-Ну что, живой?
-Ма-ама, -выл я, сотрясаясь в нервозных корчах. -Мамочка, Господи, ы-ы-ы-ы! Ка-ак же отвратительно... Фу!!! Что ты творишь? Он же меня укусит!
-Не укусит. Но это только пока. А вот сейчас мы перейдём ко второй фазе испытания.
-Чёрт, да мне и первой хватило! Давай, заканчивай уже!
-Сейчас, Писатель, ты должен полностью собраться и расслабиться.
-Расслабиться? Издеваешься?!
-Когда я его выпущу — не дёргайся. Не провоцируй его. Лежи спокойно. Сейчас, попав в ограниченное пространство, паук испытывает стресс. Он обеспокоен и готов сражаться за свою жизнь. Любое неверное движение может быть воспринято им как угроза. Не шевелись. Дай ему почувствовать себя на свободе.
-Что? Не-ет! Не выпускай его!!!
Тинка слезла с моих ног, и приподняла банку. Оказавшись на свободе, паук резко сдвинулся немного в сторону, и замер, словно не веря, что выбрался из западни. Всё, что мне оставалось, это материть Тинку, обливаясь литрами пота. Труднее всего было не задрыгать освободившимися ногами. Остатками здравого смысла я понимал, что с ядовитым пауком шутки плохи.
-Не думай о пауке, -дождавшись, когда я нарычусь, прошептала Тина мне на ухо. -Ведь ты же дерево... Камень. Не забыл? Какая разница, что по тебе ползает? Нет никакого паука. Представь, что это какой-то безобидный зверёк, который совсем не выглядит как паук.
Какой там! В моей голове царил полный хаос. От ужаса и шока я с трудом себя контролировал. Хорошо, что паучище не стал сразу ползать по мне, иначе я бы, наверное, спятил. Но он какое-то время просто сидел на одном месте, и даже не шевелился, словно давая мне успокоиться и прийти в себя. Постепенно, на смену панике начал приходить здравый анализ ситуации. Паук не причинял мне вреда, и, по ощущениям, вообще напоминал моток шёлковых ниток, или варежку. Если на него не смотреть, то мириться с ним можно вполне терпимо. Именно в эти мучительные минуты мне и стало понятно, что неприятен не сам паук, а просто его вид, и осознание, что он сидит на мне. Если постараться отвлечься от этого осознания, то и отвращение постепенно отпадает. А вместе с ним и страх. Было очень трудно использовать рекомендованный самообман, заставляя себя думать, что вместо паука на мне сидит, ну, к примеру, хомячок. Зато, у меня сразу получилось представить паука искусственным. Его неподвижность этому способствовала. Когда я начал убеждать себя, что это всего лишь игрушка, нервные судороги прекратились.
Тем не менее, всякий раз, когда ко мне возвращалось понимание, что он настоящий, меня опять начинало корёжить от страха. Дело совсем ухудшилось, когда этот восьминогий гад пополз по мне. Я был бы ему очень благодарен, если бы он просто слез с меня, но эта сволочь поползла прямо к моей к шее. Ещё раз повторюсь, что на ощупь паук не был неприятен. Он был сухим, ворсистым и немного щекотным. Его вполне можно было терепть, если только не вспоминать, что это гнусная, ядовитая тварь.
-Ну куда ты ползёшь? Куда? Зачем? Ну уползай ты Бога ради! -чем ближе паук был к моей шее — тем ужаснее я себя чувствовал. -Тинка, убери его с меня! Умоляю! Чёрт, лучше бы ты меня раскалёнными железками прижигала!
-Не дуй на него. Это может спровоцировать защитную реакцию. Укус паука, возможно, тебя и не убьёт, но гарантирует три дня жутких мучений, и обширный некроз тканей в области укуса. Райли пришибёт меня, если ты погибнешь. Поэтому, пожалуйста, не делай глупостей.
-Да если я выживу, то сам тебя убью! О-ч-ч-о-орт!
Вредный арахнид всё-таки добрался до шеи, и, приподнявшись на задних лапках, передними начал ощупывать мой небритый подбородок. Меня как-будто разбил паралич. Это было так ужасно, что меня и сейчас всего передёргивает от воспоминаний. Наверное, если бы я тогда не зажмурился, то явно бы помутился рассудком.
-Не пытайся его сдуть, -продолжала вещать Тина. -Он может вцепиться тебе в лицо.
Я надеялся, что тварь уползёт с моей физиономии, но пауку, видимо, понравилось сидеть прямо у меня на носу. Он тихонько шевелил педипальпами, ощупывая мои брови и веки. Я не двигался, только коротко и отрывисто дышал, чтобы даже дыханием не потревожить злополучное существо.
-Переходим к третьей фазе испытания. Она самая сложная, -Тинка приблизилась к кушетке.
-Да куда же ещё сложней-то? -стараясь не разжимать губ, промычал я. -Сжалься, садистка.
-Предупреждаю, Писатель, это действительно крайне опасный эксперимент. Сконцентрируй всю свою волю. Всю! Ты понял?
-К чёрту тебя...
И тут я почувствовал, что Тина разрезает путы на моих затёкших руках. Не-ет... Как же это жестоко! Сам не могу понять, каким остаткам самообладания я обязан, что не смахнул паука со своего лица сразу после того, как первая рука освободилась? Но рефлекс был настолько мощный, что мне пришлось титаническим усилием воли заставить руку лечь обратно, и вцепиться в край кушетки мёртвой хваткой. Второй рукой я уже заранее впился в кушетку, и лежал вытянувшись в струнку, словно меня пытаются вытряхнуть с этой спасительной ложи в какую-то бездну.
Это было очень тяжело. Вы даже не представляете, насколько тяжело! Когда так хочется вскочить и отряхнуться, но нельзя. Ни в коем случае нельзя! Я не знаю, сколько продолжалась эта пытка. Я вообще плохо запомнил этот момент. Напряжение было просто чудовищным. Но вот, паук пополз в сторону, скатился по щеке, пощекотал ухо и исчез. В голове запустился таймер, отсчитывающий чугунные секунды. Раз... Два... Три... Как же хотелось вскочить! Но шевелиться нельзя. Паук может быть всё ещё рядом...
-Оп-па, -Тинка накрыла банкой отступающее членистоногое.
Я, словно ошпаренный, скатился с промокшей от пота кушетки, и чуть ли не ползком метнулся в ближайший угол, машинально стряхивая что-то со своей головы и спины. Вся накопившаяся во мне нервная энергия моментально выплеснулась в истерику.
-Писатель! Писатель, всё в порядке, -Тина бросилась за мной. -Ты справился. Всё позади.
-Он на мне? -бормотал я. -Он всё ещё на мне?
-Да вон он сидит, в банке, -девочка опустилась на пол рядом со мной, и ласково обняла. -Успокойся. Успокойся.
-Зачем? -меня всего колотило. -Зачем ты так со мной поступила? Я же... Я же их боюсь просто до смерти. У меня чуть сердце не выскочило.
-И я. Я тоже их боюсь.
-Да хватит врать!
-Я не вру. Это правда. Старая хозяйка боялась даже совсем малюсеньких паучков. А ещё мышей и тараканов. Мне пришлось бороться с её фобиями. Было так же трудно, как и тебе.
-Можно же было поступить по-другому.
-Как по-другому?
-Не знаю. Придумать что-то менее жестокое.
-Нельзя. Нет других способов. Пока ты не встретишься со своим страхом, победить его невозможно. Я не стала бы тебя мучить, если бы не одно обстоятельство. Писатель, наш путь в Апологетику будет пролегать через городской коллектор, кишащий такими тварями, что по сравнению с ними этот паучок покажется тебе милейшим созданием. И ты должен будешь пройти через них. Ты сможешь это сделать лишь в том случае, если научишься их понимать. И перестанешь бояться. Это необходимо. Без этого не обойтись, -приговаривала она, гладя меня по голове.
-Тина, -обратился я к ней после долгой паузы.
-У?
-Прости, что обругал тебя. Я был не в себе.
-Всё нормально. Зато теперь мой словарь пополнился новыми, интересными словами, -она улыбнулась.
-Я хочу тебя кое-о-чём попросить.
-Всё, что угодно, Писатель.
Я протянул ей трясущуюся руку, и с трудом выдавил из себя. -Посади на меня паука... П-пожалуйста.
-Уверен, что этого хочешь?
Зажмурив глаза и стиснув зубы, я утвердительно кивнул.
* * *
*
Я так и не смог полюбить пауков. До сих пор их терпеть не могу. Но результат у тех тренировок определённо был. И немалый. Теперь, при виде паука, я не стараюсь отпрыгнуть от него как можно дальше, панически соображая, чем бы его прибить, а впадаю в мрачное сосредоточение. Паук больше не кажется мне страшным чудовищем, увеличенным за счёт страха до размеров Годзиллы, и хоть мерзкое чувство он у меня по-прежнему вызывает, убивать мне его не хочется. Я уже знаю, что если его прогнать, то он убежит, и не вернётся. Паук не будет жить там, где опасно.
Так же, я избавился от дикой волны эмоций, обычно возникавшей, когда паук вдруг опускался на меня сверху. Неприятно? Ещё как! Но уже не страшно. Легонько стряхну его, и всё. Чтобы достичь таких результатов, мне пришлось не раз пересилить себя, "играя" с тинкиным пауком. Для облегчения привыкания, сначала я пускал его по одежде. Так он почти не ощущался, и не вызывал столь сильной неприязни. Я уже спокойно давал пауку ползать по своим рукавам, переводил с одной руки на другую, и даже позволял забираться на спину. Потом, решился сажать его на открытое тело. Тут уже было не так приятно и просто. Но всё равно, у меня получалось. Хотя, пару раз встревоженный паук "наградил" меня чесоткой, но это мелочи. Чем меньше я его боялся, тем сильнее росла моя уверенность в собственных силах. Так, постепенно, моя арахнофобия была побеждена. До сих пор я благодарен Тинке за это.
После опыта с пауком, я тут же сделал запись в блокноте, заметив очень странное и любопытное свойство воздействия паукообразных на мою натуру. Огромные лесные пауки, почему-то, вызывали у меня меньше страха и трепета, нежели мелкие, подвальные особи. Может быть, я их не боялся потому, что видел, в основном, издалека, да и двигались они слишком медленно, чтобы догнать меня. Не знаю. Своё бегство от гигантского паука в тумане я вспоминаю как расплывчатый сон, в то время как Тинкин эксперимент оставил в памяти яркую и неизгладимую печать пережитого кошмара. А может быть, всё потому, что слишком крупные арахниды уже подсознательно не воспринимались мной как пауки, из-за своих нетипичных размеров, и поэтому, не порождали в душе такого волнения? Странный паучий парадокс. В любом случае, рассуждать об этом мне быстро надоело. Как бы там ни было, после победы над арахнофобией, мне предстояло одолеть ещё одного, не менее жуткого врага — фазмофобию, с которой предстояло столкнуться совсем скоро.
Глава 17. ЭКРОФЛОНИКСЫ.
Пока я жил у Тинки, дни протекали спокойно. Если не считать наши тренировки, которые, впрочем, здорово избавляли меня от тоски и тревожных мыслей. Тинке, по всей видимости, тоже нравилось обучать меня своим премудростям, поэтому, в целом, мы с ней прекрасно уживались. Я привык к темноте и к паукам, уменьшил свой рацион, и — о, чудо! — научился, наконец-таки, нормально медитировать! А так же, ради тренировки, по собственной инициативе спускался в подвал, ловить москитов. Мой рекорд составил семь штук за один заход.
С Тиной мне было хорошо, но я всегда вспоминал Райли. Каждый день я думал, как она там, одна? И решал, что мне пора возвращаться к ней. Но дальше этого решения ничего не уходило. День опять заканчивался, и я попрежнему оставался на месте. Было страшно, а вдруг она всё ещё таит на меня злобу? Да и вообще, как мы теперь будем с ней общаться? Как мне смотреть ей в глаза? Эти мысли останавливали меня. Появлялись дурацкие надежды на то, что Тинке я скоро надоем, и она меня выгонит. Тогда, деваться будет некуда, и придётся возвращаться к Райли. Но Тинка и не думала меня выгонять. Напротив, ей нравилось, что я делю с ней кров. Вот же, засада! Смущало так же и то, что от Райли всё это время не было ни слуху, ни духу. Возможно, она и приходила, конечно, только я об этом ничего не знал. И Тина мне не говорила.
Просыпаясь ночью, я долго не мог заснуть, думая об этом. Если я мужик, то должен набраться мужества, и сам пойти к ней. Должен извиниться, и сказать, что я готов в полной мере ответить за свой проступок. Раз уж заварил эту кашу, то и расхлёбывать её нужно мне, а не ей. Но как решиться на возвращение? Может быть, попросить Тинку выступить в качестве парламентёра? Нет. Опять я хочу спрятаться за чьей-то спиной. Тинка тут вообще не причём, и ставить её между мной и Райли — дело заведомо скверное. В итоге, так и не придумав ничего путного, я в очередной раз засыпал до утра.
Всё разрешилось само собой. Как говорится, "не было бы счастья, да несчастье помогло". Очередным, ничем не примечательным днём, мы с Тинкой сидели во дворе фабрики. Восседая на капоте трактора, девочка заштопывала дырку на своей кофте, а я расположился напротив — за рулём автокрана, где проходил очередное испытание. Уже во второй раз. Испытание это совмещало в себе тренировку выдержки и спокойствия по отношению к паукам. Так сказать, скомбинированный тренинг, придуманный Тинкой пару дней назад, сразу после первой тренировки с пауком.
-Готово! -наконец крикнул я.
-Ну-ка, -Тина спрыгнула с трактора, и подошла ко мне. -Кр-расота!
-Ф-фух! -я наконец-то смог сорвать с себя паутину, которую паук сплёл между мной и рулевым колесом. -Чёрт! Задницу не чувствую. Сколько часов я просидел?
-Не знаю, я не засекала. Как ощущения?
-Нормалёк! -брезгливо стряхнув с себя остатки паутины, я немного походил из стороны в сторону, разминаясь. -Когда он ползал по мне, было, конечно, неприятно. Но потом...
Вообще-то, испытание с паутиной являлось одним из самых нудных. Ловчую сеть паучок плёл на удивление быстро. Но вот его подготовка к плетению занимала чудовищно длительное время. Он переползал с места на место, подолгу сидел в разных точках и под разными углами, приноравливался, присматривался, выбирал удобные участки. И не факт, что начинал работу в том месте, в котором требовалось. По этой причине, его подготовительная возня изматывала гораздо сильнее, чем всё остальное. У меня даже гадливость успевала смениться любопытством, когда я пытался понять, что творится в его крошечной головёшке. Ведь он о чём-то думает, прикидывает, просчитывает. Совсем как архитектор, перед закладкой нового здания. И в мою задачу входило убедить его, что моя голова — самое надёжное место для закрепления главных, несущих нитей. Если бы он в этом усомнился, то уполз бы плести паутину в другое место, и всё моё потерянное время ушло бы коту под хвост. А вот когда начиналась работа над кружевом, тут уже я засматривался. Такому грамотному и быстрому труду можно лишь позавидовать. Как без специальных приспособлений пауку удаётся столь точная геометрия — вообще вопрос, находящийся за пределами моего понимания. Ну да ладно. Что я всё об этих пауках? Важно, что испытание я прошёл, и сейчас собирался немного полежать, чтобы дать отдохнуть своей несчастной спине. Не получилось.
-Райли? -послышался удивлённый голос Тины.
Я даже онемел от неожиданности. Имя прозвучало для меня словно удар молнии. И, что самое главное, я не знал, как себя вести в данной ситуации.
Райли показалась в проломе ограждения. В её покрытых синими гематомами руках были две канистры, которые она поставила на землю, как только оказалась на территории двора. И дальше пошла уже налегке, знакомой, пружинящей походкой. В её виде не улавливалось ничего угрожающего. Лишь какая-то туманная задумчивость. Вместо привычных хвостиков она заплела пару косичек. В остальном же, её имидж поменялся не особо. Если не считать новых полосатых чулок, добавившихся к традиционной короткой юбке, ботинкам и камуфлированной безрукавке. Откуда она их выкопала?
