— Он так ждал тебя, так ждал, а ты всё не шёл, не появлялся!
— Не шёл, не появлялся! А ему невтерпеж на смерть шагать?! Ещё полдня мог потянуть, даже день, нет, ему с утра помирать приспичило! — ворчал я полный досады и раздражения на всех: на князя, на княгиню, на их вельмож и этих дерьмовых духовников. А больше всего злился на самого себя, — опять не успел, просрал, протянул.
Но сегодня, видимо, настал мой час, когда дела и следствия были отданы мне на откуп. Ровно посредине, между городом и станом Владимира, возвышался походный шатер, в котором уже во всю шли переговоры.
Такую картину я увидел из подпространства, сначала издалека. В следующее мгновение, картинка приблизилась, но материализовываться я не спешил. На переговоры внутрь походного сооружения мною был запущен 'глаз', который представил идиллическую сценку беседы двух кровных братьев и сопровождающих их лиц.
До нырка в шатер, я бегло осмотрел окрестности, но ничего подозрительного вокруг не заметил. Следовательно, оставалось предположить, что главные события развернутся во время переговоров.
Внутри увидел Ватажку, Рогдая Полоцкого и боярина Микулу, отца Добронрава. Заметив обоих бояр, которых ожидал увидеть сейчас на дракарах, я заскрежетал зубами. К тому же рядом с Ватажкой стояли два брата Мстиши.
— Смерти ищут, пришли отомстить за своих сыновей и брата! — это первое, что мне пришло на ум. — Хрена ж, вам! Решать мстить или нет, принадлежит только мне, и никому другому. То есть мстить — дело решенное, а умирать погодим.
Со стороны Владимира также насчитывалось пять человек. Один выделялся особенно, — огромного роста и явно недюжинной силы. Остальные тоже не казались увальнями.
Обе стороны по обоюдному согласию явились на переговоры без оружия.
В нейтральной полосе, то есть по краям стола, напротив друг друга, восседали Арий и Блуд, как сторонние наблюдатели.
Стол был широким и длинным, но сидели только князья, да наблюдатели, остальные стояли.
Все молчали, но по лицам собравшихся людей, я легко определил, что первые предложения, очевидно, со стороны Владимира, уже высказаны. Теперь все ждали, что ответит Ярополк. Однако Великий князь молчал и смотрел на Владимира, который под взглядом своего старшего брата начал проявлять первые признаки раздражения.
— Прости, брат, — проговорил Владимир, — ты пришёл молча поглядеть на меня, или вести со мной переговоры?
— Да, — наконец, произнес первое слово Ярополк. — Я пришел переговорить с тобой, но увидел тебя и подумал. Как же долго мы с тобой не виделись! Как время меняет людей! Я помню вечно раздраженного мальчишку, готового бросаться с кулаками на любого. А сейчас передо мной сидит человек, который владеет собой и тысячами людей, который претендует на Киевский стол и Великое княжение. И уже, в общем-то, достиг желаемого. Дело за малым, устранить своего старшего брата?
— Вы все, как сговорились, — поморщился Владимир, — так и норовите подтолкнуть меня на убийство! Я не жажду твоей крови, брат! Всё, что мне нужно, я изложил тебе только что. Если ты готов согласиться со всеми моими требованиями, давай подпишем грамоту и дело с концом. Если у тебя есть возражения, выскажи их, начнем обсуждать.
— Хорошо, я соглашусь на твои требования, если ты ответишь мне на один вопрос.
Владимир скривился, но взял себя в руки и сказал:
— Задавай свой вопрос, я постараюсь утолить твоё любопытство.
— Мой вопрос прост, — что нового ты собираешься привнести на Русь?
— Я так и думал, что ты спросишь меня об этом.
— Тем лучше. Значит, ты готов ответить?!
— Да, ответ очевиден, единовластие. Не станет на Руси равнозначных князей, которые смогут повелевать городами, как своими. Они уже не будут володетельными князьями, не смогут передавать власть над ними по наследству, а станут получать всякий раз эту власть из моих рук, или рук моих детей.
— И много у тебя детей, брат мой?
— Это уже второй вопрос! Я ответил тебе на первый?
— Нет, потому что это не новость. К тому же ты не сказал, как ты этого достигнешь? Мечом и огнем? Олег Вещий уже пытался, но не достиг желаемого, потому что Даждьбоговы внуки не могут признать себя покоренными. Покон и Правда не допускают задуманного тобой. Значит, станешь менять веру? Христианская или мусульманская вера призывают, именно к тому, чего ты хочешь. Правда, у тебя 'связаны руки' клятвой, которую пришлось принести в Новогороде...
Кроме того, при твоем любвеобилии, наплодится столько наследников, что после тебя, они растащат Русь по кусочкам.
Я не вижу твоих путей к наследному единовластию, может, подскажешь?
— Нет, не подскажу! — задиристо заявил Владимир.
— Потому что не знаешь или не можешь? Я понял, что ты менее меня подготовлен к Великому княжению. К тому же твой путь более кровавый и хаотичный, — с сожалением заметил Ярополк.
— Зато, более быстрый! Давно пора менять привычки и устои этой земли и племен. По иному не получится, затянет в трясину. Только сразу и вдруг, иначе нельзя.
— Экий, ты быстрый, братец. Ни одно дело сразу и вдруг не сладится, спроси у мастеров, сколько им приходится ждать, чтобы изготовить хороший лук, или меч 'кладенец'? Понимаешь, Владимир, просто ждать, пока подсохнет клей или вылежится булат. А сколько времени они тратят на то, чтобы постичь состав клея или булата! А ты хочешь одним махом разрушить тысячелетний Покон племен?! Подмять под себя всех разом?
Не сомневаюсь, разрушить ты сможешь, и погубить многих, не согласных с тобой, сможешь. Но какое государство ты будешь строить и с кем? Вот с этими, которые стоят позади тебя? Робичич, с такими же, как он сам дружками, сможет создать только государство рабов!
Я заметил, как злобно ощерились и Владимир, и его дружки, а Ярополк, словно, не замечая этого, продолжал говорить.
— Ты-то, Хранитель, — обратился Великий князь к Арию, — как же ты не понимаешь, что это будет самое страшное государство, где и правители, и подвластные им люди, сплошь будут рабами. Как ты-то не можешь понять, что нельзя ломать народы, потому что это аукнется потомкам, которые превратятся в уродов, не верящих ни во что, или верящих во всё сразу.
Какой же ты Хранитель, если не можешь осознать такой простой вещи, как мироощущения человека. Как они важны для каждого, от князя до смерда. И ты, вместе с моим безумным братом пришёл требовать от меня, чтобы я согласился добровольно отдать на растерзание все племена, живущие на этой земле?
Может, ты чувствуешь приближение своей смерти, поэтому спешишь увидеть рождение могучей Руси? Так могучей Руси не будет, родится Уродец, награжденный 'падучей' болезнью.
Арий всё ниже и ниже опускал голову, понимая правоту слов Ярополка. Однако моё внимание было приковано к Владимиру и его соратникам. В шатре чувствовалось предгрозовое напряжение, после которого начинают сверкать молнии и греметь громы.
Но послышался голос Ария:
— А, что можешь предложить ты, Ярополк?
— Все мои предложения на поверхности. Неужели кто-то зашорил всем глаза, что даже Хранитель не видит того, что уже сделано? Нет? Хорошо, я подскажу.
Первое, я принял веру в Единого Бога, чтобы стать примером своим подданным. Заметь, примером, но не насильником.
Я никого не заставляю менять веру предков. Наши деды и отцы проявляли терпимость к иноверцам, и разрешали ставить им своих богов рядом с нашими капищами. Тебе, Хранитель, известны плоды такой терпимости, потому что большинство чужаков, со временем, начинали молиться и нашим богам. И я не нарушу традиций, но приведу племена к Создателю. Так будет!
Второе, я женат на гречанке, у меня одна жена, которая станет матерью моих детей, чьи кровные узы не вызовут ни у кого сомнений. Наследие во всех государствах передается по мужской линии. Старший сын примет власть от отца, второй сын, если он будет, станет подспорьем старшему и в случае смерти, болезни первого, останется законный приемник власти. Остальные дети, — это источник добрых соседских отношений, особенно девочки.
Третье, благодаря моему прадеду, деду и отцу под моей рукой находятся города почти всей Руси, где сидели наместники, кроме Полоцка, где твердо стоял Рогволод.
Даже непокорный и обиженный Новогород терпеливо нес бремя моей власти. Правда, этот город, — отдельная моя забота, потому что это город Рюрика, наша родовая вотчина.
Четвертое, чтобы обезопасить Русь от Дикого поля, я уже стал приручать печенегов к земле. Пришлось даже подарить землю убийце нашего отца, кагану Куре, который принес присягу верности и обещался защищать границу Руси. Думал и о других влиятельных ханах степняков, за спиной которых мы могли бы строить города и укреплять их, торговать и плодиться, любить и воспитывать детей.
И последнее. Постепенный приход к христианской вере, введение новой формы престолонаследия и объединение всех племенных союзов в единое государство, Русь, с одновременным удалением границ Дикого поля, заставит Константинополь искать у нас защиты. Соседствуя с таким мощным государством, каким я вижу Русь, Империи и в голову не придет навязываться нам в качестве сюзерена. Императорский Дом Византии сам будет стремиться породниться с Великокняжеским Домом Руси. Этого мало?
— Весомо, убедительно, зрело и мудро, — сказал Арий, — Мне жаль, что такой разговор у нас не состоялся раньше. Но лучше поздно, чем никогда!
Однако Владимир перебил Хранителя:
— Если всё так здорово и мудро, то почему всё так легко развалилось от моего слабого толчка?
Ярополк хотел ответить, но Арий остановил его и принял роль ответчика на себя:
— Ломать, не строить, князь! Сам посуди, сколько времени тебе понадобиться, чтобы разорвать рыбацкую сеть? А, чтобы её связать?
Ярополк только успел наметить пути развития Руси, едва начал подготавливать души и разум людей к предстоящим переменам, как появился его брат, который заявил, что перемен не будет.
Любое живое существо не терпит перемен и старается сохранить привычные условия жизни. В новом выборе, всегда таится тревога, опасность, а вдруг, станет хуже? Тебе, Владимир, это хорошо известно! Ты за год своих скитаний прошёл великолепную выучку управления толпой и вовремя воспользовался этим. Да и Перуновы волхвы позаботились... Зачем же задавать вопрос, ответ на который очевиден. Или ты считаешь, что здесь перед тобой разношерстная толпа зевак?
— Я так не думаю, но мне кажется, что ты, Хранитель, очень часто меняешь свой выбор...
— Нет, Владимир, не часто, но меняю. К тому же мне довелось услышать вас обоих, и замыслы Ярополка убедили меня в правильности его пути. А потому заявляю...
Однако Арий не успел закончить свой монолог. Едва уловимым движением один из соратников Владимира метнул в него нож. Я был уверен, что Отшельник готов к такой развязке и не позволит себя убить. Уж кто-кто, а я-то знал, что может этот человек...
Но он не смог, а, может быть, не захотел?..
Я увидел, как рукоятка ножа торчит из его груди, и в том месте начинает расплываться красное пятно. И вот тут-то я окончательно потерял контроль над собой.
В яростном отчаянии я проявился в шатре рядом с Волхвом, забыв обо всем, лишь бы успеть вдохнуть жизненную энергию в этого мудрого и дорогого мне человека. Мои действия были столь быстрыми, что никто из его врагов не успел среагировать на них. Поэтому отвратить от него смерть я успел.
Впервые за последние недели успел!
Неожиданно громко заорал Ватажка:
— Берегись!
Я понял, что предупреждение относится ко мне. Успел ещё отметить про себя, его великолепную реакцию. Затем, замедлив время, оглянулся и увидел, что на меня прёт с мечом, тот самый бугай, который метнул нож в Ария.
Делать было нечего, пришлось вырвать оружие, и им же порешить его обладателя. Своих мечей не доставал, только поразился, как я мог не заметить оружия у противника.
Ещё раз оглянулся, за спиной у меня стоял бледный, как полотно, Ярополк и Ватажка, готовый защищать князя голыми руками. Глянул вправо, влево. Справа увидел беспамятного Волхва, слева стоял Блуд и ещё кто-то здоровенный и очень опасный.
Сразу понял, медлить нельзя. С криком 'Держи!' перебросил реквизированный мною меч, Ватажке.
Сразу же услышал звон стали о сталь, — это Ватажка вступил в сражение с одним из сподвижников Владимира. Краем глаза углядел, что до Ярополка никто ещё не добрался.
Увидел, как оба боярина опрокинули стол, а братья Мстиши ухватились за лавку и приложили ею Блуда, который попытался напасть сбоку на Ватажку. Приложили основательно. От удара Иуда отлетел к стенке шатра и больше не поднялся.
Я крикнул:
— Ватажка, уводи Ярополка, хоть силой, я вас прикрою. Парни, возьмите Хранителя, он жив.
Слева от себя увидел движение, это Владимир пытался разрезать ножом полотно и вырваться из шатра, а на меня нападал тот самый громила, которого я приметил ещё из подпространства. Но остановить меня уже не смог бы и Перун с Кащеем.
Разорвав богатыря, я ринулся, было за Владимиром, но вовремя заметил опасность, грозящую Рогдаю Полоцкому, перехватил очередного дружка Владимира, и начисто оторвал тому голову.
Шатер опустел. На земле лежало обезглавленное тело боярина Микулы. Рядом с его телом, валялись трупы Иуды Блуда и трёх подручных Владимира. Самого Владимира и ещё одного, из его сопровождения, в шатре не было.
'Оком' обозрел пространство вокруг шатра. От него, в противоположные друг другу стороны, разбегались две группы людей. Двое, во главе с Владимиром спешили в свой лагерь. Вторая группа спешила к городу. Князь Ярополк и Ватажка шли впереди, за ними следовали сыновья Рогдая Полоцкого с телом Хранителя, за жизнь которого я уже не беспокоился.
Мы с боярином остались в шатре одни. Я посмотрел в глаза отцу Мстиши и произнес:
— Простимся, боярин, потому что ты меня больше не увидишь. Я чую, настал мой час. Извинений тебе не приношу, мне нет прощения, только знай, что Мстишу я любил, как сына. Думаю, и для тебя, и для меня он был, как свет в окошке.
Я чувствовал, что Рогдай не держит на меня зла и понимает, что каждое мое слово — правда.
— Исполни мою последнюю просьбу, Рогдай, передай всем моим ученикам, оставшимся в живых, и дружине, что я их всех буду помнить до последнего мига моей жизни. Передай мою веру в их разум и братство. Я знаю, что и без меня они примут правильное решение и проживут свои жизни достойно. А мне пора уходить, прощай.
Я протянул руку боярину, но тот, сделав шаг, кратко обнял меня и быстро вышел из шатра. Я вышел вслед за ним и долго смотрел, как Рогдай удаляется в сторону Роденя.
Затем, повернулся к городу спиной, выхватил свои родимые мечи и направился к стану Владимира, постепенно набирая темп.
Неожиданно в моем мозгу прозвучал голос Ария:
— Остальное, — докончит Владимир. Я об этом позабочусь.
Сейчас, наконец, до меня дошёл истинный смысл сказанного тогда Арием. Я тогда неправильно понял Волхва. Остаток 'квеста', действительно, доканчивал Владимир. Он был обречен. Я приговорил его и шёл доканчивать этого выскочку, чувствуя, что с его гибелью, круто измениться и моя судьба. Куда склонится чаша весов, я сейчас не думал, меня занимали иные мысли:
