Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я видеть её не могу! После того, что она ночью молола своим подружкам про меня... Чтобы её язык отсох, у гадины ядовитой!.. И иметь наглость набиваться ко мне в услужение?! Что она задумала, мерзавка?!. Я на неё порчу наведу!.. Я её в жабу заколдую, я!..
— Тс-с, тс-с... — успокаивал граф. — Проговорилась, моя радость! Что ты ночью услышала?
— Я пить захотела, я в зал спустилась, и на лестнице услышала разговор... Она...она меня...шлюхой назвала, Фрэнки!
Милица разрыдалась, уткнувшись Фрэнсису в грудь.
— И ты так расстроилась из-за глупостей кабацкой девки?.. Мили!
Милица отстранилась. Как объяснить Фрэнсису, что в словах Марты есть доля правды? Как ещё назвать крестьянскую девушку, ставшую любовницей лорда?..
— Я хочу поскорее отсюда уехать, Фрэнки!
— Я велю оседлать Уголька. А пока послушай меня, Мили... Ты думаешь, эта Марта — непорочная девушка? Я боюсь представить, сколько мужчин побывало в её постели — и ни один, заметь, не предложил ей замужество. Я — твой первый и единственный, и я представлю тебя ко двору, как свою супругу. Кто после этого — шлюха?
— Фрэнсис... Давай не будем об этом... — Мили отвела глаза.
— Нет, будем. Потому что я не хочу, проснувшись одним вовсе не прекрасным утром, понять, что ты ушла от меня.
— С чего ты взял? — ведьма покраснела.
— У тебя боль в глазах — такая же, когда мы чуть не расстались. Значит, ты вернулась к этой мысли...
— И ты хочешь меня отговорить?
Юноша стиснул её руку, голос его сорвался и стал хриплым.
— Конечно. Ты ещё спрашиваешь! Ты — больше, чем просто женщина, пусть даже очень любимая женщина... Ты носишь моего ребёнка. Мы уже не просто пара, Милица, мы семья! Однажды я уже лишался всего, но... Потеряв Фредерику и отца, я потерял прошлое. Потеряв тебя и ребёнка...я потеряю будущее! Прошу только об одном, Милисента: не забудь этих моих слов, когда будешь принимать решение...
— Я...не хочу...чтобы ты был со мной...только из-за ребёнка.
— Сколько раз я должен повторить, что люблю тебя, чтобы ты мне поверила?
Девушка закрыла лицо руками.
— Я была так...неосмотрительна!
— Ты о чём?
— Прошёл всего год, а я повзрослела, кажется, на целую жизнь... Я не должна была...соглашаться... Я была так легкомысленна!
Фрэнсис осторожно отвел её руки от лица.
— Разве тебе плохо со мной? — мягко спросил он. — Откуда это раскаяние? О чём ты жалеешь?
— Сама не знаю... — помолчав, прошептала колдунья. — Ты очень нежный, очень заботливый, я люблю тебя. Я счастлива нашему ребёнку... И всё равно чего-то мне жаль! Потому что...вся наша связь...неправильная.
Лорд помолчал.
— Мили, — наконец осторожно заговорил он. — Скажи мне... Ты что, всерьёз рассчитывала, отправляясь одна во Францию из Словакии, закончить этот долгий путь девственницей? Ты отправилась в дорогу девушкой, на полпути стала женщиной, а закончишь уже матерью. Так должно было произойти. И, знаешь, принимая решение идти до Парижа, ты должна была понимать это!
— Как ты можешь так говорить... — прошептала Милица. — Я убежала от бесчестья, не желая стать наложницей барона, а ты меня укоряешь неизвестно в чём...
— Да, положение у тебя было незавидное, — смутился юноша. — Прости. Наверное, ты вообще ни о чём не думала, кроме того, чтобы убежать подальше. Я не прав... Прости, прости, моя голубка, — он ласково сжал её пальцы. — Ты слишком чистая, чтобы подобная грязь могла прийти тебе в голову... Но, увы, таков закон дороги, Милисента. Она безжалостна к одиноким путникам, тем более, если этот путник — девушка. Сколько на тракте разбойников и проходимцев! Я удивляюсь, что ты благополучно добралась до Каринтии!
— Провалиться в болото — это ты называешь "благополучно добраться"? — не удержалась от улыбки волшебница. И пояснила: — Я же ведьма. Мне как-то удавалось вовремя почувствовать опасность и отводить глаза подозрительным типам. Я потому и попросилась с тобой, что устала бояться и вздрагивать от каждого шороха!
— А помнишь ту банду, которую ты сожгла? Столкнись ты с ними одна, хватило бы тебе времени сплести заклятье? Эти молодчики не пожалели бы твоей невинности! Если бы ты выжила, ты бы уже родила, и сама бы не знала, от кого! А если бы тебе повезло, и ты не зачала бы, терять тебе всё равно было бы уже нечего!
— Это жестоко, Фрэнсис... — прошептала Милица.
— Это правда, Мили!
— Но я же...я же потому и попросила тебя мне помочь... — уже сквозь слёзы пробормотала она. — Ты меня спас, ты был добр ко мне, и я решила...
— Знаешь, — граф начинал злиться, — мне казалось, ты понимаешь не хуже меня закон дороги! Так или иначе, а кто-нибудь да под себя уложит! И лучше выбрать мужчину самой, чем пойти по рукам! Чего ты хотела от меня, чего ждала? Что молодой здоровый человек останется равнодушным к твоей красоте? Я не святой, Милица! Я месяцами избегал женщин, старался даже не думать о них, скорбя о Фредерике...и вдруг ты! Ты отвечаешь на мой поцелуй, соглашаешься провести со мной ночь, уверяешь, что ничего никогда не потребуешь от меня... Что я должен был подумать? Девушка всё прекрасно понимает, честная сделка! Я ей — безопасность, она мне — себя! А теперь ты обвиняешь меня...
— Замолчи!.. — крикнула Милица. — Ты отвратителен!..
— Не замолчу! — тоже крикнул граф. — Откуда мне было знать, что у тебя и в мыслях нет всей этой мерзости, что ты от большой чистоты?!. От благородства своего неимоверного?! Когда я понял...я очень обрадовался.
— Чему? — глухо спросила волшебница.
— Тому, что получил больше, чем думал, — мягче ответил лорд. — Ты права, что наша связь началась...я бы не сказал "неправильно". Нет ничего неправильного в том, что мужчина делает женщиной понравившуюся ему девушку. Нет ничего неправильного в том, что мужчина защищает женщину, которой обладает. Скорее, я бы сказал, наша связь началась с недоразумения. Я недооценил тебя. Наверное, будь иначе, всё сложилось бы по-другому. Я никогда не позволил бы себе никаких вольностей... Но всё случилось так, как случилось. Ты стала моей. Ты ждешь моего ребёнка. И я ни о чём не жалею.
— Значит...ты знал? — тихо спросила она. — Знал, что сделаешь меня своей, с самого начала? Раз для тебя это правильно?
— Знал, — вздохнул граф. — Но не планировал... Напротив, надеялся, что сдержусь.
Милица шмыгнула носом.
— А почему ты выбрала меня? — шепнул Фрэнсис, прижимая к себе Милисенту. — Только потому, что я спас тебя?
— Я...в тебя влюбилась с первого взгляда! — сквозь слёзы призналась Милица.
— Так о чём же ты жалеешь? — тихо уговаривал юноша. — Ты сделала свой выбор, и тоже получила больше, чем надеялась: ты любима. Неужели ты способна разрушить нашу семью из-за глупой зависти трактирной служанки? Сделать несчастными трёх человек: себя, меня и нашего сына? Боже мой, любовь моя, только ты можешь так принять предложение, что будущий муж всякий раз молится, открывая утром глаза, чтобы ты была рядом, а не за тридевять земель!
— А...когда муж станет наконец настоящим? — не выдержала Милица.
— Я хотел венчаться с тобой в Париже или в Дижоне, чтобы всё было красиво... Но, если ты предпочитаешь сельскую церквушку...
— Если мы будем венчаться в Париже или в Дижоне, всем сразу станет ясно, что вы, милорд, уже давно мой супруг! — рассмеялась Милисента.
— Мы успеем до Дижона! — запротестовал Фрэнсис.
— Что ж, тебе виднее.
— Уже улыбаешься... — молодой человек ласково поправил пушистую прядь Милицы, соскользнувшую на щеку. — Значит, все глупости выкинули из головы? — он усмехнулся.
— Да! — сияя, кивнула волшебница.
— Тогда вставай и одевайся, — шепнул юноша, наклоняясь и ласково касаясь её губ.
— Да... — так же шепнула девушка, обвивая его шею руками, и отвечая нежно губам.
Они обменивались мягкими, влажными поцелуями, а руки молодого человека уже распускали шнуровку на нижнем платье любимой... Скользнули под тончайший шелк по плечам, по шее, высвободили грудь...
— Фрэнсис... — выдохнула меж поцелуями Милица. — Ты хотел одеваться...
— Успеем... — почти беззвучно ответил он, плавно входя в неё. Девушка только прерывисто вскрикнула и двинулась ему навстречу.
Она беззвучно и коротко ахала от каждого его толчка, хотя молодой человек двигался неторопливо и размеренно, скорее ласково, чем страстно, нежно касаясь кончиками пальцев её лица, проводя по бровям... Милица же отвечала ему резко и сильно, переполненная желанием.
Он усмехнулся и ускорил темп. Милица подхватила неистово, а потом обвила ногами его бёдра.
— Ты такая страстная. Я удивляюсь, что ты хотя бы на миг пожалела о нашей близости... — задумчиво проговорил юноша, когда всё закончилось, и Милица лежала на кровати рядом с ним, закинув руки за голову. — Пожалуйста, любимая, не забывай, что ты выбрала меня по доброй воле и обещала всегда быть рядом, когда будешь нужна мне...
— Я никогда этого не забуду, — улыбнулась волшебница. — А вот ты, кажется, забыл, что хотел собираться!
— В самом деле? — рассмеялся лорд, поглаживая её грудь. — Я передумал! Ты уже отдохнула?
— Негодяй... — фыркнула Милица, опрокидывая Фрэнсиса навзничь и запуская подушкой ему в голову.
— С ума сошла? — не ожидавший такой агрессии Фрэнки не успел увернуться.
Мили схватила вторую подушку и обрушила град ударов на отбивающегося юношу. Волосы её растрепались, глаза горели, грудь соблазнительно вздымалась в незашнурованном вырезе платья...
— Фурия! — обозвал её граф, притягивая к себе.
Милица брыкалась и колотила его подушкой. И безудержно хохотала.
Лорд отобрал у неё "оружие" и, взъерошенный, вскочил с постели.
— Ненормальная...
Девушка лежала на кровати и заливисто смеялась. Желание обладать ею немедленно, против воли, было таким сильным, что Фрэнсис резко отвернулся.
— Ты доиграешься, — проворчал он. — Одевайся!
— А я передумала, — ехидно сообщила она.
— Ведьма... Ведьма! — завопил несчастный граф, яростно набрасываясь на неё, всем телом вжимая в перины. Фрэнсис исступлённо обладал ею, и смех колдуньи стоял у него в ушах — но вскоре перешёл в страстные прерывистые вздохи.
— Господи, Мили, что ты делаешь со мной? — простонал бедный юноша.
Успокоились оба только после обеда. Рыцарь приказал оседлать коня и, расплатившись за комнату, "доблестный герой и прекрасная леди" оставили гостеприимный трактир. Путь их лежал в Лозанну.
Дорога вилась меж гулких скал. В сырых расщелинах топорщили колючие ветви густые кусты; водопады, шумя, низвергались в чаши бассейнов; вокруг валунов качались под ветром метелки трав, от нагретых солнцем камней лилось мягкое тепло — а ветер нёс свежесть и смешанный аромат снега и цветов.
Милица и Фрэнсис не уставали восхищаться красотой пейзажей: одна картина сменяла другую, и трудно было решить, какая великолепней...
Они остановились на ночлег в маленькой ложбинке, со всех сторон укрытой скалами, на берегу глубокого озера, созданного ледником. Молодой граф сложил костер, набрал воды в котелок и нанизал на прутики мясо, пока Мили известным образом добывала простенькое платье, очень похожее на погибшее в подземельях некроманта.
Великолепие шёлка и бархата превратилось в небольшой свёрток, притороченный к седлу. Лорд ни слова не возразил: богатый наряд мог привлечь разбойников, да и жалко было портить драгоценные ткани дорожной пылью.
В ночном зените ярко горели звёзды.
— Фрэнсис... — шепнула Милисента, прижимаясь к его плечу и глядя, не отрываясь, вверх. — А какую из них называли Люцифер?
Лорд помолчал. Слишком неожиданным оказался вопрос.
— По-моему, Венеру, — наконец неуверенно ответил молодой человек. И задумчиво поправил: — Только не Люцифер, а Люкифер. В древней латыни "с" читалась всегда как "к"... Это теперь почему-то учёные и монахи стали читать по-другому...
— Зануда! Не переводи разговор! Скажи, разве между Венерой и Свет Несущим есть что-то общее?
— Нет... Просто Венера появляется перед рассветом, как бы приносит с собой день... Потому её так и называли. Дьявол тут в самом деле ни при чём.
— Не называй его так! — девушка даже отстранилась.
— Я по привычке, — оправдывался Фрэнсис. — Знаешь... Я ведь тогда, в пещере, когда думал, что ты умираешь...
Он замолчал.
— Да? — напомнила о своём присутствии Милица.
— Я ведь ему молился. За одно то, что ты тогда раскрыла глаза, я больше никогда не назову его воплощением зла. Потому что больше так не думаю...
— Правда? — еле смогла прошептать колдунья. — Я так рада...
— Не знаю, почему они враждуют с Богом, да я и не хочу думать об этом, но...
— И не надо, — Мили, прерывая, нежно поцеловала Фрэнсиса в лоб. — Никто ведь и не требует от тебя выбора и отречения. Я лишь безмерно счастлива, что ты понял меня...
— Лишь бы нам ничего не пришлось объяснять церковному суду, — граф крепче прижал к себе девушку. — Они никогда не поймут...
— Зачем думать о страшном, любимый? Мы будем осторожны... Давай ложиться, я плохо спала прошлую ночь.
— Спи, родная. Я буду беречь твой сон... Чтобы никакая Эдгит ночью не вылезла из озера.
Милица вздрогнула.
— Спасибо, я теперь не засну!
— Прости. Я глупо пошутил.
— Сядь так, чтобы между тобой и озером был костёр!
— Конечно...
— И не вздумай пересаживаться!
— Повинуюсь, моя госпожа.
Милица рассерженно на него покосилась и залезла под плащ. Поворочавшись немного, она, против ожидаемого, быстро уснула.
Ночь таила безмолвие. В озере изредка что-то плескало, на скалах сонно вздыхал лес, прохладный ветер доносил издалека крики совы...
На берегу под чьей-то ногой скрипнула галька. Фрэнсис вскинул голову — и замер.
Напротив, по другую сторону костра, стоял Михель.
Нет.
Архангел Михаил.
На нём была та же старая потрёпанная куртка, что и в трактире, те же пыльные сапоги; и весёлые серые глаза остались прежними — но светлые волосы, чуть не достающие плеч, мерцали нездешним светом — нимб сиял вокруг головы гостя.
— Господин мой Архистратиг, — сдержанно произнес Фрэнсис.
— Доброй ночи, лорд Элчестер, — вежливо ответил Князь Света. — Ты позволишь мне сесть у твоего костра?
— Я занимаю не так много места, чтобы возражать, — хмыкнул юноша.
Архангел усмехнулся, давая понять, что оценил неоднозначность ответа.
И сел на каменистый берег возле огня.
— Костёр — это ведь очень красиво, — задумчиво проговорил он.
— Наверное, поэтому вам угодны сожжения ведьм? — не удержался граф.
Михаил смерил его удивленным взглядом.
— Они угодны нам потому, что уничтожают слуг Сатаны. Хотя часто судьи и ошибаются... Я думал, ты по-иному встретишь меня. Разве мой меч не спасал дважды тебя от смерти?
— Благодарю, господин мой архангел. Он чуть не отправил прямо на ваш суд одну дорогую мне прислужницу Сатаны! Зачем вы рассказали ей о драконе? Чтобы она ввязалась в эту авантюру и погибла? Или чтобы я его убил? Если требовалось убить ящера, что, честно попросить было нельзя?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |