Глаз Василиска (Beta)

— Арчер, поймайте кэб, срочно! Нам надо ехать! — инспектор осёкся и замолчал, словно вспомнив что-то важное. Он сбавил шаг, поравнявшись с коронером. Стажёр видел их краем глаза. С трудом, но разобрал несколько слов.

— Гордон, ты обещал принести её ещё вчера.

— Прости, что так поздно, — Фаулер что-то вытащил из кармана пальто. Томас напрягся, но удержался от пристального взгляда. Он решил не привлекать к себе внимания. Молодой человек толкнул дверь морга, и на мгновение замер, надевая шляпу. Ампула с вязкой жидкостью выпала из ладони Гордона и исчезла в кулаке Куттера. На Острове действительно творились мутные дела и Томасу было не по себе от того во что его втянули.

56ая параллель её Величества 4:

В четырнадцать тридцать семь Виктория Трелони вошла в зал. Он затих, так словно в зал вошёл не свидетель, а обвиняемый. И непросто обвиняемый в каком-то незначительном, пустяковом проступке, а самый настоящий рецидивист. Впрочем, сама Трелони никак не отреагировала на столь холодный приём, она хорошо знала о своей репутации в стенах Абенфорта и даже радовалась этому. Она шла с гордо поднятой головой, смотрела исключительно на судей. Арчер встретил Трелони так же, как и все. С холодным, но едва ли осуждающим взглядом. Всё-таки он считал, что вина за порочную связь между Элизой и Уорреном целиком и полностью лежит на учителе академической словесности. Ламбериус откашлялся и поправил очки. Было заметно, какие неудобства доставляют ему эти слушания. И это в воскресный день, когда ученики должны отдыхать в кампусе, а учителя по многолетней традиции выезжать на природу.

— Мисс Трелони. Добрый день. Я вынужден известить вас, что в нашем слушании вы проходите свидетелем. Поэтому обязан зачитать вам ваши права и обязанности.

Он затянул уже знакомую и набившую на языке оскомину, песню. Медленно и нарочито тягуче. Очередное испытание. Арчер повел затекшими плечами, но тут же получил удар в спину. Мистер Скриг бдел за полным и беспрекословным исполнением судебного процесса. Руки Томаса постепенно немели, а покалывания переходили то в ступни, то в бедра молодого человека. Дела у Уоррена обстояли ничуть не лучше. Ноги учителя еле заметно дрожали. На слушания он догадался надеть брюки на размер больше и поэтому эту слабость никто не видел. Трелони вдумчиво кивала каждому слову Ламбериуса, а когда дело дошло до клятвы свидетеля, она сначала посмотрела на Арчера, потом на Уоррена. Словно извиняясь перед каждым из них.

— Клянусь именем королевы! — голос громкий и отчётливый.

— Прекрасно, так же я должен соблюдать правила судебного процесса, мисс, поэтому вам не положен ни стул, ни скамья. Вы готовы отвечать на наши вопросы?

— Разумеется, — она покорно склонила голову.

— Замечательно. Итак, в распоряжении нашей судейской коллегии оказалось несколько записок. Их нашел Томас Арчер, студент с западного крыла кампуса. Он вам знаком? Знаете ли вы этого молодого человека?

Ламбериус указал на Арчера. Элиза внимательно смотрела на Томаса, словно видела его впервые и ей приходилось долго вспоминать этот образ. Она наконец разорвала тишину.

— Да, это Томас Арчер. Он учится на дознавателя, на последнем курсе. Мы знакомы.

— Хорошо мисс Трелони. Наверное, вы догадываетесь в чем обвиняет вас мистер Арчер? — Вопрос был каверзный и задан соответствующим тоном.

— Думаю нет. Едва ли.

Её стойкости можно было позавидовать. Железная Лиз, не зря ей дали это прозвище.

— Вам знакомы эти записки? Мистер Спок, покажите их мисс Трелони.

Ламбериус подозвал к себе помощника. Ещё одного коменданта. Спок Эбен был потомственным военным, идеальная выправка, отчеканенный шаг. Один глаз его заплыл от шрама, шедшего наискосок от щеки до лба. Острый сабельный удар. Очередной намек на неоконченную войну с диким востоком и орденом кровожадных Макари. Королевство вело эту войну без малого тридцать лет. С переменным успехом.

Спок продемонстрировал Элизабет несколько записок, которые были изъяты в ходе разбирательства. И самую последнюю. Послание-уловку. Трелони изучала текст скрупулёзно, но без тени малейшей эмоции. Наконец она кивнула, и мистер Спок вернул улики Ламбериусу.

— Ответьте на несколько вопросов, мисс Трелони. Вам знакомы эти записки?

— Да, уважаемый декан.

— Все ли записки вам знакомы?

Это был первый вопрос, который заставил Арчера насторожиться.

— Нет, не все. Только первая. Она написана моей рукой. Почерк на второй записке принадлежит не мне.

— А третья записка? Почерк в ней очень похож на ваш, мисс. — лёгкая каверзная улыбка проскочила на губах Ламбериуса. Арчер заерзал на стуле, но Скриг тут как тут. Он буквально вдавил молодого человека в жёсткое седалище, не давая тому шанса пошевелиться.

— Да, действительно похож, но уверяю, ваша честь, я не писала эту записку и не назначала никакую встречу достопочтенному Уоррену.

— Да? Но ведь каким-то образом эта записка оказалась в руках Уоррена. И он поверил ей. По свидетельству Томаса Арчера именно поэтому в назначенный день и час, мистер Уоррен пришел к пруду.

— Я понимаю, ваша честь, но клянусь именем королевы, что не писала последнюю записку.

— Ну, если вы клянетесь... — Ламбериус причмокнул губами, перевел мудрый взгляд на Арчера.

— Томас, расскажите ещё раз, как вы узнали об этих записках? Но помните, что вы давали присягу и обязаны говорить правду и только правду.

— Это была чистая случайность. Я случайно обнаружил первую записку, когда решил подойти к пруду. Она лежала под большим камнем и был виден лишь её краешек.

— И вы забрали её?

— Да, к сожалению, я не мог представить, что наткнусь на столь деликатное послание, написанное учителем одной из своих учениц. Я не мог пройти мимо, меня воспитывали в совсем других моральных принципах.

— Понимаю, понимаю. Вторую записку вы, я, полагаю, нашли там же и чуть позже?

— Совершено верно, — Арчер почти изнывал от боли, он взмок, и уже с трудом держал тон голоса. — В том же месте, спустя несколько дней. Любовники не заметили пропажи своих записок, считали, что они попали по назначению.

— Любовники? — Ламбериус поднял на Арчера слегка резкий взгляд, но тут же растянулся в своей обычной, снисходительной улыбке. — Разве мы установили этот факт? Уважаемый Арчер, не надо делать поспешных выводов и навязывать суду своих взглядов.

— Простите, ваша честь...

Томас сжал зубы. Все шло не по плану. Совсем не по плану.

— Итак, как я понимаю последнюю, третью записку вы почему-то решили не трогать? Почему?

— В ней была назначена встреча. Я лишь подглядел, когда и во сколько она будет, после чего оставил записку в тайнике.

— Вы хотели поймать мистера Уоррена с поличным?

— Я думал, что застану на свидании их обоих, — Арчер невольно поморщился. Сидеть без движения становилось невыносимым. Уоррен смотрел на своего оппонента с сочувствием. Ему было проще, он мог хоть немного пройтись, чтобы размять ноги. Обвинителю, по королевскому закону, всегда сложнее отстоять свою правоту.

— Но он пришел один, верно?

— Верно.

— И почему же не пришла мисс Трелони?

— Я не могу этого знать, может быть она опоздала, и я её не увидел, — Арчер говорил и вёл себя резко, сменив тон. Он устал и был на грани.

— Мисс Трелони? — Ламбериус перевел взгляд на свидетельницу. Элиза лишь пожала плечами.

— В тот вечер я находилась в кампусе, в северном крыле, в своей комнате.

— Кто-то может это подтвердить?

— Думаю да, моя соседка, Грета Райзен. Она тоже весь вечер просидела за библиотечной книгой. После отбоя мы легли спать.

— Библиотечной? Как интересно...

Взгляд Ламбериуса отдалился. Арчер нервно сглотнул. Почему декан упомянул библиотеку?

— Что ты сынок, не стоит нервничать, — Скриг сжал плечо Томаса и грозно оскалился.

— Даже не думал, — оскалился в ответ Арчер и тут же обратился к Ламбериусу: — Ваша честь, я настаиваю на допросе Райзен.

— Да, это было бы кстати. Мисс Райзен, Грета, вы тут? Кто-нибудь видит мисс Райзен?

Ламбериус обвел пристальным взглядом собравшихся студентов, но никто не отозвался на зов. Мистер Спок поспешно добрался до Ламбериуса и что-то шепнул тому на ухо.

— К сожалению, мне доложили, что мисс Райзен покинула стены Абенфорта рано утром и на все выходные. Незадача...

Ламбериус удручённо покачал головой. Ситуация стала патовой и каждый из собравшихся понимал это. Арчер и Уоррен замерли, ожидая решения декана.

— Ну что же, поскольку у нас нет ключевых свидетелей, и нет времени отдавать записки на каллиграфическую экспертизу, может быть у кого-то из студентов есть что сказать? Может быть среди нас есть тайные свидетели произошедшей несправедливости?

Ламбериус снял очки. Грустные глаза его не выражали ничего кроме безграничной тоски. Студенты переглядывались и шептались. Мало кто из них понимал, о чем вопрошал достопочтенный декан и совершенно никто не догадывался что вопрос этот был обращён к конкретному человеку. Томас догадался. Но догадался не сразу, а только после того как массивная дверь в зал отворилась. Арлин Таккер вошла в зал. На ней был белый кружевной сарафан, волосы на макушке стянуты летной. Арчер оцепенел. Его взор впился в Ламбериуса, который, впрочем, проигнорировал такое внимание.

— У меня есть показания. Я свидетель.

Арлин дрожала. Она поравнялась с Трелони и виновато, украдкой взглянула на Арчера. Томас побледнел и уставился в пол. Этого не могло произойти! Он лично отправил Таккер на вокзал на время разбирательства. Отправил домой чтобы эта дурёха не взболтнула лишнего. Она вернулась. Или её вернули. Невероятное коварство или злая шутка судьбы? Арчер скрипел зубами. Скриг улыбался, слыша этот звук.

— Вот как? — Ламбериус вооружился очками. Его опытный, искушенный взгляд прожигал Арлин несколько секунд. — Представьтесь леди, кто вы.

— Меня зовут Арлин Таккер, я студентка третьего курса. Живу в западном крыле кампуса. Обучаюсь на факультете прикладной химии и реагентов. Отличница боевой подготовки.

Она заливалась соловьём, от чего в животе Арчера болезненно скрутило. Если эта девчонка даст показания, если расскажет откуда появилась последняя записка... Он, наверное, невольно дернулся, потому что мистер Скриг снова сжал плечо.

— Спокойно пацан, скоро твои мучения закончатся, скоро...

Внутри Томаса все похолодело. Так значит коварство...

— Замечательно, мисс Таккер. Итак, как мы все поняли, у вас есть какие-то ценные сведения относительно того разбирательства, ради которого мы все тут собрались? И прежде чем вы начнёте говорить, я вынужден предупредить вас об ответственности дачи ложных показаний.

Он хрипло крякнул в некоем подобии смешка

— Да, достопочтенный деканат, я клянусь именем Королевы. И я должна вам кое в чем признаться...

Томас закрыл глаза. Арлин призналась. Её рассказ занял чуть больше двух минут. Сто тридцать семь сердечных ударов, которые так отчётливо считал Томас. Он не суетился и не дёргался. Все это время просидел как статуя: закрыв глаза и отстранившись от происходящего. Наверное, можно было сказать, что его концентрация была похожа на медитацию. Только она не достигла Нирваны. Падать вниз, да и ещё у всех на глазах было отвратительным занятием. И очень болезненным. Арчер открыл глаза только когда услышал голос Ламбериуса. В наступившей тишине он звучал грозно и очень осторожно.

— Уважаемый Томас Арчер. Знаете ли вы мисс Арлин Таккер?

— Да.

Голос словно и не принадлежал Арчеру, шел откуда-то снизу, из живота.

— То, что сейчас, под присягой рассказала мисс Таккер, правда? Последнюю записку она написала под вашу диктовку?

Вопрос прозвучал после секундной заминки. Возможно Ламбериус хотел задать его несколько иначе, может быть немного смягчить удар, но не стал этого делать. Да и зачем, когда результат очевиден? Томас перевел взгляд на Уоррена. Тот сгорбился у дальнего угла своей клетки и с неподдельным сочувствием смотрел на Арчера. Сочувствием и любопытством. Знакомым любопытством. Позор или смерть? Уж не это ли и хотел узнать Томас, когда затеял эту игру? Как человек, обременённый честью и гордостью поведет себя в подобной ситуации? Арчер был вооружен. Пистолет двадцать первого калибра всегда был под рукой. Ношение оружия дисциплинировало, хоть двухзарядный мушкет едва ли можно было назвать грозным или смертельным оружием. Очень часто студенты-выпускники стреляли из него друг в друга на шуточных дуэлях. На средних и больших дистанциях от пули оставался лишь синяк, ощутимый, болезненный, но всего лишь синяк. Арчер слышал истории о том, как дуэлянты выбивали друг другу глаза, но это тоже не оканчивалось смертью. А вот на близкой дистанции, пуля могла причинить достаточно вреда.

— Томас, это правда? Отвечайте же! Вы дали клятву! Вы под присягой!

Ламбериус не дождался ответа и повторил вопрос. Арчер словно наяву ощутил оружие в кобуре на поясе. Оно упиралось ему в бок, ныло и звало. Выстрел в висок точно стал бы фатальным. Томас услышал за спиной голос Де Тори:

— Позор, друг, лучше позор!

Как легко было об этом говорить. Арчер потянулся к оружию. К удивлению мистер Скриг не помешал ему, но шепнул ему на ухо:

— Подумай. Твоя бедная матушка не переживёт этого...

Он не давил и при желании Томас выхватил бы оружие, сделал бы роковой выстрел, но он сам не захотел этого. Рука Арчера безвольно повисла. Он улыбался, окидывая загнанным взглядом окружающих. И молчал. Снова и снова.

Искусный делец

Старший инспектор был зол. Арчер почти не знал Фаулера, не видел толком его привычек и имел об инспекторе лишь крайне общее представление, основанное на слухах и легендах. Но даже Томас видел — Фаулер был очень, очень зол и почему-то не скрывал этого. Он тяжело дышал, сидел широко расставив ноги и сжимал набалдашник трости обеими руками. Арчер побоялся задавать вопросы. Нрав инспектора был скверен и молодой человек предпочел не лезть на рожон. Он решил, что если Фаулер созреет для разговора, начнет его сам. А пока кэб нёс их по булыжной мостовой в неизвестность, Томас погрузился в записную книжку. С утра он сделал в ней только одну пометку: "Морской болезнью я не болею. И это приятный факт." Его ночная переправа была скучна не считая прелестной девушки, ненадолго составившей ему компанию во время ужина. Её звали Мария. Томас даже сделал небольшую пометку на полях. Он как мог изобразил причудливую рожицу, обрамил её кудряшками и подписал: "Прекрасная Мэри".

Фаулер сухим кашлем вернул Арчера из приятных воспоминаний обратно в суровую реальность. За окном снова неприветливый и грязный город, расписанный ярко и ядовито, как детская игрушка. Странный контраст, к которому Томас вряд ли быстро привыкнет. Жизнь на материке всё-таки отличалась некоторым спокойствием и размеренностью, по которым Арчер уже скучал, хотя не провел на острове даже суток. Он смерил инспектора недоверчивым слегка обеспокоенным взглядом. Фаулер смотрел в окно и тяжело дышал. Томас вернулся к блокноту, аккуратно вывел на новом листе, пришедшую мысль: "Иногда наши ошибки приводят к ответам на вопросы, которые мы не задавали". Арчер задумался окунувшись в глубину этой фразы. Он думал какой ответ получил в результате своей ошибки? На какой вопрос? Остров это отшиб королевства, место куда в поисках приключений или иной жизни сбегались авантюристы со всех уголков страны. Рай для тех, кто видит мир по-другому. От неожиданного откровения, Арчер шумно захлопнул блокнот.