А немного смутившийся Орис, надувшись, командовал отрядом, тронувшимся в дальнейший путь. Надо было успеть до темноты выбраться из горной местности и устроиться на ночлег. Сегодня всем потребуется продолжительный отдых от перенесенных потрясений. Это ужасно, когда ты видишь, как на глазах гибнет человек, а ты просто бессилен что-либо предпринять... Дерек...
Орис оглянулся, подозревая, что скоро они расстанутся с сумасшедшим отчаянным парнем, который удивительным образом так легко влился в их дружный коллектив, несмотря на свой поганый характер, язвительный язык и странный статус то ли раба, то ли воина. Отчего-то стало горько. Орис, как раз чаще других сцеплялся с Дереком (обычно из-за Рени), но именно на него, Меченого, появившегося в Замке-крепости чуть больше трех месяцев назад, мог положиться, как на самого себя. Будет логично, что Аслан его отпустит, подписав 'вольную'... Но как же жаль...
* * *
Аслан был задумчив и несколько раз вроде бы порывался даже подъехать к Дереку, пытающемуся управлять животным лишь с помощью голоса и пяток (прижимавшему поводья своего коня локтем левой руки, потому что правая, хоть и вправленная, и щедро обмазанная исцеляющей мазью, все еще ныла), когда дорога стала расширяться, но решился на неприятный для него разговор лишь на привале.
Дерек, словно почувствовав это, внутренне напрягся, но почему-то не хватало смелости, взглянуть в бледное лицо варвара. Поужинавшие ребята как-то понятливо разошлись по палаткам, и господин со своим рабом остались наедине.
Аслан вполголоса произнес:
— Дерек... Я тебе должен...
— Забудь! — небрежно отмахнулся Меченый. — Ты — мой хозяин, я лишь выполнял свой долг, к тому же наверх тащил меня ты.
— Страховал, — рассеянно поправил Аслан. — Но я как раз об этом. Дерек... в общем, 'вольной' ты сейчас не получишь... — Аслан замолчал, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свое решение. Поступок Дерека заслуживал того, чтобы дать ему свободу. По крайней мере, в понимании Аслана — это было бы правильно, по-человечески... но Законы Энейлиса, делавшие из вольноотпущенников людей второго сорта, Законы, лишавшие их почти всех прав, оставляя в положении не сильно-то и отличающемся от рабства, не давали ему сделать такой ожидаемый всеми поступок. От одной мысли, что будет ждать этого сидящего напротив него парня, в результате его щедрости, перехватывало спазмом горло, не разрешало так отпускать этого человека, который сводил с ума своим присутствием. И уже даже не жажда удовлетворить свою похоть, а просто осознание того, что он, такой как сейчас, уйдет из его жизни — прямой, открытый, кажется, просто не способный на подлость. Уже невозможно будет больше услышать этот смех с легкой издевкой, увидеть ехидный прищур внимательных серых глаз, кривящиеся в насмешливой улыбке губы. Никогда не придется замирать восторженно, следя за его хищным танцем на тренировке, представляя, как Меченый может двигаться в реальном бою, словно дразня смерть. Немыслимо не почувствовать больше упоение захватывающего спарринга с равным по силе и ловкости...
Аслан сглотнул появившийся в горле ком и выдавил, не отводя глаза:
— Меченый, я не могу тебя отпустить...
— Я и не рассчитывал... — глухо ответил Дерек после долгой паузы и, резко поднялся.
— Стой!
Орис, стоявший возле своей палатки, оглянулся, услышав окрик Аслана, но вмешиваться не решился, сам замерев, и не зная, о чем просить Богов — о благоразумии лаэра или о том, чтобы он совершил глупость?
— Я хочу спать... мой господин, — медленно произнес Дерек, глядя себе под ноги. Целая буря чувств поднялась, взбудоражила и заметалась в душе — разочарование и радость, и снова разочарование...
Варвар перехватил его локоть, заставив снова опуститься рядом:
— Дерек, послушай, — сбивчиво заговорил Аслан. — Я не могу тебе вернуть свободу. Прости.
— Но...
— Не перебивай! Можешь считать меня деспотом и самодуром, но, нет.
— Ты — не такой, мой господин, — язвительно хмыкнул Дерек.
— Возможно, что для тебя я даже хуже... — горько усмехнулся Аслан, отчего-то чувствуя себя просто растерянным мальчишкой перед строгим учителем, — но... Черт! Думай, что хочешь, но не заставляй оправдываться. Ты хотя бы представляешь, какая у тебя будет жизнь, если я дам тебе вольную? Ты вообще знаешь Законы Энейлиса, по которым тебе придется жить? Думаешь, дам тебе 'вольную', и для тебя все закончится? Нет, все 'веселье' только начнется. Это с Рени просто — достаточно показать его любым двум свидетелям, которые подтвердят, кто он такой. Он дворянин и, следовательно, сделать его рабом можно только с прямого Указа Правителя в наказание за преступление перед государством. Он-то стал рабом незаконно и в своей стране. Конечно, освободиться ему никто бы не дал, но да не о Ренальде сейчас речь. А вот тебя, Дерек, если я дам тебе 'вольную', ждет очень веселая жизнь. Ни у тебя, ни у твоих детей не будет никаких прав. Только твои внуки станут полноценными гражданами. Тебе и детям, под страхом смерти запрещено будет держать в руках оружие. Это пока ты раб — за все, что ты делаешь, отвечаю я, а после получения 'вольной' — уже ты сам. Ты — наемник, что ты еще умеешь делать? Пахать или с лотка торговать?
— Да кто узнает? — немного ошарашенный новыми сведениями, заикнулся Дерек. Да, он, действительно не знал этих дурацких Законов Энейлиса, в достаточной степени отличающихся от Законов его собственной страны, от которой теперь был слишком далеко.
— Узнают, обязательно узнают. Клеймо на плече не хочешь получить в подтверждение правдивости документа? Мне, конечно, не сложно будет прокормить тебя, но вот чем ты на свободе займешься в таком вот раскладе? А еще то, что первые 10 лет ты обязан будешь жить в пределах трех часов езды от моего дома, не знал? Да и еще много чего для тебя 'приятного'...
Дерек неуверенно улыбнулся — как-то на него поток информации подействовал двояко — сердце радостно подпрыгнуло — значит, все-таки теоретически можно получить вожделенную свободу, но столько сложностей... может быть, Аслан прикалывается?
Однако лаэр и не думал шутить:
— А документы о том, что ты на моих землях родился, вырос и ко мне служить пошел, и вообще чист, как слеза, тоже не могу оформить. Встретишь любого, кто тебя знает, и весь обман вскроется...
— Так что мне так и оставаться до конца дней? — буквально процедил Дерек, чувствуя, как сомнительная надежда на замаячившую свободу, стремительно тает. И неважно, что он сам еще полчаса назад хотел бы остаться в сотне лаэра, в крепости... только вот хотелось при этом быть еще и свободным...
— Нет. Можно и по-другому, но это долго. Пока все остается, как есть, все твои обязанности бойца гарнизона будут оплачиваться на общих основаниях, так же, как и солдатам основного состава.
— Приятный пустячок... — пробормотал Дерек, теряясь в противоречивых желаниях.
— А ты, когда приедем в Замок, подробно расскажешь, где родился, жил, у кого и когда служил. А я отправлю запросы, дескать, нанял бойца, а тут такое несчастье — документы нечаянно сгорели, ну или утонули, да, черт побери, твой Барс съел! — разгорячился Аслан. — А когда ответы с заверенными копиями придут, мне останется только вписать, что ты у меня на год раньше служить начал, и все...
— И стану я опять свободным? — прошептал Дерек, облизнув пересохшие вдруг губы.
— Да, причем, без пятен на биографии, — уверенно кивнул Аслан.
— Слишком щедро... — Дерек рискнул взглянуть на хозяина, и замер, пригвожденный к месту отчаянным взглядом карих глаз, ожидающих его ответа.
Меченый невольно сглотнул, открыл рот, и снова закрыл, пораженный этим взглядом — в нем было столько всего... Было ясно, что для Аслана его влечение к нему, уже больше чем блажь. Даже сейчас, пытаясь объяснить ему причину своих будущих поступков, лаэр хотел его.
Это должно быть пронзительно больно, но сопротивляться этому бесполезно и в шутку уже не обратишь — они оба это поняли, но Меченый все же постарался скрасить неловкость:
— Тогда, может быть, мы продлим наше соглашение? Я могу рассчитывать на неприкосновенность?
— Насилия не будет, обещаю, но я все-таки не теряю надежды... — благодарно принял спасительную иронию Аслан.
— Наивный, — немного нервно рассмеялся Дерек.
— Время покажет... — облегченно пробормотал лаэр, чувствуя, как медленно отпускает тяготившее его последние часы глухое отчаяние...
Они немного помолчали, думая каждый о своем. Наверное, надо было бы пойти спать, но почему-то ни один не двинулся с места.
Дерека, немного лучше узнавшего своего лаэра за время трехнедельной поездки, невысказанное откровение, отразившееся в глазах Аслана, сейчас поразило до глубины души. Нет, он по-прежнему, не собирался уступать дикому непристойному желанию своего господина ни пяди собственного тела, но почему-то варвар уже не казался теперь таким извращенцем... И мысли о свободе переплетались с мыслями об Аслане, никак не желая укладываться в голове притихшего раба.
А Аслан смотрел на гордого парня напротив, на изуродованном лице которого играли причудливые отблески костра, и понимал, что он должен ему жизнь, и сделает все, что пообещал, но не в состоянии задавить внутри самого себя эгоистичную истерику — и не хочет его отпускать... но надо будет научиться жить с этой мыслью, что Дерек пропадет из его жизни — и уже неважно — получится переспать с ним или нет...
Было комфортно вдвоем сидеть у догорающего костра и пялиться на танцующие языки пламени, но Аслан первым нарушил молчание:
— Знаешь, у меня потрясающая идея. Я хочу, чтобы Рени подключился к этому делу. Ему тоже не помешает подучить юриспруденцию и делопроизводство — пригодится на будущее.
— Ты не боишься, что он слишком хорошо разберется и поймет, несколько незаконно было его обращение в рабство? — поднял голову Дерек.
— Он это прекрасно понимает, так же, как и то, что ему невозможно будет это доказать... А вот подготовить запросы и разобраться в Законах, вам стоит с ним на пару...
Аслану очень хотелось задать вопрос, что Дерек будет делать, если получит полную 'чистую' свободу, но сам же отвечал себе — 'уйдет... навсегда исчезнет из моей жизни', и поэтому этот вопрос так и остался неозвученным.
А может быть, зря? Парень с жуткими шрамами был бы рад его услышать... И ответ у него был готов...
* * *
Орису, улегшемуся в палатке, не спалось. Он себе примерно представлял, о чем могут сейчас говорить Аслан и Дерек, оставшиеся у костра.
Ужасное происшествие, чуть не погубившее Аслана на перевале... Если бы не Дерек... Вот ведь странные шутки выдает судьба... Самое забавное, что после этого случая, едва не закончившегося трагедией, мнения ребят разделились — одни считали, что раб и обязан был спасти господина, даже ценой собственной жизни, другие — что если бы Аслан погиб, Дереку нечего было бы опасаться за свою 'честь', значит, их (лаэра и раба-воина), связывает нечто большее...
Орис разубеждать никого не стал. Он знал, что каждый из них поступил бы так же, не окажись они отрезанными от своего лаэра расширяющимся провалом (если, конечно, смогли бы сообразить так же молниеносно), и дело даже не в обязанностях раба или солдата, которому долг предписывает спасти своего командира ценой собственной жизни. Дерек поступил так, потому что это просто по-человечески, хотя мог сам погибнуть.
А в том, что Дерек гораздо лучше, чем хочет казаться, Орис уже убеждался не раз, особенно во Дворце, когда раб прикрывал своего невменяемого господина и от ребят, и от Аслановых родственников.
Но интересно было то, что приколовшегося Аслана в желании покормить Дерека с ложечки, ребята поддержали. А вот Саушу, посоветовавшему и в справлении естественной нужды оказать Меченому посильную помощь, досталось и от Дерека (Меченый пнул его ногой — у парня были сильно повреждены обе ладони, удерживающие скользящую веревку, и в первый день он действительно еле владел руками), и от Аслана, засветившего говорливому пошляку по лбу ложкой — подарком тестя лаэра.
Похоже, бойцов уже не так сильно коробило от мысли, было ли что у Аслана с Дереком, или нет — наконец-то они решили, что это личное дело лаэра и его раба-воина. В результате, весело было всем. Даже Саушу, обиженно потиравшему пострадавшие части тела.
А вот теперь, кажется, обоим — и хозяину, и рабу, было не до смеха...
И все-таки Орис, вымотанный нервотрепкой при переходе, уснул раньше, чем Дерек и Аслан пришли в палатку на ночлег...
ЧАСТЬ 1.4
30.
Отряд, сопровождающий лаэра, прибыл в Замок под вечер. Хотя парадного, помпезного построения гарнизона по случаю возвращения Аслана и не проводилось, Тесса еле дождалась того момента, когда смогла заполучить благоверного в свое полное распоряжение.
Комендант порывался устроить всеобщее построение, но Аслан нетерпеливо отмахивался от него, поприветствовав собравшихся солдат и челядь, объясняя, что сейчас его гораздо больше интересуют другие вещи, чем смотреть на своих бойцов в полном парадном облачении, построенных по поводу его приезда. Правда от того, чтобы выслушать наедине с Инваром отчет о том, что происходило за это время в гарнизоне, отвертеться не удалось, и рапорт лаэр выслушал внимательно.
Комендант постарался доложиться как можно более кратко, понимая то, что Аслану сейчас не до него. Но и скрывать ничего не стал, в том числе и драку между своим сыном и рабом лаэра.
Однако вместо ожидаемых расспросов, Аслан поинтересовался только тем, насколько сильно пострадал Рени, и, узнав, что никаких серьезных повреждений наложник не получил, более не стал обсуждать эту тему, торопясь как можно скорее оказаться рядом с женой.
* * *
Дерек невольно завидовал Аслану. Все указывало на то, что лаэра здесь искренне ждали — радостное оживление солдат и челяди, и счастливый блеск в глазах Тессы, не постеснявшейся при всех, кинуться мужу на шею, ясно указывали, насколько хорош хозяин.
Отчего-то застеснявшийся, немного растерянный Рени, собравшийся было подойти к Аслану, но оставшийся на месте до тех пор, пока лаэр сам не поманил его, заставил тепло улыбнуться.
Невольно вспомнился замок, в котором родился мальчишка и портретная галерея предков Ренальда.
Наверное, все-таки было что-то правильное в том, что отряду, сопровождавшему Аслана, было без объяснений запрещено трепать языком о посторонних визитах 'в гости'. Хотя, насколько Дерек понял, якобы секретный визит в замок Ливара Морицкого приплели, просто чтобы не акцентировать внимание на родне Ренальда.
Что ж, приказы лаэра не обсуждаются, даже если они выглядят просто капризом.
Про его собственное положение, которое должно в скором времени измениться (правда, не в таком уж скором, лаэр предупредил, что может уйти почти целый год на сбор необходимых документов), Аслан попросил молчать, так как, во-первых, пока оно не изменилось, а во-вторых, чем меньше людей будут знать о задуманном, тем больше шансов на выполнение его плана. Дерек был согласен с этими его доводами.
