Да, я - Повелитель Тьмы, и я этим горжусь!

"Какой ужас!", — покрылась мурашками Трусишка.

Сочувствия к покойным сородичам там не было. Тогда, восемь лет назад, она перемежая "Ньях!" свою речь высказала всё, что она о них думает. И если убрать из её речи ненормативную лексику, то суть её слов сводилась к следующему: "Вы мне настолько не-братья и не-сёстры, что я с вами на одном поле не сяду срать, настолько вы мне противны!". Но сгинуть в каком-то тёмном ритуале... Трусишка нашла что это слишком... отвратительно.

А затем реальность в очередной раз показала Трусишке, что та ещё очень много не знает. В частности, о Тьме, тёмных ритуалах и всём таком... Потому как чёрный дым рассеялся и глазам изумлённой девушки предстали её сородичи. Живые. Но сильно изменившиеся. Очень сильно изменившиеся. И даже очень-очень и сильно-сильно изменившиеся. Для начала — они здорово прибавили в росте. И если раньше Трусишка была на голову выше их, то теперь же ей пришлось бы задирать голову вверх, чтобы посмотреть им в глаза. Потому как росту в них всех стало более двух метров. Да и не стала бы Трусишка смотреть им в глаза. Она бы следила за огромными когтистыми лапами этих... существ... ожидая от них удара острыми пятисантиметровыми когтями. Да и прочие изменения не внушали желания познакомиться и поболтать о том и о сём с этими... монстрами.

"А зачем?", — не поняла смысл всего произошедшего Трусишка.

Но тут она подумал, что понимает. Потому как Гудвин продолжил толкать свои зажигательные речи.

— Легион Ужаса, что вы сделаете когда увидите людское поселение?

— Разграбим! — дружно вырвалось из нескольких сотен глоток.

— А что вы сделаете с людскими женщинами?

— Ньях! — раздался не менее дружный вопль.

Трусишка брезгливо поморщилась. В этом "Ньях!" была непереводимая игра слов и интонаций. И если не дословно, а литературно, то это можно было перевести так: "Изнасилуем, поработим и заставим рожать маленьких гоблинов!".

— А что вы сделаете с людскими мужчинами? — продолжал сыпать зажигательными риторическими вопросами Гудвин.

— Убьём!

Трусишка грустно вздохнула. Затем она мысленно положила свою ныне покойную мечту в гробик. Гробик был опущен в яму в земле. Далее Трусишка чисто символически бросила жменю земли на могилку своей мечты. И мысленно сказав: "Ну, ладно... Трусишкой я родилась, трусишкой я и помру...". И начала тихонько отползать прочь. Потому что иметь дела с этим тёмным волшебником у неё не было ни малейшего желания.

Но тут реальность в который раз за сегодняшний день решила удивить Трусишку. Да что там "удивить"? Шокировать! Потому как...

— Божественная Месть! — долетел до Трусишки звучный и уверенный в себе голос Гудвина.

И небо над Гудвином, Трусишкой, толпой странных когтистых существ и оставшимися в стойбище разумными существами, превратилось в огонь. Это было очень ярко! И страшно! И Трусишка даже забыла, что надо бы зажмуриться...

А потом весь этот огонь упал с неба на землю.

========== Глава восьмая, в которой Гудвин разговаривает с кочкой, но та ему не отвечает ==========

И Трусишка поняла, что вот сейчас по-настоящему ярко! Нет... ЯРКО!!! И её глаза непроизвольно зажмурились. И ждала она сейчас только смерти. Ибо не выживают после... такого. Но почему-то смерть всё не приходила и не приходила. И Трусишка, несмотря на бьющую её дрожь, решилась приоткрыть глаза. Один глаз. И тот, буквально, на чуть-чуть. Так, подсмотреть в щёлочку... И в эту самую щёлочку она разглядела, что Гудвин идёт к ней. И он уже... в десяти шагах!!! И смотрит прямо на неё!!!

И Трусишка быстренько ликвидировала щель между маскировочной накидкой и землёй, через которую она подсматривала за происходящим, и прикинулась деталью пейзажа. Правда, эту "деталь ландшафта" колотила крупная дрожь. И дрожащая кочка производила не очень убедительное впечатление. Но, что поделать? Зрелище нескольких сотен трупов, ещё недавно бывших гоблинами Пустоши, не способствует сохранению душевного равновесия. Смерть Трусишка видела. Но такую... Массовую... 

"Казнь", — подсказал нужное слово Трусишке внутренний голос. 

И это не придало Трусишке спокойствия. А ну, как посмотрит волшебник, что там под накидкой ещё один гоблин... И отправит его вслед за сородичами... 

Это были вполне логичные рассуждения. Разумные существа, живущие на Пустоши, иначе не рассуждают. Ну, или они погибают, если начинают вести себя... странно.

* * *

Гудвин

* * *

— Добрый день. Я — Гудвин, волшебник, — вежливо поздоровался Гудвин с кочкой.

— ... — кочка задрожала чуть сильнее.

А чёрный туман, исходящий из ритуальной чаши в руке Гудвина, потянулся было к кочке. Но "передумал". И вновь сконцентрировался возле Гудвина.

"О! Даже так!", — приятно удивился Гудвин. — "Это значит, что от Тьмы этому разумному, прячущемуся под накидкой, ничего не надо. И это хорошо. Хотя, нет. Не так... Это замечательно! Это означает, что у этого разумного есть потенциал! А у меня как раз наблюдается жесточайший кадровый голод. И умные, да амбициозные люди... и не-люди... мне нужны как воздух. Потому как мои планы в одиночку не сделать..."

Прошла секунда. Другая. Затем четверть минуты. Затем полминуты. Затем минута. А кочка всё молчала и молчала. И мелко дрожала.

"Эх!", — огорчённо подумал Гудвин, — "Любой потенциал так и остаётся потенциалом, если сам разумный не делает первый шаг... Можно было скинуть накидку и вытащить того, кто там скрывается, но... это бесполезно. Мне бы пришлось и дальше тащить его в светлое будущее... держа его за ухо. А то и подгоняя пинками. И в его сознании я навсегда буду "Злым начальником, который заставил маленького и бедного меня делать все эти сложные штуки". Так что проехали..."

И сделав волшебный пасс рукой, Гудвин прекратил работу ритуала Тёмное Падение. И чёрный дым прекратил выделяться в совершенно несопоставимых количествах из чаши. И лишь немного чёрной сажи осталось на дне чаши. 

"Тут мне бы помогло самое первое моё заклинание", — подумал Гудвин.

И оно тут же послушно всплыло в памяти. Вместе с ним Гудвин отчётливо вспомнил ещё немало всякого-разного. Так что вспоминать что-либо ещё сегодня было можно. Но осторожно.

— Чистота! — произнёс он вслух, делая магический пасс рукой над ритуальной чашей. 

И всё получилось. И даже следов чёрной сажи не осталось.

"Теперь пришло время тех, кто остался в походном лагере. Я их не видел, но... Их души звучат как рояль который какие-то варвары пробили киркой. С хрустом. И насквозь. Так, что сейчас слышен лишь тонкий "Треньк!" лопнувших струн. А мои ноздри улавливают аромат... горьких слёз. Раньше я никогда не ощущал подобного. Но сейчас знаю, что это именно он... И я знаю кто там... Людские женщины. Похищенные то тут, то там из людских селений. Порабощённые. Многократно изнасилованные. Родившие гоблина, а то и нескольких. И поэтому... Сломленные. Да. На Земле им бы предложили пройти программу помощи жертвам сексуального насилия. Тут же ничего подобного и близко нет. Но... У меня есть средство получше! Вот, уже заканчивает наполнятся ритуальная чаша этим... средством...", — подумал Гудвин. 

И, да. К этому моменту чаша была действительно заполнена.

— Светлое Возвышение! — изрёк Гудвин вздымая чашу к небу.

В ответ содержимое чаши начало светиться. И от него пошёл белый дым. Дым тут же скользнул к "кочке". Та всё ещё дрожала. 

Достигнув кочки белый дым... что-то сделал. 

"Хм?", — призадумался Гудвин. — "Свет что-то сделал. Это я ощущаю. Но внешне существо никак не изменилось. И впечатление от души того... трусишки... дрожащего под накидкой...", — ткнул пальцем в небо, но попал в яблочко, Гудвин, — "...никак не изменилось. Но с этим ничего не поделать. Ни Свет, ни Тьма не отчитываются ни перед кем в своих действиях. Ни перед своими адептами, ни перед Избранными, ни перед Повелителями".

И развернувшись на сто восемьдесят градусов, Гудвин пошёл в направлении лагеря гоблинов. Уже ныне покойных гоблинов.

* * *

Трусишка

* * *

Стоило Гудвину отойти от неё, как нервы Трусишки начали успокаиваться. И уже через минуту дрожь не била её маленькое тельце. 

"Да что ж со мной такое?", — поругала она себя. — "Были у меня и более опасные моменты... Нет, вру... Огня с неба я ещё не видела. Но теперь-то я, считай, видела в этой жизни всё! И больше меня ничем не напугаешь!".

Это она хорохорилась. А знала бы она, что будет через пятнадцать минут, то рассуждала бы гораздо скромнее. Но об этом пока ещё рано... 

А пока что Трусишка вдохнула-выдохнула и... поползла в направлении лагеря гоблинов. Хотя ещё недавно решила, что с тёмным волшебником дел иметь не будет. Но были некие причины. Впрочем, об этом тоже рано... 

Минут через пять Трусишка заняла наблюдательную позицию в сотне шагов от Гудвина. На миг ей даже показалось, что тот скосил глаза в её сторону. И даже одобрительно улыбнулся. Несмотря на то, что на ней по-прежнему маскировочная накидка. Но ведь это же ей показалось? Ведь правда же ведь? Правда?

Между тем в походном лагере происходило нечто странное. Гудвин собрал несколько дюжин человеческих женщин, исполнявших функции... Да что там ходить вокруг да около. Это были рабыни. Притом сексуальные рабыни. И кое-кто был в рабстве у гоблинов уже с десяток лет. Это можно было понять по серому оттенку склеры глаз. Этот цвет ненавязчиво намекал, что жить таковым несчастным осталось недолго. А смерть их будет весьма неприятной. Всё-таки отравление Чумой, которая пропитала каждый куст, каждый ручей и каждую пядь земли в Пустоши ни для кого даром не проходит...

К удивлению Трусишки, человеческие женщины не стали разбегаться с криками и визгами. Но тут она вспомнила, как ей самой тоже захотелось подойти поближе к этому милому блондину. Правда потом он казнил несколько сотен гоблинов, и ей перехотелось... Но тут она поймала себя на том, что обдумывает идею того, чтобы всё-таки пойти и познакомиться с тем парнем. И... снова наградила себя парой пощёчин. 

"Это, ньях её побери, Пустошь!", — строго напомнила она себе. — "Тут нельзя просто так взять и подойти к кому-нибудь!"    

Но вопреки своим словам, Трусишка начала подползать ближе. Потому как с расстояния в сотню шагов не было слышно ничего. И если перед гоблинами Гудвин толкнул зажигательную речь, и его сильный и звучный голос Трусишка слышала и за сотню шагов, то сейчас Гудвин говорил тихо и проникновенно. А слушающие его женщины стояли затаив дыхание и не было слышно ни единого шепотка. 

— Вот такие у вас перспективы... — донеслись до Трусишки первые разборчивые слова Гудвина, когда она подобралась достаточно близко, — ...Так что те, кто хочет оставить всё как есть, просто отойдите на несколько десятков шагов...

И Гудвин замолчал, обводя взглядом слушательниц. Никто не сделал ни шагу назад. Трусишка не понимала. Что такого можно предложить бедным сломленным женщинам, чтобы у них стали такие лица? Решительные, несмотря на годы унижений...

А затем Гудвин воздел вверх ритуальную чашу.

"О, нет!", — мысленно простонала Трусишка. — "Он предложил им переродиться тёмной тварью вроде тех... отрыжек тьмы", — содрогнулась она от отвращения, припомнив уродливые клыкастые морды перерождённых Тьмой гоблинов.

Но вскакивать и пытаться отговаривать женщин от их выбора она не стала. Жизненный опыт... печальный жизненный опыт... говорил Трусишке, что переубедить кого-то в чём-то можно лишь если ты обладаешь авторитетом в глазах переубеждаемого. А Трусишка была для них никто. 

Так что Трусишка лишь печально вздохнула о судьбе бедных женщин. Но жизнь продолжила удивлять Трусишку. Она то ведь не видела что там делал Гудвин с ритуальной чашей и ножом. А Гудвин же, воздев чашу к небу, провозгласил:

— Светлое Возвышение!

И из чаши повалил белый дым. Такого Трусишка не ожидала. И удивилась. Но это она поторопилась. Настоящее удивление... можно даже сказать, шок... ждало её после того как рассеялся туман, скрывший несколько дюжин женщин. Потому как, когда он рассеялся, на месте бывших рабынь стояли... незнакомые красавицы. Красавицы были высокие, длинноногие и широкобёдрые. И кожа у них была абсолютно невозможной для Пустоши. То есть чистой, гладкой и чуть розоватой. А в остальном они имели вполне человеческий облик. Хотя... Присмотревшись чуть повнимательнее, Трусишка приметила заострённые уши женщин. Да и волосы у них у всех походили не на привычные всем волосы, а на... траву. Да-да, именно траву. Да там даже виднелись цветочные бутоны. Со всеми полагающимися лепестками, пестиками и тычинками. У одной-двух, это ещё бы сошло за венок из цветов. Очень хороший и тщательно сделанный венок... Но не у нескольких дюжин, же!

— Поздравляю! — раздался голос Гудвина. — Теперь вы новая раса Волшебной страны! Вы — дриады! 

У Трусишки, образно говоря, выпала челюсть. И было от чего. Так уж сложилось, что ещё в детстве Трусишка заинтересовалась вопросом: "Почему люди устроены так, а гоблины, хоть и очень похоже, но у них всё — этак". Знания в племени традиционно хранил шаман. Шаман же их племени разговорчивостью не отличался. Но выпить любил. План у Трусишки родился мгновенно. Через неделю у неё в руках была фляжка дурнопахнущего, но алкогольсодержащего пойла. Так что подпоенный гоблинским самодельным пойлом в котором сивушных масел было больше, чем спирта, шаман всё рассказал. И как выяснилось несколько веков назад не их племя, а целый народ гоблинов столкнулся с некой проблемой. Проблему в лоб решить не удалось. Поэтому пошли обходным путём. И провели гибридизацию. Так народ гоблинов стал именно таким, каким он есть. Оценившая масштаб услышанного, Трусишка даже поминула "Ньях!". Потому как с её тогдашними возможностями проблема имела для неё высоту, как у Эвереста. А у неё лишь один "энтузиазизм" и никаких подручных инструментов. Но она не стала опускать руки... Впрочем, об этом пока рано.

Так что увидевшая прямо перед собой то, что когда-то случилось с народом гоблинов... Только гораздо лучше... Да что там "лучше"! Это было потрясающе! Совершенно иной уровень, несравнимый с тем, что натворили несколько веков тому назад косорукие гоблинские шаманы. Ну, сами-то шаманы себя считали гениями, но у Трусишки было своё мнение о их работе. Короче, Трусишке захотелось подбежать к Гудвину и... Тут она снова одёрнула себя, строго напомнив самой себе, что это Пустоши. И расслабившиеся дурочки тут умирают первыми!

А пока Трусишка приходила в себя, прошло уже довольно приличное количество времени. Но, впрочем, ничего примечательного за это время не происходило. "Свежеиспечённые" дриады словесно атаковали Гудвина, настаивая на том, что они, дриады, обязаны принести ему присягу верности. Гудвин от такой "радости" не просто отнекивался, а отпихивался руками и ногами. И настаивал на том, что такие радости жизни, как уплата налогов и военные обязанности им, новой расе, и нафиг не сплющились. И что он, Гудвин, будет счастлив, если они, дриады, объявят себя вольным городом. Ведь им же кругом одни плюсы. Не надо платить налоги непонятно кому. Не надо воевать в чужих разборках. И ещё куча других плюсов, о которых слишком долго рассказывать.