— А кто наш хозяин? — взгляд Габриэль забегал по комнате, то и дело задерживаясь на Гарри, на гоблине, на клерке из Министерства и на приоткрытой двери.

Гоблин деликатно кашлянул.

— Вам, похоже, не объяснили, мистер Поттер... На ваших женщинах — Торквесы Послушания. Из-за Торквесов они готовы повиноваться всем и каждому, кто захочет им приказывать. Это потому, что кольцо рун не замкнуто. Я могу его замкнуть, с вашей помошью — и тогда они будут повиноваться только вам. А с остальными будут вести себя как обычно.

— Мастер Скуллкраш, а можно ли сделать так, чтобы они и со мной вели себя, как обычно?

— Если вы им прикажете, — отрезал гоблин. — Торквес Послушания — знак принадлежности хозяину. Обойти его магию невозможно. Даже мы, гоблины, не знаем, как, — и добавил на Гобблдьюке, так, чтобы его понял только Гарри. — Но мы будем искать способ. И однажды мы его найдем. Та грязная волшба оскорбляет Солнечный Металл!

— Золотые слова, почтенный Скуллкраш. Что нужно делать?

— Все очень просто. Я завершу круг руной Феу, вы закрепите ее своей волшебной подписью. Этого будет достаточно. Инструмент у меня всегда под рукой, — ухмыльнулся Скуллкраш и извлек из недр бювара жуткое приспособление, похожее не то на компостер вокзального контролера, не то на щипцы — орудие пыток из арсенала дантиста-маньяка.

— Понятно. Леди, прошу вас...

Тонкс и Габриэль подошли к столу и, распахнув воротники мантий, послушно подставили шеи. Гоблин забрался на стол, захватил щипцами ошейник экс-Аврорши...

Внезапно, словно очнувшись, чиновник в лиловой мантии подскочил к ним, протестующе вытянув руку:

— Остановитесь! Это оборудование является собственностью Министерства, и я не могу позволить вам повредить...

— Не обращайте внимания, почтенный Скуллкраш. В документах сказано, что я покупаю Торквесы, а не беру в аренду, не так ли?

— Слово в слово! — подтвердил гоблин. — А теперь попрошу не мешать мне, маг! Работа тонкая...

Сжав ручки щипцов левой рукой, пальцами правой Скуллкраш принялся вертеть маленькие барашки и двигать шпеньки на захвате инструмента, мыча под нос какой-то варварский боевой марш. Наконец он разомкнул щипцы, бережно вытряхнул драгоценную стружку в специальную коробочку. На золотом обруче появился знак, похожий на сильно прореженную расческу, у которой осталось всего два торчащих вверх косых зубца. Гарри поспешно коснулся его палочкой. Руна на миг вспыхнула ярким блеском, затем потускнела и словно слегка оплыла, вписавшись в вереницу соседних рун.

Ту же операцию, но уже гораздо быстрее и увереннее, гоблин проделал с ошейником Габриэль. Запечатав палочкой руну, Гарри помог мастеру спуститься со стола.

— Благодарю, почтенный Скуллкраш.

— Это наименьшее, что я мог сделать, Друг Гоблинов, — с достоинством ответил тот и добавил на родном наречии. — Мы сделаем больше. Наше знание станет твоим знанием, Убийца Змееликого.

Гарри еще раз поблагодарил гоблина и обратился к Тонкс и Габриэль:

— Леди, возьмите меня за руки. Мы идем домой.

Обе женщины шагнули к нему — но, вместо того, чтобы просто взяться за руки, обняли юношу с двух сторон. Ему не оставалось ничего, кроме как обнять их в ответ. Женщины дрожали всем телом — но это была уже не дрожь страха. Гарри сосредоточился на Аппарации; в последний миг перед привычным рывком он вдруг почувствовал, что обе красавицы уткнулись лицами в его плечи.

Так, в тесном тройном объятии, они и приземлились посреди каминного зала на Гриммо-Плейс 12. Не дожидаясь вызова, перед ними тут же появился верный дворецкий Добби.

— С благополучным возвращением, Гарри Поттер, сэр! И Хозяйка Тонкси с вами... Хозяйка? — повторил вдруг эльф озадаченно, точно пробуя слово на вкус и не доверяя ему.

— Вот именно, Добби. Хозяйка Тонкс. Будь добр, относись к ней как прежде. И — я должен представить тебе — к мадемуазель Габриэль Делакур тоже. Она — наша... эээ... гостья, — с некоторым затруднением определил Гарри ее статус для своего мажордома. — Тонкс и Габриэль попали в большую беду, и мы должны им помочь. Сейчас им надо отдохнуть... вам действительно надо отдохнуть, милые леди. Отоспаться, прийти в себя, — Гарри предельно деликатно высвободился из двойного объятия. Женщины смотрели на него выжидающе. — Добби покажет вам ваши комнаты. Если вам что-нибудь понадобится — умыться, переодеться, поесть — зовите Добби, он все для вас сделает. Чувствуйте себя как дома...

Обе женщины, запахнувшись в мантии, словно в халаты, послушно поднялись следом за домовым эльфом на второй этаж. Гарри устало опустился на кушетку перед камином и проводил их взглядом, рассеянно отметив, как мелькают над ступеньками две пары голых розовых пяток. Надо было соорудить для них какие-нибудь туфельки, — подумал юноша, и вдруг ощутил, насколько он вымотался за день, и физически, и эмоционально. Усталость давила, словно тонна пуховых подушек, веки не желали размыкаться.

Перед тем, как окончательно провалиться в сон, Гарри вдруг вспомнил о табельном кинжале, который так и остался в сейфе при входе в зал. Ничего... Эрни позаботится. Парень не дурак, к тому же хаффлпаффец. В такой-то мелочи он меня непременно прикроет. А даже если и нет — в понедельник мне в любом случае достанется по полной. Скандалом больше, скандалом меньше... Как говорится, продал корову — молока не жалко!

Это было последней вспышкой осознанной мысли. Через мгновение Гарри уже крепко спал. Он не почувствовал, как фрачная пара на нем снова превратилась в форменный черный комбинезон; не почувствовал, как Добби, устроив обеих новых обитательниц дома в их покоях, вернулся к хозяину и, сокрушенно покачав ушастой головой, осторожно поднял его и уложил вдоль кушетки, предварительно сняв ботинки; не слышал он и тихого разговора в одной из спален на втором этаже, который продолжался почти до утра.

Глава 7. Decipi visibilibus, vident latentem

— Гарри Джеймс Поттер! Как это понимать?!

Вопиллер? Голос тети Энди... Но она никогда еще не посылала мне вопиллеры! Плохо дело... — была первая мысль молодого мага, вырванного из липкой паутины тяжелого сна без сновидений. За ней явилась вторая, когда упомянутый молодой маг скатился с узкой кушетки на пол и больно ушиб локоть. — Надо будет попросить Добби — пусть подберет в каминный зал ковер побольше... и помягче... так, а какого драного Мерлина я сплю здесь, а не в спальне?

Третья мысль была самой простой и короткой. О, черт!

Разбудил Гарри вовсе не вопиллер. Возле кушетки стояла сама леди Андромеда Блэк-Тонкс in corpore, суровая и неумолимая, как Немезида. Облаченная, несмотря на выходной день, в парадную темно-лиловую мантию с гербом Визегамота, она держала в руках пачку каких-то бумаг официального вида. Пронизывающий взгляд темных глаз не сулил Гарри ничего хорошего.

— О!.. Тетя Энди? Что стряслось?

— Вот и мне хотелось бы узнать, Гарри — что стряслось? Я все могу понять: ты уже большой мальчик, лорд, глава Благородного Дома, и полностью в своем праве... но скажи на милость, каким образом ты ухитрился во время самого обычного дежурства ухлопать... промотать... струбить... одним словом, потратить СОРОК ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ ГАЛЛЕОНОВ?! Я только час с небольшим как получила уведомление из "Гринготтса" — гоблины сообщают клиентам о движении траншей такого размера немедленно... Это же пол-Хогсмида можно скупить! Или небольшой замок со всей обстановкой и полдюжиной эльфов в придачу!

Часы в углу каминной залы прозвонили начальные такты "Боже, храни королеву" и начали мрачно и величественно отбивать время. Гарри принялся было считать, однако то ли на седьмом, то ли на восьмом ударе сбился со счета, поняв одно: он проспал почти до полудня и все равно так толком и не отдохнул. Мысли путались, голова гудела, словно с похмелья.

— Тетя Энди! Дайте минутку прийти в себя, и я все объясню!

— Прости, но не дам! Мне не нужна версия для печати. Так что это было — карты? Бильярд? Пари? Или просто приступ альтруизма?

Но не успел Гарри и рта раскрыть, как разговор был прерван самым неожиданным образом. С лестницы донесся легкий топоток, хихиканье, а затем самый слаженный дуэт в мире пропел сладкими голосами:

— Доброе утро, хозяин!

Гарри оглянулся — и глаза его полезли на лоб, а челюсть, как написали бы в плохом бульварном романе, "отправилась на встречу с полом". Леди Андромеда была ошеломлена не меньше.

Со второго этажа неторопливо и грациозно, словно позируя фотографу "Witch Weekly", спускались, держась за руки, Тонкс и Габриэль — свежие, румяные, улыбающиеся до ушей. Волосы у обеих — ярко-апельсиновые у экс-Аврорши и сияющие платиновым блеском у юной вейлы — еще не высохли после душа. На Тонкс была белая просторная футболка, длиной едва до середины бедра, с ухмыляющейся рожицей-смайликом и надписью поперек груди: "...И прекрати пялиться своими сиськами на мои глаза!" Эту футболку Тонкс подарила Гарри зимой, на Валентинов день. Габриэль облачилась в одну из рубашек Гарри, слишком широкую для ее стройной фигурки, к тому же она не застегнула три верхние пуговицы, и рубашка съехала набок, обнажив округлое нежное плечико.

Посередине лестницы красавицы остановились в картинной позе, приобняв друг друга за талии, и Гарри, по-прежнему сидевшему возле кушетки на полу, стало совершенно ясно: обе его... в общем, гостьи нижним бельем сегодня пренебрегли.

Юноша густо покраснел и уперся взглядом в пол под ногами. Леди Андромеда тем временем пришла в себя после первого потрясения.

— Нимфадора? И вы, юная леди... мисс Делакур, если я не ошибаюсь? Как вы здесь оказались? И почему в таком виде?

Улыбка на лице Тонкс сменилась безграничным удивлением:

— Мама?..

По-прежнему старательно не глядя в сторону лестницы, Гарри произнес:

— Милые дамы! Будьте так любезны, вернитесь в свои комнаты, наденьте еще что-нибудь... хотя бы купальные халаты, что ли... и присоединяйтесь к нам.

— Хорошо, хозяин!

Энтузиазма в голосах дуэта явно поубавилось. Покорно кивнув, девушки двинулись обратно, уже безо всякой позировки. На площадке второго этажа Тонкс оглянулась, как показалось Гарри, с недоумением и грустью в глазах, и тяжело вздохнула.

Юноша неловко поднялся — от сна в неудобной позе все тело затекло и болело — и присел на кушетку.

— Вы спрашивали, куда я потратил сорок восемь тысяч? В двух словах... вот. На них. На Тонкс и Габриэль.

— Все же я предпочла бы, чтобы слов было несколько больше, — леди Андромеда заняла кресло напротив кушетки и начала раскладывать бумаги на журнальном столике.

— Ну... хорошо. Вчера вечером, после того, как Малфой-старший закатил скандал из-за своей шпаги, Кувалда — в смысле, шеф Хаммер — заставила старшего смены отстранить меня от дежурства...

Андромеда Тонкс была великолепным слушателем — внимательным и терпеливым. Она ни разу не перебила Гарри, пока тот поначалу сбивался и путался, то и дело перескакивая с одного на другое и увязая в ненужных подробностях. Лишь изредка она задавала уточняющие или наводящие вопросы. Легкая улыбка, появившаяся на ее губах при упоминании о напыщенном китайском коммерсанте и рискованных шалостях "Черной Вдовы", быстро угасла, когда Гарри пересказал разговор с Невиллом. Подробности скандала с Малфоем-старшим и начальницей Аврората заставили леди Андромеду еще больше помрачнеть. А рассказ об аукционе и о том, что последовало за ним, заставил глаза женщины вспыхнуть холодной темной яростью.

— Ранкорн — мертвец. Только он об этом еще не знает, — произнесла она бесцветным голосом. — Сначала я думала просто вышвырнуть его из Министерства, но теперь... Он мертвец. И его лакей, Шентер, тоже. Никто не смеет поднимать руку на мою дочь.

— Они не сделали ничего плохого, мама. По-настоящему плохого. Хотели, но не сделали — Ранкорн им запретил. Сказал, чтобы не портили товар...

Гарри вздрогнул и обернулся. За рассказом он не заметил, как его подопечные снова спустились в каминный зал. Габриэль старательно завернулась в темно-зеленый махровый халат с вышитым серебром гербом Блэков. Халат был настолько длинен и широк, что полы его волочились по полу, а герб, которому полагалось быть на груди против сердца, съехал чуть ли не в правую подмышку. Тонкс облачилась в атласную пижамную курточку персикового цвета длиной почти до колен, скрывавшую, из-за тонкой ткани, не намного больше, чем тишотка или мужская сорочка.

Ноги обеих девушек были по-прежнему босы.

— Вот как? — Гарри коротко и шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Хорошо. Это ему зачтется. Перед смертью он будет мучиться на три минуты меньше... Садитесь, леди, — он указал на свободные кресла. — Садитесь и расскажите вашу часть истории.

Даже не взглянув на кресла, девушки присели на кушетку, Тонкс слева от Гарри, Габриэль справа. Тот замер, даже дыша через раз — сидеть вот так, когда к одному плечу прижалась его тайная любовь, а к другому доверчиво прильнула юная красавица-вейла, было для юноши опытом, мягко говоря, новым и непривычным.

— Истории? Какой истории?

— Что ты хочешь, чтобы мы рассказали, хозяин? — слаженность дуэта впервые дала сбой.

Гарри, несколько сбитый с толку, завертел головой то вправо, то влево, пытаясь не обделить вниманием ни одну из своих леди. Разговаривать, не имея возможности прямо взглянуть в лицо как минимум одной из собеседниц, было ужасно неловко.

— Расскажите нам, как вы попали в беду, — пришла на помощь Гарри леди Андромеда. — И начнем, пожалуй, с вас, мисс Делакур.

— Почему? — на этот раз дуэт превратился в трио, и леди Андромеда помимо воли улыбнулась.

— С Нимфадорой все более-менее ясно... — Тонкс-младшая вскинулась было, готовая к привычной отповеди, но тут же села обратно и оглянулась на Гарри с виноватым выражением лица. Тот осторожно положил руку ей на плечо и погладил, едва касаясь. — Но то, как здесь оказалась Габриэль — загадка. Мы все были уверены, что ты уже дома, с родителями. Поэтому постарайся как можно подробнее вспомнить, что произошло в Департаменте Магического Транспорта. Гарри, тебя это тоже касается.

— Хорошо, тетя Энди. Кстати, раз уж мы все, как говорится, в одной лодке, давайте оставим всякую там официальщину. Габриэль, ты не против?

— Конечно, нет, хозяин! — воскликнула красавица-блондинка с энтузиазмом. Гарри поморщился:

— Тогда, милые леди, — я вас умоляю! — никогда не называйте меня хозяином! А также милордом, владыкой, господином и повелителем... — Гарри ожидал смеха, но девушки только серьезно кивнули. — Этот дом — ваш дом, и вы вольны делать здесь все, что угодно... Ох, совсем из головы вон! Вы завтракали?

— Нет, хо... то есть Гарри!

— Но почему?