— Я через два часа после рассвета уезжаю, — Фернандо пытался оценить уровень вина в бутылке, из которой он пил, пока искали Луиса. Если зрение его не подводило, бутылка была пуста. Вторая тоже. Плохо. Нужно еще найти. — Легрэ, прикажи подать еще вина.

— Тебе хватит, Фернандо, — холодно заметил Легрэ, глядя на короля в упор и не пригубив из своего стакана. Спина болела, голова тоже, а сердце... Кристиан немного помолчал. — Ты едешь один?

— С каких это пор ты короля осмелился спрашивать? — Фернандо поднялся со стула и понял, что несколько переоценил свое состояние. Он выругался про себя, но все равно упрямо пошел к двери кликнуть слугу, который должен ждать под дверью, на случай если королю или его гостям что-либо захочется.

Легрэ хмыкнул и осушил бокал до дна. Вертя его в руке, Легрэ подпер ладонью лоб и задумчиво разглядывал серебряный барельеф с растительным узором.

— Я не спрашивал, я надеялся... — тихо сказал он, сглотнув горечь. — Напрасно, похоже. Намерен ты взять с собой Луиса или нет, я тоже не могу спросить?

Закрыв дверь и повернувшись со своеобразной грацией, которая доступна только внезапно опьяневшим людям, король ответил неожиданно трезвым голосом:

— Герцога Сильвурсонни я больше не намерен видеть. А без него ты откажешься ехать.

Идя неестественно прямо, Фернандо вернулся к столу и сел ждать, пока принесут новую бутылку. Он не помнил, чтобы раньше хоть раз вино настолько сильно на него подействовало.

Не поднимая головы и не меняя позы, Легрэ взглянул на короля.

— Вот в том-то и беда, — сказал он, — что каждый из нас все знает за другого лучше. Человека можно полюбить за один день, но нельзя за такой же короткий срок разлюбить, а чтобы потерять достаточно мига. Я никогда бы не упрекнул тебя на счет Альваро, и вряд ли ты бы узнал что-то о моих переживаниях, но когда дело дошло до Луиса, я не выдержал. Я увез его из дворца, сделал все, чтобы отвлечь от раздумий о тебе. А оказалось, что он знает о том, что у тебя помимо нас есть еще кто-то. И разве я должен спрашивать что-то вроде: "тебе с ним хорошо" или "хочешь ли ты, чтобы я остался с тобой"? А я бы остался, Фернандо. Не с королем — со своим братом и с человеком, которого я любил. Ты хоть видел, что было с Луисом? Как он угасал.

Король молчал, пока не принесли вина и, хотя он не просил, еды. Когда, обильно уставив стол разнообразными блюдами, слуги удалились, Фернандо налил себе еще вина. Он сейчас мог бы многое сказать в ответ на обвинения Легрэ, но... Будет ли от этого толк? Или будет просто похоже на пьяную обиду? И король просто спросил, задумчиво глядя на Кристиана:

— Если тебя волновал именно Луис, то почему же ты не поговорил со мной? Как с человеком, которого ты любишь, а не как с королем, как ты недавно так пафосно заявил? Почему вместо этого ты просто увез его?

— Я думал, что тебе все равно, а еще боялся, — Кристиан опустил глаза и усмехнулся своему глупому признанию. — Боялся, что ты рассердишься и в гневе уничтожишь даже то немногое, что еще осталось. Я не хотел тревожить ничего, чтобы попытаться сохранить наши отношения. Альваро Феллучи ... Такое положение не устраивало ни меня, ни Луиса, но мы оба старались держаться. Я говорил Луису, что ты занят государственными делами, а мне просто захотелось съездить к морю. Все должно было получиться, Фернандо, и получилось бы, если б Луис не знал правды. Он бы пришел в себя, мы бы вернулись в столицу и я бы по-прежнему ничего не сказал ему о Феллучи. Тебе не легко в последнее время приходилось: инквизиция, переговоры, и ты вовсе не должен был с нами проводить все свободное время, но... Хотим того мы или нет, и я и Луис ревнуем и ничего не можем с этим поделать. Когда-то ты ревновал Луиса ко мне... Ты знаешь, как это больно. И если у тебя что-то серьезное с этим рыжим, то гони меня из своей жизни так же, как и Луиса, или я убью Альваро.

— Мне все равно что именно? — Фернандо начал выходить из состояния холодного равнодушия, в которое он погрузился после "игры" Луиса.

— Мы, — отрезал Легрэ. — Тебе нравится уточнять? Ты всерьез думаешь, что мне все это тебе приятно говорить? Вот потому я и не говорил с тобой, и без того тошно дальше некуда, — Кристиан поставил бокал на стол и, запустив обе руки в волосы, отошел к окну. — Что у тебя с Альваро Феллучи? Отвечай.

Бешенство накрыло Фернандо с головой. В два шага подойдя к барону, он схватил его за волосы и впечатал в ставню.

— Легрэ, — шипение змеи было ничто по сравнению с голосом короля, — ты идиот! Ты меня чуть до безумия не довел вашим... отъездом! — он буквально выплюнул последнее слово. — Вы здесь только два дня, а ты знаешь, что я пережил за это время? Папские инквизиторы уехали, а вы исчезли сразу после их отъезда! Но агенты остались! И не только римские! В том числе и Альваро! Откуда я мог знать, что вас не похитили, а вы всего лишь развлекаетесь, пытаясь от меня отвлечься? Или что вы решили, что теперь, когда я решил все вопросы, можно и без меня пожить?

Фернандо трясло, глаза застило красным. С каждым словом он все сильнее вдавливал Легрэ в дерево, а потом вдруг отпустил и отступил, с гневом смотря на брата.

Два шага обратно — и очередной кубок. Пуст. Не помогло. Фернандо отхлебнул прямо из бутылки. К дьяволу!

Кристиан утер кровь из нечаянно прикушенной губы, вернулся к королю и, развернув за плечо, впился поцелуем в губы — и так страстно, как не делал этого никогда — два-три проникновения языка, выдох, почти стон. Тяжело дыша, Легрэ прервал поцелуй и взглянул в карие глаза ледяным выверенным взором, стер с губ тыльной стороной ладони след поцелуя.

— Так ты волновался? Как мило... Постоянно трахая Альваро, ты, видимо, тоже с ума сходишь.

Бутылка полетела в стену, окрасив ее цветом крови. Фернандо схватил Кристиана и вернул поцелуй своим безумием, бешенством, своей горечью — месяц без тех, кто дороже жизни. И кто, по сути, предал, сразу решив и безоговорочно поверив, что он только играет.

— Схожу.

— Почему? — Кристиан схватил короля за грудки и с болью глядя в глаза сказал: — Не замыкайся, Фернандо. Ответь. Все же рушиться на глазах, разве ты не видишь? Любовь моя, — Легрэ взял лицо короля в ладони, целовал щеки, глаза, губы, оставлял бледные кровавые следы, но ему было плевать на все: на кровь, на боль, на свою ненавистную несдержанность, на все, кроме Луиса и Фернандо. — Я же до сих пор тебя... Зачем же ты так?

— Вас спасаю, идиоты, — король прижал к себе Кристиана, отвечая ему правильным желанием, тем которое так бездумно погасил Луис, дав зелье. — Откуда я знал, что вы там себе понапридумывали? Я и так разрывался в последнее время на части... — он легко огладил мужчину по спине, по бокам, руки застыли на бедрах. Поцелуи становились все жарче.

— Теперь знаешь, — Легрэ прижался губами к шее Фернандо и затих. Был хорошо стоять так, хотелось верить ему. Очень хотелось. — Зачем тебе Альваро Феллучи?

— Тебе весь расклад дать? Или краткому ответу поверишь — для политики? — король коротко поцеловал Кристиана в волосы.

— Почему раньше не сказал? — Кристиан прикрыл глаза и вдохнул запах Фернандо. — Как это объяснить Луису?

— Зачем вас было беспокоить? Я не знал, что вы в курсе. Вернее, про тебя-то знал, но не думал, что для тебя это важно, — король, продолжая обнимать барона одной рукой, другой зарылся ему в волосы. Как же долго... — С герцогом Сильвурсонни я общаться больше не намерен.

— Я невыразимо скучал по тебе — такому нежному, открытому... Даже по твоему рукоприкладству. Не пори горячку, Фернандо, поведение Луиса — это моя вина, — Кристиан целовал шею короля легко и нежно, будто прося прощения. — Поговори с ним... Для меня это тоже важно, и прежде, чем ты вынесешь окончательное решение, я тебе кое-что расскажу. — Легрэ позволил себе предаться своей слабости и нежности еще немного, а после рассказал Фернандо о том, что произошло в замке Артура и о своей дурацкой идее втянуть Луиса в хорошую переделку, чтобы тот отвлекся о мыслях о короле и своей печали, о том, как они потом жарко и страстно мирились. — И он считает, что мы заперли его в клетке, — закончив рассказ такой новостью, Легрэ налил им с Фернандо еще вина.

— Ему нельзя было выходить, пока не уехала инквизиция, — король покрутил вино в кубке. — Кристиан, всему есть свои пределы. Лу... Герцог Сильвурсонни перешагнул свой. Я почти два месяца делал все, что мог, чтобы его не только на допрос не вызвали, но получить полную охранную грамоту. Ты видел лишь малую часть того, что пришлось сделать. И сразу после этого вы исчезли, — Фернандо залпом выпил вино и требовательно протянул кубок к Легрэ. — Полностью исчезли на месяц. Никаких данных о вас с подстав -лошадей не брали, моими домами не пользовались. И от вас самих ничего, — поглядев в наполненный бокал, продолжил. — Я тебе уже говорил, что дьявол что передумал. И по приезде получаю — "ах, король, мы не в праве спрашивать". Я думал, что хотя бы для вас я не "король".

Рубиновые капли падают на стол слезами. Красиво. Плачет кровавыми слезами сердце.

— Оказалось, король. И после этого в ответ на полное доверие меня просто заклеймили, — Фернандо сделал очередной глоток и слегка скривился. — Несколько месяцев молчание, внешне в порядке, потом вы пропадаете, а потом клеймо. Как у племенного бычка, — Фернандо поднял тяжелый взгляд на Легрэ. — Нужно чувствовать грань, за которую нельзя переступать, если тебе не все равно на человека. Герцог хотел поиграть и заигрался. А что касается тебя...

Взгляд в полупустой кубок.

— Зачем тебя спрашивать, хочешь ли ты остаться? Ты всегда выберешь герцога, зачем же унижаться лишний раз? — Фернандо иронически улыбнулся.

— Ты слишком много привык думать за других, — Кристиан провел рукой по щеке короля, вглядываясь в глаза. — Я то же самое чувствовал там, на поляне, в лесу, когда в твоих руках был кнут, когда я отдался тебе... И потом, стоя на коленях в шатре... и еще много раз после я переступал через себя с таким чувством, будто умираю. Сколько раз мне хотелось все бросить и уехать, Фернандо, бежать, не любить никого и никогда, — Легрэ вздохнул. Он и подумать не мог, что сможет рассказать это когда-нибудь кому-либо. Это была его самая сокровенная и горькая тайна. — Я ненавидел тебя за то, что сам позволял с собой делать. Вещи, которых не делал никто. Принимая твою власть над собой, я не хотел думать о том, что ты первый и последний человек на земле, которому я позволял брать себя. Мой враг и вынужденный любовник. Никто не замечал, каково мне, и я не говорил об этом, но сейчас я знаю, что ты чувствуешь. Эта боль не мучает и даже не убивает — она добивает, Фернандо. Но иногда, один поцелуй и невзначай брошенная фраза: "Я спущусь за тобой в Ад" могут все изменить, — Кристиан поцеловал короля в губы. — Попробуй еще раз. Дай ему шанс вытащить тебя из-за грани, как когда-то я дал его тебе.

Фернандо молчал, глядя в синь глаз. Понимающих, прощающих. И этим страшных.

— Кристиан, ради чего?

— Ради нас. — Кристиан коснулся руки короля. — Ты сильный и не нуждаешься в опеке. Мне нравится, когда ты касаешься меня, смотришь, когда делаешь меня чуточку слабым и не отпускаешь. Я хочу быть с тобой... и с ним. Ради меня, Фернандо.

Король холодно улыбнулся. Хмель быстро уходил из организма, как будто его там и не было.

— Ради тебя? Ради тебя я на многое готов пойти. Ради герцога тоже. И в ад спуститься даже. Но, знаешь ли, нежный мой, — Фернандо погладил барона большим пальцем по подбородку, и склонился, как будто желая поцеловать. — В следующий раз вы ведь меня опять предадите. Для Лу... Для герцога его внутренние переживания и страдания гораздо важнее чувств окружающих людей. Даже тех, кого он считает любимыми. И он в любом моем действии будет искать отказ от себя. Для тебя чувства Луиса важнее. Видимо, потому что он кажется слабым.

Отодвинувшись, король продолжил.

— А он не слабый. Но любит быть таким. Это же так сладко.

Злая усмешка исказила лицо короля.

— Как думаешь, я прав?

— Да, — спокойно ответил Легрэ, и в его тоне было столько уверенности, словно он не услышал ничего нового. — Ты прав, Фернандо. Наши чувства друг к другу — чувства трех совершенно разных людей. Луис любит, когда его любят, и ненавидит, когда ненавидят. Он эмоционален, но страдает от этого больше, чем окружающие. Я могу это перетерпеть. Ты тоже. Что же касается того, чьи чувства для меня важнее, то говоря — "Луиса", ты ошибаешься. Все, что между нами произошло — результат недомолвок. Такое за день не исправишь. И если бы чувства Луиса для меня были важнее, чем твои, я бы сейчас был с ним. Сложно поверить, что бывший враг может любить тебя всей душой, и я говорю тебе, Фернандо, что если бы не было Луиса, я бы все равно был с тобой. Урок, который мне преподнесла вся эта история, горек. Я не оправдал твоих надежд. Я выбиваюсь из твоих представлений о мужской красоте — я не молод, не ослепительно красив, как Луис или Альваро, но ты время от времени даешь мне понять, что я тебе нужен. В такие моменты моя неуверенность в себе тает и я кляну себя за сомнения. Мне сложно любить тебя, Фернандо, — Легрэ судорожно вздохнул и задышал глубже, — но видит бог, я люблю тебя. Теперь уже нас держит это странное чувство, не Луис. Именно поэтому я так дико ревную тебя к Феллучи.

Король откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Никогда он не считал Легрэ врагом. Помехой — да. Бесился от того, что стражник испортил психику мальчика и мешает его воспитанию своими безумными поступками. Размышления никогда не были сильной стороной барона, как у любого человека действия, некоторые его деяния бесили просто неимоверно, что полгода назад, что сейчас. Но если тогда Легрэ хотелось просто повесить, то сейчас хотелось совершенно другого. Наорать, ткнуть в ошибки, с надеждой, что Кристиан хоть что-то поймет. И поцеловать. Видеть, как тот желает и отдается.

Фернандо усмехнулся и устало потер переносицу — и как же его так угораздило? Через несколько секунд он встал, обошел кресло Легрэ и, встав со спины, обнял и прижал, зашептал, щекоча дыханием шею мужчины:

— Кристиан, давай я тебе еще раз скажу — ты идиот. Разве любят за что-то? За красоту, внешность, выдающие личные качества или еще что-то? Вот скажи мне, к чему было себя постоянно накручивать? Если ты, как говорил, видел, что все рассыпается? На песке замок не построишь. И молчанием разбитое не склеишь, — король пробежал языком по уже согретой дыханием коже мужчины. — Лучше бы ты сразу что-то сделал — думать у тебя плохо получается. Вернее, — он усмехнулся в шею барона, чуть прикусив ее, — итоги твоих размышлений всегда приводят к очень странным последствиям. Подсовывать твои стратегические планы врагам, что ли?

Фернандо слегка повернул голову Легрэ и чуть поцеловал.

— А вот скажи-ка мне, нежный мой, как герцог отреагировал на известие о моем приезде? Вы ведь меня явно ждали.

— Ждали, — ответил Легрэ, скользя странным взглядом по лицу короля, полным желания взглядом. Чтобы не накалять обстановку, Кристиан попытался подбирать слова помягче: — Он не особо обрадовался. Он вообще думал, что ты не приедешь, что он надоел тебе и ты наигрался... Ну, все как обычно... А я вот надеялся, что мы проведем здесь несколько чудесных дней... без Альваро.