Что-то тут не так с одурманиванием. Весь врачебный опыт Чаквас сейчас говорил об этом громко, чётко и определённо. Если Жнецы — не первые, кто овладел этой технологией, то, вполне возможно, они — как минимум вторые. За ними стоят их создатели. У которых уровень владения мастерством одурманивания закономерно намного выше. Сложно сказать, почему создатели Жнецов не передали своему детищу этот дар в полной мере — не хотелось сейчас углубляться в ненужное теоретизирование. Наверное, решили, что такого подарка 'креветки' не заслуживают. Далеко не всегда дети во всём должны быть лучше, чем родители.
Выбор. Снова выбор. А что кроме выбора есть у разумных органиков, живущих в рамках Вселенной? Мало что.
Жнецы — полумашины. Следовательно, они — универсалы. Изначально сориентированы и обучены воевать и против разумных органиков и против разумных синтетов. Возможно, стоять посередине между мирами органиков и синтетов, стоять на границе, охраняя обе противоборствующие стороны от неминуемого столкновения, но... Обладая собственной волей, пусть и ограниченной рамочными требованиями, внедрёнными создателями, Жнецы могли выбирать. И они — выбрали. Они стали вербовать себе сторонников и делать всё, чтобы их новые слуги-рабы не смогли воспротивиться воле господ.
Чаквас просмотрела на экране инструментрона данные, собранные во время операций, сделанных ею Бенезии и Сарену. Тех самых, когда врачу фрегата-прототипа пришлось удалить из тел азари и турианца большое количество разных имплантатов.
Одного влияния на органический разум Жнецам оказалось недостаточно. Будучи полумашинами, 'креветки' не терпели высокой степени чистоты и потому... постарались приблизить пленённых, подчинённых разумных органиков к себе не только умственно, но и физически. Имплантаты Жнецов часто, как понимала теперь Чаквас, полностью изменяют внешний вид жертв. Если Бенезия и избежала такой участи, то Сарен... хлебнул её, как говорят имперцы-земляне, 'полной чашей'. Захваченные Жнецами под пресс индоктринационного воздействия разумные органики превращаются в синтетических зомби, полностью лишённых своей воли. Да, как показал горький опыт Бенезии и Сарена, Жнецы могут оставить своим слугам подобие самоконтроля, но при этом почти всегда сохраняют полную и любую возможность в любой момент перехватить управление. Это позволяет Жнецам использовать своих рабов и рабынь как марионеток.
Является ли это для землян чем-то новым? Нет.
Поудобнее устроившись в кресле, Чаквас на экране настольного инструментрона пересмотрела несколько десятков файлов с материалами о совершенно секретных древних проектах, целью которых был перехват управления поведением человека в огромных крайне небезопасных масштабах. Были реальные попытки использовать 'изменённых' людей как марионеток у власти или... или как внедрённых агентов и 'козлов отпущения', функция которых заключалась в старательном отводе внимания общественности и спецслужб от истинных виновников возникновения опаснейших ситуаций, грозящих обернуться многотысячными жертвами.
Люди, да, вероятнее всего — и не только люди — могли немало рассказать о том, как снова и снова пытались манипулировать друг другом. 'Двуногих тварей миллионы — для них орудие одно'. Не умеют разумные органики качественно и безопасно в постоянном режиме управлять множеством себе подобных, обеспечивая общее равновесие и общую безопасность. Не умеют, несмотря на огромные цифры прожитых расами и цивилизациями лет — от младенчества до зрелости. И потому — раз за разом повторяют попытки наладить такое управление. Далеко не всегда и не везде сразу получается. Вот и сейчас — не получилось.
'Цербер' — чисто человеческая, земная проблема. Если действительно принять за основу понимание, что это — филиал Жнецов, то... Цитадель придётся чистить и от агентов 'Цербера'. Потому что Станция должна быть очищена от агентов Жнецов. Кем бы они ни были. Политики Земли, политики Альянса Систем делают своё дело так, как умеют. В них, конечно, стреляют, потому что результаты 'делания' не всем землянам нравятся и воспринимаются как приемлемые большинством людей.
Главное в индоктринации — изменение позиции конкретного разумного органика. 'Точка сидения определяет угол зрения'. Так тоже говорят земляне-имперцы. Потому что знают, к каким вредным последствиям может привести деятельность человека, ставшего, фактически, предателем.
Сарен... Он попал под влияние Жнецов, а конкретно — Жнеца-наблюдателя давно и прочно. Есть, оказывается, в Галактике, такая вещь, как Монолиты Жнецов. Разведки спецслужб Земли получали о них информацию от случая к случаю, но если взять совокупность всех накопленных данных, то получается, что Монолиты могут порабощать своих жертв на расстоянии так же, как и 'креветки'. При непосредственном контакте жертвы и Монолита может быть осуществлена прямая трансформация живого существа в хаска.
Механизм этой трансформации по понятным причинам до сих пор, даже спустя три десятка лет, во многих важных деталях остаётся неясным. Здесь сделано немало всяческих предположений, но... Можно, конечно, поверить в неких нанороботов, можно поверить и в трансформирующий невидимый для газ.
Инженерам и техникам фрегата удалось захватить несколько 'зубов дракона' — шпилеобразных установок, которые, согласно собранным данным, тоже могут осуществлять трансформацию насаженных на них — как жуков на булавки — разумных органиков в послушных воле Жнецов полных хасков. Бенезия и Сарен не подвергались обработке на 'зубах дракона' — иначе на их телах в районе животов легко бы обнаружились характерные 'круги' — следы от сквозных проколов. Тем не менее, скорее всего именно 'зубы дракона' осуществляют приближённую к массовой по масштабам трансформацию разумных органиков в безвольных хасков.
Пальцы Чаквас коснулись клавиатуры, затанцевали. На экране настольного инструментрона в файловом окне проступили первые строчки. Пока — черновик, который, без сомнения, придётся раз за разом править, добавлять, сокращать. Сначала — заметки по поводу, а потом... Потом — книга об индоктринационном воздействии, основанная на всём, что удалось военврачу Альянса Систем майору Чаквас узнать и понять.
Бездействие и одиночество будут сокращены ещё ненамного, потому что придётся говорить и с Явиком, и с Шепардом, и с Андерсоном, и с Бенезией, и с Сареном. Говорить об индоктринации, об одурманивании. Им будет сложно всё это вспоминать и говорить об этом вслух, но, наверное, они согласятся. Потому что надо обезоружить Жнецов, лишить их возможности использовать эту технологию.
Бенезия ушла из Зала Связи незадолго до окончания лекции. Матриарх неспешно шла по коридорам и переходам фрегата, поднималась и спускалась с уровня на уровень, с палубы на палубу. Возможно, другие нормандовцы, те, кто не остался в Зале, воспринимали кружение азари по отсекам как своеобразный моцион, ясно ощущая и видя её задумчивость и даже отрешённость.
Подумать было о чём. Явик сделал очередной шаг на пути к достижению понимания пусть и немногими разумными органиками глубин предстоящей схватки с полумашинами.
Минута за минутой, палуба за палубой. Нормандовцы не сидят в Зале от начала до конца — служба и расписание работы не дают им возможности проявить такую вольность. Многие из них перечитывают и будут перечитывать материалы, которые Явик предусмотрительно подготовил перед началом лекции, многие посетят вторую, третью сегодняшнюю лекцию, а потом снова будут обдумывать услышанное и понятое. Многие придут на лекции завтра.
Явик не использует внешние эффекты, но его воздействие на зрителей и слушателей — гораздо более глубокое и полное. Так и надо. У Старшей Расы — свои собственные технологии влияния. Протеанин не может долго обходиться доступным ему минимумом, он неизбежно всё больше будет задействовать свой расовый потенциал и особо сильно в первый раз — именно на Цитадели.
Ему, единственному оставшемуся 'на свету', сложно, а на Цитадели ему будет ещё и больно. Эта боль — личная. На Цитадели погибла его возлюбленная азари. Вероятнее всего, только Шепарду Явик расскажет — где мыслеобразами, а где — словами, о том, что тогда в деталях произошло. Джон достоин это знать. Явик ему доверяет. И Джон раз за разом оправдывает это доверие.
Если Явик расскажет Джону о том, что тогда произошло с азари на Цитадели... Может быть, протеанину станет немного, пусть самую малость, но — легче.
Вероятнее всего, Явик будет передвигаться по Станции прикрывшись полем невидимости. Его не увидят многие разумные органики, не 'засекут' системы слежения, не воспримут сканеры и сенсоры. Явик... сможет собрать за считаные часы максимум важной для нормандовцев информации. Ещё более важной эта информация будет для тех, кто станет первым составом штата Штаб-Квартиры 'Нормандии' на Цитадели.
Хорошо, что коллеги Андерсона не захотели оставаться на Станции. Они все вернутся на борт 'Нормандии' и продолжат работу. Фрегат-прототип стал их истинным домом очень надолго.
Явик знает Цитадель, знает её разную. И свободную, и населённую молодыми тогда азари, турианцами, саларианцами и прочими, ныне известными расами разумных органиков, и пустую, зачищенную от всех и любых следов органической разумной жизни. Такое знание... очень дорогое и затратное. Похоже, что протеанин внутренне готовится к тому, чтобы снова увидеть населённую Цитадель и... постараться сделать всё, чтобы никогда больше не увидеть её тихой и гулкой.
Проходя в очередной раз мимо Медотсека, Бенезия остановилась перед дверью входного шлюза, взглянула на настенное табло часов. С момента окончания лекции прошло уже больше полутора часов. Карин, как показывал значок на малом экране наручного инструментрона азари, находилась в Медотсеке. Где — система слежения не докладывала точно. Статус Бенезии как пассажирки, не позволял увеличить точность позиционирования, да в этом и не было сейчас особой необходимости. Главное, что Карин — у себя.
Вероятнее всего, медик работает над реализацией своей задумки — пишет заметки по поводу или черновик своей книги об индоктринационном воздействии. Напишет она её, конечно, с чисто медицинской точки зрения, никаких лирических отступлений, никакой публицистики, вообще никаких эмоций. Сегодняшняя лекция Явика о борьбе протеан со Жнецами, об опыте этой борьбы снова заставила очень многих обитателей 'Нормандии' задуматься.
Шагнув к створке, азари отметила, что красный сигнал сменился зелёным. Значит, Карин не против гостей. Дверь шлюза открылась, матриарх перешагнула порог. Вторая дверь — тоже открыта, так что ожидать не придётся.
Войдя в 'кабинетик', Бенезия тихо присела в свободное кресло, стоящее поодаль от рабочего стола и стала ждать.
Чаквас работала — её руки порхали над клавиатурой. Люди часто сравнивают это действо с игрой хорошего профессионального пианиста. Что-ж, сравнение годное, оно верно отражает суть. Слепой десятипальцевый метод набора текстов для людей стал стандартом, которому обучают не только в школах, но и в детских садах, а иногда и в высших и средних учебных заведениях.
Дописав абзац, Карин погасила экран, отодвинула клавиатуру от края столешницы, крутнулась в кресле, встала, подошла к креслу, в котором сидела матриарх.
— Написала часть 'заметок по поводу'. Самый общий взгляд, — негромко сказала Чаквас, садясь в стоявшее рядом свободное кресло. — Решила, что прошла сегодня достаточное расстояние? — поинтересовалась медик.
— Да. Обдумывала услышанное от Явика. Сравнивала, — ответила Бенезия. — Как же много того, на что мы... наверное, никогда не дадим своё свободное согласие, — прошептала азари.
— Ты права, — не повышая громкость голоса, подтвердила Чаквас. — Возможно, потому, что у каждого разумного существа — будь то органик или синтет — в этом мире есть своё место. Предназначенное только для него силами, во много раз превосходящими всё то, что разум может себе вообразить или хотя бы попытаться представить. И менять это место — очень дорого, если осуществлять это изменение без достаточных оснований.
— Считаешь, что Жнецы... вмешиваются... — осторожно и негромко продолжила азари.
— Потому что на самом деле они пытаются вернуть стоящим за ними создателям большую часть их прежнего могущества. А опасения по поводу неизбежности столкновения между органиками и синтетами — только удобный и более-менее понятный предлог, — сказала Чаквас. — Хотя... кто знает. Я тоже столкнулась с тем, что моего разума не хватает для того, чтобы охватить все детали и взаимосвязи огромной картины. Поэтому...
— Кари... не продолжай, — азари подняла руку и Чаквас замолчала. — Я знаю, о чём ты хочешь меня попросить. И скажу прямо и точно — я помогу тебе всем, чем смогу. Потому что тоже сильно заинтересована в продвижении твоей работы над книгой. Со многими азари мне придётся говорить на их профессиональных языках и я... я думаю, что язык медиков — достаточно универсален. Тем более, если азари и люди, особенно женщины — так похожи внешне: и телесно, и разумами, и памятью.
— Да, — не стала возражать Карин. — Ты права, Бена. Протеане повлияли и на вас и на нас.
— И потому... Я вот, сидела на лекции Явика и думала о многом из того, что он говорил, — сказала азари. — Наверное, в том, что мне, матриарху по возрасту и по положению, посчастливилось влюбиться в человека, есть свой большой и глубокий смысл.
— Ты боишься за Джона, Бена, — негромко сказала Чаквас.
— Да. Боюсь, — подтвердила матриарх. — Слишком долгое время считалось, что главное — тело, а потом... потом оказалось, что важно не только тело, но и душа. Которую кто-то или что-то в любой момент может поменять. Я знаю, что протеане... сопротивлялись столетиями. Да, они отступали, но они — не сдавались. Хочу верить, что нам, нынешним, тоже удастся. Посопротивляться достаточно долго. Прежде чем мы накопим достаточно сил для контратаки. И — сможем одержать столь желанную победу. Я боюсь, что это сопротивление... Может стоить нам гибели Джона и Дэвида, — азари замолчала, опустила голову.
Чаквас не торопила подругу, понимала, что душа собеседницы сейчас явно не на месте и очень уязвима. Азари любит Шепарда и продолжает любить Этиту и Лиару. Это... крайне сложно совместить. Даже для очень долгоживущих синекожих красоток.
— Я слушала Явика. И... не могла заставить себя представить, что Джон однажды тоже может не выдержать... давления жнецовского внушения, — негромко продолжила Бенезия. — Я знаю, что Джон силён и умён. Но... в нашем мире, в нашей галактике, в нашей Вселенной... Пусть это и звучит слишком патетически... В них есть силы, перед которыми даже Джон бессилен.
— Если он один — да, бессилен, — не повышая громкости голоса и не меняя интонацию, сказала Карин. — А если рядом с ним стоит такая женщина как ты — он силён даже против внушения, оказываемого на него десятками Жнецов.
— Но... — Бенезия посмотрела на Чаквас и осеклась.
— Бена, — понизив громкость голоса до шёпота, продолжила Карин. — Ты согласилась с этим выбором, ты сделала его своим, для тебя он стал естественным, нормативным, приемлемым. Так же поступил Джон. Потому... пока ты рядом с ним — он очень силён. И глядя на него, чувствуя его силу, станут сильнее многие другие разумные органики.
