— А задорого?
— Сравнительно дёшево, по сравнению с основной массой перекупов, из курса шесть рублей за доллар. Цена рыночная, но заказы не беру — если вас интересует — вот то, что у меня имеется в наличии.
Я передал ему небольшой буклетик. Точнее это была тетрадка с съёмными листами, на которых были напечатаны карточки товаров — я их добавлял и удалял по необходимости. Сейчас там было всего девять листков.
— Негусто, но и не пусто. Недешёвую технику продаёшь.
— Мелочью занимается товарищ директор комиссионного на серетинском. Иногда, если у меня возникает такая возможность и желание — я через его комиссионный продаю излишки. Недавно приобрели партию хорошей косметики — ну очень дорогую.
— Нас не напугать, — влез гость, — сколько стоит?
— Четыре девятьсот. Курс шесть рублей за доллар, как я и говорил. Полный набор дамской косметики.
— А доллары берёшь?
— Зачем они мне? — пожал я плечами.
— Ну ты человек — если закупаешь что-то за границей — значит нужны.
— Я не закупаю — на это есть свои люди. Я редко выбираюсь за границу, и то покупаю там что-то только для своего развлечения. Если что и остаётся невостребованным или разонравится — продаю.
— Вот это и это, — клиент выдрал два листка, — так, на шесть... это получается тысяча пятьсот шестьдесят. Когда будет?
— Я доставлю товар вам на дом.
* * *
*
Вечером я приехал в автопарк — меня здесь уже знали и хорошо запомнили. Я припарковал машину около административного корпуса и пошёл сдавать дневную выручку. За С моими дикими ценниками — в десять счётчиков, товарищи за день наездили сорок девять километров — пятьдесят рублей, это уже больше дневного плана. А после обеда была ещё продажа неликвида — починенной техники, которую корабль забирал на западе, за копейки — реально почти забесплатно, почти без затрат сил и средств чинил, упаковывал в оригинальную упаковку, и всё это продал. За сегодня я сдал в кассу в полтора раза больше плана.
— Ну что как? — меня по плечу хлопнул Николай Николаевич.
— Замечательно. Клиенты довольны. Солидных людей вожу.
— Видно по загнанности. Не беспокоят?
— К счастью не быкуют. А как у остальных?
— Работаем.
— Звучит как-то не слишком весело. В тягость?
— Да как обычно — бывало и похуже, бывало и получше. Погода сейчас не та, чтобы радоваться — везде грязь да слякоть.
— И то верно. Впрочем, я тебя скоро обрадую — сегодня я от тебя съезжаю.
— Правда? А что так?
— Нашлось жильё подходящее. Ладно, бывай.
* * *
*
Отчёт о моей двухнедельной работе в таксомоторе заставил товарищей немного посинеть. Я имею в виду товарища Семичастного, а вот Воронов был вполне доволен рассказом.
Место для нашей новой встречи было выбрано старое — госдача тов. Шелепина. Прибыли все, кроме Анатолия с Катей — то есть наши трое партийных чиновников, и Воронов. И я.
— Вот как-то так. А как у вас?
— НИИ создали, — обрадовал меня Воронов, — ремонтом надо будет заняться в здании, но в целом всё прилично. Великих свершений конечно не ожидается — но и сидеть без дела не будем. Поучаствуешь в ремонте?
— Могу, почему нет.
— Постой, зачем ты вообще пошёл в такси работать? — спросил Владимир Ефимович.
— От скуки.
— И на кой чёрт тебе всё это выдумывать... — он пожал плечами.
— Разве не очевидно? Я заметил отсутствие в среде такси люкс-сегмента и восполнил его. Создал бизнес-стратегию, основанную на ограниченности предложения — то есть эксклюзивности услуги, и позволил подпольным миллионерам немного потешить своё самолюбие без особого мелькания перед ОБХСС.
— Зачем?
— Это вы с ними боретесь — честь и хвала — а я не собираюсь. Скорее наоборот, я эту публику хорошо изучил — люди нигде так не разговаривают, как в такси. Немного подбарыжив разного рода ширпотребом, который мне почти ничего не стоил, я без труда затесался в их среду.
— Как? Эта среда — крайне осторожные и очень чуткие люди — они не могут просто так взять и довериться неизвестно кому.
— Как раз потому что они осторожные и чуткие — они за версту чуют, что я не чекист и не работаю на государство никак. Вхождение в эту среду сулит большие возможности в будущем. Благодаря тому, что я могу достать что угодно — от тостера до суперкомпьютера или лимузина — репутация в среде очень быстро скакнула в стратосферу. Некоторые вещи они могут позволить себе только через меня — я же просто дою их как коров, сбывая им разный ширпотреб. Который мне ничего не стоит — в большинстве своём это вообще переделанный неликвид, которому была уготована участь вторсырья. Постепенно они становятся зависимы от меня и продажи — мания потребления, знаете ли, мощнейшая сила.
— И как тебе это поможет? — спросил Воронов, — зачем?
— Статус в среде подпольных миллионеров, который может немало помочь, если понадобится задействовать такой ресурс как связи и знакомства, зачастую в их власти даже то, что не под силу даже нашим всесильным секретарям ЦК. А так же стабильный поток денег, как от работы такси, так и от продажи всякого неликвида, и наконец — информация о жизни московского финансового заподполья. Финансовая информация от них зачастую даёт гораздо более чёткую и быструю картину происходящего, чем любые отчёты, статистики и прочее. За прошедшую неделю работы я успел ознакомиться со всеми крупнейшими местными "царьками", с ценами на чёрных рынках, местах подпольной торговли, множеством схем, узнал, кто что и как продаёт, где купить доллары, золото в монетах и песках, бриллианты, где и как кормятся крупнейшие мафии.
— И...
— И просто дою этих коров, — улыбнулся я, — они нечестно зарабатывают деньги — а я впариваю им как индейцам стеклянные бусы из европы — и они с радостью платят — меняя рубли на всякие магнитофоны, телевизоры, ымпортные фены и даже стиральные машины из Италии.
— А это не вызовет фарцовочный кризис? — спросил Пётр, — если ты отъешь долю рынка.
— Да какая там доля — фарца — это розница, ориентированная на широкую массу потребителей. Ты кажется раньше говорил что надо организовать официальную торговлю импортом — с акцизом, компенсирующим разницу курсов — я просто реализовал это частично и неофициально. Как думаешь, какой товар самый популярный?
— Телевизоры?
— Нет.
— Магнитофоны? Техника?
— Жратва.
— Не понял... — Воронов моргнул три раза, — что?
— Ты я вижу никогда не испытывал проблем с обычной едой. В своё время — не имел проблем с деньгами, а здесь — с доступом к кухне. Но большая часть населения имеет такую проблему, — пояснил я, — даже странно как коммунисты умудряются рассуждать о великом и вечном, строить теории с замахом на целую политическую систему — но людям досыта мяса не способна дать экономика.
— Это нюансы, — отмахнулся Воронов, — как ты до продуктового супермаркета то опустился?
— Очень легко. На что человеку, наворовавшему денег, тратить их? Ну допустим квартиру он обставит очень красиво — потратить деньги на дорогие машины, яхты-рестораны не может. Ну на рестораны ещё может быть. А вот вкусно кушать хотят все. И не отберёшь потом, и прятать не надо — так что продукты — это популярный товар. Я сгонял корабль в северную и южную америки — у меня сейчас в трюме лежат десять мешков первоклассного бразильского кофе, бананы, ананасы, кокосы, манго, киви, и прочие продукты, вполне тривиальные для тебя, Петь, но необычные для жителей страны советов.
— Это верно, я что-то здесь не замечал тропических фруктов.
— И они дорого стоят — особенно те, которые надо далеко покупать и их не так много. Например, чаи — один из моих клиентов очень любит чаёвничать — в месяц больше пяти тысяч у него только на чаи уходят.
Воронов присвистнул.
Вскоре я попросил охрану принести из моей машины пакеты — там были два на заднем сидении. Они притащили и из багажника, и те, что я положил на сидение.
— Вот это отнесите на кухню, повару, — поправил я их, — а это давайте сюда.
Охранник — мордоворот, явно из чекистов, взял нужные пакеты и понёс на кухню, а я поставив на кресло, извлёк ассортимент.
— Выглядит вполне обычно, — сказал Косыгин, — и что это?
— То, что пользуется популярностью у наших корейко. Кока-кола — это отдельная песня, — я поставил бутылку на стол, — а ещё вот это, это и это... Это ветчина в банках, очень качественная — премиум-сегмента, Французская, чипсы картофельные, разновидности азиатской лапши, и простой ассортимент недорогого американского магазинчика — но в союзе это всё улетает как нечего делать по хорошим ценам.
— Продавать подобное невыгодно, — ответил мне Косыгин, — ты размениваешь конвертируемую валюту на рубли. И тебя могут заметить.
— Объёмы продаж как у маленького провинциального магазинчика в штатах — как меня могут заметить? И не так уж это и дорого — дешёвка. Там. А здесь продаётся по дикому оверпрайсу, если переводить в рубли — у меня курс шесть рублей за доллар — чуть-чуть ниже чем у валютчиков.
— Ты деньги меняешь? — спросил Косыгин.
— По-своему. На товары, или на драгметаллы.
— Это даже противозаконно.
— Я нарушил закон, — хмыкнул я, — впрочем... Если припомнить кризисы — то история говорит что денег скопилось у населения просто фантастические объёмы — целые горы из бумажек. У каждого под подушкой — пришлось даже проводить легальные ограбления-полудефолты, чтобы сжечь часть накоплений. Гиперинфляции всё равно не избежали — но хоть не по зимбабвийскому сценарию пошли... Денег, денег в стране много, слишком много. А товаров на них хрен да маленько — и деньги никуда не исчезают — рыночных механизмов их нейтрализации и обращения в прибыль и расходы нет.
Косыгин подумал, махнул рукой:
— Тоже верно. Любой товар, попавший в экономику — в нашем случае это хорошо. Задача экономики в том, чтобы дать заработки и траты людям — чтобы деньги постоянно находились в движении. Экономика не должна быть экономной — она должна быть крайне расточительной, и постоянно голодной до новых денег.
— От вас ли слышу? — спросил Шелепин.
— Представь себе, да. Тезисы про экономию к сожалению существуют только чтобы прикрыть задницы и оправдать неработающие местами экономические механизмы. Тратить и зарабатывать — вот что должны граждане — и чем меньше они откладывают в кубышку — тем лучше. Я бы даже сформулировал так — эффективность экономики исчисляется соотношением расходов к зарплате.
— Разве расходы могут больше дохода? — спросил Шелепин.
— Кредит. Да это гениально — кредит. Человек, который не должен копить тысячи с возможностью купить что-нибудь потом — когда денег не то что не много — их не хватает, кредит! — Косыгин сказал это так, будто конферансье объявлял звезду цирка, — гениальное изобретение людей. Человек получает то, что не мог бы купить, сразу, под обязательство работать на экономику в будущем. И его уже можно легально и без всяких обещаний и увещеваний заставлять работать — и хорошо работать. Покупка за наличные — это хорошо, но кредит — ещё лучше. Идеальная экономика должна жить на кредитах — чтобы у людей постоянно не хватало денег на дорогие покупки и они брали кредиты и работали, чтобы их выплатить.
Шелепин задумался.
— Капитализм получается.
— Он самый, но как красиво! — Косыгин аж прищурился от удовольствия, — кредит это бриллиант в круговороте денег и ценностей. Кредит — это возможность постоянно ускорять и увеличивать экономику, когда люди могут покупать то, на что не смогли бы накопить — и не копят огромные деньги — нет риска инфляции — для экономики товар обменивается на работу — а так как работа имеет более положительные результаты — в финансовом плане, то это вечный двигатель экономики! Чем больше люди тратят — тем лучше, а если они тратят кредитованные им деньги — то объёмы выгоды экономики от их трат — превышают сам объём их средств. Грубо говоря — это способ обойти естественные границы, преодолеть экономическую скорость света, которую по-нормальному преодолеть нельзя никак. И экономика, которая сумеет освоить грамотное и постоянное кредитование населения — рванёт вверх на орбиту — как ракета Гагарина!
— Алексей Николаевич, вы переменили своё отношение к этому вопросу?
— В корне, Саш, в корне. Раньше я предполагал, что кредитования следует по возможности избежать и придерживаться прямого финансового обмена — что это более стабильный, надёжный и безрисковый метод — но так мы не только на месте не топчемся — даже назад сдаём постоянно, потому что товаров не хватает, деньги дешевеют, объёмы производств постоянно падают по сравнению с объёмами денег, и даже рост экономики не может перегнать её деградацию. Не удивлён, что к восьмидесятым годам всё окончательно скуксилось и начало буксовать. Нам нужно изъять у людей излишки денег — причём сделать это легально. Продажей им товаров — а когда денег будет вечно не хватать — давать кредиты. Кредитовать и предприятия, и граждан — но отрабатывать они должны по полной.
— То есть интенсифицировать работу но не путём пропаганды работы и выполнения планов, и даже не путём повышения зарплат — а путём отработки кредитов?
— Ну, если пересчитать на зарплаты... — Косыгин задумался, — то получается и решить главную проблему тоже придётся. Чтобы те, кто лучше работает — могли уже больше зарабатывать. Как бы это ни было отвратительно окружающим. Но да — нужно существенно расширить кредитный сектор экономики. Предоставление гражданам товара — под обязательства работать лучше и больше — и не просто на окладе сидеть, а отрабатывать по полной — то есть создать для них дифференциацию доходов — с возможностью зарабатывать больше, работая лучше — и создать пружину, которая будет их толкать вперёд — необходимость оплачивать кредиты помимо своей повседневной жизни. На квартиру, машину, на дорогие бытовые товары, да на что угодно...
Шелепин задумался.
— Знаешь, звучит как план. Разве америка не идёт по похожему пути? Пётр, а ты что скажешь?
Петя в это время разглядывал банку с консервированным американским супом.
— А? Да, понимаю — так работала напервых порах китайская экономика — она очень одобряла кредитование предприятий — правительство вваливало в предприятия и бизнесменов большие деньги, да и в моём времени вваливает немало. А что до кредитов — они крайне развиты. Это же главное топливо экономики. Кредитные карты — которыми можно расплатиться в магазине, потребительские кредиты, обычно для получения таких не нужно иметь поручителей, собирать кучу документов и так далее. Паспорт показал и бери.
— Что я говорил, — обрадовался Косыгин, — Саша, у меня гениальная идея как обеспечить экономику развитием — и на этот раз она проверена.
— Где товары то возьмём? Чтобы что-то в кредит отдавать — нужно это что-то иметь, — сказал Шелепин, — а у нас нет. Поднять цены многократно? Так тоже толку никакого.
— Я могу предложить, — вмешался я в их разговор, — а сохранение цен обязательно? Ведь стоимость кредита больше стоимости товара. Спекулянты продают товар втридорога — взять хотя бы автомобили — очень популярная тема спекуляций. С рук новенькую машину Москвич можно взять за двадцать тысяч — сразу. Выигрышные облигации, позволяющие купить Волгу — стоят от двенадцати до пятнадцати тысяч, и речь тут идёт не про деньги, а про возможность без очереди взять машину. Но это на любителя — редко попадается готовый продать билетик.
