Фрейлина специального назначения. Книга первая

Фрейлина специального назначения

Пролог

Будьте вежливы с незнакомцами, они могут стать вашим боссом.

Трудоголик-оптимист

Все началось в книжном.

Я стояла у полки с женской фэнтезийной литературой и тщательно выбирала себе очередную "сказку на ночь". Что поделать, книги я читала быстро, гораздо быстрее, чем хотелось самой. Ни посмаковать, ни насладиться. Открыла, прожевала, проглотила, следующая... Поэтому в книжном магазинчике я была частым гостем.

Миллион раз говорили знакомые: "Заведи электронную читалку, у тебя что, деньги лишние — каждый раз эту макулатуру покупать?"

Но я была упряма и, гордо задрав курносый нос, отвечала: "Электронка — это суррогат, а в настоящих книгах есть что-то живое... Неповторимый запах пыли и свежих чернил..."

Глупо? Я тоже так считаю. На самом деле, настоящая причина была в другом.

Просто в этом же магазине работал Виталик, и он мне давно нравился. Поэтому фактически ежедневный ритуал — зайти сюда и купить книгу — стал для меня единственной возможностью полюбоваться на школьную любовь.

И вроде бы я далеко не девочка, уже двадцать пять, но в любви мне отчаянно не везло, то ли потому, что я витала в облаках, то ли потому, что моя настольная литература — женские наивные романы. Ну, уж очень хотелось, чтобы все было как там.

Я вертела в руках одну из ныне модных книг серии "Академия магии", вчитывалась в аннотацию и прикидывала, потянет ли мой бюджет двести пятьдесят рублей на очередную покупку. Выходило, что потянет, не выдержать грозила лишь книжная полка дома, на которой подобных книжек уже набралась пара тонн.

— Вам нравится магия? — раздался за спиной старческий голос.

Слегка вздрогнув от неожиданности, я резко обернулась узнать, кто же там такой бестактный и пугает девушек, подкрадываясь сзади в книжных магазинах.

А там обнаружился старичок в шляпе и с тростью. Одет он был по-простому, в духе классической советской интеллигенции — брюки, рубашечка, пиджачок, все в светлых тонах. И седая борода а-ля Хоттабыч. В общем, типичный доктор-профессор лет семидесяти.

— Добрый день, — я решила, что буду вежливой и честной. — Вы меня напугали.

— Простите, барышня, не хотел, — старичок расплылся в располагающей улыбке. — Вы просто с таким блеском в глазах рассматривали эту книгу, что я не смог удержаться и решил у вас поинтересоваться об одной вещи.

Обычно я с незнакомцами не разговариваю. Время сейчас неспокойное. Но симпатичный "академик" внушал доверие, тем более что плохого, если тематика разговора "книжно-фэнтезийная".

— Ну, если бы магия была по-настоящему, она бы мне однозначно понравилась. Не зря же эти книги в таком количестве читаю, — призналась я.

— И много уже подобной литературы вы осилили? — глаза дядечки были добрыми-предобрыми.

— Пару сотен точно, правда, в основном это женское фэнтези, но Толкиен и Гарри Поттер в списке прочитанной мною литературы тоже имеются, — сейчас я откровенно хвасталась, ну захотелось мне почему-то.

— А получив возможность попасть в такой мир, вы бы согласились? — задал очередной вопрос старичок, и уставился на меня в ожидании ответа.

Вот тут я, признаться, насторожилась. На соцопрос не похоже, на городского сумасшедшего дядечка тоже вроде не тянет. И к "Хоттабычу" я решила приглядеться внимательнее. А он, словно почувствовав мою неловкость, решил ее развеять.

— Да, вы не переживайте так, барышня. У меня просто внучка такими книгами увлекается, вот я и решил поспрашивать у знающих людей. Время сейчас опасное, сект много, вот и боюсь, что по дурости в какую-нибудь "магическую" церковь Шестого Христа попадет.

Такое объяснение ситуации меня вполне успокоило и вдохновило на честный ответ.

— Конечно, я бы хотела и с радостью бы стала попаданкой, студенткой какой-нибудь Магической школы, но только при условии счастливого окончания. Чтобы как в книге — с принцем на драконе или на другом летающем динозавре.

Нет, над дедушкой, отвечая подобным образом, не издевалась. Я действительно так думала, но язвительные нотки в голос все же добавляла, просто ради проформы. Чтобы не подумал "академик", что я сама из пресловутой секты, да и стыдно было откровенно в таких желаниях признаваться. Хотя готова поспорить, все девушки об этом мечтают, только рассказывать не хотят. И, добивая свою речь, я саркастично выдала дедушке финальную правду-матку:

— Поэтому если ко мне прилетит сова из Хогвартса или еще откуда, я с радостью соберу шмотки и отправлюсь навстречу приключениям!

Своим ответом я осталась довольна. Как на духу все сказала!

— Вот и славненько! — неожиданно обрадовался дедушка. — Это же прекрасно, Эллечка, что вы морально готовы к нашему путешествию.

— Чиво-о-о??? — выронила челюсть я.

Во-первых, мне вдруг стало страшно, потому что "академик" назвал мое имя, во-вторых, к какому еще путешествию? Меня что, похитить хотят?

Паника. ПАНИКА! ПАНИКА!!!

Я заметалась взглядом по книжному магазину в поисках хоть чего-нибудь тяжелого. Не знаю, что я хотела найти, но создать иллюзию действия сейчас мне показалось жизненно необходимым. Например, захотелось сбежать.

Позади своей пятой точкой я уткнулась в книжную полку, впереди же маячил и смотрел на меня все такими же добрыми-предобрыми глазками "Хоттабыч". Зато по бокам путь отступления был свободен. Не придумав ничего лучше, чем метнуться в сторону выхода из магазина, я сначала запуталась в собственных ногах и растянулась на полу, не преодолев даже метра. Но, бодро вскочив и не чувствуя боли от удара в коленках, продолжила свое позорное бегство из магазина. Ровно до пищащих рамок. Поэтому едва я успела их пересечь, они выдали ультразвуком все, что думают обо мне как о гадкой воровке. А все из-за того, что книжечка "Академия магии" еще находилась в моих руках. И вот теперь наступил пресловутый трындец — выход из магазина окончательно и бесповоротно мне заслонил внушительного вида охранник, а позади ко мне на двух ногах и тросточке ковылял старичок-интеллигент.

А я стояла, дрожала и не могла пошевелиться. В мыслях назойливо крутилось: "Эллечка, ты эпичная дура! Нафига так резко дергаться-то было, могла сделать все тише и аккуратнее!!!"

— Не могла, — прозвучал вслух над ухом знакомый старческий голос. — Все равно бы догнал. Тем более, какой тебе смысл дергаться? Хотела магии — будет тебе магия.

"Блин, он еще и мысли читает!"

Прохладная рука старика легла на плечо.

И я вдруг отчетливо поняла: сейчас меня будут телепортировать. И точно. По всем законам жанра вокруг закрутились разноцветные искорки. А потом БЕМС, и лицо охранника магазина, стоящего передо мной, осталось где-то за кадром.

А я испарилась в неизвестном направлении, видимо навстречу приключениям.

Так вот... Все началось в книжном....

Глава 1

Закон всемирного тяготения работает, как правило, в тесном контакте с законом подлости.

Илья Родионов

Лежу...

Явно на чем-то не очень мягком, но и не каменном. Интересно, когда я успела вырубиться?

Тэкс, открываем глазоньки и начинаем рассматривать, куда занесло мое бренное тело.

Взгляд сразу наткнулся на зеркальный потолок, в котором во всей красе отражалась я, лежащая на тахте, растрепанная, но в целом вполне невредимая. На голове вместо аккуратно уложенной прически — очумелое воронье гнездо ржавого цвета, на лице бледненькие щечки, но, слава богу, без веснушек, а еще голубые глазоньки припухли, как от аллергии, хотя виноваты явно линзы, в которых я неизвестно сколько провалялась здесь без сознания... Вот такая вот я Эллечка — генетическая аномалия — голубоглазая, бледная и рыжая.

А насчет вороньего гнезда все же интересно, это меня током шарахнуло или на телепортацию у всех людей такая реакция?

О, точно... Телепортация... Меня ж того... Типа похитили... Прикольно!

Радовало, что реагирую я теперь не в пример адекватнее, чем в книжном. Мой мозг, кажется, все же заценил перспективы, проанализировал мою "телепортацию" и теперь ожидал кого-нибудь, кто сообщит прекраснейшую новость: "Эля, вы теперь попаданка. И мы будем учить вас магии".

Хочу-хочу-хочу!

— Дяденька... — решила я, не вставая с тахты, позвать ну хоть бы и "Хоттабыча". Телепортировал-то меня сюда он, значит, и крутиться должен поблизости.

По закону жанра на мой зов, конечно же, никто не явился. Ну и ладно. Мы принимаем правила игры вашей сказки: будем обалденно героическим персонажем и пойдем на разведку сами. И эм... кто это мы? Интересно, с каких пор я начала о себе во множественном лице говорить?

Но махнув рукой на очередной заскок психики, я решительно сначала села на тахту, а потом бодренько с нее встала. Ведь надо не только рассмотреть все, что вокруг находится, но и по возможности потрогать.

Собственно, находилась я в помещении а-ля кабинет психолога — тахта, рядышком с ней большое глубокое кресло и ложный камин у стеночки. Почему ложный? Да потому что есть сейчас такая модная фишка в интерьере — делать "типа камин", и вместо нормального огня разжигать в нем большие напольные свечи. Вот и в этом кабинете присутствовала такая кастрированная жертва дизайнерской мысли. А еще были два стеллажа с книгами и окошечко. Большое такое окошечко, забитое с обратной стороны то ли ставнями, то ли просто досками. В общем, свет через эту "отдушину в мир" в комнату не поступал.

Окидывая взглядом странное помещение, я вдруг подумала: а может, меня на фоне "магического помешательства" в психушку упрятали? Тахта еще эта...

Решив либо подтвердить свои сомнения, либо опровергнуть, доверилась самому надежному познавательному источнику в мире — книгам. Смело направилась к стеллажам, в надежде, что не найду там справочников в духе "Как завязать смирительную рубашку" или "300 способов самообороны от шизофреника".

Каково же было мое удивление, когда увидела на полке не настольные книги психиатра и даже не древние фолианты с тайными магическими знаниями, а МОИ фэнтези-романы из дома. Вот серия про брутальных мальчиков-вампиров, спасающих невинных девушек из лап оборотней, вот нашумевшая трилогия "48 кошек сильной и независимой женщины", а вот и злосчастная "Академия магии", стоит себе с краешку на полочке, скромненькая такая книжечка. И не скажешь по ней, что украденная и я теперь из-за нее воровка.

М-да... странности.

Побродив по комнате еще минут пять и не найдя в ней ничего интересного, я решила, что морально готова к исследованию и покорению мира внешнего, а именно — того, что находится за дверью моей нынешней обители.

Решительно направившись к выходу, я уверенно дернула дверную ручку и была абсолютно готова, что сейчас внешний мир стопроцентно ляжет к ногам своей покорительницы — меня. Но тут ждал огромный обломинго.

Дверь была закрыта.

Вот и приплыли... Настроение сдулось, как воздушный шарик на неудавшейся вечеринке.

— Эй, вы! — заголосила я что есть силы, стуча кулаками о деревянную поверхность. — А ну-ка выпустили меня отсюда! Я юридически свободный человек, и вы не имеете права ограничивать мою свободу!

Ничего себе я выдала, сама в шоке...

В общем, билась я в дверь так минуты три, пока не поняла — бесполезно! На мои истерические вопли явно никто не явится, а значит, надо поступать, как завещал великий дедушка Воланд: "Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут".

А раз так, то сидим и не рыпаемся.

Ну вот, опять это "мы"... Эй, психика, я тут вроде как одна тусуюсь, или ты меня решила поддержать раздвоением личности?

Психика ответом не удостоила, и я решила меньше паниковать. И вообще, раз тут мои книги, буду коротать время за полезным для ума занятием. А именно — чтением.

Где там эта злосчастная "Академия магии"?

Я решительно направилась к стеллажу, чтобы взять свой ворованный "трофей". И уже почти протянула руки к заветной книжице, когда увидела шедевр отечественной литературы, которого в моей библиотеке никогда не числилось. "Большая советская энциклопедия. Том 10" — увесистый такой фолиантище, готова поклясться, раньше его на полке не стояло.

Без раздумий схватив с полки эти пять килограмм познавательного чтива, я сначала офигела от тяжести, а потом, открыв саму книгу, офигела от написанного на форзаце:

"Элла Константиновна! Рады сообщить, что мы хотим сыграть с вами в ИГРУ!.."

— Ой, мамочки! — пискнула я и ужаснулась от пришедших в голову жутких мыслей. Кажется, меня похитили сумасшедшие фанаты фильма "Пила". Спасибо, хоть не приковали к тахте и наркотой не накачали!

"За один час вам предстоит разгадать пять загадок! Если вы все сделаете правильно, то в конце пути получите заслуженную награду — ключи..."

— От квартиры, где деньги лежат, — гневно бормотала я, читая записку дальше.

"... от двери к свободе! Час отсчитывается с момента вашего пробуждения в этой комнате!"

И все?!

Больше никаких напутствий маньяки в письме не оставили, только кракозябра, похожая на раздавленную букашку, вместо подписи.

Отлично, просто зашибенно! Меня заперли в комнате, предложили сыграть в ИГРУ, разгадать загадки, а если не разгадаю, то что?!

Где устрашающий фактор, который должен меня мотивировать?

Словно прочитав мои мысли, раздавленная кракозябра изменила форму и, превратившись в кучу буковок, расползлась по форзацу:

"Не успеешь — из комнаты не выйдешь никогда... Вообще никогда!"

О! Вот это отличная мотивация! Бегом, бегом!

Где там ваши загадки?

Я перевела взгляд на часы, висящие на стене, и поняла, что минут двадцать пять из отведенного после пробуждения времени я благополучно прошляпила.

— Эй! Энциклопедия! Давай играть в твою Игру, где моя загадка? — громогласно прокричала я на всю комнату, энергично встряхивая фолиант за обложку в надежде, что из кучи страниц что-нибудь вывалится.

Ни фига, блюдечка с золотой каемочкой не появилось, загадки тоже...

— Ну и где? — обиженно протянула я. — Время-то идет. Только не говорите мне, что текст загадки я тоже сама должна искать.

Вновь отвернув форзац "Большой советской", я понадеялась на раздавленную "кракозябру", авось еще в какие предложения сложится. Но и тут полный облом.

— Так, Эля, давай спокойно, — начала рассуждать вслух. — Если тебе ничего не говорят и больше не предлагают, значит, все необходимое ты уже получила. А раз так, берись за голову и думай, где могут быть загадки.

Я присела на краешек тахты и стала более вдумчиво вертеть в руках томик энциклопедии. Если не на форзаце, то, может, на полях подсказки найду.

Понятное дело, что рассматривать почти тысячу страниц времени у меня не было, поэтому книга подверглась беглому перелистыванию. Десятый том, содержащий в себе кучу информации, от Венгрии до Вильно, поражал своей объемностью и бесполезностью.

И тут мой взгляд за что-то зацепился.

Среди кучи слов на третью букву алфавита появились "экскаваторы", "эхо", "эклектика" и другие слова явно не из этого тома. В надежде на чудо я торопливо начала отлистывать страницы назад, чтобы понять, когда же произошла такая разительная перемена в содержании. И вот оно!

Четырехсотая страница начиналась долгожданной загадкой:

"Это дается человеку трижды: первые два раза бесплатно, а за третий нужно заплатить".

М-да...

Я честно ломала голову над загадкой целых пять минут, пока не поняла, что зря теряю время.

Нет, ну а чего я ожидала, детсадовского задания про два конца и гвоздик посередине?

Перебор ответов по каким-то философским темам результатов тоже не дал. Жизнь? Смерть? Старость? Вечность?

Все не то.

Воображение уже обрисовало мой будущий труп, который останется навечно в этих стенах. Прямо вижу: милый скелет, в весеннем белом платье, с пустыми глазницами, съехавшей набок челюстью, запыленными зубами... Картина Репина маслом!

Хотя стоп!

Кажется, мой гениальный мозг все же нашел разгадку.

Зубы — молочные, постоянные — их природа дает бесплатно. А вот все остальные: выпавшие, вставные, золотые — за денежки.

Ай да я! Ай да молодец!

Но радовалась я недолго, ровно до того момента, пока не взглянула на часы. У меня осталось двадцать минут и еще четыре загадки, которые неизвестно где искать.

Здраво рассудив, что Игра несет характер квеста, я решила через ответ на первый вопрос поискать вторую загадку. А значит, сейчас в этой комнате мне предстоит найти либо вставную челюсть Йорика, либо справочник стоматолога, ну а дальше понять, что даст находка.

Нехватка времени придавала мыслям бешеное ускорение. Теперь я бегала, суетилась, скидывала со стеллажей книги, прощупывала и разбрасывала подушки, ползала по полу, засовывала нос во все пыльные и непыльные углы. Тик-так, Эллечка! Бегом-бегом!

И мои поиски удались! На одном из камней кладки лжекамина, я обнаружила рисунок забавного такого графа Дракулы. Вампира словно ребенок рисовал. Вышло карикатурненько — огромные зубы, клыки больше чем голова, два красненьких глаза, тоненькое тельце и развевающийся плащик. А еще граф правой рукой указывал направление на большие напольные свечки.

О, чудненько!

Тщательно осмотрев парафиновые изделия и не найдя ничего особого, я пришла к выводу, что их надо зажечь. Ну а что еще со свечками делать!

Спички, слава богу, оказались рядом. Что ж, один росчерк — и маленький теплый огонечек пляшет и коптит, растапливая податливую массу. Будь я не в такой спешке, стопроцентно бы умилилась и насладилась прелестной романтической обстановкой. Но сейчас у меня намечены другие планы.

Если свечи зажигаются, значит это зачем-нибудь нужно! А раз так, я схватила самую маленькую из них и пошла в обход по комнате.

— Если не успею разгадать все загадки, сожгу тут все на фиг! Какая разница! Мне же будет все равно как помирать. А так хоть ярко и с веселой искоркой! — бубнила себе под нос.

Теперь перед воображением предстал скелетик, обугленный, подкопченный, со спаленными лоскутами когда-то белого платья... Не радужно!

И вот хожу я по комнате со свечой... Можно еще "Отче наш" почитать, ну или что-нибудь за упокой души рабы божьей Эллы Константиновны Савойкиной!

А, вообще, я очень надеялась, что все будет как в классическом шпионском фильме, и отблеск моей свечи осветит на какой-нибудь стене скрытую надпись с загадкой. Но вспомнив, что подобного рода записки видны в ультрафиолете, поняла, что пошла по ложному следу.

А еще осознала — не успеваю... Оставалось десять минут, а потом, если верить угрозам "кракозябры", меня ждет пожизненное заточение в этом кабинете психиатра. И тут я разозлилась...

Терять-то мне нечего! А раз так, то к черту все дурацкие загадки! Мы пойдем ва-банк!

Поставив свечку обратно в камин, я принялась обстукивать стены помещения. Авось повезет. Но нет...

Стены явно каменные и толстые, но еще оставалось неосмотренное окно... заколоченное снаружи досками...

Вначале я бесстрашно кинула пятикилограммовый томик энциклопедии в стекло. Было тяжело, но дурная голова даже танк сдвинуть может. Раздался звон разбивающегося стекла и разлетающихся по комнате осколков.

Феерично! Даже представить не могла, что такой беспредел может доставить столько радости.

Критично осмотрев свои легкие босоножки на трех тесемках, я аккуратно пошла в них по битому стеклу. Ничего страшного, йоги вот вообще босиком ходят. Даже если порежусь, пережить эту катастрофу точно смогу!

Дойдя до теперь уже пустующей оконной рамы, я перешла к решительному ощупыванию материала, которым был заколочен возможный путь на свободу.

Находка меня обрадовала — досочки, плотно подогнанные друг к дружке, судя по той легкости, с которой они поддавались нажиму, оказались довольно хлипкими. А раз так, то и думать тут нечего — будем крушить!

Пару раз неудачно замахнувшись многострадальной энциклопедией и чуть не выломав руку, я бросила это дурное занятие и решила придумать что-нибудь поэффективнее.

В голову упорно лезла картинка, где спецназовцы штурмуют здание и, спускаясь на веревках, по принципу маятника, ногами вперед, эффектно влетают в выбитые окна. Покосилась на коварную минутную стрелку, настойчиво намекавшую: мол, у тебя две минуты, детка, дерзай!

— Эх, была не была! — ухмыльнулась я своему коварнейшему плану. — Я очень надеюсь, что с той стороны меня ждет не бездонная пропасть.

Всегда мечтала покататься на занавесках!

Критически осмотрела местные шторы — хорошие, добротные, плотные! Подергала на предмет прочности крепления к карнизу — на один рывок хватить должно! Катаются же маленькие дети на таких, значит, и я смогу!

Надо только встать куда-то повыше и разогнаться получше! Брать разбег по стеклам я не рискнула, поэтому, передвинув тахту вплотную к оконному проему, пришла к выводу, что она станет прекрасным подиумом для моего взлета.

Забравшись на свое бывшее ложе с ногами, скинула босоножки на пол — босиком отталкиваться будет сподручнее. Притянула к себе штору, намотала ее на руку, еще раз сильно дернула, проверяя, выдержит или нет. Перекрестилась... И с криком: "БАНЗАЙ!!!" протаранила пятками хлипкие доски, отделявшие меня от внешнего мира. А дальше случилось то, чего я так боялась.

Во-первых, заграждение я не просто снесла, а вынесла окончательно, сразу оказавшись всей своей тушкой снаружи. Во-вторых, меня ослепило ярким солнечным светом. А в третьих, карниз все же не выдержал, и в самой высокой точке моего полета я оторвалась от опоры и понеслась приземляться пятой точкой куда-то вниз!

Полет был недолгим, от силы метра два, и со стыковкой во что-то мягкое!

Осоловело хлопая глазами, я ошарашено ощупывала перину, на которую приземлилась, и, наверное, радовалась... Потому что выбралась из этой комнаты. Пусть не через дверь, но все же. Сижу на большом мягком матрасе во дворе какого-то дома, вокруг поют птички, ярко светит солнышко, а еще бабочки перед глазами так и летают.

— Пятьдесят девять минут и сорок семь секунд! — громогласно провозгласил кто-то.

Я повернула гудящую после удара голову в сторону голосящего. Вообще, странно, ударилась попой — гудит голова! Наверное, у меня мозг реально не в положенном месте находится! Ведь за окошком могла быть пропасть, колья, скалы, да что угодно, в конце концов! И, прежде чем прыгать, надо было посмотреть, куда придется приземляться.

— А по-другому бы и не пробила. Там стоит ограничивающее заклинание, преодолеть которое можно сразу и всем телом. Иначе никак! — мужской голос, говорящий все это, показался смутно знакомым.

"Хоттабыч"! Прибью гада!

— Эй, вы! — завопила я, срывая голосовые связки. — Да по какому праву вы все это затеяли? Что за бесчеловечные эксперименты?!

— Кажется, за своей истерикой ты пропустила интересное для себя слово "заклинание", — спокойно ответил мне дедок.

Сейчас он стоял передо мной и приветливо протягивал руку, чтобы помочь подняться с мягкой перины. Боясь очередного подвоха, вставать решила без посторонних. Ничего, молодая, справлюсь.

Встав и отряхнувшись от невесть откуда налипшей на меня пыли, я гневно измерила взглядом старика. А ведь внешне "академик" изменился. Причем сильно!

Исчезли многочисленные морщины, волосы уже не такие седые, тросточки нет. И одежда! Мне чудится, или на нем мантия в военную маскировочку цвета хаки?

— А вы, простите, кто? — набралась храбрости и спросила я.

Широкая улыбка расплылась по лицу "Хоттабыча".

— Декан факультета фрейлин в Высшей Военной Академии Магии — Арвенариус Преображенский. И спешу вас поздравить, вы только что поступили к нам на обучение!

Ч-И-В-О? Я ослышалась?

— Какого факультета? Какой академии? — воскликнула я визжаще-срывающимся голосом.

Старичок скривился от моего ультразвука и уже недобро так на меня взглянул. И гаркнул:

— Отставить истерики!

Я аж снова присела на перину, но, спохватившись, торопливо вскочила на ноги и выслушала гневную тираду.

— Эллечка, вы хотели магию? Хотели ей учиться? Так?

— Ага, — кивнула головой. — Правда, я как-то по-другому себе это представляла.

— Не "ага", а "ТАК ТОЧНО"! Повторите!

— Так точно!

Стою растерянная и непроизвольно начинаю вытягиваться по струнке смирно.

— Так вот, спешу вас обрадовать, Элла Константиновна. Ваша мечта сбылась. Вы поступили! И не просто куда-нибудь, а в военную академию. Если отучитесь до конца, станете почетной фрейлиной Ее Величества. У нас престижное заведение, мы подготавливаем кадры для охраны высших кругов аристократии...

— Но фрейлины, они же... ну, там, платьица красивые носят, румяна красиво накладывают, — робко высказала я.

— Молчать! — снова рявкнули на меня. — Команды "голос" не было! Кому нужны пудрящие носик фрейлины? Правильно, никому. Фрейлина должна уметь защитить свою нанимательницу. Укрыть ее от заклинания собственным телом, расшвырять убийц, скрутить воров, определять яды на запах — вот что делает фрейлина! А не то, что ты перечислила!

Я медленно подняла ладошку вверх, в надежде задать Преображенскому вопрос. Вот уж блин говорящая фамилия, куда подевался добрый "Хоттабыч"? Верните его обратно!

Смиловавшись, дедок кивнул, разрешая мне вякнуть по теме.

— Но ведь все, что вы сказали, это работа спецназа, а я хрупкая девушка.

— Когда ты в окно на шторе выпрыгивала, на хрупкую ничуть не похожа была. Разгадала бы загадки, поступила бы к аналитикам, а если ногами и через окно, то только фрейлиной, особого назначения!

"Ежкины блошки... я, кажется, хочу домой!"

— Хотела бы домой, осталась бы в комнате, — уже не в первый раз прочел мои мысли Арвенариус. — От стирания памяти еще никто не умирал! А раз так, то назад пути нет! Радуйтесь, Эллочка, ваши мечты стремительно сбываются!

* * *

Как там обычно пишут в женских романах?

Академии расположены в прекрасных величественных замках, с кучей высоких каменных башенок, с бойницами по стенам, развевающимися флажками на ветру. А еще обязательно должен быть сад, с невиданной красоты фонтанами, статуями и вековыми деревьями. Если нет сада, то лес или побережье с уходящим вдаль морем или океаном. И моя комната обязательно должна выходить окнами на самый чудесный вид, чтобы вечерами я наблюдала за закатами и томно вздыхала о своей тяжелой судьбинушке.

"Ага, щаз! Размечталась ты, Эллочка! Подбери амбиции и внимательно слушай, что тебе вещает "Хоттабыч"!"

С такими мыслями я шла по полю за своим деканом Арвенариусом. Компанию нам составляли еще пять девушек, таких же поступивших "абитуриенток", как и я. И направлялись мы к стационарному телепорту, который должен был переправить нас в засекреченный и скрытый от чужих глаз горный бункер, где нет входов, выходов, окон, садов, леса и других атрибутов нормальной академии. Пока мы шли, декан читал вводную лекцию. Вопросы задавать было нельзя, разрешалось только молча плестись за старичком и внимать его мудрости.

— Высшая Военная Академия Магии — старейшее учебное заведение в Двадцати королевствах. Одно из немногих, гарантирующее безопасность от внешних угроз своим курсантам. А все почему? Да потому, что местоположение нашей альма-матер строго засекречено. Множество врагов и заговорщиков во все времена мечтали уничтожить, спалить, сровнять с землей этот оплот подготовки защитников. Сделать все что угодно, лишь бы помешать выпуску наших специалистов — фрейлин, телохранителей и аналитиков. Поскольку в будущем от таких, как вы, дамы, будет зависеть не только безопасность одной-единственной коронованной особы, но и, возможно, всего королевства.

Мы шли по неровному, заросшему высоченной травой полю, идти было неудобно, а кроме того, еще и больно. Из всех девчонок я единственная шла босиком. Босоножки так и остались лежать в том злосчастном кабинете психолога, остальным абитуриенткам повезло больше. На крашеной блондиночке блестели новенькие беленькие кроссовки, еще на одной счастливице, с разноцветными волосами (жертва пьяного парикмахера) и кучей пирсинга по всему лицу, красовались зашнурованные армейские берцы. А вот милую девушку-пампушку с крайнего севера было жалко. Не знаю, где ее достал Арвенариус, но одета она была в пуховый платок, шубу и валенки, которые, несмотря на тридцатиградусную жару, царившую вокруг, отказывалась снимать. Девушка пыхтела, обливалась потом, но упрямо шла по высокой траве в своей амуниции. Я косилась на нее с жалостью, а вот некоторые девчонки мерзко подхихикивали над беднягой.

— А ну прекратите! — шикнула я на двух клуш, уже явно спевшихся друг с другом. Типичные гламурные курицы, непонятно, вообще, как сюда попали, неужели тоже ногами вперед и через окно?

Я покосилась на их высокие шпильки, увязавшие в земле, а потом на сбитые коленки, украшавшие обеих.

"Ага, туфельками жалко было, решили коленками", — вдруг одолела меня внутренняя злость. Вечно всякие тупые дуры себе бонусы на коленках выбивают. Фу, аж тошно!

На мою реплику курицы не отреагировали, но заржали еще громче, теперь уже над моим загрязнившимся белым платьицем. Но высказаться я не успела.

— Разговорчики в строю! — новый рявк заставил вздрогнуть. "Хоттабыч" бушевал: — Вас отобрали среди сотен претенденток на место! Вы успешно прошли испытания и не заставляйте меня сейчас проводить дополнительное отсеивание!

Не знаю, как на остальных, но на меня угроза подействовала. Куда бы ни вел нас этот старикан, но не попасть в Академию по собственной дурости — для меня непозволительная роскошь. Остальные девчонки тоже притихли, только полненькая с севера шумно пыхтела от жары.

— Отлично! Пошли дальше, до телепорта всего километров десять осталось, — оптимистично так заметил Арвенариус и прибавил шагу.

"Сколько? Десять? — захотелось заорать мне, но вовремя прикусила язык. — Да хоть двадцать, жива буду!"

— В этом году для поступления на наш факультет фрейлин было открыто всего пятнадцать мест. Пятеро набираются из вашего Внешнего мира, остальные десять из наших Двадцати королевств. Но так как вас сейчас на одну больше чем необходимо, до телепорта дойдут не все. — Хоттабыч сделал многозначительную паузу, нагнетая обстановку. — А все потому, что по прибытию на территорию Академии каждая из вас пройдет распределение, в конце которого будут сформированы тройки — по две девушки из нашего мира и одна из Внешнего. На ближайшие пять лет "тройка" будет вашей семьей, другом, товарищем и поддержкой. Если одна из троих в процессе обучения будет исключена, то две остальные девушки отправляются вслед за ней. Никаких поблажек или снисхождения в этой системе нет и не будет.

Я шла по полю, прикусывала губы от боли, потому что трава исколола и изрезала мои ноги в кровь — и самое дурацкое, "Хоттабыч" это видел, но делал вид, будто ничего не замечает. Я постоянно ловила его любопытствующий взгляд, который оценивающе проверял, жива я еще, тащусь ли еще и не пищу ли от боли. Но я молчала. Потому что приняла правила этой игры. Начну возмущаться, и до Академии меня не телепортируют. А поэтому — молча иду вперед и кусаю губы.

— Пс-с-с, — пыхтящая девочка в шубе незаметно толкнула меня пальцем в бок.

Я вопросительно посмотрела на нее, разговаривать же в строю нельзя. Хотя на строй мы сейчас точно не похожи, так, шесть баб, хаотично следующих по бескрайнему полю за дядькой в мантии цвета хаки.

Нелепым движением, на ходу, прыгая на одной ноге, девушка начала снимать с себя сначала один валенок, а потом второй и протягивать мне.

Я отмахивалась и отнекивалась, мол, а сама-то ты как пойдешь после этого.

Пампушечка, понимая мои сомнения, так же молча указала мне на свои ноги, и я увидела...

"Божечки, бедненькая, как же ты шла-то по жаре такой?!"

На ногах девушки красовались толстенные шерстяные носки до колена. В таких носках никакие валенки не нужны.

Поэтому обувку я приняла. По моим прикидкам идти было еще долго, а если помощь мне предложили, то отказываться глупо.

— За то, что от этих куриц меня пыталась защитить, — одними губами прошептала моя спасительница.

Надев валенки, я испытала противоречивые чувства. С одной стороны, по размеру они немного маловаты и в них жарко, а с другой стороны, я больше не ощущала режущей травы. И, о да, это было прекрасно!

Разноцветная в берцах наш маневр оценила и, показав нам одобряющий жест — большой палец вверх, расплылась в довольной улыбке.

Просто ей от тупых гламурных куриц тоже перемывка косточек досталась, и теперь по ее пирсингованному лицу блуждали явно недобрые планы будущей мести.

Вот так и шли вшестером, и каждая знала, что дойдут только пятеро.

"А давайте вы двух этих куриц лучше выгоните? — так и хотелось предложить "Хоттабычу" альтернативу. — Ну зачем вам такие коленотравмированные барышни в приличном учебном заведении? Вы же не куртизанок на улицу красных фонарей готовите? Вы только посмотрите на их накачанные силиконом губы, нарощенные ресницы и отсутствие печати ума на лице".

Шла я такая в валенках по полю, в грязном белом платье, мысленно злословила, и тут... БАЦ!!!

— Все, мы пришли, — заявил декан.

Пока я тупила и понимала, что сейчас одну из нас выкинут на фиг, крашеная блондиночка удивленно воскликнула вслух:

— А как же десять километров?

"Ой, дура! — ну зачем же..." — я аж скривилась, прям обидно. Потому что поняла, кого сейчас отправят домой. Ну не разрешал нам "Хоттабыч" говорить, не было команды "голос".

— Эля, — "Хоттабыч" пристально посмотрел на меня. — У тебя такое говорящее выражение лица, наверное, есть что сказать.

"Блин, вот у кого-то язык враг, а у меня еще и фейс!" Но делать нечего, ко мне же обратились, значит, надо ответить. И нет бы ответить: "Никак нет, сказать мне нечего!", но повышенное чувство справедливости, видимо, тоже мой злостный враг.

— Ну, я ... — промямлила я, подбирая слова, чтобы как-то выгородить блондинку.

— Что ты? — с ехидным выражением лица подбодрил Преображенский.

— Не выгоняйте ее, пожалуйста, — решила все же выговориться, указывая в сторону блондинки. — По ней же видно, что она хорошая. И всю дорогу молча шла, не жаловалась, дисциплину не нарушала. Ну, под конец только не сдержалась и ляпнула. Каждый ведь может оступиться!

Все девчонки уставились на меня как на очумевшую, даже "курицы" рты раззявили.

— А ты с чего вообще взяла, что я ее выгонять буду? — елейным голосом вопросил "Хоттабыч".

— Так вы сами сказали! — теперь уже я ничего не понимала и начала чувствовать себя полной дурой.

Сделав неуловимой движение рукой в сторону блондинки, декан факультета фрейлин прищелкнул пальцами, и с той словно маска начала сползать.

За несколько мгновений обычная среднестатистическая, выкрашенная и ничем не примечательная девица стала превращаться в эдакую секс-бомбу. Ну, Памела Андерсон, ей-богу. Сейчас перед нами стояла мечта любого садомазохиста — высокая, с пятым размером груди блондинка, одетая в облегающий комбинезон из черной как смоль кожи, в высоких ботфортах на двадцатисантиметровой платформе и с огненной плетью в руках.

"Очуметь! — ну а больше слов нет. — Это кто такая? Эй, челюсть, вернись на место!"

— Позвольте представить вам преподавателя физкультуры в нашей Академии — Трою Александровну. Здесь она с нами в качестве сопровождающей, члена приемной комиссии и охраны. И ах да, девушки, теперь можете задавать свои вопросы.

УГУ! У меня вот уже двести вопросов, и первый — у ВАС ВСЕ ПРЕПОДЫ ТАКИЕ? Просто каждая выпуклость Трои, обтянутая в черную кожу, ярко переливалась на солнышке бликами, подчеркивая эту и без того выдающуюся натуру. И второй вопрос: чему нас может такая учительница научить — у шеста ходить?

Видимо, подобные мысли были у всех, и только гламурные курицы отличились:

— А это такая униформа в Академии? — спросила кучерявая брюнетка в розовой кофточке и с отвратительно глубоким вырезом декольте. — А нам такую выдадут?

Троя скептически смерила взглядом сначала первую гламурную глупость, а потом ее подружку — такую же брюнеточку, в ярко-зеленой футболке, только волосы у этой были выпрямлены и залиты ведром лака.

— Мне они не нравятся, — указывая плетью на "куриц", обратилась преподавательница к Преображенскому, — сдохнут же после первого марш-броска. Неужели повыносливее никого не нашлось, вот хотя бы как эта, — кивая на разноцветную в берцах. — Или эта? — на мою спасительницу-пампушку.

Меня характеристикой Троя обошла, и это, несомненно, обрадовало, что-то показалось мне очень опасным в шикарной даме. В чем я тотчас же убедилась.

Неожиданно фигуристая красотка напряглась, принюхалась, отчего ее прекрасный тонкий греческий носик пошел морщинками, а затем, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, оттолкнулась с невероятной силой от земли, сделала в воздухе тройное сальто и приземлилась в пяти метрах от места, где только что находилась.

Приземлилась эффектно, на одно колено, а затем резко выбросила свою огненную плеть вперед. Обжигающие хвосты оружия взмыли в воздух, настигая и закручиваясь вокруг еще недавно невидимого мужчины. Послышался отчаянный крик боли.

Поймав единожды в захват, плеть отказывалась расставаться с жертвой без указа на то хозяйки. Поэтому сейчас незнакомый мужчина корчился от боли и ожогов, которые ему ежесекундно дарило огненное оружие.

Троя подошла к добыче, скептически осмотрела незнакомца, извивающегося у ее потрясающе стройных ног, и равнодушно произнесла:

— Господин Арвенариус, кто подготавливал безопасность этой площадки для телепортации?

— Глеб, кажется.

— Понятно, — загадочно протянула физкультурница. — Значит, опять своих зелий в лаборатории нанюхался и все самое важное прошляпил.

— Что поделать, дорогая Троя, — грустно пожал плечами декан. — Глеб у нас натура творческая, с ним бывает. В следующий раз поручу либо вам, либо Эридану.

— Все равно и года не проходит, чтобы какой-нибудь лазутчик не пробрался на поляну. — Преподавательница намеренно потянула плеть на себя, тем самым заставляя ту еще больше раскалиться на коже мужчины. Послышался жалобный скулеж. — С этим что делать? Как обычно?

Декан кивнул и, видимо, вспомнив, что все это время здесь еще находимся и мы, решил чуть-чуть прояснить ситуацию.

— Небольшой экскурс в реалии нашего мира. Сейчас вы наглядно увидели, зачем нужна охрана при проведении вступительных испытаний для иномирян. Потому что, как только вы поступили в нашу Академию, вас будут мечтать убить за ее пределами. Некоторые бандиты даже девиз придумали: "Убил курсантку сейчас — облегчил покушение на королеву потом". Поэтому если кто-то хочет отказаться и вернуться домой — мы не удерживаем.

Его и без того шокирующую речь решила дополнить Троя:

— Обучение у нас сложное, где-то опасное для жизни, до конца доходят не все. Максимум половина. Но если доживете до выпуска, поверьте, у фрейлин очень интересная жизнь. Сама работала, я вам дурного не посоветую.

И, словно добивая образ прекрасной фрейлины, одним движением свернула незадачливому лазутчику голову.

"Прелесть! Кажется, из меня хотят сделать Рембо в юбке!"

Одна из гламурчатых, та, что с прямыми волосами, не выдержала зрелища и рухнула в обморок.

— Ну, я же говорила, что не выживут эти, — кивая на "курочек" в очередной раз, радовалась своей правоте Троя. — Арвенариус, ну давайте их двоих отправим на родину. Помрут же. Я их потом от скал отскребать не буду, если самоубиться решат!

Преображенский хмыкнул, смерил взглядом вторую, еще стоявшую на ногах, но крайне бледную кучерявую "курочку" и, подойдя к ней вплотную, спросил:

— Ну что? Домой или остаешься?

— Д-д-домой. В звезду вашу магию! — пропищала брюнеточка и все же скатилась в обморок.

— Ну во-о-от, — расстроенно протянул декан, — выходит, еще двоих надо добрать. Иначе не сформируем первый курс! — и, тут же переведя взгляд на нашу оставшуюся троицу, гневно так и с вызовом спросил: — А вас ничего не пугает? Может, тоже домой захотелось?

Разноцветная в берцах скривила мордашку, но ответила четко и по-военному:

— Если я откажусь, чем я буду лучше этих дур! Я не отступлюсь!

Теперь ответа ждали от меня и от моей спасительницы-пампушечки, надо будет потом узнать, как же ее зовут.

— Мне у вас нравится. Тут тепло. — Видимо, она решила подойти к вопросу своей дальнейшей судьбы с неожиданной стороны. Теплый местный климат для девушки с севера стал решающим фактором. — Я остаюсь!

И наконец-то сняла с себя пуховый платок, обнажив растрепанную, черную как смоль, пышную гриву волос.

Похоже, осталась только одна я. И хочется, и страшно, и понимаю, что назад пути потом не будет. А еще осознала, в чем смысл этих глупых "троек" — ты не сможешь уйти или отчислиться из Академии по собственному желанию, потому что из-за твоей слабости разобьются еще две судьбы. Значит, отступаться от заветной магии ни на шаг нельзя. А раз так, то:

— Я буду учиться! — твердо сказала я, глядя на своего будущего декана и преподавательницу физкультуры.

Одобрительно хмыкнув такому рвению к учебе, декан извлек из воздуха три небольших свитка и протянул каждой из нас по экземпляру.

— Это договор на ваше обучение в Академии, внимательно ознакомьтесь. Если согласны, поставьте внизу подпись капелькой крови. Договор стандартный магический, в случае нарушения пунктов о неразглашении информации вас ждет немедленная и мучительная смерть. Подробнее в главе "Ответственность сторон", также внимательно изучите "Форс-мажоры и обстоятельства непреодолимой силы". Мы заведение честное, поэтому скрытых процентов и мелких шрифтов в договоре нет. Но вы все равно читайте внимательно, прежде чем подписать.

Я решительно развернула свиток и уже приготовилась увидеть в нем гору текста, как вдруг:

— Да вы что, издеваетесь? — возмущенно пискнула моя спасительница в шубе.

— Что вас так смутило? — вежливо поинтересовалась Троя.

— Пункт 6.6.7. "Обязательная потеря девственности (при наличии оной) к пятому курсу". Я даже читать не начала, как ЭТО у меня на пол-листа высветилось! — произнесла пампушечка, заливаясь пунцовой краской.

"Ого, это где тут такие условия?" — поразилась я и начала искать глазами этот развратный пункт в своем экземпляре договора.

Я-то своей невинности давно лишилась, ну а где вы в наше время найдете нетронутую деву в двадцать пять лет. Такие сказки только в женских романах встретить можно. И хотя особого опыта в сексуальной сфере я все же не имела, но и полной дурочкой назвать себя не могла. В конце-то концов, я нормальная половозрелая девушка, и если взять в расчет два неудавшихся романа, о каждом из которых я думала, что это всерьез и навсегда... То да! Добрачному разврату я предавалась. И ни капельки не жалею.

Правда, хваленого великого удовольствия от процесса я не испытала, вроде и не отвратительно, но и не вау! Зато честно признавала за собой великий актерский талант к симуляции. Два героя моих неудавшихся романов считали себя великими альфа-самцами. Ну, да и черт бы с ними! Сейчас я рыскала глазами по договору и не находила у себя этого чудесного пункта.

В моем свитке параграф 6.6.6 был последним в графе "Обязанности сторон" — и предлагал мне тщательно выполнять все рекомендации учителей, касающиеся моего обучения.

— Так почему я обязана лишаться девственности? — продолжала возмущаться пампушка — Какое это имеет значение для обучающего процесса?

Арвенариус, предчувствуя скользкую тему будущего разговора, покосился на Трою и, прошептав: "Пойду-ка я проверю периметр перед телепортацией", тихонечко ретировался в неизвестном направлении.

Подождав пока на полянке в зоне слышимости останутся только девушки, преподавательница физкультуры наколдовала себе простенькую табуретку, изящно уселась и, смерив тяжелым взглядом наши недоумевающие лица, глубоко вздохнула. Но все же решила объяснить:

— Работа фрейлин порой опасна не только для вашей жизни, но и для чести. За годы в Академии вас обучат манерам поведения в высшем обществе, искусству быть красивой, искусству соблазнения, умению правильно общаться и обращаться с мужчинами. И, опережая вопрос, который у вас на лицах читается, нет — королевскими проститутками мы вам стать не предлагаем. Во дворце подобных охотниц за счастьем и так хватает! С кем спать или не спать — вы решаете сами. Но есть одно но! Вас будут желать множество мужчин, кто-то — издалека, писать стихи и дарить цветы, а кто-то — более агрессивными способами. К сожалению, встречались и случаи насилия. Когда девушки, даже со всеми знаниями фрейлин, не смогли отбиться. И здесь, уж поверьте моему опыту, — руки преподавательницы гневно сжались, — лучше лишиться девственности до брака, но добровольно, чем привязанной к столу и с мужиком, от которого вас воротит.

— М-да... уж, — тихо прошептала я, — какая-то дурацкая работа у фрейлины. Можно не дожить, и риск изнасилования есть, а в чем тогда вообще смысл? Где момент нашей мотивации?

— Деньги, балы, приключения, возможность выгодно выйти замуж, дворцовые интриги и подковерные игры — то, о чем мечтают девушки Двадцати королевств, поступая в Академию. Но я расскажу вам о другой стороне медали. После пяти лет службы королевской фрейлиной вас сменит новое поколение наших выпускниц. И тогда перед вами откроется весь мир, полный магии. Вы сможете путешествовать, найти работу по душе, встретить любящего мужа, создать нормальную семью. Десять лет — и двери в мир будут открыты.

Какая красивая палка о двух концах!

Разноцветная, все это время молча слушавшая разговор, присела прямо на траву и, не щурясь, посмотрела на яркое полуденное солнце.

— Троя Александровна, а вы из какого мира? — поинтересовалась девушка.

— Из Внешнего, оттуда, откуда и вы.

— Вы упомянули, что работали фрейлиной. Так почему же вы сейчас работаете преподавателем в Академии, а не путешествуете по миру?

Преподавательница искренне расхохоталась.

— Девушки, мне двести лет. Первые пятьдесят я честно путешествовала, но мне надоело. Потом я вышла замуж первый раз, не сошлись характерами, потом второй, третий, четвертый. И мне снова надоело. Вот уже сто лет я работаю в Академии, и мне это нравится. Тем более что со своим опытом я могу предостеречь вас от кучи глупых ошибок, которые когда-то наворотила сама. Еще вопросы есть?

"Две сотни лет, офигеть! Я тоже так хочу выглядеть в ее возрасте!"

— А сколько здесь средняя продолжительность жизни? Ну, если за углом не прибьют? — я решила все же уточнить интересующий меня вопрос.

— Лет шестьсот, кто-то и больше.

"Шикарно, заверните мне все шесть веков, пожалуйста! Ради такого приза можно отмучиться десяток лет!"

— Ну что ж! Я, смотрю, вы вдруг резко приободрились, — Троя встала со своего наколдованного стульчика и одним ударом огненной плети развеяла тот в пепел. — Давайте, дочитывайте договор, подписывайте, и вперед на заселение по комнатам.

Следующие пятнадцать минут каждая из нас вчитывалась в мудреные строки свитка.

"Высшая Военная Академия Магии, именуемая в дальнейшем "Академия", в лице декана факультета фрейлин Арвенариуса Преображенского, действующего на основании Устава, и Савойкина Элла, действующая на основании здравого смысла, именуемая в дальнейшем "Курсантка", заключили настоящий Договор о нижеследующем..."

И туча пунктов — учиться, стараться, выполнять, делать, исполнять, а еще куча обязанностей и миллион требований.

"Пункт 2. Академия обязуется:

2.1. Уладить все проблемы, возникающие с семьей и государством у иномирных курсантов: инсценировка смерти, подделка документов о переезде в другой город (страну), оплата кредитов (если таковые есть). Необходимое подчеркнуть, в противном случае выбор способа урегулирования ситуации предоставляется исполнителю..."

Словно прочитав на моем лице растерянность, Троя, протягивая карандаш, пояснила:

— Либо твоим родственникам скажут, что ты уехала в Китай на десять лет по обмену, и оттуда будут регулярно присылаться деньги, твои фотоснимки в обнимку с Буддой, либо "твое" тело найдут в ближайшей подворотне. Но последнее при живых родственниках делать не советую, этот способ хорош, если тебя дома никто не ждет.

Взяв у преподавательницы карандаш, я решительно подчеркнула "подделку документов", ну не хотелось мне расстраивать маму и папу. Пусть я и живу далеко от них, но это не повод организовывать им внеплановый инфаркт.

"2.2. Академия берет на себя все расходы по материальному обеспечению Курсантки: одежда, обувь, учебные материалы, питание.

2.3. В случае успешного выполнения учебного плана Академия обязуется выплачивать денежную стипендию в размере 10 золотых за месяц обучения.

2.4. Академия предоставляет перенос из Внешнего мира одного личного предмета (на выбор Курсантки) в комнату проживания оной..."

О, какой интересный пункт! Но уточнить все же нужно.

— А что, вообще любую личную вещь перенесут?

К этому времени уже вернувшийся Арвенариус сосредоточенно избавлялся от мелкой травы на небольшом клочке земли, примерно два на два метра. Если растительность оказывалась большой, сорной и плотно засевшей, то декан с пыхтением, ручками выпалывал ее из земли.

Зачем это было ему нужно, оставалось пока непонятным, но мой вопрос отвлек его от странного занятия.

— Любую, но только одну. Если ты скажешь перенести шкаф, мы перенесем, но без содержимого. А то были уже хитрые.

— А домашнее животное подходит под характеристику личного предмета?

Декан аж кустик полыни из рук выронил.

— В смысле?

— У меня кот остался, перенесите его сюда, пожалуйста.

По лицу Преображенского побежала эмоция негодования, видимо, живность еще никто не просил переносить, но тут же он расслабился и неожиданно согласился.

— Следить, кормить, поить сама будешь. Если он сбежит или его сожрет какая-нибудь горная тварь, это будет твоей проблемой.

Меня такие угрозы не могли напугать, Лорда Оттона Штрауса фон Мурза, думаю, тоже. Большой, пушистый, рыжий, беспородный, наглый кошара являлся жестоким образцом истребителя крыс, грозой дворовых собак и похитителем сердец всех местных кошечек. Будучи животным на свободном выгуле, пропитание кот себе находил сам, очень часто уходил в загул на неделю, а потом возвращался тощим, с разодранным ухом, долго лакал воду из мисочки и, довольный жизнью, засыпал на моей кровати. Согнать грязного ободранного Лорда Мурза было невозможно, поэтому оставалось только смиренно менять постельное белье и ждать следующего кошачьего загула.

— Мне однозначно кота, судя по всему, это самое ценное, что у меня осталось в том мире.

Арвенариус лишь пожал плечами, мол, у каждого свои заскоки, и продолжил дальше пропалывать полянку.

Вообще, в скромной комнатушке, которую я снимала поближе к месту работы, еще оставался ноутбук, маленький ламповый телевизор и старенький диван. Но в выборе между этими вещами и котом с огромным перевесом победил кот. И я отчего-то была уверена: животное путешествие перенесет отлично и еще благодарным мне останется...

В итоге через полчаса, согласившись с условиями договора и оставив по капельке крови внизу свитков, мы продолжали наблюдать за сельскохозяйственным произволом, который творил Преображенский на полянке. Троя на эту ручную прополку смотрела равнодушно, видимо, потому, что так и нужно. Потому и мы втроем вмешиваться не спешили и глупых вопросов не задавали. Зато познакомиться успели.

Полненькую звали Кристиной Волковской, а разноцветную — Беловой Анфисой. Как я и предположила, моя спасительница оказалась жительницей Заполярья. Хотя даже там бывает более-менее теплая погода, в день, когда ее выдернули из нашего мира, как назло, шел снег и завывал сильнейший ветер, поэтому одежда на девушке была такой странной для моего столичного взгляда. Анфису же "Хоттабыч" выкрал с кладбища. Бродила одинокая девушка-неформалка среди могилок, размышляла о вечном, а тут дедок-академик, откуда ни возьмись, со странным предложением:

— Тебе грустно и одиноко в этом мире?

Вот если честно, я бы после такой фразы от незнакомца на кладбище в обморок упала, но Анфиса томно вздохнула, поправив разноцветные волосы, и согласилась:

— Угу... Одиноко...

— Пошли тогда со мной, я покажу, где весело, — предложил дедок, протягивая руку.

Но Анфиса дурой не была, она проверила нож, лежащий в одном кармане, газовый баллончик в другом, и только после этого согласилась:

— Веди, дядя, пускай будет весело!

А потом вспышка, и знакомая всем троим комната. Только в отличие от меня ни Анфиса, ни Кристина по книжкам не лазили, они сразу начали военные действия против заперших их людей. И первая протаранила окошко берцами уже в течение десяти минут, а вторая через полчаса, и только я еле-еле уложилась в норму. Чувствую себя туповатой, но ничего, не всем же сразу звезды с неба хватать!

А тем временем Арвенариус закончил с полянкой и теперь критически осматривал девственно пустой квадрат земли без признаков растительности.

— Всегда бесил этот способ перехода! Нет, чтобы выжечь эту траву ко всем чертям! Так нет же, надо ручками, чтобы потом следов не отследить было до Академии... — бубнил он. — Все, дамы, объявляется построение внутри этой фигуры и пятиминутная готовность к телепортации.

А дальше дежавю: вспышка, искорки, ощущение потери тела, опять полет, и прибытие к месту будущего прохождения обучения, с наэлектризованными, растрепанными во все стороны рыжими волосами!

Все! Вот я и пришла! Прячьтесь в картошку, накрывайтесь свеклой! Я СТАНУ ОФИГЕНСКОЙ ФРЕЙЛИНОЙ!

Глава 2

"Жизнь прекрасна!" — надпись у входа в ад, оставленная пессимистом.

Анатолий Рахматов

Ректор Филоний Милонский величественно уселся в свое кресло. Одной рукой он оперся на подлокотник и, устало уложив подбородок на ладонь, медленно обвел кабинет тяжелым взором. В приличном обществе такая поза обозначала бы неуважение и пренебрежение к собравшимся, но в сплоченном сотнями лет преподавательском коллективе Академии и не такое видели за столь долгий срок. Чего только стоила выходка жеманной Терции, когда двадцать лет назад, напившись после очередного выпускного у аналитиков, она, надышалась одним из забористых зелий Глеба и отплясывала канкан всю ночь напролет на ректорском столе. Снять ее оттуда не удавалось никому, мужчин она к себе не подпускала, а Троя Александровна искренне веселилась и хохотала, глядя, как напыщенная преподавательница этикета, фанатка Блока, мечтающая о балах в стиле Наташи Ростовой, высоко задирает ножки и обнажает перед всеми вышедшие сто лет назад из моды розовые панталончики.

Вот и сейчас Милонский в очередной раз рассматривал преподавательский состав Высшей Военной Академии Магии и в глубине души поражался, как все эти люди вообще могут чему-то научить.

Взять хотя бы Глеба. Даже несмотря на его физическое присутствие на педсовете, толку от преподавателя уже не было. Великий, для своего столетнего возраста, знаток ядов и магических зелий, брюнет и мечта девичьих грез находился в очередном коматозно-творческом припадке. И дня не проходило, чтобы в своей лаборатории он, надышавшись вреднейшими испарениями, не отправлялся разумом путешествовать по никому не ведомым мирам, писать стихи, орать песни и рассуждать о вечном и жизненном. Вот и сейчас, проведя утренние лекции у третьих курсов по любовным зельям, а у четвертых — по замедленным ядам, Глеб задумчиво, с остекленевшими глазами записывал в блокнотик стихи о великой и яркой любви, которая всегда убивает. Временами он тяжело вздыхал, грыз карандашик и продолжал творить дальше. Отпускало Глеба только утром, после восьми часов полноценного сна, в этом случае трезвого сознания преподавателю хватало на проведение нескольких лекций ровно до обеда, а потом его снова накрывало.

Попечительский совет, состоящий из мамаш-истеричек, не раз подавал прошения о том, чтобы Глеба уволили — негоже в таком заведении, психов и наркоманов держать. Но ректор был непреклонен! При всех странностях, у преподавателя магических зелий были уникальные способности к определению ядов и составлению к ним антидотов. Уже не единожды, когда монарших особ в одном из Двадцати королевств травили, Глеб экстренно срывался с занятий или пространственных загулов и телепортировался к умирающему. А дальше начиналось творческое представление.

За долгие годы близкого общения с различными ядами у преподавателя выработался к ним уникальный иммунитет, поэтому он смело пробовал на вкус отравленную еду, напитки, определял состав яда и изготавливал к нему антидот. Короли и королевы оживали на глазах, благодарили Глеба за спасение, на что тот растерянно хлопал глазами, просил выдать карандаш, бумагу, а затем садился прямо на пол и начинал записывать поток мыслей, неожиданно пришедших в голову.

Рядом с ушедшим в творческий транс преподавателем сидела утонченная Терция Шарон, она томно обмахивалась веером и закатывала глазки, постоянно шепча и жалуясь, как жарко и душно в этом пыльном кабинете. Ее волосы, цвета бледного каштана, были заплетены в замысловатую и безвкусную на современный взгляд загогулину, которой преподавательница яро гордилась. Сегодня Терция надела платье покроя восемнадцатого века, добытое из ее древних сундуков, и теперь считала себя неотразимой.

Недовольнее всего блюстительница академического этикета косилась на Трою, возлежавшую на одном из диванчиков у стен комнаты. Троя же, закинув ноги в ботфортах на многострадальную спинку этого представителя мягкой мебели, забавлялась тем, что огненной плетью ловила и испепеляла летающих по кабинету мух.

Адекватнее всех вели себя Горгулий Арсений — учитель истории, и герцог Эридан Тарфолд — начальник службы безопасности Академии, по совместительству специалист по магическому оружию. Первый пребывал в каменном виде, и его сейчас проще было разбить кувалдой, чем разбудить. А второй был серьезен всегда. Высокий блондин стоял в углу комнаты, скрестив руки на груди, и внимательно слушал доклад, зачитываемый деканом факультета фрейлин Арвенариусом. Слушал чисто из вежливости, потому что даже расстояние в пять метров до Преображенского не помешало герцогу прочесть содержимое документа раньше, чем его озвучат. Родовой артефакт "орлиное око", который заменил Эридану потерянный сто пятьдесят лет назад глаз, отливал в полумраке кабинета пронзительно голубым светом, замечая каждую, даже незаметную с первого взгляда мелочь. Второй же глаз, ярко-зеленый, был полуприкрыт, отчего складывалось обманчивое впечатление, будто Эридан вот-вот уснет.

— Таким образом, в ходе вступительной кампании на факультет фрейлин были зачислены пятнадцать девушек, в возрасте от шестнадцати до двадцати девяти лет. Из них три из Внешнего мира и двенадцать из Двадцати Королевств.

— М-да... С каждым годом все хуже и хуже, — разочарованно выдохнул ректор. — А сколько всего иномирянок участвовало в отборе?

— Две тысячи пятьсот двадцать. Каждая была заперта в комнате с загадками. Из которых: около полутора тысяч кандидаток так и просидели час на тахте или просто гуляли по комнате. Примерно пятьсот запаниковали и бессмысленно ломились в двери и окна, так и не додумавшись выбить последнее. Оставшиеся нашли задание. В итоге выйти из комнаты, выполнив условия Игры, смогли четыре, они сейчас проходят оформление на факультет Аналитики, а для обучения на моем факультете подошли только три, вместо положенных пяти. Теперь, из-за неровного количества поступивших, пришлось добирать еще двух из нашего мира.

— Говори как есть. Не добирать, а принять взятку за их прием? — грозно рыкнул ректор. На что декан, нимало не смутившись и даже не моргнув глазом, продолжил вещать:

— Это не взятка, это деньги на капитальный ремонт в лекционных залах и на новую униформу для учащихся.

Как правило, Милонский не обращал внимания на факты такой мелкой коррупции. Академия хоть и располагалась на территории Нейтральных земель, но деньги тянула со всех Двадцати королевств, для которых готовила кадры. За несколько прошлых лет были выпущены фрейлины и аналитики для четырех королевств: Фердинарии, Никидонии, Валентарии и Пятого Радужного. Нынешним же набором, который выпустится через пять лет, планировалось заменить персонал у Ее Величества королевы Ризеллы Сирской I, жены правителя Керении — Викториана IV. Поэтому факт принятия двух туповатых, но знатных учениц, которым поступление оплатили богатые родители, ректора совсем не устраивал.

— А учиться эти графини как будут? — ехидно поинтересовался Филоний у Преображенского.

— Ну, я объяснил родителям, что если их дочери не справятся с учебной программой, мы укажем им на дверь, а точнее на телепорт из нашей Академии обратно в отчий дом. У нас есть проблема похуже, чем две богатые дочурки.

— Например?

— Как разбивать на тройки будем? — Арвенариус, как декан факультета, все же искренне переживал за распределение. — Они теперь не делятся по принципу: одна иномирянка и двое местных.

Троя, которой надоело убивать мух плетью, перекатившись на диване и изменив лежачую позу на сидячую, предложила свой вариант решения ситуации:

— Пусть будет три "тройки" с иномирянами, и две полностью из местных. Причем вы лучше этих, проплаченных, в одну запихните. Если вылетят, пусть сразу все вылетают, нечего коррупцию плодить.

— Ой, тебе ли говорить вообще? — ехидно заметил декан. — Мне напомнить, за чьи деньги куплен этот чудесный черный комбинезон из секс-шопа?

— На мою кровную зарплату, — на явную провокацию Арвенариуса опытная Троя не купилась.

Сверкая голубым артефактом, длинноволосый у стеночки напомнил, что он все еще находится в кабинете.

— Хм-хм! Я вам не мешаю взятки обсуждать? — сурово обвел он взглядом всех собравшихся.

— Ну не у всех же преподавателей заброшенное герцогство за стенами Академии есть, господин Эридан, — кокетливо подмигивая начальнику службы безопасности, заметила блондинка и как бы невзначай опустила молнию на комбинезончике еще ниже, открывая и без того откровенные виды на свои достоинства пятого размера.

— Возмутительно, Троя Александровна, вы же преподавательница! Прекратите пошлые выделывания! — обмахивая себя веером и притворно закатывая глаза, сделала замечание коллеге Терция.

Воцарилась тишина, разбавленная звуком поскрипывающего карандаша Глеба и глубокомысленным "бе-бе-бе" от Трои в адрес зануды, питающей страсть к пафосному исполнению этикета.

— Напомните, господин ректор, а зачем мы вообще из года в год набираем иномирянок? — ровным тоном поинтересовался Эридан.

Внезапно оживший Горгулий мерзопакостно захихикал.

— Будь ваша воля, герцог, на фрейлин уже давно бы только мальчиков набирали!

Странная колкость от преподавателя истории осталась якобы незамеченной, и только Глеб нараспев продекламировал свой новый шедевр:

Любовь была однажды зла,

Убив все чувства наповал.

Но даже цепкий глаз Орла

Всегда на чудо уповал.

И боль предательства засела

Огромной дыркой в сердце том.

Когда девица та все пела

В оргазмах оргии с шутом...

— Пр-рекр-ра-ти! — прошипел Эридан, подскакивая к Глебу и вырывая бумагу со стихотворением из его рук, и тут же сжег творчество непонятного поэта одним щелчком пальцев.

— Ну во-о-от! — обиженно протянул Глеб и, материализовав бокал с чем-то красным, протянул его пышущему злобой начальнику безопасности. — Вина? У вас очень нервный вид.

И, не дожидаясь реакции оппонента, преподаватель зелий смело сделал большой глоток жидкости, посмаковал во рту и глубокомысленно выдал:

— И правильно делаете, что не хотите. Цианистый калий и мышьяк — яд куртизанок и королей!

Допив отравленное вино, Глеб театрально раскланялся с присутствующими на педсовете, долго тряс руку Филонию, чмокнул в щеку Трою и, попрощавшись с остальными, телепортировался из кабинета.

— М-да... Напомните, чтобы я предупредил первокурсниц — не пить и не есть ничего из того, что он им будет предлагать, — задумчиво пробурчал Арвенариус, извлекая из воздуха толстый ежедневник, чтобы поставить эту важную мысль на заметку. — Коллеги, мы так и не решили вопрос с распределением. Ваши варианты?

— Иномирянок в одну тройку, местных еще на четыре, — уже отошедший от внезапной вспышки гнева герцог снова стоял в углу комнаты. — Заодно и проверим мою теорию о том, что дамы из Внешнего мира без поддержки со стороны более приспособленных к этой работе жительниц Двадцати королевств ни на что не способны!

Троя возмущенно щелкнула плетью по полу, оставляя от удара на паркете обугленный след.

— Я тоже иномирянка! Ты сейчас намекаешь, что я бесполезна?!

— Двухсотлетний опыт даже из тебя смог сделать что-то толковое, — сквозь зубы процедил Эридан.

— Довольно грубо с вашей стороны напомнить женщине о ее возрасте, — неожиданно становясь на сторону Трои, возмутилась Терция.

— Что есть возраст, когда впереди еще века... — отряхивая вековую пыль с каменных крыльев, засуетился Горгулий Арсений. И тут же весело продолжил: — Я предлагаю развлечение сроком на пять лет, с большими денежными ставками по ходу пьесы. Тематика проста как мир: смогут ли иномирянки доучиться до конца, будучи в одной тройке? Вмешиваться в ход событий, для чистоты эксперимента, преподавателям запрещается. Ну, кто "ЗА"?

Арвенариус, услышав такое крамольное заявление от главного каменного сплетника Академии, не выдержал и запустил в того ярким файерболом.

— Вообще обалдел на старости лет?! Тотализатор решил на курсантках устроить?! Да я тебе крылья твои готические повыдергиваю, если узнаю!

Глядя на это цирковое выступление преподавателей в своем кабинете, усталый ректор спешно прикидывал реальные варианты решения ситуации с распределением.

А в конце-то концов, почему бы и нет.

— Решено! — громко провозгласил он, вставая с кресла.

От неожиданности обменивающиеся колкостями Троя и Терция притихли, а Горгулий перестал сокрушаться над тысячным сколом крыла, который только что заработал в результате удара файерболом.

— Распределяем так, как предложил Эр! Но превращать это в пари я вам запрещаю. Наоборот, всеми силами будете оказывать иномирянкам содействие, им и так придется тяжелее, чем остальным. Поэтому давайте выключим личные амбиции и пристрастия. Это касается вас, Троя, и вас, Эридан! — произнося имена, ректор даже пальцем в каждого ткнул, чтобы понимали всю серьезность ситуации. — Вам понятно?!

Короткие кивки преподавателей ректор воспринял как согласие.

— Так что, Арвенариус, объявляйте своим подопечным результаты, выдавайте униформу, и завтра чтобы все были на занятиях!

Преображенский тщательно записал указания, полученные от начальства, в блокнот и уже в принципе был готов мчаться приводить весь этот план в исполнение, как с обратной стороны двери в ректорский кабинет послышался странный скрежещущий звук.

— Войдите! — громко пригласил Филоний.

Дверь не открылась, ответа тоже не последовало, но звук повторился.

— Войдите! — еще громче повторил Милонский.

Ноль реакции.

— Горгулий, вы ближе всех к двери, откройте, пожалуйста. Кто там такой глухой, интересно!

Спрыгнув со специально для него сделанной еще три века назад жердочки, Арсений, нелепо шлепая когтистыми лапами по паркету, поплелся открывать. Резная ручка, не приспособленная для захвата каменным крылом, поддалась не с первого раза, но тысячелетний опыт Горгулия все же позволил в итоге с ней совладать и открыть злосчастную дверь.

По ту сторону нашлись: мертвая тушка чешуйчатой горной крысы, небольшая зловонная лужица и здоровенный рыжий котяра, который зашкрябывал следы своего преступления о ректорскую дверь. Увидев, что его спалили, животное издало громкий "мяв", распушило хвост и, схватив в зубы свой чешуйчатый трофей, свалило в темную неизвестность одного из многочисленных ответвлений центрального хода.

Через десять секунд с другого конца коридора выбежал ошарашенный Глеб и с криками:

— Отдай крысу, она же ядовитая! — унесся вслед за котом.

Все это действо сопровождалось гробовым молчанием со стороны находящихся в ректорском кабинете преподавателей. Речь вернулась к ним через пару минут:

— Ну и что это было? — спросил у офигевших коллег Милонский.

Давящаяся смехом Троя смогла только предположить:

— Вероятно, Лорд Оттон Штраус фон Мурз! — и, не выдержав, уже в полный голос радостно расхохоталась.

* * *

Ну, вот и хваленая долгожданная Академия. К такому жизнь меня не готовила однозначно.

В женских романах все приукрашивают. За время следования за Арвенариусом по коридорам Академии, я не увидела ни одной картины, ни одного гобелена, только голые каменные стены. Радовало лишь яркое освещение, которое распространялось от маленьких магических фонариков, развешенных через каждые полтора метра. С чего я решила, что они магические? Да потому, что электрических проводов в этом скалистом бункере не наблюдалось, а из любопытства протянутую к фонарику руку, на предмет "обожжет или нет", от боли отдергивать не пришлось.

Декан вел нашу стайку из пятнадцати девчонок по одному из широких коридоров. Иногда по бокам встречались многочисленные ответвления без указателей и других отличительных знаков.

"Как здесь вообще можно ориентироваться? Критский лабиринт, блин, — мысленно возмущалась я. — Где великолепие и лепнина? Что-то не тянет ЭТО на лучшую академию Двадцати королевств!"

Раздраженное настроение обуславливалось даже не разочаровавшим интерьером, а тем, что полчаса назад Арвенариус объявил результаты нашего разделения на "тройки". Компанией я была довольна, все же моя спасительница Кристина и брутальная готесса Анфиса казались мне надежными девчонками. Да и плюс к тому, мы, прибывшие сюда вместе, все равно старались держаться маленькой обособленной кучкой. Незнакомая обстановка объединяла.

Меня взбесила реакция остальных сокурсниц!

Скажем так, когда мы только прибыли и увидели будущих однокашниц, сразу стало понятно, насколько сильно мы отличаемся как минимум в стиле одежды. Выглядела наша компашка, как бедные родственницы, которые по чистой случайности попали на королевский бал, где каждая из придворных дам надела лучший наряд, навела идеальный марафет на мордашке и теперь ходит и высматривает, кто одет хуже или лучше, чем она.

В общем, в этот момент мы осознали, что гламурные курочки с силиконовыми губами были не самым ужасным вариантом сокурсниц, более того, они бы могли стать нашими сестрами по несчастью. За пару мгновений местные перемыли нам кости, обсудили наши шмотки, похихикали над моими валенками, опустили ниже плинтуса и остались довольными своим превосходством. Особенно злобствовали две в ярких платьях, обе перетянутые корсетами по самое "не могу дышать". Их юбки были настолько пышными, что подойти друг к дружке ближе чем на метр у девушек не получалось — сталкивались нарядами. А уж сколько рюшей, кружавчиков, цветочков и обилия розового — фу, тошно! Вот сразу видно — барышни, засыпанные деньгами и обделенные мозгом!

Из всех местных кости нам не перемывали только две "тройки", видимо, состоявшие из девушек сословием поскромнее — на них были одеты аккуратные и невычурные, по сравнению с остальными, платья. В общем, проведя тихое совещание с Кристиной и Анфисой, мы решили, что стратегическую дружбу будем вести именно с этими девчонками. Ну а больше в этом гадюшнике мы пока кандидаток не лицезрели!

Вот поэтому-то я и шла такая злая. Декан проводил обзорную экскурсию по Академии и постоянно обращал наше внимание на какие-то детали и мелочи, которые ни в коем случае нельзя забывать или перепутать! Но я невольно прислушивалась сейчас не к нему, а к злобной парочке, которая шла позади и перемывала мне кости.

— Это же как надо себя не уважать, чтобы ходить с таким ужасным цветом волос и гнездом на голове?! — возмущалась первая.

— Сразу видно девушку из низших! — поддакивала ей вторая.

А потом было мерзкое хихиканье.

"Спокойнее, Эля! Ты злопамятна и жестока! Запомним и отыграемся попозже! А сейчас слушай Арвенариуса, смотри, как он пыхтит и объясняет что-то важное".

"Хоттабыч" сосредоточенно вышагивал по коридору, не глядя себе под ноги, и, вперившись взглядом в толстенный блокнот, зачитывал оттуда необходимую информацию:

— Входов-выходов, окон и дверей на территории Академии нет. Единственная возможность отсюда выйти предоставляется только телепортантам. Поэтому если у вас клаустрофобия — запасайтесь успокоительным! Сама Академия является хорошо заглубленным подземным бункером, который располагается в скалистой породе и укреплен всеми возможными и невозможными способами! Вентиляция помещений осуществляется магическим образом, поэтому если будете симулировать недостаток кислорода — я вам не поверю! И наш местный лекарь на эти дешевые трюки тоже не купится!

Одна из курсанток подняла руку, желая задать вопрос:

— Господин Арвенариус, означает ли это, что ближайшие пять лет мы будет сидеть здесь безвылазно?

— Разумеется, нет! Раз в неделю, в один из выходных, кто-то из преподавателей будет сопровождать вас на прогулку в города Двадцати Королевств! Еще вопросы есть?

Вопросов не было.

— Вот и славненько. Продолжим. Сейчас я покажу комнаты, в которых вам предстоит прожить ближайшие пять лет. Поэтому имущество советую не портить, иначе вычтем из стипендии. Все ваши вещи, которые вы заказывали из дома, уже привезены в комнату. Кроме твоей, Савойкина! — Арвенариус гневно зыркнул в мою сторону. — Твой кот уже носится по Академии, и отловить его пока не представляется возможным! А ты обещала за ним следить, поэтому лужу возле кабинета ректора уберешь сама!

После этой фразы позади меня раздалось тихое хихиканье зазнавшейся парочки.

— Уборщица! — шикнула одна из них и заржала с двойной интенсивностью.

Я сжала кулаки, да так сильно, что аж ногти с болью в кожу впились.

"Дыши, Элечка! Просто дыши глубже!"

— Хорошо, господин декан! Я выполню обязанности, которые на себя взяла!

Удовлетворенно кивнув, Арвенариус продолжил:

— В комнате найдете свою униформу, обувь, учебные пособия и расписание занятий. А также список правил поведения в Академии! С ним рекомендую ознакомиться особенно внимательно! Три нарушения дисциплины — и можете помахать вашему образованию здесь ручкой! Вам все понятно?

— Так точно! — разрозненно промямлили пятнадцать девичьих голосов.

— НЕ СЛЫШУ!

— ТАК ТОЧНО! — уже более дружно.

— Я что, с мышами разговариваю? ВАМ ВСЕ ПОНЯТНО?! — рявкнул декан.

— ТАК ТОЧНО!!! — разнеслось эхом по пустынным коридорам.

— Уже лучше, — прокомментировал "Хоттабыч" и принялся раздавать связки ключей от наших будущих комнат.

Тринадцать — и почему я не сомневалась, что комната с таким номером достанется именно нам? Странно, почему не три шестерки?

Как объяснил Арвенариус, вся территория Академии негласно делилась на четыре части: общежитие курсантов, лекционные кабинеты, изолированные залы для практических занятий, и огромный актовый зал — для проведения важных мероприятий и собраний. Каждая из частей отделялась от других двумя широкими коридорами, которые пересекались между собой где-то в центре Академии и образовывали гигантский крест.

Вот и сейчас, доведя первый курс будущих фрейлин до конца Вертикального главного коридора, декан остановился и указал на одно из ответвлений:

— Запоминайте, сто сороковое ответвление справа — вход в жилой корпус, где расположены ваши комнаты!

Я удивленно вскинула глаза на Арвенариуса (подобная реакция была у всех однокурсниц, ну хоть где-то мы сошлись во мнениях), после чего высоко задрала руку, всем видом показывая, какой важный и накипевший у меня созрел вопрос.

— Слушаю вас, Эля!

— Мы самостоятельно ни за что и никогда не найдем этот коридор. У вас же здесь лабиринт! Ни указателей, ни опознавательных знаков. Как нам вообще ориентироваться?

Стукнув себя по лбу и внимательно сверившись с блокнотиком, Арвенариус достал из кармана мантии карандаш и дописал на бумагу какую-то недостающую информацию.

— Каждый год забываю, что первокурсникам надо допуски сделать. — И, отложив ставший временно ненужным ежедневник прямо в воздух, декан рассеяно извлек откуда-то из пустоты большую канцелярскую круглую печать. — Подходите ко мне по одной, с закатанным рукавом на левой руке.

А дальше все в лучших традициях ночного клуба: каждой курсантке на руку маг ставил светящийся оттиск магических чернил.

И, о чудо! Едва печать коснулась кожи, я аж вздрогнула от кучи новых нахлынувших на меня впечатлений. Потому что пустой коридор, в котором мы стояли, оказался абсолютно не пустым. На стенах появились картины, некоторые из ответвлений превратились в уютные ниши с диванчиками внутри. Кое-где к стенам были приколочены небольшие пустующие либо занятые горшками с растениями полочки. На одной из таких и лежал ежедневник Арвенариуса, который еще десять секунд назад, казалось, парил в воздухе.

А еще обрадовали появившиеся указатели. Прямо над нашим ответвлением висела мерцающая табличка: "Проход 140. Правый".

— Пару дней чернила будут светиться, а потом перестанут, — предупредил старик, пряча печать, после того как закончил раздавать допуски всем собравшимся. — Теперь, когда всем все видно, можете идти заселяться по положенным комнатам.

Но никто никуда не шелохнулся. Быстрые и разительные перемены в интерьере Академии нас шокировали. А для меня, иномирянки, они стали вообще самым ярким впечатлением с момента появления здесь!

"Не врут! Не врут романы! Академии великолепны!" — ликовала моя душа, пока я разглядывала вблизи огромную, в свой рост, картину, повествовавшую о каком-то огромном и величественном сражении. Гигантский воин верхом на белогривом коне решительно рубил мечом врагов и прорывался вперед к неведомой цели. Он совсем не замечал, как ему в спину летит смертоносное копье. Особенно название порадовало: "Предательство лучшего друга".

М-да...

— Ну, и что вы стоите? — непонимающе смотрел на нас Арвенариус. — Идите заселяться. У вас завтра подъем в шесть утра, а кому-то еще до кабинета ректора идти, — последовал косой взгляд в мою сторону.

Словно спохватившись, девчонки начали, кто-то решительно, а кто-то с опаской, по одной исчезать в "Проходе 140".

— Эля, пошли! — окликнула меня Крис.

Она уже сняла с себя шубу и теперь гордо несла ее в руках.

М-да уж! А ведь выглядели мы реально как бомжихи.

Я в белом грязном платье и валенках, Крис — растрепанная после пухового платка, с шубой и в носках, и Анфиса с волосами цвета радуги, берцах и пирсингом по всему лицу — две сережки в бровях, три в губе, кольцо в носу, даже щеки и те проколоты, на ушах я даже считать боялась, там же по-любому живого места не найдется. В общем, богини красоты!

— Ах, да! — вдруг резко тормознул нас Арвенариус. — Совсем сказать забыл. У нас есть преподаватель по магическим зельям и ядам, вы с ним послезавтра познакомитесь на занятиях. Я вас настоятельно предупреждаю! Не берите ничего съестного из его рук и тем более не ешьте. Это может быть смертельно опасно для вашего здоровья!

"Господи, да боже меня упаси! Неужели найдется такая дурында, которая будет есть что-то, предложенное преподавателем ядов!"

Заверив Арвенариуса, что среди нас самоубийц нет и ничего у дяденьки-преподавателя брать не собираемся, мы распрощались с деканом и ушли обозревать, где же нам предстоит жить в ближайшие пять лет.

* * *

— Что ж, все не так катастрофично, как могло показаться вначале!

Я скептически осматривала нашу, по-спартански обставленную комнату.

Почти квартира со стенами из каменной кладки, окон нет, освещение от магических фонариков, три кровати, три стула, один стол, шкаф, большое зеркало, дверь в ванную, совмещенную с санузлом.

— В нашем мире у нас бы не было отдельного душа в общежитии. А то, что окон нет, даже плюс — со щелей сквозняки тянуть не будут.

Полненькая Крис устало плюхнулась на кровать и, по-хозяйски прикинув, предложила:

— Нас тут три девушки, неужели мы комнату за пять лет не обживем. Да тут при грамотном подходе за месяц можно и пол ковром укрыть и растениями обзавестись. Свой кот, я так понимаю, у нас уже есть, — она указала мне на клок рыжей шерсти, который Лорд Мурз заботливо оставил ровно посередине комнаты как напоминание о себе любимом, перед тем как смыться.

Анфиса начала осмотр комнаты с неожиданного бока: она решительно распахнула дверцы шкафа и приготовилась восхищаться военной униформой, которую нам должны были выдать вместо повседневной одежды. Но удивленно подвисла, глядя на нечто в шкафу:

— Эм-м-м, — озадаченно протянула она.

— Что, все настолько плохо? — спросила я у нее. У меня было невысокое мнение о казенной одежде, поэтому я ожидала любого кошмара.

— Все еще хуже, — ошарашено выдохнула она и грубо выматерилась, выражая весь спектр своих эмоций. А затем нагнулась, подняла что-то стоявшее внизу шкафа и, развернувшись, продемонстрировала нам... ярко красные, поблескивающие лаком туфли на десятисантиметровой шпильке.

— Это что?! — привстав на кровати, изумилась Крис.

Я подошла к Анфисе и, отогнав все еще пребывающую в шоке девицу от шкафа, приступила к разглядыванию будущего гардероба фрейлин специального назначения.

"Бли-и-и-н, а чего, собственно, мы ожидали? Реально камуфляжа? Нам же намекали, что впереди дворцы и балы! Так вот! Получите, распишитесь!"

Просто передо мной, сверкая стразами, бантиками и яркими рюшами, на длинной вешалке висели платья разных размеров, а внизу устрашающим строем, в два ряда, стояли туфельки, босоножки и сапожки на ОГРОМНЫХ КАБЛУКАХ! Ни одних кроссовок, балеток или другой мало-мальски адекватной по высоте обуви в шкафу не нашлось.

Также в гардеробе обнаружились несколько ящиков, набитых перчатками различной длины и расцветки, а еще три косметички, укомплектованные для полного боевого раскраса.

Еще раз окинув печальным взглядом эту "мечту куклы Барби", я страдальчески провозгласила вывод:

— Крис, я тебя поздравляю. Кажется, только что твои валенки выиграли приз в номинации — самая удобная обувь на эти пять лет!

Трагическую паузу, воцарившуюся в комнате, нарушил восторженный писк за стеной:

— Господи, какие платья! А туфли! Это же мечта!!!

В панике закрыв уши, чтобы не слышать этого ультразвукового визга, Анфиса взывала:

— А-а-а, мне же обещали, что будет весело!

— Так веселись, кто тебе не дает?! Я чую, завтра всем будет еще веселее. Не удивлюсь, если кто-нибудь переломает себе ноги, отходя в такой обуви целый день.

В следующие десять минут то из одной, то из другой комнаты наших соседок доносились восторженные восклицания, что заставило нас задуматься об их душевном равновесии. В итоге, смирившись со своей горестной участью, гардероб решили перебрать и разложить все вещи по размерам. Вывалив их на одну из кроватей, мы обнаружили на задней стенке шкафа еще два скрытых ящика, содержимое которых все же принесло нам некое моральное удовлетворение. В первом — тапочки и пижамы, во втором — вполне сносная прямая черная юбка в пол, белая блузка с темным воротником, платок и строгие черные балетки. И все это в трех экземплярах.

Оглядев находку, я прикинула что, скорее всего, это и есть экземпляр той нормальной одежды, которую здесь можно носить — типа скромненько и удобно.

— Ладно, бабоньки, я в душ и потом разыскивать кабинет ректора, надо убрать следы преступления моего кота, — предупредила соседок и ретировалась смывать с себя дорожную грязь.

Походом в душ я осталась довольна. Вдоволь наплескавшись под горячей водой и вымывшись до скрипа, я переоделась в черно-белую "удобную" форму. Только платком пренебрегла, потому что волосы все еще оставались мокрыми.

Выйдя из комнаты номер тринадцать, я оказалась в общем коридоре общежития нашего первого курса. Здесь царили тишина и покой, видимо, все мои однокашницы были так сильно заняты, что даже из комнат своих не смогли выйти. Решив внимательно изучить строение блока, я с радостью обнаружила, что жилыми комнатами являлись только те, что с номерами с одиннадцатого по пятнадцатый. Остальными же помещениями оказались: две прачечные, запасные туалетные комнаты и общая гостиная. Еще несколько дверей носили загадочное название "Служебное" и были заперты. А еще я нашла "Хозяйственную", откуда извлекла ведро, тряпку и отправилась на поиски кабинета ректора.

Выйдя в центральный коридор, я гордо продефилировала по нему в поисках хоть какой-нибудь доски с указателем на необходимый мне объект. Пару раз мне навстречу попались парни и девушки, наверное, со старших курсов. Они подозрительно косились на меня, кто-то даже пальцем у виска покрутил. Сначала я решила, что дело в моем внешнем виде, но, подойдя к одному из висевших в коридоре зеркал, пришла к выводу, что, в принципе, все в порядке — юбка на месте, блузка застегнута, волосы слегка мокрые, но это не катастрофа. Из образа выбивалось только ведро с тряпкой, но тут уж, увольте... Накосячил мой кот, значит, и убирать мне! А раз так, я гордость свою могу и поглубже запрятать!

В итоге я дошла до центрального пересечения двух главных коридоров Академии. Здесь было многолюдно, поэтому я решила не стесняться и открытым текстом спросить у кого-нибудь, где же этот чертов кабинет ректора.

Внимательно осмотрев присутствующих, я мысленно, по признаку их одеяния, разделила всех на три группы. Яркие девушки на огромных каблуках и в пышных платьях — это явно фрейлины. В большинстве своем они беседовали либо друг с другом, либо с высокими подтянутыми молодыми людьми в черной форме. Амуниция последних больше походила на стандартные военные костюмы из моего мира — поэтому я пришла к выводу, что это будущие телохранители для королей. Была еще третья категория — парни и девушки в серебристых мантиях. Они в основном имели вид отрешенный, общались только между собой и, судя по всем признакам, являлись аналитиками. Решив, что со своим вопросом проще всего обратиться именно к ним, я подошла к двум девушкам, которые что-то увлеченно разглядывали в здоровенном фолианте, не замечая никого вокруг.

— Добрый день! — вежливо сказала я. — Извините, пожалуйста, вы не подскажете, как пройти к кабинету ректора?

Осоловело подняв на меня взгляды, девушки даже не сразу поняли, что я к ним обращаюсь.

— Что?!

— Подскажите, пожалуйста, где находится кабинет ректора? — медленно начала звереть, потому что в глазах девушек не отразилось даже искры понимания.

— Что? — переспросили они еще раз.

— Как к ректору пройти? — пошла в лобовую атаку и рявкнула я. Вроде умные, аналитики как-никак, а так тупят, хуже чем первый пентиум.

Непонимающе переглянувшись, они пожали плечами, а потом довольно адекватно объяснили мне дорогу.

"Аллилуйя!" — возликовала я и пошла в указанном направлении.

Триста метров прямо по Горизонтальному коридору, а потом завернуть в шестьдесят третий проход, а после него пятая дверь слева.

Через десять минут я стояла возле назначенного места и любовалась на художества своего кота. Лужица уже давно подсохла, а вот запах метки все еще витал в воздухе. Найдя недалеко от кабинета ректора кран с водой и наполнив ведро, я принялась вручную драить благоухающий после животного пол.

Через полчаса, вымотанная этой грязной работой, но довольная результатом, я уже собиралась вернуться в свой блок, как впереди замаячила наглая рыжая морда. Кот меня не замечал, он увлеченно волок в зубах чью-то тушку, видимо, предвкушая будущую трапезу.

— Ах ты, негодник! — крикнула я животному, чем совершила стратегическую ошибку, и с ведром наперевес (ну не оставлять же его у кабинета ректора) кинулась к Лорду фон Мурзу.

Увидев меня, несущуюся к нему навстречу, кот растолковал ситуацию в корне неверно и припустил от меня со всех ног. Не выпуская из челюстей добычу, Мурз несся по бесконечным коридорам, увлекая меня за собой в этот лабиринт. Догнать кота стало делом чести, поэтому я, отчаянно размахивая ведром, мчалась за неугомонным животным.

В какой-то момент, как этого и следовало ожидать, я потеряла его из виду и, разумеется, заблудилась.

Остановившись посреди небольшого коридорчика, на развилке четырех дорог, я не понимала, куда мне идти дальше или как вернуться обратно. Ни одного указателя на перекрестке не нашлось.

— Направо пойдешь — жену найдешь, налево пойдешь — с деньгами простишься, вперед пойдешь — головы не сносишь! — пафосно продекламировала я вслух, успокаивая себя.

Решив, что самым логичным в этой ситуации будет либо стоять и ждать, пока меня найдут, либо идти направо за "женой", я поступила как истинная девушка — присела на перевернутое ведро и начала прислушиваться к окружающим звукам. В конце-то концов, там где шумно, там и люди.

Но вместо отдаленных шуршаний я услышала кое-что получше. Мужской голос поблизости в одном из коридоров кого-то укоризненно отчитывал:

— Я за тобой целый день ношусь! Вот зачем тебе эта крыса?

Без раздумий ринувшись на казавшийся спасительным голос, я пробежала по одному из коридорчиков метров пять и уже на следующем развороте увидела брюнета с волосами до плеч, в серебристом плаще, сидевшего ко мне спиной на корточках и разглядывающего моего кота. Животное без зазрения совести и с великой жадностью пожирало тушку отвратительной на вид крысы и выказывало нам пренебрежительное "фи".

— Мурз, зараза, нашелся паразит! — воскликнула я, кинув ведро на пол, подлетела к коту и схватила его за загривок. — Теперь я тебя фиг куда-нибудь отпущу из комнаты!

— Ваш кот? — обратился ко мне незнакомец, поднимаясь с корточек.

Внешне он был примерно одного возраста со мной, озорные искорки поблескивали в голубых глазах, ну или мне так показалось, что поблескивали. Сейчас я заворожено разглядывала красивое лицо парня и предавалась счастливым девичьим грезам: широкие скулы, волевой подбородок, по-мужски красивые полноватые губы. И если взять в расчет его рост (на две головы меня выше), я бы предположила, что это один из телохранителей, но серебряная мантия намекала на другую специальность.

— Кот мой, — вежливо улыбнулась парню и представилась: — Эля!

— Какое необычное имя в наших краях. — Он неожиданно закрыл глаза и, словно пробуя на вкус звучание, стал его повторять: — Эля. Эля. Эллочка или Эллечка... Красиво-о-о...

На такую странную реакцию я только ресницами смогла похлопать.

— Глеб, — неожиданно отчеканил он свое имя и протянул мне руку.

Плотнее прижав одной рукой к груди рыжего, упирающегося кота, я протянула освободившуюся ладонь для скрепляющего знакомство жеста. И едва не выпустила Лорда из рук, потому что Глеб вместо рукопожатия схватился за мои пальчики и, притянув их к себе, неожиданно поцеловал.

Внутренний романтик в глубине моей души запел.

— Очень приятно познакомиться, прекрасная Эля!

— А вы, наверное, на аналитика учитесь? — ляпнула я, ну не нашлось у меня подходящих к ситуации слов.

У Глеба аж брови на лоб полезли от такого вопроса.

— Почти! — загадочно ответил он. — Я учусь анализировать этот мир, познавать вселенную и ее мотивы, — а затем промолчал и резко предложил: — Эля, а хотите конфетку?

И протянул мне одну из двух шоколадных конфет "Мишки в лесу", извлеченных из воздуха. Вторую конфету парень развернул сам и, не смущаясь моего присутствия, отправил себе в рот.

Эм-м, странное предложение! Но судя по поведению тех двух девиц в коридоре, все аналитики немного странные! А раз так, сладкое я люблю, грех отказываться!

Взяв конфету, я решительно последовала заразительному примеру. Кое-как развернув обертку одной рукой, достала шоколадную вкуснятину, поднесла ко рту и уже приготовилась откусить от нее кусочек, как резкий удар по ладони выбил конфету из моих пальцев.

— Эй, ты чего? — обижено возмутилась я. — Что за глупые шутки? Зачем предлагал тогда, если выкинул?

— Синильная кислота, нельзя красивым девушкам конфеты с синильной кислотой кушать, — глубокомысленно изрек Глеб и с видом сумасшедшего ученого поинтересовался: — Эля, а вы в курсе, что ваш кот ест смертельно ядовитых горных крыс? И при этом умудряется не откинуть свои рыжие мохнатые лапки?

После такой реплики я внимательно посмотрела на наглую морду Лорда фон Мурза. Животное выглядело вполне довольным жизнью, умудрялось облизывать свою моську языком, и вообще, умирающим не выглядело.

— А крыса точно ядовитая была? — решила уточнить.

— Хуже некуда. Ее кровь используют в качестве одного из самых распространенных ингредиентов при изготовлении ядов.

Глеб подошел ко мне ближе и, протянув руку к коту, принялся чесать того за ушком. Пушистый предатель замурчал и перестал вырываться из моего боевого захвата.

— Мурз дворовый кот, ему после московских помоек вообще ничего не страшно.

Кошара тем временем решил сменить место дислокации и теперь настойчиво прорывался на руки к Глебу.

— Исцарапает же, — укоризненно глядя на меня, забеспокоился красавчик. — Может, отдадите его мне?

Я отрицательно помотала головой.

"Ага, счаз! Разбежалась и отдала. Вы, аналитики, какие-то странные. Еще на опыты моего кота пустишь. Уж лучше с расцарапанными руками, но с живым Мурзом!"

— Как хотите! Мое дело предложить — ваше дело согласиться, — и Глеб вырвал Лорда из моих рук.

А тот словно этого и ждал, с довольной рожей залез к новоявленному знакомому на шею и разлегся там на манер воротника.

— Предатель! — прошипела я.

Ответом мне послужила странная фраза от Глеба:

— Меня часто посещают безумные мысли, но потом я осознаю, что сам посещаю их.

— Вы однозначно псих! — не выдержала и высказала мнение насчет его душевного состояния.

— Не спорю! Но то же могу сказать и о вас. Ни одна девушка в здравом уме не станет ходить по Академии в одеянии монашки.

— Что-о-о?

— Ваша одежда — черная юбка, белая блузка. Вы только платком пренебрегли, хотя, признаться, я этому рад, — и, бесцеремонно трогая прядь моих волос, воскликнул: — Нельзя! Однозначно нельзя!

"Боже! Куда я попала?"

— Что нельзя-то? — не понимая такой реакции, я уставилась на парня. Мне уже на самом деле страшно становилось. Стою в глухом коридоре в монашеском одеянии с красавчиком-психопатом. Дурдом на выезде.

— Нельзя прятать такие волосы под платком!

М-да, зато теперь до меня начинает доходить смысл косых взглядов местного населения в мою сторону. Еще бы, не каждый день монашки с ведрами по Академии бегают и спрашивают, где же кабинет ректора.

— А зачем вообще тогда эта форма у нас в шкафу лежит, если ее носить нельзя?

— Ее нужно носить, но в положенное время. — Глеб тяжело вздохнул. — Вы же первокурсница, еще ничего здесь не знаете?

Браво! Точное попадание в цель!

— Да, и я заблудилась, — я состроила жалостливую мордочку и посмотрела большими грустными глазами на мага. — И теперь не знаю, как вернуться обратно в блок.

— Что ж, я готов проводить такую прекрасную даму как вы, Эля!

А потом я долго втолковывала ему, в каком именно блоке нас поселили. Название "Проход 140" Глебу ни о чем не сказало, он долго смотрел на меня немигающими глазами, а потом попросил карандаш.

— Зачем? — не поняла я.

— Я только что придумал стих, и если не запишу, то завтра уже не вспомню.

"А-а-а, так ты поэт, тогда все ясно. Все творческие люди малость с тараканами в голове. Да и коту ты нравишься, значит, нож из-за пазухи точно не достанешь", — у меня прям от души отлегло.

— Глеб, — перешла я на "ты", — а давай ты вслух расскажешь, а если забудешь, завтра вместе вспомним, — предложила вариант решения ситуации.

Поэта мое предложение не устроило, и, пробормотав что-то про предательство и засаду, он продолжил смотреть на меня немигающим взглядом.

— О, точняк! — осенило меня. — Рядом с нашим блоком, картина висит, называется "Предательство лучшего друга". Огромная такая!

— С копьем летящим? — зажглась искра сознания в голубых глазах.

— Да, она самая.

— Так тут же километра три ходьбы до нее. Пешком долго, да и тебя в таком виде, если еще помаячишь, завтра будет вся Академия высмеивать. В общем, будем телепортироваться!

"Блин! Опять, что ли?" — расстроилась я. Ну не нравились мне растрепанные волосы в разные стороны, после этих мгновенных перемещений.

— А ты точно умеешь? — решила уточнить. — Просто одно дело, когда преподы телепортацией занимаются, а другое — если курсанты... Мы точно в стену какую-нибудь не вляпаемся?

Не отвечая на прямой вопрос, он шагнул ко мне и, положив руки на плечи, вкрадчиво поинтересовался:

— Ты мне веришь?

— Да я тебя десять минут знаю. За это время ты забрал моего кота, пытался угостить конфетой, которую выбил из рук. А теперь спрашиваешь, верю ли я тебе или нет?!

— Значит, веришь! — пришел к неправильному выводу Глеб, и в следующий миг яркая вспышка телепортации ударила по моим глазам.

Удивительно, но в этот момент я подумала не о стоящем передо мной сумасшедшем маге в серебряном плаще, а о том, что ведро с тряпкой так и останутся валяться где-то в неизвестном коридорчике.

Глаза открывала по одному, сначала правый, потом левый. Осмотрелась по сторонам.

Попали мы прицельно в середину общего коридора блока, нигде не застряли, части тела все тоже на месте, и это, несомненно, радовало. Глеб стоял напротив меня, улыбался во все тридцать два зуба и протягивал кота.

— Все, ты дома! — торжественно заявил он. — На чай напрашиваться не буду, но от карандаша не откажусь.

Лорда Мурза у своего спасителя я забрала и, с чувством великой благодарности за свое вызволение из бесконечных лабиринтов Академии, молнией метнулась в тринадцатую комнату.

С воплем прямо с порога: "Бабы, дайте карандаш!" — я ввалилась в помещение.

— В ящике стола лежала пачка, — указала мне готесса, которая еще пять минут назад занималась тем, что пыталась ровно пройтись по комнате на каблуках хотя бы пять метров, но из-за моего эффектного появления произошла катастрофа, и Фиса, потеряв равновесие, зашатавшись, распласталась по полу.

— Через пять минут все объясню, — пообещала я и, вытащив из стола целую упаковку заточенных грифельных карандашей, унеслась, подобно урагану, обратно в коридор к Глебу.

Когда выбежала, поняла, что у нашей телепортации были свидетели, а именно две противные барышни, перемывавшие мне утром кости. И сейчас они изумленно застыли у дверей своей комнаты в ожидании продолжения спектакля.

"Что ж вам, куры, на насестах своих не сиделось. Выперлись, блин!"

Делая вид, что не обращаю на них никакого внимания, подошла к Глебу и протянула карандаши.

— Вот, бери.

— Ты знаешь, уже не надо, — протянул он и так грустно вздохнул, что у меня аж сердце защемило. — Я забыл, что именно хотел записать, и мне, кажется, пора уходить, — и, не прощаясь, исчез в очередной вспышке телепортации.

А я осталась, как дура, стоять с протянутыми к нему карандашами в пустоту.

Из-за моей спины раздался ржач. Причем противный такой, как у лошади. Леди из высшего общества так не смеются.

— Что, рыжая, поматросили и бросили?

— Пусть радуется, что хотя бы проводил. Я слышала, что девушек из низших обычно просто пользуют и бросают там, где взяли!

"Эля, кажется, тебя только что завуалировано назвали проституткой, — прорычало мое озверевшее самосознание. — А значит, у кого-то на голове растут лишние волосы, которые необходимо проредить".

С праведным гневом в глазах развернулась лицом к своим обидчицам. Вот сейчас-то я и смогла рассмотреть их внимательнее. Одна — высокая, черноволосая, с точеными чертами лица и фигуркой, вторая чуть ниже, шатенка, внешностью она уступала своей товарке — толстая и нос некрасивой картошкой, но вот на гадкий язык она, похоже, редкостная мастерица.

— Ванесса, — обратилась она к своей красивой собеседнице, — вы бы смогли надеть на себя монашеское одеяние по доброй воле?

— Дорогая Кларентина, эти безвкусные черно-белые тряпки созданы для неудачниц. Такую одежду можно надеть только по приказу или во благо Ее Величества королевы Ризеллы. Но по доброй воле никогда! Для фрейлины это — моветон!

— Да бросьте, графиня, — притворно удивилась толстуха. — О какой фрейлине может быть речь, если она в первый же день притащила в женское общежитие мужчину. Позор!

"О, нет! Выдернутые волосы будут для тебя слишком простым наказанием. Боюсь, придется сжечь еще и всю твою одежду!"

— Вы совершенно правы, маркиза. Но вы же понимаете, что даже во дворце должны быть фрейлины, обязанностью которых будет покорно раздвигать ноги, если попросят. Это сделано для того, чтобы честь таких дам, как мы, не пострадала.

— Отчего-то мне кажется, что честь таких дам, как вы, пострадала еще в тот момент, когда вас мозгом обделило, — не выдержала я.

— Ах ты, безродная девка! — вскипела толстуха. — Ты как смеешь ко мне так обращаться?! Для тебя мы — маркиза Кларентина и графиня Ванесса, и никак иначе!

Я искренне расхохоталась. Вот это самомнение, каждому бы такое.

— Для меня ты толстая жирная корова с манией величия, а подружка твоя, — я смерила сверху вниз взглядом ту, которая графиня, — ставлю руку на отсечение, что уже давно не девственница!

О, да, я рисковала, но: "О, боги! Да я вас умоляю, чтобы скромные девственницы так оттопыривали зад при ходьбе и оголяли буфера!"

В подтверждение моих слов Ванесса залилась позорной малиновой краской.

— Пиф-паф, девочки! — делая пистолетик из двух пальцев, я застрелила каждую. А потом гордо удалилась под повисшее молчание в свою тринадцатую комнату.

Злобное шипение, раздавшееся вслед, я за комментарий не посчитала.

Глава 3

Тяжело в учении легко в бою.

А. В. Суворов

Утро, как и пообещал Арвенариус, началось в шесть часов с могильно-завывающей сирены, от которой даже зомби из гроба восстать могут.

— А это типа будильник, — пытаясь отгородиться от звука подушкой, прокомментировала Крис. Но уже через минуту, поняв всю тщетность утреннего бытия, рассеянно оглядываясь на ничего не понимающих меня и Анфису, встала с кровати. — Если так будет на протяжении всех пяти лет, то жизнь у фрейлин, по ходу, очень хреновая.

Я отчаянно пыталась продрать глаза и скинуть с себя оковы так и недосмотренного сна. Снилась мне полнейшая ересь: кот, который поедал тушку ядовитого Арвенариуса, и Троя, хлеставшая Глеба, привязанного ремнями к кровати.

"Маразм крепчал, и мысли гнулись,

Мой бедный мозг сходил с ума.

Эльвира, вы, кажется, рехнулись!" -

Пропела я себе сама.

А потом на меня вдруг резко и ни с того ни с сего напала жажда бурной деятельности. Я вскочила с кровати и принялась измерять комнату шагами.

Пока рядом вяло копошилась моя разноцветная подруга, а Крис умывалась, я уже выстроила план действия на день!

Первым делом я подлетела к шкафу и, рывком раскрыв его дверцы, достала оттуда туфли и три самых, на мой взгляд, эффектных платья — ярко-красные, с черными вставками.

— Сегодня мы пойдем на занятия в этом! — огласила я свой вердикт, когда из ванной появилась уже посвежевшая Крис.

— Эль, ты издеваешься? — возмутилась Фиса. — Я в этом не пойду! Еще с вечера я себе выбрала более-менее адекватный наряд, — она кивнула на что-то белое, лежащее на стуле.

Но меня ее выбор не впечатлил, поэтому я решила приводить аргументы:

— Бабы, мы на войне! Вчера, походив по этой Академии, я поняла, что скромность и добродетель здесь явно не в почете. Выживают сильнейшие и наглейшие! И судя по куче факторов, нас с вами уже готовы списать со счетов. А еще, — пальцем указала в сторону, где располагалась комната "маркизы и графини", — у нас здесь уже появились враги, которых необходимо поставить на место! И раз мы в одной лодке, то давайте с первого же дня всем покажем, на что мы способны!

Анфиса показательно зевнула и поплелась к стулу, на котором висело ее белое платье:

— Все, конечно, круто, Эль! — начала она. — Но не убедительно! Такие речи, прокатывают только в американских фильмах про солдат! Поэтому ты надевай все, что захочешь, а я то, в чем смогу пройти два метра, не рухнув на землю.

"М-да, вот так и умирают гениальные идеи! Разбиваются о чужое упрямство".

— Крис, а ты что думаешь?

Неужели даже она меня не поддержит?

— Я думаю о том, что первой парой у нас физкультура. И меня больше всего пугает отсутствие кроссовок в нашем гардеробе.

* * *

— Крис, я тебя ненавижу! — пыхтела я, еле передвигая ноги и спотыкаясь на каждом шагу. — Ты накаркала!

— Разговорчики в строю! — прикрикивала на нас Троя и, придавая моральное ускорение, угрожающе щелкала хлыстом в воздухе, — Еще восемь кругов по стадиону! Не сбивать строй! Бежать тройками!

"Это не академия, это филиал садизма на параллельной Земле!" — мысленно выла я.

Сегодня Троя Александровна оделась в ярко-алый латексный костюм, он так же, как и вчерашний, облегал ее стройную фигуру, а вот испепеляющая огненная плеть была заменена на обычный хлыст. И теперь дьявольского вида преподавательница наблюдала, как пятнадцать будущих фрейлин совершают забег по стадиону на десять километров. Бежали курсантки отвратительно, через каждые десять метров кто-то обязательно падал, подвернув ногу на десятисантиметровых каблуках, или запутывался в складках длинных платьев. Четыре уже валялись в обмороке, по дурости нацепив на урок физкультуры плотно затянутые корсеты.

— Вы должны осознать, — поучала женщина, — на королевской службе все пять лет вы будете работать на каблуках и в платье. Поэтому должны привыкнуть уже сейчас к физическим нагрузкам в любой одежде или обуви. Бег — это только начало, уже через месяц мы начнем практиковать прыжки в длину или с разбега. А со второго семестра приступим к изучению основ рукопашного боя. К пятому курсу тройное сальто с места станет для вас плевым делом. Поэтому оставьте стенания слабым соплячкам, которые остались дома.

Каждое свое предложение Троя отделяла от другого ударом хлыста, что особого оптимизма и воли к победе не добавляло.

Хуже всего были потери в нашем личном составе. За те четыре круга, которые мы уже пробежали, Анфиса все же вывернула ногу, поэтому сейчас я и Крис, обхватив нашу готессу под белы рученьки, пытались волочить ее на себе. Выходило плохо, Крис задыхалась, все же ее лишний вес давал о себе знать, а мое откровенное, красивое и самонадеянно надетое красное платье мешало и постоянно путалось под ногами. В общем, если к концу забега я не упаду и не расшибу себе нос, это станет великим достижением.

На седьмом круге выбыла Крис. Я еще кое-как держалась, но выходило все хуже и хуже с каждым шагом. Наша тройка выглядела, как побитые жизнью инвалиды: хромаем, еле дышим, падаем через метр.

— Все, хватит! — прозвучал спасительный голос нашей мучительницы. — Можете остановиться.

Но вместо этого мы просто безжизненно опали на пол. По фигу, что каменный, все равно, что холодный, главное — просто сидеть и не шевелиться.

— Это отвратительно, — возмущалась Троя, — из пяти троек кое-как пробежать семь кругов смогли только две. Итог первого занятия: четверо лежат в обмороке, у двоих сломаны ноги и еще пятеро с вывихнутыми лодыжками. А ведь завтра у нас с вами второе занятие! — сокрушалась преподавательница.

"Блин, надо было вчера есть эту конфету. Вероятнее всего, Глеб хотел меня спасти от обучения здесь. Просто способ выбрал нестандартный".

— В общем, раненых на скамейки перенесите, их сейчас санитары заберут, — приказала садистка. — Оставшиеся идут дальше на занятия! У вас сейчас основы этикета с Терцией. Вот уже где-где, а там вам мои уроки раем покажутся! — непонятно на что намекая, поехидничала Троя и выгнала нас со стадиона.

Хотя стадионом его было все же сложно назвать, так, спортзал-переросток, с длиннющими беговыми дорожками по периметру.

— Что-то меня пугает ее понимание рая, — прошептала мне на ухо Крис. — Мне кажется, хуже уже не может быть.

— Я уже боюсь что-либо предполагать.

Оказавшись в коридоре, мы стали прикидывать, где будет проходить следующее занятие. Судя по указателям, предстояло пройти до конца пролета, а потом спуститься по лестнице в одно из подвальных помещений.

Смирившись со своей ужасающей долей, мы устало поплелись искать аудиторию, в которой обитала таинственная Терция. До конца коридора, по ровному полу, мы дошли без проблем, а вот со спуском по лестнице они возникли. Подкашивающиеся ноги отказывались поддерживать бренное тело и норовили отправить меня в неповторимый полет.

Когда я преодолела примерно половину пути, поняла — черт с ним, с этим красивым внешним видом, но туфли лучше снять. Держась за перила одной рукой, я с блаженной улыбкой стянула с ног жутко красивые и неудобные кандалы.

"Это божественно! И по любому круче, чем оргазм!" — пребывала в эйфории и витала в облаках удовольствия я.

А в следующий миг, облегченно шагнув босиком на ступеньку вниз, поняла, что пропала.

Потому что единственным, что меня раньше спасало от наступания на подол своего длинного до пола платья, были эти самые злосчастные каблуки. И теперь, став на десять сантиметров ниже, я всем весом ступила на юбку и подтолкнула себя к полету в бездну.

В первую секунду я, кажется, даже закричала и попыталась балансировать руками, в надежде на спасение. А потом, когда ничего не получилось, почувствовала себя птицей, ровно до того момента, пока не стукнулась головой об перила. И, уже теряя сознание от сильнейшего удара, поняла, что меня подхватывают чьи-то сильные руки.

* * *

Неприятный резкий запах нашатыря ударил в нос, приводя в чувство и заставляя открыть глаза.

— Ну что, очнулась, птица лестниц? — надо мной стоял незнакомый седовласый мужчина в белом халате и внимательно вглядывался в мое лицо, а потом, неожиданно посветив мне в глаз ярким огоньком, удовлетворился увиденным. — Реакция на свет нормальная, теперь язык покажи!

— А-а-а-а, — на автомате послушалась я.

— Все, можешь спрятать.

Выполнив, я начала озираться по сторонам в поисках ответа, где же все-таки нахожусь. На больничную палату это походило мало, а вот на игровую в детском садике вполне — стол, стул, кушетка, на которой лежу, и стены светло-зеленого цвета, разукрашенные в огромные цветочки и летающие бабочки. Может, приемный покой?

Просто последнее, что я помню, — это эпическое падение с лестницы, а значит, отволочь меня в случае чего должны были именно в местный медпункт. Но сейчас я себя ощущала вполне прекрасно. Голова не болела, торопливое ощупывание частей тела обрадовало отсутствием набитых шишек.

— А где я? — спросила у осматривавшего меня мужчины. Он сейчас сидел за столом и что-то записывал в небольшой свиток.

— А на что похоже?

— На детский садик, — киваю в сторону веселой расцветки стен.

— А так? — мужчина постучал по ближайшей к себе каменной кладке, чем заставил рисунок на ней измениться с весенне-цветочной на бледно-тоскливую больничную картинку.

— Было лучше.

— Отлично, Савойкина. Так и запишем, психологическое состояние в норме, при пробуждении предпочитает "детский садик".

— Так я в больнице?

Мужчина смерил меня взглядом и продолжил заполнять свиток, который, видимо, являлся моей медицинской картой.

— Привыкайте, первокурсники у нас часто бывают, особенно после физкультуры. Хотя, признаться, вы отличились — свалиться на голову начальнику службы безопасности в первый же день учебы, нужно иметь особое везение.

— Мне показалось, или вы сейчас это с жутким сарказмом сказали? — осторожно спросила я.

Лекарь таинственно улыбнулся, но отвечать не спешил.

— Вы удивительно непосредственны в своих вопросах, Савойкина! Кстати, долго еще сидеть тут собираетесь? Может, все же на занятия пойдете?

— А что, можно уже? Я же вроде как головой ударилась.

— И что теперь? Мне сплясать из-за этого перед вами?! На выход и вперед на занятия. И подругу свою Анфису Белову из соседнего покоя заберите, у нее нога уже зажила минут как десять назад.

"Пошли отсюда, Эля. Нам здесь не рады", — пришла я к такому выводу и, решив ничему не удивляться, встала с кушетки и отправилась к выходу. Самочувствие было, на удивление, превосходным.

Анфису я нашла буквально за соседней дверью, в огромном помещении, заставленном больничными кроватями, на половине из которых возлежал наш, пострадавший на уроке физкультуры, первый курс. Между койками суетились пятеро санитаров и медсестер, подбегая то к одной, то к другой якобы "умирающей" пациентке. Громче всех собирались "отправиться на тот свет" графиня Ванесса и маркиза Кларентина.

"Ага, щаз! Не верю! Халтура! Переигрываете!" — сказал бы Станиславский и выгнал обеих из театрального института.

Вид эти две стервы имели весьма здоровый, но всем своим томным фейсом симулировали самые тяжелые диагнозы, которые только можно представить.

— Мне кажется, мое сердце вот-вот остановится... Умоляю, похороните меня на родовом кладбище!

— Я не чувствую своих ног! — вопила толстая коровушка.

— Тогда я несу топор — будем ампутировать! — огрызнулась ей в ответ одна из медсестер.

— Да, что вы себе позволяете! — визжала маркиза. — Я требую врача!

— Психиатра? Это легко устроить.

Мысленно пожелав "дворянкам" приятного общения с мозгоправом, я направилась к Анфисе. Готесса возлежала на одной из кроватей и наблюдала за театральным представлением, которое устроили две зазнавшиеся кумушки. Едва я подошла к разноцветной, девушка соизволила отвлечься на меня.

— А ты здесь какими судьбами? — поинтересовалась она.

— За тобой пришла. Мне сказали, что тебе уже легче.

Пожав плечами, Фиса тяжело вздохнула и с легкостью поднялась с кровати. Засунув ноги в стоящие рядом с койкой туфли, она вздохнула еще горестней и, подняв на меня взгляд, пояснила:

— Магия! После того как нас сюда приволокли, пришел врач, пошептал что-то на ногу и сказал, что через полчасика все могут расходиться на занятия.

— То есть в случае чего даже поболеть в кайф нам никто не разрешит, — сделала я трагический для всех лентяек и симулянток вывод.

После моего общения с врачом подкашивающиеся ноги больше не болели, и на каблуках я вышагивала с новыми силами и уверенностью.

Сейчас мы шли по Вертикальному центральному коридору, и если судить по тишине и отсутствию вокруг курсантов, занятия уже начались. А раз так, то мы с Фисой пытались логически подойти к решению вопроса — идти нам на половину пары по этикету или забить на это дело.

— Зайдем, поздороваемся, извинимся! Все как в школе.

— Меня пугает предупреждение Трои о том, что урок этикета похож на ад. Может, не пойдем? — все же сомневалась я в здравости идеи вообще идти на пару. — Давай лучше сразу на историю, а лекцию потом у Крис перепишем.

— Прогулы с первого дня учебы — это идеальное начало для иномирянки! — послышался позади чей-то недобрый голос.

Я резко развернулась, чтобы ответить в грубой форме тому, кто так нетактично вмешивается в чужие разговоры, и тотчас же осеклась. Потому что передо мной стоял очень злой и раздраженный высокий блондин суровейшего вида. Его длинные прямые волосы плавно ниспадали вниз и закрывали половину лица. Незнакомец гневно возвышался передо мной и пристально высверливал взглядом.

— Прискорбно осознавать, что с каждым годом курсантки из Внешнего мира становятся все ленивее и безмозглее. И кроме как ходить в красивых платьях и падать на преподавателей с лестниц, ничего не умеют.

Блин! Это же надо так глупо спалиться с планом прогула перед кем-то из преподов!

Судя по внешнему виду мужчины и его одежде — это был точно не курсант. Рубашка с длинными рукавами, сшитая из черной плотной ткани, строго застегнутая на все пуговицы, плотно облегающие брюки, подчеркивающие накачанную мускулатуру, а еще перевязь с целым арсеналом метательного холодного оружия — все это выдавало в нем кого-то очень непростого. В общем, осознав, насколько сильно я только что подставила себя и Анфису, решила выкручиваться в срочном порядке:

— Извините, пожалуйста, господин... м-м-м, — тут возникла логическая пауза. Имени-то я не знала.

— Эридан, — сухо подсказал мужчина.

— Господин Эридан. К сожалению, мы не совсем еще знакомы с правилами Академии и поэтому не знаем, имеем ли право являться на занятия в середине пары. Из-за этого я взяла на себя некую смелость предположить, что логичнее было бы пойти сразу на следующую по расписанию — историю.

"Ай да я, ай да молодец! Ни фига себе, речугу толкнула!" — я гордилась собой, но, как выяснилось, рано.

Потому что у блондина гневно заиграли желваки на челюстях. Он молниеносным движением откинул с лица прядь волос и резко навис вплотную надо мной.

А я парализовано застыла, потому что из-под волос обнажилось нечто, заменившее Эридану глаз — мертвенно-голубой камень в золотой оправе, плотно вставленный в его глазницу. Это заставило меня вздрогнуть от нахлынувшего ужаса. Чем бы оно ни было, но от предмета исходили пронзающие меня насквозь, словно рентгеном, волны.

— Девочка, ты в курсе, что это такое? — прошипел мужчина.

— Н-н-нет, — голос отказался подчиняться, что повергло в шок даже меня. Не ожидала я такой предательской реакции от собственного тела.

— Это родовой артефакт "орлиный глаз", и он позволяет мне видеть и ощущать то, чего не замечают другие, — гневно шипел злыдня. — Я увидел, как сузились твои зрачки, когда лукавила, как участилось твое дыхание, когда врала, и я вижу, как бьется сонная артерия на твоей шее от пронзающего ужаса. Поэтому, впредь, советую никогда не обманывать меня, иномирянка! Не обманывать, ТЕМ БОЛЕЕ — меня!

Я беззвучно хватала воздух ртом, не в силах что-либо ответить! Мне действительно было страшно, этот мужик меня не по-детски напугал.

— И я бы советовал быть более благодарной тем, кто спасает ваше никчемное тело, падающее с десятиметровых лестниц. — После этих слов мужчина отстранился и, приняв надменную позу, брезгливо произнес: — С такими манерами ваша тройка не удержится долго в стенах Академии.

Все это время так же ошарашено стоявшая рядом со мной Анфиса внезапно опомнилась и, больно схватив меня за локоть, торопливо залепетала:

— Мы осознали свою ошибку, господин Эридан. Мы немедленно исправимся и сейчас же пойдем на положенные пары.

— Я рад, что хоть у кого-то из вашей тройки мозг находится в положенном для него месте. Хотя ваш цвет волос — ужасен! Отвратительнее, чем он, только ваша манера украшать себя проколами! Советовал бы избавиться и от одного, и от второго!

Нервно кивая, Фиса схватила меня еще сильнее и принялась утаскивать от неприятностей, в которые мы только что вляпались.

— До встречи на занятиях, курсантки! — послышался вслед голос мужчины, отчего у меня аж мурашки по коже пробежали.

Наверное, наше резкое желание пойти на пару по этикету можно было определить только одним понятием — позорное бегство от зловещего Эридана. Что-что, а жуть этот тип умел наводить мастерски, чего только его "голубой глаз" стоит. Бр-р-р... до сих пор сердце колотится как бешеное.

— Ужасный мужик, — пробормотала Фиса. — Отвратительнее его характера может быть только то, что он наш будущий препод. И ты, Эля, кажется, серьезно влипла, попавшись ему на глаза... А следовательно, и мы вместе с тобой....

— О нет! Вляпалась я еще в тот момент, когда свалилась на него с лестницы! Похоже, надо было вчера есть чертову конфету, которую мне предлагал тот сумасшедший аналитик.

* * *

Той же темной ночью Лорд Оттон Штраус фон Мурз занимался самым важным занятием в жизни любого кота, а именно — выслеживал добычу.

Чуткая душевная организация животного требовала от него беспрекословного подчинения инстинктам — пожрать, поспать и валерьяночки. А еще Мурзу хотелось экшена и приключений. Поэтому сейчас он совмещал приятное с полезным — выслеживал очередную горную крысу, для того чтобы притащить ее мертвую тушку под дверь главного хозяина своего нового огромного дома, в который волей судьбы кота занесла нелегкая жизнь.

Четыре зубастых трупика уже лежали штабелечком возле кабинета ректора, но Лорд Мурз любил, чтобы все было по фен-шую, и поэтому сейчас готовился убить пятую жертву. Ей котяра планировал выпотрошить брюшко и художественно выложить Филонию Милонскому целое сочинение из крысиных внутренностей, о смысле кошачьего бытия и безграничном уважении к директорскому составу Академии.

По мнению животного, Филоний был настолько крут, что не удостоить такую выдающуюся фигуру подношениями из целой горы свежего аппетитного мяса было бы фатальным невежеством со стороны благородного представителя кошачьих.

Последняя крыса была настигнута где-то между лекционным залом по аналитической магии и библиотекой. Уродливое чешуйчатое создание лишь отдаленно напоминало привычных московских грызунов — лысое тельце, длиннющий хвост, ярко-красные глаза и огромные клыки, которые постоянно задевали пол в процессе перетаскивания добычи к ее будущей братской могиле — напротив кабинета ректора.

Самого Милонского "дома" не было, поэтому Лорд фон Мурз со всей старательностью исполнил адский план и попутно даже полакомился вкуснейшим нежным мясом местной крысятины. Довольный рыжий гад горделиво огляделся на плоды своей работы и, в предвкушении будущей благодарности за столь прекраснейший дар ректору, помчался совершать новые подвиги на благо Великого дома.

Но далеко уйти не удалось, цепкое кошачье обоняние учуяло абсолютно новый для себя запах — манящий, неповторимый, влекущий.

"Наверное, так должны пахнуть приключения", — решил кот и без раздумий направился к ним навстречу. Ведомый предвкушением неизведанного, Мурз целенаправленно следовал по коридорам за неуловимым флером загадочного аромата. Множество переходов и перемычек коридоров были преодолены котом за считанные минуты, кое-где приходилось срезать путь через дыры в древних стенах или крысиные лазы, пару раз прошмыгнул вверх по нескольким очень высоким лестницам. Но куда бы ни вел кота чудесный запах, животное уже понимало: любые усилия окупятся с лихвой.

А вот он, финиш!

Лорд фон Мурз аж замурчал от предвкушения будущего кайфа.

"Это, должно быть, вкуснее валерьянки! Лучше, чем кошачья мята! Идеальнее, чем ночь с молодой трехцветочкой!"

От цели отделяла лишь дверь, которая непреодолимой стеной возвышалась перед животным, обламывая все надежды.

— Мяу-мяу-мяу! — возмущенно заголосил Мурз, что в переводе означало: "Эй, вы! Открывайте! Я пришел!".

Удивительно, но с той стороны кота услышали и дверь открыли. На пороге стоял мужчина, коту он показался смутно знакомым и приятно пахнущим, а вот сам открывший Лорда Мурза узнал сразу:

— Привет, чудный мягкий рыжий кот! — подхватывая на руки животное, громко и радостно пропел парень в серебристом плаще и принялся чесать кота за ушком.

Одежда человека была просто насквозь пропитана этим чудесным непередаваемым запахом, что вызвало у кота припадок эйфории и неконтролируемый приступ феноменально громкого урчания.

— А где твоя хозяйка? — поинтересовался мужчина, занося кота в комнату и закрывая за собой двери.

Мурз только фыркнул. По мнению кота, хозяев у него не было, нет и быть по определению не может. Более того, всех людей кот делил на несколько типов: тех, кого он уважал (как ректора), тех, кому хочется выцарапать глаза (как повару на кухне, который отобрал ворованные сосиски), и тех, кому можно разрешить погладить себе пузико.

Мужчину с черной шерстью на голове фон Мурз отнес к последнему типу, тем более что влекущий запах внутри его комнаты только усилился.

— Мя-мя-мя-мя, — только и смог выдать из себя кот. И в попытке выпросить чуть-чуть этого неведомого лакомства преданно взглянул в лицо черноволосого.

Но тот порыва кошачьей души не понял и, продолжая гладить рыжего за ушком, удалялся вглубь комнаты, пока не дошел до кровати.

— Ну, раз пришел, то оставайся, — зельевар аккуратно выпустил животное на пол, а сам с размаха рухнул на огромную постель.

Устал я, кот! Устал как вол!

Мне хочется любви и страсти!

Но лишь холодный морга стол

Закончит бал пиковой масти!

Лишь серый тусклый лунный свет

Покой несет душе мятежной

Ответь же, кот, скажи же мне!

Уйду ли я от кары вечной?

Мои безумные слова,

Что разрывают смысл сознанья...

Терзает сердца стук луна

Своим серебряным сияньем!

Пока мужчина, читал стихи, коту удалось вспомнить, где он раньше видел этого вкусно пахнущего человека. Им оказался странный Глеб, который так долго вчера бегал за Лордом и переживал за бедное животное, что тот откинет коньки, сожрав ядовитую крысятину. Таких опасений кот не разделял и поэтому со всех ног улепетывал от странного мужика, боясь, что он отберет добычу и съест сам. Сейчас же рыжий наглец с интересом наблюдал, как черноволосый, развалившись на кровати, смотрит немигающим взглядом куда-то в потолок и продолжает сыпать бесконечными стихами.

— М-я-я-я-я-у-у! — протяжно завыл кошара, напоминая Глебу о своем присутствии в спальне. А затем нагло, запрыгнув на кровать, потребовал: — Дай мне той штуки, которая так вкусно пахнет!

— Ну, что ты мявкаешь? — не понял полученного от кота приказа мужчина, но общую смысловую нагрузку уловил. — Валерьянки тебе дать, что ли...

"К чертям твою валерьянку! Дай мне вкуснятины!"

Глеб устало поднялся с кровати и потянулся к одному из ящиков прикроватной тумбы. Извлеченный оттуда небольшой ящичек напоминал аптечку, но его содержимое напугало бы даже видавшего виды отравителя:

— Мышьяк — не то, ртуть — не то, — вчитывался в названия извлеченных из ящика пузырьков Глеб и откладывал ненужные в сторону. — Белладонна — не то, полоний — что он вообще тут делает, он же радиоактивный... Кошак, нет у меня валерьянки! — виновато извинился он, грустно смотря в желтые глаза котейки.

Но Лорду фон Мурзу было уже все равно!

"Бел-ла-дон-на!!! Мр-р-р!!!"

Принявшись подтягивать к себе лапой пузырек с ядом и добившись в этом некоторого успеха, кот столкнулся с очередной непреодолимой преградой перед достижением цели, а именно пробкой, которая затыкала вожделенную бутылочку. Впившись в нее зубами, рыжий вредитель решил попытаться самостоятельно выгрызть затычку. За процессом, удивленно выгнув бровь, наблюдал Глеб.

— Ты серьезно? Белладонна? Ну-ну... — и, забрав у кота склянку, отправил ее обратно в коробку к остальным ядам.

Кот возмущенно завыл и попытался впиться когтями в руку преподавателя по магическим зельям. Нападение потерпело провал, потому что кота снова приласкали за ушком, и тот, не в силах противостоять такому запрещенному приему, восторженно замурчал.

— Неужели ты так сильно хочешь отравиться? — задал Глеб риторический вопрос.

— Мр-мя-мя-мя-мя! — "О, да! Очень-очень хочу!"

— Что ж, это будет даже интересно, — пробормотал Глеб. — Надеюсь, твоя хозяйка меня потом не прибьет...

В следующий момент мужчина наколдовал перед котом мисочку и, вытащив из пузырька пробку, приготовился накапать Лорду Мурзу пару капель вожделенного яда. Но, на секунду задумавшись, преподаватель зелий поднес бутылочку к своему рту и, отхлебнув оттуда полглотка, попробовал содержимое на вкус.

— Сильно концентрированный. Пожалуй, лучше разбавить.

Десять капель яда растворились в полулитре воды. Удовлетворившись полученным раствором, Глеб придвинул миску с отравой к коту.

Мурз даже не сразу осознал такую невиданную щедрость.

"Столько вкуснятины — и мне одному. Господь, спасибо тебе!" — и принялся с жадностью лакать предложенное угощение.

В течение получаса после этого Глеб наблюдал, как рыжий кошара с довольнейшей моськой катается по полу спальни. Временами Мурз начинал петь мартовские серенады воображаемым кошкам, а затем терся мордой о выступающие углы и поверхности комнаты. В общем, котяра испытывал все тридцать три удовольствия, ровно до того момента пока на всю Академию не разнесся бешеный рык ректора:

— Я убью этого кота!!!

Глава 4

Две вещи не имеют предела: женственность и способы ею пользоваться.

Из кинофильма Люка Бессонна "Никита"

Первый день занятий в Академии стал для нашей тройки персональным адом. Вечером, без сил, мы едва смогли доплестись до своей тринадцатой комнаты. Больше всего наша компания походила на несчастных заключенных, которых только что выпустили из камеры пыток, где каждому высыпали тонну соли на самые больные раны.

Миллион раз была права Троя, сказав, что уроки этикета — невыносимый ад. Когда я и Фиса заявились на пару, преподавательница по этому жуткому предмету как раз заканчивала отчитывать оставшуюся без нашей поддержки Кристину.

— Из какой деревни вас вытащили, Волковская?! — возмущалась она. — Не знать, чем отличается вилка для десерта от вилки для пирожных, непозволительное хамство для будущей фрейлины! Хуже может быть, только если вы начнете резать сыр ножом для мяса!

Если честно, я тоже не знала, в чем разница между этими ножами и вилками, но Терция, похоже, уже нашла жертву, над которой будет измываться все ближайшие занятия.

— Как можно быть настолько невежественной, чтобы не знать таких элементарных понятий?!

Но наша Крис была неробкого десятка и попыталась даже огрызнуться:

— Так научите, вы же здесь педагог, а не я!

— Закройте рот, милочка! Запомните, украшение любой девушки — это молчание и благодетельность! И чтобы вы усвоили урок, к следующему занятию вся ваша тройка должна выучить первые десять страниц из бессмертного произведения Льва Николаевича Толстого, — в этот момент от удовольствия у преподавательницы даже глаза закатились, — "Война и мир".

В общем, из всех пар порадовала только история. Милейший каменный Горгулий Арсений два часа рассказывал нам о королевских семьях, кулуарных сплетнях и о дворцах, в которых ему удалось поработать скульптурой за три тысячи лет своей жизни. Урок он проводил в необычной форме — беспричинно переключался с одной истории на другую, постоянно отвечал на любые задаваемые курсантками вопросы и временами засыпал. В общем, такой преподаватель пришелся по душе всем — не предмет, а отдых для души. Правда, радовались мы недолго, потому что в конце занятия Горгулий уточнил, мол, экзамен по предмету будет принимать лично ректор Милонский, а сам Арсений только вопросы к билетам напишет.

Уже ночью, лежа в темноте на своей кровати, я услышала, как тихонечко всхлипывает Анфиса.

— Эй, ты чего?

В ответ послышалось лишь громкое шмыганье носом.

— Фис, что случилось? — уже настойчивее спросила я.

— Я что, правда, такая страшная? — новый приступ рыданий раздался из-под одеяла.

"Ну вот, блин! Злыдня-Эридан!"

Разве может мужчина так высказывать девушке мнение о ее внешности! А ведь днем, на людях, Анфиса держалась молодцом. Не было по ней видно, что слова Эридана так больно затронули ее душу.

"Белобрысый урод!" — продолжала мысленно возмущаться я.

— Нашла, кого слушать, одноглазого мужика! Тоже мне экспертное мнение! — вслух начала психотерапию. У тебя потрясающая фигура — высокая, статная, все части тела нужной формы и приятных округлостей. Да за тобой мужики толпами должны ходить. Чего же ты ревешь, дурочка?

— Я на ли-и-цо-о страшна-а-я! — продолжала сокрушаться подруга и еще громче зарыдала.

Тут я не выдержала.

"Вот же скотина блондинистая! — мысленно рычу и матерюсь. — Комплексы в моих подругах развить решил! Не на тех напал!"

— Дамы! — громко заголосила я на всю комнату и вскочила с постели. — Подъем!

Громким хлопком в ладоши заставила магические фонарики озарить помещение ярким светом. Крис, которая уже успела заснуть, недовольно заерзала на кровати.

— Эля, выруби свет! — попыталась возмутиться она.

— И не подумаю, подымайтесь, кошелки. Красавиц из вас делать буду! — и решительно стащила одеяло сначала с одной, потом со второй соседки.

Через пять минут две недовольные барышни сидели напротив зеркала и терпеливо выслушивали повторение моей утренней воодушевляющей лекции. Но только теперь до них начал доходить ее смысл. Анфиса вытирала рукавом пижамы слезы, Крис позевывала, но в глазах обеих уже читались понимание и осознание того, что я сейчас до них доносила.

— Нас изначально поставили в самое невыгодное положение, — вышагивала я позади их стульев и высказывала все, что думаю о происходящем. — Они решили проверить иномирянок на слабину. Так вот, девочки, не для того я ногами в окно влетала, чтобы об меня здесь ножки вытирали всякие одноглазые, пусть и очень страшные блондины. Крис, ты девушка северная, суровая, подготовленная к любым погодным неприятностям и по выносливости можешь дать фору всем этим маркизам и графиням. Так разве ты можешь просто так сдаться перед какой-то теткой с томиком "Войны и мира"?

Крис смотрела на мое отражение в зеркале и согласно закивала головой.

— Теперь о тебе, Анфиса! Ты шикарна и неповторима. У тебя характер бойца, а ты ночью ревешь в подушку, потому что... А почему ревешь-то?

Я встала позади стула, на котором сидела моя разноцветная, красно-сине-фиолетово-зеленая подруга, и, вперившись на нее взглядом через зеркало, потребовала ответа:

— Ну, чего ревешь?

— Я страшная!

— А кто, по-твоему, красивый? — решила я уточнить у девушки понятие красоты в ее неформальном видении.

— Ты красивая, Троя — красивая, — поразил неожиданный ответ.

— Эм-м-м, — я даже растерялась. — А зачем ты тогда столько пирсинга себе сделала и волосы выкрасила?

— Выделиться, — пожала плечами Белова. — Мне когда-то мальчик нравился, он среди готов тусовался, вот я, чтобы его внимание привлечь, и перекрасилась... А потом как-то само по накатанной пошло — один прокол, второй, третий!

"Как всегда, все беды из-за мужиков!" — злилась я непонятно на что.

— Ну и как, успешно? — поинтересовалась я.

Фиса опустила голову и отрицательно помотала ею.

— Все понятно! — подвела я. — Крис, короче, мне будет нужна твоя помощь по приведению нашей с тобой подруги в сногсшибательный вид.

Черноволосая вопросительно посмотрела на меня, а у разноцветной аж глаза испуганно округлились.

— Вынимай свои сережки! Все и отовсюду! — приказала я.

— Что, вообще все?

Подумав, что сережки у Анфисы могут находиться действительно где угодно, уточнила:

— Те, которые на видимых частях тела — лицо и уши!

Через пять минут передо мной красовалась металлическая горка из различных побрякушек для пирсинга.

— Это все отправляется в мусорку! — и, пристально взглянув на Анфису, я спокойно продолжила: — Только выкинуть ты должна их сама! Чтобы потом не было причитаний, мол, я тебя выловила в темном углу и заставила все это с собой сотворить!

Фиса кивнула и, встав со стула, молча смахнула сережки в заботливо подставленное мной ведро.

— А теперь садись спиной к зеркалу и посиди часик молча!

Не знаю, что на меня нашло, но я была в ударе. Согласно моему адскому плану, сейчас мне и Крис предстояло перекрасить волосы Фисы в приличный цвет.

Отведя брюнетку в шкафу, я начала активно нашептывать ей детали своей гениальнейшей разработки. Крис улыбалась и короткими кивками одобряла план. А вот разноцветная на нас косилась с подозрением.

— Эй, вы что там задумали? Не пугайте меня!

— Не боись, Кутузов! Все будет, как в лучших дизайнерских домах Франции! — успокоила я подругу.

— Вот это-то меня и пугает...

В следующие пять минут Кристина, подобно хирургу, раскладывающему инструменты перед операцией, с видом садиста извлекала из предоставленных нам Академией косметичек множество кремов, помад, подводок, консиллеров, кисточек и медленно расставляла их на придвинутом поближе к зеркалу столе. В общем, отвлекала внимание, пока я рылась в шкафу в поисках коробки, которую вчера мельком здесь видела.

"Попалась, деточка!" — как ребенок обрадовалась я, извлекая из недр гардероба "Универсальную краску для волос ? 1 в Двадцати королевствах". И принялась читать инструкцию.

"Меры безопасности"... Бла-бла-бла.

"Состав"... Бла-бла-бла.

"Способ применения"... Отличненько...

"Нанесите готовый состав на сухие волосы, равномерно распределите по всей длине расческой. Особое внимание уделите корням..."

Хм, что ж, вполне ожидаемо. Как выбрать нужный цвет?

"Когда краска нанесена, прочтите одно из приведенных ниже заклинаний для начала процесса окрашивания. Внимание: во время солнечных и лунных затмений формулы могут не сработать с первого раза.

"Ансверату-белобрысус" — "солнечный блондин".

"Яркус-рыжус-швакс" — "прикольная медь".

"Сребрус-благус-конус" — "благородный каштан".

"Мракус-ночес-тьмавкис" — "черная смоль".

Для получения смешанных оттенков комбинируйте заклинания между собой по принципу Кривуса Шестварского..."

Кто такой этот Кривус и в чем заключался его принцип, я не знала, поэтому решила, что лучше воспользуюсь стандартными цветами. Тем более что "благородный каштан", по всем моим прикидкам, должен был очень подойти Анфисе.

В общем, через тридцать минут наша разноцветная сидела с тщательно вымазанными в универсальную краску волосами и ожидала моей команды к ее смыванию. Я же, на ходу дочитывая инструкцию, была приятно удивлена, что цвет, полученный благодаря этой краске, держится, не смываясь, до полугода, а само окрашивание происходит мгновенно, сразу после прочтения заклинания.

— Все! Сейчас настанет час Х! Прошу мне не мешать, сама волнуюсь. Сребрус-благус-конус! — пафосно и громко прочитала я и уставилась на голову Анфисы, в ожидании немедленного изменения цвета ее волос.

— Эм... ничего, — расстроенно выдохнула Крис. — Как были, так и остались.

В подтверждение своих слов она даже нагнулась поближе рассмотреть вымазанные в краску пряди.

— Блин, тут написано, что во время затмений не срабатывает с первого раза, — пробормотала я. — Давайте еще раз! — и, не дожидаясь согласия, поспешно огласила: — Сребрус-благус-конус!

Ноль реакции. Мое настроение стремительно поползло вниз.

— Может, краска бракованная? — предположила Фиса.

— Или у меня нет способностей к магии. Крис, попробуй ты!

В следующие пять минут каждая из нас еще раза по три читала злосчастное заклинание, но все без толку.

— Блин! Фис, ну облом вышел, прости, — извинялась я перед подругой. Мой боевой запал сошел на нет. — Иди, смывай тогда с себя эту гадость. Раз такое дело.

Грустно поднявшись со стула, разноцветная поплелась в ванную, а через пять минут оттуда послышался истеричный вопль.

— ЭЛЯ!!! ЗА ЧТО ТЫ МЕНЯ ТАК НЕНАВИДИШЬ?

Мы с Кристиной переглянулись и кинулись в ванную узнавать, в чем проблема, а когда открыли дверь, застыли в полном изумлении, потому что волосы Фисы все же окрасились... В снежно-белый!

Кажется, только что мы лицезрели рождение шикарной блондинки, которая в данный момент была разъярена, как стая диких бизонов в брачный период.

— Ты же говорила, что я буду шатенкой! — шипела на меня бывшая радужная девушка. — А теперь я похожа на тупую гламурную курицу!

Я же, отходя от шока, с ее мнением поспешила не согласиться.

— Фиса, ты неправа! Ты выглядишь офигенно! При чем тут вообще какие-то курицы! Посмотри на себя в зеркало — ты сногсшибательна!

Не знаю, как так вышло, но этот цвет волос Анфисе удивительно шел, более того, теперь на свету ее ярко-белые волосы отливали перламутровым оттенком по всей длине.

"Какие еще благородные каштаны, в топку их! Только блондинка, только хардкор!"

А Крис тем временем притащила бумажку с инструкцией от краски и, вчитавшись в строчки, ошарашенно пробормотала:

— Эля, ты инструкцию читала?

— Конечно.

— А меры предосторожности?

"Блин... А надо было?" — но озвучивать такое побоялась, потому что Крис начала зачитывать инструкцию вслух.

— "Внимание: покраска волос, ранее окрашенных краской иных производителей, может привести к непрогнозируемым результатам". И это еще не все.... — Тут же, глубоко вздохнув, она продолжила: — "Каждое повторное произнесение заклинания выбора цвета закрепляет срок ношения краски на полгода, в независимости от скорости отрастания корней волос". Фиса, мне кажется, или мы лет на шесть тебя блондинкой сделали?

— О, н-е-е-ет! — сползла по стеночке новоявленная красотка.

— Зато теперь мы как группа "ВИА Гра", — радовалась я, — Брюнетка, блондинка и рыжая.

И хотя сегодня моего энтузиазма никто не оценил, уже утром хмурая Анфиса, придирчиво осмотрев себя в зеркало, расплылась в довольной улыбке.

— А вечером, после занятий, зайдем в медчасть и попросим у врача что-нибудь для сведения дырок от пирсинга. Не будешь же ты всю жизнь тональником мазюкаться, — подбадривала я ее.

— У нас сейчас физкультура, — пожала плечами Анфиса, — а потом магические зелья. Поэтому у нас все шансы оказаться у врачей гораздо раньше.

* * *

Надо отметить, Троя сегодня не злобствовала, а даже наоборот, была вполне благосклонна и милостива к несчастным первокурсницам — всего лишь два разминочных круга по стадиону, двадцать отжимания для каждой, а затем стометровая полоса препятствий.

Сначала болевшие после вчерашнего ноги отказывались выполнять любые упражнения, но уже к концу второго часа наша троица успешно преодолела, перепрыгнула, переползла через все покрышки, стенки и даже маленький лужеподобный ров, который заготовила преподавательница для занятий.

Почувствовав себя свинками и даже получив от этого некое удовольствие, в конце занятия мы обнаружили, что на ногах остались стоять только мы и тройка местных деревенских девушек: Мелиса, Ната и Зарина. Остальные же наши однокашницы позорно сдались, кто на этапе бега, а кто на отжиманиях. Одними из первых выбыли кумушки благородных кровей, которые умудрились повторно загреметь в медпункт, на этот раз уже со сломанными лодыжками.

— Мне все равно, сколько раз вы переломаете ноги, — сказала Троя, когда покалеченных уносили санитары. — Но в конце семестра, если не сможете выполнить положенные по программе нагрузки, я лично телепортирую каждую из вас домой. Причем, учтите, не сдаст одна — вылетит вся тройка!

Последнее она специально акцентировала, что лично нам, иномирянам, находящимся в тот момент на полосе препятствий, придало дополнительное ускорение. А после окончания физкультуры Троя попросила меня, Кристину и Анфису задержаться. Настороженно переглянувшись, мы выжидательно замерли, хотя наш внешний вид просто кричал, что нам надо срочно переодеться. Грязные, потные, в мокрых обтекающих платьях — Богини Красоты, одним словом!

— Ну, рассказывайте. Как вы дошли до жизни такой? — загадочно поинтересовалась преподавательница.

Лично я ее вопроса не поняла. Мои соседки тоже, поэтому Трое пришлось пояснить.

— На вчерашнем педсовете разъяренный начальник службы безопасности в красках рассказывал, как иномирянки-первокурсницы решили прогулять первый урок этикета. Причем уважаемая Терция Шарон ему усиленно поддакивала, рассказывая, каких бездарностей ей подкинули на обучение в этом году из Внешнего мира.

"Ух, ежкины блошки! Злыдня-блондин, похоже, серьезно подошел к своей работе!"

— И что теперь будет? — понуро опустив голову, спросила Крис. — Отчислят?

— Ага, сейчас. Догонят и еще раз отчислят, — ухмыльнулась Троя. — Некоторые преподаватели вступились, не буду говорить кто, но благодарности принимаю в шоколадном виде. В общем, к чему я веду, девочки. Эридан уже точит на вас свои хищные зубы! Не любит он иномирянок, и с этим нельзя ничего поделать, поэтому попытайтесь либо как можно меньше привлекать его внимание, что в принципе невозможно, либо не лезьте на рожон.

Кто предупрежден, тот вооружен! Я, правда, не совсем понимала мотивы Трои, но прилив благодарности к садистке-физкультурнице почувствовала.

Отпуская нас из спортзала, преподавательница еще раз окликнула Анфису и, показав ей поднятый палец вверх, прокомментировала:

— Клевый цвет волос!

Глава 5

Да здравствует мужчина! При желании он может добиться всего на свете. Да здравствует женщина! При желании она может добиться любого мужчины.

Джордж Эйд

Спешно сменив наряд на чистый и подобающий, мы с трагичностью осознали, что опаздываем на пару по магическим зельям. А заочное предупреждение Арвенариуса, мол, препод, ведущий этот предмет, по совместительству еще отравитель-трудоголик, оптимизмом нас не заразило. Поэтому, бегом несясь на каблуках по коридорам Академии, мы впервые оценили плюсы этого полезного навыка в магическом мире. В итоге завалились в лабораторию буквально за десять секунд до могильного завывания звонка.

Оценив представшую картину, с прискорбием отметили, что все дальние парты от учительской кафедры уже заняты, и нам остались на выбор столы либо возле вылеченных надоедливых дворянок, либо прямо напротив преподавателя. Выбирая из двух зол меньшее, мы решительно пошли усаживаться поближе к учительскому взору.

Надо отметить, что парты в Академии были необычные, рассчитанные на трех человек, вместо привычных в нашем мире двух. А здесь, в лаборатории, они оказались еще и шире, чем везде, потому что все свободное пространство стола занимали колбы, пробирки, спиртовки и какие-то реактивы. Самая ближайшая ассоциация, возникшая в моем мозгу, — кабинет химии, но кое в чем отличия все же имелись. Например, в огромном плакате с надписью: "Уважаемые курсанты, если вы видите, что я неадекватен, пожалуйста, произнесите формулу вызова дежурного преподавателя". И подпись: "Магистр зельеварения и ядоведения Глеб".

— Нормальные тут преподы, — шепнула я на ухо Фисе, кивая на плакат. — Интересно, а какими критериями руководствоваться, если надо будет принять решение об его адекватности?

— Я бы тут половину учителей в психушку сдала, — послышался ответ от блондинки.

Наше дружное хихиканье прервала хлопнувшая дверь, через которую в аудиторию зашел знакомый мне еще с первого дня в Академии красавец-брюнет в серебристом плаще:

— Добрый день, первокурсницы, — строго поздоровался он с нами, садясь за трибуну. — Перекличку устраивать не собираюсь, предпочту сразу приступить к делу. Меня зовут Глеб, и я ваш преподаватель магического зельеварения. И сегодня мы будем варить простейший яд "двадцати пяти роз".

"О, Господи! — заметались в панике мои мысли. — Это наш препод! Черт! Черт! Черт! Я же ему "тыкала", обозвала в лицо психом и едва не съела предложенную отравленную конфету! Блин, Эля, откуда у тебя такой талант влипать в неприятности?!"

Но Глеб меня, похоже, не замечал, он ходил между партами со стопкой тоненьких брошюрок и раздавал их каждой курсантке:

— Перед вами рецептура стандартного простейшего яда, сваренного из лепестков двадцати пяти роз. Как вы сами можете убедиться, процесс крайне легкий, и с ним способна справиться любая кухарка, не имеющая магических способностей, — монотонно рассказывал он.

Сейчас брюнет был ни капли не похож на того человека, с которым я повстречалась позавчера в коридоре. Раздвоение личности у него, что ли?

Мужчина же, вернувшись за кафедру, продолжал излагать учебный материал дальше:

— Яд, сваренный подобным образом, обретает токсичные свойства при соблюдении нескольких условий. Первое — если сварен в третий вторник после полнолуния, второе — варить должна женщина, и третье — только будучи нанесенным на свежесрезанный бутон розы. Ромашки или другие цветы не подойдут. — Тут Глеб сделал паузу, выпрямился в полный рост и, внимательно осмотрев наши ряды, удивленно вскинул брови. — А почему вы не записываете? Или думаете, что на экзамене все из памяти воспроизведете?

Как удар в спину, с задних парт послышался мерзкий смех и противный вяк:

— Ну, Савойкина ноги раздвинет и воспроизведет!

Похоже, гадкие дворянки все же опознали в Глебе моего спасителя-телепортатора и теперь вовсю обсуждали "постельные методы", с помощью которых я попала в Академию.

— Я же говорила, она из подстилок. Как же просто теперь стало попасть в Академию, переспала с преподавателем, и вуаля — ты курсантка!

Причем говорилось это так, чтобы слышали только наши сокурсницы, Глеб, продолжающий читать лекцию за кафедрой, по-прежнему ничего не замечал:

— Сваренным подобным образом зельем опрыскивают розы. Букет из таких цветов, расположенный на ночь в спальне жертвы, убивает за восемь часов, а глубокий вдох концентрированного яда — за две-три минуты. Как вы сами понимаете, токсичны непосредственно испарения зелья, поэтому при варке советую глубоко и через нос сии чудесные ароматы не вдыхать. Так, на всякий случай!

— А можно вопрос! — послышался писк одной из девушек с задних парт. Ее имени я пока еще не знала, но всем своим видом она напоминала эдакую затюканную заучку — мышиный хвостик, огромные очки на половину лица и блеющий голос, как у невинной овечки. Но мой здравый смысл подсказывал: если девочка на факультете фрейлин, то внешность может быть очень обманчивой.

— Конечно.

— А зачем нам учиться варить яды, если мы, наоборот, должны в случае опасности определить их наличие и приготовить противоядие?

— Хороший вопрос, — согласился зельевар. И тут на его губах заиграла мальчишеская усмешка. — А как вы сможете определить наличие яда, если ни разу им не отравились? Симптоматику по учебникам пусть учат врачи, а вы, мои прекрасные феи, должны прочувствовать все на себе.

После этой фразы кто-то упал со стула в обморок.

— Ну что же вы так нервно реагируете, — притворно сокрушался Глеб.

Я же, обернувшись, с радостью выяснила, что в обмороке пребывала зловредная маркиза. А магистр продолжал:

— Нельзя быть такой впечатлительной! Мы ведь еще даже не приступили к занятию. Или вы не доверяете мне, своему преподавателю, который в случае чего обязательно откачает вас от любого, даже самого смертельного яда?

"Где-то я уже это слышала!" — подумала я и в следующий миг едва не вскрикнула от неожиданности, потому что, готова поклясться, Глеб мне подмигнул.

Не знаю, испугалась я или, наоборот, обрадовалась от такого неожиданного жеста, но на душе стало почему-то намного легче.

Через три минуты маркизу привели в чувство и усадили обратно за парту, а брюнет, лично вручив ей огромную ложку, которой она должна будет помешивать зелье строго против часовой стрелки, принялся выдавать последние рекомендации:

— Это не суп! На вкус не пробовать, никаких заклинаний над котелком не произносить, лишних предметов в зелье не кидать. Работаем строго по рецептуре. Всем все понятно?

Звук вялого согласия прокатился по лаборатории.

— Можете приступать.

— А варить в чем? Котелков же нет... — шепнула Крис. Вид сейчас у нее был, как у заправского повара: в одной руке брошюрка с рецептурой, в другой ложка-поварешка, для завершения образа не хватало лишь передника и колпака.

Я пожала плечами. Тары на горизонте видно не было, а остальные однокурсницы спрашивать о чем-то Глеба опасались. Но, здраво рассудив, что после отравленной конфеты мне уже ничего не страшно, я смело вскинула руку.

— У вас есть какие-то вопросы, Элла? — мгновенно отреагировал препод.

"Ага, значит, ты меня все же узнал. Приятно, черт возьми!"

— Подскажите, пожалуйста, а где нам котелки взять?

— А вы что, не принесли? — на лице преподавателя выразилось недоумение. — Арвенариус должен был выдать вашему курсу положенный для обучения инвентарь.

Я отрицательно помотала головой, а все однокурсницы согласно закивали, даже маркиза с графиней подключились. И у всех на лицах читалась одна мысль — а давайте не будем никакие яды сегодня варить, раз у нас котлов нет.

Но жалостливые мордашки на магистра впечатления не произвели. Щелчком пальцев он материализовал перед каждой по жестяной миске.

— Значит, будет задание со звездочкой — сварить яд в непредназначенной для этого посуде. Так что берите спиртовки, разжигайте огонь и вперед, с песней!

Кристину и Анфису перспектива сварить яд в ужас не привела, меня тоже, поэтому, спокойно придвинув к себе металлическую плошку, я с головой окунулась в изготовление волшебной отравы.

"Возьмите 200 грамм сливочного масла, растопите на медленном огне. В полученную жидкость добавьте лепестки двадцати пяти роз, растущих на могиле чернокнижника, собранные в пятое полнолуние от начала года..."

Не знаю отчего, но мне вдруг захотелось рассмеяться. Просто представила себе, как в пятое полнолуние иду на кладбище, чтобы ободрать растущие там розы, а затем темной-темной ночью в третий вторник после полнолуния готовлю страшный яд. В довершение картины сознание послушно нарисовало образ злыдни-блондина, которому я с милейшей улыбкой преподношу ярко-алый смертоносный букет! Захотелось изобразить злодейский хохот, но, сдержав в себе этот идиотский порыв, я просто помешивала ложкой топленое масло и закидывала лепестки в варево.

"Когда отвар приобретет однородно малиновый цвет, добавьте к содержимому пять миллиграмм серной кислоты..."

О-го-го, миленько!

"На данном этапе приготовления зелье ни в коем случае не должно изменить свой цвет, в противном случае начните все заново..."

Судя по разочарованным возгласам, раздавшимся по кабинету, примерно половина девчонок зелье запорола. Я же с замиранием сердца капала серную кислоту в розовое сливочное масло и облегченно выдохнула, когда цвет зелья остался неизменным.

Неожиданно над моим ухом раздался чей-то тихий шепот:

— А если на этом этапе добавить в масло прядь волос жертвы, то яд станет ее персональным убийцей и окружающим людям вреда не принесет.

Я испуганно обернулась, но, никого не обнаружив за своей спиной, списала звук на больное воображение. Или глюки. Может, я уже надышалась? Но, глядя на брошюру с рецептурой, с грустью прикинула, что до победного конца еще варить и варить.

Рядом со мной восторженно химичили подруги. Фиса уже зашла на второй круг, потому что ее варево после добавления кислоты приобрело иссиня-черный оттенок. А у Кристины дела шли гораздо лучше: над миской уже клубился малиновый искристый пар. Она бодро закидывала в мисочку один за одним многочисленные ингредиенты — пыльцу с крыльев бабочки-махаона, шерсть фиолетовой собаки, оксид титана, который перекрасил зелье в бело-розовый, и другие.

Через полтора часа в воздухе аудитории полным ходом витал дурманящий приторный аромат роз, под потолком закручивались в причудливые переливающиеся спиральки клубы пара. У трех курсанток зелье не получилось — из их мисок валил густой черный смрад, отчего с каждой минутой дышать в кабинете становилось все тяжелее. И только настроение Глеба удивительным образом улучшалось с астрономической скоростью.

Еще полчаса назад сидевший и заполнявший журнал преподаватель теперь быстрым шагом перемещался между партами и будущими фрейлинами, принюхивался к полученным зельям, комментировал и раздавал оценки:

— О боже! Нет! Оно ужасно! Маркиза как же вы могли! Оно же было легким, неопасным! Испорчен яд с кривой руки! — сокрушался брюнет, отплевываясь от попробованного зелья. — О чудные живые розы! Зачем срывал когда-то вас? Не для того, чтоб эти козы бездарно загубили вас!

Глеб перебегал от одной миски к другой, брал пробу зелий на вкус, чем поверг весь наш курс в полный шок, а потом в стихотворной форме выражал свое мнение о вареве. Причем на язык брюнет оказался крайне острым, а уж как он прошелся по яду маркизы и графини!.. Моей душе хотелось петь и парить под потолком, купаясь в розовом пару.

К концу пары Глеб добрался и до нашей тройки, первой досталось Анфисе:

У вас прекрасный цвет волос,

Аж замирает сердце мага.

Но яд ваш пущен под откос,

Побольше практики вам надо.

Белова даже растерялась — то ли радоваться, то ли плакать. С одной стороны, комплимент она заработала, а с другой — ее "яд двадцати пяти роз" был больше похож на варенье, в которое кто-то накидал гнилых цветочков.

Яд Кристины, наоборот, вызвал у Глеба детский восторг, он даже аплодировать начал:

— Я чувствую в вас родственную душу, — и, схватив за ручку, стал томно нашептывать ей:

У вас талант травить людей!

Пропорций идеалы не нарушив,

Яд может принести в мир тысячи смертей.

Поэтому я вынужден, поймите,

Ваш славный труд предать истленью.

Но высшую оценку вы примите,

Как и мое немое восхищенье!

После этих слов Глеб, прищелкнув пальцами, заставил зелье, сваренное Кристиной, вспыхнуть ярким синим пламенем.

"Утилизировал! Видимо, соседушка, действительно сварила что-то на редкость ядовитое".

Сама же девушка искренне хлопала глазами и заливалась всеми красками смущения от пунцовой до нежно-розовой. Я же поняла, кого мне напоминает красавец-Глеб своим поведением — ехидного мартовского кота, который ходит, трется и раздает комплименты направо и налево. Вот только на мне эта система дала сбой.

Мое зелье Глеб пробовать не спешил, и стихов мне тоже не досталось:

— Ну что ж, Эля! Настало время дегустации!

У меня аж внутри все похолодело.

— К-к-какой еще дегустации?

— Обычной, — голос брюнета был удивительно холоден и спокоен. — Мне как учителю необходимо показать курсантам, как же действует яд на практике. И я надеюсь, вы мне в этом поможете.

— Эля, не смей в этом участвовать. Арвенариус нас предупреждал! — громко воскликнула одна из моих соседок, но от страха я даже не поняла, кто именно — Кристина или Анфиса.

"Можно подумать, у меня есть выбор. Блин, где та формула экстренного вызова дежурного преподавателя?! — паника в моих мыслях набирала обороты. — Ах да, нам же никто не потрудился ее сообщить!"

Я судорожно искала пути отступления, потому что в глазах Глеба мелькали маньячные огоньки.

— Но вы же говорили, что зелье сработает, только если варить в третий вторник после полнолуния, — предприняла первую попытку спастись я.

— Это как раз сегодня, — пожал плечами препод.

— Но ведь остальные тоже отравятся?

Магистр, не теряя времени, взмахнул рукой и театрально извлек из воздуха невероятной красоты алую розу на длинной ножке.

— Вот еще, я же не дурак, убивать весь курс! Я же вам рассказал, на каком этапе необходимо добавлять волосы в зелье, чтобы оно стало персональным ядом.

Тут я вспомнила тот странный шепот, который списала на глюки:

— Но я не добавляла, — попыталась возмутиться я.

— Ты отвернулась! Этого было достаточно, чтобы легким телекинезом срезать маленькую прядь твоих волос и кинуть их в зелье. Ты думаешь, зачем в составе яда серная кислота — волосы растворяются мгновенно.

"Все продумал, зараза!"

Только сейчас я поняла, что вокруг нас с Глебом царила полная тишина. Весь курс замер в предвкушении будущей развязки этой трагической истории о преподавателе-отравителе и его жертве-курсантке. Даже злобные стервы заткнулись, боясь что-либо вякнуть не в тему.

Глеб же неспешно придвинул к себе мисочку с моим уже остывшим варевом и обмакнул в него бутон розы. Я наблюдала за его движениями и слышала глухой шум собственной крови, пульсирующей по моим венам. Тух-тух-тух.

"Так, Эля, соберись. Он же преподаватель, в конце-то концов. Ну, упадешь в обморок разочек, в медпункте откачают!" — успокаивала я себя. А потом глубоко вздохнула, набирая в легкие побольше воздуха, хотя в принципе уже понимала — процесс отравления пошел.

А Глеб протягивал мне розу и одними губами неуловимо шептал:

— Ты же мне веришь?

"А действительно?! Эля, этот человек уже однажды пытался тебя отравить, и ничего, ты до сих пор жива. Более того, тебя даже до комнаты проводили с ветерком. Так чего же ты трусишь?!"

— Верю, — тихо выдохнула я и, выхватив отравленную розу из рук брюнета, зажмурившись, глубоко втянула ее обжигающий горло аромат.

Секунда, вторая, третья прошли в полном молчании.

— Ну, и где реакция? Она еще жива? — расстроенным голосом выдал кто-то из однокурсниц.

Мои соседки гневно зашипели на посмевшую раскрыть рот. Я же все еще не решалась открыть глаза, прислушивалась к ощущениям. Умирающей я себя не чувствовала, руки не дрожали, сердце билось ровно, ноги не подкашивались.

— Эм, ну и когда подействует? — широко распахнув глаза, посмотрела на брюнета.

На что, тот загадочно улыбнувшись, произнес:

Нельзя травить прекрасных дам,

Что доверяют вам всецело!

Достойны роз они с утра,

Что сорваны нежданно кавалером!

И зелье ваше, Эллочка,

Всего лишь полный хлам.

Учитесь у соседочки,

Могу сказать я вам!

У меня от сердца отлегло, выходит убивать меня все же никто не собирался.

— Тогда зачем весь этот спектакль? — недоумение читалось в моих глазах.

— Потому что в вашей работе будут миллионы ложных сигналов, из которых только каждый тысячный станет боевой тревогой. На каждом из следующих занятий одна из вас будет пробовать сваренное зелье, а вот чем оно окажется, ядом или пустышкой, — воля случая. В любом случае, за сто лет моей жизни никто из курсантов на занятиях еще не умер! А теперь можете быть свободны!

"СКОЛЬКО ЛЕТ? СТО?" — шокировано переваривала полученную информацию я.

В полной тишине наш курс спешно покидал стены кабинета зельеварения. Я тоже собиралась уйти, но обнаружила, что до сих пор сжимаю в руках ту самую якобы отравленную розу.

"Надо вернуть!" — посетила меня гениальная мысль, после чего я решительно направилась к конторке кафедры, за которой скрылся Глеб.

— Эля, ты идешь? — окликнула готовая уйти Анфиса, уже стоя в дверях кабинета.

— Догоню!

Кабинет стремительно опустел, оставив нас с преподавателем одних.

Заступив, ногой на высокий помост кафедры, я узрела зельевара, низко склонившегося над стопкой листов бумаги и что-то торопливо записывающего.

— Простите, пожалуйста, — тихо обратилась к нему.

Мужчина, до сих пор меня не замечавший, вздрогнул от неожиданности и повернул голову в мою сторону.

— Что, свет моих очей?

"Внезапно! С каких это пор, интересно, я свет его очей?"

Но спросить открытым текстом не решилась.

— Ваша роза, — протянула цветок обратно Глебу. — Заберите, пожалуйста!

В глазах брюнета мелькнуло нечто похожее на обиду.

— Не буду, она ваша! Считайте ее моим подарком! — и, равнодушно отвернувшись, продолжил строчить что-то дальше.

"Блин, он что, реально не понимает, в какое меня положение поставил?" Но посмотрев на своего собеседника, осознала — действительно не понимает. Глеб витал где-то в облаках, его взгляд был затуманен, а рука, записывая стихи, плясала над листом бумаги. Сейчас я видела перед собой не преподавателя зелий, а того милого и странного парня, который помог мне позавчера в коридоре.

Я огляделась по сторонам аудитории и, убедившись, что кроме нас здесь никого не нет, прошептала:

— Я не могу ходить с этой розой по Академии. Она очень красивая, честно. И мне очень приятно ее получить. Но, Глеб, вы же сами слышали, о чем шепчутся мои однокурсницы. Они же мне житья не дадут!

— Мне казалось, вы менее зависимы от общественного мнения, — в его голосе послышалось разочарование.

"Да, мне по фигу было на это мнение, пока добрая Троя не предупредила, что некоторые белобрысые преподаватели роют мне глубокую яму", — эту мысль я, разумеется, озвучивать не стала.

Переступив через гордость, мне пришлось кивнуть и вслух согласиться со своей зависимостью от мнения окружающих.

— Что ж, если все так, как вы говорите, можете оставить цветок на столе, — не отрываясь от стихов, равнодушно пожал плечами Глеб.

Облегченно выдохнув, я положила розу рядом с ним и собралась уйти из кабинета.

Конечно, я могла просто выкинуть цветок, в ближайшее мусорное ведро. Но, черт возьми, мне это казалось неуважением, кощунством. Лучше отдать обратно и не убиваться потом угрызениями совести.

Все же кокетка, живущая внутри меня, очень любила цветы, пускай и подаренные таким странным образом.

Я почти дошла до выхода из лаборатории, когда Глеб меня окликнул:

— Эля, ваш кот сегодня ночью приходил ко мне и вылакал миску белладонны!

Я аж за стену схватилась, а на глаза сами собой навернулись слезы. Просто идиоткой я не была и что такое белладонна знала:

"Глупый Му-у-урз!" — перед моими глазами плыл образ бездыханного рыжего тельца, неподвижно лежащего на холодном полу рядом с выпитой миской яда.

— Элла, что с вами? — обеспокоенный голос брюнета прозвучал совсем рядом со мной. — Почему вы плачете?

— Мурз уме-е-ер... — у меня начиналась истерика. — Блин, зачем я его сюда при-та-щи-и-и-ла! Жил себе в Москве-е-е, шарился бы по помойкам!..

Меня схватили за плечи и принялись трясти, приводя в чувство:

— Эй, ты с чего взяла, что он мертвый? Он живее всех живых! — вытирая слезы с моего лица невесть откуда взявшимся платком, успокаивал Глеб.

— Так яд же! Бе-еллад-о-онна — яд! — не понимая, всхлипывала я.

— Ну и что! На твоего уникального кота она действует, как валерьянка! Успокойся!

Успокоиться просто так у меня не получалось. Я все еще продолжала всхлипывать, хотя до головы уже начинало доходить — кот жив.

Выхватив платок из рук Глеба, я принялась самостоятельно вытирать слезы и порядком размазанную косметику со своего лица. Белоснежная материя быстро окрашивалась в черные разводы от туши для ресниц и карандаша для глаз.

Глеб же, как истинный джентльмен, наколдовал мне еще и зеркальце, в которое я теперь гляделась и устраняла следы истерики, пока препод продолжал рассказывать мне о вчерашних похождения моего кота:

— Убил пять горных крыс и притащил их под дверь ректору. Ты бы видела лицо Милонского, когда он, вернувшись из конференции в Пятом Радужном королевстве, обнаружил под кабинетом гору мышиных трупов. Бесценно!!! А потом твой наглый котяра пришел ко мне, выклянчил белладонны, вылакал целую миску и принялся орать мартовские песни. Уснул только под утро!

"Спасибо вам, столичные ядохимикаты, за то, что выработали у этого животного иммунитет ко всем мыслимым и немыслимым отравам!" — благодарила я химическую промышленность родной страны.

— Эля, — вернул меня с небес на землю магистр. — Если вы не против, я бы хотел вернуть вам кота!

— Разумеется, давайте я его заберу.

Лицо Глеба скривилось и отразило неприкрытый сарказм.

— Чтобы потом все шептались о том, как курсантка-первокурсница ходила в спальню преподавателя? — расплываясь в ехидной улыбке, поинтересовался он.

Отрицательно помотала головой.

"Упаси, вселенная! Мало мне проблем, что ли?"

— То-то же! У вас сейчас занятия и, если вы мне выдадите допуск в ваш блок, я сам верну кота прямо в вашу комнату.

Вот сейчас я чего-то недопоняла. Он же вроде как преподаватель, разве не может сам зайти?

— Эм-м, — в недоумении протянула я. — Какой еще допуск?

Брюнет закатил глаза и устало потер виски кончиками пальцев:

— Вам Арвенариус вообще хоть что-нибудь рассказывал о системе безопасности в блоках?

— Не-е-ет, — кажется, меня сейчас посвятят если не в тайну, то, как минимум, откроют важную информацию.

Усевшись за ближайшую парту, Глеб жестом пригласил меня также устраиваться поудобнее. Недолго думая, я уселась ровно напротив преподавателя и приготовилась внимать его рассказу.

— Во всех женских блоках общежития стоит защита от самостоятельного проникновения мужчин! И неважно, преподаватель это или курсант!

— Но вы же телепортировали меня?

— В коридор блока. В комнату без приглашения я бы зайти не смог!

Любопытно, выходит, выражение "мой дом — моя крепость" здесь можно воспринимать буквально.

— Поэтому я и спрашиваю разрешения, можно ли мне вернуть вашего кота непосредственно к вам в комнату.

С одной стороны, я просто физически ощущала, что где-то есть подвох в его предложении, а с другой, кота забрать все же стоило. Рыжая бестия, бегая по Академии без присмотра, подвергала себя слишком большой опасности. Это сейчас он штабелями крыс убивает и белладонну пьет литрами. А если на него кирпич свалится? Или того хуже, прибьют кошака "по доброте душевной" злодеи всякие.

— Хорошо, ну и как вам выдать этот допуск?

— У вас же есть ключ? Просто одолжите его мне.

"Ага... А дайте мне ключ от квартиры, где деньги лежат", — всплыла киношная цитата.

— Эля, ну вы же мне верите?

"Мне скоро начнет надоедать эта фраза. Как минимум потому, что после нее я начинаю ему реально верить".

И, словно подгоняя мое решение, Глеб добавил:

— Эля, вы уже опаздываете на следующую пару! Насколько помню, сейчас у вас по расписанию "Виды магического оружия и его использование" с Эриданом...

После этого имени я побледнела, а руки ощутимо похолодели и покрылись мурашками.

"Да, черт с ней, с комнатой!" — молниеносно приняла решение и, судорожно найдя в сумке связку ключей, в которой были открывалки не только от блока, но и от квартиры в Москве, сунула ее в руки преподавателя.

— Хорошо, делайте, что хотите, в блоке! А я, пожалуй, побегу, извините! — и, фактически не прощаясь, вылетела из лаборатории.

По всем законам подлости кабинет, в котором Эридан должен был проводить урок, находился в абсолютно другом конце Академии. Чтобы туда попасть, мне за пять минут необходимо пробежать весь Вертикальный коридор, затем спуститься на три пролета вниз по лестнице и там уже, в десятом проходе слева, найти нужный кабинет.

Не знаю, каким чудом, но я успела — запыхавшаяся, растрепанная, с юбкой набекрень, я ввалилась в кабинет, если так можно назвать огромный зал, поделенный на несколько зон. Ближайшая к двери зона была оббита мягким войлоком, в середине помещения расположился филиал пустыни — огромный квадрат примерно двадцать на двадцать метров, засыпанный песком. Третья часть зала осталась девственно-нетронутой скальной породой. Стены по всему периметру были увешано множеством оружия — я даже названий таких не знала, которыми ЭТО могло называться. Большой лук, маленький лук, какие-то кухонные ножи с зазубринами, топоры всех форм и размеров — не кабинет, а лавка мясника. А еще мечи, кинжалы, ятаганы, шипы, копья.

— А это типа молот Тора? — мои соседки тыкали пальцем в огромного вида молоток и почему-то глупо хихикали.

Парт в этом "храме оружия" не было, потому все девчонки курса, словно неразумные первоклашки на экскурсии, разбрелись по залу тройками и глазели на экспонаты. Руками трогать побаивались, слово "магическое" в названии предмета пугало, мало ли — дотронешься, а на тебя родовое проклятие ляжет.

Злобного блондина пока тоже не наблюдалось, хотя по всем моим прикидкам урок начался еще минут пять назад. Поэтому, втайне лелея надежду, что Эридан вообще не явится, я направилась к подругам.

— Ну и где ты была так долго? — шепотом поинтересовалась Кристина.

— Розу отдавала преподавателю.

Я была уверена, что нас никто не слышит, поэтому слегка озадачилась, когда с другой стороны зала донесся высокий истерический хохот Ванессы и ее недвусмысленное замечание:

— А юбка просто так перекрутилась?

"Боже, пошли мне сил игнорировать этих куриц!" — стиснула я зубы.

— Забей на них, — успокаивала Фиса. — Если они так зубоскалят, значит, ты их чем-то зацепила, и они тебе завидуют.

Все это я прекрасно понимала сама. Но отчего-то мне было до боли обидно слышать их мерзкие заявления. Более того, я не знала как себя вести. Какую тактику предпринять. С упорством молчаливого танка идти в нападение, огрызаться и заявить, мол, если завидуете, делайте это молча. Но такое поведение автоматически бы подтвердило распускаемые сплетни. Что станет катастрофой!

А если вести себя затюканной мышью, будет еще хуже! Они продолжат вытирать об меня ноги и с каждым днем будут наглеть все больше и больше! Моя гордость не могла позволить себе такой "роскоши"!

В общем, я не знала, как себя вести! Растерялась вся моя хваленая хамоватость и уверенность. Вдобавок, с каждой минутой все больше нервировал факт того, что в аудиторию вот-вот явится Эридан со своим "орлиным оком". От одной такой мысли меня охватывал ужас.

— Да угомонись ты! — Крис пыталась отвлечь меня. — Если будешь воспринимать все так близко к сердцу, скончаешься от сердечного приступа! Давай решать проблемы по мере их поступления!

"Вот, что я, в самом деле! Выше подбородок, плечи расправить, улыбку шире! И вперед — всех раздражать своим идиотским видом!"

Вдохновившись неожиданным эмоциональным запалом, я оправила юбку, выпрямилась, грудь вперед — пускай все видят, какими достоинствами наградила меня мать-природа — и, выступая, словно гордая павлиниха среди курятника, направилась выяснять отношения с Ванессой и Кларентиной. За мной, суровой группой поддержки, двинулись Анфиса и Кристина.

— Дамы, я краем уха слышала, что у вас ко мне появились вопросы? — громко и отчетливо на весь зал отчеканила я.

Все присутствующие в зале девушки из других троек мгновенно напряглись в ожидании назревающего скандала. Но больше всего от такой наглости оторопели сами дворянки, видимо, не ожидали они от меня такой прямой конфронтации. Первой опомнилась высокая брюнетка.

— Разговаривать с учительскими подстилками ниже достоинства порядочной девушки! — попыталась она унизить меня морально.

— Ты уже со мной заговорила. Выходит, непорядочная! Один — ноль, в мою пользу! — полным равнодушия, холодным голосом фактически пропела я каждое слово.

— Признавайся, с кем еще ты переспала, чтобы сюда попасть? — не успокаивалась Ванесса.

Я многозначительно улыбнулась.

— У вас удивительно плоское и однообразное мышление, дамы! Почему вы уверены, что ради поступления нужно обязательно с кем-то переспать?! — тут я сделала тактическую паузу и обвела собравшихся вокруг однокурсниц долгим пронзительным взглядом, а после продолжила: — Когда я начинаю искать ответ на этот вопрос, у меня невольно рождается подозрение... А с кем переспали ВЫ, чтобы попасть сюда? У вас нулевая физическая подготовка, вы постоянно стенаете и ноете, кроме знаний этикета и непомерного гонора в вас нет ничего! Так с кем же переспали ВЫ?

И тут, собственно, произошел эффект, на который я так рассчитывала. За два дня маркиза и графиня перемыли косточки не только мне, досталось всем тройкам, в которых были девушки ниже заносчивых барышень классом. Тихий ропот прошелся по рядам однокурсниц, кажется, мысль, которую я пыталась донести, начали осознавать и прокручивать в голове. Апогеем стал вопрос от девчонки-заучки в очках. Она, не стесняясь, вышла в середину образованного толпой круга и спросила в лицо у оторопевших дворянок:

— Расскажите нам! Какое испытание нужно было пройти, чтобы поступить в Академию?

А я же мысленно потирала ручки, потому что "клуши" ответа явно не знали, и на шторах из комнаты-психолога они точно не вылетали. Их лица, словно семафор, сменяли цвета, а я ликовала! Кто бы мог подумать, что моя догадка настолько попадет в цель.

— Мы не спали ни с кем! — вопила Кларентина. — Да за кого вы нас принимаете! Мы девушки из высшего общества!

— Ну-ну, кто же вам поверит, — расплывалась в довольной улыбке я. — Хотя, если вы расскажете, в каких это было позах и, главное, с кем, то, возможно, мы оценим вашу откровенность!

От неловкого момента дворянок спас неожиданный звук громких и четких хлопков. Резко обернувшись, я увидела облокотившегося о дверной проем Эридана. Со скучающим выражением лица он медленно хлопал в ладоши, имитируя аплодисменты:

— Прекрасный спектакль! Признаться, даже мне стало интересно, кто же и с кем спал!

Немая сцена. Не хватает только дворецкого с репликой "К нам приехал ревизор!".

— Ну, что же вы притихли, дамы? — отойдя от дверного косяка, процедил блондин, — Или мне лучше называть вас базарными бабками?

Все девчонки следили за тем, как Эридан, заложив руки за спину, целенаправленно двинулся в нашу сторону. Его шаги гулко отдавались эхом в огромном зале, нагнетая и без того напряженную атмосферу. Родового артефакта под густой прядью нависающих над глазами волос видно не было. Но мурашки, бегущие по моей спине, как бы намекали — магический рентген работает в штатном режиме.

"Ах, ну да! С ним же только наша тройка успела познакомиться, остальные не в курсе, какая "прелесть" будет у нас вести этот предмет!"

Но я ошиблась с выводами, потому что кое-кто блондинчика все же знал.

— Пресветлейший герцог Тарфолд, мы рады приветствовать вас, — хором пропели маркиза и графиня, приседая в глубоком реверансе.

— Полно, уважаемые барышни, — расплываясь в подобии улыбки, ответил начальник службы безопасности. — В Академии нет титулов и званий.

"Ах, значит, герцог... Вот откуда столько гонора и заносчивости".

— Хотя, признаться, я разочарован даже в вас, уважаемые Ванесса и Кларентина, — продолжал злыдня. — Вы, как девушки из высшего общества, должны знать правила хорошего тона. Но повестись на такие дешевые провокации от иномирянки... поведение, достойное базарных баб.

Дворянки притворно заливались красками стыда и смущения, а еще, не переставая, отвешивали герцогу чуть ли не в ноженьки поклоны.

Представление закончилось так же внезапно, как и началось, потому что ни с того ни с сего Эридан громогласно рявкнул:

— Построились в шеренгу!

Эту внезапную команду мы выучили еще на уроке физкультуры. За два занятия Троя вымуштровала нас выстраиваться в колонну по росту за считанные секунды. Пара мгновений — и вразнобой стоящие будущие фрейлины организованно растягиваются в аккуратный ряд из пятнадцати девушек.

— Плохо! Очень плохо! — комментировал Эридан. — Ужаснее и быть не может. Значит так, запоминаем правила!

С видом тюремного надзирателя он вышагивал перед строем и выплевывал указания.

— Когда я прихожу на занятие, вы уже должны стоять строем. Все мои приказы должны выполняться дословно — многие экземпляры оружия, с которыми мы столкнемся в процессе обучения, будут опасны, прежде всего, для вас самих. Поэтому первый год занятий будем работать в тренировочном режиме. Сразу предупреждаю, на моих занятиях случались несчастные случаи — со смертельным исходом среди курсантов...

На этот раз в обморок никто не упал, хотя как по мне, такое предупреждение от Эридана звучало гораздо страшнее, чем аналогичное предложение выпить яда у Глеба.

— Травм будет много. К концу обучения, через пять лет, каждая из вас обзаведется не одним десятком боевых шрамов! Поэтому свои прелестные мордашки старайтесь прикрывать лучше, безглазые фрейлины королеве не нужны!

После этой фразы я словно предугадала, что он сделает. Это было так предсказуемо — откинуть прядь с лица и продемонстрировать всем свое уродство, а заодно напугать девушек "сверлящим эффектом" родового артефакта.

"Как-то позерски, господин Эридан! Я разочарована! Ваше первое появление напугало меня гораздо больше!"

Наверное, я сейчас казалась окружающим сумасшедшей, но мое настроение начало стремительно ползти вверх. Более того, как последняя идиотка я начала улыбаться прямо в строю среди напуганных, бледных и дрожащих под взглядом "ока" однокурсниц.

— Я рассказываю что-то смешное, Савойкина? — он стоял напротив, сверлил взглядом, в общем, производил жуткое впечатление на всех, кроме меня. Стоящая по левую руку от меня Кристина испуганно ойкнула, а я...

— Никак нет! — отчеканила четко и по-военному.

"Блин, Эля, прекрати улыбаться! И сделай испуганное лицо! Смотри, как его корежит из-за того, что тебе не страшно!" — но вместо этого улыбка упрямо расползалась по моему лицу.

"Это такая реакция на стресс! — послушно подсказывало сознание в попытке объяснить нелепое поведение. — Кто-то плачет, кто-то дрожит, а кто-то ржет! А раз так — расслабься и получай удовольствие от процесса!"

А процесс происходил презанятнейший. Оставивший меня в покое злыдня-блондин, все так же продолжая ходить перед строем, рассказывал о метательном оружии.

— Если вы думаете, что на первом занятии вам выдадут ножи, то серьезно ошибаетесь! Прежде всего, фрейлина должна уметь использовать подручные средства — заколки, шпильки, ремни, туфли на каблуках! Более того, отравленная шпилька, вовремя и удачно брошенная во врага, гораздо полезнее, чем магический, не знающий промаха арбалет или кинжал.

"Господи, прошу тебя, лиши меня такого богатого воображения!" — молилась я про себя, потому что боялась вот-вот расхохотаться на весь зал .

Больная фантазия представила Эридана на каблуках. Светлые волосенки заплетены в высокую вечернюю прическу, нашпигованную отравленными шпильками. Пара завитых локонов кокетливо свисает над "орлиным оком" и постоянно мешает обзору, герцог пытается их сдуть, но ничего не выходит.

— Я смотрю, кому-то очень весело, — вернул меня из царства фантазий на грешную землю разгневанный голос мужчины. — Савойкина, вы, вероятно, знаете предмет лучше меня? Шаг из строя!

Пришлось подчиниться. Кажется, я все же доигралась, а точнее, досмеялась.

— Снимайте туфли! — приказал он.

"Я надеюсь, злыдня не начнет швырять меня через плечо, отрабатывая приемы самбо".

От туфель избавилась с легкостью, ноги благодарно заныли, хотя раньше я даже не ощущала этой усталости.

"Это все от нервов! Доведут меня бедняжку, до срыва", — мысленно сетовала на состояние беспокойных клеточек своего организма.

— Прекрасно, — удовлетворенно прокомментировал Эридан мои действия. — А теперь берите в руки вашу обувь и бросайте вон в ту мишень!

Примерно в метрах двадцати от меня, посередине зала, возникла большая то ли картонка, то ли фанерка в форме человека.

— Задача — попасть так, чтобы каблук воткнулся в одну из частей тела. Две туфли — две попытки. Приступайте!

Здраво рассчитав свои возможности, я оценила их как "без шансов". Попасть в мишень я, наверное, смогу, а вот прицельно и каблуком...

Покрутив в руках аккуратную черную туфельку на тоненькой шпильке, я прикидывала как же лучше ее бросать — держа за каблук или за носок, с разбега или с места.

Приняв решение, я схватила правую туфлю за кончик, отошла метров на пять от стартовой позиции и, хорошенько разбежавшись, метнула в сторону мишени.

— Перелет, — притворно разочарованно протянул блондин. — Ну же, Эля, вы так радостно улыбались пять минут назад. Так где же сейчас ваше счастливое выражение лица?

— У меня еще одна попытка!

"Ладно, черт с тобой, золотая рыбка! — и, особо не прицеливаясь, метнула левую туфлю уже с места. — Ты же все равно не успокоишься, пока не унизишь меня! Я просто вижу это по твоему выражению!"

Изумленный вздох прошелся эхом по залу, лицо Эридана на мгновение вытянулось, но сразу же вернулось в прежнее состояние.

— Обратно в строй! — рявкнул он.

Я даже не поняла, что произошло, а главное, как, но моя вторая туфля прошила каблуком голову фанерной мишени, и теперь, как гордый флаг, торжественно возвышалась посередине зала.

"Да ладно?! Быть не может!" — вот теперь у меня был шок, ну не могла я попасть. Я и бросала-то кое-как.

Вернувшись в строй, еще раз убедилась, что каблук реально торчит в голове у мишени, причем не абы где, а в месте, где приблизительно должен находиться левый глаз.

"Специально ведь и не попадешь, если захочешь!"

— Я надеюсь, вы сможете повторить эту случайность на практических занятиях, Элла! — Герцог Тарфолд вновь обрел свой невозмутимый вид. — Что ж, возможно, среди вашего курса еще найдутся одаренные метатели каблуков! Сейчас разбиваетесь по тройкам и тренируетесь на мишенях!

По щелчку его пальцев в зале материализовалось еще четыре фанерных человека. В целях безопасности, чтобы, не дай бог, косорукие девушки не поубивали друг друга летающими каблуками, Эридан приказал в одном месте не толпиться и разбрестись по залу.

Нашей тройке достался уже пробитый мной человечек, которого мы теперь нещадно терзали.

Туфли не долетали, перелетали. Если наше устрашающее оружие все же добиралось до мишени, то попросту стукалось об фанерную поверхность и отскакивало. Повторить успех с пробившей голову шпилькой пока не удавалось никому.

— Эля, признавайся, как ты это сделала? — устало пыхтела Кристина, которой пришлось уже десятый раз идти к мишени, подбирать туфли и нести их обратно к стартовой позиции.

— Не знаю, случайность чистой воды! — следующий раз за туфлями идти предстояло мне, и этот маршрут длиною в двадцать метров уже начал порядком доставать.

Удовольствие от процесса метания получала только Анфиса. Она особо даже не старалась, ей просто нравилось размахиваться и отправлять в дальний полет золотистые босоножки. Подбирать их она бегала тоже с удовольствием, босые пятки весело шлепали по оббитому войлоком полу, рождая ассоциации не с хрупкой милой девушкой, а с маленьким слоненком.

Эридан ходил между троек и только и делал, что критиковал.

— Курицы лучше летают, чем ты бросаешь! — разносил он в пух и прах методы швыряния туфелек бедной девочки-заучки.

Та стояла, поджав губы, и готовилась вот-вот разрыдаться.

— Таниса, ну что здесь непонятного? — продолжал Эридан терроризировать хрупкую девичью нервную систему, — Берешь за мысок! Не за каблук! Не за пятку! Прицеливаешься и бросаешь! Показываю!

Это было похоже на выстрел, казалось, никакого ускорения злыдня снаряду не придал. Неуловимый размах, и в следующий миг каблук прошил фанерного человечка насквозь, в область сердца.

Стоило признать, все это Эридан проделал быстро, грациозно и да... очень красиво. Еще при первой нашей встрече я обратила внимание на его мышцы. Да готова поклясться, что под застегнутой на все пуговицы рубашкой однозначно скрывается рельефный торс, при взгляде на который у любой нормальной половозрелой девушки потекут слюнки. Но весь этот романтический флер был мгновенно выветрен из моей головы одним недовольным:

— Савойкина! А вам что, особое приглашение надо на тренировку?! Учитесь метать туфли! Или вы думаете, что единожды и по случайности попав в мишень, вы стали великим мастером?!

"Отвратительный характер! Невыносимый!"

— Да бросаю, я бросаю, — недовольно пробурчала я и в очередной раз безрезультатно метнула туфлю в мишень. Туфля стукнулась об фанеру и отлетела. От бессилия я начинала звереть. — Р-р-р-р-р...

Вернувшись из очередного пешего похода за снарядами, я снова заставила себя подойти к стартовой позиции и хорошенько размахнуться.

— Нет, так дело не пойдет, — раздался за спиной недовольный голос, и чья-то рука легла мне на спину в районе поясницы. — Выпрямитесь! Станьте ровно! Опора на одну ногу, вторая толчковая!

Я даже дышать перестала! Просто, ну очень неожиданно он ко мне подошел, и рука эта... горячая...

В общем, вместо красивого образцово-показательного броска я позорно выронила туфельку из рук.

"Бумс!" — шлепнулась она на пол.

Заливаясь краской, я нагнулась за обувкой, подняла ее дрожащими руками и, выпрямившись, резко повернулась лицом к Эридану.

— Вы специально подошли? Чтобы напугать меня? Так вот — у вас получилось.

— Делать мне больше нечего, пугать безмозглых иномирянок! Как ваш учитель, я пытался показать вам правильную стойку для броска. Я не виноват, что у вас дырявые руки!

Боже, какая я была злая в этот момент. Меня не пугал даже могильно-голубой артефакт вместо глаза. Хотелось вцепиться ему в лицо и расцарапать до кровавых следов. Я была в таком гневе, что просто физически ощущала, как адреналин выбрасывается в мою кровь лошадиными дозами. Из этого странного состояния меня вырвал испуганный девчачий крик откуда-то со стороны:

— Берегись!!!

Не знаю, кто был настолько крутой и сильный, но чья-то туфля описывала красивую траекторию полета по дуге и готовилась к приземлению. Не надо быть математиком или физиком, чтобы определить, чью именно голову она выбрала посадочной площадкой. Отскочить я уже не успевала, оставалась только попытка интуитивно укрыть себя руками.

Не растерялся только Эридан. Молниеносным движением его левая рука сгребла меня за затылок и силком притянула к груди, заставив уткнуться носом в его рубашку. Вторая рука подхватила под колени, выбивая землю из-под ног, а следующим движением герцог Тарфолд развернулся спиной к летящему снаряду и принял удар на себя.

Все случилось настолько быстро, что я даже не осознала произошедшее. Я часто дышала, широко моргала и неосознанно жалась к спасителю — который в очередной раз уберег меня от проломанной черепушки.

Буквально через мгновение меня поставили на ноги.

— Эля, разожмите ваши кривые руки! Немедленно! Летящая в голову туфля не повод разрывать на мне рубашку, — словно холодный ушат с водой, вылился на меня его равнодушный голос.

Только сейчас я сообразила, что стою, вцепившись побелевшими руками в лацкан его рубашки. Более того, материя сильно натянулась и вот-вот грозит пойти по швам.

Но только выполнить приказ оказалось не так просто. Пальцы отказывались слушаться, поэтому блондину пришлось буквально силком отрывать мои руки от своей одежды.

— Мне приходится уже второй раз вас спасать, — брезгливо отряхивая рубашку, шипел он. — И оба раза по вине туфель! Я бы на вашем месте задумался! Возможно, профессия фрейлины и высокие каблуки явно не для вас!

А я даже слово боялась сказать, меня трясло и колотило!

Еще раз смерив меня взглядом, он глубоко вдохнул и жестом подозвал Кристину и Анфису:

— Отведите ее в блок! До конца занятия свободны!

Дважды уговаривать подруг не пришлось, подхватив под белы рученьки, они помогли мне выбраться из помещения. Уже закрывая двери, я услышала отголосок начинающейся разборки:

— Ну и кто тут еще более косорукий, чем Савойкина? Чья туфля?

До блока шли молча, я только начинала отходить от шока. А девчонкам сказать было нечего.

Да и что тут скажешь, второй день занятий — а сверху валятся одни проблемы. Не так я себе академию магии представляла, ой не так...

Едва мы зашли в комнату, под ноги кинулся пушистый рыжий антидепрессант. Схватив кота, я сильно прижала его к груди и поплелась на кровать. Лорд фон Мурз был приговорен к насильному поглаживанию, и обжалованию это решение не подлежало.

"Если вам плохо, погладьте кота — пускай плохо будет не только вам, но и ему", — вспомнилась мне народная мудрость. Но Мурзу, вопреки мудрости, было очень хорошо, на все затискивания он отвечал довольным мурчанием.

От грустных мыслей меня отвлек восторженный вопль Анфисы:

— Эля, иди сюда! Смотри, что здесь на столе!

Недовольно поднявшись с кровати, я встала и прошла ровно три шага до подруги. Фиса стояла рядом с нашим единственным столом и с умиленным выражением разглядывала одинокую ярко-алую розу, стоящую в вазе. Рядом лежала связка моих ключей и записка.

Взяв клочок бумаги, выдранный, как мне показалось, из классного журнала, я с нетерпением вчиталась в строки:

Я запер двери изнутри

И телепортом уходил.

Все сделал, как и обещал.

Надеюсь, я не наследил.

Ах, да совсем забыл сказать -

Не удивляйтесь ничему.

Тем, кто гордится кровью голубой,

Придется цвет к лицу такой.

— Не знаю, что бы это могло означать. Но, кажется, у меня сейчас появился любимый преподаватель в этой сумасшедшей Академии!

— Мр-мр-мр, — подтвердил мои слова Лорд Оттон Штраус фон Мурз.

* * *

Загадка записки вскрылась буквально через полчаса, когда однокурсницы стали возвращаться после закончившихся пар. Вначале, как говорится, ничего не предвещало беды, ровно до того момента, пока в блоке не раздался душераздирающий крик.

Первая мысль — кого-то убивают. Просто в вопле чувствовался такой неподдельный трагизм и смертельный ужас, что даже я перепугалась. Но женское любопытство перевесило вселенский страх, и через минуту три наши головы высунулись в коридор, с целью поинтересоваться — "а шо це було?".

Такая же реакция была и в остальных комнатах, любопытные соседки вываливались в коридор и, внимательно оглядываясь, искали источник крика. Первая догадка поразила меня, когда из комнаты "дворянствующих кликуш" никто не вышел, а вторая — когда оттуда послышались всхлипы.

"Что же ты натворил Глеб?" — не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два плюс два.

— Что случилось?! — Вспышка телепортации принесла растрепанного Арвенариуса. — Кто кричал? Вся Академия слышала этот жуткий вопль!

Старичок оглядел наши растерянные лица и, прислушавшись к рыданиям за дверью дворянок, принялся барабанить туда рукой:

— Откройте! Немедленно! Что там произошло?

— Не-е-е-ет! — истерические всхлипы за дверью набирали обороты. — Я ни-ког-да не выйду отсюда-а-а!!!

Декан бессильно расхаживал перед дверью, не в силах прорваться в комнату девчонок.

"Однако, загадка, а как туда Глеб попал? Если даже Арвенариус не может?"

— Ладно, не хотите открыть сами, я вынужден позвать тяжелую артиллерию! — едва ли не с угрозой кричал декан.

Но в комнате предупреждению не вняли и продолжили рыдать еще громче.

— Ахвер-вызвус-Троя! — выплюнул формулу старичок и сплел из пальцев неведомый знак.

Через мгновение в коридоре вспыхнула очередная вспышка телепортации, являя перед нашим взором полуодетую и злющую Трою. Преподавательница была без привычной плети, в одних брюках и практически голая выше пояса, ее выдающиеся формы прикрывал лишь тоненький кружевной лифчик.

— Арвенариус! Вам никогда не приходило в голову, что в свободное от работы время у меня может быть личная жизнь? — прожигая гневным взглядом старичка, процедила она.

Декан смутился, по щекам запрыгал румянец, но, как опытный руководитель, быстро собрался:

— У нас экстренная ситуация!

— Настолько экстренная, что можно использовать формулу насильственной телепортации? — взорвалась Троя. — Арвенариус, не дай бог, все окажется не так плохо, как вы сказали! Я лично обещаю каждую неделю вас куда-нибудь телепортировать, например, в момент принятия душа!

"О! А я бы испугалась!"

Я представила себе декана, который в мыльной пене вдруг окажется посередине оживленной площади. Троя ведь вполне могла воплотить эту угрозу в жизнь.

— Ну, и что тут произошло? — блондинка начинала зябко ежиться, в коридоре блока было довольно прохладно для ее легкого наряда.

Кто-то из девчонок посообразительнее вынес ей кофту, кажется, та самая девочка в очках, Таниса.

— Три курсантки в комнате не открывают двери! Попасть я туда не могу, защита не пускает, поэтому был вынужден позвать вас!

— Терция — тоже женщина, почему сразу я?

— Возможно, там есть жертвы! Мы слышали крики!

— Ясно, — преподавательница заметно напряглась. — Тогда я пошла!

И исчезла во вспышке портала. Через мгновение с той стороны двери послышалась возня и возмущенные вопли:

— Не смейте открывать двери! — судя по голосу, кричала Ванесса.

— У тебя забыла спросить! — огрызалась Троя.

— Меня же увидят!!! — неподдельная паника звучала в нотках истерического визга.

— Можно подумать, мы голубых не видели.

И дверь распахнулась, приоткрывая завесу тайны.

Нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу Арвенариус поспешил войти в комнату:

— Ну, и как это произошло? — вопрошал он, внимательно разглядывая кого-то внутри.

— Я в ду-у-уш схо-ди-ла-а-а! — продолжились стенания.

Переглядываясь, девчонки курса тихонечко подгребали поближе к дверям. Их любопытные глазки жаждали подсмотреть, что же произошло с Ванессой и отчего она заливается такими горючими слезами.

А картина предстала прелюбопытнейшая. Я даже поняла, чьим образом вдохновлялся Джеймс Камерон, снимая "Аватар". Графиня Ванесса была голубая. В прямом смысле. Как равномерно окрашенное пасхальное яйцо — волосы, лицо, шея, руки, все небесно-лазурного цвета.

Маркизе Кларентине повезло больше — у нее голубели только руки до локтей.

Третья девушка из дворянской комнаты — Вероника, кажется, — лежала на кровати, уткнувшись в подушку, и беззвучно сотрясалась. Ее мне стало жалко. Если мерзкие дворянки эту "голубую месть" заслужили, то она была совершенно не виновата. Мне казалось, что Веронике просто удивительным образом не повезло с тройкой. Я даже с облегчением выдохнула, когда девушка, наконец, подняла лицо с подушки, и вместо слез там сияла довольная улыбка. Оказывается, Вероника, тихо ржала над неудачливыми соседками — на ней голубых пятен не нашлось.

А Троя тем временем восстановила ход событий.

Когда тройка вернулась после занятий, Ванесса, распихав своих соседок, первая отправилась в душ. В тот момент ничего не предвещало беды. Первые пять минут после того как она вышла — тоже все было в порядке. Следом за графиней умываться ушла Кларентина — маркиза едва успела вымыть руки, как с находящейся в комнате подругой стали происходить неприятные метаморфозы. Высокая брюнетка стремительно голубела, прямо на глазах!

— Стандартный розыгрыш с магическим красителем, — вынесла вердикт Троя. — Бесцветным концентратом обмазывают краны и душевые лейки. Вода в процессе мытья смешивается с краской, катализатором служит воздух — при высыхании проявляется окончательный цвет.

— Это надолго? — продолжала хныкать графиня.

— Недели две, может быть, месяц, — спокойным голосом пояснила Троя.

Ответ породил у дворянок новый приступ истерики.

— Да вы не переживайте так, тут постоянно в Академии такие приколы случаются. Вам еще повезло — голубой не самое ужасное, что могло произойти. Гораздо страшнее черный — он не вымывается до полугода, — успокаивала Троя.

— Это все иномирянка! Это она сделала! — вопила с новой силой голубая "аватара". — Ее на полчаса раньше Эридан отпустил с занятий!

"Вот это поворот! Глеб, я понимаю, что ты хотел как лучше, но вышло как всегда!" — я уже приготовилась оправдываться. В конце-то концов, у меня алиби — я сидела в комнате с соседками.

Но выручил, как ни странно, Арвенариус.

— Мне придется развеять ваши подозрения! Судя по остаточным следам магии, в комнате никого не было. А вот остаточный телекинез заметен! Этот дар, как известно, присущ только коренному населению нашего мира. Поэтому иномирянки не могли этого сделать.

После этой фразы все подозрения с меня были сняты.

Вскоре нам с Анфисой и Кристиной надоело наблюдать за стенанием "голубых" дворянок, и мы вернулись в свою комнату. Только там удалось вдоволь отсмеяться в подушку.

— Что ж, стоит признать, — голос Волковской до сих пор дрожал от смеха, — голубой цвет ей действительно к лицу.

Записку Глеба, к слову, пришлось уничтожить, уж слишком она была прозрачная по смыслу...

Глава 6

Каждая женщина — бунтарь по натуре, причем бунтует она исключительно против себя самой.

Оскар Уайльд

Три следующие недели прошли удивительно спокойно и скучно. Дворянки вели себя как мыши и боялись прилюдно отсвечивать своими "голубокожими" персонами. Лорд Мурз послушно сидел в комнате, ходил в лоток и не бедокурил. Правда, однажды ему все же удалось сбежать, но был изловлен Глебом, напоен белладонной и приведен обратно.

Все пары по зельеварению теперь, как назло, в расписании стояли в начале дня. Поэтому преподаватель вел себя адекватно, а его уроки несли характер "поварских" курсов для отравителей. Кристина на этих занятия блистала — сваренные ею яды вызывали у брюнета восхищение и неподдельную похвалу. Подруга млела и таяла от комплиментов.

Даже злыдня-Эридан не доставал. На своих занятиях он старательно делал вид, что не замечает иномирянок, — мы отвечали той же любезностью. Признаться, меня такой сценарий полностью устраивал. Никто не сверлил нас глазами, не запугивал шипящим голосом и не трогал горячими руками. Правда, от такого "игнорирования" страдал процесс нашего обучения, потому что у остальных девчонок наконец-то стали получаться броски туфель в мишень. Все чаще и чаще фанерный человечек обзаводился новыми дырками в теле. И только у нашей тройки не получалось ничего, а обращаться за помощью к злыдне никто из нас не собирался. Поэтому на коллективном совете было принято решение пойти к Трое.

Вообще, преподавательница взяла над нами своеобразное шефство, за что мы были ей нереально благодарны. Выслушав нашу проблему, она согласно кивнула и предложила дополнительные занятия.

— Думаю, я смогу выделить час на вашу подготовку. Вечерами после занятий буду ждать вас в физкультурном зале. А там посмотрим...

Сначала было трудно. Но через неделю, стараниями "преподавательницы-садистки", путем долгого и упорного вдалбливания в наши безмозглые головы необходимых навыков, мы все же начали попадать каблуками в мишень.

— Вот видите! Все не так ужасно, как вам казалось, — наблюдала она за нашими бросками. — Через недельку начнем метать шпильки.

Когда же наши успехи были продемонстрированы на уроке Эридана, он в очередной раз сделал вид, будто нас не существует.

* * *

Каждые выходные будущих фрейлин выводили на прогулку, если можно так назвать гуляние строем в монашеских одеяниях по городу.

Те черно-белые юбки, которые я так неудачно надела в свой первый день в Академии, оказались ничем иным, как шмотками для конспиративного выгула в городах Двадцати Королевств.

Прогулка всегда начиналась одинаково. В восемь утра являлся преподаватель, подгонял наши сонные телеса, чтобы мы быстрее одевались в монахинь, а затем всем кагалом телепортировал в один из городов. Там под его бдительным присмотром мы молчаливо бродили по узким улочкам и дышали воздухом.

Разговаривать с местными жителями нам запрещалось. Да и сами местные такого желания не испытывали. Нас, наоборот, старались обходить стороной, как прокаженных.

— Почему они себя так ведут? — спросила у Танисы. С ее тройкой мы сумели найти общий язык. И теперь по всем непонятным вопросам, касающимся местного быта, обращались к ним.

— На нас одежда молящихся Смерти. А большинство народа очень суеверно, и считают, что лишний раз привлекать взор служительниц такого культа, не стоит.

— А нас не постигнет кара божья за такое переодевание? — вмешалась в разговор бывшая готесса Анфиса. В ее голосе звучала неприкрытая ирония.

Таниса лишь пожала плечами.

Вечером нагулявшихся "монахинь" возвращали обратно в Академию.

В общем, никакого отрыва даже в выходные не происходило. Нашими надзирателями по очереди становились либо Троя, либо Эридан, и у обоих забаловать было невозможно, отчего выходные прогулки, на которые мы возлагали столько надежд, ожиданий не оправдывали.

Нет, в будни иногда все же случались веселые истории. Например, когда в один из обеденных перерывов надышавшийся ядовитыми испарениями Глеб носился по центральным коридорам, хватал за руку всех проходящих девушек и признавался им в вечной любви. Девушки млели и таяли, ровно до того момента, пока преподаватель не видел следующую "вечную любовь" и не кидался объясняться в чувствах к ней.

А вообще, судя по настроениям в Академии, Глеб ходил в любимчиках у женского пола. Стайки девиц бегали за ним и шушукались по углам, когда тот с туманными глазами зачитывал вслух то одной, то другой стихотворение. А на одном из уроков истории Горгулий Арсений с таинственным видом поведал, как пару лет назад ректор лично вытаскивал курсантку из Глебовской постели. Та, в попытках соблазнить красавчика, проникла к нему в спальню, разделась и легла в ожидании голубоглазого зельевара. Кто ж знал, что одна из бдительных подруг сдаст ее коварный план ректору, и Милонский лично пойдет извлекать развратницу из комнаты сумасшедшего преподавателя. К слову, сам Глеб, когда узнал о таком проявлении фанатской любви, ни капли не расстроился и даже на всю Академию после этого объявил, что со курсантками не спал, не спит и спать не собирается. Поэтично расписал, что каждая дама, учащаяся в стенах альма-матер, для него муза и вдохновительница, но не больше.

Правда, за давностью лет история стала забываться, а Глеб своим поведением мартовского кота распалял чувства окружающих девушек все больше и больше.

В общем, приключения начались примерно через месяц. Наш курс уже послушно стоял, одетый в монашеские шмотки, в коридоре блока и ожидал, когда явится Эридан выводить нас на прогулку. Но то ли случилось что-то, то ли система дала сбой, но вместо блондина, шкрябая об пол когтистыми лапами, пришел Горгулий.

— В общем, дамы, у вас два варианта! — с порога заявил он, — Либо вы остаетесь сегодня в Академии, либо за полчаса найдете преподавателя, который поведет вас на прогулку в город.

— Что-то случилось?

— Эридан и Троя заняты. Милонский и Арвенариус на конференции в Фердинарии. А я — каменная горгулья, и у меня нет магических способностей, чтобы организовать вам должный присмотр. Так что сами решайте, чем будете заниматься в свой выходной!

Предоставив нам эту удивительную свободу действий, Арсений раскланялся и ушел в темноту коридора, волоча крылья по полу.

Экстренный совет первого курса постановил, что попытаться найти преподов нужно, чем черт не шутит, в конце-то концов. А если не найдем, тогда останемся в блоке.

Другое дело, что мы даже не представляли, где их искать. За месяц в Академии никто так и не потрудился показать нам, где находятся преподавательские покои или личные кабинеты. Решив разделиться и через полчаса встретиться снова в блоке, пятнадцать "монахинь" разбрелись в разные стороны.

Хотя ладно, вру, не пятнадцать — четырнадцать. Я пошла в комнату за Лордом фон Мурзом. Мой коварный план был до гениальности прост. Использовать животное как ищейку для поиска Глеба.

Подозрение подтвердилось, когда этот рыжий наглец, с упорством тарана принюхиваясь к чему-то, взял "след" зельевара. Мне оставалось только не упустить кота из вида, хотя его пушистый хвост был идеальным ориентиром.

Через десять минут я, запыхавшись от бега, стояла перед дверью, о которую, довольно мурча, терся и шкрябался кот.

И я бы, наверное, не задумываясь, в нее постучала, если бы недвусмысленные ахи-вздохи, раздававшиеся из апартаментов.

"Ой-ей! Это же не то, о чем я подумала? — Мешать происходящему там я не собиралась. — Наверное, я здесь лишняя. Пора забирать кота и валить обратно в блок!"

Но у Мурза были другие планы — победный кошачий вой разнесся по коридору. Мяв множился эхом, и с той стороны двери эту душещипательную мартовскую песнь явно услышали. "Ахи" прекратились.

"Валить надо, Эля! Валить!"

Я уже развернулась и приготовилась драпать, когда дверь распахнулась.

"Черт! Черт! Черт! Хочу быть невидимкой!"

— Ну здравствуй, рыжий друг! Не ожидал тебя увидеть, — голос Глеба был очень довольным, а мяв кота еще довольнее.

"Два сапога пара! Только один кот, а второй мужик!"

— Эля? — удивленный оклик брюнета вырвал меня из мысленных самоизъяснений.

— Какая еще Эля? — откуда-то из-за спины Глеба послышался недовольный писклявый женский голосок.

— Я, наверное, попозже зайду, — бледнея и краснея, выдавила из себя, не поворачиваясь к мужчине, а вдруг голый.

Нет! Понятное дело — Глеб мужик взрослый, привлекательный и все такое. И как у нормального мужика у него есть эм-м... потребности. Но вот мне как-то не очень понравилось становиться невольным свидетелем удовлетворения этих потребностей. По большому счету, мне было все равно, с кем он спал, но застать своего препода в такой ситуации.... Эм-м... в общем, мне было неловко...

— Эля, так зачем вы пришли? — не успокаивался препод. — И мне долго с вашей спиной разговаривать?

Пришлось повернуться лицом. Аллилуйя! Все, что ниже пояса Глеб завернул в простынь, а вид его голого торса я пережить смогла, хотя взгляд старательно отводила.

— Это уже неважно. Извините, что помешала.

— Вы все равно меня уже оторвали от дел, так что говорите! — сейчас, ранним утром, сознание мужчины, видимо, было ясным и прозрачным. Никаким вечерним романтизмом от него не веяло, поэтому беседу он вел крайне осмысленно.

"Оторвали от дел? Прикольные у тебя дела! Кому сказать — не поверят! Мне двадцать пять, а я стою и краснею как школьница!"

— У нашего курса сегодня запланирован выход в город, но Эридан и Троя не могут нас сопровождать. Поэтому мы ищем преподавателя, который возьмет на себя эту ответственность.

— И вы пришли ко мне? — в глазах брюнета мелькнуло любопытство.

— А кроме вас осталась только Терция.

Глеб на секунду задумался, едва заметно прикусив губу.

— Тогда это просто мой долг — сопроводить вас на прогулку. Не оставлять же первый курс на растерзание этой поклонницы благодетельности и молчания.

Я бы даже обрадовалась такому раскладу событий, если бы в этот момент на пороге его комнаты не показалась обладательница писклявого голоса. Высокая, статная, грудастая — очень красивая и ухоженная шатенка с вьющимися локонами. Она стояла, завернувшись в одеяло, и сверлила меня взглядом, как будто я только что забрала огромный торт из-под ее носа.

— Глебушка, — проворковала она, — ты скоро? Я тебя заждалась...

"Какой безвкусный флирт..." — невольно скривилась я.

— У меня появились неотложные дела, Мадлен! Боюсь, тебе придется вернуться во дворец, обратно к охране ее величества, — голос преподавателя заметно похолодел.

Мадлен обиженно надула губки.

— Но мы же еще не закончили. Ты обещал проконсультировать меня по отсроченным ядам.

"Интересно, как часто у Глеба такие консультации?"

— Не сегодня! — резко одернул он и, вновь переведя взгляд на меня, велел: — Элла, идите в свой блок, я буду через двадцать минут.

После этой фразы Мадлен смерила меня таким убийственным взором, что я просто физически ощутила, как меня записали в список самых смертельных врагов из всех возможных.

"А я ведь даже ничего не сделала..."

Дверь за этими двумя захлопнулась, оставляя меня одну в коридоре. Лорд Мурз уже куда-то смылся по кошачьим делам, и искать его у меня времени не было, поэтому я отправилась в общежитие и медлить не собиралась. Наоборот, очень боялась, что Глеб и Мадлен могут продолжить свои утехи, а слушать это повторно моя психика отказывалась.

Обратный путь занял больше времени, то ли потому, что впереди не было путеводного Мурза, то ли оттого, что мое настроение опустилось ниже плинтуса.

"Ну и чего ты расстроилась, дуреха?" — начала я внутренний диалог со своим сознанием.

"Ну неправильно это как-то".

"Что именно?"

"Не знаю, но что-то точно неправильно".

"Дура!"

"Сама такая!"

Вот и поговорили...

Дойдя до "Прохода 140" и зайдя в блок, я поняла, что, по ходу, опоздала.

Половина однокашниц уже никуда не собиралась — они носились по коридорчику общей гостиной, переодетые в корсетные платья и переобутые в высокие туфли. Вторая половина, упрямо продолжая верить в чудо и то, что преподаватель найдется, просто стояла в монашеских юбках и ждала окончательного результата поисков.

Глядя на наш разношерстный курс, мне стало обидно. Какой был смысл бежать за Глебом, фактически снимать его с голой женщины, если половина девчонок просто забила на прогулку?

В общем, я разозлилась, а когда я злая, моя адекватность стремительно улетучивается в никуда.

— Вы вообще офонарели? — командным голосом заорала я. Троя в этот момент могла бы мной гордиться, потому что все вздрогнули и инстинктивно вытянулись по струнке. Однако увидев, что ору всего лишь я, заметно расслабились. Но это не давало повода сбавлять обороты. — Я тут ношусь по Академии! Ищу сопровождающего! Нахожу! А толку? Это, вообще, что?!

Я схватила за подол платья ближайшую ко мне Зарину, та аж пискнула от неожиданности. Такого взрыва от меня никто не ожидал.

— Кого ты нашла? Мы оббегали все кабинеты, а когда нашли Терцию, она послала нас в вежливой форме. Вот мы и переоделись...

Их попытка оправдаться на меня эффекта не произвела.

— Глеба! — рявкнула я, готовая разорвать всех затянуто-корсетных. А у самой слезы наворачивались, потому что сейчас придет преподаватель, увидит этот бедлам, и... В общем, я уже чувствовала свою вину за то, что испортила выходной ему, настроение себе, и сейчас в порыве гнева испорчу кому-нибудь платье.

Но чья-то рука легла на мое плечо, отрезвляя от крамольных мыслей.

— Да ладно тебе орать, — прозвучал знакомый мужской голос, — по-моему, так даже веселее!

Развернувшись, я увидела магистра! Причем в очередной раз разительно отличающегося от того, каким он был пять минут назад. Волосы растрепаны, зрачки расширены, улыбка на пол-лица, и это обращение на "ты" прилюдно. Такой фамильярности он обычно не позволял, всегда старался держаться в рамках "преподаватель-студентка".

Пока я поднимала уроненную на пол челюсть, Глеб развивал бурную деятельность.

— Дамы! Хотите секрет? — с самым заговорщическим видом заявил он на весь блок.

— Да-а-а, — недружный и осторожный ропот прошелся по нашим рядам.

— Я ненавижу монашеские шмотки! Они ужа-а-с-сны! — последнее он проговорил так, будто его вот-вот вывернет в ближайшем углу от вида черно-белой одежды.

А я ломала голову, что за клоунада происходит! Потому что уроков зельеварения у Глеба сегодня не было, пять минут назад он был образцом адекватного поведения — а сейчас мужчина похож... эм-м... на веселого подростка под легкой наркотой.

"Или ты притворяешься?" — мелькнула у меня догадка, которую я тут же отмела в сторону, потому что Глеб, творил воистину неадекватные вещи.

— Дамы, надевайте свои самые красивые платья! Мы отправляемся на экскурсию в Лас-Портус!

Восторженный визг местных девчонок наша иномирянская тройка слушала с недоумением.

— Лас-Портус — это же столица шопинга всех Двадцати Королевств! — вереща от восторга, пояснила Таниса. — А еще там лучшие песчаные пляжи на всем побережье.

— А мы купаться будем? — спросил кто-то из девчачьей толпы.

— Отличная идея! — поддержал Глеб. — Берите купальники!

И последней фразой он вызвал очередной взрыв девчачьего восторга.

Уже оказавшись в тринадцатой комнате, я вопросительно смерила взглядом таких же ошарашенных Фису и Крис и спросила:

— Вы что-нибудь понимаете вообще?

Те отрицательно покачали головой.

— Вот и я не понимаю, — опустившись на кровать, грустно пробормотала я.

Уже сменив одежду, мы столкнулись с другой проблемой — отсутствием купальников. Ну не предусмотрены они были в Академии в качестве стартового комплекта для занятий. Поэтому, приняв волевое решение, что купаться не будем, мы печально выползли в общий коридор.

Через пять минут оказалось, что таких несчастных, как и мы, полный блок. На что Глеб, с улыбкой дьявола-искусителя, показательно и утрировано выгнув дугой бровь, выдал:

— Дамы, я вам поражаюсь. Когда еще выдастся возможность искупаться? Отвечаю... Пока вас на прогулки водят Троя и Эридан — никогда! Поэтому забейте на приличия и купайтесь хоть в майках! Я обещаю не смотреть и никому не рассказывать!

"Это такая оговорка по Фрейду? А иначе, как ты можешь рассказать о том, на что не собираешься смотреть?!"

Но суть поведения преподавателя я поняла: Глеб, реально, неадекватен.

Местные на предложение препода отреагировали скептически, а вот наше иномирное воспитание подумало и решило, что купаться оно хочет и будет. А раз так, то я, Крис и Анфиса просто взяли с собой по запасному комплекту нижнего белья. Какая разница, в чем плавать!

В конце-то концов, что за бред: если на пляже в купальнике и плавках — то одетая и приличная, а если дома и в нижнем белье — то "О БОЖЕ! Не смотрите на меня, я голая!".

От вида нашей экипировки у Танисы первой рухнули моральные шаблоны, следом подключилась Зарина, а уж когда сдались почти отмывшиеся за месяц от голубой краски Ванесса и Кларентина, все без раздумий кинулись за вторыми комплектами нижнего белья.

Я почувствовала себя Мефистофелем! Еще полчаса назад бывшие монашками, теперь девчонки красовались в лучших платьях, декольте — одно глубже второго, каблуки — упадешь, сломаешь ноги, и все готовы плавать в кружевных лифах и трусиках. В общем, шик с отлетом!

В какой-то момент мне показалось, что я на своих свиданиях раньше выглядела хуже, чем сейчас на обычную прогулку собралась.

Хотя кому я вру! Во мне проснулось истинно женское желание быть самой лучшей и красивой, и я догадывалась, откуда оно взялось.

Собрав нас в кучу вместо упорядоченного строя, Глеб заставил всех взяться за руки и, мурлыкая себе под нос песенку "Встаньте, дети, встаньте в круг", активировал телепортацию.

К этим мгновенным переносам я, признаться, начала привыкать, даже волосы перестали вести себя, как воронье гнездо, и электризоваться.

Вообще, в Академии все преподаватели в качестве средства передвижения предпочитали телепортацию, хотя в реальном мире обычные люди чаще пользовались повозками и колесницами. Все дело было в уровне магических сил — если ты силен и старателен, значит, сможешь научиться со временем пользоваться даром в полном объеме. А если природа обделила тебя талантом, то ищи другую профессию. На одном из уроков Троя пообещала, что на третьем курсе лично ректор Милонский будет вести у нас "теорию телепортации". Предмет очень сложный, но жизненно необходимый в нашей будущей профессии. И если честно, то я жаждала поскорее освоить этот магический транспорт.

Мелкие бытовые заклинания давались нам, иномирянкам, вполне легко. Потому что, выпросив у местного библиотекаря "1000 заклинаний для домохозяйки", по ночам мы с девчонками занимались не положенным сном, а разжиганием магических огоньков или кипячением воды в сотворенных из воздуха сферах. Самообучались, одним словом.

И вот сейчас магистр зельеварения и ядоведения телепортировал пятнадцать пищащих от восторга девиц в местный аналог Лас-Вегаса.

Впервые за месяц я почувствовала не скуку, а интерес к окружающему миру. Огромный город, расположенный на побережье уходящего вдаль моря, пестрил витринами, переливался огнями, яркие солнечные блики плясали по крышам домов, навевая атмосферу вечного праздника. Здесь в наших красивых ярких одеждах мы не привлекали абсолютно никакого внимания местных, просто потому, что они сами выглядели не хуже.

Расписные колесницы скользили по улочкам города, унося на себе заливающихся смехом молодых людей. Уличные кафе зазывали отдохнуть и насладиться прохладным мороженым или лимонадом.

В отличие от тех серых и мрачных городов, которые мы видели раньше — Лас-Портус жил и пел.

Никто не обращал внимания, как мы яркой стайкой радостных девушек перебегали от одной витрины к другой. То и дело с разных сторон улицы слышалось:

— Какие туфли! Чулочки! Сумочка!

Глеб на все это смотрел с видом папаши, которого заставили приглядывать за гуляющей дочерью. Только дочерей было пятнадцать, и носились они как метеоры между магазинчиками шмоток. Огорчало одно — денег ни у кого с собой не было, во-первых, обещанную стипендию выдавали только на второй месяц учебы, а во-вторых — наша вылазка носила явно не очень законный характер, было бы странным, если после прогулки мы притянем в Академию баулы покупок.

— Вы только не разбегайтесь! — окрикнул Глеб. Сейчас он стоял в сторонке и делал вид, будто тщательно наблюдает за нами, но я-то видела, как его наглые стреляющие глазки призывно подмигивают какой-то блондиночке, отдыхающей в кафешке.

Блонда его взгляды ловила и, кокетливо улыбаясь, постоянно поправляла волосы. По лицу магистра ползла предвкушающая улыбка.

"Ах ты ж бабник! А как же Мелинда... Мелиса или как ее там... Мадлен???"

Мужчина уже не обращал на своих воспитанниц никакого внимания, сейчас он наметил себе цель и упрямо к ней шел. Сотворенный из ниоткуда букет лилий был мило и ненавязчиво подарен прекрасной незнакомке, отчего та зарделась и пропала в бездонных голубых глазах совратителя. Тот уже, присев к ней поближе, страстно схватив за ручку, нашептывал стихи и предлагал угостить кофе, пирожным или чем-нибудь покрепче.

"Пикап-мастер!" — мне захотелось себя покусать. Потому что человек, который должен был следить за нами, сам требовал присмотра.

А глупая блондинка приготовилась отправить в рот тирамису, наколдованное Глебом. В общем, я не совсем поняла, чем руководствовалось мое бессознательное, но в следующий момент я стояла возле стола парочки, нависая над несчастной девушкой, и отбирала у нее ложечку с угощением. Отбирала — не то слово. Я просто вырвала прибор из ее рук, выдавив из себя ядовитую фразу с не менее ядовитым содержанием:

— Синильная кислота! Нельзя красивым девушкам тирамису с синильной кислотой кушать!

Блонда испуганно хлопала глазами и, кажется, готовилась разораться. Ну, еще бы! Подлетела какая-то рыжая сумасшедшая, угрожает ядом, и вообще, срывает наклевывающееся свидание.

Глеб же от ситуации млел, его улыбка стала еще довольнее, чем утром:

— Не угадала, Элька! Банальный мышьяк — но я бы ее откачал, ты не переживай!

— Мадлен ты тоже утром откачивал? — не удержалась от колкости я.

"Господи! Что я несу? Это похоже на сцену ревности из бразильского сериала!"

— Скорее, она меня, — еще секунду назад насмешливый взгляд брюнета потух. — Любовный возбудитель, замешанный на крови призывающей! Иногда и мой иммунитет дает сбой.

Договорив фразу, Глеб отвлекся на все еще шокированную блондинку:

— Простите, я так и не узнал вашего имени, прелестнейшая! Но вынужден откланяться, долг зовет! — и, бесцеремонно чмокнув ту в щеку, схватил меня за руку и потащил в сторону уже далеко ушедших вперед однокурсниц.

Сейчас четырнадцать будущих фрейлин маячили в конце улицы, возле одной из витрин, и что-то внимательно разглядывали. Стремясь быстрее добраться до них, я и Глеб ловко лавировали между многочисленными прохожими, при этом успевая еще и переговариваться.

Забавно, но мы опять перестали общаться на "вы".

— Ты всех своих знакомых пытаешься отравить? — любопытствовала я.

— Конечно! Мне же нужно знать, кто из них мне доверяет, а кто может воткнуть нож в спину.

— Ты сейчас не похож на сумасшедшего. Зачем ты притворяешься? Я же видела тебя утром, и сейчас ты — вполне адекватен.

Магистр остановился, из-за чего я с разбегу уткнулась носом в его спину.

— Завтра, когда вашему курсу будут устраивать разнос за прогулку в этом городе и в неподобающем виде, вы сможете успешно свалить все на меня.

— Зачем это тебе? Я не понимаю твоих мотивов.

— Считай это благодарностью! Рев твоего кота утром, вероятно, спас меня от самого необдуманного поступка в моей жизни. Времени, пока я разговаривал с тобой в коридоре, хватило на нейтрализацию зелья в моем организме.

И все равно, я чего-то не понимала.

— Э-э-эм, я тебя, может, обижу. Но на кой черт кому-то соблазнять преподавателя-зельевара из Академии, тем более любовным снадобьем, которое он может нейтрализовать за минуту?

— Ты что, совсем глупенькая? — иронично поинтересовался он.

"Зашибись вопрос! Все, я обиделась!"

— Я нормальная! Но вас, магистр Глеб, порой понять не могу.

Мы снова продолжили свой путь до стайки девчонок, так и стоявших у той же витрины.

— А вам и не надо понимать меня, Эля! Мне сто лет, вам двадцать пять — между нами пропасть мотиваций и методов, которыми мы решаем свои проблемы!

— Очень поэтично сказано, из этого выйдет прекрасный стих, — почти огрызнулась я.

— А из вас прекрасная рыжеволосая муза, о свет моих очей! — последнее была сказано нарочито громко. Так, будто поставил точку в нашем разговоре.

Хотя я, признаться, к этому моменту его уже и не слушала, потому что подлетела к нашим девчонкам и восторженно замерла вместе с ними напротив витрины.

"К черту всех мужиков! О чем вообще можно думать, когда ОНО так прекрасно!"

В витрине красовалось шикарнейшее алое платье.

Хотя не так! Платье — именно с большой буквы!

Казалось, оно сшито из невесомых крыльев бабочек или лепестков роз. Струящаяся вниз материя окутана, словно флером, какой-то неведомой аурой очарования, от которой невозможно отвести взгляд. Изящное декольте создано, чтобы подчеркивать достоинства владелицы такого платья, а разрез от середины бедра до пола придавал возбуждающую пикантность. Я смотрела на него и физически ощущала касания этого материала на своей коже.

— За такое платье можно продать душу, — прокомментировал кто-то.

— Или небольшое поместье, — послышался грустный голос Ванессы. — Цена наряда — двадцать тысяч золотых.

"Ого-го! При стипендии в десять золотых ежемесячно, через сто шестьдесят шесть лет у меня есть все шансы накопить на такое!"

— За что такие деньги? — возмутилась Анфиса.

— Что б вы понимали, низшие! — опять принялась за старое маркиза Кларентина. — Это одно из последних прижизненных творений великого мага-дизайнера Вивиана Лан-Красса. Оно подойдет любой девушке, на любую фигуру, и сделает ее неотразимой, благодаря наложенным на материал чарам. Таких платьев всего три в мире. Белое подвенечное — в нем королева Ризелла выходила замуж за нашего короля. Черное — в нем похоронили покойную сестру короля Фердинанда — Ридрегу! Это было почти сто пятьдесят лет назад, бедняжка погибла при осаде замка герцога Шнардского. Говорят, она была женщиной невиданной красоты! Увы, но ее портретов отчего-то не сохранилось. Ходит легенда, что все изображения с Ридрегой были уничтожены вскоре после ее похорон. — Здесь толстуха сделала тактическую паузу, добавляя истории пафоса и трагичности. — И третье платье — красное! Его великий мастер Вивиан создавал последним! Оно уже сто лет дожидается своей покупательницы на витринах лучших бутиков королевства!

— М-да уж, — не оценила я веяний местной моды. — Тряпке сто лет, а цена как у авианосца.

Что такое авианосец, местные не знали, но названием впечатлились, решив, что это действительно что-то ценное.

— Все! Дамы, мне надоело, — не выдержал через десять минут Глеб. — Сколько еще вы будете разглядывать эту витрину? Такими темпами до моря мы не дойдем!

От платья мы отлипали неохотно. Все же было в этом наряде что-то притягательное, зовущее. С усилием выкинув из головы тряпочные мысли, мы поплелись за преподавателем.

Солнце близилось к зениту, на улице царила невыносимая жара, отчего народа вокруг стало заметно меньше — все пытались скрыться от палящего зноя в прохладных помещениях.

— На общественный пляж мы не пойдем,— огласил магистр. — Там сейчас слишком людно. Есть вероятность, что купающиеся леди в нижнем белье станут слишком приметными фигурами, поэтому предлагаю совершить очередную телепортацию до более отдаленных мест.

Поддержано такое решение было единогласно.

Вообще, телепортанты на улицах Лас-Портуса возникали ежеминутно, то тут, то там мелькали яркие вспышки. Но магистр зельеварения решил перестраховаться. Все же одновременное перемещение большой группы из шестнадцати человек могло привлечь любопытных. Уйдя с центральных улиц города, Глеб минут двадцать водил нас по узким подворотням, пока, наконец, не обнаружил тупичок без окон и дверей.

— Идеально! — воскликнул он и захлопал в ладоши. — Прыгать будем отсюда! Позвольте вашу прелестную ручку, сеньорита! — подскакивая к маркизе и загребая ее ладонь в свою. — Благородная Кларентина, вы сегодня прелестны, как пирожок с капустой!

Не знаю, как мне удалось удержаться, чтобы не убиться головой об стену от смеха. Черноволосый притворщик с сумасшедшим видом разыгрывал спектакль, под названием "мне все можно — ибо я не в себе", но я же знала... Это все лишь искусная игра.

— А-ха, пирожок с капустой, ну-ну, — шепнула мне на ухо Крис. — По мне, так эта корова похожа на холодец!

Сама наша Крис особой худышкой тоже не была, но благодаря огромным физическим нагрузкам на уроках Трои брюнетка стремительно худела. Причем очень правильно. Во всех нужных местах выпуклости оставались, а с боков и живота стремительно исчезали. Не нужно быть Вангой, чтобы предположить — если дальше все будет происходить такими же темпами, то через полгодика Кристина станет одной из самых красивых девушек нашего курса. Черноволосая, с косой толщиной в руку, яркоглазая — на нее уже заглядывались парни из факультета телохранителей. Ни один, правда, еще не подошел, но любопытные взгляды Крис ловила все чаще. А еще у брюнетки был уникальный характер — прямая как таран, всю свою бесхитростность и простоту она грамотно сделала достоинством. Девушка уверенно говорила вслух все, о чем думает, а если кто-то был не согласен, могла ответить прямо и в очень грубой форме. За это ее очень невзлюбила Терция.

Поклонница "Войны и Мира" почти месяц, театрально вздыхая и охая, только и делала, что жаловалась на хамку Крис всем преподавателям. Хотя ничего подобного девушка себе не позволяла. Подумаешь, один раз назвала госпожу Шарон жеманной занудой. Так это правда, а на правду обижаться нельзя. По другим поводам до Крис докопаться было невозможно. За несколько дней девушка, назло преподавательнице, выучила все названия столовых приборов, научилась отличать реверанс от книксена, откопала где-то в библиотеке учебник по придворному этикету и превратила его в свою настольную книгу. В общем, Кристина оказалась камнем, который не под силу сдвинуть даже чересчур правильной Терции.

Пока Глеб организовывал телепортационный круг, он еще раз пять обозвал Кларентину милым пирожком, отчего та багровела от злости, но высказать что-либо преподавателю побаивалась. Мало ли, вдруг еще "желейной конфетой" обзовет.

* * *

Место, куда мы перенеслись, оказалось небольшой скалистой бухтой, закрытой с трех сторон обрывистыми скалами, нависающими над берегом огромной стеной. Сам берег был покрыт мелкой галькой, гладко отшлифованной за многие столетия упрямыми водами лазурного океана. Из-за небольших размеров бухты и ее высоких природных стен яркие солнечные лучи здесь показывались буквально на несколько часов в день, пока светило пребывало в зените. Все остальное время скалы тщательно укутывали бухту тенью. Ни одна из рыбацких лодок даже случайно не могла сюда заплыть, крупные обломки каменной породы лежали в воде, загораживая с моря путь на берег. Спуститься же со скал сверху мог только подготовленный альпинист. Вот и выходило, что прекрасный галечный пляж был доступен только телепортантам.

— У нас есть примерно полтора часа, до того момента, как солнце уйдет за скалы — после этого вода станет очень холодной, и купание в ней может привести к воспалению легких.

Сейчас Глеб стоял на одном из валунов и внимательно всматривался в уходящую вперед морскую даль. Погода была удивительно безветренной, и лишь легкая рябь воды подсказывала — скоро начнется отлив.

Я же с наслаждением вдыхала запах соленой влаги, удивительное ощущение. Так сложилось, что за всю свою двадцатипятилетнюю жизнь на море я была всего несколько раз — в раннем детстве, о котором ничего толком не помню, и в восемнадцать лет, когда мама выиграла путевку в лотерее. О да! Она у меня вообще по жизни счастливчик, но речь сейчас не об этом! В тот раз я влюбилась в морскую стихию! Ни с чем не сравнимые чувства — слышать шум волн, крики чаек, ощущать бархатное прикосновение воды и необузданную, но притихшую силу океана.

Вот и сейчас я стояла и буквально каждой клеточкой тела впитывала новые, незнакомые ощущения чужого мира, пока из дум не вырвал робкий голос Зарины:

— Магистр, а где нам переодеться?

Глеб, на секунду отвлекшись от созерцания морских далей, прищелкнул пальцами и сотворил мерцающую завесу ширмы, растянувшуюся за одним из огромных валунов. Поняв беззвучный намек, толпа из пятнадцати девушек ломанулась туда переодеваться, отчего создалась временная давка. В итоге зельевару пришлось слезать с камушка и колдовать вторую ширму, сам же он, никого не стесняясь, скинул серебристую мантию, которую, казалось, никогда не снимал, стянул брюки, рубашку, и, оставшись в одних плавках, пошел в море.

Наблюдая за этим маленьким стриптизом, любопытные девчачьи мордочки высовывались из-за ширмы, временами наигранно и смущенно хихикая:

— Давайте украдем у него эту дурацкую серебряную тряпку! Нельзя под этим балахоном такую красоту прятать!

Не знаю, кто это сказал, но я поддерживала идею руками и ногами. Надо сознаться, еще утром я успела рассмотреть все, что находилось выше пояса у Глеба. И это ВСЕ было в полном порядке, сложен магистр был очень атлетично. Конечно, если поставить его рядом с тем же Эриданом, то зельевар бы однозначно проиграл, начальник службы безопасности выглядел гораздо внушительнее, его сильные мышцы просто бугрились под одеждой. А тело Глеба напоминало скульптуру древнего Аполлона — высокий, подтянутый, жилистый и приковывающий внимание.

— Если б он не был временами сумасшедшим, я бы назвала его идеалом, — Анфиса провожала взглядом магистра, уходящего в воду.

— Угу, ты забыла добавить к его недостаткам, что ему сто лет и он препод. А так, да! Он, несомненно, идеал, — последнее я произнесла с неприкрытой иронией.

Я бы еще добавила про бабника, но решила, что это не мое дело. Если я стала случайным свидетелем его похождений, это не значит, что имею право трепать об этом на каждом углу.

Наконец-то настала и моя очередь переодеться. Торопливо скинув с себя пышное платье (от туфель я избавилась, как только оказалась на гальке), решила не тратить время на его аккуратное складывание, просто расположила на ближайшем валуне. Оставшись в кружевных шортиках и не менее ажурном лифе ярко-голубого цвета, приняла решение — не тормозить с погружением. Не перед кем тут грациозно сверкать бельем и дефилировать по пляжу. Поэтому, едва выйдя из-за заслонки, я на полных парах понеслась в воду.

Ощущение теплой гальки на пальцах ног — божественно. Правда, когда бегаешь по камням, всегда существует опасность пораниться, но морская вода манила настолько, что я решила рискнуть.

Едва я донеслась до воды и коснулась кончиками пальцев заветной стихии, пришла первая реакция — отдернуть ногу. Это всегда так — первые шаги самые трудные. Вода кажется ледяной, ровно до того момента, как твое тело полностью не погрузится в ее мягкие объятия. Зная эту коварную особенность, я не позволила своему бренному организму проявлять глупые условные рефлексы. С разбегу, подымая кучу брызг, пробежала метров десять от мелкого берега и нырнула щучкой в соленую воду.

И стало хорошо. Тело почти мгновенно привыкло к окружающей температуре и погрузилось в блаженную негу релакса. Незаметно для самой себя я перевернулась на спину и закрыла глаза. Уснуть я, разумеется, не смогла бы при всем желании, но в таком положении приветливое солнышко ласково согревало лицо, касалось через прозрачную воду ног, играло бликами в рыжих волосах. Непередаваемое ощущение, как будто весь мир остался где-то там, на берегу, а здесь есть только я и бесконечная вода... Но мое удовольствие длилось недолго, даже здесь, в воде, нашлось то, что сумело вызвать раздражение.

Первый курс будущих фрейлин, фактически в полном составе, уже плескался в воде метрах в пятнадцати от берега, и, несмотря на то, что я от них отплыла довольно далеко, до меня стали доноситься восторженные визги. Невольно открыв глаза, я начала искать источник раздражения, чтобы отплыть еще дальше, — утонуть я не боялась, а вот мое душевное равновесие требовало уединенной медитации.

Но увиденная картина — блаженствующий преподаватель зельеварения и восемь кружащих вокруг него фрейлинских "акул" — убила меня наповал.

— Магистр, огромное спасибо за эту приятную прогулку, которую вы нам сегодня подарили.

— Мы, наверное, никогда не сможем отблагодарить вас, магистр!

— Почему вы так решили? — хитро улыбаясь, подмигивал им Глеб.

"Акулы" хихикали и с таинственным придыханием обещали:

— Мы можем сделать для вас все, что попросите!

У меня аж глаза на лоб полезли от такой неслыханной наглости. Нет, ну я все понимаю — легкий флирт с парнями своего возраста еще куда ни шло, но так откровенно пытаться склеить преподавателя?! В мою голову это отказывалось укладываться.

— Все, что попрошу? — в голосе преподавателя появилось притворное смущение.

— Конечно, магистр Глеб. Мы просто обязаны вас отблагодарить! — продолжали "акулы".

Если честно, то я была в полном шоке. И после этого некоторые мадмуазели имеют наглость называть меня "низшей", да я образец целомудрия!

— Ну-у-у, раз вы настаиваете, — протянул преподаватель. — Тогда я приглашаю каждую из вас вечером в свою лабораторию, я думаю, мы там найдем, чем заняться. Вы же мне не откажете?

"ЧТО-О-О-О?" — едва не заорала я. Помешала мне накатившая невесть откуда волна, которая накрыла с головой.

— Конечно, как вы могли такое о нас подумать? Мы дамы чести! — заверили будущие фрейлины.

— Ловлю вас на слове, милые мои! — на лице преподавателя цвела улыбка кота, который за один раз съел миску мышей, выпил литр сметаны и похитил сердце породистой кошечки. — А сейчас, мои хорошие, — продолжил магистр, — разрешите мне сделать небольшой заплыв подальше от берега!

Будущие фрейлины согласно захихикали и, разомкнув свой акулий круг, выпустили преподавателя из водного плена. Зельевар неспешно выплыл, даже умудрился показательно поиграть под водой мускулами, чем вызвал новую волну восторженных охов-вздохов, а затем нырнул куда-то в глубину, чтобы выплыть в метрах сорока от берега.

За всем этим я наблюдала с показательным равнодушием, хотя в какой-то момент пожалела, что не взяла с собой боевые туфли на каблуках — очень хотелось кинуть в одну из "акул", чтобы заткнулись, перестали верещать и раздражать меня своим хихиканьем. Успокоилась я только тогда, когда Глеб от них отплыл, и его "приглашенные дамы" наконец замолкли, перестав испытывать к преподавателю интерес.

Снова закрыв глаза и погрузившись в водную медитацию, я довольно улыбалась солнышку, плещущим волнам, крикам чаек, не спеша барахтала ладонями и ступнями в воде, наслаждалась обстановкой.

— Эля, ты далеко отплыла от берега! — из ниоткуда услышала голос.

"Вот же ж, покоя от него нет! То одно, то второе!" — мое раздражение проснулось и теперь набирало новые обороты, грозя достигнуть апогея.

Глаза пришлось открыть, чтобы обнаружить Глеба в метре от себя, плескающегося в такой же, как и моя, позе, и берег в метрах пятистах.

"Отлив!" — послушно подсказало сознание.

— Хорошо, я плыву обратно! — согласилась я и, перевернувшись на живот, проворно заработала руками-ногами. Все же плавать далеко от берега в незнакомом месте — верх идиотизма.

Греблось с трудом, и мне не нравилось, что препод плыл рядом — это раздражало.

— Тебе идет голубой цвет! — будто бы невзначай обронил он.

"Ах ты, кобелина!" — сорвалась я с катушек, ведь это означало, что мое нижнее белье все же оценили по цветовой гамме.

— Тоже хотите меня вечером в лабораторию пригласить? — не удержалась и ляпнула я, на что имела полное право. В конце-то концов, комплимент был совсем недвусмысленным! Преподаватели такие студенткам не делают!

Глеб, ни капли не смутившись, продолжал плыть дальше, а вот его белые зубы сверкнули на солнце в широкой улыбке:

— Ну что ты, Элька! Я думаю, восьмерых, молодых, страстных, пышущих желанием отблагодарить первокурсниц мне хватит, — все слова выделял ехидным похотливым придыханием. — Хватит для того, чтобы заставить каждую из них...

Его глазки мечтательно закатились.

"Да вы, батенька, извращенец!" — в моей голове мелькали жуткие картины того, как Глеб может заставить "акул" его благодарить. Камасутра отдохнула.

Мои глаза по мере его речи испуганно округлялись.

— ... чтобы заставить каждую из них перемыть все колбы, скопившиеся за пятьдесят лет в моей лаборатории. Давно мечтал устроить генеральную уборку.

Клац... С таким звуком захлопнулась моя упавшая челюсть.

— Но, Элька, ход твоих мыслей я оценил! — озорные смешинки прыгали в его голубых глазах. — Я не сплю с курсантками! Правда, курсантки этого уже на протяжении многих лет не хотят понимать!

От его слов меня терзали противоречивые чувства и назойливые сомнения. Здесь, наедине, далеко от берега, я не побоялась озвучить наболевший вопрос:

— А зачем тогда вся эта игра? Розы? Комплименты? Признания в любви в коридорах Академии? Ты же сам провоцируешь девушек на такое поведение!

— А это и не игра... — в его интонациях послышалась вселенская грусть. — Я не всегда контролирую свое поведение, и об этом известно всем!

— Но ведь сегодня ты играешь. И это заметно...

— Иногда неадекватность очень полезно разыгрывать.

— Тогда еще один вопрос: зачем ты мне это все рассказал?

— Ты муза, о свет моих очей! А с музами нужно быть честными, иначе они перестанут приходить...

— Наверное, ты все же псих!

Магистр лишь улыбнулся и продолжал грести к берегу.

— В разное время моими музами были разные люди или вещи. Одной из них была Троя, потом Луна, несколько лет назад моей музой была ваша иномирянская водка. Сегодня это ты, завтра ею может стать отблеск последней падающей звезды — век моих муз, увы, недолог.

— Однозначно псих! — вынесла окончательный вердикт. — Глеб, тебе необходимо показаться психиатру.

Забавно, но я не боялась ему заявлять подобные вещи, видимо, пользовалась своим привилегированным положением музы. Но на мое колкое замечание мужчина не отреагировал, он внимательно вглядывался на берег, где сейчас бушевал какой-то переполох.

— Элька, кажется, сейчас начнутся серьезные проблемы! — нахмурился он.

— В смысле? — суету на берегу я видела, а вот ее причину пока разглядеть не могла.

— В прямом!

До берега оставалось метров пятьдесят, когда я поняла, что имел в виду Глеб. На гальке, широко расставив ноги и заложив руки за спину, как суровая скала, возвышался взбешенный Эридан Тарфолд. Отловленные и обтекающие от воды фрейлины стояли, построившись за его спиной в шеренгу, и в лицах их читались вселенские страдание и боль.

И все они наблюдали за нами.

Как, черт возьми, я и Глеб выплываем из пучины морской.

— Это провал! — убито выдохнула я. — Теперь он точно найдет способ меня отчислить, а со мной еще и девчонок.

— Ну уж нет! Я надеюсь, ты мне сможешь подыграть? — скосил он на меня хитрые голубые глаза.

— Смотря что надо делать!

"Жаль, утопиться на мелководье мне не дадут!"

Я уже чувствовала дно ногами, и понимала, что отсрочить появление на берегу ничто не в силах.

— Отбиваться, Эля, но только так, чтобы меня не убить!

— Что? — не поняла я с первого раза, уже выйдя из воды почти по пояс.

Но вместо пояснений услышала громкую декламацию стиха, который раскатами эха отражался от скал, разнося оду имени меня на всю бухту.

Любовь моя!

Как ты светла,

Как ты прекрасна и нежна.

Не мог забыть я той минуты,

Как снизошла ты на меня.

Я помню миг тот, как вчера...

Ты в черной юбке и с ведром

Неслась как вихрь за котом.

Остановилась. Подошла.

И имя мне произнесла.

Эля... Как дивно, коротко звучит,

Ах, сколько чувств в себе таит...

Твоя улыбка. Свет очей.

И дивный смех: воды ручей.

Пленили сердце! И не дают мне спать!

Дай о тебе мне помечтать...

Ах, свет очей моих!

О, радость грез!

Пойми же ты,

ведь я всерьез...

Пока я ошарашено хлопала глазами и офигевала от услышанного, Глеб притянул меня к себе загребущими идеальными руками Аполлона, крепко обнял, едва ли не до хруста сжав кости, и, тихо шепнув на ухо: "Отбивайся!", переместил ладони на мое лицо и притянул к своему наглому улыбающемуся фейсу. В следующий миг его губы впились в мои в яростном поцелуе.

Зрительский зал на берегу издал дружное "о-о-ох".

"Эля! Ты тупая?! — орало подсознание. — Отбивайся, тебе сказано!"

"У него губы соленые!" — радовалось неожиданно проснувшееся либидо, заставляя тело механически ответить на внезапную ласку.

"О"кей! Хорошо! Целуйся с преподом! Только потом не жалуйся, когда тебя в очередной раз назовут его подстилкой!" — огрызнулся здравый смысл и заставил заехать коленкой Глебу между ног. Не сильно, но ему хватило, чтобы согнуться пополам.

— Что вы себе позволяете?!!!— возмущенно орала я на всю бухту, а глазами просила прощения...

"Очень забавный способ попытаться обмануть Эридановское "Орлиное око", вот только какой смысл?" — вероятно, я действительно глупая, потому что плана хитрого зельевара не поняла.

Хотя надо отметить, фонтанировала эмоциями я вполне натурально. По коже бежали мурашки, сердце стучало, как тахикардийный энерджайзер, руки-ноги тряслись, правда, от усталости проплытых метров, и охрипший из-за холодной воды голос срывался истеричными нотками.

— Магистр Глеб, — спокойный голос начальника службы безопасности заставил меня прекратить завывания о маньячных преподавателях и отравителях. — Я буду вынужден вынести на педсовет вопрос о вашей профпригодности. Ваше поведение непозволительно.

Глеб, все еще согнутый "буквой зю", на убийственный тон Эридана внимания не обращал. Кривящимися губами он продолжал шептать стихи и жалобы на разбитое сердце и не только сердце.

Последние пару метров из моря меня волок лично злыдень. Он, не жалея обуви и брюк, прямо в них зашел в воду, сомкнул свои цепкие руки на предплечье и с абсолютно непроницаемым выражением лица вытащил меня на берег, а потом фактически зашвырнул в строй уже стоящих фрейлин. На лицах однокурсниц читалось лишь одна мысль: "Эля, ты попала!" Еще бы. Со стороны это было похоже на то, как бдительный папаша застукал дочку с парнем и теперь готовится отходить ее розгами, чтобы больше не занималась развратом.

Но все оказалось намного хуже.

— Сегодня же на стол ректору ляжет рапорт о произошедшем на этом берегу. Где я подробно опишу, как пятнадцать первокурсниц с преподавателем зельеварения нарушили около сотни правил безопасности Академии, среди которых — появление в общественных местах без маскировочной формы. Или вы думаете, это моя блажь вас в монашек переодевать? Незамаскированная телепортация большой группы людей! — каждое слово Эридана звучало как удар хлыста. Больно и резко. — Привлечение к себе лишнего внимания! Разговоры с местными жителями! — герцог ткнул в меня пальцем. — Хотя это и спасло их от отравленного десерта.

"Ты хоть чего-нибудь не знаешь?" — в мыслях царила паника. Эридан, похоже, выяснил все — кто и чем тут занимался в его отсутствие, а, значит, наш спектакль с Глебом, скорее всего, не сработал, зря только покалечила.

Начальник службы безопасности продолжал:

— Мне пришлось потратить почти два часа на затирание следов, которые вы после себя оставили. Местные вовсю судачили о стайке пищащих баб у витрины с платьем. А вы, маркиза Кларентина, пирожочек, — последнее он процедил с ненавистью в голосе, — о чем вы думали, показываясь в общественном месте?! Вас узнали четверо!!!

Господи, лучше бы он орал, плевался, размахивал руками — но нет, он лишь шипел, язвил, сверлил своим жутким глазом, который неожиданно изменил цвет с ярко-голубого на фиолетово-красный.

— На совете я буду настаивать на отчислении всех вас, полным составом, из Академии, — сказано было таким тоном, будто констатировал свершившийся факт, и нам уже можно собирать вещи.

Хуже всего то, что так оно, скорее всего, и было.

Обратная телепортация прошла сумбурно, Эридан вернул нас в блок и приказал сидеть в комнатах. Спорить никто не стал, да и нечего нам было сказать.

— Как вы думаете, нам позволят остаться в этом мире? Или отправят домой? — тяжело падая на кровать, сквозь слезы спросила Анфиса.

— Без понятия.

Глава 7

Самый короткий и надежный путь испортить отношения со многими людьми — рассказать им всю правду о них.

Али Апшерон

— Нет! Даже не обсуждается! Никакого отчисления, — ректор Милонский был непоколебим, — тем более в полном составе. Кем в таком случае через пять лет будем заменять фрейлин у Ее Величества королевы Ризеллы?

Эридан невозмутимо сидел напротив Филония и упрямо гнул свою линию. Остальные преподаватели, в том числе и Глеб, в разговор пока не вмешивались.

— Они учатся всего месяц — присягу еще не давали. Наберем новых, я не вижу в этом огромной проблемы.

— Эридан, а ты себя поставь на их место, — не выдержала Троя. — Их вел преподаватель, с чего бы им артачиться. Я поддерживаю ректора и считаю глупым отчислять весь курс. Предлагаю выбрать им другое дисциплинарное наказание.

Расстроенный Арвенариус молча сидел на одном из кресел, эту историю он воспринимал как свое личное поражение — ведь это его воспитанницы так проштрафились. Не телохранители Эридана, не аналитики Милонского, а его будущие фрейлины.

Но начальник службы безопасности не собирался так просто сдаваться.

— Глебу вы тоже наказание придумаете? — металл в голосе герцога казался раскаленным и несущим смерть.

— А ему-то за что? — удивленно вскинул брови Милонский. — Это побочное действие яда, Глебу вообще королева за спасение пожаловала премию в тысячу золотых.

— Как невероятно щедро с ее стороны, — шипел блондин.

Сам Глеб полулежал на одном из кресел в кабинете и крутил в руках карандаш, но крутил машинально, сейчас его сознание было кристально чистым и адекватным, а голос по интонациям стал близок к Эридановским ноткам, откуда-то появилась сталь и язвительность:

— Уважаемый герцог, давайте разберемся с самого начала в произошедшем! — начал зельевар. — Сегодня в шесть утра, в королевском замке, было совершено покушение на ее величество Ризеллу. Все мы были экстренно вызваны туда для урегулирования ситуации. И пока ты и Троя носились по замку в поисках заговорщиков, я искал яд, которым отравили нашу царскую особу. И меня беспокоит то, каким именно образом было подстроено покушение на ее жизнь.

Глеб внимательно обвел взглядом всех присутствующих и продолжил:

— Я не смог найти источника яда, которым отравили королеву. Поэтому был вынужден прибегнуть к нестандартным методам...

— О да, мы видели, — улыбалась Троя. — Выхватить у одной из фрейлин кинжал и полоснуть по руке королеву — это сильный ход.

— Зато действенно. Считайте это экспресс-анализом крови.

— Теперь тебя во дворце считают вампиром, — преподавательница физкультуры до сих пор пребывала в смешанных чувствах от зрелища, где Глеб, припав губами к запястью ее величества, жадно пьет алую кровь. Жуть.

Магистр лишь пожал плечами.

— Королеву отравили не только ядом. Каким-то образом ей в кровь ввели еще и сильнейшее приворотное зелье, рассчитанное на меня. Продумано до мелочей было все. Меня накрывало плавно и незаметно для самого себя, противоядие было почти закончено, когда ко мне подошла Мадлен, одна из ее фрейлин. Вы ведь помните нашу самую лучшую выпускницу за последние годы?

Еще бы, Мадлен помнили все. Отличница, яркая, красивая, идеальная по всем показателям. Арвенариус гордился ею, словно собственной дочерью, и сейчас получил такой удар в спину. Предательство — покушение на королеву, организованное собственной телохранительницей.

— Если бы все прошло по ее плану, то за время, пока я в порыве страсти отвлекался на любовные утехи, драгоценная Ризелла воспарила бы к небесам. И благодарить за то, что все обошлось, надо рыжего кота и иномирянку, которые бродили по Академии в поисках сопровождающего преподавателя на прогулку.

Эту историю Милонский слышал за день уже пятый раз, от лица пяти разных рассказчиков. И даже на допросе фрейлины Мадлен побывал. Ее поступок лег несмываемым пятном на честь Академии. Шутка ли? Ведь это означало ни больше, ни меньше — в рядах курсантов есть замаскированные предатели. Более того, под пытками Мадлен призналась, что ее готовили к покушению с раннего детства, и план с ядом прошел бы идеально, если бы Глеб не нашел в себе силы отвлечься на глупый ор кота под дверью своей спальни.

Как же они могли не заметить такую змею и пригреть ее на груди?

Ректор устало схватился ладонями за виски, ситуация была сложной, но разрешимой.

— Никого отчислять не будем! В качестве наказания отменить все прогулки для первого курса фрейлин. Все контакты с Внешним миром запретить! Возможно, в их рядах также найдутся засланные шпионы. В связи с этим предлагаю ускорить проведение процедуры присяги.

— А как же непотребное поведение Глеба на берегу? Вы предлагаете наигранные поцелуи с курсантками оставить безнаказанными?

— Полностью поддерживаю, — до этого молчавшая Терция, томно обмахиваясь веером, решила вставить в разговор свои пять копеек. — Это непозволительный разврат!

— Я был не в себе, — равнодушно пожал плечами магистр. — Яд и любовное зелье не могли пройти без последствий даже для меня. И как по мне, удар Савойкиной, которым она меня наградила, и так является жестоким наказанием.

Троя не выдержала и расхохоталась

— Я надеюсь, рождаемость в Двадцати королевствах после этого не понизится?

— Я, в отличие от некоторых, не затворник. Отдыхаю, как хочу! — ехидная улыбка тронула губы брюнета.

* * *

Новость о том, что нас не отчислят, принес вечером Арвенариус. Наш курс как раз сидел в общей гостиной и держал стратегический совет на тему "как жить дальше". Вошедший декан внес долгожданную ясность — учиться мы будем, а вот гулять по городам нет. На его удивление, никто из нас не расстроился. Не очень-то и хотелось нам после такого яркого отдыха в Лас-Портусе прозябать все остальные выходные в тусклых и неприветливых городах королевств.

А вот последняя фраза декана пробудила здоровое любопытство:

— Через неделю вы пройдете ритуал присяги на верность королевскому роду Керинов и лично Ее Величеству Ризелле Сирской I. Она прибывает с официальным визитом в стены нашей Академии. Поэтому в ближайшую неделю ваши занятия будут носить характер подготовки к балу и усиленного изучения этикета. Предупреждаю сразу, чтобы ни у кого не родились крамольные мысли начать прямо на приеме охмурять мужчин из королевской свиты. А прецеденты уже были! Каждая из вас будет в маске, и снимать ее категорически запрещено, исключение — знакомство с королевой, ей необходимо знать вас в лицо. Для остальных ваши лица должны оставаться тайной на пять лет. И я надеюсь, не надо объяснять почему. Вы же помните поговорку: "Убил курсантку сейчас — облегчил покушение на королеву потом"?

И мы помнили, хотя до конца видимо не осознавали, потому что еще полчаса назад угрюмые курсантки после слова "бал" заметно оживились, но Арвенариус веселья не оценил:

— Это серьезное мероприятие. И учтите, без фокусов. За вашим курсом теперь лично будет присматривать начальник службы безопасности — Эридан. И чем меньше вы будете его злить своим поведением, тем больше у вас шансов доучиться до конца. Сегодня вас всех спасло чудо и, как ни парадоксально, рыжий кот.

После этих слов декан покинул общую гостиную, оставив нас обсуждать внезапные новости.

И все же девушки, даже в такой дурацкой ситуации, оставались девушками. Еще час назад висевшие на волоске отчисления, вместо того чтобы обсудить способы решения насущных проблем, мы начали обсуждать, что надеть на бал и злыдню Эридана:

— Это все потому, что у него больше ста лет женщины не было, — с заговорщицким видом посвятила нас в тайну мадридского двора Ванесса. — Я считаю, что его ужасный характер связан с долгим отсутствием секса!

Те из девчонок, кто обсуждал наряды для бала, мгновенно переключились на более щекотливую и интересную тему — личную жизнь герцога Тарфолда.

— Откуда знаешь, что у него никого нет? — Таниса, сильно сощурившись, протирала стекла своих очков, отчего ее носик пошел морщинками и рождал пресловутую ассоциацию с любопытной Варварой.

— Он является одним из самых завидных женихов во всех Двадцати королевствах. Его герцогство, расположенное на территории Нейтральных земель, может посоревноваться по размеру и богатствам с Пятым Радужным или даже Керенией. Он богат — баснословно богат! — глазки графини мечтательно закатились.

Странный мир, безумный и странный мир.

— Ванесса, — вполне дружелюбно начала я. — В нашем мире герцог — это крупный землевладелец, у которого под началом огромные территории, множество людей, хозяйство, финансы — и за всем этим необходимо следить. Как же так вышло, что Эридан бегает по Академии и преподавательствует. Это у него подработка такая, что ли?

По лицу графини и маркизы прошлись каверзные тени, но объяснить они все же решили.

— Вы, иномирянки, ничего толком не знаете о нашем мире. Нейтральные земли — это огромные бесплодные пространства. Неподготовленному человеку, попавшему туда, нереально выжить. Там нет пахотных земель, заливных лугов, лесных массивов, только пустыни, скалы, ледники и хищники. Герцогу Эридану принадлежат и Великие Горные Массивы, заселенные сплошь и рядом драконами. Он единственный монополист по поставке молодых драконят в королевские дворцы. В недрах герцогских гор добывают кристаллы для изготовления сильнейших артефактов. Его сокровищницы полны самоцветов и уникальных магических предметов. Эридан не присягал на верность ни одному из королевских дворов, но в случае любых внешних угроз для Двадцати Королевств его драконья армия всегда прибывала на помощь.

— Поподробнее о драконьей армии? — продолжала любопытствовать я.

— А здесь секрета нет. Все дело в его родовом артефакте "Орлиное око" — его владелец может повелевать этими чешуйчатыми хищниками. За свою жизнь я единожды видела живого дракона, — Ванесса поежилась, словно от страха. — Жуткое существо, с пронзающим плоть и душу взглядом, сожрет и не подавится.

Анфиса скучающе зевнула:

— Ты говорила, что у него баб нет, а сейчас в политику скатилась, — попыталась она вернуть разговор в прежнее русло. — Эр же вроде не страшилище? Почему один?

Неожиданно Ванесса и Кларентина показались нам довольно интересными собеседницами, по крайней мере, сборищем сплетен точно.

— Он ярый женоненавистник. За последние сто лет никто не видел его с женщиной. Поэтому и говорю, что все его беды из-за отсутствия секса. Я бы такому мужчине помогла... — ляпнула Кларентина, сильно замечтавшись.

"Ага! Конечно, ты ему за это еще и доплатить должна будешь, — подумалось мне. И только ощутив на себе кучу взглядов, осознала, что сказала это вслух. — Язык мой враг".

— А ты Глебу сколько доплатила, чтобы он тебя поцеловал?! — взревела оскорбленная маркиза.

Вот, ей-богу, если бы она сейчас это не сказала, я бы извинилась! Но теперь я тоже пылала праведным гневом.

— Да ты меня задолбала! — заорала я на нее. — Я нормальная привлекательная девушка, и нет в этом ничего удивительного, что мужчина обратил на меня внимание. И если ты похудеешь и перестанешь из себя строить королеву — то, может, и тебе перепадет мужской любви и ласки.

— Да как ты смеешь! — вступилась за подругу Ванесса. — Танец с маркизой просили десятки молодых баронов и виконтов!

— И что теперь? Ради ее денег они баллады начнут сочинять!

Тут по лицу Кларентины мелькнула злорадная усмешка.

— Предлагаю спор. Приз — то красное платье из магазина в Лас-Портусе. Победительница пойдет в нем на отчетный бал в конце года, проигравшая заявится на празднество голой.

Я расхохоталась, создалось впечатление, будто меня принимают за идиотку, но в целях любопытства поинтересовалась:

— Что за спор? Удиви меня.

— До конца года завоевать расположение Эридана!

— Очень скользкая формулировка. Поясни.

— В идеале секс с ним, но так как мы понимаем бредовость этого условия, критерием будет служить объективный параметр. На отчетном балу Эридан, согласно правилам этикета, должен танцевать с одной из девушек. И выберет он ту, которая выбешивает его меньше остальных.

— Он может выбрать кого угодно, причем здесь мы вдвоем?

— Дополнительный момент мотивации, — улыбка "пирожка" стала еще злораднее. Она резко подорвалась с кресла, прошла на середину общего зала и громко огласила: — Я, маркиза Кларентина Бравадская, клянусь, что куплю то красное платье любой из вас, кого Эридан пригласит на финальный годовой бал. Либо, что в принципе невозможно, переспит с ней!

— А ты свечку держать будешь? — не сдержала смех Таниса. — Что мешает мне сказать, мол, я с ним уже десять раз переспала. Ты к нему пойдешь проверять, что ли? Ну и между нами, "пирожочек", у тебя нет шансов ни с танцем, ни с сексом. Я бы поставила на иномирянку.

Ванесса, наблюдавшая за подругой, неожиданно решила подключиться к игре.

— А на меня бы поставила?

"Да вы все с ума посходили?!"

Но в мою голову все же закрался адский план, не только они могут придумывать условия спора.

— Я согласна, но только условия будут другие! Отчетный бал и танец — это слишком мелко. Победит та, кто сможет его поцеловать прилюдно, и он после этого не убьет ее на месте или не отчислит! Задание, я бы сказала, смертельно опасное для жизни! Как по мне, это платье — вполне достойная награда за риск быть прибитой к ближайшей стенке.

— А проигравшие? — глаза Зарины испуганно округлились.

— Идут на бал голыми! Исключение — тройка победительницы! — голос Кларентины был тверд как скала.

Мой расчет был прост — я была уверена, кто-нибудь из пятнадцати девушек стопроцентно откажется от этой авантюры. Она попахивала позором и самоубийством.

Но одна за другой однокурсницы поднимали руки и оглашали, что они в деле. Ванесса и Кларентина были первыми, Мелиса, Ната, Зарина — все они тоже с легкостью согласились. Кто-то сомневался дольше, например, Таниса, она долго терла переносицу, жмурилась, а потом, глубоко вздохнув, выдала:

— Это платье стоит жертв! Я в деле!

Через пятнадцать минут четырнадцать пар глаз смотрели на меня и ожидали моего решения. А я поняла, что сама загнала себя в угол.

— Я в деле... — словно приговор произнесла я.

* * *

Кабинет начальника службы безопасности Академии находился в одной из тупиковых развилок Верхнего центрального коридора. Вход туда был тщательно замаскирован несколькими магическими завесами, каменной кладкой, под которой скрывался приводящий в движение потайную дверь механизм, и гобеленом во всю стену, закрывающим малейшие признаки секретного помещения. Рисунок на этом шедевре ткацкой мысли был до умопомрачения пошлым и прозаичным: два кролика, грызущих травку и греющихся на солнышке. Чаще всего случайно забредавшие сюда студенты при виде гобелена кривились из-за отсутствия вкуса у художника, и никто не замечал, как в одном из дальних углов полотна притаился серый волк с горящими от жажды крови глазами.

Как и всегда, Эридан появился в своем кабинете вместе с яркой вспышкой телепортации.

— Огонь, — приказал он, и поленья в огромном камине вспыхнули ярким пламенем.

Отблески красновато-желтых языков плясали тенями по углам кабинета — небольшого помещения с холодными каменными стенами, единственным украшением которых служило оружие, развешанное по периметру. Магические мечи и клинки, выкованные в недрах гор, закаленные в пламени драконов, с жадностью впитывали отблески света и тепла, словно соскучившись по ним.

Герцог появлялся здесь крайне редко, только в минуты огромной опасности для Академии или одного из взятых им под защиту королевств. Этот кабинет был его командным пунктом, оплотом, крепостью, а еще колыбелью. Впервые за многие столетия он пришел сюда не оттого, что над его землями нависла опасность, а потому, что тут тихо и спокойно, как в детстве. Тогда, двести пятьдесят лет назад, вместо огромного рабочего каменного стола здесь качалась его детская кроватка, а рядом с камином находилось ложе, на котором засыпала мать.

Академия для Эридана была больше чем работой, она была его домом, герцогством, замком — расположенная в толще одной из центральных гор Великого Массива, окруженная непроходимыми скалами, пустынями и болотами, охраняемая неусыпной армией могучих драконов. По сути, он был хозяином этого учебного заведения.

Иногда, в спокойные тихие безлунные ночи, герцог навещал своих подданных. Открывал портал к главному гнездовью, шел к центральной кладке, где сидела королевская самка. Обычно она не обращала на герцога никакого внимания, лишь лениво приоткрывала янтарный глаз, убеждалась в отсутствии опасности, а после засыпала снова. Эридан же тихонечко присаживался к ее теплому боку и мог целую ночь смотреть на простирающуюся впереди даль. Иногда драконица возражала против такого соседства и широко раскидывала крылья, запрещая к себе приближаться. Герцог мог заставить ее подчиниться, родовой артефакт позволял ему многое, но зачем ломать волю гордого животного ради прихоти.

Мир драконов очень жесток.

Сильный детеныш подымался в этой иерархии и занимал положенное ему место, чем выше и ближе к центральному гнезду — тем сильнее дракон. Иногда из яиц вылуплялись больные или умирающие драконята, и заботливые матери до последнего пытались выходить таких, но самцы, как правило, убивали слабых, растерзывая в клочья. Эридан придумал способ их спасения, он забирал малышей от самок, едва те начинали самостоятельно питаться, и продавал в королевские дворцы. Там вокруг этих будущих царей неба только что с бубном не плясали — лучшая еда, всегда свежие вода и мясо. Даже слабые драконята превращались там в больших и грациозных созданий, которыми им не позволили бы стать сородичи в естественной среде обитания.

Но сегодня герцог не был настроен ни на посещение вершины гор, ни на работу — он устал. Устал морально. Был опустошен и раздавлен. И, казалось, второй раз в жизни испытывал страх.

Ему с лихвой хватило прошлого раза, и теперь едва он закрывал глаза, видел то, что пытался забыть уже не первое столетие.

Возникшие из ниоткуда бутылка королевского коньяка и бокал были готовы согреть, давно остывшую душу герцога гораздо лучше любого огня или одеяла. Обжигающий вкус жидкости опалил горло Эридана, но принес долгожданное облегчение.

Сколько лет прошло с тех событий? Двести?

Ему было пятьдесят — мальчишка по меркам этого мира, молодой, горячий, жаждущий приключений и любви. Он готовился к обряду принятия родового артефакта. Никакими торжественными церемониями даже и не пахло. Эридану предстояло подняться без защиты и страховки к королеве Драконов и провести там ночь под теплом ее крыльев. А если сумеет выжить, то родовой артефакт "Орлиное око" перейдет в его собственность. Но была еще одна страшная вещь, требующая отдельного внимания, — утром единственная говорящая драконица-королева, никогда не ошибающаяся в своих словах и предсказаниях, открывала наследнику артефакта пророчество.

Его отцу она предрекла знакомство с матерью и рождение наследника... а затем смерть, через пятьдесят один год после этих событий. Именно поэтому герцог Нейтральных Земель Арвенон Тарфолд, так торопился передать артефакт единственному наследнику Эридану.

Все прошло идеально. Драконица, не задумываясь, подпустила юношу под свое крыло и согревала теплом чешуйчатого тела целую ночь, а утром, едва первые рассветные лучи коснулись ее шкуры, произнесла:

— Тебе разобьют сердце. Та, что несет в себе огонь и в чьих глазах плещется лед. Она появится издалека и будет чужой, но роднее ее ты никого не встретишь. Береги свое сердце, последний из герцогов гор.

Через год отец умер. Спокойно и без мучений — однажды он просто не проснулся. Мать безутешно рыдала над его телом, хотя исход знала заранее. Через год ушла и она, не выдержала...

И спустя полвека это произошло. Тогда огненно-рыжая Ридрега сумела не только разбить сердце, но и покалечить все чувства, превратив герцога пламенных драконов в холодного и расчетливого циника. В ее глазах плескался истинный лед равнодушия и коварства, который в упор не замечал плененный ее красотою герцог. Истина оказалась болезненной и разрывающей сердце на сотни частей...

Он был уверен, что все закончилось и больше никогда не повторится. Поклялся никогда не любить, ведь одного болезненного удара ему хватило. Он смирился с участью последнего герцога и не собирался заводить наследников. Хватит!

Пока через сто пятьдесят лет, в Академии, на него не свалилась она.

Огненно-рыжая, с голубыми, как первый лед, глазами, которые мгновенно закатились от потери сознания. Чужая... Иномирянка...

И вновь слова пророчества всплыли в памяти.

Невыносимая ненависть вспыхнула в мозгу, наверное, в тот миг он был близок к срыву и готов убить ее. Но здравый смысл удержал... предложил менее кровожадные способы решить проблему — отчисление, например...

И у Эридана даже нашелся повод — подслушанный разговор о прогуле занятий по этикету. Но вступились Троя и Глеб. Он понимал мотивы первой, но не мог в тот момент разгадать мотивы второго... И герцог решил, что шансы еще представятся, надо лишь подождать.

Судьба подкинула Эридану подарок, в виде летящей туфли в голову иномирянки. Он явственно видел, что после такого удара она уже не встанет, и на этом его кошмар закончится. Но что-то дрогнуло — прикрыл собственным телом и магией. Спас еще раз. И едва смог взять себя после этого в руки, чтобы не придушить самолично. А Савойкина испугалась, вцепилась ручонками в рубашку, не хотела отпускать.

Стряхнул. Сбросил. Ему были до глубины души противны эти прикосновения. Ненавидел. И заставил ее подруг увести девчонку с занятий, испугался сам, что сорвется. В конце-то концов, иномирянка была не виновата в личных проблемах герцога.

Весь следующий месяц Эридан игнорировал иномирянок. Понадеялся на то, что девушки не освоят обязательной программы на его занятиях, и он сможет просто отчислить их за неуспеваемость на ближайшем экзамене. Не сработало, в метаниях каблуков и шпилек им не было равных на курсе. Эридан, разумеется, узнал, кто приложил к этому свою утонченную руку с плетью, но поделать ничего не мог. Факт оставался фактом.

И вот сегодня, на берегу, он увидел. И ему стало больно. Впервые за сто пятьдесят лет ему стало больно. Больно от вида мужчины, целующего огненную мерзавку. Разумеется, его не смог обмануть тот фарс, который устроил Глеб ради достижения своей цели. Эридан видел его притворную неадекватную декламацию стихов, она смогла обмануть только первокурсниц и саму Элю. Герцог видел, как она плавилась в первые мгновения поцелуя под напором упрямых губ зельевара, но потом дала достойный отпор. Слабенько, но дала.

Руки Савойкиной тряслись, упрямая венка пульса испуганно стучала на шее, голос охрип в истерике, а зрачки расширились. Но все это было ничем, по сравнению с тем страхом, который она испытала, едва пальцы самого герцога сомкнулись на ее предплечье. Рыжая забыла как дышать.

Эридан наполнил очередной бокал коньяком, возможно пятый, а может, десятый по счету. Первая бутылка давно закончилась. Герцогу хотелось напиться и забыться, но не выходило. Сильный организм отказывался пьянеть, принуждая сознание оставаться ясным и прозрачным.

Необъяснимая ненависть захлестывала его разум, он был готов приговорить весь курс к отчислению, лишь бы больше никогда не видеть Элю.

Но самое противное даже не это. Если бы никакого пророчества не существовало, он бы на нее даже внимания не обратил. Не было в ней абсолютно ничего, что привлекало его в женщинах, зато с лихвой нашлось место наглости, хамству и отсутствию манер. Ее яркая манера одеваться в алое, подчеркнутое черным, казалась ему невыносимо безвкусной и аляпистой. Савойкина и так была его красной тряпкой, а с такой вызывающей одеждой превратилась в назойливую точку, вечно мельтешащую перед глазами.

Но в дело вмешался Глеб. Нашел бы Эридан способы отчислить иномирянку. С глаз долой — из сердца вон. Но зельевар всегда рьяно охранял свои игрушки, которые так любит воспевать в стихах. И пусть он называет их возвышено и романтично, Эридан всегда видел суть магистра зельеварения — коллекционер-кукловод. Увидел Глеб что-то яркое в этой иномирянке, вцепился в нее своими лапками и теперь не отпустит, пока та ему не надоест.

Быть музой Глеба почетно, он готов охранять ее как цепной пес, защищать от пыли и страхов, но все это до того момента, пока она ярким мотыльком не станет сама прилетать к поэту. После этого зельевару станет скучно.

Все девушки путали его мотивы с любовью, а магистр никого не любил, кроме себя. Хотя надо отметить, он их никогда не обманывал, всегда говорил только правду. Другое дело, что девушки сами не хотели этого слышать. Исключением стала Троя, сумела стать Глебу кем-то большим, чем муза-однодневка, — другом.

Последние глотки коньяка Эридан допивал прямо из горлышка бутылки. В какой-то момент, рассвирепев от злости, он с силой отшвырнул пустой бокал в стену и тот разлетелся на тысячи осколков.

Алкоголь все же возымел свое коварное действие и вместо забытья поселил в сердце Эридана дурацкое, ненавистное желание — защитить глупую рыжеволосую дурочку от несбыточных грез, даруемых Глебом.

Глава 8

Часто по секрету говорят ложь, чтобы узнать правду.

Пьер Буаст

Утро понедельника не может быть добрым по определению, особенно когда вместо уже ставшего привычным замогильного будильника пробуждение несет истеричный голос Терции.

— Подъем, мои прелестницы! — слышался ее томный с придыханием голос откуда-то из общего коридора. — У нас сегодня огромный список дел!

"Спаси, сохрани меня от твоих дел! И, вообще, когда это мы прелестницами стали?" — я зарылась поглубже в подушку в попытке не слышать ее голоса.

Не помогло. Терция, будучи женщиной, без проблем телепортировалась в каждую из комнат общежития и начинала читать проповеди еще спящим и ничего не понимающим курсанткам.

— Ах, мои любимые иномиряночки! — воскликнула она, едва оказалась в наших покоях, — Вас ждет первый, чудесный бал, как у Наташи Ростовой!

Я от неожиданности даже глаза открыла, хотя очень не хотелось.

"Любимые?! Я не ослышалась! Она белены объелась?"

Но учительницу по этикету было не остановить, она уже подлетела к нашему шкафу и, раскрыв створки, копошилась там в поисках чего-то. Через минуту на меня сверху спикировало бежевое платье, полностью обшитое кружевами и оборками. Где только откопала? Я была уверена, что в нашем шкафу такого ужаса раньше не лежало.

Аналогичные платья прилетели Анфисе и Кристине. Последней достался не просто ужас, а натуральный кошмар. Кроме оборок, на наряде нашлись огромные безвкусные бусины и россыпь из сотен мелких бантиков ярко-розового цвета.

— Вот в этом вы пойдете на бал! — торжественно объявила преподавательница и, расплываясь в довольной улыбке, добавила: — Наряд согласован с ректором Милонским и его заместителем герцогом Эриданом. Обсуждению и обжалованию не подлежит!

"Катастрофа! Да я лучше голой пойду, чем в таких тряпках! Интересно, где там шуба и валенки. Они же чудо дизайнерской мысли рядом с этим..."

Стараясь не морщить нос и выдавливая самую приветливую из улыбок, я внимательно разглядывала свое первое бальное платье и все больше убеждалась в мысли, что месть Терции воистину ужасна и подана холодным блюдом.

Бледно-бежевое, мышиное, чересчур кружевное, с уродливой юбкой и непропорционально длинными рукавами, которые соберутся на моих руках отвратительными складками. Представив это, я ощутила себя пирожным, эдакая безешка не первой свежести.

— А если с платьем что-то случится, ну, скажем, кофе прольем или оно сгорит? Что тогда? — невинно поинтересовалась Фиса. У нее на руках лежало серое, будто сотню лет не стиранное от пыли нечто, с огромными расклешенными рукавами до пола.

— Ничего страшного, я принесу вам новое! — обрадовалась Терция. — У меня таких целый гардероб!

"Это провал!"

Убедившись, что мы окончательно проснулись, Терция исчезла в новой вспышке, предварительно бросив:

— Через десять минут жду всех в коридоре.

Настолько быстро собраться не получилось, но через двадцать мы, разодетые в чудо-наряды, с опаской выглянули в коридор и тут же облегченно выдохнули. Все наши однокурсницы выглядели ничуть не лучше нас. Несчастной Танисе так вообще платье досталось на три размера больше, и теперь она постоянно поправляла сваливающиеся с плеч рукава.

— Попрошайки на помойке лучше выглядят, — трагически вынесла вердикт Ванесса, до этого дня она была уверена, что числится у Терции в любимчиках, и на тебе, такой удар в спину.

Сама же преподавательница светилась и лучилась счастьем.

— Какие вы все красивые! — восторженно хлопала она в ладоши. — Сейчас мы отправимся в центральный зал и будем изучать танцы. Это будет великолепно! Я уже вижу, как вы кружитесь в волшебном вальсе с молодыми и блистательными маркизами или виконтами.

Скептический вздох прошелся по нашим рядам, окончательно подкосив уверенность в себе.

— Я боюсь, все мужчины разбегутся, едва нас увидят, — почти рыдая, шептала подругам Мелиса. — Давайте сразу пойдем голыми, зачем ждать конца года.

Полная версия книги вышла на бумаге в издательстве "Эксмо" серия "Академия магии" Купить можно в Лабиринте!

Уважаемые читатели!

Огромное спасибо за внимание к моему творчеству!

С любовью, Молка!