Вновь оглянувшись, Олея не смогла сдержать радостный крик: один из преследователей слетел со своей лошади! Как видно, бедное животное оступилось на камнях, споткнулось и упало на землю, уронив при этом своего всадника. Ага, вот он встает, и прихрамывая, направляется к своей лошади, а та медленно идет, припадая на передние ноги. Ну, этого и следовало ожидать — кто же пускается во весь опор по такому опасному месту?! Похоже, что сейчас от этой лошади вряд ли можно ожидать быстрого бега, да и сам всадник, кажется, расшибся — вот, за руку держится, а она у него висит, словно плеть. Вряд ли этот человек сейчас сможет продолжать погоню, и получается, что за беглецами сейчас гонится всего один преследователь. Замечательно!
Вскоре камни почти перестали попадаться под ногами лошадей, и, казалось бы, можно двигаться дальше, но Бел внезапно остановил свою лошадь, и Олее пришлось сделать то же самое. Они сидели в седлах и смотрели на приближающегося к ним мужчину. Интересно, на что он рассчитывает? На оружие, которое при нем, или на что-то иное? Конечно, у парня с собой наверняка хватает ножей, еще кое-какое оружие имеется, да и силушкой его Боги не обидели — драться он наверняка умеет, и, как видно, считает, что легко сможет справиться с двумя пришлыми. Ну-ну, только старатель в пылу погони упустил из виду, что беглецов двое, а он один, и уж если преследуемые остановились, то сделали это не просто так — ведь понятно, что сдаваться они не собираются.
— Надо же, какой упрямый! — Олея не сводила глаз с мужчины.
— Я бы сказал, что он упертый... — уронил Бел, также глядя на преследователя. — Совсем по сторонам не смотрит, гонит вперед, и ни о чем, кроме погони, не думает. Ничего, сейчас мы с ним поговорим...
Однако тут уже до мужчины дошло, что его поджидают вовсе не для того, чтоб мило побеседовать о погоде и видах на будущий урожай с золотого поля, или же покорно склонить головы при появлении преследователя. Старатель внезапно остановил свою лошадь и какое-то время глядел на беглецов, находящихся неподалеку от него, и до него постепенно доходило одно: ну не могут эти непонятные люди так спокойно глядеть на того, от кого убегают, подобного просто не должно быть! Они будто ожидают, когда старатель к ним приблизиться, только вот зачем им все это нужно? И потом, совершенно неясно, каким образом эта парочка смогла выбраться из-под земли, а в том, что в шахте нет другого выхода — в этом старатель был совершенно уверен: подобное было проверено многократно.
И вид у них сейчас какой-то не такой... Так может, это уже не люди, а в их тела пробрался кто-то из тех, что бродит ночами вокруг их дома? А ведь это возможно, и вполне объясняет то, как это двое (или кто они сейчас на самом деле?) сумели выйти из-под земли, да еще и умудрились увести лошадей! Злое золото — оно наверняка успело сотворить невесть кого из тех, кто еще недавно был человеком. Получается, что сейчас у этих... существ (у которых, правда, еще осталась человеческая оболочка) только одно намерение: дождаться, когда к ним кто-то подъедет, и вцепиться в него своими зубами и когтями! Старатель однажды уже видел нечто подобное, когда на его глазах какая-то тварь, напоминающая огромную крысу с кабаньим клыками, впилась в тело одного из старателей. Беднягу потом пришлось прирезать, потому что он... А, вспоминать не хочется! Стоп-стоп, а у этой пары одежда изорвана почти так же, как было у того несчастного парня, которому пришлось выпустить кишки! Точно: эти двое, когда оказались в шахте, уже подверглись подобному нападению, и сейчас только того и ждут, чтоб сделать своего преследователя точно тем же, во что превратились они сами! Конечно, они охотятся на людей! Нет, надо немедленно отсюда уматывать, если, конечно, хочется жить!..
Беглецы увидели, как преследователь повернул своего коня и направился назад, то и дело оглядываясь, словно сам опасался погони.
— Что его остановило? — Олея искренне недоумевала.
— Наверное, у парня есть голова на плечах, и он понял, что не стоит лезть в драку, особенно если за твоей спиной нет поддержки... — Бел еще раз огляделся по сторонам. — Кажется, преследователей больше нет, о всяком случае, я пока что никого не вижу. Ну что, вперед?
— А ты знаешь, в какую сторону нам нужно направляться?
— Примерно сориентируюсь по солнцу. Доберемся до дороги, а потом опять погоним во весь опор. Нам надо побыстрей уматывать отсюда, и дело тут не только в возможной погоне: если мы до захода солнца не покинем эти места, да еще и останемся без надежной крыши над головой...
— Все, дальше можешь не продолжать.
— Тогда вперед.
— Хоть бы в какой речке умыться, а то от меня сейчас все встречные шарахаться будут! Даже ночные призраки испугаются, если увидят!
— Тоже неплохо... — ухмыльнулся Бел. — Меня бы подобное вполне устроило! — и его лошадь с места рванула вперед.
Через какое-то время они выехали на дорогу, очевидно, на ту самую, по которой и пробирались ранее, до тех пор, пока не остановились на ночлег в излишне гостеприимном доме. Вновь под копытами лошадей старая дорога, кое-где заросшая мелкой травой. Похоже, здесь ездят нечасто, если вообще ездят...
До заката беглецы преодолели немалое расстояние. Еще дважды они встречали крепкие дома, очень похожие на тот, в котором они вчера попросились на ночлег. Дома, без сомнения, были обитаемы, в них кто-то жил — во всяком случае, запах очага и готовящейся пищи чувствовался неплохо, но ни у одного из этих домов беглецы даже не подумали остановиться — хватит с них местного гостеприимства. К тому же ясно, что в здешних местах тоже могут жить только старатели, которые без разрешения властей добывают золото в этих заброшенных краях, а такие люди незваных гостей не любят.
Уже к вечеру беглецы встретили небольшое селение на дороге, в котором и всего-то было с десяток домов, при взгляде на которые у Бела и Олеи на сердце стало куда легче: дома были самые обычные, без тяжелых запоров и щитов на окнах, да к тому же во дворах паслись козы. По всему выходит, что беглецы покинули опасные места, а иначе здешние дома выглядели б по-другому, да и народ вечерами так спокойно не разгуливал бы по поселку. Женщина надеялась, что они остановится тут хотя бы ненадолго, но Бел не стал этого делать. Так они и промчались сквозь деревушку, а немногие жители проводили их долгими взглядами.
Бел остановил коней лишь перед закатом, когда край солнца стал скрываться за горизонтом. Наверное, парень и дальше гнал бы бедных животных, только вот лошади от усталости были уже еле живы, и нуждались в отдыхе. К тому же беглецы к тому моменту как раз добрались до небольшой речки, а около таких мест частенько находятся заброшенные строения, где вполне можно переночевать.
Направили коней вдоль берега, и через четверть часа нашли полуразрушенный глинобитный домишко. Похоже, раньше тут жил какой-то рыбак с семьей — вон, около домика виднеется нечто, отдаленно напоминающее заброшенный огород. Но сейчас крыша дома была разрушена почти наполовину, входная дверь висела на одной петле, да и само строение производило весьма унылое впечатление как снаружи, так и внутри — земляной пол, груда деревянных обломков, разломанный очаг... Впрочем, для ночевки место вполне годилось, да и огонь в этом очаге еще можно было развести.
Пока Олея занималась лошадьми, Бел отправился к реке, и, что самое невероятное, сумел поймать нам несколько рыбешек, пусть и не очень крупных, но, тем не менее, ужин для усталых путников был обеспечен, причем приготовлением рыбы занялся Бел.
Весело трещал огонь в очаге, а жарящаяся на палочках рыба пахла так, что у беглецов громко бурчало в желудках. К тому же за последнее время им настолько надоели сухие лепешки и баранина, что рыба казалась им чем-то необыкновенно притягательным. И пусть готовая рыба оказалась несколько суховатой и не такой вкусной, как им представлялось по запаху, да и костей в ней было многовато, но голодные люди умяли все в два счета.
— А почему ты не остановился в той деревне? — Олея бросила в огонь рыбью чешую. — Я думала, мы там поесть купим...
— Тамошние жители наверняка связаны со старателями, так что лишний раз рисковать не стоило. А вот что касается еды... Увы, покупать ее не на что! — развел Бел руками. — Старатели обыскали наших лошадей, а у меня в седельной сумке был кошелек. К сожалению, больше я его там не нахожу.
— То есть мы с тобой сейчас смахиваем на голь перекатную?
— Очень похоже на то, ведь за душой у нас с тобой нет ни медяшки. Хорошо еще, что лошади имеются, а то хоть подаяние у храмов проси!
После еды стали слипаться глаза. Надо бы поспать, тем более, что предыдущей ночью они почти не сомкнули глаз, но женщине так хотелось смыть с себя пыль и грязь, что она отправилась к реке, благо до воды было дойти всего ничего. Правда, Бел пошел вместе с ней — плескался совсем рядом, но уставшим людям в темноте было не до того, чтоб рассматривать друг друга. Да и вода в этой речке была холодная, так что долго в ней не посидишь. А после купания так не хотелось надевать рваную пропыленную одежду на чистое тело!.. К сожалению, ничего другого у них не было...
Вернувшись в дом, и собираясь лечь на охапку сухой травы, которую Бел набросал на пол вместо матраца, Олея заметила, что в углу что-то блестит.
— Это разбитое зеркало... — Бел проследил ее взгляд. — Наверное, хозяйке принадлежало. Там, на полу, лежит несколько осколков. Те, что побольше, кто-то забрал, а мелкие остались.
Зеркало... Ой, как же давно она себя не видела со стороны! Под чуть насмешливым взглядом Бела женщина направилась в угол, и из рассыпанного стеклянного крошева выбрала самый большой осколок, попыталась рассмотреть в нем свое отражение. Бесполезно, тут темно, ничего не видно, надо пойти туда, где посветлей.
Вернулась к затухающему очагу, снова заглянула в осколок зеркала. Из мутноватой глубины на нее смотрела исхудалая уставшая женщина с загорелой кожей, растрепанными волосами, да еще и с несколькими царапинами на лице. Великие Боги, неужели это она?! Невольно глянула на свои руки с потрескавшейся кожей, тоже покрытые царапинами, будто впервые со стороны посмотрела на изодранную одежду, что была на ней... Великие Боги на кого она похожа! Вон, сквозь прорехи на одежде даже тело проглядывает! Внезапно к горлу Олеи словно подкатил тугой комок. Лучше бы в это зеркало не смотреться! Сейчас она выглядит, словно бродяжка или последняя нищенка, на себя смотреть противно!..
Осколок зеркала выпал из ее пальцев, а слезы хлынули сами собой. Закрыв лицо руками, Олея тихо плакала, чувствуя, как ее душит обида, горечь, усталость... Как вышло так, что она очутилась в этих местах, что без остановки попадает в самые разные неприятности, и до какой поры все это будет продолжаться?! Надоело! Кто бы знал, как ей хочется оказаться дома, где нет таких опасностей, а от житейских бед можно попытаться укрыться в родительском доме! Только вот где он, тот дом, и сумеет ли она хоть когда-то до него добраться?
— Эй, ты что? — растерявшийся Бел присел возле нее. — Что случилось?
Но Олея не слышала его слов, на нее накатилось что-то вроде волны отчаяния, которая может захлестнуть с головой. Женщина и сама не поняла, как она уткнулась в плечо Бела, орошая его слезами, лишь почувствовала, что тот неловко гладит ее по голове, бормочет нечто успокаивающее, но это проявление сочувствия вызвало у Олеи лишь новую волну слез. Она не заметила, как обняла Бела, а тот, в свою очередь, уже сам не хотел выпускать ее из своих объятий...
Когда дурман покинул их головы, то можно было сказать только одно — все прошло замечательно, они оба не сплоховали, и сейчас, прижавшись к сильному телу мужчины, Олея почувствовала себя если не счастливой, то спокойной и умиротворенной, и ей никак не хотелось терять ощущение того, что рядом с тобой находится тот мужчина, на которого можно положиться всегда и во всем.
— Скажи хоть что-нибудь... — попросила Олея. — А то все молчишь...
— Я думал, что ты раньше сломаешься...
— Что ты сказал? — Олея чуть отодвинулась от мужчины.
— Я, кажется, опять брякнул что-то не то? Наверное, ты меня неправильно поняла: я имел в виду другое — думал, что ты заплачешь куда раньше. Знаешь, почти все женщины, с кем я знаком, проливали бы слезы едва ли не всю дорогу, и вряд ли перенесли б все тяготы пути, а ты оказалась куда более выдержанной, чем очень и очень многие. Можешь мне не верить, но частенько я тобой искренне восхищался.
— Бел, ты настоящая балда!
— Согласен.
— Кто ж такие вещи говорит женщине?
— В том-то у меня и беда: я вообще человек немногословный, а уж с красивыми женщинами вообще говорить не умею. Путаюсь в словах, или же скажу такое, отчего они могут всерьез обидится.
— Я это уже заметила.
— Вот видишь...
— Расскажи мне о себе.
— Зачем?
— Затем, что мы с тобой женаты, а я о тебе ровным счетом ничего не знаю. Ну, почти ничего, а тебе обо мне, без сомнения, многое известно.
— Это верно. Ну, и что тебя интересует?
— Много чего. Например, почему ты на мне жениться не хотел? Неужели я тебе настолько не нравлюсь?
— Ты мне очень нравишься. Только... Если честно, то я все время опасался, что ты меня бросишь. Знаешь, почему? Таким красивым девушкам, как ты, вряд ли нужны невзрачные мужики вроде меня.
— Значит, тебя уже кто-то бросал?
— Вроде того...
— Бел, еще раз говорю: ты — полная балда!
— Другой бы спорил...
Ясно, что мужчина пока что не собирается о многом говорить своей молодой жене. Ладно, попробуем по-другому.
— А о своей семье ты мне можешь рассказать? Хотя бы очень коротко, буквально в двух словах. Я уже и так кое-что о знаю из твоих редких обмолвок.
— Ох, — вздохнул Бел. — Ну, если коротко... Я родом из столицы, простолюдин, как и ты, а все мужчины в нашей семье — потомственные военные. В армии стали служить еще прапрадеды, и тех пор у нас это стало традицией — поступать на службу. Отец и старший брат погибли, когда мне было семнадцать лет — тогда на границе случилась серьезная заварушка, а я... В общем, если бы не предательство одного негодяя, то мои отец и брат остались бы живы. Наверное именно оттого я и пошел служить в тайную стражу — чтоб таких вот... мерзавцев было поменьше.
Бел умолк, и Олея его не перебивала — раз заговорил, то остальное сам расскажет.
— Тогда же я и женился... — вновь заговорил мужчина. — Вернее, особой страсти к созданию семьи у меня в то время еще не было, но моей матери после смерти мужа и сына очень хотелось, чтоб я оставался дома и заимел кучу детишек. Она мне и невесту подыскала — дочь своей лучшей подруги. Сейчас-то я понимаю, что совсем не нравился своей нареченной. Милая, привлекательная девушка, а я и в молодости особой красотой не отличался — обычный парень, да еще и с большим носом!..
— А я так не считаю! — перебила его Олея. — На мой взгляд, ты очень интересный мужчина!
— Такое я слышал только от своей матери, да еще от тебя... Так вот, в семейной жизни у нас все сразу пошло наперекосяк. Она веселая, общительная, любила сходить на праздники, в шумные компании, на развлечения, ей было тошно сидеть дома, а я не любитель поговорить, замкнут, да еще и целыми днями пропадал на службе: молодому парню на этой работе надо полностью выкладываться. Домой приходил поздно, усталым — тут уж не до веселья, выспаться бы и отдохнуть! Говорят, что противоположности часто сходятся, но это был не наш случай. И потом, мы довольно рано создали семью: мне едва исполнилось восемнадцать, а ей шестнадцать. Будь у каждого из нас в то время хоть немного больше ума, то все могло быть иначе, а так... В общем, довольно быстро пошли ссоры, дошло до настоящих конфликтов, а потом и хуже того... Много чего тогда произошло, но все же через какое-то время мы решили забыть о прошлом, и начать жизнь как бы заново. Кажется, все стало налаживаться, а потом у нас сын родился. Такой был замечательный парнишка, что лучше его, казалось, не было на всем белом свете!
