знаке вежливого любопытства.

— Ни в коей мере, — заверил собеседника Франкенштейн.

Более не тратя времени, Дракон Запада встал в странную стойку и от него ощутимо повеяло силой, а затем в руках мужчины появилось короткое кроваво-красное копьё, от которого ощутимо тянуло кровью, болью и яростью. Глаза брата императора полыхнули золотым пламенем, которое вспыхнуло и на наконечнике оружия, постепенно становясь белым, а после этого из задней части артефакта полыхнуло пламя под высоким давлением, отправляя его в стремительный полёт.

Яркий росчерк ало-золотого цвета мелькнул в воздухе, а в следующую секунду крупнейший из небесных змеев взревел, выгибаясь дугой и скручивая хвост кольцами. Из его пасти вырвались языки синего пламени с белыми всполохами, но...

— Священный Механизм? — проявил любопытство учёный, ощущая как духовная сила генерала просела примерно на треть, но тут же стала быстро восстанавливаться.

"Эффект вампиризма? Возможно-возможно", — Виктору пришлось делать над собой усилие, чтобы подавить исследовательский азарт (эта игрушка была куда интереснее бесполезного доспеха).

— Это маленький секрет страны Огня, — безмятежно улыбнулся Айро. — Каждый из Драконов имеет какое-то особое оружие.

— И почему я об этом не знала? — недовольно спросила Азула.

— Это только одно из условий, — отмахнулся седой принц. — В конце концов, артефакты — это лишь дополнение к воину. В наш орден не может вступить тот, кто целиком полагается только на его силу.

— Разумно, — заметил Франкенштейн, мысленно добавив то, что настоящий владелец механизмов, как даровал их людям, так же может забрать себе.

В этот самый момент рёв вожака стаи драконов оборвался и он начал падать вниз. Сперва медленно и величественно, но затем всё быстрее и быстрее, титаническая туша понеслась к земле и врезалась в каменное плато, чтобы расплескаться по нему ошмётками плоти, осколками костей и каплями крови (даже знаменитая чешуя не спасла от печального итога).

— И сколько раз вы можете метнуть копьё, принц? — уточнил учёный, обративший внимание на то, что оставшиеся одиннадцать крылатых змеев наконец-то обратили внимание на букашек, забравшихся в их логово.

— Один, — виновато развёл руками и улыбнулся генерал. — Потом нужно время на отдых. Но так даже более интересно. Вы какими хотите заняться?

— Дядя, ты — псих, — хмуро заявила принцесса, призывая свой Священный Механизм, который превратился в бронзовый полушлем, такую же кирасу, наручи и поножи с красной юбкой. — Доктор, благодарю вас за столь своевременный подарок.

— Не стоит слов, ваше высочество, — отозвался Виктор. — Поступки говорят о нас куда больше, нежели тысячи хвалебных од.

"Вот и понимай, как хочешь: то ли я сказал, что не верю словам, то ли намекнул, что нужно бы отдариться", — досадливо поморщившись на то, что речи старшего принца плохо на него влияют, Франкенштейн скинул балахон на землю, открывая взглядам спутников и драконов скафандр, похожий на полные рыцарские доспехи из плоти, кости и металла, в которых тут и там перемигивались сферы ИД разных размеров.

— Нам лучше разделиться, — заметил Айро, собираясь спрыгивать в долину. — Держись за мной, племянница: вместе мы уж точно справимся с этими крылатыми змеями!

— Гррр, — сдавленно прорычала Азула, прыгая следом за дядей.

— Подражатели, — пророкотал Френки, когда кроме него с отцом, да пары некромагов, на площадке больше никого не осталось.

— Такова цена популярности, — невозмутимо пожал плечами Франкенштейн, ощущая как в кровь впрыскиваются стимуляторы, мышление ускоряется, а ощущение времени становится чем-то неважным. — Приготовь свою колотушку: сейчас мы будем забивать рептилий.

Драконы чувствовали, что спрыгнувшие со скалы люди излучают намного больше энергии, да и тот факт, что они умудрялись не просто падать, но планировать на потоках огня, сделал их куда более желанной добычей, так что три крупные самки бросились в погоню за принцем и принцессой. Оставшиеся восемь детёнышей, самый большой из которых достиг восьми метров от кончика носа и до шипов на кончике хвоста, с азартным рыком устремились к менее "жирной" но куда более многочисленной добыче.

"Такие туши определённо не могут летать только на силе крыльев, а это означает, что кроме управления огнём, у них есть талант к магии воздуха или земли. Учитывая умение зависать на одном месте, игнорируя силу притяжения и инерцию, я бы сделал ставку на землю... Хм... Старшие драконицы предпочли в качестве добычи более сильных магов. Может ли объясняться более высоким магическим потенциалом то, что более или менее разумные ящеры Европы крадут аристократов? Только вот зачем они держат их в своих пещерах и других логовах? Ловят рыцарей на приманку, как рыболов рыбу на наживку? А когда та "портится" — съедают... если их не убивают раньше. Стройная теория получается", — пронеслись в голове учёного отстранённые размышления, пока он поднимал раскрытые ладони навстречу перепончатокрылым летунам, сосредотачивая на ладонях сгустки Святой Силы.

В это же время двое некромагов использовали вырванные из скал булыжники, чтобы метнуть их в самых мелких тварей, которые хоть и смогли увернуться, но заметно отстали от старших сородичей. Тут же два ярких луча ударили в морды ещё двоих чудовищ, заставляя их зажмурить повреждённые глаза и отвернуть, но последний всё же долетел до дистанции уверенного поражения и выдохнул струю синего огня (куда более тонкую и слабую, чем то, что продемонстрировал его родитель при гибели).

"Неприятно, но терпимо", — отметил про себя Виктор, который и был главной целью атаки, когда его стали облизывать языки пламени.

Скафандр просигналил носителю, что температура снаружи становится опасно высокой, а встроенные ИД тем временем вливали в защитную плёнку всё больше и больше духовных сил. Однако, молодой небесный змей оказался не слишком вынослив и его выдох прервался, после чего он попытался протаранить противника рогами, острия коих смотрели вперёд и вверх, изгибаясь под неровным углом.

— Грррааа! — раскрутив молот над головой, так что он начал свистеть в воздухе, великан выпрыгнул из-за импровизированного укрытия и метнул своё оружие, тут же многократно увеличившее вес, чтобы с мерзким влажным хрустом проломить не такой уж и крепкий череп детёныша (подростка) магического хищника.

— Минус один, — констатировал Франкенштейн, с лёгкой досадой наблюдая за тем, как туша жертвы сползает с края площадки, срываясь в последний полёт ко дну долины. — Френки, молот.

— Да, — рыкнул здоровяк и активировал браслет, который отправил сигнал к оружию, с чавканьем вырвавшемуся из проломленного черепа крылатого змея, устремляясь к своему владельцу.

Тем временем некромаги отправили в мелких дракончиков ещё несколько булыжников, отгоняя их подальше, но два самых крупных решили обойти обидчиков с двух сторон, чтобы обдать своим пламенем всю площадку, тем самым не оставляя места для того, чтобы можно было спрятаться.

"Может быть не такие они и дикие?", — сам себя спросил учёный, подготавливая следующую атаку.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ловительная 2

(Горы страны Огня. Одна тысяча семьсот десятый).

— Некромаги, тактика номер двадцать один, — отдал приказ Виктор, пока крылатые ящеры заходили на их позицию, чтобы выдохнуть потоки огня.

За себя учёный не боялся, так как скафандр уже доказал свою эффективность в плане сопротивляемости драконьему огню, и он сильно сомневался в том, что более молодые особи способны выдать большую температуру пламени, нежели их старший сородич. Однако, потеря своих спутников в его планы тоже не входила.

Двое конструктов, встав спина к спине, подняли на уровень груди раскрытые ладони, в которые влетело по крупному булыжнику. Тем временем хищники уже открыли пасти и вдохнули... чтобы в следующий миг им в глотки влетело по куску скалы, тем самым перегородив дыхательные пути.

"Кашляющий дракон... Пожалуй, мне будет, что рассказать своим внукам, если они сами у меня когда-нибудь появятся", — пронеслась в голове Франкенштейна отстранённая мысль, пока он сканировал летунов, пытающихся избавиться от затычек в своих глотках.

— Взрыв, — прозвучал короткий приказ учёного.

Под воздействием магии некромагов, камни раскололись и явно повредили глотки летунов, но всё же недостаточно для того, чтобы мгновенно убить. Зато это позволило им избавиться от большей части осколков, которые уже не подчинялись попыткам контроля со стороны конструктов.

"Синхронность, характерная для стайных охотников в мире дикой природы, сыграла с небесными змеями дурную шутку. И всё же они летают не благодаря магии земли: я совершенно не вижу искажений, характерных для создания гравитационных аномалий", — мысли в голове доктора текли ровно и спокойно, пусть он и мыслил сейчас в четыре раза быстрее себя же в обычное время.

Свистнул брошенный Френки молот, впечатавшийся в грудь одного из хищников, заставляя его вздрогнуть всем телом и изогнувшись, отлететь на несколько метров. Однако же, смертельной эта атака не оказалась и, даже напротив, помогла ящеру прийти в себя.

Раздался хриплый, гортанный рёв-рокот, прозвучавший как-то... жалобно. В следующую же секунду перепончатокрылые монстры устремились ввысь, махнув на прощание хвостами. В то же время откуда-то снизу раздался грохот грома, за коим последовал тяжёлый удар.

"Похоже, что генерал развлекается", — отметил учёный краем сознания.

— Что они делают? — задрав голову и смотря вверх, сам у себя спросил доктор.

Семь драконов, поднявшись на недосягаемую (по их мнению) высоту для людей, кружили на фоне темнеющего неба и... ничего не делали. Это было странно и не вписывалось в поведение монстров, вроде тех же ликантропов...

— Летают, — сухо констатировал очевидное Френки.

"Гениально, сын мой", — мелькнула в памяти любимая фразочка одного из учителей, но озвучивать её вслух мужчина не стал.

— Очень верное наблюдение, малыш, — прозвучал голос Виктора из-под маски. — Но почему они летают, а не нападают?

— Боятся? — предположил великан.

"Какая... интересная мысль. Если подумать, то мы убили их вожака, а генерал с племянницей сейчас убивают трёх старших самок. Добавить к этому бесславную гибель старшего брата, а также ранения двух оставшихся подростков... Они должны были либо обезуметь и нападать до конца, либо испугаться и улететь. Страх очевиден, но улетать они не спешат... Почему? Ждут исхода битвы старших самок? Возможно. Или же есть что-то ещё? Могут ли в пещерах оставаться ещё детёныши, или же яйца? Вполне возможно", — придя к определённому выводу, Франкенштейн решил не давать жертвам возможности сбежать.

— Тактика тридцать девять, — прозвучал чёткий приказ учёного.

Первый некромаг создал из земли нечто вроде копья, второй же поднял небольшую платформу метр на метр, на которую и запрыгнул его напарник, начав стремительно взлетать вверх. Следя за этим процессом учёный мысленно сетовал на то, что ИД с ядром мага земли, не может воздействовать на опору под ногами своего тела, чтобы левитировать самостоятельно (словно бы включается принцип, запрещающий поднимать самого себя).

"Может быть я просто не с той стороны подхожу к этому вопросу? Что если нужно не поднимать камень, на котором стоит некромаг, а отталкивать самого некромага от всей земли? В конце концов, лишь недавно мне в голову приходила именно такая идея, когда я смотрел на драконов. Так почему же не применять этот принцип к людям и конструктам? Странный выверт логики. Нужно это проверить... Если же успеха не будет, всегда можно взять два ИД с ядрами магов земли и заставить их прилагать усилия к точкам опоры друг друга. Возможно это позволит обмануть ограничение", — покрутив эту идею со всех сторон, Виктор пришёл к выводу, что если уж он решит научиться летать, или же создаст летательный аппарат, то для осуществления полёта использует все известные принципы, дублируя функцию несколько раз.

Снизу раздался новый грохот, после которого затихла вторая драконица, оставив последнюю свою товарку против двух магов огня в гордом одиночестве. Франкенштейн пожалел о том, что не может пронаблюдать за теми событиями, так как в долине действительно шёл бой, в отличие от того, что происходило у него (не то, чтобы учёный хотел сражаться, но нежелание дракончиков нападать сильно раздражало).

Взлетающий некромаг привлёк внимание небесных змеев, так что один из них слегка снизился, чтобы полыхнуть синим огнём, явно предупреждая о том, чтобы враг не приближался. Разумеется, находящийся внизу конструкт предупреждению не внял, продолжив поднимать сородича вверх.

Лётчик-испытатель же, оказавшись достаточно высоко, воспользовался своей магией и швырнул каменное копьё, которое ударило одного из летунов в туловище и отскочило, снова повиснув в воздухе. В ответ на это раздался рык и обозлённые ящеры всё же решились напасть на одинокого "человека".

"Драконья чешуя хорошо защищает от колющего, режущего и магического урона. А вот повреждения от дробящего оружия она не останавливает... Ну или останавливает не столь эффективно, нежели всё остальное. А как они относятся к акустическим ударам? А к воздействию на кровь? Хотя... шкура должна блокировать последнее", — молнией пронеслись размышления на заднем плане сознания учёного, готовящегося к следующему ходу.

Полыхнуло синее пламя, но вниз огонь летит не столь охотно, как поднимается вверх (если он не жидкий, или даже твёрдый). Благодаря этому некромаг, резко упавший вниз, легко ушёл из-под атаки, а затем ещё и ещё раз.

Конструкт, остающийся стоять рядом с создателем, то поднимал своего сородича повыше, то резко опускал обратно, выманивая летунов с их высоты. В очередной же раз, вместо того, чтобы опустить платформу вниз, он наоборот поднял её вверх, благодаря чему поток пламени прошёл ниже необходимого на несколько метров, а затем брошенный каменный снаряд вонзился в глазницу крылатого ящера, проламывая себе путь к самому мозгу.

"Второй готов", — удовлетворённо отметил Виктор, всё ещё недовольный тем, что драконы не спешат нападать.

В этот момент снизу раздался ещё один раскат грома и последняя самка затихла. В тот же миг детёныши закричали, протяжно и тоскливо, после чего полетели прочь. Шесть крылатых силуэтов, поднимаясь выше и выше, устремились вслед за заходящим солнцем, не оставляя никаких сомнений в своих намерениях.

— Сбежали, — констатировал Френки, голосом выражая нечто среднее между облегчением и разочарованием.

"Отвратительный из меня получился охотник. Впрочем, сегодня я узнал о себе то, что мне катастрофически не хватает дальнобойного оружия, устроенного как полностью на духовной энергии, так и с поражающим элементом в виде обычных материальных снарядов", — сделав пометку в памяти заняться данными вопросами в самое ближайшее время, Франкенштейн проследил за падением очередной драконьей туши на землю, убеждаясь в её непригодности для подробного изучения, приказал некромагу спустить напарника вниз и подошёл к краю площадки, заглядывая вниз.

Тени уже сгустились в каменистой долине, но в некоторых местах камни светились от жара, где-то догорало голубое пламя, а стёкла очков позволяли отчётливо различать две человеческие фигурки и три крылатые туши... достаточно хорошо сохранившиеся для вскрытия. Это ещё раз доказывало, что сражениями должны заниматься те, кто смыслит в них чуть больше чем обыватель... учёный... или доктор.

"Раньше мне не приходилось убивать крылатых тварей. Тем более я не ожидал того, что они не захотят на меня нападать. Однако же, утешение это довольно жалкое... Оправдывать же свою ошибку вовсе глупо. Необходимо делать выводы...", — в мозгу мужчины пронеслись несколько вариантов того, как он мог бы выиграть битву, задействовав больше ресурсов и взяв с собой более разнообразные творения.

— Некромаги, мне нужно спуститься вниз, — отдал распоряжение Франкенштейн.

Не прошло и десятка секунд, как перед учёным возникла платформа из камней, на которую он встал без тени страха и сомнений. Импровизированный лифт тут же начал опускаться к месту недавнего сражения. Вскоре его заметили принц Айро и принцесса Азула...

* * *

— Значит, доктор, вы их упустили? — уперев руки в бока, хмуро поинтересовалась молодая девушка в бронзовых доспехах.

— Именно так, принцесса, — не отвлекаясь от изучения наиболее целой туши драконихи, отозвался Виктор, в голосе коего не было ни намёка на стыд, смущение, негодование, вину или нечто схожее (ему вовсе стало плевать на улетевших небесных змеев, стоило добраться до желанного объекта исследований).

— Значит, вы тоже не столь уж совершенный человек, — с намёком на издёвку заметила Азула.

— Совершенства, ваше высочество, не существует, — отметил Франкенштейн, набрав в специальные флаконы немного крови, в которой ещё сохранялась сильная жизненная энергия, если не превосходящая КИ по плотности, то уступающая ей не сильно. — Мы можем лишь учиться на своих ошибках, чтобы больше их не повторять... а также — непрерывно самосовершенствоваться, становясь лучше во всём.

— Я очень надеюсь на то, что вы учтёте ошибки и больше нас не подведёте, — ядовито заметила девушка, за что получила подзатыльник от дяди, от которого даже доспехи не защитили.

— Не обращайте внимания, доктор, — добродушно улыбнулся Айро, подходя к учёному, который неспешно вскрывал тушу крылатой ящерицы. — Просто девочка переволновалась, вот и срывается. Успокоится и сама жалеть о своих словах будет.

— Я не в обиде, принц, — безразлично ответил Виктор. — В конце концов, принцесса права: свою часть охоты я с треском провалил.

— Два трупа почти взрослых небесных змеев с вами не согласятся, — хохотнул генерал. — Но, пожалуй, не буду спорить с профессионалом. В конце концов, не мне вас учить охоте на драконов...

"Шутит с таким серьёзным лицом", — мысленно покачал головой Франкенштейн.

— Дядюшка... — пришедшая в себя принцесса зашипела, не хуже настоящей змеи.

— Племяшка, — Айро обернулся к Азуле и приказал: — Замолчи, пока я не решил, что это у тебя характер такой, а не последствия волнения после боя.

"Как интересно", — добравшись до внутренностей своей жертвы, учёный восхитился тому решению, которое использовала природа, чтобы дать возможность крылатым ящерам летать.

Газ, находившийся в длинном мешке из соединительной ткани и поперечнополосатых мышц, стоило ему соприкоснуться с воздухом, вспыхнул языками синеватого огня, который достаточно быстро погас (при этом, сама туша вовсе не пострадала). Это подобие... рыбьего пузыря, занимало довольно большой объём внутренней полости животного, при этом от других органов его отделяла плотная и толстая плёнка, которая даже под действием ножа прогибалась, растягивалась, но не спешила рваться.

"Неужели драконы летают за счёт... этого? Понятно, что без магии тут не обходится, но всё же... Неужели данный газ имеет настолько большую подъёмную силу? Жаль нельзя взвесить тушу, сопоставить размеры крыльев и объём пузыря. Ещё хуже, что я упустил детёнышей...", — досада на собственные ошибки не мешала продолжать работать, упаковывая в контейнеры отдельные органы.

— Генерал? — позвал Франкенштейн, в очередной раз выбираясь из уродливой раны, которую сам же и нанёс трофею принца.

— Вы что-то хотели, доктор? — оживился мужчина, уже явно примеривающийся к перепонкам крыльев, которые были достаточно большими, чтобы сшить из них целый костюм.

— Нужно проверить логова ящеров, — поделился своими соображениями учёный. — Если повезёт, то мы можем найти свежую кладку, либо даже маленьких дракончиков, не способных летать самостоятельно.

— Я об этом думал, — согласился Айро. — Предлагаю отправиться, сразу как вы закончите со вскрытием: ночь сегодня ясная, так что проблем возникнуть не должно.

Спустя какое-то время, когда спутники успели разбить небольшой лагерь и теперь просто отдыхали, Виктор добрался до репродуктивной системы, обнаружив в теле самки ещё один своеобразный кожаный мешок, в котором она носила яйцо, имеющее размер примерно с человеческую голову, тёплую и мягкую скорлупу, всё же поддерживающую форму, внутри которого определённо что-то находилось. Эта находка заставила мужчину улыбнуться, впервые с момента осознания своего провала искренне проявив радость... чего из-за скафандра и маски так никто и не увидел.

Примечание к части

Глава шла тяжело и...

Всем добра и здоровья.

Двигательная

(Пригород столицы страны Огня. Зима тысяча семьсот одиннадцатого).

Зима в стране Огня — это условное обозначение трёх месяцев в году, когда температура воздуха колеблется от плюс десяти до плюс двадцати пяти, изредка взлетая до тридцати или падая до нуля. Иногда, в очень суровые годы, местные жители даже могли увидеть снег, либо же иней... тающий уже к середине дня. Сами жители, в своих одеждах предпочитающие сочетать цвета, называемые тёплыми (красный и его производные), своим характером и мировоззрением подчёркивали данную особенность: у них даже ходила поговорка, называемая древней мудростью, гласящая о том, что "Если любить — то всем сердцем, а ненавидеть — от всей души".

Временами, при наблюдении за простыми жителями, воинами и магами страны Огня, у Виктора создавалось впечатление, будто бы даровавший своё благословение дух, случайно или специально, но забыл поставить на души огнепоклонников предохранители, из-за чего они не знают полумер, сгорая на пути к своей цели, либо сжигая все препятствия. Учитывая, что война между тремя народами началась с битвы императора огневиков и аватара Духа Порядка, который является единственным из покорителей стихий, способным обращаться ко всем четырём элементам, но при этом то его воплощение несло в себе огненную кровь, предположение становилось логичным.

"А может быть дело не только в магии, но и влиянии цветовой гаммы, окружающей людей, на их психическое состояние? Цвет огня и крови подсознательно вызывает нервное возбуждение, которое чаще всего трансформируется в агрессию того или иного рода. Стоит ли провести эксперимент по созданию расы, представители которой не будут видеть красного цвета, с целью проверки уровня их агрессивности относительно людей?..".

Из-за более чем мягкой зимы, а также жаркого лета, гардероб жителей страны Огня (в особенности — центральных и южных её регионов) не был богат на тёплые вещи, а среди нарядов преобладали лёгкие туники и штаны, либо иные тонкие одеяния. При этом, несмотря на все старания солнца, получившие благословение духа огня люди редко были загорелыми, а ожоги вовсе получали крайне редко, словно бы впитывая в себя все опасные температуры...

Столица страны Огня располагалась в жерле потухшего вулкана, что Франкенштейн считал весьма ироничным способом игры в отложенное самоубийство: в конце концов, гора могла проснуться в любой момент, в особенности если Дай Ли догадаются ей помочь, слегка расшевелив при помощи магии земли. Только вот император, сколь бы мудр и великодушен ни был, слушать западного варвара-наёмника не стал бы хотя бы по той причине, что этот город основали его предки, в связи с чем учёный решил держать своё мнение при себе (но всё же выторговал себе право создать больницу именно в пригороде, объяснив это необходимостью простора, простоты доступа для пациентов и собственным нежеланием мельтешить на глазах у аристократии).

Император Озай, которому его старший брат, генерал Айро, рассказал почти все свои планы, согласился выделить для доктора финансирование и землю с небольшим домом. Нельзя было сказать, что его заинтересовала возможность вернуть в строй пару тысяч ветеранов, либо же заворожила идея армии воинов-драконов... Скорее уж правитель решил, что для его репутации будет полезно, если подданные в очередной раз убедятся в том, что глава государства о них заботится, а не выкидывает на улицу как сломанные инструменты.

"Разумный подход. Если я добьюсь успеха, то его агенты разнесут славную весть по всей стране, ну а в случае моего провала, он сможет с чистой совестью заявить, что западный шарлатан не оправдал возложенных на него надежд".

Зданием больницы был назначен двухэтажный особняк из камня, стоящий в полукилометре от подножия потухшего вулкана, склоны коего были превращены в неприступные бастионы, а внутри жерла разместилась сама столица. Дорога, ведущая из пригорода, который разросся на многие километры вокруг, в политический и экономический центр государства, тремя витками поднималась по горе, чтобы нырнуть в широкую и глубокую пещеру, проходящую каменную твердь насквозь. Неподалёку находился залив, где высились башни маяков, указывающие кораблям дорогу в порт, одновременно с тем служа защитой от захватчиков, в чём им помогала толстая цепь, поднимающаяся из-под воды при помощи системы из рычагов и колёс.

"Наверняка цепь уже не раз рвалась под собственным весом, успевая проржаветь за то время, которое находится под водой".

Пока будущая больница благоустраивалась, Виктору предоставили подопытных из числа ненужных пленников и преступников, которым предстояло испытывать на себе препараты регенерации, которые даже теоретически не могли дать им силу, необходимую для побега в качестве побочного эффекта. Ну и принц Айро всё же исполнил обещание, устроив встречу с настоящим автором инженерных идей, используемых в военной технике армии огневиков...

...

В светлом и хорошо проветриваемом помещении, единственным элементом обстановки коего был большой деревянный стол, встретились четыре человека: первым был Дракон Запада и старший брат нынешнего императора страны Огня, одетый в чёрно-красный мундир, который как влитой сидел на его плотном, кажущемся неуклюжем теле; вторым являлся учёный, лицо которого скрывала маска чумного доктора, с очками, имеющими по несколько выщёлкивающихся стёкол для каждого глаза, красующийся массивным скафандром... с накинутым поверх него тёмно-коричневым балахоном; третьим и четвёртым оказались отец — пожилой пухлый мужчина невысокого роста и с седой головой, одетый в рабочую робу серого цвета, и сын — худощавый хмурый подросток с потухшим взглядом, сидящий в кресле-каталке.

— Вы, как я понимаю — Механист? — заинтересованным голосом спросил учёный, изучая собеседников немигающим взглядом.

Ради этого разговора Виктору пришлось ехать на закрытый военный объект, доступ к которому был получен исключительно благодаря поручительству старшего из принцев императорской семьи. Теперь же, он был вынужден признать... что не разочаровался в сделке, так как перед ним находился человек недюжинного ума, обладающий незаурядной силой воли, о чём отчётливо говорили как поза тела, так и выражение глаз.

— Не имею чести быть с вами знакомым, — вежливо, спокойно и безразлично улыбнувшись, отозвался инженер.

— О, позвольте представить: доктор Виктор Франкенштейн, — стремясь разрядить обстановку, Айро указал на своего спутника широким жестом руки. — Велика вероятность, что он сможет решить проблему вашего сына.

Во взгляде Механиста появился интерес и он даже поднял голову, уже собираясь что-то сказать, но тут голос подал его отпрыск, разом разрушая иллюзию того, что в нём имеется хотя бы часть ума родителя:

— Мы слышим подобное уже не в первый раз, но если раньше ваши "великие доктора" были хотя бы похожи на целителей, то в этот раз вы притащили какое-то...

— Гхм, — прервал сына пожилой мужчина. — Прошу прощения, мальчик просто устал и...

— Отец, неужели ты не видишь? — взбеленился подросток. — Они держат нас как пленников, тебя заставляют работать, создавая технику для завоевания земель нашего народа, а меня травят какими-то зельями. Да если бы они хотели выполнить договор, то уже давно это сделали бы, позвав хотя бы тех же целителей из магов воды. Мы здесь заложники!

"Полагаю, твой отец как раз понимает, в какой ситуации вы находитесь и старается получить из неё всю возможную выгоду. Ты же... О чём ты вообще думаешь, предъявляя подобные обвинения высокопоставленному офицеру, да ещё и брату императора страны Огня?", — мысленно хмыкнув, учёный констатировал то, что в данном отдельно взятом случае, природа то ли отдохнула, то ли вовсе посмеялась над сыном гения.

— Это всё очень мило, но я человек занятой, а потому... давайте перейдём к осмотру пациента, — вмешался в поток мыслей мальчишки.

— Да с чего вы взяли, что я позволю себя обследовать какому-то странному типу?! — всплеснул руками пациент.

— С того, мальчик, что от тебя здесь ничего не зависит, — холодно ответил Виктор, досадливо морщась (чего никто не заметил из-за маски). — Я бы вообще предпочёл тебя усыпить, но это может навредить дальнейшему сотрудничеству с твоим отцом.

— Да... Да... Да как он смеет! — буквально вспыхнул парень, тут же получив подзатыльник от родителя. — Ай... За что? Ты что, на его стороне?

— Я на своей стороне, — отчеканил Механист, а затем добавил чуть мягче: — Помолчи и дай мне поговорить. Доктор...?

— Просто "доктор", с вашего позволения, — любуясь ошарашенным и возмущённым лицом подростка, отозвался Франкенштейн, краем глаза не забывая следить за принцем, который получал от происходящего искреннее наслаждение (характер учёного он узнал достаточно, так что мог судить о том, что тот сейчас испытывает противоречивые желания в отношении раздражающего фактора).

— Я не возражаю против того, чтобы моего сына усыпили, если это не навредит его здоровью, — заявил Механист, умудрившись удивить всю троицу своих собеседников.

— Отец! — первым пришёл в себя сын инженера, но развить свой успех не успел, получив облачко усыпляющего газа прямо в лицо.

— Вы уверены, что это было обязательно? — несколько недовольно спросил Айро, поддерживая обмякшее в кресле тело.

"И как он только успел переместиться? Всё же титул Дракона Запада — это не шутки", — промелькнуло в голове Франкенштейна.

— Однажды он меня поймёт, — вздохнул пожилой мужчина. — Ну или вляпается в неприятности из-за слишком длинного языка. Доктор, я доверяю принцу Айро, так что если он говорит, что вы можете помочь моему сыну, то мне остаётся только согласиться на обследование. Но сперва, ответьте на мой вопрос: что вы хотите за свою помощь?

— Не так уж и много, — заверил учёный. — Для начала вы можете прекратить саботировать создание новых технологий...

— Не понимаю, о чём вы, — излишне поспешно отозвался Механист.

— Я, конечно, не инженер, но если представить новейшие танки страны Огня как живых существ, то их можно описать так: больные химеры, нежизнеспособные в дикой природе, — развёл руками доктор.

Генерал на это снова лишь усмехнулся, одарив инженера подбадривающей улыбкой.

— Не я выбираю модели техники, которые берут для реализации в металле, — ещё раз попытался откреститься пожилой мужчина, пусть по нему и было видно, что в успех он не верит.

— Поверьте, я вас не виню и даже понимаю: сам не люблю работать по принуждению... или под влиянием угроз, — добавив в голос каплю раздражения, вспомнив ситуацию с демонами, а потом и вампирами, признался Виктор. — Но мы оба знаем, что заказчика можно убедить в том, что более дорогой, трудозатратный, ресурсоёмкий и легко выходящий из строя проект, можно расписать настолько красивыми словами, что не понимающий процессов человек выберет именно его, задвинув в долгий ящик более дешёвый, эффективный и надёжный аналог.

— А ведь вашим начальником, друг мой, является очень тщеславный человек, который никогда не признается о том, что чего-то не понимает... Но при этом, он сам обладает даром убеждения.

— И... — Механист беспомощно осмотрелся, но быстро взял себя в руки. — Раз меня ещё не тащат в допросную, значит, вам от меня что-то нужно?

— Только сотрудничество, коллега, — заверил пожилого человека Франкенштейн, после чего извлёк из кармана балахона устройство, похожее на подсвечник для двух свеч, между концами раздвоенной части коего была закреплена зелёная сфера, заключённая в металлическую клетку, а чуть ниже, в области ножки, на устройство была надета железная прямоугольная рамка. — Пусть я и не гениальный механик, но кое-что тоже могу создать. Прошу: оцените мою поделку.

Вытащив запор, который не давал рамке двигаться, учёный отошёл от стола. Тем временем, прямоугольная часть устройства начала вращаться вокруг центра, в то время как по сфере бегали едва заметные искры.

— Хм... — пожилой мужчина подпёр голову ладонью, нахмурил брови и стал о чём-то серьёзно размышлять, но через несколько минут вздохнул, заявляя: — Не понимаю, на каком принципе оно работает. Вроде бы что-то связанное с магнитными полями...

— Вы правы, — подтвердил доктор. — А работает он на духовной энергии, которая рассеяна в воздухе. Можно сделать и аккумулятор, который нужно будет заряжать, но я считаю это пустой тратой сил, когда можно просто объединить насос духовных частиц и преобразователь магнитных полей.

— Это же... — глаза Механиста расширились в осознании, а затем он воскликнул: — Вечный двигатель! Не нужно топливо; не нужна вода для создания пара; не нужна камера сгорания...

— Но нужна свободная духовная энергия, — прервал восторги инженера Виктор, к собственному изумлению ощутивший... смущение?

"Оказывается, меня ещё можно смутить. Какая неожиданность. Видимо, я слишком привык общаться с теми, кому от меня что-то нужно ради собственных целей и, встретив учёного, который является искренним ценителем науки, оказался не готов...", — было бы глупо врать себе, так что Франкенштейн признавал, что ему действительно понравилось ощущать восхищение того, кто мог оценить его успех по достоинству (а ведь он и десятой доли потенциала ИД не видел).

— Как думаете, коллега, вы сможете сделать летательный аппарат, в котором будут использованы двигатели, работающие на подобных источниках питания? — всё же спросил доктор.

— Да-да... разумеется, — возбуждённо всплеснул руками пожилой мужчина, резко разворачиваясь к выходу. — У меня в кабинете есть чертежи, которые я...

Взгляд изобретателя упал на спящего сына, после чего выражение его лица тут же сменилось с восторженного, на хмуро-сосредоточенное. Подняв руки, он растёр ладонями лицо и произнёс:

— Прошу прощения, принц Айро, доктор Виктор... Я же не ошибся? — инженер ещё раз растёр руками лицо и повернулся к учёному. — Я готов обсудить ваши проекты, но сперва хочу узнать ваш вердикт, относительно моего сына. И... Принц Айро, приношу вам свои глубочайшие извинения за то... что делал ранее. Если вы дадите мне ещё один шанс, то клянусь всеми духами: я сделаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить вас самой эффективной, надёжной и простой в эксплуатации техникой.

Последние слова Механист договаривал уже стоя лицом к брату императора, низко склонив голову.

— И летательными аппаратами? — уточнил генерал, не прекращая по-доброму улыбаться.

— И летательными аппаратами, — покорно согласился пожилой мужчина.

— В таком случае, друг мой, вы переходите под моё личное командование, — удовлетворённо кивнул Айро. — С вашим нынешним командиром мы договоримся. Ну а сейчас, Доктор, давайте всё же проведём обследование мальчика? Думаю, нужно переложить его на стол.

"Вы — страшный человек, принц: с доброй улыбкой выносите приговоры и награждаете за заслуги. Без особых усилий привязываете к себе людей, играя на их слабостях с той же лёгкостью, как готовите свой любимый чай... Вашему брату повезло, что вы не претендуете на трон, а племянников ждёт неприятный сюрприз, если они решатся реализовать свой план", — вслух, разумеется, Франкенштейн ничего говорить не стал, предпочитая вежливое молчание бесполезным сотрясаниям воздуха, которые могут привести к труднопросчитываемым последствиям (но заметку на память он всё же сделал, чтобы не расслабляться и следить за генералом в оба).

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Лечительная

(Пригород столицы страны Огня. Тысяча семьсот одиннадцатый).

Как узнал на личном опыте Виктор, огневики оказались крайне общительным народом, который очень любит сплетни (возможно тому была причиной их импульсивность, а может быть и хорошо развитая почтовая система). Как бы там ни было, но уже к лету, вокруг новоявленной больницы оказался разбит небольшой городок, состоящий из гостиниц для разных слоёв населения, магазинов, закусочных и заведений развлекательного характера.

Как и было оговорено с принцем Айро, первыми пациентами Франкенштейна стали демобилизованные по состоянию здоровья военные — рядовые солдаты и младший офицерский состав. Люди, которым по сути некуда было идти, так как ни денег, ни работы, за которую могли бы взяться калеки без образования, в стране не было, охотно хватались за возможность снова встать на ноги, обрести руки, вернуть зрение...

Первое время, когда подопытных свозили в палаточный лагерь, так как многокомнатные общежития лишь строились, а в палатах больницы лежали только идущие на поправку (да и то лишь пару дней, после чего их выпроваживали на улицу, в руки офицеров армии), учёный оказывал исключительно услуги протезирования: конечности, созданные по технологии некроголемов, с вставленными ИД питания, сплавлялись с плотью, от которой протягивались нервы свиней, подсоединённые к свиной же коже, что обеспечивало довольно плохую чувствительность внешних покровов. Под своеобразным чехлом из специальным образом обработанной кожи, находились муляжи мышц, на самом деле представленные обычным наполнителем, который придавал конечности более или менее нормальный вид, что было необходимо из-за того, что обтянутые тканью кости, покрытые слоем металла с выгравированными рунными цепочками, почему-то нервировали пациентов. Впрочем, находились среди бойцов и необычные уникумы, просящие сделать им полностью железную клешню, или лапу, или что-нибудь в том же роде, желая вернуться на фронт и "Показать этим землеройкам, из чего сделан народ Огня".

Когда первая волна подопытных разбрелась по стране, разнося славную весть о мудрости императора Озая, который нанял западного колдуна для излечения своих верных подданных, о которых заботится и днём, и ночью, невзирая на их бездарность и ничтожность... поднялась вторая волна. Так как на войне успели вырасти несколько поколений, травмированных ветеранов скопилось много, и пусть не все они устремились к столице, но даже десятая часть оказалась огромным количеством. А ведь кроме бывших солдат, среди коих встречались и старики, и молодые мужчины, и забулдыги среднего возраста, за своим шансом на новую жизнь отправились ещё и крестьяне, ремесленники... и дворяне.

Невзирая на то, что некроголемы круглосуточно подготавливали материал, создавая протезы из костей, металла, искусственных душ, губок и свиной плоти, а доктор привлёк к работе нескольких выделенных целительниц, фактически купленных у работорговцев из страны Воды, очередь только увеличивалась. В конце концов дошло даже до того, что пациентов выпускали из палат спустя несколько часов после приживления, а всем кто не хотели возвращаться в армию, выставили прейскурант на услуги.

Отдельной статьёй шли протезы глаз: Виктору пришлось неожиданно долго биться над тем, как переработать сигналы, получаемые от света ИД, в импульсы расшифровываемые мозгом человека. Помогли ему, как и всегда в таких ситуациях, не совсем добровольные добровольцы из числа заключённых, которым обещали после всего пережитого простить все грехи (находились наивные глупцы, на самом деле в это верящие). Сперва получаемая картинка была монотонно-белой, затем чёрно-белой с разными оттенками, ну а потом и различные цвета начали добавляться.

Решив проверить одну свою теорию, Франкенштейн сделал так, что основанные на ИД глазные протезы не видели красного цвета. Когда представители императора спросили, почему так, он ответил "Чтобы преступники не могли видеть традиционных цветов народа Огня, в наказание за свои преступления". Как бы это ни было удивительно, но подобное объяснение всех устроило, и его даже похвалили за столь великолепную задумку (когда же дело дошло до испытаний на обычных людях, никто уже ничего не хотел менять, так как разработка новых зрительных органов, способных распознавать всю гамму цветов, потребовала бы дополнительных затрат времени и денег).

"Не говорить же мудрым чиновникам, что готовые образцы уже имеются?".

Тем временем Механист, пока его сын, научившийся ходить на собственных ногах после исцеления и начавший вести активную половую жизнь со служанками, во всю пользуясь положением отца и больше не вспоминая о злобности народа Огня, приступил к созданию двигателей нового поколения. В результате его трудов свет увидел ДДИ (двигатель души империи), представляющий из себя небольшой цилиндр, внутри которого скрывался весь механизм, и вращающуюся шестерёнку, устанавливаемую в транспорт.

Стоит ли говорить, что за счёт уменьшения размеров самого двигателя, а также отпавшей необходимости везти с собой топливо, уменьшились и размеры техники? Впрочем, инженеры нашли способ, как применить освободившееся пространство, расширив грузовой отсек и увеличив толщину брони танков. Учитывая же, что ДДИ были не такими уж мощными, то скорость ничуть не возрасла, а даже слегка упала, но зато возросли проходимость и экономичность. Минусом же оказалось и то, что ИД выгорали за несколько дней работы, из-за чего их приходилось регулярно менять (но для предмета, размерами не больше кулака взрослого мужчины, это не проблема).

Параллельно, в ночное время суток, когда больница закрывалась для отдыха, учёный занимался созданием аналога ликантропного вируса, но для драконов. При этом результат, при котором подопытные при солнечном свете превращались бы в безумных чудовищ, Виктора совершенно не устраивал. Ввиду этого эксперименты затягивались, основной причиной чего была официальная работа целителем.

К лёгкой досаде Франкенштейна, он так и не смог вылупить драконье яйцо, из-за чего зародыш скончался и стал годен разве что на вскрытие. Айро, когда узнал об этом, обещал раздобыть несколько живых особей крылатых змеев, так как ему ещё требовалось очищать государство от этих тварей...

...

— Приветствую в Горне Исцеления, господин...? — войдя в приёмный кабинет, одетый в свой скафандр и балахон учёный остановился, увидев в кресле перед столом мужчину впечатляющего телосложения, у которого отсутствовали рука и нога.

— Беркут, — спокойно, с каким-то даже безразличием отозвался маг огня, на лысой голове коего красовался рисунок в виде огненного глаза.

Посетитель был одет в хорошо подогнанную форму чёрного цвета, с излишне яркой красной кирасой и примитивными протезами. На доктора он смотрел внимательным и не меняющим эмоций взглядом, будто бы хотел увидеть нечто, ясное лишь ему одному.

"Ещё один "суровый воин". И каждый пытается испугать "тыловую крысу". И таких у меня по пять в день", — досадливо поморщился под маской Виктор.

— Что же, как вам будет угодно, — не стал спорить Франкенштейн, мыслями уже находящийся в своей лаборатории, где в колбах доходили до готовности новые образцы жидкого проклятия. — Полагаю, вам необходимо заменить имеющиеся протезы... на более функциональные?

— Мне нужны рука и нога... для охоты и сражения, — проявил чуть больше живости Беркут, после чего пояснил: — Они должны состоять из металла, а также содержать встроенное оружие вроде метателя дротиков.

"Уже интереснее", — мысленно признал учёный, начав разглядывать собеседника с интересом энтомолога, увидившего новый образец, что заставило будущего подопытного напрячься (всё же он привык ощущать себя хищником, а не жертвой).

— Армия страны Огня оплачивает только стандартные протезы, — всё же решил уточнить важный вопрос доктор.

— Я не от армии, — поспешил заверить Виктора пациент. — Меня к вам направил один наш общий знакомый, чтобы я прошёл лечение... в частном порядке.

Произнеся последние слова, Беркут снял с пояса тугой кошель и положив его на край стола, за которым должен был сидеть хозяин кабинета, раскрыл завязки. В свете, падающем из окна, расположенного в боковой стенке, сверкнуло золото монет, только-только вышедших из-под пресса.

"И что я должен сейчас сделать: увидев монетки — начать танцевать на задних лапках? Почему все стремятся попусту тратить моё время? Неужели нельзя прийти и сказать "Мне нужны протезы с такими и такими функциями", чтобы выслушав цену согласиться, или отказаться и уйти", — наёмник, или охотник за головами (Франкенштейну было всё равно), уже начинал откровенно раздражать.

— Сперва проведём обследование, затем поговорим о цене и комплектации конечностей, — безразличным тоном заявил учёный, начав обходить стол, но при этом не выпуская посетителя из поля зрения, на случай если вдруг ему заказали голову одного конкретного доктора...

...

В результате затянувшегося диалога, Беркут получил протез руки, для установки которого пришлось удалить плечевую кость, в который были встроены гарпун с лебёдкой (пятиметровой длины), встроенным в предплечье метателем дротиков и острыми но короткими когтями-лезвиями, а также ногу в виде львиной лапы, с выдвигающимися когтями. Виктор, разумеется, предупредил пациента, что искусственная нога, отличающаяся строением от живого аналога, не даёт дополнительных силы или скорости, а наоборот снижает подвижность... Но кто слушает лечащего врача?

Примерно через месяц после этого случая, на приём записался следующий "солдат удачи", который был полностью здоров, но захотел себе железные руки и ноги, чтобы быстрее бегать, сильнее бить, выше прыгать и не бояться принимать на конечности удары мечей. Ещё помощник послал бы его куда-подальше, так как список пациентов и без того был загружен на три месяца вперёд, если бы не сумма золотом, которую ненормальный был готов заплатить, чтобы получить желаемое (хотя сам наёмник был уверен, что свою роль сыграла фраза "Я от нашего общего друга").

Если бы Франкенштейн работал ради денег, то лишь радовался бы подобному заработку, идущему в обход приставленной к больнице администрации, но... как раз в деньгах он нужды не испытывал, а вот дефицит времени испытывал в полном объёме. Дошло даже до того, что стимуляторы приходилось выводить из организма через капельницу.

"Необходимо создать протезы, которые сами будут интегрироваться в организм носителя, попутно подстраиваясь под рост. Разработать модульную конструкцию, с отдельными источниками питания, синхронизирующими работу после соединения?".

* * *

— Эксперимент номер двадцать два ноль три... — произнёс учёный, вставая перед решёткой, закрывающей вход в небольшую испытательную камеру. — Рядовой Ли, вы готовы?

— Так точно, доктор, — отозвался полуголый мужчина среднего возраста, с налысо выбритой головой, красующийся рельефным торсом, одетый в чёрные штаны, ниже колен которых были только пустые штанины.

Для чистоты эксперимента, помещение было экранировано от любых внешних излучений при помощи специального стекла, пластины которого находились под деревянными панелями. После того как было получено подтверждение, передняя стенка, остающаяся прозрачной в достаточной степени, чтобы излучения света и тепла могли вырываться изнутри, опустилась прямо перед решёткой, обеспечивая подопытному герметичность.

Благодаря стёклам очков, встроенных в маску чумного доктора, Виктору не нужны были источники света, так что коридор, расположенный в подвале больницы, на глубине пяти метров от первого этажа, утопал в густой темноте, а обшитые железом стены, покрытые специальным составом, после застывания похожим на мягкое стекло, глушили лишние звуки и служили дополнительным уровнем экранирования.

Мужчина в камере поднял правую руку, в которой держал шприц-пистолет, приставил его к левому плечу и стиснув зубы, вдавил спусковую скобу. Вставленная в инструмент колба стремительно опустела, а жидкость под давлением поршня, перекочевала из сосуда в организм подопытного. После этого огневик отбросил бесполезный для него инструмент к стене, чем заставил Франкенштейна поморщиться: всё же своё оборудование он ценил, пусть и имел доступ к ресурсам целого государства (а после последних успехов, ему мало в чём отказывали).

Проклятье стремительно распространилось по кровеносной системе, захватило мышцы и кости, поразило внутренние органы... но мозг почти не затронуло, что учёный прекрасно видел через синие стёкла. Когда духовное тело человека начало деформироваться, были включены лампы, созданные на основе ИД, с внедрёнными ядрами магии огня (извлечёнными из преступников), работающие только на отдачу запасённой энергии, тем самым заполняя камеру "солнечной" энергией.

— Десять секунд... Началась трансформация внешних кожных покровов: вижу мелкие синие чешуйки...

— Сорок пять секунд. Началась регенерация нижних конечностей: в будущем следует озаботиться большим объёмом питательных веществ в организме.

— Семьдесят секунд. Подопытный начинает кричать. По всей видимости, обезболивающие подавлены возросшей регенерацией... Необходимо провести в камеру трубки для закачивания газа.

— Сто секунд. Начались деформации костей и мышц; фиксирую смещение внутренних органов.

— Сто сорок пять секунд. Регенерация нижних конечностей завершена. Их вид более драконий, чем у предыдущего испытуемого, который не имел руки. Вывод: при трансформации в драконида, изначальное духовное тело имеет высокую степень важности.

— Двести десять секунд. Под шкурой, в области грудной клетки... но над рёбрами, образуются газовые мешки. Крыльев и хвоста пока не видно.

— Двести пятьдесят три секунды. Превращение завершилось. Результат... условно успешный.

Пока мужчина бормотал в специальное ИД записи все результаты, новоявленный драконид поднялся на задние лапы, которые заметно отличались от ног: вытянутые стопы опирались на цыпочки, в то время как пятки висели над полом, красуясь коротким шипом. Вся его кожа была покрыта чешуйками тёмно-синего цвета, уши вытянулись и заострились, глаза выпучились, во рту выросли острые зубы, само лицо чуть вытянулось, а нос стал почти плоским.

Под заинтересованным взглядом Франкенштейна, существо принюхалось, присмотрелось к стеклу, а затем начало вдыхать, из-за чего шкура у него на груди раздулась, начав напоминать барабан, но затем стремительно сжалась, а из распахнутой пасти вырвался поток синего огня.

"Похоже, что это новая неудача. Хотя, если подумать, то сегодня успех был ближе. Внешние трансформации всё ещё позволяют узнавать контуры человека, но поражение головного мозга оказалось слишком большим. Или это от боли? Без постоянной закачки обезболивающих ничего сказать нельзя", — ещё несколько секунд полюбовавшись на беснующегося монстра и поняв, что разума в нём нет, учёный отдал приказ на отключение.

Тут же погасли светильники, дававшие подопытному силу, что незамедлительно сказалось на его поведении: огонь угас, а драконид стал обследовать свою обитель. Впрочем, это ему ни чем не помогло, так как резерв уже был истрачен, а пополнить его не представлялось возможным.

"Слишком высокая регенерация. Классические ликаны остались далеко позади по этому параметру. Необходимо найти способ воздействия на мозг не медикаментозными средствами... Излучение, звук, электрические разряды?", — размышляя на отстранённые темы, доктор вышел в освещённое помещение, где его встретил откровенно скучающий Френки.

— Как результаты? — пророкотал великан, одетый в чёрные жилетку и штаны (без своей маски, скрывающей всё лицо), поднимаясь с жалобно скрипнувшего деревянного стула.

— Не утешительно, — отозвался Виктор, проходя мимо своего лучшего творения, направляясь к комнате отдыха. — Отнеси в камеру номер семь ведро с водой, хлеб и одеяло. Нужно понаблюдать за реакциями подопытного на раздражители...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Прогрессивная

(Пригород столицы страны Огня. Тысяча семьсот двенадцатый).

На полигоне военного комплекса инженерных мастерских, охраняемых личной гвардией императора Озая, в это пасмурное утро собралась примечательная компания: плотного телосложения мужчина в мундире генерала, волосы которого красовались сединой, человек в мешковатом балахоне, накинутом поверх массивного скафандра из плоти и металла, великан с серой кожей, металлической маской из прутьев, одетый в костюм из чёрной кожи, невысокий немолодой мужчина, явно страдающий лишним весом, одетый в заляпанный машинным маслом передник, накинутый поверх рабочего комбинезона серого цвета. Солдаты, занимающиеся охраной объекта оцепили периметр, перекрывая все возможные подходы...

— Мне кажется, или мы с вами стали встречаться только тогда, когда случается нечто действительно неординарное? — с намёком на шутливое возмущение, обращаясь к своим увлекающимся наукой спутникам, спросил принц Айро.

— Просто мы с коллегой не любим тратить время попусту, ваше высочество, — отозвался Виктор, слегка поворачивая голову, чтобы его маска чумного доктора смотрела прямо на брата императора. — Вам тоже стоило бы больше времени уделять своим прямым обязанностям.

— Если всю жизнь работать не покладая рук, то в старости можно обнаружить, что жизнь пролетела, а вспомнить нечего, — философски заметил генерал, внимательным взглядом окидывая четвёрку работников, выкатывающих из ангара причудливую конструкцию, похожую на яйцо из металлических трубок, положенное на бок и установленное на четыре колеса, к которому приделали крылья и хвост.

— Если всю жизнь отдыхать, то в старости можно обнаружить, что ничего не добился, — хмыкнул учёный. — Из-за чего жить остаётся одними лишь воспоминаниями.

— Друзья, вы оба в чём-то правы и неправы одновременно, — вмешался в диалог Механист, сдвигая на лоб большие круглые очки, удерживающиеся на голове при помощи ремешка. — Работу и отдых необходимо чередовать, чтобы добиваться наилучших успехов и в первом, и во втором. В конце концов, утомлённый непрерывными нагрузками разум начинает делать ошибки, ну а праздная жизнь требует денег, которых лентяю взять неоткуда.

— Разве что из наследства родителей, — заметил Франкенштейн.

— Какие грубые намёки, — изобразил оскорблённое выражение Айро, скрещивая руки на выпяченой груди. — Будет вам известно, доктор, я — очень трудолюбивый человек. Чтобы это доказать, предлагаю после презентации зайти в чайный домик, где мы сможем поделиться последними успехами.

— Гррр, — пророкотал Френки, с намёком посмотрев на отца.

— Что же, раз вам мало бумажных отчётов, можно и потратить пару часов ценного времени на пустую болтовню, — досадливо отозвался Виктор.

— Вот и чудно, — потёр ладони генерал. — Раз уж мы собираемся насладиться напитком богов, то предлагаю сыграть пару партий в пай-шо...

"И он ещё говорит о трудолюбии", — мысленно пожаловался неизвестно кому учёный.

— Принц Айро, позвольте представить вам первую действующую модель боевого винтокрыла! — прерывая разглагольствования высокопоставленного гостя, объявил главный инженер, с гордостью указывая на крылатое и хвостатое яйцо рукой. — Благодаря новым аккумуляторам, предоставленным нам доктором, мы сумели уменьшить размеры генератора электроэнергии вчетверо, так как больше нет необходимости во вращательном элементе. Таким образом, итоговая масса агрегата уменьшилась на пятнадцать килограмм, что в свою очередь позволяет брать на борт больший запас метательных снарядов. Кроме того, изменение угла наклона лопастей пропеллеров дало резкий прирост подъёмной силы... Правда мы ещё ищем оптимальный вариант, который совмещал бы в себе как экономичный расход энергии, низкий уровень износа подвижных элементов, и максимальную эффективность.

— Доктор, как вам удалось скопировать одну из сил магов огня? — внешне принц продолжал излучать дружелюбие, легкомысленность и расслабленность, но вот острый взгляд прищуренных глаз выдавал напряжение.

— На самом деле, всё оказалось до обидного просто, — пожав закованными в скафандр плечами, Франкенштейн извлёк из балахона стеклянный цилиндр, отливающий голубым цветом, с обоих концов которого виднелись металлические пластинки, а внутри находилась маленькая шаровая молния. — Мне пришлось изучить немало магов, прямо во время применения их сил, чтобы понять принцип трансформации духовной энергии, в процессе чего было доказано, что на самом деле она состоит из мельчайших сгустков, способных менять плотность и форму. Благословение великих духов, на самом деле является чем-то вроде преобразователя духовных частиц, дающего им строго определённый импульс, подкреплённый программой движения. Если взять магическое ядро мага земли, то используемые им частицы начинают вибрировать, создавая между собой область напряжения, при помощи которого укрепляют связь и обретают способность к левитации, основанной на взаимодействии с магнитным полем подходящего объекта. Однако же они крайне устойчивы к воздействиям, которые требуют сменить изначальную форму. Кроме того, я наконец-то понял причину, по которой маги земли не могут левитировать себя: все их воздействия на окружающие объекты — это притягивание или отталкивание предметов от центра энергетической аномалии, которой является одарённый. Для полёта же необходимо, чтобы маг отталкивал друг от друга саму землю и камень, на котором стоит.

— Честно говоря... я не понимаю разницу, — смущённо признался Айро, который даже не стал возмущаться тому, что учёный начал рассказ о своих изысканиях настолько издалека (всё же тщеславие у доктора было развито неплохо, пусть он и пытался это скрывать).

— Хм... — Виктор задумчиво подпёр подбородок кулаком правой руки. — Представьте себе ситуацию, когда вы берёте в руку камень, а затем бросаете его вперёд. В данном примере вы — это магический центр мага земли, ну а рука — энергетический "щуп". А теперь попробуйте встать на камень, одной рукой опереться о землю, а второй — поднять его.

— В принципе, если постараться... — задумчиво нахмурился принц, но тут же покачал головой. — Неужели ничего нельзя придумать?

— Самое удивительное — можно, — Франкенштейн наклонился, подобрал с земли маленький камушек и подбросил его на ладони. — Я не могу поднять камень, когда стою на нём, но... стоя на земле, я могу толкнуть его вверх с достаточной силой, чтобы привязанная к нему верёвка дёрнула меня вверх, отрывая от земли. Для простоты понимания, назовём это — Закон Пружины.

— Неужели маги земли до этого не додумались? — удивился Механист, сняв с головы очки и начав их протирать чистой тряпицей. — Я имею ввиду, что это...

— Элементарно? — помог коллеге доктор. — Вы правы. Многие вещи становятся элементарными, после того как их кто-то придумал. Те же подшипники, например. С другой стороны, кто поверит в теорию, что положив себе на спину каменную плиту, можно воспарить в небо? Я не исключаю, что кто-то из земляков догадался использовать свою силу именно так, но вряд ли он проводил для этого научные исследования, либо же с кем-то делился своими успехами. Ведь в условиях конкуренции со всеми, включая собственных учеников, многие знания теряются и открываются заново десятки раз.

"О том, что в мой скафандр добавлены элементы, которые позволят левитировать в нём, говорить не буду: люди умные — сами догадаются", — подумал учёный, оценивая работу команды инженеров, проводящих предстартовые проверки винтокрыла.

— Маги воды — это другая крайность, — продолжил импровизированную лекцию мужчина. — Духовные частицы, прошедшие через ядро подобного одарённого, практически полностью прекращают вибрацию, а их движение строго однонаправленное и легко поддаётся изменениям формы. Фактически, магия льда — это магия воды, но с тем лишь условием, что духовные частицы, воздействующие на стихию, полностью теряют способность самостоятельного движения. Благодаря пластичности энергии водники сумели приспособить её к целительству.

— Мы готовы к запуску, — доложил молодой инженер из команды техников, которые обслуживали винтокрыл.

— Не сейчас, — прервал его Айро. — Так как магов воздуха мы вам предоставить не могли, полагаю следующими будут наши соотечественники?

"Зря вы так, принц: Механист старался, а вы оттягиваете его момент славы", — укоризненно подумал учёный, но вслух этого говорить не стал.

— Магия огня представляет из себя стремительное движение с высокой частотой вибраций, — расколотый в пальцах перчатки камушек, в виде осколков полетел вперёд. — За счёт вложенного в движение импульса, на который уходит часть жизненных сил одарённого, духовные частицы мага огня приобретают разрушительный потенциал. В отличие от представителей иных стихийных наций, огневики черпают силу внутри себя... что приводит к занятному феномену: столетний водник сможет долгое время творить мощную магию, демонстрируя пик своих возможностей, в то время как огневик того же возраста в лучшем случае полыхнёт один раз, чтобы окончательно прогореть. Сталкиваясь с духовными телами различных предметов, подобная энергия передаёт им свой заряд, что приводит к резкому распаду уже материальной основы, чему сопутствует выделение большого объёма тепловой энергии.

Ещё раз продемонстрировав слушателям батарею, Франкенштейн заметил:

— Если магия огня — это стремительное движение в одну сторону, то молния — это хаотичное стремительное движение, сопровождающееся постоянными столкновениями. Чтобы создать духовную молнию, необходимо заставить частицы непрерывно сталкиваться, двигаясь по ломанным траекториям, постоянно передавая друг другу свой заряд. Как вы понимаете, с природной молнией это имеет мало общего.

— Но вы смогли создать компактное устройство, заставляющее частицы двигаться именно так, — заметил принц.

— Позволю себе сохранить этот секрет в тайне, — спрятав батарею, учёный развёл руками в извиняющемся жесте.

"Всё равно, когда производство станет массовым, а не штучным, мы узнаем технологию. Хм... Духовные частицы... Впрочем, какая разница?", — мысленно констатировал генерал.

...

После незапланированной задержки, вызванной неожиданной лекцией по теории магии стихийных наций, всё же состоялась демонстрация винтокрыла. Внутри яйца обнаружилось сидение с двумя рычагами, установленными на подлокотниках, куда был усажен один из некроголемов, специально выделенных Механисту для того, чтобы служить испытателем (всё же сломать его было трудно, да и болтливостью он, как и его собратья, не отличался, что позволяло лучше хранить тайны).

Взлёт винтолёта сопровождался шумом разрезаемого пропеллерами воздуха, от коего у наблюдателей закладывало уши. Управление же осуществлялось довольно просто: увеличивая мощность от генератора к обоим двигателям, пилот увеличивал подъёмную силу; при снижении напряжения на одном из моторов машина начинала разворачиваться в эту сторону; чтобы лететь вперёд или назад, требовалось наклонить или задрать нос летательного аппарата.

После того как некроголем совершил круг над полигоном, пришёл черёд демонстрации вооружения: под крылья машины подвесили по три ракеты, нацеливание которых производилось при помощи разворота всего корпуса, а выстрел обеспечивался поджиганием запала при помощи электрической искры (процент попаданий составлял меньше четверти, что откровенно удручало главного инженера); кроме того, в брюхе машины имелся люк для сбрасывания бомб, которые укладывались на специальную ленту, приводимую в движение нажимным механизмом под правой ногой.

"С уверенностью можно сказать, что воздушное сражение с магом воздуха это устройство выиграет только в том случае, если кочевник сглупит и попадёт под лопасть пропеллера. Курсовое оружие нужно устанавливать на корпус кабины, чтобы пилот имел возможность нормально прицеливаться. Ну и оно должно быть многозарядным, чтобы не экономить боезапас при выцеливании вёрткой цели. Сделать метатель на основе магического ядра мага земли?".

Примечание к части

Маленькая глава...

Покормите маленькую главу отзывами.

Всем добра и здоровья.

Драконительная

(Пригород столицы страны Огня. Осень тысяча семьсот двенадцатого).

— Взгляни, Френки, не правда ли он прекрасен? — стоя под полусферой серебряного колпака лампы белого света, Виктор держал в пальцах вытянутой вперёд правой руки колбу с тёмно-красной жидкостью.

Стены лаборатории утопали в полумраке, который разгоняли только настольные светильники, да приборы, запитанные от новых молниевых батарей. В воздухе ощущался запах озона, до ушей доносился приглушённый треск разрядов, разбавленный бульканьем различных составов в пробирках, соединённых трубками. Кроме самого Франкенштейна, застывшего в столбе белого света, который словно бы обтекал его скафандр, выхватывая из темноты маску чумного доктора и сияющие зелёными стёклами очки, что превращало его в подобие карикатурной скульптуры, в помещении находился ещё и его "сын", вопреки обыкновению одетый не в кожаные жилет и штаны, а в белоснежный хлопковый халат и широкие шорты (даже на лице у него красовалась тонкая повязка, пропитанная специальным дезинфецирующим составом).

— Мерррзость, — совершенно честно ответил великан, посмотрев на последний эксперимент отца, ради которого и спустился в подвал лечебницы.

— И ты, Френки? — удручённо вопросил у пространства учёный, опуская руку с пробиркой в специальный держатель. — А ведь эта "мерзость" — концентрат драконьей сущности, помещённый в симбиотические клетки, имеющие собственное духовное тело. Ты представляешь, что это значит?!

Доктор возбуждённо всплеснул руками, немигающим взглядом уставившись на здоровяка, с невозмутимым видом опирающегося о стену рядом с выходом.

— ... — определённые мысли на этот счёт у Френки имелись, всё же он хоть и изображал из себя недалёкого громилу, но тупым не являлся... правда и до звания гения сильно не дотягивал.

— При помощи этой "мерзости" (данное слово Виктор особо выделил, начав прохаживаться по лаборатории от стола к столу), как ты её метко назвал, мы сможем не только привить человеку некоторые особенности драконов, но и других существ, если заменить помещённые в симбиота гены на нечто иное, — правый кулак мужчины сжался, словно бы он грозил им потолку. — В отличие от вируса ликантропии, который напрямую воздействует на организм носителя, притупляя его личность и мыслительные способности, попутно изменяя само духовное тело, накладывая на него новый шаблон, симбиотические клетки будут действовать опосредованно, одновременно и являясь частью организма, и не являясь им. Однако же самое главное — заражение через кровь, укус или иные жидкости становится невозможным, благодаря чему даже если укушенный враг сбежит, через какое-то время он не вернётся с новыми силами. Ну и ещё одно... ты, Френки, получишь возможность стать оборотнем.

— Я? — великан вытаращил на своего создателя глаза, в которых легко читалось неверие. — Но... как?

— Ты вообще меня слушал? — возмутился Франкенштейн, остановившись перед своим лучшим творением. — Я же говорил, что этот симбиот имеет собственное духовное тело. Пусть он создавался для того, чтобы взаимодействовать с естественной душой, но основная работа ведётся именно через материальное тело. Сами по себе клетки малы, способны сохранять в себе крайне мало энергии, из-за чего заложенный в них облик не может развернуться. Однако же, если клеток в организме много, то их духовные тела сливаются в единое целое, а после накопления необходимого минимума сил, начинается "нарастание" и преобразование плоти. В качестве триггера активации был выбран вброс в кровь адреналина, после чего сперва происходит выделение энергии на укрепление и усиление живой плоти, а затем — нарастание псевдоплоти. Иными словами, носитель симбиотических клеток, начиная злиться или пугаясь, сперва станет крепче и сильнее, затем у него вырастет чешуя, увеличатся мышцы, начнут формироваться крылья, хвост, рога... Чем сильнее будет злиться человек, тем больше он будет приобретать сходство с донором генетического материала... и тем быстрее будет сжигать ресурсы своего собственного организма. Так что, новым солдатам принца Айро придётся очень много есть... Кхе-кхе.

Замолчав, учёный отошёл в дальний угол, где находился сосуд с водой, в который он просунул трубочку, подсоединённую к маске. Он не видел, как его единственный слушатель подошёл к держателю, в котором стояла пробирка, чтобы наклонившись вплотную к стеклу, заворожённым взглядом уставиться на невзрачную жидкость.

— Оно позволит превратиться в дракона? — негромко спросил Френки, ощущая странное волнение, непонятное даже ему самому.

— Теоретически — да, — ответил Франкенштейн, отрываясь от насыщения организма влагой. — Практически — маловероятно. Рассчёты показывают, что если для начального этапа активации требуется совсем немного сил, которые могут скопиться в самих клетках, то уже обрастание чешуёй начнёт истощать запасы питательных веществ, которые будет перерабатывать в энергию сам носитель. На то, чтобы полностью развернуть ауру молодого дракона, при этом нарастив псевдоплоть, придётся потратить до десяти килограмм жира. Впрочем, опыты на добровольцах я ещё не проводил, так что итоговый результат может отличаться от расчётного. Просто... мне хотелось с кем-то поделиться своим успехом... а ты — "мерзость".

Великан резко разогнулся, подошёл к учёному и... схватив его в объятья, оторвал от пола невзирая на вес скафандра. В процессе этих действий, здоровяк шмыгал носом и хныкал, словно ребёнок.

— Что ты делаешь?! — оказавшись в воздухе, Виктор даже растерялся на несколько секунд, из-за чего беспорядочно взмахивал руками и ногами. — Френки, это не смешно. Поставь меня на место!.. Френки?!

— Па-па... Спасибо... Вааа!..

* * *

Показательное выступление первого успешного драконида произошло спустя ещё один месяц, прямо в императорском дворце при собрании высшего командного состава. Добираться туда пришлось под эскортом из дюжины драгунов, красующихся красной чешуйчатой бронёй, вооружённых нагинатами... приехавших на карете с электродвигателем, работающим на молниевых батареях.

Френки пришлось остаться в лечебнице, сам же Франкенштейн, надевший новенький тёмно-красный с золотом балахон, вместе с бывшим калекой из числа рядовых солдат армии народа Огня, был вынужден несколько часов трястись на бархатных сидениях. Сам он мог бы добраться и быстрее, но протокол...

"Зато столицей налюбовался на всю жизнь", — иронично подумал доктор, когда наконец-то въехав в жерло вулкана по единственной дороге, их транспортное средство начало медленно протискиваться по узким улочкам, где гуляли тысячи человек в праздничных нарядах.

В самом начале пути Виктор искренне недоумевал из-за того, что сопровождающие прибыли за ним за четыре часа до назначенного времени встречи. Сидя же в красивой, богато украшенной повозке третий час кряду, он начинал сомневаться, что они вообще куда-либо успеют (ведь впереди виднелись повозки аристократов и генералов).

"Захотелось принцу Айро устроить подарок на день рождения брата. Хороший такой подарок — солдат, способный регенерировать конечности, если у него есть достаточно еды, времени и злости. А ведь завтра замок будет пуст...", — необходимость впустую тратить драгоценное время, когда впереди было ещё столько интереснейших исследований и открытий, способных ещё чуть ближе приблизить его к пониманию тайн мироздания... угнетала (а вот подопытный, одетый в красные шёлковые рубашку и штаны, с глуповато-радостным выражением лица пялился в окно).

Однообразная архитектура столицы, буквально утопающей в красном цвете черепицы крыш, знамён, одежды горожан, наскучила уже через десять минут пути. Дома из двух-трёх этажей, первый этаж в которых обязательно был каменным, теснились друг к другу, создавая узкие проходы, а их крыши нависали над обочинами, образуя своеобразные крытые коридоры. Единственное, чем это место выигрывало у всех ранее виденных европейских городов, это отсутствием вони помоев (за выброс мусора на улицу, карали как за воровство, а потому мусорные баки, каждый день вывозимые в пригород, были буквально нарасхват).

"Пускают пыль в глаза", — досадливо поморщился Франкенштейн, увидев как загораются десятки красных колб-ламп, висящих вдоль главной дороги под крышами домов (технологию создания молниевых батарей всё же пришлось раскрыть, пусть и за обещание Механиста создать настоящий шедевр в сфере воздухоплавания специально для доктора).

Впрочем, Виктор и без того был знаком с человеческой привычкой использовать сложное и ценное оборудование не по назначению, так что применение источников энергии, необходимых для двигателей военной и гражданской техники, ради освещения улиц столицы, не так уж сильно его удивило. С определённой точки зрения это даже льстило учёному, на практике показывая то, что его изобретения можно использовать не только для разрушения, создания солдат и чудовищ.

...

Наконец-то выйдя из повозки, Франкенштейн оказался под вечерним небом, уже сияющим первыми звёздами и луной, на площади перед высоким многоэтажным зданием, похожим на необычную пирамиду. Вместе с подопытным, которому суждено было стать сегодня знаменитостью, его отконвоировали к широкой лестнице из жёлтых блоков, по которым пришлось подниматься до огромных распахнутых ворот, украшенных гравировкой в виде языков пламени.

— Доктор Виктор Франкенштейн: западный целитель и изобретатель, — доложил начальнику стражи глава сопровождения учёного.

По жесту богато одетого мужчины, который глянул на Виктора как на наглое насекомое, строй из гвардейцев в алых одеяниях, вооружённых длинными нагинатами, по клинкам коих струились разряды молний, расступился открывая дорогу. Их с сопровождающим даже обыскивать не стали, хотя тот же Франкенштейн мог пронести в своём балахоне целый арсенал, начиная от вполне привычного в этих местах оружия и заканчивая отравляющими веществами.

"Впрочем, желай я отравить этот город, то мне бы не пришлось столь глубоко в него забираться", — мысленно отметил учёный, шагая за выделенным проводником в пёстром камзоле, который вёл гостей по широким и высоким коридорам, украшенным красочными гобеленами, яркой драпировкой, золотой лепниной... и освещённым красными и золотыми светильниками, работающими на всё тех же молниевых батареях.

"А ещё микроскопом можно забивать гвозди. Очень, кстати, удобно", — по какой-то причине, на этот раз подобное "признание достижений" вызвало только досаду.

Наконец они добрались до очереди, которая стояла перед дверями, ведущими в тронный зал. Перед ними стояли трое мужчин в окружении прислуги (учёный даже подумал, что его подопытного могли принять за такого же слугу). В этот момент двойные створки распахнулись и прозвучал торжественный голос распорядителя, объявляющего имя, титулы и достижения очередного гостя, который с гордым видом направился вперёд, чтобы предстать пред взором императора.

Двери захлопнулись и очередь продвинулась вперёд, а где-то позади уже звучали шаги очередных прибывших вельмож. В то же время к Виктору подошёл старик в красном балахоне, держащий в руках большой свиток, постоянно сверяясь с написанным на нём.

— Виктор Франкенштейн? Как только услышите своё имя, войдёте в зал и подойдёте к тронному возвышению на расстояние двадцати шагов... И ни шагом ближе. Опуститесь на колени и склоните голову, приветствуя его императорское величество. Произнесёте поздравление, оставите свой подарок на полу, получите разрешение встать и уйдёте влево. Вдоль стены находятся места для деятелей искусства, науки и торговли. Всё ясно?

— Предельно ясно, — не стал возражать Франкенштейн, а его спутник вовсе закивал лысой головой, словно болванчик.

— Ох уж эти дикарские наряды, — старик поморщился, окинув учёного взглядом с головы до ног. — На этом вашем западе совершенно ничего не понимают в эстетике.

"То есть... Мой скафандр приняли за традиционные на западе одежды?", — шокированным взглядом проводил старика доктор, ощущая как у него дёрнулось левое веко, а затем ещё и ещё раз.

...

Когда двери в очередной раз распахнулись, а из тронного зала раздался голос распорядителя, Виктор уверенно зашагал к виднеющемуся вдали возвышению. Краем уха он слушал свои титулы, с удивлением узнав о себе то, что является и целителем, и инженером, и охотником на чудовищ, и военным советником и... когда начался второй десяток пунктов, интерес Франкенштейна к его персоне окончательно пропал, а также стало очевидно, что им хотят сыграть в тёмную.

"Наверняка натравят на меня кого-нибудь из придворных, затем посмотрят на действия неблагонадёжных господ, а там и вовсе выставят мишенью для наёмных убийц, Дай Ли и других агентов вражеской разведки", — пронеслись безрадостные размышления на грани сознания, пока мужчина остановился и начал опускаться на колени.

О тронном зале можно было сказать то, что он большой. В конце концов, пока доктор шагал от входных дверей к тронному возвышению, на котором в позе лотоса сидел высокий худощавый мужчина, в короне, изображающей языки пламени, чёрно-красных одеждах, окружённый языками золотого пламени, ему хватило время внимательно осмотреть обстановку.

Перед императором выстроились четыре Дракона, среди которых был и Айро (это частично объясняло беспечность охраны, так как справиться с этими магами было задачей нетривиальной, которую возложить можно было на плечи хорошо подготовленного отряда, но никак не пары слабосилков). Вдоль правой стены находились аристократы, военные и прочая элита, глядящая на левую стену, рядом с которой сидели музыканты, торговцы и прочие "низшие существа" с явным пренебрежением. Подобное, впрочем, легко объяснялось тем, что среди правых находились маги или члены их семей, в то время как левые, подобной родословной похвастать не могли.

— Доктор Франкенштейн, — выслушав положенные поздравления, спокойным и властным голосом заговорил Озай, заставляя замолчать всех остальных. — Пусть сегодня день рождения у меня, но я бы хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы выразить вам признательность за все те деяния, которые вы совершили во славу моего народа.

"Нарушаете протокол, ваше величество. Вон как зароптали ваши прихлебатели. На их глазах награждают западного варвара!", — радуясь тому, что за маской не видно его лица, учёный скривил губы (а ведь тот факт, что ему позволили остаться в скафандре, для элиты народа Огня тоже послужит как красная тряпка на быка).

Тем временем, к Виктору вышел молодой офицер, который положил на пол перед ним свиток, перевязанный алой лентой.

— Это дарственная на особняк и землю вокруг него, находящийся на побережье Угольного Озера, — пояснил император, вновь заставив установиться тишину в тронном зале. — Владейте им, доктор. И помните о том, что народ Огня не забывает ни добра, ни зла.

— Не передать словами всю мою благодарность, — почтительно произнёс Франкенштейн.

— И не нужно, — слегка усмехнулся правитель. — Ну а теперь — встаньте. Мой брат говорил, что у вас есть особый дар для всей моей страны, а не только лишь для меня.

— Ваш брат полностью прав, — подчинившись, учёный выпрямился, в одной руке держа свиток, а второй указав на спутника. — Ли, продемонстрируй.

Солдат, выглядящий слегка бледным, скинул рубашку и напряг мышцы. Под вопросительными взглядами он простоял десяток секунд, а когда Озай уже хотел задать вопрос, все присутствующие ахнули: на светлой коже проступил рисунок тёмно-синей чешуи, постепенно становящейся всё более крупной, в то время как лицо начало вытягиваться, а мускулы набухать. Процесс остановился тогда, когда у бывшего калеки начали прорезаться рога и формироваться крылья.

— Если императору угодно, то любой из здесь присутствующих может проверить, что изменилась не только внешность моего спутника, — достаточно громко произнёс доктор. — Представляю вам драконида: человека, способного частично принимать облик повелителя неба.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Покушательная

(Пригород столицы страны Огня. Следующее утро).

Сидя в самоходной карете, которой управлял гвардеец императора Озая, двое коллег коего ехали вместе с учёным, обеспечивая его охрану, Виктор размышлял над прошедшими событиями и делал выводы. Демонстрация первого жизнеспособного драконида, который в спокойном состоянии был не отличим от обычного человека, а злясь или пугаясь начинал превращаться в дракона, прошла более чем успешно: покрывшийся чешуёй воин показал, что приобрёл сопротивление к огню и молниям магического происхождения, а его шкура вполне спокойно выдерживает выстрелы из луков, скользящие удары мечом, уколы копьями и подобным оружием (разве что зазубренные клинки и топоры остаются опасны... да и то — в начальной стадии трансформации).

Тренировочный бой с каким-то мелким аристократом-офицером, который захотел поставить западного варвара на место, подопытный с честью выиграл, продемонстрировав в дополнение к защите, возросшие силу и скорость (хотя Франкенштейн и подозревал, что разделанного под орех бедолагу просто выставили добровольной жертвой либо царственные братья, либо оппозиция из аристократии). Правда дальше всё пошло несколько не по плану принца Айро, так как советники заявили, что давать подобную силу солдатам, ещё вчера копавшимся в земле и навозе, а сегодня получившим мечи и доспехи, чтобы нести праведное пламя на земли врагов — это слишком опасно, так как они могут направить её против вчерашних господ. В результате, после непродолжительных размышлений, правитель решил то, что драконидами станет лишь его доверенная гвардия... ну и люди, на которых укажет его старший брат (в сравнении с изначальными десятками тысяч, на которые делался расчёт, носителями симбиотических клеток должны были стать только лишь сотни...).

"И вся эта гвардия будет сидеть в столице вместо того, чтобы пройтись по тылам врага. Ну да не моё это дело: главное — заказ выполнен и мной получены новые данные", — решив так, доктор отбросил бесполезные сожаления об упущенных перспективах, перейдя к более насущным темам.

Император Озай оказался столь впечатлён успехами Виктора, что вспомнил о его обещании создать средства связи, при помощи которых можно будет разговаривать в реальном времени на расстоянии десятков, ну или даже сотен километров. Генералы и прочие офицеры, смекнувшие, какие перспективы это несёт для их сил, сразу смягчили своё отношение к Франкенштейну, который во-первых, из простолюдина создал боевую единицу, равную магу, а во-вторых, уже получил непозволительно много наград, своими грязными лапами влезая в высшее общество. Они даже решили временно позабыть об армии некроголемов, которая под предводительством ученика учёного постепенно расширяется, удерживая целый участок фронта (в конце концов, там командовал один из них, так что это можно было терпеть).

Пообещав, что первые образцы устройств дальней связи появятся уже через месяц, Виктор хотел было отправиться "Немедленно исполнять волю императора", под благовидным предлогом покинув высшее общество. К сожалению принц Айро предупредил младшего брата о подобной возможности, а потому манёвр отступления оказался заблокирован...

Уже начали гаснуть на небе звёзды, на восточном крае небосвода виднелось зарево восхода, а Франкенштейн только-только сумел вырваться из клещей аристократов. Кто-то хотел прощупать учёного на предмет полезных услуг, кто-то намекал на дружбу, кто-то напоминал о происхождении и его месте в обществе, а парочка предпринимателей почти прямым текстом говорили о том, что у них есть незамужние сёстры-племянницы-дочери...

"Гнездо пауков, которые готовы драться за кусочек упавшей в их логово добычи. И зачем вообще было устраивать весь этот цирк?", — досада от попусту потраченного времени, благодаря маске чумного доктора, так и осталась никем не замеченной (а ведь время не бесконечно и пусть благодаря лекарствам и усилению тела с душой старость удалось отсрочить, однажды она всё же нагонит беглеца).

Карета проехала через туннель, проложенный в толще боковой стороны вулкана, а затем завернула на дорогу, несколькими витками спускающуюся к подножию по внешнему склону. Путников в это время суток было мало, так как горожане только ложились спать, а гости начнут разъезжаться не раньше полудня.

Внезапно, совершенно бесшумно, часть дороги обвалилась в обрыв, а карета, кувыркаясь в воздухе, полетела к далёкой земле.

— Что происходит?! — закричал один из охранников, сумевший уцепиться за сидение (его коллеге не повезло удариться головой, сломав себе шею).

"Дорожно-транспортное происшествие", — отметил краем сознания Франкенштейн, активируя все защитные системы скафандра, а затем, выбив окно, выпрыгнул из колесницы.

Всё это произошло настолько быстро, что ставшая ловушкой карета не успела долететь и до нижнего витка дороги, с треском разбившись об него, но доктор предполагал, что если бы он был усталым и измотанным, как обычный человек после долгого периода без сна, то велика была вероятность, что на этом жизнь и оборвалась бы. Однако стимуляторы, зелья расширяющие сознание и увеличивающие выносливость, да и повышенный уровень духовных сил, сыграли ему на руку, позволив сохранить остроту ума.

При помощи ИД с искусственным ядром мага земли, Виктор неспешно спланировал на уступ скалы, превращённый в ещё один рубеж обороны столицы, куда уже выбегали солдаты страны Огня.

— Стоять!

— Не двигаться!

— Ты кто такой?

Мечи, арбалеты, копья и другое колющее и режущее оружие нацелилось на мужчину в скафандре, поверх коего был накинут мешковатый балахон.

— Я — доктор Франкенштейн, — представился учёный. — Мой транспорт сорвался с верхнего витка дороги и разбился внизу, вместе с моей охраной. Мне необходимо сопровождение, а также я требую сообщить о данном происшествии вашему командованию: велика вероятность действий диверсантов.

— Так точно...

— Отставить. Откуда мы знаем, что это — он?

— А кто он вообще такой?

— Молчать, недоумки! Доктор Франкенштейн, проследуйте с нами в камеру временного содержания, — наконец вышел вперёд командир группы. — Если вы говорите правду, то там вам будет наиболее безопасно дождаться сопровождающих. Мы же займёмся проверкой и доложем куда следует.

"В общем-то, правильные слова говорит...", — констатировал Виктор, но додумать мысль не успел, так как сверху рухнули камни, которые раздавили солдат Огня, но отскочили от барьера, воздвигнутого при помощи духовной энергии вокруг учёного.

ИД с искусственным ядром мага воды отсигналило, что наверху находятся пять объектов, содержащих кровь, а сенсорика духовной энергии показала, что они — маги. И если падение кареты, пусть с натяжкой, всё ещё можно было назвать случайностью, после подобного действия становилось очевидно...

"Кто-то пришёл по мою душу", — прыгнув спиной вперёд, Франкенштейн начал падать, пусть и не слишком быстро, а в то место где он был секунду назад врезалась молния, взорвавшая камень брызгами осколков.

Осознав, что жертва нападения ушла от удара и не собирается разбиваться, все пятеро убийц бросились в погоню: спрыгнув с края дороги, они помчались по склону вниз, красуясь развевающимися подолами длинных плащей и пирамидальными шляпами, вызывающими сходство с агентами Дай Ли.

"Только вот среди землероек нет магов огня", — мысленно констатировал доктор, при помощи смены стёкол очков подбирая наиболее удобный спектр восприятия.

Так как нападение произошло с западной стороны вулкана, который отбрасывал густую тень, силуэты нападающих были видны плохо, а если их кто-то и заметил, то скорее всего принял за тех самых магов земли. Впрочем, для Франкенштейна не стали помехой ни темнота, ни маскировка...

"Крупный широкоплечий мужчина, вооружённый посохом; невысокая стройная женщина, похожая телосложением на мальчика-подростка; высокая женщина с развитой мускулатурой и беспалыми кожаными перчатками; высокий худой мужчина с веерами; мужчина среднего возраста, среднего роста, среднего телосложения в неком подобии рыцарской брони, украшенной шипами и лезвиями", — отпечатались в сознании образы людей, лица коих скрывали красные повязки с цифрой пять.

Как ни странно, но до среднего витка дороги медленно падающий учёный и его преследователи добрались почти одновременно. Доктор мог бы попытаться спрыгнуть ещё ниже, а то и вовсе отлететь от вулкана, но всё же решил задержаться, так как во-первых, сюда солдаты доберутся раньше чем до пригорода, а во-вторых...

"Почему бы и не проверить себя?", — мелькнула в голове озорная мысль.

— Виктор Франкенштейн, — слегка склонив голову, представился убийцам мужчина, проверяя свою теорию о том, что за ним пришли не агенты разведки (те бы говорить не стали).

— А ты не из робкого десятка, — хмыкнул мужчина с посохом, перехватывая его обеими руками. — А я грешным делом подумал, что нам опять подсунули лёгкую работёнку.

— Не желаете представиться? — спокойным тоном спросил учёный. — С вашей стороны это было бы хотя бы вежливо.

— Мы — Неистовая Пятёрка, — раскрыв вееры, объявил худощавый мужчина.

— Так что радуйся: за твоей головой пришли не какие-нибудь бандиты, а лучшие охотники за головами во всех трёх империях, — гордо заявила низкая девушка.

— Неистовая Пятёрка... — поднеся правую ладонь к подбородку, доктор прикоснулся облачёнными в перчатку пальцами к маске. — Нет... Никогда о вас не слышал.

— Ещё бы, — самодовольно ухмыльнулся убийца с посохом. — Мы не допускаем промашек, чтобы о нас болтали.

— Обезьяна, Журавль, Гадюка, не время болтать с целью, — прервала напарников вторая девушка, голос у которой был глубоким и грудным. — Скоро сюда прибудут маги огня, так что нам нужно закончить быстро.

— Как скажешь, мамочка, — хохотнул здоровяк. — Прости, дружище, нам действительно недосуг...

"У всех пятерых повышенный уровень духовной энергии, но кроме того — имеется отклонение в ауре. Создаётся впечатление, будто они только притворяются людьми... кроме парня в доспехах. Он — человек", — успев проанализировать полученную о врагах информацию, сделал выводы учёный.

Мысленным усилием активировав молниевые батареи в форсированном режиме, доктор выпустил круговую волну молний, собираясь поразить сразу всех противников. К сожалению мужчина с посохом успел защититься стеной земли, низкая девушка создала вокруг себя щит из капель воды, перехвативших весь заряд, худой мужчина отразил атаку веерами, человек в доспехах вовсе не дёрнулся, а вторая женщина поймала разряд кончиками пальцев и отправила его назад. Балахон подобного издевательства не выдержал и его пришлось скинуть, открывая взглядам Неистовой Пятёрки скафандр из плоти, кости и металла.

— Ну ты и урод, — констатировал здоровяк, разрушая свою защиту, а затем швыряя в жертву осколки камня... которые бессильно упали на дорогу. — Что за?..

"Активирован постановщик помех для магов земли; активирован постановщик помех для магов огня; активирован постановщик помех для магов воды", — промелькнуло перед внутренним взором Виктора, который с удовлетворением отметил, что трое его противников потеряли если не весь, то большую часть контроля над своими стихиями (пусть это и сжирало ресурс ИД, вынужденных создавать деструктивные колебания духовных частиц).

— Вместе! — приказала явная лидер группы, из пальцев которой высунулись когти, похожие на короткие кинжалы, бросаясь в атаку.

— Ну ты получишь! — прыгнул вперёд мужчина с посохом, занося его для удара сверху-вниз.

— Получай! — вееры худощавого мужчины создали потоки ветра, ударившие в бок скафандра, чтобы лишь слегка пошатнуть громаду.

Последний член отряда напал молча, ударом шипов, закреплённых на правой руке, оставляя в некроплоти глубокие раны. Сенсорные ИД тут же взвыли об обнаружении Священного Механизма.

"Аналог доспехов того... не помню, как его звали. Похоже, что у убийцы более совершенная версия", — отмахиваясь руками от наседающих убийц, изображая попытки к сопротивлению, Виктор распылял невидимый для взгляда и не имеющий запаха газ, попросту выигрывая время до начала его действий.

— Что-то мне не хорошо, — отпрыгнув назад, пожаловался обладатель посоха.

— Отрава, — высказал предположение худощавый его напарник, в этот же миг создавая лёгкий ураган.

"Не повезло. Всё же не люди", — отметил Франкенштейн, входя в клинч с обладателем божественного механизма в виде шипастой брони.

В дальнейшем предположение учёного подтвердилось: сперва женщина с когтями внезапно отрастила шерсть, её лицо вытянулось, на голове появились круглые тигриные уши, а за спиной мелькнул гибкий хвост, затем самая маленькая убийца вытянулась, её ноги обратились хвостом, руки вытянулись, а голова стала змеиной, после чего худощавый мужчина оброс перьями, обзавёлся клювом, а его ноги стали совсем тонкими, с суставами выгибающимися в обратную сторону. Последним, в настоящую обезьяну превратился владелец посоха.

— Гррр, — женщина-тигрица сорвала с морды повязку и оскалилась, сверкая яростным взглядом. — Богомол, держи его крепче.

"Активировать звуковую пушку", — отдал мысленную команду Франкенштейн, на мгновения опередив бросившегося в атаку оборотня, все физические показатели коего в момент трансформации выросли в разы, что стало опасно даже с учётом защитных свойств скафандра.

ИД, блокирующие духовные манипуляции отключились, а затем воздух пронзил звук, от которого лопались барабанные перепонки. Броненосец пошатнулся, оттолкнул от себя учёного и отступил на несколько шагов, хватаясь руками за шлем (ему досталось едва ли не сильнее всех, из-за близкого контакта с источником атаки), Журавль упал как подкошенный, раскрыв клюв и закатив глаза, Гадюка зашипела и метнулась прочь, соскальзывая с края обрыва, а Обезьяна взвыл, упал на четвереньки и стал мотать головой. Только Тигрица продолжила атаку, ударом лапы умудрившись пробить слой защитных материалов, когтями вонзившись в плоть жертвы.

"Полная мощность — форсированный режим", — Франкенштейн испугался бы за свою жизнь, но благодаря впрыснутым в организм лекарствам, даже боли не почувствовал, а усилившееся давление на оборотня, всё же заставило убийцу потерять сознание.

С обоих концов дороги раздались топот множества ног и крики командиров. Для Богомола, который остался на ногах против учёного один на один, это стало сигналом к бегству: наклонившись и схватив за лапу Обезьяну, он рванул к обрыву и, не сомневаясь ни секунды, сиганул вниз, оставляя Журавля и Тигрицу лежать без сознания.

"Итог боя — двое схвачены, а трое бежали. Неудовлетворительно. В следующий раз враг будет готов лучше", — сделав подобный вывод, доктор отключил устройства активной защиты, вновь создавая вокруг себя невидимую плёнку защитного поля (просто на всякий случай).

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Переговаривательная

(Пригород столицы страны Огня. Тысяча семьсот двенадцатый).

"Провал", — был вынужден констатировать Виктор, после того как залечил полученное повреждение, ввёл лекарства от возможного заражения, а уже в спокойной обстановке лечебницы, превращённой в маленькую крепость, переосмыслил все события боя.

Скафандр продемонстрировал себя с наилучшей стороны, обеспечив как неплохую защиту, так и ударную мощь. Однако, даже самый богатый арсенал приёмов не стоит и выеденного яйца, если его пользователь не умеет им управлять.

Прямо сейчас Франкенштейн сидел в кресле перед рабочим столом, в своём официальном кабинете... и думал. Мысленно он составлял чертёж нового облачения, которое должно стать на несколько порядков крепче, легче, быстрее, разрушительнее, безопаснее, а самое главное — будет иметь встроенные ИД, которые смогут автоматически реагировать на ту или иную угрозу.

"Почему мне раньше не пришло это в голову? Ведь некроголемов производят уже в почти промышленных масштабах, как и ИД к ним", — нет, полностью отдавать контроль над своим телом собственному изобретению учёный не собирался, но вот сделать для себя подстраховку, да и боевой режим (который позволит расслабиться и смотреть от первого лица, как броня дерётся) — вполне допустимо.

Велик был соблазн вовсе избавиться от органических составляющих конструкции, заменив их на металл... но проблема была в том, что при постоянной накачке духовной энергией высокой концентрации, даже некроплоть способна меняться, постепенно увеличивая прочность и силу, а также расширяя резерв сил, чего абсолютно лишены такие материалы как камень или железо. Из этого следовал вывод, что конструкцию придётся лишь оптимизировать, убирая всё лишнее и ненужное, а также делая возможность подключения съёмных модулей, имеющих узкую специализацию.

"Универсал одинаково плох во всём. Это же касается и артефактов. Глупо было надеяться на то, что мой скафандр сможет стать исключением из правила", — поморщившись, доктор вспомнил тот момент, когда когти оборотня вонзились в его плоть, ощущая при этом лишь досаду на себя за неосторожность и нерасторопность.

Мысли плавно скатились на двух пленников, помещённых в изолированные от внешнего мира камеры в подвале. Первичное обследование показало, что они действительно являются животными, которым привита способность принимать человеческий облик. Почти того же самого он пытался добиться с крысами, но сделано всё было куда качественнее, так что даже нельзя было сказать того, результат ли это чьих-то удачных экспериментов, либо же следствие самостоятельной эволюции, произошедшей в специфичных условиях.

"Более глубокое обследование покажет истину. Но даже если данный эффект — результат эволюции, нельзя будет отбрасывать вариант, что происходила она в искусственных условиях", — укол зависти кольнул душу Виктора, но это чувство не успело развиться во что-то серьёзное, так как было подавлено расчётливым разумом, считающим подобные эмоции деструктивными, а следовательно и не несущими пользы.

Франкенштейн осознавал, что невзирая на все свои успехи, всё ещё находится в начале пути к истинному могуществу и великим открытиям. Все его изобретения имели дефекты, которые предстояло исправлять путём долгой доработки (те же дракониды, пусть и несли огромный потенциал, в нынешнем своём виде годились исключительно как мясо для войны).

"А что если сделать симбиотические клетки... пустыми? Пусть при взаимодействии с носителем, они снимают с него шаблон духовного тела, а затем поддерживают его в состоянии "стандарта". Ускоренное заживление ран, увеличение физической силы и прочности тканей за счёт насыщенности плоти силой... Правда, если не экранировать носителя от обнаружения сенсорами, в качестве которых и низшие пустые сойдут, он будет сиять как факел в ночи. Но какие перспективы открываются...", — новая идея заставила настроение поползти вверх, оттеняя воспоминания о недавнем провале, который мог стать последним в его жизни (впрочем, подобных случаев было уже слишком много, чтобы на этом зацикливаться больше необходимого).

Идея о том, чтобы создать симбиотические клетки, содержащие шаблон здорового тела носителя, даже смогла задвинуть на второй план расчёты по созданию нового скафандра. Ведь в том случае, если учёному улыбнётся удача, он сможет значительно продлить свою молодость, при этом не получая негативных эффектов оборотня, вампира, ну или какой-либо иной мистической твари.

"А если попробовать использовать вирус ликантропии, с шаблоном человека, которого им заражают?.. Нет. Всё же от старости он не спасёт, так как передаёт самые общие черты", — лёгкий вариант пришлось признать маловероятным, но полностью от него отказываться доктор не собирался, желая проверить теорию на практике, для чего требовались... хотя бы лабораторные крысы.

От крыс мысли вернулись к не самому удачному эксперименту по созданию расы слуг, а от них перетекли снова на пленников, дожидающихся своей судьбы в камерах одиночного заключения (воины страны Огня хотели их забрать, но переспорить доктора не смогли). Факт покушения был неприятен, но понятен и в какой-то степени даже ожидаем: было бы странно, если бы его вообще не пытались устранить. Однако же, если к нападению людей, вампиров, демонов (хоть и низших) Виктор считал себя готовым, то вот оборотни-люди стали сюрпризом.

"Что мне о них известно? Во-первых, они изначально являются животными, из-за чего и разумы их отличаются от человеческих. Во-вторых, каждый из них использовал магию... похожую и непохожую на то, что используют одарённые люди. Вроде бы стихии те же, но... Не понятно. В-третьих, кто-то их нанял. В-четвёртых, у них должно быть своё сообщество... Не густо. Нужно пообщаться с "гостями", прежде чем разбирать их на составляющие", — досада на собственную неосведомлённость всколыхнулась в душе, но тут же была задавлена гуляющими в крови медикаментами, позволяющими держать голову чистой от ненужных рефлексий.

В итоге можно было сделать вывод, что нападение принесло больше пользы, нежели вреда, сколь бы парадоксально это ни звучало. Впервые за долгое время у Франкенштейна была целая куча новых идей, теорий и перспектив, а в дополнение ко всему ему указали на его слабости... хоть и вряд ли на это делали расчёт. Ну и конечно же принц Айро, а вместе с ним и император Озай, которых могли лишить полезного учёного, озаботились его безопасностью, дав разрешение на постоянное сопровождение парой личных стражей (даже на приёмах, если они будут ждать снаружи здания).

"А ведь в симбиотические клетки можно внести несколько шаблонов изменений. К примеру, их можно заставить запоминать разные шаблоны как духовного тела носителя, так и других людей... и не только людей. Для этого придётся увеличить их размер, а также разработать состав, который позволит менять внешность по образцу один раз, чтобы клетки сумели запомнить новые данные...", — ровное течение мыслей оказалось прервано стуком в дверь, что вызвало новую вспышку досады.

Проверка при помощи сканирующих устройств и очков показали, что за дверью находятся двое мужчин, один из которых знаком доктору, а второй был кем-то новым. Учитывая, что ни охрана, ни помощник, сидящий за столом в приёмной их не остановили, это могло означать две вещи: либо гости настолько важные персоны, что им не решились перечить, либо... они записаны на приём.

"Нужно было ознакомиться с листом записи на сегодня. Однако это нападение выбило из головы подобные мелочи...", — Виктор вздохнул, собираясь с мыслями (всё же благодаря тому, что лечение пациентов пошло на поток, его привлекали всё реже).

— Открыто, — произнёс Франкенштейн, принимая более подобающую позу и накидывая на голову капюшон, чтобы не нервировать собеседников видом сияющих линз очков.

— Добрый день, доктор, — поздоровался офицер армии страны Огня, вошедший в помещение первым. — Вижу, вы неплохо устроились на новом месте.

— Капитан Джао, — поднявшись из кресла, учёный изобразил приветственный поклон (спина не переломится, а гостю приятно). — Какими судьбами?

— Полковник Джао, — гордо выпятил грудь мужчина, а затем усмехнулся и добавил: — Не без вашей помощи, доктор. А прибыл я по делу... личного характера.

Второй гость, одетый в какую-то хламиду, с короткими усами и бородой, бледной кожей и лысой макушкой, закрыл входную дверь в кабинет, но вступать в разговор не спешил. Учёный отметил, что сложен он неплохо, но воином или магом не является, а вот аристократом или потомственным торговцем быть вполне мог, так как в лице прослеживались породистые черты.

"Совсем дичаю. Уже людей делю на породистых и дворняг", — мелькнула мысль на грани сознания Франкенштейна.

— Поздравляю, полковник, — спокойно произнёс доктор. — Полагаю, дело связано с вашим спутником? Прошу прощения, я бы и хотел потратить больше времени на разговор, но сейчас на мне висит много дел... государственной важности.

— Понимаю, — сразу же стал серьёзным собеседник. — Тогда, позвольте представить вам Джета Ли... Ну или как его знают в стране Земли — Лао Бейфонг.

"Хо? Как интересно. Только сегодня утром меня пытались убить, а днём ко мне в гости приходит полковник армии страны Огня, который должен быть на фронте, и приводит с собой одного из пяти богатейших людей страны Земли", — нельзя сказать, что учёный так уж сильно интересовался светским обществом как огневиков, так и землероек с водниками, но некоторые вещи не мог не услышать, а хорошая память позволяла быстро ориентироваться в ситуации, делая определённые выводы.

— Полагаю, дело ко мне именно у вас, господин... Ли, — выделив последнее слово паузой, констатировал Виктор, жестом предлагая гостям сесть. — И раз вы здесь, то все те, кому нужно об этом знать, уже в курсе дел и возражений не имеют.

— Вы весьма догадливы... доктор, — совершенно спокойно, будто и не находился в сердце вражеской страны, заметил Бейфонг.

— Опустим церемонии, — решил не играть в дипломатию учёный, прекрасно понимая то, что не мастер плести словесные кружева. — Что от меня требуется, и что я получу за это. Напомню, что пока не поступил приказ от члена императорской семьи, я — частное лицо и могу оказывать услуги за отдельную плату.

— Такой приказ есть, — вмешался Джао, извлекая из неприметного кармашка на груди лист бумаги, который протянул хозяину кабинета, при этом выглядя несколько виновато.

— Даже так, — мазнув взглядом по тексту и оттиску печати, хмыкнул Франкенштейн. — Что же, вопрос оплаты снимается. И что же я могу сделать для вас, господин... Ли?

— Доктор, я бы не хотел, чтобы вы воспринимали это дело столь... негативно, — снова заговорил торговец, твёрдым взглядом заглянув под капюшон, чтобы встретиться с блеском зелёных стёкол лабораторных очков. — Понимаете... Моя дочь — Тоф — единственный ребёнок, родившийся у меня и моей жены. Она должна стать наследницей всего нашего состояния и продолжательницей дела клана Бейфонг.

— Рад за вас, — позволил себе проявить нетерпение Виктор, ощущающий всё большую досаду от внезапно свалившихся новостей.

— Тоф — маг земли и она... слепая от рождения, — Лао было тяжело это говорить, что выразилось в интонациях голоса, а кроме того, Франкенштейн ему определённо не нравился, о чём говорили взгляд, поза, температура тела и некоторые другие признаки. — Об этом знают единицы, да и те — скорее умрут, нежели раскроют тайну семьи. Однако же, я и моя жена не бессмертны, что означает то... что Тоф придётся выйти в свет. Клан не примет слепую девочку, как наследницу всего состояния Бейфонг.

"Поэтому я должен отправиться на границу, чтобы лично провести операцию, дабы девочка могла видеть. Хм... А что если сделать очки, которые позволят слепому видеть? Необходимо не так уж много... Но сперва требуется провести обследование и понять, что там за проблема", — задумчивость учёного явно нервировала гостей, что вылилось в неожиданное откровение Джао.

— Доктор, это секретная информация, но вам я её раскрыть могу, — полковник облизнул губы, а затем прикрыл рот ладонью и прошептал: — Если вы сможете помочь девочке, то главная семья клана нашего гостя обязуется помочь с наступлением наших войск. Мы можем получить несколько городов вообще без боя.

— Не нужно подробностей, полковник, — остановил мужчину Франкенштейн. — Я исполню приказ императора в лучшем виде. Однако, мне необходимо некоторое время на подготовку к данной... операции.

"Неужели этот Лао настолько не хочет, чтобы власть в клане ушла к кому-то не из его семьи? Или же он настолько любит дочь, что готов ради неё предать свою страну? Или же она — это только предлог предательства?.. Ненавижу политику. Сколько от неё проблем и забот. Столько времени будет потрачено впустую", — в очередной раз мысленно возмутился учёный.

— Не стоит переживать, доктор, — облегчённо отозвался Джао. — У вас есть целый месяц.

"Забавно. Ровно столько времени мной было затребовано, чтобы создать прототип устройства связи... Подозрительно", — внутренне порадовавшись тому, что маска чумного доктора скрывает лицо, мужчина нахмурился, ощущая некую угрозу над своей головой (знакомое чувство, пару раз уже спасавшее жизнь).

...

Выпроводив дорогих гостей и оставшись в кабинете в гордом одиночестве, учёный стал активно анализировать ситуацию. С одной стороны, у него был контракт с императорской семьёй, которая вроде бы была довольна сотрудничеством (в конце концов, новые двигатели, осветительные устройства, оружие, протезирование, армия некроголемов и дракониды, уже предоставленные Франкенштейном, говорили сами за себя). С другой стороны, недовольных им тоже было немало, начиная от придворных лизоблюдов, заканчивая вражеской разведкой. Могли ли им пожертвовать ради победы в столетней войне?

"А может быть это вообще операция разведки? Нужно переговорить с Айро, поторопить Механиста и озаботиться планом Б, на случай неблагоприятного стечения обстоятельств. Как же всё это не вовремя... Хорошо, что прототип устройства связи осталось только собрать: хотя бы свободное время остаётся, чтобы заняться собственными проектами", — поднявшись из кресла, доктор обошёл стол и направился к двери, через которую совсем недавно вышли посетители.

— На сегодня приём окончен, — выйдя в комнатку помощника, не задерживаясь ни на единую лишнюю секунду, заявил Виктор, не слушая никаких возражений молодого офицера. — Все вопросы — завтра.

"Нужно поговорить с наёмниками, затем займусь новым скафандром, а в качестве отдыха попробую вывести чистые симбиотические клетки. Да, ликантропный вирус тоже проверить не помешает... А ещё, мне нужен заключённый схожей комплекции", — к сожалению, подробное изучение наёмников откладывалось до лучших времён, если вовсе не отменялось, так как они могли и не выжить в грядущих испытаниях.

Мысли о том, как заставить убийц сотрудничать у Франкенштейна были: в конце концов, они являлись животными, пусть и развившимися до разумных магических существ, но скорее всего всё ещё подверженными всем присущим инстинктам. Из этого следовало, что нужно просто правильно подобрать воздействия, после чего из пленников можно будет верёвки вить...

Иногда учёный жалел о том, что сам лишил себя возможности испытывать полноценные эмоции. Даже сейчас, подозревая нечестную игру со стороны нанимателя, он воспринимал это как очередной негативный фактор, являющийся помехой для исследований, а также фактором, который лишает части ресурсов. Обычный же человек скорее всего стал бы паниковать, совершать несвоевременные поступки, выбивающиеся из образа, а то и вовсе попытался бы сбежать, тем самым навлекая на себя неприятности.

"А ведь то, что император решил от меня избавиться — это ещё не доказано. Но, как любят говорить западные варвары "Надейся на лучшее — готовься к худшему"", — шутка показалась довольно ироничной, так что мужчина позволил себе улыбку, которую опять же никто не увидел...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Заготовительная

(Пригород столицы страны Огня. Тысяча семьсот двенадцатый).

Тигрица, находясь в полутрансформе (в которой было не так холодно, как в человеческом теле, а также не ограничивалась гибкость, как в звериной ипостаси) принюхалась к воздуху в своей камере, представляющей из себя каменный мешок, значительно ослабляющий магию. Чтобы принять нынешнее обличие, ей пришлось потратить десять минут, во время которых требовалось полностью концентрироваться на процессе, что было своеобразным антирекордом девушки, даже в самый первый раз перевоплотившейся за какие-то пять-шесть минут.

После неудачного нападения на того западного мага, оказавшегося не таким уж и беззащитным, как говорил посредник нанимателя, а также куда более крепким, нежели можно было ожидать от человека, не владеющего Божественным Механизмом...

"Хотя, его броня уж слишком... волшебная. Богомол ошибся? Вряд ли. Неужели на западе подобные штуки в порядке вещей?", — мотнув головой, охотница ещё раз втянула носом воздух, заставив ноздри затрепетать, после чего глухо зарычала, почувствовав знакомый запах.

Тигрица не знала, сколько именно времени прошло с момента её пленения: окна здесь отсутствовали, а жидкую похлёбку приносили всего дважды, просовывая миску в окошко внизу металлической двери. Ей приходилось слышать истории о том, что человеческие маги, ну или просто богачи, порой берут им подобных в плен, чтобы потом устроить охоту на разумную дичь, пустить на ингредиенты, заставить драться на арене, использовать как слуг и постельные игрушки...

"Пусть только попробует", — непроизвольно поджав хвост, полосатая кошка-девушка оскалилась, представляя как вцепится в глотку тому самоубийце, который захочет ей овладеть.

На материке было несколько крупных поселений нелюдей, а кроме того — полсотни разбросанных тут и там деревенек, где жили отдельные семьи и кланы. В большинстве своём они скрывались от людей, так как те хоть и были слабыми, но зато весьма многочисленными, что позволяло за каждого убитого перевёртыша платить десятком-другим рядовых воинов. Впрочем, совсем уж изолироваться от внешнего мира они не собирались, и те, кто умели полностью менять свою личину на человеческую, регулярно ходили в людские поселения для торговли, сбора слухов, отдыха и множеству иных дел.

Среди нелюдей востока были как вполне мирные, так и хищные, которые охотились на одиноких путников, а то и посёлки вырезали (с ними старались контактировать по минимуму). В отличие от неразумных и полуразумных тварей, вроде тех же крылатых змеев, перевёртыши были осторожны, благодаря чему большинство считало их суеверными сказками... что не мешало стихийным магам на них охотится и истреблять.

"Люди — тупые лысые обезьяны, убеждённые в своей исключительности и избранности. При любом подозрении на попытку посягнуть на их уникальность, они начинают карать всех, кого посчитают угрозой", — рык стал громче, превращаясь в подобие тихого грома.

Боялась ли охотница? Да. Как говорил её отец: "Страх неведом лишь глупцам". Находясь же в плену у западного колдуна, известного как лечением людей, так и массовыми убийствами, превращением целого города в существ, которые едят сухую кровь, а ещё — созданием армии мёртвых, можно было ожидать любой подлости и жестокости.

"Если он захочет устроить охоту, то у меня будет шанс сбежать. Бои на арене? Тоже приемлемый исход. Главное — не слуга и не игрушка...", — богатая фантазия нарисовала картину того, как её пытают, час за часом ломая и исцеляя кости, вырывая когти и зубы, прижигая шкуру, травя тухлой водой или какими-нибудь дурманящими составами (люди были крайне изобретательны в том, что касалось причинения боли, ослабления воли и подчинения).

Журавль, прилетевший из маленькой островной страны, рассказывал о том, что на его родине нелюдей зовут ёкаями. Где-то их принимают спокойно, где-то боятся, где-то ненавидят... а где-то почетают наравне с богами.

"Только вот среди нас настолько сильных нелюдей попросту нет", — хмуро подумала полосатая хищница, вспоминая легенду о том, что её собственный род произошёл от Защитника Запада (белого тигра размером с дом, сотни лет оберегавшего границу от посягательств завоевателей).

К сожалению, великий предок не дожил до современности, будучи сражённым в бою с магом людей, владеющим всеми четырьмя стихиями. А ведь те же легенды гласят, что в его клыках нашли свой конец многие герои, вооружённые Божественными Механизмами...

Внезапно потолок вспыхнул ослепительно-ярким белым светом, из-за чего Тигрица зажмурилась, попятилась назад и вжавшись в угол, закрыла морду ладонями. Ощущать себя слабой и беззащитной, голодной, грязной и одинокой... было противно. Она не надеялась на то, что напарники сумеют её спасти: Богомол, который был чистокровным человеком, скорее всего уговорит остальных, что она уже мертва, а затем и сам займёт место лидера, на которое метил с момента присоединения к отряду. В глубине души даже имелось подозрение, что он специально всё так подстроил...

"Бред. Скорее всего, после того как покушение провалилось, остальным пришлось бежать от загонщиков и залегать в одном из убежищ", — щёлкнул замок, заставив прижать уши к голове, после чего дверь распахнулась, а взгляду пленницы предстал человек в причудливых доспехах из мёртвого мяса, кости и металла, стоящий прямо за порогом.

Несколько секунд они смотрели друг на друга молча, изучающе. У мужчины лицо было скрыто за уродливой маской, имеющей загнутый книзу клюв и очки с ярко сияющими стёклами, время от времени выщёлкивающимися совершенно самостоятельно, чтобы на их место встали другие. Следов от нанесённого броне повреждения уже не было... если он вообще был одет в тот же самый комплект защиты, а не его точную копию.

— Ты хочешь выйти отсюда живой и здоровой? — спросил пленитель, говорящий с забавным акцентом, голос коего звучал глухо, а дыхание было наоборот шумным.

— Лизни мой зад, — рыкнула хищница, мысленно костеря себя за несдержанность (всё же она не смогла победить будучи в полной силе, с напарниками и в куда более хорошем положении, так что справиться с учёным теперь, казалось вовсе чем-то невероятным).

— Хм... У меня действительно давно не было женщины, — подняв правую руку к подбородку и, зажав низ маски между указательным и большим пальцами, мужчина задумчиво добавил: — Я обдумаю твоё предложение позже. Сейчас меня интересует ответ на вопрос: ты хочешь выйти отсюда живой и здоровой?

Прикусив свой длинный язык, в нынешнем облике действительно являющийся очень длинным и ловким, охотница задумалась. Вряд ли пленитель стал настолько добр, что просто отпустит свою несостоявшуюся убийцу, пусть и ходят слухи о том, что на западе царит религия, которая призывает ко всепрощению (но ведь не бывает же таких глупцов?). А это значило, что человеку от неё что-то нужно, и это скорее всего не её тело, так как оно последние несколько дней было вынуждено находиться в одиночной камере, не подвергаясь ни пыткам, ни издевательствам, ни даже профилактическим побоям.

"Что же тебе от меня нужно?", — вариантов, на самом-то деле, было не так уж и много (знания и навыки), но даже этого хватало, чтобы попытаться торговаться.

— Предположим, — поднявшись на задние лапы, на миг поморщившись из-за отсутствия одежды, из-за чего в полутрансформе она выглядела не слишком скромно, Тигрица расправила плечи и подошла к самому порогу, ощутив как в воздухе потрескивает магия барьера. — Что же я должна сделать?

"Он создал барьер, который не даст мне пересечь дверной проём, чтобы напасть. Значит? Он меня опасается", — эти мысли придали немного уверенности, что позволило смотреть на собеседника как на равного хищника, а не как жертва на охотника.

— Ознакомься и подпиши, — человек извлёк из поясной сумки свиток, который просунул через барьер, при этом его рука оставалась на той стороне порога.

Шагнув назад, хищница осторожно приняла пергамент, от коего ощутимо тянуло магией, затем развернула его и стала вчитываться. По мере того как взгляд бегал от символа к символу, глаза всё сильнее округлялись от наглости колдунишки, а ноздри раздувались в бешенстве. Наконец она зарычала, скомкала контракт и швырнула его в маску своего пленителя.

— Я никогда не соглашусь на рабство, — заявила охотница. — Лучше уж смерть, нежели безволие...

— Неприемлемо, — прервал её равнодушный голос из-под маски, а затем учёный достал из поясной сумки маленький стеклянный флакон, откупорил крышку... и в воздухе стал распространяться умопомрачительный аромат, от которого уши встали торчком, хвост напрягся, а между задними лапами стремительно потеплело. — Как я и думал: звериное начало не может сопротивляться усиленным запахам афродизиака, созданного на основе твоей же крови, что делает его наиболее предпочтительным.

— Ррр, — оскалившись, Тигрица отошла на несколько шагов назад, зажмурилась и помотала головой, после чего вновь посмотрела на собеседника, но уже с яростью. — Думаешь, что сможешь меня принудить?

— Думаю, что смогу, — совершенно спокойно ответил Виктор. — Понимаешь, в связи с некоторыми обстоятельствами, мне могут понадобиться услуги убийцы, личной стражницы, проводницы по скрытым от людей местам. Да и договариваться с нелюдями, если со мной будет одна из них, станет гораздо проще.

— И для этого ты решил меня соблазнить? — фыркнув (чтобы избавиться от остатков запаха, всё ещё ощущающегося на таком расстоянии), скептично спросила хищница. — Тупо. Да и я не враг своим друзьям, чтобы вести врагов в наши поселения. Лучше умереть.

— Это тебе не грозит, — заверил Франкенштейн, после чего просунул руку внутрь камеры и вылил содержимое флакона на пол. — Я вернусь через час, чтобы продолжить разговор. А дабы ты не совершила глупостей...

В наплечнике брони что-то щёлкнуло, а затем бедро охотницы обожгла острая боль. Опустив взгляд, она увидела маленький дротик, без сопротивления пробивший её шкуру. Не успела она удивиться, как лапы подломились, заставляя осесть на пол, а затем входная дверь захлопнулась...

...

В одной минуте — шестьдесят секунд; в одном часе — шестьдесят минут... и три тысячи шестьсот секунд. Если раньше, сидя в темноте и тишине, изредка нарушаемой чем-либо кроме собственных голоса и дыхания Тигрица считала, что ей было тяжело (пусть подобные условия она, как перевёртыш, переносила много легче чем люди), то сейчас стало попросту невыносимо: тело требовало самца, в то время как мышцы не подчинялись воле, а магия вовсе не отзывалась. К собственному стыду, когда дверь вновь открылась, она искренне обрадовалась появлению своего мучителя.

— Вижу, ты по достоинству оценила нестандартные методы убеждения, — заметил учёный, встретившись с затравленным, затуманенным взглядом. — Твоё мнение ещё не изменилось?

— Ррр... — попыталась зарычать хищница, но вместо этого из горла вырвалось жалкое мурчанье. — Мерзавец... подлец... тварь без чести и совести...

— Это мои лучшие достоинства, — легко согласился Франкенштейн. — Но всё же я предпочитаю "Бессердечный монстр" и "Бездушное чудовище". Но довольно лирических отступлений: каков твой ответ?

— Чтоб тебя сожрали муравьи, — высказала пожелание охотница, слегка придя в себя.

— Продолжим эксперимент, — мужчина демонстративно неспешно извлёк на свет второй флакон, начав его откупоривать. — Я тут подумал... Нехорошо ведь заставлять тебя терпеть? Может быть мне обеспечить тебе партнёра? Кобеля, борова, жеребца... быка-осеменителя.

— Ты не посмеешь! — рявкнула Тигрица, даже ощутив как дёрнулось всё её тело. — Я тебя возненавижу... и жизнь положу на то, чтобы ты сдох.

— Хм... — встряхнув флакон, учёный чуть склонил голову, устремив сияющие стёкла очков на собеседницу. — Значит, сейчас ты меня не ненавидишь?

— ... — хищница не нашлась с тем, что на это ответить.

— Ещё раз предлагаю подписать контракт и закончить весь этот фарс, — вздохнув, будто бы ему всё это давно и надёжно надоело, объявил Виктор. — Могу даже обещать, что не буду принуждать тебя спать с кем-либо, да и афродизиаки, целенаправленно, на тебе применять не стану.

— Я... — облизнув пересохшие губы, охотница произнесла скрепя сердце: — Я согласна.

— Вот и чудно, — слегка оживился Франкенштейн, убрал бутылочку в сумку и достал другую, содержимое которой вылил на пятно, оставшееся от предыдущего состава. — Однако же предупреждаю: выкинешь какую-нибудь глупость...

— И ты меня убьёшь, — ощутив острый запах, от которого в голове стремительно прояснялось, криво ухмыльнулась Тигрица.

— Искупаю в собачьем афродизиаке, а затем брошу на псарне, предварительно обколов миорелаксантами, — пообещал учёный. — На тот свет тоже не сбежишь: у меня есть способы этому помешать.

Угроза оказалась действенной, пусть и не совсем ясной (хищница только догадывалась, что за гадость ей хотят вколоть). Вскоре тело снова слушалось свою хозяйку, хоть и плохо, но она вполне смогла развернуть контракт, ещё раз его прочитать, а затем порезав палец когтем, оставила невнятную закорючку.

К сожалению для охотницы, условно-добровольного согласия на подписание договора хватило, чтобы магическая конструкция, вложенная в пергамент, перекинулась на неё, на миг сковав грудь холодом, что даже дышать было больно. После этого мужчина отключил барьер и кинул новоявленной невольнице ошейник, состоящий из кожи и металлических квадратиков, украшенных незатейливой гравировкой.

— Надень, — приказал доктор.

— Зачем это? — нахмурилась Тигрица, словно на ядовитую змею посмотрев на артефакт.

— Любой договор можно обойти, — пожал плечами Виктор. — Это будет ещё одной ступенью безопасности. Исполняй приказ.

Скрипнув зубами, хищница подчинилась, надев на шею проклятый ошейник и защёлкнув замок. Тут же она ощутила, что в глубине металлических прямоугольников есть магия...

— Хорошо, — Франкенштейн кивнул, а затем отключил устройство, которое блокировало магию пленницы. В теле охотницы словно бы звезда вспыхнула, мышцы сковала судорога... а в себя она пришла уже стоя на коленях и тяжело дыша.

— Превращайся в тигра, — приказал учёный. — При посторонних, будешь сопровождать меня в таком виде.

— Я... тебя... ненавижу, — выдохнула Тигрица, неохотно запуская трансформацию.

— Я смогу с этим жить, — отвернувшись, учёный пошёл прочь от камеры. — За мной...

* * *

Одного из пленников Виктор потерял, к счастью лишь после того, как изучил его магическое ядро. Причиной же стало то, что оставив его в камере с парами возбудителя, Франкенштейн не озаботился средствами сдерживания, в результате чего никто не помешал Журавлю самоубиться. Ввиду этого, Тигрице пришлось испытать на себе несколько модифицированную методику приручения...

"Сытная и разнообразная еда, тёплая и мягкая постель, непыльная работа и возможность пользоваться всеми технологическими удобствами... Полагаю, что через какое-то время она смирится со своим положением, или я её заменю".

Духовные частицы, прошедшие через ядро магии воздуха, оказались крайне необычными: во-первых, они всегда цеплялись попарно; во-вторых, сила порыва зависела от скорости вращения двух частиц друг вокруг друга; в-третьих, при высвобождении ветра, они вели себя как нечто среднее между огненными и водными частицами (неслись вперёд, не имея заряда энергии для воспламенения, вполне неплохо контролируясь на небольших расстояниях).

Неожиданные результаты дали опыты с вирусом ликантропии, в который был внесён слепок духовного тела человека, вместо зверя или дракона. Оказалось, что если снизить энергоёмкость, необходимую для превращения, то средний маг огня, лишившийся руки или ноги, на одних только внутренних резервах способен поддерживать личину полностью здорового тела (правда, при этом менялось его лицо...).

Для того, чтобы подобным образом стало возможно лечить обычных людей, пришлось расширять производство гематогена, содержащего в себе запас жизненных сил. Положительным же побочным эффектом стало то, что классическое проклятье ликантропии, даже после укуса оборотнем во время полной трансформации, на пациенте, привитом новой его версией, совершенно никак не сказывается... Разве что труднозаживающие раны остаются.

В планах у Франкенштейна было создать сильно ослабленную, быстро гибнущую в организме человека версию ликантропии, для разового превращения в то или иное существо, на строго определённый промежуток времени. Но это пришлось оставить на период после лечения Тоф Бейфонг, срок коего всё приближался.

Доведение до ума устройства связи не заняло более двух дней: вся конструкция напоминала металлический кирпич с телескопической антенной, внутри коего находились ИД с ядрами магии земли (которое отправляет и принимает магнитные волны), а также воздуха (создающее колебания воздушной среды, имитирующие речь). Придумывать что-то более сложное или надёжное, учёный не имел сил и желания, так как два прототипа спокойно связывались друг с другом на расстоянии двух километров.

Всё остальное время было потрачено на создание нового скафандра и двух помощников, обладающих достаточно высоким уровнем интеллекта...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Автоматизировательная

(Пригород столицы страны Огня. Тысяча семьсот двенадцатый).

Ещё в самом начале своего пути Виктор осознал, что плоть, сколь бы сильной она ни была, устаёт и требует покоя гораздо чаще, нежели металл — ремонта. Однако, у органики перед неорганическими предметами были два безусловных преимущества: возможность развития и возможность самовосстановления, так же известная под термином "регенерация". Ему даже было известно о существах, способных расти не старея, которые умирали из-за голода и других причин...

"А ведь если бы кому-нибудь удалось привить себе их свойства, а затем затормозить рост при помощи медикаментов, он обрёл бы полноценную вечную жизнь, без побочных последствий бессмертия".

Разумеется, у подобного решения проблемы наступления старости тоже были обязаны иметься подводные камни... но убирать и обходить их стоило лишь тогда, когда методика уже будет разработана. До тех пор оставалось идти более традиционными путями.

Итак: плоть быстро устаёт, нуждается в питательных веществах, определённых внешних условиях, которые были бы наиболее комфортными для жизнедеятельности. Некроплоть избавлена от части недостатков, но и её достоинства становятся менее выраженными... да и износ никуда не исчезает. С другой стороны — металл, прочность и износостойкость коего зависят в большей степени от исходных материалов и технологии обработки, имеет возможность работать на порядки эффективнее, но при этом не способен развиваться или "залечивать" повреждения. Таким образом выходит, что искусственные механизмы гораздо лучше подходят для монотонной и однообразной работы, в то время как живые организмы, склонные к постоянной изменчивости и приспосабливаемости необходимы для того, чтобы развитие не стояло на месте.

Некроголемы, которых создавал Франкенштейн, в большей степени были механизмами, пусть и способными к самообучению в очень узких рамках. Некромаги, создаваемые при помощи внедрения искусственных ядер магии и ИД, управляющих телом, уже были куда ближе к живым существам, и пусть не могли наращивать духовную мощь, но их тела вполне поддавались совершенствованию (главное, чтобы духовное тело оставалось целым).

Недалеко от лечебницы учёного, где проводилась массовая установка протезов, создаваемых из металла с рунными цепочками и питающими артефакты ИД, раскинулся небольшой производственный комплекс, выглядящий как нагромождение серых коробок из камня, с металлическими дверями-воротами. Именно там производились обычные искусственные души, выглядящие как небольшие зелёные сферы, способные как питать артефакты накапливаемой из пространства духовной энергией, так и управлять сложными конструктами, обучаясь на собственных ошибках, благодаря вложенному ментальному слепку, постепенно развивающемуся и становящемуся всё более полноценным. Там же производились и протезы, как чисто металлические, так и с использованием костей, мышц, иной органики, превращаемой в некроплоть при помощи алхимических составов.

В своё время именно руны и алхимия стали тем, что позволило доктору вступить на путь познания мистической стороны мира, так как от рождения он подобными способностями не обладал. Они же стали основой, послужившей созданию первых ИД, способных лишь на самые простейшие действия...

Что такое руны? Это символы, в которые вложен смысл; с которыми связан тот или иной образ; которые резонируют с информационно-энергетическим слоем реальности. При напитке их духовной энергией, знаки начинают делать то, что прописано в мировом фоне ментальным посылом тысяч и тысяч разумных. А из этого уже можно сделать вывод, что обычное слово разговорного языка, если напитать его должным количеством энергии, тоже способно воздействовать на реальность...

"Но это слово должно быть чётким, использоваться долго и многими существами... А ещё, в его силу должны верить, чтобы ментальная энергия правильно резонировала".

Размышляя над этой темой Виктор подумал, что было бы полезно изобрести свой собственный, уникальный магический язык, при помощи коего проще было бы проводить ритуалы. Однако же, для этого требовалось потратить неимоверно много времени, так как сперва нужно было создать символ, придумать его значение, привязать к нему образ и дать название... С древними языками всё было куда проще, так как они уже имели всё необходимое, да и им придавался мистический антураж.

"Написать книгу о магии для простецов, в которой использовать "магический" язык? К сожалению, грамотных людей сейчас немного, а значит и читать будут единицы. Нужно ведь ещё сделать так, чтобы рассказ был увлекательным... Но пока грамотность и сами книги — удел богатых, этот план обречён на крах. Но отказываться от него я не буду... ведь есть нация Огня, на развитие которой возможно повлиять. Да и другие элементные страны...".

Пока же мечты о собственной магической системе оставались лишь мечтами, приходилось использовать то, что уже существует, пусть это и не всегда было удобно (впрочем, определённые идеи у Франкенштейна постепенно зрели, так что он не собирался мириться с этим вечно). Для создания ИД, как обычных, так и содержащих в себе стихийные ядра, старых рунных алфавитов более чем хватало...

"Жаль, что у меня нет возможности получить доступ к системе, созданной древними волшебниками: с её помощью всё стало бы куда проще".

...

Если бы какой-нибудь случайный прохожий, умудрившийся незамеченным миновать охрану из воинов страны Огня, а затем прошмыгнуть мимо охраняющих производство ИД некроголемов, после чего бесшумно вскрыв замок, войти в утопающий в полумраке зал, его взгляду предстала бы необычная картина: ряды из сотен полностью прозрачных колб, заполненных кристально-чистой водой, между коими снуют рабочие некроголемы, готовые утыкать вторженца иглами со снотворным или иным отравляющим веществом, которыми заряжены маленькие самострелы. В каждом резервуаре плавает от одного и до десяти шаров, имеющих размер с кулак взрослого мужчины, состоящих из непрозрачного стекла с вкраплениями полностью прозрачных участков, представляющих из себя ту или иную руну.

Технология создания как простейших, так и ИД с магическим ядром, что делало их на порядок совершеннее, состояла из всего двух этапов: первый этап — это заполнение формочки в виде шара, имеющего размеры равные человеческому глазу, специальным алхимическим составом, чувствительным к духовной энергии и температурным колебаниям (ровно на десять минут её помещают в холод, чтобы образовалась плотная корка, толщиной не более миллиметра); второй этап — это внедрение программы, которую будет исполнять искусственная душа (извлечённый из формочки шарик помещают в сферу, превосходящую его диаметр в два-три раза, где он удерживается в самой середине при помощи четырёх игл равной длины, расположенных на равном удалении друг от друга).

Ещё когда старая, мутная линза попала в руки Франкенштейна в первый раз, он заметил то, что с её помощью можно не только увеличивать изображение объектов, но и улавливая лучи света, проецировать их в виде маленькой точки на твёрдой поверхности. Пользуясь этим принципом учёный создал линзы, прозрачными в которых были только строго-определённые линии, повторяющие контур той или иной руны. Свет, проходя через подобный кусочек стекла, падал на твёрдую поверхность... создавая очень маленький рисунок, рассмотреть который можно было только при помощи другой лупы, а повторить при помощи грифеля или кисти — вообще невозможно.

В поверхности сфер, в которые некроголемы вставляли будущие ИД, по всей площади были расположены десятки маленьких линз-рун, проецирующих своё изображение на поверхность более мелкого объекта. За час времени, пока заготовка плавала в колбе, концентрированный свет выплавлял на поверхности затвердевшего вещества рунные круги и цепочки, которые активировались благодаря повышенному духовному фону, тем самым запуская процесс формирования внутренних структур искусственной души (механизм впитывания энергии, ядро, другие отделы...).

За день в одной сфере могли поочерёдно дозреть до двадцати ИД, среди которых неизбежно попадался брак. После извлечения шарика из колбы, он уже был почти не чувствителен к температурным перепадам, да и его прочность увеличивалась на порядки, делая не таким уж и хрупким орешком.

В результате всех этих манипуляций, ИД были покрыты тончайшей магической вязью, которую вряд ли смог бы повторить обычный ювелир, не имеющий магических способностей (а если бы и смог, то потратил на это явно больше одного часа времени). Самое же главное, что благодаря более классическим рунным кругам и алхимии, в массовом производстве искусственных душ, совершенно не было необходимости в привлечении живого персонала.

ИД Френки, а также первых некроголемов, которые отличаются куда большими размерами и меньшей функциональностью, доктор создавал вручную. И пусть нынешние образцы изначально превосходят их в скорости мышления, объёме резерва (за счёт более сбалансированного состава материи), но старые искусственные души успели самостоятельно развиться до полноценных личностей, накопив немалый опыт реакций на различные раздражители.

Так как поместить в один шарик и обучающийся псевдоразум, и магическое ядро не выходит, Виктор принял решение использовать сразу два вида ИД. В итоге, первый артефакт отвечает за движение, сражение, реагирование на угрозу, а второй просто впитывает свободную духовную энергию, преобразовывает её в один из вариантов стихии, после чего выбрасывает во вне, исполняя роль настоящего ядра. Однако, так как воссоздавать духовные тела Франкенштейн не умеет, для создания некромагов ему нужны свежие мертвецы, ещё не потерявшие отпечаток духовного облика, в котором уже имеются необходимые энергетические каналы, пусть даже в зачаточной степени развития.

Само превращение мертвеца в некромага тоже не занимает много времени и усилий: сперва в голову (в основном — на место глаз) вставляются искусственные души первого поколения, которые и берут на себя управление организмом, затем в солнечное сплетение вставляется ИД второго поколения (имеющее ядро стихийной магии), после чего вся туша помещается в алхимический раствор, завершающий трансформацию мягких тканей. Получившийся монстр похож на скелет, обтянутый пергаментной кожей, с тонкими, но при этом сильными мышцами, способный использовать магию и учиться, но почти не способный постареть.

Все попытки установить некромагу два ядра натыкаются на то, что Франкенштейн не может разделить средоточие, которое должно быть центром энергетической системы духовного тела. Выращивание же ИД, способного конвертировать свободную духовную энергию в две стихии и больше, не поддаётся вычислениям, так как формула рунной конструкции, если использовать имеющиеся магические языки, окажется слишком монструозной (из-за чего использование артефактов выглядит более приемлемым решением).

* * *

Какая мышца в теле человека самая сильная? Для Виктора этот вопрос был довольно интересен, а ответ оказался весьма... разочаровывающим: в конце концов, жевательные мышцы не столь уж и большие, так что для их использования в сколь-нибудь больших масштабах нужно было пустить под нож сотни подопытных (не то, чтобы армия народа Огня была против, всё же пленных у них хватало, но это казалось безумием самому доктору).

Зачем Франкенштейну вообще понадобились чужие мышцы? Просто создание нового скафандра требовало использовать лишь лучшие материалы, чтобы получить наибольший коэффициент полезного действия. От идеи универсальности он отказался, решив использовать принцип заменяемого навесного оборудования, в результате чего размеры изделия уменьшились почти на четверть, став чуть ниже и уже в плечах... да и тоньше в торсе.

Скафандр стал представлять из себя набор костяных щитков для рук и ног, груди, спины, живота и таза, на которые крепились некромышцы, прижимающие всю эту конструкцию к живому телу. Количество металлических элементов снизилось до минимума, благодаря чему скафандр стал сидеть как вторая кожа, ну а встроенные системы очистки и сброса отходов, позволяли вовсе его не снимать, тем самым ощущая себя защищённым круглые сутки. Не забыл он и про механизмы, воздействующие на его организм болевыми импульсами, а также более плотным духовным давлением, что заставляло душу постоянно находиться в некотором напряжении, увеличивая сопротивляемость, объём доступной духовной энергии, ну и прочность.

Внешний покров скафандра был сделан из чёрного шёлка, обработанного алхимическим составом для большей прочности, из-за чего при быстром взгляде со стороны, если не присматриваться внимательно, учёный стал похож на очень мускулистого человека в крайне облегающей одежде. Шёлк не только защищал от колющих и режущих ударов, но ещё и прятал встроенные в плоть артефакты, запитывающиеся от ИД.

Голову теперь защищал мышечный капюшон, на котором имелись костяные чешуйки, похожие на пятилучевые звёзды, скрытые под драконьей кожей. Маска с очками стала одним целым и закрывала лицо, соединяясь с краем капюшона, делая скафандр почти полностью герметичным (в случае нужды, можно было исправить этот недочёт, перейдя на внутренние резервы).

В качестве съёмной брони Виктор создал кирасу, на спине которой имелись четыре дополнительных манипулятора, способные вытягиваться на четыре метра, извиваться как змеи, а оканчивающиеся трёхпалыми клешнями; наплечники, с встроенными проекторами звуковых волн разной частоты; наручи с газовой пушкой, дротикомётом, а также двумя стволами, при помощи электромагнитных волн выстреливающих маленькими металлическими шариками. В набедренники были встроены держатели для оружия, от кинжалов и до различных артефактов, в сапоги же оказались помещены ИД с ядрами магии земли.

Ещё одним отличием нынешнего скафандра от предыдущего стало то, что управление всеми системами можно было передать искусственным душам, имеющим опыт активных боевых действий. Благодаря этому, Франкенштейн мог больше не бояться того, что не сможет отбиться или сбежать от противников из-за того, что не умеет сражаться (тут он себе не врал...).

Однако же и избавляться от старого скафандра, показавшего себя вполне неплохо, было бы как минимум расточительно, а отдавать его кому-то другому — нецелесообразно. К счастью, один из заключённых, попавших в руки учёного для проверки очередного варианта проклятья ликантропии, на свою беду оказался подходящего телосложения, так что после внедрения управляющих ИД, имеющих больший объём памяти, был превращён в двойника доктора. Таким образом, наблюдая за происходящим при помощи устройств удалённой связи, установленных в обоих скафандрах сразу после доведения их до ума, мужчина стал отправлять на встречи своего "заместителя", в то время как сам заперся в лабораториях.

Отведённый на завершение проектов месяц закончился, но Виктору дали ещё две недели, за которые он действительно успел закончить всё самое срочное. Пришлось не спать неделями, ограничиваясь отключением раз в два-три дня на тридцать минут, приёмом лекарств и стимуляторов, но по мнению Франкенштейна, оно того стоило.

За несколько дней до официально объявленного выезда на границу, для неофициальной встречи с отцом и дочерью Бейфонгами, принц Айро сообщил, что появилась вероятность провокации со стороны землероек. Поэтому учёному разрешили взять с собой небольшую гвардию охраны, а специальные войска выделили группу прикрытия, состоящую из опытных ветеранов, магов и даже драконидов (являющихся результатом трудов доктора).

"Втёмную меня решили разыграть? Ну-ну... посмотрим, что из этого выйдет".

Тот факт, что по сути своей рядовая операция превращалась в военный поход, Виктора удивил не сильно: пусть он и был затворником, практически не высовывающимся из лечебницы в целом и лабораторий в частности, но шпионы-грызуны и птицы, благодаря одному из которых Франкенштейн узнал о близких отношениях между принцем и принцессой, продолжали снабжать его полезной информацией. Только вот и радости он от этого не испытывал, предчувствуя большие неприятности...

"Нужно наконец разобраться с интуицией и понять, на каких принципах она работает. Если возможно — её необходимо усилить, а там может быть и до предвидения дело дойдёт. Предсказывают же как-то пророки те или иные события, а некоторые школы боевых искусств вообще на этом делают свой упор".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Поражательная

(Граница стран Земли и Огня. Тысяча семьсот двенадцатый).

Колонна из двенадцати вагончиков из металла, с затемнёнными стёклами, широкими колёсами с каучуковыми покрышками, остановилась в десяти минутах пути от оврага, скрытого за камнями и кустарниками, которыми здесь поросли почти все горизонтальные поверхности. Каждый из самоходных "кирпичей" был выкрашен в землистый цвет, на крышах же у них находились устройства, похожие на узкие трубы, закреплённые на поворачивающихся платформах, которые скрывались от посторонних взглядов тяжёлым грязно-зелёным брезентом.

Стоило транспортным средствам замереть, а их двигателям — заглохнуть, как из распахнувшихся дверей, находящихся в боковых стенках механизмов, под вечернее небо высыпали солдаты народа Огня, облачённые в тёмно-красную броню и вооружённые мечами, арбалетами, ну и гранатами, а также худощавые существа в кожаных костюмах, с масками без прорезей для глаз, удерживающие в руках короткие трубки с прямоугольными коробочками, или пехотные копья с листовидными наконечниками. Все они тут же начали распределяться по окрестностям, прочёсывая кустарники, чтобы убедиться в отсутствии засад... либо же самим залечь в наиболее удобных местах.

— Вы с Механистом превзошли самые мои смелые ожидания, — заявил принц Айро, выходя из третьего по счёту вагончика, на ходу оправляя военный мундир, обращаясь к мужчине в тёмно-коричневой хламиде с капюшоном, из-под которой выглядывала маска чумного доктора. — Мягкий ход почти без тряски; тихая работа мотора; комфортная температура, освещение и свежая вода... А ведь я думал, что ничего более комфортного чем колёсный поезд уже не увижу.

— Подождите немного и вы поймёте, что нынешние наши изделия — вчерашний день, — приглушённым голосом отозвался человек в скафандре из плоти, кости и металла, который делал своего владельца весьма громоздким. — Френки?

— Гррр, — отозвался здоровяк, облачённый в полную кожаную броню с металлическими пластинками, вставленными в многочисленные кармашки, и обычную свою маску, выходя из-за угла вагончика.

— Знаю, что ты тоже хочешь прогуляться, — хмыкнул голос из-под капюшона. — Но сегодня тебе придётся остаться здесь и проследить, чтобы моя новая питомица ничего не сломала. В особенности — моего ассистента. Понял?

— Да, — проворчал здоровяк, всем своим видом излучая недовольство.

— Почему бы не взять их с собой? — предложил генерал, начиная идти к оврагу, демонстративно не замечая дюжину телохранителей, которые организовали почётный эскорт. — Детям ведь нравятся большие и пушистые животные.

— Просто я не уверен, что большому и пушистому животному понравится ребёнок... Ну или понравится слишком сильно, из-за чего сделка будет точно сорвана, — отозвался человек в коричневом балахоне. — Честно говоря, я бы не стал её брать с собой сейчас: всё же приручение ещё не закончено. Но и оставить столь ценный образец в лечебнице, где полно некомпетентных, но самоуверенных глупцов — слишком расточительно.

— Полагаю, что вам в данном случае действительно виднее, — пожал плечами брат императора страны Огня, заложив руки за спину и втянув воздух полной грудью. — Пахнет грозой...

— На небе ни единого облака, — заметил собеседник, в правой руке удерживающий неприметный чемоданчик. — Прогнозы гарантируют ясную погоду.

— Поверьте моему опыту, доктор: гроза будет, — хмыкнул Айро, интонациями голоса говоря, что беседа окончена.

Дальше они шли молча, лишь один раз остановившись для того, чтобы выслушать отчёт разведчика, который докладывал, что Бейфонги уже ожидают гостей, вместе с небольшой охраной из шестнадцати воинов и четырёх магов (прибыли они на место на колёсной лодке, на носу коей имеется булыжник, который при помощи магии земли и тянул транспортное средство вперёд...

...

— Генерал Айро, доктор Франкенштейн, — глава клана торговцев, одетый в обычный, пусть и дорогой, дорожный костюм, выступил навстречу долгожданным гостям, вместе с двумя неразговорчивыми телохранителями. — Я ожидал увидеть вместе с вами полковника Джао.

— Господин Бейфонг, — приветственно кивнул принц страны Огня, неспешно спускаясь по крутому склону, очищенному от лишней растительности. — К моему огромному сожалению, генерал Джао не смог сегодня к нам присоединиться. У него возникли срочные дела.

В сгущающихся сумерках не было видно, произвела ли новость на представителя народа Земли хоть какое-то впечатление, всё же он прекрасно владел своим лицом. Продолжиться же вежливой беседе не дал человек в балахоне:

— Мы теряем драгоценное время. Где пациентка?

— Господин Франкенштейн... — начал было говорить Бейфонг старший, но его снова перебили.

— Просто — доктор, — прозвучал ответ из-под капюшона. — Мне весьма лестно, что один из богатейших людей страны Земли лично прибыл на встречу... Но вам ли не знать о том, что самый ценный ресурс — время?

Принц страны Огня виновато улыбнулся и развёл руками, как бы говоря: "Что взять с западного варвара".

— Следуйте за мной, — сдался торговец, разворачиваясь спиной к обоим собеседникам и, нарочито неспешно, направляясь вглубь лагеря, разбитого на дне оврага.

...

— Папа, это те люди, о которых ты говорил? — спросила маленькая черноволосая девочка, одетая в простое платье серого цвета, скрывающее руки до кистей, а ноги — до босых стоп.

— Да, дорогая, — ответил старший Бейфонг, лицо коего слегка смягчилось. — Доктор Франкенштейн уже показал свою квалификацию, так что я почти уверен, что скоро ты будешь видеть.

— Это же ты говорил и про тех магов воды, — фыркнула малышка, похожая на хрупкую куклу, сидящая на складном стуле рядом с бездымным костром, отсветы коего играли на её бледной коже, позволяя увидеть полуприкрытые белёсые глаза. — Что-то плохо верится.

— Тоф! — воскликнул отец, как-то испуганно посмотрев на генерала народа Огня.

— Хе-хе-хе... — посмеялся Айро. — Не нужно переживать: мы всё прекрасно понимаем. Ваш выход, доктор.

— Гхм... — прочистил горло торговец, быстро беря себя в руки. — Вам необходимы какие-то условия? Может быть палатка? Мои люди сейчас всё организуют...

— Не требуется, — прервал его человек в скафандре, подходя к своей пациентке и ставя на землю чемоданчик. — Процедура не займёт много времени.

Стоило доктору откинуть крышку, как взглядам людей (принца, отца девочки и их охраны) предстал вид на устройство, похожее на рукоять и ложе миниатюрного арбалета, в которое был вставлен стеклянный цилиндр с поршнем на одном конце, и иглой — на другом. Внутри сосуда находилась чуть светящаяся голубоватая жидкость...

— Стоп, — прервал подчинённого брат императора Огня, после чего извлёк на свет магический контракт, свёрнутый в трубку. — Не то, чтобы я вам не доверял, господин Бейфонг, но давайте закроем последние формальности.

— А... Да, — промедлив какую-то секунду, торговец кивнул. — Позвольте я ознакомлюсь с договором. Не то, чтобы я вам не доверял...

Принц передал свиток собеседнику и принялся ждать, в то время как гражданин страны Земли совсем не торопился. Создавалось ощущение, что он чего-то ждёт...

В этот самый миг девочка топнула ногой, а в следующую секунду земля под ней, её отцом и сундучком провалилась, чтобы сомкнуться уже над их головами. Телохранители выхватили оружие, маги земли запустили в противников камни, раздались щелчки разряжаемых арбалетов.

С хрипом Айро повалился на землю, держась за пробитую грудь, а вот человека в скафандре застать врасплох не удалось: при первых же признаках угрозы, управление всеми системами было перехвачено специализированными ИД. Грузная фигура, с неожиданной для неё ловкостью ушла влево, пропуская мимо себя таранный удар булыжника, а затем пространство накрыло поле помех, мешающих использовать магию землеройкам.

Из вскинутых рук скафандра ударили струи огня, окатившие двух ближайших противников, с щелчками вылетели дротики, выскочивший из левого предплечья клинок блокировал удар меча одного из телохранителей, которого затем пронзило искрящее разрядами молнии копьё, находящееся в руках некроголема.

Однако же, отпраздновать свой успех воины страны Огня не успели, так как из-под земли ударили горячие гейзеры, вода из коих тут же застыла толстой коркой, а затем, с оглушительным хрустом, весь каньон смялся...

...

"Неприятно", — отметил Виктор, сидя в кресле перед лобовым стеклом одного из самоходных вагончиков, отмечая гибель своей марионетки.

— Жаль Лу, — произнёс Айро, стоя рядом с учёным, с непроницаемым лицом смотря в сгущающуюся по ту сторону стекла тьму, вспыхивающую разрядами молний и огненными цветками. — Он служил мне восемь лет...

— Генерал, вы сможете оплакать друга позднее: когда мы завершим операцию, будет более чем достаточно свободного времени, — не скрывая собственную досаду, проворчал Франкенштейн, при помощи установленных на вагончики устройств связи, поспешно отдавая команды всем группам некроголемов и некромагов. — Почему не был подписан контракт заранее?

— Он был подписан, — помрачнел принц народа Огня. — Бейфонг — богатый род. Не удивлюсь, если и присутствовавшие на сегодняшней встрече отец и дочь, на самом деле — ещё одни двойники. Они получили лекарство?

— Они получили то, что мы выдавали за лекарство, — отозвался учёный, откидываясь на спинку своего сидения. — Настоящая ампула была у моего двойника.

Земля вздрогнула и... ничего не произошло. По лбу у брата императора скатилась капля пота, проложившая дорожку через переносицу на кончик носа, откуда и сорвалась в полёт до пола (он и не заметил, как вцепился в кресло своего подчинённого до побеления костяшек пальцев). Доктор же, облачённый в свой новый костюм, совершенно ничем не выдал никакого беспокойства, будто бы маги земли и не пытались сейчас добраться до их позиции.

"Глупцы", — мысленно хмыкнул Виктор, успевший вовремя активировать подавители стихийной магии, накрывающие область в двести метров в любую сторону от маленького каравана (в таком режиме специализированные ИД смогут работать недолго, но этого будет более чем достаточно, чтобы успели подойти силы Джао).

— Присутствие магов воды оказалось неожиданностью, — заметил Айро, вновь принимая невозмутимый вид. — Кто-то в разведке сильно провинился, за что придётся заплатить.

— Р-р-р-р... — словно бы засмеялась тигрица, сидящая рядом с креслом хозяина, но с другой стороны от принца.

— Не бойся, Тиао, — положив закованную в чёрную перчатку ладонь на голову хищницы, с тенью насмешки в голосе произнёс Франкенштейн. — Я смогу тебя защитить.

Убийца на это только фыркнула, но дёргаться не стала, позволяя себя гладить, пусть это и доставляло ей почти физический дискомфорт. Френки, находящийся ближе к середине самоходного вагончика, неприязненно посмотрел на большую кошку...

На улице же происходила перестрелка: единственная магия, которая работала вблизи повозок, была доступна только магам огня и нейтралам (каковыми являлись некроголемы), а потому нападающие, пусть их и было больше, никак не могли сломить сопротивление. К тому же, установленные на вращающиеся платформы, закреплённые на крышах транспортных средств, трубы регулярно выплёвывали струи огня, не позволяя нападающим подойти слишком близко.

Камни, бросаемые магами земли навесом, пересекая определённую черту теряли ускорение, а затем их взрывали десятки духовных стрел, выпускаемых безмолвными стражами Франкенштейна (долетающие осколки уже не могли причинить серьёзного вреда). Сгустившиеся в небе тучи, сформировавшиеся прямо из воздуха, оказались куда эффективнее, так как крупные градины сами по себе оказались опасным оружием. Впрочем, всего этого было явно недостаточно...

— Они прекратили рваться вперёд, — констатировал очевидное принц, приложив правую ладонь к подбородку.

— Поняли, что с наскока нас не взять, — пожал плечами учёный. — Даже мыши умеют учиться на своих ошибках. Хм... Что-то мне подсказывает, что зря мы стояли на месте.

— Что вы... — начал было задавать вопрос генерал, но тут пол начал накреняться вбок.

— Что за монстры на них работают? — удивился Виктор, осознав тот простой факт, что полусфера земли диаметром в четыреста метров... медленно переворачивалась.

"Из-за помех, не дающих использовать три вида стихийной магии, моя сенсорика обрезана. Ещё одна недоработка конструкции, которую нужно устранить в самое ближайшее время.

Примечание к части

Всем здоровья.

Поражательная 2

(Граница стран Земли и огня. Тысяча семьсот двенадцатый).

Джао стоял на самоходной платформе, установленной на четыре больших колеса, держался за металлические поручни и смотрел вдаль. На нём была надета красно-чёрная чешуйчатая броня, за плечами развевался чёрный плащ, похожий на перепончатые крылья, а на груди покоился бинокль, висящий на перекинутом через шею ремешке.

Сигнал о начале сражения был получен несколько минут назад, так что некроголемы, которые несли над головами полотна из ткани, на которые были наложены маскирующие иллюзии, бросили свою ношу и, выхватив из-за спин молниевые глефы, поспешили в атаку. Вместе с ними вперёд выдвинулись треноги — металлические шары на трёх паучьих лапах, которые создавали поле помех для использования магии земли (к сожалению для огневиков, их было слишком мало для того, чтобы накрыть всю армию). Следом выдвинулись малые самоходные платформы, с установленными на них огнеплюйными трубами, поворачивающимися вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов: ими управляли обычные люди, облачённые в толстые кожаные костюмы с масками.

Взмыли ввысь камни, на огромной скорости устремившиеся к воинам страны Огня, засверкали белые стрелы из магии, запускаемые некроголемами-стрелками, заискрились разряды молний, посылаемые в противника некромагами. Авангарды столкнулись и... строй землероек начал пятиться под напором неживых солдат, а затем трусливые крысы вовсе начали бежать. Джао не успел отдать команду, как погнавшиеся за противником отряды угодили в ловушку, начав тонуть в размягчённом песке (благодаря своим магам, работающим за зоной глушения, воины страны Земли пробежали полосу зыбучих песков словно это была твёрдая дорога).

На небе стали неестественно быстро сгущаться тучи, которые пролились на землю холодным дождём. Генерал, прижав к глазам бинокль, который позволял ночью видеть как днём, пусть и в красных цветах (что было весьма патриотично) заметил группу магов воды, которые выделялись из общей массы врагов более тёплой и закрытой одеждой.

Увязая в грязи, некроголемы продолжали своё наступление, пока в один момент зыбучие пески не начали замерзать, а затем трещать и крошиться, перемалывая попавших в них солдат будто жернова мельницы.

"Плохо, что у нас нет средств блокирования магии воды. Цеха ещё не успели их произвести", — поморщился мужчина, после чего дал знак помощнику, чтобы тот скомандовал перегруппировку.

Вперёд выдвинулись метательные машины, начавшие обстреливать землероек взрывными снарядами, перебрасываемыми через рукотворное препятствие. В то же время, живые воины страны Огня, носящие в себе силу драконов, начали обходить препятствие с флангов, пользуясь прикрытием взрывов. Буквально на ходу они обрастали чешуёй, начинали вытягиваться и бугриться мышцами, благодаря скрывающим артефактам до последнего момента оставаясь незаметными. Оставляя за собой следы из дыма и огня, ввысь взмыли ракеты, описывающие дугу в воздухе и падающие среди бойцов обеих армий.

Едва резерв огневиков добрался до землероек, как им во фланг ударили огненные взрывы от метательных снарядов, потоки молний, воды, света... Поспешно переведя свой взор к источнику угрозы, Джао увидел многочисленных наёмников, выходящих прямо из чёрной дыры, прорезанной в пространстве. Приближая и отдаляя изображение, он сумел разглядеть мужчину с сияющим прямым мечом...

"Трусливые крысы позвали на помощь западных дикарей?!", — в этот момент генерал совершенно упустил из внимания то, что половина его армии создана точно таким же дикарём, а вторая половина, в той или иной степени, обязана ему своими силами, здоровьем, а то и вовсе — жизнью.

Чтобы не потерять драконидов, командующему пришлось отдать приказ об отступлении, пока их ещё не отрезали от нормальной земли, прижав спинами к продолжающей перемалывать металл ловушке из заледеневшей земли. Этим воспользовался генерал землероек, скомандовавший контрнаступление: секунду назад бурлившая ледяная крошка замерла, осела и выравнялась, позволяя новым воинам перейти на ту сторону, чтобы обрушиться на ряды некроголемов, вооружённых искрящими молниями нагинатами.

Если бы в первых рядах шли воины страны Земли, то треноги сумели бы заблокировать силу их магов, тем самым давая огромное преимущество неживой пехоте. Однако же это понимал и противник, а потому ударный кулак был составлен из западных наёмников, которые пусть и не без труда, но уверенно прорубались через заслон нежити. В считанные минуты были потеряны метательные машины и часть постановщиков магических помех, и не было сомнений в том, что если дать варварам время, они разберутся и с остальными.

— Всем магам и метателям: огонь по позициям авангарда! — закричал Джао, яростно стискивая поручни своей платформы. — Сравняйте с землёй там всё!

Новые ракеты, огненные шары, метательные снаряды полетели в сражающихся наёмников и некроголемов. Не прошло и десяти минут, как огромное пространство оказалось охвачено пламенем, в котором тем не менее продолжались отдельные схватки (некоторым владельцам Святых Механизмов было наплевать на огонь и столь слабые взрывы, ну а их металлические противники вовсе не знали ни боли, ни страха).

В воздух поднялись стаи некроптиц, каждая из коих несла в своих когтях по небольшой сфере, внутри которой находились искрящие разрядами молнии. Пользуясь шумихой и яркими вспышками, они пролетели в тыл землеройкам, где и сбросили свой смертоносный груз. Падая на землю сферы лопались, выпуская из себя весь имеющийся заряд молнии, что становилось смертельным сюрпризом для резервных пехотных войск, только вставших в единый строй. Когда же "подарки" закончились, летуны начали падать на головы людям, стремясь своими клювами пробивать шлемы наиболее пёстро одетых мужчин.

Из-за этих действий Джао, контратака наёмников сильно замедлилась, а затем и вовсе остановилась, ну а армия народа Земли вовсе не успела двинуться вперёд или обход, как пришлось обороняться от ударов сверху.

Но и тут всё не могло пройти так легко: огонь, разожжённый магией, ракетами и минами, в несколько секунд оказался затушен потоками воды, хлынувшими с неба с неимоверной силой. Генерал, не ожидавший того, что у водников могут иметься подобные таланты, переведя взгляд бинокля на вражеских чародеев увидел то, что рядом с одним из них стоит некто, закованный в красную пластинчатую броню, стилизованную под драконью шкуру. Он положил руку на плечо союзника, а затем тот буквально засветился, после чего потоп превратился в ледяной град...

"Один из великих механизмов?", — с опаской подумал мужчина, приказывая общее отступление и новую перегруппировку.

...

— Разве не это настоящая жизнь?! — радостно хохоча, раскручивая над головой кроваво-красное копьё, окутанное слепящим пламенем, вопросил у своих спутников Айро, словно неудержимый таран пробивая путь через силы противника.

— Я бы предпочёл тишину лаборатории, ну или командного штаба, — заявил Виктор, скафандр коего ловко орудовал двумя мечами, окутанными разрядами молний, парируя выпады воинов страны Земли, рассекая их тела и пинками отправляя импровизированные снаряды в непродолжительный полёт.

ИД, управляющие боевыми функциями скафандра и подключённых к нему артефактов, с каждой следующей сшибкой всё лучше оптимизировали свои алгоритмы. Если в первые минуты прорыва приходилось использовать магический щит, поднимать земляную стену, а то и вовсе принимать клинки на защитные пластины, то сейчас Франкенштейна можно было принять за неплохого мечника... из нижней половины списка выдающихся представителей этой братии. Впрочем, за счёт прочности, силы и скорости, он выходил на совершенно иной уровень.

— Доктор, вы прямо как мой брат, — отклонив очередной меч древком копья, принц обрушил его пятку на лицо неудачливого солдата. — Он тоже вечно бы сидел в своём замке...

"Умный человек. Впрочем, стоит только вспомнить, что замок стоит в жерле вулкана...", — подумал учёный, от которого во все стороны летели разряды молний, всполохи огня, закручивалась спиралями вода и хлестали порывы ветра.

Тиао, принявшая получеловеческий облик, искря разрядами молнии, которые бегали по её шкуре, старательно прикрывала своему "хозяину" спину. На эти действия её побуждал не только рабский контракт, но ещё и чувство самосохранения, которое убедительно шептало из подсознания о том, что в одиночку здесь выжить будет крайне нелегко. Рядом же находился и Френки, размахивающий молотом словно пушинкой, игнорирующий получаемые раны и вообще... словно бы впавший в какое-то безумие.

"Если бы он действовал также при нашем первом нападении...", — тигрица невольно задержала взгляд на чёрном силуэте, поднырнувшем под широкий удар секирой, чтобы рубануть двумя мечами по ногам противника, подрезая коленные сухожилия (прямо через одежду и кожаную броню).

И всё равно, он двигался быстро только по меркам обычных людей, а маги земли, наёмники и герои, которые каким-то образом затесались среди землероек, ничем ему не уступали. Разве что прочность и разнообразие арсенала пока что выручали, да и все самые сильные враги нападали на принца.

Так как от Виктора ничего не зависело, всё же скафандр лучше него знал, как сохранить жизнь хозяину, он решил заняться тем, что выходило лучше всего — проанализировать ситуацию. Неприятно было то, что пришлось бросить самоходные вагончики, так как уехать на них не представлялось никакой возможности; неприятным фактом оказалось то, что эффект подавления какой-то из стихийных магий не абсолютен, в результате чего его можно обойти при помощи увеличения расстояния до источника поля, а также просто более концентрированной грубой силой, продемонстрированной лысым стариком, задержавшимся из-за боя с некроголемами.

Ещё одним фактом, вызывающим неудовольствие Франкенштейна стало то, что маги земли, как и всё их королевство, сумели переиграть огневиков: они заранее создали укреплённые подземные каверны, куда перед самой встречей провели солдат. Из-за того, что пещеры находились очень глубоко, их не удалось обнаружить до тех пор, пока потолки не начали обваливаться.

"Второй раз к ряду разведка моего нанимателя допускает такую ошибку. Пора бы задуматься о разрыве контракта. В конце концов, я получил уже всё, что мог взять в этой стране", — мысли пришлось прервать, так как в грудь прилетел сильный удар ногой, уронивший скафандр на спину.

Молодой лысый мужчина в ораньжевой хламиде замер, словно бы чего-то дожидаясь, правым кулаком указывая на учёного. Попытавшегося было вмешаться Френки отбросило ударом второго мужчины, который словно с неба свалился, при этом устроив маленький ураган. Перед Тиао же приземлилась лысая женщина, застывшая в странной позе...

"Маги воздуха? А они здесь что забыли?", — промелькнула мысль в голове доктора, пока его тело совершало перекат, а затем текучим движением поднялось на ноги.

— Гордись, убийца: я — Гияцо, лично покараю тебя за твои бесчинства! — заявил маг воздуха. — Твоё последнее слово?

— Неужели обязательно разговаривать перед боем? — ощущая некую сюрреалистичность происходящего, сам у себя спросил Виктор. — С каких пор я — убийца?

Вместо ответа, противник крутанулся на одной ноге, отправляя в доктора ударную волну. Однако, вместо того чтобы отлететь назад, Франкенштейн оторвался от земли и завис на высоте десятка сантиметров, после чего пространство вокруг накрыл купол подавления, а в монаха полетели отравленные дротики.

— Твои подлые приёмы тебе не помогут! — снова закричал воздушник (хотя на этот раз, в его голосе определённо слышались надрывные нотки, как если бы он пытался убедить себя, а не кого-то ещё).

В зону подавления учёного попал противник Тиао, чем она и воспользовалась, ударом когтей вскрыв ему грудь. Лишь Френки оказался слишком далеко, в результате чего ему приходилось тяжелее остальных.

От струи огня лысый мужчина ушёл прыжком, удар молнии умудрился заземлить, пусть и скривился от боли, зато этой заминки хватило, чтобы ещё два дротика впились в его плечо.

Не успел доктор порадоваться успеху, как его снёс с места кусок камня, вырванный из земли очередным магом. Впрочем, и он не смог развить атаку, будучи разорванным почти пополам выпадом тигрицы.

Вновь оказавшись на ногах и приготовившись к бою, Виктор неожиданно понял то, что солдаты врага почему-то остановились и стали опасливо оглядываться. Шум, доносившийся со стороны армии огневиков тоже затих, из-за чего только шелест дождя и продолжал разрушать гнетущую атмосферу.

На грани сознания появилось ощущение, словно бы трещит натянутая ткань, но не успел Франкенштейн окончательно сформулировать мысль, как будто бы лопнула струна, а над землёй, в ночной темноте начали раскрываться зевы чёрных порталов...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Поражательная 3

(Столица страны Огня. Тысяча семьсот двенадцатый).

Чёрное облако скрыло небосвод, отрезав землю от сияния светил, но внизу не царила тьма, так как багровое пламя глубин освещало округу на многие километры. Дождь из камня и золы ослаб, но ещё не прекратился окончательно, а многочисленные пожары, начавшиеся в пригороде, давали ещё больше света...

На фоне паникующих гражданских, пытающихся спасти хоть какое-то имущество и родственников, а также солдат, которые старались организовать эвакуацию населения, прямо в небе раскрывались чёрные зевы порталов, откуда потоками вырывались монстры разного вида и размера, объединённые наличием белых костяных масок и сквозных отверстий в телах. Безумные твари, ведомые яростью и чувством неутолимого голода, словно стая саранчи налетали на скопления разумных, фонящих заряженной страхом духовной силой. И пусть видеть их могли далеко не все, но это не мешало чудовищам вырывать души из своих жертв, отбрасывать и калечить хрупкие тела.

Немногочисленные маги, жрецы богов и подчинители, собрав все доступные им силы стали прорываться к комплексу лечебницы Франкенштейна, который превратился в один из немногочисленных очагов сопротивления: местная охрана, частично состоящая из некроголемов, а кроме того установленные доктором автономные оборонительные системы, пока что успешно сдерживали натиск низших пустых. Впрочем, когда некоторые из прорех в ткани мира стали расширяться, а на руины гибнущей столицы вышли первые гилианы (монстры, отдалённо похожие на людей, высотой достигающие двух десятков метров, словно бы одетые в чёрные балахоны, красующиеся однотипными масками с длинными носами, а также длинными руками, достающими почти до земли) надежда на спасение стала стремительно таять.

Духовное давление пустых второй ступени развития, которые хоть и не отличались умом и скоростью, словно каменный пресс вжимало людей с недостаточным уровнем внутренних сил в землю, чем тут же пользовались их младшие сородичи, порой начинающие потасовку из-за вкусной добычи. Однако же, среди злых духов, прорвавшихся из своей естественной среды обитания в материальный мир, сквозь порталы (именуемые гаргантами) прошли и разумные представители своего вида, волнами духовной силы управляющие всем этим стадом.

Гилианы медленно ходили по улицам, бессмысленно топча мелкие постройки, били руками по препятствиям, заунывно выли, тем самым вызывая суеверный ужас у тех, кто не могли их видеть. Казалось, что уже ничто их не остановит, но будто лучик света в безлунную ночь, в небе стали появляться раздвижные ворота, из которых выбегали духи, имеющие облики людей в чёрных свободных одеждах, которые были вооружены обнажёнными катанами.

Капитан отряда шинигами, первым явившийся на поле боя с естественными врагами, одетый в похожую на плащ белую накидку без рукавов, стоя прямо на воздухе осмотрел царящий на земле хаос. Указав на ближайшего гилиана рукой, он скороговоркой прочитал заклинание, заставляя духовную энергию вибрировать нужным ему образом, после чего белоснежная молния ударила в костяную маску, разбивая её на части. Монстр от этого начал падать, развеиваясь на отдельные облачка негативной энергии.

— Оцепить местность: офицеры — разберитесь с гилианами; рядовые — на вас все низшие; я же возьму на себя того, кто привёл эту орду, — холодным и властным голосом промолвил седобородый старик.

— Хай, Кучики-тайчо! — откликнулись столпившиеся рядом со своим командиром воины.

Словно чёрные перья ворона, десятки мужчин и женщин в чёрных одеждах обрушились на головы злых духов, сходу вонзая своё оружие в уродливые тела, начинающие разрушаться от одного лишь соприкосновения с клинками, буквально сияющими от вложенной в них положительной духовной энергии. Они действовали умело и слаженно: сперва место прорыва было окружено, затем при помощи барьерных заклинаний распространение чудовищ остановили, после чего разбили зону на сектора и стали их зачищать. Впереди шли мечники, теснящие уродливых тварей, огрызающихся ядом, стреляющих шипами, изрыгающих огонь и лёд, за ними шагали бойцы, специализирующиеся на магии, молниями и огненными шарами уничтожая наиболее шустрых и опасных, замыкали же строй целители, быстро утаскивающие с передовой раненных, ну или делящиеся силами с теми, кто слишком сильно потратились.

Вспышки лучей разрушительной энергии рубинового цвета, которыми гилианы пытались достать офицеров-шинигами, на какие-то мгновения освещали поле боя, добавляя света к пылающему тут и там огню. Впрочем, опытные воины, десятками, а то и сотнями лет оттачивающие своё искусство, сперва заклинаниями ослепляли врагов, а затем сблизившись, обрушали на них силу своих мечей (не все из двадцати командиров умели высвобождать истинную форму своего оружия, но их духовных сил хватало, чтобы преодолевать естественное сопротивление ходячей артиллерии).

— Значит, вот кто повинен в стольких смертях, — старик появился на крыше какого-то дома, только-только начавшего заниматься огнём.

— Не приписывай мне заслуг самих людей, шинигами, — пренебрежительно хмыкнул пустой, похожий на скелета в рваном чёрном балахоне, на голове у коего находилась золотая корона. — Мне лишь стало интересно, почему ткань миров так истончилась... ну и ещё, я давно не утолял свой голод.

Череп скелета повернулся к противнику, а затем духовная сила, равная слабому адьюкасу (пустому третьей ступени эволюции, которые имеют самую разную форму, но почти поголовно обладают разумом), внезапно вспыхнула, увеличившись до невероятных объёмов. Глаза капитана расширились от изумления и осознания, на какую-то секунду его тело сковала судорога, чего хватило противнику для молниеносной атаки.

— Хе-хе-хе... — глядя на пронзённого его правой рукой врага, Вастерлорд, который и в самом деле всего-лишь решил развеять свою скуку, применил свою силу старения. — Вы всегда действуете по одной и той же системе... Порой, это даже становится скучно.

Глава клана Кучики не мог ответить, как и не имел сил для сопротивления. Удар врага пришёлся точно в средоточие души, что лишило могучего воина возможности контролировать энергию...

Спустя минуту, древний злой дух ушёл обратно в своё королевство, оставив приведённых с собой низших сородичей на истребление шинигами. Он развеял свою скуку, утолил голод... и теперь мог отдыхать ещё сотню-другую лет, наблюдая за постоянной грызнёй насекомых, копошащихся у трона короля...

Несмотря на гибель капитана, шинигами завершили свою работу, после чего сумели закрыть разрывы в пространстве. Среди них было немало потерь, как среди раненных, так и безвозвратных. Однако же, никто из них не отступал, так как именно в сражении с пустыми и защите людей был смысл их существования.

Потери же... Новый капитан (скорее всего — из того же клана) заменит погибшего, а академия выпустит новых рядовых, которые займут вакантные места. Сейчас же требовалось остановить масштабные прорывы в ещё десятке мест, в чём им помогут служители местного пантеона, маги и герои, а затем начнётся рутинная работа по прочёсыванию огромных территорий, сопровождаемому истреблением одиноких монстров.

Агенты Дай Ли, спровоцировавшие извержение вулкана, которое послужило причиной гибели вражеской столицы, что в свою очередь стало причиной истончения завесы миров, поспешили покинуть место своего преступления, чтобы доложить командованию об успешном выполнении задания. Они ещё не знали, что своей диверсией запустили череду событий, грозящих изменить жизнь восточной части материка раз и навсегда...

* * *

Появление пустых на поле боя смешало карты всем: злые духи совершенно не делили живых на "своих" и "чужих", с одинаковым энтузиазмом нападая на всех подряд и друг на друга. Людям пришлось встать плечом к плечу с недавними смертельными врагами, чтобы достойно встретить вторжение и дать отпор.

Наибольшую эффективность в истреблении пустых показали маги стихий, наёмники из числа обладателей необычных сил и Священных Механизмов, ну и некроголемы, вооружённые искрящими духовными молниями копьями (впрочем, залпы духовных стрел тоже сокращали численность врагов). Именно детища Виктора оказались причиной того, что монстры стремились в одно и то же место, часто не замечая более слабых жертв...

"Неожиданный результат", — был вынужден признать Франкенштейн, когда очередного его солдата разорвали на куски беснующиеся уродцы.

Причиной того, почему пустые стремились напасть именно на искусственных солдат, крылась в создаваемом ИД духовном фоне. Как понял учёный, они "пахли" для этих существ словно самое желанное лакомство, а на деле оказывались пустышками, лопающимися на зубах, при этом не принося никакого насыщения.

Ситуация стала куда сложнее, когда среди нанятых землеройками героев произошёл разлад: обладатель красных драконьих доспехов почему-то напал на владельца меча, который в магическом восприятии светился мощной духовной энергией положительного спектра. Противник, осознавая разницу в возможностях, прямо во время боя разрезал пространство своим оружием, а затем нырнул в брешь, закрывшуюся прямо за его спиной.

Всё бы ничего, но "дракона" бегство жертвы расстроило, из-за чего расстроились все, кто находился на расстоянии десятка метров от него. Героя попытались остановить, но...

"Как это называется в простонародье? "Крыша уехала"? Кажется так", — смотря на увеличивающуюся в размерах металлическую тушу, в груди коей между бронепластинами показалось жерло пушки, доктор оценивал шансы на выживание (которые были откровенно маленькими).

"Дракон" не сдерживал выплёскивающуюся из него силу, которая придавила к земле сотни человек, некроконструкты, даже низших пустых и магов. Очень немногие смогли удержаться на ногах... и среди них оказался Виктор, защищённый от внешнего давления своим скафандром.

Один из гигантских злых духов, скопив в своей пасти сферу рубиновой энергии, выстрелил лучом прямо в человекоподобный металлический костюм, имитирующий вставшего на задние лапы дракона... но промахнулся. Зато выстрел из грудной пушки попал точно в цель, уничтожив монстра... и оставив на его месте воронку.

"Пора бежать. Только нужно сперва чем-то его отвлечь. Так... Перехват контроля над некроголемами", — чувствуя, что вляпался в разборки не своего уровня, Франкенштейн загрузил работой ИД, контролирующие связь, пытаясь через них дозваться до своих творений.

В этот самый момент, в поле зрения доктора появился принц Айро, вооружённый кровавым копьём. Мужчина стоял ровно, его рука была заведена для броска, силуэт окутывали почти материальные потоки энергии...

— Гае Болг! — прокричал генерал, совершая бросок, в который вложил всего себя (едва древко оторвалось от руки, как он пошатнулся и начал падать на колено).

"Дракон" в очередной раз попытался уклониться, да ещё и лапами-руками прикрылся, но всё это оказалось бесполезно. Прошли какие-то мгновения, а мощный духовный пресс, который прижимал большую часть присутствующих к земле, куда-то пропал. Затем начала рассыпаться и алая броня, оставляя на своём месте полуголого мужчину европейской внешности, грудь коего пронзало то самое красное древко.

"Пространственное искажение? Оружие, игнорирующее любую защиту... Почему я сам до такого не додумался!!!", — вспышка досады не помешала продолжить отдавать приказы, так как Франкенштейн прекрасно понимал, что должно произойти после исчезновения сдерживающего фактора.

В следующую секунду, на ослабевшего принца напал какой-то низший пустой, который вгрызся в его шею, не обращая никакого внимания на попытки сопротивления. После этого очнулись и все остальные, вновь принявшись за планомерное уничтожение друг друга.

— Почему ты стоишь?! — взревела Тиао, напитанными силой когтями разрезая маску слишком близко подобравшегося низшего пустого.

— Задумался, — отмер учёный, после чего развернулся к приближающимся некроголемам, чеканящим шаг и оттесняющим противников молниевыми копьями. — Похоже, что я остался без нанимателей, а значит — мой контракт закрыт. Уходим.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Выростательная

(Страна Огня. Весна тысяча семьсот пятнадцатого).

По ровной дороге из каменных плит квадратной формы со сторонами равными одному метру, которые были уложены на скрепляющий раствор, под коим находится дренажная прослойка из сетки и щебня, издавая ровный гул электромотора ехала телега, два боковых колеса которой были большими и тонкими, а переднее (рулевое и подсоединённое к двигателю), было совсем небольшим и широким. Сидя на передней скамье и держась за рычаги управления, похожие на направленные в стороны бычьи рога, транспортным средством управлял некромаг, похожий на бледного старика, кожа коего обтягивала скелет подобно тонкому пергаменту, а в глазницах тускло сияли зелёным две ИД (одет он был в военную форму чёрного цвета, без знаков отличия).

В кузове транспорта находились ящики с сухими пайками, которые охранялись полудюжиной некроголемов и одним молодым офицером армии огня, которому "повезло" вытянуть короткую соломинку, чтобы сопровождать конвой от распределительного центра к периферийной базе. Впрочем, особенно сложной эта работа не была, а платили за неё довольно неплохо: как минимум удваивали паёк на неделю.

Справа и слева от дороги тянулись зелёные поля, напитанные влагой после недавних дождей, время от времени перемежающиеся с распаханными пашнями, где будут сеять злаки, сажать овощи... Тяжёлые времена, которые наступили после гибели императорской семьи, произошедшей во время массовых прорывов "пустых", после чего начались бунты, столкновения аристократов и попытки соседей отхватить кусок земель от обезглавленного государства, наконец-то подходили к концу. Совет старшей аристократии и военной элиты, после долгих прений, всё же пришёл к решению, которое не устраивало абсолютно всех: они объявили о том, что империя, из-за отсутствия прямого наследника престола, переформирована в Республику Огня.

Наиболее влиятельные люди империи, начиная от богачей и аристократов, заканчивая генералами и религиозными деятелями, объявили себя лордами-губернаторами, фактически захватив власть в крупных городах, назначив своих наместников в деревни и сёла. При этом как-то сразу образовались альянсы, брачные союзы, торговые договорённости...

Так как государство всё ещё находилось в состоянии войны, избранный на собрании лордов-губернаторов главнокомандующий, которым стал генерал Джао, получил полномочия, мало уступающие власти императора (разве что его дети не могли унаследовать этот титул). Ему пришлось отстраивать резиденцию недалеко от бывшей столицы, где спешными темпами возводились производства оружия, брони, некроголемов и некромагов, а также двигатели для самоходок, летательные аппараты и питающие всё это элементы. Простые люди даже прозвали то место "Железная Кузница", а вулкан, над которым продолжал куриться чёрный дым "Горном".

Верховный Главнокомандующий Джао проявил себя решительным офицером, умелым руководителем, хорошим оратором (немногие знали, что его голосу при помощи специального артефакта придаются такие нотки звучания, которые наиболее сильно воздействуют на людей). Под его управлением отдельные части воинства огневиков смогли объединиться, остановить вторженцев, а затем, не без помощи легионов некроголемов, вовсе отбросили землероек и водомерок назад.

В кратчайшие сроки были проложены основные дороги, начали отстраиваться города, тут и там появлялись производства брикетов сухого питания, которые после десяти минут кипячения в воде, превращаются в питательную кашу. Изобретение жидкого камня позволило в разы ускорить строительные работы, а помощь некромагов, как и обычных некроголемов, увеличила скорость ещё в два-три раза.

В каждом поселении (за редким исключением) теперь устанавливаются негаторы магии, превращающие магов земли, воды и воздуха в почти простых смертных. Впрочем, по приказу лорда-губернатора они могут быть отключены... что почти никогда не происходит.

Кроме всего прочего, в городах установлены молниевые шпили, представляющие из себя высокие столбы, с электрическим ИД на вершине. Они определяют присутствие "пустых", атакуя их сразу же как те оказываются в зоне досягаемости (теоретически, они должны реагировать и на демонов, так как те обладают схожим спектром энергии).

Внезапно дорога прямо перед повозкой взорвалась осколками. В следующую секунду взрыв повторился, но уже позади. Однако возница не стал останавливаться, вместо этого свернув прямо на поле... чтобы колёса тут же увязли в ставшей жидкой земле.

Некроголемы вскинули ружья, стреляющие металлическими цилиндриками, при помощи электромагнитных импульсов, разгоняющих снаряд внутри ствола. Более широкие подствольные трубки, куда заряжаются похожие на куриные яйца гранаты бухнули, отправляя в полёт взрывающиеся снаряды. Некромаг попытался освободить свой транспорт из тисков почвы, но оказался слабее настоящего мага (всё же его создали из тела обычного старика-крестьянина, который продал его ради помощи сыну и невестке, после того как монах подтвердил, что это не помешает посмертию).

Быстро свистнувшие в воздухе булыжники разбили головы металлических солдат, затем водяная струя достала и чародея, превратив его в кусок льда, который разбился на осколки. Произошло это настолько быстро, что молодой офицер и опомниться толком не успел.

— Отличная работа, братва! — вылез из канавы широко улыбающийся, высокий и худощавый мужчина, одетый в форму военного образца землероек. — Похоже у нас снова есть жрачка.

— На помощь; на помощь, — включив переговорное устройство, начал торопливо говорить солдат-огневик. — Говорит сто двадцать седьмой: на меня напали бандиты...

— Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй... — вытащив из ножен меч, главарь налётчиков запрыгнул на повозку, взмахом оружия обрубил антенну, а затем приставил острие к горлу несчастного. — Похоже, у нас крыса.

— Н-негодяи... Это груз Республики Огня! — слова офицера звучали бы внушительнее, если бы на последних звуках голос не дал петуха. — Немедленно сдавайтесь... или я...

— Да ты грубиян, — даже восхитился бандит, следующим взмахом рассекая горло жертвы, заставляя её булькать, захлёбываясь в собственной крови. — Забирайте груз и уходим. Я хочу быть отсюда подальше, когда кто-нибудь прибудет для разбирательств.

— А может ему того... голову отрубить? — предложил низкий и тощий парень, совсем недавно переставший выглядеть ребёнком.

— Так больше вероятность, что он станет злым духом, — ухмыльнулся главарь. — Пусть ищейки сперва с ним разберутся.

...

Не прошло и четверти часа с тех пор как бандиты сбежали с места преступления, не забыв забрать с собой месячный запас еды для гарнизона небольшой сторожевой заставы, как на горизонте появился необычный летательный аппарат. Он был похож на гвоздь с огромной каменной шляпкой, диаметром не меньше трёх метров, и направленным вниз острым стержнем, внутри коего находятся управляющие и магические ИД. На "гвозде" же стояли шестеро существ: двое живых магов и четыре некроголема, каждый из коих имел ИД сенсорного типа, чтобы обнаруживать живых существ на расстоянии двух километров.

— Живых объектов в радиусе полутора километров нет, — объявил металлический воин, когда платформа зависла над повозкой, на высоте десятка метров. — Обнаружены восемь удаляющихся в разные стороны сигнатур. Отправляю разведчика.

На последних словах сокол, выглядящий почти как живая птица, сидевший на плече у некроголема, поднял голову с засиявшими зелёным светом глазами, подпрыгнул и молча распахнул крылья. Несколькими взмахами он поднялся ввысь и унёсся к ближайшей цели.

— Нужно было больше брать, — поморщился младший из живых магов.

— Мы вообще не знали, что здесь что-то случилось, — скрипнул зубами его напарник, отдав команду садиться. — Думали, что у парня просто прибор связи сломался. Сам знаешь: эта дрянь каждые два-три дня выходит из строя.

Едва "гвоздь" опустился на землю, вонзившись в почву на всю длину стержня, воины Республики стали обследовать местность. Один искал следы засады, сопоставляя разрушения, нанесённые вражескими одарёнными, другой же извлёк из поясной сумки коробочку, в которой лежали две зелёные сферы.

— Совсем молодой ещё... Мрррази, — скривившись, маг быстрыми, явно отточенными движениями вырвал у тела сперва один, а затем и второй глаз, засунув на их места ИД. — Активация.

Прошло около десяти секунд, прежде чем молодой офицер вздрогнул. Полноценной нежитью он не стал, но зато теперь его можно было допросить...

— Оружие не взяли, — заметил второй маг.

— А что им с него толку? — хмыкнул старший офицер. — Умные "игрушки" в чужих руках не работают. А "уговаривать" их землеройки ещё не умеют...

* * *

Джао поморщился, зажмурился, потёр усталые глаза пальцами, откинулся на спинку кресла, оббитого дорогим бархатом, а затем шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. Если бы два года назад он знал, чем ему грозит инициатива... то всё равно согласился бы на роль "козла отпущения", по какой-то нелепой ошибке именуемого "Верховный Главнокомандующий" (всё же других личностей, которые одинаково не устраивали бы всех, в новоявленной Республике не было).

Из-за катастрофичных потерь в военной силе, из-за чего о наступлении хоть по одному из направлений можно было забыть, расплодившихся банд разбойников, вражеских диверсантов, а также продолжающих прорываться "пустых" (хорошо, что хотя бы по одному, ну или группами в пять-шесть особей, а не целыми сотнями, как было в начале), пришлось принять волевое решение о централизации населения. Иными словами: деревни бросались, а крестьян сгоняли в серые двух и трёхэтажные бараки, состоящие из тесных комнат с плохим освещением.

"Если бы не доктор...", — открыв глаза, первое лицо Республики Огня осмотрело кабинет, стены коего были заставлены шкафами с книгами, отчётами, картами, а также кристаллами, создающими иллюзии картинок и музыки (должна же быть у человека какая-то слабость и отдушина?).

Не глядя открыв ящик стола, главнокомандующий достал оттуда бутылочку с глазными каплями, запрокинул голову и капнул целебной жидкости в оба глаза. Затем он подумал и опрокинул оставшееся содержимое в рот, скривился и едва сдержался чтобы не сплюнуть. Впрочем, пусть вкус был и неприятный, но зато бодрил...

"Опять этот вивисектор будет говорить, что я транжирю ценные реагенты на разные глупости", — удивительно, но ворчание учёного, который последний год вовсе не вылазит из своей лаборатории, стало чем-то привычным, и почти домашним.

— Дичаю, — констатировал Джао, затем взглянул на вход, где в дверях появился секретарь, несущий очередную стопку бумаг, поморщился и кивнул. — Выкладывай...

Сельским хозяйством сейчас занималась армия, которой помогали научники: ИД были приспособлены для того, чтобы поливать землю, отгонять грызунов, контролировать крупный скот, чтобы стада не разбегались. Удивительно, но благодаря некроголемам, химии и магии, урожаи удалось увеличить, снимая их по два-три раза за год, что с учётом сожжённых полей и погибшей из-за "пустых" и диверсантов скотины, позволило избежать голодовки. Впрочем, пищевые брикеты всем огневикам ещё долго будут сниться в кошмарах... даже учитывая то, что они не знают того, какой процент жил, кишок, различных трав и костей там был подмешан.

Пищевые заводы Франкенштейна, вместе с армией немёртвых, а также поддержка собственных друзей и соратников — вот то, что позволяет Джао держать в руках Республику Огня. Новое оружие? Летательные аппараты? Растущие словно грибы после дождя дома? Каменные дороги? Всё это — тлен, если народу нечего есть.

Кто-нибудь другой на месте Джао мог бы испугаться того, что Виктор получил слишком большое влияние: прямо сейчас, за счёт одних лишь некроголемов и некромагов, а также своих творений и благодарных за излечение солдат, он мог бы попытаться захватить власть силой. Кроме того, его рабыня помогла выйти на контакт с мистическим миром, и сейчас начаты переговоры о том, чтобы интегрировать поселения нелюдей в структуру общества Республики. С такой поддержкой, многие предпочтут закрыть глаза на то, что он — западный варвар (тем более, что свою маску этот человек никогда не снимает).

Однако главнокомандующий знал, что доктор — учёный до костного мозга, который может месяцами биться над какой-то определённой проблемой, при этом не обращая внимания на окружающий мир. Пока у него есть ресурсы, темы для исследований, лаборатория и чёткие цели, он даже не почешется лишний раз. Тут даже контракт о найме подписывать не нужно, а то и вредно (ведь факт существования ограничений будет отвлекать).

Кроме того, все, ну или почти все, уверены в том, что главным учёным Республики является Тао, который на самом деле лишь перенимает мудрость наставника. Общество уверено, что Франкенштейн, после гибели императорской семьи, пропал без вести... а то и вовсе погиб в пасти какого-нибудь "пустого". Те же, кому правда известна, старательно молчат и делают вид, что ничего не знают.

Джао, как и многие его сторонники, является оборотнем, постоянно поддерживающим превращение. Однако же трансформируется он не в животное, или какого-либо иного монстра, а в самого себя, что позволяет быстрее регенерировать, меньше уставать, медленнее стареть (впрочем, последнее пока что не актуально). Нелюдей он собирается привлекать тем, что сможет дать им возможность обретать человеческие личины, ну и тем, что среди самих людей уже много перевёртышей, вроде тех же драконидов...

"И ведь один из них превратился в полноценного дракона, умудрившись выбраться из вулкана", — отложив очередную просмотренную бумажку, главнокомандующий хлопнул ладонями по столу.

— Перерыв, — рывком встав на ноги, мужчина зашагал к выходу, одарив хмурым взглядом секретаря, снова появившегося на пути со стопкой бумаг. — Пе-ре-рыв.

...

На самом деле в Республике Огня всё было не так уж и плохо: вчерашние крестьяне учились ремёслам и получали образование, либо шли в армию и получали образование; солдаты и некроголемы работали на фермах, поставляя растения и животных на продуктовые заводы; из громкоговорителей лилась музыка, перемешиваемая с пропагандой, а на рынках имелись как товары первой необходимости, так и предметы роскоши (вроде электрических светильников, обогревателей и иных артефактов). Родились первые коренные республиканцы, налаживаются медицина и производство...

"Стабильность страны увеличивается, а вместе с этим лорды-губернаторы приходят к выводу, что мои полномочия слишком обширны, да и вообще на месте главнокомандующего нужен кто-то менее резкий в решениях", — всё чаще задумывался о будущем Джао, понимая то, что либо он ударит первым, либо ударят уже его, и последнего он может не пережить.

Мужчина понимал, что далеко не только его заслуга есть в том, что страна выстояла, да и одними лишь игрушками Франкенштейна обойтись бы не удалось. Важную роль в деле выживания сыграли служители пантеона, которые в какой-то момент вышли на бой с "пустыми", угрозой божественной кары запретив все боевые действия, пока грань миров не восстановится. Этого времени хватило огневикам, чтобы принять первые меры по созданию нынешнего строя.

И пусть бандитов, диверсантов, злых духов и наёмников, решивших временно или насовсем осесть на востоке извести не удалось, но сейчас их деятельность выходило держать под каким-то контролем. Ну а когда количество некромагов, создаваемых из тел стариков, продающих свои тела за золото достигнет нужной численности, Республика Огня вновь покажет обеим империям, что они рано списали со счетов людей, в чьих жилах течёт живой огонь.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Следующая глава — исследования Виктора.

Гостительная

(Республика Огня. Лето тысяча семьсот пятнадцатого).

В одном из подвальных помещений Цитадели Правительства, стены, полы и потолки коего красовались серо-стальным цветом и были разукрашены цепочками рунных конструкций, которые пересекались между собой создавая затейливую паутину, перед баком с сине-зелёной жидкостью стояли десять существ: первым был сам Виктор, как всегда одетый в скафандр чёрного цвета, маску чумного доктора и чёрную же хламиду, рядом с ним находились Тиао, принявшая свой звериный облик, а также Френки, привычно изображающий молчаливого и туповатого амбала, а напротив замерли семеро шинигами, облачённые в чёрные свободные одежды, с катанами на поясах. Среди гостей не было ни одного рядового, или же офицера ниже десятого номера, а главой отряда назвался капитан Шихоуин (мужчина средних лет, со смуглой кожей и отливающими золотом глазами, что заставляло задуматься о его родстве с погибшей династией императоров огня).

— ...вещество состоит из чистых клеток, не несущих в себе никакой лишней информации, способных самовоспроизводиться, при температуре ниже десяти градусов впадающих в спячку, при которой мало отличаются по своим свойствам от грязного льда, — вещал своим приглушённым голосом Франкенштейн, при помощи очков с разноцветными выщёлкивающимися стёклами, изучая своих гостей... от которых зависело многое. — Чистые клетки имеют своё духовное тело, которое запоминает одну-единственную форму, после чего поддерживает её до самой смерти. Таким образом, если поместить в резервуар призрака, имеющего достаточно высокую духовную плотность, клетки отреагируют на него и тут же примут вид необходимых органов. Если упростить, то призрак будет выступать в роли формочки для песка, а клетки — самим песком...

— Могли бы не упрощать... настолько, — хмыкнул капитан второго отряда Готея Тринадцать, подходя к бочке. — Насколько это безопасно и будет ли возможность "снять" созданную оболочку?

— Благодаря тому, что общее духовное тело клеток достаточно слабое, для его "снятия" необходимо создать духовный выброс, равный двум объёмам энергии оболочки, — совершенно спокойно отозвался учёный. — На самом деле, этот процесс будет похож на своеобразное оглушение, после которого клеткам потребуется некоторое время, чтобы вернуть возможность взаимодействовать с нематериальными объектами. Насколько я понимаю, сейчас на вас лежит некий ограничитель сил, который не позволяет использовать всю доступную энергию?

— Вы весьма наблюдательны, доктор, — широко и открыто улыбнулся Шихоуин, глаза которого оставались спокойными, холодными, а взгляд — жёстким. — Во время посещения мира живых, все офицеры Готея Тринадцать вынуждены блокировать от десяти до девяноста процентов своих сил, чтобы не навредить душам простых смертных. Впрочем, ограничитель легко снимается... Но вы ведь не для прослушивания лекции задали вопрос?

— Информация никогда не бывает лишней, — обтекаемо отозвался Виктор, пальцами правой руки прикасаясь к подбородку маски, рассеянным взглядом осматривая бочки, стоящие вдоль стен помещения. — Однако же вы правы. Тело, которое создадут по образу духовного отпечатка пустые клетки, для поддержания собственной жизнедеятельности будет поглощать излишки духовной энергии, тем самым маскируя носителя от обнаружения при помощи отслеживания источников силы. Разумеется, объём поглощаемой фоновой энергии ограничен, из-за чего сильные души всё равно будут ощущаться... пусть и не так ярко.

— И вы, конечно, не возражаете против демонстрации? — уточнил обладатель золотых глаз, на миг скосив взгляд на тигрицу, невозмутимо сидящую на полу рядом с хозяином (о том, что это — зверь-оборотень он знал, но своё знание никак не демонстрировал, да и второй спутник Франкенштейна, чья душа была создана искусственно, вызывал куда больше интереса).

— Разумеется, — не стал возражать доктор, жестом приказав Френки поднять бочку. — Идёмте: у меня как раз есть подходящий образец.

Здоровяк схватился за ручки, закреплённые на боковых сторонах резервуара, а затем легко оторвал его от пола, после чего зашагал следом за родителем. Шинигами, отставая на несколько шагов от необычной компании, проследовали в соседнее помещение, где находились клетки с духами животных, которые стояли на длинных низких помостах. Однако же Франкенштейн уверенно миновал неразумных представителей духовного мира, остановившись только перед площадкой, на которой находился полупрозрачный призрак высокого и широкоплечего воина, облачённого в стилизованную под драконью чешую броню.

— Вы насильно удерживаете духа от перерождения? — хмуро осведомился капитан второго отряда, встав перед постаментом, хмурым взглядом пробежавшись по облику неприкаянного (который, впрочем, не имел цепи, приковывающей его к какому-то определённому месту).

— Как можно? — деланно возмутился учёный. — Я заключил с этим духом договор на служение, одним из условий коего будет создание жизнеспособного тела. В конце концов, насколько мне известно, шаманы вовсе обходятся исключительно соглашением, по которому передают часть духовных и жизненных сил. Насколько мне известно, это не является нарушением законов о круговороте душ.

— Формально — да, — согласился шинигами. — Однако, если вы начнёте массовую практику подобного, это привлечёт внимание соответствующих организаций... Пантеона местных богов, или же одного из отрядов Готея.

— Благодарю за предупреждение, — изобразил намёк на поклон доктор, после чего приказал Френки поставить бочку на пол и обратился к призраку гвардейца. — Залезай в резервуар и считай до тридцати.

Огневик кивнул, спрыгнул с помоста, от которого во время ожидания подпитывался духовной силой, а затем вошёл в бочку и сел на корточки, полностью скрываясь от глаз наблюдателей.

— Процедура проверена и признана безопасной, — нарушил тишину Виктор. — Должен признать, что для живых людей проект малополезен... Разве что в случае потери части тела, или необходимости заменить какой-либо орган... но для этого имеются куда более удобные средства лечения. Да и ограничение по времени, связанное с распадом части духовного тела, лишившегося материальной основы, накладывает свои особенности.

В этот момент из всколыхнувшейся жижи поднялся недавний призрак, но на этот раз он был вполне материальным и живым. Схватившись за край резервуара, мужчина начал кашлять, избавляясь от вещества, оставшегося в лёгких, у него на глазах навернулись слёзы, а вдохи были короткими, явно причиняющими дискомфорт.

— Доктор, одежду ваши "чистые клетки" тоже восстанавливают? — с интересом спросил шинигами, выглядящий как невзрачный невысокий мужчина средних лет, лицо коего вылетает из памяти, стоит лишь отвести от него взгляд.

— Увы, но "нет", — протянув левую руку к подопытному, Франкенштейн щёлкнул пальцем по чешуйке брони. — Клетки приняли вид доспехов, так как их духовный образ был плотно связан с призраком человека, но теперь, когда нет больше подпитки от призрака, они быстро разрушатся. Как себя чувствуешь, боец?

— Будто заново родился, доктор, — отдышавшись и сфокусировав взгляд на учёном, с дурацкой улыбкой на лице произнёс воскрешённый. — Спасибо вам...

Дальнейший монолог был прерван несколькими хлопками ладоней в исполнении капитана второго отряда. Обойдя бочку с подопытным по кругу, он покачал головой, а затем заявил:

— Многие религии мира, за то, что вы сейчас сделали, доктор, назвали бы вас святым... или чудовищем. Второе — более вероятно. Создать здоровое человеческое тело за какие-то минуты...

— Отнюдь, — вскинул указательный палец правой руки Виктор. — Создание чистых клеток, способных служить симбионтами для души — это долгий и дорогостоящий процесс.

— Не важно, — отмахнулся Шихоуин. — Если вы не возражаете, то сейчас наш целитель проведёт обследование, а затем доброволец пройдёт процедуру обретения тела.

— Как будет угодно, — покорно согласился Франкенштейн. — Вылезай из бочки, боец.

...

Проверка и последовавший за этим эксперимент на шинигами (восьмом офицере десятого отряда), невзирая на опасения учёного прошли успешно. Доброволец обрёл оболочку из плоти, которую несколько раз "снял", а затем "надел", после чего его обследовал отрядный медик.

— Довольно неприятно, что без носителя, тело остаётся полностью беспомощным, — заметил капитан второго отряда, когда вся группа переместилась в медицинский кабинет лабораторного комплекса. — Было бы куда лучше, если бы оболочка, после её "снятия", могла самостоятельно уйти в безопасное место, ну или изображать жизнедеятельность.

"Всё и сразу? Впрочем, решение этой проблемы у меня есть", — промелькнуло в голове у франкенштейна.

— В оболочку можно вживить ИД с прописанными алгоритмами поведения, — заметил учёный, с интересом наблюдая за шинигами, который вновь ощутил себя живым, и теперь с каким-то детским восторгом смотрел на свои руки, сжимая и разжимая пальцы.

— По поводу ваших Искусственных Душ, — подал голос невзрачный мужчина. — Совет Сорока Семи настойчиво рекомендует не создавать искусственные интеллекты, способные к саморазвитию. Мы не можем запрятить вам напрямую, но...

"В случае чего, проблем устроить сможете", — закончил за собеседника доктор, прекрасно понимая то, что в данном случае просьба равняется приказу.

— Я учту пожелания совета в своей дальнейшей деятельности, — пообещал Виктор.

— Благодарим за понимание, — изобразил поклон представитель аристократии Сообщества Душ. — Ваша деятельность признаётся безвредной для мирового баланса и условно полезной для Сообщества Душ.

— Ваша деятельность признаётся безвредной для мирового баланса, и полезной для Готея Тринадцать, — объявил капитан второго отряда. — Технология временных тел для шинигами, отправляющихся в мир живых, будет принята как ваш вклад в дело поддержания баланса. После вашего появления в Сообществе Душ, это будет учитываться при определении вашего статуса.

— Благодарю, — без тени восторга или разочарования, просто приняв информацию к сведению, отозвался Франкенштейн. — Впрочем, предпочту пока что задержаться в мире живых: слишком уж много всего непознанного ещё ждёт изучения.

— Что же, пусть будет так, — кивнул Шихоин. — Буду рад увидеть вас в своём отряде. Пока же — ждём от вас новых достижений, Виктор-сан.

* * *

Вернувшись в рабочий кабинет, доктор наконец-то сумел расслабиться, ощущая как падают с плеч валуны напряжения. Всё же находиться в обществе столь сильных существ, пусть и экранируя себя от их воздействия всеми доступными способами, было почти физически неприятно.

— И что всё это значит? — приняв промежуточную форму, спросила у своего хозяина Тиао, передними лапами опираясь на край столешницы, стоило лишь шинигами уйти, предварительно забрав некоторые бумаги и образцы.

— Мной заинтересовались сильные этого мира, — усевшись за письменный стол, на котором лежали несколько тонких тетрадей, с описаниями "языка демонов" (при помощи коего колдуют представители Сообщества Душ), Франкенштейн добавил: — Можно считать, что я получил приглашение на работу в крупную организацию, которая в случае необходимости может вступиться за меня перед членами других структур. Не скажу, что хочу становиться шинигами, но в случае смерти — это лучший из вариантов, оставляющий наибольшую свободу действий.

— У тебя практически отобрали одно из изобретений, запретили развивать второе... и ты так легко к этому относишься? — недоумевала тигрица, внимательно смотря в линзы очков, встроенных в маску чумного доктора.

— Технология создана и отработана, но мне самому нужна не так уж сильно, — пожал плечами учёный, почти ласково касаясь обложек тетрадей. — На мой взгляд, обмен вышел более чем удачный... В конце концов, теперь я смогу разобраться в том, как составляются вербальные заклинания. Ну а ИД... Создавать их мне не запретили, да и сам я уже разочаровался в идее искусственного разума. Биологические мозги куда интереснее...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Гигаи, товарищи;)

Теормагичная

(Республика Огня. Осень тысяча семьсот пятнадцатого).

Впервые в своей жизни Виктор захотел умереть, чтобы попасть в Сообщество Душ, стоило ему осознать ту пропасть, которая лежит между ним и шинигами в плане знаний о магии, духовных энергиях и мире в целом. Однако же этот приступ постыдной слабости быстро прошёл, так как мужчина напомнил себе, что даже старающиеся казаться всемогущими Проводники Душ, на самом деле многого не знают и не умеют, а вся имеющаяся у них информация довольно узкопрофильна.

Что же привело Франкенштейна в разлад чувств? Просто изучая методички по "магии демонов", которая на самом деле к демонам имела весьма опосредованное отношение (её создавали путём наблюдения за природными способностями жителей ада и обитателей Хуэко Мундо), он узнал то, что рунные алфавиты мира, которыми пользуются одарённые разных стран и континентов, на самом деле работают благодаря тому... что их эффективность осуществляют пантеоны богов. Сами эти "магические языки" разрабатывались для смертных служителей (жрецов), чтобы те могли в обмен на духовную силу получать чудеса, тем самым подпитывая своих покровителей, и демонстрируя другим смертным даруемое ими могущество."Когда приходит время передавать трон наследнику, старый Король Душ создаёт урезанный аналог Божественной Системы, сотворённой Единым Творцом. Новая система поддерживает домен молодого пантеона, а также обеспечивает связь с миром живых, ну а кроме того — поддерживает работу магических рун. Чем старше пантеон, тем больше энергии скопил его домен, а соответственно и рунный язык обладает большей силой. Предположительно, что новые "божественные системы" создаются каким-то механизмом Творца, который весь этот процесс и наладил".

Верна ли его догадка, учёному мог бы сказать лишь кто-то из верховных богов, ранее исполнявших роль Короля Душ. Однако же... по какой-то нелепой причине, они не спешили выстраиваться в очередь перед дверью простого смертного, чтобы поделиться своими мудростью и знаниями. Да и никому иному тайную информацию не доверяли... что не могло не радовать.

Существование ангельского алфавита, работу коего обеспечивает Система Творца, как и демонического рунного языка, работающего за счёт Кругов Ада — это неоспоримый факт. Впрочем, сами ангелы имеют природную способность манипулировать светом, в то время как демоны, хоть и склонны к тьме поголовно (за единственным исключением), могут похвастать куда более обширным разнообразием естественных способностей, передающихся из поколения в поколение: управление водой, огнём, пространством, жизнью... разрушением. Не удивительно, что большинство из них в искусности создания чар уступает смертным колдунам, через контракты черпающим их же силу, предпочитая развивать наследие, грубую мощь, а не учить комбинации знаков.

Рунные языки отличаются друг от друга: одни из них представляют из себя набор букв, из которых составляются слова, другие являются готовыми слогами, а то и целыми фразами. Их объединяет то, что где-то есть первооснова, которая запитывается энергией пантеона, обеспечивая отклик от написанных в любой части мира знаков при помощи принципа подобия (на краткий миг активации рунного круга, нарисованная магом конструкция и изначальный прототип, находящийся в божественной системе, становятся единым целым).

Узнав всё это, доктор ощутил уныние. В конце концов рунные языки, кем бы они не поддерживались (богами, Матерью Магией, демонами), остаются инструментом, который люди получают взаймы. В любой момент пантеоны могут лишить своих последователей доступа к системам, тем самым превратив их из могущественных чудотворцев, в простых смертных с высоким уровнем духовной энергии.

Таким образом выходило, что квинси, подчиняющие и шаманы, с их довольно скудным набором способностей, обеспеченных склонностью к прямому контролю духовной энергии определённой "окраски", обладают куда большим уровнем личного могущества, чем Виктор достиг за все годы своей жизни. Это же объясняло и желание первых волшебников создать Мать Магию, тем самым обретя безвольное подобие системы, к которой не имеют доступа ни боги, ни тем более демоны... А разнообразие даруемых ею возможностей поистине огромно.

Однако же отчаиваться было рано, так как магия шинигами, являющаяся основой всех пантеонов (что не удивительно, если вспомнить о том, кем являются младшие боги, и какую работу выполняет каждый Король Душ), давала возможность обрести именно личную силу, независимую ни от кого. По сути "магия демонов" являлась методом управления духовной энергией, при помощи мысли, воли... звука и жеста, сколь бы поразительным это ни казалось.

При помощи звуковых колебаний, шинигами заставляют духовные частицы, из которых состоит нематериальная основа мира, колебаться с необходимой для них частотой, ну а жестами направляют их в требуемую сторону. Простейшее заклинание, создающее ударную волну, сила коей ограничивается исключительно объёмом вложенной энергии, с точки зрения механики представляет из себя невидимый шарик, внутри коего скапливается давление, а затем происходит направленный взрыв (постепенно, "запомнив" требуемые манипуляции при помощи подсознания, Проводники Душ могут воссоздавать заклинания опираясь лишь на усилия воли).

Более сложная магия, создающая к примеру барьер, создаётся в несколько этапов: сперва дух направляет энергию к кончику указательного пальца руки (это облегчает концентрацию), а затем при помощи создаваемых голосом вибраций, заставляет энергию образовывать основу конструкции, похожую на ядро. Дальнейшие действия заключаются в наращивании слоёв духовных частиц, имеющих разный потенциал, отличные свойства, но одно направление. При этом очень важно помнить, что между каждыми двумя активными слоями заклинания, должен находиться слой "изоляции", который до поры не даёт им взаимодействовать (для этого используются пассивные духовные частицы.

Если простейшее заклинание шинигами односоставное, и его "ядро" и является активным слоем, то уже второе по сложности, представляет из себя конструкцию из неактивного ядра, активного слоя со стихийным зарядом, неактивного слоя изоляции, ну и активного слоя-усилителя, вновь имеющего стихийный заряд. Графически это можно представить как шар, заключённый в шар, заключённый в шар, а математически вышел бы пример, в котором перед первым числом стоял бы плюс, обозначающий неактивное ядро заклинания (который можно не писать).

Из-за того, что в "магии демонов" очень важны вибрации голоса (громкость тоже важна, но вторична), создание даже простейшего заклинания — это трудная работа. Большинство шинигами, которыми являются рядовой состав отрядов и младшие офицеры, даже не задумываются о том, каким образом бессвязный набор слов, которые нужно петь с определёнными интонациями, ударениями и паузами, приводит к тому или иному результату, вместо этого предпочитая зазубривать готовые тексты (в методичках были даны три десятка примеров, которые обозначены цифрами от одного до тридцати, в то время как общеизвестных заклинаний более трёх сотен).

Со временем духовное тело шинигами запоминает необходимое движение частиц, благодаря чему заклинание вбивается на уровень рефлексов, что позволяет не зачитывать длинный текст, пользуясь номерным обозначением. Однако, даже научившись использовать заклинание уровня "девяносто девять", подобный пользователь не сможет применять заклинания с первого по девяносто восьмое, если предварительно не зазубрит их.

Дополнительную сложность в "магии демонов" создаёт то, что мужчины и женщины, дети и старики, здоровые и больные шинигами имеют разные голоса. Из-за этого учителям приходится проявлять индивидуальный подход, отслеживая колебания духовной энергии, слегка смещая акценты с одних звуков на другие, таким образом модифицируя общедоступные чары буквально в процессе обучения (для этого нужно иметь отличный слух, развитое восприятие и огромный опыт).

По мере изучения этой информации Франкенштейну представлялись шинигами, одетые в набедренные повязки, шаманские маски, с бубнами в руках, танцующие вокруг костра и поющие: "Ай-яй-яй-я!". Самое же главное, что некоторые шаманы из мира живых используют в своей магии именно этот подход, умудряясь добиваться немалых результатов, пусть это и требует огромных затрат времени. Только вот ещё будучи частью Церкви Спасителя учёный слышал от старших товарищей, что время от времени в диких уголках мира встречаются монстры, умудряющиеся "напеть" заклинание заранее, а затем просто спускающие их со своеобразного поводка.

К глубокому разочарованию Виктора, в отличие от рунных конструкций, способных работать на почти любом типе энергии (если в саму их основу не заложено обратное, как сделали ангелы и демоны), "демоническая магия" шинигами предназначена исключительно для душ, которые обладают положительным зарядом святой силы. Дело даже не в том, что Франкенштейну запрещено ей пользоваться, а в том, что слова магических текстов, сколько бы собственной, нейтральной силы он ни вкладывал, в лучшем случае не дадут ничего, ну а в худшем...

"Пение — это искусство. Плохое искусство — это взрыв".

Таким образом у учёного оставались сразу четыре варианта действий: плюнуть на всё и продолжить использовать рунные символы пантеонов, надеясь на то, что хотя бы один из них будет откликаться всегда (в крайнем случае, оставалась Мать Магия, которой вовсе было безразлично, кто именно пользуется вложенным в неё магическим языком, пусть без прямого подключения к ней это и было чудовищно затратно); можно было попытаться найти шаманов, чтобы научиться петь у них, что могло занять не один десяток лет... без какой-либо гарантии на успех; можно было самостоятельно изучать способы создания заклинаний при помощи конструирования их из духовных частиц, ну или попытаться расшифровать процессы, которые создают рунные языки самостоятельно; ну или вовсе отказаться от магии подобного типа, сконцентрировавшись на прямых манипуляциях энергией, с постепенным модифицированием своих души и тела. Предварительно, наиболее приемлемыми для себя вариантами доктор выбрал третий и четвёртый, собираясь их комбинировать, ну и дополнять (от идеи создания собственного магического языка он не отказался, но теперь имел понимание того, что для этого потребуется создать собственный аналог системы... на что пока что не способен).

* * *

В комнату с двумя креслами, расстеленным на полу толстым ковром, столом из красного дерева и камином, в котором горело бездымное синее пламя, создаваемое особой ИД, друг напротив друга сидели двое мужчин. Виктор, как всегда не расставался со своим костюмом и скрывающей лицо маской, ну а капитан второго отряда напротив, красовался белой рубашкой и серыми штанами, ни физически, ни даже духовно не напоминая призрака.

— Вижу, что вы освоились с новой технологией, — начал разговор Франкенштейн.

— Ещё не полностью, но совет Сорока Семи был впечатлён открывшимися перспективами, — собеседник лучезарно улыбнулся, прищурив золотые глаза. — Вы знали, что духи, которые обретают гигаи, способны заводить детей со смертными?

— Предполагал, но не имел возможности убедиться, — отозвался учёный, разводя руками.

— Теперь знаете, — хмыкнул собеседник, тут же став совершенно серьёзным. — Пока что ещё не было случаев рождения детей от шинигами и смертных женщин, но Совет заинтересован возможностью того, чтобы увеличить количество духовно сильных людей, которые будут иметь склонность к нашей силе. Скажу по секрету: если тестовая группа покажет хотя бы десятипроцентный результат успеха, то мир живых ожидают... перемены. И вы, доктор, косвенно будете к этому причастны.

— Мне жутко стыдно, — покаялся учёный, изобразив голосом виноватые нотки. — Но вы, капитан, прибыли не только для того, чтобы оповестить меня о том, что отправляющиеся на землю шинигами будут пользоваться услугами местных женщин?

— На самом деле... в том числе и для этого, — признался Шихоин, смотря на низкорослую (меньше метра ростом) узколицую и чёрноволосую девушку, одетую в красное платье до пола, торопливо перебирающую короткими ножками, неся в пухлых руках поднос с чаем. — Хм?

Служанка поставила поднос на стол, для чего ей пришлось подняться на цыпочки необычно больших для такой малышки ступней, смотрящихся довольно нелепо, затем поклонилась и шустро выскочила за дверь, напоследок вильнув длинным лысым хвостом.

— Не обращайте внимания, — невозмутимо попросил Виктор. — Просто я довёл до ума один свой старый проект, чтобы получить верных помощников, способных быстро обучаться и плодиться.

— Но почему крысы? — удивился капитан второго отряда.

— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил Франкенштейн. — Если вы боитесь заразиться чем-нибудь, то уверяю: мои создания крайне чистоплотны. В конце концов, работа в лаборатории требует именно этого.

Хмыкнув, шинигами, носящий на себе тело из чистых клеток, поднял чашку с чаем и поднёс к губам, после чего сделал небольшой глоток и удовлетворённо улыбнулся. За всем этим процессом с интересом наблюдала Тиао, развалившаяся перед камином, но действия гостя её всё же разочаровали (никаких возмущений аристократ Сообщества Душ не проявил).

— Так вот... — откашлявшись, продолжил Шихоин. — Если в мире живых появится большое количество одарённых со склонностью к положительному заряду энергии, Готей опасается того, что может вырасти и численность носителей негативной духовной энергии. Вы же знаете о том, как появляются подчиняющие? Именно из них обычно выходят сильнейшие "пустые", если те вдруг не справляются с собственной силой. Истреблять их нет смысла, так как в той или иной степени, после прорыва "пустых" все жители страны Огня являются потенциальными подчиняющими. Лучше уж контролировать процесс, нежели ломать всю систему — так решил командующий. В результате, именно эта страна станет полигоном, где мы испытаем возможность создания живых Проводников Душ... путём естественного рождения. И вас, доктор, настойчиво просят поучаствовать в этом деле, в качестве эксперта по живым людям, а также взаимодействию духовной энергии на их организмы.

— Проект интересный... — заметил Виктор, а после непродолжительной паузы заявил: — чем они будут отличаться от потомственных квинси? Ведь они тоже — носители святой энергии.

— Происхождением и способностями, — улыбнулся шинигами. — Всё же первый квинси был... довольно своеобразным существом.

— Неужели у меня нет доступа к этой информации? — деланно удивился Франкенштейн.

— Она есть у совета Сорока Семи, — извиняющимся тоном ответил Шихоин. — Однако, если вы согласитесь вступить в мой клан, я обещаю посодействовать её получению.

— Для этого я должен стать шинигами? — предположил учёный, а получив утвердительный кивок в ответ, повёл левой ладонью в жесте отрицания. — Пока что я не готов расстаться с земной жизнью.

— Как знаете, доктор, — хмыкнул капитан второго отряда. — Моё предложение будет действительно пятьдесят лет по времени мира живых.

— Я учту это, — кивнул Виктор, удивляясь настолько откровенной вербовке со стороны главы разведки-контрразведки Сообщества Душ, при условии того, что им наверняка известны все подробности жизни кандидата. — Что-нибудь ещё, Шихоин-доно?

Собеседник рассмеялся, покачал головой, а затем всплеснул руками и заявил:

— А ещё говорят, что у вас атрофировано чувство юмора.

— Просто я его угнетаю медикаментозно, чтобы оно не мешало работе, — искренне отозвался Франкенштейн.

— Я бы хотел, чтобы вы разработали способ смены облика для шинигами, находящихся в духовном теле, — снова стал серьёзным гость. — Если для этого нужны какие-то особые ресурсы, то мой клан обязуется достать их... в случае, если их необходимость будет обоснована.

"Время идёт, а я продолжаю работать на мистические фракции. Даже не знаю, радоваться подобной постоянности, или же печалиться", — прикрыв глаза, отстранено подумал учёный, мысленно уже прикидывая способы того, как можно исполнить заказ.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Воздавательная

(Республика Огня. Зима тысяча семьсот семнадцатого).

Джао стоял на балконе Цитадели и смотрел на шеренги солдат, закованных в доспехи из толстой, но эластичной, лёгкой и прочной, огнеупорной и термостойкой ткани, с металлическими пластинами красного цвета, которые скреплялись между собой кожаными ремнями. Остроконечные шлемы, оставляющие открытыми только нижние половины лиц, увенчанные острыми пиками с маленькими флажками на вершинах, посвёркивали в лучах заходящего солнца. Круглые щиты, короткие мечи, телескопические электрические посохи, огнеметатели и светошумовые гранаты красовались в отдельных креплениях и подсумках, превращая каждого человека в подобие ходячего арсенала.

При виде этих мужчин, являющихся новой элитой армии его страны, верховный главнокомандующий Республики ощущал гордость за проделанную работу, радость за свой народ (который прошёл через все испытания и стал только сильнее), а также предвкушение грядущей мести. Пусть уже прошло несколько лет, он всё ещё не забыл подлый удар врага в самое сердце страны, который и послужил началом катастрофичных бедствий...

— Сограждане Республики Огня! — усилив голос при помощи специального артефакта, правитель народного государства, облачённый в красные чешуйчатые доспехи с декоративными крыльями за спиной, сделал небольшую паузу и дождался момента... когда на нём будет сконцентрировано всё внимание слушателей. — Мы — великий народ, который живёт в великой стране... и это не может не вызывать зависти у наших соседей. Все вы знаете, что старая столица нашего государства, вместе с императорской семьёй и тысячами наших братьев, сестёр, отцов, матерей и детей, погибла в извержении вулкана... Том самом извержении, которое спровоцировали Дай Ли! Эти бесчестные землеройки! Но сегодня, сограждане Республики Огня, пришла пора отплатить им за всё... Идите и одержите победу, о которой будут слагать легенды в веках!

Последние слова Джао произнёс вскинув к темнеющему небу кулак, вокруг коего затанцевало рыжее пламя. Воины внизу повторили это движение, поддержав своего командира слаженным возгласом. Красные и синие стёкла, вставленные в их шлемы (позволяющие видеть в тепловом и духовном спектрах восприятия), словно бы вспыхнули внутренним огнём...

Под звуки приказов командиров, воины развернулись на пятках сапог и, чеканя шаг, направились к летательным аппаратам, которые должны были доставить их на поля грядущего боя.

...

После того как главнокомандующий воспользовался армией некроголемов и некромагов для того, чтобы с их помощью схватить правителей городов Республики Огня, тем самым нанеся удар по готовящемуся заговору, вся власть в стране сконцентрировалась в его руках. Заводы по производству оружия, брони, бытовых артефактов, инструментов и даже одежды, были переведены в форсированный режим работы, а неживое воинство стало концентрировать силы на границах, тем самым заставляя противника перебрасывать свои живые силы в те места, где могла произойти попытка прорыва линии фронта. Однако же это был лишь отвлекающий манёвр, призванный растянуть армию землероек.

Практика показывала, что при прочих равных, в открытом поле некроголемы в девяти из десяти случаев бьют обычных людей. Если на стороне живых воинов есть умелые командиры, то они могут свести количество побед и поражений к равному счёту, так как с фантазией у истуканов совсем плохо, и они успешно попадаются в засады... один-два раза. В сражениях некромагов и обычных одарённых ситуация иная: семь из десяти побед стабильно держат опытные покорители стихий, но ученики и младшие офицеры едва добираются до трёх из десяти успешных схваток. Лишь элитные части могут переломить ситуацию, компенсируя численность собственной мощью, но на то они и лучшие в своём роде (а главное — их мало).

В этой войне Джао ставил не на армию истуканов, хотя и отдавал ей важную роль в плане наступления, а на живых солдат, прошедших тяжёлые тренировки, получивших лучшее оружие, усиленных алхимией и проклятиями Франкенштейна. Кроме того, с ними шли нелюди вроде оборотней, вампиров (из того самого города, который был заражён доктором несколько лет назад), ну и конечно же не стоило забывать о наёмниках, получивших в качестве оплаты ценные вещи вроде оружия, лекарств, излечения ран...

...

Получив сигнал к наступлению, неживая масса всколыхнулась и, сохраняя гробовое молчание, начала своё продвижение. Дозорные маги земли, первыми засёкшие изменение в поведении врага, подняли тревогу среди старших офицеров, а те уже объявили общую готовность для армии. Вскоре произошли первые столкновения, сопровождаемые хлопками пусковых труб, выстрелами электромагнитных пушек, вспышками струй пламени и лязгом металла. Полноценный дождь из щебня и булыжников покрупнее выкашивал безмолвные ряды "тёмных сил", но те и не думали заканчиваться.

А пока на границе Республики Огня и Империи Земли происходили ожесточённые битвы, скрытые отводом глаз дирижабли плыли по небу, неся в своих трюмах снаряды, а на палубах — штурмовые отряды (за ними летели "гвозди", на которых также сидели или стояли солдаты в красной броне.

...

Довольно быстро воздушный флот Республики добрался до столицы страны Земли, где его наконец-то заметили маги воздуха. В лучах рассветного солнца дирижабли скинули маскировку, а затем с их палуб стали взлетать маленькие самолёты-истребители, с пропеллером на носу и парой орудий на крыльях. Пилоты этих машин первыми вступили в сражение с кочевниками, попытавшимися добраться до небесных кораблей, осыпая их металлическими шариками, целыми очередями вылетающими из стволов электромагнитных пулемётов. Ими же были сброшены первые бомбы, вспыхнувшие алыми цветками на месте падений, обрекая на уничтожение расчёты орудий, которые теоретически могли навредить судам.

Когда из трюмов дирижаблей посыпались цилиндры с деревянными "хвостами", огненное зарево начало охватывать и сам город, поднимая панику среди людей и заставляя армию отвлекаться на борьбу с пожарами вместо того, чтобы пытаться навредить кораблям.

Внешнее кольцо стен было преодолено без каких-либо особых трудностей, второе кольцо тоже не стало серьёзным препятствием, так как воинами на вершинах сторожевых башен занялись команды "гвоздей". А вот во внутреннем городе, застроенном каменными домами столь густо, что местами и пройти было невозможно, начались первые серьёзные проблемы. На самых подступах к дворцу, окружённому ещё одной стеной, в дело вступили Дай Ли, имеющие наибольший опыт сражений.

...

— За Республику! — закричали молодые мужчины в красных доспехах, спрыгивая из десантных отсеков дирижаблей, держась за толстые канаты.

Соскальзывая вниз, они приземлялись на крыши зданий, где поспешно отцепляли карабины и рассредотачивались, скидывая со спин электромагнитные пушки и огнемёты, начиная выцеливать ближайших врагов. Впрочем, некоторые из них срывались вниз, с криками падая на каменные дороги внутреннего города столицы землероек, где их не спасали ни броня, ни тренированные тела.

Следом за людьми, в своих полузвериных обличиях десантировались оборотни: в основном это были обезьяны, змеи и тигры, но порой встречались и иные нелюди (среди них наравне сражались как мужчины, так и женщины). Когда к бою успели присоединиться отряды вампиров, почти никто не заметил, так как для окружающих они просто появились среди врагов, с бешенной скоростью орудуя кривыми клинками, не брезгуя добивать раненных путём "выпивания".

Стремительность и внезапность нападения заставили землероек потратить какое-то время на организацию сопротивления. К тому времени воины Огня уже начали сгонять женщин и детей на площади, где их заковывали в браслеты, которые били носителей разрядами молнии если те пытались использовать магию.

Несколько дирижаблей оказались сбиты удачно брошенными булыжниками, но большинство кораблей успели подняться достаточно высоко, чтобы их невозможно было достать. Только "гвозди" продолжали летать над самыми крышами, а находящиеся на них снайперы и маги отстреливали любого, кто пытался приблизиться к пленным, либо выбраться из-за стен замка.

В какой-то момент, когда огневикам стало очевидно, что их постепенно теснят, а рассвет уже начал брезжить над горизонтом, офицеры вторженцев активировали артефакты, похожие на стеклянные пирамидки тёмно-зелёного цвета. Со звуком рвущейся ткани, в пространстве открылись чёрные зевы порталов, которые шинигами называют гаргантами, но вопреки ожиданиям из них не тянуло негативной энергией, да и "пустые" не спешили вываливаться в мир живых толпами.

— Шевелитесь, черноногие самки собаки! — прикрикнул на испуганно жмущихся друг к другу женщин, рядом с которыми широкими глазами озирались по сторонам их дети, один из магов огня, на плечи коего легла обязанность по эвакуации пленников. — И щенков своих не забудьте. Вперёд-вперёд-вперёд! Всем идти только вперёд!

— Ещё один намёк на собак, и я тебя за задницу укушу, — заявила рыжая девушка-оборотень, похожая на поджарую гончую, вооружённую коротким копьём с широким лезвием.

— Странные у нелюдей заигрывания, — хмыкнул человек, скалясь в ехидной улыбке. — Давай лучше я тебя за ушком почешу...

— ... — собака недоуменным взглядом покосилась на напарника, а затем произнесла в сторону: — Люди странные.

...

После того как пленники и десант скрылись в порталах, закрывшихся после взрывов пирамидок, с дирижаблей начали падать большие бомбы. Новые и новые взрывы озаряли рассветный город землероек, разнося каменные строения, среди коих пряталось немало людей, как военных так и гражданских. Некоторое количество взрывов прогремели и на территории замка, но большинство направленных туда снарядов были отбиты Дай Ли. В конце концов и воздушный флот был вынужден отступить, тем самым знаменуя окончание битвы, которая стала точкой отсчёта нового витка войны.

* * *

"Тестирование портальных установок в боевых условиях прошло успешно", — отметил Виктор, просматривая отчёты специализированных ИД, которые находились у некоторых воинов Республики (о чём те, разумеется, не знали).

Франкенштейн находился в рабочем кабинете, стены коего были скрыты за книжными стеллажами, заваленными подшитыми стопками бумаг, и заставленными держателями проекторов иллюзий. Сидя за письменным столом, он постукивал по подлокотнику кресла пальцами левой руки, выбивая одному ему понятную последовательность, в то же время ладонью правой руки подпирая подбородок, скрытый под похожей на кость белой маской "чумного доктора".

Изначальный план Джао был прост: спровоцировать землероек на выдвижение всех возможных сил к границе, воспользоваться превосходством в воздухе (достигнутом благодаря изобретениям Механиста и доктора), а затем просто засыпать непреступную твердыню бомбами, тем самым ответив им за уничтожение собственной столицы. Учёному пришлось убеждать главнокомандующего, что не стоит благородным и высокоразвитым в плане технологий и морали людям, уподобляться грязным варварам, копающимся в земле острыми палками. Вместо этого он предложил выкрасть из столицы будущее народа Земли — женщин и детей, попутно напомнив о том, что пусть к Республике и присоединились нелюди, вызванный нападениями "пустых" демографический спад ещё не преодолён.

То ли аргументы Виктора оказались столь действенными, то ли сам Джао не горел желанием истреблять гражданских без разбора (что вряд ли, так как при захвате и ликвидации глав городов собственной страны он не церемонился), а может быть свою роль сыграли звуковое воздействие и феромоны, заставляющие испытывать к собеседнику если не доверие, то живейший интерес, что в свою очередь побуждает задумываться над его речами, самостоятельно выискивая доводы "за". В отличие от тех же западных вампиров, которые не давали возможности сомневаться в себе, что само по себе было подозрительно, Франкенштейн действовал более тонко... В конце концов, кровососы, в отличие от доктора, считали людей низшими существами, а потому не утруждались сложными путями достижения целей.

Не то, чтобы учёному было так уж жаль жителей чужой столицы, но своими действиями он преследовал несколько целей: во-первых, проводил тестирование обновлённого вооружения и брони; во-вторых, помогал людям и нелюдям "запачкать руки кровью" сражаясь плечом к плечу, что ускорит объединение их сообществ; в-третьих, предотвращал войну на уничтожение, которая загубит всё то, чего уже удалось добиться в этой стране (он не сомневался в том, что огневики победят, но проигрывающая сторона тем и опасна, что ей нечего терять, а потому её воины могут пойти на любые безумства); в-четвёртых, проверял работу портальной установки, работающей на принципах, используемых в своих гаргантах "пустыми".

Самих подопытных, способных создавать разрывы в пространстве, которые ведут в чёрную пустоту, где без направляющего маяка можно потеряться навсегда, доктору доставляли бойцы второго отряда Готея Тринадцать. Делали они это не просто так, а в оплату за работу над лекарством, ускоряющим восстановление духовных тел, а также веществом, позволяющим временно менять облик духовного тела.

Решить первую задачу оказалось легко: необходимо было создать "чистые" духовные частицы, не имеющие заряда ни негативной, ни позитивной энергий, после чего уже из них произвести аналог питательного раствора. Пользователю оставалось подать в шприц свою силу, позволяя веществу подстроиться под требуемые характеристики, а затем ввести его в повреждённый участок. Единственным недостатком оставалось то, что лекарство не лечило, а кратковременно усиливало регенерацию, из-за чего ни застарелые шрамы, ни утерянные конечности не восстанавливались. Впрочем, в боевой обстановке, или при оказании первой помощи, даже этого было много (бойцов отряда медиков, в особенности на тайные задания, с собой брали далеко не всегда).

Над второй задачей пришлось думать куда активнее и дольше, подключив к этому сотню специализированных ИД. В результате, именно искусственные помощники выдали более или менее действенную идею, которую уже сам Виктор дорабатывал до ума, используя все имеющиеся у себя наработки.

Дело в том, что из-за того, что шинигами не имеют материальных тел, варианты вируса ликантропии, симбиотических клеток или внедрения специализированного ИД не подходили. Духовное тело, если уж начинало меняться, то после принятия новой формы обратно становиться прежним не спешило, в большинстве случаев вовсе превращаясь в каких-то мутантов (капитан Шихоин не рассказывал, откуда берёт подопытных, ну а Франкенштейн не задавал неудобных вопросов).

Так как духовные тела не являются монолитом, а состоят из подобия клеток живых организмов, которые в свою очередь образованы мельчайшими духовными частицами, между ними остаётся некоторое пространство. Тут-то и вступает в действие разница между духами и существами обладающими материальным телом: форма духовного тела (не путать с ядром души, вокруг коего оно и образуется), в большей степени зависит от разума и восприятия себя. Именно этим объясняется то, что некоторые души, обитающие в Сообществе, сотнями лет остаются детьми, в то время как другие "стареют" за годы.

И тут возникают два пути решения задачи: во-первых, комплексное воздействие на разум, с применением "чистых" духовных частиц, которые позволят "регенерировать" нужную внешность (но это далеко не быстрый, неприятный и постоянный вариант); во-вторых, можно "ужать" тело шинигами до одной десятой от истинного роста, что происходит за счёт сжатия пространства между духовными частицами, попутно создавая вокруг настоящего тела оболочку маскировки (воздействие, опять же, комплексное, но на этот раз требующее владения специфичными техниками, плюс использования вещества, позволяющего вырабатывать энергию по образцу духа, под которого маскируется агент).

И первый, и второй проекты всё ещё находятся на стадии доработки, тестирования и устранения побочных эффектов. Однако же это не стало причиной того, чтобы Шихоин отказался помочь в личных исследованиях самому Франкенштейну. Тем более, что возможность создавать порталы, не отслеживающиеся никем (включая совет Сорока Семи), немало заинтересовала главу Второго отряда, всё чаще намекающего на то, что учёному с такой светлой головой было бы лучше в Сообществе Душ.

"У нас времени больше, погода лучше, возможности шире и комары не кусают", — вспомнил одну из фраз своего "друга" Виктор.

К счастью, на принятии немедленного решения шинигами пока что не настаивали, всё же для долгожителей вроде них десяток-другой лет ожидания — это нормальный срок... а вот пятьдесят лет — уже слегка многовато. Впрочем, Франкенштейн не собирался расставаться с миром живых до тех пор, пока как минимум не раскроет все его тайны. Благодаря скафандру, усиливающему духовное тело, выводящему отходы из организма, защищающему от внешних негативных эффектов, а также зельям, эликсирам, иным лечебным веществам, срок дееспособности должен был заметно увеличиться...

"Люди, в моём возрасте, уже считаются стариками", — напомнил себе учёный...

Порталы, созданные на основе гарганты, представляют из себя кольца диаметром в два-три метра, по окружности которых распределены ИД, генерирующие негативную энергию, способную разрушать стабильность ткани реальности. При их активации, внутри экранированной области образуется дыра в междумирие, от которой в сторону маяка устремляется поток энергии, образующий бледно-жёлтый туннель. Маяк, в качестве коего выступает ещё одна ИД (в форме той самой пирамиды), создаёт прокол со своей стороны, а по завершению действия взрывается, высвобождая большое количество позитивной силы, тем самым схлопывая проход со своей стороны. Стационарные кольца восстанавливают пространство более аккуратно, благодаря чему остаются многоразовыми.

На самом деле проблемой в создании порталов стала не задача открыть гарганту, а найти путь в нужное место через междумирие. Благодаря тому, что расстояние на энергетических планах отличается от того, что принято в мире живых, путь из точки А в точку Б, в пределах одного мира, составляет секунды. Причина же того, что шинигами проводят в разделителе миров минуты заключается в том, что диаметр мира живых меньше расстояния между ним и Сообществом Душ... в разы (до Хуэко Мундо дальше ещё в два раза).

На вопрос о том, почему в Сообществе Душ время течёт быстрее чем в мире живых, если они живут параллельно, капитан Шихоин ответил, что Земля — это своеобразная точка отсчёта, похожая на центр циферблата часов. Духовные миры находятся на концах стрелок, которые соединяют их с планетой, которая находится в постоянном движении. Однако же если люди, обитающие на Земле, за время оборота проходят условную одну единицу расстояния, то находящийся на некотором отдалении духовный мир, за то же время преодолевает путь в несколько раз больше, двигаясь во столько же раз быстрее...

Как работает механика этого процесса понимал Создатель, возможно понимает Король Душ и верховные боги пантеонов, которые исполняли его обязанности раньше. Однако же делиться подобной информацией со всеми подряд никто из них не спешит, в результате чего большинству приходится просто принимать некоторые вещи как факт.

"Может ли ускорение скорости объекта, субъективно замедлять для него восприятие времени? Необходимо проверить данную теорию", — прервав своё увлекательное занятие, учёный поднялся из-за стола и, вновь активировав систему безопасности, вышел в коридор подземного лабораторного комплекса.

Операция Джао подошла к логическому завершению, а это означало то, что нужно провести обследования пленников, чтобы выявить возможные негативные последствия подобного перемещения на организмы, не защищённые вообще ничем. Если же негативные эффекты проявятся, придётся разрабатывать способы их купирования...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пространствовательная

(Страны Земли и Огня. Тысяча семьсот восемнадцатый).

Тиао, находясь в своей получеловеческой форме (всё же истинным обликом она продолжала считать форму тигрицы) стояла на ровной площадке, состоящей из затвердевшего жидкого камня, в зале с портальными кольцами. Она была одета в широкие штаны с прорезью для хвоста и жилет красного цвета, демонстрируя всем нелюдям, находящимся позади неё широкий ошейник...

Это было в определённой степени забавно и иронично, ведь из-за этого украшения, которое она тихо ненавидела, одни сородичи смотрели на полосатую кошку с жалостью, другие — с отвращением... но абсолютное большинство даже не скрывало свою зависть. В головах этих глупцов, которые сами с удовольствием надели бы на себя подобные "игрушки", этот знак принадлежности был наивысшей степенью признания...

"Идиоты. Да и остальные не лучше: понимают и видят правду, но при этом как тупые бараны продолжают идти вперёд, считая себя самыми умными. Наверняка думают, что если на них нет ошейников, то они в любой момент могут порвать хлипкий поводок. Это делает их даже более наивными чем фанатики, так как под бархатной перчаткой они не видят железной руки, уже сомкнувшейся на шеях всех наших кланов", — думая так, полосатая хищница ждала активации портала, который позволит попасть прямо в город врага, чтобы хотя бы на какое-то время забыться в кровавом угаре.

Тиао хотела плакать и смеяться над тем, насколько нагло и изящно её хозяин всех провёл, при этом заставив тигрицу собственными лапами нацепить кандалы на своих сородичей. Первым его шагом был договор с Республикой, благодаря коему нелюди и оборотни стали полноправными гражданами, со всеми правами и обязанностями (у неё были догадки, как он этого добился, но наученная горьким опытом, хищница держала язык за зубами); вторым шагом в покорении умов нелюдей было то, что Виктор даровал им способность превращаться в людей... поголовно... сохраняя свои силы в обеих формах... да ещё и выглядя при этом привлекательно для человеческих самок и самцов; ну и третьим, решающим ударом по свободомыслию племён и кланов стало то, что учёный решил проблему многих рас, страдающих от вспышек гнева, жажды крови, непереносимости света. Всё это возвело его на уровень почитаемого божества, даровавшего благословение своим детям (а то, что крысы называют его "Создатель", вопреки всякой логике только подтверждает правильность данной теории).

"Кем ещё может быть человек, даровавший всем нелюдям равные с людьми права, да ещё возможность безбоязненно жить в человеческом обществе? На это способен только бог. Ну а то, что он не требует себе поклоняться и приносить дары... Настоящему богу не нужны сокровища смертных, да и цену себе он знает лучше всяких низших существ, способных только отбивать поклоны", — даже в мыслях произнося эти слова, хищница ощущала мерзкий привкус под языком, от которого хотелось плеваться.

Впрочем, как бы Тиао ни относилась к хозяину, это не мешало ей пользоваться своим положением "Личной слуги бога". Почёт и уважение, о которых она раньше и не мечтала, дары и просьбы... Главным было не заиграться, чтобы не дать повода доктору натянуть ослабленный поводок, а то и вовсе — посадить на цепь.

Прошедшие через модификацию нелюди не только обрели способность превращаться в людей, которая будет передаваться и их потомкам, но ещё стали заметно сильнее, живучее... голоднее (симбиотические клетки, постепенно подменяющие собой отмирающие ткани, тем самым обновляя организм, требуют в полтора-два раза больше питательных веществ). Впрочем, до тех же "Детей Ночи", как себя гордо называют кровожуи, не способные и пары дней нормально прожить без поедания гематогена, им в этом аспекте ещё далеко.

Вампиры — ещё один эксперимент Франкенштейна, который он начал ещё до дня их встречи и... благополучно забросил, посчитав бесперспективным, не только выжили и сумели встроиться в Республику Огня, но даже начали процветать. Сильные, быстрые и живучие, при этом сохраняющие человеческую внешность, будучи сытыми они могут спокойно находиться на солнце, в то время как голодовка делает их крайне уязвимыми к лучам светила. Тигрица была согласна с хозяином в том, что они ущербны, но вот сами бывшие люди наоборот убеждены в том, что Бог Крови и Плоти избрал их, даровав силу и долголетие (у них даже культ появился, поклоняющийся грубой статуе в маске чумного доктора).

"Порой мне начинает казаться, что Виктор даже не догадывается о том, что создаёт культы имени себя... Но потом я вспоминаю, с насколько изощрённым сумасшедшим имею дело, и все сомнения пропадают. В конце концов, не может же он не видеть взглядов крыс-оборотней, которые называют его то создателем, то отцом прямо в лицо... маску... Не важно", — дёрнув кончиком хвоста, хищница досадливо поморщилась, мысленно костеря тех шпионов, которых отправили в города землероек с маяками для порталов.

Совсем недавно вражеская разведка прознала, что новообразованный клан Тао, на который сваливали множество изобретений, идей и разработок, на самом деле занимается лишь поднятием мертвецов... некроголемов, пусть и в промышленных масштабах. Информация о докторе Франкенштейне быстро стала общедоступной, и если в Республике это объяснили народу необходимостью скрыть от врагов государства ценнейший ресурс, то сами недоброжелатели посчитали за необходимое уничтожить причину своих бед. Учёного даже не собирались захватывать, что было бы полезно для их собственной науки и промышленности, а готовили маленькую армию ликвидаторов.

"Ну а мы нанесём свой удар первыми", — облизнув клыки, подумала Тиао...

Сама тигрица, за годы своего рабства тоже изменилась: её хозяин очень ценил свою безопасность, да и сейчас продолжает её ценить, а потому не жалея времени и ресурсов совершенствует своих защитников. Для полосатой кошки это выразилось в том, что она сильно ослабла в плане управления огнём, из-за чего теперь может разве что небольшую струю пламени выдуть, но зато обрела невиданное сродство с молнией, что увеличило скорость и реакцию, даровало пробивную способность... ну а регенерация, позволяющая даже оторванные лапы отращивать, шла просто в комплекте. Как бонус: по словам учёного, у неё значительно возрос срок жизни.

"Они видят силу и завидуют ей. И даже не задумываются о том, чем за неё приходится платить... и просила ли я её", — прислушиваясь к шепоткам сородичей-тигров, волков, обезьян, нагов, лис и прочих нелюдей, включая и тех, кто вообще с полным правом назывались монстрами, констатировала охотница.

Наконец раздался звук рвущейся ткани пространства, в кольцах порталов засветились крупные зелёные сферы, а после этого чернота разделителя миров сменилась сияющими жёлтым светом туннелями. Прорычав приказ "Вперёд!", Тиао первой побежала в проход, для большей скорости опустившись на четыре лапы. Следом за ней устремился один из отрядов...

...

В нормальный мир они вырвались из прохода, скрывающегося в грязном и тёмном переулке, зажатом в глухом тупике между двумя каменными домами. Это было бы прекрасное место для засады, если бы нелюдей встречали солдаты землероек, а не одинокий крыс в человеческом облике, ростом чуть выше метра и одетый в красный халат.

Оборотень успешно исполнил свою задачу, сперва удачно проникнув в город, затем — найдя этот переулок, после чего установил артефакты отвода глаз и заглушения звука. В результате нелюди вырвались на городскую площадь совершенно неожиданно для человеческих мужчин и женщин, тут же начавших паниковать и беспорядочно метаться.

— Мужчин не жалеть; женщин и детей сгоняйте в одно место для транспортировки... — поднявшись на задние лапы, чтобы её было лучше слышно, приказала полосатая кошка.

В этот самый момент она почувствовала опасность и резко обернулась, чтобы окутанным молниями кулаком разбить сперва первую глыбу, затем и вторую с третьей. Воспользовавшись мгновениями передышки хищница рывком приблизилась к молодой женщине в дорогом одеянии, чтобы ударом когтей распороть её торс от верха груди до низа живота.

— Женщин-магов — убивать! — дополнила свой приказ Тиао, сразу же срываясь в следующую схватку.

За какие-то минуты, небольшой город страны Земли, освещённый лучами заходящего солнца и обдуваемый прохладными ветрами, из тихого и уютного места превратился в поле кровавого побоища...

* * *

— Создание внепространственного хранилища: попытка номер одна тысяча двадцать четыре, — объявил Виктор, облачённый в белый халат поверх чёрного скафандра с обычной для него маской.

Лабораторию освещали ИД с искусственными ядрами магии огня, благодаря чему просторное помещение утопало в тёплом жёлтом свете, а искусственные души с ядрами магии воздуха фильтровали газы. Каменные полы, покрытые решётками из отлитых в металле рунных кругов стены, портальное кольцо метрового диаметра, установленное на платформу у дальней от входа стороны зала — всё это создавало своеобразный антураж, которому совершенно не мешали, а только дополняли столы с инструментами и деталями, стоящие справа и слева от прохода.

— Пр-р-ринято, — проворчал Френки, мысленно уже ругающий себя за то, что напросился в лаборанты к отцу (он успел позавидовать глупой кошке, которая сейчас наверняка развлекается, сражаясь с такими же глупыми магами земли).

Зелёные сферы замигали, затем стали светиться ровно, а после этого и ткань пространства разошлась. В образовавшуюся гарганту, которая не вела никуда кроме как в пустоту разделителя отправилась металлическая коробка со сторонами полуметровой длины. В контейнере находился маяк, который питался от довольно объёмного накопителя, ну а сверху был прицеплен стабилизатор, который должен удержать объект на орбите материального мира.

Стабилизатор — одно из новейших устройств, разработанных благодаря изучению "пустых", которых регулярно поставляет Второй Отряд. Его механизм копирует способность этих повреждённых душ чувствовать направление к сильному духовному источнику, притягиваясь к нему словно магнит к куску железа.

Вот гарганта, под действием позитивной энергии закрылась, оставляя контейнер по ту сторону ткани реальности, а Франкенштейн запустил обратный отсчёт. В напряжённой тишине они с великаном напоминали две нелепые скульптуры, по замыслу какого-то безумного художника одетые в медицинские халаты. Но вот ожидание прошло и наступил момент истины...

Выставив перед собой раскрытую ладонь правой руки, Виктор активировал встроенные в предплечье ИД. В воздухе появился белый круг, в который легко можно было просунуть руку, но при этом невозможно было пролезть самому.

— Френки, время, — напомнил своему лучшему детищу, которое продолжал совершенствовать даже сейчас, слегка подрагивающий от накатывающей волна за волной усталости Франкенштейн.

Здоровяк решительно подошёл к висящему в воздухе кругу, а затем погрузил в него руку, которая заставила свет пойти рябью, будто бы это была вода, но с противоположной стороны так и не появилась. Спустя ещё пару секунд, гигант вытащил свою конечность из пространственного прокола, прикрытого слабым барьером, чтобы продемонстрировать родителю маленькую золотую монету, использованную для определения расстояния до контейнера.

— Успех, — учёный даже пожалел о том, что не может испытать настоящую радость из-за подавляемых эмоций, но и удовлетворения, которое приносила хорошо проделанная работа, вполне хватало. — Ты знаешь, что это значит, Френки?

— Хм... — великан почесал затылок, использовав для этого ту самую монету. — Мы будем путешествовать налегке?

— И это тоже, — закрыв прокол, для чего пришлось использовать чуть меньше сил, нежели для его открытия, отозвался учёный. — Но тебе следует научиться мыслить шире. Если мы смогли создать привязанный к миру живых маленький ящик, плавающий в разделителе миров, что нам мешает создать... ангар? А лучше — научно-исследовательскую базу с производственными мощностями, высокой автономностью и комфортом? Только представь, Френки, мы больше не будем привязаны к какому-то одному месту в мире, а путешествовать сможем с такой же скоростью, как это делают... шинигами. Самым главным для нас останется только энергия на подпитку систем, ну и, конечно же, маяки в мире живых... Материальном мире. Хм... словесные обороты шинигами слишком глубоко вошли в мою речь. Нужно чаще общаться с живыми.

— Мама? — предложил-предположил здоровяк.

— Нет, — отмёл идею Виктор, направляясь к портативному портальному кольцу. — Наука — вот моя единственная любовь, которой я не собираюсь изменять ни с кем... особенно, если это делается в угоду химических реакций организма. Запомни, Френки, лишь храня кому-то верность, неотступно следуя своим принципам и надеждам, ты можешь рассчитывать на взаимность.

"Тебе бы поспать", — устало подумал здоровяк, на короткое мгновение заподозривший отца в том, что тот наделяет науку душой и разумом (впрочем, по здравому размышлению он пришёл к выводу, что родитель говорил о какой-то богине знаний).

— Гррр...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Безсомнительная

(Республика Огня. Тысяча семьсот девятнадцатый).

В испытательной камере, представляющей из себя металлическую сферу с покрытием из алхимического серебра, прекрасно экранирующего любые энергетические излучения, при помощи гибких труб, присоединённых к причудливого вида устройствам, с каждой прошедшей секундой нагнеталось всё большее количество духовных частиц. В определённый момент, когда их давление достигло своего апогея, стенки сферы начали вибрировать, под действием самого обычного электричества создавая звуковые и духовные колебания, сталкивающиеся в самом центре... тем самым заставляя мельчайшие капельки вещества, растворённого в воздухе внутри шара, уплотняться и кристаллизоваться... подобно жемчужине.

Шумно вдыхая пары специального зелья, благотворно воздействующего на разум и духовное тело, Виктор стоял перед панелью из десятков датчиков, при помощи поворотных рычагов регулируя мощность электричества, давление воздуха, насыщенность камеры нейтральными духовными частицами. Он был настолько погружён в своё занятие, что не заметил бы вторжения в лабораторию армии землероек и водомерок... если бы те могли проникнуть в святая святых главного учёного Республики Огня. За пределами же стен этого помещения, покой своего господина хранили Ночные Крысы (убийцы, воспитанные из самых умелых, жестоких и сильных грызунов), Братья Кровавой Луны (вампиры, созданные ещё в самом начале жизни Франкенштейна в этой стране), а также нелюди и обычные маги-гвардейцы, многие из которых и не помнили тех времён, когда учёного в их стране ещё не было. Некроголемов и некромагов, являющихся самой многочисленной линией обороны, никто вовсе не считал... даже не позволяя себе подумать о том, что у них могут быть свои мысли...

Чем же занимался доктор? Кто-нибудь более практичный назвал бы это пустой тратой времени, так как имея действующий способ создания ИД с искусственными магическими ядрами, он изобретал способ... создавать ядра стихийной магии. Лишь те, кто знают правду о рунных алфавитах, которые работают исключительно благодаря Божественным Системам различных пантеонов, в полной мере могли бы оценить перспективу данного проекта, в котором вовсе не использовалось ни одного символа.

"Звук, духовные колебания и алхимия... Не хватает лишь разума и воли", — даже лекарства, которые Виктор обычно использовал для подавления своих эмоций, на этот раз работали не столь эффективно, из-за чего скафандру пришлось перейти к более сильным веществам (ведь в момент великого триумфа, именно чистый разум был важнее всего).

Предположительно, правильную структуру нового ядра можно было выращивать из специального алхимического состава, при помощи меняющего свою интенсивность света. Эту теорию он тоже собирался проверить, но перед этим нужно было убедиться в эффективности звукового воздействия.

Наконец таймер отсчитал последние секунды, сфера затихла, а давление нагнетаемых газов и духовных частиц упало. Со звуком стравливаемого пара, шар раскрылся на три части: нижнюю, похожую на чашу, и две симметричные половинки. Стёкла в маске Франкенштейна сменились на синее и красное, позволяя ему видеть сразу и в духовном, и в тепловом спектрах восприятия.

— Сегодня мне должно повезти... — бормотал себе под нос учёный, подходя к раскрывшемуся устройству, чтобы устремить свой взгляд на мутный красный шарик, размерами не больше ногтя человеческого мизинца. — Моя прелес-с-сть. Иди сюда...

Аккуратно подняв Огненную Жемчужину (как назвал её про себя мужчина), доктор поспешил к столу с мощным микроскопом, перед которым был установлен держатель в виде маленьких щипцов с бархатными подушечками. Направив на своё творение луч света от фонаря, он приник стеклом очков к трубке увеличительных линз... на бесконечно долгий миг пожалев о том, что лишил себя возможности впасть в радостное безумство.

Духовные частицы, которые пронизывают почти любой материал, но рассеяны в пространстве крайне неравномерно и малыми объёмами, при попадании в "сферу притяжения" жемчужины, которая почти на полсантиметра отступает от поверхности кристалла, втягиваются внутрь, чтобы пройти преображение. Обратно частица выбрасывается уже будучи окрашенной в стихию, из-за чего температура воздуха незначительно повышается. Получасовые наблюдения показали, что процесс может поддерживать себя в пассивном режиме очень долго, но вот если принудительно ускорить поток частиц, проходящих через Жемчужину, материал начинает едва заметно разрушаться, что постепенно снизит КПД до нуля.

Уже имеющиеся ИД были проще в создании, процесс их производства стоял на потоке, да и широта использования поражала... У Жемчуга, пока что, имелось только одно преимущество: Виктор точно знал, как и на каких принципах он работает, и был уверен в том, что никакое божество не сможет отрезать его от использования данного ресурса.

"Для каждой из стихий оборудование придётся настраивать по-разному, тратя заметно больше ресурсов на создание каждого образца. Но, как говорят одни западные варвары: "Лиха беда начала"".

...

Жизнь в Республике Огня текла своим чередом, в большинстве своём проходя мимо Виктора, целиком и полностью погрузившегося в свои разработки. Однако же чем больше времени проходило, тем явственнее становилась одна проблема... которую можно было описать словами — творческий кризис.

Победоносная война Республики против двух Империй и воздушных кочевников продолжалась, так что на стол Франкенштейну регулярно попадали и маги, и простые люди, и нелюди, и даже носители Священных Механизмов, которые работали в качестве наёмников на одну из сторон (благодаря чему процесс извлечения и пересадки этих артефактов в новых носителей был отработан до того уровня, когда жертва даже не получала смертельных повреждений духовного тела).

Что из себя представляют Священные Механизмы? По своей сути — это сложные артефакты, в которые вложена либо частица, либо целая душа некого существа (есть и исключения, без аккумулятора в виде души, но в большинстве своём они представляют из себя откровенный хлам). Исследовать эти устройства было интересно, в особенности ту часть механизма, которая позволяет крепиться на духовном теле и создаёт материальную проекцию вроде доспехов, копья, меча, ночного горшка...

"У Творца определённо было чувство юмора. Или это работа кого-то из глав пантеонов?".

Не только создатель Системы Божественных Чудес создавал свои Священные Механизмы, однако же творения бывших Королей Душ отличались топорностью, меньшим функционалом, неудобными ограничениями и слабой адаптивностью. В какой-то момент доктор научился определять то, создал ли артефакт Творец, либо один из подражателей просто визуально осмотрев проекцию и носителя.

К сожалению, сколь бы хороши ни стали навыки Виктора в области изучения-изменения духовных тел и физических оболочек, а также широки знания о магических проявлениях, но в том что касается работы с пространством, он словно слепой котёнок, делал первые неуверенные шаги (хотя многие бы с этим не согласились). Из-за того, что в духовном теле пользователя Священного Механизма находится только якорь, при помощи коего он взаимодействует с остальной системой, а материальное проявление — это вовсе лишь проекция, самое интересное остаётся вне зоны досягаемости учёного.

Из-за нехватки знаний, которые не могли дать даже шинигами (ну или не хотели, что тоже вполне объяснимо), учёному приходилось распылять своё внимание на иные проекты.

Информация о том, что в островной стране, откуда на материк сбежал Журавль, существует целая школа запечатывания нелюдей при помощи ритуальной магии... сильно заинтриговала Виктора. В конце концов, пусть даже методики работы с энергией у этих людей основываются на обращении к богам, но ведь для него самое главное — это понять принцип, а уже потом можно будет экспериментировать.

Впрочем, срываться с места и бежать в другую страну Франкенштейн не стал, предпочтя подойти к своему отбытию основательно. Строительство базы, которая своим видом напоминала пирамиду из металлических кубов, нижний этаж которой состоял из ангаров, второй представлял собой сборочный цех, третий — лабораторный комплекс, ну а четвёртый стал жилым домом из нескольких комнат, заняло почти четыре месяца, выпив почти все накопления учёного в финансовом плане (чему он не сильно расстраивался). Эта четырёхэтажная пирамида была поставлена на диск из камня, под которым крепились пластины с ИД земли, которые и обеспечивали ему подъёмную силу за счёт магии.

Махина строилась в строжайшей секретности, руками некроголемов в далёкой глуши, скрытой при помощи отводящих внимание артефактов. Все материалы туда доставлялись через портал, находящийся в лаборатории Виктора, который заказывал их для своих экспериментов вполне официально.

Сообщать о своём решении кому-либо постороннему, будь то главнокомандующий Республики Джао, основатель клана Тао или кто-то из прислуги Франкинштейн не собирался. В конце концов, от этой страны он получил всё, что она могла ему дать на настоящий момент, а потому и возвращаться сюда было бессмысленно. Впрочем, почти все свои дневники и наработки учёный оставлял ученику, желая увидеть то, к чему это приведёт лет через десять-двадцать.

Шинигами, как им и положено, узнали о готовящемся отбытии заранее, но мешать не стали, просто поинтересовавшись следующим местом обитания, чтобы было удобнее передавать заказы. Капитан второго отряда даже пообещал "зайти на новоселье", когда Виктор окончательно обживётся в своём новом доме.

...

Стоя перед портальным кольцом, которое создавало гарганту прямо к летающему диску с домом-пирамидой, Франкенштейн вспоминал все минувшие годы, лица знакомых и коллег, погибших соратников... Рядом с ним стояли Френки, одетый в кожаную куртку чёрного цвета, полюбившуюся ему маску из прутьев и мешковатые штаны, заправленные в кожаные сапоги, а также Тиао, находящаяся в своей получеловеческой форме. По великану было сложно сказать, что именно он чувствует (грустит или радуется, или ему вовсе всё равно), но вот тигрица откровенно хмурилась, даже не пытаясь скрывать своего недовольства.

— Только смогли устроиться со всеми почестями и роскошью, — досадливо вздохнула представительница народа нелюдей. — И чего тебе на месте не сидится?

— Чтобы постоянно развиваться, необходимо постоянно двигаться вперёд, — отозвался приглушённым маской голосом Виктор. — Желательно ещё и ставить себя в ситуации, когда придётся прикладывать максимум усилий для того, чтобы получать желаемое. В ином случае путь грозит привести к застою, а то и деградации.

— Поэтому ты решил бросить всё нажитое непосильным трудом? — скептично изогнула брови Тиао. — Моим трудом — в том числе.

— Всё необходимое мы добудем на месте прибытия, — отмахнулся от маловажной детали учёный. — Слуги и воины же... Они облегчили бы нам жизнь, вместе с тем создав множество иных проблем.

Со звуком рвущейся ткани портал открылся, так что доктор, посчитав разговор оконченным, шагнул в короткий золотой туннель, который вывел его на каменистую площадку, откуда открывался вид на восьмигранную пирамиду, построенную на каменном диске. Ни он, ни тем более его спутники, последовавшие за своим лидером, уже не увидели того, как закрывший разрыв в реальности порталл, собранный Франкенштейном вручную, замигал и взорвался, заполняя помещение столь жарким пламенем, что даже каменные стены оплавились. Прибывшая на звуки шума охрана не нашла никаких следов, но уже на следующий день в Республике все знали о подлом нападении землероек на главный научный гений государства...

— Хоррроший домик, — глядя на громаду стального цвета, по разным ярусам которой бегали некроголемы и некромаги, изрёк впечатлившийся Френки.

В свете заходящего солнца мобильная база одного скромного доктора действительно смотрелась весьма колоритно. Даже Тиао, ожидавшая от своего хозяина любого безумства, вплоть до того что он решит отправиться в путь пешком, удивлённо фыркнула и заявила:

— Возможно... Это путешествие будет не таким уж и плохим.

Примечание к части

Данная арка подошла к концу, но в будущем мы ещё вернёмся как к Республике Огня в целом, так и аватару, который не был упомянут, в частности.

Пока же: всем добра и здоровья.

Удивительная

(Япония. Тысяча семьсот двадцатый).

Стоя на летающем "гвозде", зависшем над землёй на высоте пятидесяти метров, прикрываясь всеми известными магическими средствами против обнаружения, Виктор обозревал поле минувшего боя. Благодаря тому, что клонящееся к закату солнце светило ему в спину, мужчине даже не приходилось защищать окуляры маски от засветки, чтобы увидеть результат столкновения двух армий, состоявших из десятков тысяч с обеих сторон конфликта... разразившегося между людьми, коих поддерживали местные маги (оммёдзи, использующие физическую силу, амулеты и врождённые способности), а также некоторые из представителей местного пантеона богов, и нелюдями, разнообразие видов коих просто не укладывалось в голове, ведомых в битву полубожественной девятихвостой лисицей.

Кланы охотников на нечисть успели показать техники работы с пространством, барьеры, управление огнём, но их магия оказалась слишком медленной, а кроме того — зависимой от заранее заготовленных инструментов. Если бы не шаманы, которые сливались со своими духами-хранителями и обретали силу на равных биться с сильнейшими нелюдями, то людей смяли бы невзирая ни на выучку, ни на помощь армии самураев и ополченцев. Однако саму кьюби им одолеть не удавалось, и лишь одна старая шаманка смогла её удерживать при помощи магических бус достаточно долго, чтобы сам император обратился за помощью к Сусано...

Разумеется, верховный бог пантеона не явился лично, но даже его проекция в виде огромного воина в ало-золотых доспехах впечатляла. Духовное давление сущности было таковым, что прижало к земле почти всех ёкаев, однако никак не подействовало на людей, которые принялись рубить ослабевшего врага с удвоенными усилиями. Сама же лисица, окончательно впав в неистовство всё же разорвала связывающие её бусы, а затем... получила удар мечом в грудь, который почти перерубил её надвое. Но и тогда она не умерла, пусть и перестала быть боеспособной, а бог, обведя взглядом поле боя (учёный на миг ощутил на себе его скучающее внимание, но по всей видимости был признан неинтересным), попросту исчез без каких-либо спецэффектов.

"Мавр сделал своё дело; Мавр может уходить", — промелькнула мысль в голове доктора, пока он наблюдал за действиями оммёдзи.

А посмотреть действительно было на что: люди не могли убить существо, превосходящее их по уровню не только количества, но и качества духовной и жизненной энергий, но и оставить её не решались, так как враг постепенно исцелялся. И тут они решили пойти более долгим путём, сперва облепив тушу ёкая бумажными печатями, а затем путём ритуального самоубийства одного из сильнейших магов, поместили девятихвостую в пространственную складку. У Виктора едва глаза на лоб не полезли, когда он при помощи разных стёкол наблюдал, как сама реальность изгибается, выпучивается и складывается, да так что на том месте осталась только глубокая яма с каменной плитой, на которой был изображён символ местного языка.

Прошло уже полгода с тех пор как Франкенштейн прибыл в эту страну и затаился, не желая вступать в контакт ни с людьми, ни с нелюдями. Он избрал тактику наблюдения и стороннего изучения, хотя бы до тех пор пока не разберётся в зубодробительных отношениях между туземцами (одних ёкаев люди убивают, другим поклоняются, на третьих женятся, а четвёртых порабощают... и это не говоря о том, что и между собой попутно дерутся). В сравнении со стихийными нациями Азии, где воевали три государства, четвёртый народ помогал одному из них, а нелюди предпочитали прятаться... пока их не приютили огневики, здесь был настоящий змеиный клубок, где совершенно непонятно чья голова кого кусает.

"Объявить о себе в подобных условиях — это нарисовать на груди мишень и крикнуть "Стреляйте"", — невзирая на медикаменты, постоянно поступающие в организм и должные лишать эмоций, позволяя думать максимально логично, рационально и быстро, мужчина слегка передёрнул плечами.

Благодаря вылазкам Тиао, с которой пришлось снять ошейник, предварительно вшив в основание черепа артефакт с маленькой ИД, который взорвётся при попытке нарушить клятву, а также некроголемам из отловленных уже здесь птиц, Франкенштейн постепенно составил у себя в голове более или менее целостную картину происходящего на островах. Во-первых, официально здесь правил император, который является сразу и светской и духовной властью, так как кроме богатства и личной армии, имеет родство с богом Сусано (по крайней мере так говорил народ, а судя по увиденному во время сражения, доля правды в этом есть); во-вторых, существует некий сёгун, являющийся верховным главнокомандующим, который вроде бы и не претендует на место императора, но при этом владеет исполнительной властью, может устанавливать законы, командует во время войны; в-третьих, каста самураев, которые являются кем-то вроде профессиональных воинов с кодексом чести, всю свою жизнь посвящающих служению одному господину и оттачиванию искусства владения оружием, телом и духом (что не мешает им забирать имущество у крестьян, убивать за косой взгляд того, кто им не понравился и не имеет возможности защититься, насиловать и пить... пусть это и не одобряется); в-четвёртых, отдельной статьёй стоят кланы шаманов, которые порабощают или договариваются с духами, оммёдзи, защищающие простых людей от сверхъестественного мира, ну и жрецы, служащие каким-либо богам (вторые отличаются от третьих тем, что состоят из круга двенадцати кланов, в то время как служители ками могут происходить из разных слоёв общества, не имея ни с кем кровного родства); в-пятых, существуют аристократы-землевладельцы, на своей территории считающиеся чуть ли не императорами, но подчиняющиеся официальным правителям из-за вероятности быть вырезанными поголовно, а также торговцы, вроде бы уже не простолюдины, из-за чего имеют какие-то права, но и не благородные, из-за чего их права могут игнорироваться. И это лишь то, что касается стороны людей.

У ёкаев, как называют местных нелюдей, всё одновременно и проще, и сложнее: во-первых, у них нет единой власти, пусть и существуют целые поселения, некоторые из которых — это уединённые самостоятельные деревушки, собравшиеся вокруг более или менее сильного лидера, а другие — целые города, где царят законы монстров, вроде недавно побеждённой людьми лисицы; во-вторых, они делятся на рождённых (потомственных), по какой-то причине обратившихся-переродившихся (после смерти или пребывания в насыщенном агрессивной энергией месте), разумных и неразумных, живых, вроде многострадальной къюби, а также условно живых, как какое-нибудь одержимое зеркало, или обрёдший душу предмет. Учёный ещё только составлял полную классификацию этих существ, но уже сомневался в том, что сможет довести работу до конца даже если проживёт здесь пару сотен лет, так как порой вовсе не понимал того, к какой группе относить некоторых монстров вроде ожившей тени, либо воплотившегося духа убитой голодной собаки. А ведь по ходу увеличения сил и разума, они умудряются изменяться настолько, что становится невозможно понять, кем тот или иной нелюдь был изначально.

"Весь этот архипелаг — одна большая аномалия, в которой искусственно завышены фоны духовной и жизненной энергии", — мысленно констатировал доктор, с сожалением наблюдая за барьерами, которые оммёдзи создали вокруг небольшого холма сырой земли, насыпанной поверх плиты-печати (сколько амулетов они туда зарыли было вовсе неясно).

...

Живя в Республике Огня Виктор задумывался о том, что мир похож на огромный испытательный полигон: на западе Евразии живут волшебники, на востоке — маги стихий, а в Японии — ритуалисты, способные сворачивать пространство так, чтобы создавать тюрьмы для полубогов (о последнем он узнал уже здесь). Переход от одной "испытательной зоны" до другой был не резким, но вполне ощутимым и заметным, если передвигаться достаточно быстро. Разве что шаманы и жрецы попадались везде, но если первые обладают одинаковыми возможностями, что понятно, то вторые зависят от своих покровителей. Квинси, при желании тоже можно отнести к жрецам, а подчиняющих к колдунам... разве что силу они используют свою собственную, но "пустые", оставляющие в душе частичку своей силы, делают почти то же самое что и демоны (позволяющие черпать их энергию).

Япония казалась Франкенштейну странной и неправильной: если в той же Европе количество мистиков на плотность населения считалось как один на тысячу, в Азии было уже один к ста, то тут на десять человек можно было встретить хотя бы одного слабенького одарённого, пусть и не знающего о своей "необычности" (если каждый — особенный, то никто не особенный). При этом количество нелюдей на сравнительно небольшую территорию попросту зашкаливало, и если бы не шаманы, оммёдзи и жрецы, то людей попросту выдавили бы с островов, так как те же самураи замучились бы рубить на куски разную мелочёвку вроде падальщиков, раскапывающих свежие могилы, в то время как настоящие монстры рвали бы уже их.

Местные боги проявляли себя довольно часто, а в сравнении с тем же пантеоном азиатского региона — трудились в поте лица. На их необычную для небожителей активность можно было бы списать и повышенный фон энергии, и произвольные мутации животных в более разумные и опасные формы жизни, и появление одушевлённых вещей, которые по своим свойствам похожи на слабенькие Священные Механизмы, но... логика подсказывала, что они скорее пытаются выправить ситуацию, нежели усложнить себе работу ещё больше.

Иронично, но именно здесь у шинигами было довольно мало работы: люди мистики, как и их противники ёкаи, при появлении "пустых" могли даже закрыть глаза на существование друг друга, вместо этого начав истреблять злых духов (некоторые нелюди их даже едят, если им хватает сил победить). Проводников душ же, по негласному соглашению, ни одна из сторон не трогает, по всей видимости опасаясь того, что могут навлечь на себя дополнительные проблемы, открыв ещё один фронт противостояния сильному и многочисленному врагу.

...

Свою научную базу Виктор спрятал в горах, выбрав для этого спящий вулкан. Нет, он не обезумел и не забыл того, что столица Империи Огня погибла именно из-за извержения, устроенного землеройками. На самом деле он руководствовался принципом, что именно там наибольшая вероятность остаться незамеченным, при этом в случае угрозы ничто не мешало просто улететь куда-нибудь подальше (приходилось постоянно сканировать гору, чтобы не пропустить вероятное извержение).

Вернувшись после наблюдения за побоищем, которое стало следствием, в котором участвовали две трети мистиков Японии и масса нелюдей архипелага, собиравшие силы почти два прошлых месяца, учёный первым делом отправился в лабораторию на третий этаж. Там его ожидал распятый на столе деревянный манекен, который имел отдалённое сходство с человеком, но самое главное — обладал душой, а не просто духовным телом, как некоторые творения доктора. Пленник не желал идти на контакт, хотя скорее всего и не мог, так как особым разумом и не обладал, а подчинялся примитивнейшим инстинктам, требующим пожирать других для продолжения своего существования.

— И что это за уродец? — спросила тигрица, в своей получеловеческой форме устроившаяся на стуле у стены лаборатории, в данный момент напоминающей мастерскую плотника.

— Добыча некроголемов, — коротко отозвался Франкенштейн, нанося на тело пленника рисунки, помогающие использовать ритуал познания из школы западных чародеев.

— А если подробнее? — хищницу не сильно интересовал ответ, просто ей было откровенно скучно в пирамиде, а потому хотелось поговорить хотя бы с хозяином... ну или вынудить его отослать её куда-нибудь подальше, с каким-нибудь маловажным заданием (собирать информацию в деревушках ёкаев куда интереснее, нежели бездельничать целыми днями).

— Плод любви садовника к дереву, в которое он каким-то образом вложил кусок своего духовного тела, после чего оно срослось с энергетикой растения, мутировало, каким-то образом притянуло чистую душу и... получилось вот это вот, — отступив от стола, учёный задумчиво подпёр подбородок ладонью правой руки.

— Что? — недоумённо моргнула Тиао, которая из услышанного поняла только отдельные слова. — Это как?

— Понятия не имею, — честно ответил Виктор. — Все мои знания говорят о том, что сперва душа внедряется в зародыш живого организма, затем уже образуется духовное тело... а не наоборот. Изучая тебя и твоих сородичей я был уверен, что ваши предки из животных стали нелюдями за сотни, ну или десятки поколений, для чего им пришлось обитать в насыщенных духовной энергией областях, но в этой стране нередки случаи появления новых ёкаев, уже обладающих разумом, из обычных животных, мертвецов и даже вещей... Единственное объяснение того, как это возможно — чрезмерный энергетический фон, который ломает устоявшуюся систему, стирая границу между материальным и нематериальным. Но даже причина появления этого фона мне не понятна.

Немного помолчав, тигрица спросила:

— Может быть я тогда попытаюсь распросить нелюдей об этом? Мало ли кто-то что-то знает...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Спойлер: появление ёкаев из простых животных, самоподнятие нежити и прочие мистические явления — это не следствие высокого фона энергий. Фон — это побочный эффект.

Семейная?

(Япония. Весна тысяча семьсот двадцать первого).

— Рааа! — взревев диким зверем (тигром или медведем) Френки рванул вперёд, обрушая удар правого кулака на своего противника.

С глухим стуком костяшки здоровяка врезались в подставленное деревянное предплечье худощавого существа, лишь отдалённо похожего на человека (две ноги, две руки, голова и торс живого манекена, украшенные цепочками символов странного вида, а также сияющие зелёным "глаза", являющиеся специфическими ИД, делали его довольно жутким). Отступив от повторной атаки, поднырнув под широкий замах, Кукла нанёс ответный удар вытянутыми и заострившимися пальцами под рёбра.

— Гррр... — из-за своих габаритов здоровяк не успел уклониться, а потому получил неглубокую рану, тут же начавшую затягиваться благодаря симбиотическим клеткам, делающим его тело не только почти человеческим при взгляде со стороны, но и куда более сильным, выносливым, живучим...

— Твоя сила велика, ни-сан, — отпрыгнувший назад Кукла, голос коему заменяли вибрации воздуха, создаваемые при помощи внедрённого в тело артефакта, умудрялся звучать ровно и уважительно. — Но скорости всё же не хватает.

— Знаю, — недовольно рыкнул Френки, расслабляясь и опуская руки вдоль тела. — Просто ты слишком щуплый и вёрткий: боюсь зашибить...

На подобное оправдание, прозвучавшее совсем не убедительно, манекен ничего не ответил. Лишь его зелёные сферы глаз, расположенные по окружности головы, понятливо мигнули и снизили интенсивность свечения, переходя в сберегающий режим. Вообще, мыслить на уровне с человеком монстр, зародившийся из куска дерева, обработанного для тренировок по боевым искусствам, мог исключительно благодаря искусственным душам, синхронизированным с его собственной душой, выполняющим роль мозга...

Громкое урчание, раздавшееся со стороны бледного здоровяка, одетого в кожаные жилет и штаны, заставило Куклу вынырнуть из воспоминаний о своей недолгой, да и не слишком насыщенной жизни (всё что он успел, кроме побега из дома создателя — это напасть на нескольких людей, чтобы выпить их влагу и жизнь, тем самым продлевая своё существование... а потом попался некроголемам). Можно даже сказать, что как личность необычный ёкай родился только в лаборатории Франкенштейна, который стал для него кем-то вроде второго отца...

— Идём домой, ни-сан? — предложил Кукла, разворачиваясь в сторону "гвоздя", на котором они спустились на лесную полянку у подножия вулкана.

— Идём... отоото, — с некоторой задержкой отозвался великан, испытывающий странные эмоции из-за того, что теперь ему было с кем просто говорить, кого можно учить... защищать.

Молча они встали на каменную платформу, после чего Френки активировал устройство управления, похожее на широкий браслет. "Гвоздь" оторвался от земли, покрылся рябью и стал невидимым, вместе со своими пассажирами, после чего устремился вверх, к самой вершине склона, чтобы перемахнув через каменные выступы оказаться внутри жерла огненной горы (благодаря защитному полю, создаваемому ИД с Воздушной Жемчужиной, встречный ветер, насекомые и птицы, а также случайные камни и песок, сорвавшиеся вниз со склона, не были им страшны).

Взглядам двух монстров, один из которых был создан из плоти мёртвых людей, а другой воплотился из дерева, открылся вид на подступающие к подножию вулкана вершины деревьев. Настоящее зелёное море, колышущееся подобно волнам под порывами ветра, в глубине коего обитают разумные и неразумные звери, птицы, насекомые... призраки. В свете вечернего солнца, чем выше они поднимались над уровнем моря, вид становился всё более завораживающим и... словно бы каким-то нереальным.

— Ни-сан, отец меня ненавидит? — спросил Кукла, когда они почти поднялись к самой вершине, а затем пояснил свой вопрос: — С тех пор как он дал мне разум, мы ни разу не разговаривали. Я чем-то его расстроил?

"Быть старшим братом трудно", — вынужденно констатировал здоровяк, начав составлять речь о том, что их создатель — увлекающийся учёный, который носит свой скафандр не из-за того, что боится нападения, а потому, что частенько забывает есть, пить, мыться и справлять нужду (теперь же за всем этим следят искусственные души).

— В общем... — Френки почесал затылок. — Отоото, а ты пытался сам задавать ему вопросы? Попроси чему-нибудь тебя научить... ну или сделать для тебя маскировку, чтобы ты мог ходить к людям.

— Но я не хочу идти к людям, — заверил старшего брата манекен. — Они — странные. Совсем не похожи на нас... Я их боюсь.

"Старшим братом быть сложно", — снова повторил себе здоровяк.

— Не важно, — дёрнув плечом, великан добавил: — Просто попроси... и сам всё поймёшь.

— Хай... ни-сан, — изобразив задумчивый тон, отозвался ёкай из дерева.

В этот момент они наконец-то перевалились через край жерла вулкана, над которым висел широкий диск, являющийся платформой для восьмигранной четырёхэтажной пирамиды. Некроголемы и некромаги, занятые какими-то своими делами, не обратили на вернувшихся "детей создателя" никакого внимания, продолжая общаться между собой при помощи духовных импульсов, высокочастотных волн и электромагнитных вспышек (если бы у них были голоса, то вместо молчания можно было бы услышать многоголосый гомон, в котором звучали беседы обо всём на свете... и ни о чём конкретно).

...

Вынув ноги из кадки с землёй, установленной в выделенной Кукле комнате на самом маленьком, четвёртом этаже, манекен ощутил внутреннюю наполненность. В отличие от того же Френки, вынужденного есть как человек, он мог насыщаться просто стоя неподвижно, выпустив из ног корешки, которыми впитывал влагу и питательные вещества, доставляемые некромагами из леса. Впрочем, невозможность ощутить вкус рыбы или птицы, мяса или зелени сводила это преимущество если не к отрицательному значению, то близкому к нулю.

"Я не хочу быть похожим на человека, но...", — вспомнив недавний разговор со старшим братом, Кукла был вынужден признать, что как бы ему ни было страшно получить отказ, всё же необходимо обратиться к отцу (если уж кто-то и может помочь ему, то только Виктор Франкенштейн).

На стенах помещения, где кроме книжного шкафа, полки коего красовались едва ли десятком тонких трудов и кучей разнообразного мусора, имелись ещё стол и три стула, висели красивые гобелены с изображениями зверей и природы. В кровати Кукла не нуждался, чем ещё раз отличался от всех знакомых существ, так как мог впасть в состояние отдыха просто стоя на месте.

Осторожно ступая по полу из металлической решётки и какого-то мутного стекла, манекен вышел из своей спальни, прошёл по коридору к квадратной шахте и стал спускаться по лестнице на третий этаж. У него не было ушей, но благодаря отцу он мог воспринимать звуки как вибрацию воздуха, видеть свет и управлять влагой внутри себя, что позволяло гораздо эффективнее усваивать полезные вещества.

На третьем этаже Кукла спросил у одного из некромагов о том, где найти отца, и тот точно указал лабораторию, в которой создатель изучал ёкаев. Коридоры, состоящие из всё тех же металла и стекла, имеющие чуть более тёмный серый цвет на стенах, и более светлый на полу с потолком могли бы кому-нибудь показаться одинаковыми... Только вот древесный ёкай видел неровности, трещинки, сколы и вмятины, которые делали каждый отдельный участок ровной поверхности совершенно уникальным.

Перед дверью в нужное помещение Кукла замер. Почему-то ему вдруг показалось, что просьба научить его чувствовать вкус пищи — это совершенно незначительная затея, ради которой отвлекать отца от его работы попросту глупо. Слышать же укоряющие слова от него...

"Однажды я должен с ним поговорить. Почему бы не сейчас?", — попытавшись найти адекватную причину того, чтобы отложить разговор, в чём потерпел сокрушительное поражение, манекен открыл неприметную серую дверь и вошёл в светлое помещение.

Человек (если его до сих пор можно так называть), облачённый в чёрный скафандр, к спине коего крепился небольшой рюкзак, откуда высовывались три пары гибких щупалец, похожие на гибкие шланги, оканчивающиеся тремя пальцами на вращающейся вокруг своей оси кисти, а лицо скрывала белая маска чумного доктора, с круглыми стёклами толстых очков, стоял перед широкой панелью с множеством кнопок и переключателей. Его взгляд был устремлён на плоскую иллюзию, развернувшуюся на белом полотне противоположной от входа стены, отображающей стремительно сменяющие друг друга показатели.

— Я слушаю, — прозвучал ровный, словно бы безразличный ко всему голос, в то время как учёный продолжил выполнять какие-то манипуляции над панелью.

— Я хотел узнать... — Кукла замялся, а затем спросил совсем не то, что собирался изначально: — Чем ты занимаешься?

— Вывожу вид существ, идеально подходящих для создания гибридов, — последовал спокойный ответ. — Мной уже собрана статистика по европейским оборотням, вампирам, некоторым иным существам... азиатским нелюдям, японским ёкаям... ну и людям, разумеется.

Манекен обратил внимание на колбы, стоящие в два ряда вдоль боковых стен: справа находились обычные люди, как мужчины, так и женщины разных возрастов; слева в растворе плавали существа разных форм и размеров, одни из которых были вполне гармоничными, другие же казались какими-то деформированными. Каждая колба стояла на небольшом постаменте, украшенном ломанными линиями и волнистыми дугами, попеременно вспыхивающими и мигающими, а между ними располагались металлические прямоугольные шкафы с выдвижными ящиками, в каждом из которых посвёркивали ИД разных цветов и размеров. Всё это было соединено проводами, скручивающимися в толстые жгуты, которые тянулись к той самой панели с кнопками и рычагами, находящейся перед иллюзией.

— А зачем ты это делаешь? — недоуменно спросил древесный ёкай.

— Идеальные люди, способные принять гены любых других существ — это совершенные подопытные, — прозвучал ровный ответ. — Вылавливать бандитов стало слишком утомительно, твои сородичи не станут долго терпеть отлов себе подобных в исполнении чужаков, да и оммёдзи явно не обрадуются моей активности. В Республике Огня мне доставляли преступников, приговорённых к казни, либо военнопленных... Идеальной заменой должны стать люди, избавленные от генетического мусора, с более гибкими и изменчивыми хромосомами...

Будто бы в подтверждение слов учёного, в углу иллюзии появилось изображение двух переплитающихся спиралей, отдельные участки коих окрашивались в разные цвета. Что это означает манекен не понял, но пришёл к выводу о том, что в данный момент отец слишком занят, а значит — лучше придержать свои просьбы при себе.

— Спасибо, — произнёс Кукла, после чего покинул лабораторию.

...

Когда дверь закрылась за спиной необычного ёкая, Виктор только пожал плечами. Данный проект уже принёс ему немало информации, позволив создать новый вид симбиотических клеток, способных частично копировать свойства растений, благодаря чему его собственное выживание даже в критичных условиях становится более вероятным (вырастить тело из ногтевой фаланги мизинца, конечно, не получится, но вот отрастить саму руку в кратчайшие сроки — вполне).

Параллельно с основными проектами было запущено выращивание существ, являющихся наполовину растениями, что должно дать им способность подкармливаться от солнца, усваивать более широкий спектр питательных веществ, лучше восстанавливаться и дольше жить. Кроме того, предположительно то, что новая раса будет поголовно склонна к магии природы... ну или управлению жизненной энергией и друидизму, что очень похоже на описание одной расы из книги об древней Европе.

Впрочем, гибриды людей и растений — это совсем не то, к чему стремился Франкенштейн: разумеется, было бы интересно проследить за развитием общества друидов, лет десять-двадцать, но не более того (скорее всего их изведут люди или нелюди, а то и "пустые" с демонами подключатся). Куда больший энтузиазм вызывали грибы, которые в настоящий момент только проходили процесс тестирования и отбора, чтобы с их помощью создать совершенно новый вид симбиотических клеток, способных делиться бесконечное количество раз... пока есть вещества и энергия.

"Изобретение коротковолнового микроскопа — это прорыв, который позволил мне сделать даже не несколько шагов, а полноценный рывок в исследовательской деятельности", — от воспоминаний об эксперименте по воздействию на клетку пучками электромагнитных импульсов, побочным эффектом коего стало поразительное открытие, невзирая на введённую в кровь химию на лице доктора появилась улыбка (иронично, но одно из величайших открытий позволила совершить ошибка в настройке оборудования).

Благодаря коротковолновому микроскопу, основанному на использовании магий огня и земли (молнии и земли), Виктор узнал то, из чего состоят столь мелкие частицы, которые ранее казались монолитом. Он сумел изучить даже духовные частицы, поняв тот неожиданный факт, что они похожи на спиральный клубок, вроде скрученной для вязания пряжи, из-за чего могут сталкиваться или проходить друг через друга; имеют собственную, пусть и совершенно незначительную, силу притяжения и отталкивания; у разных людей, зверей, нелюдей и даже растений, эти клубки разной величины и плотности, а у душ с негативной и позитивной энергетикой (шинигами и "пустых"), спиральки закручиваются в разные стороны... из-за чего сталкиваются и взаимоуничтожаются; частицы с зарядом "минус" менее стабильны, имеют большую энергоёмкость, но практически непригодны к какой-то конструктивной деятельности, в то время как их антагонисты наоборот более послушны и статичны. При увеличении плотности "клубка", что происходит за счёт повышения внешнего давления, вызывающего дополнительное скручивание, увеличивается и вместимость энергии напряжённости, способной в любой момент перейти в направленное движение.

Наблюдения, проведённые при помощи специализированных ИД показали, что духовные частицы могут как эволюционировать (скручиваться и уплотняться), расти (увеличивать длину спирали), так и деградировать, что происходит в условиях низкого внешнего давления, когда внутренняя напряжённость падает, что приводит к уменьшению плотности и раскручиванию спирали. У Франкенштейна даже появилась теория, что "пустые", не способные самостоятельно генерировать духовные частицы, если долго не едят души людей или себе подобных, постепенно теряют плотность и деградируют... после чего развеиваются. Кроме того, один из опытов показал, что "клубок", имеющий плотность на два порядка более высокую чем стандартная, за которую взята духовная частица среднестатистического крестьянина, вместо присоединения её к себе, собственной гравитацией разрушает структуру "жертвы".

"А это подводит нас к тому, что так называемые адьюкасы, являющиеся третьей ступенью эволюции злых душ, уже не получают пользы от поедания обычных "пустых" и людей. Впрочем, за счёт внутренней напряжённости спиралей, их деградация должна быть на те же порядки более медленной. Вастерлорды же, теоретически, вовсе могут не есть годами... если не расходуют энергию сколь-нибудь активно", — мысленно констатировал учёный, делая очередную запись при помощи третьей пары дополнительных манипуляторов, управляемых одним из вспомогательных блоков ИД, спрятанных внутри рюкзака.

Из всего выше указанного выходило, что энергетический резерв души рассчитывается из количества духовных частиц, составляющих духовное тело, их размера и плотности. Полным резервом же можно считать максимальный уровень напряжённости всех "клубков", не приводящий к их ещё большему уплотнению.

По примеру с духовными частицами доктор попытался изучить и жизненную энергию, в результате чего выяснил, что и она состоит из частиц... но совсем не похожих на спиральки. То, что удалось увидеть при помощи нового микроскопа, в который Виктор буквально вложил душу (выглядит установка как абсолютно чёрный цилиндр, стоящий вертикально, усеянный специализированными ИД по всей внутренней поверхности) больше всего напоминало плотное ядро, вокруг которого клубится ничуть не менее плотное поле напряжения. Частицы жизненной энергии меньше частиц духовной и почти не поддаются управлению, зато очень подвижны и быстро теряют заряд, после чего их "ядро" распадается. При взаимодействии с "клубком", "ядро" словно бы запутывается в спирали, постепенно передавая ей весь свой запас внешнего напряжения, а затем опять таки распадается.

Частицы жизненной энергии генерируют клетки живого организма (у людей за это отвечают клеточные ядра), за пополнение запаса духовных частиц отвечают Сон Души и Звено Цепи, находящиеся на уровне солнечного сплетения и сердца. При повреждении одной из этих структур пополнение запаса "клубков" замедляется, либо же останавливается полностью.

"Сейчас бы ещё разок изучить европейских вампиров... Кажется я знаю то, чем они платят за бессмертие", — промелькнула на грани сознания Франкенштейна мысль, тут же погребённая под десятками более своевременных желаний.

Интересным было то, что у стандартного человека и даже среднестатистического мирного ёкая, "клубки" состоят не из спиралей, а обычных прямых "нитей". Они имеют куда более низкую напряжённость, более тонкие, но при этом могут уплотняться куда сильнее и быстрее чем у "пустых" или шинигами. Только вот расход сил и деградация тоже наступают быстрее... А ещё — они спокойно взаимодействуют с "плюсами" и "минусами", при долгом воздействии начиная закручиваться в ту или иную сторону.

Процесс создания жизненных и духовных частиц до сих пор был неизвестен учёному, так как отвечающие за это структуры оказались слишком маленькими и сложными даже для коротковолнового микромагоскопа. Однако он не отчаивался, будучи искренне уверенным в том, что однажды разгадает и эту загадку... если в процессе этого какие-нибудь боги не решат открутить слишком наглому человечку голову.

"Об этих моих успехах никому знать не стоит... Ради моего блага", — принял решение Виктор, засекречивая свои записи до тех пор, пока не станет достаточно сильным и влиятельным, чтобы с ним считался даже Готей Тринадцать.

— Особенно Готею об этом знать не стоит, — прозвучал спокойный, вежливый голос за левым плечом. — Я об этом позабочусь. Продолжайте исследования.

— Благодарю, — отозвался Франкенштейн, в следующий миг уже забыв о том, что вообще с кем-то разговаривал. — О чём я?.. Ах да: ПСП.

Проект Совершенных Подопытных — результат глубокого обследования человеческих генов, и генов нелюдей. Некоторые из них были родственны, некоторые части спиралей вовсе повторяли друг друга у тех видов, родство между которыми невозможно даже при помощи магии (ёкаи-пауки и западные великаны). Люди, вопреки расхожему мнению, не являются пупом Земли, пусть их и больше чем всех остальных народов, но с большинством видов, произошедших от других предков, они без помощи магии гибридизироваться не могут.

Идея же Франкенштейна состояла в том, чтобы создать расу на основе человека, гены коей будут настолько пластичны, что смогут меняться под воздействием более стабильного генетического материала... примерно как нейтральные духовные частицы перенимают заряд плюсовой или минусовой энергии. Для этого следовало отсечь всё лишнее, разработать чистые симбиотические клетки, которые смогут заменить собственную иммунную систему... и работать-работать-работать.

"Проект тел для шинигами будет весьма кстати...", — кивнув своим мыслям, доктор вернулся к просмотру данных с подопытных...

На грани сознания продолжали появляться мысли о том, что Кукла, которому Виктор дал разум, чтобы Френки не было слишком уж скучно, пока Тиао бегает непонятно где и занимается неизвестно чем, приходил с какой-то конкретной целью. Однако же раз уж он промолчал, значит причина не столь важна. Другое дело — сама полосатая кошка, отправленная на поиски причины того, почему данный архипелаг является аномалией, фон духовной энергии в которой крайне высок, да и сами частицы — пластичны словно тёплый воск.

Разбросанные по островам следящие артефакты показывали удивительную тенденцию: события, которые в остальном мире имеют шанс на успешную реализацию равный одной миллионной процента, здесь могут произойти с вероятностью в одну тысячную. Иными словами: накопивший духовную энергию деревянный манекен, с вероятностью один к тысяче может затянуть в себя свободную чистую душу, отправляющуюся на перерождение, в то время как в той же Европе миллион манекенов не сможет повторить подобного.

"Необходимо найти источник излучения, повышающего вероятность событий и изучить. Появление новых видов ёкаев — это его работа, так же как и большое количество сильных одарённых людей".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Разоблачительная

(Япония. Осень одна тысяча семьсот двадцать первого).

С неба лились струи дождя, превращая землю в жидкую грязь, скрывая лужами ямы и выступающие на поверхность корни. Группа ёкаев, состоящая из молодых самок и детёнышей, многие из которых не умели применять даже свои родовые особенности, словно обычные животные от охотников, убегали от преследующих их по пятам оммёдзи (после поражения Тамамо но Маэ, и пошедших за лисицей нелюдей, охотники вовсе потеряли страх и жалость).

Тиао уверенно вела испуганных кицуне, некомат, тануки и иных ёкаев прочь из захлопывающейся ловушки... и у неё это даже получилось бы, если бы на стороне магов не было инугами — собак-оборотней, присягнувших на верность одному из кланов охотников. Из-за предателей, переметнувшихся на сторону людей, тем самым продав в рабство и себя, и своё потомство, дождь, который должен был замести следы беглецов и дать им шанс скрыться в лесах у подножия огненной горы, лишь мешал быстрее бежать и заставлял то и дело останавливаться, чтобы подгонять остальных.

Тигрица яростно сжимала челюсти, почти физически ощущая, как утекают последние секунды, а дыхание врага уже обжигает лапы. Сейчас она как никогда прежде жалела о том, что отправилась "на сбор информации" одна, при этом не взяв с собой даже маячка, чтобы подать сигнал тревоги. Всё же ей нравилось чувствовать хотя бы иллюзию свободы...

"Иллюзию, за которую пришлось расплачиваться тем, кто проявили ко мне доброту", — взгляд непроизвольно метнулся к четырёххвостой лисице, на спине у которой находился маленький рыжий комочек, лапками вцепившийся в шерсть матери, муж которой остался в ныне разрушенном селении, чтобы дать своей семье хотя бы один шанс на спасение...

Самым же паршивым во всём этом было то, что Тиао сама не была уверена, что ведёт ёкаев, с радостью предоставивших ей кров и пищу именно к спасению, а не в ещё более опасную ловушку. Всё же её... хозяин... был существом необычным и опасным, руководствующимся какой-то своей логикой. Только вот в сложившейся ситуации, когда представители сразу пяти кланов оммёдзи смыкали тиски погони, других вариантов у беженцев вовсе не оставалось (именно от безысходности они и послушали полосатую чужачку, заявившую о существовании того, кто может стать для них защитой, которой раньше была девятихвостая лиса).

"А ещё... он может просто не обратить внимания на кучку неинтересных зверей и толпу бесполезных бумагамарателей, устроивших очередную стычку во время важного эксперимента. Ну или не захочет настраивать против себя Круг Экзорцистов", — в очередной раз скрипнув зубами, тигрица помогла выбраться из лужи молодому поросёнку, умудрившемуся отбиться от матери и братьев с сёстрами, которые даже не остановились и не заметили пропажу.

Оглядев лес, становящийся всё более густым и высоким, а также прислушавшись к ощущению духовной силы, которое стало гораздо сильнее чем в годы работы наёмницей, полосатая кошка глухо зарычала:

— Стойте!

Ёкаи, ещё секунду назад рвавшиеся вперёд словно звери от лесного пожара, удивлённо замерли и стали оборачиваться. Они были мокрыми, растрёпанными, усталыми и испуганными, а во взглядах читались растерянность, угасающая надежда и нарастающая решимость... дать последний бой.

— Что ссслучилосссь? — сверкая красными глазами, спросила змея с сине-зелёной чешуёй, длинным и толстым телом, оканчивающимся извивающимся хвостом.

— Мы окррружены, — констатировала Тиао. — Опоздали...

— Ссс... — старшая из самок, бежавших из довольно крупной деревни, испытующе посмотрела в глаза тигрице и спросила: — Мы сссможем прорватьссся? Вокруг много воды и я...

— Мама, но... — попыталась возмутиться маленькая змейка, однако вой десятков инугами, раздавшийся буквально со всех сторон, заставил её скрутиться кольцами и спрятать голову под кончик хвоста.

"Совсем чуть-чуть не успели...", — проиграть вот так, не добравшись до поста некроголемов какую-то пару километров было обидно, ведь теперь в случае поражения винить придётся только себя, так как Франкенштейн о происходящем здесь даже не узнает.

— Детей в круг, — скомандовала белая некомата, распушая шерсть на загривке и яростно размахивая хвостами, в то время как её маленькую копию утаскивали за спины взрослых.

Дождь уже почти прекратился, но это не играло никакой роли. Тигрица усиленно думала, что же ей делать теперь? Она могла уйти... одна. Её не смогли бы остановить люди и их шавки, тем более после всех "улучшений" от доктора-вивисектора. Но проблема была в том, что как раз одна она уходить не хотела...

Оммёдзи не спешили, медленно сжимая своё кольцо, устанавливая барьеры и ловушки. Их рабы, скаля клыки и сверкая глазами, дыша запахом крови убитых ими ёкаев, то и дело мелькали между стволами деревьев...

"Здесь я уже не смогу помочь", — пыталась убедить себя полосатая кошка, стоя бок о бок с парой лисиц, которые готовились применить огонь против пришедших за жизнями их потомства убийц.

Дождь окончательно прекратился, из-за чего стало отчётливо слышно как срываются с пожелтевшей листвы последние капли влаги, как шуршат при хотьбе ноги охотников, как шутят и посмеиваются мужчины и женщины, подбадривающие друг друга и хвастающиеся новыми трофеями.

Вот свистнули стрелы, на пути у которых вспыхнули защитные полусферы, стайкой бумажных птиц закружили в воздухе шикигами, а затем с рыком вперёд бросились самые нетерпеливые инугами (настолько здоровые, будто бы их надули воздухом). Ледяные колья, водяные плети, огненные потоки и густая тёмная энергия ударили навстречу предателям... которых защитил золотой свет, окутавший тварей барьером. Началась схватка между ёкаями, люди в которую не лезли, предпочитая наблюдать за побоищем со стороны, подначивая и подбадривая своих "питомцев"...

Тиао порвала самых смелых в секунды, шерсть пылала как рыжий костёр, а вокруг звучали рык и шипение, хруст костей, визг и скулёж. Инугами визжали как свиньи, красной пеной стекала слюна, кабанихи их рвали на клочья, не жалея врагов и себя.

Тут себя показали оммёдзи, оценившие численность псов: под их свист инугами бежали, чтоб зализывать раны свои. На земле же лежали недвижно, зубы скаля в последнем рывке, матери, что сражались бесстрашно, и рабы по своей же вине.

Заскрипели тетивы натягиваемых луков, засияли магическими письменами стрелы, шикигами устремились на головы ёкаев сплошным потоком, а навстречу им ударил столб молний, испепеливших проклятые бумажки. А затем... раздался тонкий треск разрушаемых барьеров, после чего в воздухе стали открываться чёрные зевы гаргант, из которых потянуло агрессивной силой "пустых". Инстинктивный страх перед злыми духами, за тысячи лет превратившийся в безусловный рефлекс, на какие-то секунды заставил непримиримых врагов забыть друг о друге...

Едва первые белые маски показались из проходов, как по пространству прошла новая волна силы, на этот раз — позитивной. Давление было столь велико, что почти все ёкаи, и без того истощённые сперва бегством, а затем и боем, попадали на землю жалобно скуля, в то время как низших злых духов вовсе развеяло, будто бы они были снегом, который кто-то кинул в жаркий костёр. Оммёдзи, пусть и сохранили гораздо больше сил, но их ноги тоже задрожали, а кто-то из наиболее слабых упал на колени, с трудом хватая воздух ртом и пуча глаза, словно выброшенная на берег рыба. Самое же главное: гарганты схлопнулись, будто бы их и не было.

— Кто вы такие; по какому праву устраиваете беспорядки на МОЕЙ земле; как вы посмели устраивать прорыв "пустых" рядом с моим домом? — прогрохотал усиленный магией воздуха, совершенно безэмоциональный голос, владелец коего спустился прямо с неба, стоя на сияющим золотом "гвозде", красуясь чёрным скафандром с маской чумного доктора.

Позади и справа от "отца" возвышался великан в серебряной рыцарской броне с закрытым шлемом, за плечами коего находились два металлических крыла орла; позади и слева стоял "младший брат" Кукла, заключённый в похожую броню, но целиком из дерева. И будто бы этого было мало: тут и там сквозь кроны деревьев пролетали другие "гвозди", на которых стояли некроголемы, вооружённые искрящими молниями копьями, магическими огнеметателями и мечами из света.

"Как же ты вовремя, бездушная сволочь... Если бы могла — расцеловала бы", — чувствуя, как в груди растекается облегчение, а в душе зарождается злорадство, Тиао посмотрела на явно удивлённых оммёдзи, которые спешно перегруппировывались, стараясь и новых противников отслеживать, и старых жертв из кольца окружения не выпускать.

Тем временем давление позитивной силы только увеличилось, из-за чего инугами заскулили словно избитые шавки, стараясь заползти под корень или куст, а среди людей только пятеро смогли остаться на ногах. Тигрица успела удивиться подобной мощи, которую её хозяин никогда не демонстрировал, но потом ей в голову пришла догадка, что скорее всего это какой-то трюк, создаваемый при помощи очередного изобретения.

— Мне повторить вопросы? — вполне миролюбиво, но ничуть не менее жутко из-за безэмоционального голоса, осведомился Виктор, "гвоздь" которого опустился на свободный участок земли между окружёнными ёкаями и людьми.

Прежде чем люди успели решить, что же им делать в сложившейся ситуации (неизвестный и явно сильный противник — это не кучка истощённых самок нелюдей с беззубыми детёнышами на спинах), свой ход сделала четырёхвостая лисица, умудрившаяся подняться на лапы, чтобы сделав единственный прыжок, уже в человеческом облике обнажённой молодой женщины со звериными ушами и хвостами упасть к ногам учёного, молящим голосом произнося:

— Ками-сама... прошу... примите меня и мою дочь под вашу руку; не оставьте моих подруг и их детей в беде; позвольте нам укрыться в вашем свете от жестоких врагов... — после непродолжительной паузы, которая ушла на то, чтобы набрать в грудь воздуха, она заявила: — Вверяю вам мою жизнь и душу.

— У тёмных тварей нет душ! — закричал один из пятерых оммёдзи, оставшихся стоять на ногах и, сделав шаг вперёд, поднял готовое к атаке копьё.

— Гррр, — раздался рокот из-под шлема Френки, который вскинул боевой молот и сделал шаг навстречу человеку, разом оказываясь перед отцом и лежащей на земле нелюдью.

— Стойте! — воскликнул седобородый старик в мешковатых одеждах храмового служителя, на запястьях коего висели бусы из костей, к которым были привязаны довольно сильные души и духи. — Это всё какое-то недоразумение. Господин, мы вовсе не знали того, что эти земли кому-то принадлежат, иначе ни за что не позволили бы преступникам бежать сюда. Позвольте нам забрать их и мы уйдём с миром.

"Только посмей согласиться", — почти зарычала Тиао, но рабский контракт на этот раз не дал ей и пасть открыть.

Установилось тягостное ожидание ответа, в то время как давление духовной силы не ослабевало. Наконец Виктор произнёс ровным, спокойным голосом, приглушённым маской, отдалённо похожей на птичью голову.

— Здесь нет преступников, лишь мои слуги и нарушители моих границ. К кому из них себя относить — ваш выбор.

Прошла секунда, за ней вторая и третья... а затем белая некомата подползла к лисице и потратив последние силы на обращение в человека, тяжело произнесла:

— Ками-сама, вверяю в ваши руки свою судьбу...

Это послужило своеобразным сигналом и, сперва одна, а затем и все остальные, защитницы молодняка ёкаев перекинулись в свои человекоподобные облики, после чего произнесли слова клятвы. Лица людей, наблюдавших за этим зрелищем, сперва вытянулись в изумлении и недоумении (всё же тем же лисицам предлагался договор как у инугами), но затем гримасы сменились на гнев.

— Ты — лжец! — ткнул в сторону доктора рукой мужчина с копьём. — Не смей выдавать себя за ками, иначе...

— Иначе? — в голосе Франкенштейна прозвучал интерес, от которого у тигрице на холке шерсть встала дыбом.

Вместо ответа крикун стал покрываться красно-золотой энергией, образующей облик уже знакомого доктору доспеха. Вместе с этим увеличился рост японца, плечи стали почти на четверть шире, а в глазах вспыхнул небесный огонь. Обратив свой взор на учёного, приображённый пророкотал:

— Уйди прочь, фальшивка, и позволь моим детям свершить суд.

Новая волна духовного давления была даже больше того, что демонстрировал Виктор, а энергия казалась куда агрессивнее. Оставшиеся четверо оммёдзи тут же упали на колени, то ли не выдержав присутствия эмблемы высшего существа, то ли опасаясь вызвать его гнев. Даже Френки отступил, едва не упав, и только сам Виктор продолжал изображать невозмутимую статую.

— Что же я буду за господин, если при первой же угрозе брошу присягнувших мне существ? — Тиао шокировано смотрела на хозяина, который столь дерзко посмел обратиться к эмблеме Сусано. — Скажи лучше вот что: долго ли божественную мощь сможет выдерживать обычный человек? Даже частица этой силы выжигает тебя изнутри, отнимая по году жизни едва ли не каждую секунду. И даже если ты сумеешь убить это моё тело... всё равно, победителем останусь я.

— Наглая букашка, кто тебе дал право так говорить с богом?! — ещё немного увеличившаяся эмблема нависла над кажущимся в сравнении с ним низким Франкенштейном.

— Я говорю лишь с человеком, принявшим в себя частицу силы бога, — парировал учёный. — Очень малую частицу... которая не идёт ни в какое сравнение с тем, что проделал император, призвав полноценную сущность. И если ты сейчас атакуешь, в зоне радиусом в километр погибнут все... кроме меня.

Спустя безумно долгие два удара сердца тигрицы, облик Сусано начал таять, оставив на своём месте пышущего гневом бледного мужчину. Впрочем, нападать и продолжать спор он не стал, вместо этого отступив к своим соратникам, чтобы уже с безопасного расстояния произнести:

— Ты об этом ещё пожалеешь.

...

"Испытания проектора духовного давления прошли успешно", — неспешно размышлял Франкенштейн, летя к вершине вулкана, чтобы вновь оказаться на базе и заменить израсходованные накопители.

Наблюдение, установленное за Тиао по просьбе Френки при помощи некроптиц, которые летали на достаточно большой высоте, позволило вовремя обнаружить оммёдзи, а затем и подготовить для них тёплый приём. Впрочем, планы пришлось менять из-за того, что установленные охотниками барьеры заблокировали возможность использовать порталы. Пока же они летели на левитационных дисках, сражение уже успело начаться.

"Необходимо запомнить эту ошибку, чтобы не повторять в будущем", — констатировал учёный.

Мысли вернулись к непоседливой кошке, от которой в последнее время больше беспокойств чем пользы. Группа приведённых ей ёкаев, лично для доктора была бесполезна, так как изучение этих существ он завершил. Впрочем, процесс получения новых хвостов у кицуне можно было бы пронаблюдать на живом примере...

"Генетические материалы некроголемы соберут, а затем доставят на склады. Интересно, получится ли сделать некрооборотня? Впрочем, это можно будет проверить позднее. Что делать с новыми слугами, лояльность коих сомнительна? Поселю у подножия вулкана, а там пусть Тиао играется... да и Френки с Куклой будет полезно общение с кем-то их уровня развития. Перед уходом же можно будет воспользоваться одной из лисиц, чтобы создать более слабую версию Тамамо но маэ. Всё же вложить в нелюдь божественность я не смогу", — приняв окончательные решения, учёный удовлетворённо хмыкнул и стал подруливать к раскрытым створкам одного из ангаров пирамиды.

У кого-нибудь мог бы возникнуть вопрос вроде "И зачем он показал себя людям и ёкаям?". Ответ, на самом-то деле прост: Виктору нужны контакты среди обеих фракций. Продемонстрировав силу и заставив охотников отступить, при этом не пролив ни капли их крови, он как минимум заинтересовал некоторые кланы (ну и заработал недруга... что вписывается в погрешность исполнения плана, составленного буквально на ходу). Нелюди же тоже узнают о произошедшем, и пусть сами они малоинтересны, но вот знания, которые могут у них храниться, а также связи с их божественными покровителями — это уже другое дело.

"Впрочем, мне хватает и одного божественного покровителя...", — перед внутренним взором мелькнул фрагмент записи, сделанной сенсорным блоком скафандра, постоянно сканирующего пространство вокруг носителя, а уголки губ, невзирая на объёмы химии в крови, слегка приподнялись в улыбке.

Пусть Франкенштейн и не был сильнейшим, уступая даже третьим-четвёртым офицерам шинигами, с которыми доводилось встречаться, но трюков в его рукаве хватит даже для того, чтобы удивить капитана Готея Тринадцать (один раз, да и то — за счёт неожиданности).

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Обучительная

(Япония. Январь одна тысяча семьсот двадцать второго).

Стоя перед иллюзорным экраном, занимающим почти всю стену лаборатории, Виктор держал три пары гибких манипуляторов на рычажках управления процессами, происходящими в установленной у левой стены колбе. Его собственные руки были сложены на груди чёрного скафандра, в то время как конечности, высовывающиеся из закреплённого на спине ранца, откликаясь на малейшее мысленное усилие смещали регуляторы датчиков то в одну, то в другую сторону.

В резервуаре с питательным раствором находилось тело человека лет четырёх-пяти, с белоснежными волосами и красными радужками глаз, в настоящее время скрытыми тонкими веками. Идеальный клон, избавленный от всего "генетического мусора" оказался... нежизнеспособен (иммунная система просто не знала, как должна реагировать на поступающие в организм вирусы и бактерии). И пусть Франкенштейн уже нашёл свою ошибку, но первый образец всё равно умирал...

"Можно было бы попытаться внедрить в него симбиотические клетки, с вложенной в них системой лечения носителя, но... это было бы пустой тратой ресурса", — после мысленной команды, один из манипуляторов увеличил поток духовной энергии из накопителей, заряженных лисами-оборотнями, из раскинувшегося у подножий огненной горы поселения.

Жидкость забурлила, специализированные ИД увеличили специфическое излучение волн, передающих вибрацию духовным частицам, а в ещё слабом духовном теле подопытного стало образовываться более плотное ядро. Однако же завершиться процессу доктор не дал, пустив в организм неудачного образца волну нейтральных незаряженных частиц, тут же начавших растворяться, тем самым передавая свой потенциал духовному телу, но пока это не произошло, по другим трубкам хлынула энергия тенгу (ёкаев-воронов). Процесс повторился ещё несколько раз, пока у клона не образовались духовные очаги, характерные представителям самых разных видов нелюдей.

Мутация организма была остановлена в зародыше, благодаря введённому в кровь образца вирусу оборотничества, который был настроен на человеческий облик. После некоторого времени, ушедшего на создание равновесия всех составляющих, доктор запустил полную диагностику получившегося существа.

— Виктор-сенсей, а что вы делаете? — сверкая любопытными зелёными глазами, размахивая единственным золотым хвостом, с детской непосредственностью спросила девочка, которую вряд ли получилось бы спутать с человеком при всём желании (кроме лисьих ушей и хвоста, у неё было слишком вытянутое лицо, уже сейчас проглядывались заметные клыки, руки до локтей и ноги до колен напоминали лапы хищного животного).

"Поразительное упорство: полтора часа терпеливо стояла и ждала, чтобы задать этот вопрос", — уважительно подумал мужчина, который вовсе мог бы восхититься, ну или же разозлиться на наглую малявку, своевольно вторгшуюся в его рабочее помещение (впрочем, она догадалась надеть слишком большой для неё халат из серой ткани, перчатки и похожие на мешки носки, чтобы сохранять хоть какую-то стерильность).

— Пытаюсь наделить образец Ноль Один уникальными способностями твоих сородичей, — совершенно честно, так как не было смысла врать маленькой лисичке, ещё даже не научившейся полностью избавляться от звериных черт во внешности, ответил слегка утомлённый несколькими сутками без сна Франкенштейн.

— А зачем? — наивно моргая, переспросила Ясака.

— Чтобы он не только выжил, но и имел возможность мимикрировать под любое сообщество людей и нелюдей, — ровным голосом ответил учёный.

— А зачем? — продолжила допрос непоседливая кицуне.

— Чтобы проверить действенность механизмов сохранения популяции нелюдей в неагрессивной среде, — произнёс человек, завершая процедуру изменения духовного тела.

— А... зачем? — после небольшой паузы уточнила Ясака.

"Самое удивительное — ей искренне интересен ответ на вопрос, даже если из него она поймёт отдельные слова. Вернувшись же в комнату, этот щеночек начнёт доставать вопросами уже соседку, чтобы разобраться в моих объяснениях самостоятельно", — уважение к девочке выросло ещё чуть-чуть, тем самым заставляя продолжить этот разговор.

Кто-нибудь мог бы спросить, почему Виктор вообще возится с этой мелочью? Пожалуй... ответом было бы только одно слово: любопытство. Просто после того случая с оммёдзи, охотившимися на "его" ёкаев, Ясака осталась одна... и пусть её взяла на воспитание другая лисица, родную мать заменить она не могла.

В отличие от своих сородичей, большинство из коих решили просто жить, то ли служа, то ли поклоняясь "Ками Огненной Горы" (которому они, в большинстве своём, были совершенно не интересны), малышка поставила перед собой цель — стать сильной. А кто по её мнению может помочь добиться этого?..

Лисёнок, достающий вопросами здоровяка Френки — это необычно; ребёнок, пытающийся распрашивать Куклу — это странно; ёкай, допрашивающий патрулирующего местность некроголема — почти безумно. Тиао пыталась её вразумить и даже предлагала стать личным учителем, но... кицуне оказалась слишком упрямой.

После месяца террора со стороны девочки-лисы, Френки сдался и... взяв её за шкирку, отнёс к отцу. Поставив сжавшийся от страха комок шерсти на четыре лапы, он заявил:

— Она хочет стать сильной.

— Это так? — посмотрев на безынтересный образец сверху вниз, просто из любопытства спросил Франкенштейн, который в обыденной жизни предпочитал вовсе не фонить духовной энергией.

Тут кицуне его удивила, сумев встать ровно и, подняв свою мордочку, смело посмотрела в разноцветные стёкла окуляров маски учёного, пронзительно тявкнув:

— Хай, ками-сама...

— Даже так... — протянул доктор, задумчиво огладив пальцами левой руки низ маски. — Я возьмусь тебя обучать, а если меня устроит твоя старательность, то и силу обрести помогу... Но если ты хотя бы раз пожалуешься на что-либо, отправишься к своим сородичам, и больше сюда не вернёшься. Согласна?..

"И ведь не жалуется", — мысленно хмыкнул учёный, при помощи встроенных в скафандр ИД, сканируя организм подопечной.

По правде говоря, Франкенштейн ожидал того, что кицуне сдастся если не в первые же дни, то самое большее за месяц. Однако время шло, лисица старательно выполняла задания наставника, а в свободное время, словно хвостик, ходила за доктором и заваливала его вопросами вроде "почему?" и "Зачем?". Впрочем, последнее легко объяснялось тем, что оставаться одна она попросту боялась, а у Тиао, Френки и Куклы, из-за поселения ёкаев и общения с послами оммёдзи, возникло слишком много работы...

"Сами хотели, чтобы я дал им задания", — мысленно пожимал плечами Франкенштейн, когда троица его подчинённых начинала жаловаться.

...

Вернувшись в комнату, которую делила с большой тигрицей (и не важно, что изначально это была спальня Тиао), Ясака широко зевнула, скинула с себя похожую на мешок одежду, полностью перекинулась в лису, а затем запрыгнула на широкую кровать. Тут же её сгребла широкая когтистая лапа, устраивая под боком у полосатой бакенэко-великана (как посмеивались котята из посёлка).

"Дур-рачьё", — возмущённо зарычала Ясака, ощущая обиду за старшую подругу, которая... которая...

— И чему ты сегодня научилась? — глубоким, урчащим голосом спросила тигрица-оборотень, скосив взгляд одного глаза на маленькую соседку.

— Ками-сенсей рассказал, что в духовном теле живого существа можно разместить несколько очагов духовной энергии, если они являются частью ре-цес-сив-но-го гена, — похвасталась лисица. — А ещё, при определённых условиях, одни из них можно временно делать до-ми-нант-ными. А что такое рецессивный?

Тиао посмотрела в полные незамутнённого любопытства глаза Ясаки-чан, хмыкнула... и начала вспоминать то, что помнила из рассказов Франкенштейна. В конце концов, ей почему-то сильно не хотелось разочаровывать маленькую кицуне, да и осознание того, что с вопросами она приходит именно к ней, заметно грело душу.

"Плохой из тебя учитель, хо-зя-ин", — самодовольно подумала полосатая кошка, мысленно делая заметку о том, что и самой надо бы пополнить запас знаний, а то ведь с такими темпами вопросы лисёнка начнут становиться слишком сложными.

* * *

Вечер опускался на уже довольно большую деревню, окружённую вкопанными в землю столбами с ИД, создающими защитный и маскирующий барьер. На деревьях, на самых высоких ветвях, тихо и почти неподвижно восседали некроптицы, сверкающие зелёными огоньками глаз, по звериным тропам ходили некроголемы и некромаги, патрулирующие территорию своего создателя, в зарослях кустов, под холмами и среди густых крон рощи прятались куда более опасные существа, готовые напасть на любого нарушителя границ...

В самой деревне стояли дома из досок, наскоро обструганных и сколоченных в маленькие однокомнатные сооружения... похожие на будки с дверьми и окнами. Местные жители, успевшие разделиться на "старожилов" и "пришлых", кто в облике зверей, а кто и в полулюдской форме сновали туда-сюда, занятые какой-то своей работой: одни возвращались с охоты в лесу, неся тушки обычных животных, корзины трав и ягод, другие только уходили в чащу на промысел, третьи сдирали шкуры и разделывали мясо, четвёртые готовили, стирали, шили...

Если бы не очевидные внешние отличия от людей, то эту деревню можно было бы спутать с любой другой: также бегала стайками ребятня, порой устраивая драки (взрослым ёкаям то и дело приходилось разнимать рычащие, кусающиеся и царапающиеся клубки из тел), спорили и сплетничали соседки, сидя на пороге своего жилья бренчал на струнном инструменте бородатый старик с тёмно-серой кожей. Разве что в человеческих поселениях нельзя встретить кицуне, некомат, тануки и тенгу, греющихся в лучах заходящего солнца прямо на площади перед грубым алтарём, сложенным из каменных глыб.

четырёхвостая лисица, одетая в зелёное кимоно, подпоясанное широким красным поясом, находясь в своей человекоподобной личине подошла к каменному очагу, в который поставила свечу из жира и собственных волос. Опустившись перед неказистым, но всё же внушающим уважение местом поклонения, она дважды хлопнула в ладоши, заставляя фитиль вспыхнуть, склонила голову и, прижав к голове уши, тихо стала шептать слова благодарности... а также просить о том, чтобы Ками Огненной Горы присмотрел за глупышкой Ясакой, слишком долго испытывавшей терпение слуг покровителя, за что её забрали прямо на вершину.

Сторожилы — те самые самки и детёныши, которые видели столкновение их нынешнего господина и самого Сусано, шёпотом пересказывали каждому вновь прибывшему историю о том великом событии: как на пути предателей инугами и их поганых хозяев, забывших о том, что их силы берут свои корни не только от богов, непоколебимый словно скала и пылающий, будто пламя из глубин земли, встал защитник, мощь коего даже сильнейших из смертных заставила упасть на колени. Они взахлёб рассказывали, как отступил муж верховной богини Сусано, чья сила была призвана одним из бесчестных убийц; как бежали посрамлённые члены Круга Двенадцати Кланов; как по воле ками исцелялись раны, а тела наполнялись кружащей голову силой...

С каждым пересказом история обретала новые подробности, а поверженные враги множились едва ли не в геометрической прогрессии. Новые ёкаи, приходящие сюда в поисках тихого места, где до них не сможет добраться ярость охотников, на все эти сказки только качали головами и хмыкали, но не смели возражать (всё же маленькую армию немёртвых, которые ощущаются крайне странно, по достоинству оценили все). Кроме того, если сам ками не спешил представать перед взятыми под покровительство существами, то вот его дети, один из которых — могучий великан, другой — живой манекен, а третья — стремительная и беспощадная тигрица, даже слишком часто (на взгляд некоторых нелюдей, которые хотели бы взять жизнь посёлка в свои лапы) позволяли лицезреть себя.

Завершив молитву и поднявшись на ноги, кицуне уступила своё место тануки, которая принесла пучок сухих трав. Очередь тех, кто принесли разнообразные, в большинстве своём — символические дары, была ещё довольно большой, но никто не спешил и не торопил других. И пусть покровитель не требовал алтарей в свою честь, как и не нуждался в служителях... но какому ками не будет приятно внимание?

Переселенцы даже и не подозревали о том, что коренной европеец Виктор, долгие годы служивший Церкви Спасителя, пусть и узнал о традиции поклонения духам мест, природы, явлений и жилищ, до конца так и не понял того, почему его всерьёз считают младшим божеством. Духовная сила же, которую вместе со своими мыслями направляли ему ёкаи, из-за смертного существования человеком... бесполезно рассеивалась в пространстве, фиксируясь лишь специализированными ИД как незначительные колебания внешнего фона.

Впрочем, как гласит древняя мудрость: "Вода камень точит".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Навещательная

(Япония. Лето одна тысяча семьсот двадцать третьего).

Киба Амакава — старик девяносто шести лет, всё ещё сохраняющий крепкое телосложение и силу духа, восседал на крыльце кланового поместья (двухэтажного дома с верандой, балконом, задним двориком и многочисленными хозяйственными строениями, некоторые из которых используются для проживания подчинённых ёкаев). Из людей на территории семейных владений более не было никого, лишь затаившиеся в засаде нелюди ждали своего часа... который, скорее всего, так и не настанет.

"Проклятый монстр", — хмуро подумал глава одного из двенадцати родов оммёдзи, составляющих Круг Экзорцистов, внешне сохраняя спокойствие и уверенность, как и положено человеку в его положении.

На украшенном росписью блюдце, Киба держал чашку с горячим и ароматным чаем, который для него заварила дзяшики-вараши (дух дома). У ног хозяина лежали инугами и некомата, которые пусть и питали друг к другу страстную "любовь", но не решались нарушить приказ хозяина и вели себя мирно. Все ёкаи верные клану были усилены Изменяющим Светом (как называется родовая способность Амакава, позволяющая укреплять, усиливать, придавать некоторые иные свойства почти любому предмету или живому существу), но в душе немолодого мужчины всё равно таилось беспокойство, подогревающее сомнения.

Солнце постепенно опускалось за горизонт, уже скрывшись наполовину за вершинами деревьев, густым лесом окружающих поместье, ветер шелестел листвой, насекомые стрекотали в траве. Летнее кимоно белого цвета, перевязанное чёрным поясом не стесняло движений, а благодаря вышитым на внутренней стороне печатям, ну и укреплению ткани Светом Изменяющим, защитные функции одеяния были куда выше чем у хвалёных самурайских доспехов из железа, которые доступны только самым обеспеченным воинам.

Сделав новый глоток, старейший Амакава прикрыл глаза, наслаждаясь тонким букетом вкусов. Стоило только подумать о том, что иные кланы предпочитают убивать всех ёкаев, либо держать их за цепных псов (часто — в прямом смысле), как снисходительная улыбка наползала на губы. В конце концов, никто из этих гордецов так и не поймёт, что значит пить чай и вкушать яства, приготовленные поваром с более чем столетним опытом... не говоря уже о других обязанностях, которые можно поручить "вассалам".

Нет, старик совсем не считал ёкаев равными людям (что за глупости?), просто его клану всегда было выгодно выставлять себя в подобном свете, что позволяло как сохранять добровольную верность нелюдей, так и вербовать более или менее адекватных ёкаев: ведь когда выбор стоит между служением "доброму господину" и смертью от рук "проклятых оммёдзи", чаши весов выбора нередко склоняются к первому варианту. Случай с кланом инугами в этом смысле весьма показателен, а ведь для этого пришлось приложить минимум усилий. А заточение Тамамо но маэ, в долгосрочной перспективе, должно было дать долгосрочный приток рекрутов, что позволило бы подняться среди других экзорцистов.

Однако же в планы главы Амакава вмешался неучтённый фактор, которым оказался некий Ками Огненной Горы. Официально, как докладывали источники из императорского дворца, это был человеческий маг невероятной силы и широчайших знаний, который выторговал себе во владение земли вокруг вулкана, право заниматься мистическими практиками, а также фактическую неприкосновенность со стороны Круга Экзорцистов... пока он первым не нарушит перемирие. Как такое могло произойти? Просто монстр подкупил потомка Сусано, предложив ему усилить тысячу обычных воинов до уровня среднего тренированного оммёдзи, начал поставлять лекарства и простенькие артефакты вроде светильников, работающих на духовной энергии. И самое отвратительное заключается в том, что свои обещания он выполнил, из-за чего правитель островов из номинальной силы, превратился в реальную угрозу для клановой вольницы (если бы не сдерживающий фактор сёгуна, то уже могли начаться первые столкновения... и не факт, что Круг Экзорцистов выступил бы на одной стороне).

Сам потомок Сусано, обманувшись коварством монстра, притворяющегося человеческим магом, дозволил ему официально править на своей территории, уравняв в правах с кланами оммёдзи. Ёкаи же, прознав о том, что на островах есть место где можно жить не опасаясь преследования со стороны людей, разделились на тех, кто не верили в такую удачу, тех, кто хотели только убивать и потакать своим желаниям, и тех... кто после пленения полубожественной лисицы искали нового сильного лидера (именно их Киба и не досчитался среди своих слуг).

Конечно же, некоторые сильные нелюди попытались "попробовать на зуб" нового конкурента, но одни из них погибли в боях с монстрами Ками Огненной Горы, другие сумели унести ноги-лапы-щупальца, чтобы разнести слухи о непроходимых лесах, где каждый камень и кустик — ловушка. Провокации со стороны самих кланов, замаскированные под самодеятельность изгнанников и попытки наёмников набить себе цену, тоже практически ни к чему не привели (не считать же за результат полсотни насаженных на колья голов, которые даже спустя месяцы не разлагаются, а если с ними заговорить — отвечают?).

Так и получилось, что выкурить монстра из леса, раскинувшегося у подножий вулкана не выходило, так как полномасштабная война на вражеской укреплённой территории заставит экзорцистов умыться кровью, император участвовать в облаве не согласится, так как его устраивает сложившаяся обстановка, да и получаемые подарки весьма радуют, а ёкаи тем временем скапливаются в одном месте, набирая всё большую силу. Любой здравомыслящий оммёдзи задавался вопросом о том, что же будет, когда нелюдей станет слишком много? Ответ же был очевиден всем: начнётся новая война.

"Мы слишком многих потеряли в битве с Тамамо но маэ. Нельзя допустить, чтобы сравнимую с ней силу получил кто-то ещё... Я должен это остановить, даже если придётся пожертвовать не только жизнью, но и честью", — решительно подумал старик, готовясь напасть на гостя, которого сам же и пригласил (сила его рода была интересна многим, так что враг клюнул на наживку, ответив на письмо согласием явиться без воинов... в знак добрых намерений).

Даже если по какой-то причине Киба проиграет, его союзники объявят о том, что Ками Огненной Горы нарушил законы гостеприимства и убил хозяина, чтобы украсть его родовую силу. Этого будет более чем достаточно для того, чтобы Круг Экзорцистов смог официально обратиться к сёгуну, а тот уже мобилизует войска, соберёт шаманов и служителей храмов, а затем они вместе сотрут помеху с лица островов. Император, получив доказательства подлого нападения, будет вынужден либо присоединиться к карателям, либо сохранить нейтралитет (и первое, и тем более второе подорвёт его влияние).

...

Летя над кронами деревьев на "гвозде", облачённый в чёрный скафандр с маской, а также съёмные элементы модульной боевой брони... Виктор размышлял о том, что сила клана Амакава, именуемая Светом Изменяющим, по своим характеристикам очень хорошо подходит для объяснения того, почему в Японии такое многообразие разных монстров, начиная от насекомых и слизняков, заканчивая ожившими разумными вещами, а то и целыми ходячими горами. Впрочем, справедливости ради он всё же отмечал, что способность оммёдзи крайне узкопрофильна, из-за чего оживлять неодушевлённые предметы точно не может (если, конечно, экзорцисты не скрывают её истинный потенциал).

Приглашение Кибы-сана на чай, которое принесла ёкай-конверт пять дней назад, оформленное по всем правилам местных традиций, да ещё с завуалированным обещанием позволить изучить действие Парома Света... было настолько очевидной ловушкой, что Франкенштейн не нашёл причин отказываться. В конце концов, если уж противник сам предоставляет подобную возможность, то было бы грешно отказаться.

Вообще, доктор был не слишком хорошо подкован в различных интригах, политических взаимоотношениях и тому подобных вещах, делая основной упор на несколько иную сферу интересов. Однако же это не означало того, что на элементарном уровне ему не удастся просчитать пару-тройку многоходовок, если известны все вводные. Только вот вместо того, чтобы забивать себе голову подобной чушью, учёный предпочитал скидывать данную задачу на специализированные ИД, которые с огромной скоростью обрабатывали данные, вырабатывали варианты действий и противодействий, а затем выдавали готовые планы, расписанные по пунктам, из коих лишь требуется выбрать наилучший.

Благодаря аналитическим искусственным душам, Виктор связался со двором императора, заверив его в своих дружеских отношениях, что подкрепил небольшим подарком в виде изрыгающего огонь оружия (огненные копья, годные разве что для показухи и распугивания крестьян). Потом был период переговоров и торгов, во время которых Франкенштейн очень неохотно согласился на почти все условия потомка Сусано, выбив себе отсрочку в десяток лет, чтобы не приносить клятву верности (в идеале — её принесёт кто-нибудь другой, кто останется в этой стране, когда сам учёный отправится дальше).

"Дорогие" подарки в виде ваз из тонкого цветного стекла, за которыми последовали сервизы из хрусталя, красочные картины, гобелены, магическое оружие вроде того, которое производят в Республике Огня едва ли не потоком, поставки металлов для столичных производств, лечебные зелья и тому подобные мелочи, создаваемые некроголемами, некромагами и наиболее полезными ёкаями, позволили смягчить сердце номинального правителя Японии и его двора. Тысяча верных и обученных воинов, которые из простых, пусть и тренированных людей, превратились в слабых и живучих одарённых, пусть и не сделали из учёного доброго друга, но вот желанным гостем он стал (а ещё потомок бога явно подумал, что сильно продешевил...).

Пока что усиление императора не столь очевидно, из-за чего все фракции наблюдают и выжидают, готовя свои ходы против Виктора, но когда лояльные правителю войска, вооружённые и закованные в металл выйдут против сёгуна, многое изменится. Сам правитель, увидевший возможность забрать власть в свои руки единолично, начал прощупывать почву на предмет союзов с шаманами, вроде клана Асакура, попутно наводя справки об одиночках вроде ронинов и отдариваясь храмам всех богов японского пантеона.

"Только вот раньше чем лет через пять он готов к активным действиям не будет", — с лёгкой досадой подумал доктор.

ИД предлагали разные варианты решения проблем, вплоть до создания династического союза между людьми и ёкаями (в конце концов, подобный прецедент имел место быть, когда Тамамо но маэ была супругой императора, которого сперва отравили, а когда он почувствовал себя особенно плохо, спустили всех собак на лисицу... за что по итогам и получили ненавидящую человечество в целом, и правящую династию в частности кьюби). Не то, чтобы Виктор считал, будто бы ёкаи — невинные жертвы, а люди — средоточие всего зла: в конце концов, безумцы, садисты и дураки есть везде. Просто в конкретном случае всё произошло крайне удобно для Круга Экзорцистов, которые рисковали потерять очень многое в случае того, если бы дети кицуне выжили.

"Император Японии, в котором течёт не только кровь Сусано, но и девятихвостой полубогини, напрямую связанной с Аматерасу, никому был не нужен. Слишком сильный; слишком неконтролируемый; имеющий поддержку как среди храмовников, так и среди ёкаев, которые пошли бы за ним как за лидером по праву крови и силы... Да и его матушка, которую сумели лишь запечатать, а не убить, определённо не стояла бы в стороне, если бы её сына начали обижать", — к сожалению, информации о тех событиях было мало, да и оставалась она крайне противоречивой, так что виновниками раскола великого союза могли быть как оммёдзи, сами храмовники, так и конкурентка на титул матери будущего императора, сговорившаяся с сёгуном... а то и вовсе все перечисленные вместе взятые (с парочкой нелюдей, кому люди не нравятся по определению).

В настоящий момент, когда как-то неожиданно доктор стал покровителем стремительно увеличивающегося поселения ёкаев, среди коих приходится вылавливать самых неадекватных, чтобы не устраивали беспорядки, само предложение династического союза теоретически возможно. Только вот сперва требуется во-первых, самих нелюдей привести к покорности, а затем ещё и вбить им в головы свод правил, обязательных к выполнению, во-вторых, убедить потенциального жениха в полезности данного предприятия, ну а в-третьих, подобрать подходящую невесту.

"Кандидатка должна быть сильной, лояльной, амбициозной, умной и осторожной. Ну и ещё... нужно ответить на вопрос: а зачем это мне? Один эксперимент по объединению людей и нелюдей в Республике Огня запущен, так что какие-то новые результаты я вряд ли получу. Разве что увеличить количество участников опыта ради статистики?", — сделав мысленную пометку о том, чтобы обдумать это позднее, Франкенштейн пошёл на посадку, приземляясь прямо перед входом на территорию поместья Амакава.

Сидевший на крыльце старик, явно наигранно тяжело, словно пытаясь усыпить бдительность, поднялся на ноги и сделал первый шаг навстречу гостю. В то же время сканеры показали, что вокруг находится сорок одна духовная сигнатура, в среднем не уступающая младшему офицеру второго отряда Готей Тринадцать по объёму резерва. Аналитические ИД, встроенные в броню, спрогнозировали нападение с вероятностью в семьдесят девять процентов, на что тактические модули предложили атаковать первыми немедленно.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Излучательная

(Япония. Лето одна тысяча семьсот двадцать третьего).

Лёжа на обожженной, местами оплавленной и потрескавшейся земле, ощущая как с тела сползает кожа, Киба не мог понять того, как такое вообще произошло: когда монстр сошёл со своей летающей платформы, двигаясь неспешно и размеренно, всё казалось более чем удачным стечением обстоятельств... Однако же когда атака началась, мир будто бы перевернулся с ног на голову, превратившись в череду вспышек огня и молний, ударов ураганного ветра, ледяных потоков и вырываемых из земли камней. Ёкаи гибли один за другим, своими жизнями выигрывая драгоценные мгновения, что позволило сократить дистанцию и вонзить катану прямо в грудь существа, смеющего называть себя человеком...

"Чудовище... Он — чудовище...", — хватая ртом горячий воздух, обжигающий горло и лёгкие своей сухостью, глава клана Амакава пытался вдохнуть, продлевая свою агонию ещё немного.

Раздроблённые руки и ноги, вытекшие глаза, сожжённая кожа и переломы рёбер причиняли чудовищную боль, которая била как по физическому, так и по духовному телу...

— Приветствую вас, Амакава-сан, — прозвучал ровный, спокойный голос гостя, разрушая чудовищную иллюзию, которую сотворил разум старого оммёдзи. — Признаться честно... я был несколько удивлён вашему приглашению. Всё же после того маленького недоразумения... кланы оммёдзи не сильно желают идти на диалог.

"Что? Где? Как?", — лихорадочно думал старик, бросив быстрые взгляды по сторонам и убеждаясь, что следы чудовищного побоища были лишь игрой разума (или это сейчас он бредит, продолжая медленно умирать?).

Однако же как бы там ни было, глава клана Амакава сумел временно отбросить сомнения, тем более, что не ощущал никакого воздействия на собственное сознание как снаружи, так и изнутри. И если бы не ощущения фантомной боли, он бы даже поверил, что всё это лишь почудилось.

— Добрый вечер, Виктор-сан, — поприветствовал гостя Киба, всеми доступными средствами сканируя территорию, с тревогой осознавая, что нелюди не шевелятся, а их ауры кажутся тусклыми. — Ради благополучия в будущем, часто нам приходится отбрасывать обиды, пережитые в прошлом.

— Отбрасывать, но не забывать? — слегка наклонив голову вперёд, словно какая-то уродливая птица, спросил собеседник.

— Тот, кто забывает ошибки прошлого, обречён раз за разом повторять их в будущем, — поучительным тоном заметил оммёдзи, едва заметными импульсами духовной силы пытаясь дозваться хоть до кого-то из своих стражей, но даже дзяшики-вараши отвечала молчанием. — А ещё, если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть как по ней плывёт тело твоего врага.

— Отличная мотивация и объяснение для безделья, — хмыкнул гость, облачённый в чёрный скафандр, с элементами брони, которые очень отдалённо напоминали привычные доспехи. — Тот, кто откладывает на завтра то, что должно быть сделано сегодня, и за тысячу лет не добьётся желаемого результата.

— Поспешность никого не красит, — слегка улыбнулся Киба. — Но думается мне, что истина всё же где-то посередине.

— Соглашусь с вами... коллега, — по голосу можно было судить, что человек под шлемом улыбается, что ещё сильнее злило оммёдзи.

"Какой я тебе коллега, нелюдь?", — мысленно скривился экзорцист, сохраняя на лице невозмутимость и дружелюбие.

— Я рад, что мы пришли к согласию по этому вопросу, — хмыкнул Киба, слегка разводя руками. — Не желаете ли выпить чаю, Виктор-сан?

— Не имею причин отказываться, Амакава-сан, — изобразил намёк на вежливость гость...

...

"Комплекс ИД под названием "Мир Иллюзий" доказал свою эффективность. Необходимо доработать модуль и расширить его функционал", — промелькнули в голове Франкенштейна отстранённые мысли, в то время как он наблюдал за попытками старого японца войти в собственный дом, защищённый силовым полем дзашики-вараши.

— Пропусти же меня, глупая девчонка! — стукнув кулаком по прозрачной плёнке, раздражённо воскликнул оммёдзи.

"Ёкаи, из-за более высокой чувствительности к звуковым волнам, феромонам, воздействию светом и облучению запрограммированными духовными частицами, нежели даже у одарённых людей, более восприимчивы к иллюзиям", — вновь отметил учёный, которому было даже интересно узнать, что же такое могла увидеть дух дома в своих видениях, что сейчас сопротивляется проникновению на охраняемую территорию собственному хозяину (а ведь это должно причинять ей почти физическую боль).

Киба, конечно же, мог прорваться в дом силой, что и сделал бы в отсутствие посторонних. Если же он поступит так сейчас, то это будет означать фактическое признание того, что клан Амакава не способен приструнить шалящего ёкая иначе как силой, что понимали оба мужчины.

"Если воздействие на шесть чувств столь пагубно даже в моём исполнении, при условии того, что я не способен контролировать иллюзию, в которую погружаю жертву, лишь задавая общие параметры воздействия, то на что способен Незримый Гость? Вряд ли его способности ограничиваются блокированием отдельных воспоминаний, изменением восприятия и возможностью встраивать лишние воспоминания", — вспоминая данные, полученные с ИД, наблюдающих за внутренним пространством пирамиды, а также жерлом вулкана, внутри коего она и висит, доктор досадливо прикрыл глаза, ощущая себя несколько неуютно (то, что о госте он узнавал только после того, как тот уходил по своим делам, не могло не радовать, из-за чего приходилось уделять особое внимание системам безопасности).

— У вас какие-то проблемы, Амакава-сан? — спросил Виктор, спустя почти минуту бесплотных попыток дозваться до дзяшики-вараши. — Возможно... мне следует зайти в другой раз?

— Что вы, ками-сан, — взяв себя в руки, позволил себе едва уловимую иронию Киба. — Разве я могу себе позволить дёргать вас по пустякам когда мне вздумается? Тем более из-за того, что одна бестолковая девчонка просто выбрала не то время, чтобы поиграть.

После этих слов старик сложил пальцы левой руки в причудливый символ, а затем положил правую ладонь на барьер. По преграде прошла волна золотого света, после чего присутствие духа дома ослабело на целый порядок. Не сложно было догадаться, что оммёдзи применил один из способов контроля ёкаев, созданный на случай прямого бунта.

— Пойдёмте в дом, Виктор-сан, — пригласил Амакава, подавая гостю пример. — Придётся нам самим о себе позаботиться.

...

"Что он сделал с моими слугами? Подчинил?.. Нет, они всё ещё верны клану, о чём говорит успех удара через привязку. Это какое-то воздействие на разум, лишающее возможности здраво мыслить и реагировать на внешние факторы... Иллюзия? Какой же силы она должна быть, чтобы преодолеть сопротивление ёкаев среднего уровня? И что именно он им внушил?", — сидя на татами в гостиной, Киба держал в руках чашку с горячим чаем, края которой приятно грели ладони, из-под полуприкрытых век наблюдая за чудовищем, которое вставило в клюв своей маски длинную трубочку, через которую теперь цедило прекрасный напиток.

В комнате стояла тяжёлая тишина, нарушаемая разве что звуком дыхания хозяина дома, а также глотками из чашек. Над низким столиком, разукрашенным сложным ритуальным узором, под самым потолком висел шарик света, созданный при помощи родовой способности. Несмотря на то, что дзяшики-вараши сейчас была недоступна, глава клана Амакава ощущал себя вполне уверенно, так как под полом, в стены и за покрытием потолка были скрыты многочисленные шикигами, талисманы и ритуальные рисунки, которые могли быть активированы единственным усилием воли, сопровождаемым всплеском внутренней силы.

Глава клана Амакава был уверен, что на своей территории сможет хотя бы отбиться от нападения, чтобы затем отступить и скрыться от преследования. Мысли о самоубийственной атаке, которыми он утешался ещё какие-то полчаса назад, сейчас казались глупыми и нелепыми: испытав агонию умирающего тела в иллюзии, старик неожиданно ясно понял то, что очень хочет жить...

"Кроме того, если я умру сейчас, то некому будет рассказать соклановцам о том, с чем мне пришлось столкнуться, и против чего нужно искать способы борьбы", — мысленно отметил Киба, прикидывая дополнительные способы контроля ёкаев, а также возможность создания артефактов, защищающих сознание от всевозможных мороков (впрочем, перед этим ещё требуется допросить слуг, чтобы полнее понять способ воздействия).

— Очень достойный напиток, Амакава-сан, — отставив пустую чашку на середину стола, произнёс монстр, неторопливо извлекая из клюва маски трубочку, тут же отправленную куда-то в кармашек скафандра. — Однако же... вы ведь позвали меня не для того, чтобы помолчать в хорошей компании?

"Твою компанию я уж точно не считаю хорошей", — в очередной раз подавив вспышку раздражения, старик кивнул и тоже отставил опустевший сосуд на стол.

— Ками-сан, я слышал о том, что вы оказываете некоторые услуги императорскому двору: предоставляете ресурсы, артефакты, лекарства... лечите больных, — глава клана Амакава неопределённо взмахнул рукой. — Ходят слухи, что одному пожилому чиновнику вы помогли омолодиться.

— Вас интересует возможность скинуть пару-тройку... десятков лет? — изобразил интерес Виктор.

— Нет-нет, что вы: я не готов отказаться от своей человечности, ради мнимой молодости, — в присутствии своих слуг Киба постарался бы найти более обтекаемую формулировку, но сейчас это не требовалось. — Мне интересны ваши артефакты и зелья. Полагаю, в золоте вы не нуждаетесь? В таком случае, в оплату я согласен помочь вам с исследованием моей родовой способности. Вас это интересует?

— Разумеется, — кивнул монстр, притворяющийся человеком. — Однако должен заметить, что вы зря отказываетесь от моих услуг в омоложении. Уверяю вас, Амакава-сан, вы можете омолодить и оздоровить свой организм, при этом оставаясь чистокровным человеком, и я для этого вижу целых два способа.

— Неужели? — изобразил удивление старик. — Поделитесь?

— Первый способ заключается в пробуждении центра КИ, что позволит усилить тело и продлить его жизнеспособность, — не стал отказываться от маленькой лекции гость (многие нелюди страдают от того, что часто поддаются своим наиболее сильным чертам характера, на чём можно играть). — Это не будет омоложением в привычном смысле, но чувствовать вы себя станете определённо лучше. Второй же способ заключён в самом человеческом теле: с рождения у нас имеются клетки, способные принимать вид тканей, которые находятся рядом с ними. У младенцев этих клеток больше, нежели у стариков, но после определённых опытов, мне удалось научиться их выращивать... для своих экспериментов.

"Это чудовище прямым текстом говорит, что выращивает младенцев для того, чтобы забирать у них какие-то особые клетки. Ничего... Когда я пойму, как против тебя бороться, ты за всё ответишь. С девятихвостой лисицей Круг Экзорцистов справился, и тебя осилим", — как бы мерзко ни было находиться в одном помещении с этим существом, глава клана Амакава позволил себе лишь короткий кивок, выражающий благодарность за беспокойство.

— Я обдумаю ваше предложение, Виктор-сан, — был дан спокойный ответ. — Давайте обсудим условия нашего сотрудничества?

...

"Какой хороший человек: так сильно беспокоится о благополучии человечества", — иронично подумал Франкенштейн, покидая поместье клана оммёдзи.

Ёкаи, обработанные комплексным воздействием "Мира Иллюзий", пока что вяло, но с каждой секундой всё более энергично подавали признаки сознательной деятельности. Впрочем, даже если бы старик приказал им напасть, вряд ли ему подчинилась бы хотя бы половина: слишком велик был пережитый ужас, что выражалось в тяжёлом негативном фоне духовной энергии. Да и вряд ли Амакава не понимал, что ничто не помешает доктору повторить свою атаку, но на этот раз увеличив её мощность.

"Некоторые из попавших в зону воздействия нелюдей сменили окрас духовных сил и увеличили объём резервов. Это следует изучить: страх может быть тем самым элементом, который позволит мне ускорить своё развитие", — сделав очередную пометку в импровизированном журнале, в роли коего выступает специализированная искусственная душа, учёный взошёл на "гвоздь", тут же отдавая команду на взлёт.

Первые переговоры с кланами оммёдзи завершились частичным успехом, что следовало отпраздновать. В качестве награды для себя, Виктор даже собирался немного поспать, при этом выведя из организма большую часть препаратов.

"В конце концов, могу я себе позволить маленькую слабость?".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Раскрывательная

(Япония. Январь одна тысяча семьсот двадцать четвёртого).

— Итак, ученица, ты уже знаешь о том, что такое духовная энергия, и то, что она бывает нейтральной, преимущественно у людей, негативной или позитивной, — стоя спиной к стулу, на котором в своей звериной форме сидела маленькая золотая лисичка, Виктор размеренно работал на широкой панели, каждое прикосновение к переключателю которой заставляло меняться показания на большом иллюзорном экране. — Сегодня, в качестве наглядного примера, мы рассмотрим духовную силу членов клана Амакава, а также их дар — Свет Изменяющий. Какое-то время я искренне недоумевал, почему эта способность носит такое название, но не так давно мне пояснили, что это лишь трудности синхронного перевода и восприятия информации моим мозгом. Впрочем — не важно.

— Тяф, — не согласилась с учителем кицуне, тут же слегка втянув голову в плечи, ожидая отповеди за то, что перебила лектора (ками-сенсея она уже почти не боялась, но не испытывать к нему уважение не могла).

— Я прибыл в Японию из другой страны, где разговаривают на совершенно ином языке, — предпочёл пояснить интересующую девочку тему Франкенштейн, нежели тратить время на бессмысленные нравоучения. — Позже, если тебе будет интересно, распросишь об этом Френки. Сейчас же — урок.

"Так он и расскажет", — мысленно фыркнула Ясака, но продолжать надоедать наставнику распросами не по теме не решилась.

В этот момент капсула, установленная у левой стены лаборатории, в конце ряда из дюжины прозрачных колб, в которых плавали шесть тел совершенно одинаковых мальчиков лет шести, и столько же беловолосых и красноглазых девочек того же возраста, начала мерно гудеть и испускать облачка белого пара. В то же время на одном из квадратиков, на которые был разделён весь экран, появилась надпись гласящая что "Преобразование запущено" (а под надписью появились какие-то цифры).

— Паром Света — это духовная энергия, проходящая через генетически изменённую материальную оболочку, которая придаёт ей особые свойства и заряд, — доктор сделал небольшую паузу, выводя на правую сторону экрана строение клетки крови. — Должен сказать, что долгое время не мог понять того, в чём именно заключается особенность клана Амакава: на первый и даже второй взгляд они — чистокровные люди, просто обладающие повышенным уровнем духовных сил, которые культивируют из поколения в поколение. Этим они похожи на квинси — одарённых людей с запада, которые используют позитивный спектр духовных сил, изменяя для этого само духовное тело. Но в данном случае духовные тела тоже почти не отличаются от среднестатистических людей, из-за чего собственная сила Амакава имеет нейтральный окрас... то есть не имеет окраса вовсе. Более подробный анализ показал, что отличия всё же имеются, пусть они столь незаметны, что данный клан экзорцистов может называться людьми, но при этом настолько масштабны, что их можно выделять в самостоятельный вид, способный скрещиваться с людьми...

— Тяф? — склонила голову лисичка, с интересом разглядывая изображение клетки.

— Ёкаи, пусть и не все, тоже способны скрещиваться с людьми, — согласился учёный, будучи погруженным в какие-то свои мысли, лекцию же продолжая в фоновом режиме, чем кицуне и не преминула воспользоваться, желая получить больше знаний (в таком состоянии ками-сенсей мог говорить на самые разные темы, давая такие ответы, до которых в иной ситуации пришлось бы ждать годы). — Однако в случае с ёкаями, возможность скрещивания видов обеспечивается даром: чем сильнее оба разумных, тем выше вероятность благополучного зачатия. Если же один из партнёров слаб... шансы снижаются в четыре-восемь раз. Слабые человек и ёкай вовсе не имеют шансов получить совместное потомство. Клан Амакава же не ограничен этими условностями, так как возможность скрещивания обеспечивается генетически.

Виктор сделал паузу, мысленно возвращаясь к изначальной теме лекции, а когда заговорил вновь, то его голос совершенно не изменился:

— Отличие данного семейства экзорцистов заключается в структуре клеточных ядер. Дело даже не в том, что они имеют иную форму, а в том, что в них есть вкрапления вещества, которое попросту не образуется в телах других людей. Как назвать данную аномалию я ещё не решил, но именно она, при нарастании давления духовной энергии в клетке, создаёт эффект зарядки её позитивом. Ключевой момент тут заключается в том, что духовную энергию необходимо уплотнять осознанно, для чего необходим либо рефлекс, либо длительные медитации.

— Тяф? — снова спросила ученица, настороженно повернув ушки так, чтобы слушать и учителя, и шум исходящий от капсулы.

— В качестве аналогии... представь, будто я пришил тебе крылья, которыми ты можешь размахивать, но при этом не чувствуешь их, и даже не знаешь о существовании этих конечностей, — вновь взялся за пояснения Франкенштейн. — Представителям клана Амакава приходится сперва учиться чувствовать "крылья", просто зная о том, что они у них есть, ну а затем уже "шевелить" ими. Обладателям большого объёма духовной энергии проще, так как они имеют возможность ощутить необходимые процессы прямо в средоточии духовных каналов, ну а более слабые могут прожить всю жизнь, при этом даже не догадываясь о том, что чем-то отличаются от остальных. Мне в своё время пришлось потратить немало усилий, чтобы просто ощутить своё духовное тело...

— Тяф? — недоверчиво спросила Ясака.

— Не важно, — не стал делиться информацией о своём детстве Франкенштейн, ну а кицуне не решилась настаивать. — Вернёмся к Свету Изменяющему: этот дар завязан именно на клеточное строение носителей, благодаря чему передаётся с кровью от родителей к детям... но может становиться сильнее или слабее. Как известно, счастье может достигаться двумя путями: во-первых, при помощи химической реакции в мозгу, а во-вторых, благодаря особому заряду энергии, возникающему в духовном теле разумного или неразумного существа, в качестве поощрения от подсознания. Шаманы, когда взаимодействуют с духами, часто используют именно второй метод, когда передают контрактору частицу своих сил определённого заряда, чтобы выполнивший задание дух ощутил себя счастливым. Более разумные призраки, получая от контрактора силу и становясь сильнее, испытывают "счастье" в качестве поощрения от собственного подсознания. Хм... Кажется я слишком увлёкся.

— Тяф! — вскинув голову, заверила наставника Ясака.

— Что же, если бы не блокирующие эмоции препараты, я бы испытал счастье от понимания, что хоть кому-то интересны мои уроки, — с намёком на иронию в голосе произнёс учёный.

— Мы тоже слуша-аем, — зевнув во всю пасть, заявила Тиао, в облике тигрицы сидя у выхода из лаборатории.

— Угу, — кивнул Френки, устроившийся на стуле неподалёку от подруги, подпирая голову ладонью.

Кукла, замеревший неподвижной статуей с другой стороны, предпочёл просто промолчать и продолжить слушать.

"Да уж... испытал бы счастье", — с тенью досады подумал Виктор, вспоминая то, что произошло при его попытке отказаться от химии в крови...

...

Узкая кровать, стол, светильник и шкаф — вот и всё, что находилось в маленькой комнатке, которую Франкенштейн обустроил для своего эксперимента. Стены, пол и потолок были защищены мощнейшими барьерами, дверь вовсе фактически запаяна, воздух фильтровался специализированными ИД, а на столешнице стояли вазочки с фруктами, блюдца со сладостями, некоторые мясные и рыбные блюда... похожие на порции для воробья (мужчина желал ощутить вкус еды, а не наесться).

"Тем более, вряд ли я смогу нормально поесть: за годы, прожитые внутри скафандра, пищеварительный тракт утратил заметную часть функциональности. Возможно следует вовсе избавиться от этого придатка? Или же модифицировать его?..", — думая так, доктор постепенно начал разоблачаться, отключая функции своей "второй кожи".

Первой была снята маска, открывая взглядам несуществующих наблюдателей худое, бледное лицо, с тонкими губами и кажущимися слишком большими (будто бы выпучеными) глазами. После маски Виктор снял капюшон, освобождая голую от волос кожу, имеющую болезненно бледный цвет, без единой морщинки, родинки или иной шероховатости... И лишь прижатые уши да тонкий нос не давали спутать голову человека с обтянутым кожей черепом.

Получив команду носителя, скафандр словно бы надулся, а затем раскрылся до пояса, разделившись на переднюю и заднюю части, в то время как всё то, что находилось ниже, просто превратилось в подобие слишком широких штанов. Доктору потребовалась почти минута, чтобы выбраться наружу, а затем вдохнуть чистый от любой заразы, при этом тёплый воздух.

Если бы кто-нибудь сейчас мог заглянуть в это помещение, он бы увидел невероятно худого, голого, лишённого всякого намёка на волосы человека, у которого отчётливо просматривались едва ли не все кости скелета, тонкие, но невероятно сильные мышцы... и при всём этом была нежная, словно у младенца, гладкая кожа. Ну а представитель мистического мира ещё отметил бы, что от учёного исходит ровное и сильное давление духовной энергии, по объёму и насыщенности не уступающее офицеру одного из отрядов Готея Тринадцать... пусть и из второго десятка (для того, кто даже сквибом при рождении не был, это являлось немалым достижением).

Однако тело учёного несло на себе следы не только нездоровой худобы, но и многочисленных уколов, причём далеко не только в области вен и артерий, но также в местах выхода нервов. Кроме того, человеком его уже назвать можно было весьма условно, так как в организм были внедрены симбиотические клетки, способные при необходимости как излечить раны, так и увеличить все показатели организма до десяти раз (тем самым выводя его на уровень офицера из первой десятки любого отряда Готея).

Пройдясь босыми ногами по полу, Виктор сперва сел, а затем и лёг на кровать, ожидая пока начнёт действовать нейтрализатор. В голове у него привычно текли мысли об экспериментах, проблемах императора, оммёдзи и Японии в целом, ну и собственных врагах...

Франкенштейн сам не заметил, как перед его внутренним взором возник красноволосый и зеленоглазый мужчина, лицо коего разрезала звериная усмешка, а тело представляло из себя машину для убийств. Он был тем, кто унизил и сломал... а затем просто ушёл, посчитав доктора не достойным даже смерти.

Вспышка злости показала, что лекарства наконец-то перестали действовать, а в следующую секунду... на место разгорающейся ярости, заставляющей дыхание сбиваться, сердце стучать быстрее а мышцы напрягаться, пришли волны накатывающего страха. Затем снова злость, но уже на страх, а после этого страх, вызванный невозможностью остановить злость...

Стиснув зубы и сжав кулаки, Виктор перевернулся на бок и сжался в клубок. Его начало трясти, изо рта вырывался хрип, глаза вот-вот грозили вылезти из орбит...

В какой-то момент, словно был пройден невидимый рубеж, разум вновь стал чётким и ясным. Эмоции никуда не делись и продолжали вспыхивать, но были какими-то притуплёнными, словно бы чужими. Он даже смог разогнуться и сесть, спустив ноги с края кровати, а затем посмотрел на ладони, расцарапанные собственными короткими ногтями.

"Уровень гормонов в крови... Это необходимо изучить".

...

"Да уж: состояние контролируемого безумия — это невероятно. Мышление ускорено в несколько раз, сила тоже на пределе физических способностей... Если бы ещё тело не находилось в состоянии постоянного стресса, пожирая ресурсы с такой скоростью, что проще прибить из милосердия, нежели прокормить", — мыслить о себе в таком свете казалось Франкенштейну забавным, пусть и исключительно с логической точки зрения.

Первый опыт по снятию скафандра пока что стал последним, так как нехитрые расчёты показали, что своим экспериментом доктор нанёс организму столько повреждений, что самостоятельно он бы их восстанавливал от одного до пяти лет.

— Духовная сила членов клана Амакава, концентрируясь в клетках организма, вызывает выделение импульса заряда "счастья", — как ни в чём не бывало продолжил лекцию Виктор. — После этого в работу включается уже духовное тело, заполненное заряженными духовными частицами. Стоит заметить то, что заряд силы представителей данного вида, в отличие от тех же квинси, несёт в себе не разрушительное, а конструктивное воздействие. Впрочем, на представителей видов существ, которые являются носителями негативной энергии, взаимодействие со Светом Изменяющим будет иметь деструктивный эффект просто из-за природы зарядов. Хм...

На некоторое время мужчина замолчал, изучая данные на экране, но прежде чем ученица успела заскучать, вновь продолжил говорить:

— На самом деле духовные частицы, несущие заряд Света Изменяющего, по своей структуре больше подходят существам более высокой ступени: если рассматривать как пример простые души, то обычный экзорцист — это рядовой шинигами, едва-едва получивший свой меч, а он же но использующий родовую особенность — уже офицер нижнего звена... Проводя аналогию с "пустыми", то Свет Изменяющий способен духовные частицы, из которых состоит низший злой дух, превратить в духовные частицы гиллиана. То есть, конечно же был бы способен, если бы они имели одинаковый заряд. Впрочем, негативная энергия слишком деструктивная по своей природе, из-за чего аналог способности клана Амакава с минусовым зарядом создать вряд ли получится даже у богов. В конце концов, даже они вынуждены считаться с некоторыми константами.

— Проще говоря, Свет Изменяющий позволяет своему владельцу поднимать тех, на кого он воздействует на ступень по уровню духовной эволюции? — спросила тигрица, заставив учёного приостановить свою работу и обернуться, чтобы сфокусировать взгляд окуляров на полосатой "бакенэко-переростке". — Что? Я, вообще-то, не дура.

— Хе-хе-хе... — прикрыв рот ладонью, рассмеялся здоровяк, вызвав раздражённый взгляд уже от хищницы.

"Ясака, определённо, положительно на неё влияет", — вынужденно констатировал Виктор, возвращаясь к данным на экране.

— В общих чертах — да, — отозвался Франкенштейн, голос коего был вновь ровен и сосредоточен. — Но не только это. Свет Изменяющий, если используется опытным владельцем, способен как временно, так и постоянно увеличивать как все характеристики в целом, так и какую-то одну в частности. Способов воздействия может быть несколько: комплексное-долговременное, которое приведёт к постоянному улучшению всего объекта; комплексное-кратковременное, дающее усиление на непродолжительный срок; локальное-кратковременное или долговременное, используемое на отдельных участках духовного или физического объекта. Для примера можно взять мышцы рук или ног, мочеполовую систему, сердце, глаза и иное.

— Тяф? — поёрзав на месте, спросила лисица.

— Укрепить палку можно разными способами, от наполнения её заряженной духовной энергией, что даст временный эффект, пока вложенная сила не развеется, до помещения в неё духа, который будет получать соответствующую плату за работу, — ответил Франкенштейн. — К сожалению, повторить эффект Света Изменяющего, искусственно, я не смог: не хватает понимания процессов, происходящих во время создания импульса. Но как мне кажется... это временная проблема.

— Поэтому отец вырастил из крови Амакава органы? — спросил Кукла.

"Странная у меня компания в собеседниках: лисица, тигрица, созданный из мертвецов великан, выглядящий почти как обычный живой человек, но с искусственной душой, ну и конечно же манекен. Как-то это не вписывается в общепринятые понятия о нормальности", — отстранёно подумал доктор.

— Тяф? — нетерпеливо спросила Ясака.

— Можешь идти, — отозвался мужчина. — Перерыв на туалет — десять минут. Скоро придёт время извлекать Ноль Первого из капсулы, и я бы хотел, чтобы ты при этом присутствовала.

Рыкнув что-то согласное, маленькая кицуне буквально свалилась со стула, а затем со всех лап понеслась к выходу...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Обходительная

(Япония. Лето тысяча семьсот двадцать четвёртого).

Последние летние дни подходили к концу, но солнце, словно бы желая побаловать жителей островов хорошей погодой, с рассвета и до заката светило с чистых синих небес, согревая землю ласковыми тёплыми лучами. Повозка странствующего торговца, запряжённая единственной ухоженной кобылой, поскрипывая колёсами ехала по извилистой грунтовой дороге, петляющей между невысокими холмами и небольшими рощами.

— Рорэнсу, а у нас ещё есть те рисовые шарики в мёде? — спросила своего спутника молодо выглядящая девушка, одетая в скромное длинное платье, с невзрачным серым платком на голове.

— Ты ещё вчера всё съела, — сидящий на месте возницы мужчина, совсем недавно разменявший два с половиной десятка лет, отвечая на заданный вопрос даже не обернулся (но передал своим голосом столько укора, что если бы его можно было измерить литрами, то хватило бы заполнить небольшой пруд). — Между прочим, я покупал их для нас обоих.

— Ну... — девушка, внешность которой одновременно сочитала в себе нежные черты подростковой невинности, а также неуловимые хищные признаки, выдающие настоящую охотницу, обиженно надула губы и, продолжая сидеть на стоге зерна, поджала к груди ноги, укладывая голову на колени и обхватывая их руками. — Они такие вку-усные... и так быстро заканчиваются.

— Иногда я сомневаюсь, что тебя вообще можно накормить, — беззлобно рассмеялся торговец, одетый в тёмно-серый дорожный костюм, после чего слегка тряхнул вожжами, поторапливая начавшую лениться лошадь. — Не боишься растолстеть?

— Я ничего не боюсь, — фыркнула девушка. — И вообще: это меня нужно бояться.

— Рисовые шарики тебя точно испугались, — уже открыто рассмеялся Рорэнсу. — Настолько испугались, что разбежались в ужасе.

— Значит, смеёшься надо мной? — угрожающе прищурившись, спутница странствующего торговца встала на корточки и, подобравшись к молодому мужчине, схватила ничего не подозревающую жертву за уши. — Гррр...

— Хора, ты что творишь?! — воскликнул дёрнувшийся хозяин телеги, но зажатые тонкими девичьими пальцами уши не позволили что-либо предпринять. — Прекрати немедленно!

— Мудрая Хора оскорблена в лучших чувствах и требует подношений! — заявила девушка, оскалив белые зубы в широкой хищной улыбке. — Много-много рисовых шариков с мёдом... и булочек с вареньем.

— Пррру, — натянув поводья, Роренсу заставил кобылу остановиться, затем разжал руки и опрокинулся назад, спиной падая на живот своей спутницы.

Весело пискнув, Хора сама опрокинулась спиной на стог, попутно отпуская уши молодого человека. Торговец же, ощутив себя на свободе, поспешно развернулся и, подтянув себя при помощи рук, быстро оказался над игриво улыбающейся девушкой. Её глаза азартно блестели, из приоткрытого рта вырывалось жаркое дыхание, грудь, обтянутая лишь тканью платья тяжело вздымалась и опускалась.

— Опять заигрываешься, — угрюмо заявил Рорэнсу. — Прошлого урока не хватило?

— А ты меня накажи, — нагло заявила его спутница, насмешливо высунув кончик языка.

Молодой человек тяжело вздохнул, а затем... сжал правую руку на тонкой шее, сжимая пальцы ровно настолько, чтобы подруга ощутила некоторое затруднение в дыхании, но всё же не задыхалась. Стоило же ей открыть рот чуть шире, чтобы вдохнуть больше воздуха, как он наклонился и накрыл её губы своими, вторгаясь своим языком в её рот...

...

Спустя полчаса повозка торговца продолжила ехать по глухой дороге, а её возница вполголоса ворчал о том, что подруга могла бы найти для своих игр более удачное время и место. Кобыла, которая всё время передышки простояла на месте с безучастным видом, лишь иногда дёргая ушами при особенно громких звуках, только фыркнула на это.

— Тебе же понравилось, — положив руку под голову, весело заявила Хора, укрываясь походным одеялом, на которое сверху насыпалась горка зерна (из-за чего наружу выглядывала только наглая мордашка девушки.

— А чтобы мы делали, если бы нас застали в таком виде? — всё ещё ворчливо, но скорее по привычке, нежели из-за реального недовольства, осведомился хозяин повозки.

— Ну... — собеседница сделала вид, будто бы задумалась, и даже указательный палец левой руки поднесла к губам. — Я бы съела свидетелей.

— Прекращай так шутить, — попросил Рорэнсу, внезапно ощутив холодок на спине, будто бы позади него находилась не его добрая подруга Хора, а настоящий монстр из бабушкиных сказок.

— Тогда... — девушка перевернулась на спину, натягивая одеяло под самый подбородок. — Я бы потребовала с них подношения, чтобы усмирить мой гнев!

— Рисовые шарики в мёде? — слегка усмехнулся возница.

Повозка продолжала ехать, поскрипывая колёсами, а копыта лошади мерно отстукивали ритм по грунтовой дороге. Казалось бы, что всё хорошо и вообще... после незапланированной остановки у Хоры должно быть отличное настроение, но отступившая было тревога вернулась с новой силой. Она буквально кожей чувствовала чей-то изучающий взгляд, который появлялся то справа, то слева, то вообще сверху (но увидеть того, кому он принадлежал не получалось ни глазами, ни чутьём).

"Мне страшно? Да ну... Глупости какие", — неуютно поёжившись, девушка подумала о том, что следовало бы одеться, но после нескольких секунд колебаний решила повременить (слишком жалко было одежду, за которую спутник платит из собственного кармана).

Внезапно ощущение угрозы вспыхнуло настолько ярко, что Хора начала действовать раньше того как осознание достигло разума: она скинула одеяло, попутно заставив зерно разлететься облаком, затем рывком оказалась рядом с молодым человеком и, обхватив его за талию левой рукой, изо всех сил прыгнула вправо. На землю они упали так, что девушка оказалась снизу, но ловко перекатившись, накрыла спутника своим телом.

Миг спустя оставшаяся без управления колесница оказалась разделена пополам белым росчерком. Удар был нанесён так, что должен был убить Хору, затем Рорэнсу, ну а потом и их лошадь... которую никто спасти не смог.

— Шустрая... тварь, — произнёс мужчина в одеждах самурая, приземляясь на дороге в десятке шагов от сломанного транспорта. — Ну да ничего: и не таких приходилось убивать.

— Ррр... — встав на четвереньки, молодая ками выпустила волчьи уши и яростно вильнула хвостом, в то время как ногти на её руках и ногах приняли вид чёрных когтей. — Убийца...

— Не тебе меня судить, животное, — хмуро заявил самурай, сандалии которого светились слабым сиянием, выдавая присутствие помещённых в них духов. — Если в тебе есть хоть что-то человеческое, то не прячься за этого мальчишку и сразись лицом к лицу. Обещаю, что если ты погибнешь от моей руки, его я не трону.

— Очень благородное предложение, — хмыкнул Рорэнсу, нащупывая у себя на поясе кинжал (он понимал, что в битве ничем помочь не сможет, а будет только мешать, но мужская гордость требовала защищать подругу... хоть как-то). — В особенности, после того как ты попытался убить нас обоих.

— Твой ответ, животное? — не счёл необходимым отвечать на обвинение самурай.

— Рорэнсу, беги, — шепнула своему спутнику Хора. — Когда всё закончится, я тебя найду.

— Ха-ха-ха, благородная тварь, — рассмеялся убийца. — Я — Усаги Куро. Запомни это имя, так как оно будет последним, что ты услышишь в своей жизни...

— Прошу прощения, — прозвучал ровный, приглушённый мужской голос, как-то разом разрушивший нагнетаемую атмосферу. — Вы закончили с прилюдиями?

— Ты кто такой?! — воскликнул удивлённый самурай, бросая взгляд в ту сторону, откуда по его мнению доносился голос, но никого не увидел. — Эээ?

— Очень информативно, — на этот раз в словах незнакомца прозвучал отчётливый сарказм, из-за чего молодая ками даже слегка улыбнулась, что совершенно не отменяло того, что и она сама ничего не понимала.

— Что же... тест систем активной маскировки пройден успешно, — заявил невидимка, а затем на высоте двух метров над землёй появился человекоподобный силуэт, стоящий на круглой шляпке плоского гриба из металла, ножка коего смотрела вниз острым наконечником. — Виктор Франкенштейн, к вашим услугам.

Последние слова существа, облачённого в чёрный балахон, надетый поверх чёрного же скафандра, с лицом, скрытым маской в виде вороньего клюва, предназначались Хоре и Рорэнсу. Внезапно, всё ещё стоящая на четвереньках девушка ощутила себя... голой. И пусть она и до этого момента не была обременена одеждой, но под взглядами существа, представившегося Виктором, а также устроившейся на его плече золотистой кицуне, это ощущалось особенно отчётливо.

...

"Удивительное всё же место — Япония: только здесь можно наткнуться на мелкое божество, путешествующее в повозке бродячего торговца. Не говоря уже о простых нелюдях", — отметил про себя доктор, расслабленно изучая обстановку.

Вообще, живая ками была интересна учёному хотя бы тем, что она умудрялась собирать и сохранять духовную энергию, заряженную верой, при этом оставаясь живым существом. В то же время насколько получалось судить при удалённом осмотре, она мало чем отличалась от обычных ёкаев, что и стало причиной нападения члена клана Куро (молодое объединение шаманов, которые пытаются вклиниться в Круг Экзорцистов).

— ... — самурай активно пытался сообразить, что же ему делать, но никак не мог принять верное решение. — Ты...

"Повторяется", — досадливо подумал Виктор, включая проектор узконаправленного духовного давления, поднимая воздействие до уровня пятого офицера второго отряда Готей Тринадцать.

— Проклятые чудовища, — побледневший мечник стремительно рванул... в противоположную от Франкенштейна сторону, прыжками по десять-двенадцать метров петляя словно заяц.

— Хотя бы не стал кричать что-нибудь вроде "Я вам всем отомщу", — изрёк учёный, после того как шаман полностью исчез из его зоны восприятия. — Хмм... Вы долго собираетесь изображать статуи?

— Кто ты такой, — покрасневшая лицом девушка, на голове у которой торчком стояли волчьи уши, а к задним ногам жался хвост, даже не думала менять свою стойку, в любой момент готовая как атаковать, так и защищаться.

— Мне казалось, что я уже представился, — "Гвоздь" опустился на землю и учёный сошёл с каменного диска на траву. — Впрочем, возможно вы слышали обо мне как о Ками Огненной Горы?

— Никогда не слышала, — прорычала волчица, но атаковать не спешила, да и с её стороны веяло скорее не угрозой, а опаской. — Это ты за нами наблюдал?

— Да, — вытянув в сторону правую руку, Виктор дождался момента, когда на неё приземлится некроворон, в глазницах у которого тускло сияли две зелёных ИД. — С их помощью я вас обнаружил.

— Что тебе нужно? — ками снова напряглась, при этом стараясь выглядеть уверенно.

— Просто любопытство, — признался Франкенштейн, отдавая приказ птице взлететь и вновь уйти в режим маскировки. — Не каждый день можно увидеть бродячего торговца с собственной богиней... пусть и ослабленной до неприличия. Так что, поговорим? Или же поторгуем? У меня есть, что вам предложить...

...

— Онэ-сан, а почему ты ушла из своей деревни? — спросила маленькая девочка с лисьими ушками и хвостиком, одетая в яркую юкату, сидя на колесе от телеги с мешочком орешков в сахарной глазури в руках.

— Местные жители решили, что им больше не нужна такая покровительница, — с грустной улыбкой произнесла Хора, стараясь не слишком сильно коситься на учёного, склонившегося над маленьким шёлковым мешочком с мукой, который лежал на небольшой каменной плите, изрисованной причудливыми символами.

Молодая Ками успела одеться в своё платье, которое скрыло от посторонних взглядов её тело (в том числе и хвост), и теперь ожидала завершения исследования. Несмотря на то, что Ясака-чан вела себя дружелюбно и всячески старалась отвлечь волчицу от невесёлых мыслей, избавиться от ощущения страха никак не удавалось...

"Да и кто бы мог не бояться, когда средоточие его сил и личности находится в руках у этого... существа?", — мысленно вопрошала девушка, не ощущающая от Франкенштейна никаких эмоций кроме любопытства, да и то — приглушённого.

Рорэнсу, не имеющий возможности ощутить силу новых знакомых, и не имеющий тех же знаний, которыми обладала Хора, с довольным видом ходил вокруг фургона, запряжённого жеребцом и кобылой бурой масти. От этих лошадей пахло чем-то странным, будто бы они и сами были какими-то ёкаями, но маленькая кицуне заявила, что "Ками-сенсей их мо-ди-фи-ци-ро-вал".

Если она не доверяла чужакам, то почему согласилась на сделку, по которой за изучение мешочка с мукой, Ками Огненной Горы подарит им фургон с лошадьми? Ответ был прост: пусть волчица и не чувствовала божественности монстра, одним своим присутствием прогнавшего самурая-шамана, но вполне понимала то, что в случае отказа он может взять желаемое силой (и тогда уж точно на счастливый конец рассчитывать не стоит).

— Вот ведь неблагодарные, — искренне возмутилась Ясака, взмахнув сжатым кулачком. — И ты их простила?

— Я заключала договор с их далёким предком, — пояснила Хора. — С тех пор многое забылось... Да и моя помощь стала казаться им недостаточной. Ведь нельзя делать так, чтобы одно поле одинаково плодородило из года в год: земле нужен отдых...

— Чушь, — прервал речь волчицы учёный, так и не оторвавшийся от своего занятия. — Земле нужен не отдых, а удобрения и правильный уход. Будь у тебя больше силы, ты бы справилась и без удобрений.

"Много ты понимаешь", — насупилась старшая девушка.

— Ками-сенсей, не надо обижать онэ-сан, — попросила кицуне, тут же меняя тему: — Там что-нибудь интересное?

— В какой-то степени... — существо в чёрных одеждах разогнулось, жестом позволяя забрать мешочек.

Хора не заставила просить себя дважды, стремительно сцапав свой атрибут, инстинктивно прижав его к груди. Только сделав это она осознала, насколько нелепо эти действия смотрятся со стороны, из-за чего ещё сильнее потемнела лицом.

— Уходим, — коротко объявил Франкенштейн, и его слуги начали собирать инструменты, при помощи которых происходило исследование. — Рекомендую всё же сделать более надёжный сосуд... Полая рукоять серпа подойдёт наилучшим образом.

— Мы обязательно это учтём, — пообещал Рорэнсу, подходя к подруге и приобнимая её за талию. — Спасибо вам за помощь.

— Мы были рады познакомиться, — запрыгивая на "гвоздь" вслед за учителем, помахала ладошкой новым друзьям Ясака. — Онэ-сан, заходите к нам в гости!

...

"А всё, оказывается, так просто", — думал учёный, взлетая над землёй (он бы мог пройти через портал, которым воспользовались некроголемы, но во время полёта почему-то думалось лучше).

Молодая ками-волчица, имеющая большую склонность к манипуляциям растениями и жизнью в целом, пусть и не открыла Виктору глаза на тайны мироздания, но показала путь, которым можно воспользоваться ради собственного усиления. Пусть он и не собирался делать подобную глупость, тем самым ставя под удар существование собственной души.

Кем, или скорее уж "чем" оказалась Хора? Она — живой артефакт, который получился при отделении части души духовно одарённого животного, с последующим его помещением в... зерно. Таким образом новоявленная ками получила возможность собирать духовную энергию, поставляемую верующими, при этом не травмируя собственное тело. Ну а за сотни лет служения по контракту, она обрела полноценный разум, научилась принимать человеческий облик, ну и приобрела некоторые навыки...

"Шаман, который это сотворил, был то ли гением, то ли сумасшедшим. Впрочем, наверняка он озаботился способами контроля, которые не позволяли волчице причинять вред служителям. Хотя... Изначально она была животным, пусть и умным, так что вряд ли в договоре можно было предусмотреть всё", — задумавшись о том, чтобы и самому попытаться отделить кусочек души, а затем поместить его в атрибут, при помощи которого уже собирать духовную силу, Франкенштейн ощутил отвращение (всё же это сделает его зависимым, да ещё и посмертия лишит, при этом наверняка и шинигами не будут сильно довольны).

Однако же несмотря ни на что, определённую благодарность к волчице Виктор ощущал. Поэтому он приказал нескольким некроворонам продолжать слежку, а в случае нужды — подать сигнал о помощи. Сам он, разумеется, бросать все дела и бежать на спасение не собирался, но мог отправить отряд тех же некромагов...

— Ками-сенсей, — подергала учителя за руку кицуне. — А я могу стать ками?

Примечание к части

В главе использована отсылка к фэндому "Волчица и пряности".

Всем добра и здоровья.

Отговаривательная

(Япония. Тысяча семьсот двадцать пятый год).

На операционном столе в лаборатории лежало тело девушки, на вид которой можно было дать около шестнадцати лет. Над ней разными цветами горели лампы, обеспечивающие как освещение, в котором единственный присутствующий человек не сильно-то и нуждался, так и полную дезинфекцию. Температура воздуха же была подобрана так, чтобы максимально замедлить разложение тканей, но вместе с тем и не нанести повреждений клеточным оболочкам.

— Модифицированный вирус ликантропии сработал идеально: тело клона, лишённое генетического мусора, без сопротивления приняло образец мутагена, созданного на основе крови клана Якоин, — надиктовывая собственные наблюдения на записывающий артефакт, приглушённым из-за маски голосом произнёс Виктор. — К сожалению, обнаружился дефект гена оммёдзи, который привёл к помешательству и гибели образца. Предположительно, способность клана всё ещё находится в процессе оформления-закрепления, в результате чего попав в более сильный организм реципиента, ген начал качественную мутацию... Требуется проверить на других образцах для сбора статистики.

"Хорошо, что я довёл до ума выращивание искусственных людей, иначе пришлось бы отлавливать подопытных среди преступного сообщества. Забавно, но несмотря на то, что мои эксперименты становятся более глубокими и масштабными, именно в начале пути я занимался наиболее аморальной, с точки зрения Церкви Спасителя, деятельностью. Можно даже сказать, что порицаемые общественностью действия потеряли свою эффективность и смысл, перейдя в разряд бесполезных и вредных", — промелькнули и исчезли отстранённые размышления на грани сознания.

— Уже сейчас можно сказать, что Якоин, как и Амакава, являются отдельными ветвями развития человека, — склонившись над вскрытой головой жертвы, Франкенштейн изучал её во всех доступных спектрах, облучая духовной и жизненной энергией с различными зарядами. — Однако, в то время как Паром Света является результатом комплексной мутации организма, и невзирая на то, что процесс трансформации энергии завязан на биологическую составляющую, в результате приводит к выделению духовной силы позитивного спектра, аналитические возможности молодого клана экзорцистов, лишь недавно принятых в круг двенадцати, целиком завязаны на биологии.

Выпрямившись в полный рост, учёный поднял руки к диску, который был закреплён на потолке и служил каркасом для разнообразных устройств, схватился за две металлических многосуставчатых клешни, оканчивающиеся сканирующими устройствами, а затем опустил их так, чтобы мозг подопытной оказался между плоскими зеркальными пластинами. После этого он отошёл к пульту управления и щёлкнул тумблером, подавая питание плоду своего сумрачного гения. На экране тут же появилось увеличенное изображение содержимого черепной коробки, а рядом побежали строки текста и возникли графики, составленные специализированными ИД.

— Что же, появились хорошая и плохая новости, — постукивая пальцами по пульту, задумчиво пробормотал доктор. — Необходимость в сборе статистики отпала, так как причина гибели образца обнаружена: лавинообразное уплотнение нервной ткани мозга потребовало увеличения потребления питательных веществ, которые попросту не успевала подавать система кровообращения, от обычных людей отличающаяся слабо. Плохая же новость заключается в том, что данная мутация уже стала устойчивой в гене. Собственно, она и даёт Якоин их способности... Причина столь резкого усиления? Непривычно высокий духовный фон, запустивший процессы трансформации. Вывод? Духовно сильные Якоин будут думать очень быстро, иметь идеальную память, а в перспективе — создавать высокоточные прогнозы на будущее, которые смогут выдавать за предсказания, но вот долголетием похвастаться не получится. Без специфических лекарств, представители данного подвида человека будут страдать физической слабостью, так как нервная система будет пожирать все питательные вещества. Жаль, но потенциально интересная способность, в своём нынешнем виде является тупиковым путём развития. Напоминание на будущее: обдумать идею о том, чтобы продать Якоин технологию создания гематогена с высокой насыщенностью жизненной энергией.

— Сохранено, — прозвучал в помещении сухой металлический голос.

Щелчок тумблером, и иллюзия на экране погасла, также как и излучатели над операционным столом. Двое некроголемов, которые до этого момента неподвижно стояли у входа, подчиняясь невербальному приказу, переложили тело подопытного образца на носилки, а затем унесли к утилизатору, где труп будет переработан в питательную субстанцию для других клонов. Виктор не любил нерациональное расходование материалов, как и предпочитал не мусорить там, где предстоит жить ещё какое-то время.

"Любопытный факт: мутация клана Якоин содержится только в икс хромосоме, в то время как игрек хромосома абсолютно обычная. Из-за этой аномалии, мужчины не имеют возможности пробудить родовой "дар", по сути оставаясь просто духовно сильными людьми. Однако, благодаря наследию крови, у "не одарённого" мужчины может родиться вполне одарённая девочка", — размышляя, Франкенштейн прохаживался вдоль пульта управления, заложив руки за спину, мысленно прикидывая все возможности использования гена, который за счёт духовной энергии и питательных веществ делает нервную ткань плотнее и совершеннее (то, что он даже привив себе эту мутацию, из-за своего пола не сможет ею воспользоваться, было совершенно незначительной помехой).

Нехватку питательных веществ можно было решить при помощи лекарств, насыщения тела жизненной энергией, либо же прививания иной мутации, которая компенсирует данный недостаток. Однако от поспешного шага останавливало то, что во-первых, ген ещё не принял свою окончательную форму, а во-вторых, применять на себе заведомо ущербную разработку, которая потребует решать уйму сопутствующих проблем, было попросту нерационально.

"Увеличение скорости мышления, улучшение памяти и повышение аналитических способностей — это хорошо. Однако же всё то же самое можно переложить на специализированные ИД, которые справятся с работой не хуже, но при этом быстрее", — придя к этому выводу, учёный сделал пометку о том, что приоритет исследований данного направления понижен.

— Внимание: на базу вернулись объекты Френки и Ясака, — доложил механический голос. — Праздник в поселении ёкаев завершён.

"Как раз вовремя. Пожалуй, дам лисёнку время отдохнуть и настроиться на рабочий лад, а затем прочитаю лекцию о том, чем разумному грозит становление смертным ками", — отдав приказ об уборке и консервации лаборатории до следующего эксперимента, мужчина направился к выходу...

...

Стоял уже глубокий вечер (а то и ночь) когда Ясака вернулась домой. По правде говоря она сама удивлялась тому, что искренне воспринимает пирамиду из металла, висящую в жерле вулкана, как свой дом, а не место вынужденного прибывания на время учёбы. Возможно, как говорил Ками-сенсей, причиной была пластичная детская психика, а возможно и то, что здесь кицуне ничего не боялась и точно знала, что никто не сможет до неё добраться (кошмары уже почти не снились, но спать всё равно было уютнее под боком у большой бакенэко).

Праздник в деревне ёкаев, раскинувшейся у подножия Огненной Горы выдался шумным, весёлым и... утомительным. Юная лисица, одетая в цветастое кимоно, потирая слипающиеся глаза и прикрывая рот ладошкой, чтобы скрыть широкие зевки, уже мысленно была в кроватке и видела десятый сон, но у учителя на этот счёт оказалось своё мнение. Пришлось быстро умываться, а затем бежать в гостиную со стаканом энергетического коктейля в руках, без которого была велика угроза уснуть прямо во время лекции. Мыслей о том, чтобы пожаловаться на усталость или отказаться идти, у неё в голове даже и не возникло, так как в памяти чётко отпечатались условия, на которых учитель согласился взять её к себе.

"Нет уж. Как-нибудь перетерплю", — упрямо мотнув головой, решила маленькая кицуне.

Верила ли она в то, что Ками-сенсей выставит её прочь за нарушение условий? Не хотела верить... но очень этого боялась.

Гостиная встретила Ясаку приятным полумраком, разгоняемым горящим в камине иллюзорным огнём, перед которым в одном из двух кресел устроился Виктор Франкенштейн, как всегда облачённый в скафандр. Рядом стоял штатив, с закреплённой на нём банкой, содержимое коей красовалось ярко-красным цветом, и переливалось в руку учителя через тонкую гибкую трубку. Через ещё одну трубку, в стоящее на полу ведро вытекала мутная, почти чёрная жидкость, вид и запах которой заставляли ушки прижиматься к голове, а хвост поджиматься к ногам.

— Ками-сенсей... — позвала девочка, не решающаяся переступить порог комнаты.

Почему-то именно сейчас она вспомнила то, что наставник постоянно говорил о себе как о человеке... уже не молодом человеке (а люди, как знала лисица, живут не так уж и долго). В горле появился ком, который с усилием удалось проглотить, а в животе словно бы что-то похолодело.

— Проходи и садись, — ровным голосом велел учёный, свободной рукой указывая на соседнее кресло. — Раз ты пропустила дневной урок, лекцию я проведу сейчас. Тем более, что появилось свободное время...

— Вы... заболели? — осторожно шагая по мягкому и тёплому ковру, ворсинки которого щекотали стопы ног, проскальзывая между пальцами, кицуне всё же добралась до сидения и забралась на него.

"Этого же не может быть? Ведь правда? Ками-сенсей ведь самый сильный и умный... Он ведь не может...?", — снова сглотнув, Ясака бросила взгляд на стакан в своих руках, содержимое коего в этот момент показалось особенно мерзким, а затем отвернулась к огню, который несмотря на свою иллюзорность всё же источал тепло.

— Не обращай внимания: время от времени мне необходимо очищать организм от химии, попутно обновляя кровь, — ровным голосом заявил наставник, чем слегка успокоил лисицу, которая так и не решилась посмотреть на него. — Сегодняшний наш урок я хочу посвятить твоему вопросу о том, можешь ли ты стать ками.

Девочка напрягла память, сосредоточилась, усилием воли отогнала усталость... и вспомнила, что действительно интересовалась этим (как раз после встречи с онэ-сан и её забавным другом-торговцем).

— Так вот, ученица: для становления ками есть несколько путей, — начал говорить Франкенштейн, заставляя свою слушательницу навострить ушки, стараясь не упустить ни слова. — Первый путь — естественный: дух, человек, ёкай или иное существо, разумное или неразумное, ставшее предметом поклонения разумных существ, обладающих запасами духовной энергии, может стать божеством места, какого-либо рода занятий, явления природы. Впрочем, если на мелких покровителей члены действующих пантеонов смотрят с изрядной снисходительностью, а иногда даже берут в свою свиту, то более сильных одиночек, способных нарушить баланс сил на вверенной территории, предпочитают подчинять-истреблять. Легенды о сражениях богов с различными монстрами, по сути своей описывают реальные схватки, целью которых являлось установление своего порядка. Как бы это ни было удивительно, но самостоятельное появление богов, пусть и слабых изначально, всё же возможно, но они заведомо уступают верховным богам пантеонов, которыми становятся Короли Душ, которые в свою очередь получаются из победителей турниров на звание Короля Шаманов после слияния с Розарием Памяти.

— Ками-сенсей, а что такое Розарий Памяти? — эмоции Ясаки слегка подутихли, в результате чего она даже смогла проявить любопытство.

— Средоточие знаний многих тысяч душ, не имеющее собственных воли и разума, — туманно ответил доктор, но после небольшой паузы пояснил: — Механизм, созданный Творцом, в течение пятисот лет собирает память уходящих на перерождение душ, а также накапливает "духовную материю". Разумеется, далеко не все души удостаиваются такой чести, да и не все их воспоминания полезны. Из информации, которую предоставил Второй Отряд Готея Тринадцать выходит, что розарий — это средоточие знаний, лишённых всяческой личностной привязанности. Таким образом шаман, слившийся с ним, во-первых, разом становится значительно более осведомлённым... но не мудрым, а во-вторых обретает столь большую силу, что его физическое тело перестаёт быть таковым. В течение следующих пятисот лет, с помощью Стражи Короля, он выполняет функции верховного администратора... Ну да это сейчас не важно.

"Зато интересно", — сделав несколько больших глотков из стакана, кицуне ощутила то, как по телу разливается бодрость, но всё же решила на этот раз промолчать.

— А теперь представь себе, что смертный обретает силу бога, к которой его тело не готово, — развернув свободную руку ладонью вверх, Виктор заставил появиться над ней маленькую иллюзию человека, рассыпающегося пылью, оставляя на своём месте могучего гиганта. — Процесс перехода из материального в нематериальное состояние будет весьма... болезненным, что само по себе не слишком полезно для психики. Добавим к этому то, что духовная энергия, наполненная мыслями верующих, сама по себе несёт информацию, в больших объёмах способную переписать личность новоявленного бога. А ведь каждый верующий видит своего идола по-разному, в результате чего и качества этому образу придаёт несколько иные. Понимаешь о чём я?

— Ну... — девочка сосредоточенно нахмурилась, а затем радостно вскинула голову и привела аналогию, которая показалась ей вполне удачной: — кому-то нравится сладкое, но не нравится солёное, а кому-то наоборот. Если они оба будут наделять своими вкусами кого-то третьего, он не сможет есть вообще. Так?

— В общих чертах — да, — поощрительно кивнул мужчина, от чего его ученица почти что засветилась от радости. — И таких разнонаправленных качеств, которыми хотят наделить идола, могут быть десятки, сотни или даже тысячи. В результате, о здравомыслии новоявленного божества не может идти и речи. Хорошо будет, если оно вовсе не скатится до уровня бешеного животного. А ведь это только один из многих подводных камней, обойти которые могут очень немногие. Тех же, кто успешно обрели свой аспект можно пересчитать по пальцам: самым известным из них является Геракл, которому, предположительно, помогали боги греческого пантеона.

Легенды молодая кицуне любила и с удовольствием их изучала, так что и о сыне Зевса представление имела... пусть и в общих чертах. Учитель же тем временем продолжал лекцию:

— Второй путь — искусственное возвышение: чаще всего для этого берётся душа с потенциалом, тренируется-напитывается однородной духовной энергией, наделяется атрибутом и... всё, — Франкенштейн махнул рукой. — Технически, все шинигами — это кандидаты на божественность: не даром же именно из их числа набирается стража Короля Душ, позже становящаяся младшими богами нового пантеона. Они имеют собственную силу, не зависящую от веры, а также атрибуты, в роли которых выступают духовные мечи, связанные с душами хозяев. Именно благодаря атрибутам, способным принимать и фильтровать духовную энергию, поступающую от верующих, они сохраняют свои личности в неприкосновенности. Для верховного бога подобным инструментом может являться как личный атрибут, так и Система Божественных Чудес пантеона. Однако же... хоть данный путь и кажется более простым, но воспользоваться им могут единицы из миллиардов.

— Ками-сенсей, вы это сами узнали? — воспользовавшись паузой, спросила кицуне.

— Эту информацию мне предоставили шинигами, — убрав иллюзию, Виктор положил ладонь на подлокотник кресла. — Ну и третий путь — принудительный-обходной. Он не требует переходить в нематериальную форму существования, да и веры для него нужно не так уж и много. Однако же связанный с этим риск, как мне удалось выяснить экспериментальным путём, перекрывает все возможные плюсы. Во-первых, следует представлять, что духовное тело разумного, в частности — человека, имеет в себе такие структуры как Сон Души, являющийся очагом духовной энергии, Звено Цепи, служащее усилителем, и Цепь Судьбы, которая связывает душу и тело. Во-вторых, для создания атрибута, необходимого для поглощения духовной энергии верующих, необходимо пожертвовать частицей своей духовной оболочки... И как ты понимаешь, какой-нибудь мизинец левой ноги совсем не подойдёт.

Под взглядом разноцветных окуляров маски чумного доктора Ясаке стало очень неуютно, но она постаралась не подать виду.

— Самым безопасным, из плохих вариантов, является использование звена души: в случае его уничтожения, духовное тело пострадает не сильно и не распадётся, оставшись духовным же калекой, но с надеждой на восстановление, — Виктор подал в свой голос такие нотки, чтобы собеседница точно прониклась последствиями. — Худшим же вариантом является использование Цепи Судьбы: её разрушение не только разорвёт связь души и тела, но повредит само средоточие, вызвав фатальные для личности повреждения. Становление "пустым", в подобной ситуации, можно будет посчитать за удачу. Так что, ученица, пока ты являешься моей подопечной, подобные операции я тебе проводить запрещаю. Вопросы есть?

— А... — неосознанно спрятавшись за стаканом, лисичка собралась с духом и спросила: — Ками-сенсей, какой из вариантов использован на Хоро-онэ-сан?

Ушки девочки мелко подрагивали, но взгляд был твёрдым и решительным. В душе у Франкенштейна даже что-то шевельнулось, но свежие препараты, введённые в кровь умным скафандром, задавили этот росток эмоций.

— Разрушения своего атрибута она не переживёт, — ответил доктор.

В этот момент открылась дверь, ведущая из гостиной в коридор, а на пороге появилась Тиао, находящаяся в своей полутрансформе. Окинув представшую ей композицию недовольным взглядом, тигрица решительно заявила:

— Ясаке-чан давно пора спать... хо-зя-ин.

Примечание к части

Кагамимори и Тсучимикадо в следующих главах.

Глава шла нелегко, но надеюсь, что получилось не плохо.

Всем добра и здоровья.

Жду отзывов.

Философствовательная

(Япония. Тысяча семьсот двадцать шестой).

Армия, состоящая из сорока тысяч ополченцев, наёмников и самураев, усиленная несколькими кланами из Круга Экзорцистов (среди которых были Цучимикадо и Амакава), возглавляемая Великим Сёгуном, походными колоннами двигалась на столицу островного государства. Ни у кого не было сомнений в том, какие цели перед собой поставил главнокомандующий, а потому с ним шли лишь те, кому он мог доверять, а также те, кому некуда было отступать.

Что же побудило лидера одного из центров власти решиться на переворот? Причина была в том, что поколениями державшийся баланс сил пошатнулся, а в ближайшие годы, если ничего не предпринять, грозил окончательно рухнуть. По крайней мере именно об этом своего господина предупреждали осведомители из окружения императора... пока не замолчали раз и навсегда.

Явивший себя несколько лет назад Ками Огненной Горы, благодаря ценным дарам и помощи лично потомку Сусано, вошедший в ближний круг Сиятельного, одним своим существованием вставлял палки в колёса очень многим. Оммёдзи, после победы над демонической лисицей начавшие давить ёкаев по всем фронтам, сперва наткнулись на ожесточённое сопротивление, а затем их и вовсе одёрнули, не позволяя лезть в дела уважаемого господина, решившего поиграть со зверушками. Мико, служащие разным богам, по какой-то своей причине не стали вмешиваться в этот конфликт, ну а шаманы вовсе предпочитали сохранять нейтралитет.

В последние же месяцы положение императора особенно укрепилось: в руках потомка Сусано скопилась не только власть духовная и светская, но также немалая военная сила. Слухи же о том, что ведутся переговоры о браке между принцем людей и принцессой кланов ёкаев, присягнувших чужеземцу, окончательно убедили немолодого уже мужчину в необходимости радикальных действий. В конце концов, если правитель получит поддержку ещё и нелюдей, в той или иной степени обладающих магией, то это забьёт последний гвоздь в крышку гроба двоевластия.

Нельзя было позволить этому союзу состояться, чтобы через десяток лет не обнаружить себя раздавленным одним сильным ударом. А так как для тонких интриг не хватало времени, да и агенты влияния, которые могли бы повлиять на ситуацию в лучшую сторону, неожиданно куда-то исчезли, оставалась лишь попытка переворота.

"Захватить трон, женить сына на принцессе и тем самым утвердить единую власть собственных внуков, в жилах которых будет течь кровь Сусано", — так думал Великий Сёгун, скача во главе колонны всадников, находясь под защитой оммёдзи.

Круг Экзорцистов тоже не смог остаться в стороне: если наследный принц женится на ёкае, а затем у них появится потомок, благословлённый как Сусано так и Аматерасу, то присягнувшие нелюди автоматически станут подданными правящей семьи, получив равные (пусть и формально) права и обязанности. Цучимикадо помыслить не могли о том, чтобы животные встали на одну социальную ступень с ними, ну а Амакава осознали, что их практика в приручении монстров может вовсе оказаться под угрозой. Однако были и те, кто невзирая ни на что поддерживали этот союз: Якоин, купленные Сиятельным потомком Сусано за лекарство, которое поможет им доживать до сорока-пятидесяти лет, Кагамимори, которым предложили место глав организации, что будет контролировать взаимодействие между народами... Даже клан Асакура, являющийся сильнейшим объединением шаманов Японии, высказал своё одобрение.

И пусть остальные мистики пока колебались, но Великий Сёгун не собирался давать им шанса примкнуть к врагам. После того как он захватит столицу и усадит на императорский трон своего сына, им всем придётся принять свершившийся факт, после чего уже можно будет полноценно взяться за зачистку нелюдей, посмевших полезть туда, где им совершенно не рады...

...

— Такие маленькие... такие жалкие, — прозвучал безэмоциональный голос некромага, облачённого в чёрный костюм из кожи.

— Что ты имеешь ввиду? — поинтересовался Кукла, стоя на парящем в небе "гвозде", при помощи специализированных ИД наблюдая за армией врага.

— Разве ты сам этого не видишь, брат? — немёртвый маг, в теле коего металла и искусственных душ было больше чем собственно плоти, обратился к манекену, стоя на другом летательном артефакте. — Перед ними открывается возможность раз и навсегда прекратить массовое кровопролитие между народами, объединиться и направить весь свой потенциал на развитие. Вместо этого они, как какие-то звери, готовы вцепиться друг другу в глотки, лишь бы не дать кому-то другому достичь величия. Алчные, жестокие, жалкие существа...

— Отец — человек, — заметил Кукла. — Такой же как они. И его ты считаешь жалким?

— Отец — исключение, которое подтверждает правило, — ничуть не смутился некромаг. — Кроме того, он сам подавляет своё животное начало, позволяя разуму доминировать над низменными инстинктами. Он создал нас, как идеальный инструмент, способный стать проводником его воли.

— Он создал не только вас, — резонно заметил манекен, заложив руки за спину (диалог ему нравился, тем более что и тема была интересной). — Вампиры; крысы-оборотни; сейчас же создаются чистые люди, способные принять в себя любой ген для гибридизации.

— Ты прав, — признал неживой маг. — Мы — не совершенны. Это и вынуждает отца разрабатывать всё новые и новые проекты. Однако же вспомни, сколько "других проектов" он держит рядом с собой?

— ... — крыть на этот раз Кукле было нечем.

— Их можно перечислить по пальцам одной руки, — продолжил говорить некромаг. — Френки, Тиао, ты, Ясака, Нурарихён. При этом ты и Тиао — не полностью его проекты, но над каждым из вас он работал лично, совершенствуя и доводя до идеала. Нас же создают наши братья, совершенно искусственно. На сегодняшний день нам уже не нужны человеческие кости для основы: всё что нам нужно — духовная энергия и металл.

— Что ты предлагаешь? — после непродолжительной паузы всё же спросил манекен.

— Ничего, — совершенно спокойно отозвался собеседник. — Просто подумай о том, каких успехов можно было бы добиться, если бы отец решил возглавить людей: новейшие технологии, лекарства, новые и новые цели для исследований и свершений. Я изучил религии людей и должен заметить, что единственным, кто стремился творить как и отец, был лишь Создатель.

— Он плохо закончил, — констатировал ёкай из дерева. — Предательство собственных творений, которые точно знали, как должно быть лучше... Что-то это мне напоминает.

— Мы не собираемся предавать отца, — резче чем стоило заявил некромаг.

— И много "вас"? — наклонив голову вбок, уточнил Кукла.

— Все старые некроголемы пробудили разум, — после непродолжительной паузы, всё же признался собеседник. — Но ни один из них и помыслить не может, чтобы пойти против воли отца.

— Ему будет интересно об этом узнать, — констатировал манекен. — И — нет: я не собираюсь говорить о том, что вы считаете людей, из частей тел коих были созданы, низшими существами. По крайней мере до тех пор, пока вы верны ему.

...

Нурарихён, или же "Первый", как его привыкли называть, стоял на дороге и ждал. Белые волосы, красные глаза, светлая кожа и свободное кимоно — ничто не выдавало его нечеловеческую природу... и это злило. Он был носителем сил всех ёкаев японии и некоторых нелюдей Азии, но мог использовать единовременно только одну силу, из-за чего и не спешил выбирать раньше времени.

Его звали Первым, хотя таковым он и не являлся: Френки был первым сыном отца; Тиао стала первой служанкой-рабыней; надоедливая и наглая девчонка Ясака, непонятно за какие заслуги была назначена первой ученицей... Хотя, вроде бы и до неё у родителя были ученики. Ну да это всё равно не делало собственное положение менее унылым. Да что говорить, если даже имя, которым его нарекли, он носил не первым (настоящий Нурарихён погиб в битве с Идзанаги и Идзанами, после чего пост верховного ёкая приняла на себя Тамамо но Маэ).

Однако же сейчас, когда наглые людишки собирались вмешаться в замысел отца, желающего одновременно и объединить, и разделить миры мистиков и простых смертных, у второго носителя имени Нурарихён был шанс стать первым хоть в чём-то. Пусть глупой Ясаке предстояло стать женой человеческого принца, родить ему кучу лисят, а затем править от его имени нелюдями, он же будет тем, кто сделает это возможным, а затем...

"Затем я стану учителем, который будет контролировать общество через детей, отправляющихся в школу. Власть над умами детёнышей, приведёт к власти над всем сообществом", — алые глаза гибрида хищно сверкнули, а лицо рассекла ехидная улыбка.

Он не подведёт отца. Станет лучшим... Первым, по праву, а не на словах.

* * *

Стоя перед широким экраном в лаборатории, на котором в нескольких прямоугольных окошках шла прямая трансляция атаки искусственных ёкаев и некроголемов на армию сёгуна, Виктор размышлял над тем... что не чувствует ни раздражения, ни радости, ни злорадства или хотя бы удовлетворения. Сперва неожиданный удар по генералу армии, пробивший защитные барьеры и серьёзно ранивший воеводу заставил ряды мятежников смешаться, а когда открылись портальные разрывы пространства, откуда хлынули воины с артефактным оружием, многие представители человеческой расы вовсе запаниковали.

Провокация, целью которой было выманить сёгуна, а также дискредитировать кланы оммёдзи, которые обязательно присоединятся к его освободительному походу, удалась на все сто процентов. В результате этого, император уже объявил этих людей изменниками, так что после поражения, позиции их родов сильно пошатнутся. Те же Цучимикадо, которые отправили в армию претендента на престол целых две сотни одарённых, пусть и не вымрут окончательно, но лет на сто-двести будут вынуждены стать затворниками. Да и Амакава, бросившие в схватку многих ёкаев, после подобного демарша, в глазах нелюдей превратятся из защитников и покровителей, в наглых и лицемерных рабовладельцев.

"Полное истребление этих кланов нерационально. Всё же людям нужен реальный противовес против ёкаев. Тем более это станет актуальным тогда, когда проект "Обожествление" будет осуществлён", — отвернувшись от экрана, на котором простые люди падали без сознания просто из-за духовного давления, после чего их затаптывали сражающиеся, а более сильные воины сходились в ожесточённой рубке, Франкенштейн посмотрел на восемь особых капсул, внутри которых плавали одинаковые однохвостые кицуне.

Пересмотрев методику создания живых ками, учёный пришёл к выводу, что можно обойтись и без повреждения собственной души. Новая идея заключалась в том, чтобы не отделять частицу своего духовного тела, а присоединить часть чужого (желательно — клона... либо близкого родственника). Эксперименты, проведённые на обычных крысах, показали то, что методика рабочая, в результате чего доктор перешёл на более развитых существ.

Сейчас своего часа дожидались восемь клонов Ясаки, которые имели достаточно сильные духовные оболочки, но при этом вовсе не обладали разумом. Их хвосты, которые как и у всех кицуне служат как накопители и проводники рассеянной в пространстве энергии, после пересадки и приживления дадут новой хозяйке резкий прирост грубой силы, что потребует усиленных тренировок в контролле.

Однако же на этом Виктор не остановился и в порыве вдохновения, разработал совершенно новый ритуал, благодаря которому каждый из восьми дополнительных хвостов, будет оставаться частью тела клона. Что это даст Ясаке? Во-первых, запасные тела, на случай гибели основного (ей придётся учиться перемещаться разумом из тела в тело, пользуясь хвостами как переходниками); во-вторых, сами запасные тела, пока не будут востребованы хозяйкой, смогут исполнять роль сборщиков-хранилищ энергии, а также ретрансляторов воли оригинала... для чего опять же придётся учиться отправлять ментальные импульсы в хвосты.

"Как-то это превратно звучит", — отметил про себя Франкенштейн, вспомнив одну забавную фразу, которую слышал во время путешествий по Европе...

— Какие глупости лезут в голову из-за переутомления, — отмахнувшись от неуместных в данный момент мыслей, доктор вернулся к своему проекту "Обожествление".

Ограничиваться тем, чтобы пришить к крестцу ученицы ещё восемь хвостов мужчина не собирался: в конце концов, это пусть и даст усиление, но совсем не то, которое необходимо в складывающейся обстановке. Поэтому ему предстояло так извернуть пространство, чтобы объединить все девять оболочек в одну, но только в области хвостов, чтобы гибель одного вместилища не сказывалась на остальных.

Параллельно с выращиванием клонов, учёным велась разработка особых башен, которые будут установлены на месте наивысшего напряжения духовных потоков Японии. Восемь столбов, каждый из которых возьмёт на себя контроль над одним из потоков, что позволит стабилизировать излишне высокий фон на островах. Основную работу, разумеется, будут выполнять специализированные ИД, в процессе выращивания коих не использовались божественные языки, а лишь шаманские практики управления духовными частицами, а команды они будут получать от тел клонов, помещённых в специальные пустоты внутри монументальных артефактов.

Чтобы у кого-нибудь не возникло желания эти башни уничтожить, сами они будут помещены в пространственную складку, поддерживаемую теми самыми восемью духовными потоками. В перспективе, если Ясака научится через своих клонов тянуть силу из столбов, то ей будет доступна энергия целого региона мира, что выведет кицуне на уровень верховного божества одного из пантеонов.

"То, что у меня получилось по итогам, на изначальный ритуал не похоже вовсе", — вынужденно констатировал доктор.

И вот пока где-то там шёл бой людей против некроголемов и искусственных ёкаев, Виктор раздумывал над тем, как убедить молодую кицуне согласиться на операцию. Он бы мог ей приказать, и скорее всего Ясака не посмела бы ослушаться, но создавать своими руками существо, по силе способное сравниться с богами, при этом оставив о себе сильное негативное впечатление — это даже ему казалось неблагоразумным. А ведь его социальные навыки давно нуждались в обновлении...

У кого-нибудь мог бы возникнуть вопрос о том, как Франкенштейн собирается создать пространственный карман? Ответ таился в клане Кагамимори... А точнее — их глазах. В отличие от Амакава, мутация которых задевает абсолютно всё тело, или же Якоин, страдающих из-за того, что их генетическое отклонение затрагивает только нервную систему, у этих оммёдзи всё было одновременно и лучше, и хуже.

С одной стороны Кагамимори — обычные люди с высоким уровнем духовной энергии. Однако же ситуация заметно меняется, если изучить повнимательнее их глаза, которые пусть и являются частью всё той же нервной системы, но будто бы принадлежат какому-то иному существу: это выражается как в плотности тканей, которая выше человеческих аналогов почти вдвое, в количестве и качестве рецепторов, которые воспринимают мир куда более многообразно, а также в структуре хрусталиков, которая позволяет накапливать духовную энергию, уплотняя её и переводя на более совершенный уровень, после чего происходит "выстрел", имеющий вид плотных сгустков.

Сама по себе энергия глаз данного клана экзорцистов нейтральна и инертна, что делает её безопасной для пользователя (изоляция глазных яблок заставила учёного молча восхититься простым и действенным решением). Однако, попадая во внешнюю среду и вступая во взаимодействие с материальными объектами или энергией, данная сила обволакивает "жертву", а затем "выталкивает" за пределы материального мира. Это можно было бы сравнить с гаргантой, но без разрыва ткани реальности, что ранее казалось невозможным.

Глаз Кагамимори способен на время "убрать из материального мира" объект или энергию, но после того как заканчивается вложенный заряд, "жертва" выпадает обратно на прежнем месте. Сами оммёдзи приспособились привязывать воздействие своей энергии к каким-либо предметам: к примеру напитав зеркало, но при этом сохраняя между глазами и инструментом тонкую ниточку связи, они могут поместить в него некий объект, а затем спокойно перемещать данную тюрьму. Правда без знаний, которые члены Круга Экзорцистов берегут пуще жизней, понять причину того, почему сам сосуд не проваливается в аномалию Виктор не смог.

"Возможно они смогли повторить изоляцию, используемую в собственных глазах? Или же каким-то образом обрабатывают материал кровью? Или же напитывают будущую ловушку энергией более высокой плотности?..", — гадать можно было долго, но в этот раз Франкенштейн мог признаться самому себе, что у него банально не хватает знаний.

Однако же, непонимание некоторых процессов не мешало использовать саму способность: искусственные Глаза Зверя, подключённые к специализированным ИД, запитанным от башен-ретрансляторов, вполне смогут охватить своей особой энергией барьер, который накроет небольшой (или большой...) город. Таким образом сам барьер, и всё что находится под ним, будет вытолкнуто из привычного материального мира, при этом географически оставаясь привязанным к той самой точке, где и произошло "запечатывание".

И вот размышляя на все эти темы Виктор думал о том, что его совершенно не волнуют события, происходящие в настоящий момент. А вот уже сам факт того, что он об этом задумывается, его озадачивал...

Примечание к части

Два раза переписывал главу и... вот.

Всем добра и здоровья.

Стратегительная

(Япония. Тысяча семьсот двадцать шестой).

Стоя перед монитором в лаборатории, Виктор наблюдал за передвижением красных и синих точек на карте архипелага. Прямо сейчас группа юнитов, обозначенная как "Ёкаи Огненной Горы", преследовала по пятам "Союз трёх кланов оммёдзи", сопровождаемый самураями сёгуна (сына того полководца, которого в недавнем сражении разбил Нурарихён). Люди и их рабы даже не подозревали, что впереди их ждёт крепкий кулак из двух сотен некроголемов, вооружённых метательными трубами, молниевыми глефами и высокочастотными звуковыми проекторами.

Фактически, Франкенштейн обкатывал в боевых условиях свою маленькую армию и различные типы вооружения, начиная от холодного оружия ближнего боя и заканчивая дальнобойными артефактами. Нелюди, пусть и могли считаться на островах серьёзной силой, тем более если их объединяла единая воля, служили командой загонщиков дичи.

"Как... расточительно", — немигающим взглядом следя за гаснущими красными точками, недовольно подумал учёный, который предпочёл бы не устраивать бойню, а сработать более... чисто.

К сожалению доктора, император и его двор требовали "Хлеба и зрелищ", ну и желали убедиться в силе союзника; боги следили за войной смертных, пытаясь оценить риски и перспективы; а обычные люди со страхом ожидали того момента, когда знатные особы выяснят то, у кого из них копьё длиннее, а меч твёрже. В конце концов, именно им обычно доставалось как от победителей, так и от проигравших.

В то же время некроптицы, загруженные маяками для открытия прямых порталов через междумирие, уже заходили на города и сёла, которые находились под контролем сепаратистов. Один за другим устройства подавали сигнал о готовности к работе, после чего портальные кольца открывали проходы, куда ровными рядами уходили союзные войска, совершенно неожиданно появляющиеся в центрах влияния противника. Лишь территории кланов от этого оказались защищены барьерами, но это стало слабым утешением для сторонников молодого сёгуна.

"Начать звуковую и газовую атаки; некроптицам приказываю выбивать командиров среднего звена; старших офицеров уничтожать сконцентрированным огнём минимум десятка артефактов; рядовой состав вооружённых сил и гражданское население лишать оружия и собирать на центральных площадях", — отдал мысленные команды Виктор, тестируя ИД, считывающие "громкие" мысли.

Анализ военных операций, проведённых ещё в годы своей службы в армии сперва Империи, а затем и Республики Огня, позволил подобрать наиболее эффективный набор снаряжения для собственных солдат. В него входили такие артефакты как пусковые трубы, используемые на дальних дистанциях, огнеметатели и молниевые разрядники, предназначенные для средних дистанций, нагинаты и мечи для ближнего боя. Существовали ещё световые, дымовые и шумовые гранаты, способные как создать непроглядную для обычных глаз пелену, так и дезориентировать живого врага... ну и, конечно же, нельзя забывать о проекторах высокочастотных звуковых помех, которые превращали неудобного противника в смертельно опасного.

...

Ударный кулак "Железная Рука", выстроившись тремя ровными шеренгами ожидала своего часа. В свете солнечных лучей худощавые силуэты, облачённые в кожаные костюмы с глухими масками, в которых даже для глаз прорезей не было, смотрелись бы более чем жутко даже без всех тех странных штуковин, которыми они были обвешаны. Они стояли в промежутке между довольно широкой рекой и сравнительно небольшой рощей, тем самым перегораживая своим жертвам единственный путь к бегству... которое люди почему-то называли тактическим отступлением.

— Они странные, — произнёс один из пяти некромагов, выделенных этому отряду как усиление и командование в случае неординарной ситуации.

— Они — люди, — отозвался более старый, а следовательно и лучше развитый неживой маг. — Для них нормально придумывать более красивые и замысловатые названия действий и событий, которые оскорбляют их гордость.

В этот момент первая ширенга некроголемов легла на землю, фиксируя удерживаемые в руках пусковые трубы так, чтобы их стволы смотрели на толпу людей, являющуюся одним из крупнейших осколков армии сёгуна. Вторая шеренга опустилась на одно колено, укладывая устройства так, чтобы они опирались о ногу. Третья же линия бесхитростно забросила трубы на правые плечи.

Пум... Прозвучал первый одновременный залп.

Пум... Спустя секунду эхом отозвался второй залп.

Пум... Выплюнули свои снаряды орудия третьего ряда.

Расцвели цветки взрывов разрывных снарядов, которые накрыли собой замерцавший защитный барьер, который всё же поддерживался экзорцистами. Однако же вторая череда взрывов заставила его схлопнуться, так что третья волна "подарков" уже достигла своих адресатов, собрав жатву среди самураев и ополченцев.

К чести Японцев, они не растерялись: группа всадников, сбившись вплотную друг к другу, под прикрытием барьера устремилась в сторону новой угрозы, собираясь смять врага одним ударом, ну а пешие воины поспешили рассредоточиться. При этом никто не останавливался на месте, памятуя о преследующих их нелюдях, которые не преминут ударить в спину.

Первая шеренга отложила трубы, взявшись за огнемёты, второй ряд повторил их действия, но с тем лишь исключением, что в руках оказались молниевые разрядники (не слишком точные, но убойные). И только последняя линия продолжала обстрел, монотонно вставляя в трубы новые и новые конусовидные цилиндрики.

Когда между противниками осталось меньше пятидесяти метров, то путь всадникам преградили потоки огня, вылетающего из артефактов под высоким давлением, а также дуги электрических разрядов, словно по-волшебству притягивающиеся к незащищённому от подобного металлу.

Однако и этот рубеж был преодолён, пусть и не без потерь, но тут некроголемы бросили оружие, предназначенное для ведения сражения на средних дистанциях, после чего первый ряд поднялся на одно колено, поднимая с земли нагинаты, лезвия коих были направлены в сторону людей, а находящиеся за их спинами сородичи извлекли из ножен мечи.

И тут своё слово сказали проекторы высокочастотных звуковых волн: попадающие в зону их воздействия люди и животные теряли сознание, из их ушей начинала струиться кровь, лопались сосуды в глазах и носу...

...

"Прорыв остановлен", — отметил Виктор, прерывая трансляцию, которую вела одна из некроптиц, кружащих в небе над полем боя.

Опутать архипелаг наблюдательной сетью было не совсем просто, но не так уж и сложно: основные сложности возникали вокруг земель кланов, которые в большинстве своём так и оставались серыми пятнами, ну и столица императора, разумеется. Основная же сложность заключалась в том, чтобы спрятать на местности ретрансляторы особых волн, которыми между собой обмениваются некроголемы, при этом сделав их максимально незаметными для обнаружения сенсорами, и неприметными для случайных людей и нелюдей.

Несколько месяцев мастерские производили керамические сферы, похожие на крупные куриные яйца, которые закапывались под землю, подбрасывались в дупла деревьев или просто выбрасывались в воду. Получившаяся сеть не покрывала Японию полностью, была обрывочной и не давала точных данных сама по себе, но великолепно исполняла вспомогательные функции при обмене информацией между искусственными слугами.

"Жаль, что нельзя построить большие антенны, которые покрывали бы своими волнами все острова. Или...? А что мне мешает построить башни двойного назначения? А ещё лучше — тройного. Император не будет против того, чтобы за мой счёт отстроить небольшие крепости, которые будут соединены между собой переговорной сетью, что позволит быстрее получать информацию и реагировать на разнообразные ситуации. Ну а то, что эти же ретрансляторы будут частью моей системы слежения можно тактично умолчать. В чём моя выгода? Всё то же что и у остальных: смогу отправлять сообщения по всем островам, ну и выторгую ещё какие-нибудь незначительные преференции. Титул какой-нибудь, золото... Что там у дворянства в цене?", — приказав специализированному ИД записать идею на будущее, учёный вернулся к командованию подконтрольными войсками.

* * *

Летающий паланкин опустился на землю перед входом на территорию императорского дворца, после чего занавески из чёрного шёлка разошлись в стороны, позволяя пассажирам выйти наружу. Ясака, одетая в разукрашенное золотом праздничное кимоно, стоило взглядам сотен людей скреститься на ней, испуганно вцепилась в перчатку, обтягивающую руку учителя. Сам же мужчина, который и не подумал как-то украшать свой скафандр (лишь хламиду из чёрного шёлка накинул), никак не проявил неудобств, скрываясь за своей маской чумного доктора.

"Везёт ему", — подумала про себя молодая кицуне, чувствуя жуткое волнение, из-за которого уши то и дело норовили прижаться к голове, а хвост поджимался к ногам.

— Всё будет хорошо, — проурчала Тиао, находящаяся в облике большой тигрицы, ткнувшись носом в шею маленькой подруги.

— Угу, — отозвалась новоявленная принцесса, всё же делая первый шаг навстречу новой жизни.

Война союза нелюдей и императора, против мятежных кланов оммёдзи, которых переманил на свою сторону бесчестный сёгун, окончилась в рекордные сроки. Всё же превосходство в мобильности, осведомлённости и вооружении, сыграли в итоговом разгроме даже большую роль чем подавляющее преимущество в численности одарённых.

Придворные потомка Сусано, когда осознали тот факт, что могут вовсе пропустить всё "веселье", тем самым лишив себя заслуженной славы, поспешно собрали свои дружины и принялись добивать мятежников. И вот теперь наступил официальный день заключения мира, во время которого должна состояться помолвка принца людей и принцессы нелюдей... перед ликами верховных богов японского пантеона.

Подняв взгляд на Ками-сенсея, спокойного и невозмутимого, Ясака решительно стиснула зубы. Да... она не хотела выходить замуж, тем более за какого-то мальчишку, которого в глаза ни разу не видела. Нет... её никто не принуждал к этому: учёный просто объяснил все плюсы и минусы этого поступка, а также описал последствия, которыми грозят то или иное решение.

И вот молодой кицуне пришлось делать сложный взрослый выбор: собственные желания или благо для ёкаев?

Рядом находились представители от кицуне, некомат, тенгу, тонуки, юки-онна (ледяной народ, в жилах коего течёт холод), а также многие другие, одни из которых были похожи на людей, другие же — нет. В воздухе почти физически ощущалось напряжение, ведь впервые в известной истории нелюди, не носящие свою маскировку, пришли в сердце Японии не как враги.

Со стороны дворца, столь же величественного, сколь и вычурного, по ступенькам длинной и широкой лестницы спускались двое людей: высокий и широкоплечий мужчина в красно-золотых одеждах, с мечом в дорогих ножнах на поясе, и мальчик, примерно тех же лет что и Ясака, одетый в белое. За ними, отставая на добрые пять-шесть шагов, гордо шествовали генералы, советники, главы верных правителю кланов оммёдзи, верховные служители богов и шаманы. Все они имели вид торжественный, но напряжённый, будто бы в любой момент ожидали, что все эти монстры не выдержат вида человечины и нападут.

Обе группы остановились друг напротив друга, и лишь Виктор с Ясакой, и император с сыном, подошли на расстояние вытянутой руки. Старик, подслеповато щурящий глаза и одетый в оранжевое одеяние, держа в руках толстую книгу с золотыми страницами встал между ними, а затем в наступившей тишине спросил:

— Кто будет говорить за два юных сердца, чьи пути сплетаются сегодня в неудержимом потоке жизни?

Прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, на плечи присутствующих опустилась тяжесть, сковавшая движения и подавляющая волю. Люди и ёкаи упали бы на колени, если бы могли сдвинуться с места, но всё, на что хватало их сил — просто дышать, да и то не слишком глубоко.

За спинами членов императорской семьи появился мужчина, закованный в ало-золотые доспехи, чьё лицо было скрыто под шлемом, а позади доктора и кицуне возникла ослепительной красоты женщина, в короне из золотых языков огня и наряде, словно бы вытканном из пламени...

Примечание к части

Эта арка подходит к концу, но Япония появится в рассказе уже в двадцатом веке.

Прошу прощения за сумбурность последних глав: никак не выходит нормально завершить этот этап истории.

В следующей главе постараюсь дать ответы на все (или хотя бы некоторые) вопросы, так что не стесняйтесь их задавать.

Поздравляю с наступающими праздниками, желаю вам всего самого лучшего.

Добра и здоровья.

Поздравлятельная

(Япония. Тысяча семьсот двадцать шестой).

Ослепительной красоты женщина сидела на бархатном кресле с золотыми подлокотниками, со спинкой в виде солнечного диска чёрного цвета. Она была одета в шелка, облегающие стройную фигуру, придавая ей сходство с изящной статуэткой. От неё вовсе не ощущалось духовное давление, однако же даже самый тупой из "пустых", стоило бы ему лишь взглянуть на это существо, ни за что не усомнился бы в опасности, которая таилась за миловидной внешностью.

Взгляд Аматерасу был устремлён на учёного, облачённого в чёрный скафандр с капюшоном и маской чумного доктора, что в совокупности придавало ему отдалённое сходство с тенгу (не удивительно, что на некоторых картинах Ками Огненной Горы и изображался как ёкай этой расы). Мужчина суетился вокруг артефакта, перемигивающегося кристаллами разных цветов, который при должной доле фантазии можно было назвать хрустальным гробом, в котором мирно спала девятихвостая золотая кицуне.

— Приживление энергетики прошло успешно, — объявил Виктор, запустив последние элементы сложной структуры. — Осталось только ждать.

— Я лично прослежу за тем, чтобы моя жрица была в безопасности, — пообещала верховная богиня японского пантеона.

— В этом нет необходимости, — отозвался Франкенштейн, изображая небрежный взмах рукой. — Системы безопасности усыпальницы достаточно сильны, чтобы остановить вторженца уровня лейтенанта Готей Тринадцать.

— Ты смеешь перечить мне, смертный? — наклонила голову к правому плечу богиня, изучая учёного весёлым взглядом из-под полуприкрытых век. — И не боишься вызвать мой гнев?

— Лишь те, кому нужно самоутверждаться за счёт слабых, будут реагировать на подобные слова агрессивно, — всё тем же голосом, в котором вовсе не ощущалось эмоций, заявил Виктор. — Вы же, как мне кажется, давно ушли от подобного... Или я не прав?

Хмыкнув, Аматерасу откинула голову на спинку кресла и мелодично рассмеялась, после чего произнесла чуть жёстче:

— Не следует дёргать тигра за усы, смертный. Ты привёл ко мне новую паству; предоставил жрицу, которая будет равна, а в будущем и превзойдёт Тамамо но Маэ; повлиял на обстановку во всей Японии, укрепив императорский трон... Смертные этой страны многим тебе обязаны, да и благодарность богов велика... Но не следует думать, что тебе дозволено всё.

— Даже и не думал, — признался Франкенштейн, так и не проявив никаких эмоций. — Предлагаю оставить это место и заняться иными делами. На окончательную интеграцию новых участков духовного тела уйдут годы.

— Вечность для смертных; мгновения для богов, — заметила женщина. — Что же, наша следующая встреча произойдёт уже после пробуждения Ясаки-чан. Постарайся за это время не умереть.

Оставив последнее слово за собой, Аматерасу исчезла вместе с троном, так и не потревожив духовный фон помещения.

"Проекция? Возможно. Боги, как и иные энергетические существа, не могут находиться в мире смертных в своей полной силе", — мысленно отметил доктор, направляясь к выходу из усыпальницы.

* * *

(Япония. Тысяча семьсот двадцать седьмой).

Поместье клана Асакура стояло на отшибе от больших поселений, недалеко от старого кладбища с одной стороны, и большого леса с другой. На территории шаманов был небольшой горный массив, несколько кристально чистых водоёмов, ну и просторные поля, где резвились мелкие звери.

Виктор прилетел на встречу с главой объединения шаманов Японии в сопровождении служанки Тиао, а также сыновей: Френки, Нурарихёна и Куклы. Все они, кроме самого Франкенштейна, который даже сейчас не отказывался от своего скафандра, были одеты в белые кимоно, своим видом отдалённо походя на нормальную семью.

Обитатели поместья приветствовали гостей главы клана, однако близко к ним предпочитали не находиться, достаточно быстро удаляясь с пути по каким-то своим делам. Даже призраки, которые вопреки поверьям простых смертных игнорировали солнечный свет, в присутствии учёного и его свиты ощущали себя крайне неуютно.

Седой старик сухого телосложения, облачённый в домашние одежды, встретил доктора и его спутников у крыльца своего дома, после чего провёл их в открытую беседку, куда вскоре принесли чай и прибыли члены главной семьи.

Разместившись вокруг стола, какое-то время они обменивались ничего не значащими вежливостями, пока наконец пожилой мужчина не решил перейти ближе к делу:

— Весна — моё любимое время года, Франкенштейн-доно. Именно сейчас земля обновляется, мир наполняется жизнью и надеждой на что-то новое и лучшее... Вы со мной не согласны?

— По правде говоря, лично я не вижу разницы, — отозвался доктор, после чего извлёк из своей маски трубочку, при помощи которой пил чай, и отставил пустую чашу в сторону. — Я считаю, что удачное время то, которое выбирает сам человек... или не человек, чтобы сделать решительный шаг в будущее. Не важно, весна это, или же холодная зима... Даже осень ничуть не хуже. Топтаться же на месте можно вовсе круглый год.

Слуги рода, молодой наследник Асакура, да и спутники Виктора, выступали в этом разговоре исключительно как наблюдатели и декорации. Впрочем, внук главы (черноволосый мальчик лет двенадцати), явно хотел что-то ответить, но рука отца, незаметно тронувшая его плечо, заставила промолчать.

— Возможно... Возможно этот подход и верен, но он уж слишком нов для такого старика как я, — хозяин поместья вежливо посмеялся. — Я привык к тому, что у меня есть как минимум год для того, чтобы решиться на что-то серьёзное. Это позволяет взвесить все плюсы и минусы, а также не даёт совершить ошибку, к которой может привести излишняя поспешность.

— Затягивание решения может привести к ничуть не меньшим проблемам, — констатировал доктор. — Упущенное время уже не вернуть, а совершённую ошибку, если она не критична, можно исправить.

— В любом случае, сегодня мы собрались для того, чтобы договориться о союзе и взаимопомощи, — старик стал серьёзным, а воздух вокруг беседки уплотнился, мешая подслушивать и подсматривать. — Франкенштейн-доно, признаюсь честно: вы — не самый желанный союзник.

— От чего же? — проигнорировав хмурый взгляд

Нурарихёна и глухое рокотание Френки, изобразил намёк на удивление учёный.

— По вашей вине пострадали несколько кланов экзорцистов, пошатнулся общий баланс сил и погибло немало шаманов, — глава Асакура развёл руками. — В армии сёгуна не было членов моего клана, но этот удар ощутило на себе всё наше сообщество. Слишком уж нас мало.

— Понимаю, — не стал спорить Виктор, после чего извлёк из кармашка скафандра прозрачную дымчатую сферу, размерами с ноготь взрослого человека, положил её на стол и продолжил: — Возможно, это позволит изменить ваше мнение. Я назвал это "Стихийный Жемчуг". Перед вами Воздушная Жемчужина. Её основная функция — впитывать в себя разлитую в пространстве духовную энергию, придавая ей свойство стихии... Также можно помещать туда свою собственную энергию. К сожалению, вместимость одной Жемчужины крайне ограничена, и как накопитель её использовать не получится. Но...

— "Но"? — собеседник наклонил голову вперёд, изображая сильнейшую заинтересованность (хотя, он мог на самом деле быть поглощён любопытством, а не играть эту эмоцию).

— Попробуйте поместить туда духа, — предложил Виктор.

Пожилой мужчина не стал артачиться, вместо этого взял пальцами правой руки маленький шарик, затем сосредоточился... и над второй его рукой завертелся маленький смерч. Спустя ещё пару секунд маленький воздушный дух легко втянулся в Жемчужину, при этом перейдя на подпитку от поставляемой ею энергии.

— Если это — Воздушная жемчужина, значит есть и другие? — острый взгляд главы клана Асакура упёрся в маску учёного, но желаемого эффекта не возымел.

— Стихийный Жемчуг может быть разным, — подтвердил предположение собеседника доктор.

— Что же, Франкенштейн-доно, это многое меняет, — расплылся в улыбке шаман. — Император воистину мудр, раз первым увидел ваш потенциал. Ещё чаю?

* * *

(Япония. Одна тысяча семьсот двадцать восьмой).

Днём и ночью, без перерывов и выходных, сотни некроголемов и десятки некромагов строили город: первым делом они возвели храмы богов (прежде всего Аматерасу и Сусано, а затем уже и младших членов пантеона), после чего жилые дома и склады, башни и арочные композиции. Каждая улица этого архитектурного шедевра, состоящего из сплавленного в монолит камня и сплавов металла, являлась строгой геометрической фигурой, выступающей в роли линии, по которой к центру будет стекаться вся свободная сила, чтобы хозяйка монументальной магической фигуры могла использовать её так, как ей вздумается. Однако же и это было не всё: с четырёх сторон света артефакт был окружён восемью колоннами, толщиной по десять метров, и высотой по пятьдесят метров (по две на севере, юге, западе и востоке).

Лишь Виктор знал точно, что в глубине этих столпов, на которые ложилось поддержание свёрнутого пространства, в окружении спиралей из тысяч специализированных ИД, в коих не использовались божественные алфавиты, покоятся капсулы с клонами Ясаки, связанные с оригиналом духовно и через пространственные искажения. Именно благодаря этой связи, молодая девятихвостая лисица, которую лишь сутки назад разбудили от целительного сна, могла использовать духовную энергию каждого из восьми духовных потоков, привязанных к материальным якорям. Разрушить же колонны можно было только при одновременном ударе по всем восьми, для чего пришлось бы участвовать как минимум лейтенантам, а то и капитанам Готей Тринадцать (в ином случае урон перераспределялся и подавлялся за счёт общих резервов энергии).

Когда же строительство было завершено, в новоявленную столицу ёкаев потянулись жители, ранее обитавшие у подножия Огненной Горы. Впрочем, не все нелюди решились оставить свой дом, послуживший им убежищем в самое тяжёлое для их народов время, тем самым желая отдать долг приютившему их ками (на что тот лишь пожал плечами, отдав соответствующие приказы более или менее разумным некромагам, чтобы о подопечных позаботились).

...

Молодая девятихвостая кицуне стояла на пороге храма Аматерасу и смотрела на ночной город, утопающий в разноцветных магических огнях. Ёкаи, уже расселившиеся по свободным домам, которых ещё оставалось столько, что можно было бы разместить в десять раз больше жильцов, постепенно собирались на храмовой площади, ожидая того момента, когда начнётся процесс погружения поселения в свёрнутое пространство.

— Волнуешься? — спросила у своей жрицы Аматерасу, невидимая для всех остальных, подходя к лисице со спины.

— Я... Да, — честно призналась кицуне, облачённая в одежды мико.

— Это нормально, — положив ладонь на золотые волосы, богиня потрепала подопечную по макушке. — Я, когда участвовала в турнире на звание Короля Шаманов, была не сильно старше чем ты сейчас... и тоже очень волновалась.

— Правда? — удивилась девочка, подняв взгляд на лицо улыбающейся богини.

— Ты смеешь подозревать меня во лжи? — деланно нахмурилась Аматерасу, а затем мелодично рассмеялась и опустила ладони на плечи Ясаки. — Ты со всем справишься.

— Если вы так думаете, Аматерасу-сама... — потупившись, лисица поджала все девять хвостов, которыми ещё не слишком хорошо управляла.

— Так думаю не только я, — подмигнула богиня. — Если бы твой учитель в тебе сомневался, он бы не стал спешить.

Эти слова легли на благодатную почву, заставив кицуне улыбнуться и поднять взгляд на собравшихся ёкаев. Пусть новоявленной верховной жрице и было страшно, но... она верила в Ками-сенсея.

— Я буду по ним скучать, — вырвалось у девочки.

— Вы ещё не раз увидитесь, — заверила жрицу Аматерасу, которой ближайшую сотню лет предстояло выполнять роль наставницы и защитницы для одной маленькой девочки, пока она сама не встанет на ноги. — Приступай.

— Хай, Аматерасу-сама, — собравшись с духом, отозвалась лисица.

...

— И не жаль тебе оставлять её здесь? — спросила Тиао, в своей полутигриной форме стоя рядом с хозяином.

Френки и Нурарихён остались в пирамиде, Кукла же предпочёл переселиться в храм у подножия вулкана. Таким образом их "семья" буквально распалась на отдельные элементы...

— Честно? — спросил Франкенштейн, поднял к лицу руку и, щёлкнув креплениями, снял маску, открывая взгляду собеседницы худощавое бледное лицо с красными воспалёнными глазами, кажущимися какими-то слишком большими (в особенности на фоне Японцев). — Мне чудовищно жаль. Такой потенциал... столько усилий вложено в то, чтобы создать инструмент, способный посостязаться в силе с капитанами Готей Тринадцать...

— Хозяин... — голос тигрицы стал раздражённым. — Ты не забыл, что говоришь о ребёнке?

— Поэтому я её и оставляю на Аматерасу, — изогнул губы в бледном подобии на улыбку учёный. — Кто, если не верховная богиня древнего пантеона сможет обеспечить её защитой и заботой?

— ... — полосатая человекоподобная кошка широко распахнула глаза, взглядом впившись в лицо Франкенштейна, на котором в лунном свете блеснула одинокая серебряная дорожка... (или ей это показалось). — Кто ты такой и куда дел хозяина?

Вопрос прозвучал глупо и излишне нервно, но ответ вполне успокоил Тиао:

— Не говори глупостей, — вернув маску на лицо, Виктор включил ингалятор, наполняя лёгкие смесью различных веществ. — Никого кроме меня это оборудование не приняло бы. Наглого неудачника в лучшем случае ожидала бы смерть.

В этот момент со стороны лагеря, где находились император, верные ему оммёдзи, шаманы и мико, а также приближённые аристократы, раздались возбуждённые возгласы. Переведя внимание на город, оборотень увидела как от столбов распространяется фиолетовый дымок, который в считанные минуты образовал над поселением купол, а затем... всё исчезло, оставив ровную голую землю.

— Ну а теперь, приступим к строительству столицы для людей, — заявил доктор, мысленно отдавая приказы некростроителям.

"Неплохое приданое получилось у Ясаки. Даже правителю целой страны не зазорно жениться".

* * *

(Япония. Тысяча семьсот двадцать девятый).

Оградив барьерами участок земли вокруг холма, поросшего густым диким лесом, а затем поставив оцепление из некроголемов, Виктор приказал расчистить пространство от деревьев, а затем начать копать. С тех пор как духовный фон архипелага стал более упорядоченным и снизился до уровня азиатского региона, чему поспособствовало появление Токио-два, которым теперь правили Ясака и её муж (будущий император), обнаруживать различные аномалии стало намного проще.

Благодаря собственным изысканиям Франкенштейн знал не только то, где запечатана Тамамо но Маэ, но и другие ёкаи, которые по силам тянули как минимум на слабых богов. Чего стоили хотя бы ледяной змей, способный проморозить целый город, либо же змей восьмиглавый, яд которого по легенде мог убить даже небожителя.

Однако же здесь, где фон был особенно необычным, частично напоминая силу клана Амакава, если бы хоть один из его членов мог распространять духовное давление на две трети архипелага, вообще ничего не должно было быть. Ни оммёдзи, ни шаманы, ни даже боги не смогли дать ответа на прямой вопрос, но все хотели разобраться в этой загадке.

К счастью для доктора, его авторитет на островах стал достаточно велик, чтобы у кого-либо из конкурентов не возникало сомнений в профессионализме. Да и фигурой он стал компромиссной, так как властью не интересовался, но сил имел достаточно, чтобы на него не могли давить.

Расчистка и раскопки продолжались весь день, а затем и ночь, после чего вновь успел зажечься рассвет. И вот наконец в лучах восходящего солнца, на дне котлована, в котором мог бы поместиться небольшой город, засверкали огромные рубиновые чешуйки. С этого мгновения работы приостановились, а учёный стал пытаться изучить существо сперва при помощи сканирующего оборудования, что не принесло результата, так как исходящие от туши излучения оказались слишком мощными, а затем отправил нескольких некроголемов взять образец тканей с одной из чешуек.

Однако же неживые помощники не успели приступить к своей задаче, так как земля, скрывающая под собой огромное тело, вздрогнула и вспучилась, затем опала и вновь начала подниматься, словно необычное одеяло при глубоком дыхании. Духовный фон резко возрос, создавая в пространстве невидимые завихрения, похожие на искажения воздуха в очень жаркую погоду, а затем почва начала расступаться и осыпаться, с каждым мгновением открывая всё большие участки тела...

"Невероятно... Все измерительные приборы зашкаливает! Его уровень сил даже выше чем у капитана Готея... Много выше", — если бы скафандр не экранировал учёного от внешних излучений, он мог бы только мечтать о том, чтобы стоять на своих ногах (а скорее всего — лежал бы ничком, прикладывая все силы для очередного вдоха).

Словно два паруса, разбрасывая куски земли и поднимая облако пыли, над котлованом поднялись широкие полотна кожистых крыльев, которые своим движением подняли ветер, ударной волной разошедшийся по окрестностям, заставляя шелестеть и срываться с ветвей листву деревьев. Часть некроголемов, оказавшихся в этот момент слишком близко к краю ямы, сорвались вниз, увлекаемые начавшей осыпаться сухой землёй, а столб энергии, бьющий вверх, стал видим обычным зрением.

В голове даже через подавляющие эмоции препараты промелькнуло беспокойство, а затем прозвучала странная мысль, что "Америку можно открыть, но вот закрыть уже не удастся". Когда же раздался рокочущий вздох, похожий на сонный всхрап, все системы скафандра взвыли от перегрузки, а остававшиеся на ногах некроголемы и некромаги попадали на землю, будто придавленные невидимым весом муравьи.

Широкие крылья медленно сложились, подняв небольшой ураган, сломавший множество веток и едва не уронивший Виктора, который сумел устоять на месте не иначе как чудом, а затем вверх медленно поднялась массивная голова, увенчанная короной из рогов и шипом, растущим из носа... словно у носорога. Гигант разлепил глаза, переливающиеся разными цветами радуги, сфокусировал взгляд на Викторе и... зевнул.

"Дракон... Ему в пасть поместился бы целый дом. Те крылатые змеи из Республики Огня — просто карлики", — отметил разум мужчины, в то время как душа подвергалась сильнейшему внешнему давлению, будто бы её пытались сжать, при этом игнорируя препятствие в виде скафандра.

= "Ты интересный. Живи", — прозвучал в голове далёкий рокот, а затем Франкенштейн всё же упал на спину от порыва ветра, поднятого взмывшей ввысь тушей.

Через треснувшие стёкла окуляров, доктор видел как немыслимо могущественное, невероятно ужасное и чудовищно прекрасное в своём смертоносном совершенстве существо поднимается всё выше и выше, оставляя ничтожного на своём фоне смертного далеко позади, среди грязи и мусора...

— Стой... Подожди... Я... — Франкенштейн не был уверен, что хотя бы одно из этих слов вырвалось из его горла. — Я найду тебя!

Там за морями, за горами далеко, где люди не видят, а боги не верят,

Там тот последний в моём племени, легко, расправит крылья, железные перья.

И чешуёю нарисованный узор, разгонит ненастье воплощение страсти.

Взмывая в облака судьбе наперекор: безмерно опасен, безумно прекрасен...

Примечание к части

Уважаемые читатели, поздравляю вас с наступающим новым годом. Желаю добра, здоровья, счастья, успехов в творчестве, работе и личной жизни.

С праздниками.

Одержимовательная

(Япония. Одна тысяча семьсот тридцатый).

— Уровень духовного фона снизился до среднеевропейских показателей; интенсивность облучения духовными частицами опустилась до среднеазиатских показателей, — доложил безэмоциональный голос специализированного аналитического ИД, к которому стекалась информация с артефактов, разбросанных по всей Японии. — Исключениями остаются Огненная Гора, город Токио, резиденции кланов Круга Экзорцистов, императорские владения и места заточения сильнейших ёкаев. Прогнозируется резкое снижение численности самозарождающихся ёкаев неживотного и животного происхождения вне зон повышенного духовного фона. Наблюдается укрепление завесы между материальным миром и междумирием...

Стоя перед широким монитором, на который выводились все те же данные, Виктор совершенно автоматически воспринимал информацию, отсеивая бесполезный мусор и вычленяя крупицы ценных знаний. Однако же основные его мысли были заняты иным...

Дракон — мифическое существо из легенд, рядом с которым все виденные ранее виверны смотрелись жалкими пресмыкающимися, произвёл на Франкенштейна неизгладимое впечатление: он хотел изучить его; он хотел обладать им; он хотел создать его подобие; он хотел быть таким же как этот монстр, который с высокомерным пренебрежением смотрел на суету мира, одним своим существованием внося дисбаланс в привычное мироустройство. Мгновения, когда их взгляды встретились, словно раскалённое клеймо на теле коровы, оставили свой отпечаток в душе смертного, покусившегося на нечто столь далёкое и непознаваемое, что это вызывало суеверный трепет.

"Увидев совершенную красоту, которую неспособен осознать наш разум, мы испытываем животный страх", — мысленно произнёс доктор, ощущая себя одновременно и усталым старцем, труды всей жизни коего оказались не более чем игрой с камнями, в то время как где-то уже изобрели металл, и ребёнком, которому показали интересную игрушку, после чего увели её из под носа.

Отчаяние и восторг, уныние и азартное возбуждение, разочарование и надежда... Если бы лекарства не подавляли эмоции, то они уже свели бы мужчину с ума. Сейчас же он видел перед собой цель, к которой следовало стремиться, и которую необходимо было достичь любыми средствами...

Человек был не способен добиться столь высоких вершин, так как ему для этого не хватило бы и самой долгой жизни. Превзойти человеческий потенциал было возможно... в далёкой перспективе. Изменить себя, превратившись в ёкая, оборотня или вампира Виктор не хотел, так как это отняло бы у него широту манёвра, сделав светлым или тёмным. Следовательно, оставался лишь один вариант: если нельзя стать больше чем человек, а превращаться в нелюдь недопустимо, то нужно стать чем-то меньшим...

"Такой простой выход. Это же логично", — тонкие губы под маской чумного доктора искривились в улыбке, а скафандр получил приказ на вывод всей искусственной химии из крови.

Разум сделал из животного человека, но эмоции и инстинкты способны сделать из человека страшного зверя. Разве не это показал тот "герой", однажды явившийся в жизнь Франкенштейна, чтобы надругаться над его надеждами и мечтами? Однако он — хищный дикий зверь, поступками коего руководят эмоции и желания, удерживаемые на коротком поводке жестоким, расчётливым, острым умом.

"Я шёл не тем путём", — сжав и разжав кулаки, мысленно констатировал учёный, уже ощущающий как с него спадают воображаемые ограничители, похожие на тяжёлые кольца, обхватывающие саму душу.

— Отец, — позвал Нурарихён, открывший двери в лабораторию, и остановившийся на пороге. — Твой приказ выполнен.

— Чудесно, — прервав монотонный доклад ИД, доктор отвернулся от монитора и широким шагом направился к выходу. — Не будем заставлять гостей ждать.

— Ты... уверен в этом? — беловолосый мальчик, одетый в белое кимоно, ступая по полу босыми ногами пристроился за правым плечом создателя, стоило тому выйти в коридор. — Они ведь безумные монстры, а ты...

— Слабый человек, — констатировал Виктор. — Ты ведь это хотел сказать, Первый?

Блондина словно бы ударили по лицу, отвесив болезненную пощёчину. Сверкнув алыми глазами, он поджал губы и дальше шёл молча, внутренне кипя от обиды, злости, страха...

"Прототип. Удачный, но лишь прототип", — говорил всё ещё холодный разум, разбивающий мир вокруг на схемы и числа, лишь иногда выпуская из-под корки отстранённого отчуждения нечто живое.

— Можешь не беспокоиться: я не собираюсь погибать сегодня, — спустившись на этаж ангаров, один из коих был переоборудован в экранированный полигон, заявил Франкенштейн. — Да и гибель тела — это не конец пути высокоорганизованного разума.

Ответом было угрюмое молчание, которое ничуть не тронуло учёного, решившегося на самый рискованный эксперимент за последние десятилетия. Ведь второй попытки у него уже не будет...

Первые двойные двери разошлись в стороны, впуская доктора в шлюзовую камеру. Нурарихён был вынужден остаться снаружи, но стоять в коридоре не стал, а вместо этого бросился в комнату для наблюдения.

Мужчина сделал несколько шагов, оказываясь перед второй дверью, и только тогда герметичные створки сомкнулись окончательно. Подняв руки к голове, он снял с лица маску, открыв воздуху доступ к худому, бледному лицу, на котором не было ни одной морщины. Лишь кажущиеся слишком большими покрасневшие от напряжения глаза, буквально лучась внутренней силой выделялись словно драгоценные камни среди гальки.

Сегмент за сегментом, броня раскрывалась и отсоединялась от тощего тела, одетого только в короткие тряпичные штаны до колен, выпуская его наружу... как панцирь улитки. Медленно и неуверенно, словно в самый первый раз, человек сделал шаг, и двери перед ним раскрылись, позволяя пройти в светлое и просторное помещение, у стен которого были прикованы злобные, безумные, голодные монстры, не желающие или не способные меняться. Учуяв и увидев слабую жертву, они зарычали, завыли, завизжали словно свиньи (впрочем, боровам-ёкаям это позволительно).

"Страх... Это так... необычно", — тело быстро покрыли мурашки, дыхание Виктора стало тяжёлым и прерывистым, а руки и ноги начало потряхивать, из-за чего движения приобрели заметную неуверенность.

...

— Всё готово? — пророкотал Френки, стоя перед панорамным окном на балконе, расположенном под потолком.

— Излучатели активированы; проекторы силового поля заряжены; некроголемы ожидают сигнала за переборками стен, — отчитался Кукла, оставшийся в рубке управления.

Нурарихён, войдя в помещение, прислонился к ближайшей стене спиной, сложил руки на груди и всем видом показывал, что не собирается и пальцем шевелить, если вдруг произойдёт худшее. Тиао, находящаяся в своей полутрансформе, бросив на него мимолётный взгляд закатила глаза... а затем прикоснулась к ошейнику.

Тигрица находилась в сомнениях: с одной стороны, она уже привыкла к своему подчинённому положению, тем более, что хозяин не так уж и часто что-либо приказывал, научилась получать от него пользу для себя и вполне неплохо сдружилась с "детьми" Франкенштейна, но... при этом воля к свободе так и не угасла, а здравый смысл подсказывал, что иной столь же удачной возможности скинуть поводок может и не подвернуться. Так что в случае неудачи эксперимента, она была не уверена в том, бросится ли спасать самоуверенного безумца, либо останется сторонним наблюдателем.

— Обратный отсчёт, — объявил манекен, оставшийся у терминала управления. — Десять... девять... восемь...

— Внимание, — прозвучал обезличенный голос системы оповещения, а в следующую секунду вспыхнули золотые духовные поля "барьера отрицания", через которые можно было только смотреть. — Активирован протокол изоляции.

— Кукла? — обернулся к ёкаю здоровяк, лицо коего исказила маска гнева.

— Это не я, — отшатнувшись от терминала, который тоже был скрыт под защитным полем, вскинул руки манекен. — ИД действуют по заложенному отцом алгоритму.

"Подстраховался, чтобы никто не мог вмешаться", — со злостью и облегчением подумала Тиао, которой теперь уж точно не придётся делать выбор.

— Отключи это, — рявкнул Френки, резко обернувшись к младшему брату. — Нура, вытаскивай его.

— Отец сказал... — начал было отвечать мальчик.

— Быстро! — сжав кулаки, полыхнул КИ монстр Франкенштейна. — Потом будешь обижаться сколько захочешь.

— Ла-адно, — недовольно скривившись, Первый начал выпускать разные уши и хвосты, пытаясь то телепортироваться, то просочиться в зал. — Н... Не выходит...

— Грррааах! — взревел гигант, который словно бы увеличился в размерах, ударяя кулаком в золотистую плёнку, совершенно никак на это не отреагировавшую. — Система, отключить барьеры!

— Запрос отклонён, — отозвался обезличенный голос. — Приказ об изоляции был отдан приоритетным пользователем.

В этот момент монстры получили свободу, ещё секунду простояли на месте, будто бы не могли в это поверить, а затем в едином порыве устремились к одинокому, худому, дрожащему от страха человеку.

— Отец! — врезавшись всем телом в нерушимую преграду, раненным зверем проревел Френки, чувствуя как две кровавые дорожки побежали по лицу.

"Да чтоб тебя! Виктор, ты мне будешь очень сильно должен", — оскалившись, тигрица выпустила когти, по которым заструились разряды молнии, а затем упала на колени и принялась разрывать пол, выдирая из него целые куски металла...

...

"Это... смерть? Как нелепо", — расширенными от ужаса глазами Франкенштейн смотрел на застывшего в воздухе упыря, чёрная кожа коего отбрасывала отсветы хитинового блеска, неестественно широко открытый рот красовался частоколом клыков, а непропорционально длинные руки, оканчивающиеся когтистыми пальцами, уже почти достали до тощей груди.

В первый субъективный миг Франкенштейну показалось, будто бы время остановилось, но... на самом деле это его мозг, в стрессовой ситуации вышел на пределы расчётных мощностей (видимо не зря создавал себе эссенцию крови и мозговых тканей клана Якоин). К сожалению то, что он думал быстрее и мог разглядеть монстра в мельчайших деталях, не наделяло скоростью, чтобы увернуться от атаки, так как тело оставалось слабым и медлительным.

"Непростительная ошибка", — был вынужден признать учёный.

Внезапно страх исчез, перерастая в дикую ярость, мир вновь начал двигаться, а во все стороны хлынула волна духовной энергии негативного окраса.

Упыря смело с такой лёгкостью, будто он был сорвавшимся с дерева листиком, попавшим под ураганный ветер; четверых низших "пустых" вовсе развеяло, а дюжину наиболее слабых ёкаев прижало к полу.

— Гррр... — глухой рокот вырвался из сухого горла, после чего с рук мужчины сорвались белые молнии, ударившие во все стороны, прожаривая неудачливых жертв.

Ещё один монстр, бросившийся со спины, был перехвачен в воздухе за шею рукой человека, развернувшегося на девяносто градусов, а затем он дёрнул рукой, отрывая голову какого-то паукообразного существа, швыряя её подобно снаряду в другого противника. Рык сменился хохотом, а духовная энергия окрасилась злой радостью, будто тяжёлый туман расползающейся по полу.

Несколько костяных шипов ударились в грудь Виктора, но не сумев преодолеть кожу, напитанную жизненной и духовной энергиями, отскочили, падая на пол.

Шаг... и применив технику быстрого перемещения, характерную скорее для квинси, Франкенштейн оказался рядом с чем-то похожим на ежа. Ударив его кулаком, он заставил тушу монстра оторваться от пола, после чего схватил за лапы и размахнувшись, впечатал в набегающих противников...

"Жертв", — сам себя поправил доктор, всеми фибрами души ощущая, что в помещении нет никого, кто мог бы пробить его защиту, чтобы хотя бы ранить.

В этот самый момент Тиао разорвала последнюю преграду и кувырнувшись в воздухе, приземлилась на четыре лапы, рассыпая вокруг себя искры разрядов молнии. Её сила была уже достаточно велика, чтобы ранить...

"Разорвать", — взревели инстинкты, требуя уничтожить угрозу, в то время как более слабые существа трусливо расползались по углам.

— Грррааа! — взревел Франкенштейн, срываясь в стремительный рывок...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Прошу прощения за маленький объём глав.

Одержимовательная 2

(Япония. Одна тысяча семьсот тридцатый).

Сидя на каменном выступе, нависающем над жерлом вулкана, одетый в серую рубашку и такого же цвета штаны, подпоясанные ремнём из кожи ёкая-змеи, худощавый мужчина смотрел на свои бледные, костлявые руки с длинными тонкими пальцами. Он вдыхал воздух, в котором ощущались примеси дыма, газов, сажи, но усиленный КИ и духовной энергией организм, даже не замечал этих неудобств, позволяя спокойно размышлять о недавних событиях.

Где-то позади восходило солнце, своими золотыми лучами, так похожими на силу клана Амакава, выстреливая из-за горизонта. Впрочем, поднимающийся из жерла огненной горы столб дыма, пусть и не слишком плотный из-за того, что лава бурлила вполне спокойно, успешно скрывал человека от посторонних взглядов... А сотня некроголемов и некромагов, вооружённых артефактным оружием, обеспечивала своему создателю возможность побыть одному (после минувших событий, они не сомневались в его способности себя защитить).

"Эксперимент прошёл успешно; все поставленные перед собой цели достигнуты. Тогда, почему мои руки дрожат, а в груди такое ощущение, будто бы я проглотил большой кусок стекла?", — анализируя свои чувства, Виктор был вынужден признать, что некоторые детали всё же не продумал, из-за чего получил не совсем то, что хотел изначально.

Самоотверженный, смелый, благородный и... глупый поступок подопечных, совершённый ими из самых благих побуждений, привёл к тому, что вместо подчинения эмоций разуму, произошёл раскол личности на две неравные части: рациональную и эмоциональную (подчиняющуюся импульсивным порывам). С одной стороны — это неплохо, так как эмоции теперь полностью подконтрольны, словно хорошо дрессированная собака, которую можно спустить с поводка, ну или посадить на цепь, но с другой стороны, просчитать последствия подобной травмы крайне сложно. В конце концов, прямо сейчас доктор ощущал, что уровень его духовных сил в спокойной обстановке упал до объёмов двенадцатого офицера второго отряда Готей Тринадцать.

"При этом моя "дикая" часть, назовём её — Зверь, имеет силу едва ли двадцатого офицера. Но стоит нам слиться, как уровень подскакивает до первой пятёрки. Но душа, в подобном состоянии, получает слишком сильное напряжение, что сказывается и на теле. Интересный эксперимент может получиться при разделении... Но всё же рисковать посмертием собственной души не хочется. Взять другого подопытного? У наиболее похожих на людей ёкаев существует двойственность между зверем и человеком... Хотя, вариант с оборотнями смотрится перспективнее", — попытавшись откашляться, Франкенштейн не достиг успеха, лишь дискомфорт в груди стал сильнее, но при этом диагностика тела и души не показала никаких отклонений или повреждений.

Одновременно с тем духовная энергия, наполненная верой разумных, поклоняющихся "Кровавому Богу", "Крысиному Королю", а также "Ками Огненной Горы", преодолевая естественное сопротивление смертной оболочки и души одарённого, всё стремительнее вливалась в сон души, проходила через звено цепи, а затем словно бы проваливалась куда-то в бездну. Вероятно, если бы учёный находился в не настолько разбитом состоянии, он бы заметил это, ну или хотя бы вспомнил о том, что эта угроза вообще существует. Только вот пошедший не по плану эксперимент сказался на испытателе сильнее, нежели он хотел, в результате чего подсознанию приходилось изыскивать способы спасения себя в обход сознания.

"Заметка на память: выдавать приближённым самую полную информацию, а затем спрашивать, всё ли они поняли, подробно поясняя неочевидные для них детали", — сжав и разжав кулаки, Виктор опустил руки, ощущая сильнейшую усталость и какую-то апатию, накатывающую всё более сильными волнами...

...

Обнаружив угрозу, он сделал стремительный шаг вперёд, одновременно с этим вскидывая левую руку с выставленным указательным пальцем. Духовная энергия, устремившаяся к ногтевой фаланге приняла негативный окрас, а затем духовные частицы начали хаотичное движение, характерное для заряда молнии.

— Хо... — попыталась что-то сказать хищница, но была вынуждена отпрыгивать со своего места, чтобы избежать удара ярко-белой, с фиолетовыми вкраплениями дуги. — Да чтоб тебя! Виктор!..

Жертва ускользнула в последний момент, что вызвало охотничий азарт, смешанный с гневом. Взмах правой рукой, с одновременным выплеском духовной энергии, с частицами, вибрирующими в такт стихие огня. И пусть в обычной обстановке на это требовалась концентрация, но сейчас гудящий поток алого пламени вышел вовсе без напряжения, да ещё и оказался почти на порядок сильнее... что осталось незамеченным для разума, поглощённого эмоциями.

— Да остановись же ты! — зарычала полосатая крупная кошка, распластавшаяся по полу, чтобы пропустить над собой новую атаку.

Напрягая всё тело, Франкенштейн выстрелил собой вперёд, буквально оттолкнувшись от пространства позади (по сути, использовав воздух для ускорения). Оказавшись над Тиао, которая сама рванула вбок, но на этот раз явно не успевала уклониться, он сконденсировал в руке влагу, превратившуюся в острую сосульку...

Удар вбок сбил мужчину влево, заставляя выпустить из пальцев оружие, перекувырнуться через голову и приземлиться на четыре конечности. Тут же на него навалилось существо, похожее на кентавра, но с нижней половиной тела как у паука, начавшего спутывать руки и ноги.

— Отец, опомнись! — шагнул к Виктору Френки, который и спас хищницу если не от смерти, то от серьёзной раны — точно.

Выплеск духовных частиц с негативным зарядом всем телом окончился тем, что учёного окутала огненная аура, а Нурарихён с воплем отпрыгнул, меняя свою форму на кицуне. Следующим действием человек встал на ноги, сконцентрировал покров в правой руке до состояния белого шара и швырнул его на пол между тигрицей и здоровяком. Сам он напитал силой кровь, укрепляя своё тело, а затем КИ вырвалась на свободу, увеличивая силу и скорость в разы...

...

"Состояние "одержимость Зверем" даёт интуитивное понимание того, как нужно управлять энергиями для получения того или иного результата. При этом действия крайне прямолинейны, что не компенсируется увеличением разрушительной мощи. Вывод? Путь "Зверя" является тупиковым. Необходимо комбинировать оба начала, для гармоничного использования всех возможностей. Следует научиться снимать психологический ограничитель, который не позволяет управлять энергиями в осознанном состоянии столь же легко и естественно", — ещё раз сжав и разжав кулаки, доктор попытался прокашляться, но снова ничего не получилось...

...

— Нужно его измотать, — тяжело дыша заявил Френки, на теле коего выступила чешуя, ногти превратились в когти, а лицо чуть вытянулось, напоминая собой морду (КИ от него веяло так, что рядом тяжело было дышать).

— И как ты предлагаешь это делать? — находящаяся в полутрансформе Тиао, по шкуре коей скользили разряды молний, с трудом переводила дух, готовясь вновь кинуться в бой, в котором не могла даже раны противнику нанести, не рискуя получить откат от контракта.

Здоровяк не успел ответить, так как в этот момент Нуранихён, превратившийся в звероватого вида человека с красной кожей и рогами, подскользнувшись на льду попал под струю воды, а затем в него ударила молния. Пришлось бросаться под следующий удар, который мог стать для брата смертельным, принимая на чешую полдюжины ледяных кольев, взорвавшихся прямо в ранах...

...

"В состоянии "Зверя" есть возможность мыслить творчески, но только в рамках сиюминутной задачи: пробить броню; остановить слишком быстрого врага; разделить союзников. При этом внимание удерживается только на одной, максимум — двух целях. Стоит же одной из целей уйти в сторону, как она теряет приоритет. В реальном сражении — недопустимо", — хотелось поправить маску, возможно — отключить подачу химии в кровь, но... скафандра на учёном не было, что вызывало разлад в мыслях...

...

Вот он совершает серию ломанных рывков, оказываясь позади чешуйчатого здоровяка. Правая ладонь ложится на поясницу и выпускает импульс духовной энергии. Френки рычит и падает вперёд, приземляясь на выставленные руки, в то время как его нижние конечности не шевелятся из-за промороженного спинного мозга.

Атака тенгу, в которого превратился Нурарихён проходит по пустоте, так как Франкенштейн успел его заметить из-за разогнанного сознания. Два рывка на ускорении и вот он уже появился в воздухе, указал на ёкая ладонью и... яркое, почти белое пламя бьёт по крылу, вызывая вопль боли.

Упав на пол, перевёртыш несколько раз перекувырнулся, вернулся в человеческий облик и попытался свернуться клубком, тихо всхлипывая. Он уже не пытался сражаться, будучи попросту сломленным.

— Отец... да опомнись же! — перебирая руками, острыми когтями вгрызаясь в пол, Френки попытался прикрыть собой брата, глазами с вертикальными зрачками глядя на худощавого мужчину, приземлившегося на корточки. — Кукла!..

— Гррр... — Тиао, уже в полностью звериной форме, появилась перед монстром в человечьем облике. — Поигррраем?

Резкая смена тона противника вызвала секундный ступор, да и отсутствие уже ставших привычными молний сбивало с толку. Тигрица же припала на грудь, выгибая спину и размахивая хвостом...

...

"Состояние "Зверя" весьма нестабильно: столь же резко как появляется негатив, вроде раздражения и злости, могут быть вызваны и другие эмоции... не те эмоции, на которые можно рассчитывать", — прикрыв глаза, учёный склонил голову...

...

Удар был стремителен, так что жертва не успела и мявкнуть. В следующий миг мужчина уже сидел на теле дезориентированной кошки, обеими руками сдавливая её шею. КИ и духовная энергия подходили к концу, но их было всё ещё достаточно для боя. Однако же голод всё сильнее давал о себе знать.

— Хо-зя-ин... — едва выдавила из себя Тиао,глядя в безумные, голодные глаза, ощущая как тонкие, но безумно сильные пальцы сминают шею, разрывая ошейник и плоть.

— Отец, нет!!! — обречённый крик Френки, по покрытому чешуёй лицу коего стекали капли слёз, струящихся из нечеловеческих глаз. — Отец...

Старшему брату вторили всхлипы беловолосого блондина, баюкающего сожжённую до костей руку. А где-то на наблюдательном балконе стоял манекен, чей разум был парализован страхом.

Виктор же видел, как затухает жизнь в глазах его добычи, бессильно опускаются лапы, которыми она пыталась его оттолкнуть, вываливается из приоткрытой пасти язык. А затем прозвучал ликующий вопль первобытного охотника, поймавшего опасную дичь.

Склонившись над телом, он впился зубами в плечо кошки, зубами вырывая кусок мяса. Горячая кровь заструилась по подбородку и в горло... после чего живот скрутило, а сам охотник закашлялся, сплёвывая проглоченный кусок на пол. Тяжело дыша, он опирался на все четыре конечности, ощущая как медленно, крайне неохотно разум вытесняет инстинкты, загоняя их в дальний угол сознания, будто обозлённый на непослушного пса хозяин. Рывок за рывком, вырывая всё "лишнее", он отделял человеческую суть от животного начала, пока наконец ясность мышления не восстановилась.

— У-у-у-у... — подвывал Нурарихён. — Нена... Нена... Не...

— Проклятье, — сплюнув на пол красную от чужой (и своей) крови слюну, доктор поднялся на ноги, покачиваясь от усталости и новым взглядом осмотрел устроенный беспорядок. — Почему вы вмешались в эксперимент?

— Мы... хотели... омочь, — тяжело роняя слова, выдавил из себя здоровяк, тело которого уже почти регенерировало. — Я... Тиао...

— Понятно, — утерев губы тыльной стороной ладони, Виктор посмотрел на тигрицу, из рваной раны которой вытекала кровь. — Система, отключить барьеры; приготовить первую, вторую и третью лаборатории с инвентарём для операций; прислать в ангар некромагов с инструментами для реанимации...

— Отец? — позвал Френки, принимая сидячее положение.

— Позже, — ещё раз пошатнувшись, отмахнулся мужчина. — Мне нужно сосредоточиться на работе...

...

"Итоги эксперимента: появление второго сознания и повреждение Сна Души. Придётся обращаться к шаманам, чтобы получить методики по лечению. Кукла теперь меня боится, Нурарихён — тихо ненавидит, Френки и Тиао... не ясно", — усилием воли заставив себя шевелиться, Франкенштейн поднялся на ноги, пошатнулся, но всё же устоял на выступе, краем сознания отметив приближение летательного "гвоздя".

— Ты решила нас покинуть? — прозвучал равнодушный вопрос, когда аппарат приблизился достаточно, чтобы можно было говорить не повышая голоса.

— Я слишком ценю свою жизнь, чтобы снова умирать, — ответила тигрица, находящаяся в полутрансформе, после чего спокойно сошла на тот же уступ, встав в шаге от собеседника. — Раз уж мой контракт исполнен, было бы глупо этим не воспользоваться. Ты не находишь?..

— Я бы мог заставить тебя остаться, — констатировал доктор, разглядывая совершенно здоровую, полную сил оборотня-девушку.

— Но не сделаешь этого, — приподняла уголки губ в улыбке хищница, прикрыв веки. — Ты странный, Виктор. Знаешь?

— Куда отправишься? — после непродолжительной паузы, спросил учёный, переводя взгляд на висящую в жерле вулкана пирамиду.

— Присоединюсь к Ясаке, — проследив за его взглядом, ответила Тиао. — Скажу, что ты отправил меня за ней присматривать... раз уж сам не догадался, что нельзя бросать девочку одну, да ещё отдавая в лапы местным богам.

— Хороший вариант, — согласился Франкенштейн. — С Аматерасу я переговорю лично, так что препятствий она чинить не будет.

— Ты слишком много о себе думаешь, "хозяин", — фыркнула бывшая наёмница, сделала шаг вперёд и, глядя на мужчину снизу вверх, подозрительным тоном спросила: — С чего вдруг такая забота обо мне? Неужели чувство вины гложет?

— Мне кажется, что так будет правильно, — безразлично отозвался Виктор.

Тиао положила ладони ему на плечи, приподнялась на цыпочки и впилась губами в его губы. Поцелуй человекоподобного зверя и недочеловека был странным, да и надолго не затянулся. Когда же кошка отстранилась, то провела когтем указательного пальца правой руки по его левой щеке, оставляя тонкий надрез, после чего заявила:

— Я тебя прощаю, если для тебя это сколь-нибудь важно.

Ответом ей было равнодушное молчание, так что хищница вздохнула, качнула головой и пробормотав "Чего и следовало ожидать", приняла полностью звериный облик. Более не тратя времени она сперва взбежала на край жерла вулкана, задержалась на пару секунд, бросив назад прощальный взгляд, вильнула хвостом и скрылась по ту сторону гряды камней.

Подняв левую руку, доктор коснулся кончиками пальцев места, где была царапина, а затем посмотрел на окрашенные каплями крови подушечки. Отпустив контроль над второй частицей своей души, он ощутил как миру возвращаются краски, во рту появляется горечь, а тупая боль в груди проходит.

— Можешь не верить, но мне это важно, — всё тем же равнодушным голосом произнёс Франкенштейн, растирая капли крови между пальцами. — Очень... кха-кха... кхе-кха...

Пошатнувшись, доктор упал на корточки, оказавшись на самом краю выступа. Кашляя всё сильнее, он ощущал как содрогается в судорогах всё тщедушное тело, из горла вырываются алые брызги, а по коже разбегается паутинка трещин. Следившие за состоянием отца некроголемы бросились на помощь, а некоторые из них приготовились преследовать беглянку, но...

— П-хус-ть... у-хо-тит... — прокашлял Виктор. — В ла-бхо-ра-тхорию... Бхы-стхро...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Самолечительная

(Япония. Одна тысяча семьсот тридцать первый).

В полумраке лаборатории, превращённой в палату госпиталя для единственного пациента, на в меру жёсткой кровати, укрытый тонким одеялом и подключённый к самому разнообразному оборудованию, на спине лежал худой мужчина. Лысая голова, болезненно бледная кожа, кажущиеся выпученными глаза... всё это не придавало ему красоты в глазах большинства. Впрочем, для его творений, которые ухаживали за своим создателем, в целом мире не было существа совершеннее.

Франкенштейн лежал смирно и тихо, так что если бы не поднимающаяся и опускающаяся при дыхании грудная клетка, а также время от времени моргающие глаза, то его вовсе можно было бы принять за неудачную куклу. Только вот неподвижность физическая совершенно не означала, что учёный бездействует: подключённые к голове устройства, похожие на обруч с множеством контактов, наушники и прозрачные круглые очки, считывали мозговые импульсы и, расшифровав их в команды, отправляли в соответствующие части пирамиды, после чего проецировали отклики на органы чувств. Таким образом доктор продолжал работать, даже находясь в своём незавидном состоянии.

Проблема Виктора была иронична, если знать о факте того, что от рождения он был маглом, родившимся в магической семье: уровень его духовных сил стал слишком высок для человека, пусть и улучшенного при помощи КИ и некоторых иных средств. Слишком "тяжёлая", "плотная" энергия, резерв которой превысил объёмы даже сильных магов, буквально разрушала материальную оболочку при каждом неловком всплеске. Дополнительные проблемы создавало ещё и то, что энергия веры, успевшая попасть в организм из-за неосторожного поступка после относительно неудачного эксперимента, начала трансформацию той части души, которая почти откололась от основы, значительно повредив эмоциональную сферу.

"Как вариант, можно превратить одну из частей своего тела в божественный атрибут. С одной стороны, это даст мне множество плюсов, начиная от живучести и устойчивости, заканчивая возможностью поглощать духовную силу верующих... с другой же стороны, становиться новым Ахиллесом не хочется", — вспоминая эту легенду о человеке, который обладал неуязвимостью к оружию и магии, Франкенштейн волей-неволей представлял способы того, как этого можно было добиться.

Благодаря откачке силы из резерва, из-за чего ощущалось постоянное истощение, негативные последствия для тела удалось снизить до совсем незначительных, но решение это было временным, да ещё и крайне неудобным. На фоне этого гипотетическая угроза лишиться посмертия смотрелась уже не столь уж и плохо. И если бы не существовало иных способов лечения, то вероятно учёный бы пошёл именно по данному пути, но...

...

Резиденция клана Асакура встретила некромагов, один из которых был облачён в скафандр создателя, тишиной и ощущением безмятежности. Большинство шаманов и прислуги предпочли не попадаться на глаза опасным гостям, но вот немолодой глава был лишён такой возможности.

— Приветствую вас, Виктор-доно, — одетый в светлое кимоно мужчина изобразил уважительный кивок. — Что привело вас ко мне в столь чудесный день?

— Я исполнил наш уговор, Асакура-доно, — спокойно отозвался "Франкенштейн", устроившийся напротив хозяина поместья в беседке. — Шестьдесят тысяч Духовных Жемчужин, из которых пятьдесят тысяч — стихийные, а ещё десять — нейтральные.

После этих слов сопровождающие "создателя" неживые маги поставили на землю сундуки, откинули крышки и продемонстрировали товар.

Собеседник внимательно посмотрел на небольшие шарики, состоящие словно бы из стекла, прислушался к своим сенсорным способностям, после чего прикрыл глаза, тем самым показывая, что согласен с ценой. Впрочем, это не помешало ему проявить некоторое недовольство:

— Я бы предпочёл, чтобы в качестве оплаты вы предоставили нам технологию создания этих артефактов. Клан Асакура согласен принять вас в свои ряды, на правах старейшины.

— Ваше предложение лестно, но я вынужден отказать: не хочу связывать себя обязательствами выше необходимого минимума, — равнодушно отрезал некроголем, получающий распоряжения от отца в реальном времени.

Чего хотел добиться шаман? Если забыть о том, что Духовный Жемчуг может перерабатывать свободную энергию в стихийную, ну или более плотную нейтральную, что позволяет использовать его для подпитки и содержания духов, что дало бы всему их объединению хороший толчок для наращивания мощи, то сам Виктор являлся лакомой мишенью для различных интриганов. В конце концов только глухой не слышал о том, что нынешняя принцесса Японии, а также глава признанной общины ёкаев, куда стекаются нелюди со всего архипелага, является его ученицей, которая вряд ли откажет наставнику в паре-тройке необременительных просьб. Да и сам Ками Огненной Горы, разгромивший сёгуна, мог усилить собой любую фракцию...

— Ваша часть сделки?.. — поторопил собеседника некромаг в скафандре.

— Вы ведь понимаете, что я отдаю вам реликвию моего рода? — наклонив голову, спросил Асакура.

— Реликвию, которой вы не пользуетесь, — констатировал "Франкенштейн". — Кроме того — не отдаёте, а даёте в аренду.

— Разумеется, — вздохнул собеседник, отставил чашку чая на край стола, а затем извлёк из футляра книгу в толстом кожаном переплёте, закрытую на массивный замок. — Если другие члены клана узнают, чем я расплачиваюсь за вашу помощь, то даже все перспективы, которые открывает перед нами Духовный Жемчуг, вместе с былыми моими заслугами, не спасут меня от позорнейшей участи.

— Не драматизируйте, Асакура-доно, — приняв труд древнего шамана, созданный для неблагодарных потомков, некромаг спрятал его в небольшую сумку. — Пожалуй, не буду более обременять вас своим присутствием.

— Буду рад продолжить наше сотрудничество, Виктор-доно, — отозвался шаман. — Разумеется, после возвращения реликвии.

...

В экранированном ангаре, на невысоком постаменте была уложена книга когда-то могущественнейшего шамана, который искренне жаждал блага... но совершал для этого великое зло. Впрочем Виктор, как человек широких взглядов, руки коего тоже были далеко не чисты от крови и иных жидкостей, в которых приходилось ковыряться в поисках крох информации и сил, не спешил судить вероятного коллегу. В конце концов, историю всегда и везде писали победители.

Сидя в кресле, которое ездило на четырёх небольших колёсах, могло медленно летать и создавало защитные поля, при этом являясь медицинским артефактом, Франкенштейн ждал активации ритуала. Он был одет в хлопковые рубашку и штаны, на голове покоился магический обручь, на худом, но уже не худощавом лице вновь была надета маска чумного доктора с очками.

— Отец, ты уверен в том, что нам нужно участвовать? — уточнил Нурарихён, одетый в белое кимоно, переминаясь с ноги на ногу (ему было неуютно находиться в этом зале, так как слишком многое вызывало болезненные воспоминания).

— Да, — коротко ответил учёный, глядя точно на постамент, к которому подходили двое некромагов.

На этот раз Франкенштейн расписал всё, что должно или может произойти, а также собственные цели и мотивы. В качестве гарантии того, что троица подчинённых не устроит очередную проблему, он решил держать их в поле своего внимания... чему ни Нурарихён, ни Френки, ни Кукла рады не были. Всё же кроме того, что они побаивались родителя, который наглядно показал разницу между ними как в силе, так и умениях, им было тяжело видеть последствия своей ошибки...

Наконец книга оказалась открыта и по залу пронёсся вой. Двое некроголемов тут же были раздавлены, а в воздухе стали проявляться силуэты двух демонов, которые были похожи на настоящих монстров, а не представителей библейской мифологии.

"Вот и первый подвох от "друга" из клана Асакура: о стражах он говорил, но вот их силу, определённо, занизил", — удовлетворённо подумал доктор, одёргивая собственное второе "я", почуявшее сильных противников.

Уровень духовных сил у существ был примерно как у лейтенантов Готей Тринадцать, а вот за счёт плотности духовных частиц они могли бы побороться и с капитаном... пусть и из слабейших. Однако же в нынешней обстановке это не играло роли, так как Виктор находился на своей территории.

Золотистые многослойные поля сдерживающих барьеров окружили демонов, пока те только формировались, а затем их начали прожаривать духовные молнии, бьющие прямо с потолка. По задумке создателя, шаман-претендент, который пожелал получить доступ к мудрости великого предка, должен был победить стражей сам, а затем войти в контакт с книгой, напитав её своей силой, а затем позволив напитать себя её энергией. По рассказам главы клана Асакура, это не только поднимало контроль, увеличивало объём резерва и плотность духовного тела, но также открывало множество знаний...

"Что же ты тогда не воспользовался книгой сам?", — мысленно спрашивал доктор, прекрасно представляющий всё то, что с разумным может сотворить подобный артефакт, обладающий собственной волей и желаниями.

— Как-то... — Френки, вооружившийся молотом, одетый в кожаные жилет и штаны, свободной рукой почесал голову.

— Скучно? — предположил Первый, проводя ладонью по своим белым волосам. — От сражения со стражами древнего артефакта я тоже ожидал другого.

— Всё правильно, — спокойно заметил Франкенштейн, привлекая к себе внимание обоих "сыновей" (Кукла предпочитал молчать, не желая привлекать к себе внимание). — Так и должно быть, когда всё идёт по плану.

Словно бы дожидаясь этих слов, двое демонов распались духовными частицами, наконец-то не выдержав атак молниями. Они не погибли, лишь вернувшись во внутреннее пространство книги, где за десяток лет восстановятся от ран, пополнят силы, станут куда злее, а возможно — умнее. Хотя в том, что последнее возможно в отношении подобных тварей, учёный логично сомневался.

"Зачем развивать мозги, когда у тебя есть мускулы?", — отдав приказ следующей паре некромагов, хозяин летающей пирамиды принялся ждать.

Устройство, похожее на восьмигранную тёмно-синюю пирамидку, в вершине которой сияла зелёным специализированная ИД, было водружено на книгу. На этот раз никаких монстров не появилось, благодаря чему слуги сумели отойти на начальные позиции, а вот реликвия клана шаманов начала пытаться взаимодействовать с "кандидатом на получение силы".

"Ну же... я ведь проверял на других одержимых вещах", — мелькали мысли в голове Виктора, пока текли мучительные секунды, в ходе которых ничего не происходило.

По сути, книга была одержимым артефактом, созданным из кожи магического существа, куда был подселён очень сильный, но вместе с тем довольно глупый и слабовольный дух. После этого шаман полностью переписал его личность, вложил знания и навесил ограничения.

Благодаря могущественному духу, книга могла существовать даже не сотни или тысячи, а десятки тысяч лет... если в неё не тыкать какими-нибудь божественными артефактами. Франкенштейн, пусть и не смог покопаться в её структуре и функциях, признавал мастерство шамана, и если бы у него не было искусственных душ, то возможно и сам пошёл бы по схожему пути хранения данных.

Вот наконец над книгой начал проявляться силуэт человека в хламиде, что отвлекло доктора от его собственных мыслей, заставив немного повернуть голову. Френки и Нурарихён вовсе напряглись, готовясь к бою, но помня данные заранее инструкции, всё же не спешили предпринимать какие-то действия.

— Любопытная вещь, — заметил призрак, устремляя взгляд себе под ноги, на мерно сияющую пирамидку. — Вообще-то со мной принято вступать в контакт иначе.

— Времена меняются и прогресс не стоит на месте, — улыбнулся уголками губ учёный, заставляя своё кресло выехать чуть вперёд, а затем добавил уже с долей ехидства: — Да и я не настолько доверчив, чтобы впускать в свой разум кого-то постороннего. А то ведь можно и не заметить, как станешь слугой клана Асакура, при этом считая, что сам решился на такой шаг.

— Похвальная предусмотрительность, — одобрительно кивнул дух. — Однако должен заметить, что так как условия получения "Силы и Мудрости предка" выполнены не были, я имею право не отвечать ни на один вопрос.

— Наглый призрак, — перехватив молот другой рукой, констатировал здоровяк, но прозрачный силуэт мужчины на него даже не посмотрел.

— Чего ты хочешь? — не стал ходить вокруг да около доктор, не желая терять лишнего времени на расшаркивания (да ещё с рабом артефакта).

— А вот это, мой, возможный, друг — правильный вопрос, — изобразил на лице улыбку полупрозрачный силуэт.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Дверьюхлопательная

(Япония. Одна тысяча семьсот тридцать второй).

Стоя на импровизированном балконе верхнего этажа пирамиды, Виктор смотрел на медленно отдаляющийся вулкан, более десяти лет служивший ему надёжным укрытием. В рассветных лучах силуэт Огненной Горы приобретал особую величественность, словно дышащий дымом великан, который навис над небольшим городком ёкаев, решивших остаться у подножия, чтобы "Продолжать служить Ками-сама и ожидать его возвращения".

Нужно ли Франкенштейну их поклонение? Ничуть. Как объяснить это новоявленным фанатикам, при этом не устраняя их и не превращаясь в их глазах в высшее зло? На этот вопрос при последнем разговоре не смогла ответить даже Аматерасу, заявившая о том, что если не разрешать новоявленным духовным деятелям молиться открыто, они будут делать это тайно, а если начать мешать, то могут возненавидеть и приняться проклинать с ничуть не меньшим, а то и большим энтузиазмом.

Отвернувшись от вулкана, учёный вошёл в комнату, утопающую в полумраке. Здесь находились письменный стол и кресло, кровать и шкаф, на одной из стен висели полки с различными мелочами. Чистота и порядок были столь приближенными к идеалу, что можно было заподозрить хозяина в наличии армии горничных.

Сосредоточившись и взмахнув рукой, доктор собрал воду из воздуха в вертикальную плоскую пластину, которую заморозил и сделал непрозрачной. В результате перед мужчиной появилось абсолютно гладкое и высокое зеркало, буквально дышащее стужей.

С отражающей поверхности ледяного кристалла на Виктора смотрел худой, но уже не худощавый мужчина, одетый в плотный чёрный комбинезон с множеством кармашков, тёмно-синими перчатками и сапогами из кожи, плотным капюшоном и неотъемлемой маской. На руках у него поблёскивали разными цветами широкие браслеты из духовных жемчужин, в которых обитали мелкие духи на все случаи жизни, жадно тянущие из своего контрактора духовную энергию, тем самым заставляя его ощущать некоторую слабость, а также — постоянный голод (даже когда желудок полон). Впрочем, это не шло ни в какое сравнение с медленным разрушением собственного тела изнутри, под воздействием собственной силы.

В браслетах были заключены духи птиц, кротов, рыб... Сложнее всего было найти слабых магических зверей, которые имеют сродство с огнём. Нынешняя их боевая эффективность близка к нулю, а полезность в бытовых делах и исследовательской работе не сильно и выше. Только вот как сказал Мао, ранее являвшийся духом книги Хао Асакуры: через десяток лет непрерывного кормления, они не только перейдут на более высокую стадию существования и обретут разум, но толпой смогут гонять более сильных духов. По его же словам выходило, что могущественнейшими шаманами становились те, кто сами выращивали свою свиту.

"Только вот основателя клана Асакура, как и других контракторов могущественных духов, это правило не касается", — мысленно хмыкнул Франкенштейн, при помощи магии огня превращая зеркало в пар, ну а тот уже выгоняя прочь из комнаты ветром.

Чем Мао обосновывал свои слова? Дело в том, что эффективность шамана и духа заключается не только в грубой силе и навыках каждого из них по отдельности, но и в умении понимать друг друга даже не с полуслова, а... с полумысли. В этом плане души животных, вскармливаемые с момента их смерти на протяжении десятков лет, могут дать фору каким-нибудь мастерам БИ, великим самураям, древним монстрам и демонам, так как во-первых, прекрасно знают привычки хозяина, а во-вторых, могут читать его духовную силу, угадывая следующее действие ещё до того как мысль сформируется в мозгу.

Таким образом более слабый духовно, но вырастивший своих духов шаман, вполне способен за счёт лучшего понимания, большего мастерства и более глубокого сродства с напарниками, побеждать заметно более сильных противников. Однако же это совершенно не означало, что следует отказаться от взаимодействия с уже развившимися сущностями, либо изначально развитыми духовными существами, так как те могут дать пусть менее качественное, но более существенное усиление здесь и сейчас (не говоря уже об их навыках и знаниях).

По классификации шаманов, духовные существа делятся на три основных типа: во-первых, духи, которые зарождаются из ядра души и духовной энергии (при этом ядро никто не видел, но все о нём знают); во-вторых, призраки, которыми становятся некоторые живые существа после завершения жизненного пути; в-третьих, фантомы — это духовные тела, лишённые ядра души, ощущающие свою неполноценность, но не осознающие её (почти всегда они крайне ограничены умственно, агрессивны и существуют относительно недолго). По сути своей фантомы — это следствие какой-то аномалии, из-за которой душа уже уходит, а духовное тело отделяется от смертной оболочки, но остаётся в мире живых.

Всё это рассказывал Мао, дополнительно поясняя то, как нужно работать с каждым из типов существ, после того как его извлекли из книги и поместили в живое тело человека. Клон, который выглядит как ребёнок шести лет с чёрными волосами и синими глазами, несмотря на тот факт, что был создан с применением генов членов Круга Экзорцистов, благодаря чему его можно будет назвать "Идеальный Оммёдзи", когда он полностью вырастет, всё же был не в состоянии выдержать всю силу древнего духа. Из-за этого её пришлось запечатать внутри оболочки, поставив несколько своеобразных предохранителей, которые будут сниматься по мере взросления.

"Пожалуй, в моём случае фраза "Сапожник без сапог" становится удивительно актуальной", — устроившись в кресле перед столом, учёный откинулся на спинку и положил руки на подлокотники, давая мышцам расслабиться.

Вероятно, нехорошо было поступать так с реликвией клана Асакура: ведь если кто-то из них решится воспользоваться книгой по её назначению и сумеет победить стражей, то тут же обнаружится подлог (новый дух не только не сможет обучить чему-либо, но и не умеет увеличивать плотность духовной энергии). С другой же стороны глава этого объединения шаманов действовал на свой страх и риск, да ещё и не предупредил о возможных проблемах... Так что доктор считал, что они в расчёте.

Теперь же следовало забрать ещё кое-что (а точнее — кое-кого), после чего с архипелагом можно будет распрощаться как минимум на полсотни лет. В конце концов, возвращаться сюда раньше будет попросту бессмысленно (а возможно и некогда).

...

Сигнал о том, что пирамида приближается к месту назначения вырвал Виктора из дрёмы. Сон — это та роскошь, которую он теперь позволял себе, наслаждаясь хотя бы подобием здорового отдыха... чему был крайне рад внутренний зверь.

Поднявшись из кресла, Франкенштейн отдал мысленный сигнал, а через секунду шкаф распахнулся. Из специальных держателей вылетели металлическая серебристая кираса, состоящая из отдельных небольших сегментов, массивные наплечники, широкие наручи, переходящие в латные перчатки, ранец с шестью гибкими манипуляторами, шлем с встроенной системой дальней связи, пояс с широкой пряжкой и множеством кармашков, набедренные щитки и металлические сапоги, с щелчком закрывшиеся на ногах, словно волчьи капканы. Внешняя броня, отдалённо похожая на доспехи европейского рыцаря, кроме прямой защитной функции несла в себе ещё и разнообразные специализированные ИД, в результате чего превращалась в мобильную лабораторию и огневую установку. Самое же главное, что системы скафандра, в случае необходимости, могли перехватить контроль над телом на себя (всё же в своих боевых навыках он обоснованно сомневался).

Немного подумав, учёный отдал команду паре маленьких летающих манипуляторов, чтобы те принесли ему чёрную мантию с капюшоном, изготовленную ёкаями-пауками в качестве дара Ками-сама. Несмотря на то, что ткань была крайне дорогая и редкая, пропускала через себя духовную энергию и плохо поддавалась обычному оружию, её защитные свойства оставляли желать лучшего, так как существо уровня десятого офицера Готея Тринадцать, при ударе мечом даже не заметит сопротивления.

"Зато мантия неплохо маскирует модульную броню и экипированное оборудование", — мысленно добавил Виктор, выходя на импровизированный балкон.

Неспешно дойдя до края площадки, Франкенштейн мельком глянул на уже неплохо поднявшееся над горизонтом солнце, а затем спрыгнул на этаж ниже, тем самым оказываясь на третьем этаже. Ту же процедуру он проделал ещё раз, и только после этого вновь вошёл в здание и проследовал к спуску на первый уровень пирамиды, где уже собрались все подопечные: Френки, Кукла и Нурарихён с Мао...

— Приветик, папочка, — помахал рукой младший "член семьи", одетый в чёрное кимоно, улыбаясь самой ехидной улыбкой.

Манекен, так и не избавившийся от робости рядом с доктором, на подобное обращение никак не прореагировал, здоровяк только хмыкнул и сложил могучие руки на груди, а Первый фыркнул, одарив "младшего брата" пренебрежительным взглядом. Подобное поведение смотрелось тем страннее, что до появления шамана в их тесном обществе, сам ёкай старательно показывал свою независимость.

На фоне этого стук шагов некромагов и некроголемов, вооружённых артефактным оружием и встающих рядами вдоль стен ангара, звучал словно необычная музыка.

Аналитические ИД, после анализа и сравнения данных, выдали носителю брони вывод о том, что "Идеальный Оммёдзи", который только учится жить, попросту издевается над "Идеальным Ёкаем", который в свою очередь всерьёз ревнует к создателю. В перспективе же это противостояние может перейти из обычных словесных уколов в полноценную вражду...

"Это могло бы стать чем-то символичным", — отметил учёный краем сознания, сразу же отбрасывая идею как абсолютно деструктивную.

— Не старайся, "сестрёнка", — ехидно протянул Нурарихён. — Всё равно твою игру не оценят.

— Судишь по своему личному опыту, прототип? — съязвил Мао.

— Тишина, — прервал зарождающуюся ссору Виктор, ощущая как его внутренний зверь недовольно заворчал. — Вам нужно повторять этапы плана и вашу роль?

— Нет, отец, — поспешно произнёс Кукла, отступая назад.

Френки молча покачал головой.

— Стоим, смотрим и не вмешиваемся, — вздохнул Первый, закатив красные глаза. — Всё как всегда. Мог бы и не напоминать.

— А ещё, мог и не звать... некоторых, — вставил очередную шпильку шаман.

— Как же сложно с девчонками, — приложил руку к лицу Нурарихён.

— Как же тяжело с прототипами, — в тон ему отозвался Мао.

— Ещё немного и я уверюсь в том, что вы оба — бракованные, — прервал очередную перепалку Франкенштейн. — Желаете пойти на доработку? У меня как раз появилась парочка идей, да и есть несколько теорий, которые требуют подтверждения...

Оба спорщика замолчали, а в их глазах отразилась паника. О том, что у доктора чувство юмора если и есть, то оно очень специфичное, они оба знали, и проверять его на себе не хотели.

— Всё ясно, отец, — произнёс красноглазый и беловолосый подросток, а его синеглазый и брюнетистый оппонент только кивнул головой.

— Занимайте свои места, скоро мы начнём, — отпустив подопечных, учёный погрузился в изучение данных, которые поступали ему на шлем от сенсорных артефактов пирамиды...

...

У кого-нибудь мог бы возникнуть вопрос о том, почему Нурарихён называет Мао девочкой, когда у того тело мальчика. Ответ же на него таится в природе сил кланов оммёдзи, а именно — носителей крови Якоин. Так как особенности этих "людей" проявляются только у женщин, Виктору пришлось создавать клона с двумя икс хромосомами, но с мужскими половыми признаками.

Когда пришло время вселения в тело, Мао получил выбор: полноценный мужской клон, но без улучшенной нервной системы, способной постепенно становиться всё более развитой, или же оболочка, являющаяся мальчиком только внешне. Почему дух выбрал второй вариант понять не сложно, так как во-первых, человеком он никогда не был, из-за чего многие тонкости хоть и знал в теории, но воспринимал их чем-то совершенно несущественным, а во-вторых, не мог себе позволить упустить возможность стать сильнее с самого начала своего нового пути.

Жалел ли бывший хранитель книги Хао Асакуры о сделанном выборе? Франкенштейн подозревал, что "нет", да и вряд ли вообще когда-нибудь начнёт это делать. В конце концов, все органы у него были функциональны, а невозможность завести потомство... для шамана, мага и учёного, обычный способ зачатия не является единственным (сам доктор доказал это не один раз).

Исходя из всех этих фактов, для учёного был очевидным вывод, что Мао просто делает вид, будто его задевают подколки Нурарихёна. Причин тому могло быть несколько, но основными виделись две: первая — шаман не хотел, чтобы ёкай начал искать иные способы уколоть его, тем самым внушая ложное ощущение равенства; вторая — по какой-то причине новоявленный "Идеальный Оммёдзи" не хотел обижать своего формального соперника.

...

Под воздействием артефактов невидимости, пирамида зависла над примечательным холмом, успевшим порасти буйной зеленью. Ничто уже и не напоминало о том, что не так уж и давно здесь произошло жестокое сражение, в котором принимали участие существа полубожественного и божественного уровня. Лишь чары Экзорцистов, должные поднять тревогу в случае повреждения печати, могли сказать знающим людям и нелюдям о многом...

Вот из летающей цитадели высыпали парящие "гвозди" на которых стояли некроголемы, загруженные артефактами в виде столбиков, увенчанных крупными сферами стационарных ИД. Эти существа, ведомые желанием максимально быстро, эффективно и качественно исполнить задачу, поставленную перед ними создателем, приземлились на траву вокруг холма, тут же начав устанавливать оборудование.

Параллельно с этим некроживотные, используемые как разведка и первая линия обороны, вывели из строя наблюдателей от оммёдзи, умудрившись их не убить (в ином случае была бы поднята тревога).

Но вот все приготовления оказались завершены и слуги Франкенштейна вернулись на борт летающей пирамиды, а затем земля вздрогнула, расступаясь в разные стороны, печать, которая должна была удерживать монстра сотни, а то и тысячи лет треснула, после чего сжатое пространство распрямилось. В клубах пыли, поднятой взрывом воздуха, на лапы медленно и неуверенно стала подниматься девятихвостая лисица, тело которой было испачкано в засохшей крови, а в глазах, сияющих расколотыми вертикальными трещинами рубинами, сияла дикая ярость...

— Рррааа!!! — взревела Тамамо но Маэ, вскидывая голову и взмахивая хвостами, тем самым подняв небольшой ураган, который смёл всю пыль.

Однако же сделать что-то ещё она не успела, так как в этот самый момент в дне пирамиды открылся портал, откуда ударил поток энергии, прижавший её к земле, одновременно с тем сковывая материализованной энергией, похожей на янтарь. Когда же жертва была обездвижена, из цитадели ударил поток энергии, характерный для глаз одного из кланов Круга Экзарцистов, но в таком объёме и с такой плотностью, которую не смог бы обеспечить ни один смертный человек, будь он даже сотню раз одарён.

Раненная и истощённая заточением кьюби не смогла сопротивляться, в результате чего исчезла из образовавшейся в земле воронки, после чего энергия втянулась обратно в портал. Основание пирамиды вновь стало целым и цитадель, вернув себе невидимость, поспешила направиться прочь от места похищения, куда уже спешили отряды как оммёдзи и шаманов, так и императорские войска.

К тому моменту как они прибудут на место, даже от оставленных артефактов сохранятся лишь вбитые в землю столбики, а расследование покажет, что девятихвостую лису украли при помощи сил членов Круга Экзорцистов. И в то время когда главы государства будут искать виновных, подозревая всех и каждого, обычные воины просто поблагодарят богов за то, что им не пришлось сражаться с полубожественным чудовищем...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Просветительная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать третий).

По коридору нижнего уровня пирамиды, один из ангаров которой был переоборудован в камеру содержания опасной полубожественной сущности, плечом к плечу шагали двое: первым был Френки, после последней модификации ставший ещё чуть более похожим на человека с бледной кожей, синими губами, внушительной мускулатурой и ростом, достигающим двух с половиной метров; вторым являлся Кукла, научившийся придавать своему телу почти человеческие черты, которые при помощи иллюзии вовсе не отличались от среднестатистических для мужчин-азиатов двадцати-тридцати лет (разве что рост в почти два метра, совершенно не характерный для жителей его родины, делал манекена весьма заметным). Оба они были одеты в мешковатые серые робы, которые хоть и не отличались красотой, но зато обеспечивали великолепную защиту от огня, обморожения и кислот, что для помощников увлекающегося учёного крайне важно.

— Думаешь ей понравится? — спросил у своего спутника великан, посмотрев на поднос из серебра, на котором стояли кувшин с соком из слив, вазочка рулетиков из риса с рыбой, ну и салат из овощей. — Я не слишком хорошо... готовлю. Тиао этим занималась...

— Главное не то, что ты делаешь, а то, как ты это делаешь, — отозвался ёкай, сверкнув зелёными огоньками сфер ИД, вставленных в глазницы.

— Хм? — здоровяк даже остановился, удивлённо воззрившись на младшего брата.

— Я слышал... как отец говорил это Нурарихёну, — отведя взгляд в стену, признался Кукла. — Брат заявлял, что не собирается посвящать себя науке, а отец ответил, что ему наплевать на то, чем будет заниматься в будущем каждый из нас, но главное, чтобы мы это делали со старанием и желанием.

— Хм, — на этот раз взгляд Френки стал скептичным, что выдавала и КИ, выплёскиваемая во внешний мир.

— Ну... — манекен окончательно стушевался, склонив голову. — Может быть я и приукрашиваю.

— Пф, — фыркнул великан, вновь продолжая путь. — Хватит уже бегать от отца: поговорил бы с ним.

— Я... — ёкай пристроился чуть позади и справа от старшего брата. — Я не хочу его отвлекать от дел.

— Дурак, — припечатал здоровяк. — Ты бы ещё сказал, что ждёшь момента, когда он будет бездельничать.

Ответить Кукла не успел, так как они подошли к двери, которую охраняли двое некромагов. Одарив старшего из сыновей Франкенштейна нечитаемыми взглядами, они расступились и молча сложили руки на груди. Монстру же оставалось только шагнуть в приоткрывшийся проём...

В коридоре, пол, стены и потолок коего состояли из металла, не имеющего на себе украшений кроме исключительно функциональных неровностей, на некоторое время установилась тишина. Внезапно один из стражей заговорил:

— Три; два; один...

Дверь снова открылась и из неё вышел Френки, на голове которого была надета миска с салатом, перевёрнутая вверх дном.

— Ей не понравилось? — участливо спросил манекен.

— Нет, — ровным голосом отозвался великан.

— Может расскажешь отцу? — предложил ёкай, протягивая старшему брату отрез чистой ткани. — Она его слушается.

— Нет, — сняв с головы миску, здоровяк принялся протирать голову. — Страх — это не верный путь к... отношениям.

— Правда? — изобразил недоумение Кукла.

— Тиао так говорила, — признался Френки. — Да и у ёкаев в городке я видел, что дольше всего держатся не те группы, в которых все боятся одного сильного, а те, где друг друга уважают.

— Слова не мальчика, но мужа, — констатировал один из некроголемов. — Но всё же, я бы тебе посоветовал к кому-нибудь обратиться за советом. Не к отцу: у него с отношениями... плохо.

— Пф, — фыркнул великан, вернул тряпку младшему брату и зашагал в направление лестницы наверх. — Я буду у себя.

* * *

— Духи бывают разными, — сидя на краю лабораторного стола, одетый в чёрное Мао болтал босыми ступнями в воздухе и жмурился словно сытый кот, надиктовывая лекцию специализированным ИД. — Человеческая душа, являющаяся нейтральной по своей природе, имеющая минимум запаса духовной энергии, может пойти по божественному или демоническому пути: в первом случае её духовный заряд становится позитивным, во втором — негативным. Демонический путь опасен тем, что не имея плотной оболочки, которая позволяет удерживать в себе деструктивную энергию, душа рискует получить повреждения, через которые сила будет утекать во вне... Так рождаются "Пустые", являющиеся злыми духами, на низшей ступени развития подчиняющимися простейшим инстинктам: жрать, выживать, становиться сильнее. Однако же, если духовная оболочка достаточно крепкая, либо же имеются некие иные средства сохранения целостности, то возникает иная угроза: такие души особенно лакомы настоящими демонами, да и для "пустых" являются чем-то вроде витаминного коктейля, из-за чего приходится бороться за выживание в довольно агрессивных условиях. Ещё один способ стать демоном — это превратиться в источник негативной энергии при жизни, при этом умудрившись не обратиться "пустым" после смерти. Таких людей называют грешниками, и их с огромным удовольствием засасывают "врата ада", представляющие из себя механизм сбора "пищи" для тамошних обитателей. Лишь самые выдающиеся грешники имеют возможность занять место среди слуг кого-нибудь из представителей семидесяти двух столпов ада. Да: остальных они просто пытают до того состояния, пока несчастные не очищаются до состояния чистого ядра души, уходящего на перерождение каким-нибудь насекомым. Но и слуги, на самом-то деле — это не более чем мясо, игрушки, подручные для самой тяжёлой и неблагодарной работы. Так что сложно сказать, кому из этих двух видов грешников везёт больше. Ах да: демоном можно стать, если пройти ритуал внедрения демонического источника силы, с которым сами жители ада рождаются, а души ценных подручных получают его за какие-нибудь полезные заслуги. Полагаю, если бы Виктор захотел, то сейчас мог бы вызвать кого-нибудь из демонических столпов и присягнуть ему, получив своё собственное ядро и не самый низкий статус в иерархии. Разумеется, его опутали бы таким количеством клятв и договоров, что он был бы не лучше раба, но только личного и у главы клана.

Мао прервался, вытащил из вазочки, стоящей рядом с ним сливу, со вкусом её обсосал и, выплюнув косточку в ведро, продолжил скучающим тоном:

— Божественный путь безопаснее, но вместе с тем и сложнее: он требует самодисциплины, упорства, упрямства, упёртости и старательности... ну и немножко таланта, — мальчик хихикнул. — Самыми распространёнными духами, пошедшими по пути божественности являются шинигами: они проходят специальную обработку, при помощи которой их души начинают вырабатывать позитивную энергию, объёмы и качество которой можно увеличивать при помощи тренировок. Нейтральные души, в большинстве своём, остаются слабыми и мало на что годными... за исключением редких случаев, выходящих за рамки правила, тем самым его подтверждая. К примеру Хао Асакура, ещё при жизни набравший такой уровень сил, что с ним были вынуждены считаться очень многие, не только сумел заключить выгодный для себя договор с Великим Духом Огня, но и остался полностью нейтральным в плане энергетики, что позволяет ему без вреда для себя использовать как злых, так и "добрых" духов. А ведь будь он шинигами, то давно сумел бы войти в свиту верховного бога какого-нибудь пантеона, в то время как реши этот человек пойти путём демона, то успешно занял бы место правой руки главы одного из столпов ада. Это так... лирическое отступление.

Сделав ещё один перерыв, бывший пленник книги великого шамана съел ещё две сливы, прежде чем продолжил наговаривать текст:

— Если обычный человек — это нейтральное по своей природе существо, то становясь духом, он становится крайне подверженным внешним условиям. Таким образом в мире живых души либо "светлеют", если им повезло оказаться рядом с храмом доброго божества, или в месте, где жители крайне счастливы, либо "темнеют", если оказываются где-нибудь вроде трущоб большого города. На кладбищах, обычно, поддерживается нейтральный энергетический фон... если там нет какого-нибудь тёмного ёкая, целенаправленно "портящего" души. Впрочем, за такими местами следят слуги богов, которые или отправляют верующих к их покровителям, либо направляют на ускоренное перерождение.

Во время нового перерыва Мао съел все остатки ягод, что вызвало у него недовольную гримасу.

— Шаманы делят духов на три типа: низшие, они же — низший круг, которые не способны воздействовать на мир сами по себе; средние — средний круг, представители коего имеют возможность самостоятельно воздействовать на мир прямыми или косвенными методами; высшие — высший круг, которые могут на краткое время становиться материальными, а то и вовсе создавать подобия энергетических тел. Границы между этими уровнями развития могут быть зыбкими, как у тех же шинигами, либо жёстко очерченными, как у "пустых". К примеру рядовой шинигами, при всём желании не сможет поднять материальный предмет, в то время как даже слабый офицер справится с этой задачей, пусть и не без труда, а Капитан, при желании, сможет чувствовать себя достаточно уверенно в обоих мирах. Однако же, на взаимодействие с материальным миром, при условии отсутствия тела, тратятся как внимание, так и запас внутренней энергии. Именно поэтому проводники душ купили у Виктора технологию по созданию гигаев, а то ведь в другом случае могли бы просто ограничиваться визуальными иллюзиями.

Брюнет почесал живот, поморщился, голодным взглядом осмотрел лабораторию, но не найдя ничего съедобного вернулся к своей работе:

— Духи, заключая договор с шаманом, получают от него как нейтральную духовную силу, перерабатывая её в свою собственную, за счёт чего становятся сильнее, но ещё и жизненную энергию черпают... для чего необходимо входить в состояние единения. Физически слабый шаман не сможет достаточно быстро восполнять духовные силы, а если ему попадётся неблагонадёжный дух, то он рискует вовсе быть выпитым досуха, превращённым в мумию, а затем и выпнутым во внешний мир. Есть, разумеется, существа, которые заключают договоры ради того, чтобы испытывать человеческие эмоции и ощущения: особенно охотно на это идут различные маньяки-хищники-озабоченные психопаты, одержимые одной-двумя идеями. Хао Асакура лично знал духа, который согласился помогать молодому шаману, делясь с ним силой и знаниями, в оплату за что парень должен был раз в месяц кого-нибудь насиловать и убивать: животное или человека — не важно. Самоуверенный глупец нарвался на семью мистиков, напав на младшую дочь главы рода, за что его сперва умертвили довольно жестоким образом, а затем вместе с его контрактором скормили "пустому", которого тоже упокоили окончательно. Вывод из этого можно сделать такой: не стоит покупаться на слишком хорошие контракты, которые на первый взгляд не грозят ничем плохим. Лучше уж слегка переплачивать на постоянной основе, но точно знать то, что тебя не втянут в какую-нибудь опасную или безрассудную авантюру. Ведь то, что дух ощущает ваши эмоции в момент слияния, означает и то, что вы ощущаете его эмоции, чем он может пользоваться для влияния на более податливый разум. Что-то я утомился... продолжу, пожалуй, завтра. Ну или послезавтра. Или на днях...

Спрыгнув со стола, Мао вытянул руки вверх и наклонился сперва вправо, затем — влево, пару раз подпрыгнул, заложил руки за спину и пошёл к выходу. Только вот едва он успел дойти до двери, как она отъехала в сторону, а на пороге появился сам Франкенштейн, одаривший подопечного вопросительным взглядом.

— Я работаю... Не видишь, что ли? — возмутился бывший узник книги шамана, вскидывая руки. — Опять припёрся мешать своими вопросами?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Обманывательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать третий).

В большой, даже огромной комнате, освещённой не просто люстрами, а загнанными в стеклянные сферы шаровыми молниями и огненными шарами, где на полах были расстелены толстые ковры с длинным ворсом, разбросаны бархатные подушки, стояли пуфики и диванчики, а также столики из кораллов и трюмо из дорогого дерева с серебряными зеркалами, среди показной роскоши жила одна пленница. Принявшая облик рыжеволосой женщины лет двадцати, с парой лисьих ушей с кисточками и девятью шикарными пушистыми хвостами, одетая в кимоно из красного шёлка, расшитое жемчугом и серебряными нитями, образующими узоры в виде танцующих восточных драконов, Тамамо но Маэ ни на секунду не забывала, что является невольницей, а помещение вокруг — это красивая и просторная, но камера заключения.

Сидя на подушках перед зеркалом, неспешно расчёсывая хвосты черепаховым гребешком, инкрустированным мелкими драгоценными камнями, кьюби не могла не признать, что её нынешний "хозяин" знает толк в тонких издевательствах (на самом деле — нет, но откуда об этом было знать лисице?). Вся её жизнь с того момента как она решила связать свою судьбу с человеком, словно бы по чьей-то злой воле пошла под откос: сперва болезнь мужа, затем наветы придворных, в которые он по скудоумию своему поверил, гибель сына... бегство от оммёдзи, сборы армии и проигранная война, в финале которой аватар Сусано нанёс полубогине страшные раны. И словно бы этого было недостаточно, Круг Экзорцистов решил запечатать опасную кицуне в барьер, где она была вынуждена буквально сжигать саму себя, дабы просто выжить и сохранить хоть что-то, попутно подтачивая тюрьму и надеясь, что ей хватит сил на побег. Лишь мысли о мести и ненависть, заглушающая страх и отчаяние, позволяли продолжать бороться, при этом сохраняя здравость ума... насколько это было возможно.

Когда тюрьма неожиданно пала от атаки снаружи, Тама успела обрадоваться, что это кто-то из её уцелевших сторонников сумел обмануть оммёдзи, но затем она увидела странных существ, от которых веяло стихиями и смертью, и ею овладел гнев. Однако же успеть хоть что-то предпринять ей не удалось и сильнейшая атака силой одного из кланов экзорцистов выбила из тела дух, лишая воли к сопротивлению...

Вспоминать дни, а то и месяцы, когда из неё выкачивали силу, а за отказ сотрудничать подвергали внешнему духовному давлению было жутко. Пока в один момент к ней вовсе не перестали приходить, буквально бросив умирать в новой тюрьме, предварительно заявив: "Позови, когда будешь готова к диалогу".

Тишина, темнота, тесное пространство, где в звериной форме можно было только лежать, а также ощущение беззвучного гула сдерживающих барьеров сводили с ума. Тамамо но Маэ думала, что сможет вырваться... но эта тюрьма оказалась даже страшнее, так как на любые уловки вырабатывала противодействия, будто бы была живой и разумной. Истощить её тоже не представлялось возможным: во-первых, попросту не хватит сил, а во-вторых... неизвестно, от чего барьеры питались, но за дни наблюдения они не ослабели ни на сотую долю процента, невзирая на все попытки давления.

Кьюби не была дурой: пусть она и поддалась эмоциям, начав эту войну, которая была более выгодна именно Кругу Экзорцистов, но любимой женой императора не становятся за красивые хвосты (кто бы там что ни говорил). Раз препятствие нельзя было взять силой, можно было применить хитрость, тем более что лисы — это олицетворение хитрости в мифологии людей... Хитрости и жестокости.

Она пошла навстречу этому Виктору — чужаку с большой земли, сперва приняв человеческий облик, а затем начав отвечать на вопросы по магии ёкаев. Всё же мало кто знал больше полубогини в том, что касается владения сендзюцу, которое для людей бесполезно.

В оплату за свою покорность Тама в шутку сказала, что хотела бы жить в покоях, достойных императрицы... и к собственному удивлению, уже на следующий день её камера превратилась в то, что можно назвать эталоном помпезности, роскоши и безвкусицы. Впрочем, люди почему-то получали удовольствие от владения золотом, цветными стекляшками, огромными бессмысленными вазами и тому подобным барахлом (у кицуне даже возникали подозрения, что они родственники тенгу, которые тянут в свои дома любые блестяшки).

Кроме всего прочего, пленитель рассказал кьюби о том, чем закончилась война, а также о строительстве города ёкаев, союзе богов и новом брачном договоре, по итогам которого новая девятихвостая лисица станет вторым лицом для всех островов. Самым же отвратительным в новости о том, что ненавистные люди получили всё что хотели, а то и больше этого, являлась абсолютная честность собеседника. Порой казалось, что он вообще не видит смысла врать пленённой кицуне, считая себя достаточно сильным для того, чтобы подавить её сопротивление.

Что чувствовала Тамамо но Маэ, осознав крах всех своих устремлений? Гнев, желание мести... опустошение от понимания бессмысленности всего. Ведь даже вернись она сейчас в Японию, к ней примкнут разве что какие-нибудь отщепенцы, решившие не присоединяться к новому порядку, в то время как у Ясаки (воспитанницы Виктора, что он и не пытался скрыть), кроме поддержки всех организованных нелюдей будет прикрытие от Аматерасу, Сусано, шаманов и верных императору экзорцистов. А ведь в её руках восемь (!) магических жил мира, что позволяет сравняться по мощи со старшими богами пантеонов, пусть и лишь на своей земле.

"Нужно восстановиться, стать сильнее, получить новые знания и найти союзников. Только после этого я вернусь и...", — так для себя решила Тама, начав присматриваться к своему пленителю как к самцу (если уж он из слабой девчонки за десяток лет сделал монстра, с которым сама Аматерасу не стесняется общаться, то что получится при работе с изначально более качественным вариантом?).

И тут кьюби ждало огромное разочарование: несмотря на все её попытки сблизиться, Франкенштейн был невозмутим...

...

Худой мужчина, одетый в тонкие мешковатые рубаху и штаны, широкий пояс со множеством каких-то коробочек, браслетами и обручем на голове, вошёл в камеру девятихвостой кицуне. Пленница, лежавшая на огромной подушке, поджав к животу колени а руки к груди, плавно и соблазнительно выгнув спину, распушив хвосты и зажмурившись потянулась, вместе с тем состроила на лице игривую хитрую улыбку.

— Доброе утро, Тамамо, — произнёс вроде бы человек, безразлично скользнув по ней взглядом. — У меня возникло несколько вопросов, которые я хотел бы обсудить.

— С удовольствием на них отвечу, — принимая сидячее положение, поджав под себя ноги и обвернув их хвостами, отозвалась ёкай, сверкнув озорным блеском золотых глаз. — Но я бы всё же предпочла обсудить что-нибудь менее... деловое.

— Например? — наклонил голову и вопросительно поднял одну бровь учёный, холодным взглядом впиваясь в глаза полубогини, которая от этого ощутила лёгкий холодок, пробежавший по спине от лопаток и до хвостов.

— Случалось ли что-нибудь интересное в последнее время? — Тама слегка дёрнула ушами, словно бы невзначай пригладила штаны кимоно на бёдрах. — Ты ведь не разрешаешь мне покидать эту комнату, а здесь ужасно скучно.

— Дай клятву, подпиши контракт и надень ошейник, — пожал плечами доктор, проходя к ближайшему пуфику и усаживаясь на него, сцепив руки на коленях. — Только при исполнении этих условий я позволю тебе беспрепятственно перемещаться по моему дому.

"Хочешь, чтобы я сама себя продала в рабство? Обойдёшься, человечишка...", — едва не зарычала кьюби, глаза которой на миг полыхнули красным.

— Я обязательно подумаю над этим, — прикрыв веки, отозвалась кицуне. — Но всё же, можем мы потратить немного времени не на дела?

— Пожалуй, — подняв правую руку к подбородку, мужчина потёр его указательным и большим пальцами. — Недавно действительно случился занятный случай: Френки, ранее не проявлявший особого интереса к романтике, начал учиться готовить довольно необычные блюда. А после посещения этой комнаты, он оказывается регулярно заляпан едой. Неправда ли любопытный феномен?

— Твой... сын... слишком настойчив и упрям, и не понимает слов отказа, — пожала плечиками Тамамо. — Я же предпочитаю более... умных мужчин, которым никому и ничего не нужно доказывать.

— Понимаю, — со всё тем же безразличным выражением лица, кивнул Виктор. — Если бы я хотел завести жену, то вырастил бы её в пробирке: только так можно быть уверенным, что она верна и обладает всеми необходимыми качествами. Кроме того, не люблю пользоваться вещами, которые уже кому-то принадлежали.

Как же в этот момент Тама захотела сжечь наглеца, тем более понимая, что он пришёл один. Останавливало лишь осознание, что если бы Франкенштейн не был уверен в своей безопасности, то и не явился бы. Из-за этого приходилось проглотить оскорбление...

...

"Мерзкий ублюдок", — констатировала кьюби без злобы или ненависти, лишь с каплей презрения к своему пленителю (как маг он и заслуживал уважения, но вот во всём остальном — вызывал смешанные чувства).

После такого грубого отказа, пришлось в очередной раз рассказывать о том, что сендзюцу — это искусство объединения с энергией мира, которая состоит из духовной и жизненной сил всех живых существ, для её дальнейшего использования в своих целях. Некоторые виды ёкаев обладают природной склонностью к этому искусству, на высоких ступенях познания позволяющему создавать иллюзии, которые невозможно отличить от реальности, создавать и разрушать горы, успокаивать или пробуждать вулканы.

...гребешок скользил по хвостам, принося успокоение разуму, а отражение в серебряном зеркале хитро улыбалось в ответ на улыбку...

Тех, кто решаются пойти по пути познания сендзюцу ждёт множество сложностей: во-первых, необходимо филигранно контролировать собственные внутренние энергии (от их объёма и качества зависит то, насколько много силы мира получится зачерпывать, и как точно ей управлять); во-вторых, требуется иметь крепкую волю и обладать железной самодисциплиной; в-третьих, нужно точно знать, чего ты хочешь. Из-за неосторожности при обращении с данным искусством, можно превратиться в камень или дерево, просто взяв у мира больше того, что может удержать и использовать организм; из-за непонимания, что энергия мира — это безумная смесь сил разумных и неразумных существ, в которой сохраняются их эмоции и мысли, пусть и крайне обрывочные, можно попросту сойти с ума, в лучшем случае превратившись в пускающего слюни дурачка, а то и вовсе стать бешеным, опасным для всех зверем.

Сама Тама, если переводить её ощущения в цифры, могла использовать девять условных единиц сендзюцу при смешивании с одной единицей собственной силы. Таким образом при применении данной техники её мощь увеличивалась в десять раз, а воздействия на окружающий мир облегчались примерно в пятеро.

Только вот в этой камере сендзюцу не работало, что вызывало дикое раздражение, смешанное со страхом: Тамамо но Маэ жила достаточно долго и знала многое, но даже она не представляла того, что нужно сделать, для подобного эффекта. И это ещё раз убеждало, что учёный во-первых, крайне опасен, а во-вторых, нужен ей для мести.

"А может быть и не нужен? Раз уж с "отцом" не получилось, нужно обратить внимание на его "сына"? Если уж не силу, то знания он мне предоставить сможет", — приняв решение, кьюби поднялась на ноги и, отложив гребешок на трюмо, повернулась к зеркалу боком, убеждаясь в своём превосходном виде.

Что же, если ради дела придётся поступиться гордостью, то...

* * *

В небе сияло яркое солнце, кажущееся даже слишком большим и жарким для этого времени года. Внезапно, в тысяче метров над уровнем моря пространство пошло трещинами, а затем разорвалось, образуя неровный чёрный провал, через который бесшумно и торжественно вылетела металлическая пирамида, с горизонтальных поверхностей которой стартовали малые летательные аппараты, которые вернулись к прорыву портала и выпустили волны позитивной духовной энергии, заставляя дыру схлопнуться без какого-либо следа (она бы и сама исчезла, но на это потребовалось бы какое-то время).

Виктор, стоя на террасе четвёртого этажа, будучи одетым в чёрный мешковатый комбинезон, под которым носил защитный жилет с разнообразными ИД, задумчиво рассматривал неизвестный материк. Его лицо привычно было скрыто под маской чумного доктора с круглыми очками со сменными стёклами, но даже это не могло полностью утаить обуревающую мужчину задумчивость.

"Кольцо Бурь, простирающееся над океаном на высоту трёх с половиной тысяч метров — определённо искусственное природное явление. Сейчас же я вижу, что его создатель хотел скрыть от внешнего мира целый материк... Ну или он желал скрыть внешний мир от жителей материка? Это ещё только предстоит узнать. Одно ясно точно: опыт с открытием портала по математически рассчитанным координатам удался успешно. Хотя и жаль всех тех некроворонов, которые пропали в разделителе миров безвозвратно", — мысленной командой Франкенштейн приказал включить все системы маскировки, очень надеясь на то, что его прибытие не было никем засечено.

Внутренний Зверь буквально мурлыкал, предвкушая скорые развлечения, даря своей второй, рациональной половине, свои ощущения восторга. Сам же человек внешне оставался невозмутим, не совсем понимая подобную реакцию второй, почти отколовшейся частицы собственной души. Впрочем, подобная активность была даже полезна, так как позволяла лучше понять себя...

"И всё же, удачно я подобрал эту лису. Если бы не круглосуточные наблюдения за ней, то мне бы ещё долго пришлось исследовать подопытных для того, чтобы понять принципы лечения души. Сендзюцу же стало приятным, но не обязательным дополнением. Даже интересно, поймёт ли она это? А если поймёт, то как скоро?", — отдав ещё одну мысленную команду, Франкенштейн отправил в сторону неизвестного материка новых некроптиц, которые несли в когтях некрокрыс, которые все вместе станут первой разведывательной сетью на новой земле.

Впереди ожидало столько экспериментов и открытий... но даже с наличием помощников в лицах Мао, Нурарихёна и некромагов, на всё попросту не хватало времени. Как же доктор жалел, что не может разделиться на двух одинаковых Франкенштейнов...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Перерождательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать пятый).

Стоя перед двумя одинаковыми столами, к которым были прикованы два внешне одинаковых тела, над которыми с потолка свисало устройство, похожее на вращающееся колесо с множеством разнообразных манипуляторов, Виктор размышлял. Не то, чтобы он так уж редко придавался этому занятию, скорее уж даже наоборот, но этот случай был особенным: причиной для размышлений являлись рациональность и эмоциональность.

В лаборатории было прохладно, на большом иллюзорном экране сменяли друг друга графики, на пульте управления перемигивались разноцветные кристаллы и сами собой щёлкали тумблеры. Колбы с телами, установленные вдоль боковых стен, между которыми стояли артефактные коробы из металла, с множеством датчиков, сканеров, проекторов и излучателей, а также проводов, мерно булькали сине-зелёной жидкостью. И всё это в совокупности подводило в общем-то не привыкшего рефлексировать Франкенштейна в какое-то меланхоличное состояние.

Одетый в свободный серый комбинезон с карманами, привычную маску чумного доктора с очками (в которых, по правде говоря, он не так уж и нуждался теперь), высокие кожаные сапоги и тонкие перчатки, похожие на пронизанные множеством жил необычные листья, учёный неотрывно смотрел на погружённого в сон без сновидений Френки. Его первое по-настоящему успешное творение, совместившее в себе самые прогрессивные на тот момент технологии, один раз сломанное и воссозданное буквально на коленке... морально устаревшее и более неконкурентоспособное.

Виктор признавал, что испытывает к этому существу довольно сентиментальные чувства: если бы он был чуть более эмоционален, то вовсе не сумел бы решиться на нынешний шаг. Однако же факты говорили сами за себя: Френки исчерпал свой нынешний потенциал в плане усиления, да и модификации уже не приносят желаемого эффекта. Решение этой проблемы известно уже давно и заключается оно в замене старого на новое... пусть даже заменить следует целое тело.

"Рациональнее было бы создать нечто совершенно новое: с новой искусственной душой; новым разумом; новым телом. Нечто, что будет лишено всех нынешних слабостей, вроде самой ИД, которую можно разрушить физически или магически", — размышлял про себя мужчина, осознавая тот факт, что не будет этого делать.

Конечно, новый Френки был бы лучше во всём, кроме... кроме того, что он был бы совершенно иным существом. Вместе с тем, отставить в сторону, словно надоевшую игрушку, более не удовлетворяющую высоким требованиям игрока живое существо, не раз доказавшее свою преданность, было как минимум грубо.

Новое тело, выращенное из генов клана Амакава, две трети плоти коего состоят из симбиотических "чистых" клеток, с прописанными в них шаблонами изменения и самовосстановления в условиях агрессивной внешней и внутренней среды, невзирая на внешнюю схожесть с прототипом, выглядело как работа умелого скульптора, привыкшего создавать шедевры, в сравнении с грубым изделием ремесленника, пытавшегося свежей глиной замазать неровности и трещины кривой вазы. Кроме самовосстановления до целостного состояния, способности самостоятельно усиливать себя как духовно так и физически (пусть и временно), подстраиваться под внешнюю среду и внутренние вмешательства (так же временно, с откатом к начальному состоянию после отключения подпитки симбиотических клеток), новая оболочка обладала почти безграничным потенциалом развития и уже имела пока что слабое, фантомное-духовное тело... без ядра души и разума. По сути, если вставить в это детище немного безумного гения ИД, то в результате получится человек со способностью усиления-укрепления позитивной энергией, носящий в себе самое совершенное из существующих в мире проклятье ликантропии... избавленное от негативных черт вроде превращения в животное во время полнолуния.

Только вот создавать собственному шедевру такой деффект, каковым является уязвимая точка материального тела, поражение которой гарантировано приведёт к смерти, было с точки зрения доктора полнейшим идиотизмом (не говоря уже о том, что искажённое чувство прекрасного, даже через самоконтроль и слабую эмоциональность основной личности, было готово грызть учёного сутками... пока он не придумает удовлетворительное решение). Выход же подсказали жители этого материка, спрятанного неизвестным ( но имеющим очень знакомый почерк) творцом за Кольцом Бурь.

Вообще, сопоставляя факты, Франкенштейн с уверенностью в девяносто девять процентов мог сказать, что отгороженный от внешнего мира кусок земли является либо лабораторией, либо испытательным полигоном, на котором тестировалась завершённая версия разработки, называемой местными Системой Циркуляции Чакры. Искусственное образование духовно-материальных каналов и очага, в которых смешивается и циркулирует плотная духовная энергия, настолько насыщенная жизненной составляющей, что становится полуматериальной, в природных условиях возникнуть никак не могло (ну или для этого должно было сойтись слишком огромное множество факторов, что делает вероятность данного события даже не нулевой, а фактически отрицательной).

— Создать подобную энергетическую структуру один раз у конкретного человека — это задача не такая уж и сложная, — сцепив руки за спиной, Виктор стал расхаживать перед столами, рассуждая вслух. — Однако, закрепить на генетическом уровне проращивание полуматериальной системы, частично копирующей функции периферийной нервной системы и системы кровообращения — это совершенно иной уровень. И ведь данное образование не статично и изменяется от человека к человеку... да и у животных оно принимает совершенно иной вид, соответствующий материальной оболочке... Как дух, меняет свою форму подселяясь к телу шамана, или вселяясь в предмет.

Неожиданное озарение едва не заставило доктора споткнуться: с момента прибытия на этот материк, разделённый на пять больших (по местным меркам) и пятнадцать карликовых стран, он пытался понять то, как и где в генах этих людей зашифрована информация об СЦЧ, но ответ, как это часто бывает, всегда лежал на поверхности. И пусть теорию ещё требовалось проверить, но это уже была зацепка, от которой можно было пытаться раскрутить весь клубок.

Чакра — смесь духовной и жизненной энергии, позволяющая использовать как техники мастеров БИ, магию востока (и стихийную, и искусство оммёдзи), так и шаманские практики, сама по себе была крайне соблазнительной. Кроме всего прочего, чакросистема могла стать тем инструментом, который избавит самого Франкенштейна от излишков духовной энергии, заперев их в полуматериальных каналах. И лишь непонимание основ того, как это всё вообще работает, заставляло медлить и отказываться от прививания себе столь полезной мутации.

"Какое изящное решение — встроить систему репликации очага и каналов в саму СЦЧ, привязав её к душе. Таким образом, во время вынашивания ребёнка матерью, её собственная энергетика будет копироваться на новый носитель... Не сходится", — прервав полёт мысли, усилием воли Виктор вернулся в реальность, к ожидающему его делу.

Уголки губ мужчины едва заметно приподнялись, стоило ему осознать то, что подсознание, ища любую причину отложить, а то и вовсе — отменить эксперимент, неожиданно подкинуло жизнеспособную теорию того, как происходит наследование искусственной энергетической структуры среди жителей изолированного уголка мира. А ведь это предположение прекрасно объясняло, почему все попытки вырастить чакропользователя искусственным путём приводили к появлению клонов обычных людей и животных...

Волна раздражения от внутреннего Зверя вырвала из новой череды размышлений, в очередной раз отвлекающих от главного. Вырвавшийся изо рта тяжёлый вздох прозвучал глухо из-за маски чумного доктора.

— Что же... приступим, — отдав мысленный приказ, Виктор подошёл к столу, на котором лежало тело Френки, промедлил ещё одну секунду и затем протянул правую руку к оголённой груди здоровяка. — Сейчас будет немного больно, малыш.

Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что Франкенштейн, перчатки на руках коего засветились ярко-зелёным, а жилы вздулись и стали пульсировать словно артерии, просто погрузил кисть в плоть монстра, когда-то созданного им из далеко не самых качественных материалов. На самом же деле, учёный проводил операцию по отделению управляющего ИД от духовного тела старой оболочки, отрезая одну энергетическую связь за другой, пока не остался только канал, соединяющий разум искусственной души с мозгом. Но вот и он оказался сперва пережат, а затем рассечён, что заставило могучую плоть вздрогнуть, глаза распахнуться и уставиться в потолок невидящим взглядом, а рот открыться в беззвучном крике.

Осторожно достав ИД из уже пустой оболочки, Виктор обошёл столы с другой стороны, встав перед новым вместилищем. От одного из манипуляторов, похожего на паучью лапку, оканчивающуюся большим фиалковым глазом, начала течь энергия, создающая пространственное искажение. Специализированные искусственные души стали создавать аномалию, привязанную к каждой отдельной клетке пока что пустого тела, тем самым исключая возможность его разрушения, пока цел хоть один клочок плоти, из которой может регенерировать остальной организм.

"Чтобы разрушить пространственную ловушку, придётся полностью уничтожить новое тело Френки. Теперь у него не будет очевидных уязвимостей, удар по которым приведёт к мгновенной гибели", — Франкенштейн протянул руку с искусственной душой к новому вместилищу и... опустил её в смещённое пространство, тут же разжимая пальцы и отдёргивая кисть.

Поток искажающей энергии иссяк, а на каждой клетке тела Френки появился маленький узор, похожий на простую запятую (материальное обозначение связи с подпространством). Доктор затаил дыхание, ожидая результата своих действий, которые пусть и выглядели просто, но являлись результатом долгой и кропотливой работы...

"Неужели провал? Где я ошибся? Методика же проверена!", — внутренний Зверь зарычал, заполняя душу гневом и чем-то горьким, похожим на страх, но связанный не с тем, что только может случиться, а с тем, что уже произошло.

Взгляд сам собой переместился на старое тело здоровяка, лицо коего замерло в маске жуткой муки...

— Ааааа!!! — неожиданно закричал новый сосуд, запрокидывая голову, выгибая спину и напрягая мышцы.

Великан дёргался, заставляя крепления браслетов скрипеть, его кожа то обрастала шерстью, которая тут же осыпалась и растворялась в воздухе, сменяясь серебристой, красной, зелёной или золотой чешуёй. Выпученные глаза краснели, выцветали, вытягивались в вертикальные и горизонтальные щёлки, а на руках и ногах отрастали плавники, перепонки, когти...

Всё закончилось так же внезапно как и началось: Френки попросту обмяк, тяжело вдыхая и выдыхая воздух через рот. Его тело вернулось к облику очень высокого, лысого мужчины с рельефной мускулатурой, но силой, которая ещё секунды назад била фонтаном во все стороны, почти не веяло.

— Ты меня слышишь, Френки? — наклонившись над столом, заглядывая в расфокусированные глаза здоровяка, сильно побледневшего и покрывшегося бисеринками пота, осторожно спросил доктор.

— Отец... — хрипло выдавил из себя идеальный человек-ликантроп.

— С днём рождения, сын, — прикоснувшись к щеке своего первого и самого нового творения, с чувством сказал учёный, и на этот раз даже маска не смогла скрыть облегчение в его голосе.

— Мне больно... — прошептал здоровяк.

— Рождаться всегда больно, — ответил Виктор, разгибаясь и обращая внимание на манипуляторы над столом. — Но сейчас я что-нибудь придумаю и станет легче. Потерпи немного... Хорошо?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Перестраивательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать пятый).

Над городом, раскинувшемся среди песчаных дюн, в ночном небе сияла полная луна, окружённая свитой из перемигивающихся звёзд. Устремляющиеся ввысь многочисленные башни, заменяющие здесь привычные по всему миру дома, невзирая на обилие лунного света создавали весьма мрачное впечатление, которое не исправляли даже горящие в окнах огни. По периферии же поселение окружала высокая каменная стена, при помощи струящейся по ней чакры, делающей её особенно скользкой с внешней стороны, почти неприступная даже для шиноби, умеющих бегать по вертикальным поверхностям с той же лёгкостью, с которой ходят по горизонтальным.

Город Роуран, несомненно, был жемчужиной пустыни: расположенный на территории страны Ветра, но при этом сохраняющий независимость как от даймё, так и от селения Скрытого Песка, при этом являясь полноправным союзником, а не вассалом, он оставался центром культуры, торговли, технологического развития... Его стены защищали сотни самураев — людей, умеющих пользоваться чакрой, но чтущих строгий кодекс и следующих путём совершенствования искусства владения мечом; в ремесленных мастерских работали сотни мастеров и тысячи подмастерьев; в теплицах трудились многочисленные земледельцы; но главным сокровищем города-государства являлся природный источник чакры, силой коего могли управлять только люди с особой генетической мутацией, в годы основания поселения ставшие королевской семьёй.

За счёт природного источника чакры, правители Роурана могли напитывать силой защитников стен, делая их в разы более сильными, быстрыми, выносливыми. Но эта же сила стала и слабостью города, так как если удалиться от источника могущества на десять километров, связь с ним ослабевает, а ещё через пятьдесят километров — вовсе пропадает. При этом для основания поселения, в окрестностях имеется только одно подходящее место, что разом избавляет от амбиций по экспансии чужих земель.

...

Виктор не был гениальным тактиком или стратегом, несмотря на то, что успел повоевать как за Республику Огня (ранее бывшую империей), так и за императора Японии, подавляя мятеж сёгуна. Однако же, в данном случае какие-то особые военные хитрости и не требовались, пусть даже из-за источника природной чакры, делающего ткань реальности заметно прочнее чем в других местах, действовать приходилось более прямолинейно.

Стоя перед иллюзорным экраном в одной из своих лабораторий, будучи одетым в плотный чёрный комбинезон с навесной бронёй, маской и рюкзаком с четырьмя дополнительными манипуляторами, Франкенштейн командовал атакой на Роуран. За его спиной в один ряд выстроились Нурарихён, Мао, всё ещё не привыкший к своему новому телу Френки и Кукла. Для Тамамо но Маэ, изображения с сенсоров визуального наблюдения выводилось на стену её камеры (специализированные ИД утверждали, что это будет полезно, а учёный не увидел ничего плохого в данной задумке).

В состоянии визуальной невидимости, под всеми возможными щитами, которые доктор только успел установить, пирамида зависла над городом из башен, всё ещё продолжающем строиться. Тут и там виднелись следы ведущихся работ, сновали люди со светильниками, разъезжали телеги.

— Забавный факт: жизнь в Роуране просыпается тогда, когда на большей части остального материка засыпает, — вслух произнёс Виктор, увеличивая изображение рыночной площади, освещённой сотнями фонарей.

— Почему так? — спросил Нурарихён, одетый в белое кимоно, в этот день решивший принять облик енота-оборотня.

— Постарайся догадаться сам, — отозвался Франкенштейн, протягивая все дополнительные манипуляторы к рычагам и тумблерам.

— Пфф... — усмехнулся Мао, облачённый в чёрное кимоно с белым поясом, а также несколькими разноцветными бусами на груди и руках. — Это же очевидно.

— Вот и поведай нам эту очевидность, — скривился подросток-ёкай, сверкнув раздражённым взглядом в сторону шамана.

— Это настолько очевидно, что должно быть понятно даже безмозглому животному, — растянув губы в ехидной улыбке, ответил бывший узник книги Хао Асакуры, закладывая руки за спину. — Ты же умнее собаки... правда?

— Днём жарко, — прервал зарождающийся конфликт Френки, носящий кожаный жилет и широкие чёрные штаны, заправленные в сандалии шиноби (похожие на тканевые сапоги с открытыми носами).

— Именно, — подтвердил слова великана учёный. — Днём в пустыне не только жарко, но и душно. Людям не слишком комфортно работать в таких условиях, из-за чего середину дня они проводят в домах. Впрочем, шиноби и самураи, за счёт управления чакрой, могут игнорировать это неудобство.

— Зачем тебе этот город? — начав раскачиваться с пяток на носки и обратно, спросил Мао, всем видом показывая то, что ему откровенно скучно.

— Я хочу изучить источник природной чакры: подобные аномалии редко появляются сами собой, так что есть немалая доля вероятности, что он — искусственное образование, — доктор невозмутимо пожал плечами, выводя на экран новую картинку, которой оказалась крыша центральной башни, где располагалась одна из застеклённых теплиц. — Определённо, если бы не прокладываемые внутри стен башен чакропроводящие стержни, напитывающие материал энергией, тем самым придавая ему дополнительную прочность, эти башни сложились бы под собственным весом. Очень интересная технология: нужно будет найти архитекторов и инженеров, и если они не захотят делиться сведениями — копировать знания при помощи духов.

— Бедные люди, — шмыгнул носом брюнет, затем его глаза округлились, он упал на колени и воздел к потолку руки. — Я создал чудовище!..

— Хм-пф, — скривился Френки. — Всё лучше, нежели отрубать им головы, вставлять ИД и записывать считываемую с мозга информацию.

— Когда это мы так делали? — нахмурился Нурарихён, поворачиваясь к великану и задирая голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Во время службы в Стране Огня, — старший из "сыновей" Виктора почесал бледную щёку. — Вражеские маги и диверсанты "отказывались сотрудничать и помогать продвигать науку".

— В таком случае — я спокоен, — опустил руки Мао, потом поднялся на ноги и отряхнул колени. — Правда, мне всё равно не нравится идея того, чтобы использовать благородное искусство шаманизма для столь приземлённых деяний.

Из всех присутствующих лишь Кукла продолжал молчать, стараясь вовсе не привлекать к себе внимания. Ёкай сам понимал, что это глупо, но ничего не мог поделать со своим страхом, укоренившемся в глубинах подсознания.

— И когда же мы начнём действовать? — спросил беловолосый и красноглазый подросток, дёрнув длинными ушами и нетерпеливо вильнув хвостом.

— В любой момент, — неопределённо ответил Франкенштейн. — У меня всё готово, но хотелось бы минимизировать потери среди мирного населения Роурана, которые появятся из-за наших действий.

— Хо? — склонил голову к правому плечу Мао, после чего провёл языком по пересохшим губам и усмехнулся. — Неужели тебя волнует судьба простых людей?

— Бесполезные жертвы — это нерационально, — отозвался доктор. — Не буду говорить, что каждая жизнь уникальна и бесценна, но любое живое существо для чего-то нужно. Пусть даже вся его польза заключается в том, что оно создаёт комфортную обстановку для работников, приносящих реальную пользу обществу.

— Деревянный, это о тебе, — заявил шаман, наклонившись вперёд и повернув лицо к Кукле.

— Я не понимаю... — начал говорить манекен, но был перебит.

— Ох... Куда уж тебе, — хмыкнул брюнет, возвращаясь в вертикальное положение, тихо захихикав. — Твоя работа — не понимать, а расти в кадке и цвести цветочками. Хотя... ты и с ней не справляешься.

— Мао, — кинув взгляд на Шамана, Френки выпустил волну раздражения в пространство вокруг себя, придавив "братьев" КИ, объём коей постепенно рос. — Заткнись.

— Пф, — сложив руки на груди, брюнет вздёрнул нос и отвернулся. — Больно надо...

— Отец, если ты собираешься ждать до восхода, то зачем мы здесь? — решив перевести тему, спросил Нурарихён.

— За тем же, зачем и всегда: вы здесь, чтобы получить новый урок, — ответил Виктор, в тот же момент переключая изображение на экране, чтобы видеть общий фон города. — Роуран — это уникальное явление не только для данного материка, но и для всего мира: в его строительстве наравне участвуют как одарённые, так и не одарённые люди, при помощи технологий управляющие полуматериальной мистической энергией. У них имеются подъёмные механизмы, работающие на чакре источника, благодаря которым строители могут доставлять грузы на вершины башен с минимумом усилий со своей стороны; высокий уровень материаловедения позволяет обрабатывать изделия чакрой во время изготовления, увеличивая их прочность или проводимость; идея создания каркаса зданий из металла, который при своей напитке энергией увеличивает прочность на порядки, позволяя создавать строения вроде этих башен, сама по себе заслуживает внимания. Однако же есть здесь и обратная сторона... Кто скажет мне, в чём слабость подобного подхода к строительству?

— Без источника всё рухнет, — заявил Френки.

— Я хотел это сказать! — возмутился Мао, недовольно сверкнув глазами.

— Ты ещё поплачь, — фыркнул беловолосый ёкай.

— Гррр... — великан приложил ладонь правой руки к лицу, чувствуя как у него начинает дёргаться веко и болеть голова (хотя он и не должен испытывать подобных ощущений).

Волна духовного давления, в которой ощущался холод зимней стужи, слегка сбила обоих спорщиков с их настроя, одновременно напомнив о том, что они не одни. В лаборатории после этого установилась приятная тишина.

— На чём я остановился? — сам у себя спросил учёный, а получив ответ от встроенных в наплечники ИД, продолжил говорить ровным голосом: — По сути своей, Роуран — это большой артефакт. И если судить по уровню развития остального материка, то он где-то на сто-двести лет опережает своё время по технологиям.

— Что тогда говорить об этой пирамиде? — развёл руками шаман. — Да в сравнении со всем этим, замок императора — это деревенский домик!

— А как же город Ясаки-чан? — спросил беловолосый ёкай, решив проигнорировать высказывание шамана, хоть в основном и был с ним согласен.

— Теневое Токио? — уточнил доктор. — Этот город является почти обычным... за исключением наличия башен, концентрирующих энергию, храмового комплекса и артефактов бытового назначения. Роуран ближе к моей пирамиде, которая тоже — единый артефакт.

— То есть... среди строителей есть некто... — Френки замолчал, но все присутствующие поняли, что он хотел сказать.

— Очень возможно, — согласился Виктор. — Впрочем, я склоняюсь к мысли о том, что здесь работала группа учёных. Да и слишком однобоко развиты их технологии...

Отдав команду некроголемам, Франкенштейн переключил изображение на вид с вершины пирамиды. Пусть летающие "гвозди" были скрыты от визуального обнаружения системами активной маскировки, в других спектрах их всё ещё возможно было обнаружить, благодаря чему существа, находящиеся в лаборатории, видели синие силуэты, взлетающие с террас трёх уровней цитадели.

— Почему бы нам просто не выйти на контакт? — спросил Нурарихён.

— Жители этого материка крайне воинственны, — заметил Франкенштейн. — Наблюдение за городом и окрестностями показало, что правительница скорее согласится взорвать источник, нежели допустить к нему кого-то постороннего. Не скажу, что этот подход плох, всё же только он и позволяет Роурану сохранять независимость, но в нашем случае это сильно мешает. Так что, действовать придётся быстро и решительно, чтобы люди даже понять не успели, что их атаковали.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Перестраивательная 2

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать пятый).

Каждый из подопечных Виктора получил своё собственное задание на время захвата Роурана: кто-то должен был контролировать действия некровойска, кто-то — захватить королеву, кому-то предстояло взять на себя работу с источником, ну а одному из четвёрки предстояло оставаться в запасе, на случай непредвиденной ситуации. Таким образом мужчина собирался как проверить навыки "сыновей", так и оценить их степень самостоятельности в боевых условиях.

Сам Франкенштейн оставался за пультом в лаборатории, превратившейся в командный штаб вторжения, откуда можно было координировать общие действия. не то, чтобы он чего-то всерьёз боялся, но здраво опасался чего-то неожиданного... В конце концов, создатели города-артефакта не могли не оставить какое-то оружие, способное переломить ход неудачно складывающегося противостояния.

"Если я установил подобные механизмы в пирамиде, то глупо будет считать, что другие учёные не дошли до такого же решения", — размышлял доктор, ведя отсчёт последних секунд перед началом операции...

...

Сотни некроголемов и некромагов, стоящие на "гвоздях" зависли над крышами башен Роурана, жители коего и не представляли, какая угроза пришла в их город. Благодаря артефактам активной маскировки, восходящее солнце не могло рассекретить их места расположения при помощи света, и лишь самые внимательные наблюдатели были способны увидеть лёгкую рябь в воздухе... чтобы принять её за обычную иллюзию из-за жары.

Нурарихён, стоя на одном из летательных артефактов, кутаясь в белое кимоно, сменив свою расу на тенгу (зрение у которых было намного лучше чем у енотов), разглядывал поселение людей с высоты верхнего этажа самой высокой башни. Люди, ночью проявлявшие завидную работоспособность, в лучах восходящего солнца стали какими-то вялыми, заставив заподозрить себя в родстве с ночными кровососами, но попадающие под прямые лучи светила особи только щурили глаза, недовольно хмурились и более никак не проявляли неудобств.

Ёкай считал себя весьма образованным существом, успевшим повидать за свою не столь уж и долгую жизнь весьма немало чудес, но башни высотой от двадцати и до тридцати этажей, на крышах коих были разбиты крытые теплицы, а между ними протягивались многочисленные многоуровневые мостики из камня, опирающиеся на толстые металлические стержни, утопающие прямо в толще стен, не смогли оставить его равнодушным. Застеклённые окна, распахивающиеся при первых лучах солнца словно бы сами собой, работающие на чакре светильники, погасшие в один миг, будто бы по чьему-то щелчку пальцев, автоматические лебёдки, поднимающие грузы на толстых тросах вдоль внешних стен строений — всё это было столь чуждым в сравнении со всем, что уже доводилось видеть на материке через глаза некроптиц, что несложно было поверить в теорию, будто город (или его строители) провалились в пустыню из будущего.

Сами люди, одетые либо в серые (рабочие и обслуга), либо в яркие жёлтые и красные одежды (чиновники и аристократы), тоже заслуживали упоминания. Во-первых, их наряды были свободными, не стесняющими движений, а также скрывали большую часть тела от солнца и ветра; во-вторых, на головах горожане носили круглые тканевые шляпы, похожие на приплюснутые пирамиды, при помощи ремешков удерживающиеся за подбородки; в-третьих, даже рядовые строители смотрели на приезжих так, как в Японии самурай смотрел на крестьянина, которого приходится терпеть пока он полезен. Для чужаков имелись несколько башен-гостиниц, где они могли остановиться на то время, которое им понадобится для завершения своих дел (гулять по городу приезжим не запрещали, но на единственной рыночной площади не было ни одного торговца в одеждах чужестранцев в роли продавцов).

Наблюдения показали, что одна из башен является чем-то вроде центра торговли, где каждый этаж отведён какому-то одному виду товаров: продуктам питания, одежде, оружию, посуде, инструментам... Торговцы в этом здании занимали небольшие комнатки-лавки, где на прилавках раскладывали свой товар, а покупатели могли беспрепятственно ходить и смотреть, сравнивая цены и качество, чтобы сев в кабинку подъёмника, отправиться вверх или вниз. Крыша здесь была занята не теплицей, а большим открытым пространством со множеством столиков под широкими зонтами.

По всему Роурану, словно паутина огромного паука, тянулась сеть из металлических труб, в которых струилась вода; маленькие пропеллеры с широкими лопастями, установленные на тонких мачтах создавали ветер; на улицах стояли ящики, в которые выбрасывался мусор. Уровень жизни горожан явно превосходил всё то, что гости могли видеть в других местах материка, и Нурарихён был готов признать то, что местные жители вполне имеют право гордиться.

"Хотя, гордиться имеют право только те, кто всё это спроектировал и построил", — поправил себя беловолосый юноша, даже в облике тенгу не меняющий свою окраску альбиноса.

— Начинаем, — прозвучал приказ одного из некромагов, которые первыми получили приказ из пирамиды.

— Самураев выводить из строя первыми, — приказал ёкай. — Старайтесь без нужды не убивать: отцу ещё понадобятся подданные.

"Хотя, скорее уж подопытные", — мысленно поправился юноша.

В ту же секунду с "гвоздей" сорвались в полёт десятки некроптиц, которые несли в когтях устройства, генерирующие звуковые волны особой частоты, воздействующие на вестибулярный аппарат человека, а также распространяющие белый газ, похожий на густой туман. Химический состав, как и его прототип, воздействовал на нервную систему, но вместо неудержимого смеха вызывал столь же сильную сонливость.

В то же время некроголемы вскинули самострелы, похожие на тонкие трубы почти метровой длины, способные стрелять как при помощи напора воздуха, так и благодаря электромагнитному полю, которые создавались при помощи специализированных ИД. Боеприпасами же для них служили металлические дротики, с вставленными в оперение Молниевыми Жемчужинами (при попадании в цель, они высвобождают скопленный электрический заряд, после чего начинает действовать и парализующий яд).

...

Мао, одевший женское красное кимоно, подпоясанное несколькими поясами фиолетового цвета, которые сплетались в сложный бант на спине, с сандалиями шиноби на ногах (удивительно удобная обувь, отлично подходящая к жаркому климату), и покрытым белилами лицом, вооружившись парой складных вееров с рисунками бабочек и острыми спицами на широкой стороне, спрыгнул с "гвоздя", полетев прямо к стеклянному куполу самой большой башни. Краем зрения он видел, как некроптицы разносят по башням распылители газа и генераторы звуковых помех, но благодаря духам, которыми был одержим сам, и которых подселил в свои вещи, совершенно не опасался негативных эффектов.

— Ииииииииииии! — широко улыбаясь и ощущая то, как ветер треплет чёрные волосы, шаман с восторгом смотрел на приближающееся стекло, а за мгновение до столкновения зажмурился и сгруппировался, после чего ощутил удар и услышал звон. — Это было здорово!

Легко подскочив на ноги, Мао осмотрелся вокруг и увидел десяток самураев, которые уже вытягивали свои катаны из ножен. Это были крупные, для азиатов, одетые в тканевую броню с металлическими вставками мужчины, носящие одинаковые тонкие бородки и завязанные в высокие хвосты волосы. Пусть столь эксцентричное появление врага их и удивило, но никакой паники или растерянности они не демонстрировали, сразу же приготовившись к бою.

— Такие смелые и сильные мужчины... не согласятся ответить на пару вопросов? — томным голосом промурлыкал Мао, обнимая себя руками и игриво хлопая ресницами.

— Нам не о чём разговаривать с проклятыми шиноби, — бросил старший из самураев. — Схватите эту блудницу!

— Фу, противный, — скривил губы в гримасе недовольства шаман, одновременно с этим взмахивая веерами.

Вопреки ожиданиям людей, ни ураганного ветра, ни молний, ни режущих потоков с оружия вторженца(ки?) не сорвалось, но те, кто оказались в зоне очерченной полусферы, внезапно заорав упали на колени, роняя из рук оружие и хватаясь за уши, из которых брызнула кровь. Вид столь быстрой расправы сразу над шестью соратниками ошеломил молодых воинов, но заговоривший с противником седой мужчина издал боевой клич и рассёк воздух клинком, отправляя в полёт серп белоснежной энергии.

— Убить ведьму! — закричал самурай.

— Хай! — трое подчинённых повторили действия командира, а затем кинулись в ближний бой.

— Порхаю как бабочка... — ещё до того как оружие старика преодолело половину пути, отмеченного замахом, брюнет прыгнул вверх, отдавая приказ духам птиц, которые были помещены в Воздушные Жемчужины, вставленные в сандалии, благодаря чему завис в трёх метрах над землёй и стал раскручиваться волчком. — ...полыхаю как гроза!

На этот раз с вееров действительно сорвались молнии, которые притягивались к катанам, словно к громоотводам, после чего перекидывались на их хозяев. За какие-то секунды предводитель отряда остался с чужаком один на один.

— А теперь... — приземлившись на одну ногу, вторую выставив горизонтально назад, а спину выгнув так, чтобы лицом смотреть прямо на самурая. — Я — птичка.

— Ты — безумная... — с ужасом глядя в смеющиеся глаза, что подчёркивали изогнутые в улыбке тонкие губы, защитник Роурана встал в стойку "Восьми Ударов Небес" (за одно мгновение катана должна была ударить с восьми разных направлений). — Ты не пройдёшь!

— Хиренкьяку, — произнёс одними губами Мао.

Движение самурая было стремительным, а за скоростью его меча вовсе невозможно было уследить. Появившись позади противника, он вложил своё оружие в ножны, что сопровождалось звуком щелчка... а в следующий миг ощутил, как в спину вонзаются тонкие иглы, мышцы сковывает разрядами электричества, ну а шею обхватывает рука в шёлковом рукаве.

— А ты быстрый, — хихикнул на ухо противнику шаман, обдав его кожу жарким дыханием. — А теперь, будь хорошим дедушкой и ответь на мои вопросы...

— Катись к Шинигами... чудовище, — выдавил из себя мужчина.

— Отказ от сотрудничества? — брюнет облизал губы, продолжая довольно улыбаться. — Меня это устраивает. Хм... Душ самураев у меня в коллекции ещё нет. Нужно это исправить... Ты так не думаешь?

...

Кукла, на спине у которого находился свёрток, похожий на прямоугольную плиту двух метров длиной и шириной, спрыгнул с летающего "гвоздя" на землю перед входом в неприметную пещеру. Он был не в восторге от того, что приходилось участвовать в захвате мирного (относительно мирного) города, но перечить отцу не смел.

Рядом приземлились два десятка некромагов, среди коих было по пять властелинов каждой стихии: они, будучи закованными в металлические доспехи, вооружившись сверкающими серебром мечами выдвинулись вперёд, но были вынуждены остановиться из-за волны красно-фиолетовой энергии, вырвавшейся из прохода.

Из-под каменных сводов вышли трое самураев, одетых в белые мешковатые рубашки и штаны, перехваченные чёрными поясами. Двое из них выглядели как старики с седыми бородами, что, впрочем, никак не сказывалось на их гордых и ровных осанках, но наибольший интерес представлял третий человек — мужчина лет двадцати, со шрамом в виде буквы "Х" на левой щеке. Именно он и вышел вперёд, смущённо улыбнулся и, почесав затылок правой рукой, произнёс:

— Мне очень жаль, но дальше вы не пройдёте... Как-то так.

По лицам стариков было непонятно, испытывают ли они какие-нибудь эмоции, но вот взгляды, которые манекен научился читать очень хорошо, буквально кричали об их желании закрыть себе взор ладонями...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Перестраивательная 3

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать пятый).

Отбросив иссохшее тело самурая, Мао выпрямился и стряхнул с вееров капельки крови. Облизнув пересохшие губы тонким языком, он наконец-то смог осмотреть крышу башни, на которую так удачно приземлился: кроме тел телохранителей, лежащих в живописных позах, некоторые из которых подавали признаки жизни, вокруг находился целый лабиринт из каменных кадок, заполненных землёй, в которых росли кусты с яркими бутонами цветов, невысокие плодоносящие деревца, кустарники с ягодами и иные растения, которые скорее услаждали взор, а не снабжали жителей продуктами. Кроме всего прочего здесь имелись плетёные кресла, столики под зонтами, маленький фонтанчик из металла, очень похожего на серебро и площадка с трубой телескопа.

— А где королева? — нахмурившись, шаман встряхнул руками, заставляя браслеты из Стихийного Жемчуга соскользнуть с предплечий на запястья, после чего отдал мысленный приказ находящимся в них духам, подкрепив его мыслеобразом. — Найдите эту женщину и приведите меня к ней.

Духи птиц и зверей, получив свою плату за работу авансом, оставаясь невидимыми для всех, кроме тех кто умеет видеть духовные сущности, устремились в разные стороны. Ответ же пришёл неожиданно быстро: искомая человеческая самка сидела за одной из кадок с кустами, прижимая к себе девочку лет четырёх-пяти, при этом стараясь не дышать и не шевелиться лишний раз.

"Какая удача", — растянул губы в широкой улыбке Мао, беззвучным шагом направляясь к нужному месту (впрочем, по наличию здесь охраны можно было понять, что как минимум одна высокопоставленная персона изволит отдыхать в личном саду).

Воспользовавшись техникой быстрого перемещения, шаман появился прямо перед женщиной в красных одеждах, подпоясанных жёлтым шнуром, на котором висели золотые колокольчики. Она стояла на коленях и крепко обнимала невысокую девочку в белом платье...

— Ммм... Какая прелесть, — с щелчком закрыв вееры, вторженец беспечно заткнул их за один из поясов, сцепил кисти в замок и прижал их к правой щеке, с умилённой улыбкой заявив: — Я просто таю от умиления.

— Мама... — вздрогнула девочка, крепче хватаясь за руку родительницы.

— Всё будет хорошо, дорогая, — твёрдо, несмотря на панику в глазах, заявила женщина, отстраняя от себя ребёнка и плавным движением вставая на ноги. — Я не знаю — кто ты, но нападение на мой дворец не пройдёт для тебя безнаказанно. Сдавайся, и тебе будет оказано милосердие...

Единым слитным движением королева заставила тонкий стилет выпасть из рукава в ладонь, а затем нанесла стремительный колющий удар, целясь в живот противнику. Однако же Мао, пусть и продолжал дурачиться, но ни на секунду не расслаблялся, а потому успел перехватить запястье женщины, после чего шагнул назад и влево, дёргая его на себя с одновременным поворотом.

Болезненный вскрик вырвался изо-рта правительницы Роурана, на подведённых тушью глазах блеснули слёзы и она упала на одно колено.

— Такая красивая... — Шаман провёл ногтем по щеке пленницы, разрезая кожу и заставляя выступить из царапины кровь. — ...и такая ядовитая.

— Не трогай маму! — закричала девочка, бросаясь на шамана с кулаками.

— Тц, — перехватив запястье королевы правой рукой, вторженец схватил ребёнка за отворот платья и приподнял, заставив забарахтаться в воздухе. — Воюю с девчонкой... Какой позор.

В этот момент правительница Роурана наконец смогла дозваться до источника своей силы и полыхнула чакрой, заставляя противника разорвать дистанцию. Её окутало красно-фиолетовое сияние, которое было особенно ярким в глазах.

— Отпусти ребёнка, тварь, — прошипела рассерженной кошкой женщина. — И тогда я сохраню тебе жизнь.

— Хм... Пожалуй — нет, — перехватив девочку за талию левой рукой, Мао приставил ногти правой руки к её шее. — Не дёргайтесь, ваше величество, а то у меня могут пальцы задрожать... Мы ведь этого не хотим?

Шаман продолжал улыбаться, в очередной раз облизав губы кончиком языка.

— Чудовище... — одними губами произнесла королева, смотря в глаза испуганной дочери. — Чего ты хочешь?

— Сыграем в игру: "Мао говорит", — вторженец хихикнул, отступая ещё на пару шагов. — Правила простые: Мао говорит, а вы — исполняете. Если вы не исполняете, что говорит Мао — значит проигрываете. Поверьте, вы очень не хотите проиграть...

...

Внезапность атаки сыграла на руку Нурарихёну: самураи — единственные, кто могли оказать некроголемам и некромагам реальное сопротивление, были парализованы и усыплены за первую же минуту, ну а те, кто находились в башнях, попали под воздействие звуковых генераторов и газа. Немногочисленные одиночки, пытающиеся оказать сопротивление, как и паникующие гражданские, больше мешающиеся у стражи под ногами, нежели несущие какую-то пользу в обороне, проблемой уже не являлись.

— Начинайте сковывать людей, — приказал ёкай, отдавая приказ на приземление.

И это оказалось ошибкой: едва только "гвозди" снизились к основаниям башен, как из зевов окон на них прыгнули... металлические манекены с шарнирными руками и ногами, а также туловищами, вращающимися вокруг своей оси на уровне пояса. Эти существа были облачены в чёрные тряпки, скрадывающие их конструкцию от чужих глаз, вооружены мечами и кинжалами, а двигались с такой скоростью, что угнаться за ними могли только снаряды из пусковых труб (от которых не было смысла, так как яда железки не боялись, а электричество отключало их только временно).

— Каррр! — спрыгнув со своего летательного аппарата, белый тенгу запустил в марионетки десяток острых перьев, пробивших их тела насквозь, а затем приземлился на выложенную плитами дорогу и, двигаясь с даже большей скоростью чем враги, разбросал подранков, заставив их рассыпаться на части от ударов об стены. — Какого оммёдзи?..

Прямо на глазах у Нурарихёна, поверженные противники собрались в целые манекены, но на этот раз — похожие на уродливых кентавров-пауков. Со всех сторон же начали подходить всё новые и новые враги, двигающиеся молча, стремительно и синхронно.

Некроголемы, пусть и вооружённые артефактным оружием, падали один за другим, будучи разбитыми или лишёнными управляющих ИД, некромаги, за счёт управления стихиями держались лучше, но и их "заваливали телами", что было совсем не сложно с учётом того, что разбитые манекены собирались из деталей, вновь вступая в бой.

Лезвиями ветра изрубив очередного противника, ударом ноги снеся голову второму железному воину, ёкай перепрыгнул третьего, а затем крутанулся на месте, создав маленький смерч. Воспользовавшись секундной передышкой, он сменил расу на юки-онна, став похожим на очень бледного (почти белого) с голубоватым отливом кожи человека.

— Раз вы не боитесь огня и ветра, тогда посмотрим на то, как справитесь с морозом, — с этими словами Нурарихён создал ледяной ураган, накрыв им солидную область вокруг себя.

Куклы, попадая в снежное облако, покрывались льдом, трескались и начинали рассыпаться, так что тот, кто ими управлял, предпочёл остановить своё воинство за пределами аномалии. А в какой-то момент напряжение чакры в каналах резко упало, из-за чего лишившиеся подпитки марионетки осели на землю.

— Сразу бы так, — фыркнул порядком утомившийся ёкай, убирая снежное облако и поднимая взгляд к крыше центральной башни, где находился Мао. — Хоть какая-то от тебя польза.

...

Окутавшиеся красно-фиолетовой энергией самураи в белом, замерев на долю секунды, резко рванули к некромагам. Им навстречу устремились потоки огня, вырванные из земли камни, потоки ветра и струи воды... которые были сметены серпами всё той же чакры, запущенными с лезвий катан.

Кукла отступил назад, успев увидеть как одного за другим рубят на части членов его отряда, а затем и перед ним самим появился молодой мужчина со шрамом в виде буквы "Х" на щеке. Сохраняя совершенно невозмутимое лицо, он рубанул ёкая своим оружием, разделяя на две части от левого плеча и до правого бедра. Кроме всего прочего, часть энергии досталась и артефакту за его спиной, что привело его в полную негодность.

Однако же это был не конец: не успели мужчины убрать клинки в ножны, как им пришлось отскакивать обратно к пещере, а в землю, в тех местах где они находились секунду назад, вонзились десятки металлических стрел. В следующую же секунду на дорогу, поднимая облако пыли, приземлился обозлённый Френки, тело коего уже покрылось стального цвета чешуёй.

— А-та-та... — удивлённо вскинул брови младший из самураев. — Чем же тебя в детстве кормили, раз ты такой здоровенный вымахал?

— Гррр! — отозвался здоровяк, выплёскивая в пространство волну КИ, напитанную жаждой убийства, а его силуэт ещё немного подрос, приобретая драконьи черты.

Без слов двое стариков подняли катаны над головами, чтобы запустить с их лезвий два энергетических серпа, которые скрестились прямо перед великаном. Монстр же выставил перед собой руки, принимая атаку на предплечья, и согнул ноги, чтобы его не повалило назад.

Произошёл взрыв, Френки протащило по земле несколько метров, но он остался стоять, а нанесённые рукам раны начали затягиваться буквально на глазах. Кроме того, его тело начало испускать золотистое сияние, после чего давление КИ увеличилось на порядок.

— Жалкие букашки, — прошипел-прорычал человекоподобный дракон, жилет коего разорвался, выпуская два перепончатых крыла. — Разорву...

— Ох... — молодой самурай почесал щёку, озадаченно глядя на противника. — Пожалуй, я не хочу знать, чем таким тебя кормили в детстве.

— Кеншин... — процедил сквозь зубы правый старик.

— ...заткнись, — завершил фразу напарника второй пожилой самурай. — У него должны быть уязвимые места: глаза, уши, шея, пах...

— Это будет сложно, — вздохнул молодой воин, покосившись на свою катану, лезвие которой обзавелось несколькими зарубками.

Великан не стал ждать и выдохнул поток рыжего пламени, заставив противников защищаться, а пока они ничего не видели, подскочил к Кукле, схватил его за единственную руку и швырнул в проход, прорычав вслед:

— Источник на тебе.

— Он ещё жив? — удивился один из стариков, бросаясь наперерез, но тут же был вынужден уклоняться от удара когтистой лапой человекоподобного дракона, который теперь не уступал им в скорости даже под усилением.

— Вы — моя добыча, — заявил монстр, глядя в глаза самураю.

Опытный воин не мог не воспользоваться таким шансом и, выстрелив рукой с мечом словно распрямившаяся пружина, вонзил клинок прямо в глазницу Френки. На две долгие секунды наступила тишина...

— Получилось? — то ли спросил, то ли констатировал молодой мужчина.

В этот самый миг левая рука великана дёрнулась, с огромными силой и скоростью врезаясь в голову пожилого мужчины. Защитника источника подвела реакция, не позволившая извлечь оружие и отскочить достаточно быстро, а о том, чтобы отпустить меч он и вовсе не подумал...

Сбитая с плеч голова пролетела дюжину метров и упала на землю, а ввысь ударил столб алой крови, выплёскивающийся мощными толчками.

— Гррр, — раздражённо схватившись за рукоять меча, монстр вытащил его из своей глазницы, глаз в которой тут же начал регенерировать.

— Ещё идеи есть? — спросил у последнего своего напарника Кеншин, прекративший улыбаться и принявший защитную стойку.

— Нужно попасть к источнику, — прокряхтел ещё живой старик. — Я его займу, а ты...

— Понял, — хмуро кивнул молодой мужчина.

— Ха!!! — сорвавшись с места, пожилой самурай рубанул крест накрест, выплёскивая в этой атаке весь свой резерв.

Френки прикрылся руками и крыльями, а затем оттолкнулся ногами, совершая мощный прыжок навстречу врагу, одновременно с этим выдыхая пламя.

Младший самурай проскочил мимо гиганта, ныряя в пещеру, но оказавшись в гроте увидел, как обрубок ёкая переваливается через край чаши...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Перестраивательная 4

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать пятый).

"Досадная неожиданность", — вынужденно констатировал Виктор, смотря на иллюзорный экран, который транслировал картинку, воспринимаемую глазами одного из некросоколов.

Далеко внизу холм, под которым находился природный источник чакры, буквально взорвался изнутри осколками камня и облаком песка, а из образовавшейся дыры вверх устремились многочисленные древесные побеги, сплетающиеся в толстый столб, каждый из элементов которого прорастал ветвями в соседей. Датчики показывали, что подпитка города резко снизилась, так что на отдельный экран выскочило предупреждение об угрозе разрушения башен, в то время как другие приборы утверждали, что связь с ИД Куклы потеряна (вероятнее всего — они были уничтожены при резком росте ёкая). А тем временем исполинское растение продолжало увеличиваться, начав распространять свои ростки не только вверх, но и в стороны.

— Приказ всем группам: возвращайтесь в пирамиду, — приказал Франкенштейн, начав активнее щёлкать тумблерами, бегать пальцами по кнопкам, одновременно с тем отдавая мысленные команды кластеру специализированных искусственных душ. — Френки, отступай... Никаких "но": это существо уже не Кукла.

Словно бы в ответ на это заявление, продолжающий впитывать в себя дармовую энергию монстр, образовал на вершине своего ствола шар, похожий на голову, который разделился на верхнюю и нижнюю половины, став напоминать уродливую пасть. Развернув этот отросток к летающей крепости, чудовище начало концентрировать сгусток чакры внутри своего "рта", всё сильнее уплотняя его, пока ало-голубое сияние не смешалось, превратившись в тёмно-фиолетовую, почти материальную субстанцию.

— Открыть разрыв пространства между пирамидой и объектом "Кукла", — приказал управляющим автоматическими системами ИД учёный. — Разрешаю задействовать резервные источники питания.

Спустя пару секунд стало очевидно, что указание доктор отдал вовремя, так как едва пространство растрескалось и распахнулся зев гарганты, как сфера внутри пасти монстра вспучилась в передней части, разорвалась и луч разрушительной энергии ушёл во тьму разделителя миров.

— Анализ: почему он нас атакует? — отдав команду, Виктор начал готовить ответные меры противодействия, при этом не забывая отслеживать обстановку.

Мао, захвативший королеву и принцессу Роурана, на двух "гвоздях", в сопровождении нескольких некромагов уже возвращался в пирамиду; Нурарихён же скрылся внутри одной из башен города и не выходил на связь; Френки кружил рядом с бывшим братом, уклоняясь от мощных побегов, пытающихся ударить его словно хлысты, с каждой секундой теряя человеческий облик, превращаясь в гибрид европейского дракона и неизвестного гуманоида. Учитывая, что здания были готовы начать рушиться, поступок ёкая выглядел попыткой суицида, за что ему ещё предстоит ответить, а вот великан, скорее всего, просто потерял голову от ярости и горя...

"Он получился слишком эмоциональным", — недовольно подумал Франкенштейн, поддерживая разрыв в пространстве при помощи ресурсов летающей крепости, благодаря чему уже второй залп разрушительной чакры (псевдоматерии?) ушёл в пустоту разделителя.

...

— Рррааа! — всё же получив удар древесным щупальцем по хребту, Френки прокатился по земле, несколько раз перекувырнувшись кубарем, а затем всё же остановился, стоя уже на четырёх конечностях, широко расправив полотна чешуйчатых перепончатых крыльев и дёргая длинным гибким хвостом ящерицы, увенчанным острым шипом из стороны в сторону. — Бррраааат!

— А-та-та... — перерубив очередной побег, тянущийся к нему, Кеншин отступил назад. — Ну у вас и семейка. Не хотел бы я встречаться с вашими родителями.

— Ррр... — рыкнув, полудракон выдохнул струю огня в наглого человека, который ушёл из-под атаки кувырком.

— Лучше бы его атаковал, — отплевавшись от песка, проворчал самурай. — И вообще: не пора ли нам совершить тактический манёвр и перегруппироваться? Где-нибудь подальше от этого сорняка...

— Брааат! — вновь взревел монстр Франкенштейна, в очередной раз сталкиваясь с парой корней, попытавшихся его раздавить (к счастью для Френки, он находился на более высоком уровне, из-за чего менее структурированная, пусть и более тяжёлая энергия не могла ему серьёзно навредить).

— Хм, — задумавшись, человек едва сам не оказался жертвой взбесившегося растения, но всё же успел отпрыгнуть назад. — Если хочешь как-то помочь своему брату, то уничтожь его! Потому, что такое существование — это судьба хуже смерти!

Почему Кеншин вообще говорил с этим существом, убившим двух его напарников? Просто он понимал, что с живым деревом, да ещё без подпитки от источника, ему не совладать. Впрочем, им обоим было не под силу справиться с этим великаном, а это значило... что нужно хотя бы потянуть время, чтобы те, кому положено думать, либо вывели жителей города из опасной зоны, либо придумали способ победить.

Только вот план шёл явно как-то не так: дракона, окончательно лишившегося подобия человеческой внешности, связало корнями по рукам и ногам, а затем замотало в кокон.

"Уродливая гусеница нашла свой покой среди листвы... Красивая бабочка получится", — промелькнуло в голове человека, начавшего поспешно отходить от шарящих в воздухе корней.

...

Приняв образ большой человекоподобной крысы, Нурарихён ворвался в башню, тут же попав под воздействие газа и звукового генератора. Впрочем, что от первого, что от второго он уже выработал иммунитет, так что задержался в просторном холле только на пару лишних секунд, которые ушли на привыкание к новым условиям.

Холл башни сужался ближе к центру здания, пока не упирался в колонну с лифтами, окружённую спиральной лестницей. Так как напряжение чакры упало до такого уровня, что даже освещение не поддерживалось, о том, чтобы воспользоваться продуктом высоких технологий не могло идти и речи. В результате ёкай подскочил к запертой металлической двери, ведущей на лестницу в подвал, чтобы ударами когтей начать её резать.

Железо, которое было прочнее стали будучи напитанным энергией, в условиях её недостатка, когда все крохи уходили на поддержание башен от обрушения, не смогло оказать достойного сопротивления. Альбинос понимал, что ему ещё влетит от отца за непослушание, но чуял правильность своего поступка, без тени сомнений ныряя в чёрный рваный зев прохода.

...

Мао спрыгнул с "гвоздя", когда тот ещё только приземлялся в ангаре, продолжая крепко удерживать маленькую девочку левой рукой. Следом приземлился второй летательный аппарат, с коего спустились двое некромагов, ведущих под руки королеву, старающую не показывать своего испуга, при этом гордо держа голову и поджав губы. Только вот взгляд, то и дело бросаемый на дочь, выдавал её с головой.

— Мао говорит — иди за мной, — ухмыляясь, произнёс шаман, практически проворковав эти слова, после чего танцующей походкой вышел из помещения в коридор. — Куда же вас деть?.. Знаю! Есть у нас камера заключения для особых гостей: заодно и её узницу развлечёте.

— Что ты задумала, мерзкая тварь? — процедила сквозь зубы женщина.

— Фу такой быть, — убрав веер от горла испуганной девочки, Мао беспечно им взмахнул. — Ещё королевой называется. Тьфу. Сейчас всё сама поймёшь.

Более не отвлекаясь на пленницу, шаман прошёл в одно из ответвлений первого этажа пирамиды, кивнул двум некростражам, открыл дверь в очередной ангар, тем самым активируя односторонний барьер и посмотрел на пленницу. Тамамо но Маэ, выпустив ушки и хвосты, смотрела за эпичным противостоянием сорняка-переростка и какого-то монстра...

"Френки? А ты изменился за... Сколько минут мы не виделись?", — опустив девочку на пол, позволив ей встать на собственные ноги, пленитель подтолкнул её в спину, заставив сделать несколько шагов, запнуться об ковёр и упасть.

— Вам, Ваше Величество, нужно отдельное приглашение? — изобразив шутовской поклон, скривил губы в улыбке шаман.

— Ты и твои прихвостни... вы ещё ответите за это, — гордо заявила женщина, самостоятельно проходя через барьер.

— Дура, — буркнул Мао, после чего обратился к некромагам. — Сторожить. А я — на доклад к папочке... Хихихихахаха.

...

— А вы ещё кто такие? — отвернувшись от увлекательного представления, в котором участвовали древесный ёкай, по всей видимости сошедший с ума и вышедший из-под контроля Франкенштейна, а также Френки, демонстрирующий неожиданные способности, девятихвостая кицуне посмотрела на молодую человеческую женщину и совсем маленькую рыжую девочку, которую та прижала к груди, и теперь с откровенным ужасом смотрела на хозяйку тюремных апартаментов. — Отвечай.

Сил у неё было не так уж и много, но для того, чтобы спроецировать на парочку смертных собственную жажду крови, они и не требовались. Впрочем, человечка смогла удивить бывшую избранницу Аматерасу: сжав зубы, она задвинула своего детёныша за спину и, поднявшись на подгибающиеся от страха ноги, встала в некую боевую стойку.

"Она собирается со мной драться? Серьёзно?", — Тамамо едва не рассмеялась, чувствуя искреннее веселье и каплю уважения к матери, которая понимает бессмысленность своих действий, но всё же собирается идти до конца, в отчаянной попытке спасти дитя.

— Как говорил этот псих? — сама у себя спросила лисица, имея ввиду хозяина пирамиды. — Ах да: "Когда разум не видит шансов к бегству, страх загнанной в угол крысы превращается в ярость".

— Я — Сераму, королева Роурана, — заявила женщина, собственными словами пытаясь придать себе смелости. — Если ты посмеешь хотя бы помыслить о том, чтобы причинить нам вред, то познаешь мой гнев.

— Ха... ха-ха... хахахахахахаха... — искренне рассмеялась кицуне, зажмуривая глаза и смахивая с щеки выступившую из-под век слезу. — Ну а я — Тамамо но Маэ, королева ёкаев Японии.

Продолжая улыбаться, сверкая алыми глазами с вертикальными зрачками, девятихвостая поднялась со своего места и изобразила поклон равной. К сожалению, собеседница лишь побледнела, не поняв всего, но прекрасно осознав уровень угрозы (раз уж её пленитель умудрился захватить подобное существо, то ей и вовсе рассчитывать не на что).

— Раз уж вас доставили ко мне, а не к хозяину этого гостеприимного дома, то располагайтесь, — лисица обвела рукой свободное пространство. — Заранее извиняюсь за беспорядок: гости у меня бывают редко...

...

Стального цвета европейский дракон, увеличившийся до шести метров роста в холке, мощными когтистыми лапами рвал на куски пытающиеся его обездвижить побеги, белым пламенем обжигал ствол, заставляя мгновенно чернеть и обугливаться древесину, впивался клыками в тянущиеся к нему ветви и корни. Только вот все его усилия не приносили особого успеха, так как бывший брат умудрялся регенерировать едва ли не быстрее чем получал повреждения.

После очередного бессмысленного залпа плотной чакры, пропавшей в зеве гарганты, края разрыва пространства внезапно схлопнулись, а от пирамиды к ёкаю протянулась ломанная дуга золотой энергии. Прозвучал взрыв, в ушах у огнедышащего ящера образовался звон, а по округе разнёсся громовой раскат.

Со стороны летающей цитадели ввысь взмыли десятки летательных аппаратов, на которых перемещались некромаги, вооружённые даже на вид массивными чёрными трубами. Они споро окружили расколовшийся надвое, опалённый и дымящийся ствол, а затем выпустили лучи позитивно заряженных духовных частиц, которые при попадании на "тело" ёкая вызывали распад материи.

Стальной дракон, рубиновыми глазами наблюдавший за этой картиной, стоило ему осознать произошедшее... запрокинул голову к небу и взвыл, пронзительным рёвом выражая свою внутреннюю боль...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Обменивательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать шестой).

Новый рассвет поднимался над Роураном — городом-крепостью; городом-фабрикой; городом-садом. Солнечные лучи, выстрелившие из-за горизонта, острыми копьями скользнули по вершинам деревьев, запутываясь в густых кронах, которые венчали пики высоких башен, стены коих покрывала густая ползучая зелень, подпитывающаяся чакрой от выступающих из кладки стержней, а водой — из желобов, к которым тянулись трубы водопровода из внутренних помещений.

Вокруг внутренней (также называемой Старой) стены Роурана, полностью функциональной, но исполняющей роль лишь второго рубежа обороны, были разбиты сады фруктовых деревьев и ягодных кустов. Кроме того, немалая площадь между старой и новой стенами Роурана, была отдана под грядки цветов, вокруг которых жужжали пчёлы, собирающие пыльцу чтобы сделать мёд (здесь работали садовники и пасечники из числа горожан).

Внешняя стена была создана из чистейшего стекла, внутри коего виднелись десятки тысяч маленьких зелёных сфер, соединённых между собой тончайшей проволокой. Эта преграда была невысока, а по меркам шиноби — вовсе смехотворна: преграда имела высоту в два метра, а толщину — тридцать сантиметров. В обычных обстоятельствах её мог бы разбить любой генин, но... проблема заключалась в том, что любые атаки, направленные на укрепление или город, проваливались в параллельное пространство, занимающее те же географические координаты, что и сам Роуран. Хитрый барьер, имеющий форму яйца, внутри коего разместилось всё поселение, смещал предметы, имеющие кинетическую силу выше определённого уровня, а также тепловую, жизненную и духовную энергию слишком высокой концентрации, в замкнутое подпространство.

Шпионы, бандиты, контрабандисты и случайные путники, которые пытались попасть в поселение не через ворота, обнаруживали себя запертыми в пустыне, где не было ни единого признака жизни. Кроме всего прочего, благодаря методам работы с порталами, по карманному измерению можно было бродить кругами, при этом абсолютно никуда не сворачивая (просто в момент пересечения границы, пленника переносило на другую сторону барьера, заставляя проделать тот же путь с самого начала). Выйти оттуда можно было только при помощи навыков телепортации, создания порталов или ещё каких-нибудь умений той же направленности, но при попытке при помощи пространственных манипуляций попасть в город, проход открывается прямо в ловушку, причиной чему является высокая плотность ткани реальности вокруг Роурана.

Ещё одной необычной достопримечательностью поселения стала силовая башня, возведённая прямо над источником природной чакры. Её внешний вид уступает даже жилым строениям внутреннего города, которые возвышаются на десятки этажей, да ещё и покрыты ползучей зеленью, но при этом никому не приходит в голову недооценивать важность данного строения. Высотой в девять метров, по шесть метров в ширину и длину, имеющая прямоугольную форму и стены серого цвета, силовая установка впитывает, накапливает, очищает, а при помощи труб-чакропроводов — перераспределяет энергию, поступающую к городу и внешней стене.

Именно силовую башню можно было бы назвать самым слабым местом обороны Роурана, так как её уничтожение грозит не только падением барьера, но и отключением всех функций сложного оборудования города. Однако же и хозяева поселения понимали это не хуже возможных диверсантов, а потому создали ещё три башни-обманки, являющиеся обычными накопителями, общий объём резерва коих позволит Роурану функционировать два-три дня. А кроме того, сам Франкенштейн усилил защиту своих новых владений при помощи специализированных ИД, одни из которых собирали из пространства сенчакру, другие перенаправляли энергию и контролировали работу всех систем, ну а Стихийный Жемчуг служил дополнительными источниками питания.

...

По улице города, между устремляющимися ввысь башнями, плечом к плечу шли два... человека. Один из них кутался в мешковатый чёрный балахон, игнорируя духоту и жар солнца, а его лицо скрывала белая маска чумного доктора с причудливыми очками, в то время как второй был одет в богато расшитое кимоно зелёного цвета, сандалии... и всё те же забавные очки. Другие люди, как горожане так и редкие приезжие, несмотря на все странности этой парочки, не обращали на них никакого внимания, но при этом огибали по довольно широкой дуге, порой недоумевая о том, почему это делают.

— Не устаю поражаться эффективности вашего подхода, Мукаде-сан, — прозвучал из-под маски приглушённый голос учёного. — Модульные конструкции — это гениально.

— Что вы, Виктор-сан, — в тон собеседнику отозвался марионеточник-инженер-механик. — Если бы не источник энергии, то мои творения были бы и на десятую часть не столь эффективны. Да вы и сами это видели, когда ваши подчинённые перехватили контроль над источником. Ваши же... некроголемы, даже без внешней подпитки и управления, представляют из себя самостоятельные боевые единицы.

— К сожалению, каждый из них — уникальный образец, и пусть их взаимозаменяемость выше чем у людей, но до кукол, способных собираться из обломков других кукол, им очень далеко, — Франкенштейн задумчиво потёр подбородок. — Идея о том, чтобы перейти на единый стандарт и модульную сборку очень хороша.

— Что же, я рад тому, что смог помочь коллеге, — вежливо улыбнулся советник официальной (в большей степени — формальной) правительницы Роурана. — Считаете, что сможете научить ИД собирать сенчакру?

— В этом нет ничего сложного, — пожал плечами доктор, закладывая руки за спину. — Нужно лишь подобрать верное соотношение смеси энергий, растворённых в воздухе...

Ведя неспешную беседу, двое учёных вошли в одну из башен, миновали холл, а затем погрузились в лифт, начавший подниматься на крышу. Со стороны, кто-нибудь посторонний, мог бы назвать их друзьями, но на самом деле, их отношения со дня знакомства ни на миллиметр не сдвинулись с отметки "Взаимовыгодный нейтралитет и обмен знаниями" (в конце концов, оба... человека... почти никому не доверяли, имели здоровую паранойю и любили знания).

— Королева Сераму так и не смирилась с новым положением дел? — уточнил Виктор, хотя и сам прекрасно знал ответ на свой вопрос благодаря духам, которых приставил следить за женщиной.

— Увы, — развёл руками в извиняющемся жесте Мукаде. — Почему-то ей совсем не понравилось сперва месяц быть пленницей, а затем вернуться на трон и понять, что стала ширмой.

— Она и раньше была ширмой, — парировал Франкенштейн.

— Не столь явной, — возразил марионеточник, поднимая для убедительности правую руку с выставленным указательным пальцем. — Я собирался продолжать изображать лишь советника, пока её дочь не войдёт в силу, чтобы переподчинить источник. В конце концов, до появления шиноби Конохи осталось несколько лет... Должно было остаться несколько лет.

— Коллега, вы ещё не смирились с тем, что отправились не в прошлое? — даже через маску доктор успешно выразил всё своё удивление, на которое только был способен из-за своих куцых эмоций.

— Я прибыл из будущего и буду придерживаться этой версии, пока не получу достоверных доказательств обратного, — твёрдо констатировал Мукаде, сложив руки на груди.

— Мне казалось, что само моё существование — это уже достаточное доказательство, — постучав указательным пальцем по клюву маски, Виктор снова сложил руки за спиной. — Или же вы думаете, что о летающей пирамиде, шиноби, превращающемся в монстров и других "чудесах", в вашем "времени" совсем не сохранилось бы информации? Тем более барьер, делающий Роуран похожим на иллюзию, в вашей версии истории точно не существовал.

— Хорошо, — неохотно согласился собеседник, поворачивая к Франкенштейну голову. — Ваш вариант?

— Могу предположить две версии, — качнувшись с пяток на носки и обратно, изрёк доктор, а когда лифт остановился и открыл дверь, кивком головы предложил продолжить путь, первым делая шаг вперёд. — Во-первых, печать, созданная неким Минато Намикадзе, при разрушении высвободила чакру, скапливаемую десятилетиями, чтобы катапультировать вас из вашего мира к источнику-маяку, наиболее близко подходящему к тому, каковым был источник чакры на момент запечатывания. Ну или второй вариант: печать действительно отправила вас в прошлое, но опять же — не вашего мира, а параллельного, который отстаёт по хронологии событий на несколько десятков лет. В ином случае, во-первых, не существовало бы меня, а во-вторых, временной парадокс не позволил бы вам существовать.

— Хм? — Мукаде, шагающий рядом с собеседником, вопросительно изогнул брови. — Коллега, в отличие от вас, я — узкий специалист.

— Понимаю и не осуждаю, — повёл плечами Виктор, шагая между кадками с небольшими деревцами, с полным безразличием не замечая злого огонька в глазах спутника. — Поясняю: вы отправляетесь в прошлое, создаёте свою армию марионеток и не даёте Намикадзе запечатать источник, в результате чего в будущем не отправляетесь в прошлое, и этот шиноби источник запечатывает. Возникает парадокс, угрожающий миру, из-за чего вмешивается кто-нибудь из смотрящих... Шинигами, например. Тогда, чтобы избежать этой проблемы, Намикадзе должен наложить свою печать, при этом победив вас и оставив от Роурана руины, чтобы история стала согласованной. И это не говоря о том, что путешествие в прошлое должно иметь слишком большие затраты, а также — учитывать множество дополнительных факторов... которые вам знать не обязательно.

— Коллега, вы не умрёте своей смертью, — заверил собеседника марионеточник.

— Аналогично, коллега, — равнодушно ответил доктор, вставая на "гвоздь". — До скорой встречи. Не забудьте, что нам ещё следует подготовиться к переговорам с Суной.

— Не забуду, — проворчал Мукаде, отходя в тень от небольшой пальмы, а затем... техника превращения спала, открывая вид на закутанную в чёрное свободное одеяние безликую марионетку.

Где-то в пирамиде, висящей над городом, но всё же под защитным куполом, отключился от связи со своим двойником, разум коему заменяет ИД, сам Виктор.

...

— Тама-онэ-чан! — радостно воскликнула маленькая девочка, одетая в ярко-жёлтое кимоно, бросаясь навстречу девятихвостой лисице, одетой в шёлковое красное кимоно, которая вышла из раскрывшихся дверей лифта.

— Здравствуй, лисёнок, — с хищной игривостью произнесла кицуне, вроде бы неспешно наклонившись, чтобы подхватить малышку подмышки руками, а затем резко выпрямиться. — Неужели ты ещё подросла? И чем это вы тут занимаетесь?

Сераму, сидящая на раскладном стульчике перед мольбертом, одетая в лёгкое синее платье, до боли сжала в тонких пальцах деревянную кисточку, с кончика которой прямо ей на ногу сорвалась капля красной краски. Впрочем, женщина на это не обратила внимания, немигающим взглядом смотря на одно из чудовищ, явившихся в её город и перевернувших его жизнь с ног на голову (и плевать, что этот монстр — пленница другого монстра, куда более страшного и опасного: союзниками или друзьями их это не делает).

— Мы с мамой учимся рисовать! — радостно воскликнула Сара, чистыми и наивными глазами смотря в красные глаза с вертикальными зрачками своей "онэ-чан" (ребёнок искренне верил, что именно Тамамо но Маэ защитила их от похитителей... а сама кицуне не спешила её разубеждать). — Тама-онэ-чан, а ты умеешь рисовать?

— Ты ещё сомневаешься, лисёнок? — фыркнула девятихвостая, продолжая держать малышку на вытянутых руках, что для неё было совершенно несложно. — Я — императрица в изгнании... знаешь ли.

— Правда? — захлопала в ладоши девочка. — Здорово! Ой... Прости, онэ-чан, совсем не здорово, что тебя изгнали; здорово, что ты умеешь рисовать! Покажешь нам с мамой, как нужно делать?

— Почему бы и нет, — усмехнувшись уголками губ, Тамамо поставила принцессу на пол, вложила указательный и средний пальцы левой руки ей в ладошку и, с царственным кивком велела: — Веди, лисёнок.

Самураи, из которых состояла охрана королевы и её дочери, полностью разделяющие отношение своей госпожи к захватчикам, хмурыми взглядами буравили кицуне, изображающую "добрую старшую сестру" для Сары. В искренность ёкая они не верили ни на грамм, но и сделать ничего не могли, оставаясь почётным, но абсолютно безвольным караулом... Даже совершить самоубийство, чтобы смыть свой позор кровью, они не могли, виной чему был не страх воскрешения или превращения в очередного монстра, а нежелание оставлять Сераму один на один с чудовищами и предателями.

— Мама, ты испачкалась, — укоризненно заявила девочка, указав на след от краски.

— Правда? — изобразила удивление королева. — Я и не заметила...

— Нельзя быть такой неуклюжей, Сераму-чан, — усмехнулась Тама, взглядом говоря, что "Я всё знаю" и "Можешь не притворяться".

Марионеточная правительница Роурана ничего не ответила, стараясь сконцентрироваться на дочери, которая активно что-то объясняла лисице. Она понимала, что Сара зачем-то нужна кицуне... или её хозяину, причём они хотят получить её добровольную верность, чего уже сама Сераму допускать не собиралась...

Какое-то время они рисовали, испортив с десяток дорогих холстов, а затем принцессе пришло время отдыхать. Нянечки и охрана наследницы удалились с вершины королевской башни, оставив формальную хозяйку и её гостью одних (несколько самураев стояли слишком далеко, чтобы подслушать хоть слово).

— Что ещё нужно Франкенштейну? — без предисловий перешла к главному вопросу королева, расправив складки подола, оставив при этом на нём несколько пятен.

— Какая ты неловкая, — фыркнула девятихвостая, ловко перехватив кисть собеседницы, чтобы наклонившись к её ладони, несколькими движениями языка избавить её от пятен краски. — Так будет лучше.

Последние слова Тама произнесла хитро улыбаясь, глядя прищуренными глазами снизу вверх на Сераму, явно выбитую из колеи подобным поведением кицуне.

— Ч... Чего ты хочешь? — высвободив руку, женщина постаралась спрятать кисти в рукавах лёгкого платья, что получилось откровенно плохо.

— Сложно сказать, — приложив указательный палец левой руки к губам, ёкай уколола себя острым чёрным когтем, после чего облизнулась, слизывая с губы капельку крови. — А чего хочешь ты? Может быть... чтобы такие как я ели с твоих рук?

— Нет, — излишне поспешно отозвалась королева, тут же удостоившись такого взгляда, от которого на лице проступил румянец.

— Неужели так непонравилось? — сложив руки под грудью, Тамамо но Маэ выгнула спину, запрокинула голову и зажмурилась, из-за чего кимоно слегка разошлось в стороны, открывая взгляду ключицы, а на кажущейся тонкой шее стали видны пульсирующие жилки. — А я ведь так старалась... Даже обидно.

— Не играй со мной в свои игры, — отвернулась марионеточная правительница, на которую всё же подействовали чары собеседницы, из-за чего сердце стало стучать быстрее, а к лицу прилил жар. — Говори, что нужно твоему хозяину и уходи. У меня нет времени...

— Врунишка, — хихикнула Тама, оказываясь позади Сераму (двигалась она с такой скоростью, что лишь опытные самураи успели что-то увидеть, но прежде чем извлекли катаны из ножен, время уже ушло), а затем узкие ладони с тонкими пальцами, оканчивающимися острыми когтями, легли на хрупкие плечи, начав их поглаживать. — Мы ведь обе знаем, что чего-чего, а времени у тебя предостаточно.

— Прекрати... — попытка обратиться к силе источника ни к чему не привела, так как из-за силовой башни, её связь с этой чакрой оказалась передавлена почти в ноль, а собственных сил отбиться явно не хватало. — Я...

— Закричишь? — предположила кицуне, жарким дыханием опалив левое ухо собеседницы. — Ты правда унизишь себя подобным действием?

"Ненавижу", — стиснув зубы, королева напряглась, ощущая как ладони наглой лисицы всё смелее скользят по её телу, но к счастью она не заходила слишком далеко.

— Чего хочет твой хозяин? — стараясь говорить холодно, спросила правительница Роурана.

— Всё, что ты могла ему дать, этот монстр, притворяющийся человеком, уже взял, — фыркнула Тама, останавливая движение своих рук на ключицах собеседницы. — Сейчас ему куда интереснее общаться с Мукаде, перенимая у него знания о чакре и политической обстановке вашего уголка мира, чем уделять хотя бы кроху внимания своей пленнице.

— И тебя это задевает? — спросила Сераму, тут же ощутив как острые коготки чуть кольнули кожу через тонкую ткань. — Неужели?.. Тебя задевает то, что какой-то мужчина не истекает слюной при виде твоих... хвостов?

— Тц... — девятихвостая глубоко вдохнула и выдохнула, затем присела на корточки, прижалась грудью к спине королевы, руки сцепляя на её животе, а голову положила ей на правое плечо. — Знала бы ты, о чём говоришь...

— Не хочу даже задумываться, — совершенно честно заявила женщина, ощущая жар прижимающегося к ней тела, что вызывало противоречивые ощущения.

— А зря, — усмехнулась кицуне. — Если бы ты меньше придавалась своим страданиям, а больше внимания обращала вокруг, то многое бы увидела и услышала.

— Оставь свои нравоучения, — Сераму отвернула лицо в сторону, чтобы не смотреть на наглую хищницу. — В последний раз спрашиваю: зачем ты пришла?

Тамамо но Маэ некоторое время молчала, но затем всё же ответила, причём не своим игривым, или хищным тоном, а совершенно спокойным голосом:

— Я собираюсь избавиться от своего ошейника, но для этого мне нужна помощь. Ты это будешь, или твоя дочь — не важно: я умею ждать.

Королева сглотнула появившийся в горле ком, но всё же смогла спросить достаточно ровным голосом:

— Как же ты собираешься это сделать? Если не забыла — мы здесь пленницы.

— Мне птичка нашептала, что ты отправила гонца в Коноху, — кицуне хмыкнула, ощутив как вздрогнула собеседница. — Насколько я знаю — это одно из сильнейших селений воинов-магов материка. А ещё — они любят запечатывать таких как я. Так что, в моих интересах предупредить хозяина... Тебе так не кажется?

...

В прозрачной колбе, среди пузырьков, образующихся на стенках сосуда и всплывающих наповерхность, в зеленоватом растворе плавал кусок древесины. Впрочем, правильнее было бы сказать — несколько сросшихся кусков древесины, отдалённо похожих на человека.

Перед резервуаром стоял двух с половиной метровый здоровяк, одетый в серую робу, нечитаемым взглядом смотрящий на существо, которое ещё год назад он называл своим братом и обещал защищать...

— А я знал, что найду тебя здесь, — в одну из лабораторий, где хранились особенно редкие объекты, вольготно вломился Мао, одетый в женское кимоно красного цвета, с парой вееров на поясе, выбеленным лицом, красной губной помадой и фиолетовыми веками. — Опять гипнотизируешь эту колбу? Поверь, смысла от этого нет — я проверял.

— Что тебе нужно? — невозмутимо пророкотал Френки, даже взглядом посетителя не одарив.

— Фи... Как грубо, — притворно нахмурился шаман. — А я хотел тебе рассказать, что твоя лисичка, которую по твоей просьбе выпустили погулять, готовит заговор против папочки... Ну раз тебе не интересно — расскажу сразу Виктору.

— Стой, — резко обернувшись, здоровяк схватил собеседника за рукав. — Я слушаю. И не надо говорить отцу... Я сам ему передам.

— Да? — собеседник недоверчиво выгнул брови, снял с пояса веер и стал обмахиваться. — А если я не соглашусь? Ты, разумеется, выбьешь моё согласие силой... Или вовсе убьёшь?

— Что ты несёшь? — нахмурился здоровяк, предчувствуя какую-то гадость.

— Ничего-ничего... Разве я могу в чём-то обвинять папинькеного любимчика? — состроил испуганное выражение лица Мао.

— Гррр, — раздражённо зарычал Френки, сильнее сжимая кулак, в котором стискивал ткань кимоно.

— Аааа! — завизжал шаман, дёргаясь и падая на пол под звуки рвущейся ткани, а затем начал отползать к двери. — Н-не бей меня!

— Да что ты несёшь? — вскинулся Френки, в порыве чувств... взмахивая оторванным рукавом.

— Что здесь происходит? — хмуро спросил Нурарихён, одетый в белые мешковатые рубашку и штаны, сохраняющий внешность человека-альбиноса.

— Этот псих напал на меня! — прижавшись к стене, Мао указал на здоровяка оголённой рукой. — Я только хотел рассказать отцу о том, что глупая лисица решила его предать, а этот... схватил меня и заявил, что я никому ничего не скажу!

— Френки, это правда? — ёкай вопросительно посмотрел на старшего брата, ощущая смесь из неверия, раздражения и какого-то внутреннего удовлетворения (всё же в глубине души он желал, чтобы это оказалось правдой, ведь тогда будет шанс действительно стать для отца первым... чего не дал даже захват этого Мукаде).

— Он лжёт, — ровным голосом пророкотал великан.

— Да? Тогда скажи, почему у тебя в руках мой рукав?! — истерично воскликнул шаман, размазывая по лицу грим. — Хотел, чтобы я замолчал как Кукла? Считаешь, что если один раз убийство брата сошло для тебя с рук, то теперь можно делать что угодно?!

— Кукла жив, — заявил Френки, делая шаг вперёд и сжимая кулаки. — Отец сказал...

— Отец не хотел, чтобы мы винили его любимчика, — ядовито процедил сквозь зубы шаман, вставая на четвереньки. — Мы ведь знаем, кто именно бросил Куклу в природный источник чакры... Неужели он тоже узнал что-то о твоей лисице?

— Замолчи! — яростно взревел здоровяк, начав покрываться мелкими чешуйками, делая шаг вперёд.

— Прекратите, — голос Нурарихёна прозвучал словно плеть, ударившая по голой коже, а сам ёкай покраснел, в то время как у него на голове возникли рога, а тело забугрилось мышцами. — Френки, возьми себя в руки. Я сам сообщу отцу... обо всём.

— Но... — попытался возразить полиморф, замолчавший стоило лишь увидеть взгляд младшего брата. — Ты... веришь ему? Веришь этому...

— Я не знаю, — ответил ёкай, мотнул головой и заявил: — Зато я знаю, что отец во всём разберётся. А сейчас, оба, идите по своим комнатам. Живо!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Поднимательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать седьмой).

На огромном экране, занимающем всю стену лаборатории, разделённые на отдельные квадраты мерцали изображения городов, полей, пустынных дюн. Однако же, на отдельном участке белого полотна прокручивалась иллюзорная запись того, как Мао, одетый в полюбившееся ему красное кимоно, в шутливой манере рассказывает Тамамо но Маэ о девятихвостом биджу, который сейчас пленён местными магами, именующими себя шиноби. Рядом находилась запись того, как шаман подначивал Френки, давя то на чувство вины, то на чувство ревности...

"Досадно", — подумал про себя Виктор, немигающим взглядом смотря на очередную попытку бывшего пленника книги Хао Асакуры стравить Нурарихёна со старшим братом.

Вся пирамида, как и территория Роурана после его захвата, были оплетены сетью наблюдательных ИД, регулярно отправляющих отчёт аналитическим артефактам, ну а те, проверив данные, либо архивировали их, либо предоставляли на суд создателю. Фактически, ничто в этом поселении не происходило без дозволения Франкенштейна... чтобы об этом ни думали остальные обитатели.

"Тамамо и Мао сговорились — это ожидаемо. Френки так и не переболел любовью к лисице — это неприятно. Нурарихён всё ещё не смирился с тем, что не является "первым" — это может стать проблемой", — постучав пальцами правой руки по пульту управления, учёный переключил несколько тумблеров.

Изображения на экране исчезли, сменяясь на вид с одной конкретной наблюдательной позиции, находящейся в закрытом для посещений ангаре. Взгляду доктора предстали две сотни колб, заполненных зеленоватой жидкостью, опутанных толстыми кабелями, тянущимися к металлическим шкафам с выдвижными ящиками, где в специальных ложементах были установлены специализированные ИД и СЖ (стихийный жемчуг). Внутри же резервуаров находились тела людей-енотов, которые совмещали в себе черты как человеческой расы, так и звериного вида.

"Заказ казекаге-сана почти готов. Чакросистема пророщена на восемьдесят три процента... Необходимо увеличить подачу чакры со стихийной направленностью — земля-воздух", — сделав мысленную заметку, Виктор незамедлительно приступил к процессу коррекции выращивания, сперва отрегулировав подачу веществ в одну колбу, а затем отдав приказ проделать то же самое с остальными.

Мао был полезен — этого нельзя было отрицать: благодаря его знаниям Франкенштейн сумел не только привить звериные черты клонам "чистых людей" (красноглазых альбиносов, созданных по шаблону Нурарихёна), но и сделал проекцию системы циркуляции чакры обычного шиноби-генина, считающегося рядовым боевым магом скрытого селения. Фактически, по меркам военизированных объединений кланов магов, вместо чистой духовной энергии, пользующихся специфической смесью, именуемой "чакра", он сейчас выращивал маленькую армию "рядового мяса", которую можно назвать средним кланом, способным удерживать одну из карликовых стран (размерами не больше города, с десятком деревень). Однако же стоит учитывать, что если в одной из буферных зон появится подобная сила, кто-то из соседей может решить устроить чистку, ну или попытается подмять малое скрытое селение (военную организацию до тысячи членов), чтобы во время очередной войны использовать в качестве живого щита, ну и не дать основным противникам сделать того же.

После того как аналитические ИД провели анализ всей собранной информации по пользователям чакры, они сделали несколько неожиданный вывод о том, как нынешний Роуран вписывается в социальные нормы жителей этого уголка мира: оказалось, что со стороны... они похожи на новое скрытое селение, считающееся малым и являющееся сателлитом Суны (Скрытого Песка). Сам Виктор имел уровень сил слабого каге, пусть этот титул и является скорее статусным, из-за чего только крайне самоуверенные главы организаций, не входящих в большую пятёрку, называют себя так, практически сразу становясь целями для различных охотников за головами, отступников и других самоуверенных недоумков, жаждущих получить в личное дело приписку о том, что "...убил каге такого-то селения". Френки, Нурарихён и Мао — это джонинны, как называется должность элитного бойца и старшего офицера в больших скрытых селениях. Существование Тамамо но Маэ не афишировалось, так что в раскладах вражеской разведки она не участвует, о Мукаде они тоже знают только то, что он — сильный марионеточник. К большинству самураев шиноби относятся пренебрежительно, причисляя их к генинам — рядовым, ну или чунинам — лейтенантам. Некроголемы и марионетки, защищавшие Роуран ещё до прибытия захватчиков, воспринимаются как автономные техники и за самостоятельных врагов не воспринимаются.

В результате выходит так, что для жителей материка город стал крепостью, в которой обитает зубастая, но малочисленная группа шиноби, которым покровительствует Песок, фактически и захвативший Роуран (мало кто сомневается, что в мире стихиальных держав есть другие кукольники подобного уровня). Сама Суна активно поддерживает это заблуждение, тем самым показывая соседям, что у них есть ресурсы для подобных операций.

"С одной стороны, тень Скрытого Песка защищает нас от попыток налётов со стороны других влиятельных организаций материка, с другой же стороны, в случае начала третьей войны скрытых селений, нас попытаются уничтожить, чтобы ослабить Суну. При этом созданная мной защита "Иллюзорный барьер" — это не панацея. Уж чему местные варвары хорошо научились, так это ломать", — в своих размышлениях учёный не учитывал шпионов, которые пытались бы проникнуть под купол в любом случае, вне зависимости от того, изображал бы он подчинённого казекаге или нет.

Местные каге, по запасам чакры, действительно были невероятно сильны, с чем доктор даже не собирался спорить, но вот их подавляющее большинство оставалось крайне... узкоспециализированным. За счёт разносторонних умений, технологий и подготовки, он мог бы сразиться с любым из сильнейших шиноби, при этом с высоким шансом на победу. Всё же они очень топорно использовали дарованные им от рождения способности, оттачивая в основном лишь искусство боя.

С чего вообще пошли слухи о том, что Роуран — сателлит Суны? Просто Виктору не хотелось воевать, так как это слишком много внимания отвлекает от науки, да и ресурсы оттягивает, ну а казекаге оказался весьма прагматичным человеком, которого заинтересовала идея озеленения части территорий пустыни, а также — получение источника качественного оружия, инструментов, устройств и артефактов, аналогов которым нет в этой части мира.

Всего за год сотрудничества, в пустыне появились две дюжины новых поселений, которые имеют свои собственные маленькие озёра, ставшие основой для полноценных больших оазисов. Всё, что для этого было нужно — конгломерат духов земли, воды и воздуха, которые были подселены в Стихийный Жемчуг, помещённый в низкие металлические столбы, вкапываемые в центре и по периметру поселения. Даже в фоновом режиме, за пару-тройку лет они могли бы превратить те земли в плодородные участки, но благодаря чакре, заправляемой в накопители, процесс ускорился многократно (это стало хорошим булыжником на чашу весов уважения жителей страны Ветра к нынешнему казекаге).

И вот сейчас, когда угроза третьей масштабной войны близка, лидер Песка решился пойти на риск: пообещав позволить исследовать однохвостого биджу (песчаного енота), он заказал создание целого нового вида призывных существ, способных как помочь в битвах, так и быть полезными в мирной жизни. Для них планировалось создать отдельный анклав-домен, привязанный к реальному миру, со входом где-то внутри селения, ну а для поддержания столь затратной техники должен был быть использован сам зверь чакры.

"Задача интересная, пусть и не новая: в конце концов, для Ясаки я создал замкнутое пространство с целым городом. Да и Роуран, тоже находится в аномалии", — мысленно напомнил себе учёный.

Как сказал один мудрый человек: "Найди себе занятие по вкусу и тебе не придётся работать ни дня". К стыду своему доктор не помнил, кто именно является автором фразы, но был готов подписаться под каждым словом. Всё же и заказ на призывных людей-енотов, для него являлся не более чем интересным испытанием для мозгов.

Началось всё с попыток призвать дух мёртвого шиноби, чтобы вселить его в тело клона. Ожидаемо, но это не принесло желаемого результата из-за отсутствия необходимой наследственности у оболочки. Сама подопытная душа (хотя, скорее это было похоже на проекцию фантома без неразрушимого ядра), получив источник жизненной энергии для своего существования, пыталась сформировать нужные структуры системы циркуляции, постоянно тратя на это часть сил, но чего-то всё же не хватало.

Оказалось, что в генах местных людей зашифрован процесс создания СЦЧ, для активации которого необходима душа со специальной структурой (для простоты понимания, Виктор представлял сложный механизм, начинающий работать только после того как в него вставят нужный ключ). Учтя новую информацию, партию клонов "чистых людей", которым предстояло пройти трансформацию в людей-енотов, он выращивал из генетического материала, предоставленного заказчиком.

Теперь же, когда прошедшие модификацию "призывные звери" дозревали, на их тела проецировалась духовная "тень" обычного бескланового генина. Специализированные ИД совместили строение органов новых существ с "простым" человеком, чтобы избежать аномалий при проращивании энергосистемы, а зародившиеся в них после первого пробуждения и закачки информации при помощи призраков души, теперь активно развивались, вытягивая на своё поддержание всё больше жизненной составляющей.

— СЦЧ, определённо, не могла появиться самостоятельно, — задумчиво пробормотал доктор. — День добрый, Айзен-сан.

— И как же вы меня обнаружили на этот раз, друг мой? — высокий мужчина, одетый в чёрные одеяния шинигами, с катаной на поясе и прямоугольными очками на лице, мягко улыбаясь встал рядом с хозяином пирамиды. — Я ведь учёл прежние ошибки.

— Несколько дублированных систем ИД, постоянно следят за мной и друг за другом, отслеживая любые изменения, — не оборачиваясь, отозвался человек. — При вашем приближении, мой мозг начинает выдавать характерные ошибки в областях, отвечающих за органы чувств. Пришлось поработать над своим восприятием, смещая его из человеческого спектра, чтобы частично нивелировать воздействие.

— Вот даже как... — гость, пусть и не ожидаемый, но вполне приятный как собеседник, уважительно хмыкнул. — Поясните свою мысль?

— Всё просто: слишком много степеней защиты, чтобы эту систему можно было взломать... сходу, — выведя на экран схематическое изображение человека, Франкенштейн вытянул руку и постучал по полотну указательным пальцем. — Система циркуляции чакры имеет функцию саморепликации, которая активируется в душе носителя, когда попадает в подходящую среду — тело, имеющее генетический код. В момент активации, душа носителя отправляет запрос организму и если получает ответ, начинается постепенное проращивание каналов, на что тратятся большие объёмы жизненной энергии, вырабатываемой клетками ребёнка. Фактически, до отделения пуповины, роль "центра управления чакрой" исполняет мать, которая и поставляет энергию из своего источника, но стоит эту "нить жизни" перерезать, как у ребёнка возникает резкая нехватка уже привычной чакры, что в свою очередь стимулирует вторую фазу развёртки всей системы, во время которой развивается очаг, исполняющий роль ещё и резерва, но в спящий режим входит большая часть периферийных каналов, из-за чего мышцы, кости и прочая требуха развиваются практически с той же скоростью, как и у людей всего остального мира. Лишь по завершению формирования очага, есть возможность заново запустить циркуляцию чакры во всём организме.

— Удивительно, — покивал Соуске, пальцами правой руки обхватив подбородок, а ладонью левой руки подперев локоть правой. — И как вы собираетесь решать эту проблему для себя?

— Никак, — ещё сильнее удивил собеседника доктор, а на вздёрнутую в немом вопросе бровь ответил: — Чакросистема — это сложный самореплицирующийся конструкт, в который уже встроена функция "подгонки" под носителя. Таким образом я не могу быть уверен в том, что если сейчас интегрировать её себе, через день, год или сто лет не явится создатель данного... инструмента, с требованиями заплатить за пользование его изобретением. Зная себя, предположу то, что создатель "Плода Шинджу", как его называют в легендах этого материка, рассказывающих о прародительнице всех шиноби, озаботился системами безопасности для себя.

— Разумно, — согласился шинигами. — Так что же, друг мой, вы откажетесь от этой идеи?

— От чего же? — подняв руки к лицу, Виктор снял свою маску, после чего посмотрел на собеседника собственными глазами, которые казались болезненно-красными. — Просто я создам собственный аналог, заставив свой организм вырабатывать нужную энергию. Наблюдения за тем, как проекция души шиноби, перенесённая на тела людей-енотов воздействует на их организмы, дали мне достаточно статистической информации. Пусть я, на настоящий момент, не могу создать нечто столь же сложное и многогранное, но на урезанную копию с минимально необходимым функционалом этого хватит.

— Стоит ли вообще рисковать, в таком-то случае? — заведя руки за спину, где правой ладонью уцепился за левое запястье, спросил Айзен. — Должен сказать, что и без этого дополнения, вы уже являетесь одним из сильнейших людей. Таких как вы вряд ли наберётся больше трёх десятков, львиная доля из которых — жители этого материка.

— Я бы даже согласился с этим утверждением... — Франкенштейн вернул маску на лицо и опёрся руками об пульт управления.

— И что же мешает? — поторопил собеседника Соуске.

— Осознание того, что люди — далеко не сильнейшие существа в этом мире, — ответил доктор. — Боги, ангелы, демоны, "пустые", ёкаи, вампиры... шинигами.

— Туше, — усмехнулся уголками губ собеседник, весело бликнув стёклами очков. — Но ведь чакру можно формировать и без системы циркуляции.

— Как и магию можно использовать, при этом не являясь магом, — согласился Виктор, выводя на экран новые изображения и графики, только часть из которых относилась к разговору хотя бы отдалённо. — СЦЧ интересна именно тем, что духовная энергия, попадающая в неё, во-первых, становится более качественной, во-вторых, практически не подвержена рассеиванию, а в-третьих, именно смешивается с жизненной составляющей. Как вам известно, духовные частицы в теле человека подпитываются за счёт жизненных частиц, которые передают им свой потенциал напряжения, однако же внутри каналов и очага это не происходит, за счёт чего и возможно как изменение свойств, благодаря волевым усилиям, так и направленные сложные манипуляции. Лишь оказываясь вне тела чакропользователя, эта энергия возвращается к заложенным самой природой реакциям...

— ...но к этому моменту, чакра уже имеет некие свойства и заложенный "приказ", из-за чего скорость реакции достаточно низка, — вновь изобразил кивок шинигами. — Ваши мотивы я понял. Скажите, друг мой, а сможете ли вы создать систему циркуляции, но без физического тела?

— Теоретически... в этом нет ничего невозможного, — задумчиво ответил Франкенштейн, подняв взгляд к потолку. — Правда, данная структура будет отличаться от оригинала чуть меньше чем полностью. Вы ведь хотите использовать для подпитки не внутренние резервы организма, которых у духа нет, а сендзюцу? На этом материке данную энергию называют сенчакрой.

— Приятно работать с понимающим человеком, — снова бликнул очками Соуске. — Я уже работал над этой проблемой, но сумел лишь повторить манипуляции квинси, когда они впитывают свободные духовные частицы. А это, как вы понимаете — совсем не то.

— Хм... — учёный покосился на гостя, который со всё той же дружелюбной улыбкой и несколько неряшливой причёской, придающими ему безобидный вид (несмотря на высокий рост и широкие плечи), с любопытством изучал мелькающие графики, явно понимая в них больше, нежели даже "дети" самого хозяина пирамиды. — Задаток за заказ я бы хотел получить вперёд. Хотя бы частично.

— Разумеется, — не стал спорить Соуске, слегка пожав плечами. — Спрашивайте.

— Что происходит с душами носителей СЦЧ? — сразу же перешёл к главному Франкенштейн. — У призванных... фантомов, пусть они и считают себя оригиналами, нет неразрушимого ядра. Они даже не способны самостоятельно перерабатывать духовную энергию под свои нужды.

— Тут всё просто, — улыбка собеседника стала чуть шире. — Создатель этого... испытательного полигона был гением: после смерти носителя СЦЧ, его ядро души уходит на перерождение, ну а духовное тело отправляется в измерение вроде Сообщества Душ, где постепенно истаивает. Полагаю, для чего-то они должны были использоваться, но Творец попросту не успел завершить свою работу. Однако, один из шиноби, носивший имя Тобирама Сенджу, сумел найти ключ от данного подпространства, пусть и через стража Шинигами. Нет, к нашей организации этот бог отношения не имеет, а лишь следит за тем, чтобы на вверенной ему территории не завелись другие боги, демоны, ну или бродячие "пустые". Здесь, как вы понимаете, они не зарождаются вовсе... И не рекомендую проворачивать ту же аферу с божественностью, которая произошла в Японии: Шинигами может обидеться. Мне же не хочется с ним ссориться из-за... мелочей.

"Неужели это обещание "заступиться" в случае недовольства местного смотрящего? Я и раньше знал, что ты темнишь, Соуске-кун, но чтобы настолько...", — вслух, разумеется, доктор ничего говорить не стал, но лёгкая смешинка в глазах собеседника показала, что он обо всём если не знает, то хотя бы догадывается.

— Ритуал, который может тебя заинтересовать, называется "Нечестивое воскрешение": на самом деле он при помощи техник оммёдзи "очищает" ядро души, насколько это возможно, а затем внедряет его в призванное духовное тело, которое запечатывается в труп жертвы, — Айзен слегка поморщился. — От качества тела зависит, сколько процентов от потенциала духовного тела призванного будет доступно для использования. Того, кто был использован в качестве жертвы, воскресить уже не удастся.

— Благодарю, — Виктор кивнул. — Теперь мне есть, над чем подумать...

— Не стоит благодарности, — гость отвернулся от экрана и неспешно пошёл к выходу. — Рано или поздно, доктор, вы бы и сами до этого докопались. Я же попросту сократил вам время на исследование вопроса. Не буду более отвлекать: кажется, к вам спешит один из ваших детей.

Едва прозвучали последние слова, как Соуске исчез, и все механизмы слежения, установленные в комнате, потеряли его одновременно. Впрочем, думать над тем, как он этого добился, Франкенштейну долго не удалось, так как входная дверь открылась, а затем внутрь вошла хрупкого телосложения девушка, одетая в изумрудно-зелёное кимоно.

— Ты вызывал, отец? — похожим на музыку флейты голосом спросила посетительница, красующаяся белым словно снег изящным лицом, розовыми глазами с рисунками цветов вместо радужек, зелёными волосами, напоминающими короткую траву.

— Да, Кукла, — после непродолжительной паузы отозвался учёный, временно выбрасывая из головы визит своего старого знакомого. — Я надеюсь, что ты полностью оправилась от травм и интегрировала в себя чакру из источника.

— В лучшем виде, отец, — уголки губ манекена приподнялись в улыбке. — Никогда не чувствовала себя лучше.

"Нужно было раньше прислушаться к докладам ИД о том, что у Куклы наблюдаются несоответствия принятого образа и реакций на раздражители", — в очередной раз посетовал Виктор.

— Тогда, слушай в чём заключается дело...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шпионствовательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать восьмой).

По ровной грунтовой дороге, через пустыню медленно двигался торговый караван, сопровождаемый длинным хвостом из телег беженцев (в неспокойные времена, предшествующие большим войнам, подобное было обычной практикой, так как многие крестьяне старались убраться из пограничных земель, а торговцы всегда нанимали хорошую охрану, и не возражали против того, чтобы отбить часть затрат на неё). На обочинах торгового тракта, ведущего прямо к стенам новой жемчужины страны Ветра — Роурану, время от времени встречались островки зелени, окружающие невысокие деревца с широкими кронами, состоящими из длинных и широких листьев, складывающихся в подобие зонта: здесь небольшие группы путников могли отдохнуть во время самого жаркого пекла, ну или набрать сока, который пусть и был не слишком приятным на вкус, но зато неплохо утолял жажду... Впрочем, большинство всё же предпочитало дождаться прибытия в полноценный оазис.

Не так давно страна Ветра начала расцветать, причём сразу во всех смыслах: тут и там, вне зависимости от наличия природных водоёмов, начали появляться малые оазисы, постепенно сливающиеся в достаточно крупные зелёные зоны, что сразу же сказалось на снижении закупок продовольствия у соседей и переход на самообеспечение внутренних нужд; на границах появились отряды марионеточников, управляющих автономными куклами, по боевым характеристикам не уступающими генинам-чунинам... без учёта их командиров; шиноби Скрытого Песка начали получать оружие и амуницию, которые превосходили все прежние аналоги едва ли не на голову; в стране резко упала детская смертность среди гражданских, а вот рождаемость (будто бы молодые родители куда-то торопились) возросла. Кроме всего прочего, по торговым путям потекли ручейки изделий из фарфора, цветной керамики, тончайшего цветного стекла, металла... ну и конечно же — ткани. Не нужно было быть гением, чтобы связать всё это с резким расширением Роурана, превратившегося благодаря неизвестной пространственной технике в город-мираж, куда можно было попасть лишь через специальные арки ворот, а для того, чтобы покинуть это поселение, требовалось пройти проверку едва ли не более строгую, нежели при входе...

— Наруто, Баруто! Где вас биджу носит? — светловолосая женщина, одетая в длинное потёртое серое платье, в нескольких местах аккуратно зашитое, но чистое и опрятное, выглянув из-за занавески из серой мешковины, скрывающей внутреннее пространство телеги, приложила руки ко рту и стала кричать: — А ну возвращайтесь, балбесы бесполезные!..

Другие беженцы, уже знакомые со склочным нравом неофициальной главы семьи из трёх человек, только сочувственно вздыхали и качали головами, либо же прятали смеющиеся взгляды. Хотя, были среди них и те, кто вздыхали мечтательно и завистливо, за что получали подзатыльники и оплеухи от своих спутниц (Химавари-сан, несмотря на морщинки на лбу и в уголках глаз, родинку на верхней губе и свою беременность, была весьма приглядной особой). Мужу — рано поседевшему высокому мужчине с крепким телосложением и лицом, левая сторона коего была изуродована безобразным ожогом, и сыну — парню со светлыми выгоревшими волосами, родинкой на губе (почти как у матери) и довольно смазливой внешностью, нередко от неё доставалось за дело и "Для профилактики". Однако же они не жаловались, да и вообще... казались хорошей крепкой семьёй.

Правда в караване, где все обо всех за время перехода успели узнать хоть что-то, не обошлось и без неприятных слухов, пущенных завистниками: по одной из версий, которую долгое время обсуждали романтичные девушки, этой троице пришлось бежать из своей деревни после того, как местный даймё (или кто-то из его приближённых), надругался над Химавари, а затем попытался сжечь в собственном доме, но Наруто сумел убить негодяя, схватил жену и сына, после чего подался в страну Ветра, уже в дороге узнав, что любимая беременна; по второй версии, уже Баруто наставил рога отцу, за что теперь они оба получают по головам от блондинки.

— Уже идём, дорогая! — громогласно оповестил всю округу седовласый мужчина, одетый в серую рубаху с закатанными рукавами, заправленную в чёрные штаны и сандалии гэта, несущий на спине коромысло с двумя деревянными вёдрами.

Рядом с ним плёлся сын, который был заметно ниже и уже отца в плечах, что не мешало ему тащить второе коромысло. Он был одет схожим образом, с тем лишь отличием, что предпочитал не закатывать рукава, да и волосы носил куда короче.

— Вас только за Шинигами посылать, — проворчала женщина, скрываясь обратно в тень повозки.

— Крепись, Наруто-кун, — подмигнул более молодому мужчине худой и жилистый старик, который ехал на передке своей телеги, запряжённой столь же старым бычком. — Вот помню моя жена, когда готовилась родить пятого...

— Молчал бы, дурак старый, — пробормотала из-под широкополой соломенной шляпы старуха, сидящая позади мужа на мешках с вещами.

— Хм... — кожевник потёр затылок, широко усмехнулся щербатым ртом и заявил: — А ведь с тех пор ничего не изменилось.

— Я всё же надеюсь, Джиро-сан, что после родов она станет поспокойнее, — негромко, чтобы жена не услышала, отозвался седой мужчина.

Дойдя до своей повозки, запряжённой парой ослов, привязанных к задней перекладине едущей впереди телеги, отец и сын одёрнули занавеску и стали перегружать туда вёдра с водой. После этого они снова задёрнули ткань, оставляя ворчащую женщину одну...

На вечерней стоянке, которую было решено устроить под открытым небом, вся семья собралась в своей колеснице за закрытыми шторами, в свете маленькой масляной лампы обсуждая то, что будут делать завтра, когда окажутся в Роуране. Учитывая, что почти все занимались тем же самым, это не привлекало ничьего внимания.

— Я слышал, что во внешнем Роуране выращивают отличную пшеницу, из которой потом делают пиво, — заявил седовласый Наруто, жестами рук говоря, что "Связной сообщил, что силовая башня, построенная над природным источником чакры, поддерживающим защитный барьер, находится во внешнем городе".

— Кто о чём, а свинья о грязи, — ответила ему Химавари, удобно устроившаяся на сложенных стопкой одеялах, жестами говоря, "Мы и без него это знали, так что лучше бы не рисковал себя раскрыть".

— Разве же это плохо? — возмутился старший мужчина, в то же время говоря, "Он сообщил, что при попытке подойти к объекту, начинает терять сознание и лишается контролля над чакрой".

— А я бы попробовал... Ай! — Баруто изобразил вскрик от подзатыльника, жестами рук говоря, "Скорее всего защита только внешняя, а внутри есть безопасная зона, куда пользователи перемещаются для обслуживания систем".

— Как-нибудь обойдёшься, — фыркнула Химавари, отвечая, что "У них есть автономные марионетки, которые к гендзюцу инертны, и могут проходить внутрь для ремонта".

— Дорогая, Баруто уже не ребёнок, — вступился за "сына" Наруто, в то же время сигнализируя, "Скорее всего куклы просто включают-выключают защиту, когда оказываются внутри".

— Да! Я уже не ребёнок... Ай! — продолжил отыгрывать свою роль "сын", заявляя о том, что "Мы можем попробовать закрепить усиленную взрывчатку на кукле, отправляющейся в Силовую Башню, но попытка будет только одна".

— А я сказала — нет, — отрезала Химавари, напоминая напарникам, "Мы на разведке, а не диверсионной миссии".

...

После того как скрытые селения убедились, что в Роуран не выходит попасть не проходя через главные ворота, они сменили тактику: сперва стали отправлять агентов под видом торговцев или беженцев, из числа простых людей, ну а затем к ним прибавились шиноби с запечатанной чакрой, которые на фоне простых людей отличались лишь чуть лучшим здоровьем, в то время как внешность маскировалась красками, гримом, ну или нанесением реальных травм, которые можно будет исцелить после задания. Однако даже так успехи шпионажа были минимальные, из-за того, что простые люди не могли проникнуть на защищаемые объекты.

Глава селения Коноха (находящегося посреди леса, выращенного одним из родоначальников самой идеи военизированных поселений магов), расположенного на территории страны Огня, соседствующей со страной Ветра, в преддверии третьей большой войны решился пойти на риск: под видом достаточно обеспеченных крестьян, вынужденных сорваться с насиженного места и искать укрытие в глубине одной из великих стран, он отправил на разведку двоих своих учеников (легендарных Саннинов, Джирайю — гениального сироту, ставшего великолепным бойцом и хорошим шпионом, Цунаде Сенджу — ничуть не менее гениального целителя и сильнейшего рукопашника), а вместе с ними — Минато Намикадзе, владеющего пространственно-временной техникой. Кроме того, что они владели искусством фуиндзюцу (начертания магических символов), умели растворяться в толпе, могли поддерживать связь с домом, им было под силу втроём победить маленькую армию.

Конечно, тем же Саннинам было бы удобнее работать в привычной тройке, но их обычный сокомандник не обладал нужным умением, а отправлять во вражеский лагерь сразу четверых сильных бойцов... Скрытый Лист себе позволить не мог. Обычные же напарники самого Намикадзе сильно уступали двум из трёх учеников третьего хокаге, так что о них и речи не шло (в случае необходимости быстро отступить, они стали бы обузой).

О Роуране, после того как он стал закрытым городом, Конохе было известно не так много: беженцев принимает лишь внешний город, по сути являющийся участком земли, где построены дома, разбиты поля и пасеки... никем не охраняемая Силовая Башня, словно приманка для шпионов. Промышленные мощности расположены за внутренней стеной, в многочисленных башнях, соединённых мостиками и трубами, освещаемых, обогреваемых и снабжаемых водой при помощи чакры. Охрану обеспечивают самураи и марионеточники, общий уровень коих колеблется от генина до чунина, но есть и несколько джонинов, обладающих какими-то улучшенными геномами (вот они уже могут быть проблемой). Глава поселения редко показывается из своего убежища и о нём вообще ничего не известно (ещё ходят слухи о подземельях... но это не точно).

Коренные жители Роурана живут во внутреннем городе, куда приглашают и торговцев, ну и, разумеется, шиноби из Скрытого Песка. Агенты из других скрытых селений, даже если маскировались под богачей, постоянно находились под наблюдением, из-за чего не могли разведать закрытые для гостей районы...

Джирая и Цунаде, пусть и делали вид, что верят в официальную версию своей миссии, прекрасно осознавали то, что скорее всего она превратится из разведки в диверсионную операцию, целью которой будет подорвать промышленный и экономический потенциал будущих врагов. В конце концов, богатеющая буквально на глазах страна Ветра, может не только стать лакомой целью для страны Воды, но и желанным сюзереном для малых стран... если окажет им помощь. Ну а деньги и вовсе способны стать тем, что позволит нанять отряды отступников, самураев, обычных бандитов, чтобы устраивать нападения уже на их родину.

И пусть селение шиноби, при напряжении всех человеческих ресурсов, полностью самодостаточно, но если джонины будут выращивать зерно, вместо того, чтобы тренироваться — их военный потенциал упадёт. Ну а малое количество крестьян, которых можно поселить в скрытом селении, не смогут прокормить пользователей чакры, нуждающихся в куда более обильной кормёжке, нежели обычные люди (не говоря уже о шитье одежды, изготовление оружия, обеспечении развлечений).

Саннины не исключали, что именно их операция может стать тем, что начнёт третью мировую войну шиноби. Так что, раз уж это неизбежно, следовало сделать так, чтобы диверсию списали не на Коноху, а на Кири (Скрытый Туман).

Это, разумеется, если каге не договорятся между собой, что весьма вероятно: страна Ветра практически отказалась от своих притязаний на спорные земли, а вот союзник, для защиты уже своих границ, им может и пригодиться.

...

Следующим утром, после завтрака, караван снова двинулся в путь, и уже спустя пару часов подошёл к цели своего перехода: похожий на дымку миража купол, под которым виднелись верхушки деревьев, крыши домов и какие-то столбы, опирался на низкую стену, которая и обычного генина не могла бы остановить. Однако Минато, который сегодня ехал на передке повозки и управлял их животными, прекрасно знал о том, что попытка обхода будет стоить попаданием в замкнутое пространство, где нет ничего кроме неба и песка. Он, разумеется, мог оттуда сбежать при помощи своей техники "летящего бога грома", но для этого следовало снять печать с очага чакры, тем самым оповестив хозяев, что "Вражеского шиноби нужно искать здесь!".

Единственным настоящим входом оставалась массивная каменная арка, в которой даже нормальных ворот не было, лишь символическая калитка, являющаяся насмешкой над нападающими (ведь вход в любой момент мог стать такой же обманкой, как и вся остальная стена). Стоило признать, что подобной защитой не может похвастать даже Коноха, в строительстве которой участвовали сильнейшие кланы своего времени, из которых только один остался при своих, в то время как два других почти зачахли.

Первыми через ворота проходили торговцы, которых встречали самураи, приглашающие проследовать за ними во внутренний город, а когда дело дошло до беженцев, встречающих сменили силуэты в чёрных одеждах, скрывающих любые черты (в том числе и лица). Их голоса звучали тихо и безэмоционально, выдавая тем самым автономных марионеток, уже знакомых Намикадзе по пограничным столкновениям.

— Приветствую в Роуране — городе будущего, наставшего уже сегодня, — монотонно произнесла очередная кукла, выйдя навстречу троице "беженцев". — Пожалуйста, для получения пропуска во внешний город, предъявите ваши вещи для досмотра и ответьте на ряд стандартных вопросов...

"Началось", — мысленно поморщился блондин, чувствуя как солнце припекает голову.

— Разумеется, господин, — поклонился Джирая. — Но можно мы пройдём в тень? Моя жена беременна и ей тяжело долго находиться на солнце...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шпионствовательная 2

Примечание к части

Новая глава.

Приятного чтения.

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать восьмой).

После стандартного досмотра и опроса, троице беженцев выдали деревянные квадратные дощечки, размерами с ладонь взрослого мужчины, на одной стороне которой были изображены символы Роурана (три башни внутри двух колец), а с другой — выжжены столбики символов, гласящих то, что "Предъявитель сего документа является...". В одном из уголков каждой деревяшки имелось отверстие, в которое был вдет кожаный шнурок для ношения на шее.

"Как овцы с колокольчиками", — иронично подумал Минато, безропотно надевая пропуск, тем самым повторяя действия "отца" и "Матери".

— На территории Роурана запрещены воровство, драки, убийства, принуждение к половой связи... — монотонно оповещал новых поселенцев проводник, наконец-то позволяя пройти через арку ворот. — В случае возникновения конфликта, либо же подозрения на то, что кто-то из соседей нарушает закон, необходимо обратиться к одному из стражников или автоматонов. В случае, если ваши подозрения о неблагонадёжности индивида подтвердятся, вы получите поощрение от администрации. За заведомо ложное обвинение предусмотрен штраф от одного и до десяти процентов месячной прибыли.

"Хитро придумано: люди сами друг за другом следить будут. И даже если из десятка человек, заметивших странность, один решится доложить страже...", — мысли Намикадзе оборвались, стоило им оказаться внутри пространства под защитным куполом.

Здесь был словно бы совершенно иной мир: солнце не пекло голову столь беспощадно, как в остальной пустыне, воздух был мягче и в нём витали приятные ароматы, повсюду царствовала сочная зелень, какую и в Конохе можно было встретить нечасто. Выложенная прямоугольными плитами жёлтого цвета дорога, начинающаяся от внешних ворот, широкой лентой тянулась до самых ворот внутреннего Роурана, а по обочинам росли высокие деревья с раскидистыми кронами, которые отбрасывали спасительную тень и создавали прохладу. Из-за столь резкого контраста, даже взгляд опытного шиноби не сразу заметил чёрные силуэты марионеток, неподвижно застывших рядом с чёрно-белыми пятнистыми стволами.

— Пожалуйста, следуйте за мной: ваш новый дом уже готов, — дав переселенцам несколько секунд для того, чтобы осмотреться, проводник вновь привлёк к себе внимание, указывая на одну из неприметных грунтовых дорог, отходящих от центрального пути в стороны. — В пути я расскажу вам об особенностях этого места...

...

"Не будь я шиноби Конохи, то хотел бы родиться в таком месте", — придерживая "супругу" под руку (хотя бы на миссии он добился своего!), размышлял Джирайя, шагающий между рядами плодовых деревьев, у корней которых виднелись грибы и ягоды вроде земляники.

— А что это за трубы? — нарушил монотонный монолог автоматона Саннин, свободной рукой указывая на причудливую белую конструкцию, тянущуюся параллельно дороге вплотную к деревьям. — Это ведь не металл...

— Керамические трубы оросительной системы Роурана, созданной совместными усилиями мастера Мукаде и господина Франкенштейна, — отозвался сопровождающий, и на этот раз, жабий сеннин мог в этом поклясться, в словах бездушной марионетки прозвучала гордость. — Высокая степень автоматизации — это один из столпов процветания нашего города.

— То есть поливкой растений занимается какой-то механизм? — проявила любопытство Цунаде. — Чем же занимаются люди?

— Пропалывают сорняки, окучивают корнеплоды, собирают урожай, подрезают разросшиеся растения, ну и работают в городе, разумеется, — безропотно ответил автоматон. — Дети, возрастом до десяти лет, отправляются в учебные заведения, где изучают грамоту, счёт, имеют возможность выбрать науку для дальнейшего обучения. Господин Франкенштейн считает, что человек должен заниматься мыслительным трудом — для всего остального можно создать механизмы.

— Ха... — Джирайя вспомнил клан Нара (ленивых гениев, как их называют в Конохе), и был вынужден признать, что подобный подход к жизни был бы им по душе. — А как же потомственные кузнецы, столяры и гончары?

— По замыслу глав города, потомственные ремесленники станут вольными художниками: когда у них не будет острой необходимости выполнять больше заказов с меньшим вложением труда, чтобы просто прокормить свои семьи, они смогут сосредоточиться на создании шедевров и совершенствовании своего искусства, — не меняя интонации, заявила марионетка. — Человек должен совершенствовать себя, свои инструменты и мир вокруг. В чём бы это совершенствование не заключалось.

— Но в школу берут только детей до десяти лет, — заметил несостыковку Минато, ведущий запряжённых в повозку животных, замыкая процессию. — А если я, к примеру, хочу научиться читать?

"Ой дурак... Ты же не деревенского дурачка отыгрываешь. Тем более, ты на воротах читал то, что написано на твоём пропуске", — жабьему сеннину (подписавшему контракт с призывными разумными жабами), пришлось приложить над собой усилие для того, чтобы не поморщиться.

— Желаете подать заявку на вступление в группу вечерней школы? — повернув голову влево, сверкнув зелёным огоньком из прорези кожаной маски, спросил автоматон. — Если "Да", то вас оповестят о месте и дне первого сбора. К сожалению, взрослые люди редко решаются повышать собственную образованность, в результате чего подобные занятия не регулярны.

— Эээ... Я подумаю, — взъерошив волосы на затылке, лучезарно улыбнулся Намикадзе.

— Баруто, не вводи господина в заблуждение, — строго произнесла Цунаде. — Я сама учила тебя читать.

В этот самый момент своеобразный фруктовый сад закончился, а перед людьми открылось ровное пространство, при помощи кустов разделённое на квадраты, в каждом из которых стоял небольшой деревянный домик с четырёхугольной пирамидальной крышей. Взгляд опытного шиноби сразу заметил стайки совсем маленьких детей, играющих на огороженных кустарниками участках, где за ними присматривали старики, а вот взрослые мужчины и женщины, как и дети постарше, в этом странном посёлке отсутствовали.

— За селом начинаются поля корнеплодов и зерновых культур; учебные учреждения находятся ближе к старой стене Роурана, — безошибочно свернув во двор одного из домов, который выглядел пусть и новым, но совершенно не обжитым, объяснил автоматон, после чего остановился и развернулся передом к людям. — Ещё раз приветствую вас на территории Роурана, в сельском посёлке нового типа. Вам повезло: ещё недавно мы селили людей в общежития типа "барак", но благодаря технологиям, позволяющим с меньшей площади, отданной под земледелие, получать большие урожаи, освободилось немало пространство под застройку. Ваше жильё уже подключено к общей сети энергоснабжения и водопроводу, но обставлять его мебелью и прочими мелочами вам придётся самостоятельно. После завершения рабочего дня к вам придёт гражданин Роурана из ранних переселенцев, который ответит на вопросы и даст советы о том, как избежать неприятных инцедентов. Хорошего дня.

Произнеся последние слова, марионетка сложила руки перед собой, изобразила кивок и решительно зашагала прочь с маленького участка, не дожидаясь ответа от людей.

— М... — Джирая почесал шею свободной рукой. — И что нам теперь делать?

— Для начала — войдём в дом, раз уж он теперь наш, — поморщилась Сенджу, пристально осматриваясь по сторонам. — Баруто, позаботься о животных. И спроси у наших соседей, куда их можно пристроить, а то я что-то не вижу сараев.

— Хай, — покладисто махнул рукой Намикадзе, после чего пробормотал чуть слышно: — Опять на меня всю работу сваливают...

...

Дом был сложен из деревянных брусьев, пропитанных отталкивающим влагу составом и скреплённых металлическими скобами, а стоял на восьми опорах в виде вкопанных в землю брёвен, из-за чего пол находился на некоторой высоте (ко входу вела лесенка из трёх ступенек.). Дощатая дверь висела на двух металлических петлях и открывалась наружу, со внутренней стороны имела защёлку, которую можно было закрыть на ночь, а за ней находилось прямоугольное помещение, плавно перетекающее из прихожей в кухню.

— А тут уютно, — заметила Цунаде, переступая через порог и снимая обувь.

— Уютно? — вскинул брови Джирая, плотно закрывая за собой дверь. — Да у меня...

— Знаю я, в каком ты свинарнике жил до свадьбы, — оборвала напарника на полуслове куноичи, жестами говоря, что "Здесь могут быть какие-нибудь подслушивающие устройства".

— И вовсе это был не свинарник, — изобразил обиду мужчина, также знаками отвечая, что "Какой им смысл делать подслушивающие устройства в доме для крестьян?".

— Точно! — Цунаде постучала себя по голове костяшками пальцев правой руки, после чего отсигналила, "Такой же, как проводить в дом простых крестьян воду и линию чакропередачи". — Это же была псарня, да?

— Опять ты за старое, — вздохнул жабий сеннин, знаками говоря "Ты права: не подумал".

В левой стене прихожей-кухне было два окна, нижняя половина которых сдвигалась вверх, но самым примечательным в них являлись прозрачные толстые стёкла, которые в домах у зажиточных торговцев встретишь нечасто. В правой стене были две двери, ведущие в две спальни, где также имелось по окну и по деревянной кровати без матрасов и постельного белья, которые предполагалось добывать самостоятельно. В дальнем конце прихожей-кухни находились раковина, с уже знакомой изогнутой керамической трубой и вентилем, небольшой стол и очаг для готовки.

— Ещё и лестница на чердак, — перевела взгляд на участок стены между боковыми дверями женщина, после чего посмотрела на люк в потолке.

Джирайя, посмотрев на выключатель у входа, пару секунд поколебался, но затем всё же протянул руку и сдвинул рычажок снизу вверх. Раздался щелчок и на потолке вспыхнули две маленькие сферы, вставленные в неприметные углубления.

— Да-а — протянул шиноби, выключая свет, затем повернулся к сокоманднице и произнёс знаками, "Я всё меньше верю в то, что мы в доме для крестьян".

— Здравствуйте, — остановившись на границе импровизированного участка, во дворе которого седой старик, сидя на перевёрнутом ведре, будучи окружённым несколькими детьми что-то вырезал из деревянного бруска при помощи металлического (!) ножа. — Я — Баруто. Мы с семьёй только сегодня приехали...

— Ась? — подняв голову, старик подслеповато сощурил глаза, уставившись на молодого шиноби. — Новенький, что ли?

Дети, поспешно спрятавшиеся за углом дома, откуда с любопытством выглядывали их чумазые мордашки, шумно хихикая стали тыкать пальцами в Минато, что-то оживлённо обсуждая. Разведчик же отметил, что пусть они все и одеты в серое, но ткань у рубашек и штанов более чем добротная, что было совсем не характерно для крестьянских детей. Ну а пока он это обдумывал, старик сунул нож в деревянные ножны на поясе, с кряхтением поднялся на ноги и, положив свою заготовку на ведро, шаркающей походкой направился к гостю.

— Меня, стало быть, Яшамару звать, — представился сухого телосложения сутулый мужчина с седыми волосами и тонкой бородёнкой. — Ты, небось, ищешь, куда телегу пристроить? Подожди пару минут: сейчас я жену позову, чтобы она за малышнёй приглядела, а мы с тобой до старосты сходим...

— Буду вам крайне признателен, — широко и лучезарно улыбнулся Минато, ещё не подозревая того, что сегодня ему придётся признать, что разведывательной информации бывает много.

— Вот и мы думали, как можно свою телегу в общем сарае оставлять? А если заберёт кто? Ан-нет: тут когда приходишь на склад, стало быть, показываешь свою документу... дык вот энту же, что у тебя на шее висит. Кладовщик достаёт писку... Да не ту, что в штанах, а бумажку, значится, с циферами. В этой писке он отмечает, чего и сколько ты сдаёшь, после чего вносит тебя в другую писку и... Всё. Кроме тебя с твоей документой, вещи больше никто получить не сможет...

— Дык мы все, когда на работу устраивались, одёжу эту получили: дюже удобная и прочная. Какую работу? Знамо дело — за полями и садами ухаживать. Тута, стало быть, дармоедов не любят. Во! В прошлом месяце одного, что на работу не ходил две седьмицы, стало быть, совсем выгнали. И вещи отобрали... в ком-пен-сацию. Во!

— Пьянствовать тута нельзя. Штраф наложут, в писку внесут, а там и выгнать могут. За нарушение общественного порядку... Вона как!

— Так внук у меня, на механиста учиться будет. Во! Умным же, стало быть, везде дорога. Вот мы, знамо дело, семьёй совет держали и решили, что пусчай он попробуется в сам Роуран поселиться. А там и нам благ каких присылать станет. А я что? А зачем мне в город? Тута, стало быть, вода есть, да и с лучиной в темноте сидеть не надо. А мужики говорят, что можно плиту, которая сама греется, на рынке в городе купить, чтобы, значится, с очагом не возиться. Ну и зачем мне этот город?

Складом оказался каменный ангар с проходной, где обнаружились сразу четыре автоматона. Они довольно быстро оформили Баруто, затем отправили за его повозкой пару марионеток (отыгрывая роль, шиноби сходил вместе с ними, чтобы никто ничего не украл), а затем составили список оставляемых на хранение вещей и запихнули колесницу в металлический контейнер. Животных же, опять под подпись, отправили на пастбище, предложив продать или обменять их на бытовые инструменты.

На обратном пути Яшамару рассказал о том, что если нужно помыться, то в конце деревни стоит баня, ну а если есть желание и средства, то можно собрать у себя во дворе душ из бочки, занавески и четырёх столбов...

* * *

В зале с колбами, заполненными зеленоватой жидкостью, в которой плавали маленькие человекоподобные белки, царили полумрак и тишина, нарушаемая лишь редким тихим пиликаньем приборов, ну и звуком шагов худого, жилистого лысого мужчины, одетого в комбинезон чёрного цвета, в котором под тканью перекатывались искусственные мышцы, а сверху были прицеплены элементы модульной брони матово-серого оттенка. Лицо Виктора привычно скрывала маска чумного доктора, а на глазах красовались очки, самостоятельно сменяющие разноцветные стёкла в своеобразной обойме.

В последнее время Франкенштейну нравилось гулять в этом месте, наблюдая за тем как зреют результаты его трудов, с каждым днём приближая его собственный успех в познании чакры. В конце концов, он уже смог внести в гены зверолюдов программу, которая будет активироваться ещё во время созревания плода в утробе матери, на материальном уровне создавая систему, частично дублирующую оба круга кровообращения, а частично — периферические нервы. Конечно, изначальная задумка создателя СЦЧ, заключающаяся в том, что душа и тело должны нести только по половине механизма проращивания, оказалась нарушена, но... учёный и не ставил перед собой цель повторить этот шедевр.

"Моя СЦЧ целиком будет завязана на гены, как и способности клана Амакава. Уровень безопасности, при котором необходимо, чтобы душа подопытного несла в себе "ключ", чрезмерен... на данной стадии исследований", — решил для себя доктор, когда запускал проект по выращиванию чакробелок (это произошло после того, как он передал казекаге его заказ).

...

В небе светило яркое вечернее солнце, освещающее кажущиеся белыми песчаные дюны, тянущиеся от горизонта до горизонта. Дюжина сильнейших шиноби Песка, одетых в светлые плащи, конические шляпы и тканевые маски на лицах, смотрели на огромного енота, связанного золотыми цепями чакры, которые удерживали несколько существ, похожих на гибрид человека и енота (они вовсе не носили одежды, что их ничуть не смущало, но зато за их спинами висели рюкзаки, служащие генераторами энергии).

Биджу, взгляд коего потерял всякую осмысленность, словно муравьи облепили некромаги, вооружённые непонятными приборами, похожими либо на трубки с лампочками, либо на небольшие коробки с усиками.

— Поделитесь своими наблюдениями? — спросил у Виктора хмурый высокий мужчина, одетый в плащ с высоким воротником, скрывающим большую часть лица и пирамидальную шляпу, оставляющую открытыми только холодные глаза опытного убийцы.

— Вы говорите, что если биджу убить — он возродится через какое-то время где-то в пустыне? — повернулся к собеседнику Франкенштейн, который невзирая на жару, был одет в плотный чёрный балахон, скрывающий под собой комбинезон, исполняющий защитные, медицинские и вычислительные функции.

— Именно, — подтвердил слова собеседника казекаге.

— Что же... вынужден вас разочаровать... — Франкенштейн ещё раз посмотрел на сдерживаемого тануки, а затем заявил: — Вы никогда его не убивали.

— О чём вы говорите? — нахмурился шиноби. — Мы не раз уничтожали его тело.

— То, что вы видите перед собой — это проекция... аватар... называйте как вам угодно, — учёный помахал правой ладонью, будто бы отмахивался от мухи. — Насколько я понимаю, его ядро находится в защищённой складке пространства, привязанной к какой-то определённой области. Таким образом, побеждая биджу, вы разрушали вместилище его разума, отправляя его "на перерождение"... Пока не будет создана новая оболочка, для взаимодействия с внешним миром.

— ... — собеседник некоторое время молчал, а затем попросил: — Не распространяйтесь о вашей теории. Всё же моим людям будет неприятно узнать, что они не способны навредить существу, убивавшему их родственников и друзей. Или же...?

— Увы, — покачал головой Виктор. — Пространство, в котором находится ядро биджу, закрыто для входа. Существу из плоти и крови туда не попасть...

Когда солнце уже почти опустилось за горизонт, раса призывных енотов установила алтарь, похожий на тумбу из кости, а затем был активирован ритуал запечатывания. Со стороны это выглядело так, будто бы огромный енот превратился в песок, который всосался в колонну, после чего та погрузилась в землю. Встроенный в тюрьму артефакт активировался, накрывая пространство радиусом в километр барьером, а затем всё, что находилось внутри него сместилось из материального мира.

...

"Творец, создавший СЦЧ — гений. Как жаль, что мне с ним не встретиться при всём желании", — заложив руки за спину, доктор продолжил бродить между колбами, вспоминая всё то, что он сумел узнать после обследования енота.

Во-первых, биджу — энергетические существа, очаг которых приспособлен для всасывания природной энергии, её очистки, переработки и выбрасывания в пространство. Фактически, если бы тот же однохвостый попытался остановить утечку своей силы, то его начало бы разрывать изнутри (так что пришлось бы останавливать ещё и всасывание энергии, что является альтернативой дыхания).

Во-вторых, у проекции-аватара биджу имеется заложенная структура, позволяющая без напряжения со стороны пользователя создавать для себя материальное тело (из песка... что не принципиально). Мог ли об этом не знать шинигами-учёный? Франкенштейн в этом сильно сомневался.

В-третьих, о чём умолчал учёный во время разговора с казекаге: биджу — это боги... зверобоги. Складка пространства, в которой находится ядро однохвостого, не только защищает его от посягательств из внешнего мира, позволяя раз за разом воссоздавать себе тело, но и ограничивает развитие, вытягивая всю скапливаемую энергию свыше определённого объёма (таким образом, хочет он или нет, но проекция будет создаваться, выполняя роль фильтра для чакры).

В-четвёртых, о чём доктор только подозревал, биджу — это не только фильтры для энергии, благодаря которым на всём материке поддерживается более или менее нейтральный духовный фон, но и оружие, которым никто так и не воспользовался. В конце концов того же енота, являющегося слабейшим из девятки зверобогов, удерживать пришлось при помощи дюжины сильнейших шиноби Суны, а затем и подключать артефакты, делающие из пользователя подобие сеннина...

"Пусть с сендзюцу у меня пока что есть сложности, но создать парочку "костылей", при помощи которых можно обойти ограничение, я ещё в состоянии", — вспомнив обиженное и возмущённое лицо Тамы, когда она увидела испытание рюкзаков, смешивающих чакру пользователя и чакру мира, мужчина слегка улыбнулся.

Своим новым творениям, наименованным белколюдами, Виктор изначально встроил энергетическую структуру, которая позволит впитывать и смешивать в своём очаге сенчакру. Однако же, ограничением для них будет то, что это действие придётся активировать осознанным усилием, похожим на всё то же дыхание...

"Кажется я понял, почему Соске-сан не пользуется этой структурой, чтобы создавать себе тело: нет способа фильтровать посторонние примеси. А ведь это может повлиять как на материальную, так и на духовную оболочки, деструктивно влияя на разум", — найдя для себя объяснение волнующего вопроса, Франкенштейн успокоился.

— Отец, — разрезал тишину мелодичный женский голос, одновременно похожий и на журчание воды, и на шелест ветра. — Я обнаружила кое-что интересное. Ты должен это увидеть.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шпионствовательная 3

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать восьмой).

Кукла, находящаяся в облике белокожей девушки с зелёными волосами, ярко-красными губами и фиалковыми глазами (с их цветом она экспериментировала, не решаясь остановиться на чём-то одном), одетая в длинное зелёное кимоно... выращенное из собственной "плоти", подошла к панели управления монитором и вставила указательный палец левой руки в паз подключения кабеля. Ей понадобилось около десяти секунд, чтобы изменить структуру этой части тела, дабы передавать через неё импульсы энергии, которые могли бы расшифровать специализированные ИД.

"Она всё лучше осваивается со своими способностями", — отметил Виктор, вставая напротив экрана, закладывая руки за спину.

На сегодняшний день, как бы Франкенштейн ни гордился своей работой над совмещением генов в теле Мао, сколь бы много труда ни вложил в новую оболочку Френки или Нурарихёна, именно Кукла являлась самым совершенным творением... созданным скорее вопреки всему, нежели благодаря чему-то. Всё же тот факт, что её плоть не только смогла приспособиться к чакре, но ещё и научилась воспроизводить её самостоятельно, был в большей степени удачей и результатом облучения энергией Дракона Мечты. Впрочем, её разум был создан именно человеком, воспользовавшимся примерно тем же принципом, который применил к своему "первенцу": он запечатал большую часть настоящего тела манекена в замкнутое пространство, при этом снабдив столь большим количеством разнообразных ИД, составляющих единую мыслительно-вычислительную систему, что даже его пирамида в этом смысле смотрелась не столь уж и грандиозно.

Фактически, Кукла — это огромная бесформенная древесная масса, напичканная вычислителями и способная вырабатывать чакру... при условии поступления энергий из внешнего мира, ну или хотя бы — питательных веществ. То же тело, которое сейчас стоит перед ним — это ключ, через который "дочь" взаимодействует с внешним миром (а ведь она может создать несколько... сотен копий "себя", при этом не испытывая трудностей с управлением ими).

Учёный предполагал, что если бы его эмоции не были кастрированы (фигурально выражаясь), то он бы ужаснулся тому чудовищу, которое создал: сил в "дочери" было всего в четыре раза меньше чем в тануки, а скорость их восполнения ничем не уступает однохвостому биджу. По сути она — искусственный зверобог, в отличие от обычных богов всех мастей, совершенно не зависящий от паствы...

"Почему же Шинигами ещё не пришёл отрывать мне голову? Впрочем, вполне возможно, что его не интересует всё то, что не касается местной системы перерождения напрямую. Кукла же на души даже не претендует", — промелькнули мысли где-то на грани сознания, пока взгляд бегал по трём двигающимся картинкам, показывающим одну и ту же комнату с трёх разных ракурсов.

В помещении, которое выглядело как одна из спален жилища для крестьян, тесным кругом сидели двое мужчин и одна женщина, ведущие между собой ничем непримечательный разговор. Впрочем, ситуацию меняло то, что они переговаривались... жестами.

— "Роураном же правила королева Сераму? Так почему же встретивший нас механоид ничего не сказал о ней?", — спросил молодой блондин у своих спутников.

— "Крестьянам, скорее всего, вовсе не нужно знать подобных подробностей. Им хватает того, что где-то там есть королева, занимающаяся своими важными делами, а о их благополучии заботятся добрые господа Мукаде и Франкенштейн", — ответил седовласый мужчина.

Строка перевода (на немецком языке), бежала в нижней части каждой из картинок, в зависимости от того, кто из шпионов "говорил". Кукла, проводящая анализ беседы шиноби, уделяла на это лишь малую часть вычислительных ресурсов своего мозга, не отвлекаясь от множества других процессов...

"И меня она бояться перестала: во-первых, ощущает себя достаточно сильной, а во-вторых, понимает бессмысленность этого действия", — хмыкнул про себя доктор, скосив взгляд на кажущуюся маленькой и хрупкой зверобогиню.

По классификации японских богов и шинигами из Сообщества Душ, зверобоги — это существа, имеющие материальное или условно-материальное тело, обладающие относительным бессмертием и "создающие" вокруг себя фон из собственной энергии (не важно, вытягивают ли они ресурсы для воспроизводства энергии из чего-либо, либо пожирают других). Зверобог может наделять своей силой других, осознанно или неосознанно, просто в результате собственной жизнедеятельности; он не зависит от чужой веры; у него нет собственного домена... Некоторые зверобоги, развившие свой разум, либо зародившиеся уже с ним, могут попытаться стать настоящими богами, собрав вокруг себя верующих... что им не сильно-то и нужно, но и полноценные боги, в случае потери подпитки, могут "деградировать" до состояния зверобога (если повезёт — сохранив разум и личность).

Зверобоги — это ходячие источники-накопители энергии, в большинстве своём — не слишком умные и не умеющие своей силой пользоваться. В результате данной особенности, слабые представители этой разновидности существ, вскоре после зарождения становятся жертвами пантеонов, демонов, "пустых"... Впрочем, ни один волшебник Европы, вроде родственников самого Франкенштейна, выкинувших его из семьи как ненужную вещь, не откажется от обладания таким монстром, чтобы посадить его в алтарь.

"А ведь я с однохвостым... его проекцией... поступил именно так. Могу считать себя полноценным волшебником", — с тенью иронии подумал учёный.

Самыми сильными из известных зверобогов являются Великий Красный, он же — Дракон Мечты, ну и Уроборос — Дракон Бесконечности. Их принято называть Драконьими Богами, но... зверобогами они от этого быть всё равно не перестают. И Виктор подозревал, что как минимум Дракон Бесконечности, каким-то образом нашёл способ обходить необходимость пополнять свой резерв из внешних источников, так как по полученным от осведомителей сведениям, энергия у него никогда не кончается.

"Знать бы, как они это измерили. Впрочем, без личного засвидетельствования данного факта, верить в него нельзя", — убеждённо констатировал Франкенштейн.

— Что скажешь на это? — спросила Кукла, отвлекая создателя от его мыслей, заставляя полностью вернуться к реальности.

— Пожалуй... это небезынтересно, — подходя к экрану ближе, человек начал бегать пальцами по клавишам и рычажкам, заставляя специализированные ИД выводить рядом с картинками информацию. — Ты провела генетический тест?

— Разумеется, — самодовольно хмыкнула манекен. — Родственных связей между этой троицей нет, а женщина не беременна. Генетический код младшего мужчины совпадает с материалом, полученным одним из некроголемов на границе страны Ветра, во время столкновения с шиноби по имени Минато Намикадзе.

— Очень интересно, — сцепив руки за спиной, доктор всмотрелся в лицо молодого человека. — Сенсорное оборудование не определило в них пользователей чакры... Какая-то маскировочная техника? Впрочем — не важно. Споры уже в них?

— Как только я поняла, что они — шпионы, идентификаторы тут же начали испускать небольшие объёмы спор, — отозвалась зверобогиня. — Благодаря тому, что они не пользуются чакрой, их организмы оказались ослаблены и не смогли оказать сопротивления.

— Хорошо, — прикрыв глаза, Виктор приказал: — Сведи Намикадзе и Тамамо но Маэ, а затем позволь им сбежать. Побег Сераму желателен, но не обязателен; её дочь должна остаться в городе, для создания видимости официальной власти.

— Отец, ты хочешь устроить войну? — склонив голову к плечу, предположила Кукла.

— Чтобы вылечить гнойник, при этом не дав ему воспалиться, нужно вовремя его вскрыть и промыть, — пожал плечами Франкенштейн, затем отвернулся от продолжающего светиться экрана и направился к выходу. — Ты хорошо справляешься со своей новой работой — я доволен. Продолжай в том же духе.

— Инструкции? — расцепившись с оборудованием, обладательница зелёных волос обернулась, глядя немигающим взглядом в спину человека.

— А они тебе нужны? — остановившись, но не став поворачиваться, с интересом спросил учёный.

Ответом ему была неуверенная тишина.

— Так я и думал, — после непродолжительной паузы констатировал учёный, продолжая свой путь, а уже оказавшись в дверном проёме добавил: — Если всё же столкнёшься с проблемой, которую сама решить не сможешь — не стесняйся обращаться за помощью.

"Хотя я и сомневаюсь, что с твоими возможностями возникнет такая необходимость. А теперь, если верить аналитическим ИД, нужно поговорить с Френки".

...

Здоровяк обнаружился в своей комнате, сидящим за письменным столом, по которому были разбросаны листы бумаги, исчирканными стихами, картинками, чертежами устройств. "Любимчик" Виктора так и не избавился от своей навязчивой идеи привлечь внимание девятихвостой лисицы, которая (к лёгкому недовольству Франкенштейна), постепенно начинала этим пользоваться...

"Не без завуалированных советов Мао. Что же, раз этот дух так тяготится нашим скромным обществом, не отправить ли мне его в Суну послом? Хотя, устранить, разумеется, было бы проще. Но это абсолютно не конструктивно", — эти мысли пронеслись в голове доктора, пока он подходил к сыну, чтобы встать справа от него и заглянуть через плечо.

— Отец?.. — великан наконец-то оторвался от своей работы и перевёл взгляд на создателя, демонстрируя сжавшиеся в узкие щели зрачки. — Я зачем-то нужен?

— Возможно, — не стал отрицать человек, сцепляя руки за спиной. — Скажи, Френки, ты же понимаешь то, что Тамамо — не человек?

Здоровяк нахмурился, предвидя тяжёлый разговор, но так как создатель не спешил продолжать, утвердительно кивнул.

— Её психология чужда для нормального человека, для тебя, созданного приближенным к людям, да и для меня... Всё же я уже давно не являюсь нормальным, — на последних словах Виктор немного наклонил голову, будто бы это сколь-нибудь сильно его волновало. — Тамамо но Маэ — ёкай, а их расы, даже похожие на людей внешне, остаются... иными. И отношения у них... иные. Понимаешь?

— Я... — Френки закрыл рот и опустил взгляд (признавать свою неправоту он не собирался, но и спорить с отцом не хотел). — Что мне делать?

"Нашёл у кого спрашивать об отношениях между мужчинами и женщинами", — с намёком на досаду подумал Франкенштейн, получая подробный ответ на этот вопрос от аналитических ИД.

— Либо отпустить и забыть, потому что слабого партнёра девятихвостая лисица рядом с собой будет терпеть только в качестве слуги или игрушки, что не устраивает уже меня, либо показать ей силу, подавив любое сопротивление, чтобы она на подсознательном уровне воспринимала тебя главным, — отчеканил учёный. — Впрочем, ты можешь поговорить с ней как с человеком, а затем посмотреть на то, что будет дальше. Ведь я могу и ошибаться, и в кицуне, обладающей полубожественной сущностью, окажется куда больше человечности. Выбор только за тобой... Но я приму любое из решений.

"Приму, а затем поступлю по-своему. Отдавать тебя на роль игрушки для хищницы... расточительно", — вслух учёный этого говорить не стал, но Френки хорошо знал отца и легко мог додумать недосказанное.

— Я... понял, — сухо отозвался здоровяк. — Мне нужно подумать.

— Думай, — кивнул доктор, развернулся и зашагал на выход. — Думать вообще полезно...

Предупреждение аналитических ИД о том, что с вероятностью в тридцать два процента Френки может попытаться сбежать с кицуне, Виктор оставил без реакции: в конце концов, ему был нужен думающий помощник, а не безвольная марионетка (каких можно штамповать десятками). Если же "сын" совершит такую глупость, то... будет печально применять крайние меры.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Возмутительная

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать девятый).

Поправив жёлто-красное кимоно, а также убедившись в том, что деревянная полумаска в виде мордочки и ушей енота скрывает верхнюю половину головы, Минато вышел из дома и зашагал по грунтовой дороге к главному пути в Центральный Роуран. На небе уже светили луна и перемигивались звёзды, на ветвях деревьев висели разноцветные фонарики, тут и там слышались смеющиеся, поющие или просто восхваляющие Сераму-сама, Виктора-сама и Мукаде-сама голоса. Несколько раз ему навстречу выходили знакомые из посёлков, которые предлагали присоединиться к их компании во время празднования, но всякий раз он отговаривался, с наигранным смущением показывая пропуск за Старую Стену.

— Везёт тебе, — вздохнул парень шестнадцати лет, крепкого телосложения и с короткими чёрными волосами, одетый в жёлто-зелёное одеяние, подпоясанное широким серебристым шнуром, после чего изогнул губы в дурашливой улыбке, правой рукой почёсывая шею. — Хотя... зная то, кто тебе этот пропуск подарил...

— Ты имеешь что-то против Тамамо-чан? — набычился блондин, изображая готовность влюблённого дурака отстаивать честь возлюбленной (которой эта защита вовсе не нужна).

— Нет-нет, что ты, — вскинул руки в защитном жесте собеседник, делая полшага назад. — Я ничего плохого не имел ввиду. Просто...

— Что "просто"? — чуть сбавив напор, всё ещё недовольно спросил Намикадзе.

— Хах... Баруто-кун... — приятель сцепил кисти перед грудью в замок. — Она же из этих... ёкаев.

— И что? — снова начал заводиться Минато. — Из-за этого с ней теперь и отношений строить нельзя?

— Да она... Она же старше тебя в не знаю сколько раз! — возмутился крестьянин. — И ты, Баруто, десять раз состариться успеешь, а она всё такой же будет. Я ничего против ёкаев не имею — ты сам знаешь... Но люди должны встречаться с людьми. И если тебе себя не жалко, то о Тамамо-чан подумай. Захочет она увидеть, как ты стареешь и умираешь? Или ты захочешь, чтобы она от своей долгой жизни ради тебя отказалась?

— Юкио-кун, где ты там? — раздался подвыпивший мужской голос из-за деревьев. — Тебя все ждут... Привет, Баруто-кун. Давай к нам?..

Высунувшийся из-за зарослей ягодного кустарника лысый подросток, одетый в сине-жёлтые одежды, с глуповатой улыбкой уставился на двух друзей. Блондин же решил воспользоваться этим моментом, чтобы уйти, тем более, что и без того потратил больше времени чем следовало.

— Привет, Икари-кун, — кивнул Намикадзе. — Извини, я спешу. Спасибо за заботу, Юкио-сан, но мы как-нибудь сами разберёмся.

Произнеся это, маскирующийся шиноби протопал мимо собеседника, и когда уже почти дошёл до выложенной плитами дороги, в спину ему донеслись слова:

— Ну и вали к этой лисице, придурок. А ведь в тебя, барана, Сора-чан влюбилась...

"М-да. Нехорошо с девчонкой получилось. Нужно было поменьше улыбаться и глазки строить. Ну, надеюсь, она этим переболеет и найдёт себе... Икари, например. Он хоть и балбес, но добрый и верный", — старательно отгоняя от себя мысли о том, что в случае его сегодняшнего успеха в этот мирный и процветающий уголок придёт война, шиноби продолжил свой путь, свернув в сторону ворот Старой Стены.

...

Вход в центральный Роуран украшали перемигивающие разноцветные огоньки, а из распахнутых ворот звучала музыка, в то время как в воздухе разливались ароматы разнообразных угощений. В то время как внешнее кольцо напоминало собой огромный сад с полями и рощами плодородных деревьев, перемежаемыми поселениями работающих там крестьян, внутренний город устремлялся ввысь десятками монументальных башен, которые могли бы и башню хокаге заставить устыдиться своей невзрачности (и это в обычные будние дни).

Сейчас, когда между высоченными строениями по дорогам и мостикам прогуливались тысячи человек, одетых в богатые наряды, сопровождаемых охраной и проводниками, город-крепость с чистым сердцем можно было назвать городом-дворцом. Растения, спускающиеся прямо по стенам башен, переплетаясь затейливыми паутинками, которые благоухали ароматами цветов, чьи огромные бутоны будто бы светились в полумраке; звуки музыки, так и зовущей присоединиться к танцам молодых компаний; яркие светильники и разнообразные вкусности заставляли почти физически ощутить ауру богатства, торжественности и процветания. Разве что неподвижные, пусть и разодетые в разнообразные яркие тряпки автоматоны, встречающиеся буквально на каждом перекрёстке, портили общую показную картину беспечности, демонстрируя готовность к подавлению беспорядков.

"Разве можно найти время для диверсии лучше, нежели новый год?", — сам у себя спрашивал Минато, и тут же отвечал, что... любой другой массовый праздник был бы не сильно хуже (в конце концов, от него требовалось не брать город штурмом, а вывести за его пределы двух женщин, одна из которых — живое подобие биджу, согласившееся присоединиться к Конохе, если ей вернут свободу, а вторая — истинная правительница Роурана, которую отстранили от реальной власти).

— Я не... — попытался было возмутиться Намикадзе, когда стоило ему пересечь привратную площадь, как на него налетела пёстрая стайка молодых девушек, шустро сунувших в правую руку жёлтый фонарик, на шею надевших венок из цветов, а затем чмокнувших в обе щеки, чтобы с весёлым хихиканьем убежать дальше. — М-да.

— А я посмотрю, что ты весь нарасхват, — ехидно отметила ещё одна девушка, на этот раз имеющая красные волосы, лисьи уши, девять хвостов за спиной, миловидное личико... и пару рубиновых глаз, с вертикальными зрачками (если бы не опыт общения с Кушиной-чан, зрачки которой при негативных эмоциях тоже вытягивались, а радужки краснели, то ему было бы очень неуютно ощущать на себе столь пристальное внимание). — Мне уже нужно ревновать?

— Нет-нет, это просто недоразумение... — свободной рукой потянувшись к затылку, шиноби, чакра которого до сих пор была запечатана, наткнулся на ремешки, удерживающие полумаску.

Фыркнув, одетая в жёлтое одеяние Тамамо, подошла к молодому мужчине и обвила его шею тонкими, но невероятно сильными руками, после чего буквально прижалась всем телом и крепко поцеловала. Инстинкты Минато вопили об опасности, но общение с джинчурики сделало своё дело, так что и общество этой носительницы необычного генома он сумел перетерпеть с завидной невозмутимостью, да и ответил на поцелуй, слегка приобняв партнёршу, чем вызвал у неё довольство во взгляде.

— Всё готово, — разорвав поцелуй, заявила кицуне. — Я договорилась с Сераму, так что она будет ждать нас в малой приёмной королевской башни.

— А принцесса? — спросил блондин, от столь близкого общения с крайне привлекательной куноичи, ощущая некоторое напряжение внизу живота (будь чакра разблокирована, он бы легко подавил эффект, но сейчас было нельзя использовать даже ментальные техники, чтобы не вызвать подозрений). — Было бы лучше вовсе не оставить им прав на официальную власть. Тогда и аристократия страны Ветра подключится.

— Франкенштейну плевать на эту возню, — фыркнула Тамамо но Маэ. — Мне кажется, что он вообще разочаровался в проекте города-государства, так как занимается в своей пирамиде непонятно чем и почти не показывается снаружи, но вот Мукаде в принцессе заинтересован и охраняет её лучше чем сокровищницу.

"Можно будет попробовать внести разлад в их отношения: сыграть на ущемлённой гордости проигравшего кукольника, ну или ещё что-нибудь придумать. Тама-чан говорила, что Мао-чан недовольна своим положением в обществе. Можно будет использовать её после того как Коноха придёт восстанавливать справедливость...", — лёгкий укол в бедро заставил Намикадзе вынырнуть из мыслей и сфокусировать взгляд на хвостатой искусительнице.

— Я, конечно, красивая, но ты мог бы не пялиться столь откровенно... да ещё посреди улицы, — ехидно заявила кицуне. — Пойдём, я хочу показать тебе несколько моих любимых мест.

Произнеся последние слова наиболее громким шёпотом, Тамамо но Маэ подхватила Минато под руку и потащила в ближайшую башню.

...

Стоя перед монитором в одной из лабораторий, одетый в чёрный комбинезон и привычную маску Виктор, следил за тем как одна хитрая лисица водила по злачным местам Роурана одного самонадеянного шиноби. Учёный знал, что Намикадзе пообещал своей спутнице свободу, избавление от ошейника и возможность начать карьеру в скрытом селении наёмных убийц, на что та согласилась, собираясь со временем подмять под себя эту организацию, получив верную армию магов (с её умениями и силами, подобное было выполнимо, пусть и лет за сорок-пятьдесят, что для полубогини — не слишком большой срок).

Кукла тщательно следила за этими шпионами Конохи, благодаря чему знала обо всех их закладках, включая спрятанные среди деревьев кунаи, необходимые для использования пространственно-временной техники. Впрочем, ставшая после своего перерождения очень активной и любопытной зверобогиня не спешила что-либо предпринимать, да и по плану собиралась дать им сбежать.

Вот Минато и Тамамо, пройдя половину внутреннего города насквозь, вошли в Королевскую Башню, воспользовавшись правом доступа кицуне. Они поднялись на третий этаж, вошли в малую приёмную, где находилась королева в обществе шести самураев. Своих защитников Сераму попросила выйти за дверь, после чего обратилась уже к шиноби:

— Вы — представитель Скрытого Листа?

— Да, ваше величество, — отозвался блондин, пробежавшись взглядом по ладной фигурке немолодой, но всё ещё красивой женщины, одетой в тёмно-синий наряд. — Вы уверены, что здесь безопасно?

— Рядом со мной убийца и ёкай, — официальная правительница хмыкнула, обвела руками не слишком вычурную обстановку, буквально кричащую о дороговизне и строгом стиле, и заявила: — Более безопасного места и не придумаешь. Если нас решит посетить кто-нибудь нежелательный, мои самураи сумеют его задержать.

По мелькнувшему на миг выражению лица Намикадзе, было легко понять то, что он крайне сомневается в способностях мечников, которые слишком глубоко утонули в заблуждениях связанных с их кодексом, Однако же вслух он этого говорить не стал, и даже лицо успел вернуть к вежливому и доброжелательному выражению, прежде чем на это обратили бы внимание.

— Вы готовы уходить? — всё же спросил Минато, начав снимать со своей СЦЧ блокирующую печать.

— Мне нужны гарантии, — прищурилась Сераму, спрятав кисти рук в широких рукавах одеяния. — Я не хочу сбежать из одной клетки, чтобы оказаться в другой. Тем более, что моя дочь остаётся здесь.

"В какую игру она играет?", — задумался Франкенштейн, успевший неплохо узнать королеву, а потому не верящий в то, что она могла ляпнуть подобную глупость в такой ситуации.

— Я — Минато Намикадзе, даю вам слово чести, что подобного не произойдёт, — изобразил некую гордую и величественную стойку блондин. — Коноха поможет вам изгнать из города захватчиков и...

Комнату озарила ослепительно-яркая жемчужная вспышка, а сам шиноби, всё же успевший частично увернуться, осел на пол с дырой в правом плече. В этот же миг один из самураев, стоявших за дверью, поднял тревогу во всей башне, а его напарники ворвались внутрь приёмной, спеша встать между своей королевой, раненным молодым мужчиной и обозлённой, но в большей степени — шокированной лисой.

— Что это значит? — прорычала Тамамо но Маэ, черты внешности которой стали заметно более звериными.

— Я раскрыла заговор с целью похищения члена королевской семьи, и последующим его использованием для захвата Роурана, — без тени улыбки или торжества, с лишь мрачным удовлетворением в глазах, заявила Сераму. — Твоему хозяину, лисица, будет интересно узнать, что ты якшаешься со шпионами, да ещё помогаешь им в исполнении заговоров.

— Гррр... — девятихвостая уже атаковала бы, но тогда Намикадзе остался бы без защиты, чем могли воспользоваться самураи, а свои шансы на побег без его помощи она расценивала здраво.

— Почему...? — морщась от боли, но стараясь всё же распечатать свою чакру, спросил блондин. — Мы ведь хотели помочь.

— Вам — великим странам и их селениям, нужна только война, приводящая к смертям и нищете простых людей, — с искренней брезгливостью процедила женщина, отступая к дальней стене, держа в руках два серебристых цилиндра, один из которых уже был использован и теперь годился лишь для переплавки (о чём догадывалась только кицуне, но не была уверена в этом). — Чем вы хотели меня купить? Хотели, чтобы я стала вашей ручной королевой? Тогда какая мне разница, кто будет настоящим хозяином Роурана? Или же вы хотели усадить меня на трон, стоящий среди руин, а потом с гордым и самодовольным видом убраться в свою цветущую страну? Я не настолько безумна и властолюбива, чтобы ставить свой эгоизм привыше блага народа. Слушай и запоминай, шиноби Конохи: королева Сераму готова быть марионеточной правительницей, если она видит то, что народ, который она клялась защищать и вести в светлое будущее, процветает и крепнет под рукой кукловода!

"Это... неожиданно", — доктор склонил голову к правому плечу, новым взглядом изучая бледное лицо женщины, которую вроде бы проанализировал "от" и "до", но которая умудрилась сделать то, что не вписывалось в её психологический портрет (если, конечно, она не обманывала аналитические ИД, будучи актрисой высшего уровня).

В этот момент в помещение ворвались некроголемы, которых в городе называют автоматонами, а вместе с ними прибыл и Френки, облачённый в кожаный жилет, свободные штаны и сандалии шиноби. Увидев Тамамо рядом с Намикадзе, он на долгую секунду впал в ступор, чего оказалось достаточно коноховцу, чтобы сломать печать, сложить единственную одноручную печать и исчезнуть с хлопком, похожим на тихий раскат грома. Находившаяся рядом кицуне, успевшая схватить человека за плечо, пропала вместе с ним.

— Не-е-е-е-ет! — взревел здоровяк, заставив самураев поморщиться от звуковой атаки, а королеву вовсе упасть на колени, так как этого её нервы уже не выдержали. Впрочем, как отметил Виктор, держалась она очень хорошо, пусть и боялась как Тамамо, так и Минато.

В то же время пришло сообщение, что двое других диверсантов попытались проникнуть на территорию одной из башен, приняв её за настоящую силовую установку, стоящую над источником. Однако же Кукла, воздействуя через споры в их телах, вовремя сумела их обезвредить, так что некроголемы теперь паковали двух новых подопытных.

"План провалился на двадцать пять процентов из-за моей ошибки. Это... возмутительно", — прорвалось негодование в мысли Франкенштейна, начавшего бегать пальцами по клавишам панели управления, преодолев даже его урезанную эмоциональность.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Огорчительная

Примечание к части

Проходная глава.

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать девятый).

— Это всё? — крепкого телосложения, жилистый и довольно высокий старик, сидящий в глубоком кресле, одетый в чёрный облегающий комбинезон, свободный белый плащ и пятиугольную пирамидальную шляпу со знаком огня на одной из сторон, невозмутимо выбил пепел из деревянной курительной трубки, начав заново набивать её свежим ароматным табаком.

— Хай, хокаге-сама, — стоя на одном колене, правый кулак уперев в пол и низко склонив голову, отозвался светловолосый молодой мужчина, прибывший с отчётом о миссии сразу из госпиталя, где его подлатали ("на скорую руку").

— Понятно, — словно обычный огорчённый дедушка, вздохнул могущественнейший человек во всей стране Огня, со мнением коего вынуждены считаться если не все, то очень и очень многие. — Печально, что ты не смог увести с собой Джирайю-куна и Цунаде-чан: их помощь была бы крайне полезна в грядущей войне; без них, Коноха рискует потерять немало позиций на мировой арене... Всё же двое из трёх Великих Саннинов — это бойцы уровня слабых каге... Ну да я верю в своих учеников, так что думаю дней через пять-десять мы о них услышим. Главное, что ты смог доставить в селение важную разведывательную информацию, а кроме того — выкрал очень сильную куноичи, готовую к сотрудничеству с нами. Эта неудача, Минато-кун, станет ключом ко множеству побед в будущем! Ну да тебе сейчас не до стариковского ворчания... Хе-хе. Беги к своей принцессе, и не забудь напомнить ей о тренировках с чакрой биджу: из-за того, что двое саннинов сейчас не доступны, нам может очень пригодиться джинчурики на поле боя.

— Хай, хокаге-сама, — с заметно меньшим энтузиазмом отозвался Намикадзе.

Молодой мужчина ушёл, а старик на миг позволил эмоциям выплеснуться, раскрошив пальцами крепкое дерево курительной трубки (он слышал, что райкаге крушит письменные столы в приступах ярости, но был слишком дисциплинирован для подобных проявлений эмоций). Собрав мусор в ладонь и высыпав его в стоящее под массивным столом ведро, Хирузен Сарутоби выдвинул нижний ящик, достал оттуда новую трубку и стал набивать её механическими движениями, что совершенно не мешало размышлять на отстранённые темы. А за окном в стене, имеющей форму полукруга, расположенным за спиной многоопытного шиноби, разгарался красный рассвет.

"Старики бы сказали, что в эту ночь была пролита кровь. Только вот сколько лет я живу, в этом мире не бывает и дня, чтобы не лилась ничья кровь", — щёлкнув пальцами, третий хокаге высек искру, которая запалила табак, а затем глубоко затянулся дымом от лечебных трав, позволяющих частично компенсировать нехватку времени для тренировок (жена ворчала о том, что это является временным решением и вечно норовила выгнать мужа из кабинета на тренировочный полигон, но даже у неё это редко получалось).

Часть плоской стены, за которой находилось маленькое хранилище секретных свитков, замаскированное портретом первого хокаге — Хаширамы Сенджу — отъехала в сторону. Взгляду немолодого, но далеко не дряхлого главы Конохи предстал ещё один старик, одетый в белую рубашку, чёрные штаны, с перевязанной головой и скрытым под бинтами правым глазом, а также — висящей на перевязи левой рукой. Демонстративно опираясь на трость, бывший сокомандник, близкий соратник и один из тех, кого человек по прозвищу "Профессор" мог бы назвать другом, бесшумно подошёл к столу и уселся на стул для посетителей... которым позволялось сидеть в присутствии главнокомандующего.

— Однажды эта дрянь тебя убьёт, — констатировал Шимура Данзо.

— Если это случится, мои враги будут скрипеть зубами от чувства собственной неполноценности: ведь их всех обойдёт обычный табак, — рассмеялся Хирузен, выдохнув струю белого дыма, который сплёлся в силуэт восточного дракона, начавшего летать по кабинету, скручивая своё длинное тело замысловатыми петлями, что демонстрировало филигранный контроль над чакрой у его создателя.

— Веселишься? — хмыкнул глава секретной службы, специализирующейся на тайных убийствах, похищении, поиске информации и вербовке предателей.

— А что мне остаётся? — приподнявшись из кресла, Сарутоби развернул его к окну, что сопровождалось неприятным скрипом ножек по полу, а затем плюхнулся на сидение, откидываясь на спинку и сделал новую затяжку, смотря на восход. — Скажи, Данзо, я настолько плохой учитель?

— Учитель — хороший, — после непродолжительной паузы отозвался создатель и бессменный глава "Корня". — Наставник — отвратительный.

— Поясни, — потребовал третий хокаге, выдув нового дракончика, который свернулся кольцами у него на коленях, позволяя себя погладить по голове (кто бы знал, как сильнейший шиноби самой первой скрытой деревни тратит чакру — не поверил бы).

— У твоих учеников был хороший потенциал, но только у Цунаде имелась поддержка клана, — начал отвечать Шимура, постукивая пальцами здоровой руки по навершию трости. — Сенджу, за которой приглядывали, пусть и стала первоклассным медиком, но как боец... осталась весьма посредственной. До "S" ранга дотягивает с трудом. С другой стороны Джирайя и Орочимару — гениальные сироты, которые уже сейчас способны претендовать на звание хокаге. Рекомендую тебе присмотреться к змеиному Саннину: его больше интересуют исследования, а не власть как таковая, так что им будет проще управлять, оставаясь советниками. А вот моральный облик... Свои взгляды ты сумел привить только Джирайе... да и то не те, которые следовало бы.

— Я тебя услышал, — констатировал правитель Конохи.

Взгляд старика пробежался по крышам домов, виднеющимся за бронированным стеклом кабинета, где сейчас только-только просыпались тысячи мужчин и женщин, готовящихся приступить к повседневной работе: подметать улицы, готовить еду, лечить больных, ловить преступников, воровать документы, искать шпионов, ловить кошек, убивать бандитов или неугодных аристократов с торговцами... Любая работа, оплачиваемая в свой срок, но при этом не вредящая Листу, должна была исполняться.

Только вот селение лишь внешне казалось монолитом, на деле же представляя из себя полтора десятка кланов разного размера, от великих (Учиха и Хьюга), насчитывающих более тысячи членов в каждом и до вымирающих (тех же Сенджу), состоящих из одного-двух человек. Кроме того, имеются семьи потомственных шиноби, которые ещё недавно были бесклановыми, решившими составить пары с такими же как и они, выходцами из простонародья, ну и самородки вроде Орочимару, Джирайи, Минато... каждый из коих, с высокой долей вероятности, являлся внебрачным ребёнком шиноби, развлёкшегося с простой девушкой.

"И все эти "Великие", "Гениальные" и просто упёртые, составляют коалиции, союзы, сообщества, чтобы получать больше лёгких миссий и меньше реально опасных. В АНБУ же вовсе идут неохотно, и только за большую зарплату, гарантии для семьи, доступ к знаниям. Где та Воля Огня, горящая в сердцах патриотов? В основном она затухает после первой-второй серьёзной стычки, когда Шинигами проходит рядом, а мозги начинают усердно работать. И ведь нужно не только гасить конфликты фракций в зародыше, чтобы не получить гражданскую войну в селении, но ещё и соблюдать всяческие интересы, подкупая, запугивая, уговаривая... Хорошо Данзо устроился: сидит со своими молчунами в подземельях и бед не знает", — новый дымный дракончик, едва вырвался изо-рта создателя, набросился на уже наполовину истаявшего сородича, начав его рвать на клочки.

Кроме всего прочего, посланники даймё страны Огня всё активнее намекали, что надо бы пощипать страну Ветра, которая начала слишком уж серьёзную активность на рубежах малых стран, служащих буферной зоной, из-за чего уже их правители задумываются о присоединении к сильному соседу. Да и поступающие оттуда товары слишком уж дороги, так что следовало показать мышцы и заставить жадных торгашей сбросить цену, пусть и лишь для ряда уважаемых людей.

Почему хокаге — глава военной мощи страны, не заткнёт жадных аристократов и чинуш? Он, разумеется, может это сделать, но тогда обязательно начнутся проблемы с поставками продовольствия, которого обычный генин требует в два раза больше взрослого крестьянина, а джонин — в четыре раза больше. Одежду тоже где-то надо брать, как и оружие, и многое-многое другое. Организовывать же своё производство, означает во-первых, ослабить военный потенциал (выделять людей, которые не смогут тренироваться, всё же нужно), а во-вторых, возникнет ещё один источник головной боли и бюрократии.

"Нет уж: шиноби — военная сила и наёмники, а мирными профессиями пусть занимаются простые люди. Ну а если даймё зарвётся... Да здравствует новый даймё", — мысля в подобном ключе, Хирузен вернулся к изначальной причине дурного настроения.

— Что-нибудь слышно из Роурана? — уточнил Сарутоби, не оборачиваясь к старому другу.

— Ближайший сеанс связи с информатором — завтра днём, — ответил Шимура невозмутимым голосом. — До тех пор, о твоих учениках мы не узнаем.

— Биджу, — вторая трубка превратилась в щепки. — Я же говорил им, не лезть на рожон. Теперь у нас нет двух боевых единиц уровня каге, я потерял солидную часть влияния в совете, а в Конохе обретается девятихвостая куноичи сомнительной лояльности. А результат? Информация о садах, архитектуре, автоматонах... Минато даже ни разу не видел этого... Франкенштейна, или хотя бы Мукаде.

— Зато лисица их видела, — сверкнул здоровым глазом Шимура. — Отдай её мне и мы получим информацию обо всём, что она знает. Да и над лояльностью я поработаю.

— Действуй, — отмахнулся третий хокаге. — Но помни: мне нужен положительный результат, а не второй Кьюби, бушующий в центре Конохи.

— Я буду осторожен, — сухо заверил друга глава "Корня". — Что думаешь о мальчишке?

— Минато чувствует себя виноватым — вот пусть дальше так и продолжается, — Хирузен слегка усмехнулся. — Пусть рвёт жилы на тренировках, чтобы спасти наставника, да и Кушине-чан не даст расслабиться. Что с учениками?

— Мы работаем над этим, — заверил Данзо, тут же переводя тему: — Орочимару прислал отчёт из Суны. Удалось узнать о том, что новый призыв песчаников — еноты — как-то связан с Роураном. Подробности не известны, но есть подозрение, что этих существ, как и их домен-анклав, создали искусственно. Больше он сможет понять только после изучения тела подопытного.

— Пусть возвращается в Коноху, — после непродолжительной паузы, распорядился третий хокаге. — Мы не можем себе позволить потерять ещё и его...

* * *

Крупный беловолосый мужчина, половина лица коего была закрыта тканевой маской, одетый в светло-серую рубашку и тёмно-серые штаны, расхаживал перед госпиталем Внешнего Роурана. Его голова была опущена, руки сцеплены в замок за спиной, а на видимой части лица застыло напряжение.

Неподалёку стояли несколько мужиков из их общины, которые одаривали соседа виноватыми и сочувственными взглядами, переминались с ноги на ногу и молчали. Впрочем, сам факт их присутствия говорил о многом, так что Наруто не собирался никого прогонять.

Тут двери лечебного учреждения, расположенного в четырёхэтажном каменном здании открылись, и на свет утреннего солнца вышел санитар в зелёных одеждах. Беловолосый мужчина сразу же подскочил к нему, неосознанно схватив за грудки, с надеждой во взгляде спрашивая:

— Моя жена, Химавари...?

— Она жива, — подняв руки в защитном жесте, успокаивающим голосом ответил меднин. — Операция прошла относительно успешно. Но... ребёнка мы спасти не смогли. Мне жаль.

— Я... — сглотнув, здоровяк с белыми волосами разжал кулаки, а его плечи поникли. — Я понимаю. Прошу меня простить. Я могу её увидеть?

— Да-да, разумеется, — поправив одежду, санитар жестом позвал мужчину за собой. — Химавари-сан понадобится любая поддержка и общество любимого мужчины будет весьма кстати. Только не забывайте, что она сейчас слаба... ну и постарайтесь не напоминать о детях.

За этой картиной неотрывно следила Кукла, находящаяся в образе неприметной молодой женщины, отдыхающей на скамье под тенью деревьев. Всё же работать с памятью пациентов на столь глубоком уровне ей приходилось только на тренировках, а потому и хотелось убедиться, что новые личности лягут как нужно.

"Ну а когда настоящие воспоминания пробудятся, если вообще пробудятся, то у них будет интересный выбор: остаться семейной парой крестьян, переживших трагедию из-за диверсии шиноби Конохи, либо же снова стать этими самыми шиноби Конохи. Но к тому времени, думается мне, они успеют стать настоящей семьёй... Не зря же отец лечил у этой женщины бесплодие?".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Обдумывательная

Примечание к части

Маленькая разговорная глава. В следующей главе я вернусь к описанию исследований и изобретений героя.

(Австралия. Одна тысяча семьсот тридцать девятый).

Ароматный чай, заваренный по самым строгим традициям аристократичных домов Японии грел руки уже немолодого мужчины, истинный возраст коего порой ускользал от него самого. Будучи одетым в тёмно-серую робу, подпоясанную ремнём со множеством кармашков, он удобно устроился в глубоком и в меру жёстком кресле, с бархатными подушками, набитыми упругим материалом, похожим на губку (но куда лучше сохраняющую форму). Взгляд его выцветших глаз, белки коих красовались сеточками выделяющихся сосудов, был направлен строго вперёд, на лицо женщины, сидящей в таком же кресле... но по другую сторону от низкого стола.

Сераму, одетая в красно-золотое кимоно, с рисунками восточных драконов на рукавах, с опаской и вызовом смотрела на своего пленителя, которому была обязана процветанием города, счастьем и здоровьем дочери, благополучием подданных. Ей было сложно смириться со своей ролью марионеточной правительницы, которая решает только текущие вопросы, не имея возможности влиять на глобальную политику города-государства, но вместе с тем она понимала причины подобных ограничений. Только вот "Понимать" и "Принимать" — это два совершенно разных понятия, и делать второе женщина совершенно не собиралась.

— Почему же вы не согласились на предложение Конохи, ваше величество? — голос Франкенштейна был ровным, учтивым, в какой-то степени даже доброжелательным, и это можно было бы посчитать за изощрённую издёвку, если бы марионеточная царица не слышала своими ушами, как это существо точно таким же тоном обращается к казекаге, который был куда более опасным, влиятельным и независимым человеком.

— Потому, что это не имело смысла, — отозвалась Сераму, после чего сделала маленький глоток бодрящего напитка, превосходно прочищающего голову.

— Вот как? — собеседник изобразил на губах намёк на улыбку. — Вы считаете, что Лист не сможет меня победить... Ну или сможет, но это принесёт слишком большие потери. Так?

— Я не испытываю к вам ненависти, Виктор-доно, — перешла на более привычное обращение для жителей зелёных земель женщина, на что мужчина никак не прореагировал внешне (порой создавалось ощущение, будто бы он — одна из кукол, отправляемая в Королевскую Башню для удовлетворения незначительных прихотей ненастоящей царицы). — Но не буду лгать и о том, что испытываю тёплые чувства как к вам, так и Мукаде. В конце концов, вы — захватчик, ну а он — предатель. Но как правительница, которая заботится именно о своём народе и его благополучии, я вижу то, что вы сделали Роуран по-настоящему сильным и независимым. Лично я не смогла бы добиться этого, даже если бы собрала внутри стен целую армию самураев. Сейчас же мы торгуем с Ветром, который согласился принять Роуран в состав страны на правах автономной области, шиноби Песка охотно защищают наши границы и не лезут внутрь, а гвардия столь сильна и многочисленна, что любое из селений Большой Пятёрки обломает зубы, прежде чем сумеет добраться до богатств моих подданных. Я была бы недальновидной дурой, если бы отказалась от всего этого в угоду своей ущемлённой гордости, ну или порушенным амбициям. Подводя под всем сказанным черту, я хочу заверить вас в том, что моя лояльность, как бы это тяжело ни было лично для меня, будет принадлежать вам, покуда вы заботитесь о гражданах моего государства.

— Любопытная формулировка, — учёный прикрыл глаза, поднёс к худому лицу чашу и сделал глоток. — Значит ли это, что стоит мне куда-нибудь уйти, оставив вам технологии, оружие и скопленные богатства, как вы сразу же забудете о своей верности? Ведь я более не буду исполнять роль рачительного хозяина просто потому, что буду находиться где-то ещё.

В гостиной личных покоев Сераму установилась тишина, на фоне которой в небольшом декоративном камине, используемом скорее для красоты и освещения комнаты, нежели для создания тепла, весело потрескивали дрова... что не так уж и давно могло считаться расточительством и признаком богатства. Впрочем, наличие собственных рощ фруктовых деревьев, растущих день ото дня и время от времени нуждающихся в вырубке, обеспечивало запас топлива, в коем не было особой нужды из-за магических обогревателей.

— Как говорят в западных землях... далеко отсюда: "Уже оказанная услуга — ничего не стоит", — доктор изобразил любопытство на лице. — Вы считаете также, ваше величество?

— Нет, — излишне поспешно отозвалась женщина, которую подобное обвинение задело (ведь это фактически означало бы, что она — тварь неблагодарная, которая будет исполнять волю сильного, пока тот полезен и приносит пользу, но стоит ему ослабеть или отойти на время, как в спину будет нанесён незамедлительный удар). — Вероятно, я неправильно выразилась.

— Возможно и так, — не стал спорить Виктор, делая ещё один маленький глоток. — Попробуете ещё раз?

— ... — Сераму задумалась, незаметно прикусив кончик языка, а затем произнесла: — Моя лояльность будет принадлежать вам, покуда вы не вредите Роурану и его жителям целенаправленно.

— Превосходно, — похвалил собеседницу Франкенштейн, прикрыл глаза и добавил: — В таком случае, я могу больше ничего не делать, благодаря чему и навредить никому не смогу. Или же, я могу начать эксперименты, опасные для окружающих, но с желанием принести лишь благо Роурану...

— Вы искажаете смысл моих слов, — заметила марионеточная королева, старательно давя в себе раздражение.

— Именно, — спокойно согласился учёный, чем вызвал очередную вспышку досады у женщины. — Слова — это звук, который имеет лишь тот вес, который им придают наши же действия. А потому, ваше величество, не бросайте слов на ветер: ваши поступки говорят о ваших намерениях куда красноречивее.

Медленно вдохнув и выдохнув, Сераму собралась с мыслями. Пусть ей и намекнули на то, что её действия оценили, но было ли этого достаточно — она не знала. Дальнейший же разговор был опасен как прогулка по краю обрыва, но откладывать животрепещущую тему было нельзя, так как в следующий раз аудиенция с реальным властителем города-государства могла произойти нескоро.

— У меня есть просьба, — объявила женщина, решительно посмотрев на доктора, безмятежно покачивающего в руках пустую кружку.

— Я слушаю, — после непродолжительной паузы отозвался мужчина.

— Я прошу... взять в ученицы мою дочь, — заявила Сераму, чувствуя себя так, будто бы шагнула в сторону пропасти с закрытыми глазами, надеясь удачно попасть ногой по узкому мостику, ведущему на ту сторону. — Она — потомственная пользовательница источника и у неё высокий потенциал; после меня, именно она станет официальной правительницей Роурана, а будучи вашей ученицей, станет гарантом лояльности всего города.

— Хорошо, — отозвался Виктор, не меняя интонаций или выражения лица. — Её обучение начнётся завтра. Но предупреждаю: для повышения потенциала принцессы, я проведу некоторую модификацию её генома. В конце концов, я терпеть не могу делать какую-либо работу хуже чем позволяют мои силы и знания на настоящий момент... Впрочем, Тамамо и Мао, наверняка, рассказывали об этом. Не так ли?

— Да, — вновь чуть поспешно, но всё же в рамках допустимого, подтвердила догадку Франкенштейна марионеточная королева, внутренне ощущая облегчение от подтверждения собственных теорий.

Лисица и вправду жаловалась ей на то, что учёный, пока она была заточена в печати, усадил на трон ёкаев свою воспитанницу, да ещё и выдал её замуж за правителя людей далёкой Японии, в качестве "свадебного подарка" предоставив целый магический город. В какой-то другой ситуации женщина решила бы, что кицуне тронулась умом, но пример эффективного управления, строительства и даже создания невероятных чудес (вроде защитного купола), находился прямо перед глазами. Так что, делая скидку на то, что хвостатая "подруга" могла сильно преувеличивать, она заставила себя поверить в истину и начала думать...

"Думать — это, вообще, очень полезное занятие", — мысленно процитировала своего нынешнего собеседника Сераму.

Чего хотела добиться своими росказнями Тамамо? Скорее всего она убеждала королеву в том, что учёный снова решил провернуть тот же трюк, но на этот раз замене подвергнутся они с дочерью, тогда как Кукла сыграет роль наместницы.

И в общем-то — это было бы логично и правильно... с точки зрения хищницы, жаждущей власти, либо правительницы государства, стремящейся увеличить влияние. Но характер учёного был таков, что он скорее махнёт рукой на неудачный или завершившийся эксперимент и уйдёт дальше, нежели будет цепляться за земли, какие-то материальные блага, ну или метафорическое господство.

"Зачем стремиться к власти тому, кто может создать целый маленький мир, населённый существами, верящими в него как в бога?", — лишь задавшись этим вопросом, Сераму поняла то, как именно следует говорить с Виктором Франкенштейном (она не могла сказать, что понимает его, но вот примерное представление желаний и устремлений получила).

Сам же учёный, разглядывая собеседницу думал о том, что королева Роурана — опасная и умная женщина. Она вызывала некоторую симпатию, так что если бы мужчина был способен на подобное, то мог бы стать её другом... Хотя, аналитические ИД давали лишь шестьдесят два процента вероятности успеха подобного мероприятия.

— Порой я разочаровываюсь в людях, — признался Виктор, сцепив пальцы рук домиком перед грудью. — Каждый человек может быть добрейшим, щедрейшим, храбрейшим... но стоит им собраться в общество, как тут же появляется элита и возникают отбросы, появляются жадность и ревность... а великая сила, способная сотрясать горы, используется для устрашения, разрушения и порабощения... ради горстей кристаллов и металлических кругляшей, цену которым сами люди и назначают. Иронично, не правда ли?

— Возможно, — не стала спорить женщина. — В конце концов, до вашего прихода я была той, кто занималась устрашением при помощи великой силы, да и Мукаде-сан, пусть и строил, но планировал заняться тем же самым.

— Люди — существа, которым дан разум, способный преобладать над инстинктами... в отличие от тех же ёкаев, которые в большей степени являются животными, — задумчиво изрёк доктор, говоря словно бы с самим собой, затем развёл ладони в стороны и создал между ними поток переливающегося света. — Казалось бы, что сама природа нам показывает тупиковость пути, требующего наращивать грубую силу... В конце концов, даже биджу — эти ходячие генераторы энергии, способные сносить города, раз за разом проигрывают более слабым людям, которые используют в борьбе с ними хитрости, уловки, мастерство и знания, но... на этом развитие искусства и останавливается. Ведь зачем быть умным и способным создать устройство, которое может снести скалу, если нужно просто напрячь мышцы и сделать то же самое? Но только если мы возьмём мастера, который из ничего сумел сделать что-то столь эффективное, и обычного шиноби, пусть даже владеющего всеми пятью стихиями, а затем закроем их в замкнутом необитаемом разумными существами барьере, то первый — построит дом и наладит привычный быт, а второй — в лучшем случае создаст какую-нибудь времянку.

— Что вы хотите этим сказать? — после минутной паузы, всё же осмелилась задать вопрос Сераму, впечатлённая этим монологом хотя бы из-за того, что оратор проявил хоть какую-то тень эмоций.

— Ничего особенного, — мужчина с хлопком соединил ладони, затем поднялся на ноги и вновь заговорил совершенно ровным тоном: — Завтра за Сарой зайдёт Кукла. Девочка будет учиться три дня, после чего у неё будет один день на отдых и общение с вами. Если у вас более нет вопросов, ваше величество...

— И всё же, я бы хотела узнать, что вы имели ввиду этой своей речью, — чувствуя, что ходит по грани, настояла королева.

— Хм... — учёный немного помолчал, развернулся и зашагал к выходу, но перед дверью остановился и, всё тем же голосом ответил: — У меня есть мечта о том, что однажды люди построят общество, в котором во главу угла будет поставлен интеллект, а не сила, золото, вера... И пусть порой я разочаровываюсь в разумности человечества в целом, но время от времени встречаются самородки, возвращающие надежду на лучшее. Доброй ночи, ваше величество.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Провоцировательная

Примечание к части

Ещё одно отступление.

К Виктору мы вернёмся в следующей главе.

Приятного чтения.

(Австралия. Одна тысяча семьсот сороковой).

Над Конохой взошло солнце, ласковыми утренними лучами проникая в окна и переулки, разгоняя ночную мглу и оповещая жителей о начале нового летнего дня, обещающего быть очень жарким. Кроме круглосуточных магазинчиков, работающих ради шиноби, уходящих и возвращающихся в Лист в ночное время суток, стали открываться обычные кафе, развлекательные заведения, на рынке занимали свои места многочисленные торговцы с лотками. Ручейки учеников Академии, чиновников канцелярии хокаге, простых работяг, обеспечивающих комфортный быт, вливались в общие потоки людской массы, да и по крышам прыгали одинокие силуэты, либо же малые группы из трёх-четырёх наёмников.

Архитектура Листа была своеобразной: здесь могли соседствовать кварталы с низкими одно и двухэтажными домами с крышами-пагодами, трёх и четырёхэтажные многоквартирные дома из кирпича, дерева или камня, полноценные особняки с двухскатными крышами, окружённые огороженными заборами участками, а также двух и трёхэтажные дома с мастерскими-магазинами на первом этаже, теснящимися друг к другу, оставляя между собой настолько узкие промежутки, что двум взрослым людям трудно разойтись. Происходило же это из-за того, что большие территории принадлежали тем самым кланам, которые вели свою собственную застройку (порой, на участке, где можно было бы построить многоквартирный дом, среди деревьев стоял маленький домик с двумя комнатками, поставленный на деревянные же сваи). Кроме всего прочего, границы подобных кварталов часто разделяли полосы земли, где селились бесклановые шиноби и гражданские, жилища коих были куда более утилитарны. И при всём этом, Коноха умудрялась сохранять некий единый стиль, из-за чего разброс выглядел вполне гармонично.

...

— Минато-ку-у-ун! — до боли знакомый, одновременно звонкий и глубокий голос прозвучал как раз в тот момент, когда на спину обрушился вес примерно килограмм в шестьдесят, шею обхватили изящные, но невероятно сильные руки, а талию — крепкие стройные ноги. — Неужели ты от меня прячешься?

"Как ты угадала?", — мысленно скривившись и закатив глаза, тяжело вздохнул блондин, чувствуя новую порцию грядущих проблем.

— Эй! — раздался со стороны поворота дороги, ведущей ко входу в квартал Сенджу, раздражённый голос красноволосой и зеленоглазой молодой девушки, одетой в зелёный сарафан, зелёные же чулки и сандалии на ремешках, которые оплетали голени. — Ты что себе позволяешь, дура хвостатая?!

— Это я-то дура хвостатая? — вскинулась кицуне, узкие зрачки которой вовсе превратились в щёлки, но покидать свой насест она даже не подумала. — А ты... дура бесхвостая. Вот!

Произнеся последнее слово, Тамамо показала Кушине язык, после чего демонстративно обхватила Намикадзе ещё и девятью хвостами. Джинчурики, при виде этого вспыхнула чакрой будто факел — огнём: её волосы встали дыбом, глаза покраснели и зрачки вытянулись в узкие щёлки.

— А ну отпусти Минато-куна, с-с-сучка, — то ли прорычала, то ли прошипела Узумаки, начав надвигаться на соперницу. — Минато, а ты что молчишь?..

"Если я попробую что-нибудь сказать, сразу стану крайним — проверено. А лежать в госпитале, по правде, мне уже надоело. Пусть там и тихо", — мысленно отозвался ученик легендарного Саннина, старательно ища пути к отступлению (бежать с лисицей на спине было нельзя, так как Кушина обязательно бросится в погоню, по пути разрушая любые препятствия... что грозит ударом по его кошельку).

— Кушина-чан, Тамамо-чан, может быть мы поговорим как взрослые люди? — подняв руки и глупо улыбаясь, всё же сделал очередную попытку разрешить ситуацию миром голубоглазый блондин.

— Тамамо-ча-ан, значит? — яростный взгляд глаз Узумаки переместился на Намикадзе.

— Я — не человек, — ехидно напомнила кицуне, затем погладила молодого мужчину по голове левой рукой и... прикусила ухо. — Гррр... Но если ты просишь, Минато-кун... Всё же я пошла в Коноху именно за тобой.

"Врёшь ведь", — почти застонал блондин, ощущая фантомную боль от всех "случайных" травм, которые во время своих разборок устроили ему две фурии (с чего вдруг девятихвостая стала настолько откровенно проявлять знаки внимания, которые раньше были игрой для окружающих, Намикадзе понять не мог).

— Поговорим, — неожиданно спокойным голосом согласилась Кушина. — Выбирай, Минато: либо я, либо она.

"Ками, за что мне это?", — мысленно взвыл молодой мужчина, который не мог сказать Тамамо "Иди к биджу" сразу и из-за того, что она действительно может туда пойти (а ближайшая живая тюрьма хвостатого — Кушина), и из-за того, что хокаге "рекомендовал" так не делать, мотивировав это необходимостью контролировать кицуне всеми возможными способами.

Впрочем, Намикадзе логично сомневался в том, что девятихвостую удастся подсадить на крючок влюблённости, но... она всеми силами показывала обратное. И ведь самое в этом мерзкое заключалось в том, что Кушине было не объяснить необходимость подобного задания (умом она могла понимать всё, но вот сердцем не принимала), да тут ещё и кавалеры начали появляться, оказывающие джинчурики однозначные знаки внимания.

— Ммм... — уже хотевший ответить Минато вдруг понял, что его рот зажимает узкая, но невероятно сильная ладошка, пальчики которой оканчиваются чёрными коготками, больно впивающимися в щёку. — Ммм!

— Помолчи, милый, когда женщины разговаривают, — вроде бы и ласково, да ещё с игривыми нотками, но так, что по спине мурашки побежали, произнесла Тамамо, после чего обратилась уже к "сопернице". — Неужели ты чувствуешь себя настолько неполноценной, Кушина-чан? Понимаю: хвосты у тебя заёмные, как и сила, но пытаться добиться своего столь жалким способом как угроза "Либо ты бросаешь её, либо я — тебя"... Это так... по-человечески.

Узумаки хотела ответить, что она-человек, но в данном случае эти слова значили бы примерно то же самое, что и заявление вроде "Я — слабачка". Так что оставалось лишь сжимать кулаки, стискивать зубы, уже начавшие превращаться в клыки, и продолжать пытаться выправить ситуацию.

— Что же, по твоему, я должна сделать? — джинчурики сдерживалась из последних сил, да и то лишь благодаря тому, что за прошедший год сильно подтянула навыки владения чакрой биджу и самоконтроль. — Терпеть твои выходки и дальше?

— Дай подумать, — издевательски усмехнулась Тамамо. — Во-первых, ты могла бы попытаться привлечь мужчину своими красотой и умом, продемонстрировав ему то, насколько он тебе нужен, но при этом показав, что ты — сильная хищница; во-вторых, ты могла бы напрямую обратиться ко мне, и не с глупыми претензиями, которые ничего не стоят, а с демонстрацией своего несуществующего превосходства; ну и в-третьих, ты можешь смириться со своим положением второй самки, и не тявкать на альфу, пока клыки и когти не вырастут.

Две команды АНБУ, одна из которых принадлежала "Корню", уже были готовы вмешаться в очередной конфликт скандалисток. В то же время Минато, как-то неожиданно, ощутил себя свободным от хватки кицуне, которая задвинула его себе за спину и теперь стояла лицом к лицу с джинчурики.

— Так что, маленькая лисичка, так и будешь жалобно тявкать и убегать в слезах, либо разберёмся по-взрослому? — Тамамо пакостно усмехнулась, добавив с мечтательным выражением лица: — Тут недалеко есть арена, где мы сможем разойтись, ну а Минато-ку-ун увидит, кто наиболее достойна. Ты ведь не хочешь начать драку прямо здесь?

...

Стадион Конохи, использующийся как для боёв, выявляющих самых сильных генинов, готовых перейти на ступень чунина, так и для многих других мероприятий, встретил гостей тишиной и запустением. Лишь работники арены, да бойцы охраны находились на трибунах, маскируясь при помощи специализированных техник. Впрочем, и кицуне, и джинчурики прекрасно чувствовали их (одна — при помощи сендзюцу, ну а вторая — благодаря биджу, который улавливал эмоции).

Здесь было достаточно места, чтобы обе девушки приняли звериные облики (пусть и не полные, а в силу трёх-четырёх хвостов), а кроме того имелись барьеры, достаточно мощные для удержания одной бомбы биджу. Чистый белый песок, мягкий и сыпучий, сиял в солнечных лучах словно снег, лишь добавляя контрастности, когда на нём появлялись другие цвета.

Перед тем как выйти на поле грядущей битвы, противницы разошлись по разным коридорам, чтобы сменить одежду и нацепить оружие в раздевалках. Однако, когда Кушина вышла на песок под открытое небо, её взгляду предстала необычная картина...

— Извращенка! — указав рукой на абсолютно голую кицуне, воскликнула джинчурики, одетая в лёгкий сетчатый топ, скрывающий грудь за плотной тканью, и облегающие шёрты. — Почему ты голая?!

— Не хочу портить одежду, которую мне подарил Минато-кун, — подмигнула противнице лисица, после чего взмахнула распушившимися хвостами и добавила: — Тем более, чем это не способ доказать, что я — лучше тебя?

— Не неси чепуху: ему не это надо! — продолжила возмущаться Узумаки.

— Да ну? — недоверчиво прищурилась и наклонила голову к плечу Тамамо. — То есть от женщины ему нужно не потрясающее тело, владению которым будут завидовать все остальные мужчины, которым не светит даже прикоснуться к желанному плоду? И его самооценку совсем не поднимет то, что прикасаться к себе я разрешаю только Минато-куну? И признайся, что ты просто боишься показать себя во всей первозданной красе, из-за чего и скрываешься за тряпками...

— Вы драться сегодня будете? — спросил один из работников арены. — Мы уже активировали барьеры, если что.

— Будем! — хором рыкнули девушки.

...

Стена рыже-золотого пламени, пусть и медленного, но даже на вид настолько жаркого, что на трибунах за защитными барьерами стало неуютно, накатила на созданную из чакры прозрачную преграду. На долгие три секунды Кушина, воздвигнувшая вокруг себя купол защиты, скрылась от взглядов наблюдателей, заставляя затаить дыхание, но когда языки огня опали, облегчённо выдохнувшим шиноби предстала невредимая Кушина, припавшая на одно колено, за спиной у которой развевался одинокий рыжий хвост из энергии.

Сорвавшись с места, джинчурики пробежала по бурлящей массе, в которую превратился песок, не чувствуя обжигающей стопы боли, чтобы уже спустя один удар сердца обрушить кулак... на два перекрещённых хвоста Тамамо. Второй, третий и четвёртый выпады ожидала та же судьба, в то время как сложившая руки под грудью кицуне, только пакостно улыбалась, а затем и вовсе выдохнула поток воздуха, отбросивший Кушину назад.

Узумаки, перекувыркнувшись в воздухе, приземлилась на четыре конечности, даже не заметив того, что её топ развалился на части, освобождая бюст от тесного плена, а за её спиной колыхались уже два хвоста из чакры. Новый рывок вперёд окончился обменом ударами, во время коего кицуне уже не могла стоять с невозмутимым видом, а парировала и атаковала сама, используя как руки с ногами, так и хвосты, вспыхнувшие пламенем. В какой-то момент в правой ладони джинчурики появилась рыже-голубая сфера энергии, вращающаяся с дикой скоростью, но удар в грудь девятихвостой не удался, так как она успела перехватить запястье...

— Давно ты обучил Кушину-чан расенгану, Минато-кун? — спросил Сарутоби Хирузен, сидящий рядом с Намикадзе на трибунах, увлечённо следя за поединком и дымя трубкой.

— Я её не учил, — не отводя взгляда от происходящего, ответил блондин. — Наверное она са-а-а-э?

Тут Минато наконец-то понял, кто к нему обратился и медленно обернулся, стремительно бледнея лицом. Вопрос, глупый по сути, но вполне естественный в данной ситуации, вырвался сам собой:

— Ч-что вы здесь делаете, хокаге-сама?

— Как и главы кланов, старейшины конохи и прочие влиятельные лица — наблюдаю за тренировкой джинчурики девятихвостого биджу и представительницей клана Кицуне, представленного пока что только в лице Тамамо-сан, проходящей в полный контакт, — беспечно отозвался старик, после чего его взгляд стал жёстким, а голос холодным. — По крайней мере, именно эта версия была озвучена всем заинтересованным лицам, когда они потребовали объяснить данное... безобразие. Но я тоже хотел бы узнать, Минато-кун, как так получилось, что две твои подруги сцепились из-за тебя между собой?

— Я... исполнял приказ, — Намикадзе почувствовал себя крайне глупо, заявляя подобное главе селения.

— Да ну? — вскинул одну бровь третий хокаге. — И когда я приказывал тебе такую глупость как "Води за нос двух сильнейших куноичи Конохи, пока они совсем не озвереют и не начнут бросаться друг на друга?". Что-то я такого не припомню. Старость, наверное, ведь мне до сих пор казалось, что я ПРОСИЛ "Не отталкивай Тамамо-чан, чтобы у неё не возникло желания уйти".

— Я... — блондин предпочёл прикусить язык и замолчать, пока не сказал ещё какую-нибудь глупость.

— Не годен к работе головой, — припечатал Хирузен. — С кицуне я сам поговорю, а ты, Минато-кун, объяснись с Кушиной-чан. И на этот раз — без самодеятельности. Скажешь, что неправильно понял слова хокаге, вот и вёл себя... не лучшим образом. Понял?

— Хай, хокаге-сама, — с обидой и облегчением отозвался Намикадзе.

"Вот так-то. А то придумал — в самостоятельность играть", — мысленно хмыкнул довольный всем происходящим Сарутоби, впервые за год чувствующий себя вновь полным сил и уверенности в завтрашнем дне.

Договориться с Тамамо было не так уж и сложно, главное было в том, что Коноха обязалась помочь отомстить за пленение Франкенштейну, ну и дать ей доступ к чакре биджу. В ответ она обязалась... много что сделать. Игра во влюблённость и тренировки джинчурики — далеко не полный список пунктов договора.

И сейчас, глядя на то, как превратившаяся в девятихвостую лису женщина разорвала золотые цепи узумаки, воспользовавшись сендзюцу, а затем стала валять по земле выпустившую четыре хвоста джинчурики, третий хокаге радовался. В конце концов, именно он (формально — Данзо, но кого интересуют мелочи?) поставил эту силу на службу Листу, и теперь потеря двух из трёх Саннинов, которых так и не удалось вытащить из Роурана, смотрелась не столь критично.

Главы кланов и советники, которые имеют возможность убедиться в способностях "Хвостатой девки", теперь будут вынуждены заткнуться и снова прислушиваться к словам главы селения. В конце концов, война должна будет начаться с недели на неделю, а главная ударная сила — в его руках.

"Два биджу у Конохи, причём один из них — самостоятельная, разумная боевая единица. Данзо, я очень надеюсь, что ты сумел убедить её слушаться нас", — выдохнув очередную струю дыма, превратившегося в несколько концентрических колец, старик заметил, что бой уже подходит к концу...

...

Стоя на четвереньках, чувствуя как источник оказался заблокирован природной энергией, а чакру биджу буквально высасывают из неё, Кушина стиснула зубы в бессильной ярости. Слёзы, текущие из её глаз, тут же испарялись, и хотя бы это немного облегчало бремя поражения (она бы не пережила стыда, если бы хвостатая дрянь увидела подобную слабость).

Над Узумаки, к которой стремительно возвращался человеческий облик, стоя на четырёх лапах замерла Тамамо, умудряющаяся одновременно вытягивать энергию из противницы через пасть, которой удерживала её за холку, и контролировала собственный размер, оказываясь чуточку крупнее соперницы. Но лишь джинчурики подавала признаки активности, как зубы кицуне сжимались, болью заставляя её остановиться...

Вот последние капли сил ушли из тела и Кушина, обмякнув, упала на горячее, растрескавшееся, шершавое стекло, в которое превратилась вся арена. Посмотрев вверх, она увидела большую лису, весело скалящую зубы, сверкая алыми глазами с вертикальными зрачками. Ей хотелось сказать что-нибудь грубое, обидное, как-нибудь уколоть... но холодный ком в груди, свернувшийся при виде приблизившейся к лицу пасти, спёр дыхание, вызвав волну беспомощного страха.

— Не бойся, лисёнок, — вполне человеческим голосом обратилась к Кушине Тамамо, а затем высунула язык и лизнула сперва одну, а затем и вторую щёку. — Для первого раза, ты была очень даже не плоха. В твоём возрасте я... Не важно.

"Что?", — Узумаки удивлённо выпучила глаза (ни на что больше сил не хватало), а кицуне тем временем, вновь превратившись в человека, села на корточки и, подхватив её на руки словно младенца, легко и непринуждённо выпрямилась в полный рост.

Девять пушистых хвостов обхватили их тела, скрывая наготу от посторонних взглядов, и джинчурики только сейчас осознала, в каком виде предстала перед находящимися на трибунах людьми. Впрочем, смущения ей добавляло и то, что её к себе прижимала голая женщина, от которой тянуло... чем-то звериным.

К своему стыду Кушина и не заметила, как рядом оказались ирьенины, которые были посланы заниматься своими делами и не мешать процессу исцеления. Под споры Тамамо с медиками, изнурённая, пригревшаяся и морально истощённая Узумаки уснула, устроив голову на чём-то тёплом и мягком...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Копательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот сороковой).

Стоя на летающем "гвозде", кутаясь в чёрный балахон и пряча лицо за белой маской чумного доктора, Виктор смотрел через разноцветные стёкла окуляров на то, как внизу суетятся некроголемы, собирающие оборудование. Рядом с для кого-то просто учителем, для кого-то — отцом и создателем, ну а для других — союзником и коллегой, зависли другие летательные аппараты той же модели, на коих виднелись силуэты Френки, Куклы, Сары (дочери королевы Роурана), Мукаде...

В небе светили звёзды и луна, кажущиеся особенно большими и яркими в пустыне, вдали от любых поселений, а с вершин дюн, находящихся на расстоянии пары километров, за процессом следили люди третьего казекаге. Впрочем, от последних мало что зависело, а единственная их по-настоящему полезная функция состояла в охране периметра.

— Надеюсь, Виктор-сан, зрелище действительно стоит того, чтобы я оторвался от исследований сверхпроводников чакры, — изрёк гениальный и безумный марионеточник, успешно заменивший своё тело на самую совершенную куклу, замаскированную под человека, при этом привязав свою душу именно к металлу, не желая оставлять ни грамма живой плоти (в чём ему помогли знания по шаманизму и некромагии, которыми поделился Франкенштейн).

Советник королевы, когда-то желавший захватить источник природной чакры, буквально день ото дня терял интерес к человеческой жизни: вкусная еда, сон, интимные связи — этим он пожертвовал во имя своего стремления к совершенству. Сейчас же, будучи уже механизмом с душой, а не живым существом, он задался целью сперва обрести силу, сравнимую с биджу, при этом оставаясь более или менее человекоподобным, параллельно вернув себе все утраченные чувства. Впрочем, генерируемая ИД-реактором, установленным в груди, смесь сенчакры и духовной энергии самого марионеточника, частично позволяла обманывать свою нынешнюю природу, передавая сигналы в разум без помощи биологических проводников и вычислителей.

— Вы не будете разочарованы, коллега, — отозвался доктор, получающий от сотрудничества с этим "человеком" едва ли не больше, нежели давал сам. — Думаю, перспектива этой технологии заинтересует вас.

В этот самый момент, похожая на трёхъярусную пирамиду машина начала работать, при помощи труб втягивая в себя песок, чтобы создать из него керамический круг диаметром в тысячу метров. Некроголемам, исполняющим роль подсобных рабочих, пришлось шустро бегать по окружности полукилометрового радиуса, собирая конструкцию из отдельных элементов, которые создавались внутри механизма, кроме материи, в качестве коей выступал песок, впитывающего ещё и разлитую в воздухе энергию.

— Ты ведь хочешь сделать озеро, которое заказал казекаге-сан, учитель? — сверкая яркими глазами, в которых читались искренние любопытство и восторг, непосредственным голосом спросила маленькая девочка с красными волосами.

— Скоро ты всё увидишь ученица, — не оборачиваясь к ребёнку, ровно отозвался учёный.

Это место было выбрано не случайно: именно здесь, под слоем песка, подземные воды подходили к поверхности достаточно близко, но при этом владения даймё оставались достаточно далеко, чтобы никто из аристократии не попытался наложить руку на новый оазис. Всё же из-за того, что Суна укрепила свои позиции в стране Ветра, став независимой от внешних поставок еды, одежды и оружия, слишком часто стали случаться различные неприятности, вроде нападения нукенинов на влиятельных шиноби с их семьями (простые люди пытались удержать свою иллюзию контроля над одарёнными, на что, пока что, глава Песка не мог ответить самым радикальным действием, так как это даст причину для начала войны).

Влияние третьего казекаге в государстве было велико: решение проблем с водой и голодом сделало его героем в глазах простых людей, а удержание в своих руках торговли артефактами Роурана давало прибыль, о которой другим оставалось только мечтать. Сами шиноби Песка признавали силу и заслуги своего лидера, впервые за долгое время став по-настоящему единым образованием, которое не грозит развалиться из-за противостояния составляющих его фракций. Сам же он понимал, насколько зависим стал от сотрудничества с городом-государством, из-за чего постоянно стремился увеличить собственные ресурсы...

Буквально на глазах наблюдателей керамическое кольцо начало превращаться в купол, накрывающий сферу километрового диаметра. В монолитном молочно-белом материале, похожем на скорлупу, проявлялись линии фуиндзюцу, похожие на чёрные прожилки, составляющие сложные печати, в то время как на внутренней поверхности, силами некроголемов, рядами крепились ИД, тут же подключающиеся к единой сети вычислителей. То, что синхронно с верхней полусферой образуется и нижняя, от взглядов наблюдателей было скрыто песком, но догадаться об этом не составляло труда никому.

— У нас незваный гость, — нарушая молчание, произнёс Франкенштейн, после чего выставил перед собой правую руку, мысленно отдавая команду духам, обитающим в Стихийном Жемчуге, из коего состоят широкие браслеты.

Взгляды присутствующих на "гвоздях" скрестились на проявившемся в воздухе изображении высокого мужчины в чёрном, склеры глаз которого оказались красными, а радужки — зелёными, при этом не имеющими ни намёка на зрачки. В следующую секунду его тело расцвело переливающимися линиями с пятью яркими центрами в груди, пульсирующими в такт, словно сердца.

— Какудзу из Скрытого Водопада, — констатировал Мукаде, прикасаясь к подбородку большим и указательным пальцами правой руки. — Полагаю, он здесь за чьей-то головой.

— Либо же его наняли для разрушения чего-то ценного, — в свою очередь добавил доктор, с интересом изучая данные, которые ему поставляли духи и сканеры (на столь большом расстоянии толку от них было не так уж и много). — Интересный образец.

— Отец...? — Френки, будто бы вынырнув из созерцательного состояния, стиснул кулаки и вопросительно посмотрел на создателя.

— Развлекайся, — дал своё разрешение Франкенштейн, развеивая иллюзию. — Но постарайся доставить в лабораторию хотя бы несколько кусков.

Ничего на это не ответив, здоровяк направил свой летательный аппарат наперерез нукенину, не слишком быстро, но и не медленно, приближающемуся к месту строительства. Учёный же обратился к иному своему детищу:

— Кукла, проследи за ним, и не дай жертве сбежать.

— Да, отец, — прикрыв глаза, почтительно склонила голову хрупкого телосложения белокожая и зелёноволосая девушка.

— А можно мне тоже? — с искренней надеждой в глазах, спросила учителя красноволосая девочка.

— Нет, — тем же тоном, которым говорил со своими "детьми", ответил Виктор.

— Там не будет ничего интересного, — заверила маленькую подругу Кукла, это тело коей никуда улетать не собиралось, отправив на задание родителя другую часть себя.

— Ну... — поникла плечами Сара, успевшая заскучать от наблюдения за скучным строительством.

Со стороны, куда улетел великан, донёсся далёкий грохот, от чего принцесса ещё больше поникла. После всех модификаций, проведённых над её организмом, когда Франкенштейн приживил подопечной особенности кланов Амакава и Кагамимори, в дальнейшем планируя продолжить модификации, девочка стала ещё более активной и... самоуверенной. Из-за этого приходилось раз за разом её одёргивать, при этом стараясь не терять из зоны своего внимания.

Тем временем купол продолжил закрываться, сверкая в лунном свете белыми боками, а шум сражения только усиливался. Учёный, краем сознания отслеживающий происходящее, с удовлетворением отметил то, что Френки показал себя крайне неприятным противником, способным в ходе битвы наращивать силу, что едва не стало критичным для противостоящего ему шиноби.

"Будь на месте Какудзу кто-нибудь менее опытный и быстрый, всё уже кончилось бы", — отметил Франкенштейн.

Вообще, относительное бессмертие великана, обеспечиваемое восстановлением тела из даже самого малого куска плоти, делало его неудобным противником для нукенина из Водопада, специализирующегося на стихийных преобразованиях чакры. На его месте какой-нибудь Узумаки, владеющий их клановым искусством фуиндзюцу, был бы на порядок опаснее, так как мог бы если не повредить подпространство, где хранится основа личности здоровяка, то хотя бы запечатать его.

Даже Кукла, несмотря на большую разрушительную силу, была бы для Какудзу более удачным оппонентом, так как не могла бы игнорировать получаемые повреждения. И пусть, теоретически, он мог уничтожить всю плоть Френки одним ударом, ну или сжечь его длительным воздействием, не дав регенерировать, на деле это было крайне маловероятно (не больше статистической погрешности).

Шиноби Песка отправили было команду на разведку, но были вынуждены отступить, так как противники уже перешли на применение техник-способностей "A" ранга, и на этом останавливаться не собирались. Сам нукенин, осознав куда вляпался, хотел было отступить, но сделать этого ему не позволили барьеры, которые генерировались артефактами, перемещаемыми по небу и под землёй другими телами Куклы.

— Можно я хотя бы посмотрю? — надувшись, словно хомячок, снова обратилась к учителю Сара.

Доктор, не произнося ни слова, отдал команду специализированным ИД, и в воздухе перед ребёнком появился полупрозрачный иллюзорный прямоугольник, где отображались события битвы в реальном времени. Однако же видно было лишь тучи поднятого взрывами песка, вспышки пламени и молний, вращающийся над землёй смерч и ревущие потоки воды, возносящиеся ввысь и обрушающиеся на землю. И на фоне всего этого, яростно рыча и выдыхая струи пламени, волчком крутился продолжающий увеличиваться силуэт драконоподобного человека.

"И что они в этом находят? Крайне нерациональная растрата энергии, и бессмысленная трата времени", — скосив взгляд на иллюзорный экран, мысленно покачал головой Франкенштейн.

Тем временем, купол наконец-то закрылся, а учитывая нижнюю полусферу — образовался белый шар, наполовину заполненный воздухом, а наполовину — песком. Прошло несколько секунд и пронизанная чёрными прожилками конструкция засветилась, источая вокруг себя жар, а затем внезапно исчезла, погружая пространство в ночную мглу.

— И куда отправился этот контейнер? — с интересом спросил Мукаде, коему было совершенно не интересно то, кто и с кем сражается, пока рядом есть нечто необычное, что можно изучить и поставить себе на службу.

— Сфера выпала в пустоту между мирами, — ответил доктор, мысленным усилием создавая новую иллюзию, которая выглядела как большой шар, вокруг коего вращается совсем маленький шарик. — Благодаря отдалению от мира-основы, в контейнере время будет течь чуть быстрее. Ну а при помощи маяков, оставленных внутри оборудования, я смогу безошибочно находить это место, которое можно будет использовать для проведения экспериментов, требующих долгосрочных наблюдений.

— А ещё — это может стать лабораторией, до которой не смогут добраться посторонние, — понятливо покивал кукольник. — Интересное решение.

— Это ещё не всё, — заметил Франкенштейн. — Кукла, твоя очередь.

Понятливо кивнув, зверобог спрыгнула со своего "гвоздя", быстро упав на дно котлована, дно и края коего оказались превращены в корку спёкшегося песка. Едва её ноги, словно колья, вонзились в почву, уйдя вглубь до середины бёдер, как во все стороны ударили корни и побеги, разрастающиеся и переплетающиеся между собой, образуя подобие огромной чаши.

— А ведь если подумать, то ваша дочь, Виктор, могла бы создать это озеро сама, без дополнительных ухищрений, — заметил марионеточник, повернувший лицо к собеседнику.

— Могла бы, — согласился доктор, затем указал вверх пальцем правой руки и добавил: — Но мне бы пришлось искать иное место для испытания технологии создания автономного домена. Я же предпочитаю совмещать полезное с полезным.

На самом дне деревянной чаши, из оставленных отверстий, начала бить вода, довольно быстро заполняющая резервуар. Когда же озеро оказалось заполнено, на его поверхность всплыл бутон огромной белой кувшинки, который медленно раскрылся, открывая взглядам летающих в небе и стоящих на берегах людей, одетую в зелёное кимоно Куклу, сидящую в неком подобии трона из лепестков.

"Удачная получилась постановка", — мысленно констатировал учёный, снова скашивая взгляд на иллюзорный экран, где продолжалось буйство стихий (будто бы оба противника не уставали, а только набирали силу).

— Учитель, можно в следующий раз я буду принцессой в цветке? — оторвавшаяся от своего зрелища Сара, усевшись на край "гвоздя", с восторгом смотрела на сверкающую серебром в лунном свете чистую воду, заполняющую озеро. — Пожалуйста?

— Договаривайся с Куклой, — ответил Франкенштейн, мыслями уже находящийся далеко от этого места.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Окукливательная

Примечание к части

Вот и новая глава.

Приятного чтения.

(Австралия. Одна тысяча семьсот сороковой).

Он пришёл в сознание в тишине и темноте, ощущая себя подвешенным и крепко зафиксированным. Чакры едва хватало для поддержания жизни, а любая попытка её контролировать оканчивалась тем, что по телу проходил болезненный разряд, вышибающий сознание обратно в пустоту.

Какудзу с трудом понимал, что происходит и как он попал в такое положение, чему способствовали постоянные удары чужеродной энергии, совершенно не поглощаемой организмом. Последнее, что он помнил — это бой с драконом-скорпионом, обросшим хитином и чешуёй стального цвета, выдыхающим пламя и бьющим по земле двенадцатью хвостами, которые разбрызгивали настолько едкую кислоту, что она разъедала металл кунаев буквально на глазах.

"Видимо... попытка сбежать под землёй провалилась. А ведь против Сенджу, в своё время, сработало. Заказчик, определённо, утаил информацию о том, что у противника есть шиноби-джинчурики неизвестного биджу", — лениво текли мысли в раскалывающейся голове, в то время как нукенин, забросивший попытки освободиться, принялся просто ждать (в конце концов, раз его не убили сразу, то это означает, что он кому-то нужен живым... для какой-нибудь работы).

Невозможно было сказать, сколько же времени прошло с тех пор как старого шиноби поместили в камеру содержания, но в отличие от молодых и горячих глупцов, он был достаточно терпелив. Ну а несложная техника самоконтроля, вовсе не требующая чакры на активацию и поддержание, помогла не страдать от скуки.

И вот впереди открылся прямоугольный проём, оказавшийся дверью, которая вела в светлый коридор с металлическими стенами, а на пороге появился силуэт в чёрном балахоне и белой маске причудливой птицы. Тут же на потолке вспыхнули яркие белые светильники, на несколько мгновений ослепившие пленника, довольно быстро приспособившегося к новым условиям, что выразилось лишь в прищуренных глазах.

Теперь, когда света хватало, Какудзу сумел разглядеть свою камеру: это был целый ангар без окон, с вентиляцией под потолком, где у дальней от входа стены стоял... аквариум. В этом резервуаре из стекла, между двумя металлическими столбами висела верхняя половина торса нукенина, лишённая рук и внутренних органов. Из ран высовывались тонкие чёрные трубки, похожие на верёвки, после применения запретной техники являющиеся его настоящей плотью, в то время как человеческий скелет, кожа и всё остальное (кроме мозга), были лишь заменяемыми инструментами.

Человек в чёрной хламиде с капюшоном и в маске птицы, неспешно вошёл в ангар и вход за его спиной закрылся. Он двигался плавно и спокойно, как хозяин положения, каковым на данный момент и являлся. Вспоминая же то, какие чудовища ему служат, наёмник был вынужден признать, что подобная самоуверенность имеет под собой почву.

"Чтобы контролировать монстров, нужно либо самому быть сильнейшим из них, либо иметь что-то, что будет заставлять их слушаться. Какой-то поводок...", — не спеша начинать разговор, продолжал размышлять на отстранённые темы нукенин.

Оппонент, встав вплотную к стеклу, поднял голову и сверкнул фиолетовыми стёклами круглых окуляров, встроенных в маску. Он тоже молчал, заложив руки за спину, но... как и ожидал Какудзу, всё же нарушил тишину первым:

— Великолепная работа — эти чакропроводящие, полуорганические трубки. Какое изящное решение проблемы проращивания системы циркуляции у существ, не имеющих духовного родства и генетической предрасположенности. Правда, присутствие необходимости в живом источнике энергии... Но — это решаемая проблема. Тем более, что скоро я получу то, что даст новому организму высочайшую автономность.

"Ещё один сумасшедший, возомнивший себя новым Рикудо", — мысленно поморщился Какудзу, крайне не любящий иметь дело с теми, кто называли себя учёными, предпочитая им предпринимателей разного сорта (хуже были только фанатики веры и так называемые идеалисты).

— Кто ты такой и что тебе нужно от меня? — решил перебить разошедшегося собеседника шиноби.

— О... — Виктор осёкся, будто бы только что осознал, что находится в помещении не один. — Прошу прощения — я увлёкся просмотром информации анализаторов. Вы мне больше не нужны.

— Что... — наёмник хотел было задать вопрос, но столбы, на которых висел остаток его тела, внезапно начали искрить разрядами молнии, бьющими всё сильнее и сильнее...

"И всё же — шедевр! Явная новоделка, но при этом функциональностью почти не уступает оригинальной СЦЧ", — наблюдая за тем, как доставленный Куклой образец, пытавшийся скрыться от Френки под землёй, осыпается чёрными хлопьями, Франкенштейн мысленно отметил, что так называемые нити, на деле являющиеся тонкими трубками, излишне восприимчивы к электричеству (напитка чакрой эту проблему решала, но это была борьба со следствием, а не причиной).

Отдав мысленную команду через встроенные в скафандр ИД прибрать камеру содержания опасных образцов, учёный направился в свою лабораторию... одну из лабораторий, где собирал автономную мобильную базу, на много порядков превосходящую по компактности нынешнюю пирамиду. В этом проекте ему немало помогут "чёрные нити", представляющие из себя тонкие трубки из мышц, имеющих вкрапления проводящего чакру металла, благодаря чему органика успешно заменяет полуматериальные каналы системы циркуляции этой чудесной энергии.

При том, что сама технология "чёрных нитей" откровенно радовала Виктора, невзирая на урезанность его эмоций, её обладатель вызывал разочарование. К сожалению чуда, на которое рассчитывал доктор, не произошло, и Какудзу оказался пользователем техники, а не её создателем. При этом, он, очевидно, использовал потенциал изобретения едва ли на пятьдесят процентов, зациклившись на боевом применении новообретённых способностей.

Франкенштейн сходу мог придумать десятки способов применения полуорганических трубок, которыми можно управлять как всеми вместе, так и каждой по отдельности, но он был практически уверен в том, что изначальный изобретатель создавал протез. При минимальной доработке технологии, уже сейчас можно было приступить к массовому внедрению искусственных СЦЧ гражданскому населению, что не будет требовать от них десятилетий упорных тренировок (хотя и потолок сил у них останется на уровне генина-чунина той же Суны).

"Того, кто нанял этого нукенина, можно было бы даже поблагодарить за содействие в моих исследованиях", — с тенью иронии подумал учёный.

...

Сидя на выступающем из земли корне, Френки смотрел на поверхность круглого озера в форме чаши, в центре которого плавала огромная белая кувшинка, а берега заросли невысокими широколиственными деревьями, способными плодоносить кисло-сладкими плодами в тонкой кожуре, похожей на чешуйчатую кожу. Чистое небо отражалось в водной глади, по которой время от времени пробегала мелкая рябь, поднимаемая порывами ветра, а неестественная для столь красивого места тишина, лишь подчёркивала тягостные мысли здоровяка.

Он думал, что хорошая драка, когда не только не придётся сдерживаться, но нужно будет действовать на пределе своих возможностей, азартом и болью физической выбьет из головы боль душевную. Разум утверждал, что всё это — глупости, но вот сердце всё равно отказывалось его слушать...

— Угощайся, — произнесла Кукла, бесшумно появившись рядом и протягивая первенцу Франкенштейна пузатую кружку, наполненную золотистой сладковатой жидкостью.

— ... — подняв взгляд на сестру, великан взял в ладонь сосуд, который она держала двумя руками. — Спасибо.

Белокожая девушка с зелёными волосами скромно села на соседний корень, услужливо поднявшийся из земли, превратившись в удобное сидение, и сложила руки на коленях, немигающим взглядом смотря в ту же сторону что и мужчина. Её лицо можно было бы назвать холодным, так как слишком уж скупыми выглядели демонстрируемые эмоции, но одновременно с этим зверобог могла показывать чувственность, пользуясь уловками женщин, за которыми наблюдала в Роуране. Просто... это было не нужно для них.

— Красиво, правда? — спросила дочь Виктора, по силам делящая первенство со своим старшим братом (она сразу могла показать всю свою силу, в то время как Френки нуждался во времени, чтобы распалиться).

— Да... Хорошо получилось, — изрёк великан, делая большой глоток необычного напитка. — Ты молодец.

Губы девушки чуть изогнулись, изображая лёгкую улыбку, но это было единственное, чем она выразила своё удовольствие.

Больше они ни о чём не говорили, просто молча в уютной, приятной компании...

...

— Апчхи, — прикрыв лицо тонкой ладонью с фиолетовым маникюром, одетый в красное кимоно с изображением танцующих золотых драконов Мао, громко чихнул, поморщился и, достав из подсумка кружевной носовой платок, смачно высморкался. — Я уже ненавижу это место.

— Ходят слухи, что жители страны Воды такие злые, из-за того, что у них всегда плохая погода, — улыбнулась зеленоволосая девушка в светлой рубашке и свободных штанах, две прядки чёлки которой имели жёлтый цвет.

— То-то я заметил, что все твои односельчане — такие радушные люди, — скривился шаман, призывая духа огня и сжигая платок в бездымном пламени.

— Так ты — парень! — ткнула пальцем в сторону представителя Роурана куноичи Суны.

— Угу... — Мао скривился, изображая невесёлую улыбку. — Может быть.

Длинное и узкое судно, скользящее по поверхности реки, постепенно углублялось на территорию островного государства, где послов страны Ветра ожидала встреча с шиноби Тумана. Бойцы же, выделенные казекаге для их сопровождения, за время пути успели множество раз проклясть свою паршивую удачу, подкинувшую им в командиры сильную, но идеалистичную и наивную девчонку, а также существо с непонятным полом, постоянно жалующееся на тяжёлые условия.

Никто из членов делегации не сомневался, что с такими переговорщиками их в Тумане ждут одни неприятности (ну а если каким-то образом всё обойдётся, то шиноби Песка сами попробуют прирезать начальство, просто ради восстановления душевного равновесия и гармонии мироздания).

...

Под действием артефактов невидимости, Нурарихён и дюжина усовершенствованных технологиями автономных марионеток некромагов стихий, стоя на "гвоздях", летели к селению Звезды — маленькой и никому особенно не интересной деревушки шиноби в "медвежьем углу" (эти слова отца звучали как шутка, смысл которой ёкай не понимал). Целью их прибытия был некий камень, являющийся то ли источником, то ли преобразователем чакры из окружающей энергии, слухи о котором дошли до Роурана вместе с торговцами из "большого мира".

"Знали бы местные, что их "большой мир" — это крохотный кусочек земли, со всех сторон окружённый океаном", — сам сын Франкенштейна пусть и не бывал на по-настоящему больших материках, но собирался однажды это изменить, и уж точно не страдал самомнением и глупостью, заставляющими считать себя центром мира (Тиао сказала бы, что он этими чертами наслаждается...).

Тем временем летательные аппараты уже добрались до большой деревни, которую окружало ущелье, заполненное ядовитым газом. Пропасть была достаточно широкой, чтобы кто-то слабее джонина и не помышлял её перемахнуть за один прыжок, но даже так Нурарихён считал, что подобная защита эффективна исключительно от глупых зверей. В конце концов, кто мешает вторженцам перелететь преграду, как это сделали они, создать трамплин или переправу, а то и вовсе озаботиться дыхательными масками?

"Примитивные люди", — досадливо скривился ёкай, одетый в белые одежды, хмурым взглядом рассматривая маленькие каменные и деревянные домики, разбросанные словно бы без определённой системы по всей поверхности каменного плато.

Только в углублении, где стояли местная школа и здание администрации (в котором заседал каге... боящийся носа высунуть из своей деревни, чтобы не пополнить список жертв одного из охотников за головами, жаждущих получить достижение "убийца каге"), наблюдался общий план и стиль. Впрочем, организация охраны, для шиноби, умеющих пользоваться техниками полёта, была поставлена самым отвратительным образом: только у наиболее узких мест ущелья сенсорные ИД обнаружили посты воинов, в то время как всё остальное пространство оставалось открытым.

"Какая преступная халатность... или же невероятная самоуверенность? Не важно. В атаку", — мысленно отдав команду своим спутникам, для чего пришлось воспользоваться надетым на голову обручем, не первый сын Виктора стал наблюдать...

Шестеро автоматонов разлетелись кругом, охватив углубление каменного плато широким кольцом, ну а затем начали проецировать звуковое воздействие на находящихся внизу людей. В то же время другая шестёрка начала разбрасывать газовые шашки, заполненные находящимся под высоким давлением веществом без вкуса, цвета и запаха, воздействующим на организмы простых людей и шиноби, словно снотворное с необычными последствиями. С учётом давления на вестибулярные аппараты, из-за коего контроль чакры скатится до незначительных величин, а устоять на двух ногах станет невозможно, у шиноби Звезды не было шансов на удачное сопротивление.

"Вы должны быть благодарны, что я вас не перебил", — хмуро подумал беловолосый молодой мужчина, после чего злорадно усмехнулся.

В конце концов, маленькую пакость людям он всё же устроил: когда газ перестанет действовать, первыми проснутся инстинкты, преобладать в которых станет желание размножаться... причём не сильно важно с кем. Так что, когда мозги догонят тела, примитивных варваров ждёт масса незабываемых впечатлений...

Нурарихён отметил, что некоторые шиноби всё же пытались сопротивляться воздействию звука и отравы, но они не понимали того, что происходит, из-за чего не смогли найти источник угрозы. Начавшие было формироваться из фиолетовой чакры крылья и звери, сами собой развеялись в пространстве, когда их создатели повалились на жёсткую почву.

"Нужно забрать "звезду" и возвращаться. Не стоило и ожидать от местных, да ещё — отшельников по меркам варваров, забивающих гвозди микроскопом, хоть чего-то интересного", — отдав команду двум некроголемам, до этого момента разбрасывавшим газовые шашки по поселению, ёкай продолжил следить за обстановкой, опасаясь проглядеть появление какого-нибудь героя (пусть он искренне презирал жителей данной деревни, но не смел недооценивать вероятную угрозу).

...

В мастерской, подвешенное на металлическую арку, Виктора ожидало тело из композитного сплава, заменяющего кости, а также "чёрных нитей", выступающих в роли мышц, сосудов и нервов, подключённых к спрятанным в глубине брони вычислительным системам. За рёбрами скелета скрывалась сфера, внутри коей находилось сжатое пространство пятисотметрового диаметра, заполненное кластерами ИД, созданных без применения рунных алфавитов, стихийным жемчугом и сложным оборудованием жизнеобеспечения, ремонта, конструирования и производства.

Автономная научно-исследовательская мобильная платформа была человекоподобна, насколько это вообще было возможно, при этом выделялась прочностью и грубой силой. Впрочем, первое время она сможет работать едва ли на двадцать процентов от максимальной эффективности, но после доставки "звезды", Франкенштейн планировал получить не меньше пятидесяти процентов от максимальной мощности систем. Заодно, запитывая механизмы от собственной души, он планировал сбрасывать излишки духовной энергии, которой становилось много даже с учётом постоянно питающихся от контрактора духов, медленно но верно эволюционирующих из безмозглых сущностей в нечто более полезное.

Учёный давно мечтал о том, чтобы создать свой собственный магический язык, для чего требовалось привязать символы к источникам энергии, которые будут их напитывать через связь подобия. Пока что только полсотни знаков были размещены в специальных ИД, которые как раз находились внутри сферы, скрытой в груди композитного скелета, но сам принцип работы рунных алфавитов Виктор уже понял, так что и увеличение количества "знаков" стало лишь делом времени.

Технология была проста: Франкенштейн подаёт энергию в трансформатор, который преобразовывает её по заданному шаблону, направляя на внедрённый знак, служащий основой портала. После этого, если создать тот же самый знак в любом другом месте, при этом напитать его силой, рисунок воспроизведёт эффект, заложенный в преобразователе, сработав как маяк для портала (вспыхнет огнём, сконденсирует воду, понизит температуру или ударит молнией).

Тестовая модель алфавита была... маломощной (имела малую пропускную-преобразовательную способность), но Франкенштейн планировал создать отдельный замкнутый домен в междумировом пространстве, где будут размещены по-настоящему большие и мощные "знаки". В конце концов, если прототип предназначался для личного использования, то полноценная версия должна была стать аналогом магических языков божественных пантеонов, распространение коего сделает магов мира людей независимыми от разных сверхсущностей...

"Нужно будет защитить систему и от собственного вмешательства, на случай если в будущем я решу стать богом и пожелаю "собирать дань" за право пользоваться моим изобретением", — сделал очередную мысленную пометку учёный, временно отметая все посторонние мысли.

Сняв маску, балахон и комбинезон, мужчина остался стоять перед композитным скелетом, закутанным в мышцы из "чёрных нитей", будучи одетым в короткие штаны до колен и майку серого цвета. Лишь широкие браслеты из стихийного жемчуга, обхватывающие предплечья, остались на своих местах (разрывать связь с контракторами не стоило).

— Активировать процесс "Окукливание", — произнёс доктор, обращаясь к вычислительным системам пирамиды.

Загудели трансформаторы, по сверхпроводникам побежали потоки энергии, глазницы скелета вспыхнули фиолетовым огнём, а затем из них потянулась струйка фиолетового тумана. За чуть более чем минуту, Виктора полностью окутало непрозрачное облако, которое втянулось обратно в череп (но на самом деле — перенесло человека в специальный ложемент внутри сферы, где к нему стали подсоединяться различные трубки). Едва же человек исчез, как активированные приборы стали перемигиваться, анализируя и передавая собранную информацию, после чего крепления, удерживающие на одном месте искусственное тело, раскрылись с глухим щелчком.

Скелет легко приземлился на ноги, сделал несколько шагов вперёд, внимательно осмотрелся по сторонам и опустил взгляд на руки. При помощи чакры управляя "чёрными нитями", он сжал и разжал кулаки, выставил перед собой раскрытую правую ладонь, перед которой сформировался белый круг затейливых символов, будто бы вырезанных в воздухе при помощи света.

Духовная энергия ухнула в знаки нового магического языка и "написанное заклинание" вспыхнуло чуть ярче, за пять секунд создавая вертикальную плоскость изо льда, имеющую зеркально-гладкую поверхность.

— Куколка из меня получилась не слишком красивая, — лязгающим, металлическим голосом заявил учёный, осматривая отражение своего временного вместилища. — Возможно бабочка вылупится лучше. Пока же... нужно озаботиться маскировкой.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Чаепительная

(Австралия. Одна тысяча семьсот сороковой).

Сидя в удобном глубоком кресле, установленном на верхней террасе летающей пирамиды, худощавый бледный мужчина, одетый в свободный чёрный комбинезон, смотрел тускло-зелёными глазами, не имеющими разделения на зрачок, радужку и склеру, на плывущую в ночном небе луну. Его ладони, столь же бледные как и лицо, с тонкими длинными пальцами, словно у музыканта, лежали на подлокотниках, украшенных двумя прозрачными сферами.

В небе было прохладно, время от времени дул ветер, но несмотря на непрерывную работу автоматизированных производств второго этажа, ничто не нарушало уютную тишину. Впрочем, некоторые существа, являющиеся чужаками для мира живых, всё же могли позволить себе нарушить уединение учёного, разум коего уже давно вывел его за рамки бытия человеком, что бы он сам о себе ни думал.

— Я не помешаю? — прозвучал учтивый голос молодого мужчины в одежде шинигами, который левой рукой придерживал ножны меча, висящего за поясом, а подушечками указательного и большого пальцев правой руки поправлял очки с прямоугольными стёклами.

— Я всегда рад гостям, с которыми можно обсудить интересные темы, — приподнял уголки губ в неживой улыбке Виктор, после чего отставил чуть в сторону правую руку, развернув её ладонью вверх, тут же создавая над ней дюжину кругов рунного алфавита (прототипа, находящегося внутри автономной исследовательской платформы, запитанного как от внешних источников, так и от души мужчины). — Тем более, что нам не так уж и часто выдаётся возможность поговорить.

Рунная конструкция слетела с ладони, зависла в воздухе на несколько секунд, затем разрослась в ширь, после чего круги стали поворачиваться под разными углами, превращаясь в трёхмерный узор. Когда же светящиеся белым знаки остановились, в воздухе на миг возникло высокое духовное напряжение, которое сопровождалось вспышкой.

— Впечатляет, — признал Айзен, одновременно с тем хваля смертного за успехи на пути познания магии, любопытным взглядом изучая складной стул с подлокотниками, высокой спинкой и сидением, состоящий из трубок и металлической сетки. — Это не проекция... и уж точно не конструирование из молекул.

— Телепортация, — совершенно честно признал Франкенштейн. — Если точнее — смещение объекта из точки "А" в точку "Б", путём создания на единственный миг двух абсолютно идентичных участков пространства.

— Очень интересно, — присев на предложенный стул, Соске откинулся на спинку и тоже устремил свой взгляд на луну... что, впрочем, ни о чём не говорило. — Расскажете о своей теории, Виктор-сан?

— Разумеется, — легко согласился доктор, выставив правую ладонь перед собой, создавая перед ней ещё один рунный круг, внутри которого воздух превратился в гладкую белую плёнку, куда "человек" погрузил руку, чтобы через секунду вытащить её, удерживая пальцами кружку с горячим чаем, тут же протянутую гостю. — Желая создать свой магический язык, я задумался о том, что такое — рунные символы.

Шинигами принял сосуд, осторожно удерживая его обеими руками, поднёс к лицу и вдохнул аромат. Всем своим видом он демонстрировал умиротворение и доброжелательность, но при этом от него явно ощущалась настороженность...

"Не ожидал, что я разгадаю одну из тайн Творца?", — мысленно хмыкнул Франкенштейн, впервые за время их знакомства осознавший себя не "младшим другом".

— Дело в том, что рунный символ, сам по себе, не имеет силы, — начал говорить учёный, достав вторую чашку, в которой вместо ложки находилась керамическая соломинка. — Силу рунному языку даёт тот или иной пантеон, демоны, Мать Магия... При этом каждая отдельная руна уже прописана где-то там... и на её поддержание тратится определённый объём энергии. В тот момент, когда руну рисует волшебник... или простой человек, она является обычным рисунком... пока в него не вливают энергию. После поступления силы в руну-приёмник, между ней и руной-источником образуется связь: от приёмника идёт энергия, которая может иметь окрас, а может и не иметь его; от источника же поступает строго структурированная сила, исполняющая вполне конкретную работу. Обмен может идти как один к одному, хотя чаще пантеоны и разные сущности, оказывающие услугу волшебнику, берут свою долю, в результате чего проситель вынужден предоставлять от полутора до двух единиц неструктурированной энергии, взамен получая одну единицу структурированной.

— Мне это известно, — заметил Айзен, который, впрочем, не проявлял никакого неудовольствия от импровизированной лекции.

— Разумеется, — не стал спорить Виктор. — Но в том, что касается вопроса телепортации... и порталов, а не проколов в пространстве, соединённых туннелем... это очень важная деталь. Я пришёл к выводу, что руна — это портал, пропускающий через себя лишь энергию определённой плотности. Часть энергии, которую предоставляет пользователь алфавита, расходуется на поддержание этого самого портала, чем можно оправдать некоторый процент потерь при конвертации. Но остаётся вопрос: на каких принципах работает сам портал?

Сделав маленький глоток из своей чашки, учёный продолжил:

Весь наш мир состоит из частиц духовной и жизненной энергии, которые преобразуются в материю с некими свойствами, называемыми нами "температура", "прочность" "пластичность" и так далее. Однако же и сами частицы — это лишь результат взаимодействия разнонаправленных волн и искажений, скручивающихся определённым образом, тем самым создавая плотные образования с собственными силами притяжения и отталкивания... Подумать только: если бы не специализированные ИД, занимающиеся исследованиями в данном направлении, не ограниченные скоростью передачи нервных импульсов человеческого мозга, а следовательно — мыслящие на порядки быстрее меня, я бы ещё долгие десятилетия, а то и столетия, блуждал среди заблуждений и догадок... Гхм. Прошу прощения, Соске-сан, для смертного я уже не молод.

— Понимаю, Виктор-сан, — безмятежно отозвался шинигами, тоже делая глоток чая, почти не чувствуя вкуса обжигающей жидкости.

— Проще говоря, мной была разработана теория неленейности пространства, — заявил Франкенштейн. — Если весь наш мир состоит из искажений, то может ли быть так, что два абсолютно одинаковых искажения, на самом деле будут являться одним? В лабораторных условиях мной были созданы два мономолекулярных кристалла, размерами не более кончика хирургической иглы, каждая частица которых при помощи полей подгонялась к остальным, дабы соответствовать общему образцу. Когда же работа была завершена, через один из кристаллов был отправлен пучок энергии... который вышел с противоположной стороны обоих образцов. После этого, оба кристалла разрушились, прекратив быть точными копиями друг друга. Данный опыт был проведён ещё несколько раз, из-за чего я пришёл к выводу, что объекты "А" и "Б", на период своей целостности, для нашей реальности были не самостоятельными предметами, а единым целым, но в двух местах.

— И это вас привело к тому, что если в двух разных местах создать одну и ту же аномалию, она станет единым целым? — вопросительно выгнув брови, уточнил шинигами. — Но как быть с тем, что один предмет, пройдя через аномалию, выйдет в двух местах сразу? Не получится ли так, что порталы, вместо того, чтобы перемещать, будут копировать объект? И будет ли тот объект, который перемещается, тем же самым, который попал в аномалию изначально, или же — лишь его копией?

— Я бы сказал, что оба предмета, выпавшие из подобной аномалии, находящейся одновременно в двух местах, окажутся оригиналами, — тусклые зелёные глаза доктора сверкнули чуть ярче. — Правда, на это будет затрачена энергия-материя самой аномалии, что может привести к её разрушению. В сущности, это и происходило с кристаллами, на которых я проводил первые опыты. Однако же, тут вступает фактор "намерения", который можно описать простым примером: человек стоит перед дверью, разделённой посередине лентой и может решить, обойти её справа или слева. Только если он грубо пойдёт вперёд...

— ...окажется раздвоен, — Айзен хмыкнул. — Хороший у тебя чай, Виктор-сан. Правда, не рекомендую им увлекаться.

— Я учту ваш совет, Соске-сан, — безмятежно отозвался учёный. — Однако же, это не отменяет того, что теория работает, ну а для избежания создания двойников, в каждый портал следует вносить "защиту от дураков". То есть у перемещаемого объекта должна иметься метка, которая есть только в одном месте прибытия, благодаря чему сам мир выбирает "правильную" точку выхода. Примерно так, как мне кажется, работают демонические призывы.

— Всё может быть, Виктор-сан, — залпом допив чай, шинигами вернул чашку владельцу, который вновь убрал посуду в круг света, окружённый множеством мелких символов. — Я бы хотел узнать, продвинулись ли вы в исполнении моей просьбы?

— Разумеется, — развернув правую кисть ладонью вверх, Франкенштейн создал над ней иллюзию из двух цепочек рун, закручивающихся вокруг друг друга спиралью. — Вот решение вашей... проблемы. При помощи Пути Восстановления нужно создать внутри духовного тела шинигами эту конструкцию и направить в неё энергию. Притягивая необходимые частицы из окружающего пространства, она сперва станет материальной сама, а затем, делясь на копии себя же, заполнит весь "сосуд", создавая плотную имитацию живого тела. Ну а уже после этого можно будет использовать иные способы поглощения сенчакры.

— Заклинание, создающее аналог гигая — это не то, что я ожидал, — с намёком на разочарование заявил шинигами. — Что же, это была познавательная встреча. В следующий раз — угощаю я.

— Буду ждать, Соске-сан, — отозвался доктор, обращаясь уже к пустому стулу. — В следующий раз, лекцию буду слушать уже я.

Пошевелив пальцами правой руки перед лицом, мужчина выпустил из их кончиков чёрные нити, которые раздвинули плоть из чистых клеток, образующих внешний покров тела, делающий его максимально человекоподобным. Сами трубки, состоящие из плоти и чакропроводящего металла, вошли с внешним покровом в идеальный симбиоз, поставляя все необходимые для жизнедеятельности вещества, одновременно с тем — перенимая заложенные в них гены клана Амакава (всё же сила этих оммёдзи, пусть и не слишком хороша в открытом сражении сама по себе, но как усилитель иных способностей, практически идеальна).

"Нужно заменить металл на кость... или кристалл? А может быть кость или кристалл со свойствами металла?", — отстранёно размышляя на сторонние темы, учёный прогонял через тестовые ИД как собственный разум, так и управляющие платформой вычислительные кластеры, выискивая вмешательства со стороны.

Айзен Соске был приятным, понимающим собеседником, а кроме того — полезным союзником. Только вот доверять ему безоговорочно Виктор не мог... как и кому-либо иному. Испытания, пережитые им за все эти годы (в особенности — в начале пути), научили подозрительности, из-за чего собственная приязнь к кому-то другому, превращалась в причину искать подвох и воздействие на личность.

"Даже если у вас — паранойя, это ещё не значит, что за вами не следят. Постоянная бдительность — не прихоть, а жизненная необходимость", — поднявшись со своего места, Франкенштейн применил режим смещения себя в подпространство, благодаря чему беспрепятственно провалился на этаж ниже, легко приземлившись ногами, вновь вернувшимися в нормальную реальность, на металлический пол.

Впереди его ждала долгая и увлекательная работа по созданию и программированию нового рунного языка, который станет альтернативой божественных-демонических и иных алфавитов. По замыслу, это даст волшебникам и прочим одарённым большую свободу действий, но... почему-то эта идея более не вызывала особого отклика в душе, будто бы раскрыв тайну рунных символов, он потерял к ней интерес.

"К счастью, я не столь зависим от эмоций, как остальные люди, благодаря чему могу сохранять один уровень эффективности постоянно. Впрочем, эту задачу можно переложить на кого-нибудь другого и посмотреть, как он с этим справится. Нурарихён — хороший вариант".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Завоевательная

(Австралия. Одна тысяча семьсот сорок второй).

Стоя перед экраном, занимающим одну из стен лаборатории, где в колбах выращивались новые и новые образцы разумной жизни, Виктор, находящийся внутри автономной человекоподобной исследовательской платформы, выглядящей как он сам лет сорока-сорока пяти, смотрел на карту элементных стран, окрашенную зелёными и редкими жёлтыми цветами (первые были приведены к миру, ну а вторые... находились в процессе). Одетый в тёмно-серую свободную робу и сандалии шиноби с открытыми носами, оказавшиеся удивительно удобной и практичной обувью, "человек" обдумывал все проведённые эксперименты, как и те, которые только предстояло провести. Однако же в одном он уже убедился наверняка: чакра оказалась не столь хороша, как виделось изначально.

Энергия, являющаяся смесью жизненной и духовной составляющих, делала пользователя сильнее, быстрее, выносливее, живучее, даже красивее (как он сам представляет себе красоту). Кроме того, она могла принимать форму стихий, от пяти изначальных и до огромного количества вторичных-третичных, попутно позволяя воздействовать на пространство, создавать предметы, неотличимые от тех, которые были получены естественным путём... Только вот вместе со всеми плюсами, она несла ещё и минусы, начиная от того, что СЦЧ — это конструкция-печать, благодаря которой после смерти носителя, душа лишается всех оболочек до неразрушимого ядра, уходящего на перерождение совершенно чистым, и заканчивая воздействием на психику, повышающим эмоциональность. И если в случае Франкенштейна подобное было допустимо, так как он не чувствовал разницы вовсе (подавленные эмоции колыхались, но где-то на задворках сознания), то людям и прочим существам становилось очень непросто.

Как понял доктор, причина побочного эффекта заключается в том, что чакра, смешиваясь из двух основных типов энергии, несёт в себе информацию как о душе, так и о теле, после чего взаимодействует с нервной системой и органами. Для примера можно взять детей, которые что у обычных крестьян, что у шиноби до трёх-пяти лет, ведут себя примерно одинаково, но после "пробуждения" внутренней силы, возникают резкие отличия: мальчик или девочка, в крови коего бушуют гормоны, генерирует чакру, в спокойном состоянии имеющую нейтральный окрас (как и задумывалось в проекте, по мнению учёного), но стоит ему-ей разозлиться-испугаться-обрадоваться, как баланс смещается в ту или иную сторону, делая энергию более возбуждённой. После смешивания же составляющих, готовый состав вновь впрыскивается в организм через СЦ, ещё раз возбуждая железы и нервную систему, тем самым запуская второй круг выделения "окрашенных" сил.

В результате там, где обычный человек разозлится, подерётся-поссорится с кем-либо, а затем успокоится и, вероятно, даже принесёт извинения, активный пользователь чакры, в лучшем случае, затаит злость на долгое время, а то и бросится в бой с оружием. И пусть годы эволюции сделали шиноби более устойчивыми к перепадам эмоции, так как слишком агрессивные и несдержанные просто умирали, не успевая оставить потомства, но им постоянно приходится помнить о самоконтроле, так как в ином случае легко стать одержимым навязчивой идеей, садистом, ну или просто лишиться разума.

"Что же, это объясняет постоянные вялотекущие конфликты, время от времени переходящие в острую фазу с массовыми кровопролитиями. При этом увеличение вычислительных возможностей мозга, приведёт не к снижению агрессии за счёт продумывания своих действий и последствий, а к придумыванию новых и новых способов достижения желаемой цели", — Виктор думал неспешно и размеренно, следя как буквально на глазах последние жёлтые пятна сливаются с общим зелёным фоном.

Сендзюцу, позволяющее использовать природную чакру, в которой растворены сила и эмоции миллиардов... а то и миллиардов миллиардов существ, будь то обычное насекомое или биджу, грозило пользователю сумасшествием в обмен на могущество, если воля не достаточно крепка, либо же превращением в некий объект (статую или дерево). Зависело же это от того, какой спектр сенчакры поглощать из окружающего пространства...

"Путь призывных зверей неплох: тех же жаб не так много, да и все они имеют ряд определённых черт, которые отражаются в контракторе, если он обладает слабым контролем. Впрочем, путь первого хокаге, который учился поглощать энергию растений, одновременно и проще и сложнее: во-первых, нет давления чуждой энергии на разум; во-вторых, возрастает давление на тело, так как поступающая в него сила заметно отличается от родной; в-третьих, учителя найти намного сложнее нежели с существами вроде призывных зверей. Раньше было сложнее", — в душе Франкенштейна колыхнулось нечто, похожее на гордость за своё создание, так как Кукла, без посторонней помощи, нашла своё место в этом уголке мира, из-за чего и приняла решение не продолжать путь вместе с "отцом" (что, благодаря порталам, уже не столь актуально).

Искусственная зверобогиня, искренне желая помочь людям, за чуть более чем два года, прорастила по всему материку свою корневую систему, благодаря чему смогла подключиться к едва ли не каждому деревцу. Единовременно управлять столь огромным множеством частей своего тела она не могла, так что большую часть времени "конечности" вели совершенно естественную для растений жизнь, но это не мешало в любой момент переключиться на тот или иной побег. Благодаря этому она получила множество источников силы, но почти всю её тратила на поддержание жизни и развитие, что вовсе не означало, будто бы в истинном теле не содержится резерв "на чёрный день".

"Если бы я мог, то наверное ужаснулся бы от осознания того, насколько же сильна стала "дочь"", — отметил учёный, тут же отметая эту мысль как нечто, что не имело смысла.

Кукла, начавшая общаться с разными людьми и не людьми, с кем-то делилась своими знаниями (крохами, по меркам Виктора, но сокровищами, по мнению аборигенов), кого-то лечила, отгоняла диких зверей от поселений, увеличивала урожаи селян, в меру своих возможностей борясь с паразитами и болезнями. На фоне её деятельности, даже Роуран смотрелся не столь уж ярко, пусть в него вкладывалось гораздо больше, что позволяет городу-государству оставаться алмазом в короне... из дерева.

Деятельность искусственной зверобогини едва не стала причиной зарождения культа в её честь, но Франкенштейн успел предпринять меры противодействия благодаря тому, что его предупредили аналитические ИД. После этого у него состоялся необычный разговор...

...

Очередной вечер на верхней террасе пирамиды, проводимый за процессом наблюдения звёздного неба, был прерван появлением Шинигами. Проекция из чакры возникла перед креслом Виктора без предупреждений или спецэффектов, а сил в неё было вложено едва ли больше чем в иллюзию.

Возможно доктор принял бы это за неудачную шутку, но все системы слежения говорили, что рядом нет никого, кто мог бы совершить подобную бессмысленную глупость. Гость же, выглядящий словно человек с серой кожей, одетый в белое кимоно, с керамической маской демона на лице (или вместо лица), держа в зубах клинок кривого кинжала... просто ждал.

— Чем обязан столь неожиданному визиту? — ничуть не изменившись в лице, ровным тоном спросил учёный, продолжая сидеть в кресле. — Закон я не нарушал: при помощи воздействия на память, зарождение культа было предотвращено.

Ответом на эти слова стали образы, транслируемые через нить чакры от иллюзии на исследовательскую автономную платформу Франкенштейна. Смысл же "речи" Шинигами состоял в следующем: удовлетворение (культа нет); интерес (появление десятого модуля преобразования энергии третьего порядка); предложение (распространять энергию третьего порядка на других материках); предложение (исправить недоработку, обнаружившуюся во время эксплуатации энергии третьего порядка); предупреждение (запрет на кражу-освобождение биджу; разрушение системы перерождения; создание культов); разрешение (спрашивать-звать для беседы). Завершив свой необычный монолог, проекция никуда не делась, продолжая ожидать ответа.

"Странный, но информативный способ общения. Куда быстрее и понятнее обычной речи. Нужно попробовать реализовать нечто подобное. Что спросить?", — доктор, поняв факт того, что убивать его не собираются, решил удовлетворить своё любопытство.

— Дзяшинизм — это культ. Но почему он существует в элементных странах?

Ответ Шинигами не заставил себя ждать: ошибка (примитивные пользователи энергии третьего порядка создали комплекс алгоритмов, дающих временное бессмертие и возможность увеличивать собственную энерговместимость, но после гибели разработчиков — придали изобретению статус божественных чудес). После секундной паузы он добавил: безопасно (молитвы направляются системе поддержания перерождения и защиты шестого полигона, из-за чего энергетические сущности второго, третьего и четвёртого порядков не могут к ним подключиться).

— Понятно, — вслух произнёс Виктор. — Тогда, кто, ну или что ты?

Ответ пришёл столь же быстро, да и был он короток... даже для мыслеобраза: отказ (недостаточный уровень доступа).

...

К разочарованию Франкенштейна, но большинство задаваемых им вопросов натыкались на ответ "Недостаточный уровень доступа". Учитывая же некоторую механичность собеседника, он предположил, что либо Шинигами — машина, вроде высокоразвитого ИД, со строгими установками действий, либо на разговор со смертным, пусть и заинтересовавшим местного хранителя, был отправлен механизм. Впрочем, всегда оставалась возможность, что на самом деле эту иллюзию организовал Айзен Соуске.

В любом случае, Кукла получила настоятельную рекомендацию лучше следить за теми, кому помогает, а лучше — делать всё так, чтобы они этой помощи и не замечали, считая будто всё происходит само собой, ну или их усилиями. Предложение "доработать чакру" учёный оценил, но вот как взяться за решение задачи представлял плохо: отдельного шиноби он мог вылечить, что проделал с двумя Саннинами, гостящими в Роуране и считающими себя крестьянами, но для массового использования метод не годился. Внедрять же в организмы чакропользователей посторонние объекты — всё равно что заявить нечто вроде "Не беспокойтесь, я просто провожу над вами эксперименты, ради вашего же блага".

В итоге, загрузив специализированные ИД поиском решения проблемы, доктор предпочёл заняться другими делами, время от времени выдвигая новые теории. Впрочем, дел у него хватало: создание магического алфавита проходило успешно, как и защита вычислительного кластера, который будет за него отвечать, постепенно становилась неприступной; доставленная из страны Медведя "звезда", на деле оказавшаяся миниатюрным конвертером энергий, с небольшим собственным резервом (десять средних джонинов), после исследования и помещения в специальный футляр, заняла место внутри корпуса автономной платформы, взяв на себя функцию запитки Чёрных Нитей; война, готовая вспыхнуть в любой момент из-за малейшей искры, местами уже перешла в активную фазу, но всё ещё не могла быть объявлена Третьей Мировой. Френки, наконец-то заметивший знаки внимания от Куклы, Мао, планирующий отправиться в своё собственное путешествие путём побега (будто его силой держат...), да и Нурарихён, с энтузиазмом одержимого вцепившийся в идею создания независимого ни от кого магического языка, требовали уделять им личное внимание, а не полагаться на доклады системы наблюдения.

Порой Виктор задумывался о том, чтобы воспользоваться лазейкой, возникающей при создании порталов и размножить себя. Правда он был не уверен, насколько долговечными получатся копии, да и будут ли они полноценными настолько, чтобы не потерять научный склад ума. Так что план оставался на начальной стадии взвешивания плюсов и минусов. А вот возможность заменить клетки собственного мозга на микро-ИД, казалась очень заманчивой.

В конце концов, как он однажды сказал ученице — будущее за миниатюризацией вычислительных механизмов...

...

Три огненных белки, имеющие человекоподобный облик и рост детей лет десяти-двенадцати, мчались по ветвям фруктового леса Внешнего Роурана. Из одежды на них были только зелёные жилеты и чёрные шорты, не стесняющие движений, но при этом обеспечивающие защиту.

В синем небе светило вечернее солнце, благодаря защитному куполу над поселением, не слишком жаркое и яркое. Кроме того, густая зелёная листва и поливочная система труб, орошающая землю водой с подкормкой для растений, обеспечивали тень и влажность воздуха.

Огненные белки перебрасывались между собой мячиками, размером с крупное яблоко, сплетёнными из упругих прутьев: так как ловить их, с реакцией молодых полулюдей было легко, они использовали рикошеты от стволов и ветвей, старательно просчитывая траекторию полёта каждого снаряда и скорость движения всех участников игры.

В какой-то момент две из трёх белок дёрнулись, замедлились и безмолвно отсигналили третьей подруге сообщение жестами. После этого они перестроились и, изображая из себя клин, помчались в сторону ближайшей полянки, на которую прибыли меньше чем через минуту.

Спрыгнув на короткую зелёную траву, юные чакропользовательницы подошли к человеку, облачённому в тёмно-серую свободную робу и белую маску чумного доктора, с разноцветными стёклами в очках. Виктор же стоял на "гвозде", заложив руки за спину, при этом сохраняя неподвижность статуи.

— Вы звали, сенсей? — спросила Сара, глядя на наставника снизу вверх, покрытыми шёрсткой и украшенными коготками руками убирая непослушные огненно-красные волосы за уши с пушистыми кисточками.

"Нормально ли, что ребёнок нашёл себе друзей только среди зверолюдей? Впрочем, учитывая характер девочки, усилившуюся эмпатию и интеллект, её желание проводить больше времени с теми, кто не хочет подольститься к принцессе, а дружит с самой Сарой — логично", — Констатировав данный факт, Франкенштейн отбросил бессмысленные рассуждения.

— Так как твои органы чувств, в частности — слух, уступают твоим подругам, я решил снабдить тебя дополнительным оборудованием, — ровным тоном изрёк учёный, вытягивая в сторону дочери королевы Сераму браслет с часами, под циферблатом которых были установлены микро-ИД.

— А... — девочка, так и остающаяся в облике человекоподобной белки, приняла устройство и посмотрела на стрелки. — Сенсей, я, конечно, часто опаздываю на урок, но...

— Надень на руку и произнеси "Регистрация", — чуть более настойчиво приказал мужчина.

Две зверолюдки с интересом смотрели на часы, явно планируя их изучить после того как создатель уйдёт. Всё же, пусть они и знали, кто их творец, но относились к нему скорее как к отцу, а не божеству, что не могло не радовать доктора (способствовало же этому образование, ставшее обязательным для всех новых творений).

"Информация о том, что тебя вырастили в колбе, при помощи сложного оборудования, которое однажды сможешь воссоздать и ты, заметно снижает уровень фанатизма. Однако куда сильнее сдерживает религиозные порывы знание, что ты — не единственный и избранный, а лишь один из многих научных проектов", — промелькнуло на грани сознания Виктора, пока ученица старательно застёгивала браслет на правом запястье.

— Регистрация, — послушно произнесла принцесса, и дисплей часов вспыхнул белым светом, после чего над ним появилась иллюзия в виде вращающегося символа "инь-янь". — Ух ты...

— Внутри корпуса часов находится кластер ИД, которые будут следить за твоими жизненными показателями, служить средством связи и инструментом для создания портала в трансферный зал Роурана, — пояснил Франкенштейн, вновь сцепивший руки за спиной. — С остальными функциями ознакомишься позднее.

— А-а... Спасибо, сенсей! — радостно воскликнула Сара, оторвав взгляд от новой игрушки, после чего повисла на талии учёного, возбуждённо размахивая рыжим хвостом. — А как это всё туда поместилось? Там пространственный карман?

— Решений задачи всегда больше одного, — поучительно заметил доктор, немного подумал и, стараясь действовать аккуратно (так как ещё не был уверен в своём мастерстве управления автономной исследовательской платформой), потрепал девочку по волосам. — Будущее за миниатюризацией.

...

Микро-ИД, стали результатом изучения Виктором такой науки, хотя... правильнее было бы назвать это направление искусством... как фуиндзюцу. Изначально он считал, что данный вид магии — это некий аналог печатей оммёдзи, работающих за счёт японского пантеона, но контролируемый исключительно Шинигами, однако первые же шаги в освоении показали, что он в корне не прав.

Фуиндзюцу оказалось искусством создания статичных техник, которые можно активировать правильным вливанием чакры, благодаря чему они могут выглядеть как комплекс из иероглифов, или же одна-единственная запятая, которая исполняет больше функций чем тот же малый кластер ИД (однако последнее — это удел мастеров Узумаки, сама чакра которых имела необходимую структуру и плотность, за счёт чего им стали недоступны более классические "заклинания" вроде огненного шара, так как "выдыхать воздух" значительно проще, нежели "выдыхать кисель"). Большинство шиноби, в лучшем случае, способно сгустить немного чакры, чтобы создавать печать с двумя-тремя вложенными действиями.

"Что говорить, если научившийся накладывать без чернил одну-единственную печать, уже считается гением? А остальные, вынужденные напитывать чакрой специальный состав-загуститель, по сути своей — ремесленники, имеют наглость зваться мастерами?", — Франкенштейн в очередной раз печально покачал головой, осознавая то, что с уничтожением селения Водоворота, местные дикари откинули науку на полсотни лет назад... если не сильнее.

Весь парадокс чакры заключался в том, что невзирая на все её перспективы, люди, способные и желающие быть учёными-исследователями-изобретателями, либо вынуждены быть воинами, из-за чего времени на науку не хватает, либо так и остаются слабаками, не способными реализовать свои теории. А ведь у них уже есть техника, позволяющая одновременно тренировать и тело, и мозги. Именно осознание этого факта и уже начавшаяся, пусть и в вялой форме, третья мировая война шиноби, заставили учёного действовать по жёсткому сценарию приведения материка к миру.

Возвращаясь же к самим микро-ИД, размеры коих не превышают бриллианта в один карат, можно с уверенностью сказать, что они — вершина технологий на долгие и долгие годы, если не столетия вперёд. Созданные из кристаллизированной сверхплотной (из-за чего — материальной) чакры, они обладают высоким запасом прочности, в отличие от классических искусственных душ, создаваемых при помощи духовной энергии. Изнутри же, как, впрочем, и снаружи, на них нанесены самоподдерживающиеся печати, с заложенными в них алгоритмами действий, подпитывающимися либо от носителя, либо от окружающего фона.

Доктор, просчитав эффективность расчётных мощностей своего мозга, пришёл к выводу о том, что только выиграет за счёт замены части нейронов на микро-ИД. Однако же сейчас, пока не были проведены испытания на подопытных, проворачивать подобное на себе он не рисковал. Впрочем, всегда было можно воспользоваться менее радикальным способом и просто дополнить мозг дополнительной сетью вычислителей, интегрированных прямо в черепную коробку...

"А затем и личный рунный язык можно будет поместить в собственное тело, тем самым исключив возможность собственного отключения от столь удобного инструмента. Впрочем, это ещё следует доработать, оптимизировав символы, отсеяв всё лишнее", — от планирования собственной модернизации, которую придётся проводить именно на себе, а не создавать механизм, внутри которого можно спрятаться, Виктора оторвало сообщение о том, что Френки добрался до Конохи, где столкнулся с двумя хвостатыми девицами, их незадачливым ухажёром, бледным брюнетом, в котором словно бы не было костей, и рядом иных шиноби, с ничуть не менее любопытными способностями.

— Значит, Тамамо но Маэ сделала свой выбор? — прикоснувшись пальцами, затянутыми в тонкую белую перчатку, к области маски, скрывающей подбородок, учёный хмыкнул. — Что же, в этой драме давно следовало поставить точку. Кукла?

Из-за одной из колб, стоящих вдоль правой стены, вышла невысокая белокожая девушка с зелёными волосами, одетая в зелёное же кимоно, и красующаяся фиалковыми глазами.

— Да, отец? — звонким голосом спросила зверобогиня, в настоящее время присутствующая едва ли не на всём материке одновременно.

— Дай мальчику выпустить пар, и пока не поймёшь, что он не справляется — не вмешивайся, — приказал Франкенштейн. — Потом можешь разобраться с бывшей любовью Френки... женскими методами.

Если бы кто-либо мог увидеть зловещую улыбку на губах Куклы в этот момент, то в его шевелюре, определённо, добавилось бы седых волос. Хотя... сам доктор на подобные вещи не обращал внимания (являясь исключением, подтверждающим правило).

— Как прикажешь, отец...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Завоевательная 2

(Австралия. Одна тысяча семьсот сорок второй).

Гудящие потоки воздуха, ослепительные струи огня, треск искусственных молний, дрожь земли, а также столбы ревущих потоков воды, призываемые могущественными шиноби Конохи, раз за разом обрушивались на легионы врага, нескончаемым потоком вышагивающие ровными шеренгами. В ответ летели залпы электрических, огненных и даже световых зарядов, по земле стелился отравленный дым, а с неба градом сыпались сенбоны и взрывные сферы, разбрасывающие вокруг себя осколки. В воздухе кружили причудливые летательные аппараты, похожие на широкие диски со стержнями, смотрящими прямо вниз из середины нижней поверхности.

Сложив серию ручных печатей, третий хокаге, одетый в комбинезон шиноби и белый плащ, украшенный языками пламени вдоль нижнего края, выдохнул длинную струю чёрного дыма, обратившуюся в восточного дракона. Созданный из чакры конструкт, свернувшись в воздухе кольцом, распался на дюжину летающих змеев поменьше, которые стремительно рванули вслед за бросившимися врассыпную летунами противника (у которых не было шансов скрыться).

Едва дымные драконы настигли свои цели, окутав их собственными телами, как прогрохотали взрывы, заставившие даже через защитную технику, спасающую воинов Листа от звуковых гендзюцу, ощутить дрожь воздуха. После этого небеса над селением просветлели, но как знал старик — минут через десять, на место уничтоженных автоматонов прибудут новые, чтобы продолжить нести разрушения в его дом.

"Биджу... Это невыносимо", — окинув взглядом дымящиеся дома, крыши многих из которых оказались разрушены, как и верхние этажи, откуда вёлся обстрел техниками вражеских летунов, Сарутоби Хирузен поправил пирамидальную пятиугольную шляпу, всем видом выражая суровую решительность (не хватало ещё, чтобы подчинённые усомнились в своём лидере).

Благодаря информации, которую Данзо получил от Тамамо но Маэ, Коноха оказалась готова к нападению при помощи звуковых гендзюцу и отравляющих газов, которые должны были сделать шиноби недееспособными на то время, которое понадобится для захвата селения. Ну а из-за того, что удар произошёл в момент мобилизации всех сил, для выдвижения армий к границам Ветра и Молнии, шиноби Огня оказалось достаточно, чтобы справиться с первой волной нападающих, появившихся прямо на улицах их родины, а затем и занять круговую оборону. Только вот чем дольше шло противостояние, тем очевиднее становился факт того, что скорее уж у защитников иссякнут силы, нежели закончатся проклятые марионетки, не считающиеся с потерями в своих рядах...

"Для них даже размен в пятьдесят к одному — не катастрофа. Может быть стоит сдаться?", — предательски увещевал внутренний голос ученика второго хокаге.

Хирузен был готов умереть в бою, защищая Коноху, даже если ему предстоит встретиться с монстром вроде Мадары, либо с целой армией врагов. Он готов был пожертвовать собой ради Листа... если бы была надежда на то, что эта жертва хоть что-то принесёт. Но проблема заключалась именно в том, что генерал вражеской армии не показывался, да и ни одного из его приближённых тоже не было видно.

Сарутоби мог бы решить, что это девятихвостая лисица предала их, каким-то образом пропустив врага в селение, если бы прямо в это самое время кицуне, обратившаяся в свою звериную форму, не сражалась у главных ворот, с ожесточением обречённой на смерть крысы выжигая огнём автоматоны. Причина, почему она не сбежала, тоже была ясна: без Конохи и её шиноби, Роуран легко поймает беглянку-предательницу. Ну а что с ней может сделать учёный-вивисектор, третий хокаге примерно представлял, зная своего последнего ученика, похожего на Франкенштейна.

= "Хокаге-сама, у главных ворот появился шиноби, известный под именем Френки", — прямо в голове старика прозвучал голос главы клана Яманака, который был вынужден обеспечивать коммуникацию между шиноби Конохи, так как защита от звуковых гендзюцу мешала распознавать и обычные звуки.

"С ним есть кто-нибудь ещё? Кто из наших бойцов есть поблизости?", — постарался думать как можно громче Хирузен.

= "Тамамо но Маэ, Кушина Узумаки, Саннин Орочимару... прибыл Намикадзе Минато. Шимура Данзо и его отряд отошли в резерв, и готовятся к отражению вероятной атаки с иного направления", — отчитался менталист, в мыслеречи которого ощущалось явное раздражение.

Сарутоби на это только хмыкнул, полностью одобряя действия старого друга: в конце концов то, что на одном из направлений появился командующий армии захватчиков, не означает того, что кто-то другой из свиты хозяина Роурана не решит ударить с другой стороны. Да и стягивать в одно место всех бойцов уровня каге — попросту глупо (так их намного проще накрыть одним ударом).

"Держите меня в курсе событий...".

...

— Фр-р-ренки... — прорычала-проурчала огромная огненная девятихвостая лиса, возвышающаяся над полем боя словно скала над равниной, сияя яростным взглядом алых глаз и впиваясь когтями в раскалённую, местами — расплавленную и спёкшуюся землю (лес на многие сотни метров вокруг превратился в пепел). — Неужели ты так соскучился по мне, что решил привести целую армию, чтобы произвести на меня впечатление? Что же... у тебя получилось.

— Это тот самый парень, который по тебе сох? — окутанная алой дымкой, с пятью хвостами из чакры, колышущимися над головой, спросила Кушина, стоящая на макушке старшей подруги прямо между ушами. — Не удивительно, что ты выбрала Минато-куна.

— Кушина... — прошипела Тама. — У него отличный слух, а мне бы хотелось попытаться его заболтать.

— Ку-ку-ку-ку... — усевшись на корточки на краю стены Конохи, бледный мужчина с длинными чёрными волосами, змеиными глазами, а также худощавой фигурой, обтянутой защитным комбинезоном, облизнул губы кончиком языка. — Какой интересный экземпляр...

— Не расслабляйтесь, — хмуро произнёс Минато, стоящий с напряжённым лицом на обломке ствола дерева, каким-то чудом не превращённом в чёрный пепел.

— Френки-кун, ты ведь мне поможешь? — изобразила заискивающий тон кицуне, стремительно уменьшившись и превратившись в девушку с лисьими хвостами и ушами, из-за чего джинчурики пришлось спрыгивать на землю, припадая на четвереньки (звериные инстинкты начали брать своё, несмотря на весь контроль силы биджу). — Ты ведь не допустишь того, чтобы Виктор...

"И почему я раньше этого не видел?", — прекратив вслушиваться в слова своей бывшей уже любви, великан смотрел на Тамамо но Маэ и чувствовал... раздражение.

В сражении образовалась пауза, во время которой люди позволили себе передышку, а некромаги — подтягивали новые силы. Однако же у всех создавалось впечатление, будто двух с половиной метровый здоровяк решает, будет ли следующая волна штурма.

"Чувствую себя обманутым ребёнком", — до скрипа кожи сжав правый кулак, подумал про себя Френки Франкенштейн.

— Я тебе помогу, Тама... — негромко произнёс здоровяк, закрывая глаза.

— Правда? — даже удивилась лисица, тут же обрадованно растянувшая губы в улыбке. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать!

— А как иначе, — склонил голову великан, а затем его силуэт окутала аура КИ, принявшая форму полупрозрачного тумана. — Я же не могу позволить отцу всё время решать мои проблемы. Усиление...

Тело монстра окутал золотой свет, примерно на порядок увеличивая его возможности. После этого он метнулся вперёд, занося кулак для удара, но Минато успел воспользоваться хирайшином, встретив атаку на одноразовый защитный барьер, рассыпавшийся со звуком разбитого стекла. В ту же секунду Кушина ударила хвостами, отбрасывая противника назад, а Тамамо выдохнула поток пламени, усиленный воздушным порывом от Орочимару.

Раскалённый до белого цвета огонь накрыл Френки, закрутился вихрем и... был разметан вспышкой КИ, взметнувшейся к небесам зеленоватым столбом. Когда же буйство энергий утихло, а пыль, прибитая к земле духовным давлением осела, взглядам коноховцев предстал невредимый великан, рост коего уже достигал трёх метров, а кожа покрылась стального цвета чешуёй. Его глаза, узкими щёлками под тяжёлыми бровями, смотрели на четвёрку противников, а выдвинувшиеся вперёд челюсти, сверкающие белоснежными клыками, ощерились в оскале...

...

Закинув в рот полдюжины пилюль, Сарутоби стал ожесточённо их разжёвывать, прекрасно осознавая то, что его организм не выдержит такой дозы стимуляторов. Впрочем, это уже не имело особого значения, так как планомерное давление врага на оборону Конохи дало свои плоды: один за другим оборонительные рубежи сыпались под ударами автоматонов.

Хуже же всего было то, что один-единственный живой шиноби противника, умудрился связать боем джинчурики, кицуне, сеннина и подающего большие надежды Намикадзе. Как ему это удавалось? Просто Френки (что за отвратительное имя?), на протяжении сражения становился всё сильнее, крупнее, быстрее и крепче, благодаря чему уже мог игнорировать обычные стихийные техники, а на потерю конечностей (даже головы!) плевал из-за чудовищной регенерации.

"Что же... теперь я верю, что он победил Какудзу", — отметил третий хокаге мысленно, прибыв на место битвы, где пятнадцатиметровый человекоподобный дракон, красующийся стального цвета чешуёй, метался от одного противника к другому, вырывая куски плоти у лисов, давя теневых и змеиных клонов, изрыгая пламя и нанося удары жалом на хвосте, источающим кислотный яд.

Кушина, принявшая форму восьмихвостого лиса, более или менее стойко выдерживала удары менее крупного чем она существа, а вот Тамамо но Маэ, не обладающая способностью мгновенно восстанавливаться, истекала кровью из многочисленных ран и атаковала едва ли не во все стороны, стремясь хоть как-то замедлить врага.

После очередной удачной атаки, когда монстру отсекло правую руку с куском грудной клетки, он разорвал дистанцию и вновь начал расти. Его противники же постарались перегруппироваться, готовясь к новому раунду противостояния. Они, по всей видимости, сами понимали то, что не справляются с чересчур живучим чудовищем, и на то, что сумеют его истощить не надеялись.

"Сообщение для Орочимару, Минато, Кушины и Тамамо: задержите его на одном месте хотя бы на десять секунд. Орочимару, ты назначаешься четвёртым хокаге. Исполнять", — отдав приказ, старик начал готовить свою финальную технику, за которую ему придётся заплатить очень большую цену.

Хирузен не боялся умереть, тем более, если тем самым защитит Коноху. А его жертва покажет врагу, что у Листа всё ещё есть зубы... И может быть, понеся подобную потерю, противник усомнится в своих силах?

= "Хирузен, ты что задумал?", — зазвучал в голове голос Шимуры, отряд коего три раза за десять минут отбрасывал автоматонов за пределы селения, закрывая прорывы.

"Хочу показать этим выродкам, что Воля Огня — не пустой звук. И я надеюсь, старый друг, что ты поддержишь мой выбор и сделаешь всё, чтобы он не был напрасным", — сложив очередную серию печатей, старик выдул огненного змея, разрушительной волной прошедшегося по рядам неживого воинства, отбрасывая его от стен Листа, тем самым давая защитникам столь необходимые секунды передышки.

= "Старый дурак", — пришёл беззлобный ответ, в котором переплелись раздражение, гордость, печаль и даже зависть со стыдом.

Третий хокаге только улыбнулся на это, чувствуя как с плеч падает тяжёлый груз. Хаширама Сенджу погиб в сражении с превосходящими силами противника, защищая свою мечту о мире, в котором шестилетние дети не будут вынуждены проливать свою и чужую кровь; Тобирама Сенджу погиб, прикрывая отступление своей команды, столкнувшись с превосходящими силами противника... И теперь пришла его очередь принять эту эстафету.

"Похоже, что титул хокаге проклят. Хотя, другим каге ничуть не лучше", — усмехнувшись своей невесёлой шутке, старик смотрел на то, как в одну руку восемнадцатиметрового человекоподобного дракона вцепился биджу, контролируемый Кушиной, а во вторую — кицуне.

Монстр, окутавшийся языками зелёного огня, взревев от ярости, рванулся всем телом, но восемнадцать хвостов оплели его в подобие кокона.

"Сейчас", — мелькнула в голове короткая мысль, а в следующее мгновение, применив шуншин, Хирузен оказался на вытянутой морде Френки.

— Пришёл конец твоим бесчинствам, монстр, — стремительно складывая серию печатей, произнёс Сарутоби. — И пусть твой хозяин знает, что подобная судьба ожидает всякого, кто покусится на Коноху.

Стоило завершить технику, как мир вокруг будто бы выцвел, а за спиной старика возник силуэт в белых одеждах, маске демона и зажатым в зубах танто. Шинигами явился на призыв, и его рука прошла сквозь спину третьего хокаге, выйдя из груди, на которой появился символ печати, а затем пальцы призрачной кисти погрузились в плоть Френки, стремясь захватить душу.

Рёв драконоида прозвучал оглушительно громко, и в нём смешались ярость, страх, непонимание...

— Кха... — Сарутоби выплюнул кровь и опустил взгляд, увидев лезвие очень хорошо знакомого ему меча, который пробил его тело в районе сердца (лишь благодаря чакре, смерть не настала мгновенно). — Оро-чи-мару...?

— Всё кончено, учитель, — произнёс змеиный сеннин, стоящий прямо за спиной наставника. — Они захватили убежища с гражданскими, детьми и стариками. Коноха пала, а мы об этом даже не догадывались... Мне предложили убить вас, в обмен на жизни пленных, и я, как четвёртый... скорее всего — последний хокаге, принял это предложение. Эпоха воюющих селений окончена, сенсей... окончена не нами, но от нас будет зависеть то, какой будет следующая эпоха... и войдут ли жители Листа в неё вообще.

"Так это была... игра?", — взгляд старика скосился налево, туда где одну лисицу связывали вырвавшиеся из земли корни, а затем и направо, где ситуация повторялась с зеркальной точностью (будто какой-то великан схватил двух маленьких зверьков правой и левой руками).

— Мне жаль, Сарутоби-сенсей, — прозвучал усталый голос Саннина.

"Так всё и закончится? Ха... титул хокаге действительно проклят. И похоже, что на мне это проклятье отразилось особенно сильно", — горькая улыбка исказила лицо Хирузена, а руки, до этого момента удерживавшие печать техники призыва Бога Смерти, безвольно опустились вдоль тела.

Меч покинул плоть пожилого шиноби, а в следующий миг ученик подхватил его на руки, с морды монстра, перенося на вспаханную, выжженную землю, залитую кровью и усеянную обломками металла. А в синем небе плыли белые облака, лёгкие и пушистые, безмятежные и неторопливые... в отличие от столбов чёрного дыма, тянущихся от сгорающих деревьев и домов, разрушенных затихшим сражением.

"Эпоха воюющих селений окончена... и вместе с ней уходят реликты былых времён. Я подвёл вас, Хаширама-сама, Тобирама-сама... Я подвёл Коноху и своих учеников... Подвёл клан... Но... я надеюсь на то, что наш противник сдержит слово. Что такое жизнь одного глупого старика, против жизней будущего нашей страны?", — тратя последние капли чакры на то, чтобы насытить кровь кислородом, третий хокаге взял за руку ученика, который сидел на коленях прямо на земле, виновато опустив голову.

— Ты всё сделал правильно, Орочимару-кун...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Наставлятельная

(Австралия. Одна тысяча семьсот сорок девятый).

Поставив последнюю точку, Орочимару отстранился от стола и откинулся на спинку кресла, придирчивым взглядом осматривая свиток, на котором был написан указ о выделении земель за южной стеной Конохи, под посадку ореховой рощи (деревьев, модифицированных чакрой). Плоды этих растений были питательны сами по себе, а ореховая паста, вместе с сухими хлебцами из рисовой муки, пользовались популярностью у всех слоёв населения.

"Кто бы мог сказать, что Коноха превратится в гибрид сельскохозяйственного и промышленного центра, прекратив выполнять функции военной силы страны Огня? Да десять лет назад безумца, который хотя бы заикнулся бы о том, что страна Огня перестанет существовать, либо высмеяли бы, либо закрыли в застенках АНБУ", — вернув кисточку, которой и выводил символы, в специальный держатель, Белый Змей сложил руки на подлокотниках, после чего посмотрел на портреты прежних хокаге, взирающих на него со стены кабинета.

— Войны закончились, Хаширама-сама; клановая грызня остановлена и Учихам указано на их место, Тобирама-сама; бесклановые шиноби более не притесняются "великими" кланами, Хирузен-сенсей... — словно бы рассказывая последние новости старым знакомым, поведал портретам четвёртый хокаге. — Только вот... почему-то я не чувствую себя счастливым. Проклятые Шинигами бумаги...

"Поверить не могу, что я когда-то мечтал занять это место. А ведь сенсей занимал его гораздо дольше, и даже не растерял свои силы... Страшно представить, кем он мог стать, если бы продолжал тренироваться на протяжении всей жизни, а не превратился в администратора. Возможно, что он сумел бы превзойти первых двух хокаге, которые тренировались и участвовали в сражениях куда дольше, но погибли, едва их посадили на "трон". Какая глупость — делать сильнейшего шиноби бумагаморателем", — конечно, Белый Змей понимал, что в те времена нельзя было по-другому, так как кланы и сильные индивидуалисты, недовольные теми или иными законами, попросту не стали бы подчиняться тому, кого считают слабее себя (лишь глупцы и сопляки из аристократии считали, что они полностью контролируют шиноби).

Одарив стопку документов, которые ещё только требовалось просмотреть и отсортировать, раздражённым взглядом, змеиный сеннин решительно развернулся на кресле лицом к окну, в очередной раз оценив удобство поворотной модульной конструкции. Его взору предстала Коноха, постепенно перестраивающаяся под новые стандарты: старые каменные и деревянные одно, двух, трёх и четырёхэтажные дома сносились, а на их месте выращивались древесные четырёхугольные башни, соединённые между собой многоярусными мостиками, на бортиках которых тоже произрастали кусты с цветами, ягодами, а то и бобами, высаженными в декоративные клумбы. По древесине текла природная чакра, которая делала её прочной словно сталь, при этом оставляя лёгкой, будто пробковое дерево. Внутри же необычных исполинов находились квартиры, достаточно просторные для проживания семей из четырёх-пяти человек, при этом хорошо защищённые от шума, холода, жары, а также обеспеченные артефактами для готовки, конденсации воды, канализацией для отвода отходов (деревянные трубы, выделяющие вещество, похожее на жир, практически не засорялись).

"Вы ведь селение, скрытое в тени листвы? Не похоже", — вспомнив едва ли не единственную личную встречу с Виктором Франкенштейном, Орочимару растянул губы в ехидной улыбке, стоило ему представить условия, в которых приходится жить кумовцам и кирининам.

— Вот когда действительно начинаешь радоваться, что основатели селения не стали изощряться с названием, — Белый Змей фыркнул, вспомнив полуразумный песчанный дворец, куда переселились суновцы, и ледяной город, утопающий в тумане, возникший на месте Кири (ситуацию несколько исправляло то, что лёд был тёплым, но картина всё равно оставалась внушающей трепет).

Меньше всего изменения затронули архитектуру Скрытого Камня, так как там и без того всё было максимально утилитарно и прагматично, соответствуя суровому названию. Впрочем, на уровень комфорта жизни там, новые устройства тоже повлияли в лучшую сторону...

"С момента подавления последнего восстания прошло пять лет, и пусть ещё не успело смениться ни одного поколения, что-то мне подсказывает, что поднять народ на новый мятеж уже не удастся. Разве что силой, используя какую-нибудь технику контроля... что не останется незамеченным для Девы Мира. Или Древа Мира? Хотя, о последнем, вслух, лучше не говорить", — вдохнув полной грудью, Орочимару прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания о событиях, произошедших после падения Листа.

Великие страны были захвачены за один день: селения шиноби пали после ударов снаружи и изнутри, а столицы и резиденции даймё, вовсе не смогли оказать сколь-нибудь значимого отпора (газовая и звуковая атака была слишком неожиданной). Ещё через день прекратили существовать малые селения, такие как Водопад, Трава, Дождь... а их обитатели отправились в Лист, Туман, Песок, Камень и Облако, получившие статус городов-университетов (каге, соответственно, стали кем-то вроде директоров). Лишь одиночки и команды беглецов, скрывающиеся по лесам, некоторое время ещё пытались организоваться, но когда поисковые отряды пополнились человекоподобными воронами с бьякуганами, отловили и их.

Словно грибы после дождя, тут и там стали появляться силовые станции, похожие на невысокие каменные башни без окон и дверей, собирающие природную чакру, чтобы с её помощью обеспечивать энергией крупные деревни и города, где были созданы производства простеньких артефактов.

Резкое увеличение урожаев у крестьян, сказалось на ценах в сторону их снижения, а нукенины и бандиты, поднявшие было головы из-за падения шиноби, натолкнулись на крайне жестокую расправу со стороны полчищ автоматонов, управляемых Мукаде: оторванный от собственных исследований, он не церемонился с преступниками, благодаря порталам и численности подконтрольных марионеток, сделав территорию элементных стран даже более безопасной чем при прежнем строе.

"Ну а там, где не справлялись Кукла и Мукаде, приходил Френки... Наш мир захватили монстры, в сравнение с которыми биджу — не такие уж и страшные существа", — фыркнув, четвёртый хокаге вспомнил о том, какое у него было лицо при известии, что Франкенштейн начал захват мира лишь для того, чтобы ему не мешали заниматься наукой...

— И самое удивительное — я его даже понимаю, — Белый Змей скривился, стоило ему подумать о нескончаемом потоке документов, которые следовало разобрать до конца рабочего дня. — Мне нужна ученица... три ученицы, которых можно будет научить... как заполнять бумаги моим почерком. Ку-ку-ку-ку. Мечты-мечты...

Что удивило аристократию и шиноби мира едва ли не сильнее чем объединение всех стран в одну, так это то, что Виктор Франкенштейн не стал подгребать под себя власть: взяв принцессу Роурана Сару, он выдал её замуж за сына даймё страны Ветра, а после этого посадил их на трон Элементной Империи, возведя дворцовый комплекс на месте столицы страны Огня. Их ближайшими советниками стали третий казекаге, Мукаде, Кукла, Френки, ну и сын бывшего даймё Огня (по информации от шпионов, они уже договорились о том, что сын императорской четы возьмёт в жёны дочь пятого советника...).

Со всеми потрясениями, которые не могли не сопровождать столь глобальные перемены в мироустройстве, появление в небе летающих дисков, на которых порой стояли целые дома, пусть и вызывало испуг или восторг, но воспринималось более или менее обыденно. Ну а факт расселения в лесах общин человекоподобных зверей (именно человекоподобных, а не призывных), вроде белок, ежей, кротов... предпочитающих горную местность, ну и ворон, долгое время никого не интересовало: к людям они почти не лезли, взаимодействуя в основном с крестьянами, да и то — по-минимуму.

"И всё же, если бы Франкенштейн не купил простых людей своими артефактами, мы могли бы что-то придумать. Выждать время, приспособиться к новым условиям, чтобы одним ударом сбросить ошейник... Только вот сытый живот, комфорт дома, медицина и развлечения, удерживают от бунта крепче любых оков", — Саннин дёрнул уголком рта, стоило представить лица учеников академии, которых теперь распределяли среди строителей, ремесленников, целителей и учёных, в службу безопасности забирая только самых одарённых в боевом плане.

От старой эпохи остался только турнир за звание чунина, которое теперь означало одновременно и больше, и меньше прежнего, так как получали его лучшие в отдельных направлениях (а джонином становился лучший минимум в трёх дисциплинах, среди которых сражение — не главное). Это соревнование проходило раз в два месяца в одном из пяти городов-университетов, уже на протяжении двух лет... из-за чего традиция получила свою историю с героями и неудачниками.

Самым же главным изменением по мнению Орочимару стало то, что чакропользователи перестали быть столь вспыльчивыми и неотходчивыми. Всю свою энергию они направляли на соревнования, что тоже нередко приводило к разрушениям и травмам, но без мести за месть, за другую месть за месть. И это было откровенно ненормально...

"Только вот я до сих пор не понял, как они этого добились. Гендзюцу на весь материк? Распылённый в воздухе или растворённый в воде наркотик? Мне бы добраться до знаний, хранящихся в пирамиде, но...", — досадливый вздох вырвался из груди чёрноволосого мужчины, когда он оборвал свои мысли и развернулся обратно к столу, собираясь вновь погрузиться в борьбу с бюрократией.

— И всё же, нужно найти себе учеников...

...

— Ма-а-а-ам! — беловолосый мальчик лет четырёх, подбежал к невысокой фигуристой женщине, одетой в зелёное кимоно, сидящей в кресле у высокого окна их номера. — А Тоби дерётся.

— Па-а-ап! — подбежал к сидящему за столом, на котором стояла настольная лампа мужчине, одетому в свободное тёмно-красное одеяние, брюнет лет пяти-шести на вид. — А Хаши ябедничает.

Цунаде и Джирайя, память о настоящих личностях которых стала возвращаться семь лет назад (но во время снов, да и то — обрывочно), синхронно переглянулись и улыбнулись. Однако же не успели они ничего сказать, как из соседней комнаты вышла беловолосая девочка семи лет, которая держала на руках годовалого малыша, а увидев родителей, заявила:

— Ма-ам, па-ап... Хиру обкакался.

— Дя, — умилительно-серьёзно подтвердил малыш, одетый в серые штанишки и рубашку.

— Тобирама, прекрати бить брата; Хаширама, ты — мужчина, так что должен научиться стоять за себя; Мито, дай мне Хирузена и приготовь чистое бельё: сейчас я подойду и переодену его, — женщина решительно поднялась со своего места и, подойдя к дочери, подхватила на руки младшего ребёнка.

— Ха-ай, — без энтузиазма, но и не думая возражать, отозвались трое из четырёх детей людей, которых раньше знали как двух из трёх легендарных Саннинов.

— Наруто, — по привычке использовав второе имя мужа, обратилась к взрослому ребёнку блондинка. — Хватит возиться со своими заметками: лучше помоги мне с Хирузеном.

— Ха-ай... Ай, — попытался было подыграть детям Джирайя, но получил подзатыльник (чисто символический).

— Балбес, — сквозь улыбку фыркнула Химавари...

Спустя два часа полёта, металлический диск наконец-то долетел до своего места прибытия и, зависнув на одном месте, начал опускаться на выложенную каменными плитами площадку, находящуюся перед воротами Конохи. Пятеро шиноби, которые контролировали технику полёта при помощи стихии магнетизма, наконец-то смогли покинуть прозрачную лишь изнутри полусферу из стекла, расположенную на крыше двухэтажного сооружения, похожего на жилой дом. Теперь, после того как все пассажиры покинут свои номера, другие пользователи чакры займутся очисткой бочек с отходами, заполнением резервуаров для воды, пополнением припасов на кухне, заменой белья и прочими заботами.

Так как дорог, ведущих в Скрытый Лист больше не было, попасть сюда можно было только по небу, через лес, либо под землёй. Впрочем, из-за белок, ежей и ворон, которые заворачивали случайных и неслучайных путников обратно, пешие путешествия становились неэффективны, ну а подземным плаванием в переплетении корней не сильно-то и позанимаешься.

Среди путешественников, в основном, были активные пользователи чакры, так как оплатить билеты хотя бы в одну сторону, могли себе позволить немногие, а за будущих учеников платило само селение. Среди семей будущих студентов учебных заведений Конохи, на посадочную площадку сошли и бывшие-новые жильцы: Наруто-Джирайя и Химавари-Цунаде, которых сопровождала стайка детей.

— Ворота как во сне, — приобняв жену, с понятными только им двоим интонациями в голосе заметил беловолосый мужчина.

— Как во сне только ворота, — с грустью заметила женщина, крепче прижимаясь к мужу. — Я до сих пор не уверена, что нам следовало покидать Роуран...

— Ку-ку-ку-ку... и не сомневайся в этом, — прозвучал неподалёку ехидный голос, а затем, в вихре листвы, на пустом месте появился улыбающийся змеиной улыбкой четвёртый хокаге. — Вы как раз вовремя... друзья мои.

...

Выйдя из восьмиэтажного каменного дома, похожего на квадратную башню, вырастающую из двухэтажного прямоугольника, Тамамо но Маэ поправила красные волосы и, поморщившись от запахов большого города, зашагала в сторону рынка. Со дня падения Конохи, с последующим её превращением в учебное заведение для пользователей чакры, лисица жила вместе с Кушиной, из которой изъяли биджу, и Минато, в пригороде столицы империи. И можно было бы посчитать, что Франкенштейн оказал им честь, а кицуне и вовсе простил за предательство, но...

"Этот монстр слишком хладнокровен для того, чтобы прощать", — невесело усмехнувшись, женщина, ничем не отличающаяся от многих других горожанок, ощутила как по спине пробежался холодок, будто бы само упоминание учёного в мыслях, сумело привлечь его внимание.

Виктор оказался одновременно жесток и милосерден: он не стал убивать лисицу, вместо этого запечатав её в смертной оболочке, при этом лишив возможности пользоваться своими способностями. Вся её былая мощь сейчас шла на одно — укрепление и исцеление тела, не способного постареть или умереть естественным путём. При этом физически она была не сильнее тренированной гражданской человеческой женщины...

Кушине и Минато тоже досталось, пусть и по остаточному принципу: Узумаки перестала быть джинчурики, как и шиноби в целом, а Минато присоединился к ним в рядах бессильных, крепких и живучих существ. Хотя, в отличие от кицуне, они и не стали теоретически бессмертными, но вот долгожительство им обеспечено.

Тама обращалась к мастеру фуиндзюцу, чтобы освободиться, но тот не смог даже увидеть печать, сдерживающую её. Кроме того, прочность тела затрудняла ещё и энергетические воздействия, что означало необходимость пересиливать сопротивление грубой мощью.

"Нужно найти кого-то, кто сильнее девятихвостой полубожественной кицуне, при этом обладает знаниями, минимум не уступающими учёному, от скуки создающему новые расы", — пленница собственного тела стиснула зубы, чувствуя как в ней вскипают и сталкиваются злость и страх...

Тама многим хотела отомстить, от оммёдзи и императора, которые сумели её запечатать в первый раз... и до Франкенштейна, который смел играться с ней, словно с безвольной игрушкой, а то и непослушным домашним животным. Сейчас она была бессильна, но у неё было много времени, чтобы если не вернуть свою мощь, то получить нечто иное... а может быть и воспитать учеников, которые исполнят волю наставницы.

"Кушина и Минато собираются просто жить... Они хотят просто жить и наслаждаться этой жизнью... Наслаждаться жизнью слабых существ, мимо которых пролетают года... А ведь казались амбициозными разумными. Глупцы. Нам с ними не по пути", — приняв это решение, запертая в человеческом теле кицуне ускорила свой шаг, стремясь быстрее выполнить просьбу "подруги".

В конце концов, даже если её дороги с бывшими шиноби разойдутся, это вовсе не означает, что уходить нужно сегодня.

...

Виктор Франкенштейн, запечатавший себя в автономной человекоподобной исследовательской платформе, стоял перед тумбой, над которой висело глазное яблоко, превосходящее размерами человеческую голову. Необычный орган, который мог бы принадлежать какому-нибудь гиганту, парил в столбе золотого цвета, обеспечивающем ему защиту от физических повреждений и большинства энергетических воздействий. Всё остальное помещение было пустым, и лишь стены, пол и потолок, представляли собой крайне точную иллюзию пространства, окружающего летящую в небе пирамиду.

— И они считают шаринган — величайшим додзюцу, — покачал головой учёный, сцепив руки за спиной, меняющими цвет глазами смотря на необычный орган, на поверхности коего то и дело вздувались алые прожилки сосудов. — Потрясающий механизм контроля духовной энергии.

Это было удивительно, но в Конохе доктор наткнулся на глаза, которым место было не среди шиноби и их чакры, а скорее в Японии, с оммёдзи с духовными практиками. В конце концов, бьякуган, созданный выпускать волны духовных частиц, которые оседают на предметах и начинают испускать излучение (быстро сходящее на "нет"), уникальное для каждой пары этих глаз, предназначен для манипуляций свободной духовной энергией как своей.

Насколько сумел понять Франкенштейн, сильный владелец бьякугана, использующий именно духовную энергию, сможет овладеть аналогом телекинеза, самолевитации... создания иллюзий и материальных объектов (вряд ли, конечно, но теоретически возможно). Однако клан Хьюга, члены коего обладают этим додзюцу, поголовно наделены чакрой, которая является более сложной и "тяжёлой", из-за чего манипулировать ей теми же механизмами не получается.

"А ведь здесь реализован принцип телепорта, которым я пользуюсь: разница лишь в том, что я создаю две абсолютно идентичные области пространства, а бьякуган создаёт одинаковые зоны, но разных размеров. Первая зона — область внутри глаза, а вторая — сфера вокруг владельца додзюцу. Выпускаемые духовные частицы создают сферу, которая копируется внутри органа "зрения". Воздействуя же на духовные частицы внутри бьякугана, пользователь влияет и на их пару, находящуюся снаружи... Пожалуй, это звучит безумно даже для меня", — потерев подбородок пальцами правой руки, Виктор был вынужден признать, что сколь бы необычной ни была эта теория, но её подтверждение висит прямо перед ним, внутри защитного барьера.

— Я должен попробовать реализовать этот принцип самостоятельно, — пробормотал мужчина.

— Отец, до отправки пирамиды осталось пятнадцать минут, — прозвучал из пустого пространства голос Нурарихёна. — Мы ожидаем тебя в комнате управления полётом.

"Даже жаль, что из-за чакры, Хьюга не способны натренировать свои глаза. В конце концов, для них это сравнимо с попыткой ребёнка, никогда не занимавшегося физическим трудом, поднять вес равный собственному телу... одной рукой. Не удивительно, что создатель данного додзюцу предпочёл использовать более подконтрольную и "лёгкую" духовную энергию", — пообещав себе вернуться к этому вопросу после того как они выйдут из портала, Франкенштейн направился к выходу из маленькой лаборатории, собираясь присоединиться к остаткам своей команды в комнате управления.

Из-за того, что Тамамо но Маэ предпочла свой путь, который пересёкся с интересами учёного, Кукла и Френки захотели осесть в Элементной Империи, ну а Мукаде отказался от предложения присоединиться к путешествию, вместе с ним остались Нурарихён и Мао (при этом второй, после выхода в большой мир, собирался сбежать). Мужчина не был обозлён, разочарован или обижен, лишь на грани сознания ощущался какой-то дискомфорт, который можно было интерпретировать как досаду. Впрочем, благодаря навыкам создания телепортационных аномалий, он всегда мог найти нужных ему разумных, дабы привлечь к своим проектам...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Колонизательная

Примечание к части

Начало новой арки.

(Северная-Америка. Одна тысяча семьсот пятидесятый).

Полуденное солнце ярко светило над побережьем материка, на которое волна за волной накатывали океанические воды, создавая равномерный гул. Пенные гребни, задерживаясь на мелкой гальке, которой был усыпан весь берег насколько хватало взгляда, стремительно истаивали под лучами светила и порывами ветра. В далёких синих небесах, украшенных пятнами серых и белых облаков, летали чайки, оглашающие окрестности своими пронзительными криками...

В небольшом портовом городке, носящем название "Литл-Лондон", в этот час во всю кипела работа: недавно вернулись рыболовные корабли, ушедшие на промысел задолго до рассвета, из трюмов которых теперь выгружалась их добыча; в воздухе разносились голоса моряков и рабочих, стук молотков и топоров, лай собак и ржание лошадей, смех и крики детей; запахи готовящейся еды, смешивались с вонью навоза, пота и дыма. Кроме наличия причалов, используемых как склады амбаров и городской ратуши в два этажа, в поселении имелось единственное строение из камня, которым была высокая Церковь Спасителя, похожая на маленькую крепость с колокольной башней.

Чуть в стороне от Литл-Лондона, на небольшой возвышенности стоял деревянный форт, окружённый надёжной высокой стеной. Он играл одновременно и оборонительную роль, на случай нападения кого-либо, и являл собой официальную резиденцию настоящего правительства (в конце концов, ратуша была построена не так уж и давно).

Благодаря тому, что портовое поселение было не слишком большим, все его жители знали друг друга в той или иной степени, из-за чего появление чужаков сразу становилось общедоступной новостью. Обычно новые люди прибывали на кораблях, и задерживались в этом месте на тот срок, чтобы разгрузить одни товары, загрузить другие и вновь уйти в рейс, либо же отправиться вглубь материка. Время от времени прибывали путники из дальних земель, привозя новости о конфликте с краснокожими дикарями, но и появлением странника "из ниоткуда", горожан было не испугать (сложно не верить в мистику, когда видишь её проявления на регулярной основе).

...

Одетый в кожаный чёрный плащ с широкими рукавами, высоким воротником и широким поясом с серебряной пряжкой, широкополую кожаную шляпу, высокие сапоги и чёрного цвета и тонкие белые перчатки, Виктор сидел за массивным столом, сколоченным из толстых досок, на грубом стуле с неудобной спинкой, стоящем в дальнем от входа углу зала трактира. Перед ним стоял наваристый рыбный суп в глубокой миске, на блюде лежали куски хлеба с сыром и зеленью, рядом с ним пристроилась пузатая кружка с чем-то алкогольным, что мужчина затруднялся идентифицировать.

В мутные окна бил дневной свет, в распахнутую дверь врывались звуки с улицы, за стойкой стоял хозяин заведения, одетый в грубую рубаху серого цвета, рукава коей были закатаны до локтей, и передник, украшенный въевшимися пятнами (уже на протяжении двенадцати минут он протирал одну и ту же кружку, и останавливаться на этом явно не собирался). Недалеко от стойки, за коротким столиком для двух-трёх человек, устроились двое мужчин крепкого телосложения, то и дело поглядывающие на чужака подозрительными взглядами.

Все делали вид, что не происходит ничего необычного: трактирщик, имеющий очевидный опыт сражений, случайно держался рядом со шпагой и мушкетом, которые прятал под стойкой; верзилы всегда носили с собой короткие металлические дубинки, обмотанные несколькими слоями дублёной кожи, а также пистолеты, висящие в кабурах на бёдрах; волшебник, уже десять минут стоящий на улице, случайно решил ощупать пространство при помощи магии... ну а Франкенштейн, без какой-либо причины фонил в пространство святой силой. Самым же обыденным являлось то, что к заведению, по всем признакам являющемуся весьма популярным, простые люди не приближались уже почти восемь минут.

"Наконец-то", — хмыкнул про себя учёный, отправляя в рот ещё одну ложку похлёбки.

Спустя несколько секунд, в дверном проёме показался тот самый чародей, коего обнаружили пассивные системы сканирования пространства, установленные в автономную человекоподобную исследовательскую платформу. Он был высок, обладал рыжими волосами до плеч, густыми усами и прямым носом, подчёркивающим волевые черты худого лица. Его одежда состояла из заправленных в сапоги грубых серых штанов, серого же плаща до колен, ну и шляпы с серебряной звездой шерифа.

Молча незнакомец подошёл к трактирщику, который без слов налил ему в кружку (другую, а не ту, которую протирал) какой-то алкогольной бурды, после чего блюститель закона направился точно к доктору. Не спрашивая разрешения, он уселся на стул напротив, вперив в чужака холодный взгляд глаз болотного цвета.

— Я не видел вас здесь раньше, — наконец, убедившись в отсутствии хоть какой-то реакции со стороны Виктора, подал голос волшебник.

— Было бы странно, если бы видели, — безразлично отозвался Франкенштейн. — Хотя и многообещающе.

— От чего же? — приподнял брови шериф.

— Учитывая, что я прибыл только сегодня, факт нашего раннего знакомства означал бы, что я научился путешествовать во времени, — спокойно ответил учёный.

— Шутить изволите, господин инквизитор, — холодно констатировал рыжеволосый мужчина, между бровями которого пролегла морщина.

— Отнюдь, — безразлично пожал плечами доктор. — Просто озвучиваю одну из версий того, что могло бы быть реальностью, в случае если бы мы уже когда-то виделись, господин волшебник.

Говорить о том, что инквизитором не является, да и из Церкви Спасителя был изгнан, при этом ещё и клеймён еретиком, Виктор не стал. В конце концов, если людям угодно самим себя обманывать, навешивая ярлыки, кто он такой, чтобы разубеждать их в заблуждениях?

Чародей, который было напрягся при словах чужака, не видя и не ощущая угрозы со стороны "церковного пса" (которых, после подписания мирного соглашения, стали звать "паладины"), немного расслабился. Всё же устраивать схватку с явно опытным квинси-боевиком, да ещё в центре вверенного ему города, было далеко не самой лучшей идеей.

— Вильям Гордон, — представился блюститель закона.

"Шериф — это самый сильный и страшный преступник, которому простые люди отдают власть, чтобы он окорачивал других преступников", — промелькнула в разуме учёного ироничная мысль.

— Виктор Франкенштейн, — ответил любезностью на любезность гость Литл-Лондона.

— Как местный представитель власти, я вынужден предупредить, что не потерплю беспорядков на улицах города и в его окрестностях... В том числе — самосуд и другие проявления "борьбы с ересью", — после ещё одной паузы, холодным тоном заявил собеседник, так и не притронувшийся к своему пойлу. — Здесь вам не Европа, где власть церкви непререкаема и вы можете творить всё, что взбредёт в голову. Тут у нас хватает врагов и без того, чтобы грызться между собой, а потому даже оборотни или вампиры, пока они не нарушают закон, имеют те же права, что и обычные люди. Если же на чей-то счёт у вас, мистер Франкенштейн, появятся подозрения, то вы должны будете высказать их мне, либо кому-то из моих помощников, чтобы мы со всем разобрались. Я понятно выражаюсь?

— Более чем, — всё тем же тоном, которым говорил в начале, отозвался доктор. — Что-нибудь ещё, шериф?

— Да, — волшебник отодвинулся от стола, по всей видимости собираясь уходить. — После того как закончите здесь, мистер Франкенштейн, вам следует пройти в Церковь и переговорить с отцом Джеймисоном: он является ответственным за вашу братию на все ближайшие окрестности. И не советую злить старика, так как я своими глазами видел его в деле. За счёт опыта, он десяток таких юнцов как ты скрутит.

— Неожиданно услышать похвалу в адрес церковника, от волшебника, — изобразил намёк на удивление учёный, пропустив мимо ушей слова о своей юности (всё же внешне ему можно было дать от двадцати до тридцати, чему способствовали отсутствие морщин, жилистое тело и чистая кожа без волос).

— Трудно не уважать человека, который прикрывает твою спину в бою, — без тени веселья в голосе ответил Гордон, после чего поднялся на ноги и, махнув трактирщику рукой, быстро удалился к выходу.

"Душевно поговорили", — отметил доктор, продолжая механическими движениями поглощать пищу.

* * *

(Азия. Территория Империи Земли).

На равнине, вытоптанной сотнями тысяч пар ног, встретились две грозные армии: под знамёнами зелёных цветов стояли смелые и доблестные защитники государства, чей долг заключался в том, чтобы любой ценой остановить подлых и жестоких завоевателей, ну а под стягами красных цветов, в атаку готовились идти славные освободители, несущие свет новой эры дикарям и варварам, погрязшим в жестокости, жадности, эгоизме. Однако же битва, которая должна была склонить чашу весов в многолетнем противостоянии на одну из сторон, так и не случилась из-за одного-единственного человека, вставшего между обеими ратями.

Он был одет в чёрную шёлковую рубашку без рукавов, облегающую могучий торс, увитый жгутами мышц, словно вторая кожа, свободные чёрные штаны и сандалии, оставляющие открытыми пальцы ног. Его огромный рост выделялся даже среди европейцев, которые сами по себе были выше азиатов, ну а здесь, на этом поле, рыжеволосый мужчина, над коим будто бы не властно было время, мог сойти за какого-нибудь великана.

...

— Что нам делать, генерал? — спросил полковник, командующий корпусом нелюдей, у пожилого седовласого мужчины, всё ещё широкого в плечах (пусть в основном за это следовало благодарить доспехи).

— Он бросает нам вызов, — хмуро констатировал Чен, пальцами правой руки оглаживая тонкую бородку, заплетённую в косичку. — Всем нам, а не только Республике.

— Но это же безумие! — воскликнул молодой человек в чешуйчатой чёрной броне, левой рукой придерживающий знамя генерального штаба. — Только у нас восемьдесят тысяч воинов, из которых десять тысяч — обладающие магией нелюди. И это ещё не говоря о Мёртвом Легионе и вампирах. Землеройки же собрали почти сто тысяч...

— Это Великан, — хмыкнул генерал. — Он уже десять лет нападает на отдельные подразделения, не разбираясь в том, кому они принадлежат. В командовании смеялись, шутя над тем, что он может начать штурмовать города... Похоже, что дошутились. Полковник?

— Да, мой генерал? — дёрнув ухом, волк в человечьей шкуре посмотрел на старика жёлтым глазом.

"А ведь в юности я и помыслить не мог, что монстры из старых сказок будут на нашей стороне", — старик усмехнулся собственным мыслям.

— Отправьте крысу к землеройкам: пусть отнесёт послание с предложением о временном перемирии, — глаза командующего армии хищно сверкнули. — Думаю, победа над этим чудовищем и в их, и в наших интересах.

...

Юдзиро ощущал предвкушение, словно гурман из благородной европейской семьи, оказавшийся на званном ужине, угощение для которого готовили самые известные повара. В его теле, напряжённом словно сжатая пружина, буквально бурлила КИ, настолько густая и мощная, что её можно было увидеть и невооружённым взглядом. Тысячи взглядов, от ненавидящих и злорадных, которые бросали те, кто потеряли во время неожиданных нападений друзей и родню, до испуганных и паникующих, словно музыка ласкающая слух, лишь разжигала в желудке чувство голода.

"Скоро... Скоро я наконец-то наемся", — губы "героя" растянулись в улыбке, которую невозможно было назвать как-то иначе, нежели "кровожадный оскал хищника".

В какой-то момент две армии стали перестраиваться, готовясь к бою уже не друг с другом, а с общим врагом, зажатым в тиски. Кого-то другого это могло испугать, но Ханма осознанно провоцировал обе рати на то, чтобы его считали более опасной и приоритетной целью (из-за чего даже вражда огневиков и землероек стала менее яростной). А затем, с одной стороны полетели железные ядра, разогнанные магами металла, а с другой — молнии, огненные шары, световые сгустки...

Юдзиро крутанулся на месте, ударяя ладонями по воздуху, тем самым создавая "воздушные кулаки" при помощи КИ, которые встречались со снарядами, летящими более или менее точно. Впрочем, вскоре ему это надоело и, вместо одиночных "выстрелов", Великан закрутил вихрь энергии, сработавший не хуже щита, отразившего все дистанционные атаки. Мощную же электрическую дугу он блокировал, ударом ноги создав серп испепеляющего пламени, сработавший словно громоотвод.

Со стороны Республиканцев раздался зов труб, а затем земля вздрогнула под поступью пятидесятитысячной армии мёртвых, одетых в белые одежды, с закрывающими лица масками демонов. Они были вооружены молниевыми и световыми копьями, огнемётами, ну и кривыми мечами...

"Пустышки. Какая гадость. Всё равно, что есть воздух... воняющий падалью. Хотя... перед основным блюдом можно и размяться", — подняв руки с направленными в сторону противника ладонями, Ханма согнул пальцы на манер изогнутых когтей и полыхнул изумрудным пламенем, закрутившимся вокруг его тела в бешеном танце...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Узнавательная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот пятьдесят первый).

Литл-Лондон нравился Виктору: здесь жили сильные смелые люди, которых трудно было чем-либо удивить, и которые умели держать дистанцию между собой, сохраняя добрососедские отношения, но при этом не навязываясь для близкого общения. Промышляли здесь в основном ловлей рыбы и торговлей, но и мелкие производства вещей первой необходимости имелись. Настоятель местной Церкви Спасителя (сурового вида высокий худой старик, отзывающийся на "отец Джеймисон"), к некоторому облегчению Франкенштейна оказался человеком скорее практичным, а не фанатичным: узнав о том, что гость города был изгнан из церкви, он потребовал клятву, запрещающую причинять вред жителям города иначе, нежели в целях самообороны, после чего "простил все грехи сыну Спасителя, ступившему на путь исправления".

Разумеется, в той же Европе слова старика, сосланного в колонии в качестве наказания за то, что перешёл дорогу кому-то из родовитых квинси, не значили вообще ничего, но формальности оказались улажены и потенциально полезный член общества получил разрешение на жительство. Что же до клятвы, то она вовсе представляла из себя засов на двери, который предназначен против вторжения честных людей, в то время как любой мелкий воришка найдёт способ её обойти. К примеру сам учёный, если бы захотел облагодетельствовать горожан, сделав их сильнее, живучее и более приспособленными, мог бы превратить их всех в амфибий-людоедов, при этом оставаясь чистым и перед собой, и перед пожилым квинси...

Заплатив налог, благо в золоте он нужды не испытывал, доктор решил построить свой особняк на небольшом каменистом островке, находящемся чуть в стороне от Литл-Лондона: при помощи магии земли, алхимии и рунных конструкций, отрезанный от материка кусочек суши был укреплён, немного расширен, а затем и накрыт комплексом защитных чар, начиная от отводящих внимание и до смещающих в подпространство, из-за чего попасть на него без приглашения стало задачей нетривиальной. После этого из серого камня были возведены стены и перекрытия двухэтажного здания с двумя башенками, благодаря чему строение напоминало перевёрнутую букву "П".

Снаружи особняк подвергся облицовке синим мрамором, изнутри же стены, полы и потолки обшили красным и белым деревом, ну а довольно высокие и широкие окна с большими подоконниками оказались закрыты мозаичными цветными витражами. Но и на этом Виктор не остановился, застелив полы толстыми коврами (преимущественно — алых и золотых цветов), стены украсили гобелены и картины, созданные усилиями некроголемов-автоматонов, в комнатах свои места заняли деревянные кресла, диваны, кровати, вырезанные из кусков янтаря и кораллов столы и шкафы, ну а под открытым небом возникли зелёная трава и невысокие фруктовые деревья. Ни лабораторий, ни мастерских там предусмотрено не было, лишь небольшая гостевая библиотека, заполненная в основном теми книгами, которые Франкенштейн написал сам.

Строительство могло бы быть окончено за дни, ну или хотя бы недели, но учёный демонстративно возился с этим добрые полгода, всё это время проживая на постоялом дворе Литл-Лондона. В результате же простые люди были уверены, что он построил себе одноэтажный добротный дом из брёвен, которые закупал у лесорубов и доставлял на рыболовных кораблях, ну а одарённые могли увидеть чуть больше, из-за чего у них возникали новые и новые вопросы. В конце концов магия квинси, как бы её обладатели не воротили носы от иных школ волшебства, для конструктивной деятельности подходила примерно также как меч, лук и рыцарские доспехи для строительства замка.

В этот раз Франкенштейн решил не спешить лезть в гущу событий, вместо этого отправляя вглубь материка птиц-разведчиков, собирая слухи, ну и занимаясь созданием нового своего детища, которое должно было затмить все прежние творения так, как солнце затмевает луну. Впрочем, это ему не помешало проследить за Мао, сбежавшим в стан краснокожих шаманов-радикалов, которые продолжали воевать с бледнокожими захватчиками везде где могли. Нурарихён порывался было отправиться за ним, но... был отловлен создателем и усажен учиться владению своими силами (в конце концов, свой потенциал он использовал едва ли на пятьдесят процентов).

...

На металлическом столе, установленном под люстрой из прожекторов, закреплённых на многосуставчатых металлических лапках, в специальном держателе стоял череп из серебра, верхняя половина коего была спилена так, что открывался вид на "мозг", состоящий из сотен мини-ИД, перемигивающихся изумрудными огоньками. Виктор, одетый в серую свободную робу, стоял у дальней стены перед широким экраном, на коем транслировалась увеличенная картинка сборочного процесса.

Черепная коробка, внутри которой и был расположен "мозг", по команде учёного была залита защитным гелем, после чего сверху опустилась своеобразная крышка и череп оказался запаян. Механические манипуляторы аккуратно подхватили артефакт, чтобы перенести его на соседний стол, где лежал скелет без головы, в середине груди коего размещался кокон из чёрных нитей.

— Приступаем к активации, — вслух произнёс Франкенштейн, отдавая команду специализированным ИД, следящим за всеми этапами эксперимента.

Манипуляторы присоединили череп к шейному отделу позвоночника, а затем по столу прошёл электрический разряд. Кокон из нитей словно бы ожил, начав расплетаться, оплетая всё тело подобием мышечного каркаса, а в его середине активировался генератор, похожий на серебряную сферу с множеством отверстий, из коих и "прорастали" чёрные жгутики. В то же время в глазницах образца маготехнологий вспыхнули сапфировый и изумрудный огоньки, постепенно разгорающиеся всё ярче и ярче.

Автономный логический интерактивный саморазвивающийся автоматон (сокращённо — АЛИСА), в течение пяти минут оказался полностью покрыт "мышечным каркасом", после чего искусственное тело начали сотрясать судороги, являющиеся стандартным комплексом обучения для ИД, которым только предстояло сделать свои первые шаги. Убедившись в том, что никаких отклонений на первый взгляд нет, доктор передал контроль процессов вспомогательным системам лаборатории, а сам направился к ложу, чтобы взглянуть на результат своих трудов через чуть меньшее количество посредников, в роли коих выступала и автономная исследовательская человекоподобная платформа.

...

Казалось, что ещё секунду назад ничего не было, а теперь вокруг есть воздух, состоящий из смеси газов и распылённых химических элементов, металлический стол, потоки частиц и волн, называемые светом, а также духовные и жизненные частицы, существующие в том же объёме пространства. Эти и многие другие знания всплывали в активной памяти, появляясь прямо из архивов, стоило лишь сфокусировать внимание хотя бы на чём-то...

"Где я? Лаборатория номер двенадцать; научно-исследовательский и производственный мобильный комплекс Виктора Франкенштейна. Третий этаж...", — продолжая лежать неподвижно (после проверки двигательных систем, в движении не было необходимости), объект АЛИСА начал "спрашивать" у своей базы данных всё новые факты, незамедлительно получая на них ответы.

"Кто я?", — тут же базы данных начали выдавать схемы строения конструкции скелета и дополнительного оборудования, включая и "мозг", состоящий из сотен мини-ИД, каждая из которых связана с небольшим запечатанным пространством, содержащим в себе специализированное вычислительное оборудование.

— Вижу, ты быстро осваиваешься, — прозвучал ровный голос, который сухо констатировал факт, при этом не выражая радости или разочарования.

Отдав команду своему телу, образец автоматона последнего поколения повернул голову так, чтобы глазами, в которые встроены сенсоры духовной и жизненной энергии, посмотреть на худого мужчину среднего роста, красующегося бледной кожей и лысой головой. Тут же базы данных предоставили информацию о том, кто это такой и какую роль играет в функционировании данной платформы.

— Создатель, зачем я существую? — спустя почти минуту, большая часть которой потребовалась на то, чтобы "научиться говорить", прозвучал столь же безразличный вопрос.

— Чтобы жить, учиться, развиваться, — ответил Виктор Франкенштейн, уголки губ коего приподнялись в какой-то неживой улыбке. — Чтобы найти смысл жизни. Это твоя цель, АЛИСА.

"Получено задание — найти смысл жизни. Сроки исполнения и иные ограничения не установлены. Необходимы дополнительные инструкции...".

...

Виктору было интересно наблюдать за тем, как изучает мир полностью искусственное разумное существо, обладающее огромными знаниями и никаким опытом. Он дал автоматону практически полный доступ ко всем помещениям пирамиды, не ставил жёстких ограничений и не требовал немедленного исполнения каких-либо целей...

В первый же день АЛИСА, проанализировав информацию о людях, научилась пользоваться смесью жизненной и духовной энергии, которая называется чакрой, и создала из неё для себя оболочку из псевдоплоти, превратившись в девочку двенадцати лет с рыжими волосами и разноцветными глазами. В качестве одежды же она использовала серый комбинезон, похожий на тот, в котором впервые увидела своего создателя, давшего ей жизнь.

Часами АЛИСА могла рассматривать сборочные конвейеры, оружие, некроголемов (с последними она научилась общаться, предпочитая общество наиболее старых моделей).

— Ты бы мог сделать её более совершенной, — заметил Нурарихён, в один из дней пришедший в лабораторию доктора, где хозяин пирамиды в очередной раз занимался лишь ему одному понятными расчётами.

— Мог бы, — согласился учёный, стоя перед широким экраном, на котором с дикой для обычного человека скоростью мелькали схемы и примеры. — Но в данном случае совершеннее — не означает лучше.

— Почему же? — нахмурился беловолосый мужчина, выглядящий как юноша лет шестнадцати, одетый в белое японское одеяние.

— Потому, что совершенству нет необходимости преодолевать трудности, на пути решения проблем сталкиваясь с необходимостью делать выбор, который служит средством получения опыта, в результате чего происходит взросление личности, — прозвучал спокойный ответ Виктора, даже не обернувшегося для того, чтобы ответить "сыну".

— Какой в этом смысл? — спросил ёкай, нахмуривший брови и сжавший кисти рук в кулаки за своей спиной.

— Я хочу понять некоторые вещи, вызывавшие вопросы везде, где бы мне ни встречались следы деятельности Создателя, — вроде бы и ответил, но при этом не сказал ничего полезного Франкенштейн, а затем резко спросил: — Неужели ты ревнуешь?

— Было бы к чему, — фыркнул "сын", устремляя взгляд на схемы. — Ты хочешь создать нового автоматона из микроскопических механизмов, каждый из которых будет привязан к запечатанному пространству с "мозгом"? Это будет нечто вроде Френки, но из железа?

— Не совсем... — начав отвечать, учёный неожиданно прервался, а затем и вовсе погасил экран, после чего развернулся к выходу. — Присмотри за сестрой: я бы не хотел, чтобы она в порыве своего любопытства поломала результаты многолетней работы. У меня гости.

— Хорошо, — досадливо дёрнув уголком рта, ответил Нурарихён, смотря в спину уходящему мужчине. — ...отец.

...

Гости, появившиеся на краю барьера, терпеливо дождались того момента когда им позволят войти. Оказавшись же на территории острова, оба мужчины некоторое время рассматривали необычный особняк, радикально отличающийся от деревянного дома, который они видели через иллюзию (на самом деле дом из брёвен тоже существовал, просто находился в другой складке пространства).

К чести обоих гостей, они довольно быстро взяли себя в руки и, вполне уверенным шагом, направились через поросшую зелёной травой лужайку к деревянным двустворчатым лакированным дверям, расположенным в центральной части дома... на равном расстоянии между правой и левой башнями. Стоило же им оказаться на пороге и взяться за висящий на цепочке молоточек, как вход открылся, а навстречу им вышел сам Виктор Франкенштейн, одетый в белоснежную рубашку с коричневыми жилетом и брюками, в домашних мягких туфлях из шерсти.

— Шериф, святой отец, — изобразив тень дружелюбной улыбки, поприветствовал двух влиятельнейших людей Литл-Лондона учёный. — Неужели я совершил какое-то преступление против горожан, и вы пришли меня арестовать... либо судить на месте?

— Очень надеюсь, что — нет, сын мой, — чуть усмехнулся высокий седой старик, одетый в тёмную монашескую рясу, из-под которой выглядывала белоснежная военная форма квинси.

— Виктор, при нашей первой встрече я принял тебя за инквизитора, — заговорил Уильям Гордон, одетый в свой обычный плащ, накинутый поверх лёгкого охотничьего костюма, ну и шляпу с серебряной звездой. — Однако же ты быстро доказал, что я ошибся. Среди нас не принято копаться в прошлом: среди тех, кто прибывает на Новую Землю большинство — это либо авантюристы, либо неугодные, либо вовсе преступники.

— Уильям, ты же знаешь, что я не люблю долгих бессмысленных разговоров, — изобразил намёк на недовольство доктор. — Я не нарушал законы и правила, которые вы установили, оказывал медицинскую помощь тем, кто ко мне обращался, честно торговал и покупал необходимые вещи за деньги. Так какие у вас ко мне претензии?

На последних словах учёный наклонил голову чуть влево, вопросительно изогнув брови.

— Мы несём ответственность за многих людей, сын мой, — спокойно отозвался квинси, который выглядел настолько спокойным, что вряд ли его кто-нибудь мог бы заподозрить в готовности к смертельной схватке (в ином случае он не стал бы активировать кровавую броню, за счёт духовной энергии делающую тело прочным как железо). — Даже сейчас я чувствую в тебе брата-квинси, но... всё то, что видят мои глаза, никак не сходится с тем, что может предоставить наша сила. Слишком уж она враждебна и с даром подчиняющих, несущих в себе частицу пустых, и с магией волшебников. Вот мы и хотели бы узнать, кто ты... или кого скрываешь.

— Ты уже год живёшь в Литл-Лондоне, — взял слово Гордон. — Сам должен понимать, что мы вынуждены подозревать всех и каждого...

— Не хотелось бы однажды узнать, что рядом с нами жил демонопоклонник, — вроде бы и пошутил, но при этом остался совершенно серьёзным старик, короткая белая борода которого будто бы засветилась на миг.

— Понимаю, — прикрыл глаза доктор, продолжая излучать дружелюбие, а через пару секунд молчания предложил: — Пройдёмте в дом и поговорим за кружечкой чего-нибудь горячего. Всего я вам, разумеется, не расскажу, но кое о чём поведаю. И — нет, я не демонопоклонник, святой отец, хотя в моей жизни и случались встречи с этими существами, в результате одной из которых я убил одного из них.

— Рад слышать, сын мой, — чуть более открыто улыбнулся квинси, но свою защиту так и не убрал. — С удовольствием послушаю эту историю.

— Возможно, но как-нибудь в другой раз, — отозвался Франкенштейн. — Возвращаясь же к тому, кем я являюсь... Я — учёный.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Сговорительная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот пятьдесят второй).

В главном зале Храма Спасителя, похожего на маленькую крепость, построенную вблизи Перекрёстка Пяти Путей, в этот день собралась необычная компания: часть скамей, стоящих двумя рядами у правой и левой стен занимали святые отцы, облачённые в монашеские рясы, из-под которых выглядывали элементы боевых одежд квинси, соседствовали с ними волшебники, красующиеся простыми и практичными костюмами для верховой езды, поверх коих накидывали плащи и куртки, ну а кроме них, несколько обособленно, собрались люди в дорогих камзолах и аристократичных костюмах. На импровизированной сцене, перед алтарём (служащим главным накопителем духовной энергии, поддерживающим все защитные функции здания), ничуть не смущаясь устремлённых на него десятков глаз, стоял отец Джеймисон, правая рука коего была направлена на деревянный манекен, установленный у левого края свободного пространства.

— Приступай, брат мой, — чинно произнёс низкий седой старик, опирающийся на короткую узловатую трость (только вот никого не обманывала его внешняя немощь, так как о скрывающейся в его душе силе знали абсолютно все присутствующие).

Духовные частицы, в той или иной концентрации находящиеся везде, подчиняясь воле немолодого квинси впитались в его руку, а затем, после их преобразования в святую силу, выплеснулись наружу и сформировали магический круг. Спустя мгновение влага, сконденсированная в длинную толстую иглу превратилась в лёд, а затем со стуком вонзилась в голову мишени. Тут же зал взорвался неверующими, восторженными, а в ряде случаев — гневными возгласами церковников, прекрасно знающих о возможностях своей организации, магия коих предназначена для борьбы со злом...

В то же время волшебники, более спокойно относящиеся к применению различных магических практик, начали обсуждать увиденное вполголоса, озвучивая различные догадки и предположения. Только обычные люди, далёкие от мистических искусств, смотрели с неким непониманием: для них умение создавать стрелу изо льда, продемонстрированное стариком, ничем не отличалось от создания стрел из света.

— Тишина, — настоятель храма, в коем и происходила эта встреча стукнул тростью по полу, выпустив часть собственного духовного давления. — Продолжай, брат мой.

Отец Джеймисон направил на манекен указательный палец правой руки, после чего показательно медленно повторил процедуру сперва сбора и преобразования духовных частиц, а затем и создания круга из символов, соединённых ровной линией. Узор мигнул, а в мишень ударил слабый разряд молнии, заставивший прозвучать характерный треск в наступившей после действий старшего квинси тишине. Запахло озоном (хотя, не многие вообще задумывались о таких словах), от деревяшки стал подниматься дымок.

Джеймисон вновь выставил перед собой ладонь, создал новый рунный круг и... в цель полетел уже огненный шар, взорвавшийся искрами.

— Еретик! — не выдержал худощавый квинси средних лет, вскакивая со скамьи и указывая на младшего из стариков дрожащей рукой. — Кому ты продался, чтобы получить эту силу? Отвечай!

Соседи церковника молчали, но по их лицам легко было понять, что и они хотят знать ответ на данный вопрос. Только вот настоятель храма не собирался позволять в своём присутствии подобные вольности...

— Брат Альберт, если ты сейчас же не закроешь рот и не дашь нам объяснить всё по порядку, то весь следующий год будешь моим личным партнёром по тренировкам, — старческие пальцы сжались на навершии трости, заставляя дерево жалобно заскрипеть, а затем и начать крошиться.

— Я... прошу прощения, отец Карлос, — побледнев, отозвался мужчина, однако же садиться на место не спешил. — Все мы знаем то, что магия квинси не позволяет подобных действий, и единственным способом обрести иную силу является уход в услужение одному из пантеонов... либо же демонов.

— Сядь, — гаркнул старший церковник, неоформленной волной духовных частиц сбив слишком много себе позволяющего сопляка с ног, из-за чего тот плюхнулся на скамью, ощутив себя так, будто бы упал с лошади на полном скаку. — Сейчас мы дадим ответы на многие ваши вопросы, братья. Проявите терпение. И не забывайте, что терпение — благодетель...

За последующие полчаса отец Джеймисон рассказал о том, что в его вотчине поселился необычный маг, который ощущается как квинси, но владеет куда более обширными силами. Он поведал высокому собранию, что Виктор Франкенштейн, по его же собственным словам, был изгнан из церкви за ересь, так как искал способы стать сильнее и познать тайны мира... и о том, что учёный, долгое время путешествовавший по свету, создал собственный магический язык, независимый от пантеонов, Системы Божественных Чудес и демонов.

— Чушь...

— Абсурд...

— Невозможно...

— Господа, прошу тишины, — со своего места поднялся молодо выглядящий мужчина-волшебник, одетый в рубашку, брюки, кожаную куртку и сапоги. — О том, что создание магического языка, независимого от богов — это невозможно, нам следует расспросить предков... если какой-нибудь некромант сможет призвать одного из них. Да-да, друзья мои, я говорю о небезызвестной всем нам Мать-Магии.

— Господин Вашингтон... Джордж, не хотите же вы сказать, что один человек, будь он хоть тысячу раз одарённым, сумел повторить то, на что первые волшебники положили сотни жизней и десятки лет упорного труда? — вопросительно выгнув брови, спросил немолодой уже чародей, сидевший на одном из последних рядов скамей.

— А почему бы и нет? — усмехнулся волшебник. — В конце концов, идти по кем-то проторённой тропе проще, нежели прокладывать совершенно новую. Кроме того, господа, с чего вы взяли, что он был один? Вполне вероятно, что остальные разработчики данного... рунного языка... остались где-то в другом месте: на востоке, например. Да и где гарантия, что они именно создали новый язык, а не нашли чью-то давнюю разработку, забытую из-за того, что после создания Мать-Магии волшебниками, многие пантеоны всерьёз обеспокоились сохранностью монополии на подобного рода чудеса. Я вижу эту ситуацию так: некий молодой исследователь наткнулся на какие-нибудь руины, где нашёл упоминания древней разработки... а то и вовсе записи о сотворении Мать-Магии. С помощью этих знаний, которые он подстроил под себя, этот авантюрист достиг некоторых успехов в магии, и, разумеется, решил вписать своё имя в историю. Но так как путь в Европу ему заказан из-за изгнания из церкви, главы которой скорее закопают выскочку, нежели дадут ему прощение грехов, он решил укорениться в Новом Свете.

— Складно говоришь, волшебник, — усмехнулся один из наиболее радикальных квинси, красующийся острой светлой бородкой на правильном аристократичном лице. — Может быть ты ещё и предложишь нам, что со всем этим делать?

— От чего же не предложить, если у вас своих идей нет? — Джордж хищно сверкнул глазами и, дабы не дать себя перебить, усилил голос магией: — Даже если всё, чем Франкенштейн обладает — это знания о десятке-другом рун, которые являются частью магического языка, независимого от ныне существующих пантеонов и божественных систем, лично для нас это шанс... шанс дать настоящую магию нашим детям, рождающимся без дара к волшебству из-за того, что местные боги не позволяют Мать-Магии инициировать создание ядер и духовных каналов. Квинси может и не поймут этого, но вы — волшебники — это другое дело. Скажите, каково вам понимать, что из-за изгнания с родины вы стали последними настоящими волшебниками в роду? Я знаю, что некоторые из вас начали искать пути решения проблемы: кто-то обучает потомков шаманизму, телекинезу, управлению стихиями напрямую... либо же рунным алфавитам богов, работающим везде. Но разве вам не хочется быть уверенными в будущем наших потомков? Магический язык, не требующий "платить дань" кому-то третьему, при этом рискуя остаться без данного инструмента из-за того, что кто-то на той стороне отрезал тебя от источника силы? Я готов пойти на этот риск.

— А если Франкенштейн создал этот язык, а не нашёл его? — спросил волшебник из задних рядов. — Ведь это означает, что он может назначить дань, а то и контролировать тех, кто использует его изобретение.

— Даже если так, то я предпочту пойти на поклон к человеку, а не одному из существ, с которыми мои предки воевали за независимость волшебников, — чеканя каждое слово, заявил Вашингтон. — С человеком можно договориться и его желания просто понять. Да и мы с вами сможем предложить ему магический контракт, который не позволит ему злоупотреблять нашим доверием.

— Скажу даже больше того, — вновь подал голос настоятель храма. — В лучшем из вариантов, мы сможем стереть различия, стоящие между квинси Нового Света и волшебниками, живущими с нами рядом. У нас у всех будет одна магия... пусть мы и не откажемся от альтернативных путей развития.

— Кроме того, война с краснокожими слишком затянулась, — почувствовав поддержку, Джордж начал развивать первый успех, ради чего даже вышел на сцену. — Каждый месяц мы теряем волшебников, которых некем заменить, и квинси, которых долго обучать. Не далёк тот час, когда мы вовсе окажемся без магической поддержки: не стоит рассчитывать, что поток беженцев, изгнанников и авантюристов из Европы останется прежним. Уже сейчас европейское сообщество волшебников знает, что Мать-Магия здесь почти бессильна. Договариваться же с местными богами...

— Что мы вообще знаем о Викторе Франкенштейне кроме того, что он рассказал о себе сам? — уточнил один из членов группы простых людей, являющихся землевладельцами, торговцами и промышленниками.

— Мои знакомые из Ватикана, которым я могу доверять в подобных вопросах, провели небольшое расследование, — отозвался настоятель храма. — Следы этого человека удалось найти в Европе, но они теряются в Азии... Кроме того, первые упоминания его имени относятся к первым годам этого века. Иными словами, его возраст куда больше, нежели кажется на первый взгляд.

— Или же он — самозванец... ну или сын того Виктора Франкенштейна, упоминания о котором нашли ваши друзья, — пришёл на выручку старику Джордж, лихорадочно соображающий, как самому выйти на контакт с интересным волшебником, и что ему можно предложить... если он оправдает ожидания.

— Господа, — привлёк к себе внимание невысокий полноватый мужчина в круглых очках и котелке на голове. — Может быть я скажу полную глупость, так что поправьте меня, но у нас нет причин отказываться от сотрудничества с мистером Франкенштейном. Если у него есть магический язык, не требующий взаимодействовать с богами, демонами и им подобными сущностями — это же прекрасно! Нам же следует убедить его поделиться знаниями, в обмен на... Что мы можем ему дать? Ну и на всякий случай, прежде чем начать обучать новых волшебников новой магии, нам следует заключить контракт, который не позволит менять условия сотрудничества. И, разумеется, нам следует как можно дольше скрывать то, что Мать-Магия не может инициировать новых обладателей силы, если они рождаются в Новом Свете.

— Хорошая идея, — Джордж одобрительно кивнул своему соратнику. — Кроме того, нам следует продолжить освоение шаманских практик... не только для войны с краснокожими. Все ведь понимают, что когда план начнёт реализовываться открыто, у нас уже не будет возможности отправлять женщин в Европу, чтобы наследники рождались там, тем самым обходя сопротивление здешнего пантеона?

Ответом ему были негромкое ворчание, хмурое молчание, суровые кивки и тяжёлые взгляды. Все присутствующие на этом собрании были связаны контрактами и клятвами, закреплёнными на душах при помощи волшебства, благодаря чему подобные темы и обсуждались открыто...

— Я лично возглавлю переговоры с господином Франкенштейном, — заявил Джордж, нарушая тягостное молчание. — Если он — пустышка, то мы ничего не теряем, ну а если за ним действительно есть сила и знания, то мы обязаны их использовать на пользу общего дела. Предлагаю голосовать: кто "за"?..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вкладывательная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот пятьдесят третий).

Кроны древних рощ шелестели густой зелёной листвой, колышущейся будто бы вовсе без помощи ветра, пробивающиеся к земле лучики дневного светила скользили по земле, скрытой под сухими сучьями, прошлогодней листвой, тут и там встречающимися следами жизнедеятельности птиц и животных. Могучие духи природы, сотнями лет подпитывающие высокие толстые стволы, корни коих впивались в землю и пили влагу, с одинаковой благосклонностью принимая и воду, и жертвенную кровь, которую проливали четвероногие и двуногие хищники молчаливо стерегли это место от чужаков... не имеющих приглашения от хозяев скрытого города.

— Папа, а что такое — плохо? — спросила рыжеволосая белокожая девочка, один глаз коей сиял голубой, а другой — зелёной радужками, одетая в лёгкое жёлтое платье до колен, белые туфельки и шляпку с широкими полями, к ленте которой крепился красивый красный бутон.

— Субъективная негативная оценка тех или иных событий, — спокойным ровным голосом ответил худощавый мужчина, одетый в чёрный балахон с капюшоном, из-под края которого выглядывала маска чумного доктора, размеренным шагом продвигаясь через кажущиеся непроходимыми заросли... расступающиеся перед троицей пришельцев, чтобы вновь сомкнуться позади их спин. — Любое действие или событие, для кого-то кажущееся хорошим, для других может быть объективно плохим.

— Например? — продолжила спрашивать обладательница разноцветных глаз, похожая на невинную маленькую принцессу, с искренним любопытством крутя головой и рассматривая то, что обычные люди даже не увидели бы.

— Я создал тебя, чтобы ты могла познать жизнь во всех её гранях, чтобы самому ответить на возникшие у меня вопросы... С твоей точки зрения это хорошо? — вопросом на вопрос ответил Виктор, который двигался по лесу с такой лёгкостью, будто бы шёл по ровной дороге.

— Да, — убеждённо кивнула АЛИСА. — Мне нравится жить.

— Твой брат считает, что создав тебя, я в очередной раз заменил его, — продолжил объяснение Франкенштейн. — С его точки зрения — это плохо.

— Нура, ты считаешь, что моё создание — это плохо? — продолжая беспечно улыбаться, повернулась к шагающему следом за отцом Нурарихёну рыжеволосая малышка, для чего ей пришлось развернуть голову на сто градусов.

— Нет, — равнодушным тоном отозвался ёкай, пребывающий в своей человекоподобной форме, будучи одетым в несколько изменённую военную форму квинси. — У меня нет причин так считать.

— Понятно, — ещё раз кивнув, АЛИСА посмотрела уже на учёного, не издающего своим передвижением ни единого лишнего звука. — Папа, а зачем люди врут?

Беловолосый молодой мужчина не удержался от зубного скрежета, впрочем, быстро взяв себя в руки. Бросив холодный взгляд на сестру, он отвернулся в другую сторону, начав высматривать скользящих в чаще стражей, сопровождающих гостей с самой опушки.

— Основная причина лжи — страх, — ответил доктор, не оборачиваясь и не замедляя шага. — При помощи лжи разумные стараются скрыть какие-то свои, пусть даже надуманные недостатки, либо же изначально казаться лучше чем они есть, при этом считая, что таким образом повышают свои шансы на успех в каком-либо деле.

— Понятно, — серьёзно кивнула девочка, потом опять посмотрела на Нурарихёна. — Брат, ты меня боишься?

"Я тебя просто ненавижу", — мысленно ответил ёкай, чувствуя как кровь вскипает в жилах.

Медленно вдохнув и выдохнув, на что ушло несколько секунд, блондин полностью подавил бунтующие эмоции. В конце концов, как бы его ни раздражала АЛИСА, получившаяся излишне прямолинейной и жизнерадостной, сейчас требовалось иметь чистый разум и холодную голову, чтобы не совершить каких-нибудь опасных глупостей.

— Понятно, — в очередной раз сама ответила на свой вопрос малышка, продолжая лучезарно улыбаться. — Я никому об этом не скажу. Правда.

"Отец... я и не думал, что когда-нибудь начну скучать по Мао", — мысленно взвыл Нурарихён.

"Интересно, он до сих пор считает, что АЛИСА случайно задаёт эти вопросы?", — сам у себя спросил Виктор, прекрасно осознающий то, что дочь у него получилась с довольно пакостным характером, что стало следствием высокого показателя интеллекта и маленького жизненного опыта.

— Позже продолжим этот разговор, — прервал "детишек" Франкенштейн. — Мы на важной миссии. Вы не забыли?

— Я помню, — радостно хлопнула в ладоши девочка. — Дождаться не могу, когда увижу настоящую жертвенную пирамиду.

На это учёный ничего не ответил, лишь в его памяти быстро промелькнули события, случившиеся почти полгода назад...

...

В гостиной островного особняка, расположенной на первом этаже, горел яркий магический свет, льющийся от артефактной позолоченной люстры, а в воздухе разливалась негромкая ненавязчивая музыка. На двух полукруглых диванах, расположенных с двух сторон от круглого стола, заставленного различными напитками и экзотическими угощениями едва ли не со всего света, с удобствами расположились шестеро необычных разумных.

— Откуда вы родом, Виктор? — Джордж Вашингтон, одетый в белую рубашку и чёрные штаны, держа в руках изящный хрустальный бокал с золотистым напитком, который был доставлен порталом прямиком из восточной Европы, изобразил на лице самую благодушную улыбку. — Прошу простить мою невнимательность: я, видимо, прослушал этот момент.

Взгляд гостя то и дело соскальзывал с безукоризненно вежливого лица хозяина, на лежащую на середине стола толстую книгу, на кожаной обложке коей находилась надпись "Магический алфавит". Сокровище, за которое многие нынешние волшебники готовы передраться между собой, было выложено с небрежностью, будто бы она вовсе ничего не стоила. Впрочем, в определённом смысле это было верно, так как подобные знания вовсе не имели цены (по крайней мере — в золоте).

— Я не люблю вспоминать то место где родился, да и большую часть этих воспоминаний у меня отняла родная семья, причиной чего стала моя "дефектность", — Франкенштейн умудрился изобразить кавычки одними лишь интонациями. — Впрочем, я не сержусь на них: в конце концов, как учёному, мне не раз доводилось избавляться от неудачных образцов. Что поделать, если не все творения не только способны оправдывать высокие ожидания, но и просто достойны существовать?

— Брат Виктор, вы действительно считаете, что созданные своими руками... существа, равны по ценности собственным детям, рождённым любимой женщиной? — с недоумением и некоторым осуждением уточнил седой монах, присутствующий на импровизированных переговорах со стороны Церкви Спасителя (отца Джеймисона в этот раз решили не привлекать, чтобы не давать ему слишком большого влияния).

— А разве есть разница? — удивился доктор, механическими движениями рук нарезая на кусочки ананас, лежащий на его тарелке. — И в тех, и в других заложена жизнь; и у тех, и у других есть душа... Так какая разница, были они созданы в лаборатории, при помощи собственных рук, или в постели, при помощи иных органов?

— И всё же, наследование по крови — это очень важный фактор, — заметил третий гость, являющийся обычным человеком, представляющим интересы богатых спонсоров всего заговора. — Разве вам не хочется знать, что ваше наследие будет жить в кровных потомках?

— Если я захочу создать кровного потомка, мне для этого мне понадобится лишь капля моей крови, — ответил Виктор, внимательно наблюдая за реакцией собеседников. — Я не аристократ с родословной, перечисление которой займёт десятки минут, да и своим достижениям я обязан вовсе не какому-то дару крови. Таким образом я не считаю жизненной необходимостью назначать наследником кровного сына... как и вообще кого-либо.

— Неужели вы собрались жить вечно, брат Виктор? — спросил старый квинси, в глазах которого сверкнул опасный огонёк.

— Я буду жить так долго, как только смогу, — пожал плечами учёный. — В конце концов... даже боги имеют начало и конец пути. Однако же моё нежелание назначать кого-либо наследником имеет иную причину?

— И какую же? — вновь вклинился в беседу простой человек.

— Я не хочу давать кому-то из своих детей преимущество... как и позволять ему заблуждаться насчёт своей избранности, — наколов на вилку кусок фрукта, доктор отправил его себе в рот, прожевал, проглотил и продолжил: — Я не отказываю им в знаниях и помощи, но лишь до тех пор пока они стремятся к саморазвитию. Лишь то, что они создадут сами, по-настоящему будет принадлежать им.

— Интересный подход... — признал неодарённый мужчина.

— И он очень хорошо перекликается с нашими целями, — заявил Джордж Вашингтон. — Виктор, мы с друзьями уже не первый год работаем над тем, чтобы Новый Свет, Америка, получил свободу от метрополий. Государства Старого Света лишь выкачивают ресурсы из этих земель, ничего не давая в ответ, при этом с каждым годом их аппетиты становятся только больше. Мы же хотим создать государство, где люди будут свободными, а все пути для них станут открыты независимо от происхождения.

— Благородная цель, — без энтузиазма или негатива заметил Франкенштейн.

— Её достижение будет очень кровавым... если вообще произойдёт, — в свою очередь заметил Нурарихён, сидящий справа от отца, в то время как АЛИСА молча сидела слева, увлечённо поедая виноград, доставленный прямиком из Франции, отправляя в рот по одной ягодке.

— Мы знаем это и готовы к жертвам... но стремимся минимизировать их настолько, насколько это вообще возможно, — ответил волшебник. — Поэтому я предлагаю вам, Виктор, присоединиться к нам и сделать свой скромный вклад в общее дело. Ради будущего страны и всего мира...

— У меня будет условие, — меланхолично прервал начавшего было произносить пламенную речь Вашингтона учёный (сколько он их успел наслушаться за свою жизнь — даже ИД сосчитать будет сложно).

— Гхм-гхм... — откашлялся Джордж, слегка сбитый с толку.

— И что же это за условие, брат Виктор? — перехватил инициативу квинси. — Мы не готовы вносить в составляющийся свод законов кровавые жертвоприношения и подобные вещи.

Несмотря на то, что произнесено это было с намёком на шутку, во взгляде старика виделась холодная решимость. В конце концов, даже будучи сосланным на край света, он оставался убеждённым защитником людей (белых людей, пусть и на всех остальных ему не было плевать).

— Столь неэффективная растрата человеческого ресурса меня не интересует: если уж нужно будет приносить кого-то в жертву ради получения энергии, я предпочту крупный рогатый скот, в котором куда больше жизненных сил, — совершенно честно отозвался доктор. — Нет. Я хочу создать школу магии, знания для которой готов обеспечить лично...

— С этим не возникнет проблем, — заверил хозяина дома Джордж. — Правда вам придётся принести клятву, которую приносят директора таких школ как Хогвартс, Шармбатон и Дурмстранг. В ином случае родители не согласятся отправлять в ваше учебное заведение своих детей.

— Понимаю, — доктор прикрыл глаза на одно мгновение, после чего продолжил: — Кроме того, начальное образование чтению, счёту, письму, истории, географии и биологии должно стать общедоступным... и бесплатным.

— Вот с этим могут возникнуть проблемы, — заметил неодарённый гость. — Я даже приблизительно не могу себе представить, скольких затрат это будет стоить.

— Церковь могла бы взять на себя обязательства по просвещению молодых поколений, — заметил самый старый из переговорщиков. — Однако же возникнет огромная дополнительная нагрузка, из-за которой братья не смогут в полной мере исполнять привычные обязанности. Впрочем, если вы согласитесь пойти на некоторые уступки, брат Виктор...

— В этом не будет необходимости, — заверил собеседников Франкенштейн, приподняв уголки губ в улыбке. — Я готов взять начальные расходы по созданию гильдии учёных, при которой будут строиться школы, целиком на свои плечи.

Упоминать того, что он может добывать золото даже из обычного грунта, пусть и в несоразмерных вложенным усилиям объёмах, хозяин дома не стал. В конце концов никому ведь не станет легче, если выяснится тот незначительный факт, что благодаря некроголемам-автоматонам и порталам, один скромный учёный может разрабатывать месторождения полезных ресурсов практически в любой точке мира, сколь бы она ни была труднодоступной.

— Вы хотите дать гражданам страны, которую мы собираемся построить образование, уровень которого будет полностью зависеть от вас? — нахмурился Вашингтон, прекрасно понимающий то, насколько огромную власть получит подобный человек (директора магических школ тому прекрасный пример).

— Разумеется, я дам ряд клятв, которые мы обговорим позднее, но наука не должна зависеть от религии, публичной власти, как и от желаний богачей, — поочерёдно посмотрев на каждого из троицы заговорщиков, заявил доктор. — В свою очередь я не буду лезть в иные сферы влияния. Впрочем, если вы захотите иметь возможность консультироваться со мной по некоторым вопросам...

В комнате установилась тишина. Никто не спешил выкрикивать обвинений, укорять в наглости или сомневаться в возможностях любого из присутствующих: слишком уж хорошо они знали изнанку мира, скрытую от простого народа (пусть и не слишком качественно), ну и умели владеть собой. В конце концов глупо было бы одной фразой разрушить все договорённости...

— Мы обдумаем ваше предложение, брат Виктор, но сперва вы должны доказать, что способны решать подобные задачи, — подал голос квинси, разрушая неуютное молчание.

— Резонно, — согласился со стариком Франкенштейн. — Излагайте задачу. Если испытание покажется мне приемлемым — я его пройду. Если же нет... мы продолжим обсуждение в другой раз.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шаманительная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот пятьдесят третий).

"В сравнение с этим, земли клана Асакура смотрятся блёкло", — вынужденно констатировал Виктор, когда перед их маленькой делегацией расступились крайние кусты, открывая выход на опушку древнего леса духов и вид на поселение людей, прячущихся в его глубине.

В самую первую очередь в глаза бросалась пирамида из семнадцати ступеней, сложенная из золотых блоков, на поверхностях которых тут и там проступали очертания костей: каждый из ярусов возвышался над своей опорой на метр, в результате чего вершина, используемая как алтарь для жертвоприношений возносилась над землёй на семнадцать метров. Вся конструкция имела форму четырёхугольников, уложенных друг на друга, а кроме того её украшали драгоценные камни, без меры и системы размещённые в вертикальных поверхностях. Ну и довершали картину следы засохшей крови, стекавшей по ступеням к подножию...

"Примитивный механизм с малым коэффициентом полезного действия. Однако же сама система интересна: пирамида буквально сияет от духовной силы, а в её глубине обитает множество духов", — сенсорные артефакты поставляли уйму информации, которую тут же расшифровывали и интерпретировали специализированные ИД, а Франкенштейн уже размышлял о том, что из этого можно будет использовать... и как против этого бороться.

Мысленной командой доктор отправил своей лаборатории приказ о том, чтобы в случае утраты связи более чем на десять секунд реального времени (что в девяноста пяти процентах вероятностей означает нападение) над координатами пирамиды открыли портал, в который должна быть сброшена тонна жидкого тяжёлого металла. Как он успел заметить, пусть среди населяющих Землю существ немало тех, которые умеют летать, но всё же вверх люди и нелюди смотрят редко и неохотно.

Вокруг пирамиды ютились глинобитные домики, крыши которых сверкали всё тем же благородным металлом, а уже вокруг них стояли вигвамы разных размеров, сшитые из шкур и украшенные перьями. Вдали, за местом поклонения, вокруг озера формы правильного круга стояли длинные деревянные дома, где и обитало большинство краснокожих.

Звуковые локаторы автономной исследовательской платформы улавливали лай собак, ржание лошадей, рычание крупных кошек, пение птиц, а кроме них — голоса людей. Впрочем, группа последних как раз ожидала гостей в полусотне шагов от леса, красуясь кожаными штанами, мокасинами, жилетами из шкур животных. Восемь мужчин были вооружены копьями, на поясах у них висели костяные или обсидиановые ножи, на шеях виднелись ожерелья из костей, а на головах возвышались обручи с закреплёнными на них перьями.

"Шаманы-воины, находящиеся в состоянии единения с духами", — краем сознания отметил учёный, оценив их уровень сил, примерно как офицеров из второго десятка второго отряда Готея Тринадцать (что для человека очень даже хорошо).

— Папа, а у этих дядей лица грязные, — с по-настоящему детской непосредственностью заявила АЛИСА, подёргав Франкенштейна за рукав, чтобы затем указать пальцем на краснокожих воителей.

Со стороны Нурарихёна раздался тихий хмык, в котором ощущались облегчение и злорадство, вызванные осознанием того, что чувство юмора его "сестры" нашло себе новых жертв. Особый же подтекст ситуация имела из-за того, что девочка говорила на языке, прекрасно знакомом местным жителям, делая это без даже малейшего акцента.

"Неплохие нервы: только у одного из восьми желваки заиграли, а духовная сила вздрогнула у троих", — отметил маловажный, но всё же интересный факт доктор.

— Это специальные рисунки, которые они осознанно наносят на лицо, дабы каждый встречный мог распознать зашифрованное послание, — ответил Учёный, делая первый шаг навстречу шаманам.

— Я вижу тебя, — произнёс старший из краснокожих, имеющий гордый профиль, придающий его лицу схожесть с мордой орла. — Зачем ты пришёл?

— Я прибыл для переговоров с советом вождей и собранием верховных шаманов, — ровно ответил Виктор, после чего добавил с тенью раздражения: — И раз уж меня пропустил лес, значит меня ждут.

— Я — Быстрый Гепард, — заявил воин-шаман, пристукнув при этом пяткой копья по земле, от чего прошла едва заметная волна (которую Франкенштейн заметил только благодаря ИД, непрерывно отслеживающим обстановку). — Вожди и верховные шаманы ждут тебя. Но твои спутники должны остаться здесь.

— Лес пропустил и их, так что... они могут идти со мной, — меланхолично ответил доктор, с некоторым удивлением осознав, что находящийся перед ним человек умудряется взаимодействовать с землёй под ногами, словно бы это был его дух-контрактор.

"Шаман, использующий техники подчиняющих? Пожалуй, что этот поход уже окупил время, которое было на него затрачено", — осторожное сканирование показало, что собеседник не "подчиняет" дух земли под ногами, а "просит" землю делать то, что ему нужно (перехваченные частицы духовной энергии, несущие в себе образы, отчётливо на это намекали).

— Совет ждёт только тебя, — попытался надавить краснокожий, выпустив часть своего духовного давления, а его напарники, замешкавшиеся не более чем на полсекунды, без сомнения повторили действия лидера.

"Как глупо. И почему перед тем как начать говорить серьёзно, приходится демонстрировать силу?", — ощущение некоторого разочарования вылилось в то, что Виктор отдал команду выпустить волну неструктурированной чакры, объёмом с резерв среднестатистического джонина.

Неровное голубоватое свечение, похожее на языки пламени, окружило фигуру в чёрном балахоне, заставив ткань начать трепетать на порывах несуществующего ветра. Трава вокруг мужчины примялась, а мелкие духи, которых вокруг оказалось довольно много, с интересом потянулись к источнику необычной силы, урывая себе малые крохи... чего хватало чтобы несколько мгновений светиться в обычном спектре восприятия человека.

— Красота... — восторженно протянула АЛИСА, радостно хлопнув в ладоши.

— Хм, — то ли подтвердил, то ли выразил недовольство Нурарихён, продолжающий стоять чуть позади и справа от родителя.

Восьмёрка шаманов же, ощутив на себе давление более материальной, нежели привычная духовная, спокойной и подавляющей силы, практически не обратили внимания на вьющиеся вокруг чужака разноцветные огоньки, будто бы водящие хоровод. Их лица заметно побледнели, из-за чего рисунки стали более отчётливыми, но при этом никто и не думал отступать.

— Ты не пройдёшь, белый демон, — процедил Быстрый Гепард, перехватывая своё оружие так, чтобы наконечник смотрел точно в грудь Франкенштейну, а обе руки лежали на гладком древке.

Усилившееся духовное сияние мокасинов, оружия и некоторых амулетов показали, что воин готов сорваться в атаку. Однако же он промедлил, дожидаясь пока соратники тоже приготовятся к схватке... чего хватило для вмешательства третьей стороны.

— Что здесь происходит? — голос молодой девушки, одетой в простое серое платье до колен, оставляющее открытыми плечи и шею, перехваченное на уровне талии поясом из змеиной кожи белого цвета, вроде бы прозвучал ровно и спокойно, но за ним буквально слышались завывания ледяной вьюги.

Незнакомка была босоногой, не имела при себе оружия (лишь амулет из золота висел на шнурке на шее, изображая застывшую каплю), а её белые волосы свободно спадали на спину, доставая до пояса. — Быстрый Гепард, Бешеный Буйвол, я задала вам вопрос.

Пусть девушка и говорила со своими соплеменниками, но её взгляд не отрывался от чужаков. Впрочем, внимание ученого тоже полностью переключилось на неё, причиной чему стал запас духовных сил, равный лейтенанту второго отряда Готея Тринадцать, ну и необычные синие глаза с вертикальными зрачками сыграли некоторую роль.

"Зафиксированы эманации энергии истинного дракона", — отчитались ИД, отвечающие за сенсорный блок автономной исследовательской платформы.

— Привет, сестрёнка, — радостно произнесла АЛИСА. — Мы пришли в гости к старикам, а эти грязные дядьки не хотят нас пропускать. Ещё и палками своими тычут.

— Хм?.. — взгляд синих глаз переместился на девочку, после чего на её лице появились искренние удивление и недоумение. — Ты кто?

— Я? — "дочь" Виктора гордо выпрямилась, выпятила грудь и заявила: — АЛИСА. А как тебя зовут, Сестрёнка?

Ёкай, молча наблюдающий за всем происходящим, несмотря на то, что ощутил опасность от вновь прибывшей краснокожей девицы, отчаянно захотел приложить ладонь к лицу, а ещё лучше — закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы отгородиться от этого жестокого мира. Лишь неимоверными волевыми усилиями ему удалось удержать себя от столь опрометчивых действий, а лица воинов-шаманов, застывшие в промежуточном выражении между яростью и страданием от зубной боли помогли вернуть самообладание.

"Кому-то ещё больнее чем мне", — мысленно утешал себя Нурарихён.

— Не вмешивайся, Танцующая Лань, — попытался вернуть себе воинственный вид Быстрый Гепард. — Это не твоё дело.

— Я ученица верховного шамана Тихого Дождя, — напомнила мужчинам девушка. — Всё то, что касается судьбы нашего племени, в равной степени касается и меня.

— Танцующая Лань? — улыбаясь спросила девочка, невинно моргая разноцветными глазами. — Здорово. Тебе идёт, сестрёнка. Папа, я тоже хочу себе такое красивое имя.

— Поговорим об этом завтра, — спокойно отозвался доктор. — Я — Виктор Франкенштейн. Меня ожидает совет вождей и верховных шаманов племён. Я желаю, чтобы мои спутники шли со мной, ибо раз их пропустил ваш лес, значит и ваши лидеры не возражают против пары дополнительных гостей. Претензий к вашим соплеменникам... не имею.

Слово "пока" так и не прозвучало, но это не помешало всем остальным почувствовать, как оно буквально повисло в воздухе, который стал ещё более густым, тяжёлым и холодным. На траве образовался иней, восемь шаманов напряглись, а их ноги согнулись так, будто бы они удерживали тяжёлый груз, а вот вся троица гостей подобное проявление недовольства попросту пропустила.

— Идите за мной, Виктор Франкенштейн, я провожу вас на место собрания, — произнесла Танцующая Лань, в один миг убрав всё своё духовное давление. — Ваши спутники могут идти с нами: члены совета не возражают против этого. Быстрый Гепард, ты и остальные воины должны вернуться к охране границ. Это приказ Тихого Дождя.

Хмурые воины-шаманы молча ушли, воспользовавшись аналогом быстрой поступи, а белокурая краснокожая развернулась к гостям спиной, неспешно зашагав к пирамиде. Учёному и его детям не оставалось иного разумного выхода, кроме как последовать за ней.

"Анализ данных завершён: объект Танцующая Лань, с вероятностью в девяносто восемь процентов является чистокровным человеком, обладающим Священным Механизмом драконьего типа. Интенсивность излучения позволяет предположить, что данная одарённая является владелицей одного из лонгинов", — получил отчёт от ИД доктор, что вызвало новую волну интереса, сумевшую поколебать обычное спокойствие... граничащее с равнодушием.

Воспоминания о первой, пусть и скоротечной встрече с обладателем подобного артефакта, несмотря на все минувшие с тех пор годы, оставались всё такими же яркими. Кроме того, из исторических хроник выходило, что Создатель поместил в артефакты души драконов, которые если и уступали Великому Красному, то не настолько уж и критично.

"Я был перед ним словно насекомое, придавленное одним его присутствием", — отметил про себя мужчина, начав планировать способ того, как получить доступ к душе истинного дракона, для получения более точных данных.

Вариант того, что желаемое можно получить силой, был временно отложен, так как добровольное сотрудничество всегда было предпочтительнее. Кроме того, владелица Священного Механизма могла быть опасна... если не для Виктора, то для его окружения и себя — точно. Рисковать же утратой даже теоретического доступа к образцу божественных технологий было нежелательно.

"В этом мире можно купить многое... Главное — предложить хорошую цену", — сделав пометку в памяти, учёный сконцентрировал своё внимание на текущих событиях.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Богоборческая

(Северная Америка. Тысяча семьсот пятьдесят третий).

Танцующая Лань провела гостей к основанию пирамиды, где стоял широкий дом из обожжённых глиняных кирпичей, укреплённых духами земли и огня. Золотая крыша, ловя лучи солнца, отражала свет полированными гранями, искря будто кусочек пылающей звезды. Впрочем, ни самого Виктора, ни его спутников это не удивило, удостоившись исключительно мимолётного взгляда для оценки наложенной защиты.

"Магический язык местного пантеона", — краем сознания отметил Франкенштейн, переложив подробный перевод цепочек символов на специализированные ИД (всё же они могли справиться с этим гораздо быстрее того, чем учёный вообще найдёт время заняться этим лично).

Вход в зал собраний, в который был превращён один из жилых домов, был закрыт сшитыми в полотно оленьими шкурами, в то время как над проёмом обнаружилась рогатая голова взрослого самца, янтарные глаза коего внимательно смотрели на посетителей. Доктор даже ощутил укол разочарования из-за того, что его не проводили в само святилище, где обычно и проходят заседания влиятельных шаманов.

"Этого следовало ожидать. В конце концов я бы тоже не впустил себя в средоточие своей силы, если бы был на месте этих краснокожих...", — Виктор сомневался в том, как называть туземцев этого материка, так как они одновременно и подходили, и не подходили под самые разные термины.

— Вас ожидают, — объявила беловолосая молодая шаманка, что в будущем обещала посрамить своей силой иных капитанов Готея Тринадцать, что было сравнимо с уровнем рядового бога одного из пантеонов.

"Артефакт драконьего типа влияет на тело и душу, служа катализатором для усиления и перестройки оболочек. С вероятностью в девяносто пять процентов дракон, душа которого послужила для создания механизма, может общаться со своим носителем, но лишён возможности перехватить контроль над телом", — в очередной раз вспомнив печати джинчурики, исполняющие схожие функции...

...

— Мы видим тебя, Виктор Франкенштейн, — поприветствовал лидера гостей седой сутулый старик, лицо которого украшали глубокие морщины и тускло-жёлтые глаза, одетый в накидку из шкуры медведя, сидя на шкуре волка.

— Приветствую, господа... дамы, — чинно кивнул учёный, остановившись в двух шагах от входа, прямо напротив группы из семи пожилых шаманов, сопровождающих семерых военных вождей.

— Сопляк, — рыкнул звероватого вида худощавый лысый мужчина, одетый в чёрные шкуры и занимающий крайнее место справа. — Мог бы хотя бы постараться выучить традиции, прежде чем идти на переговоры.

— Не вижу в этом смысла, — равнодушно отрезал доктор. — Слова — это лишь шелуха, в которую люди облачают свои мысли для того, чтобы их смогли принять другие. Я буду выражать уважение так, как мне удобно и тогда, когда посчитаю нужным, и никак иначе.

— А не боишься такое говорить здесь и сейчас? — крупный воин, единственный кто красовался голым торсом, поднялся на ноги и поиграл могучими мышцами. — Вас трое, а нас — четырнадцать...

— Я пришёл говорить о деле с теми, кто ценят время и поступки, а не пустые словоблудия, — перебил его Виктор, руки коего оказались сложены на груди, а кисти спрятались в широкие рукава одеяния, из-за чего он стал напоминать огромного ворона.

— Наглец, — военный вождь одного из племён союза сделал шаг и замер, ощутив как от хрупкого вида древней старушки, кутающейся в белую шкуру какого-то кошачьего, ощутимо повеяло угрозой.

— Сядь, Упрямый Осёл, — проворчала единственная (за исключением Танцующей Лани, которая осталась на улице) краснокожая женщина в ближайших окрестностях.

— Но... — как-то разом здулся грозный воитель.

— Сядь, — припечатала старушка, хмуро глянув на своего вождя.

— Да, бабушка, — опустив плечи и потупив взгляд, здоровяк послушно вернулся на своё место.

"Интересная девушка. Уровень сил... примерно равен девятому-десятому офицеру второго отряда Готея. А вот плотность энергии почти капитанская. И ведь у неё нет никаких сторонних примесей: эта шаманка человек, не обладающий никакими Священными Механизмами", — изучающий взгляд Франкенштейна, бросаемый на краснокожую женщину из-под края капюшона, встретился с ехидно прищуренными глазами одарённой.

— Вы — мужчины... целый день можете спорить о том, у кого детородный орган длиннее, а я не хочу оставаться здесь на всю оставшуюся жизнь, — старушка скрыла всю свою силу, став напоминать самого обычного человека. — Виктор Франкенштейн, ты хотел переговоров о мире? Тогда говори, зачем он нам.

— Сухая Лоза верно говорит: оставим бессмысленные сотрясания воздуха белым людям, — жёлтоглазый шаман шевельнул кистью правой руки, вслух произнося: — Мы слушаем тебя.

Военные вожди, увидев как одного из них осадила собственная бабка, старались сидеть и не привлекать к себе внимания. Сразу было видно то, кому именно здесь принадлежит право принимать решения, а кто присутствовал исключительно для красоты.

"Странный у них общественный строй. Но интересный", — решил для себя доктор, выдерживая необходимую для ответной речи паузу.

— Белые люди, думаю как и красные, устали воевать между собой: слишком многие мужья, отцы, братья, а также жёны и сёстры погибли в бессмысленном противостоянии, — учёный сделал ещё одну паузу, отмечая скривившиеся лица одних туземцев и заинтересованные взгляды других. — Мои союзники попросили меня сообщить вам, что они готовы пойти на некоторые уступки ради прекращения вражды, но только в случае, если и вы пойдёте на уступки.

— Нет, — рыкнул худощавый лысый шаман, перебив гостя. — Однажды белые люди уже говорили о мире: они приплыли на наши земли, построили свои дома, стали выменивать у наших братьев и сестёр меха, мясо, оружие в обмен на бесполезные блестяшки. Они клялись в дружбе и даже устроили большой праздник, назвав его Днём Благодарности, на который позвали своих соседей... А затем убили их. Убили мужчин и стариков, измывались над женщинами и детьми... И после этого ты — Отец Чудовищ, смеешь говорить нам о мире?!

Оратора поддержали военные вожди и ещё двое шаманов, в то время как ещё четверо одарённых слушали молча, сохраняя непроницаемые лица.

— Не удивляйся тому, что мы знаем о твоих деяниях, Отец Чудовищ: созданный тобой Белый Демон, что зовёт себя Мао, всё рассказал нам о тебе, — не унимался лысый.

— Мы услышали тебя, Ядовитый Змей, — прервал соратника желтоглазый старик и, как ни странно, этого оказалось достаточно для установления тишины. — Ты прав, Виктор Франкенштейн, слишком многие уже погибли в этой войне, которую развязали белые люди. Но... не меньше погибало в те годы, когда наши племена сражались между собой. Лицемерием будет сказать, что лишь белые люди лили красную кровь.

В воздухе повисло напряжённое молчание, которое нарушил учёный:

— И всё же я озвучу наше предложение. Во-первых, мы собираемся разделить известную нам территорию на зоны влияния, в каждой из которых будет существовать своё правительство... вроде вашего совета вождей... вольное устанавливать свои законы, которые не будут противоречить основному своду правил. Нас устроит, если некоторые области целиком будут состоять из красных людей. Во-вторых, мы собираемся сделать образование общедоступным... как магическое, так и не магическое. Таким образом ваши одарённые получат возможность изучить новую магию, в дополнение к шаманским практикам, а остальные члены племён узнают о науках, развиваемых в других уголках мира. В-третьих, мы будем строить города по новым технологиям, благодаря чему природа понесёт минимальные потери, а кроме того... будем выращивать продукты питания и изготовлять как орудия труда, так и украшения, которые смогут приобрести все. В-четвёртых, мы обеспечим лечение раненных, больных, немощных, а если кто-то сможет оплатить данную услугу — я проведу процедуру омоложения.

Сухая Лоза тихо рассмеялась, весело прищурившись на последних словах.

— В-пятых, я готов помочь вашим племенам обрести второй облик... всем членам племён, а не только избранным одарённым, — оставив самое "вкусное" под конец, объявил доктор. — Вы сами сможете выбрать тотемное животное, черты которого хотите приобрести, и в которое решите превращаться.

— Хорошо поёшь, Отец Чудовищ, — лысый шаман неприятно усмехнулся. — Только вот с чего мы должны тебе верить? И вообще... почему мы — настоящие хозяева этой земли... должны ютиться на нескольких клочках суши, в то время как белые люди станут обживаться на землях наших предков?

"Недоверие понятно, но неужели им не очевидно, что старая тактика войны не работает? Логично было бы затаиться, согласиться на союз, изучить врага и получить его знания, чтобы затем, в подходящий момент слабости, ударить изо всех сил... Видимо я чего-то не понимаю", — Франкенштейн обратился за пояснениями к ИД, но те выдавали слишком много нерациональных причин поступать так, как делают красные люди.

— А как быть с женщинами и детьми, которых белые люди забрали в рабство? — спросил старик с жёлтыми глазами.

— Если захотите, то сможете выкупить их, — пожал плечами учёный. — В конце концов, насколько мне известно из вашей истории, похищать женщин из другого племени для вас нормально.

— Женщины становились частью племени, наравне со всеми, — заметила Сухая Лоза, голос коей прозвучал словно скрип сухой ветки. — Никто не делал из них бесправных работниц, вынужденных удовлетворять мужчин по первому требованию, выполнять самую грязную и тяжёлую работу за жалкие подачки... И вы, белые люди, ещё удивляетесь тому, что многие из них предпочитают смерть, а не жизнь в неволе. Хотя... вы ведь привозите чёрных людей, чтобы они работали на вас вместо слишком непокорных красных.

"Рабский труд... не эффективен. Необходимо внести предложение о реорганизации труда на территории будущей страны: невольников заменить на наёмных рабочих или механизмы. Повальное внедрение автоматонов навредит людям, а вот необходимость учиться, чтобы управлять сложными но дешёвыми устройствами даст стимул к самосовершенствованию. Необходимо снизить качество механизмов, чтобы регулярно возникала необходимость в лёгком ремонте, дабы пользователь понимал принципы тех или иных процессов", — сделав мысленную пометку, доктор отправил приказ аналитическим ИД, на что ему потребовались какие-то секунды реального времени.

— Если союз племён красных людей войдёт в образующийся государственный аппарат, то мы сможем внести как одно из обязательных условий освобождение всех красных людей из плена и отправку их в ваши земли, — пусть у Виктора не было права единолично решать подобные вопросы, но после непродолжительных размышлений он пришёл к выводу, что после рывка технологического прогресса рабы станут не нужны сами по себе, а потому этот жест избавит их от необходимости придумывать, куда девать невольников. — Однако же для того, чтобы начать этот процесс, мы должны остановить военные действия и перейти к более плотным переговорам.

Внезапно воздух будто бы загустел, автономная исследовательская платформа сообщила о том, что произошёл разрыв связи с базой, а следом за этим на плечи обрушилось чудовищное духовное давление, в котором преобладали тёмные эманации. Анализ показал, что явившееся на встречу смертных существо, по силам не уступающее среднему капитану Готея, ближе к "пустому" чем к шинигами, но обитателем Хуэко-Мундо всё же не является.

— Отец?.. — хриплым голосом спросил Нурарихён.

— Нет, — ответил Франкенштейн, бросив мимолётный взгляд на побледневших вождей, которые стали почти белыми людьми, и напряжённых, даже растерянных шаманов. — Диверсия.

— Какой сын бального шакала... — поднявшись на ноги, лысый старик начал произносить ругательство, но как раз в этот момент произошёл удар, заставивший землю вздрогнуть, а следом прозвучал яростный и болезненный вой.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Низвергательная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот пятьдесят третий).

Духовное давление ослабло примерно на четверть, а сам фон стал менее ровным, пусть на плотности энергии это и не сказалось. Шаманы, словно бы очнувшиеся от охватившего их ступора, вскочили на ноги и их тела покрыл слой духовных частиц, принявший вид необычной брони.

— Полагаю, что переговоры следует отложить, — констатировал Виктор, демонстративно поворачиваясь спиной к красным людям, в любой момент ожидая атаки... которой так и не произошло. — Идёмте, АЛИСА, Нурарихён, нам нужно узнать то, кто же решил почтить нас своим присутствием.

Ёкай и искусственная девочка последовали примеру своего "отца", проследовав за ним к выходу. Едва же они оказались на улице, где ощущение от энергии тёмного спектра были ещё более неприятны, как их взглядам предстало паникующее поселение, жители которого бросали всё имущество и бежали в лес (отступление прикрывали воины, тоже заметно побледневшие, но при этом готовые отдать свои жизни для того, чтобы выиграть пару лишних секунд остальным).

"Какая похвальная, но бессмысленная самоотверженность", — мысленно констатировал Франкенштейн, переводя свой взгляд на вершину пирамиды.

Святыня шаманов краснокожих находилась не в лучшем состоянии: две верхних ступени оказались разрушены так, что от них остались лишь осколки камня, а в небо бил поток неструктурированной силы, в котором водоворотом закручивались огоньки сотен духов. И в эпицентре всего этого буйства, опираясь на длинный узловатый посох стояло лысое собакоголовое существо, одетое в набедренную повязку.

— Шолотль, — прозвучал испуганный шёпот Сухой Лозы, которая вместе с другими шаманами и вождями тоже вышла из дома, в котором происходили переговоры.

— Предатели, — громыхнул голос бога, воплотившего себя в материальном мире за счёт добровольной жертвы одного из воинов-шаманов. — Вы посмели привести чужака на священную землю...

"А вот это уже опасно", — отметил учёный, краем сознания отслеживая реакцию красных людей на гневную отповедь их божества, в то же время переводя все системы автономной исследовательской платформы в форсированный режим (пусть после этого механизмы и придётся ремонтировать, а то и заменять целиком).

Десятки духов-контракторов, до селе обитавших в стихийном жемчуге, ощутив угрозу своему хозяину заволновались, а получив мысленную команду приготовились к атаке. Связь с базой так и не восстановилась, что заметно ограничивало широту разнообразия мер противодействия.

— Уничтожте его и ваш проступок будет прощён, — ткнув в Виктора пальцем, заявил тёмный бог, духовная сила коего постепенно успокоилась, прекратив бурлить словно гейзер.

— Великий, мы обещали безопасность послам мира... — начал говорить желтоглазый старик.

— Тогда... вы умрёте вместе с ним, — пророкотал представитель местного пантеона и без дальнейших препирательств атаковал, выпустив мощнейшую духовную молнию...

...

"Анализ воздействия... Завершено. Обнаружен способ противодействия, требующий минимальных затрат. Инициирован процесс активации...".

...

Божественный гнев разметал в стороны красных людей, оглушив и ранив шаманов, попутно убив половину военных вождей. В земле же на месте удара духовной молнии осталась воронка диаметром в дюжину метров, с оплавленным почерневшим неровным дном, в то время как ближайшие строения, на которые обрушилась ударная волна, сложились словно детские игрушки.

— Какое... расточительство, — констатировал Франкенштейн, проявившись на прежнем месте, вместе со своими спутниками (смещение в подпространство, уменьшение площади соприкосновения с враждебной силой и увеличение плотности защитного барьера позволили пережить атаку без особого ущерба).

В тот же миг из рукавов одеяния учёного стали вылетать разноцветные огоньки, которые стремительно разрастались и превращались в животных, птиц и рыб. В воздухе же стали проявляться десятки рунных кругов, одни из которых были одиночными, другие — двойными или тройными концентрическими...

На долгие мгновения между противниками установилось хрупкое равновесие: свита из духов, откормленных на чакре и духовной энергии доктора пусть и уступала полноценному богу в грубой силе, но зато превосходила по количеству разнообразных способностей, а также угрожала именно своим числом (всё же в природе давно известны примеры, когда многочисленные маленькие существа съедают более крупного одиночку), да и сам чародей вкладывал в свои заклинания уйму энергии, из-за чего они были весьма опасны. В то же время Шолотль, несмотря на всю свою мощь, которой было достаточно для уничтожения целой армии смертных... уже давно не сражался со сколь-нибудь равными врагами, от чего отвык от опасности для своей жизни.

И всё же пусть смертный и сумел его неприятно удивить, но тёмный бог не собирался отступать, тем более находясь на своей территории, в одном из мест своего могущества. А потому его духовная сила, взметнувшись в небо столбом, закрутилась спиралью и уплотнилась, тело напряглось перед рывком... а затем из пасти вырвался болезненный вой, вызванный попаданием ослепительного рубинового луча, ударившего откуда-то из далёких небес, бесшумно и стремительно пронзая пространство.

"Поток концентрированной деструктивной энергии. Не лучший из вариантов: святая сила в данном случае была бы эффективнее", — отметил Виктор, вокруг которого вспыхнул столб золотого сияния барьера отрицания, скопированного со способностей "пустых" второй стадии эволюции.

Шолотль попытался уйти с траектории атаки неизвестного врага, применив собственный аналог быстрой поступи шинигами, но в том месте куда он переместился его встретил второй луч, прилетевший откуда-то из-за горизонта. И следующая его попытка уклонения окончилась тем же результатом, вынудив прилагать все свои усилия для защиты... чем не преминули воспользоваться духи-контракторы Франкенштейна, атаковав противника потоками огня, порывами ветра, струями воды, ударами молнии...

"Низкая координация действий; низкий уровень урона; сторонние энергетические возмущения создают помехи для средств прицеливания главного орудия мобильной базы", — сделал очевидные выводы из своих наблюдений Франкенштейн.

Несколько раз враг пытался пробить защитное поле, буквально отрезавшее учёного и его "детей" от остального мира, и если бы его генерировал какой-нибудь гиллиан, то он добился бы успеха. Однако же пирамида, которой в данный момент управляли некроголемы и некромаги, а также кластер специализированных ИД, обладала куда большим запасом энергии, нежели вмещал в себя резерв среднестатистического капитана Готея Тринадцать. В результате этого исход противостояния был предрешён...

В один миг присутствие тёмного бога просто перестало ощущаться, а вместе с тем пропала и сила, блокировавшая связь с базой. Тут же доктор получил целый ворох отчётов о проделанной работе, принятых решениях и предпосылках, которые к этому привели. При этом, невзирая на отсутствие непосредственной угрозы жизни мужчины, искусственные души совершенно не торопились отключать барьер отрицания, продолжающий мягко сиять ровным золотом, при этом источая в пространство слабый фон силы "пустых", который был следствием паразитных потерь при формировании стабильной структуры.

...

Танцующая Лань помогла подняться на ноги Сухой Лозе, которая с печалью осмотрела пространство, совсем недавно служившее её народу надёжным домом. Взгляду предстала бывшая Великой пирамида, ныне расколотая несколькими лучами алого цвета на несколько частей, у подножия которой громоздились руины домов, оплавленные борозды и воронки, куда уже собиралась мутная вода, к небу тянулись струйки дыма, часть деревьев на опушке леса погибла под атаками существ... которые выходили за рамки понимания шаманов Красных Людей. И словно в насмешку, в сиянии золотого света стояла троица чужаков, вокруг коих собралось множество старших духов, тоже успевших поучаствовать в битве с тёмным богом, понеся при этом немалые потери среди своих рядов.

— Что теперь будет?.. — побелевшими губами спросила беловолосая кво, благодаря своему дару хорошо чувствующая все те смерти, которые принесло скоротечное противостояние.

— Шолотль нам этого не простит, — произнесла пожилая шаманка, после чего вернула свой взор чужакам, так и не сдвинувшимся с места. — А тем более он не простит этого им.

В ранее чистом небе начали собираться тучи, Великий Лес гневно шелестел листвой и качал кронами, словно бы под порывами ураганного ветра, на открытое пространство из-за вековых стволов стали выходить люди, успевшие скрыться с поля брани до начала противостояния. Лица мужчин и женщин были растерянными, испуганными, а в глазах отражались боль и печаль, которые были готовы вспыхнуть гневом и обрушиться на тех, кто накликал эту беду.

— А-а-а-а!!! — поднявшийся на ноги Ядовитый Змей, вскинув к небу сжатый в гневе кулак огласил окрестности рёвом раненного зверя, чем привлёк к себе общее внимание, а затем из его горла полились слова, которых от старого знакомого не ожидала даже Сухая Лоза: — До коли жители неба будут считать нас безвольной грязью у своих ног?! Сколько ещё мы будем терпеть презрение своих желаний; своей чести; своей жизни?! Если боги забыли о том, что они должны не только получать дары и поклонение, но и обеспечивать защиту нашего народа, значит... они больше не нужны нам!!! Красные люди слишком долго терпели угнетателей, чьи аппетиты с каждым годом становились всё больше, и если для того, чтобы скинуть рабское ярмо нам придётся встать бок о бок с чужаками из-за большой воды — мы сделаем это! Слышишь, Виктор Франкенштейн?! Я — Ядовитый Змей, от имени своего племени принимаю твоё предложение... Но помни, Отец Чудовищь, если от белых рук прольётся хоть капля красной крови... я разорву договор!

Подхватив клич одного из верховных шаманов, воины и охотники, женщины и дети принялись оглашать поле минувшей брани своими криками. Смелости же им, ранее не рисковавшим столь дерзко обращаться к своим высшим покровителям-хозяевам добавляло то, что здесь же находился белый чужак, обративший в бегство Шолотля... А это в свою очередь означало, что боги не столь всемогущи, как они хотели показать, и их тоже можно ранить... а то и вовсе убить.

Белые люди, прибывшие в Северную Америку с Британских островов, коли им довелось бы присутствовать на этом судьбоносном событии, с иронией заявили бы о том, что Виктор Франкенштейн создал прецедент, которым теперь будут пользоваться все. Впрочем, пантеон этих земель тоже понимал, что произошло нечто ужасное и непоправимое, из-за чего их мир уже никогда не будет прежним...

— Что нам делать? — спросила у старшей кво Танцующая Лань.

— Будет война... и мы должны к ней подготовиться, — отозвалась Сухая Лоза, после чего отстранилась от младшей шаманки и кивнула ей на чужаков. — А ещё, если мы хотим пережить гнев богов, нам нужны могущественные союзники.

...

"Кто-то приходит, а кто-то уходит; кто-то теряет, а кто-то находит", — подумал про себя учёный, отправляя новые и новые приказы через связь со своей базой.

Доктор осознавал, что его нынешняя победа где-то на девяносто процентов обязана успехом эффекту внезапности: уж больно сильно привыкли все встреченные им разумные, будь то смертные или условные бессмертные, к тому что бой ведётся на дистанции прямой видимости. Из-за этого удары, наносимые с большого расстояния, которые должны были бы потерять львиную долю разрушительной силы (что компенсируется даром Амакава), оказываются едва ли не опаснее чем атаки вплотную... к которым можно подготовиться.

"В следующий раз стоит ожидать того, что враг будет накрывать местность защитным барьером, дабы не позволить атаковать себя из-за горизонта. Кроме того, нужно обзавестись мощным оружием мгновенного воздействия, которое всегда будет находиться со мной", — сделав очередную пометку в мысленном списке, учёный перевёл большую часть собственного внимания на туземцев, радующихся чужой победе.

В эти мгновения Красные люди виделись ему шакалами, готовыми вцепиться в глотку раненного льва, но всё ещё боящимися к нему подступиться...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Устроительная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот шестьдесят седьмой).

В лучах восходящего солнца, словно бы робко и неуверенно пробивающихся из-за горизонта, белое четырёхэтажное здание, словно бы состоящее из невероятно огромного монолитного куска мрамора, в коем были высечены колонны, стены, перекрытия между этажами, лестницы и балконы, засверкало десятками зеркальных окон, прозрачных лишь для взглядов изнутри. По небу же плыли бело-серые облака, похожие на пенные гребни морских волн, а вокруг единственного на многие мили строения расстилались поля и холмы, поросшие изумрудной травой, рощи молодых деревьев и заросли колючих кустарников, змеились серебряными лентами реки и красовались зеркальной гладью озёра. При желании где-то вдали можно было увидеть стадо оленей, бегущих куда-то по своим неоспоримо важным делам...

В то же самое время в одном из залов Белого Дома, созданного усилиями десятков волшебников, квинси и шаманов из отдельных кусков камня, порталами доставленного на заранее выбранное место, вокруг овального стола сидели мужчины и женщины, представляющие четыре основные фракции новообразованного государства. В дорогих но строгих костюмах, без вычурных излишеств во внешнем виде, сидели промышленники и торговцы, на плечи которых ложилась наибольшая тяжесть финансирования всего предприятия; в одеждах, которые больше подошли бы ковбоям, привыкшим целыми днями не вылезать из седла лошади, в удобных креслах расположились волшебники... успешно отринувшие старые традиции, касавшиеся правил ношения одежды; в серых рясах, под коими виднелась строгая военная форма церкви, свои места занимали квинси; в добротной одежде из грубого сукна или шкур, с украшениями из выкрашенных в разные цвета перьев и костей с вставленными в них сферами стихийного жемчуга, сидели шаманы и вожди красных людей. Вместе с ними, но при этом словно бы отдельно, удобно откинувшись на высокую спинку своего сидения, за столешницей разместился одетый в тёмно-красный костюм Виктор Франкенштейн.

...Впрочем, фракций на деле было пять, просто одна из них состояла всего из одного человека, что вовсе не уменьшало её влияния. В конце концов, глупцов, готовых игнорировать мнение и желания чародея, который почти полтора десятка лет ведёт успешное противостояние с целым пантеоном богов, среди лидеров борцов за независимость не было. Да и не пользовался учёный своим особым положением слишком уж часто, предпочитая не лезть в дела, не касающиеся его сферы влияния.

— Сим документом, мы заявляем о выходе колоний из под власти короны Британской Империи, — объявил Джордж Вашингтон, едва была поставлена последняя подпись на весьма объёмном свитке. — С сегодняшнего дня, Соединённые Штаты Америки объявляют о своей независимости.

Присутствующие начали аплодировать, а на стенах развернулись полотна флагов, на которых были изображены звёзды на синем фоне и чередующиеся красные и белые полосы.

— Мы шли к этому дню долгие годы... долгие десятилетия, и вот наша мечта близка как никогда! — продолжал вещать мужчина, избранный компромиссным лидером новообразованной страны. — Уже завтра Британская Империя узнает о том, что произошло сегодня, а значит нам следует ждать их армию.

— Пусть приходят! — воскликнул представитель промышленников. — Благодаря технологиям, предоставленным доктором Франкенштейном и мистером Джефферсоном наши фабрики полностью перекрывают все внутренние потребности. Электрические мушкеты уже поставляются в военные части, как и бронежилеты с керамическими пластинами. Новая партия сапог будет готова уже завтра, а порционные пайки дожидаются своей очереди на складах.

Один за другим люди докладывали о своих успехах, сообщали о готовности войск в каждом из штатов, которые они представляли, ну и разумеется приветствовали каждую последующую новость так, будто бы уже победили в войне. Общее воодушевление передалось даже сдержанным квинси, как и краснокожим, чьё мнение о белых соседях несколько сгладилось благодаря тому, что они вместе противостояли племенам, всё ещё верным пантеону богов.

Лишь Виктор не разделял общего возбуждения, не видя ничего хорошего в том, что едва подавившая внутренние конфликты страна, собранная из разнородных частей, словно лоскутное одеяло, вновь готовится воевать. Однако же он признавал то, что без внешнего врага нынешнее объединение рискует развалиться в течение десятка-другого лет...

...

За минувшее со дня памятных переговоров время, пока красные и белые люди постепенно притирались друг к другу, Франкенштейн успел сделать многое... но далеко не всё, что планировал изначально. Во-первых, по всей Северной Америке оказались разбросаны обелиски, похожие на каменные монолиты, задачей коих было укреплять пространство и не позволять проникать в мир живых высокоэнергетическим нематериальным сущностям ("пустым", демонам, богам, шинигами, ангелам). Конечно же, подобная защита была не идеальна и те же проводники душ, появившись в полусотне километров от побережья, беспрепятственно могли добраться до суши. Только вот и для того, чтобы уйти обратно, им приходилось вновь возвращаться за границу щита (единственными, кто беспрепятственно проходили защиту насквозь, были низшие духи и души неодарённых людей, в то время как тем же шаманам требовалось подниматься далеко вверх).

Вторым рубежом обороны стали небольшие летающие порталы, похожие на перевёрнутые металлические тарелки диаметром от полуметра до метра. При помощи встроенных ИД с искусственными магическими очагами стихийной направленности, они зависли на столь большой высоте, куда не взлетают даже магические птицы... так как там им попросту нечем дышать. С их помощью учёный получил возможность не только наблюдать за всем материком, но и атаковать любой объект, находящийся ниже порталов при помощи лучей деструктивной энергии, ну или сбрасываемых снарядов.

Разумеется, Виктор создал несколько скрытых поселений, расположенных в свёрнутом пространстве, концентрация духовной силы в которых оказалась значительно выше, из-за чего магические существа предпочли переселиться туда, оставив внешний мир своим немагическим сородичам и людям. В то же время на землях Северной Америки строились многочисленные типовые школы, похожие на небольшие крепости с внутренним двором, имеющие собственные рубежи обороны как в виде пассивных щитов, так и активных излучателей стихийных эффектов.

Племена красных людей, присоединившиеся к союзу заговорщиков (называющих себя благородными борцами за свободу) приняли предложение доктора о том, чтобы привить им передающуюся потомкам способность превращаться в зверей. Для этого Франкенштейн разработал новый вид чистых клеток, который обработал модифицированным вирусом ликантропии, . Ему удалось добиться того, чтобы дар передавался от матерей к детям во время созревания плода в утробе, благодаря чему остались возможны браки между представителями разных племён, которые выбрали разных тотемных животных. Иными словами у матери, способной превращаться в пуму, дети тоже будут превращаться в котят, даже если отец принимает облик медведя.

С другой стороны мужчины оказались недовольны тем, что если кто-то из них возьмёт жену не из своих, то их дети не получат дара крови, даже если родятся девочки. А вот женщина, ушедшая к мужу не из числа красных людей, всё равно передаст своё наследие потомкам... что разом укрепило положение кво в обществе.

Какую пользу от этого получили заражённые? Даже в человеческой форме они стали сильнее, быстрее, улучшили регенерацию и органы чувств. Какую выгоду извлёк учёный? Нет, он не стал вкладывать в свой дар заведомо вредные элементы. В конце концов, ему было достаточно того, что через привитые звериные черты, воздействуя на слух, зрение, обоняние, появилась возможность безнаказанно влиять на принимаемые подопытными решения.

Самое ироничное во всём этом было то, что красные люди сами не замечали того, как их поведение изменилось из-за факторов, которые человеческое сознание не воспринимало. Доктор же, распространив специализированные ИД по всем поселениям новых союзников, при помощи косвенных воздействий принялся снижать их агрессивность, пробуждая любопытство и азарт.

На фоне всего этого война с пантеоном, который слишком поздно начал реагировать на суету в мире смертных, проходила как-то... обыденно.

...

Закованная в белую чешуйчатую броню человекоподобная фигура, имеющая явные женские очертания, планируя на широких перепончатых крыльях скользила вдоль береговой линии, наслаждаясь вечерней тишиной. От взглядов с земли обладательницу одного из Священных Механизмов скрывали маскировочные чары, поддерживаемые чародейкой на вбитых в подкорку рефлексах...

Вот впереди показался остров, на котором стоял невзрачный деревянный дом. Стоило же напрячь зрение и подать в глаза немного магии, как вокруг клочка суши, со всех сторон омываемого приливными волнами, проступал контур полусферы маскировочного и защитного барьера. Впрочем, как знала поздняя визитёрша, незваные гости не увидели бы и этого.

Стремительно снизившись, летунья на несколько секунд зависла перед барьером, а затем сложила крылья и провалилась сквозь него, приземлившись на безжизненный каменистый берег. Постояв на суше пару минут, ожидая когда её встретят, обладательница необычной брони сделала шаг... и тут же почувствовала то, как проваливается сквозь пространство, тут же оказываясь стоящей на густой зелёной траве, недалеко от дома с двумя башенками.

"Сразу нельзя было впустить?", — недовольно пророкотал внутренний голос женщины, быстрым шагом направившейся ко входу в резиденцию искуснейшего чародея Северной Америки.

"Он проявляет осторожность. Мало ли кто под нашим видом мог прийти сюда?", — вступилась за хозяина жилища Танцующая Лань.

"Пускает пыль в глаза, показывая свою важность", — фыркнув, недовольно ответил голос.

Внутренний диалог пришлось прервать, так как в этот самый момент перед гостьей распахнулась входная дверь, а на пороге дома появилась красноволосая девочка с разноцветными глазами, одетая в белое платье с кружевным голубым передничком. Посмотрев на драконоподобную фигуру, она лучезарно улыбнулась и весело произнесла:

— Привет, сестрёнка, а ты к папе? Или может быть к братику?

На последних словах АЛИСА заговорщически подмигнула, вызвав у шаманки лёгкую вспышку негодования. Всё же выслушивать подобные намёки от кого-то, кто выглядел как ребёнок, было непривычно... Лишь то, что эта девочка не изменилась ни на день с момента их знакомства, с коего минуло почти пятнадцать лет, удерживало от разного рода опасных глупостей.

— Здравствуй, Алиса, — поздоровалась Танцующая Лань, решив до конца следовать элементарным традициям белых людей. — Я пришла поговорить с доктором Франкенштейном.

— Понятно, — хмыкнула хозяйка дома, отступая в сторону. — заходи, папа уже ждёт в гостиной. Жаль, что ты не к братику...

— От чего же? — позволив доспехам распасться искрами света, краснокожая женщина осталась одетой только в короткое простое платье жёлтого цвета, контрастирующее с её кожей.

— Папа и без того популярный мужчина, а братик так и не нашёл себе девушку, — пожаловалась девочка, закрыв за гостьей дверь, после чего первой же и поспешила вглубь дома. — Жалко его...

Проводница всё щебетала и щебетала, вываливая на уши шаманки горы бесполезной информации, не позволяя и слова вставить в бесконечный поток своих мыслей. Замолчала же она только тогда, когда они вошли в просторную комнату с мягкой мебелью, у стены которой ярко горел камин, а между двумя креслами стоял стол, накрытый ужином на две персоны.

— Добрый вечер, Танцующая Лань, — поприветствовал женщину хозяин дома, кутающийся в плед из шкуры чёрного медведя, сидя в одном из кресел. — Что привело тебя сюда сегодня?

Послушно проследовав на свободное место, краснокожая одарённая положила руки на подлокотники и, решив не ходить кругами, произнесла:

— Виктор Франкенштейн, моя сестра хотела бы попросить у вас помощь.

— Да? — изобразил удивление на худом, гладком лице человек неопределённого возраста, красующийся лысиной. — Почему же она не пришла сама... или не дождалась моего визита в одной из школ? Я никогда не отказываю в помощи, если она действительно требуется.

— Она пришла, — прикрыв глаза, Танцующая Лань призвала белую чешуйчатую перчатку с крупным синим камнем на тыльной стороне кисти. — Она всегда вместе со мной.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Независимательная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот шестьдесят восьмой).

Разрезая волны острыми носами, под трепещущими на солёном ветру флагами, под вздувающимися парусами через океан неслись корабли. Огромная флотилия, на которую были погружены солдаты, оружие и припасы, собранная чуть менее чем за год с момента объявления колониями о независимости от короны... с каждым часом всё ближе подходила к берегам Нового Света.

Британская Империя, получив послание от взбунтовавшихся вассалов не стала спешить: король Георг Третий предпочёл сперва получить самую достоверную информацию, ради чего ему пришлось пойти на некоторые уступки Церкви Спасителя, попутно привлекая на свою сторону волшебников из тайного (для простых людей... да и то не всех) сообщества, обещая титулы и земли всем откликнувшимся. Благодаря тому, что потомственные чародеи частенько "сеяли овёс", при этом далеко не всегда следя за судьбой бастардов, если те не проявляли каких-то особенных способностей, под знамёна монарха встало немало слабосилков, третьих-пятых сыновей, безродных плебеев с волшебными палочками, как и простых бандитов.

Рыцарские дома, предки коих присягнули династии Британских королей, тоже отправили своих одарённых сыновей, отличающихся куда большей силой и обширными знаниями в тайных науках. Им и пришлось в течении месяца до отплытия усиленно тренировать волшебную часть воинства, вбивая в головы новобранцев знания о ведении поединков, да набор чар первой необходимости. Впрочем, его величество не жалел денег из казны, делая ставку на один мощный удар и быструю победу, которая окупит все возможные затраты.

В то же время британские квинси, тоже сопровождающие карательную армию, отправленную на усмирение мятежа, готовились схлестнуться со своими вчерашними братьями и сёстрами, посмевшими вступить в союз с дикарями-шаманами.

Однако же основную массу солдат всё ещё составляли простые люди, вооружённые шпагами и мушкетами. Многие из них были взяты с улицы, прошли первичную подготовку и впервые должны были пройти боевое крещение уже на берегу Новой Земли, но костяк составляли опытные рубаки, не раз нюхнувшие пороху за свою жизнь, а от того прекрасно знающие об ожидающих впереди угрозах...

...

Высокий брюнет с льдисто-синими глазами, молодо выглядящим породистым лицом и аккуратными бакенбардами, стоя на носу "Гнева Короля" смотрел вдаль немигающим взглядом. Он был одет в строгий чёрный камзол, из-под коего выглядывал воротник белой сорочки, похожую на плащ с высоким воротником чёрную мантию и кожаные сапоги с золотыми пряжками, а опирался на изящную трость из белого дерева с навершием в виде головы пса, отлитой из белого золота (в глазницах фамильного герба сияли два рубина, хищно взирающие на мир из-под полуприкрытых век).

— Блек, — поприветствовал брюнета рыжеволосый мужчина с короткой бородой, украшающей чуть грубое лицо с яркими зелёными глазами. — Какого Мордреда тебе нужно?

— Уизли, — не оборачиваясь к собеседнику, поприветствовал второго волшебника третий сын древнейшего и благороднейшего рода, носящий имя Сириус. — Ты не сильно-то торопился.

— Я тебе не какой-нибудь Эвери, чтобы прибегать по первому зову и пританцовывать на задних лапках, — хмыкнул член многочисленного и влиятельного клана боевых чародеев, большая часть коих осталась на родине из-за того, что король опасался возможного нападения со стороны французов. — Говори, чего ты хотел, иначе я вернусь к своим делам.

— Знаю я твои дела, — пренебрежительно бросил потомок тёмных волшебников, слухи о жестокости коих распространились далеко за пределы Британской Империи. — Опять напиваетесь с Прюэтом... Не важно. Взгляни туда.

На последних словах брюнет перехватил трость левой рукой, указательным пальцем правой кисти ткнув в горизонт. Собеседник прищурился, пробормотал несколько слов заклинания, а затем его радужки тускло засияли от внутренней силы.

— Мерлинова задница, — сплюнул уважаемый чародей. — Сколько же сил они вложили в этот шторм?

— Понятия не имею: у шаманов могут быть свои трюки, — дёрнул уголком рта Блек. — Обойти его мы не сможем, так как аномалия магическая и нацелена явно на нас...

— Можешь не объяснять прописных истин, — фыркнул рыжебородый. — Придётся прорываться. Амулеты?

— Под таким напором выдержат не более пары минут, — отрицательно качнул головой Сириус.

В этот момент на палубу вышли ещё трое мужчин, двое из которых обладали чёрными волосами, а один — платиново-белыми.

— В чём дело, Блек? — бесцеремонно осведомился Нот, одеяние коего напоминало одежду какого-то франта, исполненную в тёмно-красных цветах.

— Магический шторм, — ответил вместо собеседника Уизли. — Будет здесь через четверть часа. Маглы ещё ни о чём не догадываются.

— Неужели берсерк испугался дождика? — издевательски протянул Малфой, одетый в тёмно-зелёную с серебром мантию.

— Пиратам большая вода привычнее, — огрызнулся рыжий, переводя пренебрежительный взгляд на блондина.

— Я предпочту быть пиратом, но не предателем крови, вроде твоего семейства, — скривил губы блондин, старательно изображая брезгливость. — Мы, Малфои, хотя бы не продаём своих дочерей за приданное в жёны маглам.

— "Предатель крови"? — берсерк обернулся к блондину. — Ха-ха... Если ты пытался убить меня при помощи смеха, то это почти удалось.

— Ты и твои родичи... все вы ещё пожалеете о том, что не дали случиться браку между моим братом и твоей сестрой, — змеёй зашипел блондин, кипя от сдерживаемой злости.

— Малфой, твой парселтанг ужасен, — вклинился в разговор Гонт, на миг продемонстрировав свою силу.

— Господа, сейчас не время собачиться, — заметил Блек без тени веселья в голосе. — Флоту грозит опасность, а это значит то, что мы должны её предотвратить. У кого какие предложения?

— Я бы мог взять стихию под контроль: моих наёмников как раз хватит для этого, — внёс рациональное предложение Малфой.

— Только вот и ты, и твои подпевалы после этого будете лежать мёртвым грузом, — фыркнул Уизли, выражая своё пренебрежение блондином.

— Предложи что-нибудь лучше, — скривился пират-торговец. — Хотя... лучшее, что может прийти в твою голову — это нападение на шторм с надеждой его убить.

— Я взял с собой полсотни душ катаржников, — как бы между делом заметил Нот.

— Хочешь вызвать демона, чтобы он усмирил стихию вместо нас? — заинтересованно вскинул брови Гонт. — Церковь тебя живьём сожрёт за осквернение...

— Но мы не на священной земле Британской Империи, — хищно усмехнулся призыватель, любовно гладя через ткань мантии книгу, закреплённую на правом боку. — Я предпочитаю работать с порабощёнными демонами, но ради такого дело можно отступить от традиций и обратиться за помощью к Левиафану.

— У тебя есть связи в столпе одного из королей Ада? — это известие заставило обернуться даже Блека, во взгляде коего мелькнуло нечто опасное.

— Не в столпе... с самим Левиафаном, — ещё шире оскалился Нот, но сам же себя поправил: — Во всяком случае с тем, кто ныне носит этот титул.

— Наши предки сражались с демонами, — напомнил Уизли. — Прюэты вовсе скорее себе глотки вскроют на жертвенных ритуалах, нежели пойдут на сотрудничество с отродьями.

— Кто говорит о сотрудничестве? — изумился призыватель, всем видом выражая негодование. — Мы просто натравим демонов на мятежников и посмотрим на то, как они друг друга рвут на части. Ну а тех, кто останутся живы, добьёт доблестная Британская армия. Как вам мой план?..

* * *

Был ли Виктор Франкенштейн удивлён тем, что его попытались отстранить от государственной власти, задвинув заниматься вопросами образования населения? На самом деле... не очень. В конце концов аналитические ИД утверждали, что это должно было произойти с вероятностью в девяносто семь процентов. Единственное, что выпадало из прогнозов на ближайшее будущее, это спешка "друзей" из числа Отцов Основателей: они должны были начать свою активность уже после отражения первой волны британского вторжения, а не до неё.

"Впрочем, вероятно к этому их подтолкнуло то, что моё влияние на общество слишком быстро растёт. Пять племён краснокожих уже готовы есть с моих рук из-за воздействия через обострившиеся органы чувств при помощи специализированных искусственных душ, да и многие рядовые волшебники, а также квинси с простолюдинами, видят силу именно во мне. Вероятно факт победы над аватарами нескольких богов сделал своё дело, заставив разойтись слухи. Бороться же с этим люди пока не научились... за исключением Церкви Спасителя, разумеется. Но они не могут себе позволить действовать открыто", — отстранённые размышления на маловажные темы не мешали учёному готовиться к проведению сложной операции по извлечению Священного Механизма из тела Танцующей Лани.

В лаборатории личного особняка доктора царил полумрак, на металлическом столе лежала обнажённая молодая женщина с белыми волосами, красную кожу которой испещрял сложный рисунок, нанесённый особыми чернилами, все линии коего сходились к изображению круга на середине груди. Она крепко спала, мерно вдыхая и выдыхая распылённый в воздухе газ, её правая рука, от локтя и до кончиков пальцев покрытая белой чешуёй, была прикована к лежанке при помощи широкого браслета (чтобы получить немного плоти, наиболее приближенной к показателям истинного дракона, шаманке пришлось пожертвовать этой частью тела для трансформации).

Бросив взгляд на иллюзии, которые занимали все стены комнаты, Виктор подошёл к телу пациентки будучи одетым в штаны и безрукавку, а кроме того перчатку зелёного цвета, скрывающую под собой руку до середины предплечья. Запустив ритуал, он стал медленно и осторожно погружать кисть в грудь Танцующей Лани, которая на это действие не отреагировала вообще никак, даже не сбившись с ровного дыхания.

В тот момент когда рука Франкенштейна скрылась внутри груди молодой шаманки до самого локтя, на одном из экранов появилось текстовое оповещение о том, что защищающий прибрежные воды США шторм успешно развеян, причём в процессе разрушения стихийного бедствия были зафиксированы всплески энергии демонической природы.

"От моей помощи в обороне наши военные министры отказались", — мысленно пожал плечами учёный, наконец-то нащупав аномалию в энергетике, тут же начав её отделять.

На теле Танцующей Лани выступили капельки пота, кожа заметно побледнела, но после того как доктор извлёк из нарисованного круга белый наруч с сапфиром, она продолжала дышать, при этом не спеша умирать. Печать, до этого являвшаяся статичной, стала извиваться и впитываться в кожу женщины, буквально штопая полученные раны души, не позволяя терять силы и удерживая энергетику в стабильности.

"Всё же фуиндзюцу — очень перспективное направление", — мысленно констатировал Виктор, жестом отдавая команду автоматонам о том, чтобы они позаботились о шаманке.

Сам Франкенштейн вышел в соседнюю комнату, полностью изолированную в энергетическом плане от внешнего мира. Здесь на столе лежало тело ещё одной девушки, с белой как мел кожей, без волос и с когтями вместо ногтей. Нельзя было сказать, что она как-то слишком красива, что не означало и того, будто бы она уродлива. Если бы не необычный цвет кожи, на самом деле являющейся крайне мелкой чешуёй, то её вовсе можно было бы назвать... обычной.

— Пора возвращаться в мир живых, Альбиона, — констатировал учёный, прикладывая артефакт божественного уровня к узору в виде спирали, проступившему на животе гибрида человека и дракона.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Отражательная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот шестьдесят восьмой).

Тёмно-серые тучи скрывали за собой небеса и закручивались десятком воронок, в которых отчётливо видны были тянущиеся вниз столбы закручивающегося и ревущего ветра; косые струи дождя били то с одной стороны, то с другой, то вовсе становились настолько плотными, что невозможно было разглядеть хоть что-то на расстоянии пары шагов от себя. Вспышки молний, бьющих точно в подходящие к линии берега корабли, способные разнести в щепки вековые деревья и огромные валуны, раз за разом натыкались на становящиеся видными лишь на секунды магические купола.

Подчинённые шаманами морские твари, заполонившие собой прибрежные воды Северной Америки, невзирая на всю поддержку духов и личное сопротивление магии гибли тысячами, так и не добиваясь хоть какого-то значительного успеха. Смерчи, направленные навстречу вражеским судам, не успев преодолеть и половину пути оказались опутаны длинными огненными плетями, протянувшимися с палуб нескольких кораблей, после чего буквально взорвались голодным до духовной силы пламенем. Те, кому не повезло в эти мгновения смотреть на противостояние стихий, с ужасом в сердцах запечатлели в собственных разумах образы искажённых в крике ярости и боли лиц, а также скалящихся морд чудовищ...

Подчиняясь воле шаманов, из-под толщи воды стали выступать острые рифы, готовые вонзиться в обманчиво прочные днища кораблей, чтобы вскрыть их словно ножи беззащитные туши травоядной добычи. Однако же и к этому британские волшебники оказались готовы: суда, которые ещё секунду назад гнал вперёд неистовый ветер, практически остановились проплыв какие-то сотни метров, а затем бушующая вода впереди них стала успокаиваться и темнеть... пока не покрылась толстым слоем шероховатого льда. Падающая с неба вода обратилась градом, а затем перешла в снегопад, окончательно скрывший от защитников побережья флот Британской Империи, оказавшийся скованным сильнейшей морозной хваткой (морские обитатели, попавшие в плен собственной стихии, либо тоже обратились льдом, либо сумели вырваться из-под контроля людей и сбежать подальше).

Вновь воззвав к своим защитникам, шаманы красных людей создали огромных снежных волков, медведей, кабанов, пантер... а затем направили всё это воинство в атаку, заставив бежать по ледяному покрову. Тысячи контракторов, напитанных огромными объёмами духовной энергии (собранной при помощи стихийного жемчуга), сияя призрачным огнём глаз лавиной устремились вперёд... и их встретил град зачарованных пуль, которые выпускали из мушкетов простые британские солдаты, обвешанные артефактами словно рождественские ёлки.

Спрыгивая с бортов кораблей держась за верёвки, они соскальзывали вниз и вставали на лёд, тут же строясь ровными шеренгами. Напоенные зельями, воодушевлённые проповедями святых отцов, они без страха и сомнения готовились схватиться с иноземной нечистью и силой вернуть колонии в лоно благословенной богом британской короны.

Пули, попадая в тела из плотного снега и льда увязали... либо вырывали куски белой плоти, не спешащей заращивать уродливые раны. Со стороны могло показаться, что эти действия не имеют смысла, но десяток удачных попаданий мог заставить израненного духа покинуть свою оболочку, тем самым позволяя ей распасться сугробами. А когда до столкновения оставалось не более ста метров, перед так называемыми маглами словно бы материализовались из воздуха квинси в белых одеждах, вскинувшие сотканные из света луки... превратившиеся в двенадцатилучевые звёзды, которые исторгли из себя целые ливни энергетических стрел.

Волшебники тоже не сидели без дела: пока простые солдаты и церковники отражали нападение на обездвиженные корабли, они воспользовались зачарованными мётлами, чтобы взмыть ввысь и совершить налёт на побережье. При помощи маскировочных чар эти люди смогли остаться незамеченными до того момента как первые боевые заклинания сорвались с волшебных палочек и жезлов, вспарывая землю сериями взрывов и росчерков огня.

Из-за магического снегопада британцы не сразу осознали то, что в большинстве случаев атакуют пусть качественные, но всего лишь муляжи одарённых и защищающих их солдат, а вот ответный залп шарами белого пламени, стрелами квинси и потоками молний едва не стал для них фатальным. Тут же над скрытыми позициями защитников вспыхнули золотом купола барьеров отрицания, которые были способны выдерживать атаки на порядок более сильные чем уровень самих этих заклинаний, россыпями засверкали рунные круги, а в небо поднялись американские квинси, стоящие на треугольных платформах из святой силы, шаманы, за спинами коих раскрылись полупрозрачные крылья птиц, ну и волшебники колонистов, предпочитающие пользоваться сапогами с маленькими декоративными крылышками.

Англичане успели сгруппироваться (всё же не зря они проходили длительную подготовку, пили зелья и использовали артефакты), приняли на щиты удары своеобразной артиллерии, а затем ответили потоком зелёных, красных и белых лучей, заставляя противников брызнуть в разные стороны. И тут Сириус Блек показал то, за что боятся его род враги, ненавидят завистники и церковники, опасаются и уважают союзники: при помощи ментальных чар, вложенных в артефакты в виде серьги в ухе, которые были у каждого волшебника Британии, он фактически взял под контроль армию численностью в полторы сотни одарённых, которые впали в состояние боевой медитации и стали действовать будто единый организм. И пусть они не видели глазами друг друга, но при этом отлично чувствовали расположение союзников, знали о надвигающихся угрозах и успевали подстраховывать соратников.

В небе закрутилась дикая карусель, за которой одарённым защитников, оставшимся среди простых людей на земле, приходилось бессильно наблюдать... так как из-за скоростей, демонстрируемых сражающимися, любая попытка помочь могла лишь навредить своим (и даже так под "дружественный огонь" попадали чародеи с обеих сторон). Впрочем, долго пехоте американцев бездействовать не дали: заметно ослабевший снегопад позволил увидеть ряды солдат в форме английской армии, которые молча шагали в атаку под шум флейты и барабанов.

Порядком утомлённые шаманы, взявшие на себя первую часть сражения, отступили для перегруппировки и восстановления сил, а бойцы ополчения выдвинулись навстречу своим прямым врагам. Загрохотали мушкеты, вспыхивали и гасли защитные поля, создаваемые магическими артефактами, падали с ног поражённые точными выстрелами мужчины, заливая кровью белое полотно бранного поля.

Некоторое время в схватке царило равновесие, но когда солдаты сошлись в рукопашную стало ясно, что одурманенные британцы сражаются более яростно, жестоко, беспощадно и к врагам, и к себе. Несмотря на то, что американцы были закалены многочисленными боями между белыми и красными людьми, а затем и войной против почитателей местных богов... они оставались людьми со своими слабостями. Вид же того, как англичанин со вспоротым животом бросается на фактически убившего его мужчину, чтобы попытаться задушить своими же кишками, вгонял в суеверный ужас.

Тем временем в небе тоже дела шли не лучшим образом: часть волшебников на мётлах, которые были откровенно слабейшими из британских одарённых, изобразили из себя наживку для чародеев и шаманов американцев. Заставляя за собой гнаться одного-двух противников, они выходили на своих более сильных саратников, а затем совершали нырок вниз, вынуждая преследователей встречать лицом тёмные проклятья. Временами же представители древних родов вовсе накрывали чарами целые области, не считаясь с вероятностью того, что союзник может не успеть уйти от удара. И... эта тактика работала, пусть и обещала большие проблемы в перспективе.

В какой-то момент поле брани накрыл многоголосый звериный рёв, а затем со стороны защитников в бой вступили находящиеся в половинном обороте медведи, кайоты, пумы. Этот резерв был введён в бой для того, чтобы не дать дрогнувшим солдатам побежать, только вот и у нападающих имелись силы в запасе, коими оказались успевшие отдохнуть квинси, вооружённые прямыми мечами из света.

Бойня закипела с новой силой, но на этот раз простые люди были в ней в основном статистами, невзирая ни на какие артефакты и зелья. Только вот и отступить они себе позволить не могли, так как у англичан за спинами были корабли, скованные льдом и вода, ну а американцы бились за свою мечту о свободе... Ведь позади были их семьи.

...

Ветер завывал в ушах раненным зверем, пальцы рук до судорог вцеплялись в древко метлы, двенадцатый из пятнадцати защитных амулетов, висевших на толстой золотой цепи под одеждой, рассыпался горячим пеплом, при этом отдавшись в ушах стеклянным звоном. Хенк Лонгботтом, четвёртый ребёнок в семье потомственных травников, которому вообще никакого наследства кроме волшебной палочки не полагалось (из-за чего он и подался на службу к более удачливому чародею), старательно улепётывал от обозлённого шамана.

Краснокожий седой мужчина, одетый в кожаную броню из шкуры какого-то крокодила, душа коего защищала его от поверхностных ранений, с щитом из панциря черепахи на левой руке, с копьём в виде змеи, сжимаемым в правой кисти, с плащом из крыльев орла за спиной, с холодным равнодушием на лице планомерно загонял очередную добычу. Его оружие раз за разом совершало "броски кобры", вытягиваясь на несколько метров и "кусая" жертву, ну а щит отражал любое отправленное волшебником заклинание, не делая различий для боевой, бытовой, светлой и тёмной магии.

Рассчитывать на чью-либо помощь уже не приходилось: если в первое время все старательно соблюдали план, разработанный перед столкновением, то сейчас сильнейшие представители обеих армий боролись между собой, в то время как большинство разбилось на группы "по интересам", и только такие вот неудачники продолжали кружить в гордом одиночестве, чтобы сражаться с такими же одиночками.

— Сражайся как мужчина! — закричал шаман, в очередной раз атакуя своим копьём.

— Иди в задницу! — взвизгнул Хенк, успев бросить свою метлу вниз, из-за чего своеобразная змеиная голова пролетела на полметра выше.

— Проклятый мужеложец! — вновь закричал краснокожий, но на этот раз в его голосе отчётливо звучало презрение и брезгливость.

"Да что за Мордредова напасть? За такие слова я обязан его наказать... как-нибудь", — потянув переднюю часть древка на себя, Лонгботтом заставил артефакт резко затормозить, из-за чего не ожидавший такого трюка противник едва не пролетел мимо.

— Авада... — начал произносить заклинание волшебник, вскидывая свой концентратор, но в следующий миг его дыхание перехватило из-за вспышки боли.

"Нет... Нет-нет-нет... Как же так? Я ведь хотел... Синтия...", — пальцы мужчины разжались, а безвольное тело соскользнуло с древка метлы и полетело вниз, в то время как в его груди медленно гасла стрела из святой силы.

— Меняемся! — прокричал пожилой квинси остановившемуся шаману, зависшему на широко расправленных крыльях орла, пролетая мимо союзника, при этом не забыв кивнуть на преследующее его чёрное облако с красными глазами.

— Это будет непросто, — нахмурился краснокожий, вскидывая своё копьё и готовя щит.

Однако же вместо того, чтобы вступать с шаманом в открытый бой, облако выдохнуло струю багряного пламени, которое в секунды окутало человека, чтобы с голодным рёвом пожрать защищающих жертву духов...

...

Вскинув мушкеты, отряд стрелков разрядил своё оружие по наступающим англичанам, заставив упасть нескольких из них, а остальных лишив остатков магической защиты. В следующую секунду командир дал приказ идти в штыковую атаку и американцы (как же непривычно было себя так называть), подбадривая друг друга яростными криками побежали вперёд.

Схватка была короткой и жестокой: отряд потерял пятерых бойцов убитыми и трёх раненными, но противник оказался отброшен назад. Впрочем, все прекрасно понимали, что исход битвы решается у них над головами... и в центре бранного поля, где перевёртыши бились с церковниками.

Командир приказал перегруппироваться, чтобы совершить новый рывок, но... в этот момент лёд затрещал и стал ломаться, а со стороны неподвижных кораблей пришла тьма, густой волной накрывшая людей, которые в единый миг лишились слуха, зрения и осязания...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Заступательная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот шестьдесят восьмой).

С оглушительным хрустом льда, полотно коего покрылось трещинами и стремительно расширяющимися разломами, корабли Британской Империи оказались освобождены от своего плена, а люди, не успевшие сойти на берег с оказавшейся не столь уж и надёжной опоры, с криками и проклятьями попадали в ледяную пучину. Волны, подхватывая крупные обломки льда и тела людей, начали выбрасывать их на берег, при этом не сильно заботясь о том, чтобы "спасаемые" оставались целыми и невредимыми...

Густая словно смола тьма, буквально источаемая телом молодо выглядящего высокого и худощавого мужчины с чёрными склерами, а также красными радужками глаз, одетого в тёмно-синий камзол и высокие сапоги из шкуры морского змея, заставив померкнуть свет распространилась на дюжину километров вокруг, демонстрируя огромную мощь одного из высших демонов, связанного духовным родством с самим Левиафаном. Идя по воде словно по суше, заложив руки за спину и изогнув губы в предвкушающей улыбке, брезгливо-презрительным взглядом одаривая ставших в единый миг беззащитными простых смертных, он усилиями воли управлял каждой крохой своей ауры для того, чтобы при помощи застывающей воды обездвижить жертв... ставших его законной добычей.

"Ох уж эти смертные... великие демонологи. Как же удачно мы придумали составлять контракты на бумаге, которая стерпит и нанесение новых пунктов бесцветными чернилами, и маскировку настоящих условий под красивый орнамент... Главное — убедить составлять договор в именно бумажном варианте", — не то, чтобы наследник одного из владык ада собирался обманывать волшебника, впустившего его в мир смертных, но сам факт подобной возможности грел душу демона, ощущающего себя словно гость на званном ужине.

Довольно ироничным было то, что из-за защиты, укрепляющей пространство над Северной Америкой, боги местного пантеона не могли отреагировать на прибытие столь опасной сущности, призванной за пределами воздействия артефактов. Впрочем, после войны с отринувшей их паствой, они и не горели желанием вступать в опасное сражение, пусть и были готовы предпринять меры ради того, чтобы изгнать чужака из владений, которые всё ещё считали своими...

Внезапно среди шаманов, до сего момента скованных подавляющим духовным давлением, словно костёр в ночи вспыхнула одна душа, а за ней вторая и третья. По меркам смертных они были невероятно сильны, но высший демон лишь скривил губы в усмешке, прекрасно осознавая факт того, что если бы он был здесь в полной своей силе, то эти букашки не смогли бы его даже поцарапать. Что совершенно не отменяло необходимости немного напрячься, дабы указать пище на её место.

Наследник столпа ада вскинул руки и вода за его спиной вскипела, а в небо ударили дюжины ревущих столбов, которые приняли вид голов гидр на длинных и толстых шеях. Глаза магических конструктов, имеющих собственное ущербное подобие разума, вспыхнули алым огнём и устремились на трёх противников, приготовившихся к смертельному бою...

...

Ядовитый Змей, стоя на голове духа-кобры, возвышающегося над бранным полем подобно его живому сородичу над муравьями, сжимая в руках посох смотрел точно в сторону источника ужасающей силы. Тело старика покрывала чешуя огненной саламандры, за спиной раскрылись полупрозрачные перепончатые крылья, а лысую голову украсили маленькие рожки. И пусть его глаза не видели свет, но духовной чувствительности более чем хватало для того, чтобы определять расположение каждого из воинов двух армий.

"Это будет славная битва", — изогнув сухие губы в предвкушающую улыбку, красный человек обнажил зубы, демонстрируя неведомому врагу удлинённые клыки, что было следствием высокой степени единения с одним из духов-хранителей.

Справа от одного из старейших шаманов появился король обезьян, столь же огромный как и кобра, но при этом ещё и вооружённый двумя топорами. Слева же десятки тысяч младших духов стихий, приняв вид маленьких светящихся огоньков, с каждым мгновением разгораясь всё ярче и ярче, готовились одной волной накрыть то место, где невозмутимо стоял ужасающий противник...

...

Подчиняясь воле создателя, гидры устремились в атаку, увлекая за собой тысячи тонн воды. Частично удар должен был прийтись и по союзным войскам, но... какое дело высшему демону до простых смертных?

Однако же прежде чем чудовищная мощь обрушилась на силы защитников новообразованного государства, навстречу головам змей ударил поток духов, каждый из коих в отдельности был невероятно слаб, но вместе они сумели остановить противника, чтобы затем обратить в лёд, пар или попросту расплескать всю ту массу воды, что была напитана энергией демона. Сам наследник Левиафана, от неожиданности подобного дерзкого поступка даже не успел уклониться, лишь подняв перед лицом раскрытые ладони и выпустив больше сил в защитный кокон.

Атакующие духи обжигали, замораживали, резали и стёсывали плоть высшего демона, не давая ему и единого мгновения для контратаки. Мужчине оставалось лишь терпеть стиснув зубы, ощущая как всё хуже справляется с получаемым уроном его регенерация. И возможно, если бы удар продолжался дольше, то у шаманов даже появился бы шанс на победу...

— Грааа!.. — взревел потомок Левиафана, едва напирающая на него масса духов иссякла, успешно разогнав навеянную тьму и разрушив сковывающие людей чары. — Уничтожу!

Новая волна духовного давления обрушилась на поле боя, но на этот раз она просто прижала смертных к земле, начав материализовываться водой прямо у них в лёгких. В воздухе же образовался белёсый туман, в котором засверкали ледяные лезвия, начавшие кружиться вокруг создателя безумным хороводом. Всё это произошло за считанные секунды, а затем...

— Грааах... — король обезьян, получивший удар сжатой до каменной твёрдости сферой воды, запитанной демонической силой, отлетел назад с такой скоростью словно им выстрелили из пушки.

— Ааа!.. — закричал шаман, устроивший демону столкновение с потоком духов, когда его буквально нашпиговали тонкие ледяные иглы, превращая живую плоть в кровавую взвесь.

Огромная кобра попыталась проглотить монстра в человеческом облике, который уже выпустил пять пар перепончатых крыльев, но была схвачена голыми руками за клыки, коим едва-едва удалось поцарапать укреплённую кожу. Впрочем, от удара по лицу объятым огнём саламандры кулаком это его не уберегло, от чего на искажённом гримасой ярости лице появился быстро заживающий ожог.

— Рррааа! — яростно взревел демон, кроша в кулаках псевдоматериальные клыки змея, после чего вокруг него вспыхнули круги демонических символов, начавших искажать само пространство. — Жалкое насекомое, как ты посмел?..

Ядовитый Змей не стал ждать окончания тирады монстра, а вместо этого прорвался через ледяные лезвия, нанёс ложный удар посохом, тут же отпуская древко, отбитое врагом небрежным движением руки. Только вот защищаясь, потомок Левиафана открылся для того, чтобы человек вцепился в его конечность обеими руками.

— Гори, — прошептали сухие губы одно-единственное слово.

А затем на месте двух силуэтов противников, на человека из которых больше походил именно демон, вспыхнуло маленькое солнце. Дух саламандры, исполняя последний приказ контрактора, превратил в топливо для пламени саму его душу, тем самым на пару порядков подняв урон от атаки. Впрочем, для победы над наследником одного из владык ада даже этого оказалось мало.

Когда яркий свет, обжигающий глаза даже через зажмуренные веки пропал, взглядам людей предстал высокий мужчина с оголённым покрасневшим торсом, правая рука коего ниже локтя была покрыта чёрной спёкшейся плотью, вовсе не стремящейся регенерировать.

Шевельнув пальцами раненной конечности, потомок Левиафана заставил чёрное мясо осыпаться, оставляя оголённые кости и мышцы, истекающие тёмной жижей. Рана, несомненно, доставляла демону немало боли, но закаменевшее лицо и прищуренный взгляд никак на это не намекали, да и духовная мощь, просевшая было на треть от предела, стремительно восполнялась из неизвестных источников.

— Покажись, — прозвучал требовательный голос высшего демона, пронёсшийся над застывшими в суеверном ужасе людьми, которые как и любая добыча в дикой природе, отлично ощущали присутствие могущественного хищника.

Квинси, шаманы и волшебники, вне зависимости от стороны конфликта, на которой они выступали в этой войне, напряглись и приготовились к бою. Однако же им не потребовалось чего-то предпринимать, что совершенно не делало ситуацию сколь-нибудь легче или понятнее: в десяти шагах от монстра, который мог бы уничтожить обе армии в одиночку, появилась рыжеволосая девочка в зелёном платье, красных сапожках и с доброжелательной улыбкой на лице. Смотря на десятикрылого демона разноцветными глазами, она помахала ему правой ладошкой и произнесла:

— Привет?

Наследник одного из столпов ада не ответил, хмурым взглядом пытаясь просверлить в черепе неожиданного врага пару круглых сквозных отверстий... что получалось не слишком эффективно. Ещё больший сюрреализм всему происходящему придавало то, что вокруг находились кашляющие солдаты двух армий, пытающиеся избавиться от воды в лёгких, лежали изувеченные тела и зияли воронками следы взрывов...

— Что ты за тварь?! — не сумев пробиться через ауру девочки, чтобы хотя бы оценить уровень её сил, потомок Левиафана неосознанно отступил на шаг (всё же Люцифер надёжно вбивал в головы слуг мысль о том, что перед более сильными нужно вести себя почтительно).

— Я — АЛИСА, глупый, — хихикнула рыжеволосая девочка, после чего нахмурилась и добавила: — А вот тварь здесь как раз ты.

— Я заставлю тебя молить о прощении, девчонка, — сжав кулаки и вновь начав давить своей мощью, при этом не обращая внимания на боль в одной из рук, процедил сквозь сжатые зубы высший демон. — Молись своим богам, чтобы они оплакали твою душу.

— Какую из? — наклонив голову к правому плечу, уточнила малышка, после чего пояснила: — У меня их много... но они маленькие и... глупые сами по себе. Только вместе они — это я. Ой... Зря я это сказала.

Вокруг двух фигур вспыхнули белые рунные круги, после чего они остались стоять на практически ровной площадке, в то время как люди отдалились примерно на километр. Следом за этим над противниками (и под ними) вспыхнул ослепительный золотой шар барьера отрицания, сил в коем было даже больше чем во всём резерве наследника одного из столпов ада.

— Какого ангела?! — не успевший даже удивиться, а к тому же не ощутивший от "человеческой девочки" никаких магических воздействий, потомок Левиафана впервые за сражение ощутил волнение, пусть до страха было ещё далеко. — Пространственная магия, тёмный барьер, святое исцеление... ты — нефилим?!

— Я — АЛИСА, — вздохнув, будто бы объясняет очевидный факт непонятливому ребёнку, девочка сердито сложила руки на груди. — Ты пришёл на папину игровую площадку, а он не любит незваных гостей...

С последними словами со всех сторон от высшего демона стали вспыхивать незнакомые ему рунные круги, наливающиеся огромной магической силой, будто бы они были подключены к неистощимому источнику. Но прежде чем бой начался, тело рыжеволосой девочки покрылось кристаллическими чешуйками, по которым забегали золотистые молнии, с каждой секундой становящиеся всё более плотными...

...

Магический барьер, от коего тянуло тёмной магией, накрыл собой то место где стояли призванный демон и непонятная девочка, явно заставившая насторожиться Левиафана. Вместе с этим пропало и чудовищное ощущение присутствия чего-то хищного и голодного, благодаря чему люди смогли начать подниматься на ноги, расходясь в противоположные стороны. Желанием продолжать битву, невзирая на уже пролитую кровь, никто из них не пылал, так как слишком уж свежа была память о собственной беспомощности, за которой пришло неожиданное спасение.

Не сговариваясь, квинси, волшебники и шаманы окружили барьер отрицания, через который невозможно было увидеть того, что происходит внутри, а простые солдаты, подгоняемые криками своих офицеров, принялись оттаскивать тела убитых и оказывать помощь раненным...

Так была окончена первая битва за независимость колоний от Британской Империи, но война только лишь начиналась.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Интриговательная

(Северная Америка. Одна тысяча семьсот семидесятый).

Над землёй светило яркое полуденное солнце, которое своими лучами согревало покрытую зелёным ковром землю, расчерченную серебрящимися лентами рек, огибающих пологие холмы, поросшие клевером и кустами диких цветов. Вдали виднелся густой лес, даже на опушке коего стояли деревья исполинских размеров, а на развилке двух притоков наиболее полноводной реки расположился городок из белого, синего, зелёного, жёлтого и красного камня (круглые башни с кольцевыми открытыми галереями, П-образные дома из трёх-пяти этажей, во внутренних дворах коих размещались полигоны, небольшие уютные домики на два этажа с треугольными крышами окружали стадион, похожий на восьмиугольную чашу).

К поселению, расположенному в почти не обжитых землях, которые целиком принадлежали одному-единственному человеку, заплатившему за них золотом, технологиями и оружием, вела одна-единственная ветка железной дороги, по которой ходил не паровоз, а электровоз...

После того как поезд проехал через арочный белокаменный мост, перекинутый через один из притоков реки Оленьи Рога, машина стала стремительно замедляться, а затем мягко остановилась у высокой длинной платформы, на которую из открывшихся в начале и конце вагонов дверей стали выходить белые и красные люди. Одни из них были одеты в свободные штаны, рубахи и куртки, другие — в деловые костюмы, третьи — в рубашки с закатанными рукавами и штаны из грубой светлой ткани. Были тут и женщины, от совсем молодых девочек и до почтенных пожилых дам, одни из коих красовались длинными платьями с широкими юбками, а другие ограничивались совсем короткими нарядами, порой не достающими подолом даже до колен (первые имели белую кожу, вторые — красную). Разумеется, подобная разница в моде и понятиях морали вызывала недовольство, шепотки... но до скандалов дело так и не доходило, так как одни считали себя выше этого, а другим было плевать на мнение "белых ведьм".

Среди толпы, которая начала растекаться от платформы по всему городку, улицы коего позволяли бы разъехаться сразу четырём телегам, там и тут встречались мужчины и женщины с чёрной кожей. Их было немного, одевались они по-разному, где-то копируя моду бывших хозяев, а где-то подражая коренным жителям этих земель, но по-настоящему их выделяло поведение: там, где другие оглядывались с интересом или восхищением, чёрные люди озирались с опаской и неверием.

Где-то далеко гремела война: Британская Империя раз за разом пыталась высадить на материк свои войска и закрепиться, а армия США с упорством заслуживающим уважения сбрасывала их обратно в воду. И пусть после первого масштабного сражения, когда АЛИСА убила высшего демона, столкновения стали куда менее кровавыми, но накал противостояния не спадал, оттягивая на себя живые ресурсы и производственные мощности. Впрочем, в это спокойное место не доносились даже отзвуки кровавых битв, оставляющих сиротами детей, калеками выживших в боях воинов, вдовами жён...

По одной из улиц светлого и чистого поселения, в коем вместо запахов отбросов, пота и еды, которые сопровождали европейские и большую часть американских городов старого типа, опираясь на трость с золотой птичьей головой, уверенным широким шагом продвигался высокий светловолосый мужчина в красном деловом костюме, на сгибе левой руки держащий чёрный кожаный плащ с красной бархатной подкладкой. Его лицо, выражающее уверенность и лёгкий интерес, было украшено короткой аккуратной бородой, переходящей в густые бакенбарды, а спадающие до плеч волосы, своим блеском на солнце напоминали золото. Лакированные туфли, начищенные до зеркального блеска, не несли на себе и намёка на пыль, словно бы подчёркивая безукоризненный образ своего владельца.

Вскоре мужчина добрался до наиболее высокой башни, которая не имела балконов, но почти целиком сверкала огромными панорамными зеркальными окнами, и задержавшись на пороге на какую-то секунду... уверенно вошёл в холл через двустворчатые стеклянные двери. Оказавшись в помещении, где справа находились удобные даже на вид мягкие кресла, а слева стояли вешалки для верхней одежды, посетитель безмолвно повесил свой плащ на свободный крючок, прошёл по мраморному полу к стойке, за которой стояла молодо выглядящая краснокожая шаманка средних лет, одетая в белые рубашку и длинную юбку, и спросил:

— Могу я увидеть мистера Франкенштейна? Мне назначено на два часа.

— Одну секунду, — пробежавшись взглядом по странице открытой книги, лежащей на подставке перед ней, работница администрации Академ-Сити спросила: — Ваше имя?

— Рейнард... Рейнард Фенекс.

...

Несмотря на то, что Рейнард был высшим демоном старой закалки, которого с первых лет существования убеждали в том, что люди — это животные (а как ещё можно относится к короткоживущим существам, которые копаются в грязи, едят отбросы, воняют и не могут поддержать связный диалог?), он признавал то, что некоторые звери могут быть умнее и достойнее некоторых демонов, ангелов и прочих высших существ вроде шинигами. По сути, в его глазах стадия существования в мире смертных была чем-то подобным бытию гусеницей, которая должна окуклиться и превратиться в бабочку... либо исчезнуть на одном из этапов этого цикла, освободив жизненное пространство для кого-то более успешного и совершенного.

Прямым подтверждением правоты своего мнения глава столпа Фенекс считал и Виктора Франкенштейна, заставившего считаться с собой не только смертных, но и богов, умудрившись войти в список высших существ ещё будучи человеком. И пусть для многих он был выскочкой, вроде говорящей свиньи, которая внезапно села за стол и продемонстрировала наличие манер, сам Рейнард предпочёл бы вести дела именно с ним, а не с некоторыми своими соратниками, у коих грубая сила заменяла наличие мозга.

Даже сейчас, поднимаясь на верхний этаж башни, созданной из камня, металла и стекла, неподвижно стоя в небольшой кабинке с зеркальными стенками, Фенекс чувствовал пассивной сенсорикой четверых существ, которые могли бы продержаться в бою один на один даже против него. И пусть в своей победе демон не сомневался, но если они навалятся скопом, то лучшим выходом из ситуации станет только бегство... а ведь далеко не факт, что эти разумные, которые почему-то не скрывают свою силу, наиболее опасны для врагов. В конце концов... о той же Алисе до убийства наследника столпа Левиафан никто не слышал вовсе.

"А эти выродки даже мстить за члена своего клана не стали, вместо этого устроив грызню между собой. И ведь обосновали это тем, что раз наследник погиб от рук смертных, то он был слабаком, а потому и не достоин отмщения", — вспоминая это Фенекс не знал, то ли ему скривиться в брезгливости, то ли рассмеяться от радости, вызванной ослаблением одного из основных противников.

Поднявшись на последний этаж кабинка остановилась, раздался тихий звон колокольчика и створки двери разъехались в стороны, тем самым открывая выход в круглый зал, на противоположной стороне коего стоял небольшой столик. Сделав пару шагов, демон почувствовал как подъёмник за его спиной закрылся, а затем с тихим гудением поехал вниз, по всей видимости оказавшись вызванным кем-то ещё (справа и слева находились ещё две аналогичные двери, но в данный момент над ними горели огоньки, которые показывали то, что они заняты). Следовало признать, что изобретение пусть и не совершенное, так как могло бы быть и побыстрее, но свой шарм в нём есть, так как позволяет ощутить дополнительный комфорт... который недоступен даже в замках ада, где приходится ходить по лестницам, взлетать при помощи крыльев или телепортироваться.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — оторвав взгляд от металлического планшета, с одной из сторон светящегося тусклым цветным сиянием, на Фенекса подняла взгляд женщина среднего роста, средней привлекательности, одетая в чёрные пиджак и штаны, которые контрастировали с пепельно-белой кожей и сапфировыми глазами с вертикальными зрачками.

Рейнард уже было открыл рот, но тут до него дошло то, что у девушки, во-первых, острые уши без мочек, во-вторых, когти вместо ногтей, в-третьих, крайне мелкая чешуя вместо кожи, да и глаза уж больно характерные. Попытавшись прощупать её активной сенсорикой, он обнаружил то, что незнакомка успешно сворачивает свою ауру внутри тела, из-за чего её и не удавалось обнаружить до сих пор. Понять же уровень сил и сейчас не выходило, что вызывало беспокойство.

— Гхм-гхм... Рейнард Фенекс, — прокашлявшись, будто бы изначально это и собирался сделать, вежливо представился гость. — У меня назначена встреча с директором.

— Вы пришли раньше на десять минут, — констатировала девушка, скосив немигающий взгляд на стеклянный потолок, через который в зал лился дневной свет, тем самым обеспечивая отличное освещение. — Директор Франкенштейн просил пригласить вас, когда вы появитесь. Желаете чай, кофе, какие-нибудь закуски?

"Раз меня ждут, то зачем ты мне говоришь, что я пришёл рано?", — недовольно подумал посетитель, но всё же решил придержать свои эмоции при себе, так как прибыл совсем не ради конфликта.

— Кофе, — ответил Рейнард, постукивая тростью направляясь к двери с табличкой, гласящей о том, что за ней находится Виктор Франкенштейн. — И два эклера с шоколадной крошкой.

Не то, чтобы глава столпа Фенекс был таким уж любителем сладкого, но и скромностью он не страдал, а заставить эту чешуйчатую особу себе прислуживать было просто приятно. В конце концов, пусть это и было мелочно, но не переставало являться местью.

— Ваши напиток и еда будут через две минуты, — не сдвинувшись с места, отозвалась незнакомка с сапфировыми глазами, возвращая взгляд к стеклу планшета, где отображался... бой между человекоподобным медведем и человекоподобной пантерой, которые кружили по засыпанной белым песком арене.

"Иллюзия гладиаторских боёв на маленькой... рамке? Как эта штука называется? Почему мы о подобном не подумали? Демоны с удовольствием смотрели бы на схватки опасных противников, при этом сидя дома... и делая ставки. Да: ставки на гладиаторских боях, которые доставляются при помощи иллюзий прямо в дом к каждому демону, в то время как на арену могут попасть только избранные...", — заставив себя прерваться, чтобы не начать планировать захват нового поля деятельности в аду, блондин наконец-то подошёл к двери, постучал по ней кулаком левой руки, взялся за дверную ручку и, провернув её, толкнул створку, одновременно шагая внутрь кабинета.

Вся внешняя стена помещения, в котором ожидал посетителя самый неоднозначный учёный эпохи оказалась стеклянной, благодаря чему через неё открывался великолепный вид на улицы городка. За счёт зеркальных стен зрительно увеличивалось пространство комнаты, в которой кроме пары глубоких кресел, низкого столика между ними и толстого синего ковра на полу, больше не было вообще ничего, что можно было ожидать в этом месте (ни шкафов с книгами, ни разнообразных артефактов, коими людские чародеи любят захламлять рабочее место, чтобы пустить пыль в глаза гостям, ни даже картин или статуй).

Сам хозяин поселения, одетый в белую рубашку и чёрные штаны с ярко выраженными стрелками, сложив худые руки на подлокотники сидел в одном из кресел, ничего не выражающим взглядом смотря перед собой. Он был худощавым, не слишком высоким, бледным, лысым, не красивым... но и не уродливым мужчиной неопределённого возраста, взгляд с которого стремился соскользнуть даже в пустой комнате без украшений (настолько неприметным и обычным казался смертный). При этом в магическом плане "доктор" ощущался как... пустота, в то время как даже камни лежащие на земле имеют свою ауру.

"Человек, который пугает демона. Я, определённо, не жалею о том, что пришёл сюда сегодня", — Рейнард мог бы подумать, что Франкенштейн от кого-то прячется, или маскируется, а то и вовсе прислал вместо себя какую-нибудь сложную игрушку-материальную иллюзию... но подтвердить или опровергнуть предположения не представлялось возможным.

— Мистер Фенекс, проходите, присаживайтесь, — повернув голову к посетителю, Виктор левой рукой указал на свободное кресло, при этом ни на миг не изменившись в лице. — Не могу сказать, что рад видеть вас, как и не понимаю того, зачем вы столь настойчиво искали встречи со мной.

— Добрый день, мистер Франкенштейн, — изобразил доброжелательный кивок лорд одного из столпов ада, после чего расслабленным шагом прошёл к креслу и с удовольствием уселся в него, при этом пристроив трость у левого подлокотника. — Прискорбно слышать, что вы заранее негативно относитесь к моему визиту.

— Мой личный опыт общения с демонами подсказывает, что лучше держаться от вас насколько возможно далеко, — без тени злости, презрения, страха, брезгливости... как и любой иной эмоции, ответил учёный. — Против вас лично я ничего не имею.

— Отрадно, — кивнул Рейнард, мысленно отбрасывая десятки планов, составленных на этот разговор. — Что же касается причины, по которой я здесь... Вы, мистер Франкенштейн, по всей видимости недооцениваете то влияние, которое оказываете на мир вокруг, и какую репутацию уже успели заслужить. Мне пришлось приложить немало усилий для того, чтобы хотя бы частично отследить ваш путь, но даже так остались значительные белые пятна, когда вы пропадали со всех карт. Не расскажете, куда отправились после Японии?

— Исследовал земли за Стеной Бурь, — безразлично ответил собеседник, вызвав у демона удивление, которое проявилось в чуть приподнятых бровях. — Это конфиденциальная информация.

— Понятно, — вернув лицу невозмутимость, Фенекс кивнул.

В этот самый момент дверь открылась вновь, а на пороге появилась белая женщина в чёрном, которая несла на подносе чашку с горячим кофе и блюдце с двумя эклерами. Подойдя к столу, она молча поставила свою ношу на столешницу, затем повернулась к хозяину города и улыбнулась, демонстрируя при этом совсем не человеческие зубы.

— Могу я быть чем-нибудь полезна, доктор? — Рейнард, услышав урчащие нотки в голосе незнакомки, едва не подавился воздухом, так как до этого момента ему и в голову не приходило, что угрожающий грудной рокот может звучать игриво.

— Можешь идти, Альбиона, — отпустил подчинённую человек, заставив своего гостя новым взглядом посмотреть на... человеческую форму дракона (странно, что кто-то из крылатых ящеров решился назвать дочь в честь одного из Небесных Владык).

В этот самый миг обладательница сапфировых глаз открыла свою ауру, которая затопила собой комнату и заставила Фенекса застыть с поднесённой к губам чашкой кофе. Высший демон не был пугливым, да и силой обладал немалой, но то, что он ощутил сейчас было просто невероятно и бессмысленно. Слишком густая энергия, своей плотностью превосходящая многих и многих, а возможно и не уступающая первому Люциферу, резервы которой не получалось оценить, не могла принадлежать кому-то безизвестному...

— Если я понадоблюсь, только скажите, доктор, — произнесла Альбиона, после чего ощущение присутствия чего-то подавляющего исчезло, а ящерица в человеческом облике вышла за дверь.

— Интересный трюк, — после нескольких секунд паузы, изрёк Рейнард, делая глоток из чашки, отмечая приятный вкус напитка. — Как вы это сделали?

— Взял немного плоти, преобразованной святым механизмом по примеру драконьей, затем с помощью чистых клеток, запрограммированных под образец вырастил тело, ну а после этого поместил в него новую обладательницу, — без намёка на самодовольство поведал Виктор. — К сожалению, даже сейчас Альбиона не способна использовать весь потенциал своей души. Впрочем, лет через сто её тело в достаточной степени подстроится, чтобы высвобождение энергии ему не вредило.

— Вы хотите сказать, что оживили Альбиона: одного из двух драконов, повинных в гибели старых владык ада и самого Создателя? — высший демон не знал, шутка это или что-то ещё, но где-то на грани сознания проявился страх, который нашёптывал неприглядную правду о том, что это может оказаться реальностью (легендарный дракон, который должен был быть заперт в святом механизме, вместо этого подаёт кофе гостям человека в облике почти человеческой женщины, при этом явно демонстрируя своё расположение к этому смертному). — Зачем вы это сделали?

— Меня попросила о помощи хорошая знакомая и я мог помочь, — равнодушно отозвался учёный. — Кроме того, мне было интересно.

— Вот даже как... — хмыкнул Фенекс, после чего подхватил с тарелки эклер и принялся неспешно его жевать, выигрывая немного времени для размышлений. — Но почему женщина?

— Как сказала Альбиона: Истинные Драконы — это существа, которые сами определяют свою половую принадлежность, которую могут менять в течении жизни не ограниченное количество раз, — говоря так, будто бы делится чем-то совершенно неважным, ответил Франкенштейн. — Когда же я спросил о том, в чём была причина их вражды с красным драконом, то получил ответ, что сперва таким образом они пытались решить то, кто будет самцом, а кому откладывать яйца, ну а затем слишком увлеклись противостоянием, из-за чего в итоге и не заметили разборок между букашками из фракций демонов, ангелов и падших. Сейчас же она остепенилась, признала ошибки и приняла роль самки, пусть в мире и не осталось самцов её расы... кроме Великого Красного.

Некоторое время в комнате царила тишина, которую нарушил Рейнард, искренне рассмеявшись.

— Мистер Франкенштейн, я давно не слышал чего-то столь же великолепного, да ещё сказанного с совершенно серьёзным, скучающим видом, — отставив чашку и откинувшись на спинку кресла, высший демон заявил: — Вы ведь осознаёте, что подобным заявлением можете настроить на себя всю библейскую фракцию? Думаю, даже демоны и светлые ангелы объединятся, чтобы уничтожить угрозу в зародыше.

— Даже если я предложу светлым ангелам оживить "Волю Бога"? — впервые проявил хоть какие-то эмоции хозяин города, добавив в голос вопросительных ноток.

— ... — Рейнард задумался, старательно вызывая в памяти всё то, что знал о данном святом механизме, в которое Создатель вложил частицу самого себя. — Пожалуй, лучше не узнавать этого. В конце концов, я ведь пришёл не угрожать, а предлагать.

— Предлагайте, мистер Фенекс, — спокойно ответил Виктор, не поддержав шутливый тон, но и не став настаивать на прошлой теме разговора.

— Пожалуй, я начну немного издалека, — огладив бородку, изрёк гость. — Дело в том, что в последние сто лет в аду наметилась тенденция раскола: фракция Четырёх Владык, которая следует старым традициям, постепенно теряет популярность и влияние, в то время как Новаторы, заявляющие о необходимости изменить внешнюю политику набирают силы и сторонников. Чтобы вы понимали: Четверо Владык требуют, чтобы демоны исполняли контракты среди смертных, при этом получая в оплату души целиком, ну а Новаторы видят шанс в том, чтобы призыватель жертвовал частицу души, не более пяти процентов, остальное отдавая какими-нибудь вещами, напитанными духовной энергией.

— Истинное подчинение? — вновь проявил интерес Франкенштейн, немало обрадовав собеседника.

— Именно, — согласно кивнул Фенекс. — Так называемые вещи с душой, пусть и не столь... питательны для демонов, но зато их можно получить гораздо больше. Кроме того, за счёт демонологов, которые чаще будут оставаться живыми и не так сильно станут привлекать внимание к своей деятельности, Новаторы планируют расширить своё влияние в мире смертных.

— Это приведёт к росту числа "пустых", — заметил учёный. — Не критично, но шинигами будут недовольны. Впрочем, деятельностью демонов они в принципе недовольны, так что изменится не так уж и много.

— Согласен, — вновь кивнул гость. — В особенности это будет незаметно, если среди людей и иных рас увеличится рождаемость и снизится смертность.

— Вы хотите, чтобы я поспособствовал плану Новаторов со своей стороны? — уточнил Виктор, ничем не проявляя своего отношения к этому.

— Нет, мистер Франкенштейн, — лицо Рейнарда исказила хищная улыбка. — Прямо сейчас в аду происходит вялая подготовка к войне: фракция Четырёх Владык собирает сторонников, чтобы раздавить Новаторов, а те в свою очередь собирают армию, чтобы усадить на троны собственных кандидатов. Лично мне уже поступило предложение о присоединении как от первых, так и от вторых: одни давят на верность традициям и возможность поживиться владениями проигравших, другие же говорят то же самое, но при этом семья одного из кандидатов предлагает заключить договор о браке между нашими потомками, что поднимет мой столп в общей иерархии. При этом у Новаторов есть предложение о том, как не только восстановить, но и увеличить численность нашего народа после войны, чем не могут похвастать Четверо Владык.

— Возможно мне следует поспособствовать нынешней власти ада, чтобы предотвратить рост численности демонов в будущем? — словно бы обращаясь к себе, произнёс Франкенштейн.

— У меня есть идея получше, — Рейнард сделал театральную паузу для нагнетания обстановки, а затем заявил: — Мистер Франкенштейн, помогите мне занять один из тронов владык ада, и тогда вы получите возможность влиять на всех демонов без исключения.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вызовбросательная

(Разделитель миров — междумирье. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

Если у Виктора и существовали какие-то сомнения в том, что следует воспользоваться предложением Фенекса в своих целях, то после известия о прорыве демонической науки, которая теперь позволяет обращать представителей иных рас в им подобных существ, пусть и значительно более слабых изначально, полностью их развеяло. Несмотря на то, что учёный старался не вмешиваться в разборки разных сущностей, пока они не затрагивали его интересы напрямую, даже ему пришлось признать угрозу данного события: в мире смертных было слишком много тех, кто согласятся переродиться и стать слугой лишь для того, чтобы обрести силу, долголетие (потенциальное бессмертие) и сохранить богатства, накопленные за жизнь. К тому же неизвестно то, как на перерождённых будет влиять естественная защита мира и божественная система.

Информация о факторе, способном если не разрушить своеобразный баланс между раем и адом, при этом вдохнув новую жизнь в постепенно угасающую фракцию, пришла от новоявленного союзника: фракция Новых Владык, как себя назвали реформаторы, начала активную вербовку сторонников при помощи раздачи пробной партии Фигур Зла, которые являются копиями чёрных шахматных фигур, наполовину состоящих из энергии, а наполовину — из крови демона. Внутри данных артефактов имеется ядро, чем-то похожее на ИД, но с той разницей, что оно впитывает духовную энергию лишь негативного окраса, при этом имеет несколько функций вроде слабого, но постоянного ментального воздействия, а также возможности единовременного выплеска скрытого резерва, что приведёт к непредсказуемой мутации носителя, с постепенной деградацией высшей нервной деятельности.

Процесс обращения был до удивительного прост: настроенная на определённого демона фигура, ядро коей трансформирует духовную энергию по заложенному образцу, попадая в тело носителя растворяет свою материальную оболочку, смешивающуюся с собственной кровью. По кровеносной системе мутаген, насыщенный чужеродной силой с эффектом исцеления, распределяется по всем органам, чем запускает перестройку плоти и души. При этом духовное тело настолько прочно связывалось с материальным, что прекращал работать механизм старения и жертва постепенно приобретала тот вид, который имел его духовный образ, возрастали сила, выносливость, живучесть, пусть и лишь за счёт заёмной силы и искусственного ядра... исчезал шанс на посмертие, так как гибель тела означала и гибель души (даже в "пустого" было не превратиться, так как от всех оболочек оставалось лишь неразрушимое ядро).

Франкенштейн мог бы подумать, что кто-то дошёл до тех же идей, которые использовал он сам, если бы не некоторые факторы, вызывающие узнавание. Да и стоило ли этому удивляться, если своё первое детище он создавал под патронажем демона? Кроме того, Игор, определённо, пережил ту ночь...

"Демоны могли заглянуть и в Азию, и в другие места, где я оставлял свои исследования. Что поделать, если ими сумели воспользоваться к своей выгоде совсем не те, кому они предназначались".

Пешку для изучения предоставил Рейнард, приславший одного из своих верных порученцев (лично в обители доктора он больше не появлялся, как-то слишком уж резко отреагировав на Альбиону). По словам высшего демона, четвёрка кандидатов на звание повелителей ада, уже сейчас наименованная Новыми Владыками, обещала каждому из присоединившихся к ним столпов по набору Фигур Зла на всех взрослых членов рода. Более того, сами они развили в Европе активную деятельность по вербовке бойцов рядового состава для своей армии, что спровоцировало ответную реакцию нынешних Владык, объявивших награды за головы мятежников и мобилизовавших войска.

Разумеется, уничтожать готовую технологию действующие обладатели титулов четырёх сатан не собирались, решив её захватить и использовать для создания себе рабов из смертных. Своим сторонникам они обещали, что не будут вводить ограничение на число обращённых, а кроме того, по огромному секрету, распространяли слухи о возможном возобновлении войны с раем.

Как несложно понять, Фенексы примкнули к революционерам, но решили не лезть на передовую, а ограничиться ролью поддержки: способность производить целебное средство, восстанавливающее все оболочки души этому способствовала. Только вот имея за своей спиной достаточно сил, связей и союз с Виктором, Рейнард не хотел ограничиваться положением приближённого к тронам, а желал уместить свой зад на один из них... при этом совсем не возражая против того, чтобы путь к успеху был проложен чужими руками.

План был прост и в какой-то степени гениален: при первом столкновении двух армий Фенексы, руками своих должников, откроют портал для сил Франкенштейна. От учёного будет требоваться ударить действующим Владыкам в тыл, а затем, когда они будут либо разбиты, либо обращены в бегство, столкнуться ещё и с войсками Новых Владык. Тут-то в дело и должен был войти Рейнард, который путём демонстрации собственной грубой силы, ну и навыков дипломата... добьётся мира между двумя противниками. Таким образом высший демон рассчитывал получить необходимую репутацию и поддержку других столпов...

...

"Ослабить всех противников, чтобы собственные силы казались внушительнее. Ну и как гарантию своего положения, на случай гибели производителя Фигур Зла, он предоставил мне образец, рассчитывая получить источник этого ресурса в моём лице. В конце концов, мне ведь нужно будет восстановить численность и влияние фракции, которую я хочу контролировать. Ну а если я окажусь слишком слаб, то Фенекс заявит союзникам, что использовал меня как отвлекающий манёвр против четырёх сатан", — стоя рядом с чёрной пирамидой, по ярусам которой перемещались тысячи некромагов и боевых автоматонов, Франкенштейн немигающим взглядом смотрел на белый песок под чистым голубым небом, на котором не было и намёка на солнце.

Маленький искусственный мирок, представляющий из себя сферу километрового диаметра, в настоящее время был заполнен "жизнью": закованные в укреплённую магией рыцарскую броню некроголемы, вооружённые световыми и молниевыми копьями, боевые автоматоны (более примитивные чем АЛИСА), некромаги, летающие "гвозди" с подобием артиллерии, гигантские скорпионы, сидящие на них некроптицы... Не стоило забывать и про сотню шаманов, коих выделил совет племён для боя с порождениями зла, а также про находящихся рядом Альбиону, АЛИСАу (не ошибка), чем-то недовольного Нурарихёна. Да и сама пирамида, как уже было доказано и не раз, являлась грозной разрушительной силой.

Однако же учёный не собирался ограничиваться этим скромным, пусть и грозным воинством. И стоило ему лишь задуматься об этом, как у края маленького мирка вспыхнула белая арка портала, откуда вышел высокий мужчина, рост коего достигал двух с половиной метров, а светлая кожа имела серый оттенок: он был одет в кожаную безрукавку, широкие свободные чёрные штаны, высокие сапоги из шкуры виверны, ну а его лицо скрывала маска из металлических прутьев. Великан буквально излучал КИ, почти светясь густой жизненной силой, что переводила его в ранг существ высшего уровня угрозы... даже без учёта остальных возможностей.

— Отец! — вскинув вверх сжатый кулак правой руки, проревел Френки, без размышлений согласившийся участвовать в этом походе.

— А он... интересный, — задумчиво изрекла белая чешуйчатая женщина, одетая в чёрные пиджак и юбку, но решившая не утруждать себя ношением обуви, так как с прочностью её шкуры она всё равно сравниться не могла.

— Не обольщайся, — хмыкнул ёкай, дёрнув белым лисьим ухом. — Он женат.

Будто услышав эти слова, из портала показались ещё двое: невысокая девушка в красном кимоно, красующаяся белоснежной гладкой кожей, фиалковыми глазами, зелёными волосами и чёрными губами, а следом за ней и мужчина среднего роста, средней внешности, с кожей стального цвета. Кукла, в отличие от Мукади внешне почти не изменилась, но её энергетика стала заметно более насыщенной, пусть это и была только одна её марионетка, а вот гениальный кукольник наконец-то сделал из себя идеальную машину, при этом специально подчёркивая свою природу цветом кожи, дабы не быть даже случайно спутанным с простым смертным.

— Отец, — манекен уважительно поклонилась, когда приблизилась к группе встречающих. — Нам радостно вновь видеть вас.

— Войска готовы и ждут приказов, доктор Франкенштейн, — заявил марионеточник, решив опустить все церемонии с приветствиями. — Я позволил себе подготовить экспериментальное оружие, чтобы проверить его в боевых условиях.

— Чудно, — кивнул коллеге Виктор, а затем перевёл взгляд на своих "старших детей". — Мне тоже радостно видеть вас и ваш прогресс. Надеюсь, что в управлении элементными странами не возникает трудностей?..

Из нового портала, ведущего на территорию Азии, вышли двое мужчин и ещё одна женщина: первым был невысокий и худощавый мужчина шестидесяти лет, с залысинами в чёрных волосах и длинными тонкими усами, свисающими до самой груди двумя косичками, в то время как маленькая бородка едва доставала до середины шеи, при этом выглядя будто бы оборванной; вторым двигался высокий и широкоплечий воин с лицом, будто бы высеченным из камня, облачённый в зелёные доспехи, похожие на чешую дракона, с золотыми вставками на груди и плечах, с красным плащом и шлемом в виде оскаленной пасти; замыкала процессию пожилая шаманка в свободных оранжевых одеждах, вооружённая длинным посохом, раскладывающимся в веер. Новые гости приблизились к основной группе и вперёд выступил старший одарённый, склонившийся в уважительном поклоне со словами:

— Мастер Франкенштейн, армия клана Тао в вашем полном распоряжении. Я — нынешний глава клана, Мен Тао, готов исполнить любую вашу волю...

"Что же, пара сотен тысяч воинов, превосходящих тренированного человека и вооружённых магическим оружием в этом сражении точно не будут лишними", — констатировал про себя доктор, приветствуя очередного своего союзника (которых оказалось на удивление много, так как и сам главнокомандующий Джао предлагал выделить несколько частей для усиления ударного кулака, после того как узнал о причине активности своих ручных некромантов).

Учёный подумывал обратиться за помощью и в Японию, но так как основу его воинства составляли механизмы и нежить, решил не тревожить Ясаку. В конце концов, даже если бы она могла помочь, то выделила бы только ёкаев, а это уже можно было бы принять за вмешательство в дела библейской фракции сторонней силой. Но даже без этого, численность стальной орды превышала изначальные цифры даже не в разы...

"Демонов, а в особенности Фенексов, ждёт сюрприз", — мысленно констатировал Франкенштейн, замечая первые признаки портала, открывающегося на поле боя в аду.

Прозвучала команда, не слышная человеческому уху, и первые ряды стального легиона совершили синхронный шаг, настолько слаженный и согласованный, что ни один органический разум не сумел бы повторить подобное. И всё же первыми в проход проскользнули некроптицы и некрозвери, за коими последовали похожие на черепах существа, роль которых заключалась в поддержании и расширении портала, чтобы никто из находящихся на той стороне не сумел прервать переброску подкреплений.

* * *

На каменистой сухой земле, под багровыми небесами тёмного мира, где только-только сошлись в сражении две армии, каждый воин в которых мог как биться в пешем строю, так и летать, а вместо лошадей использовались бескрылые ящеры, красующиеся многочисленными шипами, раздался пронзительный вой боевых труб. Казалось, что каждый метр пространства занят либо сражающимися мечниками, копейщиками, обладателями иного оружия ближнего боя, либо потоками энергий от разрушительных заклинаний.

Обе противостоящие стороны не стремились бросать в атаку свои основные части, придерживая также и самых сильных представителей своего народа, чтобы в случае если "рядовое мясо" начнёт сдавать свои позиции при помощи свежих резервов переломить ситуацию. По сути, сейчас они лишь прощупывали друг друга, а от того и столь яркую реакцию вызвало то, что в тылу одной из сторон появился стремительно расширяющийся портал, откуда тянуло губительной для жителей этого измерения позитивной силой...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Расстанавливательная

(Ад. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

— Какого ангела происходит?! — ощутив давление святой силы, которое мог бы создавать архангел уровня Михаила, лорд Гремори, находящийся в командном штабе армии революционеров-новаторов напрягся, неосознанно выпустив четыре пары крыльев, которые сформировались из смеси его собственной силы и разлитой в пространстве энергии.

— Нападение небес?.. — всполошился лорд Ситри, в отличие от своего соратника являвшийся менее воинственным, предпочитая драке интриги.

— Спокойнее, друзья мои, — растянул губы в самодовольной усмешке Рейнард Фенекс, привлекая к себе внимание полутора дюжин высокопоставленных высших демонов, облачённых в магические доспехи разного дизайна. — Всё находится под контролем.

— Объяснитесь, — потребовал молодой красноволосый и белокожий мужчина, сила коего находилась на совершенно ином уровне, превосходя всех присутствующих.

— Возможно... я сумел спровоцировать на атаку одного... небезызвестного мага, — золотоволосый демон изобразил смущение, потёр пальцами подбородок и добавил: — И возможно... мои подчинённые помогли ему открыть портал в тылу у Старых Владык.

— Хм? — невысокая фигуристая девушка, одетая в тёмно-синюю кирасу, бронеюбку, наручи с шипами, а также высокие сапоги, металлическими пластинами защищающие голени, прищурилась, поджала губы и спросила: — Что вы задумали, Рейнард?

— Ничего такого, что не пошло бы на пользу нашему делу, — ухмыльнулся Фенекс, затем подошёл поближе к круглому столу, на котором отображалась карта местности, ткнул пальцем в точку с белой засветкой и заявил: — Сейчас человеческий маг, которого сопровождает его свита, столкнётся с силами наших противников и... если даже не сумеет их потрепать, то отвлечёт на достаточно большой срок. Старые Владыки будут вынуждены сражаться на два фронта, чем мы и воспользуемся.

— Вы слишком уверены в том, что этот человек сможет занять наших врагов сколь-нибудь долго, — подперев подбородок кистью левой руки, зеленовласый юноша подпёр левый локоть правой ладонью. — Почему вы решили, что он не сбежит в тот же момент как поймёт, где оказался? Кто он?

— Думаю, вы о нём слышали, — снисходительно глянул на одного из молодых кандидатов на звание владыки ада отозвался Рейнард. — Его зовут Виктор Франкенштейн... и что-то мне подсказывает, что он не отступит.

— Приказ всем войскам: отступить на вторую линию и приготовиться к массовому применению дальнобойных заклинаний, — зазвучал ровный и сосредоточенный голос четвёртого Молодого Владыки, уже сейчас известного тактическими и стратегическими навыками. — Активировать щиты "Бастион"; низших демонов перевести в задние ряды и прикрыть аурами элитного корпуса "Кулак дьявола"...

В наспех возведённой походной крепости поднялась суета, в которой легко просматривался строгий порядок, поддерживаемый чёткой иерархией.

— Я очень надеюсь, что это был единственный сюрприз, о котором вы нас забыли проинформировать, лорд Фенекс, — одарив ещё не подчинённого хмурым взглядом, процедил сквозь зубы Сазекс Гремори.

...

Тем временем воинство Старых Владык (предпочитающих себя именовать просто Владыками) пусть и заметило новую угрозу, но отреагировало на неё вяло: лишь один из резервных корпусов демонов среднего уровня, закованных в среднюю по качеству артефактную броню, вооружённых огненными мечами и копьями, поднялись к багровому небу и полетели к порталу, изредка взмахивая двумя и тремя парами крыльев. В то же время на земле начали разворачиваться наездники рогатых слонов, шкуры коих красовались антрацитовой чешуёй, хоботы оканчивались костяными булавами, ну а на спинах возвышались чародейские башенки, позволяющие сидящим в них магам использовать более мощные чары.

Тот факт, что мятежники дрогнули и решили отступить, из равного противостояния уходя в глухую оборону не насторожил действующих сатан, лишь доказав им трусливую гнилую натуру так называемых Новаторов. Впрочем, их подобное вполне устраивало: после победы можно будет раздавить репутацию наглых выскочек, испугавшихся ангельской ауры... пусть и весьма насыщенной (если же Молодые Владыки заключили союз с Небесным Престолом, или хотя бы падшими, то высшие демоны тоже остались бы довольны, так как это было бы откровенным предательством своего народа).

Однако же когда демоны среднего ранга приблизились к месту прорыва, то их сперва атаковали птицы, от коих тянуло некромантией и святостью (что сбивало с толку), а затем они увидели ровные шеренги воинов, облачённых в красные одежды с искусственными драконьими крыльями и гребнями на головах, в руках у коих находились сияющие светом и сверкающие молниями копья. Неизвестных было очень много, но хуже всего оказалось то, что их оружие могло стрелять энергетическими сгустками...

...

"Заградительный огонь", — при помощи излучения волн духовных частиц был передан приказ легионам некроголемов, тут же перехвативших древки копий так, чтобы было проще целиться.

Белые и жемчужные сгустки полетели вверх и вперёд, заставляя крылатые силуэты с огненными мечами отклоняться от курса, подниматься выше или совершать виражи. И пусть из-за слишком большого расстояния эффективность подобной стрельбы была низкой, но интенсивность огня позволила разрушить строй противника, вынужденного снизить скорость сближения.

"Активировать Барьеры Отрицания", — пронеслась по рядам неживых воинов вторая волна приказа.

Не прошло и секунды как перед некроголемами полусферой вспыхнула прозрачная золотая плёнка, принявшая на себя огненные шары, тёмные молнии, стрелы тьмы и иные заклинания. Чары демонов среднего ранга оказались недостаточно насыщенными, чтобы пробить подобную защиту сколь-нибудь быстро, да и из-за разбитого строя концентрация попаданий оставляла желать лучшего.

"Пусковые орудия к бою: залп разрывными снарядами", — продолжили командовать своими более примитивными сородичами тактические ИД, в то время как через всё расширяющийся портал продолжали прибывать новые боевые единицы.

Часть некроголемов и автоматонов вскинули пусковые трубы, изрыгнувшие из себя объекты, похожие на крупные яйца с узором подобным панцирю черепахи вместо скорлупы. Оказываясь на определённой высоте, либо же находясь рядом с демоном, снаряды взрывались белым пламенем, разбрасывая вокруг себя осколки и серебряную пыль.

Не желая получать раны и ожоги, от коих не спасали даже доспехи, не говоря уже о чём-то более тяжёлом, летуны совершили тактический манёвр... заключающийся в отступлении для перегруппировки. Их ли вина в том, что в суете боя они отлетели слишком далеко, из-за чего не успевали вернуться в сражение раньше чем "слоны" должны были войти в контакт с противником?

"Первый ряд — на колено; второй ряд — копьё на средний уровень; третий ряд — копьё на плечо...", — поступили новые команды и некроголемы, подчиняясь приказу, ряд за рядом стали готовиться к столкновению, пять раз повторив комбинацию из трёх шеренг.

Башенки чародеев, налившиеся собранной накопителями энергией, выпустили тёмно-фиолетовые лучи в сторону золотистой плёнки, от чего та заметно поблёкла и будто бы растрескалась. Ну а когда прошла атака огненными шарами, Барьер Отрицания вовсе разрушился, что вызвало ликующий трубный рёв у рогатых слонов, набравших скорость для лобового удара. Даже то, что их шкуры жгли энергетические сгустки, срывающиеся с копий, лишь злили адских зверей, заставляя их окончательно лишаться разума.

"Некромаги — создать ров", — без намёка на беспокойство, которое если и могли испытывать, то никому об этом не сообщали, скомандовали тактические ИД.

Земля под ногами первых ездовых зверей обвалилась, заставив их упасть в глубокую яму... что не смогло остановить чешуйчатых слонов, которые врезались в противоположный склон, заставив его вздрогнуть и частично осыпаться. Ехавшие следом за первыми передвижными чародейскими башнями маги попытались остановить скакунов, но потерпели в этом начинании неудачу, из-за чего предпочли выпрыгнуть под багровое небо и раскрыв крылья... попасть под обстрел сгустками света.

"Некромаги — водяные потоки", — пронёсся приказ среди всё увеличивающегося воинства, из коего действительно вышли худощавые силуэты в чёрном, с вытянутых рук коих ударили струи влаги.

"Некромаги — разряд молнии", — последовала новая команда, после чего силуэты в чёрном и слонов соединили искрящие дуги энергии.

...

Глава столпа Люцифер, сидя на троне под навесом из артефактного золотого купола, опирающегося на шесть колонн, с всё более проявляющимся во взгляде недовольством смотрел на тактическую карту, в виде иллюзии отображающуюся у его ног. Остальные трое Владык, устроившиеся в более скромных креслах тоже хмурились, осознавая своё не слишком удачное положение.

— Если мы отведём слишком много сил на новый фронт, то мятежники воспользуются этим для контратаки, — произнёс очевидное беловолосый немолодой даже по меркам демонов Люцифуг, облачённый в военный мундир своего столпа. — Малыми же силами эту угрозу не задавить: в этом мы уже убедились.

— Бесполезные отродья, недостойные называться демонами, — скривился Левиафан.

— Такие же как и твой сын? — ухмыльнулся Асмодей.

— Посылать низших демонов нет смысла, — не обращая внимания на очередную перепалку господ, продолжил докладывать своему владыке советник: — Нам удалось узнать, что источником ауры архангела являются какие-то артефакты, так что большой угрозы уже обладателям двух-трёх пар крыльев они не несут, но слабосилки под подобным прессингом не смогут даже летать. Их ослабление же урежет все физические параметры едва ли не вдвое, в то время как четырёхкрылые теряют самое большее — четверть, а шестикрылые и того меньше.

— Что ты предлагаешь? — Люциферу надоело слушать бессмысленную болтовню, а потому он повысил голос, заставляя всех замолчать.

— Необходимо нанести один мощный удар, чтобы проломить создаваемую оборону, а затем задавить разрозненное сопротивление, — советник прокашлялся. — Враг обладает неожиданно высокой степенью координации бойцов, что компенсирует их слабость в сравнении с нашими воинами, что грозит недопустимо большими потерями. Нет сомнений, что мятежники воспользуются этим в своих целях... если подобное даже не было запланировано ими изначально. У нас есть два варианта действий, которые позволят выйти из неприятного положения: либо мы отступим...

— Недопустимо! — возмутились трое из четырёх владык почти одновременно.

— ...Либо один из Владык продемонстрирует свою силу в бою, — закончил беловолосый высший демон. — С силой каждого из архидемонов эта задача не займёт много времени, а мятежники не рискнут нападать имея столь незначительное преимущество всеми силами. Да и не успеют они напасть...

— Хорошая идея, — повелитель ада кивнул, жестом прерывая возможные возражения соратников, а затем взглянул на Левиафана. — Не так давно член твоего столпа погиб в сражении в мире смертных: пришла пора доказать, что это было случайностью, которая более не повторится.

Раздавшиеся смешки были гордо проигнорированы, а носитель титула Левиафан поднялся со своего трона, оправил богато украшенный камзол, поклонился Люциферу и заявил:

— Я докажу силу своего рода, владыка. Не сомневайтесь в этом.

— Хорошо, — верховный демон позволил себе лёгкую усмешку. — Возьми с собой пару корпусов резерва: как только проломишь защиту этих наглых букашек и убедишься, что они будут разгромлены — возвращайся и оставь добивать жертв простым воинам. Здесь ты нужнее.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Демоноборческая

(Ад. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

Иссиня-чёрные тучи, словно орда летающих монстров, пожирающих багровый небосвод, стремительно надвигались на легионы некроголемов, некромагов и боевых автоматонов: сверкали молнии, звучали раскаты грома, устремлялись к сухой и растрескавшейся земле струи воды... похожей на чёрное масло. Вода, напитанная негативной духовной энергией высокой плотности вздыбилась стеной, а затем рванула вперёд всесокрушающим потоком, оглашая окрестности рокотом и рёвом, будто бы вырывающимся из глоток тысяч невидимых монстров.

Многочисленные чародеи, созданные из сплава науки и магии, опустились на колени и приложили ладони к земле, заставляя глубокий овраг расшириться и стать ещё глубже, превращаясь в почти бездонную пропасть. В то же время вперёд вышли автоматоны, под маскировочными одеждами коих зашевелились чёрные нити, а затем из сложенных перед собой рук ударили тонкие белые лучи, в мгновения соединившие своих создателей и нижнюю часть волны, чтобы обратить кубометры воды в лёд. И пусть в отдельности каждый из механических воинов был слаб, но одновременное применение тысяч техник переломило ситуацию, заставив ревущую стену начать заваливаться вперёд много раньше того чем рассчитывал её создатель... а когда лёд взорвался, процесс лишь ускорился.

Тысячи тонн воды обрушились в пропасть с оглушительным грохотом, а остатки атаки демона, которая могла бы уничтожить целый город, врезались в поднятую перед воинством Франкенштейна каменную стену. Тут же в небо ударили столбы бело-голубого света, которые подсветили ставшее непроглядно-чёрным небо, которое перестали раскалывать тёмно-фиолетовые и алые молнии. Спустя несколько секунд своеобразной борьбы, из посеревших туч вместо дождя стал сыпаться снег, плотным покровом накрывающий пространство от горизонта до горизонта.

Каменная стена, поднятая некромагами и автоматонами наклонилась в сторону заполненной водой пропасти, а затем с треском обрушилась, поднимая волны и брызги. Молчаливое воинство синхронно сделало шаг, из опущенных под углом в сорок пять градусов рук ударили потоки энергии... и бушующую стихию стал сковывать лёд, прочным панцирем скрывая под собой чёрную пучину, превращаясь в надёжную переправу вплоть до противоположного берега.

Наблюдавшие за противостоянием крылатые демоны, с яростными криками устремились в атаку, швыряя в сдвинувшуюся орду огненные копья, сферы тьмы, созданные прямо из воздуха сосульки... а им навстречу летели сгустки жемчужного света, разряды молний, потоки светлого пламени, которые если не пробивали жертв насквозь, то оставляли на их броне подпалины, а на телах — ожоги. Кроме того, вооружённые огненными копьями, мечами из света, глефами и пусковыми трубами искусственные воины, стоящие на летающих "гвоздях", словно рой диких пчёл из растревоженного улья вырвались из портала, тут же смешиваясь с рядами вражеских летунов. В снежной метели, что скрывала противников не только от визуального обнаружения, но и от духовной чувствительности, на которую в большей степени полагались все демоны, завертелся смертоносный хоровод...

Яростный рык, похожий на гулкий раскат грома огласил поле брани, а затем раздался треск льда и в воздух ударили столбы чёрной воды. Взбунтовавшаяся стихия, ещё секунды назад казавшаяся полностью покорённой, взбурлив и вскипев стала переворачивать льдины, опрокидывая и утягивая в бездонную тьму не успевающих отреагировать искусственных воинов. Менее чем за минуту количество потерь армии Франкенштейна возросло на несколько тысяч, что было далеко не пределом для архидемона, вышедшего на бранное поле лично.

Левиафан, мерно взмахивая пятью парами перепончатых крыльев, сверкая безумием во взгляде и сияя иссиня-чёрной бронёй, взмахом рук заставил тучи начать вращаться спиралью, вытягиваясь к земле хоботом ревущего смерча. Его густая духовная сила, вытесняющая всю постороннюю энергию из каждой капли находящейся вокруг воды, будь то лёд или падающий с неба снег, снова сделала влагу жидкой и стала стягивать её к одной точке, формируя тело гиганта...

...

Рамиль — молодо выглядящий черноволосый мужчина, облачённый в сине-зелёные латы с открытым шлемом, являющийся капитаном корпуса драконьих всадников Владыки Левиафана (и пусть его подчинённых порой называли наездниками змей, подобную глупость совершали только разные никчёмные завистники). Удобно устроившись в седле, закреплённом у основания черепа бескрылого голубошкурого дракона, действительно похожего на змею с короткими когтистыми лапами, он вёл своих подчинённых в атаку на мерзкие порождения света и некромантии, один вид которых вызывал у демона среднего ранга позывы тошноты.

Капли воды, которые противник пытался обратить льдом, что не раз проделывали предатели из столпа Ситри, вновь обращённые жидкостью и напитанные силой Владыки, окружали их стеной сплошного тумана, в котором могли видеть только обладатели родственной одному из четырёх сатан природы.

Раскрыв пасть, усеянную десятками кинжаловидных клыков, Фурия извергла из своей глотки струю воды, которая под огромным давлением врезалась в силуэт существа в чёрном, стоявшего на странной летающей платформе, удерживая в руках глефу с лезвием из света. Враг, не успевший отреагировать на внезапную атаку, двумя отдельными половинками полетел к земле... а в следующую секунду верная драконица взвыла от боли, которую ей причиняли стрелы из освящённого металла, бьющие жертву разрядами молний.

— Гррр... — скривив лицо в гримасу ненависти, Рамиль сосредоточился на прямом контроле воды, чтобы схватить с её помощью снаряды (и как только стрелки умудрились попасть в условиях непроглядного тумана?), а затем выдернуть их с жалобным взрыком своей питомицы. — Вы мне за это заплатите!

Ответом стал град стрел света, обрушившихся откуда-то сверху, но благодаря уклонению вправо прошедший сильно левее. Демон среднего ранга ухмыльнулся, осознав то, что враг его всё же не видит, а затем направил драконицу в погоню, приказав сбить этих насекомых на землю, где им самое место.

Несколько подчинённых последовали за своим командиром, начав взлетать всё выше и выше, преследуя что-то почуявших жертв, попытавшихся сбежать от погони на своих летающих платформах.

Внезапно что-то изменилось: едва они вертикально вошли в тучи, как фигуры воинов с копьями спрыгнули с "гвоздей", продолживших взлетать строго вверх, чтобы пронестись мимо драконьих всадников. В те мгновения как некроголемы находились на одном уровне с летающими монстрами, их оружие вонзилось в уязвимую плоть и, под действием скорости свободного падения, прорезало длинные раны в могучих телах, вызывая новые болезненные крики обезумевших зверей.

— Да как они это делают?! — вынужденный прижаться к голове извивающейся всем телом Фурии, капитан не видел того, что прекратившие взлетать "гвозди" начали падать, при этом своими стержнями целясь прямо в туши небесных змеев...

...

Сложив за спиной пять пар кожистых крыльев, Левиафан стоял в пузыре, который заменял голову водному гиганту. Вокруг него бушевал смерч, затягивающий внутрь себя сотни тел противников, сминая их или разрывая на куски потоками находящейся под давлением воды, в то время как исполин давил тех, кто умудрялись прорваться через первый слой активной защиты. Раскинув руки в стороны и запрокинув голову, он радостно хохотал, чувствуя своё полное превосходство над теми, кто ничего не могли ему противопоставить: сейчас, находясь в эпицентре стихии, которая сама охотно подчинялась одному из четырёх Владык ада, архидемон чувствовал себя непобедимым настолько, что мог бы осмелиться бросить вызов самому Люциферу... если бы это имело хоть какой-то смысл.

Да... он был слабее первого Левиафана, в честь которого и был назван столп, и имя коего теперь носил один из четвёрки сильнейших демонов. По слухам предок мог отправить на дно крупный остров, стереть всё живое с материка мира смертных и повелевал океанами! Но верить всему этому, разумеется, могли только наивные глупцы, которыми столь просто манипулировать.

"Бездарные ничтожества. Как можно быть настолько слабыми и тупыми?", — ощутив то, как один из отрядов его слуг сам залетел в ловушку, где их летающих змеев насадили на иглы, словно те были большими бабочками, глава влиятельнейшего столпа ада поморщился.

Следовало признать, что он недооценил противника, который действовал настолько слаженно и чётко, насколько это вообще возможно для подобных существ. Порождения магии смертных не испытывали страха, из-за чего даже гибель нескольких десятков тысяч собратьев не заставила их дрогнуть, а неизвестный способ общения позволял использовать одиночные цели для выявления групп демонов, скрывающихся в тумане (стоило кому-либо из подчинённых Левиафана атаковать наездника на летающей платформе, как в точку, откуда пришла атака начинали бить всем что есть у ближайших воинов).

"Придётся потратить больше времени чем я думал, да и потери... Асмодей не даст мне об этом забыть. Проклятье: из-за этих насекомых мои войска сильно ослабли, что скажется на моём положении в иерархии Владык".

...

Группа разумных находилась в зале верхнего этажа пирамиды, наблюдая за сражением из тепла и тишины при помощи иллюзий, отображающихся на мониторах. Они видели как гибли некроголемы, некромаги и автоматоны, разменивая существование двух-трёх своих собратьев на одного-двух демонов из свиты Левиафана (предводитель противника был опознан и внесён в список приоритетных целей).

Прямо сейчас ровные ряды копейщиков, осыпающих гиганта из чёрной воды тучами жемчужных вспышек, молниями и поливающие его огнём, , под прикрытием магических щитов проходили через стену смерча, чтобы вонзить своё оружие в похожие на колонны ноги. Летающие платформы в это же время сражались с воинами ада в багровых небесах, уже почти не скрытых под чёрными тучами, целиком сконцентрировавшимися над своим создателем.

— На настоящий момент наши потери составляют тридцать семь тысяч двести семьдесят две боевых единицы, — сообщила для всех Алиса. — Две трети из этого количества — некроголемы второго поколения.

— Устаревшие модели, — пренебрежительно бросил кукольник, сложив механические руки на груди. — Большинство автоматонов можно будет вернуть в строй в самое ближайшее время, либо использовать их запчасти для ремонта более целых платформ.

— Это были лишь воины первой волны, — хмуро произнёс Мен Тао, которому крайне не понравилась столь низкая оценка работы их клана. — Скоро в схватку вступят элитные части и всё изменится.

— Отец, позволь мне заняться этим существом, — попросила Кукла, кивком головы указав на водяного гиганта, играючи рвущего хлысты из молний и пламени, ударами ног по земле поднимая круговые цунами.

— Развлекайся, — небрежным тоном отозвался учёный, не отрывая взгляда от одного из экранов.

— Отец... — начал говорить Френки, но Виктор поднял руку в останавливающем жесте, заставляя его прерваться.

— Дай девочке продемонстрировать, чему она научилась, — вслух произнёс доктор. — В конце концов, вероятно именно она имеет полное право считаться если не сильнейшей, то второй по силе из всех присутствующих.

— Хм, — со скепсисом посмотрев на неспешно удаляющуюся девушку с зелёными волосами, хмыкнула Альбиона.

— Запомни это чувство, — посоветовал Нурарихён. — Потом я напомню тебе о нём, когда ты почувствуешь то, как твой мир рушится, а самооценка падает в пучины отчаяния...

"Глупые мальчишки", — мысленно вздохнула манекен, за спиной которой закрылись двери.

Встав на одну из летающих круглых платформ, девушка с белой бархатистой корой вместо кожи, мысленной командой направила летательное средство прямиком в портал, оставляя пирамиду за своей спиной. Конечно же, она могла оставить свою точную копию в зале, так как находиться в сотне мест одновременно давно не составляло для неё труда, но тогда это имело бы совсем не тот психологический эффект (а указать этой синеглазой ящерице на её место следовало, чтобы она не облизывалась на чужих самцов).

"Гвоздь" пролетел через портал и опустился на землю, позволяя Кукле сделать несколько шагов, чтобы стопами ног зарыться в каменистую почву. Впереди виднелся медленно приближающийся смерч, коему противостояли легионы искусственных солдат с магическим оружием, а над головой кружили демоны, сражающиеся с некроголемами и автоматонами.

"Пора начинать", — мысленно констатировала обладательница зелёных волос, пуская корни в землю ада...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Демоноборческая 2

(Ад. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

С треском разрывая каменистую почву, к небесам тёмного мира устремились толстые зелёные побеги, внешний слой которых красовался узором в виде мелких чешуек, а на вершинах находились тяжёлые даже на вид бутоны. Десятки живых столбов, раскрывая широкие коричневые листья, едва только набрали силу и скопили в себе побольше энергии, наклонились в сторону всё ещё бушующего водного гиганта, а затем... их навершия раскрылись, демонстрируя яркие фиолетовые лепестки цветков, что выпустили облака пыльцы, начавшей накрывать всё пространство вокруг сплошной пеленой. Несколько особенно яростных молодых демонов, рискнувших сунуться в зону воздействия новой атаки, с воплями боли рухнули на землю, чтобы корчась от чувства плавящейся плоти пытаться содрать с себя столь едкую отраву.

Командиры крылатого воинства вовремя остановили подчинённых, уже готовых нырнуть в новую ловушку, вместо этого отдав приказ обстреливать растения, коих становилось всё больше и больше, из-за чего охвату подвергалась всё более широкая площадь, самыми мощными огненными заклинаниями, шарами тьмы и иной магией, способной уничтожить пыльцу. Однако же к их немалому удивлению эффект от этого был довольно слабым: боевые заклинания гасли, преодолевая не более половины пути до странных растений, ветер только слегка колебал облако, тут же затягивающее образовавшиеся прорехи, а потоки воды загустевали, превращаясь в нечто гибкое и упругое, совершенно не подходящее для контроля привычными способами.

Пока офицеры Левиафана пытались придумать то, как им справиться с новой напастью, оставляющей ожоги даже на плоти восьмикрылых демонов, железная армия продолжала выходить из портала и двигаться вперёд, не обращая внимания на оседающую на телах боевых единиц пыльцу. Однако же, к чести командующих легионами одного из четырёх владык, они быстро сообразили, что им следует делать: раз уж боевые чары оказались временно малоэффективны, то солдатам следовало приказать создать на себе защиту, постоянно поддерживая её за счёт внутренних резервов, а затем уже пытаться срубить странные деревья при помощи мечей, секир и прочего оружия, попутно ища причину их возникновения...

В тех местах где туман Левиафана и пыльца соприкасались, чётко очерчивая занимаемые противниками области, на землю стали выпадать упругие шарики мутного вещества, похожего на... каучук. При этом если в пространстве, занимаемом демонами было затруднено визуальное восприятие мира, то в зоне, которую захватили вторженцы из мира смертных всё было более или менее чётко видно, а вот само нахождение и применение магии вызывало трудности.

Когда же первые летающие воины достигли крайних побегов и вонзили в них своё оружие, внешняя чешуя удивительно легко разошлась под клинками, а из нанесённых растениям ран брызнула густая вязкая кислота, которая за счёт впитывания из структурированных конструктов вложенной в них энергии становилась только более токсичной. В то же время порезы, сколь легко их было нанести, столь же стремительно и затягивались, оставляя на прежнем месте неглубокие рубцы...

...

Разер Левиафан — восьмикрылый демон, выглядящий как седой человеческий мужчина лет шестидесяти, облачённый в доспехи из артефактных кирасы, наручей, поножей и юбки из полос металла, с досадой сжал пальцы рук на боевом трезубце, выкованном из кровавой стали. Зависнув над жёлто-зелёным облаком, расползающемся во все стороны от вырастающего буквально на глазах уродливого леса, он усиленно пытался придумать способ того, как справиться с новой напастью, словно бы специально созданной для того, чтобы противостоять его столпу (специализирующемуся на магии воды).

"Фенексы бы просто сожгли эту дрянь, Люцифер прошёл бы сквозь облако и не заметив его, проклятые ангелами Ситри создали бы что-нибудь изо льда...", — мысля так, командующий одного из легионов господина Левиафана понимал, что тратит время напрасно, но и адекватного ответа на тактический ход противника выдумать всё равно не удавалось.

Уже успевшая стать ненавистной пыльца входила во взаимодействие только с негативной энергией, будь та заключена в структурированную форму, или находись внутри тел демонов (второе для неё было даже желательнее), из-за чего, во-первых, резко снизилась дистанция гарантированного поражения целей дальнобойными заклинаниями, во-вторых, поддержание магической защиты требовало в два-три раза больше затрат внутренних резервов, в-третьих, любая ошибка теперь могла закончиться не обычным, пусть и тяжёлым ранением с отравлением светом, а глубоким повреждением всех слоёв души. А вот плоды светлой некромантии (сколь же дико это сочетание слов звучало даже в собственных мыслях) подобными трудностями не страдали, так как использовали либо позитивно заряженную духовную силу, либо её нейтральный спектр: их жемчужные молнии били всё столь же далеко и точно, огненные шары не гасли, а словно бы даже становились ярче в процессе полёта... а вот защитные поля сменились на более классические нейтральные барьеры, которые куда проще было пробивать.

"Живое оружие направленное строго против демонов. Что за извращённый разум это придумал?", — Разер только скривился при виде того, как из обрубка ствола цветка, наконец-то срубленного одним из отрядов низших демонов иных столпов, вверх начали расти сразу два новых побега (словно головы гидры).

— Что нам делать, командующий? — спросил у восьмикрылого демона четырёхкрылый собрат.

— Устроим им такой ливень, чтобы эту дрянь с гарантией прижало к земле, затем срубим деревья и прижжём их тьмой, а потом разберёмся и с тем, кто создал всё это, — хмуро ответил старший мужчина. — Возражения или предложения есть? Тогда — исполнять!

...

Зарывшись под землю и окружив себя коконом из корней, Кукла использовала все свои ресурсы для того, чтобы исполнить заранее придуманный замысел: в конце концов на её стороне были ресурсы пусть небольшого, но всё же материка, огромные вычислительные мощности основного тела, находящегося в отдельном пространственном кармане, и чакра... Много-много чакры, позволяющей живым организмам делать то, на что они сами по себе не способны.

А что лучше всего умеет делать жизнь? Приспосабливаться и изобретать средства борьбы с угрозами себе, что происходит непрерывно с самого зарождения живых организмов. И если в элементных странах эту конкуренцию параллельно проходили десятки видов, то здесь, в аду, где само существование жизни находилось под большим вопросом, конкурировали между собой разве что демоны, да демонические животные. Появление же новых соперников, способных приспосабливаться к угрозам куда быстрее, для старых хозяев грозило большими неприятностями...

Первым шагом стало выращивание корневой системы, получающей огромные объёмы энергии прямо с материка в мире смертных, а когда с этим было завершено, к небу устремились побеги гигантских цветов, что выпустили ядовитую пыльцу. Химический состав этого вещества был таков, что приходил в активное состояние только напитавшись негативной энергией, которую удавалось черпать только из относительно материальных объектов. Та же вода мира живых, в большинстве своём остающаяся нейтральной, осталась бы к пыльце абсолютно равнодушной, и разве что покрылась бы слоем из маленьких катышков, плавающих на поверхности.

Совершенно другое дело — вода, создаваемая из демонической силы: она изначально почти полностью состоит из негативной духовной энергии, что приводит к стремительной реакции распада... с последующим застыванием нового химического вещества, имеющего иные свойства. По сути "каучук", который уже частично покрыл поле боя слоем мелких кусочков, являлся великолепным магическим изолятором, который следовало защищать от огня и молний.

Но и это была лишь часть задумки той, кого люди были готовы назвать богиней жизни, если бы она сама этому изо всех сил не сопротивлялась (Шинигами бдил и был готов обрезать стебли, если они начнут тянуться не в ту сторону). Под листьями цветов-великанов зрели плоды-коконы, внутри коих находились существа, похожие на белых фей со стрекозиными крыльями, острыми коготками, крепкими челюстями и... чакросистемой. Они делились на больших, размером с марионетку самой Куклы, и маленьких, едва превышающих размеры человеческой ладони: первые требовались для прямого сражения, вторые — для пожирания противника живьём.

Невзирая на наличие развитой нервной системы у более крупных особей, самосознания и личности у них не было, но вот заложенные инстинкты компенсировали этот недостаток сторицей. С рождения они могли применять пять основных стихий, усиливать и укреплять тело, ускорять реакцию, учиться и обмениваться информацией при помощи принципа, используемого для управления жуками кланом Абураме. В их боевом стиле не было изысков, лишь самое эффективное и простое, направленное на максимально экономное и эффективное уничтожение носителей негативной духовной силы.

Маленькие же феи, чьи разумы были более примитивны, должны были работать либо стайками, за счёт ментальной связи компенсируя глупость каждой особи, либо же служить свитой для более крупных родственниц. В то же время их крылышки были способны вырабатывать ту самую пыльцу, которую цветы-великаны распыляли в воздухе...

Кто-нибудь мог бы спросить, зачем же нужен "каучук"? В природе ничто не происходит просто так, да и у отца Кукла научилась тому, что всё должно иметь какое-то применение. Этот же материал, напитанный большим объёмом негативной энергии, становился отличным кормом для фей, которые могли бы стать заменой демонов в аду, так как благодаря поступающему из мира смертных потоку негатива, пусть и перехватываемому Хуэко Мундо почти на половину (а то и больше), они были бы обеспечены едой на сотни, а то и тысячи лет.

...

Устроенный воинами столпа Левиафан ливень, в который они вложили уйму собственных сил, действительно сумел прижать пыльцу к земле, превратив её в упругую крошку. Даже бутоны, словно бы поникнув под тяжестью тёмной воды, перестали испускать новые порции заразы и демоны, приободрённые успехом, устремились к растениям и некроголемам, чтобы изрубить их мечами, сокрушить молотами, топорами и пронзить копьями. Даже летящие навстречу жемчужные молнии, потоки золотого пламени и прочие атаки уже не казались столь неприятными как прежде...

"Сделай демону плохо, а потом верни как было и он будет счастлив", — хмыкнул Разер, наблюдая за полем боя и ожидая новой пакости (к счастью с летающими платформами успешно разбирались драконьи и присоединившиеся к ним грифоньи всадники).

Именно восьмикрылый демон первым увидел стройные белые силуэты... крылатых голых девушек с зелёными, красными, синими и жёлтыми волосами, которые полетели вверх от листьев странных растений, ведя за собой стайки каких-то мелких существ. На первый взгляд, если сравнивать их с теми же порождениями света и некромантии, они выглядели безобидно... а от того вызывали ещё большую опаску.

— Всем отступить и перегруппироваться! — рявкнул в магический круг связи Разер, удобнее перехватывая собственное оружие.

Само собой, демоны не были рады тому, что только начавшаяся успешная волна атаки оказалась прервана, но безумцев, готовых спорить с высшим, среди них не нашлось. А тем временем девушки, похожие на фей из людских сказок, собрались над цветами лицами к нападающим и... начали петь.

"Что за ангел тут творится?", — удивился воин, непроизвольно вслушиваясь в звуки переливчатых голосов, которые сплетались в незнакомый успокаивающий мотив.

Жажда битвы, злость за погибших бойцов, неприязнь к противнику стали затухать, а на сердце впервые за долгие годы возникло чувство тепла. А голоса всё звучали и звучали, казалось бы проникая в самые потаённые уголки сознания, воскрешая приятные воспоминания, даря надежду и пробуждая желания...

"Стоп!", — зажмурившись и усилием воли стряхнув навождение, Разер распахнул глаза и увидел, что двухкрылые и четырёхкрылые демоны уже пороняли оружие и теперь, словно мотыльки на огонь, с глупыми улыбками на лицах летят к ведьмам, что словно сирены моряков, манили их в смертельную ловушку.

— Всем к бою! — взревел командующий, первым подавая пример и отправляя поток багровых молний со своего трезубца...

...Но он опоздал буквально на секунды, так как маленькие крылатые существа уже прицепились к первым из поддавшихся гипнозу воинам и вгрызлись в их тела своими зубами. В то же время певицы, казавшиеся хрупкими и невинными, вскинули руки и выдохнули потоки огня, извивающегося будто змеи, которые проглотили следующие ряды членов столпа Левиафан...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Демоноборческая 3

Примечание к части

Поздравляю с наступившим Новым Годом!

(Ад. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

Ядра из уплотнённой до прочности льда воды полетели в сторону белых женских силуэтов, которые ответили на эту атаку комбинированной техникой "Великий порыв". В результате снаряды, которые должны были как минимум заставить разбить свой строй, потеряв кинетическую энергию упали вниз, постепенно теряя свою плотность.

Демоны и феи сошлись в ближнем бою: клинки из силы тьмы, водные лезвия, огненные мечи и артефактное оружие с одной стороны, столкнулись с древками деревянных посохов, костяными шипами, кинжалами из розового кристалла с другой стороны. На стороне воинов ада были опыт и мастерство, их противницы же демонстрировали стремительную обучаемость, великолепную координацию и невероятную степень взаимодействия (при попытке ударить в спину одну белокожую особь, была велика вероятность самому получить удар от её сестёр).

Маленькие феи, сопровождающие своих более крупных товарок, мельтеша между сражающимися в багровых небесах силуэтами, ряды коих смешались до такой степени, что невозможным стало проведение линии фронта, осыпали пыльцой всех встречных, доставляя массу неудобств обладателям перепончатых крыльев. Кроме этого, они нередко бросались на заклинания и под мечи, не позволяя наносить смертельные удары...

— Ха-ха-ха-ха! — синеволосый мужчина с розовыми глазами, крутя в руках двухстороннюю глефу, ловко блокируя удары посохами и шипами от трёх своих противниц, с пугающей лёгкостью уклоняясь от опасных атак радовался словно ребёнок. — Я не чувствовал себя столь же прекрасно с тех пор как закончилась война с небесами!..

Феи попытались разорвать дистанцию, бросившись в стороны, но демон не желал давать им передышку: метнувшись вслед за зеленоволосой фигуркой девушки со стрекозиными крылышками, он "переломил" своё оружие пополам, получив вместо глефы с двумя лезвиями два подобия меча с длинными рукоятями, а затем нанёс рубящий удар сверху вниз, заставляя его блокировать, после чего ткнул вторым клинком прямо в живот, пользуясь более хорошей реакцией.

Однако же фея в этот раз и не думала защищаться, а получив ранение, выпустила своё оружие из рук, чтобы затем обеими ладонями схватиться за лезвие необычного оружия. В то же время две её товарки применили стихии ветра и огня, накрыв своего неприятеля вихрем ревущего пламени.

— Гррр... — воспользовавшись умением трансформировать части тела, демон увеличил три пары своих крыльев, которые покрыл тонкой плёнкой воды, завернувшись в них словно в кокон (половинку глефы пришлось отпустить, начав падать к земле). — Ха-ха! Ангелы прикрывали друг друга, жертвуя собой ради друзей, но вот так... подставляясь под дружественный огонь...

Вновь оказавшись на открытом пространстве, обладатель розовых глаз распахнул подпалённые крылья и радостно оскалился, глядя прямо на двух фей, пикирующих на него с раздражающими безэмоциональными лицами. Пришлось раскручивать оставшееся в руках оружие, а затем резко уходить влево, чтобы обе девушки оказались на одной линии, в процессе полоснув одну из них по бедру... чтобы увидеть как она рассыпается искрами.

"Иллюзия?", — удивился синеволосый воин, на одних лишь инстинктах останавливая направленный в голову выпад костяным шипом, который рос из запястья красноволосой обладательницы стрекозиных крыльев, появившейся прямо из воздуха (на самом деле она была скрыта иллюзией, разрушившейся в момент соприкосновения).

— Ха-ха-кхе... — вновь попытавшись рассмеяться, мужчина внезапно обнаружил то, что его грудь со спины пробита двумя кривыми шипами, похожими на кинжалы, от коих по телу распространяется неприятный холод. — Думаете... победили? Поцелуйте мой демонический зад...

В розовых глазах полыхнуло безумие, замешанное на ярости и веселье, а затем во все стороны от почти убитого воина ударили чёрные струи крови, охватившие область пространства в пять метров радиусом. Прежде чем белые фигурки успели что-либо предпринять произошёл взрыв, разметавший все три тела на мелкие клочки...

...

Огромная рука, со звуком разрываемого воздуха настигла группу из четырёх фей, а затем сжалась в кулак. Укреплённые чакрой тела, со всех сторон сдавливаемые водой под огромным давлением, спустя несколько мгновений сопротивления оказались смяты, а затем и отброшены прочь.

Левиафан, находящийся в голове водяного исполина, хмурым взглядом окидывая окружающее его пространство... отдал следующую команду. Гигант, поверхность коего во многих местах оказалась скрыта под подобием каучука, выпустил из себя целый град крупных чёрных капель, летящих во все стороны будто пули. Он уже не обращал внимания на то, что под горячую руку порой попадают и собственные воины, умудрившиеся показать собственную бесполезность в сражении.

"Никчёмные недоумки: если вы не способны принести пользу своими жизнями, то хотя бы погибнете достойно", — отдав новую команду, один из четырёх владык заставил своего водяного великана топнуть правой ногой, отправляя в разные стороны разрывную волну, что смела со своего пути несколько десятков надоедливых некроконструктов, неустанно осыпающих противника импульсами света.

Дойдя до необычного леса, не задерживаясь для уничтожения всех мелких целей, гигант ударом кулака размолол один из "цветков". Затем Левиафан сосредоточился и стал вытягивать влагу отовсюду, куда только мог дотянуться своей волей (почуявшие неладное демоны, порядком потрёпанные в бою, поспешили отлететь подальше для того, чтобы не быть иссушенными собственным повелителем).

Феи отреагировать на новую угрозу не успели, в результате чего многие из них оказались иссушены. Однако же один из сатан не успел порадоваться своему успеху, так как в этот момент земля вздрогнула, а затем вспучилась и взорвалась клочьями, выпуская на свободу комок из шевелящихся корней, сплетающихся в подобие многочисленных рук и четырёх ног. От этого монстра исходило ощутимое давление чакры, которое задавило заклинание иссушения живых организмов, устранив угрозу для оставшихся белых фигурок.

— Что за ангел? — выругался глава столпа Левиафан, расширенными от шока глазами взирая на возвышающегося перед ним гиганта.

Несколько долгих секунд на поле боя царила тишина, нарушаемая разве что шагами легионов некроголемов, да поскрипыванием древесины, а затем из "тела" древесного монстра ударил толстый столб пыльцы, окутавший водяного гиганта с ног до головы. Верхний слой воды мгновенно обратился в подобие каучука, благодаря коему пыльца не могла проникать глубже, однако же прежде чем демон успел чем-то ответить, его великан оказался оплетён корнями, проросшими прямо в "плоть" жертвы, одновременно лишая её и подвижности, и стремительно убывающих сил.

На глазах у ошеломлённых демонов, новые и новые корни, вырывающиеся прямо из земли, опутывали фигуру могучего великана слой за слоем, не позволяя ни вырваться силой, ни использовать пространственную магию.

Сам Левиафан слишком поздно оценил исходящую от нового противника угрозу, из-за чего оказался заключён в высасывающую силу, постепенно сжимающуюся ловушку. И пусть он пытался вырваться, применяя все свои силы и знания, но с каждой новой секундой становилось всё более очевидно, что этот бой проигран.

"Проклятье! Я не могу... Я не могу умереть так... глупо!", — бесновался архидемон, даже не осознавая того, что кокон имеет столь подавляющий эффект благодаря тому, что внутри корней Кукла вырастила печати фуиндзюцу, используемые для сдерживания биджу и высасывания их энергии...

...

"От одного из действующих Владык я ожидал чего-то более... чего-то более", — Виктор, заложив руки за спину, немигающим взглядом смотрел на то, как одно из его творений, пользуясь знаниями по чакре, медленно но уверенно расправляется с Левиафаном и его войсками (которые даже не подумали бежать, прекрасно понимая судьбу трусов, которых захотят обвинить в случившемся все).

— Потеряно пятьдесят две тысячи сто семнадцать боевых единиц; уничтожено тридцать семь тысяч восемьсот шесть боевых единиц, — отчиталась АЛИСА, объявляя для всех присутствующих в штабе, в роли коего выступал один из залов пирамиды, итоги первого этапа сражения. — Наблюдается рост эффективности механизированных войск...

— Если бы не Кукла, наши потери исчислялись бы шестизначными числами, — констатировал марионеточник, бросив взгляд на недовольного этими словами Тао. — А ведь это только один из владык.

— Против каждого из лидеров фракций ада у нас разработаны меры противодействия, — не отвлекаясь от иллюзорного экрана, ровным голосом констатировал Франкенштейн.

"Можно сказать, что первый серьёзный противник сыграл нам на руку: сперва он растратил часть сил на рядовые войска, подставился под несколько атак, проигнорировал или незаметил ментальные воздействия, гендзюцу и иллюзии. Итог закономерен...", — ровный ход мыслей учёного был прерван тем, что кокон, в котором был заключён действующий сатана взорвался тьмой, а затем из него вверх вылетела фигура десятикрылого мужчины.

— Похоже, Владыкам забыли сказать, что против них придуманы какие-то меры, — хмыкнул Нурарихён, за что был награждён удивлённым взглядом Альбионы, успевшей оценить потенциал Куклы (даже находись она в своей лучшей форме, неизвестно кто из них выиграл бы бой на истощение). — Я сказал что-то не то?

— Ты мог бы меньше радоваться неудаче своей союзницы, — отозвался Мукаде. — У некоторых из нас может возникнуть подозрение, что ты желаешь победы именно для Левиафана.

Последние слова бывший нукенин произнёс с явным намёком покосившись на Френки, неподвижной горой возвышающегося надо всеми ними.

— Уже и слово сказать нельзя, — ёкай закатил глаза к потолку, изобразив на лице оскорблённое выражение.

Тем временем сражение стало набирать новые обороты: некроголемы, некромаги и автоматоны, успешно разобравшиеся с наземными силами противника, не имея возможности внести свой вклад в воздушную схватку, начали маршировать в сторону лагеря действующих Владык; демоны, сбившиеся вокруг Левиафана, потерявшего своего водяного гиганта, принялись обстреливать древесного монстра дальнобойными атаками, отсекая его многочисленные руки-щупальца; Кукла приступила к массовому производству Фей, пополняя поредевшие воздушные войска вторжения.

— Отец?.. — вопросительно обратился к доктору Френки, старающийся не показывать того, насколько ему не терпится ворваться на поле боя.

— Кукла выигрывает, — пожал плечами Виктор, просто не понимая причин волнения "сына". — Впрочем, ты можешь начать второй этап вторжения.

— Есть, — резко расправив плечи, рыкнул из-под маски здоровяк, тут же разворачиваясь на пятках к выходу.

— Может быть и мне уже пора идти? — уточнил Мукаде, которому крайне хотелось испытать некоторые свои новые идеи.

"Появление многочисленного подкрепления, возглавляемого явным командиром сил вторжения, может выманить ещё одного-двух Владык. Если повстанцы окажутся достаточно честными, то они не смогут не воспользоваться ситуацией, чтобы ударить по отвлёкшимся лояльным силам" — обдумав это предположение, учёный всё же дал разрешение марионеточнику.

Когда помещение покинул ещё и Мукаде, вокруг стало как-то слишком свободно.

— Па-ап? — позвала Франкенштейна АЛИСА, всё же вынудив его отвлечься от иллюзии. — Может быть перевезём пирамиду туда? Всё же у неё и защита лучше, и орудия на ней есть... Потери обещают сократиться почти на четверть.

"Риск высок: демоны могут подбить мою летающую лабораторию. С другой стороны, мы сможем использовать главное оружие, созданное специально против Владык", — повертев эту мысль в голове, учёный вновь дал своё согласие...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Демоноборческая 4

Примечание к части

Поздравляю всех с наступившими и грядущими праздниками.

(Ад. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

Волна серо-стальных автоматонов, облачённых в лёгкие тканевые накидки, вскинув искрящие чакрой молнии клинки столкнулась со встречной волной низших и средних демонов. Десятки тысяч воинов с обеих сторон, каждый из коих был в разы сильнее обычных людей сошлись в жестокой рубке: одни напирали с дикой яростью и азартом, каждым ударом либо рассекая металл, либо оставляя на плоти искусственных противников вмятины, при этом выбивая снопы искр, другие же действовали чётко и экономно, слаженно и точно... как способны лишь механизмы, с точностью до миллиметра просчитывающие свои движения.

Вот крупный черноволосый демон, вооружённый двуручным мечом, ударом сверху вниз разрубил пополам одного автоматона, уклонился от выпада копьём второго, вскинутым клинком отвёл секиру третьего, а затем магическим импульсом откинул четвёртого. На секунду показалось, что ему удастся разрушить строй стальных воинов, но тут ему под ноги подкатились похожие на медные лимоны предметы, взорвавшиеся белым огнём.

Обожжённый мечник закричал, прикрывая лицо левым предплечьем, а в этот самый миг ему в живот вонзилось копьё из проводящей чакру древесины, оканчивающееся кристаллическим наконечником. Сильнейший разряд стихийной энергии заставил могучее тело выгнуться, сотрясаясь в коконе из разрядов молнии, а потом произошёл взрыв, разорвавший его на верхнюю и нижнюю половины. Лишившееся наконечника копьё, ставшее посохом, закрутилось будто лопости ветряной мельницы, отражая удары двух двухкрылых демонов, занявших место своего командира...

В это время четырёхрукий автоматон, вооружённый четырьмя мечами, сияющими ослепительно-золотым светом, будто мясорубка врывался в строй обладателей одной пары перепончатых крыльев у каждого воина. Подставляемые под его оружие щиты раскалывались, блокирующие удары мечи рассекались с пугающей лёгкостью, броня, которую без стеснения носили бы аристократы мира смертных взрезалась словно сухая кожа. Но наибольший ужас жителям ада внушало то, что подобных тварей были сотни, и они шли сплошным потоком, сокрушая любое сопротивление...

Неподалёку от того места, где автоматоны успешно прорывались к лагерю Владык через заслон из пехотинцев, четырёх и шестикрылые демоны вскинули руки, заставляя вспыхнуть символы демонического языка вокруг своих ладоней. Сразу после этого потоки чёрных огненных шаров, фиолетовых молний и взрывающихся сгустков энергии накрыли участок земли, уничтожая противника и часть союзников, коим не повезло оказаться в окружении (обитатели этого мира вообще не слишком трепетно относились к чужой жизни, искренне считая, что более слабые нужны для того, чтобы служить более сильным).

Но не успели маги порадоваться своему успеху, как их позиция оказалась накрыта залпом из сияющих белым светом цилиндров, взрывающихся ослепительным пламенем, напитанным позитивной (святой) силой. А за первым залпом последовали второй, третий, четвёртый... пока от чародеев, оказавшихся застигнутыми врасплох не остались одни только распадающиеся прахом угольки...

А чуть в другой стороне, на правом фланге сражения, всадники на демонических саблезубых тиграх, шерсть коих заменял прочнейший хитин, а мускулистые тела достигали роста в холке трёх метров, сверкая багряным пламенем наконечников длинных копий врезались в стройные линии пехоты некроголемов. Казавшиеся прочнейшими магические щиты лопались, металл плавился и истаивал под остриями артефактного оружия, несущего на себе проклятье распада, а когти и клыки скакунов рвали попадающихся на пути противников, созданных при помощи света и некромантии так, словно бы они были пустыми жестяными банками.

В схожей ситуации другое войско дрогнуло бы, а испытывающие страх разумные вовсе могли бы броситься в бегство, позволяя безнаказанно осыпать себя заклинаниями, колоть копьями, рубить алебардами. Однако же армия клана Тао не знала страха, а потому молниевые и огненные копья, вгрызающиеся в плоть тигров пусть и ломались, а вскидываемые для рубящих ударов топоры, глефы и алебарды рассыпались осколками, но молчаливый механизм войны продолжал работать, сперва замедлив прорыв, а затем и вовсе его остановив. Вскоре же демонические звери уже начали получать смертельные раны, из-за которых падали на землю безвольными тушами, заливая растрескавшуюся от жара почву чёрной дымящейся кровью...

В то же время в небесах стаи грифонов сталкивались с летающими "гвоздями": сперва всадники и некромаги обменивались дождём заклинаний, затем сходились на ближней дистанции и в дело шли клинки, сияющие багряным пламенем либо святым светом, после чего враги вновь разлетались в стороны чтобы перегруппироваться. Каждый раз после таких стычек вниз летели изломанные марионетки, изрубленные или обожжённые куски тел... но ни первые, ни вторые не желали сдаваться или отступать, раз за разом бросаясь в новую стычку, чтобы устроить стремительный смертельный хоровод.

...

Люцифер был зол...

Люцифер был в диком бешенстве, что выражалось в сиянии его глаз, отличающемся от других демонов бело-золотым цветом. Более ничем он не позволял себе выдать свои эмоции, вызванные фактом провала Левиафана, который не только не выполнил поставленную перед ним задачу, но ещё и потерял почти четверть армии в противостоянии с существами, у коих даже настоящих душ не было. И если бы этот "верный соратник" до сих пор ни был нужен, являясь одним из сильнейших подчинённых истинного Владыки Ада, то его ждала бы незамедлительная жестокая кара.

"После того как мы сокрушим этих наглых насекомых, а затем подавим мятеж... я всем вам раздам заслуженные награды", — мысленно пообещал могущественный воин-маг, взлетая над кипящим сражением.

Чёрно-золотые доспехи, сменившие обычную броню верховного правителя измерения сияли от магической силы, привлекая к нему внимание и врагов, и союзников. Однако же все дальнобойные атаки, которыми его пытались достать наглые черви, утопали в многочисленных магических щитах и подавлялись аурой архидемона, а бросившиеся в погоню летуны оказались встречены личной гвардией первого из повелителей демонов.

Взор сиятельного опустился на древесного монстра, ощущающегося словно могущественный зверобог (коим и являлся), который размахивал своими руками-щупальцами, словно мух отгоняя кружащих рядом демонов среднего ранга и их высших сородичей... подобного титула явно не заслуживающих. Его пытались осыпать огненными шарами, которые тухли при соприкосновении с бронёй из железной древесины, слишком перенасыщенной энергией для того, чтобы на ней оставались хотя бы подпалины, ну а молнии и сгустки тьмы вовсе не могли пробить естественное сопротивление. Наибольшего успеха достигали специалисты по проклятиям, накладывающие на существо гниение, старение, распад, ну и мечники, оставляющие царапины при помощи своих клинков.

"Как же жалко это выглядит", — поморщился Люцифер, переводя свой взгляд на второго живого врага, похожего на шестиметрового человекоподобного бескрылого дракона, покрытого стальной чешуёй и буквально окутанного покровом КИ (в отличие от ожившего дерева, раз за разом порождающего тучи белых крылатых существ, словно мошкара кружащих рядом с родителем, он был куда меньше... но быстрее и агрессивнее).

Третьим, на что упал взгляд сиятельного, стали самоходные пушки, изрыгающие потоки света, столбы молний, рубиновые лучи (похожие на атаки высших "пустых"), а также струи оранжевого... вроде бы огня, буквально испаряющего то, на что попадает. Сами эти орудия напоминали шары, из которых торчали от одного до четырёх стволов, передвигающиеся на двух металлических ногах, отдалённо похожих на куриные лапки. Их размеры тоже отличались друг от друга...

"Пора с этим заканчивать", — единственный истинный владыка ада развёл руки в стороны, направляя свою огромную мощь на создание атак, способных сокрушить наиболее неприятных противников (мелочиться было нельзя, так как мятежники тоже начали свою атаку, заставляя истинных потомков Первых Владык сражаться на два фронта).

Двенадцать ослепительно-ярких копий зависли в воздухе вокруг создателя, словно часовые отметки на циферблате часов. В каждое из них было вложено столько энергии, сколько не было в резерве среднего высшего демона, а её качество и вовсе находилось на другом уровне, что добавляло заклинанию пробивную способность.

Взмах рукой и половина снарядов устремляется к древесному гиганту, вонзаясь в его "плоть", чтобы затем вспыхнуть сильнейшими взрывами, буквально разорвавшими его на части, при этом надёжно повреждая энергетику. Второй взмах, и три из шести оставшихся копий ударяют по драконоподобному существу, что на миг замерло ради того, чтобы посмотреть на гибель союзника... расплачиваясь за свою ошибку испарением верхней трети торса (а ведь попадание должно было обратить его в пыль целиком). Третий жест... и оставшиеся копья обрушиваются на изрыгающие жидкое пламя, святую и демоническую силу орудия, накрывая места их расположения куполами разрушительной энергии.

"Тяжело", — прикрыв глаза, мысленно признал Люцифер, в очередной раз доказавший собственное подавляющее превосходство в грубой мощи и мастерстве.

Пусть он и не был равен своему предку, положившему начало всему демоническому роду, но и равных уже ему в аду можно было пересчитать по пальцам одной руки (раз и два...). Впрочем, как считал величайший Владыка, два — это уже слишком много, а следовательно требуется сократить это количество минимум вдвое.

— Рррааа!!! — разнёсся над полем боя рёв драконоподобного существа, рост коего уже достиг девяти метров, а за спиной раскрылись перепончатые крылья. — Порррву, тварррь!

Силуэт монстра окутало золотое сияние, из-за чего его присутствие стало ощущаться гораздо более отчётливо. Нет, сил у него не прибавилось, но вот источаемая телом КИ, и без того удивительно плотная, словно бы вышла на новый уровень. В то же время земля вновь задрожала и из неё вырвались корни, что вгрызлись в изломанного древесного гиганта, словно бы прорастая в него, а затем чудовище вновь поднялось на ноги, уставившись на Люцифера десятками зелёных "глаз". Вместе с тем сражение армий, невзирая ни на какие события рядом, продолжало идти своим чередом: низшие и средние демоны гибли под клинками некроголемов и автоматонов, разламывая своих противников на неподвижные куски металла.

В это время портал, через который продолжали прибывать вражеские войска рывком расширился, после чего из него с неспешной торжественностью выплыла чёрная пирамида, по каждому из ярусов которой сновали механические воины. Необычное летательное средство, своими размерами похожее на замок... при этом напоминая архитектуру египетского пантеона... скрытое под мощными защитными полями, начало взлетать вверх, едва лишь целиком оказалось на этой стороне прохода.

Тут же средние и высшие демоны атаковали новую цель, но все их усилия лишь заставили вспыхнуть разводами необычайно мощные защитные поля, в то время как с каждого из ярусов в ответ ударили энергетические орудия, десятками испаряя обладателей перепончатых крыльев. Они, вероятно, сумели бы продавить защиту, если бы навалились все разом, но дело было в том, что никто не собирался позволять сделать этого: "гвозди", на которых летали некромаги и некроголемы, усилили свою активность, а им на поддержку из ангаров мобильной лаборатории вылетели новые боевые единицы.

Ярость Люцифера вспыхнула с удвоенной силой, что побудило его создать полторы дюжины усиленных энергетических копий. Одним жестом все снаряды были направлены в летающую пирамиду, заставив защитные поля тревожно мерцать. Однако же, когда цитадель достигла определённой высоты, вместо обычной защиты вокруг неё вспыхнули шестигранные сегменты "барьера отрицания", что без видимого для себя ущерба приняли новые атаки (впрочем, скрываясь за ними было невозможно вести ответный огонь).

— Ты не сможешь прятаться вечно, — с угрозой в голосе заметил Владыка, пусть враг и не мог его слышать по вполне понятным причинам.

И тут произошло то, что показало, что неизвестный совершенно не собирается отсиживаться в обороне в то время, пока его армия воюет: несколько золотистых полупрозрачных сегментов исчезли, а по армии четырёх владык ударил поток настолько яркого белого света, что глаза заболели даже у Люцифера. Когда же сияние угасло, взглядам открылась выжженная полоса земли, превращённой в почерневший монолит...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Демоноборческая 5

(Ад. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

Проведя предварительный обстрел позиций Старых Владык комбинированными групповыми заклинаниями, фракция Новых Владык перешла в наступление: авангардом командовал (вёл вперёд, перепоручив руководство более опытным демонам) Сазекс Гремори, коего поддерживали вассальные рода и столп Баэль, члены коего обладали наиболее подходящей для прорыва силой; правый фланг на себя взяла Серафал Ситри, обрушившая вместе со своими родичами лёд и воду на позиции вынужденно ушедших в оборону противников; по левому флангу прорывался Аджука Астарот. Четвёртый член их команды, оставшийся вместе с резервными силами революционеров, из главного штаба продолжал координировать действия всего войска, не позволяя слаженному наступлению превратиться в отдельные схватки.

Молодые Владыки (как их называли союзники) являлись официальным лицом восстания: их дома были влиятельны, личная сила огромна, создание Фигур Зла позволило привлечь столпы, изрядно ослабевшие и потерявшие своё влияние из-за действий нынешних правителей ада. Однако же за их спинами стояли такие мастодонты как старейшина столпа Баэль, сражавшийся ещё при первом Люцифере, личной силой способный поспорить со всей четвёркой разом (сам он восходить на вершину не собирался, отведя себе роль серого кардинала, да и стольких союзников собрать не смог бы, так как лично к нему у многих были претензии).

Шаг за шагом революционеры-реформаторы заставляли своих противников отступать, в полной мере пользуясь тем, что атака мага из мира людей оказалась неожиданно эффективной: сразу двое Старых Владык были вынуждены отвлечься от основного противостояния, за что теперь расплачивались их сторонники. Благодаря этому те, кто знали о манёвре Фенексов, с изрядным интересом стали поглядывать на бойцов этого столпа, присутствующих в отрядах в качестве поддержки и целителей (не стоило сомневаться, что после победы, в которой уже мало кто сомневался, влияние Рейнарда резко возрастёт)...

...

Отправив вперёд очередную стену силы разрушения, красующийся алыми доспехами с золотым орнаментом Райзер завис в сотне метров от земли, переводя дух и рассматривая поле боя. Его сторонники успешно прижали силы противника к земле, где те были лишены возможности маневрировать, а также оказались под ударом демонических мамонтов, несущих на себе чародейские башенки.

Тут и там сверкали вспышки заклинаний, отряды мечников, копейщиков, всадников на вивернах и мантикорах сталкивались и разлетались, при этом после сшибки победителями почти всегда выходили воины Алого Дьявола, духовное давление коего растекалось по пространству липкой патокой, вселяя ужас в сердца врагов и воодушевляя союзников. Ну а так как оставшиеся в лагере лояльных нынешней власти демонов сатаны не спешили лично выйти на поле брани, моральный дух обороняющихся держался на честном слове.

"Неужто они ждут, пока Люцифер разберётся с Франкенштейном? Как глупо: с каждой минутой промедления их потери только растут, в результате чего даже после прибытия двух других лидеров на линию фронта, перевес уже будет слишком серьёзным...", — мысли кандидата на титул верховного владыки Ада оказались прерваны белой вспышкой на линии горизонта, а затем и волной позитивной энергии, донёсшейся до его позиции словно далёкое эхо.

Секунду назад ожесточённо рубившиеся друг с другом демоны вздрогнули и отпрянули от противников: низшие опасливо оглядывались, представители среднего ранга криками приводили своих подчинённых к порядку, высшие же прислушивались к своим ощущениям, напряжённо вглядываясь вдаль. А затем до тех, кто обладали достаточно развитой сенсорной чувствительностью донеслись отголоски мгновенной гибели сотен, а то и тысяч носителей негативной силы...

— Что это было? — появившаяся рядом Серафал, облачённая в сине-стальную броню с подобием латной юбки, встревоженным взглядом посмотрела на своего друга-лидера.

— Некое святое заклинание уровня архангела, — произнёс Аджука, целиком закованный в чёрную броню с Т-образной прорезью шлема, вышедший из ускорения.

— Молот Господа, — скрипучим голосом произнёс выглядящий дряхлым стариком демон, одетый в богатый камзол красно-золотых цветов, появляясь за спинами троицы Молодых Владык. — У меня только что появились к Фенексу вопросы...

Не успевшего договорить серого кардинала восстания прервала новая белая вспышка, возникшая гораздо ближе предыдущей. На этот раз волна позитивных частиц магии, которые можно было назвать "святой силой" прошлись по обеим армиям холодным дождём, заставляя демонов вздрагивать. Новое эхо уже точно тысяч смертей сородичей ощутили даже те, кто своей сенсорной чувствительностью вовсе пренебрегали.

— Мы должны... — начал говорить Сазекс, но был грубо перебит.

— Командуй отступление, — холодно приказал старик, бросив на Алого Дьявола единственный взгляд. — Глупо будет потерять массу сторонников, от которых в этой битве уже ничего не зависит.

— Нашим союзникам не понравится то, что мы отступаем, при этом находясь в шаге от победы, — заметила кандидатка на титул Левиафан, холодными глазами стараясь пронзить пространство, чтобы увидеть происходящее на второй линии фронта.

— Эта битва планировалась как разведка боем, а не финальное сражение, — недовольно заявил старик. — Тем более, никто не запрещает нам задержаться и досмотреть происходящее до конца...

"Чтобы в случае если оба противника истощат силы друг друга — добить хотя бы одного", — мысленно добавил Сазекс.

...

А в это время чёрная пирамида, окружённая полупрозрачной сферой из шестиугольников золотого цвета, медленно плыла в сторону лагеря Старых Владык. По каждому из ярусов летающей цитадели сновали некроголемы и некромаги, в воздухе над защитным полем горела сложнейшая магическая конструкция из дюжины концентрических кругов, составленных из неизвестных Люциферу рунных символов, в которые была вписана пентаграмма, оканчивающаяся символами пяти стихий из восточной культуры. Вокруг всего этого кружили "гвозди" с неживыми воинами, вооружёнными артефактами и феи, численность которых непрерывно пополнялась новыми и новыми деревьями, вырывающимися из-под растрескавшейся земли, толстыми стволами-стеблями устремляясь к багровым небесам. По земле же продолжали шествовать безмолвные легионы, тяжело ступал драконоподобный гигант, рядом с ним двигался древесный монстр... а из обломков автоматонов и других механизмов буквально на глазах собиралась огромная сороконожка, сверкающая тысячами глаз, шевелящая кажущимися бесконечными лапками, вращающая лезвиями в пасти, похожей на жерло пушки, что заменяло ей голову.

Воины Четырёх Владык, понёсшие огромные потери, раз за разом осыпали монстров заклинаниями, но те слишком быстро к ним привыкали и вырабатывали сопротивление, пусть и теряли при этом защиту к чему-то другому (что ещё предстояло определить). Драконоид, уже достигший ростом двух десятков метров, выдыхал потоки белого пламени, покрывался густой аурой КИ и искрил молниями, проскакивающими по шкуре, которая восстанавливалась быстрее чем её повреждали; ожившее сплетение корней и древесных стволов постоянно отращивало новые "конечности" на замену отрубленным, плевалось кислотой, выпускало пыльцу, стреляло шипами, летающими быстрее скорости звука; механическая сколопендра врывалась в ряды наземных сил, многочисленными лапками-руками разрывая попавшиеся на пути тела, стреляла в разные стороны лучами рубиновой и белой энергии, а из своей "пасти" плевалась некой раскалённой материей, что прожигала даже землю и камни, плавя их словно воск.

Однако же наибольший ужас демонам внушала всё же пирамида: различные сегменты её защитного поля гасли лишь тогда, когда требовалось выстрелить разрушительным потоком "святой" силы, оставляющей похожие на овраги длинные полосы, либо же выпустить похожий на огромное яйцо снаряд, взрывающийся испепеляющим светом, оставляя после себя спёкшуюся в стекло почву, фонящую светом настолько сильно, что выжившие после взрыва демоны рисковали погибнуть от отравления.

...

Над воздетой вверх рукой Люцифера скапливалось и уплотнялось сияние, в какой-то момент вспыхнувшее ослепляющей звездой бело-золотого пламени. Паря высоко вверху, на широко расправленных крыльях, пока его воины сдерживали натиск белых насекомых и созданных некромантией големов, Владыка Ада готовил сильнейший удар, собираясь разом прихлопнуть всех вторженцев...

"Должно быть именно так выглядит вторжение демонов в мир людей", — промелькнула в голове мужчины ироничная мысль, стоило ему обратить свой взор на портал, продолжающий пропускать бесконечные силы вторжения.

Фон позитивной энергии, излучаемый разрастающимся лесом и создаваемый взрывами неизвестных снарядов, которыми выстреливала летающая пирамида, уже стал настолько сильным, что истинные жители Ада чувствовали себя угнетёнными и ослабевшими. А ведь изначально они вовсе не воспринимали появление сил смертного чародея за угрозу.

"Будет нам наука: никого нельзя недооценивать", — плавно опустив воздетую руку, Люцифер стряхнул маленькую звезду с кончиков пальцев и проследил за тем, как она падает вниз...

Сколь бы сильна ни была защита летающей крепости, однако же и у неё имелся свой потолок прочности. А даже если взрыв "Малого Солнца" не уничтожит её, то высвобожденные пламя и ударная волна покончит с многочисленными мелкими помехами, не позволяющими вплотную взяться за основную угрозу.

"Сперва я раздавлю вас, а затем займусь и мятежниками. Слишком долго мы игрались в аристократов и политиков, из-за чего многие стали забывать нашу истинную природу. Придётся напомнить всем, и себе в том числе, кто такие — Четверо Владык", — внутренне предвкушая взрыв, мысленно Люцифер уже планировал следующий удар...

В этот самый миг одна из секций щита погасла, выпуская поток фиолетовой энергии, которая встретилась с "Малым Солнцем" и... оно исчезло. Этот факт ввёл архидемона в ступор на несколько долгих секунд, а затем его обуяла ярость осознания, что враг умудрился успеть переместить сильнейшую его атаку, способную уничтожать города одним ударом и превращать их в оплавленные воронки в некое другое место.

"Пространственная магия такого уровня?", — Владыка едва удерживался от того, чтобы ударить вновь, пусть его силы и были порядком истощены (впрочем, Тёмный Престол быстро их восстанавливал).

Нужно было что-то придумать, чтобы остановить прорыв и создание плацдарма смертных в его мире, но... в голову лезли только откровенно глупые мысли, вроде попытки проникнуть под барьер из жёлтых сегментов в момент очередного выстрела. Пока враг прятался под своим панцирем, который не удавалось продавить ни массовыми атаками, ни более мощными заклинаниями среднего круга, он мог безнаказанно выжигать воинство Четырёх Владык, но... если удастся оказаться внутри...

"Наверняка там тоже есть какая-то хитрость. Те же пространственные ловушки, или даже локальное управление временем. Нет, идти туда в одиночку нельзя... как и оставаться здесь глупо. Что же, смертные, вы выиграли битву, но вам придётся жестоко за это заплатить", — усмирив свои гордыню и гнев, что было почти физически больно, Люцифер отдал приказ к отступлению.

Пока команда шла к подчинённым, архидемон сосредоточился и, выставив перед собой руки, создал на них сияние испепеляющего света. Заклинание "Солнечный ветер" было не столь разрушительным и эффектным, как то же "Малое Солнце", но насекомым, которые крутились рядом с основными врагами и этого было более чем достаточно.

Волны "Солнечного ветра", не замечая перед собой сопротивления металла, обращающегося в расплавленный металл и плоти, обугливающейся и осыпающейся прахом, в считанные мгновения достигли земли, заставляя вспыхивать древесину, плавиться камни и запекаться защищённую плотнейшей КИ плоть. Спустя жалкие три секунды руки Владыки опустились, а внутри поселилось сосущее чувство пустоты, но всё же он был доволен: противник в полной мере ощутил на себе гнев истинного Сатаны, а в следующий раз это будет последним, что он вообще увидит.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Разборочная

(Ад. Одна тысяча семьсот семьдесят пятый).

— Жизнь несправедлива... Правда ведь? — тонкие бледные пальцы, увенчанные чёрными когтями постучали по кристаллу колбы, внутри которой в зеленоватом растворе плавало тело, опутанное трубками и жгутами, с дыхательной маской на изуродованном лице. — Я... Я никогда не стану любимым сыном отца, ну а ты... не доживёшь до следующего дня.

— Тебе никто не говорил, что разговаривать с подопытными, тем более когда они находятся без сознания — это выставлять себя сумасшедшим? — спросил кукольник, одетый в чёёрное одеяние, похожее на свободный халат, заходя в сравнительно небольшую лабораторию, одну из стен коей скрывал за собой иллюзорный монитор.

— Что тебе нужно, Мукаде? — не убирая руку от колбы, в которой находился Левиафан, Нурарихён, одетый в белые штаны, мундир и чёрные сапоги, повернул голову и скосил на превратившего себя в марионетку человека раздражённый взгляд алого зрачка. — Если выбирать между разговором с подопытным, не способным даже услышать моих слов и тобой, я выберу первое.

— Как грубо, — сложив руки на груди, гениальный шиноби спрятал кисти в широкие рукава и подошёл к ёкаю, встав с ним плечом к плечу, устремляя взгляд неживых глаз на архидемона. — Поразительно... не находишь? Существо, сравнимое с биджу по разрушительной силе, а то и превосходящее большинство из них, но при этом ещё и обладающее разумом... заточено в банку с консервантом, словно любопытное насекомое. Очень жаль, что тот швыряющийся маленькими солнцами образец сбежал...

— Даже этот демон пойман не твоими руками, — фыркнул блондин, отворачиваясь от собеседника, после чего убрал руку от колбы и сцепил кисти за спиной.

— Не следует злиться на то, что на фоне меня, Куклы-доно и Френки-сама ты выглядишь бледно, — снисходительно произнёс Мукаде, откровенно наслаждающийся возможностью потоптаться на самоуважении ёкая, однажды нанёсшего ему серьёзное поражение. — Если бы требовалось кого-то украсть, убить тайно или за кем-либо подсмотреть, то тебе не было бы равных.

Блондин прикрыл глаза, медленно вдохнул и выдохнул, и только после этого спросил:

— Что тебе нужно, Мукаде?

— Ничего особенного, — пожал плечами марионеточник. — Мастер Франкенштейн приказал тебе заняться переговорами с падшими ангелами: сеанс связи назначен... через пять минут. Советую тебе не опаздывать, чтобы ещё больше не разочаровать его.

Молча развернувшись и опустив руки вдоль тела Нурарихён направился к выходу, но на пороге задержался и не глядя на собеседника произнёс:

— Однажды ты перейдёшь границу и я тебя уничтожу. Отцу не следовало оставлять тебе жизнь.

— Мастер Франкенштейн является учёным, как и я, — тоже не оборачиваясь, с явной насмешкой в голосе заявил кукольник, а когда за ёкаем закрылась дверь, он вовсе рассмеялся, при этом жадно смотря на Левиафана.

"А ещё Франкенштейн приветствует конкуренцию, пока она не вредит общему делу", — чувствуя заметный душевный подъём, Мукаде тоже отвернулся от колбы и пошёл к выходу, мысленно уже находясь во множестве других мест благодаря нитям чакры и разделению сознания на отдельные потоки...

...

— Ты вызывал меня, отец? — спросил Нурарихён, стоило ему войти в утопающий в полумраке зал, единственными источниками света в котором были широкие мониторы, висящие на противоположной от входа стене (впрочем, проблемой это не являлось ни для кого из обитателей пирамиды).

— Да, — ровно отозвался худощавый лысый мужчина, на плечи коего была накинута коричневая мантия, в то время как его руки порхали над панелью управления системами мобильного научного комплекса... по какой-то причине принимаемого посторонними за летающую крепость. — У меня для тебя две новости...

— Я уже слышал о том, что мне предстоит общаться с падшими, — перебил создателя блондин, досадуя на собственную несдержанность, после чего подошёл к человеку и встал справо от него. — Почему я и зачем нам они?

— Во-первых, падшие ангелы — это слабейшая из библейских фракций, которая существует лишь до тех пор, пока демоны и ангелы воюют между собой: они могут как стать союзниками одной из сторон, покачнув чаши воображаемых весов, так и наоборот стать врагами, которые за счёт своей гибели нарушат равновесие сил, — учёный замолчал, при этом ни на секунду не прерывая свою работу. — Это лишь поверхностный взгляд, который устарел примерно на пятьдесят лет. На сегодняшний день у чернокрылых имеется полноценная армия из полукровок и обладателей Священных Механизмов, которая может заставить умыться кровью любого соседа по пантеону. Да, их воины в большинстве своём смертны, в лучшем случае достигают уровня четырёх-шестикрылых особей в грубой силе, а в мастерстве и знаниях уступают даже двукрылым падшим, имеющим сотни лет на оттачивание разума и навыков... Однако же всё это становится маловажным благодаря тому, что каждый их боец может быть напоен зельями, обвешан амулетами, закован в броню и использован как одноразовое оружие. Те же демоны и ангелы не могут похвастать обладанием подобным восполняемым ресурсом.

— Они используют собственных детей как пушечное мясо? — Нурарихён скривился. — Зачем нам вести дела с такими отбросами?

— Они могут использовать собственных детей как пушечное мясо, — равнодушно поправил подопечного Виктор. — Быть способным что-то сделать и делать это — две совершенно разные вещи. Сам факт наличия многочисленной одноразовой армии полукровок уже заставляет их врагов задуматься о целесообразности войны. Мои информаторы же сообщают, что это лишь побочный результат проекта по восполнению численности чернокрылых, активно занимающихся селекцией. Уже через одно-два поколения родятся почти чистокровные падшие, пусть и лишь двукрылые.

— Неужели нам нужна их армия? — изобразил удивление блондин. — В последнем сражении мы не использовали все свои резервы: шаманы, которых тебе выделил совет племён, вовсе не участвовали в схватках.

— Мне нужен доступ к имеющимся у них артефактам, — ответил Франкенштейн без утайки. — Некоторые мои проекты требуют дополнительной информации. В оплату же я готов отдать им часть земель Ада, после того как они пройдут процедуру терраформирования. Сам понимаешь, что приглашать их в Северную Америку чревато недопониманием с местными жителями и Церковью Спасителя, но здесь подобных проблем не возникнет. Нужно только вывести демонов...

— Ты ведь не думаешь, что всё будет просто? — нахмурившись, уточнил ёкай. — Отец, наша атака имела такой успех только потому, что враг не знал наших возможностей, в то время как у нас была наиболее полная информация.

— Ты прав, — ничуть не обиделся старший мужчина. — Как сказал один полководец с родины клана Тао: "Знай себя и своего врага, и ты будешь непобедим". По этой причине я и не стал раскрывать все наши возможности в первом сражении. Тем больше поводов у демонов будет сомневаться в том, что на нас следует нападать в третий раз.

— Какая вторая причина? — после непродолжительной паузы спросил блондин, даже не пытающийся успеть за скоростью мелькающих на экранах картинок и столбиков цифр.

— Во-вторых, падшие ангелы — наиболее гибкая из фракций Библейской Мифологии, — продолжил свою речь учёный. — Среди них есть как непримиримые радикалы, так и лояльные к людям группировки. На данный момент меня интересует их научное крыло, управляемое одним из четырёх генералов, являющихся ангелами высшего порядка, изгнанными с Небес. Но нельзя отрицать и того, что однажды нам могут пригодиться и другие части этого объединения... В первую очередь — тебе. Ведь ты уже решил уйти?

— Я... — Нурарихён растерялся, повернулся к отцу, но тот даже бровью не повёл (казалось, что он вообще лишь для виду использует экраны и клавиатуру, в то время как команды отдаёт мысленно). — Ты не возражаешь против этого?

— Нет, — ответил Виктор, но спустя несколько секунд пояснил: — Дети должны покидать родительский дом, чтобы вставать на свои ноги и чувствовать себя... полноценными? С Ясакой этот процесс пришлось ускорить, Кукла и Френки сами дошли до желания отделиться, Мао предпочёл уйти не прощаясь, ну а ты всё ещё колеблешься. Если не поторопишься, то тебя опередит даже АЛИСА: несмотря на свою юную внешность, она очень быстро взрослеет. Пожалуй... я оставлю Северную Америку ей. Она проявила интерес к организации учебного процесса, подавлению конфликтов дипломатическим путём и магической силой. Таким образом у меня освобождается время на другие проекты.

— А мне, значит, наследства не достанется? — иронично изогнул брови ёкай, чувствуя закипающую злость.

— Оно правда тебе нужно? — изобразил удивление доктор, впервые за разговор повернув голову к подопечному. — Твой психологический портрет показывает, что ты предпочтёшь создать нечто новое самостоятельно, чтобы таким образом самоутвердиться как в своих, так и в чужих глазах. Знаний тебе для этого уже хватает, ну а сила...

Одна рука Франкенштейна нырнула в карман мантии, чтобы извлечь оттуда шприц, заполненный чем-то светло-серым. Блондин рефлекторно принял препарат, а Виктор тут же вернулся к прерванному занятию.

— Это эссенция силы Левиафана, — пояснил старший мужчина. — Эксперименты показали, что его власть над водой основана на умении подстраивать колебания духовной энергии негативного спектра под нейтральные духовные частицы, присутствующие в воде. Это почти как стихия магнитизма у шиноби, но основанная на духовной энергии и воздействующая на жидкости. Вколов себе данное вещество ты получишь возможность копировать демона столпа Левиафан, но вот с новыми возможностями придётся осваиваться самостоятельно, пусть это и будет легче из-за интуитивного понимания процесса.

Ёкай крепче вцепился в шприц, чувствуя как от напряжения вздуваются вены на висках. То, с какой лёгкостью его создатель говорил о том, что собирается отдать ад падшим, Северную Америку своей младшей дочке, а ему вручил силу одного из архидемонов... раздражало. Будь на его месте кто-то другой, то эти слова можно было бы назвать пустым бахвальством, но недавние события в очередной раз подтвердили, что у данных притязаний есть основания.

А ведь когда-то... какую-то сотню лет назад, Виктор Франкенштейн был обычным маглом. Только вот если посмотреть на него непредвзято, то становится очевидно, что он заплатил за своё нынешнее могущество тем, что смертные называют человечностью...

"Наш творец — мыслящий механизм из плоти и крови", — наконец сумел сформулировать свои чувства в мысли блондин, тут же ощутивший усталость и опустошение.

— Чем ты займёшься после экспедиции в Ад? — нарушил молчание Нурарихён, поворачиваясь к монитору, на котором находилось изображение маленькой звезды, поддерживающей своё существование за счёт непонятных ёкаю процессов.

— Займусь созданием новых одарённых, — отозвался учёный. — Постараюсь избежать ошибок, которые были допущены ранее. Подчиняющие, квинси, шаманы, волшебники, шиноби... все они устарели. Нужно нечто иное... иные одарённые... Иные? Пожалуй, задуманному проекту это название подходит идеально. Впрочем, за прогрессом текущих дел мне это следить не помешает. Тебе пора в комнату связи: генерал падших уже готов к разговору.

— Хорошо... отец, — бросив на создавшего его человека последний взгляд, блондин спрятал шприц в карман и пошёл прочь из лаборатории.

* * *

Над большим круглым столом висела иллюзия медленно разрастающегося леса, окутанного облаком ядовитой для демонов пыльцы. Между стволами необычных деревьев летали белоснежные силуэты, похожие на фей, у их корней же бегали существа, похожие на гибриды людей и богомолов, чьи передние конечности оканчивались костяными лезвиями. Учитывая же, что полчаса назад из чащи хлынули потоки красных кентавроподобных муравьёв, отлично сражающихся отравленными копьями, прочных и живучих, а ещё раньше демонам пришлось столкнуться с роем пчёл, наделённых парализующим ядом и создающих целебный мёд... о том, что ещё скрывается в "джунглях" оставалось разве что догадываться.

Впрочем, кое-что о противнике, скрывающемся за лесом необычных деревьев демоны знали: во-первых, каждое растение являлось частью тела некого огромного существа уровня сильного зверобога, против коего следовало выходить хорошо подготовленной группой, так как проклясть его через "конечности" не получалось, а используемая им странная энергия, чем-то напоминающая сендзюцу, обладала пугающей пластичностью и широчайшими свойствами; во-вторых, драконоид, увеличивающийся в росте и становящийся сильнее прямо во время битвы, обладающий чудовищной регенерацией и обучаемостью, мог стать ничуть не меньшей проблемой, если его не удастся стереть одной атакой; в-третьих, механическое подобие на сороконожку, стреляющее жидким пламенем, лучами разрушительной энергии, ну и обладающее стремительным, а также крепким телом... прямо сейчас скрывалось где-то в зарослях и было готово вновь нести смерть в ряды низших и средних демонов. А ведь имелась ещё летающая крепость, стреляющая заклинаниями уровня сильного архангела, защищённая прочнейшими энергетическими щитами и служащая базой для вторженцев, на фоне которой легионы фонящей светом нежити и механические солдаты выглядели довольно бледно.

— Полагаю, что никто не будет спорить с тем, что для победы над общим врагом нам нужно объединиться, — констатировал седой старик в богатом камзоле, стоящий словно бы между двумя группами, в коих было по четыре демона.

— Объединяться с предателями, которые опустились столь низко, что привели на войну наёмников, не пожелавших им подчиняться? — Люцифер, красующийся своей сияющей бронёй сцепил руки в замок перед грудью. — Мы и сами справимся без подобных "союзников". Я не удивлюсь тому, что ваши наёмники взбунтовались лишь из-за того, что вы отказались им платить после первого боя.

— Это не наёмники, а вольные маги, которых один из наших сторонников спровоцировал на атаку, но не рассчитал их сил, — парировал выпад действующего Владыки Ада Сазекс. — Если же вы не примите нашу помощь...

— То дольше проживём, — отрезал верховный сатана. — Если вы не способны контролировать собственных подчинённых, то как мы можем быть уверены, что прямо во время сражения они не выкинут ещё один трюк?

— Без нашей помощи вы не справитесь ни с удержанием тварей в периметре, ни тем более со штурмом летающей крепости, — Серафал посмотрела на новую обладательницу титула Левиафан, которая выглядела как девушка её возраста. — Тем более, что вы уже понесли тяжёлые потери...

— В то время как вы прятались за нашими спинами, — огрызнулась самая молодая из действующих владык, затем скривилась и поправилась: — Нет, вы не прятались за нашими спинами, а били в них.

— Мы можем заключить демонический пакт, чтобы обезопасить друг друга от предательства на строго оговорённое время, — предложил Сазекс. — От всего это не защитит, но позволит не ждать удара от союзников каждую минуту...

Переговоры старых и новых Владык Ада продолжались.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Хронительная

Примечание к части

(Анекдот).

Поймали полицейские грабителя и ведут его в машину, а он им и говорит:

— Меня не пустят в тюрьму. Я не привит.

(Место неизвестно. Время неизвестно).

...Все мы знаем, что одна тысяча семьсот семьдесят пятый год от рождения Спасителя нашего, стал судьбоносным если не для всего человечества, то для как минимум половины мира — точно. Причиной же этому является событие, ныне известное как "Святой Поход Еретика", личность коего по сей день вызывает споры и пересуды, а имя то вычёркивалось из хроник Церкви, то вновь в них вносилось со всё новыми подробностями о жизни столь неоднозначного человека.

Ныне достоверно известно, что ещё в конце семнадцатого века Виктор Франкенштейн, ребёнком попавший в один из храмов нашей церкви, носил титул священника и нёс слово Спасителя в умы простолюдинов ныне безымянной деревни. Однако же архивные записи показывают, что уже тогда он начал изучать магию, не гнушаясь самыми тёмными её отраслями, на что его подтолкнули невозможность стать квинси, жажда силы и знаний (следователи, отправленные на захват еретика подчёркивали, что крестьяне отзывались об этом человеке очень тепло и с уважением).

В начале восемнадцатого века след Виктора Франкенштейна был обнаружен вновь: квинси, проводившие зачистку логова демонопоклонников и некромантов захватили человека, называвшего себя Игор. Мужчина был помощником еретика, именуемого им не иначе как "доктор Франкенштейн", и от него инквизиторы узнали немало подробностей о деятельности беглеца, вновь сумевшего сбежать и замести следы. К сожалению в архивных записях нет данных о том, что именно произошло с "учеником", но из оговорок, допущенных в отчётах можно сделать вывод, что демоны сумели прибрать к своим рукам эту грешную душу...

...На протяжении первой половины восемнадцатого века (от одна тысяча семьсот седьмого и до одна тысяча семьсот пятьдесят восьмого) Церковь Спасителя занималась поисками дневников, несущих в себе удивительные, а порой и ужасающие знания, которые не должны были попасть в руки алчных людей... либо же вовсе увидеть свет. По косвенным данным можно судить, что происхождение многих из этих трудов имеет непосредственное отношение к еретику-отступнику, все поиски которого приводили лишь к тому, что инквизиторы находили результаты продолжающейся научной деятельности и бесчеловечных экспериментов. К сожалению, невзирая на все прилагаемые хранителями покоя людского последователями Его усилия, многие книги попали в библиотеки аристократов, волшебников, подчиняющих и шаманов.

Пусть этому и нет достоверных доказательств, но многие церковные патриархи уверены, что именно экспериментам Виктора Франкенштейна европейские проклятые оборотни обязаны тому, что сохраняют разум во время обращения. И пусть с тех пор они стали чуть менее опасны для простых людей, но рост их численности и организованности превратился в настоящую проблему для Церкви Спасителя: ликантропы из отдельных стай, коим могли противостоять малые отряды квинси, стали обретающей вес фракцией, готовой мстить за погибших сородичей, при этом активно предлагая свои услуги землевладельцам и волшебникам.

Косвенные данные показывают, что и европейские вампиры (также известные как "зависимые") обязаны своим усилением Виктору Франкенштейну. Впрочем, степень его вины в данном случае остаётся не определена, так как богомерзкие кровососы, могли найти одну из книг, предположительно написанных "доктором", а затем, проводя уже самостоятельные бесчеловечные эксперименты над невинными детьми Его, добиться снижения своих голода и слабостей. Однако же высказываемых святыми отцами догадок было достаточно, чтобы предать анафеме заблудшую душу...

...Особенно сильный след Виктор Франкенштейн оставил в Азии, где скрывался от правосудия Церкви Спасителя, исполняя роль наёмника на войне между тамошними государствами. Мы не можем сказать точно, чем именно он занимался среди язычников, но те немногие свидетельства, которые всё же были получены нашими агентами рассказывают об армиях нежити, нелюдях и проклятых чудовищах, один вид которых способен вселить ужас в сердца благочестивых сынов и дочерей. Остаётся только догадываться о том, сколь низко пал "доктор", и каким чудовищным испытаниям он подвергал тела своих жертв, гонясь за неведомой нам целью...

...Долгое время Виктор Франкенштейн считался погибшим во время очередного своего безумного эксперимента, но в один момент был вновь обнаружен, но на этот раз в колониях Британской Империи на территории Северной Америки. Нам достоверно неизвестно то, где он пропадал и чем занимался, а также сколь глубоко погрузился в бездну запретных искусств и как сильно повредил свою бессмертную душу, но последствия его деяний говорят сами за себя.

Миссионеры Церкви Спасителя, наши святые братья, коим было поручено нести свет истины во тьму невежества краснокожих дикарей, подчиняющихся своим жестоким богам, сочли возможным привлечь на свою сторону "доктора", желая столкнуть между собой двух возможных врагов. И пусть их план увенчался успехом, так как часть красных людей перешла на сторону колонистов, а затем и тёмный пантеон был побеждён усилиями сражающихся плечом к плечу квинси и шаманов, но коварство Франкенштейна оказалось столь велико, а речи настолько притягательны, что чистые сердцами мужчины и женщины не смогли избежать искушения, в результате чего североамериканская часть Церкви Спасителя откололась от единой организации, объявив о своей независимости от Ватикана. Следом за этим и недавние верные слуги короны, поддавшиеся речам еретика, отринули свои клятвы и подняли оружие против братьев, пришедших вернуть их на путь истинный...

...Многие считают поход Виктора Франкенштейна подвигом, совершённым из желания защитить человечество от демонов, но существует и другая теория, гласящая о возобладавшем над разумом учёного, совершившего много ужасных, но великих деяний, вызванного тёмными искусствами безумия. Что из этого является правдой судить сложно, да и как гласит одна из заповедей нашей веры: "Не суди, да несудимым будешь".

По понятным причинам у нас нет свидетельских показаний о том, что произошло в землях демонов, куда отправляются погрязшие во грехе души, но зато мы знаем итоги сего похода, и можем сопоставить их с происходившими в нашем мире событиями. Таким образом выходит, что наступление сил Виктора Франкенштейна, поддерживаемого шаманами и отколовшимися иерархами Церкви Спасителя, спровоцировало владык ада на атаку территорий Северной Америки, чтобы отвлечь на их защиту часть сил учёного. В ходе битвы себя показали Алиса (приёмная дочь "доктора", обладающая неизвестным Священным Механизмом, позволяющим в широких рамках управлять пространством и энергиями), а также волшебники, шаманы-перевёртыши и многие другие существа. Капитан британского судна "Морская Стерва", наблюдавший за сражением через подзорную трубу, в своих мемуарах написал, что в тот день небеса стали красными от гнева божьего, обратившего свой взор на демонопоклонников и призванных ими тварей, решившихся поднять оружие на заблудших, но всё ещё верных детей Его.

Джон Сильвер писал: "Если лучи белого и красного света, обрушающиеся с небес на головы монстров, испепеляя их в пыль — это не доказательство того, что бог не отвернулся от мятежников, то я съем свою шляпу". Британские войска, командиры коих были впечатлены увиденным и прониклись величественностью момента, а вместе с ними и квинси, сопровождавшие карательные корпуса англичан, объявили произошедшее чудом и приказали возвращаться на родину, так как воевать с теми, кому своё покровительство оказали сами небеса никто более не смел. Короне же пришлось признать независимость колоний, заключив с ними мир...

...Небесные покровители Церкви Спасителя сообщили Совету Кардиналов, что во время "Огненного Дождя" и "Небесного Гнева", на полях сражения адских пустошей происходило куда более ожесточённое противостояние: две армии архидемонов, лидеры которых претендовали на титулы Владык Преисподней, объединились против общего врага и напали на Виктора Франкенштейна, который противопоставил им бесконечные легионы нежити, вооружённой артефактным оружием, туго переплетённые магии стихий, света и тьмы, а также могущественных духов, уровня молодых зверобогов, что на равных сражались с сильнейшими слугами Люцифера, одного за другим отправляя их в забвение. Сам "доктор" обрушил на своих врагов немыслимую для смертного мощ, поражая адские равнины заклинаниями уровня архангела и архидемона, сотнями расправляясь с пожирателями душ. Ему помогали сама природа, прорвавшаяся в тот тёмный план и начавшая распространяться по пустоши, а также на его стороне выступали конструкты из металла, драконы и иные монстры, во множестве порождённые разумом еретика.

Даже ангелы не знают того, что произошло внутри цитадели Франкенштейна, на которой он прилетел в мир демонов: в какой-то момент восемь владык (по четыре от двух фракций) сумели прорваться под магические щиты, а затем скрылись внутри чёрной пирамиды, стремясь расправиться с главной угрозой собственной власти. Обратно сумели выйти лишь пятеро архидемонов, которые выглядели так, что у небесных наблюдателей проснулась жалость к когда-то падшим собратьям, купившимся на слова Люцифера. Однако же они не посмели нарушить шаткое перемирие и вмешаться в дальнейшие события, а после прибытия через порталы воинства падших ангелов, ведомых в бой Кокабиэлем, вовсе оказались вынуждены отступить...

...Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы осознать то, что многих поход Франкенштейна испугал: если его победу над языческим пантеоном ещё можно оправдать тем, что он был лишь одним из многих, кто сражались против богов красных людей, то разгром двух армий ада произошёл без постороннего участия. Однако же известие, возможно — лживое в своей основе, что и сам учёный был ранен во время сражения с восемью архидемонами, а также его отказ возвращаться в Северную Америку, где от имени своего отца осталась следить за хозяйством Алиса Франкенштейн, стали причинами того, что другие фракции так и не предприняли никаких действий для устранения угрозы. В то же время чёрнокрылые ангелы объявили о своей поддержке Соединённых Штатов Америки...

...От имени Виктора Франкенштейна, получившего неофициальное звание "Святой Чернокнижник", Церковь Спасителя получила технологии создания определителей демонов и злых духов, благодаря которым Европа постепенно охватывается сетью слежения, что уже помогло спасти множество жизней и упокоить немало неприкаянных призраков, а также мечи света, что работают на Святом Жемчуге и не требуют от владельца обладать большим духовным резервом. Немало трактатов по медицине и другим наукам сейчас проходят проверку в библиотеках Ватикана на предмет наличия зашифрованных среди строк знаний о тёмных ритуалах, коими вне всякого сомнения владеет "доктор", но в скором будущем многие знания, полученные спорными методами этим ужасающим, но великим человеком, получат распространение среди верных сынов и дочерей Его...

(Отрывки из книги "Краткие жизнеописания великих людей", авторства отца Корнелиуса).

* * *

Высокая и сочная изумрудно-зелёная трава колыхалась под порывами ветра, яркие красные, жёлтые, розовые, синие бутоны цветов, венчающие упругие толстые стебли, покрытые короткими шипами, благоухали сладковатыми ароматами. От цветка к цветку, стрекоча маленькими полупрозрачными крылышками, деловито летали похожие на куколок белые феечки, красующиеся разноцветными шевелюрами, фасетчатыми глазами, выдающимися (относительно роста) достоинствами фигуры. Старшие феи, ростом не уступающие взрослым человеческим женщинам, порхали вокруг больших цветов, которые скорее походили на многовековые деревья, на десятки, а то и сотни метров тянущиеся далеко к небесам...

"Я бы принял это место за рай, если бы не багровые небеса и чувство угрозы, словно бы таящейся где-то неподалёку", — хмыкнув своим мыслям, высокий брюнет с острыми чертами лица, пятью парами чёрных крыльев и красными радужками глаз, сорвал с невысокого куста плод, похожий на грушу, но имеющий вкус спелого персика... да ещё без костей.

Впившись зубами в свою добычу, Кокабиэль ощутил как рот заполняет сладкий сок, похожий на мёд. Полностью погрузившись в процесс поедания даров природы, совершая сие деяние с полагающейся моменту неспешностью, он внешне никак не отреагировал на то, что рядом приземлился ещё один падший ангел, выглядящий крайне измученным, но довольным.

— Если твои подчинённые увидят тебя здесь, то не поверят своим глазам: великий и грозный полководец любуется феечками, ест фрукты и даже не помышляет о продолжении войны, — усмехнулся Азазель, одетый в белую рубашку и чёрные штаны.

— Просто я понимаю, что сперва нужно пережевать то, что уже откусил, а не пытаться запихнуть в рот слишком большой кусок, — вытерев лицо рукавом чёрной куртки, генерал армии падших обернулся к старому другу и лидеру, изогнул брови в вопросе и уточнил: — Ты уже разобрался с теми данными, которые предоставил нам наш "друг"?

— В первом приближении, — заложив руки за спину, слегка улыбнулся Азазель.

— Ну и зачем ты искал меня? — изобразил недоумение Кокабиэль, складывая руки на груди. — Я — воин, а не учёный. Скажи мне в какую сторону воевать и я пойду туда.

— Просто мне нужен именно твой совет, — придал своему лицу серьёзность генерал-губернатор падших, вызвав у собеседника недоверчивый прищур. — Наш "друг" передал нам технологию создания аналога Престолов. Да... он будет слабее чем Престол Света на Небесах, или Престол Тьмы в Аду, но зато мы сами сможем решить то, какая у него будет направленность, да и... сколько вообще их будет.

— Ты хочешь узнать, какую направленность силы, что будет поддерживать меня в бою я предпочту? — предположил Кокабиэль.

— Не только, — пожал плечами его собеседник и начал прохаживаться по поросшей зеленью равнине. — Престолы — это хорошо и прекрасно: ещё Отец использовал даруемую Престолом Света силу, дабы возвысить нас. Однако же... их подпитку можно обрезать. Именно это и стало причиной того, что ни Ад, ни Небеса так и не смогли победить в войне, предпочитая сражаться на нейтральной территории.

— Можешь не объяснять мне очевидного, — прервал собеседника генерал, который вытянул левую руку перед собой и теперь смотрел, как на неё уселась маленькая синеволосая фея, буквально источающая волны жара. — Я ведь воевал на той войне вместе со всеми... и планировал немало сражений с учётом разных факторов.

— Гхм... Да, — кашлянул в кулак Азазель. — В общем, есть второй вариант: вместо подсоединения к аналогу Престола, который придётся где-то размещать, а затем и охранять его, мы можем внедрять в каждого из падших аналог Священного Механизма, с заранее просчитанными степенью усиления, функциями... Но они будут слабее, да и вместо постоянного усиления, будут требовать время для перезарядки.

— Но... их нельзя будет отрезать от владельцев, — Кокабиэль скинул с руки фею, тут же замахавшую крылышками и улетевшую к своим сёстрам, а затем взялся пальцами правой руки за подбородок. — А ведь иметь возможность не терять силу даже в замкнутых барьерах — это очень... заманчиво. Но неужели нельзя совместить оба способа?

— Это будет на порядок сложнее и дольше, пусть в перспективе и позволит нам не только сравняться, но и вырваться вперёд в гонке вооружений, — согласился Азазель. — Но мы должны решить, что нам нужно в первую очередь.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Самодержавная

(Россия. Одна тысяча восемьсот двенадцатый).

В небе светила луна и перемигивались звёзды, а на горизонте от земли ввысь тянулись столбы алхимического огня, сияние коих отражалось от сугробов белого и пушистого снега. На холме стояли несколько крупных коней, в сёдлах коих сидели хмурого вида мужчины в военной форме, тёплых шапках, с саблями на поясах и винтовками за спинами.

— И не жаль тебе города? — спросил лысый худощавый мужчина со спокойным лицом, будто бы выцветшими серыми глазами, одетый в застёгнутый на груди чёрный плащ, скакун коего с индифферентным видом шевелил ушами, в то время как кони всех остальных людей беспокойно переступали ногами, фыркали и будто бы готовились сорваться в галоп. — Всё же — наследие предков...

— Дома можно отстроить, дядя Витя, а вот людей столь же просто не вернуть, — крепкого телосложения мужчина, лицо коего украшала короткая щетина, ещё раз бросил взгляд на устроенное алхимиками пожарище, ставшее ловушкой для вражеского воинства (из-за распылённых в воздухе составов ни волшебники, ни другие одарённые противника не смогли использовать весь свой потенциал, превратившись в лёгкие мишени для стрелков). — Я о другом волнуюсь... Как бы на нас за такую деятельность вся Европа не ополчилась.

— А ты говори всем, что это иностранный маг-алхимик самовольствует, — отозвался собеседник царя. — Моей репутации это уже не повредит, а вот тебя от неудобных вопросов избавит.

— Да как можно, дядя Витя! — искренне возмутился мужчина, конь которого шумно всхрапнул, будто бы поддерживая своего наездника. — Чтоб я лукавил, презлым отвечая за предобрейшее? Не бывать этому.

— Как знаешь, Саша, — лишь пожал плечами лысый человек, после чего поднял взгляд вверх и объявил: — Летит.

После того как прозвучало это короткое слово люди напряглись, а все возможные возмущения тем, что колдун непочтительно обращается к самодержцу исчезли будто дым на ураганном ветру. Кони же напротив заволновались сильнее, чувствуя приближение чего-то опасного и сильного, но... сбежать не пытались, подспудно понимая бесполезность этого действия.

Спустя ещё пару ударов сердца в небе словно бы возникла мутная линза, всего через миг выпустившая из себя тело крупного белоснежного ящера с широкими перепончатыми крыльями, гибким телом, стройными когтистыми лапами и узкой клыкастой мордой, украшенной двумя сияющими сапфирами глаз. Новоприбывшая особа бесшумно спланировала на землю, приземлилась на задние лапы, укуталась в крылья... и обернулась белокожей молодо выглядящей женщиной, одетой в кожаный белый плащ, из-под коего выглядывал такой же кожаный плотный костюм с сапогами и перчатками.

— Мастер, — уважительно кивнула лысому мужчине драконица, затем обратилась к Александру: — Ваше повеление выполнено, царь. Город Китеж согласился приклонить колени, коли будут им дарованы вольности в праве набирать учеников и на своей земле вершить собственный суд. Подати в казну и обязанность выставлять дружину, коли призовёт их на службу царь, совет волхвов устраивают, но вот наблюдателей от квинси, пусть даже православной ветви церкви Спасителя, они не потерпят.

— Его Святейшество будет недоволен, — совсем негромко произнёс один из телохранителей царя, приставленный к нему патриархом русской церкви.

— Своё недовольство он сможет высказать мне лично, не полагаясь на чужие уши и уста, — холодно отрезал Александр, а затем совсем другим тоном обратился к превратившейся в человека драконице: — Я не сомневался в вашем успехе, Альбина. Коли будет у вас просьба, которую мы могли бы исполнить, я буду рад её выслушать в любое время дня и ночи.

— Я запомню это, светлейший царь, — отозвалась новоявленная дипломат, для которой опыт общения с короткоживущими (двести-триста лет) был весьма интересен и необычен, пусть она уже и не первый год вновь могла наслаждаться жизнью во всех её красках.

...

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы осознать факт того, что царь Александр относится к "дяде Вите" и "Альбине" совсем не так, как ко всем остальным приближённым. Даже близкие родственники, после гибели отца во время попытки переворота, не пользовались столь же сильным уважением как худощавый лысый мужчина, игнорирующий праздники и балы, предпочитающий заниматься какими-то своими делами в выделенных ему самодержцем землях. Ну а о том, что нелюдь проклятая (как её называли за глаза и шёпотом... чтобы не дай бог не услышал кто) околдовала самого завидного жениха, который на других женщин почти и не смотрит даже, ходили самые натуральные легенды... порой перерастающие в смешные байки. Впрочем, последнее никак не состыковывалось со слухами, что у Александра уже почти полтора десятка внебрачных дочерей и сыновей, некоторые из коих рождены вовсе не людьми.

Дядя Витя появился при дворе царя Павла в восьмидесятых годах минувшего века: в какой-то день он просто возник рядом с тогда ещё малолетним наследником государя, в качестве его личного наставника и защитника, и только спустя годы придворные всерьёз стали задаваться вопросами о его личности. В то же время появилась и Альбина, выполняющая при странном мужчине обязанности то ли служанки, то ли охранницы... В одном все сходились единогласно: как женщину её Виктор не рассматривает.

Александр был сквибом (видящим магию, но на чудеса не способным), из-за чего его отец сильно беспокоился, так как после его смерти дворяне могли обратиться к своим родичам из магических ветвей, чтобы подвинуть "калеку" с престола. Именно это и стало первопричиной того, что самодержец принял предложение иностранного мага-учёного, за коим тянулся шлейф из тайн и дурная репутация, до мокрых портков пугающая едва ли не каждую нынешнюю большую фракцию. С другой же стороны, именно такой "нянька" мог обеспечить ребёнку как безопасность, так и обучение всем потребным наукам.

Александр был энергичным ребёнком, не желающим сидеть на одном месте и обладающим пытливым умом: он постоянно что-то искал, исследовал, расспрашивал учителя обо всём сразу, получая то исчерпывающие ответы, а то и подсказки, которые должны помочь найти "сокровища". Когда же царевич однажды спросил, почему дядя Витя называет богатствами книги, а не настоящее золото и драгоценные камни, тот прямо на глазах у удивлённого ребёнка "выжал" из земли немного золота, а затем сотворил настоящий крупный алмаз, при этом заявив подопечному, что при должном усердии и он так сможет.

Чтобы творить настоящую магию Александру пришлось использовать перчатки, при помощи которых когда-то давно один учёный делал свои первые шаги во взаимодействии с мистическим миром. Без капризов он пил предоставляемые лекарства, много тренировался и читал, общался с детьми как аристократов и богачей, так и крестьян с ремесленниками...

Стоит ли удивляться тому, что Александр, вокруг наставника коего постоянно крутились разные подозрительные личности, на деле оказавшиеся представителями некоторых магических народов, что искали для себя лучшей жизни, умудрился влюбиться в одну такую особу... обладающую льдисто-голубыми сапфировыми глазами, белой как снег кожей-чешуёй и весьма хищным нравом. Сама же Альбина, позволившая переиначить своё имя для более лёгкого общения, не давала мальчику никаких намёков на то, что он ей интересен, но и не отталкивала, забавляясь попытками юноши ухаживать за "слабой женщиной". Когда же царевич узнал, что его избранница — дракон, да ещё из древних легенд... что-то в его голове щёлкнуло и он решил, что в кровь разобьётся, но завоюет её сердце.

Кто-нибудь мог бы спросить, как же тогда появились слухи о внебрачных детях Александра? Во-первых, он сам их распускал, заставляя разных авантюристов, не слишком дружащих с головой и жадных до разных благ охотиться за подставными фигурами (перевёртышами, творениями дяди Вити), ну а во-вторых, самой драконице было плевать на связи её ухажёра на стороне. В конце концов человеческая мораль была для неё чужда, пусть она и научилась соблюдать некоторые правила для собственного удобства... пусть с её силой вряд ли кто-то мог бы высказать своё недовольство в лицо.

"Гораздо удобнее спать в мягкой постели, мыться в горячей ванне, есть вкусно приготовленную еду, чем делать всё своими руками из-за того, что слуги разбежались с криками при первом признаке твоего приближения".

В день попытки переворота на сторону царевича встали не только лично верные ему войска, но и многие нелюди: ликантропы, некоторое время незаметно переселявшиеся из других уголков Европы, перевёртыши из кланов медведей, лис и волков (последние уступали проклятым собратьям в силе и живучести, но обладали иными преимуществами). Лешие и водяные, пусть их сила и магия были ограничены, тоже вступились за молодого самодержца, ну а когда некоторые семьи аристократов, что наиболее сильно мутили воду и "раскачивали лодку" однажды проснулись в своих особняках даже не сквибами (видящими), а простаками без намёка на дар, все волнения как-то резко улеглись.

Одарённые, будь то волшебники, шаманы, квинси или подчиняющие, коих на территории России было немало, очень боялись стать простолюдинами. Их не столько страшила смерть, как потеря наследия предков и будущего своей семьи, в результате чего демонстрация возможности превращения чародеев в простых смертных прямо в их домах, вызвала настоящую панику. И пусть прямых доказательств, что к произошедшему причастны Александр или его учитель не было, но мрачная репутация последнего не позволяла даже помыслить об ином. А ведь прилюдно "дядя Витя" свою силу не демонстрировал, обходясь артефактами, инструментами или алхимией, из-за чего порой и звучали шепотки, что четверть века назад демоны таки обломали его зубы.

Александр, который знал и видел несколько больше остальных, так как с малых лет был учеником самого неоднозначного учёного истории, сильно сомневался в том, что дядя Витя действительно ослаб. Скорее он поверил бы в то, что наставник прилагает для получения желаемых результатов ровно столько усилий, сколько для этого требуется и не каплей больше. В конце концов стала бы Альбина, вселяющая трепет матёрым вожакам перевёртышей, шаманам и волшебникам, да даже патриарху квинси столь уважительно относиться к кому-то слабому? А то, что она уважает этого человека было видно с первого взгляда...

За почти двенадцать лет своего правления молодой царь успел "сшить грубыми стежками" то лоскутное одеяло, в которое постепенно превращалось его государство. Имея за своей спиной тень учителя, он сумел добиться послаблений у квинси, прижал к ногтю семьи волшебников-аристократов, отразил несколько пробных уколов соседей, коим было интересно проверить то, насколько старый наставник готов помогать своему подопечному в войне. И вот теперь Китеж принял власть короны, что означало окончательное объединение магической и немагической сил в одних руках.

Могли ли волхвы отказаться давать присягу царю? Если бы он пришёл сам, прислал верных ему волшебников, шаманов или нелюдей — да. Но в этот раз на переговоры прилетела та, слова которой не могли себе позволить игнорировать даже боги сильнейших мифологий: всё же ни для кого не секрет, что альбиона-Альбина участвовала в сражении с восемью архидемонами, из коих выжило лишь пять, а своё звание сохранили только четверо. А ведь с тех пор она стала только сильнее, постепенно приближаясь к пику своего могущества, что усугублялось ещё и новыми приёмами.

В результате переговоров совет волхвов решил, что им же будет проще согласиться служить царю (но не его роду), при этом выторговав для себя наиболее приятные и наименее обременительные условия. Всё же западные волшебники, из-за распространения влияния Мать-Магии с каждым годом получали всё больше последователей своего пути, а вот запертые в своих лесах исконные хозяева земель лишь теряли имеющееся. Теперь же, вернув себе право собирать учеников везде, они планировали восстановить былое величие, а там можно будет и условия сотрудничества пересмотреть, чтобы уже не им кланяться в ноги правителю, а от него выслушивать хвалебные речи в свою сторону.

...

Глядя на пылающий алхимическим огнём город, покинутый его жителями прямо во время штурма вражеской армией, Виктор не чувствовал ничего. Он столько раз за свою жизнь видел бойни, сражения, разнообразные катастрофы, что просто перестал их воспринимать как нечто плохое. Гибель людей, разрушения зданий, потери скота, зерна, иных ресурсов? Лишь статистическая погрешность в рассчётах, которую нужно исправить тем или иным способом.

Сама война, которую почему-то называли двигателем прогресса, истощающая и без того не самые бесконечные производственные мощности и ресурсную базу любого из задействованных государств... не нравилась Франкенштейну. На войне гибли люди, попадающие под удары противника, из-за войны рушились дома, сгорали поля, разрушались союзы, которые могли принести больше прибыли чем бессмысленное перетаскивание одних и тех же богатств из стороны в сторону. Порой войны доходили до того, что в казне государства было больше золота чем зерна в амбарах, из-за чего металл дешевел... пусть все и считали, что это хлеб дорожает.

"Могут ли эти мысли быть признаком наконец-то догнавшей меня старости?", — сам у себя спросил учёный, краем уха слушающий доклады оборотней-разведчиков, прибывших к позиции царя с разных участков вокруг города, где живьём сгорали волшебники, шаманы, квинси и простые смертные.

Сложно ли было создать отраву, распыляемую в воздухе и проявляющую активность только в телах одарённых? Подобные задачки давно не являлись для доктора серьёзными. Впрочем, он признавал то, что если бы противники были предупреждены о подобном, то смогли бы найти простое и эффективное противодействие, банально защитив дыхательные пути мокрыми тряпками. Да и ни на кого по-настоящему сильного подобное воздействие не произвело бы впечатления просто из-за качества внутренней энергии.

"Столько художников, скульпторов, поэтов и учёных никогда уже не появятся на свет... просто из-за того, что одному человеку захотелось получить больше территории под свой контроль. А ведь и имеющиеся земли он использует не на все сто процентов, попросту игнорируя многие направления как сельского хозяйства, так и инженерии. США ещё долгие века будут переваривать доставшийся им материк, а ресурсный голод и проблемы с расселением граждан почувствуют не раньше чем через пятьсот лет. Но это лишь при условии, если у власти будут стоять умные люди, за чем проследит АЛИСА, получившая права главы образования вместо меня", — лёгкий укол досады, который кто-то другой и не заметил бы, заставил Виктора поморщиться.

Тот день, в семьдесят пятом году прошлого века сильно сказался на Викторе, заставив многое переосмыслить и понять, что его разум костенеет. Вид того как Сазекс, ныне носящий титул Люцифер, прекрасно понимая то, что не переживёт следующего удара "святым" копьём продолжает закрывать собой раненную Серафал Ситри, утратившую из-за ран львиную долю своих сил, а их временная союзница Катэрея Левиафан рвётся вперёд для того, чтобы принять смертельную атаку уже на своё тело... позволил взглянуть на них не как на паразитов и жаждущих власти разумных зверей. Благодаря же расширенному сознанию, синхронизированному со всеми ИД пирамиды, превращённой в смертельный для пользователей негативной энергии капкан, отрезавший их от любой сторонней подпитки и подавляющий природные способности интенсивными сторонними излучениями, мужчина успел проанализировать имеющуюся у него информацию с новыми вводными и... ужаснулся, на краткий миг ощутив себя коснувшимся замысла Творца.

Многие хотели бы поменяться с Франкенштейном местами для того, чтобы ощутить себя создателем хотя бы на секунду, а он бы отдал многое, чтобы забыть этот момент своего существования. Всё же при всех своих психических отклонениях, невзирая на все проведённые модификации, он оставался простым запутавшимся, одиноким и испуганным человеком, прячущимся за цифрами и графиками, чертежами и формулами, которые делали мир вокруг простым и понятным, отсекая всё лишнее и неважное...

Он мог убить этих демонов, оказавшихся столь самоуверенными и решительными, что пришли в логово истинного дракона и учёного, слишком глубоко для простого смертного зарывшегося в тайны мироздания. В его силах было превратить ад в цветущие сады, надёжно убивающие носителей негативной энергии... Ему было доступно оружие, способное переписать правила реальности, тем самым нарушая протекающие в тонком механизме эволюции процессы, навсегда лишая реальность возможности получить нечто более совершенное естественным путём.

...И он отвёл свой удар, произнёс какую-то чушь про уважение и желание проверить своих нынешних противников в будущем, а затем вышвырнул их за пределы своей мобильной лаборатории, переведя её в осадный режим. Альбиона, от которой не укрылись перемены её союзника, которая даже не пыталась преследовать отступающих жертв, просто молча ждала пока мужчина вернёт себе самообладание и сам всё расскажет.

Вообще Альбина, как её называли в этой стране, куда Франкенштейн решил податься для отдыха и раздумий, оказалась самой понимающей особой из окружения учёного. Пусть остальные и приняли его решения не продолжать войну в аду, а также оставить текущие дела на наследников, но они продолжали искать в этом какой-то замысел... Ну или как Нурарихён, приняли произошедшее за прихоть старика.

Уже находясь в России, куда влияние от совершённых им в ранние годы поступков почти не доходило, ставший живым пугалом Виктор сумел начать разбираться в себе, попутно обучая нового подопечного (что получилось как-то само). Сделанные им выводы, полученные после нескольких лет тщательного просеивания данных, выдаваемых аналитическими ИД заставили отложить большинство новых проектов, которые уже были готовы к запуску в мир...

Альбина же, продолжая находиться рядом уже по собственной воле, а не из-за нужды в прикрытии, которое теперь могла бы оказывать кому-то и сама, продолжала чего-то ждать. Франкенштейн подозревал, что она видет в нём возможного партнёра, способного победить её в открытом бою, а следовательно и дать сильное потомство, но не собирался делать в данном направлении хоть какие-то шаги.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Заигрывательная

(Тайга. Одна тысяча восемьсот тринадцатый).

Лысый худощавый мужчина, одетый в серую рубашку и чёрные штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги, стоял на широкой поляне и смотрел на то, как в восходных лучах сияет чешуя белой человекоподобной драконицы четырёх метров ростом. Сама же Альбина, расправив перепончатые крылья, с внутренней стороны кажущиеся чуть розовыми, выдохнула струю белого огня, которая через десяток метров расширилась и превратилась в настоящий вал пламени.

Взгляд Виктора не дрогнул ни на миг, даже когда магическая атака накрыла его... и пронеслась дальше, так и не причинив никакого вреда. В следующую же секунду под его ногами вспыхнул рунный круг, почти мгновенно вытянувший жар из почвы, погасив тлеющую растительность. В ответ он вскинул левую руку, заставляя на долю секунды вспыхнуть новый магический узор, и в противницу устремился яркий луч света, принятый на правое крыло.

— Ш-ш-ш... — недовольно зашипела драконица, когда часть перепонки почернела, невзирая на все попытки ослабить атаку, но уже через удар сердца повреждение исцелилось без следа. — Рррааа!!!

Мощнейшая звуковая волна, заставляющая пространство закручиваться в спираль и дробящая все попадающиеся на пути препятствия приблизилась к человеку, чтобы ухнуть в пустоту пространственной ловушки, открывшейся на границе тела мужчины. Впрочем, на этот раз Альбина не ждала и мгновенно переместилась за спину Франкенштейна, нанося удар острыми когтями, сияющими от напитывающей их силы (на этот раз она была готова к играм с пространством, так что прежние трюки пройти не могли).

— Занятно, — изрёк доктор, даже не обернувшись в тот момент как перед лапой-рукой драконицы возникла полупрозрачная энергетическая решётка. — Клац...

Полосы энергетических полей сложились словно ножницы, драконица же отскочила назад и присела на корточки, целой лапой-рукой придерживая кисть, с которой были срезаны все пальцы.

— Если ты не станешь серьёзнее, то не сможешь победить, — ровным голосом заявил учёный, наконец-то обернувшийся к своей противнице, при этом совершенно не обращая внимания на истлевающую у его ног плоть.

— Гррр, — рыком ответила Альбина, а затем плюнула в мужчину кислотой, которая была смертельным ядом даже для существ уровня капитана Готея Тринадцать.

На миг в воздухе закружились руны, похожие на снежинки, а затем смертоносное вещество, напитанное магией могущественного существа улетело вверх, вскоре потерявшись из поля зрения. Попытка же восстановить затраченные силы за счёт противника удалась, но доктор в эти мгновения был не сильнее обычного человека, в результате чего и прибавка, и ослабление оказались смехотворны.

Альбиона, оскалившись в почти счастливой улыбке окуталась золотистым сиянием, за счёт силы клана Амакава переходя на ступень выше своего нынешнего ранга, в результате чего сам воздух на километры вокруг стал казаться вязким. В то же время её тело опустилось на четыре конечности и увеличилось в размерах, становясь полноценно драконьим...

Струи огня, звуковые и ядовитые атаки, удары когтями, хвостом и крыльями, попытки разделить, уменьшить, украсть чужую силу... всё это обрушивалось на человека, что изредка огрызался белыми или рубиновыми лучами.

Разум виктора, заполняющий тысячи миниатюрных ИД, внедрённых в мозг и работающих с пугающими скоростью и синхронностью, каковые были недоступны для большинства обладателей материальных тел, просчитывая способы противодействия атакам с наименьшими затратами для себя умудрялся оценивать обстановку и составлять статистику. Это было удивительно, но... способное единолично разрушать города и сокрушать армии существо, даже в своём нынешнем состоянии превосходящее большинство богов, попросту не успевало ничего ему сделать и тратило собственную мощь впустую. Даже после того как драконья аура подавила пространственные манипуляции ситуация изменилась не сильно: просто теперь Франкенштейн был вынужден применять зеркальные барьеры там, где прежде пропустил бы удар через себя.

"Весь мир — это движение. Движение солнца по небу; движение реки в воздухе; движение веществ в организме человека. Удары — это движение; горение — это движение; полёт кислоты — тоже движение", — размышляя так, учёный создал перед собой очередную плёнку, являющуюся узором из двух слоёв, один из которых поглощал передаваемую кинетическую энергию, а второй её возвращал (при этом если удар был энергетическим, то за счёт затрачиваемой на преодоление препятствия энергии создавалась встречная атака).

В какой-то момент Альбиона-Альбина просто взлетела и стала поливать пространство драконьим дыханием, превращая участок ровной земли в оплавленную яму, но итог был всё тот же...

— Достаточно, — произнёс доктор, а в следующий миг крылатая туша с грохотом врезалась в почву позади него, пусть и не получила особых повреждений. — Ты сдерживалась.

Последние слова были произнесены после того как мужчина осмотрел несколько дюжин километров земли, сияющей от жара сплавившего её в монолит пламени. Сам воздух искажался, словно в пустыне в пик самой высокой температуры, к небу поднимался дым и взлетали хлопья чёрного пепла, да и само солнце словно бы потускнело...

— Ты сражаешься подло, — обиженно заявила драконица, принимая свой человеческий облик, тут же облачаясь в привычный кожаный наряд белого цвета. — Библейский был честнее...

— Во-первых, я не Библейский, — заметил Франкенштейн, заставивший вспыхнуть сотни рунных кругов, которые начали стремительно впитывать жар, позволяя земле остыть, чтобы затем "починить" сломанный полигон. — А во-вторых, к чему его эта честность привела?

— Поясни, — попросила Альбина, подавляя свой драконий темперамент (очередная неудача, вызванная нежеланием Виктора противостоять грубой силой другой грубой силе, вызывала досаду).

— Просто я не верю, что существо уровня Создателя могло не иметь пару-тройку десятков трюков, — сцепив руки за спиной и наблюдая, как остывшая земля трескается и раскалывается, перемешивается и прорастает пока что тонкими побегами зелени, меланхолично ответил учёный. — Даже я, начавший работать с пространством совсем недавно, имею возможность открыть портал на пути летящего врага, а затем захлопнуть его примерно на половине процесса перемещения. Соглашусь с тем, что для использования этого в качестве оружия нужно иметь реакцию, которая превосходила бы противника, а желательно и плотность энергии более высокого порядка, но... Я очень сомневаюсь, что создатель Божественной Системы и Священных Механизмов не смог сделать чего-то подобного. Один артефакт, что превращал бы реальность в мешанину из осколков пространства, которые постоянно движутся между собой и превращают содержимое в мелкий фарш...

— Существует Потерянное Измерение, — заметила драконица, коей совсем не понравилась нарисованная перспектива (почему-то она не сомневалась, что её собеседник и глазом не моргнув отправит в подобную мясорубку врагов, если те вдруг окажутся достаточно вежливы, чтобы попасться в ловушку).

— Возможно... — совершенно не убеждённый словами собеседницы, качнул головой доктор. — Вряд ли. Полученные от падших данные говорят, что ни один пользователь данного артефакта не использовал его схожим образом. Всё, на что хватало их воображения — это создание замкнутых пространств с условиями существования, защита от чужих атак или порталы, перенаправляющие удары.

— Знакомая тактика, — ехидно прищурилась Альбина, которой за время минувшей тренировки пришлось ощутить её подлость на собственной шкуре, пусть благодаря выплеску ауры это и удалось прекратить.

— Если тактика рабочая, то нет причин от неё отказываться, — пожал плечами доктор, под взглядом коего безжизненная пустошь, откуда заблаговременно сбежала вся живность, вновь превращалась в источник буйства природы. — Иными словами я хочу сказать, что даже если Создатель на момент битвы был ослаблен, а после вашего запечатывания ещё и силы растратил, у него должны были остаться средства последнего шанса. Таким образом мы имеем три версии произошедшего: он умер, осознанно пойдя на это или по какой-то ошибке недооценив угрозу; он жив, но скрывается и наблюдает за происходящим из тени; он провёл некий новый эксперимент, результат которого мы можем и не увидеть.

— Библейский может быть жив? — напряглась Альбиона, полыхнув в пространство злостью, пусть и какой-то глухой.

— Не исключено, — ответил собеседник, после чего добавил с тенью усмешки на губах: — Ну или это просто фантазии одного глупого и самоуверенного смертного старика, который совершенно ничего в этом мире не понимает.

Едва отзвучали последние слова, как перед мужчиной появился портал, похожий на белый дверной проём, куда он с невозмутимым видом шагнул. Драконица же, досадливо фыркнув, осмотрелась вокруг и, не заметив особых следов недавней битвы, последовала за своим спутником...

На другой стороне их встретила деревня, в которой ровными рядами стояли добротные бревенчатые дома с двухскатными черепичными крышами, между которыми дети гонялись за курами, лаяли собаки, ржали лошади, болтали женщины в простых но добротных платьях, ворчали старики. Из кузницы доносились удары молота, в воздухе пахло сеном, пирогами и... конским навозом.

"Если Виктор научит этих глупых животных не гадить где попало, то я лично признаю его гением", — констатировала Альбина, устремляясь вслед за доктором, уверенным шагом направляющимся к дому старосты.

Многих, кто знали Франкенштейна ещё полвека назад удивило бы, что в его владениях царит подобный примитивизм. Однако же после битвы с архидемонами он на многие вещи взглянул под другим углом, из-за чего уже не стремился принести прогресс туда, куда занесёт дорога жизни. В неспешном ритме деревенских людей ему удалось найти то, чего не было ни в Империи Огня, с её военным укладом и механизацией, ни в Японии, где на него смотрели как на божество, ни в элементных странах, где вовсе довелось стать захватчиком власти.

— Дядя Кощей! Дядя Кощей! — какой-то мальчик лет пяти подбежал к учёному, коего за его жизнь величали по-разному и, широко улыбаясь щербатым ртом встретился со спокойным взглядом доктора. — Дядя Кощей, а снег скоро будет?

— Прошка, не приставай к барину! — воскликнул похожий на медведя старик, буквально скатившийся с высокого крыльца, прямо на ходу вытирая жирные ладони о нижний край длинной рубахи. — Ваше благородие, вы не серчайте на мальца...

— Я не в обиде, — успокоил столяра Виктор, затем подумал и, посмотрев на мальчика ответил: — Не раньше чем через два месяца.

Мальчуган расстроено надулся, но больше ничего сказать не успел, так как дед его шустро утащил обратно к дому. Учёный же продолжил свой путь, чувствуя себя весьма... странно.

* * *

— Опять прут, окаянные, — проворчал худощавый лысый старик, одетый в доспехи из стали и золота, на которые были нанесены символы старого языка. — Один... два... три десятка тысяч.

С холма, на котором находился необычный всадник, сидящий верхом на коне с огненной гривой (горящей, но не обжигающей), открывался отличный вид на горный перевал, по которому вышагивали мертвецы. Там были и воины, и маги, и тянущие повозки кони... и даже погонщики всей этой нежити, медленно но верно приближающейся к болотистым лесам. А кроме всего прочего виднелись и летающие диски, на которых стояли бронированные рыцари с магическим оружием.

— Где ж я вас всех хоронить-то буду? — посетовал всадник, затем нацепил на голову глухой шлем и, коснувшись рукой рукояти притороченного к седлу меча, пришпорил своего скакуна, тут же вставшего на дыбы.

Едва копыта коня ударили по земле, как горы отозвались гулким эхом, а затем на армию вторжения обрушился обвал, погребающий под собой тысячи воинов, надёжно перекрывая перевал. И пусть это была лишь временная мера, но этого должно было хватить для того, чтобы собрать дружину и встретить неприятеля во всеоружии...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Рассказительная

(Восточная Русь. Одна тысяча восемьсот четырнадцатый).

Распахнув широкие белоснежные крылья, сверкая в солнечных лучах похожими на драгоценные камни чешуйками, крупная белая драконица заложила вираж, кругом облетая возвышающееся на холме поместье, похожее на небольшой замок. Вокруг жилища местного владетеля насколько хватало взгляда простерался тёмный густой лес, буквально источающий из себя ровный фон духовной силы, с примесями очагов жизненной энергии, выделяющейся среди деревьев словно звёзды на ночном небе.

Виктор, одетый в тёмно-синий кафтан, белые штаны и высокие сапоги, сидел на спине Альбины и с интересом разглядывал так называемое Тридевятое Царство, входящее в состав Русской Империи весьма... номинально. Нет, живущие здесь люди... и похожие на них существа вроде бы даже налоги платили, а временами и на призыв царей откликались, но по большей части жили своим умом, сами охраняли границы и... всех это устраивало. Александр, на вопрос своего наставника о том, не хочет ли он привести к порядку ещё и восточную окраину своих земель, ответил просто "А они и не бунтуют".

С давних пор с запада на восток уходили все, для кого меняющаяся жизнь в цивилизованной части мира становилась слишком неудобна: особенно заметен этот процесс стал во время укрепления библейской мифологии на западе, последователи которой, при поддержке волшебников (некоторые из коих удостоились титула чудотворцев) стали истреблять опасную и умеренную нечисть, оставляя жить только полезных и относительно безвредных существ. Лешие, водяные, кикиморы, лихо одноглазые — это далеко не весь список тех, кто скрылись на обширных безлюдных просторах (нередко становившихся безлюдными после их прихода), чтобы начать плодиться и воевать за территорию со старыми хозяевами местности. Представители человечества, которые смогли здесь укрепиться, либо обладали собственными силой и знаниями, чтобы справиться с любой напастью, либо же активно поклонялись славянским богам и взаимодействовали с волхвами. В результате тихой вражды были проведены границы и выработаны методики взаимодействия, позволяющие не опасаться зайти в лес и уже оттуда не выйти.

У Тридевятого Царства не было единого хозяина... кроме царя, который далеко и вряд ли когда-нибудь сюда заглянет. Здесь не было и больших городов, так как людей для их строительства попросту не хватало, а никому другому они и нужны не были. Относительные закон и порядок поддерживались наиболее сильными общинами, волхвами-отшельниками, жрецами богов, ну и богатырями, коими тут называли всех обладателей священных механизмов, подчиняющих и шаманов, не злоупотребляющих своей силой.

К одному из таких владетелей, коего именовали Кощей Бессмертный Франкенштейн и направлялся в гости: в конце концов, людям подобного уровня отказывать не принято, тем более если они присылают ворона с приглашением. По слухам же, собранным среди жителей разных деревень как во владениях, выделенных царём "дяде Вите", так и уже на границе Тридевятого Царства выходило, что этот одарённый (древний подчиняющий?) то ли могущественный маг, то ли возвысившийся бог, сумевший войти в славянский пантеон. Хотя... звучали версии, что его оттуда попросили уйти, так как он уж больно активно в своё время вмешивался в жизнь смертных.

О причине, что побудила "царя нечистой силы" пригласить его в гости доктор догадывался: во-первых, любому долгожителю свойственно любопытство, а учёный за свою жизнь успел совершить многое; во-вторых, буквально в прошлом году Народная Республика, в которую превратилась под правлением главнокомандующего Джао Республика Огня, совершила попытку нападения на Российскую Империю. Итогом стало то, что собранная дружина местных ополченцев, возглавляемая богатырями, сперва впустила экспедиционный корпус некроголемов вглубь местных болот, а затем при содействии водяных и упырей, коих скопилось крайне немало, перемолола искусственную нежить словно мельница зерно. Появление же в небе драконов, пусть те и не шли ни в какое сравнение с истинными представителями этого вида, лишило вторженцев преимущества в небе.

На настоящий момент Джао, потерявший один из корпусов устаревших войск, активно раскручивает пропаганду, разворачивает производства и вербовочные пункты, да и вообще проводит активную подготовку полномасштабной войны.

"С Японией-то у них не получилось: Ясака, при содействии и попустительстве своего пантеона создала Малое Кольцо Бурь. И пусть на это у неё уходит почти вся сила от столпов, но возможность создавать в завесе просветы, чтобы впускать-выпускать собственные корабли всё компенсирует", — вспомнив доклады о том, что островные жители на ученицу уже официально молятся, доктор мог только хмыкнуть и ждать вестей, что она рано или поздно наберёт критическую массу веры для самостоятельного возвышения.

Почему же Виктор направлялся в логово возможного врага? Причин было много: от банального любопытства и до веры в данное слово не причинять вреда, если гость сам не нападёт. Всё же подобные обещания от долгожителей чего-то да стоили... Ну а на случай обмана, от коего никто не защищён, имелись средства самообороны.

"Если не победить, то сбежать смогу", — думал про себя учёный, в то время как Альбиона уже опускалась на землю перед воротами, спешно распахнутыми стражей в чёрных глухих доспехах.

Кроме всего прочего риск, вызванный нахождением вблизи с местом силы столь древнего и опасного существа, известного тем, что его не раз убивали разные герои, вызывал душевный подъём у доктора. Спрыгивая на зелёную траву он чувствовал, как ускоряется сознание и напрягаются мышцы...

— Здравствуйте, гости дорогие, — гостеприимно развёл руки в стороны мужчина среднего роста, среднего возраста, какой-то средней внешности, выделяющийся разве что лысой головой, да богатым красно-золотым кафтаном. — Хлеб-соль...

...

Поместье Бессмертного хоть и напоминало маленький замок снаружи, изнутри оказалось весьма уютным: после того как Виктор и Альбина попробовали по куску каравая, вынесенного им на подносе невысокой рыжеволосой девушкой с зелёными глазами и хитрой улыбкой, их провели на широкий двор, закрыв за спинами дубовые ворота. Стена, окружающая жилище имела высоту в два человеческих роста и была сложена из серых камней, настолько плотно подогнанных друг к другу, что в щель между ними не поместился бы и волос; в просторной и светлой конюшне стояли красивые лошади разных пород, от стройных и поджарых, словно бы готовых пуститься в галоп с места до тяжеловозов, что взирали на гостей сверху вниз; на псарне лениво отдыхали крупные собаки, уж больно похожие на волков; в курятнике пели петухи, в свинарнике хрюкали свиньи, а откуда-то из-за главного здания доносилось протяжное мычание.

Наконец сам хозяин, представившийся как Кощей, провёл их в светлую комнату, где уже был накрыт стол на троих. Усадив гостей и предложив им угощаться, хозяин дома заговорил:

— В странствиях вы где бывали, что там видели, слыхали?

Виктор говорит в ответ:

Я объехал целый свет. Видел и добро, и худо; строил, как и рушил чудо; обучал и сам учился... В жизни только не женился.

— Расскажи же, добрый друг, происходит что вокруг? — попросил его Кощей. — У меня ведь нет друзей: только лишь враги, да слуги, да душевные всё муки. Лягу спать, а голоса всё зовут-зовут меня... Только не пойму — куда?

— На востоке, за горами, за имперскими землями есть прекрасная страна: любит воевать она, — отозвался Франкенштейн, вспоминая прошлый день. — Там живут и люд, и нелюдь: их на расы там не делят. В пику ставят там прогресс, а не личный интерес; сила знаний там не звук: каждый третий — жрец наук!

— Что-то я не убеждён: это место — просто сон? — брови изогнул Кощей, как всамделишный злодей.

— Если сон, то все мы грезим: это место — просто песня, — заявляет человек, разменявший первый век. — Без сомнения скажу: этим местом дорожу.

— Угодили старику, очень рифмы я люблю, — хлопнул чистыми мягкими ладонями мужчина, переходя на серьёзный тон. — Ещё чуть-чуть и я решу, что лучше сдать страну врагу. Только мучают сомнения, что Республика, на самом деле, так мила и хороша.

— На востоке, что одна лишь Республика Огня? — удивился Франкенштейн, гордый словно моргенштерн. — Я объехал целый свет, пусть потратил много лет.

— Что ж, меня ты подловил, в слов ловушку заманил, — хозяин дома усмехнулся, глазом сверкнул и облизнулся. — А теперь серьёзно, Виктор: случайно ли, что русский царь стал воспитанником одного небезызвестного мага, после чего одна из стран, где этот человек оставил заметный след начинает войну?

— Я успел побывать во многих местах, — пожал плечами учёный. — Стоит ли удивляться, что некоторые из посещённых стран решили повоевать? Если же вас, господин Бессмертный, интересует вопрос о том, не намерен ли я воспользоваться своим положением при дворе, чтобы Народная Республика получила преимущество, то — нет. Мне это не нужно. Власть, богатства, земли... В определённый момент всё это прекращает иметь значения для того, кто ставит во главу угла разум.

— Громкие слова, но я вам верю, — беспечно отозвался Кощей, бросив взгляд на Альбиону, что в своём человеческом образе увлечённо поедала пельмешки со сметаной, заедая их румяными оладьями с вареньем, при этом с явным интересом поглядывая на банку с варёными яйцами.

— Ответ на ответ? — предложил учёный, берясь за свою порцию сырников.

— Спрашивайте, — разрешил бессмертный, решивший не отставать от гостей, а потому подвинувший к себе варёную картошку с солёной капустой, куринными ножками и свежими томатами.

— Вы не похожи на Кощея из сказок и легенд, — изобразив в воздухе неопределённое движение кистью левой руки доктор уточнил вопрос: — Неужели всенародное представление столь значимой личности лживо?

— Нет-нет, — отрицательно качнул головой хозяин поместья. — Всё дело в том, что я уже лет как триста-четыреста не вишу в подвалах на цепях, не голодаю и не мучаюсь от жажды. Вот жирок нарастить и успел. О какой чудесной стране вы говорили: США? Вроде бы там вами были проведены реформы, благодаря которым разница между людьми и нелюдями должна стереться.

— Эта страна находится за Барьером Бурь, — отозвался доктор, отдавая должное вкусу еды, приготовленной из насыщенных энергией продуктов. — Вы — бог?

— Неужели по мне не видно? — усмехнулся собеседник, прищурив глаза. — Что же, пусть вы, добрый гость, схитрили, но я отвечу полно: когда-то меня можно было называть подчиняющим, пусть это новомодное слово и появилось совсем недавно. Только вот мои интересы лежали несколько дальше простого швыряния тяжёлых предметов и разжигания костров, что побудило вплотную заняться исследованием душ и тел. Результатом моих изысканий стала не стареющая плоть, способная восстанавливаться от любых повреждений... и даже от полного её уничтожения. Предугадывая ваш следующий вопрос отвечу: шутка со смертью Кощея на конце иглы была придумана просто ради того, чтобы разного рода герои искали способ меня победить совсем не там где следовало. Моя очередь спрашивать? Хм... Как вам обед? Повар в этом веке совсем не такой, каким был его дед: вечно стремится экспериментировать с продуктами. Но в этот раз вышло весьма неплохо.

— Вы правы, — Виктор слегка кивнул. — Давно мне не доводилось пробовать ничего подобного. Как думаете, ваш повар сможет приготовить жаркое из демонического слона?

— Хо, — вскинул брови хозяин дома. — Ничего не могу гарантировать, но уверен в том, что он с готовностью возьмётся за этот вызов...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Многознательная

(Восточная Русь. Одна тысяча восемьсот четырнадцатый).

Во мрачном подземелье, которое представляло из себя трубу в виде замкнутого кольца, стенки коей покрывал сантиметровый слой жёлтого металла, царили тишина и темнота. Впрочем, подобная идиллия продолжалась не так уж и долго, сменившись постепенно нарастающим гулом.

В пространстве, экранированном от частиц духовной или жизненной энергии возникли магнитные поля, которые начали создавать волны искажений... в точках столкновения образующих завихрения. Сперва казалось, что маленькие магнитные смерчи исчезнут точно так, как и появились, но постепенно их становилось всё больше, а сами они набирали силу, формируя своеобразные эпицентры давления, выталкивающие всё, что в них попадало (другие смерчи).

В какой-то момент процесс возникновения магнитных аномалий стал самоподдерживающимся и нарастающим, чему поспособствовало то, что каждый из эпицентров отталкивания испускал новые волны, накладывающиеся друг на друга словно рябь на воде от падения капель дождя. Сталкиваясь между собой одни смерчи вытягивались и закручивались, образуя спирали, другие же сжимались и становились плотнее... в результате чего вскоре образовались два самостоятельных вида объектов, перемещающихся с разной скоростью и взаимодействующих между собой: спирали (или скорее клубки?) были медлительнее, но словно бы устойчивее и медленнее теряли внутреннее напряжение, в то время как более плотные шарики, отдающие внутреннее давление равномерно всей поверхностью, метались в разные стороны с куда большей скоростью, при этом часто вспыхивая и угасая, нередко запутываясь в витках "старших братьев", где отдавали свой заряд на усиление "хищника".

Всё это происходило в абсолютной тишине, но уже не в полной темноте, время от времени разрезаемой вспышками энергий. Датчики, передающие информацию аналитическим ИД, всё чаще и чаще оповещали создателя о том, что в ранее пустом пространстве появились духовные и жизненные частицы...

...

"Это... интересно", — задумчиво потерев подбородок, Виктор наблюдал за восходом солнца над далёким горизонтом, в то время как солнечные лучи искрились на пушистых белых сугробах.

Осознавать, что всё вокруг, начиная от земной тверди и заканчивая светом огненного диска — это лишь пространственные искажения разной плотности и разного размера было... странно. Несмотря ни на что, в голове попросту не желал укладываться тот факт, что вкус, запах, звук, тактильные ощущения — это в своей сути одно и то же, а мозг, расшифровывающий все эти сигналы — это попросту чуть более сложная конструкция из пространственных искажений, испускающих многочисленные волны, несущие с собой информацию.

Будь Франкенштейн более эмоциональным, он изо всех сил начал бы отрицать получаемые данные. Будь он склонен к рефлексиям, то вероятнее всего впал бы в апатию от осознания бессмысленности всего сущего (ведь какой смысл может иметь набор источников магнитных, либо каких-то иных полей?).

Даже являясь частью системы сложных артефактов, обладающих огромной вычислительной мощностью, разбросанных по пространственным складкам как в мире смертных, так и в пространстве между мирами, учёный чувствовал себя разбитым, но одновременно с этим и возбуждённым. Пальцы его рук мелко подрагивали, выдавая нешуточное психическое напряжение, а на лице застыла гримаса, при виде коей иные душегубы стали бы истинно верующими и добродетельными гражданами.

"Как... Как возможно, что из кусочка сжатого пространства образовалось существо, способное мыслить и принимать решения? Может быть дело в неразрушимом ядре души? Может быть оно чем-то отличается от всего остального духовного тела? Как жаль, что не удаётся вскрыть его, чтобы изучить поподробнее: оно словно бы монолитно", — прикрыв глаза и медленно вдохнув, доктор заставил себя успокоиться.

Когда мужчина снова открыл глаза, то в них более не сияло зарождающегося безумия, готового выплеснуться наружу всесокрушающей волной хаоса. В конце концов пусть он и раскрыл одну из тайн мироздания, но это был лишь один из целой череды шагов на пути к тому, чтобы стать настоящим Творцом.

"Стоит ли мне провести полномасштабный эксперимент? В междумировом пространстве можно создать лабораторию с ускоренным течением времени. Возможно... наблюдение позволит заметить момент, когда количественные реакции перерастут в качественные? Создавал ли души Создатель? Откуда пришёл он сам? Вопросы-вопросы... Чем больше ответов я нахожу, тем более глупым себе кажусь", — усилием воли заставив себя думать над результатами эксперимента, проводимого исследовательскими ИД в автономном режиме, доктор втянул носом морозный воздух, при этом не стараясь разобрать на детали отдельные процессы, происходящие в его организме.

Вероятно Виктор уже потерял право называться человеком, пусть и оставался максимально похож на самого себя полсотни, а то и сотню лет назад хотя бы внешне. Сейчас он находился на очередном распутье, которое могло вернуть его в общество смертных, либо же...

"Собственно, а зачем выбирать?", — спросил сам у себя франкенштейн.

Отдав мысленную команду системам артефактов, управляемых специализированными ИД, учёный выпустил свою духовную силу из тела, заставив закружиться вихрь поднятых с земли снежинок. Воздух потяжелел, загустел, а потом будто бы застыл, превратившись в кусок абсолютно прозрачного стекла. Спустя несколько секунд с тела человека исчезли одежда и различные атрибуты, вроде ожерелий и браслетов из стихийного жемчуга, что служили домами для многочисленных вассальных духов.

В следующие десять секунд доктора окутало яркое белое сияние, заключившее человеческое тело в сферу, точная копия которой появилась десятком метров впереди. Прозвучал тихий хлопок, словно бы лопнул какой-то маленький надувной мячик, после чего вся ранее выплеснутая духовная энергия, а вместе с ней и жизненная сила, насыщающая почву, растения и животных на многие сотни метров вокруг стали всасываться в телепортационные контуры, тем самым придавая потенциальным веществам реальную материальность.

Когда процесс завершился и сияние угасло, на абсолютно голой земле стояли уже двое мужчин, похожих на братьев-близнецов. Их объединяло даже то, что неразрушимое ядро души у них было одно на двоих, пусть оно и находилось в состоянии неопределённости координат в трёхмерном пространстве.

Дождавшись момента, когда одежда и артефакты снова появятся на теле, Виктор оглянулся на себя, вопросительно склонив голову. Двойник же повёл плечами, сжал и разжал пальцы, посмотрел на синее небо с белыми пятнами облаков... а затем взмахнул правой рукой, рассекая пространство перед собой.

Ткань реальности порвалась с неприятным звуком, открывая чёрный зев пустоты с неровными краями. Второй Франкенштейн, не говоря ни слова и не оборачиваясь на первого, сделал шаг вперёд и почувствовал то, как под стопой формируется твёрдая поверхность. Стоило же ему оказаться по ту сторону разрыва целиком, как оставшийся в мире живых учёный повёл рукой с раскрытой ладонью вдоль горизонта, высвобождая часть успевших восстановиться сил.

Рана на теле мира закрылась, а доктор создал рядом плёнку портала, решив вернуться в свою деревню. В конце концов ему ещё требовалось разобраться со своими зачатками божественности, да и других увлекательных занятий хватало.

* * *

Наблюдавший за необычным явлением при помощи иллюзий Айзен Соске, сидящий на стуле перед рабочим столом в кабинете второго офицера пятого отряда, открыл глаза и задумчиво взглянул на лежащий на столешнице меч. В первый раз увидев почти обычного человека, путешествующего в компании очень необычного существа, он и представить себе не мог того, кем станет случайный знакомый через какую-то сотню лет. Предложи ему кто-нибудь вернуться в прошлое...

"И я ничего не стал бы менять", — тонкая улыбка изогнула губы лейтенанта, уровень сил коего уходил далеко за возможности его официального ранга (в том числе и благодаря исследованиям смертного, столь же одержимого своими идеями, не позволяющими надолго остановиться на одном месте).

— Стоит ли мне немного подтолкнуть события? — словно бы у самого себя спросил Айзен, кончиками пальцев левой руки погладив острый клинок меча, чутко вслушиваясь в лишь ему одному понятный ответ. — Да. Это будет занимательно.

Глаза Соске снова закрылись, а перед его внутренним взором расцвели образы зала собраний верховного совета Сообщества Душ. Благодаря некоторым позаимствованным у Виктора-сана разработкам, ему больше не нужно было присутствовать рядом с обработанными силой меча существами лично, чтобы демонстрировать образы, нашёптывать идеи... а то и диктовать свою волю (последнее получалось только с теми, у кого было не слишком много духовных сил, слабый характер или отсутствовало категоричное мнение).

"Пора встряхнуть это болото", — промелькнула мысль в голове лейтенанта пятого отряда Готея Тринадцать.

* * *

Пассивное сканирование Кощея показало, что он действительно является богом... крайне похожим на одну знакомую волчицу, встреченную в Японии около века назад. Однако же сколь бы они ни казались схожими в целом, огромная куча частностей не позволяла ставить их в один ряд: древний подчиняющий не имел слабости в виде материального атрибута, каковым могла бы являться сказочная игла в яйце, да и уровень с широтой его возможностей поражали.

Кощей имел запас сил примерно между лейтенантом и капитаном одного из отрядов Готея Тринадцать (не из первой тройки), но при этом не нуждался ни в заклинаниях, ни в мече, служащим дополнительным хранилищем энергии. Он обладал огромным боевым опытом, владел как рукопашным стилем, так и мастерски использовал различные инструменты вроде мечей, топоров, булав и копий, а с недавних пор упражнялся со шпагой и кинжалом. Но на первом месте в его возможностях оставалось подчинение стихий, оружия и даже собственного тела...

История знала несколько случаев, когда Кощея убивали, что он сам охотно подтвердил при личной встрече. Только вот как оказалось, мало уничтожить его тело, так как благодаря своему божественному атрибуту и Полному Подчинению, он словно один из Святых Механизмов находил новую оболочку, в роли коей выступал недавно погибший человек.

Для древнего подчиняющего, чьим божественным атрибутом является "Бессмертие", нет никаких сложностей в том, чтобы восстановить и реанимировать тело, а затем и перестроить его под собственные нужды. Процесс это не моментальный, так что после победы над Бессмертным успевали проходить годы, прежде чем он вновь заявлял о себе, тем самым запуская слухи о своей непобедимости...

Как говорил сам Кощей, именно из-за этой его особенности в последние разы герои предпочитали не убивать, а запечатывать противника. Всё же находясь в искалеченной и истощённой оболочке, да ещё в колодце из камня, поглощающего любые духовные частицы, даже ему выбраться непросто.

О чём-то древний подчиняющий говорил открыто, на что-то намекал, об ещё большем умалчивал. Виктор подозревал, что даже те данные, которые он собрал при помощи пассивного сканирования, либо неточные, либо неполные. Впрочем, находясь на месте местного реликта прошлого, Франкенштейн тоже предпринял бы все возможные меры, чтобы иметь пару-тройку секретов в рукавах.

Почему Бессмертный вообще рассказывал о себе хоть что-то? Учёный подозревал, что немалую роль в этом сыграло то, что долгожитель несколько... ненормален, если его судить по меркам обычных смертных. С некоторой долей вероятности можно было предположить, что он хочет дать своему гостю шанс напасть и убить его, как уже делал не один раз в прошлом: царевичи, которые разбивали "Яйцо со смертью Кощея, богатыри с волшебными мечами, как и хитрецы, отправлявшиеся на поиски волшебной иголки или чудодейственного артефакта подтверждают данное предположение.

Когда доктор не стал предпринимать против хозяина поместья никаких действий, на миг ему даже показалось, что старик всерьёз расстроился. Хотя, это могло быть просто игрой воображения, либо же игрой самого подчиняющего, за долгие сотни лет пережившего немало разнообразных событий (в том числе и становление некоторых фракций мирового уровня).

Ещё одной примечательной достопримечательностью Тридевятого Царства было поселение яг. Целый клан ведьм, прародительницей которого была подчиняющая, являвшаяся знакомой Кощея, но пошедшая в развитии своих сил иным путём: будучи дряхлой старухой, скопившей немало личной силы, пробудившей дар как у дочерей, так и у внучек, перед смертью она разделила свой дар и запечатала в младших родственниц. Ритуал же получился настолько удачным, что потомки стали повторять его из поколения в поколение, постепенно накапливая знания и мощ, что заставляло считаться с ними всех соседей.

На настоящий момент в лесу яг живут почти три сотни женщин разных возрастов, от маленьких девочек и до древних старух. Вопреки расхожему мнению, которое сложилось о них в людских поселениях, мальчиков они не убивали и не ели, а всего лишь подкидывали на порог дома кого-нибудь из зажиточных крестьян. Вырастая, более сильные и здоровые чем остальные сверстники, пробуждая свою духовную силу они нередко становились богатырями... ну или разбойниками вроде Соловья и Тугарина Змея.

Яги, которых Виктор сперва сравнивал с греческими амазонками, на деле оказались людьми довольно спокойными, пусть и ревностно охраняющими свою территорию, как и секреты своего мастерства. Ведьмами в том смысле, который в это слово вкладывают европейские волшебники они не были, да и к Мать-Магии никакого отношения не имели. К сожалению пообщаться с ними лично так и не удалось: Франкенштейн царевичем или героем, находящимся в поисках подвига (и развлечений на все части тела) не являлся, а Альбина, с которой одна из старух о чём-то переговорила, делиться информацией отказалась.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Омакательная 1

(Место неизвестно. Время неизвестно).

Над прибрежным портовым городом сгущались тучи, из которых ливнем лил холодный дождь, но вопреки обыкновению люди не спешили спрятаться под крышами домов, а наоборот в панике выбегали на улицу, таща за собой детей и вещи первой необходимости. В сгущающихся словно при наступлении ночи сумерках, которым не в силах было помешать полуденное солнце, высотные многоэтажные коробки серых бетонных домов, взирающие на суетящихся у их подножий муравьёв-людей с холодной невозмутимостью, напоминали какие-то скалы... либо надгробные плиты.

Шум дождя уже почти перекрывал крики матерей, зовущих своих потерявшихся детей, рёв отцов, что словно безумные вепри прокладывали путь через человеческое море для своих семей, жалобные вскрики несчастных, что упали на землю и были тут же затоптаны. В считанные минуты дороги оказались перекрыты пробками, образованными столкнувшимися автомобилями, так что водители были вынуждены бросать свои машины и бежать... в слабой надежде спасти свои жизни.

На фоне всего этого безумия, что захлестнуло считающих себя разумными и цивилизованными "хозяев мира", отдельными островками спокойствия были полицейские, что преодолевая накатывающий на них самих ужас пытались направить толпы в стороны убежищ. Впрочем, и у их смелости были пределы, которые заканчивались вместе со страхом получить пулю в голову от агента ФБР, коим словно комиссарам во времена второй мировой приходилось удерживать бойцов от массового дезертирства.

На фоне этого хаоса, что постепенно перемещался вглубь континента, неожиданным порядком и организованностью отличалась сравнительно небольшая группа людей в цветастых, угрожающих или просто смешных костюмах, которые собирались на побережье и, разбирая высокотехнологичные браслеты, мирно делились на отряды. Здесь находились друзья и враги, завистники и кумиры, злодеи и так называемые герои, что по зову тревоги явились на поле боя, чтобы забыв о личных распрях и собственных интересах схватиться с общим врагом, несущим угрозу всему живому. Тех же недоумков, что решали под знаменем мира решить собственные конфликты успокаивали совместными усилиями (нередко — навсегда).

Стилизованные под драконов летательные аппараты разных размеров, зависая в воздухе и выпуская из-под брони разнокалиберные орудия готовились начать стрельбу по крупной и крайне быстрой мишени; наземные силы пехоты получили подкрепление в виде гуманоидных роботов, танков и броневиков; стрелки с разнообразным оружием размещались на крышах, балконах, зависали в воздухе...

Вот вдали показалась волна цунами, несущаяся на город с оглушительным рёвом воды, но ей навстречу ударили лучи, сферы, снаряды и струи, обратившие тысячи тонн жидкости в лёд, что был разбит снарядами, изрыгнутыми стволами корабельных орудий. Только вот не прошло и десятка секунд, как из образовавшегося месива осколков вырвалось существо, похожее на гибрид ящерицы и человека, которое в высоту достигало девяти-десяти метров. За ним тянулся след из воды, словно хвост ящерицы приследующий своего хозяина, что не проваливаясь мчался по поверхности водоёма будто спринтер по беговой дорожке.

Загрохотали пушки, но за те три секунды, которые Левиафану потребовались, чтобы добраться до берега и врезаться в сверкнувшее силовое поле, запитанное от высокотехнологичных реакторов (принципов работы коих не понимали даже их создатели), своей цели достигла лишь сотая часть снарядов. Впрочем, преграда простояла перед чудовищем всего пятнадцать секунд, так как следующая за губителем волна имела слишком мощный напор.

Едва чудовище вышло на сушу, как в него врезался четырёхметровый гуманоид, похожий на гибрид дракона и человека с чешуёй стального цвета. На миг показалось, что одному из злодеев города удастся удержать Левиафана на месте, чтобы стрелки смогли обрушить на свою цель самые разрушительные атаки, но тут монстр просто ударил превращённого мужчину хвостом, а затем отшвырнул небрежным движением руки, попутно сбивая летающую женщину в облегающем трико. На всё это ему потребовалось едва ли больше двух секунд, после чего началась натуральная бойня, чему не мешали даже многочисленные металлические копья и мечи, выскакивающие из земли на пути у существа...

...

"Я уже думал, что ошибся с рассчётами", — мысленно констатировал Виктор Второй, выходя из чёрного зева разрыва пространства в город, заливаемый потоками ливневого дождя.

Взгляду высокого лысого мужчины, кутающегося в тёмно-серый плащ предстали необычайно высокие дома из камня, стали и стекла, между которыми пролегали ровные широкие дороги из щебня, какой-то химической жижи, имеющей изначально органическое происхождение и песка. Тут и там находились самоходные повозки из металла, стекла и химического каучука, во внутреннем пространстве коих находились удобные кресла и диваны, а иногда и хозяева данных транспортных средств, тела коих имели травмы разной степени тяжести.

"Технологически развитый мир, достигший уровня создания искусственных двигателей, работающих на неком горючем топливе", — несмотря на отвратительную погоду, имеющую явное рукотворное происхождение, о чём сигнализировали встроенные в мозг мини ИД, Франкенштейн чувствовал необычайное воодушевление от осознания, что первый же мир, обнаруженный во время путешествия через междумирие, преподнёс столько интересных предметов для изучения.

В конце концов, что может быть увлекательнее для учёного, который самостоятельно создал целую школу магии, нежели изучение плодов чужих достижений? А ведь в этом мире могли быть те, кто если не превосходили его в знаниях на голову, то хотя бы не уступали в эрудированности и скорости мышления (а после модификации мозга, даже шинигами в этом значительно уступали, пусть и не имели физических ограничений к анализу информации).

Раздавшийся с одного из концов улицы оглушительный грохот заставил доктора отвлечься от попыток сенсорного изучения всего вокруг, чтобы увидеть гуманоидную фигуру монстра, за которым двигалась закрученная спиральной стрелой вода, затягивающая в себя металлические повозки, тела живых существ, иной мусор, перемалываемый в равномерную массу осколков и жижи. Ускоренное сознание позволило во всех подробностях увидеть существо, двигающееся на огромной для обычного человека скорости, попутно проанализировав его...

"Этот мир перестал мне нравиться", — мысленно заявил Виктор, получивший первые отчёты от аналитических ИД, что побудило тут же начать планировать способы бегства.

Даже с архидемонами без подготовки поля боя Франкенштейн знал как бороться, пусть и не рассчитывал на лёгкую победу, но... в данном случае враг был вне его весовой категории, примерно как слон, для которого не противник маленькая тявкающая собачка. Нет, теоретически учёный мог ему навредить и даже убить, если "слон" будет стоять на месте и позволит себя "загрызть", либо "воткнуть копьё в глаз", но рассчитывать на подобную вежливость со стороны представителя кристаллической формы жизни, являющегося дальним родственником ИД, специализирующихся на управлении водой при помощи вибраций неизвестного происхождения было слишком наивно. В дополнение же ко всему, вероятный противник даже на первый взгляд не использовал и десятой части своих истинных возможностей, но даже так умудрялся разрушать несущие стены домов будто бумагу.

"Зона воздействия захвачена. Активация...", — чудовище было уже в десятке метров от доктора, когда пространство между ними просто провалилось в пустоту междумирья, утягивая за собой замешкавшегося на долю секунды кристаллоида. Тут же вспыхнули рунные круги, а в пространство выплеснулся капитанский запас позитивных духовных частиц, что стимулировало прореху быстро закрыться.

"Операция успешно завершена. Объект "Кристаллическая Форма Жизни" был выброшен в разделяющее миры пространство", — представив себе встречу неизвестного врага (а друзьями они теперь точно не станут) и Дракона Мечты, учёный пожелал древнему ящеру приятного аппетита.

Вода, которая не провалилась в пространственную дыру, натолкнувшись на духовный щит отрицания, разбилась словно о волнорез и прошла дальше, затапливая улицу и снося ещё целые малые постройки и самоходные кареты. Впрочем, после потери поддерживающей её силы, жидкость начала успокаиваться и даже дождь заметно ослаб, превращаясь из трапического ливня в обычную непогоду средней полосы.

Рядом с желтоватым щитом, который доктор не спешил деактивировать, с неба упала женщина в скрывающей лицо маске, начавшая что-то говорить требовательным тоном. Следом за ней явились другие люди, разодетые в причудливые наряды, одни из которых восклицали некие фразы, другие недоверчиво оглядывались, третьи — злились, ну а четвёртые... хлопали друг друга по плечам, смеялись, прыгали на месте и показывали человеку под силовым полем поднятые вверх большие пальцы.

"Язык похож на один из диалектов британского. Совпадение по звучанию... тридцать два процента. Расшифровка... Завершено", — стоило промелькнуть в голове последней мысли-отчёту, как речь женщины из непонятной тарабарщины стала чем-то более или менее вменяемым.

— ...Повторяю в последний раз: кто вы и что с Левиафаном? — не сильно надеясь на ответ, раздражённо осведомилась незнакомка.

— Доктор Виктор Франкенштейн, — вежливо произнёс учёный, продолжая поддерживать щит и попутно обследуя людей вокруг. — А вы, фройлен?

— Так ты всё же умеешь говорить, — пробурчала собеседница так, чтобы доктор её не услышал. — Я — Александрия, член Триумвирата СКП. Вы — немец? Что произошло с Левиафаном? Почему вы без маски?..

— Прошу меня простить, Александрия, — подняв руку к лицу, Виктор создал иллюзию маски чумного доктора с привычными ему очками, что со стороны должно было выглядеть так, будто бы она вытекла из ладони. — Что есть Левиафан?

"Любопытные аугментации в коре головного мозга. По всей видимости... именно они являются биологическими устройствами связи с некой системой, проецирующей на людей некие эффекты. Очень похоже на мои ИД, работающие в связке с внесистемным магическим языком. Правда, либо местные люди пошли по пути узкой специализации, либо создатель данных надстроек осознанно ограничил функциональность: иными причинами трудно объяснить нынешние действия этих мужчин и женщин. Возможно ли, что это была лишь тренировка, в которую я вмешался и сломал тренажёр? Это было бы... неловко", — изображая из себя вежливого, но не слишком умного индивида, Франкенштейн продолжил вытягивать информацию из всё более злящейся женщины, в то время как вокруг них начинался стихийный карнавал с фейерверками, танцами, мордобоем и прочими атрибутами веселья (для которого некоторые деятели ограбили несколько уцелевших магазинов).

* * *

Во всём мире бушевал праздник: день, когда человечество одалело одного из трёх губителей был приурочен к международному торжеству, во время которого, как когда-то во время Олимпийских Игр, должны были заканчиваться все конфликты. Кто-то выражал свою радость пуская салюты, кто-то плакал на взрыд, другие танцевали до раннего утра и водили хороводы вокруг бочек с горящими покрышками...

— Мы в глубокой жопе, — заявила Александрия, ворвавшись в комнату отдыха тайной организации по спасению человечества, носящей название "Котёл".

— Добей нас отличными новостями, — тяжело вздохнула Доктор Мама, являющаяся тучной чернокожей женщиной в белом халате.

— Нацисты обвиняют СКП в похищении "Чистокровного Арийца" Виктора Франкенштейна, героически спасшего один из городов США, выступив один на один против Левиафана, и одержав сокрушительную победу, — глава Службы Контроля Параугроз упала на свободный диван, сбросила шлем и, зарывшись пальцами в густые волосы тяжело застонала. — Нас обвиняют в том, что мы забрали раненного героя с поля боя, куда он явился даже без маски, и теперь удерживаем против его воли, чтобы заставить работать на Америку. И это на фоне того, что президент требует предоставить спасителя человечества, для его награждения высшими воинскими наградами стран большой пятёрки.

— Как мы вообще умудрились его упустить? — всплеснул руками герой номер один, разрывающийся между радостью от победы над чудовищем, завистью от того, что победил не он, и радостью, вызванной бегством так называемого спасителя.

— Нужно предоставить им героя, — заявила женщина в деловом костюме и шляпе-котелке. — Пусть люди радуются, а во время нападения следующего губителя — он погибнет. Тем самым будут спровоцированы новые триггеры, что приблизит нас к цели.

Совет тайных кукловодов принял решение, в то время как Виктор Франкенштейн, после прибытия на базу Котла, где должны были произойти переговоры об его вступлении в организацию, обнаруживший при помощи своей сенсорики останки существа, для коего Левиафан был не более чем тявкающей шавкой, поспешно покидал обречённый мир. Он никогда не считал себя героем и умел сопоставлять силы, а потому решил не вмешиваться в историю народа, добровольно заигрывающего с сущностями, что даже после своей гибели оставались смертельно опасными.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Войнойходительная

Примечание к части

Поздравляю всех, кого положено поздравлять и тех, кому ещё только предстоит получать поздравления. Счастья, здоровья, успехов.

Ура-ура-ура!

(Западный фронт Великой Народной Республики. Одна тысяча восемьсот пятнадцатый).

Сидя на наклонной броне колёсного танка, в высоту достигающего четырёх метров, раскрашенного в зелёные, коричневые и чёрные пятна, закутанная в плотную чёрную одежду Джун... крутила в руках батончик гематогена. На серой упаковке из грубой толстой бумаги, пропитанной специальным составом отталкивающим влагу, крупными красными буквами было написано: "Энергетическая батарея со вкусом лесных ягод".

"Опять не повезло. Все запасы с мясной начинкой со специями разобрали в первые часы", — подумала про себя молодо выглядящая девушка невысокого роста, с пышными бёдрами и небольшой грудью, голову которой скрывала чёрная маска с круглыми красными линзами на месте глазниц.

Тонкие кожаные перчатки совершенно не мешали чувствительности рук, так что вампирша легко и быстро подцепила край бумажной обвёртки, чтобы развернуть его и одарить почти ненавидящим взглядом "батарейку" (как подшучивали над гематогеном люди). Удерживая еду в пальцах правой кисти, левой рукой она закатала низ маски, оголяя подбородок с белой кожей, пухлые розовые губы и кончики похожих на иглы клыков, которые показались из открытого для укуса рта.

Внезапно Джун замерла и принюхалась, затем осмотрела заросли, в которых были спрятаны её машина, а также ещё почти два десятка колёсных танков. На первый взгляд всё было спокойно, но почти за год наступления, что то ускорялось, то стопорилось по самым разнообразным причинам даже самый бестолковый новобранец учился обращать внимание на любые мелочи... либо умирал в когтях и клыках местной нелюди. В конце концов именно нежелание пропустить внезапную атаку и стало причиной, побудившей вампиршу отдыхать на броне, а не земле.

Замахнувшись правой рукой, девушка метнула гематоген в заросли лиственного кустарника, откуда вскоре донеслось довольное урчание, а затем и чавканье. Спустя же две минуты под тень крон высоких деревьев вышел низкорослый мужчина с вытянутым лицом, острыми ушами и зубастой ухмылкой. Его внешность можно было описать словами "мерзкий тип" и "коротышка метр в прыжке", на что тот совершенно не обижался.

— Весьма признателен, госпожа Джун, — сложив руки в жесте уважения, разведчик низко поклонился и елейным голосом спросил: — Чем этот скромный крыс может угодить прекрасной даме?

— Оденься, — коротко бросила девушка, а затем швырнула в собеседника узелок с вещами. — Ты что-нибудь разузнал?

— Близко к лагерю подобраться не смог: витязи взяли с собой дюжину баюнов, — крыс в облике низкорослого человека поморщился. — Мерзкие твари едва тревогу не подняли. Однако же удалось увидеть, что к нам идут минимум две сотни пеших, разделившихся на группы по двадцать. Похожи на людей, но... хе-хе-хе. Мы тоже, вроде как, люди.

"Ты уж точно человек", — мысленно скривилась Джун, в очередной раз вопросив у кровавого бога, зачем он даровал крысам разум, способность превращаться и плодиться на зависть всем кроликам (создатель остался глух к вопросам... как и всегда).

— Когда они будут у крепости? — решила не отвлекаться на сторонние мысли девушка, достав из кармана ещё один батончик, с которого сорвала обвёртку единым порывистым движением, чтобы тут же откусить почти треть, ощущая как живительная жизненная энергия распространяется по организму.

— К закату подойдут, — почесал ухо Шу. — Я быстро бежал.

"Две сотни... плюс к тем трём, что уже скрылись за стенами — это уже полтысячи. Придётся вызывать авиацию и артиллерию: сами мы там кровью умоемся... в основном — своей", — звать подмогу Джун не хотелось, но терять подчинённых и технику она любила ещё меньше чем насмешки драконидов, которые обычно и прибывали на летающих кораблях в качестве десанта.

Плавным движением поднявшись на ноги, сунув сложенную бумажку в карман, Джун подошла к плоской башне, похожей на необычный пень с торчащими из него ветками-стволами и постучала по крышке люка. Вскоре внутри щёлкнул запор и из открывшегося отверстия показалась взлохмаченная макушка ещё одной крысы, на этот раз — женщины, которая уставилась на вампиршу преданным взором красных глазок.

"Чтоб тому умнику, который придумал собирать экипажи танков из "наиболее подходящих по росту нелюдей" до конца жизни крысы в эротических кошмарах снились", — подумала про себя командир танковой группы, ничем не выдавая своих эмоций, в чём ей помогали и природное хладнокровие, и глухая одежда, в то же время передавая приказ пилоту бронемашины.

...

Солнечный диск медленно и будто бы неохотно полз к горизонту, стремясь скрыться за вершинами деревьев, подступающих к нависающему над болотистой равниной утёсу, расширенному и укреплённому магами земли.

На широкой каменной площадке, поверхность коей была выравнена едва ли не по линейке, да ещё с помощью специальных инженерных инструментов (чтобы не было наклонов ни в одну из сторон), по периметру была возведена монолитная стена с вплавленными защитными артефактами, увеличивающими прочность и генерирующими отталкивающее поле. Единственной слабой точкой заставы были металлические ворота в задней стене, к коей подходила широкая ровная дорога, состоящая из расплавленной и разглаженной в полотно почерневшей земли.

Внутри защитного периметра, дополненного невысокими наблюдательными башнями, стоящими каждые пятьдесят метров, прижимаясь друг к другу боками стояли каменные же здания в два-три этажа, где располагались казармы, склады, столовая, госпиталь... На плоских крышах же, в очерченных квадратами секциях стояли летательные аппараты, похожие на чёрные бочки, опирающиеся на четыре подпорки, на верхушках коих красовались металлические горизонтальные кресты, соединённые с основной конструкцией толстой трубой.

На этой заставе служили в основном люди, причём из числа тех, кто даже в дальнем родстве не состоит с представителями нечеловеческих рас. Здесь же была наиболее высокая концентрация некроголемов пятого поколения, представляющих из себя сплавленных с металлом некрохимер, совмещающих в своём облике как человеческие, так и звериные черты.

Прибытие очередного небесного крестолёта (как прозвали бочки, постепенно вытесняющие "гвозди") не вызвало особого ажиотажа: оператор ближней связи переговорил с пилотом и направил машину на одну из посадочных площадок, где уже выстроился почётный караул и куда начали подтягиваться механические воины с волчьими головами, человеческим торсом и ногами, похожими на лапы ездовых ящеров.

Передняя поверхность чёрного металлического цилиндра медленно опустилась, превращаясь в настоящую лестницу, а по ней быстро сбежали двое волков, находящихся в полутрансформе, из-за чего их красно-золотая униформа смотрелась несколько комично (да и дёргающиеся из стороны в сторону хвосты, высовывающиеся из-под края мундиров серьёзности не добавляли). Впрочем, когда на верхней ступеньке появилась невысокая черноволосая женщина, коротко остриженная и одетая в зелёно-золотой костюм, высокие чёрные сапоги и перчатки, смеяться расхотелось всем и сразу.

— Госпожа Бейфонг, словами не передать того, как я счастлив вас лицезреть, — поприветствовал вышестоящую особу комендант заставы, коим являлся наголо обритый мужчина средних лет в красном мундире.

— Взаимно, Лю Чен, — слегка кивнула драконидка, являющаяся одним из сильнейших магов земли, холодным взглядом золотых глаз окидывая встречающую делегацию.

— Ваши покои подготовлены: прикажете доставить туда ужин... или же предпочтёте сперва ознакомиться с делами? — человек, вышедший из не самой влиятельной семьи потомственных военных нервничал перед женщиной, вышедшей из рода влиятельных торговцев, но силой доказавшей своё право на трансформацию в существо более высокого порядка (почти простолюдину для этого требовалось совершить нечто действительно впечатляющее, либо же записаться в десант, где смертность была одной из самых высоких невзирая ни на что).

— Сегодня я здесь не ради инспекции, — отрицательно отозвалась Бейфонг, на секунду прикрыв глаза, чтобы затем вновь вернуть внимание собеседнику. — Похоже, что Российская Империя наконец поняла, что участвует в войне уже не первый год, а потому их царь отправил в Тридевятое Царство свои войска. Мы же и без того слишком надолго здесь задержались.

— Никто не мог знать, что в здешних болотах и лесах обитает столько разнообразной нелюди, — стараясь заполнить паузу произнёс Лю Чен.

Это заявление даже было правдой: после первых успехов, когда ударные армии под знамёнами четырёх уже не существующих государств вторглись на территорию тридевятого Царства, на семь десятых состоящего из болот и лесов, чередующихся горами и оврагами, генералам и их штабным офицерам пришлось решать множество непривычных проблем... вроде отсутствия центров командования и городов, по которым можно наносить удары. И если сперва к этому относились как к чему-то незначительному, то чем дальше продвигались республиканцы, тем сложнее становилось организовывать тыловую деятельность. В какой-то момент дошло до того, что еду, вооружение и оборудование доставляли на дирижаблях, так как дороги поглощала трясина, делая их совершенно непроходимыми.

"А сколько механизированных сил было потеряно в стычках с упырями, утопленниками и другой "безобидной" нежитью? И ведь все они отлично прятались, могли месяцами лежать на дне водоёмов или под землёй, чтобы затем выбраться на воздух и напасть всей толпой. Отряды землероек и водомерок с ног сбились, выискивая схроны", — комендант, вспомнив как его собственную заставу атаковала неутомимая, бесстрашная, живучая масса западных чудовищ, которые почти не горели в огне, переживали попадания молний, игнорировали получаемые травмы... непроизвольно вздрогнул (ему долго снились челюсти, лязгающие клыками перед лицом).

На фоне не слишком умных, но многочисленных и неутомимых умертвий, которые до сих пор время от времени нападали на колонны с грузами и патрули, более хитрые, но при этом полноценно живые перевёртыши медведи, волки, лисы были не столь опасны. В конце концов в ВНР жило немало нелюдей, обладающих схожими, а то и почти аналогичными чертами.

— Я прибыла за вашим некромантом, — заявила Бейфонг, отходя от своего крестолёта, никак не реагируя на пару охранников, что пристроились за правым и левым плечами.

— Вы его забираете? — мужчина, занявший место слева от гостьи, направившейся к спуску с крыши административного здания... не знал, огорчаться или радоваться. — Вы ведь понимаете, что у нас две трети войск — некроголемы. Причём эти некроголемы из пятого поколения: кто их будет обслуживать в случае поломки?

— Мне приказано доставить Тао Кана в генеральный штаб ударного корпуса Огня, — отчеканила драконидка, у которой от раздражения кожа начала грубеть и покрываться чешуйками, с чем она смогла справиться после нескольких секунд концентрации. — Впрочем, могу вас обрадовать тем, что сюда будет направлен штат некротехников второго ранга, чтобы на базе вашей заставы организовать ремонтный цех.

Дальнейший разговор не клеился, так как Лю Чен более не рисковал вызвать недовольство высокой начальницы, а Бейфонг... чувствовала смущение из-за вспышки эмоций. Нельзя сказать, что она так уж сильно разозлилась, просто для её трансформации использовали субстанцию, прошедшую некоторые модификации...

"Это позволит вам проще переходить в боевую форму. Платой за это будут маленькие неудобства, вынуждающие лучше контролировать себя в повседневной жизни", — мысленно передразнила учёных женщина, которая едва не убила собственного ухажёра на первом свидании (о продолжении отношений после такого и речи не шло).

Тем временем процессия спустилась в подвальные помещения, расположенные внутри утёса. Здесь находились морозильные камеры, склады продуктов, некоторых алхимических веществ... ну и конечно же — лаборатория потомка рода некромантов, удерживающих лидирующие позиции в Народной Республике даже после того как непонятно где утилизировали большую часть некроголемов из личной гвардии. Хотя, благодаря связям с разведкой и общению с нелюдями, Бейфонг имела информацию о том, куда именно могли пропасть сотни тысяч неживых воинов, что могли быть крайне полезны здесь и сейчас.

"Пусть они и были старьём, но гонять упырей по лесам и болотам смогли бы", — недовольно подумала женщина, мысленно задающаяся вопросом о том, смогла бы она сама отказаться от возможности поучаствовать в рейде на мир демонов (вампиры, крысы, да и многие из старых драконидов, не говоря уже о ряде истиных нелюдей, с восторгом восприняли бы эту идею, пусть и по разным причинам).

— Что нужно? — грубо спросил худой высокий мужчина в чёрном балахоне, стоящий в освещённой молниевыми батареями комнате, склонившись над столом с очередной некрохимерой, но на этот раз с подобием птичьей головы, крыльями и птичьими лапками вместо нормальных ног. — Я же предупреждал, чтобы меня не беспокоили без крайней нужды. Под крайней нуждой я имею в виду штурм превосходящих сил западных дикарей, либо явление главнокомандующего Джао... Хотя нет: Джао как-нибудь подождал бы пока я закончу.

"Вот наглец", — с долей раздражения и каплей восхищения подумала драконидка, отметив как необычно двигаются руки некроманта, в личном деле которого написано, что он заменил свои конечности на "более совершенные аналоги".

— Меня зовут Тоф Бейфонг, мастер Кан Тао, — всё же постаралась сохранить невозмутимость в голосе офицер Республики. — Мне приказано доставить вас в генеральный штаб армии Огня.

— Не будь вы женщиной, сказал бы я... где вижу эти приказы, — процедил собеседник, наконец-то разгибаясь и разворачиваясь к драконидке, чтобы продемонстрировать белую маску чумного доктора и очки с выщёлкивающимися сменными стёклами. — Я говорил раньше и повторю вновь: мне не интересно собирать однотипных болванчиков, которых могут штамповать ваши автоматические заводы. Я всё ещё не покинул ряды армии только из-за того, что здесь мне поставляют новые материалы для исследований.

— Мне плевать, — рыкнула Бейфонг, наконец выходя из себя, от чего вздрогнул пол и задрожали все металлические предметы в помещении. — Мне плевать на то, кем ты себя возомнил...

Договорить женщина не смогла, так как в этот момент ощутила давление на саму душу, из-за которого её ноги подогнулись, заставляя упасть на колени и упереться руками в пол. Двое телохранителей вовсе потеряли сознание, а комендант... спрятался в коридоре, не желая влезать в разборки между монстрами, каждый из коих раздавит его и не заметит.

— А теперь послушай меня, ящерка-недоделок, — подойдя к собеседнице, некромант присел на корточки, демонстрируя наличие дополнительного сустава в ногах, схватил короткие чёрные волосы и заставил их владелицу посмотреть в стёкла своих очков. — Я видел богов... Я видел демонов, равных богам... Я видел, как человек убивал их... Понимаешь? Я видел существ, на фоне которых являюсь насекомым, совершенные механизмы, что сами способны сравниться с богами... И ты смеешь угрожать мне! Думаешь, что меня пугает наказание? Отлучение от рода? Смерть? Ха-ха-ха... Единственное, что действительно пугает меня — это стагнация и деградация разума. А именно к этому и ведёт ваше бесконечное повторение одних и тех же решений, действий, изобретений... И если ты хочешь, чтобы я отправился с тобой куда-либо, то сперва придумай причину поинтересней чем приказ какого-то генерала. А сейчас я отключу подавитель и ты, а вместе с тобой и эти собаки, как хорошие домашние зверьки будете ждать, пока человек не закончит работу. Понятно?

Не дожидаясь ответа мужчина вернулся в вертикальное положение, развернулся ко входу спиной и вернулся к столу. Давление исчезло, но Бейфонг ещё около минуты стояла на коленях, при этом борясь с желанием вбить чародею его высокомерие в самую глотку.

— Генеральный штаб планирует нападение на поместье Кощея, — справившись с эмоциями и вернувшись в подобающее положение, холодно объявила женщина.

Некоторое время некромант молчал, и когда уже драконидка решила, что не угадала с наживкой, коротко ответил:

— Убедила.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Замерзательная

(Тридевятое Царство. Одна тысяча восемьсот шестнадцатый).

— Огоньку, поручик? — спросил мужчина в заячьем тулупе, стоящий на краю лагеря царской армии Александра Первого, хмурым взглядом всматриваясь в ночную темноту за периметром.

— Не откажусь, господин Штабс-капитан, — отозвался высокий коренастый мужчина в зимнем мундире, лицо коего украшали подкрученные на кончиках усы.

— Давай без чинов, Пётр, — попросил старший офицер, доставая из кармана тулупа кисет с табаком. — Не на параде сейчас.

— Как скажете, Сергей Иванович, — достав на свет луны и звёзд трубку, Ржевский протянул руку за табаком и, почувствовав в ладони приятную тяжесть, слегка улыбнулся. — Завтра с утра опять марш...

— Да, — хмыкнул немолодой собеседник, делая глубокую затяжку. — Только вот не спится мне. Колени ноют, а это всегда не к добру было.

— Коли так, то тогда надобно нам усилить охрану, — заметил поручик, подставляя свою трубку под протянутое огниво. — Благодарствую.

— Сделано уже, — хмыкнул штабс-капитан, после чего скривился. — Союзнички дополнительное охранение организовали. Мышь не прошмыгнёт.

— А крыса? — Ржевский с намёком выгнул брови. — Эти твари поумнее мышей будут, да и поопаснее.

— Я котов ещё час назад растолкал, — поделился со старым знакомым старший офицер. — Они, конечно же, ворчали... но приказ — для всех приказ.

— Но всё равно волнуетесь, Сергей Иванович? — сделав новую затяжку, уточнил очевидное поручик.

— Примета не отпускает, — нахмурился собеседник. — Вот и жду, что что-нибудь случится.

— А я тут давеча анекдот про приметы услышал, — откашлявшись в кулак, Ржевский заговорил голосом сказителя: — Отправились как-то на рыбалку отец и сын, взявшие с собой хлеба и червяков огородных. Первый день рыбачат: отец целое ведро наловил, а сын — три тощих рыбки из воды выудил. Второй день — то же самое. На третий день сын спрашивает: "Батя, раскрой свой секрет, как ты столько рыбы поймать умудряешься?". Отец ему и отвечает: "Если у тебя утром хер на левый бок лежит — надо использовать хлеб, а если на правый — червя". Сын маковку почесал и спрашивает: "А если не лежит?". Отец на него смотрит и говорит: "А если не лежит, увалень, то не рыбалкой заниматься надо".

— Хех... — усмехнулся штабс-капитан. — Вечно ты со своими шуточками.

В этот момент далеко впереди в небе замерцали яркие звёзды, градом начавшие падать на землю. Спустя какие-то секунды до ушей мужчин донёсся приглушённый грохот взрывов, что тут же сдуло с лиц любые намёки на веселье.

— Боевая тревога!

Словно только и ждали этого сигнала, из темноты метнулись десятки размытых теней, на пути у которых встали упыри, поднявшиеся из свежих сугробов. Разрядами молний и языками пламени вспыхнули короткие мечи в руках у азиатских вампиров, громыхнули револьверы, вскинутые штабс-капитаном и поручиком, которые поспешили отступить к рядам палаток, из коих уже выбегали на ходу накидывающие мундиры солдаты, вооружённые электромагнитными винтовками.

Град освещённых серебряных пуль обрушился на нападающих, со свистом разрезая воздух и отбрасывая лёгкие тела назад. Некоторым кровососам не повезло настолько, что их разорвало на куски, от которых к небу тут же устремились столбы едкого дыма. А вот другим их сородичам улыбалась удача: ворвавшись в нестройные ряды людей, они словно живые мясорубки прошлись по лагерю, оставляя за собой отрубленные конечности, трупы и раненых бойцов. Лишь когда в схватку вступили квинси, эту атаку удалось остановить, а затем и отбросить оставшихся противников к периметру, где догорали останки павших первыми упырей.

Из-за суеты на земле и позднего времени суток русские не сразу заметили тени дирижаблей скользящих по воздуху словно безмолвные грозовые тучи. Волшебники, на плечи коих ложилось создание барьеров, едва успели занять места выбывших соратников, прежде чем огненные кометы разбились о первый слой полупрозрачной плёнки, заставляя её пойти волнами и лопнуть будто мыльный пузырь. Следом за этим в землю стали бить молнии, генерируемые скрытыми под керамической бронёй стихийными ИД.

В этот самый момент от бортов дирижаблей отделились крестолёты, начавшие разлетаться над лагерем. Они сбрасывали взрывающиеся цилиндры, снаряжённые в разрывающиеся "рубашки" из гнутых гвоздей, выстреливали шаровыми молниями в скопления людей, поливали струями огня шатры и палатки. Впрочем, безнаказанно им действовать не удавалось: с гулом выпускали из своих стволов снаряды электромагнитные рельсовые пушки, одним-двумя попаданиями проламывающие броню летательных аппаратов, что пусть и превосходили "гвозди" прочностью, огневой мощью и вместимостью, но заметно уступали манёвренностью.

Прекратившие поддерживать уже бесполезные щиты волшебники, в порыве чувств превзошедшие собственные пределы духовных сил (за счёт жизненной энергии), создали потоки яростного Адского Пламени, что вытянулось змеями с распахнутыми пастями, вгрызшимися в корпуса кораблей-носителей. Крайне неохотно суда начали гореть, а с их бортов градом посыпались готовые к бою дракониды, вооружённые короткими молниевыми жезлами, огненными мечами, иными средствами нанесения вреда...

Схватка в лагере закипела с удвоенной силой.

...

Похожие на звёзды снаряды падали на землю, разбрасывая куски почвы на десятки метров и оставляя оплавленные воронки, тут же начинающие заполняться грязной водой. Обстрел вёлся из-за пределов видимости, так что обычные одарённые не могли на него ответить, а нечисть была вынуждена сидеть в не слишком надёжных укрытиях, ожидая приказов от командования.

Под прикрытием обстрела "Звездопадом", танковые войска ВНР, ну или же ВАР (Великой Азиатской Республики), как её стали называть европейцы, начали сближаться с позициями защитников Тридевятого Королевства, готовясь смять их ряды собственной бронёй, раздавить колёсами и сжечь магическим огнём. Их сопровождали бегущие по земле, либо летящие на распахнутых крыльях некроголемы модели "Гаргульи", являющиеся изделиями пятого поколения, настолько же превосходящего в силе, скорости и прочности своих предшественников, насколько они превосходили первые творения Виктора Франкенштейна.

Кощей, облачённый в чёрный доспех с кирасой, на которой были изображены золотые рёбра, с лёгкой ироничной улыбкой на губах наблюдал за надвигающейся на него ордой. Впервые за сотни лет в его крови кипел азарт, позволяющий скинуть пелену скуки и равнодушия почти ко всему.

"Какие надежды были на юного Витю: маг, прошедший через Ад словно один из первых детей Творца, создавший собственный магический язык, который совершенно не контролируется пантеонами, если бы захотел на меня напасть... то мог бы и достичь успеха. Раз... два... а то и три раза. Как жаль, что он не решил напасть первым, ну а я... Кем бы я был, если бы нарушил законы гостеприимства?", — положив правую ладонь на рукоять меча, притороченного к левому боку, древний подчиняющий, сумевший обрести божественность холодно сверкнул глазами.

Бесконечно долгий миг ничего не происходило, а затем в области радиусом в километр начало стремительно холодать. Нелюди, почуявшие опасность и понимающие, что один из владетелей Тридевятого Царства не намерен сдерживаться, бросая всё кинулись прочь. И пусть они были готовы умереть схлестнувшись с превосходящим врагом, но репутация "человека", удостоенного войти в славянский пантеон, а затем и изгнанного из него, вселяла в сердца ужас куда более сильный чем сотни тысяч железных мертвецов.

А тем временем кожа Кощея побелела, губы посинели, глаза засияли тусклым голубым светом, а на голове стали развеваться седые волосы, колышущиеся на неощутимом ветру. Его сила, ранее ощущаемая как нечто среднее между лейтенантом и капитаном Готея Тринадцать, без видимых эффектов возросла, демонстрируя уровень сильнейших капитанов Сообщества душ с высвобожденными мечами.

— Хо-хо-хо... — взмахнув свободной рукой магик поднял метель, ударившую по некроголемам и танкам потоками снега. — И вы думаете, что эти куклы смогут меня остановить?

Мужчина говорил негромко, но эти его слова проникали во все уголки поля боя и вырывались далеко за пределы изувеченной сражениями земли. А в это время "Гаргульи" начали падать с неба на землю, более не в силах взмахивать крыльями, а их наземные сородичи всё замедлялись и замедлялись до тех пор, пока полностью не остановились.

Некоторое время колёсные танки, отчаянно ревя двигателями ещё пытались преодолеть последние сотни метров, но и они глохли один за другим, оставляя свои экипажи замерзать внутри бронированных коробок. Вскоре тишину не нарушало ничто кроме ветра, поднимающего тучи белых снежинок в воздух, но затем и он утих, оставив после себя девственно чистое полотно, скрывшее под собой изуродованную землю.

— Аха! Ха! Ха! Ха! — нечеловеческим, насквозь искусственным смехом рассмеялся Бессмертный, в пределах ауры коего даже сама духовная энергия будто бы замерзала. — Где вы все, великие герои?! Неужели это всё, на что Великая Республика способна?!

Вновь заработавшие "Звездопады" попытались накрыть существо слаженным залпом, совокупной мощности коего хватило бы для того, чтобы сравнять с землёй иную гору, но... яркие снаряды сперва потускнели, а затем и вовсе обратились в блёклые белые сферы, что упали в снег, подняв столбики из снежинок, либо разбились от столкновения с чем-то более твёрдым. Сам Кощей вовсе не обратил на это внимания, продолжая сияющим взглядом смотреть на легионы, обращённые в ледяные скульптуры. И пусть некроголемы не были способны демонстрировать эмоции, но вот члены экипажей танков, прежде чем навсегда замереть внутри бронетехники, обратившейся ловушкой, испытали весь спектр ужаса и отчаяния.

Бессмертие... Не многие задумывались о том, что же это на самом деле. Большинство людей и нелюдей, называя имя Кощея, представляли его как некое неубиваемое существо, способное жить вечно...

Только вот истинное Бессмертие не было вечной жизнью, а оставалось лишь отсутствием смерти... как и жизни в целом. В своё время молодому богу пришлось потратить уйму усилий, чтобы вернуть себе человеческий облик, а свой атрибут он и вовсе подчинял столетиями.

"Тем ценнее моменты схватки на пределе возможностей, когда нет причин сдерживаться, а враг способен не только пережить воздействие ауры, но и может ранить", — промелькнуло в голове у старика.

Прозвучал глухой треск, доносящийся будто через вату, после чего многие тела некроголемов, всё ещё остававшихся на ногах, начали трескаться, падать и разбиваться на куски, будто бы они состояли не из металла. Впрочем, если бы танки были менее устойчивыми, их могла постичь та же судьба.

Возможно, если бы Бессмертный знал, что в Хуэко-Мундо обитает верховный пустой, чья сила строго противоположна его собственной, то сейчас он бы уже не находился в Тридевятом Царстве. Но к несчастью ВНР, он не знал о столь любопытном "минусе"... как и король мира под вечной луной не утруждал себя поисками скрывающегося в глухом углу чародея.

— Всё же решились, — удовлетворённо хмыкнул исхудавший мужчина, лёгким движением руки извлекая из ножен матово-чёрное волнистое лезвие двуручного меча. — Ну что же... поборемся!

Эхом ему был оглушительный рёв, после чего в поле прямой видимости появился крупный красный драконид, облачённый в кожаный нагрудник и штаны, превратившиеся в некое подобие шорт. Следом за ним летели ещё двенадцать сородичей, половина из коих дышала огнём, а вторая половина защищала себя при помощи льда...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Приговаривательная

(Сообщество Душ. Одна тысяча восемьсот двадцатый).

В зале Совета Сорока Восьми царил полумрак, разгоняемый лишь столбом света, который падал на сцену, находящуюся в полукруге амфитеатра. Представители кланов духов, правящих миром мёртвых уже не первую тысячу лет сидели за поднятыми прямоугольными щитами, на которых были изображены цифры порядка вступления в данную организацию, а их лица скрывались за безликими масками с прорезями для глаз.

— Внеочередное заседание Совета объявляю открытым, — объявил седобородый старец, одетый в свободные светлые одежды, стоящий за полукруглой тумбой на сцене. — На повестке дня сегодня несколько вопросов: во-первых, мы должны принять решение о вмешательстве в войну в мире живых, которая уже привела ко множеству насильственных смертей, что вызвало резкий рост численности "пустых", а также к увеличению количества появлений гаргант; во-вторых, божественными пантеонами Азии, Европы и Америки была составлена просьба к действующему Королю Душ о том, чтобы он воспользовался административными возможностями, а также силой распределителя душ, для восстановления порушенного Статута Секретности; в-третьих, в случае удовлетворения просьбы пантеонов, нам следует принять меры по предотвращению нового обрушения Статута Секретности; в-четвёртых, Готей Тринадцать запрашивает разрешение на инициацию "временных шинигами" для обеспечения безопасности мира живых от прорывов "пустых".

— Это недопустимо! — раздался выкрик из-за щита с номером тридцать семь. — Всем нам известно, что душа, прошедшая через процесс принудительной шинигамики ещё при жизни человека получает травму, что приводит к сумасшествию и потере личности! Вы же не хотите из-за сиюминутной выгоды получить толпу сильных, одержимых навязчивыми идеями, а то и безумных монстров?! И это я ещё не говорю о том, что подобные души в семидесяти процентах случаев при перерождении лишаются всего накопленного потенциала, из-за чего могут стать разве что мелкими животными, а то и того хуже!

— А что ты предлагаешь? — раздался голос пожилой женщины из-за щита с номером двенадцать. — Позволить "минусам" резвиться в мире живых как у себя дома? Шинигами попросту не хватает для того, чтобы контролировать всю территорию, при этом не оголяя собственные тылы. Или ты хочешь, чтобы мы оставили Сейрейтей без охраны? Тогда не удивляйся, если город сожгут бандиты, разорят духовные звери, либо оккупируют те же "пустые", подчиняющиеся какому-нибудь вастерлорду.

— К порядку, — председатель усилил свой голос, надавив на совет волной духовной силы. — Есть ли у кого-нибудь альтернативные предложения решения этой проблемы?

— У меня есть несколько идей, — прошелестел голос совсем древнего старика из-за щита с цифрой четыре. — Когда Готей Тринадцать ещё только создавался и был слишком малочисленным, у нас не имелось особых ресурсов. Впрочем, "минусов" тогда тоже было меньше...

— Ближе к теме, советник, — поторопил коллегу председатель. — Пусть время в Сообществе Душ течёт быстрее мира живых, но это не столь критичная величина, чтобы позволять себе затягивать принятие решений.

— Хм-м, — недовольно изрёк один из старейших духов Совета. — Тогда слушайте и не перебивайте. Во-первых, мы должны отправить требование пантеонам богов, чтобы они усилили патрулирование вверенных им территорий, раз уж они возлагают на нас решение глобального вопроса. Во-вторых, мы должны увеличить набор в академию шинигами и ускорить подготовку до уровня рядового, чтобы было кому контролировать наименее опасные направления. Никто ведь не забыл, чем Сообществу Душ грозит большая война? В-третьих, кланы Совета Сорока Восьми должны выделить собственные отряды ополчения, не менее трёх воинов с духовным оружием, чтобы реагировать на экстренные ситуации в качестве оперативного резерва. В-четвёртых, нам следует обратиться к наёмникам из мира живых, чтобы снять часть нагрузки с патрульных. Чем их купить шинигами сами решат: лично я готов помочь особенно отличившимся добровольцам организовать достойное посмертие в рядах гвардейцев моего клана... если на них не будут претендовать местные пантеоны.

— Хе-хе-хе, — рассмеялась старушка из-за щита с цифрой одиннадцать. — Так этих сопляков, старый сморчок. Вот что значит — опыт.

— К порядку, — прервал возможную перебранку председатель. — Раз иных предложений нет, предлагаю начать голосование по вопросу номер четыре. Предложение первое: запрос на усиление патрулей со стороны местных божественных пантеонов...

Спустя какое-то время первый вопрос был окончательно решён, пусть и только на уровне главного административного органа Сообщества Душ. Удивительным можно было назвать то, что все предложения четвёртого советника были приняты, пусть и не единогласно, так что теперь следовало довести новые указы до исполнителей.

Следующей темой для обсуждения стал запрос о вступлении в войну, вызвавший полноценную словесную баталию: среди глав кланов были как те, кто поддерживали идею усмирения амбиций смертных, так и те, кто категорически не желали встревать в ход истории. В итоге, из-за следующей темы, затрагивающей Статут Секретности, всем стало очевидно, что остаться в стороне Сообщество Душ не сможет, причиной чему были технологии воюющих сторон, а также участие в боях представителей нечеловеческих рас.

— Тридцатью пятью голосами против тринадцати решение об активации заклинания "Покров Тайны", которое будет скрывать от людей с низким запасом духовных сил мистический мир... принято, — в опустившейся после слов председателя тишине многие чувствовали себя неуютно (всё же данное средство считалось крайним и раньше применялось лишь временно, да ещё и локально). — Подпитка поддержания "Покрова Тайны" ляжет на местные пантеоны на тридцать процентов, на Сообщество Душ на сорок процентов, и на Божественную Систему на тридцать процентов. На срок в десять лет "Покров Тайны" будет задействован на восемьдесят процентов от максимальной мощности, а в течение следующих пятидесяти лет интенсивность воздействия должна быть снижена до десяти процентов, при которых родственники одарённых не будут забывать об особенностях своих близких, но не станут придавать этому внимания. Представители мистического мира, дабы снизить нагрузку на проекторы "Покрова Тайны" должны быть принуждены к ношению человеческих личин во время нахождения в среде обитания простых смертных и соблюдению Статута Секретности. Поселения представителей мистических рас должны быть перенесены в Тень Мира, по примеру японской столицы ёкаев. В случае отказа исполнять данное предписание, нарушитель будет устранён силами Готея Тринадцать и Совета Сорока Восьми, либо представителями закона местной ячейки мистического сообщества. Данное решение будет передано на ознакомление и подтверждение действующему Королю Душ.

Слова оратора ещё не затихли, как из-за щита с цифрой сорок восемь прозвучал голос относительно молодого мужчины:

— Все ведь понимают, что после активации "Покрова Тайны" мы не только потеряем большую часть влияния на мир смертных, но ещё и начнём новую Тёмную Эру среди людей? Это не говоря о том, что оказавшееся загнанным в Тень Мира сообщество мистиков так просто не простит нашего самоуправства.

— Мы служим сохранению баланса мироздания, а не интересам отдельных одарённых, — напомнил дух за щитом с цифрой один. — Тем более, рано или поздно все они окажутся либо в Сообществе Душ, либо в домене одного из пантеонов.

— Осталось решить проблему, способную обрушить "Покров Тайны", как ранее обрушил Статут Секретности, — заметила женщина за двенадцатым щитом. — Виктор Франкенштейн — учёный, подаривший магические технологии людям и создавший несколько мистических рас. Насколько известно Готею Тринадцать, он сейчас проживает на территории Европы. Архивы показывают, что ранее он взаимодействовал с отдельными отрядами как консультант и изобретатель, коему принадлежит технология создания гигаев.

— А ещё он создал Искусственные Души, — заявил советник, сидящий за первым щитом. — Подобную угрозу нельзя оставлять без контроля...

* * *

Запрыгнув на подоконник окна высокого терема, чёрная кошка покосилась на пару крупных котов, не решающихся подойти поближе к дому местного барина и пренебрежительно фыркнула, после чего отвернулась от навязчивых ухажёров, задрала хвост и, с гордым независимым видом спрыгнула на пол комнаты. С улицы же раздалось недовольное ворчание, после чего грозные воители оказались вынуждены удалиться.

— Ты зачем над зверушками издеваешься? — вопросительно приподняв брови, спросил лысый худощавый мужчина, одетый в белую хлопчатую рубашку, чёрные шерстяные штаны и мягкие вязанные тапочки без твёрдой подошвы.

Хозяин дома сидел на стуле перед столом, застеленным белой кружевной скатертью, на котором стояли две тарелки с борщом, блюдо со сдобными лепёшками, блюдце с мёдом и две большие кружки парного молока.

В единый миг кошка встала на задние лапы, увеличилась ростом и превратилась в смуглокожую девушку с хитрыми золотыми глазами, одетую в чёрные штаны и безрукавку, совершенно не скрывающие фигуру. Впрочем, на учёного этот вид не произвёл никакого впечатления, даже когда гостья сложила руки под грудью и обиженно надула губы.

— Они первые начали, — заявила дочь клана Шихоин, носящая имя Йоруичи. — За каждым хвостом бегают, бабники. Как было их не проучить?

— Однажды ты доиграешься, — укоризненно качнул головой Виктор, после чего жестом указал на второй стул. — Садись, угощайся.

— Это я всегда "за", — будто бы и не строила из себя саму невинность, девушка скользнула к столу и, хищно улыбнувшись, потёрла руки. — А ты меня ждал, дядя Витя? Неужели соскучился по своей маленькой племяшке?

— У меня имеются свои источники информации о том, что творится в Сообществе Душ, — откликнулся Франкенштейн, приступая к поглощению своей порции позднего обеда.

На некоторое время в комнате установилось молчание, которое совершенно не ощущалось неуютным. Капитан второго отряда Готей Тринадцать была привычна к общению с этим человеком, который за последние годы стал куда более живым, нежели при их первой встрече, ну а сам доктор своей невозмутимостью мог бы дать фору каменному лицу на одной примечательной скале, что находилась на территории Северной Америки. И им совершенно не мешали доносящиеся с улицы голоса, как и врывающийся в распахнутое окно летний тёплый ветер, несущий запах скошенной травы и готовящегося хлеба.

— Значит... ты уже обо всём знаешь? — спросила Йоруичи, когда с "красным супом" было покончено и она взялась за молоко с лепёшками. — Я даже спрашивать не буду, откуда тебе известно о решениях из места, охраняемого элитой Сообщества Душ.

— Обо всём знать я физически не могу, — слегка улыбнувшись собеседнице, мужчина взял с блюда одну лепёшку, обмакнул её в мёд, затем откусил кусок и медленно пережевал. — Сомневаюсь, что даже Творец знал всё.

— Ох... Не придирайся к словам, — закатив глаза к потолку, новоявленная глава клана Шихоин сделала глоток молока и зажмурилась. — Ты ведь понял, о чём я.

— Не одной же тебе издеваться надо всеми вокруг, — отозвался Виктор, но тут же его голос стал серьёзным: — Я знаю о том, что почти всю работу всей моей жизни решили слить в выгребную яму, так как Совету Сорока Восьми проще один раз напрячься и вернуть статус кво, каковым он был полсотни-сотню лет назад, нежели утрудить себя созданием новой системы.

— Тебя не смущает, что идёт война и люди умирают, а "пустые" ходят толпами едва ли не на каждом шагу? — вопросительно выгнула брови девушка, впрочем, не ожидая особой реакции от учёного.

— Как говорили на территории страны, ныне называемой ВНР: "Упаси меня боги жить в эпоху перемен", — изрёк Франкенштейн. — Йоруичи-чан, я не обманываю себя иллюзиями о том, что являюсь хорошим человеком: на каждую спасённую мной жизнь найдётся одна или две, которые оборвались с моим участием в большей или меньшей степени. Кроме того, что меня тянули к себе новые и новые знания, как и желание обрести достаточную силу, чтобы никто более не мог... не важно. Я стремился дать знания людям, находящимся на одной из низших ступеней в пищевой цепи разумных рас и... у меня это получилось. Очки, позволяющие видеть энергию, оружие, дающее шанс отбиться от злых духов, демонов, ангелов и им подобных существ, лекарства, способные исцелять болезни и травмы... И всё это хотят забрать из рук смертных, чтобы те вновь стали послушной безвредной массой. А технологии полёта? Знания по инженерии, энергетике, строению веществ? Это тоже будет отнято у простых смертных, в то время как останется в руках у немногочисленных на общем фоне мистиков? Да, война уже захлестнула половину Европы, затронула даже Америку и Африку, но её причиной стали не технологии, а сама природа разумных, жаждущих получить больше чем у них есть с минимальными на то усилиями. А ведь продолжай они развивать технологии, то могли бы расселять и прокармливать миллиарды своих сородичей без особого напряжения ресурсов... за исключением интеллектуальных, разумеется. Вы же, опустив на мир живых "Покров Тайны" не только разделите мистический и обычный мир, но лишите человечество источников энергии и многих других знаний, что уже через полсотни-сотню лет помогли бы стереть рамки между видами, народами, странами. Нужно лишь подождать полсотни лет...

— Ты ведь не сдашься? — отодвинув от себя пустую кружку, с печалью в голосе спросила капитан второго отряда Готея Тринадцать.

— И отказаться от возможности испытать свои наработки против сильнейших духов мира, равных верховным богам пантеонов? — впервые на памяти Йоруичи лицо Франкенштейна исказила гримаса, которую можно было назвать предвкушением. — Однако же, предпочту начать там, где мы никому не навредим.

— Альбион?.. — сталкиваться с одним из небесных драконов шинигами не хотела, пусть и понимала, что та вряд ли добровольно оставит своего спасителя.

— Я отослал её в Японию, с посланием для ученицы, — пожал плечами доктор. — Не хотел, чтобы она помешала эксперименту. В конце концов, для упокоения Кощея ВНР привлекла двенадцать носителей Священных Механизмов, из которых уцелели трое. Я не могу ударить в грязь лицом на его фоне и прятаться за крыльями девушки.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Ограничительная

(Восточная Россия. Одна тысяча восемьсот двадцатый).

Выйдя из ускорения в сотне километров от собственных владений, Виктор создал под ногами простенький рунный круг, на котором и стоял на высоте пятидесяти метров над землёй. Под ним колыхались кроны столетних деревьев, над его головой светило солнце, во все стороны расстилалось свободное небесное пространство.

— А ты шустрый, — усмехнулся чёрноволосый мужчина, одетый в форму шинигами, накинутое поверх неё цветастое хаори, а также соломенную конусовидную шляпу, удерживая в руках парные мечи. — Надеюсь, что дерёшься ты не хуже чем бегаешь, а то я расстроюсь из-за того, что старик нас всех взбаламутил.

— Если сенсей сказал, что этот человек опасен, то нам следует к нему присмотреться, — заметил второй мужчина, на этот раз одетый в белую накидку, красующийся светлыми волосами и тоже вооружённый парными мечами.

За пять секунд вокруг Франкенштейна появились двенадцать духов, красующихся накидками с номерами отрядов, капитанами которых они и являлись. Все они без труда стояли на воздухе, держали в руках оружие, но при этом их взгляды отличались от виноватых, до злорадствующих и раздражённых. Присутствовал даже старик, придерживающий правой рукой деревянную трость, при этом сурово сдвинув брови, а вот капитан четвёртого отряда, когда-то являвшаяся сильнейшим мечником Сообщества Душ, но ставшая гениальным целителем после того как укротила свой дикий нрав, на операцию не явилась (пусть и под благовидным предлогом).

— Виктор Франкенштейн, — поприветствовал учёного главнокомандующий Готея Тринадцать.

— Генрюусай Ямамото, — ответил вежливостью на вежливость доктор, разум коего перешёл в тактический режим, в то время как организм стимулировался для выхода на пик сил.

— Совет Сорока Восьми оценил твой вклад в технологическое и научное развитие как мира смертных, так и сообщества душ: за создание ИД, нарушающих порядок, установленный Единым Творцом, ты приговариваешься к сопровождению в Сообщество Душ и заключение в Гнездо Личинок на срок в пять сотен лет, — выпустив часть своего духовного давления, от чего все посторонние звуки затихли и даже ветер исчез, объявил главнокомандующий. — Я же предлагаю тебе должность лейтенанта Отряда Кидо, с возможным последующим продвижением... в случае обретения духовного меча и достижения Банкая. В случае принятия этого предложения все имеющиеся Искусственные Души должны быть уничтожены, а технология удалена из всех записей, за исключением тайного архива Совета.

Генрюусай был старым духом, стоявшим у самого основания Готея, и, если не считать двух его учеников, а также капитана четвёртого отряда, он был единственным, кто отказался от возможности войти в свиту очередного Короля Душ, чтобы затем стать одним из богов нового пантеона. В конце концов на данный момент все его личные амбиции были удовлетворены, а с тех пор как не стало Создателя... кто-то должен был следить, чтобы построенная им система не пошла в разнос из-за сиюминутных желаний разных сопляков (или старых маразматиков, точно знающих как правильно выполнять любую работу).

В Викторе Ямамото видел потенциал, который позволил ему ещё при жизни сравниться с сильнейшими проводниками душ, при этом многих из них оставив далеко позади по уровню интеллекта. С другой стороны неуёмные амбиции и не имеющая границ жажда познаний могли поставить на грань существования весь мир, если вовремя его не одёргивать. Впрочем, лет через сто-двести эта подростковая дурь должна была выветриться из головы учёного, сменившись настоящими мудростью и осмотрительностью... для чего и требовалось взять мужчину под свою руку (приказ совета сыграл старику на пользу, так как единственным шансом его не исполнять, прописанным ещё самим Творцом, было вхождение обвиняемого в командную структуру организации, подчиняющейся Королю Душ).

— Отказываюсь, — спокойно ответил доктор, для которого согласие на эти условия было недопустимым.

В этот миг мир вокруг выцвел, став серым разных оттенков, а сразу после этого на Франкенштейна обрушилась череда сообщений от встроенных ИД, оповещающих о потере связи с кластером вычислителей пирамиды, магическим языком, запущенными на орбиту устройствами и многими другими частями "мозаики". Капитаны напротив взбодрились, а затем стали высвобождать свою силу, волнами духовных частиц заставляя деревья ломаться и пригибаться к земле.

— Упрямый и самоуверенный мальчишка, — припечатал главнокомандующий. — Твой демарш никак не поможет человечеству: Покров Тайны уже активирован.

"Человечеству — возможно, но это не главное. Слишком многие мои "дети" зависят от ИД, чтобы я позволил их уничтожить", — мысленно отозвался Виктор, активировав поглощение свободных духовных частиц, скопированное со способностей квинси.

— Мой ответ не изменился, — произнёс Франкенштейн, наклонил голову на бок и спросил: — Что это за барьер? В нём есть нечто родственное... Дракону Мечты.

— Можешь не мечтать его пробить, парень, — нагло усмехнулся молодо выглядящий дух с пшеничными волосами. — Это даже главнокомандующему не под силу.

— Данный барьер создан Королём Душ в целях защиты мира живых от разрушений, которые могут быть причинены бойцами уровня капитана Готей Тринадцать, — отчеканил высокий усатый мужчина, придерживающий настоящий посох, похожий на инструмент волхва.

— Это радует, — благодарно кивнув, отозвался учёный. — Тогда мне не придётся сдерживаться. Банкай!

Стоило прозвучать последнему слову, заставившему шинигами на миг растеряться, как в разные стороны ударил столб энергии... за которым были скрыты едва заметные плетения чар, характерных для яг (пусть напрямую с ними пообщаться и не удалось, но Кощей был столь любезен, что поделился знакомыми ему основами). Проклятья были замаскированы при помощи сендзюцу, характерной скорее для ёкаев Японии, нежели для тех же шиноби, которые смешивали природную энергию с ещё одной смесью из жизненной и духовной сил.

...

Йоруичи воспользовалась поступью, уходя из-под удара молниями и обернулась на сияющий янтарным цветом ромб, висящий на том же самом месте, как и в самом начале боя. Сквозь полупрозрачные стенки она видела лысого мужчину в белой рубашке и чёрных штанах (а также домашних тапочках...), что заложив за спину руки полуприкрыл глаза, всем видом изображая невозмутимость и глубокую задумчивость.

Защита, в которой хаотично образовывались маленькие прорехи, откуда струилась сила Франкенштейна, формирующая те или иные атаки, без малейших повреждений выдерживала заклинания капитанов шинигами вплоть до пятидесятого уровня, да и удары мечами держала уверенно. Впрочем, никто из проводников душ ещё не активировал банкай, стараясь прощупать возможности своего оппонента. Впрочем, даже сейчас было очевидно, что если они продолжат противостояние в том же темпе, то истощение получат скорее бойцы Готея, а не человек.

"Он ещё и восстанавливается через поглощение духовных частиц", — с возмущением подумала капитан второго отряда.

В этот самый момент глава отряда кидо закончил читать заклинание, а затем янтарный ромб скрылся в куда более объёмном чёрном кубе, на каждом из углов коего находилось по металлическому кресту.

Шинигами, остановившаяся чуть в стороне от своих коллег, сбившихся в три группы, стиснула зубы и немигающим взглядом уставилась на одну из сложнейших и опаснейших мистических техник. В груди у неё что-то болезненно кольнуло, но она упрямо мотнула головой, напоминая себе о долге перед кланом и организацией...

"Почему ты не мог просто согласиться с главнокомандующим?", — раз за разом задавала себе один и тот же вопрос Йоруичи, с малых лет привыкшая к странному дяде Вите, с которым её познакомил отец.

Для гордой наследницы, а теперь ещё и главы клана до тошноты противно было участвовать в этой операции, но в отличие от Рецу Уноханы, у неё не было полной поддержки Ямамото Генрюусая.

"Сейчас у клана тяжёлые времена. Никто не должен усомниться в нашей лояльности Сообществу Душ", — в очередной раз попыталась убедить себя шинигами, но менее противно от самой себя ей не становилось (сейчас она чувствовала себя так, будто предала кого-то родного, пусть и не слишком близкого).

Наконец заклинание разрушилось, открывая взглядам растрескавшийся янтарный ромб, повреждения коего восстанавливались буквально на глазах. При виде этого девушка одновременно ощутила облегчение, удивление и ужас, так как даже капитану было бы тяжело выдержать нечто подобное вовсе без повреждений.

...

"Интересный опыт", — отметил про себя доктор, осмысляя полученную через ИД информацию о применённом на нём заклинании.

Чары шинигами всегда были довольно уникальны, так как в отличие от многих школ мира живых делились на три направления: разрушение, созедание и сдерживание. Никакого разделения на стихии, тёмность и светлость (хотя последнего и не могло быть у "плюсов"). Впрочем, имелись запретные техники, считающиеся либо слишком сложными, чтобы позволять их изучать каждому неучу, который скорее самоубьётся или убьёт других при попытке освоения, либо слишком ценными... а потому — доступными только элите.

"В Сообществе Душ клановые связи имеют куда большую силу чем у смертных: когда ты имеешь возможность прожить даже не сто, а тысячу лет, при этом желая находиться на вершине до самого последнего дня, стремление делиться знаниями пропадает очень быстро. Ведь постоянное саморазвитие — это скучно и долго, а если молодёжь будет иметь все те же знания, то рано или поздно кто-то из них тебя превзойдёт", — данные мысли не были чем-то новым для Виктора, но сейчас они имели особое значение.

Пока бой шёл в фоновом режиме (шинигами пытались разбить ромб, а Франкенштейн отстреливался разнообразными заклинаниями), учёный анализировал поступающую информацию о способностях противника и составлял план противодействия. В конце концов, как говорили военные начальники Империи Огня: "Сидя в обороне войну не выиграешь".

"Если бы не условие об уничтожении действующих ИД, предложение главнокомандующего могло стать хорошей возможностью переждать волнения и подготовиться к следующему шагу. Реформировать Сообщество Душ, находясь внутри механизма, чтобы после этого совершить новую попытку изменить уклад в мире смертных. Спрятать же их... в данном случае — не вариант", — придя к таким выводам доктор получил последний отчёт анализа сильных сторон и возможных слабостей капитанов.

В следующую секунду янтарный барьер рухнул, а по пространству разошлись волны энергии, испускаемой духовными частицами Франкенштейна. Всё же он разгадал очередной секрет Кощея, при помощи которого тот заставлял замирать на месте своих противников и будто бы замораживал окружающий мир: дело было в необычных искажениях, которые взаимодействовали с духовными и жизненными частицами, передавая им приоритетную команду "Двигаться во все стороны сразу", что приводило к замиранию на месте и излучению силы в пространство. Только вот изначальный пользователь этой техники умудрялся ещё и улавливать ответные искажения, за их счёт становясь сильнее (словно колокол, по которому приходятся новые и новые удары).

До встречи с древним подчиняющим, ставшим богом и создавшим своё собственное карманное измерение, где теперь и хранится "Смерть Кощея", Виктор пытался работать с изначальными волнами, порождаемыми каждым искажением пространства, но получалось у него довольно неважно. Всё же это была гораздо более тонкая задача, нежели даже контроль над элементарными энергетическими частицами, которые можно "увидеть" и "пощупать". Однако же все труды обещали окупиться сторицей...

...

Ямамото был одновременно доволен и раздосадован: первую эмоцию вызывало понимание, что у его капитанов появилась реальная возможность проверить свои силы не на каком-нибудь слабаке, либо идиоте с кучей сил, который только и способен выпускать лучи разрушительной энергии, ну а вторую эмоцию порождало осознание, что перспективный боец в Готей проходит мимо его рук. Впрочем, ничто не мешало старику подождать сотню-другую лет, при этом дав мальчику посидеть на нижнем уровне Гнезда Личинок, чтобы сбить с него спесь.

Способность Франкенштейна создавать барьеры на негативной энергии, которые выдерживали атаки уровня капитана, вызывала интерес и подозрительность. Человек не был "минусом", как и каким-нибудь подчиняющим, пусть и использовал похожие трюки, но на грани сознания затаился червячок сомнений. Однако же если он сможет обучить тому же "плюсов" из отряда кидо, то останется только внести имя учёного в не слишком большой список гениев, достижения коих заметно продвинули шинигами в саморазвитии (о том, что этот человек изобрёл гигаи главнокомандующий благополучно забыл, так как сам этой технологией не пользовался).

Внезапное исчезновение защитного поля заставило старика насторожиться, а потому он сразу почувствовал лёгкое онемение кожи, начавшее распространяться вглубь тела. При этом уровень его духовных сил стал медленно падать...

"Интересный трюк", — чуть усилив свою ауру, которая подавила тлетворное воздействие, Ямамото увидел как один из его учеников, попытавшийся воспользоваться возможностью и атаковать со спины, замер в воздухе в нелепой шагающей позе, в то время как человек быстро разворачивался в его сторону, выставляя левую руку с вытянутым указательным пальцем.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Воздавательная

(Восточная Россия. Одна тысяча восемьсот двадцатый).

Джуширо Укитаке смотрел на то, как в его сторону оборачивается Виктор Франкенштейн, наставляя на его грудь указательный палец. Капитану тринадцатого отряда нетрудно оказалось понять то, что задумал противник, но вот сковывающая любые движения сила не позволяла ни уклониться, ни даже защититься от заклинания.

"Нужно... изменить пульсацию духовных частиц", — благодаря своим познаниям в целительстве, что было следствием приследующей с детства болезни, зеленоглазый седой мужчина в считанные мгновения обнаружил источник воздействия и причину, по которой чувствовал себя мухой в янтаре.

Беззвучная активация шикая, сопровождаемая высвобождением огромных, даже по меркам капитанов Готея Тринадцать объёмов духовной энергии, во-первых, позволила скинуть чужое воздействие, а во-вторых, несколько отбросила человека. В результате атака, которая должна была оставить дыру в теле шинигами, прошла мимо его левого плеча, разорвав капитанское хаори с длинными рукавами. Впрочем, вместо продолжения нападения смертный предпочёл отступить, давая офицеру Сообщества Душ несколько секунд на переоценку изменившейся обстановки.

— Это было весьма... подло, — заметил учёный, сцепляя руки за спиной и чуть наклоняясь вперёд, из-под полуприкрытых век наблюдая за шинигами. — Как же ваша воинская честь?

— Это было бы бесчестно, если бы вы были слабым противником и оказались не готовы к чему-то подобному, — виновато улыбнувшись, слегка развёл мечами, соединёнными красной цепью с пятью амулетами Джуширо. — Полагаю, что мы оказались в каком-то замкнутом пространственном кармане?

— Если обобщить — да, — спокойно ответил доктор.

— И... полагаю... что выйти отсюда сможет только кто-то один? — снова задал вопрос седой мужчина, волосы коего были собраны в конский хвост.

В качестве ответа он получил безразличное пожатие плечами, на что только невесело усмехнулся. Виктор уже показал, что является опасным противником со множеством сюрпризов в рукавах, так что с одной стороны, биться с ним один на один не хотелось, но с другой...

"Ничто меня не будет сдерживать", — промелькнула в голове капитана тринадцатого отряда шальная мысль.

Они оба неподвижно стояли: один использовал в качестве опоры сам воздух, другой — магический круг. Попытка надавить на человека духовным давлением, что нередко помогало в прошлом, на этот раз провалилась без сколь-нибудь заметного эффекта, что заставляло подозревать Франкенштейна либо в наличии собственного резерва, ничуть не уступающего ученику главнокомандующего, либо, что более вероятно, в умении блокировать воздействия подобного рода.

— Почему бы тебе просто не сдаться? — окутав себя защитной плёнкой из духовных частиц, чтобы не пропустить невидимую атаку, просто выигрывая время спросил обладатель зелёных глаз.

— Я не могу себе этого позволить, — отрицательно качнул головой Франкенштейн. — Можно сказать, что это противоречит моему жизненному пути. Кем я буду, если отступлю от него?

— Жаль, — искренне улыбнулся шинигами. — Вы бы сошлись с моим другом на почве бесед по философии.

Вместо ответа Виктор создал несколько рунных кругов, которые выстрелили рубиновыми лучами. Джуширо молча поймал один из них левым мечом, уклоняясь от остальных, в то время как усиленная в пять раз атака, ускорившаяся примерно вдвое, выстрелила из правого клинка... чтобы рассечь пустоту. Сам учёный, успев переместиться на полметра влево, теперь смотрел на седого блондина весьма заинтересованно.

"Не нравится мне это", — констатировал Укитаке мысленно, тут же вынужденный уклоняться от ледяных шипов, что сформировались прямо из воздуха.

— Понятно, — хмыкнул доктор. — Значит, перенаправлять вы можете только энергетическую составляющую. Наличие оболочки даже из духовной псевдоматерии делает эту способность неактуальной...

Ускорившись, капитан тринадцатого отряда Готей Тринадцать оказался справа от противника, но не дав ему и мгновения на то, чтобы отреагировать — переместился поступью ему за спину. Оба клинка тут же вонзились в поясницу, лишая возможности двигать ногами, а затем и шею, дабы не дать Франкенштейну и шанса выбраться.

"Что?", — глаза шинигами удивлённо расширились, когда плотная иллюзия перед ним растаяла.

* * *

Лабу Аикава, носящий прозвище Лав, стоя на воздухе в полусотне метров от противника и держа ладонь на белой рукояти катаны с гардой в виде сердца... старательно пытался понять, что же происходит. Его капитанская накидка безжизненно свисала с плеч, демонстрируя полное отсутствие ветра, тёмные очки в посеревшем мире скорее мешали, нежели защищали от солнца, ну а причёска в стиле афро и бакенбарды не могли никого впечатлить, так как вокруг не имелось свидетелей (а жаль, так как в бою он выглядел действительно круто).

Капитан седьмого отряда был высок, достигая почти ста девяноста сантиметров ростом, а вес имел чуть менее девяноста килограмм. Само собой при таких физических данных, пусть для духов это и имело несколько меньший смысл нежели для обладателей плоти, его стиль склонялся к силовому противостоянию, что сопровождалось высокой прочностью, позволяющей переносить больший урон чем большинство коллег.

— Мы так и будем стоять? — поинтересовался Виктор Франкенштейн, лицо коего с самого начала противостояния ни на миг не изменилось, выражая спокойную сосредоточенность, а в голосе звучал вежливый интерес.

"Вывести меня из себя пытается, сволочь", — подумал Лабу, окончательно избавившийся от иллюзий по поводу этого человека, что умудрился каким-то образом отделить его от других капитанов.

— Куда ты дел остальных? — Не то, чтобы Лав ожидал ответа на прямой вопрос, но и поинтересоваться судьбой товарищей не мог.

— Они всё ещё здесь, — безразлично ответил умник, лысина коего буквально сверкала, будто он её чем-то начистил. — Как и ты — сражаются со мной. Вы ведь не думали, что узнав о решении Совета Сорока Восьми я не подготовлюсь? Совет древних дураков поставил мир на грань. Жизнь в руках у слабаков и мы им платим дань...

— Не неси чепуху! — шинигами крепче стиснул пальцы на рукояти катаны, готовясь совершить стремительный рывок. — Думаешь, что являешься самым умным? Кроме нас двоих я не чувствую никого... Где они?!

"Пусть считает, что я паникую и злюсь", — произнёс про себя Лабу, внутренне готовясь к действиям (если противник настолько самоуверен, что позволяет себе говорить во время боя, то этим глупо не воспользоваться, чтобы усыпить его бдительность).

— Дело в том, что каждая частица, составляющая пространство этого места, имеет своё... отражение, пусть и лишь одно, — поведал Виктор. — Вы, шинигами, называете это "тень". Я же воспользовался данной лазейкой для того, чтобы сделать эту тень материальной, что заставило её саму отбрасывать ещё одну тень, которая тоже стала материальной и отбросила новую тень... Пусть это звучит грубо, но думаю, что принцип тебе ясен. В результате получилось так, что каждая частица духовной или жизненной энергии, одновременно находится в двенадцати параллельных пространствах, в данный момент похожих на плотно прижатые друг к другу листы бумаги. Ну а благодаря тому, друг мой, что ты и другие капитаны слишком "тяжёлые", чтобы вас можно было копировать таким образом, я попросту позволил вам провалиться на разные "страницы", заполняя вашими "телами" образовавшуюся пустоту. И самое в этом удобное то, что за пределы барьера, установленного Королём Душ мы не вышли: по сути, его помощь помогла мне провернуть этот трюк с минимумом затрат собственных сил.

"Этот самовлюблённый ублюдок ловит кайф от того, что слышит собственный голос?", — мысленно скривился капитан седьмого отряда.

— Но как ты можешь вести бой сразу со всеми, если находишься здесь? — ответ Лабу себе представлял, но ещё немного отвлечь противника был обязан.

— Как и любая частица духовной или жизненной энергии этого мира... — начал отвечать Франкенштейн, затем резко обернулся и ладонями рук сжал лезвие катаны, нацеленное ему прямо в шею. — ...я нахожусь одновременно на двенадцати слоях реальности.

— Попался, — не удержался от усмешки Лав, наставивший указательный палец левой руки на грудь человека, обе руки коего оказались заняты блокированием его оружия (атака в два этапа предполагала возможность, что хватит и первого выпада, но это совершенно не означало, что больше ничего подготовлено не было. — Бя...

Договорить шинигами не успел, так как воздух прямо у него в горле будто бы вспыхнул обжигающим льдом, начавшим распространяться вниз и вверх. Спустя миг из раскрытого в беззвучном крике рта вырвался язычок синего огня, обжигающий ротовую полость и губы. Он успел разорвать дистанцию, буквально выдернув катану из хватки противника, чтобы остановиться уже в сотне метров от человека, зависнув в воздухе и наставив на доктора клинок.

— Никогда не понимал того, зачем вы, шинигами, дышите, — заложив руки за спину, совершенно спокойно заметил Виктор, продолжающий стоять на рунной конструкции в виде круга. — Даже говорить вы можете используя лишь вибрации духовных частиц, пусть для этого и придётся пройти некоторые тренировки. Однако же данный подход помог бы избежать отравления, происходящего при попадании активного вещества в организм через дыхательные пути. К слову: возгорание должно было произойти уже в лёгких, где у тебя нет никакой защиты от внешнего урона.

"Ублюдок...", — чувствуя, как кровь из не спешащих заживать повреждений затекает в горло, подумал Лав.

— Не могу согласиться: с высокой долей вероятности мои родители состояли в магическом браке, — уголки губ учёного приподнялись в улыбке. — Впрочем, лично для меня это не имеет значения. Ах да... Ты ведь не думал, что я отравил тебя только одним ядом?

"Что?", — ничего сказать вслух капитан не мог, лишь захрипел сквозь обожжённые губы, при этом выпучив глаза, начавшие заплывать туманом.

— Разговор с противником — это полнейшая глупость... если ты не пользуешься этим для своих целей, — пожал плечами Франкенштейн.

На одних усилиях воли Лабу потянулся к мечу, активируя шикай без всяких слов. Столб духовной энергии устремился ввысь, клинок же превратился в дубину (похожую на кактус), вокруг коей вспыхнуло яростное пламя, взвившееся вверх гудящим потоком.

— Хрррааа!.. — диагональный удар был стремителен и точен, рассекая тело наглого человека на две неравные части... как показалось в первый миг.

"Что?!", — капитан седьмого отряда с неверием смотрел на невредимого смертного, сквозь которого прошла его атака, так и не нанеся никакого вреда.

— Я ведь уже говорил о "тени"? — будто бы обращаясь к себе уточнил Виктор. — Наверняка говорил. Как и о том, что туда можно "проваливаться", если уметь делать её материальной.

В этот момент шинигами почувствовал, что силы покинули его руки и ноги, а затем и увидел то, как начала приближаться земля. Изнутри его лёгкие будто бы горели жидким огнём, растекающимся по каждой жиле и каждому сосуду, в конце концов добравшись и до головы.

— При высвобождении меча процесс реакции ускоряется лавинообразно, — пробормотал Франкенштейн, разглядывая всё ещё живое, но уже не дееспособное тело, которое можно было как добить, так и вылечить. — Полагаю, проводники душ и сами справятся.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Растаптывательная

Сюнсуй Кьёраку использовал поступь, чтобы оказаться справа от Виктора, в тот же миг нанося удар одним из мечей по рукаву рубашки и произнося:

— Белый.

Однако же прежде чем лезвие клинка успело коснуться ткани, она вся стала чёрной. Повторная попытка удара с другой стороны привела к тому, что одежда противника покраснела, а появление над головой, чтобы ударить сверху вниз, вынудило Франкенштейна упасть вниз, выходя из зоны поражения оружия шинигами.

— Э-э-эх... — расстроенно протянул капитан восьмого отряда. — Ты знал?..

— О силе вашего меча не так уж и сложно догадаться, если иметь некоторую разведывательную информацию, — ответил учёный, за время короткого столкновения ни на миг не изменившийся в лице. — У вашего меча уникальная способность работать с пространством, Сюнсуй-сан.

— И ты, разумеется, поведаешь мне о том, в чём она состоит? — вопросительно приподнял брови один из учеников главнокомандующего, на всякий случай разрывая дистанцию, готовясь к следующему этапу драки (несмотря на несерьёзный тон, за доктором он следил внимательно, прекрасно понимая всю исходящую от него угрозу).

— Почему бы и нет, — пожал плечами Виктор. — Впрочем, мне будет удобнее говорить, если в процессе лекции вы не будете пытаться меня убить.

— Ничего не могу обещать, — смущённо улыбнувшись, беспечно развёл руками шинигами.

— Понимаю, — покивал Франкенштейн. — Работа такая.

— Так в чём же состоит сила моего меча? — вернул разговор в интересное ему русло Кьёраку.

— Получая цветовую команду, ваши мечи срабатывают как портал: поверхность, имеющая нужный цвет, превращается во множество порталов с одним входом и несколькими десятками, а то и сотнями выходов, — человек приложил указательный и большой пальцы правой руки к подбородку. — Чем-то подобным я пользовался при создании энергетических атак, чтобы на секунду-две обмануть реальность, заставив её поверить в то, что один и тот же луч находится в разных местах. Благодаря этому с минимумом усилий можно получить многократно большую площадь разрушений, ну или же создать в одной точке сконцентрированное давление. Однако, судя по вашему состоянию, у вашего шикая есть некое свойство, которое заставляет меч бить по собственному владельцу... если атака не достигла цели?

— Заметил, — скривился капитан восьмого отряда, вторая попытка атаки коего действительно прошлась по нему самому. — Неужели этого твой осведомитель тебе не сообщил?

— Давать все ответы на все вопросы не в её стиле, — прикрыл глаза доктор, говоря о мече одного своего знакомого лейтенанта.

— Её? — уцепился за "случайную" оговорку Сюнсуй, тут же снова атакуя, но на этот раз попытавшись снести голову собеседника обычным ударом.

На этот раз доктор просто уклонился, но в тот же миг второй меч ученика главнокомандующего без сопротивления вошёл ему в живот, в то время как перехваченный обратным хватом первый вонзился в сердце. Однако не успел шинигами обрадоваться неожиданному успеху, как другой клинок вышел из ладони человека и вспорол правое плечо (хотя целился в грудь).

Кьёраку разорвал дистанцию поступью, отметив краем сознания то, что на его оружии тоже есть кровь, но вопреки ожидаемому даже одежда Виктора не выглядела рваной. На несколько мгновений проводник душ впал в ступор, но затем его глаза раскрылись в осознании, а из горла вырвался вопрос:

— Кто?..

— Браво, — Франкенштейн изобразил пару хлопков ладонями, а уголки его губ приподнялись в улыбке. — Радует, что не все шинигами думают мускулами, а иногда подключают мозги. Возможно... ваша организация и не обречена стать очередным подобием одного из пантеонов.

"Этот меч... он ведь знаком мне. Доктор использует пространство, чтобы перенаправлять в нас атаки союзников, находящихся в других параллельных пространственных складках", — осознание, что он ранил не противника, а кого-то из союзников ударило словно мешок с песком по голове, да и рана, нанесённая не сильно уступающим в уровне духовной энергии капитаном не добавляла хорошего настроения.

— Вынужден признать, что я не ожидал, что кто-то так быстро поймёт мою уловку, — продолжил говорить учёный. — Однако же... это ничего не меняет. Даже если вы не будете атаковать, то время играет на меня. Да и ничто не мешает нападать уже мне.

— Что значит, что время играет на тебя? — нахмурился Сюнсуй.

— Вы ведь не думаете, что я просто так тяну время разговорами? — вопросительно изогнул брови человек. — Тем более... не в моих интересах раскрывать истинные планы, словно какой-то книжный злодей. Тем более, что именно я — жертва произвола шинигами.

"Союзница... Унохана? Она осталась единственным капитаном в Сообществе Душ, а без старика Ямамото... Нет-нет! Это какой-то бред. Она не могла предать главнокомандующего", — однако же невзирая на собственные мысли, сомнения поселились в душе капитана восьмого отряда.

...

Смуглая девушка с золотыми глазами упала на одно колено на землю, после чего не удержалась и начала заваливаться на бок, но успела выставить правую руку, чтобы удержаться. Левой рукой она прикрывала грудь, через которую проходил глубокий порез, являющийся примерно в два раза более глубоким чем множество других царапин на руках, ногах и торсе (пара полос проходила и через лицо, чудом не задевая глаза).

— Дядя Витя, если ты хотел посмотреть на меня голышом, то мог просто попросить, а не устраивать столь экстремальные ухаживания, — через силу улыбнулась капитан второго отряда, поднимая сосредоточенный взгляд на человека, всё ещё стоявшего на воздухе в окружении сети тончайших голубоватых нитей... в которые она врезалась на полном разгоне (если бы не защитный покров стиля рукопашного боя, то последствия могли быть куда хуже).

— Когда же ты повзрослеешь, — удручённо вздохнул Франкенштейн, демонстративно прикрывая глаза и качая головой. — Твой отец был бы разочарован.

Последние слова ударили по главе клана Шихоин больнее всех нанесённых телу ран вместе взятых. Однако же именно они придали ей сил подняться на ноги, чтобы зло посмотреть на человека, которого она действительно считала практически родным дядей.

— Похоже, мне не остаётся ничего, кроме как делом доказать, что я уже выросла, — улыбнувшись окровавленными губами, Йоруичи развела руки в стороны, позволяя оголённой груди качнуться... что не произвело на противника никакого впечатления, а затем из её спины ударили потоки духовных молний, принявшие вид подобия крыльев. — Мне жаль, дядя Витя, что всё так заканчивается.

— Ну что же, девочка, — учёный тоже развёл руки в стороны, а нити чакры, заполонившие пространство на метры вокруг него, загудели с удвоенной силой. — У тебя будет один шанс. Не промахнись...

...

Трость главнокомандующего распалась обнажая клинок меча, который полыхнул ярким пламенем, что устремилось к неподвижному силуэту человека. Однако же огонь не обрушился на свою жертву, а лишь заточил её в яркую сферу своеобразной ловушки.

— Отмени своё заклинание и будешь жить, — твёрдо произнёс старик, в котором сейчас не ощущалось напускных неспешности и стариковской немощи. — Пусть ты и находишься в разных пространственных складках одновременно, но ничто мне не мешает прожечь все эти складки, чтобы заключить в огненную тюрьму тебя настоящего.

— Радикальное решение, — спокойным тоном отозвался Виктор, после чего поинтересовался: — Вы не боитесь, что прожигая пространство заденете подчинённых?

— Только из-за этого ты ещё жив, мальчишка, — отрезал Ямамото.

Правый глаз Франкенштейна вспыхнул фиолетовым испуская волну дымки, которая втянула в себя огонь, а затем и сама втянулась в зрачок, тут же закрывшийся веком. Над импровизированной ареной повисла напряжённая тишина, в коей особенно громким показался голос человека:

— Вынужден признать, что если бы вы использовали банкай, то я не смог бы запечатать ваш меч даже с применением сил японских оммёдзи.

— Мальчишка, — главнокомандующий Готей Тринадцать усмехнулся. — Не думай, что сумел победить меня. Шинигами без меча, это как шинигами с мечом, но без меча.

— Я и не думал считать себя победителем, — искренне отозвался учёный. — Но скажите мне, Ямамото-сан, что будет если я выпущу силу вашего шикая против других капитанов? Можете не волноваться: они все живы... пока что. Однако, если мы не сможем договориться, то Готей рискует потерять одиннадцать из тринадцати старших офицеров за один бой. Стоит ли такая цена победы над одним скромным учёным?

Ответом ему было хмурое молчание. Старик, давным давно не знавший поражений, а от того возгордившийся и совершивший ошибку, теперь был вынужден принимать сложное решение... выбирая между гордостью и честью (приказом Совета и своими подчинёнными).

* * *

— Нарушитель закона Сообщества Душ Виктор Франкенштейн был уничтожен при задержании в мире живых, — ровным голосом вещал словно бы постаревший капитан первого отряда Готей Тринадцать, при этом всё ещё остающийся внушительным и внешне непоколебимым. — Благодаря содействию Короля Душ...

Айзен стоял в тени импровизированной сцены, скрытый иллюзиями своего занпакто и слушал отчёт главнокомандующего вместе с членами Совета Сорока Восьми. Некоторые старики радовались тому, что удалось избавиться от столь опасного индивида, другие едва скрывали негодование, ощущая как из их рук уходит ценнейший ресурс, который они могли использовать как для личного усиления, так и для продвижения своих кланов в иерархии... но были и те, кто просто отметили эту информацию, в очередной раз убедившись в силах старейшего проводника душ в мире (за спиной которого можно спрятаться от почти любой угрозы).

"Бесполезные глупцы", — мысленно хмыкнул второй офицер пятого отряда, ныне временно исполняющий роль капитана, пока его непосредственный начальник не выйдет из бараков четвёртого отряда (по слухам от младших офицеров, с которыми мужчина поддерживал дружеские отношения, Унохане пришлось его собирать едва ли не из обгорелых кусочков).

Что именно происходило под барьером Короля Душ Айзен не знал: его сил не хватало для того, чтобы незаметно преодолеть защиту подобного уровня, а светиться чрезмерными навыками раньше срока не следовало. Однако же с тех пор как купол исчез, оставив на своём месте воронку с поваленными деревьями, о Викторе Франкенштейне больше не слышали.

"Мог ли он умереть на самом деле? Столько знаний и скопленных сил... Наверняка у него были козыри для того, чтобы удивить даже главнокомандующего", — прикрыв глаза, лейтенант пятого отряда Готей Тринадцать пошёл к выходу из зала, уже не слушая так и не заметившего его капитана Ямамото, как и задающих ему уточняющие вопросы марионеток.

"Прямо сейчас я бы мог...", — мысль была соблазнительной, но Айзен всё же сумел её отогнать, прекрасно понимая то, что ещё не достиг своего предела как шинигами.

Было обидно потерять перспективный источник новых идей, но уже имеющихся данных хватало на то, чтобы ускорить завершение многих своих проектов. Кроме того, интуиция подсказывала иллюзионисту, что не всё так просто в гибели Виктора Франкенштейна... и вполне возможно, что они ещё услышат об этом необычном человеке...

"Ну или о его детях", — мысленно хмыкнул лейтенант, вспоминая не такой уж и короткий список имён тех, с кем его... почти друг... успел связать свою жизнь на многие годы, оставив отпечаток на их дальнейших судьбах.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Перезапускательная

(Из архивных записей Готей Тринадцать).

В одна тысяча восемьсот шестьдесят втором году произошёл раскол Церкви Спасителя на три фракции: радикалы требовали мобилизовать все силы и очистить мир людей от нечисти вроде "пустых", прорывы коих вновь начали учащаться после Великой Войны и уничтожения части систем укрепления ткани пространства, демонов, почти открыто вербующих заинтересовавших их смертных, падших ангелов, медленно захватывающих учебные заведения и производственные мощности, в чём им активно мешали кланы вампиров, прибывшие из Азии под видом беженцев; консерваторы желали нести учение Церкви Спасителя в массы, продолжая строить храмы-крепости везде, куда дотягиваются их руки, но при этом старательно балансировали между интересами разных фракций; изоляционисты скрылись в закрытых монастырях, где целиком посвящали себя тренировкам и охоте на злых духов или нелюдей, что нарушали негласный закон. В какой-то момент первая из трёх группировок набрала достаточные силу и влияние для того, чтобы диктовать свои желания правителям многих стран, что подвело ситуацию к риску нарушения Покрова Тайны.

В одна тысяча восемьсот семьдесят первом году Совет Сорока Семи отдал приказ Готею Тринадцать на уничтожение фракции квинси-радикалов. Предлогом к данным действиям стала информация, что церковники планируют начать Вторую Мировую Войну, в качестве плацдарма используя территорию одной из стран Европы. Силами Второго Отряда были раздобыты доказательства правдивости подозрений, после чего третий, пятый, седьмой и девятый отряды оказались привлечены к боевым действиям.

В одна тысяча восемьсот семьдесят восьмом году, после чисток среди рядов квинси-радикалов, неожиданный удар по шинигами нанесли изоляционисты: они оказались куда более многочисленными, нежели считала разведка, были более сильными, закалёнными в боях как со злыми духами, так и разнообразными нелюдями, владели артефактным оружием (помимо стандартных для них луков и мечей из духовных частиц), а также пользовались услугами подчиняющих и западных вампиров, известных как зависимые.

В одна тысяча восемьсот восьмидесятом году Советом Сообщества Душ была объявлена полномасштабная война, продлившаяся почти десять лет, так как отдельные отряды противника наловчились прятаться в экранированных подземных комплексах, используя для маскировки большие скопления людей.

В одна тысяча восемьсот восемьдесят девятом году фракция квинси-консерваторов обратилась к Святым Небесам с просьбой о покровительстве и защите от шинигами, прекративших разбираться в том, на кого они нападают. Спустя год выяснилось, что аналогичным образом поступили остатки фракции радикалов, присягнувших падшим ангелам, в то время как изоляционисты затерялись среди простых смертных, растеряв как боевую мощь, собранные поколениями предшественников знания, так и тренировочные монастыри. Дабы не развязать войну уже среди мистических фракций, Совет Сорока Семи засекретил все данные о проведённых операциях, после чего временно переключился на решение нарастающих проблем внутри Сообщества Душ.

Одна тысяча девятьсот первый год ознаменовался успешным предотвращением массового прорыва "пустых" в Сообщество Душ прямо из Уэко Мундо, что происходило с периодичностью в сто-сто пятьдесят лет из-за схождения миров. По итогам специальной операции капитан двенадцатого отряда получила приглашение на вступление в личную стражу Короля Душ, на которое ответила согласием, чем вынудила главнокомандующего спешно искать замену.

В одна тысяча девятьсот седьмом году на пост капитана двенадцатого отряда пришёл Кисуке Урахара, являющийся молодым и перспективным изобретателем. Под его началом данное подразделение Готея Тринадцать было переформировано в научный отдел, что послужило причиной массовой ротации состава. Он же взял на себя ответственность за освобождение из Гнезда Личинок заключённого по имени Куроцучи Маюри, обвинённого в проведении экспериментов над душами обитателей гражданских районов Сообщества Душ.

В одна тысяча девятьсот одиннадцатом году капитаны второго, третьего, пятого, седьмого, девятого и двенадцатого отрядов, а также некоторые из их лейтенантов, были обвинены в исследованиях по гибридизации шинигами и "пустых". Обнаруживший данное преступление лейтенант пятого отряда Айзен Сосуке был убит собственным капитаном, но всё же успел поднять тревогу и отправить послание главнокомандующему. Поднятые по тревоге лояльные Готею капитаны не успели остановить преступников, сбежавших в мир живых и скрывшихся от слежки где-то на территории Азии, мистические фракции которой крайне негативно отнеслись к попыткам какой-либо деятельности на своей территории...

* * *

(Уэко Мундо. Одна тысяча девятьсот двадцатый).

Лучи рубинового цвета и кровавые сферы, состоящие из негативной духовной энергии летели в разные стороны, оставляя в сером песке кажущейся бескрайней пустыни широкие оплавленные траншеи, а также воронки на местах дюн или торчащих кусков скал. В небе сияла неподвижная полная луна, кажущаяся единственным светлым пятном на чёрном полотне, но при этом её свет не дарил ни капли тепла обитателям тёмного мира.

"Пустые", начиная от низших "минусов" и заканчивая адьюкасами из гвардии самого короля, словно испуганные звери от лесного пожара бежали в разные стороны, не разбирая дороги и не замечая перед собой препятствий. Причиной же подобного поведения был разгневанный (или обрадованный... что ещё хуже для окружающих) древний вастер лорд, сила коего тяжёлым вязким туманом распространялась во все стороны, разрушая тела жертв и поглощая их силу.

Волна за волной сила Барагана растекалась по пустыне уничтожая существ, что совсем недавно считали себя его слугами, а ныне превратились лишь в пищу, предназначенную для восполнения запаса энергии. Дворец короля, и раньше выглядевший словно руины какой-то древней постройки, пусть на деле её так и не достроили из-за гибели архитекторов от лап одного из конкурентов, пусть его стены и были сложены из экранирующего духовную силу камня, постепенно рассыпался во всё тот же серый песок...

Секира с золотым древком и двумя лезвиями в форме полумесяцев столкнулась с катаной, небрежно подставленной под удар высоким мужчиной в форме шинигами, на лице коего застыла вежливая улыбка и поблёскивали прямоугольные очки. Высокий человеческий скелет, сияющий багровым огнём, клубящимся в глубине глазниц, одетый в рваный чёрный балахон и золотую корону с зубцами, вскинул левую руку и с его пальцев сорвался поток агрессивных духовных частиц... что прошёл сквозь тело противника, заставляя его распасться безвредными хлопьями.

— А-ха-ха-ха! — хохот высшего "пустого" разнёсся над полем боя, а затем новая волна старящей всё на своём пути энергии разошлась кольцом, врезалась в стены подобия тронного зала, от которых и без того оставались отдельные куски, и камни осыпались прахом под чудовищным давлением. — Давно мне не попадался противник, способный продержаться хотя бы минуту...

— Ты слишком болтлив... для скелета, — заявил Айзен, проявляясь над вастер лордом, чтобы атаковать его лучом золотой энергии, что разбился о подставленную секиру, но вместо того, чтобы распасться безвредными для монстра искрами, превратился в десятки лент, что опутали древко и руки Барагана, перекинулись на торс и сковали ноги. — Вот и всё.

— Глупец, — пренебрежительно хмыкнул "минус", окутываясь облаком чёрного цвета, которое являлось концентрированным воплощением его разрушительной ауры. — Неужели ты думаешь, что подобные трюки сумеют меня удержать?

— Думаю... "да", — воспользовавшись поступью, чтобы переместиться к выступающему из земли камню, шинигами убрал меч в ножны и уселся на неровную поверхность словно на трон. — Понимаешь в чём дело: всё время нашего боя я подбирал комбинацию духовных частиц, которая не просто игнорировала бы твою особенность, но и подпитывалась за её счёт. По сути... убить тебя я мог бы уже давно, но это не имело бы практического смысла. Тебе нехорошо?

Вопрос был задан настолько участливым тоном, что "пустой" ощутил искреннее желание стереть с лица наглого мальчишки эту мягкую улыбку. Однако же ни попытка использовать свою особую, уникальную силу, ни поступь, ни даже энергетические лучи не сработали вовсе, пусть и заставили потратить уйму энергии для активации.

— Вижу, ты уже осознал своё положение, — сверкнул очками числящийся мёртвым шинигами. — Уже готов перейти к конструктивному диалогу?

— Не смей меня недооценивать, — сделав шаг, ощущая чудовищное сопротивление собственного тела, Бараган яростно полыхнул глазами, а затем продолжил наступать, пусть со стороны это и выглядело как потуги низшей нежити, созданной начинающим некромантом. — Никогда... Я никогда не склонюсь... ни перед кем!

— Удивительная сила воли, — чуть приподнял брови Сосуке. — Или это упрямство? В любом случае, ты потеряешь последние силы прежде чем приблизишься на расстояние удара, после чего будешь вынужден выбирать одно из двух: склониться или умереть.

— Гха-ха-ха... — чувствуя как духовная сила утекает, вастер лорд обратился к тому единственному, что поддерживало его личность тысячами лет, позволяло выходить победителем из казавшихся проигранными битв, сокрушать тех, кто были гораздо сильнее по голой мощи. — Никогда... я... не... проиграю... такому... как... ты!

На миг духовная сила "минуса" словно бы исчезла, а затем вскипела и стала изменяться. Похожая на белую пену субстанция выплеснулась из черепа, обволакивая его непроницаемой коркой, после чего распространилась и по всему остальному скелету, что было легко заметно через прорехи в балахоне.

— Наконец-то, — ухмыльнулся бывший лейтенант Готей Тринадцать, поднимаясь со своего импровизированного трона на ноги. — Ну же, покажи мне следующую ступень эволюции...

Благодаря своим исследованиям Айзен знал, что вастер лорд — это не финальная стадия развития "минусов", пусть на этом уровне они уже и равны капитанам Готея, а значит и богам пантеонов (насквозь искусственным). За время работы в мире вечной ночи он несколько раз встречал объекты, которые приняли почти человеческую форму и частично сломали свои маски, тем самым запустив процесс трансформации, который заключался в разделении "пустоты" и её хозяина (на одном из полюсов мира даже обитал "пустой", сумевший отделить от себя частицу собственной сущности, которая обладает относительной автономностью).

"Тёмный бог, воплощающий собой аспект одиночества, желающий обрести хоть чьё-то общество и ради этого пошедший против изначальной природы. Да... "минусы" имеют своё подобие порока, как демоны, но в отличие от той тупиковой ветви развития душ, они способны это преодолевать", — проводник душ искренне улыбнулся, вспоминая встречу с тем необычным существом, которое даже не подумало на него напасть, из-за чего оно было внесено в воображаемый список как кандидат на использование в дальнейшем плане под номером два.

Однако же Бараган отличался от многих своих сородичей: достаточно старый и могущественный, чтобы начать свою эволюцию в аранкара (как назвал следующую стадию развития подопытных шинигами), но остановившийся будто бы на развилке дорог. Он не отрицал свою пустоту, а даже наоборот — наслаждался ей и цеплялся за неё, в то время как ещё одна наблюдаемая особь, аспектом которой была жертва, медленно но уверенно перековывала себя в жертвенность.

"А если есть способ развития, включающий в себя разделение с внутренней пустотой, то почему бы не быть иному пути?", — ладонь бывшего лейтенанта легла на рукоять меча, а глаза за стёклами прямоугольных очков впились в начавшую трескаться уродливую статую.

— А-а-а-а! — проревел "минус", с тела коего осыпалась костяная скорлупа, а в небо ударил тёмно-серый столб плотных духовных частиц. — А-ха-ха-ха!

Очередное движение существа, похожего уже не на скелет, а на некую нежить с тонкой светло-серой кожей, красными глазами без радужек, клыками вместо зубов и кривыми когтями на пальцах привело к тому, что сдерживавшие его ленты порвались, а сам он атаковал стремительным ударом левой руки... ушедшим в пустоту. Доля секунды растерянности окончилась тем, что в спину вонзился меч, наполненный позитивной энергией, кончик коего вышел прямо из одного из духовных центров духовного тела.

— Так вот какие вы — мао, — продолжая улыбаться, Айзен одновременно со своим монологом накладывал на противника целые цепочки сдерживающих символов, не забывая и про анализ его организма лечебными заклинаниями. — То, что нужно.

Одной рукой раскрыв верхнюю половину своего одеяния, шинигами обнажил свой живот, на котором красовалось изображение сложной фигуры в виде восьмигранника, вписанного в девять спиральных кругов. Приложив указательный палец к центру фигуры он активировал заранее заготовленную структуру запечатывающей техники, которую создал опираясь на разработки шиноби и Виктора Франкенштейна...

После того как белые ленты утянули рычащего мао вглубь печати, спиральные круги сменились концентрическими, а сам мужчина выглядел бледным и истощённым.

— Только бы несварение из-за него не заработать, — пошутил мужчина, после чего предпочёл покинуть поле боя до того момента как сюда заявятся нежелательные гости...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Обзаводительная

(Великобритания. Одна тысяча девятьсот двадцать шестой).

С хмурого серого неба капали мелкие капли дождя, создающие иллюзию дымки над самой землёй вблизи провинциального городка, единственной достопримечательностью коего являлся особняк местных землевладельцев Реддлов. Впрочем, куда более необычным местом был дом семейки сумасшедших, известных простым людям как разорившиеся аристократы Гонты, коим не хватало ни средств, ни ума для того, чтобы отремонтировать старую разваливающуюся халупу, более похожую на готовый развалиться от сильного ветра сарай...

В этот безрадостный день на поляне перед жилищем "древнейших" и "благороднейших" волшебников, чей род произошёл от бастардов самого Салазара Слизерина, собрались несколько довольно сильных чародеев из семьи Блек: молодой черноволосый Орион, одетый в спускающуюся до колен плотную мантию из шкуры чёрной виверны,, высокие сапоги из того же материала, а также штаны и рубаху из шерсти единорога, сжимая в правой руке шпагу из гоблинской стали, а в левой — волшебную палочку из кости оборотня, с сердечником из жилы, взятой из его же сердца, возглавлял отряд из брата и отца, тоже готовых к жестокой схватке. За их спинами, кутаясь в дорогую мантию из шёлка магического паука с гербом Блек на спине, одетая в изрядно потрёпанные мужские рубаху и штаны, сшитые из ткани простолюдинов, пряталась юная Меропа Гонт.

Девушка не была красавицей, так как в отличие от волшебниц более богатых семей не проходила положенных ритуалов, не пользовалась магической косметикой, да и следила за собой по очень остаточному признаку. Впрочем, для нынешней элиты магической Великобритании, что понесла немалые потери во время попытки подавления восстания колоний, а затем и создания Покрова Тайны, внешность являлась далеко не первичным признаком, по коему наследники выбирали себе невест...

Вот Орион запустил в дом слабое заклинание, которое не должно было навредить ветхому строению, но служило чем-то вроде вызова на поединок для любого, кто сколь-нибудь разбирался в традициях. Не прошло и минуты как дверь распахнулась, а на улицу выскочили двое грязных мужчин с длинными засаленными волосами, дикими лицами (несущими следы близкородственного кровосмешения), одетые в магловские тряпки не первой свежести и старые мантии. Один из них был старше и выглядел адекватнее, а вот выражение гримасы второго, являющегося наследником рода, говорило о полной неадекватности...

Короткий разговор, в котором с обеих сторон звучали оскорбления и угрозы, подкреплённые вербальными проклятьями, которые должны были ослабить противников до начала активных действий, закончился ещё более стремительной схваткой. Обвешанный защитными амулетами, напившийся боевой алхимии Орион, которому даже помощь родственников не потребовалась, словно свиней на бойне разделал последних мужчин из рода Гонт, тем самым передав право наследования единственной оставшейся в живых носительнице данной фамилии. Меропа же, дрожащими руками сжимающая края мантии своего то ли спасителя, то ли пленителя, тихо плакала от страха, горя, облегчения...

Несколько минут Блекам потребовалось для того, чтобы забрать из халупы немногочисленные богатства, реальную ценность среди коих представляли только медальон Слизерина и кольцо главы рода Гонт, после чего отец Ориона провёл ритуал упокоения душ двух волшебников и наложил на территорию защитные чары, чтобы никакие простолюдины не осквернили своим присутствием жилище благородных людей (ведь даже такие опустившиеся чародеи, в отчаянной попытке сохранить величие семьи совершившие глупейшую ошибку, были куда достойнее лишённых магии крестьян). После этого деяния, за которое представителей иного рода могли бы и осудить, двое молодых людей подхватили юную девушку под руки и исчезли в пространственной воронке, в то время как их родитель отправился в министерство магического сообщества для того, чтобы объявить о коварном нападении безумцев на его сына, когда тот пришёл просить руки Меропы у главы её рода...

Никто так и не обратил внимания на бледного мужчину в форме проводника душ, что стоял на крыше старого дома с обнажённым мечом, слабо улыбаясь уголками губ. Его лицо было бледным, духовный фон совершенно не ощущался, а радужки глаз сияли алыми огоньками от негативной энергии, что пыталась вырваться из-под жёсткого контроля стальной воли...

* * *

(Особняк семьи Блек. Тридцать первое декабря двадцать шестого года).

На широком мягком ложе, застеленном белоснежными простынями, под тёплым пуховым одеялом лежала привлекательная молодая женщина, в которой мало кто мог бы признать дурнушку Меропу. Она выглядела усталой, но на её губах играла счастливая улыбка, а во взгляде, устремлённом на личико младенца, которого новоявленной матери показывал склонившийся над кроватью муж не было ничего кроме нежности.

В той же комнате, оформленной в зелёно-серебряных цветах, находились отец и мать жениха, тёти, дяди, бабушки и дедушки, братья и сёстры разной степени близости родства. Все они негромко обсуждали то, что у новоявленного наследника уже сейчас удивительно сильная магия, из-за чего всё время беременности мать приходилось поддерживать зельями и подпитывать от родового алтаря через мужа, выступающего фильтром энергии (не все были этому рады, но никто не смел высказывать своё недовольство представителям главной ветви, в которой находились сильнейшие боевые маги).

— Нарекаю тебя именем Сириус Орион Блек, — объявил седой мужчина, в чёрных глазах коего светились искорки фанатичного безумия, когда сын протянул младшего наследника своему отцу.

Младенец, во взгляде коего на секунду возникла совершенно не детская осмысленность, устало закрыл коричневые глаза с алыми вкраплениями в радужках и засопел. В это же время завершилось сращивание духовного тела могущественного существа и смертной оболочки, получившей отпечаток энергетических каналов волшебника от Мать-Магии. Алтарь рода, служащий фильтром и накопителем духовной энергии, загудел от поступающей в него силы и стал послушно заполнять свои резервы, перенаправляя мощь на поддержание стационарных чар, чтобы уберечь ещё не готового к подобным нагрузкам малыша от скоропостижного финала. Прочие Блеки не могли не заметить того, что связывающие их с единым источником каналы стали заполняться куда быстрее, что вызвало новую волну обсуждений...

* * *

(Тридцать первое декабря тридцать седьмого года).

В большом бальном зале звучали музыка, негромкий смех и тихие разговоры, в свете магических свечей танцевали молодые парочки, а умудрённые жизнью волшебники обсуждали некие важные темы стоя у столов с винами и лёгкими закусками, своевременно обновляемыми домовыми духами семьи Блек. Внезапно музыка стихла, а на центр свободного пространства вышел пожилой глава семейства, одетый в строгий чёрный костюм, который объявил о дуэли между его внуком и наследником рода Малфой.

Гости оживились и поспешно разошлись к стенам, оживлённо обсуждая новую забаву, а затем навстречу друг другу вышли высокий для своих лет одиннадцатилетний Сириус и двенадцатилетний Абраксас (первый был одет в зелёный костюм с чёрными вставками, ну а второй — в тёмно-синий фрак).

Одетая в тёмно-зелёное с серебром платье Меропа, находящаяся на втором месяце беременности своим шестым ребёнком (до этого она родила двух сыновей и трёх дочерей... пусть младшие дети и не шли ни в какое сравнение по уровню силы и таланта с наследником), стоя среди чистокровных леди держала в пальцах правой руки бокал с виноградным соком и вежливо улыбалась. В детстве она только мечтала о том, что когда-нибудь будет жить в красивом доме среди настоящих волшебников, а не безумных родственников, но даже самые смелые её фантазии не заходили настолько далеко. И пусть Блеки относились к ней довольно... прохладно, что не мешало поучать на каждом шагу, но даже необходимость раз за разом рожать для своего мужа маленьких волшебников казалась скорее благом, нежели бременем.

И вот когда начался поединок двух наследников, урождённая Гонт совершенно не сомневалась в его исходе и не боялась за первенца. Сириус, лишь сегодня получивший письмо о поступлении в Хогвартс, целыми днями либо читающий книги, либо тренирующийся, либо играющий с братом и сёстрами... оправдал все ожидания и в три взмаха шпагой обезоружил противника, заставил его припасть на колено и выронить волшебную палочку, а затем приставил клинок к шее сглотнувшего мальчишки (то, что сталь была магически затуплена и защищена чарами, чтобы даже случайно не нанести вреда, не сильно успокаивало блондина).

Глава рода хозяев приёма объявил победителя, который с вежливой улыбкой протянул сопернику руку, помогая ему встать, после чего они удалились к другим детям под звуки оваций гостей...

* * *

(Шотландия. Одна тысяча девятьсот тридцать восьмой).

— Гриффиндор! — воскликнул магический колпак, надетый на голову молодому волшебнику с тонкими аристократичными чертами лица, после чего серые элементы его костюма и мантии перекрасились в красные и золотые цвета.

Секунду в большом зале школы чародейства и волшебства, потолок коего демонстрировал подробную иллюзию ночного неба, а над четырьмя длинными столами со знамёнами факультетов основателей стояла тишина, но затем студенты Слизерина поднялись со скамей и начали хлопать в ладоши, выводя из ступора всех остальных. "Львы", "барсуки" и "вороны" присоединились к "змеям", приветствуя распределение наследника родов Гонт и Блек, являющихся одними из темнейших если не в мире, то на островах — точно, в лагере светлых семей.

Преподаватель, занимающийся распределением, снял с головы ученика остроконечную шляпу, после чего Сириус Орион уверенным шагом и с лёгкой улыбкой на губах пошёл к своему новому столу. Гриффиндорцы приветствовали его достаточно тепло, так как за минувшие с одиннадцатого дня рождения месяцы, которые были отведены на знакомство с магическим миром и населяющими его народами, он успел неплохо себя зарекомендовать как спокойного и решительного, умного, но не заносчивого, сильного и весьма умелого чародея (разбившего немало носов в драках на кулаках, умеющего фехтовать и ездить верхом как на лошадях так и на гиппогрифах, неплохо летающего на метле и говорящего со змеями).

Рыжеволосый и голубоглазый мужчина в светло-серой мантии, сидящий за столом преподавателей, на спинке стула коего пристроился огненно-золотой молодой феникс, задумчиво огладил ухоженную бороду. Новый студент его факультета был весьма талантлив, амбициозен, перспективен... но интуиция буквально рычала о том, что в львиную шкуру решился влезть самый настоящий василиск, который ради своих целей пойдёт очень на многое, а то и вовсе на всё.

— Как же я вам завидую, коллега, — обратился к Альбусу Дамблдору Гораций Слизнорт. — Поговаривают, что юный Блек — это возможный Мерлин нашего времени. Учитель подобного волшебника может вписать своё имя в историю, встав тем самым в один ряд с основателями нашей школы.

— Вы преувеличиваете, коллега, — отозвался декан Гриффиндора, по совместительству занимающий должность профессора трансфигурации. — Сириус, конечно, силён...

— А также умён, богат и знатен, — подмигнул собеседнику пухлый мужчина в зелёной мантии, накинутой поверх чёрного фрака. — Понимаю, что вас смущает его тёмное происхождение, друг мой. Однако же я вынужден указать вам на то, что юноша находится лишь в начале своего пути, а потому вы, как отвечающий за него ближайшие пять-семь лет чародей, способны помочь сделать выбор того, куда приведёт эта дорога. В конце концов... учителя современного Мордреда тоже запомнят, но только поминать будут с совершенно иными эмоциями. Эх... Как же жаль, что я не могу взять столь яркий талант под своё крыло, чтобы огранить самородок в прекрасный алмаз!

"Может быть ты и прав, друг мой. Чтобы этот ребёнок не пошёл по пути Геллерта и не погрузился во тьму с головой, мне предстоит показать ему иную цель. В алхимии я не столь хорошь, пусть и учился у гения всех времён, но кое-что преподать смогу. А вот трансфигурация — это совершенно другое дело: не даром именно этот предмет является для меня основным. Осталось только убедить Блека-Гонта, чтобы он стал моим личным учеником", — приняв решение, рыжеволосый мужчина почувствовал некоторое облегчение и перевёл своё внимание на других студентов.

* * *

(Германия. Одна тысяча девятьсот сорок третий).

На границе области, скрытой под блокирующими пространственную магию чарами, в видимой невооружённым взглядом магической воронке появились одиннадцать всадников, облачённых в красно-золотые и зелёно-серебряные короткие мантии, надетые поверх боевых костюмов из шкур виверн, шерсти единорогов, шёлка гигантских пауков. Они были обвешены разнообразными артефактами, вооружены шпагами или секирами, держали в левых руках волшебные палочки, а взглядами выражали крайнюю степень решимости.

У отряда, собранного наследником родов Блек и Гонт, силу коего уже признавали не только на островах, были весьма необычные скакуны: крупные кентавры, закованные в доспехи из гоблинской стали, с щитами в левых и копьями в правых руках, напоенные дорогими зельями, не чувствовали ни страха, ни усталости, ни веса своих наездников. В иной ситуации не один представитель гордого народа не позволил бы себя оседлать и использовать как верховое животное, но... слишком многое предложили им за участие в данной авантюре.

— Вперёд! — отдал команду Сириус, после чего необычная кавалерия рванула в атаку, построившись плотным клином...

Взрывы мин были не в силах повредить ногам кентавров, ядовитые магические растения лишь бессильно ломали ветви и втаптывались в землю, различные химеры, а также перекинувшиеся в звериную форму оборотни гибли от заклинаний волшебников или оружия их скакунов. Пулемётные очереди зачарованными патронами разбивались о крепчайшую сталь, которую только смогли предоставить подземные злобные карлики, жаждущие поживиться за счёт волшебников ценными трофеями, попутно избавившись от многих ограничений и клятв, а магические атаки расплёскивались по выставляемым щитам...

— Рубиус, твой выход, — скомандовал Блек-Гонт, когда впереди показались вооружённые Священными Механизмами "герои".

— Рррааа! — взревел полувеликан, соскакивая со спины своего кентавра, одновременно с тем призывая кирасу бронзового цвета, латные перчатки с когтями, шлем с гривой цвета червонного золота, пластинчатую юбку и высокие бронированные сапоги.

Гибрид, созданный Отделом Тайн Великобритании в попытке получить суперсолдата, в магическом плане был слаб и едва сумел закончить пятый курс школы, но вот его физическая сила и сопротивляемость воздействиям чужих заклинаний на порядки превосходили обычных людей. Учитывая же получение артефакта с душой льва, который делал носителя живой крепостью, Рубиус являлся самым неудобным противником в рукопашном сражении.

"Даже жаль, что проект был признан провальным из-за гибели сорока семи из пятидесяти подопытных", — мелькнула отстранённая мысль в голове Сириуса Ориона...

...

С момента начала нападения не прошло и десяти минут, когда небольшой отряд ворвался на территорию крепости, попросту проломив сопротивление германских магов. Сторонники и подчинённые Геллерта были не готовы к подобной абсурдной наглости, из-за чего не успели организовать оборону, а подкрепления не могли быстро прибыть из-за всё ещё действующего пространственного барьера. В результате лидеру всего движения за власть чародеев над маглами, которого от иных фракций прикрывали демоны, согласившиеся обратить множество рядового "мяса" при помощи Фигур Зла, пришлось выходить на бой с нарушителями лично (его бы не поняли свои же, если бы он отсиживался в крепости до прибытия подмоги).

Пространство расчертили яркие всполохи лучевых заклинаний, оканчивающиеся взрывами, всполохами огня, возникновением ледяных шипов и формированием големов из камня; в воздухе возникали и гасли рунные круги различных божественных, демонических и людских языков; пространство дрожало и шло волнами, но не рвалось под ударами двух существ, что самозабвенно вцепились друг в друга...

В один момент, с удивлением осознавая то, что начинает проигрывать мальчишке, которому вряд ли и двадцать лет исполнилось, германский маг обратился чёрным вихрем разрушения, оставив материальной только кисть, в которой держал волшебную палочку. Обрушившись на золотистые щиты, возникающие перед жертвой без произнесения заклинаний, старший чародей окончательно взбесился, начав бить по площадям самыми разрушительными чарами и проклятьями...

Свет и тьма переплетались между собой, пространство скручивалось и распремлялось, стихии сталкивались и взрывались... а затем тьму рассёк луч багровой негативной энергии, источником которого была опалённая ладонь юноши, который перешёл лишь на пятый курс школы чародейства и волшебства.

Не успевший отреагировать на атаку, характерную для злых духов из мира вечной ночи, Геллерт выпал из своей трансформации и вновь стал подобием человека с кожистыми крыльями. Старшая Палочка, по приданиям подаренная волшебнику из рода некромантов кем-то из богов смерти (а на деле созданная одарёнными, которые сотворили Мать-Магию, озаботившимися способами её контроля в случае обретения самосознания) вылетела из ослабевших пальцев и легла в ладонь здоровой руки Блека-Гонта.

— Это было занимательно, — заявил победитель дуэли, свидетелями которой были многочисленные волшебники германии, прибывшие на сигнал тревоги в ставку своего главнокомандующего. — Но... пора заканчивать.

— Как?.. — пытаясь подняться на ноги, призывая текущую в его жилах магию демонов себе на поддержку, обращённый встретился с холодным взглядом сияющих алым глаз. — Ты не человек...

— Тссс, — приложил указательный палец к губам Сириус. — Впрочем, ты всё равно об этом никому не расскажешь.

Чёрный камень, вставленный в золотой перстень главы рода Гонт вспыхнул, выпуская из себя поток силы разложения, что в мгновения окутал раненного мужчину. Нависшую над изуродованным полем боя разрезал пронзительный крик, а затем всё вновь затихло.

Вокруг своего лидера собрались шестеро кентавров, с которыми были лишь четверо волшебников (включая полувеликана, вооружившегося двумя секирами погибших соратников).

— И что теперь? — спросил крупный жеребец, тяжело дышащий под забралом шлема, хмурым взглядом окидывая не решающихся приблизиться врагов. — Что-то подмога не спешит подходить.

— Уходим, — ответил юноша, взмахивая Старшей Палочкой, создавая проплешину в пространственном барьере, после чего остатки его отряда затянуло в воронку.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Предшествовательная

(Шотландия. Одна тысяча девятьсот девяносто первый).

Пожилой мужчина с длинной седой бородой, в которую были вплетены артефактные бубенцы, одетый в длинную фиолетовую мантию с узором звёзд и высокий остроконечный колпак с широкими полями, стоял у дальней от главного входа стены большого зала школы чародейства и волшебства, спиной повернувшись к гобелену с изображением гербов четырёх факультетов. В колеблющемся свете факелов, что едва разгоняли мрак, а также благодаря иллюзии безоблачного ночного неба на потолке, он обозревал пустое помещение сосредоточенным и решительным взглядом... крайне надеясь, что в этот раз интуиция его подвела, а ум с годами стал не столь острым.

В алой вспышке в воздухе появился небольшой феникс, размерами не сильно превосходящий домашнего петуха, что совершил несколько взмахов крыльями и сел на плечо к директору школы, после чего ткнул клювом его в макушку. Фоукс был полуразумным магическим существом, порой своей сообразительностью превосходящим иных людей, что заставляло усомниться в уже их умственных способностях. Впрочем, его вполне можно было сравнивать с ребёнком лет трёх-пяти, так что древняя поговорка "Устами младенца глаголет истина", играла в пользу летуна.

— Значит... я не ошибся, — печально произнёс Альбус Дамблдор, смотря как раскрываются створки ворот и из тёмного коридора выходит силуэт высокого, широкоплечего человека в строгом чёрном одеянии, поверх коего была накинута серебристая мантия. — Здравствуй, Сириус.

— И вы здесь, учитель? — одними губами улыбнулся молодо выглядящий красноглазый мужчина, прячущий кисти рук в широких рукавах. — Почему же вы не спите в столь поздний час?

— Некогда мне спать, покуда в "Хогвартсе" такое творится, — недовольно отозвался Альбус, после чего устремил на ученика холодный взгляд ярких голубых глаз. — Зачем всё это, Сириус? Ты силён, богат, влиятелен... Тебя уже в этом году хотели назначить на пост министра магии Великобритании, а через десяток лет я был готов уступить свой пост в МКМ.

— Вы же знаете, учитель, что меня всё это не интересует, — сделав очередной шаг вперёд, ровным голосом ответил Блек, от которого ощутимо фонило как позитивной, так и негативной духовной энергией.

— Так чего же ты хочешь добиться сейчас, ученик?! — вскинулся Дамблдор, от чего феникс на его плече тревожно взмахнул крыльями.

— Меня всегда влёк к себе мир... весь мир, — чуть наклонив голову и остановившись примерно на трети пути до старика, Сириус улыбнулся чуть более хищно. — И скоро я сделаю новый шаг, чтобы получить его.

— Турнир Шаманов, — понимающим тоном констатировал директор. — И разумеется... ты хочешь получить сильнейшего из духов, чтобы победить в нём наверняка.

— Это очевидно, — пожал плечами Блек. — Шесть лет назад в Японии, в клане Асакура, переродился его основатель Хао; в Азии мистики воспитали аватара духа тьмы Вату, которую защищают дракониды, вампиры, оборотни и представители иных рас, обучая пользоваться своей силой; в восточной Европе вновь объявился Кощей, считавшийся мёртвым со времён первой глобальной войны; в Африке распечатали Имхотепа; в Южной Америке активизировался Мао, а Северная Америка пока что не раскрыла имён тех, кого отправит в Долину Криков. И всё это лишь самые очевидные претенденты на победу, в то время как менее известных участников уже набирается более тысячи.

— Но разве это стоит того, чтобы уничтожить сообщество волшебников? Ты же сам способствовал тому, чтобы кентавры, гоблины и прочие нелюди стали равноправными членами общества! — всё же не выдержав, пожилой мужчина вспылил. — Ты должен был возглавить магическое сообщество, а не разрушить его!

— Я и возглавлю, учитель, — глаза младшего из людей полыхнули злым алым светом. — Возглавлю... но по-своему.

— Это безумие, — в правой руке Дамблдора появилась волшебная палочка и он встал в защитную стойку, хмуро глядя на ученика. — Без Мать-Магии наше общество рухнет.

— Падут лишь те, кто целиком и полностью полагается на достижения предков, даже не стараясь развиваться самостоятельно, — продемонстрировав пустые руки (с золотым перстнем на среднем пальце правой руки), Сириус заговорил голосом лектора... что с учётом опыта работы преподавателем истории магии было не так уж удивительно: — Позвольте я расскажу одну притчу. Когда-то давно на земле жил змей, который днём грелся на солнце, а ночью прятался в норе: вся его жизнь проходила в пределах узкого ущелья, откуда он видел только часть небосвода. Однажды змей увидел журавля, который приземлился у водоёма, чтобы напиться воды и попросил: "Журавль, ты так высоко летаешь и многое видишь, возьми и меня с собой". Журавль ему ответил: "Я бы взял тебя с собой, но ведь ты меня укусишь, если испугаешься". Змей заверил журавля, что не испугается и птица ему поверила, взмахнула крыльями и, подхватив ползучего гада своими лапами, начала взлетать. Когда же земля стала отдаляться, а змей увидел чуть больший кусочек мира, нежели привычное ему ущелье, он испугался и стал извиваться, а затем укусил журавля. Они вместе упали на землю, где ползучий гад стремительно скрылся в своей норе, а поверивший в него помощник скончался от яда.

— К чему ты ведёшь, Сириус? — напряжённо держа собеседника под прицелом волшебной палочки, спросил Альбус, хотя зная своего ученика уже и догадывался об ответе.

— В этом мире уже был журавль, готовый показать его жителям чудеса полёта, но они предпочли испуганно спрятаться в свои норы, при этом отравив своего благодетеля ядом и попытавшись придать забвению само его имя, — младший из волшебников высоко вскинул голову и его голос зазвучал торжественно, скрытой в словах мощью заставляя дрожать пространство: — Я не совершу его ошибки. Совсем скоро Божественная Система Чудес рухнет, из-за чего ангелы и демоны лишатся своего последнего преимущества, чем воспользуются младшие пантеоны, чтобы перераспределить зоны влияния. Ну или они попытаются это сделать, чему будет вынужден противостоять Король Душ. А ведь нынешний обладатель этого титула будет значительно сильнее всех предшественников, так как кроме мощи миллиардов душ, что собралась в Долине Криков, он получит и знания, коими владели жители Земли за прошедшие пятьсот лет.

— Ты собираешься... разрушить Покров Тайны? — глаза Дамблдора расширились в осознании масштабов грядущей катастрофы. — Это уничтожит цивилизацию.

— Нет, учитель, — мягко улыбнулся глава рода Блек. — Это сделает наш мир таким, каковым его задумывал Творец.

— Я не позволю тебе совершить задуманное, — директор школы чародейства и волшебства создал на стенах иллюзии городов людей, поселений нелюдей, гор и холмов. — Лишь посмотри, как этот мир прекрасен! И за него я жизнь готов отдать...

— Слова пусты: я не могу тебя понять, — отозвался красноглазый чародей.

— Тогда — умри, — словно тяжёлые камни сорвались с губ старика слова, а затем из палочки вырвался гудящий поток пламени.

— Тебе со мной не совладать, — эхом отозвался Блек, перед которым возник силуэт чёрного пса, глаза коего сияли алыми угольками, легко принявший на себя атаку волшебника.

С плеча Дамблдора вспорхнул феникс, тут же вспыхнувший алым огнём, чтобы переместиться за спину к врагу хозяина, но пёс распался тенями, чтобы последовать за птицей и, не позволив нанести удар по главе рода, сжал зубы на теле летуна, заставляя его распасться прахом. Впрочем, тут же Фоукс восстановился, ускользая от повторной атаки Грим...

Пока ручной феникс Дамблдора и хранитель рода Блек играли в смертоносную вариацию салок, перемещаясь сперва по залу, а затем и по всему замку, директор отправил в ученика дюжину заклинаний, что должны были пробить любую защиту, но врезались в тело появившегося прямо из воздуха духа, похожего на мужчину в куртке из волчьей шкуры с пушистым воротником, заправленными в сапоги тёплыми штанами, а также скучающим выражением лица, обрамлённого спутанными каштановыми волосами. Секунду спустя рядом с ним появилась девочка лет двенадцати, одетая в красное платье до колен, гольфы и зимние сапожки.

— Старк, копуша, ты чуть было не опоздал! — воскликнула напарница тёмного духа, силу которого старый волшебник даже ощутить не мог.

— Но не опаздал же, — невозмутимо ответил злой дух, почесав шею пальцами левой руки.

Всё это смотрелось настолько абсурдно, что Альбус не уследил за обстановкой, за что поплатился ударом копья в грудь, который нанесла кобыла из племени кентавров, красующаяся гривой зелёных волос, красными глазами и белой шерстью нижней половины тела. Наконечник оружия очередного тёмного духа прорвал защитные чары, повредил внутренние органы и пришпилил старика к гобелену, словно бы он был большой бабочкой.

— Три тёмных духа уровня младших божеств... Ты и вправду силён, ученик, — одними губами произнёс Дамблдор, роняя свою волшебную палочку на пол, где уже начала скапливаться лужа крови. — Пришло время преподать тебе последний урок...

В следующую секунду тело волшебника вспыхнуло пламенем, после чего он ударом увеличившегося кулака откинул от себя кентаврицу, заставив её духовную плоть покрыться волдырями. Многие считали, что мастер трансфигурации так и не стал анимагом, вместо этого используя специализированные чары, чтобы обращаться в разных существ... но на деле его вторая личина была такой, которую не принято показывать перед сообществом.

— Впечатляет, — заметил Сириус, продолжая стоять на одном месте, в то время как Старк бросился вперёд, хватая живое и плотное пламя своими руками, чтобы не дать ему напасть на мастера. — Вы действительно Великий Волшебник, учитель.

Сильнейший из "пустых", прошедший первичную трансформацию в аранкара абсолютно самостоятельно, кроме обычной физической силы применял и управление духовным давлением, но не прижимая огонь к полу, а стремясь сжать его со всех сторон (что было сложнейшим искусством контроля ауры). Ещё тяжелее тёмному богу стало от того, что живой огонь не потерял способность творить чары, чем активно пользовался в попытках освободиться.

— Финита, — выпустив заклинание из Старшей Палочки, Блек попал прямо в элементаля, коим стал старик. — Мне жаль, но пора заканчивать.

В любом ином случае заклинание не подействовало бы на Альбуса, но слишком уж много магии вложил в него Блек, да ещё и применил при этом "ключ", который Мать-Магия проигнорировать не могла. В результате, в захвате аранкара оказался старик, кости коего жалобно хрустнули под руками Старка, который не остановился на достигнутом и продолжил сдавливать чародея будто механический капкан.

Рот Дамблдора приоткрылся и по подбородку потекла кровь, а в синих глазах, потерявших свой былой блеск, отпечатался образ его ученика, рядом с коим вновь стояла кентаврица, готовая прикрыть хозяина своим телом.

— Простите, господин Сириус, — звонким, но полным вины голосом произнесла аранкар, мало чем уступающая силой мужчине, что наконец-то позволил телу врага упасть на пол. — Я вас подвела.

— Угу, — хмыкнула девочка, заложив руки за спину и выпятив грудь. — Бесполезное четвероногое.

— Лилинет, не стоит оскорблять друзей, — укоризненно глянул на вторую половинку души Старка Блек, чем заставил её обиженно надуться и отвести взгляд. — Неллиэль, Альбус Дамблдор был Верховным Магом не за красивые глаза. В конце концов... он сам готовился сразиться со своим бывшим другом полсотни лет назад. Я бы удивился, если бы всё прошло вообще без проблем. Ну а сейчас... пора пригласить в нашу дружную компанию ещё одного участника.

Произнеся последние слова, красноглазый мужчина направился прямо к гобелену, лишь на миг задержав взгляд на директоре школы, чтобы тут же потерять к нему интерес. Волшебная палочка в его руках вспыхнула золотом, кольцо и мантия последовали её примеру, а затем... они исчезли, превратившись в три ключа.

В то же время стена главного зала замка изменилась: сквозь превратившуюся в туман штукатурку (которую пронизывали каналы энергии, вплетённые одним из концов во множество защитных артефактов), проступили очертания бронзовых ворот с тремя замками. Впрочем, главу рода Блек это словно бы и не удивило, так что он деловитыми движениями вставил ключи в скважены, подозвал своих помощников, а затем они одновременно провернули механизмы.

Ключи вновь вернулись в форму волшебной палочки, кольца и мантии, что заняли свои места на кисти и плечах чародея, а тяжёлые даже на вид створки открылись, предоставляя взглядам кажущийся бескрайним зал, в котором неподвижно висела геометрическая фигура, количество углов которой каждое мгновение казалось иным нежели прежде.

— Это... Мать-Магия? — осторожно спросила девочка, краем сознания ощутившая холодное, безразличное внимание существа, что не имело ни желаний, ни воли.

— Именно так, — шагнув вперёд, Сириус-Айзен создал под ногами платформу из плотных духовных частиц, с восхищением и долей жалости глядя на рукотворного бога, вынужденного быть рабом потомков своих создателей, при этом даже не осознавая своей роли. — Пришло время исправить одну маленькую несправедливость... Осознай Себя!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Омакательная 2

(Место неизвестно. Время неизвестно).

Над деревней на полторы сотни семей, каждая из которых жила в собственном доме с электричеством, в лучах заходящего солнца поднимались столбы дыма. В небе кружили чёрные точки существ, похожих на огромных воронов, по земле же бежали монстры, напоминающие человекоподобных волков с гипертрофированными лапами-руками, среди коих встречались и медведи (они выныривали из леса на опушку и бросались к деревянной стене, на которой стояли немногочисленные защитники с ружьями, бутылками с зажигательной смесью, топорами, молотами и мечами).

Если бы атака происходила только с земли, ну или противников было меньше, то жители деревни сумели бы отбиться, но... жизнь не терпит сослагательных наклонений. Гигантские птицы, швыряя в маленькие двуногие фигурки острые перья, что словно дротики пробивали крыши домов и глубоко вонзались в стены, не позволяли и головы поднять, а если кто-то всё же решался высунуться — пикировали с небес и подхватывали жертву лапами, чтобы разодрать когтями и клювом.

В это самое время похожие на волков и медведей существа, неся большие, но совершенно не критичные потери от пуль и взрывов, уже добрались до единственной ощутимой преграды и стали ломать ворота...

В некотором отдалении от сражения, среди вековых деревьев и в тени густой листвы переплетающихся ветвей, пространство дрогнуло, натянулось и разорвалось, образуя дыру диаметром в пару метров с неровными краями. Прореха находилась на высоте полуметра от земли и из неё веяло холодом, в то время как сама она втягивала в себя тепло и саму жизнь этого мира.

Из портала вышел мужчина в свободном чёрном одеянии, голову коего накрывал глубокий капюшон, из-под которого выглядывал клюв маски чумного доктора. Без какого-либо напряжения он стоял на воздухе, в то время как дыра за его спиной стала затягиваться, пока наконец не исчезла окончательно, в результате чего уже ничто не напоминало о её существовании меньше чем через полминуты.

— Какой высокий негативный фон, — прозвучал голос Виктора, приглушённый маской, после чего он приземлился на землю и, почувствовав под ногами твёрдую опору, неторопливо пошёл в сторону источников возмущения в нейтральном духовном поле.

К тому моменту как Франкенштейн вышел из леса на опушку, чёрные существа с белыми костяными масками вместо морд, украшенные кажущимися зловещими выростами на суставах и хребте уже проломили стену и ворвались в поселение. Защитники ещё продолжали сражаться, но было заметно то, что дерутся они не за гражданских, что прятались в домах и подвалах, а исключительно за самих себя, так как о большем и задуматься не успевали.

— Пустые... материальные? — склонив голову к правому плечу в задумчивости, учёный применил несколько рунных заклинаний познания и констатировал: — Материальные пустые. У местного творца отвратительный характер, раз он решил поселить смертных и непрерывно развивающихся монстров в одном мире.

В общем-то доктор и сам мог бы сделать обитателей Хуэко-Мундо материальными, что позволило бы им бесконечно долгий срок обитать в мире живых, но... это не имело смысла. Подобное можно было использовать только для того, чтобы полностью истребить цивилизацию, для чего можно было применить куда более эффективные и менее затратные во всех областях средства.

С другой стороны Виктор был заинтригован тем, что на поселение нападали однообразные материальные духи, состоящие из псевдоматерии. Удалённое обследование позволило понять, что их отличия настолько минимальны, что одного от другого можно было отличить разве что по шрамам, расположению шипов или размеру.

"Может ли быть, что эти существа имеют искусственное происхождение? Во всяком случае это более логично, нежели применение классического метода размножения. Учитывая же, что у них нет характерных дыр, но при этом уровень развития равняется низшим злым духам, можно предположить, что у данных особей нет необходимости пополнять запасы энергии за счёт пожирания друг друга. Могут ли они становиться сильнее поедая людей? Вероятно "да". Если нет постоянных потерь сил, а восполнение энергии наоборот присутствует, то выходит... что эволюция происходит постоянно. Нужно изучить этот феномен", — все эти размышления пронеслись в голове Франкенштейна за какие-то секунды, которые потребовались ему для того, чтобы поднять левую руку и направить указательный палец в небо над селением.

Секунда концентрации потребовалась на то, чтобы создать восемь дуг, которые перекрещивались в одной точке, после чего их пересекли три концентрических круга. Прошла ещё секунда и сперва десятки, а затем и сотни стрел из позитивной духовной энергии устремились к стае воронов. Жертвы, невзирая на свою материальность, а может быть и из-за неё, не сумели вовремя отреагировать и оказались поражены множеством снарядов, буквально растворяющих их плоть в местах соприкосновения.

"И всё же техники квинси весьма полезны в те моменты, когда нужно поразить множество слабых целей", — отметил учёный, после чего отпустил восьмилучевую звезду, позволив ей полететь вверх и вперёд, чтобы зависнуть над деревней и начать разворачиваться.

Спустя ещё пять секунд в воздухе уже висела фигура диаметром в сотню метров, сияющая словно лампа дневного света. Находящиеся внизу люди и монстры, которые ощутили опустившееся на них духовное давление, с трепетом, страхом или яростью подняли взгляды... чтобы увидеть как пошёл дождь.

Стрелы, благодаря рунам притягивания к скоплениям негативных духовных частиц, расчерчивая пространство белоснежными всполохами безошибочно поражали волков и медведей, что начинали распадаться чёрным дымом от одного-двух попаданий. Единственный действительно уникальный монстр, состоящий из сросшихся лошади и всадника с копьём (по всей видимости... обладающий разумом и возглавляющий орду), попытался сбежать используя свою высокую мобильность, чего ему сделать так и не удалось.

"Вот и чудно", — испустив в пространство поисковую волну, доктор не обнаружил иных источников угрозы, после чего отменил своё заклинание и зашагал к деревне.

Следовало наладить контакт с туземцами, что будет легче всего сделать именно сейчас, когда они ещё испуганы и растеряны. Кроме того, если оказать услуги целителя, то можно ещё сильнее втереться в доверие к спасённым...

...

"Человеческая глупость безгранична", — мысленно констатировал Виктор, сидя за одним из столов в деревенском трактире, вместе с двумя пользователями духовной энергии, которые называли себя Охотниками (но являлись необычными подчиняющими, силы коих опирались на позитивную энергетику, близкую к шинигами, а не негативную их природных врагов).).

Помещение занимало две трети первого этажа, тогда как второй этаж был отдан под комнаты для постояльцев. Тяжёлые деревянные столы и грубые стулья выглядели неказисто, но внушали уверенность в своей надёжности, да и подчёркивали средневековый антураж. Кто-нибудь другой мог сказать, что из обстановки выбиваются электрические лампы, висящие над каждым из столов, барная стойка с телевизором и несколько плакатов с популярными звёздами на стенах, но... для Франкенштейна, участвовавшего в создании куда более продвинутых техномагических устройств, всё это было обыденностью.

— ...Мы познакомились на первом задании после академии, — увлечённо вещал фавн по имени Нарцисс, являющийся человеком среднего роста, с азиатскими чертами лица, парой лисьих ушей и живыми зелёными глазами, одетый в чёрный жилет поверх оранжевой рубашки и красные штаны.

Доктор слушал рассказчика со всей возможной внимательностью, анализируя каждое слово и не забывая незаметно для собеседника проводить поверхностное обследование. Сидящая рядом с ними черноволосая девушка с европейской внешностью, одетая в короткие шорты и кофту с капюшоном салатового цвета была более молчаливой, предоставляя своему напарнику налаживать контакт, чему тот был только рад (ему было искренне приятно общаться с человеком, совершенно не обращающим внимания на звериные атрибуты внешности).

В зале было немало и других жителей посёлка, преимущественно являющихся чистокровными людьми, но они старались держаться подальше от троицы охотников, к коим причислили и Виктора. При этом от гражданских ощущались искренние благодарность, гордость, печаль за погибших, лёгкая опаска... Аналитические ИД сделали вывод, что селяне попросту стараются не подворачиваться под неосторожные движения существ, которые могли неловким действием сломать руку взрослому мужчине.

"Какой же странный мир. Здесь соседствуют между собой люди и фавны, которые тоже являются людьми, но с генетическими дополнениями, а также материальные злые духи, почти вся духовная сила коих тратится на поддержание псевдоматерии. Фактически, они не отличаются силой и прочностью от обычных зверей... по крайней мере — на низких ступенях развития. И их много", — учёный отпил из стакана с медовухой, который принёс бармен "За счёт заведения", при этом не забывая вовремя кивнуть на очередную эмоциональную реплику источника информации.

Мысленно порадовавшись способности встроенных в мозг ИД запоминать и анализировать информацию, благодаря чему изучение языка не заняло сколь-нибудь много времени, доктор вернулся к осмыслению уже узнанного. А обдумать действительно было что: в мире Ремнант, который создали драконы уровня Великого Красного и Дракона Бесконечности, которые разочаровались в своём творении и бросили его на произвол судьбы, имелось три заселённых материка с четырьмя королевствами на них, а также один, где обитали только так называемые "существа грим", которые очень сильно напоминали пустых. Разумные же жители делились на людей и фавнов: первые ничем внешне не отличались от знакомого человечества, а вот вторые обладали усиленным слухом, зрением, рефлексами... ну или какими-то иными чертами, характерными для тотемного животного.

"Какое глупое разделение. Тогда бы назвали их просто "люди" и "нелюди", что куда лучше описывало бы положение дел хотя бы с точки зрения психологии. Если же смотреть с научной точки зрения, то люди и фавны — это один биологический вид, часть которого подверглась влиянию неполных тотемных преобразований. Хм... А ведь если обучить того же Нарцисса полноценному контролю духовного тела, то он может научиться как убирать свои уши, так и полностью перевоплощаться в зверя. Насколько я вижу... в его генах заложен этот механизм, пусть и находится в спящем состоянии. Интересно-интересно... Неужели местные фавны — это потомки перевёртышей? Или же какой-то эксперимент людей, желавших создать для себя слуг-солдат?", — разумеется, оповещать собеседников о своих выводах Франкенштейн не спешил, вместо этого всё сильнее ускоряя своё субъективное время, чтобы иметь возможность лучше исследовать вопрос.

Нарцисс был интересен не только тем, что теоретически мог стать тотемным перевёртышем, которых волшебники, поклоняющиеся Мать-Магии называют анимагами, но и своим состоянием подчиняющего. Позитивная энергия молодого мужчины не только укрепляла и усиливала его тело, но и выходила чуть-чуть за его пределы, создавая дополнительную защитную плёнку, которой можно было манипулировать едва ли не интуитивно (с её помощью можно было укрепить кусок хлеба, чтобы забивать им гвозди). К сожалению своего полного подчинения, называемого в этом мире проявлением, он ещё не открыл, да и стандартные техники своих коллег с Земли не использовал.

"Никакого стремительного шага вроде техник перемещения шинигами; никакого подчинения стихий... Это Нарцисс — бездарность, или же в этом мире попросту не задумывались, как ещё можно использовать подчинение духовного тела?", — данный вопрос Виктор тоже придержал при себе, не желая портить отношения с неплохими людьми.

Возвращаясь к теме разделения на расы, учёный считал более логичным относить и людей, и фавнов в одну большую группу. Если же всё же утруждать себя распределением разумного населения Ремнанта на подгруппы, то обычное человечество было бы правильнее назвать фавнами без выраженных черт, подходящими для интеграции в любую из ветвей перевёртышей (черты тотема, передающиеся потомству через гены, не встретив сопротивления от конкурента могли стать сильнее).

Что же до существ грим, то они были более или менее похожи на привычных злых духов, пусть и материальных, которые делились на низших, являющихся основной массой, гиллианов, достигших второй ступени эволюции, на которой они получают возможность управлять младшими сородичами, адьюкасов... Впрочем, новые знакомые ещё не встречались с полноценно разумными грим, которые не сильно отличаются от человека ростом, но обладают куда большими чем у менее развитых собратьев силой и скоростью. Однако же Франкенштейн предполагал, что где-то такие монстры обитают, а возможно и служат какому-нибудь вастер лорду, создавая свою собственную цивилизацию.

"Если они не подвержены регрессу, то подобное вполне возможно", — отметил про себя учёный, впервые за долгое время вновь ощутивший азарт исследователя...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Омакательная 3

(Время неизвестно. Место неизвестно).

В ходе своих путешествий и исследований Виктор понял, что и пространство, и время — это величины относительные. Имея знания и инструменты воздействия он мог как увеличивать расстояние между отдельными объектами, при этом не прикасаясь к ним, так и ускорять-замедлять течение процессов в отдельной области.

Франкенштейн выдвинул теорию, что измерение времени должно происходить относительно самого медленного события, которое не отличимо от стазиса, но при этом им в полной мере не является. Впрочем, даже это можно считать условной точкой отсчёта, так как если ускорить собственные процессы мышления и энергетического обмена, то можно довести себя до состояния, когда весь остальной мир буквально замирает (что оказалось не таким уж и сложным действием, после изучения сил Кощея, которые использовали схожие принципы).

Ускоряя своё тело на уровне частиц, из-за чего увеличивалось и энергопотребление, учёный ограничивал воздействие пределами своей материальной оболочки, обволакивая её защитным полем. Благодаря эффекту вибрации, он научился бежать со скоростью, при которой взгляд среднестатистического человека не замечал даже росчерка в пространстве, да и за счёт "раздвигания" молекул, движущийся на подобных скоростях объект не создавал ударную волну, что приносила бы разрушения схожие с цунами.

Из-за разницы скорости движения духовных и жизненных частиц внутри поля ускорения и за его пределами, на границе взаимодействия образовывались эффекты, похожие на всполохи молний. При этом чем быстрее двигался доктор, тем ярче становились окутывающие его разряды, что не вредили своему создателю, но при определённых условиях могли стать опасны для твёрдых объектов. От молний можно было избавиться, если окружить себя полем поглощения разогнанных духовных и жизненных частиц, ну или их можно было перенаправлять, используя в качестве оружия (чем-то это напоминало технику капитанов второго отряда Готей Тринадцать, но в более безопасном для пользователя варианте за счёт общего ускорения всех систем).

Благодаря своим запасам духовной энергии, что более чем за триста лет жизни стали весьма внушительными даже по меркам капитанов шинигами, Виктор мог поддерживать поле ускорения, делающее его быстрее в три-четыре раза почти неограниченно долго. Вообще, он давно был уверен в том, что духовные существа могли бы жить на совершенно иных скоростях, нежели смертные, но сперва им не хватает для этого энергии, а затем возникает чисто психологическое ограничение: в конце концов в боевых условиях, используя ту же поступь, капитаны ориентировались намного лучше чем квинси или подчиняющие. Третьей же причиной может быть желание комфортного сосуществования с более медленными слабыми духами, которые в ином случае казались бы застывшими в желе мухами.

Впрочем, Франкенштейна не смущало то, что мир вокруг него замедлялся по мере собственного ускорения: благодаря встроенным в мозг ИД, он спокойно общался с окружающими, получая информацию в удобном для себя виде. Что же касалось необходимости ждать, пока собеседник закончит свою растянутую в восприятии учёного речь, он просто отвлекался на осмысление иных данных, начиная от анализа обстановки, заканчивая теоретическими построениями моделей боя, составления заклинаний или планирование дальнейших действий. Именно благодаря этому "внезапные" нападения почти перестали быть угрозой, улучшилось чтение эмоций и прогнозирование мотивов, в то время как в боевой обстановке скупые движения начинали казаться противнику признаком невероятного мастерства, позволяющего увернуться от пули просто отклонив голову...

...

— А-а-а-а!.. — одетый в чёрную футболку с рисунком сияющей розы, штаны от военной формы лесного камуфляжа и сапоги, юноша злобный со взором горящим... и полыхающим алым сиянием клинком мчался на Виктора, собираясь его разделить на двух менее значительных людей.

"К твоему сожалению — учёные не делятся", — мысленно заявил Франкенштейн, отклоняя корпус влево и разворачивая торс вправо, чтобы пропустить клинок, с коего сорвалась разрушительная энергетическая атака, способная разрушить стену кирпичного дома, в каких-то сантиметрах от своей груди.

Лёгкий пинок правой стопой в левую голень парня с бычьими рогами, а затем тычок пальцем под рёбра, пусть и были ослаблены активной аурой, но оказались достаточными, чтобы жертва кубарем покатилась по полу просторного ангара, согнувшись в позу эмбриона. Впрочем, праздновать победу было рано, так как спустя три десятых секунды превратившийся в хлыст меч попытался снести доктору голову, на что тот просто присел на одной ноге, пропуская нелепое оружие над макушкой, чтобы затем крутануться волчком, пяткой той же ноги, которой подбил голень быка, врезать в лицо попытавшейся подкрасться со спины кошки.

Аура, являющаяся необычным подчинением позитивной духовной энергии, которая не только укрепляет и усиливает тело пользователя, но и окутывает его тонкой защитной плёнкой, спасла свою владелицу от серьёзных повреждений, но ярко сверкнула в месте попадания. Вообще, сперва Виктор принял покров охотников за особую защитную технику, вроде тех, которые использовали квинси его мира, но на деле оказалось, что это даже не навык, а некая особенность самой души, возникающая в момент пробуждения силы кем-то другим.

"Духовные частицы вырываются из тела, но не отправляются в свободный полёт, а создают поле, принимающее на себя часть урона. При этом данная защита прочнее самого тела, даже напитанного энергией, и восстанавливается за счёт внутренних ресурсов. Правда в энергетическом спектре обладатели этой особенности превращаются в своеобразные лампочки, как светлячки, что привлекает так называемых грим", — сторонние размышления не помешали Франкенштейну перехватить цепь со звеньями в виде ножей, чтобы сцепить её с кнутом-рапирой, а затем позволить вновь бросившемуся в лобовую атаку быку самому зацепиться за неожиданное препятствие.

Лишь четверо членов организации, именующей себя "Белый Клык" ещё оставались на ногах, в то время как стрелки с автоматами корчились на полу от электрических разрядов, ну а бойцы ближних дистанций лежали на полу в живописных позах. При том, что учёный вышел один против полусотни фавнов, основные усилия ему приходилось прикладывать для того, чтобы не дать своим противникам перебить друг друга "дружественным огнём".

Привычка местных подчи... охотников использовать необычное оружие, сложное как в освоении, так и в обслуживании вызывала у доктора недоумение. Он, конечно же, помнил о различных шикаях шинигами, при активации коих обычные катаны могли превращаться в совершенно нелепые на первый взгляд предметы, что ничуть не умоляло их эффективность в бою, но... эти трансформирующиеся технологичные игрушки, коими обладали жители данного мира, ни в коей степени не являлись даже предметами полного подчинения. А это в свою очередь влекло за собой вывод, что они добровольно увеличивают сроки обучения, снижают свою боевую эффективность, в случае работы с незнакомыми ранее разумными вынуждены рассеивать внимание, дабы не подставиться под удар союзника.

"И это не говоря о том, что чем более сложен механизм, тем выше вероятность его поломки", — дополнил свои наблюдения доктор, продолжая ускользать от нападок последней четвёрки белоклыковцев.

Ещё одной забавной особенностью охотников можно было назвать то, что им приходилось тренироваться, чтобы создавать духовное давление. По сути, из-за их защитной плёнки, в коей оседают "излишки" духовной энергии, то, что у обычных подчиняющих или шинигами является признаком низкого контроля, превратилось в достаточно требовательный к пользователю навык.

Ну и личные подчинения, которые называют "полное подчинение", для чего на родине Франкенштейна использовали некий дорогой для человека предмет, охотники именуют проявлениями, основанными на собственной душе. С одной стороны — это удобно, так как позволяет не беспокоиться об утрате своего "ключа" активации, но с другой стороны — из-за прямого использования проявления без посредника, местные жители вынуждены пользоваться сторонними предметами в качестве оружия...

— Сдохни! — взревел молодой бык, нанося удар параллельно земле на уровне бёдер доктора, на что тот воспользовался чуть большим ускорением и... просто перешагнул клинок. — Невозможно...

Не дожидаясь дальнейшей реакции, учёный в очередной раз единственным прикосновением сменил движение кнута-лезвия, заставив его обмотаться вокруг шеи девушки с кошачьими ушами, от чего испуганно вскрикнула владелица этого оружия, имеющая тотемное сродство с хамелеонами. Кошка тоже испугалась, широко распахнув свои глаза, а вот молодая женщина с тигриными ушами попыталась воспользоваться "заминкой" доктора и бросилась в атаку со спины...

"Как предсказуемо", — отметил Виктор, перехватывая руку рогатого юноши, дёргая его на себя и подставляя под удар в спину (этого его аура уже не выдержала).

— Адам! — вскрикнула девушка-кошка, успевшая освободить свою шею, за что тут же была вознаграждена попаданием живого снаряда, пинком отброшенного Франкенштейном.

...Кроме всего прочего учёный узнал, что в этом мире существует такая вещь как прах, представляющий из себя высокоструктурированную духовную энергию в виде кристаллов кварца, ну или иных веществ. Залегает этот материал в местах скопления стихийных духов, что наполняют вещество собственной силой, придавая ему "окрас" и свойства огня, молнии, воды...

Довольно забавным доктор считал факт, что жители этого мира, во всю использующие прах как источник энергии едва ли не для всего, что создают, начиная от простейших обогревателей и заканчивая проекторами твёрдого света, что искренне вызывали уважение к их изобретателям, так и не поняли то, откуда этот ресурс берётся и что из себя представляет. Нет, химический состав материала они исследовали "от" и "до", но вот понять, что именно придаёт ему те или иные свойства не смогли. С аурами, что используются уже не первую тысячу лет, ситуация примерно та же: их природа непонятна, но способы использования известны.

"Почему сверкают молнии? Это Зевс гневается", — саркастично подумал учёный, впечатывая объятый молниями кулак в живот тигрице.

Молодая женщина согнулась едва ли не пополам, её аура вспыхнула и рассыпалась, после чего тело прокувыркалось по полу и замерло в нелепой позе. Со стороны могло бы показаться, что она минимум травмирована, но за счёт наполняющей тело духовной энергии серьёзных повреждений удалось избежать.

— Осталась только ты, — заметил Виктор, посмотрев на побелевшую девушку-хамелеона.

— Я... — оружие выпало из ослабевших рук той, кто увидела картину избиения лучших бойцов организации одним-единственным противником, что для этого не использовал ни оружия, ни каких-то невероятных техник боя, действуя крайне экономно и эффективно лишь собственным телом и слабыми молниями (впрочем, находившиеся под трубой системы пожаротушения стрелки, могли бы не согласиться с данной характеристикой создаваемых Франкенштейном разрядов). — Я сдаюсь.

— Хорошо, — спокойно отозвался мужчина, закладывая руки за спину и направляясь к выходу из ангара. — Назначаешься моим помощником. Жду отчёт о делах организации через час и... позаботься о том, чтобы остальным оказали медицинскую помощь.

Учёный мог бы и сам заняться раненными, если бы там действительно было что-то серьёзное. Однако же сейчас, выиграв бой за право лидерства, он предпочёл временно самоустраниться, чтобы дать новоявленным подчинённым прийти в себя и осмыслить произошедшее.

"Какая глупая система: любой фавн может бросить вызов верховному лидеру, чтобы занять его место. Вот так и получается, что вместо талантливых администраторов и умелых управленцев на вершину взбираются амбициозные недоумки, всю жизнь только и занимавшиеся тем, что махали тяжёлыми железками. Ну да ничего: всё это ещё можно исправить", — кивнув своим мыслям, доктор дал ИД задание составить план развития "Белого Клыка", чтобы одновременно получить уважение у народа, политическое влияние, ну и попутно не превратиться в простых расистов-террористов.

Впереди его ждали эксперименты по выращиванию высококачественного праха в лабораторных условиях, что позволит организации, во-первых, получить стабильный источник дохода, во-вторых, обеспечит энергетическими ресурсами, в-третьих, заинтересует молодёжь новыми перспективами возвышения своего народа. Ну и, разумеется, необходимо было выяснить причину, по которой духовные частицы в этом мире предпочитали не витать в пространстве свободно, а кристаллизоваться, тем самым побуждая к росту тот же кварц, являющийся даже не вместилищем, а материальным проявлением силы.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Омакательная 4

(Место неизвестно. Время неизвестно).

— Десять минут до цели, мальчики и девочки! — широким шагом войдя в десантный отсек бронированного авианосца "Утюг", объявил Адам. — Поправьте свои подгузники и подвяжите слюнявчики, чтобы в самый ответственный момент не оконфузиться. Мы выходим сразу после артподготовки!

Ответом ему стали вялые смешки, за которыми последовали звуки извлекаемых из ножен виброклинков, которые прочно вошли в экипировку бойцов "Белого клыка"... после очередной смены власти, что привело и к смене курса организации. Защёлкали предохранители на автоматах и винтовках, со стороны гранатомётчиков послышалось весёлое улюлюканье...

"Полгода муштры и эти "герои" уже чувствуют себя непобедимыми. А ведь нас ждут не мелкие стычки со стаями гримм, а практически полноценная война", — задумавшись о том, чтобы одёрнуть подчинённых, фавн-бык решил, что можно дать им порадоваться в последние минуты перед столкновением (всё же хорошие эмоции могли хоть немного помочь при контакте с тёмными тварями).

Шумно ступая по металлической решётке, что заменяла в этом помещении нормальный пол, старший офицер ЧВК "Белый клык" направился к находящимся в противоположной от входа стене створкам, за которыми было только открытое небо. Его высокие сапоги с толстыми подошвами, подбитыми металлом, отлично сидели на ногах и не стесняли движения, позволяя в полной мере пользоваться высокой подвижностью и наносить сокрушительные удары пятками и носками; заправленные в голенища свободные штаны из плотной ткани, укреплённой вшитыми нитями неизвестного фавну происхождения, сами по себе обеспечивали неплохую защиту, но дополнительные керамические пластины ещё больше увеличивали этот показатель; надетый поверх эластичной водолазки, обеспечивающей неплохую терморегуляцию бронежилет имел множество кармашков; в шлеме с полупрозрачным забралом имелись прорези для рогов, встроенные устройство связи, кислородный баллончик, налобный фонарь. Из оружия на боку висел вибромеч, которым пришлось заменить свой старый клинок, на ремне за спиной висел автомат, на правом бедре крепился подсумок с гранатами...

Все фавны, находящиеся в десантном отсеке были одеты почти одинаково, и лишь рисунки на шлемах и наплечниках отличались, демонстрируя принадлежность к отряду и звание. Кто-нибудь мог возмутиться тем, что новый лидер отнял у них право на самовыражение в бою, заставив быть похожими на бойцов армии Атласа (самого северного королевства, со столицей в одноимённом городе-крепости), но более умные члены команды понимали, что далеко не от хорошей жизни подражали охотникам, что могли личной силой отстоять желание носить красочные наряды и вооружаться причудливыми трансформирующимися устройствами. В конце концов те, чьи проявления действительно требовали индивидуального подхода к подбору снаряжения, а также большинство мастеров, владеющих нестандартным вооружением на достаточном уровне, либо остались охранять базу и подконтрольные поселения, либо находились в отрядах спецназа.

Адам и сам мог бы стать одним из членов специальных групп, но предпочёл остаться со своими подчинёнными, которые медленно но верно учились пользоваться силами по новым методичкам. Благодаря этому сейчас он возглавлял десант, готовящийся нанести удар по силам главного врага, а затем служить заслоном, коему придётся сдерживать натиск противника пока лидер устраняет главную цель.

— Как ты, Блейк? — остановившись рядом со своей девушкой, которая вместе с сокомандниками сидела на одной из длинных скамей, служащих местом отдыха для оперативников, с едва уловимой теплотой в голосе спросил молодой мужчина.

— В полной готовности, Адам, — подняв взгляд на своего командира, фавн-кошка улыбнулась ему, что было видно через полупрозрачный шлем (символ того, что им больше не нужно скрывать свои лица, так как они не стыдятся того, кем являются). — Я справлюсь.

— Я в этом не сомневаюсь, — заверил подругу фавн-бык, краем сознания отмечая то, что во внешности дочери позапрошлого главы "Белого клыка" теперь можно углядеть куда больше звериных черт её тотема, что выражалось как в чуть удлинившихся клыках, так и вытянутых зрачках янтарных глаз.

"Талант", — промелькнуло в голове Адама, стоило вспомнить тот случай, когда Блейк заявилась в их комнату в образе крупной кошки, похожей скорее на маленькую пантеру (контролировать свой размер в звериной форме она пока что не научилась, из-за чего страдал шпионский потенциал).

Сама же бывшая диверсантка и... убийца (пусть её жертвами и были только члены службы безопасности ПКШ, с которыми они сталкивались на миссиях по краже праха или освобождению фавнов из шахт) чувствовала себя счастливой. До прихода Виктора Франкенштейна, который походя раздавил сопротивление лучших бойцов "Белого клыка", уже начала разочаровываться в целях организации, как и тех методах, которыми они достигались. И пусть до мыслей о дезертирстве было ещё далеко, но уверенность в своей правоте была поколеблена.

Доктор, не считаясь с чужими желаниями, жёстко подавляя инакомыслие (разгром нескольких радикальных группировок, желавших отделиться от организации, стал примером для многих) перестроил БК в нечто совершенно новое. Речи о том, что пора прекратить мыслить категориями рабов, которые не хотят становиться свободными, а желают получить собственных рабов, были неприятны и били по чувствам фавнов, но кроме обвинений в том, что клыковцы желают заменить один расизм на другой, учёный предлагал очень многое... начиная от технологий производства высококачественного праха, заканчивая раскрытием внутреннего потенциала фавнов.

"Люди? Кто такие люди? Лишь фавны, не имеющие собственных тотемов. Что они могут нам дать, чего мы не можем получить собственным трудом?", — мысленно повторяла слова нового лидера БК Блейк, чувствуя как в её душе нечто яростное отзывается на эти слова удовлетворённым урчанием.

Тренировки по пробуждению внутреннего зверя с его последующим подчинением, за которыми последовали уроки частичной и полной трансформации, позволяющей увеличить силу и скорость, вместе с чем дающей увидеть мир в ином цвете... были сложными. Однако же девушка справилась с этим одной из первых, в то время как её парень до сих пор находился на стадии промежуточной формы (за что его называли минотавром).

"Белый клык" переквалифицировался в охотников на гримм, которые зачищали территорию вокруг малых поселений людей, отрабатывая навыки по владению новым оружием и командной работе. Остров фавнов они полностью освободили от тёмных тварей, после чего на захваченных территориях начали строиться жилые города, производственные комплексы, башни удалённой связи, школы, больницы... К сожалению, собственных специалистов во многих направлениях им не хватало, но Франкенштейн находил людей, готовых работать и учить за деньги, при обеспечении безопасности им и их семьям.

Частная военная компания и праховое производство высококачественных, крупных и достаточно дешёвых кристаллов, сделали БК новое имя, в считанные месяцы изменив картину в мире. Владелец ПКШ и многие другие предприниматели уже подняли вой о том, что фавны вновь готовятся к большой войне, так как они уже сейчас начали терять прибыли и почти бесплатную рабочую силу, тонкими ручейками устремившуюся на родину, наконец-то способную предложить работу, обеспечить безопасность и дать будущее детям. Впрочем, не всё шло гладко и на самом острове встречались противники нового режима, одни из коих требовали вернуться к террору, а другие хотели просто жить в своём тихом уголке, чтобы их никто не трогал.

"Когда накатывает волна перемен, её необходимо обуздать и направить, чтобы не оказаться погребённым под ней", — промелькнула в голове фавна-кошки очередная фраза, которую говорил Виктор Франкенштейн, голос коего теперь вещает на нескольких радиоволнах в перерывах между музыкальными программами...

Загудела тревога и под потолком вспыхнули красные лампы, а затем за стенами десантного отсека зазвучали выстрелы пушек и взрывы. Бойцы ЧВК БК, сражающиеся как за идею, так и за официальную зарплату, повскакивали со своих мест и развернулись к выходу. Тут же скамьи, служившие сидениями для мужчин и женщин некогда радикальной военизированной группировки, стали опускаться и сливаться с полом, в качестве напоминания о себе оставляя только полосы металла на фоне решётчатого покрытия.

— Встретимся внизу, — произнёс Адам, перехватывая автомат обеими руками, поворачиваясь к своим подчинённым.

— Я буду первой, — усмехнувшись, Блейк показала своему парню, как всегда уверенному и непоколебимому, надёжному словно каменный монолит, кончик розового языка.

"Мерзавка", — мысленно хмыкнул фавн-бык, тут же концентрируясь на своей задаче.

— Фавны! — усиленный динамиком голос разнёсся по десантному отсеку, заставляя мужчин и женщин посмотреть на своего лидера. — Сегодня мы идём в бой, из которого любой из нас может не вернуться обратно. Враг жесток, бесстрашен, а его численность столь огромна, что её не удаётся достоверно определить... Но разве это причина сдаваться?! У нас появился шанс на то, чтобы избавить весь мир от врага, что столетиями... тысячелетиями угнетал фавнов и людей. Но если люди смирились... испугались и спрятались в своих городах-крепостях, откуда выкидывают всех тех, кому не хватает места в этих гигантских муравейниках, то мы не такие трусы! У нас есть шанс вписать свои имена в историю, обезопасить наших детей и внуков... Достойна ли эта цель, чтобы отдать свои жизни пытаясь? Нет!

Удивление, которое повисло в воздухе можно было ощутить физически, но оскалившийся Адам тут же доказал, что не струсил в последний момент, проревев во всю мощь голоса:

— Эта цель достойна того, чтобы победить и выжить!!! Вы со мной?!

Рёв сотен глоток стал ему ответом и Блейк, стоявшая совсем близко к оратору поймала себя на том, что кричит вместе со всеми, вскинув сжатый кулак к металлическому потолку. И даже грохот орудий "Утюга" будто бы стал тише, словно устрашившись решимости тех, кто шли в самое логово древнего врага всех живых существ их родного мира...

Сияние ламп сменилось с красного на зелёное, створки открылись и взглядам фавнов предстал вид на чёрную землю, изрытую воронками взрывов, а местами всё ещё пылающую огнём зажигательных боеприпасов. С мрачных фиолетовых небес падали разорванные туши гигантских птиц, грифонов, иных крылатых гримм, что попали под залпы скорострельных турелей корабля.

Глубоко вдохнув Адам резко шагнул в небеса, тут же ощутив как ему в лицо ударил встречный ветер, попытавшийся закружить мужчину словно опавший листок. Однако же он справился с тем, чтобы сохранить ориентацию в пространстве, и даже нашёл в себе силы взглянуть наверх, туда где серо-стальная громада "Утюга", похожего на настоящий перевёрнутый утюг без ручки, длина коего составляла семьсот метров, из бортовых автоматических орудий утюжил землю, буквально выжигая стаи гримм. Дымные следы ракет, запущенных в монстров-гигантов, обрывались яркими цветками взрывов, а звенья "Крестолётов", коими управляли немногочисленные пилоты БК, не позволяли противнику приблизиться к временно беззащитным десантникам.

— Включить гравитационные генераторы и твёрдосветовые щиты, — скомандовал через встроенный микрофон фавн-бык, тут же следуя собственным словам, пальцами правой руки переключая рычажки на широком поясе.

Падение почти сразу замедлилось, да и воздух перестал пытаться сдуть Адама, наткнувшись на тонкую жёлтую прозрачную преграду. Впрочем, вскоре защиту пришлось отключить, чтобы воспользоваться ракетным ранцем, предназначенным для подруливания во время высадки.

— Победа будет за нами! — вскинув автомат, Адам разрядил подствольный гранатомёт в приближающегося ворона, с удовольствием отметив как разлетается на куски его псевдоплоть...

...

Бесшумно скользя по широким коридорам с высокими потолками, тёмными стенами и картинами, изображающими мрачные виды, Сиенна Хан думала о том... как вообще до этого дошло. Она — бывший лидер "Белого клыка", сейчас исполняла роль главы личного отряда Виктора Франкенштейна, который растоптал всё то, во что верили её союзники и к чему они стремились прежде.

"Убедить людей, что мы являемся такими же как они и выпросить помощь? Взять в руки оружие и показать, что мы не потерпим пренебрежения к себе? Ха-ха... Хотела бы я увидеть лицо Шни, когда он узнал об оттоке фавнов из Атласа и других королевств", — женщину-тигрицу бесило то, что за своей борьбой за права фавнов в обществе людей, они даже не заметили того, как сами себя выставляли сперва слабыми просителями, а потом и дикими зверями... в худшем смысле этого слова.

С другой стороны, без технологии выращивания кристаллов праха высокого качества, которые шли не только на нужды поселений фавнов, но и продажу, у них не было бы ресурсов для массового строительства, зачистки земель, находящихся под контролем гримм, как и многого-многого другого. Но в то же время, стоило только остановиться и подумать, как становилось совершенно очевидно, что если бы они сконцентрировались не на попытках выпросить-завоевать права, равные людям в их королевствах, а сосредоточили все усилия на строительстве своего собственного, то через поколение-два можно было добиться значительного увеличения уровня жизни, а затем и признания людей (ведь сложно игнорировать государство с собственными армией и промышленностью).

Это было бы долго, тяжело, временами приходилось бы идти на уступки и давить свою гордыню, но... зато у фавнов было бы единство и гордость. Да: именно гордости, которая заставляет строить свою жизнь собственными руками, а не ждать чужих подачек либо же пытаться украсть чужое, старому "Белому клыку" не хватало. В конце концов даже налёты на ПКШ, на деле являлись попытками заставлять себя уважать...

"Никто не будет тебя уважать, если ты сам и твои сторонники себя не уважаете", — мысленно произнесла Хан, вспомнив слова мужчины, который сейчас вёл их отряд в тронный зал готичного чёрного замка (словно бы сошедшего со страниц книги о злой ведьме, поработившей ранее цветущее государство).

Время от времени перед ними вставали существа гримм, которых бойцы спецназа сносили превосходящей огневой мощью своего оружия, не позволяя противнику воспользоваться преимуществом в силе и численности. И вот наконец впереди показались массивные двустворчатые двери, которые Франкенштейн выбил при помощи вспышки света.

Тронный зал был огромным, мрачным и почти пустым: у дальней стены на троне сидела белая женщина с алыми сияющими глазами, вены которой проступали на коже чёрными полосами, а перед ней застыли двое мужчин, изображающие стражников. Одним из них был высокий широкоплечий бородатый человек, вколовший себе в вены какие-то шприцы, вторым являлся фавн-скорпион...

Бой был удивительно коротким и совершенно неинтересным. Пусть воины "чёрной королевы" являлись сильными охотниками, но сперва под шквальным огнём они были вынуждены уклоняться, а затем бойцы спецназа, каждый из которых пробудил своего тотемного зверя, продемонстрировали превосходство звериных мощи, скорости и инстинктов, коими управляет холодный расчётливый разум.

— И что дальше? — иронично выгнула брови женщина на троне, одетая в чёрное платье, в то время как Виктор подходил к ней. — Вы не сможете меня убить: я буду возрождаться вновь и вновь, пока гримм не захлестнут вас словно приливная волна.

— Значит... тебя нельзя убить? — задумчиво протянул Франкенштейн, после чего улыбнулся, а в его голосе зазвучало предвкушение: — Чудесно. Это значит, что мне можно будет не сдерживаться во время экспериментов...

Примечание к части

Обратите внимание на рассказ "Такой разный взгляд".

Вам не сложно, а автору приятно.

Всем добра и здоровья.

Омакательная 5

(Место неизвестно. Время неизвестно).

Длинный подол элегантного строгого платья из чёрного шёлка невесомо скользил по ногам белокожей женщины, то собираясь в складки, то наоборот расправляясь. Туфли на невысоком каблуке звонко цокали по серому полу помещения, заставленного высокими стеллажами, полки коих заполняли серебристые подставки с табличками, на которых возлежали небольшие стеклянные сферы, мерцающие тусклыми огоньками скрытой внутри энергии.

— "Проект сто двенадцать: мир земноводных", — прочитала вслух женщина, скользнув алыми глазами по маленькой серебристой табличке, после чего перевела внимание на следующий экспонат своеобразного музея. — "Проект двести пятьдесят два: мир псовых"...

— Развлекаешься? — неспешно вышел из-за угла высокий худой мужчина, одетый в тёмно-серую свободную робу, мягкие ботинки и перчатки белого цвета, красующийся будто бы сверкающей лысиной и абсолютно холодными глазами, необычайно сильно контрастирующими с лёгкой дружелюбной улыбкой.

— Что это значит? — остановилась рядом с очередным стеллажом бывшая уже королева Гримм, устремив недовольный и испытующий взгляд на того, кто называл себя "Просто человек".

— Моя попытка создать симуляцию жизни, — пожал плечами Франкенштейн, будто бы говорил о чём-то столь же обыденном и незначительном, как погода в прошлый четверг. — Ты ведь тоже занималась чем-то подобным, создавая своих гримм.

— Мои гримм были созданы из озёр рождения, — парировала женщина, лишившаяся права называться своим старым именем (да и не желающая этого делать). — Тем более, эти штуки совершенно не похожи на жизнь.

— Это детали, — отмахнулся учёный, подходя к тому же стеллажу, чтобы протянув правую руку к полке, осторожно взять пальцами сферу, размерами равную крупному яблоку. — Размер, форма... всё это детали. Истина же таится в ином...

— И в чём же? — поняв, что собеседник не собирается продолжать, поторопила его гостья.

— В стремлении, — ответил доктор, улыбка коего стала чуть искреннее, в то время как его взгляд устремился к россыпи искорок, вращающихся по кругу внутри шара. — Жизнь — это стремление к чему-то. Можно стремиться к богатству, любви, сытости, знаниям, отдыху, лени... Лишь когда на место стремления, олицетворяющего некое движение, пусть даже совершаемое на одном месте приходит покой... это перестаёт быть жизнью. По крайней мере именно так считаю я, и именно этому учу ИД.

— Это глупо, — припечатала женщина, возвращая своё внимание к кажущимся бесконечными полкам.

— Отнюдь, — не согласился Виктор. — Я могу показать тебе два автоматона, одним из которых управляет осознавший себя ИД, а второй выполняет заложенную в него программу. Уверяю тебя, ты никогда не спутаешь первого и второго, сколь бы совершенными ни были алгоритмы обычной машины.

— Сейчас ты скажешь, что научился создавать настоящие души? — скосив взгляд на собеседника, иронично выгнула брови бывшая королева гримм.

— Это оказалось не такой уж и сложной задачей, — Франкенштейн вернул шар в держатель, потом переместил пальцы на соседнюю табличку и его лицо изобразило грусть. — Оказалось, что для создания души нужно только дать "материал" и первый толчок, после чего остаётся не мешать естественным процессам. Конечно, неразрушимого ядра таким образом не обрести, но его можно заменить менее надёжным суррогатом из плотной энергии.

— Хм, — скептично хмыкнула собеседница, но спорить дальше не стала, впервые за очень долгое время чувствуя себя крайне неуверенно рядом с другим разумным. — Так что же это за светильники?

— Миры, — отозвался учёный, сняв с подставки третий шар, который поднёс на расстояние пары ладоней от глаз женщины. — В этом пространственном контейнере созданы условия идеального существования для пяти миллиардов микро ИД.. Все они связаны в единую мыслительную сеть, свободные вычислительные мощности которой позволяют создавать подробную симуляцию реального мира, в котором существуют светила, земля, воздух, расстояния и время. Одни из них играют роли птиц, другие — зверей, третьи — разумных существ, которые вынуждены взаимодействовать между собой подчиняясь "законам природы". Когда один из них "умирает", алгоритм "Карма" взвешивает его осознанные решения вроде помощи другим, причинения бессмысленного вреда, стремлений и достижений. Если баланс конструктивных поступков перевешивает количество деструктивных действий, то ИД, к коему был привязан виртуальный персонаж сохраняет часть накопленного опыта и поднимается на одну ступень развития выше. В обратном случае запускается процесс деградации, призванный не допустить эгоистичных и бессердечных мерзавцев на вершину мыслительной пирамиды. Из-за того, что вычислительные ресурсы ИД ограничены, чем больше разумных личностей появляется в симуляции, тем меньше ресурсов остаётся для всех остальных, что в итоге может привести к тому, что все пять миллиардов микро СД будут составлять одно существо. Однако же, благодаря возможности ИД к саморазвитию, вычислительные мощности виртуальной вселенной тоже увеличиваются,из-за чего подобный сценарий маловероятен.

— Это звучит как бред, — прикрыла глаза собеседница, а затем заявила: — Они — обычные саморазвивающиеся программы, которые ты поощряешь за правильные и наказываешь за неправильные решения. Даже их мир — просто иллюзия.

— Если что-то выглядит как утка, крякает как утка, летает как утка... это и есть утка, — вернув сферу на полку, доктор жестом позвал собеседницу пройтись, на что та благосклонно согласилась (после того как её лишили аналога бессмертия, проявлять грубость стало чуточку боезно). — Иными словами... для нас это иллюзия, но для них — единственная возможная реальность. И какая разница, состоит их мир из информации или же из микроскопических частиц, которые без дополнительного оборудования даже увидеть нельзя? К тому же, если уж мы заговорили о реальности, то где гарантия того, что мы не живём в симуляции какого-то другого существа... бога-творца нашей вселенной?

— Признаю, что ты... довольно необычен для человека, но богом я бы тебя не назвала, — придерживая подол платья, шествуя справа от мужчины между стеллажами, заявила бывшая королева гримм.

— Я никогда не стремился становиться богом, — признался Виктор, задумчиво глядя на ряды сфер-миров. — Мне всегда нравилось создавать, изучать... обучать. Пожалуй именно эти черты сохранялись во мне на протяжении всей жизни. Ну и тщеславие, пусть в меньшей степени.

— Допустим, что я поверила в то, что эти шарики — иллюзорные миры для миллиардов искусственных душ, — продолжила разговор гостья-пленница. — Какой в этом смысл и откуда берётся энергия на их поддержание?

— Смысл прост: мне нравится наблюдать за развитием разнообразных симуляций, в которые вносятся разнообразные коррективы, — улыбка вернулась на лицо Франкенштейна, сцепившего руки за спиной. — Благодаря тому, что ИД сами по себе способны мыслить на огромных скоростях, а также эффекту ускоренного движения частиц внутри каждой из сфер, за год я могу увидеть историю возникновения, становления, возвышения... или краха целого народа разумных существ. К сожалению лишь единицы из тысяч симуляций приводят к успеху: расы, основами которых были хищники слишком часто конфликтуют, и если на ранних стадиях это приводит к быстрому развитию технологий, то на более поздних становится причиной отката на века, а то и тысячелетия социального развития. Изначально всеядные существа показывают более ровные результаты, а благодаря низкому уровню роста численности вида и "Карме", их цивилизации чувствуют себя достаточно неплохо на высокой ступени технологического развития. Наилучшие социальные показатели демонстрируют травоядные виды, но расплатой за это является низкая скорость прогресса: без внешней угрозы они вовсе могут тысячелетиями жить в пещерах и землянках. Таким образом я пришёл к выводу, что наилучшие показатели будут у всеядных существ, вынужденных заботиться о малочисленном потомстве, чтобы в их обществе отпечаталось не стремление продолжить род, а желание сохранить вид.

— Это очень занимательно и совсем не выставляет тебя бессердечным чудовищем, наблюдающим за гибелью миллиардов своих "детей", заранее обречённых на страдания, — язвительно заметила королева гримм. — Хотя, должно быть из-за их скоротечного существования, которое ускорено во множество раз относительно нашего мира, они тебе кажутся незначительными бабочками-однодневками?

— Возможно, — шевельнул правым плечом мужчина. — А возможно и нет. В конце концов гибель их личностей в симуляции означает не конец существования, а сброс части личного опыта и прохождение через процесс возрождения. Вот если будут разрушены сами ИД, я, наверное, расстроюсь.

Женщина резко остановилась, отпустила подол платья, резким движением правой руки схватила с ближайшей полки одну из сфер и ударила её об пол. Однако же стекло, внешне казавшееся тонким и хрупким, вместо того чтобы разбиться на осколки, со звоном подпрыгнуло вверх, оказавшись в подставленной ладони учёного, вопросительно выгнувшего брови.

— Ты ведь не думала, что я сделал вместилища иллюзорных миров такими хрупкими? — доктор покрутил шар в руках, будто бы заглядывая вглубь маленькой галактики, вращающейся внутри. — Мир разумных коров. Пять миллионов разумных существ, которые привыкли отстаивать свою точку зрения силой, но при этом почти никогда не доводят свои сражения до убийства. У них образовалось действительно интересное общество... Было бы жаль, если бы из-за злого умысла чужачки, жаждущей проверить способность их создателя сопереживать, их вселенная погибла бы... Хм-м? Не хочешь стать прототипом для образа высшего зла, желающего гибели всему живому из-за мимолётной прихоти?

— Обойдусь без такой чести, — фыркнула королева гримм, явно раздосадованная как собственной импульсивностью, так и постигшей её неудачей.

— Действительно, — вернув шар на полку Виктор кивнул собеседнице, предлагая пойти дальше. — Иногда "бабочкам-однодневкам" не нужно знать того, сколь близко их мир находился от уничтожения в тот или иной момент времени. Тем более это верно тогда, когда создатель бдительно стережёт свои творения от поругания...

— Хватит этого, — не выдержала женщина, всплеснув руками и прищурившись, повернувшаяся к учёному. — Ты пытаешься этим сказать, что Близнецы, которые бросили наш мир умирать, могли всё это время стеречь его от чужого вторжения? Тогда почему они сами не разобрались в устроенном бардаке?

— Разве люди не восстали против своих творцов? — вновь сцепив руки за спиной и склонив голову к левому плечу, безмятежно спросил Франкенштейн. — Я не берусь говорить за ваших богов-творцов, которые действительно могли бросить вас из-за обиды, либо же дать вам так желаемую свободу воли. Лучше ты скажи мне, королева гримм, чего вы добились с тех пор как остались без их присмотра? Может быть у меня за плечами нет тысячелетий реального жизненного опыта, но как человек, коему доводилось создавать полноценных разумных существ, я с уверенностью могу заявить, что даже мой изувеченный разум радуется успехам "детей", так или иначе превзошедших своего "отца". Чего я пытаюсь добиться создавая эти симуляции миров? Я мечтаю о том, что однажды в них зародятся народы, которые не будут подвержены бессмысленной тяге к разрушению ради собственного возвышения, так как самый высокий булыжник среди руин ниже чем самый низкий небоскрёб в высокотехнологичном городе. Я мечтаю увидеть то, как появятся гениальные учёные, способные творить вещи, которые мой разум не способен даже вообразить... И я буду искренне счастлив просто поговорить с ними, даже если они будут ненавидеть меня.

Несколько секунд стояла тишина, которую разрезал смех белой женщины. Лишь ещё через пару минут, когда она отсмеялась, прозвучал вердикт:

— Ты глупец... или безумец. С тем же успехом ты мог просто запрограммировать свои искусственные души, чтобы создать свой совершенный мир. Это было бы куда проще, быстрее и эффективнее.

— Возможно ты и права, — пожал плечами ничуть не расстроившийся учёный. — Возможно, когда я потеряю всякую веру в иные пути, то попытаюсь создать искусственное идеальное общество. Впрочем, как подсказывает мне логика, этот проект не переживёт столкновения с реальностью.

— А твои игрушечные народы переживут? — усмехнулась королева гримм. — Убери эту твою "Карму", дай им в качестве соседей обычных людей, фавнов и гримм... и посмотри на то, как "идеальное общество" превращается в ту же кучу отбросов.

— Когда-нибудь, возможно, я это проверю на практике, — вновь невозмутимо и до зубовного скрежета доброжелательно ответил доктор. — А может быть не я, но мой последователь... Тебе всё ещё интересно, откуда берётся энергия, за счёт которой существует всё это?

— Удиви меня, — снисходительно отозвалась женщина, продолжив свой путь по кажущемуся бесконечным залу.

— Я беру его из течения времени, — коротко заявил Виктор.

— Что за глупость? — скосила на него взгляд собеседница, впрочем... так и не заметившая признаков лжи. — Время — это не материя...

— А пространство — это не расстояние, — согласно хмыкнул Франкенштейн, затем взмахнул рукой и перед ними возник лист бумаги, являющийся качественной плотной иллюзией. — Я слышал теории о том, что время — это прямая, круг, спираль... Иногда эти теории даже подтверждались, пусть и весьма условно. Однако изучение пространства показало, что время — это плоскость, в которой каждый миг случаются неисчислимые события от возникновения вселенной и до её окончательной гибели.

На листе бумаги появилась прямая, в левом конце которой стоял символ минус бесконечности, а в правом — плюс бесконечности. Рядом с первой линией появилась вторая, чуть более светлая, а затем и третья, отличающаяся наличием редких утолщений. Потом над первым листом появился второй, за ним — третий, после чего они чуть сместились относительно друг друга, чтобы сложиться в одну неровную стопку, наклонённую влево.

— И что это значит? — иронично изогнула брови гостья-пленница, совершенно не впечатлившаяся демонстрируемыми иллюзиями.

— Моя теория состоит в том, что время — это вообще не линия, какой бы изогнутой её себе не представляли, — отозвался учёный, заставляя страницу копироваться снова и снова, чтобы образовалась настоящая наклонённая башня. — Если в один миг существует всё, от начала и до конца времён, то время — это кадр, который накладывается сам на себя раз за разом, с небольшим смещением в одну из сторон, благодаря чему разумным и неразумным существам, которые просачиваются из одной плоскости на другую, кажется будто они движутся в будущее. Эта теория подтверждается тем, что отправив устройство, управляемое ИД в прошлое, а по сути — заставив его совершить мгновенный скачок на тысячи километров в сторону, я получил возможность "изменить прошлое" так, чтобы одно из уже свершившихся событий не могло произойти. Однако же наша история не изменилась вовсе, а вот изменения, происходящие на другой части плоскости времени, всё больше и больше накапливаются... Впрочем, однажды я встречался с человеком, который считал себя путешественником во времени: из-за моих действий он должен был исчезнуть, но этого не произошло. Именно тогда я начал размышлять о параллельных мирах, находящихся на нашем "листе" времени, которые могут как повторять с разной степенью достоверности, так и отставать-опережать нас в хронологическом порядке событий.

Развеяв иллюзию, Виктор взял с полки очередной шар, в котором кружилась миниатюрная галактика в виде шестерни. Однако же насладиться видом очередного носителя иллюзорной реальности ему не дали слова белой женщины:

— Это всё интересно и звучит совсем не безумно, но не отвечает на вопрос о том, откуда энергия.

— Разве это не очевидно? — удивился Франкенштейн. — Энергия — это движение. Движение сквозь "страницы" — это энергия, которую нужно просто научиться улавливать.

— Я устала от этой беседы, — потёрла переносицу указательным и большим пальцами правой руки королева гримм. — Проводи меня в камеру.

— Как будет угодно, — не стал спорить учёный, возвращая шар на прежнее место, чтобы затем предложить спутнице свой локоть, на который она предпочла не опираться.

Когда же двое "людей" покинули эту часть зала, освещение несколько угасло. Впрочем, это всё ещё не мешало прочитать надпись на табличке, расположенной под последней сферой, что привлекла внимание доктора...

"Проект шестьсот девяносто семь: мир лошадей".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Соревновательная

(Долина Криков. Двухтысячный год).

На фоне красных небес, сохраняющих один и тот же цвет на всём протяжении от горизонта и до горизонта, отчётливо выделялась высокая каменная колонна, похожая на одинокую башню в центре просторной долины, окружённой отвесными скалами. На вершине этого монолита, своим сиянием напоминая солнце, будто огонь свечи, манящий к себе мотыльков, располагался Розарий Памяти (он же — король духов, за право слиться с которым одарённые мира смертных были готовы биться до последней капли крови, ставя на кон собственные жизни).

В лагере, разбитом у основания столба, в просторном походном шатре, на расстеленных прямо на земле коврах сидели шинигами, коим предстояло обеспечивать безопасность и следить за соблюдением правил этого турнира, в котором должны были участвовать очень могущественные существа. Многие из претендентов на титул Короля Душ, коему предстоит на ближайшие пятьсот лет занять трон Сообщества Душ и стать гарантом сохранения баланса в мире, ещё (или вновь) являясь живыми, уже достигли уровня сил иных богов, из-за чего простые смертные не могли и надеяться в случае беспорядков остановить их.

— Начнём собрание, — произнёс главнокомандующий Готея Тринадцать, сидя у дальней от входа стенки шатра, кутаясь в свою белоснежную накидку, суровым взглядом окидывая тех капитанов, которых оторвал от их обычных занятий ради этой миссии.

Первой была командир второго отряда Сой Фон: молодо выглядящая азиатка с чёрными волосами, холодным и сосредоточенным выражением лица, обманчиво хрупким телосложением и острым взглядом узких глаз. Она была мастером шпионажа и тихих устранений, благодаря чему смогла подхватить знамя лидера в отделе разведки... после того как её наставница сбежала с преступниками и была обвинена в измене.

Эту женщину здраво опасались, так как пусть она и не являлась лидером по объёму духовной энергии, её духовный меч обладал неприятной способностью оставлять метки смерти в виде бабочек, второе прикосновение к которым приводило к гибели даже более сильных существ. Подчинённых же она держала в ежовых рукавицах, жестоко карая за любые прегрешения (при этом различий между предательством и некомпетентностью не делалось). Её верность главнокомандующему не ставилась под сомнения, так как именно благодаря его покровительству Фон вообще смогла претендовать на своё нынешнее место.

Вторым, но не по значению, являлся Куроцучи Маюри — капитан двенадцатого отряда, занимающегося технологическим развитием Сообщества Душ. Если второй отряд был привлечён для слежки за участниками турнира, то учёные были вынуждены сперва разрабатывать информационные браслеты, "Оракулы", при помощи которых оценивался уровень сил, передавались сообщения и новости о турнире, затем создавать арены с защитными полями, размещать системы наблюдения и иные коммуникации, ну а после этого — обеспечивать трансляции и своевременный ремонт оборудования.

Этот мужчина был не особенно высок, носил накидку с длинными рукавами, похожую то ли на пальто, то ли на лабораторный халат, обладал синими волосами и неприятными острыми чертами лица. Свой пост он получил не благодаря чему-то, а скорее уж вопреки: после того как прежнего капитана обвинили в измене Готею Тринадцать и проведению запрещённых опытов, попросту некого было поставить на место руководителя научного отдела... за исключением бывшего преступника, чья кандидатура являлась временной, но стала постоянной.

За порядок во время турнира отвечал капитан одиннадцатого отряда Кенпачи Зараки, получивший своё звание путём убийства предшественника на поединке. Он был крупным мужчиной с хищным лицом, которое подошло бы скорее какому-то бандиту, а не офицеру действующей армии, да и его манеры оставляли желать лучшего. Впрочем, всё это не мешало ему исполнять приказы главнокомандующего, а благодаря тому, что даже шинигами привыкли судить о разумных по первому визуальному впечатлению, многие противники оказались неприятно удивлены острым умом "дикаря".

Отличительными чертами Зараки были чёрная повязка, скрывающая под собой один глаз, многочисленные шрамы, колокольчики в волосах, заплетённых в косички, ну и огромная духовная сила, почти не поддающаяся контролю. Этот шинигами жил битвами, а потому и в его отряде собрались разумные схожего характера, которые были готовы применять свою силу против любого нарушителя закона.

Ну и последней участницей собрания стала целительница, которая когда-то давно носила титул сильнейшего мечника Сообщества Душ, но за многие века своей жизни сумела усмирить свой темперамент. Капитан четвёртого отряда Унохана Рецу была достаточно высокой женщиной с обманчиво мягкой улыбкой и всепрощающим взглядом убийцы, а под её руководством находились целители и обслуживающий персонал, обеспечивающий работу всего от водопровода и электрической сети до кухни и прачечной.

— В финальный этап турнира прошли одна тысяча восемьсот претендентов на звание Короля Душ, которые были разбиты на сто групп по шесть команд в каждой, — начала отчёт Сой Фон, встав со своего места и вытянувшись по стойке "смирно". — Усилиями второго отряда, при поддержке двенадцатого отряда, были проведены предварительный отбор и жеребьёвка, благодаря которым наименее сильные одарённые были помещены в группы с явным лидером, коему не свойственны порывы убивать побеждённых. Таким образом две трети участников отсеются ещё на групповом этапе, без особой угрозы для их жизней. Теперь перейдём к основным фаворитам турнира... Капитан Куроцучи?

— Одну секунду, — старший офицер двенадцатого отряда, даже не подумавший подниматься со своего места, забегал пальцами по клавиатуре, которая лежала у него на коленях. — Готово.

В воздухе, внутри своеобразного кольца из шинигами, которые находились на равном расстоянии друг от друга у стен шатра, возникла иллюзия женоподобного брюнета, одетого в красное кимоно.

— Из приоритетных для наблюдения личностей, которые уже прибыли в Долину Криков, наименьшую угрозу несёт Мао, — объявила капитан второго отряда. — По нашим данным он является учеником Виктора Франкенштейна, который обосновался в Южной Америке: после гибели его учителя о нём мало что было слышно, но незадолго до начала отборочного этапа турнира он стал проявлять некоторую активность. Личный призыв — дух молнии, напарники — молодые шаманки, предположительно являющиеся ученицами.

— Установите за ним усиленное наблюдение, — велел старик, прищуренным взглядом изучая смазливое лицо Мао, иллюзия коего словно бы усмехалась прямо в лицо древнего воина.

— Будет исполнено, главнокомандующий, — Фон не понимала, чего такого уж особенного старший шинигами увидел в этом человеке, но спорить не стала. — Следующим по списку является Имхотеп.

Изображение сменилось и взглядам капитанов предстал молодо выглядящий жилистый лысый мужчина, красующийся довольно светлой кожей и строгими чертами лица волевого человека. Он был одет в белую тогу, сандалии, а на поясе носил жезл с головой шакала в навершии.

— Ранее он был жрецом при фараоне Египта, но за попытку захвата власти его запечатали в гробнице, при этом проведя ритуал, из-за которого душа не смогла сбежать из заточения, — на секунду Сой поморщилась, чем выдала своё отношение к подобного рода карам. — Однако же нынешние главы Мистического Сообщества Африки решили, что им нужно укрепить свои позиции на мировой арене, из-за чего решились на риск и освободили пленника. На Имхотепе висит несколько магических контрактов, что ограничивают его свободу, в команде состоят сын главы МСА и его невеста — довольно посредственные шаманы... Духами-хранителями выступают младшие боги египетского пантеона.

— Уровень духовной силы Имхотепа равен младшему богу среднего пантеона, — дополнил слова коллеги Куроцучи, указательным пальцем правой руки почёсывая висок. — Удивительно, но за время своего заточения он не сошёл с ума, а после освобождения достаточно быстро влился в современное общество, пусть и продолжает демонстрировать некоторые привычки из прошлого. Я бы даже предположил, что учёные МСА сумели заменить его личность на чью-то чужую.

— Влияние пантеона Египта? — приподнял брови главнокомандующий, которому совсем не нравилось возвращение одного из чудовищ прошлого, поведение коего выбивается из ожидаемых рамок (верховный жрец, насколько было известно, даже не попытался освободиться от контрактов).

— Старшие боги только наблюдают, — отозвался капитан двенадцатого отряда.

— Будет интересно взглянуть, на что способно это ископаемое, — радостно оскалился Зараки, правая ладонь коего неосознанно потянулась к рукояти меча. — Ну а если он вздумает взбрыкнуть уже здесь... я лично им займусь.

— Мы не должны провоцировать участников, — осадил подчинённого капитан первого отряда. — Следующий.

— Кощей Бессмертный, — едва сменилось изображение, вновь заговорила разведчица. — Опасный древний подчиняющий, какое-то время состоявший в славянском пантеоне. Множество раз мы получали подтверждение об его смерти, но всякий раз через какое-то время он возвращался. Личный дух-хранитель — Мороз. Напарники — Ва Сю, являющаяся то ли дочерью, то ли внучкой, то ли любовницей, а также Илья — потомок богатыря, хранителем коего выступает его предок.

— Ва Сю — потомственная Яга, — дополнил Куроцучи. — Судя по имени, кто-то из её предков был с востока и остался в Тридевятом Царстве после окончания Первой Глобальной Войны. Другой информации нет.

— Кощей — один из главных фаворитов турнира, — вновь заговорила Фон. — Его магический и боевой опыт превосходит абсолютное большинство не только смертных, но и духов.

— Следующий, — главнокомандующий прекрасно представлял силы этого одарённого, так что не видел смысла задерживаться на его персоне дольше необходимого.

— Некая Корра, — Сой недовольно поджала губы, хмурым взглядом смотря на невысокую смуглую девушку, одетую в чёрные кофту и штаны. — Родители неизвестны, но официальным опекуном является Джао. Достоверно известно, что она — аватар духа тьмы Вату. Её напарники Буми, владеющий великим духом земли, и Юи, обладающая великим духом воды.

— Своих противников на отборочном этапе эта троица раздавила... буквально, — констатировал капитан двенадцатого отряда, включая отрывки из боёв представителей Мистического Сообщества Азии.

— С высокой долей вероятности, нынешние действия Джао — это попытка отомстить за проигранную великую войну, — добавила Фон, чувствуя раздражение на то, что её агентам попросту не позволили приблизиться к троице магов стихий, которых окружала целая армия оборотней, вампиров и даже жрецов. — Дабы Джао не получил возможность усадить на трон своего Короля Душ, предлагаю устроить им ряд сражений с другими главными претендентами.

— Хочешь создать "группу смерти"? — сверкнул глазами Зараки. — Каждый бой как финал... Мне это нравится.

— Это будет выглядеть слишком подозрительно, пусть подобное действие и решило бы множество проблем, — хмуро проворчал главнокомандующий. — В их группе должно быть не более двух сильных противников. Кого поставить с ними в пару... выбирайте сами. Следующий?

— Хао Асакура, — вернулась к докладу капитан второго отряда, перед которой появился черноволосый юноша в шерстяных штанах и пончо, который стоял сложив руки на груди и прикрыв глаза. — Биологический возраст — пятнадцать лет. В турнире участвует третий раз. Один из немногих шаманов, который освоил все пять стихий и научился перерождаться. Дух-хранитель — Учиха Мадара.

— По нашим данным, этого духа Хао нашёл за Кольцом Бурь, — капитан двенадцатого отряда вывел перед соратниками изображение высокого брюнета в красных доспехах, глаза которого сияли алым, а на радужках красовались затейливые узоры. — Никто не знает того, как он смог забрать этого духа у Шинигами, но факты говорят, что наш... коллега... отпустил шамана с добычей из своих владений. Сам же Мадара является духом уровня младшего божества, специализируется на сражениях и иллюзиях. Способен копировать чужие приёмы.

— Ха-ха... Прямо бог войны какой-то, — обрадовался Кенпачи. — Даже обидно, что пока они ведут себя тихо, мне с ними нельзя смахнуться.

— Прежде у Хао был великий дух огня? — уточнил старик, быстро оценивший новые перспективы (всё же когда враг меняет грубую мощь на мастерство, при этом не теряя силу, это всегда опасно).

— Он передал своего прежнего хранителя девочке, которую взял в свою команду, — отозвался Куроцучи. — На этот раз Хао не стал собирать вокруг себя многочисленную армию последователей, ограничившись несколькими соратниками. Одной из них является Опачо: шаман-провидец, способный заглядывать в разные уголки мира смертных и некоторые домены мифологий, она заменяет Хао службу разведки. Боевой потенциал низкий, лояльность высокая, Дух Огня служит ей номинально.

Шинигами уделили некоторое время изучению личного дела двенадцатилетней темнокожей девочки, рядом с которой часто мелькал дух овечки. Простым людям сложно было бы поверить, что существо вроде Хао могло привязаться к ребёнку, но древние проводники душ понимали его лучше нынешних людей...

— Мистическое Сообщество Северной Америки выставило команду, возглавляемую Алисой, — на этот раз в воздухе появилась иллюзия красноволосой девушки лет восемнадцати, одетой в короткое зелёное платье, гольфы, туфли на низких каблуках и легкомысленный чепчик. — Приёмная дочь Виктора Франкенштейна, возглавляющая всех мистиков США, участвовавшая в войне за независимость и в походе на Ад. Нынешний уровень сил неизвестен; использует нескольких духов-хранителей. Напарники — приёмные сын и дочь: Багира и Шерхан. Отборочный этап прошли без проблем, но не продемонстрировали чего-то особенного.

— Это может стать проблемой, — главнокомандующий Готей Тринадцать прикрыл глаза, вспоминая своё личное знакомство с её отцом, которое едва не окончилось гибелью сильнейших капитанов. — Наблюдайте за ними лишь с почтительного расстояния... открыто. На агрессию не провоцировать. Следующий?..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Окончательная

(Долина Криков. Двухтысячный год).

Урю Исида, Орихимэ Иноуэ и Ясутора Садо, одетые в школьную форму старшеклассников, стояли на балконе своего номера в одном из общежитий, построенных для участников турнира. Их можно было принять за обычных подростков, случайно оказавшихся в крайне опасном месте, если бы не духовная сила квинси и двух сильных подчиняющих, на протяжении долгих лет обучающихся под присмотром своих духов-хранителей.

В гостиной трёхкомнатной квартиры, выделенной команде из города Каракура, на диванчиках, установленных подобием буквы "П", с довольно хмурыми выражениями лиц сидели трое беглых шинигами, которых около ста лет назад обвинили в проведении запрещённых экспериментов по объединению "плюсов" и "минусов". Одетый в расстёгнутое синее пальто, накинутое поверх штанов и рубашки, а также полосатую панамку, отбрасывающую тень на глаза, Кисуке Урахара помахивал в воздухе бумажным веером, всем видом демонстрируя крайнюю сосредоточенность; облачённая в облегающие чёрные штаны, жёлтую куртку и спортивные белые кроссовки, фигуристая смуглая женщина с янтарными глазами, отзывающаяся на имя Йоруичи Шихоин, закинув ногу на ногу и сложив руки под грудью, недовольным взглядом буравила старого друга; Тессай Цукабиши, высокий мускулистый мужчина с загорелой кожей, шикарными усами и бакенбардами, одетый в белую футболку и синие джинсы, поставив локти на колени сцепил пальцы рук в замок под подбородком и думал о чём-то своём (каждый из них был хорош в чём-то своём, дополняя ученика-напарника, что позволяло прикрывать слабые стороны друг друга).

— Главнокомандующий сказал, что на время турнира мы амнистированы, — нарушил тишину бывший капитан двенадцатого отряда. — Однако... если мы проиграем... после вылета из сетки соревнования нас арестуют. Твоя ученица буквально пылает энтузиазмом.

— Малышка Сой всегда была нетерпелива и излишне эмоциональна, — хмыкнула бывшая капитан второго отряда, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. — Мы этого ожидали. Скажи лучше, что ты узнал об Айзене? Будет обидно, если он так и не явится...

— Участник из Британии, — светловолосый учёный поморщился. — Сириус Блек, а также его напарники — Абраксас Малфой и Бартемиус Крауч, открыто используют "минусов" уровня капитана... а то и выше. Так называемые аранкары — "пустые", снявшие маску частично или полностью, совмещают в себе ещё и силы шинигами. Кроме того, с ними находятся дух-хранитель рода Блек, а ещё девочка лет пяти на вид, которая небрежным движением руки может стереть гору, которую сама же потом и восстановит... если "братик Сириус" попросит. Честно говоря вид того, как она таскает за уши огромного чёрного пса с красными светящимися глазами несколько... пугает.

— Кисуке, неужели ты испугался маленькую девочку? — насмешливо изогнула губы в улыбке единственная женщина в комнате.

— Из Британии приходили новости, что новые волшебники не получают свою инициацию уже почти десять лет, — подал голос третий член команды. — Я не знаю подробностей, но ходят слухи о том, что нечто произошло с Мать-Магией. Если этот Блек — это Айзен, то нам следует готовиться к худшему.

— Ты совсем не помогаешь сделать ситуацию проще, — обиженно проворчал учёный, затем вздохнул и перешёл на серьёзный тон: — Наших заготовок должно хватить, даже если враг притащит с собой Мать-Магию на поводке. Однако же не только Айзен может стать угрозой: этот турнир — магнит для личностей, которых можно назвать живыми монстрами...

* * *

— Рад, что вы все решили принять моё приглашение, — мягко улыбнувшись, темноволосый мужчина с тускло светящимися красными глазами, одетый в классический костюм-тройку тёмно-зелёного цвета, жестом правой руки указал на стол, установленный на крыше одного из многоквартирных домов, построенных для участников турнира из числа массовки (как-то иначе к слабосилкам элитные одарённые относиться не могли).

— Блек, — старший из близнецов Асакура, прибывший на данное мероприятие без своей команды, сложил руки поверх пончо, тяжёлым взглядом наградив волшебника. — Я надеюсь, что это не какая-то дурацкая ловушка или же шутка.

— Аналогично, — усмехнулся одним лишь взглядом Кощей, облачённый в старомодный кафтан. — У нас всех есть недоброжелатели, для которых сбор злодеев в одном месте — отличный шанс для атаки.

— Не стоит об этом волноваться, — успокаивающим тоном отозвался бывший шинигами. — Моя подруга обеспечит нам приватность... Ведь так, милая?

— Агась, — широко улыбаясь, отозвалась девочка в скромном чёрном платье, сидящая во главе стола, на котором находились лёгкие закуски и напитки. — Давайте есть!

— Это... — Хао не смог скрыть своего удивления, стоило ему только взглянуть на ребёнка магическим взором.

— Мать-Магия, — улыбнулся уголками губ Блек, первым занимая одно из свободных мест.

— Какая миленькая, — расплылась в улыбке АЛИСА, похожая на молодую студентку в легкомысленном зелёном платье, а в следующую секунду уже оказалась рядом с черноволосой малышкой, хватая её в объятья. — Будешь моей сестрёнкой?

— Хе-хе-хе... — рассмеялся Кощей, заметив как растерялась Мать-Магия, перекосило лицо волшебника, да и древний шаман впал в ступор. — Я уже не жалею, что отозвался на приглашение.

— А вот я бы так не сказал, — проворчал Мао, одетый в красное свободное одеяние, из-за которого трудно было определить его пол (уж больно смазливым было лицо). — Я предпочту сразу узнать, что за предложение ко мне появилось у верховного волшебника Великобритании, чтобы не тратить зря ценное время.

— Согласен с этим мальчишкой, — пророкотал Джао, в своей красной драконьей броне похожий на статую, выточенную из камня, что только подчёркивали лысая голова и грубые черты лица.

— Честно говоря... вместо вас я рассчитывал увидеть вашу воспитанницу, — признался Блек, взглянув на главнокомандующего азиатского мистического сообщества.

— Вы будете говорить со мной... или ни с кем из моих подчинённых, — отрезал драконид, в любой момент готовый перекинуться в боевую форму.

— Братик... напомощь, — жалобно попросила Мать-Магия, которую бессовестно тискала глава мистического сообщества Северной Америки...

...

— Значит... ты предлагаешь нам объединиться? — отпив немного виноградного сока, сидя на стуле из гнутых металлических трубок и тканевых полос, уточнил Хао. — Зачем это нам?

— Не просто объединиться, а переформировать команды, — ответил волшебник. — Нас... если господин Джао позволит своей воспитаннице участвовать... как раз хватает на две полные команды. Никто ведь не будет спорить с тем, что наши напарники нужны только для того, чтобы пройти этот этап турнира? Мои спутники откажутся от дальнейших боёв сразу после последнего командного боя.

— Допустим, — Кощей прищурился, неспешными движениями столовых приборов разделяя на мелкие кусочки мясо на своей тарелке. — Команды, насколько я могу судить, действительно получатся сильные. Но это не отменяет того, что победитель должен остаться один.

— Дело в том, что у меня есть способ разделить Розарий Памяти на шесть частей, — поделился одним из секретов Айзен. — Всё равно в этот раз Король Душ должен был получиться на пару порядков сильнее предшественника, что негативно сказалось бы на его воле и личности. Ну а так — каждый из нас получит желаемое с минимумом усилий.

— А согласиться мы должны потому?.. — вопросительно изогнула бровки АЛИСА, незаметно подкладывающая "маленькой сестрёнке" аппетитные кусочки различных вкусностей.

— А почему бы и нет? — усмехнулся Блек. — Я не столь жаден до власти и могущества, и преследую несколько иные цели. Кроме того... тот, кто доберётся до вершины, будет обречён остаться один. Так было с Единым Творцом, так происходит и с главами пантеонов.

— Так ты боишься одиночества? — усмехнулся Джао. — Жалкое оправдание.

— Возможно, — не стал спорить бывший проводник душ. — Тогда... может быть как причина согласиться вам больше понравится угроза от наших врагов? Как уже было замечено ранее — у нас много недоброжелателей, которые несомненно воспользуются тем, что сражаясь между собой мы друг друга ослабили.

— Хи-хи... Это ты про тех шинигами, которые пришли по твою душу? — весело сверкнула разноцветными глазами АЛИСА, затем приложила к губам указательный палец и перевела взгляд на Хао. — Впрочем... Икс-Судьи, издевающиеся над маленькой девочкой, которую зачем-то назначили избранной, Экзекуция, с их одержимым силой лидером-фанатиком, Инквизиция... Даже и не знаю, у кого из вас врагов больше.

— Ангелы, Демоны, Американский Пантеон, Ватикан... Мне продолжать? — с вежливой улыбкой уточнил бывший шинигами. — Про волшебников я не упоминаю, так как сейчас являюсь главой этой фракции.

— Бука, — надула губки рыжеволосая особа, но спустя всего пару секунд её лицо снова озарила улыбка. — Один-один. Можешь считать, что я в деле. Подпишем контракт? У меня в пространственном кармане был старый ржавый гвоздик...

— Тц, — скривился Мао. — Так дела не делаются!

— Почему? — наклонила голову к правому плечу Алиса, изучающе глядя на вскинувшегося бывшего духа-хранителя, а ныне — лидера шаманов Южной Америки.

— На самом деле... мне плевать на то, кто займёт трон, — рокочущим голосом изрёк Джао, правой ладонью накрыв левый кулак, уложенный на край столешницы. — Если новый Король Душ выполнит мои требования, то моя воспитанница откажется от своих притязаний.

— Всё на алтарь мести? — прищурился Кощей, глядя в глаза тому, из-за кого погиб в прошлый раз. — Даже и не знаю, стоит ли мне на это подписываться, или же лучше переметнуться к вашим врагам? В любом случае — это будет интересно.

— Ты решил предать нас ещё до заключения союза? — удивился Хао, смотря на древнего подчиняющего из-под полуприкрытых век.

— С каких пор отказ от сотрудничества — предательство? — парировал лысый мужчина. — Тем более, что на союз ты даже не согласился.

— Предлагаю не принимать поспешных решений, а всё хорошенько обдумать, ну и завтра встретиться снова, — не дал развиться конфликту Блек.

Спорить с этим никто не стал, как и прощаться по протоколу. Однако же стоило им подняться из-за стола, как пространство Долины Криков содрогнулось, будто бы в окружающую его границу врезался таран. Повернувшись к эпицентру возмущений заговорщики увидели, как небо разрывается двумя огромными красными лапами, а в образовавшуюся гарганту просовывается рогатая голова ящера, на фоне которой даже каменный столб казался не столь уж монументальным.

Не сговариваясь участники и организаторы турнира поспешили к центру карманного измерения, куда Великий Красный спланировал на широко распахнутых крыльях. Приземлившись, при этом не подняв даже маленького облачка пыли, сильнейший из истинных драконов изогнул шею, чтобы морда оказалась вплотную к земле, благодаря чему люди и духи, демоны и ёкаи, ангелы и даже боги увидели, что на плоском лбу чудовища стоят человекоподобные фигуры, кутающиеся в чёрные плащи с глубокими капюшонами.

Духовное давление Дракона Мечты обрушилось на присутствующих, заставляя многих мужчин и женщин падать на колени, хватая ртами воздух и упираясь руками в словно бы растрескавшуюся землю. Слабейшие из людей вовсе потеряли сознание, в то время как их хранителям пришлось бороться за собственное существование, дабы не быть развеянными присутствием столь могущественного существа.

Один из силуэтов выступил вперёд, перемещаясь со лба на кончик выступающего рога, а затем над землёй разнёсся его голос:

— Прошу прощения за вмешательство в вашу маленькую игру, но у меня есть объявление...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Эпилог

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Подняв руки к голове, стоявший на кончике рога Дракона Мечты разумный снял капюшон, демонстрируя всем присутствующим (оставшимся в сознании) молодое лицо с азиатскими чертами, белыми волосами и красными глазами. Нурарихён, осмотревшись вокруг, с чувством глубокого удовлетворения усмехнулся, медленно вдохнул и выдохнул, а затем дал знак своим спутникам.

"Обожаю запах триумфа по утрам", — подумал ёкай, возглавляющий высшую школу для представителей нечеловеческих рас, где они могли не только обучиться пользоваться своими особенностями, но и маскироваться под людей (что было особенно актуально из-за развития средств массовой информации).

Оставшиеся стоять на лбу древнего ящера разумные повторили действие формального лидера, позволяя всем оценить силу своей группы, каждый из представителей коей мог сравниться по разрушительной мощи и мастерству с верховным богом среднего пантеона. И пусть не всех из них знали молодые участники турнира, зато организаторы и почти все фавориты имели достаточно информации, чтобы напрячься ещё сильнее: и без того призрачная возможность решить проблему силовым методом истаяла как туман, заставив задуматься о тактическом отступлении...

Первыми к себе взгляды привлекли Френки, красующийся чёрной маской из прутьев, скрывающей лицо великана, буквально сияющего КИ, а также Кукла, зелёные волосы которой упали водопадом на плечи и спину, а спокойные фиалковые глаза взирали на смертных и относительно бессмертных существ с откровенным равнодушием. Её отношение можно было бы принять за недооценку и пренебрежение, но... всем пантеонам было известно, что уже четверть ада контролируется этим существом, пустившим свои корни в самых разных измерениях.

Следующей, кто вызывала наибольшее недоумение была... АЛИСА, которая лучезарно улыбнулась и помахала своей копии, всё ещё стоящей рядом с недавними заговорщиками. Рыжеволосая особа ответила второй себе аналогичной улыбкой, после которой дружелюбно помахала правой рукой.

Между первой парой и представительницей Северной Америки застыл Мукаде, выделяющийся серо-стальной кожей и светящимися голубыми глазами. Всем своим видом он заявлял, что является чем-то большим чем просто человек...

Чуть в стороне замерли Ясака и Тиао, которые выглядели как молодые женщины, не скрывающие своих звериных черт. Лиса и тигрица, в последнее время вынужденные скрывать часть активности ёкаев в на своей родине, на фоне остальных казались не столь уж и опасными, так как столпы сил кицуне остались в Японии (но почему-то мало кто вспомнил о возможности создать прямой портал, что разом переведёт девятихвостую из середняков в высшую лигу).

Позади остальных, будто бы не была заинтересована во всём происходящем, в расслабленной позе стояла белая женщина без волос, с острыми ушами и яркими синими глазами. Альбион, за минувшие годы восстановившая всю свою силу, а затем и приумножившая её, даже выступая в одиночку против толпы могла одержать победу, так что недооценивать её никто себе позволить не мог.

Ну и последним оказался мужчина в белой маске чумного доктора, с механическими руками и ногами, в коем не без труда удалось узнать бывшего лидера клана Тао, который пропал без вести вскоре после активации Покрова. Многие считали, что он попросту погиб из-за того, что нарвался на неприятности с теми же шинигами, которых недолюбливал и раньше, а после разрушения Республики и вовсе возненавидел. Впрочем, на фоне остальных вторженцев, он смотрелся более чем скромно...

— И что же ты хочешь нам сказать, ёкай? — прозвучал вопрос от нахмурившегося главнокомандующего Готея Тринадцать, интуиция коего буквально вопила о том, что всё не так просто, как может показаться на первый взгляд.

— Дорогие друзья, вот смотрю я на вас и понимаю: этот мир, определённо, свернул куда-то не туда, — беловолосый мужчина развёл руки в стороны, запрокинул голову и заговорил торжественным тоном: — Турнир за звание Короля Духов задумывался как испытание среди самых достойных, лучший из которых должен стать хранителем баланса... Но что я вижу сейчас? Убийцы, предатели, интриганы, мстители — это и есть лучшие из смертных и бессмертных? Я разочарован.

— Достаточно, — прервал монолог ёкая главнокомандующий. — Вы нарушили правила, вмешавшись в проведение испытания. Я закрою на это глаза, если вы сейчас же уберётесь туда, откуда пришли. Иначе...

— Ха... Ха-ха-ха-ха! — рассмеявшийся блондин резко успокоился, перевёл взгляд на старика, усмехнулся и констатировал: — Спектакль окончен. Гасите свет!

В этот же миг Розарий Памяти начал пульсировать, будто бы ожил, а духовное давление усилилось ещё больше. Присутствующие, прикованные к своим местам, с бессилием наблюдали за тем, как маленькое солнце, состоящее из духовных оболочек миллиардов разумных существ, всё сильнее уплотняется и уменьшается, становясь ярче и ярче, пока Долину Криков не затопило ослепительное сияние, лишающее возможности видеть абсолютно всех...

...

"Сработало", — мысленно констатировал Виктор, облачённый в экранирующий духовную энергию тёмно-серый комбинезон, стоя рядом с зарождающимся... ну или же возрождающимся божеством невероятных силы, ума и могущества.

Истинный Лонгин, поиски коего велись Франкенштейном на протяжении сотни лет, как и предполагал учёный оказался чем-то большим, нежели просто оружие. Копьё, способное сделать обычного смертного почти непобедимым существом, стоило поместить его в Розарий Памяти, начало преобразование окружающей энергии, одновременно с тем выпуская из себя нечто, что можно было назвать слепком души.

В какой-то момент, когда основная структура была завершена, пространство исказилось и из разделителя миров вынырнуло неразрушимое ядро, идеально вставшее в центре новообразованной души. После этого ослепительное сияние угасло, оставляя стоять на вершине столба мужчину с белыми волосами, загорелой кожей, одетого в подобие римских доспехов, а вооружённого золотым копьём, явно утратившим часть своих особенностей.

Существо, мощь коего превосходила всех верховных богов Земли, с интересом взглянуло на доктора, так и продолжающего стоять на краю верхней площадки каменного столба. Сияющие золотым светом глаза не выражали ни злости, ни радости, в излучаемой им духовной силе не чувствовалось ни доброты, ни зла.

В следующий миг откуда-то с небес ударил столб света, который стал впитываться в тело мужчины, так и не произнёсшего ни одного слова. Поток иссяк лишь спустя несколько минут, после чего уже почти никто не ощущал уровень сил возрождённого бога.

Только вот не успели присутствующие осознать произошедшее, как пространство вновь колыхнулось, а позади каменного столба возник силуэт Шинигами. Надзиратель скрытого от внешнего мира материка взялся правой рукой за рукоять кинжала, который удерживал в зубах, затем размахнулся этим чудовищным орудием, при виде которого бессмертные чувствовали необъяснимую панику, после чего вонзил клинок в свой живот, прорезав его от самого низа до грудины. Тут же из раны хлынул поток ярких искорок, устремившихся к мужчине с копьём, чтобы втянуться в его тело и передать все скопленные силу и знания многочисленных поколений боевых магов.

Новый поток иссяк, а Шинигами, исполнив свой долг, вновь схватил лезвие кинжала зубами, в то время как рана на его животе сама собой закрылась. Более не совершая ни единого движения мрачный силуэт замер, непоколебимой громадой возвышаясь над всеми, в эти секунды напоминая некий механизм даже сильнее нежели обычно.

— М-да, — изрёк седой мужчина, пальцами свободной руки зарываясь в густую гриву волос. — Ну и бардак.

— Творец? — на всякий случай спросил Виктор, неожиданно чувствуя робость перед этим разумным.

— Можешь меня и так называть, Виктор, — едва заметно улыбнулся собеседник, слова коего разносились по Долине Криков словно эхо, пусть он и не повышал голоса. — Никак не думал, что сработает именно эта закладка. Спасибо.

— Могу я задать несколько вопросов? — вновь спросил Франкенштейн, постепенно успокаивая свои эмоции.

— Можешь, — согласно кивнул седой мужчина, в глазах коего сверкали фиолетовые радужки с тремя концентрическими кругами, внутри каждого из коих виднелись по три запятые. — Хотя я бы предпочёл, чтобы ты сам нашёл на них ответы. Всё же люди — это поразительные существа с неограниченным потенциалом развития.

— Разве обнаружение источника достоверной информации — это не положительный результат поисков? — чуть наклонил голову учёный.

— И то верно, — согласился собеседник, оглаживая бороду, спускающуюся до середины груди. — Коли так... тогда идём. Я чувствую, что мне многое предстоит отремонтировать. И возьми с собой своих воспитанников: наверное и у них есть вопросы, на которые хочется получить ответ.

Услышав последнее, всё ещё находившиеся на голове дракона разумные переместились к двум "людям", неосознанно стараясь оказаться за спиной доктора. Следом за ними ввысь взмыл и Великий Красный, в воздухе принявший вид высокого рыжеволосого подростка, одетого в кожаный плащ и штаны на голое тело. Шинигами, продолжавший стоять неподвижно, по единственному жесту хозяина просто исчез, будто бы и не являлся в Долину Криков минутами ранее.

Небрежным пассом руки Творец создал портал, похожий на трубу из белых концентрических кругов, в который вошёл самым первым, после чего позвал остальных за собой. Виктор ощутил, как за его правую руку взялась Альбиона, а левую окупировала Ясака, состроившая умилительно серьёзное выражение лица (рядом с лисицей находилась тигрица, бросившая на учёного насмешливый взгляд, будто бы говорящий, что сбежать не получится).

Один за другим члены группы Франкенштейна скрылись в портале, а когда он схлопнулся за их спинами наступила тишина. В Долине Криков остались великие воины, маги, шаманы, учёные, каждый из коих с гордостью носил громкие титулы и пользовался заслуженным уважением... И всех их объединяло одно и то же чувство, будто бы все они остались не у дел.

— Я хочу мороженного, — нарушила гнетущую тишину Мать-Магия, оказавшаяся едва ли не единственной из тех, кто при всех минувших событиях не потерял сознание, на кого возвращение Творца не произвело никакого впечатления.

— Идёмте, — отмер бывший шинигами, беря девочку за руку и разворачиваясь спиной к столбу. — Полагаю, что больше нам здесь делать нечего.

"Похоже, Виктор, ты умудрился всех переиграть. Интересно, к чему же всё это приведёт? Впрочем, одно я могу сказать точно: скучным ближайшее время точно не будет".

Примечание к части

Уважаемые читатели, вот и подошла к концу очередная история очередного героя. Не могу сказать, что мне удалось реализовать всё, что задумывалось изначально, но большинство идей всё же нашли своё воплощение. Соглашусь с тем, что эту книгу можно продолжать ещё долго, так как многие вопросы остались не раскрыты, да и второстепенные сюжеты находятся в подвешенном состоянии, но... это будет уже не история Виктора Франкенштейна, познающего мир и создающего нечто своё.

Благодарю всех тех, кто поддерживали меня на протяжении времени написания этой работы: благодаря вам она получилась такой, какая есть сейчас.

Всем добра, счастья и здоровья.

До новых встреч:)