Фрейлина специального назначения. Книга первая

Но жалостливые мордашки на магистра впечатления не произвели. Щелчком пальцев он материализовал перед каждой по жестяной миске.

— Значит, будет задание со звездочкой — сварить яд в непредназначенной для этого посуде. Так что берите спиртовки, разжигайте огонь и вперед, с песней!

Кристину и Анфису перспектива сварить яд в ужас не привела, меня тоже, поэтому, спокойно придвинув к себе металлическую плошку, я с головой окунулась в изготовление волшебной отравы.

"Возьмите 200 грамм сливочного масла, растопите на медленном огне. В полученную жидкость добавьте лепестки двадцати пяти роз, растущих на могиле чернокнижника, собранные в пятое полнолуние от начала года..."

Не знаю отчего, но мне вдруг захотелось рассмеяться. Просто представила себе, как в пятое полнолуние иду на кладбище, чтобы ободрать растущие там розы, а затем темной-темной ночью в третий вторник после полнолуния готовлю страшный яд. В довершение картины сознание послушно нарисовало образ злыдни-блондина, которому я с милейшей улыбкой преподношу ярко-алый смертоносный букет! Захотелось изобразить злодейский хохот, но, сдержав в себе этот идиотский порыв, я просто помешивала ложкой топленое масло и закидывала лепестки в варево.

"Когда отвар приобретет однородно малиновый цвет, добавьте к содержимому пять миллиграмм серной кислоты..."

О-го-го, миленько!

"На данном этапе приготовления зелье ни в коем случае не должно изменить свой цвет, в противном случае начните все заново..."

Судя по разочарованным возгласам, раздавшимся по кабинету, примерно половина девчонок зелье запорола. Я же с замиранием сердца капала серную кислоту в розовое сливочное масло и облегченно выдохнула, когда цвет зелья остался неизменным.

Неожиданно над моим ухом раздался чей-то тихий шепот:

— А если на этом этапе добавить в масло прядь волос жертвы, то яд станет ее персональным убийцей и окружающим людям вреда не принесет.

Я испуганно обернулась, но, никого не обнаружив за своей спиной, списала звук на больное воображение. Или глюки. Может, я уже надышалась? Но, глядя на брошюру с рецептурой, с грустью прикинула, что до победного конца еще варить и варить.

Рядом со мной восторженно химичили подруги. Фиса уже зашла на второй круг, потому что ее варево после добавления кислоты приобрело иссиня-черный оттенок. А у Кристины дела шли гораздо лучше: над миской уже клубился малиновый искристый пар. Она бодро закидывала в мисочку один за одним многочисленные ингредиенты — пыльцу с крыльев бабочки-махаона, шерсть фиолетовой собаки, оксид титана, который перекрасил зелье в бело-розовый, и другие.

Через полтора часа в воздухе аудитории полным ходом витал дурманящий приторный аромат роз, под потолком закручивались в причудливые переливающиеся спиральки клубы пара. У трех курсанток зелье не получилось — из их мисок валил густой черный смрад, отчего с каждой минутой дышать в кабинете становилось все тяжелее. И только настроение Глеба удивительным образом улучшалось с астрономической скоростью.

Еще полчаса назад сидевший и заполнявший журнал преподаватель теперь быстрым шагом перемещался между партами и будущими фрейлинами, принюхивался к полученным зельям, комментировал и раздавал оценки:

— О боже! Нет! Оно ужасно! Маркиза как же вы могли! Оно же было легким, неопасным! Испорчен яд с кривой руки! — сокрушался брюнет, отплевываясь от попробованного зелья. — О чудные живые розы! Зачем срывал когда-то вас? Не для того, чтоб эти козы бездарно загубили вас!

Глеб перебегал от одной миски к другой, брал пробу зелий на вкус, чем поверг весь наш курс в полный шок, а потом в стихотворной форме выражал свое мнение о вареве. Причем на язык брюнет оказался крайне острым, а уж как он прошелся по яду маркизы и графини!.. Моей душе хотелось петь и парить под потолком, купаясь в розовом пару.

К концу пары Глеб добрался и до нашей тройки, первой досталось Анфисе:

У вас прекрасный цвет волос,

Аж замирает сердце мага.

Но яд ваш пущен под откос,

Побольше практики вам надо.

Белова даже растерялась — то ли радоваться, то ли плакать. С одной стороны, комплимент она заработала, а с другой — ее "яд двадцати пяти роз" был больше похож на варенье, в которое кто-то накидал гнилых цветочков.

Яд Кристины, наоборот, вызвал у Глеба детский восторг, он даже аплодировать начал:

— Я чувствую в вас родственную душу, — и, схватив за ручку, стал томно нашептывать ей:

У вас талант травить людей!

Пропорций идеалы не нарушив,

Яд может принести в мир тысячи смертей.

Поэтому я вынужден, поймите,

Ваш славный труд предать истленью.

Но высшую оценку вы примите,

Как и мое немое восхищенье!

После этих слов Глеб, прищелкнув пальцами, заставил зелье, сваренное Кристиной, вспыхнуть ярким синим пламенем.

"Утилизировал! Видимо, соседушка, действительно сварила что-то на редкость ядовитое".

Сама же девушка искренне хлопала глазами и заливалась всеми красками смущения от пунцовой до нежно-розовой. Я же поняла, кого мне напоминает красавец-Глеб своим поведением — ехидного мартовского кота, который ходит, трется и раздает комплименты направо и налево. Вот только на мне эта система дала сбой.

Мое зелье Глеб пробовать не спешил, и стихов мне тоже не досталось:

— Ну что ж, Эля! Настало время дегустации!

У меня аж внутри все похолодело.

— К-к-какой еще дегустации?

— Обычной, — голос брюнета был удивительно холоден и спокоен. — Мне как учителю необходимо показать курсантам, как же действует яд на практике. И я надеюсь, вы мне в этом поможете.

— Эля, не смей в этом участвовать. Арвенариус нас предупреждал! — громко воскликнула одна из моих соседок, но от страха я даже не поняла, кто именно — Кристина или Анфиса.

"Можно подумать, у меня есть выбор. Блин, где та формула экстренного вызова дежурного преподавателя?! — паника в моих мыслях набирала обороты. — Ах да, нам же никто не потрудился ее сообщить!"

Я судорожно искала пути отступления, потому что в глазах Глеба мелькали маньячные огоньки.

— Но вы же говорили, что зелье сработает, только если варить в третий вторник после полнолуния, — предприняла первую попытку спастись я.

— Это как раз сегодня, — пожал плечами препод.

— Но ведь остальные тоже отравятся?

Магистр, не теряя времени, взмахнул рукой и театрально извлек из воздуха невероятной красоты алую розу на длинной ножке.

— Вот еще, я же не дурак, убивать весь курс! Я же вам рассказал, на каком этапе необходимо добавлять волосы в зелье, чтобы оно стало персональным ядом.

Тут я вспомнила тот странный шепот, который списала на глюки:

— Но я не добавляла, — попыталась возмутиться я.

— Ты отвернулась! Этого было достаточно, чтобы легким телекинезом срезать маленькую прядь твоих волос и кинуть их в зелье. Ты думаешь, зачем в составе яда серная кислота — волосы растворяются мгновенно.

"Все продумал, зараза!"

Только сейчас я поняла, что вокруг нас с Глебом царила полная тишина. Весь курс замер в предвкушении будущей развязки этой трагической истории о преподавателе-отравителе и его жертве-курсантке. Даже злобные стервы заткнулись, боясь что-либо вякнуть не в тему.

Глеб же неспешно придвинул к себе мисочку с моим уже остывшим варевом и обмакнул в него бутон розы. Я наблюдала за его движениями и слышала глухой шум собственной крови, пульсирующей по моим венам. Тух-тух-тух.

"Так, Эля, соберись. Он же преподаватель, в конце-то концов. Ну, упадешь в обморок разочек, в медпункте откачают!" — успокаивала я себя. А потом глубоко вздохнула, набирая в легкие побольше воздуха, хотя в принципе уже понимала — процесс отравления пошел.

А Глеб протягивал мне розу и одними губами неуловимо шептал:

— Ты же мне веришь?

"А действительно?! Эля, этот человек уже однажды пытался тебя отравить, и ничего, ты до сих пор жива. Более того, тебя даже до комнаты проводили с ветерком. Так чего же ты трусишь?!"

— Верю, — тихо выдохнула я и, выхватив отравленную розу из рук брюнета, зажмурившись, глубоко втянула ее обжигающий горло аромат.

Секунда, вторая, третья прошли в полном молчании.

— Ну, и где реакция? Она еще жива? — расстроенным голосом выдал кто-то из однокурсниц.

Мои соседки гневно зашипели на посмевшую раскрыть рот. Я же все еще не решалась открыть глаза, прислушивалась к ощущениям. Умирающей я себя не чувствовала, руки не дрожали, сердце билось ровно, ноги не подкашивались.

— Эм, ну и когда подействует? — широко распахнув глаза, посмотрела на брюнета.

На что, тот загадочно улыбнувшись, произнес:

Нельзя травить прекрасных дам,

Что доверяют вам всецело!

Достойны роз они с утра,

Что сорваны нежданно кавалером!

И зелье ваше, Эллочка,

Всего лишь полный хлам.

Учитесь у соседочки,

Могу сказать я вам!

У меня от сердца отлегло, выходит убивать меня все же никто не собирался.

— Тогда зачем весь этот спектакль? — недоумение читалось в моих глазах.

— Потому что в вашей работе будут миллионы ложных сигналов, из которых только каждый тысячный станет боевой тревогой. На каждом из следующих занятий одна из вас будет пробовать сваренное зелье, а вот чем оно окажется, ядом или пустышкой, — воля случая. В любом случае, за сто лет моей жизни никто из курсантов на занятиях еще не умер! А теперь можете быть свободны!

"СКОЛЬКО ЛЕТ? СТО?" — шокировано переваривала полученную информацию я.

В полной тишине наш курс спешно покидал стены кабинета зельеварения. Я тоже собиралась уйти, но обнаружила, что до сих пор сжимаю в руках ту самую якобы отравленную розу.

"Надо вернуть!" — посетила меня гениальная мысль, после чего я решительно направилась к конторке кафедры, за которой скрылся Глеб.

— Эля, ты идешь? — окликнула готовая уйти Анфиса, уже стоя в дверях кабинета.

— Догоню!

Кабинет стремительно опустел, оставив нас с преподавателем одних.

Заступив, ногой на высокий помост кафедры, я узрела зельевара, низко склонившегося над стопкой листов бумаги и что-то торопливо записывающего.

— Простите, пожалуйста, — тихо обратилась к нему.

Мужчина, до сих пор меня не замечавший, вздрогнул от неожиданности и повернул голову в мою сторону.

— Что, свет моих очей?

"Внезапно! С каких это пор, интересно, я свет его очей?"

Но спросить открытым текстом не решилась.

— Ваша роза, — протянула цветок обратно Глебу. — Заберите, пожалуйста!

В глазах брюнета мелькнуло нечто похожее на обиду.

— Не буду, она ваша! Считайте ее моим подарком! — и, равнодушно отвернувшись, продолжил строчить что-то дальше.

"Блин, он что, реально не понимает, в какое меня положение поставил?" Но посмотрев на своего собеседника, осознала — действительно не понимает. Глеб витал где-то в облаках, его взгляд был затуманен, а рука, записывая стихи, плясала над листом бумаги. Сейчас я видела перед собой не преподавателя зелий, а того милого и странного парня, который помог мне позавчера в коридоре.

Я огляделась по сторонам аудитории и, убедившись, что кроме нас здесь никого не нет, прошептала:

— Я не могу ходить с этой розой по Академии. Она очень красивая, честно. И мне очень приятно ее получить. Но, Глеб, вы же сами слышали, о чем шепчутся мои однокурсницы. Они же мне житья не дадут!

— Мне казалось, вы менее зависимы от общественного мнения, — в его голосе послышалось разочарование.

"Да, мне по фигу было на это мнение, пока добрая Троя не предупредила, что некоторые белобрысые преподаватели роют мне глубокую яму", — эту мысль я, разумеется, озвучивать не стала.

Переступив через гордость, мне пришлось кивнуть и вслух согласиться со своей зависимостью от мнения окружающих.

— Что ж, если все так, как вы говорите, можете оставить цветок на столе, — не отрываясь от стихов, равнодушно пожал плечами Глеб.

Облегченно выдохнув, я положила розу рядом с ним и собралась уйти из кабинета.

Конечно, я могла просто выкинуть цветок, в ближайшее мусорное ведро. Но, черт возьми, мне это казалось неуважением, кощунством. Лучше отдать обратно и не убиваться потом угрызениями совести.

Все же кокетка, живущая внутри меня, очень любила цветы, пускай и подаренные таким странным образом.

Я почти дошла до выхода из лаборатории, когда Глеб меня окликнул:

— Эля, ваш кот сегодня ночью приходил ко мне и вылакал миску белладонны!

Я аж за стену схватилась, а на глаза сами собой навернулись слезы. Просто идиоткой я не была и что такое белладонна знала:

"Глупый Му-у-урз!" — перед моими глазами плыл образ бездыханного рыжего тельца, неподвижно лежащего на холодном полу рядом с выпитой миской яда.

— Элла, что с вами? — обеспокоенный голос брюнета прозвучал совсем рядом со мной. — Почему вы плачете?

— Мурз уме-е-ер... — у меня начиналась истерика. — Блин, зачем я его сюда при-та-щи-и-и-ла! Жил себе в Москве-е-е, шарился бы по помойкам!..

Меня схватили за плечи и принялись трясти, приводя в чувство:

— Эй, ты с чего взяла, что он мертвый? Он живее всех живых! — вытирая слезы с моего лица невесть откуда взявшимся платком, успокаивал Глеб.

— Так яд же! Бе-еллад-о-онна — яд! — не понимая, всхлипывала я.

— Ну и что! На твоего уникального кота она действует, как валерьянка! Успокойся!

Успокоиться просто так у меня не получалось. Я все еще продолжала всхлипывать, хотя до головы уже начинало доходить — кот жив.

Выхватив платок из рук Глеба, я принялась самостоятельно вытирать слезы и порядком размазанную косметику со своего лица. Белоснежная материя быстро окрашивалась в черные разводы от туши для ресниц и карандаша для глаз.

Глеб же, как истинный джентльмен, наколдовал мне еще и зеркальце, в которое я теперь гляделась и устраняла следы истерики, пока препод продолжал рассказывать мне о вчерашних похождения моего кота:

— Убил пять горных крыс и притащил их под дверь ректору. Ты бы видела лицо Милонского, когда он, вернувшись из конференции в Пятом Радужном королевстве, обнаружил под кабинетом гору мышиных трупов. Бесценно!!! А потом твой наглый котяра пришел ко мне, выклянчил белладонны, вылакал целую миску и принялся орать мартовские песни. Уснул только под утро!

"Спасибо вам, столичные ядохимикаты, за то, что выработали у этого животного иммунитет ко всем мыслимым и немыслимым отравам!" — благодарила я химическую промышленность родной страны.

— Эля, — вернул меня с небес на землю магистр. — Если вы не против, я бы хотел вернуть вам кота!

— Разумеется, давайте я его заберу.

Лицо Глеба скривилось и отразило неприкрытый сарказм.

— Чтобы потом все шептались о том, как курсантка-первокурсница ходила в спальню преподавателя? — расплываясь в ехидной улыбке, поинтересовался он.

Отрицательно помотала головой.

"Упаси, вселенная! Мало мне проблем, что ли?"

— То-то же! У вас сейчас занятия и, если вы мне выдадите допуск в ваш блок, я сам верну кота прямо в вашу комнату.

Вот сейчас я чего-то недопоняла. Он же вроде как преподаватель, разве не может сам зайти?