Однако, только-что был осведомлён «из первых уст»: ещё до войны Адольф взял патент на «автомобиль-сани, движущиеся посредством бесконечных ремней с нажимными роликами и снабжённые поворотными полозьями на передней оси215».
А узнав, что при испытании пред членами «Технической комиссии Императорского Российского Автомобильного Общества», проводившимися 27 февраля 1914 года, «автосани» конструкции Кегресса — запиленные наскоро из отечественного «Руссо-Балта», при собственном весе в три тонны — в легкую тащили ещё и прицепные санки в тонну с четвертью, я в самозабвении вскричал:
— Адольф, так что же ты до сих пор здесь сидишь?! Твоё место там — на заводе! Нам нужны такие тягачи для орудий — как хлеб, как вода, как воздух… Немедленно выезжайте в Петроград! Завтра же!
Тут же был составлен «грозный» документ в Ригу на «Русско-Балтийский Вагонный Завод» — «РБВЗ»: со следующего месяца там должны выпускать только полугусеничные грузовики, пригодные для транспортировки всех видов дивизионных орудий — вплоть до 6-ти дюймовой гаубицы. По установленному мной «твёрдому заданию», весной 1916 года, предприятие должно выпускать не менее ста таких машин в месяц — под угрозой национализации в казну.
Другой документ — Начальнику Военной автомобильной школы полковнику Секретову Петру Ивановичу, чтоб максимально способствовал в этом начинании.
Кроме того:
— Адольф! На тебя лишь у меня надежда — на тебя одного, уповаю…
Тот — в шоке:
— Ваше Величество? Что случилось?!
— Автомобилей в России скоро будет много: у нас шоферов и механиков — их эксплуатировать и обслуживать, практически нет! Поручил Великому Князю Николаю Николаевичу устроить на базе моего Императорского гаража школу для юношей, желающих добровольно стать военными водителями — да, воз и ныне там…
Горестно развожу руками:
— Да и, не «в теме» он — да и занят слишком. Не мог ли, ты взять на себя столь тяжкую — но, ответственную обузу? Не как Император приказываю: как друг друга прошу…
Кто ж в ответ на такое, откажет да?! Заодно и шпионить за мной ему будет некогда — ведь верно, да?
«Одним махом двоих убивахом!».
Адольф Кегресс получил у меня бумаги имперского комиссара — со всеми полномочиями, «Маузер» в деревянной кобуре, кожанка у него уже была своя и, отправился выполнять железной рукой мою царскую волю…
* * *
Как тот не упирался, отправил своего главного охранника — генерала Спиридовича в Москву:
— Пора, Александр Иванович, пора! Пора наступила, господин Председатель «Чрезвычайного Комитета Государственной Безопасности» — ехать в Первопрестольную и занимать там под свою «контору», уже выкупленное через Имперскую Канцелярию — здание страхового общества «России», что на Лубянке. Бумаги все оформлены и промедление ваше, господин генерал, смерти подобно!
Начальником Императорской дворцовой охраны, не так давно стал Начальник Конвоя Свиты Мисустов, получивший следующее казачье звание — «войсковой старшина».
Его я услал в Петроград со «срочными» документами к генерал-майору Комиссарову Михаилу Степановичу:
— Больше некому, дорогой Пётр Изотович! Ведь, кроме Спиридовича и Вас — никто о моих делах с этим господином знать не должен.
— Ваше Величество! Исполнить любой ваш приказ — для меня долг, — войсковой старшина смотрел на меня настороженно и явно чуял что-то неладно, — но кто останется вместо меня?
— Известно кто, — успокаиваю его, — временно исполнять ваши обязанности по моей охране, будет генерал-лейтенант Свиты Воейков… Что-то против Владимира Николаевича имеете?
Тот, подумал, подумал… Хотел что-то сказать, но вижу передумал:
— Нет, ничего не имею, Ваше Величество.
— Тогда, в добрый путь, господин войсковой старшина!
* * *
Утром смотрю — глаза у моего брадобрея «на мокром месте».
— Что случилось, Алексей Николаевич, — спрашиваю встревоженно, — аль, обидел кто?
Долго тот шмыгал носом — не признаваясь и, вдруг разревелся коровой:
— Убьют тебя скоро, Надёжа-Царь! Уууу…
— Чё мелешь, дурак?! — аж самому поплохело от его безысходного воя, — думай, что плетёшь…
— В народе бают, мол — недолго тебе осталось… Изведут, проклятущие баре да генералы, нашего… Уууу…
Еле успокоил, влив в того полбулки водки, что нашёл в заначке у своего Реципиента. Успокоил, выпроводил довольно основательно пошатывающего царского брадобрея и задумался: явно произошла «утечка» информации…
Откуда «дровишки»?
Из господских кабинетов да салонов, вестимо!
Иногда, господа воспринимают своих слуг — как некий элемент мебели и, ничуть не стесняясь, ведут меж собой разговоры «фривольного» содержания.
На своём примере заметил: сопровождающие меня в Штаб казак-конвоец и дежурный жандарм, иногда подслушивают наши разговоры с Алексеевым и другими офицерами, прислонясь к щели двери. На моё замечание Спиридовичу, тот — хотя и «принял меры», но пренебрежительно заметил, что это вздор: «они» всё равно ничего не понимают…
Вот, видимо и в этом случае — кто-то, что-то услышал и передал дальше по «сарафанному радио».
* * *
Рисунок 192. Начальник штаба Северного фронта генерал-майор Бонч-Бруевич М.Д..
В десять часов поехали вместе с бывшим генерал-майором, а ноне — генерал-лейтенантом Бонч-Бруевичем в Штаб, на еженедельный «пятничный» доклад мне, Начальника Штаба Алексеева.
Вообще-то, там я бываю довольно часто и, почти всегда — «вне графика» и без приглашения… Но по сложившейся уже традиции — именно по пятницам, происходит подведение итогов по прошедшей неделе, отчёт о проделанной работе, о выполненных моих прежних заданиях и «озадачивание» новыми. Ну и, не менее традиционное — «снятие стружки» с генеральских шей и «намылевание» их задниц… Без этого, ни один «пятничный доклад» не обходился!
Подивились, конечно офицеры и генералы моему спутнику, покосились на его новенькие генеральско-лейтенантские погоны — но, никаких вопросов не последовало, доклад начался и продолжился в прежнем «формате».
Сперва, мой Начальник Штаба — кратко и только по существу (приручил, таки к деловому стилю!) подведя итоги боевых действий на фронте за неделю, доложив о территориальных изменениях линии соприкосновения, о своих потерях и предполагаемых потерях противника, о расходах и подвозе взамен боеприпасов, снаряжения, продовольствия и фуража. Затем, генерал Алексеев сообщил, что всё готово для переезда Ставки Верховного Главнокомандования в Коломну — давал я ему такое задание в начале сентября. Мол, специальной комиссией осмотрены, реквизированы или арендованы и освобождены для размещения подходящие для этой цели здания. Составленные графики перебазирования и, даже уже отправлены первые офицеры…
— Когда прикажите начать передислокацию основной группы сотрудников Штаба, Ваше Величество?
— Не торопитесь, господин генерал, — отвечаю, — «основная группа» офицеров и генералов останется здесь…
Вижу радость в косых алексеевских очах, слышу радостный групповой вздох облегчения: покидать уже обжитое и насиженное местечко — куда большинство уже успело притащить семьи, никому не хотелось.
— Переезд Ставки Верховного Главнокомандования из Могилева в Коломну отменяется, Ваше…?
Терпеливо объясняю обалдевшим штабным:
— Нет! «Переезд Ставки Верховного Главнокомандования из Могилева в Коломну» не отменяется. Но, вместо «основной группы» туда поедет лишь один генерал-лейтенант Бонч-Бруевич — Начальник ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА(!!!), прошу любить и жаловать, господа.
Наслаждаюсь произведённым эффектом и разъясняю подробно:
— Мною принято решение о реструктуризации организации Вооружённых Сил Российской Империи… Отныне, всю военную политику и планирование, будет определять Российский Генеральный Штаб — подчиняющийся лишь Верховному Главнокомандующему. Военное министерство же, будет всего лишь неким «хозяйственно-вещевым» придатком при нём.
— Михаил Дмитриевич, не медля отправится в Коломну и, за три месяца создаст мне новый Генеральный Штаб наподобие германского — что вчера вечером, он мне клятвенно пообещал…
Бонч-Бруевич, действительно оказался, хоть и умницей — но довольно-таки ехидным малым! Он, с видом победителя довольно улыбался и чуть ли не показывал язык своим растерявшимся «коллегам». Мне это было немного неприятно и, чтоб не расслаблялся, я добавил:
— …Иначе, мне придётся его расстрелять.
Победную ухмылку у старшего брата известного большевика-ленинца, как ветром сдуло!
— Туда же, закончив переговоры с министрами и думцами за «Круглым столом» и дождавшись повешения Рузского «со товарищи», переедет и Ставка Верховного Главнокомандования… То есть — я, со Свитой и ротой «Георгиевских кавалеров».
Я, прищурившись посмотрел на потолок, как бы прикидывая сроки:
— Где-то через неделю-полторы…
Обращаюсь, к конкретно охреневшему Алексееву:
— Вы же, господин генерал — с «основной группой», останетесь в Могилеве Главнокомандующим Западным Театром Военных Действий — «ЗапТВД». Генерал Юденич в Закавказье, возглавит ЮжТВД…
Не давая опомниться, встаю и протягиваю руку:
— Поздравляю с повышением в должности, Михаил Васильевич!
Пришлось подойти вплотную, взять его руку в свою и, насильно потрясти — до того, генерал был ошеломлён.
Когда мой бывший Начальник Штаба немного пришёл в себя, он хрипло спросил:
— Кого из генералов и штаб офицеров, Вашему Величеству угодно взять с собой в Коломну?
Хороший вопрос!
— Вот небольшой списочек, господин генерал…, — достаю из кармана уже готовый приказ о назначении, — совсем небольшой!
На первом месте списка стояли три фамилии: Пустовойтенко, Борисов и Носков.
— Этих я забираю с собой. А, освободившиеся должности займут генерал Гурко — вашим Начальником штаба и полковник Кудрявцев — Главным квартирмейстером «ЗапТВД», которого я «поздравляю» с генерал-майором! На место Борисова и Носкова, я думаю — сами кого отыщите…
Опять же — церемония «поздравления», рукопожатия и завистливые взгляды… Всё, как положено!
— Кстати, генерала Эверта я у Вас тоже «забираю». Вместо него, заведующим Западным фронтом назначаю генерала от инфантерии Лечицкого Платона Алексеевича.
Читал про него, типа — самый думающий русский генерал Первой мировой! А Эверт имеет тот недостаток (как и недавно снятый мной Иванов), что был у Алексеева во времена Русско-Японской начальником и, тот теперь не может на него «прикрикнуть» -чтоб заставить выполнить приказ. Это никому не пошло на пользу: в отличии от Брусилова, который действуя на направлении вспомогательного — отвлекающего удара, добьётся громкого успеха, генерал Эверт — имея превосходящие силы для нанесения главного удара, жидко обделается в следующем году.
Итак: Северным фронтом будет командовать мой «выдвиженец» генерал Балуев, Западным — «самый думающий» генерал Лечинский, Юго-Западным — знаменитый Брусилов. Неужель, с такими да «орлами» — не побью Вильгельма на следующий год?!
Да, не могёт того быть!
Лишь бы в спину, кто не ударил…
Глава 37. «Манифест об отречении»… С отсрочкой приговора!
«ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА — представительный орган страны — становится агитационной трибуной, революционирующей эту страну. Народные представители, к которым прислушивается вся Россия, не задумываясь о последствиях, решаются взбунтовать темные массы накануне перелома военного счастья на фронте, исключительно в целях удовлетворения своего собственного честолюбия. Разве здесь есть патриотическая идея? Наоборот, в существе всей работы этих людей заложена государственная измена. История не знает примеров подобного предательства. Вся последующая работа социалистов и большевиков по разложению России является лишь логическим последствием предательства тех изменников, которые подготовляли переворот, и последних нельзя так винить, как первых. Они по-своему были правы, они хотели преобразовать государственный и общественный строй России по своей программе — по тому рецепту, который являлся конечной целью их многолетней работы и мечтой, лелеянной каждым социалистом, какого бы он ни был толка. Это являлось осуществлением их идеологии», — К.И. Глобачев. «Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения».
На понедельник 5 октября 1915 года, в Могилеве выпал отличный, пригожий денёк — уже с утра хорошо пригревало Солнышко. Выйдя из вагона-столовой и невольно прищурившись, я подставил его лучам свежевыбритую щёку и, с величайшей приязнью ко всему живому и неживому в природе, воскликнул:
— Господа! Денёк то, сегодня какой… Лепота! Пожалуй, господа, сегодня я пройдусь пешком.
Перевёл вопросительный взгляд на Коменданта Свиты Воейкова и, тот с готовностью доложил:
— Вполне безопасный путь, Ваше Величество! Лес и все полторы версты до губернаторского особняка, оцеплены жандармами и казаками из Конвоя Свиты.
— Вы исполнили все меры безопасности, что я Вам приказал, господин генерал?
— Так точно: с утра особняк хорошо обыскан — но после этого, охрану внутри его убрали, а оцепление вокруг оставили по минимуму…
Воейков слегка вежливо поклонился и добавил:
— «Чтоб у господ депутатов не было ощущения, что они идут добровольно в концлагерь» — говоря вашими словами, Ваше Императорское Величество.
— Хорошо, — обращаюсь к Мордвинову, — господин Генеральный секретарь! Будьте так добры, проводите меня: заодно, нам надо кое-что обсудить по дороге… Да и, для здоровья нам обоим полезны пешие прогулки.
От сидячей работы, что я его нагружаю чрезмерно, замечаю, Анатолий Александрович стал в последнее время несколько толстеть…
— С удовольствием составлю Вам компанию, Государь!
Естественно, шествовали не вдвоём! Зорко оглядываясь по сторонам, спереди и сзади — на некотором отдалении от нас, шло по два жандарма с винтовками, а рядом — по бокам, два моих личных телохранителя в кожанках, с «Маузерами С-96» и с «тревожными чемоданчиками». Третий «секьюрити», сам Иван Хренов — чуть приотстав, нёс мой небольшой саквояжник (наподобие тех, с которыми «местные» доктора к пациентам ходят) с необходимыми при встрече с министрами и депутатами документами.
Вдоль всего пути, действительно: изредка виднелись пешие жандармы и мелькали гарцующие казаки оцепления — впрочем, изо всех сил старающиеся не «мозолить» мне глаза. Ещё мой Реципиент, терпеть не мог видеть — как его охраняют и, это редкий случай — когда я с ним полностью солидарен!
