Уравнение любви

Название: Уравнение любви

Автор: Jaye

Бета: Lie (virro@rambler.ru)

Рейтинг: R

Жанр: humor, romance

Cтатус: Завершен

Содержание: Школа — время первых по-настоящему сильных переживаний, испытаний и становления личности. Смогут ли главные герои принять, а главное удержать то хрупкое, трепетное чувство, называемое первой любовью?

Предупреждение:Чтобы ни у кого не возникало непоняток: поскольку это произведение претендует на юмор, то в тексте используется второй, устаревший вариант слова "физиономия" => "физиоГномия" %)

Размещение на других ресурсах: Запрещено

 

От автора: Хочу выразить огромную благодарность ДжЕю за такое потрясающе красивое и нежное стихотворение. От всего сердца СПАСИБО! ^___^

Любовь... Может ли быть такое?

Безнадёжно ищущий покоя,

Красные румянца на щеках

И отраженье глаз твоих в моих глазах.

Любовь... Может ли быть такое?

Знать, что всегда ты рядом.

А когда нет, искать взглядом.

Бежать за тобой,

Сердце стучится и сладостный миг.

И близко прижавшись к груди...

Знать, что сошлись наши пути.

Любовь... Может ли быть такое?

Знать, что нету как ты такого.

Бережно прижаться к груди,

Слышать стук сердца, молчать и за руку идти...

Знать, что не отпустишь меня.

Любишь и я люблю тебя.

Знать, что ты со мной рядом.

И счастьем одаришь одним только взглядом...

Любовь... Может ли быть такое?

Когда вместе взявшись за руку двое

О чём-то мечтают, шутят, кричат,

Звонко смеются, обо всём говорят.

Знать... знать, что горы с ним по колено,

Что ангелы пляшут там выше, наверно.

Любовь... Может ли быть такое?

Просто быть рядом — желанье такое,

Просто дотронувшись, видеть улыбку.

Знать, что есть и ключи, но не закроет калитку.

Броситься после дальнейшей разлуки,

Сильно обнять, целовать, взяв за руки.

Знать, что стоит такая любовь,

Чтобы продать за него свою кровь.

Знать, что это не сказка опять,

что не сон в унисон — знать.

Знать, что так в жизни у всех,

Знать, что это не грех.

Любовь... Может ли быть такое?

Когда ты, да я — нас только двое.

Наши тела как две половинки,

И вместе счастливы, как на картинке...

Знать, что ты любишь меня...

А в ответ прошептать "Я люблю тебя".

ДжЕй

** 1 **

Раздавшийся прямо над ухом звон будильника заставляет резко открыть глаза. Стрелки показывают семь утра, а это значит, что до начала занятий осталось полтора часа. Спать хочется невероятно: после того, как пол ночи провел за компьютером, убивая отвратительных монстров и спасая мир, какая-то школа, уроки — все это кажется настолько незначительным и далеким, что особо не задумываясь, переставляю часы на пол восьмого. Успею. Вот через 30 минут я точно буду готов столкнуться с жесткой реальностью этого мира. Довольно легко найдя компромисс со своей, еще не до конца проснувшейся совестью, засыпаю с блаженной улыбкой на губах...

Открываю глаза, смотрю в потолок и пытаюсь понять причину смутного беспокойства... Быстрый взгляд на часы — блин! Вскакиваю и начинаю одеваться с удивительной для меня скоростью: обычно мне свойственна медлительность, которая так расстраивает меня самого и смешит окружающих. Ничего не могу с собой поделать. Наверное, надо менять батарейки. Мне даже прозвище дали — Хома, которое, кстати, раскрывает и второй мой недостаток. Ненавижу, но пришлось смириться. Кроме того глупо отрицать очевидное: я всегда любил покушать, чему особенно способствовали прекрасные кулинарные способности мамы. В классе седьмом пришлось научиться контролировать свой аппетит и всерьез заняться спортом (хнык-хнык), что уже само по себе было большим подвигом с моей стороны по причине природной лени и врожденной нелюбви к этому предмету: оценки по физкультуре были единственными, портившими мой аттестат. Это досадное обстоятельств неизменно заставляло хмуриться Надежду Васильевну, нашу классную руководительницу, которая считала своим долгом наконец-то вручить мне статуэтку Совы, ежегодно выдаваемую отличникам школы, мимо которой я закономерно пролетал всю свою сознательную школьную жизнь! Кроме того, лишний вес уверенности в себе тоже не прибавлял... Хм, неприятные воспоминания. Успешно справляться со всеми предметами и со свистом прокалываться на занятиях спортом — это был просто какой-то злой рок. Моя гордость истерила и материлась, а мышцы ныли и не давали забыть о себе всю неделю до следующего урока ненавистной физры. Ну ладно, хватит об этом: начинать утро с неприятных размышлений не входит в мою привычку. Похоже, что я все-таки успею!

Опоздал. Мнусь перед дверью, не решаясь войти в кабинет, где уже почти 20 минут назад начался урок химии (которая, кстати, так же входит в список моих нелюбимых предметов и я с уверенностью могу сказать, что наши "теплые" чувства взаимны. Кроме того, моя нелюбовь к этому предмету объясняется еще и тем обстоятельством, что каждый раз во время практических занятий я умудряюсь что-то на себя разлить). В общем, химик из меня никакой, но я успешно скрываю свою неприязнь и некоторое недопонимание этого предмета, поэтому в конце каждого семестра в моем аттестате с завидным со стороны одноклассников постоянством красуется пятерка!.. Но я опять отвлекся. Понимаю, что глупо стоять и тянуть время, но как представлю, что придется зайти в полный класс и обратить внимание на свою растрепанную персону, как вся решимость разом пропадает: с детства не люблю всеобщее внимание по причине своей стеснительности, которая, безусловно, является самым большим моим недостатком... и источником постоянного раздражения на самого себя. Хотя я в своих чувствах, увы, не одинок...

— Чего стоим? Кого ждем? Забыл что ли, как дверь открывается?

Резко оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с парой насмешливых серых глаз. Правильно говорят: не везет, так не везет во всем ("Закон подлости" статья 1-ая пункт 2-ой)! Несколько секунд уходит на то, чтобы принять стратегически важное решение: проигнорировать, как обычно, или ответить? Накопившееся раздражение берет свое. Отворачиваясь, бурчу под нос так, чтобы этот гуманоид услышал:

— Трамвай жду, — и уже почти шепотом добавляю — Чтоб он тебя переехал...

Резко распахиваю дверь, не дожидаясь реакции на последние слова. И вообще сомневаюсь, что этот придурок успел расслышать... Ай! Ощутимый толчок локтем в бок опровергает мое последнее предположение. Бросаю возмущенный взгляд в удаляющуюся спину: утешает только то, что если бы можно было испепелять взглядом, то этот гад давно бы уже превратился в кучку пепла!

Поспешно извиняюсь за опоздание и бухаюсь за первую парту рядом с Машкой, круглой отличницей и верным соседом по парте, которую мы делим с третьего класса (интересно, может быть это ее стоит винить в том, что я превратился в так называемого ботаника?). Ноль внимания с ее стороны, которое как всегда полностью посвящено уроку. Выгребаю на парту учебные принадлежности и тут же начинаю механически переписывать материал с доски. Неожиданно в голову ударяется маленький кусочек стерки. С подозрением оборачиваюсь назад и тут же ловлю наглый взгляд с последней парты — вот ведь придурок! Не удержавшись, совершенно по детски показываю ему язык, и несколько секунд удовлетворенно наблюдаю застывшую от удивления физиогномию, после чего отомщенный, полностью переключаюсь на что-то объясняющего у доски препода. Машка удивленно косится на мою довольную рожу, но ничего не говорит. Преподаватель, вдохновленный таким явным интересом к его предмету, продолжает тарахтеть как заведенный, совершенно не обращая внимания на явно скучающий и тихонько похрапывающий класс.

На перемене, как всегда один, сижу в пустом классе и от нечего делать разрисовываю поля тетради смешными рожицами. Я не люблю шумные коридоры, когда ты одиноко подпираешь подоконник и не знаешь, куда себя деть в ближайшие 10-15 минут. Неожиданно открывается дверь и в класс заходит этот придурок. Косится в мою сторону, а я старательно делаю вид, что он не существует. Сзади слышится какой-то шум — ну и что он здесь забыл? Далее наступает настораживающая тишина. Внешне я остаюсь абсолютно спокойным, но внутренне напрягаюсь, готовясь к худшему. Неожиданно над головой раздается спокойное:

— Эй, Ларцов, помассируй-ка мне спину, а то плечи свело, никак не удается расслабиться.

Я офигеваю: что этот придурок себе вообразил?! Смотрю на его наглую рожу и пытаюсь понять: это где он так головой успел повредиться? Еще сегодня утром был вроде бы нормальный придурок, а теперь вот приплыли... Прекрасно осознаю, что это чистой воды провокация, но проигнорировать теперь не получится, да и уступить будет значить признать себя слабаком. Делаю сочувствующую мину и медленно, растягивая каждое слово, произношу:

— Серый, это как же твой клинический случай без наблюдения врача оставили? Или ты утром таблетки забыл выпить, и теперь болезнь быстро прогрессирует?

Серые глаза прищуриваются: их выражение не обещает ничего хорошего. Кажется, я попал... Неожиданно он резко подается вперед и вот уже мое лицо в каких-то жалких миллиметрах от его лица, а его рука крепко держит меня за волосы, не давая возможности отстраниться. Теперь мне по-настоящему страшно. Копируя мою манеру, но с какой-то нежной интонацией маньяка, поигрывающего ножом перед связанной, беспомощной жертвой, он так же медленно выдыхает мне в губы:

— Допрыгаешься, зверушка, мокрого места не оставлю.

И тут же с силой оттолкнув от себя, быстро покидает помещение, словно воздух в нем вдруг стал отравлен...

Сижу в конкретном ступоре и делаю отчаянные попытки прийти в себя... Кто-нибудь мне может объяснить, что это было?! Ясно одно, без газового баллончика в школу ни ногой! Мои мрачные размышления прерывает звонок на урок.

** 2 **

Субботнее утро — что может быть чудесней? Довольный, потягиваюсь в кровати. Из кухни обалденно пахнет оладьями, и стоит только представить как, намазанные необыкновенным клубничным вареньем, они один за другим отправляются в рот... Ммм... Жмурюсь от удовольствия и поспешно сглатываю. На эти мысли живот отвечает тихим жалобным бурчанием. Медленно поднимаюсь и подползаю к окну, распахиваю ставни и полной грудью вдыхаю свежий, насквозь пропитанный солнцем воздух. В комнату тут же врываются посторонние звуки улицы и веселое щебетанье птиц. Так, какие у нас планы? Ах да! У школьного друга сегодня день варенья, в честь которого намечается веселая вечеринка с классной музыкой и интересной компанией! Прекрасная возможность остепениться и наконец-то с кем-нибудь познакомиться! Мечтательно закрываю глаза, представляя образ прекрасной незнакомки, но запахи с кухни мешают как следует сосредоточиться и я, радостно сдавшись, быстро топаю в ванну.

Народу собралось море: не то что яблоку, семечку негде упасть! И как только все поместились? Подозреваю, что половину собравшихся гостей виновник торжества видел в первый раз в жизни. Но разве запретишь друзьям приводить своих друзей, друзей их друзей... и просто знакомых за компанию, чтобы веселее было? Кроме того, Тема парень общительный и щедрый, и одним из его несомненных талантов является умение прекрасно организовывать различного рода развлекательные мероприятия: вечеринки, тусовки или просто посиделки. Ни одно более менее значимое событие в школе не обходится без его участия.

Музыка просто оглушала, что не мешало гостям активно общаться друг с другом. Веселье было в самом разгаре, а я вот уже десять минут как подпирал стенку, стараясь отдышаться после часовых конвульсий под ритм зажигательной латиноамериканской мелодии. Ноги тряслись и было совершенно непонятно, то ли они самостоятельно продолжают танцевать, повинуясь ритму популярной песенки, то ли просто очень устали и хотят сесть. Так, пожалуй действительно стоит немножко отдохнуть, только вот почему-то ничего, на что можно было бы усесться я рядом не вижу... Старательно шарю глазами по комнате в поисках свободного места... Ага! Вижу диван! Там как раз найдется свободное местечко для моего ослабленного тельца! Итак, цель определена! Радостно лыбясь, хватаю со столика стаканчик с недопитым виноградным соком и начинаю протискиваться в ее сторону, довольно успешно маневрируя в людском море. Старательно вытягиваю шею, чтобы случайно не сбиться с заданного направления... Тааак, еще немного... Неожиданно резкий толчок справа заставляет изменить маршрут на все девяносто градусов и врезаться во что-то мягкое!

Несколько секунд вдыхаю такой приятный и смутно знакомый аромат мужского одеколона... Не поднимая головы (зачем? я и так догадываюсь, что там увижу), пытаюсь плавно обогнуть препятствие и раствориться в толпе... Сильная рука надежно удерживает за талию и не дает ускользнуть. Мысль попробовать упасть на колени и проползти на четвереньках тут же с позором отметается: я пока не дошел до такого состояния, чтобы забыть о гордости (хотя оно уже близко и другое чувство, именуемое самосохранением, отчаянно вопит о том, что надо немедленно спасаться!). Но момент уже упущен. Все-таки поднимаю глаза, при этом стараясь придать лицу невинное и вместе с тем возмущенное выражение (вместе все это называется оскорбленной невинностью)... а потом мозг просто парализует под насмешливым взглядом слегка прищуренных и таких знакомых серых глаз. По мерзкой улыбочке догадываюсь, что был узнан, а мой обходной маневр разгадан. Чувствую, как щеки начинают гореть, и в голову приходит отчаянная мысль: ну надо же было так влипнуть?! А ведь день так хорошо начинался! Вдруг взгляд утыкается на такое небольшое, симпатичное пятнышко в виде... эээ... ежика! Очень упитанного такого, хорошего ежика... или слоника? Нет, все-таки больше напоминает ежика. Довольно экспрессивно так смотрится, особенно на белой майке.

— Какой приятный сюрприз! — радостно раздается над головой. Ну как можно растянуть всего три слова так, что они едва ли не лопаются, как мыльные пузыри?! А мне смешно, до того прикольный ежик получился, но имидж есть имидж! Стараясь вложить в свой взгляд все презрение, на которое только не способен, гляжу на него из-под лобья и громко бурчу, чтобы он мог расслышать даже сквозь шум. В это же самое время вижу, как он наклоняется ближе и вслушивается, стараясь не пропустить ни одного слова (о боже, я польщен!):

— Сэр, разве мы знакомы? — его брови удивленно ползут вверх: он явно рассчитывал на что-то большее и не ожидал такого дурацкого ответа... Признаться честно, я тоже. Против воли уголки губ растягиваются к ушам: да здравствуют проблемы!

Упускаю тот момент, когда его сильные пальцы намертво смыкаются на моем запястье. Куда это чудовище меня тащит?! Активно верчу головой по сторонам в поисках знакомых лиц... Ага! Вон Димка со Светкой стоят! Приветливо машут мне... Эй! Они действительно не видят, что на их глазах происходит насилие над личностью или просто успешно это скрывают?! Еще друзья называется! Меня что, получается, все кому не лень могут таскать за собой по комнате словно куклу?!.. Мы уже в коридоре и этот маньяк запихивает меня в какую-то комнату... Это ванна! Стоп. А зачем дверь закрывать?! Пячусь назад, а чудовище неторопливо надвигается на меня с какой-то нехорошей усмешкой... И еще этот азартный блеск в глазах. Как кот на беззащитную, напуганную... растерянную мышку! Разве такая жертва может вызывать подобный интерес? Как говорится — ни рыба, ни мясо. Может предложить ему пойти поискать нормальную жертву, которая будет активно так сопротивляться, вырываться, молить о пощаде?.. Неожиданно во что-то упираюсь. Кажется, это ванна... Вот он уже совсем близко, нас отделяет пара шагов... Зачем он снимает майку? За...а он ничего: под загорелой кожей красиво перекатываются тренированные мышцы — так и манят к себе взгляд. Голубые, слегка потертые джинсы плотно облегают стройные бедра. В одном из сосков блестит маленькое серебряное колечко (никогда бы не подумал, что у этого идиота есть пирсинг!). Второй раз за вечер начинаю глупо краснеть, а мозг уже в сотый раз за вечер (перегрузка нервной системы!) парализует, когда в него стучит мысль о том, что я неприлично долго разглядываю обладателя этого стройного, привлекательного тела. Вижу по физиогномии, что он определенно доволен произведенным эффектом. Руки так чешутся заехать по этой ухмыляющейся роже, но сила (как и удача) явно не на моей стороне. Остается только изо всех сил пытаться испепелить его взглядом: ну а вдруг всё же получится?

Неожиданно его рука, с зажатой в ней майкой, легко толкает меня в грудь:

— Давай, радость, быстро застирай пятнышко и разойдемся тихо мирно, как взрослые люди.

И это все?! *смутное разочарование и тут же опомнившись* То есть — угу, так я тебе и поверил!

Удивленно посмотрев на майку в своих руках, с сомнением произношу:

— Оно не отстирается!

Чудовище, явно ожидавшее сопротивления с моей стороны, с довольным видом кивает и говорит человеческим голосом:

— Солнце, главное не результат, а сам процесс! — и, скрестив руки на груди, важно усаживается на бортик ванны.

Ну и ладно, если ему так хочется!.. Главное, топить не собирается и на том спасибо! Наступившее было облегчение почему-то сменяется детской обидой. Остервенело тру пятно под струей воды: и себя жалко за испорченный вечер, и ежик ни в чем не виноват. Да еще этот внимательный взгляд... И долго еще он собирается меня узурпировать? Лишь одно утешает: моими честными стараниями его майка превратилось в нечто среднее между половой и очень половой тряпкой!

Через несколько долгих минут очень довольный результатом (а еще больше его выражением лица после того, как я вернул многострадальную майку) с умилением таращусь на когда-то красивую и явно дорогую вещь. На душе легко и радостно, но чудовищу об этом знать совсем не обязательно, хотя, судя по его тяжелому взгляду, у меня и так все на лице написано.

Наконец вопросительно подняв брови, вежливо интересуюсь:

— Теперь я свободен?

Ответом мне служит пристальный, задумчивый взгляд серых глаз... Плохо дело. Чувствую нарастающее напряжение, и от этого уголок левого глаза начинает нервно подрагивать: ну что еще сейчас придумает этот изверг? По его фейсу медленно расползается довольная улыбка: от чудовища явно не укрылось состояние моей сильно пошатнувшейся нервной системы, и теперь этот монстр наслаждается произведенным эффектом. Тоже мне, Синяя Борода нашелся! Издеваться над беззащитными существами большого ума не надо (от такого даже рыбы убегут и никто их винить не станет!). Хмуро наблюдаю, как он продолжает так мило улыбаться, что на щеках становятся видны ямочки (а кто говорит, что чудища там всякие красиво улыбаться не умеют? Умеют и еще как, только обычно это не предвещает ничего хорошего).

Глубоко вздохнув, объект моих мыслей приглашающим жестом радушного хозяина распахивает дверь и скромненько так становится в проходе, облокотившись спиной об косяк и сложив руки на груди, притом так, что не обойти, не проехать и перепрыгнуть тоже нельзя. Несколько шагов отделяют меня от такой долгожданной свободы, только вот мне почему-то совсем не улыбается протискиваться бочком мимо этого кретина. Он бы еще на цыпочки встал и руки в стороны расставил: давай поиграем в придурка и привидение? Иллюзионист хренов! Я конечно мог бы попробовать и этот вариант, но вот только предварительно меня следовало бы утопить в этой самой ванне. Теперь становится понятно, почему он так легко уступил. Спрашивается: и как ему с таким извращенным мозгом живется? Если этот самый мозг есть конечно, в чем я сильно, нет, очень сильно сомневаюсь.

Поняв, что ждать чуда с неба в виде большого красного кирпича на его голову совершенно бессмысленно, делаю фейс тейблом и стараюсь мысленно представить себя маленьким, тощеньким зверьком: тогда есть вероятность протиснуться в дверь, не задев при этом его туловища. Раз, двааа... три! Настолько вживаюсь в придуманный мною образ (сосредоточившись на телосложении зверька, я как-то упустил из виду его интеллект), что не успеваю вовремя заметить небрежно выставленную ногу. Секунда и я уже лечу вниз, успев подумать, что недалека та секунда, когда созданный моим лицом образ стола приобретет некую завершенность... Но этого не происходит. Широко распахнутыми глазами смотрю на пол, над которым вишу словно слива, повиснув на сильной руке. Теплое дыхание касается щеки, и насмешливый голос над самым ухом произносит:

— Ну что же ты такой невнимательный?

Пытаюсь представить, как эффектно наш дуэт смотрится со стороны. Но мое воображение останавливает внезапно раздавшееся укоризненное урчание живота и заставляет сравняться цветом с помидором (хорошо, что чудовище сейчас любуется только на мой затылок).

Тяжелый вздох и все тот же голос, но на этот раз с ноткой заботы:

— Совсем замучил я свою зверушку... Пойдем, рыба моя, кормить буду.

И не дав мне возможности опомниться, снова хватает за руку и опять куда-то тащит... Ну что за день сегодня такой? Ну за что мне все это? И долго еще этот изверг собирается издеваться? Нашел себе развлечение! И еще рыбой меня назвал... Ни капельки не удивлюсь, если окажется, что одним из его многочисленных хобби является придумывание мне всяких кличек. Интересно, как он их все в голове держит или все-таки где-то записывает?

Тааак, на этот раз это и правда кухня. Как ни странно это звучит, но здесь никого нет. Почему-то это даже радует: только представлю себе лица одноклассников, когда он станет меня кормить! После такого унижения только пойти и тихонько где-нибудь закопаться, предварительно оставив записку: в моем поспешном уходе из жизни просьба целиком и полностью винить самого наглого, самоуверенного и непредсказуемого придурка на свете!

Сверлю его спину тяжелым взглядом: ну и долго он еще в холодильнике копаться будет? Клада там нет! Какое-то время стоит полная тишина, нарушаемая лишь тихим бодрым посвистыванием и копошением. Определенно точно могу заметить, что в цирк бы его не взяли. Стоит только представить, как он бесконечно долго с задумчивым видом шарит рукой по дну черной шляпы в поисках кролика, как сразу же уголки губ расползаются к ушам.

Наконец с победным криком на свет извлекается пицца Моцарелла (между прочим, моя любимая) и тут же запихивается в микроволновку. При этом чудовище не перестает периодически поглядывать в мою сторону — ага, давай еще привяжи меня к стулу!.. или столу. Да не убегу я никуда! Все равно не успею. Закрываю глаза и стараюсь незаметно так раствориться... Странно, но не получается.

Выхожу из транса только тогда, когда моего носа касается чудесный запах. Со вздохом открываю глаза и успеваю поймать на себе пристальный взгляд, в котором замечаю какое-то непонятное выражение... Еще секунда и чудовище как ни в чем не бывало накрывает на стол. Почему-то только сейчас в голову неожиданно приходит мысль, которая заставляет меня замереть: почему вместо того, чтобы веселиться со всеми, он притащил меня на кухню кормить, да еще после того, как я испортил его майку? Похоже на... ни на что непохоже. Это конечно может оказаться и предлогом... но, опять же, для чего? Чтобы побыть со мной наедине? Качаю головой: я скорее поверю, что полюса поменялись местами или что, например, пингвины умеют летать. Вот уж кто, а он явно никогда не страдал от комплекса недостатка внимания и, насколько я помню, находясь в здравом уме и твердой памяти, терпеть меня не может. Так мне по крайней мере казалось вчера, позавчера... еще несколько минут назад... Да, так и есть, иначе как объяснить его постоянные подколки, насмешки и издевательства? Возможно, если бы я был девушкой, то подумал бы, что...

— Ты есть будешь? А то ведь могу покормить.

Покраснев до кончиков волос и не смея поднять глаз, хватаю кусочек пиццы и поспешно откусываю. Несмотря на все мои искренние усилия, ощущение такое, будто челюсти забыли как жевать и ни кусочка в горло не лезет. Перефразировав известную фразу можно смело утверждать, что есть как улитка — это мой теперешний случай. Яду мне! Стараясь выглядеть как можно естественнее, не отрываю взгляд от скатерти, с живейшим интересом рассматривая ее затейливый рисунок: три синих кружочка посередине, живописно наложенные друг на друга...

Неожиданно раздавшийся от двери удивленно-радостный возглас заставляет меня вздрогнуть и резко поднять глаза. Я тут же становлюсь свидетелем, как нечто пищащее спустя секунду повисает на шее у Сергея (я так растерялся, что даже мысленно назвал его по имени!). Сфокусировав зрачки, узнаю в этом чуде Таньку из параллельного класса, которая вот уже довольно-таки продолжительное время с завидным постоянством ищет любую возможность приклеиться к предмету своего безграничного обожания, который чуть было не подавился пиццей от такого эффектного и, надо сказать, внезапного появления. С неизвестно откуда взявшимся злорадством отмечаю ее растрепанные рыжие волосы и слегка размазанную тушь. Но моя злая улыбка тут же сползает с лица, стоит только этому кретину расплыться в приветливой улыбке, которой непременно восхитились бы все стоматологи! У меня же эта улыбка вызвала лишь желание от души пнуть его в коленную чашечку, благо она сейчас как раз была для меня очень даже досягаема (в отличие от его рожи). Но я тут же забываю о своем коварном плане, стоит только его руке плющом обвиться вокруг ее талии, притягивая ближе и усаживая на колени. В этот момент мои мысли плавно перетекают от коленной чашечки несколько выше, только вот это место уже не в пределах моей досягаемости. А жаль.

Танькино лицо прямо-таки светится из чего становится понятно, что для нас обоих поступок этого чертова извращенца стал полной неожиданностью с той лишь разницей, что реакция на него была в корне разной. Полностью игнорируя мое присутствие, девушка распахивает свои голубые глазища до пределов невозможного и, эффектно надув губки, тоном капризного ребенка интересуется:

— А что же ты тут сидишь? (не видно разве, что человек ест?!) Я тебя уже обыскалась! (не там искала: надо было начинать не с под кровати, а с ванны или, например, кухни!) То был, то вдруг пропал на целых пол часа... Ой! А что это с твоей майкой? (ты бы еще через час заметила!)

— Да так, маленькая авария. Главное, обошлось без жертв.

Авария?! Почему-то его слова и небрежный тон, каким они были сказаны, становятся последней каплей в моем переполненном до краев колодце! Не намереваясь и далее быть свидетелем самого тупого в мире разговора и пожелав сладкой парочке ночных кошмаров с участием Джека Потрошителя (в моем лице конечно), еле сдерживая злость, раздражение и обиду (я ему еще припомню 'маленькую аварию'!), поспешно соскальзываю со стула и гордо покидаю кухню. Желание веселиться и танцевать бесследно пропало. Быстро попрощавшись с друзьями, натягиваю куртку и ухожу.

Только оказавшись на улице, позволяю себе глубоко вдохнуть и выдохнуть, медленно успокаиваясь. Через десять минут буду дома, залезу под теплый душ, а потом спать, спать, спать... и не о чем не думать до завтрашнего утра... дня.

** 3 **

В квартире темно и тихо. Родители уже давно спят, но я даже этому рад: в моем теперешнем состоянии, как никогда ясно ощущается острая потребность в одиночестве... Стараясь ничем не выдать своего присутствия (а заодно и времени, в котором проявился дома) и особо не шуметь, на цыпочках крадусь в прихожей, потом по стеночке в ванну и уже на четвереньках в комнату.

Спустя пятнадцать минут валяюсь на спине, раскинув руки на варварски развороченной кровати и отчаянно стараюсь настроиться на глубокий и здоровый детский сон. Но в голову, как назло, настойчиво лезут разные мысли и все они, как ни странно, связанны с этим... чудовищем. В душе как нельзя кстати просыпается все накопленное за долгий день возмущение и обида на это идиотище. Придурок! А уж только при одном воспоминании о сцене на кухни у Темки я готов от злости выть на луну! Извращец! Нет, ну что за наглый, самоуверенный, невозможный тип! Поди разберись в его мозгах. Совсем не понимаю его психологию, хоть на атомы разбирай. Такое ощущение, что если хотя бы раз в день меня не достанет, то день для него прожит зря. И главное — было бы за что! Так нет ведь, просто так, по извращенству душевному прицепился как... как хвост к ослику и ничего ты с ним не сделаешь. Тяжелый вздох в тишину. И пусть не думает, что, угостив пиццей, усыпил мою бдительность: да я ни за что и никогда на свете не поверю в его хорошие намерения! Непроизвольно губы сами собой расплываются в глупой улыбке. Тихо шепчу в темноту: придурок...

Ну вот, еще секунду назад я чувствовал себя безумно уставшим и невероятно хотел спать, даже пару раз чуть не свернул челюсть во время особо продолжительных зевков, а теперь, как говорится: 'сна ни в одном зрачке'! Так, надо сделать мятного чаю. Не дыша, осторожно скольжу по гостиной... еще немного... До кухни осталось всего несколько шагов и я уже чувствую себя секретным шпионом, успешно выполнившим сверхсложное задание... Неожиданно сбиваюсь с заданной траектории (у меня всегда было плохо с ориентировкой в пространстве) и в меня со звоном врезается колокольчик, неубранный еще с зимних праздников! Замираю, напряженно вслушиваясь в тишину: ух, кажется, все обошлось.

Спустя несколько минут стою на темной кухне и потягиваю горячий чай. Поскольку мы живем на восьмом этаже, из окна открывается замечательный вид на округу: высотные дома, словно сказочные строения, украшены разноцветными огоньками, создавая волшебное впечатление. Прижимаясь лбом к холодной поверхности стекла, пристально вглядываюсь в причудливый и красивый мир за тонкой гранью: я могу бесконечно долго так стоять, любуясь им... Мысли легко и немного рассеяно проплывают в голове, отзываясь в сердце оттенками грусти или радости. Сейчас почему-то именно грусти, хотя причин для нее нет никаких. Вздох. Чай допит, пора наверное спать, а то завтра действительно будет трудно проснуться.

Сергей (так на самом деле зовут причину моей постоянной бессонницы) появился в нашем классе больше полугода назад, переехав с семьей в этот район откуда-то из совсем другой части города. Насколько мне известно, его родители очень обеспеченные люди, поэтому лично для меня до сих пор остается загадкой, почему он не перевелся в какую-нибудь частную престижную школу. Высокий, хорошо сложенный, с темными, слегка вьющимися волосами и насмешливыми, пронзительными серыми глазами, он очень симпатичный и, в отличие от меня, любит заниматься спортом, что и заметно по его стройному, гибкому телу. Решительная и уверенная манера поведения, белозубая ослепляющая улыбка, ум и сила характера сделали из него меньше чем через неделю самого популярного парня в школе. Он прекрасно умеет находить общий язык со всеми, кроме меня, непринужден и весел в общении, поэтому совсем неудивительно, что девчонки бегают за ним табунами и провожают безумными влюбленными глазами. Таких, как я, они обычно воспринимают как друга или не воспринимают вообще.

Среднего роста, хрупкого телосложения, со светло-русыми волосами до скул и серьезными карими глазами, я относил себя к категории спокойных и уравновешенных личностей до того дня, пока не встретил его. Я ничем не привлекаю внимания к своей персоне кроме успеваемости и, надо признать, никогда не был предметом чьего-то пристального интереса: девчонкам обычно нравятся другие типажи, а не домашние мальчики. В моей жизни были влюбленности и тогда казалось, что это серьезно, но потом все проходило и жизнь возвращалась в прежнее русло. Я знаю, что искренне симпатичен некоторым девочкам, и мне безусловно льстит такое внимание, но не более того. Мне никогда не приходило в голову первым подойти, познакомиться, пригласить на свидание. К моему счастью бурный подростковый период меня благополучно миновал, не сорвав крышу и сохранив психику. Может быть это покажется глупым или наивным, но я с детства верил в настоящую любовь и всегда подсознательно ждал ее. Я был уверен, что однажды встречу того единственного человека, который предназначен мне судьбой...

Эээ, по-моему, я слегка отвлекся. Так вот, из всего выше сказанного следует, что мы совершенно и категорично разные! Я никогда не считал себя заучкой, потому что мне нравилось учиться и я не старался таким образом выделиться из общей массы. Если уж на то пошло, то это было моим долгом — хорошо закончить школу. Я надеялся поступить на бюджетный, чтобы избавить родителей и себя от лишних расходов. Несмотря на успеваемость, я хорошо ладил со всеми одноклассниками, но это было ДО. После окончания основной школы многие либо ушли, либо попали в другой класс. Таким образом от нашего бывшего Б осталось только название и несколько стареньких, так скажем, 'ветеранов', включая меня и Машку. Новеньких же было большинство и несмотря на то, что все были либо из разных параллелей, либо из других школ, они довольно быстро смогли перезнакомиться и передружиться. Вскоре, как водится, образовались отдельные группы, которые объединяли общие интересы и стремления. В нашем новом классе оказались самые красивые девочки в школе, но это лично меня нисколько не радовало: их характер и манера поведения приводили в раздражение. С их стороны был полный игнор, и меня это вполне устраивало. Стоит рассказать об одной из групп, которая состояла из независимых и симпатичных парней. Их, казалось, учеба мало интересовала или не интересовала совсем, но учителя на это смотрели сквозь пальцы, потому что именно они участвовали во всех школьных спортивных мероприятиях и неизменно занимали призовые места. Можно даже сказать: гордость школы, наравне с отличниками и призерами олимпиад. Лидером в этой группе, как многие уже наверное догадались, и был Сергей.

Я никогда и ничего не зубрил, искренне старался вникнуть в суть предмета, но отличников, которые не дают списать не любят. А давать списывать людям, которые считают тебя никем и ничем, пустым местом — просто унизительно. В новом коллективе ко мне относились с небольшим предубеждением. Но я искренне верил, что все будет хорошо: вот наберусь знаний, закончу школу и начнется интересная студенческая жизнь, где будет место многочисленным друзьям, смеху и веселью (у меня конечно были друзья и все такое, но все равно не оставляло ощущение, что чего-то в моей жизни не хватает). Эту иллюзию полностью развенчал Сергей: оказалось, что совсем необязательно получать хорошие оценки, чтобы нравиться людям и вообще быть успешным молодым человеком. Хорошая успеваемость может сочетаться и с популярностью, хорошими отношениями с окружающими и совсем не вредить гордости. Стоит признаться, но подсознательно я, наверное, все-таки завидовал ему.

Сколько я не пытался, никак не мог объяснить причину его поведения и в конце-концов окончательно запутался. Первое время он вообще не обращал на меня ровным счетом никакого внимания, впрочем, меня это вполне устраивало и я платил ему той же монетой. Несмотря на то, что мы учились в одном классе, мы существовали как бы параллельно друг другу, не соприкасаясь, как мне тогда казалось, даже в мыслях. Потом его отношение резко переменилось: я все чаще стал замечать на себе задумчивый, изучающий взгляд серых глаз. Мне даже в голову не могло прийти, что такому как он может быть что-то во мне интересно: повторюсь, но мы действительно были абсолютно разными, начиная с внешности и заканчивая манерой поведения. Кроме того, вокруг него всегда было много людей, жаждавших его внимания. Может быть я стал параноиком, но меня не оставляло ощущение, что он все время изподтишка следит за каждым моим случайно брошенным словом, мимолетным движением, но признать это значило признать себя сумасшедшим, потому что уж слишком невероятно это звучало. Меня немного пугало, но и льстило такое его отношение к моей скромной персоне. С другой стороны я постоянно чувствовал напряжение, хотя и старался ничем этого не показывать. Потом начались какие-то шуточки в мой адрес, насмешки, которые всегда отличала легкая порция яда. Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать: я был в недоумении, в шоке! Возникало такое ощущение, как будто я в чем-то неправ, виноват перед ним, словно что-то во мне, моем поведении сильно его задевает, но что?! Может быть весь я? Или я просто сильно переучился?

А потом неожиданно вдруг произошло, казалось бы, незначительное событие, положившее начало нашей маленькой войне. У нас была традиция: вести альбом, который постепенно заполнялся фотографиями из жизни класса, например, всякие там экскурсии, поездки, школьные мероприятия... Так вот, была там одна моя фотография, когда я еще учился в классе четвертом. На этой самой фотографии был запечатлен я собственной неповторимой персоной в совершенно дурацком костюме новогодней елочной игрушки, который меня просто заставили на себя напялить! Точно помню, что меня дико бесил этот костюм и это, как вы правильно понимаете, отразилось на моем лице (был бы я поумнее, то сделал бы фейс попроще). Можете себе представить, какое у меня было выражение лица — теперь самому страшно! Могу сказать только одно: я был самой злой и недовольной елочной игрушкой за всю историю Нового года! Новенькие из любопытства или старенькие в ностальгических чувствах любили полистать альбомчик на досуге. Когда в один из дней на перемене я зашел в класс и увидел, как вся веселая компания во главе с чудовищем сидит на последней парте и с интересом листает альбом (наверное физрук по какой-то причине не дал им стол для игры в настольный теннис), время от времени бросая шутливые комментарии и замечания, мое сердце сжалось от плохого предчувствия: ну почему мне раньше не пришло в голову втихоря выковырять эту дурацкую фотку как давно сделало большинство одноклассников со своими фотографиями?! Никто бы и не заметил! Да как-то такой необходимости не было — угрюмо напомнило сознание.

Сделав фейс кирпичом, а внутренне приготовившись к худшему, я занял свое место за первой партой. Минуты тянулись одна за другой, а я, внимательно прислушиваясь, мысленно молился, чтобы побыстрей прозвучал звонок на урок. И вдруг взрыв хохота на весь класс! Я аж подскочил, а все остальные, кто в этот момент находились в помещении, замерли, прекратив всякую деятельность и с любопытством посматривая на источник шума. Я же сначала побледнел, потом покраснел: и глаз на затылке иметь не надо, чтобы понять, кому принадлежал этот смех! Потом еще целые две недели меня встречали и провожали смеющиеся, дразнящие серые глаза, разные там ухмылочки: так и хотелось заехать чем-нибудь в эту довольную рожу! Вот с этого-то знаменательного события и началось открытое проявление нашей взаимной неприязни друг к другу. Машка даже несколько раз у меня (у меня!) интересовалась, чего это я ему сдался! Сначала я старался продолжать свою политику полнейшего игнорирования, но у меня нервы тоже не железные. Надоело! И я стал периодически огрызаться, отвечать на его нападки, что, как и следовало ожидать, доставляло ему огромное удовольствие.

Можно еще добавить, что, как я уже потом случайно узнал, фотография все же исчезла (не удивлюсь, если этот идиот выкрал ее, и теперь она весит у него в комнате на двери, и каждый вечер он тренируется на ней в метании дротиков). Что ж, надо признать, что такая фотография как нельзя лучше для этого подходит. Остается только сожалеть, что эта идея не мне первому пришла в голову.

** 4 **

Воскресенье как всегда пролетело незаметно. За компьютером. Чтобы хоть как-то освободиться от мук совести, пришлось все-таки поддаться на мамины уговоры и сходить в магазин за провизией, тем самым освободив отца от этой тяжкой повинности. Я могу ходить за покупками даже без списка: все равно ничего лишнего, ненужного куплено не будет (кроме разве что моего любимого лакомства — черного шоколада с мятной начинкой). Оббегав весь магазин за десять минут (на что родители обычно тратят полтора часа!) и отстояв в очереди минут двадцать, в общей сложности на шопинг мною было потрачено сорок минут. Вот такими нехитрыми действиями уложив свою совесть спать и прихватив шоколад, я в конце-концов спокойно устроился за компом. Очнулся только в двенадцатом часу ночи полностью опустошенный, со слезящимися от усталости глазами. Пришлось отступить в постельку. Как всегда в таких случаях под подушкой копошились глухое раздражение на впустую проведенный день, и придушенная надежда лечь спать пораньше, чтобы хорошенько выспаться перед предстоящей трудовой неделей. На этой хмурый ноте я и заснул.

Понедельник по традиции начался у меня с опоздания. Запыхавшийся, не выспавшийся и злой на весь мир, я забежал в класс и с тяжким вздохом плюхнулся на свое место. Но, окинув кабинет быстрым взглядом, тут же почувствовал в душе легкое облегчение: судя по серым, угрюмым или откровенно скучающим лицам, не один я встречал понедельник в радостных чувствах. Мысленно порадовавшись, что первым уроком классный час, я расслабился и, подперев щеку рукой, приготовился досматривать сон. Если бы я знал, что меня ждет, то лучше бы не пришел в этот день в школу вообще.

Классная руководительница воодушевленно сообщила о готовящемся школьном мероприятии, в котором каждый старший класс в обязательно-принудительном порядке должен был принять участие: представить на суд публике современную комичную интерпретацию какой-либо русской сказки. Так и не дождавшись никакой реакции со стороны спящей аудитории, Надежда Васильевна единогласно выбрала какую-то сказку попурри и принялась распределять роли лениво сопротивлявшемся ученикам. Я, к своему стыду, проспал этот момент и в итоге стал козлом отпущения... то есть принцем! По мнению учительницы, моя внешность холерика как нельзя лучше подходила на эту роль. Мое мнение, понятное дело, никто спрашивать не стал. Генеральная репетиция была назначена на пятницу, а само выступление должно было состояться в среду.

К своему ужасу, я только к концу учебного дня случайно узнал, что чудовищу досталась роль пирата (в которой он несомненно сможет проявить все свои гнусные наклонности)! И так получилось, что у нас было несколько общих действий, о репетиции которых мы должны были договориться самостоятельно, а этот придурок будто специально стал полностью меня игнорировать и даже, никогда бы не поверил, избегать! Пробесившись два дня и устав предпринимать бессмысленные попытки по его изловлению, в среду я решил ему позвонить. Проговорив с телефоном пол дня (к счастью, родители в это время были на работе) и созрев только к четырем часам, я наконец набрал незнакомый, но уже такой ненавистный мне номер и стал слушать гудки: один, два...

Знаете, после третьего гудка во мне проснулась надежда. После пятого я, облегченно вздохнув, готовился было торжественно повесить трубку, как вдруг раздался спокойный и немного хриплый голос:

— Алло?

Я замер, затаив дыхание, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы поймать за хвост хотя бы одну из разбежавшихся в страхе мыслей:

— Эээ... (так, что-то не то поймал) Привет! Это Ларцов!

Молчание. Сжав трубку сильнее, я ласково подсказал:

— Алексей, мы еще учимся в одном классе.

— Ааа... Ну, здравствуй, — медленно протянул он. По интонации чувствовалось, что улыбается и я невольно насторожился.

— Кхм, я тут звоню потому, что если ты случайно забыл, то уже среда... кхм, и если ты еще не успел забыть, нам до пятницы нужно отрепетировать вторую и третью части постановки.

— Правда? — в голосе угадывалась легкая насмешка так словно... словно он ждал моего звонка? Мама дорогая! Я судорожно сглотнул.

— Ну хорошо, и что тебе надо?

Если у меня еще и оставались какие-то сомнения в его вменяемости, то в тот момент они полностью развеялись: он что, издевается?!

Заставив себя сосчитыть до десяти, я ответил как можно спокойнее, отчеканивая каждое слово так, чтобы не был слышен скрежет зубов:

— Я хочу отрепетировать вторую и третью части постановки, потому что в отличие от тебя, у меня развито чувство ответственности, и я не собираюсь провалить свое выступление! А если бы ты не бегал от меня все это время, то нам не пришлось бы делать это в самый последний момент! — последние слова я прошипел с тихой злостью, но услышал в ответ лишь приглушенный смех. В голову заползла уставшая мысль, что похоже на почве волнения я начинаю сходить с ума.

Эти невеселые размышления были прерваны довольным голосом:

— Ладно, спрячь зубки и собирайся: встречаемся у парка через пятнадцать минут.

— Зачем? — теперь настала моя очередь задавать глупые вопросы.

— Предупреждаю, ждать не буду. Будем репетировать у меня. Через пятнадцать минут у парка.

С отвисшей челюстью, я некоторое время слушал отрывистые гудки, а мой мозг отказывался воспринимать услышанное. Где-то (я уже не уверен где точно) истерично билось жалобное: я еще хочу жить! Блииин... Где мой осиновый кол?

Его одиноко стоящая фигура была заметна еще издалека. Черная короткая, но теплая куртка, руки засунуты в карманы голубых, слегка потертых джинсов, длинный серый шарф, живописно повязанный на шее и... резко останавливаюсь — вот те на! Сигарета в зубах! Ветер дует в мою сторону и доносит легкий запах ментолового дыма. Не могу сказать, что эта новость оказалась для меня неожиданной. Даже наоборот, он сейчас выглядел как-то немного по-новому, словно его образ приобрел некую завершенность. Эта мысль заставляет невольно улыбнуться и рождает в душе странное, незнакомое и непонятное чувство, которое накрывает меня теплой волной... нежности? Как-будто я сейчас стою и смотрю на дорогого, близкого мне человека, к которому так хочется подойти, прикоснуться...

Кхм, кажется, я окончательно замерз. Чтобы хоть немного прийти в себя и избавится от наваждения, зажмурившись, быстро мотаю головой. Несмотря на весенний месяц на календаре, погода сегодня выдалась хмурая, ветреная. К счастью, он меня еще не успел заметить, а я вот стою как памятник и глупо на него таращусь, все не решаясь подойти. Волосы совсем растрепались, лезут в глаза непослушными прядями, замерзшие руки прячутся в карманах тонкой, зеленой куртки. Новая мысль, неожиданно пришедшая в мою бедную голову на смену прежней, заставляет сердце пропустить несколько ударов, а щеки покрыться легким румянцем: интересно, а каково это ощутить на своих губах прикосновение губ со вкусом ментола?

В темных волосах играет ветер, раздувает концы шарфа, но стройный, темный силуэт смотрится донельзя живописно на фоне серого, пустого парка и меня посещает сожаление, что я не художник и не могу запечатлеть на холсте это мгновение... ну, или хотя бы не волшебник, чтобы просто остановить время. И вот наконец, словно почувствовав мой взгляд, он поворачивает голову и наши глаза встречаются. Я вздрагиваю то ли от этого странного, внимательного взгляда, то ли просто от холода. Минутное помешательство проходит и я делаю несколько нерешительных шагов навстречу, медленно приближаясь к нему. Сигарета одним небрежным, легким движением отброшена в сторону, и вот его внимание полностью сосредоточено на моей примороженной персоне. Быстрый выразительный взгляд на часы и такая знакомая, уже почти родная... кхм-кхм... то есть насмешливая улыбка:

-А ты оказывается пунктуальный.

Ну вот, как там говорилось в сказке? Все волшебство разрушено, убито, прибито и осталось лишь место для жестокой реальности? Короче, переведя все это на простой русский язык: стоило ему только открыть рот и вместо симпатичного парня передо мной стоит самое обыкновенное чудовище, а у меня уже просто руки чешутся потуже затянуть его серый шарф!

Хочу что-то сказать, но замерзшие губы не слушаются. Если бы меня сейчас видела мама, то жертвой серого шарфа определенно стал бы я! Сначала семь минут у меня ушло на осознание того факта, что меня это самое чудовище пригласило в гости; еще две минуты на то, чтобы примириться с тем фактом, что Я ПОЙДУ к нему в гости. Таким образом, когда я все-таки решил очнуться и прийти в себя, то на сборы и дорогу у меня оставалось не так много времени. А я почему-то не сомневался, что когда чудовище говорило, что не будет ждать, то оно отнюдь не шутило. Схватив первое, что оказалось под рукой и включив пятую скорость, в повседневной жизни для меня абсолютно несвойственную, я со все ног бросился на место встречи. Если честно, я даже сам в данный момент не могу сказать точно, что на мне одето. Как только я оказался на улице, ко мне тут же пришло понимание, что оделся я несколько... эээ... беспечно для такой погоды, но возвращаться домой переодеваться времени не было. И вот теперь стою, нахохлившись как примерзший воробей, кутаюсь в куртку и немного дрожу от пробирающего до косточек мозга холодного ветра. И почему я такой мерзлючий?

Подозрительно оглядев меня с ног до головы, чудовище перестает улыбаться и начинает хмурить брови:

-Ты на градусник вообще смотрел сегодня?

И не дав мне возможности сказать хоть слово, быстро снимает с себя куртку, под которой у него оказывается легкий свитер серого цвета, красиво гармонирующий с цветом глаз, и словно куклу укутывает меня в нее. Предупреждая все возражения и глядя в мои расширившиеся от удивления глаза, очень серьезно произносит:

-Снимешь куртку — сотру в порошок и развею пыльцу по ветру.

Не знаю, что там отразилось на моем лице, но он уже мягче продолжил:

-Короче, ты нам нужен живой, а то какой же из меня тогда благородный разбойник, если я оставлю прекрасную принцессу и целое королевство без принца? За меня не беспокойся — выживу. Здесь недалеко. Давай следуй за мной и постарайся не теряться в моей куртке.

На последних словах уголки его губ приподнимаются в полуулыбке, от которой у меня на душе вдруг становится тепло и светло. Чувствуя себя глупым и провинившемся тузиком, и в то же самое время подозрительно счастливый, покрасневший от смущения, притихнув, плетусь сзади хвостиком, разглядывая широкую спину чу... Сергея (как-то совестно его после такого доброго жеста чудовищем называть)... Тогда может быть чудиком или чудом-юдом? Слишком уж он странно себя ведет. Хотя все указывает на то, что это именно на меня напало некое расстройство... Будем надеяться, что временное. Сегодня определенно третий тип погоды, особо неблагоприятный! Вздыхаю: я совсем запутался и наверное стоит себе признаться в том, что мне просто нравится быть рядом с этим человеком, будь он хоть тысячу раз самым невыносимым и самоуверенным в мире чу... типом!

Всю дорогу до его дома я старался ничем не выдать своего присутствия и вообще вести себя как можно тише и незаметнее. Не попадаться ему на глаза у меня получалось просто идеально, учитывая тот факт, что я плелся сзади, высверливая глазами две симпатичные дырочки на его спине. Дошли мы быстро, минут за десять. Жил он на девятом этаже с видом на парк в большой четырехкомнатной квартире с евроремонтом. Вся ее обстановка говорила о финансовом благополучии хозяев, но в моем представлении имела мало общего с домашним теплом и уютом. Скромненько присев на самый краешек дивана в гостиной, я уткнулся взглядом в большой и красивый аквариум с рыбками. Догадываюсь, что вести себя так скромно в гостях просто неприлично, но мой мозг, наверное, здорово успел примерзнуть. В данный момент я мог мечтать лишь о том, чтобы побыстрей оказаться дома в полной безопасности.

— Чай, кофе, сок или яд? — возвышаясь надо мной и вопросительно приподняв брови, вежливо поинтересовался Се... все то же чудовище, засунув руки в карманы джинсов. Ну воть, отогрел, теперь можно и издеваться. Определенно хотелось попросить именно последнее, но скромность опять взяла верх и я тихо прошелестел:

— Чай, пожалуйста, — теперь его брови озадаченно сошлись на переносице, а лицо приобрело некое пугающе-озабоченное выражение. У меня что, что-то не то с лицом? — мрачно подумал я. Наверное, тушь потекла. Подняв руку, он быстро приложил ладонь к моему лбу, я даже выдохнуть не успел. Через несколько секунд, удовлетворившись его температурой, он опять спрятал руку в карман и как ни в чем не бывало поинтересовался:

— Какой?

— Мятный, — выдохнул я. Посмотрев на меня пристальным взглядом, каким, наверное, смотрит ветеринар на особо тяжелобольного, осознающего свое состояние и упорно продолжающего нарушать рекомендации доктора, и тяжко вздохнув, он вышел из комнаты, оставив меня наедине с невеселыми мыслями и рыбками, которые теперь косились на меня с некоторым удивлением.

Тихонько вздохнув, я принялся разглядывать комнату. Красивый, со вкусом обставленный интерьер, даже картины встречаются! Дааа... И такое бывает! Но на чем мы там остановились и зачем вообще я сюда пришел? А! Репетиция! Я пришел на репетицию! Неожиданно моя радость от вернувшегося сознания несколько померкла: ведь распечатанные копии сценария остались в кармане куртки и у меня есть всего несколько минут, чтобы быстренько и незаметно сползать в прихожую, обнаружить свою куртку, вытащить листочки и вернуть свою тушку на прежнее место. Главное не заблудиться!

На цыпочках крадусь в коридор, выискиваю в кармане измятые листочки и так же тихонечко ползу обратно... Сделав всего несколько шагов, замираю тушканчиком и опять начинаю глупо краснеть (по-умному у меня просто не получается). В дверях гостиной, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, стоит чудовище собственной персоной и с явным интересом наблюдает за моим перемещением. И когда оно тут успело нарисоваться? С таким же любопытством, наверное, маленький ребенок наблюдает за поведением какой-нибудь букашки, например, муравья... Легкая усмешка:

— Вот что за мышь так тихо копошилась в прихожей, что я чуть не оглох от шума.

Так, неужели он думал, что я собираюсь улизнуть?! Еще один тяжелый вздох и это туловище исчезает в комнате. Мне ничего другого не остается, как понуро следовать за ним.

Каким-то волшебным образом в комнате оказался красиво сервированный столик на колесиках с разными сладостями и чаем. Преданно занимаю свое место на краешке дивана. Слегка дрожащими от волнения пальцами аккуратненько схватываю чашечку с зеленой ароматной жидкостью и поспешно делаю несколько глотков. Главное сейчас — это успокоиться, отвлечься на что-нибудь, хотя бы на тех же самых рыбок, которые уже откровенно пялятся на меня с каким-то испугом! И не думать о том, что оно вальяжно устроилось рядом в кресле и задумчиво подперев щеку кулаком правой руки, продолжает с интересом наблюдать за моими повадками... тьфу ты, действиями!

Вкуснооо... Аж зажмуриваюсь от удовольствия! Не просто обыкновенный мятный чай, а даже с каким-то ментоловым вкусом! Нями-ням!

— Ик!

В ужасе прикрываю рот ладошкой. Ну вот, досмотрелась, нечисть несчастная! Стараюсь задержать дыхание, быстренько запить чаем, но ничего не помогает! Икота становится только сильней! Вытаращив глаза и закрыв рот уже обеими руками (ага, хоть бы помогло!), с откровенным ужасом, смешанным с возмущением, взираю на подозрительно подрагивающие губы Сергея! Где-то на шестом-седьмом ике, очевидно придя к тому же выводу что и я по поводу того, что эта икота просто так не закончится, он поднялся и быстро приблизившись, несколько раз несильно хлопнул меня своей большой ладонью по позвоночнику. В это же самое время сзади доносился тихий смех, которому в унисон акомпонировало мое непрекращающееся, но уже тихое, какое-то удивленное икание. Затем последовало еще несколько, но на это раз весьма ощутимых хлопков, которые, наверное, заставили поменяться местами все внутренние органы! Зато икота наконец-то прекратилась. У меня вырвался облегченный вздох. Покраснев до кончиков ресниц, утыкаюсь зрачками в так внезапно оставленную чашку с чаем, позабыв о том, что оно до сих пор находится в опасной близости. И вдруг слышу тихий, проникновенный шепот, во время которого его губы несколько раз успевают коснуться моего уха:

— А как же благодарность?

— Спасибо, — цежу сквозь стиснутые зубы. Хмыкнув, этот нахал возвращается на кресло и закинув ногу на ногу, тянется за своей чашкой крепко заваренного черного чая. У него явно проснулась жажда после моего такого эффектного чаепития! В голову проскальзывает мысль, что хуже быть уже просто не может! Чтобы хоть как-то успокоиться и восстановить пошатнувшееся внутреннее равновесие, нервно дергаю за хвостик конфету в блестящем синем фантике из хрустальной вазочки. Но по дороге через стол она вдруг выскальзывает из пальцев и с плеском приземляется в мой еще недопитый чай, подняв брызги. Несколько капель живописно приземлились на белую скатерть, другие же оказались на штанах чудовища.

— Упс!

Кажется, я сказал это вслух! Метнув в мою сторону быстрый взгляд, чудовище резко откидывается на спинку кресла и запрокинув голову, начинает громко хохотать! Ага, бесплатный цирк с клоунами вызывали на дом? Окончательно сконфузившись, вжимаюсь в уголок дивана и стараюсь решить, что же мне делать дальше: вариант а — сделать вид, что ничего особенного за последние десять минут не произошло; вариант б — исполнить заветное желание и врезать ему по коленной чашечке или вариант в — сочинить какой-нибудь предлог и по быстрому смыться домой? Чудовище наконец перестает смеяться и улыбнувшись, весело интересуется:

— Еще чаю или все-таки яду?

Не выдержав, улыбаюсь в ответ. Его губы замирают, а взгляд становится каким-то странным... Мгновение и его глаза снова смотрят с прежним, таким хорошо знакомым насмешливым выражением. По внимательному и немного серьезному выражению лица догадываюсь, что он чего-то от меня ждет... ждет чего-то... Ах да! Вежливо отвечаю:

— Нет, спасибо.

Кивает — Хорошо, тогда приступим к репетиции.

И бодренько поднявшись, он собирается отодвинуть столик в сторону. Чтобы ему не мешать, я быстренько вскакиваю и не рассчитав скорости подъема (сегодня явно не мой день!), теряю равновесие и начинаю раскачиваться, приготавливаясь к падению. У меня всего несколько секунд, чтобы выбрать место приземления, а варианта только два: либо столик, либо чудовище. Выбрав из двух зол как мне показалось меньшее, я с тихим писком повисаю на Сергее. Он в свою очередь от неожиданности теряет равновесие и падает обратно в кресло. В итоге я распластываюсь на нем, как черепаха на морском песке, оказавшись прямо у него на коленях! В волнении провожу кончиком языка по губам. Несколько секунд мы удивленно смотрим друг на друга и вот уже в серых глазах загорается какой-то явно нездоровый блеск (до чего гад быстро пришел в себя!), губы расплываются в неотразимой улыбке... тьфу ты! кровожадной ухмылке, а руки не иначе как по волшебству... нет! черному колдовству, которое, между прочим, строго-настрого запрещено, оказываются у меня на талии! Крепко обняв, он прижимает меня к своей груди и говорит медовым голосом:

— Я что-то не припомню такого в сценарии, но мне определенно нравится эта твоя импровизация.

Легко касаясь моей щеки рукой, осторожно заправляет выбившуюся прядь за ухо и тихо произносит:

— Знаешь, ты такой забавный. Только тебе удается все время меня удивлять... Никак не могу понять, что же в тебе такого особенного? Может быть ты мне когда-нибудь сам расскажешь?

Я плохо улавливаю смысл его слов и точно знаю лишь то, что от этого взгляда мне становится жарко: теперь я кажется знаю, как чувствует себя шоколад на солнце... Странное сравнение, но такое правильное... В голове лениво проплывает бегущая строка, что если я сейчас же что-либо не предприму, то попросту растаю...

** 5 **

Раз. Нужно срочно что-то предпринять, а то ситуация перестает быть неловкой и становится чудовищно неловкой! Два. Серые глаза очень внимательно следят за моей реакцией, в то время как указательный палец правой руки начинает путешествовать по моей шее, мееедленно скользя вниз... Он что, издевается?! Глубокий вдох. Три! Стараясь вложить в взгляд всю серьезность, накопленную мною за недолгую жизнь, спрашиваю:

— А можно еще чаю?

Да, я мастер задавать вопросы-сюрпризы, при чем как для чудовища, так и для vtyz самого. Но когда-то где-то читал, что самый лучший способ отвлечь другого человека от чего бы то ни было, а в данном конкретном случае от явно подозрительных действий — это задать неожиданный вопрос. Например, тебя ругает родитель за непомытую посуду или плохую оценку в школе, а ты вдруг так серьезно интересуешься, много ли грибов в этом году будет в лесу, притом что на календаре начало весны.

С удовлетворением замечаю на лице чудовища признаки легкого удивления. В следующую секунду на его губах расплывается ленивая улыбка, а глаза как-будто теплеют... Сергей еще некоторое время сидит, крепко прижимая меня к себе... Или до него просто слишком долго доходит информация. Далее, надо заметить вполне предсказуемо, следует глубокий, с оттенком разочарования вздох (что-то он как-то странно на меня реагирует! Все время вздыхает, когда я рядом... Ему явно не хватает кислорода!) и легкий, дразнящий щелчок по носу. После секундного колебания еще и дергает за прядь волос! Наконец смирившись с тем, что ему все-таки придется меня отпустить и убедившись в том, что легкий физический ущерб мне больше причинить негде, но зато, как я подозреваю, причинив мне максимум морального, я в конце-концов оказываюсь на свободе!

Легко соскользнув с его колен я, гордо выпрямившись и сделав непроницаемое лицо, независимо водружаюсь на прежнее место на диване. Раздается жалобное шуршание... Сохраняя невозмутимый вид, поспешно выковыриваю изрядно помятые листочки с текстом и начинаю внимательно пробегать глазами выученный текст, всем свои видом демонстрируя победу демократии и силы духа над рабством и угнетением! В это же самое время старательно симулирую в мозге легкую, неопасную степень заторможенности, просто чтобы сейчас не думать о том, что произошло несколько минут назад. Я не могу показать ему, насколько сильное впечатление на меня произвели его действия. Скорее всего, это была просто какая-то дурацкая шутка какого-то дурацкого придурка и чем скорее я все выкину из головы, тем лучше!

Что же касается сюжета сказки, то он был до безобразия прост и совершенно неоригинален. Жила была прекрасная принцесса, прекрасней не бывает. И вот ее дальновидные родители обручили ее с принцем из далекого королевства, еще когда она ползала на четвереньках и игралась с деревянными игрушками. Само собой, что молодые люди подсознательно уже давно воспылали друг к другу глубокими чувствами, подкрепляемыми горячей и продолжительной перепиской, и все их мечты сводились лишь к тому, чтобы как можно быстрей воссоединить свои сердца! (что за изверг это придумал?) Когда она плыла к своему жениху, корабль захватили пираты и победив их, принц наконец-то воссоединяется со своей возлюбленной и дальше они живут долго и счастливо. Короче, характеризуя сие произведение одним единственным словом — бред! Во всяком случае больше смахивает на глупый любовный роман, нежели на нормальную, приличную сказку. Общих с чудовищем действий, к моему счастью, было всего два: первое описывает нашу встречу до похищения и второе — финальный бой.

С первым действием мы разобрались довольно быстро, потому что как ни странно это может показаться, Сергей, когда мы приступили к репетиции, вел себя серьезно и собранно (он даже такое умеет!). Со вторым действием были небольшие проблемы: надо было драться на шпагах, о которых никто и не вспомнил до репетиции. Кроме того делать это нужно было выразительно, эффектно, а поскольку их у нас не было, приходилось драться (правильнее будет сказать тыкаться) спицами, по невероятному стечению обстоятельств обнаружившимися у него дома. Не удивлюсь, если они принадлежали еще его прабабушке и передавались по женской линии из поколения в поколение. Но на самом деле оказалось, что его мама еще с детства мечтала научиться вязать на спицах и до сих пор не рассталась с этой мечтой. Такое тоже бывает.

Другая, главная проблема заключалась в том, что никто из нас не имел даже элементарного представления о фехтовании, поэтому поначалу получалось не очень хорошо. Кроме того на Сергея время от времени нападали, на мой взгляд, приступы абсолютно беспричинного хохота, а я потихоньку начинал звереть, ибо смутно подозревал, что являюсь причиной его веселья. Наконец я не выдержал, а злость придала мне наглости и отключила инстинкт самосохранения:

— А тебе никогда не доводилось слышать, что смех без причины признак... — и я выразительно постучал спицей по голове.

— Неужели? — его брови в притворном изумлении поползли вверх. Копируя мой тон, он перефразировал — А тебе никогда не доводилось слышать, что смех без причины еще не признак...

— Это диагноз! — хмуро отвечаю я и пользуясь тем, что он отвлекся, пытаюсь легко тыкнуть спицей ему в грудь, а в следующий момент шокировано валяюсь на полу, придавленный сильным телом. Надо очистить свою совесть и признаться, что глупо было рассчитывать застать его врасплох, с его то успехами в спорте и отличной реакцией. Получается, что он все это время со мной игрался и тогда становится понятной причина его дурацкого смеха. Осознание всего этого и ощущение собственной слабости заставляют меня позеленеть от злости.

С фирменной усмешкой, не предвещающей мне в этой жизни ничего хорошего, чудовище говорит:

— Я сейчас с удовольствием покажу тебе, что у меня за диагноз. А заодно помогу тебе в репетиции с принцессой. Сосредоточься и ни в коем случае не отвлекайся. — И подождав несколько секунд, пока я открою рот для выражения возмущения, он быстро поддается вперед и накрывает мои губы своими. Аааааааааа!!! — мысленно ору, но когда через несколько секунд он отстраняется, не могу вымолвить ни слова. Чудовище с интересом вглядывается в мое лицо, наверное пытаясь отыскать там какие-то признаки либо блаженства, либо отвращения (не дождешься! Эээ... В смысле ни того, ни другого), после чего хмыкает:

— У тебя сейчас такое забавное выражение лица очумелой рыбки, просто мечта любого коллекционера. Это был только разогрев. И глаза при поцелуе закрывать надо, а то ты меня смущаешь. Давай попробуем еще раз. — И вытянув мои руки над головой, прижимает их за запястья к полу (у меня же все это время руки были свободны!) и снова целует, на этот раз глубже и чувственнее.

Вырываться и пытаться освободиться бесполезно — слишком неравны силы и, кроме того похоже, что у меня случился нервный шок, потому что все тело словно парализовало: я просто не могу пошевелиться. По телу одна за другой пробегают волны незнакомого тепла и отзываются легкой дрожью в области спины... Его губы такие теплые и удивительно нежные. Язык медленно обводит линию моих губ, дразня неспешными прикосновениями... осторожно скользит глубже... Не могу поверить в то, что сейчас происходит! Он! Он целует меня!!! Меня?!! Сердце колотится как сумасшедшее. Его глухие удары отдаются в голове, не давая возможности сосредоточиться, поймать разбегающиеся мысли.

И вот наконец, спустя целую вечность и невозможно короткий миг, он прерывает поцелуй, немного отстранившись. Дыхание ему, точно также как и мне, дается с трудом. Взгляд серых глаз немного рассеянный, словно поддернутый легкой дымкой, медленно скользит по моему лицу, остановливается на слегка припухших губах... Неожиданно он резко отстраняется и быстро встав, протягивает мне руку. Проигнорировав этот благородный жест, я медленно поднимаюсь на ноги, стараясь не встречаться с ним глазами. Нас окутывает неловкое молчание, нарушаемое лишь тихим тиканьем часов, давит на грудь, сжимает виски, но мне даже в голову не приходит что-нибудь сделать, как-то ответить на этот его наглый поступок, ударить... Собравшись с духом, я отрываю взгляд от пола, но к моему облегчению и странному разочарованию, Сергей смотрит куда-то в сторону и я не могу видеть его лицо. Наконец он глухо произносит:

— Прости меня. Я не хотел тебя обидеть.

Повернув голову, он внимательно смотрит мне в глаза, в которых отчетливо смешались растерянность и отчаянье, словно пытаясь там что-то прочесть, что-то очень важное... Но я уже все для себя решил.

— Я... — не дав ему возможности договорить, я холодно отвечаю:

— Мне пора. Спасибо за чай.

И даже не зашнуровав кроссовки и не дождавшись лифта, быстро сбегаю по ступенькам лестницы вниз, на ходу натягивая куртку.

На улице уже успело стемнеть. Я сам того не осознавая, очень быстро иду, почти бегу. На глаза наворачиваются предательские слезы злости на себя и обиды на него. Губы слегка дрожат и ловят соленые капли, но даже они не в силах стереть недавние прикосновение его губ. Проклятие!

Не успев пройти и пол дороги, слышу за спиной приближающиеся шаги. Нагнав, Сергей хватает меня за руку и резко разворачивает к себе лицом. Как хорошо, что на улице сильный ветер и слезы наверняка уже успели высохнуть. Уперевшись взглядом ему в грудь, сосредоточенно разглядываю кулончик на цепочке в виде (напрягаю зрение)... Нет, видеть в темноте я еще не научился. Наверное от быстрого бега выскочил у него из под свитера, потому что я раньше не видел, чтобы он носил какие-либо украшения.

Несмотря на то, что вокруг сумерки, я уверен, что сейчас выражение его лица необычайно серьезное и грустное. Это чувствуется по взгляду, тихому и виноватому голосу:

— Послушай, мне действительно неловко, что все так получилось.

Осторожно приподнимает мой подбородок, заставляя тем самым посмотреть прямо в глаза. Его губы снова очень близко и на них угадывается слабая улыбка. — Если ты меня не простишь, меня замучают угрызения совести и бессонница.

Если он собирается меня разжалобить, то!.. то у него это получилось, — хмуро думаю я. Вот только врезать бы ему все-таки для профилактики! Вздыхаю. Я совсем на него не злюсь... Ну если только чуть-чуть. На самом деле я кажется сошел с ума, потому что мне действительно понравился его поцелуй. Но я скорее откушу себе язык, чем признаюсь ему в этом. И он так просто не отделается. Пожалуй, все же стоит еще немного его помучить.

— Хорошо, я тебя прощаю... — и эффектно выдержав паузу, злорадно продолжаю — но только при одном условии!

Вместо того, чтобы ответить что-нибудь колкое, его улыбка становится шире. Похоже я совсем скоро перестану чему-либо удивляться.

— Каком? — в немного хрипловатом голосе чувствуется явное облегчение. Странно, обычно таким персонажам не свойственны муки совести.

Угу, так я тебе сразу и сказал! Хмурясь, привычно бурчу: Потом придумаю.

Ну все, теперь бессонница тебе обеспеченна, — мстительно думаю и быстро отвернувшись, небрежно бросаю через плечо:

— И не надо меня провожать.

Дома первым делом добираюсь до комнаты и падаю на кровать. Все-таки чудовище проводило меня до самого подъезда, хотя больше и не делало попыток заговорить. Сна ни в одном глазу: у меня есть занятие и поинтересней! Теперь в моих руках козырь: я придумаю такое условие, что даже раки на горе свистнут и зааплодируют! Он уж точно не обрадуется! На губах маньячная улыбка. Тихонько шепчу: я тебе еще покажу... Хм, наверное, я действительно сошел с ума. Все равно.

** 6 **

Четверг. Несмотря на вчерашний холод, с утра ярко светит солнце и настроение у меня такое же солнечное и радостное. Все внутри стянуло приятным напряжением в ожидании чего-то очень хорошего. По дороге в школу мурлычу под нос какую-то заводную и жизнерадостную мелодию, едва удерживаясь от того, чтобы не начать танцевать.

Так, сегодня первый урок — история, поэтому сразу же поднимаюсь по лестнице на второй этаж... Представшая перед глазами картина заставила меня тут же позабыть, о чем была эта глупая детская песенка. Желание музицировать пропало напрочь, а настроение тут же снизилось до нулевого уровня: на подоконнике, напротив кабинета, весело болтая длинными ногами, сидело чудовище. И всё бы ничего, если бы рядом с ним не стояла Вика — первая красавица в школе (чтоб у нее все время прямо из под носа транспорт "уходил"!) и моя 'любимая' одноклассница. Наши чувства были взаимны на все двести процентов, поэтому мы старались если не воевать открыто, то по крайней мере полностью друг друга игнорировать... До завтрашнего дня. Потому что завтра генеральная репетиция, а на роль принцессы к моему 'бурному восторгу', единогласно была выбрана именно она. До настоящего момента я старался не думать об этом досадном обстоятельстве, и у меня даже получилось забыть об этом... Ну почти. Потому что тот факт, что эта расфуфыренная выдра теперь стоит на своих спичечных ножках и откровенно флиртует с этим придурком, мне категорично не нравится! Прямо взял бы да и сжег на костре... обоих...заживо. Ни спичек, ни хвороста уж точно не пожалел бы!

Стоит ли ее описывать? И так все понятно! Уровень ее привлекательности легко можно определить по уровню моей злости, а поскольку у меня только что пар из ушей не идет, то можете себе представить. И все-таки совсем кратко, сжато, как на экзамене: стройная высокая блондинка с голубыми глазами, стервозным характером, весь смысл существования которой заключался в ее внешности. Стоит признать, что она действительно была красивой и притом далеко не глупой, прекрасно умела находить общий язык с нужными ей людьми. С самого начала оказывала неоднозначные знаки внимания моему чудовищу... Смутившись, поспешно добавляю: теперь только моему, потому что пока он не выполнил мое условие, он как бы у меня... ну, в этом самом... типа в рабстве! Как джин в лампе с правом на одно единственное желание!.. А почему одно? Блин, кажется я продешевил на целых два желания!

До сих пор их отношения дальше флирта не заходили. Но каждому итак было понятно, что это не ее желание, и если бы Сергей захотел, то она уже давно была бы у его ног. Остается лишь удивляться его равнодушию, потому что активности, как я успел убедиться на собственной шкурке, ему не занимать. В памяти тут же услужливо всплывает вчерашний инцидент, заставив меня слегка покраснеть и вызвав еще большую злость. Я прямо иду на рекорд! Даже не подозревал в себе способность на такой уровень злости! Называется, чем дальше, тем самому страшнее. Так, нужно постараться держать себя в руках.

Она у него что-то спрашивает. Похоже, пытается раскрутить на беседу. Но не обязательно же ей ТАК улыбаться!

Сузив глаза в две злые щелочки, медленно приближаюсь к кабинету. Внутри все смешалось в крепком коктейле из чувств: и злость, и обида и даже что-то отдаленно похожее на типа что-то чего-то как бы ревность... Ага, не дождется! Сделав лицо веником и полностью проигнорировав улыбку, засиявшую на его лице при моем появлении, гордо шествую по коридору. Судя по слегка сдвинутым бровям, он немного озадачен таким поведением. Неужели думал, что я ему на шею брошусь после вчерашнего?! Не переставая улыбаться и не сводя с меня глаз, этот псих наклоняется к Вике и что-то шепчет ей на ушко. Вползая в класс, слышу ее счастливый смех за спиной. Надеюсь, скрип моих зубов был слышен только мне.

Стараясь вести себя как можно естественнее и ничем не выдать своих 'тараканов', занимаю место рядом с Машкой. В конец класса демонстративно не смотрю: итак знаю, ЧТО я там увижу. Приходится всю злость вымещать на посторонних, ни в чем не повинных предметах. От стерки моими честными стараниями уже через две минуты остались одни лишь крошки и воспоминания. С плохо скрываемым вожделением кошусь на Машину стерку. Став невольным свидетелем страшной участи предыдущей стерки, она вовремя убирает свою в пенал, потому что в моем мозгу уже вполне оформился коварный план по ее захвату. Обреченно вздыхаю. В конце-концов сжалившись, и отчасти устав наблюдать процесс расчленения ручки с последующей ее реанимацией, Маша с притворно-тяжелым вздохом торжественно отдает свою стерку в мои дрожащие от радостного предвкушения пальцы. Увидев в до краев наполненных слезами благодарности глазах свое отражение, она с едва заметной улыбкой говорит:

— Только не торопись. Еще половина урока, а стерки у меня больше нет.

Дружеская поддержка и искреннее участие, а также две жертвы приносят ощутимое облегчение. Подумаешь, и в самом деле, было бы из-за чего переживать! Следующие уроки проходят словно во сне: я механически конспектирую материал с доски, умными внимательными глазами преследую учителя, нисколько не улавливая смысл его речи. Время бежит невероятно быстро, но стоит только о нем вспомнить, как оно словно замирает и тянется безумно медленно... На протяжении всего дня не покидает ощущение, что за мной все время наблюдают с предпоследней парты. Хм, догадываюсь кто.

Ну вот, последний урок — спорт. Упрятав свою тушку в самый темный уголок передевалки, быстро натягиваю черные спортивные штаны с двумя красными полосками по бокам и черную майку. Мысленно я уже дома, сижу на диване и поедаю шоколадку с цельными лесными орехами, растапливая ее на языке крепким мятным чаем... Ммм... Выходя из передевалки, случайно бросаю взгляд в зеркало и удивленно замираю: вместо майки с синей надписью Big Street, в которой я обычно занимаюсь спортом, на мне домашняя майка с изображением тупой белки нездорово-зеленого цвета, у которой вместо глаз две большие пуговицы. Блин! Как я мог перепутать майки?! Ну что за день сегодня такой?!! От переизбытка эмоций пару раз со всей силы топаю ногой об пол. Обе майки черного цвета и утром, собираясь в школу и плавая в голубых мечтах (без намека!), я как-то не догадался проверить, ту ли майку закинул в спортивную сумку.

Делать нечего: придется щеголять в таком виде, не могу же я из-за такого вот пустяка не заниматься, когда всю неделю по крупицам набирался смелости притащить свою тушку на сегодняшнюю тренировку! Кому какое дело, что на мне надето? У некоторых пацанов с нашего класса так вообще на майках если не неприличная картинка, так обязательно что-нибудь матное, а я должен комплексовать из-за какого-то не вполне вменяемого, судя по его виду, но вполне симпатичного зверька?! Тяжко вздохнув напоследок, выплываю из сумрака коридора на свет спортивного зала. Как я справедливо и подозревал, всем было абсолютно по барабану, в чем я появился (думаю, в наше время уже трудно кого-то чем-то удивить). Весь шок публики проявился лишь в удивленно распахнутых серых глазах, которые тут же зажглись веселыми озорными искорками. В черных штанах и фиолетовой майке он выглядит действительно классно. С гораздо большим интересом, нежели того требуют приличия, быстро окидываю взглядом его стройное, тренированное тело, завистливо прикусив нижнюю губу. Значит, ему смешно? Ну и дурак!

Неожиданно в голову пришла мысль, как я должно быть смотрюсь со стороны: черное невысокого роста худенькое существо со слегка растрепанными светлыми волосами и выражением глубоко оскорбленной и обозленной на весь мир надутости... в комплекте с сумасшедшей белкой на груди. Просто отпад! Сделав лицо одуванчиком, встаю в конец шеренги и прислушиваюсь к словам физрука о том, что же грандиозное нам предстоит сегодня совершить, какой мировой рекорд поставить на этот раз за 40 минут! Так, бег. Неудержавшись, слегка морщусь, хотя этот вариант и лучше, нежели какая-нибудь командная игра, где меня попросту затолкают или затопчут.

Неожиданно чувствую знакомый запах одеколона и все тело тут же непроизвольно сковывает странным напряжением. Наклонившись к моему уху, чудовище с легкой хрипотцой и наигранной страстью в голосе шепчет:

— Сладкий, ты опять меня дразнишь? Твоя майка так возбуждает. Ммм... Ну признайся, ты специально это делаешь? Ведь знаешь мои слабые стороны. Я уже просто не могу себя контролировать. Ррр...

Легкого прикосновения губ к мочке уха и ощущения теплого дыхания на щеке достаточно, чтобы вдоль позвоночника с бешенной скоростью начали галопом носиться мурашки. Еще чуть-чуть и от злости и смущения у меня пар пойдет из ушей. Очень смешно! Значит опять прикалывается, да?! В этот момент учитель заканчивает свой монолог и отпускает нас на улицу. Воспользовавшись образовавшимся движением, с мстительным удовольствием двигаю локтем в бок. До слуха сладостной музыкой доносится приглушенное и изумленное ОХ! Отчасти отомщенный, быстренько испаряюсь из зала: кто знает, что этому маньяку взбредет в голову?

Во время дороги несколько раз приходится отвлечься: сначала, чтобы справиться с развязавшимся шнурком. Потом, чтобы перекинуться парой слов со знакомым из параллели и к тому моменту, как я оказываюсь на улице, никого из наших уже нет. Со вздохом гляжу на часы: а ведь прошло всего-то шесть минут! До парка, по которому мы обычно бегаем и который ни в какое сравнение не идет с пресловутым стадионом, идти минуты три. Но мне совсем не хочется приползти в зал последним, да еще и через пол часа после всех, поэтому уже через минуту я стартую на условленном месте.

На улице не холодно, но пасмурно. Небо серое и тяжелое. Воздух наполнен влажностью и дышится с не с чем несравнимым удовольствием. Наверное, скоро будет дождь и мне следует поторопиться. Старые большие деревья создают впечатление, как будто ты попал в какой-то волшебный мир, где кроме тебя на много-много километров ни одной живой души. Лишь тишина и покой... Вдруг внимание привлекает одиноко стоящая, прислонившаяся к дереву фигура. Не может быть! Зрение, обмани меняяя! Он ведь уже давно должен быть в зале, с его-то скоростью и выносливостью! Неужели он кого-то ждет? Предчувствие, обмани меняяя!.. Ну пожалуйста, ну хоть разок!

Стараясь не сбавлять бег, медленно приближаюсь к Сергею. Как жаль, что в этом месте дорожка всего одна, а демонстративно сворачивать и бежать по немного сырой траве просто глупо, тем более что чудовище меня уже заметило.

— Ну привет, радость! А что же ты так долго? Я уже заждался.

Поневоле приходится затормозить. Пристально смотрю ему в глаза:

— К бабушке забегал. Пирожки относил.

На чувственных губах появляется полуулыбка-полуусмешка. Интересно, с каких это пор я стал обращать внимание на его губы? Очень просто, со вчерашнего вечера — с иронией пропел внутренний голос.

— Значит, мне отводится роль Серого Волка? С удовольствием ее исполню, но перед тем, как тебя съесть, ответь-ка мне на один вопрос: ты чего такой злой сегодня? — и после короткой паузы — Или все еще сердишься за вчерашнее?

С легким удивлением вглядываюсь в серые глаза. Какого же они все-таки необычного и красивого цвета. Не просто серые, а словно небо над головой, то светлеют, то немного темнеют, затягивая в свою глубину. Вздыхаю. Ну и как ему объяснить, что я ну нисколечко не сержусь за вчерашнее, но меня просто нереально раздражает его флирт не только с Викой, но и со всеми другими девчонками? Разве такое можно объяснить? Даже самому себе?

— Помнишь о нашем уговоре? — и дождавшись утвердительного кивка головой, с вызовом продолжаю — Мое условие следующее: я хочу, чтобы ты познакомил меня с одной девушкой и помог бы мне пригласить ее на свидание.

Несколько секунд проходит в полном молчании, не нарушаемым даже пением птиц. Сергей внимательно, и как мне кажется немного напряженно, вглядывается в мое лицо, пытаясь, наверное, отыскать там признаки несерьезности. Спустя совсем короткое мгновение на его лице уже не отражается ничего: ни прежняя шутливая веселость, ни неудовольствие — вообще ничего, кроме холодного равнодушия. По спине проходит легкая дрожь: я даже не заметил, когда успел подняться легкий прохладный ветерок. Согласный кивок:

— Хорошо, как хочешь.

Внутри когтистой лапкой по сердцу скребет запоздалое сожаление, смешанное с разочарованием. Но слова сказаны и их не вернешь обратно. Они просто сорвались с губ, явившись полной неожиданностью даже для меня самого. Условие было совсем другим, но он уже никогда не узнает об этом... Может быть это и к лучшему.

Сергей медленно лезет в карман штанов, достает сигарету и закуривает. В мою сторону он больше не смотрит. Нам нечего сказать друг другу. Бегу дальше, но как только сворачиваю и он уже не может меня видеть, перехожу на шаг. Не знаю почему, но мне не дает покоя ощущение, будто только что по неосторожности я своими собственными руками сломал что-то волшебное и хрупкое... Пусто. Грустно. Больно. Останавливаюсь и в этот момент начинает моросить дождь.

** 7 **

Весь оставшийся день я старался не думать о том, что произошло в парке. Не думать о Нем, но это только звучит просто, а на самом деле, сколько бы усилий я не прилагал, у меня это плохо получалось, а если быть честным, то не получалось совсем. В голову все время лезли какие-то странные, прежде незнакомые мысли, которые смущали, волновали, запутывали еще больше. Неопределенность и двусмысленность сложившейся ситуации давили на нервы, заставляя метаться в безуспешных попытках найти выход из сложившейся ситуации. И когда только все успело настолько сильно поменяться?.. Хоть я и уверял себя, что поступил правильно, меня продолжало мучить чувство вины, злость и раздражение на себя за необдуманные и так поспешно брошенные слова, кажется, сделавшие пропасть между нами еще больше. Но действительно ли это так? Может быть с самого начала было огромной ошибкой строить какие-то иллюзии, думать, что это расстояние вообще преодолимо? Мог ли я, имел ли право поступить иначе? С одной стороны я прекрасно понимаю, что между нами ничего не может быть такого... выходящего за рамки дружеских отношений. Слишком многое нас разделяет, мы слишком разные... и вообще слишком много этих 'слишком'! В конце концов, мы же одного пола! Но с другой стороны, как я не старался, не мог избавиться от чувства ревности, досады и обиды. Ну почему он ничего не сказал, не сделал?! И как он смог за такое короткое время превратиться в такого важного для меня человека?! И почему тогда поцеловал? Была ли это просто шутка или за этим кроется что-то другое? Одни вопросы и ни одного четкого ответа. Чувствую, что если сейчас же не успокоюсь, то все закончится банальной истерикой, после чего еще придется объясняться с родителями за учиненный в комнате разгром и избиение игрушек.

Окончательно обессилев от внутренней борьбы, я решил воспользоваться проверенным способом, который раньше мне всегда помогал избавиться от мусора в голове и расслабиться: натаскал в комнату кучу сладостей, предварительно опустошив все тайники, и уселся за компьютер спасать мир от все тех же, надоевших уже до чертиков, но ставших такими родными монстров. Сама идея почему-то больше не воодушевляла, не вызывала прежнего азарта и даже любимые сладости не приносили чувства удовольствия как прежде. И тогда, откопав в маминой коллекции какой-то старый фильм, который еще в детстве видел много раз, я уселся за его просмотр. Безрезультатно. Мне не удавалось сосредоточиться дольше пяти минут: я скорее смотрел его по памяти, нежели действительно следил за развитием сюжета, диалогами и действиями героев. Внимание постоянно уплывало на посторонние предметы и явления или, что происходило чаще, я просто утыкался взглядом в одну точку, и сидел так не моргая, погружаясь в некую форму транса, когда в голове царит приятная пустота. Но продержаться в таком вот состоянии дольше двадцати секунд мне не удавалось. Наверное сказывалось отсутствие соответствующего опыта, поэтому я твердо решил, что летом обязательно запишусь на какие-нибудь курсы, хотя бы той же самой йоги. Уметь расслабляься и отрешаться от проблем в наше время не менее важно, чем, например, знание компьютера или языков.

У меня все хорошо, просто замечательно. Я абсолютно спокоен и полностью владею ситуацией. Ничто не может вывести меня из этого расслабленного состояния, даже мысли о самом невыносимом, эгоистичном, самолюбивом... Ааааааа!.. Все диванные подушки полетели на пол и я уже всерьез начал размышлять на какую стенку полезу, когда неожиданно пришло спасение со стороны друга, которому нужно было сопровождение для поездки в центр за музыкальными дисками. Стоит ли говорить, что я был безумно рад любому предлогу сбежать из дома, поэтому уговаривать меня не пришлось. Хоть я и не очень люблю ходить по магазинам, но на этот раз все что угодно, лишь бы не быть больше одному!

Обойдя за три часа бесчисленное количество всевозможных мест в поиске одного единственного неношедшегося в первом же музыкальном магазине диска и наговорившись обо всем на свете, мы зашли в кафешку перекусить. Несмотря на сильную усталость и отваливающиеся ноги, я был благодарен другу за то, что эта прогулка помогла мне хоть как-то отвлечься от мыслей о предстоящей репетиции и о том, как я завтра буду смотреть Ему в глаза! Насытившись, мы как раз допивали сок, когда Артур уже в седьмой раз за сегодняшний день поинтересовался:

— Слышь, а чего ты такой хмурый сегодня?

Интересный вопрос. Ну и как я должен на него отвечать? Есть такая категория людей, которые могут один и тот же вопрос задавать на протяжении всего того времени, что они находятся рядом с вами. Причем это скорее происходит автоматически, на каком-то бессознательном уровне. Ну вбил себе человек в голову, что должен у вас что-то спросить и несмотря на то, что уже давно получил ответ, его пытливый мозг все никак не может перестроиться и продолжает время от времени дергать за веревочку: ну спросиии... спросиии...

— Все нормально. Просто настроение сегодня неважное, но все пройдет. — Ободряюще улыбаюсь, а про себя думаю: еще раз задашь мне этот вопрос — стукну купленным журналом по голове, может тогда твой мозг перестанет страдать временной потерей памяти?

— Хочешь расскажу что-то смешное? — вдруг вспомнив что-то интересное, Артур оживляется и начинает нетерпеливо ерзать на стуле.

Анектоты я люблю конечно, но в Артурином исполнении... Стоит ли рисковать? В таком людном месте... Хоть мы и общаемся с детства, еще в один детский сад ходили и воевали из-за лопаток в песочнице, но даже я иногда не знаю, что от него ожидать. Артур парень без комплексов, очень непосредственный, во всем умеет найти положительную сторону, что безусловно располагает к нему окружающих, а еще он отличный друг! Улыбаюсь и согласно киваю:

— Ладно, давай.

— Я тебе уже рассказывал, что моя мама на дошкольного логопеда заканчивает второе высшее. Так вот, сидит она вчера вечером за компом, загадки детские в инете по учебе ищет. Ты даже себе не представляешь, насколько современные загадки отличаются от тех, которые загадывали еще нам! — многозначительная пауза и выразительный взгляд — Я чуть от смеха не лопнул! Слушай... — слегка поддается в мою сторону — Начнем с самой безобидной, так, для подготовки: 'Большой, синий, полностью заполнен зайцами' — вопросительно приподнятые брови. Удивленно хмыкаю:

— Ну, у меня есть одно предположение...

— Ну?

— Троллейбус что ли?

— Думаешь, ты такой умный? — Артур притворно-обижено надувает губы — А я вот не отгадал. Но ты правильно мыслишь, получи конфету!

Желтая эмемдемс из пачки перекочевывает на краешек моей тарелки. Где мой носовой платок?

— Ну а теперь вопрос номер два: 'Что такое, висит на стене и воняет'?

Глядя в мои расширившиеся глаза, друг удовлетворенно хмыкает:

— Ну и правильно, потому что все равно не догадаешься! Тебе такое даже в голову не придет! Готов? Это часы, в которых кукушка сдохла! — очень серьезно заканчивает он.

Я уже больше не могу удержаться от смеха и Артур хохочет вместе со мной. На нас начинают оборачиваться люди. Как только приступ проходит, тянусь за стаканом виноградного сока и удивлено интересуюсь:

— И дети в детском саду должны это знать? Ты уверен, что ничего не путаешь?

В притворном возмущении округлив глаза, Артур восклицает:

— Да как ты можешь сомневаться?! И с этой букой я дружу!

— Ладно, ладно, давай следующую, а то нам уже идти пора.

— Ну что ж, поздравляю с выходом в финал! Теперь третья, последняя загадка, самая феноменальная... даже рассказывать боюсь, травмировать твою детскую, еще неустоявшуюся психику, но так уж и быть, раз обещал — травмирую: 'Тихо сзади подошел — дважды всунул и пошел'.

Сделанный глоток так и застрял в горле. Захлебнувшись соком, мне еще минуты две все никак не удавалось хорошенько откашляться. Артур гогоча и дико довольный произведенным эффектом, с явным садистским удовольствием хлопал меня по спине, словно выбивал половичек. При первой же возможности, оклемавшись, я осуществил-таки свое желание и заехал ему по макушке журналом:

— Дурак! Ты же специально это сделал! Разложу на молекулы и отправлю в лабораторию на эксперименты!

Отбиваясь и весело смеясь, Артур плюхнулся на прежнее место за столом:

— Я же тебя предупреждал! Тапочки это, извращенец!

Возмущенно фыркаю:

— Сам такой! Еще скажи, что у меня больная фантазия!

— У тебя больная фан...

В итоге журнал пришлось выбросить, настолько он был измятым и потрепанным, зато настроение наконец-то пришло в ту самую норму, которая позволяет не беспокоиться о том, что скоро возможна депрессия.

Лежу на спине, раскинув руки в стороны и слушая тишину. Почему-то неожиданно вспомнился один случай, произошедший несколько месяцев назад, на который в то время я не обратил ни капельки внимания...

Одноклассница Света потащила меня на школьные соревнования по баскетболу, проходившие в нашей школе. Она в то время рассорилась со своими подружками, а одной ей идти не хотелось и поэтому она прихватила меня за компанию. Делать все равно было нечего и я согласился. Тем более что и самому было интересно, так как это была заключительная игра сезона.

Поскольку я не очень люблю уроки физкультуры, то спортивными мероприятиями никогда особо и не интересовался. По телевизору смотрел фигурное катание и иногда хоккей, да еще пару раз бывал на соревнованиях по конному спорту. Но никогда не видел, чтобы ТАК играли. Настолько быстро, ловко, с такой силой и уверенностью. Я конечно знал, что занятия на уроке спорта сильно отличаются от самих соревнований, но чтобы настолько! Это была очень жестокая игра и ни за что на свете я бы не хотел оказаться на площадке среди игроков. Я не мог понять, как можно оставаться таким спокойным, уверенным и собранным, когда на тебе лежит громадная ответственность и соперники только и ждут подходящего момента, чтобы толкнуть, подставить подножку или выбить мяч из рук?!

Сам воздух, казалось, был накален до предела. Море болельщиков беспрестанно шумело, волновалось, словно перед бурей. Несмотря на равенство сил и отсутствие какого-либо явного преимущества одной из команд, наш молодой тренер явно нервничал. До конца третьего периода оставалось совсем немного времени, а счет по-прежнему был равный. Наконец он не выдержал и стал что-то громко кричать, размахивая руками. Но на него никто не обращал внимания, настолько наши были поглощены игрой, в которой каждая секунда могла стать решающей.

Я как будто попал в совершенно другой, незнакомый мне мир, поражающий бурей выплескиваемых эмоций и накалом страстей. Неосознанно затаив дыхание, расширенными от восторга глазами я наблюдал за игрой нашей команды и испытывал настоящую гордость... Но в особенности я почему-то не мог отвести взгляд от Него.

Во время перерыва неожиданно ко мне подскочил тренер и сказал, что им нужен дополнительный игрок и чтобы я выходил на поле. Мои растерянные слова о том, что я не то что играть не умею, но у меня даже формы нет, он даже слушать не стал. Я все понял. Мне еще Тема рассказывал, что в каждой команде существуют свои 'неофициальные' роли. Есть и такие, кто сознательно всячески мешают игрокам конкурирующей команды, отвлекая их внимание и путаясь под ногами. Им не нужно играть, а просто подставляясь, делать все возможное, чтобы преимущество оказалось на стороне своих. И вот теперь мне почему-то 'повезло'. Я испугался. Испугался не высоких сильных игроков, которые могли меня просто покалечить одним небрежным движением, не сотни взглядов, а того, что действительно не смогу ничего сделать, чтобы помочь.

Судорожно сглотнув, я быстро потопал сквозь толпу за удаляющейся спиной тренера. Уши заложило от шума и волнения. Вдруг откуда-то сбоку появился Сергей и стал что-то быстро говорить тренеру. Он был весь взмокший, мокрые темные пряди обрамляли смуглое лицо, а глаза лихорадочно блестели какой-то холодной злобой на грани бешенства. На меня он даже не смотрел, но я чувствовал, что они спорят обо мне. Спустя несколько минут тренер так и ушел, даже не посмотрев в мою сторону, а Сережа подошел ко мне и наклонившись к уху, чтобы я мог расслышать, сказал:

— Все в порядке: тебе не нужно играть.

И слегка улыбнувшись самыми уголками губ добавил:

— Иди домой, книжки почитай.

И тоже ушел, оставив меня стоять в рассетрянности посреди зала. В его словах не было обычной насмешки, только какая-то трогательная забота, согревающая сердце теплыми осторожными прикосновениями. А еще несмотря на 'горевшие' во взгляде азарт и жажду победы, в тот самый момент, когда он улыбнулся, убрав с лица это спокойно-уверенное выражение, соответствующее капитану команды, я успел прочитать в его глазах сильную усталость. Он не имел права на слабость.

Я ушел. Просто потому, что не мог смотреть, зная, что скрывается за красивым и блестящим словом 'победа'. Только на следующий день я узнал, что наши все-таки выиграли со счетом 6:4.

Я не могу все так оставить. Я должен что-то придумать и пускай это неправильно, но теперь я точно знаю, что он действительно нужен мне... необходим.

** 8 **

— Так, давайте быстренько отрепетируем и отпустим друг друга по домам! — бодро провозгласил Димка, когда весь класс собрался после уроков. Все были удивительно оживленны, словно и не было долгих восьми уроков. На лицах одноклассников читалось легкое волнение, смешанное с радостным предвкушением предстоящей репетиции. Стали двигать парты, освобождая небольшое пространство, заменявшее сцену.

Вика поспешно поправляла макияж перед маленьким косметическим зеркальцем. Тут сразу же вспомнилась сказка про Белоснежку и злую мачеху, терроризирующую бедное зеркало все дни напролет: кто на свете всех милее, всех красивей и умнее? Риторический вопрос, когда дуло смотрит в нос! Ну вот как можно довести неодушевленный, пусть и магический предмет всего одним единственным вопросом? Или тут дело в чем-то другом, например, во внешности? Стоит только представить, какие картинки оно видит, когда его владелица наносит макияж, при этом корча различные рожицы, как тут же приходит понимание, что все действительно не так просто, как выглядит на первый взгляд. Вот, к примеру, взять все тоже чудовище... то есть Сергея, если уж называть вещи своими именами. С самого утра всем своим видом дает понять, что я для него ПРОСТО одноклассник и НЕ больше. Даже вежливо поздоровался при встрече и опять НЕ больше. И лишний раз НЕ смотрит в моем направлении, что у него прекрасно получается несмотря на тот немаловажный факт, что я сегодня специально решил занять наиболее выгодную со стратегической точки зрения позицию: первая парта ровно посередине! Ну и как после этого, спрашивается, он ни разу на меня не посмотрел, притом, что целых два раза отвечал у доски лицом к классу?! Значит ДО ЭТОГО я все же что-то для него значил, а вот теперь ко мне так запросто можно относиться, как к пустому месту?!

Начинавшуюся агрессию срочно пришлось топить в зеленом чае из автомата, по вкусу и запаху очень похожему на сено и заедать двумя булочками с шоколадкой. А еще на перемене я прошел десятиминутный сеанс психотерапии от Машки и Светы, во время которого они всячески старались вернуть мне хорошее настроение и бодрость духа. Маша перечисляла все положительные моменты, которые только смогла вспомнить. Начала она издалека, а именно с телескопа, установленного в Лондоне у Тауэрского моста, посредством которого жители Лондона и Нью-Йорка могут общаться между собой в реальном времени, но видя мои скептически сдвинутые брови, закончила солнышком за окном, приближающимся летом, а следовательно выпускным и каникулами. Света же ограничилась тем, что по ее мнению было наиболее эффективно: стояла рядышком и бодренько напевала песню Savior группы '30 Seconds to Mars'. К концу перерыва напряжение, давившее тяжестью в груди, все же отпустило, но на его место пришла пустота, которую я старался не замечать, сосредоточив все внимание на уроках и предстоящей репетиции. Побыстрей бы все закончилось... Почему то всегда, когда на душе так мерзко, что хочется выть, время ползёт как улитка, и словно назло, несколько минут превращаются в несколько часов.

Закончив с перестановкой, ребята стали занимать места, устраиваясь поудобней, так как репетиция могла затянуться на несколько часов. Хотя за всю школьную жизнь мне не раз приходилось отдуваться на публичных выступлениях от лица класса, все равно от волнения немного побаливал живот и подрагивали пальцы. Стараясь как следует собраться, я, уткнувшись лицом в листочек, скороговоркой повторял текст. Хотя моя роль и не отличалась обилием фраз, впрочем как и другие роли, я по привычке не мог позволить себе подойти менее серьезно к порученному мне делу. Лишь изредка бросая партизанские взгляды по сторонам, в очень скором времени я пришел к одному весьма неутешительному выводу: похоже я один здесь такой тупой. Никто кроме меня и не парился по поводу предстоящего представления, прекрасно понимая, что основной акцент в данном случае все равно следует делать на музыкальное сопровождение, динамичность сюжета, юмор и костюмы. Хм, сегодняшний день словно решил поставить меня перед фактом, что я — лузер... или причину неудач стоит искать в чем-то другом? Ну вот ЧТО я делаю не так?

Началась репетиция весьма неплохо: задействованные в представлении ребята 'играли' легко, с воодушевлением, что уже само по себе было из ряда фантастики. Всем действом руководил Дима, добровольно взявший на себя эту ответственную роль: наверное, очень уж сильно хотел побыстрей пойти домой. Время от времени, когда 'актеры' либо переигрывали, либо наоборот 'терялись', он выкрикивал голосом Кота Леопольда: 'Ребята! Только без фанатизма!' или что-то в этом роде и под всеобщий смех репетиция продолжалась дальше. И вот, без каких-либо явных помех мы наконец-то добрались до середины действия, к встрече принца и пирата. Тут мне пришлось распрощаться с профессиональной выдержкой актера: предательская краска смущения залила все лицо нездоровым цветом, я стал путаться, забывать слова — вообщем, вел себя как школьница на первом свидании. Сначала Сергей вел себя вполне вменяемо... эээ, нормально, то есть настолько нормально, насколько это позволял образ пирата, грозы морей и луж, но по мере того, как мое состояние все больше ухудшалось, его состояние улучшалось в прямой пропорциональности. Выражение глаз чудовища из равнодушного сперва стало внимательным, потом подозрительным, недоверчивым и в конце-концов остановилось на счастливом. Видимо мое поведение заставило его ОШИБОЧНО прийти к каким-то ОПРЕДЕЛЕННО неправильным выводам. К тому моменту, как наше совместное действие закончилось, он сиял, как начищенный самовар, в то время как я чуть ли не падал в обморок от нервного истощения, а ведь впереди еще половина репетиции! Если бы не Димка с его добрыми, подбадривающими шутками, разряжающими атмосферу, то мне бы уже не помог даже доктор АйБОЛИТ.

Смывшись в туалет, я минут пять ополаскивал лицо холодной водой, минуты три глубоко дышал и еще какое-то время мерил шагами школьный коридор и только после этого вернулся в класс, где уже вовсю разыгрывалось или я бы даже сказал переигрывалось похищение принцессы. Стоя в сторонке у окна я гадал, как десятисекундную эпизодическую сцену Вике удалось растянуть на все 15 минут, сделав чуть ли не главной по значимости во всем представлении, столько внимания ей было уделено. Уже знакомое чувство ревности скребло когтистыми лапками по сердцу. Еще бы, не каждый день тебя кто-то на руках носит, особенно если этим кем-то является Он! Безжалостно подавив несколько завистливых вздохов, я уставился взглядом в окно, испугав сидевшую на ветке дерева птицу, которая тут же вспорхнула. Неужели именно такое впечатление должен производить принц? — хмуро подумал я и нахмурился еще больше.

— Эй!— толчок в бок — Ты чего такой хмурый?

Вот кто меня пожалеет! Впиваюсь в Машу несчастными глазами недокормленного котенка: мне так хочется, чтобы меня пожалели, поддержали. В ее теплых карих глазах отражается искреннее сочувствие и желание помочь, утешить. Вот за это я ее и люблю. Маша, несмотря на внешнюю отчужденность и холодность, которыми она просто защищается от насмешек и нападок сверстников, несправедливо считающих отличников выскочками — очень добрый, сочувствующий, искренний человечек, который никогда не откажет в помощи. Приобняв меня за плечи, она начинает ласково подбадривать:

— Ну потерпи еще чуть-чуть. Я знаю, ты устал, но осталось ведь совсем немножко.

Тяжело вздохнув, утыкаюсь носом ей в плечо, лишь бы не видеть довольное лицо Вики. Мне так необходимо сейчас почувствовать дружеское тепло другого человека. Действительно, она права: если я сейчас не смогу взять себя в руки, то не смогу осуществить то, что задумал. Машина поддержка, злость на себя за слабость и врожденное упрямство помогли мне собраться и дожить до воссоединения с принцессой в финальной сцене. И вот тут Пашка, друг Сергея, решил пошутить:

— А вы поцелуйтесь! Вы же все-таки жених и не...

Договорить он не смог, прочтя что-то по губам обернувшегося Сергея, а вот мне эта идея неожиданно понравилась. Внутренний голосок злорадно пропел: месть сладкааа... Судя по всему, Вике эта идея тоже понравилась: от нее не укрылся поступок Сергея и она теперь предвкушала прекрасную возможность отомстить ему за проявленное раннее пренебрежение к ее драгоценной персоне, заставив ревновать. Остальные тоже поддержали такую импровизацию шутливыми апплодисменами. Именно в этот самый момент я невольно посочувствовал Паше, который, судя по растерянному взгляду, только сейчас начал догадываться, ЧТО его ждет после. Дима, который к его счастью и спокойному сну стоял спиной к Сергею и был взглядонепробиваем, воодушевленно замахал руками, радостно зацепившись за эту идею:

— Круто! Паша, ты молодец! Отличная идея! — ага, видел бы он сейчас лицо этого самого Паши — Давайте ребята! Публика просит!

На лице Вики нарисовалась обворожительная улыбка. Я отвечал немного смущенной, но не менее милой улыбкой, злорадно посмеиваясь про себя: ни за что не упущу такой шанс позлить чудовище! То, что сейчас поцелуюсь с одной из самых красивых и популярных девочек в школе, пускай и понарошку, нисколько меня не волновало. Давно копившаяся и наконец проснувшаяся жажда мести требовала отмщения. В нас с Викторией, правда по совершенно разным причинам, проснулся истинный актерский талант и проникновенно взглянув друг другу в глаза, мы начали медленно сближаться. Все затаили дыхание. Когда оставалось всего каких-то пару шагов, кто-то весьма бесцеремонно и крепко взял меня за руку и потянул в противоположную сторону к выходу, на ходу говоря удивительно знакомым голосом:

— Спасибо за внимание — все свободны! До понедельника! И хороших выходных! — и уже на пороге задумчиво продолжил — А мы в библиотеку... учиться.

— Эй! — я попробовал освободить руку, что мне безусловно не удалось... Так, мы действительно идем в библиотеку. Какая оригинальность в выборе мест для воспитательно-принудительных бесед! Протащив меня мимо пустующего стола библиотекарши в самый дальний и пыльный угол помещения, этот варвар наконец-то отпустил руку. Встав в узком проходе между полками с книгами так, чтобы у меня в голове даже мысли не возникло о побеге, и скрестив руки на груди, Сергей очень серьезно поинтересовался:

— Это она?

Несколько раз удивленно моргнув, я непонимающе уставился на него. Нетерпеливо вздохнув, он пояснил:

— Вчера ты говорил, что хочешь, чтобы я помог тебе пригласить на романтическое свидание — на последних словах он заметно поморщился, как будто его заставили проглотить горькое лекарство — девушку, которая тебе нравится. Так это Вика?

Ну до чего богатое воображение! — возмущенно подумал я и уже было открыл рот, чтобы сказать ему об этом... эй! Так неужели он действительно подумал, что... Гыгыгы! Притворно смущенно покраснев и опустив ресницы, чтобы не было видно смешинок в глазах, а для большей убедительности еще и несколько раз вздохнув, я многозначительно и очень информативно протянул:

— Нууу...

И упустил тот момент, когда чудовище оказалось в опасной близости. Забываю как дышать. Его правая рука опирается о книжную полку в нескольких миллиметрах от моего лица. Наклонив голову, Сергей пытливо вглядывается в мои глаза, заставив почувствовать себя кроликом перед удавом, и нетерпеливо спрашивает:

— Что ну? Так да или нет?

— Да!.. — на выдохе.

Он склоняется еще ближе и дыханием касается моих губ. Задумчиво тянет:

— Что-то звучит не слишком убедительно. Я бы даже сказал — совсем неубедительно... Слушай, а ты уверен? Может ты что-то путаешь?

Диалог под называнием: привет, дерево — я другое дерево. Его последние слова возвращают меня на землю и я изо всех сил пытаюсь его оттолкнуть, упираясь руками в грудь:

— Я. Ничего. Не. Путаю. И вообще это не твоего ума дело! Хватит проявлять инициативу там, где тебя не просят!

И тут же с неприятной внутренней дрожью наблюдаю, как на его губах появляется нехорошая улыбка:

— Хорошо. В воскресенье. Я договорюсь и позвоню.

И резко отстранившись уходит. На трясущихся ногах сползаю на пол. Ну кто меня просил открывать рот и все портить? Из меня психолог никакой! Я думал, что своими словами спровоцирую его на... ну хоть на что-нибудь, а получилось совсем наоборот! Кто же знал, что он так отреагирует! И еще это дурацкое свидание! Не могу же я после всего случившегося просто взять, подойти и сказать: знаешь, я все-таки перепутал и в действительности мне нравишься ты и только ты! Устало закрываю глаза. Что же теперь делать?

** 9 **

На следующий день на меня самым бессовестным образом напала своеобразная форма депрессии, называемая апатией. Я настолько устал все время переживать и мучиться, что в конце-концов решил: будь, что будет. Хуже все равно уже быть не может. Я ошибался.

На часах была половина одиннадцатого. Родители уехали на дачу и должны были вернуться только завтра вечером, поэтому я был полностью предоставлен себе. От поездки мне удалось отвертеться по двум причинам. Первая заключалась в том, что у меня на хвосте уже давно 'висел' реферат по биологии, к которому я все никак не мог себя заставить приступить: все не было настроения. Второй причиной была "долгожданная встреча с друзьями", о которой мы договорились заранее и которую ну никак нельзя было перенести.

Сначала я уселся за компьютер с твердым намерением все-таки домучить многострадальный реферат, но как-то так незаметно отвлекся от этой благой мысли и уже через пятнадцать минут жадно запихивал в папку разные картинки, обнаруженные в галерее ПРИЛИЧНОГО сайта, посвященного цифровому искусству.

Удовлетворив жажду плагиата (стырить что-то у кого-то на халяву), через пол часа я сидел, уставившись отсутствующим взглядом в монитор и жалел, что остался дома. Скучнооо... Грустнооо... И перефразировав знаменитого поэта: и скучно, и грустно, и некому морду набить! Может быть позвонить в службу психологической поддержки? Никогда не пробовал, но как любит повторять наш препод по все той же биологии, заставляя улучшать оценки общественными работами, например, разрыхлять землю на школьной клумбе палочками, как мы между собой шутили, чтобы червячкам лучше дышалось: все когда-нибудь бывает впервые.

Неожиданно раздавшийся звонок телефона разорвал тишину квартиры по швам. Я почти свалился со стула, но вовремя перенес центр тяжести, поэтому отделался лишь легким испугом... и опрокинутой кружкой с кофе. Ну и как теперь я буду возмещать моральный ущерб, причиненный ковру? Тяжко вздохнув, плетусь к телефону и подняв трубку, жизнерадостно говорю:

— Алло?

Услышав в ответ "Привет", так и замираю с трубкой в руке, вытаращив глаза и забыв закрыть рот. Хоть сейчас рисуй сиквел к картине Эдварда Мунка "Крик".

— Через пол часа на старом месте, — со смешком — И не забудь про цветы!

Несколько секунд внимательно слушаю протяжные гудки. Какое-то время уходит на то, чтобы переварить полученную информацию, а точнее инструкцию и только тогда на меня со всей ясностью обрушивается... паршивость ситуации! Я еще не готов к такому повороту событий! И вообще, я не знаю, что одеть! И в дополнении ко всему у меня нет ну совершенно никаких предположений, как себя вести, о чем говорить на свидании!

Подбегаю к градуснику: + 15. Это тепло или не очень? Дальше к шкафу. Натягиваю светло-голубые узкие джинсы и черный тонкий свитер с горлом, на спине которого желтыми плюшевыми буквами значится предупреждающая надпись: "Я не ЗЛОпамятный — отомщу и забуду". Несколько пшиков подаренной тетей на День Рождения туалетной воды KENZO. Главное — сильно не увлекаться, чтобы не произвести абсолютно обратный эффект! Так,куда бы еще брызнуть?.. А не все ли равно? Раздраженно фыркаю и плетусь в прихожую... Возвращаюсь в комнату, откапываю мобильный из под завала вытащенных из сумки тетрадей и учебников, быстрый звонок маме — иду гулять с друзьями, да, когда буду не знаю, но не поздно... Плетусь в прихожую. Натягиваю белые кроссовки с разноцветными шнурками — настроение немного поднимается. Так, не забыть ключи... По дороге нервно тискаю брелок от ключей: мягкую игрушку в виде Уолтдиснеевского мультяшного персонажа, который выглядит как самая обыкновенная синяя панда, но на самом деле является инопланетным существом, за скверных характер и плохое поведение изгнанное на Землю.

Только подходя к месту встречи вспоминаю о цветах. Блииин! И что теперь делать?! В голову тут же приходит утопительная мысль: пойти и утопиться в парковом озере. Озираюсь по сторонам в поисках клумбы... Вижу сразу две, но на них к сожалению кроме травы ничего не растет. Сергей стоит один и внутри просыпается надежда, что удастся затащить его куда-нибудь по пути за цветами. На нем черные джинсы, зеленая майка с серебряной надписью "Instinct" в области сердца и черная байка, а в руках... букет?! Быстрый взгляд в лицо: невозмутимое выражение, но глаза подозрительно сияют. Прищурившись, дружелюбно улыбаюсь, а про себя пытаюсь разгадать, в чем же подвох.

— Привет!

Улыбается в ответ:

— Привет — и как бы между прочим протягивает букет — Это тебе — уточняет на всякий случай.

— Зачем? — получается как-то испуганно.

— Ну, во-первых на свидание принято приходить с цветами — и видя мою нерешительность со вздохом поясняет — А во-вторых я знал, что ты об этом обязательно забудешь.

Неуверенно беру букет, при этом краснея — а что еще мне остается сделать? Букет красивый такой, с белоснежными цветами, которые по виду напоминают маленькие лилии. Чашечки внутри нежно розового и желтого цвета. Интересно, а они пахнут? Прикрыв глаза, подношу цветы к лицу... и через несколько секунд блаженно выдыхаю: нежный, немного сладковатый аромат пьянит, слегка кружит голову и словно наполнен летними снами... Удивительные цветы: внешне утонченно холодные, а внутри такие трогательно нежные, хрупкие и беззащитные...

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с очень внимательными, слегка насмешливыми серыми глазами — неужели все это время он наблюдал за мной?! Чувствую себя ужасно глупо, хотя еще пол часа обратно казалось, что дальше некуда. Он наверное считает меня полнейшим придурком... Чтобы нарушить неловкое молчание бормочу первое, что приходит на ум:

— Красивые цветы...

— Я рад, что тебе понравилось. Выбирая их, я в первую очередь думал о том человеке, которому они предназначаются.

— А во вторую? — интересно, насколько глубоко озеро?

— И во вторую, и в третью и в четвертую. Пошли?

Киваю, а про себя думаю с отчаяньем: ну почему Вика? Может быть быстро придумать какой-нибудь предлог и смыться домой? Тогда не придется отдавать букет... Неосознанно собственическим жестом прижимаю цветы к груди. Единственная мысль, заставляющая мозг напряженно работать, а брови хмуриться: как оставить букет у себя? Глупо получается: иду на свидание с безразличной мне девушкой, рядом с симпатичным... очень симпатичным мне парнем, который время от времени бросает в мою сторону какие-то странные взгляды, сжимаю в руках его букет, предназначающийся этой самой девушке и пытаюсь придумать, как его не отдавать (в смысле парня!) — я определенно болен!

До центра мы добирались на троллейбусе. Я молча сидел, уткнувшись носом в букет: в голову так ничего и не пришло, а времени остается все меньше и меньше! Неужели действительно придется расстаться с букетом?! Маленький мой, не отдам! Сергей стоял рядом, одной рукой держась за спинку моего сиденья, а другую засунув в карман джинсов и откровенно наслаждался бесплатным зрелищем — букетной понтамимой! Наконец он не выдержал и громко рассмеялся, привлекая к нам и так не желавшее никуда деваться внимание двух симпатичных девушек напротив. В их глазах так и светилось восхищение! Ну что за наглость! Нечего так долго пялится на чужого... на моего ... мое чудовище — это в конце-концов просто неприлично! Сжимаю челюсти в бессмысленной злобе и еще крепче стискиваю букет.

— Да оторвись ты уже от букета, а то я начну ревновать!

Неохотно отодвигаю цветы, сложив руки на коленях. Тут же передумав, двигаю немного ближе к себе и только потом отвечаю:

— В этом нет необходимости: если нет доверия, то ни о какой любви не может быть и речи! — что я только что сказал? Переведите!

— Но я же доверил тебе букет — спокойно отвечает.

Опять издевается! Сжимаю кулаки и только сейчас вспоминаю о своем сокровище! Злость мгновенно исчезает. Снова прижимаю его к груди и с хорошо замаскированным любопытством интересуюсь:

— А куда мы едем?

— Скоро увидишь.

В этот момент двери открываются и в транспорт заходит старушка. Я поднимаюсь, уступая место. Увлекшись букетом, я и не заметил, когда в транспорт успело запихаться столько народу. Чтобы не мешаться в проходе и защитить букет, делаю шаг в сторону. Сергей ловит меня за локоть и со словами: "Куда? Задавят ведь!" (при этом не уточнив, из-за чего он так сильно переживает: из-за меня или букета?) ставит в свободный уголок, и я оказываюсь прижатым между ним и окном. Нас разделяют только цветы. Чувствую исходящее от его тела тепло и невероятно приятный запах одеколона. Он чуть-чуть поворачивается и вот уже дыханием касается моей щеки, а стоит ему немного опустить голову — и шеи. Сердце бьется как сумасшедшее, дыхание против воли учащается словно после пробежки, а щеки по привычке покрываются румянцем. Непроизвольно вздрагиваю, когда его рука осторожно ложится мне на талию, проскальзывает под куртку, свитер и вот уже ласково прикасается кончиками пальцев к оголенной коже спины, рождая легкую и приятную дрожь...

Стараясь придать лицу как можно более возмущенно-рассерженное выражение, пытаюсь поймать его взгляд, но этот мерзавец стоит с совершенно невозмутимым лицом и с интересом разглядывает вид в окне за моей спиной. Глупо начинать выяснять отношения в заполненном транспорте, а кроме того во мне просыпается упрямство! Делаю равнодушный вид, как будто это вовсе и не моя спина сейчас подвергается атаке. А между тем рука поднимается выше и вновь медленно опускается, нежно поглаживая вдоль позвоночника и вырисовывая какие-то замысловатые узоры...

Совсем скоро меня перестает волновать окружающий мир. Становится абсолютно не важно, что я сам о себе подумаю потом: это будет позже, о пока, уткнувшись носом в букет и закрыв глаза, я тихонько млею, полностью сосредоточившись на легких прикосновениях, распространяющих по всему телу приятное тепло. Мурашки только успевают галопом носиться взад-вперед вдоль позвоночника...

Неожиданно в голову закрадывается озорная мысль, которая еще сегодня утром ни за что не пришла бы мне на ум! Осторожно тянусь свободной рукой вперед и с мстительным удовольствием наблюдаю из под полуопущенных век, как серые глаза неверяще округляются, а рука на моей спине замирает. Как мы напряглись! Улыбаюсь в букет и тяну ручку дальше, а внутри все замерло, словно натянутая струна. Не спеша пробираюсь указательным и средним пальцами вверх, добираюсь до груди и кладу ладошку на теплую кожу, чувствуя под рукой сильные равномерные удары сердца. Удары собственного сердца давно уже отдаются в ушах.

Дождавшись, пока на лицо чудовища вернется прежнее невозмутимое выражение, с радостным предвкушением легонько касаюсь пальцами металлического колечка в соске, заставив Сергея судорожно вдохнуть. Притянув меня ближе, его рука возобновляет движения, но на этот раз они немного рассеянные, выжидающие, а я продолжаю экспериментировать — обвожу кончиком пальца вокруг чувствительного бугорка, тяну за колечко в сторону... а вот если бы попробовать языком... Замираю, испугавшись собственной мысли. Возвращаюсь с небес на землю, при этом болезненно приложившись пятой точкой — и когда я успел превратиться в такого извращенца! Растерянно оглядываюсь по сторонам: людей значительно поубавилось и больше нет необходимости прижиматься друг к другу. Вытаскиваю руку и делаю шаг в сторону. Сергей снова ловит меня за руку и наклонившись произносит немного хрипловатым голосом:

— Далеко не убегай, нам на следующей выходить... и еще три остановки топать обратно, потому что мы проехали.

** 10 **

К тому моменту, как мы добрались до места встречи, о происшествии в транспорте напоминал лишь слегка помятый букет. Им оказался недавно открывшийся в центре города аквариум, новая достопримечательность и самое популярное место в нынешнем сезоне, куда я в самом ближайшем будущем собирался затащить родителей или кого-нибудь из друзей. Растерянно прижимая к груди потрепанный букет, я вглядывался в пеструю толпу, пытаясь определить, откуда появится угроза в лице одноклассницы. Сергей, взяв меня за руку, сразу же пошел в сторону входа. Кажется, я начинаю к этому привыкать и у меня больше не возникает упрямого желания освободиться.

Показав два билета стоящему у входа охранику, чудовище потянуло меня внутрь. Так, значит мы встречаемся с девчонками там... Странно — промелькнула в голове слабая от волнения мысль. Все-таки привыкнуть к тому, что тебя все время хватают за руку и куда-то тащат — это одно, но вот справиться с волнением — совсем другое. Еще не хватало, чтобы Вика увидела меня в таком состоянии!

Мои переживания в какой-то степени оказались напрасными, потому что как только мы оказались внутри, Сергей тут же предусмотрительно выпустил мою руку и вместо того, чтобы обрадоваться, я покраснел еще больше, но на этот раз от досады: ну вот, доставив до места назначения, он теперь наверное в мою сторону больше и не взглянет...

Хмуро зыркаю по сторонам из-за широкой спины чудовища: мучения только начинаются. И где же та, которой мне предстоит отдать свой букет? — была последняя здравая мысль, посетившая мой расстроенный мозг перед тем, как он погрузился в восторженный транс: оглядевшись, я уже больше не мог думать ни о чем другом, кроме окружающего меня великолепия! Широко открытыми, полными восторга глазами, я следил за играющими друг с другом дельфинами, стайкой экзотических рыбок, переливающихся серебряной чешуйкой и быстро снующих между разноцветными кораллами, которые плавно изгибались под заданный течением ритм... С трепетом читал названия удивительных обитателей подводного царства, среди которых попадалось много незнакомых...

Вскоре от обилия красок пестрило в глазах. Сергей время от времени шутил над моим детским восторгом, но тем не менее с не меньшим, но каким-то более сдержанным интересом взрослого человека смотрел по сторонам, но с еще большим в мою сторону, посмеиваясь над моей реакцией и поведением, в то время как я восторженно тыкал пальцем в очередную жертву моего интереса, с возгласом:

— Смотри, какая большая, красивая, смешная, страшненькая, маленькая, пузатая, прикольная...

Он с любопытством следил за моим пальцем, согласно кивал и в свою очередь периодически обращал мое внимание на что-нибудь другое. Потом мы ели сахарную вату, мороженное в виде целующихся дельфинчиков, а под конец экскурсии Сергей затащил меня в кафе. Я и не заметил, как успел проголодаться, поэтому долго уговаривать меня не пришлось. Доедая десерт, я неожиданно вспомнил о цели нашей сегодняшней встречи и растерянно спросил:

— А как же свидание?

Чудовище, выражая искреннее удивление, приподняло брови:

— Что свидание?

— Свидание с Викой, — терпеливо пояснил я, тут же напрягаясь от нехорошего предчувствия... Кажется, меня самым наглым образом обманули!

— А чем тебе не нравится это свидание?

— Это?

— Наше.

— Наше? — пролепетал я, тут же позабыв о шоколадной вишенке, которую предусмотрительно оставил на краешке вазочки на потом как самое вкусное.

— Мое и твое.

— Но... мы... как...

— Очень просто. У нас сегодня свидание, — сообщило чудовище таким тоном, словно все что он только что сказал, само собой разумеющееся. Место удивления и растерянности тут же сменила злость: значит все это время он просто морочил мне голову?! Я уже было открыл рот, чтобы сказать все, что думаю по этому поводу, когда неожиданно рядом с нами раздался удивленный женский возглас:

— Какой приятный сюрприз! Вот уж кого не ожидала здесь встретить, так это тебя, Сережа, да еще в такой компании!

Кажется, это становится традицией — эффектное появление какой-нибудь особы женского пола с целью нарушения нашего уединения в самый неподходящий момент. У нас же все-таки романтическое свидание!!! Надувшись как мыльный пузырь, недовольно гляжу из-под лобья на двух девушек, стоящих рядом... и тут же надуваюсь еще больше, отчаянно пытаясь скрыть острую неприязнь, быстренько занявшую место досады: говорившей была модельной внешности брюнетка. Симпатичная шатенка, стоящая рядом, на ее фоне смотрелась обыкновенно, что уже говорить обо мне — с отчаяньем подумал я. Наверняка она не один час в день проводит перед зеркалом. Даже если я всю жизнь проведу за тем же занятием, мне все равно не удастся выглядеть так же эффектно!

Сергей даже не пытался скрыть на лице недовольное выражение. Натянуто улыбнувшись, он сухо поздоровался и присосался к трубочке, невозмутимо потягивая апельсиновый сок, уставившись на меня так, словно я единственное живое и разумное существо на планете. Брюнетку это нисколько не смутило.

— Познакомьтесь, это моя подруга Оля, мы вместе учимся.

— Леша. Карина, — коротко представил он нас. Не обращая внимание на недружелюбный прием, девушка со словами:

— Мы как раз собирались где-нибудь перекусить, — уселась за наш столик поближе к Сергею. Оле ничего не оставалось сделать, только как смущенно покраснев за поведение подруги, сесть рядом со мной.

— Классное место, давно уже хотела здесь побывать, но все как-то не получалось. А тебе здесь понравилось?

— Да, нам понравилось.

— А что тебе больше понравилось?

Быстро взглянув в мою сторону, Сергей как ни в чем не бывало серьезно ответил:

— Ну, такая маленькая золотая рыбка с... — наступаю на его ногу — большими глазками, с восторгом смотревшая по сторонам.

Хорошо хоть еще не сказал — вертевшая головой по сторонам!

— Да? — девушка удивленно округлила глаза — А я такую что-то не помню...

— Ты наверное просто не обратила внимание, — сухо произнес он.

— Понятно, — тянет, но выражение ее лица явно говорит об обратном — А почему вы одни, без девушек? — кокетливо улыбается.

— У нас...

— Они не смогли прийти, — быстро перебиваю я.

— Вот видите как здорово, что мы встретились, правда Оля? Давайте закажем что-нибудь покрепче и отметим нашу встречу?

— На самом деле...

— Это замечательная идея! — опять встреваю и под испепеляющим взглядом Сергея тянусь к винной карте. Мне тоже не нравится присутствие девушек . Оля конечно симпатичная и милая, и ей явно неудобно от того, что они нам помешали, а вот ее подруга Карина слишком бесцеремонная и высокомерная. Но еще больше я боюсь сейчас остаться с Сергеем наедине: после его признания я уже не знаю, как себя вести и как реагировать на его слова о свидании. Что если я опять все испорчу? Присутствие посторонних людей не позволит нам затронуть слишком личные темы.

Посидев немного в кафе и 'пообщавшись' все в той же односторонней манере, в итоге мы пошли в какой-то клуб. Как я смог понять, Карина была бывшая одноклассница Сергея и теперь твердо решила возобновить прерванное знакомство. Она всячески кокетничала и заигрывала, чуть ли не висла на нем. Он же держался подчеркнуто холодно, немного отстраненно. Я старался ничем не выдать своей... заинтересованности в нем, полностью переключив внимание на Олю. У нас даже нашлись общие темы для разговора, несмотря на всю мою стеснительность.

Народу в это время в клубе было немного. Усевшись за свободный столик, мы заказали по коктейлю. Через какое-то время девушки заметно развеселились, да и я чувствовал себя уже не так скованно. Несмотря на это общий разговор все равно как-то не клеился: Карина так или иначе переводила разговор на только их двоих с Сергеем касающиеся темы о прошлом или сыпала вопросами о настоящем, но опять же обращаясь только к нему одному. Наше с Олей мнение ее абсолютно не интересовало. А поскольку музыка играла довольно громко и мы вдвоем чувствовали себя немного неловко оттого, что явно для кого-то здесь были лишними, то больше даже и не пытались поддержать общий разговор и общались в основном только друг с другом. Но это не мешало мне все время прислушиваться к тому, о чем говорят между собой эти двое. Вот сейчас, например, девушка положила руку на подлокотник его кресла и довольно отчетливо произнесла:

— Пошли танцевать!

Нацепив на лицо улыбку, старательно киваю что-то рассказывающей Оле, а сам весь обратился в слух. По дороге сюда я не так далеко заметил аптеку: может быть стоит быстро сбегать, купить что-нибудь интересненькое и незаметно так подсыпать ей в бокал как делают в фильмах? С побочным эффектом дня так на четыре... Вот если бы я был девушкой, то никогда не допустил бы подобного! Например, мог бы сесть к нему на колени, обвить руками шею, потереться щекой о его щеку, наблюдая, как Каринин цвет лица стремительно меняется... Ну, это для начала. Существует множество вариантов показать, что этот человек принадлежит тебе и нет никакого смысла разевать на чужой пирожок свой роток! Вот! А так я вынужден сидеть, мило улыбаться и смотреть на картину соблазнения моего парня! Блин! Вот если он сейчас скажет 'да', то между нами все кончено! Уверен, чудовище наверняка сейчас смотрит в мою сторону... Гад, он еще ДУМАЕТ! НЕТ! Не разрешаю! И не над чем здесь думать! На самом деле понимаю, что стоит ему только подняться и я просто вцеплюсь в его ногу как свирепая панда в ствол дерева и никуда не отпущу!

'Нет', произнесенное спокойным тоном, действует на меня подобно волшебству и кажется, я даже могу слышать торжественную барабанную дробь: та-дааам!.. Расстроенная девушка поворачивается в нашу сторону и уже обращаясь к подруге говорит:

— Оля, а родители не будут волноваться, что тебя до сих пор нет дома?

Что за странный вопрос? На часах еще даже нет и девяти! Оля с удивлением произносит:

— Нет, я им уже позвонила и предупредила, так что все в порядке.

Карина с надеждой обращает своей взор на меня.

— Мои родители уехали и вернуться только завтра вечером, — отвечаю, мило улыбаясь, а внутри злорадствуя, даже не подумав о том, как запросто выдаю секретную информацию.

— Понятно. А вот мне пора домой: завтра слишком много дел и нужно рано вставать... — обернувшись к Сергею и потупив глазки — Проводишь?

Мы тоже так просто не сдаемся! Улыбаясь еще шире, говорю:

— Еще только половина девятого. Давай полчасика посидим и тогда мы вас с Олей вместе проводим, вы же рядом живете, — вот какой полезной может оказаться бесполезная на первый взгляд информация. Недовольно нахмурившись, девушка в следующее мгновение хитро улыбнувшись, снова обращается к Сергею:

— Хорошо, но только с тебя танец!

Еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать вслух. Чудовище, с интересом наблюдавшее за нами во время диалога, улыбается и легко соглашается:

— Хорошо, пошли.

Остаюсь с Олей вдвоем, постепенно успокаиваясь: и в самом деле, что я веду себя как ревнивый истерик?! Хмыкаю. Еще было бы из-за чего! Подумаешь, Сергей встретил старую одноклассницу, которая не отлипает от него целый вечер и пошел с ней танцевать. В конечном счете, через час мы с ними расстанемся и может быть уже никогда в жизни не встретимся. Это все-таки именно меня Сергей пригласил на свидание и это значит, что я для него что-то значу в отличие от всяких там Карин! Повернувшись к Оле, снова улыбаюсь:

— Пошли танцевать?

Девушка кивает, улыбнувшись в ответ, и поднявшись, мы идем на танцевальную площадку...

Попрыгав и помахав руками под заводную песенку, настроение поднимается и становится веселей. Следующим начинается медленный танец. Мне ничего не остается, только пригласить Олю. От выпитого алкоголя немного кружится голова. Двигаясь под медленный ритм, напрягаю зрение, стараясь разглядеть в темноте зала другую пару, и вдруг чувствую, как девушка прижимается ближе. Наклонившись, девушка горячо шепчет мне в ухо:

— Ты мне нравишься. Ты такой милый, умный, симпатичный и воспитанный. Каринка, дура, вешается на шею парню, который уже однажды ее отшил... Ну разве посмотрит он на такую, какой бы Барби она не была? Сразу же видно — однолюб: либо любит до глубины души, всем сердцем, либо плюет и доводит до нервного срыва своим равнодушием...

Чтобы хоть как-то остановить этот поток немного нетрезвой речи и руки девушки, я легонько встряхиваю ее за плечи, отчего она удивленно ойкает. Я и не заметил, что она в таком состоянии! Быстро оглядываюсь по сторонам — Сергея и Карины поблизости нет. В этот момент девушка неожиданно сильно вцепляется в мою руку. Даже при неровном освещении дискотеки видно, как она побледнела. Схватив за руку, тащу ее по направлению к выходу. Оказавшись в коридоре, почти сразу отыскиваю женский туалет и втолкнув внутрь, наклоняю ее голову к раковине и включаю холодную воду. Открываю окно и тут же становится свежее. В помещении кроме нас никого нет. Подумав немного, решаю все же не оставлять ее одну. Ополоснув лицо водой, Оля видимо начала приходить в себя.

— Все в порядке, спасибо. Меня просто немного укачало — сегодня с утра почти ничего не ела... слежу за фигурой, — пояснила с кривой улыбкой. Закончив с умыванием, девушка повернулась ко мне:

— Прости, я вела себя просто ужасно... Но ты и вправду мне нравишься.

Я попытался что-то сказать, но она опередила меня, положив руку на плечо:

— Все в порядке, — улыбнулась — Я же не слепая, вижу, как вы друг на друга смотрите.

— Что...

Уставившись взглядом в стенку за моей спиной, Оля как — будто размышляла вслух:

— Странно, правда, когда ты вдруг начинаешь испытывать симпатию к человеку одного с тобой пола, при этом по-прежнему не интересуясь другими? Это все слишком сложно и так непросто смириться с тем, что у тебя всё иначе, нежели у остальных... Именно поэтому ты должен быть до конца уверен в том, что чувствуешь, — грустно закончила она, обхватив себя руками, словно последние слова заставили ее почувствовать холод... Что я могу сказать? В этот момент я отчетливо понимаю, что больше не могу врать... ни самому себе, ни этой девушке, которую я знаю всего пару часов и которая всего за несколько минут успела сильно измениться, превратившись из беспечной девчонки во взрослую серьезную девушку. У меня просто нет сил на эту ложь, которая в один момент перестала быть спасительной. Я должен набраться смелости взглянуть в глаза правде или навсегда отпустить свои чувства... потерять...

— Вы сможете быть вместе только если сильно дорожите друг другом и доверяете. Если же нет, то эти отношения обречены с самого начала и принесут только боль, намного большую, нежели с девушкой, понимаешь?.. Можно я тебя просто поцелую, по дружески?

Легкое прикосновение нежных губ рождает внутри чувство приятной теплоты... но только как к другу. Совсем иначе нежели с ним... Отстранившись, мы стояли, прижавшись друг к другу лбами. Как оказывается давно мне нужен, необходим был человек, с которым можно было бы поговорить, который выслушал бы без тени упрека или презрения и просто побыл бы рядом, подержал за руку, подарил свое понимание и участие...

Мы не слышали как открылась дверь. Удивленный возглас заставил нас резко отпрянуть друг от друга. Онемев и с расширенными глазами, я смотрел на стоящую в дверях Карину, прикрывшую рот ладошкой... побледневшую Олю, не смевшую поднять глаз от пола и с силой закусившую губу... и каменное лицо Сергея, застывшего в коридоре за спиной девушки... У него было такое выражение, словно его только что предал человек, которому он безгранично доверял... Молчание длилось несколько долгих секунд. Первым пришел в себя Сергей: не говоря ни слова, он развернулся и пошел прочь.

— Сережа! Подожди! Ты куда? — Карина бросилась следом за ним.

А я не мог сдвинуться с места: ноги словно приросли к полу. Все происходящее напоминало сон, очень плохой, абсурдный сон...

— Почему? — бессмысленный вопрос невольно сорвался с губ на выдохе. Я даже сам не узнал свой голос.

— Прости, — прошептала девушка. Она плакала. Ничего больше не говоря, я просто сделал шаг вперед и обняв ее, прижал к себе. И вдруг мой взгляд наткнулся на торчащий из мусорника удивительно знакомый букет... Закрываю глаза. Как больно...

** 11 **

Сижу на кухне, переодевшись в черные спортивные штаны, серую майку и укутавшись в мамину домашнюю кофту. Уткнувшись в нее носом, вдыхаю любимый и родной аромат чуть сладковатых духов. Передо мной на столе потрепанный букет в вазе и кружка зеленого полуостывшего чая. Стрелки часов показывают полдвенадцатого. За окном колючая темнота, немного разбавляемая одинокими слабыми разноцветными огоньками, а на душе холодно и пусто. Глаза немного покраснели от пролитых слез, но зато хоть немного стало легче. Как за один единственный день может произойти больше событий, чем за целый месяц, причем совершенно противоположных? И как можно всего за шесть часов прикоснуться к небесам и разбить сердце на тысячи мелких осколков об землю, каждый из которых прочно застрял в груди и при каждом вдохе отзывается болью?.. Опускаю голову на руки, а глаза снова наполняются слезами. Как хорошо, что завтра не надо в школу и родители приедут только к вечеру: у меня достаточно времени для того, чтобы пережить все это, взять себя в руки и продолжить жить дальше... Как же нестерпимо хочется его увидеть, постараться все объяснить, просто спокойно поговорить, но это невозможно. Губы дрожат от обиды и чтобы опять не разреветься, делаю быстрый глоток холодного чая: ну как можно быть таким тупицей и делать столь поспешные выводы?! Он же ДОЛЖЕН понимать, что я никогда бы так не поступил!

Резко вздрагиваю от внезапно раздавшегося в дверь звонка: кто это может быть, да еще в такое время?! Напряженно прислушиваюсь. Через несколько секунд звук повторяется. Тихо приближаюсь к двери. Встав на цыпочки и затаив дыхание, заглядываю в глазок... Сердце пропускает удар. Растерявшись на несколько секунд, пытаюсь быстро взять себя в руки и успокоиться. Зачем он пришел?! Что ему нужно? Повернув замок, открываю дверь. На пороге стоит Сергей и смотрит на меня каким-то странным, очень серьезным взглядом, словно пытается найти ответ на какой-то сильно мучающий его вопрос, для того, чтобы решить, что делать дальше... Передумав, медленно тяну дверь на себя. Положив руку на дверной косяк, он немного охрипшим голосом спрашивает:

— Можно войти?

— Нет, — упрямо выдыхаю. Сердце стучит как сумасшедшее и я чувствую, что еще немного и меня начнет сотрясать нервная дрожь. С одной стороны я безумно рад его видеть, но с другой стороны с гораздо большим удовольствием заехал бы куда-нибудь... хотя бы в ухо! Главное, чтобы побольней. Мозг я все равно не найду! Надо же, а я раньше и не думал, что меня можно довести до такого состояния, когда хочется намеренно причинить другому человеку физическую боль. Мой ответ не произвел нужного результата, а потому равнодушно пожав плечами, делаю шаг назад и спокойно говорю:

— Проходи.

Закрыв дверь, поворачиваюсь и иду на кухню, сажусь за стол спиной к окну и впериваюсь в него колючим выжидающим взглядом. Чудовище садится напротив и подвинув к себе кружку с моим недопитым чаем, делает несколько глотков, после чего сразу же недовольно морщится.

— Удивительно, что поглощая сахар в таких количествах ты до сих пор тощий как щепка, — невозмутимо говорит, глядя мне прямо в глаза и тянется рукой к вазочке с конфетами. Молчу, сжав челюсти, и глядя на него как бык на красную тряпку. Еще одно слово в том же духе и с воинственным криком война племени апачи я наброшусь на этого мерзавца с кулаками, вместо томагавка использовав его же букет!

Шурша фантиком, Сергей с интересом разглядывает окружающую обстановку и в конце — концов остановив свой взгляд на моих тапочках-зайчиках произносит:

— Мило, очень мило, так по-домашнему уютно... так что произошло между тобой и Олей?

Приехали. И почему я должен ему что-то объяснять, оправдываться, если он во мне самым бессовестным образом сомневается?! Но все же немного смутившись, опускаю глаза и упрямо бормочу:

— Ничего. Ей стало плохо и я довел ее до туалета.

— И что было дальше?

— Ничего. Мы поговорили и она попросила разрешения меня по-дружески поцеловать.

— Неужели? Так значит если я сейчас попрошу тебя о том же, то ты согласишься?

В его голосе слышится ядовитый сарказм. С силой сжимаю руки, лежащие на коленях.

— Или любой другой сделает то же самое и ты снова так просто по ДРУЖЕСКИ скажешь 'да'?

Резко подняв голову, встречаюсь взглядом с серыми глазами, полными ярости... и боли? Губы плотно сжаты в тонкую полоску. Такое ощущение, что он изо всех сил старается сдержаться, чтобы не наговорить или сделать того, о чем впоследствии придется жалеть... Только сейчас ко мне приходит понимание того, что он может на самом деле чувствовать. Я был слишком сконцентрирован на собственной боли, обиде и гордости, поспешил во всем произошедшем обвинить его, но ни одной минуты не задумался о его чувствах... Как больно и глупо, ведь я действительно ни в чем не виноват: почему он не подождал, не выслушал? И вдвойне больнее за Его боль, ту боль, что он испытал и испытывает сейчас, ведь она несправедлива и напрасна. Этого последнего я и не могу ему сейчас простить... Чувствуя, что еще чуть-чуть и я либо разрыдаюсь, либо наговорю ему много обидных слов, сильно щипаю себя за руку. Боль немного отрезвляет и я как можно спокойнее говорю:

— Если ты мне не веришь, то это твое личное дело!

— Я верю в то, что видел собственными глазами! И уж поверь, я знаю разницу!

Ну конечно, сколько их было у тебя, со сколькими ты встречался? — с обидой думаю я. Что я вообще значу для тебя?

— Значит, в этот раз ты ошибся.

— Тогда зачем нужно было соглашаться на их приглашение, а потом так себя вести, словно ты никого кроме Оли не замечаешь и потом еще тащиться в это дурацкий клуб, если она тебе абсолютно безразлична?!

— Я не должен перед тобой ни в чем оправдываться! Я буду целоваться с тем, с кем хочу, когда хочу и по какой причине хочу! Это мое личное дело!

Не замечаю, как наши голоса постепенно звучат все громче и громче и последние слова я уже почти кричу. Стиснув зубы так, что на лице заиграли желваки, он еще некоторое время молчит, пристально вглядываясь в мои глаза. Потом в своей обычной холодной манере, так, словно перед ним совершенно чужой человек, говорит, глубоко раня каждым словом:

— Ты прав — это не мое дело. Спасибо за чай и спокойной ночи, — и поднявшись, выходит с кухни.

И больше не сдерживаемые его присутствием, слезы начинают быстро бежать по щекам солеными дорожками... Что я наделал? Ну почему я такой вспыльчивый и упрямый и вместо того, чтобы спокойно поговорить и все ему объяснить, наговорил все эти ужасные вещи?! К черту гордость! Нужно его остановить пока еще не поздно!

Быстро вскочив, успеваю сделать всего несколько шагов и с тихим вскриком падаю на пол: пока сидел, я не почувствовал, что моя левая нога затекла и подвернул ее. Резкая боль вызывает сильное чувство тошноты. Чувствую, что еще немного и я просто потеряю сознание... а он уйдет... Из последних сил громко кричу:

— Сережа!

Закрыв глаза, напряженно прислушиваюсь, и всеми силами стараюсь побороть тошноту... Сильные руки опускаются на плечи и с силой встряхивают. Взволнованный голос спрашивает:

— Что случилось?

— Нога... — выдыхаю со стоном.

Несколько ощутимых хлопков по лицу приводят в чувство. Ошарашено озираюсь по сторонам. Взяв мое лицо в ладони, Сергей приподнимает мою голову и дует на лицо.

— Где у вас аптечка?

— В гостиной в секции у телевизора в самой верхней полке слева.

Быстро поднимается. Открывает холодильник. Какой-то шум и к моему лбу прижимается что-то холодное... Пакетик со льдом. Кухня наполняется свежим влажным ночным воздухом. Снова опускается рядом:

— Ты как? — тихонько шепчет, прижимаясь своим лбом к моему.

— В норме, — шепчу в ответ.

— Я сейчас.

Прикрываю глаза. Через короткий промежуток времени в нос ударяет резкий запах нашатырного спирта, заставив окончательно прийти в себя. Головокружение отступило, оставив после себя лишь легкое чувство тошноты и боль в ноге.

— Боже, какой ты бледный... — выдыхает, прижимаясь теплыми губами к моему виску — На, выпей, — протягивает стакан воды — Здесь обезболивающее, станет легче. Подождав, пока я попью, забирает стакан и легко подняв меня на руки, несет в комнату, осторожно прижимая к себе, словно драгоценную статуэтку. Усадив на кровать, опускается напротив на пол и положив мою ногу себе на колено, начинает аккуратно ее ощупывать пальцами. Стараюсь не сильно морщится, чтобы не показывать, как мне больно. Облегченно вздыхает:

— Слава богу, вывиха нет. Растяжение связок. Нужно приложить лед. Подожди, я сейчас...

Возвращается через две минуты с пакетом льда и подложив мне под спину подушки, помогает устроиться поудобнее, а сам садится рядом и начинает заниматься компрессом. Лед словно обжигает, но действительно становится легче: я почти перестаю чувствовать боль... И еще мне очень стыдно за свое поведение. Теперь, когда злость и обида прошли и я могу трезво взглянуть на ситуацию, то понимаю, насколько был неправ. Все события прошедшего дня, начиная со встречи в аквариуме, и заканчивая нашей ссорой, кажутся теперь глупыми и незначительными, не стоящими потраченных нервов... И нога заживет, никуда не денется. Главное, что он все-таки остался... что он сейчас рядом... Так безумно приятна его забота и внимание — от них в груди становится невероятно тепло. Прямо хочется мурлыкать от удовольствия! Снова вспоминаю его взволнованное лицо и сердце сжимается от сожаления: он так сильно испугался за меня, хотя до сих пор обо мне так сильно волновались и переживали только родители... а я перед этим столько всего ужасного наговорил ему... Так стыдно!

Закончив с компрессом, Сергей открывает мазь:

— Теперь нужно нанести мазь. Я постараюсь делать это аккуратно, но если будет больно, скажи, — ободряюще улыбается. Смущенно закусив нижнюю губу, киваю... С удовольствием любуюсь легкими умелыми движениями тонких сильных пальцев, осторожные прикосновения которых успокаивают, рождают приятные ощущения в области спины...

Потом Сережа тщательно перематывает мою ногу и закрепляет бинт повязкой:

— Какое-то время бегать не сможешь... от меня в том числе, но в целом, если ногу не тревожить, то все пройдет уже через неделю. Может быть ты чего-нибудь хочешь?

— Нет, спасибо.

— Тогда пора спать?

Отрицательно мотаю головой: если я скажу, что хочу спать, он наверное уйдет.

— Тогда давай сделаем так: ты полежи, а я... — и он привстает с кровати...

— Нет! — в ужасе вскрикиваю и хватаю его за руку — Пожалуйста, останься со мной! — умоляюще заглядываю в удивленные серые глаза. Сергей тут же со смехом отвечает:

— Я и не думал никуда уходить. Теперь тебе от меня уж точно не избавиться! Иди ко мне.

Он ложится рядом и, обняв меня, прижимает спиной к груди. Развернувшись, утыкаюсь носом ему в шею и позволяю его рукам нежными прикосновениями ласкать мою спину... Тяжело выдыхает:

— Глупенький, разве могу я тебя оставить? — и тихо добавляет — Я так испугался, когда увидел тебя на полу. Ты был таким бледным, а я растерялся и чувствовал себя ужасно беспомощным. Знаешь, я думал, что уже привык к разного рода травмам, ведь в спорте, да и в реальной жизни без них не обойтись... Но когда страдает близкий тебе человек — это совсем другое... Ты словно теряешь голову...

Грудь сдавливает от нежности и раскаянья. Сглотнув подступивший к горлу комок, сильнее прижимаюсь к нему и шепчу:

— Прости...

— Нет, это ты прости меня. Я не должен был оставлять тебя одного в клубе... — усмехается — Помнишь, когда мы репетировали у меня на квартире я сказал, что только ты способен меня все время удивлять? Ты на меня так странно действуешь: я даже сам не знаю, чего от себя ожидать, когда ты рядом. Веду себя по-другому, слишком эмоционально, необдуманно, например, как сегодня, хотя наоборот должен бы поступать разумно и ответственно...

Подняв голову, тянусь к нему и касаюсь губами его губ. Он отвечает. Его губы и язык нежно ласкают мой рот и перевернув меня на спину, и прижав своим телом, Сергей углубляет поцелуй. Неловко отвечаю, вцепившись руками в майку на его спине...

Отстранившись, Сергей со смехом лизнул меня за ухом и сказал:

— Знаешь, ты оказывается не только в учебе такой старательный и, если мы сейчас не остановимся, то наутро у тебя будет болеть не одна нога.

— Что? — не сразу сообразил я, а потом стремительно покраснев, шутливо стукнул его кулаком в грудь и в притворном возмущении пропищал:

— Кто бы говорил! Навалился на меня своей сто киллограмовой тушей и еще...

Дальше моя полная гнева речь была прервана еще одним, но уже не страстным, а наоборот, успокаивающим поцелуем... Прижавшись щекой к его груди, я почувствовал, что начинаю засыпать. Рука Сергея гладила меня по голове, и зарываясь в волосы, пропускала их через пальцы... Как невообразимо прекрасно засыпать рядом с любимым человеком, ощущая нежность прикосновений, тепло тела и знать, что когда на утро ты откроешь глаза — он будет рядом и первое, что ты увидишь, будет его дорогое лицо... Я так счастлив! Как все-таки хорошо, что в этот раз я не поехал с родителями... Улыбаясь, шепчу во сне: люблю тебя... и уже не чувствую, как на мгновение замирает рука на моей голове... и тихий голос произносит в ответ: я тоже тебя люблю.

** 12 **

Проснувшись, я почувствовал, как на груди, свернувшись мягким пушистым комочком, греет какое-то приятное чувство. Оно обещало, что этот день будет чудесным и у меня не было причин ему не верить. Не открывая глаз, я сладко потянулся, выгнувшись в пояснице, и зевнул. Из кухни доносился легкий звон посуды и волнующий запах свежезаваренного кофе. Но родители ведь уехали на дачу?.. В памяти тут же всплыли события вчерашнего дня, а также то, что теперь я не один. Резко открыв глаза, я повернул голову в сторону и увидел рядом примятую подушку. Значит он всю ночь спал здесь? Но я ведь сам попросил его остаться, а еще я... мы... И почему я не страдаю частичной потерей памяти? Покраснев, я протянул руку и коснулся кончиками пальцев примятой простыни, разочарованно отметив про себя, что она уже успела потерять его тепло.

Внезапно звук разбившегося предмета, сопровождаемый тихим голосом, интонация которого не оставляла сомнений в том, что произнесенное было ругательством, окончательно вывел меня из полусонного состояния и заставил улыбнуться: интересно, что меня ждет на завтрак? Задумчиво покрутив ногой в разные стороны и поморщившись от легкой боли, я пришел к выводу, что ходить могу... Но ведь кроме меня об этом знать никому необязательно? Из радостной моя улыбка тут же трансформировалась в хитрую. Услышав приближающиеся шаги, я быстро сдвинул брови, придав лицу болезненное выражение, и лег поэффектнее. Потом, передумав, зажмурился, откинул голову назад и застонал. Через несколько секунд рядом прогнулась кровать, руки чудовища взяли меня за плечи, а взволнованный голос спросил:

— Что случилось? Сильно болит нога?

С трудом приоткрыв один глаз, я собрался было ответить, но представшая глазам картина, вместо этого заставила быстро провести языком по вдруг пересохшим губам: Сергей был без майки. Стоило поднять руку и я мог прикоснуться к его смуглой мускулистой груди, на которой ярко выделялась и отливала серебром тонкая пластинка кулона. Серые глаза, полные искреннего беспокойства, настойчиво заглядывали в мои, ожидая ответа. Но я уже, честно говоря, забыл, о чем меня спрашивали, поэтому не знал, что ответить. А звонить другу было бессмысленно, потому что Артур вряд ли был в курсе наших с чудовищем отношений и всего происходящего, поэтому я просто молча смотрел на него широко раскрытыми глазами.

Поняв, что ответа ждать бесполезно, Сергей как следует меня встряхнул, а я снова застонал, но уже не притворяясь, потому что близость его теплого сильного тела как-то странно на меня действовала: все время хотелось стонать. Но разве это нормально? Второй раз меня встряхнуть он уже не решился. Ну и правильно: лучше меня не трогать. Задумчиво сдвинув брови, Сергей сказал:

— Если ты не будешь со мной разговаривать, то как я узнаю, как ты себя чувствуешь?

Против такой железной логики мне было нечего возразить, поэтому, судорожно сглотнув, я вытянул вперед указательный палец и пожаловался:

— Нога до сих пор болит.

Перебравшись в конец кровати, чудовище, положив мою конечность себе на колени, стало осторожно разматывать бинт. Я загипнотизировано наблюдал за действиями тонких изящных пальцев и в который раз поражался их красоте. Когда бинты были сняты, оказалось, что стопа с внешней стороны отекла и прикосновение к ней в этом месте заставляло меня болезненно морщиться.

— Хорошо, что отек небольшой, значит быстрее пройдет. Снова забинтовывать пока не будем: пускай нога немного отдохнет. Сейчас намажем ее лечебной мазью.

На последних словах я отрицательно покачал головой:

— Мне нужно сначала в ванну. Намажем после: вода все равно смоет мазь.

— Хорошо, — легко согласилось чудовище — Пойдем.

Я только успел удивиться, почему он сказал во множественном числе 'мы', как Сергей, не дав мне вымолвить и звука, поднял меня на руки и понес по направлению к ванной.

— Эй! — возмущенно пискнул я — Я и сам могу ходить! — притворяться калекой как-то само собой перехотелось.

— Ага, — это был весь ответ.

Опустив на пол, он стал стягивать с меня майку.

— Эй! — во второй раз попытался я — Что ты делаешь?!

— Помогаю, — невозмутимо ответило чудовище.

У меня от такого ответа чуть мозг не скончался, а пока он был при смерти, и я не мог найтись с ответом, Сергей взялся за резинку моих домашних штанов.

— Нет, — я решительно оттолкнул его руки и мертвой хваткой вцепился в штаны — Я сам!

Если вы думаете, что после этого он ушел, то вы ошибаетесь: он остался стоять там, где стоял и даже шага по направлению к двери не сделал. Мы оба ждали: я, что меня наконец-то оставят в покое наедине со штанами и позволят спокойно принять душ; а чудовище... ну, в общем, судя по всему, оно ждало примерно того же самого, с той лишь разницей, что речи о том, чтобы мне остаться одному, не было. Наше ожидание длилось минуты две, пока я первым не выдержал и уточнил:

— Я не буду при тебе принимать душ.

Бровь Сергея поползла вверх:

— Ты чего-то стесняешься?

Стиснув зубы, я сверлил его взглядом, не собираясь уступать: ему хочется поприператься — я не против. На самом деле мне даже было смешно, но я старательно делал вид, что злюсь, потому что не хотел, чтобы Сергей видел, что мое отношение к нему настолько переменилось. Зная его, я мог утверждать со сто процентной гарантией, что он бы непременно этим воспользовался, а я боялся потерять контроль над ситуацией, боялся того, чем она может обернуться. А еще я не мог понять: он придуривается или говорит серьезно? Закатив глаза к потолку, я ответил:

— Не чего-то, а кого-то.

Притворно тяжело вздохнув, Сергей насмешливо сказал, словно учитель, в который раз подряд повторяющий нерадивому ученику, что надо учить таблицу умножения:

— Солнце, меня не стесняться надо, а бояться. Как ты понимаешь, это две разные вещи. Если в первом случае я еще могу быть к тебе снисходителен и идти на некоторые уступки, то во втором ты, под давлением страха, должен во всем беспрекословно мне подчиняться.

После этих слов мой мозг едва не скончался во торой раз, но его спасло природное упрямство:

— Послушай, ты сейчас злоупотребляешь своим положением. Во-первых, ты здесь гость, а я в отсутствие родителей — хозяин, поэтому мое слово должно быть решающим. Во-вторых, издеваться над слабыми, не вполне здоровыми людьми жестоко. И в третьих, в том, что со мной случилось, есть и твоя вина, а это значит, что ты должен чувствовать себя хоть немножко виноватым и больше меня не злить.

На последних словах Сергей широко улыбнулся. Хотя эта улыбка скорее походила на ухмылку:

— Именно потому, что я чувствую себя ЧУДОВИЩНО виноватым и полностью признаю свою вину, я не могу оставить тебя одного: мало ли что может случиться? У тебя ведь болит нога, а ванна скользкая. Тебе может понадобиться помощь.

Кто-нибудь, напомните мне, почему я вчера попросил его остаться? Ладно, а что ты скажешь на это:

— Признайся, ты просто хочешь увидеть меня голым, чтобы лишний раз убедиться в собственной неотразимости, — хмыкнул я.

Не знаю, на что я больше рассчитывал, полностью осознавая глупость своих слов: что чудовище хоть на мгновение растеряется, смутиться или, про себя решив, что я законченный придурок, уйдет, но его реакция превзошла все мои ожидания. Несколько раз удивленно моргнув, как будто сомневаясь в том, правильно ли меня понял, Сергей громко расхохотался, подошел и потрепав меня по волосам, сказал:

— С каких это пор ты стал таким проницательным?

И чмокнув в кончик носа, вышел из ванной, на ходу говоря:

— Если что, маши руками — я буду здесь, за дверью, подглядывать в замочную скважину.

Все-таки приняв душ, несмотря на болевшую от каждого движения ногу, я замотался в халат: чистую одежду взять забыл, точнее сказать не успел, а одеваться в старую не хотелось. Дааа, выглядел я довольно забавно, что подтверждало отражение в зеркале. Растерянные карие глаза отчетливо выделялись на бледном, немного осунувшемся лице, от чего казались непривычно большими; светлые, немного намокшие пряди падали на лицо, завиваясь локонами; весь я казался сам себе каким-то едва ли не крошечным по сравнению с окружающим миром, я словно терялся в толстом белом махровом халате. Странное чувство, но избавиться от него было очень трудно. И уверенности в себе оно тоже не прибавляло.

Отвернувшись от зеркала, я осторожно приоткрыл дверь и прислушался: тихо. Чувствуя, как быстро забилось сердце, стал красться на цыпочках обратно в спальню: я не хотел ходить по дому в таком виде и собирался переодеться в нормальную одежду. Глупо конечно вести себя словно вор в собственной квартире, но я справедливо опасался, что если встречусь с Сергеем, то история с ванной повторится. Зачем рисковать?

Когда до дверей комнаты оставалось всего несколько шагов, я, в два прыжка на здоровой ноге преодолев это расстояние, проскользнул внутрь, быстро обернувшись, закрыл дверь и на всякий случай повернул замок. А в следующую секунду едва не упал в обморок от неожиданности и испуга, когда из-за спины донеслось:

— Рыба моя, ты меня пугаешь. Не от Мойдодыра ли ты случайно прячешься?

Сергей, уже в майке, лежал на спине на заправленной кровати, положив руки под голову и насмешливо разглядывал мое вытянутое от удивления лицо. Про себя я решил, что не переживу столько стресса за одно утро, но вслух сказал другое:

— Я хотел переодеться, — и предупреждая новые препирательства, добавил — И могу это сделать сам, без твоей помощи.

Он поднялся и стал медленно ко мне приближаться:

— Нога уже не болит?

— Что? — не сразу понял я, загипнотизированный его странным взглядом.

— Я спрашиваю, нога больше не болит? — он остановился в нескольких сантиметрах от меня — Ты пару минут назад демонстрировал здесь такие потрясающие прыжки, что меня начали мучить сомнения: не притворяешься ли ты на уроках спорта, когда кидаешься в песочницу, словно маленький отважный лягушонок, но все равно получаешь среднюю оценку?

Я только растерянно хлопал глазами, не понимая, то ли он ругает меня за ногу, потому что беспокоился, то ли издевается или же таким образом показывает, что замечает все те вещи, которые имеют ко мне отношение, уважает за старания. Действительно, сколько бы усилий я не прикладывал на занятиях спортом, мне никогда не удавалось добиться хороших результатов и получить соответствующую оценку. Конечно, было и то, что меня спасало, помогало натягивать оценку, например, висение на руках или отжимание, строгое посещение уроков, а также многочисленные пересдачи, на которых учитель просто махал на меня рукой и ставил желанную оценку. Вдруг лицо Сергея смягчилось и притянув меня к себе за плечи, он с улыбкой сказал:

— Я придумал тебе новое прозвище и теперь буду называть лягушонком. Согласен?

Улыбнувшись ему в грудь, я ответил:

— Тогда я буду тебя называть... — я сделал вид, что задумался — чудовищем!

Отстранившись, он удивленно заглянул в мои глаза:

— А почему чудовищем? Я что, такой ужасный? — его голос прозвучал немного обиженно.

— Э, нет, просто ты... — а действительно, почему? Я конечно мог бы сказать, что ты наглый, бесцеремонный, самоуверенный и деспотичный... но я же не самоубийца — редко прислушиваешься к мнению других людей. В основном же поступаешь так, как хочется тебе. Можешь быть грубым...

— Хорошо, — неожиданно перебил Сергей — Значит я могу вести себя соответственно своему прозвищу и тебя это не будет удивлять, вызывать негативной реакции? — от его хитрой улыбки у меня стали пританцовывать мурашки на спине.

— Нет, — уперевшись руками ему в грудь, я отстранился — Как раз этого ты делать и не можешь! Потому что твое прозвище тебя не оправдывает! Но об этом мы подробнее поговорим чуть позже, — я зашел к нему за спину и стал настойчиво подталкивать в сторону выхода — А пока будь хорошим чудовищем и подожди меня на кухне.

На пороге Сергей выставил руки в стороны, уперевшись ими в косяк двери, а я уже было обрадовался, что получилось так легко от него избавиться.

— Тебе кофе с молоком и с сахаром?

— С молоком, но без сахара.

Улыбнувшись в его удаляющуюся спину, я со вздохом облегчения закрыл дверь.

— И чем мы сегодня займемся? — невозмутимо спросил Сергей, отставляя пустую кружку в сторону.

Я цедил кофе, старательно делая вид, что полностью поглощен этим процессом. Сергей меня удивил: оказалось, что он умеет неплохо готовить, о чем свидетельствовала не подгоревшая или пересоленная яичница с кусочками помидора, ветчины и сыра, а также хрустящие тосты с маслом. Ничего грандиозного, но все было действительно вкусно. Сам он объяснил это тем, что приходящая домработница готовила неплохо, но весьма посредственно, а он никогда не был равнодушен к вкусной и полезной еде. Поскольку его родители почти всегда очень заняты, редко бывают дома и, следовательно, питаются вне его стен, а еда быстрого приготовления быстро надоедает и ничего кроме отвращения не вызывает, то Сергею пришлось научиться готовить самому, тем более что ему нравилось это занятие. Может быть это было наследственное, потому что как я еще узнал, его дядя занимал должность шеф-повара в одной хорошо известной гостинице, которая находилась в Лондоне. Хотя сам Сергей никогда не думал связать свою жизнь с профессией повара.

— Если бы дядя вдруг узнал, что я решил пойти по его стопам, то первый бы открутил мне голову! — со смехом сказал он и уже серьезно добавил — Это одна из самых сложных профессий, какой бы легкой на первый взгляд не казалась и, поверь мне, я знаю о чем говорю. Нет, я определенно не собираюсь становиться поваром! Скорее что-то в направлении информационных технологий или электронной коммерции.

Я, каким бы странным это не показалось, до сих пор не определился в направлении своей будущей специальности, хотя на это и осталось не так много времени. С одной стороны меня тянуло в финансовую сферу, но творческая сторона требовала чего-то другого, связанного с полетом фантазии и игрой воображения. Справочник, куда пойти учиться после окончания средней школы, был перелистан огромное количество раз, а наиболее интересные предложения помечены галочкой. Но пока есть время, нужно думать об окончании учебного года, который уже не за горами и заключительных экзаменах. А еще в среду представление, родители вернуться ближе к вечеру, а напротив сидит чудовище и много других дел, о которых нужно подумать. Но прежде всего ответить на заданный вопрос:

— Чем-нибудь, не требующим ни прыгать, ни бегать или ползать?

— А сидеть или лежать, — невинно уточнил Сергей, но вот выражение его глаз, в которых плясали смешливые искорки, говорило о некоторой двусмысленности... или я уже начал страдать мнительностью и видеть на ровном месте то, чего там и в помине нет?

— Посмотрим телевизор? — робко предположил я.

— Нет, это скучно, — он смешно поморщился — Все равно ничего интересного там не показывают.

— Послушаем музыку?

— Но слушать музыку мы можем, параллельно занимаясь чем-нибудь другим, ведь так? Значит этот вариант тоже не подходит. Ну?

— Ну, — я старательно соображал, чем бы таким нейтральным его развлечь, без неожиданных последствий для себя — Поговорим?

Разочарованно выдохнув, он протянул: — Но мы же итак разговариваем...

— Поиграем? — внезапно осененный догадкой, радостно пискнул я.

— Так, а вот это уже интересно, — оживился Сергей и с подозрительным энтузиазмом, облокотившись об стол, подался вперед — Во что?

— Эээ, — загипнотизированный вновь вспыхнувшими в глубине его глаз огоньками, я неуверенно пожал плечами, стараясь избавиться от острого ощущения, что с каждым новым словом почва под ногами становится все мягче и неустойчивей, лишая возможности вернуться, и я все глубже загоняю себя в ловушку. Как будто мы уже играем в какую-то игру, причем давно, правила которой, а также исход, известны одному лишь ему.

— Ладно, — вдруг смилостивился Сергей, наконец-таки оторвав взгляд от моего смущенного и растерянного лица, и перевел его на стоящий на столе букет. Выражение его глаз при этом смягчилось, словно в их глубине зажглись и горели два ровных пламени. В этот момент мне больше всего на свете захотелось узнать, о чем он думает, и я пожалел, что не могу найти в себе смелость задать этот вопрос вслух и быть уверенным, что получу искренний ответ.

Поднявшись, он стал собирать посуду: — Я подозреваю, что ты еще не успел сделать уроки. Поэтому иди их делай, а я пока развлекусь чем-нибудь другим, — бросив взгляд в сторону раковины, он встал к ней спиной и, подмигнув, закончил — А потом поиграем. Только сразу предупреждаю: не переусердствуй, а то мне будет неинтересно играть с овощем, — и повернувшись, включил воду, тем самым давая понять, что разговор закончен.

Грустно вздохнув, я бросил отчаянный взгляд на часы и прислушался. Еще раз вздохнув, перечитал написанное и, обессилено опустив голову на тетрадь, стал стукаться лбом о ее поверхность: полный бред. Довольно быстро справившись со всеми заданными на понедельник предметами, я никак не мог ответить на один единственный вопрос по литературе. Он требовал рассуждений, доказательств, но у меня не получалось сосредоточиться и написать что-нибудь приличное. Я все время возвращался мыслями к Сергею, спрашивал себя, чем он сейчас занимается и не мог унять разочарованных вздохов: все-таки мог хотя бы заглянуть, за два то часа. Хотелось вскочить и побежать к нему, поговорить, просто побыть рядом... Но усилием воли, слабеющей с каждой пройденной минутой, я заставлял себя сидеть на месте, а вот от того, чтобы каждый тридцать секунд смотреть на часы, удержаться не мог.

В конце-концов мог хотя бы узнать, не нужно ли мне чего, — обиженно подумал я и вцепился зубами в хвостик карандаша. В ответ на мои мысли дверь тихонько приоткрылась, и в комнату просунулась голова Сергея:

— Привет! Тебе долго еще?

Бросив на него злобный взгляд, я гордо отвернулся:

— Если ты не будешь меня отвлекать, то через десять минут закончу.

— Окей, буду ждать тебя на кухне, — и дверь закрылась.

Скрипнув зубами, я мучительно закусил губу и, быстро дописав два предложения, захлопнул тетрадь. Завтра на перемене как-нибудь исправлю текст, приведя его в достойный вид. Поднявшись, я запихал учебники с тетрадями в сумку и, выждав девять минут, независимым шагом направился на место встречи.

— Так нечестно: ты опять выиграл! — разочарованно воскликнул я. За час, что мы играли в шашки, а потом в карты, мне удалось выиграть всего-то четыре раза и то только потому, что Сергей в это время отвлекался, отвечая на чьи-то смс-ки.

— Почему нечестно? — притворно удивился он — Я же не виноват, что лучше тебя играю.

— Ну да, конечно, а кто меня накормил пирожными? — не переставал возмущаться я. Оказалось, что за то время, пока я мучился над уроками, он успел сходить в магазин и накупить всякой разной вкуснятины, после чего не успокоился, пока почти все это не запихал в меня. Я конечно пытался его остановить угрозами, что еще немного, и лопну, но видимо, выражение моего лица было недостаточно убедительным, потому что он, даже глазом не моргнув, продолжал в том же духе. В итоге я с трудом мог передвигаться, а прошедший час нисколько не улучшил мое состояние. Именно на это обстоятельство я позднее и списал свою неспособность сопротивляться действиям чудовища. Но пока еще, сидя в гостиной на диване и немного обиженно хмуря брови, я не о чем таком и не догадывался.

— Ладно, давай сюда мой приз, — с этими словами Сергей аккуратно отложил колоду карт на стол и придвинулся ближе.

— Какой приз? — я сделал безуспешную попытку отсесть, но уперся боком в подлокотник.

— Как какой приз? Поцелуй, — хитро прищурив глаза, он добавил — Еще скажи, что не помнишь.

— Я не... — вовремя спохватившись, что повторить последние слова значит признать его правоту, я быстро поправился — Не о каком поцелуе речи не было. И вообще, я не девочка, чтобы с тобой целоваться.

Я собирался уйти, но потом вдруг неожиданно понял, что если сейчас это сделаю, то он не станет меня останавливать. И что потом, когда я один останусь в своей комнате? Буду мучиться раскаяньем, сожалением, сомнениями, в сотый раз задавать в тишину вопросы, на которые мне никто не даст ответа? Как он ко мне относится на самом деле, что чувствует и есть ли у таких отношений будущее? Сможем ли мы больше выиграть, чем потерять или они с самого начала не принесут ничего кроме боли? Вспоминаю слова Оли о том, как непросто смириться с тем, что у тебя все иначе, что ты не перед кем не можешь раскрыть душу, никому не можешь довериться, ожидать в ответ что-то кроме удивления, жалости, презрения или возмущения. Но с другой стороны у каждого человека есть что-то, какой-то секрет или тайна, о чем он никогда никому не расскажет. 'Вы сможете быть вместе только если сильно дорожите друг другом и доверяете. Ты должен быть уверен в том, что чувствуешь'... А что я чувствую? Он мне нравится, очень нравится и с каждой минутой, проведенный в общении с ним, я чувствую, что это чувство многократно усиливается. Мне хорошо рядом с ним и вряд ли это можно списать на дружескую симпатию. Что еще? Ах да, я его ревную ко всем Таням, Викам, Каринам... Когда я вижу, как он с одной из них разговаривает, улыбается, мне просто хочется все крушить от злости, обиды и бессилия. А вот что он думает обо всем этом? Кроме того единственного поцелуя, устроенного им свидания и ревнивого поведения после, он еще ни разу не говорил мне о своих чувствах, не давал мне каких-либо обещаний, уверенности в том, что я могу стать для него особенным человеком... Обо всем этом я размышлял, прижимаясь спиной к подлокотнику и вцепившись пальцами в диванное покрывало. Опустив глаза, я ждал ответа, который в любом случае менял все, но в какую сторону, это мне еще предстояло узнать.

Помолчав, Сергей вздохнул и придвинулся ближе. Он приподнял мое лицо, обхватив его пальцами за подбородок, и шепотом попросил:

— Посмотри мне в глаза, пожалуйста.

Поколебавшись долю секунды, я выполнил его просьбу.

— Я никогда не относился к тебе как к девочке, даже не думал об этом. Точно также я никогда не воспринимал тебя как объект для насмешек и с самого начала старался быть во всем честным. Я думал, что после нашего поцелуя, а тем более свидания ты поймешь это и поменяешь свое отношение. Может быть я где-то поторопился, где-то был недостаточно внимателен и чуток, многого не сделал, чтобы подготовить тебя к этим отношениям, в чем-то ошибался, но для меня это тоже впервые. До этого я встречался только с девушками и отчасти по этой причине совершал столько ошибок, не всегда поступал правильно. А еще меня путало, мучило и злило твое поведение, то, как ты упорно делал вид, что между нами ничего не происходит. Но если бы я не испытывал к тебе чувства, в искренности и силе которых не был уверен и не чувствовал, что тоже для тебя что-то значу, то никогда не стал бы делать все для того, чтобы мы были вместе, понимаешь?

С этими словами он наклонился и легко прикоснулся губами к моим губам, давая возможность прислушаться к себе, и либо ответить на поцелуй, вместе с ним приняв и чувства, либо отстраниться и навсегда отказаться от них, отказаться от него. Я выбрал первое. Судорожно вздохнув, я обвил его шею руками, притянул к себе и раскрыл губы, давая разрешение продолжить поцелуй, и, спустя мгновение, позволил углубить его, пропустив его язык в рот. Положив руки на спину, он приподнял меня и, перетащив к себе на колени, прижал всем телом. Его язык то проникал в мой рот, на несколько мгновений сплетаясь с мои языком, то вдруг исчезал, заставляя меня неосознанно постанывая от разочарования, инстинктивно подаваться за ним следом и еще теснее прижиматься к Сергею.

Его правая рука тем временем легла мне на затылок и, вплетясь в волосы, легко потянула назад, заставляя откинуть голову, и подставить шею под требовательные поцелуи. Другая рука забралась под майку и начала гладить вдоль позвоночника, то поднимаясь, то опускаясь. Из моих приоткрытых губ вырывалось тяжелое и прерывистое дыхание, а его язык, словно изучая, пробуя на вкус, медленно скользил по тонкой коже, проводил дорожку от основания шеи до мочки уха. Обхватив губами, он сначала ее прикусил, а потом стал вылизывать ушную раковину.

Задрав майку, он провел руками от моих бедер вверх и, положив их на грудь, стал мять соски большими пальцами. Наше прерывистое дыхание смешивалось, мое тело плавилось от желания, словно по венам бежал жидкий огонь. Наклонив голову, он взял один сосок в рот и принялся играть с ним языком, покусывать, посасывать, в то время как его руки, опустившись, принялись мять мои ягодицы. Потом он тоже самое проделал и со вторым соском. Такое со мной творилось впервые. В ушах шумело, сердце колотилось как бешеное, готовое в любой момент выпрыгнуть из груди. Уже ничего не соображая, зарывшись пальцами в его мягкие волосы, я притягивал его голову ближе, еще теснее прижимаясь бедрами к его бедрам, словно стараясь слиться в одно целое, потеряться друг в друге. В начале скованный смущением и неопытностью, я робко отвечал на его прикосновения, но потом, все больше и больше смелея от откровенных ласк, я принялся водить руками по его плечам, спине, наслаждаясь ощущением теплой влажной кожи под ладонями...

Я не заметил, как его рука забралась в мои штаны. Только когда пальцы сомкнулись на члене, я, вместо того, чтобы ее оттолкнуть, тихо всхлипнул и, проведя языком по пересохшим губам, что-то простонал. Не знаю, чего больше было в этом стоне: просьба немедленно остановиться, прекратить эту сладостную пытку или продолжать, перейти какую-то черту, сделать последний шаг... Еще раз впившись в мои губы голодным поцелуем, вложив в него и страсть, и нежность, и обещание, он уложил меня на спину и, нажал на колени, развел мои ноги в стороны, устраиваясь между ними. Не поднимая головы, он поцеловал мой живот, обхватил руками бедра, и его губы скользнули ниже.

— Что ты делаешь? — прошептал я срывающимся от возбуждения голосом, и попытался подняться, выбраться из плена, в который сам же и позволил себя заключить.

Но его руки надежно удерживали меня, не давая возможности отстраниться, а в следующее мгновение губы сомкнулись на возбужденной плоти, заставляя забыть обо всем на свете и, выгнувшись, отчаянно застонать, задохнувшись от неожиданности и наслаждения.

Закусив губу и дрожа, я вцепился в покрывало так, что побелели пальцы и уставился невидящим взглядом в потолок, чувствуя, что стоит только мне один раз взглянуть вниз, и я не выдержу этого напряжения. Его губы скользили, плотно обхватывая член, то полностью заглатывая, то почти полностью выпуская...Сумасшедший, безумный ритм...

Почувствовав, что до конца осталось совсем немного, я попытался его оттолкнуть, уперевшись в плечи. Почувствовав сопротивление, он участил движения, усилил давление губ, языка... Мучительно выгнувшись, я вскрикнул и обессилено упал на смятое покрывало. Словно через вату, до меня донесся тихий довольный смех. Его рука дотронулась до моей щеки, поворачивая голову, и хриплый голос обжег ухо дыханием:

— Я и не думал, что ты такой чувствительный.

Позволив себе наконец-то встретиться с ним взглядом, я тут же об этом пожалел: его глаза смотрели немножко удивленно, немножко насмешливо, изучающе... А еще в них было какое-то странное выражение, которое одновременно пугало и притягивало, отзывалось пробеганием дрожи по спине...

Улыбнувшись, он демонстративно провел языком по губам, слизывая белые капельки. В этот момент я отчетливо понял, что никуда от него не денусь, и судя по всему сейчас он думал о том же.

Чувствуя, как на лице появляется запоздалый румянец смущения, я прошептал:

— Извращенец, — и в ответ снова услышал смех.

— Если ты не трус, то выходи и мы сразимся как мужчины! — грозно прокричал я, размахивая пером на шляпе и радуясь, что благодаря ее широким полям, закрывающим половину лица, для зрителей в зале осталось незамеченным, как мучительно я покраснел при последних словах.

Мне даже не приходилось изображать ярость: я итак был просто в бешенстве! А причина как всегда была одна, и именно она сейчас, двусмысленно ухмыляясь, насмешливо смотрела на меня сверху-вниз с импровизированного корабля, щуря свои наглые серые глаза и удерживая принцессу за связанные спереди руки.

— О, ваше высочество, я смотрю вам прямо нетерпится, чтобы я проткнул вас шпагой! — широко улыбнулся пират во все свои тридцать два зуба и незаметно подмигнул.

— Если ты немедленно вернешь мне принцессу целой и невредимой, то я обещаю пощадить твою жизнь! — а про себя я мрачно подумал: только попадись мне в руки...

— Вы напрасно тратите свое драгоценное время, ваше высочество — я не отдам ее вам! — он стал медленно спускаться по лестнице вниз, ведя за собой девушку — Более того, теперь и вы мой заложник! В обмен на ваши жизни я получу все, что только пожелаю, в том числе безграничную власть и деньги, и никто не сможет меня остановить! — легко оттолкнув девушку в сторону, пират выхватил шпагу и сделал ею в воздухе несколько фигур — Сдавайтесь!

В этот момент он настолько был похож на самого настоящего пирата, каким его обычно изображают на обложках приключенческих романов, в исторических фильмах о любви, что я невольно залюбовался, позволив всем остальным мыслям вылететь из головы. Сергей, заметив, что я немного отвлекся и никак не реагирую на его действия (по сценарию я должен был незамедлительно выхватить шпагу и вступить с ним в поединок), нерешительно поразмахивал шпагой перед моим носом словно веером. Вика, заметив, что ее уничижительный взгляд на меня не действует, возведя глаза к потолку... к небу и протянув в мою сторону руки, трагичным голосом сымпровизировала:

— О, прошу вас, не убивайте его, сохраните его жизнь для меня и во имя всего, что вам дорого, позвольте нам быть счастливыми!

Причем складывалось такое впечатление, что она с этой просьбой обращается не к жестокому пирату, а ко мне, принцу, ее горячо-любимому жениху. Но какой бы абсурдной не выглядела ситуация со стороны, ее слова наконец заставили меня очнуться. Несколько раз удивленно моргнув, я попытался вытащить шпагу, но она как назло не поддавалась. Скосив глаза вниз, я увидел, что ее эфес зацепился за ниточку камзола. Судорожно ее дергая, я с чувством произнес:

— О, дорогая, прошу тебя, не унижайся перед этим чудовищем, я этого не стою, — у самого чудовища в эту минуту подозрительно подергивались кончики губ, увлажнившиеся глаза сияли и весь его вид говорил о том, что еще немного и он либо заплачет, либо задохнется от с трудом сдерживаемого смеха — И он тоже, — мрачно закончил я, испепеляя Сергея взглядом.

Не выдержав, он откинул голову назад и искренне расхохотался, но при этом его смех был не мрачно-торжествующим, а таким веселым, что у зрителей, сидящих в зале, могло сложиться ошибочное мнение, что пират попался редкостный садист.

Приложив неимоверные усилия, мне все-таки удалось высвободить шпагу. Дольше не отвлекаясь, я ринулся в атаку и наши клинки наконец-то встретились. Немного покружив по сцене, Сергей стал теснить меня в сторону корабля. Следуя сценарию, я запрыгнул на нижние ступеньки лестницы, ведущей на корабль и стремительно развернувшись, выбросил правую руку вперед, чтобы выбить у противника шпагу, после чего бой был бы завершен в мою пользу. Вдруг оступившись, я закачался на месте, пытаясь выровнять равновесие, но не удержавшись, с тихим вскриком полетел вниз, от страха зажмурив глаза. Только спустя несколько долгих секунд я осознал, что неминуемого столкновения с твердой поверхностью пола не произошло. Кругом была абсолютная тишина и я отчетливо слышал взволнованные удары собственного сердца, отдававшиеся барабанной дробью в ушах. Инстинктивно сжав руки сильнее, я почувствовал под пальцами мягкую ткань и ,нерешительно приоткрыв один глаз, обнаружил себя на руках у Сергея, вцепившимся в ворот его рубашки. Принцесса стояла, вытаращив глаза и приоткрыв рот от удивления. А в следующее мгновение зал взорвался громкими аплодисментами и, чувствуя как горит кожа на лице, я отчаянно пожелал проснуться...

Опустив сумку на пол, я обессилено упал спиной на кровать, раскинув руки в стороны. Закрыв глаза, я попытался собраться с мыслями, осознать, что же все-таки произошло за такое короткое время в моей жизни и определить свое отношение к этим переменам. Как бы там не было, но все они так или иначе были связаны с одним человеком, Сергеем, и чтобы лучше разобраться в сложившейся ситуации, пожалуй стоит вернуться в недалекое прошлое. Какими были наши отношения с того момента, как он перешел в наш класс? Ответ запредельно прост — никакими. Мы вообще не пересекались, ни в общих разговорах или действиях, ни в учебе. Причиной этому я считал то, что мы были слишком непохожими, словно из разных миров. За несколько месяцев, что мы учились в одном классе, мы едва ли перебросились и парой слов. Не скажу, что такое положение вещей меня полностью устраивало, но в глубине души я понимал, что такого яркого и привлекательного парня как он, все время окруженному людьми, вряд ли может что-то во мне привлекать. Я просто смирился и не делал попыток первым с ним заговорить, как-то сблизиться, потому что заранее был уверен в их бесплодности. Полностью его игнорировать у меня не получалось, да это если честно и было-то невозможно, но я научился делать вид, что не замечаю его, а потом настолько привык к мысли, что все, что происходит правильно, что так и должно быть, что уже сам не замечал, как иногда ищу его глазами, думаю о нем — это как бы стало моей неосознанной привычкой. Случайно ли или намеренно касаясь его взглядом, в голове зарождались и проплывали какие-нибудь мысли, но не оставляли заметного следа в сердце. Да, с одной стороны я им восхищался и понимал, что никогда не буду ему интересен и в какой-то степени завидовал, но не черной, ядовитой, а какой-то спокойной, не раздражающей душу завистью, вызывающей внутри лишь что-то вроде грусти и смутного сожаления.

Потом его отношение ко мне как-то незаметно переменилось: я все чаще стал замечать на себе задумчивый взгляд серых глаз. Иногда он мог что-то говорить людям, которые в тот момент были рядом, но его взгляд почему-то останавливался на мне, как будто случайно, но в то же самое время он почему-то заставлял меня нервничать, сковывал движения и напрягал мышцы спины. Но поскольку я был абсолютно уверен в том, что ничего для него не представляю, как говорится — пустое место, то не придавал этому значения. Я ошибался: чем дальше, тем чаще и настойчивей меня стало преследовать ощущение, что каждый мой взгляд, каждое слово, движение не исчезают в никуда, оставшись незамеченными. Такое внимание к моей скромной персоне вызывало двоякие чувства: и приводило в недоумение, и льстило, но природное упрямство брало верх и я до последнего отказывался верить в очевидное. Только после того, как Сергей стал намеренно меня задевать без всякой на то причины, вплетать в нити общих разговоров, конечно не называя моего имени, но всем итак было понятно, кого он имеет в виду — только после этого во мне начало просыпаться беспокойство и нервозность. Стоило мне только зайти в класс и, даже не поворачивая головы, я чувствовал, как все его внимание, мысли тут же концентрируются на мне, словно один мой вид его раздражал. Я не могу сказать, что все было настолько плохо. Сейчас, вспоминая об этом, я прихожу к выводу, что слишком серьезно ко всему относился, слишком сильно переживал каждый не то что неприятный, но какой-то неудобный момент. То, о чем другие сразу же забывали, я долго носил внутри, переосмысливал, мучился, уставал, но сколько не пытался, все равно не мог заставить себя его ненавидеть: моей неприязни, вызванной его очередным поступком, хватало лишь на короткое время.

Больше всего меня смущало и ставило в тупик то, что отношение Сергея ко мне постоянно менялось: то он не упускал случая меня подразнить, то проявлял какую-то трогательную заботу и участие. Но все, наверное, изменил поцелуй, который произошел настолько неожиданно и быстро, что по началу я ничего, кроме шока не испытал. Именно на него тогда я списал слабость своего сопротивления, если вообще жалкое мяуканье можно было так назвать. Но после того, как это состояние прошло, я с не меньшим удивлением обнаружил, что злости или отвращения тоже нет, и это было самым странным. Но больше всего меня удивляла и беспокоила не моя реакция на произошедшее, не то, что меня поцеловал парень или даже то, что мне неожиданно понравился этот поцелуй, а поведение самого Сергея. Раньше я думал, что он меня ненавидит, но тогда зачем ему понадобилось меня целовать? Неужели это какая-то злая шутка? Поверить в это было еще сложнее, чем в обратное.

Теперь, когда я знаю, что его чувства ко мне серьезны и более того, что я тоже к нему неравнодушен, что мне делать дальше? Предположим, я могу смириться с тем, что люблю парня, а объект моих чувств, судя по всему, даже не заморачивается по этому поводу, но что на это скажут родители и как это повлияет на нашу с ним дальнейшую жизнь? Когда я думаю о том, что однажды придется им все рассказать, я испытываю два чувства: страх и боль. Не могу сейчас представить, что когда-нибудь наберусь смелости и решимости во всем признаться родителям, зная, что своим признанием причиню им боль, заставлю страдать. Но несмотря ни на что во мне живет уверенность, что рано или поздно они смогут меня понять, простить и принять, ведь любовь прощает все. Но прежде всего нужно проверить наши с Сергеем чувства, повстречаться какое-то время, посмотреть, как будут развиваться наши отношения дальше, сможем ли мы быть вместе как два любящих человека и только потом пойти на такой серьезный шаг как признание. Когда-то я себе пообещал, что никогда не откажусь от любимого человека и несмотря на то, что в то время я еще не знал, что этим человеком окажется парень, я не намерен отказываться от своих чувств, ведь главное не то, что подумают о тебе окружающие, а то, что вы значите друг для друга. Если кроме любви в между вами есть место доверию, пониманию, дружбе и поддержке, то остальное не так уж и важно. Невозможно сделать двойной выбор: ты всегда выбираешь что-то одно, при этом от чего-то отказываясь и главным критерием, которым ты должен руководствоваться при этом, является будущее, потому что именно оно в свое время расставит все точки над 'и'. Ведь самое страшное в таком случае — это раскаянье, понимание того, что ты поступил неправильно, по неосторожности, непониманию, равнодушию или глупости разрушив что-то очень важное, ценное и не в силах это вернуть...

** 13 **

— Леша, — в комнату заглянула мама — Тебе звонит какая-то девочка.

— Ага, — оторвавшись от компьютера, я протянул руку за телефоном — Алло?

— Привет! — радостно раздалось в трубке — Узнал?

— Привет, Оля, — я улыбнулся.

Я сразу узнал голос и, несмотря на усталость и сонливость, навеянную долгим тяжелым днем, обрадовался ее звонку. На душе стало тепло и... как-то уютно... наверное, как у котенка, когда его чешут за ушками. При этом сравнении я не удержался от улыбки. Мы теперь периодически созванивались и иногда встречались, но не особенно часто, потому что до годовых контрольных и выпускных экзаменов оставалось не так много времени, и учителя загружали по полной программе. А все началось с того, что Оле каким-то образом удалось узнать номер моего телефона, хотя она до сих пор не признавалась, как это у нее получилось, лишь весело смеялась или хитро щурила глаза в ответ.

— Почему у тебя такой уставший голос? Что-то случилось?

— Нет, все в порядке, — немного помолчав, я все же добавил — Если честно, то я ужасно зол.

— О, а это уже интересно. Что на этот раз не поделили? — шутливым тоном поинтересовалась она.

Так получилось, что Оля являлась единственным человеком, который был в курсе наших с Сережей отношений, и часто выступала в роли моего личного психолога, внимательно выслушивая все то, что я больше никому не мог рассказать и давая полезные советы.

— Все дело в том, что он ведет себя в последнее время слишком уж настойчиво и вызывающе, — смущенно пожаловался я — Ну не могу я каждый урок отпрашиваться в туалет, а то и по нескольку раз или каждую перемену прятаться по углам, а все только потому, что кому-то приспичило целоваться. На меня итак уже одноклассники странно смотрят! — последние слова я выкрикнул с каким-то беспомощным отчаяньем, больше вызванным усталостью от учебы, нежели поведением Сергея. Некоторое время в трубке была подозрительная тишина, потом каким-то странным голосом Оля ответила:

— Ну, знаешь, это вполне естественное поведение для влюбленного... подожди, я сейчас, — отсмеявшись, девушка продолжила серьезным тоном — На самом деле ты абсолютно зря переживаешь: прошло еще совсем мало времени, чтобы ты до конца смог привыкнуть к такого рода отношениям, тем более что у тебя до этого вообще никого не было, и все происходит впервые. Кроме того такая, как ты говоришь, настойчивость со стороны Сережи вызывает в тебе чувство страха и беспомощности: создается обманчивое ощущение, что от тебя уже ничего не зависит... Не забывай, что ты еще учишься, скоро экзамены, нужно определяться с будущим и это тоже дает дополнительную нагрузку на нервы. А поскольку ты у нас очень впечатлительный и чувствительный, то все происходящее очень сильно на тебя влияет.

Тяжело вздохнув, я сказал:

— Подожди, Оля, помедленней, я записываю.

— Зачем? Я могу повторить еще раз.

Рассмеявшись, я задумчиво ответил:

— Ты наверное права. Дело не в Сереже, не в его гиперактивности, — я усмехнулся — а в том, что я чувствую на себе повышенную ответственность и в наших с ним отношениях, и в учебе, и просто боюсь не справиться со всем этим.

— И я о том же! Взгляни на ситуацию с другой стороны. К примеру, возьмем вас с Сергеем. Это же здорово, что вы наконец-то вместе. А если, видя тебя, ему все время хочется целоваться и обниматься, то я бы на твоем месте прыгала от радости, потому что это говорит о том, что ты ему очень и очень дорог! Понял?

— Мм... — глубокомысленно промычал я — Столько информации... Ты случайно не думала о том, чтобы пойти учиться на психолога?

— Мне пока тебя одного достаточно, крохотулечка моя. И, вернувшись к началу нашего разговора: если для тебя все происходит слишком быстро, то просто поговори с Сергеем, объясни ему... — Оля неожиданно прервалась и через несколько секунд продолжила подозрительным тоном — А он действительно пока только целуется и не... — и, смутившись, осторожно закончила — Ну, не делает попыток...

— Нет! — мучительно краснея, поспешно выкрикнул я и чуть не свалился со стула, когда в трубке раздался разочарованный вздох и возмущенное 'А ПОЧЕМУ'?!

— Что-то я не пойму: не ты ли сам несколько месяцев назад едва ли не падал в обморок, когда Сергей к тебе прикасался или даже просто пытался это сделать? — скептически сдвинув брови, протянула Оля, сидя на мягком пуфике напротив примерочной и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ты преувеличиваешь, — я старательно крутился перед зеркалом, делая вид, что полностью поглощен разглядыванием костюма, только лишь бы она не увидела, что я снова краснею. Дурацкая привычка, но я похоже никогда не смогу от нее избавиться.

Без труда разгадав обман, девушка весело рассмеялась:

— Ага, как же! У тебя уши красные! Давай снимай этот костюм: тебе цвет совершенно не идет.

Вздохнув, я задернул занавески примерочной и стал стаскивать с себя одежду.

— Так что теперь-то тебя не устраивает? То, что он стал немножко холоден еще ни о чем таком не говорит. Разве не этого тебе хотелось? Чтобы он хоть ненадолго оставил тебя в покое, и он оставил. Знаешь, заключительные экзамены не самое подходящее время для проявления любовных чувств. В данном случае он проявил похвальное понимание и терпение, разве нет?

Резко раздвинув занавески в стороны, я мрачно ответил:

— Да, еще скажи, что я веду себя как эгоист и сам не знаю, чего хочу. Но последний экзамен был два дня назад, а его отношение с тех пор нисколько не поменялось.

Расхаживая по залу и просматривая платья, Оля преувеличено громко воскликнула:

— Целых два дня! Теперь, по-моему, преувеличиваешь ты... — вытащив короткое атласное платье розового цвета, она повернулась ко мне — Смотри, правда красивое? А на мне будет смотреться просто ослепительно! Кстати, этот фасон тебе идет, только попробуй цвет посветлее, окей? И улыбнись, у тебя же послезавтра как никак выпускной.

Возведя глаза к потолку, я снова спрятался в примерочной: не люблю покупать одежду, по причине утомительной процедуры примерки... Сереже, правда, несколько раз удалось уговорить меня пойти в магазин модной одежды, под предлогом, что ему якобы срочно нужны джинсы. Оказавшись на месте и набрав разных джинс и маек моего размера, он затащил меня в передевалку и не отпускал минут восемьдесят, десять из которых ушли на просьбы принять его подарок, пятнадцать на уговоры раздеться и столько же на саму примерку, а остальные были потрачены им на выражение бурного восторга моим внешним видом в одежде и без. В итоге у меня опухли губы, а на шее появилось несколько новых засосов.

Это воспоминание заставило тепло улыбнулся, но спустя мгновение я снова грустно нахмурился, закусив губу и едва сдерживаясь, чтобы не застонать вслух. Да, все действительно было просто замечательно. Нам было очень хорошо вдвоем и каждую свободную минуту мы старались проводить вместе. Но недавно все изменилось, а если быть точным, то за две недели до начала экзаменов я стал замечать, что Сергей стал каким-то странным, немножко рассеянным, реже звонил и уже не так часто как раньше приглашал меня куда-нибудь пойти. Сначала я старался не обращать на это внимание, но постепенно мое недоумение росло, а вместе с ним и обида, ревность... Это стало причинять боль. Пока голова была занята учебой, мне еще как-то удавалось справляться с этими чувствами, подавлять их в себе, но сейчас... с каждой прожитой минутой становилось все труднее молчать и притворяться, что ничего не происходит и все как раньше... Я несколько раз пытался поговорить на эту тему с Сережей, а он неизменно заверял меня, что ничего не изменилось и его чувства остались прежними. Кому же верить: своей интуиции или словам любимого человека?.. Неожиданно рядом раздался Олин голос:

— Можно?

Дождавшись утвердительного ответа, она заглянула внутрь, и наши глаза случайно встретились в зеркале. Неосознанно повторив мою мимику и сведя брови на переносице, она твердо сказала:

— Ты же знаешь: он был неравнодушен к тебе с самого начала, а вам оставалось учиться вместе не так много времени. Именно поэтому он столь настойчиво добивался твоего внимания. А теперь, когда вы вместе и вам не грозит скорое расставание, он знает, что ты от него уже никуда не убежишь и больше не торопится, считает, что должен дать тебе время, которого, если честно, у тебя и правда не было. Мое мнение такое: он просто хочет, чтобы у вас все было красиво и чтобы ТЫ САМ ОСОЗНАННО сделал ОТВЕТНЫЙ шаг навстречу, понятно?.. — скользнув по мне взглядом, Оля замолкла и, восторженно округлив глаза, заговорщицки подмигнула — Класс! Это то, что надо! Посмотрим, сможет ли устоять наш снежный принц от предложения теперь уже не только сердца, но и руки.

Напротив дверей школы стояли нарядные выпускники, сияя счастливыми и немного смущенными лицами. Ребята громко смеялись, обменивались радостными, словно солнечные зайчики улыбками. Кто-то держал букеты цветов, кто-то успел от них избавиться, отдав в руки родителям. От шума, создаваемого множеством голосов, одурманивающего аромата цветов и приятного волнения немного кружилась голова.

Еще издали я заметил одноклассников, стоящих в сторонке и весело о чем-то болтающих. Дима как всегда что-то рассказывал, возбужденно размахивая руками. Никто из них еще не успел меня заметить, и я, пользуясь этим, остановился в отдалении в легкой нерешительности.

— Мы поднимемся в зал, — с теплой улыбкой сказала мама, положив руку мне на плечо.

Папа, в свою очередь, несколько раз ободряюще хлопнул меня по спине, и родители стали подниматься по лестнице. Не успел я опомниться и уже хоть на что-нибудь решиться, как рядом раздался веселый голос:

— Привет, красавчик! Тебе повезло, я сама тебя нашла!

Повернувшись, я увидел улыбающуюся Олю. С волосами, красиво уложенными в прическу, и в розовом платье она выглядела великолепно. В руках девушка держала большой букет розового и белого горошка, украшенный нитями жемчуга.

Как же я был рад ее видеть: от одного ее присутствия становилось светло на душе, а сердце затапливало теплом и нежностью. Как здорово, что мы вообще познакомились, хотя с этим эпизодом из прошлого и были связаны довольно неприятные воспоминания. Оля относилась к тому типу людей, которые всегда умеют поддержать, найти нужные слова, чтобы поднять настроение, вселить уверенность в хорошее. Ее непосредственность и живой характер просто не могли оставить равнодушным. А ведь при нашей первой встрече я не сумел разглядеть то, что скрывалось под маской смущения и неуверенности, и если бы она сама меня не нашла, возможно, мы никогда бы больше не встретились и потеряли друг в друге хороших друзей.

Улыбнувшись, я сказал:

— Привет, Оль. Отлично выглядишь. Ты как раз вовремя, потому что я уже всерьез раздумывал над тем, чтобы где-нибудь спрятаться.

Она понятливо рассмеялась:

— О, все ясно. Ты одновременно и хочешь, и боишься с ним увидеться. Бедняжка, но не бойся: теперь я рядом и не дам тебя в обиду... по крайней мере до окончания торжественной церемонии, а там разбирайтесь сами.

Не дожидаясь ответа, она взяла меня под руку и, приподнявшись на туфельках, принялась вертеть головой во все стороны, выискивая кого-то в толпе:

— Знаешь, это даже хорошо, что ты волнуешься, потому что только тебе удается так мило краснеть, что я просто уверена: ни у одной меня возникает желание тебя затискать. И кремовый цвет костюма красиво сочетается с твоим цветом глаз и волос... — нахмурившись, она провела рукой по моим волосам — Так, несколько прядей в сторону... Вот так лучше... — развернувшись, девушка снова принялась вглядываться в толпу — Слушай, а где твой... О! — остановившись на ком-то взглядом, она приветливо улыбнулась, помахала рукой с зажатым в ней букетом, и хохотнула — Потеря нашлась и судя по тем взглядам, которые на нас бросает, ты позавчера абсолютно зря переживал, что и требовалось доказать.

Снова повернувшись ко мне, Оля подмигнула и со словами 'на абордаж' потащила меня сквозь толпу по направлению к одноклассникам. А я невольно вздохнул, вдруг осознав, что меня ждет еще один бой между Сергеем и Олей, которой, судя по всему, нравилось его дразнить. Сколько бы мы не говорили с ней на эту тему, она использовала любую возможность, чтобы заставить его поревновать, хотя на мой взгляд это и было глупо, ведь мы с ней только друзья. Кроме того, я еще ни разу не давал Сереже повод заподозрить себя в неискренности или проявлении личной симпатии к кому бы то не было... ну, с того момента, как мы выяснили наши отношения и пришли к тому, чтобы быть вместе. Но результат говорил сам за себя: настроение Сергея всегда заметно портилось, когда рядом со мной появлялась Оля и после двухсотого раза я прекратил делать попытки объяснить ему, что причин для ревности нет никаких. Мне стало смешно, когда я на мгновение представил, как они начнут делить меня, каждый пытаясь перетащить за руку в свою сторону.

А спустя несколько секунд мне стало не до веселья, когда я случайно встретился взглядом с серыми глазами. Окружающий мир перестал существовать: стихли звуки, поблекли краски... он стал фоном, без которого можно обойтись, сосредоточив все внимание на лице напротив... Ощущение было такое, словно мне хорошенько дали под дых, заставив разом выдохнуть весь воздух и задохнуться пустотой. Сердце, замерев на мгновение, принялось колотиться о грудную клетку как сумасшедшее и если бы не Оля, тянувшая меня на буксире, то я бы замер на месте и мне бы понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

На Сергее был красивый строгий костюм темно серого цвета в тонкую элегантную полоску. Белоснежная рубашка, свободно расстегнутая на несколько верхних пуговиц, лишь подчеркивала стиль костюма и красиво оттеняла смуглую кожу. И я в первый раз в жизни не мог оторвать от парня глаз. Но не только потому, что он потрясающе выглядел. Главная причина заключалась в том, что это был МОЙ парень, мой любимый человек и эта простая мысль настолько меня потрясла, что я с трудом нашел в себе силы поздороваться, когда мы наконец-то подошли к ребятам. Дима, широко улыбнувшись и выступив вперед, приветливо хлопнул меня по плечу:

— Привет, Лекс! А мы уже начали беспокоиться, куда это ты подевался. Даже поступило несколько предложений разделиться и отправиться на твои поиски, — причем по его тону было совершенно не понятно, говорит он серьезно или как обычно просто придуривается.

С явным интересом посмотрев на Олю и приложив правую руку к сердцу, Дима громко продолжил:

— О, прекрасная незнакомка, позвольте от лица всех присутствующих выразить вам благодарность за поимку и доставку сего субъекта в наши руки. И в знак этой самой благодарности достойнейший из присутствующих просит у вас согласия быть вашим кавалером на следующим за церемонией праздничном мероприятии, которое вы почтите своим присутствием... ведь вы там будете? — уже не так уверенно закончил кавалер.

— Да. И я с удовольствием приму ваше приглашение... — подыграла ему Оля, сделав шуточный реверанс.

С трудом улавливая смысл разговора, я старательно делал вид, что меня очень интересует все то, что происходит вокруг, только бы больше не встречаться с серыми глазами. Но каждой напряженной клеточкой тела я чувствовал на себе их внимательный изучающий взгляд. Ощущение было такое, словно я стою под прицелом, и в любой момент может раздаться выстрел. Только вот я совсем не был уверен, чего мне больше хочется: чтобы Сергей меня игнорировал и вел себя как ни в чем не бывало, как будто мы едва знакомы или сказал, сделал бы что-нибудь, чтобы разрушить это чувство отчужденности, вставшее между нами холодной стеной и плевать на последствия.

От размышлений меня отвлекла Света:

— Ты чего такой кислый? Волнуешься?

— Ну, по-моему, еще рано переживать, — вмешался Тема, щелкнув девушку по носу, и получив, в свою очередь, легкий подзатыльник.

— Дурачье! Макияж испортишь!

Я не удержался от улыбки. Мы все с таким нетерпением ждали этот день и сейчас, стоя здесь, не верится, что он наконец-то наступил. Внутри все трепещет от волнения и радости, но каждый из нас знает, что спустя какое-то время, а может быть уже завтра, мы будем вспоминать этот день с грустью и сожалениями. Словно все то, что еще вчера было цветным рисунком, таким живым и ярким, сегодня превращается в черно-белую фотографию — неопровержимое доказательство того, что прошлое невозможно вернуть, лишь сохранить его размытое отражение в воспоминаниях...

Так мучительно находиться рядом с ним и не иметь возможности подойти, прикоснуться к руке, открыто заглянуть в глаза, чтобы прочесть там все то, что он сейчас чувствует. Так трудно на что-нибудь решиться, когда тебя не оставляют в покое сомнения в искренности другого человека, и одновременно с этим терзают сожаления о в пустую потраченном времени, как будто ты можешь чувствовать, как оно бежит мимо, задевая легким касанием рукава, каждый раз унося с собой частичку чего-то важного, недосказанного. А раненая гордость и какое-то детское упрямство не позволяют первому сделать шаг навстречу и разорвать замкнутый круг... На мгновение прикрываю глаза, чувствуя себя таким слабым и уязвимым... Почему он молчит?.. Закусив губу, пытаюсь физической болью вытеснить душевную, но еще бережно храню внутри слабую надежду, что Оля права и я напрасно переживаю.

— Леша, — тихо зовет рядом любимый голос, и Сергей нежно проводит пальцами по внешней стороне моей руки — Все в порядке?

Подняв глаза, тону в теплой глубине его глаз, и вместе со мной тонут все сомнения и переживания — какой же я дурак! Приоткрываю губы, чтобы сказать ему, что...

— Всем привет!

Ослепительно улыбаясь, к нам подплывает Вика. На ней шелковое лиловое платье с большими белыми цветами лотоса на подоле, в каждой чашечке которого на солнце переливается маленький стразик. Светлые волосы красиво уложены в виде морской раковины, а в целом она выглядит невероятно красиво, словно принцесса. Для завершения сказки не хватает лишь достойного принца рядом. Но она тут же решает эту проблему, улыбнувшись Сергею:

— Пойдем в зал вместе?

Прочитав по выражению его лица, что он готов вежливо отказаться, я поворачиваюсь к Маше и громко говорю:

— Маш, можно я с тобой в пару встану, когда мы пойдем в зал?

Быстро коснувшись кончиками пальцев его запястья, я отхожу в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Олей, которая продолжает улыбаться, но выражение ее глаз открыто говорит, что при любой удобной возможности она с огромным удовольствием надает мне по шее и будет права.

Церемония вручения аттестатов на удивление пролетела очень быстро. По крайней мере для меня уж точно: я и оглянуться не успел, как все закончилось. Несмотря на то, что все окна и дверь оставили открытыми, в зале было очень душно, поэтому, выйдя на улицу, я почувствовал глубокое облегчение. Со спокойной совестью расстегнув рубашку еще на несколько верхних пуговиц и перекинув пиджак через руку, я провел рукой по волосам. Оставалось надеяться, что в домике на берегу моря, где мы собирались отмечать выпускной вечер, будет прохладней. Сейчас же все расходились по домам, договорившись встретиться через два часа у здания школы, где нас будет ждать автобус.

Девчонки быстро распрощались и убежали готовиться к вечеру, а наша маленькая компания, которой было по пути, состоящая из меня, Сережи (который, кстати, жил в другой стороне), Темы и еще нескольких парней, шутя и болтая, медленно плелась сзади. Оля же предусмотрительно шагала впереди рядом с моими родителями: она собиралась переодеться у нас дома, потому что тоже была приглашена на выпускной вечер, а ехать домой и возвращаться обратно ей было неудобно. Кроме того, она обещала помочь мне собраться. Правда не уточняла, в чем конкретно будет состоять ее помощь, но при этом выглядела жутко довольной и вызывала у меня своей загадочной улыбкой волны холодной дрожи по спине.

Постепенно наши ряды редели. Вот и Тема, махнув рукой, пошел в другую сторону, и мы наконец-то остались вдвоем... относительно конечно, потому что в нескольких метрах впереди шли родители. Набрав в легкие побольше воздуха, я решительно выдохнул:

— Сережа... — и замолчал, ожидая реакции.

Сергей повернул ко мне голову, улыбнулся и вопросительно приподнял брови... И это все?

— Нам нужно поговорить, — стараясь скрыть разочарование, серьезно сказал я.

— Я знаю, только не здесь и не сейчас, — спокойно ответил он.

Мои губы сами собой сложились в букву О, тут же ее и озвучив. Чувствуя, как внутри начинает подниматься раздражение, усиленное растерянностью и обидой, я согласно кивнул:

— Хорошо.

А тут еще на глаза стали наворачиваться слезы, и вообще я почему-то чувствовал себя ужасно глупо... словно девчонка, которая все никак не может смириться с тем, что чувства парня к ней так быстро изменились... вернее, что он вообще больше ничего ко мне не чувствует. Больно. Почему так получается, что я перестал для него что-либо значить? Он же с самого начала прекрасно видел настоящего меня: я никогда не претворялся, не старался казаться лучше, чем есть на самом деле. Просто был самим собой. Так почему же теперь все поменялось, и я его больше не привлекаю? Спросить прямо, чтобы расставить все точки над И, а потом пойти и утопиться или продолжать тешить себя надеждой, что еще не все потеряно?

Неожиданно Сергей резко остановился, и я едва успел притормозить рядом, но не решился поднять головы. Взяв за плечи, он развернул меня в свою сторону и внимательно посмотрел в лицо:

— Эй, — тихо позвал — Леша, ты чего? Ну что случилось?

Но от его ласково-вопрошающего тона, каким обычно разговаривают с маленькими обиженными детьми, мне стало только хуже. Оттолкнув его руки, я быстро пошел по направлению к дому. Впереди была проезжая дорога. Слезы мутной пеленой застилали глаза и мешали четко видеть. Быстро оглянувшись по сторонам, я побежал, игнорируя крики Сергея. Где-то рядом предупреждающе засигналили. Прыгнув на пешеходную дорожку, я оглянулся и заметил, как на огромной скорости совсем близко от меня промчалась какая-то машина. С трудом сглотнув, я едва успел подумать о том, что могло бы случиться, опоздай я всего на несколько секунд, как внезапно чья-то рука вцепилась в мое предплечье и с такой силой дернула на себя, что на миг мне показалось, что я останусь без руки.

— Ты с ума сошел?! — заорал Сергей, встряхивая меня как мешок с картошкой.

На его бледном лице горели темные глаза, наполненные яростью и страхом. Он был готов меня убить. Слава богу, что родители с Олей уже успели скрыться за углом дома и не видели всей этой сцены.

Наконец он перестал меня трясти и крепко прижал к себе, одной рукой зарываясь в волосы, а другой обнимая за плечи. И я не выдержал: внутри словно что-то сломалось, давая выход эмоциям и накопленному напряжению. Из моих широко распахнутых глаз капали немые слезы, быстро бежали по щекам и, падая на его плечо, впитывались в ткань, превращаясь в смешные пятнышки.

— Тихо-тихо... ну прости меня, пожалуйста...

Он укачивал меня, словно ребенка, нежно шептал на ухо какие-то успокаивающие слова. Его рука скользила по спине то поднимаясь, то опускаясь, гипнотизируя своими движениями, заставляя забыть о плохом... В целом мире мы были одни. Снова вместе... Последний раз всхлипнув, я тихо прошептал:

— Я тебе больше не нужен.

Замерев на несколько секунд, он так же тихо ответил:

— Ошибаешься: ты единственный мне нужен.

— Но мы теперь так редко бываем вместе...

Отстранившись, Сергей заглянул в мои глаза и виновато улыбнулся:

— Я просто не хотел тебе мешать готовиться к экзаменам, потому что знал, насколько это для тебя важно. Ты простишь меня?

Он провел большим пальцем по моей щеке, стирая соленые дорожки. При этом в его взгляде было столько искреннего раскаянья, что у меня даже не хватило сил на то, чтобы разозлиться или ответить что-нибудь колкое. Потом с этим разберемся, а сейчас... Судорожно вздохнув, я прислонился лбом к его плечу, чтобы скрыть глупую облегченную улыбку, неотвратимо расползающуюся по лицу.

'Домиком на берегу моря' оказался двухэтажный коттедж, с одной стороны окруженный сосновым лесом. С моря дул освежающий бриз, принося с собой приятную прохладу. Оставив вещи в доме, каждый занялся своим делом, активно участвуя в процессе создания праздника, хотя основные приготовления были уже завершены.

Побродив по берегу, я вернулся в дом и, поднявшись по лестнице на второй этаж, вошел в комнату. Снизу доносились голоса и веселый смех. Кинув взгляд на кровать, на которой до сих пор валялась моя неразобранная сумка, я отвернулся к окну. Сейчас переоденусь и тоже пойду вниз, искать Сергея, который куда-то запропастился, а заодно и узнать, нужна ли кому-то моя помощь.

Захватив чистую майку, я пошел в ванную, а когда через пять минут вернулся, на кровати, лежа на спине и положив руки под голову, валялся Сергей и с ленивым интересом разглядывал потолок. При моем появлении на его лице расползлась довольная улыбка, а глаза принялись скользить по моему телу, лаская взглядом:

— Где ты ходишь, радость моя? — мурлыкнул он — Я тебя уже обыскался: то его видят гуляющим у моря, то слоняющимся у дома, то помогающим натягивать волейбольную сетку...

Улыбнувшись, я подошел к окну и присел на подоконник:

— Кто-то исчез сразу же после приезда, и мне не оставалось ничего другого, только как найти для себя полезное занятие. А поскольку готовить у меня получается еще хуже, чем накрывать на стол, то пришлось помогать Артуру натягивать сетку.

— Зато мне последние пол часа пришлось помогать Диме с мангалом, от которого он меня тут же отогнал, гордо уперев руки в бока и устремив решительный взгляд в огонь, стоило только на горизонте появиться Оле, — произнося ее имя, он слегка поморщился.

Я притворно удивился:

— Неужели там все настолько серьезно?

На самом деле ни от кого не укрылось, насколько сильно она ему понравилась с самого первого момента их встречи и похоже, что его чувства были взаимными. Дима отличный парень и будет здорово, если у них все получится.

— Ты даже не представляешь насколько! Уже одно то, что в ее присутствии он молчит дольше пяти минут, говорит о многом, — потянувшись, Сергей вытащил из сумку какую-то книжку в красной обложке и с любопытством повертел в руках — Ого, как интересно! Думаешь, вечер будет настолько скучным, что у тебя не будет другого выхода, кроме как заняться чтением?

Мельком взглянув на книжку, которую мне на выходе из дома впихнула Оля, я подошел к зеркалу и принялся расчесывать спутанные ветром волосы:

— Нет, я собирался использовать ее практически, например, чтобы отбиваться от кровожадных комаров у ночного костра...

Настороженный подозрительной тишиной, я обернулся и едва не выронил расческу: сведя брови и закусив губу, Сергей внимательно пролистывал страницы, причем с таким видом, словно у него в руках была не книга, а карта, указывающая на местонахождение сокровищ, запрятанных викингами на каком-нибудь затерянном в океане острове.

— Что? — поинтересовался я подозрительным тоном.

— Ничего, — притворно равнодушно буркнул он в ответ и, стрельнув в мою сторону глазами, снова погрузился в чтение.

Подойдя к кровати, я опустился на четвереньки и вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же такое он там читает... Ничего не видно. Может быть меня просто разыгрывают? Поколебавшись несколько секунд, я нерешительно подполз ближе и повторил свой вопрос, немножко его изменив:

— Ну что?

— Ну ничего.

По мере того, как мое любопытство усиливалось, меня начинало покидать терпение за ручку с самосохранением. И когда ни того, ни другого совсем не осталось, я быстро преодолел разделяющее нас расстояние и, соприкоснувшись с ним лбами, уставился в перевернутую книжку, пытаясь прочесть хотя бы слово... Но теплое дыхание на моем лице отвлекало, заставляя хмурить лоб и покрываться щеки румянцем. Неожиданно Сережа тихо сказал:

— Знаешь, я конечно не против использовать эту книжку практически, но... в несколько других целях, — закончил он таким интимным тоном, что у меня мурашки побежали по коже.

Прочистив горло, я так же тихо спросил:

— Для растопки камина?

— Зачем? Лето же, тепло.

— Но ночами все равно бывает холодно.

— Этой ночью не будет. И другие тоже.

— Ты хочешь сказать, что мы всю ночь будем веселиться, а потом встречать рассвет?

— И это тоже.

— А что еще?

— Я стесняюсь. Давай скажу на ушко?

— Но здесь же никого нет.

— А вдруг кто-то подслушивает?

— Хорошо...

— Я люблю тебя.

Чувствуя под ногами теплый морской песок, я счастливо улыбался в темноту, идя вдоль моря. Легкий ветер трепал волосы, бросал отдельные пряди в глаза. Мне, правда, удалось несколько раз удачно споткнуться и если бы не Сережа, крепко державший мою руку, то я бы наверное упал, с удовольствием потянув его за собой. Музыка и веселый смех оставались все дальше за спиной, пока наконец не стихли совсем. Лунная дорожка, спускавшаяся по волнам, тепло от прикосновения его руки и разгоряченная полусладким вином кровь... романтика! Из груди рвется смех, и с каждым шагом внутри крепнет желание прижаться к его спине и не отпускать...

Погруженный в эти мысли, я не успел вовремя среагировать, когда Сергей неожиданно остановился и налетел на объект своих мечтаний. Не повторяя ошибки, я тут же обхватил Сережу руками, сцепив их в замочек на его груди, и нежно прошептал на ухо:

— О чем ты думаешь?

— О том, что надо было увести тебя еще пол часа назад, до того, как Игорь предложил выпить за мир во всем мирах и за каждый по отдельности.

— Дааа... — в притворном разочаровании протянул я — Вечер перестал быть томным... Это неправильный ответ, Сережа. Ты должен был сказать что-нибудь о волшебстве ночи... о волнах, нашептывающих сказки... ну, что-нибудь в этом духе, — не совсем уверено закончил я.

Нагнувшись и подхватив меня под колени, Сергей поднял меня на спину и снова пошел вперед. Радостно пискнув, я обхватил его шею руками. Рассмеявшись, он простонал:

— Леш, ну перестань. Ты ведешь себя как ребенок, и я начинаю сомневаться в правильности того, что собираюсь сделать.

Потеревшись щекой о его плечо, я тихо ответил:

— Знаешь, после книжки, подсунутой Олей, мне уже ничего не страшно.

— Это значит, что ты заранее на все согласен?

Пропустив легкую насмешку мимо ушей, я задумался, уставившись на его затылок. Я думал, что сгорю от стыда, когда прочитал заголовок книги: 'Любовное пособие для людей нетрадиционной ориентации'. Как позже объяснила Оля, она хотела меня подготовить к 'следующему шагу в наших отношениях'... Но предупреждать же надо! После такой помощи и до капельницы недалеко. Вздохнув, я обреченно выдохнул:

— Да.

— Звучит воодушевляюще, — судя по тону, он улыбался — Неужели ты действительно успел ее прочитать?

— Нет, только пробежал глазами.

— Леш, — тихо позвал Сергей — Я начинаю тебя бояться.

Но я не успел ничего ответить, потому что в этот момент со словами: 'Приехали, котенок', — он осторожно опустил меня на землю. Подняв глаза, я замер в удивление: в такт волнам мерно покачивался водный мотоцикл. Притянув к себе, он нежно поцеловал меня в висок:

— А сейчас я покатаю тебя по лунной дорожке.

И он выполнил свое обещание. Это была самая незабываемая ночь в моей жизни. Мы скользили по волнам, и прозрачные брызги падали на кожу, оставляя на ней соленые поцелуи. А потом просто лежали на песке, взявшись за руки и глядя в темное небо. Я еще никогда не чувствовал себя таким нужным, особенным... и счастливым. Мне хотелось кричать об этом на весь мир и одновременно шептать ему одному, прикасаясь губами к мерно бьющейся на шее жилке. Тогда я даже не догадывался, что ждет нас впереди, но уже ничего не боялся. Я точно знал, что нашел того единственного человека, с которым хочу быть всегда, какой бы сложной иногда не казалась наша жизнь. Я научился видеть окружающий мир сквозь свое отражение в глубине серых глаз и это было безумно приятно... Вместе. Каждый раз загадывать желание не на падающую с неба звезду, а на его неповторимую улыбку... Поддавшись вперед, я прошептал в приоткрытые губы:

— Я тебя люблю.

— Знаю, — был тихий ответ. Сережа улыбнулся и запустил пальцы в мои волосы, притягивая ближе. Для нас начиналась новая жизнь, но ведь это уже совсем другая история, правда?

Уперевшись свободной рукой в закрытую дверь, с тихим стоном прислоняюсь лбом к гладкой поверхности, отчаянно сжимая пластиковый стаканчик с лимонным чаем. Все-таки опоздал. Переминаюсь с ноги на ногу, опустив руку на дверную ручку и не решаясь войти в кабинет. Ну разве я виноват, что Диме за десять минут до начала лекции приспичило поделиться со мной последними новостями из своей личной жизни? А поскольку эта жизнь весьма бурная, то мне пришлось минут пятнадцать стоять, изображая на мордочке живейший интерес и избегая нервного взгляда на часы: еще окажется, что новый препод отмечает опоздания в журнале или того хуже, сразу же ставит пропуск. Сделав за время Диминого монолога больше кивков, чем за всю жизнь, я почувствовал, как от напряжения начала побаливать шея... Кто-нибудь, спасите меня! В конце концов я был милостиво отпущен на волю и то только по счастливой случайности, потому что как нельзя кстати пришла Оля и тут же отвлекла все внимание на себя.

Понимаю, что глупо стоять и тянуть время, но как представлю, что придется зайти в заполненную аудиторию и обратить внимание преподавателя на свою растрепанную персону... Да еще успел наслушаться слухов о том, какой он строгий и принципиальный... Собравшись с силами, я решительно нажал на ручку, готовый ко всему... но только не к тому, что произошло в следующую секунду, — чьи-то большие ладони закрыли мне глаза, а хорошо знакомый голос прошептал на ухо:

— Угадай, кто.

Несколько раз моргнув, я промычал:

— Ммм... Я не могу без подсказки.

— А так?

Один глаз оказался свободным. Нахмурив лоб, я задумчиво провел пальцем по двери:

— Не знаю.

— Хорошо, еще одна маленькая подсказка...

Непроизвольно вздрагиваю от прикосновения к шее чужого языка и одновременно с этим, забравшись под майку, мой живот начинают ласкать пальцы. Сначала осторожно, а затем все уверенней, зарождая внутри сладостно томящее ощущение, которое нарастает, сосредотачиваясь внизу живота и заставляя тело непроизвольно напрячься. Жар от сильного тела, откровенно прижимающегося бедрами, настойчивое движение руки и мягкое прикосновение губ, обжигающих затылок своим дыханием... Громкий голос преподавателя, доносящийся из-за двери, становится все тише и тише, пока не исчезает совсем, растворившись в легком тумане, застилающим сознание... Тело жадно поддается навстречу желанной ласке, пропуская волны приятной дрожи... Дыхание учащается и сердце, кажется, готово пробить грудную клетку...

Уперевшись рукой в дверь, откидываю голову на его плечо и тихо предупреждаю:

— Сережа, если ты сейчас же не остановишься, то на ужин будешь питаться макаронами быстрого приготовления...

Широко улыбнувшись, Сергей прекращает манипуляции с моим телом и, обняв за талию, крепко прижимает к себе:

— Ты умеешь убеждать... — и, быстро чмокнув меня в нос, просит — Скажи это еще раз.

— Что?

— Назови меня по имени.

— Детский сад, — бурчу под нос и, получив легкий укус в шею, послушно выдыхаю — Сережа...

— Еще...

— Сережа.

Внезапно совсем рядом раздается громкий голос и, забыв о стаканчике с недопитым чаем, я в испуге отшатываюсь от двери... Тихий всплеск и с изумлением наблюдаю, как по моей одежде расползаются два симпатичных пятна...

Рассмеявшись, Сергей уже привычным движением берет меня за руку и тащит в сторону туалета:

— Пойдем, любимый, застираем пятнышки.

Тяжело вздохнув, я радостно плетусь следом. Так началась моя 'новая' жизнь первокурсника.

The End :)