"Я..." — собственный голос не слушался Гарри, когда он старался произнести то, что застревало у него на языке. — "Я постараюсь сделать это. Но..."
"Уизли, Грэйнджер, выйдите!" — распорядился Снейп. — "Выйдите немедленно".
"Но, как же Гарри, профессор?"
"Поттер не младенец, и ему не требуется ваша хроническая забота", — прорычал Снейп. — "Уизли, отправляйтесь мыться и спать и передайте остальным, чтобы последовали вашему примеру. На рассвете вас разбудят. Мисс Грэйнджер, проследите, приняла ли свое лекарство леди Фрир, и помогите ей с бельем".
"Сэр?"
"Немедленно, я сказал!" — лицо профессора Снейпа приобрело оранжево-красный оттенок от раздражения. Рон и Гермиона испуганно переглянулись и осторожно закрыли за собой дверь.
"Так, Поттер. А теперь вы скажете, что с вами? Нервы сдали?"
"Я... Я не знаю", — ноги у Гарри подкосились, и он без сил опустился на лавку, тупо глядя на серебристый оковок белого щита с красным крестом, излучавшего мягкий задумчивый свет. Гарри почувствовал, как его ногти впиваются в твердое дерево столешницы, и его мозг сконцентрировался на этом автоматическом, бездумном действии, не желая оставлять места на те проблемы, которые толпились в очереди. Гарри только что ощутил физически, что завтра ему придется либо быть убитым самому, либо стать убийцей, и эта мысль заморозила все остальные ощущения.
"Выпейте это".
Точно сквозь сон Гарри увидел, как Снейп осторожно переливает зелье из котелка в большую глиняную кружку и толкает ее к его, Гарриным губам.
Какая разница, стану ли я более сильным волшебником, или нет, все равно это Вольдеморт, и против него у меня завтра нет ни малейшего шанса, — все кричало внутри у Гарри, искра разочарования и бессилия зажгла в нем большой костер, на котором сгорали последние остатки его выдержки, и в горле зашевелился колючий острый комок. Гарри забыл и об уверенности, с которой его рука легла на рукоять древнего меча, и о спокойной надежности белоснежного щита, и о приятном добром урчании грифона, его рука дрогнула, и он пролил остаток зелья себе на ладонь. Но потом он почувствовал знакомый запах мелиссы и горьковатый привкус драконьей печени, автоматически глотнул, и мир тут же вспыхнул у него перед глазами, оставляя неподвижными только два бездонно-черных зрачка, внимательно впившиеся в него, считывающие все ощущения с его мозга, гипнотизируя и фокусируя на себе его взгляд.
Внезапно у Гарри со страшной силой заболела голова, боль была похожа на удар грома, она пришла, как горячая волна, и точно обдала обнаженные нервы кипятком, заставляя Гарри еще сильнее впиться ногтями в стол, ломая их и не чувствуя этого. Боль ураганом прошла по самым отдаленным нейронам у него в мозгу, подобно электрическому заряду спустилась по позвоночнику, проникла в мышцы и заискрилась колкими остатками сознания в кончиках пальцев. Гарри вздрогнул и посмотрел на свои руки. Между пальцами вспыхивали и гасли тонкие голубоватые вспышки. Гарри пораженно уставился на собственную руку: боль испарилась так же внезапно, как и пришла, а крохотные яркие искры продолжали переливаться всеми цветами радуги, не обжигая руки. Гарри осторожно сжал кулак, а затем снова распрямил пальцы, но хитрые маленькие осколки большого волшебства, казалось, юрко шмыгнули прямо под кожу и продолжали щекотать его ладонь изнутри, хотя Гарри больше не видел их на пальцах.
"Действует", — сказал голос профессора Снейпа где-то у него над головой.
"Что это?" — хрипло прошептал Гарри. Неожиданно севший голос его не слушался. Он чувствовал странный дискомфорт, точно у него все расплывалось перед глазами, и не сразу понял, что это оттого, что очки ему больше не нужны. Гарри осторожно снял их и спрятал в карман.
"Пожалуй, только я смог бы так надежно сварить Зелье, Увеличивающее Колдовскую Силу. Думаю, когда мы вернемся, я прибавлю Гриффиндору деся... нет, пять баллов за урок, отлично усвоенный мисс Грэйнджер ", — усмехнулся профессор Снейп и испытующе посмотрел на Гарри. — "Ну-ка, Поттер, попробуйте воспроизвести какое-нибудь заклинание".
Гарри тряхнул гудевшей от обилия мыслей головой и достал палочку.
"М-м-м... Ступефай!" — неуверенно выкрикнул он, махнув куда-то между дверью и широкими дубовыми полками, образующими солидный шкаф, силами профессора Снейпа уставленный самыми разными горшочками и ящичками, наполненными вялеными тритонами, сушеными корнями одуванчика, змеиными зубами, бараньими хрящиками, мелкими безоаровыми камешками, липовым цветом и прочими заботливо собранными компонентами для разных зелий. Реакция как шкафа, так и двери на Гаррин Сногсшибатель была невероятной: шкаф с грохотом треснул пополам, доски разлетелись по всему подземелью, содержимое полочек и горшочков с грохотом взорвалось, осыпав все вокруг сухой травяной трухой, черепками и стружками, а дверь, висящую на громадных железных скобах и запертую заклятием, вынесло в коридор и с такой силой ударило о противоположную стену, что она образовала трещину в каменной кладке, разорвала пополам копию рисунка со знаменитого гобелена из Байо, висящую неподалеку, и пробила брешь в Заглушающем заклятии, наложенном на ближайшее окно.
"Проклятые язычники! Смерть колдунам!" — тут же послышались вопли снаружи.
Профессор Снейп поморщился и одним взмахом палочки привел окно в надлежащий вид. Крики стихли. "Что ж, Поттер, думаю, ради такого результата стоило пожертвовать моими многомесячными трудами по сбору нужных для занятий ингредиентов зелий", — сухо сказал он, вернувшись за стол, и осторожно вынимая из мокрых волос цветочки липы и ужасно вонявшую лапку тритона. — "Теперь вы вполне способны потягаться с Вольдемортом, если он совершит нечто непредвиденное". "Вы считаете, что с этого момента моих сил хватит на то, чтобы стать ему достойным соперником в поединке?" — с сомнением переспросил Гарри, все еще разглядывая устроенный им бедлам в подземелье. — "Репаро Пургарум!" Черепки и ошметки взвились в воздух, завертелись, точно стайка всполошенных пикси, и осели на вновь починенный шкаф аккуратными и совершенно целыми коробочками и горшочками. Дверь, моментально залечив громадную трещину, ловко вспрыгнула на вновь согнувшиеся под нужным углом скобы и аккуратно закрылась. На все это потребовалось не больше двух секунд. "Все еще не впечатлены, Поттер?" — ехидно спросил Снейп, взъерошивая еще влажные лохмы. — "Зелье действует сорок восемь часов, из них около пяти-шести требуется для того, чтобы организм усвоил его составляющие и правильно отреагировал на них. Вы слышите меня, Поттер? Или вас беспокоит что-то другое?" Гарри поднял голову. "Да, сэр". "Если вы о чтении мыслей, то мы сейчас еще можем над этим поработать. Время пока есть". "Я не об этом, профессор". "Что же вас так смущает, в таком случае?" — черные зрачки вновь цепко впились в глаза Гарри. "Профессор, можно я задам вам один очень... очень личный вопрос? Вы, конечно, вольны не отвечать на него", — спохватился Гарри, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Он не знал, как можно аккуратнее спросить то, что он собирался, именно у бывшего Упивающегося Смертью. "Слушаю вас, Поттер", — голос Северуса Снейпа немного напрягся. "Вам... приходилось раньше кого-то убивать?" — в отчаянии Гарри вывалил все в таком виде, в каком ему пришло это на ум, не зная, как еще можно переиначить смысл вопроса. Он вскочил и, упершись руками о стол, посмотрел на Снейпа в упор. — "Не случайно, не защищаясь, а... желая этого, сознавая, что вы делаете. Как... человек себя чувствует после этого?" Никогда лицо профессора Снейпа еще не выглядело так угрожающе. "Поттер, вы переходите всякие границы!" — зашипел он и резко вскочил, опрокинув лавку. — "Я знал, что ваша надуманная исключительность способна довести до открытого хамства преподавателям, но это уже слишком!" "Вы бы могли запретить мне спрашивать вас", — запальчиво возразил Гарри. — "Но вы этого не сделали, профессор, поэтому я и задал этот вопрос!" "Вы считаете меня убийцей, Поттер?" — проревел профессор. "А вы только что попросили стать убийцей меня", — тихо сказал Гарри. Оба, и мужчина, и мальчик, замолчали. А потом в тишине раздался скрипучий голос профессора: "Хорошо. Если я расскажу вам то, о чем вы меня просите, Поттер, поклянетесь ли вы своей хваленой гриффиндорской честью, своим треклятым гриффиндорским благородством и, самое главное, памятью своей матери, что услышанное здесь никогда не узнает ни один человек?" "Я клянусь, сэр", — Гарри сглотнул острый комок, появившийся в пересохшем горле. Длинный палец профессора Снейпа прочертил дорожку на пыльном столе. "Хорошо. Но я должен вас предупредить, что не стоит никого ни жалеть, ни оправдывать, ни оплакивать. Это уже прошлое, и каким бы страшным оно ни было, оно кончилось. Кончилось!" — вдруг хрипло выкрикнул Северус Снейп. — "Мне было тогда столько же лет, сколько и вам сейчас, а, впрочем, может, я был ненамного старше... хотя это неважно. Главное, я был в сознательном возрасте, и мог отвечать за свои поступки..."
Через полчаса у Гарри затекли все ноги и руки. Он поджимал под себя колени, потому что страшно замерз, но не мог встать, потому что ужас приморозил его к тому месту, на котором он сидел, хуже холода. Он никогда не мог предположить, что кто-то может пройти через то, о чем он только что услышал, и остаться в живых. И не сойти с ума. "У меня не было этой амуниции, которая уже второй раз достается вам, Поттер... Нечего открывать рот, я знаю, что это за оружие", — сварливо отрезал он, придушив в зародыше Гаррину попытку задать вопрос. — "И если уж оно досталось вам... хотя бы распорядитесь им с пользой". "Я... уже пользовался этим мечом, сэр", — прошептал Гарри, не в состоянии выгнать из воображения страшную картину. — "Когда был во втором классе". "Боюсь, тогда это была для вас слишком большая ответственность". "Но я раньше не знал, кому принадлежал этот меч", — пробормотал Гарри. — "То есть, знал, но... Я думал, что это меч Годрика Гриффиндора. Об остальном я догадался только сегодня". "Мастер Гриффиндор не является пупом земли, Поттер. Это оружие намного старше его, оно — почти ровесник того обряда, о котором я вам сейчас рассказал", — голос Снейпа упал до шепота. — "Теперь вы понимаете, что для того, чтобы больше никому не пришлось пройти через такое, или, не приведи Мерлин, худшее", — Гарри вздрогнул. — "Нужно уничтожить это чудовище". Гарри поднял на Снейпа глаза. "И раз уж у вас в руках теперь не только меч, но и щит, докажите, что вы достойны носить и его". Гарри медленно встал. Колени с трудом держали его, предательски пытаясь подогнуться, но он пересилил себя и сдержанно кивнул. "И если вы — единственная искра надежды, которая еще у нас осталась, попытайтесь сжечь его навсегда". "Я обещаю, сэр". "И... вы же не хотите, чтобы профессор Эвергрин пришлось хоронить вас так же, как миссис Уизли — своего сына?" "Нет, сэр", — Гарри шумно перевел дух. "Тогда идите, Поттер. Идите, и да хранит вас Мерлин. Идите же!", — вдруг громко прорычал Снейп, точно его до смерти раздражало присутствие Гарри. "Простите меня, профессор", — вдруг, сам не зная почему, выпалил Гарри. "Что? За что, Поттер?" "Не знаю. За все, наверное", — Гарри затаил дыхание. Снейп хмурился. — "За то, что мне никогда не давались зелья, за то, что никогда не слушал вас внимательно, за то, что думал, будто вы..." "Довольно, Поттер, прекратите это словоизвержение!" "Простите меня, профессор. Ну, пожалуйста. На всякий случай. Вдруг..." "И без всяких "вдруг", Поттер", — огрызнулся профессор Снейп. — "Спокойной ночи". "Спокойной ночи, сэр".
Выйдя из подземелий, Гарри автоматически направился в свою комнату, но вдруг остановился на середине движущейся лестницы. Черт возьми, я же забыл сходить в конюшню и выбрать лошадь на завтра, устало подумал Гарри и обессилено повернул обратно. Для того чтобы попасть на конюшню, ему пришлось преодолеть несколько постов из учеников Ровены и работников замка. Грозный дядюшка Лоуф сурово сдвигал могучие брови и изо всех сил старался не пропустить Гарри к лошадям, потому что путь к ним лежал через открытый для стрел нападавших участок. Гарри пришлось прилюдно наложить на самого себя Отталкивающее Заклятие, чтобы хмурый дядюшка Лоуф отступился и открыл ему дорогу. Заклятие оказалось не лишним: пока Гарри в темноте пробирался через открытый участок двора, от него отскочили две длинные оперенные стрелы, а третья, короткая и толстая, явно выпущенная из арбалета, вонзилась в посыпанную соломой землю прямо перед ним. Осаждавшие, очевидно, не хотели упустить случая нанести "проклятым колдунам" хоть какой-то урон, несмотря на хлипкое временное перемирие. Профессор Снейп был прав: на честную игру с их стороны надеяться не приходилось, а от выкриков и шума сотен человек за стенами Хогвартса охватывала дрожь. У дверей конюшни нес службу дедушка Мастерс, вернее, не нес службу, а преспокойно похрапывал на своем посту. Гарри миновал его нечесаную бороду, в которой застрял жмых и опилки, и вошел в конюшню. Лошади, в основном спали, некоторые из них тихо дремали, положив головы на коновязь, а пожилой костлявый битюг сэра Кэдогена усиленно подкреплялся в углу свежим сеном — это было единственное занятие, которому старый коняка всегда предавался с воодушевлением. Гарри медленно пошел между загонами, выбирая себе коня и стараясь вспомнить, какая из лошадей оказала больше сноровки на его занятиях с валлийским рыцарем. К сожалению, о большинстве лошадей этого нельзя было сказать, в основном эти кони использовались не как верховые животные, а как тягловые. В углу стояла белоснежная кобыла леди Ровены, большие темные глаза с длинными ресницами медленно рассматривали Гарри, точно лошадь раздумывала, доверять ему или нет. Гарри поднял из кормушки пучок сена и протянул его лошади. Та внимательно обследовала подношение, а потом деликатно взяла его у Гарри из рук. Точно так же я когда-то кормил Риока, с болью вспомнил Гарри, осторожно поглаживая шелковистую гриву белой красавицы. Как же давно это было... Конь, стоящий в соседнем стойле, внезапно взбрыкнул и тоненько заржал, ему в ответ отозвался еще один конь — большой и мускулистый, серый в яблоках, кажется, принадлежащий мастеру Годрику. Скоро вся конюшня зашевелилась, лошади заворочались в своих стойлах и беспокойно заржали, будто взволнованно переговариваясь между собой. Только один конь не обращал внимания на шум, создаваемый остальными лошадьми, он лишь один раз встрепенулся, недовольно мотнул головой, оглядывая буянов, а затем, точно потеряв интерес к ночной перепалке собратьев, преспокойно переступил ногами, устраиваясь поудобнее, и вновь закрыл глаза, всем видом выражая презрение к тем нарушителям спокойствия, которые вели себя так не по-джентльменски по отношению друг к другу. Гарри с интересом оглядел коня: широкая грудь, ни капли жира, мощные, но изящные ноги — настоящее сокровище. Сокровище, недовольно поморщилось, когда Гарри осторожно, как его когда-то учила мисс Эвергрин, уговорил коня открыть рот, чтобы определить его возраст по зубам. Конь был, по всей видимости, чуть старше Риока и даже мастью похож, хотя характер у животного был явно не такой игривый, как у Гарриного коня, оставшегося в далеком ХХ веке. Недовольный джентльмен сурово фыркнул Гарри в ладонь и брезгливо отстранился, точно ему не понравилось, что грязные руки парня были измазаны в зелье. Гарри только собрался вытереть ладони о свои ужасающе узкие средневековые штаны, но не успел: конь вдруг резво встрепенулся, принюхался, точно его вдохновил запах мелиссы, входящей в состав напитка, и принялся энергично слизывать с рук человека остатки так привлекательно пахнущего корма. Затем он поднял на Гарри удивленный взгляд и фыркнул. Пар из его ноздрей согрел парню руки и осел на ладонях знакомыми голубоватыми звездочками. О, Мерлин, что я натворил, всполошился Гарри. Снейп же убьет его, это ж надо было дать Зелье, Увеличивающее Колдовскую Силу, — лошади! Конь тут же точно вырос в объемах. Его шерсть залоснилась на боках, в глазах заблестели любопытные искорки, а бока стали круче и мощнее. Под кожей обрисовались большущие, могучие мышцы, грива заструилась по спине длинными вьющимися локонами, а огромный хвост удивленно и немного агрессивно взвился вверх, демонстрируя определенную степень недовольства перед такими изменениями. Конь захрапел, выдувая из ноздрей целую стаю искр, и Гарри потрясенно присел, испугавшись, что одна из них подожжет солому на полу конюшни. Но самое ужасающее было впереди: конь медленно подошел поближе к Гарри, нагнулся к нему (к этому времени животное достигало в холке уже не меньше пяти ярдов) и удивленно лизнул его в лоб, точно щеткой пройдясь шершавым языком по до странности индифферентному к близкому соседству с Вольдемортом шраму. Шрам зачесался, а конь, рассмотрев Гарри повнимательнее, все же решил отнестись благожелательно к этому странному существу, предложившего ему какое-то приятное, но необычное угощение. Конь радостно заржал, от чего стены конюшни слегка качнуло, и за его спиной раскрылись большие прозрачные крылья. Мерлин, что я сделал с конем! Мастер Годрик укокошит меня за это! Впрочем, интерес к содеянному преступлению пересилил гаррины опасения, и он осторожно, бочком приблизился к коню. По крайней мере, из всех верховых животных, которые здесь есть, это — самый потрясающий экземпляр... Когда Гарри с сожалением покидал конюшню, конь на прощание тихонько заржал, от чего солома перед ним взвилась в воздух, а ясли чуть не перевернулись. Они с Гарри расстались уже друзьями. Остатки зелья были дочиста слизаны с рук, а сидеть на спине между крыльями неожиданно оказалось весьма удобно. "До завтра... большой Риок", — тихо прошептал Гарри, закрыл дверь конюшни и осторожно прокрался мимо мастера Мастерса, продолжающего с упоением храпеть на своем посту. Он вошел в замок, пробрался мимо Годрика, проверявшего стражу, стоявшую у каждого поворота на первом этаже, и каждого узкого, точно бойница, окошка, мимо что-то увлеченно строчившего при свете палочки Тео, и остановился у приоткрытой двери в Большой зал, где над столом склонились неясные тени, показавшиеся Гарри похожими на леди Рэйвенкло и мисс Эвергрин. Ровена что-то быстро писала, при свете факелов и каминов Гарри различил мелькание ее пера и полураспустившуюся белокурую косу, упавшую на плечо. Валери задумчиво стояла над столом и палочкой заставляла передвигаться на нем какие-то фигурки, похожие на шахматные. Гарри посмотрел на нее: бледная, но на лице уже ни следа отчаяния, которое так малодушно охватило ее несколько часов назад. Перед Гарри стоял Начальник по Расследованию Особо Тяжких Преступлений Сил Зла — собранная, спокойная, профессор Эвергрин выглядела совершенно готовой к завтрашнему дню. В руке у нее Гарри различил какой-то кусок пергамента, покрытый обширными кляксами.
