Исцелять духовные и магические структуры намного сложнее, чем физическую оболочку, да и лечится она намного дольше. Физически Эд здоров, магические структуры ему в госпитале тоже хорошенько подлатали, осталось вылечить лишь ауру — самый сложный и трудоемкий процесс. Что надо было подправлять — я исцелил, дыру в ауре подлатал, оставалось только ждать, пока она самовосстановится, но, похоже, где-то "мои швы" разошлись. Надо проверить...
— Хорошо, — задумчиво проговорил я, осмотрев внутренним магическим зрением его структуры ауры. Она была золотистая, с металлическим оттенком, как у всех драконов и просто немного истончилась в одном промежутке, который я ранее заштопал своей целительской энергией. Это было нормально, даже такое состоянии ауры было не просто удовлетворительным, а хорошим, все же он не человек, и я больше опасался, что чувствительная духовная оболочка отвергнет "швы" моей энергии, но все прижилось просто на отлично. — Еще немного и я разрешу тебе перекидываться.
— Правда?! — радостно воскликнул дракон, не веря своему счастью.
— Ты сначала поправься, — для порядка я пожурил его пальцем, и легонько "погладил" целительской энергией проблемный участок на ауре. Тот замерцал золотистым цветом и стал медленно затягиваться. — Зачем спешить?
Эдвард вздрогнул и прошептал:
— Они хотят моей смерти. Мне нужно преимущество.
— Не говори глупостей, — нахмурился я. Чтобы я дал убить им своего пациента? Пускай мечтают и дальше. — Никто тебя не тронет.
— Хотел бы я в это верить... Если бы не Милена — быть мне разобранным на ингредиенты...
Я хмыкнул. Да, кошмар любого дракона — это если их тело после смерти разворуют разные маги и рыцари: первые — на ингредиенты, вторые — на сувениры. Вот только желудок у драконов крепкий и тот яд, наверное, не представлял для Эда Серьезной угрозы...
Эдвард вскоре ушел, оставив меня одного, а я, взглянув на свою пустую тарелку, вновь переместился на кухню, чтобы наконец-то поесть. Милены на месте не было, но в сковороде обнаружилось и жаркое, и картошечка. Я, не став себя утруждать лишней возней, взял вилку и прямо из данной посудины на славу отужинал. Что говорить — на сытый желудок жизнь вновь стала прекрасной и обрела смысл. Теперь я был готов ко всему.
Но я, похоже, погорячился, и Серьезно так дал промашку, ведь кто бы знал, что под вечер ко мне зайдет не только Эд, но и пресловутая виновница его только что образовавшейся фобии — "боязнь принцесс".
Ирен робко постучалась в дверь лаборатории, когда я только начал придирчиво осматривать свои полки с ингредиентами, проверяя, ничего ли не пропало — что-то, а паранойя и такой незамысловатый ритуал перед началом работы вошел в мою привычку. Вдруг чего-то не хватает, а довольно проблематично прервать реакцию реагентов, когда она уже идет полным ходом. И так, принцесса постучалась в дверь и, не дождавшись моего приглашения, скромно вошла в лабораторию.
Я удивился, мало того, что она постучалась и дождалась, когда я ее приглашу, так она как-то странно себя ведет...сегодня что, парад планет или подозрительная активность на солнце? Почему люди вокруг меня стали вести себя подозрительно и странно?
— Никериал, — тихо произнесла Ирен, остановившись неподалеку от меня. — Я хотела бы с вами Серьезно поговорить.
— Да? — еще больше удивился я и отложил в сторону бутылек с Серной кислотой, опасаясь, что это еще не конец, и от внезапного потрясения он может выпасть из рук. — Что такое? Вам нездоровится?
— Нет, — отрицательно мотнула головой девушка, и решительно подойдя ко мне, непоколебимо посмотрела в мои глаза. — Я хочу извиниться.
— За что? — шокировано выдохнул я. В ее голосе не было больше той фальши, которую чувствовал я раньше, когда она пыталась передо мной извиниться за тот случай с уборкой. Ее что, подменили? Правильно я отложил бутылек, очень правильно...
— За все.
Вместо слов я положил свою руку на ее лоб, проверяя, как и у Эда температуру. Ирен почему-то покраснела и отшатнулась, став грозно сверлить меня своими синими глазами.
— Что вы делаете! — воскликнула она. — Я тут пытаюсь извиниться, а вы... А вы!
— А вы говорите поконкретнее, — я скрестил на груди руки и прищурился, для пущего эффекта. Странное поведение Ирен стало меня забавлять. О, нет, я не издевался. Я оценивал ее, как исследователь, а девушка была довольно неплохим экземпляром для проверки изменения психического портрета личности под давлением определенных внешних факторов. — Я вас слушаю. Внимательно. Вдумчиво. С интересом.
— Я... — почему-то сразу замялась принцесса, став накручивать свой золотой локон на палец. Ей все никак не удавалось собраться с мыслями, и я решил ей помочь, да и право, не буду же я ждать всю ночь, пока она созреет и выдаст свое сакральное извинение.
— Воды? — предложил я, и, взяв кувшин, что остался после ужина, налил в кубок красное вино, сунул его в руки Ирен. Та, не гладя, залпом выпила подношение и поморщилась, с неким недоумением взглянув на кубок.
— Вино? Ой... — пролепетала она и, раскрасневшись пуще прежнего, немного заплетающимся языком произнесла. — Спаивать даму бесчестно.
Я с подозрением принюхался к кувшину, подумав, что Милена перепутала и налила напиток покрепче. Это же надо как девушку развезло от простого "сока"!
— Еще! — категорично заявила Ирен, протянув мне кубок. Я изумленно расширил глаза. Ей мало?
Правильно растолковав мой взгляд, она повела плечами, и более решительно на меня взглянула. Мне стало любопытно до какой кондиции дойдет девушка и я, с неким исследовательским азартом, совершил требуемое, став дальше наблюдать за развивающимися событиями.
— Все! — изрекла девушка и, найдя стул, поставила его между нами. — Присядьте.
Я сел, все также держа в руках кувшин — отвлекаться от столь интересной сцены не хотелось, и стал ждать дальнейший указаний, но их не последовало. Вместо этого Ирен глубоко вздохнув и положив на мое плечо свою руку, видно для устойчивости, вдохновенно начала излагать свои мысли. Да... правильно она сказала мне присесть, ведь то, что она поведала, было также невероятно, как если бы Настерревиль принял сан и ушел в монастырь замаливать свои грехи.
— Признаю, я вела себя глупо, бесчестно по отношению к вам. Вы добрый человек, чуткий, сострадающий, а при первом нашем знакомстве мало того, что я нахамила вам прямо в лицо, так еще и унизила, что совершенно было не допустимо... Мне не нужно было так легкомысленно верить слухам, я поступала как марионетка на привязи домыслов и мнений своих родных. У меня были закрыты глаза, хотя, что это я мелочусь — я сама хотела, чтобы меня вели по течению: никого не слушала, упрямо следовала навязанным принципам и правилам. Это было крайне смешно и глупо. Вы все правильно говорили про меня — я пустоголовая девица, которой вертят окружающие, как хотят, — она выдохнула, собираясь с новыми мыслями, а я тихо обалдевал от такого поворота событий. Я сплю? Пускаю пузыри на полу лаборатории, а это все красочные галлюцинации? Может, Микио так решил мне отомстить?
— Ирен...
— Это еще не все! — прервала меня принцесса и, сжав крепче руку на моем плече, продолжила. — Мне сейчас очень стыдно и неловко, но я не могу оступиться и взять свои слова обратно, возможно, это будет первым и единственным разом, когда я перед кем-то извинюсь, потому что я малодушная и у меня никогда не хватало духа признать свои ошибки. Вы может, решите, что я сошла с ума — ваше право, но знайте, я говорю это от чистого Сердца и не жду от вас встречного прощения. Вы вправе на меня злиться, я это заслужила.
— Ирен, — я улыбнулся и накрыл своей ладонью ее, сжимающую мое плечо. Я видел, как она волновалась, давила в себе гордость, но говорила от всей души, верила в свои слова. Меня это тронуло. Я чувствовал ее эмоции, и мне захотелось поддержать робкую девчонку в таком хорошем начинании. — Я, право, на вас совершенно не Сержусь. Не переживайте. Прошлое остается в прошлом, а будущее... вы еще можете сотворить его сами без чьих-то указов. Показать, что вы не такая, какой вас считают окружающие.
Она робко улыбнулась и с надеждой спросила:
— Правда?
— Конечно, — я встал и усадил девушку на свое место. — Все мы меняемся, умнеем, подвергаем сомнениям прежние идеалы и находим для себя новые. Это естественно!
Лицо Ирен просветлело, и она согласно кивнула головой.
— Ну вот и отлично! — хлопнул в ладоши я. — А теперь, извините, но меня ждет работа! Не обижайтесь, что я вас так...
— Я не обижаюсь.
— Вот и хорошо, — я подставил Ирен свой локоть, обхватив который она с легкостью поднялась на ноги, и повел ее к двери. Мне и в правду нужно было продолжать работу, а наша беседа подошла к логическому завершению. Она высказалась, я ее внимательно послушал и утешил — все, больше не о чем говорить. А тратить время по пустякам мне сейчас было некогда, вот когда я буду сидеть у камина в библиотеке — тогда, пожалуйста, задушевные разговоры прилагаются, а в лаборатории не та обстановка.
— О! — воскликнула девушка, когда мы подошли к двери. Я нахмурился, не понимая, что еще на нее нашло. Ирен решила довести меня до инфаркта своими откровениями? — Совсем забыла спросить, а правда, что Ярослав оборотень и член королевской династии Княжества оборотней, а Микио является членом Совета магов? Я спрашивала об этом Джека, но он послал меня к вам...
— Откуда вам об этом известно... — устало выдохнул я, уже не в силах удивляться. А мне казалось, что эту тайну принцесса раскрыть не сможет.
— Они сами сказали... и заперлись в гостиной! Нахалы, — она с чего-то решила мне пожаловаться. — Выгнали и даже не извинились! Никериал, взовите к их совести!
— Заперлись в гостиной... — глухо повторил за девушкой я и закатил к потолку глаза, моля Великую избавить меня от всех проблем. — Прелестно.
Только разборок Микио и Ярослава мне для пущего веселья не хватало! А то, что это именно разборки — я не сомневался, у них слишком разные характеры, да и Ярослава всегда раздражал иллюзионист — маг своим похожим поведением с бывшим другом оборотня надавил Ярику на больную мозоль... Нет, они точно не играют в шахматы или обсуждают политику.
— Ничего хорошего! — возмущенно нахмурилась Ирен, но вдруг, сменив интонации, полюбопытствовала. — А правда, что оборотни боятся Серебра? А если облить из ведра освященной водой злого колдуна, он растает?
— До свидания, Ирен, — с нажимом произнес я, выпихнув девушку в коридор и закрыв за ней дверь.
Сил что-то ей втолковывать уже не было...
Глава 4. Короткое затишье перед бурей
— Я не хочу еще раз на больничный!
— Ах, конечно, проверять устойчивость моей психики гораздо занятней, да, магистр?
— Но я же любя!
— И я любя...
Стандартный диалог магистра Микио и Партара перед отправкой первого на долговременное лечение в Парнаско
Судьба, порой, преподносит сюрпризы, причем такие, что даже не знаешь — удивляться ее добродушию или же искать веревку с мылом, чтоб больше не лицезреть ее безумства. Со мной же эта бесстыдница развлекалась во всю, даже не намереваясь слушать ярые протесты подопечного. Вся моя жизнь превратилась в нескончаемый поток потешных и глупых, а порой и откровенно страшных случайностей, целью которых было морально меня добить, заставить чувствовать свою беспомощность перед натиском обстоятельств и совершить самоубийство, чтоб, так сказать, больше не участвовать в этой нелепой постановке.
По своей натуре я человек спокойный, уравновешенный, редко ведусь на провокации, стараюсь урегулировать конфликт перед тем, как он перерастет в ссору и рукоприкладство, даже с врагами бываю до неприличия вежлив и снисходителен — что сказать, меня всегда подводило воспитание. А из-за долгой многолетней практики целителя в Парнаско я до сих пор не мог избавиться от губительной привычки — всем стараться угодить, из-за своего врожденного добродушия — прощал всех без исключения, из-за глупости — верил людям, даже если знал, что они этого не достойны ... а судьба смотрела на меня и, строча в пергаменте моей жизни новые строки, злобно похихикивала, пророча на голову своего подопечного новые несчастья. Да... я давно привык к ее нездоровому чувству юмора, даже одно время думал, что меня за что-то невзлюбила Великая Элисень — наверное, в прошлой жизни я ее чем-то оскорбил, — но даже к такому повороту был не готов... Скажите, а как бы вы отнеслись к чувству юмора Богини, если бы застали двух субъектов, которые, мягко сказать, друг друга недолюбливали, мирно играющими в шахматы?
Когда Ирен мне нажаловалась, что Ярослав и Микио заперлись в гостиной и замышляли там нечто нехорошее, то я, обреченно вздохнув, подумал, что они решили наконец-то друг с другом поговорить по душам. Нет, я был не против убийства Микио, даже поддержал бы в таком благородном начинании друга, но вот совершить его в моем доме сомневался. Нет, я не щепетилен, и даже если въевшуюся в дорогой ковер и пол кровь не удалось бы смыть, то сделал бы ремонт, задушив свою жабу и поплакав над утекшими золотыми, но вот, чтобы сказал на это Филгус? Каким бы сумасшедшим и поддонком Микио не был, он являлся членом Совета и даже за простое нападение на него грозил приличный срок, не то что за убийство...
Как жаль, что законы я вспоминаю редко, новые учу с неохотой и постоянно стремлюсь их нарушить. Какой я все-таки негодяй и злостный нарушитель.
Так вот, прибежав на всех парах на место преступления, то есть в гостиную, с заманчивым предложением Ярославу: "давай его убьем и скроемся в Княжестве", я застал шокирующую картину: эти два мыслителя, обвесив запирающими, и другими защитными печатями комнату — а мне было нелегко их снять, — спокойно сидели друг напротив друга и усиленно думали над ходами в партии шахмат. Мой внезапный порыв по совершению преступления века, получению гражданства и планы по пожизненному проживанию у оборотней с треском провалились, а незыблемое мировоззрение, с которым я просуществовал, по крайней мере, полвека, опасно зашаталось.
Гостиная пребывала в плачевном состоянии: диваны и кресла были изодраны в клочья, Серванты и столы превратились в груду щепок, стекло и любимый фарфор Милены — в осколки, которыми был усыпан дорогой, но уже поцарапанный когтями оборотня паркет... В какие же лоскуты превратился столетний изумительный соресенский ковер я лучше промолчу, чтобы не травмировать нежную психику. Повсюду летал куриный пух и перья из диванных подушек, только вот почему-то внезапно затикали большие дубовые часы, молчавшие, как уверял меня Джек, уже третье столетие.
Мое Сердце бережливого хозяина, что меньше месяца назад приводил в порядок гостиную после налета... встречи с друзьями, защемило, внезапно захотелось что есть мочи рявкнуть на этих... драчунов (это самое приличное слово, что пришло мне на ум), и отпинать их по почкам стальными сапогами за порчу имущества, но я подавил свой внезапный порыв, рассудив, что они итак достаточно наказали себя сами.
Одежда воителей была разодрана, поцарапанный дубовый паркет усеян каплями крови и синими волосами, про разукрашенную битвой "не на жизнь, а на смерть" внешность без содрогания невозможно было взглянуть. Больше всех, естественно, пострадал Микио (у него что ни день — очередные травмы), вся его яркая одежда пестрела насыщенными разводами крови, а через разодранные багровые края видны были широкие царапины с запекшийся кровью — похоже первую помощь этот мыслитель уже себе оказал: магией или же Ярик поделился лекарством. Кожа иллюзиониста стала бледнее обычного, прежде длинные синие волосы неровно обрезаны, спутаны и опалены, нос был сломан в нескольких местах и лицо помимо разбухшей скулы, разбитой губы и глубокой царапины на щеке, украшали идущие от ноздрей две засохшие дорожки крови. Но по задумчивому взгляду Микио, сосредоточенным и прямолинейным движениям я не сказал бы, что он был на грани жизни и смерти; порой, то, что выглядит ужасно на самом деле просто царапины по сравнению с тем же, например, внутренним кровотечением, с внешними признаками которого не каждый и знаком.
