Рыскач

— Ты кто? — спросил меня один из всадников.

Они все были при оружии. Здоровенные лбы, в военной форме армии короля Вукоса. И что интересно — нарукавные нашивки гласили, что они все — лейтенанты. Вот странно... Лейтенантов — трое, а рядовые-то их где? Да и не держатся так служаки, вон как расположились, взяв меня в полукольцо! Двое держат на коленях арбалеты, и я вижу, что болтами они заряжены и нацелены именно на меня.

— Путник я, по делам еду, — ответил я на затянувшуюся паузу.

— Куда ж ты едешь, путник? — хмыкнул всадник слева от меня.

— А это важно?

Положение было аховое. Если бы я хоть на Вороне был, то можно было бы постараться удрать. Их кони должны быть уставшие, а мой-то свеженький. Вот только находился я на земле, а Ворон пощипывал травку в паре метров от меня. "Не надо было с ними в гляделки играть, а на коня — и ходу!" — запоздало выругал я себя.

— А имя-то у тебя есть? — спросил меня средний всадник.

— Я что-нибудь нарушил? С какой стати вы мне допрос устраиваете? Вроде бы и к страже отношения вы не имеете! — возмутился я, а Ворон отвлекся от клевера и внимательно окинул взглядом происходящее. Коротко заржал, и не спеша затрусил ко мне.

— Точно говорю! Он это! Ведь ты — Рэн, у князя Гунера гостил? Я прав? — воскликнул третий верховой, молчавший до этого времени и внимательно меня разглядывавший.

— Что-то случилось?! У Гунера или Кинэллы проблемы? — воскликнул я, выдавая себя с головой.

В следующий миг все завертелось. Ворон пронзительно заржал — вернее, закаркал: я-то был к этому привычен, а вот лошади наемников — нет. Они встали на дыбы, и это спасло меня: два болта, пущенные одновременно, просвистели над моей головой, уходя куда-то ввысь. Арбалетчики на лошадях не удержались и рухнули вниз. Чисто рефлекторно я разрядил магическое кольцо в оставшегося на лошади всадника. Наемник, получив в грудь молнию, повалился на землю, а его обезумевшая лошадь рванула в галоп; остальные лошади устремились следом. Ворон — и тот пустился наутек. Упавшие всадники отбросили разряженные арбалеты и обнажили мечи. Медленно отступая, я тоже вытащил меч и кинжал в надежде, что боги не оставят меня и в этот раз. Наемники, ругаясь сквозь зубы, начали на меня наступать.

— Хоть за что? — воскликнул я.

— Твоя голова высоко оценивается, — сквозь зубы процедил один из них и нанес молниеносный удар.

Парировал я его не без труда. Силой и ловкостью они меня превосходят, в этом я уже не сомневаюсь. Надо что-то придумать, пока на моей стороне только одно преимущество — они после падения с лошадей еще не полностью пришли в себя — вот только что именно? Позади — лес, на дороге — ни души. Следующие пара выпадов со стороны наемников оставили мне кровоточащую рану на правой руке. Дела были плохи, мне не продержаться и минуты. Решив все поставить на кон, я бросился вперед, предварительно активировав кинжал. Ледяной клинок легко, словно масло, рассек меч наемника, и я нанес рубящий удар. Мой меч застрял в его теле, краем глаза я видел замах меча последнего оставшегося в живых противника и уже начал прощаться с жизнью. Ни на что другое у меня не хватало времени. Помощь пришла неожиданно: раздался глухой удар, и наемник полетел мне навстречу с огромной скоростью. Мечом-то он махнуть успел, даже срезал на моей голове пару локонов, но напоровшись на выставленный кинжал, сбил меня с ног, и мы оба отлетели на несколько метров. Столкновение было настолько сильным, что на несколько минут я потерял сознание. Очнулся от того, что Ворон повторял утреннюю процедуру, умывая мне лицо своим языком.

— Что это было? — спросил я.

Конь довольно заржал: получалось, что он спас меня. Причем дважды! Первый раз — своим ржанием, заставив лошадей противника встать на дыбы, а второй раз — ударив копытом в спину наемнику. Все сложилось удачно, только вот рука висела плетью. При падении я ее еще и о лежащее бревно ушиб. Рана получилась не похожей на те, что бывают от удара меча: вышла она глубокой и рваной. Кое-как перебинтовывая руку — а одной оставшейся сделать это должным образом невозможно — понял: надо искать лекаря. И как можно быстрее, а то загнусь от потери крови. Немного уняв головокружение, встал и осмотрел поле схватки. Наемники были мертвы: ближайший ко мне, с рваной дырой на спине — как я подозреваю, позвоночник у него раздроблен — лежал в неестественной позе; другой, с торчавшим из груди моим мечом — валялся метрах в пяти от него. "Жаль, что никого в живых не осталось", — подумалось мне. И тут же я усмехнулся. Нет, пусть уж лучше так! Интересно только, какая за мою голову награда назначена? И из-за чего? По всему выходит — из-за Кин. Вот ведь, не могут подождать! Я и так могу ноги протянуть, без всякого вмешательства со стороны. Но вообще — все удачно для меня вышло. Я ведь не воин, а от троих наемников отбиться сумел. Хотя, без помощи Ворона мне было бы не выстоять. Да что там выстоять! Меня бы болтами нафаршировали в первую же минуту; и боя как такового не было бы. Потрепав Ворона по морде, я сказал:

— Спасибо. Если бы не твоя помощь, то хозяина у тебя не стало бы.

Ворон лизнул мне руку и согласно заржал.

— Но согласись, и я ведь тоже кое-что умею! Сумел выстоять!

Конь пренебрежительно фыркнул, как бы говоря, что без него мне не справиться.

— Ладно, надо бы мне лекаря найти, — проговорил я вслух и поморщился: руку дергало болью все сильнее.

С трудом собрал свое оружие и не побрезговал обыскать наемников. К моему разочарованию, кроме оружия и пары десятков монет серебром, у них ничего не нашлось. Но и это дело: кое-как собрал трофейное оружие и пристроил его на коне, потом задумался. Оставлять убитых валяться на земле не хотелось: зверья много, да и дух от них будет нехороший, но сил заниматься погребением у меня не было. Решив, что помочь я им не в силах — с трудом вскарабкался на коня: Ворон практически лег на землю — и то я еле устроился.

До ближайшей деревеньки я не знаю, сколько добирался. В глазах все плясало, голова кружилась; казалось, еще немного — и я грохнусь наземь. Ворон шел очень плавно: почувствовал, что хозяину плохо. Я не заметил, как оказался в центре деревни: то ли задремал, то ли действовал бессознательно.

— Э-э-э... господину что-то нужно? — донесся до меня чей-то вопрос.

Сфокусировав взгляд, я увидел крестьянина, который смотрел на меня, а рядом с ним собралось человек десять.

— С коня упал. Лекаря бы мне. Есть здесь?

— На краю деревни. Знахарка у нас, — развел руками крестьянин.

— Проводи, — попросил я и кинул ему медяк.

— Следуйте за мной, господин, — поклонился мужик, проворно подбирая монетку.

Дом знахарки стоял особняком, но его вид внушал уважение. Большие крепкие бревна, справный забор — все говорило о том, что знахарка в чести у деревенских. Да это и не редкость, в общем-то: лекари всегда пользуются популярностью, а уж у деревенских — и подавно. Как выяснилось, знахарка была одна на пять соседних деревень, и мне повезло оказаться от нее не так далеко. Мужик постучал в ворота, со двора раздался предупреждающий лай собаки. Пес лаял не испуганно, как многие его собратья, а с уверенностью в своих силах, как бы предупреждая — не суйся. Калитка в воротах отворилась, из нее выглянула молодая девушка, обернулась и шикнула на пса:

— Мяв, тихо! — потом бросила взгляд на меня и спросила: — Господину что-то надо?

— Я пошел? — задал вопрос мужик, который мял в руках картуз.

— Иди уже, — махнула рукой девушка.

— Мне знахарка нужна, — сказал я, и попытался слезть с коня.

Ворон, почуяв мое желание, опустился на землю, а я, не ожидавший с его стороны такого маневра, скатился наземь и зашипел от боли.

— Что с вами? — бросилась ко мне девушка.

— Рука... — прохрипел я.

Девушка помогла мне подняться и повела в дом, не забыв запустить во двор Ворона. Конь и пес не поладили с первого взгляда, и принялись "выяснять отношения". На удивление, Ворон не спасовал перед лохматым, с небольшого теленка высотой, псом. Конь, опустив голову, с которой свисала длинная грива, угрожающе каркал, подняв переднюю ногу, как бы приглашая Мява отведать копыта. Собака медленно кружила перед его мордой и злобно рычала, оскалив клыки. Мне пришлось "сделать внушение" коню, а девушка шлепнула по голове пса. После нашего вмешательства наступила тишина: конь с независимым видом стал прогуливаться по двору, а пес лег перед крыльцом и не спускал с того глаз.

— Значит, ты знахарка? — удивленно спросил я девушку, когда на кухне она принялась осматривать мою руку.

— Да, — коротко ответила та, нахмурив лоб.

— Меня зовут Рэн, — представился я.

— Анлуса, — о чем-то думая, ответила девушка.

Знахарка выглядела молодо; только присмотревшись, можно было понять, что лет-то ей на самом деле больше, чем кажется на первый взгляд. Первоначально я дал ей лет семнадцать: казалось, что тело еще не сформировано, да и лицо очень молодо. Но присмотревшись, заметив пару морщинок, решил, что двадцать-двадцать пять ей уже должно быть.

— Такая молодая — и уже знахарка! Молодец! — попытался я сделать ей комплимент.

— С кем дрались-то? — не обращая на мои слова внимания, спросила она.

— Да я говорю же...

— Угу, с коня упал, — ехидно повторила девушка мои слова, — а до этого на меч напоролся, и вымазал левый бок и плечо в чьей-то крови!

— Напали на меня, — ответил я. — Недалеко тут, трое их было. У них кони где-то бегают. Ты бы сказала мужикам, чтобы похоронили разбойников. Я заплачу.

— Крови потеряно много, хорошо — кость не задета, но пару дней придется полежать. Я сейчас за зельями схожу, да мужикам задание дам. Если лошадей отловят, то платить им ничего не надо будет, а так — по три серебрушки хватит.

Знахарка вышла, а я огляделся кругом. Рану мою она осматривала на кухне: тут и там висели разные пучки трав, на печи сушились очередные растения. Все было разложено по своим местам и буквально сверкало чистотой, только рукава от моих камзола и рубашки, валявшиеся на полу, выглядели чужеродно.

"Интересная у меня жизнь пошла!" — хмыкнул я про себя. С насиженного места ушел, чуть в канаве не помер, дворянином стал, потом под венец попал! И ведь все по доброй воле! Вот ведь! Ох, как руку дергает, и слабость накатывает... И не поймешь ведь: то ли амулет свое действие оказывает, то ли рана знать о себе дает. Попытался встать, чтобы попить воды, но голова закружилась, и я чуть не упал. Тут дверь отворилась, и вошла знахарка с какими-то мешочками и склянками.

— Сидите смирно, сейчас лечить буду! — строго сказала она.

— А разбойники...

— Сидите: мужикам сказала, приберутся! — прервала она меня и принялась разминать в ступке какие-то травы, заливая их некой эссенцией.

Спрашивать, что она делает, не хотелось, потому что знахарки иногда такого намешают, что если больной узнает — обязательно от этого знания помрет! Одна настойка была готова, но знахарка отставила ее и принялась за вторую. В ее руках работа спорилась — просто смотреть приятно.

— Рубашку снимите, — попросила она меня; а может, и приказала — не разобрал.

Спорить не стал, молча стащил камзол и рубашку.

— Нормальное лечение будет стоить три золотых. Потянете? — спросила она меня.

— Деньги в кармане, — кивнул я на камзол, а потом пояснил: — Потяну.

— Хорошо, — кивнула Анлуса своим мыслям и принялась за третью порцию зелья. — Проходите в горницу и раздевайтесь. На кровати располагайтесь, я скоро.

Шатаясь, я дошел до кровати и плюхнулся на нее.

— Выпейте это, — знахарка протянула мне кружку с чем-то неприятно пахнущим.

От запаха зелья у меня даже судорога по телу прошла, и только выпив, я понял, что на левой руке браслет сжимался, предупреждая.

— Что это? — схватился я за кинжал.

— Почувствовал? — выгнула дугой брови знахарка, а потом поспешно пояснила, увидев мой клинок перед собой: — Успокаивающее и притупляющее зелье, от него не будет такой боли.

— И все? — подозрительно спросил я.

— Оно еще сонное, — ласково улыбнулась Анлуса и вытащила из моей вдруг ставшей безвольной руки кинжал. — Ничего, поправишься, я и не таких на ноги ставила.

Знахарка ушла на кухню и вернулась с двумя склянками. Жидкость из одной вылила мне на рану; я ощутил слабое пощипывание. Как я еще держался — непонятно: глаза закрывались, а мысли текли медленно и тягуче. Вот она принялась намазывать рану какой-то мазью из второй своей посудины. Вдруг ее рука замерла, взгляд уставился на амулет духа.

— Откуда он у тебя?! — воскликнула она и принялась трясти меня за плечи: — Амулет! Где ты взял амулет!!!

Боль, сладкая и плавная, немного меня взбодрила, но я почти не соображал. Как приятно, меня трясут и пытаются что-то сказать... А, это же знахарка... Мысли путались, но краткое просветление в мозгу случилось. Она ведь про амулет...

— Т-ты что-т-то зн-наешь пр-ро ам-мулет? — Заплетающим языком спросил я.

Услышать ответ знахарки я не смог: только видел ее открывающийся рот; а потом свет в моих глазах померк...

Глава 5. Прошлое возвращается

Пробуждение оказалось приятным. Рука не болела, где-то чирикали птички, а постель была удобной. Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в доме знахарки, которая взялась лечить меня. Память услужливо подсказала минувшие события, и я принялся осматривать руку. Она была замотана очень плотно в несколько слоев бинта. Сгибать ее неудобно, но большого дискомфорта не ощущалось. Так: отлично — самочувствие нормальное, слабость присутствует, зуд дороги где-то свербит. Как там звали знахарку? Анлуса, кажется... и что-то она у меня выспрашивала... Вот только что? Что-то важное. Но память не приходила мне на помощь, а самой знахарки не наблюдалось. Свесив ноги с кровати, я недоуменно уставился на них. На ногах не было штанов, и на мне вообще не было никакой одежды! Кроме бинта на руке. "Так, это еще что за новости?!" — нахмурился я. Но одежда обнаружилась быстро — на стуле, который стоял у изголовья. Натянув ее на себя, я почувствовал себя уверенно. Что странно, все мои вещи были отстиранными, отглаженными и... сухими. Я же пришел сюда вчера вечером, а за это время... Или не вчера? В доме хлопнула дверь и звякнуло ведро. Потом пару раз что-то легонько стукнуло, как будто стол кто-то накрывал, и с кухни потянуло аппетитным запахом... еды. Я сглотнул голодную слюну, желудок заурчал. Есть хотелось неимоверно.

— Добрый день, — поздоровался я со знахаркой, выходя на кухню.

— Встал уже? — мягко улыбнулась Анлуса — Наверное, кушать хочешь? Давай, мой руки и садись за стол.

Странно, вчера она меня на "вы", да "господин", а сегодня...

— Скажи, а сколько я провалялся? — спросил я девушку, вытирая руки полотенцем.

— Двое суток, — опять улыбнулась мне знахарка. — Блинчики будешь?