— Здесь два аликорна и шаманка, силой мне не уступающая, — снова заметила Каденс, выглядящая одновременно и упрямо-воинственно, и мило-просяще. — Ты ведь можешь попробовать, Сомбра.
— Пропускать через себя такие объёмы силы — слегка болезненно, — заметил жеребец, посмотрев на нежно-розовую кобылку рубиновыми глазами. — Кроме того, ты и Мора ещё не восстановились окончательно, а Твайлайт, как пациентка, должна будет находиться в состоянии покоя, и силой делиться не сможет.
— Я понимаю, — настаивать дальше сиреневая пони не собиралась, соглашаясь с доводами императора, тем более, что он уже дал ей больше чем должен был. — Я... пойду в комнату. Уже поздно...
— Разве я сказал "нет"? — остановил начавшую было переворачиваться сиреневую кобылку тёмно-серый единорог. — Но мне понадобится от тебя одна услуга.
В этот самый момент Спаркл ощутила, как одна ладонь Сомбры легла ей на грудь, а вторая — на живот, вызвав волну мурашек по всему телу и заставив хвост нервно дёрнуться. В голове у неё нарисовалась картинка того, чего от неё хочет жеребец, появились воображаемые весы, на второй чаше которых был здоровый рог...
— Я согласна, — отчаянно краснея как от смущения, так и стыда, сиреневая аликорница отвела взгляд, чтобы не смотреть на подругу, но всё же она была готова пойти на многое (тем более, что это не так уж и страшно).
— Чудесно, — усмехнулся Сомбра. — Тогда дай мне встать, чтобы я сходил за накопителем.
— Зачем? — не поняла сиреневая аликорница, растерянно моргнув.
— Чтобы ты слила в него весь свой резерв, — словно маленькой кобылке, терпеливо объяснил тёмно-серый единорог, убрав руки с тела будущей пациентки. — Раз уж мы решили тебя лечить, то не за счёт чужого здоровья. Так что магией нас обеспечивать будешь сама. Согласна?
...
— Нахалы, — выключив воду, Твайлайт погрузилась в бассейн до самых ушей, думая о том, что они специально всё подстроили так, чтобы она пришла к самым смущающим выводам (и даже дала согласие на то, что успела вообразить).
Однако же четвероногая кобылка не злилась: в конце концов, получилось действительно забавно, не обидно и как-то по... семейному? В любом случае, за полностью исцелённый рог она могла простить многое, и даже не возражала бы против того, чтобы шутка оказалась чуть большей правдой, нежели на самом деле.
"А сумела бы я после этого уйти? Оставить их?", — задумавшись о том, как могли бы развиваться их отношения, если бы они перешли на новый уровень близости, Спаркл констатировала, что уже не смогла бы сбежать домой (да и где теперь её дом на самом деле?).
Она уже допускала правильность убийства во время войны, в тёмной магии не видела зла, да и другие устои общества, в котором была рождена и выросла, сильно поколебались под грузом испытаний. Стала ли она из-за этого плохой пони, которой больше нет места в той Эквестрии?
— Глупости какие-то в голову лезут, — вынырнув, проворчала Спаркл, после чего при помощи телекинеза подманила к себе щётку и мыло, решив наконец-то приступить к мытью.
В конце концов, дома её ждали подруги, наставница, брат, родители, Спайк и... ученица, которой нужно надрать круп за её выкрутасы. Ведь простить то, что сделала она — это простить преступника, с копыт которому сойдут любые злодейства, что убедит его во вседозволенности.
"Безнаказанности быть не должно: принцесса Луна тысячу лет провела на луне, за попытку захвата единоличной власти; Дискорд ещё более долгий срок провёл в виде каменной статуи за свои "весёлые шутки", ну а Сомбра...", — в голове сиреневой пони прострелило болью из-за того, что два разных слова, означающие на разных языках одно и то же, вызывают ассоциации с чем-то похожими, но одновременно с тем — совершенно разными жеребцами, один из которых был однозначным врагом, ну а под другого она едва не легла прошлой ночью без какого-либо принуждения (то, что это оплата за исцеление рога — не более чем оправдание для себя, что аликорница вполне понимала, пусть и не принимала умом).
— Как всё сложно, — посмотрев на своё отражение в мыльной воде, вздохнула запутавшаяся путешественница.
* * *
Утро наступило не так уж и давно, а Сомбра уже сидел на троне в тронном зале, выслушивая отчёты командиров отрядов о том, как прошла ночь и чем им грозят её последствия. К некоторому удивлению, так как главнокомандующий уже привык к неприятностям разного масштаба, проявляющимся буквально на ровном месте, всё было более чем неплохо: пони, зебры и олени, участвовавшие в полуритуальном праздновании победы над бизонами, разбились на двойки, тройки и четвёрки (в самом редком случае), а затем расползлись по своим жилищам в башнях, где до самого утра работали над пополнением рядов Новых Кристалийцев, пока не засыпали от переутомления; драк в городе почти не было, за что следовало благодарить малую численность взрослых полосатых жеребцов, которые оказались плотно окружены вниманием своих кобылок, жаждущих продолжить род с подобными героями, в результате чего на глупости у них не хватило ни сил, ни желания; молодые зебрята, оставшиеся в лагере подготовки, усердно тренируются и выбивают друг из друга дурь при помощи тренировочного оружия, мечтая в следующий раз оказаться среди счастливых триумфаторов; патрули пегасов и гвардейцев, назначенные в дозор, не столкнулись ни с какими признаками внешней угрозы. Даже припасы, сделанные с расчётом на прокорм целой армии, пока что не заканчивались, а верблюды уже отправили в прерию свои караваны с товарами, желая отдариться за невольников, что позволит дожить до следующего урожая не затягивая пояса.
"Дома для наёмных рабочих и воинов уже растут в стороне от Новой Кристальной Империи, так что скоро мы сможем усилить пограничные гарнизоны и развернём производство не касающееся кристаллургии. Бизоны в ближайшее время не вернутся, верблюды — наши деловые партнёры, вольные племена зебр вряд ли смогут договориться между собой в ближайшие год-два, а от пони ничего не слышно. М-да: на севере было как-то спокойнее. Хотя, там тоже имелись свои дикари-яки, вроде бы союзники — олени, да ещё и грифоны летали где-то на горизонте. А ведь не так уж много и изменилось... пони же вовсе остались теми же, лишь переместили свою границу с юга на север", — краем уха продолжая слушать отчёты, одетый в белое тёмно-серый единорог ждал чего-то...
— Ваше Величество! — в тронный зал ворвался запыхавшийся пегас. — На нас напали.
"И почему я не удивлён? Этот мир, определённо, задался целью либо извести меня, либо разрушить всё то, что с моей помощью строят другие", — лёгкая досада не отразилась на морде императора, встретившего новость об очередном враге с философским хладнокровием.
— Кто, сколько их и как они далеко? — прозвучали в наступившей тишине уточняющие вопросы.
Полосатый Главр, облачённый в красную кирасу поверх белой безрукавки, юбку из защитных пластин до колен и широкие наручи, всем видом показал готовность вновь идти в бой и вести за собой поредевших воинов-зебр; Грим сохранил на морде невозмутимость, но в его глазах буквально читался вопрос "Что, опять?"; Айси, пусть и явившаяся на собрание, но выглядящая несколько помятой, на миг поникла плечами, но быстро взяла себя в руки. Шептаться или перебивать докладчика никто не стал, дисциплинированно дожидаясь ответа на вопросы императора.
— Чёрный аликорн; летит с северо-востока; будет у города через десять-двенадцать минут, — отчитался разведчик, после чего добавил: — В переговоры не вступает; поёт кобыльим голосом; атакует огнём любого, кто пытается приблизиться.
Примечание к части
Посвящается Анону-Чесальщику)
Всем добра и здоровья.
Одиннадцатая арка — 3
Низкие гудки, которые заставляли ощущать вибрацию где-то в груди, перемежающиеся с высокими гудками, бьющими по ушам и буквально вонзающимися в разум, разнеслись над Новой Кристальной Империей, вырывая жеребцов и кобыл всех трёх народов и разных возрастов из объятий неги. Стражники, получившие приказы от своих командиров, направляли гражданских в импровизированные убежища, под которые были отданы нижние этажи центральных башен; солдаты армии, гвардейцы и мобилизованные ополченцы, ещё вчера считавшие, что война окончена, вооружались мечами и копьями, надевали броню, брали в руки щиты, разбирали защитные и атакующие артефакты, после чего отправлялись за пределы города, либо же поднимались на верхние этажи строений, чтобы встретить противника со всей "теплотой". Даже наёмники-верблюды, получившие известие о приближении противника, спешно перегруппировались и теперь ожидали приказов...
"Интересно, кому я настолько перешёл дорогу в прошлой жизни? Или же это везение предыдущего хозяина тела перекинулось на меня?", — надев на себя чёрную кристаллическую броню, вооружившись мечом и копьём, в окружении шести гвардейцев и ученицы, Джафар поднимался на площадку на вершине Императорской Башни.
Его нынешние доспехи были аналогом того, что носили члены гвардии, с тем лишь исключением... что их перекрасили в чёрный цвет. Меч, пусть и являлся высококачественным оружием, но тоже оставался продуктом серийного выпуска (такие клинки кристаллурги выращивают десятками). Единственное, что заслуживало отдельного упоминания — это копьё, да и то только из-за трёхгранного наконечника, представляющего из себя вместительный накопитель высокого качества, что делало его довольно хрупким, но при этом — весьма опасным для магов.
"Как же я это не люблю", — мысленно скривившись, визирь вышел на открытую площадку под синими небесами, тут же взглядом находя небольшую точку на горизонте, где то и дело вспыхивали разноцветные огоньки, указывающие на факт того, что битва уже началась.
Гвардейцы, снабжённые личными проекторами защитного поля, поспешно окружили тёмно-серого единорога и его ученицу, кутающуюся в синюю мантию. Сама же Твайлайт, вновь принявшая облик гуманоидной пони, нервно закусив нижнюю губу и прижав крылья к спине, изо всех сил всматривалась вдаль, где пегасы выигрывали для своих соратников дополнительные минуты, необходимые на подготовку обороны и для защиты жеребят.
— Сомбра... — сиреневая аликорница сглотнула. — Учитель, у тебя ведь есть план?
— Разумеется, — сохраняя внешнюю невозмутимость, главнокомандующий вручил крылато-рогатой кобыле копьё, снял с пояса шлем и водрузил его себе на голову, после чего забрал оружие обратно. — Мне нужна твоя магия... Всё, что ты можешь дать.
— Хорошо, — Спаркл ощутила облегчение после слов жеребца, а вид массивных чёрных доспехов, делающих его похожим на непоколебимую скалу, внушал уверенность... не говоря уже о подсознательном желании верить в лучшее.
Сосредоточившись, Твайлайт соединила себя и наставника тонкой энергетической нитью, по которой начала передавать свою энергию, тем самым опустошая собственный резерв. Она верила ему; она верила в него; рядом с ним она ощущала себя... защищённой, что раньше было только в присутствии одной-единственной пони.
"Мы не проиграем", — решительно сжав кулачки, сиреневая аликорница хмуро посмотрела на всё приближающуюся чёрную точку, исторгающую из себя уже вполне видимые невооружённым взглядом протуберанцы пламени, оглашая небеса песней скорби и печали...
"Как же я не люблю открытые сражения", — ещё раз мысленно поморщился Джафар, который пусть и стал неплохим мечником, да и благодаря навыкам прежнего владельца тела, которые легли в основу собственного стиля ведения боя, мог считаться искусным воином, но всё равно предпочитал либо действовать чужими руками, либо решать проблему хитростью (к сожалению, с момента его пробуждения в этом мире, подобный подход удаётся применять всё реже).
План у визиря действительно был: простой и, как ему хотелось верить, весьма эффективный. Имелись и несколько запасных вариантов, которые включали в себя использование банши, шаманок, "меченых"... К сожалению для всей НКИ, Мора и Каденс ещё не восстановились в должной степени, чтобы сражаться наравне с полноценным аликорном, по всей видимости не слишком-то и ограниченным в магической силе, но если всё пойдёт плохо, то и их Сомбра должен был бросить в бой.
Ну а пока, главнокомандующему вооружённых сил трёх народов оставалось ждать...
...
— Щиты! — воскликнула Айси, принявшая руководство над силами пегасов, брошенных навстречу новому врагу кристалийцев, чтобы просто его задержать.
Вспыхнули энергетические полусферы, слившиеся в одну прозрачную плёнку, в которую пришёлся удар потока рыже-золотого языка пламени. Летуны тут же брызнули в разные стороны, позволяя барьеру рассыпаться, но основную свою работу он выполнил: атака чёрной аликорницы (а судя по внешности и голосу — это "она"), остановившись на несколько мгновений, безвольно опала, на этот раз никого не задев.
— Залп! — снова отдала приказ белая пегаска, подавая подчинённым пример и, сорвав с пояса серебристый цилиндр, выстрелила лучом красноватой энергии.
Ещё пока "меченая" только поднимала руку с оружием, чёрная аликорница с огненными гривой и хвостом, неостановимо двигающаяся к Новой Кристальной Империи, успела закрыться крыльями, по которым будто бы струился чёрный огонь. В результате этого, несколько десятков лучей, молний, огненных шаров (и кто додумался использовать огонь?), бессильно угасли, не нанеся никаких сколь-нибудь серьёзных повреждений. Ответный же удар оказался сокрушителен...
— Ааа! — огласил небесные просторы хор голосов жеребцов и кобыл, попавших под "брызги" чёрного огня, разлетевшиеся во все стороны веером, не позволяя уклониться никому из тех, кто подлетели слишком близко.
Сама Айси, не ожидая от себя подобной ловкости, умудрилась изогнуться прямо в полёте, бросая себя влево взмахом правого крыла. На секунду ей показалось, что она поймала взгляд чудовища, ощутив всей своей сущностью бескрайнюю тоску, душевную боль и безысходность, словно болотная вода клубящиеся в глубине похожих на омуты глаз.
— Не спи, командир, — прорычал Лайм Хуф, подхватывая падающее к земле безвольное тело кобылы, воля которой была практически сокрушена, из-за чего мысли стали короткими и обрывочными, а хор голосов в голове зазвучал столь громко, что почти забивал уши. — Да очнись же ты!
Желая хоть как-то привести кобылу в чувства, крылатый жеребец перехватил её за талию одной рукой, затем влепил пощёчину ладонью второй руки, схватил за подбородок мотнувшуюся голову и впился поцелуем в её губы. Пустое выражение глаз Айси сменилось непониманием, а затем и гневом: оттолкнув от себя пегаса, она от души заехала ему по морде своей ладошкой, из-за чего летун ощутил, как из глаз посыпались искры, а небо и земля на миг поменялись местами.
— Могла бы просто сказать "спасибо", — проворчал Лайм Хуф (впрочем, на нечто подобное он и рассчитывал, так что не сильно обиделся, пусть и удивился силе белой пони).
— Спасибо, — раздражённо и виновато отозвалась летунья, после чего добавила: — Ещё раз так сделаешь — убью.
— Зато — умру счастливым, — саркастично отозвался жеребец, сплёвывая красную слюну. — Что делать будем? Все наши трепыхания её даже не замедлили.
