— Хватит, — резко приняв сидячее положение, кулаком ударяю по камню, от чего он будто бы вздрагивает. — Мир не крутится вокруг меня. И без меня есть кому со всем этим разбираться. А мне нужно решить, что делать дальше.
Взяв в ладонь красный камень, задумчиво вглядываюсь в его глубину. Кристалл, достаточно прочный для того, чтобы его нельзя было расколоть даже ударом того самого громового молота, не поддающийся огню, молниям, холоду... Слишком опасный, чтобы кому-то его отдавать, но при этом крайне полезный, буквально просящий себя использовать.
"Осталось забиться куда-нибудь в подземелье и шипеть что-нибудь вроде "Моя прелесссть"", — сжав булыжник в кулаке, закрываю глаза и погружаюсь в дар своего предшественника, на работе с кристаллами съевшего не собаку, а настоящего мамонта.
Мне потребовалось около десяти минут, чтобы настроиться на материал артефакта, а затем заставить его начать меняться. Стоило же распахнуть веки, как моему взору предстал вид разрушающегося рубина, в эти секунды похожего на стремительно гниющий плод, выделяющий в пространство вокруг значительные объёмы энергии, что проявлялось в желтоватом свечении.
Не уверен, что со всеми своими силами и знаниями смогу воссоздать камень... сколь-нибудь быстро. Впрочем, в возможности вырастить нечто подобное я совершенно не сомневаюсь, пусть и не собираюсь этим заниматься (пример Даина показал, что бывает когда разумные начинают пользоваться такими инструментами).
— К чёрту всё это, — подскочив на ноги, глубоко вдыхаю свежий, но довольно тёплый воздух, затем привычным усилием прогоняю втянутую энергию по телу и концентрирую её в даньтяне, а после этого выпускаю волной со всей поверхности кожи. — Я никому ничего не должен, и мне тоже не должны. Я свободен!..
Подхватив свои трофеи, щит устроив за спиной, молот закрепив поверх него так, чтобы рукоять высовывалась из-за правого плеча, бубен повесив на левое бедро, а волнистый кинжал из белого камня на правое, проверяю мешочки с монетами, а затем спрыгиваю вниз. Тень уже привычно обволакивает шкуру, изображая облегающий костюм, но на этот раз — светло-серого цвета. Ноги, едва коснувшись почвы, бросают мою тушку вперёд, со старта набирая неплохую скорость.
Бьющий в морду воздух заставляет вспомнить о глазах, в результате чего вскоре в руке образуются очки с тёмными стёклами, сразу надетые на переносицу. Грива и хвост развеваются на потоках встречного воздуха, из глубины разума всплывают странные вопросы о том, как можно сделать штаны более удобными для снимания, а в особенности надевания обладателями хвостов.
Зажмурив веки, отдавшись на волю своих чувств при каждом вдохе прогоняю по телу внешнюю энергию, в коей есть какие-то новые примеси, заставляющие ощущать некий дискомфорт. При выдохе же создаю волну сенсорной техники, благодаря чему у меня в голове возникает трёхмерная карта ближайших десяти-двадцати километров в окружности. Именно благодаря последнему мимо моего внимания и не прошли три области "черноты", возникшие где-то на периферии и начавшие стремительно приближаться, при этом беря меня в клещи.
"Вроде бы на востоке была поговорка-проклятье, которое звучало примерно как "Чтоб ты жил в эпоху перемен". А не прокляли ли меня чем-то похожим? Всё же если считать моё попадание в льдину и тысячелетнее заключение за первый раз, то это уже третья ненормальность на моём пути в новом мире", — подобная закономерность вызвала одновременно недовольство, так как если тенденция продолжится, то о покое можно забыть на очень долгий срок, так и облегчение... ведь в таком случае не будет времени углубляться в рефлексии.
Я мог бы ускориться ещё сильнее, чтобы оторваться от аномалий, если сейчас они показывают свою максимальную скорость; мог бы обратиться облаком и взлететь вверх; мог бы предпринять что-то ещё. Вместо этого мне захотелось встретить угрозу лицом (мордой?) к лицу, надеясь хоть немного прочистить голову путём если не мордобоя, то хотя бы разговора.
Замедлившись, перехожу на обычный шаг, а затем, когда в поле моего зрения появился пегас, вовсе останавливаюсь. Жеребец был молодым, среднего роста, с рыжей шерстью и голубой гривой. Он носил бело-голубую броню в виде панциря на груди, наручей и поножей, нацепленных поверх плотных штанов и свитера.
— Эй! Ты не заблудился, дружище? — обратился ко мне летун, приземляясь шагах в пятидесяти, демонстрируя раскрытые руки без оружия.
"Как ты угадал?! А-а-а... Это из-за того, что я нахожусь неизвестно где, иду непонятно куда, да ещё и выгляжу подозрительно. Не так подозрительно, разумеется, как ты, но всё же", — разглядывая летуна, чувствую какую-то странность, которая накладывается на то, что он является центром аномалии, делающей его невидимым для моего сенсорного восприятия (хотя, можно ли назвать сферу пустоты в десять метров радиусом невидимостью?).
— Порядочные пони представляются первыми, — слегка улыбнувшись не размыкая губ, продолжаю отслеживать двоих напарников незнакомца, заходящих из моей слепой зоны со спины.
"Опасное это дело, Сомбра, выходить из дома: то принцессы древними артефактами норовят приголубить, то олени идут стенка на одного, то непонятные пегасы тёмную устраивают", — сосредоточив магию внутри себя, собираюсь создать ударную волну, чтобы сперва разбросать незнакомцев, разделяя их, ну а затем уже разобраться по-одному.
— Орандж Бланк, сержант пограничной стражи Её Величества, — изобразил шутовской поклон собеседник, стараясь оттянуть на себя внимание, пока его напарники совершают рывок.
Ударная волна подняла облака пыли, вырвала куски дёрна, подхватила пегасов и закрутив их на месте отбросила на полсотни метров, в процессе помяв крылья. Лишь представившийся Бланком удержался на месте, ради чего ему пришлось присесть и встать на четвереньки, чтобы тут же броситься вперёд выхватив короткий меч.
Меч из чёрного кристалла возник в моей руке, тело же окутали массивные доспехи в стиле средневекового рыцарства... ну или легенд о короле Артуре (впрочем, из-за цвета меня можно назвать скорее Мордредом). В последнюю секунду интуиция взвыла об опасности, но отреагировать я не успел, как оказался внутри "пустоты".
— Ты мой! — радостно воскликнул "пегас", нанося быстрый, но абсолютно бесхитростный удар.
"Ничего не случилось?", — отмечаю с удивлением, довольно легко блокируя выпад Оранджа, чтобы отвести его клинок в сторону и ударить кулаком свободной руки навстречу.
На морде летуна возникло изумление, прежде чем голова встретилась с латной перчаткой, которая вынудила её откинуться назад, расплёскивая при этом сине-зелёную кровь.
— Хм? — удивлённо вскидываю брови, совсем забыв о том, что из-за забрала этого не видно. — Тц. Ты что за зверь такой?
Упавший на спину противник закатил глаза, что могло быть как результатом излишнего усилия с моей стороны, так и его неумением держать удар. Впрочем, поднявшее было голову из глубины моей души любопытство оказалось загнано обратно усилием воли: главным сейчас было понять не то, кто мне встретился, а почему рядом с ним не работает моя сенсорика.
"Если это особенность вида, то единственным способом её гарантированного отключения является убийство. Если же артефакт... Три одинаковых артефакта — необычно, но возможно. Олени, в конце концов, свои амулеты поставили на поток", — из-за своего отвлечения я упустил двух других врагов, за что и поплатился ударом чего-то тяжёлого по затылку.
Шлем спас мою бестолковку, но раскололся и развалился, при этом возникло ощущение головокружения. Можно было бы опасаться сотрясения мозга, но после нескольких превращений в тучку у меня появились сомнения, что он выполняет сколь-нибудь незаменимую работу.
Откинув забрало, которое теперь скорее мешало, нежели чем-то помогало, поворачиваюсь к врагам и встречаюсь взглядом с двумя пониподобными насекомыми, сверкающими синими глазами без зрачков. У обоих было по два стрекозиных крыла, по одному изогнутому рогу, по набору оскаленных игольчатых клыков. В руках они держали треугольные щиты и короткие мечи, а на шеях у них висели серебристые медальоны без украшений.
"Всё же артефакты", — отмечаю краем сознания, решив больше не церемониться и обездвижить врагов, прежде чем устроить им допрос.
— Какого... — не сдержав изумления от осознания, что тени не отзываются, да и магия пошла в разнос перестав подчиняться, получаю вспышкой зелёного света прямо в морду, от чего чувствую как мышцы деревенеют.
Земля ударила в спину и по затылку, тут же рядом оказались оба насекомых, один из коих пнул меня в висок, а затем приложил ещё одной зелёной вспышкой. И хоть после этого сознание окончательно не погасло, но зрение отключилось, чувствительность тела пропала, а до слуха стали доноситься только какие-то шипение, хруст и свист...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Легенда прерии 2
Тут и там лежат бархатные подушки, белые колонны поддерживают высокие потолки, розовый туман клубится в дальних углах, а в воздухе витает кисло-сладкий аромат кальяна. Будучи одетым в широкие шаровары, расстёгнутый на груди жилет и чалму, сижу скрестив перед собой ноги и держу в руках гитару...
Если б я был султан, я б имел трёх жён,
И три тёщи тогда имели бы мой мозг.
Ну и помня сей факт я могу сказать...
Если б я был султан — пил бы контрафакт.
Из розового тумана сформировались силуэты белой фигуристой аликорницы с гривой цвета рассвета, синей крылато-рогатой кобылы с гривой цвета звёздной ночи, фиолетовой единорожки с голубой гривой, которые были одеты в полупрозрачные шаровары, топы, едва прикрывающие пышные бюсты, ну и вуали на мордочках. Разведя руки в стороны они стали кружить вокруг меня, покачивая бёдрами в ритм музыки, а затем запели хриплыми мужскими голосами...
Не плохо очень — иметь три жены.
Гораздо хуже, с другой стороны.
Тут из темноты вышел чёрный единорог с красным саблевидным рогом, одетый в чёрный деловой костюм. Вскинул руку с пистолетом и совершил три выстрела, заставив красоток с прокуренными голосами повалиться на пол. Посмотрев же на меня он заявил:
— Ты избранный, Нео. Ты должен спасти понячество.
— Не слушайте его, мистер Андерсон, — прозвучал новый голос со стороны, после чего в поле моего зрения вошёл белый единорог с длинной бородой, одетый в аналогичный чёрному жеребцу костюм, но с дополнением в виде остроконечной шляпы с бубенцами. — Этот сумасшедший сбежал из лечебницы для душевнобольных.
— Агент Смит, — прищурился чёрный.
— Давно не виделись, мистер Морфиус, — отозвался старик. — Здравствуйте... и прощайте!
В следующую секунду оба жеребца сорвались с места и начали размахивать конечностями в стиле пьяного мастера. Поняв, что ни один из них не может одержать верх, они отпрыгнули друг от друга и встали в защитные позы.
— Стоп! — вскинув руку, заставляю происходящее замереть как кадр фильма. — Что за чушь?
Совершаю щелчок пальцами и декорации вместе с актёрами исчезают, оставляя чистое белое пространство и подушку, на которой я сижу. Одежда тоже исчезла, что, благодаря шерсти, совершенно меня не смутило.
— Неплохо, Нео, — заявил чёрный единорог, появившись напротив меня. — Я уже начал подозревать, что ты полностью безнадёжен.
— Ещё мне моё подсознание будет нотации читать, — морщусь от досады. — Всё равно, когда я отсюда выберусь — ты исчезнешь.
— И как ты собираешься это сделать? — сцепив кисти рук под подбородком, с интересом спросил осколок личности предшественника, воплощённый моим разумом в форму, которую он имел на момент битвы с аликорнами.
— Точно так, как покинул ледяную тюрьму, — пожимаю плечами. — Буду культивировать. Тем более — я уже это делаю: за тысячу лет это стало чем-то вроде рефлекса, не требующего осознанного контроля над процессом.
— Хм... имеет смысл, — согласился мой воображаемый друг. — Ты хоть понимаешь, почему оказался в такой ситуации?
— Расслабился, заигрался, возгордился, — развожу руками. — Выбирай любую причину и не ошибёшься. Победил вождя оленей и решил, что мне теперь только герои вроде Селестии, Луны, ну или ученицы старшей принцессы могут угрожать. Совсем забыл историю про Давида и Голиафа.
— Верно, — согласился чёрный единорог. — И артефакты у этих жукопони интересные: стоило пропасть защите из кристалла, как твоя магия пошла в разнос. Какие из этого можно сделать выводы?
— Существует излучение, негативно влияющее на магию даже внутри чужого тела, — задумчиво хмурюсь. — А я, как не совсем материальное существо, подвержен этому воздействию больше других. Неприятно.
— Умеешь думать, когда припекает, — похвалил ошмёток чужой личности. — И ещё одно... Не обманывай себя: Сомбра не смог бы призвать чужую душу, находясь в ледяном заточении.
— Это ты к чему? — чувствуя неприятный ком в горле, щурюсь на чёрного.
— Ты ведь и сам всё понял, — усмехнулся собеседник и истаял чёрным дымом.
— Вот... сволочь, — в сердцах сплюнув, чувствую как мир вокруг покрывается рябью, превращаясь в просторную спальню, оформленную в розово-золотых тонах. Интуиция тут же завопила, что нужно притвориться Буратино, чтобы не раскрыть свою осознанность перед новым гостем.
Медленно поднявшись в полный рост, осматриваюсь и вижу ширму, из-за которой выходит белая аликорница с очень знакомыми моему предшественнику чертами мордочки. Разве что сейчас она выше, да и грива у неё стала более... разноцветной. Из одежды же на кобыле только короткий розовый халатик, подчёркивающий пышную грудь, широкие бёдра, тонкую талию.
— Здравствуй, мой маленький пони, — растянув губы в добрую улыбку, Селестия стала неспешно приближаться. — Я давно жду тебя. Ты ведь знаешь, зачем здесь?
— Догадываюсь, — отвечаю как и положено — с придыханием и восхищением, старательно давя рвущуюся наружу ярость и желание вцепиться в глотку той, кто всему виной (понимание, что это не Селестия помогает, да и остатки ледяной корки сдерживают натиск эмоций).
— Править Эквестрией очень тяжело и мне нужно крепкое плечо жеребца, на которое можно опереться, — прикрыв глаза, остановившись всего в шаге от меня, собеседница игриво добавила: — И не только плечо... если ты понимаешь.
— Я понимаю, — даю ожидаемый ответ, изобразив сглатывание.
— Прекрасно, — шагнув вперёд, Селестия заключила меня в объятья, буквально подсовывая грудь под нос. — Но прежде чем мы начнём, ответь на один мой вопрос...
— Всё, что угодно, — положив руки на широкие бёдра, отмечаю удивительно достоверные ощущения.
— ...Где большой рубин? — жарким дыханием обдав моё ухо, спросила искусительница. — Он бы превосходно смотрелся в моей короне. Ты не находишь?
— Я его... потерял, — говорить, что смог уничтожить камень, который удар молота даже не повредил, было бы глупо, а потому правда была немного искажена (ведь произошедшее, действительно, является потерей).
— Ш-ш-ш... — яростно прошипело пространство вокруг, а иллюзия белой аликорницы исчезла. — Идиот!
В следующую секунду спальня распалась розовым туманом, начавшим подступать со всех сторон. Впрочем, каких-то неудобств мне это не доставило, а потому я принял позу лотоса, зависнув в воздухе и начал медитировать.
