Уравнение любви

— Эй! — возмущенно пискнул я — Я и сам могу ходить! — притворяться калекой как-то само собой перехотелось.

— Ага, — это был весь ответ.

Опустив на пол, он стал стягивать с меня майку.

— Эй! — во второй раз попытался я — Что ты делаешь?!

— Помогаю, — невозмутимо ответило чудовище.

У меня от такого ответа чуть мозг не скончался, а пока он был при смерти, и я не мог найтись с ответом, Сергей взялся за резинку моих домашних штанов.

— Нет, — я решительно оттолкнул его руки и мертвой хваткой вцепился в штаны — Я сам!

Если вы думаете, что после этого он ушел, то вы ошибаетесь: он остался стоять там, где стоял и даже шага по направлению к двери не сделал. Мы оба ждали: я, что меня наконец-то оставят в покое наедине со штанами и позволят спокойно принять душ; а чудовище... ну, в общем, судя по всему, оно ждало примерно того же самого, с той лишь разницей, что речи о том, чтобы мне остаться одному, не было. Наше ожидание длилось минуты две, пока я первым не выдержал и уточнил:

— Я не буду при тебе принимать душ.

Бровь Сергея поползла вверх:

— Ты чего-то стесняешься?

Стиснув зубы, я сверлил его взглядом, не собираясь уступать: ему хочется поприператься — я не против. На самом деле мне даже было смешно, но я старательно делал вид, что злюсь, потому что не хотел, чтобы Сергей видел, что мое отношение к нему настолько переменилось. Зная его, я мог утверждать со сто процентной гарантией, что он бы непременно этим воспользовался, а я боялся потерять контроль над ситуацией, боялся того, чем она может обернуться. А еще я не мог понять: он придуривается или говорит серьезно? Закатив глаза к потолку, я ответил:

— Не чего-то, а кого-то.

Притворно тяжело вздохнув, Сергей насмешливо сказал, словно учитель, в который раз подряд повторяющий нерадивому ученику, что надо учить таблицу умножения:

— Солнце, меня не стесняться надо, а бояться. Как ты понимаешь, это две разные вещи. Если в первом случае я еще могу быть к тебе снисходителен и идти на некоторые уступки, то во втором ты, под давлением страха, должен во всем беспрекословно мне подчиняться.

После этих слов мой мозг едва не скончался во торой раз, но его спасло природное упрямство:

— Послушай, ты сейчас злоупотребляешь своим положением. Во-первых, ты здесь гость, а я в отсутствие родителей — хозяин, поэтому мое слово должно быть решающим. Во-вторых, издеваться над слабыми, не вполне здоровыми людьми жестоко. И в третьих, в том, что со мной случилось, есть и твоя вина, а это значит, что ты должен чувствовать себя хоть немножко виноватым и больше меня не злить.

На последних словах Сергей широко улыбнулся. Хотя эта улыбка скорее походила на ухмылку:

— Именно потому, что я чувствую себя ЧУДОВИЩНО виноватым и полностью признаю свою вину, я не могу оставить тебя одного: мало ли что может случиться? У тебя ведь болит нога, а ванна скользкая. Тебе может понадобиться помощь.

Кто-нибудь, напомните мне, почему я вчера попросил его остаться? Ладно, а что ты скажешь на это:

— Признайся, ты просто хочешь увидеть меня голым, чтобы лишний раз убедиться в собственной неотразимости, — хмыкнул я.

Не знаю, на что я больше рассчитывал, полностью осознавая глупость своих слов: что чудовище хоть на мгновение растеряется, смутиться или, про себя решив, что я законченный придурок, уйдет, но его реакция превзошла все мои ожидания. Несколько раз удивленно моргнув, как будто сомневаясь в том, правильно ли меня понял, Сергей громко расхохотался, подошел и потрепав меня по волосам, сказал:

— С каких это пор ты стал таким проницательным?

И чмокнув в кончик носа, вышел из ванной, на ходу говоря:

— Если что, маши руками — я буду здесь, за дверью, подглядывать в замочную скважину.

Все-таки приняв душ, несмотря на болевшую от каждого движения ногу, я замотался в халат: чистую одежду взять забыл, точнее сказать не успел, а одеваться в старую не хотелось. Дааа, выглядел я довольно забавно, что подтверждало отражение в зеркале. Растерянные карие глаза отчетливо выделялись на бледном, немного осунувшемся лице, от чего казались непривычно большими; светлые, немного намокшие пряди падали на лицо, завиваясь локонами; весь я казался сам себе каким-то едва ли не крошечным по сравнению с окружающим миром, я словно терялся в толстом белом махровом халате. Странное чувство, но избавиться от него было очень трудно. И уверенности в себе оно тоже не прибавляло.

Отвернувшись от зеркала, я осторожно приоткрыл дверь и прислушался: тихо. Чувствуя, как быстро забилось сердце, стал красться на цыпочках обратно в спальню: я не хотел ходить по дому в таком виде и собирался переодеться в нормальную одежду. Глупо конечно вести себя словно вор в собственной квартире, но я справедливо опасался, что если встречусь с Сергеем, то история с ванной повторится. Зачем рисковать?

Когда до дверей комнаты оставалось всего несколько шагов, я, в два прыжка на здоровой ноге преодолев это расстояние, проскользнул внутрь, быстро обернувшись, закрыл дверь и на всякий случай повернул замок. А в следующую секунду едва не упал в обморок от неожиданности и испуга, когда из-за спины донеслось:

— Рыба моя, ты меня пугаешь. Не от Мойдодыра ли ты случайно прячешься?

Сергей, уже в майке, лежал на спине на заправленной кровати, положив руки под голову и насмешливо разглядывал мое вытянутое от удивления лицо. Про себя я решил, что не переживу столько стресса за одно утро, но вслух сказал другое:

— Я хотел переодеться, — и предупреждая новые препирательства, добавил — И могу это сделать сам, без твоей помощи.

Он поднялся и стал медленно ко мне приближаться:

— Нога уже не болит?

— Что? — не сразу понял я, загипнотизированный его странным взглядом.

— Я спрашиваю, нога больше не болит? — он остановился в нескольких сантиметрах от меня — Ты пару минут назад демонстрировал здесь такие потрясающие прыжки, что меня начали мучить сомнения: не притворяешься ли ты на уроках спорта, когда кидаешься в песочницу, словно маленький отважный лягушонок, но все равно получаешь среднюю оценку?

Я только растерянно хлопал глазами, не понимая, то ли он ругает меня за ногу, потому что беспокоился, то ли издевается или же таким образом показывает, что замечает все те вещи, которые имеют ко мне отношение, уважает за старания. Действительно, сколько бы усилий я не прикладывал на занятиях спортом, мне никогда не удавалось добиться хороших результатов и получить соответствующую оценку. Конечно, было и то, что меня спасало, помогало натягивать оценку, например, висение на руках или отжимание, строгое посещение уроков, а также многочисленные пересдачи, на которых учитель просто махал на меня рукой и ставил желанную оценку. Вдруг лицо Сергея смягчилось и притянув меня к себе за плечи, он с улыбкой сказал:

— Я придумал тебе новое прозвище и теперь буду называть лягушонком. Согласен?

Улыбнувшись ему в грудь, я ответил:

— Тогда я буду тебя называть... — я сделал вид, что задумался — чудовищем!

Отстранившись, он удивленно заглянул в мои глаза:

— А почему чудовищем? Я что, такой ужасный? — его голос прозвучал немного обиженно.

— Э, нет, просто ты... — а действительно, почему? Я конечно мог бы сказать, что ты наглый, бесцеремонный, самоуверенный и деспотичный... но я же не самоубийца — редко прислушиваешься к мнению других людей. В основном же поступаешь так, как хочется тебе. Можешь быть грубым...

— Хорошо, — неожиданно перебил Сергей — Значит я могу вести себя соответственно своему прозвищу и тебя это не будет удивлять, вызывать негативной реакции? — от его хитрой улыбки у меня стали пританцовывать мурашки на спине.

— Нет, — уперевшись руками ему в грудь, я отстранился — Как раз этого ты делать и не можешь! Потому что твое прозвище тебя не оправдывает! Но об этом мы подробнее поговорим чуть позже, — я зашел к нему за спину и стал настойчиво подталкивать в сторону выхода — А пока будь хорошим чудовищем и подожди меня на кухне.

На пороге Сергей выставил руки в стороны, уперевшись ими в косяк двери, а я уже было обрадовался, что получилось так легко от него избавиться.

— Тебе кофе с молоком и с сахаром?

— С молоком, но без сахара.

Улыбнувшись в его удаляющуюся спину, я со вздохом облегчения закрыл дверь.

— И чем мы сегодня займемся? — невозмутимо спросил Сергей, отставляя пустую кружку в сторону.

Я цедил кофе, старательно делая вид, что полностью поглощен этим процессом. Сергей меня удивил: оказалось, что он умеет неплохо готовить, о чем свидетельствовала не подгоревшая или пересоленная яичница с кусочками помидора, ветчины и сыра, а также хрустящие тосты с маслом. Ничего грандиозного, но все было действительно вкусно. Сам он объяснил это тем, что приходящая домработница готовила неплохо, но весьма посредственно, а он никогда не был равнодушен к вкусной и полезной еде. Поскольку его родители почти всегда очень заняты, редко бывают дома и, следовательно, питаются вне его стен, а еда быстрого приготовления быстро надоедает и ничего кроме отвращения не вызывает, то Сергею пришлось научиться готовить самому, тем более что ему нравилось это занятие. Может быть это было наследственное, потому что как я еще узнал, его дядя занимал должность шеф-повара в одной хорошо известной гостинице, которая находилась в Лондоне. Хотя сам Сергей никогда не думал связать свою жизнь с профессией повара.

— Если бы дядя вдруг узнал, что я решил пойти по его стопам, то первый бы открутил мне голову! — со смехом сказал он и уже серьезно добавил — Это одна из самых сложных профессий, какой бы легкой на первый взгляд не казалась и, поверь мне, я знаю о чем говорю. Нет, я определенно не собираюсь становиться поваром! Скорее что-то в направлении информационных технологий или электронной коммерции.

Я, каким бы странным это не показалось, до сих пор не определился в направлении своей будущей специальности, хотя на это и осталось не так много времени. С одной стороны меня тянуло в финансовую сферу, но творческая сторона требовала чего-то другого, связанного с полетом фантазии и игрой воображения. Справочник, куда пойти учиться после окончания средней школы, был перелистан огромное количество раз, а наиболее интересные предложения помечены галочкой. Но пока есть время, нужно думать об окончании учебного года, который уже не за горами и заключительных экзаменах. А еще в среду представление, родители вернуться ближе к вечеру, а напротив сидит чудовище и много других дел, о которых нужно подумать. Но прежде всего ответить на заданный вопрос:

— Чем-нибудь, не требующим ни прыгать, ни бегать или ползать?

— А сидеть или лежать, — невинно уточнил Сергей, но вот выражение его глаз, в которых плясали смешливые искорки, говорило о некоторой двусмысленности... или я уже начал страдать мнительностью и видеть на ровном месте то, чего там и в помине нет?

— Посмотрим телевизор? — робко предположил я.

— Нет, это скучно, — он смешно поморщился — Все равно ничего интересного там не показывают.

— Послушаем музыку?

— Но слушать музыку мы можем, параллельно занимаясь чем-нибудь другим, ведь так? Значит этот вариант тоже не подходит. Ну?

— Ну, — я старательно соображал, чем бы таким нейтральным его развлечь, без неожиданных последствий для себя — Поговорим?

Разочарованно выдохнув, он протянул: — Но мы же итак разговариваем...

— Поиграем? — внезапно осененный догадкой, радостно пискнул я.

— Так, а вот это уже интересно, — оживился Сергей и с подозрительным энтузиазмом, облокотившись об стол, подался вперед — Во что?

— Эээ, — загипнотизированный вновь вспыхнувшими в глубине его глаз огоньками, я неуверенно пожал плечами, стараясь избавиться от острого ощущения, что с каждым новым словом почва под ногами становится все мягче и неустойчивей, лишая возможности вернуться, и я все глубже загоняю себя в ловушку. Как будто мы уже играем в какую-то игру, причем давно, правила которой, а также исход, известны одному лишь ему.

— Ладно, — вдруг смилостивился Сергей, наконец-таки оторвав взгляд от моего смущенного и растерянного лица, и перевел его на стоящий на столе букет. Выражение его глаз при этом смягчилось, словно в их глубине зажглись и горели два ровных пламени. В этот момент мне больше всего на свете захотелось узнать, о чем он думает, и я пожалел, что не могу найти в себе смелость задать этот вопрос вслух и быть уверенным, что получу искренний ответ.

Поднявшись, он стал собирать посуду: — Я подозреваю, что ты еще не успел сделать уроки. Поэтому иди их делай, а я пока развлекусь чем-нибудь другим, — бросив взгляд в сторону раковины, он встал к ней спиной и, подмигнув, закончил — А потом поиграем. Только сразу предупреждаю: не переусердствуй, а то мне будет неинтересно играть с овощем, — и повернувшись, включил воду, тем самым давая понять, что разговор закончен.

Грустно вздохнув, я бросил отчаянный взгляд на часы и прислушался. Еще раз вздохнув, перечитал написанное и, обессилено опустив голову на тетрадь, стал стукаться лбом о ее поверхность: полный бред. Довольно быстро справившись со всеми заданными на понедельник предметами, я никак не мог ответить на один единственный вопрос по литературе. Он требовал рассуждений, доказательств, но у меня не получалось сосредоточиться и написать что-нибудь приличное. Я все время возвращался мыслями к Сергею, спрашивал себя, чем он сейчас занимается и не мог унять разочарованных вздохов: все-таки мог хотя бы заглянуть, за два то часа. Хотелось вскочить и побежать к нему, поговорить, просто побыть рядом... Но усилием воли, слабеющей с каждой пройденной минутой, я заставлял себя сидеть на месте, а вот от того, чтобы каждый тридцать секунд смотреть на часы, удержаться не мог.

В конце-концов мог хотя бы узнать, не нужно ли мне чего, — обиженно подумал я и вцепился зубами в хвостик карандаша. В ответ на мои мысли дверь тихонько приоткрылась, и в комнату просунулась голова Сергея:

— Привет! Тебе долго еще?

Бросив на него злобный взгляд, я гордо отвернулся:

— Если ты не будешь меня отвлекать, то через десять минут закончу.

— Окей, буду ждать тебя на кухне, — и дверь закрылась.

Скрипнув зубами, я мучительно закусил губу и, быстро дописав два предложения, захлопнул тетрадь. Завтра на перемене как-нибудь исправлю текст, приведя его в достойный вид. Поднявшись, я запихал учебники с тетрадями в сумку и, выждав девять минут, независимым шагом направился на место встречи.

— Так нечестно: ты опять выиграл! — разочарованно воскликнул я. За час, что мы играли в шашки, а потом в карты, мне удалось выиграть всего-то четыре раза и то только потому, что Сергей в это время отвлекался, отвечая на чьи-то смс-ки.

— Почему нечестно? — притворно удивился он — Я же не виноват, что лучше тебя играю.

— Ну да, конечно, а кто меня накормил пирожными? — не переставал возмущаться я. Оказалось, что за то время, пока я мучился над уроками, он успел сходить в магазин и накупить всякой разной вкуснятины, после чего не успокоился, пока почти все это не запихал в меня. Я конечно пытался его остановить угрозами, что еще немного, и лопну, но видимо, выражение моего лица было недостаточно убедительным, потому что он, даже глазом не моргнув, продолжал в том же духе. В итоге я с трудом мог передвигаться, а прошедший час нисколько не улучшил мое состояние. Именно на это обстоятельство я позднее и списал свою неспособность сопротивляться действиям чудовища. Но пока еще, сидя в гостиной на диване и немного обиженно хмуря брови, я не о чем таком и не догадывался.