Граддарика

— А теперь кинь жало.

— Куда?

— В того, кто украл. Только прикажи не ранить его.

— Зачарованый клинок? — я поднесла к лицу, стараясь рассмотреть. Ничего особенного, булат да грифон.

Я протянула поряднику кинжал, но он помотал головой.

— Я подарил тебе. Так что, кидаешь?

И я на миг представила того, кто ещё недавно сшиб меня с ног. И просто бросила вперёд и чуть вверх своё жало. Клинок засвистел, прорезая воздух, и стал набирать скорость, распаляясь. Я осталась наблюдать за толпой, к которой приближался клинок. Внезапно злодей ушёл куда-то меж домов и люди его потеряли.

— А теперь пойдём! — меня потянули за руку.

— Куда?

— Ловить настоящих злодеев.

Мы ходили по ярмарке и порядник показывал мне настоящих воров. Предыдущий злодей был всего лишь приманкой, чтобы отвести людей, а тем временем их прилавки опустошали с завидной скоростью.

Вот тут-то их и поймали другие порядники, в обычной одежде. Молодцы, сработали хорошо!

— А тот?

— Думаю, ещё можно из него дурь выбить. Ему ж лет двенадцать только. Отдадим беспризорника в обитель знаний, может толк и будет.

Я кивнула, соглашаясь с неплохим будущим для парня. Потом станет порядником или военным? И тут сомнения закрались в мою голову.

— Ян, скажи, а ты тоже на улицах вот так помышлял?

— Было дело молодое. Меня поймал порядник да выдавать не стал, видишь, выбился я в люди.

— Сколько тебе было, как родителей не стало?

— Лет пять, я их почти не помню.

Мы шли улицей и просто общались. Впервые, вот так, перейдя на "ты". С местными мы со всеми на "ты", а вот с городскими, не признавая их за своих, только на "вы" обращались.

На одной из улиц Ян заглянул в один закуток и вытащил перепуганного парня с приставленным к горлу висящим в воздухе кинжалом.

— Хороший мальчик.

— Я ничего п-пло-ххого не с-сделал, — начал заикаясь оправдываться он.

— Верю. И ничего больше не сделаешь.

— Не надо отрезать мне руку, я всё верну, — мальчишка размазывал грязными рукавами слёзы да сопли по и без того измазанному лицу.

— Вернёшь, никто и не спорит. Пойдём, — Ян надел на него булатные наручи сзади, единые между собой. И в таком положении погнал вора в управление.

Я шла вместе с ними. Мне было жаль неудавшегося вора. Подавать заявление на кражу я не собиралась. Да и словам Яна доверяла. Кинжал свой я пристроила в рукав, где ему было самое место.

По дороге Ян достал своё устройство связи и вызвал кого-то. Нас встретили ребята в форме порядников и с собаками. Злобными такими овчарками.

У паренька проверили все тайники на одежде, полностью раздев его и выдав чистую рубаху и портки. Записали с его слов, где уворованное добро спрятал, после чего привязали к лошади и увезли.

— А остальные?

— Проведут допрос. Ну а там выявят меру их вины. Привлекут нашего чародея. Он проверит каждого, если кого-то принудили к воровству обстоятельства или люди, то отделаются каторжными работами, а если что другое — отрежут руку.

— Жестоко.

— Порою люди понимают только наглядным примером.

Мы вошли в здание управления правопорядком. Прошли в комнату, где в прошлый раз меня допрашивали. На этот раз нас встретило пустое помещение.

— Дея, подпиши, будь добра, вот эту бумагу, где описано, как ты стала свидетелем попытки взлома твоего дома.

Я хотела возразить, но Ян протянул документы, заставив меня прочитать прежде, чем подписывать. Также была ещё одна бумага, в которой меня оповещали, что защита срабатывала трижды. Сразу после моего ухода, рано утром, потом среди ночи на седьмой день моего отсутствия, и вот в тот день, когда я пришла. В третий раз, естественно, защита была снята и Ян был отправлен наблюдать за домом. Ну а когда ко мне явился поддельный порядник, пытающий пробраться в мой дом, то Ян показался.

Была ещё одна бумага, лекарское заключение, где было указано, что он три дня отсутствовал на посту по состоянию здоровья. Я написала собственное освидетельствование Яна, и всё подписала после его одобрения.

Всё же любопытство я своё удовлетворила. Пока зацепок было очень мало по делу. Небольшой след всё же имелся, но злодей затаился. Подозревать местных было бессмысленно, а вот приезжих старательно проверяли. Что до проникновений в моё жилище, тут зацепок не было, но судя по последнему нападению на Яна, это был не кто иной, как наш недавний вор.

— Скажи, Ян, а дар воспламенения, пожар — не его ли рук дело.

— Скорее всего. Но найти такого человека сложно, мы ведь не ведём учёт одарённых людей. Не хочется контроль делать совсем уж во всём. Но вполне возможно, что такое время не за горами. Ведь если бы мы знали, у кого какие задатки, то легче было бы найти убийцу.

С одной стороны я была согласна. Но с другой же, и правда, и так, каждый дом на учёте стоит, да и каждый рождённый младенец, а вот люди служивые те вообще под приглядом. Я ведь тоже на службе как лекарь состою.

Ян мне кое-что предложил напоследок, не на шутку встревожив меня. Поэтому выходила я в смятении. К сожалению, проводить он меня не мог — следовало ему удостовериться, что задержанный сегодня мальчишка не сбежал и благополучно доставлен в обитель знаний учиться уму-разуму. Но я вздохнула облегчённо. Всё же не хотелось всё время быть под наблюдением.

Примечания по главе:

крода* — погребальный костёр.

Глава 11

На обратном пути домой, после лекаря, я заглянула на шумное торжище. Хоть одним глазком хотелось увидеть, что продают или меняют. Поскольку ничего с собой, окромя кинжала, за который я больше не переживала, у меня не было, то я и не думала о том, что возможны кражи. Ян просил меня на досуге уделить время тренировкам с оружием: запускать и призывать кинжал в любое время. В час опасности это могло защитить. С его мнением я была согласна.

Пока же наслаждалась небольшим отдыхом и любопытством.

Торговые ряды были украшены разными разноцветными яркими заморскими тканями, прозрачными, аксамитовыми*, с яркими надписями. Некоторые торговцы стояли за прилавками, в основном те, что продавали травы или какие-то необычные сладости. А вот некоторые лавки были просто шатрами, стоящими вплотную друг к другу. Порою казалось, что каждый торговец старается удивить покупателя не столько товаром, как своей палаткой. В глазах рябило от пестроты. Стоял шум, ведь каждый торговец старался перекричать другого, зазывая в свою лавку. Ещё и люди торговались, называя свою цену и обсуждая товар. В общем, гвалт стоял, с трудом мною выносимый. В воздухе витали вкусные запахи, да только у лекаря я плотно так покушала, он меня угощал всякими яствами. Гости у него были, вот и меня к столу пригласили. Негоже отказываться. Поэтому сейчас меня еда не соблазняла.

У одного умельца — молодого светло-русого мужчины — было много народу, он показывал деревянного разборного орла размером с лошадь, на котором можно было летать. Заманчиво, только куда мне лететь, мне оно без надобности. Правда, вопреки здравому смыслу, сознание подсовывало картинки гор и редкие травы, которые можно было собрать лишь там, в труднодоступных местах, а с таким устройством — раз плюнуть, а может, тёплое Средиземное или необыкновенно голубое пресное Руское море*. Один путешественник, волею судьбы попавший ко мне на приём, рассказывал о море, с особым влажным воздухом, своим запахом, шумом прибоя. Помню его расслабленное выражение лица во время лечения. Он даже не пикнул, находясь там, в своих тёплых воспоминаниях.

Хотела бы я там побывать? Возможно. Но ради одного-двух перелётов приобретать такое недешёвое устройство... Да и мне наверняка не по карману. Что я могу предложить? Пироги? Или мимолётное исцеление от внешнего повреждения? Мой дар казался столь мелочным во всём этом великолепии. Люди изобретают разные диковинки, а я не могла бы сравнить себя с ними и встать в один ряд. Всё же дар и талант не соизмеримы. Вот только дар не продашь. Считается, что дар только от чистого сердца можно применять, иначе лишишься его, бесплатно. Ну и в ответ люди могут отблагодарить, но это желание добровольное и от души.

Потому подивившись, я пошла дальше. Были здесь и устройства связи с далёкими землями. Вспомнились тут же родители, канувшие в небытие.

Вообще, побыв немного с Яном и наблюдая за его способом общения с сотрудниками, я пришла к выводу, что возможно это и не плохо, иметь такое устройство, если находишься далеко от кого-то или если нужно быстро что-то узнать. Но мне не с кем даже общаться. С Мирьяной? Так я каждый день её вижу, для этого достаточно на улицу выйти.

С Бакулой? Так тоже без надобности связываться с ним через устройство. Всегда знаю, где его найти можно.

Кстати, о Бакуле. Как бы на днях сваты не заявились. Да и давненько я с ним не встречалась, даже как-то неудобно, ведь пока мы ещё не разбежались. А я уже сколько дней его не видела? Две седмицы? Как он там? Мама его, наверное, совсем с потрохами съела.

Та девушка — сестра лекаря — вновь о нём спрашивала. Просила ему весточку передать. Интересно, а Бакула знает о её существовании? Или пока только от неё исходит желание познакомиться? Моё дело передать послание, а сводницей быть не хочу. Пусть сами решают, судьба ли им быть вместе. Тем паче, девушка она богатая. Согласится ли лекарь на такой союз? Всё же после смерти отца теперь он за главного. Но, судя по тому, что я заметила в их доме, наблюдая за домочадцами, он любит свою сестру и желает ей счастья. И к моему совету прислушался, убрал брусчатку, засадил участок деревьями и кустарником. Мне уже легче дышать у него. И сразу к себе располагает, уже не шарахаюсь, как в первый раз. Молодой человек на этот раз не проявлял ко мне слишком явного интереса, что, безусловно, радовало.

События последних трёх седмиц лишь уверили в том, что замуж я пока не хочу. Да, одиноко, но только ради этого замуж выходить — нет уж. Если и пойду, то после того, как полюблю. И в первую очередь, мне должно быть интересно с человеком.

Вот как у моих родителей было. Они понимали друг друга без слов. Хотя, что-то мне подсказывает, что они всё время общались, просто мысленно. Но как они глядели друг на друга — это не подделаешь. Это не дружеские чувства и не чувства брат-сестра, что я испытываю к Бакуле.

Моё внимание привлёк одинокий продавец, предлагавший блюдечко с наливным яблочком, что о дальних землях сказывает. Торговец был с длинной белой бородой, из чего сделала вывод, что ему уже за сотню лет, хотя на старика он не походил. Глаза тёмные, почти чёрные, не люблю таких. Словно тебя насквозь видят, лезут в самую душу, порождая в ней непонятный страх.

— Подходи девица, подходи красавица! — завлекал купец-продавец. — Такого товара нигде не сыщешь!

Соблазнительно. Сразу родители вспомнились. Только разочарование наверняка отразилось на моём лице. Толку-то, я ведь не знаю, куда глядеть. Звездоведения в обители знаний не было. Да и на небе могу различить лишь созвездие Макоши*. Ни звёзд, ни названий земель не ведаю.

— Мне без надобности, — попыталась я вырваться из цепких лап торговца да не тут-то было.

— Неужели не хотите узнать, как другие люди живут? А нелюди?

— Кого вы имеете в виду?

— Драконы, грифоны. Да и просто достаточно представить облик чей-то.

Сердце подпрыгнуло от появившейся надежды. А если... Нет, не стоит даже думать. Но всё же... Что если матушку с батюшкой увижу. Как они живут? А живы ли они? Времени немало прошло — я успела вырасти. А братья-сёстры...

— А нашу землю-Матушку тоже показывает? — отчего-то спросила я. Зачем себя раззадориваю?

— А то ж!

— Мне нечего вам предложить в обмен. Ни денег, ни товара на мену.

Настоящие торговцы никогда не называют цену на свой товар, особенно если сами сделали. Люди дают, сколько не жалко, по достоинству оценивая те качества, которые продавец нахваливает. Вот и я, наблюдая качественную вещь и удостоверившись в правдивости слов расхваливателя, не могла купить задарма. Единственная вещь, которая была при мне — не продавалась. Можно было б обмануть, призвав кинжал уже после отъезда торгашей, но ложь — не мой конёк. Да и имя себе подпорчу. Порядники ведь сразу меня найдут по описанию, золотоволосых девушек у нас не так уж и много.

— Что? Совсем ничего? — удивился продавец. Я в ответ помотала головой.

— Я куплю, — раздался позади меня знакомый голос.

Я скользнула от прилавка, пока продавец занят настоящим покупателем. Отчего-то глаза вновь на мокром месте. Обидно? Что другой купит? Так я и не рассчитывала на приобретение.

— Постой, Дея! — меня нагнал недавний знакомец.

Я внезапно остановилась. То, что мне больно, он ведь не виноват в том. Не он меня ведь обидел.

— Дан? Какие люди! — я развернулась и постаралась улыбнуться.

— Возьми, это тебе, — он протянул мне завёрнутое в бумагу блюдце.

— Извини, я не могу принять столь дорогой подарок.

— Я же видел, тебе понравилось.

— Это очень дорого.

— Могу же я приобрести подарок понравившейся девушке.

— Я не могу взять просто так.

— Хорошо, давай меняться. Ты проведёшь со мной завтрашний день и подарок твой.

Ага, разбежался! Я приём больных не собираюсь отменять ради свидания.

— Мне не нужно, извини, — и я побежала сломя голову.

Разве не этого я хотела? Увидеть родных? Ведь представилась такая возможность, и устройство односторонней связи почти задарма. Дан ведь намекал на свидание. Ещё один жених на мою голову. Я ведь раньше не заморачивалась и давала тому же Бакуле ложную надежду, прикрывалась им ради собственной выгоды. Так отчего сейчас не могу? Что изменилось?

К дому я добралась уже вечером, долго бродила улочками в пригороде, стараясь ни с кем не общаться, завидев тут же поворачивала туда, где никого не было. Пару раз всё же не удалось по-тихому улизнуть, пришлось ради вежливости перекинуться приветствием и последними сплетнями. Но как же хотелось притупить боль, забыться. Броситься в омут с головой, только не от любви, а чтобы оставили все в покое.

Мирьяна увидела меня около дома и пригласила к себе. Правда, пришлось волосы подобрать, дабы не наводить мороку чужим людям в их собственном доме. Женщина, выходя замуж, почему голову покрывает? Потому что считается, что в её волосах заключена колдовская сила и она посредством их может не только влиять на других людей, но и подчинять своей воле. Потому пока замуж девица не вышла, в своём доме она ходит с непокрытой головой, ведь считается, что на родных по крови таким способом повлиять нельзя. А как стала женою, голову покрывает. Лишь перед мужем наедине может женщина не только опростоволоситься*, но даже распустить волосы. С мужем там уже идёт обмен силою, потому можно, он влияет на неё так же, как и она на него.

Меня с радостью приняли в семье Оськи, и даже шуточки свёкра Мирьяны, вызывали у меня улыбку. Заметила я и то, что свёкры, хоть и ворчат на невестку, а всё равно души в ней не чают. Повезло ей! А ворчат — ну так не может же чужая девица, пусть и ставшая частью твоей семьи, вот так, сразу, получить одобрение. Надо его ещё заслужить. Надеюсь, что Мирьяна с рождением дитятка получит полное принятие в новую семью.