Аве, фемина!

7.

Игрр, медикус и архимагирус турмы. Официальный

Через два дня после боя с сармами мы свернули с наезженного пути и потащились какой-то тропой. Виталия пояснила: старая дорога. Ехать ею в Рому дольше, зато безопаснее — места кочевий сарм остаются в стороне. Детский лепет. Ребенку понятно, зачем им время тянуть.

Мои планы это, впрочем, не нарушало. Наоборот. До прибытия в Рому я собирался кое-что выяснить. Тохесом чувствую, что ничего хорошего нас в столице не ждет. Недаром хвостатые об этом молчат, как пионер-герой на допросе в гестапо. Пусть! Нас тоже не в капусте нашли. Если линию Мажино нельзя взять штурмом, то можно попытаться обойти. Лучший способ получить что-то от женщины — сделать вид, что тебе это не нужно. Я перестал задавать неудобные вопросы и сделал вид, что увлечен другим. Виталия переживала, что я лезу в ее дела, командую девочками, и я ей кое-что нашептал, ночью. Назавтра меня объявили медикусом и архимагирусом турмы — на все время путешествия. Так сказать делегировали полномочия. Теперь могу общаться с "кошками" в рамках обозначенного, чем и пользуюсь. И Вите приятно, и мне полезно.

От женщины, если к ней с лаской, можно узнать многое. Первое и самое главное: ни у кого из девочек, как оказалось, не имеется отцов. Матерей они вспоминали, а вот отцов — нет. Любопытно, не правда ли? Удивил и возраст "кошек" — от четырнадцати до семнадцати. Самой старшей, Виталии — восемнадцать. При этом все девочки выглядят явно старше. Это подтвердил и медицинский осмотр, осуществленный в рамках массажных процедур. Никакой угловатости, характерной для подростков, недоразвитых органов — взрослые женщины, почти не отличающиеся от земных. Если, конечно, забыть о хвостах. Хвосты я тоже исследовал. В принципе ничего особенного: дополнительная конечность — и только. У большинства на хвостах имелась шерстка — короткая и негустая, в редких случаях — кисточка на конце. Как мне объяснили, кисточка — признак породы. У каждого народа свои тараканы в голове. У европейских Габсбургов, к примеру, признаком породы считалась выдающаяся вперед нижняя челюсть, причем, у отдельных представителей династии она выдавалась настолько далеко, что дождь заливал рот. Кисточка — это еще ничего, даже приятно, особенно когда ею тебя под подбородком гладят... Ладно, это меня понесло, вернемся к нашим хвостам. Длина их — примерно до середины голени, и только у Виты — до колена. У сарм были до земли. "Кошки" управляются хвостом как с любой конечностью — ловко и не задумываясь. Я видел, как Вита, одеваясь, не глядя, просунула хвостик в специально предназначенный для него разрез сзади штанов. Так мы вдеваем руки в рукава пальто. На хвостах много нервных окончаний, "кошки" просто обожают, когда их здесь гладят. При любом удобном случае Вита тут же подсовывает мне свой, прямо мурлычет, когда я откликаюсь. У всех девочек оказались сильные и гибкие тела, мускулистые руки и ноги. Последние большей частью короткие. Ничего удивительного. Снимите земных женщин со "шпилек" и убедитесь: длинноногих мало. Что, к слову, не препятствует привлекательности. Наоборот. В постели коротконогая дама даст фору любой модели — сексопатологи подтвердят. Есть даже специальный индекс по определению половой конституции, который высчитывается отношением роста женщины к длине ее ног. Чем индекс больше (читай, ноги короче), тем фемина чувственней.

Чувственность наших спутниц зашкаливает. В постели они стонут, кричат и норовят кусаться. Нередко теряют сознание. Притом в сексе абсолютно не искушены — парни твердят это в голос. Сексопатолог в этом мире не нужен.

А вот повар — очень даже. Моя стряпня девочкам нравится. Не удивительно. Как мне рассказали, в походах "кошки" питаются сухарями и мясом, причем, нередко сырым, а кашу варят, если есть время и желание. Сплошное надругательство над организмом! Куда смотрит начальство? Или оно у них, как у нас? Хуже, чем армии, в России кормят только тюрьме.

Быть поваром турмы совершенно не трудно. Помощников — море. Костер разведут, котлы помоют, воду согреют, продукты доставят, причем, свежайшие. Дичь по степи ходит непуганая. Ежедневно притаскивают козу или пару дроф (так, вроде, называются эти огромные курицы), причем, мясо можно заказать по выбору. Дичь освежуют или ощиплют, разделают и порежут. Остается только заложить это в котел и добавить нужное.

По два раза на день тушим, варим, печем. Гуляш, поджарка, беф-строганов, мочанка... Девчонкам последняя очень нравится. В первый раз, макая блины в подливу, перемазались, как дети мороженным. Шаурму тоже одобрили. Настоящую, а не ту, что вокзалах строгают неизвестно из чего. Ведь ничего хитрого. Блины испечь (девочки навострились), мясо, предварительно замаринованное, на углях подрумянить, а дальше — покрошить и завернуть. А мой крупяной супчик на ребрышках или похлебку из овощей на бульоне с потрошками пробовали? Завидуйте! С радостью приготовил бы борщ, да свеклы нет. Ее здесь выращивают, но в припасах не оказалось. Зато много фасоли. Лобио мое трескали — за уши не оттянуть. А блюдо простейшее. Фасоль замочить и отварить, слегка помять после готовности, добавить поджаренные лук и чеснок, после чего перемешать.

Так вот и ехали, вернее, тащились по степи, останавливаясь на дневки и ночлеги. В Паксе заканчивалась весна. В воздухе плыл аромат отцветающих трав, кричали птицы, поскрипывали колеса повозок, и звенела, украшенная бронзовыми бляхами, сбруя. Табун захваченных у сарм коней трусил за обозом, неся на спинах добычу: оружие, доспехи, одежду. "Кошки" ворковали с парнями, которые, нахватавшись латинских слов, предлагали им "амор". Девчонки в ответ смеялись и просили подождать вечера.

Красивый здесь мир. Солнышко ласковое (правда, девочки говорили, что летом жарко), воздух чистый, вода в ручьях вкусная. Трава стоит в рост человека. Никто ее не косит, в стога не складывает. Живности полно, и нас она не слишком боится. Вечерами к кострам выходит зверье — посмотреть на гостей. Тонконогие козы, какие-то грызуны, похожие на наших сурков, лисы... Волков не видел. Они, как сказали девочки, здесь есть, но человека боятся. Мелкие...

Я подружился с Лолой. Хорошая девочка: веселая и шебутная. Как-то насобирала лягушек — целый мешок, и ночью вытряхнула его посреди стана. Лягушки попрыгали к палаткам — прятаться. Утром визгу было! Калиссе Лола горсть соли тишком в кашу бросила. Та попробовала, сплюнула и прибежала ко мне с претензией. Лола в это время от смеху каталась. Дети, честное слово! Но поболтать с Лолой приятно. Отношения у нас чисто приятельские. Во-первых, Вита меня пасет, как чабан овцу в окружении волков, во-вторых, Лола втрескалась в Лешу. Кормит его, моет, обстирывает — прямо, как мать. Ночью она разрешает ему с другой, а утром все: кыш, куры! Хозяйка пришла. Леше Лола тоже нравится: сам видел, как он ей пальчики целовал. При этом лицо у нее было... Словами не описать.

Парни перестали обращать внимание на хвосты девочек — привыкли. Ничего удивительного. На третьем курсе к нам в группу пришла Аллочка — перевелась из другого вуза в связи с переездом родителей. Страшненькая! Вылитая баба Яга в молодости. Нос большущий, рот — до ушей, губы — тонкие, волосенки — жидкие, зубы крупные и желтые. Витек, мой приятель, как увидел, застонал. "Я, — говорит, — буду смотреть на ЭТО три года? Не переживу!" Пережил... Очень скоро болтал с Аллочкой и даже с курсовыми ей помогал. А новенькая к диплому замуж вышла. Да за кого? Андрея Демина, первого красавца курса. Причем, видно было, что это брак по любви. Андрюша топтался вокруг избранницы, как голубь вокруг голубки, бормоча: "Аллочка! Аллочка!.." И та принимала его восторги, как должное. Это мы считали ее уродиной, а вот она себя — нет. Так и наши спутницы. Им хвосты сзади как нам спереди... Словом, вы поняли.

Лола рассказывает мне о Вите. Хвалит. Командир грамотный — за три года в турме ни одного погибшего, о людях заботится. Как поведала Лола, Вита высокого рода, но с подчиненными держится запросто, что "кошки" ценят. Еще, по словам Лолы, Вите пора возглавить алу, но назначение зажимают: похлопотать некому, а сама Вита просить не станет. Я не слепой и тоже кое-что вижу. Девочки у Виты вышколены, каждая знает свой маневр. Достаточно вспомнить, как турма отбивалась от сарм, и как ловко воспользовалась их замешательством. Вита не ляжет спать, пока не обойдет посты, да еще ночью встанет, чтобы проверить. Днем постоянно в заботах. Ведь не бережет себя совсем! Я как-то решил помочь и ночью, пока она спала, сам посты обошел. Трудно, что ли? Наутро случился скандал. На меня наорали, пообещав разжаловать из медикусов в пассажиры — за превышение полномочий и дискредитацию начальства.

— А спать будешь в своей палатке! — закончила Вита разнос.

Все женщины одинаковы, неважно, с хвостами они или без. Как не по ним, так отлучают от тела. Будто это нам только нужно. И ведь в чем подлость? Вздумай я подчиниться, выйдет хуже. Вытянут из палатки, надают по ребрам и обвинят в коварстве. Дескать, специально вынудил любимую себя прогнать, поскольку в душе подлец и замыслил измену. Небось, кого-то уже присмотрел? Кого? Колись! Молчишь? Вот тебе, вот! Любые слова в таких случаях бесполезны. Поэтому я встал на цыпочки и лизнул Виту в щечку. У местных это означает любовь, раскаяние и просьбу не сердиться — все вместе. Она хлопнула ресницами и смутилась.

— Больше не будешь? — спросила жалобно.

— Мамой клянусь! — чистосердечно заверил я.

Она кивнула, мы помирились, а ночью парафировали соглашение. С чувством глубокого взаимного удовлетворения. За всем этим я не заметил, как миновали большую часть пути. Заросшую тропу сменила накатанная дорога, а еще через день вдали замаячили стены и башни. Турма разом оживилась.

— Это Рома? — спросил я Виталию.

— Тара, — покачала она головой. — Но Рома неподалеку.

В город мы въехали до полудня. Парни ради такого случая взгромоздились в седла — сверху видней. Мы крутили головами, разглядывая, крытые черепицей дома с внутренними двориками, мощеные улицы, фонтаны и местных жителей. Симпатичный городок! Но внезапно я испытал шок. По улицам наравне с привычными женщинами бродили сармы! Такие же мохнатые, с хвостами до земли. Женщины одеты в свободные, длинные платья до пят, мужчины — в туники и сандалии, с плащами через плечо.

— Кто это? — спросил я Виталию.

— Нолы, — ответила она и отвернулась.

С таким же успехом она могла сказать: "к'ханги!" "Нолы" мне ничего не говорило. Не успел я уточнить, как одна из мохнатых вдруг завопила и ринулась к нам. От неожиданности девочки растерялись и не сумели ей воспрепятствовать. Мохнатая, проскользнув между крупами коней, вцепилась мне в ногу. Я струхнул, ожидая, что она укусит, но нола стала ногу лизать. "Кошки", опомнившись, оттеснили ее на обочину и в сердцах перетянули по спине плетками. Нола жалобно вскрикнула, и осталась стоять, провожая нас взглядом.

— Что это с ней? — спросил я, придя в себя.

— Дни... — процедила Виталия.

Какие "дни"? Я собирался это спросить, но, глянув на лицо Виталии, не решился. Турма проследовала на постоялый двор. Лошадей назначенные "кошки" погнали в конюшни, мы разместились по комнатам, после чего спустились к обеду. Еду подавали женщины, одновременно похожие и не похожие на уже виденных нол. Фигуры и лица вполне человеческие, но черты грубые, а на щеках — заметный пушок.

— А эти кто? — шепнул я Лоле, не решившись беспокоить Виталию.

— Кварты! — таким же шепотом сообщила она.

Разъяснила, называется...

Турма пообедала, после чего я отозвал парней и предложил сходить на базар. Удобный повод, чтоб осмотреться. Да и нужно. Наши туники пообтрепались, сандалии поизносились, и вообще человек должен иметь запасную одежду. Нельзя же в одной и той же постоянно!

— В Роме вам выдадут новую! — заявила Виталия, когда я изложил просьбу.

— Не хотим приезжать оборванцами! — возразил я. — Деньги есть. Смотри!

Я отцепил трофейный кошель и высыпал монеты на стол. Глаза у Виталии и ее спутниц стали круглыми.

— Это много? — спросил я, заметив ее смятение.

— Очень! — ответила она. — Мое жалованье за год, даже больше.

— На одежду хватит?

— Вот за эту, — сказала Виталия, ткнув пальцем в золотую монету. — Вас оденут с головы до ног. Только не ходи с такими деньгами по рынку! Тара — приграничный город, народ здесь разный. Могут ограбить!

— Пусть попробуют! — хмыкнул я. — Я же с парнями!

— Ткнут украдкой ножом в спину — и все! — не отстала Виталия. — Не спорь! Возьми пару монет, кошель оставь дежурным. А я с девочками сопровожу вас.

По всему было видно, что ей не хочется отпускать нас одних, и я не стал спорить.

— Как хочешь! — пожал плечами.

На рынок двинулись двумя декуриями. Девчонки тоже захотели шопинга. Как объяснила Виталия, Тара — обычный городок, ничем, кроме близости к границе, не примечательный. Даже мрамора здесь почти не встретишь — сплошь кирпич. А вот торг здесь хороший — все дешевле, чем в Роме. Я шел, разглядывая окрестности. Своеобразное зрелище! Дома выходят на улицы глухими стенами и оградами, видны только двери, тяжелые и окованные металлом. Дым струится из отверстий в крышах — печных труб нет. Пахнет свежеиспеченным хлебом и жареным мясом. На стенах — многочисленные надписи. Я присмотрелся — реклама! И здесь эта зараза! Они надписи приглашали посетить лавки, бани и цирюльни. Другие звали голосовать за Попею, мудрую и щедрую. "Лучшего эдила для Тары не найти!" Ниже от руки было торопливо приписано: "Сучка — эта ваша Попея! Все знают, что спит с нолами!" Следующая надпись приглашала в лавку Эмилии, где "всегда есть свежая форель и другая рыба". Ниже прыгающие буквы: "Тухлятина у нее, а не форель! Попробуете, с латрины не слезете! Свежая рыба только у Глаты!" М-да, конкуренция!

Я стал переводить парням надписи, те засмеялись, но тут Виталия дернула меня за рукав и указала вперед. Над распахнутой дверью одного из домов висели на крюках туники и сандалии.

— Лавка! — сказала она.

Мы вошли внутрь, и я к своему удивлению увидел за прилавком земного мужчину. Высокого, с обильной сединой в черных волосах, но самого обыкновенного. Нашему появлению хозяин поразился еще больше. Замер, оторопело уставившись.

— Им нужна одежда! — сказала Виталия, указав на нас. — Туники, набедренные повязки. И обувь.

— Сделаем, госпожа!

Лавочник пришел в себя и засуетился, бросая на прилавок вороха одежды. Окинув очередного клиента цепким взглядом, он рылся в них, вытаскивая нужное. Скоро в наших руках оказалось по тунике.

— Господа могут примерить!

— Пусть и штаны найдет! — сказал Олег. — Надоело в бабском ходить.

Лавочник издал сдавленный звук. Он перевел взгляд с Олега на братьев, затем — на меня.

— Руски?

— Ага! — подтвердил я. — Из России. Недавно прибыли.

Глаза лавочника блеснули. Он шагнул из-за прилавка и выпрямился:

— Здраво, друг! Мойе име Бранко. Я серб.

Виталия Руф, старший декурион. Подавленная