Тяжелая дверь захлопнулась за нами с грохотом...
Я разберусь обязательно с этим чудом. Правда любовь, страсть, взаимная, что бывает не только в книгах или у других людей — кажется мне куда большим чудом. Он срывает с меня одежду с таким нетерпением, что отлетает одна застежка. Еще секунда и мы падаем на пушистый ковер. Весь мир для меня сейчас заключен в его руки — жадные и горячие.
— Я не хочу с тобой расставаться.
— А и не надо теперь. Мы вместе, понимаешь? Причем без разрушения нашей реальности, она идет своим путем.
— Почти как во сне.
— О, гораздо лучше, вот увидишь. Придется, правда, доказать чего мы стоим. Ну, тебе не о чем беспокоиться, а вот мне нервы потреплют, но я справлюсь.
— Ты о чем, Женя?
— Не думай сейчас об этом. Какая же ты красивая, Полинка! Я могу часами тобой любоваться. Я тебе говорил, что ты — роскошная женщина?
Я оглядываюсь по сторонам. Что это за комната? Мебель красного дерева, ручки резные золоченые — незнакомое место, шторы и ковер — в тон. Высокие потолки с лепкой. В центре комнаты — небольшой столик, на нем накрытое кружевной салфеткой блюдо, запотевший графин с водой и кубиками льда, горячий кофейник, стаканы, чашки, салфетки — ну прямо как в гостинице. Я поднимаю салфетку — под ней тарталетки, тонко нарезанный сыр и ломтики фруктов. В глубине комнаты — дверь, а за ней умывальник и большая ванна почему-то на львиных ножках.
— Как это получается, Женя? Почему мы ощущаем и видим все одинаково? В прошлый раз в лес попали, а сейчас в эту комнату. Мы будто два сознания витающие в одном слое.
— Мы давно уже не два сознания, разве ты не поняла?
— Я боюсь понять и поверить. Может мы сошли с ума? Почему мое сознание раздваивается, когда мы вместе?
— Полинка, мы действительно вместе — вот я целую ложбинку на твоей спине, чувствуешь?
— Ой, так щекотно... жаль, что это скоро закончится.
— Не закончится. Мы теперь все время будем вместе, разве ты не поняла?
— А в окно можно выглянуть?— спрашиваю я, указывая на темно-красную тяжелую бархатную штору, из-за которой в комнате царит приятный полумрак.
— Мы не только в окно выглянем. Мы даже выйдем из этого дома и пойдем осматриваться — надо же знать с чем имеешь дело.
— А когда? Сейчас?
— Позже немножко. Подожди минутку, иди ко мне... кожа-то какая шелковистая у тебя... а пахнешь ты как!
И опять лежим на ковре, тесно прижавшись, лицом друг к другу — мы так близко сейчас насколько вообще могут быть близки мужчина и женщина. Его рука скользит по моей спине и ягодицам, а губы по изгибу бедра. Наконец, он отрывается от меня неохотно.
— Ну, Полинка, ты хочешь, чтобы я это сделал или сама штору отодвинешь? Да не бойся, я тут если что.
Ступая босыми ногами по мягкому ковру, я иду к окну.
— Ишь, храбрая какая! — говорит он насмешливо.
Я осторожно отодвигаю штору, но никакого окна там нет, а есть электронное табло с бегущей строкой: "Добро пожаловать в Демонет!" Она сменяется другой строкой: "Госпожа Полина Аксен, вас и вашего партнера ждут в офисе на первом этаже".
Спускаемся на первый этаж. После столь интенсивного секса у меня немного кружится голова и дрожат коленки.
На стеклянной двери два плаката: "Демонет, 1-ый уровень" и "Добро Пожаловать" на всех языках.
— Можно войти?
На столе табличка — "Стефан Гржвч, DeMo". Ну и фамилия у парня — ни одной гласной! Только бы не пришлось произносить ее вслух. И что это за должность— "DeMo"?
За столом — молодой светловолосый худощавый парень, в темном костюме, белой рубашке с галстуком. Он указывает Жене на дверь соседней комнаты, а мне говорит успокаивающим тоном:
— Это займет немного времени, не беспокойтесь. Когда дверь за Женей закрывается, он встает, широко улыбается и произносит громко и радостно:
— Госпожа Полина Аксен, я приветствую вас на первом уровне Демонета, элитном мире Голденгейта!
— Спасибо.
— Здесь очень классно! Никаких условий и препятствий. Скоро сами все увидите. Осматривайтесь, гуляйте, развлекайтесь, любите друг друга... короче, делайте все, что угодно. Всего одно маленькое правило — не нарушать общественный порядок. Если вы согласны, то продолжим.
— Что значит "нарушать"? Я еще не знаю как здесь принято себя вести.
— Это очень просто, госпожа Аксен. В общественных местах следует делать то, что положено. Например, в кафе едят и разговаривают, в библиотеках — читают книги и соблюдают тишину, и ни в коем случае — не наоборот.
— Я магистр наук, я не перепутаю кафе с библиотекой.
— Не сомневаюсь, госпожа Аксен, в ваших благочестивых намерениях. Но вы прибыли из реала — где столько правил и запретов! А здесь вам дозволено все. Некоторых это деморализует. Надеюсь, с вами этого не случится.
— Я должна подписать документ о том, что я ознакомлена с правилами?
— Нет, у нас это не принято. Достаточно вашего согласия. Мы настолько доверяем игрокам элитного мира, что у нас даже нет стражей порядка, но пользоваться их отсутствием — не советую.
— Ну, в хулиганстве я не была замечена, — я засмеялась, и он одобрительно кивнул.
— Еще один вопрос: нет ли у вас страсти к азартным играм? Это может стать серьезным препятствием...
— Я учила в колледже теорию вероятности, так что это точно не будет проблемой, я обещаю.
— Верю, но обязан предупредить. Дело в том, что в Демонет попадают люди склонные к крайностям — это, ни в коем случае не минус, но именно страсть к азартным играм может стать серьезной помехой в реализации возможностей. Продолжим, Полина, — перед ним засветился экран. — Закройте глаза и подумайте о чем-нибудь приятном... так... спасибо. А теперь вспомните что-нибудь из прошлого, все, что в голову придет. Хорошо, спасибо, теперь представьте себе какое-нибудь несбыточное желание — можно несколько... Прекрасно! С вами легко работать — у вас живое воображение! С партнером проблем тоже не должно быть — вы видели друг друга, касались, и органолептическое восприятие демофилда в приемной прошло нормально, верно ведь?— он заглянул в экран. — Вам все подошло?
— В приемной?
— Комната с мебелью красного дерева — демонстрационное поле для новичков.
— Комната ... это была реклама?
— Скорее, проба. Демонет не нуждается в рекламе — это хоть и элитный мир, но не может обойтись без постоянного пополнения своего талантливого населения, потому что игроки, как правило, переходят на более высокие уровни.
— Значит, нас с Женей тоже считают талантливыми? В чем же?
— Администрация сделала ставку на вас, госпожа Аксен и даже предлагает льготные условия, полагая, что ваш главный талант проявится в этих условиях наилучшим образом. Опыт и знания, полученные на разных уровнях Демонета, могут быть использованы в реале, но об этом рано еще говорить. Сначала нужно пройти первый уровень.
— Но как это получается — одновременно находиться в двух разных мирах?
— Человек из реала может находиться одновременно во множестве разных миров. А вы пока только в двух — реале и Демонете.
— А ничего, что у нас с собой нет никаких вещей?
— Все необходимое на первое время вы найдете у себя дома, включая деньги.
— Дома?
— Ну да, должны же вы где— то жить.
— А где мы будем жить?
— Мне это неизвестно, вы должны сами найти свой дом.
— Сама? А я смогу?
— Обычно у всех получается. Воспринимайте это как первый ход в игре. Еще есть вопросы?
— Должна ли я находиться в состоянии покоя в реале в это время?
— Совершенно необязательно. В реале вы можете делать все, что угодно: спать, или работать, но на первых порах старайтесь все же избегать действий требующих длительной концентрации.
— Например?
— Обычно не рекомендуется скалолазание или управление вертолетом.
— О, за это можете быть спокойны.
— Но через какое-то время вы сможете и это. Скорость процесса адаптации — индивидуальна. Короче, идите, играйте и наслаждайтесь. Если разумно распоряжаться деньгами, то их хватит на довольно длительный срок.
— А потом?
— А потом придется их зарабатывать.
— А как тут зарабатывают?
— Ну, кто на что горазд. Здесь нет дипломов и других документов, так что кем назоветесь, тем и будете работать.
— А если нам здесь не понравится?
— Разумеется, никто не станет вас удерживать, но сказать по правде, таких случаев еще не было. А наоборот — сколько угодно.
— Наоборот?
— Администрация не желала продлевать договор с некоторыми игроками, а они делали все возможное и невозможное, чтобы тут остаться. Госпожа Аксен, нельзя все предусмотреть, будете решать проблемы по ходу дела, вы же магистр наук, разберетесь на месте. Если больше нет вопросов, желаю вам и вашему партнеру хорошей игры на благо миров Голденгейта.
Женя уже ждал меня за стеклянной дверью. Я поблагодарила Стефана, встала и тут он сказал:
— А сейчас главное!
— Да?— я обернулась.
— Делайте только то, что хочется.
— В смысле?
— Только то, к чему лежит душа.
— Думаю, что это не сложно.
— Не скажите. Это касается абсолютно всего: выбор дороги на прогулке, еды, рода занятий и прочего. Действуйте согласно личным желаниям, заводите приятные знакомства, повинуйтесь порывам, наслаждайтесь приятными моментами, по возможности, не нарушая общественного порядка.
— Спасибо. Всего доброго.
* * *
Мне казалось будто я только что сошла с самолета или поезда в незнакомом городе. Дома, скверы, клумбы — город как город — улицы все пешеходные. Женя не отпускал мою руку ни на минуту, будто боялся, что я исчезну. Он все сокрушался, что мы не встретились с ним реале раньше — он бы меня никуда не отпустил. Время от времени он останавливался и шептал на ухо ласковые слова. Еще говорил, что впервые идет по улице с женщиной, на которую все оглядываются. "Красивая, волосы пышные, осанка гордая, походка легкая упругая — залюбуешься! Вон тот парень как на тебя засмотрелся... Ты прости, я ущипну тебя за ягодицу, пусть он завидует".
Я не знаю тех, кто это для меня устроил и не понимаю, зачем они это сделали, но зато точно осознаю, что мне очень повезло. Я могу быть с Женей! Я могу любить! И мне не надо прятаться, скрываться, врать и чувствовать себя виноватой. Пусть эти благодетели пока думают, что я здесь для того, чтобы пробуждать свои таланты — мне не хотелось бы их разочаровывать, но сейчас меня это занимает меньше всего.
— О, надо же! Этот дом с балюстрадой — точная копия дома в Питере, где жил друг мой, Севка, — удивляется Женя. — Я гостил у него много раз. Эх, хорошо мы время проводили — лучшие воспоминания юности с этим домом связаны! Ну точно такой подъезд и две скамейки, подожди, тут еще надпись была выцарапана... Нет надписи... наверно закрасили. А за поворотом магазин ликеро-водочный должен быть... Нет, магазина, странно... может, закрыли, но дом-то как похож! Ну, пошли дальше.
— Может мы зря из красной комнаты ушли, а? Мне и там было неплохо. А ты запомнил дорогу?
— Запомнил, но вряд ли мы туда вернемся, сказали же, это предбанник был. А мы должны идти дальше.
— А мне хочется только быть с тобой, все равно где, хоть в предбаннике.
— Мне тоже, Полинка, но правила надо уважать, если не все, то хотя бы какую-то часть.
— Смотри, Женя, город как город, люди обыкновенные — все ведут себя нормально, а Стефан говорил, что здесь все можно... интересно, что он имел в виду?
— Внешнее спокойствие бывает обманчиво, только расслабишься, что-нибудь обязательно произойдет. Но здесь довольно симпатично. Будем открывать для себя этот мир постепенно.
Мы подходим к рынку. Бидончики молока, комки творога в марлевой ткани и крынки с густой желтой сметаной. Пробуем золотистый липовый мед.
— Ты измазала щеку, Полинка, дай я вытру...Нет, не так...Ты стесняешься на базаре целоваться, что ли? Да пусть смотрят, не обращай внимания.
— Женя, ну ...а вдруг это нарушение общественного порядка? Другие-то не целуются.
— Ну пойдем. Дай руку, а то еще потеряешься в толпе. А вот бадьи с соленьями, капустные листы хрустящие, яблоки моченые, держи-ка одно. А вот ягоды! Целый ряд смородины! Хочешь? Говоришь в Америке со смородиной туго? Надо же! Смородинка! Ух, как тебе подходит это имя! Я теперь буду тебя Смородинкой называть. Купить стаканчик?
— А деньги?
— Сейчас попробую предложить те, что у меня в кармане. Да, пожалуйста, и листьев смородинных подбросьте в кулечек — чай заваривать. Взяли деньги, глазом не моргнули. Держи кулек, Полинка.
— Мы еще не знаем где будем жить, а ты уже листьев к чаю взял...
Идем по улице и едим смородину прямо из кулечка. Мостовая выложена крупными булыжниками, ряды утопающих в зелени белых домиков с красными крышами, калитки резные и разноцветные. Опять останавливаемся. Поцелуи со смородинным ароматом... собака лает на нас из подворотни, юная веснушчатая мордочка подглядывает за нами из окошка ...
— Не могу оторваться от тебя, милая моя... Ну, хоть прямо тут на улице... И что тебе так в душу запали эти слова про общественный порядок? Смотри, вон лесная зона, пойдем, а?
— Женя, ну что ты только об этом думаешь! Надо найти жилье и желательно до того как стемнеет.
— Ну, куда ты спешишь? Должны же тут быть гостиницы. В крайнем случае, постучимся к кому-нибудь, попросимся переночевать.
— Ой, не хотелось бы.
— Полинка, не волнуйся, летние ночи теплые, а вдвоем мы точно не замерзнем.
— И то правда. Я с тобой могу на скамейке всю ночь сидеть.
Он все-таки увлекает меня в лес.
— Женя, мы же были здесь, помнишь? Поваленная сосна и крона деревьев над головой! Это место действительно существует!
Одежда летит в сторону и повисает на чахлом, высохшем от жары, кусте.
— Вот так! Еще ближе ... М-м-м... скорее... хочу, чтобы ты была совсем голая, хочу видеть тебя всю, вот так. Какая же ты красивая! Ух! Горы могу своротить с такой женщиной!
Лежим в обнимку на его рубашке, моя голова на его груди. Солнечные блики на наших телах, моем — загорелом и его — совсем белом — он не любит лежать на солнце.
Закат явно затянулся — солнце будто застряло, зацепившись за верхушки деревьев. Похоже, время тут идет медленнее, чем в реале. Подыгрывает нам, что ли?
Выходим из лесной зоны. Все же темнеет, зажигаются фонари, а в окошках — разноцветные абажуры — оранжевые, салатовые, голубые. Вдалеке мерцают переливающиеся огни и слышен бой часов. Направляемся в сторону огней и вскоре выходим на широкую площадь. На высотном каменном здании горят желтые неоновые буквы: "Золотые Ворота". Похоже, это гостиница. На первом этаже — кабачок. Несколько подвыпивших личностей, шатаясь, вываливаются из дверей. Волна аромата горячей пищи щекочет ноздри, напоминая, что мы ничего не ели с утра кроме нескольких тарталеток в Красной Комнате да горсти смородины на рынке. Женя тянет медное кольцо на себя, тяжелая дубовая дверь открывается со скрежетом. Настоящий кабак — дубовые столы и скамейки, на стенах изображены голые плясуньи. Лысоватый толстяк протирает бокалы полотенцем за стойкой бара.
