— Я безумен? — опять глаза в глаза.
— Да, нет... горький и сладкий, — повторил Луис сглатывая такую чувствительную боль. Теперь он видел его, темного зверя, что вышел и показывает себя и свое превосходство. — Я хочу тебя... Ах... Больно... — Тело ловило движения языка, слизывающего его кровь.
Юноша не отводил от Фернандо взгляда.
— Поэтому ты требуешь все время, чтобы я ушел? — новые стоны и новая боль...— Зачем ты пьешь настойки? Почему у тебя приступы? Почему?
— Больно? — легкий смех. — Мальчик мой, я тебя пока ласкаю.
Новый рисунок на теле. Острая сторона ножа сменяет тупую, боль от разреза сменяется дрожью тела от ожидания — обманутого или нет? Взгляд короля постоянно ловит изменяющуюся голубизну. Губы подбирают кровь, рисуя свой узор страсти.
— Нравится мой дьявол?
— Нравится... да... — Губы стали алыми от того, что Луис постоянно их кусал. Его душа была поймана. Его тело держал Фернандо, который дрожит страстью. И ревностью. Острые специи на раны... — Соль добавить на разрезы. — забормотал. — Так отец делал, когда меня порол. Они воспаляются. Они набухают. Ласкаешь? Хочешь... — полудвижение всем телом. — Приступы — про них говори.
— Маленький, — легкая ласка по щеке, — не смей мне дерзить. Ты понял? — абсолютной чернотой смотрит душа. Рука на шее мальчика, страстный глубокий поцелуй. Фернандо всем телом прижимался к мальчику, вдавливая его в тюк, делая больно связанным рукам. Каплями пота в раны. — Прекратить тебя ласкать?
— Да, — чуть придушенный, хлесткий, словно молодой и непокорный ветер, горячий, дерзкий, словно не теперь жаром обдает ранки. Другая соль разгоряченного и возбужденного тела. — Ответь, я никому не скажу, что тебе во мне? Зачем тебе все это? Я отдам тебе... отдам тебе земли?
Ответом ему стала тяжелая пощечина.
— Земли? Так вот как ты себя ценишь? Всего лишь земли? — у Фернандо свело тело от бешенства. Нож вонзился в тюк рядом с головой герцога. Король схватил его за волосы и почти ткнул лицом в лезвие. — Не ласкать? А ты знаешь, что это такое?
Луис завыл от грубости короля, слезы сами покатились из глаз. Он ощущал гнев Фернандо всем телом, но не сдавался ему. Лишь продолжал шептать:
— Скажи, скажи мне, почему... хочешь? Что тебе во мне? Скажи... Я соглашусь на все... — по лбу потекла капелька пота, спустилась на скулу, смешиваясь со слезами. Неужели ярость вызывает его решение уехать? Король ведь хочет, чтобы Луис ушел, угнетен его присутствием... Он выгоняет, он зовет... Он ласкает и потом бьет... — Скажи...
Мужчину трясло от происходящего. Неужели мальчик не понимает, что все земли, вообще все ничто по сравнению с ним? Как он может так вообще думать? Дьявол безумно бился. Хотелось выпороть мальчишку, чтобы он, наконец, хоть что-то понял о себе.
— На все согласишься? После подписания договора передаешь земли тому, кому я скажу, и остаешься куратором университета.
— Ты не хочешь меня отпускать. Ты хочешь, чтобы ... — голос перешел в хриплые нотки. — Скажи, что я тебе нужен... Скажи... Скажи, что ты меня любишь. — юноша потянулся за поцелуем.
Король, поднимаясь, дернул на себя Луиса и влепил ему затрещину так, что тот упал на бок.
— Не дерзи мне!
Опустившись рядом на колени, повернул голову мальчика к себе:
— Обещал — выполняй. Скажи, что ты передашь земли тому, кого я укажу, и останешься куратором университета.
И начал нежно целовать.
— Нет, я не останусь... — соленые дорожки на щеках стали сильнее, губы дрожали. — Не останусь... Я не хочу, чтобы ты от меня отказывался. Я не останусь... — он спрятал лицо в шкуре, уходя от ласки. — Зачем ты принимаешь зелье? Зачем ты прячешь демона?
Король зарылся пальцами в волосы Луиса. Зачем? И он это спрашивает после всего, что только было? Дьявол тихонько скулил от страха в глубине души. Фернандо болезненно поморщился.
— Мальчик мой, ты разве сам не понимаешь? — помолчав, продолжил: — Значит, не будешь выполнять обещание? А я тебе все равно должен ответить? — спрашивая, он развязывал мальчика. Погладив красные пятна на руках, оставшиеся после ремней, мужчина потянулся к своей сумке с зельями.
— Обещания? Ты не исполняешь своих, — Луис еще не слушающимися руками потянулся к королю, почти упал не него. — Убей меня... Я больше не могу играть. Я не хочу с тобой играть... Что угодно, только скажи...
Фернандо подхватил мальчика и прижал к себе. Все внутри чернильной темнотой заполонила тьма.
— Я люблю тебя, — легкие поглаживания по серебру волос мальчика. Королю казалось, что это не он говорит, кто-то другой, а он стоит в стороне и за всем наблюдает. Было очень больно. — Если ты далеко уедешь, я не смогу тебе помочь, если что-нибудь произойдет.
— Я не уеду, я буду с тобой... Не выгоняй меня... — Луис прижался так близко. — Я скоро сойду с ума... — Он умирал от понимания, что творит что-то ужасное. — А лучше сейчас убей... Я схожу с ума... Сам не знаю, что делаю. Как можно так запутаться? Как можно так? — поцелуи покрывали грудь Фернандо, обжигающе-горячие, безумные. — Люблю тебя...
— Тебе нельзя быть слишком близко мне, ты же видел, — король продолжал гладить мальчика по волосам. Поцелуи мальчика немного разгоняли тьму, что было странно. — Если бы я не влюбился, все было бы хорошо. Когда-нибудь я окончательно потеряю контроль над собой. Я же действительно безумен. Когда умер отец, меня даже на одержимость проверяли, но я сумел тогда договориться, — мужчина странновато улыбнулся. — Я люблю сильные эмоции, они заставляют меня чувствовать себя живым. И одновременно я становлюсь все более безумным. Ты же вызываешь во мне слишком сильные эмоции. Все более и более сильные. Я боюсь за тебя.
— А я за тебя... Пусть будет больно... Пусть я... даже если это случится... — пальцы пробегали по лицу, словно запоминали. Луис поднял взгляд. — Это будет что-то общее... Я не оставлю тебя одного, только не гони. Я готов пойти дальше... Готов кормить твоего зверя. — ладони горячим маслом разлились по подбородку короля. — Я тебя приму любого. Просто верь мне...
— Верю, — еле слышный шепот в тепло руки мальчика. Тьма опять уходила, как будто ее прогоняло неизвестно откуда появившееся солнце. Неохотно, безумно медленно, но уходила, в глубину души, туда, где она обычно находится, сворачивалась клубком — ждать своего часа.
Фернандо наклонился поцелуем к Луису. Поцелуем медлительным, полным неги, счастья, странного, темного, безумного. Уносящим разум за грань осознанного, оставляющим на поверхности только чувства.
И герцог ответно прильнул к мужчине, поцелуем скрепляя все, что пряталось в душе, раскрывая всю свою душу, утопая во тьме с головой... Не страшно... если это твоя тьма, только тебе предназначенная. Опасная и одновременно мягкая, чарующая блаженством.
Мужчина плавился в незнакомом чувстве, не схожим со всем ранее испытанным. Он плыл в непривычной нежности, предназначенной не для того, чтобы привязать, или быть передышкой, а просто нежности, которую хотелось отдавать без всякой привилегии для себя. И отдавал. Через некоторое время король с трудом разорвал поцелуй, шепча:
— Нужно обработать порезы.
Отпускать Луиса не хотелось, и он просто подхватил мальчика на руки и пошел к кровати, подхватил по пути сумку. Уложив юношу, предупредил:
— Сейчас будет больно.
Обеззараживающие и заживляющие мази всегда были у него с собой.
Луис не сопротивлялся. Он терпеливо переносил обжигающие касания смоченной ткани и продолжал целовать Фернандо. Нежно, прижимаясь к нему и греясь в его горячем теле. А когда все было обработано, уложил на подушки, накрыл их обоих покрывалом, а сам улегся на плече.
— Нам надо выспаться, — сказал твердо, — Тебе особенно, иначе ты себя загонишь. — пальцы успокоительно пробежали по груди Фернандо. — Завтра пораньше встанем, будет жарко. Нельзя откладывать допросы. — И он закрыл глаза, крепко обнимая своего короля.
А мужчина лежал и думал, как все странно повернулось за последние двое суток. Сколько раз он избежал смерти за это время? И не только физической. Что удивительно, он фактически ничего не потерял, но столько всего приобрел... Странно, безумно. Будет забавно, если он завтра проснется, и все, что было, окажется просто первой стадией настоящего безумия. Да, очень забавно.
Фернандо прикрыл глаза, гладя по спине своего мальчика, такого сейчас нежного, ласкового. Любимого. Сон мягкими лапами пришел в его тело, принося в этот раз не выматывающие тело и душу ужасы, а покой.
Кристиан появился на пороге шатра с недовольным лицом и явно рассерженный. Он подошел к постели, но увидев порезы Луиса, замер. Эти раны скорее всего нанес Фернандо, и судя по тому, что герцог мирно спал в его объятиях, они все решили миром. Что ж, это было к лучшему. Кристиан слегка потряс Луиса за плечо
Юноша с трудом открыл глаза. Потянулся рукой к Легрэ, погладил, словно извиняясь...
— Ложись, — попросил тихо. — Завтра... Ложись... Прости, что тебя оставил... — Он потянул мужчину к себе.
Кристиан лег рядом и двумя пальцами приподнял лицо Луиса за подбородок.
— Ты считаешь меня идиотом? — поинтересовался он между прочим. — Еще раз сделаешь такое, я тебя свяжу и отшлепаю... крапивой по голым ягодицам.
— Не сделаю, я обещаю, — забормотал герцог, распахивая глаза и окончательно просыпаясь. — Никогда больше не сделаю... Только не злись. — он взял руку Кристиана в свою и поцеловал тыльную сторону ладони. — Я не хотел, чтобы ты... Мне нужно было наедине поговорить с Фернандо. Пожалуйста... — умоляюще попросил вновь. — Я утром тебе все объясню.
— По-твоему, я так бы не понял? — изумился Кристиан слишком наигранно и с улыбкой, приблизив свое лицо к лицу Луиса. — Вот теперь я точно обижен.
— Кристиан, ты... все равно бы сердился, — герцог покраснел до ушей и стал теперь целовать лицо Легрэ. — Я виноват... Ну, не сердись. Я хотел, чтобы ты выспался. Чтобы ты... — он потянулся и обнял мужчину.
— Что бы я — что? — Кристиан хитро прищурился.
— Я... — юноша мгновение молчал. — Ты сердишься? Или со мной играешь? — брови поползли к переносице.
Легрэ усмехнулся, и уложил Луиса на постель, вскользь поцеловал в губы, лег рядом сам, устраиваясь на краю. Он бросил взгляд на спящего Фернандо и снова многозначительно хмыкнул.
— Пытаюсь найти повод, чтобы снять с тебя штаны, — отшутился он, и уже серьезней спросил: — Как прошел ваш разговор?
Луис сдержал смешок и уткнулся в бывшего стражника. Он испытывал странную смесь самых разнообразных чувств, потом откинул одеяло и показал, что и так совсем голый.
— Меня прогоняли, — шепнул на ухо. — Сладко прогоняли... — язык лизнул по нежной коже за ухом Легрэ. — Вы оба такие упрямцы. И я — тоже. Еще бы кто объяснил, что мы делаем?
— Не я, — отозвался Легрэ, скользя откровенным взглядом по телу юноши, — я сам не знаю, — и Кристиан судорожно выдохнул, порывисто прижал мальчишку к себе, положил ладонь на его пах, помассировал, пробежал пальцами по мошонке. — Дай я руки пораспускаю, пока наш демон спит.
Луис выдохнул от неожиданности. Легрэ был настойчив во внезапном желании, поражал одновременно скрытой яростью и нежностью кота, поймавшего в лапы экзотическую птичку. Юноша пытался не застонать в голос, все больше чувствуя, что его уже уносит и растрепывает в безумство желание, которое еще полчаса назад разогревал Фернандо.
— Тихо, — шепнул ему в ухо Легрэ. — Ни звука. Прикуси губы и терпи.
Юноша уткнулся Кристиану в плечо, чувствуя, как пальцы ласкают бедра, пробегают лаской по мошонке, разогревают, оттачивают желание. Хотелось сказать, что нельзя теперь, но ... отказаться от столь изощренной пытки терпением Луис не мог. Он только вздрагивал каждый раз, когда мужчина делал игру все более опасной, проникая рукой между ногами и то сжимая ягодицы, то почти касаясь входа в тело.
Все это время Легрэ следил за реакцией герцога, не сводя с его лица проницательного взгляда. Дыхание барона было тяжелым и ровным. Рука постепенно сместилась на возбужденный член юноши — к самой верхушке, большой палец прошел по головке, собирая каплю семени из канала и медленно растирая вокруг.
— Не отводи глаз, — едва слышно шепнул Кристиан.
Зрачки Луиса расширились, он опять кусал губы, сдерживая стоны. Несмело толкнулся в руку и утонул в первом всплеске желания, ползущем по коже волнистыми огненными змейками. Тело вытянулось, напряглось, хоть как-то пытаясь контролировать происходящее, но мужчина не позволял уйти от растущего в животе огня.
Легрэ положил ладонь на головку члена, с силой стал водить по кругу, сводя своего возлюбленного с ума, а через минуту сменил тактику — плотное кольцо пальцев сжалось вокруг горячей твердой плоти, быстро задвигалось вверх-вниз, иногда почти соскакивая. Кристиан мягко улыбнулся.
— Развратный мальчишка, — ласково прошептал он. — Кончишь, когда я разрешу. Понял?
Луис кивнул, хотя слова сейчас мешали. Он отдавался ощущениям и готов был кричать, но синий взгляд не отпускал и требовал подчинения. От этого было еще безумнее и еще невыносимее. Юношу прошиб пот. И сразу напомнил о надрезах. Соски заныли от боли. А рука все двигалась и мучила растущим вожделением.
Легрэ словно издевался — он брал быстрый темп, а когда чувствовал, что Луис на грани, переходил в мучительно медленные скольжения. Сам он был возбужден не меньше, но даже не пытался овладеть юношей. Глядя на него, Кристиан представлял, как веревка впивается в это прекрасное тело, надежно держит руки, ноги, даже голову, как струйка крови стекает от губ до подбородка, а голубые глаза исполнены вожделения и мольбы. Сырой пол подземелий, пламя жаровни, растяжка, острие раскаленной иглы, рисующее на плече вторую линию — как после этого горячее влажное нутро Луиса сожмет в себе его член, а сам юноша забьется под ним, задыхаясь криком.
— Хочешь кончить? — Легрэ влюбленно поцеловал Луиса в уголок губ.
Юноша кивнул, глаза стали прозрачными, как весенняя вода. Он боялся двигаться, боялся шевельнуться, но от сладкой пытки, внезапно не сдержался и издал тихий манящий стон, который в тишине казался слишком громким.
Фернандо пошевелился и повернулся на бок, пытаясь рукой нащупать юношу. Что-то было не так, он открыл глаза и столкнулся взглядом с Кристианом. Медленно перевел взгляд ниже, осмотрел всю открывшуюся в свете почти погасшего очага картину. Мальчик казался бледно-золотой статуэткой, прижавшейся в мольбе к темному демону. Бешенство полыхнуло во всем теле.
Король опять поднял взгляд на Кристиана.
— Продолжай.
Луис вздрогнул от холода единственного слова, дернулся назад, к королю, почти упал в его объятия. Страх, что сейчас перемирие перерастет в новое противостояние заставляло его запаниковать.
Легрэ некоторое время внимательно всматривался в лицо короля, выравнивая дыхание.
— Луис, — сказал он, не прерывая зрительного контакта с Фернандо, и в этом слове был приказ, разрешение, знак, что игру пора закончить. Сегодня Кристиан снова не получит, что хотел. Пальцы сжались и Легрэ больше не пошевелил рукой.
