— Я воплощение хаоса. Жрицы готовили меня к великому ритуалу восхождения во вран. — сообщило дитя спокойно, продолжая скользить глазами по телу Ланаэля.

— Что значит вран?

— Великая ложь. То, чего не существует, охранное место без света... Там властвует хаос... А ты? Ты тоже свит из света? — алые огоньки в зрачках зажглись и сразу потухли.

— Тебе нравится свет? — Ланаэль так хотел отступить за супруга, укрыться в его силе, но Великий Мастер словно специально выставлял младшего сариила вперед, позволял тьме касаться кончиков пальцев, которые уже горели от всплесков энергии. Пробуждался внутри голод, желание владеть кем-то подобным.

— Ты не избежишь природы, — сказал Сеараль уже позже, когда они сидели рядом в плетеных креслах перед залитой алым светом светильников площадкой и ждали. Чего? Супруг обещал представление, но юноше до сих пор было не по себе от томления в груди.

— Я не буду общаться с темными, — голубые, как небеса, глаза старательно изучали розовые, золотистые, как взбитые перьевые подушки, проплывающие мимо облака. Любовался исходящим ото всюду отблесками источника. Пытался успокоиться.

— Ты не ведаешь, как сладко владеть телом темного... Как приятно ощущать себя господином, который дарует радость созданию, рожденному для тьмы и разочарования.

— Ты уверен, что именно это чувствует твоя Сейшаат? — Ланаэль мягко освободил руку от поглаживаний мастера. Музыканты, прибывшие с главой Келеба, заиграли тихую и завораживающую музыку, а на импровизированную сцену вынесли три магических зеркала, вылитых по особой технологии из серебра.

Зеркала располагали так, чтобы они отражали друг друга, создавая иллюзию отражений.

— Что ты делаешь? — Юноша вздрогнул, понимая, что сейчас, вне храма, вне источника, его супруг позволит... Нет, этой странной зверушке ни за что не удастся сдвинуть отражения...

Сейшаат появилась на площадке ровно со скачущими мыслями Ланаэля. В руках ее извивался блестящий хлыст. Гибкое, практически голое тело изгибалось в иноземном танце: вились змеями руки, тело, что прогибалось и играло с бликами света... Дитя хаоса играючись зашло в пространство между зеркалами, а потом... Смело шагнуло в одно из них.

Ланаэль встал. Побледнел, как полотно... Сейшаат выскользнула из противоположного зеркала, подкинула хлыст вверх. Танцуя, нырнула, в следующее зазеркалье... И вынырнула опять, чтобы подхватить уже практически достигший земли блестящий шнур. Ее танец, славящий безумство и красоту, привлек немало зрителей. Ангелы, которые творили реальность Алкры, стояли, не шевелясь, любуясь и внимая... Даже музыка подчинилась страсти и зазвучала звонче и острее.

— Хватит! — Ланаэль потребовал остановить пляску тихо, но все вдруг смолкло, и темное существо остановилось с горящими вожделением глазами. Теперь юноша не сомневался, что лишь ему предназначена эта мистерия. Лишь для него тварь разыгрывает спектакль.

— Ты сегодня так вспыльчив, — пожурил тогда Сеараль.

Вспыльчив? Юноша ходил по комнатам, таким знакомым, до позднего вечера, размышляя над происходящим. Супруг приехал, чтобы подтвердить права... Приехал с игрушкой, чтобы теперь запереться с той в выделенных покоях до утра... Он называет существо Сейшаат. Как величают дракона в Хелебе. И ты терпишь... Терпишь унижение, потому что закон велит принять выбранную тварь.

Ланаэль залез на широкий подоконник с ногами, прижался к оконной раме спиной и закрыл глаза. Огненный танец стоял перед глазами... Звуки материи, превращающейся в энергию... Быстрые исчезновения в зеркалах... Как она сделала это? Как?

— Ты такой красивый, как солнце. — голос от кровати, расстеленной по-особому, потому что приехал Сеараль, который может прийти сюда в любую минуту.

Юноша повернулся медленно, словно не верил в то, что происходит.

Оно здесь! Оно пришло... Горят алым зрачки, больше не скрываясь. Нет на теле и следа одежды.

— Я позову охрану и слуг... Тебе следует уйти... — спокойствие давалось Ланаэлю с большим трудом. Зерцало в груди беспокойно сжималось. По спине потекла капелька пота.

— Ты так красив, что я не могу оторвать глаз... — тихо повторил ночной гость и поднялся с белоснежной перины во весь рост.

Юноша задрожал. Это был демон. Высокий, полный сил молодой темный, проникший в святую храмового комплекса... И он шел прямо к главе Алкры, который и хотел бы закричать, но здесь, вдали от основных коридоров, в спальне, предназначенной принимать лишь супруга, никто не услышит мольбы о помощи.

Миг, и сильные руки потянули Ланаэля с подоконника, поставили на пол. В зеленых глазах заблестело наслаждение, развращающее желание...

— Ничего красивее я не видел... Ты — услада. — Сейшаат указательным пальцем провел по губам обескураженного юноши. — Ты так открыто желал меня. И в первый раз. И теперь... Я тоже хочу тебя поцеловать... — демон, который оказался почти на две головы выше главы Алкры, наклонился, выжидая, а затем дохнул в лицо вереском и медом: — Можно?

Ланаэль не знал, что отвечать. Его жег голод. Его провоцировали на глупость. Великое желание отрезвлялось пониманием, что позволить игрушке Сеараля прикасаться к себе, преступно.

Но проклятые губы уже тянулись к поцелую, но руки обвивали шею темной твари. И упивались минутами, превратившимися в вечность.

А потом сариил отступил, высвобождаясь, как от ветвей, цепляющихся за одежду. Губы, покрасневшие от лобзаний, стали влажными. Дыхание прерывисто вырывалось из груди.

— Он знает, как ты выглядишь на самом деле? — Уцепиться за деревянную ножку балдахина, качнуться опьяненностью страсти, требующей удовлетворить голод.

— Нет, — Сейшаат заулыбался, потянулся опять навстречу, вернул себе пытавшуюся сбежать добычу. — Тебе показываю себя. Ему — малышку! Он любит властвовать. А ты... его светлое солнце! — бесстыдство ласк, сминающих тонкую ткань, проникающих под одежду. — Ты трепещешь... Он берет жадно! Ненасытно пьет от тьмы... — новые поцелуи по шее, на плечах, на ключицах. Извивающийся яд раздвоенного языка. — Но есть и другая страсть...

— Не смей, отпусти, — Ланаэль отталкивал монстра, пробравшегося в спальню, бесполезно. Тот толкнул юношу на кровать и навалился сверху, обжигая голым горячим телом.

— Нет. — Сейшаат грубо закинул руки жертвы за голову. И теперь спокойно ждал, пока сариилу надоест извиваться под ним. Наконец, воробушек понял, что силы не равны, что следует затихнуть и взглянуть на того, кто так терпеливо гнет в свою сторону.

— Я расскажу о том, что здесь происходило. Ты будешь убит... Ты...

— Это произойдет завтра, — губы пламенем свечи пробежали по шее. — Сейчас дай мне твоего света. Насытиться твоей красотой, близостью... Завтра можешь убить...

Ланаэль дернулся, когда увидел, как из груди Сейшаата выходит сверкающий отросток, только в два раза толще, чем у супруга. Попытался сжать зерцало, которое от аромата, от близости демона открывалось все шире, желая вобрать толстый член темного до основания.

Юноша попытался отодвинуть нежелательного партнера ладонями, но Сейшаат был слишком тяжелым.

— Прекрати, — первый стон разнесся сладостью измены по спальне. Отросток вошел в центр цветка толстой головкой, вкрутился в узость пространства.

Ланаэля затрясло от болезненного наслаждения. Грудь подалась вперед, чтобы вталкивать орудие демона все глубже, глаза закрылись... "Противоестественно", — шептал юноша почти беззвучно под ритм сильных проникающих движений. Демон начал задирать ткань белоснежных юбок, чтобы добраться до ног, не переставая вонзаться в зерцало, которое растекалось светом энергии и делало сариила слабее и слабее.

— Завтра убьешь, — переходя на полный порока шепот, Сейшаат наконец добрался до желанного, проник между ног и обхватил горячими пальцами уже возбужденный член юноши, чтобы заставить стонать и извиваться еще сильнее... Слезы покатились из уголков глаз, выдавая напряжение. Ланаэля разрывало желание. Рука двигалась по древку, заводя и мучая. Внутренности горели от похоти.

— Пусти! Не смей... — последняя отчаянная попытка освободиться перед тем, как в задний проход проникают пальцы и толкаются внутрь так по-хозяйски!

— Завтра... Накажешь завтра, если захочешь. — Сейшаат потянул ноги главы Алкры вверх. — Сегодня ты мой! и ты хочешь этого не меньше. — губы припали ко рту, разогревая и без того горящее вожделение.

Головка члена демона дразнясь чуть вошла в тело, отступила, опять вошла... Ланаэль обхватил ногами торс. Он больше не мог сопротивляться голоду. Отчаянно насадился на темную тварь до основания, забываясь сладострастным кошмаром.

Сейшаат потянул ягодицы сариила выше, становясь на колени. Теперь его член вбивался яростно, то выходя наполовину, то вновь целиком исчезая в канале. Глаза молодого демона были закрыты от удовольствия. Губы сжались от напряжения, по надкусанной губе стекала капелька крови. Черные отростки медленно вырастали за спиной, набираясь силой и мощью. Да, Ланаэль отдавал столько света. Настолько отдавался, забылся...

И эта опасность заводила обоих еще больше. Они даже не заметили, как оказались среди подушек под одеялом, обнимая друг друга, лаская, целуя с откровенностью и потеряв последний стыд. Сейшаат изучал гибкость тела сариила, находя супруга Сеараля прекрасным, идеальным. Его огромные белые крылья давно раскрылись и заполняли комнату сиянием, которое, наверняка, можно было видеть и из сада. Рисунок их энергии напоминал кружевное полотно, на котором вспыхивают бриллианты. А кожа — мягкость розовых лепестков.

— Еще... Завтра ты будешь наказан, — Ланаэль откинул голову назад, позволяя извилистому языку нежить кожу. Черные отростки, глубоко вошедшие в каналы в спине, жгли внутренности.

— Даже если ты убьешь, сейчас дороже завтра, — демон потянул главу Лакры на себя, вонзая член, поднимая и опуская тело, горящее, как яркое солнце.

Ночь? Утро? Жизнь? Для демонов нет понятий времени. Вечность правит ими, а значит — смерть больше, чем клочки реальности. Но даже в реальности случаются исключения, достойные внимания.

Крики Ланаэля перешли в тихую жалобную мольбу, но владеющий телом демон не отпускал... Не позволял расслабляться и насаживал юношу все активнее, чтобы горячая лава источника стекала и заполняла. Давала мощь.

Лишь к раннему утру любовники обвили друг друга и впервые посмотрели в глаза.

— Ты не передумал? — спросил Сейшаат, нежно целуя распухшие алые губы.

— Передумал? Нет, ты будешь наказан... — Ланаэль потерся носом о нос демона.

— Попробуй, мой сладкий. Попробуй, — привлекая сариила, сонно забормотал опасный ночной гость.

... Сеараль ждал милого супруга, чтобы отправиться с ним на прогулку по извилистой реке с десятками цветущих апельсиновых островов. Вчерашняя ночь, умопомрачительная, сладкая, не шла из головы Великого Мастера. Сейшаат. Она танцевала для него обнаженной, пела странные песни, а потом вспрыгнула на кровать и маленькой ступней приказала господину опрокинуться на кровать, чтобы потом... Сеараль заулыбался, вспоминая жаркую страсть. Силу, которую пил от темного источника. Веселый щебет иноземной птицы, украденной из Хелеба. Опасна? Глупость. Сейшаат прекрасна в своей дикости. Ее кожа источает мед. Сама она...

— Ланаэль, доброе утро, — Великий Мастер отбросил мысли об игрушке, едва на белоснежных ступенях появился любимый в сопровождении младших ангелов. Нежный, прозрачный цветок! Смотреть на него — наслаждение.

— Как ты прекрасен! Цвет неба тебе к лицу...

— Мы должны поговорить, — прервал комплименты юноша. -Немедленно!

— Так ли нужна спешка, мой супруг. И потом, не при всех? И... С нами попросилась Сейшаат.

— Простите, я не хотела мешать, — существо высунулось из украшенной цветами повозки и сверкнуло жадными глазами на Ланаэля, который растерялся. Щеки покрылись алым румянцем... Говори! Сейчас! Говори, что ты делал... Демон ждал, а юноша чуть не потерял равновесие и покатился бы вниз, если бы один из служителей не поддержал его.

Альтазар метался из стороны в сторону мимо старого беса Суула, который пытался успокоить молодого лорда и все время удерживал того от погони.

Но, кажется, выходило это у него крайне плохо, потому что ревность заслоняла разум и заставляла совершать глупости.

— Я поеду за ними! Я добьюсь, чтобы мне объяснили, почему ... Почему он целовал Авеля?!

— Мой лорд, вы должны остановиться. Неужели вы не понимаете, неужели до вас не доходит — это чистой воды провокация. Если только вы рискнете сейчас поехать на рудники, то получите по заслугам. Змий не пожалел наследника, самого лорда Дагона! С вами он тоже не станет церемониться в этом случае.

— Прекратите! Дагон в полном порядке. Слухи не стоят внимания

— Да, нельзя верить всякому слуху, но в данном случае, — Суулу-таки удалось усадить демона в кресло и заставить не рыпаться к выходу из зала, — объясните мне, почему такой сильный маг отлучен от власти и прозябает в своем мире, на дне океана?

Альтазар шумно задышал. Теряются драгоценные минуты. Уже, наверняка, Авель с отцом покинули пределы Маата. А ты сидишь и слушаешь беса, во всем подчиняющегося Змию. Да, Суул воспитал тебя, любил тебя как родного сына.

— Тебе приказали меня задержать? — юный демон схватил старого слугу за воротник и тут же отпустил, потому что бес смотрел осуждающе, с открытой обидой.

— Я сам принял такое решение. Если вы и дальше будете злить Змия, то лишитесь множества возможностей. Вы сейчас можете вознестись и войти в круг высших демонов. Но ваш максимализм...

Альтазар тяжело вздохнул. Яркое чувство по отношению к пушистому, во всем восхитительному Авелю перекрывало блестящее будущее. Демон желал ангела. Желал, чтобы тот опять оказался рядом, прижимался нежно и доверчиво. Чтобы они оказались одни и проживали каждый день в упоительной близости.

— Максимализм? — От поучительного тона раздражение всколыхнулось опять. Повелитель врана вырвал того, на кого не имеет никакого права, а теперь какой-то старый дурак еще вздумал учить!

— Альтазар! Сердиться на правду глупо... — Суул не боялся гнева молодого господина, почерневшего и опять изменившего форму: вздыбились крылья за спиной, засверкали алым глаза. — Вы помните о том, что в вашем поместье уже есть сати?

Молодой демон опустил глаза. Его желания растут час от часа. Отец действительно год назад подарил игрушку. Это было восхитительно, волнительно впервые опробовать силы и получить столько радости от покорности, когда ангел сдался.

— Микаэль здесь ни при чем. Да как ты посмел? — Альтазар вскочил и, оттолкнув беса, ринулся из зала.

Сравнивать игрушку для развлечения с милым, нежным восхитительным Авелем. Память возвращала радость каждого поцелуя, каждого объятия на берегу бесконечного источника. Сияющие крылья можно было ласкать руками и целовать их идеальность, напиваясь пьянящей энергией.

Никогда Альтазар не воспринимал тонкого подростка как объект вожделения, который можно использовать.

— Зато ваш отец посмел. И если только Авель услышит о другом крылатом, то разом пересмотрит отношение, если уже не попал под влияние Змия. — Суул на повороте из дома догнал молодого лорда, намеревавшегося преследовать отца и устроить скандал, как только доберется до рудников, но и на этот раз настырный слуга преградил дорогу.