Оставшись почти в одиночестве, слуга отошел на пару десятков метров в сторону и устроился в тени деревьев на удобном шезлонге, шатен сначала несколько минут рефлексировал в непривычной ситуации, однако убедившись, что демону комфортно и никаких неудобств тот не испытывает, успокоился и расслабился. С лица исчезла улыбка, оно резко посерьезнело. Каштанчик неуверенно выводил пальцем замысловатый узор на темных досках настила, раздумывая, что же ему сделать и сказать. По мере продвижения мыслительного процесса на лице отражались растерянность, страх, отчаяние и, наконец, решимость. Тяжело выдохнув, парень встал и принялся вышагивать туда и обратно по песку. Натолкнулся на встревоженный взгляд сопровождающего, опомнился и уселся в воду в лягушатнике, пересыпая из руки в руку камушки и песок, стараясь успокоиться. Ведь решение он уже принял, так?
… …
Вечер окрасил дом в розовато-лиловые закатные краски. На террасе зажгли похожие на мотыльков лампы, дававшие слабый уютный свет. На этот раз ужин накрыли не со стороны моря, а во внутреннем дворе, вымощенном песчаного цвета камнем, окруженном деревьями и темно-зелеными пышно-цветущими растениями, росшими прямо в широком, не меньше метра в поперечнике, низком парапете ограждения. Привлеченные светом, плавно кружили вокруг висевших на колоннах светильников огромные изумрудные и фиолетовые бабочки. Прилетел темно-коричневый блестящий жук, стукнулся пару раз твердой башкой с крепкими рожками в стекло, недовольно загудел и улетел восвояси.
Аэно медленно водил вилкой по тарелке, старательно создавая вид активного поедания ужина. Надкушенная корзинка с нежным салатом стояла рядом. Каштанчик отхлебнул из высокого стакана воды с легкой цитрусовой кислинкой и прислушался к неспешной беседе мужчин, обсуждавших достоинства тех или иных снастей и улов, собственно и поданный к ужину в запеченном виде на сочных листах какой-то ароматной зелени. В очередной раз улыбнувшись, Аэно отделил от лежавшей перед ним рыбной тушки кусочек и зажевал, изо всех сил изображая удовольствие. Обижать рыболовов не хотелось, но и желания что-то есть не было. Еда чуть ли не застревала в горле, которое то и дело перехватывало от волнения. Парень опять взглянул на подмигивавшие ему с неба звезды, дожидаясь, пока мужчины наговорятся и можно будет разойтись по комнатам.
Посмотрев на о чем-то задумавшегося шатена, Индэмэриэль прищурился, оценивая количество еды на тарелке и общий вид своего найденыша. Переглянулся с пожавшим плечами демоном, так же воззрившимся на не замечавшего их внимания мальчишку, неспешно накручивавшего на палец ставший в сумерках намного светлее каштановый локон. Эльф хмурился. Может быть, Аэно обидели, пока он был один? Покосившись на императора, блондин изумленно приподнял бровь, так как к ним подходил оставленный присматривать за мальчиком слуга. Очевидно, повелителю пришла в голову аналогичная мысль. Каштанчик отвлекся от созерцания собственной тарелки и уставился на подошедшего, склонившегося в поклоне перед хозяином дома и его гостями.
Как ни старался Индэмэриэль, но так и не смог уловить в эмоциях Аэно страха или неприятия. Видимо, император пришел к такому же выводу, так как спросил что-то по поводу времени пребывания паренька на солнце, что сопровождалось тихим возмущенным сопением означенного объекта обсуждения, выслушал ответ и отпустил изумрудноволосого демона восвояси. Шатен поерзал в кресле, вздохнул и повернулся к мужчинам, тут же распахнув свои удивительные глазищи, только сейчас заметив их пристальное внимание: — Что?
— Устал? Пойдем отдыхать, — встал с белоснежного кресла Индэ, поправил полу серебристой рубашки с узором из крошечных изумрудов, спускавшимся с плеча на бок, перекинул за спину упавшую вперед косу. Аэно выбрался следом, одергивая рукава. Блеснули в свете ламп сапфировые пуговички. Поднявшийся со своего места брюнет проводил гостей до их покоев, проследил, как за мальчиком закрылась дверь, и прошел к себе. Щелкнул замок. Пауза. Снова щелчок. И дверь цвета темного шоколада немного приоткрылась, давая владельцу апартаментов возможность слышать то, что происходило в коридоре.
Шатен резко дернулся, отворачиваясь от прозрачной стены, за которой катило свои потемневшие в ночи волны огромное горное море. Судорожно схватился за полы светло-голубой рубашки с огромными синими бабочками, отряхнул ткань, вздохнул, взглянул на огромную величавую луну, со свистом втянул сквозь зубы воздух, медленно выдохнул и поплелся к выходу. Почти неслышно отодвинулась дверная створка. Аэно тихо шагнул в коридор, в несколько шагов, растянувшихся для него в вечность, добрался до двери эльфа, поднял руку и замер, так и не коснувшись темного дерева. Всхлипнул, закусил губу и тихонечко поскребся, прося разрешения войти.
Индэмэриэль с удивлением смотрел на переминавшегося с ноги на ногу, то закусывавшего нижнюю губу, то облизывавшего ее же, явно нервничавшего, не находившего себе места, паренька, сжимавшего пальцы в кулаки. Лорд плавно повел рукой в сторону кресла: — Присаживайся. Что случилось? — подумав, прошел к бару, открыл и налил в толстостенный пузатый бокал немного ароматной густой бордовой жидкости. Передал в трясущиеся лапки Аэно, ухватившегося за хрустальную ножку, как за спасательный круг. В сине-серых глазах парня плескались тревога, ожидание и какая-то обреченность.
Присев напротив, блондин медленно перевел дыхание, чувствуя, что уже и сам не на шутку обеспокоен. Шатенчик выпрямился, отставил в сторону бокал, так и не притронувшись к вину, и вцепился пальцами в белоснежные кожаные подлокотники кресла: — Лорд Индэмэриэль, простите меня, пожалуйста, за то, что я должен, обязан сейчас сказать. Я Вас не люблю, — замолчал на мгновение, помотал головой, вскинул блестевшие непролитыми слезами глаза, — Не так. Я люблю, уважаю Вас, но только как брата! И люблю как брата. Вы для меня самый лучший старший брат. Самый дорогой. И поэтому я не могу молчать. Я видел сегодня, как Вы смотрели на меня. И все понял, — опять зажевал губу, сжимая в пальцах скрипевшую от крепкой хватки кожу кресла. Побледнел, глядя на мужчину, как-то резко опустил плечи и съежился, — или не понял? — заерзал, выбираясь из кресла, — Простите, лорд Индэмэриэль, простите. Я, наверное…, — начал отступать бочком к двери, — много о себе возомнил. Прошу прощения, я….
Вздохнув, принц слитным движением поднялся с кресла и перехватил уже коснувшегося ручки двери парня, приобнял за плечи и водворил обратно на сиденье. Взмахом руки передвинул собственное кресло, сел и взял ледяные ладошки в руки, посмотрел в грустные очи цвета грозового неба и печально улыбнулся: — Ты ничего не придумал. Все верно…. Но, — тихонечко дотронулся кончиками пальцев до подбородка юноши, приподнимая его вверх, — неужели только как брата? — Аэно втянул воздух, вертикальный зрачок задрожал и сузился, а эльф наклонялся все ближе, не отводя взгляда от встревоженных растерянных очей. Замер в миллиметре от алых, пересохших от волнения, искусанных губ, выдохнул на них теплый воздух и отстранился.
Шатен заморгал, быстро вытер скатившуюся из уголка глаза слезинку и шмыгнул. Наследник эльфийского престола покачал головой и безрадостно улыбнулся: — И впрямь, как брата, — провел рукой по глазам, растрепал волосы, встал и отошел к окну, вглядываясь в ночь. Аэно смотрел на отражение блондина в окне, грустно опустившее уголки губ, нахмуренное. Стиснул пальцы в кулаки до боли. Спустя несколько минут мужчина развернулся, приблизился к креслу и наклонился над печальным пареньком. Взлохматил каштановые прядки: — Спасибо тебе, — кивнул вскинувшемуся удивленному мальчишке, — Спасибо, что сказал сразу. Мне… тяжело, но ты правильно все сделал. Так, действительно, будет лучше. А теперь, я побуду один, — блондин слабо улыбнулся и кивнул в сторону бара, — буду приводить себя в порядок.
Паренек соскребся с кресла, вздохнул, открыл рот, чтобы еще раз извиниться, но вместо этого поклонился, открыл дверь и аккуратно прикрыл ее за собой. Наследник эльфийского престола долго смотрел на темно-шоколадное резное полотно, прослеживая бесконечный абстрактный узор, затем потянулся к оставленному мальчишкой бокалу, понюхал содержимое и вернул назад: — Мне определенно требуется что-нибудь покрепче, — шагнул к бару, доставая тяжелую квадратную бутыль с плотной массивной черной пробкой. Покатал в руках бокал с карамельной жидкостью, сделал глоток и посмотрел на собственное отражение в темном оконном стекле: — Бороться? Или отступить?
Спохватившись, заткнул бутылку пробкой и вернул на место. Подошел к креслу, в котором еще совсем недавно сидел найденыш, провел кончиками пальцев по уже принявшему былую форму подлокотнику. Вспомнил смущенные глаза без тени желания, покачал отрицательно головой, тихо прошептал: — Пожалуй, придется отступить, — опустился в соседнее кресло, размышляя о том, что никакого сексуально влечения или притяжения у Аэно он не заметил. А из друга получается плохой возлюбленный, это Индэ знал по опыту. Пусть не своему, но прочувствовал ситуацию он тогда от и до. И в то, что в паре хватит любви одного, даже если это сильная любовь, принц не верил. И не хотел таких мучений. Задумчиво шепнул, глядя на сиденье напротив, — И ведь можно пообещать, что будет все, что захочет. Припугнуть….
Мужчина резко вскочил, чудом не расплескав алкоголь, в мгновение ока оказавшийся на столе, хлопнул себя по лбу и выбежал из комнаты, пролетел до апартаментов шатена и резко толкнул створку, решительно входя в темное, освещаемое лишь светом ночной круглой красавицы в кокетливой юбочке помещение. Пустое. Эльф мазнул взглядом по нетронутой кровати, сумке у распахнутого шкафа, из которой выглядывал рукав светлой рубашки, метнулся к раскрытым стеклянным панелям, задохнулся от тревоги, обнаружив лишь пустоту, скользнул наружу и медленно выдохнул, принюхиваясь к слабому цветочному аромату знакомой туалетной воды. Развернулся.
В самом углу, там, где стеклянная стена переходила в каменную колонну, темнел небольшой комочек, от которого и исходил успокоивший блондина запах. Мужчина медленно приблизился и опустился на корточки, рассматривая опущенную на подтянутые, крепко обхваченные руками колени каштановую голову, вздрагивавшие плечи. Осторожно пригладил взлохмаченные прядки. Мальчик поднял голову, глядя на эльфа блестящими сухими глазами, икнул и хлопнул густыми ресничками: — Простите, лорд Индэмэриэль. Я сейчас…, — судорожно выдохнул и сглотнул.
Блондин цокнул языком, резко откинул за спину раздражавший его, норовивший все время попасть то под руку, то под колено хвост золотистых волос, уселся рядом с каштанчиком и перетащил его несопротивляющуюся тушку к себе в объятия, крепко прижал, принимаясь легонько покачивать: — И куда ты собрался? — тихо выдохнул в макушку, фыркнул, коснулся пальцем губ попытавшегося что-то шепнуть Аэно, — Послушай. Все в порядке. Да, мы с тобой обсудили один сложный вопрос. Однако не забывай, что я взрослый опытный мужчина, который прожил на этом свете несколько раз по столько, сколько тебе сейчас. В моей жизни было не все, но многое. И поверь, я справлюсь, — надавил на кончик носа мальчишки, повернувшего к нему озадаченное лицо, улыбнулся, чуть вымученно, — и не вздумай сбегать. Мне будет намного хуже, если я не буду знать, где ты, и что с тобой, когда я буду гадать, в порядке ли ты. Так что….
— Простите, — Аэно шмыгнул носом, — простите меня, — торопливо вытер тыльной стороной кисти все-таки скатившиеся по щекам пару слезинок, прикусил губу. Индэмэриэль только вздохнул, еще сильнее обнимая найденыша: — За что, Аэно? Тут никто ничего не может сделать. Так повернулось колесо. Пообещай, что если вдруг захочешь уйти, обязательно мне скажешь. Иначе я спать спокойно не смогу, — крепкие пальцы аккуратно подхватили юношу за подбородок, поднимая лицо немного вверх. Одуванчиковые глаза смотрели серьезно. Мальчишка кивнул, помялся немного и добавил: — Я обещаю, что сообщу Вам о своих планах до их реализации. Так пойдет? — на красивом, все еще немного побледневшем лице появилась робкая слабая улыбка. Эльф чмокнул кончик наморщившегося носа, встал вместе со своей заботой: — Пойдет. И мы пойдем. Спать, — повел паренька в комнату. Задвинул стеклянную панель, отрезая помещение от разгулявшегося на ночь моря, с шумом катившего крупные волны к берегу.
Дойдя до кровати, мужчина остановился, усадил все еще не до конца пришедшего в себя шатена, сам направился к сумке. Вытащил рубашку, повертел в руках, разглядывая тонкий цветочный узор, вышитый на светлой ткани черными нитками, не припоминая такую в гардеробе мальчика, хмыкнул, пожал плечами и повесил ее в шкаф. Туда же, только вниз отправилась и дорожная сумка Аэно, задумчиво теребившего верхнюю пуговичку рубашки.
— Аэно, — Индэмэриэль опять присел на корточки, чтобы заглянуть парню в глаза, — сейчас я принесу тебе травяной настой, ты его выпьешь и спокойно уснешь. Договорились? — каштанчик кивнул, отрывая, наконец, взгляд от темно-синей бабочки, поблескивавшей сапфировым глазом-пуговицей. Вернувшись с бокалом, на дне которого едва колыхалась густая изумрудная жидкость, эльф поджал губы и недовольно нахмурился, обнаружив, что с момента его выхода паренек даже не пошевелился. Передал отвар в чуть подрагивавшие руки, быстро стянул легкие короткие сапожки с ног парня, вытащил задумчиво прокручиваемый в ладонях стакан, расстегнул еще одну пуговицу на воротнике и легонько толкнул Аэно в грудь, опрокидывая на кровать.
— Все, спи, — блондин вытянул одеяло, накрывая им юношу, улыбнулся, поправил не до конца задернутую штору, чтобы утренний свет не помешал выспаться, и удалился, прикрывая за собой дверь. В углу террасы, рядом с тем местом, где до того прятался Аэно, тихо шевельнулась темная тень. Желтые глаза с вертикальным зрачком, для которых ни шторы, ни заклинания не были помехой, следили за свернувшейся в калачик под покрывалом фигуркой, быстро провалившейся в лечебный сон. Все-таки эльфийские снадобья обладали недюжинной силой. Лорд Арнэр толкнул створку, неслышно скользнул в помещение, коснулся губами шоколадных прядок, убрал кончиком пальца одинокую слезинку с нежной кожи щеки и выдохнул: — Спи спокойно, солнышко, — и также бесшумно покинул комнату.
Аэно пошевелился, но вполне ожидаемо не проснулся. Нахмурился во сне, рассматривая девушку с портрета в столовой. Все было, как на картине, и белое с золотом платье, и тонкие сережки с бабочками. Вот только глаза молодой женщины оставались серьезными и были полны тревоги. Она напряженно крутила на пальце тонкий перстень с словно живой радужной бабочкой и смотрела в прозрачную воду неспешно катившей свои волны по огромной пещере реки, шевелила губами, что-то высчитывая. Махнула рукой, и вдруг яркая вспышка затопила окружающий мир яростной болью, резкой и едва переносимой. Нет, все-таки слишком сильной. Аэно вздрогнул, просыпаясь. Схватился рукой за заходившееся стуком сердце, вытер потекшую из прокушенной губы на подбородок кровь, отбросил со лба мокрые волосы. Медленно задышал, возвращая себе утраченное равновесие, тихо шепча: — Это сон. Это всего лишь сон. Сон. Ведь, правда?
