Валерии, вырвавшаяся вперёд, резко остановилась и спряталась за угол здания. Джензен послушно замер позади неё.
— Что?
— Осторожно выгляни за угол, — шепнула девушка и позволила ему встать впереди себя. Тяжело дыша, Джензен прижался спиной к стене и последовал её предложению.
На дороге, залитой светом фонарей, лежали четыре тёмных силуэта. Скорее всего напавшие на Валерию. Но кто мог их убить?
Юноша медленно обвёл взглядом крыши зданий и вздрогнул, когда уловил краем глаза какой-то движение на ближашей к ним. Чёрный силуэт мелькнул на фоне белой стены и исчез по другую сторону. Волна облегчения затопила Джензена. Вздохнув, он прижал Валерию к груди, надеясь, что люди Джарката не увидели её вместе с ним.
— Надо возвращаться домой.
— Они точно мертвы?
Посмотрев по сторонам, юноша подбежал к телам, проверил пульс и вернулся в их с девушкой укрытие.
— Точно. Нужно убираться, пока нас кто-нибудь не увидел рядом с ними.
Они снова бросились в бег. Прошло немало времени, прежде чем впереди показалась родная улица со знакомыми домами. Вбежав в квартиру и закрыв на замок дверь, они остановились в темноте коридора, глядя друг на друга и слушая своё дыхание.
2
Валерия прислушивалась к дыханию Джензена, и когда тот неожиданно повернулся спиной к ней, чтобы швырнуть жезл в другую комнату, её сердце залилось кровью. В висках застучало. Она стояла, словно примёрзнув к месту, не зная, что делать.
Воспоминания захлестнули её чёрными волнами — она уже была в подобной ситуации, когда Вессинар пытался убить её, а мама (не настоящая, лишь мачеха) встала между ними. Брат был полон гнева и сомнений, он сражался с тщеславием и задетой гордостью, которые она распалила собственной болтливостью. Тогда она ничего не могла с этим поделать. А потом эту сцену застал отец...
Валерия мотнула головой. Джензен тем временем сбросил с себя робу и рубашку и упал на диван в гостинной. Грудь юноши часто и высоко вздымалась, а широко раскрытые глаза бессмысленно смотрели в потолок.
Впервые встретив его, помощника Кархария Велантиса, она увидела в нём увлечённого исследователя и бесстрашного учёного. Его всегда влекло куда-то за грань неизведанного, как и саму девушку, и ей казалось, что именно это всегда притягивало её в юноше. Лишь некоторое время спустя она разглядела за этими чертами чувствительного и мягкого человека. Потребовались месяцы, чтобы понять — она любила его не столько за рискованность и непоседливость, сколько за доброту и честность.
Джензен всегда был для неё раскрытой книгой, но книгой, которую хотелось перечитывать бесконечное количество раз, той, которая поможет забыться и укрепит волю к жизни. Валерия хотела быть для него тем же.
Девушка села рядом с юншей и положила ладонь поверх его ладони. Джензен перевёл взгляд на неё. Его глаза блестели от стоявших в них слёз.
— Я чуть не убил их.
— Но ты не убил.
— Боги, я хотел. Я был так зол. Это страшное чувство, Лера, будто внутри скребли бесчисленные холодные руки. Я так боялся, что потеряю тебя.
Валерия сжала его ладонь и посмотрела на рефрактор, лежавший на полу.
— Эта магия. Я никогда не видела ничего подобного. Что это?
Джензен моргнул и посмотрел мимо неё в открытое окно. Где-то на улице эхом отдавался громкий стук шагов ночных прохожих. Так они и провели несколько минут — он лёжа, она сидя подле него.
— Я не смогу помочь тебе, если ты будешь скрываться от меня. Я не хочу, чтобы ты держал в себе всю боль. Позволь мне помочь.
Молчание.
— Ты добился своего, правда? — терпеливо спросила Валерия. — Это была рефрамантия Сознания.
Джензен зажмурился.
— Весь год я презирал себя за то, что не мог порвать с тобой, — горячо зашептал он. — Это нужно было сделать ещё перед нашим первым свиданием, но я цеплялся за тебя, всегда такую сильную, яркую и добрую. Думаю, сейчас пришла пора открыть глаза.
Он посмотрел на неё и тут до Валерии начало доходить, к чему клонит юноша. Сузив глаза, она скрестила на груди руки.
— Продолжай.
— Эта магия... она не такая, как всё остальное. Я не хочу, чтобы она навредила тебе. Я не хочу, чтобы ты погибла, — Джензен встал с дивана и посмотрел в окно. — Если кто-то и должен погибнуть от неё, то пусть это буду только я.
Валерия поджала губу и тоже встала.
— Ты ведь понимаешь, что я не та, кем можно разбрасываться просто так? Я не уйду вот так, безо всяких объяснений с твоей стороны.
— Я тебя недостоин.
— Ох, позволь мне решать этот вопрос. Если бы ты был недостоин меня, я бы так тебе и сказала, ещё год назад. И предвосхищая твою следующую наивную попытку меня оттолкнуть — нет, я с тобой не из жалости. Так что давай ты мне сразу скажешь, что к чему. Хватит с меня семейных драм.
Джензен сжал кулаки, но, к облегчению девушки, сел обратно. Валерия села рядом, повернувшись к нему лицом. Юноша сделал глубокий вдох.
— Я не смог овладеть магией Сознания лишь своими силами. Я провёл годы, вместе с дядей отыскивая нужные Слова. Мы даже создали особый алгоритм поиска на основе расшифрованных цзин-хайских табличек, в которых имелась информация о силах, подозрительно схожих с управлением разума.
Мы не были уверены, что движемся по правильному пути, но всё же не прекращали поиски. Однако со временем даже Алан опустил руки, и перестал принимать участие в работе. Даже я начинал задумываться о том, что неправильно использую своё время. Разумеется, я ничего не рассказывал ни брату, ни отцу. И как же иронично то, что именно Рензам открыл путь к моему успеху. Случились Джихалаи.
Отец вечно одержим идеей уничтожения Алсалона и убийства Моисея. Не знаю, что последний сказал ему двадцать лет назад, но, видимо, это сильно его зацепило. Рензам договорился с Саламахом Инги сопровождать его дочь в полугодовом путешествии в Джихалаях. В обмен Саламах обещал ему открыть безопасный проход через горы для вторжения в Алсалон.
В одну из тихих ночей мы отыскали давно заброшеный цзин-хайский храм. Боги знают, сколько ему тысяч лет, но после случившегося там мы с братом договорились молчать о его существовании. Вход туда надёжно покоится под десятками метров снега.
Ты знаешь меня. Два года назад я был ещё глупее и безрассуднее, чем сейчас. Не предупредив ни отца, ни Гирема мы с Шелосте вошли внутрь. Там был... некий артефакт, который походил на то, что было описано в табличках. Ослеплённый удачей я коснулся его и... увидел нечто, — Джензен умолк, на несколько мгновений прикрыв глаза. Его веки дрогнули, словно сведённые в спазме. — Тысячи огненных глаз. И шёпот, древний и чуждый Шёпот, словно пришедший из глубин космоса. От Его звучания у меня до сих пор каждый раз пробегают мурашки. Он сказал мне что-то — я не помню что — и затем я очнулся. Мы выбежали из храма, и через некоторое время я почувствовал, что во мне что-то изменилось. Рефраманты, мы, при сосредоточении, можем ощущать множество ментальных линз, которые позволяют нам преломлять энергию в магию. Обычно, в силу природного дара, мы обладаем лишь одной-двумя доступными линзами. В ту ночь я почувствовал, что во мне открылся ещё один. Тот, из которого выглядывают тысячи огненных глаз.
Сначала мне было страшно. Если бы не помощь... знающих людей, я бы решил, что мной овладел демон. Потом я вернулся к своим записям в черновике и снова воспроизвёл Слова, подобранные мной и Аланом. И они сработали. Я был первым, кто открыл их, но лишь встреча с Ним наделила их силой.
Валерия молчала на протяжении всего рассказа Джензена, гадая, правда ли всё это или вымысел, придуманный специально для неё. Однако увиденное в парке было реальностью, и думать, что юноша искажал правду, было болезненно неприятно. Он любит её не меньше, чем она его. По крайней мере, в это хотелось верить.
— Шелосте... она выжила?
— Нет, — уронил Джензен, пронзительно посмотрев на девушку. — Она умерла от ожогов, полученных после того, как я коснулся артефакта.
Валерия вздохнула. Кажется, она начала понимать.
— Ты любил её?
— Думаю да. И я не хочу, чтобы ты испытывала иллюзии — это я убил её. Если бы я не коснулся артефакта, ничего бы не произошло. Но безрассудство и желание заглянуть за грань заставило меня сделать это. Я недостоин ни жалости, ни восхищения. Я не блистательный учёный, я жадный и эгоистичный идиот. И я слаб. Я знаю, что то, чего добился — это проклятье тысячеглазого. Я знаю, что мои поступки заслуживают порицания. Сердце подсказывает, что я заслуживаю гибели. Но уже слишком поздно что-то менять. Я буду делать то, что хочу. И я знаю, что тебе это не понравится. Поэтому я прошу тебя позволить мне пройти мой путь до конца.
Валерия смотрела на Джензена, пытаясь подобрать слова. Голос юноши был пропитан виной и осуждением. Сколько же презрения к самому себе таилось в нём. Сколько желания впасть в апатию. Была ли это апатия сломленного человека или того, кто знает — желания часто взаимоисключают друг друга?
Она приподняла его подбородок и посмотрела в глаза.
— Ты хочешь продолжить исследование этой магии только из-за своей страсти к науке? Не потому, что не веришь в свои силы остановиться и перейти к исследованию чего-то другого? Не потому, что сдался?
Джензен посмотрел ей в глаза. Голос его дрогнул.
— Я единственный человек, способный преломлять Сознание живых существ. Я не хочу, чтобы потомки говорили обо мне как о славном парне, который лишил их величайшего дара природы. Я хочу, чтобы они пользовались этим даром. Прослыть в книгах ублюдком, пожертвовавшим любовью лучшей девушки в мире ради того, чтобы человечество выросло на моём наследии — такую цену я могу уплатить.
Валерия снова встала на ноги и прошлась к окну. Слова Джензена кололи холодными сосульками. Он наверняка натворит бед в погоне за новыми открытиями. Если она уйдёт сейчас, то со временем свыкнется с этим. Время унесёт боль. Но это не избавит мир от проблем, которые он может принести.
"Как бы я хотела, чтобы обо мне думали потомки? Как о той, что принесла в жертву мир ради собственного спокойствия, или о той, кто пожертвовал своим спокойствием ради мира?"
Она повернулась к Джензену, который сидел на диване, опустив голову и смиренно глядя в пол. Валерия прислушалась к себе. И успокоилась.
"Ты знаешь, что делать".
Она подошла к юноше и, обняв его, произнесла.
— Если ты выбрал этот путь по велению своего сердца, то и я поступлю по велению своего. Я пойду с тобой до тех пор, пока оно же не подскажет мне делать что-то другое.
Джензен посмотрел на неё, держа за плечи. Сквозь ткань платья она почувствовала тепло его здоровой ладони и потому нашла в себе силы улыбнуться.
— Не терзай себя за судьбы тех, кто присоединились к тебе по собственному выбору. Даже если ты способен управлять сознанием людей, ты никогда не сможешь управлять их сердцами. Шелосте была с тобой потому, что разделяла любопытство.
Юноша робко улыбнулся и, протянув руку к жезлу, валявшемуся на полу, взял его в больную ладонь. Другой рукой он обнял её за плечо и прижал к себе. Раздался щелчок и комнату осветило ядовитое фиолетовое пламя.
— Если у меня всё получится, то лишь благодаря тебе, Лера.
— Не преувеличивай. Ты не такой уж слабый, как тебе кажется, — Валерия усмехнулась, с наслаждением устраиваясь в тёплых объятиях. — Но ты дурак. Что-то менять никогда не бывает поздно. В конце-концов, ты никого не убил и не покалечил. Вместе мы справимся со всем.
Они лежали рядом, молча глядя в окно, пока небо не начало окрашиваться розовым. При первых звуках птиц и шагов утренних прохожих Валерия позволила себе уснуть. Последней мыслью было то, что по крайней мере Джензен излил ей свою душу. Теперь ему должно стать легче.
3
Асагора прекратил бежать только после того, как добрался до крыльца "Фиолетовой лаэры". Бордель находился в пользовании у разных богачей и простых рефрамантов, но основным его клиентом был Сарго Сандаал и подвласные ему ренеды.
У самой двери стояло несколько людей дивайна; увидев агента, они вышли ему навстречу, обнажив мечи. Асагора остановился и упёрся ладонями в коленим, чтобы отдышаться после долгого бега от самого дома Теза. Вид объятого фиолетовым огнём колдуна всё ещё стоял перед его глазами, любое воспоминание о том ощущении, когда собственные голова и мысли принадлежат другому человеку, заставляло его дрожать и покрываться потом.
— Мне нужно увидеть хозяина, — прохрипел он, борясь с волнами дурноты. — Есть новости.
— Надеюсь, хорошие, — произнёс Рабаста, начальник внешней охраны Сарго. Плечистый артарианец кивком головы приказал следовать за собой. Асагора послушался.
Они прошли общий зал, наполненый дурманящим запахом сладких духов, где собралась охрана, и поднялись по ступенькам на второй этаж. Здесь находился внутренний круг охраны дивайна. Почти десяток облачённых в сплошные доспехи солдат сидели на широких диванах, держа на коленях обнажённые мечи. Шлемы лежали рядом. Они негромко переговаривались, наблюдая за полуобнажёнными танцовщицами, которые извивались в причудливых и возбуждающих позах под звуки барабанов.
Увидев Рабасту и Асагору, один из солдат поднялся с дивана и, держа в опущеной руке короткий меч, кивнул охраннику.
— Осмотрели?
— Да. Он ваш.
— Погоди, не уходи. Возможно, ты понадобишься после того, как Сарго закончит с ним.
Пожав плечами, Рабаста занял место солдата на диване. Тот дал знак агенту и направился по широкому коридору в сторону единственной двери. Подойдя к ней, он неожиданно деликатно сделал три звонких стука.
— Войдите, — донёсся из-за двери бодрый голос. Асагора сглотнул подступивший к горлу комок. О репутации хозяина он знал не по наслышке. Оставалось молиться, что информация, которая у него есть, покажется Сандаалу полезной.
Солдат толкнул агента вперёд. Закрыв за собой дверь, он встал за ним подобно чёрной горе из металла. Асагора нервно оглянулся на него и перевёл взгляд на Сарго.
Дивайн сидел на диване в одной рубашке, пропитанной потом и кровью. Вокруг него в разных позах расположились три голые девушки. Все они выглядели довольными, но в глаза Асагоре сразу бросились алые рубцы на их задницах и спинах. В комнате стоял сильный запах дурмана, и оставалось гадать, чем хозяин борделя напаивал их перед тем, как отдать во власть Сарго.
От взгляда, которым одарил его хозиян, мужчина едва не поморщился. Внутри стало холодно. Он сам был непрочь хорошего развлечения, но Сарго безоговорочно превосходил его как в ненасытности, так и в жестокости.
Дивайн утёр мокрое лицо чистым полотенцем, не отрывая от Асагоры глаз. Агент разбирался во взглядах. Этот взгляд был несколько скучающим взглядом непредсказуемого маньяка. Перед таким ты забываешь, где у тебя ноги, руки и голова, и лишь можешь примёрзнуть к месту в ожидании расправы.
— Какие новости? — спросил Сарго.
Агент сделал глубокий вдох, чтобы унять дрожь в голосе.
— Девчонка пыталась связаться с отцом. Нам повезло. Арстапора Теза не оказалось дома.
