— Если бы она пошла против меня, я бы ее простил. — Я не вставал с колена. — Но она имела дерзость пойти против моей Королевы. Ее армия разбита, столица захвачена. — Моя королева слегка коснулась перьев на моем шлеме и прошла к дарам.
— Какой милый ящер. — Она погладила чешуйчатую морду отсеченной головы с толстым, круглым языком, торчащим из разинутой пасти. — Он действительно умел летать? — Я почтительно кивнул, но моя Королева даже не оглянулась. — И моя восточная сестричка каталась на нем, будто древняя шерхская воительница? Забавно. Я хочу такого же. — Она требовательно повернулась ко мне, и я покорно склонил голову. — Нет, не такого же. Больше и страшнее, и чтобы плевал огнем. — Я снова кивнул, печально размышляя как скрестить ДНК плюющейся ядом змеи, крылатого ящера и научить их железы вырабатывать жидкость, самовозгорающуюся в кислороде. Или будет вспыхивать от электрической искры? — Нет. — В очередной раз передумала моя Королева и величественно объявила: — Пусть будет красивый, но с рогами. — Я опустил лицо к гранитным плитам дворцовой площади и заскрипел внутри шлема зубами. До моих ушей донесся ехидный смешок братца.
— Ты что творишь?! — Яростно взвизгнули рядом.
— Но, но... Подруга... — Послышался шум возни, и я недовольно заворочался.
— Тихо... — На два голоса по-змеиному зашипели надо мной, и я, наконец, сообразил, какую именно пресмыкающуюся гадину использую в проекте 'Дракон обыкновенный, огнедышащий'. Но тут на меня в два голоса с негодованием заорали: — Спи!
И я быстренько заснул.
Скрипнула закрывшаяся за прислугой дверь и на белоснежную скатерть рядом с массивным подсвечником упал лист бумаги. Для чего эти старинные бронзовые чудовища неизменно возвышаются на обеденном столе семейства Монтгомери, по моему, не знал никто. Традиция, как мне однажды напыщенно ответил дворецкий.
Я вопросительно изогнул бровь и посмотрел на старшего брата. Он ждал, нетерпеливо постукивая мыском ботинка. Аккуратно положив вилку, я осторожно, двумя пальцами, поднял неровный прямоугольник. Увидел костер с привязанным к столбу человеком, а скелет в рясе и с косой костлявой конечностью показывал на книгу с надписью на латинском 'Грехи'. Семь гробов, четыре синих и три красных были изображены на ее страницах, с которых капала кровь. Сверху полукругом в три ряда шла красивая надпись: 'И престал Враг перед нами в образе дитя человеческого и жил среди нас'. Очень мило. На обратной стороне листа находился текст, и я прочел вслух и с выражением: — Предупреждаю, тот, кого вы приняли в семью, не человек, а исчадие зла, исторгнутое преисподней, чтобы губить людей так же, как полгода назад он погубил вашего сына. Берегитесь. — Разочаровано хмыкнул, снова перевернул лист. Как любопытно. Любой человек вместе с воздухом выдыхает мельчайшие частицы влаги, несущие его уникальный запах. Крошечные капли, как и пыль от кожи витают в воздухе и оседают всюду, в том числе и на бумагу. Но тут их нет. Положил послание на стол и ткнул в него серебряным ножом. — А где конверт?
— Зачем он тебе? — Старший брат подозрительно прищурился.
— А затем. — Я с веселой улыбкой глядел на него. — Уж не вы ли сами, сэр, автор сего послания?
— Я? — Он оскорблено отодвинулся и скрестил руки на груди. — Вот еще, что мне, больше делать нечего?
— Ах, сколько неподдельного негодования. — Сладким голосом заметил я.
— Если тебе говорят, что нет, значит, так оно и есть, понял? — Внезапно взъярился старший братец. — Кто ты такой, чтобы я стал перед тобой унижаться враньем?
— Тогда где конверт? — Снова спросил я.
— А это не твое собачье дело, — с ненавистью прошипел он.
— Какая милая беседа между любящими братьями. — Пробормотал я тихо.
— Братьями? — Он огляделся и понизил голос. — А ты мне не брат, понял? — С грохотом задвинул тяжелый резной стул и презрительно бросил: — Сиди, жри чужую еду, может она у тебя в глотке не застрянет.
Я пристально посмотрел на него. — Я всю жизнь только и ем, что чужую.
— Тем лучше, значит, тебе не привыкать. Тогда уж точно не подавишься.
Я чувствовал, как медленно свирепею. — Нет, ты подожди. — Негромко произнес я в удаляющуюся спину. Моя горячая ладонь стиснула холодную ручку ножа. Старший брат лениво обернулся. — Что?
— Скажи, — неторопливо, с расстановкой заговорил я. — Ты хочешь избавиться от меня? Только честно, так, чтобы не унижать себя враньем.
— От тебя? — Он смерил меня брезгливым взглядом, точно таракана, на мгновение настороженно застыл, увидев нож в судорожно сжатом кулаке, но затем ухмыльнулся и расслабился. В любом случае, он куда старше и несопоставимо сильнее.
— От тебя? — Повторил старший брат. — Честно?
— Честно.
Он с усмешкой покачал головой, не спеша, вразвалочку подошел и медленно вплотную наклонился к моему лицу. — А если честно, — с дикой злобой прошептал он, — я жду, не дождусь, когда ты провалишь так же, как и появился. Чтобы я тебя никогда больше, слышишь, никогда больше не видел. Понял?
— Понял. — Сквозь стиснутые зубы произнес я. — Да, я тебя очень хорошо понял. — Приподнял руку с ножом. — Тогда ты получишь то, что хочешь. — И изо всех сил наотмашь им ударил. Кровь плеснула фонтаном, мгновенно залила белую скатерть, бумажный лист. Серебряная посуда оделась рубиновой россыпью, бронзовый подсвечник превратился в темно-красный, а свечи оплыли и закапали кровью, словно раскаленный пламенем воск. Белое как мел, в бордовых брызгах лицо отшатнулось прочь. Старший брат попятился, что-то хрипя. Я заворожено смотрел, как кровь хлещет из перерубленной вены и причудливые разводы скользят по полированному лезвию. Теплые густые капли плавно скатывались по серебряной кромке и тяжело сползали по пальцам на скользкий шелк. Медленно перевел взгляд со своего запястья на перекошенное лицо старшего брата.
— Что ж, — я улыбнулся белыми губами. — Ты получил то, что хотел. Будь доволен. — Медленно съехал со стула, и толстый ковер мягко ударил по щеке. Последнее, что я слышал, этой дикий перепуганный крик своего старшего брата.
Я лежал на спине и плавно покачивался, словно на ласковой морской волне. Обо мне заботились, меня придерживали и бережно сжимали на весу больную руку, защищая от толчков и ушибов. Мне это нравилось. Открыв глаза, увидел себя лежащим на заднем сиденье лимузина. На диване напротив сидели семейный врач, начальник охраны и бледный, кое-как оттертый от крови старший брат. Именно он и держал мою пострадавшую конечность. Как интересно. Я закрыл глаза и провалился в забытье.
— Привет. — Передо мной с радостной и немного виноватой улыбкой, стоял родной брат. — Как тебе тут?
— В лимузине? — На всякий случай уточнил я.
— В лимузине? — Повторил он и весело фыркнул. — Смешно. Нет, не тогда, сейчас. Как тебе общение с... — Неопределенно пошевелил пальцами. — Этими?
— Нормально. — Я недоуменно пожал плечами. — Не совсем адекватные порой, но вполне милые девчонки.
— Девчонки? — Родной брат печально вздохнул и пробормотал: — Ну да, девчонки... Тогда вспомни это. — И щелкнул пальцами.
И я вспомнил недавний разговор.
— Предстань передо мной в своем истинном облике. — Попросил я Алису. Она удивленно посмотрела на меня.
— Ты его видел и не единожды. Хорошо... — Она поставила бокал на столик и мило улыбнулась. — Если мой принц желает...
Я увидел перед собой девочку с искрящимися золотыми глазами, вертикальными зрачками и вопросительно направленными на меня огромными треугольными ушами.
— Это твой истинный облик? — Уточнил я.
— Да, мой принц. — Торжественно объявила Алиса. — Именно в нем я встречаюсь с сестрами и именно его после свадьбы увидел мой муж три тысячи лет назад.
Я окинул ее внимательным взглядом. Да, брови у них, это нечто неописуемое. И чего Силуэт страху нагонял, спрашивается? Пожал плечами и добавил: — Кстати, это официальный запрос.
Девочка с белокурыми волосами отшатнулась как от удара, шагнула назад и побелела. Я испуганно глядел на нее.
— Да... ваше высочество... — Пробормотала она и медленно сделала глубокий реверанс, низко опустив глаза. — Позволено мне будет, чтобы Вы прежде выслушали меня?
Я беспокоился все сильнее. Блин, что такое опять? Неужели Силуэт мне очередную бяку подкинул? Прокашлялся и кивнул. — Слушаю.
— Прежде, чем... — тихо заговорила девочка, не поднимая головы, — вы увидите мой... другой истинный облик, поймите, что... Прежде, чем стать человеком, эмбрион проходит разные стадии развития и не все они... выглядят приятно глазу человека. Мы не вольны менять то, что когда-то было решено без нашей воли и участия. Мы просто принимаем случившееся когда-то и живем с этим, стараясь... развиваться и быть лучше. Прошу понять, то, что Вы увидите, это не я. Не настоящая я. Вы все еще желаете увидеть, ваше высочество? — И она подняла на меня взгляд, наполненный вызовом и решимостью. Я вновь прокашлялся. А оно мне надо, неожиданно подумалось мне. Я представил, как впоследствии будет изгаляться Силуэт. А, пропади оно пропадом. И кивнул. — Да.
— Хорошо, ваше высочество. — Твердо произнесла девочка, не спуская с меня глаз. — Я выполняю Ваше требование. — И изменилась. Я с ужасом попятился. Рядом возникла Деф и взяла меня за руку. Я слегка пришел в себя и протянул: — Так вот с кого люди чертей рисуют... — А глаза у нее остались желтые, хотя зрачки стали какие-то... Другие, не вертикальные, а... И нос... — Меня передернуло, я с трудом подавил рвотные позывы и поспешно попросил: — Можешь стать снова... собой. Если хочешь, конечно.
Алиса превратилась в милую маленькую девочку, хоть и с большими ушами. Меня передернуло снова. Похоже, есть какое-то органическое неприятие, инстинктивное отторжение увиденного. Когда Деф превращалось в чудище, мне было страшно к ней прикасаться, но сейчас совсем иначе. Я вспомнил, как моя девушка недавно смотрела на меня, и всплыло слово 'омерзение'. Содрогнулся снова.
— Остальные, в том числе и я... — Я помедлил. — Когда-то выглядели так же? — Девочка подавленно кивнула. — А рога, спрашивается, зачем? — Недоуменно поинтересовался я. — И нос такой почему?
— Не знаю. — Зло прошипела Алиса. — Возможно, больная фантазия того, кто... — Она замолчала.
— И ты говоришь, что вы лучшие представители генетической линии? — Растерянно спросил я.
— Не тогда. Сейчас. — Непонятно ответила девочка и по ее щеке скатилась слеза. Я подошел и обнял, вдруг став примерно такого же роста. Алиса шмыгала носиком, спрятав лицо на моем плече, я же осторожно гладил ее мягкие, пахнущие малиной волосы и покрытые бархатным пушком остроконечные ушки. Она-то в чем виновата, если ее такой сделали? Добраться бы до тех горе-экспериментаторов, злобно подумал я, и самих уделать, как Бог черепаху.
— С тех пор мы стали другие. — Глухо произнесла девочка мне в рубашку. — Мы старались. Мы развивались и эволюционировали. И теперь мы те, кто ты знаешь.
— Эволюционировали? — Переспросил я.
— Нам не надо развиваться так, как принято на этой планете. — Алиса сунула носик мне под мышку, глубоко и умиротворенно вздохнула. — Мы частично перестраиваемся при каждом слиянии, основа становится иной. Так развивается наш род.
— Средний? — Пошутил я и почувствовал, как напряглась девочка. — Да шучу я, шучу.
— Не надо шутить такими вещами. — Она отстранилась и очень внимательно посмотрела мне в глаза. — Так же, как людям не стоит шутить, призывая нас, так и нам нельзя звать Это.
— Это? — Переспросил я. Алиса серьезно кивнула.
— Так мы иногда зовем их. Вернее, называем. — Она слегка улыбнулась и вытерла повисшую на реснице слезинку. — Вот ведь у вас, русичей, язык, не хочешь, а скажешь.
— Это да. — Согласился я. — Иногда такое ляпнешь, хоть святых выноси. — И задумался, что за святые такие и откуда и куда их носить надо.
— Давай. — Требовательно сказала Алиса мне за спину и, обернувшись, я успел увидеть Деф, прежде чем... Все забыл.
— И как тебе их настоящий вид? — Весело спросил родной брат. Так. Родной брат. А кто он, собственно, такой? — Я? — Еще веселее поинтересовался он. — Разумеется, ты меня не помнишь, как и все остальное, таковы правила игры. Что ж, живи, а вот потом... — Он сделал таинственное лицо.
— Что, потом? — Подозрительно поинтересовался я. Родной брат посмотрел вверх, с улыбкой помахал рукой и пропал.
— Он замерзнет. — Сказали рядом, судя по голосу, Настя.
— Не замерзнет. — Крайне мрачно, вроде, Деф.
— Я согрею. — Проворковала Алиса. Раздалось возмущенное шипение, кто-то неопределенно хмыкнул, и послышались шуршащие по песку удаляющиеся шаги.
— Спи. — Хором произнесли надо мной, и я действительно вновь уснул.
* * *
Искры ледяного огня дрожали в черном зеркале мокрого ночного шоссе. Что же, к делу. Я очаровательно улыбнулся и поднял руку.
Машина выросла, будто огненная комета, разверзшая небеса, светом близкой молнии сверкнула фарами, и с ревом и шипением в облаке водяной пыли пролетела мимо. Я ошеломленно посмотрел ей в след.
Что это такое? Как можно проехать мимо одинокого ребенка, мокнущего под дождем на пустынной ночной дороге? Что за бесчувственный чурбан сидит за рулем?
Тысячью шагами дальше я встал на асфальт и раздраженно упер руки в бока, исподлобья глядя на разгорающиеся огни. На этот раз машина стала тормозить. Я враждебно глядел на нее. Автомобиль почти остановился и медленно поплыл рядом, точно океанский лайнер вдоль причала. Очевидно, выражение моего лица не пришлось водителю по душе, так как двигатель вдруг взревел, и машина рванула прочь.
Ах, так?! Ладно. Я стиснул зубы, перенесся дальше, вышел на середину шоссе и скрестил руки на груди. Автомобиль с визгом затормозил, и его замотало по мокрому асфальту, точно пьяного носорога. Я возмущенно поднял взор к низким небесам и вырвал руль из ладоней горя-водителя. Машина застыла, не доехав до меня шагов двадцать. Вспыхнувший свет прожекторов на крыше бил в лицо, расчертив мир сверкающими вертикальными линиями. Я выжидающе смотрел в невидимое лобовое стекло, не делая больше попыток разглядеть водителя. Именно это, скорее всего, его и спугнуло в последний раз. Почему-то все пугаются вида горящих зрачков.
Машина заурчала громче и медленно, точно против воли, подползла вплотную, с жалобным скрипом встала. Водитель шепотом выругался, с содроганием пробормотал короткую молитву, и пассажирская дверь гостеприимно распахнулась.
— Залезай, малыш. — Жизнерадостно предложил перегнувшийся через сиденье мужчина.
— Благодарю. — Процедил я, медленно подошел, с силой захлопнул переднюю дверь, открыл заднюю и уселся на диван. Водитель зажег верхний свет, обернулся. — Это... — В замешательстве произнес он. — Ты... Тебе куда? В город?
— Да. — Я обозлено улыбнулся. — Если можно.
— Отлично. — Мужчина глубоко вдохнул, собираясь с духом, отвернулся, погасил свет, и я услышал, как он бормочет: — Чтобы я еще раз поехал через эти леса ночью...
Места тут и вправду гиблые и нехорошие легенды о них ходят с незапамятных времен. А теперь, когда некоторые еще и сбылись... Я даже чуть смягчился, в конце концов, он всего лишь человек.
