Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

Лутарг нахмурился, разобрав, встревоженные вопли: "Туда, туда понесла!", — и теперь уже внимательнее стал всматриваться вдаль, пытаясь среди деревьев разглядеть причину переполоха.

Ответ на свой вопрос он получил довольно скоро. Всадник появился из-за невысокой поросли ивового молодняка, и Лутарга накрыло волной ужаса, что испытывал наездник. Неуправляемое животное, не обращая ни на что внимание, неслось прямо на них с Исатом. Вороной, заметив своего ополоумевшего собрата, встревожено всхрапнул, и тот, на всем скаку, испуганно шарахнулся в сторону, меняя направление. Теперь, понесшая лошадь устремилась к оврагу, скрытому кустарником.

Времени на раздумья не оставалось. Лутарг не успевал, ни остановить коня, ни попытаться сдернуть с него наездника прежде, чем перепуганное животное совершит прыжок через преграду, и потому молодой человек сделал единственное, что могло хоть как-то изменить ситуацию к лучшему — выпустил рьястора.

Бело-голубой волк в один прыжок оказался перед всадником и его скакуном. Конь встал на дыбы и замолотил передними ногами в воздухе, когда сверкающим пятном дух преградил ему путь. Всадник с громким криком вылетел из седла и упал под ноги взбесившегося жеребца. Еще немного он оказался бы растоптан массивными копытами, и Лутарг, не видя иного выхода, приказал рьястору напасть.

В тот же миг мощные челюсти волка сомкнулись на шее животного, вспарывая плоть. Конь пронзительно заржал, разбрызгивая пену и хлынувшую горлом кровь. Жеребец стал заваливаться на бок, грозя раздавить лежащего на земле всадника. Рьястор же, на глазах увеличившись в размерах вдвое, мотнул головой, отбрасывая поверженного скакуна в сторону. Рваный кусок мяса из шеи животного остался в пасти волка, в то время как растерзанная лошадиная туша врезалась в кустарниковую изгородь и, смяв ее, свалилась в овраг. Молодой человек едва успел придержать встревоженного Исата, почуявшего запах свежей крови.

Разгоряченные преследователи понесшей лошади и ее наездника появились тогда, когда рьястор сверкающими нитями втягивался обратно в хозяина. Молодой человек едва успел запереть духа, когда те пронеслись мимо него, направляясь к лежащему на земле товарищу. Лишь только один из пятерых притормозил коня неподалеку от Лутарга.

— Кто ты? Что здесь произошло? — приказным тоном потребовал он ответа, демонстративно схватившись за рукоятку меча.

— Ваш спутник вылетел из седла, когда лошадь прыгнула через кусты, — ответил Лутарг, даже не пошевелившись.

Его собственный меч был на виду, и молодой человек не считал необходимым привлекать к нему дополнительное внимание. К тому же, Лутарг гораздо лучше владел плетью, нежели обоюдоострым клинком.

— С ним все в порядке. Думаю, скоро придет в себя.

— Ты не ответил на первый вопрос. Кто ты?

— Одинокий путник.

— Кровь! Здесь кровь!

Встревоженный крик одного из попутчиков привлек внимание всадника. Мужчина бросил хмурый взгляд на своих сопровождающих. Конь под ним загарцевал, ощутив тревогу наездника. Лутарг же сделал несколько шагов назад, чтобы оказаться поближе к луке седла, на которой покоился свернутый кольцами хлыст. Прибегать к помощи рьястора молодому человеку не хотелось.

— Сними маску!

— Я бы не хотел этого делать, — невозмутимо отозвался Лутарг.

— Это приказ! Ты на моей земле и обязан подчиниться! — прорычал мужчина, вытаскивая меч из ножен.

— Госпожа Аилия! Она жива! — новый крик отвлек наездника, и Лутарг взялся за ручку плети. Он надеялся избежать противостояния, но понимал, что это зависит не только от него.

* * *

Милуани разъяренной фурией металась из угла в угол в отведенных ей покоях. Уже второй день она ожидала аудиенции у треклятого рианитского божка, и терпение женщины практически иссякло.

— Как он смеет?! — гневно вопрошала она у склонившего голову советника, который, вжавшись в стену, мечтал стать невидимым, чтобы избежать гнева своей повелительницы.

Еще перед отъездом из Эргастении, Милуани тщательно изучила все сведения, что имелись у них о рианитах, и вынуждена была признать, что знания эргастенцев об этом народе ничтожно малы. Доподлинно было известно лишь одно — рианиты жили замкнуто и связей по эту сторону Трисшунских гор не имели. Единственное посольство, которое когда-либо было ими отправлено к побережью Дивейского моря — это недавнее в Антэлу.

Правда, скудость познаний в тот момент Милуани не смутила. Женщина питала надежду, что желание рианитов завладеть амулетом, о котором они расспрашивали Матерна, достаточно велико, чтобы согласиться на встречу с ней. И пока что ее чаяния оправдывались. Их пропустили через перевал, стоило Луани сказать, что это ответный визит от вейнгара Тэлы. Сопроводили до храма местного божества и отдали в руки советников, которые теперь потчевали ее обещаниями. И это страшно злило.

Когда сестра тэланского вейнгара распалила себя до такой степени, что уже готова была взреветь от бешенства, в дверь постучали, и стражник объявил о прибытии верховного жреца храма. Женщина моментально взяла себя в руки. Злость, еще недавно искажавшая ее черты, бесследно исчезла. На лице появилась маска вежливого интереса.

Глава совета рианитов в сопровождении двух младших советников вошел в ее покои. Мужчина вежливо кланялся, воспевая ее достоинство и красоту, на что Луани ответила благодарной полуулыбкой, а затем объявил, что великий и Неизменный Риан готов принять ее.

Милуани стоило большого труда сдержать презрительный смешок. Постоянные упоминания о неизменности рианитского Бога вызывали в ней желание доказать обратное. Женщина была уверена, что в разное время под маской, которую постоянно носил рианитский Бог, скрывались разные люди. Жаль, что это не в ее силах.

Святилище божественного правителя рианитов отстояло от посещаемой части храма. Для того чтобы попасть в него, требовалось пройти по выдвижной перекладине, которая простиралась над великолепным садом из плодоносящих деревьев и цветочных клумб, занимающим весь внутренний двор.

Милуани еще по приезду задалась вопросом, как же служители попадают в святая святых Риана. Белоснежная башня, в которой находилось святилище, не имела ни одного видимого входа, только окна, но те располагались на высоте полета птицы. Человек мог добраться до них лишь по приставной лестнице, но такой способ проникновения, показался женщине неосуществимым, в виду очевидной бредовости.

Ответ на этот вопрос Луани получила прошлым вечером. Гуляя по саду, она увидела, как каменный козырек, делящий башню на две равные части, начинал выдвигаться, образуя некое подобие моста, соединяющего святилище и остальные храмовые постройки. Вот только мост этот не имел ни перил, ни каких-то иных ограждений, препятствующих падению человека. Сейчас же, следуя по нему вместе со жрецами и советниками, женщина уговаривала себя не смотреть вниз и боролась с отчаянным желанием зажмуриться. Сколько Милуани себя помнила, она до дрожи в ногах боялась падения с высоты.

Безотчетный страх покинул Луани, как только ее нога ступила на белокаменный пол огромного зала. На несколько мгновений женщина забыла обо всем на свете, даже о причинах своего появления здесь, настолько зачаровывающее зрелище открылось ее взору. Черные, отполированные до блеска, стены резко констатировали с кипенно-белой плитой пола. Из стен на разной высоте выдавались белоснежные чаши с полыхающим в них пламенем. На каждой новой ступени, ведущей к трону, стояли черные квадратные чаши, в которых также танцевал огонь. Сам трон представлял собой нечто огромное и будто бы устремляющееся в небеса. Его снежно-белая спинка разрезала чернильную стену наподобие луча, и исчезала в подобном полу белоснежном потолке.

За всем этим мерцающим черно-белым великолепием Милуани ни сразу увидела человека, восседающего на троне. Только когда жрец приклонил колени у подножия лестницы и объявил о прибытии посланников вейнгара Тэлы, Луани заметила фигуру в белых одеждах, что благосклонно подняв руку, пригласила их подняться к пьедесталу.

Он не встал, чтобы поприветствовать их, не сказал ни слова, только взмахом руки велел приблизиться к нему. В этом жесте Милуани усмотрела явное пренебрежение и от досады крепко стиснула зубы. Не такой встречи она ожидала, исходя из рассказа Матерна. Женщина считала, что рианиты более заинтересованы в амулете, который пытались выторговать у правящего вейнгара.

Растянув губы в заученной вежливой улыбке, она стала подниматься по лестнице. Жрец не отставал от нее ни на шаг и через каждые десять ступеней заставлял ее останавливаться и кланяться, тем самым выводя из себя. Луани не планировала склоняться перед самонареченным Богом. Она хотела быть с ним на равных и общаться, как два равнозначных правителя.

Когда они достигли ровной площадки перед троном, служитель встал на колени и коснулся лбом пола. Милуани его примеру не последовала, только чуть ниже, чем ранее, склонила голову.

— Оставьте нас.

Глубокий голос Риана с рокотом разнесся по залу. Как всегда в присутствии жрецов в нем не было ни единой эмоции, только абсолютное бесстрастие. Никому не дано знать страстей и желаний Бога — такова была его позиция. Только гнев доступен их познанию, а гневаться Риан умел, как никто другой. Каждый рианит с прихода в этот мир знал, что его жизнь и благосостояние зависит от благосклонности его Неизменного Бога и правителя.

Ожидая пока служители выведут сопротивляющихся спутников явившейся к нему женщины, Нерожденный с искренним любопытством разглядывал ее сквозь прорези маски. Она была далеко не молода, но еще не увяла окончательно. Ее осанка недвусмысленно заявляла о привычке повелевать и получать желаемое незамедлительно. Взгляд был достаточно тверд, а чуть искривленная временем линия губ говорила об умении наслаждаться чужой болью. Этот маленький недостаток, или достоинство, смотря с какой стороны оценивать, Риан умел определять безошибочно.

Надо отдать ей должное, прибывшая не дрогнула, когда ее советник стал возмущаться, заявляя, что не оставит свою хозяйку, только подняла руку, заставив его замолчать. Подобная стойкость импонировала Риану, давно привыкшему к лебезящему поклонению жрецов.

— Что привело ко мне сестру тэланского вейнгара? — поинтересовался Нерожденный, когда они остались наедине.

— Желание совершить обмен, как вам должно быть докладывали, Неизменный.

Как Луани ни старалась, голос ее все-таки дрогнул. Черная обезличенная маска, скрывающая его лицо, наряду с белоснежными одеждами производила гнетущее впечатление.

— Возможно, но я предпочитаю услышать об этом от вас.

— Мы передадим вам амулет в обмен на небольшую помощь рианитских гарнизонов, Неизменный, — со всем спокойствием, на которое только была способна, произнесла Милуани. Женщина подспудно чувствовала, что перед этим мужчиной нельзя выказывать страх или неуверенность.

— У нас нет гарнизонов, и мы не участвуем в чужих войнах, — все также бесстрастно ответил Риан, с интересом ожидая ее дальнейших действий и слов.

— В любом случае, какие-то войска для обороны и других целей у вас имеются, Неизменный.

— Возможно, но мы все также не принимаем участия в чужих войнах.

— Это будет восстановление справедливости, а не война, Неизменный.

— Не вижу существенной разницы.

— Несмотря на провозглашение руаниданы, мой брат все еще действующий вейнгар. Это он должен править Тэлой, а не Таирия! — выпалила Милуани, постепенно начиная заводиться. Она даже забыла добавить обязательное "неизменный", о котором была заранее предупреждена служителями. Божественный правитель рианитов не выносил иного к себе обращения.

Ей было противно стоять здесь, перед ним, как какая-то служанка и отчитываться. Он даже не предложил ей присесть! "Неужели у рианитов нет никакого представления о манерах и элементарном уважении к женщине?" — спрашивала себя Луани и от этого еще больше злилась.

— В Тэле переворот. Кто стал новым правителем?

— Моя племянница, Неизменный, — призналась Милуани, не видя смысла скрывать правду. Узнать об этом не составляло труда.

— Племянница? — это обстоятельство показалось Риану настолько невероятным, что он не смог сдержать удивление в голосе. — Как женщина смогла лишить мужчину власти?

Некоторое время Милуани молчала. Его заинтересованность не прошла мимо нее. Раздумывая над тем, что стоит открыть ему, а о чем лучше умолчать, женщина вглядывалась в черную пластину с прорезями для глаз, что заменяла Неизменному Риану лицо. Ей до безумия хотелось заглянуть за эту маску, чтобы увидеть его черты, прочитать по ним, какой характер у этого человека. Хотелось посмотреть в его глаза и удостовериться, что интерес, прозвучавший в голосе, отражается и во взоре.

Сестра вейнгара всем телом чувствовала, как скользит по ней его ответный изучающий взгляд. Там, где он задерживался, кожа начинала зудеть и покрываться мурашками. Он словно срывал покровы и, заглядывая внутрь нее, перебирал мотивы поступков, ее мечты и стремления, что пугало и завораживало одновременно.

— Это долгая история, Неизменный, — наконец решилась Милуани.

Ей необходима была поддержка рианитов, и для того, чтобы получить ее, женщина была согласна рискнуть многим.

— И если вы согласны выслушать ее, то я бы предпочла присесть.

* * *

Если бы не пронзительный девичий окрик: "Нельзя", остановивший его, Лутарг бы пустил в ход плеть.

Именно он заставил наездника сдержать коня и опустить меч, а Лутарга разжать руку. Так же как и всадник, молодой человек посмотрел на обладательницу звонкого голоска, которая, опираясь на предплечья мужчин, медленно шла в их сторону.

— Аили, ты опять вступаешься за наглых бродяг?! — набросился на девушку всадник, причем в голосе его сквозило такое презрение, что Лутарга передернуло. Эти двое явно не ладили между собой, причем инициатором плохих отношений был мужчина, — решил для себя молодой человек, которого чрезмерное высокомерие и властные манеры наездника порядком раздражали.

— Он не бродяга, — фыркнула Аилия, чуть поморщившись от боли. Судя по тому, что она припадала на правую ногу, девушка потянула мышцу, когда вылетела из седла. — Тебе стоит научиться видеть дальше собственного носа, Трэнгар, — ехидно продолжила она. — И спуститься с коня тоже. Как-никак перед тобой Лутарг — признанный брат руаниданы Тэланской, сын Лурасы, дочери Кэмарна, и внук предпоследнего великого вейнгара Тэлы, — закончила она свою речь, остановившись в нескольких шагах от "наглого бродяги" и склонив голову.

Кто именно из всех собравшихся был больше ошарашен, даже Лутарг не смог бы сказать с определенностью. В немом изумлении он разглядывал девушку, поддерживающих ее мужчин, и еще двоих, преклонивших перед ним колени, даже забыв про гордеца, восседающего на лошади. Молодой человек ожидал чего угодно от этой встречи, но никак не этого.

— Что за бред ты несешь? — отойдя от шока, взревел наездник, и жеребец под ним забил копытом.

— Простите моего сводного брата, — извинилась за мужчину девушка. — Мы с отцом возвращаемся с церемонии посвящения, на которой Трэнгар присутствовать не мог, выполняя обязанности коменданта в отсутствие отца, — объяснила она поведение родственника, повергнул Лутарга в еще больший ступор. — Прошу, примите наше приглашение посетить Анистелу. Отец непременно захочет отблагодарить вас за мое спасение.