Визирь

Визирь

Annotation

Визирь (https://ficbook.net/readfic/9335306)

Направленность: Джен

Автор: Dadavay (https://ficbook.net/authors/1206661)

Фэндом: Мой маленький пони: Дружба — это чудо

Рейтинг: NC-17

Размер: 814 страниц

Кол-во частей:151

Статус: завершён

Метки: Приключения, Фэнтези, Мистика, Экшн, Психология, Повседневность, AU, Вымышленные существа, Попаданчество, Смена сущности, Ксенофилия, Элементы гета

Посвящение:

Семье, читателям, героям оригинальной истории... и мне.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания:

Ещё одна попытка сделать интересного попаданца в Сомбру. Планируется дождь из музыкальных инструментов и игнорирование канона почти во всём.

Описание:

Джафар был советником султана, был султаном и величайшим в мире магом...

Из-за одной ошибки, совершённой по причине того, что он позволил себе поддаться тщеславию и высокомерию, он всё потерял. Или же нет?

Дальнейшая история Джафара, фигурировавшего в прологе рассказа — Владыка Чёрных Песков.

Первая арка (Прекрасный новый мир)

Вторая арка — 1 (Хорошее дело — брак)

Вторая арка — 2

Вторая арка — 3

Вторая арка — 4

Вторая арка — 5

Вторая арка — 6

Вторая арка — 7

Вторая арка — 8

Вторая арка — 9

Третья арка — 1 (Новая эра)

Третья арка — 2

Третья арка — 3

Третья арка — 4

Третья арка — 5

Третья арка — 6

Третья арка — 7

Четвёртая арка — 1

Четвёртая арка — 2

Четвёртая арка — 3

Четвёртая арка — 4

Четвёртая арка — 5

Четвёртая арка — 6

Четвёртая арка — 7

Четвёртая арка — 8

Пятая арка — 1

Пятая арка — 2

Пятая арка — 3

Пятая арка — 4

Пятая арка — 5

Пятая арка — 6

Шестая арка — 1

Шестая арка — 2

Шестая арка — 3

Шестая арка — 4

Шестая арка — 5

Шестая арка — 6

Седьмая арка — 1

Седьмая арка — 2

Седьмая арка — 3

Седьмая арка — 4

Седьмая арка — 5

Восьмая арка — 1

Восьмая арка — 2

Восьмая арка — 3

Восьмая арка — 4

Восьмая арка — 5

Восьмая арка — 6

Восьмая арка — 7

Девятая арка — 1

Девятая арка — 2

Девятая арка — 3

Девятая арка — 4

Девятая арка — 5

Девятая арка — 6

Девятая арка — 7

Девятая арка — 8

Девятая арка — 9

Десятая арка — 1

Десятая арка — 2

Десятая арка — 3

Десятая арка — 4

Десятая арка — 5

Десятая арка — 6

Десятая арка — 7

Десятая арка — 8

Десятая арка — 9

Десятая арка — 10

Одиннадцатая арка — 1

Одиннадцатая арка — 2

Одиннадцатая арка — 3

Одиннадцатая арка — 4

Одиннадцатая арка — 5

Одиннадцатая арка — 6

Одиннадцатая арка — 7

Одиннадцатая арка — 8

Двенадцатая арка — 1

Двенадцатая арка — 2

Двенадцатая арка — 3

Двенадцатая арка — 4

Двенадцатая арка — 5

Двенадцатая арка — 6

Двенадцатая арка — 7

Двенадцатая арка — 8

Тринадцатая арка — 1

Тринадцатая арка — 2

Тринадцатая арка — 3

Тринадцатая арка — 4

Тринадцатая арка — 5

Тринадцатая арка — 6

Четырнадцатая арка — 1

Четырнадцатая арка — 2

Четырнадцатая арка — 3

Четырнадцатая арка — 4

Четырнадцатая арка — 5

Четырнадцатая арка — 6

Четырнадцатая арка — 7

Четырнадцатая арка — 8

Четырнадцатая арка — 9

Четырнадцатая арка — 10

Пятнадцатая арка — 1

Пятнадцатая арка — 2

Пятнадцатая арка — 3

Пятнадцатая арка — 4

Пятнадцатая арка — 5

Пятнадцатая арка — 6

Пятнадцатая арка — 7

Пятнадцатая арка — 8

Пятнадцатая арка — 9

Пятнадцатая арка — 10

Шестнадцатая арка — 1

Шестнадцатая арка — 2

Шестнадцатая арка — 3

Шестнадцатая арка — 4

Шестнадцатая арка — 5

Шестнадцатая арка — 6

Шестнадцатая арка — 7

Шестнадцатая арка — 8

Шестнадцатая арка — 9

Шестнадцатая арка — 10

Шестнадцатая арка — 11

Шестнадцатая арка — 12

Шестнадцатая арка — 13

Шестнадцатая арка — 14

Семнадцатая арка — 1

Семнадцатая арка — 2

Семнадцатая арка — 3

Семнадцатая арка — 4

Семнадцатая арка — 5

Семнадцатая арка — 6

Семнадцатая арка — 7

Семнадцатая арка — 8

Семнадцатая арка — 9

Семнадцатая арка — 10

Восемнадцатая арка — 1

Восемнадцатая арка — 2

Восемнадцатая арка — 3

Восемнадцатая арка — 4

Восемнадцатая арка — 5

Восемнадцатая арка — 6

Восемнадцатая арка — 7

Восемнадцатая арка — 8

Восемнадцатая арка — 9

Восемнадцатая арка — 10

Девятнадцатая арка — 1

Девятнадцатая арка — 2

Девятнадцатая арка — 3

Девятнадцатая арка — 4

Девятнадцатая арка — 5

Девятнадцатая арка — 6

Эпилог

Первая арка (Прекрасный новый мир)

— Это возмутительно! — звенящим от эмоций голосом воскликнула королева, тонкими белыми пальцами сминая свиток дорогой бумаги, а затем бросая его к подножию ступеней, ведущих к похожему на кристальную красную розу трону. — Как этот дикарь смеет требовать от меня, чтобы я обручила его мерзкого сына со своей дочерью?!

— Возможно, Ваше Величество, наглости ему добавляет понимание того, что в случае отказа он выставит на поле боя десять тысяч воинов, в то время как мы сможем собрать не более тысячи, — размеренным, крайне учтивым голосом отозвался крупный рыцарь в черных доспехах, стоящий перед троном преклонив одно колено и держа правую ладонь на опущенном на пол шлеме, в то время как его плащ, подобно крыльям черной птицы, разметался за его спиной. — Также, возможно ему известно о том, что князья с юго-запада, собрали орду и прибудут к стенам нашего города не позднее чем через месяц.

— Подлый дикарь! Грязный варвар! Северный ублюдок!.. — продолжала возмущенно оглашать тронный зал незамысловатыми ругательствами белая единорожица с синей гривой, одетая в роскошное платье из красного бархата, украшенное золотыми цепочками, подвесками с драгоценными камнями и шелковой шалью на плечах.

"Северный ублюдок... Хорошо звучит. В особенности хорошо, если вспомнить о том, что этот город — Кристальную Империю, называют "Жемчужина Севера" и "Ворота в Ледяную Пустыню". Но продолжай: стражники за дверью все прекрасно слышат и твоя очередная истерика мне только на руку", — почти без эмоций, лишь с легкой иронией, подумал темно-серый единорог с черной гривой и красным рогом, прекрасно гармонирующим с рубиновыми радужками глаз.

— Десять тысяч? — губы человекоподобной кобылицы скривились в презрительной усмешке. — Каждый воин Кристальной Империи стоит сотни дикарей! Разве не так, Сомбра?

— Вы абсолютно правы, Ваше Величество, — прежним учтивым тоном отозвался рыцарь.

— В таком случае, я приказываю тебе, как моему верному генералу, напомнить северным бродягам о том, где их место, — на этот раз вместо ярости и негодования, в словах единорожицы звучала властность, подкрепленная силой и уверенностью в собственной правоте.

— Как прикажете, моя королева, — еще ниже склонил голову темно-серый жеребец. — Разрешите исполнять?

— Ступай, — милостиво махнула рукой правительница Кристальной Империи. — И не возвращайся без победы, и головы этого наглого мерзавца!

Текучим движением поднявшись на ноги, устроив шлем на сгибе левой руки, правым кулаком рыцарь ударил себя по кирасе напротив сердца, затем круто развернулся на закованных в черную сталь копытах, из-за чего плащ взметнулся будто крылья ворона, и чеканя шаг направился к двустворчатым дверям. Взгляд королевы, непоколебимый и властный, проводил воина до самого коридора, и только когда проход закрылся, ощущение пристального внимания исчезло...

...

Оставшись в тронном зале совсем одна, белая кобылица неуловимым образом изменилась: плечи поникли, спина ссутулилась, в глазах появились страх, неуверенность и чувство вины. С каждым днем положение Кристальной Империи становилось все хуже, а помощи ждать было вовсе не от кого (единственные союзники на юге, сами едва справляются с последствиями буйства аватара хаоса, набегами еще более южных племен дикарей, племенами восточных варваров, пиратами с западного архипелага). Единственная надежда на оленье королевство, письмо с брачным договором к которым ушло неделю назад, разбилась об горделивое молчание ветвисторогих мерзавцев, кичащихся своим благородством.

"А теперь я фактически отправляю на смерть единственного сына мужа и сестры по табуну. Что они сказали бы, узнав об этом? Стали бы они ненавидеть меня больше, чем я ненавижу себя сама?", — горячие слезы потекли по щекам правительницы города-государства, усталой и почти сломавшейся под грузом ответственности и обязанностей, оказавшихся не по плечам венценосной особы.

В конце концов, до свадьбы и становления третьей женой короля, она была ученой-затворницей, которая смогла повторить эффект ритуала Старсвирла и родить полноценного аликорна... Ее совершенно не готовили к тому, чтобы править.

...

"Кто бы мог подумать — человекоподобные лошади, грифоны, коровы, драконы... построившие собственную цивилизацию, в которой магия столь же обыденна, как воздух или огонь. Но даже так, в казалось бы идеальных условиях, они тонут во все тех же глупости и пороках, которые однажды возвели меня на вершину и стали причиной падения в бездну. Но более я не совершу тех ошибок: никакого глумления над врагами и вторых шансов для предателей — лишь смерть смывает все преступления", — неспешно размышляя на отстраненные темы, Джафар (бывший визирь султана Аграбы, при помощи джина ставший величайшим магом, покорившим почти все Семь Пустынь, но погибший из-за коварства мальчишки Мозенрата и принцессы Жасмин) слившийся с душой генерала Сомбры (бесталанного в магии единорога, бывшего первым сыном местного короля от старшей жены, который из-за отчаянного положения королевства провел ритуал обращения к силам тьмы... но из-за ошибки, вырвал из-за грани душу настоящего мага из другого мира) кивнул двум стражникам, облаченным в блестящие кристаллические доспехи, охранявшим вход в тронный зал и направил свои копыта по направлению к собственному кабинету.

Копыта... Если бы не память и ощущения отчаявшегося жеребца, воля и личность которого разбились об волю и личность чародея, десятками, а то и сотнями лет боровшегося за собственное "я", бывший человек долго шарахался бы от местных жителей и уж точно не смог бы правильно воспринимать местные понятия о красоте (какому нормальному человеку придет в голову, что длинный рог с множеством спиральных витков — это один из признаков зрелости единорожицы?). Короткая, словно бархатистая шерстка по всему телу, шелковистые хвост и грива, четыре пальца на руках вместо положенных пяти, копыта вместо стоп ног, короткие морды вместо лиц — это не полный список того, к чему следовало привыкать в новом мире. Впрочем, новоявленный военачальник города-государства, совершенно не собирался жаловаться на судьбу и был рад хотя бы самой возможности снова дышать, чувствовать вкус еды, интриговать...

К большому сожалению, магическая сила Джафара почти полностью угасла и если бы не дар самого Сомбры, то он снова ощущал бы себя простым смертным, способным только на жалкие фокусы. Сейчас же, кроме телекинеза, молний и пары барьеров, которыми владел реципиент, ему доступны чары превращения, полета, иллюзии...

— Сомбра! — звонкий детский голосок пронесся по коридору, отражаясь от кристальных стен дворца, в нишах которых стояли вазы и доспехи, а на специальных крючках висели магические фонарики с разноцветными колпаками.

Резко остановившись и развернувшись на оклик, жеребец увидел маленькую, крылато-рогатую, нежно-розовую кобылку, одетую в пышное голубое платье. Аликорночка бежала по красному ковру, не замечая растрепавшейся ленты в гриве и не дожидаясь двух служанок, которые отстали от своей подопечной на два десятка шагов.

"Дочь королевы Аморе, принцесса Ми Аморе дэ Каденс. Будущая правительница Кристальной Империи, уже сейчас подающая большие надежды на становление архимагом как минимум в одной дисциплине. Прежний владелец тела ее недолюбливал, избегал и завидовал, после каждой встречи отправляясь на тренировочный полигон, где размахивал различными колюще-режущими игрушками, желая стать лучшим хотя бы в чем-то. И ведь стал: в бою один на один, против него никто из гвардейцев выстоять не может, а если добавить к этим навыкам мою магию...", — усилием воли вырвав себя из размышлений на отстраненные темы (последствия пребывания за гранью жизни сказывались), жеребец опустился на одно колено.

— Ммм... — кобылка смутилась, остановившись в двух шагах от старшего брата. — Сомбра?

— Приветствую, моя принцесса, — стараясь говорить насколько возможно отстранено, но вместе с тем и вежливо, отозвался Джафар.

— Я... — Каденс явно хотела поговорить с братом, который в ее памяти был единственным взрослым жеребцом, входящим в семью (отца она не знала, так как он погиб за месяц до ее рождения), но не знала, как подступиться. — Ты уходишь на войну? Об этом все говорят...

Малышка опустила голову и вцепившись пальчиками в подол платья, неуверенно шаркнула ножкой, словно испуганный птенчик прижимая к спине маленькие крылья. Ее няньки-служанки, опасающиеся генерала за его крутой нрав, стояли еще в пяти шагах позади, готовые броситься на защиту подопечной, если вдруг дурному жеребцу что-либо взбредет в голову.

"Сомбра... в чем-то ты был гением, если учитывать умение командовать солдатами, а в чем-то — безнадежным болваном. Завидовал ребенку, который ищет твоего внимания и одобрения? Хотел стать королем и даже начал планировать переворот? Да у вас в стране узаконены браки между сводными братьями-сестрами, если матери были разными. Что тебе мешало проявить к этой малышке немного тепла и участия, а затем...", — Джафар мысленно махнул рукой на прямолинейного дилетанта в делах подковерных интриг и стратегического планирования.

— Увы, моя маленькая принцесса, но без генерала армия воевать не может, — вызвав в памяти те ощущения, которые испытал сделав свой первый вдох в этом мире, визирь-завоеватель улыбнулся тепло и открыто, в эмоциях фоня добротой и любовью.

Служанки шокированно округлили и без того большие глаза (Сомбра улыбается? Это определенно подменыш!) а сама аликорночка даже рот открыла от удивления. Именно из-за ступора она даже не дернулась, когда жеребец сперва вручил ей свой шлем, а затем протянув закованные в латные перчатки руки к голове, аккуратно извлек запутавшуюся в гриве ленту, чтобы с ее помощью сделать прическу под названием "конский хвост". Удовлетворенно хмыкнув, он забрал свой шлем и поднявшись на ноги, мягким голосом произнес:

— Когда я вернусь, маленькая сестра, мы обязательно наверстаем все то время общения, которое упустили раньше, — развернувшись к жеребенку спиной, он пошел дальше по коридору, негромко произнеся: — А ты пока учись, чтобы было чем хвастаться.

Уже когда Джафар скрывался за поворотом, ему в спину раздался выкрик:

— Я буду ждать! Ты обещал!!!

(2)

"Что я там говорил королеве Аморе о тысяче солдат?", — саркастично думал про себя темно-серый единорог закованный в броню, сидя за круглым столом с иллюзией карты местности вокруг Кристальной Империи, невозмутимым взглядом изучая теперь уже своих подчиненных.

Капитан Лайтшилд — голубой кристальный пони без рога и крыльев, высокий и широкоплечий, носящий ярко-алые доспехи, с ожиданием смотрел на генерала, изображая неподвижную статую и даже не моргая при этом. Этот воин был безмерно верен Сомбре, как и остальные командиры, которых он лично выбирал, тренировал, привязывал к себе, оказывая протекцию. Он командовал двумя сотнями гвардии, которую можно обозвать — панцирная пехота.

Скринфайр — красный кристальный пегас в синей броне, командующий летучими (во всех смыслах) отрядами, занимающимися разведкой, поисками, преследованием... Прежнему хозяину тела стоило немалых усилий то, чтобы наскрести необходимые две сотни летунов в это подразделение. В мирное время они исполняли роль стражи...

Голден Лауриэль — золотая единорожица с белой гривой, носящая легкую желтую броню, не слишком хорошо скрывающую изгибы фигуры. Дочь артефакторов-кристаллургов, она не хотела идти по семейному пути и устроилась в городскую стражу, где была замечена тогда еще капитаном Сомброй, который взял ее под свою руку. Благодаря этой кобыле, у армии был прямой выход на поставщиков и производителей артефактов, что позволило создать полноценную магическую артиллерию. Ей подчинялись пять десятков единорогов и полторы сотни обычных кристальных пони.

Ну и последняя, хоть и не по значению для Кристальной Империи — Рэдиант Хоуп: голубошерстая кристальная пони, носящая легкую зеленую броню и руководящая санитарным отрядом. В ее обязанности входит лечение ран и заболеваний, проведение профилактических мероприятий, утилизация трупов, исследования в разных отраслях медицины... В мирное же время, ее отряд был распределен по городу, где его члены оказывали медицинскую помощь населению (так как подобное подразделение появилось только при Сомбре, горожане испытывали к нему заметное уважение).

"Подводя итоги: у меня имеются восемь сотен солдат, две сотни из которых — медики, а еще две — артефакторы. Впрочем, так как стандарты для нахождения в отрядах для всех примерно одинаковые, их можно поставить во вторую-третью линию, не опасаясь того, что кто-то побежит. В каждый отряд можно набрать еще по пятьдесят резервистов, из числа кандидатов и ветеранов, благодаря чему и набирается тысяча", — взгляд Джафара вернулся к карте, изучая масштабную и весьма подробную иллюзию города, а также прилегающих к нему снежных пустошей.

Бывший визирь не считал себя гением тактики — для этого у него были командиры и советники, но в хитростях кое-что все же смыслил. Враг превосходил их численностью в десять раз, но был хуже вооружен, так что преимущество смело можно было урезать в два раза. Впрочем, яки были крупнее, яростнее, опытнее в сражениях...

— Голден, ты принесла мой заказ? — вежливым, но твердым голосом спросил генерал армии Кристальной Империи.

— Да, командующий, — замешкавшись на мгновение, ответила единорожка, выкладывая прямо на стол пару артефактов, одним из которых было маленькое зеркальце на цепочке, а другим являлся многогранный кристалл. — Отец сказал, что к вечеру они смогут сделать полтысячи таких... Но я не понимаю, чем нам помогут жеребячьи игрушки.

— Поэтому я — генерал, а ты — моя подчиненная, а не наоборот, — хмыкнул Сомбра, ехидно прищуривая глаза.

— Поведай же нам свой гениальный план, о великий вождь, — подала голос Хоуп, выныривая из каких-то своих мыслей.

— Всему свое время, друзья мои, — ровным тоном ответил Джафар. — Сперва, я бы хотел узнать ваши мысли о нашем нынешнем положении...

...

Когда совещание закончилось и три капитана отправились собирать своих подчиненных в поход, единорожка задержалась в комнате, оставаясь один на один с генералом. От темно-серого жеребца не укрылось то, с каким выражением мордочки на нее посмотрела Рэдиант, тут же поспешившая скрыться за дверью.

— Сомбра, — стоя на полпути к двери, Голден опустила взгляд к полу, выглядя в этот момент не как гордая воительница, а словно маленькая кобылка, которая боится признаться в проступке. — Я не сказала, что отец потребовал за заказ...

"Великая Тьма! Их город находится на грани разграбления варварами, а они "требуют за заказ". Королева, всего за восемь лет правления, окончательно распустила придворных и подданных, раз они смеют выставлять условия", — мимолетное раздражение не отразилось ни в позе, ни в выражении глаз или морды жеребца.

— Дай догадаюсь, — Джафар изобразил задумчивость и обойдя стол, подошел к собеседнице на расстояние одного шага, после чего подцепил ее подбородок указательным пальцем правой руки, заставив посмотреть на себя. — Твой уважаемый отец хочет породниться с королевской семьей, пусть и через ненаследного принца.

По тому, как прижались к голове ушки кобылы и как она сама буквально сжалась, не решаясь дернуться или хотя бы моргнуть, генерал понял то, что угадал мотив жадного артефактора, являющегося хозяином мануфактуры, за последние пять лет практически полностью задавившей всех конкурентов, став почти монополистом. Учитывая же старую личность Сомбры, то он либо отказался бы в резкой форме, либо скрипя зубами согласился, а после конфликта, следуя своему кодексу чести, уже не посмел бы навредить семье супруги.

"Мне определенно не хватает наемных убийц... Самому, что ли, взяться за воспитание?", — почти безразлично подумал жеребец, изучая глаза все более нервничающей единорожицы.

Волнение Лауриэль можно было понять: ее командир не славился кротким нравом и за подобное оскорбление, вполне мог выместить все свое недовольство на вестнице (может быть даже ударил бы). Джафар же просто взвешивал "за" и "против", приходя к выводу, что данное решение проблемы, хотя бы временно, позволит взять ситуацию под контроль.

Для города с населением в двадцать пять тысяч, армия численностью в одну тысячу могла считаться большой... в мирное время. Сейчас же, когда на пороге стоял даже не один, а сразу два опасных врага, зарабатывать недоброжелателей еще и в собственном тылу, было категорически непозволительно. Да и солдаты, врывающиеся в дом богатого пони, а затем бросающие его в темницу, чтобы королевская семья могла присвоить себе его имущество — это не то, что нужно для любви народа.

"А без поддержки населения, мне сейчас никак. Вот когда заполучу всю полноту хотя бы неофициальной власти, тогда у нас состоится другой разговор. А пока...".

Отпустив подбородок единорожицы, Сомбра провел кончиками пальцев по ее щеке, а затем, пользуясь новой вспышкой растерянности, негромким голосом произнес:

— Если супругой, которую мне предлагает твой уважаемый отец, будешь ты, то я — согласен на брачный союз...

— Я... Сомбра, прости... Ты не пожалеешь...

— Тш-ш-ш, — приложив указательный палец к губам собеседницы, бывший визирь наклонился к ее мордочке, так чтобы она ощущала его горячее дыхание. — Ты меня не дослушала... дорогая. У меня есть пара условий, которые будут обязательны к исполнению. И пусть ты, как невеста, меня полностью устраиваешь, но вот подобного ультиматума от твоего отца я стерпеть не могу. А это значит, что за оскорбление рыцаря и члена королевской семьи, придется заплатить...

* * *

Выдвинувшись из города, маленькая армия из восьми сотен бойцов (забирать все резервы Джафар не решился, предпочтя оставить их как гарантию безопасности королевской семьи) разделилась на две неравные части: кристальные пегасы, чьи шкуры и перья сверкали в солнечных лучах, словно были усыпаны драгоценными камнями, взяв с собой заплечные мешки полетели вперед, в то время как остальные три отряда совершили дневной переход и стали разбивать лагерь. Уже на следующий день единороги, разделившись на пять смен по десять жеребцов и кобыл в каждой, стали по два часа работать в роли землекопов, телекинезом сперва убрав снег, а затем и целыми кусками вырывая промерзший грунт.

Всю землю, выгребаемую из растущей ямы, утрамбовывали в одну большую гору.

Яма увеличивалась час за часом и достигая глубины в три метра, начинала расширяться в стороны, образуя внушительный котлован. Сам Джафар, личным примером вдохновляя подчиненных, помогал другим единорогам копать... а когда они уставали настолько, что едва поднимали магией чашку с водой, за дело брались обычные кристальные пони.

В самой яме оставались возвышенности, напоминающие столбы, которые встречались каждые десять-пятнадцать метров. Только через три дня посменной работы, когда холм из земли стал похож на конусовидную гору, бывший визирь приказал заполнить углубление водой, да так, чтобы она доходила до уровня окружающей местности, в чем опять же помогли артефакты, конденсирующие и нагревающие влагу.

...

Тем временем кристальные пегасы, возглавляемые Скринфаером, добрались до армии яков, двигающейся практически без какого-либо внятного построения и начали терроризировать двурогов налетами. Когда полчище дикарей находилось на марше, летуны забрасывали их снежками, которые при падении с большой высоты становились опасным оружием... если, конечно, вообще в кого-то попадали. Ночью же, стоило противнику устроиться на привал, как в дело пускались зажигательные смеси, спалившие множество шатров и повозок.

Шаманы дикарей пытались поднять вьюгу, но в итоге лишь собственных воинов и запутали, так как идти вслепую, когда впереди только стена из кружащего снега — это идея не самая умная. Обычные тучи, призываемые чтобы помешать летунам ориентироваться, те умудрялись либо разгонять, либо (что вызвало у Крома искреннее бешенство) заваливались на них спать.

Нельзя сказать, что воздушные войска Кристальной Империи вовсе не встречали сопротивления: огненные и воздушные духи потрепали им немало нервов, повыдергивали перьев и подпалили шкур, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что враг, лишенный нормального отдыха и вынужденный постоянно следить за небом, зверел день ото дня...

...

"Если это сработает... Когда это сработает, я буду вне себя от восторга", — мысленно констатировал темно-серый единорог, кутаясь в полы черного плаща, наблюдая за тем, как искусственный водоем с чуть теплой водой, медленно затягивает пленка из серого кристалла, так похожего на лед, но не пропускающего тепло.

Пегасы сообщили, что яки уже на подходе и от всей широты дикарской души, жаждут сперва надругаться над всеми пони в самых извращенных позах, затем убить и вновь надругаться. И если первые два пункта Джафар еще мог понять, то третий выходил за рамки его логики.

При помощи снежных туч, которые так любезно были предоставлены вражескими шаманами, земляная гора, в которой пони создали множество ниш, где можно спрятаться от посторонних взглядов и ветра, была укрыта свежим пушистым ковром, часть которого пришлась и на своеобразное озеро.

— Командир, это ты, конечно, интересно придумал, но... — Лайтшилд беспомощно развел руками и перевел взгляд на соратников-капитанов. — Хоть вы ему скажите, а?

— Я весьма тронут твоим беспокойством за мою жизнь, — проникновенным тоном произнес Джафар. — Но если меня не будет на месте, то весь план пойдет виндиго под хвост...

"Интересное, кстати, выражение. Хотел бы я увидеть хоть одного из этих духов: в моем родном мире их сородичей было много".

— Как ни жаль, но генерал прав, — вздохнула Голден, мыслями уже находящаяся дома и готовящаяся к свадьбе (в победе над дикарями она не сомневалась, лучше других представляя то, что решил провернуть ее жених).

— Идут! — прокричал дозорный летун.

— Пожелайте мне успеха, — надев на голову шлем и поднимаясь над землей при помощи заклинания левитации, напоследок произнес темно-серый жеребец.

(3)

Стоя на вершине одного из каменных столбов, утопающих в водах искусственного озера, Джафар наблюдал за медленно приближающейся толпой. Назвать орду яков армией, он не мог бы при всем своем желании, которого и не было, так как двурогие варвары двигались без какого-либо строя... Лишь остатки обоза, защищенные от налетов пегасов, тащились где-то позади.

За спиной темно-серого единорога, красующегося черными доспехами и весьма удобным плащом, стройными шеренгами стояли... иллюзии. Мастера-артефакторы хорошо сделали свою работу, записав на кристаллы несколько разновидностей образов воинов, задав простенький алгоритм действий, который активизировался в тот момент, когда генерал выхватил из ножен меч и вскинул его к небу.

Полтысячи иллюзорных кристальных пони, с задержкой или иной скоростью, повторили те же действия и приняли защитную стойку, сомкнув стену из щитов. Сам бывший визирь, увидев выдвинувшегося вперед Крома, по всей видимости желающего предложить пони сдаться, вытянул вперед левую руку и сперва поманил яка пальцем, словно бы подзывал продажную кобылу, а затем совершил характерные движения бедрами. Ему самому было мерзко такое поведение, ущемляющее гордость мага-завоевателя, но... в нынешних обстоятельствах было не до избирательности.

Як, уже сделавший несколько шагов от своих сородичей, остановился и наливающимися кровью глазами уставился на Сомбру. Прошла пара секунд и он дико взревев (стресс последних дней сказался) выхватил боевой топор и скомандовал атаку. Тысячи голосов поддержали его настрой и волна двурогих варваров колыхнулась вперед.

"Какое жалкое зрелище", — позволил себе скривить губы под шлемом Джафар (все равно этого никто не увидит).

Самые яростные яки бежали первыми, потрясая топорами и редкими мечами. На них были надеты шкуры, какие-то костяные украшения, шаманы вовсе носили на мордах черепа животных. Кольчуги и кирасы были далеко не у всех, но в первой волне, состоящей из самых сильных и яростных воинов, какую-то броню имел каждый.

— Молись, пони! — взревел вождь яков, вырываясь вперед шагов на пять и уже несясь по гладкой площадке, припорошенной слоем пушистого снега. — Я оторву тебе голову и буду пить кровь из твоего черепа!

— Свежо придание... — ехидно отозвался генерал армии Кристальной Империи, а затем подал знак магам.

Кром не добежал до темно-серого единорога меньше четырех шагов, когда опора под его ногами проломилась и тяжелое тело камнем ушло на дно. И без того хрустевшая под копытами яков пленка из кристалла, потеряв подпитку от единорогов превратилась в мелкие осколки, освобождая нагретую до кипения воду. В воздух устремился горячий пар, раздались отчаянные крики, варящиеся заживо воины беспорядочно бултыхались, совершенно не понимая, что происходит...

"А еще говорили, что бытовые кристаллы-нагреватели — совершенно безопасные артефакты", — с легкой иронией подумал Джафар, наблюдая за деморализованным воинством противника.

В ловушку попало немного дикарей, сотни три-четыре, что в сравнении с общей численностью орды — даже не двадцатая часть. Однако же, среди жертв был военный вождь и вся "элита" яков, представленная могучими и опытными воинами. Да и появление препятствия, не дающего тут же броситься мстить за сородичей, заметно сбило с двурогих боевой настрой.

— В атаку! — закричал генерал армии Кристальной Империи и из-за искусственной горы в небо взлетели пегасы, на этот раз вооруженные круглыми сферами из острых осколков, в центре которых находились камни, взрывающиеся от сколь-нибудь сильного удара. Разделившись на две группы, они стали сбрасывать снаряды на фланги армии дикарей, взрывами заставляя их кучковаться к центру, а когда плотность врагов стала максимальной, из своих убежищ поднялись артиллеристы, вооруженные одноразовыми трубами метровой длины, стреляющими красными магическими лучами.

"Почему я в прошлой жизни не додумался до чего-то подобного?", — с сожалением подумал Джафар, смотря на опустошение, принесенное в ряды врагов и оценивая их панику, превратившуюся в настоящую давку, местами перерастающую в бойню всех против всех.

Кром еще пытался добраться до Сомбры, благодаря интуиции обнаружив столб, на котором стоял жеребец... но сражаться уже не мог и удар мечом сверху вниз оборвал его жизнь. А вокруг тем временем поднимались клубы горячего пара и булькала вода.

"Нужно воспользоваться неразберихой у яков и нанести удар латной пехотой", — принял решение бывший визирь, собираясь лично поучаствовать в операции, чтобы потом никто не смел заявлять, что когда все дрались — он стоял в стороне (а ведь генерал именно так и должен поступать).

...

Впервые Джафар упивался боем: благодаря отточенным прежним владельцем тела приемам владения оружием, меч буквально пел в его руках, совершая вроде бы и простые движения, но с невероятными скоростью, точностью и грацией. Навыки в магических искусствах самого визиря, позволяли прямо во время схватки создавать иллюзию того, что его клинок движется не справа налево, а по диагонали, благодаря чему противник неправильно блокировал выпад, открываясь для хищно блестящего лезвия.

Один, максимум — два удара темно-серому единорогу требовались, чтобы расправиться с очередным дикарем. Против иллюзий и гипноза ярость им сражаться не помогала, а когда количество жертв достигло сотни, многие яки стали пытаться уйти от живой мясорубки, которой им представлялся черный рыцарь. Даже две сотни латников, которые как единый механизм перемалывали всех, кто попадались им на пути, не вызывали у окончательно потерявших боевой дух варваров подобного страха.

Разумеется, в армии Крома были и те, кто могли скинуть с себя наваждение, а то и просто реагировать на настоящую атаку полагаясь на боевое чутье... Однако, ключевым словом здесь является "были": большинство из них, вместе с военным вождем, собравшим племена в поход на южного соседа, заживо сварились в кипятке, так что сейчас уже точно не могли помочь сородичам.

Пегасы продолжали летать над головами сражающихся, то пикируя с неба на отдельные группы дикарей, то просто забрасывая их всем, что под руку попадалось при очередном снижении. С горы время от времени продолжали стрелять магией артиллеристы, уже израсходовавшие запас артефактов и теперь полагающиеся лишь на своих единорогов. Только медики не принимали активного участия в схватке, но их работа должна была начаться позже...

...

— Яки отступают, — едва успев приземлиться, констатировал Скринфайр.

— Это я и сам вижу, — отозвался Джафар. — Как твой отряд?

— Двадцать семь — убиты, сорок три — ранения средней тяжести, остальные отделались испугом, — мигом посуровел летун, отбросив всякую веселость.

— Что у тебя, Лайтшилд? — обратился бывший визирь к земному кристальнику, подходящему к импровизированному совещанию.

— Семьдесят два — убиты, пятьдесят шесть — ранения разной степени тяжести, — жеребец снял шлем и взлохматил гриву ладонью. — Если яки решат вернуться...

— Понимаю, — прервал его генерал и посмотрев прямо в глаза, проникновенным голосом произнес: — Передай бойцам, что я горжусь тем, что сражался плечом к плечу с такими славными воинами, героями и защитниками родины. Пусть те кто могут работать, присоединятся к санитарам, всем остальным — отдыхать и лечиться. Позже я сам к ним обращусь.

Кристальный пони выпрямился, расправил плечи и стукнув кулаком в нагрудную пластину, круто развернулся на сто восемьдесят градусов, после чего зашагал к подчиненным. Бывший визирь же вернул внимание к летуну, став говорить чуть усталым, но все еще внушающим трепет голосом:

— Если бы не ты и твои ребята, мы бы не пережили этот день.

— Да брось, командир... Мы сделали, что были должны. Пустяки... — попытался отмахнуться пегас.

— Наши жизни, мой добрый друг — это не пустяки, — положив левую руку на плечо Скринфайра, Сомбра слегка сжал пальцы. — Если бы дикари не были усталыми и обозленными, то не попались бы в ловушку; если бы у них было больше физических и моральных сил во время сражения, то паника среди орды не поднялась бы так легко; если бы не ваша поддержка с неба, нас всех смяли бы числом... А если бы мы проиграли этот бой, Кристальная Империя, наш с тобой дом, была бы сожжена и разграблена. О судьбе тех, кому довелось бы пережить штурм, я лучше умолчу... Не забывай это и передай своим бойцам, что и я этого не забуду.

— Так точно, командир, — слегка осипшим голосом отозвался летун.

Убрав руку с плеча собеседника, темно-серый единорог вернул на морду легкую усмешку и приказал:

— Выставь крыло бойцов для дежурства, а остальным прикажи отдыхать. Сегодня мы победили, но это лишь одна битва, а впереди нас ждет еще множество сражений, в которых мне понадобится каждый из вас.

...

— Я больше никогда не смогу принимать ванну и получать от этого удовольствие, как прежде, — пожаловался Лайтшилд, наблюдающий за вылавливанием тел яков из уже остывшего озера.

— Даже если тебе это предложит Хоуп? — ехидно уточнил Скринфайр.

— Да идите вы... — досадливо поморщилась упомянутая кристальная пони.

— Мы-то пойдем, а тебе еще тут оставаться, — пожал плечами пегас. — Уверена, что помощь не нужна?

— За пару часов мой отряд справится, — констатировала целительница. — Идите уже и не мозольте глаза своими мордами.

— Ты к ним слишком жестока, — укоризненно произнес Джафар, незаметно приблизившийся к командирам своей потрепанной армии, заставляя их вздрогнуть и обернуться. — Если эти морды отмыть, дать отоспаться и побрить, то получатся вполне средненькие жеребцы. В конце концов, не всем же быть такими...

— Как ты? — вопросительно изогнул брови летун.

— Рад, что вы это заметили, друзья мои, — усмехнулся в ответ темно-серый единорог. — А сейчас — вам действительно следует отдохнуть.

— Как и тебе, командир, — заметил кристальный жеребец. — Ты вместе со всеми бился, положил точно больше сотни яков, да еще и сейчас на ногах...

— Твоя Грозность, раскрой секрет своей двужильности! — шутливо поклонившись, уставился на генерала большими глазами Скринфайр.

"Медитативная техника, позволяющая игнорировать усталость до четырех суток кряду, после чего сознание просто отключается, ну и хорошо тренированное тело", — мысленно отозвался бывший визирь, но вслух разумеется этого произносить не стал.

— Должность у меня такая — быть первым во всем, кроме сна, — ответил командир армии Кристальной Империи. — Вы все еще здесь?

— Не будем вам мешать, Ваша Грозность, — снова шутливо поклонился крылатый жеребец и поспешил сбежать, утаскивая за собой латника.

— Как ты? — подойдя к оставшейся кобыле поближе, более мягким тоном спросил Джафар, перебирая в памяти прежнего владельца тела воспоминания, связанные с этой пони (тех, кого Сомбра мог назвать друзьями, было не так уж и много).

— Нормально, — поспешно отозвалась Рэдиантт Хоуп.

— Ты так и не научилась врать, — укоризненно кочнул головой генерал. — Эта твоя черта мне нравится больше всего.

— Дурак ты, — смущенно и в какой-то степени даже облегченно, ответила на его слова улыбнувшаяся целительница, отводя взгляд от кучи тел убитых. — Это... Почему все так?

— Война, — вздохнул темно-серый единорог. — Яки считали себя сильными настолько, чтобы навязывать нам свою волю, ну а мы оказались вполне способны дать им отпор. Если бы мы были сильнее, то дикари никогда бы на подобное не пошли...

— Я не о том, — опустила взгляд капитан отряда медиков.

— Я понимаю, — тепло ответил Джафар, имитируя интонации старого Сомбры. — Однажды Кристальная Империя окрепнет и больше никто не сможет нам угрожать и тогда... мы начнем...

— "Творить добро и наносить справедливость", — процитировала Хоуп слова своего друга. — Ты совсем не меняешься...

"Знала бы ты, насколько ошибаешься", — мысленно усмехнулся бывший визирь.

— Ты забыла: "И чтобы никто не остался обделенным", — поучительно заметил темно-серый единорог, а затем перевел тему: — Ты можешь оставаться в городе, поручая командование отрядом во время боевых операций своим лейтенантам.

— Нет, — помотав головой, кобыла твердым взглядом посмотрела в глаза собеседнику и решительно заявила: — Я должна видеть все это своими глазами, чтобы не обманываться и не забывать, какую цену приходится платить.

"Идеалистка", — вынужденно констатировал командующий армии.

— Не бери на себя слишком много: мне будет больно видеть, если ты перегоришь, — уже собираясь уходить, попросил Сомбра.

— Кто бы говорил, — фыркнула целительница. — Скринфайр и Лайтшилд правы: тебе отдых нужен не меньше, а то и больше чем всем остальным. Так что иди... к своей невесте. А то вдруг она начнет задаваться вопросами вроде "О чем это вы столько времени говорили?".

— Не ревнуй, — строгим голосом одернул подругу Джафар, а затем подмигнул и отвернувшись заметил: — если хочешь в наш табун, так бы и сказала.

Уходя в сторону палаточного городка, он еще некоторое время слышал возмущенные сопение и бормотание кобылы, окончательно переставшей погружаться в невеселые мысли. В конце концов, опыт управления Аграбой (султан только и делал, что возился со своими игрушками) ясно говорил о том, что за психологическим состоянием ближних соратников нужно следить внимательно, чтобы успевать вовремя реагировать на перемены.

"От пары участливых фраз мой язык не отвалится, а эффективность выполнения заданий возрастет".

(4)

Вдоль дороги от границы барьера и до Кристального Дворца стояли жители Кристальной Империи, одетые в самые яркие и роскошные свои наряды. Они выкрикивали поздравления, бросали под ноги солдатам лепестки цветов (крайне редких для города-государства, расположенного среди северных снегов) и иными способами выражали восторги.

"Мирные жители города, граждане которого являются одной из самых миролюбивых рас, повсеместно заявляющие о доброте к ближнему и дальнему своему... искренне благодарят массовых убийц, за то что те отогнали от их домов насильников и разбойников, попутно уменьшив их численность вдвое. Мне кажется, или это звучит лицемерно? Пони, при всех своих внешних отличиях, в душе — такие же как люди... И это хорошо: будь они другими, я бы понимал их куда хуже, а следовательно и управлять ими было бы сложнее", — с гордым видом шествуя впереди армии, в левой руке держа мешок с трофеем, а пальцы правой руки сжимая на рукояти меча, клинок коего лежал на правом плече, закованный в черную броню темно-серый единорог кивал встречным, с гордым видом скользя взглядом по мордам своих будущих подданных.

Уже сейчас в глазах горожан читались восторг, трепет и зависть в отношении ненаследного принца: старики радовались тому, что у них есть такой защитник, молодые кобылки хотели быть рядом с ним, а их ровесники-жеребцы, хотели быть им. Жеребята же, еще не понимая многого, с восторгом смотрели на гордых воинов и воительниц, закованных в сверкающие доспехи и мечтали, как сами вырастут и смогут встать в их ряды, чтобы и им под ноги бросали лепестки цветов, приветствуя громкими возгласами...

Дойдя до дворца, Сомбра отпустил рядовых солдат и младших офицеров, а сам, в компании четырех капитанов, поднялся по широким ступенькам парадной лестницы, чтобы войти в услужливо распахнутые двустворчатые двери и прошествовать через богато украшенный коридор, по красной ковровой дорожке к тронному залу, в котором собрались все высокопоставленные жители Кристальной Империи. Сама королева сидела на троне, будучи одетой в роскошное голубое платье, оставляющее открытыми руки и плечи, а рядом с ней, на маленьком кресле устроилась розовая аликорночка в фиолетовом наряде (она старалась выглядеть гордо и величественно, беря пример с мамы, но выглядело это исключительно умилительно, так как кобылка нетерпеливо оглядывалась и ерзала).

Встретившись взглядом с ее высочеством Аморе, генерал мысленно усмехнулся: в ее глазах он прочитал облегчение, радость, беспокойство и ростки страха. Уже сейчас в его руках было достаточно власти, чтобы силой захватить трон города-государства, тем более, что армия не станет идти против своего командира, и единорожица это понимала.

"Захватывать трон мне нельзя: народ любит свою королеву и подобный поступок слишком сильно подорвет доверие к принцу, попутно разрушив репутацию защитника отечества. Кроме того, парочка южных аликорниц, узнав о происшествии в Кристальной Империи, несомненно решат разобраться в ситуации и наказать узурпатора. Справиться же с ними сейчас, не имея полноценной магической поддержки или подавляющего технологического превосходства, у меня нет никаких шансов. Но ведь это и не нужно? Моя сводная сестра еще молода, а значит — ее можно воспитать верной себе, а то и вовсе влюбленной: благо, что предпосылки для этого есть. Да и сама королева — еще не старая кобыла, которая после гибели мужа-короля восемь лет назад, осталась совершенно одна... Это будет интересный опыт", — пока в голове звучал мысленный монолог, темно-серый единорог подошел на расстояние в пять шагов от трона и опустившись на одно колено, упер кончик меча острием в пол, продолжая удерживать его одной рукой, в то время как во второй все еще держал мешок.

— Ваш приказ исполнен, моя королева, — полным почтения голосом заявил Джафар, склоняя голову в поклоне. — Враг разбит и обращен в бегство: яки еще нескоро оправятся от поражения.

Капитаны, остановившиеся в двух шагах позади командира, молча склонили колени, правые кулаки прижав к броне на уровне сердца, а левые уперев в пол.

— Я не сомневалась в вас, генерал, — мелодичным и полным достоинства голосом, произнесла Аморе. — От имени престола, благодарю вас и ваших пони за службу и... Добро пожаловать домой.

Дожидаясь именно этих слов, гости и аристократы взорвались бурными овациями, начав шумно переговариваться. Джафар почти физически ощущал изучающие взгляды, оценивающие его по-новому...

Подняв правую руку в останавливающем жесте, правительница города-государства призвала присутствующих к тишине и когда смолкли последние голоса, задала вопрос:

— Сомбра, что находится в мешке, который ты принес во дворец?

— Всего-лишь военный трофей, который желала получить моя королева, — почтительно отозвался генерал. — Если вам будет угодно, я продемонстрирую его присутствующим, но перед этим прошу, чтобы принцесса Каденс отвернулась или закрыла глаза. Не стоит жеребятам в столь нежном возрасте видеть подобное.

— Дорогая... — обратилась королева к дочери.

— Но мама... — попыталась возразить крылато-рогатая семилетняя кобылка.

— Не спорь, — строго отозвалась старшая пони. — Ты — принцесса. Веди себя достойно этого титула.

Обиженно засопев, аликорночка закрыла глаза и приложила к мордочке ладошки. Получив разрешающий кивок, темно-серый единорог отложил меч и развязав завязки мешка, извлек из него голову яка, обварившуюся в кипятке. Даже с цветом шерстки Аморе было видно, как она побледнела, а ее зрачки расширились, что впрочем почти не отразилось на выражении мордочки (разве что уголки губ дрогнули в отвращении). В зале поднялся ропот, который перекрыл голос правительницы:

— Уберите эту мерзость из дворца. Сомбра, зачем ты вообще ее сюда принес?

— Таково было желание моей королевы, — виновато ответил жеребец, вновь убирая трофей в мешок и передавая его подбежавшим слугам. — Прошу прощения, ваше величество: видимо я понял ваши слова превратно. Я готов понести наказание за свой проступок...

— Достаточно, — прервала генерала Аморе. — Ты сделал то, что должно и ни в чем не виноват. Уже можно открыть глаза, дорогая... Сомбра, в награду за победу и спасение Кристальной Империи от орд дикарей, я желаю услышать, чего ты хочешь получить. Поднимись.

Плавно встав на обе ноги, Джафар встретился взглядом с глазами единорожицы, выжидающей его следующего хода. Подобным подарком следовало воспользоваться полностью, но при этом не проявлять особой наглости, при этом оставив себе достаточно пространства для маневра.

— Ваше величество, безопасность жителей Кристальной Империи — уже награда для меня, но если же вы хотите наградить меня сверх этого... Я бы хотел стать Хранителем Сердца.

По залу вновь прокатился ропот: каждый кристальный пони знал о Кристальном Сердце — артефакте, который собирает энергию эмоций и генерирует защитный купол над городом (работать он может и на обычной магии, но мало у кого хватит сил зарядить его хотя бы на один день). Своим заявлением, Сомбра фактически отказался от прав на трон, ведь в законе было четко сказано, что "Хранитель Кристального Сердца, не может носить иных титулов", но вместе с тем, это можно было воспринять как предложение о браке с Каденс (когда она подрастет, разумеется) ведь прошлой хранительницей была мать темно-серого единорога, по совместительству — жена короля. И пусть официальной власти титул не давал, но мало кто может себе позволить не прислушиваться к словам того, в чьей власти находится самое большое сокровище государства.

Несомненно, королева понимала все плюсы и минусы подобного назначения не хуже, а то и лучше других. Просьба сына сестры по табуну одновременно и радовала ее, так как должность уже давно является вакантной, да и угроза Каденс, как наследнице трона, заметно снижается, но вместе с тем и пугала. Отдавать в его руки два из четырех рычагов власти, очень не хотелось, а сомнений в том, что следующий генерал будет верен в первую очередь Хранителю Сердца, не было вовсе.

— К моему огорчению, в данный момент я не могу удовлетворить твою просьбу: в то время как Кристальная Империя стоит на пороге войны с грифонами, у меня нет права лишать армию столь эффективного командира, делом доказавшего свои незаурядные таланты, — извиняющимся тоном ответила единорожица. — Однако, когда с данной угрозой будет покончено, я лично проведу ритуал принятия в хранители. Тебя это удовлетворит, Сомбра?

— Более чем, моя королева, — поклонился темно-серый единорог. — Для защиты Кристальной Империи от новой напасти, мне может понадобиться доступ в королевскую библиотеку, в том числе — запретную ее часть, а также некоторые материалы...

— Разрешение на посещение библиотеки у тебя есть: своей властью, я открываю для тебя все ее тайны, — ощущая волнение, словно бы ходит по самому краю обрыва, произнесла Аморе. — Перед угрозой вторжения западных дикарей, мы не можем позволить себе скупость, а потому казначею будет дан приказ помогать тебе всем чем только возможно.

— Благодарю вас, ваше величество, — почтительно отозвался Джафар. — Разрешите идти? У нас мало времени и я хотел бы приступить к работе прямо сейчас.

— Ступай, — прикрыв глаза, правительница города-государства отпустила своего генерала.

Развернувшись на копытах и взмахнув полами плаща, темно-серый жеребец отдал команду своим спутникам и чеканя шаг, они вместе удалились из тронного зала.

* * *

Отправив капитанов проследить за пополнением запасов армии, набором бойцов из резервов в отряды понесшие потери и просто отдыхать, Джафар направился в библиотеку дворца. Это было огромное помещение состоящее из лабиринта стеллажей, которые в несколько ярусов поднимались к пятнадцатиметровому потолку. Все полки были заставлены книгами в твердых переплетах, подставками со свитками и маленькими кристаллическими пирамидками, создающими различные трехмерные иллюзии, если в них подать магию. Многие труды по магии и не только по ней, были переписаны на специальные тонкие кристаллы, похожие на бумагу на ощупь, но ей не являющиеся. У самого входа, на стойке библиотекаря стоял хрустальный шар, прикосновением к которому можно было запустить сложный магический аркан, способный найти любой из трудов, имеющихся в библиотеке, стоит лишь хотя бы приблизительно представить то, что ищешь.

Работница храма знаний узнала принца, который нередко бывал здесь в юности, пытаясь найти способ обойти свою магическую ущербность. Пожилая кобыла искренне переживала за упорного жеребенка, словно родная бабушка радуясь каждому его успеху. Вот и теперь, стоило Сомбре озвучить просьбу и подтвердить, что королева дала свое дозволение, она проводила его в Запретную Секцию, где находились подробные труды о тех разделах магии, которые не должны попасть в чужие руки...

Устроившись в кресле рядом с читальным столом, в маленькой комнатке, где шкафы были заменены нишами в стенах, закрытыми магическими барьерами, Джафар стал листать старинные книги.

"Виндиго — это воплощенные духи холода, вызывающие гнев в сердцах и вражду между своими жертвами, подпитываясь от их эмоций и становясь сильнее. Сильнейшие из представителей этой нечисти могли создавать снежные ураганы, не затихающие месяцами, а в открытом бою могли некоторое время противостоять отрядам из полных звезд сильнейших магов...

Легенды гласят, что виндиго — это злые духи кобыл, порожденные отчаянием и жаждой мести: "Заснув на поле боя, где пал ее жених, молодая обесчещенная кобылка жаждала лишь отмщения, отдаваясь этому чувству полностью, а когда первые лучи солнца коснулись ее тела, из снежного сугроба встало совершенно иное существо, желающее лишь утолять голод душевной пустоты". Данные строки были записаны со слов королевы виндиго, побежденной в сто сороковом году от создания Кристальной Империи. Долгое время она содержалась в камере для подопытных, пока однажды один из лаборантов не растопил ее сердце...".

(5)

— Плавнее двигай кистью, моя принцесса, — держа сидящую у него на коленях розовую аликорночку за запястье, темно-серый единорог аккуратно направлял ее руку с зажатой в пальцах кистью вдоль холста (доставленного прямо из Эквестрии). — Не напрягай мышцы так сильно... Вот, видишь? уже гораздо лучше.

— Если бы, — печально опустив ушки, одетая в темно-синее платье Каденс, ещё раз взглянув на абстрактное изображение дворца, тихо хихикнула.

— Ну... — Джафар потер подбородок, тоже осматривая результат их совместных трудов. — Пожалуй... нам следовало начать с чего-нибудь попроще.

— Только не кружки, треугольники, квадраты и овалы... — застонала маленькая кобылка, всем своим видом выражая горе и отчаяние. — Я это уже проходила с учителями.

— Вообще-то, я имел в виду рисование цветов, фруктов, ваз... — невозмутимо отозвался Джафар, а затем приподнял уголки губ в улыбке и прищурив глаза добавил: — Но если моя принцесса настаивает, кто я такой, чтобы ей противоречить?

— Нет-нет! — развернувшись к старшему, сводному брату вполоборота, розовая аликорночка ткнула пальчиком левой руки ему в грудь, скрытую под черной шерстяной рубашкой и заявила: — Мы — Ми Аморе дэ Каденс, запрещаем подвергать нас пытке рисованием.

— Слушаю и повинуюсь, — широко улыбаясь, Сомбра низко склонил голову в поклоне, после чего легко подхватил крылато-рогатую пони на руки и под испуганно-веселый взвизг, поднялся на ноги начав кружить по комнате.

— Ииии... — дрыгая руками и ногами, хлопая крылышками, кобылка безуспешно пыталась вырваться. — Что ты делаешь?!

— Это бунт, моя маленькая принцесса, — хмыкнул жеребец, подбрасывая легкое тельце вверх и подставляя руки, чтобы снова поймать Каденс, но та извернулась в воздухе и воспользовавшись крыльями вспорхнула на шкаф.

— Ха! — гордо сложив руки на груди, младшая сестра генерала показала ему язык и заявила. — Не достанешь!

— Не буду спорить, — усмехнулся Джафар, наклонил голову вперед и посмотрев на родственницу снизу вверх спросил: — Как ты собираешься спускаться?

— На крыльях, разумеется, — глянув на серого единорога сверху вниз, беспечно отозвалась принцесса.

"Если бы ты ещё летала уверенно, а не через раз...", — мысленно произнес генерал армии Кристальной Империи, вслух ничего говорить не став.

— Тогда, мне не о чем волноваться, — пожал плечами жеребец и отправился к столу, рядом с которым, в самом начале вечерней встречи с сестрой, оставил небольшую сумку.

Каденс засопела, запыхтела, заёрзала на шкафу, пару раз раскрывала крылья и уже собиралась спрыгнуть, но... всякий раз не могла подавить страх высоты (которого настоящие пегасы, как и инстинкта самосохранения в целом, были практически лишены). В это же время Джафар невозмутимо вытаскивал из сумки какие-то трубки и цепочки, раскладывая их на столешнице, и словно бы не замечал затруднений кобылки. Наконец принцесса не выдержала и захныкав попросила:

— Сомбра, сними меня отсюда...

Мысленно хмыкнув, бывший визирь в несколько шагов подошел к высокому шкафу и протянул вверх руки, со словами:

— Прыгай, я ловлю.

Он бы мог воспользоваться и телекинезом, но... желаемого эффекта тогда не получил бы. Розовая аликорночка же, глядя на него сверху вниз, несколько долгих секунд всматривалась ему в морду, будто бы ожидала что-то на ней увидеть, затем зажмурилась и соскользнула с вершины, тут же ощутив как ее талию обхватили широкие и горячие ладони, а в следующую секунду она уже уткнулась в шею брату, будучи прижатой к его груди.

— Испугалась? — участливо, заговорщическим шепотом спросил Джафар.

— Нет, — в тон ему отозвалась крылато-рогатая маленькая пони.

— Точно-точно? — в голосе темно-серого единорога прорезались нотки скепсиса.

— Ну... — принцесса смущенно потупила взгляд. — Чуть-чуть... Сомбра?

— Да, моя принцесса? — вопросительно изогнул брови жеребец, медленно направившись к столу, где уже были разложены разные трубки, цепочки, колокольчики...

— Зови меня по имени, — попросила Каденс.

— Как будет угодно маленькой принцессе, — самым почтительным тоном отозвался генерал.

— Хватит смеяться! — обиженно воскликнула и отстранившись, сердито насупилась аликорночка.

— Прости, сестренка, — вызвав в памяти момент, когда впервые обрел магическую силу, Джафар открыто улыбнулся. — Не подшутить над тобой — было выше моих сил.

— Вредина, — фыркнула принцесса, а затем вся напряглась, прижала крылья к спине, а ушки — к голове, после чего спросила тихим, но серьезным голосом: — Почему вы с мамой не ладите? Это... из-за меня... да?

Сев на корточки, бывший визирь поставил розовую кобылку на пол, чем та тут же воспользовалась, чтобы сцепить руки в замок перед грудью и опустить голову. В этот момент она казалась особенно маленькой, испуганной, какой-то потерянной (впрочем, учитывая занятость королевы в государственных делах, встречи с аристократами и собственные научные работы, на своего жеребенка у нее могло и не хватать времени).

— У нас с твоей мамой... своеобразные отношения: только вот причина этого не ты, а я, — подцепив подбородок крылато-рогатой пони кончиками пальцев, темно-серый единорог заставил ее поднять взгляд на себя. — Я — не наследный принц, рожденный от союза короля и другой кобылы его табуна. Это значит, что хочу я того или нет, все вокруг будут видеть во мне претендента на трон, считая, что я сплю и вижу как займу место отца, которое сейчас занимает Аморе, а после нее — займешь ты.

— А ты хочешь?.. — Каденс не смогла закончить вопрос, сжавшись будто ожидала, что на нее накричат, или вовсе ударят.

— Я не собираюсь следовать чьим-то чужим планам, — насмешливо фыркнул жеребец, а затем приблизил свою морду к мордочке сводной сестры и добавил негромко: — И какие бы отношения у меня не были с королевой, ты всегда будешь оставаться моей маленькой Каденс, которую нужно оберегать и защищать... и учить рисовать.

— А? — растеряно моргнув, аликорночка зажмурилась и наморщила носик, когда Джафар дунул ей в мордочку и отстранившись, поднялся в полный рост. — Сомбра, я же серьезно!

— Я тоже, малышка, — растрепав крылато-рогатой кобылке гриву, генерал вернулся к предметам находящимся на столе, начав собирать их в причудливую конструкцию. — Я не собираюсь становиться твоим конкурентом за право сидеть на троне — мне это не нужно. И свергать королеву, тоже не собираюсь. А теперь, смотри...

Воткнув в плоскую подставку длинную трубку, бывший визирь надел на нее конструкцию, похожую на двенадцатилучевую звезду, к каждому из концов которой крепились полые трубки из тонкого кристалла, висящие на тонких цепочках. Бубенцы он подвесил к нижним концам трубок, где они начинали раскачиваться от малейшего прикосновения.

"Хоть какая-то польза от увлечений султана", — подумал бывший второй человек Аграбы.

— Что это? — оперевшись руками о край столешницы, аликорночка вытянула шею и любопытным взглядом стала изучать необычную конструкцию, всем видом показывая, что уже забыла неприятный разговор.

— Это называется "Музыка Ветра" , — положив ладонь на макушку сводной сестры, темно-серый единорог зарылся пальцами в шелковистые пряди гривы.

— Ничего не слышу, — забавно дернув ушками, недовольно заявила принцесса.

— Просто здесь нет ветра, — пожал плечом жеребец.

— Ну это не проблема, — обрадовалась крылато-рогатая пони и ее рог тускло засиял, а затем вокруг стола поднялся несильный ветер, заставляющий трубки раскачиваться и сталкиваться с мелодичным звоном, только вот радостный писк Каденс резко оборвался и она вновь вся сжалась, виноватым взглядом посмотрев на генерала снизу вверх. — Прости, Сомбра... я...

"Болезненное самолюбие моего предшественника — это тема для шуток", — мысленно поморщился Джафар, прекрасно понимая причину подобного поведения аликорночки, которая только что, совершенно небрежно, продемонстрировала контроль над магией воздуха, которого сам темно-серый единорог так и не достиг.

Во входную дверь раздался стук, а затем прозвучал голос Лайтшилда:

— Генерал, мы готовы отправляться.

— Мне пора, — убрав руку с макушки принцессы, которая даже не вздрогнула и продолжила стоять словно статуя с блестящими от готовых пролиться слез глазами, бывший визирь направился к выходу, но остановился перед порогом и обернулся, чтобы подмигнуть и произнести: — Ты молодец, Каденс. Но когда я вернусь, ты в обязательном порядке займешься полетами: если придется, я к тебе Скринфайра приставлю.

"Слезы, по крайней мере — от обиды, отменяются" — отметил Сомбра, заметив слабую улыбку на губах сводной сестры.

* * *

Солнце уже село за горизонт, когда четыре небесные повозки, запряженные тройками пегасов, в которых находились Сомбра и еще семь пожилых кобыл, вылетели из Кристальной Империи на север. Их путь лежал к уже замерзшему рукотворному озеру, рядом с которым произошло пока что единственное масштабное сражение Джафара в этом мире. Остальная же армия, под командованием четырех капитанов, выдвинулась навстречу орде грифонов, приближающихся к городу-государству с юго-запада.

Конечно, для грядущих битв были заготовлены несколько трюков, вроде тех, которые были использованы против яков. Однако же, грифоны — это не дикари с севера, пусть дикарями от этого быть и не перестают, но наличие крыльев, хорошего оружия, дисциплины и реального боевого опыта, делали их в разы более опасными. Чуть более пяти тысяч крылатых хищников, на менее чем тысячу защитников города — это даже не смешно.

"А ведь грифоны могут просто облететь заслон по дуге, выйдя сразу к Кристальной Империи. Барьер их долго сдерживать не сможет, а две сотни пегасов станут только приятной разминкой перед грабежом", — меланхолично размышлял бывший визирь, в то время как его транспорт приземлялся на ровную поверхность.

— Я в последний раз вас предупреждаю: шанс на успех — один к семи, — встав перед семью старухами, которые кутались в плащи и платки, сильным голосом объявил генерал. — Даже если у нас получится, то те, кто займут ваше место, уже не будут вами, а станут вечно голодными, жестокими тварями, единственное желание которых — убивать.

— Мы понимаем это, жеребчик, — после нескольких секунд молчания, вперед вышла худая, сутулая земная пони с бледно-зеленым мехом и седой гривой. — Не надо считать нас за дур, если мы старые. У каждой из нас погиб сын, а у кого-то и двое... У нас уже нет мужей, зато остались внуки, которым нужна защита. Так что, не трать зря время: давай свои зелья и железки, и иди... погуляй куда-нибудь: окажи старухам последнее уважение.

"Прекрасно", — бывший визирь был готов торжествующе расхохотаться (все же добровольцы, сами идущие на алтарь магических изысканий — редкость) но вместо этого лишь серьезно кивнул.

Из мешка, в котором лежали серебряные браслеты с цепями для рук и ног, а также ошейники с шипами, он извлек флакончики из алхимического стекла, в которых находилось "жидкое отчаяние" — зелье, изобретенное исследователями виндиго. Состав пришлось готовить самостоятельно, но с опытом исследований, проводимых в прошлой жизни, это не было сколь-нибудь сложно.

Щелк-щелк-щелк...

Застегнув кандалы, старые кобылы опрокинули в себя эликсиры, а затем не говоря ни слова, уселись на снег и стали ждать. Генералу оставалось только уйти подальше от места проведения ритуала, сжимая в кулаке семь ключей, дабы не нарушить ход эксперимента...

(6)

На рассвете Джафар вернулся на то место, где оставил пожилых кобыл. Остановившись на расстоянии двадцати шагов, он стал ждать того момента, когда солнечные лучи доберутся до нужного места...

"Провал?", — сам у себя мысленно спросил темно-серый единорог, испытав глубочайшее разочарование, когда ни одна из обледенелых пони не пошевелилась, даже когда восход солнца наконец-то состоялся.

Небо было синим и чистым, словно бы свежевымытым, белый снег сверкал будто кристальная скатерть, а морозный воздух покалывал ноздри при каждом вдохе, при выдохе вырываясь облачками пара.

"Я что-то сделал не так, или это лабораторные записи — обычный псевдонаучный мусор", — вынужденно констатировал жеребец, уже собираясь уходить к повозкам, рядом с которыми разминались пегасы, всю ночь проспавшие в походной палатке ещё дальше от места эксперимента.

Внезапно до ушей Сомбры донесся звук, похожий на треск ломающегося льда, а когда его взгляд метнулся к замерзшим скульптурами телам старых пони, три из них покрылись трещинами, после чего осыпались словно скорлупа, высвобождая существ, состоящих будто из льда. Молодо выглядящие кобылы, без намека на шерсть или одежду, с гривами и хвостами похожими на белый туман, медленно встали на ноги и распахнули широкие крылья, тоже состоящие из густого тумана. Их веки, до этого момента плотно закрытые, дрогнули и разлепились, а на жеребца устремились взгляды матово-красных глаз, не имеющих ни зрачков, ни белков.

"И всё же, эти бумаги оказались не мусором. Это радует", — придирчиво осматривая своих новых... питомиц, бывший визирь отметил, что сложены они весьма недурственно, и если бы не полупрозрачные оболочки, могли бы быть даже красивыми.

Открыв рты, три новорожденные виндиго закричали, вкладывая в свои голоса тоску, страх, горечь и ненависть. Находящиеся рядом с ними замороженные пони, покрылись белой ледяной пленкой и рассыпались осколками, оставив от себя только кандалы. Сам генерал армии Кристальной Империи ощутил, как его сердце сжимают воображаемые ледяные пальцы, а на разум обрушивается давление...

— Прикройтесь, — ровным тоном приказал Джафар, извлекая на свет ключи от кандалов, при этом совершенно не проявляя неудобств от попытки атаки ледяных духов. — Это приказ.

Резко замолчав, виндиго упали на колени, хватаясь руками за ошейники, но сломать их, как и снять, не смогли. Какое-то время они боролись с артефактами, но у новорожденных существ не было достаточно сил и воли, да и исходящий от темно-серого единорога научный интерес, совершенно не был сколь-нибудь питательным. В результате — они сдались и покорно склонив головы, вновь поднялись в вертикальные положения, укутываясь в туманные крылья как в плащи.

— Кормиться будете лишь от тех, на кого я вам укажу; нападать лишь на тех, на кого я разрешу... Понятно? — свои слова бывший визирь подкрепил звоном ключей от кандалов, который отозвался ноющей болью в головах ледяных кобылиц.

— Да... — прошелестели в ответ три голоса.

— "Да" кто? — усилил нажим жеребец.

— Да... господин, — неохотно признали временное (пока не даст слабину) главенство генерала виндиго.

— Чудно, — усмешка исказила губы Сомбры и он спрятал магические атрибуты обратно под броню. — А теперь — идите за мной. И без шуток: я этого не люблю.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Джафар быстро зашагал к небесным повозкам, где уже ждали готовые к полету крылатые пони. Они смотрели на своего командира со смешанными чувствами, а на его спутниц с суеверным ужасом: всё же многие в жеребячестве увлекались сказками и легендами. Духи холода же мелодично позвякивали кандалами, быстро семеня за хозяином, жадными и ненавидящими взглядами смотря ему в спину...

...

Полет до лагеря армии не затянулся, пусть в дороге виндиго и пытались воздействовать сперва на пегасов, но после оклика бывшего визиря, переключились на попытки продавить уже его. Впрочем, прошлая жизнь, как и нынешняя жизнь Сомбры до ритуала, закалили его волю в достаточной степени, дабы в зародыше давить страх, сомнения, злость и оторопь (и это не упоминая смерть и то, что следовало за ней, ставшие тем ещё испытанием для разума).

К полудню они уже приземлялись на ровную площадку перед начавшими окапываться войсками кристальных пони, чем привлекли всеобщее внимание. Однако, встречать вновь прибывших отправились только капитаны и их ближайшие помощники, общим числом в десять морд.

— Охо-хо... — Скринфайр присвистнул, увидев кутающихся в плащи из тумана полупрозрачных кобыл. — Командир, а у тебя весьма... экзотичные вкусы. Где нашел таких красоток?

— Дай угадаю, — попросил Лайтшилд, многозначительно поиграв бровями. — Где нашёл — там уже нет?

— Угадал, — отозвался темно-серый единорог.

— Жеребцы, — фыркнула Голден. — Только об одном и можете думать.

— На что это ты намекаешь? — пегас подозрительно прищурился. — О чем это ты вообще подумала? Пошлячка...

— Это же... — Рэдиант с ужасом уставилась на духов холода, с выражениями морд как у голодных кошек, неподвижно застывших позади хозяина. — Виндиго?

— Они — наш шанс на победу, — встретившись с целительницей взглядом, твердо произнес бывший визирь, но все же решил добавить: — Это их выбор и их жертва, на которую они пошли осознанно.

— ... — капитан медиков хотела что-то возразить, но вместо этого только опустила взгляд и тихо произнесла: — Я поняла. Мне... нужно заняться делами.

— Ступай, — отпустил Хоуп Сомбра, мысленно делая заметку, что за ней нужно будет проследить, и о доверительных дружеских отношениях, если не принять меры, можно будет забыть.

"Пони, люди — все они одинаковы. Могут клясться в верности, любви, дружбе, но стоит сделать что-то, что выходит за рамки их понимания о правильном, как сразу возникают подозрение, страх, сомнения", — с тенью сожаления подумал Джафар, провожая взглядом кобылу.

— И как этих... виндиго... зовут? — привлекла к себе внимание единорожица, с легко читаемым в глазах подозрением рассматривая монстров из жеребячьих сказок.

"Пожалуй, старые имена им теперь не подходят", — решил темно-серый единорог.

— Ария Войны, Соната Вражды и Симфония Гибели, — нарек своих духов холода Сомбра, после чего обратился уже к ним самим: — Вас это устраивает?

— Да, господин, — прошелестела Ария.

— Более чем, хозяин, — мурлыкнула Соната, уловив возможность безнаказанно позлить кобылу, явно имеющую виды на единорога.

— Абсолютно, мастер, — подыграла своей товарке Симфония, умудрившись сделать шелестящий словно ветер голос ещё и томным.

— Пф, — демонстративно скривилась Голден, но в душе у неё всё же колыхнулось чувство ревности.

— Их нужно покормить, — перешел к делу генерал армии Кристальной Империи. — Иначе — толку на поле боя от них будет мало.

— Это мы мигом, — отозвался пегас, уже собираясь сорваться в лагерь. — Им горячее можно?

— Они питаются не обычной едой, — остановил подчиненного Сомбра, ехидным взглядом пригвоздив его к месту, после чего обернулся к обычному кристальному пони. — Лайтшилд, собери пару десятков бойцов в полной броне и вооружи их палками, обмотанными какими-нибудь тряпками. Голден, найди десяток магов, которые смогут следить за поединщиками. И передай Рэдиант, что нам понадобится целитель.

— А мне что делать? — выгнул брови Скринфайр.

— Можешь заняться прямыми обязанностями и организовать разведку, — усмехнувшись уголками губ, "предложил" темно-серый единорог.

— Ну вот, — летун печально вздохнул и повесил голову. — Пока все развлекаются, я опять буду работать.

...

— Мне одному это кажется каким-то... извращением? — спросил земной кристальный пони, стоя в нескольких шагах от генерала, который в свою очередь стоял в паре шагов от троицы виндиго, почти урчащих и закатывающих глаза от удовольствия, выгибая спины и выпячивая свои формы на всеобщее обозрение, в процессе наблюдения за импровизированной битвой всех против всех.

— Тяжелые времена требуют тяжелых решений, — невозмутимым тоном отозвался бывший визирь, на разум коего велось постоянное давление со стороны уже почти не прозрачных кобыл, тратящих часть сил на то, чтобы охлаждать воздух вокруг себя (очередная попытка пошатнуть волю хозяина).

— Только не говори, что тебе это совсем не нравится, — усмехнувшись, подмигнул генералу Лайтшилд.

— Только посмей сказать, что тебе это нравится, — вставила свою реплику единорожица, старающаяся держаться неподалеку от своего жениха, но не слишком близко к трем духам холода.

— Да, — отозвался темно-серый жеребец.

— Что "Да"? — спросил капитан пехоты Кристальной Империи.

— ... — дипломатично промолчал командующий, сделав вид, что увлечен битвой.

А на импровизированном поле боя тем временем шла баталия: два десятка жеребцов в полной броне, с криками, ругательствами и рычанием лупили друг друга палками, обмотанными толстым слоем тряпок. Исходящие от них эмоции ощущались даже обычными пони, и со временем противники только распалялись. Впрочем, единороги магической поддержки, находящиеся на противоположной стороне арены, в любой момент были готовы их остановить.

(7)

Грифоны могли облететь заставу кристальных пони и ударить прямо по городу, рискуя уперевшись в барьер получить удар в спину. Они могли разделиться, оставив часть воинов задерживать армию кристальников, основными силами напав на город — благо, численность позволяла совершить подобный маневр, но не стали уклоняться от прямого противостояния. Превосходя защитников как опытом сражений, так и количеством мечей, они были уверены в своей победе, а от того вели себя словно хозяева положения...

"Не безосновательно", — мысленно констатировал Джафар, прищуренным взглядом рубиновых глаз наблюдая за хорошо вооруженной, достаточно дисциплинированной, многочисленной и мобильной армией врагов, которые разбили лагерь неподалёку от позиции подчиненных темно-серого единорога.

— Основное оружие — рунные мечи и арбалеты; броня кожаная, с овечьим мехом и металлическими накладками; щиты круглые, обитые металлом и усиленные рунами, — отчитался Скринфайр. — У каждого с собой небольшая заплечная сумка: серьезных припасов нет.

— Это и настараживает, — вслух произнес Сомбра. — Они не могут не знать о барьере, пробить который — задача нетривиальная. А это значит — у грифонов есть какое-то средство, способное лишить Кристальную Империю основной защиты.

В этот момент, в свете восходящего солнца, от лагеря южных варваров (бывший визирь искренне веселился от мысли, что его нынешние сородичи считают дикарями едва ли не весь окружающий мир) выдвинулась процессия из трёх грифонов, один из которых был облачён в позолоченные доспехи, состоящие из кирасы, юбки и наплечников, второй нёс белый флаг, а третий — щит с каким-то странным символом.

— Голден?.. — обратился к единорожице Джафар, не сильно хорошо разбирающийся в специфичной магии этого мира (бывший владелец тела специализировался на ином).

— Защитный артефакт, — правильно поняв своего будущего мужа, ответила кобыла. — Пару одиночных залпов нашей артиллерии выдержит, но вот что-то серьёзное — уже нет.

— Что-то более серьезное подготовить незаметно сложно, — заметил генерал армии Кристальной Империи. — По крайней мере, если нет кого-нибудь вроде принцесс-аликорнов. Но против них нужна стационарная защита с подпиткой от мощного источника.

— Командир, а ты их не переоцениваешь? — с сомнением произнёс Лайтшилд.

— Лучше я буду их переоценивать, нежели недооценивать, — поучительным тоном заметил темно-серый единорог, после чего добавил, ни к кому конкретно не обращаясь. — Недооценка противника, как реального так и потенциального — это последнее, на чём я хочу споткнуться.

"Второй раз моя гордость подобного не переживёт", — добавил Сомбра мысленно.

— Скринфайр, Лауриэль — идёмте со мной, — махнув двум капитанам рукой, генерал неспешно зашагал навстречу крылатым хищникам. — Не будем отказывать нашим гостям в последнем диалоге...

...

Местные грифоны были достаточно крупными, своими размерами превосходя пегасов, но слегка не дотягивая до земных пони, их ноги напоминали кошачьи лапы, руки же были похожи на лапы уже орлиные, разве что более мускулистые, да с более человекоподобными кистями. Морды небесных хищников украшали короткие клювы, покрытые кожей, имеющие тонкие губы, скрывающие за собой мелкие зубы. Крылья, шириной размаха, примерно на четверть превосходили пегасьи, что было необходимо из-за большего веса (хотя тут бывший визирь был не уверен).

— С кем имею честь говорить? — когда обе группы остановились на расстоянии десяти шагов друг от друга, громким и уверенным голосом спросил генерал кристальных пони.

— Князь Хеймдаль — военный вождь горного народа, — высокомерно представился белый грифон, красующийся артефактными доспехами. — А ты — Сомбра — командир этого отряда?

— Неужели обо мне уже слышали даже в грифоньих горах? — изобразил изумление темно-серый жеребец, вскидывая брови. — Я — генерал армии Кристальной Империи.

— Эквус полнится слухами, — хмыкнул собеседник. — И ты — не генерал: не может называться армией отряд, в котором нет и тысячи мечей; не может быть империей государство, состоящее из одного города.

— Армией может быть и один пони, если он достаточно силён и умел, — высокомерно заявил жеребец. — Сила и величие государства оцениваются не по занимаемой им площади, а по уровню культуры, развитию наук, верности его жителей своей родине. Таким образом, империей может быть один город, а не быть — горная гряда, где разбросана кучка разрозненных деревень.

— Смелые слова, пони, — прищурился Хеймдаль. — Любому другому, я лично вбил бы их в глотку, но... Раз ты и твои воины стоите здесь передо мной, значит — вы победили орду яков, что превосходила вас десятикратно. Силой или умом вы этого добились — не важно: победа есть победа. Лишь поэтому я стою здесь и разговариваю с тобой, выслушивая высокопарные бредни о величии горстки изгоев, забившихся под магический купол в ледяной пустыне.

— Многое же ты знаешь о нас, — холодным голосом произнёс бывший визирь. — Тогда ты должен понимать, что мы не сдадимся.

— Я это понимаю, — белый грифон усмехнулся, словно бы потешаясь над собеседником. — Но и не ради предложения о капитуляции мной затеян этот разговор. Я предлагаю тебе, "генерал", по старым традициям войны, перед решающей судьбу твоего народа битвой, провести поединок наших чемпионов, дабы на деле доказать то, кто из нас сильнее.

— Бой между чемпионами, — словно бы задумчиво протянул темно-серый единорог. — Я согласен. Это будет славная битва...

"А заодно — возможность для виндиго, чтобы напитаться негативными эмоциями", — промелькнула в голове единорога злорадная мысль.

...

Переговоры закончились и делегации вернулись в свои лагеря. Джафар тут же вызвал Лайтшилда, чтобы обрадовать его должностью кристального чемпиона, которому предстоит отстаивать честь Империи в ритуальном поединке. Он бы и сам мог выступить, благо — навыки владения мечом это позволяли, но рисковать собой в столь ответственный момент было нельзя (приближенным это было объяснено тем, что духи холода могли взбрыкнуть в самый неподходящий момент, из козыря превращаясь в сорвавшихся с цепи бешеных собак).

— Я не подведу, командир, — пообещал кристальный жеребец, после чего надел на голову глухой шлем и легко, словно бы тот ничего не весил, выдернул из промерзшей земли двуручный меч, выращенный из цельного кристалла.

— Я не сомневаюсь в твоей доблести, друг мой, — хлопнув латника по плечу, убежденным тоном произнёс генерал Кристальной Империи. — Твоя победа станет первым шагом к разгрому этих варваров.

"Впрочем, твоё поражение тоже ничего не изменит".

По знаку генерала, латники гвардии выстроились в ровную шеренгу, составив стену из щитов, а за их спинами встали маги, среди которых затерялись три крылатые кобылы в желтых плащах с капюшонами. Целители встали в третьем ряду, тоже вооружившись клинками и одноразовыми магическими артефактами, выстреливающими лучами разрушительной магии. Пегасы же, разделившись на две равные части, заняли позиции на флангах, готовясь взмыть в воздух при первом же признаке атаки.

"Спустившись на землю, грифоны совершили ошибку: с высоты они могли осыпать нас снарядами, оставаясь недосягаемыми для большинства воинов. Если бы мы стояли плотным строем, то промахнуться было бы сложно, а если бы рассеялись — нас отловили бы малыми группами. Магический щит же, как не жаль, единороги долго удерживать не могут", — у бывшего визиря были разные планы, рассчитанные на самый неожиданный поворот судьбы, один из которых даже включал бегство в Эквестрию (чего он совершенно не стыдился).

...

Кристальный жеребец, ощущая на себе тысячи взглядов, держа рукоять двуручного меча обеими руками, неторопливо шагал навстречу красному грифону в черной броне. Этот крылатый дикарь, поджарый словно гончий пёс, с длинными руками и ногами, вооруженный парными кривыми мечами, вызывал своим видом ассоциацию с каким-то пауком...

"Крылатый паук — какая мерзость", — попытался ярче разжечь в своей груди холодную ярость Лайтшилд.

Вот между противниками осталось пятнадцать шагов и они оба замерли на секунду, чтобы затем стремительно сорваться в рывок. Клинок жеребца, описав в воздухе дугу, со свистом рассекая воздух и отбрасывая отблески падающего на лезвие солнца, по диагонали обрушился на то место, где мгновение назад был крылатый хищник. Однако грифон, вроде бы и не совершая резких движений, будто листок подхваченный ветром, обтёк смертоносное оружие и контратаковал, целясь в шею и глаза.

"Сейчас бы чего-нибудь сладкого", — промелькнула на грани сознания неуместная в бою мысль, а перед внутренним взором появился образ молодой кобылки, работающей в пекарне на окраине (какие у неё пирожки... да и выпечка — высший класс!).

Сместившись влево, пони развернул корпус вправо, вместе с тем заставляя меч вновь взмыть в воздух, рассекая пространство на том месте, где миг назад был грифон, вновь успевший уклониться так, что его тело на сантиметры разминулось с лезвием, способным рубить металл.

"Вернёмся домой — точно предложу ей стать моей женой. Сомбру попрошу со мной пойти, для большей весомости", — принял решение капитан гвардии, крутанувшись на месте, рассекая воздух вокруг себя сперва на высоте груди, затем — пояса, а потом и головы...

Они кружили по импровизированной арене, не в силах навредить друг другу: Лайтшилд был хорошо защищён, а меч в его руках танцевал с невероятной для такой оглобли скоростью, но и крылатый хищник, словно не было в его теле костей, изгибался под самыми невероятными углами, ускользая от казалось неизбежных ударов. Долго так продолжаться не могло и жеребец начал уставать, всё чаще блокируя ответные контратаки, либо принимая их на броню. Его противник в свою очередь продолжал порхать вокруг, совершенно не проявляя усталости.

"Так дело не пойдёт", — отогнав грифона в очередной раз, кристальный пони глубоко вдохнул, решаясь на крайне рискованный шаг.

Боялся ли он смерти? Да.

Боялся ли он проиграть? Снова "да".

Но больше всего Лайтшилд боялся другого: подвести своих друзей и соратников, которые надеялись на его победу. Может быть он и не был самым умным, но и дураком не являлся, а потому заметил перемены в Сомбре, пусть и не распространялся о своих наблюдениях.

"Как ты там говорил, старый друг? "Тяжелые времена требуют решительных мер". Не знаю, на что пошел ты, но я тебе не уступлю... и не отступлю".

Открывшись во время очередного удара, жеребец позволил грифону проскользнуть под мечом вплотную, а затем нанести удар клинками под кирасу. Двуручный клинок был слишком длинным, чтобы орудовать им на таких дистанциях, но...

"Меч мне и не нужен", — ощущая, как сталь вонзается в плоть, капитан гвардейцев Кристальной Империи отпустил рукоять меча, а затем обхватил ладонями голову крылатого хищника, в глазах которого уже сияло торжество.

— Открылся, — глухо произнёс Лайтшилд, с удовлетворением отмечая, как радость в глазах противника сменяется страхом.

Хруст шеи летуна стал музыкой для ушей воина. Он ещё успел отшвырнуть от себя свою жертву "крылатого паука", прежде чем колени начали подгибаться.

— Твой черёд, Сомбра, — слушая установившуюся тишину, которая сменила азартные выкрики воинов, поддерживающих своих чемпионов, уже начав заваливаться на снег, произнёс кристальный пони.

(8)

Кристальная Империя встречала своих героев: невзирая на поздний час (луна давно сменила солнце на небосводе) жеребцы и кобылы, от малых жеребят и до дряхлых стариков, одетые в самые яркие и красочные свои наряды выстроились вдоль дороги от края щита и до Кристального Замка, толпились в переулках и теснились на балконах, желая увидеть тех, кто в очередной раз спасли их родину. Гордость и ликование заполняли их сердца, благоговение, любовь и восхищение они испытывали в отношении славных воинов, которые не щадя себя бились с ордами подлых врагов...

Вновь Джафар вышагивал впереди колонны из чуть более чем полутора сотен бойцов — это были все, кто уцелели после учиненной бойни. Впрочем, были ещё три защитника города-государства, о которых многие не хотели даже вспоминать, но впускать виндиго под барьер бывший визирь не собирался...

Гремела музыка, звучали поздравления и прославления, под закованные в броню копыта летели лепестки цветов, которые в этом холодном краю ценились словно золото в прежнем мире чародея. Однако, истощенные морально и физически, заставляющие себя идти исключительно на силе воли и стремлении исполнить приказ командира солдаты, взгляды которых были устремлены вперёд и ничего не видели перед собой вряд ли заметили даже то, что заснежённая равнина сменилась ровной монолитной дорогой.

Позади и справа раздался тихий всхлип: Рэдиант Хоуп, по которой сражение ударило особенно сильно, наконец-то не сдержала слёз и заплакала. Сомбра отметил, что как на командира отряда, на неё рассчитывать больше нельзя, а потому следует подобрать лояльную замену, а саму кобылку отправить в гражданский госпиталь, о создании коего она долго мечтала. Вместе с гибелью Лайтшилда, это означало потерю половины старшего командного состава, при условии почти полной потери рядового состава и младших офицеров.

"Победа далась нам слишком дорого. Радует лишь то, что грифоны вовсе не смогли уйти, а те кто всё же попытались сбежать... их обледенелые тела так и затеряются в снежной пустыне", — отстраненно подумал тёмно-серый единорог, который пережил попытку виндиго скинуть свой поводок довольно сносно (духи холода и вражды сперва напитались от грифонов, которые резали друг друга с такой увлечённостью, что уменьшили численность армии более чем вдвое, а уже после этого навалились на разум Джафара и утонули в нём, так и не сумев нанести ущерба).

Грифоны — умелые воины, яростные бойцы, беспощадные убийцы, кровожадные берсерки... Их подвела именно эмоциональность, которая обычно помогала, наделяя дополнительными силами и увеличивая живучесть. Виндиго — не такие уж и страшные противники если знать то, как на них охотиться. К сожалению для птицеголовых, они даже не подозревали о настоящей угрозе, попытавшись смести пони привычными средствами: обстрелом из луков и арбалетов, забрасыванием камнями и снежками (при падении с полусотни метров, одно не сильно отличалось от другого по разрушительности), а затем стали налетать волнами, то с одного фланга, то с другого.

Наверное воевода грифонов даже не понял, в какой момент две группы его подчинённых, вместо удара по порядком потрепанным кристальникам, сцепились между собой, а затем к всеобщей вакханалии добавились и остальные. А ведь виндиго лишь слегка распалили их ярость, да подправили приоритеты, сделав кристальных пони гораздо менее важными целями, чем летящие рядом соратники, один из которых увёл грифоницу из-под клюва, а другой во время прошлого налёта забрал лучшую добычу.

Были среди крылатых хищников и те, кто сохранили здравость рассудка, и их оказалось очень не мало — больше тысячи. Только вот когда удар может прилететь с любой стороны, не слишком-то и подумаешь о том, как прекратить безумство и направить сородичей против настоящего врага. Самое же забавное о чём Джафар узнал только после боя, так это то, что у грифонов было оружие против магов, способное стать угрозой даже для городского щита...

"Негатор магии. Артефакт, способный на краткое время сделать магов простыми смертными, вместе с тем отменив все наваждения, вроде иллюзий или контроля сознания. Откуда только они взяли такую редкость?", — бывший визирь позволил себе удовлетворённо прикрыть глаза, радуясь подобному приобретению.

У кого-нибудь мог бы возникнуть закономерный вопрос: почему же предводитель вражеской армии не применил свой козырь? Причин было несколько: во-первых, отсутствие магии одновременно означает и отсутствие полёта, что опускало грифонов на землю и лишало преимущества в мобильности; во-вторых, активировать подобную игрушку на высоте в полсотни-сотню метров, означало подписать себе смертный приговор, так как хозяева неба из орлов, по степени летучести вряд ли превзошли бы куриц; в-третьих, что наиболее важно, с пробитой мечом спиной, об активации артефакта, который добьёт тебя с гарантией, думаешь в последнюю очередь. Всё же от зависти, слабости духа, озлобленности кого-либо из приближённых, никто из правителей не застрахован...

Находясь на пике сил виндиго уже не скрывались, устроив настоящий снежный буран. В других обстоятельствах их могли бы задавить массой, подстрелить из арбалета, ну или ещё как-нибудь достать. Однако, обычные методы охоты на духов холода в этот раз не работали, так как Сонату, Арию и Симфонию прикрывали кристальные гвардейцы, своими щитами и телами ловя все снаряды. Во время бойни, одна из духов даже превратилась в королеву, из-за чего ощутила себя достаточно сильной и могущественной, чтобы обрести свободу. Сколь же велико было её разочарование, и насколько искренней обида на то, что когда ментальная волна ударила по тёмно-серому единорогу, собираясь смести защиту разума, просто прошла его насквозь, словно бы и не заметив.

"Нападать физически они не рискнули. Всё же понимают свои сильные и слабые стороны", — констатировал генерал горстки защитников и защитниц Кристальной Империи.

...

В тронном зале ничего не менялось: придворные лизоблюды стояли у стен, королева сидела на троне, а четверо офицеров склонили колени и ждали дозволения подняться. Кому-то могло показаться, что лишившись своей армии Сомбра потерял влияние на город-государство, но на самом же деле его власть стала лишь прочнее. Пони знали, кто именно их защитил, за городским куполом устраивали игры с ледяными ветрами три чудовища из сказок, которые пусть и неохотно, но подчинялись ему. Ну и конечно же, нельзя было забывать об обещании, которое принародно дала королева Аморе.

— Ваше поручение выполнено, Ваше Величество, — почтительно произнёс тёмно-серый жеребец.

— Я слышала об этом, генерал, — звонким от волнения, но всё же ровным голосом ответила единорожица. — Поздравляю вас с очередной доблестной победой: вы и ваши воины, воистину заслуживаете славы и почтения.

— Мы лишь служем вам и народу Кристальной Империи, моя королева, — отозвался Джафар, играя интонациями и изображая готовность хоть сейчас вернуться в битву, при этом в глубине души ощущая усталость, лёгкую скуку, ну и конечно же — предвкушение от запланированного хода. — Могу я узнать, не заболела ли принцесса? Я не видел её после возвращения.

— Час уже поздний, так что я решила, что вы сможете увидеться и завтра, — отозвалась венценосная кобыла, одетая в строгое и элегантное тёмно-синее платье. — Встаньте. Властью верховной правительницы Кристальной Империи, вам, Генерал Сомбра, капитан Скринфайр, капитан Голден Лауриэль и капитан Рэдиант Хоуп, я дарую право более не склонять колен ни перед кем.

— Благодарим, Ваше Величество, — хором отозвались офицеры. — Служим короне и народу Кристальной Империи.

Овации затопили зал, какие-то разодетые в дорогие костюмы чиновники, принесли подносы с медалями. Наконец, весь этот балаган подошёл к концу и правительница города-государства спустилась с тронного возвышения, протянув руку к Сомбре.

— Я не забыла о нашем уговоре, генерал, — улыбнулась (несколько натянуто) кобыла. — Идём: Кристальное Сердце ждёт своего хранителя.

...

"Это почти как джин: огромная космическая мощь в маленькой упаковке. Только желания не исполняет", — стоя перед артефактом, висящим над полом на высоте полутора метров, сверкающим розовыми гранями, не сильно превышающим голову взрослого пони размерами, Джафар всем своим существом ощущал, как некий искусственный разум его изучает, подключаясь к духовному телу.

Самое ценное сокровище Кристальной Империи находилось в круглой комнате, на верхнем этаже самой высокой башни, который был защищён магическим щитом, не пропускающим через себя никого, кроме королевы и хранителя. Каденс могла бы сюда прийти, так как в ней течёт кровь Аморе, а вот Сомбра, пусть и был сыном прежнего короля, такого права по мнению артефакта не имел, в результате чего единорожице пришлось вести его за руку (очень важно, чтобы это делалось добровольно, чтобы не было последствий в виде оглушения, а то и испепеления).

Официально, Сердце аккумулировало энергию, создавало городской щит и регулировало температуру воздуха. Реально же, вероятно кроме королевы никто не понимал и десятой части всех его функций и возможностей. Бывшему визирю предстояло только начать учиться быть хранителем, получив своеобразный гостевой доступ...

"Чудно: тут даже защита от дураков предусмотрена! После того как отдаёшь приказ, сердце уточняет, точно ли вы хотите совершить ту или иную глупость, которая приведёт к тем или иным последствиям. Пожалуй... это даже лучше джина".

— Вот и всё, — отступив на пару шагов, единорожица опустила руки вдоль тела и устало улыбнулась. — Сомбра, я... Я рада, что у тебя всё получилось. И я рада тому, что ты вернулся живым и здоровым.

"Не врёшь. Даже и не думал, что при помощи Кристального Сердца можно так легко читать окружающих. А... Нет. Это из-за того, что мы оба имеем с ним связь. Что же, теперь придётся быть особенно осторожным", — мысли пролетели в разуме тёмно-серого единорога стремительно, а эмоции даже не всколыхнулись, оставляя ровную гладь спокойствия.

Отстранившись от артефакта, жеребец обошёл Сердце и встав перед королевой спросил:

— Почему ты говоришь об этом сейчас?

— Потому, что раньше в этом не было смысла, — собеседница улыбнулась грустно и подняла взгляд на бывшего визиря. — Я любила твоих отца и мать, и всегда гордилась каждым твоим достижением... жалея лишь о том, что не могу заменить их для тебя. Я боялась... Да и сейчас я боюсь за свою дочь, но... Я верю, что ты сможешь её защитить и воспитать, если вдруг со мной что-то случится. Сейчас, когда ты стал хранителем Кристального Сердца, я верю, что мы сможем сделать нашу родину лучше...

Улыбка тронула губы Джафара, а в следующую секунду произошло то, чего Аморе никак не ожидала: теперь уже бывший генерал Кристальной Империи обхватил её мордочку ладонями, заставив смотреть на себя, а затем впился в приоткрытые губы долгим поцелуем. Удивлённая кобыла только вскинула руки, уперевшись ему в грудь, расширенными глазами глядя в красные глаза бывшего визиря.

— Сомбра, чт... — попыталась произнести единорожица, едва поцелуй был разорван.

— Кристальное Сердце — это лишь дополнение, — заявил жеребец, не разрывая зрительного контакта и перемещая кисти на округлые плечи королевы. — Но когда я говорил о сердце, то имел в виду не его.

(9)

Струи воды, то горячие, то наоборот холодные лились с потолка из круглого распылителя, подчиняясь вращаемым телекинезом вентилям душа. Тусклый жёлтый свет пробивался сквозь плотно зажмуренные веки, не позволяя окончательно потеряться в собственных мыслях и переживаниях. Время текло словно та самая вода, просачиваясь сквозь пальцы и оставляя в душе какое-то опустошение...

"Что бы вы сказали, узнав о том, что я совершила?", — запрокинув голову, сидящая на корточках королева Аморе, подняла мордочку навстречу прохладным струям, наконец-то определившись с температурой душа.

Она не знала, сколько времени прошло. Да это и не было сейчас так уж важно...

"Сомбра", — раз за разом мысленно повторяла кобыла, ощущая фантомные прикосновения горячих ладоней к своему телу.

Губы до сих пор слегка побаливали от жадных укусов и вроде бы даже немного опухли.

"Сомбра", — мысленно звала она своего... пожалуй, после случившегося уже даже не воспитанника.

Табуны мурашек бежали по спине и в отчаянной попытке согреться, Аморе крепче обнимала себя за плечи. Воображение же подкидывало картины, как её обнимают совершенно иные руки...

— Сомбра... — прошептала единорожица, но её слова затерялись в шуме льющейся воды. — Прости... Простите меня...

Королева Кристальной Империи всхлипнула, чувствуя себя жалкой и слабой. Ещё хуже ей становилось только при воспоминаниях о том, как хорошо было совсем недавно... Так хорошо она себя не чувствовала уже давно: с тех самых пор, как на Вечнозелёные Луга ушёл её муж и король.

— Хватит, — сама себя оборвала Аморе и магией выключила душ, тут же поднимаясь во весь невеликий рост и руками убирая с мордочки пряди гривы. — Каков же мерзавец...

На последних словах губы единорожицы тронула улыбка, а затем она встряхнулась, сбрасывая с себя остатки чувства вины. Трюк из раздела ментальной магии позволял отвлечься и посмотреть на ситуацию непредвзято, действуя как сильнейшее успокоительное, которое не несёт негативных эффектов вроде заторможенности мышления.

"У меня не было жеребца с тех самых пор как родилась Каденс, да и до этого — беременность не позволяла увлечься близостью. Стоит ли удивляться, что в момент психического напряжения, да ещё под воздействием Кристального Сердца, всё случилось так а не иначе? Сомбра — взрослый и умный жеребец, не страдающий наивностью и влюблённостью: нужно будет просто обсудить с ним это происшествие и решить, как быть дальше. В любом случае, предавать произошедшее огласке не стоит", — решительно кивнув своим мыслям, правительница города-государства применила заклинание, которое высушило тело, после чего покинула ванную комнату, возвращаясь в свою спальню.

В своей комнате единорожица не стала одеваться, а сразу проследовала к столику с гребешками, щёточками, кисточками и различными баночками. Требовалось как можно быстрее привести себя в приличный вид и показаться перед подданными, чтобы во-первых узнать, всё ли идёт по плану, а во-вторых, не дать начать расползаться ненужным слухам.

На несколько секунд кобыла задержалась, разглядывая себя в высоком зеркале. Она всё ещё была красива, даже в столь растрёпанном виде, но из-за своего положения не могла никого к себе приблизить. Да если признаться, то не сильно и хотела держать любовника...

"Сомбра мог бы стать неплохим вариантом... не будь он сыном моего мужа и сестры по табуну", — констатировала Аморе, наконец-то принимаясь за гриву и шёрстку.

Нельзя сказать, что подобные отношения были категорически запрещены, но стоит о них узнать придворным, как по репутации королевы будет нанесён ещё один удар... которого она может и не перенести. Превращаться же в ширму при молодом принце...

"Так ли это плохо? Вновь быть любимой... Ощущать заботу и защиту... Тем более, что Сомбра похож на отца", — встретившись взглядом с отражением, правительница города-государства покачала головой, не слишком веря в такую удачу (хотя, в глубине души ей и хотелось в это верить).

Уложив гриву в причёску, расчесав хвост, Аморе оделась в нежно-голубое строгое платье с пышной юбкой. Взгляд на часы подтвердил, что утро уже наступило и можно отправляться на завтрак.

Стоило единорожице открыть двери, как ей в грудь ударило что-то острое, опрокидывая на спину. До разума ещё не дошло произошедшее, а по телу уже расползалась предательская слабость, липким холодом парализовавшая тело и волю. Лишь багровое пятно расползлось по ткани платья, да алая пена выступила на приоткрытых губах.

* * *

Шагая в трапезную, держа под руку принцессу Каденс, Джафар мысленно обдумывал свой следующий шаг: плотина в отношениях с королевой была прорвана, так что оставалось проявить чуточку настойчивости, немного участия и заботы, и правительница Кристальной Империи окажется на поводке. Маленькая аликорночка же, в данный момент весело щебечущая о чём-то своём (жеребец слушал её краем уха и в нужные моменты кивал) через десяток лет сама будет не против укрепить власть престола.

"Нужно восстановить армию, а ещё лучше — увеличить её. Поступим так: тысяча солдат будут профессионалами, находящимися на постоянной службе, а остальное пополнение составят жеребцы и кобылы двадцати лет возрастом. В двадцать они будут поступать на службу и проходить полную воинскую подготовку, а в двадцать один — вернутся к гражданской жизни. Таким образом, армия Кристальной Империи увеличит свою численность, а заодно увеличит мобилизационный резерв... Но на это нужны деньги, ведь солдатам требуются амуниция, оружие, еда... В качестве тренировок тела, отправлять призывников на работы?.. Поддерживать город в чистоте силами армии — это неплохая идея, да и репутацию мою укрепит. А ведь мы ещё гражданский госпиталь построим...", — ровное течение мыслей Джафара оказалось прервано появлением пони из числа аристократов, которые в сопровождении своей охраны двигались ему навстречу с крайне серьёзными выражениями морд.

— Сомбра, что-то случилось? — обеспокоилась розовая кобылка, одетая в белое платье с юбкой-колоколом.

— Сейчас выясним, — улыбнувшись уголками губ, тёмно-серый единорог подмигнул аликорночке. — Ты ведь не сомневаешься в моих способностях, моя принцесса?

— Неа, — лучезарно улыбнувшись в ответ, Каденс даже дёрнула ушками, показывая своё полное расположение.

— Что здесь происходит? — выступив вперёд, хранитель Кристального Сердца хмурым взглядом одарил аристократов, слегка пожалев о том, что не взял с собой меч (впрочем, ходить с оружием по дворцу, было бы как минимум грубо... что не мешало охранникам внезапной делегации держаться за рукояти клинков).

— Принц Сомбра, вы обвиняетесь в убийстве королевы Аморе, — громко объявил один из жеребцов, одетый в дорогой сине-изумрудный камзол. — Сдавайтесь и правосудие будет к вам снисходительно!

— Что за чушь вы несёте? — недоумённо выгнул брови бывший генерал Кристальной Империи. — Я...

В этот самый момент, по связи с Кристальным Сердцем пришла волна, которая сообщила о гибели королевы, а так же передала права полного контроля над артефактом единственному авторизованному пользователю. Из-за этого Джафар замешкался, на секунду потеряв ориентацию в пространстве.

— Сомбра, это же неправда? — испуганным голосом спросила принцесса, хватаясь за руку брата и пытаясь заглянуть ему в морду. — Они ведь шутят... Да?

— Принцесса, отойдите от этого преступника, — воскликнул предводитель заговорщиков, жестом указывая на тёмно-серого единорога. — Схватить его!

— Кристальным Сердцем клянусь, что не убивал и не приказывал причинять вред королеве Аморе, — выдавил из себя бывший визирь, изнутри буквально кипя от ярости, но сдерживая свои эмоции железной волей. — Держись за мной, моя принцесса.

Обратившись к силе Сердца, Джафар создал перед собой розовую плёнку, в которую врезались воины предателей. Следующим действием он извлёк из рукава запонку и сломав её произнёс:

— В замке мятеж! Солдаты, к оружию!

Эхо голоса бывшего визиря промчалось по коридорам, поднимая панику в каждом из уголков твердыни.

— Сомбра! — откуда-то из бокового прохода, оставшегося позади, вынырнула Рэдиант Хоуп.

В этот же момент предводитель предателей извлёк из-за спины негатор магии... Точную копию артефакта, который сам тёмно-серый единорог забрал с тела грифона.

(10)

"План очень даже неплох и вполне мог сработать... если бы не бездарный исполнитель. Атакуй он меня без разговоров, да ещё каким-нибудь дальнобойным оружием, которое у аристократов считается варварским и недостойным благородных жеребцов, то всё уже было бы кончено. Сейчас же, передо мной трое аристократов и шестеро их телохранителей, вооружённых короткими мечами. На охранниках лёгкая броня, но головы открыты, их хозяева же ограничились магическими щитами на артефактной основе... При этом, один из них держит в руках артефакт, разрушающий структуризированную магию. На моей стороне малолетняя принцесса, которую нужно защищать, а также полевой целитель с наклонностями пацифиста. Впрочем, как боец Хоуп очень даже неплоха", — мысленно взвешивая все свои активы, Джафар полностью успокоился и уже был готов исполнить один из двух планов собственного спасения (какой из них использовать, зависело от дальнейших действий мятежников).

Предводитель отряда, недолго думая... если он, конечно, вообще умеет это делать... активировал негатор. Артефакт тут же начал испускать волны особой частоты, которые создали вокруг источника пространство, где стало невозможно управлять магической энергией вне материального носителя, благодаря чему в тех же защитных амулетах сохранялась структура вложенных чар, а вот сам генерируемый ими барьер распался. Та же судьба постигла и плёнку, созданную Сомброй при помощи Кристального Сердца.

— Схватить его! — указав негатором на бывшего визиря, торжественно провозгласил мятежник.

— Хоуп, уведи принцессу и спрячься с ней, — резко приказал тёмно-серый жеребец, встряхивая руками и перехватывая за рукояти выпавшие из рукавов стилеты (пусть меч с собой брать было и нельзя, но совсем без оружия бывший генерал ощущал себя голым). — Быстро!

— Есть, — каким-то неуверенным, мрачным и виноватым тоном отозвалась кобыла, хватая розовую аликорночку под руку и бросаясь бежать.

— Брааат!.. — закричала Каденс, начав брыкаться и звать Сомбру.

— Не поможет, — усмехнулся аристократ, поигрывая артефактным жезлом. — Ты даже облегчил нам работу: теперь тебя нет нужды брать живым.

Заговорщик говорил это, пока двое телохранителей медленно приближались к бывшему командующему армии Кристальной Империи, который пусть и был вооружён парой тонких ножиков, но славился если не сильнейшим, то одним из лучших воинов города-государства, из-за чего его нельзя было недооценивать. Однако же Джафар, вопреки всем ожиданиям, совершенно не собирался драться "честно": совершив стремительное движение руками, он отправил в полёт обе заточки, одна из которых оцарапала щёку левого мятежника, а вторая вошла прямо в глазницу их лидеру. Кристальный пони даже не осознал, что с ним случилось, в отличие от двух других жеребцов, лихорадочно схватившихся за закреплённые на поясах амулеты.

"Осознали наконец?", — констатировал единорог, плавным шагом сближаясь с левым наёмником, который не отвлёкся на гибель господина и продолжил движение, в то время как его напарник остановился и обернулся.

Противник оказался опытным, умелым и быстрым, так что справиться с ним голыми руками, при этом не получив ран, да ещё сделав это быстро, было невозможно. Пришлось подставлять ладонь левой руки, в которую вошло лезвие прямого клинка, а затем сжав пальцы и напрягая мышцы, удалось отвести его в сторону, одновременно с тем нанося удар кулаком правой руки в лицо, а коленом — в пах.

Наёмник успел отклонить голову, из-за чего костяшки только чиркнули по его морде, а вот "грязный" удар ниже пояса прошёл идеально, в очередной раз доказывая несовершенство лёгкой брони. Мысленно Сомбра даже отметил, что нужно будет в обязательном порядке ввести в униформу стражи такой элемент как защитная раковина. Впрочем, тут же он себя одёрнул, так как думать о подобном было не время и не место.

Выпученные глаза телохранителя и открывающийся в беззвучном крике рот, в какой-то другой ситуации могли бы повеселить Джафара, а то и заставить посочувствовать бедняге, который без помощи целителя теперь вряд ли сможет даже думать о том, чтобы сходить в туалет без боли (о жеребятах речь вовсе не идёт). Отстраняясь от противника он нанёс удар локтем в висок, а затем всё той же рукой схватился за рукоять меча, вырывая её из ослабевшей хватки, чтобы затем рывком высвободить клинок из левой руки.

"Теперь я вооружён и опасен", — позволил кривому оскалу проступить на морде бывший визирь.

Тело убитого аристократа, который всё же выпустил негатор на пол, словно мешок с отбросами осело на пол. Второй телохранитель, увидевший гибель хозяина, успел застать только финал расправы над напарником и теперь... откровенно боялся за свою жизнь. Двое других заговорщиков, осознав насколько близко к ним прошла смерть, лихорадочно закричали и попытались спрятаться за своих же стражей, веля им и защищать себя, и "Убить его!".

Взмах раненной рукой и собранная в горсть кровь летит в голову паникующего горе-воителя, который рефлекторно попытался уклониться, за что и поплатился ударом трофейного меча в живот (повезло, что оружие оказалось без сюрпризов, вроде выскакивающих из рукояти отравленных игл, а все возможные зачарования сделал бесполезными негатор).

"Помощь ждать бессмысленно", констатировал хранитель Кристального Сердца, пинком отправляя вскрытое тело навстречу ещё двоим противникам, одновременно с тем отступая назад.

Однажды, когда Сомбра был ещё маленьким, его тренер по фехтованию сказал, что тело настоящего воина является оружием само по себе. А из этого следовал следующий вывод: мастер без меча — это как мастер с мечом, но без меча. Звучало, конечно, глупо и как-то наивно, но осознав свою бездарность в чародействе, принц загонял себя на тренировках и добился того самого уровня, чем теперь пользовался новый хозяин тела.

"Выбежать из зоны воздействия негатора и попытаться призвать силу Сердца? Не вариант: увидев моё бегство, эти недоумки перестанут бояться и начнут думать, что может позволить им догадаться о моем плане и воспользоваться артефактом. Кроме того, зона воздействия не ясна, так что может быть и то, что она покрывает весь замок. Вывод? Пока к противнику не подошло подкрепление нужно уничтожить негатор".

* * *

Сердце Рэдиант дико стучало в груди, а в глубине души всё болело от чувства собственного предательства. Прямо сейчас она бежала по коридорам, огибая сражающихся лоялистов и мятежников, пользуясь проходами для слуг и тайными ходами, а где-то там, далеко позади, генерал бился с превосходящим противником, прикрывая их отступление, ставя на кон даже свою жизнь.

Сколь бы неприятным ни стал Сомбра в последнее время, как бы Хоуп ни ужасалась его поступкам и суждениям, но не уважать его было невозможно. И тем чётче ощущалась вина за собственные действия, совершаемые во благо Кристальной Империи, но несущие смерть и кровь прямо сейчас.

— Да остановись же ты! — вскрикнула маленькая аликорница, второй рукой хватаясь за очередную дверь, из-за чего старшая кобыла едва не врезалась в угол стены. Пришлось вправду остановиться и осмотреться, чтобы понять тот факт, что они находятся в задней части замка, где сейчас практически никого не было.

— Ваше Высочество, мы должны бежать... покинуть замок и... — начала было увещевать жеребёнка Рэдиант.

— Мы должны привести помощь брату, — вырвав свою руку из хватки старшей пони, сердито топнула копытцем Каденс. — Нужно найти кого-нибудь из гвардейцев: они точно не предали нас.

— Ваше Высочество, сейчас самое главное... — снова попыталась убедить аликорницу Рэдиант.

— Они убили мою маму! — срывающимся голосом воскликнула кобылка и тут же глубоко задышав, тихо заплакала, обнимая себя руками и садясь на корточки. — Они убили маму и обвинили в этом брата... Но он не мог этого сделать... Он поклялся Сердцем, а мама говорила...

"Как же мерзко", — подумала старшая кобыла, доставая из поясной сумочки тряпку, на которую вылила прозрачное зелье, не имеющее запаха.

— Мы должны уходить, — предприняла Хоуп новую попытку. — Если мы вернёмся... Сомбре придётся защищать ещё и вас.

— Нет... Я не брошу брата... — всхлипнув, аликорница вскинула голову и уставилась лихорадочно горящими решимостью глазами на собеседницу. — Он — всё что у меня есть. Я не могу потерять ещё и его.

Старшая кобыла замешкалась, сердце в груди пропустило удар, но в следующую секунду она присела рядом с жеребёнком, а затем схватив принцессу за голову левой рукой, правой прижала к её мордочке тряпицу. Принцесса дёрнулась, попыталась ударить Рэдиант, но вскоре потеряла сознание и обмякла.

— Простите меня, Ваше Высочество, — подхватив лёгкое тельце на руки, кобыла побежала дальше по коридору. — Простите меня, но так будет лучше. Сомбру нужно остановить, пока он окончательно не сошёл с ума и не привёл всех нас к гибели...

* * *

Из-за ограниченного пространства, наёмники не могли в полной мере воспользоваться численным превосходством, а в мастерстве один на один, как и двое на одного, уступали Джафару, который без зазрения совести эксплуатировал навыки прежнего владельца тела, при помощи медитации отстранившись от боли и переходя все природные ограничения организма, что обещало множество "великолепных" ощущений после боя. В той или иной степени он ранил всех четверых телохранителей, а одного из них порезал настолько серьёзно, что без лечения он рисковал истечь кровью. Только вот и сам не смог избежать всех ударов, из-за чего сдавал всё сильнее.

В какой-то момент на врагов со спины налетел красный вихрь, орудующий мечом и кинжалом, наносящий удары руками, ногами и крыльями. Первыми, кого он достал, оказались двое заговорщиков-недоумков, которые не догадались даже вооружиться...

— Командир?.. — после того как был убит последний наёмник, пегас подскочил к привалившемуся к стене единорогу.

— Сломай негатор, — приказал бывший визирь, взглядом указав на артефакт, лежащий в луже натёкшей крови.

— Понял, — Скринфайр метнулся к продукту магических технологий, с явной готовностью нарубить его на кусочки.

Ощутив, как связь с Кристальным Сердцем восстановилась, тёмно-серый жеребец оскалился и отключил городской щит, одновременно с этим потянувшись по поводкам, которые тянулись к виндиго. Раз уж заговорщики решили играть грубо, то и он не намерен мелочиться и кого-либо жалеть...

(11)

Свет луны пробивался через магический щит, накрывающий Кристальную Империю, улицы и дома которой были припорошены снегом, а воздух дрожал от негромкой, но проникающей в самые отдалённые уголки города-государства песни, заунывные нотки коей заставляли сердце болезненно сжиматься, а разум утопать в безразличии ко всему происходящему. Джафар, левая рука которого была обработана целителями, перевязана и уложена в перекинутую через шею перевязь, выйдя на балкон кристального замка смотрел вниз, на медленно собирающихся на площади пони. Он был одет в чёрное, с тяжёлым плащом на плечах, который неплохо скрывал перетягивающие торс повязки...

"Как же неудачно всё получилось", — мысленно скривился тёмно-серый единорог, перед мысленным взором которого ещё стояла картина распростёртого тела королевы Аморе, так и не ставшей его марионеткой на троне.

Заговорщики, когда поняли то, что их план провалился и Сомбру схватить не удалось, предпочли не геройствовать и не лить кровь понапрасну, вместо этого сбежав из охваченного снежной метелью города, где словно ищейки шныряли остатки гвардии и армии Кристальной Империи. Бывший визирь не обманывал себя тем, что под куполом у него не осталось врагов: сбежали лишь те, кто сами себя раскрыли, а вот основные виновники всего произошедшего, которые и составили план мятежа, просто затаились и ждут...

"Аристократия... сейчас самое время от неё избавиться. Но нужно сделать это так, чтобы народ меня поддержал", — сжав и разжав пальцы правой руки, которая тоже не избежала травм, но всё же осталась более целой чем левая, Джафар мысленно пробежался по своей речи, при помощи Кристального Сердца и его новых-старых помощниц, должной пробиться к сердцам каждого жеребца и кобылы, вне зависимости от статуса и возраста.

После того как нападение было отбито, всё же мятежники явно недооценили остатки войск Сомбры и стражу замка, тёмно-серый жеребец совершил то, что многие его подчинённые назвали бы безумием: он провёл банши к Кристальному Сердцу, а затем напитал их магической силой наполненной любовью. Метаморфозы Арии, Сонаты и Симфонии были радикальны: во-первых, они вновь обрели живые тела молодых крылатых кобыл; во-вторых, вместо того ущербного огрызка, жаждущего уничтожить всех вокруг и пожрать эмоции жертв, у них проснулись полноценные личности, пусть и лишённые большинства личностных воспоминаний; в-третьих, их силы заметно возросли и стали более гибкими, позволяя не только разжигать злость, но и подавлять её, вызывать чувство радости и подобие любви, беря под контроль слабовольных существ. К счастью, их привязка к Джафару оставалась прочной, а угроза потерять подпитку от столь ценного артефакта как Кристальное Сердце пугала хуже смерти (воспоминания о бытности полудикими хищниками остались в полном объёме).

Благодаря песне бывших банши, разносящейся по всему городу-государству, Сомбра сумел организовать всех союзников и восстановить хотя бы иллюзию контроля над ситуацией. Правда, из-за известия об исчезновении Рэдиант Хоуп и принцессы Каденс, всё едва не рухнуло вновь, как карточный домик под порывами ветра.

"Ещё один ключик к власти утерян, не говоря уже об утрате мага с потенциалом сестры. Удастся ли теперь её найти? В городе её нет, иначе Сердце наверняка ощутило бы близость прямой наследницы королевы, о чём не замедлило бы сообщить мне. Хоуп... Могла ли она меня предать? Старый Сомбра сказал бы, что "нет", но я далеко не столь идеалистичен. Голден Лауриэль...", — воспоминание о волшебнице, которую тоже нашли погибшей в схватке, заставило зло стиснуть зубы.

Пусть любви к своей невесте Тёмно-серый единорог не испытывал, но она была политически удобна, верна, красива и сильна. Сейчас, из-за шаткого положения власти, держащегося исключительно на авторитете бывшего генерала и силе его новых помощниц, артефакторы могли взбрыкнуть, что вынудит принять непопулярные меры. Впрочем, оставался и ещё один путь, который позволит закрепиться на вершине прочнее, нежели кто-либо из прежних правителей Кристальной Империи раньше.

Мысленная команда Сердцу и оно передаёт приказ бывшим банши, которые тут же прекращают свою песню. Пони, словно вынырнув из состояния полусна, вскидывают головы и устремляют тысячи пар глаз на балкон, к краю которого подошёл мрачный жеребец.

— Сограждане... кристалийцы, — рокочущий словно далёкий гром голос прокатился по площади, заставив затихнуть начавшиеся было перешёптывания. — Совсем недавно наш народ столкнулся с тяжёлыми испытаниями: сперва десятитысячная орда яков, угрожающая разорить Кристальную Империю и перебить её жителей была остановлена, разбита и обращена в бегство; затем армия грифонов с юга, жаждущих крови и плоти наших братьев и сестёр получила достойный отпор... оказавшись полностью разгромленной в честной битве. За эти победы мы заплатили высокую цену, но каждая жертва была не напрасной и если в будущем новый враг подступится к нашим стенам, я в первых рядах защитников встречу его с оружием в руках... чтобы наши жеребята и жеребята наших жеребят жили в мире и безопасности... Однако же, в тот момент когда мы праздновали победу и провожали наших соратников на Вечнозелёные Луга, удар был нанесён оттуда, откуда никто из нас не ожидал: предатели решили избавиться от королевской семьи.

Сделав паузу Джафар оценил результат первой части своей речи, пробежавшись взглядом по мордам заворожённых жеребцов и кобыл, чутко ловящих каждое его слово, тревожными взглядами прося продолжить...

— Мне больно об этом говорить и тяжело быть проводником дурных вестей... — голос тёмно-серого единорога упал до хрипа. — Возлюбленная народом королева Аморе... убита. Её наследница и надежда Кристальной Империи на расцвет величия, была похищена из замка во время мятежа и сейчас находится в руках предателей, сбежавших из Кристальной Империи на юг.

Толпа взорвалась: кто-то требовал отправить погоню, кто-то причитал, кто-то даже плакал. Когда же напряжение достигло пика, бывший визирь вновь повысил голос, усиливая его магией Кристального Сердца, вновь заставляя пони умолкнуть и слушать себя:

— Кристалийцы, я понимаю и разделяю ваши чувства. Смерть королевы Аморе, которая была для меня чем-то большим нежели просто приёмная мать — это ужасная трагедия... Но исчезновение принцессы Каденс... моей маленькой, доброй и наивной сестры... светлая улыбка которой позволяла никогда не забывать о том, ради чего я сражаюсь и продолжаю бороться — это чудовищная личная трагедия. Можете не сомневаться в том, что я приложу все усилия, чтобы вернуть принцессу домой и наказать предателей, повинных в этих отвратительных преступлениях. Не будет мне покоя, пока каждый из мятежников не понесёт наказания за то, что они отняли у нас королеву, похитили принцессу... оборвали жизнь моей невесты. Отныне и впредь, они — мои личные враги.

Новая пауза была совсем короткой, но набравший в грудь побольше воздуха, расправивший спину и вскинувший голову Сомбра, силуэт которого словно бы засветился от переполняющей тело мощи, всеми фибрами ощутил то, что настал момент переходить к финальной части выступления.

— В этот мрачный для Кристальной Империи час, с тяжёлым сердцем я — лорд-хранитель Кристального сердца, соглашаюсь взойти на престол в качестве хранителя короны. Пусть нам был нанесён тяжёлый удар, но враги увидят, что им не сломить наш дух; не сломать нашу волю; не сокрушить веру в будущее; не растоптать нашу гордость! Чего бы нам это ни стоило, но Кристальная Империя будет великой, чтобы наши предки, построившие прекрасное королевство в суровых условиях ледяной пустыни гордились своими потомками; чтобы наши братья и сёстры чувствовали уверенность в завтрашнем дне и крепкое плечо рядом, на которое можно опереться; чтобы наши потомки вспоминали нас и говорили "Они не сломались и я не сломаюсь!"...

Волна силы, исторгнутой Кристальным Сердцем прокатилась по городу-государству, убирая снег и следы копоти, заставляя улицы сиять и позволяя пони на краткий миг ощутить ту мощь, что хранит их дом. Несмелые в первые секунды возгласы стали сливаться в могучий хор голосов, от которого воздух задрожал, а уши начало закладывать.

— Воставая из пепла прошлого и вступая в новую эру с высоко поднятой головой, я объявляю ряд законов, которые должны быть приняты к исполнению немедленно. Во-первых, я — Сомбра, возвращаюсь на пост верховного главнокомандующего вооружённых сил Кристальной Империи. Во-вторых, все пони возрастом от девятнадцати и до двадцати лет, вне зависимости от пола, богатства и статуса, объявляются военнообязанными. В-третьих, до завершения расследования мятежа, все аристократы без исключения лишаются привилегий, а их финансы будут заморожены. В-четвёртых, как хранитель Кристального Сердца, я объявляю о том, что каждый житель Кристальной Империи возрастом старше одного года, должен пройти инициацию артефактом, коему мы обязаны защитой от холодов и хищников. Церемония начнётся через два часа и продлится до тех пор, пока каждый из кристалийцев ни получит свою частицу дара Кристального Сердца!

* * *

На скальном уступе, кутаясь в меховой плащ и пряча руки в широкие рукава, прищуренными глазами глядя на далёкий магический купол города-государства смотрела пожилая кобыла без рога и крыльев. Её мордочка всё ещё хранила следы былой красоты, а тело, благодаря богатству семьи, почти не ощущало подступающей старости и немощи.

— Обратного пути нет, — заметил худощавый старик, выходя из тени зева неприметной пещеры, где от ищеек молодого принца укрылись беглые мятежники. — Сомбра мордой землю рыть будет, но найдёт оставшихся и тогда...

— Мелкий негодник и раньше был опасным, пусть и прямолинейным до скрипа зубов, благодаря чему им легко было манипулировать, сейчас же... Если бы не упрямство и упорство, я бы решила, что его подменили на коварную змею, — кобыла скривилась в раздражении. — А эти сопляки так и не поняли, что ситуация изменилась и всё испортили.

— Не всё, — возразил жеребец. — Принцесса в наших руках и...

— И чья это заслуга? — насмешливо фыркнула старуха. — Если бы я не обрабатывала девчонку, то мы не получили бы даже этого. Но и сейчас, принцесса Каденс скорее лично прикажет нас казнить, нежели возглавит борьбу против любимого братика, чтобы мы могли усадить её на трон и править из тени. А всё из-за того, что этот однорогий ублюдок, словно чувствуя нависшую угрозу, резко сменил манеру поведения и стал уделять сестре время, играя и просто общаясь... За ним точно никто не стоит?

— Мои агенты ничего не нашли, — развёл руками собеседник. — Мы полагали, что это может быть план чейнджлингов...

— В Кристальной Империи? — кобыла снова скривилась. — Сердце не позволило бы им проникнуть под барьер, да ещё остаться под маскировкой. Но ведь вы — самые умные... и теперь глава гильдии артефакторов скорее добровольно себе руку отрежет, нежели согласится работать с убийцами дочери.

— Мы можем его убедить... — попытался возразить второй из лидеров мятежа.

— Убеди свои мозги начать работать, — грубо прервала его собеседница. — Интриги же оставь мне. Я уж как-нибудь найду подход к незговорчивым пони, да и доказательства соберу...

— Долго здесь оставаться нельзя, — после непродолжительной паузы заметил жеребец. — Предлагаю отправиться в Эквестрию и попросить помощи у принцесс. Скажем, что Сомбра убил королеву, подчинил жителей города тёмной магией и перебил всех тех, кто смогли противостоять его магии. Мы же, с последними верными пони, спасли принцессу и сбежали из замка. А чтобы Каденс не сказала чего-нибудь лишнего, вколем ей парочку лекарств, чтобы отшибло память на ближайший год-полтора. Только... что делать с Рэдиант?

— Девочка исполнила свою роль, — прикрыла глаза старуха. — Я о ней позабочусь.

(12)

-…заказ на щитовые артефакты и звуковые жезлы будет выполнен в течении месяца, — закончила свой доклад кристальная пони с бледно-жёлтой шёрсткой, сверкающей в свете магических светильников, словно она состояла из кристалла, одетая в чёрный военный мундир с золотым ремнём и широкими полосами на плечах.

— Прекрасно, — невозмутимо отозвался Джафар, красующийся широким чёрным плащом с золотой подкладкой и меховым воротником, который был накинут поверх офицерского мундира, под которым жеребец носил чешуйчатую лёгкую кольчугу. — Собрание окончено: все свободны.

Офицеры воссозданной армии Кристальной Империи, которая после всеобщего подключения к Кристальному Сердцу контролировала все сферы жизни города-государства, молча поднялись из-за длинного стола и, изобразив символический поклон генералу-регенту, поспешили покинуть его кабинет. После предательства аристократов, гибели королевы и похищения принцессы работы было столько, что все сбивались с ног и спали едва ли по шесть часов в день, но к настоящему времени положение дел было более или менее нормализовано.

— Командир, — Скринфайр, единственный из старой гвардии капитанов, оставшийся вместе с Сомброй, на правах друга задержался в помещении, чтобы поделиться своими тревогами. — Силы Эквестрии уже на подходе к империи: завтра-послезавтра начнётся осада и штурм. Ты уверен, что нам не стоит провести всеобщую мобилизацию?

Бывший визирь окинул своего вернейшего сторонника оценивающим взглядом, затем поднялся со стула, который стоял во главе прямоугольного стола и заложив руки за спину, подошёл к широкому окну с низким подоконником, откуда открывался великолепный вид на улицы и дома, освещённые не только лунным светом, пробивающимся сквозь розоватую плёнку городского щита, но и многочисленными разноцветными кристаллами. Невзирая на поздний час, взрослые пони всё ещё гуляли на свежем воздухе, радуясь, возможно, последним мирным часам и красуясь друг перед другом самыми яркими своими нарядами.

За полгода правления тёмно-серый жеребец сумел подавить все очаги недовольства, перевёл мануфактуры производящие артефакты под полное подчинение государства, увеличил армию до полутора тысяч копий и создал отдельное подразделение, занимающееся охраной прав и порядка. На основе наработок Рэдиант Хоуп, которая пусть и оказалась предательницей, но при этом её идеи оставались весьма полезными, был открыт городской госпиталь имени королевы Аморе… Оставшиеся аристократы были полностью лишены привилегий, а некоторые из них показательно осуждены и брошены в темницы.

Кристальное Сердце позволяло своему хранителю отслеживать всех пони, имеющих с ним связь (урезанную до предела, но им большего и не нужно), а кроме того, давало возможность воздействовать на эмоции и связываться напрямую, передавая мысленную речь… пусть и только в пределах барьера. Конечно, взять под полный контроль горожан было невозможно, по крайней мере, без применения крайних мер, но вот вызывать у них подъём настроения и воодушевление в нужные моменты это не мешало.

— Скажи, мой верный друг… сколько из новобранцев, получивших в руки оружие шесть месяцев назад, смогут один на один сражаться с ветераном, при этом не проиграв в первые секунды? — Джафар ощущал взгляд пегаса, упёршийся ему в спину прямо между лопатками, но не спешил оборачиваться, любуясь красотами города-государства.

«Нужно увеличить население, а для этого требуется повысить производительность ферм, улучшить контроль над здоровьем, повысить общий уровень образованности. Подданные — это отражение короля: можно быть королём бандитов и нищих, но я предпочту править богатыми и умными гражданами», — мысленно произнёс бывший визирь.

— Десяток найдётся, — неохотно ответил летун.

— Вот видишь? — усмехнулся Сомбра, но тут же вернул себе отстранённую сосредоточенность. — Выставлять гражданских против армии Эквестрии — это всё равно что бросать жеребят на матёрых воинов. Нет, я на такое пойти не могу…

«Такую глупую расточительность позволять нельзя», — добавил про себя тёмно-серый единорог.

— И что нам тогда делать? — Скринфайр устало вздохнул, и подойдя к другу, встал рядом с ним. — Я, как и ты, клялся защищать Кристальную Империю и её жителей.

— Иногда, чтобы добиться поставленных целей, друг мой, приходится жертвовать чем-то важным, — туманно заметил Джафар. — Просто поверь, что у меня есть действенный план.

— Верю, командир, — пегас повесил голову. — Но мне не нравится чувствовать себя беспомощным и бесполезным.

— Ты — моя правая рука, Скринфайр, — добавил в голос металла Сомбра. — Сейчас твоя помощь важна как никогда прежде. Так что прекрати пытать себя бессмысленными размышлениями и отдохни: скоро нас ждут серьёзные испытания.

— Так точно, командир, — изобразив приободрённый голос, летун шутливо отсалютовал другу и развернувшись на сто восемьдесят градусов, чеканя шаг направился к выходу.

«Судьба Кристальной Империи решится раньше, чем армия Эквестрии подойдёт к барьеру. Ведь так, Селестия, Луна?», — уголки губ бывшего визиря растянулись в змеиную усмешку, а прищуренные глаза хищно сверкнули, после чего их затянула розоватая пелена.

* * *

— Я чувствую себя какой-то воровкой, — произнесла тёмно-синяя крылато-рогатая кобылка, облачённая в похожую на чешую дракона серебряную броню с литой кирасой, обрисовывающей контуры её торса, кутаясь в серый плащ с капюшоном.

— Ты бы предпочла вести наших пони на штурм города? — уточнила белая аликорница, доспехи которой были почти точной копией брони сестры с тем лишь исключением, что сверкали позолотой, а плащ отливал ночной чернотой. — Ты ведь слышала, что говорили беженцы: непроницаемый барьер; вооружённые артефактами солдаты; жеребцы и кобылы с промытыми мозгами…

— Они мне не нравятся, — насупилась младшая из принцесс, ростом уступающая сестре почти полголовы. — Складно поют, а всё равно от них тянет какой-то гнильцой.

— Может быть, ты ещё скажешь, что малышка Каденс не была накачана какой-то дрянью, которую Старсвирл до сих пор вывести не может? — саркастично осведомилась Селестия.

— Нет, — вздохнула Луна. — Но раз Сомбра умудрился захватить Кристальную Империю за ночь, убил королеву и получил в своё владение Кристальное Сердце, которое, как говорила Аморе, не уступает силой Элементам Гармонии, то как они сумели выкрасть одурманенную принцессу и сбежать?

— Вот у Сомбры это и спросим, когда схватим его, — констатировала старшая аликорница.

— Если после боя будет, кого допрашивать, — хмыкнула тёмно-синяя кобылка, левой рукой прикасаясь к небольшой поясной сумке. — Статуи не разговаривают: Дискорд подтвердит.

— Постараемся справиться своими силами, — поморщилась белая крылато-рогатая пони.

Тем временем потайной ход, представляющий из себя узкий лаз со стенами из экранирующего магию кристалла, наконец-то закончился, и принцессы оказались перед дверью, ведущей прямо в подвал замка. Луна тут же погасила свой рог и накинув капюшон, приоткрыла дверь, начав сканировать пространство на предмет сигнальных чар. Однако же подобных не обнаружилось, что одновременно и радовало, и настораживало.

Аликорницы вынырнули из потайного хода и закрыли лаз, снаружи оказавшийся неотличимым от остальной стены, а затем наложили на себя чары невидимости и тихого шага, после чего направились к лестнице наверх. В коридоре на первом этаже они наткнулись на пару гвардейцев, тут же попавших под сонные чары покровительницы снов, при помощи своей магии узнавшей о том, где сейчас находится главный враг.

«Нам повезло: тиран Кристальной Империи заработался и задержался в своём кабинете», — мысленный голос тёмно-синей кобылы прозвучал в голове сестры.

«Убедилась в том, что они — предатели?» — уточнила белая крылато-рогатая пони.

«Мне удалось только подтолкнуть их к тому, чтобы они во сне показали путь к Сомбре. Их разумы словно бы чем-то защищены от чтения и более глубокого воздействия», — отозвалась Луна с неудовольствием.

«Вот об этом наши информаторы умолчали… Или не знали? Второе даже хуже. Как думаешь, может это быть следствием чужого контроля?» — план по проникновению во вражеский стан и захвату главного злодея уже не так сильно нравился Селестии.

«Возможно…» — не стала утешать старшую сестру тёмно-синяя аликорница.

Бесшумными призраками они миновали несколько лестниц и коридоров, пока наконец не добрались до дверей, ведущих в кабинет узурпатора. Вход охраняла всего пара стражей в стандартных доспехах и с алебардами, пятками упёртыми в пол. Тот факт, что тревога ещё не была поднята, да и эти двое жеребцов не выглядели взволнованными, придал кобылам уверенности.

= «На счёт три?» — спросила принцесса ночи.

= «Да», — отозвалась принцесса дня.

В тот момент как они начали действовать, охранники осели на пол закатив глаза, а двери, ведущие в помещение, где скрывался узурпатор, распахнулись от телекинетического удара. Скинув маскировку, аликорницы ворвались в комнату, готовые к бою…

— Чудно, — хмыкнул тёмно-серый единорог, который стоял у окна и даже не дёрнулся на шум. — Полагаю, принцессы, вы прибыли сюда для того, чтобы окончательно сломить Кристальную Империю и присоединить её к своему королевству?

Прежде чем слегка сбитые с толку крылато-рогатые пони успели как-то отреагировать, в воздухе зазвучал тонкий и пронзительный звон, который болезненно ударил по ушам. Однако же главным в этом было то, что внешнюю магию словно бы рассеяло.

— Вынужден вас разочаровать: кристальные пони не сдаются захватчикам, даже если те сперва натравили на них армию варваров, а затем при помощи предателей попытались обезглавить власть, — развернувшись к гостьям, Сомбра позволил принцессам увидеть жезл, древко коего охватывали двенадцать сияющих колец, и двухзарядный арбалет, которые держал в правой и левой руках. — Можете не просить о милости: похищение сестры я вам не прощу.

(13)

«Какая щекотливая ситуация: одна ошибка, и конец либо мне, либо Кристальной Империи, либо нам обоим. Но… Как же это будоражит кровь! Я не чувствовал себя настолько живым даже тогда, когда с мечом в руках рубил яков и подчинял виндиго», — мысли Джафара никак не отражались ни на его морде, выражающей решительность, злость и каплю торжества, ни в напряжённой позе (всё же актёром он был хорошим, так что и сам верил в свои слова… пока это было необходимо).

— Что за чушь ты несёшь, Сомбра! — нетерпеливо и слегка испуганно, чему способствовало отсутствие привычной магической защиты, воскликнула тёмно-синяя кобылица, выглядящая столь же опасной сколь и прекрасной… словно обнажённый клинок, вышедший из-под молота умелого кузнеца.

— Мы никого не крали, не натравливали и тем более не создавали заговоров, — в достаточной степени спокойно поддержала сестру Селестия, которая без своих защитных чар держалась под прицелом арбалета куда увереннее, нежели та же Луна.

«Яростный и иссушающий свет, закованный в тиски самоконтроля и упорства; живое пламя, которое по какой-то странной прихоти приняло облик кобылы из плоти и крови… Не удивительно, что перед ней преклоняются, а её сестру опасаются. Две идеалистки, наделённые невероятной силой, принадлежащие к той нелюбимой мной породе, у которой лишь три пути: гибель в борьбе, утрата себя в иллюзиях и разочарование в идеалах. Забавно, но первый из финалов мог бы свершиться сегодня… будь я более самоуверен и глуп. Нет, победить аликорнов, тем более — сразу двух, мне не под силу… а вот убить — вполне. Но это решение принесёт больше вреда, нежели пользы, так как армию Эквестрии тогда ничто не остановит. Также и прогнать их нельзя, оставшись при этом один на один с миром, ведь у меня нет ни личной мощи, ни армии для того, чтобы отразить следующее нападение тех же грифонов. Виндиго тут уже вряд ли помогут…», — все эти размышления пронеслись в голове бывшего визиря словно вспышка молнии, совершенно не мешая плести словесную паутину разговора, загоняя противниц в ловушку (в конце концов, они уже совершили непростительную ошибку, когда начали оправдываться).

— Тогда поклянитесь, что моя сестра сейчас находится не в ваших руках и не в руках ваших приспешников, — прищурив алые глаза, холодным тоном потребовал тёмно-серый единорог.

Принцесса ночи открыла было рот… но тут же закрыла его, этим своим действиям сказав столь многое, что Джафару даже не пришлось выдавливать из себя смех, но вот потрудиться сделать его горьким он удосужился. Старшая же из сестёр нахмурилась и хлестнула взглядом по тёмно-синей кобыле.

— Аморе верила вам… До самого последнего дня она вам верила и убеждала меня… Уже не важно, — горкие нотки в голосе бывшего визиря сменились на клокочущую в глубине души ярость, готовую в любой момент вырваться наружу разрушительным гейзером. — Властолюбивые, лицемерные, эгоистичные, самовлюблённые твари.

— Придержи свой поганый язык, узурпатор, — вспыхнула гневом младшая аликорница, чью гордость и болезненное стремление к справедливости задели слова жеребца. — Не тебе, поработившему свой народ, бросаться подобными обвинениями.

— Спокойнее, сестра, — Селестия же перешла к своей маске светлой правительницы, которую запятнали обвинения Сомбры, но так как силой стереть это оскорбление сейчас было нельзя, оставались лишь слова. — Я могу поклясться, что мы не похищали твою сестру и непричастны к нападениям на Кристальную Империю. Но для этого, Сомбра, тебе придётся поверить нам и отключить это устройство.

— Отключить устройство, благодаря которому я ещё жив? — жеребец иронично изогнул брови. — Ты считаешь меня глупцом, Хозяйка Небесного Огня?

— Я лишь пытаюсь понять, что здесь происходит, — отозвалась белая кобыла. — Ты не похож на безумного тирана, узурпировавшего власть, от которого требуется спасать пони. Но и мы — не алчные интриганки, каковыми ты нас видишь.

— Слова: они влетают в мои уши и застревают горькой серой… — арбалет в руке Джафара качнулся, заставляя принцесс напрячься и вернуть взгляд к острым наконечникам, которые, может быть, и не убьют аликорна, но смогут ранить даже через броню. — Аристократы клялись в верности королеве Аморе. И чем это закончилось? Важны дела, а не слова, принцесса дня…

Жезл погас, лишая бывшего визиря своей защиты, но вместе с тем возвращая ему связь с Кристальным Сердцем, что ознаменовалось всполохами розовой энергии, которая защитным полем окутала тело, будто вторая броня. Бесполезный уже негатор был отброшен, как и арбалет, который при всём желании не мог пробить щиты аликорниц. В руке же блеснул длинный прямой кинжал, а в голосе зазвучала холодная сталь:

— Клянусь Кристальным Сердцем, что не позволю вам захватить Кристальную Империю, чего бы мне это ни стоило.

На несколько секунд повисла мучительная тишина, а затем в кабинете Сомбры прозвучал голос белой аликорницы, столь же твёрдый и непоколебимый, но при этом ещё и торжественный:

— Клянусь Элементами Гармонии, что я непричастна к гибели королевы Аморе, похищению принцессы Каденс и нападению на Кристальную Империю армий яков и грифонов.

— «Я непричастна», — хмыкнул тёмно-серый единорог, скашивая взгляд на младшую принцессу. — Очень удобная формулировка.

«Как и то, что я не позволю захватить Кристальную Империю», — мысленно добавил Джафар, ощущая себя танцором на канате, натянутом над красными от жара углями.

Пришла очередь Луны одаривать сестру злым взглядом, но она всё же повторила клятву, после чего в комнате вновь установилась тишина, в очередной раз нарушенная бывшим визирем, который спрятал своё оружие в неприметные ножны и предложил:

— Поговорим в более приятной обстановке?

…

— Неприемлемо, — отрезала Луна, сидя за столом переговоров, находящимся в одной из соседствующих с кабинетом Сомбры комнат. — Мы уже обещали тебе вернуть сестру, если подтвердятся твои слова.

— А по-моему — это будет честно, — изогнул губы в улыбке тёмно-серый единорог, устроившийся в глубоком и мягком кресле, близнецы которого сейчас служили сидениями для крылато-рогатых кобыл. — Мы подписываем договор, по которому Кристальная Империя становится сателлитом Эквестрии, но сохраняет внутреннее самоуправление, при этом обязуется выплачивать десятую часть доходов казны ежегодно, а также будет предоставлять своих воинов в случае большой войны и товары по заниженной цене. Вы же всего лишь обязуетесь вернуть нашу принцессу, не лезть в наши внутренние дела, обеспечить защиту в случае нападения третьей стороны… Чего в этом такого? Вы ведь остаётесь в выигрыше, при этом не пролив ни капли крови.

— Ты хочешь, чтобы одна из нас осталась заложницей, и имеешь наглость спрашивать, чем мы недовольны? — принцесса ночи прожигала жеребца яростным взглядом, который мог бы заставить испугаться кого-то иного, но не прожжённого интригана, далеко не в первый раз рискующего всем, чтобы получить большее.

— Замечу, что это — временные условия, — вернув морде спокойное выражение, бывший визирь посмотрел на старшую из сестёр. — Заложница сразу же будет отпущена, как только принцесса Каденс вернётся домой. Я даже могу поклясться, что с ней будут обходиться как с самой дорогой гостьей… И разве это не позволит убедиться в том, что жители Кристальной Империи не страдают под гнётом жестокого узурпатора?

— Мы согласны, — ответила принцесса дня.

— Сестра! — воскликнула тёмно-синяя кобыла, неверящим взглядом уставившись на белую пони.

— Но при двух условиях, — невозмутимо продолжила Селестия. — Во-первых, ты поклянёшься в том, что ни ты, ни твои подданные и подчинённые не причинят заложнице вреда.

— Только если с вашей стороны не будет нарушения договора, — принял за должное подчеркнуть этот пункт Сомбра.

— Во-вторых, Луну будут охранять наши гвардейцы, — констатировала принцесса дня.

— Сестра?.. — удивление в глазах младшей аликорницы сменилось шоком, но она сдержалась и не стала устраивать семейных сцен, вместо этого добавив: — В-третьих, мы должны будем иметь возможность связаться друг с другом в любое время дня и ночи.

— Согласен, — не стал спорить тёмно-серый жеребец. — Скрепим договор?

Бывший визирь не обманывался: в этот раз он добился успеха благодаря тому, что принцессы оказались идеалистками, которые не хотели лишних жертв. Сейчас же, если бы им не удалось договориться, в никому не нужной битве погибло бы множество пони, ведь пусть Сомбра и не был ровней им по магической мощи, да и мастерством уступал (как они думали), но Кристальное Сердце уравнивало положение, а использовать Элементы Гармонии в месте, которое является огромным артефактом, было как минимум небезопасно.

(14)

Проснувшись в мягкой и широкой кровати, на прохладных и шелковистых простынях, будучи укрытой тонким и лёгким, но при этом тёплым одеялом, Луна позволила себе несколько минут блаженного безделия. В конце концов, раз уж она — политическая пленница, лишённая части прав и почти всех обязанностей, то этим следовало воспользоваться во всю...

"Нужно относиться к этому как к отдыху, о котором мы с Селестией столько времени мечтали. Нужно расслабиться... но не получается. Роскошные покои, превосходящие мои собственные комнаты в Замке Двух Сестёр, на самом деле являются лишь камерой мягкого содержания, а почётный эскорт — это надзиратели, которые следят за тем, чтобы "дорогая гостья" не сунула свой нос куда не следует", — приподнятое после бдения в царстве снов настроение, после подобных невесёлых размышлений упало куда-то на уровень пола, так что валяться в постели сразу же расхотелось.

Скинув с себя одеяло, принцесса ночи спустила ноги на пол, застеленный мягким и пушистым ковром, сотканным словно бы из серебряных нитей, каким-то чудесным образом сохраняющих нежность овечьей шерсти. На стенах тут же вспыхнули магические светильники, похожие на небесно-голубые бутоны кувшинок, а тяжёлые портьеры на окне, занимающем всю внешнюю стену бесшумно разъехались, открывая великолепный вид на дома и улицы Кристальной Империи, города-государства, на десятки лет превзошедшего своими технологиями и архитектурой всё, что когда-либо раньше видела аликорница. Сам же замок, где она сейчас и находилась, словно город внутри города, буквально источал из своих стен величие и силу...

"Кристальные пони многого достигли", — была вынуждена признать младшая из диархов Эквестрии, сознание которой царапала мысль о том, что всё это могло погибнуть в пожарах и быть разграблено армиями яков, грифонов, эквестрийцев...

Если бы они только не решили сами пойти в логово врага, чтобы бросить вызов Сомбре, а как предлагали генералы — устроили осаду и штурм, сколько невинных пони, готовых встать на защиту собственного дома с оружием в руках погибли бы... Ведь именно на это и рассчитывали предатели, похитившие из родного дома малышку Каденс, перед этим убив её мать и обвинив во всём сводного брата. И если бы на месте принцесс были иные правители, не столь уверенные (хотя, скорее уж — самоуверенные) в своих силах, то всё закончилось бы большой кровью.

"К счастью, Эквестрией правим мы; к счастью, Сомбра оказался не безумным тираном", — поднявшись на ноги, крылато-рогатая кобылица подошла к окну, прозрачному только изнутри и прикоснулась ладонями к гладкому стеклу, вопреки ожиданиям хранящему тепло.

Луна никогда не была слишком скромной: до восхождения на престолы Эквестрии жизнь покидала их с сестрой по разным землям, заставляя побывать в таких ситуациях, о которых даже вспоминать стыдно. Однако же, если бы стекло было прозрачным с обеих сторон, она бы точно не решилась подойти к окну будучи полностью обнажённой (всё же сражаться полуторным мечом, прикрываясь только крыльями и круглым щитом — это одно, а вот красоваться после сна перед простыми пони — совершенно иное).

Принцесса ночи жадно всматривалась в изящные шпили башенок, основательные стены жилых домов, широкие и светлые центральные улицы, чистые и такие же светлые переплетения переулков... Она видела всё это далеко не в первый раз, как при свете дня так и под сиянием луны, но не уставала восхищаться трудолюбием кристалийцев, поддерживающих свой дом в таком состоянии, будто бы всё это только что было построено.

"Солдаты драят дорогу... СОЛДАТЫ ДРАЯТ ДОРОГУ! Да если бы мы с сестрой приказали такое не в качестве наказания за проступок, половина пони разбежалась бы в тот же вечер!", — покачав головой, тёмно-синяя аликорница вынужденно признала, что у граждан города-государства совершенно иной взгляд на жизнь.

— Как там пели новобранцы, во время пробежки? — закусив нижнюю губу, младшая диарх Эквестрии задумалась и прикрыла глаза, а через несколько секунд улыбнулась и тихо хихикнула. — "Новый день и мы опять друзья, бежим по плацу — какая красота. А на праздник рисуем мы траву; как я эту армию люблю".

Представив себе несколько сотен жеребцов и кобыл, которые сидят вдоль дорог и при помощи кисточек рисуют траву на обочинах, крылато-рогатая пони ещё раз звонко рассмеялась. Даже осознание, что слова песни могут оказаться вовсе не шуткой (в Кристальной Империи если трава и была, Луна её не видела) не могло отогнать веселья, вернувшего настроение в приподнятое состояние. Подняв же взгляд к небу, она увидела как вверх от горизонта неспешно взбирается дневное светило, кажущееся слегка розоватым из-за накрывающего город-государство магического барьера.

"Нужно привести себя в приличествующий принцессе вид: всё же сегодня мой плен заканчивается и опоздать на завтрак было бы грубостью", — с сожалением отвернувшись от вида за окном, принцесса ночи направилась к неприметной двери, находящейся в боковой стене комнаты, мысленно обещая себе то, что вернувшись в Эквестрию сделает всё, чтобы столица их королевства ничем не уступала этому маленькому оазису, процветающему в ледяной пустыне вопреки всему.

...

Ванная комната была чем-то необыкновенным: в центре стоял квадратный бассейн с закруглёнными углами, отливающий нежной синевой, у самого дна переходящей в насыщенно-фиолетовый цвет; вся задняя стена была занята огромным зеркалом, в которое можно было смотреться стоя в любом уголке помещения (магия показала, что позади этого сокровища находится настоящая стена, а не комната для наблюдения, о чём в первые минуты осмотра подумала кобылица); вдоль боковых стен тянулись столики и шкафчики с полочками, заставленными разными маслами и шампунями, с щёточками и гребешками... В качестве источника света же выступал кристалл, похожий на сапфировый цветок, вставленный в середину потолка.

"Гостевые покои — невероятно красивые и богато обставленные помещения, долго жить в которых физически невозможно. Не ощущается уюта и безопасности... Видимо для этого их такими и сделали", — рефлекторно пожав крыльями, тёмно-синяя аликорница приготовилась и совершив короткий разбег, с радостным взвизгом плюхнулась в тёплую воду, поднимая высокие волны и облако брызг (раз уж сегодня был последний день в этом месте, то следовало им насладиться).

Перевернувшись на спину Луна раскрыла крылья и подняла вверх руки, ощущая как вода подхватывает её тело и начинает качать на постепенно успокаивающихся волнах. Даже закрыв глаза она видела мягкий свет от кристалла, находящегося прямо над ней, а в голове тем временем промелькнула мысль о том, что вряд ли кристальные пони специально готовили покои в её цветах...

"А что если кристаллы могут сменить цвет? На белый и золотой к примеру? Тогда только ковёр и останется поменять, чтобы Селестия ощущала себя вполне комфортно", — принцессу ночи эта мысль удивила, а вместе с тем в груди уколола обида на то, что всё это было сделано не именно для неё (пусть даже подтверждений предположения не имелось).

Поплескавшись ещё с четверть часа, тёмно-синяя аликорница выбралась из бассейна и хлопнула крыльями, заполняя воздух капельками воды. Повернувшись к зеркалу, она подмигнула своему отражению, на мордочку коего налипли несколько влажных прядей, а затем провела ладонями от низа живота к рёбрам, ощущая пальцами упругий пресс, а затем слегка приподняла высокую грудь с тёмными бусинками сосков. Атлетичная, может быть самую чуточку мускулистая фигура, смотрелась абсолютно гармоничной и изящной... словно обнажённый клинок.

"Ну вот. Даже у себя я вызываю ассоциацию связанную с оружием. Что уже говорить о жеребцах, которые и подойти-то робеют? Селестии, конечно, не легче, но её воспринимают в первую очередь как кобылу", — настроение вновь начало стремительно падать, а так как принцесса ночи не желала выглядеть хмурой тучей во время воссоединения с сестрой, поспешно применила заклинание для сушки шёрстки и гривы с хвостом, после чего более не оборачиваясь на зеркало, поспешила к выходу в спальню.

...

Шёлковая рубашка и штаны тёмно-синего цвета, словно неощутимая вторая кожа облегали тело. Чешуйчатая серебристая кольчужная рубаха и такие же штаны стали третьей кожей, без которой младшая диарх Эквестрии ощущала себя даже более голой, чем если бы была голой на самом деле. Рельефная кираса, покрытая тончайшей серебряной эмалью, сверкающей словно начищенное зеркало, серебряный зубчатый обруч, охвативший голову и юбка из тёмно-синей ткани, оставляющая открытыми боковые стороны бёдер, дополнили образ принцессы-воительницы. Не хватало только меча, или верного копья... да хотя бы накладных перьев-ножей в крыльях, чтобы окончательно ощутить себя полностью готовой ко всему. Но вместо этого пришлось ограничиться лёгкой мантией, накинутой на плечи, похожей на кусочек ночного звёздного неба, с вышитыми на ней узорами созвездий (подарок жителей Кристальной Империи, который ей вручил лично главнокомандующий-Хранитель Кристального Сердца, на званном балу в тронном зале замка).

"И ведь как всё провернул: если бы я сама не знала подоплёку событий, то наверняка поверила бы, что прибыла с дипломатической миссией", — то ли восхищаясь мастерству словоблудия жеребца, то ли ужасаясь его возможному лицемерию, подумала про себя Луна, выходя из апартаментов в коридор.

— Ваше высочество, — тут же встали по стойке "смирно" четверо жеребцов, среди которых были двое солнечных гвардейцев из числа единорогов, а также двое ночных пегасов, гривы которым заменяли кожистые гребни, глаза красовались вертикальными щёлками зрачков, а крылья — кожистыми перепонками. — За время нашего дежурства никаких происшествий не происходило.

"Стал бы Сомбра портить впечатление о себе в последний день? Ну... Разве что если бы он решился ворваться в мои покои ночью, чтобы признаться в своих чувствах... как судачат служанки", — покрутив эту мысль в голове, рассмотрев её со всех сторон ещё раз, принцесса ночи с лёгким сожалением откинула подобную вероятность (тёмно-серый жеребец, пусть и показал себя хорошим воином, неплохим стратегом, прекрасным управленцем и просто смелым пони, но всё же оставался не во вкусе младшей из диархов Эквестрии).

— Вы готовы вернуться домой? — исключительно ради приличия спросила кобыла.

— Так точно, ваше высочество, — снова гаркнули гвардейцы.

— Оставшиеся две смены уже собрали вещи и ожидают приказа внизу, — отчитался командир группы.

— Хорошо, — прикрыв глаза, крылато-рогатая пони приказала: — Вольно. Пойдёмте, почтим своим вниманием хозяев дома...

...

В обеденном зале, куда принцессу и её охрану проводил встретившийся слуга, Луну со всем возможным радушием встретил сам Сомбра, не поленившийся встать со своего места и галантно взяв кобылу за руку, подвести к стулу справа от себя, лично его и отодвинув. Со стороны могло показаться так, будто бы жеребец заигрывает с ней, но на деле же всё это было исключительно демонстрацией доброжелательности... как и покои, за обстановку в которых можно было купить несколько домов в столице Эквестрии, также как и подарки, вроде мантии из легчайшего волокна, не горящего в огне, не мокнущего в воде.

Отвечая хозяину дома дежурной улыбкой и столь же ничего не означающими словами, Луна чувствовала себя одинокой. Вокруг было много жеребцов и кобыл, начиная слугами и заканчивая офицерами, приближенными к главнокомандующему военных сил Кристальной Империи, здесь же находились и её охранники... но между всеми ними ощущалась непреодолимая стена. Даже глядя на кристалийцев из окна своей спальни, она не ощущала их столь далёкими и непонятными, будто бы часть общения между ними происходила на каком-то ином уровне, что позволяло вместо полноценных фраз обходиться жестами и взглядами, выражениями морд и обрывающимися репликами.

Казалось бы, что собственные гвардейцы — это совсем другое дело: они говорят на том же языке, а с некоторыми из них принцесса ночи успела пережить испытания. Но и тут всё было не столь однозначно, ведь эквестрийцы видели не просто кобылу с крыльями и рогом, а победительницу Дискорда, сокрушительницу драконов, карающий клинок справедливости и прочее... прочее... прочее...

"Кристальные пони — другой народ, который я полностью понять не могу; пони Эквестрии — мой народ, который не может понять уже меня. Как иронично: и тут, и там я ощущаю себя... одинокой. Если бы не Селестия, то это было бы той ещё пыткой. Но всё будет хорошо, пока мы есть друг у друга", — ведя разговор на какую-то бессмысленную тему, вроде преимуществ и недостатков различных способов контроля погоды, младшая диарх даже не заметила, как завтрак подошёл к концу, а затем в помещение вошёл гонец.

— Лорд Хранитель: делегация из Эквестрии находится в получасе пути от барьера, — не повышая голоса, но при этом достаточно отчётливо произнёс немолодой уже кристалиец.

— Чудесная новость... не так ли? — последние слова тёмно-серый жеребец, одетый лишь в чёрно-золотой военный мундир, адресовал уже Луне. — Вольно, сержант. Возвращайтесь к своим обязанностям.

— Служу Кристальной Империи, — отсалютовав старшему офицерскому составу и немногочисленным гражданским чиновникам, жеребец круто развернулся на месте и чеканя шаг ушёл через распахнутые двери.

Принцесса ночи задумалась, почему информацию о прибытии её сестры и принцессы Каденс не передали при помощи Кристального Сердца, раз уж все жеребцы и кобылы, которые имеют с ним связь, могут пользоваться этой удобной функцией, пусть и ограниченной расстоянием. Ответ пришёл тут же: объявление было сделано исключительно ради неё.

— А ещё я боюсь, что если мы всё время будем общаться при помощи связи с Сердцем, то рано или поздно разучимся говорить, — ехидно подмигнул главнокомандующий, легко поднимаясь на ноги и протягивая крылато-рогатой кобыле раскрытую ладонь.

Луна фыркнула, скрывая смущение и негодование на то, что ход её мыслей так легко просчитали, но всё же благосклонно приняла помощь Сомбры. Ей казалось, что опирающаяся на руку единорога принцесса-воительница, закованная в зачарованную броню, должна выглядеть весьма... странно.

"Глупо. Как рыцарь в полных доспехах на балу", — поправила себя аликорница.

Впрочем, как бы она ни выглядела со стороны, принимать даже такие, насквозь формальные знаки внимания, как кобыле ей было приятно. А ещё вызывал грусть тот факт, что вряд ли в ближайшее время появится жеребец, настолько же наглый, самоуверенный, а вместе с тем сильный и достаточно чуткий, чтобы проявить к ней внимание всерьёз...

...

Процессия вышла из замка и двинулась к южному краю барьера по одной из центральных улиц, вдоль которой постепенно собиралась шумная толпа. С удивлением принцесса ночи увидела в руках у жеребят цветы, флажки, какие-то фонарики. Как она поняла, объявление о прибытии гостей всё же было сделанно через Кристальное Сердце, из-за чего все эти пони здесь и собрались, но вопреки ожиданию говорили вслух они гораздо активнее чем обитатели замка.

И вот они подошли к розоватой плёнке, которая разошлась перед ними в стороны, открывая большую прореху, в которую тут же устремился морозный воздух. Взглядам встречающей делегации предстали принцесса Селестия и держащаяся за её руку маленькая розовая аликорночка, кутающаяся в длинную шубу, а за их спинами стояли гвардейцы в золоте и серебре, придворные аристократы, а где-то на заднем фоне виднелась клетка, в которой везли предателей Кристальной Империи.

Сомбра уже хотел что-то сказать, а оркестр приготовился играть торжественный марш, но тут младшая кобылка отпустила руку принцессы дня и всхлипнув, побежала к своему старшему брату. Тёмно-серый жеребец присел на одно колено и развёл руки в стороны, совершенно открытый и кажущийся вовсе беззащитным.

— Сомбра, это правда? — требовательно спросила Каденс, по мордочке которой текли слёзы, стоя в двух шагах перед ним. — Мама... Они...

— Прости, моя принцесса, я не сумел её защитить... И тебя я защитить не сумел, — в наступившей тишине голос главнокомандующего звучал глухим и усталым.

— Дурак! — крикнула крылато-рогатая кобылка и разревевшись в голос... уткнулась в грудь брату, который обнял её крайне бережно, начав осторожно поглаживать по голове.

В этот момент Луна ощутила себя лишней по настоящему... Впрочем, судя по отводимым взглядам, она в этом чувстве была не одинока.

— Ты ведь не уйдёшь? — держась за тёмно-серого единорога, словно утопающий за соломинку, спросила сквозь всхлипы Каденс.

— Не уйду, сестрёнка, обещаю, — отозвался жеребец.

Постепенно всхлипы прекратились, а главнокомандующий, прижимая принцессу к себе, легко поднялся на ноги и оглянувшись на подданных провозгласил:

— Наша принцесса вернулась домой.

Будто прорвавший плотину поток, грянул хор голосов, зазвучала музыка, пони подбрасывали вверх цветы и ленты. Так как протокол был нарушен чуть меньше чем полностью, принцесса ночи направилась к своей сестре и никто не стал её останавливать.

— Рада тебя видеть, Селестия, как добрались?

— Позже обсудим это, Луна, — не глядя ответила старший диарх, от чего тёмно-синяя аликорница ощутила себя так, будто бы ей дали пощёчину, что было особенно больно от того, что совсем рядом другой правитель совершенно не стесняясь эмоций, крепко обнимал маленькую сестру...

Примечание к части

Спасибо редакторам помогающим мне с текстами в Сборнике Зарисовок и всем читателям, отмечающим ошибки в ПБ и оставляющим комментарии. Благодаря вам эта работа такая, какая она есть.

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 1 (Хорошее дело — брак)

Какому-нибудь случайному наблюдателю, не знакомому с новейшим укладом жизни в Кристальной Империи, наступившим чуть более шести лет назад, могло бы показаться, что лорд-хранитель Кристального Сердца и главнокомандующий вооружёнными силами города-государства... сидит в кресле за рабочим столом в своём кабинете и глядя в пустоту перед собой, пишет какое-то сочинение. Только тот факт, что его затуманенные розоватой плёнкой глаза непрерывно шевелились, будто бы он что-то читал, говорил о том, что текст, переносимый на чистейшую белоснежную бумагу, берётся вовсе не из головы (ну или не только из неё).

Перед взглядом Джафара появлялись и исчезали прямоугольники, заполненные печатным текстом, которые вместо бумажных отчётов присылали ему его подчинённые, пользующиеся одним из тех неоценимых в управленческом деле преимуществ, которое предоставляло своим пользователям Кристальное Сердце. Возможность отправки текстовых, звуковых и графических сообщений, способ отслеживать перемещения каждого гражданина КИ внутри городского барьера, возможность узнавать эмоции, а также правду или ложь говорит собеседник — всё это делало данный артефакт бесценным, порой заставляя забывать о том, что изначальное его предназначение связано с созданием щита над городом-государством. И при всём этом, кристалл продолжал усложнять свою внутреннюю структуру, увеличивая объёмы информации, которые можно в нём хранить, как и свою энергетическую вместимость, обещая лет через... тысячу, увеличить свою мощность процентов на десять.

Кристальное Сердце, вне всяких сомнений, было главным сокровищем и сильнейшим инструментом в руках реального правителя маленького государства. Однако же, если взглянуть на ситуацию под иным углом, оно же могло считаться и главной уязвимостью, ведь если враг сумеет его захватить или уничтожить, то Империя падёт. Чтобы такого не произошло даже в теории, по приказу бывшего визиря (или вновь действующего?) учёные-артефакторы стали пытаться создать аналог, пусть он будет много более грубым, примитивным, маломощным и не столь функциональным. И хоть положительных успехов, о которых можно было бы заявлять во всеуслышание пока не было, но пони пылали энтузиазмом и были полны надежд...

Сам кабинет, почти всю внешнюю стену коего занимало огромное окно, прозрачное только с внутренней стороны, совсем не напоминал место, где решается судьба всей страны и каждого кристалийца в отдельности. Кроме кресла и длинного прямоугольного стола, здесь имелись несколько стульев с высокими спинками и широкими подлокотниками, два мягких диванчика, обшитых красным бархатом и стоящих у боковых стен, а также чёрные турнирные доспехи, стоящие на специальной подставке в углу, обеими руками держа за рукоять чёрный меч, кончиком клинка упирающийся в пол. Стены были закрыты полотнами карт, изображающими как Кристальную Империю с высоты самой высшей точки барьера, так и её ближайшие окрестности. Все бумаги же хранились либо в ящиках стола, либо в замковом архиве, куда их относили каждый вечер (всю необходимую информацию в любой момент можно было получить из Кристального Сердца, при этом находясь в любой части города, что избавляло от необходимости держать многочисленные копии одного и того же документа в разных местах).

Сама бумага, пусть и называть её так было не совсем правильно, создавалась из специальных белых кристаллов, выращиваемых на ферме у самой границы барьера. Когда камень "созревает", его скалывают и помещают в дробилку, превращая в однородный порошок, а затем заливают сильно разбавленным склеивающим составом и хорошенько перемешав, разливают по формочкам. Застывшие листы, толщина коих не превышает десятой части миллиметра, легко гнутся и скручиваются, не размокают в воде и не горят в огне, но портятся если их складывать пополам. В обычной упаковке сантиметровой толщины, которые экспортируются в Эквестрию большими партиями, помещается сто подобных листов, которые по многим характеристикам превосходят обычные свитки из природных материалов.

"Только вот, скоро этот пункт из списка доходов можно будет вычеркнуть: пони Эквестрии уже разобрались с технологией производства нашей бумаги, так что работать ферме придётся только на внутреннее потребление", — досадливо отметил Сомбра, сетуя на слишком умного Старсвирла, которому для исследований хватило и готовых образцов.

Ещё одним товаром экспорта стали фонари, технологию производства коих мануфактура Кристальной Империи хранит в тайне почти ото всех, так что даже тёмно-серому единорогу пришлось пользоваться своим особым положением, чтобы получить копию инструкции по созданию артефакта, чтобы поместить её в память Кристального Сердца (бумаге можно было доверить не всё). Учитывая, что пользоваться "светлячками" могли и пегасы, и земные пони, а при попытке их вскрыть для изучения, внутреннее содержимое рассыпалось порошком, то хотя бы с этой стороны в ближайшее время проблем можно было не ждать.

Продажа посуды, ювелирных украшений, оконных стекол (славящихся своими вплавленными цветными рисунками), оставалась на прежнем уровне, колеблясь в пределах пяти-шести процентов относительно того, что было при королеве Аморе. С другой стороны кристальные мечи, острые как бритва, прочные словно сталь, в три раза более лёгкие чем аналоги из металла, как и доспехи с щитами, стали пользоваться особой популярностью в среде пегасов, для которых каждый грамм лишнего веса имеет решающее значение (правда, часть продукции уходила и грифонам, что было неприятно, но вполне предсказуемо).

"Как же они удивятся, если решат обратить это оружие против моих солдат", — змеиная улыбка изогнула губы Джафара, который представил себе выражения морд "хозяев гор", когда их мечи и броня рассыпятся прямо перед сражением... а лучше — во время боя (кристаллурги позаботились о том, чтобы структура их изделий разрушалась под воздействием высокочастотной звуковой атаки).

Сами воины города-государства были вооружены чуть менее качественным оружием, нередко — имеющим металлические части, а то и полностью выкованным из металла, но зато не имеющим подобных "неучтённых деффектов". Вооружённые силы же делились на несколько подвидов, что стало следующим шагом к переменам, начатым ещё прежним генералом армии, а затем продолженным старым Сомброй: самыми многочисленными были бойцы лёгкой пехоты, в мирное время исполняющие роли строителей и разнорабочих — пять сотен пони; в пику первому пункту, самыми малочисленными воинами, являющимися элитой элит, стали замковые гвардейцы, вооружение и обучение каждого из коих стоило как оснащение целого отряда — пятьдесят жеребцов, чьи семьи живут в отдельном крыле твердыни; третьи по численности, но не по значению — две сотни городской стражи; специальный отряд быстрого реагирования, состоящий из пегасов, проходящих тренировки под надзором Скринфайра, готовых как подавлять мятеж, так и первыми встретить внешнего врага — сто пони (довести их численность до двухсот так и не вышло, причиной чему стал катастрофически низкий показатель количества кристальных летунов); артиллеристы и магические инженеры, на две трети состоящие из обычных кристальных пони — триста жеребцов и кобыл. Существуют ещё и санитарные войска, но служат там исключительно медики, которые заняты работой в лечебницах города, из-за чего им разрешены многие послабления, а боевая подготовка ограничивается навыками самообороны и ознакомлением с новинками вооружения.

Неофициально существует ещё и Седьмой Отряд, на плечи коего взвалены разведка и отслеживание ситуации в самой Кристальной Империи. В конце концов, пусть КС и давало возможность слежки за гражданами, но тратить на это всё своё время визирь не мог. О существовании этих пони, верность коих не подлежала сомнению, знали только командиры подразделений, принцесса, которая станет королевой только через два года (в шестнадцать лет) и... всё.

"Седьмой Отряд... Разведка... Красивые названия для моих личных шпионов и убийц", — на этот раз мысли Сомбры не выдал ни единый мускул морды.

За шесть лет численность населения города-государства увеличилась естественным путём с двадцати четырёх, сразу до тридцати тысяч, при этом прирост составил десять тысяч, а потери достигли четырёх... Возможно же это стало за счёт нового жилья, медицинского обслуживания, снижения цен на бытовые артефакты и хорошего питания. В конце концов, КИ всегда сдерживало то, что еду в столь северных землях добывать крайне сложно, но эту проблему частично решил импорт овощей и фруктов из Эквестрии (ну и грибные фермы).

По закону, принятому хранителем Кристального Сердца и главнокомандующим вооружённых сил, который подтвердила своей властью принцесса Каденс, каждый кристалиец должен отслужить в армии хотя бы год, пусть даже в пехотных войсках...

— Сколько же можно... — поморщившись от раздражения, тёмно-серый единорог воткнул чернильную ручку в специальный держатель на столешнице, сгрёб исписанные листы и убрав их в верхний ящик стола, закрыл его на маленький ключик, который спрятал во внутреннем кармашке чёрного военного мундира с широким золотым поясом и красными прямоугольниками на плечах.

Встав из-за стола и резко выдохнув, Джафар уверенным шагом направился к выходу из кабинета. Мысленно он спрашивал себя о том, зачем вообще стремился к власти, если вокруг него почти нет тех, кому можно поручить дело сложнее мытья полов и вытирания пыли? О! Квалифицированные и верные заместители, на плечи которых можно было бы переложить хотя бы половину повседневных обязанностей — это стало его новой мечтой, которая не сильно уступала старому желанию обрести магическую мощь...

...

— Идиоты! Презренные недоумки! Бездарные ничтожества! Вредители! — противным до скрипа зубов, переходящим на визг голосом надрывался лысый кристальный единорог, одетый в мешковатые белые рубашку и штаны, очки с толстыми стёклами в круглой оправе и нелепый розовый передник с большим карманом на животе, в котором держал свитки и инструменты. — Прочь! Прочь с глаз моих! Убирайтесь немедленно!..

Двое жеребцов и одна кобылка, являющиеся учениками и ассистентами профессора, соблюдающими в одежде тот же стиль, что и их мастер, рванули к выходу с такой скоростью, что едва не сбили с ног самого визиря, который на целую голову превосходил ростом самого высокого из них. Не прошло и минуты, а в просторном помещении, которое было заставлено столами, заваленными разнообразными приборами и кипами документов, образующими лабиринт из узких проходов, полубезумный старик и реальный правитель города-государства остались одни.

— Бестолковые, презренные лентяи, не способные отличить псевдоускоритель от замедлителя... — продолжал разоряться калека, сидящий в инвалидной коляске с широкими колёсами. — Как?.. Как я должен завершать свой шедевр, когда рядом со мной крутятся бесталанные тугодумы?

— Может быть мне вернуть их в маго-инженерные войска? — сцепив руки за спиной и начав двигаться по лабиринту из столов, тёмно-серый жеребец ленивым взглядом скользил по наброскам схем и графиков, в которых совершенно ничего не понимал, а попытавшись вчитаться в оставленные на краях рисунков заметки, вовсе усомнился в том, что они написаны на языках этого мира.

— Обойдутся, — ворчливо отозвался самый талантливый, неординарный кристаллург. — Я им не доставлю такого удовольствия. Тем более, что кое-какие мозги уже вбил в их... Главнокомандующий, а я вас и не заметил! И давно вы здесь?

— Только что пришёл, — почти правду ответил Джафар. — Мне сообщили, что у вас, профессор, есть нечто интересное, что вы хотели бы мне продемонстрировать.

— Да-да, — покивал инвалид и резко развернув коляску, приглашающе махнул рукой. — Прошу за мной, командующий...

Этот пони, живущий исключительно своими разработками, но из-за разногласий с прежними руководителями, долгое время просиживавший в своём доме без дела, крайне сильно напоминал визирю одного учёного из прошлой жизни. Ради проверки предположения, он однажды даже назвал его "Механникус", на что получил недоуменно вздёрнутую бровь, из-за чего пришлось отшучиваться, что так теперь называется должность главного конструктора артефактов империи. При более долгом общении стало очевидно то, что от первого носителя этого то ли имени, то ли прозвища его отличает полное отсутствие тщеславия и амбиций во всём, что не касается изобретательства напрямую.

"А если дать ему задачу изобрести идеальную форму государственной власти, что будет? Впрочем, если подумать здраво, мир может не пережить его экспериментов, которые не обойдутся без "сопутствующих потерь во имя науки"", — решив, что проблем, требующих его личного внимания и без того слишком много, Сомбра решил временно отказаться от столь рискованных шагов.

Тем временем они добрались до дальнего стола, на котором лежали ровно три предмета: серебристый наруч с миниатюрным белым щитом, в который был вставлен крупный сапфир; какой-то короткий цилиндр матово-белого цвета; дудка с небольшой грушей для воздуха и приделанной к ней рукояткой со спусковым крючком.

— С чего бы начать... — задумчиво приложил пальцы правой руки к подбородку "Механникус".

— С начала, — подсказал тёмно-серый единорог, достаточно неплохо изучивший то, как нужно общаться с этим пони.

— Точно, — щёлкнув пальцами, учёный схватил белый цилиндр и повернувшись к Джафару заявил: — Это — жезл-копьё для дворцовой гвардии. В рукоять встроен зарядный кристалл повышенной прочности, а также кристаллы проецирующие иллюзии из твёрдого света. Прошу, командующий, удостоверьтесь сами.

Взяв в ладонь протянутый артефакт, визирь отступил на несколько шагов и надавил на одну из трёх выпуклостей, которые являлись своеобразными кнопками. Тут же из одного конца цилиндра начал вырастать стержень древка посоха, светящийся белым светом. Попытка потрогать его пальцем второй руки показала, что он вполне материальный, но вопреки ожидаемому — холодный как лёд.

Достигнув длинны в метр, эта сторона посоха перестала расти. Та же процедура была проделана и со второй кнопкой, которая активировала вторую половину артефакта. Однако же, вместо того, чтобы просто перестать удлиняться, достигнув метровой длинны, свет внезапно заострился, превращая оружие в копьё.

Несколько раз взмахнув инструментом, который весил очень мало, но создавал эффект сопротивления воздуха при резких движениях, тёмно-серый единорог проверил остроту оружия на каком-то листе, записи на котором были многократно перечёркнуты.

— Интересное оружие, пусть и своеобразное в обращении, — нажатие на третью кнопку медленно отключило посох, заставив световые половинки втянуться в цилиндр. — Не буду спрашивать, можете ли вы сделать такие же мечи... Но сможете ли вы сделать подобные доспехи?

— Теоретически — да, — без раздумий отозвался калека. — Однако же, либо мощность будет слишком мала, чтобы служить достаточной защитой от сколь-нибудь опасного оружия, либо же броня будет сковывать движения. Делать многочисленные отдельные элементы — не рационально.

"Жаль. Световое оружие же — красиво, эффектно, но на данном этапе — неэффективно. Впрочем, если из света будет... лишь режущая кромка меча — это другое дело".

— С этим всё ясно, — вернув цилиндр на стол, Джафар посмотрел на дудку. — Теперь, я бы хотел услышать, что это такое.

— Миниатюрная одноразовая звуковая пушка, — автоматически ответил "Механникус". — Сконструировал на досуге... Взгляните лучше на этот пехотный щит!

...

Проходя через небольшую, но уютную гостиную, обставленную мягкой мебелью, шкафчиком с чайным сервизом и низким столиком, которая отделяла спальню принцессы от коридора, визирь бросил взгляд на бывших виндиго: Ария и Симфония, одетые в красное и зелёное платья, склонились над какой-то настольной игрой и закусив нижние губы, над чем-то напряжённо думали, а вот Соната просто растянулась в полный рост на одном из диванчиков, делая вид будто спит (если сон им вообще доступен). Отсюда можно было попасть ещё и в личный кабинет, используемый аликорночкой как художественная мастерская, ну и гардеробную, соединённую с ванной комнатой, в свою очередь имеющей дверь в спальные покои. Шесть лет назад Сомбра настоял на том, чтобы его сестра переехала сюда, так как совсем недалеко находились и его новые комнаты, а также приставил троицу служанок-телохранителей, способных как постоять за себя, так и защитить госпожу (это помимо иной охраны).

Троица, получившая титул "банши", за умение оглушать своим голосом, оказалась достаточно исполнительной, чтобы не беспокоиться о разных случайностях слишком уж сильно, но при этом ещё и непосредственной, из-за чего они смогли сойтись характерами со скучающей юной кобылкой.

Вероятно, идея поручить заботу о Каденс трём духам вражды было и не самой лучшей идеей, но... никому иному тёмно-серый жеребец настолько же сильно не доверял. Разве что Скринфайр мог быть исключением, но оставлять рядом с принцессой, молодой и подверженной романтичным порывам ещё не старого, вполне красивого и весьма харизматичного жеребца...

"Да и нужен он мне в другом месте. Опытных военных командиров можно по пальцам пересчитать", — хмуро подумал хранитель Кристального Сердца.

На появление хозяина стражницы прореагировали вяло, всё же через связь с ним они сразу поняли, что пришёл не диверсант под иллюзией. Сам жеребец тоже не стал задерживаться, без стука входя в спальню сестры, к чему та уже давно привыкла.

Нежно-розовая аликорница встретила гостя лёжа на кровати в позе звезды, широко расправив крылья и уткнувшись мордочкой в подушку. Пикантности картине добавляло то, что одета она была только в тонкую розовую майку и такие же шорты до середины бёдер.

— Принцесса, ваши учителя жалуются на то, что вы их не слушаете на уроках! — трагично воскликнул Джафар, плотно закрыв за собою дверь и приложив правую ладонь ко лбу. — Вы ведь знаете, как важно знать этикет и традиции Верблюжьих Эмиратов, чтобы случайно не оскорбить их посла...

— Ммм, — недовольно промычали в ответ.

— Я знаю, что их послов у нас не было уже... никогда, но всё ведь бывает в первый раз! — теперь визирь всплеснул руками и удручённо покачал головой. — Как это безответственно с вашей стороны.

— Ммм, — промычали недовольно.

— Уроки поэзии тоже очень важны: вдруг вы когда-нибудь отправитесь в Зебрику, а там их шаманы начнут требовать общаться на славном наречии... — сложив руки на груди, Сомбра устремил свой взор в стену, за которой предположительно и должны были находиться те самые шаманы (парой-тройкой тысяч километров южнее).

Каденс перевернулась на спину, привстала на локтях и произнесла:

— Я не это сказала. И вообще — не издевайся хоть ты!

— О! — нарочито фальшиво восхитился тёмно-серый единорог. — Её высочество соизволили повернуться ко мне передом, а не заставлять любоваться своим соблазнительным крупом, попутно угадывая своё невнятное мычание. Я польщён такой честью...

— Сомбра! — мордочка кобылки, резко принявшей сидячее положение, вспыхнула от смущения, а глаза полыхнули гневом. — Сколько раз повторять: меня бесит эта манера общения.

-Мы должны превозмогать трудности, во имя светлого будущего наших детей, и детей наших детей, и детей детей наших детей... — вздохнув, Джафар вернул себе нормальное выражение морды и спокойный тон голоса. — А вот остальные пусть сами работают: горбатиться всю жизнь я не впрягался.

— Пф... — фыркнула принцесса и откинулась на спину, снова расправляя крылья, а затем одергивая край чуть задравшейся маечки, из-за чего ткань натянулась на двух округлостях, более чем хорошо развитых для её возраста. — И ты хочешь, чтобы всем этим занималась я?

— Ты — будущая королева, — развёл руками визирь и подойдя к кровати, устало уселся на самый край, а затем тоже откинулся на спину, скрещивая предплечья на груди. — Хочешь — дуйся как крупа на мышь; хочешь — делай вид, что крепко спишь; всё равно, сестрёнка — от короны не сбежишь.

— Отрекусь от трона в твою пользу, — повернувшись к брату, показала язык кобылка.

"Какой бы взрослой она ни выглядела, но внутри остаётся жеребёнком. Хорошо, что хотя бы капризы свои на всеобщее обозрение не выставляет, в отличие от той же Жасмин", — подумал про себя Сомбра.

— И чего же ты хочешь, если не стать королевой? — скосив взгляд на собеседницу, уточнил тёмно-серый жеребец.

— Хочу гулять, — категорично заявила снова севшая Каденс, складывая руки под грудью. — Хочу хотя бы раз сходить на танцы, а не на эти "торжественные балы"; хочу поесть мороженного из уличного лотка, поболтать с обычными кобылками своего возраста в неформальной обстановке...

— Пообжиматься с жеребчиками в тёмных углах? — с намёком на ехидство спросил Джафар.

— Хочу, — задрала носик и отвернулась принцесса.

— Ты ведь понимаешь, какое отношение будет к прогуливающейся по городу без охраны аликорнице? — уточнил визирь. — Я уже умолчу о том, что это как минимум небезопасно...

— Ненавижу свои крылья, — буркнула кобылка-подросток и согнув ноги в коленях, обняла их руками, устраивая голову поверх этой конструкции, а крыльями укрываясь словно в кокон. — Зачем быть аликорном, если из-за этого невозможно нормально жить? Может быть я вовсе не хотела рождаться такой!

— Гхм, — кашлянул Сомбра, извлекая из внутреннего кармана медальон, похожий на компас со стеклянной крышкой. — Я говорил про аликорницу без охраны... а вот пегаску или единорожку, в компании нескольких подруг, могут и не заметить.

"Не можешь предотвратить — возглавь", — решил тёмно-серый жеребец, протягивая артефакт сестре.

Пару секунд Каденс молча смотрела на раскачивающуюся блестяшку, затем протянула левую руку и осторожно сжала пальцы на серебряном корпусе, внутри которого виднелась стрелка, указывающая на букву "В", а справа и слева имелись ещё две буквы "Е" и "П".

— Наденешь на шею и повернёшь стрелку влево, иллюзия сделает тебя единорожкой, ну а повернёшь направо — будешь выглядеть как пегаска, — не дожидаясь вопросов, сообщил Джафар. — Разового заряда хватит на шесть часов непрерывной работы. Чтобы его заряжать... нужно иметь контроль подмастерья зачарования.

— Ты... — нежно-розовая аликорночка широко распахнутыми глазами уставилась на брата, который продолжал лежать на её кровати с совершенно невозмутимым выражением морды.

— Жуткий злодей, заставляющий маленькую сестрёнку учиться, манипулируя её маленькими слабостями? — саркастично изогнул брови жеребец.

— Дурак, — фыркнула крылато-рогатая пони, а затем улыбнулась и упав на Сомбру поперёк, крепко его обняла. — Спасибо...

— Я дам согласие на твою авантюру, но только при одном условии, — предупредил единорог, в свою очередь обнимая Каденс, пальцами одной руки зарываясь в её гриву.

— И каком же? — нахмурилась принцесса, чувствуя какой-то подвох.

— Одна из твоих служанок, тоже под иллюзией, всегда будет тебя сопровождать, — отчеканил Джафар.

— Ну... — сделала вид, будто задумалась Каденс. — Ла-адно уж.

"Ах... Сама наивность. Наверняка думает, что сможет либо договориться с "банши", либо улизнуть от них. Зато о том, что за ней будет присматривать кто-то другой уже не думает", — мягко улыбнувшись и потрепав крылато-рогатую пони по голове, подумал визирь.

— Ну а теперь — ложись спать, — разжимая объятья, велел Сомбра. — Завтра будет тяжёлый день.

— Но я не хочу спать, — возмутилась кобылка. — И вообще — я не маленькая.

— То есть, сказку о том, как к принцессе Жасмин приехал свататься заморский жених, а в это время жадный бродяжка планировал проникнуть во дворец, чтобы поживиться сокровищами султана, ты дослушивать не хочешь? — тёмно-серый единорог насмешливо прищурился, видя как колеблется его маленькая принцесса, в которой боролись гордость, упрямство и жеребячий интерес.

— Хммм... — приподнявшись на руках, Каденс выгнула спину и вскинув голову задумалась, от сосредоточенности даже прикусив кончик языка. — Эм-м-м... Ладно. Я — в ванную.

Соскочив с кровати, нежно-розовая аликорночка побежала к боковой двери. Жеребец же, проводив её взглядом, подложил ладони под голову и закрыв глаза, стал продумывать дальнейшую историю избалованной принцессы, жадного и подлого бродяги, хитрого и жестокого колдуна-некроманта, глупого султана и несчастного советника, которому приходится со всем этим разбираться.

И пусть это была мелочная месть, о которой объекты столь негативного отношения даже не узнают, но учитывая тот факт, что большинство "сказок" случилось на самом деле, пусть и преподнесены в ином свете, а рассказывает их Сомбра уже не первый год, то в голове крылато-рогатой кобылки волей-неволей складываются положительные и отрицательные образы. Ну а провести параллели она и сама сможет: всё же Каденс достаточно умна, пусть пока что и не видит второго-третьего дна.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 2

Войдя в тронный зал, в столь поздний час утопающий в тишине и полумраке, Джафар замер на несколько секунд перед троном в виде бутона цветка, лепестки которого состояли из кристалла и складывались в спинку, подлокотники и сидение (он лично заказал этот шедевр ювелирного искусства, как символ новой власти под рукой юной Каденс). Перед его взором пронеслись картины того первого раза, когда после своего неожиданного возвращения в мир живых, пусть и в общество двуногих пони, визирь стоял преклонив колено перед королевой Аморе: величественной и мудрой; запутавшейся и испуганной; решительной и усталой...

"Похоже, что моя собственная гибель и последующая борьба за своё сознание сделали меня сентиментальным. Впрочем, пока это не мешает наслаждаться жизнью, избавляться от этой черты не стоит", — лёгкая ностальгическая улыбка скользнула по губам тёмно-серого единорога.

Луч магии вырвался из красного витого рога и устремился к центру лепестка бутона, изображающего спинку трона, приводя в действие скрытый механизм.

Плита пола, находящаяся перед тронным возвышением бесшумно ушла вниз и вперёд, открывая взгляду жеребца широкую лестницу с большими ступеньками, уходящую куда-то вниз и во тьму. Не став более терять драгоценного времени, которого официально — второму, а на деле — первому пони города-государства никогда не хватало, он начал спускаться вниз. Стоило же миновать девять ступенек и наступить на десятую, как замаскированный механизм вернул плиту-створку на прежнее место, закупоривая выход наверх, что было одной из функций системы безопасности.

"Если кто-то сумеет проникнуть на лестницу, далеко не факт, что он знает как выйти наружу... А телепортация здесь не работает", — прикоснувшись правой рукой к стене и продолжив спускаться по ступенькам, которые из прямого спуска превратились в винтовую лестницу, хранитель Кристального Сердца закрыл глаза, чтобы избежать попадания в следующую ловушку.

Вспыхнул яркий свет, который мог бы ослепить глаза, если бы не закрытые веки, но секрет этой лестницы состоял вовсе не в осветительных кристаллах, а в хитро завёрнутом пространстве, которое заставляло спускающегося вниз разумного раз за разом проходить от начала второго, до конца пятого витка спирали... если он хотя бы на секунду откроет веки и посмотрит вперёд. Всё же Аморе пусть и была откровенно неважным правителем, но магом-исследователем являлась гениальным: одно рождение аликорна, потребовавшее от неё раскрытия секрета принцесс Эквестрии стоило многого, не говоря уже о других разработках, многие из которых она так и не завершила из-за необходимости усадить свой круп на трон. А ведь чародеи-исследователи, которые сейчас имеются в распоряжении Джафара, даже с её шифром разобраться не могут, что обесценивает обладание рабочими дневниками кобылы.

"Если бы заговорщиков можно было казнить дважды... Мечты-мечты", — досадливо поморщившись, визирь наконец-то оказался в самом низу лестницы и только теперь открыл глаза.

Перед Сомброй находились высокие двустворчатые зеркальные двери с двумя позолоченными круглыми ручками. В зеркальной поверхности отражался тёмно-серый жеребец, одетый в белые штаны и жилетку, удобно развалившийся на горе мягких бархатных подушек, во всю ширь расправив могучие крылья, сияя алым рогом и щуря рубиновые глаза с выражением полного довольства собой. У его ног сидела розовая аликорночка, держащая в руках вазу с какими-то ягодами, крылья массировали белая и тёмно-синяя аликорницы, одетые в широкие полупрозрачные шаровары и миниатюрные топики, прикрывающие только груди. На их лодыжках и запястьях были надеты тонкие браслеты с золотыми колокольчиками... А на заднем фоне танцевали грифонши, лани, зебры, лошади, яки, минотаврихи, гиппогрифихи...

На какие-то секунды Сомбра даже ощутил запах благовоний, смешивающийся с ароматом разгорячённых тел кобыл, вкус сладких плодов на языке, прикосновения к крыльям и мягкость ложа Владыки Единой Империи, перед мощью и величием коего склонились все народы Эквуса. Правда... всё это было лишь иллюзией, навеянной заточённым в двери духом сладких грёз, пойманным по приказу Лорда-Хранителя учёными Кристальной Империи при помощи одного любопытного артефакта, называющегося "Ловец Снов".

"Самое сладкое вино становится кислее скисшего молока, если ты знаешь о том, что не получил желаемого собственными силами", — разорвав зрительный контакт со своим отражением, Джафар откинул голову назад и зажмурился, ощущая как угасают фантомные ощущения.

Нельзя сказать, что он отказался бы от того, чтобы видение осуществилось, но и уходить в иллюзию не собирался. Кроме того, как понял для себя визирь, цель становится тем более желанной и сладкой, чем более долгий путь к ней пройден, и чем труднее было сделать эти шаги. Всё же собственная гибель наложила на его восприятие жизни свой отпечаток, в результате чего удовольствие от борьбы, стремления к цели и осуществления планов, стало едва ли не большим чем то, что он мог получить по итогам своих трудов. Даже окажись он в прошлом, на месте себя же, но только получившего в свои руки лампу джина, вряд ли стал бы действовать настолько прямолинейно.

"Я заставил бы их испытать бессилие, познать отчаяние, признать безысходность...", — усмехнувшись, Сомбра вновь посмотрел на зеркальные створки, но на этот раз за ними отразились не покои императора, а бескрайнее пространство, переливающееся всеми цветами радуги, а также самыми невероятными оттенками и их комбинациями.

Казалось, что стоит открыть эту тонкую, крайне ненадёжную дверь, как хаос захлестнёт всё внутреннее пространство замка, сметая любые препятствия на своём пути, увлекая тёмно-серого единорога в пустоту буйства энергий, где ему вновь и вновь придётся бороться за само своё существование, чтобы в итоге быть сломленным этой безумной, не злой и не доброй мощью. От того, насколько реалистичными оказались все эти видения, по спине пробежался табун мурашек, заставляя бархатистую шёрстку вставать дыбом, а каплю холодного пота сбежать по правому виску.

Ночной кошмар, также как и дух грёз пойманный "Ловцом Снов", а затем помещённый в кристалл в глубине двери, по полной программе отработал свою кормёжку. И пусть для кого-то другого это видение могло бы показаться глупым, а то может быть даже красивым, но точно не для мага, точно знающего ужасы подобного пространства...

Ладони тёмно-серого жеребца легли на дверные ручки, уверенно их повернули в противоположные стороны, а затем потянули на себя, открывая массивные створки. Иллюзия тут же прервалась, а в морду ударила прохлада, подкреплённая запахом каких-то химических реагентов.

Подземный комплекс, существующий с тех самых пор как был построен город-государство, встретил Лорда-Хранителя светло-голубым сиянием осветительных кристаллов, вставленных в потолок, белыми стенами с голубыми прожилками и серым каменным полом. В разные времена здесь находились темницы для особо важных "гостей", убежище для королевской семьи, тайная лаборатория для официально не одобряемых исследований... ну а теперь — база Седьмого Отряда Кристальной Империи (сокращённо — СОКИ).

Небольшой тренировочный полигон, расположенный в круглом зале с куполовидным потолком, общежитие на пятьдесят маленьких комнат, камеры для содержания пленников и живых образцов, десять комнат с комфортными условиями для проживания элиты, кухня, общий душ, небольшой кабинет начальника — вот и всё, что досталось в руки визиря после вскрытия этих помещений. Однако же, что-либо достраивать он не спешил, так как во-первых сомневался, что это не нарушит какие-нибудь системы замка, а во-вторых, пока что комплекс использовался не на все сто процентов, так что оставались незадействованные помещения (часть элитных комнат вовсе были обустроены для отдыха бойцов личной маленькой армии Сомбры).

Зачем тёмно-серому жеребцу были нужны все эти сложности, ведь по факту именно он правил Кристальной Империей, а через несколько лет вовсе сможет стать мужем королевы? Ответ на этот вопрос был прост: скука и личные амбиции, составляющие основу его личности, не позволяли удовольствоваться уже имеющимся, когда вокруг было много большее. Ну и кроме того, пусть Сердце и давало своему хранителю некоторые силы и особенности, которые в пределах щита делали его очень опасным и могущественным существом, но вот бессмертия или вечной жизни оно не даровало...

"Зачем захватывать власть, если не успеешь ей насладиться?", — этот вопрос, то и дело звучащий где-то в тёмных уголках разума, побуждал искать способы если не обрести вечную молодость, то хотя бы продлить свою жизнь настолько долго, сколько потребуется для того, чтобы устать от бренного существования (а это вряд ли произойдёт до тех пор, пока в мире есть хоть один достойный соперник).

Проследовав по коридору в комнату, стены которой были заставлены книжными стеллажами, а в центре стояли стол с выдвижными ящиками и кресло, Джафар устроился на единственном сидении и позволил себе несколько минут безделья. Толковых помощников, которым можно было доверить работу по крайне... щепетильным проектам, катастрофически не хватало, да и отсутствие доверенного собеседника, способного дать совет и при этом держать язык за зубами при посторонних, откровенно угнетало.

"Яго-Яго... Жадный, зловредный, злопамятный мерзавец. Где же ты сейчас?", — вспомнив красного попугая, ставшего практически неотъемлемой частью образа мага-султана-завоевателя, визирь улыбнулся с лёгкой печалью (всё же именно этого пернатого он мог бы назвать... другом).

Стук в дверь заставил подобраться, откинуть меланхолию и сосредоточиться. К тому моменту как через порог комнаты переступил бледно-зелёный кристальный пони с такими же блёклыми жёлтыми гривой и хвостом, облачённый в униформу городской стражи, Сомбра уже воплощал собой непоколебимый монолит уверенности. Посетитель же отсалютовал командующему правой рукой и замер, ожидая разрешения говорить.

— Докладывай, — велел хранитель Кристального Сердца.

— Кандидат на роль спутника принцессы Каденс для операции "Первое свидание" подобран, — отозвался кристалиец. — Объект хорошо мотивирован и ни о чём не догадывается, так что фальши в его чувствах не будет.

— Мне бы не хотелось, чтобы что-то пошло не так, — постучав пальцами по столешнице, Джафар продолжил: — К концу "Первого свидания", у принцессы не должно остаться никаких романтических иллюзий в отношении жеребцов её возраста. Желательно даже наличие лёгкого стыда... и никаких "героев" в зоне досягаемости. Что-что, а подростковая влюблённость в нищего спасителя — это последнее, что мне требуется от данного мероприятия. Хотя... Это может быть интересным вариантом: подготовьте мне амулет личины с обликом гражданского кристалийца.

— Будет исполнено, командующий, — снова отсалютовал боец Седьмого Отряда. — С загородной базы доставили отчёты групп, направленных в Эквестрию, Седловскую Аравию и Зебрику.

С последними словами подчинённый отцепил от пояса три кожаных тубуса и подойдя к столу, положил их перед визирем. В душе же тёмно-серого единорога вспыхнул интерес: если к принцессам были отправлены вполне официальные послы, задачей коих было обзавестись полезными связями и снабжать КИ свежей информацией, то ещё две тройки жеребцов получили задание найти... интересных, способных стать полезными, нуждающихся в помощи разумных. Для связи же у них имелись артефакты, способные отправлять маленькие неживые предметы на дальние расстояния (требующие перезарядку продолжительностью чуть меньше месяца, что делало их полезность не столь очевидной, а в условиях частой переписки — вовсе сомнительной).

"И что же у нас из Эквестрии? Маленькие забавы аристократии... и что они находят в неоформившихся жеребятах? Впрочем — это не важно: главное то, что у нас есть компромат, который можно предоставить принцессам, или же использовать для личной пользы. Думаю, члены этого маленького клуба по интересам не откажутся от предложения о том, чтобы поставлять некоторый товар моим пони, в оплату за молчание. Главное, чтобы в случае обнаружения этих манипуляций, со мной данную деятельность не связали", — отложив пустой тубус в сторону, Сомбра спрятал доклад агента в папку с изображением солнца и луны, а затем убрал её в нижний левый ящик стола.

Чем хорошо быть правителем маленького государства, состоящего из одного большого города? Тем, что при должном уровне усердия и сообразительности, можно следить за всем стадом в целом и каждым пони в отдельности. Однако, в этом же заключается и некая трудность, ведь исчезновение кого-либо из граждан не может пройти незаметно, в том числе и благодаря Кристальному Сердцу, а часто списывать в потери от стычек с яками патрули, уходящие за пределы городского щита, нельзя из-за урона собственной репутации как главнокомандующего. Таким образом исследования, для которых нужны "добровольцы", либо стопорятся в самом начале, либо вовсе не начинаются... А ведь и учёных, готовых идти на подобные меры, в тесном сообществе катастрофически мало.

"Если всё пойдёт как надо, то мы получим тонкий ручеёк невольников и невольниц... прямиком из самого светлого и равноправного королевства мира! Разве это не иронично: принцессы объединяют народы, борятся с монстрами и злодеями, защищают границы, когда у них под носом торгуют жеребятами?", — правило "Не гадь там, где живёшь" визирь усвоил ещё в прошлой своей жизни, а потому лаборатория, где занимаются не одобряемыми экспериментами, находится в снежной пустоши.

Новости из Седловской Аравии были не столь интересными: лошади воевали между собой, создавали временные союзы для набега на кого-нибудь третьего, грабили, насиловали, убивали, ну и угоняли в рабство тех, кто после налёта оставался в живых. Ожидать чего-то иного от народа, три четверти коего являются кочевниками и лишь одна четверть ведёт осёдлый образ жизни, страдая от собственных сородичей не меньше, а то и больше других рас, было бы наивно. Единственное, что было действительно важно, так это то, что из-за усиления Эквестрии, большая часть племён решила переключить своё внимание на города-государства Верблюжьих Эмиратов.

"После набега у их племён появится множество молодых вождей, одному из которых можно будет предложить помощь в объединении народа в единое и могучее государство, которое сможет заниматься полноценными завоеваниями. Нужно только выбрать того, кто будет достаточно сообразительным, но недостаточно мудрым. Харизматичный лидер, за которым идут сородичи, вообще не должен быть слишком самостоятельным", — визиря мог бы поразить контраст, создаваемый лошадями, большинство из коих являлись варварами вроде яков, но при этом меньшинство могло похвастать культурой, сравнимой с самой Кристальной Империей... если бы люди не умудрялись демонстрировать даже большие крайности.

Послание из Зебрики было самым коротким и неинформативным. Подчинённые писали, что прибыли в прерии, а теперь приступают к поиску стойбищ полосатого народа. Далеко не факт, что у них что-то получится, да и есть вероятность того, что кристальников просто убьют...

"Но зебры, если с ними удастся договориться — это слишком лакомый кусок, чтобы от него отказываться", — вынужденно констатировал Сомбра, лишь в общих чертах представляющий возможности шаманов и алхимиков, без возможности использовать магию напрямую, создающих невероятные чудеса.

— Что с грузом оружия для клювокрылых? — возможность усилить одну банду грифонов, чтобы она покромсала другую банду грифонов, даже с точки зрения безопасности города-государства упускать было нельзя.

— Партия будет отправлена на рассвете, а перехвачена ближе к закату, — отчитался молчаливо ожидавший вопросов кристалиец. — Охране приказано не геройствовать понапрасну.

— Хорошо, но... подозрительно, — убрав доклады в отдельные папки, Джафар поставил локти на стол и сцепил кисти перед мордой, устремив взгляд алых глаз поверх них. — Если охрана не будет защищать груз вовсе, то это вызовет уйму вопросов как у заказчиков, так и воров.

— Всё будет сделано в лучшем виде, — пообещал подчинённый. — Ручаюсь честью...

"Будто бы она есть хоть у кого-то из Седьмого Отряда", — мысленно скривился визирь, но всё же кивнул, давая понять собеседнику, что услышал его слова.

— Начните подбирать членов для дипломатической миссии в Эмираты, — велел Сомбра, откидываясь на спинку кресла. — Пусть у нас и нет общих границ, но думаю, что подобные мелочи никак не смогут остановить торговцев, живущих во всех верблюдах без исключения.

* * *

За пределами городского щита было... неуютно: ставшая привычной и неотъемлемой спутницей сила Кристального Сердца исчезла, вызывая острое желание броситься назад, под защиту могущественного артефакта. Однако, невзирая на ощущение собственных слабости и беззащитности, тёмно-серый жеребец, кутающийся в чёрный плащ с глубоким капюшоном, вместе с шестью телохранителями направился к пещере, существование коей до событий шестилетней давности было секретом едва ли ни для всех.

Путь занял достаточно много времени, пусть жеребцы и спешили, но к тому моменту как вход оказался в поле зрения, солнце ещё даже не начало подниматься. На месте прибытия их встретили ещё двое кристалийцев, которые несли свою вахту и ожидали сменщиков, чтобы вернуться в город и отдохнуть от мороза, царящего за пределами магического барьера.

"Здесь мы нашли глупышку Хоуп. Предательница и идеалистка, которая хотела добра для всех, сама оказалась предана предателями... Это было бы забавно, но доставшиеся от старого Сомбры воспоминания вызывают лишь глухую тоску по старой подруге. Кто знает, останься на своём месте он и может быть... что-нибудь между ними и получилось бы", — хмыкнув собственным мыслям, в очередной раз поймав себя на чрезмерной сентиментальности, Лорд-Хранитель вошёл под своды пещеры, в дальнем конце которой обитал единственный пленник.

Одетый в шерстяные штаны як, стоящий на коленях на достаточно толстом матрасе, руки которого были скованы за спиной толстыми браслетами, при помощи цепи соединёнными со стеной, немигающим взглядом смотрел на лежащий перед ним молот. Его дыхание было ровным, глаза затуманены, мышцы расслаблены, а на губах играла мечтательная улыбка.

"Неужели опять неудача?", — нахмурился визирь, подходя ближе к жертве очередного эксперимента.

Внезапно здоровяк, который даже стоя на коленях, не так уж сильно уступал не самому низкому Джафару ростом, вздрогнул и оторвал взгляд от чёрного металла молота, исписанного кривыми линиями, складывающимися в причудливые узоры. Расфокусированный взор скользнул по пещере и наконец сконцентрировался на тёмно-сером единороге, подошедшем к заключённому ближе всех остальных.

— Кто... ты? — чтобы произнести этот вопрос, великану пришлось приложить немало мыслительных усилий, но он справился с этим.

— Ты не узнаёшь меня, друг мой? — склонил голову и вскинул брови Сомбра.

— Н-нет, — после десятка секунд паузы, выдавил из себя як.

— Я — Джафар, твой друг и верный соратник, — с намёком на гордость заявил тёмно-серый единорог. — Мы с тобой прошли долгий путь и я безмерно рад, что он не окончился здесь.

— Я?.. — великан растеряно моргнул и дёрнулся, пытаясь освободиться.

— Ты — Тор, — объявил визирь. — Искатель приключений, герой и просто мечтатель.

— Почему... я не могу встать? — снова моргнув, почти обиженно проворчал пленник.

— Прости меня, друг мой: я столь сильно обрадовался, что нашёл тебя, что моя голова совсем перестала думать, — на этот раз в словах Джафара звучала столь искренняя вина, что в правдивости его раскаяния не усомнился бы и самый упрямый скептик. — Парни, помогите моему другу.

Двое бойцов Седьмого Отряда, кутающихся в чёрные плащи, поспешили к здоровяку и при помощи коротких мечей разрубили цепь, после чего помогли яку подняться, закинув его могучие руки себе на плечи.

— Пойдём, Тор, наша база совсем недалеко, — махнув рукой, Лорд-Хранитель направился к выходу, продолжая говорить уже с гневом: — Как эти негодяи только посмели бросить тебя здесь?! Даже думать не хочу, что было бы с тобой, если бы мы не успели...

— Молоток, — проворчал пленник, тут же попытавшись упасть к столь желанному, манящему его инструменту, но слабость сыграла свою роль и жеребцы сумели его удержать. Як тут же завыл, выражая мучающую его тоску...

— Тор? — "удивился" Сомбра, останавливаясь и оборачиваясь обратно, а затем обратил внимание на артефакт, так сильно давящий на разум его "друга". — Ты... Ты всё же нашёл его? Это... Это невероятно! Да ты хоть представляешь, что это значит?!

— Н-нет, — то ли растеряно, то ли вовсе испуганно отозвался великан.

— Мы с тобой наконец-то сможем приступить к исполнению нашего плана! — воскликнул Джафар, раскидывая руки в стороны. — Мы изменим этот мир, Тор! Ты и я! Ты рад, друг мой?

* * *

Тронный зал гудел десятками голосов придворных, вдоль стен стояли солдаты в парадных мундирах чёрно-золотого цвета, на троне, одетая в небесно-голубое платье с пышными рукавами и длинной юбкой, с прямой словно струна спиной сидела Каденс. Рядом с принцессой невозмутимым монолитом возвышался Лорд-Хранитель, молчаливая поддержка которого вселяла в кобылку уверенность и помогала сосредоточиться.

Вот входные двери распахнулись, протрубили герольды и прозвучал голос камердинера:

— Принц Сильверион, сын князя Голдериона и внук великого Аргетлиона! — к лёгкой зависти аликорночки, военный ни разу не запнулся на именах будущего, нынешнего и предыдущего правителей оленьего государства, что у неё выходило с огромным трудом, да ещё при условии медленного произношения.

Тем временем в помещение, чеканя шаг, вошла делегация из семи оленей, облачённых в белые меховые плащи, накинутые поверх богатых зелёных камзолов, расшитых узорами в виде серебряных ветвей с золотыми листьями. Впереди всех шагал сам принц, высокий и широкоплечий, с тонкими чертами морды, покрашенными в серебро ветвистыми рогами и торжественным взглядом. Приблизившись к тронному возвышению, он низко склонил голову, затем вскинул рога и провозгласил:

— От имени моего отца, Голдериона Первого, правителя Оленьего Княжества, я уполномочен объявить о том, что прошение королевы Аморе о брачном союзе её дочери с одним из принцев моего дома удовлетворено!

"Чт... Что?!", — шок, который испытала крылато-рогатая пони от этого известия оказался столь велик, что она не удержала аристократичную маску и попросту выпучила глаза.

Примечание к части

Уважаемые читатели, данная глава получилась обзорной по событиям, которые будут описаны во второй арке. Всё, от первого похода принцессы Каденс на танцы и дипломатических плясок с принцем оленей, до интриг внутри Эквестрии и приключений послов в других государствах будет описано в последующих главах. Завершающее событие пока что останется сюрпризом.

Жду ваших отзывов и предложений.

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 3

— Да как они посмели! — розовым ураганом мечущаяся по своей комнате Каденс, одетая лишь в лёгкую маечку и облегающие штаны до середины голеней, яростно жестикулируя руками и взмахивая крыльями, дополняя это хаотичными вспышками магии, разносила окружающую её обстановку. — Подлецы! Трусливые мерзавцы! Подлые негодяи!...

"Темперамент у её мамы был куда менее яркий. В конце концов, сидя на троне она позволяла себе только кричать... Или просто с возрастом научилась сдержанности?", — стоя перед дверью, спиной блокируя один из входов в покои принцессы, Джафар с философским спокойствием наблюдал за аликорницей, пусть изнутри его и грызло раздражение на данную ситуацию.

— С точки зрения оленей, письмо королевы Аморе считается почти контрактом, — заметил визирь, демонстрируя лист бумаги, исписанный изящным почерком, с несколькими печатями, придающими ему официальный вид.

— Как мама могла предложить им меня, как какой-то товар! — взорвалась негодованием крылато-рогатая пони, из-за чего в комнате поднялся маленький ураган. — И почему ты так вежливо обошёлся с этим... этим...

— Сильверионом, — напомнил Сомбра, при помощи Кристального Сердца создавая защитные экраны, сдерживающие всплеск магии. — Опять же, из-за этого предложения королевы Аморе, в котором не указана крайняя дата ответа, Княжество Оленей воспользовалось лазейкой, позволяющей им "обдумывать предложение" едва ли не до бесконечности. И пусть это — откровенное хамство, но княжич и не рассчитывает на положительный ответ... сразу. Я же не дал отказ сразу из-за того, что у Голдериона около двухсот тысяч подданных, из которых около двадцати тысяч он может поднять в копьё без особого ущерба для государства. У нас же во всей Кристальной Империи, всего тридцать тысяч жителей. В таких условиях Эквестрия, конечно же, согласится стать посредниками в переговорах, но терять столь сильного союзника из-за нас... Не уверен, что принцессы на это пойдут, даже если мы отдадим им Кристальное Сердце.

"Кто вообще составлял это письмо? Аморе сильно упала в моих глазах", — досадливо подумал тёмно-серый жеребец, продолжающий из себя изображать абсолютную невозмутимость.

— И что же, прикажешь мне теперь становиться женой этого... — кобылка изобразила в воздухе неопределённый жест, уперев свой гневный зор в старшего брата.

— Сильвериона, — подсказал Лорд-Хранитель, тут же слегка изогнув губы в улыбке и подмигнув. — Только представь: ты становишься великой княжной, а где-нибудь через месяц, вся ветворогая семейка пропадает без вести. Принцесса тут же впадает в депрессию и траур, а затем княжество присоединяется к Кристальной Империи. И все счастливы.

— Дурацкая шутка, — буркнула Каденс и плюхнулась на край кровати, упирая локти в колени, а ладонями обхватывая голову. — И ничего нельзя сделать?..

"Ах... Моя маленькая наивная принцесса", — умилился Джафар, в фоне эмоций выдавая лишь лёгкую теплоту.

— Мы можем завести белую мантикору, — предложил жеребец.

— Зачем? — недоуменно моргнула аликорница.

— Чтобы она кусала за крупы всех нежелательных женихов моей принцессы, — поучительным тоном объявил Сомбра, указав в потолок пальцем правой руки.

— Я же серьёзно, — обиженно надулась крылато-рогатая кобылка.

— Я тоже, — убеждённо отозвался тёмно-серый единорог. — Ты хоть представляешь себе, насколько унизительно получить такую рану, да ещё и бежать по замку с разорванными на крупе штанами?

— Пфф, — фыркнув, Каденс закрыла мордочку ладошками, но это не смогло скрыть от жеребца её губы, расползающиеся в мечтательную улыбку (по видимому, она представила себе надменного Сильвериона в подобной ситуации). — Дурак.

— Благодарю за столь высокую оценку моих умственных способностей, — галантно поклонился Джафар, всем видом изображая смирение и невозмутимость, а разогнувшись и сложив руки на груди продолжил: — Раз ты передумала грустить и дальше разносить свои покои...

— Упс... — оторвав ладошки от мордочки, аликорница осмотрелась вокруг и начала стремительно темнеть от смущения, виновато прижав ушки к голове.

— ...мы можем продолжить обсуждение того, как выйти из положения с минимумом урона для репутации, а также политической обстановки, — заложив руки за спину и подняв взгляд к потолку, визирь повернулся к принцессе боком и начал расхаживать по комнате от стены к стене. — Для начала, мы можем вежливо объявить, что олени могут идти лесом, ибо Кристальная Империя не обязана исполнять обещания прежней королевы, тем более, что в помощи Княжества уже нет необходимости. Этого, скорее всего, ожидают от нас послы, которые после нашего заявления встанут в позу оскорблённого в лучших чувствах достоинства и потребуют выплатить отступные... а то и вовсе начнут угрожать. Всё же Кристальная Империя, на сегодняшний день — это довольно лакомый кусочек. Мы же сможем обратиться за помощью в Эквестрию, тем самым признавая свою несостоятельность, и переговоры пойдут уже между князем с принцессами... Я верю в Селестию и Луну, но совсем не уверен, что олени не смогут предложить им чего-либо, что заставит их поддержать претензии веткорогих.

— Но... — вскинулась было Каденс.

— Политика, — пожал плечами Сомбра, затем остановился и повернув голову к собеседнице, встретился с ней взглядом. — Эквестрия, в своё время, тоже не пришла к нам на помощь, явившись во всей красе только тогда, когда им было удобно. Так что, сестрёнка, меня не сильно удивит, если принцессы признают письмо-договор действительным, даже учитывая прошедшие года и отсутствие реальной помощи во время военной нужды.

Крылато-рогатая кобылка поникла, опустив взгляд к полу и плотнее кутаясь в крылья.

— Вариант второй — мы объявляем, что ты не принцесса, а королева, — продолжил расхаживать по комнате тёмно-серый единорог. — В таком случае, документ становится бесполезным, так как в условиях чётко прописано "Принцесса Каденс". С точки зрения оленей изменится не многое, у них по прежнему останется армия и желание получить над нами влияние, но вот Эквестрия, как ни крути, будет вынуждена встать уже на нашу сторону... как сюзерен защищающий вассала.

— Так просто? — оживилась кобылка, с надеждой устремив взор на жеребца, но тут же нахмурилась. — Ведь до коронации ещё два года.

— В обычных обстоятельствах — да, — согласился Джафар, подняв перед собой правую руку в жесте, призывающем к вниманию. — Однако, коронация может быть проведена раньше, если принцесса уже состоит в браке. Оформить всё задним числом не сложно, как и найти свидетелей, которые согласятся на лёгкую коррекцию воспоминаний, чтобы иметь возможность подтвердить факт тайного брака.

— Значит, я всё равно должна буду выйти замуж, — вздохнув, Каденс опустила голову и пробормотала: — Какой в этом тогда смысл?

— Такой, моя дорогая, что мужа ты сможешь выбрать сама, — полностью развернувшись к нежно-розовой аликорнице, заявил тёмно-серый единорог, складывая руки на груди. — Да и подобная свадьба, в отличие от договора с оленями, который сделает наш город зависимым от княжества, может быть абсолютной формальностью, ни к чему не обязывающей. Можно будет даже составить договор, по которому молодожёны не имеют права делить одну постель до достижения обоими супругами возраста в семнадцать лет, ну а в твои шестнадцать лет, когда ты абсолютно официально сможешь носить корону королевы, провести развод...

— Так правда можно? — недоверчиво покосилась на старшего брата принцесса, а когда он кивнул, радостно взвизгнула и подпрыгнув с постели, вскочила на ноги. — Ты — гений!

"Я знаю", — мысленно отозвался жеребец, продолжая изображать хмурое выражение морды.

— Тут тоже есть "подводные камни"? — вздохнула аликорница, обвинительно уставившись на Джафара, сложив руки под грудью. — Говори уже.

— Подобные действия во-первых, приведут к некоторому охлаждению отношений с Эквестрией, что меня не сильно пугает, во-вторых, заставят принцесс вступить в конфликт с князем, отвлекая часть ресурсов с других проектов, чтобы готовность защищать нас выглядела убедительно, в-третьих, сами мы будем ещё сильнее обязаны сюзерену, а вот с веткорогими отношения будут подпорчены сильно, — визирь огладил подбородок пальцами правой руки. — Фактически, мы окажемся зажатыми между Эквестрией и тремя враждебно настроенными государствами... Но самое главное — твой муж, пусть и абсолютно формальный, будет обладать большой властью в Кристальной Империи, что может стать толчком для образования нового полюса силы, раскалывающего наше общество. Так что, моя принцесса, на роль парадного мужа выбирай того, кому мы оба сможем безоговорочно доверять.

"Не перестарался ли я с намёками? Впрочем, если бы олени не решили провернуть свою интригу, мне бы пришлось действовать иным путём", — наблюдая за выражением мордочки крылато-рогатой пони, Сомбра практически слышал ход её мыслей, что позволило вовремя отреагировать на смену настроения.

— Но, Каденс, это лишь один из вариантов, — улыбнулся Лорд-Хранитель и подойдя к розовой аликорнице, стиснул её щёки в своих ладонях, заставляя посмотреть себе в глаза. — Ты ведь не думаешь, что я отдам тебя какому-то... оленю? Не забивай себе голову этими проблемами, а позволь мне со всем разобраться.

Наклонившись, жеребец коснулся губами носа кобылки, затем убрал свои руки и, пожелав доброй ночи, направился к выходу.

— Сомбра, — окликнула его принцесса.

— Да? — остановившись перед дверью, реальный правитель города-государства развернулся вполоборота и довернув голову, вопросительно изогнул брови.

— А ты... — закусив нижнюю губу, Каденс помотала головой, затем слегка расправила крылья и смущённо улыбнувшись произнесла: — Спокойной ночи, Сомбра.

— Приятных снов, моя принцесса, — отозвался жеребец, выходя из разгромленной спальни. — Ария, Соната, Симфония, помогите её высочеству приготовиться ко сну.

* * *

— Княжич... — поприветствовал оленя, вошедшего в малую гостиную замка Джафар. — Рад, что вы согласились встретиться со мной в столь ранний час.

За широкими окнами ещё стоял предрассветный полумрак, но небо на востоке уже начало светлеть. Командующий вооружёнными силами Кристальной Империи был одет в чёрный мундир с золотым широким поясом и прямоугольниками на плечах, в то время как его гость красовался тёмно-зелёным камзолом и белыми штанами.

— Я предпочитаю титулование "принц", — улыбнувшись тщательно выверенной улыбкой, отозвался обладатель ветвистых рогов. — Но, думаю, вы можете звать меня просто — Сильверион.

— В таком случае и вы зовите меня — Сомбра, — ответил любезностью на любезность жеребец. — Присядем? Я не отниму у вас много времени.

— Это радует, — олень устроился в одном из кресел, тут же закинув ногу на ногу. — Хотелось бы успеть на завтрак.

— Я бы хотел поговорить о свадьбе моей сестры, — сразу перешёл к делу визирь, а когда собеседник открыл рот, чтобы что-то сказать, поднял руки в останавливающем жесте. — Уверяю вас, что не вижу в самой идее брака ничего плохого...

"Только вот уступать Каденс кому-то другому не собираюсь", — мысленно добавил единорог.

— ...и я уверен, что наши государства могли бы помочь друг другу во многом...

"В идеале, княжество должно безоговорочно подчиняться Империи", — промелькнула на грани сознания мимолётная мысль.

— ...но всё это будет возможным, только если Каденс сама будет на это готова, — снова вскинув руку в останавливающем жесте визирь продолжил. — У моей сестры есть маленькое и безобидное увлечение: она любит гулять среди подданных под иллюзией обычной пони. Мне кажется, вам будет гораздо легче завоевать её расположение, если вы... "спасёте ничем неприметную кобылку от хулиганов".

— Гхм... — Сильверион прочистил горло, прищурился и подставив правый кулак под голову, совершенно иным тоном, в котором не ощущалось ни капли расслабленности, спросил: — И чего же вы хотите за свою помощь, Сомбра?

"Жадность... она объединяет", — мысленно усмехнулся Лорд-Хранитель.

— Разве счастье моей сестры — это не достаточная цена за помощь вам? — насквозь фальшиво удивился единорог, а затем вернул морде серьёзное выражение. — Мне нужны кое-какие гарантии, а также я бы хотел поговорить о приобретении невольницы с даром к целительству...

"Кто заподозрит в нечестной игре того, кому исполнение соглашения наиболее выгодно?", — всем было известно, что олени из числа аристократов, к собственным "рождённым среди корней" сородичам относятся как к имуществу, но одарённых ценят и берегут как дорогие и важные инструменты.

— Полагаю, если ваша помощь действительно даст возможность сблизиться с принцессой, то я смогу удовлетворить ваши просьбы, — выслушав Джафара, после непродолжительной паузы, потребовавшейся на осмысление, заявил олень. — За невольницей я отправлю сегодня же, а остальное...

— Вам нужны гарантии, — понимающе кивнул визирь. — Поступим так: в нужный час я сообщу вам о месте, где для принцессы будет устроено представление, а уже после завершения сцены, вы предоставите мне оплату.

— Составим договор? — предложил Сильверион.

— Я верю вашему слову чести, — улыбнулся и развёл руками Сомбра. — Ведь дав слово, ваш народ никогда от него не отступает... Не так ли?

— Рад, что в наше время ещё есть те, кто ценят слово чести, — патетично заявил обладатель ветвистых рогов. — С вами приятно иметь дело, Сомбра.

— С вами тоже... Сильверион, — в тон ему отозвался единорог.

"Осталось подготовить декорации и расставить актёров. Трагикомедия началась".

* * *

— Красная или зелёная? — стоя перед зеркалом в своей комнате, Каденс играла с артефактом, который ей подарил Сомбра, меняя цвет своей шёрстки (облик она выбрала пегасий, внешне сделавший её на пару лет старше).

— Синий, — заявила Ария, которая стояла у окна, красуясь фиолетовым платьем и голубым цветом шёрстки с гривой. — Мы ведь сёстрами притворяемся... Не забыла?

Кивнув, замаскированная аликорница в последний раз сменила цвет шёрстки, затем крутанулась на месте, любуясь своим красным платьем, оставляющим открытыми верх груди и плечи, а затем подмигнула отражению и заявила:

— Я готова.

— Наконец-то, — тяжко вздохнула банши, после чего указала на два серых плаща. — Надевай, включай невидимость, бери меня за руку и пошли.

...

— Принц, — обратился один из гвардейцев Кристальной Империи к оленю, скучающему прогуливаясь по картинной галерее. — Вам просили передать.

Сложенный вчетверо лист бумаги перекочевал в руки Сильвериона, который поспешно его развернул, прочитал, затем смял и бросил в высокую вазу, стоявшую в одном из углов. Импровизированный мячик попал прямо в цель, вызвав у обладателя ветвистых рогов довольную улыбку. Махнув двоим своим спутникам рукой, он направился в выделенные для их делегации покои, чтобы подготовиться для выхода в свет.

Времени до назначенного часа оставалось достаточно...

...

Сердце в груди нежно-розовой аликорницы стучало от волнения: едва ли не в первый раз после похищения, она покидала дворец (почти) одна. Предвкушение новых впечатлений было столь велико, что даже затмило мысли о замужестве, которые терзали её последние несколько дней.

Каденс не была глупой и воспользовалась всеми своими возможностями, чтобы удостовериться в словах Сомбры. Не то, чтобы она не доверяла старшему брату, но ведь и он не всеведущий, и не застрахован от ошибок... о чём напоминало всё то же злосчастное похищение.

Увы, но всё оказалось именно так, как говорил Лорд-Хранитель, если даже не хуже. Письмо королевы Аморе, предлагающей брак единственной дочери на принце Оленьего Княжества, можно было истолковывать как контракт, в котором не было указано крайнего срока, а единственным условием со стороны ветворогих, была отправка армии для защиты города-государства.

"Насколько же мама отчаялась, если предложила такое?", — раз за разом спрашивала себя аликорница, с горечью осознавая, что королева не верила в их победу.

Княжество действительно было намного больше Кристальной Империи по площади, да и по населению... а вот в плане науки и культуры уступало. Впрочем, Сомбра рассказывал сестре о том, что заговорщики планировали использовать артефакт, который развеивал магию, чтобы совершить свой переворот, а это означало, что на магический щит надеяться пусть и можно, но не безоговорочно.

Принцесса не хотела выходить замуж за оленя... да и вообще ей было рано об этом думать (ещё хотя бы пару лет хотелось побыть свободной от супружеских обязательств). Только вот войны для своего дома она не хотела куда сильнее. Сомбра, конечно, обещал с этим разобраться, но...

"Стоит ли моё упрямство того, чтобы создавать проблемы на ровном месте?", — эта предательская мысль раз за разом приходила в голову, вызывая желание куда-нибудь спрятаться.

Вариант с фиктивным браком аликорночка рассмотрела особенно подробно. Всё же, как ей представлялось, это был самый выгодный шаг для Кристальной Империи, ведь в решение проблемы будет вынуждена вмешаться Эквестрия, а с Селестией и Луной они уж как-нибудь договорятся (не могут же сёстры вправду бросить их в такой ситуации?).

...

Покинув дворец, Сильверион окинул взглядом улицы города-государства и вдохнул полной грудью воздух, кажущийся слишком... неживым. Здесь было красиво, невзирая на вечерние сумерки — светло, шумно и ярко.

"Если этот жадный глупец хочет сохранить своё место — пусть сохраняет. Я ему даже доплачу, если всё пройдёт по сценарию. Ну а после свадьбы... горюющую по брату королеву будет кому утешить", — удовлетворённо хмыкнув, олень направился осматривать свои будущие владения, спиной ощущая присутствие двоих своих охранников.

...

Они пришли в ночное заведение, находящееся довольно далеко от дворца. Зал, утопающий в полумраке, освещённый только разноцветными многогранными шарами, висящими на потолке и медленно вращающимися по своей оси, встретил их музыкой и смехом, запахом каких-то напитков и танцующими на небольшом возвышении парочками. Банши провела робеющую кобылку в дальний угол, за столик скрывающийся в тени декоративных деревьев, состоящих из цветных кристаллов.

— Что-нибудь будешь пить? — спросила бывшая виндиго, устраиваясь на одном краю углового диванчика.

— А... — чувствуя себя крайне неуютно, волнующаяся принцесса уже не слишком-то и радовалась своей идее погулять, но решив, что уже не маленькая и убегать домой не собирается, тряхнула гривой и заявила: — Давай посмотрим, что тут подают.

...

"Что же, ради всего этого можно и потрудиться. В конце концов, изображать из себя влюблённого недоумка мне придётся только до свадьбы", — лениво размышлял Сильверион, уже направляясь к условленному месту.

Кристальная Империя была жемчужиной, вставленной в прекрасную корону, носить которую достойны только избранные. А кто может быть достойнее, если не князья леса, от природы носящие на голове короны?

Принца не удивляло то, что в прошлом этот город-государство подвергался нападениям яков и грифонов: богатства и роскошь, которыми обладали кристалийцы, влекли к себе разумных не хуже чем огонь влечёт мотыльков. Единственное, в чём олень был категорически не согласен с варварами — это их желание разграбить и разорить поселение.

"Что ещё можно ожидать от грязных животных, думающих исключительно о сегодняшнем дне? Даже если бы они забрали все эти богатства, перебив местных жителей, то так и остались бы грязными дикарями, не способными в полной мере воспользоваться свалившимися на них ресурсами. Нет... Кристальная Империя нужна мне целой, чтобы поставлять товары в Княжество, постепенно увеличивая его богатство и могущество. Эквестрия уже попыталась наложить свои лапы на этот город, но они действовали неосторожно, из-за чего получили только самые крохи", — предвкушение пьянило не хуже самого крепкого вина и принц уже едва сдерживался от того, чтобы побежать на место встречи.

...

Алкоголь помог расслабиться и раскрепоститься настолько, что Каденс осмелилась выйти на площадку для танцев, где они познакомились с двумя молодыми жеребцами из числа обычных кристалийцев. Вернувшись за столик уже вчетвером пони заказали ещё по коктейлю и стали оживлённо разговаривать.

Новые знакомые были весёлыми, болтливыми, услужливыми... Каденс и сама не заметила, как оказалась под боком у одного из них, а спустя ещё один коктейль, ощутила, что у неё по ногам гуляет ладонь собеседника. Это вызвало смущение, возмущение и... возбуждение. Принцесса даже не сразу прекратила это, желая взять от сегодняшнего вечера чуть больше, чем планировала изначально.

Банши и второй жеребец куда-то отошли, а собеседник аликорницы предложил выйти на улицу, подышать свежим воздухом и отдохнуть от шума. Кобылка, в голове у которой клубился туман хмеля, согласно кивнула и позволив держать себя за талию, послушно направилась к выходу...

...

— Я сказала — нет! — раздался громкий, почти истеричный возглас из переулка. — Отпусти меня...

"Вот оно", — усмехнувшись, Сильверион широко расправил плечи и побежал к источнику шума, дав своим спутникам знак задержаться (героическое спасение куда более эффектно, если герой выходит против злодея один на один).

В тёмном переулке было видно только широкую спину жеребца, придавившего хрупкого вида пони к стене. Впрочем, для оленя этого было достаточно, так как всё совпадало со сценарием, предоставленным Сомброй.

— Отпусти её, негодяй! — воскликнул принц, хватая незнакомого кристалийца за плечо.

— Чё? — здоровяк резко развернулся, отпустив свою жертву и кровавыми от ярости глазами уставился на незванного спасителя. — Вот значит... как.

После этих слов, здоровенный кулак верзилы устремился в морду Сильвериона, а когда тот отшатнулся и перехватив предплечье дёрнул противника на себя, то получил удар коленом в живот, из-за чего согнулся едва ли не пополам.

В этот момент в переулок вбежали двое телохранителей, которые увидели положение своего господина и не долго думая, кинулись ему на выручку. Сверкнуло оружие, пони взревел от боли и ярости, отскакивая от обладателя ветвистых рогов, левой рукой зажимая рану на правом боку.

— Стража! — заорал кристалиец во всю глотку. — Стража! Помогите! Стража!

"Что-то пошло не так", — промелькнула мысль в голове оленя, который на одних лишь рефлексах, вбитых в него наставниками, схватился за стилет в тот момент, когда его начали душить.

— Всем стоять! — рявкнул громогласный голос из другого конца переулка, а затем по глазам принца ударил яркий луч света. — Бросить оружие!

— Вы не так поняли, — попытался оправдаться Сильверион. — Это какая-то ошибка...

— Эти уроды напали на моего мужа! — воскликнула красная единорожица, до сих пор стоявшая у стены, но теперь указывающая на оленей с таким видом, будто бы они пытались её изнасиловать.

— Бросить оружие! — прозвучал ещё один голос, уже из-за спины, а обернувшись назад олень увидел, что там стоят ещё трое стражников, шлемы которых испускали из лобных пластин лучи яркого света.

— Вы не имеете права! — воскликнул принц. — Я — посол...

— При попытке оказать сопротивление, мы применим силу, — демонстрируя искрящий разрядами жезл, предупредил командир тройки стражников.

— Меня подставили!..

...

Выйдя на улицу, новый знакомый не стал останавливаться у светлого входа, а повёл Каденс за угол. Кобылка не слишком хорошо соображала, а в тот момент, когда её начали целовать — вовсе впала в ступор. Однако же когда руки жеребца подцепили верхний край её платья, потянув его вниз, угрожая обнажить грудь, она справилась с удивлением и попыталась оттолкнуть ухажёра... оказавшегося довольно сильным.

В платье что-то порвалось и оно упало до уровня талии, а аликорница наконец-то смогла освободиться и закричать. То, что можно было использовать магию для самозащиты, из её головы вылетело.

— Молчи, дура, — рыкнул жеребец, отвесив кобылке чувствительную пощёчину, из-за чего она действительно замолчала и широко распахнув глаза, с искренним ужасом уставилась на пони перед собой. — Так-то лучше. Будешь хорошо себя вести, и мне больше не придётся...

Договорить ещё недавно бывший столь добрым и обходительным жеребец не успел, так как его плечо оказалось кем-то схвачено, после чего крупный кристалиец дёрнулся назад. Второй жеребец, появившийся словно бы из воздуха, сильным и точным ударом заставил голову насильника дёрнуться назад, лишая сознания.

Луч света от шлема стражника упал на Каденс, которая ещё несколько мгновений стояла неподвижно, прижав ладонь к пылающей щеке. Однако голос спасителя вывел её из ступора:

— Вы в порядке, мисс? — пони замялся на секунду, но всё же добавил: — Вы бы прикрылись.

Мордочка принцессы вспыхнула румянцем и она лихорадочно схватилась за ткань платья, сползшего до самой талии, а затем поспешно натянула его на грудь, не прекращая краснеть. Взгляд кобылки уткнулся в землю под её ногами, ушки прижались к голове, сердце стучало будто бешенное.

— Каденс! — из-за угла выбежала пегаска, которая сперва остановилась, с открытым ртом оглядывая представшую ей композицию, а затем с рычанием кинулась вперёд: — А ну отойди от неё, ублюдок...

Осознание, что выглядящая хрупкой банши, вполне может голыми руками убить взрослого жеребца, заставило принцессу собраться с силами и выйдя вперёд, распахнутым крылом закрыть растерявшегося стражника.

"Сперва он меня спас, теперь я его", — промелькнула мысль в голове крылато-рогатой кобылки, скрывающейся под иллюзией пегаски.

— Ария, стой! — выкрик получился хриплым, почти истеричным. — Он меня спас...

К облегчению Каденс, охранница её послушала и остановилась, пусть и не стала выглядеть менее грозной. Чтобы избежать дальнейших неприятностей, аликорница заявила:

— Я хочу домой.

Банши кивнула, подошла к принцессе вплотную и укрыв своим крылом, повела прочь из переулка. На ухо своей подопечной она шепнула, чтобы когда они останутся одни, та использовала заклинание невидимости на них обоих.

— Подожди, — остановившись, крылато-рогатая пони обернулась и повысив голос спросила: — Простите... Как вас зовут?

Жеребец, который склонился над несостоявшимся насильником и теперь связывал его руки за спиной, поднял голову и ответил:

— Патрульный сто пятьдесят один — Джафар...

* * *

Колышутся тени, звучит чей-то крик,

Я вовсе не злой; просто я так привык.

Бессильное эхо, высокие стены,

Нас ждут перемены...

Передав жеребца, которого на протяжении нескольких дней обрабатывал при помощи Кристального Сердца, со своих рук на руки бойцов Седьмого Отряда, отдав им однозначный приказ "Чтобы никто и никогда больше его не видел", Сомбра поспешил вернуться во дворец. Маленькая авантюра, совмещённая с очередным уроком для принцессы, подошла к своему логическому завершению и теперь, когда выдалась свободная минутка для размышлений, можно было подвести итоги.

Принц оказался именно таким, каким его и представлял после знакомства визирь: самоуверенным, самовлюблённым, в меру жадным и жестоким... при этом — неопытным. Вероятно, что отец отправил его в Кристальную Империю, чтобы отпрыск и набрался того самого опыта в реальной жизни (а то и вовсе, чтобы осадить зарвавшегося юнца). Исход же оказался таковым, что Сильвериона застала стража, во время нападения на жеребца, который повздорил со своей женой (разумеется, не без участия Седьмого Отряда, оперативниками которого являлись все задействованные пони).

Ничего серьёзного оленям Кристальная Империя предъявить не могла, всё же как говорят стражники, расследующие различные преступления "Шкура сшита гнилой бечёвкой". Но вот давить на "принца" психологически это не помешает (нужно только верно выдержать время личного визита в камеру, куда его посадят, чтобы вытащить из-под суда).

"Я твой самый лучший друг, Сильверион: даже закрываю глаза на мелкие происшествия, так что и ты будь добр пойти мне навстречу", — тонкая усмешка скользнула по губам Джафара, который избавившись от формы стражника, снял с себя маскировочный амулет.

...

— Каденс, ты ещё не спишь? — войдя в комнату принцессы, тёмно-серый единорог застал её сидящей на кровати закутавшись в одеяло с головой.

— Уходи, — произнесла кобылка. — Я не хочу сейчас разговаривать.

"Хм... Видимо я недооценил реакцию тепличного подростка на случившееся", — посетовал визирь на собственную ошибку.

Не став ничего говорить, Сомбра сам забрался на кровать и усевшись рядом со свёртком из одеяла, крепко его обнял, прижимая к себе. Пони внутри свёртка попыталась сопротивляться, но на этот раз одеяло сыграло уже против неё.

— Отпусти, — всхлипнув, попросила аликорница.

— И не подумаю, — категорично ответил Джафар. — И вообще... кто посмел тебя обидеть? Гррр...

Вызвать у себя вспышку ярости было несложно: в конце концов, причин раздражаться вполне хватало, а раздуть это чувство до чего-то большего — задача элементарная. Учитывая же, что в отличие от ночного заведения, здесь не было посторонних источников эмоций, которые могли сбивать эмпатическую чувствительность принцессы...

— Прости, — чувство вины оказалось вызвать сложнее, но и тут тренировки дали свои результаты. — Знаешь... малышка... я чувствую себя совершенно беспомощным.

— Почему? — раздался неуверенный вопрос из-под края одеяла.

— Да потому, что какие бы меры я не предпринимал, каким бы сильным себя не считал... но снова не смог тебя защитить, — окончательно разжав объятья, Сомбра опустил руки и повесил голову. — Прости...

Прошло несколько секунд и крылато-рогатая пони осторожно высунулась из своего укрытия, а затем посмотрела на старшего брата, который выглядел уставшим и абсолютно несчастным. У неё в груди даже возникло чувство стыда за своё поведение и, протянув к жеребцу руку, она коснулась его гривы кончиками пальцев.

— Ария тебе всё рассказала? — то ли спросила, то ли констатировала Каденс.

— Это и не нужно, — вздохнул визирь и подняв взгляд на аликорночку, изобразил грустную улыбку. — Если бы всё было хорошо, ты бы не стала снова прятаться под одеяло, чтобы тихо поплакать.

— Вовсе я не плакала, — обиженно надув губы, принцесса отвела взгляд в сторону. — Просто... Всё прошло не так, как я хотела. Давай не будем об этом?

— Хорошо, — не стал спорить старший брат, за что кобылка ощутила сильную благодарность. — Но раз уж ты всё равно не спишь, то я думаю, что могу слегка повысить тебе настроение. Я думаю, что нашёл способ безболезненно для обеих сторон отменить твою помолвку.

— Правда? — вспышка радости действительно заставила Каденс на несколько мгновений забыть об ощущении собственной беспомощности и того страха, который овладел ей в тёмном переулке. — Ты — лучший!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 4

Камера, в которую посадили Сильвериона была не слишком большой, но и не маленькой: олень мог сделать пять шагов вдоль и четыре шага — поперёк комнаты, освещаемой ровным белым светом, льющимся с потолка совершенно равномерно. Из мебели же здесь были кресло, кушетка и столик, а в небольшом закутке, который не просматривался от входа, стоял унитаз и в маленькой раковине журчала вода. Чистый и тёплый воздух, отсутствие посторонних звуков (кроме журчания воды, к которому легко было привыкнуть) делали пребывание здесь... приемлемым.

К тому моменту, когда входная дверь распахнулась и на пороге появился тёмно-серый единорог, обладатель ветвистых рогов уже успел успокоиться, разозлиться и снова успокоиться, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Теперь же, после подавления бури эмоций, его морда выражала лишь сосредоточенность и лёгкое дружелюбие, как и положено принцу, а также наследнику Великого Князя.

— Сильверион, я крайне сожалею о случившемся, — эмоционально всплеснув руками и изобразив на морде возмущение, заявил вошедший в камеру Джафар. — Надеюсь, что это... досадное недоразумение, не скажется на наших взаимоотношениях?

— Недоразумение? — удивлённо изогнул брови заключённый, ощущая как в его груди вновь вспыхивает злость, но всё же плавно поднимаясь на ноги, чтобы встретить своего посетителя достойно. — Сомбра, я считал тебя жеребцом чести... а вы называете случившееся "досадным недоразумением"...

— А разве случившееся — не результат нелепой случайности? — изумился визирь, слегка подаваясь вперёд и нахмуриваясь. — Или же вы... принц... осознанно не пришли на оговорённое место, из-за чего моя сестра едва не была изнасилована?

Для того, чтобы вызвать в себе нужные эмоции, Лорд-Хранитель представил возможную картину, если бы он не вмешался в том переулке (пусть ситуация и была подстроена им же — это не отменяло злости на невольного исполнителя). Оставалось спроецировать чувства на оленя, просто представив его в роли спасителя, в которого принцесса могла влюбиться.

— Я пришёл туда... — резкая смена настроения от заискивающего дружелюбия к едва сдерживаемой ярости, готовой вырваться на свободу и погрести под собой незадачливую жертву, ошеломила Сильвериона настолько, что он неосознанно отступил на шаг, на какие-то мгновения даже усомнившись в том, что подстава на самом деле была. — Я пришёл на указанное в записке место и действительно наткнулся на попытку изнасилования...

— Которая оказалась семейной разборкой между кристальными пони, — хмуро перебил оленя Сомбра. — Принц, может быть у меня неразборчивый почерк, или в темноте не было видно названий улиц и номеров зданий?

— Не считай меня идиотом, Сомбра, — взяв себя в руки, вскинул голову наследник Великого Князя. — Я пришёл именно туда, куда было указано в записке.

— В таком случае, я вынужден принести свои извинения... если ситуация действительно такова, — постепенно "затухая" произнёс тёмно-серый единорог. — Могу я взглянуть на записку, чтобы убедиться?..

Сильверион моргнул, хлопнул себя по бокам ладонями, а затем вспомнил о том, что прочитав текст с бумажки, просто выкинул её в одну из ваз, о чём и сообщил собеседнику. Под взглядом рубиновых глаз, которые за краткий миг выразили столь огромный скепсис, что будь он водой — хватило бы заполнить небольшое море, оленю стало крайне неуютно. Впрочем, моргнув и отведя свой взор в сторону, Лорд-Хранитель вернулся к отстранено-вежливому тону:

— Я бы предложил забыть о данном досадном происшествии, но... нападение на жителя Кристальной Империи видели несколько горожан, — визирь заложил руки за спину и отвернулся к стене. — Стража не успела пресечь распространение слухов, так что рассказ об оленях, бандитствующих в городе, скоро станет всеобщим достоянием. Я уже начал распускать слухи о пьяной драке двух единорогов, да и другие сплетни начал раздувать, но...

— Что всё это значит? — поторопил собеседника обладатель ветвистых рогов, ощущая новую вспышку злости.

— Буду честен и краток: сейчас принцесса не в том состоянии, чтобы говорить о свадьбе, да и когда до неё дойдут слухи... — повернувшись к собеседнику, Сомбра впился немигающим взглядом ему в глаза. — Как я говорил — никто не будет принуждать Каденс к браку. У вас, друг мой, был замечательный шанс повлиять на её отношение к вам, которым вы не сумели воспользоваться, создав для меня уйму проблем. Мы можем совершить новую попытку, где-нибудь через год, когда шумиха уляжется и сама принцесса будет готова, но пока что — вам лучше покинуть Кристальную Империю. И... Я надеюсь, что в отношении нашей договорённости, вы всё же поступите как благородный жеребец, для которого слова "честь" и "долг" — не пустые звуки.

"Хочешь, чтобы я всё же подарил тебе целительницу?", — мысленно скривился принц, ощущая желание врезать собеседнику по морде, но всё же сдерживаясь из-за понимания, что нападение на этого пони лишь усложнит ситуацию.

Лань, которую уже сопровождали в Кристальную Империю, была не столь уж и ценна для Сильвериона (кого-то по настоящему стоящего и умелого его отец не отпустил бы), но и подарить её Сомбре сейчас, было... глупо. С одной стороны, подкупить высокопоставленного единорога — это удачная идея, тем более, что подарок может стать рычагом давления и компроматом, но с другой стороны, доверять Лорду-Хранителю не стоило (а как он умеет выкручиваться из щекотливых ситуаций, уже продемонстрировал). И всё же, демонстративно разрывать "дружбу", было бы опрометчиво, так как перевело бы их в разряд если не врагов, то противников.

"Не ты один умеешь играть словами", — мысленно усмехнулся Сильверион, в голове у коего зародился маленький план мести.

— О, не стоит сомневаться, — отозвался обладатель ветвистых рогов. — Подарок уже направляется в Кристальную Империю и я, после того как вручу его, тут же покину ваш гостеприимный город. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел закончить эту затянувшуюся экскурсию по казематам и вернуться в мои комнаты.

— Разумеется... принц, — изобразив виноватую улыбку, Сомбра распахнул дверь в коридор. — Прошу: на свободу с чистой совестью...

* * *

Лучи восходящего солнца заставляли снежную равнину сверкать белизной, слепящей незащищённые глаза. Синее небо с редкими облаками, на фоне своеобразного покрывала, тянущегося от горизонта и до горизонта, казалось каким-то блёклым...

В небольшой деревеньке яков (всего полсотни семей), которая расположилась в овраге, вокруг горячего источника, царило небывалое оживление: телята носились туда-сюда с возбуждёнными криками, быки хмурились и недовольно ворчали, а их жёны судачили сбившись в толпу. Причиной же всего этого было то, что заявившийся в поселение прошлым вечером чужак, при свидетелях бросил вызов вождю.

— Самоуверенный дурак...

— Наглый юнец...

— А вы видели, какие у него рога?..

В качестве арены для поединка была выбрана ровная площадка за деревней, в пяти минутах ходьбы от края оврага. Яки быстро очистили её от нанесённого снега и стали окружать кольцом, желая понаблюдать за интересным представлением. Чужак, высокий и широкий в плечах даже по меркам их народа, одетый в одни лишь шерстяные штаны, красуясь мускулистым торсом (заставляя тёлочек смущённо хихикать и отводить взгляды) стоял словно непоколебимый утёс, закинув на плечо чёрный молот с длинной рукоятью. Его взгляд был спокойным и ясным, даже каким-то отстраненным, словно бы и не ему предстояло сойтись в битве с сильнейшим воином поселения.

Сам вождь не стал пренебрегать бронёй и в отличие от своего противника, нацепил кожаную кирасу с металлическими пластинами, взял в левую руку щит, а в правую — меч (явно трофейный). Выглядел он не столь огромным как Тор, но зато был полностью собран, хорошо экипирован, а также мог похвастать немалым боевым опытом. Кроме того, шаман племени призвал духов, чтобы клинок разил не только остротой лезвия, но и морозом, мышцы не уставали, а щит не сломался под ударами молота, кажущегося небольшим лишь в сравнении со своим владельцем.

— Одумайся, юнец, — попытался решить дело миром Орин. — Ты — сильный воин — племени нужны такие...

— Полно сотрясать воздух своими речами, — прервал вождя Тор. — Я пришёл биться, а не слушать старческий лепет.

— Раз так, сопляк, тогда будь готов ответить за свои слова, — хмуро сдвинув брови и фыркнув, старший як шагнул вперёд, занося клинок для удара и поднимая щит.

Чёрный молот буквально запел, начав вибрировать и потеплев в руках своего хозяина. Первый, пробный, выпад вождя был принят на рукоять, а затем великан с силой пнул его в середину щита, заставляя отшатнуться. В следующую секунду чёрный металл заискрил, а затем и вовсе покрылся молниями, которые перекинулись и на удерживающие их руки, совершенно не причиняя им никакого вреда.

Толпа загудела, шёпотом обсуждая неожиданную иллюминацию, а кто-то даже засвистел, подбадривая бойцов. Орин, справившись с первым ошеломлением, издав трубный рёв бросился вперёд, желая закончить всё настолько быстро, насколько это только возможно, так как не желал давать чужаку возможности использовать ещё какой-нибудь трюк.

Тор же стремительно отскочил влево, крутанул молот в руках и метнул в бок вождю. Старший як не успевал увернуться полностью, но сумел изловчиться, подставляя щит так, чтобы удар прошёл вскользь...

Публика радостно взревела, когда щит вождя раскололся, сам он пошатнулся, но молот всё же пролетел дальше и вонзился в землю, подняв тучу пыли и прекратив искрить. В тот же миг Тор молча бросился на своего противника с голыми руками, пользуясь его ошеломлением, благодаря чему сумел левой рукой перехватить правое запястье, правой рукой — левое запястье, а лбом врезал в лоб Орина.

В голове у старшего яка стоял шум, словно бы он находился внутри колокола, когда по тому лупили чем-то тяжёлым и металлическим. Из-за оглушения он не сразу осознал, что левая рука оказалась свободна, а вот горло сдавила хватка сильных пальцев.

— Ну и силища, — присвистнул один из наблюдателей, когда претендент поднял их вождя над землёй на вытянутой руке.

Старший як брыкнул ногами, затем схватился за предплечье противника левой рукой, при этом ослабив хватку на мече. Тут же великан взревел во всю глотку, его мышцы вздулись ещё сильнее и мир для вождя крутанулся, меняя местами землю и небо. Спина врезалась в каменную твердь, на грудь опустилась чужая нога, не позволяя резко вскочить или откатиться, а меч был выдернут из ослабевшей ладони.

Тор сжал пальцы на рукояти чужого оружия, ощущая как холод щиплет ладонь. Его взгляд скользнул по мордам собравшихся вокруг яков, одни из которых выражали страх, другие — радость, третьи — азарт. Создавалось впечатление, что они уже смирились с тем, что у них будет новый вождь...

"Первый шаг по долгому пути", — промелькнула мысль в голове великана, после чего он опустил клинок на голову его бывшего владельца...

Пегас в белом плаще с капюшоном, наблюдавший за происходящим рядом с деревней яков при помощи подзорной трубы, удовлетворённо усмехнувшись каким-то своим мыслям, убрал оптический инструмент в глубокий карман и поспешил удалиться прочь. Ему ещё следовало сообщить командованию об успешном начале операции.

* * *

— Сомбра, нам нужно поговорить, — произнесла розовая аликорночка, одетая в бело-розовое же платье с длинными узкими рукавами и юбкой-колоколом, похожей на перевёрнутый бутон какого-то цветка, выходя из бокового коридора в центральный проход к тронному залу.

— Хм... — задумчиво осмотрев сестру, затем окинув взглядом окружающее пространство и убедившись, что рядом никого нет, визирь вопросительно изогнул брови, произнося словно бы в сторону: — Если бы я чуть хуже тебя знал, то мог бы решить, что ты устроила на меня засаду.

— Пф, — фыркнула крылато-рогатая кобылка. — Мне будто больше делать нечего.

— Долго ждала? — сменив тон на деловой, Джафар слегка склонил голову, заглядывая в глаза принцессы.

— Минут пять... — автоматически отозвалась Каденс, тут же потемнев мордочкой от смущения и сердито насупив бровки. — Неважно! Я кое-что вспомнила, касающееся вчерашнего вечера и у меня возникли вопросы.

— Если я смогу ответить на них, то можете мной располагать, Ваше Высочество, — изображая подобострастие, тёмно-серый единорог поклонился и взмахнув правой рукой, подставил левый локоть. — Не соблаговолите прогуляться со мной по дворцу?

— Не издевайся, — попросила аликорночка негромким, но серьёзным тоном.

— И в мыслях не было, — вздохнув, Джафар выпрямился и протянул сестре левую руку с раскрытой ладонью. — Просто хотел тебя повеселить...

— ...и сбить с мысли, — завершила за брата крылато-рогатая кобылка. — Можешь не стараться — я уже изучила твои трюки. И вообще: я уже не жеребёнок, чтобы вестись на подобное.

— Хм... Придётся придумывать новые трюки, — потерев подбородок пальцами второй руки, изрёк тёмно-серый единорог, всё же вызвав у собеседницы лёгкую улыбку. — Так о чём же ты хотела поговорить? И моё предложение о прогулке ещё в силе.

Немного подумав, Каденс всё же вложила свою кисть в широкую ладонь Лорда-Хранителя и они вместе зашагали дальше по коридору, свернув в ближайшее ответвление, чтобы не сталкиваться с придворными. Визирь легко мог выбирать путь, не пересекающийся с обитателями дворца, благодаря его связи с Кристальным Сердцем, да и его спутница имела доступ к данной функции, пусть и пользовалась ею крайне редко.

"Но меня она искала скорее всего с помощью артефакта", — констатировал Сомбра.

— Вчера меня спас стражник... — начала говорить принцесса.

— Хорошо, что не какой-нибудь бродяга, — заметил жеребец.

— Не перебивай, — сердито попросила крылато-рогатая пони. — Меня спас стражник, который представился именем — Джафар.

— Я выпишу ему премию, а лучше — повышу в звании, — совершенно серьёзно заявил тёмно-серый единорог.

"Кто может быть выше первого советника? Только король. Как же мне не хочется занимать это место, но раз уж обещал себя повысить...", — промелькнули в голове Лорда-Хранителя весёлые мысли.

— Тебе не кажется это имя странным? — с неприкрытым намёком в голосе спросила Каденс.

— Имя как имя, — пожал плечами Джафар. — Не лучше и не хуже чем тот же Сомбра. Тебе так не кажется?

— Наверное, — дёрнув ушками, кивнула аликорночка, крылья которой плотнее прижались к спине. — Я пыталась вспомнить, откуда же его знаю и только ночью поняла, что Джафар — это визирь из сказки, которую ты сочиняешь уже несколько лет.

— Какое необычное совпадение, — совершенно ненатурально удивился тёмно-серый жеребец, сворачивая в очередное ответвление коридора. — Может ли быть, что именно после встречи с этим пони, я придумал имя для героя сказки?

— Сомбра... — остановившись на очередном шаге, принцесса развернулась мордочкой к своему спутнику и дёрнула его за руку, заставляя повернуться к себе. — Ты следил за мной?

"Решительный взор, насупленные бровки, сжатые в тонкую линию губки и воинственно встопорщенные ушки... Если забыть о том, что её магической силы хватит, чтобы размазать меня по полу тонким слоем, то это даже мило. А вот то, что принцесса не решилась применить свою силу против насильника — уже удручает", — данные размышления не заняли у жеребца много времени, так что повисшая в воздухе пауза не успела стать неловкой.

— С чего бы мне следить за младшей сестрой, которую один раз уже похитили прямо у меня из-под носа, да ещё те, кому я доверял? — задумчиво изрёк Джафар. — Я ведь совершенно не должен беспокоиться о моей принцессе, впервые вышедшей на прогулку без достойной её охраны... Меня вовсе не должна волновать её судьба; её здоровье; её безопасность... Кто я такой, в конце-то концов? Тем более, что у меня и без того немало работы, переложить которую попросту не на кого.

— Я думала, что ты мне доверяешь, — взгляд аликорночки стал грустным. — И я думала, что могу доверять тебе.

— А я не могу доверять всем остальным, — грустно улыбнулся Лорд-Хранитель. — Опыт с Хоуп говорит, что предательство может прийти с самой неожиданной стороны. Вот у меня и не получается доверить твою защиту кому-то ещё.

Спроецировать ощущение злости, беспомощности, страха... для визиря, который уже долгое время общался с существом, столь же легко "слышащим" эмоции, как и обычную речь, было несложно. Другой подросток, из-за малого опыта не обладающий даже зачатками эмпатии, мог бы обидеться или разозлиться, но... к Каденс это не относилось.

— Тогда... — решительно сверкнув глазами, принцесса набрала в грудь воздуха и заявила: — Научи меня сражаться. Я больше не хочу быть слабой, от кого-то зависеть... не хочу, чтобы из-за меня страдали другие.

Словно бы поддавшись эмоциям, Сомбра шагнул вперёд и обняв Каденс, крепко прижал её к себе, не обращая внимания на то, что растрепал ей гриву и помял платье.

— Ты так быстро растёшь, — добавив грусти в голос, произнёс на ухо шумно сопящей сестры жеребец. — Того и гляди, я стану совсем ненужен.

— Если ты меня задушишь сейчас, то это произойдёт гораздо раньше чем тебе бы хотелось, — проворчала крылато-рогатая пони, после чего объятья всё же ослабли и она смогла из них вывернуться, отступая на пару шагов. — Мы договорились? В обмен на уроки, я согласна временно отказаться от прогулок по городу.

— Принцесса, — развёл руками тёмно-серый единорог. — Похоже, вы всё решили сами. Вечером обсудим новое расписание: всё же у нас обоих немало обязанностей.

Последние слова Джафар произносил с намёком и лёгким ехидством, напоминая об обязанности принимать просителей...

* * *

Грунтовая дорога змеилась между зелёными холмами, на вершинах которых зеленели рощи плодовых деревьев, цветы и ягодные кустарники, а склоны красовались пашнями с поперечными бороздами корнеплодов. Через неглубокую, но достаточно широкую реку, был перекинут деревянный мост с высокими перилами, а в самой глубине этих земель стоял небольшой замок с тремя одинаковыми башнями.

Твердыня утопала в зелени, на её вершинах развевались яркие знамёна с символами солнца, луны и перекрещенных секир (личного символа рода).

На пашнях и в рощах работали молодые жеребцы и кобылы, одетые в длинные жёлтые рубахи и мешковатые штаны. Все они улыбались, иногда пели, приветственно махали случайным путникам, но при всём этом — не отрывались от своих занятий...

Рассматривая эту идиллическую картину с пассажирского места двухколёсной повозки, в которой было всего два комфортабельных кресла, тёмно-синий кристальный единорог, красующийся снежно-белыми гривой и хвостом, одетый в чёрный военный мундир с красными квадратами на плечах, ощущал настолько приторную фальшивость происходящего, что хотелось плеваться (или хотя бы зажевать лимон). Крупный земной пони, одетый в жилет и свободные широкие штаны серого цвета, держась за ручки повозки, уже третий час к ряду продолжал бежать, стуча закованными в металл копытами по дороге, вовсе не обращая ни на что внимания. Казалось, что он вовсе не устал, да и тяжести колесницы за своей спиной не ощущает...

"Нужно было потратиться на небесную колесницу", — посетовал про себя кристалиец, решивший насладиться прогулкой по цветущей Эквестрии, которая стала нагонять тоску уже спустя четверть часа.

Насколько понял посол Кристальной Империи, извозом в королевстве двух принцесс в основном занимались земные пони, предпочитающие работать в одиночку, ну или парами (когда ехать было далеко, или приходилось тащить что-то по настоящему тяжёлое). Кареты, приводимые в движение магией возниц-единорогов, были чем-то уникальным и элитным, что было доступно только богачам, которые хотят показать своё богатство. Ну а пегасы — это курьеры, услуги которых оплачиваются теми, кто действительно куда-то спешит.

Для жителя города-государства, застроенного и заселённого весьма плотно, но при этом роскошно и уютно, сама концепция того, что для путешествия из одного конца населённого пункта в другой нужна повозка, стала чем-то новым и непривычным. И ведь нельзя было сказать, что города Эквестрии больше его родины... Однако же, расстояния между домами были шире, сами дома ниже, а запах и условия, в которых вынуждены обитать пони, вовсе не выдерживали критики.

"Столица ещё более или менее презентабельна, но и там в переулках лежит мусор, копошатся насекомые и крысы, а провинциальные городки только о главных улицах и заботятся. В сравнении с этим, даже аккуратные домики в деревнях — верх культуры и гигиены", — эти мысли заставляли вспомнить о доме, вызывая гордость в душе за свой народ.

Тем временем возница начал останавливаться, пока окончательно не встал на месте перед тяжёлыми воротами, в которые упиралась дорога. Пони на стене уже их увидели, так что о том, что придётся долго стоять на пороге единорог не волновался.

— Вот мы и на месте, милсдарь, — тяжело отдуваясь, земной пони опустил длинные ручки повозки, позволяя ей опереться на короткие ножки, а затем выпутался из сбруи. — Как и велели — с ветерком!

"Только вот ветер дул в спину", — саркастично подумал кристалиец, спрыгивая на землю и разминая затёкшие ноги.

— Заслужил, — достав из поясного кошеля золотой битс, единорог кинул его вознице, который перехватил монету в воздухе и разулыбавшись изобразил поклон. — Если подождёшь пару часов, то обратно я с тобой же и вернусь.

— Как скажете, милсдарь, — с готовностью отозвался земной пони. — Я тогда колесницу на травку оттащу и сам прилягу...

Ворота замка вздрогнули, а затем с тихим скрипом отворились, открывая вид на внутренний двор с хозяйственными постройками. В окружении полудюжины солдат, навстречу гостю вышел пожилой жёлтый земной пони, одетый в богатые жёлто-зелёные одежды. Раскинув руки в стороны, он воскликнул:

— Винтер Рейн, как я рад тебя видеть! Почему столь важный пони, да без охраны?

— А разве на ваших землях, друг мой, мне что-то угрожает? — удивлённо приподнял брови кристалиец.

— Это верно, — согласился собеседник, тут же рассмеявшись, будто бы услышал хорошую шутку, однако в следующий момент он успокоился и заговорщическим шёпотом произнёс: — Пусть на моей земле и безопасно, но вот у соседей... слышал я на днях, что бандиты разорили две деревни.

"Не твои ли это были бандиты, старый мерзавец?", — мысленно скривился посол, вслед за хозяином проходя на территорию замка.

— Уверен, что на обратном пути ваши пони не откажутся составить мне компанию, — решил пойти на наглость Винтер.

— Конечно-конечно, — закивал словно болванчик собеседник. — Я отправлю с тобой лучших из лучших! Ну да об этом ещё рано. Не желаешь после долгой дороги угоститься чем природа одарила?

— Вынужден отказать, — изобразил сожаление оперативник СОКИ. — Дела не ждут.

— Эх, молодёжь, — укоризненно покачал головой хозяин замка. — Вечно вы куда-то спешите.

— Мои хозяева хотели бы получить от меня информацию о товаре, и чем раньше — тем лучше, — не купился на фальшивую игру пожилого жеребца кристальный пони.

— Деловой разговор, — глазки собеседника алчно сверкнули. — Ты себе и не представляешь, как я рад услышать о том, что ваш жуткий Сомбра не до всех аристократов добрался. Тиран! Говорят, что когда принцессы отправились вести с ним переговоры, он младшую из сестёр взял в заложники... Я этому, конечно же, совсем не верю. Разве же может обычный единорог аликорна в плен взять?

Под шум неумолкающей болтовни они прошли к входу в подвальные помещения одной из башен, где охрана оставила хозяина и его гостя. Вооружившись масляными лампами, они спустились по узкой лестнице и оказались в винном погребе. Пришлось пройти к дальней стене, а затем нажимать специальный рычаг, спрятанный под предпоследней бочкой, чтобы открыть проход в следующую комнату.

Вдоль стен здесь стояли клетки, в которых на соломенных матрасах лежали жеребята. Выглядели они неплохо: их явно хорошо кормили, поили, мыли... Средний возраст колебался от пяти-шести и до десяти-двенадцати лет, одежды ни на ком не было, но это их по всей видимости не смущало.

— Как вас ещё принцесса Луна не обнаружила? — искренне удивился Рейн, прохаживаясь по узкому пространству между клетками.

— Так мы же их под дурманом держим, — хмыкнул хозяин замка. — Да и самим приходится принимать лекарства, чтобы снов не видеть... Хотя, некоторые говорят, что Ловцы Снов тоже помогают.

— А пони на плантациях? — уже догадываясь об ответе, всё же уточнил кристалиец.

— Обижаешь, — хмыкнул собеседник. — В основном, они нам жеребят и поставляют. Сам понимаешь: голод, болезни, тяжёлая работа... а платить за дурман чем-то надо. Ты не смотри, что они такие вялые: стоит только слегка пройти воздействию от утренней дозы, станут активными и... хе-хе... послушными.

— Понятно, — кивнув, посол полностью развернулся к пожилому жеребцу. — Полагаю, с доставкой товара на дальние расстояния у вас уже тоже всё схвачено?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 5

В банной комнате стоял густой сухой жар, под самым потолком клубился ароматный дым, с потолка светили жёлтые шестигранные кристаллы, похожие на маленькие пирамидки. Стены, пол и потолок этого помещения были обшиты деревянными досками — столь редким и ценным в Кристальной Империи материалом, само наличие которого говорило о достатке обладающей им семьи.

"Иронично, но в той же Эквестрии, наличие мебели из кристалла — тоже роскошь", — мысленно хмыкнул Джафар, одетый лишь в тонкие белые штаны, перехваченные красным поясом, усаживаясь на деревянную полку у дальней стены.

Откинувшись спиной на стену, визирь подтянул к груди левое колено, кладя на него левую руку, а копыто ставя на самый край полки. Таким образом, на полу осталась стоять только одна нога...

"Как же хорошо снова ощутить сухой жар, прогревающий до самых костей и обжигающий лёгкие при глубоком вдохе. Север, в каком-то смысле, конечно же, красив и величественен, но... в моей душе навсегда поселилась пустыня", — протянув правую руку к углу, в котором на треножнике курился кальян, Сомбра аккуратно взял пальцами кончик гибкой трубки, а затем поднёс его ко рту, хватая губами для того, чтобы втянуть порцию дыма...

На дворе стояла ночь... Очередная бессонная ночь... Но ему ли привыкать не спать по половине декады? Тем более, что в отличие от уже прошедших суток, на этот раз время можно было потратить не на работу, с разгребанием неотложных дел, а на отдых душой и телом. Ведь он это заслужил?..

"Жаль, Каденс ещё молода... по законам Кристальной Империи, да и вряд ли сумеет оценить все прелести подобного времяпрепровождения", — прикрыв глаза и отстранив трубку от губ, тёмно-серый жеребец медленно выдохнул, выпуская струйку белого дыма, собравшуюся в клубящееся облачко.

Сегодня можно было расслабиться и позволить себе некоторые излишества, недоступные в повседневной жизни второму (реально — первому) пони в городе-государстве. Ещё в прошлой жизни, будучи визирем Аграбы при султане, который после гибели жены впал в детство, он понял одну истину: если хочешь добиться успеха, придётся работать за стадо верблюдов, возящих всевозможные грузы через пустыню. Подкупы, запугивание и устранение — это лишь часть теневой жизни, которая позволяла держать власть в городе-государстве в своих руках, а ведь приходилось заниматься ещё и прямыми своими обязанностями, пропуская через себя отчёты доносчиков, контролируя закупки продуктов и вещей быта, выплачивая жалование страже и прислуге, а также ведя переговоры с соседями... Нет, писари, заместители, посыльные и прочие помощники делали свою работу, но кто-то же должен был контролировать их?

Из мыслей о прошлом жеребца вырвал звук открывшейся, а затем закрывшейся двери, сопровождаемый волной прохлады и звоном колокольчиков. Открыв глаза и сфокусировав слегка затуманенный взгляд, Лорд-Хранитель увидел кристальную пони насыщенно-красного цвета, с жёлтыми гривой и хвостом, одетую в тонкие голубые шаровары, а также облегающую майку с единственной лямкой через правое плечо. На её запястьях и лодыжках были надеты тонкие браслеты с золотыми колокольчиками, левой рукой она держала за дно поднос с графином и вазой с кусочками фруктов.

На чувственных губах молодой кобылы играла смущённая улыбка, во взгляде зелёных глаз легко читалось услужливое подобострастие. Она была стройной, но не худой: оголённый живот красовался упругим прессом, на руках проглядывались мышцы, а крутые бёдра соблазнительно покачивались при каждом шаге. Ещё недавно служившая в армии Рубин Блиц была красива, понятлива, молчалива... Когда ей поступило предложение от командующего, сулящее некоторые привилегии для семьи, но вместе с тем и грозящее неприятными слухами в том случае, если маленькая тайна станет явной, кристалийка почти не сомневалась с ответом.

Пройдя через комнату к полке, пони мягко опустилась на колени и поставила поднос по правую руку от Джафара, после чего взялась за графин и налила густой красный напиток в бокал, выточенный из цельного куска хрусталя, демонстративно отпив из него несколько глотков. Вернув посуду на поднос, она потянулась за кальян, достав из угла большой веер, с тихим щелчком раскрывшийся в полукруг, демонстрируя натянутую между спицами розовую ткань.

"Хорошо", — смежив веки, подумал про себя визирь, наслаждаясь лёгким ветерком, который создавало опахало.

Мысли сами собой свернули к текущим проектам: пропаганда военизированного общества, с элитой в виде офицеров, которые заменят собой старую аристократию... среди молодёжи приживалась тяжело (всё же кристалийцы привыкли к другим порядкам, а нынешние перемены слишком резко меняют жизненный уклад); из-за потери части оружия, которое отправлялось в Эквестрию, но было перехвачено грифонами, произошла задержка с поставкой продуктов питания, заставляющая запустить руки на склады НЗ; судя по докладам Седьмого Отряда, Тор успешно начал захватывать власть в племенах яков (скольких его сородичей молот свёл с ума безвозвратно, прежде чем нашёлся тот, кто хотя бы частично смог сохранить себя?); новое оружие для гвардии начнут производить на мануфактурах только в следующем месяце; новостей от агентов, отправленных в южные страны, пока что вообще нет... Хотя, учитывая то, что принцессы ещё не выставили свои претензии по поводу покупки их граждан как рабов, можно с уверенностью сказать то, что послы справляются с выставленной задачей...

Холодный и кислый клюквенный морс, освежающей волной омыл рот, прокатился по горлу и пищеводу, разлившись где-то в животе. Можно было бы, конечно, выпить чего-нибудь более крепкого, но даже во время отдыха Сомбра предпочитал, чтобы его разум сохранял кристальную ясность... Желание контролировать происходящее стало результатом собственной нелепой гибели в прошлой жизни, когда он позволил тщеславию и гордыне взять над собой верх, совершенно забыв о том, что даже поверженный враг остаётся опасен... пока не упокоен окончательно.

"Я запомнил твою науку, Мозенрат", — мысленно констатировал тёмно-серый единорог, отправляя в рот кусочек сладкой груши.

— Станцуй мне, — негромко велел Джафар, снова протягивая руку к кальяну, из-под полуприкрытых век наблюдая за кристальной пони.

Рубин сложила веер и единым текучим движением поднялась на ноги, с всё той же улыбкой выходя на середину комнаты. Подняв руки над головой и запрокинув голову так, чтобы пряди гривы спадали на спину и спускались до самой поясницы, она начала извиваться под никому не слышный ритм, совершая круговые движения крупом.

Почему визирь выбрал её? Кобылка из семьи среднего достатка, которая никогда не хватала звёзд с неба, проявившая сообразительность и старательность, имеющая свои амбиции, которые заставили научиться танцевать и прислуживать иными методами... Впрочем, Сомбра не мог отрицать ещё и того, что его привлёк её цвет, напомнивший о Яго.

"Узнай этот мелкий паршивец о том, при каких обстоятельствах я о нём вспоминаю, то наверняка высказал бы мне кучу новых подробностей о моих пристрастиях и родственных связях", — улыбнувшись искренней широкой улыбкой, сверкнув белоснежным оскалом, Сомбра дал знак кристалийке жестом руки.

Блиц опустила руки к талии, провела ладонями по животу и стала поднимать их вверх, кончиками пальцев подцепив край майки, начав стягивать её через голову, освобождая тяжёлую и упругую грудь, качнувшуюся под собственным весом в тот момент, когда уже бесполезная тряпка отлетела в сторону. Повернувшись к жеребцу спиной и снова подняв руки вверх, кобыла стала двигать бёдрами так, что её шаровары начали медленно сползать, оголяя бархатистую шёрстку сантиметр за сантиметром...

* * *

— Что-то мне подсказывает, что наша миссия пошла... неудачно, — вздохнул бледно-зелёный пегас, взлохмачивая красную гриву.

— Да ты что? — выпучил на него глаза кристальный единорог светло-голубого окраса. — С чего ты это взял? Не отвечай, я сам догадаюсь... Наверное, ты так решил... из-за того, что нас кинули в клетки!

Чёрно-белый полосатый жеребец, облачённый в набедренную повязку, накинутую на плечи шкуру и вооружённый коротким копьём с наконечником из бронзы, недовольно заворчал и пяткой своего оружия провёл по деревянным прутьям обеих клеток, состоящих из бамбука. Двое кристалийцев (которых ещё вчера было трое), на это лишь злобно скривились, но не стали и дальше провоцировать зебр.

Тем временем поселение, состоящее из шатров, сшитых из шкур животных, начало постепенно просыпаться: солнце ещё не поднялось из-за горизонта, а полосатые кобылы, гривы которых либо свисали множеством косичек, либо стояли дыбом, будто гребни драконов, вооружившись глиняными кувшинами направились за водой, о чём-то оживлённо переговариваясь на своём языке (амулеты-переводчики у пленников отобрали, вместе со всей амуницией и одеждой, так что они ни слова не понимали). Как и жеребцы, они были одеты в набедренные повязки, либо же, в самом лучшем случае — в прямоугольные отрезки грубой ткани, имеющие дырки для головы, спадающие до середины бёдер спереди и сзади.

— Как думаешь, что они сделали со Сноуболом? — спросил летун у напарника, провожая взглядом вереницу дикарок, которые ростом не уступали кристальным кобылам, но при этом были заметно пышнее как в области бёдер, так и груди.

— Съели, — коротко отозвался Бигфут.

— Серьёзно? — выпучил глаза уже Лайм Хуф.

— А мне почём знать? — огрызнулся единорог, болезненно морщась от боли в подпиленном в нескольких местах роге (дикари будто бы знали, как причинить максимум боли, при этом лишив возможности пользоваться магией).

Стражник ещё раз постучал копьём по прутьям клеток.

— Да поняли мы... Поняли, — примирительно выставил раскрытые ладони пегас. — Это же надо было так вляпаться...

— Кто же знал, что эти гады умеют делать усыпляющий порошок, да ещё из пращей так метко кидаются? — отозвался волшебник группы. — И ведь даже сигнал подать некому: Кристальная Империя в другом конце мира.

— Глянь-ка, а там не Снежка несут? — перебил напарника летун, которому (всего лишь) вырвали все маховые перья.

Бигфут тут же уставился в ту сторону, куда указывал Лайм Хуф. Его взгляду предстали двое полосатых жеребцов, которые за руки и ноги несли голого кристального пони, выглядящего как какой-то скелет, с которого свисала помятая шкура. Добравшись до клеток, они открыли дверцу свободной, закинули туда едва дышащее тело и с видом, будто бы выполнили какое-то особенно важное задание, утопали по своим зебриканским делам.

Кристалийцы молча рассматривали своего соратника, ещё вчера вечером бывшего похожим на живую гору с мышцами-валунами, перекатывающимися под лоснящейся шкурой. Теперь же это был дряхлый старик, на морде которого застыло дурацкое счастливое выражение.

— Нам крупец, — откинувшись на прутья клетки, зелёный пегас попытался освободить руки, но стоило ему сделать неловкое движение, как шипы, украшающие необычные путы, глубоко вонзились в плоть, вызывая кровотечение.

"Да уж... Какой шикарный выбор нам дали: попытаться освободиться и умереть от кровопотери, либо ждать неизвестно чего с надеждой на лучшее", — Бигфут закрыл глаза и постарался придумать хоть какой-то план, самый радикальный метод бегства оставив на крайний случай.

А стойбище тем временем жило своей жизнью: из шатров высыпали жеребята, старшие из которых одевались как взрослые и были припаханы к какой-то работе, а младшие бегали под ногами у родителей, то и дело получая подзатыльники, либо же ковырялись где-то в стороне, выкапывая ямки в земле, сверкая голыми крупами. Кобылы стали готовить какую-то похлёбку в больших котлах, куда отправлялись тушки кроликов, разная зелень, корнеплоды, ну а их жеребцы... в большинстве своём — бездельничали (скорее всего, они должны были собирать шатры, но племя никуда уходить явно не собиралось).

Во время общего завтрака, пегасу и единорогу принесли по миске похлёбки, с деревянными ложками. Стражники посмотрели и на третьего кристалийца, но тот продолжал спать и просыпаться явно не собирался.

Лайм Хуф подумывал о том, чтобы проявить гордость и перевернуть миску, а то и вовсе разбить её, швырнув в кого-нибудь из полосатых дикарей, но по здравому размышлению решил, что глупо лишать себя сил... на случай, если получится убежать. Бойцы Седьмого Отряда понимали, что шансов у них немного, но и смерти не страшились (разве что чуть-чуть). Больше всего их угнетало то, что дипломатическая миссия провалилась, так и не успев толком начаться, а командование об этом даже не узнает.

— А я ведь жениться хотел, — произнёс единорог. — Думал вернусь и сделаю предложение... Наивный.

— Прорвёмся, — изобразил бодрое выражение на морде летун. — Дождёмся ночи и... попробуешь верёвки своим рогом порвать?

— Идея хитрая сия: сработать бы она могла. Но это ныне ни к чему; я с вами говорить хочу, — произнесла зебра среднего роста, одетая в юбку из кожаных полос, спускающуюся до колен, а также маску, вырезанную из черепа какого-то ящера, полностью скрывающую мордочку.

Незнакомка появилась прямо между двумя стражниками, в отличие от других кобыл — стояла гордо выпрямив спину и расправив плечи, а руки сложив под внушительной грудью с крупными тёмными сосками. Её грива была уложена в гребень, на шее и запястьях красовались браслеты из костей и металла, на поясе же висели каменный нож и скрученный кнут. Впрочем, больше всего внимания привлекали глаза, которые можно было увидеть в прорезях маски, не имеющие зрачков и радужек.

"Слепая?", — мелькнула мысль в голове Лайм Хуфа.

"Как она к нам подобралась так незаметно?", — недоумённо моргнув, Бигфут опустил взгляд от пугающих глаз на грудь, где в глубокой ложбинке, на тонкой цепочке висел кристалл-переводчик (что объясняло, почему дикарка заговорила на их языке).

— Вы языки свои сжевали, иль говорить вдвоём устали? — голосом изобразила недовольство зебра, своей неподвижностью напоминающая вырезанную из чёрно-белого камня статую. — Коль вы решите помолчать, тогда не стану больше ждать: мы днём уходим дальше в поле, ведь нам для жизни нужна воля. Коль пользы нет от чужаков... Средь племя нету дураков.

"Иными словами: не будете говорить — убьём и забудем", — констатировал летун, обдумывая своё дальнейшее поведение.

— Прошу прощения, уважаемая... — решил взять инициативу на себя Бигфут. — Вы, собственно, кто?

— Ты, чужеземец, очень нагл, хоть по сравнению с другом — мал, — на этот раз в словах кобылы звучало удовлетворение, будто бы раньше она сомневалась, что кристалл работает как надо. — Моррой наставница назвала, и я шаманкой племя стала. Отныне, слову моему, подвластно всё, что захочу.

— Но разве вами правят не вожди? — вклинился в разговор летун.

— Вожди — всего лишь жеребцы, — насмешливо отозвалась зебра. — Все воины могут убивать; кобыла может и рожать. Так кто же в племени главней: глава солдат иль матерей?

"У меня уже мозги кипят от попыток её понять", — мысленно простонал Лайм Хуф.

— Уважаемая Мора, мы бы хотели узнать ответ на два вопроса, — продолжил говорить единорог.

— Всего лишь два? О, как ты скромен... Вижу — речей моих достоин, — на этот раз в словах шаманки звучала холодная сталь. — Годами жизни расплатился, ваш друг за то, что в степь явился. За вас он тоже долг отдал, чем уважение сыскал.

— В каком это смысле? — нахмурился Бигфут, бросая быстрый взгляд на Сноубола.

— Не делай вид, что недогадлив; я говорю вполне понятно, — осадила пленника зебра. — Но если вам, как жеребятам, всё нужно взять и разжевать... Мне жизнь его пришлось забрать, чтоб силу племени поднять. Ведь всё же я не молода, но смена мне не подросла.

"Она его... выпила?", — похолодев изнутри, голубой жеребец сжал кулаки.

— Ответ на ваш второй вопрос — сейчас вас ждёт прямой допрос, — глазницы костяной маски потемнели, после чего вокруг сразу стало как-то холодно и неуютно.

* * *

— С чего начнём? — едва ли не подпрыгивая от нетерпения, спросила у Сомбры Каденс, одетая в облегающий белый костюм, поверх которого красовались мягкий жилет из губки, такие же наплечники, налокотники, наколенники, а также — похожая на варежки защита для крыльев.

— С основ самозащиты, — решительно заявил тёмно-серый жеребец, с невозмутимым выражением морды остановившийся в двух шагах перед аликорницей (сам он был одет в обычный чёрный мундир). — Примени против меня любое заклинание.

— М... — удивившись, принцесса уточнила: — Ты уверен?

— Абсолютно, — визирь сложил руки на груди и прищурил глаза. — Не робей.

— Ладно, — озорные искорки засветились в глазах крылато-рогатой пони. — Сам напросился.

Миг и с рога Каденс срывается яркий сгусток магии, за доли секунды преодолевший разделяющее их расстояние и... безвредно расплескавшийся об проявившуюся вокруг жеребца розовую плёнку. Сам же Сомбра вопросительно вскинул одну бровь, как бы говоря "Ты начинаешь?".

— Но... — принцесса возмущённо притопнула копытцем. — Это нечестно!

— Это — основа самообороны: не дать угрозе причинить тебе вред, — поучительным тоном заявил Джафар. — Ты, моя дорогая, имеешь тот же доступ к Кристальному Сердцу, который имею я, а значит... одна твоя команда и между тобой, и любым возможным противником, возникает непреодолимая стена, разрушить которую не сможет даже аликорн... По крайней мере — не сразу.

"Хотя и тут есть свои обходные пути. Тот же негатор магии например", — мысленно добавил визирь, но решил эту тему оставить на следующий урок.

— Но... — розовая аликорн открыла рот, словно хотела что-то сказать, затем закрыла и опустив голову, прижала ушки к голове. — Я — дура.

"Как самокритично. Но учитывая, что у тебя не было необходимости использовать данную функцию Сердца, не удивительно то, что ты о ней забыла в критичный момент", — тёмно-серый жеребец благоразумно не стал озвучивать свой мысленный монолог, вместо этого лишь сделал полтора шага вперёд.

— Посмотри на меня, — мягко попросил Лорд-Хранитель, а когда кобылка подняла мордочку заявил: — Ты — Каденс. Не забыла?

— Очень смешно, — наморщила носик принцесса. — Теперь ещё и издеваешься...

— Вообще-то — нет, — заложил руки за спину Джафар и наклонившись вперёд, своим носом коснулся кончика носа сестры. — Ты — моё самое дорогое сокровище и я разорву любого, кто посмеет причинить тебе вред, либо попытается тебя украсть.

Эти слова были чистой правдой, так что Сомбре даже не пришлось кривить душой. Молодую аликорницу он считал богатством, даже более важным чем Кристальное Сердце и если бы перед ним поставили выбор "империя или принцесса", пусть не без сожалений, но он выбрал бы второе. Впрочем, причиной тому была не какая-то влюблённость или иные романтические глупости, а понимание возможностей обученного аликорна. Всё остальное же, начиная бренным металлом, заканчивая крепостями и солдатами, можно отстроить, захватить, обмануть и поработить.

Мордочка кобылки вспыхнула и она поспешила отступить, устремляя свой взгляд в пол и укутываясь крыльями. Всё же эмпаты, в особенности — такие неопытные, были крайне уязвимы для тех, кто умели управлять своими мыслями, желаниями и эмоциями, приглушая одни и разжигая другие.

— Ну что, готова продолжать? — выпрямившись, вопросительно вздёрнул брови тёмно-серый единорог.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 6

— Принцесса Каденс, пусть наше знакомство и было омрачено неприятным происшествием, виновата в котором моя глупая невнимательность, которая не позволила вовремя прибыть на место, указанное вашим братом, но я верю в то, что в вашем сердце не таится зла на меня, — Сильверион виновато склонил голову, стоя в нескольких шагах перед возвышением тронного зала, на котором находился трон, где сидела розовая аликорница. — В знак признания своей ошибки, а также вины перед вами и вашим братом, столь искренне пытавшимся помочь нашей встрече в неформальной обстановке, примите этот дар...

Один из свитских оленей, облачённых в полувоенные мундиры, снял капюшон зелёного плаща с головы молодой лани, которой можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать на вид. На крылато-рогатую кобылу тут же уставились два больших и влажных, словно бы от готовых хлынуть слёз чёрных глаза, которые украшали острую мордочку и крайне гармонично смотрелись с длинными острыми ушками. Песочного цвета шёрстку украшали тёмно-коричневые пятнышки, россыпью разбросанные по макушке и затылку...

Среди придворных поднялся ропот: для города-государства рабство было пережитком прошлого и запретной темой, пусть кристалийцы и признавали право иных народов устанавливать свои законы (об оленях всем было известно, что они относятся к собственным сородичам низкого происхождения, как к вещам). А обладатель ветвистых рогов тем временем продолжил, глядя уже на Джафара, который невозмутимой скалой стоял справа от трона:

— Друг мой, прости мне мою бестолковость: твой замысел был прекрасен, но как и любой план, он разбился о глупость исполнителей, — виновато разведя руками, наследник великого князя улыбнулся и продолжил: — Но в знак нашей дружбы, я исполняю наш договор. Ведь олени всегда выплачивают свои долги... Ты рад?

— Вне себя от восторга, — хмыкнул визирь. — Если бы ещё понимать, что вы, принц, имеете ввиду...

"Это могло бы быть неприятным ходом. Но... зря стараешься", — мысленно произнёс Сомбра, ощущая по связи с Сердцем, как вскипает негодование в разуме Каденс.

— Но как же? — изумился Сильверион. — Разве ты не ставил в условие, что за помощь в моём знакомстве с принцессой, хочешь получить в Кристальную Империю целительницу...? А... Какой же я бестолковый... Ты ведь сам хотел преподнести подарок сестре. Видимо... я только и могу, что портить чужие планы...

Придворные молчали, розовая аликорница хмурилась, Сильверион искренне веселился, а Лорд-Хранитель раздумывал о том, что всё же не напрасно озаботился сливом информации об отбытии наследника великого князя клану грифонов (тому самому, который "разграбил" караван с оружием, отправленный в Эквестрию).

— Благодарю вас за столь... щедрый дар, принц, — почти ровным, пусть и чуть более холодным тоном, нежели в самом начале прощальной встречи, произнесла крылато-рогатая кобылка. — К сожалению, у меня не приготовлен соразмерный подарок, но уверена, что вы простите мне такую нерасторопность. Доброго вам пути и лёгкой дороги.

— Благодарю вас, ваше высочество, — изобразил галантный поклон олень. — Нам действительно уже пора. Принц Сомбра, я был искренне рад нашему знакомству: приятно видеть, что столь благородные жеребцы стоят у трона столь прекрасных кобыл.

Раскланявшись, делегация княжества поспешно отбыла, оставив стоять в тронном зале испуганную лань, затравленным взглядом смотрящую на свою новую хозяйку. Каденс велела придворным покинуть помещение, оставшись наедине с братом и "дорогим подарком", и лишь когда входные двери захлопнулись, с едва сдерживаемой злостью повернулась к жеребцу, вскакивая на ноги со словами:

— Что всё это значит, Сомбра?

— Хм... — демонстративно взмахнув рукой, Джафар приказал Кристальному Сердцу создать барьер вокруг рабыни, который не давал бы ей подслушивать и подсматривать. — Ты правда хочешь обсуждать подобные вещи при посторонних?

— Не переводи тему, — поджала губы принцесса. — Я хочу знать, что имел ввиду этот...

— Олень, — подсказал визирь, сохраняя полное внешнее и внутреннее спокойствие. — Помнишь, я говорил о том, что позабочусь о разрыве помолвки?

— Помню, — согласно кивнула крылато-рогатая пони, после чего кивнула на непрозрачный розовый куб, в который была заключена лань. — Но как это связано с ней? Да как он вообще подумать мог, что...

Шагнув к Каденс, Сомбра крепко её обнял и наклонив голову к левому уху, не давая выбраться зашептал жёстким, решительным голосом:

— Я обещал этому оленю, что помогу ближе сойтись с тобой и рассказал, что у принцессы есть хобби, заключающееся в прогулках по городу под чужой личиной. В вечер, когда ты отправилась на танцы, Сильверион получил послание о том, что для вас подготовлена встреча, во время которой он сможет предстать перед тобой героем спасителем...

— Ты?.. — уперевшись ладонями в грудь брата, принцесса попыталась отстраниться, снизу вверх посмотрев на него неверующим взглядом, но руки тёмно-серого единорога держали крепко, словно стальной капкан.

Распалённые эмоции Джафара были сумбурными, смешивая в себе гнев, страх, вину, гордость, радость... Буквально обливая аликорницу этим коктейлем, оглушающим её эмпатию, он продолжил говорить, подкрепляя слова яростным блеском глаз:

— Я подстроил ему встречу с моими агентами, которые разыграли сценку с нападением... нападением принца оленьего княжества на подданных Кристальной Империи. После этого, когда Сильвериона бросили в темницу, я пришёл к нему с предложением отложить свадьбу, так как в городе поднялась волна негодования из-за слухов об оленях, творящих разбой прямо на глазах у стражи... В это же время, моя дорогая, тебе непосчастливилось встретиться с тем недоумком... практически полностью повторив сценарий, придуманный для того, чтобы подставить оленя. Да! Я обманул его, тем самым запятнав свою честь... И сделаю это снова, если потребуется. А знаешь почему? Да потому, что ты для меня важнее чести, гордости, совести... Ради тебя, дорогая Каденс, я перешагну через любые принципы и порядки...

Растерянность от напора, страх, ощущения тепла и защиты — всё это обрушилось на принцессу, буквально выбивая почву у неё из-под ног. Однако же, она не стала ни в чём обвинять брата, не впала в истерику... лишь попросила:

— Отпусти пожалуйста... Мне тяжело.

Хватка визиря разжалась и розовая аликорница отступила, не отводя глаз от его опущенной головы и повисших плетьми рук. Сердце в её груди болезненно сжималось, а в голове царил сумбур.

— Я очень устал, Каденс... — не поднимая головы произнёс тёмно-серый единорог. — И мне страшно... страшно потерять тебя.

Вздохнув, кобылка прикрыла глаза и помассировала мордочку ладонями, после чего вновь посмотрела на брата, ощущая в груди неприятный ком неопределённости. Наконец она решительно дёрнула ушами и произнесла:

— Сомбра, я не сержусь, но... мне просто обидно и... неприятно. Я уже не жеребёнок, чтобы защищать меня от всего, в том числе и от знаний, а потому хочу, чтобы впредь ты обсуждал со мной все те планы, которые так или иначе меня касаются.

— Как прикажете, Ваше Высочество, — опустившись на одно колено, не поднимая головы и уперев правый кулак в пол, ровным голосом отозвался Джафар, постепенно "затухая" в фоне эмоций. — Что вы желаете узнать?

— М... Сомбра? — подобная перемена с переходом от спокойной уверенности к эмоциональной вспышке, с падением в состояние близкое к апатии, от всегда сильного и уверенного брата... испугала принцессу, заставив окончательно растерять воинственный пыл, возникший во время прощальной речи Сильвериона (да и сами слова оленя заметно потеряли яркость). — Я... Я не это имела ввиду. Сомбра?

— Да, Ваше Высочество? — отозвался визирь, старательно "погружаясь в пустоту".

— Прекрати, — то ли попросила, то ли приказала кобылка. — И вообще... встань.

Сомбра механически подчинился, вызвав у своей сестрёнки глухой рык. Подскочив вплотную к нему, она схватила его голову ладонями и заставила посмотреть на себя, заглянув в словно бы потускневшие красные глаза.

— И что же, ты сдаёшься? — чувствуя, как дрожит собственный голос, спросила принцесса Кристальной Империи. — Вот так вот опустишь руки... оставишь мне всё то, что успел сделать? Очень "смелый" поступок. Я просто в восторге...

— Знаешь, Каденс... — начал говорить жеребец.

— Что я могу знать? — насквозь фальшиво удивилась аликорница. — Я ведь даже о том, что вокруг меня строятся какие-то интриги, узнаю самой последней!

— Прости, — вздохнул визирь, осторожно приобнимая кобылку за плечи. — Я просто...

— Хотел меня оградить от всего мира? — язвительно поинтересовалась принцесса, а затем ткнув тёмно-серого единорога под рёбра кулачком заявила: — Прекращай строить из себя жертву и распускать сопли. В конце концов, кто из нас принцесса?!

— Как прикажете, Ваше Высочество, — подобострастно отозвался Сомбра, в следующий миг подхватывая пискнувшую аликорницу на руки и вместе с ней усаживаясь на трон. — Так лучше?

— Эй, я на тебя ещё обижена, — скрестив руки на груди, но при этом даже не делая попыток освободиться, заявила розовая пони, хмуро сдвинув бровки и поджав губки. — И вообще, ты до сих пор не объяснил, что это за... Она вообще в порядке?..

— Не беспокойся, — попытку Каденс слезть со своих рук Джафар пресёк, отпустив её ноги и обхватив освободившейся рукой за талию, оказываясь к кобылке нос к носу. — Выходи за меня.

— А?.. — глаза принцессы удивлённо распахнулись, ушки прижались к голове, а сердце пропустило удар. — Чт... Что ты несёшь, Сомбра? Глупая шутка.

— Я не шучу, — совершенно серьёзно заявил Лорд-Хранитель. — Выходи за меня, Ми Аморе дэ Каденс.

— Но... я же твоя сестра, — почти паникуя, едва слышно выдавила из себя аликорница, неотрывно смотря в неморгающие глаза жеребца, морда которого была так близко, что дыхание ощущалось на шёрстке. — И вообще...

— У нас разные матери, так что — это допустимо, — пожал плечом визирь.

— Но... — опять попыталась что-то сказать розовая пони, однако же на этот раз сама себя оборвала, прикусив кончик языка.

— Ты меня любишь? — спросил тёмно-серый единорог, которому даже не приходилось утруждаться, чтобы фонить в эмоциях ожиданием и нетерпением.

— Я... — ладошки аликорницы упёрлись в грудь жеребца и она отвела взгляд. — Я люблю тебя, Сомбра... но только как брата.

"Поспешил", — мысленно поморщился от досады Джафар, сетуя на поступок оленя, из-за которого пришлось рисковать.

— Эх... — грустно вздохнув, визирь крепче сжал объятья, приближая свою морду к уху зажмурившейся кобылки, которая ожидала... чего-то неприятного. — Я не отступлю. Но пока... давай-ка разберёмся с твоей новой собственностью?

Начав говорить тихо и решительно, Сомбра закончил свой монолог на весёлой ноте, откидываясь на спинку трона и усаживая аликорницу на свои колени спиной к себе, а мордочкой к розовому барьеру.

— А...? — новая резкая смена темы снова слегка сбила крылато-рогатую пони с толку, но она быстро собралась с мыслями и извернувшись, насколько это позволяло положение, заглянула в глаза тёмно-серого единорога. — Ты не...

— Тшш, — приложив указательный палец к губам Каденс, Джафар дунул ей на кончик уха, от чего тот рефлекторно прижался к голове. — Я же сказал, что не отступлюсь, но это совершенно не означает, что я расстроен или зол. Ведь ты меня всё равно любишь... как брата.

— Меня не покидает ощущение, что разговор пошёл в каком-то совсем уж не том направлении, — проворчала принцесса, отодвигая от своей мордочки руку Сомбры, а затем полностью разворачиваясь к нему спиной, словно на спинку кресла облокачиваясь ему на грудь. — Сомбра... А ты меня любишь?

— Каденс, ты — самое дорогое, что у меня есть в этой жизни, — заявил Лорд-Хранитель.

— И всё же? — настойчиво потребовала розовая пони.

— Да, — твёрдо заявил жеребец. — Уверена, что хочешь продолжить пытать лань неведением и одиночеством?

— Мы ещё не закончили этот разговор, — заявила Каденс, спрыгивая с колен брата и поправляя смявшееся в нескольких местах платье, после чего глянула на сидящего на троне визиря и добавила: — Ты мне ещё многое должен рассказать и объяснить.

— Всенепременно, Ваше Высочество, — покорно склонил голову Джафар.

— Это звучит не так подобострастно, когда ты сидишь на троне, — хихикнула аликорница, слегка расправляя крылья.

— Я — старый и больной жеребец... — укоризненно заявил тёмно-серый единорог.

— Вот-вот... А всё туда же: жениться хочешь, — ехидно улыбнувшись, крылато-рогатая пони показала брату язык, но тут же вернула себе серьёзность. — Давай уже разберёмся с этим "подарком". Мне до сих пор не по себе, стоит только вспомнить её взгляд...

* * *

"Первый шаг сделан, так что назад пути нет", — думал про себя Сильверион, передавая завёрнутый в белую бумагу хрустальный шар, размерами с голову оленёнка, в руки своему доверенному гонцу.

— Передашь лично принцессам, — непреклонным тоном заявил олень с серебряными рогами.

— Я вас не подведу, мой принц, — почтительно склонил голову подчинённый.

Сильверион не верил в то, что его маленькая провокация окажется успешной: скорее уж Сомбра выкрутится и выставит виновником его самого. Зачем тогда он вообще устроил спектакль перед принцессой? Во-первых, ему нужно было время, чтобы завершить свои дела и покинуть город, а Каденс сумеет задержать своего брата на достаточный срок, выясняя подробности интересующих её событий; во-вторых, сама Лана, являющаяся корнерожденной одарённой, несёт в себе аналогичную сферу, которую должна будет передать принцессе, когда они останутся одни (не зря же он жертвует пусть молодую, но всё же целительницу, уже обученную владеть своим телом на весьма достойном уровне?).

Пусть олени и не могут создавать заклинания как единороги, но и им есть чем удивить противника. Хрустальные шары, в которые можно было поместить свои воспоминания, для последующего просмотра кем-то другим, были секретом княжеского рода. За его раскрытие Сильверион мог лишиться своего титула и частицы "ион" в имени, из высокородного став корнерожденным, но...

"Победителей не судят", — мысленно усмехнулся обладатель серебряных рогов.

...

Замысел удался и Кристальную Империю делегация покинула без каких-либо препятствий. Небольшой отряд кристальников даже проводил их до официальной границы государства, после чего поспешно распрощавшись, с явным облегчением направился в обратный путь. Принц же на это только сплюнул, полностью разочаровавшись в том, что у этих пони есть хоть какое-то понятие о благородстве.

Гонец уже скрылся среди снежных равнин, кутаясь в белый плащ с зелёной подкладкой (если его вывернуть, то плащ окажется зелёным, с белой подкладкой), а отряд оленей продолжил свой путь на восток. Пару раз разведчики докладывали, что видели на горизонте летающие силуэты, но они были слишком далеко для того, чтобы что-либо рассмотреть.

К вечеру погода стала портиться: с запада стремительно наползали тучи, поднялся ветер и вот-вот должна была начаться метель. Охрана стала искать место для привала, где можно будет укрыться от непогоды, и вскоре им улыбнулась удача — прямо на пути находилась небольшая расколотая скала, образующая довольно узкое ущелье, удобное для стоянки.

Ещё через четверть часа пути олени начали разбивать лагерь: натянули ткань от походных палаток сверху и на обоих концах ущелья, создавая импровизированный дом, расчистили от снега небольшую площадку, где в специальной жаровне развели огонь. Поужинав сушёными фруктами и запив их разбавленным вином, Сильверион со спокойной совестью устроился спать на паре толстых одеял, предвкушая скорые результаты от провёрнутой интриги.

"Лана исполнит приказ, даже если её не допустят прислуживать принцессе. Главное, чтобы шар с воспоминаниями попал в нужные руки...", — того, что артефакт будет каким-то образом обнаружен и изъят олень не боялся, так как даже самый большой параноик не станет обыскивать "подарок" настолько... глубоко.

...

Снежная метель миновала и постепенно подходило время рассвета. Большинство оленей ещё спали, но четверо бойцов свиты принца честно несли свою вахту у двух выходов из ущелья. Внезапно раздался звук рвущейся ткани и верхний кусок ткани, заменявший путникам крышу, прорвался в нескольких местах, позволяя белому снегу обрушиться на спящих жеребцов.

— Какого лишая?! — воскликнул Сильверион, выпутываясь из одеял и выбираясь из-под снежной горы.

Зашелестело извлекаемое из ножен оружие, тренькнули тетивы арбалетов и раздались крики раненных, переходящие в хрипы умирающих. Сам принц едва успел выхватить из ножен кинжал, как ощутил боль в запястье, а затем тяжёлый удар обрушился на голову и пришла темнота.

...

— Чисто сработано, — ухмыльнулся молодой грифон, с удовольствием разглядывая своё отражение на плоской стороне меча.

— Не так уж и чисто, — фыркнул его напарник, косясь на отрубленную кисть оленя, всё ещё сжимающую рукоять кинжала. — Терпеть не могу гонять тучи.

— Ты бы предпочёл гоняться за ними по всей округе? — третий крылатый хищник, пока соратники собирали добычу с трупов оленей, при помощи кожаного ремня перетянул культю оглушённого княжича. — Мне больше нравится, когда крысы сами загоняют себя в угол.

— Я думал, что нам заказали его убийство, чтобы расстроить переговоры оленей и пони, — задумчиво протянул первый из грифонов, осторожно убирая своё оружие в ножны.

— Заказчик хотел, чтобы принц не добрался до дома, — хохотнул третий, связывая локти пленника за спиной, а затем принимаясь за ноги. — До леса он не доберётся, так что — переговоры сорваны. Живой принц же и нам самим пригодится.

— Заканчивайте языками чесать, — махнул крылом третий хищник. — Летим отсюда, пока патруль пегасов не нагрянул.

— Боишься травоядных? — хохотнул первый, в очередной раз оглаживая рукоять меча. — Иронично будет вскрыть парочку кристальников, пользуясь их же оружием.

— А потом за нами будет отправлена погоня с дальнобойными артефактами, — осадил соратника третий, взваливая тушу оленя на плечо и раскрывая крылья. — Первую четверть часа его несу я, а дальше сами решайте.

Не прошло и пары минут, а отряд убийц уже покинул ущелье, отправляясь на юго-запад. После них в лагере остались сугробы снега, истыканные арбалетными болтами, а также изрубленные мечами тела свиты Сильвериона...

Один из сугробов шевельнулся, а затем из-под снега поднялся рогатый жеребец, лихорадочным взглядом осматривающийся по сторонам. В руках он сжимал изящные меч и кинжал, а одет был в плотный зелёно-золотой мундир. От расправы, настигнувшей его сородичей оленя спасло то, что он не стал вскакивать со своего места, когда полог порвался и сверху посыпался снег, да и во время короткой бойни лежал неподвижно.

— Я... Я должен об этом доложить, — пробормотал воин.

Собрав немногочисленные вещи, которые не посчитали ценными грифоны, обладатель ветвистых рогов поспешил покинуть разорённый лагерь. В душе у него бушевали злость, стыд и страх, заставляющие сильнее сжимать рукояти оружия пальцами.

"Я должен придумать оправдание того, почему не бросился на помощь к Сильвериону. Если Голдерион решит, что я просто струсил, то... Нет, я не струсил. Я специально ждал момента, а когда понял, что принца не собираются убивать, решил не рисковать и подождать, чтобы донести информацию до князя в самый короткий срок. Именно так! А ещё я скажу, что грифоны называли имя Сомбры, как своего нанимателя. Да-да... Пусть этот ублюдочный однорог отдувается".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 7

Три крыла пегасов (пятнадцать летунов) окружали банду грифонов, беря их в клещи. Скринфайр мерно взмахивал крыльями, ощущая клокочущую в груди ярость, а его ладони сжимались на рукояти новенького, многозарядного арбалета, пробивная мощность которого была ниже, нежели у старых аналогов, что стало платой за быструю перезарядку.

Бандиты заметили патрульных ещё час назад, но невзирая на то, что их было больше, вступать в схватку не спешили, предпочитая попытаться скрыться. Впрочем, грифоны пусть и были крылатыми от рождения, но всегда уступали пегасам в скорости, выигрывая в силе и выносливости.

— У них кристальные мечи и щиты, — доложила Литлстар (жёлтая кобыла с белыми гривой и хвостом), держащая в руках небольшой бинокль.

"Вот и чудно", — последние волнения командира улетучились, но всё же он проверил несколько маленьких цилиндриков, которые были спрятаны в карманах чёрной униформы, на плечах коей красовались синие прямоугольники.

— Всем крыльям: сближаемся с целью, — скомандовал красный пегас. — Пленных не брать.

— У них заложник, — напомнила летунья.

— Пленных не брать, — добавив в голос жёсткости, отчеканил Скринфайр.

— Так точно, — отозвались подчинённые, начав сигналить группам, которые обходили беглецов с флангов.

Солнце ярко светило над горизонтом, отражаясь от белой равнины внизу слепящим сиянием. Крылатые хищники, которых было чуть меньше двух десятков (к тем, кто напали на послов присоединились ещё несколько разведчиков) сбросили скорость и стали готовиться к бою, извлекая из ножен оружие, перекидывая на руки круглые щиты, взводя арбалеты. Разделяться, чтобы напасть на каждое из крыльев преследователей по отдельности они не стали, также как и не решились всем отрядом обрушиться на одну из пятёрок пегасов, чтобы сократить их численность.

Когда расстояние между противниками сократилось до уверенного поражения стрелой, один из пони воспользовался каким-то артефактом, а в следующую секунду острые как бритвы мечи, легко выдерживающие удар боевого молота щиты и плечи арбалетов, обеспечивающие превосходное натяжение тетивы, рассыпались мелкими осколками. Секундное замешательство, вызванное данным происшествием не позволило отреагировать на слаженный залп вражеских стрелков, броня и клинки которых совершенно не пострадали.

— Подстава! — взревел командир отряда, выхватывая из-за спины железный меч, а один из его подчинённых, который находился позади остальных грифонов, бросил безрогого оленя вниз, начав уносить свои крылья.

Пони же стреляли и стреляли, не давая противникам рассредоточиться, из-за чего то один, то другой хищник начинал падать, получив болт в торс или крыло. Когда же у них закончились боеприпасы, кристальники выхватили свои мечи, даже на первый взгляд кажущиеся более грубыми, чем рассыпавшиеся осколками игрушки.

...

— Мы закончили, командир, — зависла рядом со Скринфайром Литлстар, баюкающая левую руку, разодранную грифоньими когтями почти до костей.

Бой, несмотря на факт того, что бандиты в самом начале лишились своего оружия, дался пегасам нелегко: крылатые хищники носили с собой короткие клинки из металла, кинжалы из железа, да и лёгкая броня защищала на удивление неплохо (не говоря уже о когтях). К счастью для Кристальной Империи, обстрел из арбалетов сильно сократил численность врагов, после чего окончательная победа была делом времени. Беглецов тоже удалось догнать...

"Если кто-нибудь посторонний узнает о слабости оружия, которым мы торгуем, у нас возникнут большие проблемы", — мысленно повторил слова командующего Скринфайр.

— Пленника нашли? — слегка взмахивая крыльями, чтобы удерживаться на одной высоте, поинтересовался летун.

— Так точно, — отозвалась кобылка. — К сожалению, он не перенёс падения: шея сломана и одна рука обрублена. Это был олень...

"Вот и хорошо", — мысленно хмыкнул командир воздушных войск Кристальной Империи.

— Подготовьте тело к транспортировке в город; головы грифонов тоже соберите... Отдадим их оленям, раз уж не смогли спасти их сородича.

Отсалютовав жеребцу, пегаска полетела исполнять полученные приказы. Сам же летун удовлетворённо хмыкнул: приказ Сомбры учитывал два варианта событий, в одном из которых грифонов пришлось бы отпустить...

"Как же хорошо, что вы не стали убивать оленя".

* * *

Сидя за обеденным столом, накрытым в малой гостиной, оформленной в розово-золотых тонах, одетый в военный мундир Джафар, демонстративно медленно жуя каждый кусочек яблочной запеканки, из-под полуприкрытых век наблюдал за Каденс. Розовая аликорница, одетая в сиреневое платье с корсетом и пышной юбкой, согласившаяся отобедать в обществе брата и вдали от глаз придворных, искренне смущалась и не знала куда деть руки: недавнее признание и предложение женитьбы, которые были задвинуты грузом эмоций и массой обязанностей на задний план, вновь всплыли в памяти, тем самым добавляя общению щепотку неловкости.

Сама обстановка, похожая больше не на семейную трапезу, а на романтический ужин (чему способствовала пара восковых свечей в изящных подсвечниках, изящная посуда и элегантно оформленные блюда) подсознательно наталкивала молодую кобылку на определённые мысли. Вместе с тем, визирь вёл со своей сестрой совершенно непринуждённую беседу, распрашивая о разных мелочах, рассказывая о недавних событиях и неизменно улыбаясь самыми уголками губ. Сбежать прямо сейчас, тем самым нарушив десяток негласных правил вбитого наставниками этикета, не позволяли собственная гордость и нежелание признавать, что её это хоть как-то волнует.

— ...придётся урезать рацион для пони, перешагнувших высшую планку рабочего возраста, — закончил говорить тёмно-серый единорог, подцепляя вилкой очередной кусочек лакомства. — Жаль, но видимо Эквестрии настолько нужно оружие, что они готовы торопить нас с изготовлением новой партии, даже если для этого придётся задерживать продовольственные поставки.

— Но разве у нас нет запасов? — удивилась Каденс, радуясь возможности отвлечься от собственных смущающих мыслей, тут же пользуясь связью с Кристальным Сердцем, чтобы получить отчёт о заполненности складов. — Вот: месячный запас консервированных фруктов и овощей.

— От вас ничего невозможно скрыть, моя... принцесса, — растянул губы в улыбке Сомбра, вместе с тем поднимая руки в жесте капитуляции. — Мой коварный замысел, заключающийся в лишении стариков десертов разрушен...

— Не издевайся, а лучше объясни всё подробно, — насупилась крылато-рогатая кобылка, сердитым взглядом посмотрев на жеребца.

— Хорошо, — прекратив дурачиться, Джафар отправил кусок запеканки в рот, прожевал его и продолжил говорить лекторским тоном: — Мы не можем быть уверены, что продовольственные караваны возобновят своё курсирование по старому маршруту сразу после того как Эквестрия получит груз оружия. Кроме того, нападение грифонов может повториться, что приведёт к ещё большему сроку нашей задолженности... Так что, моя дорогая... принцесса, сокращение дневных норм питания для горожан, уже не служащих в армии, а также не трудящихся на производствах — это вынужденная, временная мера. Ведь согласись, что голод — это куда хуже...

— Неужели всё настолько серьёзно? — взгляд розовой аликорницы, брошенный на собственную порцию еды стал таким, будто бы она собиралась лично отказаться есть.

— Можешь считать, дорогая, что я перестраховываюсь, — ответил визирь. — В конце концов, по моему приказу, наши дипломаты совершили закупку напрямую у фермеров Эквестрии. Пусть это не так выгодно, как торговать через двор принцесс, но зато в качестве оплаты они примут бытовые артефакты... вроде светильников, которые могут использовать не только единороги. Ну а когда принц Сильверион прибудет на родину и передаст наши предложения отцу, ситуация вовсе разрядится.

— Кстати об оленях: ты ведь говорил, что отправишь подаренную мне служанку на обследование к целителям, — оживилась Каденс. — С ней всё в порядке? Я бы многое хотела у неё спросить...

— Мне очень жаль, моя... принцесса, — состроил печальную гримасу тёмно-серый единорог. — При обследовании обнаружилось, что в чреве у юной лани находится посторонний объект...

— Она?.. — взгляд розовой аликорницы блеснул, крылья слегка распахнулись, плечи расправились. — Я должна это видеть.

— "Это" мы ещё не достали, — слегка усмехнулся Сомбра. — Так что, тебе придётся немного подождать. Возможно — несколько месяцев.

— Опять издеваешься? — подозрительно прищурилась крылато-рогатая пони.

— Как можно! — возмутился и оскорбился Сомбра, проделав это настолько фальшиво, насколько только мог. — Как ты могла хотя бы подумать обо мне столь... низко!

— И когда я смогу встретиться с будущей роженицей? — не стала вступать в бесперспективный спор Каденс.

— Разве я говорил, что она будет рожать? — удивился Джафар.

— Но... — розовая аликорница моргнула, затем нахмурилась и подозрительно уточнила: — Ты ведь говорил не о жеребёнке?

Тёмно-серый жеребец развёл руками.

— Рассказывай... — отложив столовые приборы, крылато-рогатая пони мотнула головой и поднялась из-за стола. — Нет, по пути расскажешь. Я должна сама это увидеть.

— Гхм, — привлёк внимание собеседницы Джафар. — Лань никуда не денется, а вот нарушение режима питания, моя... принцесса, может плохо сказаться на здоровье.

— Но... — попыталась возразить Каденс, однако встретив непреклонный взгляд брата, неохотно вернулась на своё место. — Вот прикажу бросить тебя в камеру, будешь знать.

В ответ на обиженное ворчание, визирь только усмехнулся.

* * *

Вереница из почти ста повозок, длинной змеёй тянулась по извилистой дороге с юга на север. Запряжённые земные пони, изредка перекрикиваясь шагали вперёд, своими копытами утаптывая, и без того похожую на камень, грунтовую дорогу. Кроме тяжеловозов, одетых в лёгкие рубахи и штаны из парусины, а также кожаные жилеты, караван сопровождали два десятка воинов, среди коих имелись как пегасы, так и единороги.

В повозках находились ящики с корнеплодами, мешки со злаками, бочки с засахаренными фруктами, мёдом, вином... Первый взнос за товар заказчик уже отдал, а впереди их ожидала ещё большая, куда более ценная плата, так что жеребцы и немногочисленные кобылы торопились, не желая потерять даже часть груза.

— Стойте! — произнёс светло-серый жеребец в серебристой кирасе, надетой поверх лёгкой кожаной кольчуги, вставая посередине дороги. — Именем принцессы Луны, Владычицы Снов и Матери Ночи, остановитесь!

Рядом с первым пони, гриву которому заменял кожистый гребень, из-под верхней губы выглядывали острые игловидные клыки, а за спиной распахнулись перепончатые крылья, словно бы из тумана сформировались ещё двое жеребцов, облачённых в такую же броню. Все они были вооружены короткими прямыми клинками, а также кривыми кинжалами, которые висели в ножнах на ремнях, в то время как первый заговоривший выставил перед собой раскрытую ладонь, будто бы намереваясь ею остановить здорового тяжеловоза.

— Стоп! — закричал первый земнопони, делая пять шагов, прежде чем окончательно остановиться, сразу после чего скинул с себя ремни и потянулся к поясу, где у него висели ножи. — Кто такие? По какому праву?..

— По праву, данному нам диархом Эквестрии, принцессой Луной, — перебил его командир отряда. — Мы — служба внутренней безопасности королевства, уполномочены проверить ваш товар. Если вам нечего скрывать, то не оказывайте нам препятствий и всё пройдёт быстро.

— А ты не слишком ли наглый, клыкастик? — спросил командир охраны каравана, которым был салатовый единорог. — Откуда нам знать: может быть вы — грабители, отравители, а то и просто вредители, которых наняли конкуренты нашего хозяина, чтобы испортить груз, за который уже уплачено, чтобы испортить отношения с покупателем?

Вместо ответа, первый из троицы бэтпони извлёк из поясной сумки небольшой свиток, тут же его развернул и продемонстрировал приказ, подписанный принцессой Луной, с её личной печатью.

— Вы можете оказать сопротивление, — с намёком произнёс второй перепончатокрылый жеребец, взглядом обводя равнину вокруг, где вроде бы никого не было.

— Тьфу, — сплюнув на землю, волшебник махнул рукой. — Проверяйте. Но если хоть что-то испортите, ваша хозяйка узнает о своих шавках много нового.

Не став реагировать на откровенную провокацию, бэтпони начали осмотр повозок, заглядывая под днища, простукивая их рукоятями кинжалов и забавно шевеля ушами, оканчивающимися пушистыми кисточками. Они открывали ящики, убеждаясь в том, что внутри именно то, что указано в сопроводительных документах, даже несколько бочек лишились своих крышек, что вызвало матерную ругань караванщиков.

— Ну что, убедились? — кривя морду в брезгливой гримасе, спросил у бэтпони единорог, когда проверка уже подходила к своему завершению. — Можем мы теперь продолжить путь? Время — битсы, а за простой нам никто не платит.

— Убедились, — хмуро кивнул командир перепончатокрылых.

В этот момент произошло два события: стоявший на последней повозке бэтпони толкнул бочку с мёдом, из-за чего она упала на твёрдую словно камень дорогу, тут же расколовшись и расплёскивая содержимое, а из ножен его соратников выскользнули клинки, прижимаясь к шеям ближайших караванщиков. С запозданием в пару секунд, из зарослей высокой травы поднялся туман, сформировавшийся в четыре десятка перепончатокрылых воинов, вооружённых короткими клинками.

— Как вы это объясните? — командир безопасников кивнул на кожаный мешок, из которого торчала тонкая дыхательная трубка.

"Неуклюжий" пони же, спрыгнув к неучтённому грузу, при помощи кинжала вскрыл материал, извлекая на свет солнца абсолютно лысого жеребёнка лет четырёх, мордочку коего скрывала дыхательная маска.

Учитывая тяжеловозов, каждый из которых был вооружён либо ножами, либо дубинками, либо чем-то более экзотичным, у караванщиков было трёхкратное численное преимущество, но... даже победив в схватке, они потеряли бы слишком многих, так что товар сохранить всё равно не смогли бы. Исходя из этого (и из того, что к его шее прижималась полоса острой стали) начальник охраны заявил:

— Я понятия не имею, что здесь происходит.

* * *

Вымученный сдавленный стон огласил комнату целителей, разделённых на две неравные части стеклом, прозрачным только с одной стороны. Двое жеребцов и кобылка, одетые в зелёные халаты, суетились вокруг стола, на котором лежала молодая лань, руки которой были привязаны при помощи широких ремней (просто на всякий случай).

— Тужьтесь, — монотонным голосом повторял немолодой уже единорог. — Уже почти всё...

— Я его вижу, — объявила кристальная земнопони.

— Подсекай... — азартно подбодрил её второй жеребец.

— Какое "подсекай" балда? — возмутился старший целитель. — Ты не на рыбалке.

— Он у меня! — обрадованно воскликнула кобылка, вскидывая вверх руки, в которых держала мутный хрустальный шар.

— Так вот какими рождаются оленята... — покачал головой второй жеребец-целитель.

— Юморист... — махнул на коллегу рукой старший медик, после чего обратился к тяжело дышащей лани. — Ну вот и всё, дорогая... А вы боялись.

— Мне кажется, что она не этого боялась, — вздохнула кристальная земнопони, помещая добычу в специальную коробку, застеленную толстым одеяльцем.

...

— Это... обязательно было делать так? — широко распахнутыми глазами, то краснеющая, то бледнеющая Каденс смотрела на... "рождение" хрустального шара, даже не заметив того, как буквально повисла на руках брата.

— В общем-то... нет, — не стал врать визирь, осторожно поглаживая аликорницу по голове, попутно убирая с мордочки пряди гривы, выбившиеся из причёски. — Но мне всё же кажется, что это было лучше, чем вскрытие и извлечение постороннего объекта напрямую.

— Меня тошнит, — предупредила крылато-рогатая кобылка.

— А ведь я тебя предупреждал, что это будет не самое аппетитное зрелище, — заметил тёмно-серый единорог, начав отступать со своей ношей к дверям, ведущим из комнаты.

— Сомбра... — произнесла Каденс.

— Хмм? — вопросительно изогнул брови Джафар.

— Заткнись, — попросила аликорница, кое-как утверждаясь на своих ногах без помощи брата.

* * *

Бигфут и Лайм Хуф сидели на подушках, сшитых из шкур животных и набитых сеном, в шатре шаманки племени зебр. Сама хозяйка жилища возлежала на ложе из подушек и шкур, а по бокам от неё, на коленях сидели две молодые ученицы, маски которых были куда менее вычурными, нежели у наставницы, без устали обмахивая старшую кобылу веерами, из каких-то широких и длинных листьев.

В углах шатра стояли черепа зебр, в которых курились дымком какие-то травы, на полу из земли колыхались тени, словно бы зовущие кого-то и тянущие свои руки к гостям, а на костяной треноге, над зеленоватым огнём, варился какой-то (возможно — колдовской) состав.

— Вы говорите очень складно; вас слушать, мне, весьма приятно... — потянувшись вверх, сцепив руки за головой, шаманка выгнула спину и закрыв глаза, выпятила упруго колыхнувшуюся грудь, одновременно с тем втягивая живот. — Коль ваш владыка... столь велик, что взор его... степей достиг, нам нужно с ним поговорить: с глазу на глаз дела решить.

— Уважаемая Мора... мы непременно передадим ему ваше приглашение, — сглотнув скопившуюся во рту слюну, постарался сохранить спокойный тон единорог.

Ученицы старшей зебры хихикнули, явно оценив затруднения, которые у чужаков вызывает общение с их наставницей. Бигфут же только порадовался, что пусть им и не вернули все их вещи, но хотя бы выдали набедренные повязки, которыми можно было прикрыться.

Мора была проницательной, жестокой, жуткой, сильной... но при этом умела быть настолько соблазнительной, что мозги отказывались воспринимать все доводы логики, отметая любые опасения. Из-за этого Лайм Хуф смотрел куда угодно, хотя бы даже на её учениц, которые сами были одеты лишь в маски и юбки, но не на старшую шаманку племени.

"Если бы не пример снежка, то я бы прямо сейчас на неё набросился... а утром, скорее всего, меня бы разбирали на косточки", — волшебник постарался отогнать от себя соблазнительные видения, в которых эта зебра принимала разные позы.

— Слова-слова — пустые звуки; болтаю с вами не от скуки, — прекратив выгибаться и просто раскинувшись на ложе, кобыла уставилась невидящим взглядом в потолок. — Вас отпустить — то не проблема; но вот какая есть дилемма: не можем долго ждать ответ, ведь племени покоя нет. Наши соседи-подлецы, предатели и хитрецы, не ровен час придут с войной... Придётся нам давать им бой. И пусть в победе нет сомнений, для жертв — не хватит заверений.

"Какие мы можем дать гарантии?", — промелькнула в голове единорога мысль.

— Что вы предлагаете? — спросил пегас.

— С одним из вас пойдёт наш воин, чтоб ваш владыка был доволен; второй — останется со мной, на случай битвы... быть едой, — начав говорить мягким, почти мурлычущим голосом, зебра закончила свою речь холодным, непреклонным тоном. — Решайте сами, кто куда: отправка — с раннего утра.

Примечание к части

Все вместе: С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 8

Деревни яков скрывались либо между холмами, либо в оврагах, либо между редкими горами. Особо ценились селения, имеющие доступ к горячим источникам, но благодаря шаманам, способным призывать духов огня, племена могли с минимально необходимыми удобствами селиться даже на снежной равнине, строя себе дома из блоков спрессованного снега. Так как север был не способен прокормить большое поселение сколь-нибудь долгий срок, исконные жители этих мест предпочитали селиться малыми племенами, время от времени обмениваясь невестами для обновления крови, в большое войско собираясь только ради похода на юг.

Тор, вместе с десятком воинов личной свиты, одетый в меха и кожу, не выпуская из рук своего чёрного молота, от которого тянуло теплом и силой, без устали ходил от деревни к деревне, бросая вызов вождям. Одни из них сдавались без боя, присягая молодому яку, обещающему скорые перемены (для многих — это был очередной поход, который позволит получить военную славу, добычу... ну и уменьшит количество ртов), другие же принимали бой, но неизменно погибали под натиском гиганта, после чего их сородичи всё равно присягали на верность.

Каждый день из присоединённых деревень отправлялись гонцы, которые несли своим соседям весть о новом вожде-объединителе, который поведёт их на юг за славой и добычей. Не все были рады такому, но право сильного исконные жители севера уважали, а потому и протестов почти не возникало...

...

После очередной битвы с непокорным вождём, Тор устроился на площади селения, состоящего из полутора дюжин домов, смотрел в разведённый для похорон огонь и поглаживал рукоять молота, уложенного на колени. Вокруг царила суета, похожая на маленькую бурю, но сам Великий Вождь представлял из себя островок спокойствия и стабильности, словно бы находился в оке бури.

Рядом со своим предводителем, будто неподвижные статуи, возвышались двое воинов из свиты, обеспечивающие его защиту от внезапных нападений (всё же, у павшего вождя была семья, члены которой могли пожелать отомстить). Впрочем, в сравнении с Тором, они смотрелись не столь уж и внушительно...

Внезапно внимание здоровяка привлекли звуки музыки: это один из жителей деревни, устроившись на шкуре, расстеленной перед огнём, начал играть на побитой жизнью лире, явно являющейся трофеем, захваченным в одном из походов предков. Играл он откровенно паршиво, так что даже неискушённые северяне это ощущали, но всё отошло на второй план, когда бык запел:

Мы — северяне, много лет,

Мы мирно жили в снежной степи,

Но постоянства в мире нет...

Пора нам скинуть наши цепи!

Лживым южанам нет прощенья,

Как лицемерны их слова...

Они вещают о спасенье ,

Но для телят нет молока!

Тор задумался, отстранившись от внешних раздражителей и крепче стиснув рукоять молота. Як пел хорошо, так что в душе что-то отзывалось на его слова... пусть сам вождь достоверно знал, что на севере дела не так уж и плохи. Однако же, судя по тому, как жители деревни прислушивались к своему сородичу, они даже и не задумывались о том, что им в уши вливают откровенную...

"Точно!", — едва не хлопнул себя ладонью по лбу воин и подняв взгляд на собственных стражей, слегка усмехнулся.

— Этого яка, как только закончит песню, доставить в выделенный мне дом, — приказал здоровяк, легко поднимаясь на ноги и закидывая молот на плечо. — Нам есть, что с ним обсудить.

"И как я раньше до этого не додумался? Это же элементарно! Мне нужны певцы и музыканты, которые будут ходить от селения к селению, петь песни и завлекать народ на мою сторону. Возможно, после этого даже не придётся убивать их вождей", — Тор настолько загорелся этой идеей, что даже не подумал о том, что бардов среди яков не столь уж и много, да и от таланта исполнителя тоже зависит многое.

* * *

— Профессор, — войдя в помещение мастерской, негромко позвал Сомбра, одетый в уже ставшую второй кожей военную форму, под которой была надета лёгкая броня, а на плечи накинут длинный плащ с высоким воротником.

— Что ещё? — донёсся из-за одного из столов голос немолодого жеребца, кресло-каталка коего была развёрнута ко входу спинкой. — Я же велел меня не беспокоить, вы — бес... без серьёзной причины. Командующий, как я рад вас видеть!

Брюзгливый, почти истеричный голос, хозяин коего практически источал из себя литры яда, сменился неприкрытым радушием, стоило ему увидеть гостя. Создавалось впечатление, что имей он такую возможность, то вовсе упал бы на колени и начал кланяться.

— Вижу, я отвлекаю вас от чего-то важного, — изобразил намёк на вину визирь. — Приношу свои извинения...

— Что вы, ничего особенного — обычная безделица, — бегая взглядом из стороны в сторону, словно бы ища нечто очень важное, поспешил заверить глава изобретателей. — Для вас, мои двери всегда открыты.

— Рад слышать, — сухо кивнув, Сомбра прошёл вглубь помещения и холодным взглядом посмотрев на учёного спросил: — Надеюсь, у вас уже есть результаты исследований по артефакту, который я вам передал?

— О! Да, конечно! — тут же оживился собеседник, резко разворачивая кресло-каталку и взмахивая рукой в приглашающем жесте. — Прошу за мной.

"От волнения не осталось и следа", — мысленно хмыкнул Джафар, в очередной раз сравнивая этого пони с Механникусом, который мог лебезить, дрожать от страха... но всякий раз как дело доходило до его "малышей", тут же преображался, становясь уверенным в себе разумным.

— Очень интересная технология, — тем временем продолжил вещать калека. — Воспоминания, словно нить, помещены в сферу, чтобы их можно было просматривать при прямой передаче магии. За счёт мельчайших вибраций кристалла создаётся звуковое сопровождение...

— Это всё чудесно, — прервал собеседника визирь, догнав его уже у стола, где в окружении каких-то причудливых приборов, в специальном держателе находился извлечённый из лани шар. — Мы сможем... копировать запись, создавать аналоги, а лучше — изменять уже имеющиеся образы?

— Н-нет, — как-то даже сжался учёный, чем немало удивил Сомбру. — Технология, конечно, интересная, но... во-первых, она полностью подстроена под оленью магию, а во-вторых... после того как воспоминания помещены в сферу, возможен только их просмотр. Мы даже скопировать их не можем, так как это повредит артефакт!

— Не стоит так нервничать, — положив ладонь на плечо главы артефакторов, Лорд-Хранитель слегка сжал пальцы, заставляя вскинувшегося в злости жеребца обмякнуть. — Мне нужно, чтобы вы повторили, а лучше — усовершенствовали данную технологию, но уже на знаниях, имеющихся в Кристальной Империи. Ещё лучше будет, только если вы придумаете, как передавать звуки и картинки от одного шара к другому на расстоянии.

— Да... Да-да-да, я займусь этим немедленно! — снова взбодрился профессор. — Мы можем сделать кристальные шары со сменными модулями памяти, на которые будем записывать изображения и звуки. В результате, вместо самих сфер, гонцам придётся носить только маленькие кристаллики, что значительно уменьшит затраты и сделает артефакты многоразовыми...

— Я полностью доверяю этот проект вам, профессор, — в очередной раз прервал собеседника визирь, но на этот раз уже торжественным тоном. — Кристальная Империя не забудет ваш вклад в науку.

— Я вас не подведу, командующий, — буквально пылая энтузиазмом и решительностью, выпятив тощую грудь и расправив сутулые плечи, заявил глава артефакторов.

— Могу я ознакомиться с записью, находящейся на этом шаре? — Джафар кивком указал на стол. — И надеюсь, что посторонние не имели доступа к этой информации.

* * *

— Папа, Мама, у меня на сердце рана, — напевал себе под нос молодой стражник, прохаживаясь вдоль бочек с вином, находящихся в подвале замка его господина. — Где вы... были... Ну зачем меня родили?

Жизнь у Фейс Палма была не то, чтобы совсем уж невыносимой, но в жеребячестве довелось помотаться по городкам и деревням, прибиваясь то к одному табунчику беспризорников, то к другому. Приходилось и воровать, и драться с соперниками, и убегать от стражи... и убивать, когда убежать не получалось (почему-то взрослые жеребцы редко ожидают угрозы от "загнанных крысят", часто вооружённых заточенными железками). Но удача не могла длиться вечно, и в один прекрасный день его поймали...

"Я дам тебе выбор, малыш: ты можешь лишиться руки за воровство; можешь надеть кандалы и отправиться на рудники; а можешь выпить вот это и стать работником на ферме", — слова, произнесённые улыбчивым единорогом, раз за разом всплывали в памяти Фейса, будто бы он услышал их только вчера, а вот всё остальное, что происходило потом, уже закрывал густой туман дурмана.

— Повезло мне, что я мордой не вышел, — хохотнул жеребец, передние зубы которого заметно выступали вперёд, делая его похожим на какого-то грызуна, в то время как глаза наоборот казались всегда прищуренными. — Никто на мой круп не позарился... А вот Шансу не повезло: слишком уж был смазливым. Виноградное или сидр?

Остановившись перед двумя новыми бочками, только пару дней назад сменившими пустых товарок, задумался молодой стражник, отставляя своё копьё в сторону. В левой руке он держал масляную лампу, полупрозрачный стеклянный колпак которой источал мягкий свет, разгоняющий тени по дальним углам. Пусть ему и нельзя было здесь находиться, но за годы работы сперва в садах, когда их кормили какой-то дрянью, от которой мысли плавали, а перед глазами сияли радуги, а потом и в замке, в роли подсобного рабочего,, пони научился обходить запреты...

— А зачем себе отказывать? — оскалившись в кривой улыбке, Фейс Палм поставил лампу на пол, сам уселся на одно колено и достав из-под одежды серебряный бокал (украденный с кухни, за что кто-то из слуг получил плетей), подставил его под кран, вкрученный в крышку бочки с сидром. — Кубок-два и Фейс Палм рад, а на хозяина плевать — он и так богат. Чтоб добру не пропадать, нужно брать его и тут же выпивать...

Увлечённый дегустацией напитков, пони так и не заметил того, что за его спиной появился силуэт с перепончатыми крыльями, который несколько секунд сверлил затылок стражника жёлтыми глазами с вертикальными зрачками, а затем резким ударом обрушил рукоять короткого меча на незащищённую голову.

Убедившись, что противник обезврежен, но не убит, бэтпони при помощи кожаного ремня стянул его локти за спиной, а затем погасил лампу и, ориентируясь при помощи обострённых чувств, направился вдоль ряда бочек, постукивая пальцами по каждой из них.

"Полная... полная... полная... пустая", — принюхавшись к запахам, перепончатокрылый летун осторожно ощупал преграду и нашёл рычажок, который подцепил клинком кинжала и резко потянул.

Прежде чем проход в потайную комнату открылся, из рычага высунулась короткая игла, имеющая крайне острый запах. Если бы разведчик не ожидал чего-то подобного, то с высокой вероятностью попался бы на ловушку, а там...

"Работу пришлось бы выполнять кому-то другому", — хмыкнул про себя воин, открывая своеобразную дверь и залезая в лаз, который вёл в комнату со спящими жеребятами. Их было всего трое и большинство клеток красовались девственной чистотой. Впрочем, и имеющихся доказательств хватало...

...

Едва Дети Ночи получили сигнал от своего сородича, как темнота вокруг замка одного из аристократов "дневного двора" пришла в движение: десятки бэтпони, облачённых в плотную кожаную броню с металлическими кирасами, наплечниками и крагами, стремительно взмыли на стену и быстро обезвредили не ожидавших подобного стражников. Их командир же приземлился во внутреннем дворе, появляясь в круге света от лампы, вскидывая руку со свитком, одновременно произнося:

— Именем принцессы Луны, Матери Ночи...

— Умри! — взревел один из двух воинов-земнопони, стоявших у входа в донжон замка, замахиваясь своей алебардой.

— Тревога! — завопил второй жеребец.

Рефлексы сработали как надо: поднырнув под сильный, но медленный удар, бэтпони дёрнул древко оружия на себя и вниз, заставляя противника начать заваливаться вперёд, одновременно с тем делая подсечку. Когда же туша стала падать, удар локтем по шлему отправил здоровяка в гости к покровительнице снов.

Щёлк... Разрядился арбалет, который оказался в руках у второго противника вместо отброшенной алебарды. Правое крыло, у самого плеча, прострелило болью и промахнувшийся мимо цели снаряд улетел куда-то во двор, унося с собой вырванный кусок перепонки.

— Шшш... — оскалился раненный бэтпони, сверкая глазами и обнажая клыки.

— Вампиры!!! — завопил дурным голосом земнопони, бросая бесполезный арбалет в ночного гвардейца, и выхватывая из ножен на поясе кинжал. — Ааа!

Перехватив импровизированный снаряд, перепончатокрылый летун им же блокировал первый выпад, затем пнул противника в колено, с неприкрытым удовольствием слыша хруст сустава, после чего разломал ложе самострела об голову крикуна. Впрочем, своё дело противник уже сделал, так что на захват цели без боя можно было не надеяться.

...

Как бы странно это ни звучало, но наиболее ожесточённое сопротивление воинам принцессы ночи оказали слуги: служанки с ножами, повара с топориками и молотками, распорядитель, виртуозно владевший длинным и тонким клинком, который скрывал в своей трости (его пришлось утыкать метательными ножами, так как живым он сдаваться явно не собирался, а боль вовсе игнорировал).

Добравшись до дверей в покои хозяина замка, бэтпони не стали пытаться их выбить, а вместо этого изобразили активную деятельность, стуча оружием в створки, в то время как один из них вылез в окно и пробравшись по стене башни к соседнему, заглянул внутрь. Его взгляду предстала разворошённая постель, пара каких-то столиков, ковры на полу и стенах, шкаф... и полное отсутствие самого обитателя помещения. Решив не терять время гвардеец выбил стекло (очень дорогое, так как по прозрачности не уступало чистейшему хрусталю) и ввалившись внутрь, перекатился в сторону.

Пусто.

Поднявшись на ноги и прислушавшись, но так и не найдя ничего опасного, он метнулся к входной двери, тут же открывая запоры и впуская соратников внутрь.

— Неужели упустили? — зло прошипел командир, первым делом заглянувший под кровать, а затем и распахнувший шкаф, откуда были выброшены целые тюки одежды из дорогих тканей.

— Магию пространства мы блокируем, — отозвался подчинённый. — Если он в замке — найдём.

Яростно зарычав, Сын Ночи схватил шкаф за створки и потянул на себя, желая то ли опрокинуть, то ли сделать что-то ещё. В этот момент, казавшийся неподвижным монолитом из тяжёлой древесины, покрытой лаком и какими-то узорами, неожиданно легко отъехал вперёд, открывая стену с выцветшим толстым гобеленом.

Напрягшиеся бэтпони тут же сорвали со стены тряпку, которую давно следовало заменить или постирать, и их взглядам открылась ниша метр на метр, уходящая куда-то вниз. К дальней стенке крепилась деревянная лестница, некоторые ступеньки которой отсутствовали...

— Пахнет кровью, — заявил один из бойцов, заглядывая вниз и принюхиваясь. — Свежей кровью.

...

Идя по замку Двух Сестёр в сопровождении своих гвардейцев, Луна ощущала клокочущую в груди злость. Захват посредника, торговавшего жеребятами на территории Эквестрии прошёл неудачно: жирный идиот, пытаясь убежать от захвативших замок бэтпони, воспользовался давно не проверяемым потайным ходом и свернул себе шею, сорвавшись с прогнившей лестницы. И пусть прислугу, а также стражу твердыни удалось схватить живыми (не без потерь), но кто им поверит на суде?

"Хорошо, что захват других целей прошёл лучше. Но всё равно, лишь этот старый мерин знал всю сеть", — настроения не добавлял ещё и факт того, что появились подтверждения подозрений, направленных на послов Кристальной Империи.

— Именем принцессы Луны, откройте! — начал стучать в дверь гостевых покоев ночной гвардеец.

Сама тёмно-синяя аликорница предпочла бы просто схватить этих пони, допросить с применением своих способностей и... Но Селестия подобного явно не оценит, и даже если вина будет полностью доказана, скандала не избежать (тем более, что недовольство аристократии, которое обязательно поднимется, стоит им узнать о судьбе некоторых уважаемых пони, уже не избежать).

— Чем могу помочь? — распахнув дверь, вход перегородил кристалиец земнопони, одетый в военный мундир.

— Мы желаем видеть Винтера Рейна, — ответила сама принцесса ночи, прежде чем её гвардеец успел открыть рот. — Немедленно.

— Ваше высочество, — охранник посла изобразил поклон. — Я доложу о вас господину Рейну.

"Всё же прав был Сомбра, когда вырезал почти всю аристократию Кристальной Империи", — старательно сдерживая бушующее раздражение, подумала младшая из диархов Эквестрии.

Спустя две минуты их пригласили в гостиную, где в кресле перед столом уже сидел синий единорог с поблескивающей в свете магических светильников шерстью. Он был одет в мундир, но явно торопился, так что выглядел слегка неряшливо, но при виде аликорницы вполне искренне улыбнулся и поднялся навстречу.

— Ваше высочество, что привело вас сюда в столь поздний час? — галантно осведомился жеребец, отвешивая поклон.

— Винтер Рейн, некоторое время назад мы получили неопровержимые доказательства вашего участия в торговле жеребятами, — решила слегка приукрасить правду Луна. — Главный обвиняемый уже назвал ваше имя, наряду с именами некоторых приближённых моей сестры. В связи с этим, вы будете взяты под стражу на всё время разбирательства.

— Абсурд, — вильнув взглядом на парочку бэтпони, которые уже контролировали пространство комнаты и были готовы применить силу, возмутился кристальный единорог. — Уверяю вас, ваше высочество, это наглая ложь! Мерзавец просто пытается выгородить кого-то, переводя ваше внимание на нас...

— Воспоминания, полученные моими магами, говорят об обратном, — снова блефовала тёмно-синяя аликорница. — После случая, произошедшего с принцессой Каденс, применение магии разума на допросе стало обязательной процедурой.

— Я... — единорог отступил на шаг, затем его правая рука сжалась в кулак и с силой впечаталась в его же щёку.

Где-то позади раздались звуки короткого боя, а оба гвардейца, обогнув свою госпожу, навалились на не сопротивляющегося единорога, упавшего в кресло с дурацкой улыбкой на морде. Спустя пару мгновений у него на губах выступила пена, что вывело крылато-рогатую кобылу из ступора.

В мгновение оказавшись рядом с послом, Луна схватила ладонями его голову и заставила смотреть себе в глаза, кончиком рога коснувшись его лба...

...чтобы спустя удар сердца оказаться в пространстве, похожем на медленно рушащийся дворец, с высокими башнями, кристальными куполами, мозаиками на полу и стенах. В центре всего этого великолепия стоял Винтер Рейн, удивлённо оглядывающийся, явно не понимающий происходящего.

— У нас не так много времени, как мне хотелось бы: даже в мире снов я не всемогущая, — эхом пронёсся по пространству голос принцессы ночи. — Однако, мне будет этого достаточно, чтобы получить ответы на вопросы. Не сопротивляйся и больно не будет...

* * *

Звонко цокая накопытниками по кристальным плитам пола, одетая в тёмно-синее закрытое платье Каденс, стремительно шла к комнате, в которой содержали её... подарок (как же мерзко это звучало даже в мыслях). Пышная юбка, похожая на узкий колокол с множеством узоров, похожих на серебряные звёздочки, то и дело пыталась путаться под ногами, из-за чего её пришлось придерживать обеими руками, но время от времени всё же приходилось взмахивать крыльями, чтобы удерживать равновесие на особенно узких участках коридора.

Одна из неизменных спутниц, Банши по имени Ария, совершенно бесшумно и грациозно следовала позади принцессы в пяти шагах, будучи одетой в элегантное белое платье, оставляющее открытой левую ногу до середины бедра, и спускающееся до середины голени правой ноги.

"А мне такое носить нельзя. "Не по этикету"", — то ли обиженно, то ли завистливо подумала розовая аликорница, притормаживая перед последним поворотом, чтобы явить себя перед стражей не как запыхавшуюся малолетку, а как гордую и уверенную в себе принцессу.

Ещё вчера крылато-рогатая пони вытребовала у Сомбры разрешение забрать Лану из-под стражи, обещав всегда держать рядом кого-то из своих телохранительниц, и при первом же намёке на угрозу активировать барьер Кристального Сердца. После той сценки с родами (и чего её вообще туда понесло?), лань наблюдалась у целителей и...

"Мне просто духа не хватало к ней подойти", — сама себе призналась Каденс, ощущая как мордочку заливает краска стыда, но тут же беря себя в руки.

— Ваше высочество, — единственный стражник, стоявший у двери то ли заключённой, то ли почётной гостьи, вытянулся по стойке "смирно". — Могу я чем-нибудь помочь?

— Я к... Лане, — так и не определившись со статусом подарочка, заявила розовая аликорница. — Постарайтесь сделать так, чтобы нас не беспокоили.

— Будет исполнено, — отсалютовал жеребец, красующийся красными квадратами на плечах военного мундира.

Открыв дверь, принцесса Кристальной Империи перешагнула через порог, только сейчас сообразив, что стоило бы постучать. Однако же, если бы она отшатнулась назад, а затем всё же изобразила стук... выглядела бы более чем глупо. Оставалось гордо держать постную мину на мордочке, делая вид, будто так и должно быть.

Банши скользнула в комнату вслед за подопечной и гвардеец даже не попытался её остановить. Впрочем, как подозревала крылато-рогатая кобылка, бывших виндиго либо не воспринимают за самостоятельных разумных, либо же, на что она надеялась в глубине души, воспринимают теми самыми доверенными пони, которых даже в туалет с охраняемой персоной пустят без возражений.

Лань сидела на стуле у окна, будучи одетой в белые рубашку и штаны, которые неплохо очерчивали её стройную фигурку. В комнате, кроме её сидения, имелись ещё столик и кровать, а также шкафчик и... всё.

— Ваше Высочество, — резко подскочила на ноги лань и слегка пошатнулась, но тут же вновь выпрямилась и уткнулась взглядом в пол. — Чем я могу быть полезной?

"Это будет сложнее, чем я думала", — прикусив кончик языка, Каденс оглядела Лану с ног до головы, отмечая тот факт, что собеседница её боится (после принудительного извлечения сферы — не удивительно).

— Скажи... Лана, — подбирая слова, принцесса старалась излучать дружелюбие, что у неё получалось с переменным успехом, так как собственное волнение брало своё. — Как ты относишься к принцу Сильвериону?

"Как вообще можно собственных сородичей держать в рабстве? Дикари!", — мысленно воскликнула аликорница, но постаралась никак не проявить свои эмоции.

— Я подвела принца, не сумев передать вам его послание... — ушки лани опустились и она ещё ниже склонила голову. — Простите, хозяйка.

— Не называй меня так, — нахмурив бровки, произнесла крылато-рогатая пони.

— Простите, — отшатнувшись назад, из-за чего упёрлась в подоконник, пискнула лань. — Я... Я... Простите... Я готова на любое наказание...

— Тшшш, — в первые секунды растерявшись, Каденс подошла к Лане и осторожно взяла её мордочку в свои ладони, мягко но настойчиво заставив посмотреть на себя большими влажными глазами. Собеседница замерла, словно кролик перед удавом, и казалось даже дышать перестала.

— Я не сержусь... Честно, — улыбнувшись уголками губ, как можно ласковее произнесла аликорница, внутренне буквально кипя от негодования (что нужно было сделать, чтобы лань так её боялась?). — Просто... я не разделяю взгляды оленей по поводу рабства. Я вообще этого не одобряю, не собираюсь становиться рабовладельцем и не позволю, чтобы в моей стране подобное существовало.

К концу короткой речи, голос крылато-рогатой кобылки звучал уверенно и решительно... что ещё сильнее вогнало Лану в уныние. Дрожащим голосом, она спросила:

— Вы... отказываетесь от меня... г... принцесса?

— Понимаешь, Лана... мне не нужны рабы, — отпустив мордочку собеседницы, Каденс взяла в свои ладони её кисти и крепко их сжав, немигающим взглядом смотря в её глаза, твёрдым голосом заявила: — Мне не нужны рабы, Лана, но... Из-за моего положения, у меня почти нет друзей, которым я бы могла полностью доверять, и с которыми могла бы дурачиться, делиться маленькими секретами... сплетничать. Мне очень нужны друзья, Лана. Скажи, ты станешь моим другом?

Лань моргнула, на несколько секунд замерла, что-то для себя решая, а затем решительно ответила:

— Я стану вашим самым верным другом, принцесса. Клянусь жизнью.

"Мне кажется, что она меня неправильно поняла", — мысленно вздохнула розовая аликорница, но решила пока что не заострять на этом внимания, остановившись на маленькой победе (в конце концов, самый долгий путь состоит из коротких шагов).

— Здорово, — улыбнулась принцесса и отпустив руки собеседницы, мимолётно её обняла, вводя в очередной ступор, после чего отошла на полтора шага и спросила: — Ты голодна? Может быть хочешь переодеться?

...

Открыв глаза, Джафар прервал связь с глазами и ушами бывшей виндиго, через которую наблюдал за младшей сестрой. Лёгкая змеиная улыбка скользнула по его губам, стоило подумать о том, что заботы о лани хотя бы ненадолго займут деятельный характер Каденс.

"Жаль, что не всё идёт так, как я планирую", — досадливо дёрнув ухом, визирь направился на обход учебных заведений, где хотя бы иногда стоило показываться, чтобы пони считали, будто он кого-то присматривает (будут лучше стараться, считая себя более важными, да и руководители заведений не должны расслабляться).

Посылка в оленье княжество, содержащая в себе тело принца и головы грифонов, вместе с глубочайшими соболезнованиями и заверениями в дружбе, уже отправлена и скоро должна прибыть к адресату; агенты, следящие за Тором, докладывают о его успехах на ниве объединения племён яков; делегация Кристальной Империи в Эквестрии молчит, как и послы отправленные в Зебрику, Аравию и Эмираты (весь юг как сговорился). Кроме всего прочего, поставки продуктов не возобновились до сих пор, караван с рабами не появился на промежуточной наблюдательной точке, да и вообще...

"Зря я полез в эту трясину. Нужно замести следы, на случай если кто-то из пони укажет на лабораторию", — жаль было терять вложения, но жертвовать малым, для сохранения большего, Сомбре было не в первый раз...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 9

— Луна, что ты творишь?! — буквально пылающая негодованием принцесса дня вылетела из-за очередного поворота замка Двух Сестёр, распахивая крылья и преграждая дорогу сестре, которую сопровождали двое её гвардейцев.

— Мы занимаемся делом, которое у нас получается и не лезем в политику, — удерживая на мордочке невозмутимое выражение, холодно сверкнула глазами тёмно-синяя аликорн. — Или же, Ваше Высочество, вы недовольны тем, что мы сперва не попросили разрешения у вас?

— Чт... — белая крылато-рогатая пони даже отшатнулась, словно от пощёчины, всем своим видом выражая недоумение.

В ответ Луна использовала заклинание телепортации, извлекая из своего личного тайника свиток, перевязанный широкой красной лентой, который и протянула сестре. Селестия приняла документ и развернув его, взглядом пробежалась по строчкам текста, с удивлением узнавая приказ, составленный её советниками и поданный для рассмотрения на следующем общем совещании.

— Что-то не так, Ваше Величество? — до скрипа зубов учтиво спросила принцесса ночи. — Или может быть мы недостаточно подобострастно подаём вам бумаги?

В коридоре, стены коего были украшены гобеленами, в специальных держателях горели магические светильники, а за высокими окнами-бойницами разгорался рассвет, в единый миг установилась неловкая тишина.

— Ты не так всё поняла, Луна, — постаралась объяснить старшая из диархов. — Этот документ — обычный шаблон, необходимый для составления настоящего указа...

— Указа о твоей коронации как монарха Эквестрии? — склонила голову и позволила себе изобразить любопытство тёмно-синяя аликорница. — Тебе уже мало того, что мы превратились в твою тень у трона и ты решила, что это нужно утвердить на официальном уровне?

— Ты не правильно это поняла... — попыталась успокоить младшую крылато-рогатую пони старшая принцесса.

— Так объясни же, раз уж у нас не хватает ума понять, — шагнув вперёд, Луна прищурила глаза, сверкнувшие бирюзовым огнём.

Подоспевшие к этому моменту дневные гвардейцы напряглись и потянулись к оружию, их ночные коллеги повторили те же действия, сверля белых единорогов хмурыми взглядами. Сама принцесса ночи, облачённая в серебристую броню, со сложенными за спиной крыльями была похожа на хищницу, готовую к прыжку при первом же неверном движении. Её сестра же напротив, сохраняла спокойствие и холодность, к чему её приучили многочисленные совещания, переговоры и прочие организаторские мероприятия.

— Луна, Эквестрии нужна чёткая вертикаль власти, чтобы подданные точно знали, к кому и по какой причине обращаться, — заявила белая аликорница, одетая в белое же платье с золотыми узорами, при этом смотрясь ничуть не менее, а даже более величественно, нежели собеседница. — Этот указ поможет нам разрешить данную проблему, упорядочив государственный аппарат. Ты ведь сама понимаешь, что единовластие позволит избежать недоразумений, когда одно прошение поступает в две разных инстанции, чтобы получить два разных ответа.

— Понимаю... — смежив веки, Луна вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. — Пожалуй я...

— Откуда у вас этот документ? — прозвучал вопрос от капитана дневной стражи.

— Ты копалась в моих бумагах? — вскинула брови Селестия.

— За кого ты нас принимаешь? — в тон сестре возмутилась принцесса ночи. — Этот свиток нам принесла наша помощница...

— Которая копалась в моих бумагах, — нахмурилась белая аликорница. — Луна, это уже слишком. Сперва твои слуги крадут мои документы, затем ты арестовываешь придворных, а ночная стража нападает на замки наших верноподданных...

— Верноподданных? — глаза младшей из сестёр снова полыхнули яростью. — Эти выродки подсадили пони, которые живут на их землях, на какую-то дурманящую разум дрянь, а жеребятами торговали словно какими-то вещами. И их ты называешь верноподданными?!

— Тише, Луна, не здесь... — постаралась успокоить тёмно-синюю аликорницу Селестия. — Не нужно давать поводов для слухов...

— Слухов? И это всё, что тебя беспокоит? — принцесса ночи сделала ещё один шаг вперёд, глядя на старшую кобылу с едва сдерживаемым гневом. — Скажи нам, Селестия... неужели ты знала о том, что творят ТВОИ приближённые? Неужели кроме этой бумажки, ты скрывала от нас... и скрываешь до сих пор, что-то ещё?

Смятый свиток упал на пол, стражники с обеих сторон застыли в стойках готовности к бою, но принцессы этого словно и не замечали, сверля друг друга тяжёлыми взглядами.

— Я не знала этого, Луна, — чеканя слова, падающие тяжёлыми камнями, ответила белая аликорница. — И если бы ты, узнав об этих преступлениях обратилась ко мне...

— То ты придумала бы причину, чтобы запретить мне действовать, — прервала её младшая крылато-рогатая кобыла. — Сказала бы что-нибудь о несвоевременности данного поступка, о реакции дворян на "Нарушение их прав и свобод"... А может быть добавила бы, что подобные действия бросят тень на Эквестрию на мировой арене, показав опасным соседям, что и у нас не всё так хорошо, как хотелось бы.

— Дворянство действительно недовольно, — согласилась принцесса дня. — Они требуют, чтобы схваченных пони освободили, а виновных в гибели представителей старых семей — жестоко наказали. Кроме того, Луна, ты напала на послов Кристальной Империи, что приведёт к дипломатическим проблемам, а то и вовсе — разрыву отношений.

— Эти ублюдки, Селестия, купили караван, в котором под видом продуктов питания перевозили жеребят, опоенных зельями до такой степени, что их до сих пор не привели в сознание, — крылья принцессы ночи раскрылись, придав ей угрожающий вид. — И у меня появилось к Сомбре несколько вопросов о том, почему его пони в этом замешаны, но получают приказы от какого-то Джафара. Появилось у меня подозрение, что обвинения тех мятежников, которых мы ему отдали в день возвращения Каденс на родину, были не так уж неправы.

— У тебя есть доказательства? — нахмурилась старшая сестра.

— Послы покончили с собой, так что допросить я успела только одного, — хмуро призналась тёмно-синяя аликорница.

— Блеск, Лулу, — скривила губы в раздражённой гримасе Селестия. — Ты не только устроила резню среди дворян, но и послов союзного государства убила. Что дальше: устроишь переворот и захватишь трон?

Пришла очередь принцессы ночи отшатнуться, словно от удара в живот. Её глаза широко распахнулись, а голос дрогнул:

— Я вовсе не...

— Я тоже "не", — перебила её старшая кобыла. — Но обвинять меня это тебе не помешало. Впрочем, сейчас я вижу, что мои советники были правы и этот указ действительно необходим.

— Чт... — недоумённо выдавила из себя тёмно-синяя аликорница.

— Немедленно освободи моих пони и отправь их в тронный зал, — приказным тоном велела белая аликорница. — С наказаниями для них, соответственно их преступлениям, я разберусь сама. Ночная стража, до завершения разбирательств, лишается своих полномочий и обязанностей.

— Ты не можешь... — ещё раз попыталась возразить Луна.

— Могу и буду, — отрезала принцесса дня. — Мне хватит уже тех проблем, которые ты успела создать своими необдуманными действиями.

— Нет, — отрезала принцесса ночи, прервав тем самым пламенный монолог старшей крылато-рогатой пони.

— Я ослышалась? — переспросила белая аликорница.

— Я не выпущу из темниц преступников, преступления которых доказаны, кем бы они ни были, — отчеканила Луна, глаза в глаза глядя сестре. — Возможно Эквестрии действительно нужна единая власть и твёрдая рука... Но уж точно это не рука кобылы, готовой договариваться с преступниками, из-за страха перед недовольством группы дворян. Разве мы объединяли Эквестрию не для того, чтобы все пони могли чувствовать себя защищёнными; свободными; счастливыми?

— Не всё сразу, Луна, — прервала порыв сестры Селестия. — Шаг за шагом, год за годом, реформа за реформой мы этого добьёмся. Мы сделаем Эквестрию такой, о которой мечтали, но... постепенно.

— Как сказал Старсвирл: "Нет ничего более постоянного, чем временное", — крылья принцессы ночи, вслед за крыльями принцессы дня сложились за спиной и в коридоре установилась хрупкая тишина, в которой буквально физически ощущалось напряжение. — Возможно...

— Изменница! — воскликнул белый единорог с красной гривой, выхватывая меч из ножен и бросаясь на тёмно-синюю аликорницу.

— Нет! — воскликнула белая крылато-рогатая кобыла, удивлённо и испуганно распахивая глаза и вытягивая руку, чтобы остановить жеребца.

Щёлкнула тетива маленького арбалета и дневной страж, захрипев и выронив меч из рук, схватился за шею, из которой торчал маленький арбалетный болт. Все замерли в неверии, но когда тело пони упало на пол, бэтпони и стражи Селестии сорвались со своих мест, шипя и рыча от ярости.

— Остановитесь!!! — аликорницы одновременно использовали магию усиливающую голос, из-за чего магические светильники упали на пол, стёкла растрескались, а готовые вцепиться друг другу в глотки пони схватились за головы, болезненно кривясь.

— Селестия я... — начала говорить тёмно-синяя аликорница.

— Заткнись, — стиснув кулаки, старшая сестра яростно посмотрела на младшую пони. — Если бы не твоя горячность, всего этого не случилось бы. Прикажи своей страже сложить оружие и отправляйся в свои покои: я сама со всем разберусь и тогда...

— Нет, — голос Луны лязгнул сталью, а взгляд на миг метнулся к жеребцу, который пытался на неё напасть. — Я не стану отпускать преступников; я не стану наказывать СВОИХ подданных, за то, что они исполняли свой долг; я не стану подчиняться королеве, которая даже не посчитала нужным сообщить своей сестре о желании стать монархом.

— Всё сказала? — холодно спросила белая аликорница.

— Есть ещё кое-что, — после секундной паузы, всё же продолжила младшая крылато-рогатая пони. — Я ухожу.

— Что?.. — недоуменно вскинула брови Селестия.

— Уходим, — приказала своим пони Луна, резко разворачиваясь и направляясь прочь из этого коридора. — Если моей сестре нравится копаться в навозе, бережно перебирая копошащихся в нём жуков, пусть занимается этим одна.

— Убегаешь? — так и не тронувшись с места, задала вопрос в спину уходящей принцессе ночи старшая диарх. — Как в жеребячестве: натворила дел и теперь убегаешь, оставляя меня во всём разбираться?! Ну и проваливай! Ты мне не нужна... Слышишь? Ты не нужна ни мне, ни Эквестрии! Ни ты, ни твои перепончатокрылые ублюдки!

Ответом ей была тишина, нарушаемая лишь цокотом накопытников по каменному полу. Разве что, после того как отзвучало эхо жестоких слов, шаги младшей из принцесс ускорились, почти переходя на бег...

— Ваше Высочество, что нам делать? — спросил у неподвижной белой аликорницы лейтенант дневной стражы. — Прикажете остановить их?

— Нет, пусть убираются, — резче чем хотела, отозвалась Селестия, после чего опустила взгляд на убитого капитана. — Пусть его похоронят и... Поздравляю с повышением, капитан.

— С-служу Эквестрии, Ваше Высочество, — шокированный пони автоматически прижал кулак к груди и склонил голову.

— Сообщите верховному совету... тому, что осталось от верховного совета, что через полчаса я жду их в зале для совещаний: нам предстоит большая работа, — на секунду задумавшись, испытывая сильный соблазн избавиться от неугодных дворян под предлогом разлада среди диархов (списать их смерти на Луну было бы проще всего), принцесса дня всё же отказалась от простого пути. — Пусть кто-нибудь освободит заключённых и сопроводит их в гостевые покои. Суд мы устроим сразу после того, как только разберёмся с самыми срочными делами. Ступайте.

Вероятно, сейчас ей следовало бы арестовать сестру и объявить преступниками её стражу, но... Селестия не смогла заставить себя сделать это. Просто не смогла ни приказать, ни сама поднять руку на Лулу... её маленькую и запутавшуюся сестрёнку...

* * *

Магические сани, состоящие из двух неподвижных параллельных широких полозьев, на которых стояло длинное сидение для трёх пони (похожее на мягкую скамью, на которой нужно сидеть верхом), и ещё одной короткой лыжины, закреплённой спереди на штыре, крутящемся вправо и влево при помощи ручек, закреплённых на навершии, подпрыгивая на сугробах неслись от Кристальной Империи в сторону тайной базы, скрывающейся среди снегов. В движение артефакт приводила турбина, закреплённая под сидением и своей "пастью" смотрящая строго назад (вырывающийся из неё воздух толкал устройство вперёд, позволяя развивать довольно большую скорость).

Специальные кристаллы, разрушающиеся на открытом воздухе, при этом выделяя безвредный газ, измельчались до состояния порошка в особых условиях, затем помещались в брикеты, которыми уже и снабжались все... кому это было необходимо. Учитывая же, что сани являлись экспериментальным образцом, то потребление вещества не превышало мощностей производства, обеспечиваемого в лаборатории кристального замка...

— Вижу Цель, — объявил один из пегасов внешней охраны.

— Следите за ним, но не попадайтесь на глаза, — приказал Скринфайр, вместе с группой захвата двигающийся позади разведчиков.

Операция по захвату тайного комплекса мятежников, вновь готовящих какую-то диверсию в городе-государстве, была инициирована самим Сомброй, после того как оперативники СОКИ принесли крайне тревожные сведения. Ночное время суток только помогало пегасам, которых почти невозможно было заметить на фоне звёздного неба, а вот сам предатель отчётливо виднелся на белом снегу, облаком снежинок выделяясь на серебристом фоне (белая накидка не спасала от того, что турбина демаскировала сани).

Преследуемый петлял, словно бы знал то, что за ним следят и пытался скинуть хвост. Однако же, запас топлива в баке определённо был не бесконечным, так что ему пришлось свернуть на нужный курс уже спустя четверть часа, а затем...

— Мы его потеряли, — доложил разведчик.

— Какого хвоста? — зарычал красный пегас. — Спускаемся, но тихо и осторожно: я не горю желанием попасть в какую-нибудь ловушку. Где последнее место, где ты его видел? Переройте мне всю снежную пустошь, но найдите...

Отсалютовав командиру, три пятёрки пегасов стали кругами снижаться к снежным холмам, в то время как ещё четыре пятёрки остались в небе, удерживая повозки с кристальными земнопони и единорогами, готовыми к штурму базы. Прошло десять минут, прежде чем поиски дали свои результаты: оказалось, что в одном из холмов есть туннель, который завалило сошедшим сверху снегом.

— Хорошо у них всё устроено, — заметила молодая пегаска с синими квадратами на плечах. — Полезем внутрь?

— Парные кристаллы у вас с собой? — спросил у приземлившихся гвардейцев Скринфайр.

Вместо ответа капитан латников, пришедший на свою должность после похорон Лайтшилда показал два одинаковых камня, мерно мигающие в такт друг другу.

— Отлично, — усмехнулся пегас и обратился к единорогу. — Настройте их так, чтобы они отслеживались по вертикальной прямой. После этого одна группа пойдёт по туннелю, а вторая — по снегу сверху. Так мы уж точно в ловушку не попадём...

"А если попадём, то не все сразу", — подумал он про себя, вслух говорить об этом не став.

...

Туннель проходил холм насквозь, затем уходил чуть ниже под землю, сворачивал влево и упирался в дверь из цельного кристалла. Сверху же никаких построек видно не было, лишь сплошная снежная равнина, изредка переходящая в пологие холмы, тянулась во все стороны, насколько хватало взгляда.

Пони, которые шли снизу, не стали пытаться прорваться силой, а остались в засаде, отправив наверх подробный отчёт. Остальная группа захвата воспользовалась артефактами и магией единорогов, чтобы убрать толстый слой снежной корки, переходящей в лёд, под которой обнаружилась плоская крыша.

— Они застроили овраг, сделав ровное перекрытие и замаскировав снегом? — предположил гвардеец.

— Похоже на то, — согласно кивнул красный пегас, извлекая из ножен нож, с лезвием длиной в полторы ладони, а затем активировал его магическую составляющую, создавая крайне тонкую, острую и прочную режущую кромку из твёрдого света. — У меня для этой консервы есть отличная открывалка, так что — всем приготовиться!

...

Когда капитан вырезал кусок крыши в форме квадрата, а затем ударом ноги заставил его провалиться вниз, первыми в образовавшуюся дыру прыгнули двое гвардейцев в тяжёлых латах, вооружённые шоковыми жезлами и щитами. Спустя секунду за ними последовали два крыла пегасов, а когда пришло подтверждение о том, что всё тихо, начали спускаться и все остальные.

Айси было всего двадцать лет, что делало её самой молодой из группы захвата, но из-за малого количества пегасов Кристальной Империи, на это часто закрывали глаза. Впрочем, светло-голубая летунья с бледно-зелёными гривой и хвостом всеми силами доказывала, что попала на службу не благодаря каким-то скидкам, либо поручительству родственников, а из-за своих собственных качеств (таких как старательность, исполнительность, ну и умение держать язык за зубами).

Поправив лёгкую кирасу, она спрыгнула вслед за товарищами, постаравшись крыльями смягчить приземление, но всё же присела на корточки коснувшись пола, едва позорно не плюхнувшись на круп. Причиной тому были тела двух жеребцов в чёрной униформе, на плечах которых красовались жёлтые прямоугольники, что говорило о службе в городской страже...

— Потеряли головы на работе, — пошутил единорог с фиолетовыми знаками отличия, что говорило об его службе в отряде магического обеспечения.

— Очень смешно, Клок, — процедила сквозь зубы пегаска, поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам.

— Говорила мне мама, что если будешь рассеянным, то однажды голову забудешь... — не унимался жеребец.

— Отставить шутки, — одёрнул подчинённого Скринфайр, заставив всех пони непроизвольно выпрямиться и подобраться. — Они такими были, уже когда мы сюда спустились. А это значит...

С щелчком распахнулась дверь и в своеобразную прихожую, откуда вглубь комплекса вёл широкий коридор, ввалились члены отряда, которые шли по туннелю.

— Вот это я называю "Потерять голову на работе", — присвистнул гвардеец-земнопони, посвёркивая линзами шлема массивной брони.

— Я так и сказал, — оскалился волшебник.

— Хвостовы братья по разуму, — страдальчески вздохнул Крио, являющийся вторым командиром крыла, к которому принадлежала Айси.

— Трупы на входе в тайную лабораторию, которые тут были ещё до нас — это дурная примета, — констатировал командир магов поддержки, после чего присел рядом с телами и опустил пальцы правой руки в кровь. — Их убийца где-то рядом.

— Четверо остаются здесь и стерегут выход, остальные — со мной, — велел Скринфайр, в правую руку беря меч, в левую — одноразовый магический излучатель.

— Крылатый, ты, конечно, крут как варёные яйца военного вождя яков, но позволь идти первыми тем, кто хотя бы теоретически переживёт первый удар врага, — прогудел офицер гвардейцев и, не дожидаясь разрешения, махнул своим пони рукой.

Двое кристальных земнопони выставили перед собой щиты, взяли на изготовку мечи и пошли вперёд, перекрывая собой почти весь коридор. Пегас на это только пробормотал нечто нецензурное, от чего у Айси к щекам прилила кровь (чего благодаря темноте и лётному шлему никто не заметил).

"Это обычный секретный комплекс, где темно и под ногами валяются безголовые пони. Нет ничего опасного", — попыталась успокоить себя летунья, но от этих мыслей мурашки по спине побежали в удвоенном количестве.

Айси хотела попроситься остаться у выхода, но затем счётные машинки в её голове заработали, подсказывая то, что в группе более чем из полусотни пони, ей явно будет безопаснее, чем с всего тремя напарниками. Трусихой она не была, но... предпочитала геройствовать вместе с командой напарников, способных прикрыть от любой угрозы.

"Мама была права: почёт и уважение, вместе с повышенной дневной нормой питания, явно этого не стоят", — заявил предательский голосок страха, прячущийся в тёмных уголках души.

Построившись в колонну, впереди которой шли тяжело бронированные земнопони, за ними — быстрые пегасы, в центре — единороги, а затем снова пегасы, отряд двинулся вглубь комплекса. Никто не разговаривал, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами, несущими в себе максимум информации, всё остальное время все обращались в слух, лучами магических светильников пробегаясь по углам.

Сооружение казалось новым: кристаллическим перегородкам и опорам едва ли исполнилось десять лет, так что шершавые серые поверхности почти не несли на себе царапин, грязных пятен, сколов и иных следов неаккуратной эксплуатации. Воздух казался тёплым и влажным, но специально взятые на подобный случай маски помогли отсечь неприятные запахи...

— Пусто.

— Пусто.

— Пусто...

Быстро преодолевая коридоры, пони заглядывали в каждую комнату верхнего этажа, но лишь на кухне, расположенной рядом со столовой, наткнулись на следы хоть чьего-то прибывания: рука жеребца, сжимающая поварской молоток, отрубленная по самое плечо лежала на разделочном столе. На полу виднелась лужа крови, посуда была разбросана... и всё это сопровождалось помигиванием светильника на потолке.

— Мне это совсем не нравится, — проворчал Клок, как-то незаметно оказавшийся рядом с Айси, вздрогнувшей от неожиданности.

— Ты что творишь? — прошипела пегаска.

— Оказываю тебе дружескую поддержку, — лучезарно улыбнулся волшебник.

— Идиот, — простонала летунья, едва удерживаясь от того, чтобы приложить ладонь к мордочке.

— Этаж чист, — донёсся до слуха кобылки голос разведчиков, которые оставались позади колонны, чтобы подробнее проверить помещения. — Такое чувство, будто бы обитатели комплекса спешно собрали вещи и убежали.

— А мы даже никого наверху не оставили, чтобы проследить, — прогудел командир кристальных земнопони.

— Нужно отправить кого-нибудь в город, с докладом, — решил Скринфайр. — Двоих пегасов будет достаточно. Добровольцы есть?

"Шанс под благовидным предлогом отсюда убраться?", — промелькнула в голове радостная мысль, но тут же оборвалась разочарованным вздохом, так как раньше неё среагировали двое жеребцов (парочка трусов).

"Когда бежит конкурент — это трусость; когда бежишь ты — это тактическое отступление", — снова пропищал внутренний голос, заставив кобылку устыдиться собственных мыслей.

Айси не была трусихой, но после увиденной руки и безголовых тел, она готова была признать, что и смелой не является. Память то и дело подкидывала воспоминания, где мама предлагала ей устроиться на службу во дворец, в качестве консультанта или секретаря... но романтичная душа требовала приключений, сражений и подвигов, где можно будет встретить своего героя, с которым они свяжут жизни после совместных похождений.

"Испугалась слухов о том, что штабные офицеры не брезгуют пользоваться своим положением в отношении молоденьких помощниц", — хмыкнула про себя летунья.

Тем временем посыльные уже отправились на поверхность, а оставшиеся пони распределились на группы по десять бойцов, которые стали спускаться на второй сверху этаж. Их встретили серые стены, магические светильники, выломанные двери, в нескольких местах были пробиты перегородки. Если наверху, кроме жилых комнат, кухни, столовой, парочки складов и арсенала не было больше ничего, то здесь, судя по клеткам, каким-то колбам с трубками, усеянным кристаллами платформам с металлическими крючьями, операционным столам и подобному инвентарю, раньше были лаборатории с камерами содержания.

Бойцы отряда стали ещё более подозрительными ко всему, их движения казались скованными, а уши то и дело дёргались от каждого шороха. Айси, ощутив, как Клок практически прижимается к ней, даже ругать его не хотела, прекрасно понимая жеребца, который попал в отряд захвата не иначе как по ошибке (или чьей-то просьбе).

— Внимание, — прошелестел голос Скринфайра, а затем красный пегас занырнул за угол и рыкнул: — Не двигаться!

Десяток поспешил за своим коммандиром, оказываясь в очередном коридоре, ведущем на третий (судя по плану, висящему на стене) последний этаж, где находился испытательный полигон. Их взглядам тут же предстал кристальный единорог, сидящий на полу привалившись к стене, одной рукой зажимающий культю второй руки, в то время как его ноги были перетянуты самодельными жгутами, обрываясь ниже колен.

— Это же тот самый... Которого мы преследовали, — громким шёпотом произнёс Клок.

— Что здесь происходит? — красный пегас кончиком меча подцепил подбородок жеребца и посмотрел в его пустые, безучастные глаза. — Отвечай!

— Тёмная магия... Самая тёмная магия, которую я видел, — растянув губы в кривой улыбке, почти скучающим голосом отозвался жеребец, но в этот момент откуда-то со стороны, куда ушёл второй десяток, раздались взрыв и крики, что заставило пленника моргнуть, возвращая себе частицу самообладания. — Ему нужны наши тени... Убегайте, глупцы!

Шум быстро затих, а единорог, воспользовавшись тем, что от него отвлеклись, сунул себе в рот какую-то капсулу, раскусил и проглотил, тут же начав хрипеть и выпучивать глаза. Скринфайр выругался, но даже не попытался как-либо помочь умирающему.

"Мамочка... Куда же я вляпалась? Это совсем не похоже на героические подвиги", — пегаска настолько сильно стиснула зубы, что у неё заболели скулы, а в себя она пришла только от ощущения, что её кто-то больно ущипнул за круп (пусть через одежду это было и не столь ощутимо).

— Ты всё ещё с нами? — в своей дурашливо-шутливой манере спросил Клок, который и оказался тем самым наглецом.

— Не делай так больше, — попросила Айси, ощущая и гнев, и благодарность, и смущение.

— Я понятия не имею, что он имел ввиду, — повернувшись к подчинённым, произнёс красный пегас. — Однако должен констатировать, что операция явно выходит за рамки "захватить лабораторию мятежников". Собираем всех и уходим наверх...

"Слава принцессе", — ощутила облегчение летунья, которой отчётливо не хотелось спускаться ещё ниже.

...

Колонной по двое они шли в обратную сторону, вскоре наткнувшись на следы боя, пятна крови, разбросанное оружие и сломанные перегородки. Нигде не было только тел членов второй десятки, что и обнадёживало, и пугало ещё сильнее.

Спустя ещё пару минут они вышли к третьей команде, члены которой выглядели подавленными, хмурыми и испуганными. От них удалось узнать, что останки ещё двух десятков можно не искать, так как их оружие было найдено в двух соседних коридорах... Будто бы их атаковали прямо перед соединением, но при этом не произведя ни единого звука.

Уже два десятка пони, прикрывая друг друга и целясь во все стороны из магического оружия, поднялись на верхний этаж... где нос к носу столкнулись с тем, кто по всей видимости и был причиной всех бед. Высокое существо с телосложением крупного яка, головой с двумя рогами единорога, красными глазами без зрачков и радужек, светящимися тусклым светом, набором треугольных зубов, было одето в мешковатый чёрный балахон.

— Новые гости? — мелодичным, явно кобыльим голосом спросило существо и колыхнулось вперёд.

Тут же стало очевидно, что балахон на самом деле является телом монстра, которое колыхалось будто желе... или ожившая чернильная клякса. В голову тут же стали лезть воспоминания из жеребячества, когда Айси пряталась под кроватью, слушая крики родителей из соседней комнаты, закрывала ушки ладонями и плакала, считая будто это она во всём виновата, а утром видела маму, с синяками на руках, которые та прятала под длинными рукавами, но... всё равно из-за неловких движений, их было видно...

Сильная оплеуха заставила кобылку очнуться и осознать, что уже несколько секунд её соратники ведут бой. Сама она лежала на полу, сжавшись клубком и закрывая голову, в то время как над ней склонился Клок, прокусивший нижнюю губу до крови, из-за чего по морде жеребца скатывались алые капли.

— Да очнись же ты, бедовая... — тряс летунью единорог. — Очнись-очнись-очнись...

— Пр-р-рекрати меня т-трясти, — стуча зубами попросила Айси.

— Слава Сомбре, — сглотнув горький ком, жеребец рывком выпрямился, ставя подругу на ноги.

В этот момент десяток магических излучателей разрядились в существо, вызвав болезненный визг, от которого заложило уши. Однако же, прожжённые в туше дыры быстро затянулись, а на торсе желеобразного тела появились оскаленные морды пони, яков и грифонов, которые щёлкая пастями, на быстро вытягивающихся шеях метнулись к бойцам отряда.

Вот Скринфайр, вопя нечто нечленораздельное, размахивая клинком со скоростью вентилятора метнулся наперерез странным щупальцам, мечом и ножом кромсая отростки. На миг даже показалось, что его ждёт успех, так как тварь отшатнулась, но в следующую секунду на пегаса обрушилась вся масса чёрной кляксы, буквально погребая его под собой, вызывая рык бешенства, который перешёл в вопль боли...

Двое земных пони в тяжёлой броне, защищаясь щитами и активировав световые пики (полученные для ознакомления с новым видом вооружения) попытались оттеснить существо в боковой туннель, давая соратникам возможность проскользнуть, но какие бы раны монстру они ни наносили, они тут же затягивались, а щупальца, обхватив конечности гвардейцев, с хрустом костей смяли их в кашу, а затем под крики воинов, затянули внутрь кляксы, из которой выпали только осколки брони...

— Стоять можешь? — спросил Клок, голос которого прозвучал как-то слишком уж спокойно.

— Д-да... — глотая слёзы, выдавила из себя Айси, отчаяно цепляясь за рукоять меча, который сегодня так и не пустила в дело.

— Тогда иди, — подтолкнул её единорог.

— А ты? — глупо хлопая глазами, спросила кобылка.

— Я же герой, ты не забыла? — усмехнулся бывший друг детства, с которым их дороги разошлись сразу после неудачного покушения мятежников на главнокомандующего. — Назовёшь в мою честь жеребёнка... кобылку.

— Чт... — не успела Айси возмутиться, как новая волна страха скрутила всё её тело судорогами, едва не заставив растянуться на полу.

— Беги, бедовая, — хмыкнул жеребец, спокойно и даже как-то расслабленно выходя навстречу кляксе, медленно выползающей из-за угла, откуда ещё недавно доносились крики последних пони из их отряда. — Что, сволочь? Потанцуем! Я тебе покажу, из чего сделаны кристальные пони!

Вспышка магического огня, визг, хохот глупого единорога, который всегда глупо шутил в те моменты, когда ему было страшно... Айси плакала, перебирала руками и ногами, ползя на четвереньках и взмахивая крыльями, пытаясь ускориться ещё чуть-чуть. Ей было страшно, стыдно, противно от самой себя...

— Что случилось? — оставшиеся у выхода пегасы подскочили к соратнице, поднимая её на ноги. — Айси? Айси, ответь!

— Б... Бегите, глупцы, — выдавила из себя летунья.

— Новые гости? — прозвучал до боли мерзкий голос из-за спины.

— Неееет! — оттолкнув от себя жеребцов, кобылка разбежалась и взмахнув крыльями прыгнула, цепляясь за край дыры в потолке, чтобы последним рывком вытянуть себя наверх. — Нет-нет-нет-нет...

Снизу раздались звуки короткого боя, а затем наступила тишина.

Холодный воздух слегка отрезвил Айси, но легче ей от этого не стало. Всё же осознание, что она бросила всех своих товарищей на растерзание этой твари... Хотелось куда-нибудь улететь, далеко-далеко, чтобы никто и никогда не нашёл... Но предательская слабость не дала даже расправить крылья, оставляя только одну возможность — ковылять по снегу.

— Новые гости, — прозвучал предвкушающий голос позади, едва летунья отошла от дыры на полтора десятка метров.

"Кто бы сомневался, что ты меня догонишь", — нервно улыбнулась кобылка и тяжело переставляя ноги, развернулась мордочкой к твари, убившей... всех.

Чёрная клякса, будто бы наслаждаясь своим триумфом, медленно и торжественно ползла к жертве, волна за волной распространяя вокруг себя страх. На её "торсе" то и дело выступали искажённые в безмолвном крике морды пони, грифонов и яков.

— Я не боюсь... понятно? — бесполезный меч, который Айси так и не выпустила из рук, поднялся для удара сверху вниз... совершенно неумелого и неприцельного.

— Новые гости, — промурлыкал голос чудовища.

Луч света ударил из-за горизонта на востоке. Пегаска с удивлением поняла, что даже не заметила того, что уже наступал рассвет. Однако же, все эти мысли моментально вымело из головы, стоило увидеть метаморфозы, происходящие с кляксой: её тело стремительно усохло, морды и рога исчезли, а на снегу осталась стоять уродливая лысая пони с чёрной кожей, без зубов и с пустыми глазницами.

— Убей... — простонало существо.

— Ааааа! — закричав, что было сил, Айси начала бить тварь мечом, снова и снова, даже когда та упала на снег изломанной, кровоточащей грудой мяса.

Снова и снова...

Снова и снова...

...

Губ коснулось нечто твёрдое и полукруглое, рот приоткрылся и в горло потекла горячая, но при этом не обжигающая жидкость. Пегаска с трудом разлепила глаза, увидев над собой чистое голубое небо... засмеялась тихим, истерическим смехом, который перешёл в сдавленные всхлипы. Казалось, что всё произошедшее было дурацким кошмаром и сейчас придёт мама, обнимет и погладит по голове, после чего скажет что-нибудь ласковое...

— Рядовая Айси Рен, — прозвучал рядом спокойный, словно бы бархатистый голос. — Нам нужна информация о том, что здесь произошло.

— Да пошёл ты... в задницу грифона, — в очередной раз всхлипнув, отозвалась кобыла.

— Господин командующий... — попытался кто-то вступиться за пегаску.

— Не стоит, — остановил незнакомого защитника спокойный голос. — Я всё понимаю. Отправьте её в госпиталь и держите под наблюдением. когда она будет готова к разговору — сообщите.

— Так точно, — браво гаркнул в ответ собеседник.

— Что делать с этим... существом? — прозвучал новый голос, заставив готовую впасть в забытье пони, собраться с силами.

— Сожгите... Сожгите её... — тихо произнесла Айси, вновь вспоминая ту гонку по коридорам, которая продолжалась будто бы целую вечность.

"И чего я жду? Что меня послушает какой-то высокомерный засранец, только благодаря родственникам пробившийся на высокую должность?", — иронично прозвучал внутренний голос.

Внезапно голову пегаски осторожно обхватили чьи-то широкие и горячие ладони, а затем она вздрогнула, увидев чёрную кожу и сияющие алым глаза. Впрочем, навождение тут же исчезло и кобылка поняла, что над ней склонился тёмно-серый пони с яркими красными радужками, из лба которого рос всего один красный рог. Измученное сознание не сразу его узнало, но всё же в Кристальной Империи не было пони, который не знал бы, как именно выглядит принц Сомбра... Герой и защитник, уравнявший простых пони и аристократов.

— Ты уверена? — внимательно глядя ей в глаза, спросил Лорд-Хранитель.

"Всё будет хорошо... Теперь всё точно будет хорошо... Он во всём разберётся и всё исправит...", — слёзы вновь скопились в уголках глаз, но жеребец бережно стёр их большими пальцами.

— Да... Её невозможно было убить... ночью. И я боюсь... — летунья тяжело задышала, пытаясь набраться сил для новой фразы.

— Хорошо, — кивнул единорог. — Я тебе верю. Отдыхай.

После этих слов, Сомбра исчез из поля зрения, а Айси, лежащую на носилках, подняли и куда-то понесли. Последнее, что она услышала перед тем как её сознание снова провалилось в беспамятство, был короткий приказ:

— Сжечь всё.

"Назовёшь в мою честь жеребёнка... кобылку", — словно бы откуда-то издалека донёсся голос глупого, но как выяснилось — невероятно смелого единорога.

"Назову... Может даже не одного", — отозвалась летунья.

* * *

Луна встретила утро стоя у окна, в комнате на верхнем этаже Башни Одиночества (символичная, жестокая ирония вызывала только горькую улыбку). Она была облачена в доспехи из серебристых чешуек, держала в руках маленький серебряный медальон, внутри которого находился магический портрет, где они с сестрой стояли спина к спине, словно бы были готовы вдвоём защищаться против целого мира.

Принцесса ночи не спала ни часу с тех пор, когда у них с Селестией произошёл разлад. В горной крепости Стойкий Великан, она собирала все верные ей лично войска, готовясь завершить то, что сама и начала. Вместе с тем, верные пони, которые не могли держать в руках оружие, собирались в караваны и снимались с прежних мест жительства...

— Я сделаю всю грязную работу, сестра, — пообещала тёмно-синяя аликорница и закрыв медальон, спрятала его под кирасу. — Тебе не придётся отвечать за мои преступления...

Как же это случилось?

Между нами сгущается мрак.

От тебя отдалилась,

Я теперь для себя словно враг.

Каждый раз натыкаясь на стены,

И мечи не роняя из рук,

Думала, будто путь выбран верно...

Начиная пройденный круг.

Как же всё изменилось...

Между нами возникла стена.

В гневе не извинилась,

Ну а ты не простила меня.

И теперь мы шагаем по кругу,

И следим — кто споткнётся первей,

Не за тем, чтоб подать другу руку,

А чтоб в спину толкнуть посильней...

Что же с нами случилось?

Почему между нами стена?

Когда всё изменилось?

Ты — родная сестра, не моя...

Каждый раз натыкаясь на стену,

Я оружие роняю из рук,

Думала, что выход мой верный,

Но опять начинается круг...

— Ваше Высочество? — постучавшись в дверь, в комнату вошла молодая бэтпони чёрной окраски.

— Всё в порядке, Сажа, — усилием воли отогнав от себя слабость, Луна вернула мордочке уверенное выражение. — Что у тебя?

— Командиры собраны в совещательном зале, — бодро отрапортовала перепончатокрылая летунья. — Все ждут только вас.

— Уже иду, — кивнув личной адьютантке, которая последние несколько лет исполняла роль "глаз и ушей", добывая информацию всеми доступными способами, тёмно-синяя аликорница царственно прошла к выходу. — Ты идёшь?

— Да, Ваше Высочество, — отозвалась Сажа, сверкнув зелёными огоньками из-под опущенных век. — Куда же вы без меня.

* * *

Упав в кресло рабочего кабинета, находящегося на базе седьмого отряда, Сомбра откинулся на спинку и запрокинул голову, зажмурив уставшие глаза. В дверь раздался стук и не дождавшись ответа, на пороге появился очередной подчинённый.

— Если дело не неотложное, или не грозит гибелью Кристальной Империи в ближайшем будущем — меня нет, — холодно заявил визирь, а пока понятливый жеребец не успел уйти, приказал: — Принеси стакан и что-нибудь выпить... Не слишком крепкое.

Пони ушёл, столь же молча закрыв за собой дверь, оставляя командующего наедине со своими мыслями. А подумать действительно было о чём...

Какой из экспериментов привёл к появлению монстра, легко перебившего весь персонал комплекса (на что плевать, так как они всё равно были списаны в расход) и более чем полсотни обученных пони? Из всего отряда осталась только одна пегаска, по всей видимости тронувшаяся умом. Но самое главное — погиб Скринфайр...

Подчинённый вернулся, поставил на стол бутыль чего-то густого и красного, рядом опустил стакан и вышел в коридор, прежде чем закрыть дверь произнеся:

— Если что-то понадобится — я буду здесь.

"Как же ты так... крылатый? Кем мне тебя заменять? А что с твоими жеребятами делать?", — налив себе полстакана, Джафар посмотрел на него, словно бы не понимая, для чего это вообще нужно, но потом опомнился и осушил залпом, ощущая как обжигающая жидкость скатывается по пищеводу.

Красный пегас был... близким подчинённым. Всё же до друга, каковым тёмно-серый единорог считал только одно существо, которого в этом мире вовсе нет, он не дотягивал... пусть и совсем чуть-чуть. Однако же, утрата была болезненной как для самолюбия, так и для дальнейших планов, в которых летуну уделялась важная роль.

"Ещё и от Эквестрии ни единого знака. Что там вообще происходит? Что задумали венценосные сёстры?", — вторые полстакана пошли легче первых, так что Сомбра даже не поморщился, но решив налить себе третью порцию, резко остановился, а затем со злостью метнул бутыль в стену, разбив на осколки и брызги.

— Это не выход, — ударив себя сперва правой, затем — левой ладонями, визирь поставил локти на столешницу и сцепив пальцы перед носом, стал думать вслух. — Слишком удачно раскрылись работорговцы; слишком внезапно пропала связь с югом; слишком большие потери на рядовой операции... Если ещё и с Тором что-то случится, то я могу решить, что против меня работает кто-то... вроде меня. Что же, возьмём за рабочую теорию: в Эквестрии интригует кто-то, в чьи дела я влез, и за это он совершил ответный удар... Как же мало информации.

Примечание к части

Конец второй арки.

Недавно наткнулся на редкую работу: попаданец в Дарта Мола, после его прибытия на свалку — "Мол. Дарт Мол".

Всем добра и здоровья.

Жду отзывов, комментариев, советов и мнений.

Третья арка — 1 (Новая эра)

В полумраке просторной комнаты, в которой стояла широкая кровать с балдахином, застеленная белыми простынями, а вдоль стен стояли шкафы с книгами и письменными принадлежностями, в спёртом воздухе ощущался и тяжёлый запах пота. На пышных пуховых подушках, тяжело дыша лежал старый белый единорог, одетый в тонкую сорочку и укрытый тонким же одеялом, сползшим до середины пояса...

Когда-то могущественнейший маг, создавший множество направлений чародейского искусства, служивший опорой и скрепляющей силой для двух сестёр-аликорнов, сейчас представлял жалкое зрелище: слипшаяся в сосульки седая грива разметалась по подушке, хрупкое даже на вид тощее тело, словно бы в попытке защититься от чего-то неизбежного, свернулось в клубок, а рёбра отчётливо проглядывали через шкуру при каждом вдохе. И пусть магия была могущественной силой, а гениальнейший разум мог найти лечение едва ли ни любой болезни, время смогло сломить даже этот колосс... да и магические повреждения, полученные во время проведения многочисленных опытов, не прошли даром.

Входная дверь едва слышно скрипнула, открываясь и впуская в помещение высокую тёмно-синюю кобылу, облачённую в строгое платье цвета ночного неба. Обитатель комнаты тут же проснулся и его веки дрогнули, а затуманенный слабостью взгляд устремился на гостью, которая, закрыв за собой створку, медленно подошла к расположенному рядом с постелью креслу, в которое и села.

— Лулу, — хрипло позвал Старсвирл.

— Я здесь, учитель, — наклонилась ближе к кровати аликорница. — Чем я могу тебе помочь? Хочешь пить?

-Нет... — попытался приподнять голову старый жеребец, но сил едва хватило для того, чтобы слегка шевельнуться. — Я... ждал вас... с сестрой. Хотел... проститься и... попросить у вас прощения.

— Селестия сейчас сильно занята, — плохо скрывая своё недовольство этим фактом, заявила Луна.

— Понимаю, — слабо хмыкнул единорог. — Я слышал... что вы... недавно поссорились.

— Мелкое недопонимание, — дёрнув ухом, отозвалась кобыла. — Не волнуйся об этом: нам просто нужно немного времени, и всё будет хорошо.

— Рад... слышать, — слабая улыбка коснулась губ волшебника. — Не бросай сестру, Лулу... Она может и выглядит сильной... но без опоры и поддержки... может сломаться. Ты всегда... была более решительной... Жаль, что я не могу... попрощаться с вами обеими...

— Ш-ш-ш... — поднявшись из кресла, тёмно-синяя аликорница подошла к столу, на котором стоял графин с водой и чистый стакан. — Тебе ещё рано говорить о прощании. Уверена, учитель, ты ещё встанешь на ноги...

— ...чтобы отправиться в последний путь, — слабо усмехнулся Старсвирл.

Из-за того, что аликорница стояла к постели спиной, старик не увидел усмешку, проскользнувшую по её губам, как и не заметил маленькую таблетку, упавшую в стакан, тут же растворяясь в налитой воде. Сама же кобыла, подхватив сосуд правой рукой, вернулась к постели и свободной рукой приподняла голову чародея, произнеся с заботой в голосе:

— Вот, выпей.

Старик послушно сделал несколько глотков из стакана, а затем откинул голову на подушку, усталым взглядом смотря в потолок. Опустошённый на треть сосуд крылато-рогатая пони поставила прямо на пол, вновь усаживаясь в кресло.

— Скажи, Лулу, я был хорошим учителем? — с нечитаемыми эмоциями спросил Старсвирл.

— Ты был той ещё занозой в крупе, — хмыкнула собеседница.

— Хе-хе-хе... — слабо рассмеялся единорог. — Это я могу...

На комнату опустилась тишина, а затем, при очередном вдохе, грудь Старсвирла замерла. Подождав ещё пару минут, тёмно-синяя аликорница осторожно закрыла глаза бывшего величайшего мага истории, а затем усмехнулась, демонстрируя острые клыки, и направилась к шкафам с книгами.

— Где же ты?.. — нетерпеливо ворчала кобыла, просматривая один подписанный корешок за другим, пока наконец не остановилась на ничем непримечательной толстой тетради. — Вот и ты...

Прижав рукопись к груди, крылато-рогатая особа кинула взгляд на постель, где продолжало лежать тело старика и качнула головой. В следующую секунду тело гостьи окутала вспышка зелёного огня, которая опала безвредными искрами, оставив на своём месте совершенно посредственную земную пони серой масти с синими гривой и хвостом. Она спрятала свою добычу под подол платья служанки, хлопнула себя ладонями по щекам, подбежала к ложу и заголосила:

— Помогите! Кто-нибудь!.. Стража!

* * *

— Доброго утра, Ваше Высочество, — войдя в тренировочный зал широким шагом, изобразил церемонный поклон Джафар, одетый в плотное защитное трико тёмно-серого цвета.

— Сомбра, и что я опять сделала? — обиженно надулась Каденс, одетая в трико нежно-голубого цвета, скрестив руки под грудью и устремив сердитый взгляд на брата.

— Что вы, моя принцесса, — деланно ужаснулся визирь. — Разве вы могли что-то сделать не так?

— Прекрати издеваться, — дёрнув крылом, попросила нежно-розовая аликорница, после чего состроила жалобный взгляд и добавила: — Пожалуйста.

Тёмно-серый единорог усмехнулся, перевёл взгляд на молодую лань, одетую в тренировочный комплект светло-серого цвета и, изогнув брови в вопросительном жесте, спросил:

— Полагаю, моя принцесса, вы решили расширить наши уроки самообороны.

— Ты ведь не против? — сложив ладошки в молитвенном жесте, крылато-рогатая пони изобразила невинную улыбку, мило похлопав ресницами.

"Через пару лет она таким образом сможет вить из жеребцов верёвки, без всякой магии", — констатировал Джафар.

— Я не возражаю, — махнул рукой визирь. — Можешь хоть всех своих знакомых привести...

— Правда? — Каденс воодушевлённо хлопнула в ладоши. — Ловлю на слове.

— Прошу прощения, господин... — Лана поспешно склонила голову. — Я постараюсь вам не мешать...

— Эй! — повернувшись к новоявленной подруге, нежно-розовая аликорница упёрла руки в бока и хмуро посмотрела на лань. — То есть, ты собираешься позволить этому извергу надо мной измываться?

— Гхм... — решив прервать этот спектакль одного актёра, Сомбра откашлялся и заявил: — Раз уж на сегодняшней тренировке нас только трое...

— Мы можем позвать Сонату, Арию и Симфонию, — предложила крылато-рогатая пони.

— ...то устроим практику работы в команде, — сделав вид, что не услышал слов сестры, тёмно-серый жеребец притянул телекинезом три тупых кристаллических клинка, которые лежали среди другого оружия на стойке у входа. — Лана, надеюсь, что с основами ты знакома. Если же — нет... то держаться нужно за цилиндрическую рукоять, а бить следует острым концом.

— Очень смешно, — фыркнула принцесса.

— Я запомню, — ничем не выдала всколыхнувшуюся обиду олениха.

— Нападайте, — разрешил жеребец, небрежно взмахивая прямым тонким мечом...

...

Заставив обеих кобылок побегать, при этом особенно не напрягаясь (всё же навыки прежнего Сомбры поражали своей отточенностью), визирь потратил некоторое время на демонстрацию пары простых трюков, которые могут помочь выжить в противостоянии с более умелым противником, в ситуации, когда невозможно будет воспользоваться магией.

Так как сделать из кого-либо умелого бойца за несколько уроков невозможно, а Каденс вовсе не должна была выходить на поле боя... кроме как для переговоров, ставка была сделана на неожиданность и уловки. Все попытки принцессы возмутиться, напирая на благородство и доблесть, разбились об утверждение, что нет благородства в умелом рыцаре, который рубит мечом крестьян, вооружённых сельскохозяйственными инструментами, как и нет доблести в солдате, нападающем на гражданских (а раз они не соблюдают условий честного противостояния, то почему тот же метод нельзя применять против них?).

Каденс многое могла бы возразить и даже уже открыла рот для обличительной тирады, но Лана целиком встала на сторону тренера, охотно перенимая грязные приёмы. В итоге аликорница смирилась, а затем и втянулась в занятие, азартно пытаясь достать старшего брата, клинок коего раз за разом болезненно шлёпал плоской стороной по области вокруг основания хвоста.

Сам же Сомбра, кружа по выделенному для занятий с принцессой залу, мыслями блуждал в совершенно иных местах. Несколько часов назад он отправил в Эквестрию группу кристальных пегасов, оснащённых одноразовыми артефактами, необходимыми для отправки коротких посланий, и теперь ждал результата. Кроме того, единственная выжившая в лабораторном комплексе кобыла, наконец-то прошла полное обследование и начала проходить реабилитацию, включающую в себя релаксирующие и лечебные процедуры, а также обработку положительными эмоциями, генерируемыми Кристальным Сердцем.

"В её энергетике обнаружена аномалия, которая может развиться в склонность к конкретному виду магии. Целители предполагают, что это результат близкого знакомства с мутантом. Знать бы ещё, из чего эта тварь выросла: в документах нет ни намёка на подобные опыты. Это может значить только две вещи: либо кто-то из учёных скрывал данные, либо мутация произошла неожиданно, быстро и смертельно для окружающих. Слишком уж неожиданно... чтобы быть случайностью".

Что делать с пегаской, Джафар пока ещё не решил окончательно. В любом случае, оставлять это дело на самотёк он не собирался... но и уделять много времени физически не мог.

Родственникам погибших были выделены увеличенные пособия и высказаны соболезнования, что позволило визирю продемонстрировать участие к судьбам своих подчинённых. Лёгкое, едва заметное воздействие через КС, лишь подкрепило и закрепило результат...

* * *

— Мой князь... я ни в чём не виноват! — кричал олень, которого двое гвардейцев тащили на поляну хвойной рощи. — Это всё Сомбра! Он натравил на нас грифонов!

Лучи восходящего солнца едва-едва пробивались сквозь кроны красных сосен, вершины коих подобно окровавленным пикам тянулись к синему небу, будто бы желая наколоть его на свои острия, прохладный ветер шевелил ветви, но у земли, среди толстых стволов и выглядывающих из почвы корней, было тепло, сухо и уютно. Ковёр из сухих иголок и сучьев похрустывал под раздвоенными копытами гордых, могучих и властных жеребцов, облачённых в жёлто-зелёные одежды, украшенные рисунками в виде падающих красных листьев...

— Я не виноват! — продолжал надрываться несчастный, когда с него содрали мешковину, служившую тюремной одеждой, а затем подняв над землёй, посадили на росток молодой сосны, кончиком погрузившийся в прямую кишку. — Я не виноват!!!

Голдерион остановился на опушке поляны, придерживая за руку уже не молодую, но всё ещё прекрасную белую лань, облачённую в узкое платье, юбку которому заменяли широкие штаны с множеством продольных складок, а мордочку украшали чёрные пятнышки под глазами, похожие на застывшие на щеках слезинки. Серые глаза Жизель — старшей супруги Владыки Лесов и полей, неотрывно смотрели на... несчастного труса, бросившего её сына в беде, чтобы ложью попытаться спастись от заслуженной кары.

— Будь спокоен, воин, — подняв свободную руку, призывая собравшихся на казнь оленей к тишине, глубоким голосом пророкотал Голдерион. — Сомбра не избежит своего наказания... но ты этого уже не увидишь.

Дикий вопль, который мог бы принадлежать заживо поедаемому животному, разнёсся над поляной и затерялся среди крон Кровавого Леса. Повинуясь воле старого друида, саженец пускал тонкие веточки во все мягкие ткани жертвы, причиняя невыносимую физическую боль, но магия жизни не позволяла ему ни умереть, ни даже потерять сознание.

"Сильверион — глупый оленёнок! Слишком самоуверенный, нетерпеливый и доверчивый... Из воспоминаний этого ничтожества выходит, что он сам сунул голову в петлю интриги Сомбры, за что и поплатился тем, что был практически изгнан из Кристальной Империи. Будет ли толк от его последней попытки отомстить? Вряд ли... Придётся самому взяться за расследование: если Сомбра и вправду виновен в нападении грифонов, то...", — ровное течение хмурых мыслей прервало прикосновение тонкой ладошки к подбородку Великого Князя, что заставило его повернуть голову к старшей супруге.

— Не стоит забивать тяжёлыми мыслями и без того утомлённый разум, — мелодично проворковала лань. — Позволь мне разрешить проблему, омрачающую твой взор.

В этот момент тонкие ветви разорвали шкуру жертвы, высвобождаясь из плена иссушенной плоти, и под звук хруста костей последний хрип казнимого оборвался. Свита Голдериона зашумела приглушёнными разговорами, сливающимися в монотонный гул, чем-то похожий на шелест листвы на ветру.

— Коли таково твоё желание, я не стану чинить препятствий, — после нескольких секунд размышлений, изрёк Владыка Лесов и Полей.

Благодарно улыбнувшись, Жизель отцепилась от руки супруга и грациозно прошагав по низкой зелёной траве, остановилась перед уродливым и кривым деревом, на коре которого застыло изображение морды жеребца, искажённой в дикой муке. Тонкие ладони кобылы легли на гладкую поверхность ствола, словно бы приклеиваясь к нему, а затем растение начало усыхать буквально на глазах. Прошло не более минуты прежде чем ветви обломились под собственным весом, а затем и ствол рассыпался трухой.

— Я готова, муж мой, чтобы дать этому миру новую жизнь, — повернувшись к Великому Князю, стряхнув с рук последние кусочки древесины, заявила белая лань, глаза которой мерно сияли глубоким зелёным светом...

* * *

Джафар поспешил в свой рабочий кабинет, находящийся в штабе Седьмого Отряда, едва получил сообщение о том, что поступила долгожданная информация от агентов, отправленных на юг. К его досаде, письмо было отправлено вовсе не теми пони, которые улетели на разведку в Эквестрию, а от послов, направленных для выхода на контакт с зебрами.

"Значит, в прериях сейчас властвуют полудикие племена полосатых кочевников, которыми правят военные вожди и шаманы-некроманты-зельевары... В общем-то, ничего нового, но подтверждение устаревших сведений — тоже хорошо. А вот то, что одна самоуверенная кобыла "выпила" моего слугу, второго взяла в плен, ну а третьего отправила домой, приставив своего надсмотрщика — непростительная наглость", — смяв лист бумаги в кулаке, визирь глубоко вдохнул и медленно выдохнул, ощущая как закипает в душе гнев, но не позволяя ему вырваться наружу.

Несколько неудач, обрушившихся на голову Сомбры одна за одной, заставили его стать осторожнее... Так что полосатая дрянь могла не бояться кары прямо сейчас. Прежде всего, следовало обеспечить доставку уже её посла в Кристальную Империю, для чего придётся задействовать не самых надёжных и умелых агентов (Скринфайр справился бы идеально, но...). И только после оценки возможных пользы и угрозы, можно будет планировать следующие шаги.

"Слишком мало известно о магии зебр. Повторять ошибку, совершённую в исследовательском комплексе, где экспериментировали в том числе и с информацией, полученной из тайной библиотеки, больше нельзя", — откинувшись на спинку кресла, тёмно-серый единорог бросил смятый лист в корзину для мусора, а затем сцепив пальцы рук перед мордой, стал погружаться в медитативный транс.

Сейчас определённо требовалось затаиться, сконцентрировавшись на увеличении военного и научного потенциала Кристальной Империи, обработке Каденс, вербовке в СОКИ Айси (на случай, если аномалия в энергетике всё же будет полезной). Предпринимать же какие-либо действия в отношении Оленьего Княжества, Эквестрии, Седловской Аравии и Верблюжьих Эмиратов, пока они сами не сделают первый ход, было нельзя из-за нехватки информации.

Более или менее понятно всё было с грифонами, благодаря "украденному" оружию начавшими новый перераздел владений княжеств, ну и яками, начавшими кристаллизоваться вокруг Тора. Последним, совершенно официально, можно было помочь, объявив о союзе, отправив груз бытовых артефактов и инструментов...

"Принцессам это может не понравиться: всё же мы находимся в зависимом положении. Выставить всё как попытку пойти путём мира и дипломатии будет... затруднительно. Слишком уж яки воинственны, чтобы в такое можно было легко поверить", — в эмоциях тёмно-серого единорога окончательно установился штиль, сопровождаемый ленивой апатией.

Постепенно мысли соскользнули с межгосударственных дел на внутреннюю политику и необходимость поднятия духа среди граждан (Кристальное Сердце в этом не панацея). Лучшим вариантом была ярмарка, с играми, песнями, угощениями, рыцарским турниром... В Аграбе подобные мероприятия были не редкостью, так что примерный план можно было набросать прямо сейчас, но возникал вопрос: "не станет ли это пиром перед голодом?".

"Впрочем, запас прочности у нас ещё имеется, так что маленький праздник можно и устроить. Заодно дам Каденс помелькать перед народом в неофициальной обстановке, как с маскировкой так и без неё, да и сам покажу, что умею расслабляться. А то мой образ в её глазах получается слишком... официальным. Общение в личных покоях не в счёт", — приняв решение, Джафар достал бумагу для заметок и чернильницу с перьевой ручкой, но в дверь раздался стук, отвлекая от не успевшей начаться работой.

— Входи, — разрешил визирь, через КС определивший, что к нему пришёл один из младших офицеров.

— Командующий, срочное донесение из Эквестрии, — распахнув створку, заявил крупный кристальный пони, держащий в руках свиток, перехваченный красной лентой.

* * *

"Как до такого дошло?", — мысленно спрашивала у себя Селестия, которой хотелось упасть и заплакать от ощущения одиночества, обиды и бессилия что-либо изменить, но вместо этого она стояла с ровно выпрямленной спиной, расправленными крыльями, трепещущими на магическом ветру гривой, хвостом и мантией, накинутой поверх позолоченной брони, направив правую руку с раскрытой ладонью на сестру, застывшую в аналогичной позе.

В небе светило яркое солнце, своими лучами будто бы пытающееся разогнать мрак, который концентрировался во внутреннем дворе замка Двух Сестёр, разделённом на почти равные части, занятые готовыми броситься друг на друга пони. Дневная гвардия, сверкающая тусклым золотом и белоснежными плащами, вооружённая прямыми мечами, алебардами и арбалетами, застыв позади своей принцессы ждала команды, чтобы обрушиться на ночных предателей, сверкающих серебром на фоне иссиня-чёрной тьмы, а вооружённых изогнутыми мечами, копьями, когтистыми перчатками, серпами, кинжалами и даже косами.

Луна же ощущала себя как натянутая струна, которая может порваться в любую секунду. Последние бессонные ночи и последовавшие за ними известия довели её до грани, за которой наступает либо безумие, либо полная апатия. Но словно бы этого было мало, сейчас против неё стояла та единственная, ради кого она поступалась своей гордостью, кому уступала право первенства... пока это не стало опасным для ЕЁ пони.

Жеребцы и кобылы тёмной окраски, гривы которым заменяли кожистые гребни, среди оскаленных зубов выделялись острые клыки, а тускло поблёскивающие глаза красовались вертикальными зрачками, шли за Матерью Ночи, готовясь к решительному рывку. Среди них были не только привычные перепончатокрылые пегасы, но также немногочисленные единороги и земные пони, имеющие одинаковые детали во внешности (вроде пушистых кисточек на кончиках ушей), доказывающие их родство.

Ночные пони были фанатично преданны своей принцессе, которая являлась для них не просто одной из диархов-аликорнов, а матерью, приютившей под своим крылом жеребят, которые по той или иной причине потеряли свою семью. Тем больнее для них был удар, который принесло известие о работорговле... разобраться с которой не позволяет принцесса дня.

Уже отзвучали последние слова, не те и не тогда, и никто не желал отступать. Белой и тёмно-синей аликорницам было больно: словно бы и не было всех этих лет, когда они шли плечом к плечу; словно бы не побеждали чудовищ; словно бы не пытались создать лучший мир для поверивших в них пони...

Перед Селестией, в безмятежном танце кружились Элементы Доброты, Магии и Щедрости, сияние которых выражало молчаливый укор, но сила была готова сорваться всесокрушающей волной по первому же приказу. Перед Луной, в аналогичном танце вращались Верность, Честность и Радость, свет которых жалил свою хозяйку в самое сердце...

Как же они хотели, чтобы из замка вышел Старсвирл, тяжело опирающийся на свой посох и кутающийся в старый засаленный балахон, осмотрел их суровым взглядом из-под кустистых бровей, назвал балбесками... а затем разогнал всех по углам. Учитель бы точно во всём разобрался...

"Как она могла?", — вглядываясь в такой родной, но от чего-то чужой силуэт, с болью подумала Селестия, сжимая пальцы руки в кулак и сдерживаясь от того, чтобы не зарыдать.

"Почему она их защищает? Почему не верит мне?", — сжав кулак, неосознанно вторя сестре, подумала Луна.

Известие о смерти Старсвирла выбило у принцессы ночи почву из-под ног: пусть старик болел и был слаб физически, но продолжал оставаться сильнейшим из единорогов, а его обширные знания дарили надежду, что всё ещё образуется. А затем аристократы, клубком змей окружившие её сестру, обвинили в убийстве вторую диарха, ссылаясь на каких-то слуг и стражников. После этого Селестия отдала приказ об аресте, а её солдаты напали на караваны переселенцев...

Принцесса дня не верила, что Луна могла убить Старсвирла сама, либо подослать к нему убийц... Это было немыслимо! Но советники как заведённые твердили одно и то же, свидетели утверждали, что видели младшую из принцесс, входящую в покои мага (даже ментальная магия это подтверждала), а затем бэтпони совершили несколько дерзких нападений, захватывая стратегически важные замки. В таких условиях, она просто не могла поступить иначе...

Все слова, не те и не тогда, были сказаны. Ниточки, находящиеся в руках кукловодов подрагивали, едва удерживая марионеток на их местах и не давая сойти со сцены...

Элементы Гармонии атаковали свои цели, но волны энергии столкнулись на середине пути... и мир замер. Зависли в одном положении маятники, остановили своё падение капли воды, замерли сердца разумных и неразумных существ, а сияющее магией древо, словно бы выросшее из кристаллов, тревожно замерцало, будто бы на что-то решалось.

В воздухе будто бы лопнула натянутая струна, а время вновь понеслось вскачь. Волна магии, подхватив находившихся в эпицентре событий пони, расшвыряла их в стороны, будто разозлившийся жеребёнок надоевшие игрушки. Элементы Гармонии вспыхнули в последний раз и исчезли, а по всему миру стали взрываться магические устройства, выходить из строя чары и рушиться конструкции...

Мир изменился раз и навсегда, чтобы больше никогда не стать прежним. Обитателям Эквуса же лишь предстояло узнать, к чему же это приведёт.

Примечание к части

Жду отзывов.

Всем добра и здоровья.

Третья арка — 2

Заходящее солнце освещало своими лучами улицы и дома Кристальной Империи, тысячами отблесков отражающимися в окнах и стенах, выращенных из цельных кристаллов, либо сложенных из зеркально гладких блоков. Изящные шпили, величественные купола, невесомые балкончики, просторные террасы... всё то, что западало в душу каждому путнику, впервые попавшему в город-государство, вселяя восторг и восхищение одним своим видом, в данный момент источало угрюмые холод и равнодушие, пронизывающие своих обитателей до самых костей.

Стражники и солдаты регулярной армии, чеканя шаг закованными в кристалл копытами, красуясь одинаковой военной формой и внушая уверенность в сограждан непоколебимым внешним видом, ходили от строения к строению, раз за разом произнося в немагические мегафоны одни и те же фразы:

— Кристалийцы, наш город был подвергнут атаке неизвестной магической аномалии. Сохраняйте спокойствие; соберите самые необходимые вещи и припасы; проследуйте на центральную площадь Кристальной Империи. В цитадели королевской семьи вам окажут всю необходимую помощь и обеспечат защиту, пищу и кров. Следуйте инструкциям Кристальной Гвардии, сохраняйте спокойствие и вместе мы решим все наши проблемы. Повторяю...

Один за другим, парами или целыми семьями, жеребцы и кобылы всех возрастов, затравленно оглядываясь по сторонам и дрожа от холода, который словно хищный зверь, почуявший свежую кровь, набросился на горожан лишившихся своей единственной защиты, постепенно стягивались к кристальному замку, вокруг коего мелко вибрируя, неуверенно удерживался магический щит... генерируемый явно не Кристальным Сердцем. Однако же, даже такая, на первый взгляд ненадёжная защита, внушала в кристалийцев уверенность, а ощутив сохраняемое под барьером тепло, они начинали вести себя более шумно, переговариваясь и разыскивая родных, друзей и близких.

— Руби, Кристалл! Где вы, Руби, Кристалл! — кристальная единорожка средних лет, кутаясь в одеяло и крутя головой звала своих непоседливых малышей, в то время как её панический взгляд метался от одного пони к другому.

— Уайт! Отзовись, Уайт! — надрывал горло кристальный земнопони, размахивающий над головой импровизированным флажком, собранным из какого-то прута и шарфа.

— Сержант, я не могу найти жеребят!.. — бросилась к офицеру волшебница, едва завидев гвардейца, словно ледокол прокладывающего путь через галдящую толпу.

— Здесь я! — белая кобылка подпрыгнула, стараясь показаться из массы кристалийцев хотя бы на секунду.

— Ваше имя? Имя и описание внешности жеребят? — уверенным (кто бы знал, каких сил ему стоило сохранять спокойствие) ровным голосом начал задавать вопросы гвардеец, всем своим видом показывая, что ситуация находится под контроллем.

Прибывающих на площадь пони тут же брали в оборот: имена заносились в списки, на руки выдавались номерки и спальные принадлежности, работающие во дворце прислугой жеребцы и кобылы разводили семьи по комнатам, залам, галереям. К счастью, цитадель правительства была достаточно просторной, чтобы в ней можно было разместить всё население города-государства, пусть многим и приходилось довольствоваться местом где-нибудь в нише очередного коридора.

Прививаемая с момента попытки переворота военная дисциплина, а также чувство общности, ранее поддерживаемое Кристальным Сердцем, помогли "жемчужине севера" не рухнуть в анархию. Военная машина, отлаженная годами усердных трудов показала свою эффективность, пусть и совсем не так, как это себе представляли её создатели...

...

Солнце успело опуститься за горизонт и воздух за пределами магического щита похолодел ещё сильнее, так что без военной формы, использовавшейся для вылазок и патрулирования местности за пределами Кристальной Империи, даже пегасы (наиболее привычные к низким температурам) ощущали себя крайне неуютно. Впрочем, работа стражников, военных, гвардейцев и медиков не завершилась с исчезновением естественного источника света: не всех пони успели распределить по помещениям замка, да и оставались кристалийцы, которые не пожелали послушаться инструкций патрульных, а остались в своих домах, ожидая скорого разрешения всех проблем. В результате, единорогам приходилось светить своей магией, разгоняя темноту, пегасы носились туда-сюда, освещая путь масляными лампами и светящимися кристаллами, а земные пони продолжали обходить дом за домом, где-то уговорами, где-то угрозами, а где-то и силой забирая во дворец упрямых или испуганных сограждан.

...

— Сомбра, я устала, — тихо произнесла нежно-розовая аликорница, одетая в светло-голубое строгое платье, сидящая на троне, держа ладони на полусфере артефакта, установленного на мраморную плитку.

Тронный зал утопал в мягком розовом сиянии рога Каденс, которое отражалось в концентрационном артефакте, созданном замковыми мастерами буквально на коленке. Лишь благодаря этой вещи Каденс могла поддерживать защиту, минимум внимания уделяя контролю формы, сосредоточившись на равномерном пропускании через себя потоков энергии. Но даже так, её сил едва хватало на то, чтобы охватить всю центральную площадь...

— Ещё немного, моя маленькая принцесса, — насколько мог ласково произнёс Джафар, возвышающийся рядом с троном грозным мрачным силуэтом. — Дворец уже почти защищён, а когда закроют ворота, ты сможешь отдохнуть.

"Какая ирония: самое высокоразвитое государство, в один миг встало на грань гибели из-за того, что у нас нет достаточно эффективных средств борьбы с холодом", — вспомнив жару, которая часто мучила его в прошлой жизни, визирь лишь мысленно скривился.

— А где Ария, Соната и Симфония? — решив немного отвлечься, крылато-рогатая пони перевела тему разговора.

— Ты ведь знаешь, кто они на самом деле, — изобразил печаль в голосе тёмно-серый жеребец. — Лишившись подпитки от Кристального Сердца... они стали опасны.

— Ты ведь не...? — глаза принцессы испуганно распахнулись, а взгляд, полный тревоги и надежды устремился на брата.

— За кого ты меня принимаешь? — искренне возмутился главнокомандующий вооружённых сил города-государства (Лордом-Хранителем он себя уже не считал, так как хранить было уже нечего).

"Я похож на недоумка, который будет избавляться от полезного ресурса, если он временно доставляет неудобства?", — мысленно добавил Сомбра, в эмоциях фоня негодованием.

— Прости, — виновато прижав ушки, нежно-розовая аликорница опустила голову, пряча глаза за упавшей на мордочку чёлкой. — Я не это хотела сказать...

— Не расстраивайся, моя принцесса, — мягко отозвался Джафар, кончиками пальцев правой руки проводя по потускневшей, влажной от пота гриве. — Ты просто устала.

— Спасибо, — слабо улыбнулась крылато-рогатая пони, ощущая как смущённо пылает её мордочка.

— За что? — удивился визирь.

— За всё, — очень информативно ответила кобылка, но поняв свою ошибку, всё же пояснила: — За то, что берёшь на себя всю организаторскую работу, не даёшь мне расклеиться, находишь выходы из любой ситуации и всегда остаёшься спокойным... Не обижаешься на мои глупости...

— Выходи за меня, — предложил тёмно-серый единорог.

— Сомбра! — вскинувшись, возмущённо насупилась Каденс.

— Попытаться-то стоило, — развёл руками главнокомандующий, изобразив на морде невинно-виноватую улыбку.

— Я же серьёзно... — обиженно проворчала принцесса.

— А кто шутит? — изогнул брови в вопросе Джафар.

Не успела нежно-розовая аликорница что-либо ответить, как в тронный зал вошёл гонец, несущий перед собой химический фонарь. Вытянувшись по стойке "смирно" и убедившись, что привлёк к себе внимание обеих высокородных персон, он объявил:

— Ваши высочества, проекторы щитов установлены и подключены к кристаллам-накопителям. Мы готовы их запустить, как только исчезнет ваш барьер.

— Чудно, — с тенью недовольства, тщательно запрятанного под сухой благодарностью, отозвался визирь. — Спасибо за службу.

— Служу Кристальной Империи, — гордо отчеканил жеребец, приложив сжатый кулак к груди. — Разрешите вернуться к моим обязанностям?

— Свободен, — отпустил подчинённого Сомбра, тут же теряя к нему всякий интерес и поворачиваясь обратно к кобылке. — Вот и всё, моя принцесса: ты с честью выполнила свой долг и защитила своих пони. Теперь можешь отдохнуть.

— Наконец-то, — вздохнув, Каденс убрала ладони с кристалла и погасила рог, из-за чего тронный зал погрузился во тьму. — Упс...

— Ничего страшного, — бархатным голосом отозвался командующий, зажигая шарик света на собственном роге и снимая с колен нежно-розовой аликорницы плитку артефакта. — Позволит ли принцесса сопроводить её до личных апартаментов?

— Ммм... — склонив голову к плечу, крылато-рогатая пони прищурилась и приложила указательный палец правой руки к губам, состроив при этом умилительно-задумчивую мордашку, а после непродолжительной паузы изрекла: — Соблаговоляю.

Оперевшись на подставленную руку, Каденс попыталась встать с трона, но дрожащие ноги не удержали её собственный вес и колени подогнулись, заставляя снова упасть на сидение. Джафар воспользовался этой возможностью, наклонился и легко подхватив пискнувшую от неожиданности принцессу на руки, выпрямился в полный рост, после чего уверенным шагом направился к выходу.

— Что ты делаешь? — смущённо спросила нежно-розовая аликорница, прижав к телу крылья, а руки скрестив на груди.

— Сопровождаю мою принцессу в её покои, — невозмутимо ответил визирь. — Разве не очевидно?

— И ты собираешься нести меня через весь дворец? — вскинула бровки кобылка.

— Именно, — кивнул тёмно-серый единорог.

— Но ведь... нас все увидят, — неуверенно пробормотала крылато-рогатая пони. — Слухи пойдут...

— Заботливый брат отнёс уставшую после праведных трудов сестру в её комнату... — словно бы пробуя каждое слово на вкус, изрёк главнокомандующий, а затем изобразил на морде шок и возмущение. — Какой негодяй! Подлец! Мерзавец! Интриган!

Звонкий, пусть и усталый смех, стал ему наградой. Каденс, удобно устроив голову на плече брата, посмотрела на его морду из-под полуприкрытых век, ощущая как глаза слипаются от накатывающей волнами слабости. Однако же ей хватило сил произнести следующую фразу с усмешкой:

— Последнее обвинение мне больше всего понравилось.

— Рад, что вы оценили мои старания, моя принцесса, — с придыханием ответил Джафар.

Остальной путь через коридоры и залы, где их провожали взглядами десятки пар глаз горожан, вынужденных покинуть свои дома, они проделали в молчании, так что принцесса успела задремать. Впрочем, она ощутила, как её бережно опустили на мягкую кровать, освободили ноги от накопытников, укутали пушистым одеялом... а затем губ коснулись чужие губы.

Затаив дыхание нежно-розовая аликорница сделала вид, будто бы крепко спит, ничем себя не выдавая вплоть до момента, когда лёгкий поцелуй прекратился. Дождавшись, пока звуки шагов затихнут за закрывшейся дверью, она освободила левую руку из-под одеяла и кончиками пальцев коснулась собственных губ, всё ещё ощущая волнение, из-за которого тело бросило в жар.

"Это просто сон", — заявила сама себе крылато-рогатая пони, мягко улыбнувшись и устраиваясь поудобнее, чтобы окончательно погрузиться в мир фантазий...

...

— Никого не впускать без моего ведома; когда принцесса проснётся, сразу же доложить мне, — отдав приказы отряду из полудюжины верных солдат, визирь направился в свой официальный рабочий кабинет, где уже должны были собраться главы всех структур города, чтобы подвести итоги этого дня и составить дальнейшие планы действий.

"Понятия не имею, что случилось с этим миром, но почти уверен в том, что виноваты в этом принцессы Эквестрии... или Дискорд. Больше, насколько мне известно, нет никого, кто мог бы претендовать на авторство столь масштабного воздействия", — текли в голове спокойные, даже какие-то ленивые мысли.

Ещё вчера он был неофициальным, но реальным правителем самого развитого в магическом и технологическом планах города, обладал властью над могущественным артефактом и мог через него влиять на десятки тысяч подчинённых. Сегодня же от Кристального Сердца остались осколки, которые отправлены в лабораторию профессора артефакторики, почти весь город брошен жителями, а сами горожане теснятся во дворце, лишённом даже банальных фонарей. В пору было бы злиться, паниковать или заниматься ещё какой-нибудь неконструктивной деятельностью, но... в душе царили азарт, интерес и спокойствие.

"Нужно как можно скорее узнать, только ли у нас такое произошло и в чём вообще причина катастрофы. Следует отправить официальных гонцов в Эквестрию, Оленье Княжество, к якам... Хм... А ведь удачный момент, чтобы заключить с ними мир. Пони точно возражать не будут, а Тор сумеет прижать недовольных с его стороны. Главное, чтобы грифоны не решили воспользоваться своим шансом, но на этот случай у меня есть пара задумок... да и троица высших виндиго уже ощущают голод. Ещё с зебрами нужно что-то решать... Может быть устроить Второй Большой Исход?", — представив себе реакцию подчинённых на предложение перебраться в тёплые края, Сомбра был вынужден признать, что они к подобному ещё не готовы, да и бросать всё имущество здесь было бы обидно.

Мысли сами собой соскользнули на сокровище, куда более ценное чем все утерянные артефакты вместе взятые. Каденс, уставшая и подавленная, с готовностью вцепилась в поддерживающую её руку и даже не стала отстраняться, когда тёмно-серый единорог её поцеловал (притворщица из неё не слишком хорошая, но с опытом это удастся исправить). Столь масштабное происшествие, встряхнувшее город-государство даже сильнее чем все события, связанные с попыткой мятежа, при удачном стечении обстоятельств могло стать тем, что подтолкнёт молодую аликорницу к правильному выбору...

"А я уж позабочусь о том, чтобы у неё не было соблазна сделать неправильный выбор", — пронеслась в голове главнокомандующего холодная мысль, а в глазах полыхнуло алчное пламя.

— Приветствую, соратники, — войдя в кабинет, освещённый несколькими магическими фонарями, наспех сделанными кем-то из кристаллургов, Джафар обошёл стол и опустился на своё место во главе. — Все мы устали, и всем нам известно, зачем мы сегодня собрались. В связи с этим, предлагаю сразу перейти к докладам и обсуждению дальнейших шагов.

Жеребцы и кобылы, поднявшиеся со стульев при появлении визиря, молча вернулись на свои места и взяли со стола стопки бумаг.

"Пожалуй, больше всего мне будет не хватать именно архивов и функции удалённой связи, которые даровало Кристальное Сердце", — с лёгкой досадой подумал Сомбра.

— С вашего разрешения, командующий, начну я, — подал голос пожилой жеребец, прибывший на собрание в кресле-каталке и, получив разрешающий кивок, продолжил говорить: — Кристальное Сердце, как и остальные артефакты города, восстановлению не подлежит, так как кроме того, что оно раскололось, изнутри выгорели все энергетические структуры. Нам ещё повезло, что пустые заготовки не отреагировали на импульс, так что мы сможем восстановить функции замка в полном объёме... дня за два. На жизненно важные узлы города уйдёт ещё декада, а полное оснащение зданий бытовыми артефактами потребует минимум два месяца. Кристальные фермы уже загружены заказами в полном объёме, а для ускорения процесса нам потребуется развернуть дополнительные мощности...

— Действуйте, профессор, — прервал монолог пожилого пони тёмно-серый единорог. — У вас уже есть идеи того, чем нам заменить городской щит?

— На данный момент, в нашем распоряжении нет и вряд ли появится источник энергии, достаточный для питания проекторов щита, способных накрыть весь город, — калека нервно облизнул губы, стрельнув взглядом по сторонам, отмечая сосредоточенные выражения морд слушателей. — Ввиду критической ситуации, выношу предложение о выращивании купола "Алмазное Небо". Если коротко — это кристаллический купол, который будет опираться на кольцевидную основу... Подробный план отдел кристаллургов сможет предоставить завтра днём.

— Чудно, — никак не выразив недовольства, Сомбра перевёл взгляд на главу целителей. — Какова ситуация среди горожан?

— Девяносто девять процентов населения размещены во дворце, — поднялась со своего места кобыла средних лет, выглядящая настолько вымотанной, будто бы пробежала марафон и после этого участвовала в соревновании по разгрузке повозок со строительными блоками голыми руками. — Благодаря опустошению с первого по пятый армейских складов, мы сумели обеспечить пони спальными принадлежностями, тёплой одеждой и пайками на три дня. Всем пострадавшим оказывается целительская помощь, но сколь-нибудь серьёзных случаев пока нет. Однако, если мы не обеспечим работу канализации, а также бесперебойное водоснабжение, велика вероятность возникновения очагов заражений...

— Вы слышали, профессор? — вернув внимание к пожилому пони, вопросительно вскинул брови визирь.

— Да-да, главнокомандующий, — словно болванчик закивал калека. — Этим мы займёмся в первую очередь. Уверяю вас, пони не придётся справлять нужду в ночные вазы, или же как каким-то якам бегать на улицу.

— Ещё какие-нибудь пожелания? — этот вопрос Сомбра адресовал главе целителей.

— У нас не хватает свободных рук, — виновато призналась кристальная пони.

— Пожалуй, пока горожане вынуждены гостить во дворце, страже нет необходимости патрулировать город, — тёмно-серый единорог слегка улыбнулся и кивнул командиру данного подразделения. — До окончания кризиса, вы переходите в подчинение санитарных войск.

— Так точно, — стукнул себя кулаком в грудь кристальный земнопони.

— Что у нас с поисковыми командами и патрулями вокруг города? — на этот раз Джафар переключил внимание на командующего армией, который выглядел чуть живее чем памятные зомби из армии Мозенрата.

— Патрулирование идёт по графику, а осмотр города мы завершим завтра к полудню, — сдерживая зевок, отрапортовал подчинённый.

"Хоть у кого-то всё по графику", — мысленно хмыкнул визирь, кивая пегасу, пришедшему на смену старому соратнику и... почти другу.

— Подозрительных шевелений в границах контролируемой территории нет, — прозвучал сухой доклад. — Что бы ни послужило причиной случившегося, воспользоваться нашим положением никто не спешит.

"Значит... не диверсия. Хотя выводы делать ещё рано", — на секунду прикрыв глаза, подумал Сомбра.

— Соратники, на сегодня закончим нашу встречу, — поднявшись со своего места, тёмно-серый единорог дождался, пока остальные (за исключением старика в инвалидной коляске) последуют его примеру. — Сегодня нам всем нужно отдохнуть, а завтра с утра, я жду вас здесь для обсуждения самых срочных мероприятий. Спасибо за службу.

— Служу Кристальной Империи, — достаточно бодрым хором прозвучал слаженный ответ.

* * *

Айси укуталась в свои крылья и сжавшись в клубок, тихо скулила в дальнем углу кладовки. Её окружала темнота, густая и вязкая словно масло, монолитная словно гранитный блок и постоянно колышущаяся, словно проточная вода...

— Уходи... Уходи... Уходи...

Слёзы текли из глаз пегаски, руками затыкающей уши. Она прижимала колени к груди и уткнувшись в них мордочкой, непрерывно повторяла одно и то же слово:

— Уходи... Уходи... Уходи...

Из темноты, в которой точно никого не было и быть не могло, звучали плачь и смех, вопли ужаса и стоны наслаждения, печальная песня и радостный жеребячий стишок. Какофония звуков сводила с ума, а сотни незримых рук тянулись к своей жертве, прося и угрожая, убеждая и обещая... Тени стремились проникнуть в живой сосуд, чтобы тоже обрести жизнь и ощутить, что же такое — чувствовать.

— Уходи... Уходи... Уходи...

И никого не было рядом, чтобы помочь и защитить. В сознании же отчётливо проявлялись два слова "Карнавал Тени".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Третья арка — 3

Над скалой с отвесными склонами, которая одиноким великаном возвышалась над густым зелёным лесом, в небе светили яркие звёзды и серебряная луна. В окрестностях каменного монолита царила оглушительная тишина, которую не нарушали ни шум ветра среди листвы, ни пение ночных птиц, ни стрекотание насекомых. В этом месте мир будто бы замер, словно бы застыв в куске прозрачного хрусталя... и тем отчётливее слышался шум шагов, раздающийся от глубокой и неприметной пещеры, расположенной в основании исполинской глыбы.

Спустя несколько минут после того как звуки шагов прозвучали впервые, из-под сводов каменной пещеры, на узкую грунтовую дорогу, почти полностью заросшую густыми кустарниками с колючими ветвями, вышли два силуэта: первым был высокий и широкоплечий кентавр, красующийся могучей мускулатурой и бараньими рогами на голове, которые при изрядной доле фантазии могли бы сойти за рыцарский шлем, а второй являлась самка с козьими рогами, иссиня-чёрной шкурой, раздвоенными копытами и жгутами сухих, крепких как стальные тросы мышц. Их тела красовались множеством шрамов, как застарелых и зарубцевавшихся, нанесённых мечами, копьями, когтями... так и совсем свежих, вроде следов клыков огромного пса на предплечьях самца, испачканного в крови и засохшей слюне.

— Мир изменился за то время, которое мы провели в заточении, — пророкотал Тирек, шумно вдыхая полной грудью, раздувая затрепетавшие ноздри. — Я чувствую это в воздухе... Я чувствую это в земле...

— А я чувствую, что тебе нужно помыться, — сморщив мордочку, тряхнула рогатой головой Фавн, а затем принюхалась к собственной шёрстке. — И мне тоже не помешает.

— Самка, это всё, что тебя волнует?! — взбеленился кентавр, одетый в потрёпанную попону из шкур, накрывающую нижнюю половину его тела.

— Мечты о нормальной еде и тёплой ванне — это то, что поддерживало меня в Тартаре все эти годы, — оскалилась коза, облачённая в два куска грязной ткани, один из которых прикрывал грудь, а второй — бёдра. — За чистую одежду я готова убивать.

Красные, словно раскалённые угольки глаза, впились яростным взглядом в два зелёных омута, разделённые напополам вертикальными зрачками, сузившимися в тонкие щёлки. Тирек и Фавн не были друзьями, да и союзниками их можно было назвать весьма условно, так как вместе их держало только то, что по-одиночке вырваться из Тартара было невозможно, так как даже без артефактных замков и ловушек, созданных при помощи магии, оставались ещё и церберы, созданные неизвестно кем и когда, верно стерегущие единственный выход во внешний мир.

— Пожалуй, наше сотрудничество пора завершать, — изрёк самец, прищуривая сияющие внутренним огнём глаза.

— Согласна, — произнесла самка, а затем присела и прыгнула, разом преодолевая две дюжины метров, чтобы прыгнуть ещё раз, стремительной тенью смазываясь в пространстве, исчезая среди крон деревьев, слегка колыхнувшихся и вновь замерших в неподвижности.

Не прошло и пары секунд, как Тирек остался стоять перед пещерой в гордом одиночестве, что, впрочем, не сильно его расстраивало. Сплюнув на землю густую и дурно пахнущую слюну, он скривился и произнёс:

— Коза драная. Даже не попрощалась...

Желудок кентавра протестующе заурчал, намекая своему хозяину на то, что в него следовало бы что-нибудь поместить... или кого-нибудь. На бесконечно-долгий миг мир остановился, будто бы в нерешительности, после чего время помчалось дальше, а в сознании самца отпечаталось слово "Голод".

Глухо зарычав, Тирек зашагал по дороге, ломая, вырывая с корнями, разрывая преграждающие его путь кустарники. Некоторое количество листьев и веток он запихнул себе в рот, начав ожесточённо пережевывать их, стараясь хоть так заглушить сосущее ощущение внутри. Разум пытался уплыть, затянутый мутной пеленой, но железная воля, позволившая сохранить собственное "Я" за годы заключения в Тартаре, словно утопающий за соломинку продолжала цепляться за здравомыслие.

Стоило пересечь невидимую черту, как к треску ломающихся под напором кентавра кустов прибавились уханье сов, стрекот насекомых и шелест листвы. Эти простые, но уже порядком подзабытые звуки, обрушившись на уши Тирека, на несколько секунд фактически оглушили его, ошеломив и заставив замереть на месте, будто статую имени себя. Даже чувство всепоглощающего голода отступило и затаилось, будто бы испугавшись неизвестности, скрывающейся в тенях крон леса.

С усилием пошевелившись, стряхивая с себя оцепенение, кентавр зло зарычал и сжав кулаки до хруста суставов, решительно пошёл дальше по дороге, тяжело опуская копыта на землю, оставляя в ней глубокие отпечатки. Собственная растерянность откровенно бесила, заставляя вспоминать свою беспомощность и слабость, воспоминания о которых были успешно погребены в дальних закоулках мозга.

Угрожающее рычание хищника заставило снова остановиться и перевести внимание на источник звука. Взгляд тут же наткнулся на глаза крупного зверя, притаившегося в тени между двумя массивными стволами, готовясь прыгнуть на незадачливую жертву...

"Я — хищник!", — мысленно взревел Тирек, сгибая задние ноги и напрягая передние, прижимая согнутые в локтях руки к телу...

Рыкнув, мантикора совершила стремительный прыжок, распахнув перепончатые крылья и раскрыв клыкастую пасть. Передние лапы зверя, красуясь длинными, острыми будто бритвы когтями нацелились в грудь кентавра...

— Рррааа!!! — прыгнув навстречу своему первому в этом новом, изменившемся мире врагу, Тирек вытянулся стрелой, ощущая как трещат сухожилия и стонут кости скелета.

Выброшенный вперёд кулак врезался в морду хищницы, вбивая зубы хищницы ей же в глотку, заставляя тушу мантикоры перевернуться в воздухе. Едва она упала на бок, сумев в последний момент извернуться, как передние копыта её несостоявшейся жертвы обрушились на крыло, ломая его и припечатывая к почве. Сразу же после этого кулаки недавнего узника Тартара, с силой кузнечных молотов стали опускаться на тело кошки, сокрушая её кости и отбивая внутренние органы...

Враг уже перестал даже вздрагивать, а Тирек всё бил и бил, вымещая на туше животного скопившуюся ярость и гнев за собственный страх. Когда он наконец-то остановился, от мантикоры осталось окровавленное месиво, запах от которого бил в жадно раздувающиеся при дыхании ноздри.

"Хочу есть", — промелькнула мысль на грани сознания, рот заполнила густая слюна, а руки сами собой начали разрывать на куски плоть хищника.

Восточный край небосвода озарился золотым заревом. Наступал рассвет...

* * *

К утру над Кристальной Империей сгустились тучи, из которых посыпался крупный белый снег. Чтобы город не завалило, тем самым вынуждая выделять силы на очистку улиц, усложняя и без того непростую работу служб спасения и ремонта, Сомбра направил всех имеющихся пегасов на расчистку неба. Поднимающийся ветер, создающий снежные вихри между крайними домами, усложнял задачу летунов, но командующие воздушных войск города-государства обещали справиться и с этим.

Джафар как раз принимал отчёт о состоянии горожан, временно размещённых во дворце, сидя за столом в своём кабинете, когда в двери ворвался очередной гонец со словами:

— Командующий, у нас ЧП.

— ... — остановив докладчика поднятием правой руки, визирь перевёл терпеливый взгляд на кристального земнопони в военной форме, со знаками принадлежности к гвардии, и спросил: — Что случилось?

— На нас напали, — вытянувшись по стойке "смирно", отрапортовал жёлтогривый жеребец.

— Кто? — нахмурившись, отчётливо ощущая что-то нехорошее, потребовал ответа тёмно-синий жеребец, прекрасно понимающий то, что сейчас они не смогут отбиться от сколь-нибудь сильного врага.

— Силы... тёмные... — как-то неуверенно ответил гонец.

— ... — во взгляде Сомбры мелькнуло откровенное сомнение в умственных способностях кристалийца, но всё же он не стал делать поспешных выводов, а произнёс максимально ровным тоном: — Докладывай подробно и по порядку.

...

"Где найти квалифицированных, инициативных и исполнительных помощников?", — задавался вопросом визирь, шагая по коридорам кристального дворца, которые освещались светом фонарей, находящихся в руках у гвардейцев.

Кристальные пони, расположившиеся в нишах, где должны были стоять вазы и статуи, а также вдоль стен залов, провожали тёмно-серого единорога любопытными, испуганными, усталыми, заплаканными, а ещё полными надежд взглядами. У них были одежда и одеяла, достаточно воды, а еды пока что хватало для всех.

В это самое время часть учёных и военных готовили караван, который должен будет отправиться в Оленье Княжество, чтобы заключить договор о поставке припасов; Тору, обосновавшемуся в одном из поселений яков тоже отправлено послание, приглашающее на переговоры; информация об Эквестрии отсутствовала, но надежды на их помощь не имелось, так как у них и самих сейчас должно было быть немало проблем (не говоря уже о подозрениях в отношении Сомбры, который был замешан в работорговле). И словно этих забот было мало, из чулана (в прямом смысле) вылезла ещё одна...

"Этот мир определённо проверяет меня на прочность", — мысленно констатировал главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи, останавливаясь перед закрытыми дверьми, которые охраняли сразу шестеро кристальных пони.

— Господин командующий, — выступил вперёд земной пони, вооружённый коротким мечом и прямоугольным щитом, в данный момент закинутым за спину. — Нам удалось оцепить крыло этажа, где обитает это... существо. Среди моих подчинённых потерь нет.

— Гражданские? — уточнил Джафар, которому формулировка офицера чем-то сильно не понравилась.

— Пятеро пропали без вести, двое — точно мертвы, — потупив взгляд, виновато произнёс гвардеец. — Остальных мы вывели в соседние помещения...

— Я надеюсь, вы озаботились тем, чтобы слухи не начали распространяться по дворцу? — вопросительно выгнул брови визирь.

— Так точно, — встрепенулся собеседник, попытавшись изобразить бравый вид, но под изучающим взглядом командира стушевался. — Мы не сразу догадались...

— Переходы между этажами перекрыть; на каждом перекрёстке поставить четвёрки стражников; паникёров поить успокоительным, а в крайнем случае — изолировать, — повернув голову к одному из своих сопровождающих, приказал тёмно-серый единорог, после чего вернул внимание офицеру, командовавшему оцеплением. — Что из себя представляет противник?

— Мы видели чёрное облако с множеством глаз, из которого высовываются чёрные руки и звучат голоса... — докладчик сглотнул, собрался с духом и заявил: — Если долго на него смотреть, то можно увидеть свой страх. А ещё... Оно может перемещаться через тени, и прятаться в тёмных углах.

— То есть, вы заперли за этими дверями некого монстра, способного ходить через тени, игнорируя стены и другие препятствия, — тоном, в котором только глухой не услышал бы скепсиса, обратился к гвардейцу Сомбра. — Я правильно понял?

Ответом ему стало молчание, сопровождаемое стыдливыми взглядами куда-то в сторону. Очевидным было то, что пони боялись, причём настолько сильным иррациональным страхом, что всякая логика отступала под его напором...

"Они хотя бы не побежали, да и панику разжигать не стали, а даже попытались что-то предпринять для сдерживания твари", — постарался найти в ситуации что-то хорошее визирь, в очередной раз досадуя на отсутствие тех, кто могли бы решать подобные проблемы без его участия, принимать решения и давать адекватные советы (особенно сильно ощущалось отсутствие Скринфайра, который был верен, но при этом не стеснялся высказывать своё мнение).

— Мне нужны Ария, Соната и Симфония, — заявил командующий. — И десяток единорогов с крепкими нервами.

...

Спустя семь минут перед дверями, ведущими в закрытую часть замка, собрались одиннадцать единорогов (включая Джафара), три бывших виндиго и двое кристальных земнопони в зачарованной броне, для которых успели создать комплекты амуниции из кристаллов, находившихся на складе. Все они были вооружены фонарями и мечами, хотя и предполагали то, что самым эффективным оружием будет магия...

"Среди пропавших без вести есть Айси, которая побывала в лаборатории, где получила аномалию в свою энергетику. Может ли быть так, что под действием магии, которая вывела из строя все системы Кристальной Империи, она стремительно мутировала, став аналогом той твари? Это нельзя полностью исключать", — сохраняя невозмутимый вид, визирь оценивал риски операции, в которой решился участвовать лично (подчинённые ждали от него решительных действий, да и следовало самому во всём разобраться).

На случай, если худшие опасения подтвердятся и летунья окажется копией Кляксы (как прозвали то существо из комплекса), тёмно-серый единорог был готов пожертвовать своими спутниками ради отступления, чтобы начать эвакуацию замка. Сражаться с ней в темноте бессмысленно, магов высокого уровня почти нет, а если она ещё и разум сохранила, то попытка выманивания на солнечный свет обречена на провал...

"Идея о переселении на юг кажется мне всё более соблазнительной", — прикрыв глаза, Сомбра вызвал в памяти воспоминание о знойных днях в пустыне, где воздух обжигал лёгкие при каждом вдохе.

— Вперёд, — прозвучала спокойная команда и створки дверей распахнулись, открывая путь в помещения, где их ожидало опасное тёмное существо.

Лучи фонарей разрезали темноту, позволяя рассмотреть абсолютно пустой зал. Затаившие дыхание пони слышали только биение собственных сердец и тишину... Пока сзади кто-то ни выдохнул слишком громко, заставив всех обернуться и нацелить на него оружие.

— Простите... — подняв руки в защитном жесте, кристальный земнопони попятился.

— ... — одарили соратники сослуживца хмурыми выражениями морд.

— Тц... — цыкнула языком Ария, как и её сёстры, выглядящая бледной, словно бы выцветшей, исхудавшей и раздражённой (банши всё ещё контролировали себя, но уже плотоядно поглядывали на окружающих их жеребцов и кобыл).

"Что за цирк...", — поморщившись, на этот раз даже не пытаясь скрыть своё недовольство, Сомбра одёрнул подчинённых, возвращая их внимание к проходу, куда тут же направились двое тяжеловооружённых гвардейцев.

— Пусто, — прозвучал короткий доклад.

Отряд втянулся в зал колонной по двое, за последним из которых двери снова закрылись. Джафар мог бы приказать оставить их открытыми, чтобы проще было отступать, но... решил не смущать подчинённых, на случай если придётся совершать нечто нелицеприятное.

Обшарив первое помещение, группа прошла в соседнюю комнату, проверила коридор, а затем и другие залы. Комната за комнатой оставались позади, в то время как кристалийцы шли вперёд, прислушиваясь к каждому шороху. Везде их встречали тишина и пустота, только разбросанные вещи валялись на полу в беспорядке, что позволяло представить ту панику, которая поднялась во время эвакуации.

— Я слышу плач... — нарушила молчание Соната, наклонив голову вбок и подняв ушки торчком.

— Откуда? — жестом приказав подчинённым остановиться, спросил визирь.

— Там, — Ария уверенно указала на последнюю дверь, в которую упиралось одно из ответвлений галереи.

— Готовьте щиты, — приказал тёмно-серый единорог, кивая двум земным пони на проход.

По виду жеребцов было очевидно, что они не хотят туда идти, а тем более — первыми. Однако же, оба пони подняли щиты и плавными шагами приблизились к створкам, убрав мечи в ножны, взялись за дверные ручки, а затем по команде Сомбры распахнули проход.

Вспыхнули магические барьеры, созданные десятью единорогами, а Джафар вышел вперёд, внимательным взглядом изучая кобылу, которая сидела на полу перед широким окном, прижав к груди колени, обхватив их руками и крыльями. Свет солнца, благодаря очищенному небу падал на неё через тонкий и прозрачный кристалл, делая похожей на испуганного птенчика, прячущего голову от громких звуков. Ощущение невинности и беззащитности портило только то, что на полу под кобылой находилось чёрное пятно тени, будто бы бурлящей и покрывающейся рябью.

"Похоже, что я не ошибся", — мысленно похвалил себя визирь, осторожно переступая порог (магические щиты двигались вместе с ним, в то время как их создатели выстроились позади предводителя).

— Айси, — позвал тёмно-серый единорог, придав своей морде доброжелательный вид, а в голос добавив мягких, участливых ноток.

— Нет-нет-нет... — забормотала пегаска, сильнее сжимаясь в комок. — Меня тут нет... Никого тут нет...

"Сошла с ума. Печально, но... ожидаемо. Осталось понять, можно ли её использовать, либо же необходимо просто упокоить", — главнокомандующий Кристальной Империи сделал ещё один шаг вперёд.

— Айси, но ведь я тебя вижу, — вежливо заметил Джафар, мысленно просчитывая, сможет ли в случае чего добраться до окна и, разбив его, вывалиться на улицу.

"Как же жаль, что боевой маг из Каденс не вышел. С её силой... Ну да кто же знал, что произойдёт подобное?", — отстранённая мысль мелькнула и погасла на грани сознания визиря.

— Я... — новый всхлип вырвался из горла кобылки. — Я этого не хотела... Я не хотела...

— Я верю тебе, Айси, — сделав ещё шаг вперёд, Сомбра убрал меч в ножны, а фонарь сунул одной из бывших виндиго, после чего жестом приказал разойтись и убрать барьеры, но быть готовыми снова их создать. — Я верю, что ты никому не хотела ничего плохого. Посмотри на меня...

— Правда? — шмыгнув носом, с искренней надеждой, на которую способны разве что жеребята, спросила летунья и слегка разведя крылья, подняла голову. — Вы правда мне верите?

"Как... неожиданно", — командующий был мягко говоря удивлён, так как вместо мордочки крылатой пони... увидел лицо смуглокожей человеческой девушки, в глазах у которой клубилась темнота, а на губах играла улыбка.

Периферическим зрением Джафар отметил, что его спутники не проявили никакого удивления, хотя и напряглись, а это могло значить то, что лицо Жасмин на голове крылатой кобылы видит только он. С одной стороны — это настораживало, так как существо, очевидно, проникло в его голову, с другой же — успокаивало, ведь выходило так, что оно не может воздействовать одновременно на всех.

— Ты бы никогда не нарушила закон и не причинила вреда жителям Кристальной Империи, — тут визирю даже врать не пришлось, так как из личного дела Айси выходило, что она была истинной патриоткой государства.

= "Джафар... О Джафар...", — прозвучал в ушах томный голос принцессы, повторяющий те самые слова, которые она говорила до того, как бывший советник султана превратил её возлюбленного в камень.

— С-спасибо... командующий, — дрожащим голосом ответила летунья.

— Шшш... — угрожающе зашипели банши, стоило тени потянуться к их хозяину.

= "Я раньше и не замечала, насколько ты красив и статен", — голос звучал, но губы лица совершенно не шевелились.

— Ты можешь рассказать, что здесь произошло? — приблизившись ещё на один шаг, продолжая изображать дружелюбие, в которое даже сам верил, спросил тёмно-серый единорог.

— Было темно... а потом появились голоса... — кобыла сдавленно всхлипнула. — Они кричали... говорили... требовали... А потом... Потом... Я почти не помню, как вышла из... из чулана... а тени говорили... танцевали... требовали...

= "А твоя борода... Она такая... такая... кривая", — продолжал давить на уши голос принцессы, по вине которой оборвалась его прежняя жизнь.

— Я боюсь... — призналась пегаска. — Пока светло, их голоса тихие и далёкие, но... Они ведь вернутся, как только зайдёт солнце. Я не хочу...

— Тише-тише, Айси, не плачь, — ещё один шаг вперёд позволил оказаться на расстоянии вытянутой руки от кобылы. — Я тебе помогу.

— П-правда? — надежда в голосе крылатой пони буквально звенела.

— Просто доверься мне, — улыбнулся Сомбра, протягивая к собеседнице раскрытые ладони. — Доверься мне...

Заворожённо глядя в рубиновые глаза, пегаска подняла дрожащие руки и вложила свои кисти в ладони жеребца, тут же ощутив как сильные пальцы сжали её запястья, обдавая тело жаром прикосновения.

— Доверься мне, — ещё раз повторил Сомбра, зажигая рог магической аурой, чтобы при помощи телекинеза извлечь из-под форменного кителя пять браслетов, четыре из которых были соединены тонкими цепочками попарно, а пятый напоминал ошейник. — Всё будет хорошо... Я обо всём позабочусь.

В напряжённой тишине прозвучали щелчки закрывшихся замков, после чего иллюзия лица принцессы Жасмин рассеялась, открывая взгляду Джафара мордочку пони, а в его собственной душе отпечаталось одно-единственное слово "Обман".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Третья арка — 4

Ванную комнату освещали яркие кристаллические пирамидки, расставленные по углам, источающие тёплое жёлтое сияние. Кристаллурги ещё не успели обеспечить светильниками весь дворец, но Джафар воспользовался своим положением и присвоил несколько переносных светляков (в конце концов, он мог использовать их по своему усмотрению, как для работы в кабинете, так и для освещения собственных покоев).

Скинув одежду на стоявший у стены стул, визирь перешагнул невысокий бортик небольшого бассейна, занимающего середину помещения и, облегчённо вздохнув, опустился в горячую воду. Мышцы гудели от усталости, шея и плечи задеревенели от напряжения, голова гудела от вороха проблем, с которыми приходилось разбираться каждую минуту...

Ушей достиг негромкий цокот копытц, а стоило открыть глаза, как взгляду предстала насыщенно-красная кристальная пони, одетая в тонкую розовую безрукавку и воздушные шаровары. Рубин Блиц мягко улыбалась, игриво посвёркивала изумрудными глазами из-под полуприкрытых век, была привычно молчалива и понятлива. Обойдя резервуар, к бортику коего тёмно-серый единорог привалился спиной, она взялась за ароматное мыло и, зачерпнув ладонями воды, начала втирать его в чёрную гриву, кончиками пальцев массируя голову и шею.

"Идеальная наложница", — удовлетворённо подумал Сомбра, зажмуривая глаза и позволяя себе слегка расслабиться (впрочем, краем сознания он продолжал отслеживать обстановку, прекрасно понимая то, что без Кристального Сердца стал крайне уязвимым).

Благодаря усилиям артефакторов, целителей и стражников, среди размещённых во дворце пони удалось сохранить удовлетворительный уровень гигиены, порядка и морали, пусть и не обошлось без нескольких десятков драк, мелкого воровства, нескольких попыток изнасилований... Несколько раз, почуявшие слабость власти смутьяны, пытались организовать массовые волнения, но гвардейцы и маги быстро разбирались с очагами недовольства, при помощи заклинаний вырубая зачинщиков, попутно распыляя усыпляющие составы в залах и коридорах.

К счастью, на военных складах оставалось достаточно много пайков, пусть и не слишком вкусных, но достаточно сытных, так что невзирая на то, что часть урожая с ферм, расположенных на периферии города погибла, голод им пока что не грозил. Кроме того, жители города-государства были весьма лояльны как главнокомандующему, так и принцессе, и если бы не растерянность, испуг и страх за близких, у смутьянов вряд ли удалось бы организовать хоть какие-то трудности для власти.

"Только вот чего они добивались?", — этот вопрос искренне беспокоил Джафара, так как в сложившейся ситуации он не видел смысла в попытке бунта (разве что причиной могло стать желание мести, без цели получения выгоды, что было абсолютно глупо).

Пальцы кобылки круговыми движениями прошлись по вискам, вернулись на макушку, опустились на шею и перебрались на широкие плечи, откуда соскользнули на мускулистую грудь. Взявшись за ковш, Рубин зачерпнула воды из бассейна, чтобы тонкой струёй вылить её на гриву жеребца, смывая мыльную пену...

"И ведь будто обычных проблем мало, у пони стали появляться неожиданные таланты", — досадливо подумал визирь, вспоминая десяток личных дел, доставленных из бумажного архива и дополненных новыми сведениями.

Айси оказалась не единственной, в ком проснулись необычные магические способности: четверо жеребцов и шесть кобылок разных возрастов (преимущественно — жеребят), не считая самого Сомбру, получили силу осознанно или инстинктивно влиять на мир вокруг себя, нарушая известные законы магии. И всё было бы не так страшно, если бы только взрослые становились подобными аномалиями, так как они могли сдерживаться и почти сразу сообщали о произошедшем страже, в отличие от испуганных, стеснительных и "хитрых" малышей.

Один жеребёнок, потерявшийся в коридорах дворца, впал в истерику и получил силу, отпечатавшуюся на его душе словом "Отчаяние". В результате этого полсотни пони впали в такую апатию, что их из неё не смогли вывести до сих пор, а гвардейцы, пытавшиеся успокоить виновника происходящего, сами едва не присоединились к общему заунывному вою. Ситуацию спас лишь единорог, догадавшийся оглушить новоявленного одарённого с расстояния.

Ещё одна кобылка ночью замёрзла и получила на своей ауре слово "Жар", из-за чего едва не спеклась сама, оставив тяжёлые ожоги на своей матери. Взрослая же пони тоже не обошлась так легко, получив метку "Боль", из-за чего теперь ни к кому не может прикоснуться, чтобы не заставить его испытывать жуткие муки души и тела.

Отследив закономерность по известным случаям, аналитики пришли к выводу, что "метки" проявляются в момент наивысшего психического напряжения, которыми являются страх, злость и другие сильные эмоции. К облегчению тёмно-серого единорога, стандартные браслеты-блокираторы, запирающие магию внутри тела носителя, способны ограничивать эти силы...

"Иначе, нам пришлось бы держать "меченых" в состоянии сна без сновидений, а то и вовсе убивать. По крайней мере, до тех пор, пока не будет стабилизирована обстановка в городе", — ощутив, как Рубин сперва отстранилась, чтобы снять верхнюю половину одежды, а затем прижалась грудью к его затылку, начав гладить ладонями мощный торс, командующий позволил себе слегка усмехнуться, подумав о том, что всё не так уж и плохо.

Вода в бассейне вздрогнула, пойдя волнами, а Джафар досадливо прикрыл глаза, осознавая тот факт, что во дворце произошло нечто, что требует его немедленного внимания. Блиц не заметила произошедшего, но зато уловила изменение настроения своего господина, так что поспешила отстраниться, позволяя ему подняться из воды, а затем протянула полотенце, подхваченное со стоящего неподалёку столика.

— Я постараюсь скоро вернуться, — перебравшись через бортик резервуара, произнёс визирь, спешно избавляясь от влаги на теле. — Жди меня в спальне.

— Как прикажете, мой господин, — томным голосом отозвалась кобылка, направляясь к выходу из ванной комнаты, ничуть не стесняясь того, что одета в одни лишь шаровары, которые из-за брызг воды прилипли к крутым бёдрам, соблазнительно покачивающимся при каждом шаге.

...

Стремительным широким шагом Сомбра шёл по коридорам замка, широко расправив плечи и высоко держа голову. Всем своим видом он выражал сосредоточенность и уверенность, не позволяя даже искре сомнения зародиться в душах подчинённых. Пони провожали его взглядами, полными восхищения, надежды и уверенности, что одновременно и льстило самолюбию, и заставляло напрягаться (всё же любовь толпы — это крайне переменчивая вещь).

Несмотря на позднее время суток, то тут, то там виднелись магические светильники, вокруг которых сидели компании пони, либо же единороги светили своими рогами, служа своеобразными ядрами кристаллизации толпы. Где-то взрослые пони рассказывали сказки жеребятам, где-то молодёжь шушукалась по углам, а пару раз в нишах удавалось заметить парочки, или даже тройки, занятые весьма увлекательным делом.

"И вовсе я им не завидую", — досадливо дёрнув ухом, мысленно заявил тёмно-серый единорог, вместо заслуженного отдыха в компании Рубин Блиц, вынужденный спешить к месту нового чрезвычайного происшествия.

Стража и гвардия сработали пусть не идеально, но весьма достойно, оцепив часть дворца и усыпив всех свидетелей. Благодаря этому слухи не начали расползаться по коридорам, подобно ядовитому газу, отравляющему сердца и души, а гражданские не путались под ногами у целителей, которые оказывали помощь пострадавшим и уносили прочь тела погибших.

За очередными двустворчатыми дверями взгляду Джафара предстала галерея, одна из стен которой частично обвалилась, вторая стена потемнела и потрескалась, на полу виднелся большой чёрный след, а в потолке виднелась неровная дыра. Горожан, которые отдыхали здесь, в соседнем зале и на верхнем этаже, уже перевели в другие места, а ремонтники спешно убирали обломки, затирали пятна и возводили перегородки.

— Краткий отчёт, — потребовал визирь у офицера гвардии, вытянувшегося по стойке "смирно" при его приближении.

— Господин главнокомандующий, опрос уцелевших свидетелей показал, что здесь произошла инициация очередного "меченного", — стараясь говорить чётко и быстро, но при этом негромко, чтобы не привлекать лишнего внимания, произнёс кристалиец.

"Тринадцатый", — мысленно констатировал Сомбра, мазнув взглядом по пятну на полу.

— Погибшего звали Этюд Тайм, — продолжил доклад подчинённый, не дождавшись уточняющих вопросов. — Он был художником, в последнее время жаловавшимся на отсутствие вдохновения. Перед происшествием, он стал очень возбуждённым: что-то бормотал, размахивал руками... Сосед попытался его успокоить, но Этюд просто... взорвался. Шестеро пони погибли сразу, ещё два с половиной десятка получили травмы разной степени тяжести...

"Просто потрясающе", — нельзя сказать, что Джафара так уж сильно расстроило произошедшее, но новость о том, что какой-нибудь пони может просто взорваться, вызывала в душе лёгкий холодок, пробуждая не самые приятные воспоминания.

— Лейтенант, передайте артефакторам, чтобы ускорили производство браслетов-блокираторов, — дослушав отчёт до конца, визирь повернулся к одному из своих спутников. — Уже готовые изделия следует раздать гражданским пони: начните с жеребят и кобыл. Блокираторами следует обеспечить всех кристалийцев без исключения, чтобы избежать повторения подобной ситуации. Пока же, обратитесь к алхимикам, чтобы те создали безопасное успокоительное, которое можно будет распылять в коридорах. Утром я жду в своём кабинете ответственных за распространение еды, а также руководителей отряда целителей.

— Так точно, господин командующий, — приложив сжатый кулак к сердцу, отозвался молодой жеребец. — Разрешите исполнять?

* * *

Луна пришла в себя лёжа на мягкой кровати, в полумраке спальни, где было тепло и сухо. Сама она оказалась раздетой и укрытой до шеи тонким одеялом, а чувствовала себя так, будто бы её избивали палками как минимум сутки напролёт.

"Болит всё, от кончика рога и до копыт... даже уши, крылья и хвост", — промелькнула в голове мысль, когда из горла вырвался какой-то жалобный стон.

Тут же рядом с постелью оказался тёмно-серый перепончатокрылый жеребец, облачённый в лёгкую броню из жилета с металлическими пластинами, штаны с накладками, а также наручи. На поясе у него висели короткие клинки, а к бедру был прицеплен миниатюрный арбалет. Этот пони осторожно приподнял голову принцессы за затылок, второй рукой поднеся к губам фляжку с травяным настоем, от пары глотков которого по телу разбежалась волна тепла, слегка притупившая боль.

— Где мы? — первым делом спросила тёмно-синяя аликорница, как только ощутила прилив сил. — Что произошло?

— Мы в Одинокой Башне, Мать Ночи, — отозвался бэтпони шелестящим голосом. — Сейчас придёт генерал и ответит на все ваши вопросы. Берегите силы: вы были без сознания целую декаду.

"Декаду? Но...", — тысяча и один вопрос вспыхнули в разуме крылато-рогатой кобылы, но она всё же сумела сдержаться, решив дождаться генерала и получить подробную информацию уже от него.

Воспоминания о сражении у Замка Двух Сестёр обрывались на моменте активации Элементов Гармонии, после чего в памяти была пустота, будто бы кто-то вырезал всё произошедшее далее хирургическим лезвием. Однако же не это сейчас тревожило пони сильнее всего, а вопрос о том, почему она вообще решилась пойти на такой шаг?! Напасть на сестру, использовав самые могущественные артефакты из тех, которые когда-либо существовали...

"Словно бы я разумом помутилась. А ведь в тот момент всё казалось совершенно логичным", — попытавшись ощутить связь с Элементами, принцесса ночи похолодела, так как на их месте была только холодная пустота.

Зажмурившись, тёмно-синяя аликорница вновь отправила магическую волну, но отклика так и не получила. На глазах выступили слёзы, а в голове раскатом грома грянул вопрос: "Что же я натворила?".

Охранник, взяв с прикроватного столика кружевной платок, бережно промокнул им уголки глаз Матери Ночи, ощущая почти физическую боль от того, что ничем больше не мог ей помочь. К счастью, долго мучиться ожиданием им не пришлось, так как вскоре дверь распахнулась и через порог перешагнул высокий чёрный жеребец, с перепончатыми крыльями и кожистым гребнем, облачённый в покрытые серебряными узорами доспехи. Приблизившись к постели, от которой отступил страж, он опустился на одно колено, упёр сжатую в кулак левую руку в пол, а правый кулак прижал к сердцу, тут же склонив голову и произнеся хриплым, сильным голосом:

— Мать Ночи, не передать словами мою радость от того, что ты наконец-то вернулась к нам из царства снов.

— Вибрисс, я благодарна тебе и остальным бэтпони за заботу, но сейчас не время для витиеватых фраз, — собравшись с силами, насколько смогла твёрдым и величественным голосом отозвалась аликорница. — Поведай мне, что произошло после того, как мы с сестрой использовали Элементы Гармонии?

— Как будет угодно, госпожа, — покорно произнёс генерал. — Магический взрыв разбросал нас, словно соломенные куклы, но к нашему удивлению почти никто не пострадал. Вы и принцесса дня потеряли сознание, о чём я могу судить по реакции её гвардии, которая поспешила принять защитное построение. Все мы чувствовали себя сильно истощёнными, из-за чего даже речи не могло идти о полноценном сражении, ввиду чего отступление стало наиболее очевидным решением. Однако же, магический взрыв оказал влияние не только на наше самочувствие, но и на артефакты, а также на наложенные чары... Мы были немало удивлены, когда обнаружили в своих рядах нескольких существ, похожих на пони, шёрстку которым заменяет мягкий хитин. У них кривые рога и крылья словно у насекомых, острые зубы и тощие тела. Одно из этих существ притворялось вашей помощницей и пыталось убедить нас в том, что это она и есть.

— Что вы с ней сделали? — перебила жеребца крылато-рогатая кобыла, ощущая смешанные чувства, среди коих преобладали горечь и гнев.

— Сперва попытались схватить, но она начала сопротивляться, так что мы её убили, — спокойно ответил Вибрисс. — Прости нас, Мать Ночи, коли мы совершили ошибку. Вину за это я беру на себя.

"А ведь именно она принесла мне те документы и сообщила о работорговцах... И много чего ещё она успела сделать, сказать, подслушать... Неужели всё это время рядом со мной был чейнджлинг? И я этого даже не заметила... Хороша же принцесса: не узнала врага у себя под носом, но обвиняла в том же Селестию", — горечь вины, обиды и предательства свернулась в груди тугим клубком, но Луна смогла пересилить себя и вздохнуть, возвращая подобие душевного спокойствия.

— Вы всё сделали верно, — голос принцессы ночи прозвучал ровно и уверенно, пусть она не ощущала себя и наполовину столь хладнокровной, какой хотела казаться. — Удалось ли захватить в плен хоть кого-то из них?

— Увы, Мать Ночи, — повинился Вибрисс. — Мы слишком поздно спохватились.

— Что было дальше? — не став акцентировать внимание на неудаче, спросила крылато-рогатая кобыла.

— В рядах дневной гвардии тоже обнаружились несколько тварей, которых слуги принцессы дня убили без промедления и вопросов, — охотно продолжил бэтпони, произнося эти слова с каким-то внутренним удовлетворением. — Мы отослали друг к другу парламентёров, которые договорились о временном перемирии: наши силы отступили в Одинокую Башню, в то время как замок Двух Сестёр остался под контролем дневных пони. С тех пор между нами не было ни одного столкновения, лишь армии стягиваются к твердыням, да бэтпони продолжают покидать земли центральной Эквестрии. Как нам известно, принцесса Селестия ещё не приходила в себя, но её здоровью ничто не угрожает, так как советники призвали лучших целителей из всех подконтрольных областей. Из остальных новостей: пропала связь с Кристальной Империей, в деревнях и сёлах участились появления лесных и болотных монстров, некоторые пони обрели необычную силу.

— Силу?.. — проявила недоумение тёмно-синяя аликорница.

Вместо ответа генерал сосредоточился, а затем превратился в облако кровавого тумана, после чего вновь собрался на прежнем месте, выглядя утомлённым. Переведя дух, он объяснил:

— Эта сила не похожа на привычную магию, подчиняется лишь воле и на своё использование требует немало энергии... и воли. Я обрёл свою силу когда увидел тебя, Мать Ночи, лежащую без чувств, рядом с этим хитиновым монстром. Мне известно ещё о троих бэтпони, которые овладели чем-то подобным, но своим. Кроме того, среди переселенцев, караваны которых покидают центральную Эквестрию, время от времени появляются владельцы новой магии. Некоторые из них сходят с ума, будучи не в силах справиться с новыми возможностями и соблазнами.

— Подробнее, — потребовала Луна. — Какова цена у этой силы?

— Лично моя цена — жажда крови, — признался перепончатокрылый летун. — Пить кровь; лить кровь; смотреть на кровь... Эти желания словно шёпот на грани сознания. Мне приходится постоянно концентрироваться, чтобы не слышать их.

— Генерал, соберите совет: нам необходимо принять меры, чтобы предотвратить грядущие неприятности, — после непродолжительной паузы, потребовавшейся на осмысление всего услышанного, приказала крылато-рогатая кобыла. — Мне нужны одежда, доспехи и еда. Собрание в зале для совещаний, через два часа. И отправьте сообщение двору моей сестры: нам нужно заручиться их помощью... ну или хотя бы избежать развития конфликта.

— Будет исполнено, Мать Ночи, — собеседник одним текучим движением поднялся на ноги, поклонился и, стремительно развернувшись, покинул покои аликорницы.

"Тия... Что же мы натворили?".

В душе же Луны отпечатались два слова: "Тьма Ночи".

* * *

Лайм Хуф спешил изо всех сил: ему удалось убедить зебру-шаманку в том, что он доберётся до Кристальной Империи гораздо быстрее, если будет один... и если она поможет ему вернуться в небо. В результате переговоров, кристальный пегас убедился, что Мора может не только убивать, забирая чужую жизненную силу, но и лечить, а также ускорять рост перьев.

Перед отлётом он пообещал Бигфуту, что скоро вернётся, но напарник этому не сильно поверил, и похоже уже готовился к тому, что его отправят вслед за Сноуболом. Впрочем, если бы сам летун был на его месте, тоже вряд ли пылал бы энтузиазмом от того, что остаётся заложником в племени полосатых дикарей.

День за днём Лайм Хуф летел на север, стараясь огибать города и деревни Эквестрии. Но даже так он не мог не заметить, что у южного соседа Кристальной Империи происходит нечто странное: от некоторых сёл поднимались столбы чёрного дыма, часть полей была сожжена, а один раз на глаза разведчику попался огромный караван, длинной змеёй тянущийся с запада на восток. Только вот приземляться, чтобы узнать о том, что вообще происходит, интуиция категорически не рекомендовала.

Первое время он перекусывал скудными припасами, выделенными зебрами в дорогу, а когда они закончились, крылатый жеребец перешёл на подножный корм. Когда же Эквестрия осталась позади, а под крыльями расстелилась снежная пустыня, вовсе пришлось голодать, надеясь только на то, что дома его ждёт тёплый приём...

...

Приём был тёплый: сперва отряд патрульных пегасов сковал по рукам и ногам магическими блокираторами, а затем при помощи сетки, в которой летун лежал как в гамаке, доставил в Кристальную Империю. И можно было бы порадоваться подобному, но... город-государство сильно изменился за прошедшее время.

Первое, что бросалось в глаза, это отсутствие магического купола, защищавшего поселение как от холодов, осадков, так и от нападений дикарей. Лишь императорский дворец ограждался барьерами, которые даже на первый взгляд выглядели намного менее надёжными (как доспехи из дерева и кристалла).

Все жители города оказались переселены во дворец, из-за чего не осталось ни одной свободной комнаты, да и залы с коридорами использовались для сна. В подобных условиях, камера одиночного заключения, с двухразовым питанием и ночным горшком в качестве туалета, выглядела словно привилегированные апартаменты. Однако, это меркло в сравнении с новостью, что Кристального Сердца больше нет.

"Безумие какое-то", — ходя из угла в угол, что было не так-то просто из-за кандалов на ногах, думал про себя Лайм Хуф.

Его привычный мир словно бы сошёл с ума и покатился в пропасть, насмехаясь над всеми надеждами и чаяниями. А ведь где-то там, на далёком юге, ждал помощи Бигфут, который даже не подозревает о катастрофе, произошедшей с его домом...

Течение невесёлых мыслей прервал звук открывающейся двери, что заставило выпрямиться и замереть, с надеждой глядя на дверной проём. Когда же створка распахнулась, в свете переносного фонаря взгляду крылатого жеребца предстал главнокомандующий, принц Сомбра, облачённый в чёрный мундир с красными прямоугольниками.

— Рад тебя видеть, Лайм, — словно со старым другом поздоровался тёмно-серый единорог. — Прости за такой приём: в последнее время у нас очень многое произошло... Ну да ты и сам уже это понял. Рассказывай, что случилось с вами на юге и почему ты вернулся один?

* * *

Негромко мурлыча незатейливый мотив, одетая в тёмно-фиолетовое платье с серебряным поясом, Каденс расставляла на маленьком столике блюда с лёгким салатом, нарезанными засахаренными фруктами, дольками сыра и орешками в меду. Лана помогала украшать малую гостиную, развешивая нехитрые украшения и размещая светильники. Только пара гвардейцев, на мордах коих застыли невозмутимые вежливые выражения, статуями застыли у входа, обеспечивая охрану принцессы.

"Будто бы мне здесь что-то может угрожать", — досадливо подумала нежно-розовая аликорночка, непроизвольно касаясь кристаллического браслета на левом запястье, близнецы которого были надеты на вторую руку и ноги, в то время как шею охватывал тонкий и изящный ошейник.

Пусть эти артефакты и не блокировали магию полностью, но заметно её ограничивали, а самое главное — были жутко неудобными. Однако же, если сама принцесса не готова мириться с неудобствами ради общей безопасности, какое право она имеет требовать этого от других?

"Чем больше власть, тем выше ответственность", — повторила про себя слова брата крылато-рогатая кобылка.

Сейчас, когда её народ переживал тяжёлые времена, Каденс не имела права быть слабой и капризной: пони ждали, что принцесса сможет их защитить, решить проблемы и указать путь. И пусть сама аликорница не чувствовала в себе сил, необходимых для того, чтобы вести за собой подданных... но она могла притвориться, будто бы они у неё есть. В конце концов, ведь совершенно не обязательно всё делать самой, если есть на кого опереться.

"Скорее уж — за кем спрятаться", — невесело усмехнулась крылато-рогатая пони, прекрасно понимая то, что всеми сколь-нибудь серьёзными делами сейчас, как и прежде, занимается Сомбра.

На плечи молодой принцессы легли обязанности по организации распределения артефактов общего пользования, проведению приёмов, на которых жеребцы и кобылы высказывали свои просьбы и тревоги, а также ей приходилось оглашать указы, составленные советниками. Но сложнее всего было делать вид, что всё находится под контролем, улыбаться просителям и обещать, что скоро они со всем разберутся. А тем временем случаев с участием "меченых" становилось всё больше, что побудило надеть на всех кристалийцев, которые не работают в мастерских по созданию артефактов и не несут военного дежурства, блокирующие магию кандалы...

"Всё это временно", — говорила себе Каденс, позволяя надеть на себя комплект "драгоценностей", совершенно не способный сдержать аликорна (а ведь она слышала, что по приказу брата воссоздаётся негатор магии).

Что же принцесса делала сейчас? Со стороны, её действия могли выглядеть пиром во время голода: без поставок из Эквестрии, а также из-за гибели урожая в теплицах на окраинах, Кристальная Империя приближалась к грани... Но это не останавливало крылато-рогатую пони от того, чтобы отметить день рождения Сомбры (тем более, что вдвоём они не съедят так уж много).

— Я закончила, — отчиталась Лана, одетая в белые рубашку и штаны, которые скрадывали её худобу. — Могу я ещё чем-нибудь помочь?

— Спасибо, — улыбнувшись оленихе, Каденс покачала головой. — С остальным я справлюсь.

— Тогда... я пойду в комнату? — неуверенно спросила лань.

— Хорошо, — кивнула принцесса, разливая по бокалам рубиновый напиток, аромат коего тут же распространился в воздухе.

— Если что-то понадобится... — начала говорить Лана.

— Я тебя обязательно позову, — заверила её аликорница.

Проводив лань взглядом до дверей, пони досадливо подумала о том, что подругами они являются разве что на словах: уж больно фанатичное желание служить проявляла бывшая рабыня. При этом, как ей помочь Каденс не представляла, в результате чего оставалось надеяться, что однажды не только формально, но и на деле Лана станет свободной.

"О свободе думает та, которая носит кандалы, в которые заковала весь свой народ", — иронично хмыкнув этой мысли, принцесса устроилась на одном из двух стульев за столом.

Потекли минуты ожидания, которые превратились сперва в полчаса, а затем и в час. Налитое в бокалы вино успело выдохнуться, намекая на то, что кобылка слишком уж поторопилась считая, что Сомбра придёт ровно в назначенный час. В конце концов, ведь могло случиться что-то, что требовало его немедленного вмешательства...

"Его вмешательства. Мне же остаётся ждать и делать вид, что всё хорошо", — промелькнула в голове горькая мысль, от которой в душе всколыхнулось раздражение, тут же подавленное усилием воли.

Минуло ещё десять минут, а в голове у нежно-розовой кобылки появилась мысль, что брат вовсе забыл о её просьбе и сейчас может заниматься какими-то своими делами. Очень отчётливо перед внутренним взором встала картина постели, в которой тёмно-серый единорог лежит с красной кристальной пони...

"И вовсе я не ревную", — дёрнув ушками, Каденс сложила руки на столе, сверху устроив подбородок.

Когда принцесса узнала о любовнице Сомбры, то должна была ощутить облегчение от того, что он отказался от своей идеи их свадьбы, но... вместо этого испытала только негодование. Ей даже начало казаться, что эта... Блиц... решила украсть её... брата. Чтобы доказать себе... что-то, она даже решилась на свидание с жеребцом (что в условиях перенаселения дворца, было тем ещё занятием), но постоянно вспыхивающие в голове воспоминания о неудачной прогулке, которая едва не привела к изнасилованию, всё испортили, превратив встречу в пытку для обоих участников.

"И о чём я думаю?", — поймав себя на мыслях о Сомбре, как о жеребце, нежно-розовая аликорночка сердито засопела, начав сквозь зубы ворчать на глупого единорога, не умеющего следить за временем.

— Прошу прощения за опоздание, моя принцесса, — произнёс сам главнокомандующий, одетый в свой обычный мундир, входя в гостиную. — Пришли сведения о положении дел в Эквестрии. Нужно было ознакомиться с ними.

— Ничего страшного, — резко выпрямившись, поспешно разгладив складки платья, Каденс неловко улыбнулась, пытаясь скрыть волнение и смущение. — Что-то важное?..

— Ничего, что не могло бы подождать до завтра, — заверил аликорницу визирь, а затем посмотрел на сервированный стол и спросил: — Сегодня какой-то праздник?

— Ты что, забыл? — возмутилась кобылка.

Двое гвардейцев, получив безмолвную команду, поспешили бесшумно выскользнуть за дверь.

— У тебя сегодня день рождения? — вскинул брови Сомбра, а затем состроил виноватое выражение морды. — Прости, я совсем забыл... и даже подарок не приготовил.

Каденс набрала в грудь побольше воздуха, указала на тёмно-серого пони правой рукой... и шумно выдохнула, обиженно спросив:

— Издеваешься?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Третья арка — 5

Мысли в голове у Джафара были сумбурные, что только усугублялось скопившейся усталостью и постоянной загруженностью. Впрочем, как бы тяжело ни было внутри, снаружи он продолжал сохранять невозмутимый вид, не позволяя себе расслабиться даже сейчас, когда кроме него в комнате была только Каденс.

— Очень мило, — взглянув на тарелку с салатом, где была изображена улыбка, над которой красовалась надпись "С днём рождения", визирь поднял взгляд на розовую аликорницу. — Спасибо.

— Попробуешь? — смущённая, взволнованная и слегка потемневшая мордочкой принцесса с ожиданием замерла, устремляя ясный взор завораживающих глаз на тёмно-серого единорога, непроизвольно сцепив руки в замок под грудью.

В свете магических огней они не разрывали зрительного контакта, сидя за маленьким столом, думая каждый о чём-то своём. Серебряная вилка, взятая Сомброй в правую руку, сверкнув острыми зубьями вонзилась в салат, нанизывая на себя мелко нарезанные кусочки продуктов, входящих в состав кулинарно-художественного произведения, после чего первая порция угощения была отправлена в рот.

"Ну и...?", — прижимая крылья к бокам, чтобы они не распахнулись во всю ширь, выдавая нетерпение своей хозяйки, Каденс едва заметно ёрзала на своём стуле, ощущая необыкновенное волнение, отдающееся стуком сердца в ушах (всё же ей не часто доводилось готовить, так как времени и сил учиться этому попросту не хватало).

Старший брат жевал медленно, будто бы специально издеваясь над кобылкой, при этом в его рубиновых глазах отражалась глубокая сосредоточенность. И пусть это было глупо, недостойно, и отдавало откровенным жеребячеством, но принцесса отчётливо ощутила, что ей неимоверно важно услышать вердикт своим стараниям... Даже более важно чем то, что о ней подумают подданные, если она в слезах сбежит из комнаты.

Джафар же, краем сознания анализируя вкус блюда, которое вызывало внутреннее удовлетворение, размышлял о несколько иных вещах: разведчики, отправленные в Эквестрию вернулись, чтобы сообщить о расколе, произошедшем между сёстрами. Сопоставляя их доклад с тем, что произошло в Кристальной Империи, он приходил к неутешительному выводу...

"Эти кобылы, находясь за сотни километров, умудрились сломать все наши артефакты, включая Кристальное Сердце. А ведь это были лишь отголоски их столкновения... Какая же мощь была в эпицентре? Какой же мощью обладают аликорны? Каким могуществом будет обладать Каденс, когда войдёт в полную силу? Нет, отдавать её кому-либо — недопустимая расточительность. "Меченые" тоже стали появляться после битвы сестёр, и пусть прямых доказательств их причастности к этому нет, но уж больно гладкой получается теория...", — прожевав первую порцию и сглотнув, визирь полуприкрыл глаза, возвращаясь из глубин своих мыслей в реальный мир.

— Очень вкусно, — произнёс тёмно-серый единорог, заметив как радостно блеснули глаза молодой аликорницы, а на губах заиграла довольная улыбка. — Ты сама готовила?

— Да, — поспешно отозвалась Каденс, но тут же смутилась и опустила взгляд к столу, негромко добавив: — Мне помогала Лана.

— Знаешь, мне не слишком нравится то, что ты приблизила к себе эту лань, — крутанув вилку между пальцами, изрёк Сомбра. — Но... Ты уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, кого включать в свою свиту.

Хотевшая было возмутиться принцесса, поняв то, что её не собираются отчитывать или к чему-то принуждать, ощутила облегчение и благодарность. Это чувство наложилось на приятное тепло, вызванное похвалой её готовки, но она всё же произнесла:

— Лана хорошая. Уверена, если бы ты узнал её получше...

— То ты начала бы ревновать, — ехидно заметил визирь. — Либо меня к ней, либо её ко мне.

— Вот ещё, — фыркнула аликорница. — С чего бы?

— То есть, я даже ревности не достоин? — изобразил удручённость тёмно-серый единорог. — Как ты жестока...

— Я не это имела ввиду, — попыталась оправдаться крылато-рогатая кобылка. — И вообще, тебе уже Рубин Блиц мало?

"И всё же ревность, пусть и не та, на которую я рассчитывал", — с лёгким сожалением отметил Сомбра.

"Вот и зачем он поднял эту тему?", — промелькнула сердитая, чуть обиженная мысль в голове Каденс.

— Я не спорю, что Лана хорошая... — решив проигнорировать вопрос о своей любовнице, произнёс Джафар, вновь ловя своим взглядом глаза собеседницы. — Просто... Будь осторожна. Ладно?

— ... — розовая аликорница несколько секунд буравила брата взглядом, но затем всё же отозвалась: — Ладно.

— Вот и чудно, — широко улыбнувшись и, отложив вилку на тарелку, хлопнув в ладони визирь предложил: — Выпьем же за нас...

— Нас? — переспросила принцесса, ощутив как к мордочке прилила кровь.

— За нашу семью, — поправился визирь. — Чтобы никто не встал между нами, и чтобы мы всегда могли найти понимание друг у друга. В конце концов, что может быть важнее взаимопонимания между родными пони?

— Ты прав, — подхватив бокал, крылато-рогатая кобылка вскинула его и провозгласила: — За нас!

Бокалы опустели, а затем пони опустили их на стол и Джафар, подхватив открытую бутылку, наполнил их вновь. Снова подняв сосуд с ароматным напитком на уровень глаз, он произнёс:

— А теперь — за мой день рождения.

— Ты не слишком разогнался? — хихикнула Каденс, но всё же тоже подняла кубок.

— Кто сказал, что пить нужно именно до дна? — иронично изогнул брови визирь. — Достаточно будет просто пригубить... Я же не виноват, что принцесса проявляет такую жажду.

— Эй! — аликорница возмущённо указала на жеребца свободной рукой, обвинительным тоном заявив: — Сам-то ты всё выпил!

— Хм... — взгляд Сомбры стал изучающим. — Неужели с меня ты берёшь только такие примеры? Мне даже почти стыдно...

— Да ну тебя, — обиженно буркнула кобылка. — Мы будем пить или нет?

— Если принцесса настаивает, — тоном, в котором звучало безграничное море смирения, произнёс тёмно-серый единорог.

"Вот ведь... Теперь из-за него я чувствую себя пьяницей", — скривилась Каденс, делая маленький глоток, после чего отставила бокал в сторону, принявшись истреблять свой салат.

На некоторое время за столом установилось молчание, нарушаемое только стуком вилок по тарелкам. Мысли визиря, словно бы только и дожидались этого момента, снова соскользнули на деловой лад, на этот раз возвращаясь к докладу Лайм Хуфа, прибывшего из далёкой Зебрики.

"Прерии и рощи, заселённые полудикими племенами кочевников, правят которыми военные вожди и шаманы. В среднем в каждом племени от двухсот и до пятисот полосатых жеребцов и кобыл всех возрастов, но есть и исключения в виде малых племён, численностью от двух десятков членов, до больших, вплоть до полутора тысяч представителей. Сами по себе не слишком сильны и плохо организованы, да и вооружение оставляет желать лучшего... но активно пользуются алхимией, среди которой есть как ослабляющие, так и усиливающие средства, да и их одарённые что-то могут", — визирь не сомневался, что имеющаяся у него армия, даже без преимущества в вооружении и вспомогательных артефактах, сможет согнать с привычных мест обитания несколько племён дикарей... но это обязательно приведёт к реакции со стороны их соседей, что может стать проблемой (на чужой земле, преимущество будет именно у туземцев, численность которых до сих пор остаётся неизменной).

Мысль о том, что оставаться на севере уже не имеет смысла, так как без Кристального Сердца город-государство слишком уязвим, уже не в первый раз посещала голову тёмно-серого единорога. Здесь было мало по-настоящему ценных ресурсов, практически не было источников еды, царили неприятные холода и обитали агрессивные соседи, а единственными преимуществами оставались удалённость от волнений большого мира, и ненужность снежной пустыни для завоевателей.

"По сути, нашими богатствами остаются только пони, а также артефакты, которые они производят. Те же грифоны, когда узнают о нашем положении, заявятся не для завоевания, а для разбоя и грабежа. Единственные, кому может быть нужна Кристальная Империя в её нынешнем состоянии — это яки, вынужденные обитать в хлипких лачугах и домах из снега. Мы, конечно, можем обеспечить город согревающими артефактами, да и вырастить кристальный купол "Алмазное Небо".... вполне реально. Только вот... сколько времени придётся жить впроголодь, работая на продажу артефактов за еду, отбиваясь от налётов бандитов и тратя без того не бесконечные ресурсы?", — Сомбра вовсе не был против патриотизма, следования традициям, гордости и упорства... пока это не несло откровенного вреда.

В конце концов, если уж проводить параллели с прошлой жизнью главнокомандующего, то даже в обычной, а не снежной пустыне, города строились вокруг, либо вблизи оазисов. Магия, разумеется, позволяет многое, но даже учитывая такой фактор, ни в коем случае нельзя откидывать логику и целесообразность.

"Сперва нужно найти место, куда можно перебраться, чтобы из снежной пустыни не попасть в кипящий котёл, а потом уже можно будет думать и о том, как убедить пони в том, что они должны оставить дома своих предков", — решил Джафар, подводя итоги своему внутреннему монологу.

— Сомбра, — нарушила тишину Каденс, отодвигая от себя опустевшую посуду, а затем промакнула губы салфеткой.

— Да, моя принцесса? — вопросительно приподнял брови жеребец, повторяя действия своей собеседницы.

— Скажи... — крылато-рогатая кобылка замялась, но быстро взяла себя в руки и глубоко вдохнув, на выдохе произнесла: — Что тебя связывает с Рубин Блиц?

— Я делю с ней постель, — невозмутимо, будто бы говорил о погоде, ответил Джафар.

— Д... Да ты... — розовая аликорница возмущённо вспыхнула, даже не удержав распахнувшиеся крылья, негодующим взглядом уставилась на брата, с обидой произнеся: — Почему?..

— Разве не это ты хотела услышать? — изобразил удивление визирь.

В душе у принцессы вспыхнула злость, так что ей захотелось схватить бокал, выплеснуть его содержимое в морду жеребца и убежать, чтобы... Чтобы...

"Нет. Я уже взрослая пони... И Сомбра — взрослый жеребец, который имеет право на личную жизнь. Тем более, что я сама отказалась...", — прикрыв глаза, крылато-рогатая кобылка несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаиваясь и очищая голову от лишних мыслей при помощи медитации.

— И... у вас всё серьёзно? — более или менее ровным голосом спросила Каденс, снова посмотрев на брата, внутренне ругая себя за то, что умудрилась своим вопросом испортить такой вечер.

"У нас всё настолько серьёзно, что мы порой не обмениваемся и десятком слов. Наверное, это можно назвать идиллией: абсолютное взаимопонимание", — пронеслась в голове Джафара саркастичная мысль, озвучивать которую он благоразумно не стал.

— Нам удобно друг с другом, — обтекаемо ответил визирь. — Если же ты имеешь ввиду любовь, то — нет. Это определённо не она.

— Но... — розовая аликорница растерялась. — Как же так?

— Взгляни на меня, Каденс, — мягко попросил тёмно-серый единорог, расправляя плечи и откидываясь на спинку стула. — Что ты видишь?

Кобылка послушно окинула собеседника взглядом, отметив размах плеч, заметную даже через одежду мускулатуру, красный витой рог, рубиновые глаза, которые заглядывали будто бы в самую душу...

— Видишь морщины у глаз, блёклый цвет шерсти, тяжёлую ауру, которая словно плащ окутывает меня? — голос визиря завораживал, заставляя обратить внимание на эти незаметные в обыденной жизни, но сейчас почему-то ярко выделяющиеся детали. — А ведь пять лет назад меня считали красивейшим жеребцом во всей Кристальной Империи. Сколько ещё времени пройдёт, пока старость скажется на мне?

— Ты совсем не старый! — вскинулась принцесса, тут же смутившись под насмешливым взглядом брата.

— Благодарю, моя принцесса, — главнокомандующий подхватил со стола бокал и отсалютовал им. — За это нужно выпить...

— Но... — нежно-розовая аликорница мотнула головой, возвращая себе серьёзный вид. — Так же нельзя!

— Любовь, моя принцесса — это роскошь, доступная не всем, — мягко улыбнулся тёмно-серый единорог, после чего прикрыл глаза и добавил, говоря совсем тихо: — Тем более, вряд ли я смогу полюбить... ещё раз.

Изучая выражение мордочки собеседницы через узкие щёлки, оставленные между почти закрытыми веками, Сомбра размышлял о том, не переигрывает ли. Пусть он и не врал напрямую, но и чистой правдой его слова не являлись: ведь даже стариком, каковым пытался притвориться, жеребец не являлся, а подчеркнуть детали образа ему помогла его новая способность, которую давала метка "Обман" на душе (её успешно удавалось скрывать даже от магического взора, в чём она сама и способствовала).

"Возможно, с её помощью я даже смогу обмануть время... Но для этого нужна сила, которой у меня определённо не хватает. Даже столь малые трюки, вроде лёгкого исправления внешности, отняли три четверти полного резерва", — вспышка досады и зависти, направленной на Каденс, которая даже сейчас могла держать барьер над целым замком, пусть это и требовало большой концентрации, была задавлена волевым усилием (подобные эмоции могли лишь помешать в достижении поставленных целей).

— Я тебя расстроил, принцесса? — участливо спросил жеребец.

— Н-нет, — помотала головой крылато-рогатая пони, попытавшись неуклюже улыбнуться. — Просто я задумалась.

— Прости, — виновато склонил голову Сомбра. — Ты приготовила чудесный ужин, устроила для меня настоящий праздник, а я стал загружать тебя проблемами...

— Всё хорошо, правда, — заверила аликорница, улыбнувшись чуть более натурально. — Я рада, что хоть чем-то могу помочь.

— Знаешь, я должен извиниться, — решительно произнёс Джафар и плавным движением выбрался из-за стола, в доли секунды оказываясь рядом с принцессой, чтобы протянуть ей руку с раскрытой ладонью и произнести: — Пойдём, прогуляемся?

— По дворцу? — удивилась нежно-розовая аликорница, в другое время с удовольствием погулявшая бы по картинным галереям, в ночное время суток пустым и одиноким, но не сейчас, когда на каждом шагу можно было наступить на спящих вдоль стен пони. — Может быть ещё немного посидим?

— Уверяю, моя принцесса, я знаю место, где мы никому не помешаем... и оттуда открывается великолепный вид, — широко улыбнувшись, визирь заговорщически подмигнул и спросил: — Ты мне доверяешь?

...

Держась за согнутую в локте левую руку тёмно-серого единорога, Каденс послушно шла по тёмным коридорам, поднималась по лестницам и проходила через распахнутые арки дворца. Тут и там крепко спали пони, устроившиеся на расстеленных прямо на полу матрасах, укрывающиеся тонкими одеялами, жмущиеся друг к другу целыми семьями (при виде этого становилось стыдно за то, что сама она живёт в шикарных апартаментах на несколько комнат).

"Может быть мне перебраться к Сомбре? Тогда в моих покоях можно будет разместить большую семью... да и этой вертихвостке придётся искать другое место", — поймав себя на далеко не самых достойных мыслях, принцесса обвинила во всём выпитое вино, из-за которого в голове ощущался туман, а в ногах была непонятная лёгкость.

— Почти пришли, — шепнул своей спутнице визирь, сворачивая на винтовую лестницу, ведущую на вершину одной из множества башенок. — Не устала?

— С чего бы? — фыркнула нежно-розовая аликорница, крепче цепляясь за руку жеребца.

Вскоре они уже выходили на ровную круглую площадку пяти метров диаметром, ограждённую низким бортиком и накрытую магическим куполом, генерируемым кристаллической полусферой, установленной в центре на невысокой тумбе. Тут же находились и двое стражников, одним из которых был единорог, а вторым — пегас.

— Командующий... Ваше Высочество, — вытянувшись по стойке "смирно", жеребцы поспешно отсалютовали венценосным особам. — За время нашего дежурства не произошло никаких инцедентов.

— Вольно, — махнув свободной рукой, тёмно-серый единорог приказал: — Оставьте нас.

Стражники переглянулись и маг применил заклинание диагностики, из арсенала целителей. Получив результат, он изобразил поклон и молча стал спускаться вниз, а за ним последовал и второй пони.

— Что это было? — удивилась кобылка.

— Обычная предосторожность, — отозвался Джафар, подводя свою спутницу к самому краю площадки. — Мало ли я — "меченый", который решил похитить их принцессу?

"Или чейнджлинг, слухи о которых стали распространяться в Эквестрии как лесной пожар в засушливую погоду", — добавил про себя визирь.

— И зачем мы сюда пришли? — глядя на своего спутника снизу вверх, с искренним любопытством спросила Каденс.

Свободной рукой Сомбра взял её за подбородок и, мягко, но при этом настойчиво, заставил посмотреть на город.

— Красиво... правда? — шепнул прямо на ухо кобылке жеребец, вытягивая руку в сторону, указывая на покрытые снегом крыши, в лунном свете сверкающие будто серебро, в то время как очищенные дороги блестели чистыми кристаллическими поверхностями. — Холодная красота зимы, любоваться которой можно только тогда, когда находишься в тепле.

— Угум, — рассеяно отозвалась крылато-рогатая пони, заворожённая представшей картиной, одновременно и очень красивой, и до боли в сердце печальной (пустые улочки и темнота в переулках нагоняли тоску, что было в особенности тяжело, стоило вспомнить совсем недавние времена, когда здесь кипела жизнь). — Сомбра... мы ведь справимся с этим?

— Вместе — обязательно справимся, — заверил спутницу жеребец, от которого не ускользнуло то, что барьер почти истощил вложенную в него силу. — Также как за каждым закатом следует рассвет, а тёмную ночь неизменно сменяет яркий день, любое падение сменяется новым подъёмом. Главное, чтобы рядом были те, кто смогут поддержать в трудную минуту... и ради кого будет хотеться покорять новые вершины.

Холод стал проникать под купол, так что Джафар воспользовался возможностью, чтобы крепче прижать к себе Каденс, которая вовсе этому не сопротивлялась и сама охотно прильнула к горячему боку своего спутника. Наконец, когда магия истощилась настолько, что холодный ветер стал трепать гривы жеребца и кобылки, они подошли к полусфере и... визирь взял руку принцессы, положив её ладонь на поверхность кристалла, сверху прижав своей кистью. Склонившись к уху аликорницы он произнёс:

— Ничего не бойся, моя принцесса. Я буду твоей опорой и защитой, и прошу лишь об одном: будь моими крыльями, которые не позволят упасть в трудный час. Пока мы вместе, ничто в мире нас не сокрушит.

"Я...", — чувствуя, как испуганной птицей трепещет сердце в груди, а мысли в голове путаются и сбиваются, тяжело дышащая Каденс подняла мордочку и встретилась взглядом с рубиновыми глазами тёмно-серого единорога.

Магические браслеты жалобно звякнули и осыпались, выпуская из своих оков магию, вихрем закружившую вокруг жеребца и кобылы, а мгновенно напитавшийся артефакт восстановил купол барьера, засиявшего нежно-розовым светом. В этот самый миг, все сомнения, страхи, предубеждения смыло волной всепоглощающего чувства, словно тёплое одеяло окутавшего две прижимающиеся друг к другу фигуры.

В душе молодой аликорницы, словно раскалённое клеймо, вспыхнуло слово "Чувства", а затем всесокрушающая мощь обрушилась на не успевшего ничего сделать принца, затапливая его сознание счастьем, страстью и... любовью.

"Какая ирония", — успела промелькнуть мысль в разуме главнокомандующего Кристальной Империи, в те мгновения, пока его воля ещё сопротивлялась воздействию.

Крылато-рогатая пони же ощутила, как её окатило искренней любовью, исходящей от жеребца, которая срезонировала с её чувствами, ещё раз запуская воздействие новообретённой силы, усилившееся в разы... А затем цикл повторился снова, снова и снова, связывая две души прочнейшими нитями, сплетающимися в несокрушимые тросы. И продолжалось это до тех пор, пока магия не иссякла, отправляя свою хозяйку в беспамятство...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Жду отзывов.

Не ожидали?)

Третья арка — 6

Солнце сияло высоко в небе, заставляя белоснежный снег сверкать с ослепительной яркостью. Морозный воздух, пощипывающий ноздри при каждом вдохе, легчайшими порывами ветра трепал шёрстку на открытых от одежды участках тел путников...

Семеро яков, двое из которых были запряжены в волокуши из кожи и дерева, облачённые в меховую одежду и элементы доспехов из металла, вооружённые трофейным оружием кристалийцев, неспешно и целеустремлённо шли к границам города-государства. Пегасы, осуществлявшие облёт окрестных территорий, вооружённые арбалетами, мечами и одноразовыми магическими артефактами, стараясь не приближаться к гостям с севера, вызывающим у них подсознательное опасение, уже отправили гонца во дворец и теперь просто кружили в небе.

Делегацию самых северных северян, представленную членами сильнейших из объединившихся племён яков, возглавлял лично Тор. После того как его молот взорвался осколками, оставившими на теле воина множество неглубоких ран, мыслить стало заметно легче, что было несомненным плюсом, но вот потеря столь удобного оружия вынудила искать ему замену, которой на данный момент являлась обычная кувалда.

"Пони Кристальной Империи славятся артефактами. Думаю, Джафар будет столь любезен, чтобы выделить мне что-нибудь из своих сокровищ", — промелькнула в голове великана мимолётная мысль.

Вскоре после утраты Тором молота, уже успевшего стать неотъемлемой частью образа вождя яков, племенам стало известно о том, что поселение пони лишилось своего магического щита. Это известие стало комом, упавшим с вершины горы и создавшим лавину, грозящую смести на своём пути любого из тех, кто осмелится встать на её пути: воспоминания о поражении в предыдущей войне были свежи, а новое поколение воинов уже подросло, что в совокупности лишь подогревало реваншистские настроения.

Здоровяку пришлось разбить своим новым орудием несколько горячих голов, убеждая яков в том, что пусть Кристальная Империя и ослабела, но своих магов не лишилась, а в прошлый раз их остановили задолго до подхода к магическому щиту. Голос разума, подкреплённый тяжёлыми кулаками, а также завоёванным авторитетом, на некоторое время сумел притушить воинственность сородичей... пока не начали появляться обладатели необычной магии. Воин с непробиваемой шкурой, замораживающий воду одним прикосновением шаман, прыгающий на высоту десятка метров телёнок и ещё полторы дюжины одарённых разных возрастов, половина из которых вполне могла бросить вождю вызов, резко изменили расклад сил внутри только образующегося государства. Сам Тор, во время очередного поединка обнаружил, что обрёл силу "Грома" и "Молний", что вновь вернуло его на своеобразную вершину...

Однако же, сколь бы могучим воином ни был здоровяк, игнорировать увещевания своих подданных он не мог. В конце концов вождь яков — это не король пони, который может сидеть на троне "По праву рождения". Если он будет вести свой народ к гибели, либо же перестанет устраивать большинство, то может оказаться убитым или изгнанным, даже при условии побед в поединках (просто соберётся толпа воинов и забьёт насмерть).

Тор был вынужден отдать приказ о том, чтобы его племена собирали армию, но ждали его возвращения с переговоров. Как он слышал перед уходом из большого лагеря, некоторые удалённые поселения, услышав о новом походе на юг, решили присоединиться к нему, встав под руку нового Великого Вождя.

"Определённо, что-то пошло не по нашему с Джафаром плану. Объединить народы в подобных условиях будет... сложно", — мысленно отметил здоровяк.

До момента своего пробуждения в пещере с молотом, Тор не помнил ничего. Он даже не был уверен, что вообще знаком с тёмно-серым единорогом... Впрочем, причин не верить словам друга, который не только его спас, но и помог начать осуществлять мечту (о которой тоже сам и рассказал) у яка не было.

"А теперь я иду сказать ему о том, что вместо мирного сближения и взаимовыгодного сотрудничества, мой народ готовится захватить его город. Как-то это... подло", — шумно выдохнув, из-за чего из ноздрей вырвались две струйки пара, Великий Вождь поправил рукоять кувалды, висящей на поясе и осмотрелся.

Кровные братья, ставшие членами ближнего круга после присоединения их племён, одетые в лучшие одежды и носящие лучшую броню... выглядели угрюмыми. Они не понимали стремление Тора поговорить с правителем Кристальной Империи, а он не мог рассказать им о сговоре, из-за чего воины были почти уверены, что их всех попытаются убить.

"Больше веры в меня, братья", — хмыкнул про себя здоровяк, шире расправляя плечи и выпрямляя спину.

— Мы уже почти у цели, — трубным голосом провозгласил вождь. — Ускорим шаг!

...

"Что делать, когда все сколь-нибудь долгосрочные планы летят шайтану под хвост?", — прохаживаясь вокруг стола, на котором возвышался кувшин с сидром, а с боков стояли два стула, меланхолично размышлял визирь, ожидающий прибытия северных соседей.

Благодаря своим разведчикам Сомбра знал, что новообразованное государство яков, держащееся исключительно на авторитете Тора, который победил вождей многих племён, начало собирать армию для похода на юг. Не требовалось быть гением для того, чтобы понять их первостепенную цель — налёт на Кристальную Империю.

В прошлый раз они сумели выстоять, пусть и имели куда меньшую армию, но... тогда у них были артефакты, крепкий тыл, время на подготовку. Сейчас же имелись многочисленные солдаты, время и подступающий голод.

"Хорошо хотя бы то, что для моих пони понятия "дисциплина" и "тайна" — это не пустой звук. Не хватало мне ещё лишь паники, которая поднимется среди горожан, вынужденных жить в стеснённых условиях, при известии о приближении армии яков", — досадливо поморщившись, Сомбра вынужденно констатировал, что провернуть подготовку к сражению так, чтобы о ней не узнали гражданские, в нынешних условиях невозможно (все артефакторы заняты производством необходимых бытовых приспособлений, так что их перепрофилирование вызовет вопросы).

Особую иронию происходящему придавало то, что именно из-за действий Джафара, с подачи коего началось объединение племён дикарей, яки столь быстро отреагировали на исчезновение городского щита. Будь они разрозненными, как и прежде, то сперва пришлось бы созывать совет, выбирать военного вождя, а уже под его руку собирать армию, на что в общем счёте могло уйти до полугода времени. Теперь же, даже внезапная смерть Тора не заставит их притормозить, а лишь наоборот уберёт сдерживающий фактор.

"Инструмент, который я собирался использовать в случае войны с оленями, грифонами или сёстрами-аликорнами, не успев принять завершённую форму обратился против меня. Однако же, это тоже можно использовать себе на пользу", — встав перед окном комнаты, визирь, одетый в мундир с красными прямоугольниками на плечах, заложил руки за спину и устремил взгляд на снежную равнину.

Для встречи с Тором, которая должна иметь подчёркнуто-официальный статус, был выбран один из жилых домов на северной окраине города. Семья, которая здесь обитала до исчезновения барьера, предупреждена не была, но подобная мелочь не сильно тревожила главнокомандующего.

Недавний инцидент, произошедший во время празднования дня рождения, когда Каденс стала "меченой" и получила силу контроля чувств, открыл перед Джафаром огромные перспективы. По собственному опыту он знал, что "метка" требует тем больше сил на своё использование, чем масштабнее воздействие... и чем хуже ты представляешь себе желаемый результат (словно бы лишние затраты силы компенсируют неточности).

Единственным минусом, да и то лишь с точки зрения холодной логики, стало то, что первой "жертвой" новых способностей розовой аликорницы стал сам визирь. Внешне это на нём никак не отразилось, но вот внутренние изменения, после осмысления всего в спокойной обстановке, стали очевидны (раньше он не ощущал себя розовой лужицей умиления, стоило лишь посмотреть на мирно сопящую крылато-рогатую кобылку). Пришлось даже принять меры, чтобы не встречаться с объектом внезапно вспыхнувшего обожания перед важными совещаниями, как и во время исполнения прямых обязанностей, для чего принцесса была назначена куратором жеребячьего уголка.

"Не сделал ли я этим только хуже?", — сам у себя спросил Сомбра, но усилием воли тут же отогнал от себя мысли о Каденс, из-за которых сердце билось быстрее, а концентрация падала.

— Командующий, яки уже на подходе, — без стука распахнув дверь в комнату, обустроенную для переговоров, заявил гвардеец земнопони.

— Благодарю, — отвернувшись от окна и, посмотрев на подчинённого, кивнул Сомбра. — Всё готово для встречи?

— Комната ожидания обустроена по высшему сорту, — отозвался кристалиец, всё же не сдержавшись от того, чтобы поморщиться. — Даже не верится, что мы собираемся пресмыкаться перед этими...

— Не "пресмыкаться", а "договариваться", друг мой, — перебив собеседника, чуть жёстко заявил тёмно-серый единорог. — Гордость, а не гордыня... Не позволяй себе относиться с презрением к тем, кому не повезло родиться в более жёстких условиях.

"Сам не верю, что говорю это", — мысленно поморщился Джафар.

— Прошу меня простить, главнокомандующий, — поспешно, но неохотно, отчеканил гвардеец. — Этого больше не повторится.

Не став развивать тему, визирь направился к выходу, жестом приказав подчинённому следовать за ним. Вскоре они вышли на улицу, спустившись с низкого крыльца, тут же ощутив хватку мороза, вцепившегося в новых жертв тысячами иголок (всё же, одеты они были не слишком тепло).

Холод, словно освежающий душ после бессонной ночи, заставил Сомбру взбодриться и скинуть пелену наваждений. Воспользовавшись моментом, он ещё раз пробежался по сделанным в своей голове выводам, а затем сконцентрировался на собственной метке, создавая пелену обмана. Пусть этот трюк ещё не был отработан, да и сил требовал уйму, но убедить себя в безразличии к Каденс удалось... хоть и не полностью.

Тем временем рядом с принцем приземлилась пара пегасов, несколько единорогов и кристальных земнопони заняли свои позиции в оцеплении, а офицеры торопливо доложили о том, что эта часть города полностью пуста от гражданских.

"Чудно", — кивал на все слова жеребцов и кобыл их неофициальный правитель.

Яков было семеро: пятеро шагали впереди, а двое тащили волокуши. Все они отличались высоким ростом, шириной плеч, качественными одеждой и оружием. Впрочем, Тор выделялся даже на фоне своих сородичей, возвышаясь как минимум на голову и всем видом излучая скрытую мощь. Но самое главное — он был "меченым".

"Это и хорошо, так как благодаря личной силе, ему будет проще удержать власть, и плохо, так как доказывает возможность обретения сил кем-либо кроме пони. Если раньше у нас были единороги, в отличие от всех остальных, способные напрямую создавать заклинания, то теперь преимущество становится не столь выраженным. Те же грифоны, собравшись полусотней адекватных "меченых", станут угрозой уровня целой армии", — досадливо подумал Джафар, исходящий в своих размышлениях из того, что силу может получить каждый тысячный разумный (причиной, почему крылатые дикари до сих пор не напали, советники считали высокую вероятность начала перераздела власти внутри их собственных земель).

— Приветствую тебя в моём доме, Великий Вождь Тор, — выступив вперёд, с уверенностью и достоинством произнёс визирь. — Прошу, будь моим гостем и раздели скромные угощения.

В этот момент из числа сопровождающих вышла зелёная единорожка, одетая в военную форму с жёлтыми знаками отличия, держащая в руках поднос с куском хлеба и солью. Шестеро из семи яков напряглись, но ничего предпринимать не спешили, в то время как их лидер уверенно приблизился к пони, одной рукой отломил кусок хлеба и, макнув его в солонку, отправил в рот, прожевав и проглотив без сомнений. Затем он обратился к тёмно-серому единорогу:

— Мир твоему дому, военный вождь Сомбра. Наш путь был долог и труден, но я рад нашей встрече.

— В таком случае, дорогие гости, пройдёмте в дом, — гостеприимно указал рукой на строение за своей спиной жеребец. — Там твои спутники смогут согреться, дать отдых ногам и оценить угощения, ну а мы побеседуем о судьбах наших народов...

...

— Значит, остановить сбор армии ты не можешь, — констатировал Джафар, разливая сидр по кружкам, сидя на одном из стульев.

На столе мерно мигал маленький кристаллический кубик светло-голубого цвета, создающий слабенькое магическое поле, не позволяющее звукам выйти за пределы комнаты.

— Моя власть над яками, друг мой, не столь велика как твоя — над пони, — подтвердил опасения единорога Тор, для которого стул оказался слегка маловат... но жаловаться на это он не спешил.

— Неприятно, — изрёк визирь, на морде коего сохранялось вежливое и невозмутимое выражение, после чего подхватил один из сосудов правой рукой, произнося: — Выпьем за встречу... и ожидающий нас успех!

— Хм, — бык не стал спорить, но нахмурился, а затем всё же повторил действия собеседника. — За встречу...

Лёгкий, слегка кислый, капельку сладкий напиток, доставленный из Эквестрии в годы мира и дожидавшийся своего часа в погребе дворца, омыв горло устремился к желудку. Лишь осушив кружку до дна, слизнув языком последние капли, Великий Вождь вернул своё внимание визирю, поставившему локти на край стола и сцепившему пальцы рук перед грудью. На краткий миг, от задумчивого взгляда рубиновых глаз стало жутко, но воин быстро отогнал это чувство, ощутив как рокочет в груди сдерживаемая сила, требующая действий и движения.

— О каком успехе ты говоришь, Джафар? — стукнув сосудом по столу, великан сложил руки на груди. — Разве война между нашими народами не идёт против наших планов? Нашей мечты о мире? Или же... ты решил отказаться от неё.

— Твоя новая сила сделала тебя нетерпеливым, мой друг, — сверкнул прищуренными глазами главнокомандующий города-государства. — Войны между нашими народами не будет.

— Интересно, — наклонившись вперёд, як развёл руки и опёрся ладонями о край столешницы. — И как же ты собираешься остановить армию, по самым скромным прикидкам, численностью достигающую двенадцати тысяч? Сомневаюсь, что в твоих планах просто сдаться.

— Не совсем, но ты близок к истине, — ухмыльнулся Сомбра, а затем откинулся на спинку стула, ладонью правой руки прикасаясь к подбородку, а левой ладонью подпирая правый локоть. — Скажи... как отнесутся твои сородичи к идее... купить Кристальную Империю? Без жителей, разумеется.

— Кха-кха... — поперхнулся воздухом Тор, едва не перевернувший стол от изумления (кувшин с сидром не упал лишь из-за телекинеза, облачком которого пони его подхватил). — Ты шутишь, Джафар?

— Ничуть, — змеиная усмешка растянула губы единорога, который выставил правую руку со сжатым кулаком перед собой, начав говорить и отгибать один палец за другим: — Во-первых, из-за какой-то магической аномалии, которая послужила причиной уничтожения твоего молота, мы лишились Кристального Сердца, а пони, в отличие от яков, очень плохо переносят мороз; во-вторых, из-за бардака у соседей, нарушены поставки продуктов первой необходимости, из-за чего кристалийцам приходится затянуть пояса; в-третьих, с севера приближается угроза войны, которая обещает стать самой кровавой за последние... много лет. Как ты думаешь, друг мой, этих причин достаточно для того, чтобы желать найти более гостеприимный дом?

— Пони не согласятся уйти, — вновь откинувшись на спинку стула, скрестил предплечья великан. — Сколь бы велико ни было твоё влияние на их умы, но они не согласятся бросить дома своих предков.

— Не "бросить", а "продать", — погрозил собеседнику пальцем Сомбра, после чего зеркально ему скрестил руки. — Поверь, я сумею их убедить, если у меня будет хотя бы месяц на всё. Тебе остаётся лишь убедить своих сородичей в том, чтобы они заплатили символическую цену, после чего можете собирать караван переселенцев и неспешно двигаться к своему новому дому. Мы же, в свою очередь, возьмём самое необходимое и будем готовы отправляться: вам останутся дома, предметы искусства, элементы роскоши... Как тебе идея?

— Воины уже настроились на бой и добычу... — с сомнением протянул великан.

— Пообещай им, что скоро явятся грифоны, которые захотят поживиться сокровищами Кристальной Империи, и если мы будем сражаться между собой, то у победителя уже не останется сил, чтобы отбиться от крылатых падальщиков, — всплеснул руками главнокомандующий города-государства. — Ну или придумай ещё что-нибудь... Тебе ведь это нужно не меньше, а то и больше чем мне. Тор — король-покоритель Кристальной Империи... Звучит?

— Хм... — бык прикрыл глаза, кивнул и спросил: — Куда отправятся пони?

— В тёплые края, мой друг, — туманно ответил визирь. — В тёплые края.

* * *

Сильверблад устало плюхнулся на сочную зелёную траву, устало вытягивая гудящие ноги, затем расправил подрезанные крылья и рухнул на спину, глядя в голубое-голубое небо, с белыми пятнами облаков, кажущихся мягкими зефирками... или пушистыми перинами. В груди в очередной раз вспыхнули горечь утраты, ярость обиды, гнев за соратников, которым не повезло (или повезло?) не приглянуться дочери главаря бандитов, именующего себя ханом Батыром.

"Ненавижу лошадей... Ненавижу свою слабость... Как же я вас всех ненавижу", — мысленно простонал пони.

Седловская Аравия встретила троицу кристальных пони довольно неплохо: широкие зелёные степи, редкие рощи, кристальные ручьи, реки и озёра... если бы не местные жители, то картина и вовсе была бы идиллической. В первом же городе, который больше напоминал скопление шатров, установленных вокруг единственного дома-крепости, которые были окружены высокой стеной из брёвен, камней и глины, путешественников напоили какой-то отравой, а на утро продали словно животных.

Что могли сделать единорог с обломанным рогом, пегас, которому отхватили по трети от обоих крыльев, и земнопони с перебитыми коленями? Тогда им, очнувшимся на земле, связанным по рукам и ногам, доходчиво объяснили, что законы гостеприимства здесь распространяются только на лошадей (так как их нарушение может повлечь начало войны между городами-кочующими племенами), либо на тех, за кем стоит сила в виде полусотни мечей-магов-стрелков. Чужаки из далёкого северного королевства, которое не сможет прислать свою армию при всём желании — это законная добыча любого, кто сможет их захватить.

Фаершоу сошёл с ума от боли в сломанном роге, из-за чего его забили как бешенную собаку, Сноу Стоун бился на импровизированной арене против других рабов, среди коих имелись даже кони (высокие, жилистые, злые). Ему же "повезло", так как одной чёрной мерзавке захотелось получить игрушку в постель, чтобы родить крылатую дочку с блестящей шёрсткой.

То ли с Сильвербладом было что-то не так, то ли с Мишээл, но несмотря на все старания, желаемого результата пока что не было. Впрочем, кобылку это вовсе не расстраивало и широко улыбаясь (подтверждая правильность своего имени), она продолжала использовать свою игрушку каждую ночь.

— Не спи на траве, замёрзнешь и заболеешь, — прозвучал мелодичный голос хозяйки.

— Как скажете, госпожа, — переведя взгляд на звук, пегас увидел высокую, в сравнении даже с земными пони, худую и жилистую чёрную лошадь с белыми гривой и хвостом, одетую в кожаный жилет без рукавов, оставляющий открытым почти весь живот, а также кожаную юбку до колен, с глубокими разрезами на бёдрах, дающими возможность бегать без помех. — Привал уже закончен?

Неохотно приняв сидячее положение, бывший летун, у которого с гарантией забрали небо, одетый в серые штаны и рубаху, медленно принял вертикальное положение.

— Ещё десять минут, — не прекращая улыбаться, из-за чего белые зубы, и без того выделяющиеся на фоне чёрной мордочки казались слишком большими, ответила Мишээл, протягивая рабу миску с жидкой похлёбкой. — Подкрепись: до вечера мы должны пробежать ещё столько же.

"А вечером, вместо отдыха и сна, мне придётся "работать по назначению". И откуда только столько сил?", — приняв посуду, при этом изобразив поклон, жеребец пробормотал слова благодарности и отошёл к другим рабам.

В другой ситуации кристалиец был бы менее отстранённым, да и обратил бы внимание на то, что его хозяйка, несмотря на худобу и проступающие под шёрсткой мышцы, вполне себе красивая особа... Да и тот факт, что она лично принесла ему еду, о чём-то да говорил. Однако, как бы банально это ни звучало, жизнь не терпит сослагательных наклонений...

Проводив жеребца грустным взглядом, лошадь перестала улыбаться и тряхнув гривой, поправила ножны с мечом, висящие на ремне, который поддерживал юбку. Ей было отчаянно стыдно, а также жутко одиноко... Совсем скоро должен был состояться набег на один из пограничных городов верблюдов, и там она надеялась найти что-нибудь, что могло бы помочь её пони.

Ведь не зря же говорят, что потеря крыльев для летунов — хуже смерти?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Третья арка — 7

От волнения закусывая нижнюю губу, Каденс в сотый раз разглаживала складки длинного подола небесно-голубого платья с узким корсетом, высоким воротником и полупрозрачными рукавами. Её крылья нервно подрагивали, то слегка раскрываясь, то вновь прижимаясь к спине... словно бы она была испуганным птенчиком. К счастью, кроме Сомбры, который подпирал стену коридора, примыкающего к тронному залу с левой стороны, поблизости больше никого не было (так что и нервозности не перед кем было стесняться).

"Как же хочется убежать, спрятаться под одеялом или в шкафу, пока всё это не закончится... Чтобы все решения, касающиеся жизни подданных приняли вместо меня, решив и все сопутствующие проблемы. Хах... Каким же жеребёнком я себя чувствую", — погрузившись в свои мысли, нежно-розовая аликорн и не заметила того, что перед ней появилось неожиданное препятствие, из-за чего врезалась в грудь старшего брата носом, тут же оказавшись заключённой в крепкие и тёплые объятья.

— Тшшш, — наклонившись к макушке крылато-рогатой кобылки, ласково прошипел тёмно-серый единорог, начав слегка покачиваться из стороны в сторону. — Всё будет хорошо.

— А если я не справлюсь? — не став и пытаться освободиться, так как действительно нуждалась в поддержке, да и просто ощутить объятья своего самого близкого пони было приятно, принцесса подняла мордочку вверх и заглянула в спокойные рубиновые глаза. — Если я запнусь... или не смогу ответить на вопрос... или...

— Они — твой народ, а ты — их принцесса, — убеждённо прервал лепет молодой аликорницы главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи. — Просто верь в себя, позволь твоей силе тебя вести... Ну или верь в меня и то, что я обо всём позабочусь, даже если случится невероятное и дворец отрастит ноги, решив прогуляться по снежной пустоши.

Представив себе шагающий замок, Каденс хихикнула, а затем уткнулась мордочкой в грудь Сомбры, обнимая его руками и крыльями. В груди разливалось тепло, ощущение биения сильного сердца успокаивало, направленные на неё любовь и забота опьяняли не хуже самого крепкого вина, наполняя крылья силой без всякой магии (ей даже казалось, что она сможет воспарить без ветра).

"А ведь он должен меня ненавидеть", — с горечью подумала Принцесса Любви, как её именовали после получения "метки" "Чувств"... пусть это не описывало и десятой части полученных способностей.

Тёмно-серый единорог, после злополучного празднования его дня рождения, не стал ничего скрывать от аликорницы, объяснив произошедшее. Ей было ужасно стыдно из-за того, что невзирая на собственный отказ, прозвучавший при первом признании главнокомандующего, она сама же и скрепила их чувства... пусть и не осознавая этого.

Вспыхнувшей любви, заставляющей сердце трепетать в груди испуганной птицей, дыхание прерываться, а мышцы наливаться силой, требующей немедленно куда-то бежать и что-то делать... можно было сопротивляться. Однако же, даже воспользовавшись собственной меткой, вложив в неё весь свой немалый резерв магии, кобылка не могла ослабить эффект и на половину, так как он был создан при помощи резонанса двух сил, взаимно усиливших друг друга.

Каденс могла избегать Сомбру, чтобы хотя бы так снизить накал эмоций, но уже после нескольких часов разлуки начинала тосковать. Даже занимая себя работой и учёбой, она не могла отвлечься слишком надолго.

Кроме всего прочего, даже если бы принцесса могла освободить себя от этой влюблённости... она не стала бы этого делать: в конце концов, было бы попросту подло так поступить в отношении жеребца, "вылечить" коего нет ни сил, ни знаний, ни умений. А потому...

"Да кому я вру? Даже если бы я могла всё исправить, то вряд ли решилась бы на это", — чувствуя, как от стыда пылает мордочка, крылато-рогатая пони шумно засопела, крепче прижимаясь к тому единственному, кто всегда был рядом (случай с похищением не в счёт), наслаждаясь ощущением тепла, заботы и поддержки.

— Время пришло, — произнёс бархатистый голос прямо на ухо, после чего тёплые объятья разжались, а затем сильные руки заставили отстраниться. — Ты готова?

Глубоко вдохнув и выдохнув, снова ощутив тесноту давящего корсета и буквально душащую тугость воротника, Каденс посмотрела в рубиновые глаза и... уверенно кивнула. Раз уж он верит в неё, то она будет сильной...

...

Усилием воли разгоняя розоватый туман, упорно старающийся затянуть в себя сознание, чтобы лишить здравомыслия и трезвости ума, Джафар вошёл в тронный зал, ведя молодую аликорницу под руку. Взгляд визиря скользнул по гвардейцам, выстроившимся вдоль стен, а также по высокопоставленным жеребцам и кобылам, построенным несколькими рядами.

Прямо рядом с троном стоял треножник, служащий подставкой для кристального шара, от которого в сторону выхода тянулся тонкий шнур, за дверью разделяющийся на десяток ответвлений, каждое из которых присоединяется к аналогичной сфере, но установленной в одном из общих помещений. Таким образом кристаллурги обеспечили то, что речь Каденс услышат если не все, то очень многие из её подданных.

"Как же хочется самому всё сделать... защитить и уберечь...", — промелькнула мысль на грани сознания тёмно-серого единорога, который очередным волевым усилием заставил себя отказаться от опрометчивого поступка.

Сейчас, чувствуя желание совершать глупости ради глупостей, Сомбра поймал себя на мысли, что начал понимать мотивацию Жасмин... если та действительно была влюблена в оборванца, а не использовала эту причину как предлог для мести за отнятую власть. Однако, невзирая ни на какое понимание, если бы у него была возможность, то он просто свернул бы девчонке шею прежде, нежели она добралась бы до проклятого некроманта.

"Влюблённость — слишком непредсказуемая вещь, заставляющая поступать нелогично... Хотя, её тоже можно использовать, если учитывать логику влюблённых. Нелепица какая-то получается. Обдумаю это на свежую голову, ну а сейчас — нужно сконцентрироваться на текущей задаче", — мысленно отвесив себе оплеуху, главнокомандующий Кристальной Империи подвёл принцессу к трону, а сам встал справа от него, тем самым показывая свою поддержку Каденс, а также подтверждая своё место приближённого для других жеребцов и кобыл.

— Кристалийцы... жители Кристальной Империи, — голос крылато-рогатой пони звучал особенно звонко в опустившейся на зал тишине, выдавая волнение своей хозяйки, с которым она вполне достойно справлялась. — Когда-то давно, много сотен лет назад, наши предки основали город-государство прямо в снежной пустоши, чем вызвали смех и недоумение у тех, кто ушли на юг. С тех пор многое произошло: наш народ пережил тяжёлые испытания, видел взлёты и падения, был свидетелем верности и упорства... а также трусости и предательства. Но это всё не сломило нас, а сделало лишь сильнее! Мы — кристальные пони, не по наслышке знаем вкус войны, радость побед, горечь потерь... Каждому из нас знакомы потрясения последних лет... Но разве они сломили нас? Разве мы опустили руки, когда остались одни против многочисленного врага? Разве бросили нуждающихся, когда рухнула сама основа нашего города?.. Нет. Нет... И ещё раз "НЕТ"! Мы лишь сплотились, как это было много раз прежде. Сомкнули ряды и приняли новый удар судьбы, чтобы гордо устоять и, подняв головы, увидеть новый расцвет...

Изображая неподвижную и непоколебимую статую, охраняющую хрупкую и кажущуюся обманчиво беззащитной кобылку, Джафар внимательно наблюдал. Пусть Каденс и не хватало ораторского мастерства, позволяющего полутонами заставлять слушателей ощущать те или иные эмоции, но она компенсировала это собственными чувствами, искренностью и изливаемой в пространство магией. Её метка, ослабленная необходимостью охватывать зоной влияния целый замок, постепенно подводила жеребцов и кобыл к нужному состоянию, когда любые сказанные аликорницей слова будут восприниматься истиной в последней инстанции.

— Мы никогда не боялись труда, сколь бы тяжёлым он ни был; мы никогда не бежали от врага, сколь бы многочисленные армии он ни собирал... — крылато-рогатая пони сделала паузу, переводя дыхание и слегка снижая накал страстей. — Однако, мои верные пони, мы никогда не были глупыми. Однажды наши предки поставили перед собой цель — создать дом для себя, своих родных и близких... И они сделали невозможное, возведя город-государство, на сотни лет обогнавший весь остальной мир как в науке, так и культуре. Они положили начало новой истории... цепи событий, которые привели нас к сегодняшнему дню. И разве мы имеем право позволить, чтобы цепь нашей истории прервалась? Разве мы можем допустить, чтобы из-за наших привычек, упрямства и нежелания идти к новым целям, усилия множества поколений кристалийцев канули в бездну?!

Напряжение в воздухе почти можно было ощутить физически, а гул магии, слышимый скорее душой чем ушами, заглушал поднявшийся ропот жеребцов и кобыл, которые сами не осознавали того, что если Каденс прикажет им взять в руки оружие и стоять насмерть, они будут это делать пока не погибнут от голода или клинков врагов.

— Этот город, многие поколения служивший нам домом и защитой, более не может исполнять своих функций, — дрожащим от напряжения голосом, твёрдо заявила принцесса. — Однако Кристальная Империя — это не дома и башни, не стены и барьеры из магии... Кристальная Империя — это пони, которые её населяют. Вы, я, наши соседи и друзья — вот это и есть Кристальная Империя. И сейчас, когда старый дом, ставший колыбелью нашего народа, исполнил свой долг до конца, мы — как жеребята, получившие благословение родителей, должны отправиться к нашей новой цели, чтобы построить новое будущее для наших потомков; чтобы цепь истории, которую мы куём прямо сейчас, продолжили ковать наши жеребята и жеребята наших жеребят!..

По знаку тёмно-серого единорога, гвардейцы и стражники опустились на одно колено, левыми кулаками оперевшись об пол, а правые руки приложив к груди. В воздухе же зазвучал хор голосов, задающих постепенно нарастающий темп:

Нас ведёт — одна цель.

Мы куём — одну цепь.

Нас ведёт — одна цель.

Мы куём — одну цепь.

Шагнув вперёд, Сомбра вскинул голову и его голос зазвучал под сводами тронного зала:

Кристальные пони встаньте ближе друг к другу,

Вот моя ладонь — протяните мне руку.

Мы вместе пройдём через пламя и лёд,

В дороге нас встретит новый восход.

Нас ведёт — одна цель.

Мы куём — одну цепь.

Синхронно гвардейцы и стражи поднялись в полный рост, вскидывая правые руки в приветственном жесте.

Здесь нет негодяев, на трусов похожих,

Средь нас нет слабаков, глупцов и ничтожеств.

Я вижу во взглядах решимости пламя,

Мы вместе поднимем имперское знамя!

Нас ведёт — одна цель.

Мы куём — одну цепь.

— На месте... шагом марш! — прозвучал приказ и дворец вздрогнул от слаженного топота копыт, к которому присоединился шум шагов не только военных, но и гражданских, от самых маленьких жеребят и до стариков.

Нас ведёт — одна цель.

Мы куём — одну цепь...

Сомкнём же ряды, кристальные пони,

Мы как братья и сёстры друг на друга похожи.

Пока мы едины — нам не страшны враги,

Когда мы вместе — мы не одни!

Ощутив, как нежно-розовая аликорница встала рядом и вложила свою кисть в его левую ладонь, Джафар сжал пальцы и поднял руку вверх, заставляя принцессу вытянуться в полный рост, вплотную подойдя к нему. А затем грянул хор голосов:

Нас ведёт — одна цель.

Мы куём — одну цепь!

И магия бурлила в воздухе, а кристальный дворец дрожал от топота десятков тысяч ног. Жеребята, жеребцы, кобылы и старики повторяли слова припева песни, ощущая как они словно клятва, вплетаются в саму их суть.

На фоне этого буйства никто и не заметил, как количество "меченых" пони увеличилось ещё на десяток. Впрочем, благодаря браслетам и ошейникам, их сила не смогла себя проявить сколь-нибудь значительным образом.

* * *

— Тор, ты говоришь, что вместо того, чтобы захватить город пони силой, мы должны заплатить за него своими ценностями... и дать короткошёрстым уйти? — недовольно пророкотал бурый як, носящий имя Локи.

В большом шатре, сшитом из десятков шкур, сидящие вокруг жаровни с горячими углями вожди и шаманы напряглись. Лишь сам Великий вождь оставался внешне спокоен, хотя и в его взгляде мелькнуло недовольство.

— Именно это я и сказал, — подтвердил великан. — Тебе что-то не нравится?

— Что мне не нравится? — Локи шумно фыркнул, мотнул головой, а затем прорычал: — Да мне всё не нравится! С каких пор мы должны платить за то, что можем забрать сами? Почему мы вообще должны давать пони уйти?

Среди собравшихся послышался ропот: пусть вожди и не были довольны наглостью юнца, но высказанные им вопросы волновали и их. Ситуация угрожала стать неприятной, так как против воли совета не мог пойти даже Великий Вождь.

— Мне казалось, что причины моих решений очевидны, но раз среди мудрых вождей затясался тот, кому ещё не достаёт опыта... — взгляд Тора, брошенный на Локи был более чем красноречивым, что стало тем маленьким камушком, который перетянул на сторону вожака почти всех присутствующих яков (никому не хотелось признавать, что они чего-то не понимают). — Короткошёрстые ослабли — это факт: у них больше нет городского щита, да и другие амулеты убавили в численности. Однако, на их стороне остаются духи холода в кобыльих шкурах, способные устроить снежную бурю на много дней, а кроме того появились одарённые силой, вроде меня и тебя, Локи. Напав на них сейчас мы победим, но лишь ценой большой крови. Удержать город в таком случае уже будет невозможно, а ведь есть угроза как прилёта клювокрылых кошек, прихода ветверогих лошадей... да и пони с юга явятся ради мести. Купив же город за несколько кусков мягкого металла, мы не потеряем никого, да и новых врагов не обретём.

— Зачем он вообще нужен? — бурый як скривился, плюнул в жаровню и заявил: — Наши отцы и деды совершали набеги не для того, чтобы жить в домах южан, а чтобы получить добычу и развлечься с кобылами. Зачем нам что-то менять?

Взгляды вновь переместились к Вождю Вождей, который никак не изменился ни в позе, ни в выражении морды.

— В городе короткошёрстых могут жить до пятидесяти тысяч яков, — изрёк Тор. — Мы наконец-то станем силой, с которой придётся считаться всем, а наши имена войдут в историю нашего народа, как имена мудрецов, сумевших отринуть ложный блеск лёгкой награды, во благо будущего всех яков. Только представьте: постоянная армия, возможность брать невест из числа соседей, не отправляясь в соседнее село, музыка и искусство...

— Кормить их всех ты тоже музыкой собираешься? — усмехнулся молодой вождь, чувствуя твёрдую опору под ногами.

— Мы будем выращивать грибы и мхи прямо в городе, — как от чего-то незначительного отмахнулся великан от этого обвинения. — Наши шаманы способны обеспечить нас духами огня, ну а снега вокруг всегда было много, так что и без воды мы не останемся. Город яков станет первым шагом нашего народа к созданию собственной империи, а мы с вами, братья мои, встанем у её основания. Но для этого нам придётся отринуть жажду лёгкой наживы, проявить терпение и благоразумие.

В шатре установилась задумчивая тишина, которую нарушил Локи:

— Это чушь! Ты ведёшь наш народ к голоду, бедности и гибели. Или... Этого ты и желаешь? Ты сговорился с короткошёрстыми, чтобы самому владеть всеми богатствами и всем править!

"Как ты угадал? Я действительно хочу всем владеть и всеми править, а для этого мне нужно, чтобы яки находились в одном месте большим стадом. У разбросанных по большой площади деревень слишком велика самостоятельность, а строить город самим — никаких сил не хватит", — досадливо поморщившись, тяжело вздохнув, великан начал подниматься на ноги.

— Коли ты высказал такие обвинения, Локи, изволь ответить за них на арене, — увидев растерянность на морде оппонента, Вождь Вождей усмехнулся. — Ты же не думал, что я спущу это оскорбление с рук? Идёмте, братья, не будем тянуть зря время: нам ещё нужно будет обговорить, кто переселится в наш новый дом, какое жильё ему достанется, и как мы будем всем этим управлять...

— Гррр, — выхватив короткий клинок из кости, бурый як метнулся к Тору, целя ему в живот, одновременно с тем создавая иллюзию, будто бы бьёт в горло.

Громыхнул раскат грома, заложивший уши вскочившим на ноги вождям и шаманам, а окутанное молниями тело неудачливого убийцы отлетело к дальней стенке шатра. Тор оценил задумку с уловкой в виде ложной атаки, но он и не собирался защищаться, вместо этого ударив на упреждение.

— Похоже, что поединок отменяется, — усмехнулся великан, парой быстрых шагов пересекая свободное пространство, чтобы наклониться к противнику, пытающемуся бороться с судорогами мышц. — Я не привык оставлять за спиной врагов, как и держать их рядом с собой...

* * *

На северо-восток двигался караван переселенцев: многочисленные телеги, запряжённые земными пони вытянулись длинной змеёй, извивающейся между холмами, большими камнями, рощами деревьев и зарослями кустарников: пегасы кружили в небе, высматривая угрозу и указывая дорогу; единороги создавали переправы через реки, выкашивали траву и утрамбовывали землю. Со стороны это был обычный караван, пусть и необычно большой... а ещё — никто в нём не разговаривал, да и жеребят со стариками видно не было.

В одной из крытых повозок, лёжа на мягких подушках, закрыв глаза и раскинув в стороны крылья, мерно сопела крупная худощавая кобыла, изо лба которой рос кривой рог. Вместо короткой шёрстки, её тело красовалось хитином, крылья вовсе имели вид стрекозиных, руки и ноги обматывали белые бинты, в нескольких местах уже окрашенные синеватой кровью.

Чейнджлинги уходили из Эквестрии, собираясь основать новое поселение недалеко от земель оленей, так как пони стали слишком агрессивными и параноидальными (каждый единорог при встрече норовил применить заклинание поиска по подобию, в основу коего входила структура погибших сородичей). Кроме того, слишком много монстров вылезло из своих нор, что дополнительно сподвигло более или менее мирный народ вооружаться...

"А ещё — силы... Непонятные метки, появляющиеся то у одного, то у другого пони. И ведь скопировать их не получается, а чейнджлинги вовсе их проявлению не подвержены", — скривившись словно от зубной боли, молодая королева постаралась удобнее устроиться на своём ложе, ни на миг не прерывая мысленную связь со своими подданными.

План, который должен был дать чейнджлингам власть над всей страной пони, путём разделения сестёр-аликорнов на два противоборствующих лагеря с последующей заменой всех приближённых на собственных агентов... с треском провалился. Виной же всему стала непредсказуемая реакция Элементов Гармонии на то, что Селестия и Луна атаковали друг друга...

"Мы слишком много поставили на этот план, ради достоверности даже раскрыли сеть работорговцев, которую прикрывали долгие годы ради того, чтобы они поставляли нам корм. Нужно было действовать осторожнее... Но ничего: мы не в первый раз попадаем в тяжёлую ситуацию. Выдержим и станем сильнее... А когда о нас позабудут — вернёмся и отыграемся", — тонкая улыбка скользнула по тёмным губам, едва-едва прикрывающим острые клыки королевы.

И всё же, частично их план удался, да и трофеи получены. Так что нужно лишь подождать и зализать раны, а также освоить знания, полученные из книги Старсвирла.

"Игра только началась!".

* * *

На площади перед домом старосты, который был единственным строением в деревне, имеющим сразу два этажа, собрались жеребята и старики, не занятые работой в поле. Перед ними, находясь в своеобразном полукольце окружения, одетый в клетчатую красно-жёлтую рубаху и широкие белые штаны, с прикрытой соломенной шляпой головой, жонглировал десятком яблок коричневый земной пони, с пшеничными гривой и хвостом.

Бродячий артист, улыбчивый и дружелюбный со всеми, вещи которого умещались в один заплечный мешок, являлся обладателем метки из двух слов "Фокус" и "Шутка". В свете полуденного солнца, он словно бы и не ощущал никаких неудобств, стоя на левой ноге и правым копытом подбрасывая вверх те яблоки, которые не успевали перехватить руки...

...

Представление завершилось успехом, выразившимся в смехе, аплодисментах, заинтересованных взглядах хихикающих кобылок, вполголоса обсуждающих ловкого жеребца, ну и нескольких медных монетах. В конце концов, ни на что большее в такой глуши надеяться и не приходилось, так что стоило радоваться, что хотя бы трактир имелся, где скромную выручку можно было превратить в еду и питьё.

— Жить, как говориться — весело... — протянул бродячий артист, устроившийся в дальнем углу довольно светлого зала, с кружкой сидра и блюдом варёной репы. — А весело жить — ещё лучше.

Ухмыльнувшись, жеребец отсалютовал кружкой пустоте и прежде чем сделать первый глоток заявил:

— За вас, сестрёнки. Устроить такой бардак и я бы не сумел...

Примечание к части

Конец третьей арки.

Всем добра и здоровья.

Четвёртая арка — 1

Над городком "Медвежья Лапа" поднимались столбы густого чёрного дыма, особенно отчётливо выделяющиеся на фоне разгорающегося рассвета, оттеняющего языки багрового пламени, медленно но верно захватывающего дом за домом. Пони, возглавляемые мобилизованными командиром стражи ополченцами, сперва уводили подальше от пожарища жеребят и стариков, а затем старались спасти хоть какие-то ценности из тех жилищ, до которых огонь ещё не добрался. Сами же воины гарнизона, обычно гоняющие мелких разбойников, хулиганов, карманников да зверей, порой забредающих из лесов и болот, на этот раз были вынуждены столкнуться с куда более серьёзной угрозой...

— Держать строй, кобыльи дети! — трубным голосом ревел красный земной пони, облачённый в полные рыцарские доспехи, покрытые белой эмалью и разукрашенные изображениями солнц, одной рукой удерживая ростовой прямоугольный щит, а второй сжимая копьё, наконечник коего был нацелен на четырёхметровую чёрную фигуру, словно бы состоящую из пепла и огня. — Где эти рогатые сопляжуи ?! Лейтенант!

— Не могу знать, господин капитан! — откликнулся молодой синий жеребец, облачённый лишь в кожаную броню с металлической кирасой, шлемом и наручами, прикрывающийся таким же щитом, каким пользовался его командир.

"Идиоты... Тупицы... Недоумки... Обленившиеся ничтожества", — мысленно ругался глава стражи, упорно игнорируя тот факт, что и сам оказался готов к происходящему ничуть не лучше.

— Мва-мва! — пророкотало чудовище, исторгая из себя волну невыносимого жара.

Стражники успели скрыться за щитами, тут же раскалившимися докрасна, но благодаря толстым перчаткам из кожи, всё же не выпустили их из рук. А вот деревянные древки копий вспыхнули будто спички, рассыпаясь чёрным и невесомым пеплом, сразу же потянувшимся к монстру, ставшему ещё выше и ярче.

— Мва-мва!!! — раздался новый крик, от которого кровь холодела в жилах, в то время как воздух обжигал лёгкие при каждом вдохе, а глаза вовсе невозможно было долго держать открытыми.

С грохотом обрушились ближайшие деревянные дома, пепел от которых продолжал тянуться к врагу, размахивающему руками так, будто бы он был мельницей на ветру. Стрелы пегасов, кружащих в небе на безопасном расстоянии, которые стреляли из арбалетов и бросали метательные дротики, без какого-либо ущерба проходили чёрную фигуру насквозь, либо застревали в её плоти.

— Мва-мва! — отмахнувшись от бойца, которому успели передать новое копьё, противник снова испустил волну огня, от которой защититься успели уже не все.

Раздались истошные вопли сгорающих заживо жеребцов и кобыл, катающихся по земле и пытающихся сбить с себя пламя. Тварь же метнула шар пепла куда-то вперёд, а когда снаряд коснулся земли, раздался взрыв. Куски земли разлетелись от образовавшейся в дороге воронки, уши заложило от грохота, но к счастью никто от этой атаки не пострадал.

"Оно учится. Долго ли мы сможем его сдерживать?", — мелькнула паническая мысль в голове красного жеребца.

Решение было принято мгновенно, пусть от него и тянуло откровенным безумием. Отбросив щит, капитан выхватил из ножен полуторный прямой меч, сверкнувший в отсветах пламени угрожающе-красным и бросился вперёд, на ходу отдавая приказ:

— Вытаскивайте раненных! За Селестию!

Рубящий удар по ноге сменился уколом в голень, а затем режущим выпадом по животу. Поднырнув под сильный, но медленный удар рукой, командир стражи (дослужившийся до своего поста своим потом и кровью врагов), зашёл за спину гиганта и вонзил клинок в область поясницы. Чудовище полностью сконцентрировалось на рыцаре, пытаясь то отмахнуться, то пнуть юркого противника, а в это время подчинённые оттаскивали обгоревших соратников.

Удар... ещё удар... ещё и ещё... Под напором земного пони, вспомнившего все уроки владения мечом и боя с превосходящим противником, враг начал пятиться и выть, раз за разом полыхая огнём, от которого пока что защищали раскалившиеся латы.

"С такими темпами, я в этом железе зажарюсь", — мелькнула мысль в голове жеребца.

В следующую секунду капитану удалось заставить монстра упасть на одно колено, руками уперевшись в растрескавшуюся землю. Тут же он вонзил свой клинок чудовищу в грудь, впервые ощутив сопротивление, будто бы наконец-то достал до плоти.

— Что, тварь, не нравится?! — услышав какой-то болезненный всхлип, торжествующе взревел рыцарь, ещё сильнее налегая на меч.

Пламя погасло и существо из пепла опало бесформенной кучей. Лишь огонь, догорающий на развалинах домов, да крики пони откуда-то издалека разгоняли тишину, как-то внезапно опустившуюся на недавнее поле боя.

— Господин капитан! — подбежал к командиру Лейтенант, кажущийся усталым и счастливым. — Единороги подошли...

"Как вовремя", — раздражённо подумал земной пони, ощущающий себя так, будто бы поддоспешник уже сплавился с его шкурой, а доспехи вовсе придётся срезать...

— Пусть валят туда, откуда выползли, — фыркнул земной пони, единым движением загоняя меч в ножны, после чего подняв руки, снял с головы шлем (в процессе создалось ощущение, будто вместе с ним отделилась и часть скальпа). — Ну-ка... давай посмотрим, что это за тварь такая была.

Опустившись на одно колено, капитан стал ладонями разгребать кучу пепла, из которой только что вынул свой клинок. Его белоснежные доспехи облупились и почернели, но это не сильно мешало бывалому воину...

Вокруг собирались жеребцы и кобылы, среди которых были не только подчинённые, но и обычные горожане. Они о чём-то говорили, что-то спрашивали, кто-то вовсе вскрикнул, увидев то, что откопал из пепла командир гарнизона, невидящим взглядом уставившийся на жеребёнка лет четырёх-пяти, всего грязного и разрубленного почти пополам.

"Нет...", — лихорадочно забилась мысль в черепной коробке земного пони.

— Капитан, вы в порядке? Капитан?

"Нет...", — в висках стучала кровь, вытекающая из ран на голове, образовавшихся из-за содранной шкуры, смешиваясь с потом и сажей, осевшей на морде.

— Вы его знаете, капитан? — голос лейтенанта доносился будто через густой туман, эхом отдаваясь в ушах.

"Нет-нет-нет-нет-нет!", — дрожащие пальцы коснулись мордочки жеребёнка, глаза которого были широко открыты, а шёрстку покрывал слой пепла... который совершенно не мешал узнать такие знакомые и родные черты.

— Это не правда... Нет-нет-нет... Это просто кошмар... — взгляд рыцаря упал на чёрные перчатки доспехов, испачканные в крови и грязи, и перед глазами всё начало мутнеть, размываясь от слёз, в то время как руки затряслись будто бы его пронзил жуткий холод. — Врача!..

Через толпу протолкался какой-то пожилой единорог, быстро проверивший тельце и констатировавший, что тут уже ничем не помочь. На земного пони, схватившего его за отворот мантии, плачущего и рычащего в бессильной ярости, требующего и умоляющего сделать хоть что-то, он смотрел с жалостью и пониманием, даже не пытаясь вырваться из поистине стальной хватки.

Подчинённые всё же сумели разжать руки рыцаря, подняли его на ноги и стали уводить прочь. Воин же не сопротивлялся, лишь повесил голову и послушно переставлял ноги, пока не услышал голос лейтенанта, отдающего приказы:

— ...похороним завтра днём. Унесите...

"Нет... его нельзя хоронить", — вонзилась в мозг чёткая мысль, словно раскалённая игла тонкий лёд, пробившая корку апатии.

Неизвестно откуда в теле взялись силы, но двое земных пони, не сильно уступающие командиру телосложением, разлетелись в стороны словно пушинки. Крутанувшись на месте, он развернулся мордой к тому месту, где лежало тело сына, а увидев то, что его собираются унести, с воем раненного медведя кинулся вперёд, в мгновения оказываясь рядом. Никто ничего не успел сделать, как рыцарь уже разбросал всех собравшихся тяжёлыми ударами кулаков, подхватил на руки маленькое тельце и побежал прочь, не разбирая направления. В спину ему неслись крики и ругательства, над головой раздались хлопки крыльев пегасов... но никто не рисковал приближаться к тронувшемуся умом земному пони слишком близко.

— Они не заберут тебя у меня... Я тебя не отдам... — беззвучно шептали губы, в то время как мимо проносились остовы сгоревших домов, затем чёрные поля, на которых ещё недавно росло зерно, а потом и вовсе зелёный простор не распаханных земель.

В голове капитана всё смешалось: преследующие его пегасы обратились жуткими монстрами, а жеребёнок, прижимаемый к груди, плакал и просил его защитить. Преследователей было много, но они не решались приближаться, а несколько заклинаний, ударивших в спину, бессильно растеклись по чёрному металлу, на котором красовалось потемневшее изображение солнца.

Пегасам пришлось прервать преследование, когда рыцарь забежал под своды крон леса, а все земные пони и единороги, которые бежали вслед за ним, безнадёжно отстали ещё раньше. Однако же красный жеребец даже не думал останавливаться, своим телом проламывая кустарники, ломая попадающиеся на пути ветви и распугивая зверьё. Лишь на берегу лесной реки он притормозил, но решительно тряхнув головой стал спускаться в воду, чтобы перейти на другой берег.

— Всё будет хорошо... ты поправишься... — шептал воин, осторожно гладя безвольную голову по грязной гриве. — Сейчас мы немножко искупаемся... ты ведь любишь... купаться...

Наступив на скрытый под илом камень, капитан завалился на бок, тут же начав уходить на дно под весом брони, но не решаясь разжать хватки рук. Когда уже сознание начало меркнуть, а прилив сил исчез, оставив после себя боль и слабость, мысли обрели кристальную чёткость, разрушив туман самообмана...

"Как же так могло произойти? Селестия... как ты допустила подобное?.. Будь ты проклята!!!".

* * *

Белоснежные крылья мерно вздымались и опускались, каждым тщательно отмеренным движением укрощая ветер. Синие небеса расстилались необъятным простором от горизонта и до горизонта, а солнечные лучи играли отсветами на позолоченных доспехах белой аликорницы, окружённой свитой из дюжины пегасов.

С того момента как более или менее пришла в себя, Селестия была вынуждена покинуть замок Двух Сестёр, чтобы лично присоединиться к своим воинам, устраняющим последствия их с Луной глупости. Старшая принцесса сотню раз успела проклясть свою доверчивость и неосмотрительность, а также гордыню, которые привели к разладу в прежде казавшейся неразрушимой паре... Что в итоге закончилось уничтожением Элементов Гармонии, с последовавшей за этим активизацией разных монстров.

"Хотела бы я сказать, что во всём виноваты чейнджлинги, сумевшие обмануть и меня, и сестру", — невесело улыбнулась крылато-рогатая пони, острым взглядом заметив новую цель далеко впереди.

Сейчас страной... чуть более чем половиной страны, от имени принцессы дня правил совет, в который вошли аристократы, торговцы и военные. Им было запрещено провоцировать Ночной Двор (как назвала своё временное правительство принцесса ночи), принимать долговременные законы, либо же распоряжаться землями Эквестрии. По сути, в их обязанности входило только обеспечение беженцев минимально необходимыми для жизни вещами, организация лагерей, отслеживание ситуации в стране и направление к источникам угрозы отрядов быстрого реагирования.

Сама аликорница, как только встала на крыло, стала помогать своим войскам устанавливать порядок, лично истребляя наиболее опасных существ, в чём ей помогала метка на душе, отобразившаяся в словах "Солнца Свет". Возможно от неё и было бы больше пользы в замке, среди принимающих важные решения чиновников, но не тогда, когда в голове бушевала буря, эмоции скакали от апатии и до ярости, а уверенности в правильности тех или иных действий не хватало ни на что серьёзное.

"Сейчас я хотя бы приношу пользу, вселяю в пони уверенность и зарабатываю популярность среди солдат", — вновь подумала кобыла, начав спускаться на дорогу, по которой тяжело шагая двигался монстр, размерами не уступающий двухэтажному дому.

— Остановись! — встав на твёрдый грунт и сложив за спиной крылья, принцесса дня выставила перед собой раскрытую ладонь правой руки, начав концентрировать в ней свою новую силу.

К удивлению Селестии, монстр действительно остановился, пусть на первый взгляд и не обладал сколь-нибудь развитым интеллектом. Гора жира, удерживающаяся на четырёх коротких (в сравнении с размерами тела) ножках, с рогатой головой и огромной зубастой пастью, устремила взгляд затуманенных красных глаз на белую аликорницу.

На несколько секунд установилось хрупкое равновесие, чем пегасы воспользовались для того, чтобы окружить тварь и нацелить на неё арбалеты, болты которых несли на себе флаконы с алхимическим огнём. Крылато-рогатая кобыла ощущала, будто бы когда-то уже видела это существо, но память упорно отказывалась давать ответ на вопросы "Когда и где?".

— Се-лес-тия... — облизнув длинным языком широкие толстые губы, противник затрясся всем телом, начав напоминать живое желе. — Посмотри... кем я стал! Я — великий Лорд Тирек, опустился до существования Амёбы, живущей для того, чтобы жрать!

— Тирек? — глаза принцессы дня широко распахнулись, всё же существо, представшее её взгляду, совершенно не было похоже на могучего, в чём-то даже красивого кентавра, которого они с Луной сумели заточить в Тартаре. — Но... как ты освободился?

— Убей... Убей меня! — взревел пожиратель, из пасти коего полетели брызги слюны и пены. — Я не могу жить... так!

— Тирек, я могу тебе помочь, но для этого... — решила попытаться договориться со старым, а от того — хоть сколько-то знакомым врагом белая аликорница.

— Убей-убей-убей-убейубейубейубей!!! — не став даже дослушивать, гора жира двинулась в атаку, широко раскрыв рот и вытянув вперёд руки.

Щёлкнули арбалеты, отправляя снаряды в тушу монстра, но наконечники болтов не смогли даже поцарапать толстую шкуру, а алхимический огонь стёк по коже, оставив совершенно незначительные ожоги. В ответ на это Тирек вдохнул, из-за чего поднялся ураганный ветер, словно в воронку засасывающий воздух в бездонную глотку. Даже магия, фон которой ощущался в пространстве будто поверхность спокойного озера, пошла волнами и стала утекать.

"Видимо, выхода действительно нет", — констатировала крылато-рогатая пони, увидев как затухают последние искорки разума в заплывших жиром красных глазках.

Сверкнул тонкий луч золотого света, который словно раскалённый нож сквозь масло прошёл через тушу монстра. Кентавр замер, а затем с мерзким влажным звуком развалился на две части, вываливая внутренние органы и распространяя вокруг себя далеко не аппетитные запахи. Ощутившая слабость Селестия пошатнулась, но оказавшиеся рядом летуны подхватили её под руки, закинув их себе на плечи (что было не просто, учитывая разницу в росте).

— Я в порядке, мои маленькие пони, — слабо улыбнулась принцесса дня, благодарно кивая, чтобы спустя пару секунд вновь выпрямиться в полный рост, откидывая за спину пряди гривы, развевающейся на неощутимом ветру. — Раз здесь Тирек, значит...

— Ваше высочество, нельзя оставлять эту тушу здесь, — подлетев к аликорнице и приземлившись на дорогу в двух шагах впереди, лейтенант личной гвардии склонил голову, приложив кулак к лёгкой бело-золотой кирасе. — На запах могут сбежаться хищники и мелкие монстры, а может начать распространяться зараза...

— Понимаю, — прервала подчинённого крылато-рогатая пони, после чего перевела взгляд на обе половинки туши и, подняв руки с раскрытыми ладонями, сосредоточилась на силе метки души. — Солнечный огонь.

С гулом ввысь ударили столбы пламени, от которых повеяло таким жаром, что даже держащимся в отдалении летунам пришлось прикрыть морды руками. Селестия же, пусть и испытывала усталость, но на этот раз сумела удержать невозмутимый вид... а жар ей вовсе не вредил.

— Готовьтесь: мы возвращаемся в замок. Необходимо связаться с Ночным Двором и предупредить их...

"А мне нужно отдохнуть, а заодно — разгрести скопившиеся дела. Надеюсь, что отправленные на север разведчики уже вернулись".

...

Девятиглавая гидра, выползшая из болот и обосновавшаяся под мостом в русле одной из рек; Большая медведица, сбежавшая из горящего леса, напавшая на небольшой крестьянский посёлок; рой саранчи, обрушившийся на центральную область страны; стая мантикор численностью в полсотни голов, обосновавшаяся на равнинах Западной Эквестрии... проблемы сыпались на временный совет Дневного Двора словно из рога изобилия. С чем-то справлялись гвардейцы, местные стражники и ополченцы, с чем-то приходилось разбираться самой белой аликорнице, демонстрируя свою силу всем тем, кто могли усомниться в ней после недавних событий. Появление у граждан необычных способностей, выходящих за рамки понимания классических магов, стало ещё одним бедствием для народа, так как подвержены этому оказались не только взрослые, но и жеребята (последние нередко причиняли вред близким, оказавшимся рядом, из-за чего пугались и полностью отдавались своей силе, теряя всякое подобие контроля).

Вернувшись в замок и ознакомившись с отчётами, которые тут же были предоставлены правительнице членами совета, Селестия порадовалась тому, что уже обрела новую силу, а то в ином случае у неё на душе точно проступили бы слова вроде "Растерянность", "Уныние", "Негодование"... а то и что-нибудь похуже. Попросив позвать представителя Ночного Двора, она спросила у него, как пони, которые последовали за её сестрой, справляются с этой напастью.

— После первых случаев пробуждения сил у жеребят, принцесса Луна приказала блокировать магию у жеребят, не достигших возраста пяти лет, — сидя в кресле для посетителей, установленном в кабинете принцессы дня, спокойно ответил бэтпони, одетый в простой тёмно-синий камзол без украшений. — К сожалению — это не идеальный выход, так как скрепы заклинания легко срывает, если наложивший его единорог влил мало сил, либо жеребёнок оказался обладателем высокого потенциала.

— А взрослые пони? — уточнила белая аликорница, старающаяся выглядеть доброжелательной и невозмутимой, чему (как бы это странно ни звучало) помогала физическая и моральная усталость.

— Приказом принцессы, все пробудившие силу меток, обязаны вступить в армию или ополчение, — ответил перепончатокрылый летун. — Кроме того, для них строятся отдельные дома и разрабатывается программа тренировок. Я уполномочен передать вам наши наработки... коли вы в них будете нуждаться.

"Допустим, с методикой защиты жеребят я согласна... пусть и не полностью. Но вряд ли мои пони примут необходимость отдавать всех пробудивших силу в армию. Наверняка начнут кого-то укрывать, а то и вовсе сбегать из городов и деревень. А это значит?.. Объявить о наборе в армию и дружины можно, но нужно создать ещё какую-то альтернативу, которая официально будет самостоятельной организацией, вроде гильдии торговцев, но при этом останется подотчётной правительству. Какая-нибудь... гильдия авантюристов? Охотников? Наёмников?.. Впрочем, зачем ограничиваться? Чем шире у пони будет выбор, тем выше вероятность, что они останутся среди законопослушных граждан. Да и нельзя создавать одну организацию, которая получит слишком много влияния, создавая конкуренцию для власти. Нужно переговорить об этом с... Луной", — прикрыв глаза, при этом ни на миг не прекратив сенсорным восприятием ощупывать обстановку, крылато-рогатая пони медленно вдохнула и выдохнула.

— Передайте принцессе ночи сообщение о том, что я прошу о встрече, — Селестия открыла глаза, устремляя тяжёлый взгляд на переговорщика. — Чем скорее — тем лучше.

"Свет... Как вообще я допустила такое, что для разговора с сестрой вынуждена передавать сообщение через посредника?".

* * *

Закат в горах был особенно красив, стремителен и неуловим: казалось бы, что ещё секунду назад ты смотришь на солнце, медленно скатывающееся к горизонту, а миг спустя на тебя опускается ночная мгла. Фавн любила это время суток, которое будто бы делило время на до и после, и ещё долго могла стоять на краю утёса, наблюдая за вспыхивающими на небосводе звёздами...

Поведай мне ветер, где мои дети?

Пылает ли пламя в ночи...

Поведайте горы, кто меня помнит?

Втекают ли в реку ручьи...

Тихо напевая песню, которую когда-то давно, словно бы в совершенно иной жизни слышала от мамы, одинокая коза отвернулась от обрыва и ставя одну ногу точно перед другой, направилась к развалинам деревни. Каменные дома, разрушенные временем и ветром, уже не хранили даже запаха тех, кто когда-то в них жили, и лишь вспыхивающие в голове воспоминания, пусть на краткие мгновения, но всё же возвращали этому месту жизнь...

...

— Я буду такой же сильной, как ты, — заявила маленькая козочка высокому и жилистому чёрному козлу, одетому в штаны из шкур животных, сидящему перед дочерью на одном колене.

— А разве ты не хочешь стать такой же умелой хозяйкой как мама? — весело улыбаясь, спросил молодой вождь.

— Ну... — малышка смущённо потупила взгляд. — Это же скучно.

— Но тогда мама расстроится, — склонил голову к правому плечу козёл. — Сильно-сильно расстроится. Может быть даже плакать будет. Ты ведь не хочешь её расстраивать?

В ответ Фавн только помотала головой, так и не подняв взгляд, а отец хитро подмигнул жене, наблюдавшей за этой сценой с порога дома, после чего пообещал:

— Я научу тебя владеть мечом, если мама согласится учить тебя готовить. Договорились?

...

Влажная дорожка пролегла по мордочке беглянки из Тартара, а взгляд переместился с импровизированной площади на дом, от которого осталось две стены, да и те — наполовину обвалившиеся.

...

— Вот ведь глупая егоза, — хмуро проворчал старый лекарь, перевязывая кисти молодой козочки вымоченными в целебном составе тряпицами.

— Я не глупая, а упорная, — упрямо заявила пациентка, сидя на деревянной скамье у стены маленькой комнаты, где старик и жил, и лечил, и готовил свои настои.

— Упрямая, тогда уж, — фыркнул козёл. — Завтра жду на перевязку. И чтобы не смела снова за меч хвататься, пока кости не срастутся!

...

Фантомное ощущение боли кольнуло пальцы, но тут же отступило под волной новых воспоминаний, вызванных видом закоулка, где любили собираться козлята...

...

— Страшила! Страшила! — хихикали близнецы над Фавн, которая была осыпана землёй с червяками (и где только набрали?).

— Я вам ещё покажу! — стукнув кулаком по земле, зло рыкнула козочка, а затем вскочила на ноги и, поправляя своё простенькое, но такое удобное платье (сшитое мамой) побежала домой, отчаянно стараясь не плакать из-за доносящегося в спину смеха.

...

Прогулка по руинам окончилась у отвесного склона скалы, уходящего далеко вверх, где скалу накрывала никогда не тающая снежная шапка. Здесь не было домов, лишь вход в пещеру, служившую последним убежищем для козлят и стариков...

...

Пальцы, вцепившиеся в рукоять меча мёртвой хваткой сводило судорогами, по спине стекал пот, плечи и ноги красовались многочисленными ранами от вражеских клинков. Фавн с трудом переводила дыхание, покрасневшими глазами глядя на пегасов, с вольготной неспешностью окружающих её полукругом. Закатное небо окрасилось багровым, в воздухе пахло кровью, дерьмом и гарью, а на губах ощущался вкус железа.

— Вот ведь дрянь... — процедил светло-голубой жеребец, грива которого красовалась разноцветными прядями, зажимая глубокую рану на плече. — Ещё немного и мне бы руку отхватило.

— Не такой уж ты и быстрый, Блиц, — хохотнул серый летун, красующийся кожаными доспехами с металлическими пластинами.

— Катись в Тартар, Шот, — оскалился радужногривый жеребец, здоровой рукой берясь за кривую саблю. — Я сдеру с этой дряни шкуру и постелю как коврик для вытирания копыт.

— Не глупи, — осадил его третий пегас, имеющий чисто-белую окраску. — Она уже троих положила и до сих пор на ногах держится. Была бы пони — взял бы в личные наложницы... Луки к бою.

...

Каким-то чудом, а может быть и посмертным проклятьем, но Фавн в тот раз не умерла. Очнувшись глубокой ночью, она смогла извлечь из себя стрелы (благо у тех не было зазубренных наконечников, да и древки оказались крепкими), кое-как перевязала раны и стала искать выживших. К сожалению, налёт пегасов оказался разорителен, да и пришёлся на время, когда отец с другими воинами отсутствовали.

Козы не владеют той же магией, которую используют единороги, хоть и имеют сразу два рога. Однако, как выяснила выжившая на личном опыте, и у них есть свои сильные стороны.

"Мы сами создаём своих чудовищ", — облизнув клыки, подумала Фавн, закрывая глаза и склоняя голову, в знак памяти о тех, кого ей не удалось защитить, но за кого она мстила более ста лет, вырезая крылатых и некрылатых пони без разбора.

Она научилась блокировать чужую магию, сделала из своего тела оружие, похищала чужую силу при помощи примитивного, долгого, неудобного... но ничуть не менее эффективного колдовства. Сейчас, вспоминая те годы, когда разум заволакивала багровая пелена ненависти, она осознавала своё безумие, но... не испытывала раскаяния за содеянные преступления.

Когда её всё же сумели изловить, то не смогли казнить, а потому предпочли запереть там, где её безумие никому не причинит вреда. Пони закрыли её в тюрьме для монстров и забыли...

"Наивные глупцы", — отвернувшись от входа в пещеру, коза зашагала прочь из покинутой деревни, продолжая напевать старую-старую песню.

Её дом разрушили враги; свою душу она безуспешно разрушала десятками лет... Разрушение стало самой её сутью, став личной меткой на душе.

Только вот у неё совершенно не было желания применять силу, дарованную этим новым, совершенно чужим миром.

Примечание к части

Жду отзывов, советов, вопросов...

Всем добра и здоровья.

Четвёртая арка — 2

Над Кристальной Империей разгорался рассвет, лучи восходящего солнца отражались от припорошённых снегом крыш, гладких до зеркального блеска стен, витражных окон и тысячами солнечных зайчиков искрились на дорогах. В небе кружили пегасы из воздушных войск, разгоняющие облака и следящие за округой, земные пони и единороги, словно муравьи в муравейнике, непрерывно сновали туда-сюда, нося забитые вещами баулы, укладываемые на длинные сани с широкими полозьями.

Среди взрослых жеребцов и кобыл, поглощённых сборами перед Вторым Большим Исходом, тут и там мелькали жеребята, до конца ещё не понимающие масштабов происходящих событий, а от того считающих всё это лишь какой-то игрой и интересным приключением...

— Принцесса Каденс! — маленькая тёмно-синяя кристальная единорожка, кажущаяся пухлой и пушистой из-за надетых на неё слоёв одежд, держа в руках куклу аликорницы в голубом платье подошла к настоящей крылато-рогатой кобылице, которая следила за грузчиками, стоя на главной площади.

— Здравствуй, дорогая, — тепло и открыто улыбнулась нежно-розовая пони, одетая в белую шубку и такого же цвета пушистые штаны, присаживаясь на корточки, чтобы быть с собеседницей на одном уровне. — Что-то случилось?

— Мама говорит, что мы сюда больше не вернёмся, — шмыгнув носиком, кобылка крепче прижала к груди игрушечную принцессу. — Это правда?

— К сожалению — да, — позволила грусти отразиться на своей мордочке Каденс. — Без Кристального Сердца жить тут станет слишком тяжело.

— Дядя Фул работает в мастерской, — заявила единорожка. — Мы его попросим и он сделает новое.

— К сожалению, это не так просто, — улыбнулась жеребёнку принцесса. — Никто точно не знает, как было сделано первое Сердце...

"Правда есть слухи, что оно было создано из настоящего сердца первой королевы, имени которой не сохранилось в хронниках. Но верить в это глупо... и мерзко", — мысленно добавила нежно-розовая аликорница.

— Но... — из глаз малышки побежали слёзы, а сама она уткнулась носом в макушку своей куклы. — Я не хочу уходить. Тут мой дом, и друзья, и игрушки, и школа...

Подавшись вперёд, крылато-рогатая пони обняла единорожку руками, а затем укутала ещё и крыльями, начав осторожно поглаживать ладонью по гриве. Вместе с тем она негромко шептала:

— Все твои друзья поедут вместе с нами, игрушки мы тоже с собой возьмём... А на юге, где всегда будет тепло, а под ногами растёт настоящая трава, будет построен новый дом... Лучше прежнего.

— Не хочу другой... — шмыгнула носиком кобылка. — Хочу мой. И на юг не хочу...

— Ну... ты же смелая пони? — слегка отстранившись, Каденс приподняла мордочку жеребёнка, заглядывая ей в глаза весёлым взглядом, а затем произнесла заговорщическим шёпотом: — Ты ведь знаешь, что у каждой принцессы должна быть ученица и помощница?

— У-угум, — ничего подобного единорожка не слышала, но признаваться в этом не собиралась (не перед принцессой — точно).

— А вот у меня ученицы нет, — грустно поделилась своей бедой аликорница. — Лана уже слишком взрослая для этого.

Лань, которая всё это время молча стояла рядом, держа в руках стопку списков, только отвела взгляд, скрывая свою улыбку.

— А... — растерянно протянула маленькая пони, моргая большими синими глазами.

— Если ты смелая пони, то я готова взять тебя на испытательный срок, — подмигнула жеребёнку крылато-рогатая кобыла. — Согласна?

— Да, — решительно отозвалась растерянная и сбитая с толку единорожка, успевшая позабыть то, что только что плакала.

— Тогда, слушай моё первое задание: сейчас ты найдёшь свою маму и будешь учиться у неё всему, что она посчитает нужным, а когда тебе исполнится десять, твоё обучение продолжу я, — принцесса состроила на мордочке нарочито-серьёзное выражение. — Но если твоя мама будет не довольна твоими успехами...

— Я всё-всё сделаю! — жарко выпалила кобылка, но тут же смутилась, поняв то, что перебила аликорницу. — Простите...

— Ничего страшного, — вновь улыбнулась крылато-рогатая пони, размыкая объятья и складывая крылья за спиной. — Если ты всё поняла, то можешь идти. И помни: я на тебя надеюсь.

— Я вас не подведу, — заверила малышка и побежала искать родителей, крича на ходу: — Мама! Мам! Я буду ученицей принцессы!..

— Следовало сказать, чтобы она держала это в секрете, — заметила Лана, когда её госпожа поднялась в полный рост, с тёплой улыбкой провожая взглядом единорожку. — Её могут назвать вруньей...

— Вряд ли секрет продержался бы сколько-нибудь долго, — пожала плечами Каденс, а потом повернулась к подруге и добавила: — Да и мне действительно нужно будет взять ученицу.

"Если я и вправду бессмертна, как Селестия и Луна, то как говорит Сомбра "Помощников нужно воспитывать смолоду"", — нашла для себя оправдание своему поступку принцесса любви.

— Мне требуется досье на всю её семью, — нахмурившись, решительно кивнула аликорница.

— Завтра утром будет, — пообещала лань, делая для себя пометку.

Кристальные стены, алмазные дороги,

Мы оставим позади привычные чертоги.

Ожидают впереди нас тяжёлые пути,

Только будучи едины, мы сумеем их пройти...

Пожилая библиотекарша, одетая в новенькую зимнюю военную форму, скользя взглядом по рядам расставленных на полках книг, медленно и печально шагала между высокими стеллажами. Библиотека Кристальной Империи, усилиями их предков и современников, которые не прекращали писать научные и развлекательные труды, была самой огромной в мире (в этом старая кобыла не сомневалась). Исторические очерки, учебники по магии и науке, географии и литературе... и всё это богатство должно было достаться северным варварам.

Тяжело вздохнув, смотрительница прикоснулась кончиками пальцев к корешку сборника стихов, написанного ещё дедом нынешней принцессы. Рядом же стояли мемуары четвёртого главнокомандующего города-государства, а чуть дальше...

"Мои драгоценные сокровища... Настоящие богатства нашего народа... То, что делало кристальных пони теми, кто они есть сейчас", — горькая слеза скатилась по щеке старухи, слишком уставшей для того, чтобы куда-то уходить, но при этом продолжающей держаться и идти вперёд (ведь кто-то должен этим заниматься).

Она прекрасно понимала то, что в санях слишком мало места, из-за чего они могли взять только некоторые книги. Приказом принцессы Каденс, каждый кристалиец должен был унести с собой одну книгу, в дополнение к тем, которые были уложены в специальные ящики. Но даже так, они не заберут и половину...

— Никогда бы не подумала, что подобное когда-нибудь произойдёт, — вздохнув, кобыла резко отвернулась от столь трепетно оберегаемых трудов, и торопливо направилась к выходу.

"Незачем бередить себе душу", — пронеслась в голове мысль, от которой болезненно сжалось сердце.

Ей оставалось надеяться, что яки не разорят достояние Кристальной Империи, а однажды они ещё вернутся, чтобы забрать оставшиеся сокровища в свой новый дом. Пока же, приходилось смириться с неизбежным...

Никогда не забудем историю предков,

На вопросы из завтра в ней много ответов.

Традиции и новшества нам нужно соблюсти,

Чтобы в светлое будущее смело войти.

Мастерские и лаборатории замка практически опустели, как и склады заготовок под артефакты. Немолодой уже жеребец, прикованный к креслу-каталке, одетый в утеплённые куртку и штаны, окатывая всех окружающих волнами яда и оскорблений следил за погрузкой оборудования, которое он и его помощники уже успели восстановить.

— Осторожнее, криворукие бездари...

— В этих ящиках хрупкие пробирки, вы — умственно неполноценные...

— Неуклюжие кретины...

— Неблагодарные идиоты...

Поток ругательств, вырывающийся изо-рта профессора артефакторики, являющегося настоящим гением своего поколения, не иссыхал ни на минуту. Впрочем, давно привыкшие к причудам своего наставника жеребцы и кобылы, только пожимали плечами и продолжали монотонно исполнять возложенную на них работу.

Под оборудование учёных было выделено целых десять больших саней, что позволяло со всеми удобствами разместить тяжёлые ящики. В конце концов, главным сокровищем города-государства, сразу после населяющих его пони, всегда были знания и изготовляемые с их помощью артефакты.

Во многих знаниях — многие печали,

Это предки наши не раз отмечали.

Но радости невежества достойны лишь глупцы,

Мы же гордо пройдём по нелёгкому пути...

Ведь нас ведёт — одна цель.

Ведь мы куём — одну цепь!..

* * *

Глядя на то, как тянется от кристального города цепочка загруженных вещами саней, в которые были запряжены земные пони, Сомбра, облачённый в чёрные доспехи без шлема, и чёрный же плащ с алой подкладкой, ощущал досаду. Бросать своё маленькое государство, с которым успел свыкнуться за прожитые в этом мире годы; за которое пришлось сражаться, убивать и интриговать... было до обидного горько. Пусть он и вещал о светлом будущем, об ожидающих их на юге богатствах, тепле и просторах, но умом-то понимал, что все сколь-нибудь пригодные для жизни места уже кем-то заняты (а это в свою очередь обещает новые сражения, интриги, ну и убийства).

"Хотя бы уходим не с пустыми руками, и без каких-либо серьёзных потерь в живой силе", — утешил себя Джафар, переводя взгляд на ожидающих офицеров.

— Воздушные Войска: дальняя разведка и доклад об обстановке каждые два часа, — повторил приказ визирь.

— Будет исполнено, — приложил кулак к груди пегас, на плечах у коего красовались голубые прямоугольники.

— Наземные войска: внешнее охранение и прокладывание дороги, — кивнул земному пони тёмно-серый единорог. — Доклад каждые два часа.

— Так точно, — отозвался заместитель капитана, гулко бухнув себя кулаком в нагрудную броню.

— Гвардия: внутреннее охранение и доклад каждые два часа, — глянув на пони в тяжёлой красной броне, повторил приказ главнокомандующий. — Ну и стража: обеспечение внутреннего порядка. Доклад каждый вечер. Вопросы есть?

— Никак нет, — браво отозвались подчинённые.

"Если бы после всей прошедшей подготовки они у вас были, я бы вас разжаловал в рядовые", — мысленно констатировал Джафар.

— Исполняйте, — отпустил офицеров визирь.

Не успела первая четвёрка отойти и на десяток шагов, как шелест крыльев заставил жеребца обернуться к северу, откуда летела белая пегаска, вопреки цвету шёрстки, словно бы поглощающая свет, а не отражающая его. Она была одета в форму воздушных войск, с голубыми квадратами на плечах, но на деле служила в Седьмом Отряде, являясь личной помощницей Сомбры.

— Командующий, яки на горизонте, — едва коснувшись ногами плотной корки снега, отчиталась Айси (днём она позволяла себе снять браслеты-подавители, чтобы в свете солнца насладиться полётом, но ближе к вечеру вновь запирала свою магию внутри, панически опасаясь выпускать на свободу тени). — Они подойдут к городу часа через два-два с половиной.

— Хорошая работа, — кивнул крылатой кобыле единорог, от чего та буквально вспыхнула радостью. — К этому моменту мы успеем уйти достаточно далеко... Продолжай наблюдение.

— Есть, — отсалютовав правой рукой, летунья взмахнула крыльями и взлетела в небо, стремительно набирая скорость.

"Ещё одна проблема", — мелькнула мысль в голове визиря.

После проявления метки и её "усмирения", Айси стала относиться к главнокомандующему несколько... фанатично. К счастью, никаких романтических мыслей она не высказывала, да и характерных признаков не проявляла, ограничиваясь желанием быть полезной. К сожалению, из-за загруженности, а также происшествия с Каденс, уделить ей достаточно времени, чтобы разобраться со страхом, вызываемым собственной силой, пока что не получалось...

"Нужно выкроить на это время в ближайшие дни. Слишком расточительно не использовать подобный ресурс", — проводив крылатую пони взглядом, Сомбра перевёл внимание на троицу бывших виндиго, которые с отсутствующим видом стояли рядом.

В самом начале они помогли отбиться от грифонов, затем охраняли принцессу, ну а теперь... были скорее обузой, нежели полезными инструментами. Без подпитки от Кристального Сердца они буквально выцвели, отощали, стали испытывать постоянный голод. Учитывая же появление "меченых", их полезность упала до минимума, который можно игнорировать.

"Проще было бы избавиться от них", — мелькнула мысль на краю сознания, но тут же была отогнана прочь, как излишне поспешная и слишком радикальная.

— Поступаете в распоряжение к профессору: пока мы движемся на юг, он будет искать способы, как обеспечить вам непрерывную подпитку, — тёмно-серый жеребец кивнул своим мыслям и добавил: — Вечером найдёте меня и Каденс...

"Попытаемся научиться "кормить" банши с рук аликорна", — представив себе эту картину, Джафар даже улыбнулся, пусть и совершенно мимолётно.

* * *

Яки шли одной огромной толпой, общей численностью чуть менее пятидесяти тысяч. Однако же, так могло показаться только на первый взгляд, ведь даже учитывая подчинение одному Великому вождю, члены отдельных племён старались держаться ближе друг к другу, сбиваясь в плотные группы.

Кроме воинов, вооружённых мечами, топорами, дубинами и копьями, облачённых в шкуры, металл или кристаллические элементы брони, которые составляли почти треть общей численности, здесь были тёлки и телята, тянущие за собой загруженные добром волокуши.

Тор, ловящий на себе восхищённые, влюблённые, завистливые и ненавидящие взгляды, проходя массу переселенцев насквозь, видел как самцы хмуро глядят друг на друга, и на малышей, которые решились слишком близко подойти к чужим волокушам (будто бы подозревали их в воровстве). Ему, как и младшим вождям, вошедшим в состав членов совета, раз за разом приходилось осаживать излишне ретивых сородичей, предотвращать или разнимать драки, либо самим отвешивать тумаков смутьянам. Радовало, что хотя бы до кровопролития ещё не дошло...

"Не много ли я на себя взвалил?", — раз за разом спрашивал великан, но всякий раз был лишь один ответ, звучащий как "Кто, если не я?".

Яки были привычны к холоду, всё же в отличие от короткошёрстых, им приходилось жить на краю севера, под открытым небом, а не прячась за магическим щитом; воинов было не испугать долгим переходом и походной жизнью... Но вот самки и телята, всегда остававшиеся дома, к поддержанию высокого темпа оказались не способны. В результате этого, путь до города-государства затянулся на два (!) лишних дня, по истечению которых, все были усталыми, злыми, голодными (пусть припасы и оставались).

"Хотя бы пони успели убраться из нашего нового дома", — с хмурым удовлетворением подумал Великий Вождь, первым ступая на улицы столь желанного поселения.

Словно бы чувствуя некую торжественность момента, все яки присмирели, и даже смутьяны перестали роптать. Пока они шли по широким улицам к замку, между возвышающимися высокими стенами красивыми зданиями, лишь тяжёлый топот копыт, да редкие вздохи восхищения нарушали тишину.

"Каким же маленьким и ничтожным себя чувствуешь, стоя перед этой громадой", — промелькнула мысль в голове Тора, вышедшего на главную площадь города и обозрев молчаливый замок, холодный блеск стен коего казался угрожающим, враждебным, злым (словно бы цитадель пони хмурилась, взирая на чужаков, пришедших на место её создателей).

Мотнув головой и, широко расправив плечи, Великий Вождь преодолел широкое открытое пространство, затем поднялся по ступеням лестницы и обернулся. Оказалось, что его народ так и стоит там вдали, шокированно и испуганно глядя на твердыню народа, которую столько поколений их предков стремились заполучить тем или иным путём.

"Сумели бы они оценить красоту окружающих домов и самого замка, если бы нам пришлось пробиваться через заслоны защитников? Нет... Нам было бы не до любования красотами, а после горячки боя, от этого волшебного ощущения точно ничего не осталось бы", — оглядевшись, здоровяк увидел то, что перед закрытыми воротами, на небольшой подушке лежит корона, похожая на шлем из светло-голубого льда.

Усмехнувшись намёку, оставленному Джафаром, Тор поднял этот подарок и, обернувшись к медленно приближающимся якам, водрузил символ власти себе на голову, громогласно объявив:

— Да здравствует король!

Эхо прокатилось по площади, отразившись от стен домов и затерявшись среди улиц. Вздрогнувшие воины взглянули на своего предводителя, сжимающего в правой руке молот, вскинутый вверх, на голове которого посвёркивала корона из кристаллов, способная служить не только украшением, но и защитой для головы. Пока большинство из них думали, что же делать, ближайшие сторонники вскинули оружие, провозгласив во всю мощь своих глоток:

— Да здравствует король!

— Да здравствует король! — подхватили другие яки, сперва неуверенно, но затем всё громче и громче.

Вскоре уже все переселенцы оглашали свой новый дом радостными криками...

...

"Нужно будет заменить это уродство на что-нибудь, что достойно настоящего воина", — мысленно констатировал Тор, ёрзая на троне, который был для него явно маловат и тесноват.

В тронный зал, освещённый магическими светильниками, набилась целая толпа вождей и шаманов. Однако же, если говорящие с духами вели себя тихо, лишь негромко переговариваясь между собой, время от времени хмыкая и качая головами, то лидеры своих племён спорили до хрипоты, готовые вцепиться друг другу в глотки по малейшему поводу.

— Мои яки — воины и охотники, а не садоводы! — ревел бурый здоровяк, уступающий Великому Вождю едва ли полголовы роста.

— Мои яки тоже не приучены в земле копаться, но есть-то ты что будешь, когда дичь закончится? — парировал его противник.

— Мы будем жить в замке, — заявил седой старик, всё ещё достаточно крепкий, чтобы отстаивать своё право силой.

— С чего бы? — возразил другой як. — Во дворце живёт король и его племя. А ты, со своими хотелками...

— У меня больше всех воинов! — прогрохотал ещё один лидер своего племени.

"Джафар... Ты ведь знал, что так будет?", — размахнувшись молотом, Тор опустил его на ступени перед своим троном, треском расколотого кристалла привлекая к себе общее внимание.

— Шаманы, от вас мне требуется, чтобы вы выбрали верховного говорящего с духами, который будет моим первым советником; вы же, друзья мои, выберите по воину из каждого племени, которые станут членами моей личной гвардии, а также по одной молодой тёлке, которые станут прислугой в МОЁМ замке. Каждому из вас будут выделены покои в МОЁМ замке, где вы сможете разместиться со своими семьями, но все остальные члены племён будут жить в домах города. Далее: пусть старшие тёлки займутся садами, оставшимися нам от пони, а шаманы призовут духов, чтобы заменить ими понячью магию. Если у кого-то есть возражения, которые он готов высказать, я с удовольствием их выслушаю... на площади перед замком, во время поединка один на один. Предложения же можете высказывать сейчас, но по одному и не перебивая друг друга...

"Чувствую, мои проблемы только начинаются", — отметил Великий Вождь и Король Кристальной Империи, обведя тяжёлым взглядом притихших яков.

* * *

Отряд из пяти кристальных пегасов, которых скрипя сердцем выделили для дипломатической миссии, в условиях когда каждый летун на счету, под командованием Лайм Хуфа преодолел воздушное пространство Эквестрии, старательно скрываясь от обнаружения местными военными, а затем углубился в прерии Зебрики. Несмотря на прошедшее время, обнаружить одно конкретное племя зебр оказалось не столь сложно, как опасался новоявленный лейтенант: флаг, вывешенный на вершине шатра шаманки, что было условленным знаком для союзников, удалось разглядеть уже на третьей стоянке полосатых.

"Похоже, что ситуация у них тяжёлая", — оценивая земляной вал, утыканный рядом заострённых палок, посты дозорных и прохаживающиеся по периметру патрули, мысленно констатировал глава делегации.

Пегасов заметили издалека, так что на импровизированную площадь, находящуюся в центре лагеря, к моменту их приземления успели выйти Мора, как всегда одетая лишь в маску да юбку, а также Бигфут, выглядящий вполне здоровым и довольным жизнью, что не могло не радовать. Летун даже поймал себя на том, что завидует единорогу, всё это время наслаждавшемуся (явно не страдавшему) гостеприимством южных дикарей.

— Что-то ты долго, — заметил бывший напарник, первым поприветствовав послов.

— На севере столько случилось... — Лайм качнул головой. — Ну да потом расскажу. Ты как тут?.. Артефакты-переводчики работают?

— Рассыпались вскоре после того, как ты улетел, — развёл руками единорог, слегка передёрнув плечами. — Маска Моры тоже рассыпалась... Она сказала, что это произошло от резонанса сильного колдовства.

— Стоп-стоп... — подняв руки, остановил волшебника пегас. — То есть как сказала? Артефакт же рассыпался.

— Ваш язык, мой добрый гость, нашептала друга кость, — обсуждаемая зебра появилась рядом бесшумно и незаметно, заставив четвёрку пегасов вздрогнуть и напрячься, рефлекторно хватаясь за оружие, но не выхватывая его из ножен (впрочем, она на это внимания не обратила, а лишь сняла с груди костяной амулет, после чего демонстративно его сломала, выпуская на свободу белое облачко, тут же улетевшее куда-то ввысь).

Лайм вопросительно посмотрел на Бигфута, который прикрыл глаза и кивнул, подтверждая предположение. Пегас на это только хмуро глянул на шаманку, крепче сжав зубы, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.

"Они нам нужны... Хвост тебя побери", — успокаивал себя жеребец.

— Ты явился не один, что сказал твой господин? — вновь не обращая внимания на настроение собеседника, довольно напористо спросила Мора, от которой на миг повеяло отрезвляющим холодом, что заставило вспомнить, кто именно скрывается под новой костяной маской.

"Как торопится. Видимо те два племени, которые мы видели по пути сюда, совсем им не друзья. А так ли нам нужны именно эти зебры? Хотя... ещё не известно, станут ли с нами говорить другие. Хвост...", — лёгкое ощущение превосходства над наглой кобылой столь же быстро исчезло, как и появилось чуть ранее.

Тем временем, вокруг уже собрались полтора десятка воинов, дюжина кобыл и пара угловатых жеребят.

— Принц Сомбра прислал вам послание, с которым лучше ознакомиться без лишних глаз и ушей, — ответил лейтенант, всё же сумев загнать свою неприязнь к этой зебре куда подальше... хотя бы временно.

На этих словах, из небольшой сумки, висевшей у крылатого жеребца на боку, появился кристальный шар, размерами с голову новорождённого жеребёнка.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четвёртая арка — 3

Дневной переход завершился прямо посреди снежной равнины: во все стороны, насколько только хватало взгляда тянулось белое пушистое полотно, искрящееся до рези в глазах в лучах заходящего солнца. По приказу Джафара, который старался успеть везде и сразу, то подбадривая подданных, то проверяя бдительность охранения, сани были поставлены вплотную друг к другу, при взгляде сверху образуя подобие буквы "П", после чего над внутренним пространством натянули брезентовую крышу, состоящую из отдельных кусков материи, закреплённых на вкопанных в снег древках копий.

При помощи артефактов, в импровизированном общем шатре была создана приемлемая температура, прямо на снегу расстелены одеяла, спать на которых предполагалось всем вместе и в одежде. Так как места под крышей для всех не хватало, гвардейцам, солдатам и разведчикам (пегасам), полагалось спать посменно... как и жеребцам из числа гражданских (но если первые делились на три смены, то вторые — лишь на две). Сам визирь, как и многие его подчинённые, мог бы не спать пару дней, но всё же решил, что может устроиться на одной из телег, среди тюков с тканями.

"Неудобно, холодно, но лучше чем ничего", — кутаясь в плащ, делающий его похожим на какую-то хищную птицу, подумал тёмно-серый единорог.

Сомбра размышлял над тем, чтобы давать пони спать в санях во время перехода, но пришёл к выводу, что земные пони, которые и запрягаются в упряжки, из-за дополнительного веса будут быстрее уставать. Кроме того, привал требовался в первую очередь жеребятам, так что в любом случае выигрыша во времени это не сулило.

На ужин у кристалийцев были военные пайки и вода из фляг, готовить которые не было никакой необходимости. По мере того, как солнце скрывалось за краем видимого мира, дальние патрули разведки и охранения стягивались к лагерю, оставляя немногочисленные наблюдательные посты, которые должны будут предупредить о хищниках или бандитах (мало кто верил, что они решатся напасть на многотысячную толпу, но исключать этого было нельзя).

...

— Командующий, мы поймали шпионов! — буквально свалившись с неба на снег перед Джафаром, заявил один из лейтенантов воздушных войск, которым был невысокий пегас жёлтого цвета с красной гривой.

Визирь, пусть это и далось ему с некоторым усилием, даже бровью не дёрнул на подобное появление подчинённого, хотя рефлексы прошлого владельца тела, тщательно сберегаемые и оттачиваемые до совершенства, буквально требовали атаковать противника. Лишь взгляд, полный любви (к пыткам), снисхождения (к насилию), а также доброты (к палачам), брошенный на незадачливого летуна из-под полуприкрытых век, дал ему понять всю степень своей неправоты. В конце концов, в уставе не зря прописано, что приземляться перед сослуживцами, ну и старшими по званию, можно только на расстоянии трёх-четырёх метров.

— Докладывай, — выдержав небольшую паузу, потребовал тёмно-серый единорог.

— Так точно, — отскочив на шаг назад, крылатый жеребец вытянулся по стойке "смирно" и начал торопливо говорить: — Третий южный разлёт обнаружил группу из четырёх пегасов, облачённых в броню вооружённых сил Эквестрии. Они летели сильно западнее нас и, по всей видимости, не заметили лагерь, направляясь в сторону Кристальной Империи. Лидер крыла передал сообщение ближайшим патрулям, после чего начал преследование. Вскоре противник был окружён и вынужден сдаться. Пленники обезоружены, связаны и в данный момент конвоируются сюда.

"О Аллах, за что мне это? Я понимаю, что есть за что. Но за что именно?", — нет, Сомбра мог представить себе причины, по которым всё сложилось таким образом, всё же пони были уставшими, расстроенными, нервными... но не суметь отличить шпионов от посыльных — это нужно было постараться.

— Приведите этих шпионов ко мне, — приказал главнокомандующий, на время перехода, и до момента постройки нового города, получивший в свои руки едва ли не абсолютную власть над своим народом. — И постарайтесь не навредить никому из них.

— Так точно, — стукнул себя кулаком в грудь докладчик, а получив разрешающий жест, тут же взмыл в темнеющее небо.

— Возьмите несколько ящиков покрепче и соорудите из них место, где можно будет присесть и поговорить с гостями, — не оборачиваясь на спутников, немигающим взглядом смотря на тонкую полоску заката, приказал визирь. — И пригласите туда принцессу Каденс.

По звукам торопливых шагов ног, обутых в снегоступы, тёмно-серый единорог понял, что его свита уменьшилась на двоих бойцов, отправившихся исполнять распоряжения. Вдохнув и выдохнув морозный воздух, он всё же пришёл к выводу, что всё не так уж и плохо: раз уж эквестрийские пегасы не увидели лагерь, значит маскировочные артефакты справляются со своей работой... а излишний энтузиазм разведчиков — это даже хорошо (главное, чтобы он не переходил черту, за которой начнётся вредительство).

Солнце окончательно скрылось из вида, небо потемнело и окрасилось огнями сотен звёзд, тогда как луна сияла где-то на краю. Белый снег обеспечивал неплохую подсветку, отражая скудный свет ночных светил, а мороз будто бы ещё немного усилился, стараясь холодными щупальцами забраться под одежду.

— Всё готово, господин командующий, — доложил прибежавший со стороны лагеря гонец.

— Веди, — обернувшись к запыхавшемуся жеребцу тёмной масти, ровным голосом приказал Сомбра, не забыв мазнуть холодным взглядом рубиновых глаз по своим охранникам.

Стукнув себя кулаком в грудь, молодой земной пони провёл принца к месту, где из ящиков, судя по маркировке — заполненных книгами, были составлены две длинных скамьи, а также импровизированный стол, отделяющий их друг от друга. Кто-то принёс два магических светильника, а между ними был уложен артефакт в виде кристаллической полусферы, при подаче магии генерирующий слабое защитное поле.

"Надеюсь на то, что Тор не сильно расстроится, узнав о том, что замок почти лишён магической защиты", — мысленно хмыкнул Джафар, приближаясь к ряду ящиков, на которых предполагалось сидеть.

— Сомбра, что-то произошло? — послышался голос нежно-розовой аликорницы, торопливо приближающейся со стороны входа в общее убежище, которую сопровождали четверо гвардейцев, её личная служанка и... бывшие виндиго.

"А они...? Совсем забыл: я же собирался попытаться подкормить их магией принцессы", — отвесив себе воображаемый подзатыльник, визирь растянул губы в лёгкой улыбке и шагнул навстречу крылато-рогатой пони.

— Ничего серьёзного, моя принцесса, — единорог изобразил галантный поклон, подхватывая подошедшую Каденс под руку, чтобы вместе с ней направиться к сидениям. — Просто наши смелые и самоотверженные разведчики, презрев опасность и страх, проявляя чудеса доблести, схватили четверых коварных шпионов, в вероломстве своём решивших пролететь мимо нашего лагеря, направляясь прямо в Кристальную Империю.

— Эй! — прозвучал возмущённый выкрик ещё одной кобылы, но уже со стороны северо-запада. — Никакие мы не шпионы!

— Санлайт, помолчи... — страдальчески протянул какой-то жеребец.

— Сам молчи, Вандерболт, — рыкнула на него пони, оказавшаяся светло-жёлтой пегаской с белой гривой. — Они нас обезоружили, связали, заставили переться по рыхлому снегу... а теперь ещё и оговаривают! Вот узнает принцесса...

— Шагай, — подтолкнул болтунью в спину один из разведчиков. — Немного осталось.

— Гррр, — эквестрийка напряглась, натужно выдохнула, но всё же послушно ускорила шаг.

— ... — принцесса любви смотрела на это с недоумением, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, будто бы хотела что-то сказать, однако же сдержалась и позволила усадить себя на один из ящиков, по левую сторону от импровизированного стола.

После секундных колебаний, сам Сомбра зашёл аликорнице за спину, встав от неё чуть правее, левой рукой коснувшись скрытого под белой шубкой плеча. Банши, выглядящие откровенно жалко, остановились в стороне от места переговоров, а гвардейцы встали справа и слева от сидения крылато-рогатой пони.

— Представьтесь, — потребовал Джафар, когда пленников выстроили в один ряд напротив них (сесть им не позволили).

Четвёрка летунов была облачена в лёгкие бело-золотые доспехи, надетые поверх тёплых поддоспешников. Их крылья были прижаты к бокам специальными ремнями, руки заведены за спины и скованы как обычными браслетами, так и блокирующими магию оковами, ошейники от которых обхватывали шеи троицы жеребцов и кобылы.

От визиря не укрылось то, что двое из четверых летунов выглядят подавленными, один — раздражённым, ну а в глазах летуньи вовсе читался страх. В конце концов, первый опыт знакомства с блокираторами был самым страшным, заставляя чувствовать свою полную беспомощность, и только после нескольких дней ношения, эффект отступает на задний план.

— Принцесса... — с надеждой уставилась на Каденс пленница. — Это какое-то недоразумение! Мы никакие не шпионы!

Рванувшуюся было кобылу, которая то ли хотела упасть на колени, то ли просто приблизиться к аликорнице, схватили за руки кристальные пегасы, без церемоний потащив назад. Мордочка кобылы скривилась от боли в плечах...

— Прекратить, — вложив в голос немного магии, приказала крылато-рогатая кобыла, обдав всех присутствующих волной недовольства, а затем заставив эмоции угаснуть до едва тлеющих углей. — Среди вас есть "меченые"?

Если на тёмно-серого единорога воздействие возымело положительный эффект, всё же возникающие в голове при близком нахождении с Каденс романтические бредни, навеваемые влюблённостью, лишь мешали мыслить рационально, то об остальных подобного сказать было нельзя. Двое молчунов из числа эквестрийцев окончательно выпали из разговора, впав в состояние безразличного созерцания, раздражённый жеребец и его испуганная спутница заморгали, будто бы получили мешком с песком по головам, ну а их конвоиры будто бы выцвели, утратив часть своего природного блеска.

— Ваше молчание можно принять за отказ отвечать? — разрушил установившуюся тишину Сомбра, несильно сжав правое плечо принцессы пальцами левой руки, выражением своей морды демонстрируя крайнюю степень нетерпения. — Вам был задан вопрос.

— А? — крупный белый пегас с красной гривой мотнул головой и сфокусировал взгляд на Джафаре. — Кто такие "меченые"?

— Пони, яки, грифоны, драконы, зебры, лошади, верблюды... которые обладают силой, полученной после сражения двух сестёр-аликорнов, — недовольно пояснил визирь, незаметно отпустив плечо молодой аликорницы, чтобы кончиками пальцев погладить её по гриве, спадающей на спину. — Мы называем владельцев сил, которые могут иметь самую разную форму, "меченные".

— А... Мы их называем "пробуждённые", — ответил собеседник. — Нет, среди нас нет "меченых".

— Чудно, — кивнул единорог, а затем обратился к охране: — Снимите кандалы и блокираторы.

— Я... — хотела что-то сказать смущённая Каденс, успевшая отойти от собственного воздействия первой, но ощутив, как брат слегка дёрнул её за гриву, предпочла промолчать.

— Мы приносим вам извинение за причинённые неудобства, — вместо принцессы снова заговорил визирь. — Однако же, вы должны понимать то, что мы не могли рисковать жизнями наших пони... в столь тяжёлый для них час. Даже один "меченый", не контролирующий свою силу, либо желающий причинить вред, может нанести огромный ущерб лишь за счёт необычности способностей.

— Таких как... — попыталась вставить что-то язвительное крылатая эквестрийка, но была перебита напарником.

— Мы не держим зла и всё понимаем, — произнёс белый летун. — Просим лишь вернуть наши вещи, в которых находится и послание от принцессы Селестии, ради доставки коего мы и были отправлены в Кристальную Империю.

— Лейтенант, принесите вещи, — кивнул недавнему докладчику Джафар. — Моя принцесса?..

— Присаживайтесь, — встрепенулась молодая аликорница, жестом указывая на ящики с противоположной стороны импровизированного стола, затем направила небольшой поток магии в артефакт, который создал защитный купол и спросила: — Как же нам к вам обращаться?

— Прошу прощения, ваше высочество, — крылатый жеребец, не успев опустить свой круп на сидение, снова выпрямился и, прижав правую ладонь к груди, изобразил уважительный поклон. — Я — лейтенант Вандерболт. Мои спутники: сержант Санлайт; рядовые Лонгфлай и Рейншот. Мы — порученцы принцессы Селестии, а также послы Дневного Двора.

— Поясните, что значит "Дневной Двор"? — попросила крылато-рогатая пони. — Присаживайтесь...

— Благодарю вас, ваше высочество, — глава послов опустился на ящик, чтобы после непродолжительной паузы заговорить: — Как вы могли слышать, в Эквестрии сейчас не всё спокойно...

"Будто где-то когда-то было иначе", — раздражённо отметил про себя тёмно-серый единорог, отчаянно борясь с желанием зарыться пальцами левой руки в пряди гривы сидящей рядом с ним аликорницы, которая наверняка ощущала это, но никаких эмоций не проявляла (забавная получилась тренировка выдержки для них обоих).

— ...после исчезновения Элементов Гармонии, а также раскрытия заговора чейнджлингов, притворявшихся приближёнными принцесс Селестии и Луны, произошло разделение зон влияния, — продолжал вещать Вандерболт, окончательно откинувший смущение, раздражение и растерянность. — Дневной Двор, находящийся под мудрым управлением принцессы Селестии, занимается делами Западной Эквестрии, куда перекочевали многие дневные пони; Ночной Двор, которым руководит справедливая принцесса Луна, несёт ответственность за Восточную Эквестрию, основным населением коей на данный момент являются ночные пони. Подобное разделение весьма условно, так как Эквестрия продолжает оставаться единой, однако его необходимость стала очевидной всем ввиду того, что скопилось слишком много незначительных претензий между разными слоями общества. И Дневной Двор, и Ночной Двор имеют свои вооружённые силы, а также устанавливают несколько отличные законы на подконтрольной им территории. Однако, в случае внешней угрозы, противнику придётся столкнуться с объединёнными силами народов пони.

"Он свою речь зазубривал? Впрочем, это не важно. Какие выводы можно сделать из услышанного? Селестия и Луна столкнулись лбами, но им в этом помогли чейнджлинги. В результате аликорницы потеряли Элементы Гармонии, мы лишились Кристального Сердца, чейнджлинги были вынуждены бежать, у грифонов начался новый виток разборок, тут и там начали появляться "меченые", многие из которых не контролируют себя... и всё это на фоне лезущих из своих нор монстров. Самое смешное: единственными, кто получил от произошедшего реальную пользу, являются яки. Нужно узнать, что творится у оленей, лошадей и верблюдов, но не думаю, что их дела намного лучше", — в принципе, ничего такого уж радикально нового Сомбра не узнал, разве что теперь ему была известна официальная версия, объявленная принцессой Дневного Двора.

— Это печальные новости, — опустив ушки, наклонила голову Каденс. — К сожалению, эхо этих событий докатилось и до нас.

— Что-то случилось в Кристальной Империи... ваше высочество? — спросила Санлайт, также успевшая прийти в себя.

— Если нам будет позволено узнать, что вы делаете столь далеко от дома? — поддержал напарницу лейтенант.

— Сомбра, не мог бы ты поведать эту историю вместо меня? — нежно-розовая аликорница сомневалась в том, что именно стоит рассказывать собеседникам, а потому воспользовалась возможностью, чтобы свалить эту обязанность на более широкие плечи. — Мне тяжело всё это вспоминать.

— Как пожелает моя принцесса, — оценив манёвр крылато-рогатой пони, Джафар мысленно усмехнулся, устремляя взгляд рубиновых глаз на пегасов. — Из-за магических возмущений, как мы теперь знаем — вызванных Элементами Гармонии, Кристальное Сердце разрушилось... в результате чего мы лишились не только могущественного артефакта, но и магического щита, охранявшего город от морозов и врагов. Яки не смогли не воспользоваться моментом нашей слабости, в результате чего мы вынуждены идти на юг.

— В Эквестрию... ваше высочество? — вскинулся пегас, до которого только начало доходить, что пони в лагере как-то слишком уж много, да и вещей они с собой везут столько, сколько на войне точно не понадобится.

Пусть вопрос был задан Каденс, но ответил на него визирь:

— Мы и раньше не хотели обременять своим присутствием царственных сестёр, сейчас же, когда всем известна причина, по которой мы лишились Кристального Сердца, я абсолютно уверен, что это будет ошибочный шаг. Да и если ваши слова полностью отражают истинность дел, то принцессам сейчас не до беженцев с севера. Не так ли?

"Селестия с Луной что-то не поделили, а страдают все... и мой народ — в первую очередь. А ведь если мы придём в Эквестрию, нас примут как бедных родственников, поселят в какой-нибудь провинции, обложат налогами и другими обязанностями. Мне, скорее всего, отведут место младшей принцессы, используя как формальную фигуру без права решать...", — думая так, принцесса любви пришла к выводу, что с сёстрами-аликорнами ей не по пути (не то, чтобы ей уж так хотелось править, но идти под руку к тем, кто хоть и косвенно, но повинен в бедах ЕЁ пони...).

Тем временем наконец-то доставили вещи гостей, включая их оружие. Белый пегас порылся в своей сумке и извлёк запечатанный тубус, из которого достал свиток золотистой бумаги.

Письмо, пройдя через руки гвардейца, попало к Каденс, которая развернула его при помощи телекинеза.

— Приглашение на встречу, организуемую принцессой дня, чтобы решить проблемы, возникшие из-за недавних происшествий... — задумчиво произнесла крылато-рогатая пони, пробежавшись взглядом по строчкам текста.

— Жаль, но похоже на то, что вам придётся продолжить путь на север, — играя интонациями голоса так, что его действительно можно было заподозрить в сожалении, изрёк тёмно-серый единорог, слегка разведя руками. — Приглашение предназначено принцессе Кристальной Империи, а не Кристальных Пони. Не уверен, что у яков уже появилась принцесса, но никто не мешает вам это проверить: в конце концов, именно они являются хозяевами Кристальной Империи.

— Но ведь... — попытался возразить Вандерболт.

— Увы, но мой брат прав, — ухватившись за возможность не отвечать на письмо ни отказом, ни согласием, Каденс свернула свиток в трубочку и перенесла при помощи телекинеза главе послов. — Сожалею о том, что прочла чужую почту. Не смею более тратить ваше время... Тем более, что мне нужно вернуться к моим пони.

— Но ваше высочество, это же... — лейтенант не находил слов (по крайней мере таких, за которые ему не вырвут язык), лишь беспомощно поднял руки.

— Аудиенция окончена, — до тошноты вежливым тоном объявил Сомбра. — Мы бы с удовольствием предложили вам переночевать в лагере, но к сожалению у нас нет ничего, кроме ящиков и одеял.

— Как-нибудь... — хотела отказаться пегаска, в глазах у которой читались злость, недоумение и обида.

— Будем весьма признательны, — перебил её Вандерболт. — Мы планировали, что сможем остановиться в Кристальной Империи, так что не взяли с собой необходимых вещей.

"Хорошая выдержка. Далеко пойдёт. Может быть в его честь даже назовут какую-нибудь награду... Очевидно, что вторую половину своей фразы он произносил для подчинённой, которая забылась из-за эмоций", — взглянув на принцессу любви, командующий получил формальное разрешение и начал отдавать приказы...

...

Устроившись в санях, между тюками с запасной одеждой (всё же глупо было бы надеяться, что на весь переход всем хватит одного комплекта), тёмно-серый единорог накрылся плащём и, ещё чуть поёрзав, приготовился отойти ко сну. Гостей устроили на некотором отдалении, чтобы избежать разных недоразумений, дополнительно приставив охрану, которая будет следить исключительно за ними.

"Жаль Айси боится темноты. С её силами сейчас было бы самое раздолье", — промелькнула досадливая мысль на грани сознания.

Внезапно внимание Джафара привлёк звук шагов, которые звучали совсем не как поступь патрульного, обходящего свой участок лагеря. Направив магию в свою метку, открывая Обману зону охвата... он расслабился, узнав позднюю гостью.

— Не спится, принцесса? — неохотно приняв сидячее положение, визирь тут же почувствовал иголочки мороза, начавшие пробиваться через тёплый поддоспешник (броню он снял перед сном, уложив неподалёку от себя).

— Просто... — кутаясь в одеяло, накинутое поверх белых шубки и штанов, нежно-розовая аликорница переступила с ноги на ногу. — Я там... а ты тут...

"Весьма информативно", — саркастично констатировал единорог, благоразумно не став озвучивать это вслух.

— Кто-то ведь должен всегда быть со своим народом, — заметил Сомбра.

— Там душно, и запах... и тесно... — прижав ушки к голове, принцесса опустила мордочку, уставившись на снег под копытцами. — Можно... я лягу с тобой?

Подумав пару секунд, Джафар немного подвинулся и кивнул:

— Залезай, раз уж не спится. Только руки не распускай.

Хихикнув, нежно-розовая аликорница забралась в сани, затем накинула на себя и визиря принесённое одеяло, после чего уютно устроилась у него под боком, положив голову на плечо. Сам же единорог, устроившийся на спине, левой рукой прижимая к себе крылато-рогатую кобылку, подложив под голову вторую руку смотрел вверх, на ночное небо, сияющее яркими северными звёздами.

— Хотела бы я сейчас увидеть северное сияние, — негромко произнесла Каденс.

— Неужели принцессе недостаточно холодно этой ночью? — иронично вскинул брови Сомбра. — Хотя... в моей постели всегда жарко. Даже если это — сани.

— Пф, — обиженно фыркнула аликорница. — Такой момент испортил. И вообще... могло бы быть и теплее.

— Хм... — задумчиво пожевав губами, жеребец растянул губы в змеиной улыбке. — А ведь я знаю, как без лишних усилий увеличить температуру.

— И как же? — подозрительно прищурилась кобылка, повернув мордочку к собеседнику.

Джафар молча пошарил левой рукой, находя мягкую округлость, прикрытую тканью шубки, а затем несильно сжал пальцы. Каденс резко распахнула глаза, а её мордочка стремительно налилась краской.

— Вижу, мой метод сработал, — самодовольно заметил визирь.

— Прекрати немедленно! — шёпотом то ли прокричала, то ли прошипела принцесса, несколько раз стукнув единорога по груди. — Извращенец.

— Ничего подобного, — убрав руку, жеребец прикрыл глаза, оставив только узкие щёлки между веками, через которые продолжил смотреть на небо. — Прости, принцесса, это было грубо.

Фыркнув в ответ, обиженная аликорница снова устроилась на прежнем месте, постепенно обретая естественный цвет. Наконец, после довольно продолжительной паузы, она сказала:

— Мне страшно, Сомбра.

— Чего именно? — уточнил Джафар.

— Я боюсь... — Каденс закрыла глаза и вздохнула. — Я боюсь, что подведу пони, которые идут за нами; боюсь, что новый дом будет не таким... Я боюсь, что когда пройдёт влияние моей метки, ты меня возненавидишь.

— Тогда, просто не дай магии прекратить эффект, — пожал плечом визирь. — Обновляй его время от времени. Я даже сопротивляться не буду.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутилась принцесса, переворачиваясь на живот, чтобы опираясь на грудь единорога, заглянуть ему в глаза. — Я никогда так не поступлю... Ни с тобой...

— Даже не знаю, радоваться или обидеться, — хмыкнул жеребец, а затем обхватил кобылку обеими руками и, прижав к себе, сам перевернулся на бок, плотнее укутывая их обоих в одеяло. — Ты — моя маленькая принцесса, Каденс... Ты — моё самое дорогое сокровище. С магией или без, но этого ничто не изменит. А потому — прекрати забивать голову подобной ерундой.

— Это не... ммм! — начавшая возмущаться аликорница была вынуждена замолчать, а затем и замереть, словно кролик перед удавом (ну или коброй), ощущая чужие губы на своих.

— Всё будет хорошо, принцесса, — разорвав поцелуй, Сомбра устроился поудобнее, чтобы была возможность смотреть и на собеседницу, и на звёзды. — Я тебя не возненавижу... уж в это можешь поверить.

"Раз уж я Жасмин не могу ненавидеть всерьёз...", — мелькнула мысль в голове жеребца.

— Пф, — фыркнула крылато-рогатая пони, поворачиваясь к жеребцу спиной, а после почти минуты молчания произнесла: — Ты обещал.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Как-то затянулась сценка (а ведь зебры планировались...).

Четвёртая арка — 4

Над кажущимися бескрайними прериями Зебрики царила тихая ночь: луна и звёзды перемигивались на небосводе, лагеря полосатых кочевников, освещённые редкими кострами, скрытыми от посторонних взглядов в специально выкопанных ямах, мирно спали (лишь дозорные бдительно несли свою службу). В подобных условиях, отряд кристальных пегасов, скользящих на воздушных потоках далеко над землёй, был практически незаметен, чем крылатые пони и пользовались.

Лайм не обладал ночным зрением, как эквестрийские бэтпони, да и его глаза приспосабливались скорее для условий снежной пустыни... но даже так, не увидеть огоньки костров, спрятанных от обнаружения с земли, было бы довольно трудно. Возглавляя свой отряд, жеребец сделал круг над первым лагерем противника, создавая в своей голове приблизительную карту расположения шатров, при этом стараясь не создавать подозрительного шума, способного привлечь внимание стражи.

"Сразу видно, что крылатых разумных здесь встречают не часто", — ухмыльнулся кристалиец, поднимаясь чуть выше и зависая над центральной поляной.

Подчинённые окружили своего командира, скрестив на нём выжидающие взгляды. В свете луны их шёрстка, замазанная сажей (дабы избавиться от присущего всем кристальным пони блеска), делала летунов похожими на призраков.

— Заходим с разных сторон и сбрасываем подарки, — прошелестел голос Лайм Хуфа. — Когда облако накроет лагерь, начинаем поджигать шатры. Работаем.

Молча отсалютовав, пегасы разлетелись в разные стороны, а оказавшись на краях стоянки, развязали мешочки с усыпляющим порошком, который им выдала Мора. Следующие десять минут, надев на морды тканевые повязки, пропитанные специальным зельем, они распространяли усыпляющее облако, сумев это сделать настолько незаметно, что дозорные уснули прежде того чем успели что-либо понять, а затем вспыхнули фитили маленьких глиняных кувшинчиков, заполненных горючим маслом...

С безопасного расстояния глядя на то, как растерянные, обозлённые, испуганные зебры выбегают из горящих жилищ, тут же попадая в подсвеченное языками пламени белёсое облако, вдыхая полной грудью усыпляющий порошок, крылатый жеребец испытывал удовлетворение от хорошо проделанной работы. Часть плана, возложенная на него и его подчинённых завершилась, так что теперь им оставалось дожидаться действий союзников, для которых языки взметнувшегося к небу пламени стали сигналом.

Вскоре полосатые жеребцы и кобылы начали падать, засыпая прямо на ходу, тем же временем облако оседало, пока не опустилось до уровня груди взрослого пони, и тогда из темноты выступили воины, вооружённые копьями, морды которых были замотаны влажными тряпками. Несколько раз им пришлось сразиться с теми, кто умудрились не уснуть, но численное преимущество и боевые зелья, которыми своих соплеменников обеспечила шаманка, позволили без потерь подавить сопротивление. Однако же и среди жертв обнаружилась своя заклинательница, которая не только сумела защититься сама, но и защитила небольшую группу защитников, да ещё и огонь, пылавший на вершине её шатра, слишком уж быстро стал затухать и тускнеть...

...

Пара крупных жеребцов, держа копья на изготовку, уверенно шли впереди, готовясь первыми встретить любую угрозу, ещё двое следовали позади, внимательными взглядами обозревая бессознательные тела. Соплеменники поспешно обшаривали шатры, иногда вынося из них жеребят, либо добивая прячущихся трусов, в то время как ученицы вязали пленников колючими верёвками, чтобы те и вздумать не могли о сопротивлении... когда отрава перестанет действовать.

Мора, мордочку которой закрывала костяная маска (совсем новая, а не та, в которую были заключены десятки порабощённых духов), как хозяйка положения шла на встречу со своей оппоненткой. Вопреки обыкновению, сегодня она была одета не только в юбку, но накинула на тело ещё и тёмную ткань, представляющую из себя равносторонний прямоугольник с дырой для головы посередине, связанный из шерсти зебр, срезанной с чёрных полос их шкур (пришлось сперва готовить зелье, чтобы растительность стала длиннее и гуще, но результат того стоил).

Вероятно, что Мора была старейшей шаманкой Зебрики, за годы своей жизни успевшей как собрать множество знаний, так и заслужить мрачную... пусть и оправданную... славу. Не раз её пытались убить; не раз её племени объявляли войну... но ни разу у врагов не получалось её перехитрить. Даже сейчас, когда три племени сговорились для того, чтобы напасть на её подопечных, молодо выглядящая старая кобыла имела как минимум один план, который позволил бы хотя бы части родичей спастись.

"Удачно прилетели, друзья из стран метели", — изогнула губы в хищной улыбке шаманка, кончиком языка пробежавшись по крепким зубам.

Вождь пони, живших на далёком севере, там где вода превращается в прозрачные кристаллы, либо же в белые кристаллики, покрывающие собой землю во все стороны света... насколько только хватает взгляда, предложил ей союз. У него были воины, вооружённые мечами и закованные в шкуры из настоящих кристаллов, одарённые, способные создавать магические инструменты, крылатые слуги, за день преодолевающие расстояния, которые бескрылым не пройти и за неделю...

"Речи твои приятно льстивы, при этом всё же очень лживы: ведь равен может быть лишь тот, чей равен силою народ", — без злости или раздражения, с лёгким укором подумала зебра.

Сомбра обещал равноправное сотрудничество, которое собирался дать своим союзникам. Однако же, долго ли оно будет равным? На стороне пони — численность, знания об артефактах, разнообразие рас... в то время как у её соплеменников есть лишь шаманки, зельевары, воины. Пусть у нескольких подопечных проявились силы, нехарактерные для их народа, но глупо было бы предполагать, что подобное произошло лишь здесь.

"Что же, о хитрый жеребец, сомнениям пришёл конец: я твой народ приму как свой; стану вернейшею рукой... Ни злые козни, ни мечи, тебе отныне не страшны. И шаманизму, колдовству, любую пони обучу; а ваши маги-мудрецы, и ученицы все мои, раскроют тайную науку... которая разгонит скуку. В твоей тени я буду жить, чтоб верой с правдою служить", — прервав свои мысли о делах, которые ещё только грядут, Мора вернулась к проблемам нынешним (присутствие конкурентки уже ощущалось всей кожей, заставляя шёрстку вставать дыбом).

Жаль ли было шаманке того, что из её рук могут забрать власть? Ничуть. В конце концов, лишь от неё зависит, как высоко она сможет подняться при новых условиях. Да и ей было куда интереснее заниматься именно своими прямыми обязанностями, а не понукать бесхребетного вождя, ставшего официальным главой племени лишь из-за силы, родства, да зачатка мозга под черепной костью.

Если Сомбра действительно окажется хорошим лидером и не станет угрозой для её народа, одарённая зебра была готова за ним пойти. В конце концов, за каждым великим жеребцом должна стоять скромная кобыла, способная поддержать и направить в трудную минуту. Впрочем, вариант с несколькими кобылами устраивал её даже больше, так как это обеспечит большую свободу действий...

Ну а если этот вождь окажется пустышкой... Мало ли таких "великих предводителей" она уже видела и пережила? Бороться же за власть и независимость — пусть этими глупостями занимаются гордецы-жеребцы.

"Но прежде нашей личной встречи, чтоб голос мой имел свой вес, мне племя нужно увеличить, хотя бы до тысячи сердец", — констатировала шаманка, выходя на открытую площадку, где находился последний очаг сопротивления.

В свете догорающих шатров, перед единственным уцелевшим жилищем стояли девять жеребцов, стоящих плечом к плечу, опустив копья с острыми наконечниками в сторону группы нападающих. За их спинами стояла немолодая, но ещё и не старая кобыла, держащая в руках посох с пятью черепами, подвешенными на высушенных жилах.

— Мора — убийца и воровка! — воскликнула шаманка, увидев свою злейшую противницу, когда её стражи расступились.

— Твои слова — из кости спицы: остры, опасны, но хрупки, — пренебрежительным тоном отозвалась старшая из зебр, выглядящая намного моложе оппонентки. — Ты эту битву проиграла, сдавайся лучше для начала.

В ответ прозвучал неприятный смех, а затем шаманка атакованного племени взмахнула посохом, и чёрная волна ударила в противницу. Мора вскинула правую руку, высовывая из-под накидки кисть, в которой был зажат хвост лысой мыши. Стоило проклятью приблизиться к ней, как вся энергия втянулась в зверька... заставив его осыпаться прахом.

— Ты проиграла, говорю же, коль хочешь жить — сдавайся... ну же! — иногда, как в данной ситуации, репутация Моры шла ей во вред, что вызывало раздражение.

— Ты не смутишь наших умов: прими же смерть от храбрецов! — почти истерично выкрикнула шаманка, ударяя своим посохом по земле.

Девять жеребцов покачнулись, начали оседать, но спустя мгновение — вновь выпрямились и устремили на врагов пылающие зелёным огнём взгляды. — К счастью, других добровольных жертв у кобылы не было, а миазмов смерти не хватало, чтобы поднять ещё хотя бы одного зомби.

Ведомые волей своей создательницы, умертвия кинулись в атаку, но их встретили удары копий соплеменников Моры. Началась неравная борьба живых с мёртвыми, в которой первые были вынуждены отступать, так как их противники совершенно не опасались насаживаться на острые наконечники. Парочка же смельчаков, которые попытались напасть на саму шаманку, получили по сгустку тьмы в грудь, после чего рухнули на землю бездыханными трупами. Впрочем, сама некромантка выглядела не лучшим образом, так как ей едва хватало концентрации, чтобы руководить уже существующей нежитью.

— Какая глупость... Я устала, — от пальцев Моры к нежити протянулись невидимые нити, за которые она потянула, вырывая души из тел (с живыми так бы не получилось, но свежие умертвия едва-едва держались за свои оболочки). — Зря ты в невинную играла. Бесплотные слуги, явитесь на зов: не стоит бояться света костров! По воле моей обретите сознания, и мне принесите источник познания!

Тени колыхнулись, поднялись с земли полупрозрачными кляксами, в которых вспыхнули круглые красные огоньки, а затем устремились к некромантке. Немолодая кобыла закричала, начав отмахиваться от тёмных душ, алчущих силы живых, но скованных волей призвавшей их шаманки. Вскоре крик перешёл на визг, а затем зебра выронила свой инструмент и упала на землю, слабо отмахиваясь от чёрного облака, окутавшего её со всех сторон.

— Довольно играться, жертву несите, — отдала следующий приказ полосатая кобыла.

Подняв над землёй стремительно слабеющее тело, духи принесли его хозяйке и уложили к её ногам, после чего бесшумно растворились в ночи. Мора же, присев на корточки, сняла с мордочки свою маску, открывая чужим взглядам глубокие морщины и белёсые глаза без зрачков, а затем положила её на мордочку недавней противницы.

— Я тебе предлагала помочь по добру... жаль, глупость чужую лечить не могу, — спустя несколько секунд, тело некромантки обмякло, напоминая собой обтянутый сухой шкурой скелет.

Сняв артефакт с жертвы, шаманка вернула его на свою мордочку, вновь скрывая следы своего уродства. К тому времени как она закончила со своим противостоянием, стоянка была полностью захвачена, так что теперь оставалось разбудить пленников и вести их в свой дом (кто-то из них пополнит племя, ну а меньшинство станет кормом для ритуалов).

Звук рассекающих воздух крыльев заставил полосатую кобылу обернуться на подлетевших пегасов, опустившихся на землю в пяти шагах в стороне. Шаманка с удивлением отметила, что слегка жалеет о том, что на ней надета накидка, так как реакция летунов на её обнажённую грудь немного веселила, ну и конечно же льстила.

— Мой добрый друг, ты не робей, иди и выбери трофей, — ощущая подъём сил, Мора жестом левой руки указала на кобыл захваченного племени, которых укладывали на землю вдали от догорающих шатров.

— Нам не нужны рабы, — не удержал ровного выражения морды летун, скривившись в раздражении.

— О рабстве я не говорю, а предлагаю взять жену, — похолодевшим голосом отозвалась шаманка. — Но коль традиции народа тебе настолько не милы, тогда прошу — меня прости.

Изобразив намёк на поклон, Мора направилась к военному вождю, чтобы узнать о потерях и трофеях. Этой ночью они победили, но это совсем не означает, что проблемы решены: оставшиеся недоброжелатели наверняка попробуют отомстить...

* * *

Над деревней стоял ужасный смрад, в котором перемешивались запахи гниения, крови и навоза. Некоторые дома уже лишились крыш, стены других подточили термиты... и над всем этим раздавался непрерывный гул тысяч насекомых.

— Ешьте, мои маленькие... Ешьте! — хрипло смеясь, горбатая старая единорожка, опираясь на узловатую палку, хромающей походкой ходила по дороге, лихорадочным взглядом безумных глаз выискивая в тенях новую жертву.

Королева Роя (как она себя называла) пришла уже в третье селение, обрушив на него гнев мух, пчёл, ос, крылатых муравьёв, стрекоз... Её малыши действовали по одному и тому же сценарию: окружали пони широким кольцом, а затем стягивали его, загоняя всех в центр. Пегасы не успевали улететь, так как их атаковали самыми первыми, впрыскивая через укусы яд, единороги же хоть и могли защититься магией, но мало кто из них умел ставить барьеры. Даже другие пробудившиеся погибали, так как их сил не хватало для того, чтобы остановить жужжащую тучу.

"Вы все заплатите... Все... Все... Все виновны!", — стучалась в голове кобылы, пережившей нападение разбойников, одна и та же мысль, в то время как в ушах стояли крики внучек, бессильный хрип сына, плачь невестки.

— Все виновны... Как они могут жить в своих тёплых и уютных домах? Мерзкие лицемерные твари... Все... Все виновны. Ешьте... Ешьте мои маленькие...

...

— Ваше высочество, — склонился в поклоне тёмно-серый единорог, гриву коему заменял кожистый гребень, украшенный короткими игольчатыми шипами, приложив сжатый кулак к стальной кирасе.

— Доклад, — потребовала высокая, иссиня-чёрная кобыла с бирюзовыми глазами, облачённая в тёмно-фиолетовую чешуйчатую броню, приземлившись рядом с командирами отряда оцепления.

— Пробуждённая, разорившая предыдущие две деревни срединных земель, вчера днём пришла на территорию Ночного Двора, — маг сглотнул, переводя дыхание. — Заметившие её дозорные подали сигнал, но предупредить жителей селения не успели. Сил, чтобы противостоять напасти у них не было...

— Жертвы? — не желая слушать оправданий глупости и трусости, перебила его Луна, ощущая как утекают драгоценные мгновения. — Есть ли в деревне кто-то живой?

— Погибло более ста пони, — не выдержав требовательного взгляда, офицер опустил глаза. — Несколько жеребят играли в поле... Сейчас они находятся в лагере, под присмотром целителей.

— Барьер? — новый вопрос прозвучал столь же холодно и требовательно.

— Установлен и запитан, — отозвался докладчик.

Бросив взгляд в сторону востока, где постепенно светлел край неба, принцесса ночи направилась к краю очередной погибшей деревни. К счастью, их было не так много, да и в большинстве случаев, жители успевали убежать от монстров и безумцев... К сожалению же, они вообще были, что заставляло стискивать зубы в бессильной злости, едва удерживаясь от того, чтобы не выпустить клокочущую тьму на свободу.

Казалось бы, что в маленьких деревнях должен быть куда менее высокий риск наткнуться на пробуждённого (ведь стрессов куда меньше), но угроза хищников, грабителей, бандитов и просто самодуров, сводит все преимущества на "нет". Из-за этого, пришлось принять жёсткое решение о переселении всех пони в укреплённые города-крепости, которые ещё только начали строить.

"Нужно распределять пахотные земли, организовывать круглосуточную охрану крестьянам...", — новая волна раздражения нашла отклик в метке на душе, из-за чего из уголков глаз заструился тёмный дымок.

Остановившись перед барьером, Луна приложила руку к тонкой невидимой плёнке, а затем позволила тьме заполнить пространство магического куба. Жужжание стихло, а на уши обрушилась оглушительная тишина. Когда же и тьма схлынула, взглядам жеребцов и кобыл открылся вид на ровную, словно бы срезанную ножом землю, тут и там красующуюся ямами, оставшимися от погребов и подвалов.

"Нужно искать иной способ "сбросить пар". Сегодня нашлась очередная сумасшедшая, но скоро ситуация окончательно устаканится. Может быть заглянуть к драконам?", — помотав головой, Луна вернулась к ночным пони, которые смотрели на свою госпожу с благоговением и трепетом.

Отдав несколько приказов, в которых не было особого смысла (всё же солдаты хорошо знали свою работу), аликорница взмыла в небо и полетела к своей временной резиденции. Следом за ней устремился отряд бэтпони, являющихся личной охраной правительницы...

Обозревая земли Восточной Эквестрии, которые теперь были её единоличными владениями, Луна ощутила боль, грусть, обиду и беспомощность. Её сила же всколыхнулась, желая обрушиться на того, кто посмел вызвать эти эмоции, но была подавлена усилием воли. В конце концов, этой ночью она уже дала своей тьме свободу...

"А ведь когда-то я хотела построить город, который не уступал бы Кристальной Империи. Что же... Теперь у меня есть возможность сделать это, но... радости я почему-то не чувствую", — солнце показалось из-за горизонта, резанув по глазам, заставив на несколько мгновений зажмуриться, а когда она снова разлепила веки, то шёрстка стала уже не настолько чёрной, а отливала тёмно-синим, постепенно светлея.

Вдохнув полной грудью, принцесса ночи ускорилась, выкидывая из головы несвоевременные мысли. Сейчас ей нужно было собраться с силами, передать все текущие дела заместителям, ну а потом отправиться на встречу с сестрой... Пусть сама мысль об этом вызывала бурю противоречивых эмоций...

* * *

Проснувшись рано утром (солнце ещё не встало) и ощутив пробирающийся под одеяло холод, Каденс недовольно засопела и попыталась сползти чуть ниже, чтобы скрыться под тёплой тканью с головой. Втянув носом воздух, она слегка поморщилась, так как от поддоспешника Сомбры, в котором он спал, ощутимо пахло потом...

— Ияй! — вскрикнув, принцесса любви буквально подпрыгнула, принимая сидячее положение и хватаясь обеими руками за пострадавший круп, одновременно с тем чуть распахивая крылья и устремляя на тёмно-серого единорога обиженно-сердитый взгляд из-под насупленных бровок.

— Доброе утро, принцесса, — невозмутимо улыбнувшись, ответил ехидным взглядом рубиновых глаз, полуприкрытых веками, этот невыносимый жеребец, после чего сладко потянулся всем телом, напрягая бугрящиеся под одеждой мышцы, широко зевнув, чтобы громко клацнуть зубами.

— Злой ты, — буркнула нежно-розовая аликорница (совсем не желающая знать, как бы сама пахла без регулярно обновляемых чистящих заклинаний).

— С чего вдруг? — удивился командующий всего этого похода, даже глаза полностью открыв.

— А сам не догадываешься? — сложив руки под грудью, Каденс прижала крылья к бокам, изображая оскорблённую невинность.

— Хм... — Сомбра задумался, затем вздохнул, принял сидячее положение и обхватив крылато-рогатую пони руками, эмоционально произнёс: — Прости меня, моя принцесса, я был молодым и глупым...

— Это было минуту назад, — сердито напомнила аликорница.

— С тех пор я стал на целую минуту старше и во много раз мудрее, — с совершенно серьёзным видом заверил собеседницу жеребец.

— Пфф, — фыркнула кобылка, всё же позволяя прижать себя к широкой груди. — Одними словами ты не отделаешься. Мы — Ми Аморе дэ Каденс, требуем...

— ...приключений на свои нижние округлости, — закончил за неё единорог.

— Пошляк, — шутливо ткнув командующего кулачком под рёбра, крылато-рогатая пони заявила: — Мы требуем поэму в нашу честь.

— Хорошо, — легко согласился жеребец. — Будет тебе поэма. До вечера подождёшь?

— Серьёзно? — распахнув глаза в удивлении, Каденс задрала мордочку, чтобы встретиться с ехидным взглядом Сомбры, который воспользовался этой возможностью для того, чтобы мимолётно коснуться её губ, заставив тем самым щёки предательски вспыхнуть румянцем, а сердце в груди затрепетать испуганной птицей. — Шутишь...

— Ни в коем случае, — оскорбился тёмно-серый единорог, поучительно вскинув вверх указательный палец правой руки, чтобы затем нажать его подушечкой на кончик носа принцессы. — Если ты хочешь поэму, то вечером она будет готова. Так что — жди.

— Но ведь... у тебя дела, — попыталась возразить аликорница, ощущая одновременно и радость, и смущение, и каплю стыда.

— Дела никуда не денутся, — усмехнулся жеребец, после чего неохотно отпустил свою собеседницу, а затем стал выбираться из саней, в которых они проводили уже не первую ночь. — Ну а сейчас, нам действительно следует позаботиться о наших подопечных.

— Сомбра, — позвала Каденс, сжав в ладошках край одеяла, а когда единорог посмотрел на неё, улыбнувшись и потупившись произнесла: — Спасибо...

...

"Так... Кто там у нас заведует писателями-поэтами? Нужно дать задание, чтобы к вечеру подготовили поэму о принцессе, страницы на две-три", — облачившись в доспехи и накинув поверх них плащ, Джафар направил свои копыта на обход лагеря, чтобы проверить дозорных, перекинуться с ними парой слов (что неожиданно хорошо сказывалось на репутации), а затем начать поднимать лагерь.

Снежная пустыня уже почти закончилась, да и воздух заметно потеплел, пусть и не стал плюсовым. Уже сегодня кристалийцам предстояло начать превращать сани в телеги, меняя полозья на колёса, специально для этой цели взятые с собой из самой империи (теоретически, можно было сделать деревянные колёса из брёвен деревьев, которые растут на опушке леса, к которому свернул караван, но... это во-первых, слишком долго и тяжело, а во-вторых, олени не оценят).

Разведчики докладывали, что в Восточной Эквестрии введено военное положение, в результате чего в армию записываются едва ли не все пони подходящего возраста, а также проверяются все сколь-нибудь крупные скопления путешественников. Проходить по землям Луны, решившей "натянуть удила", было бы неблагоразумно, но и углубляться на территорию оленей визирь не собирался. Лучшим вариантом было бы проскочить по "ничейной" земле на границе...

"А потом мы окажемся на равнинах Седловской Аравии, где хозяйничают разбойники. Но с ними мы как-нибудь договоримся. Главное — миновать Эквестрию, не столкнувшись с аликорнами и "меченными". Плохо, что послы не вернулись ни из Аравии, ни из Верблюжьих Эмиратов: действовать придётся почти вслепую", — досадливо поморщившись, Сомбра постарался мыслить более конструктивно, планируя первые за этот переход переговоры.

...

Завтрак и сборы прошли без осложнений: за время пути кристалийцы уже приспособились к нюансам походной жизни, а потому задержек почти не происходило. Несколько часов они шли в привычном темпе, постепенно сближаясь со стеной синих елей, а затем...

В снег перед ногами внешнего охранения вонзились длинные стрелы, заставляя кристальных пони остановиться. По цепочке был передан сигнал в сам караван, который тоже замедлился, а затем из него выдвинулась делегация, возглавляемая лично главнокомандующим. Из-за стены деревьев же вышли несколько оленей, двое из которых остались на прежнем месте, держа в руках длинные луки, а трое двинулись навстречу гостям.

"Дом князя границ", — отметил про себя тёмно-серый единорог, взглядом пробегаясь по синей, как иглы высаженных стеной елей, лёгкой форме охотников.

Впереди его ожидала нелёгкая, но вместе с тем — привычная работа...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четвёртая арка — 5

— Что привело армию Кристальной Империи к границам Оленьих Княжеств? — спросил старший из группы пограничников, остановившись в пяти шагах от пони.

На фоне белого снега, обладатели ветвистых рогов отчётливо выделялись из-за своей одежды, которая помогала им скрываться среди синих сосен. Джафар, окинув взглядом стену деревьев-великанов, мысленно отметил то, что там можно было бы спрятать как минимум пару тысяч стрелков, которые до последнего момента останутся незаметными. Впрочем, вероятность нападения была мала, так как слишком уж много вооружённых пони находилось рядом, чтобы победа далась малой кровью, что пограничники не могли не понимать.

— Где вы видите армию? — изобразил изумление визирь, а затем перешёл в словесное наступление: — Я — принц Сомбра... Не желаете ли и вы представиться, прежде чем начинать серьёзный разговор?

Командир ветверогих дёрнул уголком губ, выражая своё недовольство, но всё же отозвался:

— Я — Урсилион, капитан Синей Стражи. Назовите причину, по которой армия Кристальной Империи подошла к нашим границам.

— Я повторюсь, но где вы видите армию? — изогнул брови Сомбра, изображая недоумение.

— Не шути с нами, пони, — рыкнул второй олень. — Или ты считаешь, что мы — глупцы, не способные осознать того, что видят наши глаза?

"Именно так я и считаю", — мысленно закатив глаза, подумал тёмно-серый единорог, всем своим видом изображая вежливое внимание.

— О... Понимаю, — Джафар слегка склонил голову, плавно обернулся вполоборота, а затем указал рукой на остановившийся караван. — Видимо вы обманулись видом солдат, охраняющих беженцев?

Второй пограничник уже хотел сказать нечто нелицеприятное, но был остановлен жестом командира, который подозрительно осмотрел визиря, после чего перевёл взгляд вдаль, где виднелись сани и гражданские пони. После строго отмеренной паузы он спросил:

— Что значат твои слова, принц? Откуда взялись беженцы... и почему?

— Это долгая и... печальная история, — состроил скорбное выражение морды единорог, всей позой излучая напряжение.

— Мы никуда не спешим, — заверил его Урсилион.

"Что же, мой двурогий друг, никто тебя за язык не тянул", — злорадно подумал тёмно-серый жеребец, решив воспользоваться столь удачно подвернувшимся шансом.

— Всё началось несколько лет назад, когда ещё была жива королева Аморе... — грустная и мечтательная улыбка появилась на губах главнокомандующего вооружёнными силами Кристальной Империи.

А дальше Джафар поведал о том, что вождь яков поставил его родине ультиматум о том, что принцесса Каденс обязана выйти замуж за его сына, иначе же они придут не как друзья, а в качестве захватчиков. Коротко было рассказано о сражении с дикарями, после которого пришлось биться ещё и с грифонами, заплатив за победу огромную цену... Предательство, гибель королевы, вероломное похищение принцессы, скорбь и гнев народа — визирь передавал интонациями все эти эмоции, словно паук, опутывающий жертву паутиной, всё сильнее погружая слушателей в события минувших дней. Воздействовать силой метки он не решился, прекрасно осознавая то, что резкие изменения поведения или взглядов у переговорщиков, будут слишком хорошо заметны для окружающих (а какими секретами ещё обладают их одарённые достоверно не известно). Перебить же его олени не могли, так как это противоречило бы их собственному заявлению, выставляя капитана в нелучшем свете.

— ...решили получить то, чего не смогли добиться их предки: захватить Кристальную Империю, — Сомбра развёл руками, как бы говоря "Видите, до чего мы дошли?". — Нам удалось договориться с новым Великим Вождём о небольшой... компенсации за то, что мы сдали город без боя. И вот — мы здесь.

— Гхм... — встряхнувшись, капитан Синей Стражи покосился на светило, оценивая количество времени, которое потребовалось на рассказ довольно долгой истории (пусть ничего секретного сказано и не было). — Я соболезную вашим утратам, но вынужден сообщить, что Княжества не могут себе позволить принять... лишившихся дома соседей.

"Говори уж прямо: вы не собираетесь пускать на свою землю бродяг, тем более — в таких количествах. Не говоря уже о том, что мы вооружены и несём угрозу", — мысленно скривился визирь.

— Этого мы и не ждали, — добавив разочарования в голос, чтобы даже глупому было понятно, что на приют среди лесов оленей принц и рассчитывал, тёмно-серый единорог продолжил: — Мы собираемся пройти вдоль границы Княжеств на юг, в Седловскую Аравию... Возможно, среди зелёных равнин, мой народ сможет найти свой новый дом.

— Мы не можем этого позволить, — неуверенно заявил второй двурогий жеребец. — Чужая армия, на границе нашего государства — это угроза. Мы обязаны доложить об этом князю, и только тогда вы получите разрешение.

"Ожидаемо. Впрочем, и это можно использовать себе на пользу", — испытав лёгкую досаду на оленей, главнокомандующий кристальных пони решил не спорить.

Доброжелательно улыбнувшись, Джафар произнёс:

— У нас есть вещи, которые уже вряд ли понадобятся нам в будущем, но вот продукты питания подходят к концу. Предлагаю провести обмен: то, что заинтересует вас, на то, что требуется нам. Всё, что мы готовы продать, будет выставлено на торги... Вы согласны?

— Вряд ли вы сможете предложить что-то... — задумался капитан Синей Стражи, метнув в подчинённого испепеляющий взгляд.

— В крайнем случае, мы готовы расплатиться артефактами и золотом, — скрывая свою неохоту расставаться с этими вещами, всё же продолжил уговоры визирь. — Нам нужны еда, лёгкая одежда, возможно что-то ещё, что вы сможете предложить.

— Хорошо, — дёрнув ушами, "сдался" Урсилион. — Мы устроим торги, но только завтра. Сегодня же вам придётся ждать здесь, и ни при каких обстоятельствах не приближаться к лесу.

...

Вернувшись под кроны Синей Рощи, капитан пограничников принялся писать письма: первым делом он набросал отчёт для собственного князя, которому несомненно будет интересно узнать, что Кристальная Империя сменила хозяев, а населявшие её пони стали бродягами, находящимися в крайне отчаянном положении; второе послание предназначалось Великому Князю, лично заинтересованному принцем Сомброй; третьим письмом был приказ, отправленный в ближайшую крупную деревню, чтобы местные жители прислали своих представителей с грузом из продуктов, лёгкой одежды и прочих приятных мелочей вроде мыла. Пусть о приближении каравана было известно уже не первый день, но стянуть на этот участок границы удалось только полтысячи бойцов, чего было категорически недостаточно ни для нападения, ни для обороны, а это означало то, что пони нужно всеми способами задержать.

Сидя на пеньке, в импровизированном штабе, крышу и стены коего заменяли склонившиеся к земле ветви особенно крупной сосны, Урсилион ощущал небывалое воодушевление. Что бы ни пытался сделать принц-единорог, воспользовавшийся своей историей для отвлечения внимания, но Благословение Леса, которое наложил на переговорщиков глава отряда друидов, полностью смыло вредоносное воздействие и прочистило голову. Впрочем, пока что не стоило показывать, что план чужаков провалился...

"Тем более, что я не уверен, что он вообще был", — мысленно хмыкнул олень.

Снаружи раздались голоса, после чего достающие до земли ветви колыхнулись и раздвинулись, а внутрь штаба вошли седой жеребец в зелёном и трое офицеров в синем. В свете светлячков, помещённых в колбу из тонкого стекла, подвешенную на одну из ветвей у самого ствола, их морды выглядели бледными и хмурыми.

— Докладывайте, — разрешил капитан, взмахом руки указывая на выступающие из земли корни.

— В караване больше двадцати тысяч пони, — заявил друид, первым присев на услужливо поднявшийся древесный вырост. — Скорее всего — больше, но точнее мы ощутить не можем.

"Скверно", — благодарно кивнув, старший офицер посмотрел на одного из разведчиков.

— Хвоста за пони не идёт, так что подкрепления им ждать неоткуда, — отчеканил докладчик, но тут же опустил взгляд и признался: — Нас видели их летуны.

"Нехорошо", — Урсилион, в случае возникновения у принца-единорога вопросов, всегда мог отговориться тем, что отправил разведку, чтобы убедиться в отсутствии угрозы со стороны яков, но... предпочёл бы, чтобы подобных ситуаций не случалось.

— Посыльные белки отправлены, — в свою очередь произнёс третий собеседник. — Я взял на себя смелость... и отправил запрос совиным всадникам: наши собственные летуны помогут контролировать небо.

"Инициативный и предусмотрительный... Но почему докладывает только сейчас? Подсидеть меня решил, чтобы самому стать капитаном? Пожалуй... пришло время от него избавиться. Тем более, что сейчас и объяснение его исчезновения придумывать не нужно: куча вооружённых пони под рукой", — скользнув взглядом по последнему посетителю, командир Синей Стражи вопросительно вскинул бровь.

— Господин капитан, в Малых Соснах возникла проблема... — молодой ещё олень сглотнул, бегая глазами от одного сослуживца к другому.

— Не блей как козёл, — фыркнул Урсилион. — Говори как есть.

— К... Корнерождённые подняли бунт, а местная стража не сумела его подавить, — прижав уши к голове, молодой рогач уставился в землю, будто бы это он во всём виноват.

"Предки... Почему среди моих подчинённых либо лицемеры, жаждущие подсидеть и воткнуть нож в спину, либо идиоты, у которых ещё материнское молоко на губах не обсохло?", — медленно вдохнув и выдохнув, командир досчитал до десяти, понял то, что это не помогает и помассировал веки.

— Переходи сразу к тому месту, где это касается нас, — почти вежливо попросил капитан Синей Стражи, вызвав смешок у второго своего заместителя.

"А сестра ещё спрашивала, почему я не пытаюсь пробиться выше... Как тут интриговать, когда к тебе присылают всех неугодных, от кого нельзя избавиться радикальным способом?", — к сожалению, мир оказался глух к стенаниям главы пограничников.

— Их ведёт "клеймённый" по прозвищу Разрубатель Оков... — докладчик снова замолчал, вызывая уже искреннее раздражение. — Они бегут в Эквестрию.

...

Кристальные пони стали разбивать лагерь, где под присмотром кобыл готовилась еда, приводилась в порядок одежда, играли жеребята. В это же время жеребцы, свободные от воинской службы, поочерёдно снимали с саней груз, затем переворачивали их и отсоединяли полозья, чтобы на их места закрепить колёса, превращающие конструкцию в необычные телеги. Гвардейцы, солдаты и стражники, создав плотное кольцо окружения, обеспечивали безопасность и демонстрировали готовность к бою, в то время как пегасы кружили в небе, занимаясь разведкой...

"Остановиться пришлось несколько раньше, нежели я планировал изначально, но это не критично. Реакция оленей вполне удовлетворительная: я опасался, что без столкновения передовых отрядов не обойдётся. Вряд ли они решились бы на нас напасть и раньше, когда не было "меченых", а теперь это и вовсе было бы глупо", — прохаживаясь между подчинёнными, проверяя посты охраны и работу обычных трудяг, тёмно-серый жеребец изображал сильную занятость, не желая давать поводов для появления слухов, что он отдыхает, когда все трудятся (при этом важно было не переборщить с личным участием, чтобы не складывалось ощущение, будто бы командующий лезет под руку).

Какие-то приказы Сомбра действительно отдавал, прямо на месте решая мелкие вопросы, но со всем этим могли бы справиться и без него. Ну а всерьёз браться за ту же установку колёс, не собирался уже он сам...

Как ни странно, но именно сейчас кристалийцы находились в наибольшей безопасности, о которой можно будет позабыть как на территории Аравии, так и в Эмиратах. Решив воспользоваться этим шансом, тёмно-серый единорог приказал организовать купальни: вырыть в земле ямы, заполнить их водой из растопленного снега, поставить сверху шатры и организовать магический подогрев. В конце концов, с самого отбытия из Кристальной Империи, пони были вынуждены ходить в одной и той же одежде, из-за чего ощутимо попахивали, что не могло не сказаться на общем состоянии.

"Освежиться, постирать одежду, а может быть и понежиться в воде... Придётся ждать, когда себя в порядок приведут все остальные, а уже потом и самому можно будет лезть в воду. Учитывая нашу численность, вряд ли этот славный момент наступит к следующему утру", — не то, чтобы тёмно-синий единорог ставил чужие удобства превыше своих, просто в складывающихся обстоятельствах задерживаться в купальне, когда своей очереди ждут тысячи подчинённых — плохо для репутации, которая складывается из мелочей (а ведь то, что принц поставил себя в конец списка, можно будет выставить за ту самую заботу и самоотверженность, а не циничный расчёт).

Добравшись до полевого штаба, обустроенного при помощи ящиков, расставленных вокруг импровизированного стола, над которыми была натянута брезентовая крыша, Сомбра принялся изучать карты. Хотя, если быть полностью честным, то он просто расстелил свитки перед собой и подперев голову ладонью левой руки, бездумно смотрел на бумагу, водя указательным пальцем правой руки от символа к символу. Личная охрана осталась вне навеса, изображая из себя пару невозмутимых статуй, в настоящий момент служащих исключительно для поддержания образа.

Оказавшись в тишине и покое, когда не нужно было немедленно куда-то мчаться и что-то делать, Джафар принялся за то, что было одной из его сильнейших сторон: анализ произошедшего и планирование грядущего. Визирь до сих пор порой вспоминал, насколько удивлённым было лицо босяка, когда он не купился на глупую провокацию с джином... и чувствовал горечь от собственной глупости, которая привела к гибели из-за одержимости принцессой.

"Никогда нельзя забывать моменты величайшего триумфа и позорнейшего краха. В этой жизни я такого не допущу", — вильнув взглядом к отметке на бумаге, которая обозначала Кристальную Империю, жеребец досадливо дёрнул левым ухом, неохотно признавая то, что в мире могут происходить факторы, которые он не только не контролирует, но и предсказать не в состоянии, из-за чего остаётся лишь реагировать на последствия и стараться сохранить самое ценное.

Тёмно-серый единорог осознавал, что вероятно слегка поторопился с тем, чтобы столь резко разрывать отношения с Эквестрией. Пусть это и несло пользу для репутации здесь и сейчас, а также избавляло от всяческих взятых на себя обязательств, но вместе с тем не давало воспользоваться ресурсами самой большой, богатой и густонаселённой страны. Обосновавшись же на новом месте, всё равно придётся налаживать взаимодействие...

"Иногда, то что можно получить здесь и сейчас, гораздо важнее далёкой перспективы. Тем более, что у Эквестрии полно своих проблем, а лучшее, что можно было с них получить — это разрешение пройти страну напрямую, при этом рискуя наткнуться на монстров или "меченых"", — откинув в дальний уголок сознания мысли об уже сделанном выборе, а также о несбыточных вариантах будущего, главнокомандующий кристальных пони сосредоточился на проблемах дня сегодняшнего.

Что можно было сказать об оленях? Синяя Стража не однородна, а у её капитана имеется заместитель... который позволяет себе заметно больше того, что дозволено их строгими обычаями. Учитывая, что он всё ещё жив, то можно предположить... что у данного оленя есть достаточно весомые связи.

"Что сделал бы я, находясь на месте Урсилиона? Есть молодой и активный офицер, который нарушает регламент переговоров с одним из руководителей пони. Он либо дурак, так как сейчас отличная возможность от него избавиться, "отправив в разведку", либо совсем наоборот... Нужно передать приказ, чтобы возможных лазутчиков-диверсантов захватывали как можно более мягко, а затем сразу звали меня. Конечно, это может быть провокация, рассчитанная на то, что я решу будто в лагере оленей имеется раскол, чтобы потом передавать мне дезинформацию, но... не похож капитан на разумного, сходу придумывающего такие планы. И всё же... полностью исключать возможность подставы нельзя. А ведь двурогого даже на оборотничество не проверить", — поймав себя на том, что размышляет о возможности внедрения агентов чейнджлингов к друидам, известным своей подозрительностью и исследованиями, визирь признал данную версию маловероятной.

Шпиона, если его всё же пошлют, можно будет использовать в том случае, если капитан начнёт действовать слишком грубо: саботирует торговлю, или начнёт задирать цены, пользуясь бедственным положением пони... Но всё это только в случае, если Джафар всё же правильно сопоставил предпосылки.

Если же шпиона не будет, придётся вплотную взяться за самого Урсилиона, а также за посланника его князя, коему наверняка ушёл отчёт об "армии" кристальников. Нельзя было забывать и о шансе встречи с родственниками Сильвериона, которые тоже получат сведения (рано или поздно), и велика вероятность, что захотят пообщаться лично с Сомброй.

"Доказательств моей вины у них нет, лишь подозрения. Начинать же кровную месть на столь вязкой основе им не с руки... Всё же Великий Князь — это не безусловный монарх, пусть ему и присягнули все остальные. В ином случае, я бы не рискнул сюда сунуться, а предпочёл бы прошмыгнуть под клювом у грифонов, либо нагло пошёл бы по Срединной Эквестрии, где сейчас творится непонятно что. Но в любом случае, к встрече я готов настолько, насколько это вообще возможно в данной обстановке", — мысли оборвались в тот момент, когда глаза оказались закрыты чьими-то узкими ладошками.

— Угадай, кто? — обжёг правое ухо горячий шёпот.

— Каденс, — спокойно ответил тёмно-серый единорог.

— Ну... — уже нормальным, пусть и обиженным голосом, протянула нежно-розовая аликорница, убирая руки от морды жеребца. — Мог бы и подыграть.

"Назвать одну кобылу именем другой, да ещё добавить что-нибудь вроде "Вечером встретимся"? Нет уж", — отстранившись от стола, Джафар сел к принцессе вполоборота.

Крылато-рогатая пони изволила дуться, скрестив руки под грудью и сложив крылья на манер плаща. Весь её вид показывал, что она утомлена, раздосадована, на что-то сердита, но при этом пытается дурачиться, желая хотя бы так подбодрить визиря. В нескольких шагах позади стояла Лана, чем-то сильно обеспокоенная...

"Ещё бы ей быть спокойной: вернулась в любимый дом, где её готовили как элитную рабыню, а потом взяли и подарили кобыле из другой страны. Впрочем, учитывая как к ней относится Каденс, на последнее было бы грешно жаловаться", промелькнули мысли на грани сознания жеребца.

— Что-то случилось? — вскинул брови Сомбра.

— У меня для тебя две новости, — прекратила изображать сердитого хомячка принцесса любви, а затем наставила на командующего указательный палец правой руки. — Но сперва ответь: как ты меня узнал?

"По запаху? Превратно поймёт. По биению сердца? Звучит слишком сопливо", — тонкая улыбка растянула губы принца, заставив крылато-рогатую кобылку подозрительно прищуриться.

— Это элементарно, моя маленькая принцесса, — поднявшись со своего места, Сомбра навис над нежно-розовой аликорницей. — Никого другого моя охрана не пропустила бы... без шума.

Принцесса любви замерла, осмысливая услышанное, затем возмущённо вскинулась и, повернувшись к паре телохранителей, громко заявила:

— Предатели!

Примечание к части

Глава шла тяжело, долго и в несколько подходов.

Всем добра и здоровья.

Четвёртая арка — 6

Мягкие солнечные лучи согревали землю, заливали светом внутренний двор Замка Двух Сестёр и пробивались сквозь окна в полупустые помещения. Здесь более не звучали музыка, смех и голоса жеребят, и лишь гвардейцы принцесс дня и ночи стояли на своих постах, да немногочисленные слуги выполняли привычную работу. Общим решением это место было назначено нейтральной территорией, в то время как столицы Западной и Восточной Эквестрий только закладывались, оттягивая на себя всё больше ресурсов, ну а также давая работу для пони.

Пони Дневного Двора недоверчиво косились на жеребцов и кобыл Ночного Двора, которые отвечали им взаимностью. Пусть всем было известно, что конфликт между аликорнами спровоцировали чейнджлинги, да и среди главных возмутителей спокойствия они занимали не последние роли, но вспыхнувшая даже на краткий период вражда, даже под давлением внешних обстоятельств не могла не оставить свой след...

...

Стол переговоров был установлен в тронном зале, который с момента начала противостояния сестёр претерпел некоторые изменения: во-первых, были убраны троны; во-вторых, помещение окончательно разделилось на светлую и тёмную половины, завешанные соответственными знамёнами; в-третьих, здесь больше не было вычурной роскоши, праздно шатающихся аристократов, да и слуги появлялись лишь по вызову. Сам же длинный прямоугольный стол, словно бы делящий комнату на правую и левую половину был завален бумагами, которые перебирали сидящие друг напротив друга секретари.

— По какому праву Дневной Двор присвоил себе библиотеку Старсвирла Бородатого? — вопрошал ночной единорог, с тёмно-синей шкурой, кожистым гребнем вместо гривы и прямым витым рогом, неприязненно глядя на красную кобылу с золотой гривой, отвечающую ему высокомерным выражением морды.

— По праву наследования и старшенства, — ответила дневная пони, но прежде чем её оппонент успел сказать ещё что-то, снисходительно добавила: — Впрочем, принцесса Селестия понимает, что лишать... пони права доступа к знаниям величайшего из волшебников истории, было бы эгоистично и жестоко с нашей стороны. Поэтому мы предлагаем вам скопировать все книги, чтобы поместить их в личные библиотеки, которые будут построены в западной и восточной столицах. Оригиналы же останутся здесь, на нейтральной территории. Это место — исторический памятник, так что глупо было бы использовать его исключительно ради дипломатических встреч.

— Мы не можем быть уверены, что вы не укроете часть книг... для личного пользования, — хмуро заметил жеребец.

— Вы обвиняете нас в обмане? — возмущённо вскинула брови его собеседница, а затем прищурилась и заметила: — Полагаю, если принцесса Луна посчитает нужным, то сама сможет убедиться в нашей искренной честности...

— Мы согласны с законом о выдаче преступников, совершивших нарушение закона на территории Ночного или Дневного Дворов, — белый земной пони постучал пальцем по документу, переданному ему его оппонентом. — Однако же... мы не будем отсылать к вам "пробуждённых" с "тёмными" дарами. Пони Западной Эквестрии не будут неволить своих сограждан...

— Если не держать "пробуждённых" под строгим контролем, это может привести к катастрофе, — заметил Вибрисс.

— Если лишать сограждан их свободы, то рано или поздно это приведёт к катастрофе, — парировал собеседник. — Впрочем, мы не будем возражать, если кто-то из "пробуждённых" решит перебраться в Восточную Эквестрию... Но при этом мы рассчитываем, что и с вашей стороны не будет создаваться препятствий для тех, кто захочет перебраться на запад.

— Недопустимо, — отрезал бэтпони. — Все ночные пони, прошедшие через "пробуждение", какой бы силой они ни обладали, являются военнослужащими...

— Торговля между западом и востоком должна оставаться открытой, — заявил невысокий полный зелёный единорог.

— Абсолютно с вами согласен, — покивал худощавый ночной земнопони. — Однако же ничейные земли, возникшие между Эквестриями, могут стать непреодолимой проблемой.

— Что вы имеете ввиду? — новоявленный министр торговли, назначенный на своё место принцессой Селестией меньше пары недель назад, вопросительно изогнул брови.

— Дело в том, что сейчас по обеим сторонам Ничейных Земель возникают военные заставы, устанавливаются посты стражи и тому подобное... — слуга принцессы Луны изобразил неопределённый жест руками. — Во-первых, подобное грозит возникновением пошлин на товары и проход через границу, из-за чего появится отдельная прослойка предпринимателей, которые захотят на этом заработать. Да и не удивлюсь, если Ничейные Земли станут пристанищем для бандитов и иных не чистых на руку пони... а то и не пони.

— У вас есть какое-то предложение? — то ли спросил, то ли констатировал собеседник.

— Нужно превратить полосу Ничейных, в Общие земли свободной торговли, — вскинув вверх указательный палец правой руки, заявил ночной пони. — Общие законы, царящие в обеих Эквестриях, своя наёмная стража... Плюс ко всему, там выйдет создать отличную перевалочную базу для караванов.

— Это же практически самостоятельное государство, — хмуро заметил единорог. — Нужно обсудить это с принцессами...

— На случай возникновения внешних угроз, нам необходимо поддерживать единую сеть дорог, для переброски войск и припасов, — обведя рукой расстеленную на столе карту, произнесла принцесса ночи, одетая в лёгкий лётный костюм, с серебристой кирасой, на которой было выгравировано изображение луны.

— Почему предложенные пути идут в обход основных городов? — проявила интерес Селестия, одетая в белый свободный костюм с позолоченным нагрудником. — В мирное время их можно было бы использовать для прохода торговых караванов, а так нам придётся делать дополнительные ответвления.

— Это нужно, чтобы в случае прорыва противника, его войска не воспользовались нашими же дорогами, чтобы подойти к городам, — ответила младшая сестра. — Кроме того, мирным пони незачем быть свидетелями того, как через их поселения маршируют колонны солдат.

— Что же... — белая аликорница кивнула, признавая правоту собеседницы. — Небольшой крюк для торговцев — небольшая цена за спокойствие мирных пони.

— В таком случае, необходимо утвердить план и начать строительство, — поставила своеобразную точку в этом обсуждении Луна. — Какие планы у Дневного Двора на Кристальную Империю?

— Яки пока что не проявляют внешней активности, — заметила Селестия. — Полагаю, на этот раз они отхватили слишком большой кусок, так что сейчас попросту не понимают, что им с ним делать. Я усилила границы на северном направлении, но вряд ли в ближайшие годы следует ждать оттуда угрозы...

...

Обсуждение больших и малых проблем затянулось до глубокого вечера, прерываясь на краткие приёмы пищи да совещания советников. Солнце уже опускалось к горизонту, когда принцессы объявили большой перерыв, чтобы продолжить работу над договорами завтра утром, что позволило уставшим жеребцам и кобылам разойтись по гостевым комнатам.

Две аликорницы встретились на вершине одной из башен, отослав свою охрану прочь. Некоторое время они стояли молча, просто наблюдая за закатом, но затем тёмно-синяя крылато-рогатая кобыла всё же заговорила:

— Это тяжело...

— Да, — после короткой паузы, поняв то, что сестра не собирается продолжать, согласилась Селестия. — Особенно тяжело из-за того, что почти не на кого положиться полностью и безоговорочно.

— Это тоже, но... я не о том, — смежив веки, принцесса ночи подставила мордочку ветру, позволяя ему трепать пряди эфемерной гривы. — Кристальная Империя в руках у яков, а кристальные пони, возглавляемые Каденс и Сомброй, бегут на юг... опасаясь обратиться за помощью в Эквестрию. Никогда бы не подумала, что такое когда-нибудь произойдёт... и в этом будет моя вина. Я подозревала Сомбру в работорговле, но не хотела, чтобы всё закончилось... так. А ведь Кристальная Империя — лишь один из примеров. О скольких последствиях нашей ошибки мы не знаем?

— Луна... — принцесса дня хотела подойти к младшей аликорнице, но подавила этот порыв, так как опасалась реакции собеседницы. — Каждый раз закрывая глаза я мечтаю о том, чтобы всё это оказалось лишь страшным сном, который прервётся в тот же миг, как я открою глаза. Мы не можем повлиять на то, что уже случилось, как и не можем нести ответственность за весь мир... Но мы и не должны забывать, что именно стало причиной всему. Я не призываю тебя во всём винить чейнджлингов: в конце концов, будь мы более внимательными, или доверяй друг другу сильнее, у них ничего не получилось бы... Сейчас же нам остаётся пытаться минимизировать потери, ну и если получится — воспользоваться новыми возможностями. И... Луна... Я понимаю, что от меня это прозвучит... Если тебе будет нужна помощь, или ты просто захочешь поговорить, я всегда буду готова помочь.

* * *

— Господин командующий, мы поймали шпиона, — доложил один из пяти солдат армии кристальных пони, конвоирующих оленя в белом халате.

"Капюшон с карманами для рогов? Оригинально", — оценил задумку ветверогих соседей Джафар, проводивший закат сидя во временном штабе.

— Не поймали, — возмущённо заявил пленник. — Я сам сдался.

— А вот это мы сейчас и узнаем, — хмыкнул один из бойцов, заламывавших шпиону руки.

"Приятно осознавать, что твои догадки подтверждаются", — после того как с пленника полностью сняли капюшон, удовлетворённо отметил визирь, узнав того самого болтуна, с которым Урселион присутствовал на переговорах минувшим днём.

В небе уже светили луна и звёзды, лагерь кристалийцев постепенно погружался в сон. Впрочем, из-за работы импровизированных купален, каждые десять минут в которые входили новые жеребцы и кобылы, сменяющие уже отмывшихся пони, о тишине и покое не могло идти и речи (тут же стирали и одежду, высушивая её при помощи магии единорогов).

— Присаживайтесь, — кивнув на один из ящиков, с аристократичной вежливостью предложил тёмно-серый единорог. — Моё имя вы знаете, а вот ваше мне назвать забыли...

— Вербелион, принц Сомбра, — склонил голову двурогий воин, продолжая стоять. — Не могли бы вы приказать отпустить меня? Клянусь честью, что не собираюсь ни на кого нападать.

— О... Разумеется, — развёл руками в извиняющемся жесте главнокомандующий, знаком приказывая бойцам отпустить оленя, но не отходить далеко.

— Весьма признателен, — натянуто улыбнулся собеседник, встряхивая затёкшими руками, после чего всё же сел на ящик. — Как вы понимаете, я пришёл не случайно. Всё же просчитать реакцию нашего капитана не так уж и сложно...

— И мою реакцию вы тоже просчитали? — вопросительно вскинул брови Джафар, получив в ответ самодовольную улыбку. — Весьма похвально. Что же, если ваш план состоял в том, чтобы поговорить со мной без посторонних глаз — он удался. Что дальше?

— Я бы хотел поговорить... совсем без посторонних глаз, — Вербелион многозначительно покосился на охрану.

— Уверяю: посторонних здесь нет, — ровным тоном отозвался визирь, после этого добавив: — Все — свои.

"Пусть солдаты видят, что я им доверяю... в отличие от других правителей, офицеров и аристократов, устраивающих заговоры и тайны на ровном месте", — подобный подход, который практиковал ещё старый Сомбра, в определённых условиях был наиболее правильным и показывал свою эффективность, пусть нынешнему владельцу тела и пришлось его подкорректировать, чтобы он отвечал его целям.

— У меня крайне деликатный вопрос, — ещё раз попытался избавиться от посторонних олень.

"Лана рассказала мне о некоторых возможностях своего народа. Стоит сказать за это "спасибо" Каденс: всё же именно ради своей "подруги" она пошла на это. Мне же совсем не хочется повторить собственную участь, но только от рук друида, а не некроманта", — промелькнули мысли в голове визиря.

— Вербелион, поймите: вопрос безопасности моих пони тоже крайне деликатен, — заверил собеседника тёмно-серый единорог. — И если мне придётся выбирать, чему отдать своё предпочтение, я без сомнений выберу своих подчинённых и подопечных.

— Неужели вы боитесь меня? — изобразил насмешку в голосе и пренебрежение во взгляде двурогий жеребец, тут же ощутив холодок кристаллического лезвия, приставленного к его шее одним из воинов-пони.

"Какая... откровенная провокация. Жеребячий сад какой-то", — досадливо подумал Сомбра, в глазах коего собеседник только что потерял несколько баллов.

— К сожалению, я не бессмертен, — развёл руками Джафар. — И на меня слишком многие надеются, чтобы я мог позволить себе рисковать там, где это не нужно. Впрочем... если вы не хотите переходить к делу, то мы можем закончить наш разговор сейчас. Вас доставят к границе леса и передадут с рук на руки вашим же солдатам. Уверен, что капитан Урселион будет в восторге от того, что его посланник вернулся живым и здоровым.

— Прах с вами, принц, — прекратив улыбаться, олень перешёл на серьёзный тон. — Раз уж вы доверяете своим солдатам, мне остаётся только поверить вам. Слушайте внимательно, так как повторять я не буду...

"Будешь. Ещё как будешь. Ведь это я нужен тебе, а не ты мне... Не в той степени, как ты нужен мне. Да и переговорив с тобой лично, уже сейчас я могу сказать, что мы не подружимся. Такие "хитрецы", жаждущие чужими руками загребать угли, чтобы потом эти руки и отрубить, пойдут на многое для того, чтобы остаться чистыми. Уж мне ли не знать об этом?", — ощущая лёгкую досаду и разочарование, тёмно-серый единорог всё же внимательно слушал то, что ему рассказывал новоявленный карьерист-заговорщик.

— Сперва я хотел предложить вам устроить маленькую провокацию, в которой совершенно случайно погибнет капитан, после чего явятся старшие офицеры и наведут порядок, попутно наказав виновных, — Вербелион усмехнулся, увидев скептический взгляд собеседника. — Понимаю — звучит не очень. Однако же, с нашей прошлой встречи многое изменилось: к границам прорываются корнерождённые, предводителем коих является "клеймённый" по прозвищу Разрубатель Оков. Подмога к нам подойти не успевает, но пограничные силы, в теории, сами смогут справиться с рабами... Если им, конечно, кто-нибудь ни поможет. Князь Границ будет весьма благодарен кристальным пони, которые окажут поддержку его войскам, и несомненно щедро отблагодарит за вмешательство на правильной стороне. Я же, когда стану капитаном, окажу вам свою поддержку.

"Звучит неплохо. Только вот... не стоило рассказывать о своём первоначальном плане. Я понимаю, зачем это было сделано, но всё же...", — командующий ничем не выдал своих эмоций, продолжая сохранять невозмутимую вежливость, хотя в душе для себя уже всё решил.

— Я бы хотел услышать подробности плана, — заявил Сомбра. — Когда прибудут мятежники? И что именно вы готовы предложить нам. А то пока что я не услышал даже обещаний, не говоря уже о доказательствах возможности их исполнения...

...

"Иногда, пусть и не часто, даже репутация северного варвара может сыграть на руку", — думал Джафар, с лёгкой улыбкой на губах наблюдая, как трое воинов уводят недавнего собеседника обратно в открытое поле, откуда он и вернётся к своим.

— Не распространяйтесь об услышанном, — бросив взгляд на оставшихся пони, приказал визирь. — Информация объявляется сверхсекретной.

— Так точно, — стукнули себя кулаками в грудь бойцы.

— А если принцесса спросит? — подал голос молодой кристальный единорог.

— Я лично с ней поговорю об этом, — одарив жеребца холодным взглядом, заявил тёмно-серый пони, после чего поднялся на ноги и, отдёрнув плащ, направился в сторону того места, где разместились артефакторы. — Не терплю глупость и предательство.

"Хорошую цену ты предложил, Вербелион... Даже слишком хорошую для того, кто готов её заплатить", — визирь не был уверен, какие именно слухи о нём ходят в тех же Княжествах, но желание использовать его столь грубым способом было почти оскорблением.

Добравшись до теперь уже телег артефакторов, Сомбра приказал разбудить профессора, после чего стал свидетелем того, как старик осыпает ругательствами своих помощников сперва за то, что они его разбудили среди ночи, а когда понял, кто его ожидает — за нерасторопность. В каком-то смысле, это можно было назвать искусством... за которое художника хотелось обнять за горло до наступления полной тишины. Впрочем, насколько успел оценить ситуацию командующий, подчинённые учёного попросту пропускали мимо ушей любые оскорбления.

— Командующий, чем могу быть полезен в столь поздний час? — выехав навстречу Джафару сидя в кресле-каталке, артефактор широко улыбался, радушно разводя руки. — Нет-нет, я не жалуюсь: раз уж вы сочли необходимым меня разбудить, значит — так нужно...

— Профессор, — визирь поднял руки в останавливающем жесте, не желая слушать невнятный лепет собеседника. — Мне нужен кристалл памяти, чтобы перенести в него свои воспоминания об одном разговоре. У вас ведь есть необходимое?

— Да-да, разумеется, — закивал старик. — Прошу за мной. Эй, криворукие бездари!..

...

Закончив все неотложные дела, Сомбра нашёл телегу, в которой на ночь устроилась Каденс. Когда она говорила, что у неё имеются две новости, одной из них было то, что Лана решила поделиться информацией о возможностях друидов, пусть и знала откровенно немного, но догадывалась о много большем (чего не смогли понять при первом допросе, так как домыслами не сильно интересовались), ну а второй новостью оказалось заявление, что и принцесса поставила свою очередь на мытьё в самый конец списков.

— Не спится? — остановившись у повозки и сложив руки на крае бортика, заглянул внутрь тёмно-серый единорог.

Его взгляду предстала нежно-розовая аликорница, лежащая на одеяле среди мешков, укрывающаяся дорожным плащом. При появлении Джафара она даже не вздрогнула, видимо заранее почувствовав его приближение, а в ответ на вопрос произнесла:

— У меня очень плохое предчувствие. Глупо, да?

— Отнюдь, — качнул головой визирь. — Порой предчувствия — это единственное, на что мы можем полагаться. Однако, моя принцесса, очень важно правильно их интерпретировать.

— Вряд ли у меня получится, — грустно улыбнулась нежно-розовая аликорница, а затем приняла сидячее положение, опустив плащ на ноги, открывая взгляду собеседника белую курточку, мех которой выглядел далеко не таким белоснежным и пушистым, как в первые дни пути.

— Тогда, может быть поделишься тем, что тебя гнетёт? — предложил тёмно-серый единорог. — Вместе мы с этим точно разберёмся.

На последних словах Сомбра изобразил подбадривающую улыбку, в ответ на что получил благодарный взгляд. Крылато-рогатая пони помолчала ещё немного, а затем заявила:

— Мне кажется... я чувствую... что к нам приближается нечто большое и тёмное, кричащее от боли и ярости, — повесив ушки, принцесса любви опустила взгляд. — Это... жутко.

"Хм... В нашу сторону движутся рабы, явно не слишком счастливые, и наверняка не испытывающие любви к своим сородичам, использовавшим их как вещи. Кроме того, ярость могла быть вызвана и пьянящим чувством свободы, жаждой мести и ощущением безнаказанности... Ну а само ощущение тревоги — это заслуга метки Каденс. Всё же не следует забывать, что она олицетворяет контроль над чувствами во всех их воплощениях, а не только любовь", — сделал выводы из всей имеющейся информации Джафар, не исключая вероятности того, что он в чём-то ошибается.

— Пожалуй, я догадываюсь о том, что могло стать причиной твоего состояния, — произнёс визирь вслух, приковав к себе внимание аликорницы. — Дело в том...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четвёртая арка — 7

Взрывы огненных шаров, звон мечей и топоров... Яки бились не щадя, ни врагов и ни себя: их взоры застилал яростный покров: месть за друзей и за любовь.

Только вот у большинства племён не было реальной силы, так что осуществив свои замыслы, заключающиеся в пускании крови или захвате чужой собственности, они предпочитали сдаться силам короля, подходящим для наведения порядка.

— Рррааа! — окутанный разрядами молний, закованный в броню из кожи, металла и кристаллов, вооружённый новым боевым молотом, Тор ворвался в ряды противников, разом разбросав полдюжины воинов.

Лунный свет заливал улицы кристального города, в котором тут и там вспыхивали огненные цветки, звучали крики раненных, приказы мелких вождей и скрежет сталкивающегося оружия. "Меченые" и шаманы, которых оказалось достаточно много в одном месте, лишь добавляли всему происходящему дополнительной неразберихи, устраивая стычки между собой как группами, так и один на один.

Вот молот молодого короля отразил направленный ему в бок меч, а в следующий миг кулак смял морду нападающего, отбрасывая его назад и роняя на ровную дорогу. Не успели капли крови опасть, как ударная часть оружия крупного яка опустилась на спину пытавшегося подняться мятежника, обрывая его смертный путь.

— Ваше Величество! — в переулок вбежал отряд из восьми верных воинов, вооружённых мечами и щитами, с накинутыми на плечи белыми тряпками (чтобы хоть так можно было отличать их в пылу боя).

— Что с обстановкой? — спросил Тор, разгибая спину и расправляя плечи.

— Дворец под нашим полным контролем, но теплицы захвачены Балдором, — отозвался младший вождь.

— Собирайте всех свободных бойцов, — махнул рукой король. — Нам нужно вернуть контроль над источником провизии...

Слушая поступающие доклады, великан недовольно хмурился, осознавая масштаб проявившихся проблем. А ведь он полагал, что имеет достаточно времени для укрепления своих позиций.

Всё началось с попытки воинов Балдора просто и бесхитростно убить правителя ударом в спину во время успевшего стать традиционным обхода дворцовых галерей. У них даже были бы все шансы на успех, если бы Тор, потакая своей паранойе, не носил под одеждой чешуйчатую кольчугу, которую пришлось расширять из-за того, что сделана она была для пони.

Не прошло и получаса с момента неудавшегося покушения, как битвы между представителями разных племён вспыхнули сперва в цитадели правителя, где их жестоко подавляли верные силы короля, так и по всему городу. Вождям показалась хорошей идея того, чтобы разобраться с собственными обидами, отомстив старым соперникам... за всё. В результате, сильнейшему "меченому" приходилось мотаться по всему поселению, где-то успокаивая подданных одним фактом своего присутствия, а где-то лично разбираясь со смутьянами.

"Тупые животные, не видящие дальше собственных морд", — крепче стиснув рукоять молота, вышедший на одну из главных улиц Тор посмотрел на выстраивающихся бойцов, вооружённых мечами и топорами, молотами и копьями (а ведь заполучив Кристальную Империю в свои руки вообще без боя, он понадеялся, что кровопролития удастся избежать, сильно недооценив дикий нрав и жадность сородичей).

— Все за мной!

...

Теплицы, в которых зрел первый урожай овощей и корнеплодов находились на окраине поселения, представляя из себя монолитные коробки из кристалла. Балдор, после того как убийство короля провалилось, отступил сюда, желая пересидеть основную шумиху в относительной безопасности, чтобы потом выставить свои требования пользуясь тем, что одним приказом может обречь жителей города на голод (всё же припасы племён были далеко не бесконечны).

— Их около двух сотен: перекрыты все входы и выходы, — доложил один из вождей, прибывших к месту событий первым. — Мы можем их смести, но...

— Понимаю, — кивнув собеседнику, король прошёл мимо яков, организовавших оцепление и, встав на небольшом пяточке свободного пространства, закричал во всю мощь голоса: — Балдор! Бал-дор!

— Чего тебе, "король"? — прозвучал насмешливый ответ откуда-то сверху. — Неужели решил сдаться на милость победителю?

— Не неси чепуху, Балдор, — огрызнулся великан, ощущая на себе сотни скрестившихся взглядов. — Сдавайся сам, и твоя участь будет решена советом племён.

— Соблазнительное предложение, — насмешливо отозвался мятежник. — Пожалуй, я его не достоин. Так что, "король", ты уж прости, но мы посидим здесь. Думаю, когда в городе начнёт кончаться еда, многие решат, что лучше быть с тем, кто может накормить их семьи, чем с тем, кто продаётся первым встречным пони.

"Убью", — холодно констатировал Великий Вождь.

— Так ты хочешь корону, Балдор? — Тор развёл руки в стороны, продолжая сжимать молот в правой кисти. — Тогда, давай решим всё как положено: в сражении один на один. Нет смысла в братоубийстве и гибели честных воинов.

— Не считай меня глупцом, "король", — раздался в ответ издевательский смех. — Я помню то, что ты сделал с Локи и другими вождями, которые шли против твоей воли. Я не повторю их ошибок!

Фыркнув, правитель Кристальной Империи развернулся спиной к теплицам, и грузно шагая по ровной дороге, направился к своим сторонникам. Его взгляду тут же предстала необычная картина: среди высоких и широкоплечих воинов, неуверенно оглядываясь и стараясь закутаться в меховой плащ, стояла совсем молодая тёлочка, едва вышедшая из детского возраста. У того, кто привёл её в столь опасное место, да ещё в настолько позднее время, должны были иметься серьёзные причины...

— Мой король, — пожилой як по имени Кром склонил голову, признавая старшенство великана, а затем заявил: — У меня есть предложение того, как разобраться с... мятежником.

...

Фрига, облачённая в неудобные доспехи, с глухим шлемом на голове, оставляющим открытыми только глаза, закутанная в несколько меховых плащей, которые способны смягчить удар молота, удержать меч и принять одну атаку магией, мелко подрагивая стояла рядом с Тором, бросая на него боязливые, и восхищённые взгляды. Они вместе вышли на маленькую площадь перед теплицами, чтобы исполнить опасный план, который мог покончить с мятежом, угрожающим голодом всему народу.

— Балдор! — вновь закричал великан, мощью своего голоса заставляя воздух дрожать. — Бал-дор!

— Чего тебе, Тор? — после непродолжительной паузы отозвался предводитель мятежников. — Неужели ты решил сдаться?..

Дальше Фрига не слушала, вместо этого сконцентрировавшись на силе, которую ей даровала "Метка". Определить место, где находился враг её короля, оказалось делом десятка секунд (благо он сам себя выдавал, произнося издевательские речи, ощущая свою полную безнаказанность), после чего оставалось самое сложное...

Взяв великана за свободную руку, тёлочка "прыгнула" к предателю, на короткий миг объединяя две точки пространства. Тут же её ноги подогнулись от приступа слабости, перед глазами всё начало затуманиваться, но она всё же увидела, как морда обернувшегося на хлопок воина исказилась в ужасе, в то время как глаза распахнулись от удивления...

Молот Тора обрушился на грудь начавшего вскидывать руки Балдора, проламывая броню и рёбра. Чтобы расправиться с ним не понадобилось даже вызывать собственную силу, что ни о чём ещё не говорило, так как в помещении находились и другие яки.

— Сдавайтесь, и я сохраню ваши жизни, — пророкотал король, задвигая теряющую сознание Фригу себе за спину, пуская первые молнии по своему оружию, холодным взглядом пробегаясь по мордам десятка воинов. — По праву победителя, я требую от вас склониться... или бросить мне вызов.

На несколько секунд установилась напряжённая тишина, но затем сперва один, а после него и все остальные защитники павшего вождя опустили оружие. Погибать никто из них не хотел...

"Вот и чудно", — с долей облегчения подумал Тор, совершенно не уверенный в том, что смог бы победить в условиях столь подавляющего численного преимущества (да ещё находясь в небольшой комнате, откуда мятежник и вёл переговоры).

В этот самый момент тёлочка окончательно лишилась сил, из-за чего осела на пол. В голове же у короля промелькнула мысль, что будет очень полезно всегда держать её рядом...

* * *

Солнце медленно поднималось из-за горизонта, своими золотыми лучами освещая снежную равнину и синие сосны. Группа пони и несколько оленей, выдвинувшись из своих лагерей, начали неспешно сближаться друг с другом, чтобы провести ещё одни переговоры...

Джафар признавал, пусть и неохотно, что не является непогрешимым совершенством: в конце концов, всегда может найтись кто-то более сильный, более умный, более хитрый и удачливый. Кроме всего прочего, у него был один очень серьёзный недостаток, выражающийся в неумении воспитывать подчинённых, которые были бы не только исполнителями, но советниками и почти равными сподвижниками. Именно из-за этого приходилось тянуть множество дел на себе, что угрожало обрушением всех планов, в случае собственной продолжительной недееспособности.

"В этом плане даже старый Сомбра меня обошёл, собрав для себя команду верных офицеров... которых я не сумел сохранить", — недовольно отметил визирь.

Нельзя сказать, что тёмно-серый единорог не пытался исправить ситуацию... Только вот получалось откровенно плохо. Все те, кто в большей или меньшей степени показывали высокую самостоятельность, были отосланы в другие страны, для разведки или выполнения особых поручений. Те же, кто оставались рядом... были словно винтики в механизме Механникуса, хорошо исполняющие своё предназначение, при этом легко заменяемые в случае поломки.

Определённые надежды Сомбра возлагал на Айси, но из-за её страха перед собственной силой, ничего путного пока не выходило. Именно эти причины и побудили командующего согласиться с планом Каденс, который та высказала после того, как ей была объяснена складывающаяся ситуация...

Принцесса любви волновалась, ощущая себя словно маленький жеребёнок на экзамене: коленки того и гляди грозили задрожать, а руки вообще было некуда деть, и только волевыми усилиями удавалось заставлять себя не начать их заламывать. Конечно, её самый особенный, самый близкий пони был рядом, чтобы поддержать и помочь, а если понадобится — перехватить инициативу, но...

"Я должна справиться сама", — упрямо закусив кончик языка, подумала нежно-розовая аликорница, одетая в белую, но уже не столь уж и свежую куртку со штанами.

— Ваше Высочество... принц, — изобразив намёк на уважительные поклоны сперва принцессе, а затем и Джафару, глава делегации оленей остановился на расстоянии двух шагов, оставив своих спутников ещё пятью шагами позади. — Я бы хотел сказать, что рад нашей новой встрече, но обстоятельства требуют от меня быть в другом месте. Так что, давайте сразу перейдём к делу.

— И вам доброго утра, капитан, — ответил столь же мимолётным намёком на вежливый кивок визирь, поверх брони накинувший чёрный плащ с алой подкладкой. — Сегодня не я являюсь инициатором встречи.

— Приветствую вас, Урселион, — выступила чуть вперёд крылато-рогатая пони. — Уверяю вас, что не отниму много времени... Да и мне кажется, что моё предложение связано с вашими тревогами.

— Неужели? — командующий Синей Стражи нахмурился, более острым взглядом посмотрев на кобылку, которая от этого ощутила, как мурашки побежали по спине. — Я вас слушаю... принцесса.

"Спокойно. У меня всё под контролем", — мысленно напомнила себе Каденс, слегка шевельнув крыльями.

— Мне стало известно, что к границе, со стороны внутренних земель Княжеств, движется толпа оленей, численностью более пяти сотен... — принцесса любви на миг замялась, но тут же взяла себя в руки. — Кроме того, из не слишком заслуживающего доверия источника, нам стало известно о том, что ведёт эту маленькую армию "меченый"... Да и другие обладатели способностей среди его сподвижников есть.

— Очень... интересно, — поза Урселиона стала напряжённой. — И что же за источник предоставил вам столь... недостоверную информацию?

"У меня всё под контролем. У меня всё под контролем", — словно какое-то заклинание мысленно повторяла нежно-розовая аликорница, ощущая как её сила отзывается на это желание, успокаивая нервы и придавая уверенности.

— Я раскрою вам эту тайну и, в качестве доказательства наших добрых намерений, предоставлю доказательства неблагонадёжности одного из ваших офицеров, — пообещала крылато-рогатая пони, стойчески перенося на себе жалящий взгляд собеседника. — Но у меня есть одна просьба...

— Излагайте, принцесса, — ровным голосом ответил капитан. — Довольно ходить вокруг да около.

"У меня всё под контролем...", — наступил момент истины, от которого зависело очень многое, так что кобылка мысленно сжала кулачки.

— Я прошу продать мне всех тех корнерождённых, которые идут к границе, — словно чужой, услышала Каденс свой собственный голос, прозвучавший неожиданно сухо и равнодушно.

Глаза командующего Синей Стражи удивлённо распахнулись, а брови взметнулись ввысь, да и уши поднялись торчком... Помолчав некоторое время, которое требовалось ему на осмысление услышанного, он снова нахмурился и потребовал:

— Поясните. И я надеюсь, что вы понимаете то, что я не могу отпустить преступников, так же как и торговать чужой собственностью.

— Понимаю, — кивнула принцесса любви, прокручивая в голове план, составленный с помощью Сомбры и Ланы (лучше остальных разбирающейся в законах своей родины). — А ещё я знаю, что "меченые" могут обладать самыми разными силами, в том числе — подчинением чужой воли. Может ли быть так, что глава корнерожденных обладает именно такой силой, а все остальные — лишь слабовольные его жертвы, вынужденные поднять оружие против своих хозяев? И если это так, то возможно ограничиться лишь тем, чтобы наказать одного виновника, после чего все остальные снова станут верными слугами, которых уже можно будет продать союзникам, за... достойную цену.

"Мне нужно прополоскать рот, пока меня не стошнило от извергаемых им мерзостей", — с отвращением подумала аликорница, неимоверным усилием сохраняя невозмутимое выражение мордочки.

— Теоретически... если цена действительно будет достойной... — олень слегка качнул головой. — Но, один "клеймённый" с такой задачей явно не справился бы. Наверняка ему помогали сторонники... Десятка два верных сторонников.

Крылато-рогатая пони хотела выругаться, но удержалась от этого. Впрочем, от того чтобы посмотреть на тёмно-серого единорога, её сила воли удержать уже не смогла.

Джафар, внимательно наблюдавший за переговорами, хищно сверкнул глазами, встретившись взглядом с Урселионом, безмолвно напоминая, что кристальные пони имеют и свою силу. Командир Синей Стражи же только усмехнулся уголками губ, как бы говоря, что "Только из-за этого я с вами вообще говорю".

Каденс, получив одобряющий кивок, всё же смогла переступить через своё нежелание соглашаться с рабовладельцем, а потому произнесла:

— Среди "верных сторонников" не должно быть кобыл и жеребят.

— Если эти кобылы и жеребята будут "клеймёнными"... — попытался надавить олень.

— Среди "верных сторонников" не должно быть кобыл и жеребят, — холодно заявила нежно-розовая аликорница, от которой ощутимо повеяло силой и угрозой, что напомнило собеседнику о том, что он общается не просто с принцессой, но с той, кто теоретически равна Селестии и Луне Эквестрийским.

— Пожалуй, жёны и дети преступников, сколь бы мерзкими ни были их деяния, не должны расплачиваться за чужие преступления, — не стал накалять обстановку Урселион, прекрасно ощутивший границу терпения крылато-рогатой кобылки, ещё слишком молодой и наивной, чтобы жертвовать малым ради большего. — У меня два условия: во-первых, вы сами убедите преступников сдаться, а во-вторых, я хочу получить часть аванса вперёд... Просто как доказательство наших дружеских намерений.

— В таком случае, наши солдаты должны присутствовать на переговорах, — вмешался в диалог визирь, осознающий неопытность Каденс в таких вопросах. — Что же касается аванса: полагаю, этого будет достаточно.

Хрустальная сфера, размерами не больше головы жеребёнка, появилась из-под плаща тёмно-серого единорога, перекочевав в руки капитана Синей Стражи. Олень удивился ещё раз, всё же технологию шаров памяти он знал не по наслышке, но вот то, что ей владеют пони, стало неприятным сюрпризом. К своей чести, он не стал задавать лишних вопросов, лишь кивнул и спрятал артефакт в небольшую сумку, собираясь ознакомиться с ним в более приватной обстановке.

— Как я понимаю, там находится интересующая меня информация? — уточнил командующий пограничных сил оленей, а получив молчаливый кивок удовлетворённо хмыкнул. — Пока что мне сложно оценить стоимость этой вещи, но должен сказать, что удовлетворён первым взносом. Предлагаю сделать перерыв и подготовиться к следующей встрече: я должен отдать кое-какие приказы, ну а вам нужно собрать группу пони... не более сотни, которые будут сопровождать переговорщиков. На всякий случай сообщаю, что вовсе не горю желанием умереть в сражении, что может произойти в случае провала вашего замысла с корнерождёнными, либо в случае нашего нападения на дипломатов.

— Рада это слышать, капитан, — отозвалась принцесса любви. — Очень надеюсь на то, что всё пройдёт наилучшим образом... и без лишних жертв.

...

Обратный путь в лагерь прошёл в молчании, которое напоминало затишье перед бурей. Каденс уцепилась за руку тёмно-серого единорога, внешне сохраняя спокойствие, но изнутри буквально кипя, из-за чего её хватка была крайне болезненной (кости почти хрустели под тонкими пальчиками). Сомбра же, пусть ему и было неприятно, умел отстраняться от боли, а потому и единым звуком не выдал, что его что-то не устраивает.

Отдав приказы подчинённым, командующий увлёк кобылку подальше от посторонних глаз, а затем укрыл своим плащом, жалея о том, что одет в броню. Принцесса же не обращала внимания на такие мелочи, прижавшись к холодной кирасе, ощущая себя крайне грязной из-за того, что фактически приговорила к смерти два десятка оленей, виноватых лишь в том, что не хотели быть рабами у сородичей...

— Ты — молодец, — наклонив голову к уху аликорницы, искренне похвалил её командующий войск Кристальной Империи.

Сам Джафар поступил бы по иному, более рационально распорядившись попавшим в его руки компроматом. Он вполне мог предложить Урселиону помощь в том, чтобы остановить рабов (их можно было пропустить через границу, чтобы ударить с двух сторон), тем самым зарабатывая расположение капитана, чтобы закупить необходимые для пони вещи. Дополнительные рты, численностью более полутысячи, да ещё принадлежащие представителям иной расы — это было не то, что хотелось получить в своё распоряжение.

"Затраты на их прокорм будут не критичны, да и корнерожденные олени, сколь бы свободными себя ни называли, всё равно привыкли подчиняться. Так что, если правильно разыграть эту партию, то можно будет получить ещё одних верных вассалов. Главное не допустить того, чтобы в нашем лагере образовались отдельные фракции, а для этого требуется равномерно распределить новичков среди пони", — понимая, что слишком торопится с выводами, тёмно-серый жеребец всё же искал положительные стороны... кроме той, что нежно-розовая аликорночка начала проявлять настоящую самостоятельность.

— Сомбра... — позвала крылато-рогатая пони, задирая голову и встречаясь взглядом со спокойным взглядом рубиновых глаз. — ...спасибо.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четвёртая арка — 8

Мэни проснулся ранним утром, когда небо ещё было тёмным, а на востоке только-только разгорался рассвет. Лёжа на толстом ковре, расстеленном прямо на снегу, он прижимал к груди молодую лань, плотнее кутая себя и её в одеяло. Вчера вечером Тала уснула очень поздно, проплакав несколько часов, после чего окончательно обессилела, наконец-то уснув беспокойным сном...

"Сегодня всё случится", — промелькнула в голове яркая, решительная, отчаянная мысль...

Лагерь корнерождённых, скинувших с себя рабское ярмо кронорожденных сородичей ещё спал, но между деревьями то и дело звучали голоса часовых, стерегущих сон братьев и сестёр. В начале пути их было почти семь сотен, но многие старики погибли в схватках со стражей, а затем и от ран, нанесённых отравленным оружием. После этого были нападения лесных рейнджеров, отряды коих были малочисленны, но гораздо лучше обучены и экипированы, из-за чего противостоять им могли очень немногие...

На сегодняшний день численность беглых рабов едва превышала пять сотен, да и при этом почти половину составляли оленята, которые ещё не могут держать в руках настоящее оружие. Оставшиеся олени и лани утомлены, истощены долгим бегством и ранами, но всё ещё полны решимости "умереть, но сделать". В конце концов, им оставался последний рывок...

Посмотрев на мордочку Талы, которой снилось нечто очень тревожное, о чём свидетельствовали хмуро сдвинутые брови, Мэни ощутил волну тепла, за которым шла горечь. В начале восстания он осознавал, что скорее всего не доживёт до того дня, когда их оленёнок появится на свет, но был готов проложить для неё путь к свободе, даже если придётся устилать его собственными костями. Вчера же, когда жеребцы планировали план сражения (выставить вперёд "клеймённых, ударить изо всех сил и держаться, пока лани и оленята бегут), произошло то, чего они не ожидали... и на что не смели даже надеяться.

Появление пегасов, чьи шёрстка и крылья сверкали на солнце словно состояли из стекла, взбудоражило корнерождённых не хуже объявления о том, что солнце встаёт не на востоке, а на западе. Сброшенные же ими сумки, содержали в себе свитки с посланием, а также сферы памяти, в которых находилось обращение принцессы кристальных пони ко всем беглецам...

Надежда — это то, что ощутили почти обречённые олени, прекрасно осознающие то, что шансов выжить у них почти нет. Все они знали о принцессах Эквестрии, которые боролись с рабством, защищали своих подданных, олицетворяли всё то, чего никогда не было у корнерождённых, просто по факту своего рождения обречённых на то, чтобы быть вещами более удачливых сородичей. До них также доходили слухи о Кристальной Империи, где не так давно произошли некие события, из-за которых кристалийцами теперь правит принцесса-аликорн, а аристократия была практически изжита...

Почему же они решили бежать в Эквестрию? Просто даже оленёнку понятно, что через снежную пустыню им не пройти, да и город-государство — это совсем не то место, где смогут принять несколько сотен беженцев (скорее уж вернут их старым хозяевам, в знак дружбы народов).

И вот теперь, когда надежды практически нет, у границ Синего Леса стоит армия кристальных пони, возглавляемая их принцессой и главнокомандующим, которые готовы вступиться за беглецов. Её высочество призналась, что они сами были вынуждены покинуть родину, чтобы найти новый дом, но при этом она была готова взять их под своё крыло, дать равные права со своими пони... Для этого нужно было лишь согласиться на то, чтобы отдать глав мятежа в руки пограничных сил Синей Стражи.

"Отдать десятки, чтобы жили сотни", — Мэни крепче прижал к себе Талу, ощущая как сердце в груди бешенно бьётся.

Он был готов пойти на это... Он был готов стать той жертвой, которая даст его народу свободу... Он был готов...

"Лишь бы пони не обманули", — промелькнула на грани сознания мысль, от которой тянуло страхом и безысходностью.

Далеко не все поверили в доброту кристальных пони, так как слишком уж много "добра" они видели от своих сородичей, чтобы наивно полагаться на то, что чужаки будут другими. Но были и те, кто бежали в Эквестрию из-за того, что надеялись на заступничество аликорнов: глупая в своей основе вера в идеал, нарисованный их же воображением, помогающий сохранять тот самый стержень, что не позволял сломаться под гнётом обстоятельств. Вторые, увидев более близкую цель, ухватились за неё руками и зубами, ну а первые понимали, что альтернатива будет ничуть не лучше.

Они рисковали, когда решили поверить пони. Шли по самой грани, желая спасти самое ценное, ради чего и восстали против хозяев...

Начавшая ворочаться Тала вырвала Мэни из тяжёлых раздумий, а затем её прекрасные раскосые глаза, влажные словно от готовых сорваться с ресниц слёз, уставились ему в морду, заставляя улыбнуться от ощущения искреннего счастья. Ему стало абсолютно всё равно на то, что случится в будущем, если она будет жить и окажется в безопасности.

— Почему ты? — дрогнувшим голосом спросила лань. — Это не справедливо... После всего того, через что мы прошли... Почему ты должен сдаться?

— Я... — голос оленя прозвучал хрипло, из-за чего ему пришлось прочистить горло. — Я взял ответственность за всех нас... Понимаешь? Они пошли за мной; они поверили в меня... Я не могу подвести их... Я не могу подвести тебя.

— А меня ты спросил, нужно ли мне это? — всхлипнула Тала, уткнувшись лбом в грудь своего жеребца. — Я...

— Ты пойдёшь вместе со всеми, — пересиливая себя, добавил в голос стальных ноток олень. — У тебя тоже есть долг... перед нашим сыном. Да и нашему народу, как бы ни сложилась его судьба в будущем, нужен будет лидер.

— Я... — маленькая, хрупкая лань задрожала.

— Ты сделаешь это для меня? — спросил Мэни, голосу коего вернулась прежняя мягкость.

Лань сглотнула, помолчала несколько секунд, подняла мордочку и, глядя сверкающими словно озёрная гладь в звёздную ночь глазами, ответила:

— Да.

— Что "да"? — переспросил жеребец.

— Всё "да", — решительно заявила Тала.

...

Сборы лагеря не заняли много времени: у корнерождённых не было с собой особых вещей, разве что ковры, одеяла, запасная одежда, оружие да припасы. Большую часть вещей несли оленята и лани, разбивающиеся на группы по пять-шесть, в то время как взрослые самцы, вооружённые луками, копьями и дубинами, обеспечивали охранение и разведку.

Путь до границы они проделали за пять часов, так что к заслону Синей Стражи подошли при свете дня. Всё это время где-то на горизонте, а иногда и прямо над головами, летали пегасы или проносились огромные совы с наездниками...

Как и было оговорено, корнерождённые пошли одной колонной, держа наготове оружие и поворачивая головы на любой подозрительный шум. Однако же пограничная стража, создав широкий коридор, пусть и держала луки готовыми к бою, но даже стрелы на тетивы наложены не были.

— Не останавливаться! — приказал Мэни, вместе с другими главами восстания замыкающий колонну.

Синяя Роща закончилась и впереди открылось свободное пространство, скрытое под ковром белого снега. На расстоянии полутора полётов стрелы, сверкая доспехами и щитами стояли пони, вооружённые мечами и глефами. Оленю пришлось ещё раз окликнуть своих сородичей, когда те замешкались и стали растерянно крутить головами...

Вряд ли возможно описать то, насколько же Мэни боялся того, что сейчас кристалийцы опустят оружие и начнут теснить корнерождённых к лесу, прямо под стрелы Синей Стражи. Его собственное сердце трепетало будто птица в клетке, а из горла вырвался торжествующий крик, отдавшийся эхом в ушах, когда рыцари расступились, позволяя беженцам пройти за свои спины.

"Что твари, съели?! Теперь вы до них не доберётесь!", — билась в голове радостная мысль, когда вокруг смыкались ряды пограничников.

Не сразу до оленя дошло, что слышал он не эхо, а радостные возгласы полутора десятков своих соратников, с которыми прошёл бок о бок весь этот тяжёлый путь. Прямо сейчас они могли бы напасть на кронорожденных, чтобы в последний раз заплатить их и своей кровью за всё...

"Нельзя. Если мы нарушим уговор, то это может сказаться на остальных", — бросив быстрый взгляд по сторонам, предводитель (теперь уже бывший) беглых рабов понял, что и остальные борются с тем же искушением.

И всё же, когда их разоружали, а затем сковывали кандалами, запирающими магию внутри тела — они не сопротивлялись; когда их вновь утаскивали в лес — они молчали; когда их избивали, вымещая злость и страх — они ухмылялись прямо в морды тем мерзавцам, которых презирали всей душой. А затем Мэни поставили на колени перед капитаном, который схватил его за подбородок и заставил смотреть на себя снизу вверх, гадливо улыбаясь.

— Радуешься, гниль? — Урселион плюнул, попав прямо в глаз пленнику. — Ну и дурак. Вам же лучше было сдохнуть как воинам, а не продавать своих подстилок в новое рабство. Что? Надеешься на слово принцессы? Открою тебе тайну: всем известно, что кристальными пони сейчас командует самый большой мерзавец, лжец, подлец и просто ублюдок Сомбра. Я не удивлюсь, если уже сегодня вечером эти неблагодарные животные обзаведутся ошейниками и кандалами, которые снять будет некому. А принцесса... Хе-хе... Да кто её будет слушать?

— Ты лжёшь, — прохрипел Мэни, ощущая ярость и некое превосходство, ведь у этой твари в оленьей шкуре, кроме слов лжи, не осталось больше ничего, чем он мог бы его пронять (к боли раб был давно привычен).

— За каждого твоего "соратника", Сомбра заплатил золотом, — достав из кармана небольшой самородок, капитан Синей Стражи подбросил его на ладони, после чего спрятал в карман (говорить о том, что кроме выкупа оленей, тёмно-серый единорог платил ещё и за продуктовые припасы он не стал). — Так что, глупое животное, благодаря твоему восстанию, все мы стали чуточку богаче. А знаешь, что в этом самое прекрасное? Ты ведь умеешь читать? Тогда — читай.

С этими словами командир пограничников достал из-за пазухи туго стянутый свиток, развернул его и повернул текстом к пленнику. Мэни не мог похвастать обширными познаниями в науках, но вот грамоту знал хорошо...

"...именем Великого Князя Голдериона, я — княгиня Жизель, повеливаю отпустить корнерождённых с кристальными пони, дабы мои агенты могли осуществить суд над виновником гибели принца Сильвериона", — по мере осознания прочитанного, глаза пленника расширялись всё сильнее.

— Теперь понял? — хмыкнул капитан, пряча свиток обратно. — Уж не знаю, что там собираются делать эти агенты... но уверен в том, что пони это не понравится. Так сильно не понравится, что даже если сначала к твоим дружкам отнесутся милостиво, то потом обязательно отыграются за всё.

— Твари... — зарычал "клеймённый", отчаянно пытаясь дотянуться до силы, но терпя в этом поражение.

— Славные оковы, — улыбнулся Урселион. — Их нам тоже Сомбра предоставил. Так что, можешь радоваться щедрости своего благодетеля.

Ругающегося, вырывающегося и пытающегося кусаться оленя оттащили к яме, куда и кинули вслед за товарищами. Тяжёлая крышка опустилась сверху, отсекая несчастных от дневного света, заглушая их крики, вызванные болью от действий крупных красных муравьёв...

...

Тала почти не чувствовала ног, идя по снегу между шеренгами кристальных пони. Её глаза застилали слёзы, кулаки сжимались в бессильной злости, рваное дыхание вырывалось сквозь сжатые зубы. С самого начала побега она мечтала, что и на её душе появится "клеймо", которое позволит сражаться рядом с любимым, но... словно в насмешку над всеми чаяниями, именно сейчас произошло нечто, что послужило пробуждению дара...

"Проклятье...", — мысленно констатировала она, миг за мигом наблюдая, как Мэни корчится от боли, осыпает ругательствами мерзавцев-кронорожденных, а по его телу ползают крупные насекомые.

Слово "Взор", которое могло бы помочь избежать множества ошибок и неудач, сейчас было очередной насмешкой, причиняющей куда большую боль чем та, которую могло бы передать тело. Уйдя в себя она даже и не заметила, как уткнулась в какое-то препятствие, а затем ощутила чьи-то объятья... рук и крыльев.

Проморгавшись, лань увидела перед собой мордочку нежно-розовой кобылы, изо лба коей рос витой рог, а грива мерно колыхалась на неощутимом ветру. В её глазах отражалась боль, пылало пламя негодования, лучились сострадание и печаль. Она крепко, но при этом осторожно обнимала корнерождённую, в восприятии взора напоминая большое и тёплое облако, стремящееся укрыть от всех горестей и напастей...

"Так вот вы какие... аликорны", — моргнув, подумала лань.

Рядом с ними находились солдаты, позади и слева от принцессы застыла молодая олениха, смотрящая на недавнюю рабыню с недовольством (вызванным ревностью, как подсказало "клеймо"). А вот справа стоял монолит холодного белого льда, под которым скрывалась непроницаемая серость, рассыпающаяся осколками только в отношении принцессы. Это был Сомбра, о котором много говорили в последнее время, так как именно от него зависело очень многое...

— Не стоит плакать, — прозвучал голос аликорницы. — Теперь всё будет хорошо.

"Да... Всё будет хорошо. Я исполню просьбу Мэни и позабочусь о нашем народе. И... Я сделаю всё, чтобы уберечь нашу принцессу от того монстра, который притаился у неё под боком", — через силу улыбнувшись, Тала отстранилась, с облегчением ощутив, что её не стали удерживать, а затем опустилась на колени и склонила голову.

— Прошу позаботиться обо мне и моей семье, Ваше Высочество...

* * *

Рассвет над Кристальной Империей был прекрасен: солнечные лучи, скользящие между домов и отражающиеся от стен заставляли здания сиять, будто бы они были сложены из драгоценных камней. И пусть после ухода старых хозяев это место заметно потускнело, но всё ещё сохраняло определённую долю шарма, заставляющего часами наслаждаться видами рукотворного чуда.

Стоя на вершине одной из башен своего дворца, Тор окидывал взором подконтрольные владения. Мятежных вождей удалось прижать: кого-то пришлось казнить, кто-то погиб на дуэли... ну а остальные так и не смели поднимать головы, пусть и не забывали решать междоусобные конфликты.

"Как же я устал", — поморщился як-великан, опираясь ладонями о зубец башни.

Порой ему казалось, что он занимается совершенно не своим делом, да и мечта, к исполнению коей приходилось идти через головы сородичей, не становилась ближе. Лишь упрямство, да сопутствующее ему чувство долга, позволяли продолжать двигаться в прежнем направлении, сокрушая всё что вставало на пути.

"Не всё так плохо", — попытался взбодрить себя новоявленный император, вспоминая о всех тех достижениях, которыми действительно можно было гордиться.

Начать можно с того, что шаманы и приставленные к ним тёлочки успешно восстановили работу теплиц, оживили растения и теперь готовились снимать первый урожай. Таким образом, уже более чем пятидесятитысячное население города-государства могло не беспокоиться о голоде. Откуда же такая численность жителей? Всё просто: малые племена услышали о Великом Вожде, и поспешили примазаться к его успехам.

Из молодёжи собирается гвардия, которая будет карающим кулаком императора, на площадях воспевают деяния Тора барды, скрепляя племена в единый монолит... Однако же, пока среди мастеров не организуются объединения, а школы не начнут выпускать грамотных телят, даже задумываться о том, чтобы остановиться и почивать на лаврах, было категорически рано.

Советники говорили, что дурную кровь можно спустить... если устроить большой поход на Эквестрию. Многие соратники были согласны с этим решением, но... император опасался, что в этот раз всё может закончиться не так, как к тому привыкли жители севера. В конце концов, если раньше они могли бежать, скрываясь среди снежных пустынь, где вряд ли у кого-либо могло быть над ними преимущество, то теперь следовало защищать город.

"И пони, и олени, и грифоны... в первую очередь ударят по Кристальной Империи. Если же мы её бросим сейчас, то второй раз можем уже не получить обратно", — великан сильно сомневался, что кто-то другой, а не Джафар, согласится сдать столицу за кучку жёлтых камушков.

Пришлось осаживать горячие головы, напоминая о том, что у них столько добычи, которую уже сейчас девать некуда. Нужно сперва обжиться, укрепиться, а потом уже и думать о том, чтобы попробовать на зуб соседей будет можно.

"Подождём год, затем — второй... А потом уже и сами крикуны успокоятся, более не желая покидать тёплые и уютные дома", — усмехнувшись своему замыслу, Великий Вождь отвернулся от города и стал спускаться по винтовой лестнице, предвкушая свою встречу с невестой.

Фрига — та самая тёлочка, с силой перемещения, уже готовилась к тому, чтобы стать первой королевой яков. К счастью, с тем чтобы уговорить её на брак долго трудиться не пришлось, так как она и сама была очень даже непротив. И пусть какой-то неимоверной любви, которую воспевают в легендах, между ними нет, но вот взаимное уважение и восхищение (красотой или силой) вполне присутствуют.

"Нужно скорее сделать наследника, чтобы основать династию. Пора уже положить конец этой традиции выбора вождя через дуэль".

— Мой король, — бухнул кулаком в грудь один из яков-охранников, встретивших Тора внизу винтовой лестницы. — Советники собраны в тронном зале и ждут лишь вас.

"И почему мне кажется, что я занимаюсь не своим делом?", — скользнув взглядом по мордам подчинённых, великан кивнул и зашагал вдаль по коридору, бросая взгляды на новые светильники (кристаллы, в которые шаманы подсадили духов огня, из-за чего те светятся красно-оранжевым).

Начинался новый тяжёлый день...

* * *

Грязно-белая грива свисала с головы слипшимися прядями, в которых запутались водоросли и тина, успевшие засохнуть на открытом воздухе, белая шёрстка отливала синевой, глаза сияли глубоким голубым светом... Чёрные доспехи, на спине коих сохранилось изображение тёмно-бурого солнца, поскрипывали сочленениями при каждом шаге.

Он шёл медленно, тяжело переставляя ноги, холодным и злым взглядом осматривая каждую живую тварь, которая не успевала убраться с дороги. Кроны деревьев скрывали его от неприятных, причиняющих жгучую боль лучей солнца...

Он не помнил своего имени, но помнил мордочку жеребёнка... Очень близкого жеребёнка. Сына?

Он не знал, что случилось, но был уверен, что в этом виноваты они... Кто "они"? Он не помнил, но был уверен в том, что обязательно узнает их, стоит только увидеть.

На душе рыцаря, не так давно бывшего примером для подражания, кровавым клеймом горели слова "Дух Мщения". И не будет покоя тем, на кого падёт взор монстра, который был лишён прошлого и настоящего, а теперь жаждал лишить будущего других...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятая арка — 1

— Страшно? — спросил у сына немолодой уже ночной земнопони, присев на корточки, чтобы смотреть глаза в глаза.

— Я не боюсь, — упрямо заявил жеребчик шести лет.

— Вот и молодец, — с гордостью улыбнулся отец, после чего протянул жеребёнку кинжал в кожаных ножнах. — Слушай приказ, боец: ты должен защищать младших, пока кто-нибудь из взрослых не откроет погреб. Вы должны вести себя тихо-тихо... Справишься?

— Да, — до умиления серьёзным голосом отозвался малыш.

Жеребец хотел потрепать сына по макушке, обнять, ещё как-то выразить свои чувства, но это испортило бы общий эффект. В результате, пришлось ограничиться сжатием пальцев левой руки на правом плече и словами:

— Мы с мамой тобой гордимся.

— Вы ведь вернётесь? — всё же не выдержал и спросил жеребчик, тёмно-синяя шёрстка коего ярко контрастировала с жёлтыми глазами, буквально светящимися в темноте.

— Разумеется, — широко и открыто улыбнулся сыну отец, демонстрируя белые зубы с удлинёнными клыками.

...

Вход в погреб, где скрылись старухи и жеребята был закрыт, а затем ещё и замаскирован дёрном (воздух туда продолжал поступать через боковые отверстия). Утро постепенно подступало, из-за чего первые звёзды уже померкли, а восточный край небосклона озарился сиянием дневного светила. Жители маленького городка, расположенного в предгорье, без суеты и шума готовились к сражению, заготавливая метательные дротики, точа мечи, проверяя броню.

Тяжёлые дубовые ворота закрылись, стрелки расположились на низкой стене и крышах, пехота сомкнула ряды и готовилась пустить в дело копья. В воздухе ощущалось напряжение, будто бы перед грозой...

Потянулись минуты тягостного ожидания: облачённые в разнообразную броню жеребцы и кобылы перешёптывались, масляные лампы, развешенные под крышами домов отбрасывали неровные отсветы пламени на замазанные штукатуркой деревянные и каменные стены... А затем первые лучи рассвета скользнули по крышам, стенам и улицам домов, заставляя ночных пони непроизвольно жмуриться и щурить глаза.

Никто не заметил того момента, когда появился густой, непроницаемый для взгляда туман, заглушающий любые звуки, делая попавших в зону воздействия жертв совершенно беспомощными. Голоса командиров тонули в пустоте, стрелы и дротики бесполезно рассекли воздух, немногочисленные единороги попытались разогнать пелену... но потерпели сокрушительный провал.

Некто незримый, двигающийся легко и непринуждённо, ориентирующийся при помощи тумана так, словно бы это была часть его тела, сперва проскользнул мимо стражей на стене, а затем начал резню. Он нападал на отряды пони, которые жались спина к спине, ощетинившись оружием во все стороны, но при этом соседние группы не слышали ни единого вскрика или скрежета металла.

Всё завершилось столь же внезапно как и началось: туман исчез, оставив после себя растерянных, обозлённых, испуганных жеребцов и кобыл. На этот раз погибло целых (всего?) три десятка защитников города, на телах коих остались следы когтей и клыков.

— Капитан! — позвал статного жеребца-бэтпони один из бойцов пехоты, склонившийся над телом кобылы, лежащим чуть в отдалении от её отряда.

— Что там? — перепончатокрылый летун, облачённый в кожаные доспехи и серебристую кирасу с символом луны на груди, широким и быстрым шагом подошёл к подчинённому.

— Она его достала, — прошептал земнопони, поднимая изящный прямой кинжал, на лезвии коего отчётливо виднелись следы крови, а также клочки шерсти.

Бэтпони бережно принял из рук бойца оружие, принюхался, попробовал каплю крови на вкус... а затем его глаза широко распахнулись, в то время как зрачки сузились в тонкие вертикальные щёлки. Собравшиеся вокруг воины, ремесленники, а также взявшие в руки оружие крестьяне, с нетерпением и надеждой ждали вердикт...

— Готовьте следопытов, — приказал перепончатокрылый летун. — Мы отправляемся на охоту.

...

Погреб открыли, выпуская под свет дневного светила жеребят и пожилых кобыл, которые морщились от слишком яркого света, но тут же спешили на поиски своих родственников. Из-за того, что губительный туман приходил по утрам, у младших ночных пони к солнцу образовалось предвзятое отношение, которое пока что ещё никак себя не проявило.

— Пап! — шестилетний жеребчик искал взглядом родителей, крепко сжимая в руках отцовский подарок. — Мам!

Всё более растерянный и встревоженный взгляд метался между взрослыми пони, которые забирали своих малышей и уходили прочь. Постепенно рядом с убежищем почти никого не осталось, кроме нескольких старух да семерых жеребят.

— Мам! — пальцы до боли стискивали рукоять оружия, в то время как маленький жеребец продолжал звать: — Пап!..

— Ну что, мелкий, пойдём домой? — прозвучал молодой и звонкий кобылий голос.

Жеребчик обернулся и поднял взгляд, уставившись на кобылку-бэтпони, которая сама лишь недавно вышла из подросткового возраста. — Твои мама и папа сейчас заняты, поэтому они попросили меня за тобой присмотреть.

— Я... — малыш сглотнул и отступил, крепче прижимая к груди отцовский подарок. — Папа обещал, что вернётся...

Кобылка вздохнула, её уши, украшенные пушистыми кисточками поникли, а затем она села на корточки, так что перепончатые крылья распростёрлись по земле. Обхватив себя руками за плечи она произнесла:

— Понимаешь... у меня дома никого не осталось и... я боюсь возвращаться туда одна. Может быть всё же составишь мне компанию? Вместе будет ждать веселее...

Маленький жеребец задумался, вспоминая последние слова отца. Конечно, эта пони не была младшей, но... её тоже нужно было защищать. А если больше некому этого делать, то...

— Хорошо, — серьёзно кивнул ночной земнопони.

— Здорово, — искренне улыбнулась летунья, поднимаясь на ноги и протягивая руку собеседнику. — Идём?

...

Отряд из девяти воинов шёл по следу до полудня, сперва преодолев каменистую равнину, а затем углубившись в болото. Кривые и низкие деревца росли на выступающих из воды островках, переплетающиеся корни создавали подобие паутины, на которую налипли трава, листва, земля... Запах гнили забивал обоняние, глаза слезились, уши нервно дёргались от каждого шёроха.

Наконец-то они добрались до достаточно большого острова, поросшего колючим кустарником. Благодаря артефакту поиска, использующему кровь врага для поиска, охотники быстро обнаружили пещеру в холме, откуда вытекал густой белый туман, до боли знакомый каждому из членов отряда.

Жестами командир раздал приказы, разделив своих подчинённых на три звена. Первые встали перед входом в нору, направив в сторону темноты наконечники копий, вторые приготовили метательные дротики, третьи запалили кувшины с зажигательной жидкостью, метнув их по безмолвной команде. Полыхнуло пламя, раздался вой, свистнули дротики, а затем из логова вывалился поедаемый жадными языками огня монстр.

Тварь рвалась к воде, не видя ничего перед собой, из-за чего напоролась на копья и была повалена на землю, после чего её прижали всем весом трое жеребцов.

Огонь облизывал древки копий, обжигал пони, стремился разгореться ярче, но охотники не прекращали удерживать своего врага, даже когда сами стали гореть заживо. Оставшиеся шестеро воинов били чудовище мечами, мстя ему за друзей, близких, страх и чувство беспомощности...

В обратный путь, забрав с собой павших друзей и голову монстра, с чувством выполненного долга возвращались лишь шестеро ночных пони.

* * *

Десятки костров, разведённых в неглубоких ямах, выкопанных на равном расстоянии друг от друга весело потрескивали сухими ветками, а над ними задорно булькали магическим варевом небольшие котлы. Одетые в одни лишь юбки и кожаные передники зебры, под строгим взглядом верховной шаманки добавляли новые ингредиенты, размешивали кипящую жидкость, заполняли ею глиняные кувшины, которые тут же закупоривались пчелиным воском.

Короткая и победоносная война против сразу трёх племён принесла много выгоды, начиная от разлетевшихся по прериям слухов, заканчивая пополнением рядов подопечных (что увеличило разнообразие крови). Однако же, далеко не всё прошло столь уж гладко как хотелось, в результате чего многие жеребцы погибли, либо были ранены, из-за чего военный потенциал заметно ослаб, а кобылы остались одинокими...

"Не стоит ждать нам снисхождения, в случае чужого нападения. И пусть пока молва идёт, что всех сильнее мой народ, должны мы думать наперёд", — прохаживаясь между ученицами, большинство из которых никогда не достигнут мастерства, а оставшееся меньшинство вряд ли решится посвятить свою жизнь самосовершенствованию, Мора "смотрела" слепыми глазами за их действиями, время от времени поправляя и подсказывая.

После объединения племён возникла ситуация, когда соотношение кобыл и жеребцов стало совсем уж неприличным. Впрочем, ничего плохого шаманка в этом не видела, так как необходимые действия на подобную ситуацию были многократно отработаны многими поколениями предков.

"Лишь бы пищи всем хватило, чтобы жизнь ключом забила", — зебра представила себе выражение морды своего союзника, когда он приведёт свой народ и увидит...

Сейчас молодые ученицы готовили питательный состав, который можно хранить годами (хотя, больше полутора лет его никогда не держали). Нужен же он был в таких количествах для того, чтобы покрывать все потребности в питании у беременных кобыл, которые в какой-то период не смогут выполнять свою работу.

Для зебр, быстрые и кровавые стычки между племенами коих были не такой уж и редкостью, практика почти единовременного зачатия жеребят едва ли не всеми кобылами племени была нормальной. В конце концов, таким способом восстанавливалась численность воинов, которым нужно будет расти ещё десять-двенадцать лет до того момента, когда они смогут встать в один ряд со своими отцами, да и присоединённые пленницы гораздо легче вливаются в общество победителей, когда у них есть общее потомство.

Мора, пользуясь удачным моментом отправила своих послов в малые племена, призывая их под свою руку. Разумеется, делала она это не от своего имени, а пользуясь военным вождём, но все те, кто умеют слушать и слышать, ну и обдумывать услышанное, легко поймут истину. Но даже если по какой-то причине все они откажутся склонить головы, многие явятся хотя бы для того, чтобы выкупить молодых кобыл, необходимых для разбавления крови.

Месяц соседям потребуется на дорогу, затем ещё месяц будут длится смотрины и торги, ну а потом... Верховной шаманке большого племени следовало хорошенько потрудиться, чтобы обеспечить своему народу хотя бы полгода мира и безопасности.

— Ты не стесняйся, добрый друг, укрась беседой мой досуг, — отойдя от крайних костров, над которыми ученицы устанавливали новые котлы, скрывающая мордочку под костяной маской зебра остановилась перед крылатым жеребцом, который уже какое-то время наблюдал за ней со стороны, не решаясь подойти.

Лайм Хуф кашлянул, ощущая себя крайне неловко. Даже то, что вопреки обыкновению Мора прикрыла грудь кожаным передником, совершенно не облегчало его положения, так как зебра умудрялась использовать это для привлечения внимания к своей фигуре.

— Я не хотел помешать вашей работе... — попытался отговориться летун, решимость коего заметно поугасла.

— Не стоит волнений, моих наставлений кобылкам хватило с избытком; твои же терзания, надежды, метания уже превращаются в пытку, — укорила собеседника шаманка.

Жеребец ощутил возмущение, стыд, раздражение... но всё же справился со своими эмоциями, отвёл взгляд в сторону (так как смотреть в белёсые глаза было слегка жутко), после чего негромко произнёс:

— Это... личный вопрос.

— Не заставляй меня скучать, и речи силой вырывать: я это очень не люблю, ведь труд со временем ценю, — в душе Моры всколыхнулось раздражение, которое проявилось в лёгком похолодании воздуха, но всё же она подавила свою силу, после чего продолжила чуть мягче: — Ты сам пришёл ко мне сейчас, куда же делась смелость в раз? Я за слова не покусаю, но ждать до ночи не желаю.

— Я хочу узнать, может ли зебра родить пони, — лишь эти слова вырвались изо рта пегаса, как он прикусил свой язык, ощущая новую волну смешанных эмоций.

Собеседница помолчала, словно бы рассматривая жеребца наклонила голову, а затем произнесла ровным, слегка насмешливым голосом:

— Коли не празен твой вопрос, то не спеши повесить нос: готового решения нет, но скоро я найду ответ.

В голове у зебры появилась интересная идея, которая позволит интегрировать два народа (кристалийцев и зебриканцев) более или менее безболезненно. Однако, для осуществления этого плана требовалось провести несколько экспериментов, в чём один пегас, хочет он того или нет, будет вынужден помочь...

* * *

Повозки ехали длинной змеёй, многочисленными колёсами выдавливая в грунте заметные колеи, в то время как десятки тысяч пар ног вытаптывали сухую траву, прокладывая широкую дорогу с севера на юг. Вечные снега остались позади, как и Синяя Роща оленей, впереди же расстилались холмы и поля, изрезанные ручьями и реками.

Белые облака плыли по синему небу, то и дело скрывая за собой солнечный диск, прохладный ветер трепал гривы и хвосты, пробираясь под лёгкую одежду и заставляя шёрстку вставать дыбом. Аромат зелени и земли, клубы песка и запах пота — всё это забивало обоняние беженцев, заставляя их привыкать к новым условиям.

"Даже представлять не хочу, как бы от меня пахло без магии", — мысленно констатировала Каденс, одетая в грубую куртку из серой ткани, свободные штаны, ну и лёгкий шарфик красного цвета.

— Куда шагает строго в ряд...

— ...жеребячий наш отряд...

— ...никому не расскажу...

— ...тайну родины храню!

Весело маршируя под бой импровизированных барабанов, которыми вооружились следящие за малышами пони, жеребчики и кобылки читали короткие стишки, пели несложные песни, звонко смеялись, пихались локтями, спорили, ну и разными иными способами разнообразили поход. Идею с "начальным военным образованием" подкинула Айси, после того как в очередной раз пегасы отловили "маленьких дезертиров", которые решили обследовать окрестности во время короткого привала (кристальные пони, большинство из коих покидало город-государство считанное количество раз, оказались шокированы зелёными просторами без снега, да и отсутствие холода сбивало с толку).

Сомбра, выслушав доводы пегаски о том, что жеребят нужно занять какой-то конструктивной деятельностью, согласно покивал и... направил её к принцессе. Нежно-розовая аликорница поворчала на то, что ей спихнули ещё одну работу (исключительно ради приличия, чтобы вытребовать у тёмно-серого единорога что-нибудь для себя), а затем взялась за дело со всей возможной энергичностью.

Постепенно жеребячьи отряды стали обрастать атрибутикой: красные прямоугольные нашивки с буквой "К" (Курсант) на плечах, барабаны, флейты, знамёна, которые вечерами вышивали взрослые кобылы... Постепенно им начали поручать несложные задания, назначая кураторов из числа подростков и взрослых наблюдателей. Если бы не Лана, добровольно взвалившая на себя работу секретаря, то крылато-рогатая пони точно сломалась бы под грузом обязанностей.

Большинство оленей почти безболезненно вписались в общество кристальных пони: по приказу командующего, все жеребцы, подходящие для военной службы по возрасту, были распределены в десятки стражи (один олень и девять пони, которые ели из одного котла, грелись у одного костра, делились историями из жизни); кобыл пришлось определять на работы по наиболее привычным специальностям; жеребят поделили на тройки (двое пони и оленёнок). Им не мешали общаться с сородичами, проводить время с семьями, но при этом все должны были следовать одним правилам и выполнять возложенную работу, из-за чего свободного времени оставалось крайне мало.

— Ваше высочество, разрешите обратиться? — прозвучал голос молодой лани, вызвав у Каденс мелкое подёргивание левого уха.

Почти все олени сумели более или менее безболезненно вписаться в общество кристалийцев, пусть основными причинами этого и были страх, усталость и растерянность... Но ключевым словом здесь было "почти".

Тала — неофициальный лидер бывших рабов, к мнению которой прислушивались многие олени... пусть решающего значения её голос и не имел (причиной чему стала их раздробленность), раз за разом пыталась "открыть глаза" принцессе любви на её принца. Она была подчёркнуто вежливой, на первый взгляд — абсолютно послушной... но при этом упрямой и наивной до скрипа зубов.

"Ха-ха-ха... Суровая принцесса рассуждает о наивности", — мысленно закатила глаза крылато-рогатая пони, перед внутренним взором коей промелькнули самые яркие моменты её жизни.

Несомненно то, что у лани была куда более тяжёлая жизнь, и она успела увидеть, услышать и перетерпеть такое, что Каденс и не снилось (хотя, вспоминая мятеж в Кристальной Империи и его последствия, принцесса могла бы с этим поспорить). Однако же, при всём этом, взгляды оленихи были категорически однобокими, а суждения прямолинейными.

— Ты уже обратилась, Тала, — всё же улыбнулась и кивнула аликорница, жестом давая охране знак, чтобы они слегка отстали.

Лана, бросив на свою соплеменницу холодный взгляд, демонстративно заняла такую позицию, чтобы в любой момент иметь возможность вклиниться между "подругой" и очередной просительницей. Не нужно было иметь опыт чтения эмоций по мимике, чтобы понимать то, что предводительница бывших рабов ей не нравится.

"А нравится ли Лане кто-нибудь?..", — Каденс постаралась вспомнить, с кем её подопечная поддерживает тёплые отношения, но была вынуждена признать своё поражение, так как даже к Сомбре она проявляла исключительно вежливость и уважение, в то время как большинство иных кристалийцев (а теперь и оленей) удостаивались только делового общения.

Обдумав эту мысль принцесса любви пришла к выводу, что её подруга не воспринимает пони своим народом, что было вполне логично. Что же до оленей... Та же Тала пыталась подступиться к аликорнице через лань, пользуясь тем фактом, что они обе были корнерожденными (что уж говорить об остальных беженцах).

— Простите... — виновато склонила голову и прижала ушки просительница.

"Как же я хочу снова оказаться маленькой... Рисовать картинки сидя на коленях у брата; сидеть рядом с мамой в тронном зале, пока она "играет в политику"; таскать с кухни пирожные", — мысленно пожаловалась безмолвным небесам аликорница, чувствуя стыд за такие мысли (всё же на ней лежала ответственность за народ, так что требовалось быть сильной, терпеливой и по возможности — мудрой).

— Забудь, — повела крыльями крылато-рогатая пони. — Плохая шутка. Так что ты хотела?

— Позволено ли мне предупредить вас о том, что ваша армия... — начала говорить лань.

Каденс сосредоточилась, почти без внешних эффектов создавая заклинание от подслушивания. Только после этого она продолжила мысль прервавшейся оленихи:

— ...верна своему командующему. Я знаю это, Тала. Даже более того: я понимаю причины их верности, а потому не осуждаю их.

— Но... Ваше Высочество, это ведь неправильно, — в очередной раз попыталась "открыть глаза" принцессе бывшая рабыня. — Стоит командующему приказать и... Вы в опасности, принцесса.

— Как показывает жизнь — безопасных мест не существует, — невесело улыбнулась пони. — Тала, я рада тому, что ты беспокоишься обо мне, но... Сомбра последний, с чьей стороны мне нужно ожидать удара.

— Но... — лань помедлила, а затем всё же заявила: — Я вижу в нём жестокость, жадность и холодный расчёт, которые составляют его суть.

— Это часть твоей силы? — проявила любопытство принцесса, вздёрнув бровки. — Знаешь... А не хочешь поработать в отряде внутренней безопасности, ну или внешней разведки? Твоя метка была бы полезна там.

— Я не уверена, Ваше Высочество, — стушевалась Тала, не ожидавшая столь резкой смены темы разговора.

— Подумай над этим, — попросила аликорница. — И не беспокойся о Сомбре: пусть у меня и нет силы, которая позволяет "видеть" пони насквозь, но я хочу верить, что за все прошедшие годы неплохо его узнала. Кроме того, нас с ним многое связывает... Что-нибудь ещё? Может быть что-то нужно твоим подопечным? Наши ресурсы сейчас ограничены, но думаю, что я смогу что-нибудь придумать, если вам что-то срочно необходимо.

— Благодарю, Ваше Высочество, мы всем довольны, — не став давить дальше, лань временно отступила. — Разрешите мне идти?

— Ступай, — развеивая заклинание, Каденс жестом отпустила олениху.

— Думаешь, она успокоится? — когда они остались в относительном уединении, негромко спросила Лана.

— Вряд ли, — поморщилась принцесса любви. — Мне не хочется переходить к крайним мерам, но если она начнёт распускать слухи... придётся действовать жёстко, пока того же не сделал Сомбра. И за что она его так невзлюбила?

— Он — воплощение всего того, от чего она сбежала, — пожала плечами собеседница, а когда пони вопросительно изогнула бровки, скосив на неё взгляд, пояснила свою мысль: — Высокородный властный жеребец, в руках которого находится военная сила. Его решение распределить оленей лишило их группу самостоятельности и единства, что ещё больше пугает и заставляет опасаться более жёстких мер контроля.

— Это было сделано для того, чтобы олени легче вписались в общество, а не создавали свою собственную фракцию, противопоставляя себя пони, — вступилась за тёмно-серого единорога аликорница. — Ты ведь сама помнишь то, сколько времени мы составляли команды для каждого новичка.

Вспоминая бессонные ночи, которые целая толпа офицеров проводила за бумагами в импровизированном штабе, крылато-рогатая пони передёрнула плечами (у неё даже сложилось впечатление, что к исходу из Кристальной Империи они готовились не настолько дотошно).

— Помню, — продолжая идти рядом со своей принцессой, Лана прикоснулась к её кисти. — И я благодарна за то, что вы настолько внимательно отнеслись к моему народу. Но это не отменяет того, что они будут боятся и искать подвох во всём... Тем более — в Сомбре.

А тем временем, пока караван переселенцев неспешно двигался в сторону Седловской Аравии, разведчики кристалийцев спешили сообщить командующему о том, что на юго-востоке обнаружено крупное поселение пони, которого нет ни на одной карте...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятая арка — 2

— Ты готова? — спросил у своей спутницы Джафар, смотря на удлинившиеся тени, стоя на порядочном отдалении от лагеря кристалийцев.

Визирь был облачён в чёрную броню, поверх коей накинул чёрный же плащ с алой подкладкой, но на этот раз обошёлся без шлема. Рядом с ним, поджав под себя ноги и кутаясь в собственные крылья, на расстеленном на сухой траве одеяле сидела пегаска, одетая в военный мундир со знаками различия воздушных войск. Вокруг них держали оцепление члены Седьмого Отряда, красующиеся знаками принадлежности к иным подразделениям...

— Я... — Айси сглотнула, лихорадочно сжала кулаки, зажмурилась, шумно вдохнула и выдохнула, после чего решительно заявила: — Я вас не подведу, командующий.

— Я знаю это, — положив ладони на плечи кобылы, за спиной которой стоял, тёмно-серый единорог изогнул губы в тонкой улыбке, а его глаза хищно сверкнули.

В это самое время кристальные пони и присоединившиеся к ним олени готовились к ночёвке, разжигая костры и устанавливая палатки. Кто-то готовил еду, кто-то следил за жеребятами, кто-то организовывал периметр охранения, создавая ловушки и барьеры. Впрочем, вся эта суета сейчас почти не касалась небольшой группы жеребцов и кобыл, которые были привлечены к получению информации о поселении неизвестных пони, о котором никто и ничего раньше не слышал.

"Могут ли это быть беженцы из Эквестрии? Вполне. Однако же их слишком много... и они слишком хорошо организованы, чтобы быть обычными переселенцами, сбившимися вместе ради выживания. Подобное не происходит за дни или месяцы: порой иерархия устанавливается годами. Конечно, может быть и так, что поселением правит некто, чей авторитет непоколебим, а то и вовсе все переселенцы — жители одного города. Только вот в первом случае всё равно была бы видна раздробленность общества, а во-втором... У принцесс не настолько плохо идут дела, чтобы позволять сбегать со своей земли целым городам", — думал про себя Сомбра, готовясь в случае необходимости подавить силу подчинённой при помощи собственной метки (Обман — очень разноплановая сила, даже способная заставить разумное существо уверовать в собственное бессилие... пусть и на краткий период).

Слишком часто на памяти Джафара сюрпризы приносили один только вред, из-за чего поверить в такую удачу как независимое поселение пони на землях между Оленьими Княжествами и Седловской Аравией, было трудно. Он был почти уверен, что здесь таится какой-то секрет, уровень угрозы от коего необходимо определить всеми доступными способами, чтобы решить то, стоит ли приближаться к данной аномалии, либо лучше обойти её стороной.

Воспоминания пегаса из отряда дальней разведки, перенесённые в шар памяти при помощи магов разума позволили увидеть то, что городок довольно компактный, густо населённый, хорошо защищённый от возможного нападения (какие-нибудь бандиты обломают зубы на земляных насыпях, усеянных заострёнными кольями). Но самое главное — вокруг него практически не было полей. Можно было бы предположить, что жеребцы и кобылы едят принесённые с собой припасы, питаются подножным кормом, торгуют с оленями или лошадьми... что совершенно не отменяло подозрительности такого факта.

"В Кристальной Империи тоже не было пашен, но по причине нехватки места под магическим щитом. Нам приходилось ограничиваться теплицами и многоярусными фермами", — мысленно констатировал Визирь.

Можно было бы воспользоваться старыми методами, отправив в городок разведчиков. Однако же это означало бы, что Сомбра заявляет "Мы — кристальные пони, что-то тут вынюхиваем"... всё же слишком уж приметная у них внешность (использовать оленей пока что было нельзя). Подобного шпиона могли схватить, допросить с пристрастием, а затем и подготовить "тёплую" встречу. В конце концов, именно информация сейчас была одним из важнейших ресурсов.

"Дарить им информатора, даже по молчанию коего можно сделать определённые выводы, я не собираюсь. По крайней мере, сперва следует опробовать все остальные способы разведки", — констатировал про себя тёмно-серый единорог.

...

Айси боялась... Айси охвостеть как боялась! Но... последние лучи солнца скрылись за горизонтом, оставляя её в ночной темноте, разгоняемой только луной и звёздами, а привычных кандалов рядом не было. Тени тут же усилили свой напор, шепча и уговаривая, убеждая и подначивая, приказывая и умоляя дать им свободу.

"Я справлюсь", — стиснув зубы, пегаска вспомнила все уже прошедшие уроки, которые для неё провёл сам командующий, присутствие коего рядом вселяло уверенность и спокойствие (всё же приятно знать, что если ты сорвёшься и начнёшь чинить беспорядки, тебя есть кому остановить).

— Начинай, — приказал Сомбра, левая рука которого переместилась на шею кобылы, а правая отпустила плечо, тем самым давая большую свободу действий.

Наклонившись вперёд, летунья опёрлась руками о землю, устремив свой взгляд в густую тень под собой. На миг ей показалось, что оттуда на неё смотрят чьи-то глаза, но стоило только моргнуть, как наваждение сразу исчезло.

— Что я должна узнать? — стараясь ещё немного потянуть время, уточнила крылатая пони.

— Обрати внимание на странности, — терпеливо пояснил командующий. — Мелкие детали... какие-то несоответствия. Ты сама поймёшь, если увидишь.

Более не тратя времени, Айси потянулась к своей метке, а затем наклонилась ещё ниже и... погрузила мордочку в тень. Её окутала тьма, а голоса стали только громче, но благодаря тренировкам самоконтроля, ну и ощущению чужой ладони на загривке, удалось от этого отстраниться, чтобы начать поиски нужного места.

Так называемые "теневые тропы", которые предполагалось использовать как аналог магии телепортации, оказались удобным средством наблюдения: каждое живое существо или даже предмет, имеет собственную тень. Самое сложное в этом методе шпионажа — найти ту самую тень, не заблудившись в процессе поисков. Впрочем, тут помогали точное знание направления, ну и примерное представление того, что именно нужно найти.

Небольшой городок, застроенный одноэтажными одинаковыми домиками из глиняных кирпичей, с крышами из черепицы, дверями из связанных между собой прутьев и полами из соломы казался мирным и уютным. Ровные дорожки, чистые, пусть и узкие переулки, редкие масляные фонарики, отбрасывающие тусклый свет на ровные стены... ну и конечно же сами пони, расходящиеся по своим жилищам создавали какую-то идиллическую картину. И всё вроде бы было нормально, но ощущение какой-то неправильности всё же царапало разум.

Прошло десять минут, прежде чем пальцы тёмно-серого единорога сильнее сдавили шею, а затем кобылу потянули куда-то назад. На миг она даже растерялась и испугалась, но вместо сопротивления лишь расслабилась, отчётливо осознавая свою беспомощность...

— Смотри на меня, — холодный воздух обжигал лёгкие, перед глазами всё плыло, чей-то голос бил по ушам, а затем мордочку пронзила боль от пощёчины. — Смотри на меня. Ты меня понимаешь?

— Д-да, командующий, — сфокусировав взгляд на рубиновых глазах, находящихся почти вплотную к её мордочке, летунья внезапно ощутила, что её щёки пылают вовсе не от пощёчины. — Я вас слышу.

— Опиши, что ты видела, — чуть отстранившись, но не убирая ладонь с её шеи, приказал Сомбра.

— Много маленьких одноэтажных домов из глиняных кирпичей, на одну комнату каждый; ровные чистые улочки; чистые мирные жители... — начала перечислять Айси. — Очень чисто и мирно.

— Мне нужны твои воспоминания, — заявил жеребец, а затем в руки пегаски кто-то сунул кристаллическую сферу. — Покажи мне, что ты видела.

Кивнув, кобылка позволила магам разума изъять её последние воспоминания, поместив их копию в шар памяти. Виски прострелила лёгкая боль, а голоса теней стали злее и громче (хотя, это могло просто казаться). Пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержать самоконтроль.

Прошло какое-то время, после чего процедуру с подглядыванием через тень пришлось повторить, на этот раз целенаправленно заглядывая в дома... В итоге летунья сбилась со счёта того, сколько же раз ей пришлось "нырять", но к тому времени как силы стали её покидать, на руках, ногах и шее застегнулись кандалы, лишающие возможности пользоваться силой, что разом отрезало навязчивый шум в голове.

Почти потерявшую сознание, Айси завернули в одеяло, напоили чем-то сладким и горячим, уложили в одну из повозок и накрыли ещё одним одеялом. После этого она провалилась в сон без сновидений, проспав до самого утра без задних ног...

...

Временный штаб уже привычно был собран из ящиков, расставленных широким кругом, да импровизированного столика, размещённого между ними. На древки воткнутых в землю копий натянули брезент, который заменял крышу и стены, а в дополнение к защитному барьеру, генерируемому полусферой артефакта, оцепление организовали бойцы королевской гвардии.

— И стоило оно того? — вид измождённой, мелко подрагивающей пегаски очень не понравился Каденс, но принцесса любви старалась держать свои эмоции под контролем, прекрасно понимая то, что далеко не всегда всё будет идти как ей хочется.

— А это, моя принцесса, ты можешь увидеть сама, — сохраняя на морде невозмутимое выражение, Джафар протянул аликорнице, одетой в походные куртку и штаны серо-зелёного цвета кристальную сферу, внутри коей клубился белый туман.

Крылато-рогатая пони приняла артефакт, взяв его в сложенные чашей ладони, а затем направила магию через рог. Спустя несколько секунд, когда перед ней предстала чёрно-белая, словно бы плоская картинка (всё же восприятие тени несколько отличается от привычного пони), она вынужденно признала:

— Не понимаю.

— Что ты видишь? — спросил визирь, ощущая необходимость провести для подопечной ещё пару уроков.

— Город... или большую деревню, — щуря глаза, пытаясь понять то, что видит Сомбра, но чего не понимает сама она, Каденс наклонила ушки вперёд, нахмурила бровки, даже прикусила кончик языка, совершенно не стесняясь находящихся в этом же месте офицеров (болтливостью никто из них не отличался, да и принцессу они знали не первый день).

— Чистый и ухоженный, с ровными, будто бы построенными по линейке, практически одинаковыми домами город, — поучительным тоном заметил тёмно-серый единорог, заставив подчинённых и аликорницу переглянуться, а затем с разными выражениями морд (от требовательного интереса и до вежливого любопытства) посмотреть на командующего.

"Грим не удивлён", — удовлетворённо отметил Джафар, скользнув взглядом рубиновых глаз по довольно молодому "меченому", который крайне иронично умудрился получить метку, полностью созвучную с его же именем (невзрачный бледно-жёлтый кристальный земнопони, с белой гривой и синими глазами, официально занимавшийся организацией культурных мероприятий... ну а неофициально, торговавший контрабандой).

"Свести его с Айси? Из них может получиться неплохая команда", — промелькнула в голове визиря отстранённая мысль, временно отложенная на будущее.

— Замечу, что поддержание чистоты такого уровня — это нормально для Кристальной Империи, где мусор — очередной ресурс для переработки, — поучительным тоном заявил тёмно-серый единорог, чуть насмешливо глядя на своих подчинённых, оказавшихся слегка... неготовыми к законам большого мира. — Одинаковые дома, построенные по одной линии — это тоже не характерно для пони. Ну и конечно же, я не мог не обратить внимания на то, что жители этого поселения не говорят между собой... в слух.

— Картинка плоская, чёрно-белая и немая, — заметила крылато-рогатая пони.

— Вынужден согласиться с принцессой, — подал голос заместитель профессора (малиновый единорог). — Технология не подходит для записи воспоминаний с органов восприятия, отличающихся от обычных понячьих.

— На картинке видно, что губы пони не шевелятся, да и мимика оставляет желать лучшего, — сцепив пальцы рук в замок, командующий поставил локти на колени. — При этом, они общались между собой. Напомнить вам, на что это похоже?

В импровизированном шатре раздались возбуждённые шепотки, но общую мысль высказала всё же Каденс, глаза которой широко распахнулись от удивления, радости, испуга и растерянности:

— Кристальное сердце? Ты хочешь сказать, что у них есть Кристальное Сердце?..

— Нет, — холодным тоном прервал её визирь, выпрямивший спину и, расцепив руки, опустивший ладони на край "стола". — У них определённо нет Кристального Сердца, так как в ином случае оно себя проявило бы более ярко. Возможно, что у них есть другой артефакт работающий с разумом, ну или какой-то "меченый" с такими способностями играет его роль. Но в том, что они общаются мысленно я почти уверен.

— Почти, командующий? — удивился командир гвардии.

— Нельзя быть полностью уверенным ни в чём, — произнёс тёмно-серый единорог. — Я вполне могу ошибаться. Однако же озвученные мной факты, отдельно друг от друга вполне безобидные, все вместе становятся весьма подозрительными. И это я ещё не упомянул, что город появился словно из-под земли... и в нём не было замечено жеребят.

— Мы можем пройти мимо, — после непродолжительной паузы, заметил артефактор. — Еда и вода есть. Не вижу смысла ввязываться в очередные неприятности.

"В общем-то я согласен, но...", — Сомбра оборвал себя, так и не завершив эту мысль, прекрасно понимая то, что бессмысленный риск может привести к краху (но как же хотелось узнать, что за тайна стоит за городом).

— Согласна, — высказалась принцесса любви. — Нам ничего не нужно от них, а раз уж ты считаешь, что они могут быть для нас опасны, то я склонна с тобой согласиться. Завтра сделаем крюк и пройдём мимо.

Командиры поддержали это решение неровным хором голосов. Визирь же едва удержался от уточнения вроде "С чего вы решили, что нам позволят пройти мимо?".

— Тогда — решено, — хлопнул ладонями друг об друга тёмно-серый единорог. — Сегодня и завтра мы усилим охрану, пока между нами и странным поселением не окажется большое расстояние. Однако, на случай конфликта, я бы хотел иметь способ противодействия врагу, владеющему средством телепатической связи. Какие у кого есть мысли по данному поводу?

"Инициатива... крайне низкая. Исполнители они хорошие, но вот самостоятельные руководители...", — думал про себя Сомбра, пока жеребцы и кобылы переглядывались.

— Всё зависит от метода, применяемого предполагаемым противником в мысленном общении, — подал голос учёный. — Если у них есть артефакт, вроде Кристального Сердца, то он же может служить предохранителем, который выдержит высокую нагрузку. "Меченый", сколь бы силён он ни был, остаётся живым существом, а как нам известно от разведки, даже старшие аликорны имеют запас прочности. Ну и возможен ещё вариант, что ментальную связь поддерживают все жители поселения, одновременно выступая в роли приёмников и передатчиков. Мне сложно представить принципы, по которым должна работать такая связь...

— Мы должны её как-то перегрузить? — предположил капитан гвардии.

— Если вывести из строя артефакт или "меченого", который поддерживает связь, предполагаемый противник лишится своего преимущества, — заметил командир стражи. — Напомню, что мы, в схожей ситуации, оказались лишены связи между командирами и подчинёнными, а также отдельными подразделениями. В мирной обстановке потребовалось довольно много времени, чтобы наладить сообщение. Во время боя подобное может оказаться фатальным.

— Допустим, — согласился главнокомандующий. — И как вы предлагаете "перегружать" ментальную сеть?

— Я могу, — неуверенно заметила принцесса любви, на которой тут же скрестились взгляды присутствующих. — Ну... если это "меченый", то он должен испытывать эмоции. Я могу либо усилить эмоции кого-то отдельного, чтобы через связь с ним центр "оглох", либо... нагнать на них страх, тоску... что-нибудь ещё...

Пони замолчали, осмысляя предложение. Нежно-розовая аликорница как-то сжалась, по всей видимости не испытывая радости от подобного применения сил.

— Хорошая идея, моя принцесса, — похвалил её Джафар, изобразив на морде одобрительную улыбку. — Но я всё же надеюсь, что нам не придётся к этому прибегнуть.

Крылато-рогатая пони благодарно улыбнулась, ощутив некоторое облегчение, после чего с новыми силами вернулась к обсуждению проблемы...

...

— Грим, у меня есть для тебя поручение, — когда члены совещания уже расходились, окликнул кристального земнопони тёмно-серый единорог. — Каденс...

— Угу, — состроила обиженное выражение мордочки аликорница. — "Жеребцовые дела". Опять будете обсуждать кобылок?

— В общем... да, — растянул губы в широкой улыбке и развёл руками Сомбра, чем вызвал то ли насмешливый, то ли возмущённый фырк от кобылы, которая не ощутила в его словах ни капли лжи.

— Не буду вам мешать, — махнула крылом принцесса, гордо выходя из импровизированного штаба.

— В чём дело, босс? — дождавшись момента, когда их никто не сможет подслушать, всё же спросил Грим.

— Дело в Тале, — поднявшись с ящика и заложив руки за спину, командующий начал прохаживаться по помещению.

— Вы серьёзно хотите поговорить о кобылах? — округлил глаза "меченый", который искренне считал, что принц просто пошутил. — Ну... Я вообще-то по пони... Но и оленихи, хоть и худоваты, довольно симпатичные... Но ведь Тала — беременна.

С тяжёлым вздохом Джафар приложил левую ладонь к морде, мысленно сокрушаясь о том, что первый за долгое время кандидат на роль самостоятельного помощника, оказался... бракованным (ну или просто у него слишком высокие требования?). К счастью (в первую очередь — для самого себя), земнопони замолчал, преданным взглядом уставившись на командира.

— Эта лань, пусть и неумело, пытается настроить против меня принцессу, других пони, ну и своих сородичей, — пояснил тёмно-серый единорог. — Шансов у неё откровенно... немного, но сам факт этого мне не нравится. Кроме того, есть некоторая вероятность, что Каденс решит действовать более радикально, чтобы прекратить эти поползновения.

— Думаете... принцесса решит её убить, тем самым испортив отношения с оленями? — предположил Грим, но сразу же себя поправил: — Вряд ли. Наша принцесса хоть и стала решительнее, да и вообще — молодец, но убийство неугодной, да ещё и беременной лани... Не её это метод.

— Рад, что ты это понимаешь, — удовлетворённо кивнул визирь, продолжая неспешно прохаживаться вокруг ящиков. — Однако рядом с Каденс есть Лана, которая подобным трепетным отношением к чужой жизни не обладает, а для защиты своей... подруги... готова на многое. К сожалению, её хитрости на тонкие манипуляции не хватит, а потому тихое убийство — вполне очевидное решение. Думаю, она даже сможет подстроить всё так, чтобы это выглядело несчастным случаем.

— Так в чём проблема, босс? — не понял собеседник, вызвав волну лёгкой досады у Сомбры. — Пусть олени сами разбираются...

— Во-первых, тайное рано или поздно рискует стать явным, из-за чего Каденс может начать отдалять от себя по-настоящему верную служанку, а то и вовсе начнёт винить... кого угодно, — Джафар махнул рукой, изображая в воздухе неопределённый жест. — Всё же просчитать реакцию на подобное довольно сложно. Во-вторых, Тала обладает силой, которая может быть полезна... если её направить в конструктивное русло.

— А если она следит за нами сейчас? — всполошился кристалиец.

"Дельная мысль", — хмыкнул тёмно-серый единорог.

— Можешь не волноваться: я позаботился о том, чтобы она не увидела лишнего... сегодня, — усмешка скользнула по губам командующего, сразу же сменившись серьёзным выражением морды. — Я хочу, чтобы эта идеалистка увидела последствия своей настойчивости... Я хочу, чтобы её собственные сородичи объяснили ей, насколько она не права. Демонстрация должна быть опасной, но контролируемой, чтобы в определённый момент один скромный пони вмешался, спасая невинную глупышку от произвола неблагодарных масс.

— Шоу? — взгляд собеседника загорелся, а сам он подался вперёд. — Это я люблю. Сценарий будет готов уже завтра, ну а на подготовку актёров придётся потратить от трёх до пяти дней.

— "Актёры" не должны догадаться, что их направляют, — напомнил Сомбра. — Задача не простая, но... в случае успеха, награда будет велика. Справишься?

"В случае провала... тебе придётся несладко", — мысленно пообещал визирь.

— Обижаешь, босс: я — профессионал, — гордо заявил земнопони.

— Надеюсь на это, — кивнул Джафар. — Что по шпионам?

— Следим за троицей подозрительных, — развёл руками собеседник, мигом лишившийся всей весёлости. — Если бы ты не сказал, что с ними что-то не так, мы бы и не поняли. Единственная странность — они мало общаются со старыми знакомыми, предпочитая компанию пони.

— Продолжайте следить, — велел командующий.

"Жаль, что нельзя их просто "потерять". Но если всё пройдёт удачно, то олени сами с ними разберутся", — произнёс мысленно тёмно-серый единорог.

...

— Чем порадуете, профессор? — Джафар обратился к склонившемуся над столом учёному, изучающему какие-то показания с причудливого артефакта, похожего на ёлку из кристаллических труб.

— А... командующий, — как-то рассеяно отозвался старик, но тут же встрепенулся и начал тараторить: — Со стороны неизвестного города доносятся стабильные отголоски магической аномалии, имеющей ровный нейтральный фон. С высокой долей вероятности — это некий артефакт...

"Всё же... артефакт", — мысленно вздохнул Джафар, досадуя на то, что в отличие от Кристального Сердца и других изделий мастеров понячьего рода, он продолжает работать.

В шатре, где работал единственный на настоящее время гений артефакторики (из тех, о которых знал Сомбра), на служащих подпорками древках копий висели масляные светильники, перемигивались какие-то кристаллы, в дальнем углу сидели закутавшись в крылья бывшие виндиго. Именно последние и привлекли внимание тёмно-серого единорога, который ещё перед совещанием отправлял их на разведку, желая воспользоваться навыками своих питомиц почти по назначению.

— Вы что-нибудь узнали? — вопросительно изогнул брови жеребец.

— Да, — односложно ответила Ария, выглядящая всё ещё истощённой, но не столь подавленной как прежде.

— Докладывайте, — вытягивать из них по одному слову визирь не собирался, а потому предпочёл поторопить. — Мне нужны все факты.

— Мы ощутили источник... чего-то непонятного, — потёрла нос Соната. — То ли страх... то ли наслаждение. Сильный источник... Ровный.

— Профессор? — вновь посмотрел на старого пони Сомбра.

— Да-да, командующий, вы правильно поняли, — не отрываясь от ёлочки, охотно закивал хозяин полевой лаборатории. — Скорее всего этот источник, либо сам является артефактом, либо же использует его. И... Мы обязаны его получить.

"Источник магии, пусть и смешанной с эмоциями — это хорошо, но... Стоит ли оно того?", — задумавшись, тёмно-серый единорог прошёл вглубь шатра, вновь опустив взгляд на банши.

— Что-нибудь ещё? — уточнил Сомбра. — Эмоциональный фон над городом?

— Почти нет, — Ария качнула головой, затем подняла взгляд на хозяина и заявила: — У нас было ощущение, будто бы жители города едят фон источника, как мы питаемся злостью...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятая арка — 3

Солнце осветило горизонт, яркими лучами обрывая сладкий сон Руди. Молодой олень, спавший прямо на земле укутавшись в плащ и подложив под голову сумку, неохотно разлепил глаза и потянулся до хруста в суставах. Рядом заворочались другие члены отряда, которыми были кристальные земнопони и двое единорогов...

"Славные ребята", — промелькнула мысль в голове жеребца с ветвистыми, пусть и короткими рогами.

Первые дни после бегства из рабства у кронорождённых, Руди, как и большинство его сородичей сильно боялся того, что из одной неволи попал в другую. Пусть лидеры и кормили их сказками о благородных аликорницах, но в глубине души оставались сомнения и страх, которые удавалось подавить только при помощи отчаянной надежды...

К облегчению корнерожденных, внутренне ожидающих подвоха с любой стороны, кристалийцы их не обманули: всем им выдали артефакты, которые можно было самостоятельно снимать и надевать, чтобы запирать в себе магию и не позволять опасным "меткам" (как пони называли "Клейма") навредить близким при пробуждении; к ним относились как к равным; их не избегали и даже учили. Распределение беженцев в десятки к пони было объяснено тем, что принцесса Каденс хотела, чтобы её подданные быстрее привыкли к новым товарищам, что гораздо легче сделать во время совместного труда...

— Благородные серы, не соблаговолите ли вы поднять ваши мохнатые крупы и отправиться на завтрак? — прозвучал елейный голос командира, которым был крупный бурый земнопони, красующийся изумрудными гривой и хвостом. — У нас появилось задание от главнокомандующего.

"От "сера" слышу", — хмыкнул про себя обладатель ветвистых рогов, принимая сперва сидячее положение, а затем поднимаясь на ноги.

— Мне приснился такой чудесный сон, — вздохнул светло-жёлтый единорог, которого все звали Снежком (при этом только посмеиваясь на вопросы о том, почему у него именно такое прозвище). — Будто бы вы все — кобылы.

— Тьфу на тебя, — отодвинулся от друга синий земнопони. — Сновидения по Брейну...

— Только не говори, что ты всерьёз веришь в ту чушь, которую писали в "Сны — отражения желаний", — хмыкнул Елоустоун, грузно поднимаясь со своей лежанки, начиная разминать затёкшие плечи.

— Оп-па... — растянул губы в широкой усмешке командир. — А ты, оказывается, тоже читал этот "шедевр".

— Тьфу на вас ещё раз, — уже обиженно буркнул синий пони.

— Руди, а что у вас говорят про такие сны? — обратился к оленю Гринхилл.

— Как сказал бы отец: "Кому-то определённо не хватает внимания кобыл", — отозвался двурогий, постепенно облачаясь в лёгкую броню, выданную при вступлении в десяток разведки.

— С такой-то мордой — не удивительно, — проворчал бурый жеребец, вызвав у подчинённых нестройный хор шуточек.

— Вот и делись с вами чем-либо, — обиженно пробормотал обсуждаемый жеребец.

...

После сбора вещей, разминки и сытного завтрака, десяток Руди отправился в сторону города, обнаруженного группой пегасов. Каждый из них был вооружён коротким мечом, круглым щитом, магическим самострелом... Оленя немало удивило то, что ему был выдан шлем с прорезями для двух рогов, почти идеально сидящий на голове (всё же он точно знал, что кристалийцы не держали при себе броню для представителей иных рас, а это могло значить только то, что экипировку сделали уже в дороге).

Где-то в небе кружили крылатые разведчики, сопровождающие отряд следопытов, а в это же время основной лагерь лишь собирался для того, чтобы переселенцы начали очередной дневной переход. Чистое синее небо, освежающий ветерок и тёплые лучи солнца, ласково согревающие пожухлую траву, обещали прекрасную погоду...

Жеребцы, во время пребывания в лагере постоянно подшучивавшие друг над другом, да и вообще ведущие себя крайне несерьёзно, лишь стоило им отойти на пару сотен метров от внутреннего кольца охранения стали хмурыми и неразговорчивыми. Руди, как наименее опытный член отряда, который ещё не успел толком сработаться с новыми соратниками, был поставлен в середину построения, что вызывало лёгкую досаду (всё же он прошёл через восстание, так что неплохо знал, с какой стороны браться за оружие). Впрочем, олень не спешил высказывать своё недовольство, здраво опасаясь навредить дружеским отношениям, которые налаживались с напарниками...

"Что они скажут, если узнают о том, что на наших собраниях о принце говорит Тала?", — задумчиво посмотрев на спину командира, вышагивающего в десятке шагов впереди, обладатель ветвистых рогов мысленно скривился.

Эта лань, пусть и была супругой их лидера, который отдал свою жизнь для того, чтобы остальные могли уйти целыми и невредимыми, несмотря на то, что носила под сердцем его жеребёнка... была крайне неосмотрительной (если не хуже). Она словно бы не понимала, что своими действиями вбивает клин недоверия между оленями и их новыми союзниками, тем самым угрожая благополучию всего народа...

"Если уж даже я понимаю, что в случае чего пони выберут своего принца, а не нас, то и другие придут к тому же мнению", — Руди незаметно вздохнул, сам себе боясь признаться в том, что в случае выбора между одной ланью и новыми друзьями, почти наверняка примет не сторону Талы...

Вот наконец впереди показался земляной вал, усеянный острыми кольями, перед которым находился глубокий ров. Лишь в одном месте сохранялся подход к широким воротам, по обеим сторонам коих находились башенки с часовыми. Эти укрепления не казались неприступными, однако же обладателю ветвистых рогов не следовало говорить, что первое впечатление часто бывает обманчиво.

— Кто такие?! — хриплым голосом прозвучал вопрос, после того как в землю у ног командира воткнулась короткая стрела.

На наблюдательных площадках находились двое жеребцов, один из которых вооружился луком, а второй — метательным копьём. Они оба красовались чёрными кожаными панцирями, укреплёнными железными пластинами, полушлемами и закинутыми за спины ножнами с мечами (рукояти коих выглядывали за правыми плечами).

— Мы пришли с миром! — поднял руки в защитном жесте командир десятка. — Отдайте нам ваших кобыл и дома!

— Что он несёт? — ужаснулся Руди, ощущая как шерсть на загривке встаёт дыбом (после такого приветствия, на хорошее отношение рассчитывать не приходилось).

"Как бы нас не решили расстрелять издалека", — промелькнула мысль в голове оленя.

— Не дрейфь, — вполголоса обратился к обладателю ветвистых рогов Елоустоун. — Сержант знает, что делает... Я надеюсь.

— Не сильно обнадёживает, — признался Руди, но всё же подавил панические мысли, сосредоточившись на настоящем.

— А чем заплатить за кобыл и дома у вас есть?! — после непродолжительной паузы, донёсся со стороны городка новый вопрос.

— Спрашиваешь! — бурый пони снял с пояса кошель и подбросил его на ладони. — Мы пришли не только с миром, но и с золотом!

— Ну, коли так, тогда — добро пожаловать! — развёл руками один из стражников. — Только смотрите, чтобы без шуток! Оружие сдайте на воротах, а то мы вас быстро в ёжиков превратим!

— А что им помешает утыкать нас стрелами, после того как мы сдадим оружие? — ни к кому конкретно не обращаясь, негромко произнёс Руди.

— Наша служба и опасна и трудна, — заметил Елоустоун.

— И на первый взгляд как будто не видна, — подхватил Гринхилл

— На второй и третий — тоже не видна... — продолжил Снежок.

— Значит — мы в засаде, — хором закончили товарищи, после чего рассмеялись своей незамысловатой шутке, сбрасывая напряжение.

— Держите уши востро, ребята, — приказал сержант, обернувшись к своим подчинённым. — Мой чуятельный нерв подсказывает, что не всё будет так гладко, как нам бы хотелось.

После этих слов веселье, которое и так было натянутым, окончательно угасло. Десяток же продолжил свой путь в молчании, подозрительно осматриваясь по сторонам, будто бы ожидая того, что из ближайшей ямы выпрыгнет какой-нибудь монстр, а то и невменяемый "меченый" (которых в последнее время вовсе не было видно).

...

На входе в город мечи пришлось сдать, но вот кинжалы, а самое главное — самострелы, удалось спрятать под одеждой. Впрочем, как показалось оленю, полтора десятка жеребцов и кобыл, среди которых были как земнопони и единороги, так и пара пегасов, не сильно-то и утруждались обыском, будто бы разрешая взять эти вещи с собой.

Само поселение встретило гостей шумом разговоров, стуком кузнечного молота, который разносился над крышами маленьких одинаковых домиков, снующими туда-сюда горожанами, занятыми какими-то своими делами. Улицы были прямыми и чистыми, одежда у местных жителей не отличалась изысками, но выглядела опрятной и добротной...

Задав несколько вопросов стражнику у ворот, сержант повёл свой отряд в местный трактир, который находился на центральной площади, рядом с ратушей. На пути им встретилась стайка жеребят, возрастом от четырёх-пяти, до четырнадцати-пятнадцати лет, тут и там виднелись молодые улыбчивые кобылки...

"Что-то тут не так", — отчётливо понял Руди, но никак не мог осознать, что же именно цепляет его внимание (в понячьих городах ему бывать не приходилось, так что и сравнивать было не с чем).

Миновав ряды однообразных строений, кристалийцы и олень вышли на открытое пространство, представляющее из себя квадратную утоптанную площадку, с одной стороны прикрытую двухэтажным зданием, первый этаж коего был сложен из камня и не имел окон. Справа стоял трактир, откуда аппетитно пахло свежей выпечкой и какой-то похлёбкой, слева же находились невзрачные домики, похожие на уже виденные ранее жилища.

— Ладно, парни, — обратился к подчинённым бурый жеребец. — Сейчас перекусим, промочим глотки, а затем поищем тех, кто отвечают за торговлю. Командующий велел договориться о закупке зерновых... Гхм.

Кашлянув, сержант первым шагнул в полумрак одноэтажного дома...

...

Молодая королева испытывала волнение: ей в руки буквально плыла добыча, которая могла бы не только прокормить всех чейнджлингов, но и позволить увеличить численность жителей улья. Не то, чтобы после недавнего приобретения они голодали, даже наоборот... Но кем бы она была, если бы отказалась от подобной возможности?

"Не каждый день к нам приходят аликорны... Молодые и неопытные...", — глазами своих подданных глядя на то, как десятерых разведчиков оглушили, затем раздели и связали, криворогая кобыла выбрала лучших инфильтраторов, которые должны были прикинуться оленем и девятью пони.

В это же самое время другие чейнджлинги, отвечающие за запасы обычной провизии, складывали на повозки мешки с зерном, пропитанным особым составом без вкуса и запаха, который вызывал слабость и сонливость... спустя час после употребления (при этом, для самих перевёртышей вещество было безвредно). Этот "товар" следовало передать в караван переселенцев, который двигался с севера на юг, попутно устроив бесплатную дегустацию, чтобы в момент захвата как можно больше боеспособных жеребцов и кобыл оказались недееспособны.

Рисковала ли Кризалис? Несомненно "да". Внутренний голос рекомендовал вовсе пропустить эту добычу мимо, так как кусок может оказаться слишком большим, чтобы его было возможно пережевать и проглотить. Только вот инстинкты требовали действовать здесь и сейчас...

"Принцесса любви... Ммм... Сладкая булочка, которая сотни лет будет питать весь мой рой", — соблазн был слишком велик, в результате чего голос разума и осторожность оказались задвинуты куда подальше.

Тем временем повозки уже были заполнены и запряжены чейнджлингами, притворяющимися земными пони, а затем к ним присоединились сородичи, изображающие охрану, ну и конечно же инфильтраторы, подменившие собой разведчиков (пегасы, следившие за своими соратниками с неба, находясь за пределами города, так ничего и не увидели из-за того, что отряд был схвачен под прикрытием стен).

Наконец, уже далеко после полудня, процессия из "торговцев" вышла наперерез каравану беженцев. Вели их десятеро лучших шпионов, в то время как пленников, через подземный ход, переправили в подвал "ратуши", где стали допрашивать при помощи магии, ломая их волю страхом и наслаждением, болью и ощущением фальшивой любви...

...

"Вот и всё", — мысленно констатировал Джафар, когда ему сообщили, что артефактные браслеты, которые были надеты на руки его разведчиков, на некоторое время отключились (если бы это произошло с одним-двумя, то данное происшествие можно было списать на случайность, но не тогда, когда это повторяется со всеми).

Процессия кристалийцев и оленей шла нарочито медленно, давая жителям города время отреагировать на приманку. Визирь, разумеется, мог бы приказать своим солдатам атаковать и без какого-либо объяснения, но это во-первых, плохо отразилось бы на его репутации, во-вторых, грозило большими потерями, а в-третьих, противоречило его собственным словам, которые он произносил минувшим вечером на собрании руководителей.

Получив ожидаемый сигнал, тёмно-серый единорог, облачённый в чёрную броню с плащом, первым делом направился к Каденс, которая обнаружилась неподалёку от жеребят, весело шагающих в середине построения, прямо перед повозками с провизией, но позади телег с книгами из библиотеки города-государства. Вместе с аликорницей находились сразу две лани, четверо пони из числа телохранителей и одна банши (Ария).

— Моя принцесса, у меня неприятные новости, — приблизившись к крылато-рогатой пони и её спутникам, сразу же заявил главнокомандующий.

— Что случилось, Сомбра? — вскинула голову Каденс, одетая в простой дорожный костюм (на её мордочке отразилось удивление, смешанное с беспокойством).

Телохранители поспешили отступить на пару шагов, Лана напряглась, ну а Тала, по всей видимости в очередной раз пытавшаяся "открыть принцессе глаза" насторожилась, даже не думая отходить от аликорницы. И если личной служанке ещё было позволительно проявлять наглость и присутствовать при явно важном разговоре правителей, вторую лань за это можно было и наказать...

"Так даже лучше", — мысленно усмехнулся Джафар, в очередной раз чувствуя возбуждение от того, что приходится идти по тонкой грани... что позволяло ощущать себя полноценно живым.

— Сегодня утром я отправил к городу неизвестных разведчиков, которым дал ложное задание... — начал объяснять визирь.

— Но ведь мы решили, что просто обойдём это поселение, — удивилась и... слегка разозлилась принцесса любви.

— Да, — согласно кивнул тёмно-серый жеребец, сохраняя невозмутимый вид. — Мы и обходим. Однако, моя принцесса, разве мы можем позволить себе оставить за спиной неизвестный фактор? Тем более, когда впереди нас ждёт встреча с Аравийцами, которые тоже не славятся гостеприимством к чужакам, не способным отстоять свою безопасность силой.

— Почему я узнаю об этом только сейчас? — нахмурилась нежно-розовая аликорница.

— Об этом задании знают только я, его исполнители, профессор и несколько пегасов, которые следили за разведчиками издалека, — пожал плечами единорог. — Мне показалось, что нагружать тебя ещё и этим будет... чрезмерно. В конце концов, разве я не должен тебя защищать?..

— Я уже не маленькая, — дёрнула ухом крылато-рогатая пони, а затем сердито посмотрела на командующего. — Сомбра, я хочу знать о подобных операциях до их начала, а не после того, когда что-то пойдёт не так.

— Я вам говорила... — тихо пробормотала Тала.

— Молчи уж, — шикнула на неё Лана, одарив вторую корнерожденную уничижительным взглядом.

— Хорошо, — не стал спорить Джафар. — С сегодняшнего дня, ты вместе со мной будешь изучать все доклады разведки, планировать каждую операцию и распределять задания. Это, конечно, работа главы разведки, а не правителя, но подобный опыт будет полезен. Ты согласна со мной?

На последних словах визирь изобразил настолько многообещающее выражение морды, что принцесса любви непроизвольно сглотнула, только теперь осознав то, на что себя обрекла из-за длинного языка и раздражения, вызванного зудением одной оленихи. В конце концов, командующий действительно был не обязан отчитываться за каждое своё действие, докладывать о всех отданных приказах и планах, вместо этого предоставляя готовые отчёты и выжимку полученной информации.

— Прости, Сомбра, — потупила взгляд аликорница. — Ты всё сделал правильно...

— Благодарю за высокую оценку моих способностей, — с тенью иронии в голосе отозвался Джафар, после чего решительно добавил: — Однако, Каденс, меня радует твоё рвение держать руку на пульсе событий. Поэтому, твои обязанности всё же расширяются...

"Всё же обиделся", — констатировала крылато-рогатая пони, ощущая стыд за собственные слова.

— Вернёмся к делу, — оторвал принцессу от самобичеваний визирь, заставив вновь посмотреть на себя уже совершенно сосредоточенным взглядом. — Разведчики, которых я отправлял в город, носили на себе парные артефакты, передающие сигнал о том, что они работают на оборудование профессора. Недавно все артефакты отключались, что могло произойти только в случае, если их сняли с тел владельцев... а потом надели на кого-то другого.

— Ты уверен? — уточнила принцесса любви, тут же смутившись. — Может быть они сами их сняли?

— Я в этом сильно сомневаюсь, но не буду говорить, что подобное вовсе невозможно, — отозвался тёмно-серый единорог, заложив руки за спину и продолжая идти рядом с собеседницей, слегка наклонив корпус вперёд. — В подобных ситуациях, моя принцесса, лучше перестраховаться, нежели недооценивать угрозу. Сейчас нам наперерез движется процессия из полутора десятков повозок, загруженных туго набитыми мешками. По сведениям, которые передали пегасы, наши разведчики возвращаются, но...

— ...внешность можно и подделать, — закончила мысль аликорница, ушки которой слегка опустились, а крылья поджались. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Мы должны захватить языков... Без крови, — ровным тоном ответил командующий, взгляд коего стал острым и хищным.

...

Кризалис была в нетерпении: повозки с зерном уже подходили к каравану беженцев, который остановился всего в пяти километрах от её города, начав разбивать лагерь. Притворяющихся пони чейнджлингов остановил отряд внешнего охранения, но после того как "командир разведчиков" сказал несколько фраз, извлечённых из головы оригинала, вся внешняя напряжённость куда-то делась. И всё же, им приказали ждать прибытия кого-то из главных...

"Какая... красота", — через глаза своих подданных пожирая взглядом нежно-розовую аликорницу, неспешно шествующую держась за локоть тёмно-серого единорога, подумала королева перевёртышей.

Принцесса любви была юна, полна сил, выглядела словно невинный цветок... нектар коего будет кормить чейнджлингов сотнями лет. Окружающая её магия буквально бурлила, заставляя истекать слюной нетерпения...

Вероятно, Кризалис слишком увлеклась, погрузившись в свои нежно-розовые мечты, так как совершенно упустила тот момент, когда отправленных на "деловые переговоры" слуг накрыло таким диким количеством любви, радости, восхищения и заботы, что их буквально оглушило и ослепило. Через ментальную связь, которую поддерживала королева роя, удар пришёлся и по ней, вызывая ощущение эйфории. Если бы любовью можно было подавиться, то это была бы самая нелепая смерть в мире, но при этом в свои последние секунды криворогая кобыла продолжала бы глупо улыбаться и пускать слюни из уголка рта.

Она не могла сказать, сколько времени это продолжалось, всё же неожиданная атака слишком сильно ударила по мозгам, но в какой-то момент всё изменилось: вместо любви и радости, которые дарили силу и ощущение сытости, весь улей накрыла столь сильная безысходность, замешенная на апатии и безразличии, что приходилось прилагать неимоверные усилия просто для того, чтобы продолжать дышать.

"Что происходит?", — словно через туман донёсся мысленный вопрос... кого-то из слуг.

Сбросив с себя оцепенение, вызванное многократно усиленным ударом по разуму, который прошёл через связь с членами роя, Кризалис решительно оборвала большинство ниточек, связывающих перевёртышей в единую паутину. Думать сразу стало проще, так что она начала "осматриваться", пользуясь немногочисленными связями с теми, кто оставались наверху.

А происходило нечто кошмарное: чейнджлинги, застывшие на месте, упавшие на землю из-за того, что не успели сделать очередной шаг, замеревшие в нелепых позах во время движения, просто безучастно наблюдали, как их хватают и связывают пегасы, заполонившие городок в считанные минуты. Некоторые перевёртыши пытались оказывать сопротивление, но делали это настолько вяло и слабо, что казались новорожденными жеребятами против матёрых воинов. И то, что их не убивали на месте, криворогую кобылу совершенно не успокаивало.

"Как же так?", — инстинкты, ещё недавно твердившие о том, что перед ней находится добыча, теперь выли о смертельной опасности, заставляя дрожать и сжиматься в клубок.

Она не до конца осознавала, как выбралась из своих покоев, прикрыла от враждебного воздействия нескольких стражников, а затем рванула к туннелю, проложенному специально на такой случай. Только оказавшись в сырости и темноте, где было тесно и пахло землёй, а самое главное — куда не дотягивалось то воздействие, буквально парализующее разум и волю, она зарычала в бессильной ярости, осознав два сокрушительных факта: во-первых, улей и большая часть роя потеряны; во-вторых, она оставила врагу источник магии и эмоций, при помощи которого в считанные годы могла не только восстановить, но и приумножить потерянное.

Уже развернувшись и сделав шаг назад, Кризалис ощутила страх... Там была та проклятая аликорн, которая использовала силу чейнджлингов против них, вывернув и извратив её до неузнаваемости. Аликорн... такая же как те, которые едва не довели её народ до гибели в предыдущий раз.

"Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу-ненавижу-ненавижу...", — буквально трясясь от противоречивых эмоций и желаний, королева почти не заметила того, как одни из последних слуг подхватили её на руки, а затем побежали прочь от дома, так и не сумевшего защитить их рой.

...

Небесная колесница, запряжённая тройкой пегасов, одетых в мундиры воздушных войск, висела над городом перевёртышей. Джафар, одной рукой прижимая к себе трясущуюся Каденс, второй ладонью гладил её по голове и шее, пытаясь передать крохи тепла и заботы.

Чейнджлинги, которыми оказались жители маленького городка, при первой атаке принцессы любви (использовавшей свою "метку" в полную силу), сперва потеряли возможность осознавать мир вокруг, а затем лишились маскировки. Солдатам оставалось сковать их в блокирующие магию кандалы, а затем отправиться в само поселение...

И всё же нежно-розовая аликорница доказала, что способна на много большее, нежели выступать ширмой для правящего их народом визиря. Второй удар по эмоциям роя она нанесла сменив спектр воздействия, пусть и не без помощи Сомбры: апатия, безразличие, уныние — эти чувства, транслируемые в основном на перевёртышей (пони задело лишь краем, так что они смогли сопротивляться влиянию), превратили захват вражеской базы в лёгкую прогулку.

"Не для всех", — холодно напомнил внутренний голос, заставляя опустить взгляд на крылато-рогатую кобылку, которая и сама в полной мере испробовала то, чем "угостила" врагов.

Подцепив подбородок Каденс пальцами руки, которой секунду назад гладил её по голове, тёмно-серый единорог заглянул в поблёкшие, словно бы пустые, но одновременно с этим — затянутые туманной пеленой глаза.

"Стоило оно того?", — спросил внутренний голос.

"Да", — отозвалась часть души главнокомандующего, довольная успешно проведённой операцией.

"Нет", — зло рыкнула вторая половина души, испытывающая почти физическую боль от вида страданий аликорницы.

"Как бы там ни было, но сделанного уже не вернуть. Теперь необходимо привести её в чувства и надеяться, что она сможет справиться с последствиями. Ну и я ей помогу... в меру сил и возможностей", — заявил внутренний прагматик, в самом зародыше давя эмоциональные противоречия...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятая арка — 4

Солнце опустилось за горизонт, на небе воссияли звёзды и луна, лагерь переселенцев, разбитый неподалёку от городка чейнджлингов, постепенно готовился ко сну. Каденс, наконец-то слегка отошедшая от дневного происшествия, погрузилась в тревожный сон в спешно установленном шатре, а Сомбра, оставив принцессу под охраной Ланы, троицы бывших виндиго, нескольких гвардейцев и магов, отправился решать иные вопросы (пусть победа и далась кристалийцам малой кровью, но теперь следовало разгрести её последствия).

— Докладывайте, — велел Джафар, едва рядом с ним появились Грим и Айси, которые хоть и не обладали самыми высокими полномочиями, но выполняли самую разнообразную работу (в основном — собирали информацию и исполняли личные приказы главнокомандующего).

— На расстоянии дневного перехода от лагеря нет ни единой живой души, — отозвалась пегаска, несколько нервным движением прикасаясь к обручу блокирующего магию артефакта, охватывающему шею. — Дозоры расставлены по штатному расписанию; внутреннее охранение удвоено; город контролируется силами стражи.

— Почему стражи, а не армии? — продолжая шагать в сторону виднеющихся впереди очертаний грубых укреплений, позволил себе проявить удивление тёмно-серый единорог.

— На совещании было решено, что стража лучше справится с контролем местности в условиях плотной застройки, — чуть виновато отозвалась кобыла. — Специфика их работы...

— Понятно, — жестом руки прервал собеседницу визирь, признавая логику такого решения. — Что по захваченному?

— О... — подал голос кристальный земнопони. — Босс, если вы сами это не увидите, то попросту не поверите.

— Грим, у меня совершенно нет никакого желания разгадывать шарады, — добавил в голос раздражения главнокомандующий, слегка повернув голову и скосив взгляд на подчинённого. — Докладывай по существу.

— Как скажешь, босс, — легко сдался "меченый". — Запасных браслетов у нас на всех пленников не хватило, так что пришлось взять блокираторы у солдат, в результате чего часть армии сейчас находится в зоне риска. Чтобы избежать жертв при внезапном "пробуждении", всех тех, у кого нет сдерживающих артефактов, отправили во внешнее охранение, ну а кристаллургов загрузили работой по созданию новых комплектов. Ума не приложу, зачем мы возимся с этими жукопони?

— Избавиться от них мы всегда успеем, но если будем торопиться, то можем упустить выгоду для себя, — ровным голосом изрёк Джафар. — Как они себя ведут?

— Как куклы, — пожал плечами кристальный земнопони. — Не говорят, не пытаются убежать, почти не двигаются. Кажется, принцесса Каденс их сломала.

"Принцесса сама едва не сломалась. Пусть её "метка" и оказалась хорошим оружием, но рисковать таким образом больше нельзя. Впрочем, это не отменяет необходимости тренироваться", — отметил голос рациональности визиря.

— Исследования показали, что зерно, которое нам хотели продать, отравлено какой-то разновидностью сонного зелья, — продолжил Грим. — С одной стороны — есть его не рекомендуется, так как вывести отраву не представляется возможным, с другой же — храниться оно может долго.

— Зачем нам отравленное зерно? — удивилась Айси.

— Ничего ты не понимаешь, — вздохнул советник по деликатным вопросам. — Хорошая отрава, тем более такая, после употребления которой жертва не умирает, на дороге не валяется. Поэтому, босс, рекомендую товар сохранить, а если получится, то и рецепт у пленных разузнать.

— Займись этим, — разрешил тёмно-серый единорог, разделяющий мнение подчинённого о том, что избавляться от такого ресурса будет глупо (мало ли, кого придётся угощать...). — Что с беглецами?

— Около дюжины особей ушли через подземный ход, — поморщился Грим. — Королева ушла вместе с ними. Мы, конечно, отправили погоню, но догнать сумели только две тройки чейнджлингов, которые целенаправленно уводили преследователей по ложным следам, а когда поняли то, что их вот-вот схватят... совершили самоубийство. Сейчас поисковые отряды прочёсывают округу, но...

"Сбежавшая королева — это проблема. Хорошо будет, если она решит уйти подальше, либо заляжет где-нибудь пока мы не уйдём. Но ведь нельзя отметать вероятность того, что эта паразитка может попытаться скрыться среди пони... Пожалуй, банши теперь придётся снова стать тенями для Каденс. По крайней мере, они хотя бы смогут определить, есть ли рядом перевёртыш", — идея с нападением на город уже не казалась такой уж удачной (опыт показывал, что недобитые враги имеют тенденцию становиться опаснее, а затем начинают мстить).

Тем временем они уже миновали городские ворота, которые охранялись группой кристалийцев-стражников, среди коих были двое единорогов, один из которых бросил на вновь прибывших заклинание из школы целительства, которое нарушало маскировку чейнджлингов. Сомбра на это внешне не отреагировал, но внутренне всё же поморщился, так как инстинкты буквально вопили о том, что позволять использовать на себе магию хоть кому-либо категорически нельзя.

— Что с добычей? — продолжил допрос подчинённых главнокомандующий, кивком поприветствовав стукнувших себя кулаками в грудь воинов.

— Мусор, — почти одновременно отозвались пегаска и земнопонь.

— Поясните, — потребовал Джафар, едва не споткнувшийся от подобной синхронности.

— ... — многозначительно покосилась на Грима Айси.

— ... — столь же многозначительный взгляд бросил на крылатую кобылу жеребец, но всё же решил взять слово первым: — Немного золота, немного серебра, съестные припасы... которые ещё нужно проверить на добавки. Оружие, инструменты, одежда, по меркам тех же эквестрийцев, весьма добротные, но вот в сравнении с тем, что есть у нас — мусор. Можно взять с собой самое лучшее, но сгодится оно разве что для продажи, а вот замедлять нас будет заметно.

"Что же... ожидаемо. В конце концов, Кристальная Империя была самым высокоразвитым городом известного мира, так что и ожидать того, что среди добычи будет много ценных и полезных вещей глупо. Хотя, те же олени могли бы поспорить с этим утверждением... Но они пошли по иному пути развития магии", — промелькнули размышления в голове визиря, опуская ещё одну воображаемую гирьку на чашу весов целесообразности недавних действий (оставалось надеяться, что главная цель окупит все риски).

— Источник магии? — после непродолжительной паузы, потребовавшейся на преодоление пути до "ратуши" города, спросил тёмно-серый единорог.

— Хе-хе-хе... — изобразил злодейский смех Грим, затем откашлялся и нацепил на морду смущённое выражение. — Это то, что лучше видеть своими глазами. Тем более, мы уже почти на месте.

Подавив волну раздражения, сопровождаемую желанием стереть предвкушающее выражение с морды "меченного" своим кулаком (что было бы наиглупейшим поступком, унижающим главнокомандующего в собственных глазах), Сомбра промолчал. Вскоре они вошли в наиболее основательное здание, охраняемое почти сотней кристалийцев, прошли очередную проверку на личины и оказались перед деревянной дверью в каменной стене.

Двое единорогов поспешно отварили замок, распахнули створку и... взгляду Джафара предстала комфортабельная камера, пол в которой был застелен толстым ковром, стены оббиты спрессованной соломой и обтянуты гобеленами, а в дальнем углу лежали подушки, выложенные в подобие стены форта, за которой кто-то прятался. Длинная но тонкая цепь, которая тянулась от потолка к тому самому углу, мягко намекала на тот факт, что за импровизированным укрытием находится явно не почётный гость улья.

"И почему я чувствую себя таким старым?", — задал себе риторический вопрос бывший величайший маг, завоеватель и тиран.

— Мы не решились что-либо предпринимать без тебя, босс, — почему-то шепотом пояснил Грим.

— Правда, профессор очень порывался... — столь же тихо выдала главного учёного кристалийцев Айси.

"Что-то мне подсказывает, что следовало остаться у постели Каденс... Хотя бы до утра", — отстраненно подумал тёмно-серый единорог, разглядывая внутреннюю обстановку комнаты в тусклом свете магических огней.

Лёгким напряжением воли Сомбра заставил рог вспыхнуть магической аурой, а затем захватил подушки полем телекинеза, начав оттаскивать их от угла. Заходить внутрь камеры он не собирался хотя бы до тех пор, пока не убедится в том, что пленник не несёт опасности.

Раздался испуганный писк, одна из подушек дёрнулась и вырвалась из хватки магии, но все остальные благополучно улетели в сторону. Взгляду Джафара предстала... предстало... существо тёмно-фиолетового цвета, с двумя крыльями, рогом, выпуклой мордой, четырьмя ногами, а также большими испуганными глазами, выглядывающими из-за края подушки, прижимаемой к груди передними конечностями будто щит.

"М-да. Если бы я точно ни был уверен в том, что в этом мире пони и лошади — двуногие человекоподобные существа, то сказал бы, что это... Пегас? Единорог? Аликорн?", — заметив, что все вокруг молчат, визирь посмотрел сперва на охранников, затем на своих спутников, ну а потом обратил взор на потолок, ища у него понимания и поддержки, так как подчинённые в очередной раз заставили усомниться в своей компетентности.

— У меня только два вопроса, — наконец озвучил свои мысли тёмно-серый единорог, справившийся с новым всплеском досады, концентрируя взгляд на пленнике. — Насколько оно опасно и понимает ли нас?

— Босс, это "она", — поправил Джафара Грим, поспешно добавив: — Когда мы её обнаружили, она была в том же состоянии, что и чейнджлинги, так что целители успели провести осмотр. Отдельные слова она понимает, но их набор ограничивается командами "Сидеть", "Место" и тому подобным. Целители сказали, что магии в ней много, возможно даже больше чем у принцессы, но благодаря надпилам на роге, пользоваться она ей не может. "Метка" вроде бы и есть, но какая-то странная, и будто бы не активная. В общем — угрозы не несёт.

"Не врёт. Ну или верит, что не врёт", — констатировал главнокомандующий, продолжая разглядывать странное, испуганное и... кажущееся весьма жалким существо.

— Это и есть источник магии, а также эмоций, который использовали чейнджлинги? — ни в голосе, ни в выражении морды Джафар не позволил себе проявить что-либо кроме спокойного интереса.

— Профессор утверждает, что фон энергии исходит именно от неё, — отозвалась Айси, опередив кристального земнопони.

Перед визирем встала непростая дилемма: с одной стороны он мог допросить существо силой, использовав либо свою "метку", чтобы обмануть разум пленницы, либо воспользоваться кристаллами памяти, которые позволяли насильственно извлекать воспоминания у жертвы, пусть и с риском для неё (да и без гарантии, что будут получены нужные сведения, а не какой-нибудь бессвязный бред), с другой же стороны... было бы глупо даже не попытаться предстать в глазах обладательницы огромного магического потенциала не злодеем-мучителем, а спасителем и избавителем от чудовищ, использовавших её силу явно против воли. Наличие разума в больших глазах, пусть и подавляемого страхом, заставляло склониться ко второму варианту.

"В конце концов, никто мне не помешает в случае провала вернуться к более жёсткому варианту", — поставил точку в собственных размышлениях тёмно-серый единорог.

Молча войдя в камеру Сомбра отметил, как сжалась обладательница фиолетовой шёрстки, испуганно прикрывшись подушкой. На грани сознания мелькнуло удивление от того, что она удерживает этот предмет без помощи пальцев, но мысль была задвинута в дальний уголок подсознания, как маловажная в данный момент. Схватившись левой рукой за цепь, он натянул её конец, крепящийся к потолку, затем с шелестом извлёк из ножен меч и рубанул им по звеньям.

Кристаллическая кромка столкнулась с не самым прочным металлом, в результате чего в руке жеребца остался длинный кусок цепи, второй конец коей крепился к ошейнику пленницы. С металлическим звоном звенья упали на пол, а клинок вернулся в ножны, после чего главнокомандующий вышел из камеры и приказал:

— Заключённую накормить, охрану удвоить, до дальнейших распоряжений никаких иных действий не предпринимать. Всё ясно?

— Так точно, — гаркнули стражники.

— Грим, мне нужна вся возможная информация об этом существе, — повернулся к ожидающему приказов "меченому" Джафар. — Чейнджлинги должны что-то знать. Разрешаю допрос любыми методами. И пусть профессор сконцентрируется на изучении их способностей — нам это может быть крайне полезно.

— Сделаем в лучшем виде, — пообещал земнопони.

— Айси, продолжайте поиски сбежавшей королевы, — в последнем приказе не было особого смысла, так как этим занимались и без пегаски, но оставить её без личного задания было бы ошибкой, так как для подчинённых крайне важно внимание, пусть даже оно выражается в личных приказах. — Утром я жду подробные отчёты.

...

Возвращаясь в лагерь вместе с одним из патрулей, тёмно-серый единорог думал о том, что переход с севера на юг становится каким-то уж слишком насыщенным на события: сперва олени с их разборками между крона и корнерождёнными, теперь — чейнджлинги с четвероногой версией аликорна (откуда они вообще его взяли?), а ведь ещё даже половина пути не пройдена. Впереди ждут Седловская Аравия, Верблюжьи Эмираты, ну а затем ещё и прерии Зебрики, где предстоит искать союзное племя. И до нынешних событий надежда на то, что всё пройдёт гладко была откровенно слабой, теперь же она сменилась уверенностью, что ничто ещё не закончилось.

"Справедливости ради стоит заметить, что я имел возможность избежать проблем как с оленями, так и чейнджлингами, для чего требовалось просто пройти мимо. Другое дело, что поступить так не дали уже мои собственные желания, завязанные на азарте и стремлении получить выгоду. И пусть пока что всё заканчивается... неплохо, но подобный подход не может продолжаться вечно. Нужно быть осмотрительнее...", — размышляя на эту тему Сомбра осознавал, что с большой долей вероятности, увидев перед собой новое испытание для силы и разума, скорее всего не удержится от соблазна... несмотря на возможный риск.

Оказавшись в лагере, главнокомандующий отправился к шатру принцессы, где продолжали дежурить гвардейцы. Каденс всё ещё спала, уткнувшись мордочкой в скрученный валиком плащ, а бывшие виндиго сидели полукругом, к чему-то прислушиваясь.

— Оставьте нас, — глянув на крылатых кобыл, а затем переведя взгляд на клюющую носом лань, коротко приказал Джафар, но затем всё же добавил: — Пусть приготовят купальню.

"Чем там занимается Рубин? Жаль, но приглашать её сейчас будет неуместно", — в душе всколыхнулась досада, тут же задавленная волевым усилием, а визирь тем временем уже уселся на землю рядом с постелью принцессы.

Усталость навалилась на плечи, принося с собой апатию и безразличие. Пусть духовно тёмно-серый единорог мог бы дать фору многим, но физически всё же оставался почти простым смертным. Использовать же свою "метку", чтобы обманывать собственное тело на постоянной основе, как бы это ни было прискорбно, попросту не хватало магии.

— Ммм... Сомбра? — не открывая глаз, очень тихо позвала принцесса любви.

— Я здесь, — негромко отозвался жеребец, осторожно прикасаясь к растрепавшейся гриве.

— Сколько времени? — не без труда разлепив глаза, нежно-розовая аликорница зажгла рог, разгоняя царящую в шатре темноту.

— Ещё ночь, — ответил Джафар, ловя себя на том, что откровенно любуется сонной мордочкой крылато-рогатой пони, что вызвало в душе смешанные чувства от удовлетворения и до скепсиса.

"Повторяю собственные ошибки. В прошлый раз одержимость принцессой меня до добра не довела", — заметил внутренний скептик.

"В прошлый раз я изначально совершил ошибку, когда решил получить желаемое силой", — напомнил себе визирь, вновь ловя себя на том, что фактически оправдывается.

— Ты вообще ложился? — приподнявшись на локте, Каденс позволила ткани одеяла соскользнуть с плеч, открывая взгляду собеседника стройный стан, скрытый под тонкой тканью белой рубашки, после чего нахмурила бровки и добавила с подозрением: — Что-то опять случилось?

— В каком-то смысле — да, — отозвался тёмно-серый единорог, слегка усмехнувшись при воспоминании о фиолетовом недоразумении, которое оказалось магическим источником уровня аликорна (а ведь он надеялся на артефакт...). — Мы нашли кое-что... точнее — кое-кого, кому понадобится твоя помощь и забота. Но это подождёт до утра.

— Точно? — принцесса вопросительно посмотрела на собеседника, но получив утвердительный кивок, предпочла согласиться. — Хорошо. Я...

— Хм-м? — склонив голову, жеребец изобразил на морде вопрос.

— Тут... душно, — нашлась с ответом аликорница (не став говорить, что ещё и пахнет не очень хорошо, так как и сама понимала причину). — Может быть прогуляемся?

— Ночью, когда где-то поблизости бродит жуткая королева чейнджлингов, жаждущая мести за унижение и своих подданных? — визирь наклонился к крылато-рогатой кобылке, немигающим взглядом смотря ей в глаза, а затем растянул губы в улыбке и заявил: — Почему бы и нет.

Текучим движением поднявшись на ноги, Джафар наклонился и протянул правую ладонь аликорнице. Та же, хмыкнув в ответ, откинула одеяло и взявшись за руку жеребца, в мгновение оказалась поднятой на ноги, второй рукой поспешно оправляя тонкие штаны и рубашку.

На улице их встретили молчаливые гвардейцы, свет луны и сияние звёзд, а также огни магических светильников. Неподалёку обнаружилась и Лана, задремавшая сидя на каком-то ящике, устроив голову на уложенной на колени сумке.

— Она даже когда спит выглядит серьёзной, — посетовала крылато-рогатая пони.

— Кто-то же должен быть серьёзным, — усмехнулся уголками губ визирь, начиная обходить шатёр по кругу.

— Это что за намёки? — сдвинула бровки Каденс, всем видом выражая подозрительность, но тут же получила несильный щелчок по носу, из-за чего обиженно засопела. — Не любишь ты меня.

— Люблю, — возразил единорог. — Уж тебе ли не знать?

Вопрос заставил принцессу любви смущённо потупить взор, всё же эмоции Сомбры она ощущала словно тёплый ветер, ласково окутывающий со всех сторон, пусть в нём и проскальзывали холодные потоки. Только вот... она прекрасно помнила то, что произошло в момент пробуждения "метки", из-за чего чувствовала вину и неуверенность.

— Прости... — прижав ушки, тихо произнесла аликорница.

Резко остановившись, жеребец развернулся к своей спутнице, заставляя и её повернуться мордочкой к себе, после чего одной рукой обнял за спину под крыльями, а пальцами второй подцепил подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

— Никогда... — наклонившись вперёд, почти касаясь губами губ спутницы, обжигая её горячим дыханием прошептал Джафар. — Никогда не проси прощения за это.

— Но... — попыталась что-то возразить крылато-рогатая кобыла, однако её губы оказались накрыты поцелуем, который продлился долгую минуту.

Отстранившись от мордочки закрывшей глаза принцессы, визирь крепче обнял её обеими руками, прижимая к себе. Аликорница, уткнувшись носом в широкую грудь, после краткой заминки обхватила его торс руками, не открывая глаз и шумно сопя носом.

— Я тебя никому не отдам, — дунув на кончик левого уха кобылки, твёрдо заявил принц.

Какое-то время они ещё стояли так, ничего не говоря и вслушиваясь в ночные звуки, а затем не сговариваясь, продолжая сохранять молчание, продолжили свою ночную прогулку, окончившуюся у входа в шатёр. Подоспевшая служанка сообщила, что купальня готова, и Сомбра, пожелав Каденс доброй ночи, отправился принимать водные процедуры.

...

Ночь была тёплой, пусть и слегка тёмной... Впрочем, принцесса подозревала, что на юге все ночи такие (ведь снега здесь нет, а солнце греет куда сильнее, за день прогревая землю).

Стоя на пороге шатра, установленного едва ли не в первый раз после отбытия из Кристальной Империи, Каденс задумчиво смотрела в спину удаляющегося жеребца, неосознанно накручивая на указательный палец левой руки прядку гривы. В её голове боролись сомнения и желания, страхи и надежды... Пусть за время похода ей и пришлось многое взять на себя, пересмотрев собственные взгляды на жизнь, в главном меняться было очень страшно.

"Я ведь уже не жеребёнок. Детство не может быть вечным, как бы ни хотелось обратного", — делать решительные шаги, после которых уж точно не удастся повернуть назад, было по настоящему тяжело и хотелось... чтобы эту ответственность на себя взял кто-то другой.

Кончиками пальцев коснувшись губ, на которых ещё ощущался вкус поцелуя, аликорница улыбнулась и... приняла окончательное решение. На душе сразу стало легче и даже плечи вроде бы расправились...

Посмотрев на сладко сопящую Лану, крылато-рогатая пони ещё раз убедилась, что именно сейчас наступило самое удачное время. В конце концов, после всего того, что пришлось пережить за последний день...

— Оставайтесь здесь, — приказала гвардейцам Каденс, после чего не оборачиваясь зашагала в направлении купальни, которую организовали неподалёку от её шатра (случайно ли?).

Дойдя до брезентового купола, который тоже охранялся гвардией, но кроме того был накрыт магическим барьером, приглушающим звуки, Каденс замешкалась. В груди словно бы сжалась пружина, из глубины души вернулись сомнения и страхи, а перед внутренним взором промелькнули нарисованные воображением картины, которые она могла бы увидеть внутри. К удивлению самой аликорницы, именно последний фактор придал ей смелости и решительности, пробудив желание... не уступать никому.

Никто так и не попытался остановить принцессу, когда она входила под брезентовый купол (она так и не увидела, как один гвардеец молча показал вполне определённые жесты своим напарникам, второй тихо рассмеялся, третий приложил ладонь к морде, а четвёртый постучал костяшками по шлему, прижал указательный палец к губам, а затем большим пальцем провёл по горлу, получив в ответ согласные кивки). Внутри же находился искусственный водоём в виде круга, на дне коего лежали подогревающие воду кристаллы, а на древках копий, которые служили опорой для крыши, висели магические светильники.

Воздух был жарким и влажным, над водой поднимался пар, но это совершенно не мешало взгляду аликорницы обнаружить тёмно-серого единорога, который стоял по пояс в воде спиной к ней. Кровь тут же прилила к мордочке, дыхание спёрло, а желание сбежать, пока её вторжение не обнаружили, почти заглушило голос разума, утверждающий о том, что стражники уж точно обо всём доложат.

"Ты — взрослая пони, а не пугливый жеребёнок. Чего ты там не видела?", — мысленно попыталась подбодрить себя Каденс, берясь за воротник рубашки.

"Вообще-то... многого не видела", — запротестовал внутренний голос.

"Гррр... Ты вообще не помогаешь!", — возмутилась принцесса, решительно начав расстёгивать пуговицы.

Сомбра, словно бы почувствовав, что сейчас самый неудачный для этого момент, обернулся и посмотрел на аликорницу, сжавшую края рубашки пальцами. Пару секунд он просто стоял и смотрел, а затем... молча изобразил на лице вопрос, чем заставил смущение смениться раздражением и желанием врезать по этой наглой морде.

Новые эмоции придали кобылке сил, чтобы одним движением скинуть рубашку на пол и расправить крылья, представ перед жеребцом в одних только тонких штанах. Боясь, что решимость в любой момент закончится, она поспешно наклонилась, стягивая последний элемент одежды, после чего выпрямилась и... прикрылась крыльями.

"С-сено, как же я глупо себя чувствую", — стучала в голове отчаянная мысль.

— А ты стала совсем взрослой, моя принцесса, — словно бы откуда-то издалека прозвучал голос Сомбры, алые глаза коего почти сияли гипнотическим огнём в полумраке. — Сделай один шаг...

Примечание к части

Внимание: быть или не быть?

Всем добра и здоровья.

Жду отзывов.

Пятая арка — 5

(18+)

"Кобылка созрела", — ощутив, как в горле пересохло от предвкушения, Джафар всё же удержался от поспешных действий, не желая спугнуть Каденс, которая явно нервничала и стеснялась.

— Сделай один шаг, — смотря глаза в глаза принцессе, негромким и глубоким голосом произнёс визирь, пользуясь своими старыми навыками, освоенными ещё в годы служения султану Аграбы.

Прикрывающаяся крыльями, плотно прижатыми к телу, обнявшая себя руками за плечи нежно-розовая аликорница, во взгляде коей читалась дикая смесь из страха, упрямства, смущения и возбуждения, прижав ушки к голове шагнула вперёд, слегка качнув округлыми бёдрами. Её изящная фигура, стройные ножки, скованные и вместе с тем — грациозные движения завораживали, притягивали, пьянили...

"Рано", — одёрнул себя тёмно-серый единорог, ощущая нарастающее напряжение в паху.

— Ближе, — медленно произнёс Сомбра, ни на мгновение не разрывая зрительный контакт, позволяя себе лишь периферическим зрением наслаждаться всей картиной в целом.

Правая нога крылато-рогатой кобылки опустилась в воду, погрузившись до середины голени, затем и левая нога опустилась в искусственный водоём, но уже почти до колена. Пар, поднимающийся от купальни принял в свои объятья молодую пони, окружив её прозрачным ореолом, струящимся вверх. Крылья, прижимающиеся к стройному телу мелко подрагивали, выдавая охватывающую их хозяйку напряжение, что только подчёркивалось будто бы закаменевшими упругими мышцами...

— Ближе... — продолжая смотреть в глаза принцессы, которая находилась уже на расстоянии вытянутой руки, жеребец воспользовался телекинезом, призывая в свою ладонь кусок мыла, который раздавил сжав пальцы, превратив в бесформенную кашицу. — Сделай ещё шаг...

Пар стал ещё гуще, словно туман скрывая мелкие черты внешности аликорницы, которая будто кролик перед удавом замерла, снизу вверх глядя на Джафара. И если ему вода в водоёме доставала лишь до пояса, то ей она доходила куда выше.

— Сомбра, я... — попыталась что-то сказать кобылка, но запнулась и замолчала.

— Тш-ш-ш... — отозвался тёмно-серый единорог, палец свободной руки прикладывая к её губам, а ладонь с мылом опуская на макушку. — Доверься мне.

Дрожащее дыхание вырвалось из приоткрытого рта крылато-рогатой пони, а затем... её глаза удивлённо расширились, когда зачерпнув воды ладонью, жеребец вылил её на голову своей гостьи, начав пальцами обеих рук массировать макушку и затылок, виски и основания ушей.

— Чт... — сглотнув, Каденс моргнула, разрывая зрительный контакт, неосознанно сильнее сжимаясь. — Что ты делаешь?

— А разве не очевидно? — деланно изумился Джафар, выразительно выгибая брови. — Ухаживаю за тобой.

— Но я... — попыталась то ли возмутиться, то ли смутиться принцесса.

— Закрой глаза, а то пена под веки попадёт, — обходя аликорницу, при этом не убирая рук с её головы, попросил визирь, а затем наклонившись к уху повторил: — Доверься мне...

Крылато-рогатая пони вздохнула, этим действием умудрившись выразить стыд, обречённость и раздражение (на кого именно — она и сама не могла бы сказать), но послушно подчинилась. Горячая вода, тёплый влажный воздух, нежные, но вместе с тем уверенные и настойчивые прикосновения постепенно позволили ей справиться с волнением, начав получать наслаждение от происходящего.

Мыльная пена струилась по голове и шее Каденс, скапливаясь на плечах, стекая на спину и грудь. Ладони Сомбры скользили по нежной шёрстке, то поднимаясь к макушке, то опускаясь к тонким ключицам, круговыми движениями подушечек пальцев массируя кожу, разминая мышцы... Пряди гривы скользили между пальцами, ушки подрагивали при мимолётных прикосновениях и выскальзывали из обхватывающих их ладоней, заставляя мурашки бежать по позвоночнику.

С головы и шеи Джафар переместился на нежные плечи, бережно поглаживая их, время от времени соскальзывая на верх груди, а также уже не такую напряжённую спину. Заставив аликорницу поднять мордочку, при помощи призванного телекинезом ковша, он окатил её водой, а затем вывел чуть ближе к берегу искусственного водоёма, чтобы вода доставала ей только до пояса.

— Расправь крылья, — прошептал на ухо своей жертве визирь, давя в руках новый кусочек мыла, превращая его в густую пенную массу.

Всё ещё боязливо, но кобылка смогла расправить сперва одно крыло, тут же ощутив как пальцы тёмно-серого единорога скользят от его основания, между перьями к самому кончику, а затем и второе, с которым были проделаны все те же манипуляции. В процессе этого она стояла зажмурившись, поджав хвост и прикусив нижнюю губу, шумно сопя и прижимая руки к груди, ощущая как внизу живота скручивается жаркий клубок.

Каденс уже совсем не сопротивлялась тому, что жеребец взял её правую руку, отведя в сторону начал намыливать, в процессе переходя на спину, живот и грудь... Широкими ладонями проскользив по талии и бокам груди, он начал намыливать тяжело вздымающиеся верхние округлости кобылки, грудью прижимаясь к её спине, сильными, настойчивыми, но при этом не грубыми движениями сминая податливую плоть, чем вызывал уже ничем не сдерживаемые тихие стоны, становящиеся громче в те моменты, когда возбуждённые соски проскальзывали между подушечками пальцев...

При помощи ковша смыв с принцессы пену, продолжая оглаживать её изгибы ладонями, Джафар надавил на изящную спину, заставляя аликорницу наклониться вперёд, руками упираясь в берег, а затем принялся круговыми движениями намыливать поясницу, круп и бёдра. В ответ на это влажные крылья распахнулись во всю ширь, поднявшись вверх будто два паруса, хвостик инстинктивно приподнялся и начал покачиваться из стороны в сторону, а спина прогнулась.

Проскользив руками вверх к лопаткам, Сомбра надавил на плечи кобылы, заставляя её практически лечь грудью на землю, продолжая опираться на согнутые в локтях руки, затем обратным движением вернулся к упругим и мягким бёдрам, круговыми движениями оглаживая их округлые формы. Едва сдерживая себя, он обхватил основание хвоста одной рукой, второй же провёл по напряжённым задним поверхностям ног, соскользнув на внутренние стороны бёдер... Подушечки пальцев, поднявшись к влажно блестящей розовой плоти, под сопровождение томного всхлипа погрузились в жаркую щель влагалища...

"Пора", — терпеть дальше было уже невмоготу, да и стоящий член уже почти болел от напряжения, но всё же визирь сумел не потерять самообладание.

Взявшись левой рукой за ствол, а правой сжав бедро кобылки, он встретился взглядом с глазами Каденс, которая повернула голову и теперь смотрела себе через плечо, затуманенным взором ища жеребца. Он же, проведя головкой по раскрытым половым губам, надавил членом, погружаясь во влажную и горячую щель, затем взялся обеими руками за бёдра и толкнулся вперёд, разом входя едва ли не на половину.

Вскрик, вырвавшийся из груди Каденс оборвался тяжёлым вздохом, когда Джафар наклонился вперёд, одной рукой опираясь о землю, другой же обнимая её за торс, чтобы прижавшись губами к подрагивающему уху произнести:

— Потерпи, моя принцесса...

Медленно, подаваясь то вперёд, то отклоняясь назад, визирь начал своё движение, одной ладонью мягко массируя грудь аликорницы. Он что-то говорил ей, целовал, прижимал к себе... постепенно наращивая амплитуду и скорость. Вскоре кобылка уже отвечала ему, подаваясь бёдрами навстречу, захватывая ствол напряжённого члена всё глубже и глубже, пока наконец ни приняла его в себя целиком...

Выпрямившись и вернув ладони на круп любовницы, единорог начал монотонные механические движения, полностью отдавшись ощущениям того, как его головка раздвигает упругие и горячие стенки, которые словно бы сопротивлялись проникновению, а затем сами же сжимались вокруг члена, заставляя прилагать усилия для того, чтобы вновь выйти. Он шумно дышал, порыкивая, время от времени шлёпая партнёршу по ягодицам, ощущая как она вздрагивает.

Когда аликорница напряглась, особенно сильно выгнув спину, Сомбра одной рукой схватил её за основание крыла, погрузившись на всю длину, ощущая конвульсивные сжатия стенок влагалища. Он и сам был готов разрядиться, но... было ещё слишком рано.

Ноги кобылки подогнулись, так что пришлось её подхватить, попутно (крайне неохотно) выйдя из расслабившейся щели. Уложив принцессу на спину, жеребец навис над ней, встретившись с постепенно обретающим осмысленность взглядом, а затем медленно двинул бёдрами вперёд, вновь погружая головку между согнутых в коленях нежно-розовых ног.

Первый толчок и стон, сопровождающий колыхание нежной груди с вишенками возбуждённых сосков. Партнёрша неуверенно подняла руки, кладя их на плечи любовнику, ноги же скрестила за его спиной, широко распахнув вновь напряжённые крылья.

Склонившись над Каденс, Джафар опёрся на локти, немигающим взглядом смотря ей в глаза, заставляя отвечать тем же взглядом, в котором отражались страсть, похоть, нежность, желание обладать и принадлежать. Их эмоции, проникая друг в друга, взаимно усиливались, пьяня не хуже крепкого алкоголя, дурманя голову сильнее любых испробованных за обе жизни составов. Весь мир в эти секунды казался далёким и совершенно неважным.

Толчок... ещё один... третий... Всё быстрее и быстрее, заставляя мурашки бежать по коже, электрические разряды пронзать всё тело, сводя судорогами мышцы, взрываясь в голове салютами разноцветных огней. И вот когда пик был уже близок, губы визиря накрыли открытый в крике наслаждения рот принцессы, а сам он напрягся, едва удерживаясь от того, чтобы разрядиться прямо сейчас...

Стоило телу аликорницы прекратить содрагаться, единорог перенёс вес торса на левую руку, правой же подхватил левое бедро партнёрши, разорвал поцелуй и... совершил первый неспешный толчок. Вновь набирая ритм, он жадно ловил каждый вздох, каждый стон, не разрывал зрительный контакт, буквально утопая в чужих эмоциях и наслаждении, а затем... новая волна судорог, на этот раз ещё более сильных.

Объятья Каденс были столь сильны, что рёбра жеребца отчётливо захрустели, но он лишь стиснул зубы крепче, с каким-то мазохистским удовольствием не позволяя себе достигнуть финала.

И вновь, едва пелена блаженства спадает с глаз аликорницы, а в её взгляде появляется мольба, Сомбра вновь начинает двигаться, стоя на коленях и держа её уже за оба бедра. Потная грива липнет к шее и спине, спадая на морду, солёные капли скатываются по вискам и торсу, почти безумный взгляд алых глаз впивается в искажённую в удовольствии мордочку. Мягкие груди колышутся в такт агрессивным, почти грубым толчкам, пульсирующий от болезненного наслаждения член пронзает податливую плоть словно бы до самых рёбер кобылы... и вот наконец со звериным рыком он кончил, ощущая как вздрагивает под ним партнёрша, впиваясь пальцами в напряжённые мышцы.

Перед глазами расплывались цветные круги, сердце бешено стучало в груди, отзываясь пульсацией в голове, мышцы сводили судороги. Джафар пришёл в себя уже лёжа на принцессе, которая обнимала его руками и крыльями, смотрела в потолок и дышала мелкими вздохами. В эмоциях было какое-то необычное тепло, а связных мыслей вовсе не было...

— Каденс, — приподнявшись на локтях, что далось ему неожиданно тяжело, визирь посмотрел в глаза нежно-розовой аликорнице, которая смогла вдохнуть полной грудью. — Ты станешь моей женой.

— Спрашиваешь... — фыркнула крылато-рогатая пони, не сдерживаясь от широкой улыбки.

— Нет, — качнул головой тёмно-серый единорог. — Ставлю тебя перед фактом. Но пока... нам снова нужно помыться.

(Конец 18+).

* * *

Жуя какую-то сладкую кашу, запивая её довольно неплохим чаем, Твайлайт сидела в темноте подушкового форта, укрытого сверху сорванным со стены гобеленом. Укрытие было откровенно... никаким, но словно жеребёнок, который прячется под одеялом от живущих под кроватью чудовищ, она продолжала убеждать себя в иллюзии безопасности, боясь высунуть наружу хотя бы кончик носа (для того, чтобы забрать принесённую охраной еду пришлось пересиливать себя, буквально заставляя сделать два шага в сторону двери).

Еда была вкусной, особенно в сравнении с тем, чем её кормили последние... неизвестно сколько дней, а то и вовсе — месяцев. Полная беспомощность, вызванная невозможностью применить хоть какую-то магию, за исключением неровного свечения ноющего от боли рога, подрезанные крылья, ослабевшие от долгой неподвижности ноги... а также отсутствие способов следить за временем, попросту сводили с ума, заставляя ощущать вместо сладости, кислую горечь.

Как давно она находится в заточении? Твайлайт не могла ответить на этот вопрос. Почему она здесь оказалась? Тут у неё уже были предположения, которые было нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть... так как память зияла пустотами, образовавшимися из-за "извлечения любви" с применением силы.

Стоило вспомнить то состояние фальшивого счастья, с желанием поделиться своей любовью со всеми окружающими, что сопровождалось полным отсутствием связных мыслей, как на глазах навернулись слёзы, крылья рефлекторно прижались к бокам, а в груди свернулся ком тошноты. Ощущение гадливости, будто бы над ней публично надругались, а затем ещё и помоями облили, полностью отбило аппетит.

Отодвинув от себя тарелку, аликорница забилась в угол подушкового форта, свернулась клубком и прикрылась крыльями. Хотелось плакать, кричать, бить ногами... но не получалось. В комнате было тепло, но тело била мелкая дрожь... А ещё было желание забиться к кому-то под крыло, чтобы её обняли, пожалели, сказали, что всё будет хорошо и вообще... всё это — лишь дурной сон.

Но реальность не спешила меняться по желанию принцессы дружбы, которая уже почти потеряла надежду на то, что в этот раз всё закончится благополучно. Противный внутренний голосок вовсе говорил, что друзья за ней не придут, наставница вовсе забыла (а то и заменила, как свою прежнюю ученицу), а брат...

"У него своя жизнь", — прошелестела мысль на грани сознания.

Шмыгнув носом, сиреневая крылато-рогатая пони прикоснулась правым передним копытцем к ошейнику, в очередной раз убеждаясь в его реальности, а затем устало смежила веки. Спустя несколько минут, полных ожидания чего-то опасного, она забылась беспокойным сном...

...

Всё началось с того, что Твайлайт преследовала свою ученицу, которую зовут (или звали?)... она не помнит как. Всё, что сохранила память принцессы дружбы об этой кобыле, так это то, что она... когда-то была злодейкой, а ещё... у неё была розовая шёрстка. Хотя и это тоже не точно.

Принцесса дружбы знала, что успела побывать в нескольких Эквестриях, но подробности об этих посещениях от неё ускользали. Не так всё пошло, когда она появилась в этом мире, увидела странных двуногих существ, а в следующий миг получила магический удар страшной силы, лишивший сознания. С тех пор она приходила в себя считанное количество раз, да и то её быстро поили мерзким составом, похожим на густой сироп, после чего все мысли выметались из головы...

Где она находится? Что за существа её схватили (они были похожи на двуногих насекомых, если бы те были минотаврами)? Как зовут её друзей? Эти и многие другие вопросы оставляли в душе ощущение горечи, так как натыкались на безмолвную пустоту.

Совсем недавно всё изменилось: на смену блаженной радости, вызванной вливаемой в неё отравой, пришли апатия и уныние. Однако и это не продлилось долго, сменившись тишиной и спокойствием. Твайлайт не сразу поняла, что может более или менее связно мыслить, но обрадоваться так и не успела, так как рог оказался испорчен глубокими надпилами, что не позволяло даже телекинез использовать.

Собрав по комнате подушки, благо что хуфы продолжали нормально слушаться, сиреневая аликорница спряталась в импровизированном укрытии, ожидая своей участи. Сперва она надеялась, что за ней пришли друзья, но когда в комнату заглянули двуногие существа, сверкающие словно кристальные пони, стало понятно то, что пришли явно не ради неё. Однако же и то, что с её пленителями разобрались, уже вселяло некоторую радость... омрачаемую страхом того, что дальше может стать только хуже.

"Быстро же я перестала верить в доброту пони", — отметил внутренний голос с нотками укора.

"Они не пони", — констатировал холодный разум.

И словно бы всего этого было мало, выяснилось то, что Твайлайт не понимает язык местных жителей. Смысл отдельных слов был интуитивно ясен, будто бы их ей уже не раз говорили, но вот длинные предложения звучали как... какая-то тарабарщина.

* * *

Утро встретило Каденс в постели... прижимающейся к тёплому боку Сомбры. Воспоминания о прошедшей ночи, тут же хлынувшие в голову, заставили вспыхнуть от смущения, плотнее прижавшись мордочкой к широкой груди жеребца. Подробности её авантюры, вылившейся в нечто... что и словами описать было трудно, яркими картинками всплывали перед внутренним взором, заставляя паниковать всё сильнее.

— С добрым утром, моя принцесса, — произнёс тёмно-серый единорог, откидывая край одеяла и потягиваясь до хруста в суставах. — Как спалось?

— Хорошо, — пискнула аликорница, ощущая как её легко подхватили на руки, а затем усадили на колени. — Я...

— Каденс, я ничего не буду требовать, говорить и вообще намекать, — прижав указательный палец к её губам, заявил жеребец, взглянув в спокойные алые глаза коего кобылка и сама ощутила, как начала успокаиваться. — Сейчас мы оденемся, поедим, а затем отправимся работать. Нужно организовать подданных для следующего перехода, разобраться с пленными и трофеями, ну и решить... что делать с четвероногим аликорном. Ну а вечером, сидя у огня, обсудим наши дальнейшие планы... Согласна.

— Угу, — благодарно кивнув, пони ощутила мимолётный поцелуй на губах, из-за чего вчерашние воспоминания снова ожили в памяти, но тут голова заработала на полную мощность, вычленив из речи командующего нечто странное. — Четвероногий аликорн?..

...

Джафар ощущал себя... странно: тело буквально пульсировало от переполняющей его силы, за спиной словно бы раскрылись невидимые крылья, усталость и напряжение отступили, а мысли текли легко и свободно. Он мог бы списать это на хорошую разрядку после долгого воздержания, но подобного эффекта раньше никогда не получал. Впрочем, причина могла быть и в их эмоциональной привязанности с Каденс...

Одевшись, облачившись в доспехи, быстро позавтракав и выслушав отчёты от капитанов дозорных, поисковых и трофейных отрядов, визирь направился к профессору, который отвечал за извлечение информации из голов чейнджлингов. Принцесса любви, одевшаяся в зелёные штаны и куртку, накинутую поверх белой рубашки, вместе со своей личной служанкой, приставленными к её охране банши и парой гвардейцев, попросилась вместе с ним (отказывать ей не было причин, тем более... что он обещал аликорнице участие в подобных делах).

— Командующий... ваше высочество, — бросив на вход быстрый взгляд, старик развернул кресло так, чтобы смотреть точно на гостей и радостно улыбнулся, разведя руки в стороны. — Как я рад вас видеть! Чем обязан вашему визиту?

— Мы бы хотели ознакомиться с результатами допроса, — чинно отозвался тёмно-серый единорог, одной рукой одёргивая полы плаща, в то время как за его вторую руку, согнутую в локте, держалась нежно-розовая аликорница. — Это возможно?

В обители главного научного гения Кристальной империи царила своеобразная обстановка: на расставленных в хаотичном порядке столах стояло какое-то оборудование, стопки бумаг были разложены на ящиках (откуда и достали артефакты), ассистенты старались изображать предметы интерьера, чтобы не привлекать к себе внимание профессора. Сам же калека, кажущийся одновременно и сосредоточенным, и рассеянным, всем своим видом будто бы стремился соблюсти образ классического безумного учёного...

— Да-да, конечно, — закивал собеседник, ловко разворачивая кресло и направляясь через лабиринт проходов, образовавшийся между столами, к дальнему углу шатра. — Один вопрос: принцесса Каденс, вы уже завтракали?

— Да, — отозвалась крылато-рогатая пони. — Только что.

— Очень плохо, — сокрушённо покачал головой старик. — В таком случае, вам лучше не смотреть эти записи...

— Благодарю за беспокойство, — изобразив на мордочке улыбку, отозвалась Каденс, всем видом демонстрируя упрямую готовность. — Всё же, прежде чем принимать решение по поводу чейнджлингов, я должна узнать, что они за существа.

— Командующий?.. — остановившись на одном месте, старик посмотрел на Сомбру.

— Мы учтём ваше мнение, профессор, — пожал плечом Джафар, как бы говоря "Если так хочет, пусть набьёт свои шишки".

— Как вам будет угодно, — пробормотал старый жеребец, продолжив говорить уже будто бы с самим собой: — Кто я такой, чтобы ко мне прислушивались? Всего-лишь глава научного отдела...

...

— Буэээ... — склонившись над ведром, заметно побледневшая принцесса любви активно избавлялась от завтрака, мысленно костеря себя (и Сомбру) за то, что вообще взяла в руки эти трижды проклятые кристаллы.

Визирь, стоя рядом с крылато-рогатой пони, сидящей снаружи шатра научников, на специально для неё поставленном ящике, одной рукой придерживал растрепавшуюся гриву, в другой же держал полотенце, которым пони промакивала губы. С другой стороны от Каденс стояла Лана, метающая в жеребца укоризненные взгляды, в руках держащая графин и стакан с водой.

Прошло меньше получаса с начала просмотра воспоминаний, изъятых из голов чейнджлингов (подопытные этого не пережили, за что им следовало благодарить учёных), а лагерь жил своей жизнью: раздавались крики, лязг, жеребячьи голоса. Постепенно картинки, мелькавшие в глубине кристальных сфер затирались в памяти, лишаясь подробностей и красок.

— С-сомбра? — оторвавшись от своего увлекательного занятия, утерев мордочку, прополоскав рот водой и промочив горло, принцесса любви вновь посмотрела на своего жеребца, и в этом её взгляде было столько жёсткой решимости, что хватило бы на десяток жеребцов-ветеранов. — Я хочу, чтобы их не стало. Всех. И... Проводи меня к пленнице.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Давно я не писал эротику. Как получилось?

Пятая арка — 6

Тёмная ночь царила над землёй и лишь свет редких факелов разгонял тьму, окутывающую небольшой городок, обнесённый высокой бревенчатой стеной. Первые этажи зданий были сложены из камня, вторые — из дерева, и только ратуша, в которой было целых три этажа, красовалась сплошной каменной кладкой...

Жеребёнок восьми лет, принадлежащий к расе солнечных пегасов (как теперь было принято называть пернатых летунов среди ночных пони), кутаясь в мешковатое одеяние с глубоким капюшоном, оглядываясь на каждый подозрительный шорох крался к главной площади, где был установлен помост с виселицей. С собой он нёс флягу с водой, немного сушёных фруктов... и мешочек с металлическими прутиками, иголками, крючками.

Стражники, вооружённые мечами и копьями, круглыми щитами, арбалетами и ножами, закованные в посеребрённую броню, лениво переговаривались между собой, патрулируя улицы и время от времени проверяя преступника, прикованного к помосту. Сам красный пегас с жёлтыми гривой и хвостом, известный в городке под прозвищем "Красавчик", медленно и размеренно дыша, сидел на камнях площади, с заведёнными за спину руками, скованными массивными браслетами и цепью. Он был одет в одни лишь штаны, из-за чего всем желающим открывался взгляд на довольно крепкий, помятый побоями торс.

— Отец, — позвал жеребёнок, дождавшись пока стражники отойдут подальше.

Крылатый пони, крылья коего были сломаны и стянуты кожаным ремнём, вздрогнул и поднял голову, после чего с некоторым трудом сфокусировал взгляд затуманенных глаз на сыне. — Шалун... ты что здесь делаешь?

— Ты же не думал, что я тебя брошу? — сердито проворчал пегасик, откручивая крышку у фляги, чтобы приложить горлышко к опухшим губам родителя.

Красавчик сделал несколько глотков, затем отстранился и пару раз кашлянул, тяжело дыша и моргая. Наконец, переведя дух он приказал:

— Беги отсюда, пока тебя не поймали.

— Без тебя я не уйду, — упрямо заявил жеребёнок, сдвинув бровки под капюшоном и сжав губы в тонкую линию, параллельно с тем пряча флягу под одежду. — Сейчас я тебя освобожу и мы уйдём...

— Вот ведь непослушный... — горько усмехнулся старший жеребец, откидываясь на край помоста. — Если нас обоих схватят, кто о младших заботиться будет?

— Решил на меня всю ответственность скинуть? — возмутился Шалун. — Вот уж дудки. Лучше подвинься, а я замок открою...

В этот момент где-то на соседней улице раздался звон бьющегося стекла, чьи-то крики и ругань. Стражники поспешили на шум, тем самым давая пегасёнку чуть больше времени. Старший летун на это только усмехнулся, признавая тот факт, что сын неплохо подготовился (да ещё и кого-то подговорил помочь). Развернувшись так, чтобы дать мелкому паразиту доступ к кандалам, он стал ждать, отчаянно надеясь на то, что замок сдастся раньше, нежели кто-то из пленителей решит его проверить.

Перебирая самодельные отмычки, жеребёнок закусил от напряжения нижнюю губу, с каждой пройдённой секундой ощущая, как руки начинают трястись всё сильнее, а сердце в груди стучит всё громче. Замок, на первый взгляд выглядящий совершенно обычным, никак не хотел поддаваться его усилиям, хотя был далеко не первым на пути маленького воришки.

— Трудности, мелкий? — прозвучал насмешливый вопрос прямо над ухом, заставив Шалуна вздрогнуть и испуганно замереть, а тем временем незнакомка продолжила, сменив весёлый тон на злое шипение: — Кажется... я тебя испугала.

Не успел маленький пернатый летун и пискнуть, как его схватили за воротник, вздёрнув над землёй так, что ноги болтались в воздухе. Однако же он быстро опомнился и выскользнул из мешковатой одёжки, оставшись в одних только свободных штанах, после чего попытался шмыгнуть под помост, чтобы выскочив с другой стороны сбежать в переулок. Но и стражница была не столь проста, а потому успела наступить на кончик хвоста, прижимая его к земле.

— Не смей его трогать! — взревел Красавчик, изворачиваясь всем телом так, чтобы пнуть неосторожную кобылу по колену, чем заставил рефлекторно отшатнуться, давая мелкому шанс на побег.

— Ш-ш-ша... — зашипела бэтпони, крутанулась на одной ноге и впечатала копытце, окованное металлом, в морду приговорённому к казни "пробуждённому". — Проклятый подонок. Скоро мы и до твоих щенков доберёмся.

Голова старшего пегаса мотнулась, из его рта вылетели капли крови и несколько выбитых зубов. Но Шалун этого уже не видел, со всех ног улепётывая с площади, глотая слёзы бессильной злости...

Он не справился...

Не смог открыть проклятый замок...

...

На рассвете вокруг помоста собралась толпа горожан, с брезгливостью, ненавистью и злорадством смотрящих на Красавчика. В то же время пара ночных земнопони поставили преступника на табурет, накинули на шею верёвку, а судья (бледно-серый ночной единорог, одетый в тёмно-синие рубашку и штаны, поверх которых накинул чёрный плащ) начал зачитывать приговор:

— За многократное применение "метки" "Наслаждение" на кобылах нашего города, с целью выманивания денег и еды, солнечный пегас по прозвищу Красавчик приговаривается к смертной казни через повешение. Его дом, как и всё остальное имущество, конфискуются в пользу семей пострадавших от действий преступника пони...

Судья говорил и говорил, а приговорённый смотрел на морды бывших друзей и соседей. На душе у него было паршиво от осознания, что из-за собственной жадности он подставил жеребят, а кроме того — навредил в общем-то неплохим пони.

Вот в поле зрения попал Шилд Маркет — крупный ночной земнопони буро-коричневого цвета, дочь которого воровала у семьи, чтобы ещё раз ощутить даруемое руками (и не только руками... если уж быть честным с собой) наслаждение. Рядом с ним стояла Проксис — бэтпони, сестра которой пыталась бороться с зависимостью от "метки" Красавчика, из-за чего изрезала себе вены. Чуть в стороне стоял почти незнакомый солнечный единорог Стоунфайр, ладони которого лежали на плечах двух дочерей, лишившихся матери...

"Неужели всё это сделал я?", — мелькнула в голове растерянная мысль, а с глаз словно бы сняли шоры, позволив увидеть события последних месяцев под иным углом.

"Наслаждение" оказалось очень коварной меткой, которая не только позволяла заставлять других испытывать удовольствие, но и подталкивала своего носителя к тому, чтобы испытывать всё новые и новые радости... не считаясь с последствиями. Будь его воля крепче, разум сильнее, а принципы твёрже, то всё могло сложиться иначе.

— Последнее слово? — обратился судья к "пробуждённому".

Моргнув, пегас ещё раз посмотрел на родственников тех, чьи жизни разрушил в угоду своим эгоистичным желаниям. Помолчав несколько секунд, он просто качнул головой, ощущая всей своей сутью, что извинения сделают только хуже...

...

Шалун убегал из родного города... совсем один. С собой у него была только маленькая заплечная сумка, короткий плащ скрывал крылья и голову, а руки сжимались на древке сучковатого посоха.

Из глаз текли горячие слёзы, в ушах до сих пор стоял плач младших брата и сестры, которых забрали к себе соседи, а в голове билась мысль о том, что если бы он смог справиться с замком, то всё было бы по-другому...

Никто его не преследовал, что было весьма удачно. Когда же о нём вспомнят, то и искать уже будет поздно...

Погружённый в свои мысли, маленький пегас даже не заметил, как на его душе отпечаталось единственное слово "Ключ". И пусть пока что его сила была мала, но будущее обещало подкинуть несколько испытаний и привести к встрече, которая сыграет значимую роль в истории всего мира.

* * *

Кризалис присела на траву, устало вытянула ноги и раскинула крылья. Солнце, будто бы в насмешку над королевой того, что осталось от роя чейнджлингов, ласковыми и тёплыми лучами согревало землю, заставляя ощущать себя особенно отвратительно...

Сунув правую руку за отворот рубашки, криворогая кобыла нащупала тонкую книжицу, написанную Старсвирлом Бородатым (последний сохранившийся трофей, который способен если не радикально, то очень сильно изменить расклад сил... на хотя бы небольшом клочке земли). Можно было радоваться, что эту вещь она всегда носит с собой, благодаря чему и не потеряла во время бегства, но... сил на радость не хватало.

Последние слуги, молча и деловито обустраивали лагерь: разводили бездымный костёр, собирали траву для лежанки, выискивали мелких зверьков... Чейнджлинги, пусть и могли какое-то время жить питаясь лишь напитанной эмоциями магией (желательно — любовью), но как любые живые существа, нуждались и в иной пище. Впрочем, для полноценного существования, им требовалось получать как плотскую, так и духовную еду.

— Гхм-гхм, — прозвучал чей-то кашель, в буквально десятке шагов от королевы.

Воины тут же отреагировали на угрозу, отправив в чужака сгустки зелёной энергии, от которых тот легко увернулся... подскользнувшись на ровном месте и взмахнув руками. Шлёпнувшись на круп, из-за чего боевая магия пронеслась у него над головой, коричневый земной пони с пшеничной гривой, одетый в клетчатую рубашку и белые штаны, укоризненным взглядом посмотрел на уже вскочившую на ноги Кризалис, приготовившуюся вступить в схватку с отрядом преследователей.

— Один? — удивилась криворогая кобыла, не заметив никого иного в поле зрения (оружия у незнакомца тоже не было).

— Зато я в клеточку, — весело оскалился жеребец.

= "Взять", — поддавшись охотничьему инстинкту, приказала своим воинам королева, воспользовавшись остатками ментальной паутины.

Четверо чейнджлингов повиновались, но... всё пошло кувырком с самого начала. Сперва гвардеец, вооружённый мечом, запнулся об собственную ногу и, падая мордой в землю, попал под луч магии от своего напарника (благо, что тот был оглушающим), затем ещё двое воинов попытались взлететь, но столкнулись в воздухе и упали на третьего, из-за чего образовалась куча мала. Противник же смотрел на всю эту нелепицу с таким видом, будто бы ему вовсе ничего не угрожало...

"Спокойно, Кризалис... Всему должно быть объяснение. Кто он такой? Как подкрался незаметно? Какой силой обладает?", — у криворогой кобылы ещё хватало сил, чтобы атаковать незнакомца самостоятельно, но на этот раз она сдержалась, лишь обнажив кончики острых зубов.

— А с вами определённо будет весело, — усмехнулся земнопони, подскакивая на ноги и подходя к троице гвардейцев, которые никак не могли распутаться и подняться на ноги (магию они использовать больше не рисковали). — Ну, так и будешь молчать, хитиновая моя?

— Кто ты такой... и что тебе от нас нужно? — отступив на шаг, ощущая исходящую от незнакомца угрозу, спросила королева, отчаянно старающаяся придумать то, как выкрутиться из ситуации, становящейся всё хуже и хуже.

— Я — твой самый лучший друг, — театрально раскинув руки в стороны, буквально пропел жеребец, вокруг которого заклубился розовый светящийся дым и стали кружить звёздочки, что заставило Кризалис отшагнуть ещё на шаг, дёрнуть ухом и поморщиться от сюрреализма происходящего.

— Что за чушь ты несёшь? — сделав ещё шаг назад, разрываясь между желаниями сбежать и напасть, стараясь потянуть время спросила Кризалис.

— Очень смешную чушь, — поучительно указал пальцем в небо земнопони, а затем шагнув вперёд... оказался за спиной королевы, обнимая её сильными руками, прижимая к груди и зарываясь носом в зелёную гриву. — Неужели тебе не смешно? Жаль: у тебя очень приятный злодейский смех.

Не успела кобыла и дёрнуться, как незнакомец снова исчез, а она упала в надувное кресло, появившееся прямо из воздуха. Буквально со всех сторон зазвучала музыка, а безумец вновь появился перед своей жертвой, наклонившись вперёд так, чтобы косаться нос к носу, при этом сверкая глазами разного цвета.

— А теперь сиди и слушай... а если хочешь — корм для поп покушай. Я — твой счастливый билет, но наша жизнь — совсем не балет...

Щёлкнув пальцами, жеребец появился стоящим на куче из тел чейнджлингов, вокруг которых вспыхнуло синее пламя.

Ты разрушила свою судьбу,

Но тебя за жадность не виню!

Злодеи — это редкий вид, любой герой их победит,

Но если хочешь мой совет, то не зови их на обед...

— Ты— безумец, — прошептала Кризалис, ощущая свою полную беспомощность.

— Ты и не представляешь, насколько, — прозвучал голос из-за спины. — Аха-ха-ха-ха...

Пусть повержен в битве твой народ,

Возрождение его ныне ждёт!

В беде тебе готов помочь, коль мне подаришь свою дочь,

Но соглашаться не спеши, сперва контрактик подпиши.

Новый щелчок пальцами, а в следующий миг на мордочке у Кризалис появились огромные круглые очки, а в руках — стопка листов бумаги, исписанных убористым мелким подчерком.

Властью данной мне судьбой,

Обвенчаю нас с тобой!

Ты не смотри, что я так стар: в моей постели будет жар,

С тобой мы связаны судьбой, так становись моей женой?!

На последних словах, земнопони спрыгнул с кучи малы, приземлившись перед королевой на одно колено, протянув вперёд раскытую ладонь правой руки... на которой лежала золотая чернильная ручка.

— Нет! — почти паникуя, воскликнула криворогая кобыла.

— Не больно-то и хотелось, — проворчал жеребец, принимая вертикальное положение, хлопком ладоней заставляя исчезнуть созданные магией предметы, из-за чего королева чейнджлингов упала на траву, глядя на него снизу вверх. — Позволь представиться, хотя я должен быть известен и без всяких там представлений... Дискорд, великий и прекрасный. А теперь, дорогая моя, у тебя есть выбор: присоединиться ко мне по-хорошему, или как обычно бывает у злодеев. Хм-м?

* * *

В шатре верховной шаманки царил полумрак, разгоняемый лишь тусклым огнём небольшого костра, разведённого в ямке под большим котлом, в коем исходил паром бурлящий состав магического зелья. Сама Мора, одетая лишь в юбку да костяную маску, помешивала зелье большой деревянной ложкой и монотонно шептала слова заклинания:

— Чёрная вода, хрустальная слеза; взор не отведу, глаз не отверну; всё узнаю, всё увижу; подсмотрю, подгляжу... любопытство утолю, никому не расскажу.

На последних словах состав превратился в сплошную пену, которая густой шапкой поднялась над котлом. Зебра отложила ложку на столик, специально установленный неподалёку, затем сняла с мордочки костяную маску, открывая миру изрезанную глубокими морщинами личину, выдающую настоящий возраст давно немолодой кобылы с белёсыми глазами, после чего нырнула головой в бурлящую пену. Некоторое время она стояла неподвижно, провокационно выпятив круп (впрочем, никто этого всё равно не видел), а когда вынырнула, шумно вдохнула и поспешно вернула маску на место.

— Вот значит как, порядка враг... решил опять сыграть в игру, злодейскую собрать орду, — полосатая кобыла не имела дара в прорицаниях, но... за долгие десятилетия своей жизни сумела частично перебороть свой антиталант, научившись заглядывать в события ближайшего прошлого и собирать из разрозненных образов единую картину. — Принять однажды нужно бой, чтоб сохранить семьи покой. Но это лет иных дела, мне же другая цель нужна: труды мои пошли насмарку, начну сначала зелья варку...

И пусть Мора частично компенсировала отсутствие пророческого дара, но всё равно в девяти случаях из десяти видела совсем не то, что хотела изначально. Иногда, как сейчас, это было даже немного полезно... но в большинстве случаев — вызывало головную боль и желание развидеть то, что оказалось запечатлено в котле.

* * *

Караван кристальных пони и оленей покинул окрестности города чейнджлингов, продолжив свой путь на юг. Самих перевёртышей, скованных и лишённых магии при помощи артефактов, под охраной стражи вели параллельным курсом на некотором расстоянии от колонны (просто убить или бросить их на месте не позволил профессор, с головой нырнувший в исследования их способностей).

— Ну... съешь ещё ложечку, — мягко улыбаясь и излучая дружелюбие, нежно-розовая аликорница сидела на тюке с одеждой в одной из телег, запряжённых земными пони, держа в одной руке миску с кашей, а в другой — ложку. — А-а-ам.

Голова фиолетовой четвероногой пони, с растрёпанной синей гривой и выражением обиды на мордочке, всё же высунулась из-под клетчатого покрывала, чтобы съесть очередную ложку каши. Пленница чейнджлингов, после того как её вывели из камеры, вела себя крайне стеснительно, вздрагивала от каждого громкого звука или резкого движения, а когда её устроили в одной из повозок, создала себе гнездо, откуда почти не выбиралась.

Каденс старалась как-то расшевелить новую подопечную, которая определённо была разумной, но при этом не понимала ни слова из речи пони. Лишь благодаря своей "метке" она смогла убедить кобылку в своих добрых намерениях, но... это пока что было единственным успехом.

Ситуация усложнялась тем, что у принцессы любви были другие обязанности, которые никто не отменял, да и (как бы эгоистично это ни звучало) имелась личная жизнь, из-за чего находиться рядом со спасённой постоянно не было никакой возможности. Сомбра, конечно, "помог"... назначив в сиделки к сиреневой кобылке свою любовницу.

"О чём он только думает?", — покосившись на Рубин Блиц, которая шла рядом с телегой, всем видом излучая гордую независимость, крылато-рогатая пони испытала досаду и раздражение, но быстро опомнилась и вернула внимание к своим эмоциям.

С другой стороны от повозки шагала Лана, уткнувшаяся в свои записи, с которыми последнее время не расставалась вовсе. Ну а по периметру, сверкая кристальными доспехами, двигалась личная охрана Каденс, усиленная из-за угрозы чейнджлингов, а также стража четвероногой пони...

"То ли они её охраняют, то ли стерегут, чтобы не убежала. То ли и первое, и второе... и что-нибудь третье", — подумала принцесса любви, скармливая подопечной остатки каши.

— Вот и умница, — улыбнулась нежно-розовая аликорница, уже собираясь уходить, но тут из-под покрывала высунулась правая передняя нога спасённой, которая прикоснулась копытцем к её руке, будто бы прося остаться. — Эхм... Маленькая, мне нужно ещё сделать кое-какие дела. Если хочешь, то вечером я могу что-нибудь тебе почитать.

Необычно большие глаза четвероногой пони смотрели тоскливо и умоляюще, заставляя ощущать себя крайне неуютно. Ощущение же буквально прилипшего к руке копытца только добавляло ситуации неловкости.

"Сомбра, я тебе это ещё припомню, но...", — Каденс посмотрела на красную кобылу, невозмутимо шагающую рядом.

— Рубин, не могла бы ты мне помочь?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Жду отзывов.

Шестая арка — 1

Закат солнца привычно догорал на западе, а гудящий словно разворошённый пчелиный улей лагерь кристалийцев постепенно затихал в ожидании ночи. Множество больших шатров стояли вплотную друг к другу, на импровизированных перекрёстках разжигались бездымные костры, а армия и стража организовывали внешнее и внутреннее охранения.

Луна взошла уже в тиши, сиянием серебра укрыв окрестности до горизонта. В воздухе ощущались опаска и напряжение, так как из памяти ещё не стёрлась стычка с чейнджлингами (которых вели следом за караваном, используя для каких-то исследований и экспериментов), а буквально прошлым днём процессия вошла на земли Седловской Аравии, известной своими дикими нравами, жестокостью к чужакам и процветающим беззаконием.

Тала, забравшись в шатёр к ещё десятку ланей, улеглась на тонкую подстилку и укрылась столь же тонким, но весьма тёплым одеялом. Постель пахла свежестью, отмытая в наспех выкопанной купальне шёрстка словно бы стала легче и давала телу дышать, и только ноги побаливали от усталости.

Положив ладонь на живот, бывшая рабыня слабо улыбнулась и зажмурила глаза. Пусть далеко не всё шло так, как ей бы хотелось, но маленькая искорка жизни в её чреве приносила успокоение и уверенность, что дальше всё будет становиться только лучше... В конце концов, она обязана попытаться добиться этого если не ради себя и других оленей, то хотя бы для жеребёнка, который появится на свет уже полностью свободным...

Минувшим днём Тала вновь пыталась поговорить с принцессой о том, что командующий совсем не такой, каким хочет казаться. За благородными делами он скрывает эгоистичные желания, ложь и жестокость. Чего стоит хотя бы то, что кристальные пони сделали рабами чейнджлингов?

Сама мысль о том, что разумных существ сковали кандалами и теперь держат как животных, используя для кровавых опытов и смертельных экспериментов, заставляла шёрстку на спине вставать дыбом. В конце концов, раз главнокомандующий поступает так с этими существами, где гарантия того, что следующими он не примется за оленей? Только вот даже те, с кем она боролась за свободу, при попытке объяснить им нависшую угрозу... в лучшем случае отмахивались, а то и вовсе заявляли о том, что у них и свои головы на плечах есть, так что решать за них ничего не нужно.

"Глупцы", — ощутив как слёзы обиды скапливаются под зажмуренными веками, Тала в очередной раз вспомнила последний разговор со своим любимым, безмолвным шёпотом обещая ему то, что не сдастся и позаботиться об их народе.

Сколько времени молодая лань лежала в темноте и тишине, нарушаемой только тихим сопением других кобыл, она сказать не могла. Кроме того, в какой-то момент усталость всё же взяла своё и сознание погрузилось в беспокойный сон... нарушенный ощущением чужой ладони, зажимающей рот.

Распахнув глаза, но из-за царящей в шатре темноты в первые секунды ничего не увидев, олениха неосознанно потянулась к своей "метке" (называть её "клеймом" не хотелось даже в мыслях, так как это напоминало о не таком уж и давнем прошлом). Мир осветился так, будто бы кто-то зажёг магический огонь, а осознав то, что предстало её взгляду, кобыла даже перестала сопротивляться... Впрочем, её трепыхания и раньше не были сколь-нибудь эффективны.

Четвёрка оленей, один из которых зажимал ей рот и сдавливал горло, не давая закричать или глубоко вдохнуть, ещё двое скручивали полосами ткани руки и ноги, а последний стоял у выхода и сторожил, споро превратили Талу в подобие кокона, подняли на руки и поспешно вынесли из шатра. Свет луны и звёзд помог лучше рассмотреть морды жеребцов, каждого из которых лань знала лично, так как они были одними из наиболее уважаемых беглецов...

"Что происходит?", — стучала в голове паническая мысль, в то время как её похитители уверенно направились к краю лагеря (по пути им почему-то не встретилось ни одного патруля стражи, хотя звуки разговоров доносились до дёргающихся ушей регулярно).

Вот уже лагерь остался где-то позади, а бывшие рабы всё шли и шли, низко пригибаясь к земле, кутаясь в плащи и почти ничего не говоря. Тала пыталась хотя бы укусить зажимающую ей рот руку, но когда её горло сжали сильнее, а один из похитителей пообещал при следующей попытке хорошенько ударить по животу... вся воля к сопротивлению куда-то пропала. Оставалось покорно висеть в чужих руках, в эти моменты кажущихся особенно грубыми, ожидая неизвестно чего.

— Почему так долго? — спросил чуть хрипловатый, но от того ничуть не менее знакомый голос одного из старых друзей.

— Попробовал бы сам тащить беременную кобылу через лагерь, где за каждым углом стоит пост стражи, — огрызнулся один из носильщиков. — Вы принесли?..

— Да, — ответил Бабл. — Похоже никому и в голову не пришло, что этих уродцев могут попытаться украсть.

— Кладите её здесь, — прозвучал ещё один голос, вновь кажущийся знакомым.

Вместо того, чтобы положить лань на землю, носильщики просто бросили её, заставив больно удариться спиной. Впрочем, подобные мелкие неудобства совершенно не тревожили лань в настоящий момент, а вот тот факт, что появилась относительная свобода радовал. Она даже смогла извернуться, перевернуться на бок и сесть, чтобы внимательно осмотреться вокруг.

— Бабл, Дони, Мики... — переводя испуганный и растерянный взгляд с одного жеребца на другого, лань наконец увидела среди дюжины сородичей двух кобыл. — Рика, Чика, что происходит?

— А ты ещё не поняла? — подруга (теперь уже, наверное, бывшая), подошла к пленнице и села на корточки, щуря глаза из-за нехватки света. — Как ты и говорила — мы боремся за наше будущее.

— Но... — попыталась что-то возразить Тала, однако резкая пощёчина заставила её замолчать.

— Молчи, дура, — не хуже ядовитой змеи зашипела Рика. — Ты уже и без того натворила дел своим длинным языком. Знаешь, что из-за тебя говорят о нас пони? Нет? Так я скажу: "Неблагодарные дикари", "Подлые варвары", "Змеи, которых добрые принц и принцесса пригрели на груди"... И это ещё не самое худшее. А твоя "гениальная" идея вступиться за чейнджлингов? Да даже принцесса теперь смотрит на нас с подозрением. Отличная работа!

— Это... — новая пощёчина заставила больно прикусить язык.

— Хватит, — Рика поднялась в полный рост. — Мы пытались с тобой поговорить и объяснить, что ты своими действиями делаешь только хуже... Только вот слушать нас ты не захотела. Хорошо: сегодня у тебя будет шанс доказать, что ты была права, а мы все — нет. Если же правы окажемся мы... (нервный смешок) ...то я сделаю всё, чтобы наш народ продолжил жить в тепле, уюте и безопасности.

Двое оленей принесли большие мешки, затем перевернули их и вытряхнули на землю двух чейнджлингов, скованных подавляющими магию браслетами. Тощие существа, чёрный хитин которых будто бы иссох и потрескался, едва оказались на свободе как стали подёргивать конечностями.

— За их свободу и права ты решила бороться, забыв о нас? — бывшая (теперь уже точно) подруга хмыкнула, как-то истерично хихикнула. — Удачи тебе, Тала. Надеюсь на то, что ты сможешь их убедить в своих взглядах, а потом уберёшься куда-нибудь подальше. Как бы там ни было, но с сегодняшнего дня, ты больше не часть нашего народа. Снимите с них оковы и уходим.

— Ты уверена? — спросил Дони, подходя к перевёртышам. — Как-то это...

— Что, решили пойти на попятную? — раздражённо всплеснула руками говорливая лань. — Забыли, чем нам грозят действия этой дуры? Или может быть хотите, чтобы она нас всех заложила принцессе?

— Но чейнджлинги... — нахмурился Мики.

— Раньше нужно было бояться, — заявил Бабл. — Ну или можешь всё сделать сам: у меня как раз нож с собой есть. Нет? Тогда не глупи и освобождай этих... В конце концов, так мы хотя бы даём этой дуре шанс.

— Ребята, не надо, — страх стал затапливать Талу с головой. — Я ведь не хотела... Я не думала... Я никому ничего не скажу...

— Раньше нужно было думать, — криво улыбнувшись, констатировала Рика. — Уходим.

Лань кричала, просила бывших друзей не уходить, умоляла не бросать её... Она обещала молчать о случившемся. Тем временем чейнджлинги, словно почуявшие добычу хищники, стали ползти к оставленной им жертве. В их глазах не было и намёка на разум, лишь всепоглощающий голод, заставляющий эти полудохлые тела шевелиться.

Всхлипывая от горечи предательства и страха, кобыла попыталась уползти, но надёжно связанные за спиной руки, а также стянутые ноги не давали большой подвижности. Когда же руки существ, кажущихся сейчас настолько отвратительными, насколько это только возможно коснулись её тела, она снова закричала, зовя хоть кого-нибудь... Умоляя спасти её жеребёнка.

А затем подействовала магия перевёртышей, лишающая сил и желания сопротивляться. В груди же стала разгораться отвратительная, противоестественная любовь, буквально вытравляющая все остальные чувства.

"Мэни...", — глядя в далёкое звёздное небо, Тала ощутила, как к ней прижимаются два тощих тела, буквально вытягивающие внутреннее тепло...

...

Причудливая и тошнотворная смесь из гадливости, а также какой-то холодной любви туманила разум, не позволяя осознавать происходящее вокруг. Каждый вздох давался всё тяжелее, вырываясь из груди томным выдохом, перед глазами расплывались разноцветные круги, а мышцы подёргивались от прокатывающихся по телу ощущений.

Внезапно что-то изменилось: тела перевёртышей вздрогнули и замерли, а те капли тепла, которые Тала ещё хранила в себе, перестали утекать во вне. После этого вампиров вовсе отбросили в сторону, а голову лани аккуратно приподняли, чтобы прислонить к губам узкое горлышко, из которого в горло полилась обжигающая жидкость.

Жар, прокатившийся по телу от самых копытец и до кончиков ушей слегка прояснил голову, да и перед глазами туман начал рассеиваться. Ещё не до конца осознавая происходящего, олениха мягко улыбнулась образу оленя, склонившемуся над ней так низко, что казалось будто можно ощутить горячее дыхание.

— Любимый... ты пришёл за мной... — в уголках глаз скопились слёзы, а грудь разрывали жар счастья, горечь предательства, холод беспомощности и сладость уюта, который она ощущала лишь находясь в объятьях своего жеребца, такого сильного и непоколебимого...

— Пожалуй, к этому мы вернёмся позже, — совершенно чужим голосом отозвался спаситель, разрушая ту чудесную иллюзию, которую нарисовал утомлённый разум Талы.

Моргнув раз, затем — второй и третий... лань наконец-то поняла, что перед ней находится морда не оленя, а тёмно-серого единорога, рубиновые глаза коего смотрят ровно и спокойно. Узнавание пришло ещё через пару ударов сердца, от чего по груди растёкся неприятный холодок, а "метка" сама собой активировалась, показывая истинную суть этого чудовища.

— Полагаю, встать ты не можешь, — констатировал Сомбра, в душе коего не было ни злорадства, ни сочувствия... лишь отстранённое безразличие, приправленное какими-то размышлениями (видеть мысли олениха ещё не могла, но почему-то не сомневалась в том, что это возможно). — Ладно: в качестве исключения, отнесу тебя в лагерь сам.

Скинув с себя плащ, принц кристальных пони переложил на него бывшую рабыню, лишённую как связывавших конечности верёвок, так и одежды, затем запахнул края ткани, в результате чего получилось подобие кокона. Подхватив едва способную пошевелиться Талу на руки, он легко поднялся в полный рост, словно бы случайно повернувшись так, чтобы в поле зрения ноши попали обезглавленные тела перевёртышей, в этот момент совершенно не вызвавшие ни малейшей жалости.

— Сжечь, — жёстким бичом хлестнул голос Сомбры, заставляя рефлекторно вздрогнуть.

— Сделаем в лучшем виде... командующий, — отозвался голос другого жеребца, заставляя лань оглядеться по сторонам, чтобы понять тот факт, что вокруг находится довольно много пони. — Куда предателей?

— Их судьбу решит принцесса, — отозвался единорог, разворачиваясь к лагерю и начиная идти. — Поместите под стражу... и не забудьте надеть кандалы.

Лёжа на руках у монстра, который спас её и её жеребёнка от незавидной участи, олениха смотрела на далёкие звезды и думала. Сейчас, будучи совершенно беспомощной и как никогда ранее одинокой (потерявшей и любимого, и друзей, и веру в справедливость... пусть и не полностью), она переосмысливала всё то, что происходило после освобождения из рабства.

— Ваше высочество... — осторожно прошептала Тала, стараясь не смотреть на своего спасителя, для чего даже прикрыла глаза.

— Спрашивай, — откликнулся тёмно-серый жеребец.

— Почему... — лань сглотнула. — Почему вы меня спасли? Ведь от меня столько проблем...

— Потому, что ты не сделала ничего, за что тебя следовало бы наказать, а тем более — казнить, — отозвался монстр, просто констатируя факт, а не пытаясь утешить. — Кроме того, взяв за твой народ ответственность, я и Каденс возложили на себя обязательства, которые мы исполняем и будем исполнять. Ну и разве я мог позволить одним подданным принцессы совершить самосуд над другой подданной?

"Рачительный хозяин не даёт рабам драться между собой, чтобы не портить имущество", — провела вполне понятную для себя аналогию олениха.

Это было странно, но... сделав определённые выводы, касающиеся отношения Сомбры к оленям, Тала ощутила спокойствие и уверенность. Она не обманывалась красивыми формулировками, окончательно признавая то, что беженцы из Оленьих Княжеств так и остались рабами, просто сменив хозяина. Только вот теперь ей на это было наплевать, так что если сородичи хотят носить красивые ошейники, никто им мешать не станет...

"Тем более, у меня есть то, ради чего стоит измениться", — дрожащая ладонь коснулась живота, а в душе вновь вспыхнул упрямый огонёк надежды.

— Я больше не буду доставлять вам проблем, — пообещала лань, тут же смутившись и попросив: — Можно я переселюсь от своих... Можно я переселюсь от оленей?

* * *

Нападение на город верблюдов, соседствующий с границей Седловской Аравии наконец-то готовилось состояться. Сперва атака была отложена из-за переговоров с послом местного султана, который умудрился протянуть время до подхода ещё одного племени лошадей, которые тоже имели свои виды на данное поселение. Новый виток переговоров, теперь уже — трёхсторонних, снова заставил отложить атаку: обоим племенам верблюды сделали предложение о том, чтобы расправиться с конкурентом, а затем забрать дань и мирно уйти обратно в степь...

Но как известно, даже самая длинная ночь завершается рассветом, вот и время разговоров прошло. Объединённая орда, между собой уже поделившая части города, которые будет грабить, выстроилась на расстоянии пяти полётов стрелы от стен, собираясь обрушиться на защитников с первыми лучами солнца...

Уже затухли походные костры, но шатры с невольниками продолжали стоять на прежних местах. Ветер окончательно стих, так что гордые знамёна повисли на древках длинных копий, словно какие-то тряпки. Звёзды начали гаснуть, в то время как восточный край неба наоборот светлел.

Мишээл, одетая в кожаную безрукавку с металлическими пластинами, кожаную же юбку до колен и широкий пояс с кармашками, вооружённая маленьким круглым щитом и кривым одноручным мечом, хмурым взглядом осмотрела свой отряд. Полсотни кобыл и жеребцов, вооружённых мечами, топорами, молотами и палицами, в ожидании сигнала к началу атаки переминались с ноги на ногу, нетерпеливо переговаривались, посмеивались и толкали друг друга локтями. В каждом из своих бойцов кобыла была уверена, так как они не только росли и тренировались вместе, но уже не один раз плечом к плечу проливали чужую кровь.

Вокруг находилось множество похожих отрядов, одни из которых набирались из опытных ветеранов, другие же целиком состояли из молодёжи, для которой нынешний поход всего-лишь первый-второй в жизни. Впрочем, что первые, что вторые, в последние минуты затишья нервничали, нетерпеливо всхрапывая и втягивая носами воздух.

"Чувствую себя как неопытная кобылка, в первый раз ложащаяся под жеребца", — дёрнув ушами, гордая воительница облизнула губы, после чего постаралась привычно улыбнуться, что получилось откровенно плохо.

Затишье перед боем — это привычный для степняков феномен, с которым уже давно научились справляться. Однако же сейчас, по какой-то неведомой причине, обычные методы не работали, а напряжение в воздухе только усиливалось, грозя вспыхнуть разрядами молний.

Желая отвлечься, лошадь взглянула на своё отражение в плоской стороне клинка, после чего лизнула лезвие, ощутив на языке металлический вкус. Мыслями она вернулась к своему маленькому пегасу, который в последние дни стал совсем уж неразговорчивым... Впрочем, в постели он продолжал доказывать свою состоятельность, словно бы пытался убедить свою хозяйку в том, что от него не нужно избавляться.

"Глупый пони. Будто бы я могла поступить так с отцом моих будущих жеребят", — мысленно фыркнула кобыла, после чего на её губы выползла уже вполне естественная улыбка, а левая рука, на которой был закреплён щит, неосознанно дёрнулась к животу (как сказала знахарка, их труды наконец-то дали свои плоды).

Одёрнув себя, Мишээл приняла окончательное решение, что это будет последний налёт, в котором она участвует до рождения жеребят. В конце концов, будущие великие воины и воительницы, пока не появились на свет из утробы матери, остаются очень хрупкими. Да и было бы глупо лишиться их просто из-за того, что пропустила один удар от врага.

Восток озарился золотым сиянием и над ордой разнёсся зов труб, которым вторили возбуждённые возгласы кочевников. Вскинув вверх свой клинок лошадь закричала, отдавая команду своему отряду и первой бросилась вперёд.

Кочевники специально расположили своё воинство так, чтобы в момент восхода дневного светила его лучи слепили защитников, мешая лучникам и расчётам настенных метателей. Вместе с тем сами лошади прекрасно видели песочного цвета преграду, имеющую высоту в четыре роста взрослого жеребца, с зубцами и двумя башнями. При этом в первых рядах были выставлены рабы (из тех, кого не жалко или кому можно доверять в достаточной степени), которые должны были первыми принять на себя удар обороняющихся.

Со стороны города тоже зазвучали трубы, а затем... над городом словно бы вспыхнуло зарево рассвета. Мишээл даже сбилась с шага, на миг усомнившись в том, что солнце поднимается у неё за спиной. Однако вскоре иллюзия развеялась, от чего совершенно не стало легче, так как огромный огненный шар понёсся прямо в нападающих, грозя взорваться прямо в центре толпы.

Тут с шага сбились уже многие воины, но всё же движение вперёд продолжилось, так как командиры отрядов криками и пинками стали подгонять своих бойцов. Навстречу же огненному шару ударила невидимая телекинетическая волна, от мощи которой само пространство исказилось, а смертоносный снаряд взорвался безвредными искрами.

Радостные и торжествующие возгласы пронеслись над рядами кочевников, а затем им вторил многократно более сильный рёв, исходящий откуда-то из-за стены города. Прямо на глазах у налётчиков, над поселением верблюдов поднялась огромная фигура существа, состоящего словно бы из потоков ветра (ниже пояса у него был хвост в виде смерча, глаза сияли шаровыми молниями, а на голове появился тюрбан, в который превратилось белое облако).

"Мне это совсем не нравится", — успела подумать лошадь, прежде чем их накрыл шквал ревущего ветра.

* * *

— Скажи, лесной олень, по-моему хотению: зачем сбежал, олень, ты из страны оленьей? Где ели рвутся к небу; где ты свободным не был; зачем же ты сбежал, лесной олень? — закончив маленький экспромт, Грим посмотрел на прикованного к раскладному стулу Мики. — Так и будешь молчать?

Они находились в спешно обустроенном шатре для допросов, куда одного за другим приводили схваченных ночью заговорщиков, участвовавших в покушении на жизнь гражданки Кристальной Империи. Сам допрашивающий, расхаживая перед заключённым, искренне наслаждался ситуацией и тем, что сумел всё провернуть настолько чисто, что даже эти "борцы за светлое будущее ветверогих" (как их в шутку называли стражники), не догадывались о своей роли актёров большого спектакля, разыгранного для целого ряда зрителей.

"Босс, а ведь я не сразу понял того, что ты задумал на самом деле. Показать глупой лани то, что её старания и борьба никому не нужны; вбить клин между носительницей полезной силы и другими оленями; выставить себя едва ли не героем... И ведь это только первый слой интриги. Да по лагерю уже ходят слухи, что принц спас кобылу, которая ему поперёк горла стоит, только потому, что чтит законы и блюдёт права каждого подданного. Сами олени готовы порвать эту группу энтузиастов, выставивших их дикарями, которые не желают подчиняться общим законам. И ведь наверняка я что-то упускаю...", — так и не дождавшись слов от заговорщика, Грим сел перед ним на корточки, хмурым взглядом уставившись в глаза, выдающие крайнюю степень подавленности своего владельца.

— Скажи хоть что-то, а то я решу, что ты язык откусил и проглотил, — дёрнул ухом земнопони.

— Я не хотел её убивать, — наконец изрёк Мики.

— То есть, в содеянном преступлении ты признаёшься, но раскаяния не испытываешь, — констатировал Грим. — Суд, при вынесении приговора, это учтёт. Ведите следующего!

...

Прижимаясь спиной к груди Сомбры, Каденс смотрела на допрос преступников, решивших заняться самосудом. Она довольно стойко восприняла произошедшее, не став никого винить или закатывать истерику, вместо этого попросив о том, чтобы ей дали самой определить наказания для виновных (возможность ощущать чужие эмоции немало этому способствовала). Не забыла она посетить и пострадавшую, которую поместили на постель в одной из повозок, приставив сиделку из числа кристалиек, так как ланей сама Тала видеть не хотела.

— Десять плетей и на сутки в бочку, — произнесла принцесса любви. — Сомбра, поговори с Гримом: мне не нравится, что допрашивая преступников он радуется этому.

— Хорошо, — коротко отозвался главнокомандующий. — Готова продолжать, моя принцесса?

— Да, — слегка улыбнувшись, ощущая уверенность и поддержку жеребца, нежно-розовая аликорн слегка поёрзала, устраиваясь поудобнее, затем подняла руки и взяв единорога за кисти, лежавшие на её плечах, заставила заключить себя в своеобразное кольцо поперёк груди. — Я готова ко всему.

На это заявление тёмно-серый единорог только усмехнулся уголками губ, чуть крепче прижимая к себе крылато-рогатую кобылку. Тем же временем в шатре, по ту сторону куска ткани, прозрачного лишь с одной стороны, на освободившийся стул усадили лань по имени Рика, которая заметно присмирела, с явным страхом смотря на отыгрывающего роль дознавателя Грима.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Спойлер: у верблюдов появились свои большие дубинки;)

Шестая арка — 2

В лучах заходящего солнца, уже после того как был разбит лагерь для очередной ночёвки, вокруг вкопанных в землю столбов с прибитой к вершинам перекладиной стали собираться пони и олени. Жеребцы и кобылы, среди коих уже разошлись слухи о недавнем происшествии, возбуждённо переговаривались и бросали самые разнообразные взгляды на бывших рабов, ощущающих себя явно не слишком уютно.

Дождавшись того момента когда гражданские подданные соберутся вокруг импровизированной сцены, Джафар вышел из шатра, установленного чуть в стороне от основного лагеря, ведя под руку Каденс. Визирь был облачён в доспехи, успевшие стать почти второй шкурой, с накинутым на плечи плащом с красной подкладкой, ну а принцесса любви ограничилась длинной фиолетовой туникой, белыми штанами и золотистой накидкой.

Оставив свою спутницу рядом с офицерами всех отрядов КИ, тёмно-серый единорог прошествовал к столбам, всем видом выражая суровую непоколебимость. По его жесту к публике вывели заключённых, одетых в грубые серые рубахи и штаны, с блокирующими магию браслетами и ошейниками. К удивлению многих, среди них были не только олени, но и кристальные пони в количестве двух жеребцов.

— Верноподданные Кристальной Империи, — усилив голос магией, перекрывая все остальные разговоры, Сомбра начал финальную часть своего спектакля, преследующего сразу несколько целей. — Как многим из вас уже известно, недавно произошло преступление против одной из нас... Группа членов нашего общества, по сговору совершила противоправные действия в отношении беременной кобылы, тем самым поставив под угрозу физическое, магическое и психическое здоровье, а также жизнь будущей матери и её не рождённого пока что жеребёнка. Суд определил степень вины каждого из участников заговора, учёл то, что данные сограждане ранее не были замечены в нарушениях закона, а также не забыл о ситуации, предшествовавшей противоправным действиям. Исходя из этого, нами были назначены следующие меры наказания...

Развернув свиток, извлечённый из-под плаща, командующий стал зачитывать имена нарушителей, называя количество ударов плетью. После этого стражники выводили обвинённого (или обвинённую) к столбам, снимали рубаху, привязывали руки к перекладине, вставляли в зубы деревяшку, а палач, облачённый в глухой красный плащ с глубоким капюшоном и маской, начинал наносить удары под громкий счёт. Единственное послабление, которое сделали для ланей — это широкая полоса ткани, закрывающая грудь, вместе с тем защищающая верх спины от части урона.

Сразу после завершения наказания, нарушителей закона уводили в тот самый шатёр, из которого недавно вывели для показательной порки, где целители принимались обрабатывать раны как магией, так и различными лекарствами. Однако же расходиться никто не спешил, так как оставались ещё двое пони, которые тоже ожидали своей участи.

— Рядовые Саундтрек и Рингтон, за преступную халатность во время исполнения служебных обязанностей, которая повлекла за собой угрозу здоровью и жизни гражданки Кристальной Империи, приговариваются к пяти ударам плетью каждый, — объявил Джафар. — Ввиду того, что это первое нарушение подобного рода для обоих воинов, доблестно защищавших жителей Кристальной Империи, верой и правдой служа нашему великому и единому народу, приговор смягчается до четырёх ударов.

Под ропот голосов жеребцов и кобыл, воины сами подошли к столбам, поочерёдно кладя руки на перекладину. Они же не проронили ни звука, даже когда на спинах появлялись глубокие красные полосы, из которых вытекала кровь. Когда же и их отвели в шатёр, для получения помощи от целителей, визирь снова заговорил, обращаясь уже ко всем свидетелям публичного наказания:

— Сограждане кристалийцы... Вместе мы прошли множество испытаний, видели взлёты и падения, с гордо поднятой головой принимали новые и новые удары судьбы, не склоняясь и не ломаясь под тяжестью груза, опустившегося на наши плечи. Мы — гордый и благородный народ и я безмерно рад быть его частью... Но закон Кристальной Империи равен для всех. Будьте уверены в том, что правосудие восторжествует, а вы всегда сможете положиться на тех, кто по долгу службы народу являются его исполнителями...

...

С завершением официальной части мероприятия, проходящего под названием "Публичная порка", работа для тёмно-серого единорога в частности и Седьмого Отряда в целом не закончилась. Требовалось проследить за тем, чтобы народ правильно воспринял увиденное, случайно брошенными фразами или даже азартными спорами, доходящими до рукоприкладства к мордам оппонентов, подправляя и корректируя мнение толпы. Немалую роль играли и сами пони-штрафники, заявляющие всем желающим их послушать о том, что за их ошибку принц назначил очень мягкое наказание (ведь на месте оленихи могла быть любая другая кобыла, а похищенные чейнджлинги разбираться бы не стали).

Нельзя сказать, что Сомбре была столь уж необходима эта операция: всё же он и без того имел репутацию сурового, знающего и справедливого командира. Только вот как известно... старые заслуги с течением лет забываются, и если время от времени не демонстрировать себя с наилучшей стороны, подчинённые начинают считать, что ты теряешь хватку. Кроме того, запущенные в народ слухи о том, что суд над преступниками проводила принцесса, тоже послужили укреплению репутации розовой аликорницы как решительной кобылы...

"Рутина", — подняв взгляд к небу, подумал Джафар, любуясь диском луны, находящейся в окружении свиты из звёзд.

Порой ему вспоминалась Аграба, с её тёмными ночами, во время которых в жаркой пустыне становилось почти холодно. Это было даже забавно, но старый Султан вспоминался почти как давний друг, а в душе то и дело возникали сожаления о собственных поступках, которые привели к незавидному финалу.

"Я становлюсь сентиментальным... С другой стороны, случись всё иначе, тогда я бы точно не оказался здесь", — хмыкнув своим мыслям, визирь проверил поясной кошель, в котором лежал созданный профессором артефакт, после чего направился к шатру, охраняемому вернейшими гвардейцами.

Как и ожидал тёмно-серый единорог, Каденс ещё не спала, а одевшись в лёгкие рубашку и штаны белого цвета, сидела на постели из одеял напротив своей подопечной, в свете магических светильников что-то усиленно объясняя. Жеребец, умудряющийся в броне двигаться почти бесшумно, пользуясь тем, что его появление осталось незамеченным, решил понаблюдать за общением двух аликорниц (одной — нормальной, а второй — четвероногой).

"Профессор говорил что-то о другом пути эволюции... Вроде как предки этого фиолетового жеребёнка, вместо того чтобы брать вещи передними конечностями, развивали свою магию так, чтобы ей можно было проводить мелкие манипуляции. Чушь какая-то. Не может же быть того, чтобы наши предки были четвероногими и не имели пальцев?!", — даже воспоминания о том, с каким восторгом вещал весь этот бред старый калека, вызывали глухое раздражение и мигрень.

— Ру-ка, — показывая на свою конечность, уже в десятый раз повторяла нежно-розовая пони. — Повтори — ру-ка...

— Ру... ка, — кое как выдавила из себя сиреневая пони, левой передней ногой указывая на правую, почти в точности повторяя действия своей опекунши.

— Почти верно, — устало улыбнулась Каденс, после чего постучала по копытцу передней конечности собеседницы и пояснила: — Но-га.

Обладательница четырёх ног задумалась и нахмурилась, забавно засопев носом. наконец она ткнула копытцем принцессу любви в руку и спросила:

— Рука?

— Правильно, — улыбнулась и кивнула в ответ нежно-розовая аликорница.

— Рука? — ткнув уже себя в ногу, снова спросила подопечная.

— Нет, — отрицательно покачала головой Каденс, задумалась на несколько секунд, после чего поочерёдно пальцем указала сперва на две своих ноги, а затем на четыре конечности сиреневой кобылки. — Нога.

— Нога? — понятливо кивнув, недавняя пленница чейнджлингов ткнула свою опекуншу в бедро, в ответ получив утвердительный кивок, после чего указала на свою заднюю конечность, повторив тот же вопрос, а когда её предположение подтвердилось, указала на переднюю ногу, заявив: — Ру-ка.

Принцесса любви вздохнула, провела ладонями по мордочке и, зарывшись пальцами в собственную гриву, устало спросила:

— Издеваешься?

Вряд ли собеседница поняла вопрос, но вот интонацию и мимику прочитала правильно, что выразилось в улыбке, которая появилась на губах. При виде этого нежно-розовая аликорница зарычала, а затем бросилась на хихикающую подопечную, начав подвергать её затискиванию и почёсыванию, от чего та вяло отбивалась.

— Вижу, вы и без меня весело проводите время, — подал голос Джафар, наконец-то обозначая своё присутствие.

— Сомбра! — возмутилась Каденс. — И давно ты тут?..

В отличие от своей опекунши, фиолетовая кобылка отреагировала намного более бурно: испуганно пискнув, она вывернулась из рук принцессы любви, а затем нырнула под одеяло, так что наружу остался выглядывать кончик хвоста. При виде этого улыбка нежно-розовой аликорницы померкла, а во взгляде появился легко читаемый укор.

— Виновен, — развёл руками жеребец, плавно подходя к своей кобылке, затем наклонился и, глядя глаза в глаза, жарким шёпотом заявил: — Готов понести заслуженное наказание.

Мордочка Каденс вспыхнула, взгляд метнулся в сторону, а затем она поспешила перевести тему разговора:

— Ты испугал Сирень.

Настоящего имени своей подопечной принцесса любви не знала, а потому придумала временное прозвище, которым решила пользоваться до тех пор, пока они ни научатся друг друга понимать в достаточной степени хорошо. Четвероногая пони не возражала, мысленно называя свою подругу "Розовая".

— Кстати о ней, — выпрямившись, тёмно-серый единорог обошёл кровать, присел на корточки и, взявшись за край ткани, отогнул уголок одеяла, открывая голову неправильной аликорницы. — Здравствуй, Сирень. У меня для тебя кое что есть.

"Когда разрубал цепь, я рассчитывал на то, что эта пони запомнит меня как освободителя, но получил совсем не тот эффект. Похоже в её голове мой образ перекликается с оружием и угрозой... Неприятная, но поправимая ошибка. Решить можно двумя способами: притвориться добрым и хорошим, что не сочетается с создаваемым образом в народе, либо заставить её привыкнуть ко мне, переборов свой страх", — промелькнули размышления в голове Сомбры, пока он извлекал из кошеля артефакт, похожий на кольцо, от которого тянутся две цепочки из бусинок, оканчивающиеся зажимами для ушей.

Осторожно, не совершая резких движений, Джафар надел кольцо на кончик рога бывшей пленницы, а затем закрепил зажимы на основаниях ушек. Каденс, чтобы помочь визирю, ну и не дать подопечной совершить какие-нибудь резкие действия, положила ладони ей на спину и наклонилась к голове, начав шептать что-то успокаивающее.

— Ты меня понимаешь? — убрав руки от артефакта, задал вопрос тёмно-серый жеребец.

— Сомбра... — начала было говорить принцесса любви, но была перебита явно удивлённым щебетом, который вырвался изо рта Сирени.

Четвероногая кобылка, широко распахнув глаза приняла сидячее положение, из-за чего одеяло съехало со спины, от возбуждения даже слегка раскрыв крылья. Она говорила и говорила, пока наконец не осеклась под скептичным взглядом рубиновых глаз, после чего повернулась к нежно-розовой аликорнице и что-то спросила.

— Мы тебя не понимаем, — произнёс Джафар, ощущая искреннее удовольствие от лицезрения сменяющих друг друга эмоций, которые стремительно сменяли друг друга на мордочке подопечной. — Поясню: у тебя на ушах артефакт-переводчик, который питается магией от твоего же рога... так что не советую подавать слишком большой поток. В этот артефакт записаны образы, которые возникают у пони в тот или иной момент, когда он слышит то или иное слово. Переводчик не совершенный, так как наши ассоциации могут быть для тебя непривычными и непонятными, но на сегодняшний день — это лучшее, что мы можем предоставить. Тебя же мы не понимаем потому, что не знаем твоего языка, из-за чего не можем создать схожий артефакт с образами, транслирующимися прямо в голову. Если поняла — кивни.

Секунду четвероногая пони сидела неподвижно, после чего медленно кивнула. В этот же момент Каденс радостно взвизгнула, крепко обнимая бывшую пленницу.

— Теперь-то мы быстро научим тебя говорить по-нашему, — заявила принцесса любви. — И теперь ты не сможешь надо мной издеваться делая вид, будто ничего не понимаешь!

* * *

Закинув на плечо чей-то меч, он шагал по изрытой ямами и бороздами равнине, где тут и там валялись искалеченные тела, оружие, элементы одежды. В воздухе стоял смрад, где-то неподалёку копошились падальщики, а с неба всё это освещала яркая луна, окружённая перемигивающимися звёздами.

— Хе-хе... Знакомые всё морды, — остановившись перед крупным белым жеребцом, над которым уже успели поработать вороны, кристалиец скривил губы в брезгливой гримасе. — А ведь такой гордый был... Высокомерный...

Наклонившись, пони снял с тела коня тяжёлую цепь из жёлтого металла, которую не смогли унести мелкие крылатые трупоеды. Это была уже не первая его добыча, так что на данный момент жеребец имел при себе неплохое состояние, которого хватило бы на неплохую жизнь в каком-нибудь городке Эквестрии (возвращаться домой его не тянуло... после всего, что пришлось пережить из-за Сомбры).

Это было странно, но после того побоища, которое устроил тот монстр из ветра, который обрушил на головы лошадей ураган и потоки молний, верблюды не спешили собирать трофеи или добивать выживших. Они словно бы специально давали остаткам дикарей сбежать, чтобы те разнесли слухи о том, что здесь произошло минувшим днём, попутно давая дикому зверью насытиться.

"Впрочем, куда им спешить? Кого бояться?", — стоило только вспомнить монстра, разметавшего не такую уж и маленькую армию, которая и Кристальной Империи доставила бы немало проблем, кристалиец глухо рассмеялся (раньше он думал, что аликорны сильные...).

Несколько раз на пути пони встречались ещё живые лошади и кони, которых он добивал. Не из злобности или бессердечия, просто... Ну и из-за желания отомстить — тоже. Впрочем, помочь им как-то иначе он всё равно не смог бы, даже если бы было такое желание.

Кочевники, к своей чести, первое время пытались сражаться с чудовищем, выставив против него своих магов, пробудивших силу "меток". Только вот в отличие от великана из ветра, они были уязвимы и гибли один за другим, пока наконец совсем не закончились. Только после этого воины начали бежать, бросая раненых и погибших...

— Шевели копытами, тупое животное, — хриплый голос заставил кристалийца вынырнуть из воспоминаний, обратив внимание на мир вокруг него.

Какой-то верблюд, одетый в кожаный панцирь поверх мешковатой серой одежды, сопровождаемый двумя своими компаньонами, пинками заставлял подняться на ноги кобылу, прижимающую к телу сломанную руку, второй рукой закрываясь от ударов, поджав к груди согнутые в коленях ноги. Пару раз он уже встречал отдельные компании мародёров либо одиночек вроде себя, которые решили поживиться чем-нибудь ценным на поле боя... но всегда обходил их стороной (да и они не стремились приближаться к тому, кто даже теоретически мог дать отпор).

"Нельзя так глубоко уходить в себя", — поморщившись, посетовал на свою невнимательность летун.

— Да добей эту шкуру, — сплюнул на землю другой верблюд. — Больше мороки с ней, нежели прибыли.

"Не думал я, что они ещё и рабов собирают. Хотя... Верблюды же", — уже собираясь уходить, пегас бросил взгляд на несчастную, болезненно всхлипнувшую от очередного пинка.

Скрипнув сжатыми зубами, недавний невольник шумно вдохнул и выдохнул, ощущая как свело судорогой сжатые на рукояти меча пальцы. Пусть было темно, да и достаточно далеко, но... не узнать Мишээл он не смог. И тут в душе столкнулись противоречивые чувства, от злорадства и удовлетворения, до гнева за то, что фактически его кобылу смеет избивать какой-то... падальщик (то, что и он сам сейчас ничем не отличается от этих верблюдов, благополучно было проигнорировано).

Лезть в драку из-за своей "хозяйки" было бы глупо, да и бессмысленно. Однако же и уйти прочь, просто забыв о ней как о плохом сне, что-то мешало. В итоге, пока лошадь не забили до смерти, было решено хотя бы попробовать что-то сделать...

— Светлой ночи, уважаемые господа, — не подходя к троице мародёров слишком уж близко, подал голос кристалиец, привлекая к себе внимание.

Верблюды напряглись, из висящих у них на поясах ножен показались кривые сабли.

— Пони? — удивлённо откликнулся главарь маленькой банды, тут же расплываясь в добродушной улыбке, переходя на корявый эквестрийский. — Ночи доброй, сын солнцеликой госпожи. Что привело тебя в наши далёкие края в столь... неспокойное время?

— Ноги привели, — тоже перейдя на язык ближайших соседей, отозвался пегас, после чего раскрыл обрезанные крылья, демонстрируя их собеседнику, который с понимающим видом поцокал языком. — Отдайте эту лошадь мне... У меня к ней есть парочка долгов. А я не привык оставаться кому-то должным.

Многообещающая улыбка сама собой выползла на морду, вызвав ответные ухмылки у верблюдов (лидер перевёл подручным слова пони). Какое-то время троица тихо совещалась, пытаясь решить для себя вопрос о том, стоит ли разговаривать с крылатым, либо лучше пустить его в расход и прихватить его добычу.

— Мы, сын солнцеликой, не против того, чтобы отдать тебе это глупое животное, — вновь заговорил главный мародёр. — Но есть ли у тебя чем за неё заплатить?

— Вы собираетесь продать мне лошадь, которую хотели убить? — изобразил недоумение кристалиец, внутренне посмеиваясь над нелепостью всей этой ситуации.

— Раньше она ничего не стоила, о внимательнейший, — развёл руками в извиняющемся жесте верблюд. — Теперь же я вижу покупателя, который заинтересован в этом чудесном товаре. Думаю, за десять золотых мы сможем смириться с тем, что не можем прямо сейчас прикончить дикарку, грязное племя которой решило разорить наш чудесный и гостеприимный город.

— Вижу я, насколько ваш город гостеприимен, — демонстративно бросив взгляд на изуродованное следами побоища поле, произнёс летун.

— Зачем так обидно говоришь, о добрейший из гостей? — состроил обиженное выражение морды собеседник. — Тебе ли не знать, что друзей встречают угощениями, а врагов — острыми клинками и небесным огнём?

...

Довольные верблюды ушли, получив свою плату за тихо постанывающую кобылу, ну а пегас наконец-то приблизился к своей "хозяйке", а затем снял с пояса флягу с водой (подобранную у какого-то коня), выдернул пробку и вылил половину содержимого ей на голову.

— Мишээл... — глядя на неё сверху вниз, видя перед собой покалеченную, разбитую, грязную и сломленную лошадь, пони ощущал как гнев в его душе затихает, сменяясь досадой и брезгливостью. — И что мне теперь с тобой делать?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестая арка — 3

Восточный край неба начал светлеть, а звёзды на небе наоборот гасли одна за другой. В воздухе стояла прохлада, над землёй стелился туман, а тишину нарушали только голоса часовых да шаги редких патрулей. Утро — то время когда Джафар мог себе позволить ничего не делать, ни о чём не думать, а просто наслаждаться опостылившей за время похода природой, а также терпким дымом курительной смеси.

Деревянная трубка, вырезанная при помощи магии из толстой ветки, забитая сушёными и покрошенными на мелкие кусочки листьями, уже привычно лежала в пальцах правой руки визиря. Ему потребовалось лёгкое усилие воли, чтобы "обмануть" курительную смесь так, чтобы она "поверила" в то что на самом деле тлеет. При этом не использовалась привычная магия единорогов, не было никаких внешних эффектов... просто в один момент в воздух потянулся тонкий столбик дыма.

"Не кальян, но... тоже терпимо", — поднеся тонкую часть трубки к губам, тёмно-серый единорог втянул через неё дым, позволяя ему задержаться в лёгких, а затем выдохнул через ноздри, игнорируя выступившую на глазах влагу.

Привычка выкуривать утром одну трубку появилась совсем недавно, да и частенько на это попросту не хватало времени, так как в лагере всегда находились какие-то заботы. Кроме того, Сомбра не хотел становиться зависимым от данной привычки, как и показывать её другим...

"Зависимость превращает удовольствие в слабость, а привычка — в обыденность", — мысленно изрёк жеребец, прислушиваясь к какому-то шуму, поднявшемуся среди шатров.

Досадливо выдохнув облако дыма, Джафар применил "метку" для того, чтобы обмануть реальность, убеждая её в отсутствии смеси в трубке. Развитие собственной силы было одним из тех занятий, которые доставляли ему наибольшее удовольствие, даруя ощущение власти над реальностью... пусть и ограниченной довольно небольшим объёмом доступной энергии.

Спрятав деревянное изделие в кармашек плаща, визирь похлопал себя ладонями по броне чёрных доспехов, а затем твёрдым и стремительным шагом направился к источнику шума. Молчаливые бойцы СОКИ, обеспечивающие охрану своего принца, почти без шума появились за правым и левым плечами, демонстрируя тем самым полную готовность исполнять свой долг. И чем ближе они подходили к цели, тем больше пони выходили из своих жилищ, плотным кольцом окружая виновников переполоха.

"Как хорошо было когда мы только вышли из Кристальной Империи: уровень дисциплины просто поражал. Сейчас же, когда жеребцы и кобылы привыкли к кочевому образу жизни, начались всякие... инциденты", — при приближении тёмно-серого единорога, обычные кристалийцы расступались и толкали локтями соседей, чтобы те тоже не стояли на пути у главнокомандующего.

И вот взгляду Сомбры предстала площадка с вытоптанной травой, где друг напротив друга стояли кристальный земнопони и олень. Оба жеребца были крупными, на их мордах виднелись следы побоев, одежда была измята, кое-где заляпана кровью и порвана... а их руки заламывали за спины бойцы в униформе стражи.

— ...мерзавец! — рычал обладатель ветвистых рогов.

— Тупорылый псих! — не остался в долгу пони.

— Подлый развратник! — олень плюнул под ноги своему недавнему противнику.

— У нас всё было по согласию, — огрызнулся кристалиец.

— Ты её обманул!.. — дёрнувшись, бывший раб едва не вырвался из хватки удерживающего его жеребца.

— Что здесь происходит? — медленно, словно тяжёлые камни роняя слова, спросил у присутствующих Сомбра (хотя в глубине души уже примерно догадывался, в чём причина конфликта).

— Этот... этот... этот... — повернувшись на новый голос, олень расширил глаза от осознания, кого же видит перед собой, из-за чего его голос стал заметно тише, а голова попыталась вжаться в плечи.

— Я жду ответа, — перевёл взгляд на второго участника конфликта визирь. — Ну?

— Господин... этот подлец обесчестил мою сестру, — взяв себя в руки, на едином дыхании выпалил двурогий жеребец, во взгляде коего смешались отчаяние, надежда, злость и обречённость.

"Чудно...", — медленно кивнув, тёмно-серый единорог поднял руку, останавливая следующую фразу оленя, после чего вернул внимание земнопони.

— Это правда? — вопрос Сомбры прозвучал спокойно, но по спинам присутствующих пробежали мурашки, а взгляд рубиновых глаз словно бы вонзался в душу безрогого жеребца.

— Я... — пони сглотнул, упрямо сдвинул брови, но взгляд всё же опустил к земле, после чего пробормотал: — У нас всё было по взаимному согласию.

— Ложь! — взревел брат неизвестной кобылы, за что получил болезненный тычок под рёбра. — Она не могла...

— Вот сейчас мы всё и узнаем, — пообещал главнокомандующий, холодным взглядом скользнув по присутствующим. — Приведите...

— Лару, — прозвучала подсказка из-за спины.

— ...Лару, — более громко закончил фразу Джафар. — Ведь так зовут твою сестру?

— Д-да, господин, — переведя дыхание, отозвался двурогий жеребец.

— Отпустите их, — велел визирь, обращаясь уже к стражникам, которые тут же повиновались и отступили на шаг, всем видом показывая готовность вновь напасть на драчунов, если они вдруг решат продолжить (при стольких-то свидетелях и принце...).

Долго ждать не пришлось и вскоре через толпу зрителей провели лань, одетую в простое длинное платье. Невысокая, довольно стройная, испуганная и со следами слёз на мордочке, она застыла перед тёмно-серым единорогом, словно бы ожидала от него приговора. Брат хотел было подойти к ней, но был остановлен стражником, который демонстративно помахал жезлом с кристаллом в навершии, при помощи которого мог наградить противника молнией.

— Скажи мне, Лара, была ли ваша связь с этим жеребцом добровольной и по взаимному согласию? — ощущать чувства других существ Сомбра не мог, но зато личный опыт и "метка", позволяли распознавать правду и ложь с той же лёгкостью как зрячий отличает красное от синего, а музыкант с идеальным слухом отличает крик от песни.

— Да... ваше высочество, — потемнев мордочкой и опустив взгляд к земле, кобыла прижала ушки к голове, а сцепленные в замок руки прижала к животу.

— Он... — попытался сказать ещё что-то олень, но замолчал под действием магии, из-за чего его сестра ещё больше сжалась, а кристальный земнопони позволил себе улыбку, пусть и мимолётную.

"Рано радуешься, герой-любовник. Я бы может быть и закончил на этом, удовлетворившись ответом лани, но... мне нужен прецедент", — с одной стороны, ситуация была неприятной и грозила нарастанием напряжённости в обществе, с другой же, любитель экзотики дал главнокомандующему неплохую возможность получить пользу.

— Скажи, Лара, между вами есть какие-то отношения, либо же это только удовлетворение желаний плоти? — двурогий жеребец, лишь услышав слова принца, попытался броситься к сестре, но вновь был скручен по рукам, но на этот раз уже бойцом СОКИ, который действовал куда профессиональнее, сам же Джафар бросил взгляд на явно утратившего уверенность кристалийца, отмечая начавший бегать взгляд.

— Мы... — лань, опасливо подняв взгляд на визиря, снова потупилась, а затем пробормотала совсем тихо: — Мы собираемся пожениться... когда прибудем... куда идём.

— Ваше высочество, я... — заговорил земнопони (боец Седьмого Отряда шепнул, что его зовут Грифель Хард), но тёмно-серый единорог не собирался давать ему возможность выкрутиться.

— Поздравляю тебя, Грифель, — громко провозгласил Сомбра, на секунду сбивая жеребца с толку, сразу же развивая успех: — Далеко не каждый способен наплевать на возможное осуждение, устаревшие условности и злую молву. Твои смелость, честь, решительность и благородство заслуживают уважения и... награды.

Тонко играя интонациями, главнокомандующий подхватил лань за руку, подвёл к кристалийцу и вложил её кисть в рефлекторно подставленную ладонь. Зрители, среди коих были представители обеих рас, широко распахнутыми глазами и с затаённым дыханием следили за развернувшимся перед ними спектаклем.

— Слушайте меня, граждане Кристальной Империи: сегодняшний день станет знаменательным для всей нашей будущей империи, но в отличие от всех бед, которые прежде преследовали нас, запомнится он соединением двух любящих сердец и переплетением двух судеб! — сделав строго отмеренную паузу, тёмно-серый единорог продолжил: — Единство — это то, что позволяет нам пройти через любые невзгоды; любовь этой пары — это символ нашего единства, который сплотит нас отныне и навсегда. Сегодня мы никуда не пойдём, а вечером будет праздник! Однако же не только Грифель Хард и Лара имеют право на торжество, а потому... все те, кто хотят связать себя узами брака — готовьтесь к свадьбе! Принцесса Каденс лично проведёт церемонию для всех желающих. Донесите эту славную весть до всех!

Секунду держалась тишина, а затем утренний лагерь буквально взорвался возбуждённым гомоном. Шокированный земнопони, морда коего выражала крайнюю степень... счастья, широко раскрытыми глазами смотрел прямо перед собой и не замечал как лань, буквально светящаяся от восторга смотрит на него влюблёнными глазами. Чтобы один герой-любовник не испортил всё какой-нибудь "гениальной" фразой, под предлогом необходимости подготовиться, визирь отвёл кобылку в сторону, где передал с рук на руки паре щебечущих подружек, сходу заваливших бедняжку вопросами и поздравлениями.

— Грим, — точно зная, что помощник где-то здесь, позвал Джафар.

— Босс? — раздался голос "меченого" в ответ.

— Займись женихом, — приказал главнокомандующий. — Объясни ему ситуацию и сделай так, чтобы свадьба прошла успешно.

— Сделаю в лучшем виде, — пообещал кристальный земнопони, азартно сверкнув улыбкой. — А что с братом невесты?

"Насколько бы проще было его "потерять", но...", — поведя рукой в сторону оленя, который стоял в стороне с абсолютно потерянным видом, Джафар хмыкнул.

— Я сам займусь этой проблемой, — получив в ответ понятливый кивок, Сомбра направился к недавнему нарушителю спокойствия. — Ты не доволен моим решением?

— Я... — двурогий жеребец стушевался. — Но ведь он... Так нельзя!

— Нельзя потому... что он — пони? — в голосе визиря прозвучала нотка угрозы.

— Нет-нет... — замотал головой олень. — Я не это хотел сказать. Просто... Он ведь воспользовался... обманул...

— Грифель Хард женится на Ларе, как и обещал ей, — тоном, будто бы говорил с маленьким жеребёнком, при этом глядя немигающим взглядом холодных рубиновых глаз, прервал лепет собеседника принц. — Всё будет так, как хотели твоя сестра и её жених. У них будет крепкая семья... о полноценности которой я позабочусь. Надеюсь... мы поняли друг друга?

"Придётся целителям хорошенько поработать. Если у первой влюблённой пары из пони и лани родятся здоровые жеребята, это заметно облегчит исполнение моего замысла. И нужно сообщить Каденс столь радостную весть".

* * *

Лёжа в деревянном корыте, заполненном горячей водой с ароматным маслом, закинув ноги на боковые бортики, а спиной опираясь в один из концов лоханки, Сильверблад находился в смешанных чувствах. Комната, которую он снимал в довольно приличном заведении, представляющем из себя трёхэтажное каменное здание с большим залом и помещениями хозяина на первом этаже, была разделена занавеской на две части, из-за чего спящую на единственной кровати Мишээл не было видно и слышно (а ведь она так и не пришла в себя).

Подняв правой рукой глиняный кувшин, в котором находился сладковатый на вкус хмельной мёд, пегас присосался к горлышку, делая несколько больших глотков, после чего поставил сосуд на прежнее место и, шумно вздохнув, утёр морду тыльной стороной правой руки. Сейчас, исхудавший, потерявший большую часть своего кристального блеска, отмокающий в грубом корыте... он выглядел жалко, а чувствовал себя ещё хуже. Звуки, доносящиеся из окна, прикрытого только тонкой занавесью, не позволяющей пыли с улицы попасть внутрь, вызывали в душе воспоминания о доме, пусть это место и было похоже на него очень отдалённо.

"Утоптанные до состояния камня грунтовые дороги, коробки домов из камня и песчаника, грязные переулки, жар и вонь... Это место не похоже на Кристальную Империю настолько, насколько только может один город отличаться от другого. Почему же я тогда вижу столько сходств? Почему так тянет в груди? Почему так тоскливо?", — прикрыв глаза, летун немного поёрзал, устраиваясь в резервуаре поудобнее и стал вспоминать недавние события...

...

Притащить израненную лошадь к воротам города верблюдов, который её народ собирался штурмовать — это не самая умная идея. Однако же кристалиец не смог придумать ничего лучше этого, чтобы хотя бы попытаться спасти кобылу, находящуюся в просто отвратительном состоянии. Зачем он вообще с ней возился? Ответа на этот вопрос жеребец не знал, да и не сильно пытался искать.

Стражники (верблюды, как это не сложно понять), открывшие ворота с рассветом, при виде пегаса с обрезанными крыльями насторожились, но рассмотрев его ношу заметно расслабились. Одетые в одинаковые тёмные жилеты, светлые штаны и причудливые головные уборы, они были вооружены круглыми щитами и кривыми мечами, а на поясах у них висели странные дудки с рукоятями, закреплёнными поперёк длинного полого цилиндра.

Двое из десятка верблюдов, тонким потоком пропускавших мародёров, которых оказалось не так уж и мало, внутрь городских стен, задали несколько вопросов и потребовали оплатить пошлину как за себя, так и за рабыню. Создавалось впечатление, что им вообще наплевать на то, кто пришёл на порог их селения и что принёс с собой, пока у него есть деньги для оплаты поборов.

У стражников Сильверблад купил рабский ошейник, который надел на шею так и не очнувшейся Мишээл, распросил о гостиницах и целителях, за что пришлось отдать пару золотых колечек, а уже потом проследовал за массивные ворота. На той стороне его встретила довольно большая привратная площадь, окружённая тремя длинными двухэтажными домами с плоскими крышами и узкими окнами (откуда очень удобно обстреливать открытое пространство), где был организован стихийный рынок: у верблюдов, собиравших вещи с тел лошадей, скупались украшения и оружие, за которые платили золотыми и серебряными кольцами. Были там и несколько постоянных лавок, но стояли они на самом краю и никому не мешали (торговали в них едой, одеждой, разными мелочами...).

По совету стражника, за который даже платить отдельно не пришлось, пегас продал всю свою ночную добычу одному из скупщиков, получив за неё верблюжью валюту. Можно было бы попытаться найти скупщика где-нибудь в самом городе, а не сразу за порогом, но по приказу султана, военные трофеи следовало сдавать здесь (сколь же велик был соблазн и от лошади избавиться — летун не смог бы передать словами).

Что можно было сказать о самом городе? На первый взгляд — благополучный и чистый, по крайней мере на центральных улицах, но вот в тёмных переулках встречались и мусор, и бедняки, и иные "достопримечательности". Тут и там чем-то торговали, что-то делали, говорили и пели, смеялись и спорили, кричали и угрожали... Большая часть домов строилась в виде простых коробок с покатыми крышами, но чем ближе к центру, тем больше строения напоминали маленькие дворцы с башенками, отдельными маленькими заборчиками, настоящими куполами из позолоченного металла. Дворец султана вовсе напоминал бело-золотой торт, хоть и не шёл ни в какое сравнение с величественным Кристальным Замком.

В городе было два рынка: бедный и богатый. Первый представлял из себя многочисленные ряды прилавков, на которых разложены еда, одежда, травы, оружие и украшения, между которыми изредка встречаются шатры травников-целителей, ремесленников и оружейников; вторая торговая площадка выглядит так, будто бы там каждый день — праздник, что только подчёркивается множеством ярких шатров, крытых павильонов, между коими остаются широкие проходы, где выступают певцы, музыканты, работают зазывалы и ходят торговцы со сладостями (там же можно нанять рикшу, зайти в таверну, купить или арендовать раба).

Долго гулять по этому "чудесному" городу Сильверблад не стал, так как и усталость сказывалась, и кобыла на руках сильно мешала удовлетворению любопытства. Он нашёл гостиницу с умеренными ценами, вызвал целителя и заказал плотный обед...

Старый верблюд, который оказался то ли дедом, то ли дядей хозяина заведения, после осмотра Мишээл заявил, что без дорогостоящего лечения лошадь скорее всего не выживет, как и её жеребёнок. До уставшего разума летуна долго доходил смысл этих слов, а когда он переспросил и получил подтверждение, мир в очередной раз совершил кульбит, встав с ног на уши.

...

"И что мне, виндиго тебя полюби, теперь делать?", — вновь приложившись к кувшину, пегас ощутил горький вкус на губах, а подняв руку и проведя ей по морде, обнаружил на успевших высохнуть щеках две влажные дорожки.

Как же он ненавидел в этот момент свою слабость, верблюдов, лошадей, Сомбру, из-за которого и оказался здесь... Хотелось напиться, подраться, расплакаться... Но нужно было делать что-то конструктивное. Мишээл медленно умирала, грозя забрать с собой жеребёнка... их жеребёнка!

Кувшин треснул и, упав на пол, разлил по нему остатки мёда. Кристалиец, чувствуя тяжесть во всём теле, медленно поднялся из воды и, выбравшись из корыта, встал во весь рост. Как бы он ни относился к кобыле, которая держала его за игрушку для постельных утех, но жеребцовая гордость, как и воспитание родителей говорили, что нельзя бросать свою кровь.

"Жалеть себя буду потом, когда сделаю всё возможное и невозможное для спасения маленького кристалийца", — сомнений в том, что Мишээл беременна именно от него у крылатого пони не было, так как кобыла просто не могла успеть завести отношения с кем-то ещё... да и после их ночных развлечений, вряд ли хотела большего.

Тряхнув головой, неудачливый разведчик отодвинул занавеску и вошёл в ту часть комнаты, где на постели лежала лошадь. Ещё раз посмотрев на её спутанную гриву, разметавшуюся по подушке, тяжело поднимающуюся и опускающуюся грудь, он приложил ладонь к горячему лбу, на котором лежала почти сухая тряпка.

"В городе должна быть работа, на которую я могу устроиться. На худой конец — есть арена для боёв...", — смочив тряпицу в остро пахнущем составе, жеребец вернул её на лоб кобылы и начал одеваться.

Следовало действовать быстро и решительно...

Как и учили разведчиков.

* * *

— Подай синюю ленточку, — попросила Каденс.

— Лучше уж голубую, — возразила ей Рубин. — Синяя потеряется в гриве.

— Тогда, может быть сама этим и займёшься? — насупилась принцесса любви.

— Как прикажете, ваше высочество, — абсолютно ровным, почтительным голосом отозвалась красная пони, подходя к столу и сгребая красные, жёлтые и зелёные ленточки.

— Ты что задумала? — округлила глаза нежно-розовая аликорница.

— Собираюсь заняться причёской нашей подопечной, как вы мне и приказали, — чинно отозвалась Блиц.

— Гррр, — недовольно зарычала Каденс. — Прекрати это.

— Прекратить что, ваше высочество? — изобразила недоумение старшая кобыла.

— Если мы не поторопимся, то к церемонии не успеем, — напомнила о себе и изначальной цели Лана, вооружённая расчёсками и заколками.

Две пони (принцесса любви и любовница принца), смерили друг друга взглядами, обещающими продолжить этот разговор позже, и всё же вернулись к работе, в четыре руки споро превращая гриву сиреневой четвероногой пони в причудливую причёску. Сама Твайлайт, стойчески терпящая все издевательства со стороны опекунш, старательно прислушивалась к их речи и запоминала смысл слов, переводимых надетым на рог и уши артефактом.

— Сирень, подними голову, — попросила розовая аликорница, надевая ей на шею цепочку с кулоном из золота, где был изображён символ Кристального Сердца.

В памяти же всплыли события сегодняшнего утра...

...

Они сидели на постели в шатре, освещённом магическими светильниками, слушали "музыку ветра" и вкушали лёгкий завтрак. Сиреневая пони куталась в одеяло, которое то и дело сползало с её спины, заставляя раз за разом себя поправлять, её розовошёрстая подруга, так неуловимо похожая на няню и супругу брата, но при этом столь же сильно отличающаяся, будучи одетой в тонкие белые рубашку и штаны, в одной руке держала миску с кашей, в другой — ложку, а при помощи телекинеза управляла ещё одной ложкой, получая искреннее удовольствие от процесса кормления.

Внезапно полог шатра колыхнулся и внутрь вошёл Сомбра, мощный силуэт которого словно скала нависал над обеими кобылками, а чёрная броня только добавляла ощущения угрозы. Четвероногой пони пришлось приложить немало усилий, чтобы не дёрнуться в сторону, пытаясь спрятаться от существа, внушающего страх одним своим видом (перед внутренним взором раз за разом мелькала картина, как он легко и непринуждённо разрубает цепь, бросает на неё оценивающий взгляд и уходит).

— Каденс, у нас будет свадьба, — торжественно заявил тёмно-серый единорог.

Миска и ложка, удерживаемые в руках, а также ложка летавшая при помощи телекинеза, выпав из хватки принцессы любви упали на постель, заляпав её остатками еды, а сама крылато-рогатая пони, испытывая смесь эмоций от паники до восторга залепетала:

— Я не могу... Я не готова... У меня даже платья нет...

— Хорошо, — успокаивающим тоном отозвался жеребец, поднимая руки в защитном жесте. — Отложим этот вопрос до прибытия в Зебрику. Тогда — свадьба будет у наших подданных... и вероятно даже не одна. Так что одевайся и впрягайся в работу. Нам нужно организовать праздник к этому вечеру... и придумать главное событие тоже нужно, раз уж ты не готова.

...

Вспомнив выражение озадаченности, облегчения, обиды и возмущения на мордочке няни... опекунши... подруги, Твайлайт захихикала. Она не знала почему, но ей казалось так, будто бы жених Каденс умудрился вывернуть ситуацию в свою сторону, при этом даже не поняв этого. Сама же принцесса любви (ещё одно сходство с женой брата), после того как жеребец ушёл развила бурную деятельность...

Лишь недавно нежно-розовая аликорница освободилась и вернулась в шатёр, где обнаружила Рубин Блиц, играющую с Твайлайт в шашки. Четвероногая пони не понимала, что за кошка между ними пробежала, но была рада хотя бы тому, что они не грызлись постоянно.

— Теперь платье, — осмотрев свою работу, удовлетворённо похлопала в ладоши подруга. — Рубин?..

— Сейчас принесу, ваше высочество, — в воздухе буквально повисло продолжение этой фразы, звучащее как "...раз уж вам лень сделать пару шагов".

"Я обязана выяснить, что между ними случилось и решить эту проблему. Друзья не должны ссориться по пустякам", — решила для себя Твайлайт, взглядом полным тоски и ностальгии смотря на ворох тканей, в которые её собирались наряжать...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Жду отзывов.

Шестая арка — 4

В воздухе звучали звуки музыки и звонкий смех, ощущался запах костров и готовящейся еды, тут и там сверкали красочные вспышки, развевались самодельные флажки, бегали стайки о чём-то оживлённо переговаривающихся жеребят. Атмосфера всеобщей суеты и готовящегося праздника охватила почти всех... при этом обойдя Джафара стороной.

Не то, чтобы визирь не хотел выпить чего-нибудь, полакомиться выставляемыми на спешно сооружённые столы вкусностями, которые в походной жизни стали редкостью, послушать болтовню того же профессора о перспективах применения амулетов смены личины, созданных благодаря изучению чейнджлингов (эта тема была близка и ему, но до старого калеки принцу всё же было далеко), но взваленная на себя ответственность заставляла постоянно контролировать всё происходящее. Пусть он и переложил обязанности по организации торжества на Каденс, работу по контролю настроений и погашению возможных конфликтов на СОКИ и Грима, а обеспечение внешней безопасности возложил на плечи Айси, но даже так находилось тысяча и одно дело, требующее личного внимания и принятия быстрых решений.

— Молодым парочкам и табункам нужны отдельные шатры?

— Кто-то воспользовался отравленным зерном, чтобы выпечь лепёшки?

— Откуда они достали алкоголь?

— ...?

Разумеется тёмно-серый единорог мог бы оставить все эти вопросы другим, но поступить так ему не позволяли несколько причин: во-первых, желание первым получать информацию обо всём сколь-нибудь важном, что происходило в лагере; во-вторых, работа на репутацию заботливого и мудрого управленца; в-третьих, понимание того факта, что если хочешь что-либо сделать быстро и хорошо, это дело нельзя пускать на самотёк, даже если уверен в исполнителях (никто не застрахован от ошибки, недосмотра, халатности).

Перед самым торжеством Сомбра посетил палатку Талы, которая сильно сдала за последнее время: слишком болезненным и тяжёлым оказался удар предательства, обрушившийся на её спину со стороны тех, кому она безоговорочно доверяла. Лань лежала на тонком матрасе, будучи одетой в мешковатые штаны и рубашку, поглаживала живот и тихо пела какую-то песню, но при появлении пони замолчала, одарив его опасливым взглядом.

— Как себя чувствуешь? — стоя рядом с постелью подопечной, уже успевшей доставить немало хлопот, принц даже не пытался изображать участие и заботу, так как она прекрасно увидела бы истинные мотивы.

— Всё хорошо, господин, — кобыла хотела было встать, но была остановлена властным жестом. — Я благодарна вам за спасение и заботу...

— Пустое, — прервал её главнокомандующий. — Как ты слышала, Тала, сегодня в лагере праздник: молодые жеребцы и кобылы соединят свои судьбы, чтобы стать опорой и защитой друг для друга. Главным же событием дня станет свадьба кристального земнопони и оленихи.

В палатке установилось тягостное молчание, в течении коего лань пыталась сообразить, чего именно от неё хочет посетитель. Наконец, собравшись с мыслями она произнесла:

— Кажется... жених был не слишком рад... этому.

— Был, — удовлетворённо кивнув, Джафар устремил на собеседницу пронзительный взгляд алых глаз. — Твоя сила позволяет видеть то, что происходит вне поля прямого зрения... А можешь ли ты заглянуть в прошлое или будущее?

"Пророки — это опасно. Враждебный пророк — это смертельно опасно", — используя свою "метку", визирь мог ощутить малейшую неправду, даже завуалированную витиеватыми формулировками и... бывшая рабыня видела то, что врать нельзя ни в коем случае.

— Будущее туманно и постоянно меняется, — опустив веки, изрекла лань, сердце которой испуганно трепетало в груди. — Сколь-нибудь достоверно я могу видеть на секунды вперёд... Но это отнимает слишком много сил.

— Сколько именно секунд? — настойчиво уточнил единорог.

— Две-три... но это предел, — горло Талы дёрнулось, когда она сглотнула. — В прошлое я вижу не дальше пары минут.

"Не врёт", — Сомбра ещё раз кивнул, а затем сел на корточки.

— Взгляни на это, — решив проверить немного безумную теорию, пони протянул собеседнице кинжал. — Попытайся увидеть то, кто его создал.

— Но я не... — попыталась отказаться Тала, только вот требовательный взгляд заставил проглотить заготовленные возражения, дрожащими руками прикоснувшись к оружию (о том, чтобы пустить его в ход, кобыла даже не задумалась). — Я постараюсь... господин.

— То "любимый", то "господин", — слегка усмехнулся главнокомандующий, заставляя лань отвлечься от пугающих мыслей, вспоминая собственный маленький конфуз, что вызвало смущённое потемнение мордочки. — Ты должна видеть, что я не люблю раболепства.

— Простите... принц, — отозвалась бывшая рабыня, поспешно устремляя взгляд на оружие, при этом активируя "метку". — Простите... я вижу лишь то, что это ваш кинжал, которым ещё никого не убивали. Простите... Я устала очень сильно.

"Не совсем то, на что я надеялся, но больше того, что мог ожидать", — улыбка скользнула по губам визиря, после чего он забрал оружие у кобылы и спрятал его под плащом.

— Ты молодец, Тала, — искренне похвалил будущую мать единорог, протянул руку и прикоснулся к её лбу ладонью, убеждаясь в лёгком ощущении жара. — Не стоит применять свою силу слишком часто, по крайней мере до тех пор, пока ты не родишь. Отдыхай и постарайся присоединиться к празднующим, хотя бы на период главного события: это важно для твоей репутации. Скоро к тебе придут кобылы, которые помогут одеться в праздничный наряд, а затем и сопроводят тебя к столу. Завтра мы продолжим узнавать границы того, что могут твои глаза. И я бы хотел, чтобы после родов ты присоединилась к страже: возможность увидеть орудие преступления, само преступление или улику, которая приведёт к преступнику, будет очень полезна в их работе.

— Разве вы не хотите... — Тала прервалась, опасаясь вызвать гнев монстра, по какой-то причине ведущего себя слишком мирно, но в ответ на опасливый взгляд получила лишь поощрительный кивок. — Разве вы не хотите, чтобы я использовала "клеймо" для вас? И...

— Тала, я не знаю того, что ты успела напридумывать обо мне, — прервал её Сомбра, одарив снисходительным вздохом. — Однако мне хочется верить, что идиотом ты меня не считаешь.

— Я не... — попыталась оправдаться лань, однако снова была перебита.

— А кем должен быть разумный, который будет настраивать против себя обладателя ценной "метки"? — ехидным тоном спросил Джафар, но не дожидаясь ответа продолжил: — Я не стану подвергать угрозе твои жизнь и здоровье... намерено. Как и не собираюсь становиться угрозой для твоего жеребёнка. Я ведь не хочу, чтобы ты затаила на меня злобу... Понимаешь? Разумные исполняют свою работу куда охотнее, когда видят в ней собственную выгоду. Наказание же может последовать лишь в случае, если ты решишь нарушить правила... Понимаешь, о чём я говорю?

— Д-да... господин, — широко распахнутыми глазами смотря на монстра, отозвалась олениха, лишь через секунду осознав то, что опять сбилась на раболепное обращение, из-за чего смутилась. — Простите.

— Подумай о нашем разговоре, — визирь легко поднялся во весь рост и, более не сказав ни слова, вышел из палатки.

Тала продолжала лежать на своей постели, раз за разом прокручивая в голове произошедший разговор, сопоставляя его с минувшими событиями. Когда же в её походную обитель вошли две молодые пони, она уже приняла решение...

"Если даже рядом с диким хищником можно жить, следуя определённым правилам, то чем разумный монстр хуже? Он хотя бы сразу говорит, чего хочет и какой ошейник наденет. Да и... он не позволит никому другому вредить своей собственности".

* * *

Где можно быстро заработать золото? Верблюды, которым увечный пегас задавал этот и подобные ему вопросы, сперва перечисляли какие-то невнятные предложения вроде работы грузчиком, охранником, наложником... но в итоге сходились к тому, что быстрее всего можно получить желаемое на арене. Впрочем, шанс бесславно сложить голову там тоже был высок, из-за чего охотников за "лёгкой" наживой удавалось найти не часто.

В принципе Сильверблад был не против пойти в бордель, так как долгое время чем-то похожим и занимался, из-за чего гордость даже не вздрогнула, но... это было не так-то просто (да и времени требовало немало, при этом угрозу несло не намного меньшую). Ну и... вариант с тем, чтобы обслуживать жеребцов всё же коробил, а кобылки вряд ли часто захаживают в такие заведения.

"Всё же гордость у меня осталась", — вынужденно констатировал кристалиец, одетый в одну лишь набедренную повязку, вооружённый тонким прямым мечом и круглым пехотным щитом, сидя на скамье в коридоре ожидания.

Как выяснилось во время сбора информации — крылатому жеребцу повезло: Султан Неба объявил десять дней праздников, в честь победы над северными варварами. От работы это никого не избавляло, но зато разные увеселительные заведения были вынуждены трудиться в поте морды, чтобы оправдать доверие правителя (щедрой рукой выгребшего золото из казны).

Прославляющие Султана (только с большой буквы) театральные постановки, в которых выступают уличные артисты и музыканты; раздача сладостей для жеребят на улицах для богачей; сниженные цены на выпивку и еду в закусочных... ну и конечно же любимое развлечение местной публики — гладиаторские бои, будут продолжаться декаду. Учитывая, что бойцов для арены не так уж много, да и не все рабы годятся для подобного применения, организаторам пришлось перетрясти темницы, где держали разных преступников, а затем увеличить награду за участие для добровольцев.

"Учитывая, что уйти отсюда сможет в лучшем случае половина, то хозяин стадиона теряет немного. Но мне умирать нельзя: Мишээл ждёт лекарства и целителя... Я не могу позволить ей умереть", — скрипнув зубами, летун в очередной раз посмотрел на свои обрезанные крылья.

В этот момент со стороны выхода на арену донёсся рёв толпы, знаменующий победу одного гладиатора над другим. Разобрать то, что эти дикари кричат не представлялось возможным, да пони не сильно и старался вслушиваться. Главным было то, что сейчас должна была настать его очередь выйти на песок.

— Что расселся? — выглянувший из-за угла верблюд, одетый в кожаный жилет и свободные белые штаны, окинул кристалийца скептичным взглядом (всё же тот был ниже его на полторы головы), а затем махнул рукой. — Иди давай. Не заставляй уважаемую публику ждать.

"Видел я вашу публику...", — мысленно скривился пегас, но вместо бессмысленных пререканий, которые ни к чему хорошему не приведут, поднялся со скамьи и уверенным шагом устремился вперёд...

...

— ...гость с далёкого севера; рождённый в снежной пустыне и закалённый ледяными ветрами; гордый сын Кристальной Империи, лишённый возможности вернуться в небо из-за подлого удара в спину... — зычный голос распорядителя, расположившегося на площадке над выходом на белый песок грядущего поля битвы, в нескольких местах окроплённого кровью, что пытались скрыть свежим песком, словно гром раскатывался по чаше стадиона, трибуны которого, похожие на каменные ступени, круто возносились вверх. — Гордый и не сломленный воин, что жаждет мести и крови своих врагов... Сильверррблааад!

Летун успел удивиться тому, насколько точно было выгадано время, так как его имя прозвучало в тот момент, когда копыта только коснулись белого песка, освещённого магическими огнями. Взгляд непроизвольно скользнул по возвышающимся на высоте двух ростов трибунам, где толпились многочисленные жеребцы, одетые в жилетки и куртки, рубахи и какие-то непонятные хламиды. Отдельно находились места для богачей и благородных господ, которые наблюдали за происходящими событиями сидя в креслах, будучи обложенными подушками, а также окружёнными охраной и кобылами (одетыми в шаровары и топы, оставляющие открытыми живот, руки и шею, в то время как мордочки прикрывала тонкая вуаль). Впрочем, кобылы были и среди гостей, а не только прислуги, но одевались они куда более скромно.

Особое внимание Сильверблад уделил балкону Султана Неба, который находился слева от его выхода. Крупный, даже огромный верблюд дымчато-голубого цвета, одетый в белые широкие штаны и жилет, расстёгнутый на груди, а также шикарную чалму, восседал на богато украшенном троне в окружении рабынь разных рас (об их статусе можно было судить по золотым ошейникам и широким браслетам). Одни из невольниц обмахивали господина веерами, другие держали в руках подносы с кувшинами, вазы с фруктами, какие-то пузатые банки с клубящимся в них дымом, ну и были те, кто просто сидели у ног владыки города, изображая послушных зверьков.

— Его противник... извергнутый из глубин Тартара, безжалостный и беспощадный убийца, вор и насильник... Пентос! — продолжал свою работу верблюд, объявляя имя второго гладиатора.

"Раб", — скользнув взглядом по железным браслетам и ошейнику, констатировал летун, вновь возвращая часть внимания Султану.

Крылатый пони сам бы затруднился ответить на вопрос о том, зачем выискивал информацию о нынешнем хозяине города. Единственная логичная причина, которая пришла в его голову — это профессиональная привычка, которую не смогли выветрить ветра прерий Седловской Аравии. Однако же даже в этом он нашёл положительную сторону, так как в том случае, если всё же решит вернуться в Кристальную Империю, сможет если не получить награду, то уж точно оправдаться за столь долгую задержку (фактически — дезертирство).

Во-первых, Султан Неба, как и его братья с сестрой (Султаны Земли, Огня и Воды), не были верблюдами, лошадьми, пони, драконами или кем-то из известных рас. Ближе всего эти существа были к Дискорду, как его описывали в учебниках истории, с тем лишь исключением, что их силы ограничивались каким-то одним аспектом. Кроме того, если верить росказням пьянчуг, то выходит так, что "Подлый и трусливый дух хаоса, из зависти к величию Султана Неба, хитростью заманил его в ловушку и запер в гробнице, а затем повторил то же самое с глупыми и самоуверенными, жадными и жестокими младшими Султанами, под гнётом коих сейчас стонут другие города Верблюжьих Эмиратов".

Во-вторых, сдерживающие этих монстров, по силе не уступающих Дискорду (ха-ха!) тюрьмы, совсем недавно были разрушены до основания. Пробудившиеся Султаны достаточно быстро сообразили, что мир вокруг изменился, но вместо мести обидчику, нанесения разрушений и причинения ужаса всему живому... решили захватить власть. Сам Владыка Небес "Придя в благословенный ветрами город и увидев, как страдают под властью жадного Султана обычные верблюды, ужаснулся и проникся жалостью, после чего обрушил гнев на нечестивца и верных ему прихлебателей". Ну а после показательной расправы над прежней властью, не пожелавшей сдавать своих позиций перед чудовищем из сказок, он заявил:

— Теперь я тут главный. Кто-нибудь против?

Разумеется, даже если и нашлись те, кто хотели бы возразить, идти против неуязвимого для обычного оружия и имеющейся магии существа они не решились. К чести самого Султана Неба можно заметить, что кровавых репрессий он не учинял, а просто занял освободившуюся нишу, поставил на важные должности первых местных богачей, прибежавших целовать его копыта, а затем стал придаваться всевозможным развлечениям. Обычный же народ почти и не заметил разницы.

В-третьих, в городе много стражи, которая следит за порядком, но вот армии почти нет. Иными словами: Султан Неба не планирует завоеваний, а также настолько уверен в себе, что не боится попыток нападения кого-то со стороны. И учитывая то, что он сделал с лошадями, подобное мнение имеет под собой основание...

— Рааа!!! — взревел минотавр, вооружённый сразу двумя булавами.

"Щит мне сегодня точно не понадобится", — мысленно констатировал Сильверблад, плавным шагом приближаясь к двурогому монстру, примерно в полтора раза более широкому и на голову более высокому чем он.

Пентос взревел, кристалиец метнулся ему навстречу, а затем резко взмахнул куцыми крылышками, бросая себя в сторону от удара булавой сверху вниз. В следующую секунду его меч полоснул недояка по предплечью, разрезая шкуру и мышцы, после чего пришлось тут же отскакивать назад, чтобы не попасть под удар второй булавы.

Дальнейший бой был похож на издевательство: крылатый пони кружил рядом со своей жертвой, то и дело совершая рывки, чтобы поймать противника на контратаке и ранить конечность, а затем отступал. Минотавр, пусть и мускулистый, но не сильно выносливый, теряя кровь и терпение совершал всё больше ошибок, двигался менее быстро... но один раз едва не подловил летуна, притворившись полностью обессиленным.

Только вот разведчик уже давно не страдал самоуверенностью, а потому вместо быстрой атаки и завершающего удара, предпочёл ещё раз ранить руку, полностью лишая здоровяка возможности ей пользоваться. Зрители, которые желали увидеть кровавое шоу... с восторгом восприняли то, что один из бойцов "устроил представление из убийства".

"Дикари", — думал про себя летун, после поклона Султану Неба уходя в туннель под трибунами.

...

— Славная была схватка, — разулыбался немолодой уже верблюд, протягивая пони мешочек с золотыми кольцами. — Прямо как я в молодости... Мой добрый друг, у тебя огромный потенциал! Не хочешь выступить завтра, во второй половине дня? Противник будет более серьёзным, но и награду я увеличу... в полтора раза.

Они находились в небольшой комнатке, неподалёку от выхода со стадиона, где Сильверблад одевался в свою одежду. Из мебели тут имелись только скамья, большой шкаф... да стул с охранником хмурого вида.

— В два раза, и мы договорились, — после недолгих размышлений, решил согласиться кристалиец (деньги ему всё ещё были нужны, да и отказываться от такого предложения сразу, совсем не стоило).

— Как в два! — ужаснулся верблюд. — Побойся Султана... Мне ведь нужно кормить пятерых жеребят...

— Трёх жён и семерых любовниц, — качнул головой пегас. — Я рискую жизнью, так что торговаться не намерен. Не устраивает цена?

— Жадное ты животное, мой добрый друг, — сдался устроитель турнира. — Вот — знак того, что ты участвуешь в завтрашнем сражении. Советую носить с собой, чтобы проблем со стражей не возникло. А теперь — ступай по своим делам.

Приняв из рук нанимателя красную повязку, тут же надетую на правую руку, крылатый пони поспешил покинуть гостеприимное заведение. У выхода он заметил парочку громил, рядом с которыми тёрся щуплый верблюжонок. При виде мешочка с кольцами они сперва дёрнулись, но заметив повязку расслабились и сделали вид, что им до гладиатора вовсе дела нет.

"А если бы я отказался, то в лучшем случае потерял бы только золото. М-да...", — сделав заметку в памяти, кристалиец поспешил в гостиницу, чтобы оплатить счёт на завтра и вызвать целителя.

* * *

Ночь опустилась на землю и небо расцвело сиянием тысяч звёзд. Пони и олени, жеребцы и кобылы устроились вокруг костров, переговариваясь вполголоса, тихо посмеиваясь и шутя...

Празднование выдалось шумным и выматывающим: Каденс ощущала как гудят её ноги, першит в горле от слишком длинных речей и поздравлений, а плечи ноют от напряжения. Когда Рубин предложила уложить Сирень спать пораньше, принцесса только порадовалась и искренне её поблагодарила, после чего отправила Лану готовить постель уже для себя.

Сомбра, который весь праздник мелькал где-то рядом, снова исчез по каким-то важным делам... что было откровенно обидно. Она, конечно же, понимала то, что у командующего много забот, но... всё равно хотела побыть вместе, прижаться к его боку и ощутить ту самую непоколебимость, сопровождающую тёмно-серого единорога всю её жизнь.

"Я эгоистка, если хочу быть для него центром внимания?", — приложившись к кубку с вином (жуткая редкость в караване, которую хранили для самых особенных дней), нежно-розовая аликорница вошла в свой шатёр и осмотрелась.

— А где Сирень? — нахмурилась крылато-рогатая пони, не заметив своей подопечной на привычном месте.

— Легла с Ланой, — ответила красная кристальная пони, сидящая перед низким столиком, на котором стояла пара кубков, бутыль вина, ваза с засахаренными фруктами. — Составишь мне компанию?

— Что это значит? — ещё сильнее нахмурилась Каденс, даже не подумав сдвинуться с места (её "метка" уверенно утверждала, что перед ней любовница Сомбры, а не чейнджлинг, да и угрозы от неё не ощущалось).

— Во-первых, тебе нужно расслабиться и отдохнуть, — ответила Блиц, демонстративно неспешно разливая напиток.

— Не обижайся, но я бы предпочла другую компанию, — заявила принцесса любви, уже собираясь прогнать нахалку (подопечную она решила не тревожить, но убедиться в том, что с ней всё хорошо следовало).

— Во-вторых, нам следует откровенно поговорить и разрешить все недомолвки, — невозмутимо продолжила Рубин. — Каденс, я не претендую на твоё место... понимаешь?

Нежно-розовая аликорница несколько секунд колебалась, затем решительно уселась напротив красной кобылы, взяла один из кубков в руку, сделала пару глотков и произнесла:

— Хорошо, поговорим откровенно...

...

Заложив руки за спину, Джафар стоял на краю лагеря, который и не думал погружаться в сон, размышляя о правильности тех или иных поступков. К примеру: пока молодые жеребцы и кобылы, которых обручила его принцесса прошедшим вечером придавались плотским утехам, он прогуливался под ночным небом, в то время как в шатре беседовали две небезразличные ему пони. В навыках Рубин визирь не сомневался, как и в её желании остаться на своём месте и при положении, так что у Каденс почти нет шансов...

"Терпение... Займусь пока разбором отчётов дальнего охранения. Или зайти к профессору? Вроде бы он обещал, что амулеты смены облика будут готовы в течение пары дней".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестая арка — 5

После тяжёлого дня на ногах, когда перекусить и промочить горло можно было только в перерывах между мероприятиями, возможность перекусить и пригубить алкоголя оказалась воспринята благосклонно. Принцесса довольно быстро осушила первый кубок и даже не заметила того, что второй опустел уже на половину. А тем временем утомлённый разум стал подкидывать очень интересные мысли, которые в иное время были бы проигнорированы.

— Скажи, Рубин, как ты относишься к Сомбре? — наконец спросила Каденс, нарушая тишину шатра.

— Дай подумать... — собеседница действительно изобразила на мордочке задумчивость, а затем изогнула губы в такой довольной улыбке, что нежно-розовой аликорнице захотелось сунуть ей в рот что-нибудь кислое... вроде лимона, ну или пучка дикого щавеля. — Принц — это лучшее, что со мной происходило в жизни. И чтобы сохранить его расположение, я готова на всё.

Последние слова были произнесены столь проникновенным тоном, что крылато-рогатой кобылке стало слегка неуютно, а исходящая от Блиц решимость явно говорила, что та не врёт. Только вот и сама Каденс не собиралась уступать, а потому заявила:

— Сомбра мой.

— Я и не спорю, — снова усмехнулась кристалийка, отправляя в рот кусочек засахаренного фрукта, после чего демонстративно облизала губы, а затем и кончики пальцев. — Он — твой... А я — его. Повторюсь, но на твоё место не претендую.

— Да ты... — вспыхнула негодованием принцесса, сильнее стиснув пальцами бокал.

— Любовница, личная служанка, постельная грелка? — подсказала варианты Рубин. — Хотя... последнюю роль ты у меня отобрала.

Поддавшись чувствам, аликорница выплеснула содержимое своего кубка в мордочку наглой кобылы, попав ей точно в глаза, на миг ощутив какое-то садистское удовольствие... на смену коему пришли стыд и чувство вины. Душу раздирали противоречия от злости и обиды, до страха, смущения и ревности...

— Прости, — буркнула крылато-рогатая пони, стараясь не смотреть на собеседницу.

— Заслужила, — спокойным голосом ответила Рубин. — Я вообще думала, что ты меня ударишь... ну или "метку" применишь.

— Да как ты такое могла обо мне!.. — широко распахнув глаза, отстранившись от столика и раскрыв крылья, негодующе воскликнула принцесса любви.

— Скажешь, что не думала об этом? — протерев мордочку и проморгавшись, Блиц вернула взгляд слезящихся глаз на аликорницу. — Заставить меня испытывать любовь к кому-то другому, либо же внушить самому Сомбре отвращение ко мне... и другим кобылам — это ведь так заманчиво.

Произнеся данную фразу, кристалийка заговорщически подмигнула, а затем скрестила руки под грудью, из-за чего та визуально стала ещё больше. В голове же крылато-рогатой кобылки мелькнула предательская мысль, что идея не такая уж и плохая...

— Нет, — зажмурившись, отчаяно мотнула головой Каденс. — Я не буду применять силу, чтобы причинить вред Сомбре, тебе или кому-то из наших...

"Хватило и того, что я наделала при проявлении этой силы", — мысленно добавила принцесса, ощущая в груди тепло и горечь от той любви, пленниками которой они стали.

— Ну и дура, — спокойно заявила Рубин, подаваясь вперёд и упираясь в стол локтями, чтобы сцепить пальцы рук в замок под подбородком. — У тебя есть сила, способная решить если не все, то большинство проблем, а ты её не используешь.

— Что ты имеешь ввиду? — нахмурилась аликорница, первую часть реплики решив запомнить, чтобы потом об этом напомнить, но пока что внимание акцентировать не стала. — И что же я должна была сделать по твоему?

— Понятия не имею, — невинно захлопала глазами Блиц. — Ты — принцесса, а я... просто служанка с чуть более широкими обязанностями и полномочиями.

— Издеваешься? — наклонилась вперёд Каденс, прищуривая глаза и приближая мордочку к собеседнице. — Не боишься, что я могу заставить тебя... влюбиться в эту бутылку?

Пальчик левой руки аликорницы ткнул в сосуд, всё ещё закупоренный пробкой, на который в первые минуты она и внимания не обратила. Однако же кристалийка, когда перевела взгляд на означенный предмет, широко распахнула глаза и произнесла совсем не то, что рассчитывала крылато-рогатая пони:

— А ты, принцесса, знаешь толк в извращениях.

Возмущённо открыв рот, Каденс посмотрела на злополучную бутылку, а затем перевела взгляд на Рубин... которая с каким-то даже уважением качала головой. До затуманенного алкоголем разума с некоторым запозданием дошёл смысл услышанного, что заставило мордочку вспыхнуть жаром стыда, смущения и негодования.

— Извращенка! Ты о чём вообще думаешь?! — вскинулась принцесса любви.

— Не я это предложила, — тихо посмеиваясь, явно издеваясь заявила эта... эта...

— Гррр, — смахнув со стола всё лишнее, рассерженной фурией аликорница бросилась вперёд, валя на спину уже откровенно хохочущую Блиц. — Удавлю, гадину!

Несмотря на свои слова, нежно-розовая аликорница всё же была не настолько пьяна, чтобы не контролировать свои силы, так что повалив противницу и устроившись у неё на животе в позе наездницы (что с учётом платья было крайне неудобно), начала её "душить". Кристалийка тем временем закатила глаза и высунула изо рта кончик языка, изображая крайнюю степень удушья.

— Дура, — прекратив своё занятие, заявила Каденс усталым голосом.

— Успокоилась? — хмыкнула Рубин, тут же положив свои руки на бёдра сидящей на ней принцессы. — Если ты уже наигралась в удушение, то может быть слезешь с меня? Я, конечно, не против...

— Не заставляй меня жалеть, что я не удушила тебя по-настоящему, — угрюмо произнесла младшая пони, всё же поднимаясь на ноги. — Вот ведь...

— Что-то случилось? — приняв сидячее положение, Блиц обеспокоенно посмотрела на принцессу, руками зачёсывая растрепавшуюся гриву назад.

— Сегодняшний день случился, — отвернувшись, вздохнула аликорница, рассматривая помятое платье. — Я устала как не знаю кто, а тут вместо отдыха ты...

— Ммм, — текучим движением поднявшись на ноги, кристалийка оказалась позади крылато-рогатой кобылки, тут же положив свои ладони ей на плечи. — Могу компенсировать неудобства.

— Ты что задумала? — напряглась, возмутилась и слегка испугалась Каденс, ощутив как платье начало падать на пол. — Прекрати немедленно!

— Тш-ш-ш, — увидев, как вспыхнул рог принцессы, Рубин остановилась и подняла руки в защитном жесте. — Сомбра меня, между прочим, не за красивые глазки держит... Он предпочитает держаться за более выпуклые части тела, если ты понимаешь, о чём я.

— Убью, — развернувшись к Блиц, прорычала нежно-розовая аликорница, что из-за необходимости придерживать платье обеими руками, прозвучало не слишком убедительно.

— Ваше высочество... опять? — удручённо подняв взгляд к куполу шатра, протянула кристалийка (внутренне ощущающая какой-то бесшабашный азарт от ощущения хотьбы по лезвию ножа). — Я просто предлагаю расслабляющий массаж. Если верить принцу, он у меня выходит отлично.

— Пошла... вон, — сдерживаясь от желания врезать этой нахалке, велела аликорница.

— Сперва — массаж, а потом я уйду, — поставила условие эта... (крылато-рогатая пони затруднялась дать точное определение этой кобылы). — Ну или я выбегу из шатра полуголая, избитая и в слезах, — зловещим тоном пообещала Рубин. — И пусть все думают, что это принцесса так развлекается.

— Чт... — Каденс замерла, не в силах поверить в услышанное, вместе с тем пытаясь представить, как Блиц устраивает подобное, в чём помогли живая фантазия и выпитый алкоголь. — Ты меня шантажируешь?

— Настойчиво уговариваю, — растянув губы в улыбке, заявила кристалийка.

— Тебе никто не поверит, — фыркнула крылато-рогатая пони.

— Возможно, — пожала плечами явно веселящаяся Рубин.

"Меня окружают психи", — удручённо подумала принцесса, прекрасно осознающая то, что находясь в своём нынешнем состоянии лёгкого подпития, да ещё во время неофициальной борьбы за лидерство в даже не существующем табуне, соперница вполне может выполнить угрозу (о последствиях такого поступка для собственной репутации и Сомбры, она сейчас явно не думает).

— Дискорд с тобой, — дёрнув ушами, Каденс решила подыграть, уступив на этот раз. — Делай свой массаж и проваливай: я устала и хочу спать.

— Вот и чудненько, — азартно потёрла ладони кристалийка. — Раздевайся и ложись...

Пришлось расстелить один матрац, чтобы принцесса могла устроиться на нём с удобствами. Лёжа на животе, уложив голову на ладони, она расправила крылья и постаралась не обращать внимания на то, что прикрыта только тонкой простынкой, да ещё лишь ниже пояса. В конце концов, этот день выпил слишком много моральных и физических сил, чтобы стесняться наготы перед любовницей принца.

"Ммм... А это приятно", — вынужденно констатировала крылато-рогатая пони, спустя пару минут поглаживаний спины (особое внимание уделялось лопаткам и плечам).

В эмоциональном фоне царили спокойствие и уверенность, которые в совокупности с ощущениями тела убаюкивали. Раздражение, обида, злость... всё это куда-то отступило, так что Каденс даже порадовалась, что позволила себя убедить, пусть и столь странным образом.

"И всё же, свою угрозу она не выполнила бы. Такой поступок слишком сильно угрожал бы неприятными слухами, разбираться с которыми пришлось бы Сомбре, который точно прогнал бы её куда подальше после этого", — придя к таким выводам, принцесса ощутила укол собственной гордости, так как такие простые истины не появились в её голове раньше.

Увлечённая ощущениями и самокопаниями, принцесса сама не заметила того, как замурчала от поглаживаний крыльев, а тот момент когда Рубин переместилась на её бёдра, начав разминать ноги, вовсе упустила из внимания. Внизу живота стало жарко, сердце участило свой ритм, дыхание стало тяжёлым, а воображение вовсе потянуло куда-то не туда...

"Она что, собирается?.. Ах эта...", — негодующие мысли не успели сформироваться, как Каденс ойкнула, когда ладонь Блиц шлёпнула её по... тому месту, где начинается хвост.

— Я закончила, ваше высочество, — бодрым голосом отрапортовала кристалийка, в считанные мгновения оказывающаяся рядом с выходом из шатра. — Приятных снов.

— Да ты... — встав на четвереньки, Каденс увидела только колыхнувшийся полог, в то время как "метка" утверждала, что она осталась одна. — Гррр... Ну ты у меня ещё получишь.

Расслабленная нега, смешанная с возбуждением и резкой стимуляцией через круп, привели к неожиданному для аликорницы эффекту: спать она больше не хотела. Впрочем, усталости в теле тоже не ощущалось, так что массаж всё же выполнил свою прямую задачу.

"Я на ней ещё отыграюсь", — мысленно пообещала себе обладательница рога и крыльев, удобнее устраиваясь на матрасе и, притянув при помощи телекинеза плед, укутываясь от копытец до плеч, мысленно представляя всевозможные кары за сегодняшние издевательства.

Она и не заметила, как сама начала поглаживать живот ладонью, спускаясь всё ближе к ногам...

* * *

Ночь прошла и настало новое утро, а Сильверблад только-только сумел прилечь и отдохнуть. Мишээл всё ещё не пришла в себя, но лекарства и помощь целителя всё же помогли: лихорадка спала, да и сама кобыла уже не выглядела так, будто бы собирается отправиться вслед за своими сородичами.

К сожалению подремать удалось едва ли четыре часа, после чего во входную дверь раздался стук. Ругающийся сквозь зубы пегас, шёрстка коего после хорошего мытья частично вернула свой блеск, вооружившись кинжалом отправился открывать незванному гостю (сетуя на свою удачу, он был готов ко всему, вплоть до того что его попытаются обвинить в изнасиловании дочери султана... у которого жеребят вовсе нет).

— Кто там? — встав рядом с дверью, чтобы в случае чего его не задело створкой, спросил ещё не успевший окончательно проснуться летун.

— Фатима, господин, — прозвучал кобылий голос с той стороны. — Хозяин спрашивает, спуститесь ли вы вниз на завтрак, или же вам доставить еду прямо в комнату?

"Фатима?", — крылатый жеребец мотнул головой, выкидывая из неё мысли о том, откуда он может знать это имя.

— Я буду есть в комнате, — отозвался Сильверблад.

— Может быть вы желаете что-то особенное, господин? — уточнила работница этого заведения.

Пегас уже хотел ответить "нет", но тут его взгляд упал на разметавшуюся во сне по постели лошадь. Вместе с осознанием, что Мишээл не ела со дня того неудачного нападения, разум кольнула мысль, что было не слишком хорошей идеей ложиться спать рядом с той, кто проснувшись и не разобравшись в ситуации... может тихо перерезать ему горло.

— Нужен бульон, — наконец произнёс летун. — Литра полтора-два, в кувшине.

— Всё будет готово через полчаса, господин, — прозвучало из-за двери, а затем собеседница стала куда-то удаляться, постукивая по полу копытцами...

"Виндиго вам в жёны... как же я устал", — облокотившись спиной о стену, жеребец съехал по ней на пол, после чего обхватил голову руками и зажмурил глаза (к сожалению, стоило их открыть и мир не превратился в распадающийся кошмар, оставшись до рези в глазах чётким).

Сейчас, когда не нужно было никуда бежать, спешить и рисковать жизнью, ну и голову не дурманили хмельные напитки, у неудачливого разведчика появилось время подумать, а также оценить перспективы. Деньги у него были, а если получится выжить после сегодняшнего сражения на арене, их станет ещё больше... но на этом хорошие новости заканчивались.

Миссия в Седловской Аравии была провалена, а из всего отряда остался один увечный пегас; на руках бессознательная беременная кобыла, которая когда очнётся... если очнётся... создаст ещё больше трудностей, так как вряд ли обрадуется статусу рабыни; связи с Кристальной Империей нет, как и разумных, которым можно было бы полностью доверять. Бежать в Эквестрию?..

"А кому я там нужен? В лучшем случае — передадут в империю как дезертира, а в худшем... Не вариант. Седловская Аравия? Вот уж туда я точно не вернусь ни под каким видом. Верблюжьи Эмираты? Если постараться, то здесь можно неплохо устроиться, но... жить в постоянном напряжении — то ещё удовольствие. О грифонах, минотаврах, зебрах вообще речи быть не может: первые два народа прибьют без вопросов, ну или продадут кому-нибудь, а полосатые... Хм... А ведь туда тоже отправляли разведку. Как и в Эмираты... И почему я раньше об этом не подумал? Нужно найти своих, а там уже как-нибудь отговорюсь. В конце концов — я ведь не сам сбежал, а в рабство попал", — настроение слегка приподнялось, теперь находясь где-то на уровне пола, но хотя бы не проваливаясь в недра земли.

Вскоре вернулась служанка, которая принесла поднос с кувшином и большой тарелкой варёных клубней с зеленью и маслом. Верблюдица была невысокой (чуть выше самого Сильверблада), носила мешковатую тёмно-серую одежду с вуалью, скрывающей мордочку... Только глаза и оставались открытыми.

Поблагодарив за еду и отстегнув с пояса небольшое серебряное кольцо, которое кобыла с радостью приняла, пегас закрыл дверь и приготовился к трапезе. Бульон в кувшине был достаточно густым, пах просто умопомрачительно (повар наверняка не пожалел приправ), а вот кружки и обычная вода отсутствовали.

"Мы не гордые: можем и из одного горлышка попить", — решил для себя летун.

Первым делом стоило "покормить" лошадь, а потому жеребец вооружился сосудом, подошёл к кровати, перевернул кобылу поудобнее и, приставив горлышко к губам, начал осторожно заливать бульон в рот. Пришлось слегка помассировать горло, чтобы вызвать глотательный рефлекс, но потом дело пошло бодрее...

"И как мне объяснить своим, если я их вообще найду, зачем мне Мишээл?", — вопрос был интересный, но его решение кристалиец отложил на более позднее время, предпочитая разбираться с проблемами по мере их поступления.

* * *

Утро встретило Джафара в крайне необычном для него месте: в постели со сладко сопящей молодой кобылкой. Это было бы даже смешно, если бы не отдавало глухой тоской, но за время путешествия где только не приходилось спать, а встречать рассвет в тишине и уюте вовсе выходило разы.

"Пожалуй, следует чаще устраивать остановки на день-два, с какими-нибудь торжественными мероприятиями. Скорость продвижения, конечно, упадёт, но...", — Каденс, уткнувшаяся носиком в грудь визиря, о чём-то заворчала сквозь сон и нахмурила бровки, вызвав на губах у единорога мимолётную улыбку.

Прижав кобылку к себе, от чего та стала сопеть чуть громче, свободной рукой Сомбра стал гладить по гриве принцессы, опускаясь ладонью на шею и верх спины, от чего мелко подрагивали сложенные крылья. Постепенно аликорница успокоилась и снова стала дышать ровно, в то время как её мордочка разгладилась.

"Нужно будет похвалить Рубин", — сделал заметку в памяти главнокомандующий, мыслями вернувшись в ночные события, произошедшие после его прибытия в шатёр, когда Блиц уже удалилась оттуда.

Пожалуй эта кобыла была одним из тех исключений, которые до сих пор не разочаровывали Джафара: кристалийка оказалась достаточно умной, умелой, в меру амбициозной, целеустремлённой и... верной. Впрочем, последнее могло быть следствием ума и целеустремлённости, так как визирь уже несколько раз тем или иным способом получал информацию, что к Рубин пытались подходить другие жеребцы, с которыми она вполне могла бы создать полноценную семью. Однако кобылка предпочла оставаться на своём нынешнем месте... а судя по минувшей ночи, то замахнулась на кое-что более интересное.

"Играй, но не заигрывайся", — мысленно произнёс тёмно-серый единорог, в голове у которого уже появилась парочка интересных мыслей о том, как можно будет осадить Блиц, если та перейдёт грань дозволенного... к взаимному удовлетворению.

Из сладких грёз главнокомандующего вырвал голос Айси, прозвучавший прямо из его тени:

— Мой принц, у нас проблемы.

То, что подчинённая, наконец-то переборовшая страх перед собственной силой, шаг за шагом осваивает новые способности, не могло не радовать Джафара, но...

— Докладывай, — сухо велел визирь, почти физически ощущая то, как невесомая аура уюта и тишины рушится, открывая за собой вид на рабочие будни.

— Наши разведчики засекли дальний дозор лошадей, — прозвучало неуверенным голосом, после чего последовали слова, объяснившие состояние хозяйки голоса: — Дозорные седловцев тоже заметили пегасов... и успели передать сообщение в свой лагерь. У них есть "меченые".

"Этого следовало ожидать. Слишком долго с нами ничего не происходило — мир не мог оставить эту несправедливость безнаказанной. Селестия, Луна, за то что вы сломали законы мироздания, однажды я вам всё выскажу... И не только выскажу", — пообещал самому себе тёмно-серый единорог, берясь за нежное плечико своей кобылки, чтобы слегка её потрясти.

— Объявляйте готовность к нападению: гвардию и армию мобилизовать к бою; стражу и целителей привлечь к обустройству полевой крепости. Привлекайте всех, кого только сможете, но у нас должны быть достойные укрепления на случай налёта кочевников.

— Поняла, — отозвалась пегаска, после чего ощущение "живой тени" исчезло.

"Можно надеяться на то, что на нас не решатся напасть... Но лучше уж заранее подготовиться к худшему", — подумал Сомбра.

— Каденс, у нас появилась работа...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестая арка — 6

На опушке мрачного леса раскинулся небольшой лагерь путешественников: угольно-чёрная с зелёными гривой и хвостом единорожка, одетая в кожаные топ, оставляющий открытыми руки, живот и верх груди, а также юбку, едва достающую до колен, сидела у разведённого в ямке костра и немигающим взглядом смотрела на жеребца земнопони, одетого в свободные рубаху и штаны. Ещё четверо чейнджлингов, в обликах пегасов-наёмников, ходили неподалёку от своей королевы, не столько обеспечивая охрану и выискивая провизию, сколько изображая суету и сбор хвороста.

— Ну и что мы здесь делаем? — недовольно осведомилась у своего пленителя Кризалис, отчаянно желающая вонзить клыки в шею Дискорда, но прекрасно понимающая то, что при всём желании у неё ничего не получится.

Солнце, плывущее по разукрашенному облаками, похожими на неаккуратные мазки художника небу, медленно и непреклонно опускалось к горизонту; тёплый ветерок шелестел листвой, на фоне чего какие-то птицы выводили замысловатые трели; в костре потрескивали пожираемые голодным пламенем ветки, а в траве стрекотали мелкие насекомые. Обстановку даже можно было бы назвать уютной и приятной, если бы не обстоятельства, которые свели путников вместе, после чего привели их сюда.

— Ждём, разве не понятно? — вскинув брови, маскирующийся под коричневого земного пони дух хаоса одарил спутницу взглядом, который будто бы говорил "Ты совсем глупая?".

— И чего мы ждём? — скрипнув зубами, так как ничего больше делать не оставалось, продолжила задавать вопросы королева перевёртышей (хотя, учитывая численность слуг, полноценной хозяйкой роя она уже считаться и не могла).

— Мы ждём не "чего", а "кого", — поучительно заметил собеседник. — Как только придёт тот, кого мы ждём, очередной этап моего безумно гениального плана будет завершён...

— И что же это за план? — убеждая себя в том, что её терпение ещё себя окупит, продолжила диалог Кризалис, сложив руки на коленях.

— Шаг первый — найти чейнджлингов с королевой-неудачницей... — выставив перед собой согнутую в локте правую руку со сжатым кулаком, коричневый жеребец отогнул один палец.

— Шшшш... — сверкнув глазами, оскалилась означенная кобыла, вновь ощущая вспышку ярости, которую пришлось давить усилием воли из-за понимания, что шансов вбить слова мерзавца ему же в глотку попросту нет.

— Возможно... ты и не безнадёжна, — усмехнулся Дискорд, нагло подмигивая собеседнице. — Шаг второй — дождаться второго неудачника, жаждущего отомстить всем невиновным и непричастным.

— Тц, — цыкнув сквозь сжатые зубы, королева спросила: — Раз уж ты собираешь вокруг себя неудачников, не означает ли это...?

— Глупости, — отмахнулся жеребец, закладывая руки за голову и расправляя плечи. — Побеждать, когда его окружают талантливые гении может и идиот, а вот чтобы добиться тех же результатов, имея на руках только битые фигуры... нужно самому быть гением!

— Ну-ну, — хмыкнула правительница перевёртышей. — Утешай себя этим. Ну и вот дождёмся мы этого "второго неудачника", и что дальше?

— Пойдём искать третьего, — широко улыбнулся и пожал плечами Дискорд, всем видом как бы говоря "Разве не очевидно?".

"Как же я тебя ненавижу!", — мысленно зарычала кобыла, внешне позволив себе лишь прикрыть глаза, в очередной раз пообещав, что однажды отомстит за всё.

— Мне нужно поесть, — после непродолжительной паузы, изрекла королева чейнджлингов.

— Какая же ты ненасытная, — хохотнул земнопони. — Разве я тебя не накормил до полного удовлетворения?

— Ты, тупая тварь, меня изнасиловал, — задрожав от ярости, сжала пальцы в кулаки чёрная единорожка, в порыве чувств даже обнажив кончики клыков. — В этой мерзости не было любви не на грамм... Да и если бы было — я предпочла бы сдохнуть от голода, чем подпустить тебя к себе!

Перевёртыши, ощущая настроение своей королевы, как-то незаметно для себя окружили Дискорда, стоя в трёх-четырёх шагах от него. Кризалис пришлось закусить кончик языка, чтобы хотя бы вспышкой боли привести чувства в порядок, а затем мысленно приказать "Отбой", дабы не допустить очередного избиения подданных. В конце концов этот монстр, притворяющийся глуповатым и беспечным пони, уже несколько раз доказал то, что даже все вместе они ему не соперники...

— Откуда мне было знать, что тебе нужна "Любовь!", а не "любовь", — развёл руками в извиняющемся жесте дух хаоса. — Уж извини, но дарить тебе букеты полевых цветов, читать стихи и заниматься прочей романтической чушью я не намерен.

— Шшшш, — зажмурившись, правительница перевёртышей вдохнула и выдохнула, а затем произнесла совершенно спокойным тоном, вперив холодный взгляд в собеседника: — Если я не поем в ближайшие дни, то на мою помощь в своих планах можешь не рассчитывать... Скоро я даже облик поддерживать не смогу.

— Тц... — цыкнул раздосадованный земнопони. — Как же с вами, неудачниками, сложно. Будет тебе еда, раз уж ты такая требовательная. Но сперва...

Не договорив, жеребец легко поднялся на ноги, а затем повернулся к лесу. Проследив за направлением его взгляда Кризалис увидела, как между стволами деревьев бесшумно скользит высокий силуэт в чёрной броне, которая будто бы побывала в жарком огне. Лишь через пару секунд она увидела сияющие тусклой синевой глаза, полные ненависти и холода, устремлённые прямо на ухмыляющегося земнопони.

— А вот и второй неудачник, — хохотнул Дискорд. — Иди сюда, мой хороший... Не нужно бояться... Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа.

"Псих", — мелькнула мысль на грани сознания кобылы, в то время как её тело, действуя на вложенных в подсознание рефлексах, уже вскочило на ноги и отступило назад.

Чейнджлинги, стремясь защитить свою королеву, выстроились между ней и новой угрозой в один ряд. Впрочем, на них незнакомец внимания почти не обратил, сконцентрировав свой взгляд на духе хаоса, продолжающем подзывать его то как курицу, то как собаку, то как кошку...

Стоило существу в почерневшей броне приблизиться, как ощущение сопровождающего его холода заставило правительницу перевёртышей вздрогнуть. Пусть в качестве еды ей и был нужен определённый спектр эмоций, но это не означало, что эмпатия тоже имеет настолько узкую специализацию. Подобной ненависти же ей не приходилось ощущать... никогда.

Миг и существо, похожее на пони лишь внешне, оказалось позади Дискорда, спиной к Кризалис. Благодаря этому она сумела рассмотреть рисунок багрового солнца, ранее бывший символом золотого светила, обозначающим принадлежность носителя к элитным войскам принцессы дня.

— Я к тебе со всей душой, а ты так холоден, — шагнув в сторону, уклоняясь от удара кулаком, коричневый жеребец легко толкнул противника в плечо, заставляя... подскользнуться. — Упс... Перестарался.

Последние слова были произнесены в тот момент, когда рыцарь взмахнул руками, взбрыкнул ногами в воздухе, упал на спину и проехался по траве, будто бы находился на льду.

— Отомщу, — прошелестел неживой голос, а затем чудовище атаковало прямо с земли, превратившись в полупрозрачный размытый росчерк.

— Неудача, — усмехнулся земнопони, упав спиной назад и пропустив над собой противника, чтобы потом без особых усилий вновь принять вертикальное положение. — Попробуй ещё.

Призрак остановился, после чего его верхняя половина снова стала материальной, но нижняя так и осталась полупрозрачной, что не сильно мешало на неё опираться. Подскользнуться он уже не мог, так как скорее парил над землёй, нежели шёл по ней.

— Читер, — недовольно буркнул нечто непонятное коричневый жеребец, после чего щёлкнул пальцами... и на голову оппонента высыпалось целое ведро какого-то зерна.

— А?.. — недоуменно выпучила глаза Кризалис, совсем не этого ожидавшая от схватки двух чудовищь.

Обладатель чёрной брони тоже замер, недоумевая о том, чего именно пытался добиться дух хаоса. Впрочем, уже через несколько секунд, когда на него налетела стая птиц, начавших клевать рыцаря в попытках добраться до пищи, всё стало понятно.

Сперва существо попыталось отмахнуться от крылатых тварей, но быстро опомнился и вновь стал нематериальным, после чего рванул вперёд, чтобы получить прямо в морду кулаком Дискорда. Коричневый жеребец театрально зевнул, щёлкнул пальцами, а в следующий миг на земле появилась пентаграмма, на концах лучей которой вспыхнули чёрные свечи.

— Ну что, обиженный, поговорим? — сложив руки на груди, изобразил самую пакостную улыбку дух хаоса.

Ответом ему был полный ненависти взгляд сияющих синим светом глаз, ярко выделяющихся на бледной морде, обрамлённой прядями спутанной и грязной седой гривы...

...

Процесс убеждения нового "друга" к тому, чтобы он вошёл в Отряд Неудачников, который Дискорд так назвал с искренней гордостью, затянулся до глубокой ночи. Как подозревала Кризалис, успевшая вернуться к костру, в который её подданные подкинули нового хвороста, Дух Мщения был бы и не против... но сама его природа требовала мстить и ненавидеть (крайне неприятное для эмпата соседство).

Переломный момент наступил тогда, когда коричневый земнопони пообещал, что первой их серьёзной жертвой станет Селестия (услышавшая это королева чейнджлингов, как раз решившая промочить горло из фляги, закашлялась и едва не захлебнулась, на что дух хаоса даже бровью не повёл). Ну а когда с "формальностями" было покончено, и новый союзник вышел из пентаграммы, их не сильно уважаемый лидер заявил:

— Второй шаг миссии по свержению принцесс завершён, — хлопнув ладонями, он потёр руки и со зловещим видом рассмеялся, резко замолчав и посмотрев на "соратников". — С кем мне приходится работать?

— С талантливыми гениями и идиот справится, — сострила чёрная единорожка.

— Жаль, что вы — не они, — отмахнулся земнопони. — Кризалис, ты хотела есть?

— И до сих пор хочу, — не стала отрицать чейнджлинг. — И не только я, между прочим.

Будто бы подтверждая слова своей королевы, перевёртыши замерцали, а затем их маскировка исчезла. Коричневый жеребец на это только поморщился, потёр подбородок указательным и большим пальцами левой руки, а затем щёлкнул пальцами правой руки, создавая кольцо портала. По ту сторону прохода сидели земной пони рыжей масти и зелёная единорожка, которые также грелись у костра, прижимаясь друг к другу боками.

— И что это? — неосознанно облизнувшись, будто бы ощущая вкус чего-то очень сладкого, правительница перевёртышей всё же смогла сдержать свои инстинкты.

— Парочка путешественников, которые находятся в пяти километрах от нас, — растянул губы в хищной улыбке дух хаоса. — Жеребец получил "метку" "Телекинез", а его сестра — "Травница". Для вас, мои бездарные друзья, они — лучшие из жертв. А так как я — мозг нашей команды, ну и по совместительству — главная ударная сила... надеюсь — временно, то слушайте план: Кризалис, превращайся в эту кобылу, а один из твоих болванчиков пусть примет облик этого жеребца. Садитесь у костра в ту же позу, как сидят они, а затем... я поменяю местами единорожек.

— Гениальный план, — фыркнула королева чейнджлингов. — Они, разумеется, ничего не заметят.

— Лёгкое воздействие, снижающее внимательность и критичность мышления, и дело в шляпе, — гордо выпятил грудь дух хаоса. — Или у тебя есть план получше? Если хочешь — я могу ещё раз-другой поделиться с тобой "любовью". Не хочешь? Тогда — делай как говорят.

"Как же я тебя ненавижу", — не до конца понимая, её ли это ненависть, либо так на неё воздействует новый союзник, вновь скрывшийся в лесу, подумала правительница перевёртышей.

...

Лайтфут — жеребец двадцати одного года отроду, вместе с семьёй недавно перебравшийся из деревни в небольшой город, имеющий полноценную оборонительную стену, пригревшись у костра, одной рукой приобнимая сестру, начал клевать носом. Он понимал, что спать на дикой природе, да ещё без хотя бы одного охранника на посту — это опасное занятие, которое может окончиться в желудке какого-нибудь монстра, выползшего из своего логова ради охоты на неосторожных пони. Однако же несмотря на голос разума, утомлённые за день тело и разум требовали отдыха (а треск веток в огне и стрекотание насекомых так замечательно убаюкивали...).

Что жеребец и его девятнадцатилетняя сестра вообще делали столь далеко от нового дома? Жизнь в городе, даже небольшом, но ставшем столь востребованным у вчерашних землепашцев, которые вынуждены искать крышу и пищу для своих семей, оказалась необычайно дорогой... и опасной для тех, кто не может оплатить надёжные стены (расплодившиеся карманники, воры, вымогатели, а то и убийцы с насильниками то и дело выходят на промысел, пусть стража и пытается держать ситуацию под контролем).

Если можно так сказать, то семье Лайтфута ещё повезло: у них пробудили силы сразу и он, и младшая сестра (способность которой отличать лечебные растения от ядовитых куда полезнее, нежели умения перемещать предметы силой мысли). Подробности того, как именно у них появились "метки" жеребец предпочитал не вспоминать, так как нападение мантикор до сих пор порой снилось в кошмарах, от которых хвалёная принцесса ночи не спешила избавлять уже не своего подданного.

Сегодня утром они вышли из города, чтобы набрать новых трав на продажу, дабы оплатить проживание всей семьи в небольшой гостинице ещё на месяц. В то время как сестра, словно ужаленная пчелой в круп бегала от одного куста или деревца к другому, постепенно набивая заплечную сумку пучками растений, её брат следил за тем, чтобы добытчицу не съела какая-нибудь дикая тварь. Ну а завтра, возвращаясь в город, ему предстояло выдержать куда более тяжёлый бой на воротах, чтобы не лишиться всего того, что уже удалось заготовить...

— Лайт, — позвала сестра, заставляя жеребца вынырнуть из лёгкой дрёмы (на миг ему показалось, будто она исчезла...).

"Бред какой-то. Ну и защитник из меня", — мысленно посетовал земнопони, с усилием открывая слипающиеся глаза, чтобы повернув голову посмотреть на недовольную мордашку единорожки.

— Кто спит? Я не сплю, — поспешно заговорил жеребец.

— Угу, — хмыкнула сестра, глаза которой буквально лучились каким-то непонятным внутренним довольством. — Верю. Если бы ты ещё и храпел потише...

— Серьёзно? — смутился и растерялся Лайтфут, свободной рукой зарывшись в растрёпанную гриву. — Прости... Просто...

— Устал за мной бегать? — понимающе хмыкнула единорожка, удобно устраивая голову на плече земнопони, продолжая смотреть ему глаза в глаза. — Ты ни в чём не виноват.

— Но охранник из меня вышел... — смущённо отвернувшись, жеребец ощутил нечто странное, чему не мог найти объяснения, но почему-то ему хотелось смотреть и смотреть в глаза сестры, ощущая её тепло и прикосновения...

"Видимо я ещё не проснулся толком", — фыркнул земнопони, чувствуя как единорожка плотнее к нему прижалась, а затем положила свою руку на широкую грудь, от чего будто разряд молнии прошёл по позвоночнику, заставляя шёрстку на спине встать дыбом.

— Завтра уже будем дома, — просто для того, чтобы разрушить навалившуюся тишину и скрыть собственное волнение, произнёс Лайтфут. — Соскучилась по своему жениху?

— Жениху... — задумчиво протянула кобылка, слегка постукивая пальцами по широкой груди, скрытой только под тканью грубой рубахи.

Вообще, они оба были одеты в плотные дорожные костюмы серого цвета, состоящие из рубахи, заправляемой в штаны, подпоясанные кожаным ремнём, которые в свою очередь заправлялись в высокие сапоги с подковами, в которые втавлялись копыта. Наряды, конечно, не сильно красивые, но достаточно удобные, а также способные защитить от насекомых и мелких гадов, что в условиях леса было особенно полезно. И если в обычное время одежда вполне устраивала жеребца, то сейчас, ощущая через ткань упругую грудь единорожки, он начал задумываться о том, что зря они решили сэкономить на нижних рубахах...

Тем временем играющая с пуговицами на одежде брата травница уже расстегнула вторую застёжку. Лайтфут тут же поймал её кисть второй рукой и повернул голову, чтобы как-то отшутиться, но уставился в невероятно близкие и яркие зелёные глаза, из-за чего даже забыл как дышать. Кобылка же высвободила свою ладонь и прикоснулась ей к щеке земнопони, ласково проводя по короткой бархатистой шёрстке.

— Скажи... — сглотнув, будто бы от волнения, на миг прикусив губу, единорожка спросила: — Ты меня любишь?

...

Верба вздрогнула и проснулась от ощущения, будто бы она куда-то падает. Однако же в следующую секунду тёплый бок брата снова служил уверенной и надёжной опорой, а приобнимающая за талию сильная рука внушала уверенность в том, что ничего плохого случиться не может. Постаравшись выкинуть глупый кошмар из головы, она улыбнулась, как учила мама (ведь страх боится смеха).

— Прости, я тебя разбудил, — виновато вздохнул жеребец.

— Нет, — открыв глаза, поспешила возразить единорожка, встречаясь взглядом с почти точной копией собственных глаз (хоть в чём-то их родство проявилось). — Просто мне приснился кошмар... будто бы ты исчез.

— Глупышка, куда я от тебя денусь, — хмыкнул земнопони, обнимая сестру и второй рукой, при этом слегка разворачивая торс так, чтобы она практически улеглась ему на грудь. — Пока я рядом, тебе нечего бояться.

Последние слова "Лайтфут" произносил уже ей в гриву, уткнувшись носом в макушку.

— Мой герой, — хихикнула Верба, зажмуривая глаза и вслушиваясь в ровное биение мощного сердца.

Ощущая, как одной рукой жеребец обнимает её за талию, а второй поглаживает по спине, кобылка снова начала дремать... и даже не заметила, как поглаживающая её ладонь перебралась сперва на плечо, а затем и грудь. Находясь в каком-то нереальном состоянии полусна, она подняла голову и с недоумением во взгляде посмотрела на брата, который наклонился к её мордочке и обжигая губы горячим дыханием спросил:

— Ты меня любишь?

...

"Ещё два любящих сердца нашли друг друга... И всё благодаря Дискорду... и его команде", — с гордостью, умилением и злорадством посмотрев на двух пони, уложенных в обнимку на одном одеяле, дух хаоса смахнул несуществующую слезу, а затем посмотрел на Кризалис и её чейнджлингов, выглядящих куда более бодрыми чем несколько часов назад.

— Почему ты не дал мне закончить? — досадливо спросила королева перевёртышей, смотря на слегка исхудавших брата с сестрой, сопящих с глупыми улыбками на мордах словно на надкушенные бутерброды.

— Потому, моя нетерпеливая протеже, что у искусства должны быть свидетели... и последствия, — с чувством собственной важности, ткнув в небо указательным пальцем правой руки, заявил коричневый земной пони. — Кроме того, я с удовольствием посмотрю на их реакцию, когда твоё воздействие спадёт, а воспоминания обо всём том, что "они" сделали ночью останутся. Ах... это сладкое чувство противоречий в душах... Оно пьянит не хуже крепкого вина!

"Даже так?", — оговорка Дискорда, случайная или намеренная, дала правительнице перевёртышей немало тем для размышлений (провести параллели с собой ей не составляло труда).

На фоне этого объедки, которыми теперь воспринимались неудачливые сборщики трав, уже не представляли никакого интереса. Однако же требовалось сохранять недовольный вид, пока не появится план того, как это знание можно применить...

— Мы задержались слишком долго, — встряхнулся дух хаоса, открывая кольцо портала к Духу Мщения, неподвижно ожидающему союзников в чаще леса. — Только после вас.

— Чтоб ты подавился, — привычно цыкнула кобыла, первыми пропуская своих слуг, после чего и сама нырнула в портал. — И что дальше? На какого неудачника теперь лёг твой взор?

— Как я рад, что мы наконец-то действуем словно одна команда, — расплылся в улыбке Дискорд, зажмуривая глаза и прижимая к груди сжатые в кулаки кисти, но тут же вернулся к серьёзному тону, одарив насмешливым взглядом невозмутимого рыцаря и тихо бесящуюся правительницу почти истреблённого народа. — В отличие от вас, "друзья мои", наш следующий соратник воистину уникален. Его "метка" позволяет ему открывать и закрывать любые замки... открывать двери и пути... открывать и закрывать всё, на что хватит его куцых силёнок!

— И... как... нам... поможет... слабак? — ровным, монотонным голосом спросил Дух Мщения.

— А тут и вступаю в дело я, — гордо выпятил грудь коричневый земнопони. — Кто как ни лучший из лучших, великолепнейший и непревзойдённый дух хаоса... сможет научить жеребёнка плохому? Аха-ха-ха-ха-ха!..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Седьмая арка — 1

Проснувшись рано утром, когда солнце только-только оторвалось от горизонта и стало взбираться на небосвод, Твайлайт обнаружила то, что все остальные уже встали и занимаются какой-то работой. Потянувшись по кошачьи, с удовольствием расправив затёкшие после сна крылья, она вылезла из импровизированного гнезда, сооружённого из матраса и одеял, после чего осторожно выглянула на улицу.

Яркий свет ударил по глазам, заставляя зажмуриться и инстинктивно прижать ушки к голове, запахи готовящейся еды, травы и множества тел, которым не помешало бы освежиться хотя бы в реке, ударили по обонянию, из-за чего ноздри затрепетали...

— Проснулась, соня? — прозвучал насмешливый голос, а затем сиреневую аликорницу накрыла тень его обладательницы.

Артефакт послушно донёс до хозяйки смысл произнесённых слов, заставив её слегка смутиться. Разлепив веки, она посмотрела на красную кристальную пони, одетую в зелёную тунику и светлые штаны, перехваченные на уровне пояса красным кушаком. В левой руке Рубин Блиц находилась миска, из которой аппетитно пахло кашей с какой-то зеленью, аромат которых заставил крылато-рогатую и четвероногую пони сглотнуть мигом набежавшую слюну (во второй руке она держала небольшой кувшин из прозрачного голубого кристалла, стенки коего украшали изображения красивого города).

"Наверное это и есть Кристальная Империя", — промелькнула мысль на грани сознания.

— Ну-ка... посторонись, — двуногая пони мотнула головой. — Мне, между прочим, немного тяжело.

Твайлайт поспешно попятилась, возвращаясь в шатёр, чтобы затем отступить в сторону. Кристалийка же не теряла времени и, стоило ей оказаться внутри, поставила свою ношу прямо на пол, после чего плюхнулась на край постели подопечной.

— Я уже собиралась тебя будить, — призналась Рубин, весело подмигнув сиреневой аликорнице. — Ну что, готова завтракать?

— Угу, — отозвалась четвероногая пони, а затем метнулась к вещам, сваленным одной кучей в углу, извлекла оттуда книгу в толстом переплёте и, аккуратно взяв её зубами, принесла своей... няньке.

— Смотри, чтобы библиотекарша не увидела, как ты с её сокровищами обращаешься, — деланно сурово сдвинув брови, погрозила пальцем Блиц, второй рукой забирая книгу изо рта Твайлайт. — Знания, между прочим — это сила!

"Будто бы я этого не знаю. И вообще: как ты могла подумать, что я могу специально портить книги?!", — возмущённо фыркнув, Спаркл изобразила оскорблённое выражение мордочки, вскинула голову и отвернулась.

— Ладно тебе, Сирень, — кристалийка ласково потрепала подопечную по макушке. — Не дуйся. На чём мы там остановились... Ах да: "Принц Опал, покровительствующий артистам, художникам, скульпторам и иным деятелям культуры...".

Голос Блиц стал звучать негромко и монотонно, словно какой-то фоновый шум, а Твайлайт, внимательно прислушиваясь к жизнеописанию одного из прежних правителей Кристальной Империи, уселась рядом с нянькой, пододвинула к себе миску, наклонилась вперёд и... подхватила ложку при помощи правого переднего хуфа. Не то, чтобы ей было так уж интересно слушать о пони, который большую часть жизни занимался рисованием картин, но во-первых, из-за крайне малого арсенала слов, которые она сама научилась произносить, разговоры превращались в ту ещё пытку для собеседников, а во-вторых, даже такие источники информации помогали понять то, какие принципы и ценности царят в обществе новых знакомых (как бы Твайлайт ни хотела перейти к изучению наук и книг по магии, но сперва следовало ознакомиться именно с историей... попутно подтянув собственную разговорную речь).

Сунув в рот первую ложку каши, сиреневая аликорница слегка зажмурилась, ощущая приятный сладковатый вкус. Пусть блюдо и было довольно простым, но у повара определённо был талант именно к готовке.

— Ммм? — подняв бровки, Твайлайт посмотрела на замолчавшую Рубин, всем своим видом изображая вопрос.

— Прости, — смущённо улыбнулась и отвела взгляд кристалийка. — Просто меня до сих пор удивляет, как ты умудряешься брать предметы копытцами. Где я остановилась?..

"И чего в этом такого?", — переведя взгляд на правую переднюю ногу, к которой прилипла ложка, Твайлайт пожала плечами и продолжила есть.

В конце концов, контактный телекинез — это обычный навык для всех пони её мира, для двух третей населения являющийся единственным способом манипулировать мелкими объектами...

...

Сидя на деревянном кресле, обмотанном проволокой и украшенном кристаллами в форме полусфер, с причудливым шлемом на голове и браслетами на руках, Каденс взирала на суетящихся подданных. Её своеобразный трон возвышался на постаменте в центре лагеря, откуда открывался отличный вид... А ещё отсюда было одинаковое расстояние до каждого из участков стены, созданной из сцепленных повозок и ящиков.

"Не об этом я мечтала в жеребячестве", — невесело подумала принцесса любви, готовясь активировать защитный барьер, который будет питаться от её магии, в то время как самую сложную работу проделают артефакты, созданные кристаллургами.

Когда-то давно, словно бы в совершенно другой жизни, сидя рядом с матерью в тронном зале Кристальной Империи, нежно-розовая аликорночка представляла себя королевой: властной и могущественной, мудрой и справедливой, любимой народом и уважаемой соседями, которые никогда не решатся напасть на её королевство. И вот часть этой мечты исполнилась, и любовь подданных, вместе с троном и могуществом теперь в её руках, но радости это почему-то доставляет не так уж и много.

"Мудрости сильно не хватает, но... это дело наживное", — хмыкнула про себя крылато-рогатая пони.

— Волнуешься? — прозвучал негромкий, словно бы обволакивающий голос Сомбры, появившегося справа от кресла словно бы из воздуха.

— Немного, — улыбнувшись тёмно-серому единорогу, закованному в чёрные доспехи с плащом, отозвалась на вопрос Каденс.

— Это нормально, — заверил её жеребец. — Главное — не позволяй волнению управлять собой. Ты со всем справишься: я в тебе не сомневаюсь.

— Спасибо, — благодарно отозвалась принцесса любви, слегка полыхнув смущением, облегчением и радостью, что заставило находящихся неподалёку пони отбросить собственные страхи и сомнения (всё же "метка" аликорницы была очень удобной... и опасной).

Однако долго подобная атмосфера держаться не смогла, так как вскоре с неба спикировала пегаска в форме воздушных войск, достаточно громко объявившая:

— Лошади в десяти минутах бега.

— Всем занять свои места! — приказал командующий, при помощи магии усиливший свой голос, после чего вновь обратился к Каденс: — Мы уже прошли достаточно испытаний, чтобы не бояться каких-то кочевников. Завтра, ну или послезавтра, наш караван продолжит свой путь. Мне пора на стену.

— Будь осторожен, — попросила принцесса любви, неотрывно глядя в широкую спину Сомбры, стремительным шагом удаляющегося прочь.

"Хотела бы и я быть настолько же уверенной", — подумала аликорница, сжимая кисти в кулаки.

Закрыв глаза, крылато-рогатая пони сконцентрировалась на артефактах, которые принимали в себя её силу, увеличивали зону покрытия и усиливали эффект способностей. Стоило признать, что профессор и его ученики проделали огромную работу, но теперь требовалось ещё суметь воспользоваться плодами их усилий...

"Я не подведу моих пони... и оленей".

...

Тень Леса открыла глаза и осмотрелась, а затем обратилась к воспоминаниям ложной личности, под прикрытием коей скрывалась среди беглых корнерожденных. Вокруг неё находились палатки, кобылы и жеребята, в то время как большинство воинов, способных и умеющих держать оружие в руках, распределились вдоль внешней границы лагеря...

"Идеально", — мелькнула мысль удовлетворения в голове слуги Княгини Леса (старшей жены Великого Князя, которая и выращивала всех Теней, словно бы те были её любимыми питомцами).

Приказ Жизель был однозначен: виновник гибели принца должен страдать. А что может быть тяжелее для жеребца и правителя, если не потеря всего самого ценного?

"Нужно дождаться подхода лошадей, а затем лишить кристалийцев защиты их принцессы, а вместе с ней — надежды на спасение. Остальное сделают сами дикари", — приняв решение, Тень Леса стала просачиваться через стадо бывших и будущих рабов, которым предстояло на своих шкурах испытать все "прелести гостеприимства" коренных жителей Седловской Аравии.

Чужая морда, надетая после убийства её прошлой хозяйки, подпитываемая жизненной силой убийцы, жутко чесалась и грозила начать слезать. Ложная личность, уснувшая после пробуждения настоящего сознания Тени, начала рассыпаться на осколки... Но это уже не имело значения.

"Приказ Княгини должен быть исполнен любой ценой. Враги Леса ещё пожалеют о своих преступлениях".

...

Тала распахнула глаза, обнаружив себя лежащей на тонком матрасе в походной палатке. Её грудь, прикрытая тонким одеялом, тяжело вздымалась и опускалась в такт шумному дыханию, а сердце бешенно стучало в груди, отдаваясь шумом в ушах.

— Нет... — тихо прошептали пересохшие губы. — Нет-нет-нет...

Ослабевшие руки беспомощно заскребли по постели, на глаза навернулись слёзы, а по мере осознания увиденного, дикий ужас всё сильнее затапливал душу. Собравшись с силами, опальная лань закричала:

— Кто-нибудь! Помогите! Кто-нибудь!..

— Чего тебе? — сунулась в палатку голова немолодой пони.

— Нужно предупредить принцессу, — уставившись на кобылу лихорадочным взглядом, произнесла Тала. — Ей грозит опасность...

— Тьфу, — досадливо поморщившись, кристалийка сплюнула, а её голова вновь скрылась за колыхнувшимися краями ткани. — Опять эта больная за своё.

— Стой!.. — вскрикнула лань, ощущая жуткую беспомощность. — Принцессу нужно предупредить!

— Заткнись, или я сама тебя предупрежу... чем-нибудь тяжёлым, прямо по твоей больной голове! — прозвучал ответный крик, полный злобы и презрения. — Придумала тоже...

"Но... Как же...", — сглотнув горький ком, кобыла зажмурилась и тяжело задышала, пытаясь хоть так заглушить накатывающее отчаяние.

В голове раз за разом звучали слова обещания, которое она дала мужу; перед мысленным взором мелькали образы действий Тени Леса, сменяющиеся картинами жестокой расправы над оленями, которую может учинить разъярённый Сомбра. Этого нельзя было допустить...

Кое как перевернувшись на бок, а затем и на живот, лань поднялась на четвереньки и поползла. Её наготу прикрывало только тонкое одеяло, того и гляди грозящее соскользнуть на землю... Но это не имело значения: нужно было спешить...

* * *

— Ты уже закончила? — сидя на столе в небольшом полуразрушенном заброшенном доме, построенном в лесной чаще, заложив руки за голову и беспечно покачивая ногами в воздухе, спросил Дискорд.

— Нет, — коротко ответила Кризалис, сидя на коленях перед жеребёнком, сидящим на низком табурете, голову коего сжимала между ладонями, заставляя широко раскрытыми глазами смотреть в свои глаза.

— А теперь? — опять нарушил тишину дух хаоса.

— Нет, — всё также односложно отозвалась королева чейнджлингов.

— А сейчас ты закончила? — невозмутимо продолжал издеваться коричневый жеребец.

— Да, — произнесла криворогая кобыла.

— Ну а сей... — жеребец кашлянул, удивлённо посмотрел на спутницу и спросил: — Серьёзно?

— Шучу, — процедила в ответ кобыла. — Если ты хочешь, чтобы работа была сделана качественно, то просто заткнись.

— Меня вполне устроит, если он будет слегка безумным, — хохотнул Дискорд, слегка отклоняясь назад, чтобы левой рукой опереться о середину стола, а правой начать жестикулировать в воздухе. — Мы будем как отец и сын: я буду планировать хаос, а он — воплощать его! Ну а ты... так уж и быть... можешь стать моей любовницей.

— Какая чес-с-сть, — зло прошипела Кризалис, после чего отстранилась и потёрла собственные виски. — Как ты вообще находишь подобных...?

— Это магия, Кризалис, — самодовольно ухмыльнулся коричневый земной пони. — Если точнее — магия хаоса! В любой момент времени я могу пожелать... и увидеть то, что мне нужно. Здорово, не так ли?

"Если бы ещё такая способность была у кого-то более адекватного", — скрипнула зубами кобыла, но вслух ничего говорить не стала.

— Проведём эксперимент? — спрыгнув со стола, дух хаоса хлопнул ладонями, после чего со злодейской улыбкой потёр руки друг об друга. — Это будет мой самый эпичный розыгрыш всех времён и миров...

— Даже знать не хочу, что ты задумал, — отвернулась от своего спутника криворогая кобыла.

— А придётся, — сменив тон на жёсткий и властный, Дискорд обошел табурет, встал позади жеребёнка и, положив ему ладони на плечи, приказал: — Приблизься. Не заставляй меня применять к тебе силу...

"Ненавижу... Как же я тебя ненавижу", — скрипнув зубами, королева перевёртышей вновь встала на колени перед крылатым жеребчиком, взгляд коего был совершенно пустым.

— Ну а теперь, мой мальчик, раскрой потенциал этой бездарности, — наклонившись к уху своей новой игрушки, слегка сжав пальцами тонкие плечи, нетерпеливым голосом потребовал земной пони, глаза коего вспыхнули алым огнём. — Открой те замки, которые не дают ей расцвести во всей красе и могуществе...

Правая рука жеребёнка медленно поднялась, его пальцы сложились так, будто бы он держал в них что-то... А затем в кисти маленького летуна появился полупрозрачный призрачный ключ, без какого-то сопротивления вошедший в грудь Кризалис, тут же ощутившей себя так, будто бы её тело обратилось камнем.

— Ну же, малыш, открой эту дверь, — тихо пророкотал дух хаоса, ощущающий всё более сильное нетерпение.

Щёлк... Щёлк... Щёлк...

С каждым оборотом призрачного ключа королева чейнджлингов ощущала, будто бы оковы, которые она носила с самого рождения, а от того и не замечала их веса, спадают с её рук и ног. Дышать становилось легче; мир обрёл новые краски; ощущение эмоций усилилось; зелёная грива начала колыхаться на потоках магического ветра, пронизывающих весь мир... А ещё она почувствовала как текут мысли в головах тех, кто находятся рядом, и это было до жути пугающе (дух хаоса думал о нескольких вещах одновременно, то и дело перескакивая с темы на тему, не в состоянии сконцентрироваться на чём-то одном сколь-нибудь долго).

— Молодец, мой мальчик, — широко оскалился коричневый жеребец, затем убрал правую руку с плеча жеребёнка, протянул её вперёд и, уперев ладонь в грудь криворогой кобылы, с силой толкнул, отбрасывая её едва ли не к дальней стене. — Как себя чувствуешь, клыкастая красавица?

— Т-ш-ш-ш... — зашипела Кризалис, хватаясь за грудь и съёживаясь на полу. — Я тебя убью.

— Ха-ха-ха... И я тебя люблю, дорогая, — радостно расхохотался земнопони, но тут же резко успокоился, рывком развернул жеребёнка мордой к себе и приказал: — А теперь, малыш, раскрой мой потенциал.

Рука жеребчика медленно поднялась, в пальцах вновь образовался ключ, который погрузился в тело духа хаоса... а затем Кризалис прыгнула вперёд, прямо из положения "лёжа на боку" вытягиваясь в струну. Её ладонь легла на спину пегасика, передавая всю скопленную магию, чтобы вероятность перебороть сопротивление воли монстра была выше.

Щёлк... Щёлк... Щёлк...

Оборот за оборотом мощь жеребца словно бы таяла, запираясь внутри его собственной смертной оболочки. Лишь на седьмом обороте ключ замер, будто бы упёрся в свой предел, а затем и вовсе исчез.

— Кха... — отшатнувшись, коричневый жеребец облокотился спиной о стену, по которой бессильно сполз на пол. — Ты... посмела... предать... меня?

— Чтобы кого-то предать, нужно хранить ему верность, — оскалилась королева чейнджлингов, поднимаясь на ноги и расправляя крылья, которые выглядели совершенно целыми, как и тело, избавленное от следов всяких ранений. — Ты стал слишком самоуверенным, Дискорд... И я сделаю всё, чтобы эта твоя ошибка стала для тебя фатальной.

Кривой рог вспыхнул зелёным огнём, перекинувшимся на попытавшегося прикрыться руками жеребца, а когда он схлынул, на прежнем месте осталась лишь каменная сфера размером с кулак взрослого земнопони. Сама правительница перевёртышей, потратившая на это заклинание почти всё, что у неё было, упала на корточки и тяжело дыша... стала истерично смеяться, празднуя свою первую, но далеко не последнюю месть.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Седьмая арка — 2

Стоя на баррикаде из ящиков, установленных на повозке, Джафар наблюдал через розоватую плёнку щита за лошадями, которые бежали лавиной, потрясая привязанными к копьям полотнами серо-зелёной ткани, с вышитыми подобиями знамён. Высокие и поджарые, одетые в жилеты, рубахи, штаны или юбки, вооружённые мечами и топорами, дубинами и дротиками, с круглыми щитами или кинжалами жеребцы и кобылы, расцветка коих не пестрела разнообразием, всем своим видом демонстрировали дикий нрав, неудержимость и буквально фонтанирующую силу.

По докладам разведки седловцев было около полутора десятков тысяч, из которых две трети — это воины, а остальные — жеребята, старики и рабы. В другой обстановке, не будь с караваном собственных мирных подданных, армия Кристальной Империи пусть не без труда, но расправилась бы с этой толпой (как когда-то с яками...), но сложность нынешнего положения увеличивало то, что было необходимо защищать переселенцев, что заставляло растягивать имеющиеся силы, тем самым ослабляя ударный кулак.

"Вряд ли лошади будут столь благородны, чтобы в случае сражения биться только против вооружённых воинов, оставив большую часть кристалийцев дожидаться исхода битвы. Я бы на их месте точно не упустил возможности пройтись по обозу, тем самым деморализуя защитников", — отметил визирь, закованный в чёрную броню с плащом с красной подкладкой.

Тем временем кочевники не стали приближаться к импровизированным укреплениям ближе чем на полтора полёта стрелы, вместо этого предпочтя окружить лагерь кристальных пони широким кольцом. После этого от самой большой и богато одетой группы аравийцев, в сторону стены из повозок вышли двое переговорщиков, над головами коих реял белый флаг, что можно было расценить лишь как попытку переговоров.

— Грим, возьми гвардейца и узнай, чего они хотят, — не оборачиваясь, произнёс в пространство перед собой тёмно-серый единорог.

— Сделаю в лучшем виде, босс, — отозвался кристальный земнопони.

Спустя ещё пару минут, двое жеребцов (один из которых сверкал алыми доспехами с глухим шлемом), оставив оружие своим соратникам и взяв белый флаг, вышли навстречу дипломатам лошадей. В то, что они сумеют договориться о мирном разрешении ситуации верилось с трудом, так как о нраве аравийцев знали даже в снежной пустыне севера, что о чём-то да говорило.

"Будем надеяться, что темперамент лошадей — это обычное для сплетен преувеличение", — прикрыв глаза, подумал Сомбра.

Переговорщики встретились, обменялись несколькими фразами, а затем Грим и его сопровождающий стали возвращаться к лагерю, в то время как кони продолжили стоять на месте. Когда кристалийцы добрались до позиции, откуда за происходящим наблюдал Джафар, помощник объявил:

— Босс, хан Баянбек предлагает поединок между нашими чемпионами: победитель получит дань от проигравшего в размере одной меры зерна за каждого члена племени. Мы можем отказаться от поединка, но тогда будем вынуждены выплатить дань в двойном размере. Откажемся от поединка и выплаты дани — они нападут.

"Разумно: напасть на нас сейчас, для лошадей означает потерять многих своих воинов, что вряд ли окупится за счёт добычи. Вот если бы мы были значительно слабее, тогда — другое дело. К тому же, племена должны как-то решать, кто из них главнее в степях, при этом не устраивая резню во время каждой встречи", — на миг визирь задумался о том, чтобы отдать кочевникам отравленное сонным зельем зерно, но с сожалением был вынужден отмести эту идею, так как вряд ли лошади станут есть именно его одновременно, из-за чего отравление будет обнаружено слишком рано, а это в свою очередь приведёт уже к более серьёзным последствиям.

— Командующий, дозвольте мне выйти на бой, — произнёс один из гвардейцев, которым был кристальный земнопони по имени Монолит (высокий и широкоплечий, со светло-серой шёрсткой и тёмно-синими гривой и хвостом).

"Был бы ты "меченым", и вопросов бы не возникло", — промелькнула сожалеющая мысль в голове тёмно-серого единорога.

— Что-то мне подсказывает, что простого мастерства во владении мечом тут будет недостаточно, — отрицательно качнул головой Сомбра.

— Босс, я всё понимаю... — Грим почесал затылок, обвёл взглядом собравшихся вокруг пони, а затем заявил: — Только не говори, что решил выйти на бой сам. Ты, конечно, силён и могуч... но случайность может свалить любого. А мне совсем не хочется оправдываться перед принцессой за то, что мы тебя не уберегли.

С разных сторон раздались возмущённые подобной наглостью возгласы, на фоне которых затерялись немногочисленные смешки. Джафару пришлось поднять руку в останавливающем жесте, простояв так несколько долгих секунд, дожидаясь пока вновь наступит тишина.

"Для репутации было бы полезно выйти на бой самому, но... я себя героем не чувствую", — пусть собственная "метка" позволяла рассчитывать на некоторые преимущества, визирь вполне осознавал, что чемпионом лошадей может оказаться другой обладатель неизвестной способности, куда лучше "Обмана" подходящей для прямого столкновения.

— Как бы ни было прискорбно это признавать, но ты прав, Грим: в нынешнее тяжёлое время, я не могу потакать своим желаниям... даже если это ущемляет мою воинскую гордость, — изрёк тёмно-серый единорог, состроив на морде закаменевшее выражение. — Передай хану, что мы согласны на поединок, но с условиями того, что выставленные чемпионы должны не иметь "меток", чтобы находиться в равных условиях. Либо же, в случае если Баянбек не готов идти на эту уступку, должно быть разрешено использовать любую магию.

— Хех... А ведь мысль, — растянул губы в улыбке подчинённый. — Разрешите идти?

...

Несмотря на то, что находилась в самом сердце вражеского лагеря, Тень Леса была спокойна и уверенна в себе. Она дождалась момента, когда принцесса полностью сосредоточится на поддержании магической защиты, а принц погрузится в переговоры с лошадьми, после чего по ломанной линии, будто бы просто ходила туда-сюда, не в силах найти себе место, стала приближаться к возвышению с артефактным креслом. Задачу облегчало ещё и то, что вокруг было достаточно много кобыл и жеребят, занятых тем же самым делом...

"Двое телохранителей и рабыня. У гвардейцев крепкая броня, но на внезапную атаку они отреагировать не успеют; сама принцесса слишком занята поддержанием защиты; рабыня вовсе не опасна", — оценила обстановку лань, замаскированная под корнерождённую, плотнее закутываясь в свободное одеяние, сжимая пальцы правой руки на рукояти ножа.

Жизненная энергия в теле Тени Леса стала разгоняться, наполняя мышцы силой и лёгкостью, эмоции напоминали штиль в знойную жару, ну а мысли стали простыми и короткими. В целом мире существовали только она и её цель, на пути к которой находились незначительные препятствия, которые следовало обойти... или устранить.

Вот до принцессы осталось сорок метров... тридцать метров... двадцать пять метров... двадцать метров...

— Остановите её! — прозвучал срывающийся хриплый крик какой-то кобылы, а воспитанница Княгини Леса ощутила, как на ней сфокусировались несколько взглядов. — Это убийца!

Миг и тело лани, ещё секунду назад выглядевшей обеспокоенной судьбой молодого мужа кобылой, словно выпущенная из лука стрела устремилось к возвышению с троном. Отправленный в полёт нож, вполне ожидаемо, наткнулся на защитную плёнку магического барьера, а двое гвардейцев-телохранителей начали движение: один попытался преградить путь к аликорнице, другой же стал высматривать возможных напарников.

— Стоять!.. — воскликнул жеребец, наставляя на противницу копьё с широким и длинным наконечником.

Поднырнув под оружие, Тень Леса ударила кулаком в грудь живого препятствия, не жалея внутренних сил. Кристаллическая кираса разлетелась осколками, а рёбра жеребца хрустнули и промялись, в то время как сам земнопони отлетел назад. Заминка заняла всего секунду, но этого времени оказалось достаточно единорогу, чтобы попытаться схватить её телекинезом... соскользнувшим с тела, буквально сжигающего себя для выработки жизненной энергии.

Новый рывок и удар второй рукой, отбрасывающий попытавшегося встать на пути Тени Леса второго телохранителя, который даже мечом воспользоваться не успел, открыл путь к трону. Нежно-розовая аликорница, слишком сильно погружённая в поддержание барьера, только-только открыла глаза, чтобы испуганно уставиться на приближающуюся смерть: сложенные в подобие наконечника копья пальцы правой руки, укреплённые до состояния стали, уже тянулись к прикрытой тонкой тканью груди...

— Нееет! — яростный и отчаянный крик прозвучал в тот момент, когда стройная (даже худая) лань врезалась в убийцу, сбивая её удар в сторону.

Вместо того, чтобы поразить сердце, рука-копьё вонзилась в плечо принцессы любви, вырвав из неё болезненный крик. Рабыня же, понимая свою физическую слабость, зубами вцепилась в горло Тени Леса, безуспешно пытаясь его если не разорвать, то хотя бы сломать гортань.

Пальцы убийцы растопырились, словно раскрывающийся под лучами солнца бутон цветка, разрывая мягкую плоть и оставляя страшную кровавую рану. Обратным движением она ударила ребром ладони по тонкой шее, тем самым убивая наглую корнерождённую, а в следующий миг саму воспитанницу Княгини снёс с места удар страшной силы, отправивший её в короткий полёт прочь от трона. Хруст костей показал, что часть рёбер сломана...

Перекувырнувшись в воздухе, отшвырнув от себя тело рабыни, Тень Леса приземлилась на ноги, рывком срывая бесполезные и даже мешающие тряпки. Благодаря жизненной силе, вырывающейся из-под шёрстки зеленоватым туманом, переломы уже срастались, пусть и не слишком ровно, но для боевой обстановки и этого было достаточно (тем более, что вокруг уже образовалось кольцо из стражников, вскидывающих свои артефакты и мечи.

"Аликорница жива; цель не достигнута; продолжить исполнение задачи", — промелькнули короткие размышления в голове оленихи, уже успевшей просчитать свои дальнейшие действия.

Вспыхнули жезлы, посылая разряды молний и оглушающие импульсы, которые были блокированы аурой убийцы. Сама лань в тот же миг взорвалась серией ударов, разбрасывая оружие и стражников в стороны, отводя удары клинков и копий скользящими касаниями плоских поверхностей лезвий. В какой-то миг она взвилась вверх в прыжке, отталкиваясь от попытавшегося её схватить жеребца кувыркнулась через голову... а затем была припечатана к земле телом пегаса, спикировавшего вниз на всей возможной скорости.

Пока Тень Леса была дезориентирована, на её голову пришёлся удар кулака кристального земнопони, который совершенно не сдерживал силу. В результате этого, если бы не укрепление плоти за счёт жизненной энергии, череп лани рисковал превратиться в месиво... Впрочем, это не остановило великана от нового удара, за которым последовали третий и четвёртый.

...

"Больно-больно-больно-больнобольнобольнобольно!..", — практически не соображая, что происходит вокруг, Каденс тихо скулила и всхлипывала, будучи полностью поглощённой чудовищной болью со стороны левого плеча (она и не осознавала, что транслирует свои ощущения всем окружающим, из-за чего целители вынуждены работать стиснув зубы и раздувая ноздри, чтобы хотя бы не орать в голос).

Перед глазами всё ещё мелькали образы оленихи, чьё безразличное выражение морды вызывало мурашки, табунами бегающие по спине, вид разлетающихся в стороны гвардейцев, получающих удары обманчиво хрупких кулачков, а также спина Ланы... бросившейся под удар, но всё же опоздавшей на какие-то мгновения. Или успевшей? Ведь она всё ещё жива...

"Больно... Больно-больно-больно... Сомбра... больно... Сомбрааааа!", — в горло вливали какие-то зелья, заставляя их глотать через силу, что вызывало рвотные позывы, а бушующая магия принцессы не позволяла использовать на ней обезболивающее заклинание (попытаться оглушить её никто не рискнул).

Слабость, боль, головокружение, цветные пятна, расплывающиеся перед глазами... Нежно-розовой аликорнице было плохо и хотелось только одного...

"Сомбра... помоги...", — судороги, сводящие мышцы от очередной вспышки боли заставляли дёргаться словно в припадке, но из-за навалившихся на крылья, здоровую руку и ноги пони, не получалось делать даже этого.

— Сомбра... Сомбра... Где ты?.. — лихорадочно шептали непослушные губы.

— Я здесь, моя принцесса, — прорвался сквозь шум в ушах знакомый ласковый голос, голову обхватили горячие ладони, а боль начала отступать. — Всё будет хорошо.

— Больно... — захныкала Каденс, перестав вырываться и обмякнув, ощущая себя совсем маленькой и слабой.

— Спи, — прозвучало короткое слово, после чего мордочку накрыла тень, а сознание провалилось в тяжёлый сон.

...

Сидя на коленях перед крылато-рогатой кобылкой, держа ладонями её голову, тёмно-серый единорог сохранял закаменевшее выражение морды, полностью сконцентрировавшись на своей задаче. Магия уходила в "метку" словно вода из ведра в пробитую на дне дыру, но всё же ему удавалось удерживать сознание своей принцессы в состоянии сна без сновидений.

Вокруг стояли гвардейцы, готовые отражать новую атаку, "меченые" рыскали туда-сюда, мордами роя землю, а целители, с явным облегчением во взглядах и позах, торопливо зашивали рану, которая почти отделила руку Каденс от тела. Пусть магия аликорницы успокоилась и больше не бурлила, но целительские чары всё равно действовали плохо, заставляя работать иными методами...

"Вы мне за это ответите", — скрипнув зубами, пообещал визирь, опуская взгляд на мокрую от пота и слёз мордочку, даже сквозь сон напряжённую от пережитых страданий.

Неподалёку Айси и её подчинённые консервировали тело убийцы, столь хорошо прятавшейся среди обычных оленей, что её не сумели раскрыть... в отличие от менее умелых коллег. Теперь же, чтобы не допустить повторения данной ситуации требовалось изучить способ маскировки, а затем проверить всех остальных корнерожденнных...

"Тала уже окупила свою жизнь", — мысли главнокомандующего вернулись к лани, успевшей доставить массу неудобств, но сегодня одним своим действием искупившей все реальные и надуманные грехи (если бы она не подняла шум, тем самым спровоцировав убийцу на поспешность, при этом заставив гвардейцев скинуть расслабленность, ещё неизвестно чем бы всё закончилось).

Вторая лань (первая по очереди появления в их жизни), ценой своей жизни смогла совершить подвиг. Если бы в процессе боя она не получила смертельную травму, то Сомбра был готов осыпать её любыми наградами... Теперь же следовало придумать, как рассказать Каденс о гибели её помощницы и подруги.

— Мой принц! — донёсся голос Рубин Блиц из-за тел стражников.

— Пропустите, — приказал Джафар, чувствуя досаду на собственных воинов, которые сперва проглядели покушение, а теперь, желая выслужиться, проявляют излишнюю старательность.

Жеребцы, закованные в кристаллическую броню, расступились создавая коридор, по которому в круг вошли красная кристалийка и сиреневая четвероногая аликорница. Увидев лежащую на земле Каденс, рану которой уже почти закончили штопать, Сирень отшатнулась и прикрыла рот правым крылом, глядя на нежно-розовую пони широко открытыми глазами, на которых стремительно выступили слёзы.

"Неприятное зрелище... А ведь мне из-за нашей связи это видеть ещё тяжелее", — волна бешенства, всколыхнувшаяся в груди, была задавлена усилием воли, а взгляд, выражающий холодное спокойствие, переместился на четвероногую кобылку.

— Сирень, состояние Каденс тяжёлое, но стабильное, — произнёс тёмно-серый единорог. — Однако, она ещё долго не сможет исполнять свои обязанности... а лошади вокруг нас только и ждут, чтобы мы дали слабину. Понимаю, что и ты не совсем здорова, но сейчас нам необходимо восстановить защитный купол, для чего нужен сильный маг, способный направлять энергию в артефакт. Если ты согласна помочь — кивни. Остальное сделают наши учёные...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Седьмая арка — 3

Каденс переложили на отрез прочной и эластичной ткани, после чего под охраной из гвардейцев и стражников отнесли в шатёр, где тут же установили малый защитный барьер. Чтобы мыслить более или менее рационально, не поддаваясь кипящим в душе эмоциям, Джафару пришлось обмануть собственные чувства, перенаправив действие "метки" на себя. После этого Рубин он назначил на должность сиделки для принцессы, а Айси сделал временным телохранителем (всё же её сила отлично для этого подходила, если вокруг были тени).

Тем временем испуганную, но решительную Сирень устроили на кресле-артефакте, при помощи наскоро собранных переходников закрепляя на роге и конечностях уловители магии. Она морщила мордочку, чувствуя запах свежей крови, но упрямо стиснув зубы готовилась исполнять роль источника питания для щита над лагерем (её окружили плотным кольцом охраны, среди коей преобладали проштрафившиеся бойцы СОКИ).

— Командующий! — стоило визирю покинуть шатёр, где разместили нежно-розовую аликорницу, как его окликнул пожилой кристалиец, сидящий в кресле-каталке. — Я бы хотел получить разрешение на применение экспериментальной технологии на Лане...

— Профессор, избавьте меня от подробностей, — одарив кристаллурга раздражённым взглядом, тёмно-серый единорог махнул рукой со словами: — Если это не грозит гибелью лагеря, то действуйте по своему усмотрению... Но не забывайте, что за последствия будете отвечать лично.

"Нашёл время экспериментировать на ланях", — промелькнула в голове Сомбры досадливая мысль, тут же отброшенная как маловажная (всё же глава научников был достаточно рассудителен, чтобы не делать глупостей вроде отлова подопытных среди гражданских).

Вернувшись на импровизированную площадь, принц с удовлетворением оценил новую охрану и плоды трудов артефакторов, а затем и лично застал момент активации барьера. Тусклый фиолетовый купол отличался цветом от изначального варианта, но иных последствий замена питающего источника не имела, что не могло не радовать.

— Босс... — появился за правым плечом Джафара Грим.

— Ты меня подвёл, — спокойно заметил визирь, не оборачиваясь на подчинённого.

— Мы вообще не понимаем, как такое пропустили, — "меченый" ощутил как шерсть на спине встаёт дыбом. — Такого больше не повторится.

— Надеюсь на это, — резко развернувшись, тёмно-серый единорог навис над подчинённым, немигающим взглядом рубиновых глаз впившись ему в морду. — Сейчас мы не в том положении, чтобы устраивать разбирательства, так что у тебя есть превосходная возможность доказать свою полезность... чтобы я поверил, что это была лишь ошибка.

— Понял... сделаю в лучшем виде, — сглотнув, пообещал кристалиец.

Молча отвернувшись, Сомбра направился к краю лагеря, жестом велев Гриму идти следом. Через несколько долгих секунд он всё же приказал:

— Докладывай.

— Покушение на принцессу совершила Тень Леса — это отряд личных порученцев Великой Княгини, которая является супругой Голдериона, — не позволяя себе частить, начал размеренное повествование "меченый". — До недавнего времени у нас были только слухи об этих жеребцах и кобылах, так как обычно они действуют тихо и не столь нагло. В каком-то смысле нам даже повезло, что эта кобыла решила напасть посреди дня, в центре лагеря, да ещё не попыталась скрыться после того как её раскрыли...

— Что говорит Тала? — уточнил Сомбра, ощутивший себя крайне неуютно от мысли, что подобная убийца могла воспользоваться моментом, когда Каденс была одна, либо вовсе спала (да и за свою безопасность стало как-то тревожно).

— Её допросили и сейчас готовят к тому, чтобы проверить всех остальных оленей при помощи "метки", — отозвался собеседник. — Она говорит, что смогла случайно увидеть момент, когда Тень Леса проснулась и приняла решение напасть на принцессу. Тала пыталась позвать на помощь, но пони её проигнорировали, решив будто это очередная её бредовая идея...

Шаг за шагом удаляясь от центра лагеря, главнокомандующий всё сильнее мрачнел от осознания, что они прохлопали ушами покушение, которое закончилось бы успехом... если бы не случайность и упрямство одной оленихи. За то, что Тала спасла Каденс Сомбра был благодарен, что собирался продемонстрировать в самое ближайшее время, но вот провала как СОКИ, так и остальных отрядов это не отменяло.

"Расслабился и почувствовал себя вершителем судеб?", — иронично осведомился внутренний голос.

"Подобной беспечности я более не допущу", — твёрдо подумал Джафар.

"Ну-ну... посмотрим", — насмешливо отозвался внутренний скептик.

Тем временем Грим приступил к рассказу о том, что удалось узнать после обследования убийцы целителями и магами. Оказалось, что лань блокировала направленные на неё магические воздействия при помощи покрова из жизненной энергии, выделяемой организмом во время сжигания внутренних резервов. В подобном состоянии она могла залечивать травмы буквально на глазах, обладала повышенной прочностью и огромной (для столь хрупкого тела) физической силой. Впрочем, хватило бы её самое большее минут на пять, после чего от здоровой кобылы остался бы высушенный скелет, обтянутый тонкой шкурой.

Маскировка Тени Леса была основана на неизвестном кристальным пони принципе. Однако же удалось понять, что ключевым элементом здесь являлась надетая мордочка жертвы...

— Допрос знакомых показал, что лань вела себя несколько рассеяно, но это списали на волнение, вызванное бегством от кронорожденных, — продолжал говорить "меченый". — Никто не заметил ни провалов в памяти, ни изменений в привычках и моторике тела. Я бы предположил, что каким-то образом Тени получают доступ к памяти тех, кого подменяют... но никаких доказательств подобного нет. Более реалистично звучит версия о том, что убийца какое-то время следила за целью, прежде чем её подменить, а затем пользовалась навыками разведчиков, которые способны убедить незнакомца, будто бы знают его уже не один год.

— Тогда скажи мне... почему этот специалист совершил столь глупое нападение? — чуть повернув голову и скосив взгляд, спросил Сомбра.

— Я... — кристалиец смешался, но после короткой паузы всё же признался: — Понятия не имею. Возможно она хотела убить принцессу и подставить оленей, чтобы пустить прахом все усилия по объединению народов. Ну а когда не получилось с первой попытки... растерялась?

— Слишком глупо звучит, — Джафар качнул головой. — Но поэтому может оказаться правдой. Ладно: подробный отчёт я хочу получить вечером. Сейчас же вернёмся к лошадям...

За время разговора они уже подошли к импровизированной стене, где их встречали обеспокоенные солдаты и гвардейцы, слухи до которых уже успели дойти несмотря ни на какие усилия СОКИ.

...

В шатре учёных, на столе расположили изломанное тело молодой лани, с которой срезали всю одежду. На её голову был надет обруч с кристаллами, пульсирующими мягким зелёным светом, которые напитывали мозг жизненной энергией и не позволяли клеткам начать отмирать, в то время как сердце не билось, грудная клетка не двигалась, а кровь не циркулировала в жилах.

— Профессор, принцесса вас за это казнит, — вздохнул один из ассистентов, подвозя к первому столу второй, где лежало тело Тени Леса, у которого голова была практически раздавлена ударами кулака земного пони.

— Если мы добьёмся успеха, то будем обласканы милостями Её Высочества, — отмахнулся калека, надевая на голову очки с толстыми стёклами и магическим фонариком. — А сейчас, бездарные недоумки, неспособные понять очевидных вещей, не мешайте моему гению творить будущее!

На последних словах кристаллург театрально вскинул руки к куполу шатра, из-за чего рукава белого комбинезона соскользнули со слишком тощих предплечий.

— Но всё же... — попыталась воззвать к здравомыслию жеребца единорожка-целительница.

— Главнокомандующий дал мне разрешение на любые действия, под мою ответственность, — недовольно скривился учёный, лихорадочно облизывая пересохшие губы. — Переходник готов? Начинаем операцию... Где прототип Амулета Перевёртыша? Шевелитесь, тупоголовые бездари: тело Тени Леса пусть и живучее, но даже оно не может сохранять свежесть бесконечно долго.

Под ругательства, которые профессор цедил себе под нос, а также оскорбления, коими жеребец осыпал всех своих ассистентов, голову Ланы отделили от тела, после чего спинной мозг был практически сращён с кристаллическим стержнем, являющимся частью сложной конструкции из трубок и колец. В то же время другая команда кристальных пони отделила голову убийцы, оставив гладкий разрез на уровне седьмого шейного позвонка.

Далее целители старательно соединяли трубки разных размеров с венами и артериями, дыхательными путями и пищеводом, ну а под самый конец зафиксировали искусственный позвоночный столб, поместив тонкий стержень из кристалла в спинной мозг. Но и это оказался не конец: шар из прозрачного кристалла, словно ёж ощетинившийся острыми иглами, был помещён в грудную клетку под сердцем, а под шкуру, на височные кости черепа, целители прилепили тонкие пластины из серого материала с зелёными прожилками.

— Сердцебиение есть, — доложила единорожка, при помощи магии сканируя получившуюся химеру. — Кровообращение восстановлено... Началась регенерация тканей!

— Поставьте капельницу с двойным объёмом питательного раствора высокой концентрации, — удовлетворённо откинувшись на спинку кресла, профессор отъехал от стола, на котором лежала его пациентка. — Зафиксируйте тело, чтобы она не дёргалась после того, как придёт в сознание.

— Я сильно в этом сомневаюсь, — проворчала кобылка. — Они ведь даже не кровные родственники...

— Не считайте меня дилетантом, — скривился пожилой жеребец. — Если бы я не был уверен в успехе, то и не брался бы за эксперимент.

"Если артефакты оправдают вложенные в них усилия, то... я получу возможность вновь ощутить все прелести молодого и здорового тела", — более не слушая жалких недоучек, не способных смотреть дальше собственного носа, глава научного отдела Кристальной Империи направился в зону отдыха.

Уже не первый год калека разрабатывал технологию, которая позволит ему сменить слабое, дряблое и увечное тело на молодое и здоровое. К сожалению, не во всех аспектах науки он был одинаково силён, но благодаря знакомствам с самыми разными пони, этот недостаток удавалось компенсировать. Сейчас же появилась возможность не только проверить свои наработки совершенно официально, но ещё и подтвердить собственную гениальность, в очередной раз заставив скрипеть зубами тупомордых завистников.

"Чудесный... Чудесный день!", — тихо радовалась душа жеребца, в то время как на морде не выражалось ничего кроме лёгкого раздражения и капли брезгливости.

Работа над Амулетом Чейнджлинга, в который удалось поместить частицу сущности перевёртыша, позволила профессору усовершенствовать свой проект. Теперь было совершенно необязательно подбирать тело, которое будет подходить по крови, так как магия этих энергетических вампиров, на каком-то слишком глубоком для изучения уровне способна подстраивать друг под друга носителя и части тел. А это в свою очередь открывало невероятные перспективы в медицине...

"Если... Когда подопытная придёт в себя, нужно будет проверить, сможет ли она контролировать внешность своего тела. В конце концов, изначально Амулеты Чейнджлингов предназначались для маскировки", — мысленно поблагодарив столь удачно подвернувшуюся самоубийцу, благодаря которой в его руках оказалось достаточно материалов для изучения, калека постарался вернуться из сладких мечтаний о будущем к суровой реальности, когда всем долгоиграющим планам угрожали немытые варвары.

Чтобы светлое будущее всё же наступило, нужно было проверить проектор защитного поля, подпитываемый четвероногой аликорницей... которую ему запретили изучать.

...

Солнце неторопливо ползло по небу, ветер не пробивался через магический барьер, но шевелил траву за его пределами, пони напряжённо следили за выбранным Сомброй чемпионом, сохраняя молчание и сосредоточенные выражения морд, в то время как кони кричали, потрясали мечами, копьями и знамёнами, всячески выражая поддержку своему бойцу. Впрочем, их галдёж почти не пробивался через тонкую фиолетовую преграду.

"Мир в фиолетовых тонах... А я думал, что розовый цвет придаёт предметам налёт сюрреализма", — промелькнула в голове главнокомандующего отстранённая мысль.

Джафар, после всех событий этого дня, сам хотел кого-нибудь прибить (желательно — самым жестоким и циничным способом). Будь на его месте изначальный владелец тела, то скорее всего он лично вышел бы на бой, рискуя умереть из-за какой-нибудь неудобной способности противника (не даром же Баянбек решил разрешить использование магии и иных способностей, запретив использование артефактов?).

Если бы сейчас была ночь, либо же на небе имелись тучи, отбрасывающие тень на поле боя, то визирь выставил бы защищать честь Кристальной Империи Айси. Хотя, даже сейчас ничто ему не мешало приказать магам и пегасам создать тучи, что могло быть воспринято как жульничество, ну и являлось бы подсказкой о слабостях летуньи...

"Да и глупо рисковать ценным подчинённым в такой ситуации", — нашёл ещё один довод не дёргать кобылу от постели Каденс тёмно-серый единорог, в душе коего теплилась надежда на то, что однажды крылатая кристалийка всё же раскроет весь свой потенциал.

Тем временем двое воинов, одним из которых был Биг Бен (высокий земной пони, облачённый в красную гвардейскую броню, вооружённый полуторным мечом и ростовым прямоугольным щитом), а вторым являлся Челубей (светло-серый конь с чёрными гривой и хвостом, жилистым телом, короткой чёрной бородкой, одетый в одни лишь штаны, а вооружённый круглым щитом и копьём), начали сходиться. Они оба были "мечеными", а по скупым и плавным движениям можно было судить ещё и о том, что вряд ли уступают друг другу в мастерстве.

Грим, после недавнего разговора по душам, проявил незаурядную сообразительность, заслуживающую уважения инициативу и сумел доказать свою полезность: он обратился за помощью к Тале, которая по настоятельной просьбе использовала свою "метку", чтобы увидеть силу чемпиона седловцев. И пусть сам визирь собирался сделать то же самое, но тот факт, что идея пришла в голову помощника несколько раньше, уже говорил в его пользу.

"Слишком уж сильно меня выбило из колеи произошедшее", — с недовольством отметил тёмно-серый единорог, отдающий себе отчёт в том, что если бы покушение увенчалось успехом, то он бы натворил немало глупостей.

Меткой Челубея была "Быстрота", которая пусть и не давала возможностей вроде управления огнём, воздухом, водой или землёй, как и не позволяла влиять на чужие разумы, либо творить магию без рога, однако отлично ложилась на аравийский стиль боя с копьём. Многого лань рассказать не смогла, слишком уж была усталой, но интуиция визиря подсказывала, что он сможет уклониться от магического залпа среднестатистического единорога.

Биг Бен обладал не слишком удобной способностью, которую ещё и контролировал отвратительно, из-за чего был вынужден почти постоянно носить браслеты, блокирующие внешние проявления магии. Его метка "Звон", при минимуме вложенных сил создавала лёгкий шум, к которому ещё можно привыкнуть и игнорировать его, но вот при волнении, злости или возбуждении, грохот становился столь мощным, что у окружающих земля уходила из-под ног.

Кроме того, что кристальный земнопони не умел направлять свою силу, он ещё и быстро выдыхался, если начинал волноваться. Таким образом, потенциально полезная способность, если бы не сдерживающие артефакты, могла превратить жизнь жеребца в кошмар, лишив его не только нормального сна, но и общения с другими пони.

"Тала — отличное приобретение. Жаль, что Лана не пробудила столь же полезную способность... и уже не пробудит", — подавив желание досадливо поморщиться, главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи стал ждать результата схватки.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Седьмая арка — 4

Размеренно дыша, прикрываясь ростовым щитом, удерживаемым левой рукой, Биг Бен удобнее перехватил меч-бастард правой рукой. Гвардейская броня, словно облегающая тело вторая кожа, не стесняла движений и даровала ощущение защищённости, и лишь тихий звон на грани слышимости заставлял волноваться... из-за чего шум становился сильнее.

Жеребцу объяснили, что именно из-за его "метки" он был выбран для дуэли с конём, а кроме того рассказали план, должный привести к быстрой победе. Однако же сам гвардеец, с момента обретения своей силы считавший её лишь помехой, вовсе не был уверен в успехе задумки.

"Я должен справиться; я обязан победить; от меня зависит судьба всех кристальных пони", — мысленно распалял себя кристалиец.

На самом деле он, конечно же, не верил в то, что у главнокомандующего нет запасного плана (у Сомбры всегда есть план), но поражение грозило смертью, а вот победа могла принести славу, почёт и уважение. Не говоря уже о награде...

Вот Челубей встал в атакующую стойку, вскинул копьё и согнул ноги для рывка. Биг Бен в ответ замер на месте, выставил перед собой щит и развернулся вполоборота, занося меч для ответной атаки. Звон стал сильнее, но всё ещё звучал достаточно тихо, чтобы противник не обратил на него внимания.

— Ррра!.. — взревел аравиец, срываясь с места с невообразимой для обычного пони скоростью.

— Ха! — в тон врагу ответил кристальный земнопони, разом вливая в "метку" весь запас своих сил.

БОМ!!!

Звуковая волна, прибившая траву к земле словно многотонный пресс, встретилась с разогнавшимся конём примерно за шаг до удара копьём. Ноги Челубея заплелись, оружие воткнулось в землю и оказалось вырвано из рук, а набравший неплохую инерцию живой снаряд продолжил свой неуправляемый полёт... окончившийся смачным столкновением с щитом Биг Бена.

Рефлекторно толкнув коня кромкой щита, гвардеец рубанул мечом, собираясь разрубить его от левой ключицы и до правого бедра, но противник каким-то образом сумел отклониться назад, из-за чего кончик клинка лишь врубился в рёбра, не зацепив жизненно важных органов. Впрочем, рухнувший на спину кочевник, раскинувший руки в стороны, уже явно не собирался продолжать бой.

На землю опустилась оглушительная тишина, которую нарушало только тяжёлое дыхание кристального земнопони. На миг он даже испугался того, что умудрился оглохнуть из-за собственной силы, но стоило только посмотреть вперёд, как всё становилось ясно: кони замерли в причудливых позах, с радостными выражениями морд... на которые постепенно наползало неверие, сменяющееся злостью. Многие жеребцы и кобылы побрасали знамёна, хватаясь за рукояти мечей и топоров, начиная выкрикивать возгласы возмущения и негодования.

"Я в крупе", — неожиданно чётко осознал Биг Бен, ощутивший накатывающую слабость во всём теле и какую-то непонятную апатию (выстоять в схватке ещё с кем-либо он не надеялся, да и до защищённого магией принцессы лагеря добежать бы не смог).

Отсутствие звона, создаваемого "меткой" помимо воли хозяина, впервые в жизни вызывало не облегчение, а осознание собственной слабости. В итоге оставалось только одно: не уронить честь гвардии, что бы там дальше ни было...

...

"Хоть что-то идёт так, как было задумано", — хмуро констатировал Джафар, когда неожиданно короткий бой "меченых" завершился.

В очередной раз визирь убедился во мнении, что истинная сила — это знания и разум. Зная о способностях Челубея, его оружии и вероятных методах ведения боя, они смогли подобрать наиболее неудобного для него противника... что в очередной раз заставляло вспомнить собственную ошибку, послужившую финалом предыдущей жизни (некромант точно знал его слабость, чем и воспользовался в полной мере).

Разумеется, наверняка есть и ультимативные силы, способные сделать своего обладателя неуязвимым и сверхсильным, но и у подобного существа будет уязвимая точка: разум, близкие, какая-нибудь иная уникальная сила (вроде остановки времени... что тоже наверняка возможно). Однако обдумать это можно было и в более подходящее время, так что тёмно-серый единорог встряхнулся, дал знак своей охране и спрыгнул с повозки, оказавшись по ту сторону защитного поля.

Оправив плащ, Сомбра неспешно зашагал вперёд, а четверо бойцов в алой броне последовали за ним, парами заняв места за правым и левым плечами. Простенькое и малозатратное заклинание, усиливающее голос того, на кого было наложено, сплелось само собой и без каких-либо внешних эффектов (даже рог не засиял, что демонстрировало филигранный контроль над энергией).

— Баянбек! — позвал главнокомандующий вооружённых сил кристальных пони. — Бой окончен; мой чемпион победил. Признаёшь ли ты нашу победу, или же вопреки традициям и чести, оспоришь исход боя?

Остановившись на половине пути от импровизированной стены до так и стоящего на одном месте Биг Бена, Джафар демонстративно сложил руки на груди, всем видом показывая свою уверенность и готовность к любому развитию событий. Он несомненно рисковал, так как среди лошадей мог найтись кто-нибудь, обладающий способностью вроде магического луча, но рассчитывал на то, что броня и парочка защитных артефактов сумеют защитить от подобных угроз.

Провокация удалась: сперва со стороны аравийцев раздались оклики, которые заставили жеребцов и кобыл, готовых сорваться в нападение, сперва заткнуться, а затем и расступиться, после чего навстречу кристалийцам вышла делегация из четырёх коней и кобылы. Самым заметным из них был здоровяк, облачённый в красные одежды, расшитые золотом, шёрстка коего красовалась цветом червонного золота, а длинная грива спадала на плечи и спину множеством тонких пшеничных косичек. Его спутники и спутница ничем особым не выделялись, разве что их жилеты сверкали многочисленными золотыми дисками, которые отдалённо напоминали чешую.

Вновь зашагав вперёд, тёмно-серый единорог оценил оружие переговорщиков: короткие кривые мечи в ножнах, заткнутые за пояса кинжалы и... всё. Защитные функции их брони вовсе вызывали сомнение, навивая мысли скорее о церемониальных одеждах, нежели доспехах или кольчугах. Впрочем, золотыми "пуговицы" могли быть только снаружи, внутри состоя из куда более твёрдого металла.

"Жители Седловской Аравии в целом и кочевники в частности — народ довольно дикий. Слабого или глупого лидера они бы над собой не потерпели, так что хан тоже должен быть "меченым"", — мысленно Сомбра поморщился, осознав свою ошибку, из-за которой не попросил Талу "посмотреть" ещё и на предводителя лошадей.

Тем временем расстояние между двумя делегациями сокращалось, и пока Джафар просчитывал возможные варианты развития событий, учитывая уже имеющуюся информацию, они уже достигли расстояния, на котором можно было разговаривать не повышая голоса.

— Возрадуйтесь, ибо вас почтил своим вниманием лучезарный хан Баянбек! — провозгласил один из жеребцов, выступив вперёд и изобразив поклон в сторону своего предводителя.

— Я в восторге, — ровным голосом отозвался визирь, своими рубиновыми глазами посмотрев в тёмно-коричневые, почти чёрные глаза коня. — Каков будет твой ответ, хан?

— Твой чемпион, принц Сомбра, честно победил моего, — сильным, глубоким голосом отозвался вождь кочевников. — Традиции соблюдены и теперь... мы можем приступить к торговле, обмену слухами и кобылами. Что же касается дани: на сегодняшний день, для любого племени моего народа, наивысшей ценностью являются воины, сумевшие пробудить особую силу. Одного из таких жеребцов я и передаю в твоё племя, пони. Челубей — славный воин и хорошо послужит тебе.

Жеребец, всё ещё живой невзирая на разрубленную грудную клетку, что-то булькнул на эти слова, после чего как-то обречённо смежил веки. Джафар не понимал, как он вообще остаётся в сознании, но на данный момент это было и не важно.

— Очень щедрый дар, — не моргнув и глазом отозвался визирь. — Не уверен, что могу принять его.

— То есть, принц, ты считаешь лучшего моего воина недостойной платой? — нахмурился Баянбек, в глазах коего появилось выражение, буквально кричащее о том, что если он скажет "Да", то кони получат уважительную причину, чтобы наплевать на традиции (ибо оскорбление хана и всего народа смывается только кровью... либо богатыми дарами).

— Не смею отказаться от столь щедрого дара, — растянул губы в улыбке тёмно-серый единорог. — И раз мы уладили формальности, то пусть наши помощники договариваются о торгах. Уверен в том, что у вас, как и у меня, хан, есть немало срочных дел.

— Пожалуй, принц, — кивнул вождь кочевников. — Мир тебе и твоему племени.

...

Уже шагая назад к своим соплеменникам, Баянбек был окликнут младшей из своих жён:

— Лучезарный, почему ты отдал чужакам Челубея?

— Он подвёл меня, — отозвался червонный конь. — Кроме того, его рана очень серьёзна и вряд ли наши лекари справятся с лечением. Если пони сумеют ему помочь, то Челубей сам сможет решить то, оставаться ли с ними, либо вернуться к нам. Ты же не думаешь, что кто-то сможет остановить самого быстрого бегуна, Алтантуяа?

— Вы как всегда правы, Лучезарный, — согласилась кобыла, опустив свой взгляд к земле.

— Кроме того, это будет наказанием за поражение, ну и проверкой на верность, — хмыкнул хан. — Если Челубей не вернётся, это будет означать лишь то, что он погиб... или предал нас. Довольно об этом. Лучше займитесь делом: нам нужно выменять оружие и артефакты, которыми так славятся чужаки с севера...

...

Вернувшись в центр лагеря, где на импровизированном троне-артефакте сидела четвероногая аликорница, главнокомандующий с удовлетворением увидел оцепление из стражи, а также очищенный от посторонних круг свободного пространства. Впрочем, впечатление изрядно подпортило осознание того, что готовы они к уже свершившемуся покушению, которое только чудом не завершилось успехом. Принятые же меры, с высокой долей вероятности, нужны разве что для самоуспокоения, так как вряд ли среди подданных найдётся ещё одна убийца, которая решит пойти напролом.

Миновав два кольца оцепления, Джафар подошёл к крылато-рогатой кобылке, которая сидела закрыв глаза и напряжённо сопела, при этом исторгая из рога ровное магическое сияние, впитывающееся в кристаллические кольца, при помощи гибких проводников соединяющиеся с прозрачными полусферами. Вид у живого источника энергии был такой, будто бы она готова вот-вот начать искрить молниями во все стороны, стоит только кому-нибудь к ней прикоснуться.

— Сирень, — мягко позвал визирь.

Кобылка вздрогнула и распахнула глаза, но сияние её рога не угасло. Взгляд необычно больших глаз сфокусировался на тёмно-сером единороге, а затем она произнесла:

— Я... что?..

— Можешь прекратить напитывать кольца магией, — ответил Сомбра, после чего изобразил на морде улыбку и добавил: — Ты великолепно справилась.

С явным облегчением четвероногая аликорница прекратила фонтанировать энергией, при этом на её мордочке появилось выражение лёгкого смущения. Она хотела сказать что-то ещё, но главнокомандующий успел заговорить первым:

— Переговоры затягиваются, так что я бы хотел тебя попросить побыть здесь ещё какое-то время, а в случае если ты услышишь зов боевой трубы — снова активировать защиту. Можем мы на тебя рассчитывать?

— ... — кобылка немного поёрзала, скользнула взглядом из стороны в сторону, а затем произнесла: — Хорошо.

"Вот и чудно", — визирь искренне улыбнулся.

— Ты хочешь чего-нибудь? — решил проявить чуть больше участия тёмно-серый единорог, слегка наклоняя голову.

— Пить, — отозвалась Сирень.

Фляжку со сладким травяным сбором принесли буквально за минуту, и Сомбра лично взялся поить аликорночку. К удивлению охраны, кобылка выпила всё содержимое сосуда, после чего у неё на мордочке появилось очень смущённое и обеспокоенное выражение, а ушки прижались к голове, придавая хозяйке крайне жалобный вид.

— Я... — четвероногая пони осеклась, снова осматриваясь вокруг, на что-то решилась и изобразила правой передней ногой жест, просящий жеребца наклониться ближе.

Визирь слегка удивился, но не видя особой угрозы наклонился к мордочке кобылки. Бывшая пленница чейнджлингов же, потемнев не только мордочкой, но ещё и ушами, а также частично и шеей, прошептала:

— Пи-пи...

"В ней хоть что-то задержалось?", — осознав услышанное, на что потребовалось несколько долгих секунд, как-то отстранёно подумал главнокомандующий вооружённых сил кристальных пони, которому срочно следовало решить ещё одну важную проблему (ну или спихнуть её решение на кого-нибудь более подходящего).

Сама Сирень, спрятавшись за собственными крыльями, всеми силами пыталась осуществить попытку воплотить в жизнь фразу "Сгореть со стыда".

...

Тем временем, Грим и его подчинённые, а также часть лошадей, которые всё же сняли круговую осаду лагеря, пытались организовать подобие рынка: кристалийцы выставляли на импровизированные прилавки добычу, захваченную у чейнджлингов, разбавив её небольшим количеством артефактов, одежды и оружия из личных запасов, тогда как аравийцы выкладывали шкуры животных, ткани, собственноручно изготовленные оружие и игрушки. Кроме того, часть кобыл развела костры, над которыми были подвешены котлы, где готовились угощения для всех желающих...

Пусть кочевники и были недовольны исходом поединка, но по их же традициям пони честно заслужили право считаться равными. И пусть некоторые жеребцы ворчали, фыркали при виде северных чужаков, кривили морды... но и они понимали, что прямое нападение слишком дорого обойдётся племени, а вот славы и прибыли не принесёт.

Несмотря на старания устроителей, торги как-то не задались: всё сколь-нибудь ценное и качественное было обменено в первые же минуты, ну а остальной "товар", который иначе чем хламом назвать язык не поворачивался, так и лежал до глубокого вечера на своих местах. Воины тоже продолжали стоять на постах, даже не думая ослаблять бдительность, жеребят и кобыл, которые не были бойцами, из лагерей вовсе не выпускали.

...

Каденс проснулась глубокой ночью, ощущая глухую боль в левом плече. Вокруг было темно, но она сразу поняла то, что находится в своём шатре, будучи укрытой тёплым одеялом.

"Какой жуткий был сон", — промелькнула мысль в голове, после чего принцесса любви попыталась перевернуться, но у неё это не получилось из-за повязки, плотно фиксирующей левую руку.

Воспоминания минувшего дня тут же ворвались в голову, заставляя заново пережить страх, ощущение беспомощности и...

— Лана! — вскрикнула нежно-розовая аликорница, с усилием принимая сидячее положение, но на этом её успехи и кончились.

— Тшшш, — кто-то тёплый обнял крылато-рогатую пони, прижимая к мягкой груди, а затем узкая ладонь стала гладить кобылку по гриве. — Всё хорошо... Всё позади...

— Р-Рубин? — с трудом узнав голос, в котором звучали искренние забота и беспокойство, спросила Каденс.

— Собственной персоной, ваше высочество, — изобразила весёлый тон кристалийка. — Сомбра недавно заходил, но вы спали, а потому он ушёл заниматься какими-то неотложными делами.

— Что произошло? — попытавшись освободиться, принцесса ощутила вспышку боли, после чего всё же обмякла в руках старшей кобылы, которая удобнее устроила её у себя на груди. — Лана... Она?..

— Тшшш... — нежно дунув в ушко аликорницы, Блиц подтянула на себя одеяло, укутывая подопечную до самой шеи. — Всё будет хорошо. Вам сейчас нужны тепло и покой. Ну а утром... Утром всё будет как раньше.

"Не будет", — ощутив, как на глазах наворачиваются слёзы, крылато-рогатая пони зажмурилась, носом утыкаясь в рубашку своей сиделки.

Кристалийка, сидя на краю постели подопечной, слегка покачиваясь и гладя её по голове и спине, чтобы хоть как-то отвлечь Каденс от дурных мыслей начала петь:

В небе снег кружится, ветер зло ярится,

Закрывай глаза поскорей...

Жеребята в доме, холод их не тронет,

Сны согреют добрых друзей.

Колыбельная, которую самой Рубин пела её мама, не слишком хорошо подходила ситуации. Однако же ничего лучше ей в голову в этот момент не пришло, а потому она старалась вкладывать в свой голос всё своё желание помочь и защитить аликорницу, в один миг оказавшуюся такой маленькой и хрупкой... Крылато-рогатая пони же, всё ещё не оправившаяся от ранения, постепенно пригрелась и уснула, а когда её дыхание выровнялось, кристалийка аккуратно уложила подопечную обратно на подушку, устроившись рядом с ней.

Так и закончился этот день...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Седьмая арка — 5

В рабочем кабинете Селестии царил полумрак, разгоняемый лишь мерным сиянием магического светлячка, зависшего над головой белой аликорницы. Сама принцесса дня была одета в шёлковую сорочку и свободные хлопковые штаны, сидела в глубоком бархатном кресле за массивным деревянным столом, и внимательно перечитывала доклады...

За окном стояла глубокая ночь, в небе перемигивались звёзды и сияла луна, а по улицам строящегося городка ходили патрули стражи. Магическая мощь буквально бурлила в крови, избавляя от физической усталости, однако же моральное утомление давало о себе знать всё сильнее.

Подписав очередной документ, обмакнув печать в чашу с воском, разогретую при помощи простенького заклинания, крылато-рогатая пони припечатала её внизу листа, тут же заставляя застыть мягкую массу. Пробежавшись взглядом по тексту указа, кобыла отложила его на край стола и откинулась назад, вытягивая вверх руки и спину, расправляя крылья и зажмуривая глаза...

"Лу, наверное, устраивает сейчас очередной облёт восточных земель", — на краткий миг Селестия ощутила зависть к сестре, которая сменилась глухой тоской от осознания, что они уже не смогут встретиться на рассвете, чтобы сидя на балконе выпить по чашечке чая, болтая о разных пустяках... как это было когда-то давно.

Поднявшись из-за стола, белая аликорница погасила магический светляк, взяла со стола графин с вишнёвым соком и пустой бокал, после чего направилась к окну. Поставив свою ношу на подоконник, она распахнула деревянные створки, впуская ночную прохладу в помещение, с наслаждением вдыхая полной грудью запахи свежести, приносимые с ближайших равнин.

Новоявленная столица Западной Эквестрии, получившая символическое название Санвилль, с каждым днём росла вширь и ввысь: тысячи пони трудились над возведением домов и башен, выкладывали из ровных плит дороги, высаживали в специальных местах деревья и украшали стены резьбой... На самом деле принцесса дня легко обошлась бы и куда менее вычурными строениями, однако же советники сумели её убедить, что народу сейчас нужно не просто ещё одно место, где можно переночевать и спрятаться от диких монстров, а символ, который будет олицетворять надежду и мечту. Тем более, что жеребцов и кобыл, выведенных из деревень и малых городков, которым грозила наибольшая опасность от чудовищ и "пробуждённых", не стесняющихся пользоваться своей силой для личного блага, всё равно нужно было чем-то занять...

"После расширения и укрепления поселений начнём ремонт дорог и мостов. К тому времени гильдия авантюристов будет готова выполнять заказы по охоте на мелких хищников, а также поиску и добыче материалов. Хорошо, что ремесленников удалось организовать так быстро", — налив немного сока, крылато-рогатая пони поднесла кубок к губам и сделала маленький глоток, устало прикрывая глаза.

Пока что в Западной Эквестрии существовали (в том числе и на бумаге) только три гильдии, официально считающиеся полностью самостоятельными, пусть и имеющими некоторые обязательства перед короной. Первым стало объединение ремесленников, куда вошли различные кузнецы, горшечники, каменщики, швеи, повара и многие другие: эта структура делится на множество отдельных ветвей, от каждой из которых в руководство назначается свой представитель. Вторыми стали авантюристы, которых вокруг себя собирают специально отобранные пони, служившие в страже и гвардии, в результате чего структура имеет сходство с армией, пусть и без единой формы (заменяемой специальным знаком, крепящимся на одежде), да и с куда более мягкими требованиями. Ну и третья гильдия была основана купцами, которые превращаются в связующий элемент между всеми слоями общества и городами. Государство же оставило за собой банковское дело, сохранило стражу и гвардию, а также монополизировало сельское хозяйство: плантации были окружены высокими заборами, со сторожевыми башнями и магической защитой, а работники туда доставляются под охраной вооружённых до зубов пони.

"Хорошо то, что нашлись заклинания для ускорения роста урожая, да и у земных пони обнаружились свои секреты. Хотя бы голод нам не грозит", — сделав очередной глоток и обнаружив, что кубок пуст, Селестия досадливо поморщилась.

Нет, принцесса дня вовсе не запрещала пони заниматься сельским хозяйством самостоятельно и планировала, что после зачистки территории Западной Эквестрии от монстров... хотя бы самых многочисленных и опасных... подданные смогут вернуться если не к старой жизни, то к более свободному существованию. Сейчас же было попросту опасно оставлять фермеров без присмотра, так как утром можно было найти только обглоданные косточки, ну а для обеспечения охраной каждой отдельной семьи не хватит никаких ресурсов.

Кроме того, контролируя поставки продуктов, а следовательно и цены на еду, ну и конечно же — сами деньги, можно было избежать многих неприятностей. К сожалению... гладко всё это выглядело только на бумаге.

"С такими темпами, гильдию художников я в этом году не открою", — хмуро подумала белая аликорница, вспоминая доклады о кражах, нападениях на продуктовые обозы, спекуляциях на местах...

Иногда принцессе дня хотелось поступить также, как поступила её сестра: объявить поголовную военную повинность, чтобы назначать пони на места несения службы самой, а наказывать за проступки по законам военного времени. К сожалению она понимала, что таким же авторитетом среди своих подданных, каким пользуется Мать Ночи у бэтпони, всё же не обладает, так что аристократы скорее уж решат свергнуть "Не выдержавшую бремени власти" кобылу, нежели с упорством, достойным всяческого поощрения, трудиться на благо будущего.

А ведь на этом неприятности не заканчивались: северный сосед, артефакты которого сейчас были бы весьма кстати, сдал свой город якам, которые ещё только организовывают собственное государство с единым правительством, а о производстве собственных магических изделий на продажу даже не задумываются; грифоны, как докладывает разведка, уже почти определились с тем, кто у них главный и у кого клюв больше, а их отряды всё чаще летают через границу, что свидетельствует о возможности скорой войны; корабли минотавров наоборот пропали, а от отправленных к ним послов нет ни слуху, ни духу. Даже зебры, судя по словам отправленных в прерии наблюдателей, начали кучковаться вокруг сильного лидера.

— Ваше высочество, беда! — забарабанил в дверь слуга, отвлекая аликорницу от мыслей о государстве.

— Входи, — коротко отозвалась крылато-рогатая пони, возвращаясь за свой стол.

Дверь распахнулась и на пороге появился высокий молодой земнопони, держащий в руках какой-то свиток. На пару секунд он замер, пытаясь проморгаться от ударившего по глазам яркого золотого света, но затем всё же вошёл внутрь и с поклоном положил послание на стол, торопливо произнося:

— Один из городов у восточной границы атакован.

— Монстры? — скинув с себя остатки меланхолии, принцесса дня настроилась на деловой лад.

— Судя по всему — вражеская армия, — откликнулся жеребец.

"Что за чушь? С этого направления мы прикрыты землями Луны", — мысленно возмутилась белая аликорница, вонзаясь взглядом в неровные строки письма.

По мере того как она читала, на мордочке принцессы всё сильнее проявлялось непонимание. Наконец свернув письмо, она вновь поднялась из-за стола и передала его помощнику, непреклонным голосом приказав:

— Отправь это в Ночной Двор, а также подними крылатую гвардию по тревоге. Я отправляюсь на место немедленно.

* * *

"Какая... расточительность", — подумала Кризалис, стоя на небольшом холме в стороне от городка, штурмуемого немёртвыми воинами.

Сама королева чейнджлингов и маленький пегас, которого она крепко держала за руку, находились под действием маскирующих чар, а вот жеребец в чёрной броне, с изображением багрового солнца на кирасе, окружённый колышущейся туманной дымкой, был у всех на виду. Гордой позой он буквально кричал: "Я — главный злодей!".

Во мраке ночи было тяжело рассмотреть то, что армия Духа Мщения состоит из мертвецов, сквозь личины которых проглядываются контуры черепов, костей, облезлые и подгнившие шкуры... С не таких уж и высоких оборонительных стен в них летели стрелы, магические лучи, пылающие факелы... но особого эффекта на нападающих это не производило. Подчиняясь безмолвным приказам призвавшего их "пробуждённого", весь потенциал коего был раскрыт другим носителем метки, воины вплотную подобрались к каменной преграде, а затем первые из них встали спинами вперёд и опустившись на одно колено, подставили второму ряду соратников сцепленные в замок руки, чтобы те поднялись к ним на плечи словно по ступенькам.

В то время как пехота нежити создавала "живую лестницу", маги и стрелки отправляли в защитников тучи стрел, оставляющих за собой дымные росчерки в небе, сгустки серой энергии, а временами создавали и полупрозрачные барьеры. В небе же бились пегасы, у которых дела шли ещё хуже нежели у защитников на земле, так как немёртвые летуны попросту игнорировали наносимые им раны, в то время как сами били с чудовищной силой. Каждый умерший лишь пополнял собой ряды штурмующих, заставляя пони рубить бывших друзей на куски, пока они ещё не поднялись и не направили оружие против живых.

Битва происходила с переменным успехом: то слуги Духа Мести умудрялись закрепиться на стене, то жители города сбрасывали их обратно...

...

Приняв удар на затрещавший деревянный щит, от чего левую руку пронзила вспышка боли, бурый земнопони зарычал, вспышкой злости придавая себе сил, с усилием оттолкнул руку противника, полупрозрачная шкура коего не скрывала беззубый череп, а затем обрушил на голову монстра свой молот. С хрустом кости разлетелись в стороны, но кузнец на этом не остановился и отвесил противнику пинок в живот, сбрасывая его со стены вниз. Момент оказался удачным, благодаря чему на землю полетели сразу двое штурмующих, а немолодой уже пони сумел выгадать пару секунд, чтобы перевести дыхание.

Рядом с соседом стоял гончар, ловко орудующий копьём, быстрыми и точными тычками поражая головы, появляющиеся над его участком стены. Один раз враг умудрился схватить его оружие рукой, но пони не растерялся и, отпустив древко, схватил ведро со смолой, с размаху опуская его дном на рогатую макушку. Впрочем, это стало его последним успехом, так как прилетевшая со стороны нападающих дымная стрела пробила защитнику грудь, оставив после себя дыру размером с кулак.

— Ааа! — закричал от ярости и боли кузнец, в мыслях коего промелькнули мордочки сыновей и супруги соседа. — Сдохните, твари!

Молот запорхал с удвоенной силой, круша врагов, которые будто бы почувствовали слабину на этом участке обороны. Земнопони настолько погрузился в процесс, что не заметил того момента, когда его ногу схватили холодные пальцы, рывком заставляя пошатнуться. Он ещё сумел извернуться и махнуть своим оружием, вроде бы даже задев поднимающегося гончара, но затем тело полетело вниз, прямо в руки жадных до плоти живых чудовищ.

Подоспевшие стражники успели упокоить павшего защитника, прежде чем он успел причинить ещё больше вреда, но резервы уже находились на пределе и очередной прорыв обещал стать последним...

...

— Дядька, ты-то куда собрался? — закованный в позолоченную броню единорог перехватил старого наставника по владению мечом, который нахлобучил на голову рогатый шлем, и теперь подтягивал ремни кирасы.

— У тебя забыл спросить разрешения, — проворчал пожилой земнопони. — Там (кивок в сторону ворот) вам любой меч будет полезен. А я — не последний в городе фехтовальщик.

— Если мы не справимся... — попытался возразить молодой лорд, но несильный удар в челюсть заставил его закрыть рот.

— Мы справимся, — твёрдо заявил земнопони, яростно сверкнув глазами. — Потому что мы не можем позволить себе проиграть. Понял меня?

— Понял... дядька, — выдавил из себя бледную улыбку единорог. — И... спасибо.

...

Створки городских ворот распахнулись, а хлынувших в проход монстров накрыла стена из заклинаний, разом сбившая атакующий порыв. Лучшие воины города вскинули оружие, а затем с боевым рёвом бросились вперёд, собственными телами сминая, давя и кромсая клинками попадающиеся на пути тела.

Они были словно бурный поток, срывающийся со склонов гор, сметая на своём пути любые преграды; словно неудержимое цунами; будто полноводная река... Но чудовища, словно сухой песок, неся огромные потери, сперва замедлили прорыв, а затем стали выдёргивать одного гвардейца за другим.

Замах и удар, а затем ещё и ещё раз. Стараясь экономить дыхание, юный лорд вкладывался в каждую атаку, перерубая противников вместе с их оружием. Периферическим зрением он видел, как один за другим падают соратники, до последнего прикрывающие фланги и спину. Не ускользнул от него и момент, когда дядька принял на себя удар копьём, который предназначался ему...

— Сделай это, чтобы всё не было напрасно, — прохрипел старик, опуская рукоять меча на голову своего убийцы.

"Я сделаю", — стиснув зубы, пообещал юный лорд.

...

И всё же они прорвались к холму, на котором стоял воин в чёрных доспехах. Их было всего пятеро, да и они не смогли избежать ранений. Мертвецы могли их завалить телами, нагнать и разорвать на кусочки, но видимо у проклятого колдуна остались какие-то крохи чести... Ну или же он просто хотел расправиться со смельчаками своими руками.

Миг, и великан оказался рядом с молодым единорогом. Взмах мечом... и их клинки встретились, а руки жеребца задрожали от накатившей слабости. Заглянув в полыхающие безжизненным синим огнём глаза, в которых читалась лишь ненависть, он замешкался на секунду... за что получил тяжёлый удар кулаком в живот, который оторвал его от земли, отбрасывая на два шага назад.

Упав на колени юный лорд видел, как его соратники пытаются навалиться на чудовище с разных сторон, но владелец чёрных лат лишь отмахивался от них, будто от назойливых мух. А затем его силуэт размазался от скорости движений, заставляя меч со свистом рассекать воздух и плоть.

"Мы... проиграли?", — почти как жеребёнок удивился единорог, в глубине души веривший в то, что добро должно побеждать, а героям, коли они столкнуться со слишком сильным врагом, в последний момент придёт помощь...

Монстр встряхнул своим оружием, очищая клинок от капель крови, развернулся и зашагал обратно на холм. Единорог хотел закричать, что он ещё может сражаться, но... мир перед глазами почему-то закрутился, меняя землю и небо местами, а затем в поле зрения попало чьё-то тело без головы.

"Прости... дядька".

...

— Ну-ка вместе! — подбадривая подруг, закричала немолодая уже кобыла, одетая в простое серое платье.

Шестеро пони, среди которых были только жёны жеребцов, отступающих со стены вглубь города, чтобы встретить врага уже на узких улицах, разогнали загруженную бочками телегу, позволяя ей на полном ходу врезаться в массу надвигающихся монстров. Вспыхнуло заклинание огненной стрелы и улицу озарило зарево огня, языки коего взметнулись к тёмному небу. Впрочем, врага это надолго остановить не могло.

— Чего встали? — окликнула подруг старшая кобыла, хватая первое попавшееся под руку оружие. — Сейчас эти уродцы снова полезут...

Договорить она не успела, так как небо прорезал яркий золотой росчерк, который вспыхнул сияющей звездой, словно маленькое солнце, спустившееся с небосвода к смертным. Ночь в один миг обратилась днём, а затем в землю ударили десятки тонких лучей, словно воздух рассекая тела монстров.

...

"А вот и Селестия пожаловала", — ощущая смесь волнения и возбуждения, Кризалис крепче вцепилась в руку жеребёнка, который безучастным взглядом смотрел на поле боя.

Принцесса дня, как и положено защитнице своего народа, явилась в самый тяжёлый момент и принялась истреблять угрозу для пони. А ещё, она так спешила, что в очередной раз оторвалась от своих сопровождающих...

— Действуй, — приказала королева чейнджлингов, обращаясь к своему помощнику, волю которого сумела подавить также, как и разум "нового любимчика" Дискорда.

Туман, окружавший Духа Мести, обратился двумя полупрозрачными крыльями, а затем он взмыл ввысь, отправляя с меча серп энергии. Атака не была опасной для аликорна, но вот привлечь к нему внимание смогла, что проявилось в ярком солнечном луче... который бессильно разбился об броню жеребца.

Сияние белой аликорницы подугасло, что свидетельствовало о её не самом бодром состоянии, но она всё же продолжила атаку: перехватив поудобнее алебарду, взмахнула крыльями и стремительным росчерком оказалась рядом с противником, опуская на него своё оружие.

"Селестия, если бы я тебя не ненавидела, то влюбилась бы", — растянув губы в улыбке, подумала криворогая кобыла.

Каково же было удивление принцессы дня, когда враг просто обратился туманом, а затем собрался вновь, нанося уже свой удар. Но и его выпад оказался блокирован, а затем новая волна пламени захлестнула "пробуждённого"...

...

Блок, удар, волна огня; уворот, удар, луч света; блок, уклонение, вспышка света прямо в морду... А затем повторить весь процесс снова и снова, и ещё несколько раз.

Лихорадочная погоня со временем, затем уничтожение толп слабых, но многочисленных монстров, а теперь и схватка с их погонщиком — всё это наложилось на усталость моральную, вызванную долгой бессонницей. Сейчас Селестия билась на одних лишь рефлексах, всё же вбитых ей в голову инструкторами на долгих тренировках. И пусть на первый взгляд это не приносило пользы, но принцесса видела то, что противостоящее ей существо восстанавливается всё медленнее, что давало надежду на возможность истощить его силы.

"Ну а когда ты устанешь в достаточной степени, я смогу использовать более сложную магию, требующую времени на подготовку", — промелькнула и пропала мысль на грани сознания белой аликорницы, взмахом крыла разрезавшей щупальца из дыма, которыми враг попытался схватить её ногу.

Блок, удар и уклонение; вспышка света, волна огня и резкий рубящий удар... Противник уже даже не пытается принять облик пони, бесформенным облаком атакуя свою обидчицу. Лишь синие глаза, полные ненависти и боли продолжают сиять, не давая усомниться в разумности своего обладателя.

Блок, удар, поток огня; блок, взмах крыльями и вспышка... На губах белой аликорницы промелькнула удовлетворённая улыбка, так как "пробуждённый" начал отступать. Впрочем, расслабляться ещё было рано.

"Насколько же я вырвалась вперёд? Гвардейцы уже должны были появиться", — недовольно отметила принцесса дня, при этом не ослабляя напора (пусть противник и оказался неудобным, но не более того).

...

"Ещё чуть-чуть", — от напряжения Кризалис даже высунула кончик языка, ощущая себя словно земнопони-акробат, стоящий на тонкой верёвке, натянутой между двумя высокими столбами.

Её дети, пусть их и было слишком мало, сумели примкнуть к "соратникам" из крылатой гвардии. К счастью пони ничего не заподозрили, а потому позволили "местным" бойцам присоединиться к отряду.

"Основные силы нужно направить на разборы завалов и поиски выживших в городе. Нужно потушить пожар, пока он не охватил весь город. К принцессе отправятся четверо гвардейцев и все местные", — транслировать свои мысли командиру летунов, пользуясь связью с собственными детьми было сложно, но способности, вышедшие на невероятный... никем ранее не достижимый уровень, позволяли подобное.

Ну а то, что внушение продержится недолго...

"Много времени мне и не понадобится", — нервно облизнула губы королева перевёртышей.

...

Враг упал на землю, полностью приняв материальный облик. Лёжа на спине, он безучастным взглядом смотрел в начавшее светлеть небо, раскинув руки в стороны и словно бы даже не дыша.

— Зачем всё это? — приземлившись рядом с "пробуждённым", спросила белая аликорница, ощущающая себя настолько вымотанной, насколько это вообще возможно. — Зачем ты напал на город?!

Не то, чтобы крылато-рогатая пони была готова простить монстра, из-за которого погибли многие её подданные, какая бы причина его не вела, но... она хотела понять логику подобных поступков. Ведь если удастся понять исток проблемы, то можно будет попытаться не допустить подобного вновь.

К удивлению, поверженный всё же ответил:

— Месть...

— Кому? Крестьянам? Жителям города? Жеребятам? — пальцы Селестии крепче сжали древко алебарды, а утихшая было злость вспыхнула вновь. — Кому ты мстишь здесь... и за что?

Голова "пробуждённого" повернулась, а выцветшие глаза уставились на белую аликорницу. Сейчас в его зрачках тускло тлели угольки синего огня, но если им дать время, они обещали вспыхнуть вновь.

— Тебе, — ровно ответил голос рыцаря, в доспехах коего Селестия лишь сейчас признала сходство с бронёй, которую носили её гвардейцы. — Месть — это всё, что у меня осталось.

Эмоции принцессы дня угасли, а на плечи словно бы опустилась тяжесть всех прошедших лет. Глядя на этого жеребца, она видела то, что он не остановится... и не будет слушать её слов. Учитывая же его силы, то и тюрьма не сможет удержать от побега, за которым последует новая бойня.

— За преступления, совершённые против народа Эквестрии, ты приговариваешься к смерти, — выдавливая из себя каждое слово, крылато-рогатая пони подняла алебарду. — Властью монарха Западной Эквестрии, я отпускаю тебе твои грехи. Покойся с миром.

Звук рассекаемого воздуха оборвался ударом, отделившим голову существа, которое когда-то было пони, от его тела. До ушей донеслись звуки хлопков крыльев, а на востоке забрезжил рассвет, окрасивший горизонт золотистым заревом...

"Как всегда... вовремя", — стряхнув с лезвия капли тёмной крови, аликорница опёрлась на алебарду, словно на дорожный посох, а затем осмотрелась вокруг.

Город остался далеко в стороне, а над его стеной поднимались столбы дыма (к счастью, их было не так много). Рядом кругом приземлились пегасы, молча склонившиеся в поклоне. Командир крылатой гвардии выпрямился и начал доклад:

— Ваше Высочество, я оставил часть отряда...

Щёлк... Щёлк-щёлк-щёлк...

— Чт... — попыталась задать вопрос Селестия, увидев как из груди её гвардейца показался кончик арбалетного болта, но тут и её догнала боль от удара в спину.

Ноги подогнулись, руки разжались и принцесса дня упала на корточки, ладонями упёршись в землю. На языке и губах появился вкус крови, перед глазами всё поплыло, но она услышала и увидела, как её пони сцепились между собой. А затем вспыхнуло зелёное пламя, ломающее верных гвардейцев словно куклы.

...

"Как же всё удачно сложилось", — улыбнулась Кризалис, при помощи ментальной магии давя на белую аликорницу, получившую смертельное (для других пони) ранение, а также отравленную ядом.

— Месть так сладка, Селес-с-стия, — почти ласково прошептала королева чейнджлингов, держащая за руку безучастного пегасика. — Особый привкус ей добавляет то, что ты ещё послужишь мне...

Жест свободной рукой, и один из верных детей пинком опрокинул принцессу на бок, заставив её тихо застонать. Сама же правительница перевёртышей обратилась к своему молодому спутнику:

— Малыш, закрой её разум и волю. Мне нужно, чтобы поверх нынешней личности можно было создать то, что будет полностью подконтрольно.

Не произнеся ни слова, маленький летун опустился рядом с белой аликорницей на колени, а затем в его руке появился маленький золотой ключ, который он приставил к виску кобылы. Миг сопротивления и магическая структура погрузилась в голову крылато-рогатой пони. Два оборота спустя, взгляд правительницы Западной Эквестрии перестал выражать хоть какие-то эмоции.

— Молодец, — похвалила помощника Кризалис, принимая облик Селестии. — А теперь, малыш, запри меня в этом обличии, чтобы никто не смог заставить меня сменить личину против моей воли.

Ещё несколько секунд спустя приказ был исполнен. После этого королева чейнджлингов создала в воздухе иллюзию двери, которую "меченый" летун открыл, а за ней оказался лесной дом, куда перевёртыши побросали убитых пегасов. Один из них поднял на руки Селестию и шагнул за порог, забрав с собой и жеребёнка.

Дверь закрылась и исчезла без следа, оставив на поле минувшего боя одну кобылу и трёх жеребцов.

"Ну а теперь... пора насладиться любовью моих подданных".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восьмая арка — 1

Солнце восходило над архипелагом из семи больших и дюжины малых островов, разделённых широкими проливами и сравнительно небольшими реками. Три из семи вулканов привычно дышали столбами чёрного дыма, поднимающегося из жерл, в которых плескался жидкий огонь, волны бескрайнего моря разбивались об многочисленные причалы, густо усеивающие облагороженные берега клочков суши, на которых тут и там виднелись дома, сложенные из обтёсанных умелыми мастерами каменных блоков.

В небе парили белые птицы, оглашающие окрестности пронзительными криками, под звон колоколов из домов выходили взрослые минотавры, одетые в широкие и короткие штаны, мешковатые рубахи, жилеты... либо вовсе красующиеся оголёнными торсами. Рыбаки спешили к своим лодкам, состоящим из натянутых на деревянные каркасы кусков кожи, обработанной специальным составом, отталкивающим воду; кузнецы отправлялись вглубь больших островов, туда где были построены большие кузни (самые искусные вовсе работали в пещерах, пронизывающих действующие вулканы); плотники, к которым из-за малого количества доступной древесины требования были особенно суровыми, шли работать на верфи, где ремонтировались старые и строились новые корабли. Лучшие каменщики были собраны на отдельном небольшом островке, где им предстояло создать величественную и неприступную крепость, которая одним своим видом будет внушать трепет как слугам Великого Совета, так и врагам Триумвирата.

В то время как быки занимались охотой на морскую дичь, строили, ковали и готовились к дальним плаваниям, их жёны и телята готовили еду, ткали одежду, чистили, мыли, стирали, ну и тренировались. Минотавры были строго патриархальным, а также весьма воинственным народом, что накладывало свой отпечаток на внутренний уклад их общества, а также взаимодействие с другими расами.

...

Проснувшись от первых же ударов колокола, тёмно-синий минотавр, рога коего были покрашены золотом, потянулся на широкой постели, с удовольствием ощущая как перекатываются валуны мышц под шкурой. Доски деревянной кровати, само наличие которой говорило о высоком статусе хозяина дома, скрипнули под весом тяжёлой туши, когда могучий воин принял сидячее положение, скидывая с себя и своей супруги тонкое одеяло.

Взгляд, скользнувший по скрытыми под коврами стенам, стоящим на резных коралловых столиках золотым кувшинам, серебряным зеркалам и дубовым шкафам, остановился на соблазнительной фигуре молодой красавицы. Тёлочка же, чья бархатистая шёрстка имела молочно-белый цвет, широкие бёдра и высокая пышная грудь являлись предметом зависти всех соперниц, делая вид будто ещё не проснулась... весело посвёркивала глазами из-под прикрытых век.

"Гррр", — зажмурившись и сжав кулаки, Посейдон помотал головой, стараясь задавить в себе несвоевременное желание продолжить род прямо здесь и сейчас... раза три-четыре... до полного взаимного удовлетворения (всё же его ждали на совете, куда было очень нежелательно опаздывать).

— Персефона, не смей соблазнять меня с раннего утра, ибо необуздан я в желаниях своих, — пророкотал бык, ощущая напряжение в своём самцовом естестве. — Дождись хотя бы срока дня, когда закат окрасит небеса.

— Неужто мудрый господин, что так силён, непобедим, в укор мне ставит красоту, что для тебя я берегу? — перевернувшись на бок, тёлочка опёрлась на левый локоть, ладонью подперев голову и невинно похлопала глазами, правую же руку согнув под грудью, тем самым визуально делая её ещё больше.

— Змею согрел я на груди: оставь меня; к себе иди, — посетовал "меченый", на душе которого были отпечатаны слова "Владыка Вод".

— Как пожелаешь... господин, — соблазнительно потянувшись, Персефона села, мимолётно прижавшись грудью к спине мужа, а затем жарко прошептала: — Я буду ждать; вернись один.

Не дожидаясь реакции быка, тёлочка соскользнула с постели, подхватила с резного стула длинный бархатный халат красного цвета, в который завернулась и, подвязав пояс, с самодовольной улыбкой вышла через дверь, состоящую из лакированного дерева с золотыми украшениями. В мыслях она посмеивалась над своим супругом, который пусть и взял её из семьи силой, но теперь был словно горячий воск в руках опытного скульптора, даже не замечая того. Даже её откровенное поведение наедине, слишком агрессивное и навязчивое, заставляло главу Триумвирата едва ли не сбегать из дома.

"Быть покорною женой можно по-разному, мой до-ро-гой", — мысленно посмеялась первая красавица архипелага.

— Змея, — вздохнул тёмно-синий минотавр, раздосадованно почёсывая основание правого рога. — Как есть — змея. И всё-таки... она — моя.

Тяжело вздохнув, Посейдон поднялся на ноги, размял плечи, шею и несколько раз наклонился из стороны в сторону. Подхватив с прикроватного столика золотой кувшин, он приник к узкому горлышку, залпом ополовинивая содержимое.

Утолив жажду разбавленным вином, бык смачно рыгнул, утёр морду левой рукой и вернув сосуд на прежнее место, направился к трофейному шкафу. Внутри он нашёл свободные чёрные штаны, широкий кожаный пояс с кармашками и большой пряжкой, рубаху и чешуйчатую кольчугу, похожую на рыбью чешую. Последними были шлем, оставляющий открытой морду, а также позолоченный трезубец, украшенный крупными сапфирами и рубинами, который всю ночь простоял в дальнем углу (вещь была статусной, но и драться ей правитель архипелага умел неплохо).

...

Из дома, похожего на двухэтажную маленькую башенку с четырёхугольной пирамидальной крышей, сверкающей в солнечных лучах полированным золотом, к которой были пристроены правое и левое одноэтажные крылья с покатыми крышами, тёмно-синий минотавр вышел в сопровождении двух телохранителей. Бойцы из его команды, прошедшие со своим капитаном немало сражений, после обретения "метки" и захвата власти на архипелаге, превратились в личную гвардию лидера Триумвирата (каждый из них был кровно заинтересован в том, чтобы Посейдон оставался живым и здоровым). Вооружённые короткими двухлезвийными секирами, облачённые в чешуйчатые кольчуги рубаки, одним своим видом внушали уважение и страх... При этом, их единственной задачей было отразить первый удар, чтобы дать подзащитному время призвать силу.

Пока что единственный полноценный город архипелага Олимп, расположенный у подножия самого большого вулкана, носящего аналогичное название, встретил правителя стуком молотов, скрипом колёс, лязгом железа, монотонным рокотом разговоров, смехом телят и иными звуками, добавляющими свою лепту в какофонию шума. В воздухе стояли запах дыма от печных труб, ароматы готовящейся еды, вонь отхожих ям, помоев и пота, которые смешивались в настолько омерзительный букет, что голова начинала идти кругом...

"Нужно срочно искать "меченого", который сможет с этим разобраться: нельзя допускать того, чтобы подобное стало нормой для моих островов", — пронеслось в голове тёмно-синего минотавра, проявляющего недюжинную выдержку и самообладание, сражаясь с желанием протереть слезящиеся глаза.

Положение немного спасало то, что шли они по широкой улице, вдоль которой по обочинам тянулись дома капитанов кораблей и наиболее уважаемых воинов, в то время как трактиры, жилища работяг и членов экипажей стояли дальше от грунтовой дороги (во втором-третьем рядах). Ну а кузни и им подобные сооружения находились на самой окраине. Правительство заседало в столичном порту, на втором этаже большого каменного сооружения, которое когда-то использовали для хранения древесины, необходимой для ремонта больших кораблей.

По мере продвижения Посейдона по Олимпу, встречные быки, в зависимости от статуса и рода деятельности, приветственно кивали или кланялись, а тёлочки, одетые в длинные светлые туники, смущённо опускали взгляды и заливались румянцем. Однако же все, от самых бедных ремесленников и до самых умелых воинов, при виде главы Триумвирата расступались, открывая широкий проход через толпу. Впрочем, не обходилось и без накладок, вроде выбегающих наперерез совсем маленьких телят, которых родители или соседи спешили ухватить за ухо и утащить в сторону...

...

Войдя в комнату совета, украшенную красочными гобеленами, шелками, изделиями из кости, золота, дерева и драгоценных камней, Посейдон с неудовольствием понял, что явился последним. Двое других членов Триумвирата, братья-близнецы Арес (обладающий силой "Деление"), и Гефест (получивший метку "Умножение"), уже сидели с двух сторон треугольного стола, рядом с коим собрались и их капитаны.

"Не надумали ли они чего против меня?", — подумал тёмно-синий минотавр, кивками приветствуя соратников.

— А вот и ты, наш славный вождь... — радостно оскалился предводитель воинов, время от времени промышляющих благородным делом изъятия у жителей материка излишков богатств... в пользу бедных островитян.

— ...нам срочно нужен сильный дождь, — подхватил за братом лидер мастеров-ремесленников. — Терпеть уже нет больше сил...

— ...ты вонь бы эту укротил, — закончил приветственную речь старший из близнецов.

"Шуты", — одарив обоих болтунов недовольным взглядом, бык, который был признан всеми островами главой, уселся на кресло со своей стороны стола, тут же услышав как позади выстраиваются верные уже ему минотавры.

— Что за беда опять стряслась, что собралась тройная власть? — взгляд Посейдона скользнул по мордам соратников, а затем и по их подчинённым. — Утеште мой кузнечный горн: сейчас я сильно возмущён.

"Придумали же — использовать дар для уборки улиц... Будто для этого рабочих рук мало. А если мало, то могли бы захватить рабов", — сохранять невозмутимый вид становилось тяжело, но и делать поспешные выводы не стоило.

Пусть члены Триумвирата и понимали, что находятся на вершине лишь до тех пор, пока держатся вместе, это им не мешало время от времени "кусать" друг друга. Благодаря своим меткам, они могли контролировать весь архипелаг: Посейдон, усиленный Гефестом, легко устраивал шторма, призывал грозы, а если было нужно — насылал огромные волны, в то время как Арес мог ослабить врага... либо разделить силу союзников между их воинами. К примеру дюжина повелителей воды, после обработки "умножением", могли в разы ускорить корабли флота минотавров, либо же как-либо воздействовать на суда противника.

— Ты прав: не время для забав, — нарушил тишину старший из близнецов. — Доносят дальние дозоры, что к нам летят послы грифонов.

— От нас нужны им корабли, щиты, доспехи и мечи, — Гефест постучал пальцами по столу, а затем усмехнулся. — Что будем требовать от них? Решать давайте напрямик.

* * *

— Сомкнуть щиты! — кричал крупный жёлтый земнопони с рыжей гривой, одетый в доспехи из дублёной кожи с металлическими вставками. — Вместе мы...

Брошенный ловкой рукой кинжал, отвратительно сбалансированный, но хорошо заточенный, удачно попал жеребцу прямо в горло, заставляя командный голос смениться хрипом и захлёбывающимся бульканьем.

...это была уютная, тихая деревня...

— Да ну к Дискорду! — бросив щит, молодой конь развернулся и бросился бежать, но между двумя горящими домами его настиг тёмный силуэт, на один лишь миг задержавшийся рядом с жертвой, чтобы тут же исчезнуть в новом рывке. Спустя ещё пару секунд обезглавленный труп упал на землю, заливая её алой кровью.

...здесь вперемешку жили пони, лошади, и даже несколько зебр...

— Колосс, да сделай же что-нибудь! — синий единорог, окруживший себя и напарников тусклой магической плёнкой, держа в руках арбалет пытался поймать в прицел вёрткую тварь, успевшую ополовинить их отряд из двадцати двух бойцов.

— Сейчас я её... — земной пони грязно-песочного цвета стал покрываться бронёй из песка, которая нарастала словно вторая кожа.

Увеличившись в размерах почти наполовину, жеребец вышел из-под щита, который с момента начала сражения ужался вдвое. Однако же не успел он что-либо предпринять, как вокруг пронеслась тёмная тень, замеревшая всего четыре раза на какие-то доли секунды. Выпущенный арбалетный болт ожидаемо пролетел мимо, не попав даже в великана, а затем...

— Ааааааа!.. — лишённый рук и ног здоровяк упал на спину, а из его обрубков полилась кровь, которую он инстинктивно пытался остановить песком. — Болтер!.. Болтер, не бросай меня!..

...а потом, в тихую гавань пришла беда...

— Проклятье, — волшебник сплюнул, а затем обратился к бурому коню. — Факел, тащи его обратно.

— Сам и тащи, раз такой умный, — оскалился "меченый", обладающий силой управлять огнём. — Я из-под щита и пальца не высуну.

— Либо ты притащишь Колосса, либо я тебя выпну этой твари на потеху, — впился взглядом в подчинённого единорог. — Не забывайся.

...и пришла смерть.

— А-а-а... — конь вспыхнул языками оранжевого огня, но вместо того, чтобы броситься на помощь к соратнику, со всей силы ударил мага, из-за чего тот потерял концентрацию над заклинанием. — Подавись ими, тварь!

С этим криком огненный силуэт побежал в другой конец деревни, не слушая проклятий жеребцов, оставшихся без защиты. Он уже не видел того, как убийца недавних друзей появилась между растерянными бойцами, несколькими резкими ударами разрубая их тела вдоль, поперёк, по диагонали...

— Болтер! — продолжал вопить Колосс.

Фавн подняла арбалет, уложила в его ложе болт, натянула тетиву, прицелилась и спустила курок. Снаряд, напитанный силой её "клейма", не теряя скорость и убойную силу от расстояния, в секунды нагнал огневика и ударил точно между лопатками, сбивая жертву с ног.

— Болтер! — крик последнего разбойника, в как-то разом опустившейся на деревню тишине звучал особенно громко. — Не бросай меня здесь...

Отбросив чужое оружие, чёрная коза извлекла из ножен меч, неспешно подходя к оставленному без конечностей грабителю, насильнику, убийце. Ещё недавно смелый и сильный, сейчас он казался жалким, словно насекомое с оторванными лапками.

— Ты... — увидев наконец ту, с кем они сражались (впрочем, сама Фавн не считала это столкновение настоящим боем), бандит затрясся, при помощи своей силы умудрившись немного отползти.

— Ты жалок, — сухо констатировала чёрная коза, одним ударом перерубая шею жеребца, после чего взмахнула мечом, избавляясь от капель крови, и сунула его обратно в ножны.

Взгляд красных глаз с вертикальными зрачками прошёлся по разгромленному поселению, находящемуся за границами больших государств, вроде той же Эквестрии или Верблюжьих Эмиратов, а потому и не имеющему достойной защиты. Тут и там виднелись следы побоища, устроенного самоуверенными, беспринципными, лишёнными всяческих рамок морали тварями, достойными лишь быть пущенными на корм для падальщиков...

Один из пылавших домов, куда бандиты сбросили тела жеребцов, пытавшихся защитить свои семьи с оружием в руках, наконец-то не выдержал и рухнул. В небо взмыли несколько ворон, терпеливо ожидающих того момента, когда им позволят вкусить мертвечины. Из-за соседнего дома доносился скулёж собаки, ради веселья прибитой к стене гвоздями. Следы крови вели к изуродованным телам кобыл, смерть для которых стала избавлением...

Фавн шла от тела к телу, заглядывая в искажённые в муках, страхе и ненависти мордочки. Она уже не в первый раз видела подобные картины, но эта банда умудрилась переплюнуть в жестокости и извращённости всех, кого ей приходилось убивать прежде.

Убивать... Снова и снова... Снова и снова...

Как же она устала от этого, но... больше ничего не умела. Словно проклятый клинок, постоянно алчущий крови; оружие, у которого нет руки, способной направить или остановить... Очередная сломанная душа, цепляющаяся за последнее, что давало смысл её существованию.

— П...ги... — слух уловил тихий, едва слышимый шёпот.

Остановившись, чёрная коза прислушалась, а затем повернувшись влево, быстро зашагала к деревянной бочке, которая была утыкана арбалетными болтами будто вывернутый наизнанку ёжик. Откинув крышку и заглянув внутрь, убийца увидела очередную кобылу, которая оставалась в сознании не иначе как чудом.

"Не жилец", — констатировала Фавн.

— Я не целитель, — виновато опустив веки, ровным голосом произнесла чёрная коза. — Прости. Мне по силам только прекратить твои страдания.

— Моя... дочь, — из единственного целого глаза пони скатилась слеза. — Прошу...

...

Найдя нужный дом, который был сложен из брёвен, а состоял из одной комнаты, ширмой разделённой на две части, Фавн оттащила в сторону деревянный сундук, под которым обнаружилась откидывающаяся крышка. Поколебавшись несколько секунд, она всё же открыла тайник...

— Аааа! — завизжала красно-белая полосатая кобылка лет четырёх на вид, одетая в простенькое, но чистое и аккуратное платье из льна. — Тётя, ты меня нашла.

На последних словах зони (Фавн вспомнила, что именно так зовут смесков пони и зебр) села и радостно захлопала в ладоши. Подобное поведение в разорённой деревне можно было ожидать только от какого-нибудь сумасшедшего, но никак не от жеребёнка, лишившегося единственной родственницы.

— Ты меня не боишься? — вырвался у чёрной козы не самый умный, как она сама считала, рефлекторный вопрос.

— Неа, — широко улыбнулась кобылка. — Мама сказала, что вместе с нами в прятки будут играть другие тёти и дяди, а потому я должна лежать тихо-тихо, чтобы меня не нашли...

На последних словах зони погрустнела и повесила ушки.

— ... — Фавн не находила слов, чтобы хоть что-то сказать.

— Тётя, а мама скоро придёт? — наивно хлопая голубыми глазами, спросила кобылка.

В груди у чёрной козы что-то сильно заболело, а перед внутренним взором промелькнули образы разгромленной деревни, почему-то накладывающиеся на картины совсем другого поселения, находившегося в горах. Зрение почему-то стало мутным, а до ушей донёсся вопрос:

— Тётя, а почему ты плачешь?

— В глаз что-то попало, — слабо улыбнувшись, Фавн моргнула, возвращая себе ясность зрения, после чего чуть более бодрым голосом произнесла: — Твоя мама продолжает играть в прятки. Она спряталась далеко-далеко...

— Тогда, надо её найти, — уверенно заявила маленькая зони. — Тётя, а ты будешь искать со мной?

— Конечно буду, — отозвалась "меченая". — Но сперва ты должна закрыть глаза и сосчитать до ста. И ни в коем случае, как бы тебе ни хотелось, не открывай глаза. Договорились?

— Ага, — радостно откликнулась кобылка. — Только... Мне нельзя ходить с незнакомцами.

На этих словах малышка виновато потупила взгляд, снова прижав ушки к голове.

— Меня зовут Фавн, — представилась чёрная коза, продолжая сидеть на корточках перед тайником.

— А я — Астра, — в свою очередь произнесла Зони.

— Приятно познакомиться, Астра, — убийца вновь моргнула. — Теперь мы можем идти?

— Ага, — кобылка радостно хлопнула в ладоши, а когда чёрная коза подняла её на руки, взвизгнула и рассмеялась.

"Нужно найти какой-нибудь платок, чтобы завязать ей глаза", — мысленно отметила Фавн.

...

— ...двадцать девять; двадцать десять... — вслух считала красно-белая зони, сидя на руках у чёрной козы, быстро удаляющейся от разорённой деревни.

— После "двадцать девять" идёт "тридцать", — поправила свою неожиданную подопечную убийца, успевшая захватить с собой сменное платье, немного еды, да запасное одеяло (сама она не нуждалась в особых условиях, но вот жеребёнку спать на земле будет неудобно).

— Ага, — отозвалась Астра. — Тридцать один; тридцать два...

Голову Фавн впервые за долгое время занимали такие обычные, но при этом такие непривычные вопросы: "Где найти ночлег?", "Где достать еду и мыло?", "Что делать, если жеребёнок заболеет?". О более серьёзных вещах, вроде того, что рано или поздно придётся объяснять полукровке то, что случилось с её домом на самом деле, она старалась вовсе не задумываться.

Кобыла из деревни дала ей смысл существовать... отдала свой смысл жить... Отказываться от него убийца не собиралась.

"Может быть и проклятый клинок будет кому-то нужен?".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восьмая арка — 2

Караван кристалийцев маршировал с севера на юг с раннего утра и до позднего вечера, устраивая короткие привалы днём, чтобы восстановить силы и наполнить желудки. Благодаря разведке, которую проводили как обычные пегасы, так и "меченые", им удавалось огибать стоянки и города лошадей, не вступая с ними в контакт.

"Это путешествие меня изрядно утомило", — думал про себя Джафар, вышагивая среди гвардейцев в чёрной броне и плаще.

Анализируя минувшие события, визирь был вынужден признать то, что непозволительно расслабился. И пусть всё закончилось вполне удачно, но ситуация несколько раз стояла на грани катастрофы... если не для всех кристальных пони, то как минимум лично для него. А ведь даже ранения Каденс можно было избежать, для чего следовало оставить рядом с ней ту же Айси, предварительно обеспечив наличие тени.

"Нет смысла переживать за прошлое, нужно думать о будущем", — одёрнул себя тёмно-серый единорог, напоминая себе о том, что всё же усилил охрану своей принцессы, введя в неё повелевающую тенями пегаску, а также вернув всех трёх банши-виндиго.

Вообще, компания кобыл собралась колоритная: Соната, Симфония, Ария, Айси, Каденс, Сирень и... Рубин. К ним ещё может присоединиться Тала, но уже после родов (пока же её услугами пользуются члены СОКИ, которым Сомбра накрутил хвосты за то, что вообще допустили опасную для принцессы ситуацию).

Джафар хотел бы видеть в свите нежно-розовой аликорницы ещё и Лану, но... к сожалению жеребца... не все желания могли осуществиться. А ведь ещё и профессор выдал такое, что хотелось то ли схватиться за свою голову, то ли — за его шею. А ведь следовало понимать, что у безумных учёных, сколь бы гениальными они ни были, есть проблемы с пониманием очевидных для других разумных вещей.

"Нужно тщательнее следить за подчинёнными", — в очередной раз констатировал визирь, мыслями возвращаясь к тому утру, когда...

...

— Ваше Высочество, главнокомандующий, — расплывшийся в радостной улыбке, елейным голосом поприветствовал гостей калека. — Проходите-проходите... Вы не представляете, как я рад. Принцесса Каденс, примите мои соболезнования...

— Не стоит, — подняв правую руку, одетая в лёгкие штаны и рубашку, с накинутым на плечи фиолетовым плащом, который скрывал от взглядов подвешенную на перевязи левую руку, Каденс слабо улыбнулась кристаллургу. — Гонец сообщил, что вы хотите мне что-то показать.

— О-да, — обрадовался немолодой уже пони, широким жестом указывая на ширму, при помощи которой часть шатра была отделена. — Пройдёмте сюда. Должен сказать, что мне пришлось приложить все свои силы и даже превзойти имеющиеся знания о хирургии, но в конце концов я справился с задачей!..

Тёмно-серый единорог следовал за аликорницей, другая охрана же либо осталась снаружи, либо старалась казаться незаметной. И вот они оказались рядом с перегородкой, которую учёный и отдёрнул, открывая взглядам кушетку, где лежало тело лани, подключённое к разнообразным артефактам.

— Ввиду того, что Лана сильно пострадала, но при этом мозг сохранил свою целостность, я решил провести операцию, в ходе которой пересадил её голову Тени Леса, — продолжил вещать профессор, не замечая бледности на мордочке крылато-рогатой пони. — Её организм, показавший завидную живучесть, после имплантации нескольких артефактов, одним из которых является прототип Амулета Чейнджлинга...

Вспышка дикой ярости, накрывшая всех тех, кто находились в шатре (а как выяснилось позднее — и в двадцати метрах вокруг шатра), на какую-то секунду оглушила Сомбру, а когда он пришёл в себя, то Каденс уже стояла рядом с опрокинутым креслом-каталкой, держа за шею правой рукой задыхающегося пони. Розовая магическая аура окутывала принцессу, которая будто тряпичную куклу трясла кристаллурга, рыча словно дикая кошка:

— Как ты посмел?.. Как ты посмел, тварь? Как ты мог сотворить с Ланой такое?! Разве она не заслуживает хотя бы упокоиться так, чтобы над ней не надругались?!

"Нужно вмешаться. Профессор ещё полезен, да и Каденс, если убьёт его сейчас, будет мучиться виной, когда немного остынет", — эти мысли пронеслись в голове визиря, когда он уже делал шаг к аликорнице, широко распахнувшей напряжённые крылья.

— Принцесса, это моя вина, — ладонь Сомбры легла на правое плечо крылато-рогатой пони.

— Что...? — пальцы Каденс слегка сжались, из-за чего жеребец в её хватке захрипел, выпучивая глаза и, дрожащими худыми руками, попытался разжать тонкие кобыльи пальчики. — Что ты несёшь? Ты приказал ему это?..

Сияющий яростью взгляд, словно клинок впившийся в саму душу Джафара, был одновременно и прекрасен, и ужасен... словно песчаная буря, настигающая одинокого путника в пустыне, или же неудержимое цунами, грозящее смыть с побережья жалкие лачуги рыбаков. В голове даже промелькнуло высказывание кого-то из философов, с которыми довелось общаться в прошлой жизни: "Страх — это красота, которую мы не в силах осознать".

— Как командир, я несу ответственность за действия моих подчинённых, — с усилием разлепив пересохшие губы, чувствуя всё нарастающий клубок противоречивых эмоций в груди, выдавил из себя визирь. — После нападения на тебя, я был несколько... рассеян, а потому не понял истинной сути вопроса, который задал мне профессор. Таким образом, именно моя ошибка привела к тому, что ты видишь сейчас.

Пальцы принцессы разжались, позволяя учёному упасть на перевёрнутую каталку, отчаянно хватая ртом воздух и держась за шею, а в следующую секунду, тонкая ладонь тыльной стороной впечаталась в морду тёмно-серого единорога. Голова Сомбры мотнулась так, будто бы его ударила не хрупкая на вид кобылка, а жеребец-тяжеловес, из-за чего пришлось сделать шаг назад, чтобы просто устоять на ногах.

"Вот она — разница в магическом потенциале", — вновь посмотрев на буквально кипящую от гнева Каденс, главнокомандующий поднёс правую руку к губам, прикоснулся к месту удара, а затем посмотрел на окровавленные пальцы.

— Сомбра, я... — гнев во взгляде принцессы сменился страхом, а порыв приблизиться был остановлен неуверенностью. — Прости... Я не хотела... Я...

— Шшш... Тише, моя принцесса, — сосредоточившись на "метке", жеребец пожелал обмануть собственное тело, убедив его в том, что удара вовсе не было. — Всё хорошо...

— Н... Нет, — дрожащая ладонь накрыла глаза нежно-розовой аликорницы, прижавшей ушки и укутавшейся в крылья, делая шаг назад. — Я ведь...

Резко шагнув вперёд, Джафар обхватил руками пискнувшую и вздрогнувшую от неожиданности кобылку, прижимая её к себе, а затем произнёс:

— Ты ведь чувствуешь мои эмоции. Всмотрись в них повнимательнее.

Прошло несколько секунд, прежде чем принцесса расслабилась, плотнее прижимаясь к своему принцу. Сам же визирь посмотрел на профессора, который старался лежать неподвижно, дыша через раз и даже не моргая.

"Тебе придётся очень постараться, чтобы заслужить "прощение"", — мысленно пообещал единорог.

— Ты моё самое ценное сокровище, — прошептал на ухо сопящей крылато-рогатой кобылке Сомбра.

— Я тебя люблю, — тихо ответила Каденс, буквально растворяясь в ощущении заботы и тепла, но всё же смогла собраться с мыслями, чтобы произнести: — Мы же её похороним?

...

"Мне нужно найти способ стать сильнее", — констатировал главнокомандующий вооружённых сил кристальных пони, в очередной раз ощущая собственную неполноценность.

Кристальное Сердце, пока было целым, частично компенсировало слабость своего хранителя. Сейчас же не было артефакта, способного решить данную проблему. А ведь ощущать себя слабее собственной кобылки... неприятно.

Впрочем, были в случившемся и хорошие стороны: во-первых, пусть эксперимент с пересадкой головы и не удался, так как разум в подопытной не проснулся, торжественные похороны, в ходе коих Лану закопали в глубокой яме, а сверху посадили дерево, помогли сгладить эффект от нападения Тени Леса в глазах пони; во-вторых, профессор обрёл свою "метку", заключающуюся в единственном слове "Кристалл"; в-третьих, наконец-то были завершены первые Амулеты Чейнджлингов, которые позволяют своим носителям менять внешность (на что уходит море магии); в-четвёртых, учёные начали разрабатывать методику искусственного пробуждения "меток". Иные последствия, при правильной интерпретации тоже являющиеся положительными, перечислять можно ещё долго.

Возвращаясь же к событиям того дня, нельзя забывать о благополучно разрешённом конфликте с лошадями: пусть торговля и не задалась, так как обе стороны не горели желанием продавать что-то нужное, а ненужное не вызывало особого интереса ни у кого, поделиться информацией это не мешало. Хан Баянбек рассказал, что в Седловской Аравии сейчас известны восемь постоянных городов, которые представляют из себя скопления шатров и низкие каменные дома, обнесённые стеной, а также около двадцати племён кочевников, от тысячи и до двадцати тысяч членов в каждом. Подобный разброс в численности объясняется тем, что некоторые ханы умудряются объединить под своей рукой несколько ранее вольных племён, но после их гибели, если нет столь же сильного и влиятельного наследника, с высокой долей вероятности эта толпа распадается...

"А объединяются они в основном ради набегов", — мысленно дополнил слова собеседника визирь.

Сами же кристалийцы рассказали о ситуации на севере, где сейчас царствуют яки, а также поведали об оленях и чейнджлингах. В результате этого, расходились они пусть и не друзьями, но вполне неплохими знакомыми, которые в случае следующей встречи точно решат сперва поговорить, а уже потом доставать мечи.

Биг Бен, в один день ставший очень популярным среди членов каравана после своей победы над чемпионом седловцев, был повышен и наконец-то начал тренировать контроль над силой. Артефакторы, убедившиеся в эффективности звуковой атаки, пошевелили мозгами и начали работу как над оружием на схожих принципах, так и над защитой от него.

Ну и завершал всё это Челубей — военный трофей, который был подарен Сомбре в качестве откупных. И с одной стороны "меченый" — это ценный прибыток, но с другой... во-первых, приходится его лечить, а во-вторых, кормить зерном, пропитанным сонным зельем, да ещё и в оковах, блокирующих магию держать. Можно было бы попросить Каденс обеспечить его верность, но всегда оставалась вероятность того, что воздействие на эмоции сработает как-то не так, или же жеребец сможет его перебороть.

"Займусь этим, когда будет больше времени. Пока же: пусть Челубея везут вместе с оставшимися перевёртышами", — принял решение тёмно-серый единорог.

Мысли главнокомандующего вернулись к дальнейшему пути в Зебрику. Последний рывок им предстояло сделать либо по землям верблюдов, куда по слухам отправились несколько племён лошадей, чтобы совершить набег на один из крупных городов, либо через Эквестрию. Оба варианта из-за вероятной встречи с "мечеными" или принцессами были не слишком радостными, а ситуацию ухудшало ещё и то, что среди кристалийцев зазвучали разговоры о том, что можно остановиться и здесь.

"Пони можно понять: они устали, потеряли дом, повидали множество "прелестей" нового мира, а разницы между дикарями-лошадьми и дикарями-зебрами не видят вовсе. Хорошо, что хотя бы в Эквестрию не рвутся, так как помнят то, из-за кого мы лишились Сердца", — дёрнув ухом, Джафар глубоко вдохнул свежий запах зелени, тут же ощутив, как под языком скапливается слюна.

Возможно ему и следовало бы пересмотреть свои планы: остановиться на равнинах Седловской Аравии, начать выращивать город, устроить переговоры с ханами, сталкивая их лбами друг с другом. В конце концов, на их стороне было два аликорна, пусть одна из них ещё недавно была подростком, а вторая — вовсе четвероногая кобылка, чей словарный запас ограничивается сотней слов. У них были артефакты, знания, хорошо обученная и оснащённая армия...

"Но если лошади объединятся, то вполне смогут нас задавить. Кроме того, для получения влияния здесь, нам придётся потратить много времени и усилий, где-то договариваясь, где-то подкупая. Нет, если бы не было другого варианта, тогда я бы и не задумывался. Но Зебрика, с их малыми племенами, а также уже имеющимся союзником выглядит всё же предпочтительнее".

* * *

Сидя у окна на деревянном кресле, одетая в короткую безрукавку и широкие шаровары белого цвета, которые ярко контрастировали с чёрной бархатистой шёрсткой, Мишэлл смотрела на город верблюдов и думала о том, что совсем не так хотела здесь оказаться. Вместо захватчицы и разорительницы, от меча которой пали десятки защитников, на которую со страхом смотрят пленники, она — живое имущество своего жеребца...

Взгляд кобылы метнулся к постели, где тихо спал пегас, вернувшийся ночью после очередного сражения на арене в бинтах, успевших пропитаться кровью из ран. Пришлось гордой воительнице искать лекарства, посылать за целителем служанку, а затем следить, чтобы верблюды не добили крылатого пони ради золотых колец.

"А вечером он снова пойдёт туда, оставив меня ждать...", — отвернувшись к окну и сжав кулаки, лошадь постаралась не думать о том, что будет если Сильвер Блад не вернётся.

Боялась ли она? Несомненно. В конце концов, у неё больше не было своего отряда, племени, да и собственная жизнь ей уже не принадлежала. Всё, что осталось у Мишэлл — это её жеребец и их ещё не рождённый жеребёнок.

"Всё будет хорошо, мой лучик завтрашнего дня", — положив левую ладонь на живот, кобыла склонила голову и улыбнулась, вкладывая в это своё действие всю нежность и любовь...

Как бы судьба не сложилась дальше, они со всем справятся. Ведь племя живёт, пока есть хоть один воин, в котором течёт кровь вольного народа.

...

Трибуны стадиона ревели, сотнями голосов выкрикивая имена кружащих по арене бойцов. Вооружённый коротким мечом и круглым щитом пегас, широко расправив подрезанные крылья смотрел на рыжего кота, одетого в одну только набедренную повязку, и вооружённого парой прямых кинжалов.

— У меня только один вопрос, гринго, — ехидно улыбнувшись, демонстрируя острые клыки, произнёс гладиатор. — Ты ведь не обидишь котика?

После этих слов противник внезапно замер и округлил глаза, а на его морде появилось настолько жалобное выражение, что пегас едва не упал с ног. На несколько секунд кристалиец потерял концентрацию, за что едва не поплатился распоротым животом, успев отклониться в последний момент, наудачу отмахнувшись щитом...

...

Проснувшись в холодном поту, Сильвер резко дёрнулся, из-за чего зашитые раны прострелило болью, а затем ему на грудь легла рука, придавливая спиной к постели, а к губам прислонился край кувшина. Кислый холодный напиток помог промочить горло, а заодно и прояснил голову. Сфокусировав же взгляд на склонившейся над ним кобыле, пегас вовсе расслабился.

— Сколько времени? — спросил летун, едва сосуд отодвинулся от его морды.

— Полдень, — ответила Мишэлл, после чего отошла от постели.

С тех пор как лошадь пришла в себя, говорили они не часто, да и в те редкие разы когда без этого было не обойтись, старались ограничиваться минимумом слов. По негласному соглашению их дуэт не вспоминал о том, что было до попадания в город, будто бы и не существовало для них прошлого. Доверяли ли они друг другу? В большей или меньшей степени — да.

"В конце концов, друг без друга нам не выжить. Да и не могу я бросить будущую мать моего жеребёнка".

* * *

Вечером в шатре Каденс собралась большая компания: три банши, две аликорницы, пегаска и земная пони. В этот раз в центре внимания, окружённая со всех сторон любопытными мордочками оказалась Сирень.

— Сосредоточься, представь нужный образ и выплесни магию, — уговаривала подопечную-подругу Каденс, сидя на корточках перед четвероногой кобылкой, на шее у которой находился медальон из серебра, в который был вставлен кристальный шарик размером с глаз, внутри коего тускло сияла зелёная звёздочка. — Если тебе будет проще — закрой глаза.

Фиолетовая кобылка кивнула, закрыла глаза, нахмурилась и сосредоточенно засопела. Спустя какое-то время от её рога, с надетым у основания тонким кольцом, по тонкой леске потекла магия, устремляясь к артефакту, заставляя зелёное пламя выплеснуться на тело.

— Ого... — удивилась Ария.

— Угу, — согласно хмыкнула Соната.

— Да... — протянула Рубин.

— Получилось? — открыв глаза и осмотревшись вокруг, с надеждой в бархатистом голосе спросила Сирень.

— Получилось, — подтвердила Каденс, вставая в полный рост, чтобы её голова была на той же высоте, как у подруги. — Но не совсем то, что мы хотели.

— Для первого раза — очень даже неплохо, — вступилась за четвероногую аликорницу Айси. — Правда... белый тебе не идёт.

— А? — превращённая пони опустила взгляд на передние ноги, оказавшиеся непривычно длинными и абсолютно белыми. — Упс...

— А мне нравится, — заявила Рубин, поглаживая Сирень по бедру, украшенному рисунком в виде солнца, от чего её мордочка стала стремительно принимать красный цвет. — Зато теперь мы знаем, как могла бы выглядеть принцесса Селестия.

— Давай-ка возвращай свой истинный облик, — всполошилась пегаска. — Не стоит допускать, чтобы тебя в таком виде увидел кто-нибудь посторонний.

— Угу... — снова зажмурившись, крылато-рогатая пони напряглась, её окутало зелёное пламя, а потом из него вывалилось двуногое фиолетовое тело. — Яй!

— Держу, — подхватила подопечную Каденс, тут же оказавшаяся в захвате рук и крыльев удивлённой, возбуждённой и гордой кобылки. — У тебя получилось!

— Ей! — обрадованно воскликнула Сирень, крепче обнимая принцессу любви.

— Хоть бы уединились, бесстыдницы, — хмыкнула Блиц, обратив внимание кобылок на то, что пусть превращение и прошло успешно, но вот одежды на испытуемой не появилось, и их объятья с нежно-розовой аликорницей (стремительно догоняющей кристалийку в цвете мордочки), выглядят весьма и весьма...

— Пошлячка, — припечатала Айси, без всякого стеснения разглядывая получившуюся композицию. — Мне срочно нужен такой же амулет. Каденс, ты не могла бы...?

— И мне — тоже, — вновь влезла Блиц. — Это же какие возможности...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восьмая арка — 3

Утренняя прохлада бодрила, а от разгорячённых тел поднимался едва заметный пар. Одетый лишь в плотные штаны, тёмно-серый единорог, вооружённый полуторным прямым мечом, стоял в кольце из пяти гвардейцев, держащих наготове собственные клинки, при этом всем своим видом демонстрируя уверенность и спокойствие.

Крупные жеребцы, долгие годы оттачивавшие своё мастерство владения оружием, неуверенно переглядываясь, старались не выпускать противника из поля зрения ни на мгновение... Всё же слава Сомбры как мечника, была не только общеизвестной, но ещё и заслуженной. Поэтому нападать они решились только все вместе...

Алые глаза Джафара хищно сверкнули, магия потекла в "метку", а тело заполнила "аура обмана". Он не был столь же одарённым в плане резерва, как та же Каденс, но в отличие от неё обладал филигранным контроллем, а также непрерывно оттачивал собственный разум. Благодаря тренировкам, ему удалось обнаружить то, что для воздействия на себя энергии требуется на порядки меньше (так как нет сопротивления души), а комбинации воздействий могут варьироваться в очень широких пределах.

"Я — крепче стали", — применил первое внушение на реальность визирь.

Пять клинков обрушились на торс принца, отскакивая от него с металлическим звоном.

"Я — легче пера", — прозвучало в голове второе утверждение.

Присев, тёмно-серый единорог оттолкнулся от земли, взмывая ввысь, а под ним пронеслись огненные стрелы, ледяные копья и даже одна шаровая молния.

"Я — быстрее ветра", — отменив второе убеждение реальности, Сомбра приземлился на ноги, а затем взорвался движениями.

Два выпада, которые слились в один рывок, лишили мечей двух гвардейцев, после чего они отлетели в стороны от ударов кулаком. Единороги ещё только сотворяли новые заклинания, но Джафар уже оказался рядом с одним из них, тщательно выверенным ударом ладони оглушая жеребца, чтобы схватив его за чёрный мундир, швырнуть в напарника, тут же бросаясь к третьему чародею.

Укреплённая плоть болела, сигнализируя о чрезмерных даже для неё нагрузках, сам воздух сопротивлялся, заставляя прорываться через невидимую преграду... но всё же он справлялся. Весь бой затянулся меньше чем на пятнадцать секунд, по истичению которых восемь противников лежали на земле без движений, либо тихо постанывая свернулись калачиками.

— Санитар! — отменив оба действующих "обмана", главнокомандующий позвал целителей, которые дожидались своего часа на некотором отдалении от полигона. — Следующий этап.

После последних слов, ещё двое гвардейцев, закованных в алую броню, извлекли мечи из ножен и стали обходить командира с разных сторон. На этот раз он не собирался использовать "метку", полностью отдавшись искусству фехтования против численно превосходящего противника. В конце концов, пусть дар и давал заметное преимущество, но полагаться только на него не стоило, ведь всегда есть возможность нарваться на того, кто не будет уступать в силе, скорости, прочности, либо же вовсе блокирует любую магию, из-за чего только собственное мастерство и останется.

Тем более, что этот короткий спарринг отнял почти треть имеющегося резерва. Минута времени в режиме физической неуязвимости и сверхскорости — это много для боя один на один, но только если противник равен или уступает по силам.

"Нужно обзавестись объёмными накопителями", — начав кружить между двумя соперниками, отстранёно подумал главнокомандующий...

...

После тренировки тело приятно гудело, а мышцы побаливали от усталости. Будучи визирем в Аграбе, Джафар никогда бы и не подумал, что когда-нибудь будет испытывать удовольствие от подобного: пусть он и не запускал свою физическую форму окончательно, но и не перетруждался в занятиях с мечом, кинжалом и иными орудиями умерщвления. Однако воспоминания изначального владельца тела, который радовался каждому новому успеху, позволяющему хоть на чуть-чуть увеличить свои силу и мастерство, оставили свой неизгладимый отпечаток.

Впрочем, несмотря ни на что, личная сила для теперь уже Сомбры была лишь одним из инструментов: безусловно — важным, но не единственным. В конце концов, ум и хитрость всегда ценились им куда выше чем грубая физическая мощь (ведь именно он отдавал приказы Расулу, а не наоборот). Кроме того, сколь бы сильным, умелым и умным ни был одиночка, он всегда будет уступать группе узких специалистов, пусть даже они не смогут превзойти его даже в собственной специализации.

Ополоснувшись холодной водой, обсушившись и облачившись в доспехи с плащом, лишь голову оставив открытой, Джафар направился в шатёр, в котором предполагалось провести совещание руководителей каравана. Лагерь постепенно просыпался, заполняясь звуками голосов, звоном посуды и запахами еды, а жеребята, которые следили за тренировкой гвардейцев издалека, со всех ног бежали рассказывать об увиденном всем желающим... и не успевшим спрятаться.

"Ещё один маленький кирпичик к репутации", — мысленно улыбнулся визирь, совсем не случайно продемонстрировавший некоторые свои успехи в овладении возможностями "метки".

"Обман", пусть и не имел какой-то одной сферы применения, из-за чего уступал специализированным силам, но при этом являлся крайне разносторонним инструментом. Если бы была возможность, Сомбра всё равно не стал бы менять его ни на что иное, так как это слово полностью ему подходило. А вот от увеличения резерва сил он бы не отказался, но единственным безопасным способом добиться этого оставались регулярные тренировки...

Стражники у входа в шатёр поприветствовали тёмно-серого единорога, отсалютовав мечами, на что получили молчаливый кивок. Внутри же уже собрались капитаны почти всех отрядов с помощниками, а также...

— Селестия? — округлив глаза, застигнутый врасплох главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи застыл, чувствуя постыдную панику (впрочем, внешне это никак не проявилось, за исключением выпученых глаз, разумеется). — Ты...

— Сомбра... — мурлыкнула крылато-рогатая кобылица, облачённая в блузку с короткими рукавами, оставляющую плечи полуоткрытыми, а также юбку, оголяющую правое бедро. — Я и не замечала раньше того, насколько ты красив.

Выскользнув из-за круглого стола, под взглядами каких-то слишком уж спокойных офицеров, белая аликорница начала приближаться, демонстративно покачивая крутыми бёдрами и томно улыбаясь. Вместе с тем она продолжила говорить:

— Такой статный; высокий; а твои глаза такие... такие... большие, — почти прижавшись к Джафару, который сделал один шаг назад, она заявила: — Я от тебя прямо сама не своя.

— Грим, — прикрыв веки, визирь медленно вдохнул и выдохнул, а затем спросил с максимально возможным ехидством: — И давно ты увлекаешься переодеваниями в кобыл? Или не только переодеваниями? Только скажи, и я назначу тебя в специализированный отряд, оказывающий жеребцам особые услуги.

— Злой ты, босс, — проворчала "принцесса дня", после чего вспыхнула зелёным огнём, превращаясь в невзрачного земнопони, одетого в чёрный мундир без знаков отличия. — Я к тебе со всей душой...

— Я это очень ценю, — искренне покивал главнокомандующий, глаза коего хищно сверкнули, а в голосе лязгнул металл. — Но ещё больше я ценю профессионализм и знание рамок.

— Понял; исправлюсь, — вскинул руки в защитном жесте собеседник, начавший пятиться назад, в то время как офицеры, сохраняя на мордах подобие благопристойности... начали передавать друг другу золотые кружки.

"Они ещё и ставки на что-то делали", — первый порыв приструнить подчинённых был задавлен, так как особого вреда происшествие не несло, а разрядка была нужна всем.

Оценив работу Амулета Чейнджлинга, который идеально сочетался с меткой Грима, делая его маскировку очень качественной, Джафар прошёл на своё место за столом и, устроившись на импровизированном сидении, окинул взглядом присутствующих. Не хватало только Каденс, да профессора. И если принцесса любви сама настояла на том, чтобы присутствовать на совещаниях, то главу научного отдела приглашали целенаправленно, чтобы за очередной своей разработкой он не забыл об обязанностях.

"Ещё одна проблема. Старик пусть и кажется бодрым, но вот годы его не щадят... А заменить его попросту некем. Все его ученики, пусть и неплохие специалисты, настоящими гениями не являются", — задумавшись, Сомбра в очередной раз вспомнил Механикуса, который из мусора умудрялся собирать работоспособные автоматы, на сотни лет опережающие технический прогресс мира.

— Прошу прощения за опоздание, — мелодично произнесла Каденс, придерживая полог шатра, входя внутрь. — У нас возникли кое-какие сложности, из-за которых мы задержались.

— Ваше высочество, — почти хором произнесли офицеры, поднимаясь со своих мест для того, чтобы поприветствовать нежно-розовую аликорницу.

— Моя принцесса, — не отстал от остальных и сам визирь, внутренне удивившись тому, что кобылка обращается к себе "мы", что было совсем не в её характере.

Впрочем, спустя пару мгновений, когда в проходе появилась ещё одна пони, все вопросы сами собой отпали: фиолетовая аликорница, одетая в лёгкий тёмно-синий сарафан, подвязанный золотым поясом, высоко подняв голову и смущённо улыбаясь, вошла под своды шатра... на двух ногах. Артефакт, висящий на цепочке у неё на шее сразу объяснил, что и у кобылок руки добрались до Амулетов Чейнджлинга, благодаря чему Сирень не только стала ходить прямо, обзавелась парой изящных рук и весьма соблазнительной фигурой, что оценили все присутствующие жеребцы, но самое главное — восстановила рог. Было не ясно, может ли она им колдовать полноценно, или же это просто маскировка, которая не исцеляет повреждений, нанесённых настоящему телу, так что главнокомандующий поставил себе цель: выяснить это в ближайшее время.

"В моём лагере появился сильный аликорн, лояльность коего не подтверждена? Какие пустяки", — выходка Грима стала казаться жеребячьей шалостью, которая слегка встряхнула разум и подготовила его к новым потрясениям, так что стоило его даже поблагодарить за то, что сейчас Джафар сумел сохранить совершенно невозмутимый вид.

В конце концов, одно дело — полностью контролируемый живой источник магии, и совершенно другое — полностью здоровый аликорн, сведений о котором почти нет. Обнадёживало лишь то, что Каденс, определённо, чувствует эмоции своей новой подруги, а значит и представляет, что от неё можно ожидать.

Тем временем сиреневая крылато-рогатая кобылка сделала шаг, затем второй... споткнулась и испуганно пискнув, полетела вперёд. Нежно-розовая аликорница попыталась её подхватить, но не успела на какие-то мгновения, в то время как офицеры вовсе расступились. В результате всего этого "страшная" волшебница растянулась на походном столе, смущённо и виновато глядя снизу вверх на тёмно-серого единорога, отчётливо ощущающего то, что критическая норма абсурда на сегодняшний день уже набрана.

— Простите... — пробормотала Сирень, к которой подскочила принцесса любви, помогая ей встать.

— Ты не ушиблась? — заботливо спросила Каденс.

— Нет... — заверила её потупившая взгляд подопечная, мордочка которой потемнела от прилившей крови.

— Ваше высочество... — начал капитан стражи.

— Мы... — подал голос гвардеец.

— Болваны, — неожиданно резко оборвала их нежно-розовая аликорница, сердитым взглядом пройдясь по мордам присутствующих. — Если бы падали я или Сомбра, вы бы тоже расступились... или подтолкнули бы в спину вместо того, чтобы поддержать?

Волна досады и раздражения прошла по шатру, но за его пределы не вырвалась. Одни офицеры от подобных обвинений возмутились, другие стушевались, а третьи хотели было открыть рты, но высказаться им не дал уже визирь, спокойный голос которого подействовал как ведро холодной воды:

— Моя принцесса, поступок твоих подданных был не слишком достойным, но и ты должна их понять в том, что не каждый день на тебя падает новый аликорн. Впрочем, от необходимости принести извинения это их не освобождает...

Намёк был более чем прозрачный, а до должностей высших офицеров дураки не добирались. Жеребцы и кобылы, повинно склонив головы и прижав правые кулаки к груди, вразнобой произнесли:

— Прошу простить мой недостойный поступок...

— Раз с этим недоразумением мы разобрались, то предлагаю всем занять положенные места, — продолжил держать ситуацию в своих руках тёмно-серый единорог, мысленно отметив необходимость лично провести разъяснительную работу с жеребцами, вызвавшими негодование принцессы, у которой заметно стал хромать самоконтролль. — Надеюсь, что сюрпризы на сегодня закончились.

Аликорницы начали обходить стол, притихшие пони терпеливо ждали, пока им разрешат сесть... и тут в шатёр вошёл молодой гонец, выглядящий каким-то взъерошенным и подавленным. Все взгляды тут же обратились на него, из-за чего кристальный земнопони попытался сжаться в комок, что у него ожидаемо не получилось.

— Докладывай, — велел визирь, морально готовясь к ещё одному моральному удару.

— Ваши... высочества, — кристалиец всё же выпрямился, вдохнул, а затем выпалил на выдохе: — В научном отделе произошёл несчастный случай...

...

"Это... неприятно", — разглядывая непонятное, но явно нежизнеспособное нечто, состоящее из рук, ног, щупалец и голов с крыльями, подумал про себя Сомбра.

— Как давно это произошло? — почти спокойным голосом спросила находящаяся рядом принцесса любви, держащаяся одной рукой за руку Джафара, а второй придерживая Сирень, которую взяла с собой потому, что не хотела оставлять без присмотра.

Снующие вокруг целители и учёные старались держаться на расстоянии от явно недовольного главнокомандующего, двух аликорниц и их охраны, молча выполняя свою работу, но вот невысокой земнопони жёлтой масти, с розовой гривой и большими круглыми очками на мордочке, избежать внимания правителей не удалось. Она переминалась с ноги на ногу, держала прижатыми к груди сцепленные в замок руки, всё время отводила взгляд то вправо, то влево, но послушно отвечала на вопросы:

— Судя по всему... эксперимент происходил в середине ночи (глоть), а сигнализация не сработала потому, что профессор установил барьер, запитанный от большого накопителя. Последовательность событий восстанавливается...

— Самый полный и подробный отчёт мы должны получить уже вечером, — перехватил инициативу Сомбра, переводя на себя внимание лаборантки. — Грим.

— Босс? — помощник появился за левым плечом, словно бы всегда там и стоял.

— Обеспечь охрану объекта и проследи, чтобы слухи не начали распространяться по лагерю, — главнокомандующий немного подумал, ещё раз окинул взглядом химеру, не подающую признаков жизни, а затем добавил: — Для пони и оленей, коли они будут этим интересоваться, объявите о том, что профессор как всегда заработался до ночи, а утром нашли его бездыханное тело без следов насилия. Подготовьте это... к погребению. А ещё лучше — сожгите до состояния пепла.

— Сделаем в лучшем виде, босс, — заверил помощник, снова исчезая.

"А ведь день так хорошо начинался", — посетовал тёмно-серый единорог.

Внезапно слева раздались странные звуки, да и Каденс отцепилась от его руки. Обернувшись же в ту сторону Сомбра увидел, как нежно-розовая аликорница держит за плечи сиреневую, которая сильно побледнев, что даже стала казаться серой, сейчас избавлялась от своего завтрака... и вчерашнего ужина.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восьмая арка — 4

Сидя на расстеленном на траве чёрном плаще, Твайлайт жмурилась из-за бьющих в глаза солнечных лучей и пыталась унять головную боль. Рядом устроилась Каденс, что-то заботливо говорящая, порой успокаивающе проводя ладонью по гриве, а чуть позади стояла Рубин, которая неизвестно когда появилась, но уже была в курсе событий и где-то раздобыла кубок с водой. Неподалёку находились гвардейцы, где-то вне поля зрения ощущалась Айси...

"Наверняка они подумали, что я жуткая неженка, которую из-за уродливого трупа начало тошнить", — сиреневая аликорница облизнула губы и поморщилась от неприятного привкуса.

Тут же в ладонь ткнулся бокал, словно бы выточенный из цельного куска хрусталя (на самом деле он был выращен), внутри которого находилась освежающая и прохладная жидкость. Благодарно кивнув Твайлайт сразу же об этом пожалела, так как тошнота тут же подкатила к горлу с новой силой, а голову прострелило острой болью.

"Чтоб я ещё раз применяла магическое зрение на непонятно чём...", — от одних лишь воспоминаний о существе, которое словно бы было полным антагонистом Дискорда, пусть и выглядело настолько отвратительно и хаотично, что в связи с порядком его было бы не заподозрить, по спине начинали бегать мурашки.

Ещё в юности, будучи обычной единорожкой, хоть и взятой в ученицы самой принцессы дня, Твайлайт читала об опасностях, которые грозят неосторожным магам, решившим погрузиться в какую-то одну из стихий, самыми опасными из которых являются Предвечная Тьма, Изначальный Хаос, Первородный Свет и Упорядоченная Бесконечность. Эти четыре столпа, находящиеся в постоянной борьбе и уверенном равновесии, нарушение которого грозит всему живому страшными бедами, могут дать своим адептам огромную силу и широчайшие возможности... только вот воспользоваться ими мало у кого удаётся. Даже Дискорд — аватар хаоса, который должен понимать свою стихию лучше остальных, сам страдает (хотя, скорее уж получает удовольствие) от её проявлений.

На самом деле если бы не личное знакомство с драконикусом, то Твайлайт приняла бы эту теорию за обычный философский бред. Однако теперь, когда перед её глазами появилось второе существо, подтверждающее правдивость версии о четырёх столпах, определённо было над чем задуматься.

Пока голова сиреневой аликорницы не взорвалась болью, а желудок не предпринял попытку миграции из привычной среды обитания, она сумела заметить то, что некий профессор, с которым они виделись считанное количество раз, определённо использовал магию кристаллов. Было ли это проявлением порядка? Если брать за точку отсчёта абсолютную неподвижность, то — несомненно (сложно представить, что могло бы подойти лучше). Однако же, к немалому сожалению, узкий словарный запас, а также отвратительное самочувствие не позволяли прямо сейчас поделиться своими выводами, которые могли бы помочь... или просто быть полезными.

"Сейчас мои познания были бы как нельзя кстати", — из-за того, что Твайлайт радовалась возможности показать свою полезность не только как живой источник магии, ей было стыдно, так как произошло это из-за трагедии другого пони.

В конце концов, разве плохо то, что она хочет помочь друзьям... и попутно разобраться с местной магией, чтобы найти путь домой? Ведь благодаря Амулету Чейнджлинга, крылато-рогатая пони снова могла творить чары, пусть и не такие сложные, как хотелось бы, да и не слишком быстро. Дома же о подобном способе лечения и не задумывались...

Твайлайт уже пыталась позвать на помощь, но её зов никто не слышал; она ощущала, что местная магия неуловимо отличается и вообще... ведёт себя как-то дико, а потому даже не пробовала создать портал, пусть после превращения копытца жутко чесались. К тому же... она всё ещё не рассказала своим новым друзьям (и опекунам, если уж быть честной с собой), о том откуда пришла. Оправдания же, что многие воспоминания зияют дырами, даже произносимые про себя звучали всё менее убедительно.

"Если я хочу получить доступ к магическим исследованиям, то мне необходимо всё рассказать. Неумеху, которая и пары слов связать не может, ни к чему серьёзному не подпустят. Зато состоявшийся учёный, пусть и с проблемами с памятью — это уже другое дело. Только... выберу момент поудачнее", — посмотрев на нежно-розовую аликорницу, путешественница между мирами ощутила вспышку стыда, так как обманывать пони, которая так хорошо к ней относилось было почти физически больно, а не обманывать — страшно.

— Ты в порядке? — спросила Каденс, наклонив голову и заглядывая в глаза подопечной (её душевные терзания, время от времени вспыхивающие и угасающие, от внимания принцессы не ускользнули, но и торопить подругу она не хотела).

— Да... спасибо, — вернув бокал Рубин, Твайлайт смущённо улыбнулась, а затем попросила: — Я... поговорить с Сомброй.

— Не беспокойся: наш принц вовсе не разочарован увиденным, — подмигнула красная кристалийка, а затем снизив голос до заговорщического шёпота добавила: — Ты, определённо произвела на него хорошее впечатление... как минимум заставив желать... защищать.

Кристальная земнопони, сделав паузу и играя интонациями, заставила сиреневую аликорночку потемнеть мордочкой, ощущая как горят уши и щёки. Вполне безобидное слово в конце фразы не разрядило, а даже наоборот — только усугубило общий эффект.

— Рубин, — укоризненно посмотрела на старшую... всё же подругу (после произошедшего, относиться к ней как к сопернице уже не получалось) принцесса любви. — Твои шуточки сейчас неуместны.

— А кто шутит? — изобразила искреннее удивление Блиц. — Будь иначе, стал бы принц с такой лёгкостью расставаться с любимым плащом, да ещё используя его как коврик?

— А ведь верно... — Каденс с подозрением посмотрела на подопечную. — Хм-м...

— Я... Нет... — замахала ладонями Спаркл, уловившая направление, в которое свернул разговор. — Нет-нет...

— Но поговорить ты хочешь именно с ним, — поставила убедительную точку Рубин, кладя руку на плечо сиреневой кобылке. — Не бойся: мы всё понимаем... Правда-правда. И даже разделяем твои...

В этот момент Спаркл не выдержала, превратилась в свою истинную форму, а затем спрятала голову под крыльями, сжавшись в отчаянно темнеющий комочек.

— Ну вот, — огорчилась нежно-розовая аликорница, после чего перевела взгляд на Блиц, чтобы заявить: — Это всё ты. Сирень, я правда не хотела тебя обидеть... Ну не надо дуться. Что ты как маленькая...

...

— Вернёмся к совещанию, — усевшись за стол в шатре, рефлекторно потянувшись к плащу, чтобы его отдёрнуть, Джафар остановился на половине движения, а затем сложил руки на краю стола, будто бы и собирался сделать это изначально.

— Главнокомандующий, вы уверены в том, что нам не следует дождаться принцессу... представителя от учёных и вообще...? — подал голос капитан гвардии, за спиной у коего возвышался Биг Бэн.

— Всю информацию до Каденс я донесу лично, — отрезал визирь, а после короткой паузы добавил: — У остальных и без того сейчас много дел, да и в главном на сегодня вопросе они особой роли не играют.

Командиры отрядов не стали спорить, вместо этого обратившись в слух. Тёмно-серый единорог же ощутил некую двойственность: с одной стороны, подобная покорность радовала, с другой же... из присутствующих почти никто не был готов проявлять инициативу. Айси приходилось держать рядом с Каденс, чтобы не допустить повторного нападения, сколь бы низка вероятность этого ни была, Грима он сам отослал выполнять поручения, Каденс занята Сиренью (удивительно, что после плена у чейнджлингов она столь остро отреагировала на изуродованное тело), ну а профессор самоустранился. Можно было притащить Талу, чтобы иметь отличное от своего мнение, но беременной кобылы на совещании только и не хватало...

"Да и не готова она к такой роли. Нужно будет сперва поднатаскать в политике, экономике и других науках, а уже потом включать в ближний круг. Послать за Челубеем?", — поймав себя на том, что всерьёз рассматривает кандидатуру пленника на роль советника, Сомбра окончательно убедился, что нужны радикальные перемены (в ином случае появляется вероятность того, что он совершит ошибку, на которую никто не пожелает указать, так как будет считать это хитрым планом, что стало обратной стороной подавляющего авторитета).

В прошлой жизни Джафар и подумать не мог, что быть слишком любимым и уважаемым в народе — это тоже плохо. В конце концов, первого советника султана боялись, уважали, ценили как специалиста, но вот любовь... Ну а после захвата власти, он и вовсе не забивал себе голову подобными глупостями.

— Господа... и дамы, — последние слова были обращены к целительнице, удостоенной отдельным кивком. — Пони и олени ещё терпят, но... они больше не могут жить на подножном корме. Нам нужно серьёзно закупиться, для чего следует посетить один из трёх городов: караван-сарай лошадей, находящийся восточнее нашего нынешнего маршрута, пограничный город верблюдов, до которого топать ещё пять дней быстрым маршем... либо городок Восточной Эквестрии. Чтобы не гонять зазря весь караван переселенцев, я предлагаю организовать торговый отряд, преимущественно — из пегасов, который сможет вернуться к нам за один день. Для торгов с лошадями придётся выделить большие силы, так как в ином случае есть вероятность, что на них нападут, либо вовсе не пожелают иметь дела; связываться с Эквестрией, пусть даже для покупки продуктов питания, уже я не горю желанием; прогулка на территорию Эмиратов может затянуться, так как достоверной информации о тех землях нет.

"Всё же придётся обратиться к оленихе: пусть разведает обстановку своей силой. Ну а пока... послушаем мысли моих офицеров", — приготовившись слушать, тёмно-серый единорог немного отклонился от стола.

— Главнокомандующий, — заглянул в шатёр один из охранников, остававшихся снаружи. — К вам гонец от учёных... Прикажете пропустить?

"Если у них опять что-то случилось и в этом вновь виноват один старый кристаллург, на этот раз умудрившийся ожить, я его упокою собственными руками", — досадливо подумал про себя визирь, внешне сохраняя невозмутимое выражение морды.

— Пусть войдёт, — был отдан приказ, в то время как остальные присутствующие получили знак ждать.

Спустя несколько ударов сердца, перед Сомброй предстал растрёпанный оранжевый единорог, одетый в мешковатый серый комбинезон с множеством карманов. Он определённо робел (похоже, его отправили на доклад как самого ненужного), что выражалось как в напряжённой позе, так и в бегающем взгляде. Не хватало только сжимающихся и разжимающихся пальцев, но к своей чести, кристалиец успешно сдерживался от подобного, так что даже уши почти не дрожали.

— Докладывай, — велел Джафар, уже спустя полминуты успевший устать от наблюдения за подчинённым.

— Гхм... Гхм-гхм-гхм... Гхм, — попытался прочистить горло лаборант, но уловив как взор визиря резко потяжелел, поперхнулся уже по-настоящему, после чего просипел: — Ваше высочество, мы его потеряли...

* * *

Поднявшееся над прериями Зебрики солнце осветило целое море шатров, сшитых из грубой ткани и шкур животных. Их было столь много, что взгляд не видел края, в какую бы сторону ни смотрел наблюдатель, находящийся в самом центре.

Тысячи полосатых жеребцов и кобыл, поднимаясь с первыми лучами рассвета принимались за свою работу: кто-то отправлялся закапывать старые отхожие ямы и выкапывать новые, кто-то шёл с кувшинами за водой, кого-то отправляли на охоту и сбор трав... ну а одарённые варили зелья, создавали амулеты, изучали силы, время от времени появляющиеся среди сородичей.

Мора, как и всегда одетая лишь в юбку да костяную маску, сидела на перевёрнутой плетённой корзине и неспешно перебирала маленькие костяные шарики, нанизанные на тонкую верёвку из волос, вырванных из её собственной гривы. Вокруг шаманки ощущался холод, несмотря на стоящую последние дни жару, так что мало кто решался её побеспокоить без важной цели.

Вчера ей бросила вызов кобыла, овладевшая силой управления огнём, из-за чего посчитала себя могучей одарённой. Бой проходил в круге, при свидетелях из числа других шаманок и "меченых", которые должны были засвидетельствовать факт честной победы... Насколько честной вообще может быть стычка матёрой волчицы и едва открывшего глаза щенка.

Ожидаемо, подчинённые духи спеленали глупую соплячку в секунды, после чего по традициям должно было последовать убийство и либо поглощение жизни, чтобы омолодить своё тело ещё хоть на немного, либо подчинение души. Однако же она не сделала ни того, ни другого, оставив кобылу жить и учиться, лишь навесив на неё ярмо своей собственности. Мести от оправившейся противницы можно было не ждать, но...

"Неужто стала я стара, что дрогнула моя рука? Неужто воля ослабела, коль милосердной стать хотела?", — задаваясь этими вопросами, Мора пыталась просчитать ближайшее будущее, так как если её поступок воспримут за слабость, то присоединившиеся к поселению малые кланы могут отколоться, а то и их шаманки решат попробовать старуху на зуб.

Самое же отвратительное крылось в том, что зебра и сама не понимала, почему нарушила одну из традиций, которая гласит то, что "В круг входят двое, а выходит один". Впрочем, свою добычу она выволокла за ногу, так что формально условие было исполнено. Но кто в их среде следит за выполнением буквы закона, когда и читать-то умеют единицы?

Теперь требовалось доказать, что она всё ещё сильна, решительна, а также жестока к врагам. Следующего противника придётся казнить с максимальной холодностью, чтобы случай был показателен. Ведь будет намного лучше, если сородичи решат, что она просто не захотела губить талант молодой кобылы, которым та решила рискнуть по своей глупости.

"За каждое слово ответить придётся: моё милосердие влагой прольётся. Не будет покоя ни ночью, ни днём, пока столь ужасно владеешь огнём", — приняв решение, шаманка слегка отпустила свою силу, после чего вокруг стало чуточку светлее.

Этот момент для своего появления выбрал командир пегасов, оставшихся в поселении в качестве советников и послов. Приземлившись перед шатром Верховной Говорящей с Духами, он спросил:

— Ты отправляла за мной, Мора?

— Непростые с тобою нас ждут времена: зебры волнуются — будет беда, — не поворачивая маску к собеседнику, спокойно изрекла полосатая кобыла. — Если твой вождь не явится вскоре, не мало пролитой окажется крови.

— Не ты ли говорила, что контролируешь этих... — летун осёкся, когда слепые глаза всё же устремили на него невидящий взор.

— Похоже за слабость мою доброту, ты принял давая свободу и рту, — обманчиво мягко заметила шаманка, вокруг которой снова начали танцевать тёмные силуэты. — Слушай внимательно, раз лишь скажу: я слово своё, несомненно, сдержу. Однако, коль хочешь остаться друзьями, то снова начни лучше думать мозгами. Чтоб зебры поверили нашим словам, нужны доказательства вашим делам.

— Я... подумаю, что можно сделать, — кристальный пони отвернулся, переводя своё внимание на бурлящий жизнью лагерь.

"Подумай-подумай — очень полезно, мозги разминать, а не только лишь чресла", — мысленно хмыкнула зебра, плавно поднимаясь на ноги и направляясь в шатёр.

У неё уже был план того, что необходимо сделать в ближайшее время, но и отказать себе в удовольствии, чтобы переложить часть проблем на чужие плечи она не могла.

Примечание к части

Маленькая глава.

Постепенно подвожу некоторые арки к завершению.

Всем добра и здоровья.

Восьмая арка — 5

— Скажи, Грим, где мне найти умного, расторопного, в меру инициативного, исполнительного подчинённого? — стоя перед столом, где должно было лежать тело химеры, в которую превратился профессор, спросил Джафар, не оборачиваясь и не повышая голос.

В шатре учёных было пусто, так как кристаллурги и научники решили не попадаться на глаза явно обозлённого главнокомандующего. Впрочем, сейчас их допрашивали оперативники СОКИ, получившие приказ "Искать".

— Простите, босс, я не... — возникший словно бы из воздуха жеребец замолчал, стоило визирю повернуть голову и скосить на него один глаз, сверкнувший кристальным холодом.

— Ты в очередной раз заставляешь меня усомниться в своей компетентности, — констатировал тёмно-серый единорог, затем отвернулся и, натянув на руку тонкую перчатку, сделал шаг к столу и провёл пальцем правой руки по столешнице, после чего поднёс его к глазам и потёр друг об друга подушечками, сложенными в щепоть. — Слизь...

— Босс, вы считаете, что профессор... растворился? — уточнил "меченый", ощущая себя крайне неуютно.

— Возможно, — не стал отрицать этого предположения Сомбра. — пригласи учёную, которая отвечала за этот... проект.

— Сделаю... — хотел было ответить в своём привычном стиле кристальный земнопони, но осёкся и поспешил удалиться.

"Какой же это долгий день", — досадливо подумал главнокомандующий вооружёнными силами Кристальной Империи.

Вскоре в шатёр вернулся Грим, с которым шла та самая жёлтая кобылка с розовой гривой, одетая в белый комбинезон с кармашками и круглые очки. Покопавшись в памяти Джафар вспомнил, что её зовут Топаз, и она является одной из подопечных столь скоропостижно покинувшего их старика.

"В отличие от остальных, она хотя бы не боится отвечать за ошибки и неудачи. Что же, можно считать, что временного заместителя на место профессора я нашёл", — визирь не ожидал, что эта земнопони сможет выдавать гениальные изобретения как "Механикус", но надеялся на то, что хотя бы с текущими проектами пони под её руководством справятся (да и воссоздание уже существующих артефактов — это не то же самое, что создание их с нуля).

— Ваше Высочество, вы хотели меня видеть? — сцепив кисти перед грудью, кобылка застыла в шаге от тёмно-серого единорога, немигающим и испуганным взглядом смотря на него.

— Как это произошло? — Сомбра указал на стол, залитый чем-то прозрачным и слизким, что успело стечь на землю и образовать медленно впитывающуюся лужу.

— Как вы и приказывали, мы оградили профессора барьером, а затем удалили из помещения всех посторонних, начав подготавливать погребение, — дрожащим тонким голоском говорила Топаз, прижав ушки к голове и не решаясь отвести взгляд. — Стража была расставлена по периметру снаружи шатра, чтобы никто не мог попасть внутрь. Для сохранения секретности мы не сообщали, что именно они охраняют...

"Порой я забываю, насколько можно извратить обычный, в общем-то, приказ, если проявить нездоровые энтузиазм и инициативу. Нужно чётче формулировать свои мысли, да и отдавать более подробные инструкции", — остановив докладчицу жестом руки, главнокомандующий задумался, уперев взгляд в поверхность столешницы.

Соблазн обвинить во всех неудачах некомпетентных подчинённых был велик, но... опыт подсказывал, что этот путь не приведёт ни к чему хорошему. Если перекладывать ответственность на других, то в конце концов можно настолько свыкнуться с этой идеей, что даже исключительно свои ошибки будут списываться на глупость окружающих, которые не понимают гениальных замыслов. Да и следовало не искать виновных, а пытаться понять, что же вообще случилось.

— Кто обнаружил пропажу и когда это произошло? — после непродолжительного молчания, за которое учёная успела настолько разнервничаться, что у неё на мордочке выступил пот, что едва не послужило причиной падения очков на землю, совершенно спокойным тоном спросил Джафар.

— Лаборант, который занимался сбором оборудования и упаковкой его в контейнеры для транспортировки, пятнадцать минут назад сообщил о том, что тело химеры убрали, а на её месте осталась какая-то субстанция... — кобылка сглотнула, поправила окуляры и закончила: — Он спрашивал, нужно ли убирать это... вещество, или же нет.

"Самое логичное предположение — профессор превратился в слизь. Хотя, ничуть это не логично, так как никаких причин этому я не вижу", — молча кивнув, визирь отвернулся от стола, стянул с руки перчатку и бросил её в урну для мусора.

— Лаборанта допросить о том что он делал в шатре посекундно, — велел Сомбра, обращаясь к старающемуся не отсвечивать Гриму. — Мне же нужно поговорить с Талой. Следовало сделать это изначально.

...

— Ваше высочество, — лань, встретившая принца в своей палатке, будучи одетой в свободные штаны и длинную тунику светло-серого цвета, попыталась было вскочить со своей лежанки, но была остановлена властным жестом жеребца.

— Ты ведь можешь заглядывать в прошлое? — на всякий случай уточнил Джафар, которому ответ и без того был известен, а получив утвердительный кивок, заявил: — Я хочу, чтобы ты просмотрела события сегодняшнего дня, связанные с профессором. Начать следует с событий этой ночи.

— Я... не уверена, что у меня хватит сил... — отведя взгляд, неуверенно отозвалась олениха.

— На этот счёт не беспокойся, — визирь извлёк из поясного кошеля пару кристаллов синего цвета, которые буквально светились от магии. — Сил хватит. — Начнём?

— Как прикажете, ваше высочество, — склонив голову, Тала всей своей позой выражала покорность, более не решаясь перечить монстру, который пока что проявляет терпение.

Приняв накопители и перенаправив энергию в свою "метку", лань улеглась на спину и широко открыла глаза. Её зрачки расширились, а взгляд стал затуманенным...

...немолодой уже жеребец, сидящий в кресле-каталке, активировал защиту, которая не только не даст подняться тревоге, но ещё и позволит сдержать возможных вторженцев. Эксперимент должен был пройти удачно, так как второй попытки может и не быть.

— Бездарные недоумки, — скривился кристаллург, подъезжая к столу, на котором лежали подготовленные инструменты. — Я сотворил величайшее своё детище, а они посмели его уничтожить. И из-за чего? Принцессе не понравилось, что я использовал её подружку! Да если бы не я, она бы так и так не выжила. А командующий потакает этой... глупой девчонке. Любовь — глупая химико-магическая реакция в мозгу, превращающая адекватных пони в пускающих слюни ничтожеств.

Продолжая сыпать ругательствами и брызгать ядом, старик надел на шею Амулет Чейнджлинга, а затем подал в него магию. Секундная вспышка зелёного огня, и вот вместо калеки, в кресле сидит крепкий молодой жеребец, чьё тело бугрится от тугих мышц.

Рассмеявшись, он напрягся и... легко поднялся на ноги, впервые за десятки лет ощущая себя полноценным. К сожалению, его собственный магический резерв таял слишком быстро, а потому следовало принять меры, чтобы именно эта личина стала настоящей.

Шприц с особым образом обработанной кровью перевёртыша был воткнут в левую руку, а затем опустошён. Неохотно вернувшись в кресло, он положил правую ладонь на заполненный до отказа накопитель, содержащий в себе больше магии чем имеется в резерве аликорна (зарядить его, пользуясь добровольной помощью Сирени, поддерживавшей барьер над лагерем, было несложно).

"А зачем ограничиваться телом земнопони? Ведь я могу стать аликорном", — как-то неожиданно осенило учёного, который представил себе шок в глазах завистников, когда он явит себя завтрашним днём.

Магия потекла в тело, заставляя кровь перевёртыша, введённую в вены и Амулет Чейнджлинга резонировать, перестраивая его организм на клеточном уровне. Первые секунды всё шло просто отлично, но затем... "метка" активировалась, начав перетягивать силу на себя.

Кристаллы из амулета и весь накопитель внезапно потекли, словно жидкость впитавшись в жеребца. Частица сущности оборотня грубо встроилась в душу учёного, а его резерв скачкообразно увеличился, запустив неконтролируемые мутации, отнимающие всё больше и больше энергии каждую секунду. Разум старика угас...

...Тала тяжело дышала, пытаясь проморгаться и сглотнуть ком в горле. К её губам прислонился край горлышка графина и лань начала жадно пить холодную воду. Только осушив примерно треть сосуда, она пришла в себя, сфокусировала взгляд на сидящем на корточках Сомбре, морда коего выражала терпеливое ожидание, и начала рассказывать.

— Вот, значит, как, — визирь прикрыл веки, ощущая раздражение и досаду, но быстро справился с этими эмоциями, достал из кошеля ещё один накопитель, а затем приказал: — Я хочу узнать, что случилось с его телом после этого.

...

"Удивительная способность. Повезло, что её хозяйка находится в моих руках", — стоя перед ящиком, в котором лежали маленькие изолирующие коробочки, где хранились различные инструменты и артефакты, тёмно-серый единорог следил за тем, как Топаз достаёт из контейнера маленький чёрный кристалл, похожий на жемчужину, размерами с глаз пони.

Ответ на вопрос "Что случилось с телом профессора", оказался... странным: "метка" кристаллурга, продолжающая работать даже после гибели его разума (слишком уж он оказался привязан к материальному мозгу), на поддержание "жизни" вытянула из организма все вещества, необходимые для кристаллизации. В результате плоть обратилась жидкостью, а маленькое ядро, где заключена изменённая сущность "Механикуса", скатилось со стола и упало на землю. Там его подобрал лаборант, решивший, что это какая-то деталь от очередного устройства безумного старикашки...

"И оказался не столь далёк от истины", мысленно констатировал Сомбра.

— Ваше высочество... вы хотите, чтобы мы это исследовали? — держа чёрный шарик, буквально поглощающий падающий на него свет, осторожно спросила жёлтая земная пони.

— Возможно... но значительно позже, — решительно ответил Джафар, ещё и сам не решивший, что делать с наследием профессора. — Сейчас я хочу, чтобы вы, Топаз, изолировали его всеми возможными способами, наблюдали и докладывали мне о любых изменениях. Понятно?

— Будет исполнено, ваше высочество, — едва не уронив кристалл, бодро (насколько вообще была способна) ответила кристалийка.

— Грим, — позвал визирь, отходя от того места, где одна розовогривая кобылка развила бурную деятельность.

— Да, ваше высочество? — как всегда незаметно появился "меченый".

— Проконтролируй мой приказ и следи за теми, кто будут следить за кристаллом, — приказал тёмно-серый единорог. — Ещё одного провала я от тебя не потерплю.

— Будет исполнено, — поклонившись, подчинённый отошёл.

"Уже не "Босс", и не "Сделаю в лучшем виде"", — мысленно хмыкнул Сомбра, возвращаясь к размышлениям о судьбе профессора.

Потеря ценнейшего специалиста, без всяких сверхспособностей создававшего устройства, полезность коих невозможно отрицать, сама по себе была неприятной. Однако гораздо хуже было то, что этого можно было избежать, просто проявив больше внимания к подчинённому... хотя бы осведомившись о целях того эксперимента над ланями.

"Нужны пони, которые будут следить за психологическим состоянием моего окружения", — решил главнокомандующий, делая мысленную заметку о том, что службу безопасности требуется расширить.

К чёрному кристаллу же отношение было неоднозначное: с одной стороны артефакт, обладающий собственной душой и неизвестными способностями, огромной магической вместимостью и частицей сущности чейнджлинга мог быть полезен, но... с другой стороны, играть с душой учёного могло быть опасно, ведь пусть он и не имеет разума, но обладает неизвестными способностями. Ну а то, что может произойти с самоуверенным испытателем, на собственном опыте показал "Механикус". Так что прежде чем хотя бы прикасаться к этой вещице, следовало хорошенько подумать...

...

Раздав приказы подчинённым, на всякий случай уточнив все мельчайшие детали, которые только сумел вспомнить, Грим отошёл в сторону и стал наблюдать за лагерем, готовящимся к отбытию. На краю стоянки уже выкопали яму и принесли урну, где находился пепел, должный изображать прах профессора, и туда постепенно стягивались пони с оленями (не так уж и часто они кого-то хоронят, да ещё со всеми почестями).

— Чего грустишь, Грими? — прозвучал звонкий голос из-за спины, а в следующую секунду земного пони обняли руки белой пегаски, уложившей голову ему на плечо.

Вес кобылки совершенно не ощущался, так как она удерживала себя при помощи распахнутых крыльев, слегка ими шевеля в такт дыханию.

— Айси... — дёрнул уголком рта жеребец. — Ты разве не должна сопровождать принцессу?

— Угум, — беспечно улыбнулась "Карнавал Теней". — Сейчас там Соната, Ария и Симфония... Это кроме обычной охраны. Так что — беспокоиться не о чём.

— Ну-ну, — хмыкнул земнопони. — В прошлый раз мы тоже так думали...

— Грими, что-то случилось? — взгляд летуньи стал озабоченным, а затем она и вовсе расцепила объятья, облетела собеседника и зависла в воздухе перед ним, указательным пальцем правой руки ткнув в грудь. — Ты такой кислый, что любой лимон от чувства собственной неполноценности повесился бы.

— Я... — жеребец мотнул головой, осмотрелся и, убедившись в том, что их никто не подслушивает, запустил пальцы рук в гриву, произнося: — Я облажался.

— Всё настолько серьёзно? — опустившись на землю и сложив крылья, Айси посмотрела на собеседника снизу вверх, стоя меньше чем в полушаге от него.

— Ещё одна ошибка и... — "меченый" пожал плечами, руками приобнимая собеседницу за талию. — Понятия не имею, что будет. Но точно знаю — мне это не понравится.

— Хм... — приложив пальчик к губам, крылатая кобылка предположила: — Полетишь со своего места?

— Не хотелось бы, — вздохнул Грим, затем ехидно усмехнулся и добавил: — Я слишком привык к власти, уважению и страху. Как жить без всех этих чудесных вещей?

— Ну... — летунья хитро прищурилась и заговорщическим шёпотом предложила: — Если ты хочешь власти, то нужно её захватить.

"Шутница. Даже если я убью Сомбру и займу его место, меня без проблем раскроет принцесса. Да и видя, как зарывается в делах наш босс, такой судьбы я себе не хочу. Пусть уж он сам дела разгребает", — Грим понимал, что подруга шутит, да и сам даже в мыслях (всерьёз) никогда себя на месте принца не представлял...

Кроме всего прочего "меченый" прекрасно осознавал, что эта мило улыбающаяся ему кобылка, при реальной угрозе жизни её командующего, без сомнений отправит преступника на пару метров под землю. Так что даже шутить на эту тему при ней следовало с оглядкой.

— Я слишком ленив для реальной власти, — посетовал земнопони. — А толковых заместителей нет.

— Это ты по себе судишь? — хихикнула Айси, легко выскальзывая из объятий своего... особенного пони. — Идём: нужно показаться на похоронах профессора...

...

Официальное мероприятие не затянулось надолго: после речи Джафара, ещё только двое учеников старика решили с ним попрощаться (он вообще был не самой приятной и общительной личностью). Так что вскоре караван переселенцев двинулся дальше на юг, оставляя позади ещё одну, важную ступеньку истории.

— Готова? — спросила Каденс у своей фиолетовой подопечной, держа её под руку, в любой момент готовясь пресекать попытки падения.

— Нет, — отозвалась вторая аликорница, слегка неуверенно переставляя ноги, будто бы боялась потерять равновесие, из-за чего держала полураскрытыми крылья.

— Всё будет хорошо, — пообещала принцесса любви. — Сомбра всё поймёт и не станет сердиться.

"Хотела бы и я быть в этом так убеждена", — прижав ушки к голове, Спаркл опустила взгляд к вытоптанной тропе.

— Сомбра! — позвала нежно-розовая крылато-рогатая пони, заставляя облачённого в броню тёмно-серого единорога замедлиться, а затем и вовсе остановиться.

— Каденс, — жеребец вопросительно вскинул брови, жестом веля охране разойтись и не мешать. — Что-то стряслось?

В этот момент на морде главнокомандующего промелькнуло выражение, которое можно было интерпретировать словами "Пожалуйста, скажи, что всё в порядке".

— Твайлайт кое-что хочет тебе рассказать, — разбила надежды принца и своей подопечной Каденс, после чего добавила очень проникновенно: — Кое-что личное и крайне важное.

"И зачем я только раскрылась...", — мысленно застонала сиреневая аликорница.

— Твайлайт, значит, — хмыкнул Сомбра, алые глаза коего немигающим взглядом вонзились в Спаркл. — Как... интересно.

Примечание к части

Уважаемые читатели, я поздравляю вас с новым годом, желаю вам счастья, добра, здоровья и любви.

Прошу обратить внимание на рассказ "Пещера Чудес".

Восьмая арка — 6

Безмятежно шествовать по вытоптанной в земле дороге, греясь в лучах солнца и позволяя двум обворожительным аликорницам придерживаться за согнутые в локтях руки — это было приятно. Впрочем, сбивчивый рассказ, постоянно прерывающийся из-за того, что сказительница пыталась вспомнить или подбирала подходящие слова, повествующий о совсем других местах и разумных, слегка сбивал налёт расслабленности, заставляя активно работать головой.

— Значит — ты из другого мира? — скорее констатировал, нежели уточнял визирь.

Тёмно-серый единорог не опасался говорить открыто, так как никто посторонний всё равно ничего бы не услышал: оцепление из гвардейцев и магический барьер Каденс, отсекали их от всякого нежелательного внимания. Однако же терять бдительность окончательно он не собирался, отслеживая обстановку вокруг своими способами.

— Угу, — опустив голову и прижав ушки, подтвердила слова Сомбры Твайлайт.

— Ты не выглядишь удивлённым, — обвинительно заявила принцесса любви, посмотрев на своего жеребца прищуренным взглядом.

— Наш мир огромен и в нём ещё много всего непознанного, — пожал плечами главнокомандующий. — Ещё недавно магия подчинялась строгим закономерностям, и была доступна либо единорогам с аликорнами, либо артефакторам и шаманам. Сейчас же любой земнопони, ни разу в жизни не открывавший хоть одну книгу, может обрести могущество сравнимое с принцессами Эквестрии...

— Пф, — скептично фыркнула нежно-розовая аликорница.

— Так стоит ли удивляться возможности путешествий между мирами? — невозмутимо продолжил Джафар, последние слова произнося уже глядя на сиреневую крылато-рогатую пони. — Вполне может быть, что параллельно нашему миру существует неисчислимое множество других, в одном из которых обитают похожие на нас, лысые существа без магии.

"Интересно, какие ещё бывают миры? Возможно... когда мой путь здесь завершится... я смогу отправиться дальше, чтобы увидеть их своими глазами", — на миг замечтался визирь.

— Да, — подтвердила предположение тёмно-серого единорога Спаркл.

— Что "Да"? — не поняла Каденс.

— Есть, — подняв голову и слабо улыбнувшись, посмотрела на подругу принцесса дружбы. — Разноцветные, но лысые... похожи на... вас. Есть.

"Однако", — представив себе собственных подданных, но побритых на лысо, Сомбра внутренне рассмеялся.

— Я чувствую, ты думаешь о чём-то очень неприличном, — стукнула по броне своего жеребца принцесса любви.

— Наглая ложь, — демонстративно оскорбился главнокомандующий. — Чтобы я, да думал о неприличном...

— Хм? — наклонив голову, левое ухо подняв торчком, а правое прижав, нежно-розовая аликорница закусила нижнюю губу, а после непродолжительной паузы признала: — Возможно я ошиблась.

— Естественно, — хмыкнул Джафар, тут же переводя внимание на вторую собеседницу. — Скажи... Твайлайт, в вашем мире есть Эквестрия, Селестия, Луна... Элементы Гармонии... А есть ли мы с Каденс? И если "да", то кем мы являемся?

— Я... — сиреневая аликорница замялась, опустила взгляд и пробормотала: — Я не помню.

— Ай-яй-яй... — укоризненно цокнув языком, визирь покачал головой, перевёл взгляд на нежно-розовую пони и спросил: — Как думаешь, не обманывают ли нас?

"Столь неумело врать обладателю метки "Обман" — это можно принять за оскорбление", — не скрывая эмоций, весело подумал тёмно-серый единорог.

— Плохая пони, — шутливо погрозила пальцем свободной руки принцесса любви, для которой эмоции подопечной были словно открытая книга. — Сомбра, определённо, тебя сурово накажет.

— Я... — зажмурившись и едва не упав, Твайлайт ощутила как пылают её щёки. — Простите. Не всё помню.

— Твайли... — мягким, заботливым голосом произнёс Джафар.

— Ммм? — подозрительным и весёлым взглядом покосилась на жеребца Каденс.

— А-а? — ещё сильнее смутилась и растерялась принцесса дружбы.

— Если ты не хочешь о чём-то говорить — скажи об этом сразу, а не пытайся юлить, — сменил тон на поучительный визирь, после чего подмигнул и усмехнулся уголками губ: — Тем более, врать ты не умеешь.

— Ещё немного и я начну ревновать, — "угрожающим" тоном предупредила нежно-розовая аликорница.

— Хорошо, — не поднимая взгляда от земли, отозвалась фиолетовая крылато-рогатая пони.

— Слышала, Каденс? — снова обратился к принцессе любви тёмно-серый единорог. — Твоя ревность Твайлайт более чем устраивает.

— Ах! — театрально ужаснулась принцесса любви, прикрыв рот ладошкой свободной руки. — А ведь я думала, мы — подруги...

— Я не это сказала, — поспешно попыталась оправдаться сиреневая аликорница, возмущённо и испуганно вскидывая голову.

Ответом ей был мелодичный приглушённый смех опекунши, весело подмигнувшей, а затем заявившей:

— Я вовсе не сержусь. Если сильно хочешь — поделюсь.

На последних словах Каденс постучала кулачком по нагрудной броне главнокомандующего, чем заставила собеседницу в очередной раз смутиться, возмущённо открывая и закрывая рот.

— А меня спросить ты не хочешь? — ехидно уточнил Сомбра, наклоняя голову так, чтобы приблизить морду к ухмыляющейся кобылке.

— Нет, — задорно подмигнув, Каденс показала язык, а затем чмокнула визиря в нос. — Ты же не дурак отказываться от такой кобылки?

Укоризненно вздохнув, Джафар закатил глаза, после чего всё же вернул разговор в конструктивное русло:

— Твайлайт, ты ведь не просто так всё это рассказала. Хочешь вернуться домой, но для этого тебе нужна помощь?

— Да, — призналась Спаркл, заставляя себя посмотреть в рубиновые глаза собеседника. — Мне... жаль, что я столько скрывала.

"Скорее уж стыдно. В конце концов "стыдиться" и "сожалеть" — это разные вещи. Но, пожалуй, не будем сейчас придираться к словам", — подумал тёмно-серый единорог.

— У тебя уже есть какой-то план? — подтолкнул путешественницу между мирами к дальнейшему диалогу Сомбра. — Должен предупредить, что Селестия этого мира сильно отличается от той, которую знаешь ты: во-первых, у неё две ноги...

— Хи-хи... — тихо посмеялась над незатейливой шуткой нежно-розовая аликорница.

— ...во-вторых, она намного моложе и неопытнее, так как с момента столкновения сестёр-аликорниц прошло не так-уж и много времени... да и Луна ни в какую ссылку не отправилась, — продолжил говорить главнокомандующий. — Так что, милая Твайлайт, я сильно сомневаюсь, что она сможет помочь знаниями, или хотя бы советом.

— Я... понимаю, — неохотно согласилась сиреневая пони, неосознанно крепче хватаясь за предплечье жеребца. — Я хочу предложить... заняться наукой. Многие воспоминания утеряны, но многие я помню и могу восстановить.

— Хм, — сделал вид, что глубоко задумался Джафар. — Ты предлагаешь нам знания по магии из своего мира, а в обмен хочешь получить доступ к информации, имеющейся у нас? Хочешь занять место профессора?

"Неплохой может получиться вариант. Нужно будет только проявить немного усилий, чтобы она вовсе расхотела уходить", — в голове визиря уже мелькали первые образы плана... в котором ему пригодится помощь Каденс и Рубин (да и другие кобылы будут полезны).

— Да, — коротко отозвалась сиреневая аликорница, ушки которой выдавали её напряжение, крылья прижались к телу, а взгляд выдавал нетерпение.

— Нет, — столь же односложно ответил тёмно-серый единорог.

— Сомбра? — вскинула брови в непонимании принцесса любви.

— Но... почему? — одновременно и расстроилась, и обиделась, и возмутилась фиолетовая пони.

— Не пойми меня неправильно: лично против тебя я ничего не имею, — незаметно подмигнув нежно-розовой аликорнице, стал говорить главнокомандующий. — Подумай сама о том, как будет выглядеть со стороны, если я назначу на должность всеми признанного специалиста... настоящего гения... молодую и красивую кобылку, в навыках которой даже сам не уверен? Ты ведь сама сказала, что магия здесь другая.

— Я... да, — поникла Твайлайт, признавая правоту аргументов. — Но я могу... работать с кем-нибудь?

— Сомбра, ты ведь можешь что-нибудь придумать? — состроив просящее выражение мордочки, попросила Каденс, решившая немного подыграть сразу обоим собеседникам.

— Пожалуй... да, — выдержав строго отмеренную паузу, изрёк Джафар. — Недавно я назначил Топаз на должность исполняющей обязанности главы научного отряда. Полагаю, она не откажется взять помощницу, а заодно объяснит тебе все непонятные детали. И если вы сработаетесь, то... Кто знает?

На последних словах визирь пожал плечами.

— Спасибо, — ощутив облегчение от того, что на неё не стали злиться из-за скрытой информации, а также согласились помочь, фиолетовая аликорница искренне и открыто улыбнулась.

— Ты — лучший, — заявила принцесса любви, останавливаясь (из-за чего были вынуждены остановиться все трое собеседников, их охрана и часть каравана, следовавшего позади), свободной рукой обхватила тёмно-серого единорога за шею, заставила его наклонить голову и впилась поцелуем в губы.

Принцесса-путешественница же в очередной раз ощутила, как жар смущения заливает её щёки. Перед внутренним взором же пролетели фрагменты воспоминаний, которые с слышимыми только ей щелчками вставали на пустые места в мозаике памяти, побуждая воображение дорисовывать недостающие куски.

...

Очередной дневной переход завершился без приключений, так что кристальные пони и олени начали разбивать лагерь на ночь, готовясь отойти ко сну. Кто-то устанавливал палатки, кто-то разводил костры и готовил пищу, кто-то отдыхал, а кто-то дежурил на внутреннем и внешнем периметрах.

Сомбре было о чём подумать, начиная от неожиданного признания Твайлайт и до необходимости принять решение о том, где закупать еду для каравана. Последняя проблема была даже более животрепещущей, так как несла больше сложностей здесь и сейчас, в то время как первая решалась правильным обращением и всесторонней обработкой.

По сути, информация о происхождении сиреневой крылато-рогатой пони ничего не меняла: она как была могущественным магом с неизвестными способностями, так им и осталась, разве что стало чуть более понятно, что от неё можно ожидать... да и то с оговорками. Однако же сам факт обнаружения кого-то, кто прибыл из другого мира, как и дух визиря, заставлял всерьёз обеспокоиться тем, что ситуация может повториться ещё не раз. И если возможности местных примерно ясны, то знания и способности чужаков остаются неведомой величиной.

"Такое чувство, что этот мир не хочет позволять мне скучать", — хмыкнул про себя тёмно-серый единорог, привычно обходя посты ближнего дозора.

Отпускать Твайлайт на родину не хотелось, и причина этому желанию крылась даже не в силе или знаниях кобылки... Впрочем, они играли немаловажную роль в эгоистическом порыве жеребца. Можно было, конечно же, попросить Каденс воспользоваться "меткой", но это решение во-первых, подпортит отношения с принцессой любви, а во-вторых, ничего не гарантирует, даже если розовая аликорница согласится.

"Рубин, вроде бы, смогла найти подход к одной принцессе; сможет ли она сблизиться и со второй?", — кивнув собственным мыслям, Сомбра решил, что при следующей встрече наедине, обязательно выскажет это своё пожелание.

Возвращаясь к проблеме продовольствия: сейчас главнокомандующий вооружённых сил кристальной империи сожалел, что торги с первым племенем кочевников не задались. Ослаблять охрану каравана, отправляя в один из их городов отряд торговцев, либо делать крюк, чтобы подойти к поселению всей толпой, очень не хотелось. Так что если капитаны не придумают ничего радикально иного, визирь собирался послать Грима (давая ему шанс на реабилитацию в своих и собственных глазах) в Верблюжьи Эмираты.

Кроме всего прочего, нужно было что-то решать с Челубеем: держать его в кандалах, да ещё кормя пропитанным сонным зельем зерном, бесконечно было нельзя. До известия об происшествии, которое привело к утрате профессора, на грани сознания маячила плохо оформленная мысль, что "метку", как и силу перевоплощения чейнджлингов, можно отнять. Только вот теперь теорию было не проверить, так как нет под рукой достаточно умелого и беспринципного специалиста, который бы не боялся запачкать руки, после чего с невозмутимым видом молчать на провокационные вопросы.

"Если Топаз и Твайлайт сработаются, и сумеют возглавить научный отряд, мне придётся искать учёного для грязной работы", — мысленно констатировал тёмно-серый единорог.

— Тревога! — взревел один из солдат, срывая с пояса дудку и прикладывая её к губам, после чего в воздухе прозвучал неприятный вой.

В считанные секунды бойцы, остававшиеся в лагере, отреагировали на сигнал и отправили группу поддержки, в которой были как вооружённые артефактами земнопони, так и пара единорогов. Сам же главнокомандующий, пока подчинённые организовывались, нашёл взглядом тёмный силуэт, у которого вместо ног был змеиный хвост, неторопливо летящий над землёй в паре метров, не обращая никакого внимания на окружающую суету.

Крики, призывающие остановиться, существо проигнорировало, продолжая лететь точно к Джафару. Чтобы проверить свою догадку он даже отошёл сперва вправо, затем — влево, отмечая как бесплотная тень корректирует свой маршрут.

— Барьеры...

— Огненные артефакты к бою...

— Световые мечи...

— Отставить, — холодно произнёс визирь, выходя вперёд. — Приготовьте щиты и ловушки для духов. Позовите Каденс и Айси. Оружие держать наготове, но раньше приказа не дёргаться. Всё ясно?

Слаженный хор голосов был ответом тёмно-серому единорогу. Ну а существо, уже приблизившееся на расстояние в сотню шагов, начало затормаживать и снижаться. Несмотря на красные глаза, сияющие мистическим огнём на безликой морде, на нападение это было похоже очень слабо.

"Всё равно, расслабляться нельзя", — активировав защитное поле маленького артефакта, запитываемого от пары кристаллов-накопителей, Сомбра кивнул магам, давая понять, чтобы они его прикрыли.

— Остановись, — ни на что особенно не надеясь, обратился к существу Джафар.

Это было удивительно, но гость действительно завис на одном месте, при этом не проявляя ни агрессии, ни хотя бы разумности.

"Разговариваю с существом, похожим на тень... Бывало и страннее", — мысленно усмехнулся визирь.

— Кто ты? — в наступившей напряжённой тишине, спросил тёмно-серый единорог.

— Я — голос той, кто долго встречи ждёт с тобой, — монотонным, неживым голосом отозвался дух, глаза коего смотрели прямо на главнокомандующего, вызывая у него в душе не самые приятные ощущения и воспоминания.

— И кто же это такая? — Сомбра вопросительно изогнул брови, пусть в этом и не было особого смысла.

— Мораю кличут хозяйку мою: коль пожелаешь — к ней отведу, — прозвучал безразличный ответ.

"Мора — зебра-шаманка? Вот так трюк. Похоже кому-то надоело ждать... или у кого-то начались проблемы?", — на этот раз Джафар думал дольше, взвешивая новую информацию.

— И где же она сама? — спросил визирь.

— В землях зелёных полей и холмов, ждёт короля долгожданных послов, — пробубнил дух.

"Сидит у себя в племени, и не думает выдвигаться навстречу", — перевёл для себя единорог.

— Чего хочет твоя хозяйка? — перешёл к главному вопросу главнокомандующий, чувствуя как волнуются его подчинённые.

— Время уходит; весь в сомненьях народ: союз испытание первое ждёт, — дух прервался, будто бы обдумывал дальнейшие слова, но прежде чем его успели прервать продолжил: — Зебрам увидеть пора короля, их не удержит кобылья рука.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Обратите внимание на рассказы "Интегрированный попаданец" и "Пещера Чудес".

Вам не сложно, автору приятно.

Восьмая арка — 7

Семь трёхмачтовых фрегатов с сапфировыми парусами, выстроившись клином, неслись навстречу двенадцати двухмачтовым бригантинам с багряными парусами, которые приняли построение в виде вогнутой дуги. Флот верблюдов пусть и был в меньшинстве, но зато превосходил минотавров размерами каждого судна и численностью экипажей, облачённых в кожаную броню с металлическими пластинами, а вооружённых кривыми широкими саблями, а также короткими дудками с рукоятками, к тонким сторонам коих крепились полые деревянные груши.

Островитяне же красовались металлической бронёй, украшенной вытравленными в металле при помощи кислоты узорами, а в руках у них были секиры, топоры, короткие прямые мечи и арбалеты. На палубах стояли баллисты, заряженные целыми связками копий.

В лучах закатного солнца несясь по волнам, украшенным пенными гребнями, навстречу друг другу, обе флотилии внушали трепет и уважение, а экипажи кораблей, застывшие в ожидании столкновения, ощущали смесь из азарта, возбуждения, весёлой ярости... ну и капли страха, придающей происходящему дополнительной остроты. В эти минуты простые моряки и "меченые" были равны как никогда прежде, а их воинское братство скрепляло крепче любых цепей.

— Залп! — трубным голосом взревел капитан флагмана двурогих воинов, после чего морской воздух разрезал длинный зов боевого горна.

В небо взвились десятки связок копий, которые в зените своего полёта рассыпались на отдельные снаряды, устремившиеся к целям с большим разбросом.

— Залп! — отдал приказ флотоводец верблюдов, и на мачте флагмана вверх поднялся красный флаг.

Мощные катапульты отправили в полёт тучи металлических стержней с коротким оперением, которые пронеслись по палубам вражеских судов ураганом, собравшим свою кровавую жатву. А затем произошло столкновение, раздался треск ломаемого дерева, моряки, не успевшие зацепиться за что-нибудь закреплённое полетели в воду...

...

Арбалетный залп расчистил дорогу абордажной команде, так что на борт фрегата минотавры перебрались почти без помех, но тут верблюды показали, что их рано списали со счетов: вскинутые в едином порыве дудки огласили пространство пронзительным гулом, заставляя закованных в тяжёлую броню островитян раскрывать рты в беззвучном крике, хвататься за головы, падать на колени и терять сознание. Пока же эффект ошеломления не прошёл, жители портового города Верблюжьих Эмиратов отбросили уже бесполезные артефакты, обнажили кривые сабли и бросились в атаку, добивая первую волну противников. Впрочем и их успех был недолог, так как вскоре подошла вторая волна быков и началась свалка...

...

Ударом сверху-вниз Аид разрубил оружие очередного верблюда, вместе с его хозяином, после чего пинком отбросил тело жертвы назад, сбивая атакующий порыв других горбачей. За его спиной парой топоров орудовал Зевс, отгоняя новых и новых противников, умудрившихся отрезать двух минотавров от их команды.

— Есть план? — не оборачиваясь на напарника, без особой надежды спросил чёрный минотавр с белыми рогами.

— Будем рубить верблюдов, пока наши не подойдут, — отозвался белый бык с золотыми рогами. — Ну или пока нас не завалят телами.

— Отличный план, — съязвил обладатель секиры, широким взмахом отгоняя очередного смельчака.

— Я знал, что тебе понравится, — хохотнул Зевс.

В этот момент верблюды отпрянули назад, образуя на палубе своего судна широкое кольцо, а затем вперёд протолкались моряки с уже знакомыми дудками.

— Нам крупец, дорогой друг, — заявил белый минотавр, готовясь к рывку... скорее всего — самоубийственному.

— Ты несомненно прав, — качнул рогатой головой его напарник. — Гера расстроится...

— Это да, — причмокнул губами Зевс. — Давно хотел тебе сказать...

В этот момент противники активировали своё оружие, заполнив пространство жутким гулом, от которого лопались барабанные перепонки, вскипала кровь, грозило вырваться из груди сердце. И когда уже мысли Аида затуманились... всё резко прекратилось. Опустив постепенно проясняющийся взгляд на руки, он увидел осыпающуюся с них броню, превратившуюся в серый пепел, который плотным облаком окутывал всё тело чёрного быка.

До слуха донеслись треск и грохот, звучащие где-то за спиной, но оборачиваться для того, чтобы посмотреть на происходящее там не было времени. Вместо этого, уже полностью голый воин бросился в атаку, врезаясь в дрогнувший строй верблюдов, голыми руками отбивая сабли, рассыпающиеся прахом от единственного прикосновения, после чего бил кулаками по телам врагов, разбрасывая их словно соломенные чучела. В душе же поднимался восторг, пьянящий лучше креплёного вина... а также ярко сияла метка "Гибель".

Как-то неожиданно палуба опустела от противников и убивать стало некого. Сила "меченого" тут же угасла и, пошатнувшись от вмиг навалившейся усталости, он едва не рухнул с ног. Впрочем, ему хватило концентрации, чтобы схватившись за ближайший борт, обернуться на звуки треска и грохота.

Над телами другой группы поверженных верблюдов стоял белый бык, окутанный разрядами молний, вокруг торса коего закручивались потоки ветра, а в глазах буквально сияли яркие искры. Трудно было поверить в такую удачу, но и его друг обрёл свою "Метку", обозначающую единственное слово "Гроза".

— Вот это да... — протянул Аид, всё же падая на палубу, спиной прислоняясь к бортику.

— Вот такие дела, — пожал плечами Зевс, оглядываясь вокруг в поисках тех, кого можно было бы добить.

— И давно... это? — неопределённо махнул рукой чёрный минотавр.

— ... — белый бык лишь пожал плечами.

— Так... что ты там хотел сказать? — крики продолжающих сражение сородичей и врагов, как и лязг оружия, отошли на задний план, почему-то совершенно не беспокоя "меченого" (а ведь он понимал, что находится на чужом корабле, и сюда вот-вот должно прибыть подкрепление верблюдов).

— Мы с Герой... собираемся пожениться, — заявил Зевс, опасливо смотря на брата невесты. — Может скажешь что-нибудь?

Чёрный минотавр посмотрел на темнеющее небо, вздохнул и изрёк:

— Хороший вечер... был. Кинь какую-нибудь тряпку, что ли.

* * *

Выйдя на балкон башни, Луна проводила взглядом последние лучи солнца, кутаясь в тёмно-фиолетовый плащ, накинутый поверх тёмно-синей туники и чёрных штанов. Едва дневное светило скрылось из вида, как шёрстка принцессы ночи налилась иссиня-чёрным, зрачки вытянулись в вертикальные щёлки, а белки стали светиться жёлтым.

Ещё какое-то время иссиня-чёрная аликорница продолжала смотреть на потемневший горизонт, будто бы старалась увидеть нечто, что находилось очень далеко, но в конце концов отвернулась и вошла обратно в свою спальню. Обслуга уже застелила постель, унесла корзину с бельём, а на прикроватном столике были оставлены ваза с фруктами, миска с кашей и кружка свежего молока (ничто не намекало на то, что ещё полчаса назад в комнате царил бардак и находился кто-то ещё).

Присев на край постели, крылато-рогатая пони принялась то ли за поздний ужин, то ли за своеобразный завтрак... Впрочем, как бы этот приём пищи не назывался, главного это не меняло.

На душе у Луны было неспокойно: сердце тянуло в Западную Эквестрию, словно бы там произошло что-то плохое, но разум утверждал, что всё в полном порядке. Соседи притихли, хотя где-то в южных водах и сталкиваются между собой верблюды с минотаврами, которые не могут поделить звание владык морских просторов, что совершенно не касается пони; большинство монстров либо загнаны обратно в тёмные логова, либо истреблены; "пробуждённые", в первые месяцы после своего появления причинившие столько проблем, либо приструнены, либо казнены (за исключением наиболее умных, сумевших спрятаться в глуши); даже сестра, наконец-то смогла найти управу на своих аристократов, взявшихся за исполнение её планов. Правда... приходящие с запада новости говорят, что принцесса дня нашла к подданным более "дипломатичный" подход.

"Чушь. Селестия бы ни за что не пошла на это. Даже ради политической поддержки", — дёрнув ушами, Луна хмуро посмотрела на портрет, висящий рядом с выходом в коридор.

В очередной раз в груди что-то сжалось, а принцесса ночи захотела бросить всё, чтобы отправиться в Западную Эквестрию и самой во всём убедиться. Проникнуть в сны сестры она не могла, да и своих приближённых белая аликорница защитила, а завербованные докладчики (в большинстве своём и не догадывающиеся, что на кого-то работают) могли наблюдать только со стороны.

"Сейчас не время", — в очередной раз одёрнула себя иссиня-чёрная аликорница, напоминая о том, что у неё входят в финальную стадию собственные планы.

Восточная Эквестрия только-только начала оправляться после всего перенесённого её народом, так что новые потрясения были не нужны ни в коем случае. Даже предложение Вибрисса о том, что они могли бы совершить вторжение в Седловскую Аравию, чтобы первым ударом отбросить кочевников дальше на восток, а затем построить цепь охранных крепостей, таким образом расширяя свои владения, пришлось отклонить. Однако же крылато-рогатая пони, рано или поздно, но собиралась вернуться к этой идее.

"Но сперва нужно укрепить государство", — ещё раз напомнила себе пони, мысленно пробегаясь по всему, что уже было сделано.

В горах бэтпони активно добывались металл, камень и самоцветы (первое шло на оружие и инструменты труда, второе — на строительство и расширение городов с крепостями, ну а третье использовалось в артефакторике, либо же обменивалось за продукты питания); была принята реформа, по которой все ночные пони объявлялись военнослужащими с года и до глубокой старости; заработал монетный двор, чеканящий деньги с гербом в виде полумесяца, удерживающего между "рогов" четырёхлучевую звезду (благодаря особой магии, в лунном свете этот символ светился, благодаря чему затруднялось фальшивомонетчество).

Пони было трудно осознать то, что теперь все, от малых жеребят и до дряхлых стариков, являются солдатами. Однако же никто не принуждал их брать в руки оружие и идти защищать родину, вместо этого просто установив жёсткую иерархию: в самом низу стоят малыши до десяти лет, являющиеся рядовыми третьего класса, затем идут жеребчики и кобылки от десяти до пятнадцати лет, носящие звание рядовых второго класса, ну а уже с возраста в полтора десятка лет, пони являются рядовыми первого класса, которые могут расти по службе дальше. Глава семьи, жеребец или кобыла — не важно, до пяти членов, называется полудесятником, ну а если кроме отца с матерью и троицы жеребят есть кто-то ещё, то можно подать заявку на звание десятника... Только вот придётся сперва доказать, что заслуживаешь такой чести.

Кроме уже указанных, имеются также звания полусотника и сотника, полутысячника и тысячника. При этом, эти должности являются выборными, но кандидаты обязаны доказать то, что заслуживают столь высокой чести сдав экзамены на знание теории, ну и физические нормативы.

Кроме регулярного ополчения, куда входят все крестьяне, ремесленники, горожане, существует Ночная Гвардия, являющаяся полноценной армией, пусть и относительно небольшой. В дополнение к этому Луна начала собирать отряды Ночных Теней, которым предстоит стать внутренней и внешней разведкой, но входить туда должны лишь те, кто продемонстрируют хотя бы минимальные таланты к магии снов или тени.

Начавшаяся было практика по сбору всех "пробуждённых" в особом гвардейском отряде была прекращена, так как это грозило разрушением многих семей, да и среди пони поднимались волнения. Вместо этого обладатели особых сил обязались пройти обучение у действующих магов, регистрировались и вставали на учёт в качестве особенно ценного ресурса.

Это были только первые шаги к построению крепкого, монолитного общества со строгой иерархической лестницей, но иссиня-чёрная аликорница была уверена, что спустя десять-двадцать лет, сами ночные пони уже не будут видеть свою жизнь как-то иначе. Нужно было только доработать устав, продумать систему поощрений и наказаний, а затем набраться терпения и... работать-работать-работать.

"Больше никакой спешки", — мысленно произнесла Луна, с горечью вспоминая события, с которых всё и началось.

Доев последнюю ложку каши, принцесса ночи прислушалась к звукам, доносящимся из коридора и с улицы, и только убедившись в том, что никто её не видит... быстро облизала посуду. Утерев мордочку салфеткой, она скосила взгляд на портрет сестры и произнесла:

— Ты ничего не видела. Ясно?

Ответом, вполне ожидаемо, была тишина. Однако же это более чем устраивало иссиня-чёрную аликорницу, текучим движением поднявшуюся с края кровати, чтобы направиться к массивному шкафу с одеждой, рядом с которым на манекене висела броня.

Началась очередная трудовая ночь, а это означало то, что нужно идти в зал совета. Даже если крупных неприятностей, вроде очередного безумного "пробуждённого", стаи монстров или вторжения кочевников не произойдёт, то тысячу и одну мелкую заботу, для своей любимой принцессы, ночные пони обязательно создадут.

"И всё же... Почему так тревожно на душе?".

* * *

На вершине скалы, возвышающейся над соседками на добрую сотню метров, в лучах рассветного солнца ярко выделялась восьмигранная усечённая пирамида, состоящая из трёх этажей. На её плоской вершине стояло круглое сооружение, похожее на низкую колонну с конусовидной крышей, внутрь коей вели четыре арочных прохода.

На самом деле и пирамида, и сооружение на её вершине были единым монолитом, при помощи ветра, подчинённого новому королю, высеченным из самой скалы. Внутренние помещения импровизированного замка ещё только обустраивались, но сам зал собрания Совета Десяти Великих, уже служил для своих целей...

В трёх промежутках между дверными проёмами стояли десять одинаковых каменных тронов: с двух сторон их было по три, а с третьей — четыре. Напротив четырёх кресел, на возвышении стояли ещё два трона: первый был высечен из чёрного оникса, а второй — из белого мрамора. И одиннадцать из двенадцати мест занимали грифоны, одетые в свои лучшие лёгкие доспехи, поверх коих красовались цветастые накидки с гербами самых могущественных кланов, которые стали столпами власти нового короля.

"Ну и где её носит?", — раздражённо подумал Герц, являющийся крупным представителем своего вида, с мехом и перьями цвета сырого песка.

Другие гости молчали, терпеливо ожидая королеву, но по ним было видно, что подобное пренебрежение они не простят. Впрочем, ситуацию улучшало то, что король был вынужден ожидать вместе с ними. Однако же факт того, что правитель не может приструнить свою супругу, пусть и являющуюся дочерью самого независимого и своевольного народа, бил по его репутации.

"За что она так со мной?", — Герц поднял взгляд к потолку, вопрошая у небес ответ на один из самых волнующих вопросов.

Ещё довольно молодой грифон не сомневался, что супруга специально тянет время. Уж её характер с момента знакомства в пещерах он изучил великолепно. Правда... это совершенно не помогало понять предпосылки тех или иных поступков.

"Прав был отец говоря о том, что самцам и самкам друг друга не понять... особенно если они принадлежат разным народам. Проклятые амбиции... Ох и натерплюсь я ещё из-за них", — скосив взгляд на трон, где сидел представитель клана Белого Пера (самые крупные грифоны в горах рождаются именно там), молодой король вспомнил прелестную белую пташку, на которой ему предлагали жениться ради союза двух князей.

Фрея, конечно, всем была хороша: стремительна, грациозна, сильна, скромна и умна... Только вот для захвата власти подобного союза, определённо, не хватало. Поэтому, как бы ни хотелось обратного, пришлось Герцу лезть в самое пекло... в прямом смысле.

Звуки хлопков кожистых крыльев заставили присутствующих грифонов взбодриться, так что когда в одном из проходов появилась высокая и гибкая фигура грозовой драконицы, красующейся чешуёй от тёмно-синего (на руках, спине, ногах, хвосте и голове) до почти белого цвета (на животе и груди), одиннадцать пернатых летунов выражали собой олицетворение гордости и величественности. Сама же Скандалистка, как переводилось её имя с драконьего языка, окинув присутствующих насмешливым взглядом красных глаз с вертикальными зрачками, лишь хмыкнула, укуталась крыльями на манер плаща, повела треугольной головой с острой мордочкой из стороны в сторону, и прошествовала к ониксовому трону, покачивая широкими бёдрами.

Принцесса грозовых драконов (одного из пяти племён, с которыми Герц заключил союз) была похожа на вазу... или статуэтку. Эффект только усиливался из-за того, что на ней не было надето ничего кроме золотых браслетов на запястьях и лодыжках, ошейника из железа и пары серебряных колец на двух тонких изогнутых рогах, начинающихся из лба и загибающихся назад. Только вот и увидеть сверх допустимого никто бы не смог, так как чешуя скрывала все интимные места, а грудные железы эти крылатые ящеры используют вовсе не для кормления.

— Прошу меня простить, муж мой, — словно кошка промурлыкала Скандалистка, изящно вильнув хвостом и изобразив поклон. — Я облетала наши владения и слегка увлеклассь...

Десять вождей кланов, именующих себя князьями, скрипнули клювами. Пусть формально они и присоединялись на правах равных, при условии что король — первый среди равных, но драконица не упускала случая напомнить, что склониться им пришлось не по доброй воле, а под принуждением пяти стай её сородичей. В конце концов, каждый из них по одиночке мог бы только умереть в битве, но никак не победить, в то время как заключить союз в столь краткие сроки не выходило.

— Не стоит извиняться, — сверкнув взглядом, король жестом руки указал на соседний трон. — Пожалуй, пора приступить к принесению присяги.

Облизнув губы кончиком раздвоенного языка, Скандалистка поднялась на возвышение, а затем запрыгнула на сидение с ногами, сворачиваясь клубком, укрываясь крылом и обхватывая себя хвостом. Голову она устроила на подлокотнике, тут же ощутив на макушке ладонь мужа. Сам же правитель новообразованного государства делал вид, будто так и должно быть, мысленно каря себя за излишнюю импульсивность...

У Герца и Скандалистки не могло быть совместного потомства (по крайней мере, никто о таком ещё не слышал), но союз двух народов предполагал, что после смерти нынешнего короля, следующий вновь женится на драконице. И грифон почему-то не сомневался, что его дрожайшая супруга попортит кровь не одному поколению владык гор.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 1

Встречать утро на балконе, в лучах восходящего солнца, позволяя ветру колыхать гриву и обтекать тело, превращалось для неё не в обременительную обязанность, а в приятную привычку. Одетая в белую шёлковую тунику без украшений, свободные штаны и лёгкую позолоченную кирасу, она смотрела на просыпающийся внизу город, постепенно превращающийся в величественную столицу государства...

"Алмаз в золотой короне", — мысленно усмехнулась Кризалис.

Глубоко вдохнув свежий воздух, в котором ещё не ощущалось запахов повседневной жизни тысяч пони, белая аликорница отвернулась от рассвета и шагнула в полумрак своей спальни, пропадая из поля зрения подданных, наблюдавших за ней с восхищением и благоговением, ощущаемыми даже на таком расстоянии. Оказавшись под сводами богато украшенной комнаты, где была установлена огромная постель, застеленная шёлковыми простынями красного цвета, с бархатными подушками и тончайшими одеялами, правительница Западной Эквестрии посмотрела на пару единорогов, разметавшихся на правом и левом краях ложа.

Командир личной гвардии Рэдблад и глава молодой, но очень амбициозной гильдии торговцев Дилинг Лайт (красный и белый жеребцы), прошедшей ночью показали себя весьма неплохо. Впрочем, они были не первыми, и далеко не последними гостями этого места, но благодаря лёгкому воздействию на разум, которое вряд ли сумеет обнаружить хоть кто-то иной, совершенно не возражали против присутствия друг друга.

"Но главное — они будут молчать", — позволила себе лёгкую усмешку королева чейнджлингов, наслаждаясь ощущением сытости.

Разбудив любовников, ощущающих себя крайне усталыми, но весьма счастливыми, фальшивая принцесса дня воспользовалась помощью маленького ключника, рядом с которым постоянно находился кто-то из её детей, чтобы отправить обоих пони в их покои незаметно для окружающих. Пусть она и контролировала дворец, как и отслеживала темы самых популярных сплетен в городе, но совершенно не собиралась усложнять себе жизнь появлением каких-либо слухов... по крайней мере — пока.

Оставшись в покоях одна, кобыла сняла кирасу, повесив её на специальный манекен для доспехов, затем скинула одежду и встала перед высоким зеркалом. Взгляд заскользил по плавным, изящным изгибам упругой и манящей плоти, прикрытой лишь короткой белой шёрсткой, больше не скрывающей, а подчёркивающей красоту. В личине Селестии гармонично смешивались аристократичная утончённость благородных кобыл и дикая сила воительниц, подавляющих врага внутренней мощью.

"И ты всё это прятала под платьями и доспехами", — укоризненно покачала головой правительница перевёртышей.

Она могла бы ещё долго любоваться отражением, но государственные дела требовали уделить им немного внимания. В последний раз распахнув крылья и сложив руки под полной грудью, из-за чего та казалась ещё больше, фальшивая аликорница улыбнулась самой многообещающей улыбкой, подмигнула отражению, а затем принялась облачаться (к счастью, в гардеробе принцессы был богатый выбор нарядов).

Выбрав сегодня светло-голубое длинное платье с корсетом, узкими рукавами и скромным вырезом декольте, Кризалис надела обруч золотой короны, ожерелье с рубинами, похожими на капельки застывшей крови на белой шёрстке, ещё раз посмотрела на себя в зеркале и кивнула. После нескольких секунд колебаний, она отдала мысленный приказ чейнджлингу, охраняющему Ключника, чтобы тот передал жеребёнку распоряжение о необходимости открыть новые двери.

Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в спальню принцессы Селестии, он увидел бы, как открывается створка шкафа, но за ней находятся не платья и иные наряды, а каменная комната подземного убежища, утеплённая коврами и гобеленами, а обогреваемая при помощи магии. Не теряя времени, чтобы не заставлять маленького помощника перенапрягаться, королева перевёртышей переступила порог и закрыла за собой проход. Тут же её встретил крупный перевёртыш, склонившийся в низком поклоне, мысленно отправляя образы отчёта о проделанной работе.

"Чудно", — искренне улыбнулась фальшивая аликорница, переводя взгляд на жеребёнка.

— Как себя чувствуешь, малыш? — изображать заботу голосом Селестии было несложно, всё же он казался тёплым сам по себе.

И пусть подчинённый пегас не сильно в этом нуждался, но ментальное воздействие гораздо лучше ложилось на разум, если жертва этому не сопротивляется.

— Всё хорошо, ваше величество, — моргнув, отозвался Ключник.

Улыбаясь, королева села на корточки, подманивая жеребёнка к себе. Одетый в чёрные штаны и свитер из шерсти, он выглядел особенно маленьким и хрупким, что, впрочем, не вызывало в душе Кризалис никакого отклика. Разведя руки в стороны, она позволила пони себя обнять, обхватив его в ответ, пальцами зарывшись в тщательно вычесанную гриву...

— Вот бы ты всегда оставался маленьким, — хмыкнула фальшивая аликорница.

Ответом ей было умиротворённое молчание, которое не мешало членам роя обмениваться информацией. Новый улей был ещё мал, но новые перевёртыши обещали вылупиться со дня на день, а с учётом подпитки от пленницы, голод им не будет грозить ещё долго...

— Отдыхай, — велела крылато-рогатая кобыла, отпуская своего "меченого". — Скоро ты мне понадобишься.

— Как прикажете, ваше величество, — отозвался Ключник, отступая в угол, где было устроено ложе из подушек.

Более не обращая внимания на ценный, но только лишь инструмент, Кризалис мысленно отдала приказ стражу продолжать о нём заботиться, а сама направилась к проходу в соседнее помещение, закрытому плотной тканью. За импровизированной дверью её встретила деловитая суета других перевёртышей, которые ухаживали за яйцами, разложенными в корзины, установленные на закреплённых на стенах полках. Магические светильники, подвешенные под потолком, заливали пространство жёлтым сиянием, в котором покрытые хитином чёрные тела выглядели особенно грубыми, хищными и опасными. Ну а на ложе, которое напоминало скорее пыточный стол, скованная по рукам и ногам лежала белая аликорница, укрытая тонкой простынёй.

— Здравствуй, Селестия, — оскалилась в усмешке королева перевёртышей, плавными шагами подходя к своему трофею. — Скучала по мне?

Услышав голос, пони повернула голову к его источнику, бездумным взглядом уставившись на свою копию. Уголки её губ дрогнули, будто бы пытаясь изобразить то ли улыбку, то ли какую-то иную гримасу, но так и не завершив этого действия вернулись в изначальное положение.

— Я тоже по тебе соскучилась, — мурлыкнула фальшивая аликорница, останавливаясь рядом с ложем, после чего взялась ладонями за мордочку жертвы, заставляя её смотреть вверх, наклонилась и впилась своими губами в её губы, одновременно с этим применяя магию разума, вызывая сильнейшую волну любви, разошедшуюся по всему помещению инкубатора. — Хах... Как же это... пьянит. Один поцелуй, а ощущений больше, нежели за ночь в постели с двумя жеребцами.

Проведя пальцами по губам принцессы дня, Кризалис разогнулась и потянулась всем телом, распахивая белоснежные крылья. Ткань платья угрожающе натянулась в области груди, грозясь разорваться, но это сейчас было последним, что волновало королеву чейнджлингов, буквально переполненную силой. Её подданные, тоже получившие свою порцию энергии, на несколько секунд неподвижно замерли, но вскоре вернулись к работе...

— Знаешь, я рада тому, что не смогла тебя убить, — призналась правительница перевёртышей, наконец-то совладав со своими эмоциями, устремив взгляд на безэмоциональную мордочку пленницы. — И можешь не бояться того, что на всю оставшуюся жизнь будешь прикована к этому столу: у меня на твой счёт есть определённые планы... Ты ведь хочешь увидеть сестру? Знаю, что хочешь. Я предоставлю тебе такую возможность... Вот видишь? И совсем я не бессердечная.

Один из перевёртышей принёс миску с водой и губкой, поставил её на изголовье ложа, затем снял с пленницы простыню и молча удалился. Фальшивая аликорница же, взяв губку правой рукой, отжала лишнюю воду, после чего начала аккуратно обтирать мордочку пони, постепенно переходя на шею, плечи и грудь.

— Знаешь, а быть принцессой дня оказывается не так уж и сложно, — поделилась с "собеседницей" королева перевёртышей, облизнула губы и продолжила делиться своими наблюдениями: — Ты собрала вокруг себя довольно умных, хитрых, ну и жадных пони. Каждый из них — самородок, который жаждет успеха, признания, богатства и величия для своего рода... Такой огромный потенциал, который тратился на большие и мелкие интриги. А их страх перед Луной? "Кошмарная Ночная Пони" — так они её называют, когда разговаривают между собой и считают, будто бы я их не слышу.

Тихий смех, в котором смешивались ехидство и злорадство, радость и капелька безумия, заполнил собой тишину подземного зала. Впрочем, долго он не продлился, прервавшись столь резко, словно бы его выключили нажатием рубильника.

— Пришлось немного потрудиться, смещая акценты в умах придворных, но теперь советники, главы гильдий, даже слуги, которых никто и не замечает, сами находят для себя причины не воровать, а в первую очередь заботиться о государстве, — очередной смешок совпал с тем моментом, когда рука с губкой скользнула к низу живота пленницы. — Вряд ли хоть одно другое королевство сейчас может похвастать столь высоким уровнем старательности, самоотверженности и честности чиновников и иных руководителей, которые сейчас царят в Западной Эквестрии. Даже ночные пони не могут похвастать столь искренней любовью к своей правительнице... Ты рада, Селестия?

Бросив губку в воду, Кризалис мысленно приказала одному из перевёртышей продолжить её работу, ну а сама направилась к выходу в комнату, где остался Ключник. Однако же перед аркой, перекрытой плотной тканью, она остановилась и, повернув голову так, чтобы смотреть назад скошенным взглядом, произнесла:

— Как я успела понять, народ любит правителей, которые защищают их, а также не душат налогами, позволяя богатеть и обрастать имуществом. Пусть с богатством, пока что, я им помочь не могу, слишком уж многое нужно восстановить и построить, но вот защита — это другое дело. К сожалению, большинство монстров либо истреблены, либо вновь забились по своим норам, где зализывают раны, а "пробуждённые"... хотя название "меченые", которое используют кристалийцы, или "клеймённые", как называют обладателей необычных сил олени... постепенно становятся чем-то привычным и не страшным. Ты могла бы спросить: "От кого же ты собираешься защищать пони?". Я же отвечу так: если врага, с которым нужно сражаться нет, то его нужно придумать. При этом враг, как мне кажется, должен быть управляемым, чтобы не создавал слишком уж много хлопот. Да и кроме того, наличие угрозы для всех народов Эквуса — это отличный предлог для заключения крепких союзов, долгосрочных мирных соглашений и торговых альянсов. Ты так не думаешь? Я даже имя для этой угрозы придумала "Дейбрейкер". Нравится?..

Ответом правительнице перевёртышей была тишина. Впрочем, в словах со стороны Селестии она и не нуждалась, буквально упиваясь этой ситуацией.

— Я так и думала, — хмыкнула фальшивая аликорница, окончательно отворачиваясь от "собеседницы". — Скоро у тебя будет возможность увидеться с сестрой и выяснить, кто же из вас сильнее. Не скучай...

...

Зал Верховного Совета Западной Эквестрии, представляющий из себя просторное овальное помещение с высокими и широкими окнами (в которые вместо обычных стёкол планировалось вставить цветные витражи), встретил правительницу шелестом пергаментов и тихими переговорами пони, занимающих руководящие должности в своих организациях. Рэдблад, закованный в позолоченную броню, приветствовал "Селестию" встав по стойке "смирно", отсалютовав церемониальной алебардой, при этом ни взглядом, ни жестом не выдавая того, что они расстались не больше пары часов назад. Здесь же был и Дилинг Лайт, вместе со всеми остальными приближёнными, которые сидели вокруг длинного стола, поднявшийся на ноги для приветствия принцессы...

"Как же забавно за ними наблюдать: гордятся тем, что имеют друг перед другом одну и ту же тайну", — величественно кивнув, фальшивая аликорница опустилась в кресло, стоявшее во главе стола, жестом разрешая сесть и всем остальным.

— Вчера мы остановились на том, что необходимо установить единые цены на товары первой необходимости по всей территории Западной Эквестрии, — напомнила собравшимся Кризалис. — Дилинг Лайт, почему вы считаете, что данный шаг недопустим?

— Ваше высочество, члены совета, — единорог, едва успевший сесть, снова был вынужден подняться на ноги. — Ввиду недавних происшествий, новый урожай ожидается более скудным нежели то, к чему мы привыкли в прошлые годы. Вместе с тем затраты труда наоборот возросли, да и необходимость оплачивать труд стражи тоже нельзя не учитывать. Однако же подобная ситуация наблюдается не везде, а потому те же зерновые, в одном месте будут стоить в разы дороже чем в другом. Заставлять крестьян снижать цену до прошлогоднего уровня, когда у них наблюдались заметные излишки, означает обречь их на голод...

— Чушь, — прервал соперника главный казначей. — Отряды стражи, охраняющие поля, находятся на балансе короны, и крестьяне не платят им ни единого серебряника.

— Но я имею иную информацию, — нахмурился белый жеребец.

— Это лишь значит, что либо вы пытаетесь надурить нас, либо кто-то дурит вас, — отрезал пожилой земнопони. — Ваше высочество, за счёт урезания налогов на торговые караваны, мы можем поставлять зерновые культуры во все города Западной Эквестрии по цене, не более чем на десять процентов более высокой чем у поставщика...

"Ску-учно", — мысленно протянула королева чейнджлингов, наблюдая за тем, как группа советников спешно разбирает причины того, почему цены на продукты начали расти, и к кому в кошель уходит разница.

...

Наступила уже вторая половина дня, когда совещание наконец-то завершилось и пони разошлись по своим делам. Правительница перевёртышей, взяв с собой небольшую охрану, решила пройтись по городу, чтобы искупаться в любви подданных, тем самым смывая с себя скопившееся моральное утомление, но...

— Обманщица! — крик какого-то старика заставил неторопливо продвигающуюся по одной из дорог процессию вовсе остановиться.

Жеребцы и кобылы стали оглядываться, среди горожан раздались перешёптывания, превратившиеся в неразличимый гул, из коего то и дело вырывались отрывистые фразы и особенно громкие слова. В то же время старый чёрный единорог, одетый в потрёпанный жизнью зелёный костюм, расталкивая зевак локтями прорывался к фальшивой аликорнице с крайне решительным и гневным видом.

Командир гвардии, сменивший алебарду на меч, уже взялся за рукоять и сделал шаг вперёд, желая преградить незнакомцу путь к принцессе.

— Не нужно, — спокойно остановила любовника Кризалис, тоже делая шаг навстречу пони, который имел необычную силу, позволяющую распознавать ложь. — Назовитесь и объясните своё поведение.

— Я — Блекфайр, — заявил старик, останавливаясь в полудюжине шагов от королевы чейнджлингов, а затем ткнул в её сторону указательным пальцем правой руки, добавляя: — Я ничего не собираюсь объяснять фальшивке вроде тебя. Открой свою истинную личину и признайся, где наша принцесса, иначе...

Стража успела окружить смутьяна, оттеснив от него зевак, и стоило только крылато-рогатой кобыле дать команду, как его скрутили бы. Только вот пусть обвинение и могло показаться смехотворным, но Кризалис совершенно не собиралась давать кому-либо повод для подозрения себя в чём-то нехорошем.

— Капитан, — негромко позвала фальшивая аликорница.

— Да, ваше высочество? — развернулся вполоборота к ней Рэдблад, стараясь смотреть и на свою принцессу, и не упускать из поля зрения возможную угрозу.

— Наложите на меня заклинание для раскрытия чейнджлингов, — приказала "Селестия", говоря достаточно громко, чтобы её услышали горожане. — Разрешим это недоразумение.

— Как прикажете, моя принцесса, — поклонился красный единорог, поспешно сплетая нужные чары, после чего из его рога вырвался луч, попавший точно в грудь правительницы перевёртышей, но вместо того, чтобы вернуть её в истинное обличие, безвредно растёкся белым сиянием и исчез.

Из собравшейся вокруг толпы зазвучали возгласы, смешки и оскорбления в адрес старика, который открыв от удивления рот, выпученными глазами смотрел на ничуть не изменившуюся кобылу. Даже некоторые стражники стали над ним посмеиваться, а один из них хотел положить руку на худое плечо единорога, чтобы увести с пути аликорницы излишне впечатлительного единорога.

— Вот видите? — мягко улыбнулась Кризалис, наслаждаясь произведённым эффектом. — Вы зря волновались. Но должна признать, что...

— Замолчи, лживое отродье! — завопил Блекфайр, внезапно ощутивший прилив ненависти. — Это какой-то трюк! Хватайте же её...

Бросившегося в атаку пожилого пони, размахивающего руками и пытающегося что-то колдовать, быстро повязали и заткнули. Впрочем, королева чейнджлингов решила проявить милосердие и, подойдя к жертве ментальной магии, изо рта коей начала стекать пенящаяся слюна, положила ладони на голову, погружая утомлённый разум в глубокий сон.

— Я хочу, чтобы этого несчастного поместили в лучшую лечебницу, — приказала правительница перевёртышей. — И я запрещаю применять к нему насилие. Всё ясно?

— Так точно, ваше высочество, — откликнулись двое гвардейцев, подхватившие обмякшее тело под руки.

— Идите, — отпустила их фальшивая аликорница, обвела толпу зевак печальным взглядом, произнося чуть твёрже. — Представление окончено.

Жеребцы и кобылы разных возрастов ощутили себя так, будто бы их застали за чем-то неприличным. Смущение и стыд прокатились по горожанам волной, в то время как они потупив взор, стали разбредаться в разные стороны.

— Моя принцесса... — Рэдблад неуверенно переступал с ноги на ногу, не зная того, что делать или сказать (даже взять аликорницу за руку на публике он не решался).

— Возвращаемся, — решила Кризалис, первой разворачиваясь к дворцу. — У меня пропало желание гулять...

* * *

Утро встретило Сильверблада лежащим в постели, в их с Мишээл номере постоялого двора. Солнце уже во всю светило на улице, а в открытое окно пробивались звуки жизни города верблюдов.

"Ещё один день прожит; ещё один день начался", — меланхолично подумал жеребец с подрезанными крыльями, осторожно выбираясь из-под одеяла, стараясь не разбудить чёрную кобылу.

Тело, на котором становилось всё больше и больше шрамов, неприятно ныло и буквально требовало вернуться на мягкую горизонтальную поверхность, но летун был глух к его мольбам. Натянув широкие шаровары, он накинул лёгкий жилет тёмного цвета, кинул взгляд на спящую подругу, а затем вышел в коридор, плотно притворив за собою дверь.

Сегодня не было нужды вставать так рано, как и вообще куда-то идти, но и лежать целый день кристалиец не привык. Вообще, он всё чаще замечал, что действует по какому-то однообразному алгоритму: встаёт, ест, медитирует, разминается, идёт на арену... возвращается и ложится спать. Время от времени эти действия разбавляются походом в лавку, посещением целителя или дракой на улице, но итог остаётся один и тот же.

"Если бы не жеребёнок...", — в который уже раз подумал пегас, миновав коридор и медленно спускаясь на первый этаж.

Он так и не решил, что же делать дальше, куда податься и где устроиться. Временная подработка гладиатором превратилась в единственный способ заработка (платили там хорошо), но каждый день сохранялся риск распрощаться с жизнью. Как бы это ни было глупо, но рутина затягивала в себя, отнимая всякое желание что-либо менять и к чему-то стремиться.

— Эй, чемпион! — махнул рукой любимому постояльцу хозяин заведения, стоявший в этот ранний час за высокой стойкой. — Как обычно — кашу с молоком, да сладости для твоей красотки? Или может быть чего-нибудь покрепче?

— Как обычно, — коротко ответил летун, садясь за массивный деревянный стол.

В зале сидела только пара посетителей, о чём-то переговаривающихся в дальнем углу, через распахнутую настежь дверь внутрь врывались голоса прохожих, ветер и начинающийся зной. Вскоре на стол перед пони были выставлены миска с кашей, кувшин с молоком, да корзинка с булочками, посыпанными маком.

"А нужно ли вообще что-то менять?", — начав работать ложкой, задал сам себе мысленный вопрос Сильверблад.

Сейчас у него было золото, имелись неплохие знакомые, кобылка... а что будет если уйти? Конечно, гладиаторы, бывает, получают серьёзные травмы или гибнут прямо на арене, но... чем это хуже смерти от рук бандитов, дикарей или яда? Его даже начали узнавать на улицах не как чужака с севера, а как умелого бойца, пару раз угощали выпивкой, дарили какие-то мелочи, да и вообще проявляли уважение.

"Глупости всё это", — одёрнул себя летун, мыслями возвращаясь к далёкой родине, где его уже, скорее всего, записали в число погибших.

Нужно было что-то решать, куда-то стремиться, предпринимать какие-то действия в конце-то концов. Только вот сил и желания оставалось всё меньше. Если бы не Мишээл, он бы и вовсе мог сложить руки, либо погиб бы в очередной драке (с арены не всегда удавалось уйти на своих ногах, а выхаживать его без денег мало кто согласился бы).

— Чемпион! — вырвал крылатого пони из пошедших по второму кругу мыслей молодой и бодрый голос, а затем на скамью напротив плюхнулся жилистый верблюд, тут же схвативший кувшин с молоком, начав хлебать содержимое самым наглым образом. — Фух... Хорошо. Я тебе такую новость расскажу — закачаешься.

"Нужна мне твоя новость. Очередная глупая сплетня", — с сожалением посмотрев на опустевший сосуд, Сильверблад задумался о том, чтобы врезать по этой наглой ухмыляющейся морде чем-нибудь...

— Я же как обычно у ворот околачивался, — тем временем начал говорить незваный гость. — Думал, что перехвачу каких-нибудь торговцев, которым нужно где-нибудь остановиться. Ну сам знаешь: наше заведение далековато от привратной площади.

"Но деньги за комнаты вы дерёте так, будто бы из окон открывается вид на дворец Султана. А то и вовсе на крыло с его гаремом", — мысленно поморщился летун, но тут до его разума наконец-то добралась кроха ценной информации, умело скрытой в целом море пустой болтовни.

— Кто прибыл? — подняв правую руку в останавливающем жесте, переспросил крылатый пони.

— Так я же говорю! — возмущённо вскинулся верблюд. — Ты что, вообще меня не слушаешь? Пони прилетели: три колесницы, запряжённые тройками пегасов. Крылья, как у тебя, но не обрезанные, шкуры блестят будто алмазные, а мечи, словно из стекла отлиты! Вот я и думаю, а не твои ли родичи? Ты бы сходил и посмотрел... А? Убедишь их у нас остановиться — батя тебе такую скидку сделает... закачаешься!

Сердце летуна пропустило удар, а затем стало бухать с удвоенной силой. Он едва сумел проглотить возникший в горле ком, а ложка из пальцев вывернулась, словно живая, упав на столешницу с глухим стуком.

"Неужели... за мной?".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

И с новым годом)

Девятая арка — 2

Утреннее солнце освещало голубой небосвод, украшенный пятнами белых облаков, которые гнал на север южный ветер. Внизу расстилались зелёные равнины и бугрились холмы, впадающие в озёра реки змеились серебристыми лентами, а также виднелись деревни, окружённые пашнями, либо же раскинувшиеся на опушках небольших рощ.

Крылья пегасов мерно вздымались и опускались в едином ритме, сами же облачённые в форму воздушных войск Кристальной Империи летуны, словно бы впав в подобие транса, без остановки гнались за тёмным силуэтом злого духа, ведущего их к своей хозяйке. Ещё две тройки крылатых пони, сопровождающих небесную колесницу, в которой путешествовал главнокомандующий, бдительно следили за небом и землёй, готовясь в любой момент отразить возможное нападение, либо сменить в упряжке выбившихся из сил соратников.

Ветер, бьющий в морду, треплющий гриву и, подобно потокам воды, обтекающий закованное в чёрную броню тело, несмотря на слабое защитное поле, поддерживаемое встроенными в повозку накопителями, всё же доставлял некоторые неудобства. Впрочем, Джафар практически не обращал на это внимания, мыслями находясь много севернее своего нынешнего места расположения, где остались почти все его подчинённые и Каденс.

"Я предусмотрел самые разные ситуации. Всё должно быть нормально", — стиснув пальцами поручень колесницы, похожей на балкон с колёсами, визирь глубоко втянул воздух трепещущими ноздрями, радуясь тому факту, что прохлада неплохо остужает голову.

Стоило только вспомнить о том, что произошло во время нападения Тени Леса, как в груди что-то сжималось, а воображение начинало рисовать картины нового покушения... которое он не сможет остановить из-за того, что вынужден находиться слишком далеко. И пусть разум говорил, что эти страхи абсолютно беспочвенны, но воздействие "метки" принцессы любви, лишь укрепляющееся при каждой близости, а также накладывающееся на собственнические чувства тёмно-серого единорога, приводило к буре в эмоциях... что удавалось скрывать только благодаря большому опыту. Перед внутренним взором же мелькали образы последнего разговора, произошедшего перед самым отлётом...

...

— Периметр из повозок установлен; дальние дозоры разосланы; стража расставлена по позициям; основные силы приведены в боеготовность и ожидают сигнала, — отчитался Грим, стоя на вытяжку перед Сомброй.

— Проектор внешнего защитного поля установлен; генератор малого магического барьера подключён к накопителям; резервные артефакты размещены согласно плану осадного положения, — переступая с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке, произнесла Топаз.

— Гвардия приведена в полную готовность и заняла свои посты, — стукнул себя кулаком в грудь земнопони в красных доспехах.

— Прекрасно, — кивнул подчинённым главнокомандующий, держащий плащ на сгибе правой руки, красуясь своими чёрными латами. — Я постараюсь вернуться настолько быстро, насколько только смогу. Не подведите меня.

— Служу Кристальной Империи, — хором отозвались пони.

Ночь опускалась на лагерь, так что пони и олени, суетящиеся между палатками и шатрами, готовящие пищу и готовящиеся отойти ко сну, почти не обращали внимания на необычную активность у центра стоянки. Визирь не горел особым желанием устраивать шумиху по поводу своего отбытия, но и тайну из этого делать не собирался, на всякий случай придумав несколько легенд о том, куда именно собирается, чтобы кристалийцам было что обсуждать во время вынужденного простоя.

— Возвращайтесь к своим делам, — отпустил жеребцов и кобылу принц, после чего развернулся ко входу в шатёр, тут же наткнувшись взглядом на нежно-розовую аликорницу, одетую в дорожный костюм и накинутый на плечи фиолетовый плащ. — Каденс, ты что-то хотела?

Сложившая руки под грудью крылато-рогатая пони, несколько секунд сердито буравившая Джафара взглядом, шумно выдохнула и опустила голову, повесив ушки. Наконец она нарушила молчание, произнеся тихим голосом:

— Ты правда считаешь, что я ни на что не гожусь?

— С чего ты это взяла? — искренне изумился тёмно-серый единорог, но не дожидаясь ответа шагнул навстречу кобылке, положил ей руки на плечи и заставил сделать два шага назад, тем самым оказываясь в шатре. — Кто тебе сказал такую глупость, моя принцесса?

На последних словах Сомбра наклонил голову вперёд, одновременно с тем зажигая рог магической аурой, при помощи которой активировал кристалл, создающий барьер от подслушивания. В помещение, где был установлен знакомый трон-артефакт, способный создать защитный купол над всем лагерем, ни банши, ни другой свиты крылато-рогатой кобылки не было, так что говорить открыто никто не мешал.

— Просто... — Каденс, как-то рефлекторно положив ладони на кирасу Сомбры, словно бы пыталась удержать его на расстоянии, задрала мордочку и посмотрела в немигающие глаза с алыми радужками, которые завораживали словно рубиновые водовороты. — Это первый раз, когда ты уходишь так надолго и я думала, что наконец-то смогу показать... показать, что могу справляться с работой, решать проблемы подданных... быть не просто принцессой, от имени которой издаются указы, а... Прости. Я веду себя как избалованный жеребёнок.

Принцесса любви попыталась вывернуться из хватки главнокомандующего, но тот держал хоть и нежно, но невероятно крепко. Применять же всю силу она не решилась, а услышав негромкий смех, возмущённо вскинула голову, чтобы увидеть усмешку на морде Джафара.

— Да, я сглупила, — сердито буркнула крылато-рогатая кобылка. — Над этим теперь нужно смеять-ммм!

Визирь прервал гневный монолог тем, что наклонившись ещё сильнее, накрыл рот собеседницы поцелуем, вызвав тем самым обиженное сопение. Впрочем, ни вырваться, ни разорвать поцелуй она не успела, так как жеребец сам отстранился и выпрямился, а выражение его морды и вся поза стали выражать абсолютную серьёзность, что лишь подчёркивала чёрная броня. На миг аликорница стушевалась, а затем её ушей коснулся тягучий и бархатистый голос:

— Каденс, я говорил тебе раньше и повторю вновь: ты — моё самое ценное сокровище. Одна мысль о том, что кто-либо может причинить тебе боль, причиняет мне почти физические страдания, вызывая дикую ярость и желание... спрятать тебя от всего мира за тысячей стен, охраняемых самыми верными солдатами. Останавливает же меня от этого лишь понимание того, что подобная опека причинит тебе ничуть не меньше, а то и больше страданий... пусть и не физических, но душевных. И тот случай, когда на тебя напала убийца, подосланная оленьими княжествами... едва не стал причиной гибели всех тех бывших рабов, среди которых она скрывалась. Мои же нынешние действия... Я боюсь, Каденс. Я боюсь, что из-за моей ошибки; моего недосмотра; моей оплошности вновь пострадаешь ты. Ты, моя принцесса, одна из немногих, кому я доверяю... И по этой причине, именно ты остаёшься в лагере, чтобы позаботиться о наших подданных.

— Я... — осознав, что слушала этот монолог затаив дыхание, нежно-розовая аликорница сглотнула и вдохнула полную грудь воздуха. — А как же Рубин, Айси, Грим, банши?

— Им я доверяю настолько, чтобы они защищали тебя, — усмехнулся тёмно-серый единорог, после чего убрал правую руку с плеча собеседницы и щёлкнул указательным пальцем по её носу. — Есть ещё сомнения во мне... или себе?

— Сомбра! — воскликнула крылато-рогатая пони, всё же отступая и насупив бровки. — Я не хрустальная ваза, чтобы надо мной трястись... Я тебя тоже люблю и... волнуюсь за тебя.

Обхватив себя руками, Каденс опустила взгляд к земле. Джафар, воспользовавшись моментом, снова подошёл к ней и, подцепив подбородок кончиками пальцев, осторожно, но при этом настойчиво, заставил посмотреть на себя.

— Волнуешься, что среди зеброчек найдётся конкурентка Рубин?

— Да ты... — широко распахнув глаза, возмущённо начала говорить принцесса любви, но сама себя прервала и, подозрительно прищурившись, спросила: — Почему Рубин?

— Потому, что ты, моя принцесса, вне конкуренции, — прижавшись своим носом к её, жарко прошептал в губы аликорнице тёмно-серый единорог.

— Тебе... нужно... улетать, — ощутив, как прилила кровь к мордочке, кобылка обняла руками жеребца за мощную шею.

— Часом раньше; часом позже... — сделав ещё шаг, заставляя Каденс попятиться, а затем пискнув, упасть в кресло-артефакт. — Это роли не играет. Или?..

(18+).

Рог Сомбры вспыхнул и магическая аура замерцала на доспехах, расстёгивая ремешки и застёжки. Считанные секунды ему понадобились для того, чтобы кристаллическая броня, ещё мгновения назад казавшаяся монолитом, распалась на отдельные элементы, а затем была отброшена в сторону небрежным движением головы. После этого он взялся за верх поддоспешника, стянув его через голову, обнажая мускулистый торс...

Каденс смотрела за этим импровизированным представлением сидя в несколько жёстком, но удобном кресле, ощущая как тяжело бухает сердце в груди, губы пересыхают, а ноздри, уже уловившие запах жеребца, трепещут в нетерпении. Скользя взглядом от сосредоточенной морды вниз, на широкую грудь, а затем и рельефный пресс, она постаралась прижать к телу крылья, начавшие непроизвольно распахиваться за спиной, одновременно с этим поджимая хвост и сжимая бёдра, ставшие очень горячими.

Визирь же смотрел на то, как тяжело поднимается при каждом вдохе грудь принцессы, прикрытая тканью походной рубашки; как тонкие пальцы сжимаются на подлокотниках, угрожая раздавить их в порыве нетерпения; как блестят глаза, полуприкрытые веками. Его жеребцовое естество натянуло штаны бугром, а когда этот элемент одежды был стянут до колен, напряжённый ствол, красующийся пульсирующими венами, качнулся в воздухе, своей головкой указав на кобылу словно палец.

Принцесса облизнулась и потянулась к члену руками, обхватив его двумя ладошками у основания и за середину. Сжав свою добычу, ощутив упругое, пульсирующее сопротивление, она услышала тяжёлый выдох и, улыбнувшись проказливой улыбкой, подняла взгляд от манящего кончика, на котором выступила мутная капля, на напряжённую морду жеребца.

Встретившись глазами с нетерпеливым блеском рубиновых радужек, аликорница высунула кончик языка, проведя им по губам, подалась вперёд и, втянув пьянящий аромат, лизнула головку, с удовольствием зажмурив глаза. Её ушки взмахнули, описав кончиками почти правильные окружности, крылья всё же выскользнули из-под плаща, распахиваясь во всю ширь, а ткань рубашки на груди стала казаться тесной...

Стиснув зубы до боли в челюстях, тёмно-серый единорог ощущал, как встаёт дыбом шерсть у него на загривке, как то прижимаются, то встают торчком уши, как напрягаются мышцы пресса, пока ловкий горячий язычок кружил вокруг конца члена, в то время как нежные ладошки сжимали ствол, скользили по всей его длине то вверх то вниз, мяли, почти причиняя боль... но вовремя разжимались. Не было сомнений в том, что Каденс применяет свою "метку", но не для внушения чувств и эмоций, а для их считывания, благодаря чему угадывала наиболее удачные и приятные моменты, растягивая эту пытку.

Вот она слегка отстранилась, её левая рука соскользнула с основания члена на яйца, обхватывая их пальчиками и начиная перекатывать в ладошке. Хвост Сомбры метнулся из стороны в сторону, хлестнув по напряжённым бёдрам, что вызвало у принцессы самодовольный смешок, а затем она открыла рот и высунула язык, надвигаясь головой на пульсирующую головку...

Нежно-розовая аликорница ощутила, как ей на голову ложатся горячие и широкие ладони, пальцы которых схватили её за уши, начав их осторожно мять и тереть, из-за чего мурашки побежали по затылку и позвоночнику, отдаваясь жаром внизу живота. Волны телекинеза заскользили по крыльям, заставляя и без того напряжённые конечности буквально закаменеть, что одновременно причиняло боль и доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Но сильнее всего возбуждало ощущение того, что в шатре находился посторонний... посторонняя, прячущаяся прямо за креслом, затаив дыхание и стараясь не выдать себя даже стуком сердца.

"Глупышка. Будто не помнит, что от меня не скрыться", — пронеслась мысль в опьянённом от возбуждения сознании, когда губы наконец-то обхватили толстый ствол, а затем сильные руки потянули голову, насаживая её до той степени, пока головка не уткнулась в горло...

С щелчком застёжки плащ упал с плеч Каденс, а следом за этим под действием магии расстегнулись пуговицы рубашки, освобождая упругие груди, увенчанные возбуждёнными вишенками сосков. Впрочем, запрокинувший голову назад жеребец, ощущающий как его член входит в жаркий и влажный плен рта принцессы, погружаясь всё глубже с каждой фрикцией, а яйца сжимает своими пальчиками рука, способная сминать металл, почти не уделял внимания внешнему миру, будучи погружённым в наслаждение моментом.

Сомбра уже не сдерживался, буквально вонзаясь вглубь конвульсивно сжимающейся глотки, прижимая голову аликорницы к своему паху, терзая её ушки пальцами а крылья — телекинезом. И наконец замерев в одной позе, он с рычанием излился в горло задержавшей дыхание Каденс, которая продолжала массировать ствол мышцами рта и шеи. И только выдоив единорога до последней капли, она позволила себя отстранить, откидываясь на спинку кресла...

Взор крылато-рогатой пони был затуманен, дыхание сбилось, а ноги до сих пор сводило судорогами от отголосков наслаждения. Всё же её "метка" была полезна не только в сражении или работе, но, как выяснилось, и в личной жизни. Капля страха, делающая возбуждение лишь более острым, боль и наслаждение, ощущение чужого стыдливого внимания... всё это буквально сводило с ума.

Однако же Сомбра, сумевший устоять на ногах, пусть ему для этого и пришлось податься вперёд, хватаясь руками за подлокотники, совершенно не собирался давать Каденс время на то, чтобы прийти в себя. Властно и грубо схватив её за гриву, он приник к приоткрытым губам, без тени сомнения целуя губы, секунды назад ублажавшие его член.

— Готова продолжить? — разорвав поцелуй, жарко произнёс жеребец, заглядывая в глаза своей принцессы.

— Д-да, — сбивчиво, но решительно ответила Каденс.

Обмануть своё тело при помощи "метки", для Джафара было легко и просто, благодаря чему уже спустя секунды он снова был готов ко всему. Схватившись руками за край штанов принцессы, которая приподняла таз, чтобы их было легче стянуть, он избавил свою партнёршу от лишней ткани, насквозь пропитавшейся соками аликорницы.

Подхватив пискнувшую кобылку на руки, визирь сам уселся на кресло, а затем усадил принцессу себе на колени, спиной облокотив на свою грудь. Каденс же быстро поняла задумку, приподнялась и, направив головку члена себе между половых губ, резко опустилась, сопровождая это действие вскриком.

Одной рукой придерживая партнёршу за бедро, второй рукой жеребец обнял её за торс, положив ладонь на горячую грудь, кончиками пальцев зажав возбуждённый сосок. Прижав принцессу к себе, он прошептал ей на ухо одно слово:

— Поскакали.

Каденс начала двигаться медленно и осторожно, так что член единорога, стиснутый её жарким нутром, почти и не двигался. Однако же Сомбру это не устраивало и он принялся помогать кобылке, заставляя её подскакивать всё выше, одновременно с тем двигая тазом ей навстречу так, что в итоге она почти соскальзывала со ствола, но лишь для того, чтобы с влажным шлепком опуститься обратно.

Аликорница, расправив болящие от напряжения крылья, спиной прижавшись к горячей, широкой и уже влажной от пота груди принца, запрокинув голову ему на плечо, не сдерживаясь вскрикивала, дополняя какофонию звуков и запахов ещё и своим голосом.

Второй раз пик блаженства накрыл их куда сильнее первого, вспыхнув салютом искр не только в головах, но и озарив внутреннее пространство шатра. Лишь через десяток секунд судорог, они оба обмякли в кресле, тяжело дыша и плохо соображая.

(Конец 18+).

После того как Каденс, при помощи специализированных заклинаний, помогла Джафару привести себя в порядок, а затем и убрала следы их развлечений пока он облачался в броню, жеребец отправился к своей свите, уже почти час дожидающейся главнокомандующего за пределами лагеря.

Он уже не видел, как надевшая халат принцесса любви, с хитрой улыбкой на мордочке обошла кресло-артефакт и, уперев руки в бёдра, ехидно-весёлым голосом спросила:

— Твайлайт, если хотела поподсматривать, то могла бы и предупредить... Или ты хотела поучаствовать, но не решилась попросить?

Фиолетовая четвероногая пони, частично сменившая окраску на красный, прижав ушки к голове, со смесью стыда и возмущения на мордочке вскинулась, восклицая:

— Да как ты... Да я... Это вообще недоразумение!

...

Приятные воспоминания помогли вытеснить беспокойство о принцессе на задний план, а также скрасили последние часы пути до стоянки зебр. С высоты пегасьего полёта открылся великолепный вид на лагерь, не столь хорошо организованный как у кристалийцев, да и не настолько большой, но всё же весьма впечатляющий.

"Здесь тысяч восемь-десять полосатых", — мысленно констатировал тёмно-серый единорог, пока колесница описывала широкий круг, даже не думая идти на посадку.

По некоторым признакам Джафар мог сказать, что часть зебр находится здесь уже давно, но немало было и тех, кто пришли буквально на днях, а то и вовсе за несколько часов до его прилёта: несколько шатров из шкур только устанавливалась, и среди них был один, изготовленный из кого-то полосатого (расположился он на самом краю, да ещё на некотором отдалении, будто бы подчёркивая то, что не относится к остальным). Учитывая, что отправившийся к хозяйке дух о подобном не предупреждал, у визиря появились неприятные предчувствия.

"Похоже, не только у меня не всё идёт по планам".

Примечание к части

Бесспорно, давно мной не писалось порно.

И кто-нибудь скажет "Позорно",

Я же отвечу "Простите покорно".

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 3

Колесница коснулась земли и остановилась, а тройка запряжённых пегасов скинула упряжь, вставая рядом с ещё двумя тройками крылатых кристалийцев, представляющих свиту Джафара. Крылатые пони, отправленные сюда ранее, оставались в стороне, но в случае необходимости были готовы вмешаться в происходящее... но на них почти никто внимания не обращал.

Тем временем вокруг импровизированной посадочной площадки собиралась всё большая и большая толпа зебр, одетых как в одни лишь набедренные повязки, так и в яркие туники или шкуры животных. Визирь же, при помощи телекинеза накинул на плечи плащ, вывернув его красной подкладкой наружу, из-за чего чёрная сторона теперь смотрела внутрь, а после этого спустился с колесницы на утоптанный сотнями копыт грунт.

Лайм Хуф доложил, что в лагере сейчас находятся три фракции, которые придерживаются нейтралитета: сильнейшую группировку возглавляет Мора, с которой у них и заключены договорённости, и под руку которой пошли многие малые племена; вторыми по силе считаются Совет Вождей, образовавшийся как противовес колдунье и её ученикам; самыми малочисленными остаются семьи и малые племена, не прибившиеся ни к кому, но при этом достаточно неудобные, чтобы им позволяли сохранять независимость. Вожди не сильно рады тому, что придётся подчиняться какому-то чужаку с севера, но если показать им свои силу и щедрость — смирятся, а вот среди мелких групп много смутьянов, главным из которых был назначен Костяной Колдун (меченый, управляющий костями).

"Заставить его бросить вызов мне, либо самому назначить поединок? В первом случае у меня будет преимущество, во втором же... зебры могут принять в штыки то, что гость верховной шаманки слишком много себе позволяет", — взгляд тёмно-серого единорога скользнул по кольцу крупных воинов, вооружённых копьями, дубинами, палицами, а также одетых в набедренные повязки и шкуры зверей, накинутые прямо на плечи.

В первых рядах окружения находились воины, которыми были исключительно жеребцы, а вот уже за их спинами можно было увидеть кобыл и жеребят, с любопытством разглядывающих гостей из-за спин своих защитников.

"Судя по телосложению — быстрые и ловкие воины, грубой силой уступающие земнопони, но превосходящие большинство пегасов. Стиль боя, скорее всего, примитивный... и нацелен на поражение жизненно важных органов, но недооценивать его не следует", — в памяти Сомбры мелькали обрывки знаний о том, что раньше жители Зебрики наносили себе на морды шрамы, чтобы подчеркнуть свой статус воина (один шрам — у убившего зверя; два шрама — у убившего другого воина; три шрама — у убившего десять воинов; четыре шрама — у убившего десять противников с тремя шрамами), но собственные глаза утверждали, что от этой практики они отошли.

Тут полосатые воители расступились, образуя широкий живой коридор, по которому царственно вышагивала кобыла, чьи бёдра были прикрыты тонкой белой тканью короткой юбки, оголённые полные груди упруго покачивались при каждом шаге, подчёркивая тонкую талию... Но всё это затмевалось ощущением холодка и видом теней, танцующих вокруг незнакомки в костяной маске. Её глаза же смотрели прямо на гостя двумя невидящими бельмами, истекая фиолетовым дымком из самых уголков прорезей.

Даже если бы главнокомандующему вооружённых сил Кристальной Империи не предоставили описание этой зебры, он бы без сомнения принял за Мору именно её: во всей округе не было более никого, кто излучал бы столько силы и властности, при этом источая вокруг себя могильный холод. Впрочем, пусть это и подействовало на пегасов так, что они едва удерживались от выхватывания оружия, сам визирь на провокацию и, скорее всего, откровенную проверку его воли, внешне никак не отреагировал.

Позади шаманки шли две молодые зеброчки, которые были одеты схожим образом, но без масок на головах. Они несли в руках два подноса с едой и питьём... и совершенно терялись на фоне старшей кобылы.

— Приветствую, Мора, — тёмно-серый единорог наклонил голову, раскрыл ладони и добавил: — Ты звала и я пришёл.

— Приветствую и я тебя, вождь из земель снегов и льда, — без помощи всяких артефактов, на почти чистейшем языке кристалийцев ответила шаманка, останавливаясь на расстоянии двух шагов от Сомбры. — Твой путь был лёгок иль тяжёл? Ответь мне: с чем ты к нам пришёл?

"Странное эхо... заклинание-переводчик? И переводит оно на язык зебр, причём не только саму шаманку, но и меня. Хочет, чтобы все слышали наш разговор и демонстрирует свои силы? Похвально", — главнокомандующий мог бы даже поаплодировать столь изящному решению, но полосатые жеребцы и кобылы, которые могли стать его если не подданными, то хотя бы сторонниками, вряд ли хорошо восприняли бы жест, который можно расценить как издёвку.

— Мне нужен мир... — начал говорить Джафар.

— Неужто весь? — вроде бы даже искренне удивилась собеседница.

— Пока что, обоснуюсь здесь, — переняв манеру речи Моры, отозвался визирь, сперва разведя руками в стороны, чтобы затем опустить вдоль тела.

В задних рядах полосатых кочевников начало подниматься волнение, но окружающие место разговора воины даже не шелохнулись. Сама шаманка на это только хмыкнула, прищурилась и заявила:

— Мне нравятся твои слова... Попробуй, убеди меня.

"Ты сама попросила", — тёмно-серый единорог шагнул вперёд, медленно снял перчатки от доспеха и уронил их на землю, затем столь же неспешно положил руки на маску шаманки, кончиками пальцев касаясь её шёрстки... и применил "метку".

Он ощущал себя так, будто бы стоит в тисках: взгляды духов из теней, пронзали тысячей мечей... Не стоило и сомневаться, что стоит только замешкаться, или замыслить сделать зло, как духи разорвут его.

Зебра выглядела спокойной, излучала любопытство и предвкушение, а её сородичи вовсе затаили дыхание, ожидая чего-то необычного. Даже волнения в задних рядах утихли, сменившись хищным азартом.

Из докладов Лайм Хуфа Сомбра знал, что маска Моры — это артефакт очень разноплановый, но кроме магических задач, он исполняет ещё и свою прямую функцию. Ну а какая представительница "слабого" пола, к какой бы расе она ни принадлежала, откажется от возможности не только вернуть красоту, но сохранить и приумножить силу?

Пришлось потратить почти минуту реального времени, за которую напряжение только нарастало, прежде чем "обман" подействовал на плоть колдуньи. Однако же едва в толпе вновь начали звучать недовольные шепотки, как главнокомандующий осторожно снял маску шаманки, открывая взглядам окружающих довольно миловидную, молодую мордочку без следа морщин (лишь глаза остались прежними, но на них жеребец и не пытался воздействовать, так как его авантюра уже прошла по краю того, что можно было назвать нападением).

— Не стоит прятать красоту, она идёт тебе к лицу, — Джафару пришлось ввернуть слово из своей прошлой жизни, чтобы сохранить рифму, но как он надеялся, кроме самой Моры этого никто не заметил.

Тени вокруг стали танцевать активнее и в них вспыхнули зелёные и алые огоньки глаз. Полосатая кобыла подняла кисти к своей мордочке, опустила веки и провела ладонями по щекам, лбу, подбородку... Её уши дёрнулись а хвост качнулся, но это было всё, чем она выдала свои эмоции.

— Долго ль продлится эта ложь, когда ты вновь от нас уйдёшь? — без маски, голос Моры звучал куда приятнее, что, впрочем, могло быть ещё и следствием её настроения.

— Чтоб сохранить твою красу, тебе я дар преподнесу, — вручив собеседнице её же маску, визирь извлёк на свет солнца кулон из серебра, похожий на каплю, в который был вставлен кристалл с изумрудным огоньком внутри. — Позволишь наглость совершить и цепь на шею нацепить?

Последние слова были произнесены тихо, так что услышала их только та, кому они и предназначались. Шаманка же, впившись пальцами в маску, откинула голову назад и рассмеялась, заставляя всех вокруг ощутить табуны мурашек, бегающих под шёрсткой.

"Приму это за "да"", — решил тёмно-серый единорог, после чего завёл руки за шею полосатой кобылы, защёлкивая замок, тут же отстраняясь от неё.

Серебряная капля с кристаллом, в котором была заключена частица сущности чейнджлинга, устроилась между грудей колдуньи. Прошла секунда, он засветился ярче, а затем в тусклой вспышке исчез, в то время как Мора опустила мордочку от небосвода так, чтобы смотреть на жеребца, а затем открыла изумрудные глаза с вертикальными зрачками.

"Неожиданно. Быстро же она освоилась", — Сомбра ощутил себя так, будто бы его взвесили на весах и признали годным, что оказалось крайне неприятным опытом, вызывающим откровенные злость и раздражение.

Взор колдуньи тем временем скользнул по пони и зебрам, заставляя их вздрагивать и непроизвольно ёжиться. Всё же и раньше её внимание было тяжело выдержать, теперь же для этого приходилось прилагать немалые волевые усилия.

— Ты очень щедр, добрый гость... сомнения свои отбрось, — надев маску на мордочку, но сделав это демонстративно небрежно, Мора приблизилась к Джафару на расстояние полушага, заложила руки себе за спину, под общий вздох удивления опустилась на колени и провозгласила: — Укрой меня своим плащом, или убей своим мечом. Тебе вручаю жизнь и силу, покуда не сойду в могилу.

Об этом ритуале визирь тоже знал, а означал он то, что Мора ультимативно предлагает взять её в жёны. Если же отказать, а затем оставить жизнь, кобыла, которая добилась права самостоятельно выбирать себе жеребца, сможет смыть позор только кровью. Учитывая же, что свидетелями были тысячи зебр, догадаться о личности того, кого будут убивать, сложности не составляло.

"Ну что же... чего-то такого я и ожидал. Очень удачно профессор создал Амулеты Чейнджлинга... и от того особенно печально осознавать, что такой гений потерян", — скинув со спины плащ, тёмно-серый единорог молча накинул его на плечи шаманки, которая выглядела полностью довольной происходящим (сам же новоявленный муж вспомнил недавний разговор с Каденс и вскользь брошенную фразу про новую кобылу).

После возвращения к кристалийцам, Сомбру ожидал очень интересный разговор...

— Какой позор; какой кошмар: в душе моей горит пожар! — прозвучал в тишине насмешливый голос, не скрывающий брезгливости. — Мора привела в наш дом врага, легла и ноги развела...

Кольцо окружения расступилось, пропуская на свободное место невысокого, широкоплечего и начавшего полнеть полосатого жеребца, который был облачён в подобие доспехов из костей. За ним следовали восемь молодых кобыл, на шеях у которых виднелись костяные ожерелья-ошейники: они были одеты в традиционные набедренные повязки, их тела красовались узорами из тонких шрамов, а подавленные, сломленные взгляды смотрели вперёд.

— Марис, ты смеешь мне хамить? Неужто надоело жить, — шаманка взялась за руку визиря и легко поднялась. — Иль ты решил, что я слаба? Но я сильна как никогда.

В доказательство своих слов, полосатая кобыла выплеснула часть своих сил, заставляя пони и зебр пошатнуться, ссутулиться, а слабейших — встать на колени. В ответ на это восемь зебр в ошейниках вскинули руки, создав барьер из энергии, копья из воды, огненные сферы...

— "Меченые"? — тёмно-серый единорог положил свободную руку на рукоять меча, чувствуя то, что ситуация начала развиваться не так, как того хотела его новая... жена.

— Молчи, презренная, ты встала на колени, и права голоса тем самым лишена, — оскалился острозубой улыбкой. — Закон таков и он один для всех. Я прав ведь, воины вольного народа?

С разных сторон раздались недовольные, но подтверждающие голоса. Было видно, что Костяной Колдун тут не пользуется любовью, но с его личной силой, а также силой его табуна, собранного из "меченых", считаются все. Впрочем, против Моры они тоже были не готовы идти, прекрасно помня её возможности... и откровенно побаиваясь того, чем она может удивить теперь.

"Похоже вот и она — провокация", — мысленно посетовав о том, что Тала осталась в лагере кристалийцев, из-за чего нельзя заранее узнать секреты противника, Сомбра сделал шаг вперёд.

Он рисковал, но ситуация требовала идти на авантюру: слишком резко изменился расклад сил в лагере зебр. Если раньше Мора была непререкаемым авторитетом, и многие племена пошли именно за её силой, то сейчас она лишила себя права лидерства, пусть и лишь формально. Шаманка по-прежнему могла победить любого из противников, но в глазах сородичей это означало бы, что она как минимум не уважает жеребца, которого сама и выбрала. Марис же, понимая то, что колдунья не вызовет его на поединок, прикрываясь одарёнными жёнами решил провернуть свою интригу...

— Мора вошла в мою семью, и за неё я говорю, — заявил Джафар, привлекая к себе общее внимание. — Если я помню все слова, то тот, кому жизнь вручена, становится и частью племя?

— Ты прав, чужак, — ещё шире оскалился Костяной Колдун. — И что с того?

— За оскорбление твоё, что ты нанёс моей жене, я жажду крови... — голос тёмно-серого единорога звучал как далёкий рокот.

— На заре, — легко согласился полосатый жеребец, а затем повысил голос и провозгласил: — Закон един; в круг войдут двое, но выйдет один!

Один за другим воины стали бить копьями об землю, топать копытами и выкрикивать одно-единственное слово:

— Бой! Бой! Бой! — рокотали сотни глоток.

— Бой! Бой! Бой! — лагерь тонул в возбуждённом ликовании.

— Бой!...

* * *

— Ммм... — с удовольствием втянув носом аромат свежего травяного отвара, Каденс сделала маленький глоток из чашки, словно бы вырезанной из куска хрусталя. — Великолепно. Рубин, ты просто волшебница!

— Я только учусь, — хмыкнула красная кристальная пони, надевая на шею Амулет Чейнджлинга, отобранный у Твайлайт. — Вот сейчас выращу себе рог и...

— Лучше уж крылья, — перебила её белая пегаска, в свою очередь пробуя напиток. — Летать ты научишься быстрее, нежели пользоваться телекинезом.

— Рождённая топать летать не будет, — возразила Блиц, но тут её взгляд упал на фиолетовую четвероногую аликорночку. — Хотя... может быть ты и права.

Четыре кобылки сидели вокруг походного стола в шатре принцессы любви, отдыхая после утреннего паломничества просителей, которых требовалось принять и выслушать. Дел в лагере было не так уж и много, да и с большей частью работы пони с оленями справлялись сами, лишь в спорных моментах обращаясь к помощи правительницы.

"Сомбра, действительно, создал хорошую систему, которая не рухнет в первый же день, стоит лишь ему и Каденс исчезнуть", — подумала про себя аликорница-путешественница, в памяти у которой мелькали не самые приятные образы того, как её сородичи едва ли не в панику впадали, стоило только правительницам куда-то пропасть на пару дней.

Внезапно мысли в очередной раз вернулись к воспоминаниям о том, что принцесса дружбы увидела... и услышала... и унюхала ночью...

...

Сжавшись за артефактным креслом в как можно более компактный клубок и отчаянно желая куда-нибудь провалиться, Твайлайт вздрагивала от каждого стона, которые нежно-розовая аликорница и не думала сдерживать, будто бы специально дразня неучтённую свидетельницу.

Её ушки то вставали торчком, то прижимались к голове, ноздри щекотал сладковатый аромат, крылья стремились распахнуться и выдать свою хозяйку, а хвост стыдливо поджимался к пылающим жаром влажным от собственных соков бёдрам. Чтобы не взвыть от этой пытки, кобылке пришлось до боли прикусить высунутый кончик языка, ощущая как на глазах наворачиваются слёзы.

"Почему... Почему я оставила амулет в шкатулке?!", — без превращения в здоровую пони, с такими повреждениями рога, которые давали о себе знать только при попытке применить магию, даже думать о телепортации не стоило.

Услышав особенно громкий стон, последовавший за влажным шлепком, Спаркл закусила переднее копытце и задрожала всем телом, ощущая как волна разрядов пронзает каждую клеточку тела, а затем взрывается ярким салютом в голове. Она даже не была уверена, что не потеряла сознание, чувствуя себя жутко грязной из-за всего этого и... из-за возбуждения, вызванного страхом быть обнаруженной в таком месте в нынешнем состоянии.

...

"А ведь я просто хотела устроить Каденс сюрприз, когда узнала о том, что Сомбра улетает. Думала, что мы посидим вдвоём, поболтаем... А вышло...", — скосив взгляд на принцессу любви, сиреневая пони ощутила жар на мордочке и шее, который переползал на грудь и подбирался к крыльям.

— Твай, я, конечно, польщена... — Рубин заткнула за ухо прядку гривы, выбившуюся на мордочку. — Но с каких пор ты у нас подражаешь хамелеонам?

— Я не... — попыталась оправдаться четвероногая пони, но встретившись со смеющимся взглядом Каденс, шумно засопела и отвернулась.

— Просто наша фиолетовая подруга, прошедшим вечером, оказалась не в том месте и не в то время, — сжалилась над краснеющей кобылкой нежно-розовая аликорница. — Она застала нас с Сомброй... прощающимися перед долгим расставанием.

— Пффф, — поперхнулась чаем Айси. — Серьёзно? И Каденс тебя не заметила?

— Заметила, — обиженно буркнула Спаркл, утыкаясь мордочкой в свою чашку. — А затем заявила, что если я хотела присоединиться, то нужно было попросить.

— Кха-кха... — на этот раз чаем подавилась Блиц, после чего перевела недоумённый взгляд на принцессу любви. — С каких пор ты разбрасываешься такими предложениями?

— И вовсе я не разбрасываюсь, — гордо задрала подбородок Каденс, но под прицелом трёх пар глаз сдалась и уже нормальным тоном ответила: — Твайлайт миленькая, да и мы с ней неплохо сошлись. Так что если она захочет... ну вы понимаете... Я не буду против.

— Хм, — многозначительно хмыкнула белая пегаска. — Что-то мне подсказывает, что когда Сомбра вернётся, тебе придётся мириться с совсем другой кобылой.

— Тогда... мне нужен любовник, — заявила нежно-розовая аликорница. — Для сохранения гармонии в семье!

— Зачем ходить далеко? — Рубин закрыла глаза, сосредоточилась, и её окутал зелёный огонь, который тут же исчез, оставив после себя мускулистого красного жеребца. — Я на всё готов, дорогая.

Кобылки прыснули от смеха, а Блиц обиженно надулась.

— Поработай над голосом и я подумаю, — шутливо пообещала Каденс.

— Тонко — не круто; круто — когда толсто, — подмигнула подруге Айси.

— Вы можете говорить о чём-нибудь другом? — сдавленно спросила пылающая смущением Твайлайт.

— Похоже мы выяснили, что у Сирени очень бурное воображение, — отменив превращение, заметила красная кристалийка. — Но вопрос, на самом деле, стоит отложить до возвращения Сомбры.

— Чем займёмся теперь? — отставив опустевшую чашку, спросила белая пегаска.

— До обеда никаких дел вроде бы нет, — принцесса любви притянула к себе блокнот, заглядывая в записи (в этот момент у неё на мордочке отчётливо промелькнула тень грусти). — Предлагаю навестить Талу и узнать, чем там занимается главнокомандующий. Ну а потом, если останется время, я бы хотела посмотреть на нашего пленного коня.

— Думаешь, Сомбра позволит тебе прибрать его к рукам? — иронично выгнула брови Рубин.

— Думаю, что тебе будет интересно ознакомиться с объектом, в который ты будешь превращаться при наших свиданиях, — парировала нежно-розовая аликорница, показав подруге язык. — А если серьёзно: мне просто интересно посмотреть на коня вблизи. При встрече с племенем седловцев у нас как-то не сложилось...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 4

Город верблюдов не понравился Норсстоуну с первых же мгновений, едва их колесницы опустились на землю: на первый взгляд, если опираться только на словесные описания, он был похож на Кристальную Империю, являясь таким же городом-государством, и... на этом сходства заканчивались, и начинались отличия. Во-первых, родина кристалийцев всегда славилась красотой и изяществом построек, среди коих даже самые бедные дома могли поспорить с жилищами зажиточных пони с юга, имели множество артефактов и просто ценных безделушек, в то время как здесь имелась большая городская стена, а многие здания напоминали каменные коробки с окнами. Во-вторых, кристальные жеребцы и кобылы в обязательном порядке получали образование, имели работу, еду и возможности для саморазвития, в то время как среди верблюдов они видели бродяг, бедняков и воров с бандитами, которых гоняла стража (без энтузиазма). Было ещё и "в-третьих", и "в-четвёртых"...

"Варварство", — мысленно скривился немолодой уже земной пони, одетый в белую рубашку под цвет шерсти и чёрные штаны от военной формы, поверх которых была накинута золотая мантия, украшенная узором в виде города из кристаллов на спине (что подчёркивало его статус дипломата).

Сперва Норсстоун удивился, когда его вызвали к принцу Сомбре, заявив о том, что нужно возглавить дипломатическую миссию, но уже во время встречи всё встало по своим местам: главнокомандующий отправлялся к союзникам, которые ожидали прибытия каравана кристалийцев в прериях Зебрики, его помощник Грим, хоть и был тем ещё лицедеем, но годился скорее для шпионажа или организационной работы, нежели для честных переговоров, ну а отрывать от обязанностей кого-то ещё, тем самым увеличивая количество проблем для принцессы, было бы глупо. Вот и получил земнопони свой шанс выделиться, чтобы в случае успеха — вознестись на вершину, а при провале...

"Империя потери не заметит", — сам себя "подбодрил" жеребец.

Они прошли через ворота рано по утру, тут же став центром внимания для верблюдов, собравшихся на привратной площади: кто-то собирался отбывать (одинокие путники, торговцы, наёмники...), кто-то наоборот лишь вошёл в пределы защитных стен, но было немало и торгашей, продающих и покупающих прямо на месте всё, от еды и оружия до рабов. К счастью в отряде не было совсем уж белых сопляков, воспитанных на романах для благородных девиц, так что пегасы, как тянувшие его колесницу, так и запряжённые в грузовые повозки, ничем не выдали обуявшего их гнева. В конце концов, это была не их родина, и насаждать здесь свои законы было бы как минимум глупо, а то и вовсе — опасно для их миссии.

"Принц об этом узнает. Он что-нибудь точно придумает", — решил для себя земнопони.

— Добрый господин, не хотите ли отдохнуть после долгой дороги? — подбежал к вновь прибывшим жеребёнок-верблюжонок, одетый в широкие белые шаровары, красную безрукавку и повязанную на голову тряпку белого цвета. — Мой отец держит постоялый двор рядом с площадью: у него вы и ваши воины сможете отдохнуть, подкрепить силы, узнать свежие слухи, а также договориться о продаже своего товара по выгодным ценам.

"Выгодным для него", — внутренне фыркнул Норсстоун, который не купился бы на подобные обещания первого встречного, даже если бы на самом деле являлся торговцем.

Тем более, что двое хмурых верблюдов в неприметных мешковатых одеждах, буквально в пятнадцати шагах от их повозок отпугивали своим видом других жеребчиков, как желающих пригласить необычных гостей в заведения своей семьи, так и просто глазеющих (возможно, чтобы потом навести на них какую-нибудь банду). Стражники, вооружённые кривыми саблями и артефактами, похожими на дудки с деревянными шарами, надетыми на тонкие концы, смотрели на это скрестив могучие руки на груди (одеты они были тоже в широкие штаны, чёрные жилеты с металлическими вставками, и пышные белые головные уборы).

"А ведь солнце и вправду печёт. И это только утро. Нужно и нам такими... тюрбанами... обзавестись", — отметил кристалиец, всем видом изображая задумчивость.

— Пока что — нет, — наконец ответил пони, считая на этом разговор оконченным.

Только вот у верблюжонка на этот счёт было своё мнение, так что он улыбнулся ещё шире и коротко поклонившись продолжил:

— Может быть добрый господин желает отдохнуть в банях? Я знаю чудесное место, где вам окажут любые услуги: горячие парилки, ароматные травяные сборы, послушные и молчаливые служанки...

— Нет, — повторился Норсстоун, одарив верблюжонка хмурым взглядом. — Не трать своё и моё время на пустые разговоры. Ступай.

Опешивший от подобного ответа юнец, на миг скривившись, пробормотал извинения и убежал. Следом за ним ушли и двое здоровяков, которые наградили кристалийцев многообещающими взглядами... но даже когда основное препятствие исчезло, другие зазывалы не спешили подходить. Лишь группа наёмников, одетых в разнообразную броню, глядя на чужаков с почтительного расстояния широко ухмылялась, дожидаясь пока их наниматель наконец-то погрузится в повозку, запряжённую парой коней с бритыми головами.

"Похоже, что я умудрился обидеть сынка какого-то уважаемого верблюда", — пришёл к выводу земнопони, жестом приказав пегасам оставаться на месте, в то время как сам широким шагом направился к стражникам.

— Приветствую, уважаемые, — произнёс жеребец как можно более доброжелательно.

— И тебе не болеть, добрый господин, — ответил один из двух верблюдов, ехидным взглядом осматривая гостя.

— Не стоило тебе обижать сына уважаемого Паши, — покачал головой его напарник. — Юнец злопамятный и пользуется уважением своего отца. Напрямую пусть и не навредит, но пакостей сделать может много...

— Благодарю за предупреждение, — вежливо отозвался Норсстоун, сразу же переходя к делу: — Мы — послы народа Кристальной Империи, отправленные в ваш славный город дабы передать дары султану, заверить его в наших добрых намерениях и, если получится, договориться о сотрудничестве.

— У тебя важная миссия, благородный гость, — уважительно кивнул первый верблюд.

— Мы можем лишь пожелать тебе добиться успеха в ней, — добавил второй страж.

"Да они издеваются", — дёрнув правым ухом, земнопони сохранил на морде невозмутимое и вежливое выражение.

— Весьма признателен за добрые слова, доблестные воины, — кристалиец извлёк из поясного кошеля прозрачный синий кристалл, внутри коего словно бы застыла белая звёздочка, а затем протянул его первому стражнику. — Вынужден отнять у вас ещё немного вашего драгоценного времени, чтобы просить проводить нас к тому, либо хотя бы указать нам дорогу в место, где можно официально представиться и записаться на встречу с султаном.

Верблюд со скепсисом протянул руку, принимая на ладонь кристалл, затем зажал его между пальцами и посмотрел через него на солнце, после чего усмехнулся, сложил кисти лодочкой, чтобы образовалась тень, и приложил их к правому глазу. Маленький артефакт, оказавшись в темноте, засветился мягким голубым сиянием, вызвав у воина удовлетворённый хмык. Спрятав подарок в свой кошель, он извлёк из-за пазухи свисток, поднёс его к губам... и замер.

На морде стражника буквально читались мысли о том, что если он сам приведёт послов к Султану и они договорятся, то ему может перепасть что-нибудь ценное. С другой стороны, если они не договорятся, или это окажутся какие-нибудь мошенники, ему точно перепадёт... плетей десять-пятнадцать.

— Ступайте за мной, добрый господин, — спрятав свисток обратно, верблюд широко улыбнулся. — Я лично вас провожу...

"Жадность победила осторожность", — констатировал кристалиец, в компании нового знакомого возвращаясь к своим спутникам.

...

Стражник провёл кристальных пони через весь город до самого дворца, где передал с рук на руки своим сослуживцам у ворот. Норсстоуну оставалось лишь предъявить выданные ему принцессой и принцем грамоты, а затем ждать, пока отправившийся за кем-нибудь из влиятельных верблюдов гонец вернётся.

Пока они ждали, отойдя чуть в сторону от самих ворот, земнопони сумел оценить разительное отличие этого места от окраин города. Дома здесь были белее и выше, выглядели куда более внушительно, улицы оказались шире, а вездесущие торговцы старались быть не такими шумными.

Спустя полчаса из боковой калитки, в сопровождении полудюжины верблюдов в кожаной броне, вышел тучный жеребец, облачённый в красно-синие шелка. Пусть он и выглядел неповоротливым, медлительным и рыхлым, но Норсстоун, сам не чуждый владению мечом, сразу заметил и выправку воина, и повадки опытного бойца, и откровенную наигранность отдышки.

Приблизившись к делегации кристалийцев, чиновник представился именем "Абис Мал", тут же потребовав предъявить доказательства того, что находящиеся перед ним пони — действительно послы, а не какие-нибудь бандиты-бродяги. Переданные ему бумаги он перечитывал несколько раз, хмурился и приглядывался, принюхивался и едва ли не пробовал на зуб, после чего заявил:

— Что же, я вам верю и доложу Великому Султану об ожидающих встречи гостях. Но не ждите того, что владыка примет вас раньше следующей декады...

— Возможно ли как-нибудь ускорить нашу встречу, уважаемый Абис Мал? — с этими словами земнопони снял с пояса кошель, демонстративно подбросив его на ладони. — Мы сильно торопимся и если вы окажете моему народу такую услугу, благодарность будет велика.

...

Ждать у ворот пришлось ещё почти час, после чего делегацию впустили во внутренний двор дворца, где пришлось потратить полтора часа на проверку груза, чтобы охрана убедилась в отсутствии каких-нибудь опасных артефактов. Мечи у них отнимать не стали, объяснив это тем, что от простого оружия, даже если они окажутся убийцами, им будет мало толка, а придворные только повеселятся.

Внутренний двор был выложен плитами из жёлтого камня, подходящими прямо к широким ступеням белого здания с толстыми колоннами, большими окнами, золотыми куполами башен... Тут и там находились навесы, сараи, какие-то подсобные здания и казарма стражи; слуги были одеты в белые жилеты и шаровары, стражники носили оружие с позолоченными клинками, широкие браслеты и пояса с пряжками, прикрывающими перед живота.

Из грузовых повозок были извлечены коробки с дарами, которые намеревался преподнести правителю города Норсстоун, для чего на встречу взял с собой четверых носильщиков, одетых в форму воздушных войск Кристальной Империи. Остальные пятеро пегасов оставались во дворе с повозками, отогнанными с центра двора под один из навесов (им принесли кувшины с водой, в которой был разведён лимонный сок, а также корзины с тонкими хрустящими хлебцами).

После этого из самого здания дворца вышел высокий худощавый верблюд в голубых мешковатых одеждах. Он чинно спустился по ступенькам и, высоко держа голову, приблизился к гостям, остановившись на расстоянии пяти шагов.

— Я — Харуд, голос великого Султана Неба, — представился слуга, всем видом источая невозмутимость и безразличие. — Кто из вас Норсстоун?

— Я, — отозвался земнопони, ощутивший вспышку раздражения, которую сумел задавить в зародыше.

Жеребец успел порядком утомиться как за время дороги, так и в процессе ожидания и проверки даров, так что к обычному, в общем-то, высокомерию придворных, сейчас относился как к откровенной издёвке. Впрочем, это не помешало ему внешне сохранить спокойствие и достоинство...

"Сейчас не время строить из себя оскорблённую невинность", — напомнил себе кристалиец, ощущая как печёт с неба солнце, будто бы в издёвку пытаясь вывести пони из себя.

— Вы и ваши спутники приглашены в тронный зал, — объявил слуга, выдержал положенную паузу и продолжил: — Следуйте за мной и помните, что пусть вам и оставили ваше оружие, но попытка воспользоваться им будет принята за нападение на его величество. Наказание же последует незамедлительно.

Произнеся эти слова скучающим, монотонным голосом, Расул развернулся на месте и, изобразив рукой приглашающий жест, зашагал в обратную сторону. Кристалийцы последовали за ним (Норсстоун впереди, а трое пегасов — на два шага позади).

Едва они поднялись по ступенькам и, миновав неширокую площадку перед высокими двустворчатыми дверями, вступили под своды дворца, как на пони опустилась приятная прохлада, приносящая облегчение и умиротворение. На краткий миг глава делегации даже ощутил, что готов простить всех и каждого... но это наваждение быстро рассеялось, возвращая разуму жеребца прежнюю ясность и расчётливость.

Коридор, ведущий от главного входа к тронному залу был высок и широк, сиял блеском отполированных мраморных блоков, которыми были выложены пол, стены и потолок, освещался масляными светильниками, установленными в нишах на треногах, часто пересекался более узкими и низкими ответвлениями. На стенах между нишами висели красочные картины и гобелены, на потолке висели похожие на золотые колёса от телег люстры, в которые были вставлены белые свечи (в данный момент не зажжённые), у каждого второго бокового прохода стояло по стражнику в кирасах, с круглыми щитами и кривыми мечами.

Кристалийцы признавали, что это место действительно хранит в себе величественность. Здесь даже не ощущалось той атмосферы суеты, которая царила на улицах города, да и легко было забыть о ворах, невольниках... и других неприятных элементах жизни верблюдов.

"Нет. Даже ваш дворец — это лишь тусклая тень того великолепия, которое мы были вынуждены оставить дикарям. Но скоро мы построим свой новый дом, который затмит своим величием всё, что только было создано раньше", — на этой мысли земнопони прервал свои размышления, тем более, что они подошли к большому залу, освещённому десятками ламп.

Если потолок коридора был просто высоким, то это помещение вовсе занимало собой сразу два этажа: на всех стенах висели зеркала в позолоченных рамах, перед которыми стояли сосуды из белого стекла с ровным жёлтым огнём внутри; потолок красовался изображением звёздного неба, состоящего из тёмно-синего бархата с вышитыми созвездиями; тут и там стояли золотые чаши на высоких ножках, заполненные драгоценными камнями, монетами, золотым песком; на многочисленных круглых столиках возвышались вазы с фруктами, подносы с изысканными кушаньями, курильницы с благовониями. На уровне второго этажа, вдоль всех стен тянулся узкий карниз, где стояли немногочисленные верблюды в тёмно-синих одеждах.

"Безвкусица", — мысленно поморщился предводитель кристалийцев, едва увидел эту нарочитую роскошь (по его мнению, если убрать чаши и столы, тем самым освободив больше пространства, помещение только выиграло бы).

— Великий Султан Неба, — чётко произнёс Харуд, останавливаясь на половине пути к возвышению, заваленному большими бархатными подушками, на которых полусидел-полулежал крупный верблюд небесно-голубой окраски, одетый в меховую белую безрукавку и такие же штаны. — Гости с далёкого севера явились пред твои очи по воле твоей.

Вторую половину реплики слуга произносил уже согнувшись в поклоне под углом в девяносто градусов, взглядом уткнувшись в пол. Сам же правитель города-государства, скрестивший ноги перед собой, окружённый кобылами из числа пони, верблюдов, лошадей, одетыми в небесного цвета шаровары и топы, открыл смеженные веки и устремил взор белых глаз на Норсстоуна.

— Я доволен, — произнесло существо, в зрачках коего ярко сияли две шаровые молнии, а по помещению прошёлся лёгкий сквозняк. — Принесите гостям кресла! Столь дальние путники у нас бывают редко... так пускай понежат чресла. Что же, гости дорогие... вы молчите как немые?

— Я — Норсстоун, посланник их высочеств принцессы Ми Аморе дэ Каденс, и принца Сомбры, — сделав два шага вперёд, кристальный пони поклонился, старательно сдерживая волнение и желание активировать защитный артефакт (вряд ли находящееся перед ним существо это оценит... хотя, вполне может принять за шутку и посмеяться). — Я и мои спутники доставили вам дары моих господ, и их заверение в добрых намерениях.

— Правда? — вскинул левую бровь голубой верблюд. — Сперва в мой город пришёл один кристальный пони, заслуживший любовь толпы на арене, теперь же приходите вы — послы доброй воли... Подозрительно, не считаете?

"Здесь есть кристалиец? Но почему он один? Почему... Не важно", — одёрнув себя от бессмысленных размышлений, которые были крайне несвоевременными, земнопони стал вспоминать всё то, что знал о ранее отправленных дипломатах.

— Принц Сомбра, желая установить дипломатические отношения, отправлял в Верблюжьи Эмираты трёх послов, — тщательно подбирая слова, глядя на подбородок голубого верблюда, произнёс Норсстоун, ощущая как мурашки бегут по спине, а пальцы рук подрагивают (пегасам было легче, так как внимание джинна концентрировалось не на них). — Однако было это раньше катаклизма, вынудившего нас покинуть старый дом и искать новое пристанище.

— Катаклизмом, полагаю, вы называете то событие, благодаря коему рухнули все магические конструкты? — полуприкрыв веки, собеседник медленно кивнул. — Что же, вынужден вас огорчить: если на момент моего пришествия в городе и были ваши сородичи, которые вели переговоры со старым султаном, то я их не пощадил... как и всю гвардию, придворных, слуг и членов семьи предшественника. Скорее всего, мои братья, взявшие в свои руки власть в других городах, поступили также. Надеюсь, это не станет проблемой для нашего дружеского общения?

"Хвост... Даже если бы я хотел сказать, что станет, главнокомандующий такого явно не оценит. Кристалийцам слишком нужен этот союз", — мысленно выругавшись, подумал глава делегации.

— Ничуть, — ровным тоном заявил земнопони. — В конце концов, никто не может подтвердить ваше участие в их судьбе, да и по вашим же словам — где-то в городе есть наш сородич. Я буду весьма признателен, если мы сможем встретиться.

— Непременно, — веки Султана Неба окончательно опустились, а окружающие его самки, среди которых обнаружились грифонша песчаного цвета, чёрная кошка и минотавриха, стали обмахивать его веерами. — Вы сказали, что ваш народ ищет новый дом: не с этой ли целью вы прибыли в мой город? Или же ваши принц и принцесса решили основать собственное поселение где-то неподалёку?

— Вы весьма прозорливы, великий Султан Неба, — стоило глазам джинна закрыться, как дышать сразу стало легче, чем кристалиец не преминул воспользоваться. — Наш народ собирается построить свой новый дом сам. Однако же, это будет гораздо легче сделать, если у нас будут добрососедские отношения. И в знак наших дружеских намерений, прошу принять эти дары...

По условленному знаку пегасы вышли вперёд и, поставив коробки на пол, откинули их крышки, демонстрируя содержимое контейнеров. После этого они поспешно отошли назад, вновь оставляя командира принимать на себя всё внимание хозяина дома.

— Как... интересно, — сперва взор голубого верблюда, брошенный на подарки из-под полуприкрытых век, был скучающим, но увидев вещи, принесённые гостями, он даже приподнялся с подушек. — Ваши принц и принцесса, воистину, знают толк в дарах.

Едва прозвучали эти слова, Норсстоун ощутил, как с плеч упала тяжесть, которую он всё это время и не замечал. Султан же кивнул своим наложницам, и три из них соскользнули с подушек, направившись к коробкам, в одной из которых лежал кристальный шар с пирамидальной подставкой, окружённый упаковками с шестигранными кристаллическими цилиндриками, во второй был набор из кубков и тарелок, будто бы выточенных из драгоценных камней, ну а третья оказалась заполнена книгами (именно им и предназначался жадный взгляд джинна, будто бы забывшего о том, что в зале ещё кто-то есть).

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 5

Солнце плавно скользило по синему небосводу, раскрашенному белыми пятнами облаков к далёкому горизонту. Жизнь в лагере кристалийцев, на несколько дней оказавшихся привязанными к одной стоянке, кипела в неспешном и размеренном ритме: кто-то тренировался, кто-то нёс дежурство, где-то готовилась еда, чинилась одежда, звучали голоса пони и оленей, доносились выкрики и смех жеребят.

Челубей, одетый в тонкую рубаху и штаны, с браслетами на руках и ногах, борясь с накатывающей сонливостью, сидел на земле перед палаткой, которая служила личной комнатой заключения. С тех пор как он проиграл тот злополучный поединок, его жизнь стала... унылой: пленители, конечно, подлечили пленника, кормили и поили его, но на этом и всё. Если бы не пара стражников, которые дежурили то по одиночке, то парами, он бы вовсе решил, что о нём все забыли.

"Что может быть хуже для гордого воина, чем пренебрежение и забвение?", — растерев морду ладонями и зевнув, конь отвесил себе пару пощёчин, болью выгоняя из головы сон (чем бы его ни травили, но сопротивляться этому было вполне реально).

Тело, ранее полное дикой и необузданной мощи, ныне казалось вялым и дряблым: тренироваться без оружия пленнику не запрещали, только вот бороться приходилось не только со слабостью, но и с жуткой сонливостью (в таком состоянии лёгкая разминка уже отнимала все силы). О том, чтобы сбежать от своих пленителей не стоило и думать, так как пегасы легко найдут и догонят жеребца, не способного обратиться к своей силе, а покончить с собой не позволяла уже гордость воина. Идеальным решением было бы бросить вызов кому-нибудь... вроде Биг Бена, чтобы сложить свою голову с оружием в руках, но...

"Кто же мне позволит? Да и бежать... Некуда мне бежать: родное племя не примет, так как слишком уж долго меня не было, а к другим прибиться... даже думать противно. Уж лучше быть пленником у тех, кто меня победил, чем слугой у чужого хана", — тяжёлые веки сами собой опустились, а голова склонилась к груди, знаменуя очередное поражение в битве с сонливостью.

...

— Вставай, бегун, к тебе высокие гости, — встряхнув пленника, произнёс один из стражников-земнопони, окруживших жителя степей.

— Аргхм... — помотав головой, Челубей с некоторым трудом сфокусировал взгляд на разбудившем его воине и спросил: — Кто?..

— Принцесса Каденс, со свитой, — отозвался жеребец, сунув охраняемому в руки фляжку с чем-то остропахнущим. — Промочи горло: да глотай по чуть-чуть. Штука крепкая, но бодрости придаёт.

— Благодарствую, — хмыкнул пленник, прикладываясь к горлышку и делая большой глоток... чтобы тут же выпучить глаза и сплюнув часть жидкости, тяжело задышать широко открытым ртом с вывалившимся языком. — Ха... Ха... Ха...

— Я же тебе говорил, — поморщился охранник, отбирая фляжку, чтобы закрыть её пробкой и спрятать за пазуху. — Ну как, помогло?

— Да... — смахнув выступившие на глазах слёзы, Челубей поднялся на ноги, ощущая порядком подзабытое чувство бодрости. — Ну а теперь можно и с принцессой поговорить...

— Смотри у меня, — земнопони сурово погрозил кулаком. — Веди себя прилично, шуточки и намёки оставь при себе. Принц у нас добрый, но если узнает, что ты Каденс обидел...

— Убьёт? — усмехнулся конь, прикидывая возможность того, чтобы специально оскорбить кобылу, тем самым вызвав местного главного жеребца на бой (а там уже будут варианты, от достойной смерти и до победы, с последующим выкупом своей жизни).

— И не мечтай, — фыркнул стражник. — Скорее уж отдаст тебя учёным, на опыты.

— Вот ведь... — передёрнул плечами конь, который пусть и не знал, что за опыты над ним могут проводить, но само это слово вызывало подсознательную опаску. — Как же это... бесчестно.

— А оскорблять молодых кобылок — честно? — усмехнулся второй стражник, прицепляя к браслетам на руках жителя степей цепочки. — Да ты не удивляйся так: у тебя весь ход мыслей на морде написан.

— Тьфу на вас, — скривился пленник.

— Поосторожнее с выражениями, — шутливо вскинулся собеседник.

— Тьфу на вас ещё раз, — невозмутимо отозвался конь.

— Так, прекращайте балаган и ведите этого верблюда на встречу, — вмешался командир смены...

...

Небольшой походный столик, за которым расположились на обед четыре кобылки, был установлен на своеобразной полянке между шатрами. Гвардейцы, соблюдая приличествующую дистанцию, дежурили на всех подходах к этому месту, в небе летали пегасы, да и бойцы СОКИ несли свою вахту.

— Ладно, сдаюсь: Твайлайт, как ты умудряешься поддерживать барьер на расстоянии? — спросила у сиреневой аликорницы, вернувшей себе Амулет Чейнджлинга, и теперь сидящей среди подруг в простом дорожном костюме, нежно-розовая аликорница, решившая ограничиться свободной рубашкой и плотными штанами.

— Я создаю невидимую магическую нить, по которой и передаю энергию, — Отозвалась Спаркл, бросая на принцессу любви смущённый взгляд. — Я думала, что это очевидно...

— То, что естественно для тебя, не обязательно будет естественно для нас, — поучительно заметила Рубин. — Впрочем, наоборот это правило тоже действует.

Разговор прервался из-за прибытия группы стражников, которые конвоировали довольно высокого жеребца.

— Ваше Высочество, — командир смены стукнул себя кулаком в грудь и изобразил лёгкий поклон. — Пленник Челубей, по вашему приказу, доставлен.

— Благодарю за службу, — улыбнулась жеребцам Каденс. — Пока что, можете быть свободны: гвардейцы присмотрят за вашим подопечным.

Конвоиры на секунду замешкались, но тут же взяли себя в руки, ещё раз стукнули себя кулаками в грудь и ушли. Сам же конь остался стоять с нагловатым видом, изучающим взглядом прохаживаясь по каждой из четырёх кобыл (за ним, в свою очередь, наблюдали как земнопони в красной броне, так и Айси, в любой момент готовая призвать свою силу). Принцесса любви, прочистив горло, указала рукой на свободный стул и произнесла:

— Присаживайтесь, Челубей. Вы не голодны?

— Что вы, ваше высочество, меня очень сытно кормят, — ничуть не покривив душой, широко ухмыльнулся житель степей, впрочем от предложения сесть он не отказался, с удовольствием плюхнувшись на складной стульчик, жалобно скрипнувший под его весом. — Но буду благодарен за что-нибудь, в чём нет примисей зелий.

— Вы хотите сказать, что вас травят? — нахмурилась сиреневая аликорница.

— Не травят, а скармливают запасы зерна, забранные у чейнджлингов, — вмешалась белая пегаска. — У нас не так уж много еды, а сонный состав не вреден для здоровья.

Спаркл заметно поморщилась, плотнее прижимая к телу крылья. Период пребывания пленницей местных чейнджлингов отзывался не самыми приятными воспоминаниями, оставляющими после себя ощущение липкой грязи по всему телу, измотанности и потрёпанности. Однако же, всё желание защищать пленника куда-то пропало...

— Я и не спорю, — попытался развести руками жеребец, но цепочка, удерживающая браслеты на расстоянии менее полуметра друг от друга, звякнула приятным кристаллическим звоном. — Просто мне надоело чувствовать себя сонной рыбой.

— Сегодня мы можем предложить вам кое-что другое, — заметила нежно-розовая крылато-рогатая пони, указывая на стол с небогатой, но обильной едой. — Взамен же я прошу об одной услуге...

— Всё что угодно, — в очередной раз сверкнул улыбкой Челубей. — Моя нескромная персона в полном вашем распоряжении. Я — самый быстрый конь во всей Седловской Аравии.

Произнеся последнюю фразу, жеребец настолько выразительно поиграл бровями, что три из четырёх кобылки слегка потемнели мордочками. Рубин же фыркнула, взяла в руку бокал и, поднеся его к губам, сделала маленький глоток, после чего заявила:

— Прими дружеский совет, Челубей: если вдруг решишь произвести впечатление на кобылку, никогда не говори ей, что ты — самый быстрый... Это вызовет только жалость.

Белая пегаска прыснула от смеха, Каденс прикрыла рот ладошкой, скрывая улыбку, и только сиреневая аликорница ещё сильнее смутилась, мысленно возвращаясь к недавним событиям, которым стала случайной свидетельницей...

— Вообще-то, я просто хотела попросить рассказать о Седловской Аравии того, кто здесь родился и вырос, — справившись с собой, совершенно серьёзным голосом заявила принцесса любви, бросая на Блиц весёлый взгляд.

* * *

— Как вам наш стадион? — спросил Султан Неба, удобно устроившись в кресле, в своём личном ложе.

— Вызывает уважение, — отозвался Норсстоун, для которого рядом поставили сидение попроще.

Солнце уже садилось и одним краем скрылось за гребнем городской стены, а верблюды только лишь собирались на трибунах, чтобы посмотреть на очередной турнир, спешно организованный в честь прибытия дорогих гостей с севера. Красочные одежды, какие-то флажки, торговцы с едой и напитками, прохаживающиеся по лестницам и между рядами зрителей — всё это создавало непередаваемое впечатление. Какофония звуков могла бы оглушать, но голубой верблюд, небрежным пассом руки, сотворил воздушную преграду, отсекающую слишком громкий шум, что никак не сказывалось на феерии запахов (не всегда приятных).

— Вы сказали, что здесь я смогу увидеть своего сородича, — напомнил кристальный земнопони, переводя взгляд с других зрителей на правителя города.

— И я не отказываюсь от своих слов, — Султан Неба взял с подноса, который держала в руках молодая чёрная кошка, одетая в голубые шаровары и миниатюрный топ, крупную ягоду земляники, точным броском отправив её себе в рот. — Он будет выступать в первой схватке.

— Вы не говорили, что ему придётся драться, — констатировал Норсстоун, сдержавшись от того, чтобы не скрипнуть зубами.

— Но ведь Сильверблад — гладиатор, — посмотрев на собеседника краем глаза, в котором яркой искрой горела маленькая шаровая молния, резонно заявил голубой верблюд. — Логично, что увидите вы его именно на арене. Ну а когда... если он выживет, мы пригласим его сюда, где вы и сможете поговорить. Впрочем, меня совершенно не интересует, что будет происходить после этого. Пэтти, налей нашему гостю мёда: он удался особенно чудестно.

— Сию секунду, господин мой, — мурлыкнула кошка, отступая назад и в сторону, тут же направляясь к находящимся в тени столам с яствами, а её место, приняв поднос с ягодами, заняла верблюдиха в сиреневых одеяниях.

...

В этот вечер он выходил на песок словно в первый раз: голову заполняли надежды и сомнения, сердце в груди билось сильно и часто, а подрезанные крылья то и дело стремились распахнуться во всю свою невеликую ширину. Одетый в одни лишь короткие чёрные штаны, ярко контрастирующие с цветом шерсти, вооружённый парными короткими прямыми мечами, с многочисленными следами наскоро залеченных ран на торсе и руках, кристальный пегас представлял то ещё зрелище: словно дикарь, а не потомок благородных пони из самого высокоразвитого города мира.

"Королём ты можешь и не быть, но хранить достоинство обязан", — мысленно процитировал одну из пословиц летун, решительно делая шаг под темнеющее небо.

Крики толпы ударили по ушам, от разнообразных запахов затрепетали ноздри, а взгляд сам собой устремился к ложе Султана Неба... где обнаружился кристальный земнопони в золотой мантии, мирно беседующий с хозяином города. Вот этот жеребец посмотрел на него и... ничего не произошло. Возможно, будь на его месте сам Сомбра, или же кто-то из единорогов, ему подали бы какой-то знак, но сейчас Сильверблад ощутил себя... обманутым?

"Нет", — крепче стиснув рукояти мечей, пегас решил, что сегодня покажет всем верблюдам, чего на самом деле в бою стоят кристальные пони.

И этому послу он покажет, что вовсе не нуждается в них. А если они захотят, чтобы он вернулся, то придётся забрать с собой и его кобылу. Только так летун был готов поступить, не собираясь делать скидки и уступки хоть кому-либо.

— Благородные подданные Султана Неба, — монотонным голосом произнёс Харуд — личный распорядитель правителя города, выйдя на специальный балкон для ведущего. — Этим радостным вечером, когда мы имеем счастье принимать послов союзного народа, Владыка Небесных Просторов предлагает вам особое развлечение: хорошо известный вам Сильверблад, прекрасно зарекомендовавший себя в схватках на этом песке, встретится с Торасом Железношкурым. А чтобы представление точно понравилось нашим гостям, третьим членом трёхсторонней битвы будет Кот в Сапогах, также известный как Обаятельный Мерзавец.

"Чтоб тебя виндиго полюбили", — едва не взвыл в голос крылатый пони, в то время как трибуны взорвались возгласами радости.

Вечер обещал быть жарким.

* * *

— Мечи, ножи и топоры, не навредят с этой поры; туман и дым, густая тьма, пусть не ослепят никогда; и яд тебе не навредит: в твоей душе огонь горит, — Мора ходила вокруг чана, в котором мерно булькал магический состав, куда полосатая кобыла, одетая лишь в маску из кости, да пару костяных ожерелий, бросала подаваемые помощницами когти, глаза, иные составляющие ритуала. — Душу и плоть объединим, и тело силой напоим; на целый день, мой тёмный свет, тебе в сражении равных нет.

Приняв из рук ученицы кубок, вырезанный из черепа, все отверстия в котором были промазаны воском, шаманка зачерпнула получившееся варево, сияющее тусклым зелёным светом. Однако же, как только необычный сосуд погрузился в зелье, как всё свечение сконцентрировалось в его пределах, будто бы магия оказалась заперта в одном месте, да ещё и сконцентрирована настолько, что её сияние резало глаза.

Сомбра, одетый в одни лишь штаны, сидел в ритуальной фигуре, состоящей из переплетающихся плавных линий, а его торс был исписан угловатыми символами, нанесёнными свежей кровью. Прежде чем соглашаться на ритуал своей... новой жены, он подробно распросил её, проверяя ответы при помощи "метки", и только убедившись в сравнительной безопасности задумки, дал своё дозволение.

И вот теперь Джафар вдыхал дурманящие разум ароматы благовоний, смешанные с запахом потных тел кобыл, не первый час совершающих странные манипуляции, к магии единорогов отношения не имеющие. Впрочем, как не самый глупый маг, он понимал отдельные элементы чар и наговоров, при помощи коих старшая зебра собиралась увеличить шансы своего жеребца на победу.

Визирь мог бы оскорбиться тем, что кобыла сомневается в его силах, если бы был одним из местных дикарей, ну или старым хозяином тела. Личный же опыт говорил, что никогда нельзя пренебрегать и самой незначительной возможностью увеличить свои шансы на успех, даже если на первый взгляд в этом нет необходимости: жизнь нередко переворачивает всё с ног на голову, стоит только поддаться самоуверенности.

"Среди кобыл Костяного Колдуна есть та, которая может временно передавать силы "меченых" от владельца к владельцу. Не удивлюсь, если завтра Марис продемонстрирует их все", — промелькнули мысли в голове тёмно-серого единорога, в памяти коего глубоко засели слова Моры, при помощи своих духов следившей едва ли не за всеми сколь-нибудь опасными зебрами лагеря.

— Прими мой дар, о Тёмный Свет, коли во мне сомнений нет, — опустившись перед Сомброй на колени, колдунья протянула ему кубок со светящейся жидкостью.

Главнокомандующий Кристальной Империи промедлил несколько секунд, но затем принял череп и осушил его содержимое несколькими глотками. Пусть к некромантам, после известных событий, он относился предвзято, но не мог не признавать их силу (в конце концов, один из них его убил...).

— Ступайте прочь, — приказала своим помощницам Мора, снимая с мордочки, на которой не было и следа старческих морщин, свою костяную маску. — Оставьте нас на эту ночь.

Повторять молодым кобылкам не требовалось, так что вскоре в шатре остались лишь Джафар и его новая (первая в этом мире) официальная жена. А тем временем в теле жеребца разгоралось пламя, внешне проявляющееся в свечении символов на торсе...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 6

— Мне можно начинать?! — минотавр, почти в полтора раза более высокий чем Сильверблад, красующийся тёмно-синей шкурой и чёрными рогами, с бугрящимся валунами мышц оголённым торсом, вскинув к небу руки с зажатыми в них кривыми мечами, огласил арену трубным рёвом.

Ответом ему стал восторженный рокот зрителей на трибунах, потрясающих кулаками и пытающихся переорать соседей. И только в ложе Султана Неба продолжал сохраняться покой...

"Это будет очень и очень сложно", — констатировал пегас с подрезанными крыльями, на миг почувствовавший себя словно жеребёнок-новобранец, перед взрослым земнопони-гвардейцем.

— Крылатик, предлагаю временный союз, — рыжий кот, одетый в шерстяные чёрные штаны, кожаные сапоги и шляпу с широкими полями, поигрывая в руках парой длинных кинжалов обратился к кристалийцу. — По одиночке мы этого здоровяка не свалим...

— Рааа!!! — явно играя на публику, бык скрестил своё оружие над головой, а затем с лязгом развёл клинки.

"Хочешь, чтобы я к тебе спиной повернулся?", — одним взглядом спросил крылатый пони.

— И почему всё не бывает просто? — посетовал рыжий хищник, поднимая взгляд к темнеющим небесам.

Над ареной разнёсся грохот гонга, и Торас метнулся в атаку, избрав своей первой целью Сильверблада. Он двигался удивительно быстро для своих габаритов, а его мечи, удерживаемые каждый одной рукой, для того же пегаса могли бы сойти как минимум за полуторное, а то и двуручное оружие, что не мешало им порхать с такой лёгкостью, словно они ничего не весили.

От рубящего удара сверху вниз летун уклонился влево, выпад в правый бок пропустил над головой пригнувшись, даже не думая пытаться блокировать атаки минотавра. Обратное движение левого изогнутого клинка, сперва опустившегося вниз, а затем взлетевшего вверх по диагонали, заставило его отшатнуться назад, чтобы не быть разрезанным от бедра до плеча. Вся эта комбинация заняла у Тораса считанные секунды, за которые он не дал и шанса на контратаку.

Вот бык совершает колющий выпад правым клинком, вынуждая пони качнуться вправо, но тут же отдёргивает руку назад, левым мечом рассекая воздух по диагонали сверху вниз. На этот раз Сильвербладу пришлось не только пригнуться, но и воспользоваться своим оружием для отклонения удара, но стоило лишь его мечам столкнуться с тяжёлым лезвием, со свистом рассекающим воздух, как рукояти едва не вырвались из ладоней.

"Виндиго тебе в жёны... Где вас таких только выращивают?", — отпрыгивая влево и назад, разрывая дистанцию и выигрывая себе секундную передышку, подумал кристальный пони.

— Вот ты и попался, — радостно заявил кот, запрыгнувший на спину минотавра, в зубах удерживая один кинжал, чтобы правой рукой схватиться за изогнутый рог.

Второй кинжал, сверкнувший в левой руке рыжего хищника, сверкнул у шеи Тораса, заставляя брызнуть кровь. Сам двурогий великан, по видимому желая раздавить противника, с силой упал спиной на песок, подняв облако пыли. Только вот убийца успел спрыгнуть вниз, чтобы затем откатиться в сторону и вновь вскочить на ноги, держа в хватке рук уже оба оружия.

— Не так уж он оказался и силён, — взмахнув длинным гибким хвостом, радостно оскалился рыжий гладиатор, после чего поднёс к морде обагрённый кровью кинжал и облизнул лезвие. — Похоже, дружище, в нашем союзе больше нет смысла.

— Тебе повезло, — переводя дыхание после стремительной схватки, в которой не успел нанести ни единого удара, заявил пегас.

— Кто спорит? — весело прищурил зелёные глаза рыжий хищник. — Но — победителей не судят.

Притихшие было трибуны взревели от восторга, начав скандировать "Кот-кот-кот-кот!..", призывая бойцов продолжить представление. Летун же и не возражал: в отличие от неожиданно быстрого и ожидаемо сильного быка, его второй противник, уже знакомый по более ранней стычке, виделся куда более лёгкой целью.

Удобнее перехватив рукояти мечей, Сильверблад согнул колени и расправил крылья, готовясь к рывку. Рыжий хищник присел и сгруппировался, руками прикрывая бока, а острия кинжалов направил в сторону летуна. Зрители, предчувствуя острый момент битвы зарокотали ещё громче... а затем как-то резко замолчали, чем выбили бойцов из колеи.

Поднятое падением Тораса облако пыли осело, открывая взглядам поднимающегося на ноги минотавра, на шее коего красовался тонкий порез, из которого вытекло немного крови. Приняв вертикальное положение, он поочерёдно посмотрел на кота и пегаса, а затем взревел:

— И это всё?!

— Мать моя кошка... — округлив глаза, шокированно произнёс рыжий хищник. — Я же ему глотку вскрыл.

— Ха... Ха-ха-ха-ха! — рассмеялся великан, а затем метнулся к коту смазанной тенью, правым мечом нанося удар справа налево параллельно земле.

Рыжему пришлось отклоняться назад, выгибаясь дугой, из-за чего с головы слетела шляпа, которую разрезал на части монструозный клинок. Впрочем Кот, вставший на кулаки, не выпуская из хватки кинжалы, сразу же был вынужден уклоняться от рубящего удара сверху вниз уже левым мечом, устремившимся в открытый живот.

В этот момент кристалиец напал во фланг, целясь одним клинком под рёбра, а другим — в левое бедро. Только вот Торас это заметил, резко развернулся к пони, легко меняя движение меча из вертикальной в горизонтальную плоскость, чем заставил затормозить. Впрочем, выигранного времени хватило рыжему хищнику, чтобы разорвать дистанцию и вновь приготовиться к бою.

Минотавр не останавливался ни на секунду: с бешенным рёвом, сверкая покрасневшими глазами, он рванул вперёд и попытался нанести одновременный удар справа и слева, вынудив пони упасть на колени и пригнуться. Два изогнутых меча пронеслись над ним будто лезвия огромных ножниц, а затем пинок ногой, попавший крылатому жеребцу в левый бок, заставил прокатиться по песку пару метров.

Кот, пользуясь отвлечением противника, со всех ног кинулся в атаку, стремясь вонзить кинжалы... чуть пониже спины (раз уж шею перерезать не удалось, непонятно из-за чего, следовало пустить кровь и максимально замедлить). Однако здоровяк, продолжая движение пинка, крутанулся на одной ноге и развернулся мордой ко второй жертве, сразу же совершая обратное движение мечами, разводя руки в стороны.

Своеобразные ножницы пронеслись над головой упавшего на четвереньки хищника, который ощутил поднятый ими ветерок, пошевеливший шерсть на голове... а затем увидел падающее на песок острое ухо, покрытое знакомым мехом.

— Дааа! — радостно воскликнул бык, совершая колющий удар в голову ошеломлённого врага, успевшего откатиться только в последнюю секунду...

Торас атаковал и защищался так, чтобы постоянно держать противников в напряжении. Он не останавливался ни на секунду, лишь переключался с одной цели на другую, выматывая их и валяя по песку. Каждый раз ему не хватало каких-то сантиметров, чтобы закончить бой, но пони и рыжий хищник всё же успевали спастись, порой получая не слишком серьёзные раны...

Вот Кот заставил минотавра опустить мечи вниз, а пегас, подлетев на своих куцых крыльях, рубанул по правому плечу левым мечом. Брызнула кровь, которой оказалось гораздо меньше чем ожидалось, а вместо глубокой раны, на руке великана осталась жалкая царапина.

— Он — "меченый"! — воскликнул рыжий хищник, когда напарникам пришлось отступить от быка, крутанувшегося на месте волчком, создавая вокруг себя смертоносный вихрь.

— Да я уже понял, — хрипло отозвался летун, чувствуя как начинает кружиться голова и видя как перед глазами плывут мутные пятна. — Есть идеи, что делать?

— Можно заставить его истечь кровью, — предложил рыжий хищник, на что получил ответ в виде выразительного молчания. — Сам что-нибудь придумай.

И вновь завертелась бешеная карусель битвы: на этот раз Торас давил с удвоенной яростью, загоняя противников к стене. Сильверблад попытался ещё раз атаковать сверху, для чего позволил быку подойти к краю арены, затем воспользовался вертикальной опорой, чтобы взбежать на несколько шагов, оттолкнулся и вложил в атаку весь свой невеликий вес.

Великан играючи отвёл оба прямых меча в сторону одним кривым клинком, а затем уже собирался рубануть вторым орудием по удачно подставившейся жертве...

— Почувствуй силу уличных котов! — воскликнул одноухий, проскальзывая под руки здоровяка и нанося удар сапогом в пах.

— ... — красные глаза Тораса выпучились, рот открылся в беззвучном крике, а затем ему между зубов скользнул клинок меча пегаса, легко пробивший нёбо.

Выдернув оружие, летун приземлился на песок и разорвал дистанцию с великаном, также поступил и его временный напарник, рванувший в противоположную сторону. Бык же, простояв ещё несколько секунд, будто бы не мог поверить и смириться со случившимся, молча завалился вперёд. Зрители, наблюдавшие за этой картиной, постепенно затихли, а в воздухе повисло напряжённое ожидание.

— Всё? — дёрнув единственным ухом, пошатнулся рыжий хищник, переводя взгляд то на пони, то на минотавра. — Похоже, на этот раз, мы его сделали.

— Похоже на то, — хмыкнул кристалиец, опасливо косясь на тушу великана, будто бы ожидал того, что он снова поднимется на ноги. — Это был хороший бой.

— Полностью с тобой согласен, крылатик, — Кот подкинул кинжалы, перехватывая их обратным хватом. — Даже жаль, что он ещё не закончился.

На трибунах постепенно возрастал ропот: до зрителей наконец-то дошло, что Торас повержен окончательно. Однако же теперь большинство призывало не к продолжению схватки. Сперва одиночки, затем десятки, ну а потом и сотни верблюдов начали скандировать:

— Жизнь! Жизнь! Жизнь!

— Жизнь! Жизнь! Жизнь!

— Жизнь! Жизнь! Жизнь!..

Гладиаторы обратили вопросительные взгляды на ложу Султана неба, который следил за представлением со спокойным, удовлетворённым видом. Вот голубой верблюд поднялся на ноги, подошёл к низкому бортику, вытянул вперёд правую руку со сжатым кулаком и выставленным в бок большим пальцем.

Трибуны вновь замолкли, ожидая вердикта правителя. Напряжение нарастало и...

Радостные вопли буквально оглушили двоих бойцов, оставшихся стоять на песке, когда большой палец правителя города поднялся вверх. Кристалиец и рыжий хищник переглянулись, с явным облегчением на мордах обменялись кивками, а затем Кот произнёс:

— Буду рад ещё как-нибудь сразиться с тобой плечом к плечу, крылатик.

— Возможно, нам ещё и представится подходящий случай, — отозвался летун, а затем ехидно добавил: — Если ты к тому времени не растеряешь оставшиеся части тела.

Недавний напарник поморщился, прикоснулся к обрезанному почти под корень уху, затем пожал плечами и усмехнулся в ответ.

...

— Я думал, что вы захотите увидеть бой до победного конца, — озвучил свои мысли Норсстоун, когда Султан Неба вернулся на своё место.

— Я увидел прекрасное представление, в котором двое почти врагов стали братьями по оружию, — прикрыв глаза, отозвался голубой верблюд. — Было бы бесчестно превращать историю славной победы и дружбы в очередную трагедию, где недавние союзники вынуждены рвать друг другу глотки.

— Весьма благородно, — заметил земнопони, пригубив поданный ему напиток.

— Благородство — это то, что может себе позволить только сильный; милосердие — это проявление наивысшей силы, — изрёк собеседник, отправляя в рот новую ягоду. — Было время, когда я и мои братья считали, что сила — это синоним вседозволенности и свободы.

— Что же заставило вас изменить своё мнение? — проявил любопытство кристалиец.

— Опыт и приходящая с ним мудрость, — многозначительно заявил голубой верблюд. — Вседозволенность — это не свобода, так как она накладывает совсем другие рамки, лишает многих благ и делает... одиноким. Это не то одиночество, когда ты сидишь в ловушке Духа Хаоса, в темноте и тишине... Это одиночество гораздо страшнее: ты можешь находиться среди многих тысяч разумных, но при этом остаёшься совершенно один. Что же касается милосердия: только будучи по-настоящему сильным физически, магически и духовно, разумный может проявлять эту свою черту осознанно. Слабые духом либо идут самыми простыми путями, либо проявляют не милосердие а трусость... Хотя чаще, разумеется, они не становятся сильными в иных аспектах. Гхм... Прошу простить мою болтовню: наверное я вас утомил.

— Что вы, — отрицательно качнул головой Норсстоун. — Всегда интересно послушать подобные откровения...

...

Сильверблада и Кота в Сапогах (просто за компанию) пригласили в ложу Султана Неба: после того как гладиаторов подлечили, приодели в чистые белые жилеты и свободные шаровары, Харуд отконвоировал их наверх. Вопреки ожиданиям пегаса, посол Кристальной Империи уделил ему самый минимум внимания, лишь представившись и узнав имя в ответ. В результате, ждать личного разговора пришлось до глубокой ночи, когда турнир завершился и гости отправились во дворец местного правителя.

Кристальным пони были выделены три большие комнаты под личные покои, одна из которых играла роль гостиной, а ещё две были спальнями. Лишь здесь, за уставленным яствами столом, устроившись на стульях друг напротив друга, жеребцы наконец-то начали серьёзный разговор:

— Как я понимаю, ты не из посольства, отправленного в Верблюжьи Эмираты, — констатировал кристальный земнопони. — Поведай свою историю.

— Всё началось тогда, когда главнокомандующий Сомбра отправил нашу тройку в Седловскую Аравию... — послушно начал говорить летун, не ощущая ни радости, ни волнения, а лишь усталость и опустошение (впрочем, взгляды других пегасов, бросаемые на его крылья, вызывали ещё и раздражение). — ...так я и оказался в этом городе, в роли гладиатора. Готов ли я и дальше служить Кристальной Империи? Готов. Но с одним условием: я хочу забрать с собой Мишэлл. И у нас скоро родится жеребёнок.

"Вот и высказался. Не так как хотел... Грубовато получилось. Да плевать уже", — закрыв глаза, безумно усталый пони склонил голову, ожидая вердикта.

— В том, что касается твоей подруги — я не вижу проблем, — ровным голосом отозвался Норсстоун, а затем добавил чуть более жёстко: — Только вот вернуться в Кристальную Империю мы не можем...

И на голову пегаса оказалась вывалена краткая история того, что произошло с его народом за прошедшее с отбытия на задание время. Шок от того, что город-государство был сдан якам, Кристальное Сердце погибло, а кристалийцы сейчас совершают переход на юг, выбил из головы всякую меланхолию, заставляя почувствовать себя... очень неуютно.

— Подумай, Сильверблад: хочешь ли ты вернуться в наши ряды, — поставил точку в своём повествовании земнопони. — Твою подругу мы примем, если она будет готова принять наши законы, да и крылья твои найдём как вылечить. С ответом я тебя не тороплю: мы задержимся здесь ещё на день-два, так что подумать ты успеешь. А сейчас, пожалуй, пора расходиться.

Распрощавшись с сородичами, которые сейчас казались какими-то далёкими, но всё же родными, гладиатор отправился в свой временный дом. Город верблюдов не спал ночью, но на улицах было куда тише чем днём, а от того он ещё на подходе заметил шум, доносящийся из открытого окна своей комнаты.

"Кто-то напал?", — практически выломав дверь, жеребец взлетел по лестнице на второй этаж и едва не врезался в верблюда, который дежурил перед закрытой дверью.

— Притормози, чемпион, — вскинул руки сын владельца, широко улыбаясь приятелю. — Тебе туда нельзя.

— Объяснись, — рыкнул крылатый пони, сжимая рукоять кинжала.

— Так это... — приятель рассеяно почесал затылок. — Поветуха с ученицей всех выгнала. Сказала "Стой и никого не пускай, чтобы под руку не лезли".

В этот момент из-за двери раздался новый крик, а пол под ногами Сильверблада начал качаться...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 7

Лёжа на ложе из мягчайших шкур в кромешном мраке шатра шаманки, вдыхая запах благовоний и разгорячённых тел, Джафар наблюдал за образованием новой связи душ... ничуть не менее крепкой нежели та, которая соединяла его и Каденс. Процесс уже завершался и остановить его можно было только одним способом — убив Мору или совершив самоубийство (ни первый, ни второй варианты визиря не устраивали).

"Следовало ожидать, что она не удовлетворится ролью формальной жены. И как ведь ловко всё обыграла: искренне верит, что совершает для меня только добро! Очень опасная кобылка... Очень опасная", — ночь, полная ритуалов и секса (который тоже был ритуалом, что теперь стало более чем очевидно), подходила к концу, оставляя после себя приятную истому в теле.

Фигуристая зебра прижималась к правому боку тёмно-серого единорога, по хозяйски закинув на него одну ногу и устроив голову на плече, ровным и глубоким дыханием выдавая удовлетворение. От неё не ощущалось никакой угрозы, а её сила, которой было не меньше чем у принцессы любви, укрывала жеребца будто одеяло... Впрочем, в отличие от нежно-розовой аликорницы, восстанавливала свой резерв Мора гораздо медленнее, из-за чего в противостоянии на истощение несомненно проиграет.

"Только вот с её знаниями и опытом, на истощение сражаться не придётся", — констатировал Сомбра мысленно, левой ладонью скользя по бархатной шёрстке, пока пальцы не обхватили крупную упругую грудь, задумчиво начав её мять.

Шаманка открыла глаза, сверкнувшие в темноте зелёными радужками, с ярко выделяющимися вертикальными зрачками. Её дыхание стало более тяжёлым, а затем она крепче прижалась к своему избраннику и, мурлычащим голосом спросила:

— Неужто хочешь ты ещё... меня пронзить своим мечом?

Предложение было соблазнительным, так что Джафар всерьёз задумался о том, чтобы совершить ещё один "ритуал". Зебра оказалась страстной и умелой любовницей (задумываться о том, сколько жеребцов у неё было прежде не хотелось), откликающейся даже не на движения, а на желания партнёра. И несмотря на то, что она явно не брезговала вампиризмом, не позволяла себе отбирать жизненную силу мужа.

— Скажи, Мора, почему ты связала себя со мной? — складывать слова в рифму визирю было откровенно лень, поэтому он перешёл на обычный слог. — Наша связь — это обоюдоострый меч.

— С тобой, я знаю наперёд, лишь так смогу продлить свой род, — томным голосом отозвалась колдунья, закрывая глаза и выгибая спину. — Отныне ты — мой жеребец, и без тебя — всему конец.

— А как же твоё бессмертие? — с нотками ехидства осведомился Сомбра, сжав подушечками большого и указательного пальцев набухший сосок, начиная его выкручивать. — Других жеребцов я не потерплю.

— Мне хватит и обычных жертв: зверей, врагов — проблемы нет, — заверила Мора. — А если же твоя сестра, со мной поделится сама...

Сжав пальцы сильнее, Джафар вызвал у партнёрши болезненный стон.

— Это мы обсудим в тесном семейном кругу, — пообещал визирь, убирая руку с груди кобылы, чем вызвал её недовольное сопение. — Но если ты решишь ей навредить...

— То головы мне не сносить, — снова прижалась к единорогу шаманка, закрывая глаза и понижая голос до шёпота. — Я знаю это, тёмный свет, во мне таких желаний нет.

"Чувствую, меня ждёт очень весёлая жизнь. А ведь Каденс с Рубин лишь недавно притёрлись... Как же непросто, когда кобылы сильнее тебя", — вопреки мыслям, которые имели упаднический характер, Сомбра был вполне доволен сложившейся ситуацией.

— Скажи, Мора, знаешь ли ты способ, при помощи которого представители разных народов смогут иметь здоровое общее потомство? — поинтересовался главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи.

Вопрос был задан не из праздного любопытства: пусть у кристалийцев имелись намётки на то, как можно помочь семьям из пони и оленей заводить жеребят (в том числе и с использованием Амулетов Чейнджлингов в процессе зачатия), но были они во-первых, непроверенными, во-вторых, затратными, в-третьих, трудоёмкими. С присоединением же зебр, проблема станет ещё более острой... Пусть даже у кристалийцев и зебриканцев могут рождаться полукровки.

— Эту задачу я решаю, о сложностях немало знаю, — заверила кобыла. — Не меньше двух решений знаю. Не стоит сей момент волнений: я всё решу — верь без сомнений.

"Что же, у меня есть второй кандидат на должность главы научного отдела. Хотя... учитывая вездесущих духов, Мора может и за службу разведки сойти. И ведь я, определённо, знаю не обо всех её талантах", — прикрыв глаза, визирь расслабился, решив морально и физически отдохнуть перед скорым сражением.

...

Выйдя из густого мрака шатра под ясное звездное небо, тёмно-серый единорог вдохнул полной грудью свежий степной воздух. Ноздри защекотали запахи костров, каких-то трав... к счастью, отхожие места были достаточно далеко, так что их вонь до жилища шаманки не доходила.

Кутаясь в плащ, вывернутый красной подкладкой наружу, Сомбра посмотрел на восточный край небосвода, где постепенно разгоралась заря. Зебры, от самых маленьких и до ещё крепких стариков, выходя из своих палаток устремлялись к краю лагеря, желая занять самые удобные места для наблюдения, не задумываясь даже о завтраке... Впрочем, взрослые кобылы всё равно отправлялись за водой, пусть и вели себя суетливее обычного.

"Время пришло", — мысленно ответил главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи.

Следом за ним из шатра вышла и Мора, одетая лишь в юбку из широких полос кожи, костяную маску и ожерелья. Она молча встала справа и позади жеребца, будто бы прячась за его плечом... что для существ, умеющих видеть ауры, смотрелось бы более чем забавно.

Пегасы сопровождения организовали почётный эскорт, ученицы колдуньи выстроились цепочкой за своей наставницей (по традициям зебр, Сомбра, как избранник Моры, мог владеть всем её имуществом, в том числе и кобылками, на время ученичества причисляемыми к категории "вещь"). Сама старшая зебра, если бы вызов был брошен ей, могла бы взять в сопровождение воинов племени, но её жеребец такого права не имел, из-за чего его свита казалась довольно скудной.

Пока они в молчании шли через лагерь, на них устремлялись десятки взглядов: заинтересованные, скучающие, злые, предвкушающие... Жители Зебрики не были едины во мнении о том, как относиться к Джафару. Впрочем, Костяного Колдуна они вовсе не любили, так что победа над ним могла подарить немало симпатий полосатого народа.

По словам Моры выходило, что Марис — один из первых, кто пробудил свою "метку". Он успел немало нашуметь среди маленьких племён, сшив из шкур их вождей свой полосатый шатёр. Его кобылки верны своему жеребцу, но отнюдь не из-за невероятной любви: каждую из них он сломал, запугал, а затем нацепил ошейник, чтобы в случае неповиновения иметь возможность убить одним усилием воли.

Сперва Костяного Колдуна не воспринимали всерьёз, считая очередным везучим выскочкой, но когда вокруг него собрался табун "меченых", даже вождям больших племён пришлось с ним считаться. Впрочем, до последних событий, он не спешил проявлять себя как-то слишком уж нагло...

"Во мне же увидел возможность подняться ещё выше. Это даже немного забавно: мы оба считаем друг друга лишь ступеньками на пути к чему-то большему", — промелькнули размышления на грани сознания тёмно-серого единорога.

Постепенно миновав городок из шатров и палаток, процессия вышла на ровное вытоптанное поле, где крупными камнями был выложен широкий круг, диаметром не меньше пятидесяти метров. За пределами огороженной территории уже собралось немало жеребцов, одетых в набедренные повязки, вооружённых копьями и дубинками (при попытке одного из противников сбежать, они имели право его остановить... любым способом), а за их спинами толпились все остальные зрители.

При приближении кристальных пони и их спутниц к арене, шумящая тихими разговорами толпа практически замолчала и расступилась, освобождая широкий живой коридор. С противоположной же стороны круга стоял противник, которого сопровождало всего три кобылы: одна держала руки на спине своего господина, две другие же изображали бдительную охрану.

— Сейчас сдавайся и тогда, чужак, я пощажу тебя! — увидев кристального пони, громко произнёс Марис, заставляя всех присутствующих обратиться в слух.

— Закон простой и он един, — Джафар распахнул плащ и скинул его с плеч, прямо на руки Моры. — Заходят двое — выходит один.

Будучи одетым лишь в набедренную повязку, без меча и артефактов, Визирь ощущал себя почти голым. Рунная вязь, нанесённая кровью на торс, за ночь успела поблёкнуть, а частично — стереться, но это уже не имело решающего значения.

Костяной Колдун, также одетый лишь в один отрезок ткани, обёрнутый вокруг бёдер, ухмыльнулся и перешагнул через кольцо камней. Тёмно-серый единорог также пошёл вперёд, а позади него сомкнули ряды полосатые жеребцы из нейтральных кланов.

"Какая глупость. Даже если их напоили усиливающими зельями, каждый из нас прорвётся через это кольцо без затруднений. Разве что среди них есть "меченые" с подходящими силами", — откинув эти размышления, Сомбра направил магию в собственную "метку", начав усиливать, ускорять и укреплять тело.

Замерев на расстоянии дюжины шагов друг от друга, противники встали в боевые стойки, а затем Марис выдохнул струю огня, тем самым показывая, что предположения о его тактике были верны.

"Я крепче алмаза", — мысленно приказал своей силе кристалиец.

"Я быстрее ветра", — эхом к первому приказу прибавился и второй.

Рывок вперёд, сквозь жаркое пламя, которое бессильно облизало тело пони, соскальзывая с его шкуры и цепляясь лишь за набедренную повязку, окончился сокрушительным ударом... по невидимому барьеру, возникшему перед Марисом. Полосатый жеребец тут же отпрыгнул, а с его рук сорвались два водяных жгута, бессильно щёлкнувшие по воздуху на том месте, где секунду назад находился Джафар.

"Этими силами он владеет плохо: видимо редко тренируется, да и чужие "метки" подчиняются не так хорошо, как собственным хозяевам", — уклоняясь от новых и новых атак водной стихии, размышлял над своим положением визирь.

Тем временем полосатые воины стали топать по земле, стучать копьями и выкрикивать какие-то фразы, из-за многочисленности голосов сливающиеся в сплошной гул. Сама земля задрожала от их действий, отдавая в ноги неприятные вибрации.

Подхватив с земли несколько не слишком мелких камней, которые удобно ложились в ладонь, тёмно-серый единорог стал напитывать их своей силой. Попутно ему приходилось изображать из себя маятник, уходя от хлыстов воды, бьющих то справа, то слева. Впрочем, Костяной Колдун быстро понял, что эта тактика не работает, а потому, опустившись на одно колено, приложил ладони к земле.

"Я легче пера", — мысленно приказал своей силе Сомбра, прыгая вверх.

Из земли ударили три тонкие каменные пики, раскрывшиеся острыми шипами во все стороны. Однако же атака запоздала на какие-то секунды, в результате чего Марис впустую потратил свои силы, что заставило зебриканца злобно скривиться.

Поднявшись на высоту в полдюжины метров, Джафар крутанулся на месте, словно из пращи отправляя три камня один за другим. Первый снаряд ударился в землю, выбив столб пыли и оставив небольшую, но весьма глубокую воронку, а вот два последующих попали точно в невидимый щит, от чего по нему пошли волны. Уже падая вниз, пони извернулся и, оттолкнувшись от тонкой плёнки телекинеза, приземлился на ровную землю в стороне от шипов.

Красный рог тёмно-серого единорога засиял, поднимая с земли десяток мелких камней, напитывая их магией, чтобы метнуть новые снаряды в востановившуюся защиту. Девять более слабых ударов почти не возымели эффекта, из-за чего Костяной Колдун только пакостно усмехнулся, а по его рукам зазмеились разряды молний.

"Я быстрее молнии и крепче камня", — отменив прежние воздействия, "обманул" себя Сомбра.

С треском разряд белоснежной дуги ударил в землю, однако же там Джафара больше не было. В ту же секунду на барьер обрушились сильнейшие (из-за невероятной скорости) удары крепких кулаков. Пузырь щита стал видимым, так как его граница дрожала словно желе, грозясь лопнуть в любую секунду. И вот наконец Марис не выдержал, вскидывая руки в защитном жесте.

Стоило магической защите исчезнуть, как разогнанный телекинезом камень, с влажным хрустом врезался в голову полосатого жеребца, разнося её на осколки. Обезглавленная туша простояла на месте ещё секунду, а затем, словно мешок с мясом, рухнула на землю. Визирь же, в последний момент успевший одёрнуть свою руку от ухмыляющейся морды противника, с чувством хорошо выполненной работы смотрел на зебриканца...

"Ты был слишком тщеславен, позволив узнать о своей силе непозволительно много. Мне следует быть бдительным, чтобы не допустить ту же ошибку", — вскинув к небу сжатый кулак, что было встречено радостным рёвом зрителей, главнокомандующий направился к своей кобыле, которая ждала его у края круга из камней.

Ещё перед началом ритуалов по усилению, Мора сообщила своему жеребцу о том, что Костяной Колдун может брать под контроль чужие кости, если прикоснётся к жертве. Не сложно было догадаться о том, что удар по полосатой морде — это тоже прикосновение, за время которого может произойти всякое (кристалиец вовсе не хотел, чтобы его скелет оброс шипами, разрывая плоть изнутри). Пришлось даже показать в самом начале боя, что он собирается воспользоваться скоростью, дабы разбить голову противнику одним ударом, при этом намереваясь одёрнуть кулак, если вдруг защитное поле себя не проявит.

Атака камнями, брошенными при помощи телекинеза, тоже была отвлечением внимания, чтобы зебриканец не заметил снаряд, зависший над его головой. Оставалось только истощить защиту, а затем дать противнику уверенность, что попался в его ловушку...

"Только вот как он собирался пережить силу удара?", — недоумевал тёмно-серый единорог, перешагивая кольцо из камней, чтобы тут же попасть в объятья своей супруги.

— Я знала — ты не подведёшь, — жарко произнесла Мора. — И наш народ ты поведёшь.

Накинутый на плечи плащ скрыл оголённый торс, и только сейчас визирь заметил, что набедренной повязки на нём нет. На краткий миг это вызвало смущение, тут же отброшенное как нечто неважное (в конце концов, он уже не жеребёнок, чтобы стесняться подобного).

— Не будет ли проблем с табуном Мариса? — всё же спросил Джафар, чувствующий как его покидают дарованные ритуалами силы.

— Взгляни назад и всё поймёшь, — весело сверкнула глазами шаманка. — Друзей надёжней не найдёшь.

Послушавшись совета, тёмно-серый единорог обернулся, и его взгляду предстала неожиданная картина: три полосатые кобылы, уже сорвавшие с себя костяные ошейники, размазывая по мордочкам слёзы... самозабвенно пинали труп своего бывшего хозяина. Воины, которые хотели забрать тело для погребения, опасливо стояли вокруг, не решаясь подойти к взбесившимся фуриям, обладающим своими собственными силами.

"Пожалуй, стоит с ними поговорить. Но сперва — нужно одеться. Незачем лишний раз радовать публику своей наготой", — приняв такое решение, старающийся держать гордую осанку главнокомандующий, в окружении своей свиты двинулся в обратный путь к шатру Моры.

Впереди его ожидало немало работы... куда более привычной по прошлой жизни, нежели открытые сражения с врагом.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 8

— Клянусь служить за честь и совесть, и доблесть проявлять в бою, а в мирной жизни — быть спокойным и верность сохранить свою, — опустившись на одно колено, прижав к груди раскрытую ладонь, продекламировал вождь очередного племени зебр.

— Клянусь народом честно править и интересы защищать, и малых подданных и старых, бессовестно не притеснять, — отозвался Джафар, сидящий на наскоро сооружённом деревянном троне, будучи одетым в доспехи и плащ, красной стороной вывернутый наружу.

Импровизированное принесение присяги происходило неподалёку от круга, в котором был убит Костяной Колдун, что создавало дополнительный эффект в пользу того, чтобы вожди больших и малых племён не артачились. Силу и статус новоявленного императора зебр подкрепляло ещё и то, что рядом с его троном стояла Мора, одетая в набедренную повязку и лёгкую накидку из шёлка, представляющую из себя прямоугольный отрез ткани с прорезью для головы, спадающий на тело спереди, прикрывая грудь и верх живота, а также сзади, скрывая верхнюю треть спины.

Племя шаманки, начиная вождём (который, как показалось визирю, был только рад избавиться от своего бремени, нет-нет, да бросая на кобылу опасливые взгляды), заканчивая последней зеброй-кухаркой, принесло клятву верности в самую первую очередь. Теперь же воины из их числа изображали из себя почётную гвардию, а к ним присоединялись жеребцы, являющиеся лучшими бойцами собственных объединений...

Из-за того, что личную присягу захотели принести слишком многие, так как никто не хотел демонстрировать пренебрежение вождём вождей, процедура затянулась на несколько часов, пусть даже рядовые члены племён произносили клятву десятками. Но всё, как хорошее так и плохое, имеет свойство заканчиваться, вот подошла к концу и церемония, финальную точку в которой ставили восемь "меченых" кобыл Мариса.

Зебры, одетые только в набедренные повязки и браслеты, блокирующие магию (захваченные тёмно-серым единорогом с собой просто на всякий случай), бросая по сторонам опасливые взгляды и неосознанно сбиваясь ближе друг к другу, ловя на себе насмешливые и почти брезгливые взгляды, приблизились к трону, чтобы встать на колени и согнуться в поклоне, лбами уткнувшись в землю. При других обстоятельствах, вожди с удовольствием забрали бы себе обладательниц магического дара, тем более, что шаманками они не являются и их защитой пользоваться не смогут, но следы "игр" Костяного Колдуна сделали их изгоями, об которых мало кто захочет мараться.

— Говорите, чего же вы сами хотите? — внешне расслабленно спросил Сомбра, внутренне будучи полностью собранным и сосредоточенным.

Одна из зебр, продолжая стоять на коленях, поднялась на руках и, оставаясь в униженно-просительной позе, глядя в землю произнесла:

— Прошу, владыка, не гони, под руку нас свою прими; мы верной службою отплатим: лишь цену только назови.

"Мора — страшная кобыла... это же надо было меньше чем за день довести до такого состояния восьмерых зебр, при этом и слова им лично не сказав", — уважительно подумал главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи, почти физически ощущая самодовольство своей жены, на публике продолжающей носить свою маску-артефакт.

От решения Джафара сейчас зависела судьба этих "меченых": если он им откажет, то их, скорее всего, просто убьют (изгонять одарённых слишком опасно, так как они и отомстить могут), а если даст своё покровительство, то получит готовых на всё слуг, благодарных за освобождение из рабства и понимающих, что их благополучие зависит от жизни нового господина. Ну а для гарантии послушания, сама колдунья предложила приставить духов-наблюдателей, ну и споить несколько специфических зелий...

"Лучше с ними поработает Каденс. Свита из одарённых кобыл, знающих как защищать сильного господина, ей не будет лишней", — как объекты сексуального интереса визирь их не рассматривал, всё же во-первых, любая из его партнёрш (от Рубин и до Моры), обладала более привлекательной внешностью, во-вторых, он не был озабоченным подростком, которому количество важнее качества.

— Могу ль я верить табуну, который верен был врагу? — словно бы у самого себя спросил тёмно-серый единорог.

— Марису верность мы хранили, под страхом, что страшнее гибели, — вскинула голову коленоприклонённая зебра, сверкнув яростным огоньком в глазах. — Позволь нам встать за твоим плечом, или убей своим мечом. Владыка, гибель от твоей руки, мы примем словно дар судьбы.

Среди зрителей спектакля поднялся ропот. Однако же стоило Сомбре подняться на ноги и положить ладонь на рукоять меча, как все затихли.

— Для всех ли вас верны эти слова? Мне правда лишь одна нужна.

Голос Джафара звучал мягко, но в него было вложено столько силы, что шёрстка на спинах полосатых кобыл встала дыбом.

— Мы гибель от твоей руки, все примем словно дар судьбы, — поднявшись на вытянутых руках и склонив головы, ответили "меченые".

С шелестом клинок покинул ножны, лезвие сверкнуло в лучах заходящего солнца, а затем плоская сторона оружия прижалась к шее первой заговорившей кобылы.

— Коль будете вы мне верны, дам покровительство жены, — произнёс визирь. — Встаньте: я вашу клятву принимаю, но помните, что цену слову точно знаю.

...

После принесения присяги, все вожди собрались в шатре Моры, который выступал временной резиденцией императора. Там жеребцы задавали свои вопросы, пытались выторговать для себя лучшие условия, обвиняли друг друга в разных грехах... но как-то без фанатизма. Тёмно-серый единорог, спокойно и уверенно отражающий все словесные нападки, поведал о своём замысле строительства огромного города, где смогут разместиться все подчинённые народы (тут же он дал приказ найти наиболее удобное для поселения место, чтобы полосатые воины не маялись от безделия).

Лишь глубокой ночью первый совет Зебриканской Империи, на котором были озвучены основные направления работы, был окончен и все стали расходиться. В итоге Сомбра и Мора остались одни, чем кобыла решила воспользоваться, дабы продолжить свадебный ритуал...

* * *

Этим утром на площади перед северными воротами верблюжьего города-государства было особенно шумно: десятки малых отрядов наёмников сбивались в большие команды под рукой кого-то из уважаемых воинов, торговцы, загрузившие повозки мешками с провизией и различными безделушками, ради дела расщедрившиеся на найм вольных рабочих, которым предстоит служить движущей силой, сбивались в большой караван, а стражники, вооружённые дубинками и оглушающими артефактами, гоняли мелких воришек, попрошаек и бродяг, желающих под шумок что-нибудь утянуть. В воздухе пахло свежим хлебом, кожей, деревом и потом, звучали выкрики офицеров, споры торговцев, смех, плачь и даже стоны страсти.

Небо заволакивала прозрачная белая пелена, похожая на дым, среди которой тут и там встречались пушистые облака; из-за отсутствия ветра воздух был тяжёлым и каким-то душным. Норсстоун и его спутники, вынужденные возвращаться в лагерь кристалийцев по земле, в то время как одна тройка пегасов уже улетела вперёд, чтобы доложить о результатах переговоров с Султаном неба, чувствовал себя усталым и раздражённым.

Вопреки опасениям по поводу того, что некий уважаемый Паша, наслушавшись речей одного верблюжонка, может начать вставлять палки в колёса, всё прошло более чем удачно и без неприятных эксцессов. Час же назад к главе делегации Кристальной Империи подошёл невзрачный жеребец с не запоминающейся мордой и сказал, что "Уважаемые верблюды не имеют претензий к друзьям Султана Неба и будут только рады наладить взаимовыгодное сотрудничество". После непродолжительных распросов выяснилось, что к главам теневого сообщества города пришёл Харуд, который объявил своим скучающим и монотонным голосом, что если из-за их действий союзу между двумя народами станет что-то угрожать, то "Султан Неба обещает, что уважаемых верблюдов в его городе станет значительно меньше".

Учитывая нрав джинна, который предпочитает либо не вмешиваться в самоуправление городом до определённой поры, либо решает проблему самым радикальным способом (все помнят, как именно он пришёл к власти), главы преступного сообщества решили убедиться, что им с этой стороны ничего не угрожает. В результате, даже планы на одного кристального пегаса и его кобылу, которые имелись у хозяина арены, были отменены невзирая ни на какие финансы. Всё же, инстинкт самосохранения, в этот раз, оказался сильнее жадности и обиды одного верблюжонка...

— Командир Норсстоун, — подошёл к кристальному земнопони один из его крылатых подчинённых. — Там пришёл Сильверблад со своей лошадью. Просит его принять.

— Веди обоих, — кивнул старший кристалиец, до этого момента стоявший прислонившись к своей повозке, куда также загрузили несколько мешков с сыром и плоским хлебом, которые залиты пчелиным воском и замазаны глиной.

...

Гладиатор (теперь уже точно бывший), шёл впереди своей кобылы, одетой в мешковатые белые рубашку, плащ с капюшоном и шаровары. Сам он был одет в жилет и штаны чёрного цвета, за плечами выглядывали рукояти парных мечей, ну а на поясе висел порядком похудевший кошель с золотыми кольцами. Благодаря паре крылатых кристалийцев, которые встретили их у края площади, толпящиеся повсюду верблюды, неохотно но расступались, освобождая дорогу.

Мишээл, успевшая оправиться после родов, шла за своим жеребцом словно хвостик, прижимая к груди небольшой свёрток, из которого выглядывала чёрная мордочка с коротенькой серебристой гривой. Под пелёнками были аккуратно сложены такие же маленькие крылышки, которые очень легко можно было повредить, тем самым лишив кобылку возможности летать в будущем. Вообще, дочь пегаса и степной лошади следовало освободить от лишних тряпок, позволяя свободно шевелить всеми конечностями, но ввиду исключения, для более безопасной транспортировки, дозволялось временно перематывать торс мягкой тканью.

Жеребец и кобыла выглядели уверенными в себе, но внутри у них бушевали эмоции, пусть и по разным причинам: Сильверблад не знал, как отнесутся к его избраннице и их малышке, но был готов отстаивать их интересы и безопасность, пусть даже для этого придётся доказывать окружающим, как же они неправы; Мишээл просто боялась, чувствуя себя слабой и уязвимой, но также была готова защищать маленькую пегаску у себя на руках, а если придётся, то и бежать куда-либо...

— Рад, что ты принял верное решение, — произнёс крупный жеребец земнопони, выступая навстречу последним членам каравана, когда они подошли к двухколёсной небесной повозке.

— Очень на это надеюсь, — отозвался летун с подрезанными крыльями, пожимая протянутую ему широкую ладонь.

— И не сомневайся, — твёрдо сказал Норсстоун, одетый в свой плащ посла. — Скоро мы будем дома.

— Разве Кристальная Империя не сдана Якам? — вскинул брови бывший гладиатор.

— Да, — земнопони поморщился. — Но Кристальная Империя — это просто город. Дом — это место, где тебя ждут и всегда будут рады видеть; дом — это место, где твои семья и друзья. Пожалуй... только начав этот большой переход, мы сумели понять это в полной мере.

Благодаря артефакту-переводчику, чёрная лошадь поняла речь Норсстоуна и ощутила... облегчение. Всё же её собственный народ, предпочитающий вольную жизнь в бескрайних степях унылому существованию среди каменных стен, воспитывал в себе именно такую философию. И пусть перед ней были не кони, с которыми она не раз шла в бой плечом к плечу, но в глубине души укрепился огонёк надежды, что она сможет влиться в их племя, пусть и на правах принятой.

— Представишь мне свою спутницу? — вопросительно изогнул брови кристальный земнопони.

...

Медленно, словно огромная ленивая змея, голова каравана выползла из распахнутых ворот города, направляясь на север по грунтовой дороге, а за ней потянулось и всё остальное "тело". Сильверблад шагал неподалёку от телеги, в которой расположилась Мишээл, удобно устроившись на тюках с тканью, где смогла освободиться от мешающих тряпок и их дочь.

Рядом с лошадью, паря на распахнутых крыльях, медленно летели две пегаски из отряда Норсстоуна, непрерывно (перебивая друг друга) рассказывающие о том, как нужно следить за крыльями жеребёнка, чтобы он рос без отклонений. Самого гордого отца, когда он попытался вмешаться, попросили помолчать в сторонке, так как "Жеребцы всё равно ничего не понимают". Молодая мать же, попав под "перекрёстный обстрел" советами, рекомендациями и забавными историями, от такого напора сперва стушевалась, но постепенно принимала всё более активное участие в беседе (даже языковой барьер для них оказался не серьёзной преградой).

"Так даже лучше. Если у Мишээл будут друзья, она легче впишется в общество кристалийцев", — искал для себя хорошие стороны бывший гладиатор.

Обернувшись назад, на всё более отдаляющиеся стены города верблюдов, летун наконец-то ощутил облегчение, которое ни с чем нельзя было сравнить. Только теперь он почувствовал, что действительно возвращается домой после долгой и тяжёлой миссии...

"Жаль, парни до этого момента не дожили".

* * *

Дневной перелёт утомил Джафара, что наложилось на ночную усталость после совещания и плотного общения с шаманкой. Поэтому, когда колесница опустилась на землю и остановилась на импровизированной площади, он практически валился с ног.

Пони и олени, заставшие возвращение визиря, подняли активную и, по большей мере, бессмысленную суету. Сам же жеребец буквально на рефлексах отвечал на вопросы, отдавал какие-то приказы, ну а когда рядом появилась Каденс, разом оттеснившая от принца всех заинтересованных в его внимании подчинённых, вовсе был готов растечься лужицей благодарности и нежности. Розовая аликорница, ощутив на себе поток столь сильных и чистых эмоций, стушевалась и даже сбилась с шага, но быстро взяла себя в руки и, не слушая никого, утащила тёмно-серого единорога в свой шатёр.

"Как же хочется спать и отодвинуть на завтра все дела, но... кое о чём стоит позаботиться уже сегодня", — перебарывая тяжёлые веки, стремящиеся сомкнуться и отправить сознание в страну снов, главнокомандующий сфокусировал взгляд на принцессе любви, как-то неожиданно для себя обнаружив, что они уже находятся в шатре, где никого больше нет.

— Каденс, я должен кое-что рассказать... — начал говорить жеребец.

— То, что ты нашёл себе новую любовницу, или то, что успел на ней жениться? — сверкнув прищуренными глазами, уперев руки в бёдра, иронично спросила крылато-рогатая кобыла, грива которой колыхнулась на неощутимом ветру, а светлая рубашка, при глубоком вдохе, угрожающе натянулась на груди.

"Кто рассказал? Моя свита не могла: слишком мало времени прошло. Артефакты связи? Нет...", — чувствуя, как сгущается вокруг магия, Джафар с каким-то даже удивлением поймал себя на том, что абсолютно спокоен (что в свою очередь ещё больше злило его собеседницу).

— Тала? — предположил визирь.

— Тала, — сухо констатировала принцесса любви, а в следующий миг нанесла стремительный и хлёсткий удар, правым кулачком разбивая кирасу чёрной брони.

— Кха... — тёмно-серый единорог согнулся, выпуская воздух из открытого рта, а затем опустился на колено, ладонями хватаясь за живот.

— С чего ты взял, Сомбра, что я буду терпеть твои любовные похождения? — схватив жеребца за гриву, крылато-рогатая пони заставила его посмотреть на себя, не скрывая слёз обиды в пылающих гневом глазах. — Я тебя люблю, мерзавец ты безмозглый... Но я не собираюсь давать вытирать об себя копыта. Хочешь спать с другими кобылами? Хорошо. Тогда я найду себе парочку других жеребцов. Тебе это понравится?

— Я убью любого другого жеребца, с которым ты решишь переспать, — даже не пытаясь встать с колена, совершенно честно ответил Джафар, смотря в глаза нежно-розовой аликорницы, кажущейся сейчас совсем не той нежной и доброй принцессой, к которой привыкли подданные. — Любого.

— Тогда, может и мне начать убивать твоих кобыл? — оскалилась в кровожадной улыбке Каденс.

Вместо ответа визирь протянул левую руку, завёл её за голову принцессы, а затем надавил ладонью на затылок, заставляя приблизиться, чтобы впиться ей в губы поцелуем, открывая все свои эмоции. Слова здесь были лишними и могли только помешать...

Отстранившись, что у неё получилось не сразу, Каденс влепила тёмно-серому единорогу пощёчину, яростно взмахнув крыльями.

— Мерзавец... Спишь сегодня один, — заявив это, крылато-рогатая пони махнула хвостом и, смахнув с щеки слезу, обошла продолжающего стоять на колене Сомбру, задержавшись только у самого выхода. — С этой полосатой дрянью я сама поговорю... по кобыльи. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, моя принцесса, — не оборачиваясь, ответил жеребец.

Только оставшись в шатре один, главнокомандующий позволил себе разогнуться, поморщившись от неприятных ощущений. Пройдясь по свободному пространству, он уселся на артефактный трон и вздохнул, ощупывая поломанную кирасу. Своим ударом (удивительно сильным для столь хрупкой на вид кобылки), Каденс не только разбила кристаллическую пластину, на что не всякий молот в руках земнопони способен, но и повредила руку.

— Хм... — расстегнув застёжки и сняв кирасу, визирь отбросил её на пол, облегчённо откидываясь на высокую спинку. — Каденс восприняла это... достойно.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятая арка — 9

Она всегда любила рассвет — время, когда рождается новый день, несущий новую надежду и новые возможности. Однако сейчас, стоя на вершине холма, чувствующая себя одинокой и грязной, глядя на светлеющий край небосвода, кобыла мечтала о том, чтобы новый день никогда не наступил и эта ночь длилась вечно...

Но её надеждам не суждено было сбыться: край огненного диска показался из-за горизонта, а солнечные лучи, словно золотые копья, вонзились в вершины гор и деревьев, а затем заскользили вниз, разгоняя тени и пробуждая мир ото сна. Прекрасная по своей природе картина, на этот раз была омрачена тем, чему только предстояло произойти...

Два белоснежных крыла распахнулись, буквально засияв от переполняющей их магии, и белая аликорница воспарила над землёй, взлетая всё выше и выше. Её грива и хвост колыхались будто бы вокруг бушевал ураган, холодное выражение мордочки напоминало мраморную маску, и только глаза выдавали нешуточную внутреннюю борьбу пленницы своего тела и ментальной маски, созданной королевой чейнджлингов. Однако же все усилия были напрасны и в какой-то момент, силуэт аликорницы почернел, грива и хвост обратились багряным огнём, а затем тело окружила аура алого свечения, на которую было больно даже смотреть.

Угольно-чёрные крылья взмахнули, ловя потоки ветра, и Дэйбрейкер устремилась вперёд, оставляя восходящее солнце позади. Её взгляд был устремлён на сравнительно небольшой, молодой и стремительно развивающийся город Западной Эквестрии, население коего приближалось к двадцати пяти тысячам жеребцов и кобыл.

— Ла-лала-лала-лалалала ла-лалалала-лалала-ла... — усилием магии единорогов, голос аликорницы стал разноситься на многие километры вокруг, заставляя сердца услышавших его существ сжиматься от тоски и страха, которые были в него вложены (это единственное, что смогла сделать Селестия, в отчаянной попытке защитить пони... от себя).

Стоявшие на стенах стражники, благодаря предупреждению, сумели увидеть угрозу ещё на подлёте, так что тревожный колокол зазвонил на башне, добавляя к звукам песни чистый и мелодичный звук. Защитники поселения, как состоящие в гарнизоне так и обычные дружинники, пусть и не осознавали нависшей над ними и их семьями угрозы, но дисциплинированно брались за оружие и выбегали из домов, казарм и трактиров, готовясь встретить очередного "пробуждённого" безумца.

"Бегите, глупцы!", — мысленно кричала угольно-чёрная кобыла, окружённая алым сиянием, всё ближе подлетая к внешним стенам...

...

Рэд Хоуп — капитан небесной стражи города Параллель, построенного на пересечении сразу пяти торговых путей, затянув кожаные ремни на позолоченной кирасе, осмотрел своих бойцов. Шесть десятков крылатых жеребцов и кобыл, облачённых в лёгкую тканевую броню с металлическими нагрудниками, наручами, накладками на плечи, бёдра и голени, вооружённые арбалетами, копьями и мечами, молча и дисциплинированно выстраивались перед своим командиром в шесть рядов.

Они находились на верхнем этаже дозорной башни, которая целиком была отдана под нужды пегасов: кроме жилых помещений, кухни, складов, мастерской и комнат обслуги, квадратная башня имела свой арсенал, где хранилось зачарованное оружие, в руках умелых воинов становящееся козырем, способным побить карту любого одарённого.

— Делимся на крылья по пять; окружаем и требуем сдаться; если после первого требования цель не идёт на сотрудничество — атакуем, — отдал приказы летун, давно избавившийся от иллюзий о собственном величии, как и от привычки недооценивать противника (когда щуплый земнопони на твоих глазах начинает швырять булыжники с себя размером так, будто бы они не тяжелее пушинки — это заставляет на многое взглянуть под иным углом). — Вопросы есть?

— Захватываем живым, или?.. — выступила из первого ряда Рэйнбоу Хаус, являющаяся голубой пегаской с радужной гривой, занимающей пост лейтенанта.

— У меня дурное предчувствие, — признался Рэд Хоуп, неосознанно передёрнув крыльями. — Бьём на поражение, а там видно будет.

— У тебя всегда плохое предчувствие, — фыркнул один из бойцов во втором ряду, за что получил одновременный удар локтями под рёбра от двоих своих соседей.

— Разговорчики, — недовольно рыкнул капитан, окидывая взглядом своих пони. — Раз других умных вопросов нет — все за мной!

Развернувшись на левом копыте, крылатый жеребец направился к раскрытым створкам двери, ведущей с верхнего этажа башни на небольшой карниз, обрывающийся на высоте тридцати метров над землёй. Отсюда открывался великолепный вид на город: двух и трёхэтажные каменные домики с черепичными крышами жались друг к другу, а между ними змеились извилистые дороги, сходящиеся на центральной площади перед ратушей.

— Ла-лала-лала-лалалала ла-лалалала-лалала-ла... — продолжала звучать печальная песня, пока яркая словно маленькое солнце алая сфера зависала над поселением, а находящаяся в её центре крылатая фигура разводила руки в стороны, готовясь к какому-то действию, которое вряд ли понравится защитникам и горожанам.

Капитан первым спрыгнул с карниза, распахивая крылья и взмывая ввысь. В правой руке он держал тонкий обоюдоострый меч, лезвие коего сверкало начищенным до зеркального блеска серебром (слой коего был нанесён как защита от тёмной магии), а в левую его руку лёг маленький однозарядный арбалет, в который был заряжен болт с магическим бронебойным наконечником. Впрочем, его броня тоже была укреплена и зачарована, превращая пони в маленькую летающую крепость...

"Пришла пора доказать, что мы не зря получаем свои битсы", — мысленно оскалился Рэд Хоуп, чувствуя закипающий в крови азарт.

А где-то внизу, в это самое время простые пони прятались по подвалам, закрывали окна и двери, и готовились к чему-то очень плохому. Стражники из числа земных пони, закованные в тяжёлые латы, натягивали большие ручные арбалеты и баллисты, а единороги группировались в круги по пять, с опытным магом в центре, которому предстояло направлять общую энергию...

— Окружаем! — скомандовал красногривый пегас, наставляя на чёрный силуэт свой арбалет, и десятки его подчинённых, разделившись на пятёрки, зависли вокруг алой сферы, на самой границе свечения, повторив действие командира. — Сдавайся и я обещаю тебе справедливый, милосердный суд!

— ААААА!!! — ответ Дэйбрейкер был оглушителен и ослепителен (звуковая волна, созданная магически усиленным голосом заставила барабанные перепонки находящихся вокруг пони полопаться, а вспышка алого свечения повредила глаза, запалив гривы, перья и хвосты).

Оглушённые и ослеплённые, обожжённые, дымящиеся или вовсе пылающие вспыхнувшим огнём, крылатые жеребцы и кобылы стали падать навстречу земле. Некоторые из них успели нажать спусковые крючки арбалетов, но снаряды, которые могли без труда пробить рыцарскую броню, либо завязли в алом телекинетическом поле, либо вовсе пролетели мимо. До воинов, находящихся далеко внизу, вспышка и звуковая волна добрались сильно ослабленными, так что единороги, готовившие свою атаку, были вынуждены отвлечься на то, чтобы поймать ещё живых, много менее удачливых соратников...

...

— Ла-лала-лала-лалалала ла-лалалала-лалала-ла, — продолжала звучать песня, полная печали и скорби.

— Эта тварь ещё и издевается, — прошипел Карамель Гранд (сколько же ему в жеребячестве пришлось натерпеться из-за своего имени...). — Залп!

Нацеленные на алую сферу баллисты выпустили свои смертоносные снаряды, которые в мгновения преодолели разделяющее их с жертвой расстояние... а затем вспыхнули и упали вниз. Чёрная фигура же, не прекращая петь, стала поливать город огненным дождём: капли жидкого пламени падали на крыши, пробивая их или же стекая на извилистые улицы, оставляя за собой огненный след (затушить же его не получалось ни водой, ни песком...).

Энергетические лучи, ударившие со стороны земли в небо, подобно стилетам вонзились в сияющую сферу, заставив её померкнуть. На миг на мордах пони отразилось облегчение, так как хоть одно оружие против этой твари оказалось эффективно, но... в следующую секунду рубиновые потоки ударили в те места, откуда был нанесён слаженный магический удар.

— Эту тварь даже не поцарапало, — скривился бронированный земнопони, затем обернулся к своему заместителю, заворожённым взглядом смотрящему на чудовище, вновь начавшее планомерно жечь город, и приказал: — Свяжитесь с Сан-сити, и... Нужно доложить о нашей проблеме принцессе. И начинайте эвакуацию города!

...

— Похоже, гвардия опять обделалась, — фыркнул золотой единорог, облачённый в лазурный плащ поверх белоснежной брони.

— Да они вообще годятся только для того, чтобы мелких воришек гонять, — фыркнул крупный земной пони, торс коего крест-накрест перехватывали полдюжины широких кожаных ремней, к которым были прицеплены многочисленные небольшие кошельки.

— Меньше слов, кобылки, больше дела, — заявила светло-сиреневая единорожка с серебряной гривой, одетая в тёмно-синюю мантию со звёздами. — Мы получили разрешение на любые действия, если сможем остановить Красную Угрозу.

— Так чего же мы ждём?! — стукнул кулаком правой руки по левой ладони чёрный земнопони, затем обернулся к двум дюжинам авантюристов, которые собрались в большом зале здания гильдии. — Вломим?

— Вломим! — жеребцы и кобылы, одетые в разномастные костюмы, вскинули к потолку правые кулаки.

— И почему мы не выбрали нормальный клич? — приложила ладонь к мордочке Сильвер Спаркл.

— Потому, что не смогли договориться, — потёр переносицу золотой жеребец. — А Боунс предложил вариант, когда все были готовы согласиться с чем угодно, но не с вариантом конкурентов.

— Потом ещё языки почешите, — земнопони распахнул дверь пинком и вышел на улицу, задрав голову вверх, чтобы увидеть медленно плывущюю алую сферу. — Кто со мной?!

Вокруг "пробуждённого" быстро собрался весь состав гильдии авантюристов города Параллель. После этого жеребец хлопнул ладонями и... пони начали взлетать (сработала его метка "Направленная Левитация"...

...

Селестия старалась сдерживать маску, управляющую её телом, давая защитникам города больше времени, чтобы подготовиться и вывести жителей из домов. Однако же все её старания уходили на то, чтобы не дать чудовищу несколькими атаками выбить всех боеспособных пони, которые пока что ещё не придумали защиту от сжигающего света, оглушающего звука и пламени.

В тот момент, когда в небо взлетели почти три десятка пони, вооружённых причудливыми секирами, несуразными мечами и копьями, которые подошли бы для какого-нибудь парада, но никак не реального боя... в душе аликорницы зародилась надежда. Почти все они были "пробуждёнными", ну а те, у кого на душе не имелось своеобразного клейма, сами по себе обладали достаточно большой силой.

Бой, до этого момента напоминавший избиение, так как кроме единорогов, атакующих с земли совместными заклинаниями луча, никто не мог нанести ей вреда, да и эти удары блокировались щитами из плотного света, вспыхнул с новой силой. Сперва золотой жеребец в белой броне создал ленты из золота, которыми попытался сковать противницу, затем светло-зелёный пегас создал звуковые колебания, заставив затихнуть её голос, ну а после этого сиреневая единорожка применила заклинание тьмы, защитив своих союзников от испепеляющего света.

Вспышка багрового пламени подпалила чёрного земнопони, который попытался подлететь со спины и ударить молотом, но серебряногривая пони сумела телекинезом вытащить соратника из смертельной ловушки. В ответ же на это в крылато-рогатую кобылу полетели острые куски льда, почти не тающие под действием нестерпимого жара.

Маске приходилось перехватывать снаряды телекинезом, отправляя их в других противников, защищаться плотным светом, атаковать огнём и уклоняться от наиболее опасных ударов. Однако же её сил было много больше, а потому бой на истощение защитники города должны были проиграть.

Щёлк!

Отправивший зачарованный болт арбалет, из которого выстрелила единорожка с серебряной гривой, в видимом обычным зрением спектре истекал тьмой. Наконечник снаряда, закутанного в тёмную магию словно в кокон, пронзил очередной щит из плотного света будто бумагу, после чего впился в плоть аликорницы...

— ААААА!!! — на высокой ноте завизжала маска, пересиливая заглушающий эффект силы "пробуждённого", что на какие-то мгновения ошеломило всех пони.

"Да!", — ощущая боль, от которой по всему телу бежали судороги, возликовала Селестия.

В следующий миг стрела вспыхнула и распалась невесомым пеплом, а угольно-чёрная кобыла исчезла со своего прежнего места, появляясь рядом с перезаряжающей свой самострел волшебницей. Удар раскрытой ладонью в грудь сломал ей несколько рёбер, отбрасывая единорожку назад с такой силой, будто бы ею выстрелили из баллисты.

"Нет! Стой! Кризалис нужны сильные "пробуждённые"!", — попыталась не дать убить перспективную кобылу, которая сходу нашла уязвимость противника Селестия.

Это было неожиданно, но маска послушалась и не стала добивать жертву, посмевшую причинить ей боль. Вместо этого, пользуясь скоростью света, она поочерёдно переместилась к каждому противнику, нанося им по одному единственному удару. Когда же к земле полетел последний чёрный земнопони, она снова окуталась алым сиянием, а затем начала испускать волны света, постепенно пропекающего город внизу...

...

Рэд Хоуп открыл глаза, обнаружив себя в импровизированном госпитале, развёрнутом на первом этаже трактира. Его уже избавили от брони и одежды, обмотали пропитанными вонючей мазью тряпками, а рядом дежурила молодая земнопони, которая поспешила придержать жеребца, решившего сесть.

— Вам нельзя вставать, — попыталась образумить пациента кобыла.

— Эту тварь остановили? — прохрипел пегас, фокусируя расплывающийся взор на собеседнице. — Бой окончен?

— Нет... — неохотно ответила пони. — Гвардия пытается её сдерживать, отвлекая на себя, пока гражданских выводят из города...

— Мои ребята? — снова спросил летун, с каждым прошедшим мгновением ощущая себя всё лучше.

— Семерых спасти не удалось, — потупилась целительница. — Остальных распределили по местам оказания помощи. Куда же вы?

Спрыгнув с длинного стола, который использовался как лежанка, капитан пошатнулся, хватаясь за край столешницы. Его мышцы наполнялись силой, а взор прояснился окончательно. Губы расползлись в несколько кривую усмешку, а изо-рта вырвались слова:

— Я должен быть там... Я должен исполнить свой долг.

Более не слушая никаких возражений, крылатый жеребец твёрдым шагом направился к выходу, а оказавшись на улице, подхватил с земли какую-то палку и взмахнул крыльями. Замотанный в пропитанные мазью тряпки, вооружённый непонятно откуда взявшейся на дороге палкой, он был совсем не похож на славного воина... Но всё это было не так уж и важно, в то время как на его душе проявлялись слова "Изменчивая Приспосабливаемость".

...

Столбы чёрного дыма поднимались к небесам, языки жадного пламени облизывали стены каменных домов, таящих буквально на глазах словно свечи из воска. Пони, продолжающие сражаться, уже не старались победить, а скорее уж отвлекали на себя внимание чудовища, тем самым выигрывая дополнительные минуты для тех, кто уводили из города жеребят и кобыл.

В тот момент когда в небо взмыл одинокий пегас, никто ни на что не надеялся, а его суицидальную атаку сверху, все приняли за жест безумного отчаяния. Даже маска удивилась подобной глупости и наглости, когда летун ворвался в сферу алого сияния, тут же начав сгорать заживо, но вместо того чтобы кричать или падать, с диким рычанием вцепился в руки аликорницы, буквально повиснув на них.

"Безумец", — промелькнула печальная мысль в голове Селестии.

Его шкура вспыхивала и затухала, сползала лоскутами и нарастала вновь, лопнувшие глаза снова восстановились, но лишь для того, чтобы снова взорваться...

Как феникс он горел, но его хватка не ослабевала. Чёрная кобыла же наблюдала за этим процессом долгие десять секунд, а затем атаковала пламенем, после чего отбросила живой факел.

Рэд Хоуп падал, а его тело регенерировало. "Метка", исчерпав все внутренние резервы, начала брать энергию из внешнего мира, меняя плоть носителя так, чтобы он был максимально прочным, живучим, сильным...

Тепловая энергия; кинетическая энергия; магическая энергия... Всё шло на усиление и восстановление тела. От столкновения с землёй он не получил никаких новых травм, а уже через полминуты вновь взмыл в небо, с яростным рёвом устремляясь к противнику.

Новая схватка оказалась куда более жёсткой, и на этот раз маске пришлось приложить больше усилий, чтобы изувеченный мешок с мясом потерял способность биться. Только вот оказавшись на земле, Рэд Хоуп вновь принялся регенерировать, создав вокруг себя вихрь холодного ветра...

И тут, когда угольно-чёрная кобыла собиралась вернуться к разрушению города, небо пронзил луч золотого света, отбросивший аликорницу прочь. Следом за этим в небе появилась белая крылато-рогатая кобыла, закованная в золотую броню и вооружённая сияющей алебардой. Секунды потребовались горожанам, чтобы понять то, что, а точнее — кого они видят, после чего тут и там зазвучали голоса:

— Селестия!

— Принцесса Селестия!

— Святая Селестия!..

...

Кризалис стояла на спешно возведённом помосте, изображая из себя смертельно усталую воительницу, держащуюся на ногах исключительно из упрямства и упорства. Впрочем, из-за того потока любви и обожания, который направляли на неё жители "спасённого" поселения, стоять ровно и не хихикать как пьяная, было действительно тяжело (даже тяжелее чем устроить шоу, в котором в небе сцепились два аликорна, в процессе чего принцесса дня, невероятными усилиями сумела прогнать злодейку).

"Без ограничений, снятых Ключником, да ещё при подпитке солнцем, Селестия стала невероятно сильна. Боюсь, что даже будь я сыта на протяжении всего боя, то не смогла бы её одолеть... честно", — вынужденно констатировала правительница Западной Эквестрии.

Тем временем жители Параллели, спасшиеся при атаке чудовища, грязные и усталые уже собрались перед помостом, с надеждой и благодарностью смотря на свою правительницу, откликнувшуюся на зов о помощи. И пусть многие из них потеряли родных и близких, а другие получили тяжёлые травмы, но никто не мог винить эту кобылу в бездействии или безразличии.

— Мои маленькие пони... — голос белой аликорницы заструился над головами жеребцов и кобыл, жеребят и стариков, сладкой патокой затекая им в уши, погружая в состояние близкое к трансу. — Сегодня в этот тяжёлый для нас день, в Эквестрии произошло то, чего мы больше всего боялись: появился монстр, обладающий огромной разрушительной силой и желанием эту силу применять. Нам не известно кто это, мы не знаем, что ей нужно, но мы видим последствия её действий. Сегодня... здесь и сейчас... я вынуждена объявить о появлении угрозы Губительного уровня. Мы не знаем её имени, но я возьму на себя смелость назвать её "Дэйбрейкер". Вся информация об этом монстре будет передана во все города нашей страны и нашим соседям, чтобы они были готовы к возможному нападению и могли вовремя позвать на помощь. И где бы ни появилась Дэйбрейкер в следующий раз, я приду туда чтобы защитить мирных жителей... Но как бы мне ни было тяжело это признавать: одна я не справлюсь, а потому буду рада принять любую помощь от тех, кто пожелают внести свой вклад в победу.

Выдержав небольшую паузу, принцесса дня продолжила:

— Однако же, вернёмся к делам насущным. По моему приказу в Параллель уже направлены караваны с едой, одеждой и лекарствами, а в самое ближайшее время прибудут строители, которые помогут разобрать завалы и возвести жильё. Дома будут отстроены, посевы — засеяны, и лишь потерянные жизни мы не можем вернуть назад. А потому, мои маленькие пони, сегодня я прошу вас сплотиться и оказать друг другу всю возможную поддержку...

Пони слушали сладкие речи и верили в них. Ведь кому им ещё верить, если не своей принцессе?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Поздравляю с двадцать третьим февраля.

Десятая арка — 1

Змея каравана растянулась на километры: в то время как первые переселенцы уже взобрались на вершину очередного большого холма с пологими склонами, последние повозки ещё только подбирались к далёкому подножию, двигаясь уже не по зелёному живому ковру, а по вытоптанной в грунте десятками тысяч ног дороге. Тем временем ветер продолжал гнать по небосводу белые перистые облака, среди которых мелькали силуэты пегасов-разведчиков, светило яркое и жаркое солнце, а в воздухе стоял запах трав и цветов, смешивающийся с потом множества тел.

С вершины холма открывался потрясающий вид на бескрайние прерии, на фоне коих рос (во всех смыслах) огромный кристальный город, первые башни которого уже устремлялись к небесам острыми вершинами, а также плоскими наблюдательными площадками. В стороне от произведения артефакторной инженерии, где виднелись десятки кристальных пони и сотни зебр, раскинулся лагерь из шатров кочевников, живущий своей повседневной жизнью.

— Это... — Остановившись чуть в стороне от процессии, первые ряды которой замедлились, в восхищении глядя на цель своего долгого перехода, а затем с удвоенным энтузиазмом двинулись дальше, начав спускаться с холма вниз, одетая в светлые рубашку и походные штаны Каденс не могла найти слов, чтобы описать свои эмоции.

— Наш новый дом, моя принцесса, — констатировал Сомбра, облачённый в чёрные доспехи с алым плащом, накинутым на плечи, в левой руке держа шлем, а правой придерживая рукоять меча. — Кристаллурги проделали великолепную работу, не правда ли?

— Это поразительно! — воскликнула Твайлайт, красующаяся зелёным дорожным костюмом, под тканью коего на груди скрывался Амулет Чейнджлинга, энергично взмахивая руками. — Нет, я, конечно, знала, что именно должно получиться, но совершенно не представляла себе масштабы... Нет, я не это хотела сказать, просто...

— Одно дело — видеть маленькую иллюзию и проводить расчёты, и совершенно другое — видеть готовый результат своими глазами, — подсказал сиреневой аликорнице главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи, а по совместительству ещё и император племён зебр.

— Да, — смутившись своей бурной реакции, принцесса магии опустила взгляд к земле, сцепив руки под грудью (нежно-розовая аликорница уже не раз говорила ей, как это воздействует на жеребцов, но под действием эмоций подруга раз за разом делала одно и то же). — Спасибо, Сомбра.

— Действительно впечатляет, — заметила Рубин, вместе с Айси стоящая чуть позади, будучи одетой в белую военную форму без знаков отличия.

Десяток гвардейцев, исполняющих роль почётной охраны, красуясь алыми латами окружали подопечных широким кольцом, держа наготове изящные алебарды.

Принцесса любви видела, как от лагеря зебр отделилась процессия из полутора десятков жеребцов и кобыл, направившаяся точно в их сторону. Среди полосатых жителей прерий ощущался обладатель огромной магической силы, которая будто прохладный ветер обдувала всех вокруг, а её отголоски достигали даже вершины холма. Не сложно было догадаться, кому принадлежит эта мощь, вызывающая табуны мурашек, бегающих по спине.

"Вот мы и встретились...", — прикусив кончик языка, подумала крылато-рогатая кристальная пони, испытывая дикую смесь эмоций из азарта, ревности, обиды и злой радости (всё же о конкурентке ей до сих пор приходилось только слышать, ну и видеть последствия её колдовства, проявляющиеся в виде тёмных силуэтов порабощённых духов).

Неосознанно Каденс раскрыла и свою ауру, буквально укутывая своей силой всех, кто находились рядом с ней, но в особенности концентрируясь на тёмно-сером единороге, как бы заявляя, что "Он мой". В ответ на это сила шаманки, словно издеваясь над младшей кобылой, буквально "погладила" её по макушке, заставив ощутить себя жеребёнком, усердие коего лишь умиляет взрослых. И это ещё больше злило.

— Моя принцесса, — позвал голос жеребца, вырывая нежно-розовую аликорницу из собственных мыслей и прерывая незримое противостояние, в котором соперницы были примерно равны по силам, но сильно отличались в мастерстве (зебра буквально игралась с кристальной пони, ещё до личного знакомства показывая, кто из них — старшая кобыла). — Я хочу задать тебе один вопрос...

— Да, Сомбра? — повернувшись к тёмно-серому единорогу, Каденс посмотрела в его глаза снизу вверх, тут же ощутив, как он взял её кисти в свои ладони, нависая над ней словно непоколебимый утёс.

Принцесса любви буквально тонула в спокойных словно гладь озера в тихую ночь, прозрачных будто кристалл чистейшего хрусталя, но при этом мощных как горный поток эмоциях, в которые хотелось окунуться с головой и не выныривать никогда. Сейчас ей было стыдно за свою вспышку ревности, устроенную после возвращения жеребца от зебр, когда она узнала о его свадьбе с дикаркой... Нет, она признавала за собой право высказать всё своё недовольство, уйти, а то и вовсе заставить самого Сомбру ревновать, но вот тот удар — это был явный перебор. В конце концов, в очередной раз воспользовавшись силой, доступной благодаря усилиям матери, она...

"Как же стыдно", — крылато-рогатая кобыла хотела провалиться сквозь землю, чувствуя как в груди скручивается горький клубок (а из-за того, что Сомбра после этого вёл себя так, будто бы ничего не случилось, становилось только хуже).

— Ми Аморе дэ Каденс, ты станешь моей женой? — глядя в глаза принцессе немигающим взглядом, спросил главнокомандующий вооружённых сил Кристальной Империи, а также — император зебр, крепче сжимая тонкие кисти в своих ладонях.

— Я... — Каденс сглотнула слюну, ощущая как неожиданно пересохло горло, крылья сами собой распахнулись, а хвост вильнул из стороны в сторону, в то время как сердце стукнулось в рёбра, будто бы желая вырваться из груди.

Тёмно-серый единорог ничуть не понижал голос, из-за чего его слышали не только Твайлайт (пискнувшая что-то невразумительное, прижавшая ушки к голове и сжавшая кисти рук в замок, прижав их к груди), Рубин и Айси, но также гвардейцы и пони, в этот момент проходившие мимо.

Казалось, что на ней скрестились сотни взглядов, воздух стал плотным и вязким, не позволяя нормально вдохнуть, а мысли заметались испуганными зайцами. В этот самый момент жеребец перехватил обе её руки в одну ладонь, пальцами второй кисти придержал подбородок кобылы, наклонился и поцеловал дрогнувшие губы, тем самым вызвав волну смущения, готового перерасти в стыд. Однако же нежно-розовая аликорница, вопреки собственным ожиданиям, лишь успокоилась, а затем и ответила на поцелуй, ощущая себя яркой искрой, распространяющей тёплый свет во все стороны. Сомнения и тревоги отошли прочь, оставляя лишь один правильный вариант ответа, который она и озвучила в тот же момент, когда её уста вновь оказались свободны:

— Да... Сомбра.

Рядом полыхнула смущённой радостью Спаркл, огоньком одобрения и облегчения засияла Блиц, и только пегаска продолжила ощущаться ровно, словно бы и не сомневалась в ответе. Слух о произошедшем, словно лесной пожар в ветренную погоду, стал распространяться по каравану, гораздо быстрее чем идущие в нём пони и олени, добравшись до самых последних телег.

— Тогда, сегодня этим и займёмся, — решил главнокомандующий, своей фразой заставив душевное спокойствие крылато-рогатой кристальной пони пошатнуться.

— Как сегодня? — встрепенулась Каденс. — Но ведь я не готова... и платье...

— Всё будет в лучшем виде, моя принцесса, — пообещал жеребец, обнимая нежно-розовую аликорницу за талию и привлекая к себе. — Я обо всём позабочусь. Тем более, этот день должен запомниться для наших подопечных... Не так ли?

Спорить с тем, что этот день запомнится подданным Каденс не стала. Да и вообще, привалившись к броне своего жеребца, она решила не сопротивляться, позволяя событиям идти своим чередом. Тем более, что разговор так и так требовалось заканчивать, так как делегация зебр уже подошла слишком близко.

Гвардейцы расступились по знаку своего командира, пропуская вперёд полосатую кобылу, одетую в юбку из шкуры какого-то чёрного хищника, маску из кости, а также красный плащ с чёрной подкладкой, застёгнутый на высокой груди, благодаря чему прикрывал соски... но оставлял много места для фантазии.

"Дикарка", — вспыхнув негодованием и смущением, мысленно констатировала принцесса любви.

Твайлайт, как-то совершенно незаметно, отступила к Айси и Рубин, оставляя правителей кристалийцев вдвоём. Впрочем, остаться незамеченной ей не удалось, так как полностью скрывать свою силу ещё не получалось (да и аликорны в этом мире — существа, встречающиеся редко).

— Приветствую, мой тёмный свет, — подняв ладони к мордочке, Мора сняла маску, открывая взглядам молодые черты, пухлые губы и зелёные глаза с вертикальными зрачками, весело прищуренные и устремлённые на принцессу любви. — И ты, сестра по табуну, привет.

— Здравствуй, Мора, — кивнул Сомбра первой жене. — Знакомься: Каденс — моя невеста и принцесса кристалийцев. Каденс, перед тобою Мора — верховная шаманка зебр и моя жена.

"Гррр...", — впившись взглядом в молодо выглядящую полосатую кобылу, обладающую весьма выдающимися формами, с которыми и Рубин вряд ли могла поспорить, при этом не стесняющуюся их демонстрировать всем вокруг, нежно-розовая аликорница ощутила как в ней вскипают эмоции, и только придерживающие её за талию руки жеребца успокаивали.

— Рада нашему знакомству, — изогнув губы в улыбке, принцесса любви плотнее прижалась к тёмно-серому единорогу, жалея о том, что он облачён в броню, всем своим видом заявляя, что "Пусть ты и стала первой женой, но Первой по-настоящему всё равно остаюсь я" (формально — второй, но Блиц не считается и ни на что не претендует).

— Хочу, чтоб жеребец решил, кто будет старшей из кобыл, — глядя точно в глаза принцессы любви, ловким языком облизнула губы шаманка, после чего вернула внимание к Сомбре. — Прости столь грубый мой ответ, о благородный тёмный свет. И коль соперниц больше нет... нас ждёт приветственный обед.

В какой-то момент взор полосатой кобылы задержался на Твайлайт, словно бы оценивая её и признавая годной. Нежно-розовая аликорница ощутила себя так, будто бы её соперница, на самом деле считает, что это они входят в её табун, а не она в семью Сомбры. Впрочем, стоило посмотреть на жеребца, как тревоги отступили: он явно знал больше принцессы, да и смотрел на Мору без фанатизма... как и влюблённости (их связывали куда менее яркие, но ничуть не уступающие в прочности чувства).

...

В то время как большая часть каравана останавливалась перед возводимым (выращиваемым из кристаллов) городом, процессия из правителей трёх народов и их свит, вошла в новую Кристальную Империю. Тут и там виднелись кристальные единороги и земнопони, а также помогающие им кобылы-зебры, одетые лишь в набедренные повязки, из-за чего их вымя ("груди", поправила себя Твайлайт), свободно покачивались, то и дело привлекая взгляды жеребцов.

Спаркл видела, как кристаллурги, вымеряя расстояние между домами при помощи мерных лент, выкапывают в земле небольшие ямки, куда аккуратно устанавливают похожие на голубоватые яйца полупрозрачные кристаллы. Она, как один из магов, привлечённых к проектированию города, знала о всех процессах, которые должны происходить с этими артефактами, но только в теории. Смотреть же, как "семечко" даёт "корни", затем раскрывается и начинает разрастаться ввысь и вширь, было по-настоящему увлекательно...

— Не зевай, — хихикнула Айси, подхватывая сиреневую аликорницу под руку, продолжая вести её в обход очередного возводимого здания.

— Угу... — неопределённо отозвалась путешественница между мирами, с сожалением отворачиваясь от медленно поднимающейся к небу круглой башни, основанием для которой служил украшенный узорами квадрат первого этажа.

— Ещё успеешь налюбоваться на дело рук своих, — хмыкнула Рубин, подхватывая Твайлайт под другую руку, и начиная шагать чуть быстрее, чтобы не отстать от ушедших вперёд Каденс, Сомбры и Моры.

"И почему мне нельзя остаться здесь? Будто бы без меня они не справятся", — повесив ушки, Спаркл стала энергичнее перебирать ногами, ощущая противоречивые желания остаться на стройке и присоединиться к подруге на балконе, когда она будет произносить свою речь.

Тем временем позади остался растущий дом-башня, центральный "корень" которого уходил всё глубже в землю, вкручиваясь в почву спиральным наконечником, а боковыми отростками соединяясь с соседними строениями, тем самым образуя сеть из труб для воды и слива отходов. В то же время раскрывшиеся лепестки превратились в ровное кристаллическое полотно, скрывающее под собой неровную землю, впиваясь в неё короткими клиновидными полыми шипами, выполняющими функцию дренажной системы (чтобы в случае дождя, воде было куда уходить).

На первый взгляд все строения были похожи, имея более широкое основание и высокую (шесть-восемь этажей) башню с балконами, но стоило только присмотреться, как отличия бросались в глаза: Во-первых, первые этажи могли быть четырёхугольными, шестигранными, восьмигранными, или же вовсе круглыми; во-вторых, сами башни отличались друг от друга не только разным количеством этажей, но и наличием или отсутствием граней, балконами, которые могли быть либо круглыми, широким корнизом обхватывающими всю башню, либо совсем небольшими, выступами с низкими бортиками нависающими друг над другом (некоторые дома и вовсе их не имели, выглядя толще остальных); в-третьих, сами стены красовались узорами в виде коры деревьев, панцирей черепахи, листвы деревьев, либо изморози, появляющейся на окнах зимой. Жилые комнаты располагались на этажах со второго и по восьмой, имели собственные туалет и душевую... но без мебели, в то время как первые этажи оставались под склады, столовые и иные служебные помещения. Так как опыт жизни в старой Кристальной Империи наложился на проект нового поселения, среди жилых башен встречались и такие, которым предстояло стать многоярусными фермами по выращиванию продуктов питания, с кухнями, откуда готовая еда будет доставляться во все уголки города.

Как знала Твайлайт, с искренним и неприкрытым интересом оглядывающаяся по сторонам, звонко цокая копытцами по гладкой кристаллической дороге, голубой цвет кристаллов — это временное решение. После того как жильцы расселятся по своим новым домам, башни будут перекрашиваться в жёлтые, синие, зелёные и красные цвета. Лишь центральная башня-дворец, первые четыре из двенадцати этажей которой не имеют балконов, а остальные восемь — окружены широкими карнизами с ажурными бортиками, станет молочно-белой, чтобы служить своеобразным маяком для всех пони, оленей и зебр.

В конструкцию зданий, ещё на стадии выращивания "семян", были заложены водопровод, канализация и освещение. Сейчас же, за счёт перерабатываемых из земли ресурсов и магии, происходило разворачивание структуры в полноценную трёхмерную модель. Это было удивительно... восхитительно... неподражаемо и... печально, так как создатель данного шедевра, работавший над конструкциями из твёрдого света, но так и не доведший проект до ума, не смог увидеть плодов своего труда.

"Гений, который рождается даже не раз в поколение", — мысленно произнесла сиреневая аликорница, с лёгким страхом вспоминая старого жеребца, который если и смотрел на неё, то во взгляде всегда ощущался интерес вивисектора.

Но вот дорога привела процессию на широкую площадь, в центре которой возвышалась башня-дворец. Солнечный свет отражался на гранях огромной конструкции, гордым исполином возвышающейся над окружающими домами, стены которой красовались узорами в виде звёзд, переливающихся разными цветами радуги.

— Профессор превзошёл сам себя, — изрёк Сомбра, держащий под руки Каденс (стоящую справа) и Мору (занявшую место слева). — Куда там какому-то оружию: дома, вырастающие из небольших кристаллов за десяток-другой часов — вот это шедевр.

Твайлайт смутилась, так как только сейчас заметила, что они догнали троицу правителей, успевших вырваться вперёд. Теперь же вся процессия стояла на краю площади, где, как казалось сиреневой аликорнице, смогут собраться все пони из каравана. И подобные масштабы заставляли ощутить себя маленькой песчинкой, совершенно незначительной в одиночку...

"Даже мороз по коже. А ведь солнце продолжает греть".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Наконец-то Сомбра и его подчинённые добрались до своего нового дома. В ближайших главах планируются обустройство и решение проблем, которые из-за этого возникнут. Предложения по поводу сюжетных арок приветствуются.

Десятая арка — 2

Проснувшись рано утром, когда солнце ещё лишь окрасило восточный край небосвода ало-золотыми цветами зари, Джафар открыл глаза и, лёжа на спине, раскинул конечности в стороны, с удовольствием потягиваясь всем телом. Он лежал на широкой кровати, основа коей была создана из кристалла, матрац состоял из спрессованного сухого сена, а подушки и одеяло были набиты легчайшим пухом, в то время как шёлковое постельное бельё красовалось сложной вышивкой верблюжьих мастеров (один из подарков Султана Неба, увидевшего в новом соседе шанс на укрепление собственных позиций).

В просторной спальне, расположенной на двенадцатом этаже королевской (или же правильнее называть её императорской?) башни, внешняя стена которой являлась прозрачной изнутри, а также имела дверь для выхода на круговой балкон, кроме самой постели, нескольких ковров на полу, стойки с доспехами и оружием, а также кристаллического шкафа, иной мебели не имелось. Из помещения, ведущего в просторную общую гостиную, через двери в левой стене можно было попасть в личную ванную комнату и небольшой рабочий кабинет, которые были оформлены в бело-голубых тонах, при этом их меблировка тоже ограничивалась самым минимумом вещей...

"Нужно будет достать пару прикроватных столиков, настольные светильники, парочку кресел и...", — визирь прервал поток мыслей о том, как обустроить свою обитель, чтобы совместить в ней роскошь и уют, так как это было далеко не самой животрепещущей темой для размышлений.

Откинув одеяло, он сперва принял сидячее положение, а затем и спустил ноги с края кровати, чуть затуманенным взглядом рубиновых глаз уставившись на восход сквозь прозрачную стену-окно, создающую иллюзию того, что у спальни нет четвёртой стены вовсе. Синее небо, по которому плыли рваные белые облака, всё ещё сияло россыпями тускнеющих звёзд, готовых вот-вот уступить своё место дневному светилу.

Казалось бы, что цель достигнута: великий исход кристальных пони с севера на юг завершился, и сейчас они возводят свой новый дом, в котором и расселяются... Только вот радость оказалась мимолётной, а забот различной срочности стало даже больше чем во время перехода: во-первых, ожидаемой, но от того ничуть не менее острой проблемой стало взаимодействие кристалийцев и коренных зебриканцев, которые отличаются друг от друга не только расами, уровнем образования и воспитанием, но также самим пониманием ценности чего-либо; во-вторых, продовольственный вопрос перестал быть столь острым как прежде, но никуда не исчез, а если ничего не делать для его решения, то в ближайшем будущем обещает стать главной головной болью; в-третьих, следовало налаживать дипломатические отношения и строить оборонительные укрепления, чтобы в один не такой уж и прекрасный день, не обнаружить у себя на пороге орду жаждущих грабежа, насилия и пьянства кочевников, работорговцев, недовольных дикарей или просто захватчиков... не говоря уже об Эквестрии и её правительницах. На фоне этого понимание, что минимум четверть населения нового государства не умеет даже читать, а воины полосатого народа, в большинстве случаев, относятся к кобылам без особого уважения, не казалось чем-то критичным.

"Зебриканцы уважают силу и считают кобыл собственностью воинов? Хорошо. Специально для них, всех незамужних кобыл, вышедших из-под опеки родителей, объявлю своей собственностью. Если у них будут какие-то претензии — пусть вызывают меня в круг. За надругательство над находящимися под моей рукой кобылами, по их же обычаям, в круг буду иметь право вызвать уже я. Однако это решение несёт минимум два минуса: придётся отвлекаться на демонстрацию силы недовольным, а затем ещё разрабатывать свод правил, по которым жеребец сможет брать в жёны кобылу из "моего табуна". А ведь подобное решение вызовет недовольство у пони в целом и кобыл, их родителей, а также потенциальных женихов в частности. Впрочем, если объяснить ситуацию, донеся до всех информацию в нужном свете, моей репутации должно хватить, чтобы подобное приняли максимально безболезненно. Но это не отменяет того, что данный вопрос будет отнимать слишком много времени... что в очередной раз подводит к необходимости установления единого свода законов. Жеребят в школы; воинов в патрули; кобыл... Пусть Мора с ними разбирается", — прикрыв глаза, тёмно-серый единорог помассировал морду ладонями, чувствуя как в общем-то хорошее настроение скатывается до привычно-рутинного.

Поднявшись на ноги, Сомбра ещё раз потянулся, только теперь — ввысь, при этом напрягая перекатывающиеся под шкурой жгуты мышц. В прошлой жизни, лишь получив лампу с джинном, он сумел добиться подобной власти, а затем и захватил несколько других городов-государств с окрестными землями, но правил ими сравнительно недолго, при этом даже наследника не оставив (проклятый некромант, воспользовавшийся гордыней уже почти победившего врага...). Теперь же, зная свои слабости, жеребец мог их контролировать, да и в нынешней обстановке перспективы даже больше.

"Только вот очень неуютно ощущать себя слабейшим в семье", — направившись в ванную комнату, куда вела неприметная голубая дверь, почти сливающаяся с остальной стеной, подумал Джафар, вспоминая недавнюю свадьбу...

...

Солнце уже опустилось за горизонт и на небе засияли звёзды и луна, но вопреки тому, что можно было ожидать от ночного времени суток, в уже отстроенной части города совершенно не было темно, так как кристаллы, весь день поглощавшие свет, теперь медленно излучали его внешними поверхностями стен башен, благодаря чему окружающая обстановка приобрела особый оттенок волшебства. Пони, одетые в лучшие из своих нарядов, которые нашлись в дорожных сумках, зебры, красующиеся набедренными повязками и (крайне редко) плащами, а также — олени, облачённые в дорожные костюмы, столпились на главной площади перед белой башней. Здесь были все, начиная от едва стоящих на ногах жеребят, заканчивая всё ещё крепкими стариками, и лишь воины из охраны обеспечивали оцепление ближнего и дальнего периметров, да пегасы летали в ночной вышине.

На балконе пятого этажа, плечом к плечу стояли Мора, Сомбра и Каденс: зебра ограничилась короткой кожаной юбкой чёрного цвета и красным плащом, застёгнутым на груди, благодаря чему от посторонних взглядов были скрыты соски, тёмно-серый единорог нарядился в чёрные штаны, белую рубашку и ещё один красный плащ, ну а нежно-розовая аликорница красовалась простым закрытым платьем, под которым были надеты короткая юбка и розовый жилет, облегающий торс и почти сливающийся цветом с шёрсткой. Из-за применённой магии, всем зрителям, находящимся на площади вокруг башни, казалось будто троица правителей нового города-государства стоит именно перед ним, так что он мог рассмотреть мельчайшие детали вплоть до выражения мордочек.

В воздухе висело напряжение, но кроме того ощущались и запахи готовой еды, которой должно было хватить для самого масштабного пира в истории как Кристальной Империи так и Зебрики. Впрочем, в эти секунды мало кто думал о пище, ожидая слов от самых могущественных, влиятельных и уважаемых существ, каковыми, вне всякого сомнения, являлись верховная шаманка, главнокомандующий вооружённых сил и император, а также принцесса-аликорн.

— Кристалийцы, — голос визиря разнёсся над площадью, усиливаемый Белой Башней, отразился от других зданий и заметался на улочках города, заставляя зрителей непроизвольно прижать уши к головам, втягивая головы в плечи. — Да... все мы — кристалийцы. Ибо нет больше отдельных народов, так как и кристальные пони, и олени, и зебры прошли долгий и тяжёлый путь, пусть и начав его на разных дорогах. Каждому из нас приходилось преодолевать тяготы и лишения... но все испытания, предоставленные нам судьбой, мы с честью преодолели, благодаря чему стали только сильнее. И сегодня мы начинаем новую веху общей истории... истории Кристалийцев Великой Зебрики!

По знаку тёмно-серого единорога, были активированы артефакты, проецирующие музыку, действие коих резонировало с чарами города, заставляя каждого присутствующего слышать воодушевляющую мелодию. А затем император начал петь:

Жили сами по себе — не против и не за;

Но однажды небеса раскрыли нам глаза!

Трусость, зависть, эгоизм — толкнули мир на грань;

Хаос хочет нас пожрать и жертв ему не жаль!

— Дай, руку, мне! — демонстративно разведя руки в стороны, тёмно-серый единорог ощутил, как жена и невеста вложили свои кисти в его ладони, а от Каденс повеяло силой её "метки". — Здесь, лишних, нет!

Миру, ты кажешься не больше песчинки...

Ветер тебя унесёт, если взлетая ты одинок.

— Сила твоя, в том что ты есть, — хором пропели специально подготовленные пони и немногочисленные зебры, понимающие язык при помощи заклинания-переводчика.

— Сила твоя, в том что мы здесь, — Столь же слаженно откликнулись другие жеребцы и кобылы.

Сила твоя, в том что ты здесь;

Сила твоя, в том что мы здесь!

Так давайте же сейчас сомкнём свои ряды;

Мы теперь — один народ, друг другу не враги!

И когда придёт черёд опять вступить нам в бой;

Будь надёжною стеною за моей спиной!

Дай, руку, мне!..

— Здесь, лишних, нет! — проревели голоса десятков тысяч глоток.

Если ты с нами — ты не одинок;

И силам стихий, не сбить тебя с ног!

— Сила моя, в том, что я есть...

— Сила твоя, в том, что ты здесь...

Постепенно волна восторгов начала спадать, но свой эффект комплексное воздействие всё же возымело, оставив следы в душах каждого жеребца и каждой кобылы. Впрочем, это был ещё не конец: тёмно-серый единорог повернулся к нежно-розовой аликорнице, продолжая держать её руку, а в его глазах легко читался вопрос, на который принцесса дала ответ едва заметным кивком.

— Ми, Аморе де каденс, станешь ль ты моей женой? — перейдя на слог жителей Зебрики, всё столь же громко спросил Сомбра.

— Не задавай глупых вопросов... — потянувшись к шее, крылато-рогатая пони распустила завязки платья, позволив ему соскользнуть с тела, из-за чего она осталась стоять перед женихом в жилете (который скорее подчёркивал фигуру, чем скрывал) и юбке, чтобы опуститься на колени и посмотреть на любимого снизу вверх. — ...а плащом меня укрой.

...

Войдя в ванную комнату, Джафар правой рукой нащупал на стене маленький рычажок, который сдвинул справа налево, тем самым замкнув магическую цепь. Тут же потолок засветился ровным белым светом, разгоняя тени и, тем самым предоставляя взгляду вид на треугольную комнату. Слева, в узкой вершине находилась душевая кабинка, справа же, в своеобразном основании геометрической фигуры, красовалась большая купальня, где одновременно могли бы поместиться шесть пони, не сильно мешающих друг другу, ну а стену напротив входа занимало зеркало.

Как бы визирю ни хотелось понежиться в воде... с пеной... и кобылкой под боком, но время не терпело и требовало заняться государственными делами. Поэтому он, не без сожаления, забрался в душ и включил воду, струящуюся по пророщенным внутри башни трубам, уходящим далеко вглубь земли к подземному водоёму.

Стоя под упругими струями воды, в очередной раз сожалея о фактической гибели профессора (всё же в кристалле, который от него остался, не было даже намёка на разум), тёмно-серый единорог продолжил поднимать воспоминания о своей второй свадьбе. В конце концов, после церемонии по законам зебр, когда обязательно было присутствие как можно большего числа свидетелей, их троице пришлось спускаться на первый этаж в тронный зал, где в присутствии самых влиятельных вождей, учениц Моры, подруг Каденс и глав отдельных отрядов прошла ещё одна свадьба, но уже по законам Кристальной Империи, подтвердившая брак императора с двумя кобылами.

И пусть все эти телодвижения не заняли много времени, но их необходимость в очередной раз напомнила, что требуется переписать не только законы, но и традиции. При этом нельзя просто взять и откинуть всё то, что принято в обществе зебр, заявив что-нибудь вроде "Вы жили неправильно, так что учитесь вести себя как цивилизованный народ", так как это с почти стопроцентной вероятностью вызовет кучу конфликтов. Из этого следует, что новые церемонии должны представлять удобоваримый гибрид двух культур (олени слишком малочисленны, чтобы всерьёз влиять на подобные вещи, да и у бывших рабов нет желания хранить память о жизни в неволе).

"Каденс хочет заняться школами? Тогда, пусть набирает себе команду и берёт на себя создание новой культуры. Ну а я, как мудрый правитель, посмотрю со стороны и подтолкну в нужном направлении. А то как бы она не начала вдаваться в крайности", — удовлетворившись данным решением, Сомбра при помощи своей "метки" избавился от влаги на шёрстке и волосах, после чего вернулся в спальню, где начал облачаться.

Первым делом жеребец надел белые рубашку и штаны, затем чешуйчатый жилет, на деле являющийся аналогом кольчуги, защищающей торс и живот, при этом не стесняя движений. После этого на поясе был застёгнут широкий ремень с прицепленными к нему кошелями, пряжка которого являлась артефактом, генерирующим индивидуальное защитное поле. Только накинув на плечи очередной красный плащ, он подвесил на левый бок чёрные ножны с прямым полуторным мечом, ловя себя на том, что без оружия чувствует себя почти голым (при этом кинжалы и другие "игрушки", пусть и могли служить инструментами убиения, подсознательно оружием не воспринимались).

— Завтрак и совещание, — поведя плечами, Джафар направил свои копыта прочь из спальни, чтобы выйти в общую гостиную. Почему в его комнате не было жён? Просто общим совещанием было принято решение, что каждому из них нужен свой личный островок комфорта, где они смогут разместиться со всеми удобствами, обустроить обстановку согласно своим вкусам, при этом не споря и не выслушивая претензии (никто ведь не мешает ходить друг к другу).

Таким образом из восьми больших спален с отдельными ванными и туалетами, на настоящий момент были заняты пять: тёмно-серый единорог, зебра и розовая аликорница обитали рядом, а вот красная кристальная земнопони и сиреневая аликорница разместились чуть в отдалении. И если сперва Твайлайт восприняла подобное спокойно, то когда услышала слухи про "этаж табуна императора", стала сильно смущаться и даже стала задумываться о переезде... от чего её решительно отговорили.

...

В то же самое время, в соседних покоях, Мора выбралась из чаши купальни, при помощи духов избавляя себя от воды. Грива и хвост тут же стали пушистыми, но у зебры имелось специальное зелье, чтобы их уложить, при этом придавая блеск и шелковистую мягкость...

Вообще, шаманка ни секунды не сожалела о том, что пошла на эту авантюру: во-первых, под её рукой теперь находится множество учениц, ей подчиняются более десяти тысяч зебр (к которым пришло пополнение из малых племён), а пони и оленей ещё больше, при том что выше неё только один жеребец; во-вторых, новые знания, принесённые сразу двумя народами, пусть оленья школа магии и обрывочна, подкупали пытливый ум лучше всяких клятв, обещаний и комплементов; в-третьих... пусть дома из кристалла выглядели странными, были непривычными, но отрицать их удобство и надёжность стал бы только глупец, ослепший в почитании традиций. Чего стоили магические источники света, переговорные артефакты, водопровод и зеркала?!

Стоя перед огромной зеркальной поверхностью в ванной комнате, полосатая кобыла провела ладонями от бёдер к животу, затем подняла руки к груди, а под конец с явным удовольствием коснулась мордочки, на которой не имелось ни следа морщин. Власть (пусть и не сильно нужная, так как шла рука об руку с ещё большей ответственностью, отказаться от которой не позволяли чувства гордости и долга), знания, красота и... чувство сытости — что ещё нужно для счастья колдунье, которую побаиваются даже другие шаманки? Разве что жеребец, способный удовлетворить в постели, но Сомбра уже в ночь после первой свадьбы доказал, что его предел можно отодвигать до тех пор пока есть хоть немного магии.

Сытость — такое простое понятие, знакомое каждому живому существу. Однако же для старшей (что бы там ни думала аликорница) жены императора, последние десятилетия она была редким гостем. Но теперь, благодаря Амулету Чейнджлинга, который полосатая кобыла интегрировала в своё тело, эта проблема более не возникала: в конце концов сущность перевёртыша давала возможность не только менять облик, но при наличии нужных навыков — улавливать необходимую для насыщения энергию... улавливать которую помогают брачные узы.

"Как бы Сомбру подвести, ко взятию третьей жены?", — в принципе, тех сил, которые Каденс излучает и даже не замечает их потери было достаточно для полноценной жизни, но Мора считала себя рачительной хозяйкой и старшей кобылой, так что не могла позволить второй аликорнице, пусть даже такой необычной как Твайлайт, уйти куда-то на сторону.

Прикрыв глаза, шаманка сосредоточилась и обратилась ко своей новой силе, заставляя тело изменить облик. Открыв же глаза, она увидела всё ту же зебру, а затем распахнула чёрно-белые крылья, красующиеся затейливым узором чёрных и белых перьев, складывающихся в волнистые полосы. Осталось только научиться ими пользоваться, а там и до рога руки дойдут.

Решив, что раньше времени демонстрировать свой маленький успех не стоит, Мора вернула изначальный набор конечностей, отвернулась от зеркала и, выключив свет, вышла в спальню. В отличие от мужа и сестры по табуну, она обустроилась с привычным комфортом: пол устилали мягкие шкуры, ложе вовсе состояло из подушек, на стенах висели ковры, и лишь пара столиков да кристальный шкаф, выбивались из общей картины. В маленькой же комнатке, где предполагалось устроить кабинет, шаманка разместила свои колдовские принадлежности, а также инструменты для варки зелий (мало ли вдохновение нападёт, а тут всё под рукой чтобы от него отбиться).

Надев юбку из чёрного шёлка, спускающуюся до колен, зебра надела на шею бусы из маленьких круглых шариков, выточенных из костей жертв, на запястья нацепила браслеты из золота, а затем накинула на плечи свадебный плащ, застегнув его на груди... пусть это и было не слишком удобно.

С удовольствием вдохнув запах куска материи, на которой остался отпечаток магии её жеребца, давно немолодая кобыла улыбнулась, кончиками пальцев разглаживая складки. Всё же пусть между ними и не было любви, но взаимное уважение присутствовало, да и чувство собственности не было им чуждо... Кроме того, колдунья это признавала с трудом, но сколь бы хитрой и расчётливой она ни была, всё же и ей хотелось обычного кобыльего счастья.

В создании своей собственной счастливой семьи могла помешать Каденс, которая с первого взгляда отнеслась к зебре крайне предвзято. Это можно было объяснить ревностью, молодостью, горячностью...

"Пони слишком своевольна; положением недовольна?", — покачав головой, Мора взяла со стола маску, но надевать её не стала, а подвесила к правому бедру.

Для полосатой кобылы было естественно доказывать свою силу, чтобы добиваться свободы и самостоятельности. Однако же — лишь до брака. Теперь же она сама вручила свою судьбу в руки жеребца и не понимала, почему сделавшая то же самое Каденс продолжает проявлять норов.

"Пони нужно проучить и покорности научить. Глупо ведь, в конце концов, проявлять свой дикий норов", — приняв решение, шаманка направилась к выходу из комнаты, уже начав продумывать маленькую интригу.

Раз уж жеребец не может сделать то, что нужно, придётся этим заняться старшей кобыле табуна. Ведь это её долг — делиться мудростью с младшими сёстрами.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 3

Стоя перед зеркальной дверцей шкафа в своей комнате, оформленной в розово-голубых тонах, Каденс приложила к груди лёгкое синее платье. Несколько секунд посмотрев на отражение, представляя то, как она будет в этом выглядеть, принцесса (или уже императрица?..) поморщилась, после чего повесила наряд обратно.

Время шло и скоро уже было нужно идти на совет, но нежно-розовая аликорница даже на завтрак не вышла, сказав зашедшей за ней Рубин, что не голодная и ждать её не нужно. Кристальная земнопони спорить не стала, по всей видимости поняв, что младшую подругу сейчас полностью занимает другая проблема...

— Это нечестно, — глядя в зеркало, опустив плечи и повесив ушки пожаловалась Каденс, чувствуя как непрошеные слёзы начинают щипать глаза.

Она была красива — это признавали и жеребцы, и кобылы, но... на фоне этой наглой, самоуверенной, бесстыжей зебры попросту терялась: Мора, пользуясь опытом и магией, выставляла себя в наиболее выгодном свете, обходя крылато-рогатую пони буквально во всём (даже манера говорить стихами придавала полосатой кобыле шарм). Принцесса любви (всё же это звучит менее вульгарно, чем императрица чувств или что-то подобное) даже пыталась одеться также как и её конкурентка, но вынужденно признала, что во-первых, самой себе в юбке и плаще на голое тело кажется не соблазнительной, а скорее смешной, будто бы забыла одеться вовсе, во-вторых, смущается выходить из комнаты в таком виде, ну а в-третьих... не хочет подражать шаманке, тем самым признавая её старшенство.

"Может быть надеть жилет?..", — задумалась нежно розовая аликорница, приложив указательный палец правой руки к губам.

Повторить тот же трюк, что и во время свадьбы, когда Сомбра возложил ей на плечи свой плащ, было можно, но это в очередной раз показало бы, что Каденс уступает зебре, которая вовсе не утруждает себя выбором украшений, при этом выглядя привлекательно и чувствуя себя естественно. А ведь именно сегодня следовало позаботиться не только о красоте, но и об удобстве...

"А что если воспользоваться чужим стилем?", — на губах принцессы заиграла хитрая улыбка, а в глазах сверкнуло озорство.

Зарывшись в шкаф, из которого остался торчать только круп с тщательно расчёсанным хвостом, нежно-розовая аликорница нетерпеливо переступила с ноги на ногу, высоко подняла напряжённые крылья... но всё же нашла среди вещей, подаренных верблюдами, комплект одежды, состоящий из красного топа, обтягивающего грудь и лямками цепляющегося за плечи, оставляя ключицы полностью открытыми, а также воздушные шаровары, удерживающиеся на бёдрах при помощи золотого шнурка. В комплекте шла ещё и полупрозрачная вуаль на мордочку, которую пони посчитала уж точно лишней.

С тем, чтобы облачиться в новый наряд возникли небольшие сложности: всё же торговцы, прибывшие навстречу переселенцам, не знали её точных объёмов, да и крылья накладывали свои особенности к требованиям в одежде. Однако благодаря заклинанию трансформации, которое показала Твайлайт (сумевшая переработать часть своих знаний под новую магию), с этим удалось разобраться. Смотря же на своё отражение в зеркале, крылато-рогатая кобылка осталась более чем довольна.

— Нужно будет тщательнее разобраться в верблюжьей моде, — сама себе сделала внушение Каденс, осматривая своё отражение со всех сторон. — Чего-то не хватает...

Отвернувшись от шкафа, принцесса окинула взглядом остальную комнату, ни на чём не задерживая внимания. У правой от входа стены стояла широкая кровать с балдахином розового цвета, по обеим сторонам от которой находились небольшие столики с разными мелочами. Шкаф находился у левой стены в углу, рядом с дверью в ванную комнату, а с противоположной стороны пристроилась стойка с лёгкой бронёй, которую кобыла примерила только раз.

Процокав к левому прикроватному столику, нежно-розовая аликорница пододвинула к себе небольшой сундучок, в котором держала различные мелкие украшения. Откинув крышку, она извлекла на свет медальон, выглядящий как золотой диск в половину ладони, висящий на тонкой золотой цепочке, переднюю сторону коего занимало изображение в виде сердца из маленьких рубинов. Следом из недр "сокровищницы" появились изящные браслеты для рук, застёгивать которые пришлось при помощи телекинеза, и чуть более толстые браслеты для ног, удобно обхватившие лодыжки (к ним крепились маленькие бубенцы, при каждом движении издающие тонкий звон).

Ещё раз осмотрев себя через зеркало, крылато-рогатая пони осталась довольна. Накинув на плечи красный свадебный плащ, она решительно покинула свою комнату...

...

Общая гостиная двенадцатого этажа была просторной, светлой и... довольно пустой. На стенах, между восемью одинаковыми дверями, висели знамёна Кристальной Империи, которые позднее планировалось заменить либо на картины, либо на гобелены; пол устилали тонкие белые ковры, а потолок светился ровными линиями лучей, расходящихся от центра в стороны. Кроме того, середину помещения занимала колонна, пронизывающая насквозь всю башню, внутри которой находилась винтовая лестница, ну а под знамёнами расположились кресла, диванчики и столики, которых было даже слишком много, учитывая количество жильцов этажа.

Сомбра и Мора, успевшие позавтракать, молча ожидали появления Каденс, чтобы всем вместе отправиться в тронный зал. Зебра, окупировав правую руку жеребца, мирно дремала (ну или делала вид, что дремлет), уложив голову ему на плечо, в то время как сам Джафар размышлял о том, какие шаги нужно предпринять теперь, чтобы не дать своему государству развалиться из-за внутренних противоречий народов, при этом успешно обороняясь от нападок соседей, далеко не все из которых жаждут заключить крепкий мир.

Из мыслей визиря вырвал звук открывшейся двери, за которым последовали шаги, сопровождаемые мелодичным перезвоном колокольчиков. Шаманка, крепко обнимающая его предплечье, тут же встрепенулась и они оба поднялись с диванчика, посмотрев на вторую кобылу их табуна.

— Моя принцесса... — тёмно-серый единорог, увидев стройный стан молодой супруги, прикрытый тонким шёлком облегающего топа и воздушных шаровар, ощутил резкую сухость во рту и лёгкое напряжение в паху, но всё же справился с собой, протянув аликорнице левую руку. — ...ты обворожительна и неподражаема.

— Благодарю, любимый, — игриво улыбнулась Каденс, принимая руку супруга, весьма довольная тем, как на него подействовал её внешний вид. — Здравствуй, Мора.

— Здравствуй, младшая сестра: рада, что ты к нам снизошла, — мягко улыбнувшись в ответ, зебра не забыла уколоть конкурентку, упомянув её медлительность.

— Увы... — изобразила печаль на мордочке принцесса. — Чтобы выглядеть достойной женой, мне приходится заботиться о внешнем виде. Не могу же я ограничиваться какими-то...

— Сочувствую, сестра: чтоб быть достойною женой, ты быть должна облачена... — полосатая кобыла ехидно подмигнула, демонстративно выгнула спину, выпячивая грудь, из-за чего застёжка плаща опасно напряглась, вот-вот грозя раскрыться.

— Мои несравненные жёны... — подал голос тёмно-серый единорог, с одной стороны обдуваемый могильным холодом, а с другой стороны обжигаемый пламенем страстей, не без труда сохраняющий невозмутимость и сосредоточенность. — Я безмерно рад, что вы нашли общий язык... на котором я, к сожалению, не говорю. Однако же должен напомнить, что нас уже ждут в другом месте. И если мы не поспешим, то подданные обязательно сотворят нечто... неприятное. С последствиями же, опять таки, разбираться придётся нам.

— Ты мудр, о мой тёмный свет; твоим словам сомнений нет, — буквально промурлыкала Мора, плотнее прижимаясь к жеребцу.

— Прости, Сомбра: я увлеклась, — повинилась Каденс. — Идём?

"Это будет тяжёлый день... и сложная жизнь. Почему-то гаремы, ещё из прошлой жизни, мне запомнились как-то не так", — мысленно посетовал новоявленный император, с облегчением ощущая, как силы его спутниц успокаиваются, словно две притаившиеся змеи, в любой момент готовые наброситься друг на друга.

...

Первый этаж Императорской Башни отличался от остальных своим внутренним устройством: во-первых, половину всего свободного пространства занимал тронный зал, имеющий форму полукруга; во-вторых, сразу за центральным входом находился просторный холл, выглядящий словно треугольник, одна из сторон которого не прямая а выгнутая, а в боковых стенках имеются двери, ведущие в арсенал и казарму; в-третьих, две лестницы, ведущие на второй этаж, начинались у внешней стены и, загибаясь полумесяцем, поднимались на площадку второго этажа, откуда и начиналась колонна с винтовой лестницей. На самом втором этаже были обустроены кабинеты, где могли принимать просителей члены совета. Третий и четвёртый этажи, тоже были выделены под административные и служебные помещения.

Спустившись в холл, Джафар удовлетворённо отметил то, что гвардейцы в красной броне занимают правильные с точки зрения контроля пространства посты, а работники чиновничьего аппарата уже снуют туда-сюда между помещениями, занимаясь своими важными делами. Расстраивало лишь осознание, что сколь бы велика ни была башня, тому же Кристальному Дворцу она уступает как лесной домик охотника замку богатого дворянина. Впрочем, когда-нибудь он сможет расширить свою резиденцию за счёт соединения башен крытыми мостиками, а затем и превращения пустот между ними в дополнительные комнаты и залы...

"Когда-нибудь... если я стану бессмертным и доживу до этого", — сам себя одёрнул от сладостных мечтаний тёмно-серый единорог.

Холл плавно переходил в короткий коридор, упирающийся в широкие двустворчатые двери, буквально вчера установленные в дверной проём. Створки были тяжёлыми и толстыми даже на вид, а украшали их тысячи сверкающих граней, создающих ровный фон радуги, перетекающей из цвета в цвет.

Двое гвардейцев, вооружённых церемониальными алебардами, сжали правые кулаки и синхронно стукнули ими себя в нагрудные пластины алой брони, чтобы в следующую же секунду распахнуть проход, открывая взглядам правителей просторное помещение с троном, похожим на половинку бутона цветка, в роли лепестков коего выступали заострённые разноцветные спинки (белая справа, серая в центре и розовая слева). Жеребцы и кобылы, сидевшие в креслах, расставленных перед троном широким полукругом, поднялись на ноги, молча приветствуя правителей, и только после того как венценосные особы заняли своё место, сами опустились на свои сидения.

— Приветствую всех, — ощущая мягкость подушки, уложенной на кристаллический трон, нарушил тишину Джафар. — Есть ли у вас срочные новости, не терпящие очереди? Раз "нет", то начнём по порядку: Грим, докладывай... и смени, наконец, облик.

— Никто не ценит художника, — проворчала белая аликорница, одетая в чешуйчатую золотую броню, поднимаясь на ноги и окутываясь зелёным пламенем, чтобы превратиться в тёмно-синюю крылато-рогатую пони в пластинчатых серебряных доспехах. — Так лучше?

— Великий вождь, сей воин недостоин, служить тебе как страж покоя, — вскочил со своего места полосатый жеребец, одетый в красную юбку до колен и серую кирасу, скрывающую торс. — Позволь изгнать его с позором, чтоб стал для всех глупцов уроком.

— Кто бы говорил о достоинстве, — хмыкнул жеребец в облике принцессы Луны, многозначительно косясь на юбку (компромисс, на который согласились жеребцы полосатого народа, отказавшиеся от набедренных повязок, но не желающие носить штаны, в которых тесно и жарко).

— Дуэль... немедленно... сейчас! — зарычал влиятельнейший из вождей зебр, получивший своё место в совете после того, как отправил на тот свет двух соперников, также желавших стать главными среди воинов сородичей. — Войдём вдвоём, но выйдет раз.

"Амулет-переводчик работает как-то криво. Хотя, должен признать, что рифму он сохранил", — мысленно отметил император, чувствуя как начинает дёргаться левое веко (ещё и месяца не прошло с его воцарения, а нервы, казавшиеся несокрушимыми после борьбы за разум в пустоте, уже начали давать сбои, пусть и не слишком часто).

— Грим, не позорь себя и меня; Главр, лишь мне решать, кто достоин служить, а кому судьба умирать, — голос тёмно-серого единорога прозвучал ровно, но в нём явно ощущались нотки угрозы.

Каденс нежно сжала кисть мужа, всеми силами излучая поддержку. Мора, сидящая с другой стороны от аликорницы, сделала то же самое. Впрочем, их единство могло продержаться недолго, так что Сомбра не обольщался.

— Прошу простить, Великий Вождь... — зебриканец одарил ухмыляющуюся "принцессу ночи" выразительным взглядом, снова садясь в кресло.

Грим, с выражением победителя на морде, принял свой истинный облик, бросил взгляд на Айси, прикрывающую глаза кистью левой руки, с выражением страданий на мордочке, откашлялся в правый кулак и заговорил:

— За эту ночь произошло четырнадцать драк: восемь — почти дружеские, из-за пьянки, пять — по причине того, что полосатые жеребцы решили, будто пони слишком уж пристально разглядывают их кобыл, ну и ещё одна... из-за того, что один молодой зебриканец попытался украсть понравившуюся ему пони. В последнем случае отец кобылки едва не убил ухажёра, но тому на выручку бросились двое приятелей. К моменту когда подоспела стража, несколько драчунов получили раны от ножей, пару переломов и выбитых зубов. Фигурантов подлечили и заперли до суда. Слухи остановить не удалось, так что пришлось распускать свои собственные, описывая ситуацию с более приглядной стороны. Однако же, напряжение среди родичей пострадавших высокое.

"Меченый", назначенный на должность главы внутренней безопасности (стражи и разведки) замолчал. Джафар же внутренне поморщился, осознавая то, что слегка опоздал со своим указом о принадлежности незамужних кобыл.

— Подготовь объявление о том, что за драку с применением оружия, фигуранты приговариваются к пяти плетям каждый, — произнёс император, а после короткой паузы, обведя взглядом ожидающих продолжения подчинённых, добавил: — Выяснение отношений кулаками, разрешено только в круге; поединки до смерти одного из участников запрещены и заменяются штрафом, который проигравший должен будет выплатить казне. Незамужние кобылы объявляются подопечными императорской семьи, а следовательно и любые покушения на них — это вызов мне лично и моим воинам в целом. Желающий взять себе невесту, отныне должен получить на то разрешение от родителей, ну а если их нет — от меня. Позже будет назначена комиссия, в обязанности которой будет входить решение данного вопроса.

— Принято, — козырнул Грим. — Когда ожидать официальный указ?

— Мой благородный тёмный свет, позволь за это взять ответ, — обратилась к Джафару Мора.

— Сомбра, я бы хотела взяться за эту работу, — одновременно с зеброй заговорила Каденс, затем сверкнула глазами на полосатую соперницу и добавила: — Мои силы как нельзя лучше подойдут для этого.

— Хорошо, — не стал отказывать император, слегка сжимая руки жён в своих ладонях, усмехаясь уголками губ. — Вы этим и займётесь... И я надеюсь, что вы меня не подведёте.

— Но... — растерялась нежно-розовая аликорница.

— Слово твоё — для нас закон, — мягко прервала конкурентку шаманка. — Мы тебя не подведём.

— Не подведём, — серьёзно подтвердила принцесса любви.

— Вот и чудно, — кивнув, тёмно-серый единорог приказал продолжать...

— Дальние патрули заметили бизонов, — сообщила Айси, кроме охраны аликорниц, принявшая на себя общее руководство пегасами. — Их много, но сказать что-то более конкретное разведчики не смогли из-за духов, охраняющих стоянки.

— Я знаю это наперёд: бизоний вождь войной идёт, — заявил Главр, снова поднимаясь со своего места. — Их многотысячная рать, что очень любит воевать, опять заявит нам о том, что топчем их священный холм. И если раньше мы могли уйти, коль силы не равны, то ныне очень много нас: дадим им бой прямо сейчас!

— Тала, что ты можешь об этом сказать? — обратился к оленихе император.

Лань, перенёсшая тяжёлые роды, едва не потерявшая своего жеребёнка, сильно осунулась и выглядела минимум на десяток лет старше истинного возраста, чему только способствовали мешковатые серые одежды и артефактная повязка на глазах, блокирующая большую часть её сил, вышедших на совсем уж иной уровень (при этом отключать их теперь не получалось). Подняв руки к мордочке, она сдвинула кристальную повязку на лоб и открыла глаза, из которых тут же заструились слёзы, а спустя десяток секунд закрыла их, опять надвинув блокиратор.

— Главр прав: бизоны идут с войной. Их не меньше двадцати тысяч... Пока что — это всё, — усталым голосом ответила бывшая рабыня.

— Пока что — этого достаточно, — отозвался тёмно-серый единорог. — Айси, нынешней ночью ты проверишь всё точно. Мора, тебя это тоже касается. Мы должны получить самую полную информацию о противнике, кем бы он ни был, и чего бы ни хотел.

Следующими свои доклады делали Норсстоун, который взял в помощники Сильверблада и теперь отвечал за торговлю с верблюдами; Твайлайт Спаркл, работающая вместе с Топаз, которым было поручено развернуть производство артефактов-расходников, необходимых как в повседневной жизни, войне, так и для торговли; Мора, заведующая новым образованием — алхимическими мастерскими. К счастью, хотя бы тут всё шло без сюрпризов, но к сожалению и без прорывов, которые могли бы ускорить общее дело. Каденс, так как школы находились ещё только в проекте, докладывать было нечего...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 4

Объявление о том, что в сторону новой Кристальной Империи движется армия бизонов, подняло среди пони, зебр и оленей волнения: первые ещё помнили стычки с яками, вторые не понаслышке знали, что можно ожидать от этого врага, ну а третьи... просто не хотели терять свой новый дом, где к ним собственные сородичи не относятся как к вещам. Дисциплинированность, привитая кристалийцам, воинственность коренных зебриканцев и привычка бывших рабов подчиняться лидерам, позволили начать массовую мобилизацию среди жеребцов (кобыл было решено оставить в резерве, ну и как защиту для нового дома). Впрочем, не обошлось и без исключений, самыми яркими из которых стали Мора и Каденс, которым никто кроме Сомбры запретить участвовать в войне не мог, а сам император не собирался лишать себя такого подспорья.

За пределами города башен, на зелёных равнинах среди изумрудных холмов, были разбиты лагеря подготовки армии: несмотря на то, что зебры не привыкли сражаться в строю, носить доспехи и служить своеобразными винтиками в воображаемом механизме, в большинстве случаев полагаясь на индивидуальные навыки, хитрости и уловки, у них была одна черта, компенсирующая дикарский нрав — готовность подчиняться сильнейшему воину племени. Пользуясь этой чертой психологии полосатых жеребцов, офицеры Джафара разбили молодёжь новых союзников на восьмёрки, к которым в качестве командиров приставили опытного десятника, а также — одного гвардейца из числа земнопони...

...

Крепкий и высокий полосатый жеребец, одетый в набедренную повязку, вошёл в очерченный на земле круг, диаметр коего составляет пять шагов от одного до другого края. Напротив него, со скучающим видом стоял крупный коричневый земнопони с жёлтой гривой, шёрстка и волосы коего сверкали в лучах восходящего солнца, словно бы состояли из цветного стекла. Гвардеец, не слишком уютно чувствующий себя без привычной брони, был одет в одни лишь серые штаны, подпоясанные широким ремнём, а на своего противника он смотрел сверху-вниз, будучи выше него почти на голову.

— Начали, — скомандовал тёмно-синий единорог, носящий белую форму офицера вооружённых сил Кристальной Империи.

Не успели последние звуки команды отзвучать, как зебриканец прыгнул в ноги своему сопернику, собираясь воспользоваться своей ловкостью и повалить его на землю. Однако же земнопони не стоял на месте, а наклонился и ударил кулаком сверху-вниз, заставляя обладателя полосок врезаться в землю у своих ног. Всё произошло настолько быстро, что бойцы, которые умудрились моргнуть в начале движения, открыв глаза уже видели, как здоровяк выбрасывает за пределы круга бессознательное тело, к которому тут же подбегают целители.

— Следующий, — кивнул второму по старшенству подчинённому единорог. — Или ты отказываешься?

— Нет, — гордо фыркнул жеребчик, широко расправляя худые плечи, вступая в круг к гвардейцу.

— Начали, — отдал команду десятник.

Второй претендент на должность "малого вождя" был хитрее первого, а потому не стал бросаться вперёд сломя голову, вместо этого припал к земле и, уперевшись руками, обеими ногами попытался подсечь голени земнопони. В ответ на это, старший жеребец поймал его за ногу и швырнул... выбрасывая из круга....

Подобная картина, с незначительными отклонениями, повторялась во всём полевом лагере: офицеры армии кристалийцев, получившие усиление в виде умелых и опытных воинов, успешно утверждали свою власть среди переданных под их командование молодых охотников и воинов, ещё не успевших заслужить авторитет среди сородичей. Их планировалось тренировать, вбивая в головы привычку выполнять приказы старших по званию, обучать грамоте, вооружать новыми образцами брони и артефактами. Позднее, среди них будут выбраны те, кто склонны к мирным профессиям...

...

Воздух со свистом разрезали клинки, сталкиваясь с кристаллическим звоном; стучали друг об друга древки копий, вместо наконечников снабжённые кистями красящей травы; с рыком сталкивались дубины и щиты, а в мишени втыкались метательные дротики. Лагерь опытных воинов и охотников, которые не только кормили свои племена, но также не раз отбивали чужие набеги, либо же сами совершали налёты на стоянки соседей, кипел от буйства дикой энергии: схватки вспыхивали тут и там, звучали ругань и скабрёзные шутки, дрались на кулаках умелые бойцы, желающие утвердить своё первенство.

За порядком, ну или его подобием, тут следили вожди, получившие титулы аристократов, окружившие себя свитой из вернейших своих соплеменников. Среди них почти не было "меченых", так как всех обладателей особых способностей император приказал определить в отдельное подразделение, что с одной стороны ослабило "Ударный Кулак Зебрики", а с другой — позволило обычным воинам установить привычную иерархию (в конце концов, жить куда спокойнее, когда ты знаешь о том, что какой-нибудь хлюпик не вывернет тебя шерстью внутрь, если ты отвесишь ему дружескую затрещину, отправив полежать на траву).

— Тревогу чувствую я, Пирос, будто дрожит под поступью земля, — проворчал крупный зебриканец, морду коего украшали четыре параллельных шрама (его племя было одним из немногих, где практиковались старые обычаи).

— Что же гнетёт твой разум, старый друг, коль позабыл ты о забавах, что украшают нам досуг? — спросил широкоплечий, грузный, кажущийся неповоротливым жеребец, сидящий на перевёрнутом бочонке из-под травяного отвара, с удовольствием любуясь собственным отражением в клинке меча.

— Бизоны — страшные враги, — заметил воин, убивший десять воинов, каждый из которых убил не менее десяти врагов. — Их предки, раз за разом наши земли жгли... Отцы и деды наши, собирая воинов из окрестных всех земель, не раз пытались дать им бой... но погибали, за каждого врага платя великою ценой.

— Кратос, не уж-то слышу я трусливые слова? — удивился Пирос, поднимая взгляд на собеседника. — Ни от кого-нибудь из младших, а от убийцы монстров... от тебя!

— Оставь все эти восхваления, ведь в них уже не больше смысла, чем в шуме ветра над пустой землёй, — поморщился первый воин, замечая как к их беседе прислушиваются другие жеребцы. — Теперь, когда любой сопляк, что от соска кобылы оторвался, способен силу колдовскую обрести... уходят в прошлое легенды и сказания, о славных воинах и подвигах былых.

— Печально это, друг мой Кратос, но не о том с тобою говорим, — второй воин поднялся на ноги, из-за чего всем стало ясно, что собеседнику он почти не уступает ростом, а вот шириной плеч заметно превосходит. — Скажи, что я ошибся, но ты хотел мне предложить...?

В воздухе повисло напряжение, так как слова "...сбежать от битвы, чтобы жизни сохранить" не прозвучали, но их услышали все, кто умел додумывать. Однако же собеседник не смутился, а буквально вспыхнул гневом, умудрившись нависнуть над старым другом.

— Как мог ты, подумать обо мне такое? — рокочущий гром зазвучал в словах жеребца. — Коли б в моей голове хоть родились такие мысли, то я бы предпочёл её отсечь, чтобы она своею бестолковой дурью, не опорочила воинственную честь.

— Отрадно слышать от тебя такие речи, — усмехнулся собеседник. — Но что же, друг, тогда тебя гнетёт?

— Неужто сам великий Пирос, что славен мудростью и доблестью своей, не видит пропасти, в которую вступили, приняв сбежавших с севера друзей? — ехидно уточнил Кратос, театральным жестом обводя собравшуюся вокруг толпу, а затем повернулся мордой к устремляющимся в небо башням города. — Они пришли и попросили мира, и мы их приняли, как слуг вождя вождей... Но что я вижу ныне?

— Не говори загадками, мой друг, и лесть оставь для тех, кому она нужна, — Пирос вонзил кончик меча в землю, а затем сложил ладони на навершии рукояти. — Не думай, что глупее я тебя, и за словами чудными не вижу смысла.

— И что же скажешь мне на это ты? — первый воин перевёл требовательный взгляд на собеседника, радуясь тому, что вокруг собрались уже десятки зрителей разговора. — Не уж-то в этом все твои мечты?

— Что я скажу? Что мне нужны сражения; я жажду пира на костях врагов! — начав говорить тихо, Пирос всё повышал голос, пока не загрохотал будто боевой горн, но тут же успокоился, а в его взгляде появилась насмешка. — Когда придёт мой час, я с гордостью возьму в ладонь оружие, которое в неё вложил верховный вождь, и кинусь в битву против орд врагов, что отобрать хотят мой новый кров. Мне не нужны кобыльи эти игры, возня с отравой, кинжалом и другая чушь... Я — воин, и мне не пристало, вести себя как жалкий, глупый трус.

— Глупец, нас бросят в пекло битвы, где выжить нет надежд ни у кого... — начал говорить Кратос, но был перебит смехом.

— Нас бросят в пекло битвы, что первыми нам даст пролить бизонью кровь! — Пирос обвёл взглядом вождей и их свиты, заставляя опускать глаза, не выдерживая тяжёлого внимания. — Я был бы жутко оскорблён, коль вождь вождей нам предпочёл других; ещё сильнее было б оскорбление, коль нас оставили бы охранять кобыл. Нас бросят в пекло? Не страшусь я битвы. Мы все погибнем? Зато впишем наши имена, на те куски стеклянной кожи, что книгами у северян зовутся. Пусть мой сын знает, и знают сына сыновья, что это Я первым вступил в сражение; что меч в моих руках, врагов не мало выпил крови; что бился я, как славный честный воин, а не скрывался в трусости среди кобыл.

— С нами уйдут традиции; погибнет сама память... — Кратос чувствовал, как симпатии толпы уходят от него к старому другу. — Глупец, как ты не понимаешь!..

— Коль недоволен ты вождём вождей, то поступи же так, как требуют законы, — голос Пироса звучал словно молот, забивающий гвозди. — Закон простой и он один: в круг входят двое, а выходит один. Даже Марис, насколько был бесчестным, но честь в итоге сохранил...

Над местом разговора установилась тишина. Воины и охотники, которым не нравились новые порядки, чувствовали себя крайне неуютно: всё же не каждый день им напоминали, что даже презренный (которого они боялись), не постеснялся выйти против мужа верховной шаманки... пусть и погиб в сражении. Напоминал же им об этом один из тех, кто в иных обстоятельствах сам бы мог претендовать на титул великого вождя.

— Я понял всё, что ты хотел сказать, — сверкнул злыми глазами Кратос. — Но помни и мои слова: должны мы власть вернуть в своё владение, или невольниками станем навсегда.

— Я жажду битв, мой старый друг, и много ждёт врагов вокруг, — Пирос качнул головой. — В кобыльи игры я играть не буду, и не пойду за тем, кто будет в них меня тянуть. Великий Вождь, победою своею в круге, верность мою сумел завоевать... И более, при мне, не смей воинскую честь его пятнать.

На этом разговор прекратился и толпа начала расходиться. Мечник вернулся к своему клинку, принявшись чистить лезвие куском звериной шкуры, а его (теперь уже бывший) друг, отступил к своим единомышленникам. В то же время, тут и там стали вспыхивать споры, порой перерастающие в драки, которые приходилось разнимать сторонним свидетелям...

...

Сидя за письменным столом в кабинете на третьем этаже Императорской Башни, Рубин перебирала бумаги, стекающиеся к ней со всей обновлённой Кристальной Империи. Бумага оказалась одним из первых продуктов, которые начали производить кристаллурги, так как без неё было практически невозможно наладить работу административного аппарата... но как же кристальная земнопони её ненавидела в эти минуты.

"Жеребят зебр разделить на кобылок и жеребчиков; всех граждан государства возрастом от четырёх и до шести лет — определить в группы дошкольного образования; зебрят от семи и до десяти лет определить в классы начального образования, переформированные по половому признаку...", — Блиц потёрла глаза, раз за разом повторяя про себя пункты приказа, подписанного императором.

Кристалийцы собирались интегрировать зебр в своё общество, частично перенимая многочисленные, но на деле — не играющие большой роли на общий курс развития сообщества традиции. Однако же ставку они делали на подрастающие поколения, в то время как взрослые жеребцы должны были стать воинами, обороняющими границы государства, в то время как кобылы, не обладающие даром к магии или "метками", переводились в разряд низкоквалифицированной обслуги (принеси-подай, помой и не мешай).

"Какого хвоста они стали моей головной болью?!", — откинувшись на спинку стула, красная кобыла запрокинула голову и зажмурила глаза, чувствуя себя так, будто ей под веки насыпали песка (совсем не на это она рассчитывала, когда соглашалась на формальный пост главной служанки императора, как-то внезапно превратившийся в реальную должность с кучей обязанностей).

Впрочем, Рубин солгала бы, если бы сказала, что подобный поворот событий ей не льстит: у неё появилось около шести тысяч подчинённых, основную массу коих составляют кобылы-зебры, к которым пришлось приставлять обслугу из числа кристальных пони, сделав их чем-то вроде офицеров своеобразной армии. У них даже своё силовое крыло образовалось, которое решает проблемы с теми, кто позволяют себе мешать обслуге работать... Ну а если их сил не хватает, к делу привлекается Айси, с её вездесущими пегасами, либо же Грим, службе которого обслуга поставляет информацию обо всех сколь-нибудь любопытных событиях на вверенной территории.

Кто-нибудь мог бы спросить, почему же старшая служанка занимается делами императрицы-аликорницы, которая отвечает за организацию школ? Пожалуй... кристальная земнопони и сама не могла ответить на этот вопрос. Просто Каденс попросила помочь, так как у неё самой сейчас подчинённых не хватает (учителя, неожиданно, оказались мобилизованы, и пусть их в бой бросать в первых рядах не собирались, но и с бумагами работать они не успевали).

"Как-то уж больно легко я согласилась помочь... Наверняка эта мелкая воспользовалась своей силой. Вот встречу её — выскажу всё, что думаю о подобных бесчестных ходах", — мысленно пообещав жестоко отомстить одной аликорнице, для чего, скорее всего, придётся привлечь другую аликорницу, занятую работой среди учёных, кристалийка вернулась к разбору отчётов и составлению списков учеников первых классов.

Вообще, по-хорошему следовало бы создать школу и для взрослых зебр, но... кроме вождей и шаманок, мало кто из них был заинтересован в самообразовании. Если бы у них было больше спокойного времени, данную проблему удалось бы решить, тем или иным способом мотивируя жеребцов и кобыл, но сейчас нужны были воины, а также те, кто будут готовить, стирать и убирать.

При всём этом, самыми довольными выглядели молодые кобылы с жеребятами, которых в первую очередь расселяли по выращиваемым домам. Они даже не сильно расстраивались тому, что их жеребцы вынуждены проживать в военных лагерях, готовясь к встрече бизонов, но к счастью для хранителей порядка, почти не пытались завлечь к себе жеребцов из числа кристалийцев (всё же послушание им в головы вбивали крепко).

Чем в это время занимался сам Сомбра? До Рубин доходили слухи, что его видели валяющим по земле новобранцев из числа молодых зебриканцев, пожелавших испытать свои силы в схватке с вождём вождей, потом его видели рядом с мастерскими алхимиков-зельеваров, где обосновались ученицы Моры и другие шаманки, а кто-то говорил, что тёмно-серый единорог отправился контролировать подготовку места, где планируется встретить бизонов. У кого-то менее осведомлённого могло сложиться ощущение, будто император вездесущ...

"Интересно, скольких двойников он использует? Опять сегодня будет половину ночи просматривать их воспоминания, а затем — уснёт без снов. Хм... А не составить ли мне ему компанию? Хотя бы будет отговорка тому, что не вскакиваю с рассветом, спеша раздавать ценные указания. Самому же Сомбре скажу, что это нужно для его репутации: пусть подданные видят, что у него хватает сил не только для исполнения обязанностей правителя, но и для ночных утех с кобылами. Заодно и Каденс отомщу", — коварные планы, постепенно поднимающие настроение Блиц с уровня пола до вполне приемлемого уровня, оказались прерваны прошедшей по башне дрожью, сопровождаемой ощущением знакомой силы.

— Не хорошо, — широко распахнув глаза, красная земнопони прислушалась к своим ощущениям, и в этот момент по её шкуре прошлась вторая волна силы, чуть менее хорошо знакомой, но более чем узнаваемой. — Очень нехорошо. Каденс, Мора, вы что затеяли?..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 5

На многие сотни метров вокруг земля была изрыта воронками и глубокими бороздами, высушена до состояния безжизненного песка и отравлена эманациями смерти. В воздухе висела густая, удушливая, ощущающаяся физически ярость, смешанная с жаждой крови и разрушения.

В полусотне метров над землёй, широко расправив крылья висела нежно-розовая аликорница, одежда которой превратилась в истлевшие лоскуты, а тело усеивали многочисленные ожоги, раны, кровоточащие язвы; на холме из песка стояла исхудавшая зебра, похожая на обтянутый плешивой шкурой скелет, глаза коего сияют зелёным огнём будто две маленькие звезды.

То, что началось как почти дружеский спарринг, целью которого было проверить свои силы и утвердить лидерство над соперницей, постепенно переросло в полноценную битву, вмешаться в ход которой не решался никто (впрочем, банши были готовы встать на защиту подопечной, пусть и понимали, что в данный момент мало чем способны помочь...по крайней мере — пока не напитаются эмоциями). Магам и "меченым", ставшим свидетелями противостояния двух стихий, оставалось только пытаться не дать случайному удару повредить находящийся в стороне город, а также готовиться воспользоваться шансом, чтобы...

— Исчезни! — собрав для решающего удара все силы, Каденс выставила перед собой раскрытые ладони и с её рук сорвался поток энергии рубинового цвета, который закрутился словно веретено, устремляясь к чёрно-белой хрупкой фигуре.

Мора ответила молча, подняв стену из порабощённых духов, единой волной хлынувших навстречу магическому удару, грозя пожрать на своём пути всё, что вызвало гнев их хозяйки. В обе атаки была вложена уйма сил, но... из-за воздействия "метки" принцессы любви, в них не было ни хитрости, ни изящества, а лишь желание подавить соперницу.

"Пора", — мысленно отметил Сомбра, сжимая в кулаке кристалл-накопитель, в единое мгновение поглощая всю скопленную в нём магию, из-за чего камень распался песком.

Пришлось применить "Обман", заставляя собственные тело и душу поверить, что его резерв в два десятка раз больше чем есть на самом деле, после чего был совершён рывок в то место, где должны были столкнуться обе атаки кобыл, поглощённых наведённой яростью. Мигнувший перед глазами мир преобразился, а воздух под ногами уплотнился, тогда как время — растянулось будто резина...

Новый "Обман" был использован уже на пространство, чтобы изогнуть его будто две трубы, направленные строго в землю далеко внизу. Со стороны же это выглядело так, будто тёмно-серый единорог, облачённый в белое, поймал рубиновый и чёрный лучи руками, а затем переплёл их между собой и перенаправил себе под ноги. Последовавший за этим взрыв поднял облако песка, оставляя глубокую воронку, в то время как ударная волна подкинула жеребца вверх, заставляя его чувствовать себя сорванным с дерева листиком в разгар урагана.

В тот же миг Мору и Каденс оглушили магические импульсы, а затем, не позволяя упасть на землю, подхватили крылатые силуэты. Сам Сомбра, сжав в кулаке новый накопитель, повторил трюк с поглощением магии и расширением резерва, а пока энергия не истратилась на поддержание "Обмана", переместился на землю, оказываясь на границе пылевого облака.

— Командующий... — не прошло и пары секунд, как неподалёку оказалась Айси, одетая в бело-голубую форму, выглядящая потрёпанной и взволнованной.

"Как раз вовремя", — чувствуя, как постепенно приходит откат за перенапряжение, Джафар стиснул зубы, внешне стараясь никак не выдать своего состояния.

— Доставить императриц в их покои; заковать в блокирующие магию кандалы; приставить целителей как из числа зебр, так и пони; обеспечить охрану и докладывать мне об их состоянии, — ровным тоном отчеканил визирь, одаривая провинившуюся подчинённую холодным взглядом. — Исполнять.

— Есть, — то ли пискнула, то ли вскрикнула пегаска, в следующий миг буквально исчезая из поля зрения тёмно-серого единорога.

"Как же это... досадно", — прикрыв веки, Сомбра медленно вдохнул горячий воздух, чутким слухом улавливая шум шагов бегущих подчинённых, спешащих предстать перед императором (что вызывало каплю уважения, так как после произошедшего было бы логичнее пытаться оттянуть встречу).

...

На этот раз в тронном зале собрались не все приближённые императора: Грим и Айси были отправлены выполнять свои прямые обязанности (разведки внутренней и внешней), обе супруги находились на верхнем этаже башни, а Норсстоун отбыл в город Султана Неба, чтобы договориться о найме воинов, ремесленников и учителей. Кто-нибудь мог бы сказать, что Кристальная Империя, как наиболее развитое государство, не нуждалась в подобном, но... их наука, из-за специфичных условий жизни на протяжении всей известной истории, двигалась своеобразным путём, что попросту не могло не сказаться на всех сферах жизни. Таким образом, сколь бы странным это не казалось на первый взгляд, в некоторых вещах верблюды превосходили кристалийцев на голову, что не могли полностью компенсировать ни бывшие рабы, ни племена зебр.

— Докладывайте, — велел Джафар, нарушая тягостную тишину.

— Волнения, вызванные сражением императриц, удалось подавить в зародыше: зебрам хватило заявления о том, что император приструнил разошедшихся кобыл, а среди пони были запущены слухи о вышедшем из-под контроля эксперименте, проведённом в преддверии войны с бизонами, слишком далеко зашедшей тренировке, семейной ссоре и нападении некой неизвестной стороны, — невзрачный тёмно-зелёный кристальный земнопони, одетый в униформу городской стражи, прокашлялся. — На всякий случай, мы усилили патрули как внутри города, так и за его пределами. Однако же, для избежания нарастания напряжённости, желательно приложить все усилия для того, чтобы их величества показались перед народом в самое ближайшее время.

— Состояние императриц не вызывает беспокойств: все раны Каденс поверхностны, пусть и болезненны, Мора же вовсе просто истощена, — заявила немолодая уже земнопони-целительница. — Правда, без применения радикальных средств, отлёживаться им обеим не меньше пяти-шести дней.

"Хорошо, что до самого последнего момента они не применяли ничего, что было бы гарантированно смертельным при пробитии защиты", — мысленно отметил тёмно-серый единорог, продолжающий ощущать себя так, будто его целиком окунули в кипящее масло, а затем залили кипяток ещё и в горло (правая рука сама тянулась к поясному кошелю, где находились заполненные накопители, чтобы с их помощью снять неприятные эффекты).

— На помощь императриц, как минимум в первом сражении, мы можем не рассчитывать? — спросил, но у всех создалось впечатление, будто бы констатировал Главр.

— Я бы не рекомендовала им сражаться в ближайший месяц, — ответила целительница.

— Это не понадобится, — заявил Сомбра, а после непродолжительной паузы добавил: — Кем бы я был, если бы полностью полагался на силу своих жён в подобном?

"Хотя, несомненно, без Моры и Каденс, задача усложняется на порядок", — Джафар, разумеется, имел планы победы, учитывающие самые разные обстоятельства, но проблема заключалась в том, что жизнь любила подкидывать разные неожиданности, способные перевернуть положение с ног на голову, что в очередной раз подтвердилось поединком двух из трёх могущественнейших кобыл в его окружении.

Твайлайт, присутствующая на совещании в качестве представительницы научного отдела, почувствовав на себе задумчивый взгляд визиря незаметно поёжилась. Она понимала, что армии понадобится поддержка аликорна, только вот в боевом плане, в изменённом теле, представляла из себя полную посредственность (а если уж быть честной с собой, то и в истинном виде, с высокой вероятностью, проиграла бы местной принцессе любви, которую тренировал сам Сомбра).

"Тяжёлые времена требуют тяжёлых решений", — мысленно произнёс тёмно-серый единорог, с лёгкой ностальгией вспоминая прошлую жизнь, до воцарения над Аграбой...

Дальнейший разговор постепенно скатился на то, что требуется успеть сделать до подхода бизонов к месту, где планируется дать им решительный отпор. Члены совета докладывали о готовности отдельных подразделений армии, производстве оружия и брони, зелий и артефактов, запасах провизии, а также лекарств и перевязочных материалов. Учесть требовалось крайне много деталей, которые заставляли голову раздуваться изнутри (фигурально выражаясь)...

Что удивляло тёмно-серого единорога, так это то, что невзирая на всю выучку и дисциплинированность кристалийцев, готовящихся к военной службе с жеребячества, самой мобильной частью войска, сразу после пегасов, являлся ударный кулак зебр. Впрочем, задумываясь над тем, что полосатые жеребцы привыкли жить в дороге, постоянно готовы к нападению, и сами могут сорваться в атаку едва ли не в середине ночёвки на привале, он пришёл к выводу, что логика в этом есть.

...

— Твайлайт, идём, — распустив членов совета, император позвал сиреневую аликорницу следовать за собой.

— Но мне... — попыталась возразить Спаркл, одетая в светлые свободные рубашку и штаны, однако же встретившись с вопросительным взглядом будто бы сияющих рубиновых глаз, забыла все заготовленные аргументы. — Иду, ваше величество.

Ушки аликорницы непроизвольно прижались к голове, в памяти всплыли смущающие, пугающие, тревожные образы, а на грани сознания появилась мысль о том, что Каденс сейчас недоступна, а значит... Что "значит", крылато-рогатая кобыла придумать не смогла, просто чувствуя, что её раздирают противоречивые эмоции.

С одной стороны, тёмно-серый единорог пугал Спаркл, так как от него постоянно, в большей или меньшей степени ощущалась угроза (но когда нежно-розовая аликорница была рядом, это нивелировалось чувством уюта и защищённости), с другой же стороны, он вызывал в душе желания... которые хорошей подруге следовало бы выкинуть из головы. При всём этом, она чувствовала себя виноватой за то, что не вмешалась в драку, хотя за счёт голой магической силы и могла если не подавить, то заставить противниц прерваться.

"Создать барьеры, чтобы отгородить их друг от друга, точно могла бы", — прикусив нижнюю губу, обвинительно подумала Твайлайт, шагая по лестнице вслед за Сомброй.

Почему же она не вмешалась? Ответ был прост, пусть и вызывал волны стыда в душе, отзывающиеся холодом и уколами боли в груди: она испугалась. Те эмоции, которыми давили Мора и Каденс, а также применяемая ими магия, заставляли сиреневую аликорницу дрожать, вспоминая ощущение собственной беспомощности, беззащитности... а теперь ещё и бесполезности.

Минуя этажи, у дверей коих дежурили гвардейцы в красном, Спаркл пыталась собраться с духом и решиться на то, что следовало сделать уже давно. Однако же только теперь она поняла, сколь глупо было надеяться, что это ей не понадобится. Ведь так приятно было обманывать себя тем, что стоит лишь воссоздать заклинание портала и отправиться домой, как всё станет хорошо, а об этом мире останутся только воспоминания как об очередном приключении, в котором у неё появились новые друзья...

— Сомбра, я... — жеребец, стоило ему услышать своё имя, остановился и обернулся, посмотрев на спутницу сверху вниз.

На серой морде застыла маска спокойствия и задумчивости, но вот в рубиновых глазах отражалась тщательно скрываемая усталость и... боль (не физическая, но от того ничуть не менее мучительная). При этом, во взгляде жеребца не было ни раздражения, ни злости, ни даже укора в чём-либо: он, несомненно, понимал, что Твайлайт могла остановить сражение его жён, но не винил её в бездействии.

— Ты что-то хотела? — нарушил тишину Сомбра, произнеся эти слова с вложением в них искреннего интереса и даже капли заботы, от чего крылато-рогатой кобыле захотелось сжаться и втянуть голову в плечи.

"Хватит... Нельзя больше медлить и прятаться!", — удержавшись от того, чтобы опустить глаза, Твайлайт немигающим взглядом впилась в рубиновые радужки собеседника, выпрямила спину и, полураскрыв крылья, набрала полную грудь воздуха.

— Сомбра, научи меня сражаться.

...

...

"Где-то я это уже слышал", — мысленно отметил Джафар, разглядывая упрямое выражение мордочки сиреневой аликорницы.

— Хочешь стать моей ученицей? — вопросительно приподнял брови тёмно-серый единорог.

— Я... — Спаркл осеклась, нахмурилась, а затем решительно ответила: — Да.

— Хорошо, — медленно кивнул император, чувствуя как на грани сознания зарождается ликование. — Я стану твоим учителем, но при условии, что ты будешь выполнять любой мой приказ. Можешь их обсуждать, просить пояснений и тому подобное, но — исполнять. В случае же неисполнения... твоё ученичество закончится.

— Согласна, — почти без раздумий ответила сиреневая аликорница.

"Вот и отлично. Даже не думал, что это будет так...", — прервав себя на полумысли, Джафар жестом велел продолжать следовать за собой и, развернувшись к ступенькам вверх, продолжил подъём.

Принуждать Твайлайт к тому, чтобы она дала какие-то клятвы, или же создавать иные ограничения, которые нельзя будет нарушить безболезненно, тёмно-серый единорог не собирался. В конце концов, как он не раз уже убедился, самыми крепкими и надёжными цепями являются те, которые разумное существо надевает на себя самостоятельно, даже не замечая этого, в то время как различные кандалы, надеваемые насильно, даже если раньше и не было мыслей о сопротивлении, пробуждают желание их снять.

"Ну а моральные рамки мы расширим постепенно, шаг за шагом подводя их к тому, что нужно мне. В конце концов, спешить нам некуда", — придя к такому выводу, визирь вернулся к наиболее волнующей его разум теме.

Оставлять Каденс и Мору в том состоянии, до которого они себя довели, было нельзя. Пусть целители и обещали, что скоро кобылы восстановятся, и уверяли, что им ничего не грозит, но у Сомбры было минимум три причины форсировать лечение: во-первых, позволять принцессе чувствовать боль от ран дольше, чем это нужно для усвоения урока было почти физически неприятно (если бы её излечили сразу, то она не восприняла бы свою ошибку всерьёз, а то и вовсе забыла бы спустя какое-то время); во-вторых, держать двух из трёх сильнейших магов в госпитале, когда на пороге стоит война — откровенно глупо; в-третьих, требовалось закрепить результат своего вмешательства в их поединок на уровне подсознания. Было ещё и в-четвёртых, заключающееся в том, что на императриц слишком много завязано, чтобы давать им бездельничать, тем самым перекладывая их обязанности на других, и в-пятых... Но основными причинами оставались первые три.

— Твайлайт, я хочу, чтобы ты начала передавать мне свою магию, как ты это делаешь в те моменты, когда напитываешь артефакты, — обратился к новоявленной ученице Джафар, стоило им выйти в общую гостиную этажа, на котором находились императорские покои. — Старайся не привлекать к себе внимания, но смотри внимательно и запоминай. Позже я тебя распрошу о том, что ты поняла. Ясно?

— Да, — ответила крылато-рогатая кобыла, пристраиваясь за правым плечом визиря, немного подумала и добавила: — Да, учитель.

У покоев обеих императриц дежурили гвардейцы, молча отсалютовавшие правителю своими алебардами, расступаясь и пропуская его к дверям. В первую же очередь он отправился к шаманке, ловя себя на мысли, что хочет немного потренироваться, прежде чем браться за Каденс. Впрочем, осознание этого факта ничего не изменило.

В покоях Моры, кроме самой владелицы, уложенной на постель из подушек и шкур, обнаружились её ученицы, пара пони-целительниц и даже одна лань, занимавшаяся тем, что напрямую передавала пациентке жизненную силу. Всем им хватило выразительного взгляда и короткого приказа "Оставьте нас", чтобы безропотно выйти за дверь, оставив свою подопечную беспомощно лежать на её ложе.

"Полагаю, сейчас ты выглядишь на свой настоящий возраст", — иронично подумал тёмно-серый единорог, присаживаясь рядом с первой женой, тут же снимая с её мордочки костяную маску.

— Прости меня, мой тёмный свет... делам моим прощенья нет, — едва шевеля тонкими губами, смотря перед собой слепыми запавшими глазами, произнесла полосатая кобыла.

— Меня радует, что ты понимаешь свою ошибку, — левую ладонь Сомбра положил на морщинистую мордочку, а правую — на впалый живот. — Очень надеюсь, что ты подводишь меня в первый и последний раз.

Поток магии, поступающий от Спаркл, которая заняла наблюдательную позицию у выхода, был перенаправлен в "Метку", после чего жеребец окутал уже своей силой тело Моры, начиная масштабный "обман", заставляющий кусочек реальности забыть о том, что происходило с ним совсем недавно...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 6

Дабы снизить напряжённость в пока что единственном городе своего нового государства, Джафар отослал армию матёрых полосатых воинов на позицию, где планировалось встретить орду бизонов. Однако же перед этим, туда были отправлены кристаллурги с "семенами" малых крепостей, с охраной из числа пегасов, единорогов, ну и небольшого отряда гвардейцев-земнопони (благодаря небесным повозкам, они должны были оказаться у цели гораздо раньше пехоты). Вместе с тем, инструкторы получили приказ, в котором говорилось о том, чтобы тренировки молодых зебриканцев усилили, дабы у них и мысли о беспорядках не возникало.

Благодаря магии Твайлайт, которую временно пришлось оторвать от научного отдела, тела Каденс и Моры были приведены в порядок, но вот исцелить при помощи "обмана" надорванную энергетику уже не удалось. В результате — обе кобылы были посажены под арест на верхнем этаже Императорской Башни, под усиленной охраной из пони и банши... которых тёмно-серый единорог решил придержать в резерве, не бросая в первое же сражение с бизонами.

Из числа кристальных пони, на импровизированную границу отправились десять тысяч солдат, среди коих были как жеребцы, так и кобылы: восемь тысяч земнопони, разделённых на лёгкую и тяжёлую пехоту, а кроме того — отряды поддержки; полторы тысячи единорогов, от боевых магов и до целителей; пять сотен пегасов... Все они были хорошо вооружены, обучены и дисциплинированы, но вот боевого опыта этому воинству явно недоставало. Впрочем Сомбра надеялся на то, что выучка, хотя бы частично, компенсирует этот недостаток.

Ну а пока подчинённые совершали переход, сам главнокомандующий решил озаботиться дополнительными сюрпризами для противника.

...

Тюремная Башня — ничем особым не отличающееся от других строений Кристальной Империи сооружение: восемь этажей, никаких балконов или окон, прозрачные лишь изнутри внешние стены... Комнаты здесь были довольно просторными и почти пустыми, но при этом условия содержания не сильно уступали какой-нибудь низкосортной гостинице в поселениях тех же верблюдов, не говоря уже о шатрах для пленников у кочевых племён лошадей, либо же подвалах крепостей пони...

Джафар, которого сопровождали полдюжины жеребцов и кобыл, которые как и император, были одеты в красные плащи поверх военной формы (у правителя это был мундир, у подчинённых — безрукавки с кармашками и белые штаны), кивнув паре стражников на входе, вошёл под своды тюрьмы, скрываясь от палящих лучей заходящего солнца. Первый этаж башни был отдан под две комнаты для охраны, арсенал, два склада вещей, кабинет местного начальника и госпиталь, которые красовались светло-голубыми стенами, с чуть более тёмными полами и потолками. Никаких украшений вроде картин, гравюр или чего-либо подобного не предусматривалось, но у тёмно-серого единорога были подозрения, что пони это изменят... когда обживутся.

— Мой император, — салатовый земнопони средних лет, одетый во всё чёрное, стоило Сомбре войти в его кабинет, тут же подскочил из-за письменного стола, на котором были расставлены тарелки с ужином и чашками.

— Ваше величество, — сдавленно пискнула молодая розовая земнопони с синей гривой, сидевшая на стуле для посетителей.

"Хм... Пользуется своим положением, или...? Хотя — не важно", — скользнув взглядом по вытянувшейся в струну и перепуганной рядовой пони, главнокомандующий мимолётом оценил обстановку, царящую в помещении (справа и слева у стен стояли шкафы с множеством полок, возвышающиеся почти до самого потолка, напротив входа стоял рабочий стол с местом хозяина и тремя сидениями для гостей).

Учитывая, что у Тюремной Башни был только один вход и выход, а кабинет начальника располагался в конце прямого коридора, который примерно посередине пересекался ещё одним, было не удивительно то, что офицер оказался застигнут врасплох: всё же пара бойцов, которые могли бы его предупредить, под взглядом визиря не решились даже дёрнуться, а все остальные члены смены вовсе находились либо в комнатах отдыха, либо на этажах. Однако же это ясно говорило о том, что систему оповещения необходимо менять, как и переписывать правила для гарнизона: в конце концов, под обликом императора со свитой мог бы заявиться какой-нибудь чейнджлинг, ну или обладатель амулета смены облика.

"Пусть сейчас в тюрьме и нет никого особенно важного, но в будущем... всякое может быть. Так что, озадачу этим капитана, а затем и Грима", — приняв решение, визирь вновь обратил внимание на явно нервничающую парочку, за время молчания правителя, успевшую потерять в яркости цветов.

— Чтобы подобного больше не повторялось, капитан, любого посетителя должны проверять на входе при помощи соответствующих артефактов, а внутрь впускать исключительно по разрешению коменданта, и в сопровождении кого-либо из охранников, — изрёк тёмно-серый единорог, кладя левую руку на рукоять меча, ножны коего были закреплены на поясе. — И разумеется, посетители должны сдавать оружие на хранение.

— Даже вы, ваше величество? — с опаской спросил салатовый земнопони.

— Без исключений, — твёрдо припечатал Сомбра. — Вам всё ясно?

— Так точно, — стукнул себя кулаком в грудь капитан, осознавший тот факт, что наказывать прямо сейчас его не собираются. — Разрешите исполнять?

— Исполняйте, — благосклонно кивнул главнокомандующий и уже собирался перейти к причине своего визита, но не успел открыть и рта.

— Ирис, бегом в сторожевые комнаты: собрать всех бойцов для проверки посетителей и забрать у них оружие; двери закрыть и башню перевести в осадное положение, — повернувшись к своей подчинённой, с которой недавно вкушал ужин, командным тоном отчеканил капитан.

— Есть, — приложила кулак к груди розовая кобылка, повернулась к выходу и... замерла, щенячьим взглядом смотря на пони, которые перегораживали проход. — М... Ваше Величество, разрешите пройти?

"О Аллах... где мне найти на все должности компетентных и верных подчинённых? Верности у них, конечно, хватает, но...", — удержавшись от того, чтобы накрыть морду ладонью, тёмно-серый единорог сделал шаг влево, жестом велев свите расступиться.

— Прошу прощения, мой император, я... — начал оправдываться капитан, осознавший то, что из-за нервов сделал что-то не то.

— Не заставляйте меня сомневаться в том, что вы достойны занимать свою должность, — медленно, тщательно проговаривая слова, изрёк Джафар, чувствуя как закипает в душе досада (опытных воинов и командиров пришлось распределять по другим должностям, а о тюрьме... он вспомнил чуть ли не в последний момент). — И не выставляйте себя перед подчинёнными в дурном свете: пусть лучше они считают, что капитан готов даже императора подвергнуть досмотру, чем то, что их командир по три раза за час меняет своё решение.

— Так точно, — снова стукнул себя кулаком в грудь салатовый жеребец. — И... благодарю, ваше величество.

...

"Пока что пусть остаётся капитаном тюремной стражи, а после того как я разберусь с бизонами — вернусь и проверю, как идут дела здесь. А ведь если бы не необходимость создавать дисциплинарные отряды для лагеря подготовки зебр, тут был бы нормальный офицер", — уже поднимаясь по лестнице, которая представляла из себя одинаковые пролёты из двенадцати ступенек внутри квадратной шахты, с небольшими ровными площадками в углах, мрачно размышлял тёмно-серый единорог.

Цирк с проверкой на иллюзии и им подобные методы смены облика, а также сдача оружия на хранение в арсенал, не затянулись надолго, так как стражники бегали словно за ними гонялись самые страшные кошмары. Впрочем, в процессе этого представления, император задумался о том, что следует создать что-нибудь вроде стадиона верблюдов, но не только для боёв (не невольников и не до смерти), но и выступлений танцовщиц, гимнастов, жонглёров... факиров наконец. В конце концов, подданным нужно расслабляться и развлекаться, и чтобы этот процесс не принял хаотичный характер, требуется его возглавить.

"Как-то это выпало из моего поля зрения. Слишком уж много проблем приходится решать ежедневно, так что о развлечениях, выходящих за пределы спальни, сил задумываться нет. Хм... У нас есть артефакты, передающие звук и изображение: нужно распространить их по городу, чтобы проигрывать записи песен, каких-нибудь выступлений... Ну и в качестве системы оповещения они сгодятся", — выудив из памяти артефакты, использованные ещё в старой Кристальной Империи после разрушения Кристального Сердца, Сомбра кивнул своим мыслям.

Этажи со второго по пятый были отданы под камеры для содержания мелких нарушителей, которых планировалось отпустить через декаду-месяц-полгода. Из-за того, что сейчас все силы были направлены на строительство, укрепление поселения, выращивание продуктов питания, производство артефактов и зелий, ну и конечно же — войну, все они пустовали, что не избавляло от необходимости подниматься на шестой этаж. На последних трёх уровнях планировалось содержать тех, кого и казнить нельзя, но и держать на свободе опасно: одним из таких заключённых был Челубей, до решения судьбы коего у визиря руки так и не доходили.

Шестой этаж встретил посетителей просторным общим залом, середину которого занимала монолитная кристаллическая четырёхугольная труба лестничной шахты. По периметру находились одинаковые толстые двери с маленькими окошечками и тяжёлыми замками. Они вели в сравнительно небольшие комнаты с одноместными кушетками, выращенными из стены столами и стульями, а ещё нишами с унитазами для справления нужды и раковинами для умывания. Благодаря тому, что внешние стены были прозрачными изнутри, пленники могли смотреть на город, днём утопая в солнечном свете, ну а ночью — любуясь звёздами (одной из предусмотренных мер наказания было затемнение кристалла, благодаря чему исчезала возможность не только развлекать себя наблюдениями, но и единственный источник света).

— Нам сюда, ваше величество, — капитан тюремной стражи, при подчинённых сумевший взять себя в руки, уверенно подошёл к одной из дверей, снял с пояса связку ключей и стал копаться в замочной скважине.

Ещё двое жеребцов в форме охраны, встали справа и слева от двери, а когда вход в камеру распахнулся, мигом прошмыгнули через порог, чтобы поднять коня с кровати и поставить на ноги, заламывая руки за спину. Кочевник, одетый в лёгкие жилет и штаны серого цвета, выглядел слегка помятым, но вполне здоровым и даже упитанным.

— Неужели сам главнокомандующий обратил на меня свой светлый взор! — радостно оскалившись, поприветствовал входящего в камеру Джафара Челубей. — Чем обязан такой высокой чести?

"Форму он потерял... ну да это сейчас не важно", — отметив факт краем сознания, император посмотрел кочевнику в глаза задумчивым взглядом.

— Мне нужна твоя сила, — наконец озвучил причину своего визита тёмно-серый единорог.

— Неужели? — изобразил удивление пленник. — А почему я должен помогать? Меня ведь и без того... неплохо кормят.

Втянувшиеся в камеру члены свиты буравили наглеца тяжёлыми взглядами, но дисциплинированно молчали, как и удерживающие коня стражники. Сам же кочевник, в общем-то, был не против наконец-то выйти из заперти и снова сразиться, как положено воину, но склонить голову перед пленителем просто так... не позволяла гордость. На то, чтобы вернуться в родное племя он давно не надеялся...

— Ты не понял: мне нужен не ты сам, а твоя сила, — терпеливо пояснил Сомбра, после чего кивнул зебре, которая раньше состояла в табуне Костяного Колдуна. — Приступай.

Полосатая кобыла, под недоуменным взглядом Челубея подошла к нему и положила ладони на голову, закрыв глаза для лучшего сосредоточения. Ей потребовалось около минуты, чтобы отделить "метку" от носителя, что выразилось в проявлении символа на руке.

— Мой господин, мне нужно знать, кому мне силу передать? — повернулась к единорогу зебриканка, всем видом демонстрируя собачью преданность (к счастью или сожалению, но сама она чужими "метками" пользоваться не могла, благодаря чему Марис её и не убил).

— Э-э-э... — заволновался кочевник, ощутивший неладное. — Это что за шутки? Принц, ты что задумал?

— Всё просто, — сверкнул рубиновыми глазами Сомбра, пропустив мимо ушей обращение к себе по старому титулу. — Если ты не желаешь мне служить, то я не буду тебя заставлять. Можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь: твоя сила послужит мне и без твоего согласия.

— Проклятье! — конь дёрнулся, но стражники сильнее вывернули руки, да ещё и ударили его по ногам, заставляя упасть на колени. — Где твоя честь?! Дай мне оружие, чтобы хотя бы умереть как воину!

— У меня есть другое предложение, — засветив рогом, Джафар заставил пленника замолчать и поднять голову, чтобы продолжить говорить уже глядя сверху вниз. — Ты поклянёшься мне в верности и я верну твою силу. В конце концов, в твоих руках она будет эффективнее, чем в чьих-либо других. Я же, обязуюсь позаботиться о твоих нуждах... Договорились?

* * *

Шагнув влево и уклонившись от широкого замаха двуручным мечом, она наклонилась и своим коротким клинком подрезала сухожилие под коленом правой ноги крупного коня, после чего легко отпрыгнула назад. Противник, секунду назад рычавший от ярости, взвыл от боли, припав на одно колено, а в следующую секунду начал осыпать чёрную козу проклятьями и оскорблениями.

"Обвинять меня в трусости, когда я вышла одна против пяти... Гладиаторы странные", — невозмутимо подумала Фавн, танцующей походкой уклоняясь от выпадов верблюда, вооружённого двумя кривыми клинками.

Её раздвоенные копытца легко ступали по изрытому песку, стройное тело изгибалось, ускользая от лезвий словно осенний лист, подхваченный игривым ветром, а упругие мышцы, перекатывающиеся под чёрной шкурой, в любой момент были готовы выдать такое усилие, на которое не каждый взрослый жеребец-минотавр способен.

Трибуны, окружающие арену, заполненные верблюдами, немногочисленными пони, лошадями, представителями иных народов, захлёбывались в восторженных криках. Вид "молодой" козы, которая будто опытная мантикора играла с пятёркой щенят алмазных псов, вызывал у них нездоровое возбуждение. Ну а тот факт, что из одежды на ней были только юбка, да полоса ткани, что придерживала грудь, только подогревал интерес...

Четверо противников практически окружили ловкую и стремительную жертву, но в момент, когда рыжий бык уже собирался опустить на неё боевой молот, перехваченный обеими руками, коза совершила рывок и... прыгнув головой вперёд, проскользила по песку у него между ног, своим мечом полоснув по правой голени, разрезая очередное сухожилие. И пусть её "метка" позволяла разрезать противников вместе с оружием, приходилось сдерживаться, чтобы не закончить противостояние слишком рано.

— Да убейте же эту гадину! — опираясь на меч, раненный конь поднялся на обе ноги, собираясь хоть как-то помочь напарникам.

"Чем я, вообще, занимаюсь?", — сама у себя спросила Фавн, уклоняясь от быстрого, но слишком прямолинейного выпада глефой.

Летун, взмахнув крыльями, сумел остановиться и немного отклониться разад, чтобы ускользнуть от ответного тычка мечом, одновременно с этим нанося удар слева направо. Коза, подпрыгнув на месте, умудрилась встать копытцами на плоскую сторону вражеского клинка, зависнув в таком положении на долгую секунду (вес приходилось контролировать при помощи внутренней магии).

Насладившись удивлением жертвы, Фавн "спустила с цепи" свои инстинкты и рефлексы, первым же ударом ноги по голове грифона ломая ему шею. Верблюд, бросившийся на козу со спины, при этом — не издав ни единого лишнего звука, наткнулся на стремительный удар, заставивший скрестить перед собой оба меча, лишь для того, чтобы пропустить пинок в живот, а затем и удар пальцами свободной руки противницы по глазам.

Земнопони, облачённый в кирасу, шлем, наручи и поножи, оскалившись в злой усмешке, удобнее перехватил два топора... а затем завалился на спину, когда брошенный меч чёрной козы вошёл ему в глотку, по пути пробив зубы.

— Твою... — сипло вздохнул раненный первым конь, смотря на то, как Фавн подхватывает клинки верблюда и, для пробы, прокручивает их в руках. — Я сдаюсь... Сдаюсь, слышишь?!

...

Получив свою награду, она покинула арену и оказалась в вечернем городе, на улицах коего сгущались сумерки. Подозрительного вида верблюды, виднеющиеся в переулках, встречаясь с холодным, безразличным взглядом красных глаз с щелевидными зрачками, спешили уйти подальше, не желая навлекать на себя неприятности. Всё же слухи об убийце, недавно пришедшей в город и сразу заявившей о себе как о умелом бойце, распространялись в их среде словно пожар в степи в засушливую погоду.

А ещё были слухи, что сам Султан Неба встречался с этой козой, желая то ли нанять её, то ли взять в наложницы, то ли прогнать... но из его дворца она ушла, а никаких приказов на её счёт не поступило. И лишь самые доверенные слуги джинна знали, что их господин всерьёз опасается связываться с той, кто как и он, долгое время была заточена в темнице для монстров...

Миновав районы богатых, а затем и пройдя мимо постоялых дворов, Фавн уверенно углублялась в хитросплетение улочек и переулков. Темнота не была для неё проблемой, дурные запахи, распространяемые кучами мусора, либо телами неудачников, которые напоролись на наглых грабителей, тоже не вызывали осложнений. Наконец она пришла к двухэтажному каменному П-образному зданию, вход в которое находился во внутреннем дворе, а окна были закрыты ставнями из старых досок.

— С возвращением, добрая госпожа, — прошамкал старый верблюд, когда-то служивший в отряде наёмников, но ныне годный только для того, чтобы закричать, если придёт враг. — За время вашей прогулки не случилось ничего... э-э-э... примечательного.

Не одарив подслеповато щурящегося старика, одетого в потрёпанные рубаху без рукавов и штаны и взглядом (чему он был рад, так как выдерживать на себе внимание красных глаз с вертикальными зрачками, желания не имел), миновала довольно чистый двор и поднялась по трём ступенькам крыльца, задержавшись перед дверью. Прислушавшись к чему-то, ясному ей одной, а затем и принюхавшись, чёрная коза вошла в дом, когда-то являвшийся ещё одной гостиницей, которую позднее превратили в приют.

Общий зал, потолки коего возвышаются на высоте второго этажа, превращённый в столовую, встретил Фавн тишиной, тусклым светом одинокой масляной лампы, светящей со стороны стойки трактирщика, оставшейся с тех далёких времён когда это место процветало, ну и запахом пищи. Тихо прикрыв за собой дверь, она привычно бесшумно скользнула между столами, сняла с пояса мешочек с кольцами и бросила его на столешницу.

— А?.. — задремавшая молодая верблюдиха, одетая в простенькое, но чистое и ухоженное серое платье, вздрогнула и подняла голову, растерянно моргая глазами. — Г-госпожа, я... Простите...

— Жеребёнок? — коротко оборвала лепет внучки старого наёмника чёрная коза, сразу же задав единственный интересующий её вопрос.

— В-всё в порядке, добрая госпожа: Астра накормлена, умыта, уложена спать в ваших покоях, — торопливо отозвалась кобылка, поднимаясь со стула. — Бабушка и мама присматривают за ней... Желаете ужин? У нас осталась запеканка и...

— Нет, — потеряв к собеседнице интерес, Фавн направилась к лестнице, ведущей на второй этаж здания, где находились комнаты для постояльцев (занятые беспризорниками, или стариками, которым больше некуда дется). — Завтрак, утром.

— Да, конечно, — поспешила заверить, что поняла приказ верблюдиха. — Вы забыли...

— Оплата, — коротко отозвалась чёрная коза, после чего стремительно и бесшумно взлетела по ступенькам на верхний ярус.

Она уже не видела того, как молодая кобылка развязала мешочек и с широко распахнутыми глазами посмотрела на золотые кольца, высыпавшиеся на столешницу. Дрожащей рукой она подняла одно колечко, чувствуя его тяжесть, с затаённым восторгом и страхом смотря на отражающийся в металле свет.

"Никто ведь не узнает...", — промелькнула в голове предательская мысль.

— Не делай того, о чём мы все пожалеем, — прокряхтел старик, опираясь локтем о стойку, суровым взглядом серых глаз одаривая внучку.

— А? — второй раз за последние несколько минут вздрогнула в испуге кобылка, а затем посмотрела на деда. — Я не...

— ...хотела припрятать пару колец для себя? — бывший наёмник покачал головой. — Дурочка. Поверь моему опыту: такие личности как наша... постоялица... не терпят предателей и воров, если те начинают воровать у них. В нашем случае, самое безопасное — честно исполнять свою часть договора. Ты ведь не хочешь, чтобы с нами случилось то же самое, что с бандой Щербатого?

Имя бандита, который "держал под рукой" их часть города, собирая дань со всех, с кого вообще мог получить хотя бы медное колечко, заставило верблюдиху поёжиться (всё же он несколько раз "одаривал" её своим вниманием). Однако же, воспоминание о пирамиде из голов членов его банды, вызывало мороз под шкурой. Самое же удивительное, что другие "уважаемые верблюды", по какой-то причине стерпели подобное и сделали вид, что им совершенно не нужна территория бывшего конкурента...

"Только стража к нам теперь и приходит, но ведёт себя удивительно вежливо", — внучка старого наёмника не знала, что произошло в ту ночь, когда в городе появилась Фавн со своей "племянницей", и совершенно не желала этого узнавать.

— Вот так-то, — хмыкнул старик, когда молодая кобылка вернула кольцо в мешочек, а затем завязала тесёмки. — А если так уж хочешь красивых тряпок — попроси добрую госпожу... хе-хе... может она и расщедрится.

"Обойдусь", — передёрнула плечами внучка, решив, что собственные нервы дороже.

...

Чёрная коза, бесшумно войдя в небольшую комнату, в которой стояли широкая кровать, шкаф, стол и два стула, скинула одежду в корзину у двери, пристроила меч у изголовья постели, а затем улеглась на край одеяла, немигающим взглядом смотря на маленькую красно-белую кобылку. На душе у неё было спокойно, а в груди словно бы разгорался маленький огонёк...

"Спи, малышка. А я посторожу".

* * *

В глубине южного материка, засушливого и сурового к своим жителям, где днём стоял удушливый жар, ну а ночью холод пробирался под шкуры, жизнь текла своим чередом. Семь больших городов стояли у истоков семи больших рек; многочисленные деревушки, раскинувшиеся на берегах водоносных артерий древней и могучей страны, как и сотни лет назад поставляли своим правителям пищу, ткани, различные ремесленные изделия...

— Это возмутительно, — огласил своим рычащим голосом просторный зал совета чёрный сфинкс, крылья коего, словно кожаный плащ, прикрывали могучие плечи и спину.

Центральное помещение Белой Пирамиды (состоящей из семи ступеней и облицованной белым мрамором) освещалось десятками каменных жаровен, в которых полыхало золотое пламя. Неровный свет играл отсветами на скрытых под искусно вышитыми гобеленами стенах, отражался в золотых чашах, кубках, на поверхностях блюд, словно бы утопал в пушистых коврах, устилающих пол, скрывающих причудливую мозаику.

— Полностью с тобой согласен, — ровным голосом отозвался белый сфинкс, отличающийся от сородича тем, что за его спиной были сложены белые орлиные крылья, в то время как хвост оканчивался не жалом, а шипом, прячущимся в пушистой львиной кисточке. — Но что ты предлагаешь?

— Мы должны проявить жёсткость... и взять полагающееся нам силой, — вытянув перед собой правую руку, развернув её ладонью вверх, чёрный сфинкс сжал кулак.

— Вас совсем не смущает, что мы находимся здесь? — изящно изогнула бровки золотая сфинксочка, удобно вытянувшаяся на большой бархатной подушке, приподнявшись на локтях и помахивая пушистой кисточкой своего хвоста.

— Тсс, — приложила указательный палец к губам светло-голубая крылатая кошка. — Мы можем услышать что-нибудь интересное.

— И они — высшая раса, — красная обладательница крыльев приложила ладонь к плоской мордочке, откидываясь на свою горку подушек. — Как мы ещё не вымерли?

— Просто за пределами нашего материка считают, что мы всё же вымерли, — пророкотал голос третьего самца, шкура коего имела серо-серебряный цвет, заходя в помещение через широкие двери. — А сейчас, если вы закончили сплетничать и строить планы о том, кто, кого и в каких позах, давайте перейдём к делу, ради которого и собрались.

— Разве мы не будем ждать старика? — удивился белый самец, провожая задумчивым взглядом обычную (бескрылую) коричневую кошку, одетую в плотно обтягивающую бёдра белую юбку.

— Если бы ты меньше думал о том, что в себя залить, чем это закусить и куда потом сунуть, то заметил бы, что старика никто не видел уже полную луну, — пройдя к своему месту, серо-серебряный сфинкс уселся на мягкую подушку, поджав ноги под себя. — Скоро седьмая пирамида освободится... и вы знаете, чем это грозит.

Стального цвета глаза поочерёдно остановились на мордах каждого из членов совета, заставляя их отбросить шутливость и собраться с мыслями. Всё же не даром именно их народ считался высшей расой, которой прислуживали обычные коты и кошки, лишь мечтающие о своём собственном возвышении.

— Как это произошло? — нарушил тишину чёрный сфинкс, сжатыми кулаками опёршийся о подушку перед собой.

— Старик пытался воззвать к магии, которая и создала нашу расу, — старший из присутствующих фыркнул, когтями правой руки почесал шею и продолжил: — Он всегда был амбициозен и самоуверен.

— В результате, вместо пятидесяти лет подготовки, у нас осталось?.. — скосив взгляд на старшего сородича, белый сфинкс вопросительно выгнул брови.

— Ещё одна полная луна... самое большее — полторы, — ответил тот младшему сородичу. — Договор не даёт нам вмешиваться в дела городов друг друга, но... мы ведь можем поддержать одного из кандидатов и не напрямую.

— К примеру? — золотая сфинксочка приняла сидячее положение, сложив руки под ничем не прикрытой грудью.

— Если один из кандидатов наймёт себе небольшой отряд... за морем, то это не будет нарушением договора, — усмехнулся серо-серебряный самец. — Ну а то, что он будет благодарен нам за помощь — просто приятное дополнение.

— "Мне за помощь" ты хотел сказать? — нахмурился чёрный сфинкс. — Хочешь нарушить баланс сил, который держится уже не первое тысячелетие?

— Хах... — красная кошка плавно соскользнула со своего места, пересекла зал, а затем улеглась на подушку серо-серебряного сородича, устроив голову у него на плече. — Не будь дураком: этот баланс — полная чушь, которая привела наш народ на грань вымирания, а страну — в упадок. Лично я голосую "за" то, чтобы привлечь стороннюю помощь, чтобы обойти глупый договор.

— Два голоса "за", — усмехнулся старший сфинкс, накрывая прильнувшую к нему самку крылом. — Мне нужен ещё один голос... из четырёх.

Оставшиеся члены совета, шокированные подобным поворотом событий, переглянулись между собой...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 7

Примечание к части

Не садись играть за стол к шулеру, если не хочешь быть обманут.

Солнце осветило горизонт, а в лагере уже стоял звон посуды, в воздухе чувствовались ароматы готовящейся еды, в то время как со стороны, когда ветер менял своё направление, ощущался смрад отхожих ям. По небу плыли одинокие пятна белых облаков, в данный момент — подсвеченных ало-золотыми лучами зари; дозорные пегасы кружили над землёй, высматривая возможные манёвры противника, а громкие голоса командиров подгоняли солдат...

Твайлайт Спаркл, кутаясь в красный плащ, накинутый поверх белой военной формы, вышла из маленькой двухэтажной башни вслед за своим учителем... Как же странно было так воспринимать тёмно-серого единорога, облачённого в чёрную кристаллическую броню, прикрытую плащом того же цвета как и у неё самой. Вообще, крайне непривычно было называть учителем кого-либо кроме...

— Не спи на ходу, — притормозив, Сомбра посмотрел на неё через правое плечо, скосив рубиновый глаз, выражая лёгкое недовольство.

— Прошу прощения, — потупилась сиреневая аликорница, всё ещё неуверенно чувствующая себя на двух ногах, пусть каких-либо неудобств это уже не доставляло. — Я... задумалась.

— Много думать в сражении бывает вредно, — поучительно заметил император, жестом правой руки веля продолжать путь, одновременно с тем — поправляя полы плаща.

— Но ведь мы не в сражении, — резонно заметила кобылка, плотнее запахивая свой плащ и оглядываясь по сторонам.

— Ты в этом уверена? — с едва уловимой насмешкой в голосе спросил жеребец, не останавливаясь и не оборачиваясь на неё.

"Что он имеет ввиду?", — нахмурившись, Твайлайт решила внимательнее оценить обстановку, прекрасно понимая то, что военного опыта у неё... мало (если уж быть искренней с собой — почти нет).

Первое, что бросалось в глаза — это двухэтажные кристальные башни, расположенные на расстоянии в четверть тысячи метров друг от друга, служащие штабами для отрядов по двести пятьдесят пони. Линия из этих укреплений, насколько знала аликорница, тянется на пять километров, что вынудило Сомбру рассеять половину воинства кристальных пони, в то время как вторая половина встала лагерем чуть позади рубежа обороны. Коренные зебриканцы, прибывшие на место раньше своих новых союзников, обустроили собственную стоянку, выглядящую куда более... хаотичной.

"И что я должна увидеть?", — мысленно спросила у себя крылато-рогатая кобылка, чувствуя как начинает нервничать.

Взгляд Твайлайт продолжал метаться между палатками облачённых в лёгкую броню жеребцов и кобыл разных возрастов, вооружённых мечами, щитами, копьями... И тут до неё дошло, что кроме взрослых кристалийцев, судя по символам на плечах — причисленных к боевым группам, по лагерю бегают подростки, некоторых из коих вовсе можно было назвать жеребятами. Все они были сосредоточены, заняты своей работой, изредка перекидывались фразами... и бросали на их небольшую группу взгляды, полные уверенности, надежды и решимости.

— Сражение уже началось, ученица, — с намёком на иронию заявил Сомбра. — Правда главным противником сейчас являются не бизоны.

— Но почему здесь жеребята? — Спаркл хотела выкрикнуть этот вопрос, схватить наставника за руку, посмотреть в его глаза, но всё же сдержалась и сумела проявить положенную её статусу почтительность. — Они ведь...

— Если всё пойдёт по плану — им не придётся сражаться, — заметил тёмно-серый единорог. — Но для этого, моя верная ученица, ты должна сыграть свою роль.

От этого обращения, произнесённого с изрядной долей веселья, крылато-рогатая кобыла ощутила, как шёрстка на загривке встаёт дыбом, а по спине проходится неприятный холодок. Она уже хотела спросить о том, что будет в случае, если что-то пойдёт не по плану, но новый учитель ответил сам, будто бы прочитав её мысли:

— Если бы ты внимательнее слушала то, что мы обсуждали на вчерашнем совещании, то знала бы, что подростки, в большинстве своём, переданы в подчинение целителей и артефакторов. Сейчас же, изобрази гордый и независимый вид: ты — ученица императора и должна соответствовать этому.

Твайлайт многое могла бы сказать на это заявление, если бы не сама напросилась на ученичество. Так что пришлось ей загнать куда подальше возмущение, стыд, раздражение и иные эмоции, нацепив на мордочку выражение невозмутимости, при этом гордо подняв подбородок и расправив плечи...

...

Выйдя за линию башен (Джафар не уставал восхищаться столь изящному и удобному решению вопроса строительства, которое создал профессор), процессия представителей народов Новой Кристальной Империи, направилась навстречу делегации бизонов. Вместе с визирем шли его новоявленная ученица, успевшая понадумать себе непонятно чего... всё же она — представительница иной расы и иного мира, о чём нельзя было забывать; четверо гвардейцев в алой броне и Главр, представляющий народ зебр, взявший с собой двоих охранников.

Полосатые воины, с мечами, в жилетах и подобии юбок, могли показаться бедными родственниками на фоне латников, если бы не поглядывали на земнопони с выражением превосходства и снисхождения: для них во главу угла ставилось личное мастерство, скорость и свобода движений, а не прочная броня, позволяющая выживать при самых разных ситуациях.

"Если враг не может по тебе попасть — то и броня не нужна", — мысленно повторил заявление своего зебриканского советника тёмно-серый единорог.

Тем временем далеко впереди, кажущийся бескрайним лагерь бизонов пришёл в движение: могучие быки, не уступающие ростом и шириной плеч якам, покидали шатры и вооружались копьями, дротиками, кривыми мечами (явно верблюжьего изготовления). Их стоянку окружала земляная насыпь, поднятая жрецами отожравшихся духов, называемых богами, укреплённая воткнутыми в почву копьями, оплетёнными терновым кустарником. Они носили штаны и рубахи из выделанных шкур, среди которых нередко встречались чёрно-белые и полосатые, что однозначно намекало на судьбу их прежних владельцев, головные уборы из перьев, закреплённых на обручах. Жилищами же им служили необычные высокие шатры в форме заострённых конусов.

Семеро бизонов, отправившихся на переговоры от вражеской армии, также были весьма колоритными: главным среди них являлся великан красного цвета, который если не превосходил, то был равен Тору ростом и размахом мускулистых плеч, а одеждой ему служили прямоугольный отрез сшитых между собой полосатых шкур, спадающий на торс спереди и сзади, а также — широкие красные штаны и головной убор из зелёных маховых перьев пегаса; рядом с ним шёл низкий и худощавый, опирающийся на кривой посох старик, одетый в кожаные штаны, череп хищника вроде тигра, и закреплённую при помощи кожаных ремней грудную клетку кого-то разумного. Остальные члены делегации были воинами, одетыми в примерно одинаковые накидки, широкие кожаные ремни с золотыми пряжками, вооружёнными копьями с широкими листовидными наконечниками.

Твайлайт, при виде всего этого "богатства", тихо всхлипнула и неосознанно попыталась спрятаться позади Сомбры. Подобное её поведение, наверняка, не осталось незамеченным, но при этом вполне устраивало императора, возлагавшего на эту... войну... немалые надежды.

— Кто вы такие и зачем явились на мою землю? — сходу осведомился Джафар, опередив уже открывшего было рот вождя бизонов, чем заставил его поперхнуться (благодаря амулетам-переводчикам, в которые шаманки загнали души тех, кто знали язык чужаков, противники понимали как смысл слов, так и вложенный подтекст).

— Я — вождь избранного великими богами народа, Красный Туман, — после непродолжительной паузы, сопровождаемой тихим ворчанием жреца, всё же ответил великан. — Кто ты такой, и почему стоишь на пути Великого Шествия славных охотников богов?

— Я — Сомбра, хозяин Зебрики, Великий Вождь вольных племён, император Кристальной Империи, — нагло глядя глаза в глаза собеседнику, отчеканил тёмно-серый единорог. — Убирайтесь с моей земли, или будете отправлены к вашим богам прежде срока.

— Ха... Ха-ха-ха! — Красный Туман рассмеялся и его поддержали охранники, при этом лишь жрец оставался молчалив, а его взгляд пытался сконцентрироваться на аликорнице.

"Жадный, похотливый, но... опасный старик", — вспоминая всё то, что смогла увидеть Тала, и сопоставляя это со своими ощущениями, Джафар был вынужден констатировать, что жрец может доставить куда больше неприятностей, нежели даже сам вождь, являющийся "меченым".

— Ты привёл с собою кво; ты — не воин, — ткнув в сторону визиря указательным пальцем правой руки, заявил Красный Туман.

— Ты готов ответить за свои слова в поединке один на один? — хищно сверкнув глазами, елейным голосом спросил тёмно-серый единорог, после чего добавил насмешливо: — Или же без численного превосходства, бизоны — даже с "не воином" сражаться не могут?

— Ты пожалеешь об этом, — прищурился великан. — Пусть будет бой: я заставлю тебя проглотить твои слова.

— Я хочу её, как трофей победителя, — жрец ткнул узловатым пальцем в сторону Твайлайт, наконец-то сумевшей справиться с отвращением.

— Тогда, я хочу получить нечто равноценное, за свою победу, — Сомбра встретился со стариком взглядом. — Твою голову... Если ты не боишься, конечно.

— Да как ты смеешь... — начал рычать Красный Туман.

— Не тебе сметь запрещать мне сметь, — холодно отрезал визирь, ловя себя на мысли, что произнёс откровенную чушь.

— Идёт, — удовлетворённо кивнул жрец. — Бой будет здесь же, через тысячу ударов сердца. Не явишься — будешь признан проигравшим. Уходим.

Произнеся эти слова, старый бизон стукнул палкой по земле, развернулся и зашагал в обратную сторону к своему лагерю. Вождь же, ещё пару секунд посверлив пони тяжёлым взглядом, развернулся и зашагал вслед за ним, показывая тем самым то, кто именно является у них главным.

— Сомбра... учитель, я... — Спаркл попыталась выразить своё беспокойство, но под насмешливым взглядом развернувшегося к ней единорога замолчала. Сам же жеребец посмотрев на ученицу, протянул правую руку и прикоснулся к её щеке кончиками пальцев, уверенно произнося:

— Если мы всё сделаем правильно, то тебе ничто не будет угрожать... и подросткам не придётся вступать в сражение. Разве это не стоит маленького риска?

Секунда сомнений прошла и сиреневая аликорница утвердительно кивнула.

...

Известие о том, что Верховный Вождь будет драться с вождём пони и зебр пронеслось по лагерю бизонов быстрее ветра: воины наперебой галдели, прославляя своего лидера и насмехаясь над его будущей жертвой, строя теории о том, на что Красный Туман пустит шкуру единорога. Жрецы собрались вокруг переносных алтарей, взывая к своим богам и платя кровью за то, чтобы они благословили их чемпиона, даровав силу медведя, скорость и ловкость гепарда, прочность панциря черепахи...

"Вот это набор", — мысленно покачал головой Грим, замаскировавшийся под одного из молодых воинов, в первый раз отправившегося в большой поход.

Прохаживаясь между вигвамов, состоящих из каркаса из брёвен, одним концом упирающихся в землю, а вторым — соединённых в вышине, сверху обтянутых тканью или шкурами, земнопони размышлял, смотрел и запоминал. Вчера вечером и сегодня утром, он и его подчинённые, снабжённые Амулетами Чейнджлинга, подсыпали в еду бизонов яд медленного действия, чему способствовало то, что дикари питались из больших котлов... за которыми никто не следил. Кроме того, сам "меченый" прошёлся рядом с алтарями, к которым привязаны духи-божки, делая вид будто молится им о благословении, чтобы в первом же сражении ему досталось побольше врагов, при этом незаметно поместил в деревянные конструкции маленькие зажигательные кристаллы.

"Никто ведь не думал, что Сомбра будет воевать честно?", — мысленно ухмыльнулся кристалиец, вспоминая речь о том, что "честь", "благородство" и тому подобные слова придуманы теми, кто может их себе позволить (ну или теми, кто боится, что против него будут применять "бесчестные" трюки).

Грим был полностью согласен со своим императором: раз уж рыцарь в полных доспехах, вооружённый мечом и обученный сражаться считает, что убить крестьянина в открытом бою — это честно, то он должен быть готов, что другой крестьянин ударит его ножом в спину, стоит только снять броню (так как для второго, подобный бесчестный ход — единственный способ победить). Бойцы СОКИ же и вовсе должны были забыть о том, что такое "благородство", так как у них есть лишь долг, исполнение коего спишет все грешки.

— А ты что тут делаешь? — песочного цвета бизон, выйдя из своего вигвама, сверху вниз посмотрел на шпиона и нахмурился. — Все собираются на поле, чтобы посмотреть как вождь разорвёт пони на куски.

— А я... это... — "меченый" изобразил растерянность, а затем опустил руки и повесил голову. — Я копьё забыл.

— Ха... Хахахаха! — искренне рассмеялся здоровяк, после чего дружески хлопнул "младшего родича" по спине. — С каждым бывает... ха-ха-ха... Беги быстро: чтоб без копья я тебя не видел!

Последние слова бизон сопроводил чувствительным подзатыльником и трубным рёвом, от которого у кристалийца зазвенело в голове. Он и сам не заметил, как оказался в десятке вигвамов от того, где встретился с запаздывающим воином.

"Гррр... Зараза. Я чуть концентрацию не потерял. Ничего: сейчас начнётся бой и я подорву алтари, а затем и яд начнёт действовать", — стоило представить себе картину грядущей бойни, как настроение резко поползло в гору.

Причина у радости "меченого" была простой: Новой Кристальной Империи требовалась победа, чтобы объединить народы, вошедшие в их государство (скрепить их кровью общих врагов). Поэтому отрава, подмешенная в пищу бизонов, была совсем не смертельная, но от того ничуть не менее опасная... и при том — совершенно незаметная.

— Наша служба и опасна и трудна; и на первый взгляд как будто не видна... — промычал себе под нос кристалиец, отсчитывая последние секунды перед активацией заложенных взрывных артефактов...

...

Выходя на поле боя, уже не счесть в который раз, Джафар смотрел на диких воинов, что жаждали увидеть смерть. И в общем-то, он собирался дать им желаемое, пусть и несколько не то, на что они рассчитывали.

Чёрная броня сверкала на солнце кристаллическими пластинами, двуручный меч поблёскивал хищным клинком, плащ же был оставлен в руках Твайлайт, выступающей в роли ставки на дуэли. Впрочем, о последнем визирь приказал не распространяться... специально, но и не утаивать, если кто-то спросит напрямую.

Красный Туман, облачившийся в доспехи из кости (сразу же вспомнился Марис...), вооружившийся двумя топорами на длинных рукоятях, вышагивал ему навстречу с видом победителя. Его окружала аура силы и власти, а воздух буквально кипел на расстоянии одной ладони от тела, создавая иллюзию магического покрова.

В отличие от яков, которые используют мелких духов, запирая их в небольшие предметы или призывая по мере надобности, бизоны пошли иным путём: их жрецы подчиняют себе более или менее крупных духов, запирают их в алтари, а затем кормят жизненной силой своих соплеменников или жертв. В оплату за подобную кормёжку, духи-боги накладывают своё благословение, наделяя просителя самой яркой своей чертой, вроде скорости или прочности шкуры, усиливая соразмерно внесённой плате. По данным Талы, следившей за противником через свою "метку", один алтарь может поддерживать от пяти и до десяти тысяч связей с просителями.

Кроме всего прочего, жрецы не брезгуют порабощать души жертв, заточая их в свои посохи, тем самым увеличивая свою собственную мощь. Именно эти пленники вынуждены охранять своих хозяев, одновременно с тем желая им гибели.

"Удобно иметь личного пророка. Нужно будет крепче привязать её к себе", — мысленно констатировал тёмно-серый единорог, останавливаясь в десяти шагах от противника.

Орда бизонов, столпившихся сплошной стеной перед собственным лагерем, притихла и стала жадно следить за каждым движением бойцов. Пони и зебры, стоявшие позади Сомбры, были готовы в любой момент кинуться в атаку, либо же отступить под защиту башен.

— Рррааа!!! — взревел Красный Туман, окутываясь алым облаком крови...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 8

"Я крепче стали", — наложил на себя первый "обман" Сомбра.

"Я быстрее молнии", — последовало второе усиление.

Рывок в половину максимальной скорости, сопровождаемый рубящим ударом сверху вниз, неожиданно оказался заблокирован... кровавым туманом, который заставил клинок меча увязнуть в воздухе и остановиться. Тут же пришлось выдёргивать оружие и отскакивать, так как два топорища рассекли воздух крест накрест, целясь как раз туда, где миг назад находился тёмно-серый единорог.

"Это будет сложнее, чем казалось в начале", — мысленно посетовал Сомбра, более не сдерживая свою максимальную скорость и срываясь с места, оставляя за спиной взмывшие ввысь куски вырванного дёрна.

Шаг и удар, а затем ещё шаг и удар... после чего новые шаг и удар. Кровавая взвесь, окружающая Красного Тумана, не позволяла увидеть бизона глазами, но ориентируясь по положению топоров, которые высовывались наружу, пони дорисовывал вероятное положение его рук, а следовательно и место нахождения торса, головы, ног. Двуручник же мелькал размытой полосой, то устремляясь в голову, то в ноги, то в живот...

Субъективно прошло уже пятнадцать секунд, за которые противники успели обменяться атаками и прощупали оборону друг друга, объективно же — не завершился ещё и третий удар сердца самого торопливого наблюдателя. Для зрителей, что с одной, что с другой стороны, они превратились в мелькающие тени, одна из которых была быстрее, но другая имела почти непробиваемую защиту.

Вот бизоны вскинули топоры, копья и дубины, собираясь криками поддержать своего вождя; вот пони вскинули щиты и занесли мечи, чтобы ударить по плоским поверхностям рукоятями; вот зебры, в едином порыве подняли правые ноги, чтобы топнуть по земле... А в это время визирь парировал выпад топором, затем рубил клинком по ногам, заставляя кровавую завесу сгуститься внизу, становясь более разряженной сверху, после чего резко изменил движение клинка, острым словно бритва мечом срезая топорище с деревянной рукояти.

Красный Туман отреагировал на это спокойно: обрубок деревяшки полетел в голову тёмно-серого единорога, а сам бизон перехватил второй топор в правую руку, одновременно с этим выхватывая короткий костяной нож из-за пояса. Рубящим ударом параллельно земле он заставил Сомбру отступить назад, а затем взмахнул коротким клинком, отправляя с него тонкое кровавое лезвие в шею пони.

Новый трюк оказался для Джафара неожиданностью, из-за чего он не успевал ни прикрыться, ни полностью уклониться (всё же скорость атаки, начало которой увидеть не удалось из-за тумана, по-настоящему впечатляла). Пришлось пользоваться своей прочностью, вместо шеи подставляя щёку, получившую глубокий разрез почти до зубов.

"А ведь не укрепи я тело и не досчитался бы половины головы", — отметил визирь, уходя от второго кровавого лезвия, но на этот раз вертикального, пусть и широкого.

Для пробы, тёмно-серый единорог подставил под очередной удар кончик своего меча, на котором образовалась глубокая зарубка. Из этого тут же был сделан вывод, что доспехи пусть и не бесполезны, но в лучшем случае лишь уменьшат ранение...

Слаженный рёв, вырвавшийся из глоток бизонов, разнёсся над импровизированной ареной; грохот ударов рукоятей мечей о щиты, распространился над рядами пони; копыта зебр заставили землю вздрогнуть, поднимая в воздух облачка пыли. Но двое противников не обращали на это никакого внимания, немигающими взглядами смотря друг на друга.

Определять положение тела противника по одному топору, выглядывающему из тумана было на порядок тяжелее чем по двум. Кроме того, сложностей добавляли ещё и кровавые лезвия, появляющиеся совершенно непредсказуемо. Однако же превосходство в скорости, да и мастерство владения мечом, позволяли не только уворачиваться и защищаться, но также и атаковать, пусть пока что и без видимого эффекта.

"Треть резерва потеряна; две трети осталось...", — отметил краем сознания тёмно-серый единорог, снова и снова рубя двуручником по ногам бизона, заставляя кровавую взвесь оседать вниз, тем самым увеличивая шанс на успех внезапного удара в голову.

Внезапно, пусть и ожидаемо, Красный Туман замедлился, полностью перестав успевать за Джафаром, а его атаки потеряли свою точность. Бизоны ещё не поняли, что же произошло, но визирь почти увидел, как разорвались магические каналы, тянувшиеся к его противнику из лагеря дикарей.

Очередной удар в ноги заставил кровавый туман в области головы врага стать полупрозрачным, чем тёмно-серый единорог и воспользовался, наклонив голову так, чтобы кончик рога смотрел ему точно в переносицу.

Первый магический импульс, выпущенный в упор взорвался, рассеивая ослабевшую пелену, второй удар окончательно разрушил защиту и опалил морду Красного Тумана, ну а третий заставил голову великана запрокинуться назад, разбрызгивая кровь и кусочки костей. Так и не выпустив из рук оружия, туша вождя дикарей завалилась на спину, от чего по земле прошла мелкая дрожь.

Экономя силы, Джафар вышел из ускорения, но оставил на себе укрепление. В нормальном же времени бизоны ещё не поняли, что произошло на самом деле, но их крики стремительно смолкали по мере того, как факт поражения вождя доходил до опьянённых азартом разумов. С другой стороны пони и зебры, узревшие очередную победу императора, приветствовали это бурным восторгом...

Внезапно из рядов врагов вперёд выбежал тот самый старик-жрец, который перехватил свою палку обеими руками и, выкрикнув нечто невразумительное, воткнул её в землю перед собой. Вверх тут же ударил столб тьмы, буквально на глазах разросшийся в широкую стену в несколько сотен метров, на которой проявились морды зебр, бизонов, минотавров, грифонов, пони и верблюдов.

— Аааааа!..

— Аааааа!..

— Аааааа!...

Оглушительные вопли боли, издаваемые пленёнными жрецом душами заставили кровь в жилах похолодеть, а разум впасть в ступор на несколько безумно долгих секунд. Когда же визирь скинул наваждение, глаза призраков уже сияли багряным пламенем, а стена, будто приливная волна, понеслась на него, находящихся позади зебр и пони, а кроме того — башню, которая могла бы послужить защитой, если бы была возможность успеть к ней добраться.

"Нужно было сохранять скорость а не прочность", — отметил тёмно-серый единорог краем сознания, неосознанно встав в защитную стойку и направив меч на вопящих нематериальных тварей.

"Я неуязвим", — успела мелькнуть ещё одна мысль, совпавшая с активацией "метки".

...

Страх холодными пальцами сжал сердце; мысли путались и обрывались, не позволяя принять хоть какое-то решение; пальцы сводила судорога, а колени дрожали и подгибались, в то время как крылья будто бы задеревенели. Твайлайт было страшно...

Мучительно медленно чёрная стена из морд призраков приближалась, сверкая пламенем глаз и оглашая пространство воем, вонзающимся в разум будто тысячи раскалённых игл. Небо словно бы выцвело, а солнце перестало греть, в то время как трава и вовсе покрылась инеем.

Заставив себя посмотреть по сторонам, сиреневая аликорница увидела как пони, скалясь будто загнанные крысы, вскидывают оружие и щиты; как зебры хватаются за талисманы, которые висели либо на шее, либо на поясе у каждого воина, чтобы выставить их перед собой; чувствовала как маги и взятые в армию ученицы Моры создают щиты, в отчаянной попытке спасти себя и других. А затем она увидела Сомбру, будто непоколебимый утёс застывшего на пути смертоносной волны, вскинув свой меч для атаки...

"Он не сдаётся; никто из них не сдаётся, пусть им и страшно до колик в животе", — страх, стыд, решимость и злость на себя всколыхнулись в маленькой пони, заблудившейся в чуждом и жестоком мире, но нашедшей новых друзей среди тех, кто и сами переживали тяжёлые времена.

На миг смежив веки, она открыла глаза и посмотрела на стену призраков, уже почти обрушившуюся на тёмно-серого единорога, по-собственной воле принимающего на себя первый удар, стремясь защитить тех, кто пошли за ним. Его смелость, решимость, самоотверженность стали тем, что позволило прорвать незримую плотину, а затем исторгнуть из себя волну силы, разошедшейся вокруг фиолетовым туманом, подхваченным неощутимым ветром...

В этот миг каждый воин армии Кристальной Империи ощутил прилив энергии, от которого за спиной будто бы распахнулись крылья даже у тех, у кого их от рождения не было: магические щиты вспыхнули ярче солнца, а духи, призванные шаманками, обрушили свой удар на стену призраков...

...

— Что-то пошло не так, — констатировал Челубей, глядя на вздымающуюся в стороне чёрную стену. — Нехорошо.

Конь перехватил своё копьё поудобнее, затем обратился к своей "метке" и потянул силу из накопителей. Пьянящее ощущение могущества, пусть и обманчивое, будоражило разум, заставляя чувствовать себя будто пьяным. Он даже на миг представил картину, что может в гордом одиночестве победить двадцатитысячную армию.

"А может быть сбежать?", — промелькнула в голове предательская мысль, тут же отброшенная всколыхнувшимся возмущением самой сути воина.

Кроме того, в степи его уже не ждали, ну а в городе пони он мог получить всё: дорогую одежду, вкусную еду, кобыл... Нужно было лишь делать то, к чему он привык с малых лет — сражаться за своего вождя.

Новая броня, состоящая из тканевой белой формы и лёгкой кирасы со шлемом, словно вторая шкура сидела на коне. На спине у него разместился заплечный мешок с "колотушками" — алхимическими взрывными сосудами, которые следовало доставить к бизонам.

"Пора", — оскалившись в лихой усмешке, Челубей сделал первый шаг, срываясь в стремительный бег, за которым не могли уследить ни другие воины, ни тем более маги.

...

Стена тьмы накрыла его со всех сторон, лишая ощущений тепла, времени, пространства, температуры и направления. Магическая сила стремительно утекала, но ни боли, ни чего-либо подобного ей Джафар так и не испытал. Впрочем, это ещё ни о чём не говорило.

Сколько продолжалось это испытание визирь сказать не мог: может быть секунду, минуту, ну или же час... Только вот для него, сражавшегося за свой разум в куда более тяжёлых условиях, да ещё на протяжении куда большего срока, это не имело никаких последствий.

"Надеюсь, охрана Твайлайт справилась", — едва по глазам ударил свет, а в уши ввинтились звуки окружающего мира, подумал тёмно-серый единорог, в следующую секунду обнаруживая, что в его руках нет меча, а на его теле не осталось ни брони, ни одежды.

Впереди стояли притихшие бизоны, которых возглавлял старик, тяжело опирающийся на воткнутую в землю палку. Между ними простиралась полоса сухой растрескавшейся земли, с которой словно бы ножом срезали слой, куда-то убрав всё "лишнее" (в том числе и тело Красного Тумана, если он всё ещё был жив).

"Что делать?", — сам у себя спросил тёмно-серый единорог, сил у которого хватало разве что на одну вспышку единорожьей магии, после чего наступит истощение.

Без оружия; без артефактов и накопителей; без запаса магических сил, он представлял жалкое зрелище. И спасало его сейчас только то, что старик-жрец, по всей видимости от испуга или злости, выложился вовсе до донышка, ну а другие бизоны находились в состоянии ступора. Что, впрочем, не могло продлиться долго.

— Убейте его! — подняв левую руку и наставив на голого и безоружного жеребца указательный палец, провопил старый бизон.

Дикари вскинули оружие, сбрасывая с себя оцепенение, кто-то из них приготовил копьё к броску, и в этот самый момент перед ними стали взрываться "колотушки", разбрасывая языки ядовито-зелёного огня, с клубами едкого дыма и стеклянными осколками, а затем тело жреца, словно бабочку на иголку, нанизал на копьё Челубей. Конь застыл в гордой позе, которая по его мнению должна была выглядеть... Джафар не брался гадать, как по мнению степного жителя со стороны должна была выглядеть его поза (широко расставленные ноги, опущенная вниз левая рука, удерживающая копьё за "пятку", в то время как правая рука согнута в локте, а её пальцы сжимают древко за середину).

— Герои всегда приходят в последний момент! — провозгласил конь, слегка встряхивая своим оружием, из-за чего жрец, которого не спасла ни кираса из рёбер, ни его магия, беспомощно затряс тощими руками и ногами.

Озверевшие от вида подобного надругательства бизоны, перепрыгивая или затаптывая очаги огня, бросились вперёд, размахивая оружием. В них же ударили лучи магических артефактов, установленных в башнях, с неба стали пикировать пегасы, сбрасывающие зажигательную и взрывающуюся алхимию, со спины донеслись воинственные кличи и топот тысяч копыт, заставляющий землю дрожать.

— В атаку! — вскинув левую руку, указывая на армию врагов, замешкавшуюся под столь масштабным обстрелом, скомандовал тёмно-серый единорог, всем видом стараясь показывать уверенность и непоколебимость, почти привычно игнорируя то, что в очередной раз остался без одежды.

— Командующий, — с неба буквально упали Лайм Хуф, Айси и ещё несколько пегасов, окруживших Сомбру плотным кольцом, тут же активировав малые защитные барьеры.

— А ты здесь что делаешь? — вскинул брови император, устремив взор на белую пегаску, которая (по его воспоминаниям) должна была быть в совершенно ином месте.

— Не смогла удержаться от соблазна, Ваше Величество, — с совершенно серьёзным видом ответила летунья, демонстративно указывая взглядом чуть ниже пояса Джафара, а затем, без перехода добавила: — Мы должны увести вас в безопасное место и оказать помощь. Немедленно.

— Хм? — Джафар был не против покинуть поле боя, но столь яркая реакция подчинённой показалась странной.

Тем временем чёрно-белая полосатая толпа, сверкающая щитами и мечами из кристаллов, обогнув группу пегасов и тёмно-серого единорога, столкнулась с неровным строем бизонов, даже сейчас остающихся крайне опасными воинами... пусть алхимия и артефакты частично решали эту проблему.

Битва началась...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 9

С яростным рыком полосатый воин поднырнул под замах боевого топора, подбил круглым щитом, закреплённым на левой руке правую руку противника, а затем изо всех сил вонзил кончик меча в живот крупного бизона, распарывая кожаный пояс с костяными пластинками. Взгляды убийцы и его жертвы встретились и зебриканец ощерил зубы, с наслаждением наблюдая за тем, как в глазах здоровяка ярость и азарт сменяются осознанием и испугом...

Звон кристаллов, крики ярости, вопли боли и предсмертные хрипы сливались в какофонию шума, которую Биг Бен игнорировал. Врубившись в строй врагов империи, приняв на броню несколько сильных ударов дубинами с шипами из костей, копьями и топором, он отпустил контроль над своей силой, заполнив пространство вокруг оглушительным звоном. Двуручный меч, рукоять коего находилась в его ладонях, послушно взметнулся вверх и обрушился на голову ближайшего дикаря, без заметного сопротивления разрубая его до середины груди, чтобы в следующую секунду кристалиец пинком отбросил уже мёртвое тело...

Азарт кипел в крови Челубея, заставляя его хохотать словно безумец: в очередной раз впитав магию из накопителя и направив её в "метку", он ускорился и, подскочив к будто бы замершим бизонам, при помощи копья ткнул три раза, нанося точечные удары наконечником в шею.

Тут же отскочив, чувствуя как исчезает усиление, конь сорвал с пояса флягу с зельем, зубами выдернул пробку и, сплюнув её на землю, присосался к горлышку, чувствуя как обжигающая жидкость попадает в желудок и распространяется по всему телу. Осушив сосуд, кочевник швырнул его в голову очередного дикаря, схватившегося с полосатым жеребцом, затем сжал в кулаке кристалл-накопитель, сразу же ощутив прилив магической силы. И пусть потом ему будет плохо (целители что-то там вещали о перенапряжении и отравлении организма), но сейчас он был богом войны на этом поле боя...

Издав трубный рёв, вооружённый двумя дубинами бизон увеличился вдвое, а затем вырос ещё на половину. Возвышаясь над врагами и союзниками будто живая башня, он первым же ударом огромной дубины вбил в землю жеребца в красной скорлупе, который орудовал большим мечом совсем неподалёку, а затем взмахом второго орудия (тоже увеличившегося в размерах), отправил в полёт полосатого воина, на свою беду, оказавшегося слишком близко...

Группа пегасов, вооружённых короткими копьями, начав пикировать с большой высоты на головы дикарей, приготовилась к метанию снарядов. Им навстречу летели копья и камни, часть из которых даже не долетала, часть — пролетала мимо, ну а от остального они успевали уклониться... почти всегда. Когда же до земли оставалось меньше десятка метров, жеребцы и кобылы совершили броски.

Гигантский бизон, неудержимым тараном прорывавшийся вглубь построений пони, в один миг оказался пробит насквозь сразу пятью копьями, после чего рухнул на землю, подняв облако пыли и начал усыхать...

Над рядами имперцев разнёсся зов труб, сигнализирующий об отступлении: пони, старавшиеся держать ровный строй, быстро перегруппировались и стали пятиться, прикрываясь магическими щитами, залпами из артефактов и выставленными копьями, а вот зебры, с первых же минут смешавшиеся с бизонами, оказались в ловушке (даже заторможенные, здоровяки оставались опасными противниками и без численного превосходства). Лишь несколько сотен полосатых воинов сумели организоваться и последовать примеру союзников, но и они не обошлись без раненых разной степени тяжести.

Пегасы, всё это время летавшие над полем боя, начали рассыпать белый порошок из мешочков, висевших у них на поясах. В результате их действий, орду дикарей накрыло густое полупрозрачное облако...

...

Грим шагал по полю, заваленному ещё живыми и уже мёртвыми телами: земля под ногами пропиталась кровью, в воздухе висел тяжёлый запах железа и испражнений, пота и желчи. Его подчинённые (к сожалению — не все), собирались в тройки и четвёрки, после чего направлялись к общему лагерю пони и зебр, куда стаскивали раненных... и просто надышавшихся алхимическим порошком.

Солнце уже давно перевалило за вторую половину дня и теперь стремительно катилось к горизонту, но работа целителей, а вместе с ними и обслуги, только начиналась. Впрочем, не только им сегодня ещё предстояло потрудиться изо всех сил...

"Наша служба и опасна, и трудна... И должна быть всем в округе не видна...", — жеребец чувствовал себя одновременно довольным, грязным и усталым, а больше всего на свете хотел вернуться в новую Кристальную Империю, напиться до беспамятства и завалиться в ванну с горячей водой.

Над головой мелькнула тень, на миг заставив напрячься, но "меченый" быстро себя одёрнул. Спустя пару ударов сердца, перед ним приземлилась взмыленная, растрёпанная, но целая и невредимая белая пегаска, которая строгим и изучающим взглядом окинула жеребца.

— Живой, — облегчённо выдохнула Айси.

— И даже здоровый, — ощерился в усмешке земнопони, после чего развёл руки в стороны и спросил: — А ты сомневалась в моём великолепии?

— Балда, — сделав шаг навстречу "меченому", летунья стукнула его в грудь кулаком. — Я же переживала...

— Ауч... — шутливо поморщившись, Грим потёр место удара правой ладонью, обиженно заявляя: — Похоже, ты всё же решила меня пережить. И раз уж Бизоны не справились со своей миссией — теперь пытаешься закончить их работу.

— Дурак, — обиженно и возмущённо вскинулась крылатая пони, затем протянула руки к шее жеребца, захватывая её в кольцо и потянула его на себя, заставляя наклониться, чтобы крепко поцеловать.

"Какой романтичный момент: я и она целуемся среди тел спящих и погибших врагов и союзников... М-да. Пожалуй, я промолчу о своих выводах, чтобы меня снова бить не начали", — придя к такому выводу, "меченый" крепче обнял за талию белую пегаску, углубляя поцелуй, но не забывая и прислушиваться к окружающему пространству (было бы глупо пережить бойню, которая войдёт в историю нового государства, чтобы погибнуть уже после сражения от рук какого-нибудь неудачника).

Фактический глава СОКИ понимал, что его миссия была близка к самоубийству: ему с подчинёнными пришлось изворачиваться всеми силами, чтобы сперва отравить еду, затем сломать алтари, а потом, во время сражения, нанести удар в спину жрецам, что позволило пегасам беспрепятственно распылить свою отраву над ордой дикарей. Именно благодаря ним, лишившиеся командования и основного магического прикрытия бизоны, сперва не смогли вовремя и адекватно отреагировать на новую угрозу, а затем и вовсе были обращены в бегство. Даже их собственные "меченые" (которых использовали исключительно как элитных бойцов), не смогли переломить ситуацию, а в ряде случаев сами предпочли сбежать.

Врагов было ещё много — чуть менее чем десятитысячная армия, пусть и разбитая на три неравные группы, откатилась на запад и юг. Среди них, наверняка, появятся новые обладатели "меток", которые, несомненно, захотят отомстить за столь унизительное поражение, но... у них не осталось жрецов, да и вождей, которые могли бы объединить всех под своей рукой.

"Мы об этом позаботились. А без своих покровителей, они не так уж и опасны", — разорвав поцелуй, Грим отстранил от себя распалившуюся Айси, крылья которой распахнулись во всю ширь и, наверняка, своим напряжением доставляли кобылке неудобства.

— Проводи-ка меня к Сомбре, — попросил жеребец, выразительно поигрывая бровями. — Думаю, сейчас самое время попросить императора о награде.

...

— Сомбра, так поступать нельзя! — воскликнула сиреневая аликорница, вставшая перед тёмно-серым единорогом, с хмуро сдвинутыми бровями, пылающими решимостью глазами и сжатыми кулачками, прижимая к спине дрожащие крылья и подёргивая напряжёнными ушами.

— А как можно? — с искренним любопытством спросил Джафар, одетый в белую форму и красный плащ, вскинув брови и склонив голову в ожидании. — Что по-твоему я должен сделать с более чем восемью тысячами бизонов?

"А ведь их должно было быть больше, но члены отрядов, которые собирали спящих, слишком много себе позволили. Впрочем, зебр я именно для этого туда и посылал: если бы они не спустили пар на исконных врагах, то могли устроить неприятности, пусть и мелкие", — говорить об этом вслух, разумеется, визирь не собирался, как и рассказывать о том, что полосатую часть воинства сократил целенаправленно (все кто надо об этом догадаются, но будут молчать... или их заставят хранить молчание).

Некоторые традиции зебр Сомбра собирался сохранить, их знания о создании зелий и шаманизме вовсе требовалось приумножить, а о кобылах и жеребятах предстояло заботиться. Однако же самую своевольную, агрессивную и опасную часть этого народа, пока она ещё не начала создавать разлад в только образующемся сообществе, следовало окоротить, при этом оставшись максимально "чистым".

— Но ведь война закончилась... Они — пленники! — стояла на своём Твайлайт, ноздри которой шумно раздувались, выдавая нешуточное волнение (пусть она на порядки превосходила собеседника в магической силе, но даже так ставила себя на одну-две ступени ниже, позволяя себе спорить, но не требовать).

— Ты уверена в этом? — уточнил император, глядя собеседнице прямо в глаза немигающим взглядом. — Скажи, что будут делать бизоны, если я прямо сейчас их отпущу?

— Они... — начала было говорить крылато-рогатая кобыла, но замолчала, прикусив нижнюю губу.

— Они вернутся к себе на родину, залижут раны, а затем снова придут сюда, но будут готовы ко всем тем трюкам, которые мы применили, — констатировал Джафар, затем выпрямился, поднял взгляд к небу, подпёр подбородок пальцами правой руки и продолжил задумчиво: — Хотя, может произойти ещё и так, что вернувшихся с поражением, отпущенных пленников, их собственные сородичи принесут в жертву своим богам, чтобы смыть позор кровью. Это не говоря о том, что мои собственные подданные, к подобному моему милосердию отнесутся... без понимания.

— Это... не правда; так не может быть, — горячо вспыхнула сиреневая аликорница.

— Это наш мир, Твайлайт, и ты не понаслышке знаешь, насколько он может быть жестоким, — отозвался визирь, опуская взгляд на собеседницу, а затем, протянув правую руку вперёд, положил ладонь кобылке на плечо, продолжая более мягким голосом: — Я бы очень хотел, чтобы все проблемы можно было решить разговорами и компромиссами, а враги, после того как были побеждены, становились если не друзьями, то хотя бы союзниками. Но в нашем мире милосердие принимают за слабость, а благородство — за глупость. Враг, если ему дать возможность подняться, встанет и вновь нанесёт удар, куда более сильный и точный чем прежде. И я не могу себе позволить подобный риск, так как ценой моей ошибки будут жизни доверяющих мне подданных... Жизни подданных, каждая из которых ценится мной гораздо выше, нежели сотни жизней врагов, которые пришли затем, чтобы отнять их. Заметь, Твайлайт, среди пленников есть только воины, а вот убивать они шли жеребят и кобыл.

— Я... понимаю, — голова Спаркл опустилась, плечи поникли, но... в следующую секунду она вновь подняла взгляд на тёмно-серого единорога, с надеждой и решимостью произнеся: — Но кто-то же должен сделать первый шаг, чтобы изменить этот мир? Почему бы тебе не показать, что ты — достаточно сильный воин и правитель, чтобы не убивать своих врагов... Ведь должен быть другой выход!

"Посадить их в темницу и кормить за счёт усилий моих пони, зебр и оленей до скончания дней, при этом отнимая еду у стариков и жеребят. Отличная идея! Так и поступлю", — саркастично подумал Сомбра.

Выходы, позволяющие не убивать пленных, разумеется имелись: можно было сковать их блокирующими магию браслетами и отправить работать на плантации по выращиванию... чего-нибудь; можно было дождаться полного восстановления Каденс, а затем позволить принцессе обработать дикарей своей "меткой", чтобы те и помыслить не могли о неповиновении (правда на психике самой аликорницы это скажется крайне пагубно); можно было при помощи алхимии сделать из них цепных псов, после чего натравливать на сородичей, коли те соберут новую армию и вернутся мстить...Правда, вряд ли сама Твайлайт оценила бы подобный подход к жизням пленников, которых, как считал Джафар, было бы лучше всего отдать Море.

— Хорошо, — убрав руку с плеча крылато-рогатой кобылы, визирь тяжело вздохнул, выражая этим действием целую гамму эмоций. — Мы не будем их убивать.

— Правда? — удивлённо, радостно и с явным облегчением вскинулась Твайлайт.

— Пусть я и не понимаю твоего милосердия к врагам, но раз уж ваш мир тысячу лет живёт в мире и процветании, то возможно в этом что-то есть, — многозначительно изрёк тёмно-серый единорог. — Но и отпускать их на свободу я не собираюсь.

— Спасибо! — Спаркл сама не заметила, как подскочила к жеребцу, крепко обняв его руками и крыльями, щекой прижавшись к широкой груди, но осознав то, что сделала, смутилась и отстранилась, пряча взгляд бегающих глаз. — Я...

— Не стоит благодарить, — прервал её Джафар, положив свои ладони на округлые плечи. — Я не стану казнить пленных, но это совершенно не означает, что они не понесут расплату за свои деяния, и деяния своих предков. И на этот раз, Твайлайт Спаркл, я не потерплю возражений. Понятно, ученица?

— Да, учитель, — не скрывая радости в глазах и улыбки на губах, ответила сиреневая аликорница.

"И чему её только учила наставница? Сразу видно, что процветание и долгий мир расхолаживают", — мысленно прокручивая в голове речь, с которой обратится к подданным, император ощутил удовлетворение от хорошо проделанной работы.

Пусть ещё предстояло подсчитать потери, нанести пару ударов по бизонам, сбежавшим с поля боя (не такие уж они оказались и смелые, без поддержки своих духов), оказать помощь раненным, похоронить убитых, продолжить возведение защитного периметра... Но генеральное сражение было выиграно, при этом запланированные на него действия оказались исполнены. Чем не повод для радости?

"Заодно посмотрим на то, как к моему "дару" отнесётся Султан Неба. Интересно, как бы он разбирался с бизонами, подойди они к его городу? Определённо, как с кочевниками бы не вышло: их духи-божки, хоть и уступают джинну, но жрецы, против одного сильного врага, точно придумали бы что-нибудь эффективное", — у Сомбры и самого были наработки методов противодействия нынешнему союзнику, на случай если их дружба однажды закончится, и столкновение "лоб в лоб", под накачкой энергией от двух аликорнов, стояло далеко не на первом месте (он сомневался, что даже если победит, переживёт откат от подобного усиления).

...

На поле минувшего боя полыхали костры, языками жадного пламени тянущиеся к темнеющим небесам. Пони и зебры, организовав посты охранения, устраивались вокруг башен и готовили ужин, провожая в последний путь павших соратников.

Агенты СОКИ, следящие за настроением внутри лагеря, подогревали разговоры, прославляя павших героев, принявших на себя основной удар врага, ну а пленники, сваленные на зелёной траве ровными рядами, спали под действием порошков и алхимии, под наблюдением часовых. И пусть эта победа была одержана не во всей войне, а лишь в одном сражении, но её значение для жителей Кристальной Империи Зебрики сложно было переоценить.

Впрочем, не все этим вечером могли позволить себе насладиться заслуженным успехом: одна белая пегаска, одетая в форму воздушных войск, твёрдым шагом вошла под мрачные своды шатра, установленного позади линии башен. Оказавшись внутри, она окинула взглядом жаровни, в которых горел тусклый зеленоватый огонь, задержала внимание на группе полосатых кобыл, находящихся здесь же, а затем склонила голову перед своим императором.

— Главнокомандующий, чем я могу быть полезна? — Айси чувствовала волнение, пусть и не понимала причины, но была твёрдо намерена идти до конца, чего бы ей это не стоило.

— Сегодня мне понадобится твоя сила для разведки, — заявил тёмно-серый единорог, заложивший руки за спину, глядя на летунью будто бы сияющими алым огнём глазами. — А заодно мы проверим, способна ли ты совмещать свои силы с другими "метками".

После последних слов, одна из зебр, одетых в короткие юбки и ошейники, положила ладони на плечи своих подруг и сосредоточилась. Спустя несколько секунд, на её руках появились непонятные закорючки, а две другие кобылы будто бы... выцвели (если подобное уместно говорить в отношении чёрно-белых особ).

— Готовься, крылатая наша сестра; что будет первее — огонь иль вода?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Десятая арка — 10

Чистый Восход взобрался на вершину камня, утёсом торчащего из земли на высоту двух ростов бизона. Одетый в шерстяные штаны, кожаные ремни, обтягивающие торс крест-накрест, вооружённый боевым топором, даже сейчас он внушал трепет и уважение одним своим видом, невзирая на усталость и потрёпанность.

Молодой вождь, возглавивший остатки армии после болезненного для самолюбия, позорного для гордости и унизительного для самоуважения поражения, наконец-то смог вздохнуть полной грудью. Пегасы, мельтешившие в небе последние дни, наконец-то убрались на восток, а впереди расстилалась уже не прерия зебр, а равнина, во многих местах поросшая густыми рощами, принадлежащая его сородичам.

"Это ещё не конец: вожди и старшие жрецы не потерпят подобной дерзости от полосатых животных и их союзников. Мы соберём новую армию, из опытных воинов и охотников, а затем сметём наглецов одним сокрушительным ударом", — бросив взгляд на понуро бредущих воинов, подавленных и истощённых, но не сломленных, Чистый Восход хмыкнул.

Пусть враг и ухитрился нанести им поражение, воспользовавшись подлыми трюками, но ему следовало довершить начатое, если он хотел выжить. Теперь же они вернулись под защиту тотемных столбов, где царствуют боги бизонов, а когда отдохнут и восполнят силы, расскажут обо всех хитростях пони. Новые же силы, пробуждённые во время отступления, станут тем, что заставит великих вождей слушать тех, кто вернулись из похода с поражением (впервые за многие и многие годы).

"Это поражение станет причиной многих побед", — мысленно утешал себя молодой вождь, крепче стискивая рукоять своего топора...

...

Едва наступила ночь, как бизоны решили остановиться для отдыха: у них не было с собой много припасов, да и большинство воинов успели захватить только оружие. Впрочем, благодаря тренировкам, природной выносливости и клокочущей в душах ярости, они могли долгое время обходиться без еды, спать на земле под открытым небом... а то и вовсе не спать несколько дней.

И всё же, оторвавшись от преследователей, бизоны решили остановиться на отдых: прошедшая битва сильно их вымотала, да и головы почему-то кружились от желания поспать. Из-за этой слабости, явно являющейся ещё одним итогом подлости зебр и пони, дозорных было решено менять каждый час, чтобы они не успели заснуть прямо на посту (благо, численность такое позволяла).

Не прошло и половины ночи, как импровизированный лагерь (если так можно назвать место, где воины повалились прямо на траву, подложив под головы оружие) был разбужен криками часовых. Вскакивающие с травы здоровяки, готовые тут же вступить в схватку и дорого продать свои жизни, моргая и щурясь осматривались, пытаясь найти врага, но не видели вокруг никого... кроме своих сородичей.

Однако же прежде чем гнев разбуженной орды успел обрушиться на незадачливых стражей, в густых тенях под ногами бизонов открылись красные глаза, буквально сияющие ненавистью и силой, а затем вверх взметнулись щупальца, пытающиеся схватить, связать и удушить своих жертв...

Огонь помог разогнать тьму, заставив тени колыхаться и терять форму, но это оказался ещё не конец: пламя, секунды назад бывшее верным союзником, вышло из-под контроля и набросилось на своих создателей, превращая их в живые факелы. Пылающие здоровяки ревели, падали на землю и катались по траве, пытаясь сбить огонь, но получалось это у единиц из десятков, а попытки помочь от тех, кого участь загореться обошла стороной, почти не приносили пользы... Даже вода из родника оказалась бессильна.

Многие славные бизоны тогда погибли, а некоторые из них обрели силу, при помощи которой можно было защититься и бороться с оживающими тенями. Единственным их недостатком была слишком малая численность...

А утром, ещё более уставшие, поредевшие воины продолжили свой путь, вскоре встретившись с другим отрядом выживших. Обменявшись новостями они поняли, что ночные происшествия коснулись обеих групп бизонов, что подтвердило мнение о нападении трусливых зебр и пони, не способных выстоять в честной схватке.

До самого вечера, ожидаемого с нетерпением и опаской, над головами здоровяков, далеко в синих небесах летали пегасы, время от времени сбрасывающие алхимическую взрывчатку, или же использующие какие-то артефакты. Это было не слишком опасно, так как меткость летунов оставляла желать лучшего, но всё равно нервировало, заставляя бросать полные бессильного гнева взгляды вверх.

А ночью тени снова напали, отступив только с рассветом, чтобы вернуться на закате дня...

...

"Ваши подлые трюки больше не сработают на нас. Вы ещё познаете гнев истинных воинов и хозяев бескрайних равнин", — усилием воли отогнав от себя воспоминания о минувших днях и ночах, Чистый Восход спрыгнул с уступа и, воспользовавшись своей новой силой, невесомо опустился на землю, чтобы высоко подняв голову и расправив широкие плечи, гордо зашагать рядом с боевыми братьями.

— Когда мы вернёмся, ваши жилища будут гореть, черепа украсят копья, а самки станут прислуживать победителям. Как и должно быть...

* * *

— Я тебя не узнаю, Селестия, — заявила тёмно-синяя крылато-рогатая кобыла, одетая в лёгкий синий поддоспешник, поверх которого носила серебристую кирасу, наплечники, наручи, юбку из полос металла и поножи.

— Время идёт и мы меняемся, сестра, — ровным голосом ответила белая аликорница, красующаяся бело-жёлтым платьем без рукавов, но с пышной юбкой. — Тебе ли об этом не знать?

Луна лишь упрямо тряхнула гривой, развевающейся на потоках магии за её спиной, поджала губы и отвела взгляд. Собеседница, заметив это, позволила себе мимолётную улыбку, а затем спросила, добавив в голос укоризны и подозрения:

— Или же ты вновь хочешь обвинить меня в чём-то коварном? Эквестрия... по крайней мере — западная, достаточно оправилась от нашей прошлой ссоры.

Они прогуливались по коридорам дворца Сан-Сити, украшенным гравюрами и гобеленами, картинами и портьерами, оформленными в светлых тонах и, в том или ином виде, прославляющими солнце. Плитки белого мрамора, покрывающие пол, сверкали девственной чистотой, будучи начищенными десятками слуг...

— Ты же знаешь, что было тому причиной, — понизив голос и не смея вновь посмотреть на сестру, произнесла принцесса ночи, являющаяся единоличной правительницей Восточной Эквестрии.

— Но это не избавляет от ответственности нас, — заметила "Селестия". — Но ты права, сестра, не стоит нам ворошить прошлое. Лучше уж поговорим о будущем.

Остановившись перед картиной, на которой Селестия сражалась с предводителем армии мёртвых, белая аликорница замолчала. В то же время Луна, изучая работу неизвестного ей художника, с горечью осознавала то, что они с сестрой встречаются лишь во время переговоров... а плечом к плечу в последний раз сражались задолго до той роковой ссоры.

"А теперь мы и вовсе... словно бы на разных языках говорим", — немного подумав, тёмно-синяя аликорница решила, что больше не будет поднимать вопрос того, что Селестия даёт слишком большую свободу отдельным городам своей половины Эквестрии, фактически предоставляя аристократам самоуправление (откуда же ей было знать, что либо сами главы поселений, либо их благоверные, уже заменялись на чейнджлингов, запертых в одном-единственном облике?).

— Недавно я узнала, что Сомбра и Каденс добрались до Зебрики, где вступили в союз с племенами зебр и теперь строят новую Кристальную Империю, — изрекла принцесса ночи.

"Далеко же вас занесло от ваших снежных пустынь", — внешне она никак не выдала своих эмоций, но волна гнева прокатилась по душе Кризалис, заставляя ещё раз вспомнить то чувство беспомощности против силы, буквально сводящей с ума и её, и детёнышей...

— Думаю, нам следует отправить к ним послов... с дарами в знак наших дружеских намерений, — констатировала белая аликорница, жестом предлагая идти дальше. — Отдельно друг от друга.

— Но разве это не хороший шанс, чтобы начать более активное примирение между дневными и ночными пони? — удивилась младшая из сестёр. — Мы бы могли...

— Нет, — прервала её "Селестия", тут же смягчив тон и начав пояснять: — Кристальные пони, не без причины, считают нас виновницами своих бед. Поэтому, если мы отправим к ним одно посольство, то они примут это за издёвку. Пусть уж лучше считают, что мы едва терпим друг друга, жёстко конкурируем и вообще... нас можно стравливать между собой, манипулируя реальными и надуманными обидами. Ну а когда они поймут, что ситуация обстоит иначе, будет слишком поздно выставлять послов прочь. Могу я на тебя рассчитывать, сестра? — остановившись на очередном шаге, белая аликорница обернулась к собеседнице и изобразила на мордочке надежду и ожидание.

— Да, сестра, — борясь с чувством неправильности, но не желая более сомневаться в Селестии (тем более, что их отношения ещё слишком хрупки), ответила тёмно-синяя аликорница. — Но они всё равно могут отказать нам.

— Верь в лучшее, Луна, — улыбнулась Кризалис.

"Ну а я позабочусь о том, чтобы у них были причины согласиться. И... это не месть, а просто политика. Да-да, Сомбра и Каденс, вы — слишком мелкие фигуры, чтобы я всерьёз мстила вам", — внутренне торжествуя, королева чейнджлингов предложила продолжить путь, меняя тему разговора на то, кого именно они отправят, в то время как мысленно прикидывала, стоит ли сразу натравить на кристалийцев Селестию (тем более, что сферу её активности пора расширять), или же сперва воспользоваться Ключником, чтобы создать в Зебрике сильное племя, которое будет прямым конкурентом для бывших северян.

Ничего личного: это просто политика...

"Ну... почти ничего".

* * *

Жаркое солнце светило с надменных высоких небес, беспощадно жаря палящими лучами головы смертных, ходящих по земле. Трибуны стадиона полнились верблюдами, конями, и даже зебры с пони присутствовали среди зрителей на этом празднике, следя за двумя бизонами, бьющимися насмерть на засыпанной белым песком арене.

Султан неба, одетый в распахнутую на груди безрукавку, широкие шаровары и тюрбан, сидел на троне в личной зрительской ложе, удобно расположившись на пышных подушках, в то время как его плечи массировала верблюдица, у ног сидела чёрная кошка, а блюда с яствами держали грифонша и пони, стоящие справа и слева. Настроение джинна было приподнятым, причиной чему являлся "дар" его "друга" Сомбры, который прислал караван невольников из почти восьми тысяч бизонов.

Сильные, яростные, выносливые — эти дикари были превосходными гладиаторами, а кроме того их можно было использовать для работы на рудниках, строительстве, для распашки полей. Тем, кто в эти дни празднования выходили на песок, было обещано то, что победителям каждого из малых турниров будет дарована свобода.

"Пусть уж лучше самые агрессивные и неконтролируемые варвары перебьют друг друга с пользой, а не создают проблемы для моих слуг", — думал про себя Султан Неба, вполне готовый дать свободу восьми бизонам из восьми сотен.

Другие рабы тоже могли заслужить свободу, но им для этого требовалось выкупить свои жизни трудом. И пусть джинну они достались почти бесплатно (оказанная пони помощь — сущие крохи), цену за них давали хорошую, так что и отрабатывать её придётся годами.

"А через год-другой, когда их норов сгладится, мы выберем из числа бизонов надсмотрщиков. Они станут лучшими надзирателями за своими сородичами, которые будут готовы из шкуры вон лезть, лишь бы сохранить свою каплю власти", — потрепав кошку, одетую в белый топ и полупрозрачные шаровары, хозяин города-государства вернулся к наблюдению за схваткой бывших соратников, ныне являющихся дикими животными, жаждущими крови друг друга.

* * *

В тронном зале звучали пьяные песни, стук кружек, смех, звуки музыки и и звон посуды; в воздухе смешивались ароматы готовой еды, запах выпивки, вонь потных тел и едва заметный оттенок масла из светильников; на гостях, сидящих за длинными столами, кроме одежд из шкур диких зверей, красовались дорогие украшения, кое-как подогнанные доспехи, платья из тонких тканей, брошенные во время бегства прежними хозяевами Кристальной Империи. На троне же сидели Тор, красующийся отдельными элементами кристаллической брони, надетой поверх роскошного костюма сине-золотых цветов, и его супруга, недавно разродившаяся двойней, из-за чего была ещё слаба, и даже в платье цвета золота казалась бледноватой.

Яки, наконец-то разрешившие большинство внутренних проблем, праздновали свой успех, раз за разом поднимая кружки в честь своего короля и его благоверной. Пусть они и уступали пони в артефакторике, но благодаря своей неприхотливости, а также многочисленным шаманам, взявшимся создавать дома духов из кристаллов, величественный город медленно, но верно возвращал красоту и могущество.

Сама Кристальная Империя, будто бы приспосабливаясь к своим новым хозяевам, теряла лоск и изящество, приобретая очертания чего-то грозного, дикого, надёжного. Этот процесс находился ещё в начале, так что то тут, то там виднелись следы былой цивилизации... но ни у кого уже не было сомнений в том, что рано или поздно, но это место станет настоящим домом для всех яков.

"И всё же, старый друг, мы добились того, чего хотели. Надеюсь лишь, что и твой путь в итоге закончится счастливо", — подняв свою кружку, Тор залпом осушил её до дна, после чего с размаху опустил на стол, смачно рыгнув при этом.

Соседи, расположившиеся за тем же столом вокруг трона, громко расхохотались, выкрикивая что-то одобрительное, после чего последовали примеру своего короля, заливая в лужёные глотки не самую плохую, но и не лучшую выпивку. Праздник только набирал обороты...

* * *

Одетая в лёгкую белую тунику до середины бёдер и свободные штаны, Каденс стояла на балконе Императорской Башни и смотрела на город внизу, утопающий в ярких красках снующих туда-сюда пони и зебр, готовящихся к празднованию великой победы. Солнце опускалось к горизонту, подсвечивая белые пушистые облака, медленно плывущие по небосводу, гриву же трепал лёгкий тёплый ветерок... (впрочем, в Зебрике всегда было жарко).

На душе у нежно-розовой аликорницы царили двоякие эмоции: она была рада тому, что Сомбра и Твайлайт не пострадали, а армия... отделалась малой кровью, но вместе с тем тот праздник, который должен был начаться этой ночью, предназначался для кого угодно, но не для неё. Пусть никто не скажет этого вслух, но сама она знает, что подвела свой народ... подвела Сомбру.

— Не ты одна, сестра, и я, нашего мужа подвела, — прозвучал тихий и мягкий голос Моры, подошедшей к крылато-рогатой пони совершенно незаметно. — Урок усвоить мы должны: быть не должно в семье вражды.

— Твои слова... да на десяток дней раньше, — хмыкнула Каденс, скашивая взгляд на вставшую чуть левее зебру, одетую только в юбку и красный плащ, застёгнутый на груди.

— Согласна с этим я, увы, задним умом ведь все сильны, — дёрнув ушами, шаманка прикрыла глаза, глубоко вдохнула, из-за чего застёжка угрожающе напряглась, а затем заявила: — И всё ж, потребно нам решить, кому женою старшей быть.

— Ты опять? — пони развернулась к собеседнице одарив её неверующим взглядом. — Мы ведь только что об этом говорили.

— Мы что, с тобою жеребцы, чтоб биться лбами как глупцы? — ехидно осведомилась Мора, также разворачиваясь к аликорнице, чтобы окинуть её прищуренным взглядом с головы до ног, а затем, сложив руки под грудью, словно бы подчёркивая её размер, продолжила: — Я думаю, что нам с тобой, путь подойдёт совсем другой...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 1

Ночное светило сияло в вышине небес, окружённое свитой из перемигивающихся звёзд, а по земле в это время распространялся холодный туман, медленно но верно захватывающий всё больше и больше пространства вокруг городских стен. Стражники из числа дневных пони, прохаживающиеся вдоль ряда зубцов, время от времени то появляясь из темноты, то скрываясь из зоны охвата факелов, чувствуя какую-то неопределённую угрозу, то и дело клали ладони на рукояти мечей, висящих в ножнах на поясах. Впрочем, уверенность в том, что с их-то домом точно ничего случиться не может, делала своё пагубное дело, усыпляя бдительность и притупляя интуицию...

В тумане же, пригибаясь к земле словно дикие звери, обмотав оружие тряпками, чтобы не звенело и не выдало своих владельцев случайным блеском, к самому подножию стен подбирались крупные серые, чёрные, бурые кобели, которых вёл сам Белый Клык (белошкурый хищник, глаза коего сияют во тьме двумя алыми угольками). Он был тем, кто сумел объединить несколько стай своих сородичей и теперь претендовал на титул Великого Вожака, для чего требовалось показать свои силу, ум и хитрость...

— Плешивый, ты готов? — посмотрев на вершину стены, где в очередной раз прошли двое патрульных, спросил у подчинённого вожак стаи.

— Всегда готов, — оскалился бурый, красующийся местами ободранной шкурой рыжий кобель, оскаливая острые жёлтые клыки.

— Тогда — действуй, — приказал белый пёс, взглядом выражая мысль о том "Почему ты ещё здесь?".

Плешивый подошёл к паре своих напарников, которыми были не слишком умные, но сильные и смелые охотники, откликающиеся на имена Коготь и Кулак, после чего положил ладони на их плечи, сосредотачиваясь на своей силе. Прошла пара секунд, как троица алмазных псов начала погружаться под землю, а остальные их сородичи уже столпились перед воротами, ожидая сигнала к началу атаки...

Плешивый не был сильным "меченым", всё же возможность "плавать под землёй" — это далеко не то, благодаря чему можно заслужить славу великого охотника. Поэтому он и примкнул к Белому Клыку, когда тот только начал собирать разрозненные стаи, которые начали давить со всех сторон и пони, и хищные звери, и даже различные монстры, решившие выбраться из своих берлог.

Кобель полагал, что у каждого народа мира существуют легенды о том, что когда-нибудь придёт великий герой-спаситель-вожак, объединит всех сородичей и поведёт к великому будущему. У пони такими героями оказались аликорны, объединяющие в себе черты всех трёх рас, у алмазных псов же передавались сказания о Кобеле, Что Покроет Мир!

Время от времени особенно наглые вожаки называли себя избранными, собирали под своей рукой несколько стай и начинали разорять деревни пони... Однако же всякий раз это заканчивалось тем, что копытные созывали знамёна и устраивали массовый рейд, устраивая зачистку для обнаглевших дикарей. Сукам и щенкам, пока кобелей резали на поверхности, приходилось скрываться в подземных пещерах, куда погоня спускаться не решалась (в худшем случае — заваливали входы).

Многие считали, что и на этот раз ничего не изменится, а Белый Клык — это очередной борзый щенок, почуявший за собой малую силу и потерявший осторожность. Поэтому-то под его руку пришло так мало воинов, в то время как большинство стай прячется по пещерам и лесам, выжидая и наблюдая.

Но Плешивый знал, что на этот раз всё совсем не так как раньше: во-первых, теперь и у них есть маги, а не только слабые шаманы; во-вторых, предводитель уже показал свою силу, заставив подчиниться очень опасных бойцов, ставших его личной гвардией. И сейчас они собирались показать всем, что с алмазными псами нужно считаться...

Вынырнув в подвале одного из домов, находящихся неподалёку от стены, кобель тоскливо вздохнул и, рыкнув на пару здоровяков, чтобы и не думали ничего делать без приказа, снова ушёл под землю. Проделать обратный путь без пассажиров было проще, но вновь оказавшись среди сородичей, хищник только и мог, что всем видом показывать недовольство. Ещё дважды ему пришлось повторить одни и те же действия, пока в подвале одного из домов не собралась достаточно большая для атаки группа.

Псы, двигаясь быстро и бесшумно, по деревянной лестнице поднялись на первый этаж, а затем разошлись по комнатам. Пони, чувствующие себя за высокими стенами в полной безопасности, оказались лёгкой добычей и даже испугаться не успели, прежде чем были убиты в собственных постелях (диверсанты не щадили никого, от старых жеребцов до малых кобылок). В сундуках с вещами нашлись плащи, которые нацепили на себя те, кому предстояло идти вглубь города, чтобы отвлечь внимание стражи.

"Вот пони удивятся, когда проснутся", — мысленно посмеялся Плешивый, оскаливая жёлтые клыки.

Отряд разделился: трое из семи кобелей отправились вглубь города, туда где горели масляные лампы и сновала стража, охраняющая дома богачей, а четверо (включая самого Плешивого), вышли к воротам и стали ждать сигнала. Спустя какое-то время в небо ударил гудящий столб рыже-золотого огня, после чего ночную тишину разорвал звон тревожного колокола. Двери, ведущие в каменную привратную башню распахнулись, и оттуда выбежал отряд пони в позолоченной броне, которые поспешили на место пожара, чтобы помочь погасить огонь, прежде чем он разошёлся на большую площадь...

Алмазные псы не знали, что у пони был приказ собирать все возможные силы, на случай появления очередного "пробуждённого", если проявление его силы произошло внезапно и грозит разрушениями. Подобное возгорание же нельзя было расценить как-то иначе, нежели вспышку силы очередного "меченого".

— Огонёк зажигает, — хохотнул Кулак, за что получил болезненный тычок локтем под рёбра и замолчал, обиженно сопя и потирая ушиб ладонью.

Плешивый, надвинув на голову капюшон, решительно подошёл к вновь закрытой башне и стал молотить в дверь кулаком.

— Что ещё? — створка приоткрылась, а в проём высунулась голова земнопони, облачённая в полушлем.

Удар ножом снизу вверх окончился тем, что острое лезвие вошло под нижнюю челюсть незадачливого стражника, что он и вскрикнуть не успел. Алмазный пёс же, рывком распахнув дверь, подхватил оседающее тело и втащил его внутрь башни, бросая на пол у стены. Его напарники в это время закрыли вход на засов, подошли к воротному колесу и, сняв блокировку, начали крутить...

— В другую сторону, идиоты, — приложив ладонь к морде, прорычал Плешивый, у которого при виде двух тужащихся изо всех сил здоровяков начал дёргаться глаз.

— А... — просветлел Коготь, после чего начал крутить барабан с цепью в противоположную сторону.

Дело тут же пошло куда веселее, так что не прошло и минуты, как тяжёлые створки приоткрылись, впуская в черту города туман и первых хищников из личной гвардии Белого Клыка. Дозорные на стенах оказались слишком заняты рассматриванием пожара, из-за чего не сразу заметили вторжение, ну а когда всё же подняли тревогу — было уже поздно...

...

Белый пёс, стоя на крыше дома-башни, который служил для пони городской ратушей, обозревал захваченный его стаей город. Тут и там виднелись следы погрома, где-то в небо поднимался дым, на главную площадь стаскивали тела убитых (не разделяя на своих и чужих). Пони не сдались без борьбы, в результате чего немало охотников навсегда отправились в небесные угодья, но организовать достойный отпор они всё же не смогли, так как были слишком рассредоточены.

Там, где у стаи возникали сложности, Белый Клык применял свою силу, благодаря чему сильные враги теряли волю к сопротивлению, ну а слабовольные... били в спины тем, кто продолжали сражаться. Благодаря этому и пала башня, двери которой перед своим вожаком открыли обычные ремесленники, задавившие числом гвардейцев, не ожидавших атаки со стороны тех, кого защищали.

После сожжения павших, Белый Клык собирался обработать своей силой всех пленников, чтобы окончательно сделать их частью своей стаи... Впрочем, им всё равно не стать в новом обществе кем-то большим чем игрушками, рабами, ну или надсмотрщиками за первыми и вторыми.

"Стаи признают мою власть и пришлют своих охотников, и тогда...", — алмазный пёс, облачённый в одни лишь штаны, с парными мечами за спиной, вскинул голову и завыл, оглашая захваченный город пронзительным звуком, проникающим в разумы каждого, кто мог его слышать.

* * *

Твайлайт помнила праздники родного мира: от семейных вечеринок на день рождения до сюрпризов, устраиваемых Пинки Пай, когда в одном месте собирались едва ли не все жители городка; от посиделок с подругами в библиотеке и до свадьбы в Кантерлоте... Однако же то, что она увидела здесь, выбивалось из всех рамок допустимого по её собственным меркам.

Начиналось всё вполне пристойно: на поле, раскинувшемся рядом с городом, разожгли множество ярких костров, от которых тянуло сладковатым дурманящим дымом, а сами дома украшались фонариками, самодельными гирляндами, сплетёнными из травы игрушками. После захода солнца, пони и зебры потянулись с улиц на простор, неся с собой напитки и еду, музыкальные инструменты и различные артефакты...

В то время как кристалийцы и бывшие рабы красовались своими лучшими нарядами, сшитыми из тончайших и ярчайших тканей, кобылы из числа зебр ограничились юбками (что, впрочем, вполне привычно для них), нацепили на шеи ожерелья, а на руки и ноги — браслеты из кристаллов, красивых камушков, золота. Обладательницы полосок, пользуясь зельями, уложили свои гривы в высокие гребни, которые одновременно придавали им зрительно чуть больший рост, при этом подчёркивая тонкие шеи и округлые плечи.

Повсюду звучали музыка, смех и песни; жеребцы и кобылы всех трёх народов водили хороводы, прыгали через костры, танцевали... Чем больше проходило времени, тем более тесным становилось общение всех подданных Сомбры, будто бы между ними стирались последние границы. Твайлайт, в какой-то момент залюбовавшаяся тем, как несколько полосатых кобыл кружат вокруг одного из костров, то берясь за руки и бегая по кругу, то вскидывая кисти к небу и начиная извиваться всем телом, заставляя разные блестяшки колыхаться и звенеть, а полоски, будто ожившие змеи, перетекать друг в друга, не заметила того, что всё несколько изменилось.

Из созерцательного состояния её вырвал громкий вскрик, за которым последовал звонкий смех, перешедший в томные стоны. Обернувшись к источнику звука, она увидела жеребца-земнопони, нависшего над вставшей на четвереньки зеброй, где-то потерявшей свою юбку. То, чем они занимались, заставило кровь прилить к мордочке, сердце забиться чаще, а воздух застрять в горле от возмущения.

"Да как они могут?! Здесь же..." — начав осматриваться, чтобы не дать жеребятам увидеть этого непотребства, она осознала то, что кроме взрослых жеребцов и кобыл рядом никого нет, да и многие занимаются примерно тем же, в то время как другие только готовятся к ним присоединиться.

— Это... какое-то безумие, — прижав к груди сжатые в кулаки руки, Спаркл сделала шаг назад и на кого-то натолкнулась, едва не упав на ставших непослушными ногах. — П-простите...

— Прекраснейшая госпожа, прошу меня простить; могу ли я для вас сейчас хоть чем-то услужить? — спросила молодая полосатая танцовщица, поддержавшая сиреневую аликорницу под руку, при этом одарившая её несколько затуманенным взглядом.

— Я... — Спаркл смутилась, неосознанно зацепившись взглядом за полную грудь собеседницы, тяжело поднимающуюся при каждом вдохе, красующуюся возбуждёнными сосками. — Н-нет. Мне... мне нужно найти Сомбру.

— Великий Вождь Вождей, собрался уходить: наследников ему сегодня нужно породить, — явно блуждая где-то в своих мыслях, произнесла зебра, неосознанно облизнув пересохшие губы. — Но если очень нужно — могу сопроводить; Великий Вождь не так давно собрался уходить.

— Да... — стараясь не смотреть на то, как танцы превращаются в оргию, сиреневая аликорница глубоко вздохнула, ощущая всё усиливающийся сладковатый запах. — Нам нужно поспешить, пока это не зашло слишком далеко.

"Хотя... уже, наверное, поздно", — промелькнула пораженческая мысль на грани сознания.

— Сию минуту, госпожа, я быстро проведу; однако же, прошу простить, но до вождя, сама не подойду, — борясь с накатывающими чувствами, прижав ушки к голове, заявила неожиданная помощница.

— Но почему? — удивилась Твайлайт, скосив взгляд на слишком уж крепко прижимающуюся к ней зебру.

— Мой недостоин низкий род, носить Вождя великий плод, — ответила полосатая кобыла, опуская взгляд к земле. — В ночь ритуальную нельзя, мне подходить на два шага...

"Что за бред?", — удивилась крылато-рогатая пони, всё чаще замечающая парочки, занимающиеся публичным развратом (хотя, некоторые из них спешили в город).

— О чём ты? — стараясь отвлечься, всё же спросила Твайлайт. — Ты знаешь, что здесь происходит?

— Конечно знаю, госпожа, ведь я не жеребёнок, — словно бы специально противореча собственным словам, собеседница обиженно надулась, но опомнилась и продолжила поучительным тоном: — После законченной войны, нужны кобылам жеребцы; чтоб племя крепло и росло, кобылам жизнь дарить дано! А завтра, рано по утру, воин возьмёт себе жену... И в этот раз, я погляжу, что часто — даже не одну.

Проследив за взглядом спутницы, Спаркл тут же отвела глаза, чувствуя как мордочка достигает нового уровня красноты. Впрочем, перед внутренним взором всё равно осталась сценка того, как жёлтый единорог нависает над пегаской, которая в свою очередь лежит на зебре, впившись своими губами в её губы (при этом все трое не стеснялись шарить по телам друг друга своими руками). И теперь, обращая внимание на подобные компании, сиреневая аликорница заметила, что одного жеребца окружают две, а то и три кобылы, оказывающие ему вполне понятные знаки внимания.

— Но ведь это... неправильно, — зажмурившись, крылато-рогатая пони замотала головой, стараясь не думать о том, что происходило вокруг, из-за чего споткнулась и чуть было не упала, но была фактически подхвачена тяжело дышащей зеброй, прижавшейся к ней всем телом.

— Прекраснейшая госпожа, для нас, родить от жеребца, что победил врагов всех зебр — то цель важнее всяких дел, — произнеся последние слова с особым жаром, полосатая кобылка неожиданно впилась в губы сиреневой аликорницы поцелуем, но быстро опомнилась и отстранилась, низко опустив голову. — Прошу, пожалуйста, простить, в другом мне месте нужно быть. Великий Вождь и две жены, идут вон там... ты поспеши.

Заговорщически подмигнув, махнувшая рукой куда-то в сторону зебра поспешно убежала, позвякивая своими украшениями. Спаркл же, совершенно сбитая с толку, стояла на месте хлопая глазами, прижав к губам пальцы правой кисти. Впрочем, ступор продлился недолго и крылато-рогатая пони, встряхнувшись, поправила свой сиреневый наряд, а затем побежала в указанную сторону, вскоре увидев высокого тёмно-серого жеребца, одетого в одни лишь белые штаны, а кроме того — двух кобыл, красующихся юбками и лёгкими накидками, едва скрывающими грудь.

На миг сиреневая аликорница замерла, смотря на неспешно прогуливающуюся троицу, будто бы и не замечающую всего того, что происходит вокруг. Рядом с ними образовалось свободное пространство, будто бы кто-то очертил незримую границу, за которую никто не решался заступить.

"Как же глупо получилось: выходит, что я одна упустила смысл этого праздника?", — Твайлайт ощутила новую волну стыда, отличающуюся от всего того, что она испытала за эту ночь.

Внезапно троица остановилась, а затем Каденс обернулась, посмотрев точно на Спаркл. На мордочке розовой аликорницы, буквально сияющей от довольства, появилась проказливая улыбка, а сиреневая крылато-рогатая пони внезапно ощутила сильнейшее желание убежать. Однако, вместо этого она стояла словно кролик перед удавом, пока императорская семья, сменившая свой курс, приближалась прямо к ней...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 2

Примечание к части

Приятного чтения.

Проснувшись, она ощутила себя лежащей на мягкой и удобной кровати, под лёгким одеялом, не позволяющим замёрзнуть, но и не дающим вспотеть. Воспоминания о вчерашнем вечере и последовавшей за ней ночи, покрытые лёгкой дымкой нереальности, ворвались в голову неудержимым локомотивом, заставляя ощутить как стремительно запылала стыдливым румянцем мордочка, а затем и застучало в бешенном ритме сердце, распространяя жар по всему телу. В ответ на это ушки прижались к голове, а крылья напряглись и распахнулись, откидывая прочь элемент постельного белья, благодаря чему прохладный утренний воздух, врывавшийся через приоткрытую балконную дверь, коснулся тела и заставил шёрстку встопорщиться.

Вытянувшись на животе, Твайлайт уткнулась мордочкой в подушку, крепко зажмурив глаза и чувствуя как губы растягиваются в счастливую улыбку. Пролежав так несколько минут, смакуя самые пикантные моменты очень... близкого общения с императорской семьёй, она упёрлась в матрац передними копытцами и приподнялась на передних ногах, совсем по-кошачьи выгибая спину, изящным движением отбрасывая гриву назад и запрокидывая голову, чтобы с удовольствием вздохнуть полной грудью, чувствуя как приятно тянет мышцы. Изнутри её раздирали противоречивые эмоции от радости до обиды, от облегчения до огорчения, от гордости до стыда...

"Всё прошло гораздо лучше чем я боялась, но совсем не так, как надеялась", — заметил ехидный внутренний голос, который был заткнут усилием воли.

Не только знать и надеяться, но осознавать и чувствовать то, что ты нужна не только как учёный или живой источник магии, но и как мыслящее разумное существо со своими потребностями и желаниями было... волшебно! Каждая клеточка тела Спаркл пела от переполняющих её силы и восторга, а кровь пьянил вкус того, что казалось бы осталось далеко позади, в практически другой жизни...

Подтянув задние ноги, сиреневая четвероногая пони встала на все копытца и, сложив крылья, встряхнулась, пару раз причмокнув губами. Её взгляд скользнул по обстановке комнаты, в этот день кажущейся особенно уютной и по-домашнему родной. Больше не было того подсознательного страха и отторжения, вызываемого чуждостью окружающего пространства и возможностью вновь ощутить себя безвольной куклой в лапах у чудовищ.

Глаза задержались на Амулете Чейнджлинга, который лежал на прикроватном столике, состоящем словно бы из цельного куска янтаря. Она знала, что на создание этого артефакта была потрачена жизнь перевёртыша, но... ничего не испытывала по данному поводу. И понимание, что каждая жизнь бесценна, за время пребывания в этом мире стало не столь твёрдым, позволяя существовать различным исключениям.

"Стала бы я монстром, вовсе не ценящим чужие жизни, если бы из рабства у чейнджлингов меня забрали... олени, сделав уже своей рабыней?", — всплывший в голове вопрос вызвал волну холодных мурашек, пробежавшихся по спине, заставляя зажмуриться и плотнее прижать к телу крылья.

К счастью, воспоминания о тёплой улыбке Каденс, сильных и надёжных руках Сомбры, по-доброму жадной улыбке Моры (которая одним взглядом могла заставить застыть в страхе), прогнали тревоги о несбывшемся. В конце концов, у неё были те, кто приняли её такой, какая она есть; у неё были те, кого она принимала такими, какие они есть; у неё были друзья, на которых она могла положиться, и которые могли рассчитывать на её полную самоотдачу...

"Каденс, Сомбра, Рубин, Айси... Мора", — мысленно повторила Твайлайт имена тех, кто стали для неё... больше чем просто друзья.

Фантомные ощущения ладоней, скользящих по телу, зарывшихся в гриву пальцев, нежных и вместе с тем — властных прикосновений заставили зардеться, опуская мордочку так, чтобы чёлка упала на глаза. О том, что произошло прошедшей ночью после возвращения в Императорскую Башню, она предпочла бы не рассказывать никому... Даже своим подругам.

"Скоро я их увижу", — губы снова изогнула радостная улыбка, а взгляд поднялся на витой рог, выглядящий совершенно здоровым, без единого следа надпилов, оставленных руками уродливых тварей, столь же мерзких изнутри сколь и снаружи.

Помотав головой, сиреневая четвероногая пони спрыгнула с кровати, по очереди встряхнув каждым копытцем, вновь расправила крылья и хлестнула себя хвостом по бокам. Минувшие вечер и ночь были волшебны, доставили уйму приятных минут и подарили море наслаждения, но вместе с тем распалили внутри кобылки пожар, затушить который обычной водой вряд ли получится.

"Хотя... мне никто не мешает попробовать это сделать", — фыркнув, Твайлайт гарцующей походкой направилась в ванную, с радостью и почти физическим наслаждением пользуясь телекинезом, чтобы распахнуть дверь перед собой, а затем и закрыть позади себя.

Забравшись в ванну-бассейн, она включила воду и, заткнув сливное отверстие на дне резервуара, уселась на круп, начав дожидаться пока жидкость дойдёт хотя бы до груди. Пока же выдалось свободное время, мысли сами собой вернулись к событиям минувшей ночи...

...

— А-а-а... Ммм... Ах! Ещё...

— Твай, — насупившись, сидящая справа от Сомбры Каденс сложила руки под грудью, обиженно заявляя: — Я уже завидую.

— И кто мешает нам, сестра, стать такими как она? — наклонив голову вперёд, сидящая на другом конце диванчика Мора весело подмигнула нежно-розовой аликорнице.

— Хм... — принцесса любви приложила пальчик правой руки к губам, хитро прищурилась и, растянув губы в коварной улыбке попросила: — Тва-а-айлайт, а покажи-ка нам, как должен выглядеть жеребец твоей расы.

— А-а-а... зачем? — млеющая от ощущения почёсывания шеи, аккуратного ухода за крыльями и поглаживания спины, растянувшаяся на коленях у жеребца и двух кобыл Спаркл, подняла на подругу затуманенный взгляд. — Я бы показала, но рог...

Ушки четвероногой кобылки поникли, а во взгляде появилась грусть, которую попыталась изгнать Каденс, тут же обнявшая сиреневую пони за шею. В то же время зебра, прервав своё тактильное изучение поясницы (и прилегающих к ней областей тела) путешественницы, обратилась к супругу:

— Мой благородный тёмный свет, помочь подруге шансов нет? Ведь ты нас с Каденс исцелил, пусть и ушло немало сил.

— Точно, Сомбра! — радостно воскликнула нежно-розовая пони, отпуская голову сиреневой кобылки, мордочка которой была прижата к её груди. — Ты ведь можешь сделать для Твайлайт то, что и для нас?

— Учитель...? — осознав услышанное, Спаркл извернулась так, чтобы смотреть на тёмно-серого единорога, пусть для этого и пришлось лечь на бок, при этом крыльям дав упасть назад, свесившись до пола. — Я...

— Хм, — император, красующийся оголённым торсом, почесал подбородок правой рукой. — Я думал, что тебе хочется изучить нашу магию и поэтому ты не используешь Амулет Чейнджлинга, чтобы хотя бы временно восстановить рог и крылья.

Твайлайт открыла рот... помолчала... закрыла рот. Её мордочка вспыхнула от стыда, а в голове стала биться мысль о том, что за всеми делами о подобной возможности она попросту забыла. Однако же на помощь пришла принцесса любви, заявившая:

— Ты сам знаешь, что использование артефакта — это как ходьба на костылях: совсем не то ощущение. Мы же не чейнджлинги, в конце-то концов.

— Если долго упражняться, моя добрая сестра, эффективности добиться можно и от костыля, — сверкнув зелёными глазами с вертикальными зрачками, заявила полосатая кобыла.

— Травмы были нанесены давно, так что и сил это потребует много больше, — продолжил говорить Сомбра, всё ещё подпирающий ладонью подбородок.

— Здесь два аликорна и шаманка, силой мне не уступающая, — снова заметила Каденс, выглядящая одновременно и упрямо-воинственно, и мило-просяще. — Ты ведь можешь попробовать, Сомбра.

— Пропускать через себя такие объёмы силы — слегка болезненно, — заметил жеребец, посмотрев на нежно-розовую кобылку рубиновыми глазами. — Кроме того, ты и Мора ещё не восстановились окончательно, а Твайлайт, как пациентка, должна будет находиться в состоянии покоя, и силой делиться не сможет.

— Я понимаю, — настаивать дальше сиреневая пони не собиралась, соглашаясь с доводами императора, тем более, что он уже дал ей больше чем должен был. — Я... пойду в комнату. Уже поздно...

— Разве я сказал "нет"? — остановил начавшую было переворачиваться сиреневую кобылку тёмно-серый единорог. — Но мне понадобится от тебя одна услуга.

В этот самый момент Спаркл ощутила, как одна ладонь Сомбры легла ей на грудь, а вторая — на живот, вызвав волну мурашек по всему телу и заставив хвост нервно дёрнуться. В голове у неё нарисовалась картинка того, чего от неё хочет жеребец, появились воображаемые весы, на второй чаше которых был здоровый рог...

— Я согласна, — отчаянно краснея как от смущения, так и стыда, сиреневая аликорница отвела взгляд, чтобы не смотреть на подругу, но всё же она была готова пойти на многое (тем более, что это не так уж и страшно).

— Чудесно, — усмехнулся Сомбра. — Тогда дай мне встать, чтобы я сходил за накопителем.

— Зачем? — не поняла сиреневая аликорница, растерянно моргнув.

— Чтобы ты слила в него весь свой резерв, — словно маленькой кобылке, терпеливо объяснил тёмно-серый единорог, убрав руки с тела будущей пациентки. — Раз уж мы решили тебя лечить, то не за счёт чужого здоровья. Так что магией нас обеспечивать будешь сама. Согласна?

...

— Нахалы, — выключив воду, Твайлайт погрузилась в бассейн до самых ушей, думая о том, что они специально всё подстроили так, чтобы она пришла к самым смущающим выводам (и даже дала согласие на то, что успела вообразить).

Однако же четвероногая кобылка не злилась: в конце концов, получилось действительно забавно, не обидно и как-то по... семейному? В любом случае, за полностью исцелённый рог она могла простить многое, и даже не возражала бы против того, чтобы шутка оказалась чуть большей правдой, нежели на самом деле.

"А сумела бы я после этого уйти? Оставить их?", — задумавшись о том, как могли бы развиваться их отношения, если бы они перешли на новый уровень близости, Спаркл констатировала, что уже не смогла бы сбежать домой (да и где теперь её дом на самом деле?).

Она уже допускала правильность убийства во время войны, в тёмной магии не видела зла, да и другие устои общества, в котором была рождена и выросла, сильно поколебались под грузом испытаний. Стала ли она из-за этого плохой пони, которой больше нет места в той Эквестрии?

— Глупости какие-то в голову лезут, — вынырнув, проворчала Спаркл, после чего при помощи телекинеза подманила к себе щётку и мыло, решив наконец-то приступить к мытью.

В конце концов, дома её ждали подруги, наставница, брат, родители, Спайк и... ученица, которой нужно надрать круп за её выкрутасы. Ведь простить то, что сделала она — это простить преступника, с копыт которому сойдут любые злодейства, что убедит его во вседозволенности.

"Безнаказанности быть не должно: принцесса Луна тысячу лет провела на луне, за попытку захвата единоличной власти; Дискорд ещё более долгий срок провёл в виде каменной статуи за свои "весёлые шутки", ну а Сомбра...", — в голове сиреневой пони прострелило болью из-за того, что два разных слова, означающие на разных языках одно и то же, вызывают ассоциации с чем-то похожими, но одновременно с тем — совершенно разными жеребцами, один из которых был однозначным врагом, ну а под другого она едва не легла прошлой ночью без какого-либо принуждения (то, что это оплата за исцеление рога — не более чем оправдание для себя, что аликорница вполне понимала, пусть и не принимала умом).

— Как всё сложно, — посмотрев на своё отражение в мыльной воде, вздохнула запутавшаяся путешественница.

* * *

Утро наступило не так уж и давно, а Сомбра уже сидел на троне в тронном зале, выслушивая отчёты командиров отрядов о том, как прошла ночь и чем им грозят её последствия. К некоторому удивлению, так как главнокомандующий уже привык к неприятностям разного масштаба, проявляющимся буквально на ровном месте, всё было более чем неплохо: пони, зебры и олени, участвовавшие в полуритуальном праздновании победы над бизонами, разбились на двойки, тройки и четвёрки (в самом редком случае), а затем расползлись по своим жилищам в башнях, где до самого утра работали над пополнением рядов Новых Кристалийцев, пока не засыпали от переутомления; драк в городе почти не было, за что следовало благодарить малую численность взрослых полосатых жеребцов, которые оказались плотно окружены вниманием своих кобылок, жаждущих продолжить род с подобными героями, в результате чего на глупости у них не хватило ни сил, ни желания; молодые зебрята, оставшиеся в лагере подготовки, усердно тренируются и выбивают друг из друга дурь при помощи тренировочного оружия, мечтая в следующий раз оказаться среди счастливых триумфаторов; патрули пегасов и гвардейцев, назначенные в дозор, не столкнулись ни с какими признаками внешней угрозы. Даже припасы, сделанные с расчётом на прокорм целой армии, пока что не заканчивались, а верблюды уже отправили в прерию свои караваны с товарами, желая отдариться за невольников, что позволит дожить до следующего урожая не затягивая пояса.

"Дома для наёмных рабочих и воинов уже растут в стороне от Новой Кристальной Империи, так что скоро мы сможем усилить пограничные гарнизоны и развернём производство не касающееся кристаллургии. Бизоны в ближайшее время не вернутся, верблюды — наши деловые партнёры, вольные племена зебр вряд ли смогут договориться между собой в ближайшие год-два, а от пони ничего не слышно. М-да: на севере было как-то спокойнее. Хотя, там тоже имелись свои дикари-яки, вроде бы союзники — олени, да ещё и грифоны летали где-то на горизонте. А ведь не так уж много и изменилось... пони же вовсе остались теми же, лишь переместили свою границу с юга на север", — краем уха продолжая слушать отчёты, одетый в белое тёмно-серый единорог ждал чего-то...

— Ваше Величество! — в тронный зал ворвался запыхавшийся пегас. — На нас напали.

"И почему я не удивлён? Этот мир, определённо, задался целью либо извести меня, либо разрушить всё то, что с моей помощью строят другие", — лёгкая досада не отразилась на морде императора, встретившего новость об очередном враге с философским хладнокровием.

— Кто, сколько их и как они далеко? — прозвучали в наступившей тишине уточняющие вопросы.

Полосатый Главр, облачённый в красную кирасу поверх белой безрукавки, юбку из защитных пластин до колен и широкие наручи, всем видом показал готовность вновь идти в бой и вести за собой поредевших воинов-зебр; Грим сохранил на морде невозмутимость, но в его глазах буквально читался вопрос "Что, опять?"; Айси, пусть и явившаяся на собрание, но выглядящая несколько помятой, на миг поникла плечами, но быстро взяла себя в руки. Шептаться или перебивать докладчика никто не стал, дисциплинированно дожидаясь ответа на вопросы императора.

— Чёрный аликорн; летит с северо-востока; будет у города через десять-двенадцать минут, — отчитался разведчик, после чего добавил: — В переговоры не вступает; поёт кобыльим голосом; атакует огнём любого, кто пытается приблизиться.

Примечание к части

Посвящается Анону-Чесальщику)

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 3

Низкие гудки, которые заставляли ощущать вибрацию где-то в груди, перемежающиеся с высокими гудками, бьющими по ушам и буквально вонзающимися в разум, разнеслись над Новой Кристальной Империей, вырывая жеребцов и кобыл всех трёх народов и разных возрастов из объятий неги. Стражники, получившие приказы от своих командиров, направляли гражданских в импровизированные убежища, под которые были отданы нижние этажи центральных башен; солдаты армии, гвардейцы и мобилизованные ополченцы, ещё вчера считавшие, что война окончена, вооружались мечами и копьями, надевали броню, брали в руки щиты, разбирали защитные и атакующие артефакты, после чего отправлялись за пределы города, либо же поднимались на верхние этажи строений, чтобы встретить противника со всей "теплотой". Даже наёмники-верблюды, получившие известие о приближении противника, спешно перегруппировались и теперь ожидали приказов...

"Интересно, кому я настолько перешёл дорогу в прошлой жизни? Или же это везение предыдущего хозяина тела перекинулось на меня?", — надев на себя чёрную кристаллическую броню, вооружившись мечом и копьём, в окружении шести гвардейцев и ученицы, Джафар поднимался на площадку на вершине Императорской Башни.

Его нынешние доспехи были аналогом того, что носили члены гвардии, с тем лишь исключением... что их перекрасили в чёрный цвет. Меч, пусть и являлся высококачественным оружием, но тоже оставался продуктом серийного выпуска (такие клинки кристаллурги выращивают десятками). Единственное, что заслуживало отдельного упоминания — это копьё, да и то только из-за трёхгранного наконечника, представляющего из себя вместительный накопитель высокого качества, что делало его довольно хрупким, но при этом — весьма опасным для магов.

"Как же я это не люблю", — мысленно скривившись, визирь вышел на открытую площадку под синими небесами, тут же взглядом находя небольшую точку на горизонте, где то и дело вспыхивали разноцветные огоньки, указывающие на факт того, что битва уже началась.

Гвардейцы, снабжённые личными проекторами защитного поля, поспешно окружили тёмно-серого единорога и его ученицу, кутающуюся в синюю мантию. Сама же Твайлайт, вновь принявшая облик гуманоидной пони, нервно закусив нижнюю губу и прижав крылья к спине, изо всех сил всматривалась вдаль, где пегасы выигрывали для своих соратников дополнительные минуты, необходимые на подготовку обороны и для защиты жеребят.

— Сомбра... — сиреневая аликорница сглотнула. — Учитель, у тебя ведь есть план?

— Разумеется, — сохраняя внешнюю невозмутимость, главнокомандующий вручил крылато-рогатой кобыле копьё, снял с пояса шлем и водрузил его себе на голову, после чего забрал оружие обратно. — Мне нужна твоя магия... Всё, что ты можешь дать.

— Хорошо, — Спаркл ощутила облегчение после слов жеребца, а вид массивных чёрных доспехов, делающих его похожим на непоколебимую скалу, внушал уверенность... не говоря уже о подсознательном желании верить в лучшее.

Сосредоточившись, Твайлайт соединила себя и наставника тонкой энергетической нитью, по которой начала передавать свою энергию, тем самым опустошая собственный резерв. Она верила ему; она верила в него; рядом с ним она ощущала себя... защищённой, что раньше было только в присутствии одной-единственной пони.

"Мы не проиграем", — решительно сжав кулачки, сиреневая аликорница хмуро посмотрела на всё приближающуюся чёрную точку, исторгающую из себя уже вполне видимые невооружённым взглядом протуберанцы пламени, оглашая небеса песней скорби и печали...

"Как же я не люблю открытые сражения", — ещё раз мысленно поморщился Джафар, который пусть и стал неплохим мечником, да и благодаря навыкам прежнего владельца тела, которые легли в основу собственного стиля ведения боя, мог считаться искусным воином, но всё равно предпочитал либо действовать чужими руками, либо решать проблему хитростью (к сожалению, с момента его пробуждения в этом мире, подобный подход удаётся применять всё реже).

План у визиря действительно был: простой и, как ему хотелось верить, весьма эффективный. Имелись и несколько запасных вариантов, которые включали в себя использование банши, шаманок, "меченых"... К сожалению для всей НКИ, Мора и Каденс ещё не восстановились в должной степени, чтобы сражаться наравне с полноценным аликорном, по всей видимости не слишком-то и ограниченным в магической силе, но если всё пойдёт плохо, то и их Сомбра должен был бросить в бой.

Ну а пока, главнокомандующему вооружённых сил трёх народов оставалось ждать...

...

— Щиты! — воскликнула Айси, принявшая руководство над силами пегасов, брошенных навстречу новому врагу кристалийцев, чтобы просто его задержать.

Вспыхнули энергетические полусферы, слившиеся в одну прозрачную плёнку, в которую пришёлся удар потока рыже-золотого языка пламени. Летуны тут же брызнули в разные стороны, позволяя барьеру рассыпаться, но основную свою работу он выполнил: атака чёрной аликорницы (а судя по внешности и голосу — это "она"), остановившись на несколько мгновений, безвольно опала, на этот раз никого не задев.

— Залп! — снова отдала приказ белая пегаска, подавая подчинённым пример и, сорвав с пояса серебристый цилиндр, выстрелила лучом красноватой энергии.

Ещё пока "меченая" только поднимала руку с оружием, чёрная аликорница с огненными гривой и хвостом, неостановимо двигающаяся к Новой Кристальной Империи, успела закрыться крыльями, по которым будто бы струился чёрный огонь. В результате этого, несколько десятков лучей, молний, огненных шаров (и кто додумался использовать огонь?), бессильно угасли, не нанеся никаких сколь-нибудь серьёзных повреждений. Ответный же удар оказался сокрушителен...

— Ааа! — огласил небесные просторы хор голосов жеребцов и кобыл, попавших под "брызги" чёрного огня, разлетевшиеся во все стороны веером, не позволяя уклониться никому из тех, кто подлетели слишком близко.

Сама Айси, не ожидая от себя подобной ловкости, умудрилась изогнуться прямо в полёте, бросая себя влево взмахом правого крыла. На секунду ей показалось, что она поймала взгляд чудовища, ощутив всей своей сущностью бескрайнюю тоску, душевную боль и безысходность, словно болотная вода клубящиеся в глубине похожих на омуты глаз.

— Не спи, командир, — прорычал Лайм Хуф, подхватывая падающее к земле безвольное тело кобылы, воля которой была практически сокрушена, из-за чего мысли стали короткими и обрывочными, а хор голосов в голове зазвучал столь громко, что почти забивал уши. — Да очнись же ты!

Желая хоть как-то привести кобылу в чувства, крылатый жеребец перехватил её за талию одной рукой, затем влепил пощёчину ладонью второй руки, схватил за подбородок мотнувшуюся голову и впился поцелуем в её губы. Пустое выражение глаз Айси сменилось непониманием, а затем и гневом: оттолкнув от себя пегаса, она от души заехала ему по морде своей ладошкой, из-за чего летун ощутил, как из глаз посыпались искры, а небо и земля на миг поменялись местами.

— Могла бы просто сказать "спасибо", — проворчал Лайм Хуф (впрочем, на нечто подобное он и рассчитывал, так что не сильно обиделся, пусть и удивился силе белой пони).

— Спасибо, — раздражённо и виновато отозвалась летунья, после чего добавила: — Ещё раз так сделаешь — убью.

— Зато — умру счастливым, — саркастично отозвался жеребец, сплёвывая красную слюну. — Что делать будем? Все наши трепыхания её даже не замедлили.

— Всем подняться вверх и приготовиться к метанию гранат! — отдала новый приказ крылатая кобыла, упрямо тряхнув гривой.

Бойцы воздушных войск Кристальной Империи, всё ещё способные летать на своих крыльях, перестроились и последовали за своей командиршей вверх, беря в руки по два "яйца". Айси лично вела их вперёд, чувствуя гнев и беспомощность: всё же её силы совершенно не подходили для сражений в воздухе, да ещё при свете дня (какая ирония...).

Обогнав не слишком-то сильно спешащую аликорницу, кристалийцы начали пикировать на неё и, не входя в ранее демонстрируемую зону поражения огненных хлыстов, начали бросать магические гранаты. Артефакты детонировали в воздухе, не долетая до цели, но ударные волны, осколки и заложенные в них эффекты заставили магический барьер пойти рябью, а саму крылато-рогатую кобылу вынудили замедлиться.

"Ну... Хоть какой-то эффект", — успела подумать белая пегаска, сильными взмахами крыльев поднимая себя вверх, но тут же ощутила пронизывающий до самых глубин души ужас.

Противница вскинула руки, между её ладоней возник шар белого огня, после чего он взорвался и понёсся в сторону пегасов всё более расширяющимся конусом. Личные защитные артефакты не выдерживали и пары мгновений, выходя из строя от чрезмерно высоких нагрузок, а затем пламя принялось и за плоть летунов, сжигая защитную униформу, шёрстку и перья, кожу и мышцы...

Безмолвный крик вырвался изо рта крылатой кобылы, после чего её мир погас...

...

В тронном зале, как одном из самых защищённых помещений, находились Мора, Каденс, Рубин, Тала, другие кобылы, жеребята и старики, которые по той или иной причине не могли сражаться. Кроме того, здесь же находились и координаторы, при помощи хрустальных шаров, от которых к выходу тянулись толстые шнуры, передающие приказы и другую информацию, необходимую для командиров отрядов.

Сидя на троне, сохраняя на мордочке невозмутимое выражение, принцесса любви почти физически чувствовала, что подвела всех: Сомбру, подданных, Твайлайт... даже Мору. Сама зебра, тоже сидящая рядом, выглядела не многим лучше, так как по ней легко можно было понять, что она предпочла бы быть там, наверху, рядом со своим жеребцом. Удерживало же её только осознание, что сейчас они обе будут скорее обузой, нежели реальной помощью.

"Это всё из-за меня... Если бы я не устроила ту глупую дуэль...", — пони, зебры и олени ничего не говорили, но нежно-розовая аликорница понимала, что и они винят её (ту, которая должна была их защищать, но вместо этого вынуждена прятаться среди немощных).

Благодаря слабому одностороннему барьеру, другие кристалийцы, находящиеся в тронном зале, не слышали ровный голос Талы, сидящей на расстеленном на полу коврике с широко открытыми глазами, глядя в пустоту перед собой. Однако крылато-рогатая пони имела право находиться под ограничивающим полем, а потому от неё не ускользнули слова лани:

...Фаербол — погиб; Лайм Хуф — погиб; Флешблю — погибла; Айси — погибла...

"Нет... Этого не может быть... Айси... Она ведь сильная. Она не могла...", — смерть каждого из подданных ложилась на душу Каденс тяжёлым грузом, но имя подруги, прозвучавшее настолько безразлично, как и констатация факта, что её больше нет, словно бы что-то надломило внутри принцессы любви, из-за чего ей стало тяжело дышать, а сдерживаемая внутри сила тут же вышла из-под контроля.

Тала сбилась с монолога, ощутив как горечь растекается по груди, а из глаз текут слёзы, даже офицеры, сидевшие перед кристальными сферами, почувствовали жуткое уныние, бороться с которым не получалось. Когда же волна дошла до тех, кто находились у стен зала, послышался плачь на множество голосов.

Рубин, пересиливая навалившуюся слабость, сумела подняться на ноги и повернуться к нежно-розовой аликорнице, чтобы убедиться в своей догадке. Два шага, которые ей пришлось сделать для того, чтобы оказаться рядом с крылато-рогатой пони, отняли почти все волевые силы, но ей всё же хватило решимости, чтобы взмахнуть правой рукой и отвесить Каденс пощёчину.

— За что?.. — вынырнув из самобичевания, принцесса любви схватилась за щёку и посмотрела на обозлённую земнопони снизу вверх, заметив как по её мордочке текут слёзы.

— Возьми себя в руки, твоё величество, — прошипела красная кристалийка. — Если хочешь, то потом можешь меня наказать, ну и поплакать вволю... Но сейчас — возьми себя в руки. Твоим подданным нужна сильная правительница, а не распустившая сопли кобылка на троне.

— Я... — опомнившись, нежно-розовая аликорница взяла свою силу под контроль, вновь запирая её в своём теле. — Прости.

Рубин не успела ничего сказать, так как в этот момент рядом с Каденс встала Мора, положившая свою руку на плечо второй жены своего мужа, а затем — одарила земнопони холодным и жёстким взглядом.

— Ты в чём-то даже и права, но непозволительно груба, — тон, которым зебра говорила, не предвещал официальной любовнице Сомбры ничего хорошего, зато когда полосатая кобыла повернула голову к аликорнице, её голос зазвучал куда более мягко: — Ты быть спокойною должна, и верить в мужа, как и я. Проступки наши мы искупим, коль только живы с тобой будем.

— Да, — благодарно отозвалась принцесса любви, после чего положила свою ладонь поверх кисти зебры, а затем посмотрела на кристальную земнопони и произнесла: — Спасибо, Рубин, мне это было нужно.

"Чужие эмоции давят со всех сторон, и закрыться от них не получается. Даже хорошо, что мои силы сейчас ограничены, а то я и не представляю, что было бы если бы аура накрыла весь город", — досада на саму себя кольнула грудь, но была сразу же подавлена, да и не шла она ни в какое сравнение с тем, что крылато-рогатая пони испытывала минуту назад.

Офицеры, ставшие свидетелями этой сцены, предпочли сделать вид, будто бы их тут нет и вернулись к работе, а вот Тале пришлось снова настраивать своё зрение, чтобы видеть именно нынешние события, а не будущее или прошлое. Пони, зебры и олени, находящиеся за пределами барьера, вовсе ничего не поняли...

...

"Я быстрее звука", — первое усиление "обмана" легло на плоть, заставляя окружающий мир замереть.

Вообще, после обретения своей "метки", которая оказалась даже более разносторонним инструментом нежели даже магия, Джафар осознал то, что скорость мышления, реакции и крепость тела — это едва ли не главные столпы, которые могут привести к победе если не во всех, то во многих боях.

"Я крепче стали", — продолжил использовать "обман" визирь, вливая в него кажущееся бескрайним море магии Твайлайт, что заставляло испытывать фантомную боль из-за перегрузки души.

Тёмно-серый единорог понимал, что уже стал зависимым если не от ученицы, то от Каденс и Моры, от накопителей магии и зелий, снимающих (блокирующих?) привыкание и ту ломку, которая сопутствует ему. Однако же сейчас, будучи далеко не самым могущественным существом, на плечи коего вновь и вновь возлагались непростые задачи, он ничего не мог с этим поделать.

"Я — величайший в мире маг", — рискнув воспользоваться ещё одним "обманом", Сомбра ощутил как мир вновь изменился, став много более простым и понятным.

Боль ушла, а магия сиреневой аликорницы ухнула в разом возросший резерв, словно струйка воды в пустую бочку, медленно её заполняя. Ощущение могущества пьянило, кружило голову, давило на разум... но всё же он сумел удержаться от того, чтобы торжествующе расхохотаться (чего не сумел сделать в прошлой жизни, поддавшись сиюминутному желанию).

Перехваченное для броска копьё засветилось фиолетовым (всё же именно магия Твайлайт сейчас наполняла императора), жеребец вытянул вперёд свободную руку и засветил собственным рогом, сминая пространство до чёрного силуэта, визуально приближая его на расстояние десятка метров. Хотелось бы и ближе, но аликорница одним своим присутствием создавала зону стабильности.

"Жаль что негатор так и не удалось восстановить. В своё время он немало помог мне во время встречи с двумя аликорнами", — лёгкая досада тут же была вымыта из головы ощущением силы, буквально требующей того, чтобы её применили.

Совершив бросок копья, наконечник коего сиял ослепительной фиолетовой звездой, визирь дождался момента, когда оно пройдёт зону искажения и, убедившись в том, что попал куда нужно, отпустил пространство...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 4

Примечание к части

Маленькая глава.

Ненависть, стыд, скорбь и бессилие — это те чувства, которые обуревали душу Селестии, пока она, будучи безвольным наблюдателем в собственном теле, смотрела на разворачивающуюся трагедию. Словно бы в насмешку над аликорницей, вокруг царила прекрасная погода, внизу расстилались изумрудные равнины, перемежающиеся холмами и редкими рощами, пересекаемыми серебристыми змеями рек, впадающих в озёра...

То, что Кризалис приказала лишь "Причинить побольше разрушений", а не "Убить всех" в Новой Кристальной Империи, было слабым утешением, так как принцесса дня понимала то, что кристальные пони не отступят и станут сражаться до конца (они слишком привыкли к тому, что отступать некуда). С другой стороны, известие о том, что Сомбра успешно вывел своих пони с севера, привёл их в Зебрику и заключил союз с зебрами, вселяло пусть слабую, но всё же надежду...

"Ты ведь хитрый и расчётливый мерзавец! Неужели ты не найдёшь способ меня остановить?", — мысленно обращалась к тёмно-серому единорогу крылато-рогатая пони.

Вспоминая их встречу, когда они с Луной пробрались во дворец старой Кристальной Империи, Селестия ощущала порядком ослабевший страх, который успешно прятала в глубине души. Пусть принц и не обладал огромной силой, но при помощи трюков, уловок и харизмы, компенсировал свои недостатки...

Когда вдали появились тянущиеся к небу кристальные башни, к эмоциям принцессы дня добавились восхищение, вызванное видом нового города-государства, зависть, пробуждённая осознанием того, что возведённая ею столица выглядит куда более... приземлённо, а кроме того — печаль (всё же ей предстояло разрушить этот шедевр). Бой, в который вступили пегасы, вооружённые однотипными артефактами, был заведомо проигрышным, но летуны до самого конца исполняли свой долг, чем вызывали к себе уважение. Однако же, когда обгоревшие тела кристалийцев начали падать к земле, крылато-рогатая пони ощутила разочарование: ведь это означало, что у Сомбры нет оружия, способного её остановить.

"Жаль. Надеюсь лишь, что тебе хватит здравомыслия убрать пони из города", — не успели эти мысли окончательно оформиться в голове, как в следующее мгновение пространство исказилось, буквально выплёвывая из себя копьё, лишь на долю секунды зафиксированное взглядом, после чего по магической защите был нанесён удар, завершившийся ярчайшей вспышкой и оглушительным грохотом.

Дыхание аликорницы сбилось, из-за чего песня прервалась, ориентация в пространстве нарушилась, зрение и слух оказались временно недоступны. Принцесса дня даже успела порадоваться, ожидая следующего удара, который пусть и не лишит её жизни, но хотя бы ранит или отбросит, заставив Кризалис отозвать свою "шавку"...

Внезапно на шее сомкнулись чьи-то ладони, перекрыв доступ воздуха, а вместе с тем из тела стала стремительно утекать магия. Бока кобылы оказались сжаты чьими-то ногами, крылья же ощутили дополнительную нагрузку, что заставило работать ими в два раза чаще.

Всё тело Селестии полыхнуло огнём, буквально превращая её в маленькое солнце, но хватка не ослабла и будто бы стала только крепче, а магия утекала всё быстрее. Вслепую она ударила кулаком того, кто к ней прицепился, но несмотря на всю силу взрослого аликорна, ощущение оказалось таким, будто бы она пытается навредить куску металла.

"Неужели у них получилось? Неужели... мои мучения наконец-то закончатся? Ха... Ха-ха-ха... Прости, Лу-лу, я так и не смогла освободиться и всё тебе объяснить. Надеюсь лишь, что ты не станешь за меня мстить", — источаемый аликорницей жар пытался испепелить врага, крылья и руки наносили удар за ударом по невидимому в огне, но будто бы неуязвимому телу.

А тем временем магия заканчивалась, да и нехватка воздуха сказалась, из-за чего сознание стало уплывать. В какой-то момент принцесса дня попросту потеряла сознание...

...

Свободное падение в обнимку с красивой кобылой — это мечта каждого молодого пегаса Эквестрии. Джафар знал, что и в Кристальной Империи, пусть и в прошлом, пытались ввести эту свадебную традицию, но погода этому не способствовала. В результате, лишь единицы из немногочисленных летунов-кристалийцев, решались скрепить свои отношения именно так.

"Какие только глупости не лезут в голову, чтобы отвлечься от боли", — ветер охлаждал голую кожу, лишённую не только брони и одежды, но даже шерсти, а кровь не начала бурлить в жилах вовсе лишь чудом.

"Обман", позволяющий поглощать энергию, пуская её на усиление, укрепление и охлаждение тела, не без труда справлялся с напором противницы. На самом деле тёмно-серый жеребец опасался, что совершил импульсивную глупость, которая будет стоить болезненной смерти (которая, сама по себе, не слишком-то его и пугала).

Удар об землю был сильным, но благодаря укреплению плоти Сомбра не получил серьёзного ущерба. Зато чёрная аликорница, ещё в полёте потерявшая сознание, подобной прочностью похвастать не могла, из-за чего сломала себе минимум одно крыло. Впрочем, главным итогом встречи с землёй, кроме появления воронки, оказалось то, что их разбросало в разные стороны.

"Нельзя позволить ей подняться", — билась набатом в голове императора мысль, пока он с усилием разлеплял веки, едва ли не сплавившиеся между собой, чтобы воспалёнными глазами осмотреться вокруг, видя лишь размытые пятна.

"Я вижу", — отменив поглощение, воспользовался своей меткой Джафар.

На это действие ушло крайне немного магии, так что резерв оставался заполненным примерно на четверть, зато мир вокруг вернул яркость и чёткость. Тут же он увидел лежащее на боку чёрное тело, с огненно-красной гривой и таким же хвостом, которые лежали на земле обычными прядями, более не колыхаясь на неощутимом ветру. Только вот мысль о том, что противница не пережила падения, пришлось отмести из-за того, что её грудь всё ещё двигалась от неровного дыхания.

"Какая же ты прочная", — поморщившись, визирь безрезультатно попытался нащупать рукоять меча на поясе, но обнаружил только то, что у него больше нет ни оружия, ни даже одежды.

— Справлюсь и так, — поднявшись на ноги, игнорируя тошноту, головокружение, боль по всему телу (особенно сильную в тех местах, куда приходились удары кулаков), тёмно-серый единорог подошёл к противнице и опустился перед ней на колени, после чего положил ладони на шею.

"Я поглощаю энергию", — пришлось снова лишить себя зрения, чтобы вернуть эту силу, так как больше трёх "обманов" одновременно Сомбра контролировать не мог (он надеялся, что в будущем это изменится).

"Я исцеляюсь за счёт поглощаемой энергии", — чтобы не тратить дармовую силу впустую, сменил один из "обманов" Джафар, оставив себе ещё и прочность.

— Сомбра, — рядом прозвучал смутно знакомый голос, заставив поднять взгляд к его источнику, что не слишком-то помогло из-за расплывающегося зрения. — Ты победил Дейбрейкер... Невероятно.

— Кха-кха... — прищурившись, жеребец всё же сумел разглядеть общие очертания неожиданной гостьи. — Селестия? Как ты здесь оказалась? И что тебе нужно?..

"Метка" усиленно подавала сигналы об обмане, намекая на то, что вокруг принцессы Западной Эквестрии витает обман. Не имея причин не верить своей силе, Джафар решил, что подвергнет любые слова аликорницы сомнению... Да и появилась она как-то слишком уж неожиданно, а к тому же — удачно.

— Когда мне доложили о появлении этой... этого чудовища и её передвижениях, я тут же устремилась впогоню, чтобы не позволить совершить очередное преступление. — белая крылато-рогатая пони подошла ближе, остановившись в шаге от собеседника, глядя на него сверху вниз. — Я опасалась, что не успею помочь... и рада, что на этот раз моя помощь не понадобилась.

"Врёшь", — констатировал визирь, зрение коего наконец-то вернулось к норме, а тело уже не отзывалось болью от каждого малейшего движения.

— Как видишь, твоя помощь здесь не нужна, — оскалился в усмешке тёмно-серый единорог, так и не убравший рук с шеи своей жертвы, пусть и прекратил её душить, позволяя дышать и поглощая всю восстанавливающуюся магию. — Спасибо за попытку, но, белая пони несчастий, твоя помощь не нужна.

— Как грубо, — насупилась собеседница, расправив крылья и присев на корточки. — Я понимаю, что в прошлом у нас было немало разногласий, но неужели мы не можем забыть об этом и начать всё с чистого листа? Мы бы могли помочь друг другу...

— Мне не нужна Эквестрия, — ответил тёмно-серый единорог, продолжая ухмыляться. — Всё, что нужно моему народу — это время, и мы построим, создадим и вырастим то, что только пожелаем. Так что... Селестия... просто уходи, и я сделаю вид, что ты не вторгалась на территорию Кристальной Империи.

— Сомбра, наш мир стал куда опаснее, нежели был когда-либо раньше: в одиночку теперь не выстоит никто, — продолжила увещевать аликорница, своими глазами ловя взгляд собеседника. — Всем нужны союзники и друзья; лишь вместе мы выстоим против врагов, в сравнении с которыми Дейбрейкер — незначительная неприятность.

Сомбра ощутил, как у него в голове возник шум, будто бы сдавливающий его со всех сторон, заставляя расслабиться, отбросить сомнения, поверить Селестии. Однако же слишком долго он сражался за свой разум после гибели от рук некроманта, да и общение с виндиго не прошло бесследно.

— Отдай мне её, в знак нашей дружбы, — продолжала говорить крылато-рогатая пони. — Я даже готова заключить брачный союз с тобой, ради мира между нашими королевствами.

— Опять попытаешься подложить под меня сестру? — не показывая того, что воздействие не возымело на него должного эффекта, жеребец криво ухмыльнулся. — Прости, но я не согласен.

— Причём здесь Луна? — удивилась белая аликорница. — Она правит Восточной Эквестрией, дела которой меня не касаются. Впрочем... я опасаюсь того, что однажды она вновь...

Что хотела сказать обманщица, для Джафара так и осталось тайной: в этот самый миг слева от них сверкнула магическая вспышка, на месте которой оказалась сиреневая четвероногая крылато-рогатая пони, глаза коей сияли от бушующей в ней магии, а ноздри яростно раздувались, что только подчёркивали сжатые в тонкую линию губы. Без слов, жестов или ещё каких-то движений, она выстрелила лучом ослепительно-белого света из рога, ударившим в бок "Селестии". С промежутком в секунду скинули маскировку пегасы и единороги в золотой броне, окружившие императора и его ученицу кольцом.

Они ещё только вскидывали оружие и готовили заклинания для атаки, как между ними проскользнула размытая тень, начавшая кружить вокруг Сомбры и Твайлайт. Когда же бегун остановился, оказалось, что это Челубей, облачённый в лёгкую броню и вооружённый тонким двуручным мечом.

— Герои всегда приходят в последний момент, — самодовольно заявил конь, а затем, будто бы только и дожидались этих слов, гвардейцы осыпались на землю кусками мяса, красующимися гладкими срезами.

Упираясь в землю широко расставленными ногами, Спаркл всё давила и давила, потоком разрушительной силы прожигая плоть своей противницы, растерявшейся на несколько долгих секунд, за что расплатилась крылом и рукой. Однако же королева чейнджлингов, переполненная чужой любовью, не собиралась принимать столь глупое поражение, а потому создала ударную волну, разбросавшую всех, кто находились на расстоянии полусотни метров.

Челубей первым сумел сгруппироваться и, едва его ноги коснулись земли, сорвался в атаку. Сиреневая четвероногая пони, прямо в полёте использовала заклинание телепортации, появившись за спиной фальшивки, чтобы с её рога сорвались ветвистые молнии, наткнувшиеся на сферический барьер. Лишь сам император, в обнимку с чёрной аликорницей кубарем прокатился по земле, услышав как у недавней противницы ломается и второе крыло.

— Вы ещ-щ-щё ответите за это, — поднявшись в полный рост, потерявшая всяческий лоск и добродушие обманщица, правая рука которой оканчивалась культёй на уровне локтя, а крыло красовалось широкой дырой, сделала шаг назад, скрываясь в появившемся прямо в воздухе дверном проёме, за которым находилась какая-то небольшая комната.

Едва дверь захлопнулась и исчезла, как погас и магический барьер, не позволявший добраться до "Селестии".

— Рррр! — встав на задние ноги, Спаркл, выплёскивая бессильную злость, ударила передними копытцами по земле.

— Сбежала, — сплюнул на землю Челубей, после чего закинул меч на плечо и повернулся к императору. — Хан, ты там живой?

— Я — да, а вот она... — не без труда поднявшись на ноги, тёмно-серый единорог посмотрел на чёрную аликорницу, продолжающую лежать на земле.

— Она же враг, — пожал плечом конь, подходя к Сомбре. — Добьём, или ты...

На последних словах "меченый" выразительно поиграл бровями, не оставляя сомнений в том, что именно он имел ввиду.

— Что-то мне подсказывает, мой быстроногий друг, что здесь всё не так-то просто, — потянувшись левой рукой к подбородку, визирь наткнулся лишь на кожу с мелкой-мелкой щетиной шёрстки, которая так и не отросла, несмотря на исцеление. — Доставь сюда браслеты, блокирующие магию и кого-нибудь из целителей.

— Эх... — горестно вздохнул конь, всем видом показывая недовольство от того, что его используют как посыльного и носильщика. — Сейчас сделаю.

К этому самому моменту, к месту сражения наконец-то подоспели остатки пегасов, которые не сгорели вместе с Айси и её напарниками, а со стороны города уже спешили земнопони, зебры и единороги.

"Как минимум Западная Эквестрия, отныне наш враг. Ну а если "Селестия" сможет убедить Луну, то к ней присоединится и Восточная Эквестрия. В союзниках же у нас только один город верблюдов, в то время как во врагах ещё и бизоны", — чувствуя как головная боль буквально раскалывает виски, император нашёл взглядом Твайлайт, понуро стоящую в стороне, в окружении пары пегасов охраны.

— Ученица, — позвал четвероногую аликорницу жеребец, а когда она подняла на него взгляд, поощрительно улыбнулся и произнёс: — Ты молодец.

"Будешь вообще бесценной, если сумеешь изобрести одежду, которая переживёт хотя бы один бой".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 5

Ощущения жара, от которого кровь в жилах буквально кипела, холода, заставляющего ныть кости и слабости, делающей мышцы вялыми, навалились как-то резко и одновременно. Лишь неимоверными волевыми усилиями Джафар заставил себя сохранить невозмутимое выражение морды, стоять ровно, ну а говорить — твёрдо и уверенно. Впрочем, о том чтобы заниматься сколь-нибудь серьёзными делами в подобном состоянии не шло и речи.

Переложив все срочные обязанности на плечи капитанов и заместителей, ну и возложив на ученицу обязанность проследить за всем (хотя, на эту роль лучше подходили Каденс и Мора, которые в этот момент находились далеко), визирь отправился в башню. С каждой секундой мысли в голове путались всё сильнее, а реальность ускользала от сознания, вынужденного бороться с фантомными и реальными ощущениями отката от перенапряжения тела и души.

К тому моменту, когда он добрался до своих покоев, тёмно-серый единорог уже почти ничего вокруг себя не воспринимал, и если бы сейчас его попытались прикончить, то и сопротивления никакого не оказал бы. Он даже не замечал того, что его сопровождают гвардейцы с ростовыми щитами, образовавшие плотную "коробочку". Появление в поле зрения жён, обеспокоенных состоянием мужа, было отмечено краем разума, но никакой реакции не вызвало.

Наконец Сомбра лёг на постель, раскинув руки в стороны, закрыл глаза и, с чувством выполненного долга — отключился. Лишь в густой тьме и тишине, куда пробивались слабые отголоски физических и душевных мук, император сумел более или менее осмысленно думать, но даже не пытался очнуться, прекрасно понимая то, что пользы от этого не будет.

"Придётся ждать до тех пор, пока откат не ослабнет хоть немного. Проклятье... Как же всё не вовремя".

...

Оставив Рубин, под охраной полудюжины гвардейцев (среди которых было четверо "меченых") ухаживать за бессознательным Сомброй в его покоях, Каденс, Мора, Твайлайт и Тала вышли в общую гостиную, где встали рядом с одним из диванчиков и окружили себя барьером от подслушивания. Принцесса любви уже взяла себя в руки, так что могла мыслить конструктивно, шаманка и вовсе не теряла самообладания, лань не слишком-то и волновалась, а вот сиреневую аликорницу, вновь вернувшую облик прямоходящей пони, ощутимо потряхивало.

— Селестия, которая не Селестия, пользуется порталами, — первой заговорила лань, не дав остальным кобылам и рта раскрыть. — Сейчас она слаба и ранена, но ночью стоит ждать атаку.

— Откуда нужно ждать удар, и стоит ль паники пожар? — испытующим взглядом впившись в олениху, осведомилась полосатая кобыла.

— Да, стоит, — приоткрыв слезящиеся, покрасневшие глаза, Тала пошатнулась, но была придержана под руку нежно-розовой аликорницей. — Наш враг может открывать проходы... через любые двери.

— То есть, весь город...? — Каденс сглотнула, представив себе картину того, как вторжение армии противника начинается прямо из сердца Кристальной Империи (а то и из спален). — Но ведь это... катастрофа.

— Да... Нет... Не вижу, — зажмурившись, лань практически повисла на руках принцессы любви. — Есть какие-то ограничения, но я не вижу — слишком далеко.

— Что же, пожалуй... мне известно, как обезопасить это место, — задумавшись на несколько секунд, привлекла к себе внимание Мора. — Ученица мужа моего, тебе командовать дано?

— Я могу отказаться, — поспешила заверить шаманку Твайлайт, вовсе не горящая желанием брать на себя ответственность за десятки тысяч пони, зебр, оленей.

— Не нужно страха — я не злюсь; а если будем долго медлить, то опоздаем... я боюсь, — зелёные глаза шаманки тускло сверкнули, выдавая её внутреннее напряжение. — Вожди солдат смогут и сами, справиться с текущими делами; а нам же нужно поспешить, защитой город оградить.

— Что ты задумала? — подозрительно посмотрев на старшую кобылу, спросила нежно-розовая аликорница.

— Я готова, — решительно заявила Спаркл, стискивая край накинутого на плечи плаща в ладонях. — Что от меня требуется?..

...

Бестолковая беготня, хаотичная суета, стекающиеся со всех сторон запросы и доклады... всё это позволило на какое-то время с головой нырнуть в работу, забывшись обо всём остальном. Пусть бой и продлился недолго, а сам город не понёс каких-то серьёзных разрушений, но пострадавших (в основном — пегасов) хватало, да и явление Селестии, которая "Пришла на помощь", спокойствия руководителю СОКИ не доставляло. А ведь ещё и выяснилось, что убитые Челубеем пони, на самом деле являлись чейнджлингами, по какой-то причине не меняющими облик даже после смерти.

"И Талу жёны Сомбры куда-то утащили. А ведь нам очень не помешал бы её дар", — мысленно ворча, Грим бегал по городу, отдавал приказы (иногда — от чужого имени), спорил с командирами других отрядов, пытаясь объяснить им простую истину о том, что угроза ещё не устранена.

К счастью, кристалийцы — пони битые жизнью, а потому и не склонные к расслабленности. Стоило сказать командующему стражи о том, что предположительный враг умеет создавать порталы, как все его подчинённые оказались переведены на боевые дежурства. В то же время часть армии выдвинулась в чистое поле, где отдельные группы ожидали приказов стоя под магическими куполами, ну а гражданские, в роли коих выступали жеребята, старики и кобылы (в основном — зебры и лани), собрались в самых больших залах, под усиленной охраной.

"Чейнжлинги — опасные враги, которых нельзя недооценивать", — мысленно повторял себе "меченый", вновь и вновь заставляя проверять на иллюзии или магию превращения всех, начиная от гражданских жеребят и заканчивая самим собой, чтобы бойцы не расслаблялись.

Грим не был уверен, что старые способы обнаружения сработают на этот раз, но в условиях начавших распространяться слухов о том, что император едва ли не при смерти, а в город то ли уже пробрались, то ли только собираются пробраться оборотни, это успокаивало народ и вселяло уверенность в воинов. Ещё лучше было бы, если бы одна из жён Сомбры выступила перед толпой с балкона, произнеся успокаивающую речь, ну или хотя бы его ученица, назначенная "следить за всем", не исчезла в неизвестном направлении, но жеребец давно осознал, что не всё идёт так, как ему хочется.

Сколь бы долго "меченый" ни занимал себя решением больших и множества малых проблем, однажды это должно было прекратиться. Нет, заботы, разумеется, ещё оставались, но возлагались они на чужие плечи, из-за чего руководитель СОКИ получил возможность посидеть и подумать.

"Её больше нет", — такой была первая осознанная мысль, когда он прислонился к стене одной из башен, тянущихся к синему небу, где ласково светило тёплое солнце.

— Почему...? — подняв ладони к морде, Грим стал массировать глаза.

Айси была в том отряде, который должен был задержать чёрную аликорницу, пока остальные готовились к бою. Конечно же, они всегда знали о том, что в любой момент что-то могло пойти не так: либо бизоны узнают, что враг пробрался в лагерь, либо зебры взбунтуются, либо верблюды ударят в спину... Но сейчас, когда белой пегаски больше не было, "меченый" ощущал горечь несправедливости.

Грим хотел найти виноватого, чтобы отомстить ему, и тот же Сомбра мог бы подойти на эту роль, если бы после сражения не лежал без чувств в своих покоях под присмотром целителей. И было ещё не ясно, когда он встанет на ноги, да и очнётся ли вообще. Впрочем, в командира жеребец верил...

Можно было бы обвинить Каденс и Мору за то, что ничего не сделали: они же тоже сильны! Одна — аликорн, а вторая — ведьма с неизвестно каким опытом. Но пусть их можно было обвинять в бездействии, но мстить им стал бы только законченный идиот.

"А ведь тварь, которая убила Айси, помещена в тюремную башню", — напомнил себе "меченый".

Пусть Грим не знал, зачем Сомбре чёрная аликорница, но он и гадать не собирался: в конце концов, она и была виновницей всего. Оставалось лишь пробраться в камеру заключения и...

"Она ответит за то, что сделала с тобой", — мысленно пообещал кристалиец, глядя в далёкие небеса.

Осмотревшись по сторонам, Грим кивнул паре стражников, остановившихся чуть в стороне, отлепился от стены башни и зашагал к тюрьме, всем видом демонстрируя решимость и уверенность. На улицах сейчас можно было встретить только патрули солдат, ожидающих повторного нападения неизвестно откуда, ну а гражданские послушно сидели в убежищах.

Никто не мог ему помешать, но... требовалось поторопиться. Ведь кто знает, когда Сомбра очнётся и захочет увидеть свою пленницу?

...

Отжав влажную тряпку в чашу из белого кристалла, Рубин, сидящая на краю постели императора, стала осторожно протирать морду и грудь Сомбры, до пояса укрытого тонкой простынёй. Жеребец же никак не реагировал на эти действия и вообще, если всмотреться в безмятежное выражение аристократичных черт, казалось будто он просто спит. Впрочем, Блиц не прекращала свою работу, пусть и не была уверена в том, что от неё есть какая-то существенная польза.

У стен спальни стояли гвардейцы в алой броне, вооружённые мечами, снабжённые разнообразными артефактами и готовые отреагировать на любую внезапную атаку. Ещё больше охраны находилось за дверью, на верхней площадке, в комнатах на нижних этажах и на улице. В конце концов, известие о том, что враг может переместиться через любую дверь, никого не оставило равнодушным.

Как знала кристальная земнопони, шаманки Моры уже заполонили город своими духами, в том числе и тёмными сущностями, которые сперва атакуют чужака, а уже потом, если останется что допрашивать, прибывшие стражники будут задавать вопросы. Для подобного результата зебрам пришлось напиться зелий, да и без жертвоприношений не обошлось (к счастью, пошли на это только мелкие животные).

— Госпожа Рубин, вас просит о встрече смотритель продуктовых складов, — прозвучал голос из-за приоткрывшейся двери, на которую тут же были нацелены магические излучатели в форме цилиндров, в то время как двое гвардейцев вовсе встали перед постелью, готовясь принять на себя первый удар.

"И чем занимаются остальные? Ах да: жеребцы играют в шпионов и солдатиков, а Мора, Каденс и Твайлайт, прихватив с собой Талу, раздали ряд приказов и скрылись в артефактной лаборатории", — мысленно поморщившись, Блиц посмотрела на тёмно-серого единорога, безмятежно отдыхающего после ратных подвигов, в то время как в его вотчине происходила суета, похожая... вообще непонятно на что.

— Сейчас я выйду, — отозвалась кобыла, возвращая тряпицу в чашу с водой, после чего поднялась с края кровати и кивнула гвардейцам.

Пони в броне открыли дверь и один из них скользнул наружу, готовясь отбиваться от внезапного нападения, но за десять секунд, пока он осматривался, ничего так и не произошло. После того как воин жестом показал, что всё спокойно, Рубин наконец-то вышла за порог, где её ожидал кристальный земнопони средних лет, одетый в чёрную военную форму старого образца.

— Госпожа Рубин, мне необходимо получить разрешение на выдачу пайков по расписанию, — сразу же перешёл к главному жеребец, не став тянуть время (впрочем, ладную фигурку кобылы он оценил, пусть и сделал это как-то автоматически, да и будто бы не раздевал, а скорее уж одевал взглядом). — Только вот мне не понятно: мы на военном положении, в осаде, либо готовимся к вторжению?

"Не знаешь, кому, что и сколько выдавать?", — понимающе хмыкнула Рубин, принимая из рук собеседника планшет с недавно отпечатанным бланком.

— Насколько я понимаю, то мы готовимся к вторжению, — после нескольких секунд размышления, всё же ответила Блиц. — Долгая осада не предполагается.

— Чудно, — забрав документ, кладовщик даже как-то расслабился, затем стукнул себя кулаком в грудь и заявил: — Служу Кристальной Империи.

Развернувшись на левом копыте, жеребец направился к лестнице вниз, сопровождаемый подозрительными взглядами гвардейцев. Кристалийка же, ощутив долю зависти к подобным офицерам, которым для счастья нужно просто спихнуть ответственность за принятие решений на кого-то вышестоящего, поспешила вернуться в спальню, где устроилась на прежнем месте.

— Поменяйте воду, — устало произнесла Рубин.

Пони в алой броне, не говоря ни слова, поспешили выполнить приказ. Вообще, у Блиц возникало ощущение, что при желании она прямо сейчас могла бы устроить переворот, и пока Сомбра не очнётся, воспротивятся ей только зебры... ну и олени (да и то — вряд ли).

"Как-то не об этом я мечтала, становясь твоей любовницей", — посмотрев на безмятежно сопящего в две ноздри тёмно-серого единорога, подумала кристальная земнопони.

А тем временем заведующий складами бытовых артефактов единорог, который так и не сумел добраться до обеих императриц, строго запретивших беспокоить их по причине меньшей чем полномасштабное вторжение или нападение на их мужа, ученицы императора и даже военных руководителей, занятых какими-то своими, несомненно важными делами, вооружившись стопкой бланков... решительно поднимался по лестнице Императорской Башни. В конце концов, все гражданские и условно-гражданские обитатели Кристальной Империи привыкли, что в случае необходимости можно обратиться к главной над слугами пони...

...

Крупная чёрная жемчужина, будто бы поглощающая падающий на неё свет, при этом искажая пространство вокруг себя словно линза, при помощи металлических щипцов была установлена на вершину устройства, похожего на пирамидку из тонких иголок, полую внутри. Сам же артефакт занял своё место у изголовья импровизированного операционного стола, где лежало тело одной определённой кобылы, обнаруженное и доставленное Челубеем, по наводке сидящей в углу с запрокинутой головой Талы.

Несмотря на то, что в лаборатории, где Мора готовила ритуал, царил приятный полумрак, Лань ощущала острую резь в глазах, головную боль и голод, который только усиливался накатывающими волнами слабости. На её мордочке лежала тряпица, пропитанная какими-то зельями, которые снимали часть симптомов перенапряжения, но не устраняли их первопричину.

— Ты уверена, что это сработает? — в очередной уже раз спросила Каденс, расхаживающая вдоль установленных у стены столов, на которых громоздились колбочки и коробочки, увеличители и иные непонятные на первый взгляд приспособления.

— Мой ответ тебе, сестра, не стал другим за полчаса, — досадливо дёрнув хвостом, ответила одетая в набедренную повязку и костяную маску шаманка, заканчивая рисовать сложный узор из переплетающихся линий (вместо краски она использовала смесь из угля и крови). — Твайлайт, ну-ка встань сюда: магия твоя нужна. Начинаешь колдовать, лишь под звуки слова "Пять".

— Я поняла, — сиреневая пони, вернувшая свой естественный облик, что было необходимо из-за того, что фон от амулета всё же создавал помехи, послушно заняла предназначенное для неё место, с искренним интересом и опаской рассматривая получившуюся конструкцию.

— Каденс — наш с тобою ход; будь смелей, успех нас ждёт, — встав слева от стола, на котором лежало тело Айси, зебра, тоже избавившаяся от амулета (пусть и с сильной неохотой), протянула раскрытые ладони вперёд.

Принцесса любви глубоко вдохнула и выдохнула, сосредотачиваясь и собираясь с силами, заняла положенное ей ритуалом место и протянула свои руки навстречу шаманке.

— Время более не ждёт: начинается отсчёт, — объявила зебра. — Раз — гостья смерти слышит нас; два — пусть откроются глаза; три — дух, со мною говори; четыре — нет границы в этом мире; пять — начинаем созидать...

Спаркл, только услышав нужное слово, выпустила поток скопленной энергии в ритуальный рисунок, а дальше ей оставалось только наблюдать за тем, как нежно-розовая аликорница и чёрно-белая зебра создают чары, от которых останки пегаски обратились в прах, поднялись в воздух чёрным облаком и зависли на высоте их мордочек. А затем во тьме открылись сияющие алым глаза и прозвучал голос, заставивший мурашки пробежаться по спине:

— Новые гости?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 6

На входе в тюремную башню, где был организован полноценный пропускной пункт с досмотром, Грим задержался на десяток минут: прибывший капитан узнал его, но до тех пор пока подчинённые не забрали оружие и артефакты, а затем и использовали магические устройства, должные распознать подмену, стоял за установленной поперёк прохода решёткой и молча ждал. Но вот процедуры завершились, щёлкнули запоры и дверь открылась, позволяя пройти за следующий рубеж обороны.

— Командующий Грим, рад вас видеть, — расплылся в услужливой улыбке салатовый земнопони в чёрной форме. — Прошу простить за неудобства: приказ императора.

— Понимаю, — "меченый" только кивнул на это, взглядом скользнув по паре охранников, которые остались по ту сторону решётки, а затем по кобыле и двум жеребцам, сопровождающим своего капитана как личная свита. — Рад, что вы столь серьёзно и оперативно взялись за исполнение указаний. Тем более — сейчас.

— Когда же, если не сейчас? — развёл руками собеседник, буквально лучащийся удовольствием от похвалы. — Тем более, работы у нас не много, так что и свободных рук хватает... Но что это я? Не желаете немного передохнуть и перекусить? Если что, то мой кабинет — в вашем полном распоряжении.

"Издевается? Не похоже. Пускать постороннего в место, где должна храниться секретная информация, даже если этот посторонний... Ну да", — командующий СОКИ мысленно скривился.

— Нет, благодарю, — сохраняя на морде невозмутимость, Грим внимательно посмотрел в глаза собеседнику, слегка надавливая своей магией (пусть это и не было гипнозом, либо же каким-то чрезвычайно сложным навыком, но позволяло навязывать свою точку зрения с куда большей эффективностью, нежели просто словами). — Я здесь по очень важному делу.

— Да-да, конечно, — закивал начальник тюрьмы, опуская глаза и понятливо кивая. — Вы к пленнице, которую недавно доставили? Мы поместили её в камеру удержания опасных существ. Как и было приказано.

"Болтун — находка для шпиона", — вновь мысленно скривился "меченый".

— Вы угадали, капитан, — сохраняя ровный тон, что давалось командующему СОКИ не так уж и легко из-за бушующих в душе эмоций, он приказал: — Мне нужно её осмотреть. Это возможно устроить?

— Разумеется, — салатовый кристалиец повернулся к подчинённым. — Чиз, проводи господина Грима к первой камере седьмого этажа.

— Следуйте за мной, сэр, — подал голос жёлтый земнопони в чёрной униформе, на поясе коего взгляд "меченого" зацепился за небольшой жезл из кристалла, дубинку и артефакт индивидуального щита.

— Я бы выделил вам больше охраны, но правила... — капитан тюрьмы снова повернулся к посетителю, виновато улыбаясь. — Но не волнуйтесь: наверху вас встретят дежурные.

— Благодарю за беспокойство, — командующий СОКИ изобразил на морде дружелюбное выражение. — Я передам императору, насколько успешно вы выполнили его поручения.

— Что вы, — попытался продемонстрировать скромность салатовый земнопони. — Это же мой долг. Для меня честь служить Кристальной Империи!

"Если бы ты не светился от предвкушения, это звучало бы более убедительно", — впрочем, вслух Грим этого, разумеется, не сказал, а лишь молча проследовал к лестничной шахте вслед за жёлтым кристалийцем.

...

Облако тьмы хлынуло во все стороны, стремясь заполнить собой всё помещение мастерской-лаборатории, но лишь наткнулось на невидимую защиту, создаваемую ритуалом шаманки. Красные глаза, лучившиеся голодом и довольством вспыхнули яростью, после чего по ушам ударил оглушительный визг.

"У меня в голове что-то лопнуло", — пронеслась мысль в разуме Каденс, ушки которой прижались к затылку (пришлось приложить немало волевых усилий, чтобы не зажать их ладонями... так как руки требовалось держать раскрытыми ладонями в сторону беснующихся в ловушке теней).

— Я почти её нашла; не сдавайся — ты сильна! — донёсся до принцессы любви голос Моры, но вот понять того, к кому обращены эти слова нежно-розовая аликорница не смогла.

"Нашла? Кого нашла? Разве мы призывали не Айси?", — вопросы заметались в черепной коробке, которую будто бы раздувало изнутри от очередного визга из центра переплетающихся теней.

— ...Больно... Мне больно... — донеслись до ушей чьи-то всхлипы, а уже спустя секунду, потребовавшуюся тренированной памяти, крылато-рогатая пони ощутила как шёрстка на спине встаёт дыбом.

— Мама? — это слово сорвалось с губ само собой, будто бы тело вовсе не подчинялось своей хозяйке.

— ...Кто...? — всхлипы прервались, а в голосе послышалось удивление, смешанное с непониманием. — Кто здесь? Отзовись!

"Этого не может быть: здесь какой-то обман. Но вдруг?.. Если есть хоть малейшая надежда...", — в горле возник горький ком, в груди защемила глухая боль, а перед внутренним взором стали мелькать образы, которые не сразу удалось отогнать.

Помещение вокруг словно бы перестало существовать, оставив вместо себя небольшой участок пола с непроницаемой тьмой, а впереди вновь и вновь мелькали размытые силуэты, будто бы танцующие под безумную музыку. Но вот два красных глаза вперили свой взор в принцессу любви, а до ушей донёсся голос, куда более громкий и узнаваемый чем прежде.

— Кто ты? Ты пришла за мной?

Прижав к спине крылья, нежно-розовая аликорница закусила нижнюю губу, чувствуя как начинают дрожать руки и коленки. Она понимала, что этого не может быть, но в тени перед собой видела...

— Каденс... это ты? Это правда ты?

"Ты не мама; ты не мама; ты не мама...", — раз за разом повторяла себе крылато-рогатая пони.

— Как же ты выросла... Ты пришла за мной? — в голосе звучали радость и надежда, которые тысячей острых клинков вонзались в грудь, пробуждая давно и надёжно оставленные в прошлом эмоции. — Каденс, Сомбра хорошо с тобой обращался? Ответь же мне, дочка...

"Да, мама... Сомбра хорошо обо мне заботился... И... Я люблю его, а потому... Прости", — слёзы заструились из уголков глаз, расчерчивая мордочку влажными дорожками, но не было возможности их стереть, как и не хватало сил воли сдержаться.

— Почему ты плачешь, дорогая? — голос тени был встревоженным, а взгляд красных глаз заглядывал в самую душу. — Только не говори, что он обижал тебя...

"Нет, мама, всё хорошо", — дыхание принцессы любви сбилось, но она продолжала стоять неподвижно.

— Помоги мне, дочка... мне больно... — в голос вернулись всхлипывающие нотки. — Помоги... Ты же пришла за мной?

Каденс хотела бы заткнуть уши, зажмурить глаза, а ещё лучше — свернуться клубком и укутаться крыльями, но вместо этого продолжала стоять и смотреть, через боль впитывая каждый образ и каждый звук.

— Почему ты молчишь? Или... ты больше не любишь меня? — на этот раз слова тени полнились болью и страхом, а образ протянутой навстречу руки дрогнул. — Ты пришла не спасти... Ты пришла, чтобы поиздеваться надо мной? Какая же ты...

"Нет, мама... Я люблю тебя. Но... ты — не она", — шумно выдохнув, нежно-розовая аликорница собралась с мыслями, начав забивать свою голову обрывками мыслей на самые разные темы.

Вновь раздался оглушительный визг, но на этот раз в нём ощущалась бессильная ярость, а образ из детства вновь стал бесформенным облаком. Лаборатория рывком вернула свои обычные размеры, ну а глаза резанула боль, вызванная яркой вспышкой.

— Тьма с души её сошла; тень опять подчинена, — устало выдохнула полосатая кобыла, развеивая чары.

Силуэт, состоящий из чёрного дыма, лежал на том месте, где недавно находилось тело Айси. Под взглядами участвовавших в ритуале кобыл, призванная постепенно побелела, одновременно с этим будто бы становясь плотной, затем открыла глаза и спросила:

— Где я? Что случилось?

— У нас получилось? — на всякий случай уточнила нежно-розовая аликорница, опуская руки и чувствуя, насколько же её измотало произошедшее.

— Если бы в полной силе я была, справилась бы и сама, — отозвалась Мора, на шёрстке коей поблёскивали капельки влаги. — Всё закончилось, сестра: я тобой впечатлена.

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь, вообще, происходит? — сверкая алыми глазами без разделения на зрачок, радужку и белок, белая пегаска приняла сидячее положение, плотнее прижав к себе крылья и обхватив торс руками. — Каденс?.. Я помню как мы сражались с... А потом огонь, боль и...

— Айси, — позвала принцесса любви, привлекая внимание подруги к себе. — Я рада, что ты вернулась к нам.

Нежно-розовая аликорница вымученно улыбнулась, поймав разрешающий кивок шаманки, пересекла незримую черту, а затем обняла белую крылатую пони. Это было похоже на ощущение от прикосновения к шарику, прохладному и упругому...

— Каденс? — душа "меченой" ощущала приятное тепло и силу, вливающуюся в неё через прикосновение, но тренировки под контролем Сомбры не прошли даром и она не впала в ступор, вместо этого постаралась отодвинуть от себя принцессу, почти испуганно посмотрев ей в глаза. — Н-не делай так. И скажи... Я... умерла?

Крылато-рогатая пони молча кивнула, послушно отступая обратно.

— Блеск, — летунья зарылась пальцами рук в гриву, одновременно с тем стараясь сжаться. — И что теперь делать?

Взгляд Айси переместился с понурившейся Каденс на Мору, и тут шаманка снова заговорила:

— Сестра, тебе стоит отдохнуть — ты прошла не лёгкий путь. Я сама всё объясню: будь спокойна — я смогу.

— Айси?.. — неуверенно спросила принцесса любви.

— Я в порядке... Насколько это может быть, — "меченая" неуверенно улыбнулась, прикрыв глаза. — Тебе действительно нужно отдохнуть: выглядишь ты ужасно. А когда тебе такое заявляет призрак — это что-то да значит.

Улыбнувшись в ответ, крылато-рогатая пони благодарно кивнула зебре, после чего посмотрела на Твайлайт, продолжающую стоять на своей части рисунка, но уже прервавшую поток магии. Кивнув и ей, принцесса взглядом указала туда, где продолжала сидеть Тала.

Четвероногая кобылка вопросительно взглянула на Мору, а получив от неё разрешающий жест, торопливо поцокала к лани, уже почти восстановившейся после применения собственных сил.

...

На седьмом этаже тюремной башни царили тишина и полумрак. Четверо стражников, двое из которых стояли у камеры единственной заключённой, а остальные сидели на скамье у стены, поспешили вытянуться по стойке "смирно" перед прибывшими. Получив разрешение от сопровождающего Грима, они открыли дверь и проводили "меченого" в тёмное помещение, где единственным источником света был переносной фонарь в руках одного из жеребцов.

— Сэр, вот она, — объявил очевидную вещь работник тюрьмы, указывая на чёрную крылато-рогатую кобылу, руки и ноги которой были надёжно скованы, а сама она лежала на полу, на тонком матрасе. — В сознание так и не приходила.

— Понятно, — кивнул командир СОКИ. — Оставьте нас.

Стражники переглянулись и один из них произнёс:

— Простите, сэр, но — не положено. Инструкции...

— Чиз останется со мной, — нетерпеливо отмахнулся Грим. — У меня своё задание и лишние свидетели моих действий не нужны. Я понятно выражаюсь?

На этот раз никто спорить не стал: четверо воинов, пусть и не слишком охотно, всё же вышли за дверь, закрыв её за собой. Щёлкнул замок...

В свете тусклого фонаря, лежащая на полу аликорница уже не выглядела столь уж страшной и грозной, что, впрочем, могло быть следствием работы блокирующих магию кандалов. Она казалась худой, почти истощённой, но даже так тело, будто бы впитывающее в себя свет, оставалось красивым...

— Сэр, могу я узнать, что вы собираетесь делать? — нарушил затянувшуюся тишину жёлтый кристалиец.

— Для начала — изнасилую её, — потерев подбородок, заявил "меченый". — Что? А... Хочешь быть первым.

— Н-нет, сэр, — испуганно отозвался стражник, отшатываясь на шаг и поднимая руки в останавливающем жесте. — Правила...

— Шучу я, — дёрнув плечом, хмуро произнёс командующий СОКИ. — Ты за кого меня, вообще, принял?

Секунду воин стоял, пытаясь собраться с мыслями, затем опустил руки и ответил:

— Простите, сэр. Я... удивился.

"На то и расчёт", — мысленно хмыкнул Грим.

— Скажи, Чиз, у тебя есть семья, любимая? — присев на корточки перед аликорницей, "меченый" всмотрелся в её мордочку, выражающую полную безмятежность. — А ведь красивая... тварь. И кого-то она мне напоминает. Ну?

— А? — жёлтый земнопони почесал шею правой рукой. — Да, сэр. Я женился... во время перехода.

— Поздравляю, — улыбнулся командующий СОКИ, кончиками пальцев прикоснувшись к мерно вздымающейся груди чёрной кобылы на уровне сердца. — Поднеси-ка фонарь к её морде... Ближе...

— Так? — воин наклонился над телом пленницы, полностью сконцентрировавшись на ней, а потому не заметил текучего движения "меченого", который нанёс всего один удар.

— Нужно всегда носить шлем, боец, — подхватив оседающее тело, Грим уложил его на пол, а затем снял с пояса артефактный жезл. — Ты бы меня понял, оказавшись на моём месте.

Обмотка с рукояти была снята быстро, после чего командующий СОКИ удовлетворённо хмыкнул: конец, за который предполагалось держаться, оказался острым. Только вот улыбка тут же сошла с его морды, стоило опустить взгляд обратно на чёрную аликорницу, чтобы в свете упавшего на пол фонаря, встретиться взглядом с её открытыми глазами...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 7

Она пришла в себя в темноте, разгоняемой тусклым светом одинокого фонаря, лежащего где-то слева. Над ней стоял жеребец, сжимающий в правой руке некий заострённый предмет, направленный в её сторону, вонзающий ненавидящий взгляд в самую душу...

"Очень знакомый взгляд", — отстранено констатировала Селестия.

Нет, с этим пони она не была знакома, а тем более — не видела раньше его глаз, но их выражение очень многое рассказывало о хозяине. Он находился в самом расцвете сил, был хорошо сложён, даже замер в стойке, из которой было удобно атаковать...

В глубине глаз, отражающих тусклый свет магического фонаря, за клокочущей ненавистью виднелась боль, готовая перерасти в опустошение. В прошлом, аликорнице не раз доводилось видеть подобное, и тем больнее было осознавать, что на этот раз именно она была причиной всего.

"Сколько ещё таких же как он осталось позади? Сколько жизней было отнято и сломано моими руками?", — слёз давно не осталось, а потому она смотрела в глаза своему вероятному убийце с чувством усталости, надежды, отчаяния, выражая молчаливую просьбу сделать всё быстро...

...Она слишком устала быть пленницей собственного тела, нести смерть и разрушение в дома собственных подданных, служить источником сил для монстра, занявшего её место на троне. Ей хотелось лишь одного — чтобы всё это закончилось.

Грим же, встретив взгляд своей будущей жертвы, ощутил себя так, будто бы на полном бегу врезался в стену. По своей должности командира СОКИ, он был вынужден уметь читать эмоции, распознавая правду и ложь даже без слов...

"Это ничего не меняет", — прозвучал в глубине разума упрямый голос, требующий завершить то, ради чего он сюда и пришёл.

В конце концов, Айси уже ничто не вернёт, а причины, по которым эта тварь оборвала её жизнь — далеко вторичны. И пусть месть не изменит свершившегося, но... возможно... хотя бы самую малость... ослабит боль в душе (в это хотелось верить до безумия сильно).

Ну а раз выбор сделан и решение принято, то незачем и медлить. Ведь с секунды на секунду в камеру могли заглянуть стражники, оказавшиеся за дверью камеры и тогда...

"Это для тебя, Айси", — пронеслась в голове лихорадочная мысль.

Рука с оружием взметнулась вверх, а глаза жертвы закрылись, чтобы не видеть собственного конца... и не позволить убийце остановиться. В следующий миг жеребец припал на одно колено и, направляемое его ладонью острие, со всеми возможными силой и скоростью устремилось к своей цели...

...

— Нужно его остановить! — воскликнула Тала, с усилием открывая слезящиеся, покрасневшие глаза, тут же начав лихорадочно осматривать помещение, в котором находилась.

— Кого? Где? — встрепенулась Каденс, сидевшая привалившись спиной к стене, отдыхая после прошедшего ритуала, в следующую же секунду её глаза расширились, а изо рта вырвалось предположение: — Сомбра...?

— Нет, — замотала головой лань, сжимая виски ладонями. — Тюрьма; пленница; Грим... Он хочет убить её. Времени совсем нет!

— Твайлайт, ты можешь переместить нас? — не тратя ни единого лишнего мгновения, обратилась к сиреневой подруге нежно-розовая аликорница.

— П-прости... — растерянно отозвалась Спаркл, быстро-быстро моргая. — Я слишком выложилась, и тюрьму не знаю...

— Мора, нужно предупредить... — обратилась к зебре принцесса любви, оборачиваясь ко второй жене своего возлюбленного.

— Будь спокойною, сестра, я уже всё поняла, — шаманка, продолжавшая стоять рядом с ошарашенной свалившимися на её голову известиями Айси, жестом правой руки потребовала тишины, после чего обратилась к белой пегаске. — Тянуть больше нет причин, службу ждёт твой господин. Ну же, ты готова, стать защитой крова?

...

Было ли ей страшно? Она бы солгала, если бы сказала "нет". В конце концов, страх — это обычное для всех обладателей разума чувство, позволяющее выживать там, где бесстрашные десятками складывают головы. Пришлось проявить немалую выдержку, чтобы не дёрнуться и продолжать лежать, пока жеребец наносил свой удар...

Селестии было страшно умирать, но куда более страшной судьбой казалось продолжение жизни в роли безвольной куклы. В результате, из двух зол она выбрала то, которое больше не позволит использовать её как оружие.

"Лу-лу, не мсти за меня. И... прости за то, что оказалась такой слабой", — промелькнула мысль в голове аликорницы, а в следующий миг острый кристалл пробил грудь, вонзаясь в ослабленную истощением плоть.

Грим до судорог мышц сжимал пальцы правой руки на жезле, острие коего вошло в плоть убийцы его Айси. Чёрная аликорница так и не издала ни звука, лишь вздрогнув в тот момент, когда оружие достигло грудной клетки. И теперь она лежала совершенно неподвижно...

— Я сделал это... — разлепив пересохшие губы, прошептал кристалиец, чувствуя как бушевавшая в нём ярость, не ослабевшая ни на кроху, словно покрытая иглами змея свернулась вокруг сердца, причиняя дополнительную боль. — Я отомстил... Айси.

"Это было просто... Слишком просто...", — сила покинула руки жеребца, заставив их обвиснуть плетьми, а голова склонилась вниз, став ужасно тяжёлой.

Он отомстил; убил тварь, которая отняла у него его маленькую пегаску... Но почему же легче не стало? Словно в насмешку, в голову стали лезть мысли о том, что Сомбра будет сильно недоволен, да и стражу тюрьмы ждут не самые лучшие дни.

"А не всё ли мне равно?", — горячие слёзы прочертили дорожки по морде командира СОКИ (которому недолго осталось занимать этот пост), а изо рта вырвался хриплый смешок.

Мир будто бы выцвел и замер, став каким-то чужим и совершенно незначительным. Однако же уйти в дебри самокопания и погрузиться в тёмные уголки собственного разума не получилось, так как прозвучавший рядом голос... кобылий голос... заставил в неверии вскинуть голову.

— Ты что наделал, идиот?! — сияя рубиновыми глазами, не имеющими разделения на склеру, радужку и зрачок, перед ним стояла белая пегаска, руки которой сжимались в кулаки, а крылья были распахнуты словно бы для атаки.

— Я... сошёл с ума? — предположил "меченый", обращаясь скорее к себе, нежели к погибшей возлюбленной. — Похоже, что моё воображение решило надо мной поиздеваться.

— Тогда, вообрази себе ещё и это, кретин, — зло прошипела новоявленная Хранительница Кристальной Империи, крутанувшись на левой ноге, чтобы правым копытцем врезать по пустой голове земнопони (ей могло показаться, но звон она таки услышала). — Целителя!.. Ай. Сама справлюсь.

Присев на корточки, белая крылатая кобыла положила ладони на тело пленницы, а затем их обеих окутали тени, чтобы в следующую секунду они исчезли из камеры без каких-либо эффектов. В следующую же секунду дверь распахнулась и на пороге появились тюремщики, взглядам коих предстали их напарник, а также командир СОКИ, лежащие без чувств в живописных позах.

Но самое главное — пленницы нигде не было.

— Мы в полном крупе, — прошептал один из жеребцов.

— Общая тревога! — взревел его напарник, вылетая из камеры обратно в общий зал, после чего кинулся к лестнице и, перепрыгивая через несколько ступенек за шаг, поспешил к капитану тюрьмы.

Оставшимся на месте побега бойцам, мысленно уже распрощавшимся с карьерой, не оставалось ничего иного, кроме как попытаться привести в чувства пострадавших.

...

Они собрались в комнате Каденс, чтобы обсудить всё произошедшее в тесном кругу: сама нежно-розовая аликорница села на край кровати, Мора замерла у прозрачной стены-окна, Тала, с разрешения хозяйки, вовсе развалилась на постели, Рубин осталась стоять, а Айси ходила из стороны в сторону, едва сдерживая бешенство. Твайлайт, которая не успела толком оправиться после ритуала (больше морально, нежели физически или магически), в ультимативной форме была уложена спать после того, как выдала заклинание локальной заморозки времени, создав нечто вроде прямоугольного кристалла, похожего на ящик, внутри коего теперь лежит тело чёрной аликорницы с круглым отверстием в груди.

Теперь пленница, которую требовалось вылечить, занимала одно из помещений в башне целителей, начавших подготовку к не самой простой операции. Впрочем, благодаря сиреневой аликорнице, времени у них было более чем предостаточно. Но это не избавляло от необходимости решать проблемы, начавшие сыпаться словно перезрелые фрукты.

— О чём этот кретин, вообще, думал? — рычала пегаска, эмоционально взмахивая крыльями, при этом совершенно не создавая ветра. — Решил отомстить за меня... пленнице императора... пока тот находится в тяжёлом состоянии... Гррр. Ещё тупее он мог бы поступить, только если бы решил отомстить самому Сомбре!

— Успокойся, Айси, и не мельтеши: и без того голова болит, — принцесса любви поставила локти на колени, после чего наклонила голову и стала массировать виски указательными пальцами. — И... оденься уже.

— Успокоиться, ваше величество? — алые глаза летуньи зло сверкнули, когда она посмотрела на крылато-рогатую кобылу, но тут же постаралась взять себя в руки, скорее из-за привычки, а не по необходимости, глубоко вздохнула, продолжив куда более смиренным тоном: — Прости, Каденс... просто... Тяжело, когда твой жеребец, пусть даже из-за тебя, творит такую глупость, при этом зная то, что шаманы умеют не только призывать, но и подселять чужие души в свободные тела.

— Справедливости ради замечу, что и я об этом не подумала, да и другие... — Рубин повела рукой, обводя присутствующих.

— Я об этом знала, — заметила зебра, не оборачиваясь на других кобыл, слегка покачивая хвостом в такт своих мыслей. — Только вот тел свободных, у нас, как обычно, мало.

— Их вовсе нет, — дёрнула крылом пегаска, на что получила пожатие плечами. — Ну а что до одежды: какой в этом смысл, если я — тень? Ты ведь не забыла, что моя душа сейчас находится в том чёрном кристалле, постепенно срастаясь с остатками сущности профессора? Я даже не материальна!

— Это тебе не помешало вырубить Грима, а затем и переместить пленницу к целителям, — заметила Блиц, во время основных событий находившаяся в покоях императора (где теперь дежурила ещё одна тень).

— За счёт магии Твайлайт, — отмахнулась Хранительница Кристальной Империи, которой ещё только предстояло приступить к своим обязанностям в полную силу, как только душа окончательно стабилизируется и закрепится в Чёрной Жемчужине.

— А создать иллюзию одежды? — предложила Каденс, поднимая взгляд на собеседницу.

В ответ на это, ещё раз дёрнув ушами, "Карнавал Теней" напряглась и у неё на бёдрах появилась короткая повязка. Осмотрев себя, она снова вздохнула, поморщилась от осознания бессмысленности этого действия, после чего уселась на колени, укутываясь в крылья.

— За что мне всё это? — как-то жалобно спросила Айси, зажмуривая глаза. — Неужели мне мало выпало за мою жизнь? Если Грим...

— С недалёким дурачком, всё будет хорошо, — прервала её шаманка, наконец-то соизволившая развернуться передом к собеседницам, чтобы продемонстрировать скрывающую мордочку костяную маску. — Мой тёмный свет не столь уж глуп, чтобы казнить преданных слуг.

— Грим, в прошлом, уже его подводил, — заметила красная земнопони.

— И Сомбра говорил, что больше такого не потерпит, — то ли простонала, то ли прорычала белая пегаска. — Что мне делать...?

— Рубин, ты не помогаешь, — глянув на старшую подругу сердитыми глазами, нежно-розовая аликорница пересела с края кровати на пол, устраиваясь напротив летуньи, поджав под себя ноги. — В первую очередь, Айси, не делай поспешных выводов. Сперва нужно дождаться пробуждения Сомбры, чтобы я могла с ним поговорить. Да и ты сама, для всех нас очень важна... А твоя ценность для империи, как мне кажется, перекрывает проступок твоего жеребца. Так что, худшее из того, что его ждёт — десяток плетей. Да и то — не публично. Против этого же ты не возражаешь?

— Была бы способна, сама бы его выпорола, — проворчала тень, затем её глаза открылись и взгляд пугающих глаз обратился на подругу, что сопровождалось слабой благодарной улыбкой. — Спасибо, Каденс. Не знаю, до чего бы я додумалась...

— До побега из города, — напомнила о себе Тала, лежащая настолько неподвижно, что если бы не дыхание, подруги бы решили, что она ушла на Вечнозелёные Луга. — Один из вариантов...

— Скажи что-нибудь хорошее, для разнообразия, — несколько недовольно попросила принцесса любви.

— Айси, после завершения процесса... начинай тренироваться управлять кристаллами, — заявила лань после короткой паузы. — Метка профессора будет тебе доступна, но только от тебя зависит, не пропадёт ли она.

— Раз все отдохнули, то давайте обдумаем речь, с которой Каденс и Мора выступят перед подданными, — хлопнув в ладоши, заставила присутствующих скрестить на себе взгляды Блиц. — И не спорьте: слишком много событий произошло, да и слухи о бегстве аликорницы, из-за которой император лежит без чувств, требуется подавить в зародыше. Айси, узнай-ка, кто такой болтливый их распускает... И что вы на меня так смотрите?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Одиннадцатая арка — 8

"Как же я его ненавижу", — слушая доклад одного из чиновников, который рассказывал о нападении алмазных псов на один из малых городов Западной Эквестрии, Кризалис, одетая в белое платье с золотым нагрудником и короной, изображала крайнюю степень озабоченности (впрочем, ей даже сильно стараться было не нужно, так как проблема Новой Кристальной Империи, действительно, немало тревожила).

Благодаря серой земной пони с пшеничной гривой, которая обладает меткой "Восстановление", а отзывается на имя Миллит Сан, полученные в сражении ранения удалось исцелить, вернув себе идеальную внешность. Однако же неудача, подкреплённая чувством острой боли, заставила королеву чейнджлингов вспомнить о том, что она — тоже смертна, а значит это то, что любая ошибка может привести к печальному концу.

В другой ситуации она могла бы даже поблагодарить Сомбру за то, что сбил с неё спесь, позволив отрезветь от пьянящего чувства собственного величия и могущества... Впрочем, ничто ей не мешало сказать тёмно-серому единорогу "спасибо", прежде чем подвергнуть самым жестоким пыткам тела и разума, которые не завершатся до тех пор, пока его личность не распадётся от внешнего давления. Ну а после этого, можно будет с ним покончить (она же не чудовище, чтобы измываться над пускающим слюни телом).

"Я заберу у тебя всё: твоё королевство, подданных, порабощу твоих кобыл... и заставлю смотреть на это", — поднявшаяся из глубины души волна ненависти, налетев на барьер из собственной воли разбилась, расплескавшись безвредным дождём, а затем правительница перевёртышей постаралась задавить свои эмоции, мешающие оценивать ситуацию рационально.

Минувшей ночью Кризалис попыталась устроить внезапную атаку на Кристальную Империю, использовав для этого Ключника и усиленных им пони с промытыми мозгами. Бесстрашные воины, с тел коих были сняты все ограничения, ворвались в открытые "меченым" двери-порталы, оказавшись в городе из кристаллов, но так ничего и не успели сделать, будучи убитыми почти одновременно. В тот самый момент, когда они оказались по ту сторону порогов, тени на улицах Новой Кристальной Империи ожили, а затем ударили в своих жертв, вытянувшись острыми кольями...

Не дожидаясь расправы над последними марионетками, Кризалис приказала закрыть проходы (а ведь на её стороне ждали приказа к атаке сотни бойцов, вооружённых лучшим оружием, а кроме того — обладающих самыми разными силами). Настолько стремительная расправа над бывшими преступниками, при помощи коих королева хотела разведать обстановку... что у неё, вполне, получилось... напугала, заставив проявить осторожность. В конце концов, только полнейший недоумок стал бы раз за разом биться в защиту, теряя ресурсы и влияние, даже не понимая того, с чем столкнулся.

"Может ли эта магия работать только ночью? Против Селестии они ничего такого не применяли... Хотя, она ведь так и не добралась до самого города. Было бы хорошо, если бы тени оживали только ночью, но готовиться нужно к худшему варианту: Новую Кристальную Империю защищает некая сила, делающая тени оружием. Каким-то образом она отличает "своих" и "чужих"... возможно, даже имеет собственный разум. Будет хорошо, если это "меченый", так как его можно будет обмануть, да и он может устать. Даже аликорн может устать, как показывает практика. Нужно больше информации: я не могу себе позволить ещё раз пройти по краю", — мысли правительницы перевёртышей соскользнули на зебр, которые не присоединились к Сомбре, а также бизонов, с которыми у нового государства не самые добрые отношения (она подумала и о верблюдах, но отмела идею привлечь их на свою сторону, так как опасалась столкнуться с джинном).

Губы нынешней правительницы Западной Эквестрии дрогнули, но так и не растянулись в улыбку, которая была бы совершенно неуместной в данный момент. Её внимание на несколько секунд вернулось к напыщенному жёлтому единорогу с золотыми гривой и хвостом, одетому в богатый камзол красного цвета и алый плащ из парчи, вещающему о том, что необходимо немедленно собрать армию, чтобы наказать обнаглевших монстров, выбравшихся из своих пещер и болот. И пусть уверенность глупца в том, что он чем-то лучше тех же алмазных псов, вызывала лишь умиление, но в одном он был прав: требовалось указать собакам на их место.

"Что там говорили трусливые беглецы? Вожак псов каким-то образом воздействует на разум? Это решаемо: ключник может "закрыть" такую возможность. А ведь никто не удивится, если получив отпор в Эквестрии, дикари направятся на юг и решат напасть на нашего новоявленного соседа. И даже если их всех перебьют, я во-первых, получу информацию о защите города, во-вторых, избавлюсь от лишних обитателей своих земель, ну а в-третьих, ещё раз покажу пони, как сильно забочусь о них", — приняв решение, Кризалис ощутила облегчение, с удивлением осознав то, что до этого момента на неё словно бы давил груз, которого она не замечала.

— Я лично займусь решением этой проблемы, — перебив вошедшего в раж докладчика, заявила "Селестия", голос которой разнёсся по тронному залу тёплым ветерком, вызывая ощущение прикосновения чего-то мягкого и невесомого. — Не стоит волноваться, Голденблад: гибель каждого пони будет отомщена.

— Благодарю вас, Ваше Высочество, — жеребец согнулся в поклоне чуть ли не пополам. — Моя признательность не знает границ...

— Защищать моих пони — мой долг, — повелительным жестом прервав уже порядком надоевшее словоизлияние, с царственным видом изрекла Кризалис. — Сейчас же, мне нужно выслушать остальных докладчиков. Прошу, проследуйте в комнату отдыха.

"Верный, но трусливый и жадный. Заменить его на инфильтратора? Нет... Пока что — рано", — пока золотой единорог удалялся в сторону боковой двери, находящейся слева, его место занимал другой жеребец.

— Ваше Высочество, нынешним утром в Сансити прибыл гонец из Грифоньей Империи, который доставил послание, — земной пони тёмно-красного цвета, с поклоном протянул свиток пергамента, перевязанный красной лентой.

— Что в нём? — даже не сделав намёка на движение, чтобы взять послание, спросила королева чейнджлингов. — Я знаю точно, Рэдхуф, что вы ознакомились с содержанием письма. Я вам доверяю.

— М... — земнопони смешался, но достаточно быстро взял себя в руки. — Император Владык Гор и его супруга, предлагают властительнице Западной Эквестрии военный союз, условия которого будут обговорены во время личной встречи. Если вы согласны, то следует отправить ответ не позднее конца этого месяца.

"Союз драконов и грифонов? Как интересно и... соблазнительно. Жаль, но подменить их не получится, а вот захватить и переписать личности, как с Селестией — это другое дело. Ах, Селестия, мне тебя уже не хватает", — решив, что обдумает своё поведение в отношении западных соседей позднее, исполняющая обязанности принцессы королева, приказала продолжить отчёт.

Потеря аликорна, как страшного пугала и источника энергии, была неприятным фактором, но далеко не критичным. Возобновившееся же противостояние с Сомброй, в свою очередь, грозило куда более тяжёлыми последствиями, заставляя торопиться: пока какие-нибудь неприятные слухи не дошли до ушей Луны, следовало её обезвредить и заменить своей марионеткой, ну или своим потомком. Тем более, к этим действиям подталкивало ещё и то, что тёмно-синяя крылато-рогатая пони, вполне могла стать ещё одним источником энергии, заменив на этой должности свою старшую сестру.

"Нужно хорошенько всё подготовить, чтобы Луна ничего не заподозрила, пока не станет слишком поздно", — мысленно усмехнувшись собственным мыслям, правительница перевёртышей стала продумывать план, при этом не забывая о том, что он не должен быть слишком сложным (в конце концов, чем больше в замысле шагов, тем выше вероятность ошибки).

* * *

— А-ха-ха-ха-ха! — Плешивый сгрёб со стола кучку монет и несколько золотых украшений, которые тут же пропали в зеве его поясной сумки. — Эй, пони! Тащи ещё выпивку!

— Сию минуту, господин! — раздался голос седого земнопони, одетого в серые штаны и рубаху, а также белый передник, находящегося за стойкой главного зала трактира.

В воздухе висели запахи пота, шерсти, жаренного мяса и алкоголя, звучали смех, стук кружек по столам, трещание игральных костей в стаканах, а иногда к этому добавлялись хлюпанье и стоны. В распахнутые двери и окна врывались порывы ветра, приносящие хоть немного свежего воздуха, проникали лучи солнечного света, падающие на дощатый пол, запачканный принесённым с улицы мусором, пролитыми напитками, объедками, выбитыми зубами и кровью. По проходам сновали кобылы, из одежды на которых были лишь грубые ошейники, редкие повязки на груди и бёдрах, ну и передники, которые скорее уж подчёркивали, нежели что-то скрывали.

Вот очередная новоявленная официантка принесла новый поднос с кружками, но прежде чем она успела уйти с пустой посудой, Плешивый поймал её за хвост и дёрнул на себя, заставляя с взвизгом усесться себе на колени.

— Куда это ты собралась? — "меченый" оскалился в клыкастой улыбке, прошёлся ладонями по фигуре глупо улыбающейся единорожки, затем столкнул её на пол и взялся за завязки штанов. — Ну-ка, иди сюда. Что-то мне эти тряпки становятся тесными.

— Жрать меньше надо, — проворчал Кулак, с интересом изучая взглядом круп кобылки, которая на четвереньках подошла к кобелю, чтобы тот схватил её за гриву и подтянул голову к паху. — И пить.

— Вот и не жри, — Коготь схватил кружку с пивом, тут же залпом осушая её половину. — Рыыыг!

Грянул хохот, сопровождаемый причмокивающими звуками. Сам Плешивый, посмотрев вниз, встретился взглядом с глазами кобылки, зрачки которой были окружены красными кольцами, что демонстрировало обработку силой Белого Клыка (подобным, с недавних пор, могли похвастать все бывшие хозяева города, ныне являющиеся безвольными исполнителями желаний своих новых хозяев).

Псы во всю использовали безотказность новых игрушек, впрочем, в своих развлечениях не заходили слишком далеко, чтобы случайно их не сломать. Причиной же подобного была отнюдь не жалость, а страх перед Белым Клыком, который мог разозлиться на порчу своих трофеев, после чего судьба неудачника, вызвавшего его гнев, могла быть весьма незавидной.

...

Пока часть его воинов развлекалась и отдыхала, а остальные вооружались, патрулировали город и стены, белый кобель, в сопровождении помощницы бывшего градоначальника (красной пегаски средних лет, которая не успела сбежать из-за дочери-земнопони), изучал попавшие в его руки владения. Пусть многие жеребцы и кобылы погибли во время захвата, но оставшихся вполне хватало и для обслуживания немногочисленных увеселительных заведений, и для работы в мастерских.

Прогуливаясь по улице ремесленников, вожак внимательно следил за окружением, благодаря чему заметил мнущегося в дверях кузни крупного бурого жеребца. Глаза кузнеца, одетого в штаны, перчатки и передник из кожи, красовались красными кольцами вокруг радужек, так что даже наличие молота с чеканом на одной стороне "головы" и шипом с другой стороны, не вызывало беспокойств.

— Чего ты хочешь, пони? — остановив спутницу, одетую в жеребцовые рубаху и штаны движением руки, Белый Клык обратился к невольнику.

— Добрый господин, — кузнец упал на колени, на раскрытых ладонях вытянутых рук протягивая молот. — Я получил силу в ночь, когда вы пришли в город...

Стоило прозвучать этим словам, как всё благодушие вожака улетучилось и он стал ощутимо излучать угрозу. Парой шагов сократив расстояние до кузнеца, кобель потребовал:

— Говори, как называется твоя сила?

— "Творец Оружия", великий, — низко склонил голову жеребец, испуганно прижимая уши к голове. — Вот... моё первое изделие...

Немного подумав, опасаясь браться за молот голой рукой, пёс подозвал помощницу и приказал ей положить руку на рукоять. Только после этого, убедившись в том, что с кобылой ничего не случилось, Белый Клык сам взял в руки неожиданный дар и взмахнул им на пробу.

Едва заметный ручеёк магии устремился в оружие, а в следующий миг вокруг бойка вспыхнуло жёлтое пламя. Пёс замер, осмысляя произошедшее, подозвал одного из своих охранников, следовавших за ним, всучил ему результат трудов кузнеца и приказал ударить по земле.

Кобель, примерно подозревающий, что хочет увидеть вожак, изо всех сил ударил молотом по дороге. В месте соприкосновения бойка и земли произошёл небольшой взрыв, едва не вырвавший оружие из ладоней хищника.

— Чудно, — Белый Клык повернулся к кузнецу. — Что ты хочешь в награду, пони?

— Добрый господин, я прошу вас, вернуть в дом моих жену и дочь, — продолжая стоять на коленях, жеребец склонился в поклоне, лбом уткнувшись в землю. — Мне тяжело поддерживать хозяйство одному и...

— Либо жену, либо дочь, — прервал лепет травоядного кобель, но после короткой паузы решил слегка "подсластить" свои слова: — Но если ты выкуешь сотню таких молотов, или мечей с похожими свойствами, то в твой дом вернётся и вторая кобыла. Выбирай.

— Дочь, добрый господин, — не поднимая взгляда глаз, из которых заструились слёзы, ответил земнопони. — Я всё сделаю... будьте уверены.

...

Сидя за сараем с отхожими ямами, молодой синий единорог, обмазавшийся жидкой грязью с ног до головы, смотрел за жизнью своего города. Казалось бы ещё вчера на улицах шли бои, а уже сегодня захваченные пони помогают своим пленителям разбирать сгоревшие дома, ремонтировать повреждённые стены и подметают дороги, убирая последние следы сражения. Голые или полуголые кобылы, заискивающе улыбаясь буквально заглядывали в пасти псам, желая услышать то, как ещё они могут им услужить, а их отцы, братья и сыновья, будто бы ничего не случилось, вернулись к работе в ремесленных мастерских, к торговле на рынке и другим повседневным делам.

Несколько раз он порывался кому-то помочь, но одёргивал себя мысленным напоминанием, что даже вон та пони, к которой сзади пристраивался очередной грязный кобель, скорее уж приложит его чем-нибудь по голове, нежели поблагодарит за спасение. И пусть он мог бы воспользоваться своей силой, отобразившейся на душе словами "Свободный Разум", но многих ли удастся спасти, пока его не обнаружат?

Всё что оставалось — прятаться от патрулей хищников в самом вонючем месте, куда они не заглядывают из-за слишком чуткого обоняния, ожидая прихода помощи. А когда в город явятся силы принцессы, тогда он и проявит себя, ударив захватчикам в спину.

"Ведь никому не будет лучше, если я погибну сейчас", — убеждал себя молодой волшебник, отводя взгляд от неприглядной картины...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 1

На ночной небосвод взошла Луна, которую окружала свита из перемигивающихся звёзд, дневной зной уступал прохладе и даже ветер, ещё недавно весело шелестевший листвой, колыхая длинные стебли травы, притих словно бы в ожидании. Город, окутанный серебристым сиянием, представлялся прекрасным изваянием, чему не мешали следы нанесённых во время захвата разрушений, скрытые густыми тенями.

Алмазные псы, выставив стражу на стенах и организовав патрулирование улочек, мирно спали в домах своих новых игрушек, откровенно наслаждаясь плодами успеха. Впрочем, все они, как и большинство бывших свободных граждан Западной Эквестрии, при первом же намёке на угрозу, от кого бы она ни исходила, были готовы схватиться за оружие и высыпать под открытое небо, чтобы вступить в бой...

С тихим скрипом приоткрылась дверь сарайчика, возведённого над общественными отхожими ямами, а затем из проёма выскользнул полупрозрачный силуэт, который с каждым шагом становился всё более невидимым (звуков же он и вовсе не издавал). Вслед за первым, на улицу вышел второй силуэт, замотанный в плотную чёрную ткань, взгляд с которой сам собой стремился соскользнуть: он был вооружён щитом и мечом, а судя по наличию рога, мог удивить противника ещё и магией.

Один за другим, облачённые в чёрное пони выходили из двери, ведущей в отхожий сарай, молча распределяясь по окрестностям. Все они были вооружены холодным оружием, либо арбалетами, а кроме того — игнорировали тот факт, что строение физически не могло уместить внутри подобную толпу. Если же кто-нибудь посторонний, каким-то образом оказавшийся здесь в столь поздний час, заглянул за дверь, то его взгляду предстало бы совсем не то, что можно было ожидать...

В то же самое время, три сотни гвардейцев Западной Эквестрии, а вместе с ними — полсотни чейнджлингов под маскировкой, через открытые Ключником двери, тонкими цепочками проникали в захваченный алмазными псами город, готовясь нести монстрам расплату за их преступления.

Сама Кризалис, облачённая в чешуйчатые золотые доспехи, привычно притворяющаяся Селестией даже среди тех, кто не могли предать при всём желании, стояла у дальней стены просторного зала, откуда и происходила переброска войск. В принципе, она могла бы использовать куда больше воинов в данной операции, но это потребовало бы дополнительного напряжения ментальных и магических сил: позволять неподконтрольным слугам видеть её маленького помощника, на котором держалось очень и очень многое, она не собиралась, так как слишком сильно возрастал риск, что враги узнают от них какую-либо информацию (случайно проболтаться может и искренне верный фанатик). Воздействовать же своей магией на всех подряд, было несколько неблагоразумно, так как в один безрадостный момент можно было обнаружить себя в окружении кукол...

Вот первый невидимка вышел на улицу, по которой шла группа из троих кобелей в кожаной броне, усиленной металлом. Они были вооружены клинками городской стражи, которые были им несколько коротковаты.

Внезапно ведущий хищник остановился, повёл ушами, прикрыл глаза и принюхался. Подчинённые, в первый миг удивившиеся, последовали примеру своего сородича, приняв боевые стойки. Когда же диверсанту стало очевидно, что скрытность не помогла, он молча бросился навстречу хищникам, не давая им завыть, тем самым подняв тревогу.

Пусть они его и почувствовали, но невидимка всё ещё обладал огромным преимуществом: его меч прямым ударом вонзился в горло главаря тройки, после чего дёрнулся влево, разбрызгивая веером алые капли. Второй пёс попытался атаковать, но клинок лишь бессильно свистнул в воздухе, так как пони успел отскочить. Третий хищник, к сожалению, не собирался присоединяться к первому, вместо помощи в атаке, решив отступить назад, лихорадочно оглядываясь и набирая воздух в лёгкие.

Левой рукой выхватив из-за пояса кинжал, невидимка его швырнул, попав рукоятью в нос противника, от чего тот поперхнулся.

Расстраиваться неудаче было некогда: второй пёс, увидев высоту, на которой появился меч, с рычанием напал, стремясь разрубить угрозу на уровне головы, но убийца вовремя отступил влево, а затем полоснул мечом по животу противника. Только вот новоявленный труп умудрился выиграть достаточно времени, чтобы напарник всё же завыл, пусть и не слишком громко или мелодично...

Поняв, что замысел с тихим проникновением окончательно провалился, единорог выпустил молнию из кончика рога, попавшую точно в голову жертвы. Вой оборвался, но ему на смену пришли десятки голосов сородичей, как со стороны стен, так и из домов горожан.

...

Плешивый, проснувшись при первых звуках тревоги, оттолкнул от себя молодую кобылу, в постели которой заменял выгнанного на чердак мужа, выскользнул из-под одеяла и замер на полусогнутых ногах, стоя с подхваченным с пола мечом в центре комнаты. Пони, разбуженная столь бесцеремонным действием, промычав нечто невнятное приподнялась на локте, сонно моргая и щурясь в темноте.

— Что случилось, господин? — спросила недавняя любовница, когда пёс, даже не озаботившийся тем, чтобы просто надеть штаны, рванул к окну, распахивая его и готовясь вывалиться через подоконник.

Кобель не стал отвечать, не видя смысла в трате времени на подстилку. Вместо этого он выпрыгнул в ночь, приземлился на выставленную руку и ноги, второй рукой держа отведённое в сторону оружие, после чего помчался к колеблющимся завываниям, означающим столкновение с врагом.

"Какой паршивый городок: уже второй раз его атакуют, а ведь прошло-то всего-нечего", — тот факт, что в первый раз нападение совершали его сородичи, а сейчас, скорее всего, прибыли войска принцессы, от сонного разума, затопленного предвкушением боя и азартом, незаметно ускользнул.

Пробежав между десятком домиков, миновав две улицы, "меченый" вылетел на место стычки десятка псов с неизвестным количеством противников. На секунду он замер из-за того, что одновременно видел вооружённых пони, но в то же время взгляд будто бы соскальзывал с них, а стоило отвернуться, как вспомнить их силуэты вовсе не получалось. Впрочем, если зрение подводило, можно было сражаться и без него, опираясь на иные чувства...

— Ррр-ааа! — бросившись в атаку, Плешивый сам не заметил того, как и когда получил удар, швырнувший его назад, оставив на груди круг опалённой плоти. — Хар-р...

Кое-как поднявшись с утоптанной грунтовой дороги, пёс увидел то, как несколько пони швыряются огненными шарами, шаровыми молниями и белыми сферами, взрывающимися при столкновении с препятствиями. Именно они оттеснили хищников от своих соратников, трусливо спрятавшихся за спинами магов, а теперь спокойно добивали обычных рубак.

"Это плохо. Белый Клык будет недоволен", — боль отрезвила разум, так что Плешивый не стал ещё раз кидаться вперёд, вместо этого предпочтя провалиться под землю.

Ориентируясь на своё ощущение пространства, кобель стал осторожно плыть под почвой в сторону магов, желая атаковать их снизу. Всё же земля должна была скрыть его перемещения, да и в случае чего — защитить от магии (сферы не проходили через твёрдые препятствия).

"А может лучше утаскивать их подземлю?", — представив ужас жертв, которых будет одного за другим поглощать земля, охотник самодовольно ухмыльнулся, радуясь своей догадливости.

В то же время пони, оставшиеся на разгромленной улице среди трупов псов, замерли и прислушались к чему-то. В какой-то момент, один из мечников, "прячущихся" за спинами магов, произнёс:

— Третий, снизу. Три секунды.

Дополнительных инструкций не потребовалось, так что единорог, мысленно досчитав до трёх, прыгнул назад и метнул на место, где только что находились его ноги, сферу взрывной энергии. Его напарники тоже прыгнули, но в стороны, благодаря чему никто не попал под ударную волну.

Земля брызнула в стороны, в затухающих искрах отчётливо были видны брызги крови и кусочки плоти, но в слишком малом количестве, чтобы быть уверенными в гибели противника.

— Сбежал, — подтвердил подозрения напарников замаскированный чейнджлинг. — Нужно продвигаться к центру...

Договорить "проводнику воли королевы" не удалось, так как в этот момент из-за углов зданий показались вооружённые горожане, вид которых ясно сообщал о том, что спасителям они не рады...

...

Кризалис вошла в город, когда бои на улицах уже затихали: тут и там слышались стоны обезвреженных пони, вставших на защиту захватчиков, не всех из которых удалось взять в плен хотя бы без серьёзных травм; скулили и хрипели немногочисленные живые псы, частично изрубленные мечами, а частично сожжённые магией; некоторые дома горели, добавляя обстановке мрачности танцующими тенями и отсветами пламени... Впрочем, самые яростные из хищников ещё сражались, и среди них был сам Белый Клык, раз за разом оглашающий пространство воем, вкладывая в него магическую энергию.

"Наглый щенок", — холодно констатировала королева чейнджлингов в облике лучезарной принцессы, выходя на улицу, по которой пытался прорваться к стене крупный кобель со свитой.

Единороги создавали для него магические щиты, прикрывая от дальнобойных атак своими телами, а другие псы орудовали мечами и копьями, не позволяя приблизиться бойцам ближних дистанций. У них даже могло бы что-то получиться...

— В стороны, — приказала белая аликорница, играя на публику, а затем припала на одно колено и выставила навстречу врагам раскрытые ладони.

Двойной луч света пронзил щиты магов (слабаков, переживших первый штурм города) на уровне колен, словно ножом срезая ноги, прижигая плоть. С дикими воплями и рычанием жертвы повалились на грунтовую дорогу, уже и не помышляя о сопротивлении, и только сам вожак, успевший подпрыгнуть достаточно высоко, перемахнув через недавних защитников, помчался на крылато-рогатую кобылу, занося меч для удара и воя на одной ноте.

"Какое грубое давление на разум. Не удивительно, что слабовольные пони, чьи характеры похожи на дрянное железо, попросту "согнулись", а те, кто могли сопротивляться либо погибли, либо "сломались", превратившись в пускающих слюни животных", — эти размышления промелькнули в голове правительницы Западной Эквестрии за те мгновения, которые ей понадобились для того, чтобы встать на ноги.

Кризалис не собиралась устраивать "честный" бой, здраво опасаясь разных неожиданностей, которые ещё мог подкинуть ей кобель. Однако же и Белый Клык не был идиотом, а потому, прежде чем его накрыл магический залп, изо всех сил прыгнул влево, чтобы отбросив меч, нырнуть в узкий переулок. В конце концов, в бегстве от более сильного соперника он не видел ничего зазорного, так как всегда можно будет вернуться потом, набрав ещё больше силы...

"Наивный... Я надеялась на большее, но моим целям и ты сможешь послужить", — мысленная команда и "пегас", под действием отвода глаз летавший над крышами домов, отправил луч оглушающего заклинания в алмазного пса.

В другой ситуации Белый Клык увернулся бы, но сейчас он не смог заметить вспышку сверху из-за засветки из-за спины, да и стены домов с боков не оставляли места для манёвра.

Оставшаяся зачистка оказалась не столько сложной (всё же псы оказались разбиты, а горожане не обладали особыми боевыми навыками, пусть и доставили неприятностей из-за своих "меток") сколько утомительной и скучной: пони стаскивали на центральную площадь, где укладывали рядами и оказывали первую помощь, после чего королева планировала использовать для их лечения свою серую помощницу, а хищников ожидала ментальная обработка, после чего уже верных кобелей отправят выполнять волю хозяйки. Можно было при помощи своих способностей "исправить" жертв Белого Клыка, но правительница Западной Эквестрии хотела посмотреть на то, сможет ли Ключник с этим справиться, открыв их волю или ещё как-нибудь исказив свою "метку".

— Ваше высочество, мы нашли его прячущимся среди бочек с отходами, — вслух доложил один из маскирующихся чейнджлингов, сопровождающий группу из двух гвардейцев, конвоирующих синего грязного единорога (при виде коего крылато-рогатая пони испытала искреннюю брезгливость).

— Принцесса Селестия, — пони упал на колени прямо на пыльную землю, что, впрочем, уже не могло повредить его одежде. — Я знал, что вы не бросите нас; я верил...

— Всё закончилось, мой маленький пони, — благосклонно произнесла королева. — Всё кончилось. Расскажи, как ты сумел сохранить свой разум здесь?

— Я... Я... — шмыгая носом, жеребец смотрел на свою спасительницу снизу вверх, буквально обливая её восторгом, любовью и восхищением, от чего предмет его воздыханий желала умыться. — Мне помогла сила, проснувшаяся в ночь нападения...

...

Тем же днём Кризалис вернулась во дворец Сансити, позволив новому помощнику, в разум коего лезть опасалась, применить его "метку" на горожанах, после чего они были поочерёдно исцелены физически, в то время как морально им приходилось бороться самим (тяжелее всего было кобылам, осознавшим всё то, что они делали, и что с ними делали во время после захвата города). В поселении уже обнаружилось несколько обладателей полезных сил, а в ближайшем будущем, благодаря алмазным псам, их должно было стать ещё больше.

Сам Белый Клык, способность коего была на первый взгляд бесполезна, удачно вписывался в один долгосрочный план королевы: пусть она и могла вмешиваться в чужой разум, создавать фальшивые личности и и проводить иные манипуляции, это сказывалось на разуме и креативности мышления жертв. Ту же Селестию пришлось превратить в безвольную куклу, так как иначе она могла бы вырваться.

Хищник же, в свою очередь, мог дрессировать своих жертв, делая их добровольными слугами, способными проявлять инициативу и творчески мыслить. Это доказывал хотя бы случай с кузнецом, создавшим магическое оружие. Нужно было лишь убедить его сотрудничать, а кроме того — подчинять жертв правительнице, а не себе.

"Сомбра, Каденс, Луна... Вы ещё будете ползать у моих ног".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 2

Джафар медленно открыл глаза и уставился в тёмный потолок чуть затуманенным взглядом: фантомные боли ещё ощущались, но были настолько слабыми, что их можно было легко игнорировать. Сколько точно времени он был без сознания, пока что, оставалось неизвестно, но отсутствие паники, тишина и собственное нахождение в спальне, а не походном лагере или темнице, внушали определённый оптимизм...

"Город цел — это уже хорошо", — мысленно отметил бывший визирь, улавливая шорох чьего-то движения.

Не то, чтобы тёмно-серый единорог совсем не верил в своё окружение, считая будто государство держится только на его плечах, но этот мир уже не раз доказывал, что может подкидывать неприятные неожиданности на ровном месте. Так что, если бы при пробуждении он обнаружил себя лежащим в повозке, в караване беженцев, за которым гонится орда бизонов, усиленная стаей драконов и поддерживаемая ударившими в спину наёмниками из числа верблюдов, то... не слишком сильно удивился бы.

— Мой император, — появившийся в поле зрения гвардеец-земнопони, сжав правый кулак и стукнув им себя в грудь, склонил голову в уважительном поклоне.

— Мне нужен подробный отчёт об обстановке, — ровным голосом произнёс Сомбра, пока что не делая попыток встать (он уже прочувствовал, что лежит на постели голым, до пояса укрытым тонким одеялом).

— С вашего разрешения, главнокомандующий, доклад могу сделать я, — прозвучал голос кобылы, которую Джафар совсем не ожидал увидеть, а затем из теней буквально соткалось тело белой пегаски, одетой лишь в набедренную повязку, глаза которой красовались ровным красным цветом, без разделения на склеры, зрачки и радужки.

"Похоже, я много пропустил", — меланхолично подумал бывший визирь, чувствуя неприятный холодок собственной беспомощности.

Отдав несколько приказов, тёмно-серый единорог приказал гвардейцам покинуть свою комнату, оставаясь один на один с существом, которое раньше было обычной "меченой" пегаской, обладающей полезной силой. Логика ему подсказывала, что если бы ожившая тень желала ему зла, то охрана не смогла бы её остановить, так что и смысла в их пребывании в спальне не было.

— Докладывай, — отдал приказ тёмно-серый единорог, бросив мимолётный взгляд на прозрачную стену, в которой находилась дверь на балкон, чтобы увидеть тусклый свет звёзд и луны.

Айси поведала о потерях во время боя, расписала события, произошедшие в городе после того как Сомбра уснул, рассказала о собственном возвращении в мир живых и попытке Грима убить пленницу, за что его поместили в одну из камер тюрьмы. Подводя же итоги, можно было с уверенностью заявлять, что команда кобыл справилась с управлением государством, и даже сумела не допустить критичных потерь...

"Что же, это не может не радовать. А вот мои собственные "успехи", заставляют задуматься уже о своей компетентности", — пронеслись мысли в голове жеребца.

Находясь в чертогах собственного разума, Джафар успел подумать о многом, переосмыслив некоторые свои действия и решения. Вывод, к которому он пришёл не утешал: поступок, который привёл к столь неприятному состоянию беспомощности, был характерен скорее для какого-нибудь босяка малолетнего, а не умудрённого годами визиря. Да и вообще, регулярные порывы лично бросаться в бой, чтобы сокрушать врагов и купаться в славе воина...

"Нет, слава умелого и сильного воина — это очень полезно, но как инструмент, а не цель. Я же стал слишком сильно полагаться на "метку" и заёмную силу, а не на разум и хитрость. Особенно ярко это стало проявляться уже после прибытия в Зебрику: если бой с Костяным Колдуном ещё можно оправдать, то другие мои подвиги...", — поморщившись, тёмно-серый единорог прервал самоуничижительные мысли, прекрасно понимая то, что пользы это не принесёт (задним умом сильны все, а на тот момент решения казались наиболее правильными).

— Мой император... — после продолжительной паузы, обратилась к жеребцу живая тень.

"Айси сильна и опасна... Её потенциал сложно переоценить. Впрочем, Мора и Каденс тоже превосходят меня в силе, так что тут ничего нового не произошло: одной могущественной кобылой больше — это уже ничего не меняет. Нужно лишь найти способ её контролировать", — собственная слабость уязвляла гордость, а возможность краткосрочно стать на порядки сильнее, чтобы иметь шанс победить даже аликорна, не слишком-то утешала, так как требовала расплаты.

— Сомбра, — спокойно поправил собеседницу единорог, спокойным взглядом посмотрев ей в глаза. — Обращайся ко мне по имени, Айси.

— Хорошо... Сомбра, — белая пегаска потупилась, а её мордочка потемнела от смущения, будто бы она только что осознала, в каком виде предстала перед императором... но прикрываться не стала. — Я хотела... спросить о том... что будет с Гримом...

Крылья кобылы прижались к телу, ушки опустились, пальцы рук нервно сжались в кулаки. О её отношениях с главой СОКИ Джафар знал, а потому не собирался наказывать провинившегося подчинённого как-то радикально (незачем проверять то, верность к кому у живой тени сильнее).

— Ты же понимаешь, что я не могу оставить его действия без внимания? — уточнил бывший визирь, старательно играя интонациями, мысленно составляя одну простенькую интригу, а дождавшись кивка заявил: — Своего поста Грим лишится — это не обсуждается. Какова бы ни была причина, он предал меня. Но... я прекрасно помню годы верной службы, а потому готов выделить жильё и содержание, чтобы твой избранник не испытывал нужды до конца своих лет.

— Это... очень щедро, г... Сомбра, — на мордочке Айси появилась неуверенная, благодарная улыбка.

"Да. Я — само благородство", — внутренне рассмеялся император.

— Однако, Айси, я прошу тебя не сообщать ему о моём решении, — подняв правую руку, Джафар указал в потолок выставленным из кулака указательным пальцем. — Пусть проникнется ожиданием. Ты ведь исполнишь эту мою просьбу?

— Сделаю в лучшем виде, — шутливо отозвалась крылатая пони.

— А теперь, я бы хотел подробнее узнать о порталах, которые открывались в наш город, — решил перевести тему разговора бывший визирь, удобнее устраиваясь на постели. — Ты можешь отслеживать их везде?..

...

"И всё-таки, какое же необычное ощущение", — будучи одетым в белые рубашку и штаны, Джафар устроился во главе стола, установленного прямо в общей гостиной верхнего этажа Императорской Башни, накрытого кружевной скатертью и уставленного лёгкими закусками с графинами безалкогольных напитков.

Справа от жеребца сидела Каденс, слева — Мора (обе супруги красовались лишь белыми набедренными повязками); рядом с аликорницей устроилась Твайлайт, принявшая свою двуногую форму и одетая в тёмно-синие жилет и штаны, ну а с зеброй села Рубин, красующаяся белыми жилетом и штанами. Айси от места за семейным завтраком отказалась, сославшись на факт того, что ей не нужно есть, но всё же присутствовала в помещении, пусть и как сторонний наблюдатель. Впрочем, в таком состоянии она была едва ли не во всех уголках города-государства одновременно.

"Нужно будет подумать о том, как создать ей полноценное тело: всё же наблюдая за другими, но не имея возможности повторить или присоединиться, можно и с ума сойти. А вездесущая безумная тень, умеющая становиться материальной — это совсем не то, с чем мне хотелось бы сталкиваться", — запретив воображению рисовать картинки извивающихся щупалец, высовывающихся из каждого тёмного уголка, бывший визирь продолжил поглощать свою порцию сочной зелени с ароматным маслом и кусочками варёных яиц с сырной стружкой.

Вообще, семейный круг у Сомбры подобрался крайне необычный: аликорница, способная управлять чувствами, в которую он был влюблён, и которая была влюблена в него из-за неосторожного применения магии (впрочем, отказываться от этого чувства, наполняющего душу теплом и внутренней силой жеребец не собирался); зебра-шаманка, с коей у них скорее деловые отношения и взаимное уважение, нежели любовь, как её принято описывать в книгах; любовница, доказавшая свои верность и полезность, умудряющаяся создавать уют где угодно, проявляющая заботу и строго соблюдающая своё положение, не замахиваясь на большее; ученица, являющаяся путешественницей между мирами, да ещё и представительница иной расы... Ну и конечно же, как можно забыть о живой тени пегаски, душа коей обретается в кристалле, оставшемся от гениального учёного? И ведь Блиц, являясь из всех них самой обычной, умудрялась не теряться на общем фоне.

"Везёт мне на необычных и сильных кобыл. А ведь ещё одна лежит в башне целителей, ожидая лечения сердца. С жеребцами же всё куда хуже: в ближнем круге был Грим, но он не оправдал оказанного доверия", — память, помимо воли хозяина, подкинула имена ещё четверых жеребцов и кобыл, которых он тоже потерял по тем или иным причинам.

К ближнему кругу можно было бы приписать и Талу, так как лань была более чем полезна, но... с ней у Сомбры были не самые простые отношения. Бывшая рабыня сейчас находилась в неопределённом статусе и могла считаться скорее уж подругой Каденс, да и то, с оговорками.

Завтрак постепенно подходил к концу, вместе с неспешной, ни к чему не обязывающей беседой. Стоило же сложить столовые приборы на тарелке, как Мора решила перейти к интересующей её теме:

— Мой благородный тёмный свет, у королевства принцев нет.

— Хи-хи, — посмеялась живая тень, растворяясь буквально на глазах (изображая бегство, при том что продолжала подслушивать и подсматривать). — Очень прямолинейный намёк.

"Не согласен. Это не намёк, а практически руководство к действию", — отметил бывший визирь, на секунду прикрыв глаза.

— Я... Мне нужно заняться очень важными делами, — засуетилась Спаркл, едва не свалившись со стула из-за того, что забыла о своём нынешнем облике. — Меня ждут целители, чтобы снять заклинание стазиса.

— Я тоже пойду, — начала подниматься со своего места кристальная земнопони. — Нужно...

— Останься, — мягко, но вместе с тем и настойчиво попросил Джафар, а затем спросил у своих жён: — Вы же не возражаете?

— Не уходи, — посмотрев на старшую подругу снизу вверх, произнесла нежно-розовая аликорница, взглядом прося о поддержке.

— Не вижу я причин быть против, чтоб разделить с тобой заботы, — отозвалась Мора, весело сверкнув глазами с вертикальными зрачками.

— Полагаю, вы уже решили, что в нашем табуне нужны два жеребёнка? — после непродолжительной паузы, которая потребовалась для того, чтобы Блиц снова устроилась на своём месте, спросил тёмно-серый единорог. — Вы ведь понимаете, что это может привести к проблемам наследования, если они будут ровесниками?

— Если один жеребёнок будет кобылкой — не приведёт, — возразила принцесса любви, отчаянно темнея мордочкой. — Мы с Морой обсудили...

"Каденс-Каденс... Хотя, чему я удивляюсь? В конце концов, за примером далеко ходить не надо", — Сомбра ощутил удивительное спокойствие, будто познавший тайны мироздания мудрец.

— Ну а ты что скажешь? — встретившись со взглядом зебры, спросил император Новой Кристальной Империи.

— Зелье зачатия готово: давно в котле кипит основа, — пожала плечами шаманка, после чего чуть выгнула спину, демонстрируя мужу свою грудь. — Отбрось сомнения, Тёмный Свет, проблем решения лучше нет.

— Что же... — откинувшись на спинку стула, бывший визирь поочерёдно посмотрел на обеих жён. — Пусть будет так. Пока же, нам нужно решить некоторые дела, так что, вернёмся к этому вопросу вечером...

* * *

Восходящие потоки воздуха ложились под крылья, неся тёмно-синюю аликорницу, облачённую в лёгкую серебристую броню по синему небосводу. Отряд бэтпони сопровождения, состоящий из четырёх жеребцов и двух кобыл, следовал за принцессой ночи клином, готовясь отразить любую возможную угрозу.

Наконец они достигли места встречи, указанного в послании: небольшая приграничная крепость на юго-востоке Западной Эквестрии, состоящая из башни донжона и невысокой четырёхугольной стены, встречала гостей запустением и разрухой. Лишь полдюжины дневных пегасов в позолоченных кирасах, да небольшой флаг с изображением солнца показывали, что они не ошиблись.

— Ваше высочество, как-то это... — Вибрисс, нагнавший Луну, всем своим видом продемонстрировал недовольство происходящим.

— Ты не хуже меня ощущаешь, что здесь всего семеро живых, — отозвалась тёмно-синяя аликорница, начав медленно снижаться. — Не знаю зачем, но сестра решила встретиться именно здесь. Сохраняйте бдительность: возможно нам следует опасаться тех, от кого Селестия старается скрыть наш разговор.

— Будет исполнено, ваше высочество, — глаза бэтпони затопило красным. — Мы будем готовы.

Отряд Восточной Эквестрии приземлился во внутренний двор крепости, частично расчищенный от мусора. Капитан стражи принцессы дня поприветствовал их, демонстрируя сдержанное дружелюбие, после чего объявил, что белая аликорница ждёт сестру внутри (Вибрисс хотел последовать за принцессой, но Луна сказала оставаться снаружи, так как не хотела оскорбить Селестию недоверием).

Тёмный коридор, от коего отходили более узкие туннели и лесенки, привёл крылато-рогатую пони в запылённый, довольно просторный обеденный зал, где на единственном целом стуле сидела принцесса дня, скучающим взглядом рассматривающая паутинку трещин на стене, куда падал луч света из оконного проёма. Приближение гостьи заставило белую пони отвлечься от её увлекательного занятия, обернуться и улыбнуться.

— Рада, что ты сумела так быстро откликнуться, — произнесла Кризалис. — Для меня это действительно важно.

— Тогда постарайся объяснить, что за вопрос жизни и смерти вынудил нас встретиться именно здесь, а не в более защищённом, или хотя бы комфортном месте, — переступая через куски обвалившегося потолка, недовольно проворчала принцесса ночи. — У тебя опять какие-то проблемы с аристократами?

— А? — удивилась королева чейнджлингов, запертая в личине Селестии, поднялась со стула, несколько беспечно улыбнулась, после чего заявила: — Нет, с аристократами всё в порядке. Есть проблемы с Сомброй... но я в процессе их решения. Дело в том...

В этот самый момент раскрылся портал, перекрывающий вход в зал через коридор, откуда молча повалили солдаты в чёрном.

— Что за... — резко обернувшись к угрозе, Луна вскинула оружие. — Селестия, куда ты умудрилась вляпаться?

Вместо ответа, на затылок принцессы ночи обрушился удар, сдобренный ментальным тараном, смешавшим все мысли в голове. Не успела она очухаться и понять, что атака пришла со стороны сестры, как навалившиеся враги спешно сковали руки и ноги блокирующими магию браслетами. В дополнение к этому, по рогу пришёлся удар, из-за которого в глазах потемнело и сознание ухнуло в пустоту...

— Госпожа, — ввалившийся в зал, где происходило обезвреживание аликорницы воин, зажимающий культю, оставшуюся на месте правой руки, рухнул перед "Селестией" на колени. — Один из ночных гвардейцев сумел бежать.

— Тц, — недовольно поморщилась правительница Западной Эквестрии. — Надеюсь, что погоню вы за ним не высылали? Хорошо. Поторопимся: действовать нужно быстро. Ключник, подготовь дверь к Мунтауну; приведите мою целительницу... Шевелитесь, бесполезные идиоты!

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 3

Что должен испытывать правитель, который какое-то время был недееспособен, а когда пришёл в себя и был готов окунуться в море проблем разного масштаба, столкнулся с тем... что дела делаются и без его непосредственного участия? В эмоциях Джафара преобладали лёгкое удивление, облегчение, гордость, но вместе с тем присутствовала и капля досады, тщательно скрывающейся в дальних уголках сознания (всё же понимание того, что не являешься незаменимым, несколько давит на гордость).

Впрочем то, что проблемы решались офицерами, заместителями и императрицами, вовсе не означало того, что они вовсе не возникали и не накапливались: просто это был обычный жизненный процесс. Однако же тот факт, что нападение аликорна, гибель множества пегасов, практически лишившая Новую Кристальную Империю воздушных сил, отсутствие на троне императора, служащего гарантом единства народов, не смогли погрузить в хаос выстроенную систему, уже заставляло испытывать внутреннее удовлетворение. В конце концов, ведь именно бывший визирь приложил руку к созданию этого живого механизма...

Однако оставались и дела, заняться которыми мог только Сомбра: в тюрьме томился Грим, совершивший диверсию против государства; в башне целителей находилась пленница, которую сейчас лечили, после чего должны были оставить в укреплённой палате для допроса и дальнейшего решения судьбы; в Западной Эквестрии протирала белый круп на троне одна наглая кобыла, с которой следовало разобраться быстро и максимально незаметно. Нужно было бы ещё связаться с Луной, но... время было упущено, так что принцесса ночи, даже если Восточной Эквестрией правит ещё она, вряд ли пойдёт на сотрудничество с тем, кто напал на её "сестру", явившуюся помочь отбиться от очередного чудовища.

"Хотя бы от вторжений при помощи порталов мы защищены благодаря Айси, на которую был потрачен ценный артефакт. Впрочем, когда у меня до него дошли бы руки? Так что, следует радоваться успеху жён и ученицы. Но и расслабляться не стоит: кто знает, когда нашему противнику придёт в голову идея о том, что через открытый портал можно отправлять не только солдат, но и артефакты, и заклинания? Бизоны, после их разгрома, в полной мере оценили подобный подход".

Кто бы мог подумать, что пробудившая силу управлять тенями пегаска, из испуганной и растерянной кобылки, пережившей бойню в тайной лаборатории, со временем превратиться в незаменимую помощницу и одно из сильнейших существ в окружении Джафара? Тёмно-серому единорогу оставалось радоваться удаче и думать над тем, как привязать её к себе ещё крепче (благо, по поводу последнего у него были идеи, требующие проверки).

...

Очередное пришествие Джафара в тюремную башню сопровождалось скорбной атмосферой: стражники бледнели, теряя блеск шкур, но всё же выполняли работу по досмотру прибывших, прежде чем пропустить их внутрь. Сам капитан, выглядящий так, будто бы готовился к эшафоту, нашёл в себе силы для того, чтобы выйти и поприветствовать правителя, при этом говоря ровно и почти спокойно, смотря строго перед собой и держа прямую осанку.

"Неужели я такой страшный? А Каденс, Море и Рубин моя внешность нравится", — мысленно пошутил бывший визирь, всем видом показывающий холодное равнодушие, будто бы ничего и не случилось (наказывать управляющего тюрьмой сколь-нибудь серьёзно он не собирался, решив ограничиться взысканием за то, что были нарушены инструкции).

В обществе двоих стражников, двоих гвардейцев и одной зебры, разоружённый тёмно-серый единорог поднялся на верхний этаж башни, где их встретили ещё четверо пони, вытянувшихся по стойке "смирно". Без вопросов и возражений они открыли камеру, в которой царил приятный полумрак, а затем туда скользнула одна из двоек бойцов, занявших удобную для атаки позицию.

"Даже интересно, надолго ли хватит их энтузиазма, и когда бдительность притупится? Нужно будет попросить Айси за этим проследить", — мысли правителя в очередной раз свернули в сторону живой тени, что отозвалось в душе желанием... обладать ею.

— Неужели ты решил казнить меня лично, босс? — поприветствовал Джафара Грим, одетый в серые рубашку и штаны, до этого момента лежавший на узкой кровати, но при виде важного гостя решивший принять сидячее положение (спустив ноги с края постели). — Какая... честь.

Один из стражников хотел врезать заключённому, нагло ухмыляющемуся тёмно-серому единорогу в глаза, но властное движение руки Сомбры его остановило. Теперь уже бывший глава СОКИ на это только фыркнул, дёрнув одним ухом.

— Я вижу, тебе нравятся твои новые апартаменты, друг мой, — переступая через порог, невозмутимым голосом констатировал бывший визирь, интонациями выражая живейшее участие и беспокойство.

— Двухразовая кормёжка, тишина, удобная постель, комфортная температура, вода и туалет... — откинувшись спиной на стену и тряхнув головой, на которой красовалась спутанная, но чистая грива, принялся перечислять кристальный земнопони. — Скажу честно, босс, давно я не жил так хорошо.

— Даже так, — удивлённо вскинул брови Джафар, после чего подпёр подбородок сжатой в кулак правой кистью, с выставленным вверх большим пальцем, и прошёлся вперёд-назад. — Что же, в таком случае... мне придётся тебя огорчить, но здесь ты не останешься.

— Правда? — изобразил удивление Грим, глядя на тёмно-серого единорога, остановившегося прямо перед ним снизу вверх. — Значит, всё же казнь?

— Не прикидывайся идиотом, — скинул с себя ореол дружелюбия бывший визирь, в миг превратившись в жёсткого, даже жестокого, решительного правителя, взгляд рубиновых глаз коего вонзился в бывшего командира СОКИ словно два кинжала. — Грим, я считал тебя одним из тех, на кого могу всецело положиться, доверяя самые опасные тайны и секреты, сложнейшие миссии и... деликатные задания. Да... ты не был непогрешимым исполнителем, но все твои неудачи оставались связаны с отсутствием информации, ну или же необходимых навыков. После предательства моей подруги, гибели первой невесты и двух других капитанов, ты был... Не важно.

Расчувствовавшийся было Сомбра, взмахнул рукой, будто отмахиваясь от воспоминаний, а его морда, на которой проступила буря эмоций, вновь закаменела, превратившись в суровую маску. Стражники тюрьмы, гвардейцы и кобыла, кутающаяся в белый плащ с капюшоном, затаив дыхание смотрели за этим представлением одного актёра.

— Как я должен был поступить, Сомбра? — нарушил тишину заключённый, с губ которого исчезла наглая улыбка, а на глаза наползли тени. — Ты ведь знаешь, что Айси...

— Знаю, — кивнул император, голосом давая понять, что снисхождения ждать не следует. — Тебе следовало бы вспомнить, что теперь мы живём плечом к плечу с шаманами, колдунами и некромантами, среди которых императрица — сильнейшая. И неужели ты думаешь, что я отказал бы в маленькой просьбе моего... верного соратника? Но, вместо этого, ты решил нанести удар, когда я был наименее готов к этому. Скажи, Грим, как я могу доверять тебе, если ты мне не доверяешь?

В помещении установилась тишина, нарушаемая только дыханием пони, а спустя какое-то время "меченый" кристальный земнопони произнёс:

— Не тяни, босс, раз уж принял решение. Я готов понести свою кару.

"Как скажешь, друг мой... Как скажешь", — промелькнула мрачная мысль в голове императора, что не помешало ему жестом подозвать зебру в белом плаще.

— Айси, доставь мне кольцо из кристалла, — говоря в пространство перед собой, произнёс Джафар.

Стражники и гвардейцы напряглись, а заключённый задержал дыхание в тот миг, когда одна из теней ожила, поднялась с пола и, обретя объём, превратилась в белую пегаску, одетую в строгую чёрную униформу без знаков отличия. Мазнув взглядом по Гриму, летунья протянула бывшему визирю прозрачное кольцо, выточенное из небольшого кристалла, не имеющее на себе никаких украшений.

— Благодарю, — приняв незамысловатую заготовку под артефакт, тёмно-серый единорог позволил себе тень мимолётной улыбки, которую все присутствующие, если вообще заметили, приняли за обман зрения, после чего обратился уже к полосатой кобыле. — Забери у него "метку". Грим, ты выдержишь своё наказание, или же попросить тебя подержать?

— Я... — заключённый судорожно сглотнул, впившись взглядом в зебру, но спустя пару секунд борьбы с всколыхнувшимися эмоциями, решительно поднялся на ноги, заявляя: — Я готов, ваше величество. Раз такова ваша воля.

— Действуй, — был дан короткий приказ, прозвучавший словно щелчок кнута, а глаза императора обратились к морде бывшего главы СОКИ. — Возможно, друг мой, когда-нибудь мы будем вспоминать эти события как очередное испытание, которое следовало преодолеть.

Ладонь полосатой кобылы легла на грудь "меченого" кристального земнопони, а спустя несколько секунд он пошатнулся и будто бы побледнел, визуально постарев лет на пять. Впрочем, Грим тут же выпрямился, упрямо стискивая зубы и не желая показывать слабость. Тем временем Джафар надел кольцо на мизинец, приказал зебре положить на него руку, после чего передать "метку".

"Кольцо — живое существо", — мысленно приказал бывший визирь, ощущая как горячим кипятком окатывается всё его тело изнутри из-за применения собственной "метки".

Отнятая сила послушно погрузилась в заготовку, после чего кристалл вновь стал обычным, запирая добычу внутри себя. К сожалению, потемневший до бурого цвета и потерявший прозрачность артефакт, на создание коего тёмно-серого единорога подтолкнула работа профессора, не стал аналогом Амулета Чейнджлинга (никаких сил носителю он не давал, оставаясь хранилищем для кусочка сущности).

"С другой стороны, процедура прошла успешно, так что сила, спустя время, сама собой не вернётся к хозяину. Мне же нужно будет провести эксперименты над тем, как помещать "метки" в предметы так, чтобы они передавали свои способности владельцам", — придя к этим мыслям, Сомбра решил отложить данный проект до тех пор, пока не разберётся с главной на сегодняшний день угрозой.

— Своей властью, Грим, я освобождаю тебя от заключения в тюрьме: тебе будет выделено жильё и содержание, чтобы ты ни в чём не нуждался, — огласил своё решение император, спустя секунду добавив: — Тебе запрещается разглашать секретную информацию, как и покидать город. Хранительница Кристальной Империи за этим проследит. Ведь так, Айси?

— Я... Да, Ваше Величество, — в первое мгновение удивившись, живая тень быстро взяла себя в руки, демонстративно стукнув кулаком в грудь.

— Это... — бывший глава СОКИ сглотнул слюну, явно чувствуя себя не лучшим образом. — Это очень щедро, Ваше Величество.

— Я не забываю былые заслуги, друг мой, — с тенью печали в голосе констатировал Джафар. — Стража, проводите Грима вниз и передайте мой приказ. Айси, проследи за этим.

...

Жестом приказав своей свите ждать, едва выйдя из камеры вслед за Гримом, которого уже вели к лестнице вниз, Джафар отошёл на противоположную сторону коридора и позвал:

— Айси.

Ждать ответа пришлось недолго и тень, поднявшаяся с пола, обретя облик белой пегаски в чёрной униформе, почтительно склонила голову. Её новоприобретённому навыку находиться одновременно во многих местах можно было позавидовать, если бы не идущие в комплекте минусы вроде невозможности испытывать привычные для живых ощущения (сама для себя она напоминала воздушный шарик, способный видеть, двигаться и говорить).

— Ваше В... — заметив укоризненное выражение на морде бывшего визиря, новоявленная Хранительница Кристальной Империи оборвала себя на полуслове, спешно поправившись: — Сомбра. Чем я могу помочь?

— Я бы хотел, чтобы ты сохранила одну вещь, — с этими словами тёмно-серый единорог снял с пальца бурое кристальное кольцо и, взвесив его на ладони, протянул живой тени. — Ты ведь сможешь его сохранить до времени, когда оно сможет вернуться к настоящему хозяину?

— Да... Но... почему? — осторожно взяв артефакт кончиками пальцев правой руки, белая пегаска погрузила его в собственную ладонь, отправляя в небольшое хранилище, созданное в тени мира.

— Потому, что в случае нужды, ты сможешь вернуть его Гриму, даже если я буду не в состоянии этого сделать, — улыбнувшись уголками губ, Сомбра протянул левую руку к голове Айси и, применив собственную "метку", потрепал её по гриве, через секунду убрав руку. — И у меня ещё одна просьба: не рассказывай ему об этом. Урок должен пойти в прок, да и зная то, что его сила у тебя, наш вспыльчивый друг может сделать ещё что-нибудь... необдуманное. Договорились?

На последних словах император заговорщически подмигнул, на что живая тень смогла только кивнуть. Шокировало же её вовсе не доверие со стороны главнокомандующего, а ощущение мимолётного прикосновения, будто бы она была настоящей пони. И пусть для кого-то другого это был пустяк, но для живой тени, крайне ограниченной в обычных удовольствиях, даже такая малость стала чем-то значимым.

— Айси, ты в порядке? — изобразил обеспокоенность бывший визирь, шагнув чуть ближе к крылатой кобыле.

— Да, Ваше... Сомбра, — вынырнув из своих мыслей, белая пегаска неловко улыбнулась и неосознанно шагнула назад. — Можешь на меня рассчитывать.

— Я в тебе и не сомневался, — удовлетворённо заявил Джафар, после чего развернулся и направился к ожидающим его пони и зебре. — У нас обоих много работы, так что — позже обсудим ещё некоторые вещи.

— Я в любое время к вашим услугам, Ваше Величество, — бодро отозвалась живая тень, старательно отгоняя от себя глупые мысли (тем более, что обдумать их она успеет позднее).

...

Доклад целителей об успешном завершении операции застал Сомбру в тронном зале. К счастью, никаких особых дел на это время у него не было, а потому, при помощи своей вездесущей помощницы, которая своими способностями отдалённо напомнила Кристальное Сердце, позвав Твайлайт и Талу, он направился в башню целителей.

Следовало как можно скорее провести допрос чёрной аликорницы, и её физическое, моральное и интеллектуальное состояния, для задуманного императором, были не столь уж важны. В конце концов, когда под рукой имеются сильный пророк, способный осознанно смотреть в прошлое и даже отслеживать вероятности будущего, а кроме того — живой и почти неистощимый источник магии, добровольно готовый помогать учителю, сама собой отпадала необходимость в выбивании информации.

"Даже не знаю, радоваться мне или огорчаться тому, что не только я оказался настолько... зашоренным", — мысленно вздохнув и поморщившись, подумал тёмно-серый единорог, вновь возвращаясь к недавним событиям.

Тот же Грим знал, на что способна Тала, но при этом даже не подумал обратиться к ней за помощью. Договориться с ланью он бы точно смог, да и сама бывшая рабыня не стала бы упираться. С другой стороны, в случае гибели Каденс, с которой крепко связан эмоционально, Джафар не был уверен, что сам бы мыслил адекватно.

Миновав холл башни целителей, в сопровождении своих помощниц, гвардейцев и одной кобылки-земнопони, выступающей в роли проводника (в котором не было особого смысла), Сомбра добрался до нужного этажа и палаты, защищённой от попыток побега или проникновения внутрь не хуже его собственных покоев. К тому же, тени присутствовали и здесь, так что не следовало и сомневаться, что одна красноглазая особа внимательно следит за ценным трофеем.

Войдя в помещение, где едва помещалась одна большая кушетка и пара столиков по бокам, Джафар тут же осмотрел обнажённое, прикрытое тонкой простынью до середины пояса тело чёрной аликорницы. Истощённая, она даже сейчас оставалась привлекательной, но... вызывала у жеребца совсем не тот интерес, о котором можно было бы подумать в присутствии обнажённой кобылы.

— Тала, Твайлайт, — обратился к лани и сиреневой крылато-рогатой пони, находящейся в своём двуногом облике, бывший визирь. — Я не ограничиваю вас во времени, но чем раньше вы добудете информацию, тем лучше для всех нас. Я хочу знать всё...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 4

Когда лань завершила рассказ, после чего приникла к чаше с чистой ключевой водой, которую ей подала Айси, в палате установилась тяжёлая тишина. Твайлайт, прервавшая поток магии, которым подпитывала "метку" Талы, с жалостью, злостью и печалью смотрела на ту, кто в этом мире носила имя "Селестия", но пока что не успела стать той, кем была её настоящая наставница, находясь где-то в первой половине долгого пути.

— Очень... занимательно, — произнёс Сомбра, подпирая подбородок ладонью правой руки, пальцами обхватывая нижнюю челюсть.

— Учитель, мы должны ей помочь, — выпалила Спаркл, делая шаг к постели, где лежала ныне чёрная аликорница, находящаяся в бессознательном состоянии.

— Во-первых, ученица, я ничего не должен: уж точно — не ей, — хлестнул по нервам похолодевший голос императора, заставив крылато-рогатую кобылку непроизвольно вздрогнуть, чтобы затем упрямо сжать губы и развернуться мордочкой к наставнику, дабы попытаться его переубедить, но наткнувшись на иронично-изучающий взгляд алых глаз, вместо пламенной тирады аликорница только стыдливо прижала ушки. — Во-вторых, мы ей поможем, но не из-за доброты душевной или ещё каких-нибудь высоких благородных целей, а ради личной выгоды. Попробуешь угадать — какой?

Отпустив подбородок, жеребец указал кистью на собеседницу, как бы предлагая ей перехватить инициативу. Пони, когда-то известная как принцесса дружбы, постаралась отстраниться от эмоций, вновь посмотрела в глаза Сомбры, выражающие лишь интерес и ожидание, сжала кисти рук под грудью и медленно вздохнула. Ещё до попадания в этот мир она искренне считала, что не нужны причины для того, чтобы оказать кому-то помощь, да и сейчас не собиралась отказываться от этого принципа, только дополнив его необходимостью оценивать риски, просчитывать вероятные пользу и вред...

"А ведь он действительно учит меня, пусть и не совсем тому, чему я хотела бы", — промелькнула в голове Твайлайт скоротечная мысль.

— Самое очевидное — она является врагом чейнджлингов; обладает властью в Западной Эквестрии, благодаря чему может стать союзником Новой Кристальной Империи, после того как вернётся на трон, — Спаркл замолчала.

— Всё? — вопросительно выгнул брови тёмно-серый жеребец, одновременно с тем складывая руки на груди. — Что же — неплохо. Однако, ученица, как принцесса и просто могущественная пони, ты должна думать шире и... глубже. Рассматривай эту задачу как создание очередного заклинания: у тебя есть исходная формула — Селестия, внешние факторы — политическая обстановка и разведывательные данные, ну и желаемый результат. Позже, мы ещё поговорим об этом и тогда... я хочу услышать больше, нежели "самое очевидное".

Император приблизился к собеседнице вплотную, подцепил её подбородок кончиками пальцев и заставил смотреть себе в глаза, обдавая мордочку горячим дыханием. Крылато-рогатая кобылка ощутила, как чуть потемнели от смущения её щёки и быстрее забилось сердце.

— Я поняла, учитель, — усилием воли подавив разыгравшуюся фантазию и взяв эмоции под контроль, твёрдо ответила сиреневая аликорница.

— Хорошо, — глаза Сомбры удовлетворённо сверкнули, а веки на секунду одобрительно опустились, после чего он убрал руку от мордочки подопечной, а затем отошёл на шаг, чтобы ему было лучше видно пленённую кобылу. — Тала, сейчас я буду делать предположения о том, как освободить разум Селестии, а ты будешь смотреть, сработает ли тот или иной метод. Готова?

— Мне нужно ещё несколько минут, — отозвалась лань, стоящая на прежнем месте, крепко зажмурив веки. — Глаза всё ещё болят.

— Понятно, — правитель снова огладил подбородок ладонью, выражением морды показывая задумчивость. — Айси, придётся тебе поработать гонцом.

— Я готова, ваше величество, — белая пегаска в чёрном мундире вытянулась по стойке "смирно", с непоколебимой верностью смотря на главнокомандующего своими жуткими глазами.

...

"От этих двух кобыл у меня сплошные неприятности", — прислонившись к стене палаты, скрестив на груди руки, Джафар наблюдал за процессом подготовки ритуала, который должен вернуть Селестии контроль над собственным телом, вновь и вновь возвращаясь к соблазнительной идее о том, чтобы радикальным способом избавить себя от дополнительных проблем в будущем (с текущими же заботами он мог разобраться и сам, используя лишь имеющиеся ресурсы).

В то же время Мора, одетая в набедренную повязку и красный плащ, скреплённый на груди кристаллической застёжкой, кружила вокруг своей бессознательной пациентки, рисуя на ониксового цвета шкуре затейливые завитушки. Ей помогала Твайлайт, вызвавшаяся подпитывать ритуал, а страховала их Каденс, готовая ошеломить противницу своей силой, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Впрочем, благодаря одной оленихе, которая снова довела себя до почти невменяемого состояния, из-за чего её пришлось определить в соседнюю палату, шансы на успех были весьма велики.

"Жаль, что я не могу видеть так, как видит Тала. Или могу? А что если попытаться обмануть собственную "метку"? Или же лучше воздействовать строго на глаза? Один глаз", — бывший визирь мысленно усмехнулся, осознав тот факт, что фраза "Подсмотреть одним глазком", в случае успешного исполнения замысла, обретёт для него новый смысл.

Однако же до полного выздоровления, когда каждое применение магии не будет вызывать вспышки боли, тёмно-серый единорог не собирался экспериментировать. Да и не был он уверен в том, что сможет воспроизвести настолько необычную способность.

Возвращаясь к тому, что удалось узнать при помощи бывшей рабыни — Сомбра даже не знал, плакать ему или всё же смеяться. Впрочем, рефлексировать он не привык, а весёлого в том, что одним из соседних государств правит злобная энергетическая вампирша, постепенно заменяющая аристократию на собственных детёнышей, было не сильно много. К сожалению убедиться в том, что Луна ещё не разделила судьбу сестры они не смогли, так как лань перенапряглась (отнимать же у неё "метку", пусть и временно, чтобы передать её кому-то другому для краткосрочного использования, было чревато непоправимыми последствиями для Талы).

"Хм... А что если изначально выбрать нескольких добровольцев, которым можно будет передавать требуемую силу? Измотается один — использовать другого, а потом и третьего. В это время настоящая владелица способности, пусть и ослабнет, но страдать от нагрузки уже не будет. И почему мне раньше не пришла эта идея? Очевидные и гениальные решения так... неочевидны", — посетовал про себя император, уже планируя то, как можно будет отлавливать одноразовых носителей "меток", промывать им мозги, а затем и забрасывать их в стан противника (нужно лишь найти способ телепортации на большие дистанции).

— Всё готово; скоро пони будет здорова, — объявила шаманка, передавая кисть из тонкой кости и собственных волос одной из учениц. — Всех посторонних прошу удалиться: нечего вам под ногами возиться.

— Мне тоже следует уйти? — уточнил Джафар, жестом веля охране и целителям выйти из палаты.

— Не стоит шуток, Тёмный Свет, для нас — тебя роднее нет, — игриво сверкнула глазами зебра, кончиком языка облизав губы. — Коль хочешь ты полюбоваться, как будем с тварью разбираться, то следует тебе остаться, чтоб делом дальше заниматься.

"Иногда мне нравится то, как она говорит, а иногда хочется услышать что-нибудь более короткое и простое. Ну... Кто без недостатков?", — тёмно-серый единорог молча кивнул, продолжая стоять у стены за пределами готовящегося ритуала.

Когда же в помещении остались только четыре кобылы (включая бессознательную Селестию) жеребец и одна живая тень, Мора с удовольствием выгнула спину, заставив застёжку щёлкнуть и раскрыться под напором груди, благодаря чему плащ плавно соскользнул с её плеч и спины, после чего подцепила ткань правой ногой и небрежно отбросила в угол, явно красуясь перед супругом. Как знал бывший визирь, обнажаться было не обязательно, но так работать с энергиями, не имея специализированного органа, было несколько легче, чем полосатая кобыла без стеснения пользовалась. Хотя, так как костяную маску она решила не надевать, можно было сделать логичный вывод, что дело тут совсем не в желании облегчить свою работу.

Со стороны Каденс послышался тихий фырк (по всей видимости, она пришла к тому же выводу), а затем вторая императрица и по совместительству — принцесса любви, решительно скинула свой плащ, стремительно оголяя торс. Это действие в её исполнении выглядело менее грациозно и более порывисто, а не желающий уступать упрямый взгляд, пусть кобылы более или менее притёрлись друг к другу, показался Сомбре... милым.

"И всё же хорошо, что она не озлобилась, не зачерствела...", — улыбнувшись уголками губ, жеребец наполовину прикрыл глаза.

— Я готова, — объявила нежно-розовая аликорница, слегка распахивая крылья за спиной и разминая плечи.

Дальнейшие действия прошли быстро и без осложнений: Мора призвала духа, которого при помощи Твайлайт напитала силой, а в то же время Айси, при помощи теней, осушила магический резерв не способной сопротивляться Селестии, оставив лишь капли магии для нормального функционирования организма. Следом за этим шаманка подселила своего новоявленного слугу в тело аликорницы, где он вступил в противостояние с фальшивой личностью, прикинувшись принцессой дня, а затем они оба провалились в подсознание крылато-рогатой кобылы, где их схватка продолжилась. Впрочем, сама чёрная пони этого и не заметила, лишь её шёрстка, из-за прекращения поглощения света через "метку", стала стремительно светлеть, возвращая естественную для себя белизну.

Разумеется, были и другие способы вернуть Селестии власть над телом и магией, но во-первых, некоторые из них оставались на данный момент недоступными, во-вторых, из числа доступных, многие несли угрозу жизни и здоровью аликорницы, ну и в-третьих, ни Джафар, ни его полосатая супруга, не могли проигнорировать возможность "надеть поводок" на принцессу дня. Пусть даже спасаемая не будет о нём знать, да и, скорее всего, им не придётся воспользоваться, но...

"Лучше иметь возможность приструнить могущественную кобылу хотя бы единожды, чем не иметь её", — мысленно констатировал тёмно-серый единорог.

— Вот и конец, мой Тёмный Свет, проблем с кобылой этой нет, — заявила Мора, запрокидывая голову и проводя по гриве правой ладонью.

...

Она лежала на чём-то мягком, достаточно ровном, и вполне приятно пахнущем. В теле чувствовалась жуткая слабость, воздух врывался в лёгкие с некоторым усилием, а желудок буквально требовал того, чтобы в него что-нибудь поместили. Всё это были такие обычные, но вместе с тем настолько жуткие ощущения, весь ужас которых мог оценить только тот, кто не имел возможности самостоятельно пошевелиться, чтобы утолить хотя бы жажду, не говоря уже о чём-то другом.

Селестии, благодаря магии, не нужно было заботиться о регулярном уходе за собой: хватало и окунания в реку, а затем и окутывания себя огнём, но... в последнее время ей всё чаще снилась ванная с пеной (когда вообще удавалось уснуть). И сейчас, пока разум медленно выплывал из темноты беспамятства, аликорница вновь начинала ощущать отчаяние и гнев.

"Сил снова нет. Значит... эта тварь их выпила. Опять", — тяжёлые мысли, будто булыжники, срывающиеся со склона крутой горы, со свистом улетали куда-то вдаль, теряясь в бездонной бездне.

— Ты и дальше будешь изображать из себя умирающего лебедя, или же всё же соизволишь открыть глаза и одарить нас своим высочайшим вниманием? — ворвался в уши холодный, иронично-саркастичный голос жеребца, что было само по себе удивительно, так как единственными самцами, которые были рядом на протяжении всего времени после пленения, оставались чейнджлинги и один жеребёнок-пегас (первые вообще не говорили, а второй... был слишком мал). — Селестия, у меня и без возни с тобой дел полно.

"Издевается, тварь", — мелькнула в голове крылато-рогатой кобылы яростная мысль, заставившая зло сжать зубы и стиснуть кулаки...

Секунда... Вторая... Третья...

"???", — мысли в голове исчезли, а сердце ухнуло от страха в копытца.

Принцесса дня лежала, затаив дыхание, изо всех сил стараясь не впасть в панику: ощущение того, что она может (!) управлять своим телом, пьянило и било в голову, но при этом в душе клубился страх того, что это может оказаться тонкой издёвкой. Ведь если она поверит в свою свободу, а затем её грубо вернут к прежнему состоянию...

"За что? Зачем ты надо мной издеваешься, тварь бессердечная?", — тело начало трясти, а из-под крепко зажмуренных век выступили слёзы.

Удар ладонью по щеке заставил голову дёрнуться, а вспышка боли, вонзившаяся в разум, неожиданно отрезвила. Селестия распахнула глаза, уставившись на нависшего над ней тёмно-серого жеребца, буквально буравящего её мордочку взглядом ярких рубиновых глаз. Ощущаемая слабой рука, мелко подрагивая дотянулась до мордочки, кончиками пальцев прикасаясь к тому месту, куда пришлась пощёчина.

— Вижу, ты наконец-то с нами, Селестия, — надменно усмехнулся Сомбра (узнавание пришло не сразу, но всё же белая аликорница не сомневалась, что это — он). — Прости, что разбудил тебя не поцелуем, как полагается поступать со спящими принцессами, но после всего, что между нами было — этот вариант я решил оставить на крайний случай. Да и мои жёны, определённо, были бы не в восторге.

— Где я? Что... Что происходит? — не без труда заставив язык шевелиться, спросила крылато-рогатая пони.

— Сейчас тебя накормят, помогут привести себя в порядок, ну а потом мы поговорим, — решительно заявил жеребец, резко отстраняясь и отворачиваясь. — И не делай глупостей, Селестия, ты и без того уже доставила немало проблем.

* * *

На землю опустились сумерки, а затем и наступила ночь; в окнах грозного замка зажглись светильники, ночные пони сменили на стенах своих дневных соратников, оставшихся служить в армии её высочества принцессы Луны. Город, раскинувшийся неподалёку от резиденции правительницы, вместо того чтобы начать засыпать, после непродолжительного затишья, снова начал гудеть будто пчелиный улей...

В покоях башни, на широкой постели, застеленной шёлковыми простынями, раскинувшись в привольной позе, мирно спала тёмно-синяя аликорница, тело которой стало стремительно темнеть, едва лишь лучи дневного светила скрылись за горизонтом. Однако же покой и тишина продлились недолго: входные двери с грохотом распахнулись, заставляя сонную крылато-рогатую кобылу оторвать голову от подушки, для того чтобы спустя секунду трое бэтпони навалились сверху, вновь прижимая её к ложу.

— Предатели... — зашипела было принцесса ночи, но тут её рог схватила чья-то грубая ладонь, сбивая готовое сорваться с него заклинание, а к мордочке прижалась тряпка, пахнущая дурманящим составом.

Укол отравленным лезвием в бок заставил аликорницу вздрогнуть, а затем волна тьмы обрушилась на комнату, уничтожая и живых пони, и мебель, и даже снимая слой камня со стен. Когда же атака прекратилась, на полу на четвереньках осталась стоять обнажённая иссиня-чёрная пони, с сияющими яростью бирюзовыми глазами, словно трещинами разделёнными чёрными вертикальными зрачками.

— С-с-с-с... — прошипела правительница Восточной Эквестрии, но в тот миг, когда она почти поднялась на ноги, за её спиной из облака кровавой взвеси материализовался жеребец, нанёсший удар по затылку.

— Прости меня, Мать Ночи, — прошептал Вибрисс, в то время как в покои уже вбегали ночные единороги, готовящиеся вступить в схватку, которая, вполне возможно, станет последней в их жизнях.

Щёлкнули тетивы маленьких арбалетов, сверкнули лучи заклинаний, блеснули во мраке ночи амулеты подавления сил...

Никто из гвардейцев, к кому во снах пришла Луна, даже и не думал отступать, стремясь остановить чудовище, захватившее тело их госпожи.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 5

В чёрных небесах светили и перемигивались миллионы ярких разноцветных огоньков, одни из которых висели в гордом одиночестве, а другие собирались в скопления, окружённые бледно-фиолетовыми, ядовито-зелёными, тускло-красными, болезненно-жёлтыми туманностями. Внизу же, насколько хватало взгляда, простиралась поверхность зеркально-гладкого и кристально-чистого озера, дна коего невозможно было увидеть при всём желании.

"Его и не существует", — напомнила себе принцесса ночи, невесомой пушинкой опускаясь на водное полотно.

В том месте где ноги крылато-рогатой кобылы коснулись воды, во все стороны пошла мельчайшая рябь, похожая на концентрические круги, что сделало ранее прозрачную поверхность почти матовой. Синие крылья, не ощущающие ни единого потока ветра, сложились за спиной на манер плаща, а сияющие бирюзовым огнём глаза заметно потускнели, позволяя проявиться вертикальным щелевидным зрачкам.

Луна была зла и встревожена: её недовольство, в первую очередь, предназначалось самой синей аликорнице, а вот волнение вызывало слишком много причин. Впрочем, сильнее всего крылато-рогатая кобыла волновалась о сестре, место которой заняла мерзкая тварь (когда это произошло было не ясно, но Селестия до сих пор оставалась жива, что чувствовалось и вселяло надежду), а также о своём королевстве, которым теперь будет управлять марионетка, созданная при помощи ментальной магии.

Луна и сама была не чужда этому искусству, но из-за уймы обязанностей, сваливающихся каждый день словно из рога изобилия, не могла в полной мере погрузиться в освоение данной дисциплины. Поэтому, когда её буквально заперли внутри собственного тела, заставив наблюдать за действиями куклы, ничего не смогла противопоставить. А ведь той, кто заняла место её сестры, показалось будто этого не достаточно, и нужно ещё сильнее унизить... сломить доверчивую жертву.

"Клянусь, если мне удастся обрести свободу, я заставлю тебя молить о смерти", — промелькнула яркая мысль в разуме принцессы ночи, непроизвольно вспомнившей недавние события...

...

Крылатый жеребёнок вонзил полупрозрачный ключ в грудь тёмно-синей аликорницы, уложенной на низкий стол, а затем дважды его повернул, тем самым "запирая" волю и разум Луны внутри, отгораживая её от управления собственным телом. Белая кобыла, стоявшая рядом с Ключником, держа его одной рукой за плечо, удовлетворённо усмехнулась, а затем ласково потрепала своего помощника по макушке, произнося елейным голосом:

— Ты мой маленький умница. Самый полезный из всех пони... А теперь — отойди и не мешай.

Тон "Селестии" резко сменился, став зловещим, после чего она отстранила "меченого" от стола и сама наклонилась над жертвой, обеими ладонями беря её за виски. Импульс магии заставил пленницу открыть глаза, а затем с рога Кризалис в рог Луны ударил тонкий луч зелёной магии, который словно змея обвился вокруг витков магического концентратора принцессы, а затем погрузился в голову, создавая новую личность, которая сможет пользоваться силой и поверхностными воспоминаниями оригинала.

С того времени как в этом месте "гостила" принцесса дня, на стенах добавилось гобеленов, изображающих гербы Западной Эквестрии (Кризалис это казалось ироничным), но в остальном обстановка оставалась всё та же. Света было не слишком много, но чейнджлингам более чем хватало, а о других посетителях убежища они заботились весьма... условно.

— Вот и всё, МОЯ принцесса, — тяжело выдохнув, всё же создание фальшивой личности, способной на исполнение не только простейших приказов далось ей не без труда, королева разогнулась и, небрежным жестом отбросила выбившуюся на мордочку прядь гривы себе за спину. — Как себя чувствуешь... Луна?

— Великолепно, моя королева, — продолжая лежать на столе, ответила тёмно-синяя аликорница.

— Превосходно, — самодовольно усмехнувшись, правительница Западной Эквестрии отошла к стене и приказала: — Встань.

Безвольная кукла, созданная только для того, чтобы исполнять волю своей хозяйки, безропотно подчинилась и замерла рядом со столом, на котором только что лежала. В то же время, через проход в соседнюю комнату, двое чейнджлингов-гвардейцев ввели белого алмазного пса.

— Сейчас я покажу, что могу быть не только злой и страшной, но и щедрой к тем, кто верен мне, — величественным тоном изрекла Кризалис, взмахнула рукой и приказала принцессе ночи: — Раздевайся.

...

Луна не сомневалась в том, что тот день станет её кошмаром на долгие годы вперёд: предательство сестры, ударившей в спину и оказавшейся проклятым оборотнем; грубое изнасилование грязным животным, которое ей пришлось прочувствовать каждой клеточкой тела; полная, абсолютная беспомощность, когда оставалось только наблюдать, слушать и ощущать, в то время как собственные конечности подчинялись чужой воле (последнее было страшнее всего). А затем, когда подлая тварь насладилась унижением жертвы, вонючую псину отогнали, саму принцессу ночи привели в приличный вид, а затем в сопровождении двоих замаскированных чейнджлингов вернули в Восточную Эквестрию.

Однако же Старсвирл, который умел быть тем ещё мерзким старикашкой, не зря говорил о том, что "Захочешь жить — не так раскорячишься". Тёмно-синяя аликорница полагала, что тварь, занявшая место Селестии, попросту не смогла подавить её волю и разум, из-за чего и была вынуждена сперва создать фальшивую личность, управляющую телом, а затем и подвергла её физическому и ментальному надругательству, стремясь лишить стремления бороться (того, что пёс, овладевая телом аликорницы, давил на неё через свою "метку", она вовсе не ощутила, так как весь удар на себя приняла фальшивка).

Спасением стала магия снов, также называемая сноходчеством: то ли "меченый", отсекающий хозяйку от управления телом, просто не смог ограничить эту способность, то ли не знал о ней, но факт того, что здесь никакие препятствия ей не мешали, говорил сам за себя. К стыду своему, тёмно-синяя аликорница, слишком занятая разрешением проблем в реальном мире, не так уж и много времени уделяла развитию этого аспекта сил, в большинстве случаев ограничиваясь охотой за ночными кошмарами, мучающими подданных из-за переживаний во время бодрствования... которых стало много больше после появления первых "меток".

"Но теперь у меня много времени, да и мотивация более чем достойная", — невесело усмехнулась Луна.

Топнув ногой по водной глади, она заставила её пойти рябью, а затем превратиться в стекло, за которым демонстрировалось всё то, что происходит вокруг её тела. По ту сторону невидимой границы находилась спальня, где отдыхала фальшивка, не способная видеть настоящих снов (то ли дефект при создании, то ли осознанная мера, призванная не дать встретиться в подсознании оригиналу и замене), что и спасало её от неминуемой кары.

— Ничего: скоро твоя вольная жизнь закончится, ну а потом... я верну себе то, что моё по праву.

Луна хорошо подготовилась к этой операции: сперва посетила во снах членов стражи, которые спали днём и, сумев убедить их в реальности событий, отдала ряд приказов, после чего стала ждать другую смену гвардейцев. Убеждать в чём-то ещё одну группу пони было уже поздно, а потому их сон пришлось укрепить, чтобы в случае шума к фальшивке не подошла подмога (схватка между подданными в замке — это последнее, чего хотела добиться принцесса ночи). Сама операция была назначена на закат, когда во-первых, в силу входила собственная "метка" аликорницы, а во-вторых, наибольшее влияние получал план снов, из-за резко возрастающего количества сновидцев. Будь крылато-рогатая пони опытнее в этом искусстве, возможно она даже смогла бы проявить свой образ в реальности, а то и вовсе — затащить тело на нематериальный план бытия.

"Нужно больше учиться. В следующий раз враг может и не оставить подобную лазейку, так что нельзя давать и шанса, чтобы ситуация повторилась", — стиснув зубы, правительница Восточной Эквестрии стала ждать.

Атака началась стремительно и, на краткий миг, Луна поверила в то, что им улыбнулся успех. Это стало ошибкой, за которую своими жизнями заплатили несколько верных ей пони, буквально стёртых из реальности высвобожденной фальшивкой тьмой. Только вот и кукла не успела насладиться успехом, будучи атакованной верным Вибриссом, которому и вовсе ничего не понадобилось доказывать, так как он был единственным из свиты, взятой на встречу с Селестией, кому удалось пережить подлый удар перевёртышей.

— Гррр... ш-ш-ш, — напрягаясь изо всех сил, Луна потянула магию из источника своего тела в план снов, укрепляя и расширяя свой домен.

Иссиня-чёрная аликорница, уже собиравшаяся обрушить мощь "метки" на "предателей", внезапно ощутила слабость, из-за чего до неё успели добраться единороги. Амулеты, запирающие магию в теле, усыпляющее зелье, кандалы и верёвки — всё шло в дело, чтобы лишить жертву возможности к сопротивлению. В то же время, где-то неподалёку, начался и закончился бой между двумя гвардейцами-перевёртышами и стражниками, ударившими одновременно с группой захвата принцессы.

"Враг уже знает о том, что произошло и обладает возможностью открывать порталы куда угодно. Но и мы не так просты...", — чувствуя, как после потери сознания фальшивкой магию черпать стало легче, тёмно-синяя аликорница оскалилась в злой улыбке.

— Ты не получишь моё королевство; я найду и спасу сестру; ты пожалеешь о том, что сделала со мной и ей!

Эйфория первой победы отступила столь же быстро, как и возникла, а Луна вернула себе самообладание. Глядя на то, как её тело, скованное по рукам и ногам, с прижатыми к торсу крыльями, заворачивают в эластичную ткань, обвешивая дополнительными амулетами, не позволяющими выпустить силу во вне, она снова вспомнила чувство беспомощности, испытанное под алмазным псом... И ей было бы плевать, будь насилие совершено лишь над плотью — как-нибудь пережила бы, предварительно выпотрошив мерзавца, но надругательство над волей и разумом были куда хуже.

"Нужно поднять армию, организовать связь между реальностью и миром снов, получить агентов в стане врага и разведать настоящую обстановку... Мне нужны союзники", — глубоко вздохнув, в чём не было особой необходимости — лишь привычка, въевшаяся в подсознание за многие и многие годы, принцесса ночи взмахнула крыльями и воспарила в небеса, устремляясь к ярким огонькам чужих разумов.

* * *

Просторная комната с широкой постелью, застеленной тончайшими белыми простынями, отдельной комнаткой с ванной и туалетом, а кроме того — маленький рабочий кабинет с креслом и письменным столом — это были новые апартаменты, куда из башни целителей перевели Селестию. Впрочем, на улице города-государства ей побывать не удалось, так как сиреневая аликорница, к которой Сомбра обращался как к ученице, создала заклинание телепортации. Внешняя стена была прозрачной, благодаря чему можно было полюбоваться башнями различных цветов и форм, в которых прослеживались общие черты, да и дверь, ведущая на круговой балкон имелась, но... "гостью" "попросили" оставаться в пределах выделенных помещений (за чем, в прямом смысле, следила её собственная тень, порой подмигивающая красными глазами без зрачков и белков).

Сидя на краю ложа, где могли бы разместиться три таких пони как она, белая аликорница, одевшаяся в лёгкий белый жилет и голубые шаровары, бездумно теребила пальцами левой руки браслет, обхватывающий её правое запястье. Аналогичные украшения находились на второй руке и обеих ногах, ну и конечно же не следовало забывать про ошейник, пусть и не доставляющий особых неудобств, но способный в любой момент "выключить" крылато-рогатую пони магическим ударом.

"А как бы я относилась к аликорну, прибывшему разрушить мой дом, оказавшемуся старой знакомой, однажды уже угрожавшей моей жизни?", — воспоминания о давней встрече с Сомброй в его кабинете не добавили хорошего настроения, напомнив о том, что даже тогда он умудрялся быть очень неприятным противником (теперь же, кроме личной силы, на его стороне были два аликорна и зебра, не уступающая им в магической мощи, не говоря уже об остальных подданных, вроде той самой тени).

Солнце скрылось за горизонтом и на небо высыпали звёзды, кажущиеся даже больше и ярче, нежели в любом месте Эквестрии. Хотя, это могло быть обычным обманом разума, как и то, что воздух, вдыхаемый по собственной воле — слаще, выпитый стакан воды — вкуснее, а постель — мягче.

"И всё же... где Сомбра нашёл аликорна? Неужели он сумел повторить успех Аморе? Тогда, сколько же аликорнов его окружает и почему он сам — единорог? Или же аликорнами могут стать только кобылы? Вопросы-вопросы", — опустив голову к своим рукам, крылато-рогатая пони вздохнула и дёрнула ушами, стараясь думать о чём угодно, но не об Эквестрии, где сейчас правит Кризалис, которая, наверняка, протянет свои лапы к Луне.

Как же принцесса дня желала сорвать эти проклятые браслеты и броситься на спасение своего народа, наплевав на сложности и последствия, но... это было бы самым глупым из возможных решений. Даже если сестра ещё свободна и поверит ей, то Кризалис может устроить гражданскую войну, попросту убедив пони в том, что злобная ночная кобыла, при помощи чернейшего колдовства, принеся в жертву тысячи жеребят, создала двойника-аликорна, чтобы захватить всю власть и править одной. А ведь у неё есть пленник, способный сделать из посредственности — могучего воина...

"Кризалис, если начнёт проигрывать, может выпустить в мир чудовищ, с которыми мы не справимся. Хотя... меня она тоже усилила, пусть я ещё и не имела возможности опробовать свою силу самостоятельно", — мысль о том, что враг вложил в её руки оружие, которым она сможет покарать оборотней за преступления немного подняла настроение, пока белая аликорница не вспомнила, сколько пони погибло от её магии за время служения в качестве пугала.

В дверь, ведущую в коридор, раздался осторожный стук, а затем створка приоткрылась, позволяя сиреневой пони просунуть голову.

— Можно войти? — спросила гостья.

— Разве я могу отказать? — повернувшись вполоборота, иронично вскинула бровь Селестия, мысленно радуясь тому, что есть повод отвлечься от тягостных мыслей. — Неужели Сомбра решил, что разговор со мной — это ниже его достоинства?

— Простите? — сиреневая аликорница сперва стушевалась и смутилась, но тут же эти эмоции были смыты досадой (на саму себя), возмущением и негодованием (уже на Селестию). — Учитель не знает, что я здесь. И он сейчас занят.

— Оу... Понимаю, — улыбнувшись, белая крылато-рогатая кобыла поднялась с края кровати и, выйдя на свободное пространство комнаты, изобразила приглашающий жест. — Прошу: чувствуйте себя как дома. Принцесса...?

— Твайлайт Спаркл, — выражение мордочки собеседницы смягчилось, после чего она воспользовалась приглашением, притворив за собой дверь. — И я не принцесса, а ученица Сомбры... Императора Сомбры.

"Странное чувство. вроде и не врёт, но не договаривает. К Сомбре относится с лёгкой опаской, уважением, благодарностью... Чем же он завоевал такое к себе отношение?", — мысли промелькнули в голове принцессы дня стремительно, не заняв и пары секунд.

— Могу я узнать, чем занят гостеприимный хозяин, коли забыл об обещании беседы? — продолжила разговор старшая пони, присаживаясь на край кровати, тем самым предлагая собеседнице присоединиться.

— Он... занимается государственными проблемами, — отведя взгляд, смущённо ответила сиреневая кобылка.

— Трахается, — заявила белая пегаска, появившаяся в углу комнаты, сидя на складном стульчике.

— Айси! — возмущённо воскликнула Спаркл, впившись в летунью гневным взором.

— Ладно-ладно, — подняла руки в шутливом испуге живая тень, "одетая" в чёрную военную форму. — Он... погружён... в процесс... обеспечения Империи наследниками. Так лучше?

"Если бы ты ещё говорила, не делая акцентов и не играя интонациями", — мысленно посмеялась Селестия, переводя внимание на младшую аликорницу, сердито сопящую и хмурящую бровки (одетую в красный плащ, накинутый поверх синего жилета и белых штанов).

— Что же, — привлекла к себе внимание Селестия. — Учитывая последние события — дело, действительно, важное. Но я полагаю, мы с вами, девочки, сможем друг друга развлечь и без жеребцов?

— Ха... — живая тень указала на белую аликорницу пальцем левой руки. — А ты мне уже нравишься.

На это заявление последовал горестный выдох Твайлайт, поднявшей печальный взгляд к потолку.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 6

(18+)

Воздух в комнате Джафара казался тяжёлым, горячим и сладким, что воспринималось самым краем сознания жеребца. Обнажённый, с блестящей от втираемых ладонями Моры в шерсть отваров, напившийся зелий и эликсиров, вдыхающий запахи благовоний, он неотрывно смотрел на Каденс, лежащую на спине, распахнув крылья и чуть согнув ноги со сведёнными коленями.

Руки нежно-розовой аликорницы лежали вдоль тела, пальчиками аккуратных кистей сминая шёлковую простыню; затуманенные алхимией глаза смотрели на тёмно-серого единорога, чьё жеребцовое естество давно воспряло и налилось кровью, пульсируя едва видными жилками; упругие груди, будто бы не подчиняющиеся силе тяготения, гордо вздымались вверх, красуясь вершинами напряжённых сосков; напряжённый плоский живот дрожал, кипя изнутри смесью эликсиров, призванных сделать эту ночь максимально эффективной. В свою очередь Сомбра, чувствуя как тело пылает изнутри, словно бы отстранился и наблюдал за происходящим будто бы со стороны, при этом не теряя связь с реальностью ни на миг.

— Возьми её, мой тёмный свет: время пришло — помехи нет, — зайдя за спину Джафара, руками проведя по его плечам и прижавшись полной грудью к спине, жарко произнесла зебра, после чего слегка подтолкнула супруга вперёд.

Тёмно-серый единорог не стал противиться и в два шага оказался рядом с кроватью, опустил собственные кисти на колени принцессы любви, смотрящей на него с предвкушающей улыбкой на губах, а затем настойчиво развёл стройные ноги. Изящные, упругие, нежные бёдра разошлись в стороны, открывая взгляду жеребца поблёскивающие смазкой набухшие половые губки, а также выглядывающий бугорок клитора...

Тело буквально трясло от желания овладеть кобылой немедленно, но император сдерживал свои порывы, словно хозяин, который держит за поводок рвущегося вперёд пса. Заставив себя наклониться, он упёрся руками в кровать справа и слева от бёдер нежно-розовой аликорницы, затем опустил голову ниже и поцеловал напряжённый живот, тут же услышав нечто среднее между стоном, урчанием и рычанием, после чего в гриву зарылись тонкие, но невероятно сильные пальчики, настойчиво надавившие на голову жеребца, однозначно намекая на желание партнёрши.

Спускаясь губами к манящему жаром влагалищу, Джафар ощущал сильнейшее напряжение в члене, и почти доходящее до боли распирание в яйцах. Но всё же он дотерпел и, впившись ртом в истекающую соками щель, стал терзать губами и покусывать зубами нежную плоть, тем самым заставляя партнёршу стонать в голос, выгибать спину и ёрзать бёдрами, прижимая ушки к голове, хлопая по постели напряжёнными крыльями, сжимая в пальцах пряди густой гривы. А затем она задрожала, замерев в беззвучном крике на несколько секунд, после чего обмякла с тяжёлым всхлипом.

Более не теряя ни секунды, Сомбра приподнялся на руках и подался вперёд, нависая над распростёртым под ним телом, пристраивая горящую огнём желания головку к входу во влагалище. Ещё секунда и бёдра жеребца толкнулись, заставляя член ворваться в жаркую тесноту влажного лона, раздвигая конвульсивно дёргающиеся стенки и погружаясь на всю длину ствола. В ответ на это кобылка издала ещё один всхлип, своими ладонями хватаясь за плечи партнёра, а ногами стараясь обхватить его таз, и в то же время упругие груди качнулись, этим действием привлекая внимание красных глаз к возбуждённым соскам.

Оскалившись и зарычав, император совершил один, второй, третий толчок... тут же чувствуя как его пронзают тысячи электрических разрядов, а ворвавшийся в глубины принцессы любви член извергается потоками семени. Ощутившая это Каденс вновь задрожала, собственным вскриком знаменуя уже второй оргазм за эту ночь, которая только-только началась.

"Как-то я слишком уж быстро", — удивился, растерялся и даже смутился Джафар, на что лежащая под ним кобыла, на которую он упал из-за подогнувшихся рук, тихо засмеялась (на громкий смех ей не хватало сил).

— Пррродолжай, — отдышавшись, потребовала нежно-розовая аликорница, обдавая партнёра собственным желанием, возбуждением и любовью, которая затмевала всё остальное.

Приподнявшись на локтях, осознавший тот факт, что член и без дополнительных ухищрений не спешит опадать, тёмно-серый единорог встретился взглядом с супругой и, получив в ответ улыбку, вновь начал двигаться. Спустя пять фрикций, их обоих вновь скрутил приступ блаженства, дурманящий разум и едва не лишающий сознания, а затем снова и снова.

После десятого акта Мора вмешалась, влив зелья в открытые рты любовников, после чего настойчиво отстранила жеребца, встав на четвереньки над кобылой. Её хвост метнулся из стороны в сторону, хлестнув по чёрно-белым полосатым бёдрам, открывая взгляду императора кобылье естество, тяжёлая грудь придавила сверху грудь аликорницы, а губы накрыли её рот, уже открывшийся для возмущения.

— И мой черёд пришёл, сестра, — разорвав поцелуй, заявила шаманка. — Помни — ты же не одна.

"Ты слишком много себе позволяешь, кобыла", — вскипело негодование в груди Джафара, а в следующий момент он схватил зебру за гриву правой рукой, накручивая пряди на кулак, а левой рукой взялся за основание её хвоста, после чего одним толчком вонзился в жаркую влажную щель.

Шаманка, зажмурив глаза и издав стон, выгнулась дугой, подаваясь навстречу своему жеребцу, а в это время Каденс, изрядно утомлённая чередой вспышек удовольствия, разделив эмоции со своими партнёрами при помощи "метки", взяла в свои ладони тяжёлые груди второй императрицы, сжимая соски указательными и большими пальцами...

(Конец 18+).

* * *

Селестия долго беседовала с Твайлайт и Айси, рассказывая о своих злоключениях и выслушивая подробности путешествия кристальных пони (впрочем, ничего действительно секретного ей не выдали, что не помешало сделать свои выводы об уровне магии и артефактов, которыми обладают беженцы). Не раз она замечала на себе странные взгляды сиреневой аликорницы, которая словно бы сравнивала её с кем-то, кто выигрывал у принцессы дня по всем статьям... ну или почти по всем.

Несмотря на то, что Спаркл поведала свою историю только с того момента как её спасли Сомбра и другие кристалийцы, к которым в то время уже присоединились бывшие рабы из числа оленей, белая крылато-рогатая пони уловила оговорки о том, что прибыла она издалека, а может быть и из другого мира, о существовании коих рассказывал Старсвирл. Впрочем, почётная пленница постаралась не выдать своих догадок, обходя неудобные темы, решив обдумать открывающиеся перспективы уже после того как ситуация станет более стабильной.

Глубокой ночью Селестию оставили одну... если забыть о том, что белая пегаска могла смотреть из каждой тени... а накопившаяся моральная усталость позволила уснуть. И казалось бы, что её голова только-только коснулась подушки, а лучи солнца уже заглядывают в окно, знаменуя начало нового дня.

Воспользовавшись душем, чтобы освежиться, белая аликорница привела себя в приличествующий вид с помощью живой тени, которая доставила чистую и удобную белую одежду, состоящую из шаровар и топа, оставляющего открытым живот, но поддерживающего грудь. И пусть это были не привычные платья или даже доспехи, жаловаться крылато-рогатая кобыла не спешила, придя к выводу о том, что это лучше чем традиционные наряды зебр...

"Традиционное отсутствие нарядов", — мысленно посмеялась принцесса дня, выходя в общую гостиную на завтрак.

Здесь, в зале с восемью дверями и центральной колонной, был установлен прямоугольный стол, застеленный белоснежной скатертью, поблёскивающей словно бы стеклянными нитями в свете магических огней. Во главе, вполне ожидаемо, сидел тёмно-серый единорог с чёрной гривой, одетый в белые свободные штаны и рубашку, поверх коих был накинут красный плащ, а справа и слева от него, на абсолютно одинаковых стульях с высокими спинками и подлокотниками, устроились нежно-розовая аликорница и зебра, ядовито-зелёные глаза коей красовались вертикальными зрачками, придающими кобыле более хищный вид (они были одеты в короткие набедренные белые повязки, а также плащи красного цвета, скреплённые золотыми застёжками на груди, что прикрывало их кобыльи достоинства от чужих взглядов). Чуть дальше от императора, рядом с его жёнами, сидели Твайлайт, одетая в синие жилет и штаны, с накинутым на плечи красным плащом, и красная кристальная земнопони, в которой, благодаря рассказам, гостья узнала Рубин Блиц, являющуюся управляющей всей прислуги, а кроме того — любовницей правителя (она тоже была одета в белый топ и шаровары, совершенно не смущаясь тому, насколько откровенно выглядит).

"На лицо смешение моды кристалийцев, верблюдов и зебр. Лишь оленьих элементов не видно, что можно объяснить их желанием забыть о прошлом", — промелькнула мысль на грани сознания почётной пленницы, пока она шла к столу, где для неё было оставлено свободное место, прямо напротив Сомбры.

Продолжив разглядывать присутствующих за столом, Селестия обратила внимание на лань, одетую в скрывающие фигуру свободные белые рубашку и штаны, с красной полосой ткани, скрывающей глаза. Это была Тала — бывшая рабыня, которая была возлюбленной вождя восставших, после гибели жеребца возглавлявшая своих сородичей... пока те не решили её убить за клевету на нынешнего императора. Учитывая же, что она находится в ближнем кругу Сомбры, можно было сделать вывод, что либо её проступки были не столь уж страшными, либо же обретённая ценность оказалась достаточной, дабы закрыть глаза на прошлое.

"Это звучит ироничной насмешкой даже в моей голове", — одёрнув себя, подумала белая аликорница.

Напротив оленихи сидел крупный зебриканец, красующийся рельефной мускулатурой, перекатывающейся под чёрно-белой полосатой шкурой. Он был одет в белый грубый жилет, скрывающий торс, а кроме того — красную юбку до колен, украшенную металлическими пряжками. Это был Главр — командующий войсками зебр... порядком поредевшими после сражений с бизонами.

Кроме тех, кто сидели за столом, в помещении находились другие жеребцы и кобылы: гвардейцы в алой броне, внешне почти не изменившейся за все прошедшие годы; группа зебр в белых плащах с глубокими капюшонами, которые когда-то были рабынями Костяного Колдуна, а теперь верно служили его убийце; три пегаски, словно бы слепленные искусным скульптором из снега и льда, бросающие на белую аликорницу любопытные и гастрономические взгляды; конь в чёрном бархатном жилете, кожаных манжетах и широких белых штанах, словно бы лениво прислонившийся к стене... живая тень, мелькающая то тут, то там. Все они не были обычными существами, обладали силой, знаниями и влиянием, а в дополнение ко всему... Сомбра показывал, что доверяет им.

— Приветствую, ваше высочество, — заговорил император, заставляя помещение, из-за количества присутствующих кажущееся несколько тесным, притихнуть в ожидании. — Довольны ли вы нашим гостеприимством?

— Приветствую, Ваши Величества, — несмотря на то, что тёмно-серый единорог даже не поднялся со своего стула, белая аликорница изобразила реверанс, пусть одежда к тому и не располагала (всё же он имел право чувствовать себя хозяином положения). — Ваше гостеприимство весьма приятно и я с удовольствием насладилась бы им ещё какое-то время, но... моё сердце обливается кровью при мысли о том, что пони вынуждены жить под гнётом чудовища, правящего Западной Эквестрией под моим обликом.

— Понимаю, — император смежил веки, глубоко вздохнув, после чего устремил взор алых глаз на пленницу. — Нам ли не знать, как тяжело быть правителем страны, над которой завис злой рок... Я мог бы отпустить тебя, Селестия, прямо сейчас, но у меня нет уверенности, что сделав это — я не обреку тебя на гибель или новое пленение, после чего нам вновь придётся сойтись в бою. И я бы вернул тебе свободу, так как не привык винить оружие за то, что оно ранит врага своего хозяина, рука которого его направляет; я прекрасно осознаю, что ты была пленницей собственного тела, вынужденной безмолвно наблюдать за страданиями других... К сожалению, не все мои подданные способны отстраниться от потерь, которые к нам пришли на твоих крыльях, управляемых чужой злой волей. Из-за этого, сегодня с нами нет того, в чьей верности я раньше и усомниться не мог. Но горе утраты самого ценного... и лучших из нас способно сломить. А потому, я вновь прошу быть моей гостьей и разделить с нами эту трапезу. В процессе же мы обсудим, какие действия следует предпринять для разрешения общей проблемы.

"Какой же ты мерзавец", — с раздражением, печалью и капелькой восхищения подумала принцесса дня, выслушавшая весь этот монолог с невозмутимо-вежливым выражением мордочки.

— Я понимаю это, Ваше Величество, — прозвучал звонкий от внутренних метаний голос белой аликорницы. — С удовольствием приму ваше предложение.

...

Во время еды серьёзных разговоров не велось, а сам Джафар вовсе предпочёл молчать. После минувшей ночи, во время которой прошёл акт зачатия наследников (занятием любовью это язык назвать не поворачивался), он успел обдумать свои ближайшие шаги, придя к выводу о том, что Селестию следует вернуть на трон Западной Эквестрии, при этом не облагая особыми податями за помощь. В конце концов, всё необходимое они могли создать и купить... кроме одного, от чего белая аликорница с удовольствием избавится.

Кроме того, в голову тёмно-серого жеребца пришла мысль о том, как можно решить проблему чейнджлингов, при этом не рискуя собой и своими войсками. Но для этого нужно было привлечь саму принцессу дня к работе, при этом действуя достаточно быстро (чтобы Кризалис ничего не успела предпринять первой, и чтобы её не успели свергнуть без помощи кристалийцев... что тоже было крайне вероятным исходом).

— Полагаю, что никто не будет высказывать возражений о том, что во-первых, захватившая Западную Эквестрию Кризалис опасна для нас, а во-вторых, мы должны ответить за нападение, которое она совершила, пусть и чужими руками, — отставив бокал, выращенный из похожего на хрусталь кристалла, Сомбра привлёк к себе внимание тех, кто сидели с ним за одним столом и находились в зале. — Отлично. В таком случае, я выскажу свой план, после чего хочу услышать ваши возражения, дополнения, иные предложения. Гхм... Но сперва, нам следует узнать, не пала ли перед чейнджлингами Восточная Эквестрия, а потому...

От группы зебр в белых плащах отделилась одна кобыла, которая подошла к Тале и Твайлайт со спины, встала между ними и положила ладони на их плечи. По команде императора, она забрала "метку" у лани, передавая её сиреневой аликорнице, которая тут же прищурила заслезившиеся глаза.

Они уже проводили опыт с тем, чтобы проверить, сможет ли Спаркл взаимодействовать с силой бывшей рабыни (произошло это прямо перед завтраком). Но пусть крылато-рогатая пони не могла применять дар с той же эффективностью, как и его настоящая хозяйка, это компенсировалось огромными объёмами магии, ну и выносливостью энергетического тела.

— Что ты видишь Твайлайт? — спросил Джафар, поторапливая ученицу.

— Принцесса Луна скована своими стражниками, а её войска готовятся к войне, — промедлив ещё несколько секунд, ответила сиреневая кобылка. — Во все концы Восточной Эквестрии отправлены гонцы... Но они исполняют приказы принцессы Луны. Я не понимаю, как это возможно... Хотя...

— Не важно, — прервал ученицу визирь, не желая того, чтобы она оглашала свои догадки при стольких свидетелях (лучше уж позже поговорить наедине). — Раз принцесса ночи, пусть и частично, смогла вернуть себе свободу — это облегчает нашу задачу. Хотя то, что она вообще оказалась скована, говорит о том, что наши враги всё же сумели до неё добраться. А сейчас, посмотри на Западную Эквестрию: чем занимается Кризалис?

Кобылы и жеребцы напряжённо вслушивались в тишину, пока повернувшая голову крылато-рогатая кобылка всматривалась вдаль. Наконец, она объявила:

— Кризалис объявила о сборах армии: она собирает всех "меченых" из гильдий, чтобы их силами сокрушить мятежников с востока.

— Если она увеличит их силы при помощи Ключника, то у простых пони не будет и шанса, — вклинилась Селестия, сжавшая вилку настолько сильно, что та превратилась в кусок бесформенного металла. — Ещё одну гражданскую войну Эквестрия не переживёт...

"Армия усиленных "меченых" — это не то, что я хотел бы видеть", — мысленно хмыкнул визирь.

— Достаточно, — поднял руку в останавливающем жесте правитель. — А теперь, когда все слышали о том, что нас ждёт, мой план...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 7

В комнату, освещённую белым светом, льющимся от кристальной полусферы, расположенной над невысоким постаментом в виде тумбы, вошли Сомбра, Каденс, Твайлайт, Селестия, Тала и зебра в белом плаще с глубоким капюшоном. Их взгляды тут же скрестились на крупной антрацитовой "жемчужине", являющейся единственным сокровищем данного хранилища.

— Не смотрите на меня так, — собравшись из теневых лент позади своих "гостей", Айси, красующаяся чёрной военной формой без знаков отличия, сложила руки под грудью и, опустив взгляд к полу, шаркнула правым копытцем. — Я стесняюсь.

— Так это и есть твоё настоящее тело? — с любопытством в голосе спросила принцесса дня, с которой сняли сдерживающие магию оковы, благодаря чему она чувствовала себя как никогда прежде полной сил и бодрой (сложно было сдерживать порывы эмоций, так как к подобной магической мощи, которой управляла фальшивая личность, ещё требовалось привыкнуть).

— Благодаря тебе — да, — сверкнув алыми глазами без зрачков и склер, огрызнулась живая тень.

— Айси, она не это хотела сказать, — поспешила вмешаться нежно-розовая аликорница. — То есть, Селестия не хотела тебя обидеть.

— Прости, — повинно склонила голову белая крылато-рогатая пони.

— Я... понимаю, — живая тень прикрыла глаза и отвернулась от аликорниц. — Не обращайте внимания.

— Если вы закончили любезничать, то может быть... начнём? — вопросительно изогнул брови тёмно-серый единорог, уже подошедший к постаменту, после чего бесцеремонно положил левую ладонь на чёрный кристалл, воспользовавшись "обманом", чтобы Айси ощутила это прикосновение. — Кроме того, стесняться тебе нечего: сфера — это идеальная форма, к которой стремится всё живое... и неживое.

— Сомбра хочет сказать, что ты — совершенство, — подмигнула подруге принцесса любви, спрятав улыбку за правой ладошкой.

— Пфф... — прижав ушки к голове, белая пегаска улыбнулась в ответ, после чего обратилась к императору с возмущением и игривостью в голосе: — Главнокомандующий, хватит уже меня лапать! Не при жене же...

— То есть, в другое время — можно? — уперев руки в бока, Каденс заставила красный плащ натянуться, а застёжку, скрепляющую края ткани на груди, угрожающе заскрипеть.

— У вас всегда так весело? — обратилась к Твайлайт белая аликорница. — А то я уже завидую настолько непринуждённому общению.

— Просто... мы довольно много прошли вместе, — пожав плечами и приподняв уголки губ, отозвалась на вопрос Спаркл. — По-моему логично, что всё пережитое нас сплотило, превратившись в дружбу.

— Ученица, это, конечно, здорово, но время идёт, — напомнил о себе жеребец, всё же убравший руку от антрацитовой "жемчужины" (от чего Айси ощутила облегчение, приправленное лёгким сожалением).

— Сухарь, — буркнула себе под нос Тала. — Такой момент испортил.

— А вот и нет, — вступилась за супруга Каденс. — Под холодной внешностью, у Сомбры бьётся страстное сердце... Мне можете поверить.

— Тебе ли не знать, — хмыкнула живая тень. — Но император прав: пора начинать. А то Мора с меня шкуру спустит за то, что защита города легла на неё и её учениц.

— Мне уже успел надоесть этот процесс, — заметила лань, когда по жесту главнокомандующего, зебра применила на ней свою "метку", чтобы после этого передать силу кристаллу на постаменте (и пусть это лишь временно, но даже несколько минут ощущать свою неполноценность было неприятно).

Белая пегаска распалась тенями, отстраняясь от внешних раздражителей; тёмно-серый единорог отступил к стене, скрестив руки на груди, принявшись наблюдать за исполнением своего замысла; три аликорницы обступили вместилище души Айси. Все они знали, кто и что должен делать, а потому — напутственные слова были лишними.

...

Для неё не в первый раз было выступать в роли оружия, так что порученное императором дело не пугало: справилась с бизонами — справится и здесь. Разница была только в собственном теле, на которое теперь не нужно было отвлекаться, да в силе, необходимой для того, чтобы дотянуться до Сансити.

"Хотя, раньше мне не приходилось работать с такими способностями", — призналась себе Айси, через тени смотря на Сомбру, Каденс, Твайлайт и других кобыл, находящихся в зале с её телом.

"Метка" Талы слушалась временную владелицу неплохо, пусть и не идеально: она видела мелкие подробности о подругах, порой даже не связанные между собой, а вот император оказался "серым пятном", что только сильнее разжигало интерес. То, что лань может знать тайны, которые окружающие тщательно скрывают, уже не удивляло, да и появившаяся в первые мгновения опаска прошла очень быстро, но на смену ей пришёл азарт исследователя (какая пегаска откажется сунуть свой нос в чужие секретики, при этом имея возможность остаться совершенно незаметной?).

"Никому ведь хуже не будет, если я взгляну одним глазком... после того как закончу с порученным заданием. Всё равно успею, так как сила Талы задержится у меня на несколько минут", — приняв такое решение, живая тень, вынужденная искать удовольствия, не связанные с тактильными ощущениями, вкусом и запахом, мысленно коварно улыбнулась и вообразила как зловеще потирает ладошки.

Всё это не заняло и пяти секунд, так как став... не совсем живой, Айси осознала то, что может думать намного быстрее чем прежде. Это своё открытие она старалась не афишировать, но именно благодаря нему удавалось одновременно воспринимать информацию от сотен "глаз", сеть которых охватывала весь город.

Себе бывшая пегаска признавала, что стала слегка... шаловливой, лишившись таких простых удовольствий как сон, ощущение вкуса еды, обычный тактильный контакт. Впрочем, тот факт что Сомбра мог к ней прикасаться так, чтобы она это ощущала как во время своего бытия обычной пони, а не как сопротивление чего-то плотного, давящего на внешнюю оболочку, внушал некоторые надежды... А ещё, её начинало тянуть к тёмно-серому единорогу, чтобы чаще чувствовать себя полноценно живой.

"Но я об этом никому не скажу. Нет-нет-нет", — промелькнула мысль в сознании живой тени, которая покраснела бы от смущения, если бы в текущем состоянии вообще была на это способна.

Вот наконец рога аликорниц вспыхнули магической аурой, а затем от них к кристаллу протянулись тонкие каналы силы, начавшие заполнять кажущийся бездонным резервуар. Постепенно потоки энергии становились всё шире и сильнее, заставляя "меченую" ощущать себя...

"Сила, мощь... Безграничная власть! Мухахахаха!", — порадовавшись тому, что никто её не слышит, а то ведь точно приняли бы за сумасшедшую, бывшая пегаска приступила к выполнению своего задания.

Чёрные тени сгустились и в них вспыхнули рубиновые глаза, для которых не было препятствий в виде стен, расстояния, иллюзий... Фальшивая Селестия была обнаружена в своём замке, в окружении стражников и советников, которые оказались либо чейнджлингами под маскировкой, либо "мечеными" с промытыми мозгами. Быстрый осмотр твердыни правительницы Западной Эквестрии показал, что в ней вообще очень много перевёртышей и пони, подвергнутых обработке Кризалис (незатронутыми остались только слуги, да и на тех воздействовали силой другого "меченого", превратив их в восхищённых правительницей болванчиков, искренне верящих в то, что сами так думают.

"Какая мерзость", — мысленно скривилась Айси, непроизвольно скосив взгляд на Каденс, сила которой тоже позволяла пробуждать различные чувства.

Сравнивая подругу, которая могла бы подчинить себе кого угодно, просто внушив нужные эмоции, и королеву чейнджлингов, которая не брезговала никакими методами, живая тень ощутила... благодарность и уважение. В конце концов, иметь силу и не пойти по лёгкому пути, удовлетворяя каждую свою прихоть — это заслуживало наивысшей похвалы. И пусть время от времени принцесса любви применяла "метку" на других, но следовало признать, что она этим не злоупотребляет, да и в те моменты это было оправданно.

Доложив о том, что готова, Айси увидела как Сомбра извлёк из ножен меч, который тут же превратился в оружие, способное разрезать любое препятствие. Сам жеребец ускорился, что далось ему не без усилий, отразившихся в виде вздувшихся жевательных мышц...

"Мог бы поручить это кому-нибудь другому", — подумала бывшая пегаска, усилием воли перемещая часть сознания в тень королевы чейнджлингов, которая тут же разрослась, превращаясь в портал.

Глаза фальшивой Селестии удивлённо распахнулись и расширились, а крылья попытались раскрыться и подкинуть хозяйку вверх. Однако в этот момент теневые ленты скрутили ноги и руки перевёртыша, прижав к телу и шикарные опахала, а затем, продолжая пользоваться эффектом внезапности, живая тень потянула свою жертву на себя, одновременно атакуя находящихся вокруг перевёртышей и "меченых", заставляя их защищаться, а не атаковать.

"Слишком твёрдая шкура. Только Челубей, на всей скорости, сможет пробить ударом копья... Да и то — не факт", — вынужденно констатировала Айси, попытавшаяся покончить с жертвой самостоятельно, но наткнувшаяся на перекаченную магией защиту.

Едва голова Кризалис показалась из теневого портала, открывшегося перед императором, как в неё вонзился клинок тёмно-серого жеребца. Рог, начавший было сиять магической аурой, резко погас, а жеребец опустился на одно колено, стараясь отдышаться.

— Первый этап закончен, — заявил правитель Кристальной Империи, когда остальное тело убитой королевы всплыло перед ним из тени.

— В твоём голосе чувствуется облегчение и удовольствие от того, что ты убил сильного чейнджлинга, или из-за того, что она выглядит как я? — не прерывая процесс передачи магических сил, спросила принцесса дня, добавив своим словам ехидства.

— Не время для шуток, — император поднялся в полный рост и приказал: — Айси, продолжаем.

"С удовольствием, Ваше Величество", — мысленно буквально промурлыкала бывшая пегаска, чувствуя глубочайшее удовлетворение от того, что виновница её гибели расплатилась своей жизнью, в чём она приняла непосредственное участие (осталось лишь с самой Селестии спросить должок... но это можно было отложить на поздний срок).

Вернув свой взор на Западную Эквестрию, в которой началась суета словно в разворошённом пчелином улье, пусть с момента исчезновения королевы и прошли какие-то секунды, живая тень отметила первостепенные цели. Она должна была признать, что Кризалис успела создать очень неплохой аппарат управления страной, завязав все центры власти на своих детей, которые либо заменили важных пони, либо контролировали их став советниками-любовниками-супругами-детьми.

"Не будь ты такой сукой и удовольствуйся одним королевством, я бы даже порадовалась за эквестрийцев. В конце концов, крестьянам и ремесленникам под гнётом роя жилось даже лучше, нежели под мудрым руководством благородных аристократов... которых почти не осталось. М-да: Селестии будет очень тяжело, даже если не учитывать "меченых", по мозгам которых прошлась королева. Ну да это — не моя проблема", — придя к таким выводам, бывшая пегаска приступила к похищению или истреблению перевёртышей (на каждом пришлось концентрировать внимание на одну-две секунды, сперва проверяя его "меткой" Талы, а затем уже атакуя теневыми лентами).

Первыми пали "аристократы" и "лидеры гильдий", вместе с их заместителями и помощниками; следом за ними исчезли стражники, гвардейцы, торговцы; ну а уже после этого Айси взялась за рядовых особей, не забыв и про тайное убежище Кризалис, где она держала особенно ценных слуг. Всего ею было убито сто семнадцать перевёртышей, на что ушло чуть больше шести минут времени и почти три резерва магии взрослых аликорнов. Однако же часть рабочих особей была перемещена в тюрьму, для пополнения запаса Амулетов Чейнджлингов, но немало тварей, не влияющих на страну пони в глобальном плане, остались нетронутыми.

"Ну а теперь, пока у меня остались заёмные силы и "метка" Талы, можно посмотреть на то, что скрывает император".

...

— Что же... Все — молодцы, — убрав меч в ножны, Джафар окинул взглядом аликорниц, выглядящих пусть и не как выжатые тряпки, но близко к засушенным фруктам. — Селестия, прежде чем возвращаться домой, ты можешь отдохнуть в своих гостевых покоях, но я вынужден напомнить о том, что Западная Эквестрия обезглавлена, а Восточная Эквестрия готовится идти на неё войной.

— Ты крайне милостив и гостеприимен, Сомбра, — проведя по мордочке ладонями, а затем закинув за спину пряди опавшей гривы, белая аликорница устало посмотрела на тёмно-серого единорога. — Спасибо за то, что не вышвыриваешь пинком под круп.

— Даже более того, — бывший визирь ухмыльнулся, показывая ровные зубы. — Я не пользуюсь своим положением, чтобы привязать тебя к себе... или заменить на свою марионетку.

— Я это ценю, — серьёзно кивнула принцесса дня. — Мне нужна пара часов, чтобы восстановиться, а затем я отправлюсь на север. Выделишь мне сопровождающих?

— Если ты согласишься лететь в обществе пони, которые тебя не сильно любят... — тёмно-серый единорог огладил подбородок пальцами правой руки, дёрнув себя за тонкую бородку. — Хотя, я рекомендую воспользоваться порталом. Айси, ты же поможешь принцессе?

— А...? — донёсся рассеянный ответ, но вскоре живая тень заговорила более осознанно, пусть и не приняла свою форму пегаски: — Прошу меня простить, я сильно устала. Да: через два часа я смогу создать теневую тропу, если со мной ещё раз поделятся магией.

— Каденс, Твайлайт? — жеребец вопросительно вскинул брови, повернувшись к ученице и супруге.

— Мы будем готовы, — пообещала нежно-розовая аликорница.

Сиреневая кобылка только согласно кивнула (всё же ей приходилось поддерживать ещё и работу амулета).

— Так, действительно, будет лучше, — с благодарностью в голосе произнесла принцесса дня. — Спасибо.

— Наконец-то, — донеслось от лани, поспешно надевшей на голову повязку, скрывающую глаза.

— Что случилось? — обратилась к подруге Твайлайт.

— "Метка" вернулась, — пояснила олениха, смущённо дёрнув ушами.

— Разве ты не мучаешься из-за того, что она — слишком сильная? — уточнила Каденс, буквально на глазах возвращающая привычную бодрость. — Мне казалось, что возможность не видеть... всякое, будет для тебя облегчением.

— С одной стороны — да, но... — Тала подняла руки к вискам, помассировав их подушечками пальцев. — Без своей силы я чувствую себя слепой... беспомощной... Да и ощущение, когда пусть и безболезненно, но отделяют кусочек души — это неприятно.

— Возможно вы решите перенести этот разговор на другое время? — прокашлявшись, вклинился в беседу бывший визирь, затем указал жестом правой руки на Селестию и добавил: — Например на то время, когда вас не будет слушать правительница условно... дружественного государства.

— Я ничего не слышала, — невинно моргая глазками, заверила всех присутствующих белая аликорница, затем улыбнулась и добавила уже нормальным своим голосом: — Сомбра, я никогда не забуду о том, чем ты... чем все вы помогли мне и Эквестрии. Так что, можешь не волноваться, что я использую услышанное против вас. И... Я бы хотела... чтобы разногласия между нашими народами... да и нами самими, наконец-то прекратились. Когда, если не сейчас закладывать первые камни в фундамент крепкой дружбы?

На последних словах старшая крылато-рогатая пони шагнула навстречу тёмно-серому единорогу, протянув руку с раскрытой ладонью. Взгляды кобыл же переместились на Сомбру, и в них читались ожидание, надежда, сомнение...

— Хм... — выдержав паузу, император так и не пожал руку белой аликорницы. — Прости, Селестия, но говорить о дружбе сейчас рано. Да и не в такой обстановке.

Кивок на тело Кризалис, оставшееся точной копией принцессы дня, послужил не хуже ушата ледяной воды.

— Но, против новой попытки дружбы народов я не возражаю, — решил подсластить пилюлю жеребец, изобразив лёгкую улыбку. — А сейчас, предлагаю пройти в комнату отдыха: вам нужно набраться сил, ну а мне... уделить внимание своим обязанностям.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Двенадцатая арка — 8

Твёрдым шагом Жизель шла по древней роще, кроны коей сплетались в сплошной зелёный потолок, через который едва ли мог пробиться хотя бы один лучик солнца, но темноту разгоняли светящиеся грибы, во множестве растущие на коре деревьев, излучая приятное золотое сияние. Впрочем, сейчас ей было не до любований красотами, созданными усилиями многих поколений друидов, так как среди исполинских стволов то и дело слышались голоса верных воинов и мятежников, стук копий, редких мечей... рёв пламени, завывания ветра, крики раненных и умирающих.

"Презренные предатели", — мелькнула в голове немолодой уже, но ещё и не старой лани мысль, а перед глазами вновь и вновь мелькали образы того, как Голдерион пал от удара Князя Равнин, пригласившего господина в свой дом, трусливо нарушая все мыслимые и немыслимые законы.

Она хотела бы бежать, чтобы скорее оказаться в своём доме, под защитой верной гвардии, слуг и лично воспитанных Теней Леса, четвёрка из которых сейчас прикрывала отступление своей госпожи, но применение магии измотало сильнее чем когда-либо, а ушибленные рёбра никак не желали исцеляться. Всё же эта подлая сила "клеймённых", дарованная слабакам, не способным постоять за себя, а также глупцам, не могущим изучить благородное мастерство из-за своего скудоумия, слишком сильно изменила привычный расклад в Великом Лесу (относиться к "чародеям", которые хоть что-то из себя представляют только из-за слова, отпечатавшегося на душе, как-то иначе нежели с презрением, благородная кронорожденная не могла).

К печали Жизель, сила, даже полученная бесчестным, мерзким оленям образом, остаётся силой, с которой нужно считаться. Они с Голдерионом слишком уверились в преданности слуг и приближённых, из-за чего не заметили плетущегося заговора, за что её мужу пришлось заплатить жизнью. И помощь самой целительницы-друидки не помогла там, где плоть рвали невидимые серпы, жгло жадное пламя, стремилась раздавить сама земля...

"Глупцы. Ваша участь предрешена! Когда верные княжества узнают о вашем коварстве, они сами явятся под кроны Вечного Леса, чтобы покарать мятежников и присягнуть принцу. Я же смогу удержать власть до того дня, когда Сильверион взойдёт на положенную ему по праву крови вершину", — звуки схваток почти стихли, но благородная лань и не думала останавливаться, лишь ускорив шаг и стараясь каждым касанием земли копытцами вытянуть немного жизни, дабы восстановить собственный запас.

Когда стволы-великаны расступились, открывая взгляду дворец Великого Князя, на краткий миг олениха испытала облегчение, которое тут же сменилось недоумением из-за того, что вход за живую изгородь был открыт, а стража отсутствовала на своём месте. Вспыхнувший было гнев на мятежников и предателей, которые могли добраться и сюда, сменился страхом за сына, погнавшим чародейку вперёд. Миновав ворота она видела тела некоторых гвардейцев, изуродованные до неузнаваемости; мёртвых слуг, в качестве оружия использовавших кухонную утварь, приручённых зверей вроде медведей, истыканных стрелами и волков, изрубленных короткими клинками.

В воздухе пахло кровью и смертью; входы в стволы-башни, ранее закрываемые живыми мембранами, оказались прорваны грубой силой, а на сросшихся ветвях-мостиках, образующих второй и третий ярусы твердыни Великого Князя, разгорался пожар (впрочем, напитанная жизнью древесина не спешила поддаваться огню). Однако же хуже всего была тишина, давящая на уши сильнее любого шума, криков, угроз...

"Этого не может быть... Не может!", — придерживая руками местами порванные, запачканные в грязи и крови широкие красно-золотые штаны, лань бежала ко входу в приземистое широкое дерево, состоящее всего из трёх этажей, вершина коего представляла собой круглую площадку, окружённую десятью ветвями-зубцами. В круглых окнах виднелся свет, что вселяло надежду на то, что если Тени Леса и не отбились от нападения, то хотя бы смогли продержаться достаточно долго...

В конце концов, старшая жена Голдериона не зря занимала своё место, и даже в своём нынешнем состоянии могла...

— Приветствую, ваше величество, — произнесла младшая лань Великого Князя, едва старшая кобыла появилась на пороге просторного квадратного холла, откуда в разные стороны вели коридоры, а кроме того — поднимались лестницы на второй и третий этажи. — Мы не ожидали вас столь рано.

Младшая олениха была одета в свободное зелёно-серебряное платье с широкими штанами, красным поясом и высоким воротником. Она стояла среди тел защитников, которых было на треть меньше ожидаемого, и с видом хозяйки, в дом которой пришла грязная бродяжка, смотрела на соперницу из-под полуприкрытых век.

— Что это значит, Арвель? — властным тоном спросила друидка, пользуясь возможностью, решившая потянуть время и выпить как можно больше жизни из дворца, охотно делящегося силой с заботившейся о нём хозяйкой.

— Похоже, что ваш ум — это огромное преувеличение, — насмешливо фыркнула младшая кобыла, затем театрально обвела помещение рукой и заявила: — Мы устроили чистку для неблагонадёжных слуг. К сожалению, они оказали сопротивление, из-за чего дворец пострадал. Но... думаю, что друиды не откажутся его восстановить, чтобы угодить Великому Князю и его избраннице.

— Ты обезумела? — Жизель уже поняла, что проиграла, так как не могла ощутить присутствие сына в доме, из-за чего оставалось надеяться, что Тени успели его унести. — Когда другие князья узнают...

— Они придут сюда и склонят передо мною головы, либо лишатся их, — вышел из темноты бокового прохода один из прятавшихся там жеребцов, одетый в кожаную броню с деревянными пластинками, в левой руке несущий небольшой мешок. — Как, впрочем, и вы, ваше величество.

Брошенная к ногам Жизель ноша прокатилась по полу, из-за чего мешковина развязалась и на свет светляков показалась голова оленёнка... совсем маленького оленёнка. При виде этого белая лань дрогнула и пошатнулась, чувствуя как грудь взрывается фантомной болью, а до ушей донёсся злорадный смех младшей кобылы, едва ли не с обожанием смотрящей на безрогого жеребца.

— Подчинись мне, — приказал "клеймённый", применяя свою мерзкую, противоестественную силу, тяжёлым тараном обрушившуюся на разум старшей жены Голдериона. — Подчинись... Подчинись... Подчинись...

Ни будь Жизель измотана предыдущим боем и бегом по лесу; ни будь её воля надломлена гибелью мужа; ни нанеси враг удар по психике кобылы, показав голову сына... она смогла бы противостоять силе "клейма". И даже сейчас, теряясь между всепоглощающей ненавистью и безразличной покорностью, она старалась бороться, цепляясь за собственную гордость, за честь и долг, любовь и верность... И всё же, с каждой секундой поражение было ближе и ближе.

"Я не справилась, муж мой... Я не сохранила наш дом, и не увидела змею, заползшую под кроны Великого Леса", — перед глазами всё потемнело, а из уголков глаз скатились две чистые слезинки.

У белой лани не было сил, чтобы сопротивляться, да и воля слабла с каждым ударом сердца. Но всё же... она не была столь уж беззащитна.

"Убей их всех!", — в отчаянной ярости, мысленно закричала друидка, выпуская из глубин своего разума ту, кто не знала слов "слабость", "жалость", "компромисс".

И тьма души, обитавшая в глубинах подсознания хозяйки, откликнулась глухим рычанием, похожим на довольное урчание хищной кошки. У неё не было разума (ей это заменяли инстинкты), но зато она обладала всеми навыками своей хозяйки.

— Вот и всё, — хмыкнул корнерождённый олень, во времена восстания рабов отказавшийся идти с глупцами, которые так и не поняли открывшихся перспектив. — Теперь, когда Жизель с нами, князья будут вынуждены мириться. Ну а пока они колеблются, я обработаю их своей силой... Поставлю своё "клеймо".

Не успел развеселившийся жеребец сделать шаг, как тело белой лани, мгновение назад выглядевшей безвольной куклой, словно бы смазалось в неясный росчерк от скорости, перемещаясь к младшей жене бывшего Великого Князя. Кобылка, волю которой сломить было столь просто, что Бран сам сомневался в том, что сопротивление было, повисла на вытянутой руке старшей оленихи, глядя на неё широко распахнутыми в ужасе глазами. Несколько секунд ничего не происходило, а затем раздался хруст, сопровождаемый затихающим хрипом.

— Остановите её! — крик прозвучал испуганно, так как встретившись взглядом с парой зелёных омутов, сияющих мистическим огнём, жеребец отчётливо ощутил хватку смерти уже на своей шее.

Тем временем, словно бы дожидаясь этой команды, Жизель отбросила бездыханное тело и сорвалась с места, стремясь достать "клеймённого". Только вот за два шага до цели её перехватила Тень Леса, выглядящая как молодая олениха с одной рукой (её удалось сломить только после того, как голова маленького принца отделилась от тела). Завязалась короткая схватка, в которой старшая кобыла, пусть не без труда, ударом кулака разбила голову противницы.

Выигранного времени Брану хватило, чтобы выбежать из холла, скрываясь в переходах дворца. А его слуги, на обработку каждого из которых требовалось потратить немало времени, сплошным потоком кинулись в атаку. Некоторые из них даже применяли "клейма"...

В гвардию Великого Князя входили воины, которые были лучшими из лучших... Они БЫЛИ лучшими из лучших, когда служили Голдериону. Сейчас же, сперва сломленные чужой волей, затем — убивавшие своих соратников, нанося удары в спины, потом сражавшиеся с зажатыми в угол, а от того лишь более яростными стражами, они шли не "в бой", а "на убой". Приказ корнерождённого мятежника звучал как "остановите", а не "убейте", или же хотя бы "схватите", за что и уцепилось подсознание двух из каждой тройки сломленных.

Жизель не была скована ничем, так как даже природные ограничения тела спали, позволяя двигаться с такой скоростью, что надрывались мышцы, а бить так сильно, что ломались кости. Однако из-за жизненной силы, которую лань тянула отовсюду, травмы мгновенно срастались, пусть даже и неправильно, что постепенно всё же лишало подвижности.

В какой-то момент, белая олениха, шёрстка которой пропиталась кровью настолько, что выглядела красной, застыла в лоскутах лохмотьев, оставшихся от одежды, на краю холла дворца и осознала, что убивать больше некого. Безрогий олень сбежал, вместе с частью своих соратников, а сломленные, исполняя въевшийся в подсознание долг, выполнили приказ и "остановили" жену князя своими телами (сколь бы хитрым и умным ни считал себя корнерождённый, некоторые вещи ему узнать было попросту неоткуда, а учить его никто не собирался).

В ушах выпущенных на вольную охоту инстинктов, всё ещё звучали слова, символизирующие последнюю волю старой личности "Убей их всех". Только вот тело, уже не столь прекрасное как прежде, лишившись подпитки жизненной силой, начало стремительно умирать от внутренних повреждений.

Лань упала сперва на колени, затем встала на четвереньки и взвыла, выражая ярость и безысходность. А в тот момент, когда эмоции достигли пика, на душе отпечатались два слова "Дух Леса".

В последний раз вздрогнув, бывшая хозяйка дворца упала на пол, скрючившись в неестественной позе, а её глаза окончательно угасли. Только вот душа, стремящаяся жить, вливая силы в "клеймо", подчиняясь инстинктам самосохранения, подселилась в живое строение, буквально переполненное жизненной энергией. Не осознавая себя, "Дух Леса" стала распространяться по корням от дерева к дереву, охватывая всё большее и большее пространство, направляя в "клеймо" всё больший и больший поток силы...

Друиды, коли таковые присутствовали бы вблизи разорённого дворца, могли понять происходящее и попытаться помешать сущности, перерождающейся из души лани в нечто совершенно иное. Однако же из-за повстанцев, главной ударной силой коих оказались "клеймённые" корнерождённые, с радостью расправились с теми, кто когда-то были их хозяевами, с радостными криками и улюлюканьем издеваясь над их семьями...

"Убей их всех", — прозвучала первая мысль нового существа.

"Убей их всех", — повторилась мысль, вызывая в разрозненных остатках воспоминаний предшественницы слабые отклики.

На несколько долгих секунд замерев, из-за чего неестественная тишина опустилась на Великий Лес, кроны деревьев вновь зашелестели, начав колыхаться будто под ураганным ветром, при этом стволы издавали жуткие звуки, похожие на вой и стоны...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Тринадцатая арка — 1

Войдя в ванную комнату, совмещённую с туалетом, Тала сняла с головы повязку и, чуть красными от усталости глазами посмотрела на собственную тень, после чего произнесла:

— Айси, нам нужно поговорить.

Секунду ничего не происходило, а затем из-за спины лани раздался голос белой пегаски:

— И ты не нашла для этого более подходящего места?

Поморщившись на подобное жеребячество от, в общем-то, взрослой и ответственной кобылы, лань развернулась мордочкой к собеседнице. Живая тень предстала перед ней абсолютно нагой, сидящей на краю большой квадратной ванны (маленького бассейна), с игривой улыбкой на губах и ехидным прищуром глаз. Выглядела она в этот момент в равной степени эротично и жутко, что никак не подействовало на бывшую рабыню (за свою жизнь, успевшую повидать всякого).

— Что не так? — вопросительно изогнула брови Айси, расправляя правое крыло. — Ты сама выбрала для разговора такое место.

"После своей смерти, она стала... импульсивна", — вынужденно признала Тала, решив не обращать внимания на провокации.

— Я хочу поговорить о том, что ты увидела при помощи моей "метки", и о том, что увидеть не смогла, — спокойно произнесла олениха, чувствуя как ожившие тени сковывают её голени.

— И для этого ты пришла в столь... уединённое место? — наклонила голову к правому плечу живая тень, алые глаза которой сверкнули внутренним огнём.

— Здесь нам никто не помешает, — спокойно пояснила лань, ощущающая прикосновение теневых лент уже к бёдрам.

— Ммм... Как предусмотрительно, — белая пегаска хихикнула, соскользнула с бортика и, сложив крылья за спиной, подошла к собеседнице, эротично качнув бёдрами, после чего положила ладони на её плечи и приблизила мордочки. — И о чём-же именно ты хочешь поговорить? Я многое видела...

— О Сомбре, — не стала юлить Тала, тело которой оказалось сковано тенями уже до пояса. — И о том, что ты собираешься делать.

— О... — округлила глаза Айси. — То есть я сама ещё не решила, что со всем этим делать, но ты уже знаешь, какое решение будет мной принято? Какая... страшная сила.

— У меня не достаточно магии, чтобы использовать весь её потенциал, — призналась олениха, с облегчением осознавая, что путы не поднимаются выше середины живота, а затем, заставив себя улыбнуться, прищурила глаза и положила ладони на талию крылатой пегаски. — Но вот у тебя, пусть и много силы, но катастрофически не хватает мастерства.

— Хм, — живая тень нахмурилась, а затем заговорщически ухмыльнулась, прижимая уши к голове. — У меня есть сила, у тебя — мастерство... Мы отлично дополняем друг друга, не так ли? Как две половинки одного целого... Хи-хи.

— Я не стану внедрять в себя "Чёрную Жемчужину", — отрицательно качнула головой олениха. — И в качестве украшения короны её носить не стану. И вообще... не собираюсь править.

— Бука, — обиженно надулась Айси, скользя ладонями за шею собеседницы, чтобы заключить её в кольцо из рук, плотнее прижимаясь всем телом. — А ведь у нас открываются такие перспективы...

— Быть третьей я тоже не собираюсь, — отрезала Тала. — Кто бы ни был третьим.

— То есть, против отношений вдвоём ты не возражаешь? — хмыкнула белая пегаска, подмигнув левым глазом. — Ладно-ладно... Я постараюсь быть серьёзной. Так зачем же ты решила показать свою... осведомлённость?

— За тем, что Сомбра нужен, — ответила лань. — Без него Новая Кристальная империя рухнет под собственным весом, так как слишком много противоречий возникают между кристалийцами, оленями и зебрами; слишком много "друзей" и врагов нас окружают.

— У меня достаточно сил, чтобы заткнуть недовольных, а с твоей помощью, мы сможем избежать ошибок, — заметила живая тень, прекратив дурачиться и теперь смотря в глаза бывшей рабыни совершенно серьёзным взглядом. — Разве ты не хочешь скинуть путы, которыми он всех нас окутал? Разве не хочешь получить настоящую свободу?

— Кронорожденные считают, что самая большая мечта корнерождённого — стать кронорожденным, чтобы ему служили корнерождённые, — невесело хмыкнув, отозвалась олениха, прикрыв веки, чтобы затем резко открыть глаза и впиться взглядом в мордочку крылатой кобылы. — Для меня свобода — это не возможность делать всё, что только придёт в голову, не оглядываясь на мнение других... Моя свобода — это право выбирать, кому служить; кому помогать; кого защищать...

— И ты решила служить Сомбре, пусть и знаешь о том, что он... кем является это существо? — в голосе Айси явно зазвучали раздражение и разочарование.

— Нет, — спокойно и абсолютно искренне ответила Тала, чем немало удивила собеседницу. — Я служу не Сомбре, пусть и выполняю его приказы... Как ты можешь помнить, в самом начале я тоже пыталась предупредить принцессу, чтобы оградить её и защитить оленей. Ты должна помнить, чем сородичи отплатили мне за это.

— И...? — поторопила бывшую рабыню белая пегаска.

— Я служу принцессе, защищаю подруг и помогаю народу, который принял меня, — смягчив тон, ответила лань. — Если бы не Сомбра, то я и мои сородичи погибли бы при попытке бегства из Княжеств; если бы не Сомбра, то чейнджлинги набрали бы силу, высасывая магию из Твайлайт, а мы вошли бы в их поселение как гости, либо произошло бы побоище; если бы не Сомбра...

— Я уже поняла, что ты им восхищаешься, — скривилась живая тень, черты которой заострились.

— В определённой степени, — пожала плечами олениха. — Сомбра, кем бы он ни был раньше, нужен нам. Если же его не станет сейчас... что будет чувствовать Каденс? А как она поступит, узнав о предательстве? А Мора? Ты можешь считать, что сильнее неё, но я вижу варианты событий, при которых она раз за разом если не побеждает, то не проигрывает. Устраивать же войну внутри города...

— Это была его лаборатория... Понимаешь? — голос Айси дрогнул, а черты начали расплываться, но она быстро вернула контроль над оболочкой. — То место, где я впервые встретила Тень, было построено по его приказу. А его желания? Я видела то, что он... он хочет обладать мной... Обладать, будто бы я какая-то вещь.

Тала проскользила руками по спине подруги, обведя основания крыльев, а затем привлекла к себе её голову, позволив уткнуться в свою шею мордочкой. Сама крылатая кобыла тоже прижалась к бывшей рабыне, попутно убрав теневые путы, с явным усилием удерживая собственную форму.

— Мне страшно... понимаешь? — тихим шёпотом спросила Айси. — Мне охвостеть как страшно. Ведь... Ведь даже сейчас, зная всё это... я ощущаю желание вновь почувствовать его прикосновение. Ведь я... даже сейчас... чувствую себя как какой-то шарик: ни тепла, ни холода, ни вкуса и запаха... А он... Скажи, что было бы, если бы Сомбра остался... прежним?

— Этого я не могу сказать, — вздохнула лань. — У меня не хватает сил, чтобы увидеть подобное.

Они обе замолчали, продолжая стоять в ванной комнате. Наконец, тишину нарушил вопрос оленихи:

— Что ты будешь делать?

— Не знаю, — ответила живая тень, размыкая объятья и отступая назад. — Не беспокойся, пока что, убивать Сомбру не буду. Пусть и хочется. Но... не хочу, чтобы Каденс из-за меня страдала.

"Тем более, что даже если убить его, то остаётся Мора, которая может вытащить душу императора обратно в мир живых", — мысленно добавила бывшая рабыня, не став говорить об этом вслух.

— Знаешь, а ведь мы можем попробовать решить твою проблему, — заметила Тала, а на вопросительный взгляд вскинувшей голову пегаски добавила: — Не только "метка" Сомбры может воздействовать на тебя так, как это делает он. Нужно только найти кого-то с подходящей силой, а затем — убедить помочь.

— Есть одна зебра, отнимающая "метки"... — задумчиво заметила живая тень, потирая подбородок, затем, встретив укоризненный взгляд подруги, невинно улыбнулась и добавила: — Я просто рассуждаю.

— Ладно, — махнула на крылатую пони рукой лань. — Помни главное — любую проблему можно решить разными способами, и я, да и Каденс с Твайлайт, не откажемся тебе помочь.

— Ладно, я не буду совершать поспешных шагов, — вернув себе серьёзный вид, заставив проявиться на себе военную форму, отозвалась Айси. — Это ты хотела услышать?

— Да, — подтвердила олениха, вновь надевая на голову повязку, закрывающую глаза. — А сейчас, прости, но нам придётся прерваться. Я и так задержалась слишком долго.

— Скажи, что отравилась... ну или удовлетворяла свои потребности, — подмигнула белая пегаска, распадаясь лоскутами тени, истаившими в воздухе прежде чем опали на пол.

"Худшего удастся избежать... надеюсь. Уж больно тяжело смотреть в будущее", — промелькнуло на грани сознания лани, прежде чем она вышла из ванной комнаты.

* * *

Султан Неба сидел в кресле, установленном в его ложе на стадионе и смотрел на песок арены. Сегодня трибуны, если не считать редких охранников, были пусты, а вместо гладиаторов, друг с другом в тренировочных схватках сходились "меченые".

Жаркие лучи дневного светила опаляли землю, звон и лязг стали разносились по всему комплексу, но не выходили за пределы внешних стен. Вот воин с огненным мечом напал на противника, который превращался в воду (будто джинн, на порядки более слабый чем Султан Моря), а неподалёку бизон, ещё недавно сражавшийся с пони, закручивал вокруг себя песчаную бурю...

— Ваша гостья прибыла, великий, — поднявшийся по лестнице Харуд, одетый в мешковатые бело-голубые одежды, склонился в поклоне, при этом ни на миг не изменив своего невозмутимого выражения морды.

— Прекрасно, — правитель одного из городов-государств Верблюжьих эмиратов, изобразил намёк на улыбку и махнул левой рукой. — Оставьте нас.

Присутствующие, среди коих были как воины, так и жёны султана, поспешили удалиться, а сам старший распорядитель встал позади кресла господина, готовясь к возможным неожиданностям. Всё же чёрной козе он не доверял, при этом и не недооценивал ту, кто за краткий срок умудрилась перекроить отдельную часть преступного сообщества.

Фавн вошла в ложу, будучи одетой лишь в белые шаровары и топ, прикрывающий грудь, но фактически не оставляющий пространства для воображения. Её разоружили, чему "меченая" не противилась, но менее опасной она от этого не стала.

Султан Неба внимательно посмотрел на козу, даже и не подумавшую склониться перед хозяином города, чем вызвала у его слуг глухое негодование. Впрочем, сам джинн признавал, что она демонстрирует свой норов по-праву... да это и не несёт в себе цели нанести оскорбление (отсутствие раболепия и благоговения — это не признак наличия презрения или чего-то подобного ему).

— Посмотри туда, Фавн, и скажи... что ты видишь? — попросил хозяин города, которому приходилось бороться с собой, чтобы не реагировать на ощущение угрозы жизни.

— Мусор, — красные глаза скользнули по всем сражающимся, вернулись к Султану и только после этого прозвучал вердикт.

"Грубо и не совсем верно. Но...", — джинн улыбнулся подобной откровенности.

— Ты права: пока что, каждый из них способен лишь на то, что смогут повторить многие единороги, — сделав паузу, он продолжил: — Однако, уже сейчас существуют "меченые", способные уничтожать города, биться с аликорнами на равных и даже побеждать их... Прошли те времена, когда сила одного была достаточным аргументом, чтобы контролировать королевства... Поэтому я собираюсь сделать две вещи: собрать армию одарённых, которые смогут решать самые сложные задачи, а также объединиться с другими Султанами. Нам нечего делить, но вместе мы сможем противостоять куда большим угрозам, не опасаясь быть запечатанными...

"Или убитыми", — закончила за него чёрная коза, не став озвучивать это вслух.

— Зачем тебе я? — с тенью интереса спросила Фавн.

— Мне нужен кто-то, кто сможет держать "меченых" в тонусе, при этом не претендуя на моё место, — честно ответил хозяин города. — Ну и мне понадобится помощь в переговорах с братьями... Чтобы они не упрямились слишком сильно. В оплату же... проси всё, что пожелаешь. Что-то мне подсказывает, что твои потребности мне обойдутся дешевле, нежели желания других кандидатов.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Тринадцатая арка — 2

Над новой Кристальной Империей сиял закат: одна половина неба уже потемнела и на ней проступил узор из звёзд, в то время как вторая половина всё ещё оставалась достаточно светлой, будто бы день не желал уступать своих позиций ночи без борьбы. Слабый ветер, гуляющий среди вершин башен, разгонял дневной зной, но был не достаточно сильным, чтобы принести настоящую прохладу (впрочем, Джафар предпочитал терпеть такие неудобства, нежели пробирающий до костей мороз снежных пустынь).

Прохаживаясь по кольцевому балкону верхнего этажа Императорской Башни, бывший визирь то и дело бросал взгляды вниз, где по улицам сновали жеребцы и кобылы из числа зебр, кристальных пони, ну и редких оленей. Обладатели полосок, в большинстве своём, ограничивались юбками или набедренными повязками, совсем уж редко — штанами, вне зависимости от пола и возраста, предпочитая оставлять голый торс (впрочем, нашедшие себе жеребцов среди пони зеброчки надевали жилеты...); северные кристалийцы, не привыкшие к южной жаре, предпочитали верблюжью моду на свободные шаровары, жилеты и топы; олени же экспериментировали с одеждой, стараясь перепробовать все варианты, так что среди них можно было увидеть и лань в мешковатом одеянии, и рогача в набедренной повязке. Но среди всех них тут и там мелькали воины в бело-красной форме, пришедшей на смену чёрным одеяниям.

Заложив руки за спину, тёмно-серый единорог медленно вдыхал и выдыхал воздух, обдумывая последние сведения и своё нынешнее положение, а кроме того — старался составить планы на будущее... не сильно надеясь на их исполнение. В конце концов, этот мир уже не раз показал, что способен подкидывать неожиданные сюрпризы на ровном месте, переворачивая ситуацию с ног на голову и обратно.

"Пожалуй, не буду искушать судьбу подробным долгосрочным планированием", — решил Сомбра, прислушиваясь к далёкому раскату грома, донёсшемуся с юго-востока, откуда медленно ползли тяжёлые тучи...

Последние события практически лишили НКИ воздушных войск, члены которых могли бы контролировать погоду. И пусть у погибших в битве с Селестией остались жеребята, но они ещё не скоро смогут полноценно заменить своих родителей. Впрочем, если бы польза пегасов заключалась только в разгоне облаков, то это было бы не столь неприятно, так как с этой работой могут справиться единороги, либо же "меченые" с подходящими силами...

"Всё же глупо было отправлять их в бой, практически без надежды на успех", — остановившись на западной стороне башни, Джафар взялся за бортик балкона руками и, повернув морду к последним лучам солнца, прищурил глаза, чувствуя как они слезятся от яркого света.

Потерю разведчиков, посыльных, диверсантов, извозчиков и ещё много кого, империи придётся компенсировать иными средствами. А ведь нельзя было забывать и про моральный дух подданных, которые пока что принимают всё случившееся более или менее спокойно, но... надолго ли хватит их терпения? И согласится ли Каденс подавлять недовольство при помощи своего дара?

"Очень вряд ли. Хотя, если не останется выбора... Только вот не хотелось бы этого допускать", — новый раскат грома прозвучал ближе, заставив дёрнуть ушами.

Подданные внизу засуетились, спеша разойтись по своим домам: днём они работали в мастерских, зельеварнях, на производствах материалов вроде бумаги, заготовок под артефакты, оружие... на фермах по выращиванию продуктов, а ночью гуляли и отсыпались в своих постелях. Чтобы закрыть все вакансии, со службы пришлось снять многих воинов, стражников, некоторых гвардейцев из числа рядовых, которых заменили на постах совсем молодыми подростками-зебрами, не успевшими пройти полный курс обучения в полевом лагере (так что муштровать их будут командиры уже на местах приписки). Эта мера была вынужденной, так как пони попросту устали сперва во время перехода, когда требовалось постоянно быть наготове к бою, а затем и во время нападений бизонов с залётными аликорнами.

"Физически они могли бы ещё служить, но морально... К сожалению, живые воины — не машины Механикуса", — стоило вспомнить гениального изобретателя из прошлой жизни, как в памяти всплыл ничуть не менее одарённый учёный, обитавший уже здесь (бездарно погибший из-за собственного высокомерия).

— Армия кристальных големов нам бы не помешала, — вслух произнёс бывший визирь, ничуть не опасаясь того, что его услышит кто-то посторонний, поняв как-то неправильно, так как в том, что Айси бдит, он был уверен.

Сама живая тень была ещё одним опасным приобретением, похожим на обоюдоострый меч без обмотки на рукояти, которая в любой момент может выскользнуть из рук. Её потенциал сложно было переоценить: уже сейчас бывшая пегаска контролировала каждую тень целого города, пусть для этого ей и приходилось напрягать все свои силы, а в перспективе ей поддадутся ещё и кристаллы с самыми разнообразными свойствами. Учитывая же то, из чего состоят все строительные материалы кристалийцев...

"Впору чувствовать себя гостем в своём доме, а то и заложником", — мысленно хмыкнув, тёмно-серый единорог повернул голову так, чтобы поднявшийся ветер трепал гриву, сдувая локоны в сторону, в то время как солнце окончательно скрылось за горизонтом, тусклой полосой сияющим далеко впереди.

Сомбра желал обладать бывшей пегаской, чтобы её сила принадлежала только ему одному. В далёком прошлом, будучи ещё советником султана Аграбы, он мог бы попытаться сломить её волю, чтобы вживить Чёрную Жемчужину в своё тело при помощи Амулета Чейнджлинга. Да и в самом начале своего пути в этом мире, жеребец бы посчитал это удачным решением (догадался ведь создать виндиго, которые могли бы превратить его в кусочек льда, если бы смогли прорваться через защиту разума).

Сейчас тёмно-серый единорог был сильнее чем годы назад: его магический потенциал возрос, да и "метка", дающая самые разнообразные возможности, была превосходным подспорьем. Но всё же он не хотел ни ломать Айси как личность, превращая её в безынициативный придаток, ни вступать в прямое противостояние, которое с высокой вероятностью мог проиграть...

"Свободной, она остаётся опасной, но... разве это не делает жизнь интереснее? Да и одной могущественной кобылой в моём окружении больше — это уже не играет значения", — с неба упали первые капли дождя, разбившись о кристальные стены башен, а следом за этим сверкнула яркая молния и прозвучал раскат грома, пробравший тёмно-серого единорога до костей.

В следующую секунду хлынул ливень, струи которого образовали почти непроницаемую стену, похожую на колышущуюся занавеску. Шелест воды заглушил все звуки, за исключением новых раскатов грома, следующих сразу же за ослепительными вспышками ломанных, ветвящихся молний.

Красный плащ, накинутый поверх плеч императора, порывами ветра прижало к его телу, будто бы стихия искренне пыталась столкнуть неугодного ей пони с балкона; холодные струи в считанные секунды промочили шкуру правителя, невзирая на сопротивление его одежды... Однако же, Джафар будто бы и не замечал этих неудобств, продолжая смотреть на стену падающих капель, далеко внизу превратившихся в целые реки, затопившие улочки кристального города (дренаж не справлялся, пусть отводы и были выращены везде). Мысли же его продолжали струиться рекой, уводя всё дальше и дальше по цепочке рассуждений.

Селестия, вновь оказавшаяся причиной проблем, пусть и не столь катастрофичных как в прошлый раз, при помощи бывшей пегаски отбыла в Эквестрию. По словам Талы, продолжающей следить за обеими принцессами по приказу бывшего визиря, она сумела вернуться на трон западной половины королевства и, раскрыв нескольких чейнджлингов, объявила о новой попытке этих тварей захватить власть, сделав пони лишь кормом для себя. В то же время, она пыталась связаться с сестрой, которая придержала свои войска, готовящиеся к маршу в сторону Сансити.

Гильдии были недовольны, аристократы, обнаружившие гибель или исчезновение союзников и родственников, тоже не пылали любовью и всепрощением, да и другие проблемы неожиданно всплыли наружу. Принцесса дня же, не обладая телепатией королевы чейнджлингов и не имея её разветвлённой сети влияния, не могла со всем этим справиться одна. Только вот и позиции её, по крайней мере сейчас, достаточно крепки, чтобы не опасаться прямого бунта.

"Союзник из Эквестрии... обеих Эквестрий, в ближайшие годы будет плохой. Хотя и угрозы с их стороны можно не ждать — слишком много внутренних противоречий. Ну а если протянуть руку помощи...", — особенно громкий раскат грома, похожий на оглушительный хохот, будто бы расколол небо прямо над головой тёмно-серого единорога, заставив оборвать собственные мысли и крепче сжать бортик балкона пальцами.

Тело самой королевы перевёртышей затребовала себе Мора, объяснив это желанием изучить столь интересную особь. Впрочем, Сомбра не сомневался в том, что вторая его жена постарается извлечь из трофея максимум пользы, так что можно ждать появления в её коллекции нового артефакта.

"Мне, определённо, нужно перенять у неё знания. Желательно — все", — полосатая шаманка, несмотря на всю её покладистость, оставалась если не опаснейшим, то одним из самых опасных разумных, с которыми Джафару доводилось иметь дело за обе жизни.

Пленённых же перевёртышей, пока что, было решено не пускать на артефакты. Полноценным разумом они не обладали, но зато объединяясь в единую ментальную сеть, получали огромное преимущество, которое не могли в полной мере реализовать из-за шаблонности реакций.

"Если мы сможем научиться перенимать все их свойства, это даст нам огромный толчок во всех сферах жизни. Впрочем, было бы интересно попытаться вывести чейнджлингов с большей индивидуальностью, а то и вовсе — гибридов с одной из рас", — яркая вспышка ударила по глазам, после чего по небу будто бы прокатился булыжник.

Из-за всей этой истории с Эквестрией и перевёртышами, тёмно-серый единорог лишился Грима, как верного помощника и соратника. Пусть Айси и сможет заменить его в том, что касается сбора информации в городе, Тала — в шпионаже за пределами НКИ, но жеребец был ценен не только этим, что успешно продемонстрировал внедрившись к бизонам и лишив их поддержки духов в самый важный момент. Простить его, разумеется, было можно... только вот доверять тому, кто столь грубо нарушил приказ, да ещё продемонстрировал неспособность переступать через чувства, визирь себе позволить не мог.

"Да и его верность мне вызывает сомнения", — мысленно добавил к своим рассуждениям тёмно-серый единорог.

Тем временем гром и молнии ушли вперёд, подгоняемые сильным ветром, но дождь и не думал прекращаться, теперь проливаясь на землю с небес ровной стеной. Жеребец, вытянув вперёд правую руку, подставил ладонь под холодные струи, ощущая как влага просачивается сквозь пальцы...

"Будто бегущее время, которое не получается удержать", — промелькнуло в голове Сомбры, когда он сжал кулак.

Время, действительно, бежало вперёд неостановимо, и требовалось решать, что делать дальше. Интуиция подсказывала, что проблемы молодого королевства ещё не закончились, и в будущем им предстоит пройти через множество испытаний. В конце концов, в прериях ещё достаточно племён зебр, не присягнувших новоявленному императору, бизоны, наверняка, пожелают отомстить за своё поражение... А о скольких неприятностях он даже не догадывается?

"Верблюды могут помочь товарами и наёмниками, но далеко не бесплатно; на пони из Эквестрий надеяться не стоит; лошади из Седловской Аравии... могут стать инструментом, если помочь кому-то верному занять место хана. Олени, после нашей последней встречи, вряд ли пылают ко мне любовью, ну а яки слишком далеко. Хотя, с последними нужно попытаться связаться, и если Тор ещё жив, и остаётся вождём, то это можно будет использовать. Тале придётся напрячь свою силу... или же вновь передать её Айси?", — дёрнув ушами, жеребец уловил торопливый цокот, выбивающийся из шума дождя.

— Вот ты где, — вздохнула Каденс, всем видом выражая недовольство, держа в руках тонкое одеяло. — Укутайся, а то простынешь.

— Я весь сырой, — заметил Джафар, отворачиваясь от стены дождя, чтобы полностью повернуться к нежно-розовой аликорнице, одетой в шаровары голубого цвета и плащ (она освещала себе путь рогом, из-за чего выглядела довольно забавно).

— Скинь сырую одежду, — закатила глаза принцесса любви.

— Прямо здесь? — иронично изогнул брови тёмно-серый единорог. — Каденс, если ты хотела увидеть меня голым, то не нужно было придумывать подобных интриг.

— Сомбра... — кобылка состроила скептичную мордочку. — Думаешь я там чего-то не видела? Да и вряд ли кто-то увидит тебя сейчас.

На последних словах нежно-розовая аликорница кивнула на густую темноту, буквально клубящуюся за бортиком балкона.

"Даже жаль — смутить её стало куда тяжелее", — задумавшись о том, чтобы просушиться магией, Сомбра откинул эту идею, после чего под взглядом своей особенной пони разделся, скинув одежду на пол, затем укутался в протянутое одеяло и, схватив пискнувшую супругу за руку, притянул в свои объятья, укутывая ещё и её.

— Ты весь мокрый, — поёжилась крылато-рогатая кобылка, но отстраняться не спешила, а даже наоборот— устроилась поудобнее, погасив свой рог.

...Впрочем, за последние дни произошло и кое-что хорошее, о чём в прошлой жизни Джафар и не задумывался, а в нынешней...

— Скажи, Каденс, как ты смотришь на захват мира? — потеревшись подбородком о макушку аликорницы, спросил тёмно-серый единорог.

— Того самого мира, где каждый день появляются монстры, для которых и аликорн — не причина для волнений? — ехидно уточнила принцесса любви. — Ты точно хочешь захватывать такой мир, а потом ещё и править им?

"Аргумент", — мысленно признал жеребец, с удовольствием вдыхая аромат свежести и цветов, который преследовал "меченую".

— Тогда... нам надо найти другой мир, — решительно заявил Сомбра. — Более спокойный.

— Угу... — нежно-розовая аликорница потёрлась мордочкой о шею мужа. — Такой, чтобы его можно было спасти, чтобы местные жители не сопротивлялись захвату.

— Хм... — ухмыльнувшись, император зажёг собственный рог и слегка отстранил свою императрицу, чтобы заглянуть ей в глаза. — Когда ты успела стать такой коварной?

— Учусь у тебя, — подмигнула Каденс, показала язык, а затем выскользнула из объятий, оставив плащ в руках жеребца и, отбежав на пару шагов, жестом поманила его за собой. — Идём внутрь. Думаю, нам обоим не помешает горячая ванна.

* * *

Он бежал не слишком быстро, но и не медленно, старательно сберегая силы и постоянно прислушиваясь к звукам возможной погони... которой не было. Луна освещала его путь, серебряными лучами пробиваясь через кроны деревьев, вблизи коих старался держаться беглец, уносящий с собой самое дорогое сокровище, которое только мог рассчитывать получить.

Одетый в одни лишь серые штаны, подвязанные куском верёвки, Белый Клык выглядел словно оборванец, а то и вовсе — разбойник. Хотя, это было не так далеко от истины, подтверждаясь ещё и пятнами крови на взъерошенной шкуре.

В мешке, который кобель закинул себе за спину, тихо сидел крылатый жеребёнок, обладающий очень полезной силой, которая обязательно приведёт их обоих к успеху. К сожалению, хотя, в данной ситуации это было только благом, пегас оказался совершенно безынициативным...

"Ничего. Так даже лучше: не будешь пытаться сбежать и спорить. Ну а потом... я из тебя ещё выращу верного пса, со всеми положенными повадками", — оскалив клыки, Белый Клык немного ускорился, чувствуя как тело вновь наливается бодростью из-за открытого "второго дыхания".

Алмазный пёс не знал, что случилось с чейнджлингами, которые охраняли их в логове той твари, что притворялась принцессой-пони, но был благодарен за то, что его не убили просто за компанию. Выбравшись же из своей камеры, он рискнул забрать с собой Ключника (как его называла сама "Селестия"), до этого момента просто стоявшего в центре комнаты, равнодушным взглядом смотря перед собой.

— Будь спокоен, щенок, я о тебе позабочусь, — рычащим смехом огласил ночную рощу старший "меченый". — Сила стаи зависит от силы каждого её члена... А я не привык держать рядом с собой слабаков.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Тринадцатая арка — 3

Сперва заставив проявиться на теле, а затем и сняв с шеи цепочку, Мора положила Амулет Чейнджлинга на стол в подсобном помещении ритуального зала. После этого она поспешно надела на мордочку маску из кости, скрывая изменившиеся черты (всё же она успела привыкнуть к зрению и молодой мордочке, из-за чего возвращение к старому облику вызывало... досаду). Поправив набедренную повязку, шаманка решительно покинула закуток, выходя в квадратное помещение, освещённое четырьмя жаровнями, установленными на треногах в углах, пол коего был покрыт символами из крови и кристальной пыли, что увеличивало её энергетическую вместимость, а в центре круга возвышалась на высоту метра тумба из кристалла, служащая подставкой для шлема из сине-фиолетового металла, с двумя декоративными крыльями, похожими на уши летучей мыши. Головной убор был лёгок и прочен, имел Т-образное отверстие для глаз и рта, защищал затылок, щёки, макушку, выделялся прорезью для рога... но самое главное — служил идеальным сосудом для пленения души, не только сохраняя все её силы, но и позволяя умножать, а также направлять их.

"Корона сия, достойна царя... но для обладания ею, немалая воля нужна", — в воображении зебры промелькнул образ её вождя и супруга, уже доказавшего то, что она не ошиблась в своём выборе, и в тот же миг губы растянулись в хищной улыбке.

Кому как ни ей было знать, что Сомбру гнетёт его слабость в грубой силе? И пусть в сравнение с многими и многими жеребцами, он если не превосходил всех, то и не уступал, но вот осознание превосходства жён накладывало свой отпечаток. Да ещё и маленькая ученица, буквально фонтанирующая энергией...

Для жеребца было нормально желать силы: пугаться стоило бы, если бы тёмно-серый единорог не стремился к ней. Но в отличие от большинства, Сомбра держал эту свою тягу под контролем... почти всегда. Ну а для того, чтобы у мужа было меньше соблазнов, верная жена должна проявить инициативу и помочь, при этом стараясь не ущемить такую хрупкую вещь как гордость.

"Приняв мой дар, о Тёмный Свет, ты станешь тем, с кем равных нет", — кивнув вошедшим в помещение помощницам, которыми были шесть её учениц, полосатая кобыла подошла вплотную к ритуальному инструменту.

Молодые шаманки молча заняли свои места в шести кругах, соединённых между собой и с центром тонкими линиями. Они были одеты в тонкие набедренные повязки из шкур животных, в руках же держали кристаллы-накопители, размерами с голову жеребёнка, заполненные магической силой до такой степени, что тускло светились в полумраке. Отбрасываемые ими тени, из-за колышущегося в жаровнях огня, дрожали будто живые, но на самом деле это была лишь иллюзия, так как Айси, из-за предпринятых Морой мер, при всём желании не смогла бы проникнуть сюда незаметно.

Возложив ладони на постамент, императрица зебр начала призыв: если раньше ей для этого требовались долгие и изощрённые ритуалы, то теперь, имея под рукой высокоточные инструменты, источники энергии и материалы, о коих в былые годы оставалось только мечтать, можно было обойтись минимумом телодвижений. В то же время, помощницы, уловив безмолвный сигнал, приступили к перекачиванию энергии из накопителей, в которых содержался полный резерв молодой аликорницы (пропуская магию через свои тела, они трансформировали её, а затем вливали в узор).

Не прошло и нескольких секунд, как дух королевы чейнджлингов, голова которой находилась в тумбе, появился прямо над шлемом, закалённым в её же крови. Однако же попытка вырваться, как и воздействовать на разумы зебр, которую она предприняла в тот же миг, провалилась без каких-либо видимых последствий. А на второй удар ей уже не дали времени.

— О... несомненно — ты сильна, — подала голос Мора, разрушая гнетущую тишину. — Теперь, пришла пора моя.

Следующие полчаса, шаманка рвала сущность королевы чейнджлингов, лишая её самосознания, воли, желаний, инстинктов... при этом, она старалась не повредить её способности, превращая опасного врага в послушный инструмент. Ну а когда всё было кончено, а энергия в кристаллах почти иссякла, полосатая кобыла поместила духовный конструкт в заранее подготовленный артефакт, из-за чего металл потемнел на несколько тонов. И только убедившись, что предмет не стал проклятым, она смогла выдохнуть с облегчением, взяв его в свои руки.

Ещё будучи молодой ученицей, Мора слышала о проклятых вещах, созданных неумелыми шаманами-некромантами. В конце концов, поместить дух убитого врага в оружие не так уж сложно, а вот подчинить его, заставить служить себе и не дать навредить — гораздо труднее. В худшем случае, "раб", постоянно контактируя с "хозяином", мог попытаться сам захватить тело, подавив слабую волю...

Прислушавшись к своим чувствам, старшая зебра ощутила мимолётное желание оставить шлем себе: владея оружием, способным менять свой вид, служить накопителем энергии, наделять телепатией, она стала бы непобедима... Только вот военные походы, завоевания, жажда битв — это удел жеребцов, ну а возможность читать мысли или контролировать слабовольных, определённо, не стоила возможных трудностей. Тем более, собственные силы всё равно оставались надёжнее, привычнее и удобнее.

"Из солнцеликой принцессы, коль муж бы помог, могла бы я сделать прекрасный клинок", — перехватив шлем за декоративное крыло левой рукой, пальцами правой ладони Мора провела по пластине, которая должна защищать левую щёку.

...Сколь же огромные перспективы перед ней открывало замужество, даже если не учитывать статус императрицы. И насколько же иронично то, что от самых жестоких деяний, её удерживает пони, в душе являющийся таким же чудовищем как и она! И только лишь Каденс, в их странной по всем меркам семье, оставалась по-настоящему доброй, пусть жизнь и заставила её лишиться наивности...

Пока Мора размышляла, ученицы уже приступили к затиранию ритуального рисунка, предварительно сложив накопители у левой стены зала. Одна из молодых зебр, проявив инициативу, принесла экранирующий контейнер, в который её наставница положила шлем, плотно закрыв крышку.

Всё же, рано было демонстрировать всем желающим свой маленький успех... во избежание неправильных мыслей и сомнений.

Вместе с коробкой из тёмно-синего кристалла, шаманка вернулась в подсобное помещение, где с внутренним облегчением сняла маску, а затем надела Амулет Чейнджлинга, возвращая молодой вид мордочки и зелёные глаза с вертикальными зрачками. Пусть она могла бы и не снимать артефакт на время ритуала, но решила перестраховаться, не давая королеве перевёртышей и малейшей лазейки в свой разум.

...

— Кто теперь чистый? Кто теперь довольный? — тепло и искренне улыбаясь, Тала подняла со стола, застеленного толстым одеялом, одетого в жилетку и свободные шаровары жеребёнка, тут же прижимая его к груди. — Ты моя радость...

Гранд, ещё слишком маленький, чтобы вообще понимать то, что происходит вокруг, что-то прокряхтев на своём жеребячьем языке, решил тут же и задремать. Впрочем, лань подобное устраивало, так что она подошла к кроватке и аккуратно уложила в мягкое гнездо своё единственное настоящее сокровище.

"Как же жаль, что я не могу посмотреть на тебя своими глазами", — мысленно поморщившись, олениха только вздохнула, поправляя тонкое одеяльце.

Утро только-только наступало, окрашивая очистившееся от туч небо своими лучами. В приоткрытую дверь, ведущую на балкон, проникал влажный после ливня, прохладный воздух...

Убедившись, что оленёнок спит, "меченая" тихо-тихо вышла на балкон, притворив за собой створку. Несколько секунд поколебавшись, она всё же сдвинула повязку с глаз на лоб, устремляя взгляд на горизонт поверх крыш, чувствуя как вновь по щекам побежали слёзы, а магия стала утекать, будто вода через дыру в прохудившемся ведре. Однако же свои пределы она прекрасно знала, "видя" границу истощения, так что не спешила вновь закрывать веки.

Тала искренне ненавидела свою силу, из-за которой сперва была вынуждена наблюдать мучительную гибель любимого, а теперь не может полюбоваться их сыном. Но при этом она признавала, что без неё вовсе не выжила бы...

Сила, позволяющая прорицать, даровала своему обладателю огромное могущество, но оставляла его катастрофически уязвимым. Если бы тот же Сомбра узнал, что лань видит гораздо больше, нежели говорит, а о чём-то и умалчивает в своих целях, то в лучшем случае можно было закончить как Грим, получивший почётную отставку с лишением "метки", а то и вовсе погибнуть в лаборатории. И потому, действовать следовало крайне осторожно, тщательно отсеивая возможности навредить своим покровителям осознанно, вместо этого выбирая пути, которые принесут наибольшую пользу сыну.

"Кому будет хуже, если от общей пользы один оленёнок получит чуть больше?", — мысленно спросила у себя олениха, закрывая глаза и вновь опуская повязку.

И всё же дар видеть прошлое и будущее давал массу возможностей: пара оброненных слов в нужном месте и нужное время, могла стать грузами на чаше весов выбора, которые склонят могучих мира сего к нужному решению. Как пример, можно было вспомнить недавний шутливый разговор Каденс и Сомбры, который закончился решением о захвате соседнего мира (менее опасного, нежели этот). И пусть тёмно-серый единорог почти сразу выкинул эти мысли из головы, но сама идея осталась, что означало...

"Однажды он вернётся к идее о путешествиях между мирами. Ну а я... подтолкну Твайлайт к тому, что ей следует хотя бы убедиться, что дома всё в порядке", — поправив жилет, оставляющий открытым низ живота, лань провела ладонями по бёдрам, скрытым под широкими шароварами.

"Меченая" не считала себя самой умной или хитрой, прекрасно видя примеры таких существ перед своими глазами, но и от наивности, как и желания помочь всем, её надёжно излечили. Опыт же жизни корнерождённой помогал вести себя так, чтобы "угодить хозяину" и "не навредить себе". И пока что, ей удавалось соблюдать баланс...

— Доброе утро, — поздоровалась сиреневая аликорница, находящаяся в своём четвероногом облике, залетая на балкон и вставая рядом с ланью. — Как себя чувствуешь?

— Доброе утро, Твайлайт, — улыбнулась путешественнице из другого, более доброго и счастливого мира Тала. — Говори чуть тише: Гранд спит.

— Прости, — потупилась собеседница, опустив взгляд к передним копытцем и прижав ушки. — Я не подумала...

— Ничего страшного, — сделав шаг к собеседнице, бывшая рабыня присела на корточки и обняла ученицу Сомбры, прекрасно видя то, что ей нравятся подобные жесты. — Просто Гранд капризничал из-за грозы, и только сейчас задремал. А ты как спала? Что-нибудь снилось?..

...

Звон мечей, вновь и вновь сталкивающихся друг с другом, разносился по округе словно необычная музыка; жеребцы, одетые в белые жилеты и свободные штаны (либо юбки до колен... в зависимости от принадлежности к той или иной расе) кружили по полигону тренировочного лагеря; свет восходящего солнца согревал землю, испаряя пропитавшую её влагу... Сам Джафар, красующийся белыми одеждами и красным плащом, вооружённый парными мечами, отбивался от двух наседающих на него противников: верблюд, орудующий кривым мечом и кинжалом, заходил слева, а кристальный земнопони, вращающий в руках алебарду, нападал справа.

Разогретое тело, буквально переполненное силой, двигалось плавно и стремительно, то уклоняясь, то подныривая, то отводя или блокируя удары. Рефлексы и опыт позволяли практически не отвлекаться на мысли о том, что делать в конкретный момент времени: бывший визирь будто бы наблюдал за происходящим со стороны, успевая отмечать ошибки, удачные приёмы, реакции окружающих. Воспользовавшись своей "меткой", он бы мог завершить тренировку в секунды, но...

"Если постоянно полагаться на один инструмент, можно деградировать во владении всеми остальными навыками", — мысленно отметил тёмно-серый единорог, неуловимым движением расстёгивая застёжку плаща, чтобы подбросить ткань, закрывая обзор мечнику на пару секунд.

Выигранного времени Сомбре хватило, чтобы обезоружить гвардейца и тупым лезвием тренировочного меча обозначить смертельный удар. После этого он вновь сцепился с верблюдом, но уже не отвлекаясь на угрозу со стороны его напарника.

Сражение продлилось ещё около минуты, да и то лишь потому, что ни один из противников не спешил форсировать события. Когда же и второй соперник был "убит", император опустил оружие и огляделся, замечая что и другие группы воинов уже закончили, либо заканчивали поединки.

— Отличный бой, господин, — ощерился в улыбке наёмник, ничуть не расстроенный своим поражением.

— Неплохо размялись, — кивнул ему император, передавая мечи подбежавшему жеребёнку, принимая из его рук флягу с травяным отваром.

— Ваше величество, — появившаяся словно из-под земли (на самом деле — соткавшаяся из теней) Айси, изобразила воинское приветствие, а когда на ней сфокусировался взгляд рубиновых глаз, объявила: — Послы из Верблюжьих Эмиратов в часе пути от нас; императрица Мора настойчиво просила посетить её лабораторию; в вашем кабинете дожидаются отчёты и несколько писем.

— Благодарю, — кивнув живой тени, Сомбра поднял плащ телекинезом, сосредоточился на "метке" и, хлопнув по нему ладонью, стряхнул всю грязь, оставив абсолютно чистую ткань. — Передай, что я буду через четверть часа.

— Будет исполнено, главнокомандующий, — отозвалась белая пегаска, вновь распадаясь тенями.

— Мой император, вы довольны? Могут ли воины быть свободны? — с почтением в голосе, но без единого намёка на раболепие, осведомился полосатый жеребец, не успел Джафар и пары шагов сделать в сторону края полигона.

— Вы уже закончили тренировку? — удивлённо приподнял брови бывший визирь, но не став дожидаться ответа, произнёс: — Да. Возвращайтесь к своим делам, Крит.

Зебриканец стукнул себя кулаком в грудь (было видно, что этот жест ему нравится), развернулся на левом копыте и стал отдавать приказы, стараясь не сбиваться на рифмованную речь. Всё же в боевой обстановке, многое зависело от скорости, из-за чего команды должны были звучать максимально коротко и чётко.

"Пока командир произносит нечто вроде "В атаку, воины, все вперёд; победа скорая нас ждёт!", противник несколько раз успеет перестроиться", — промелькнула мысль в голове тёмно-серого единорога, вызывая из памяти воспоминания прежнего владельца тела (что, в последние годы, случалось не слишком часто), который читал исторические хроники о том, почему в боевых условиях следует опускать титулы и пренебрегать церемониями.

Тем временем рядом уже оказались двое гвардейцев в красной броне, и две зебры в белых плащах с капюшонами, одна из коих приняла полупустую флягу из рук правителя. Не произнося лишних слов, их процессия направилась к городу, оставляя позади тренировочную площадку и жеребцов, принявшихся обрабатывать полученные ушибы и раны, чистить оружие, негромко переговариваться.

Пользуясь минутами покоя, Джафар задумался о недавнем разговоре с Каденс. Он и раньше знал, что миров много (в конце концов, сам прибыл из совершенно иной реальности, где пони были не разумной расой, а обычными вьючными животными), но почему-то не думал о том, что в другой мир можно уйти, забрав с собой всю империю. Впрочем, до появления Твайлайт, у него не было даже мыслей, как именно совершить подобное...

"Ученица может создать портал в свой мир, но... стоит ли нам налаживать контакт с четвероногими пони? Переселяться же туда, я почему-то не горю желанием. Однако, раз уж существует один мир двуногих пони, то почему бы не существовать и другим? Да и миры людей, как и других существ, обязаны существовать. Нужно лишь выбрать наиболее подходящие, в которых мы не будем смотреться чужеродно, и жители коих не превосходят нас в силе магии или технологиях", — воображение жеребца рисовало ему огромные перспективы, сопряжённые с ничуть не меньшими рисками (но всё же, иметь возможность отступить на заранее подготовленные позиции, пусть и в ином мире, было очень соблазнительно).

Разумеется, бросать все силы на создание порталов и исследования иных реальностей, которые могут оказаться ещё менее дружелюбными нежели этот мир, бывший визирь не собирался, но вот сформировать отдельный отряд, в который войдут учёные и воины, ему ничто не мешало. Тем более, что сейчас, во всяком случае в Зебрике и Кристальной Империи, образовалось затишье...

"Во главе поставлю Твайлайт и Талу: одна уже имеет нужные знания и опыт, ну а другая, при помощи своей "метки", поможет избежать неудач. Но всё же, для этого следует построить отдельный лабораторный комплекс, защищённый как от нападений из вне, так и от прорывов изнутри. Не хотелось бы выпустить в этот мир ещё одно чудовище: в нём и без того из-за существ огромной силы, как-то слишком тесно", — приняв решение, тёмно-серый единорог временно отложил эту идею, мыслями возвращаясь к более насущным проблемам.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Тринадцатая арка — 4

Поправив головной убор, сплетённый из прутьев и похожий на перевёрнутую тарелку, одетая в короткий жилет и шаровары белого цвета Рубин, с задумчивым выражением мордочки смотрела на прямоугольники распаханной земли, которую собрали в ровные борозды... будто бы кто-то огромный расчертил почву гигантской расчёской. Зебры и пони, а вместе с ними — олени, одетые в свободные светлые рубашки и штаны, носящие на спинах большие корзины, удерживающиеся при помощи хитрой сбруи, расхаживали по полям целыми цепочками, каждое "звено" которых исполняло собственную работу.

Вот в одной из процессий идущий первым жеребец, при помощи инструмента, похожего на копьё с цилиндрическим наконечником, оставлял в бороздах справа и слева неглубокие лунки, находящиеся на расстоянии шага друг от друга. Следующая за ним молодая зеброчка, в корзине которой находились мелкие клубни, бросала по одному корнеплоду в каждую ямку. Жеребец-олень, двигающийся третьим, при помощи гибкой трубки, тянущейся от висящего за его плечами бочонка, поливал клубни густым зельем (отмеряя не больше стакана на лунку, пусть это и приходилось делать "на глазок". Находящаяся в цепочке четвёртой, молодая кристальная земнопони аккуратно засыпала ямки, в чём ей помогали лань и зеброчка схожего возраста.

Как сказал Сомбра: "Совместный труд... для общей пользы, объединяет". Простые слова, правдивость которых знал каждый, что не делало их ни на каплю менее эффективными.

"Но почему всем этим снова занимаюсь я?", — мысленно задала риторический вопрос красная кобыла, в очередной раз удручённо вздохнув.

Тёмно-серый единорог собрал вокруг себя сильных, умных и, чего уж кривить душой — красивых кобыл, каждая из которых в отдельности могла бы возглавить народ. Каденс — принцесса Кристальной Империи по крови, аликорн, могущественная волшебница, способная воодушевить кого угодно и на что угодно; Мора — шаманка, об истинном возрасте которой остаётся только догадываться, равная по силе пусть молодой, но всё же аликорнице, но при этом куда более искусная в магии; Твайлайт — аликорн из другого мира, обладающая огромными знаниями по магии, а также разбирающаяся в иных науках... На их фоне легко было затеряться.

"Пока одна разбирается с торговцами, ремесленниками, жалобщиками и просителями, другая управляет алхимиками и шаманами, третья же что-то изобретает и учит магов, а сам Сомбра управляет армией, кто-то должен командовать обслугой и заниматься сельским хозяйством. И ладно бы обслуга — тут всё понятно, но... в Кристальной Империи не было плантаций с овощами! Почему это не поручили тем, кто занимались теплицами раньше?", — ещё раз вдохнув запах земли, до сих пор кажущийся таким непривычным и неестественным, Блиц потёрла мордочку ладонями.

Всё было не так уж и плохо: ей подчинялись олени, прекрасно знающие как выращивать продукты питания, зебры, разбирающиеся в различных растениях, и много-много жеребят, буквально фонтанирующих энергией. Да и среди кристальных пони всё же нашлись те, кто смогли помочь с организацией пашен, пусть их опыт и ограничивался несколько иными условиями. Совместно с выбранными себе советниками, любовница императора смогла составить список того, что они будут выращивать, после чего рабочие разметили, а затем вскопали поля... а потом подключили к работе зельеваров.

Чтобы прокормить Новую Кристальную Империю, еды нужно было много, а её поставки требовались регулярно. По этим, и некоторым другим причинам, отдавать урожай на откуп природе и времени было нельзя, что побудило использовать ускоряющие рост составы, ну и те куцые знания по друидизму, которыми владели бывшие корнерождённые. Благодаря этим хитростям, уже через четыре, максимум — пять дней, можно будет собирать плоды трудов, которые будут сочными и питательными...

"А земля наоборот истощится", — мысленно констатировала Рубин.

После того как выросшие корнеплоды соберут с этой пашни, её засыпят удобрением из ям для перегноя и зальют новыми зельями, оставив доходить до кондиции следующие три-четыре дня. Ну а когда "питательная среда" восстановится, на поле вернутся рабочие с плугами, чтобы сделать новые борозды и повторить весь цикл.

"И почему мне кажется, что любовница императора должна заниматься вовсе не этим?", — иронично подумала красная кристальная земнопони, отворачиваясь от ровных борозд, чтобы встретиться взглядом с тихо ожидающей возможности сделать доклад зеброчкой.

Молодая кобылка, едва вышедшая из подросткового возраста, по меркам своего народа считалась вполне взрослой. Зебриканцы, на взгляд кристалийцев, вообще рано становились взрослыми, что, впрочем, в этот раз было выгодно: не нужно было объяснять важность исполнения приказов, так как коренные жители и без того знали, что ошибка одного может послужить причиной больших проблем для племени (вплоть до его вымирания).

— Я тебя слушаю, — поторопила подчинённую Блиц, ловя себя на забавной мысли о том, что по мнению зебр, она всё же занимается именно тем, что и должна делать любовница вождя.

...

— Ваше Величество, алхимики жалуются на нехватку сырья для производства зелий, — сообщил пожилой бледно-голубой единорог в белой рубашке и чёрных штанах, держащий на морде невозмутимое выражение опытного церемониймейстера.

— В чём причина задержки с поставками? — спросила Каденс, сидя на той трети трона, которая красовалась розовой спинкой, будучи одетой в шаровары, топ и красный плащ.

— Командир отряда сопровождения, который должен был охранять команды сборщиков, поссорился с женой и случайно сломал себе ногу, — отчиталась Айси, облачённая в чёрную форму, стоя справа от трона. — Пока его доставили к целителям; пока приказ дошёл до заместителя; пока собрали группу и отправились на сборы...

— Понятно, — прервала подругу нежно-розовая аликорница, окидывая зал быстрым взглядом. — Ты не могла бы сразу предупреждать меня о таких ситуациях?

— Обо всех, Ваше Величество? — вроде бы и почтительно, но при этом с затаённым весельем уточнила живая тень.

— О тех, которые могут вырасти в проблемы, которые всё равно дойдут до меня, — немного подумав, уточнила крылато-рогатая пони.

— Но как я пойму... — начала было говорить летунья.

— Айси, не издевайся, — потёрла переносицу пальцами правой руки Каденс, после чего хмуро посмотрела на подругу. — Я в жизни не поверю, что офицер с твоим опытом, с первого взгляда не распознает ситуацию, которая может привести к серьёзным осложнениям. Ты ведь видишь всё, что происходит в городе.

— Ты тоже видишь всё, что происходит прямо перед тобой, Каденс, — перешла на менее формальную речь, за что была удостоена укоризненного взгляда единорога, досадливо дёрнувшая ушами живая тень. — Только вот это вовсе не означает, что ты запоминаешь и воспринимаешь вообще всё увиденное. Я ещё не так хороша, чтобы действительно контролировать каждое событие в империи.

— Прости, — виновато опустила ушки нежно-розовая аликорница.

— Не бери в голову, — отозвалась Айси, после чего вернулась к официальному тону. — Сделаю всё, что в моих силах, Ваше Величество.

Сборами трав и иных компонентов для зелий, ввиду нехватки рабочих рук буквально везде (сколь бы странным это ни казалось после увеличения численности кристалийцев за счёт зебриканцев), под присмотром стражи занимались жеребята-школьники, работающие посменно. Разумеется, их контролировали как подчинённые, выделенные Морой, так и маги, воины, да и Айси приглядывала вполглаза. Но из-за необходимости получения общего образования, их не отвлекали чаще чем раз в три-четыре дня, из-за чего склады пополнялись медленно... да и многие травы следовало пускать в дело не позднее чем через пару дней.

— Что передать зельеварам, Ваше Величество? — напомнил о себе церемониймейстер.

— Ммм... — крылато-рогатая пони задумалась, затем покосилась на подругу. — Айси...

— В сборе трав на меня не рассчитывай, — сразу отказалась от перспективы поработать ещё в одной роли живая тень.

— Я не о том, — дёрнула ухом Каденс. — Спроси у Рубин, могут ли её подчинённые помочь. И вообще: кто-то обещал наладить производство компонентов для самых востребованных зелий...

После нескольких минут разговоров с разными пони, зебрами и оленями, проблема зельеваров частично решилась, так что они могли дождаться прибытия команд сборщиков. Однако не успела аликорница порадоваться...

— Ваше Величество, посол от торговцев из Верблюжьих Эмиратов просит аудиенции.

И снова...

— Ваше Величество, олень Ван и зебра Сера ждут очереди на прохождение брачной церемонии.

И снова...

— Глава мануфактуры артефакторов просит принять её, ради обсуждения вопроса о списании старых осветительных кристалов.

И опять...

— Ваше Величество, требуется одобрение на формирование театрального кружка для кобыл старшего возраста.

"Почему с этим идут ко мне? Почему трон такой жёсткий? Где, вообще, носит Сомбру?", — стойчески удерживаясь от того, чтобы не начать нервно дёргать ушами, принцесса любви прикрыла глаза.

— Обеденный перерыв, — тоном, не терпящим возражений, заявила крылато-рогатая пони.

— Как будет угодно, — кивнул церемониймейстер, после чего отошёл к выходу из тронного зала и, набрав в грудь воздуха, гаркнул: — Императрица трапезничать желает!

...

— Да! Да-да-да-да! Дадададада! — прыгая вокруг стола, на котором стоял янтарного цвета прозрачный куб, внутри коего застыла бабочка, находящаяся в четвероногом облике Твайлайт прыгала по всей мастерской, заставив команду учёных прижиматься к столам и стеллажам, размещённым вдоль стен. — У нас получилось!..

— М... Получилось, — согласилась жёлтая кобылка, поправляя очки, сползшие на кончик носа. — Но... разве мы не к этому стремились?

— Расслабься, — пихнул её локтем тёмно-зелёный кристальный единорог, одетый в длинный светло-серый халат с большими карманами, накинутый поверх жилетки и свободных штанов. — У каждого свои причуды.

— Точно, — покивал головой всклокоченный синий земнопони. — Кто-то встаёт на четыре ноги и прыгает от радости...

— ...а кто-то оскорбляет всех вокруг по делу и без, — закончил единорог, после чего вздохнул с каким-то непонятным для самого себя сожалением. — Жаль, что старик этого не видит.

Спаркл, наконец-то переставшая возбуждённо прыгать, осмотрелась вокруг и смутилась, сменив окраску мордочки. Её крылья тут же сложились, а затем тело окутали языки зелёного магического огня, возвращая кобылке двуногий облик.

— Простите, просто я увлеклась, — пробормотала сиреневая аликорница, после чего встряхнулась и, с сияющим энтузиазмом взглядом, повернулась к столу. — Давайте вернёмся к работе. Кхем... Опытным путём установлено, что проекция твёрдого света инертна к кинетическому урону, огню, электричеству, холоду и кислотам. Сейчас же, давайте проверим...

— Мисс Спаркл... — позвала жёлтая кобылка, мордочка которой могла бы считаться эталоном понятия "смущение".

— Да? — ученица императора развернулась к помощнице, недоуменно хлопая глазами.

— Оденьтесь! — выкрикнула кристалийка, после чего добавила совсем тихо: — Пожалуйста.

...

Убедившись, что дела в городе-государстве протекают своим чередом и без его прямого участия, Айси шпионит, СОКИ бдят, и только Грим, да заключённые в тюремные камеры чейнджлинги бездельничают, император НКИ, воспользовавшись помощью Челубея, посетил пограничные башни (оказалось, что если при помощи "обмана" лишить себя веса и трения, придав телу прочности, то коня можно использовать для скоростного передвижения). Пони и зебры, разделённые на гарнизоны, тренировались и патрулировали, следили за окрестностями через артефакты и проверяли расставленные ловушки. Ну и разумеется, почти все они мечтали о том дне, когда вернутся в город, к готовым на всё ради своих любимых героев, тоскующим без жеребцовой ласки кобылкам.

"Они бы тосковали, если бы не выматывались на работе до такого состояния, что шевелиться лень", — мысленно хмыкал на подслушанные разговоры Джафар, делая себе заметку о том, что всё же следует через какое-то время сменить на постах нынешних стражей границ, дав им отдохнуть в городе (но не раньше чем отдохнут воины, участвовавшие в войне).

С учётом того, что войны в ближайшее время не намечалось, так как на востоке НКИ прикрывали Верблюжьи Эмираты, на севере находились Западная и Восточная Эквестрии (которым вовсе не до южного соседа), ну а южные племена зебр не стремились идти в освободительный поход, главнокомандующий обнаружил у себя в наличии крайне редкий ресурс — свободное время. Нет, он, разумеется, мог бы тренировать воинов или мучить подчинённых бесконечными проверками, но ниже стоящие офицеры вполне со всем справлялись и без участия императора. Пытаться же улучшить систему управления государством сейчас, означало бы сломать то, что постепенно само налаживается, пусть и не без усилий со стороны ближнего круга.

Потратить же своё время бывший визирь решил в библиотеке, занявшей одну из городских башен. Это место было укреплено и защищено ничуть не хуже Императорской Башни, что совершенно не бросалось в глаза, но было оправдано тем, что хранимая в залах информация была ничуть не дешевле золота (а то и в разы дороже). И пусть вход в основную секцию был свободным, но из-за занятости взрослого населения, а также безграмотности подавляющего числа зебр и оленей, посетителей было откровенно немного.

Кроме трудов, привезённых из Кристальной Империи, в новой библиотеке появились книги, написанные со слов оленей, знакомых с магией своего народа, купленные у верблюдов... ну а в настоящее время, несколько писцов занимались тем, что конспектировали знания зебр. Однако же на стеллажах, пусть и не часто, встречались кристаллы с записанными воспоминаниями, для просмотра через магические шары. Твайлайт же как-то обмолвилась о том, что можно создать магическую копию пони...

На этой мысли тёмно-серый единорог, шагающий по одному из проходов верхнего этажа библиотеки, едва не упал, споткнувшись на ровном месте. В его голове столкнулись воспоминания о шарах памяти и том, что Мора может заключать духов в предметы.

"А что если передавать воспоминания духам, а затем помещать их в шары, за плату магией заставляя работать библиотекарями-учителями?", — Сомбра представил себе подобные артефакты, имеющие форму обручей, которые смогут обмениваться информацией друг с другом.

— Мне, определённо, нужно посоветоваться с Морой... и Твайлайт, — решил Джафар, с некоторым недовольством отмечая то, что у него попросту не хватает знаний о том, как реализовать данную задумку своими силами.

"Может получиться нечто, что у нас было при существовании Кристального Сердца, но без него. Очень... Очень интересная перспектива", — глаза бывшего визиря хищно сверкнули, а ноздри раздулись и шумно втянули воздух, выдавая предвкушение...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Тринадцатая арка — 5

В воздухе ощущались сладковатые ароматы благовоний, запах фруктов и сладостей, а в прозрачную лишь изнутри внешнюю стену светило солнце. Сам правитель молодого государства, ощущая лёгкую физическую усталость, стоял перед столом, на котором лежал предмет, способный стать новой реликвией для его народа...

Джафар бережно поднял шлем из сине-фиолетового металла, в гранях которого то и дело мелькали ядовито-зелёные отблески, а затем водрузил его себе на голову. Спустя мгновение он ощутил отток магии, а кроме того — эмоций, но в то же время резко увеличилась его зона контроля пространства, а на грани слышимости появились тихие шепотки, которые можно было слушать как хор, либо же вычленить мысли кого-то конкретного, просто "прислушавшись" к ним. Однако же, пусть артефакт и давал возможность напрямую взаимодействовать с ментальными полями разумных и неразумных животных, лучше всего он работал с чейнджлингами, которые ощущались будто дополнительные руки, глаза, желудки...

"Если бы мне хватало сосредоточенности, чтобы контролировать несколько тел одновременно, то это было бы невероятное подспорье. Впрочем, даже урезанный контроль за перевёртышами — это весьма немало", — сосредоточившись, бывший визирь направил в шлем мысль-приказ, а в следующую секунду головной убор окутался языками зелёного пламени, которые расползлись по всему телу, а когда схлынули, то оставили после себя гибкую броню стального цвета, без единого зазора, лишь с прорезями для глаз в маске, повторяющей морду владельца.

Корона Короля (Королевы) Оборотней, как назвал дар одной из своих жён тёмно-серый единорог, позволяла создать образ любой одежды, любых доспехов, любого украшения, на что уходило немало магических сил. К счастью, поддержание новой формы почти не расходовало энергию, за исключением моментов, когда требовалось её восстанавливать от повреждения, иначе даже условная неразрушимость, сохраняющаяся пока есть запас магии, не окупала бы запросов к обладателю.

"Понимала ли Мора, что создала? Сама ведь она её не примеряла", — сжав и разжав кулаки, убеждаясь в том, что ничто не мешает двигаться, Сомбра поймал себя на мысли, что броня вовсе не ощущается, будто бы является не металлическим покровом, а панцирем из гибкого хитина, который стал второй шкурой.

Впрочем, императору Кристальной Империи не в первый раз было ощущать себя голым на публике... Тем более, что в этот раз он всё же одет, а ощущения — лишь обман разума, даруемый шлемом.

Вновь сосредоточившись, Джафар заставил доспех исчезнуть в изумрудном огне, а сама Корона превратилась в обруч из сине-фиолетового металла, чуть более широкий на висках и затылке. После этого он привычно облачился в белое, накинул на плечи красный плащ и обернулся к своей постели, где на боку лежала обнажённая зебра, подпирающая голову правой рукой, внимательным взглядом зелёных глаз с вертикальными зрачками следящая за мужем. Она даже не пыталась скрыть самодовольства от своего успеха.

— Тебе идёт, мой тёмный свет: тебя достойней в мире нет, — буквально пропела Мора, принимая сидячее положение и потягиваясь, подняв руки вверх. — Тебе смогла я угодить, иль нужно что-то починить?

"Всем эта зебра хороша... но смертоносна как змея", — бывший визирь не обманывался благожелательностью второй императрицы, прекрасно понимая то, что их отношения скрепляет не любовь или иные высокие чувства (что могла изменить нежно-розовая аликорница, просто неловко воспользовавшись своей "меткой").

— Угодила, как всегда, — вслух ответил тёмно-серый единорог. — Но я думаю, что весь потенциал этой вещи смогла бы раскрыть только Каденс.

— Она б её не приняла — в Короне слишком много... зла, — последнее слово шаманка выделила особым тоном. — Сестрёнка может и сильна, и не по возрасту умна... Но чтоб взять силу в оборот, нужен слегка иной подход.

— Твои слова так хороши... не были б все они пусты, — жестом прервав полосатую кобылу, Сомбра заявил: — Лесть мне приятна, спору нет... не довела б она до бед.

— Я только правду говорю, но если хочешь — помолчу, — изобразила обиду шаманка, но благосклонно приняла руку, чтобы встать с постели, а затем и позволила закутать себя в запасной красный плащ.

"С этой кобылой, если так пойдёт и дальше, я даже думать начну стихами", — мысленно хмыкнул император.

Вместе они покинули спальню жеребца, после чего обладательница полосок направилась в свои покои, ну а её муж зашагал вниз, отправившись в тронный зал.

...

В помещение на первом этаже Императорской Башни собрались главы как военных структур государства, так и мирных сфер. Никаких экстренных ситуаций за последнее время не происходило перед обеими императрицами и Джафаром, первой выпала честь выступить именно Твайлайт Спаркл, которой помогали пони из научного центра, одетые в белые халаты поверх свободных штанов и жилетов.

— Чем вы порадуете нас сегодня? — откинувшись на спинку сидения, спросил тёмно-серый единорог, с интересом глядя на жеребцов и кобыл, держащих в руках подносы, накрытые непрозрачными колпаками (словно бы они были слугами, которые принесли завтрак).

— Учитель, мы, наконец-то, довели до ума одну из старых разработок профессора, а кроме того, сделали прототипы артефактов связи и прослушивания текстов, — чувствуя, как её буквально распирает изнутри чувство гордости, смешивающееся с желанием поделиться (а не похвастаться) своими достижениями, сиреневая аликорница всё же смогла заставить себя говорить ровно, учтиво и спокойно, при этом не дёргаясь под взглядами десятков глаз придворных, расположившихся в креслах полукругом, справа и слева от трона.

— Начинай, — благосклонно кивнул Сомбра, положив свои ладони на кисти Каденс и Моры.

— Кхем... — кашлянув в ладошку, ученица императора обернулась к одному из помощников и, сняв с подноса колпак, взяла в свободную руку плоскую рукоять, отлитую из серебра и обмотанную кожаными полосками. — Представляю вам последний образец светового меча.

На последних словах из рукояти артефакта появился тонкий прямой клинок с узким лезвием, восьмидесяти сантиметров в длину, светящийся тускло-жёлтым светом. Взгляды гвардейцев, стражников и зебр стали заинтересованными, ну а сам правитель только прищурился, ожидая дальнейших слов кобылки.

— Благодаря обработке фокусирующего кристалла, размещённого в рукояти, плотный свет, обретающий твёрдость за счёт заклинания стазиса, обладает остротой, которая позволяет с минимумом усилий разрезать самые твёрдые материалы, — в доказательство своих слов, сиреневая аликорница извлекла из кармана халата кристаллический цилиндрик, длиной и толщиной с большой палец пони, продемонстрировала его всем присутствующим, а затем подбросила вверх и, довольно ловко (на уровне тренированного солдата, прошедшего обязательную службу), взмахнула клинком, который вовсе не встретил сопротивления. — Если кто-то желает удостовериться...

— Пожалуй — я, — со своего места поднялся Главр, как всегда облачённый в кирасу и красную свободную юбку до колен. — Позволишь мне, о вождь вождей, вмешаться в план слуги твоей?

"Нахал", — мысленно скривилась Спаркл, внешне никак не отреагировавшая на шпильку в свой адрес.

— Твайлайт, ты не возражаешь...? — наклонил голову чуть вперёд и вопросительно приподнял брови Сомбра.

— Как, учитель, пожелаешь, — изобразила улыбку сиреневая аликорница, лёгким кивком показывая, что готова к испытанию.

— Раз уж нету возражений, действуй, Главр, без сомнений, — дал своё высочайшее дозволение император, возвращаясь к прежней позе наблюдения.

— Будь спокойна, кобылица, я не буду с тобой биться, — потянув из ножен кристаллический меч, полосатый жеребец приблизился к крылато-рогатой пони, которая опустила своё оружие остриём к полу. — Нанесём один удар: победит — чья крепче сталь.

"Ох Селестия... Где ты тут сталь увидел?", — недовольно подумала Твайлайт, но вместо слов лишь кивнула и подняла рукоять в защитное положение.

Клинки со свистом рассекли воздух, а Спаркл, в последнюю секунду осознав свою ошибку, тут же начала уклоняться. В результате, кусок клинка из голубоватого кристалла пролетел мимо сиреневой аликорницы, а полосатый жеребец, морда коего вытянулась в неверии, изрядно сдобренной жеребячьей обидой, уставился на ровный срез меча.

— Ученица хороша... — негромко, чтобы слышали только муж и сестра по табуну, изрекла Мора.

— Вся в учителя, — столь же негромко хмыкнул Джафар.

— Ага-ага, — посмеялась Каденс. — Если ты ещё чуть чаще станешь перепоручать её тренировки кому-нибудь другому, она вовсе может забыть, кто её учитель.

— Я учу её главному, — возразил тёмно-серый единорог. — Всё остальное лучше доверить специалистам своего дела.

— И что же это? — вопросительно изогнула бровки нежно-розовая аликорница.

— Я учу её думать и быстро принимать решения, — гордо отозвался император. — И как видишь — ей мои уроки идут на пользу.

— Пока есть энергия, меч из света нельзя сломать или затупить, а конфигурация лезвия такова, что даже оружие из других материалов получает урон, становящийся тем выше, чем сильнее был нанесён удар, — объявила обсуждаемая кобыла. — Главр, желаете лично попробовать то, каково владеть световым мечом? Должна предупредить, что он не только острый, но и лёгкий. Так что, чтобы никого не ранить, лучше отойти на пустое место.

— Впечатляющая сила, как ты мне и говорила, — спрятав обрубок своего клинка в ножны, полосатый жеребец принял новое оружие и, активировав лезвие нажатием незаметного рычажка, взмахнул перед собой. — Неудобно это... да: я не чувствую клинка.

— На самом деле — его и нет, — улыбнувшись, произнесла крылато-рогатая учёная.

— Расскажи подробнее, ученица, — попросил тёмно-серый единорог, голос которого звучал ровно и задумчиво, опередив всех остальных. — Как я заметил, твоё изделие отличается от того, что изготавливал прежний глава исследователей.

— На самом деле, во многом здесь заслуга Талы, — посмотрев на лань, молча сидящую в одном из кресел, кутаясь в мешковатые одеяния, ответила Твайлайт, после чего сцепила руки в замок перед грудью и продолжила: — Я попросила её посмотреть варианты, при которых мы будем использовать те или иные решения, после чего неудачные задумки переносились в конец списка, чтобы проверить их тогда, когда будет больше времени.

— Интересное решение, — освободив правую руку, император огладил бородку кончиками пальцев, затем скосил взгляд на лань и спросил: — Тала, ты не хочешь работать с учёными на постоянной основе? Уверен, им будет полезна помощь сотрудницы, способной предупредить о том, что запланированный эксперимент приведёт к взрыву.

— Я рада быть полезной, господин, — отозвалась олениха, поправив повязку на глазах и склонив голову.

— Надеюсь, что ты не станешь злоупотреблять таким доверием, — сверкнул улыбкой жеребец, тут же вновь становясь серьёзным. — Так в чём же секрет, Твайлайт Спаркл: я почти не чувствую магии от меча. А ведь продемонстрированная эффективность намекает, что его работа должна требовать массу энергии.

— На самом деле, в представленном образце стоит кристалл-накопитель из светильника, — смущённо шаркнула копытцем сиреневая аликорница, искренне наслаждающаяся эффектом, произведённым на тех, кто понимали в артефакторике хоть что-то (разве что её коллеги, знакомые со всем процессом производства, держали постные морды, изображая мебель). — Внутри рукояти находятся накопитель, проецирующий кристалл, и линза с заклинанием остановки, которое охватывает всю область клинка. В первую долю мгновения после активации, меч остаётся чёрным, а его свечение — это результат того, что свет покидает зону воздействия чар. Само же заклинание активируется вне линзы, так как завершённую форму обретает внутри проекции клинка.

Для пояснения, Твайлайт создала иллюзию, на которой пучок света из накопителя попадает в кристалл, имеющий форму клинка (он маленький, словно указательный палец пони), после чего свет преломляется при помощи зеркал и линзы, создавая иллюзию полноценного лезвия перед рукоятью, и в то же время активируется заклинание стазиса. В результате, за одну секунду свет успевает замереть и продолжить движение столько раз, что глаза этого попросту не успевают увидеть, отмечая лишь сияние, высвобожденное из ловушки.

"М-да. Я чувствую себя так, будто бы мне сообщили, что вода, которую мне подавали за завтраком, была выпарена из куска солёного льда, после чего охлаждена и залита в красивую бутылку", — взгляд Джафара в этот момент был столь выразителен, что ученица непроизвольно прижала ушки к голове, а её взгляд забегал из стороны в сторону (но к собственной чести, она продолжала стоять ровно, ожидая вердикта).

— Вся в тебя, — сжав кисть жеребца в своих ладонях, шёпотом произнесла Каденс, весело ему подмигнув.

— Как вы до этого дошли? — справившись с эмоциями, вопросительно вскинул брови император, за время знакомства с разного рода учёными и изобретателями, успевший привыкнуть и не к такому (хотя в его воображении, световой меч всегда представлялся плотным сгустком жара).

— Нам с этим помог Челубей, — вернув себе самообладание, ответила сиреневая аликорница.

Взгляды, начиная от испытующего и заканчивая просто любопытными, переместились на коня, который не сидел в кресле, а стоял у правой стены. Напустив на себя трагичный и гордый вид, потомок кочевников из Седловской Аравии заявил:

— Я им не помогал. Они... меня исследовали.

— Мы изучали воздействие его "метки", — поспешила оправдаться Спаркл, выставив перед собой раскрытые ладошки, а её подчинённые, промедлив буквально пару секунд, согласно закивали.

— Понятно, — констатировал бывший визирь, закрыв глаза, а затем обратился к нежно-розовой аликорнице. — Мне нужна магия...

— Ты уверен...? — нахмурилась принцесса любви, но заметив короткий кивок, всё же послушалась, начав делиться своей силой.

"Я вижу, как работает этот меч", — применил собственную "метку" тёмно-серый единорог, в голову коего тут же вонзились десятки воображаемых иголок.

— Достаточно, — прервал процесс познания нового Сомбра, открывая глаза и новым взглядом смотря на всё ещё находящуюся в руках Главра рукоять. — Что же, Твайлайт, ты... порадовала меня.

— Я не... Правда? — уже готовая оправдываться, Спаркл не удержала мордочку, всем видом выражая удивление.

— Отличная работа, — подтвердил император, подкрепив свои слова лёгкой улыбкой, поселившейся в уголках губ. — Позднее мы с тобой обсудим это изобретение подробнее, ну а пока — перейдём к следующему артефакту. Ты же не возражаешь? Главр, будь добр вернуть образец учёным и займи своё место.

"Меня окружают гении, которые не осознают всего того, что творят. Я снова чувствую себя неполноценным на их фоне... Нужно приставить кого-нибудь, чтобы следил за учёными, дабы они случайно не изобрели средство разрушения мироздания", — раз за разом прокручивая у себя в голове образ того, как благодаря эффекту мерцания клинка, лезвие светового меча не только режет кристаллическое препятствие, но и перепиливает его, бывший визирь был вынужден признать, что шлем, подаренный Морой, уже не кажется чем-то уникальным...

Примечание к части

Всем здоровья и добра.

Тринадцатая арка — 6

Примечание к части

Глава не о том, о чём планировалась и меньше, нежели хотелось. Но — это задел на будущее.

Луна переносится на следующую арку.

Восточный край небосвода едва-едва окрасился зарёй, а над рекой, у истоков коей стоял один из городов кошачьей расы, клубился густой белый туман, расползающийся во все стороны, будто бы поглощая берега с причалами для лодок и домики, сооружённые из глины и тростника (где жили беднейшие из горожан). Из своих жилищ выбирались коты, одетые в набедренные повязки или штаны, и кошки, красующиеся юбками и короткими туниками без рукавов, которые спешили приступить к ежедневным обязанностям, дабы ничто не омрачало взор благородных господ по их пробуждению.

Дальше от реки, как и от городской стены, где обитала беднота, стояли величественные дома из песчаника, сложенные в два, а иногда и три этажа: здесь жили богатые коты, благородные господа и потомственные слуги сфинксов, воспитывающие лучших стражей, служанок и ремесленников. В каменных домах, украшенных благородными металлами, ценной древесиной с узорами, проживали младшие рода самих владык сих земель, в той или иной степени родственные избранному правителю, чьей резиденцией являлась пирамида...

...Однако же, пока шла борьба за титул фараона (одного из нескольких, правящих своими городами), твердыня практически пустовала. Лишь слуги прежнего господина, оставленные в минимально необходимом количестве, продолжали прибирать помещения, обкуривая их благовониями, дабы в тёмных углах не образовалась пыль и не поселились тёмные духи.

До момента, когда Огненный Глаз покажется на небесном своде, оставалось ещё достаточно много времени, так что горожане никуда особенно не спешили, а стражники, ожидающие своей смены, вовсе зевали на постах. Только иногда они бросали взгляды на какой-то слишком уж густой туман, поднимающийся над рекой, уходя всё глубже и глубже в переплетение улиц. В какой-то момент, одному из командиров воинов показалось, что подобное поведение природы ненормально, из-за чего он отправил подчинённых проверить, всё ли в порядке с бедняками и невольниками, которые оказались внутри пелены, но они так и не вернулись с докладом.

— Тревога! — закричал один из котов, носящих металлическую кирасу, железные наручи и поножи, вооружённый копьём с листовидным наконечником. — Тре... кха-кха.

Крик офицера оборвался из-за стрелы, вылетевшей из пелены и вонзившейся прямо в горло, но свою роль он сыграл: утреннюю тишину разрезали многочисленные голоса стражников, где-то на возвышенностях стали бить в металлические диски звонари, а обычные работяги, испуганно прижав уши и поджав хвосты, поспешили спрятаться в ближайших домах.

Туман, будто бы услышав поднявшийся шум, вздыбился и начал стремительно скручиваться в веретёна, которые уплотнились до состояния острых игл, обратившихся льдом, чтобы обрушиться на защитников. Из-за того, что покров стал заметно прозрачнее, взглядам горожан открылся вид на цепочки крупных воинов в тяжёлых латах, вооружённых секирами, топорами и мечами...

...

— Нас раскрыли, — констатировал и без того очевидный факт Посейдон, при помощи "метки" "Владыка Вод", поддерживавший покров из тумана.

— Это уже не важно... брат, — оскалился в улыбке Аид, призывая "Гибель", расползшуюся по броне и оружию серым ореолом, грозящим превращением в прах любого препятствия. — Мы уже прошли стены, так что, теперь им нас не остановить.

— Не будь столь самоуверен, — осадил соратника Зевс, держащий руки на рукоятях топоров, заткнутых за пояс. — Нам не известно, с чем мы можем столкнуться здесь. Словам того сфинкса я не верю.

— Никто не верит, — согласился один из членов Верховного Совета архипелага.

— Но разве так не интереснее? — не отступал чёрный бык, закидывая оружие себе на плечо. — Да и вообще: готовься прикрывать наше отступление, а мне пора порезвиться на суше... с этими "сухопутными крысами". Ха-ха-ха!

Весело рассмеявшись над собственной шуткой, Аид ушёл с носа флагманского корабля пиратов, который был первым из пятнадцати бригантин, при помощи Посейдона, во всю использовавшего свою "метку", поднявшихся вверх по руслу реки. Их подчинённые, под покровом тумана, при помощи лодок, высадившиеся на берегах, успели схватить немало котов и кошек (преимущественно — молодых), коих оглушили, связали, сгрузили на дно шлюпок, а теперь везли на судна, чтобы погрузить в трюмы. Теперь же на улочках и в переулках начались скоротечные, но яростные битвы, так что двурогим налётчикам стало не до невольников...

— Он стал нетерпелив, — как бы между делом заметил Посейдон, чья работа, наконец-то, была окончена.

— Сила многих из нас изменила, — безразлично изрёк Зевс, извлекая своё оружие и начиная накапливать силу, чтобы воспользоваться "Грозой" (гром, молнии, ураганный ветер, если их контролировать, могли стать не врагами, а полезными союзниками моряков). — А теперь — не мешай...

Повелитель воды скрипнул зубами. Ему до сих пор было непривычно, да и неприятно — тоже, делить власть ещё с двумя минотаврами. Но эти двое "меченых", как их называли жители большой северной земли, обладали слишком опасными, ну и полезными способностями.

"Ничего: скоро ваш союз развалится, и тогда...".

...

Коты были стремительны, гибки и ловки, а их копья жалили с невероятной точностью; минотавры, закованные в броню, словно живые крепости прорубались к домам богачей, беря грубой мощью, яростью, огромным боевым опытом, а в ряде случаев силой "меток" или мастерством. В тени же старших двурогов, одетые в лёгкие кольчуги, бегали молодые телята, взятые на рейд только для того, чтобы обирать трупы, обыскивать жилища, ну и таскать добычу на лодки, неустанно курсирующие от берегов к кораблям и обратно.

Как и просил сфинкс, который фактически нанял пиратов для нападения, быки крушили жалкие хибары нищих, громили дома богачей... убивали, захватывали и наводили панику.

Стража, оказавшаяся неготовой к столь наглому вероломному нападению, никак не успевала организовать достойное сопротивление, ну а невольники... предпочитали без боя позволять себя связать, чтобы тычками коротких мечей гнать к берегу, где лучших из пленников ждала перевозка, в то время как остальным предстояло украсить землю. Среди воинов, прибывающих на место битвы разрозненными отрядами, перемалываемыми острой сталью, почти не было "меченых", ну а те, которые всё же имелись, не могли похвастать сколь-нибудь полезной в бою силой. В конце концов, благородные сфинксы, из числа коих должны были выбрать правителя, предпочитали всех ценных слуг держать при себе, в результате чего наиболее боеспособные отряды были вынуждены охранять их особняки.

Фараон мог бы заставить подданных отправиться на отражение атаки минотавров, да и сам был бы обязан возглавить воинство, но из-за отсутствия единого лидера, претенденты никак не могли решить, кто из них должен командовать. Ситуация даже дошла до того, что пока налётчики почти безнаказанно громили дома богатых слуг, трое наиболее влиятельных сфинксов едва не сцепились между собой, в то время как остальные за этим только наблюдали...

— А-ха-ха-ха! — размахивая секирой, Аид ворвался в строй котов, распространяя вокруг себя гибельную ауру. — Все за мной!

Несколько копий попытались достать чёрного быка, но рассыпались серым прахом, а бросившийся наперерез стражник, желавший вонзить под пластину брони золотой кинжал (игнорирующий губительную силу), был сметён ударом кулака. Эта маленькая стычка не заставила одного из членов совета пяти влиятельнейших капитанов замедлиться, из-за чего пираты, следующие за своим лидером, почти что бежали, отмахиваясь от редких уцелевших противников.

Чёрный минотавр упорно рвался к пирамиде, где по его мнению находились самые ценные сокровища (не даром же сфинкс-предатель просил, чтобы они ни в коем случае туда не совались?). Окрылённый своей силой, он собирался захватить самую богатую добычу, чтобы показать своим "братьям", кто из них на самом деле лучший.

На входе в саму пирамиду возникло несколько сложностей: сперва отряд встретил одинокого воина, который не только не рассыпался в прах от воздействия аурой, но и провёл успешную контратаку, поднырнув под секиру и полоснув золотым мечом по доспехам Аида... на чём его удача и закончилась, так как следом за капитаном шли умелые рубаки, не привыкшие играть в благородство; затем пришлось выламывать широкие створки дверей, покрытых слоем золота. После этого, обозлённый "меченый", не глядя на то, кто перед ним стоит, превратил всех котов и кошек, находящихся в коридоре, в кучки праха. А дальше начались странности — ни одного воина, либо иной живой души не встречалось в переходах цитадели, и лишь редкие масляные лампы разгоняли почти овеществлённую тьму.

Шагая по коврам, устилающим полы в коридорах и залах, которые язык не поворачивался назвать обычными комнатами, чёрный минотавр всё больше раздражался. Боевой азарт постепенно сходил, так как новых противников не появлялось, а противная тишина, да ещё и отвратительная вонь каких-то масел и трав, щекотали нос и вызывали желание чихнуть. Да ещё и бойцы, сперва с алчным блеском в глазах оценивавшие богатое убранство, начали опасливо оглядываться и перешёптываться.

— Капитан, может быть пора уходить? — спросил один из молодых быков, вооружённый одноручной секирой. — Давайте возьмём то, что сможем унести, и отправимся на корабль? Остальные, наверняка, уже заканчивают...

— Идиот, — яростно рыкнул Аид, одарив младшего минотавра презрительным взглядом. — Ты собираешься удовольствоваться крохами богатств, так и не дойдя до сокровищницы?

— Но мы блуждаем здесь уже... — вновь попытался возразить смельчак.

"Я не позволю смеяться над собой. Никто не посмеет сказать, что добравшись до дворца сфинксов, я украл у них золотые ночные горшки!", — развернувшись вполоборота, член верховного совета многозначительно прищурился, заставив возмутителя спокойствия нервно сглотнуть, а убедившись в том, что этого хватило для подавления бунта в зародыше, вновь зашагал по проходу, махнув левой рукой куда-то вперёд.

— Я нюхом чую, что впереди нас ждут богатства, каковых мы ещё не видали, — ободрил бойцов чёрный минотавр.

— А я нюхом чую, что нас ждут неприятности, — пробормотал спорщик, за что получил подзатыльник от одного из напарников.

— Тогда — поспешим! — излишне бодро заявил другой воин, потрясая коротким мечом. — Не будем заставлять их ждать!

Остальные быки рассмеялись незатейливой шутке, ускорив свой шаг, чтобы не отстать от предводителя. Аид же, будто бы был напавшим на след алмазным псом, всё быстрее двигался по переходам, поворачивая в лишь ему одному известных местах, спускаясь всё ниже и ниже. Наконец он буквально врезался в дверь, отлитую из чистого золота, на створках коей были изображены две самки сфинкса, которые кланялись друг другу, соприкасаясь ладонями.

— Вот и она — сокровищница, — изрёк "меченый", широко распахнутыми глазами смотря на благородный металл, которого хватило бы на то, чтобы отлить четыре его статуи в полный рост. — А вы сомневались...

Пираты, порядком запыхавшиеся, взмокшие и, слегка... замёрзшие, нестройным хором начали убеждать предводителя в том, что всегда ему верили. Впрочем, чёрный бык на это лишь хмыкнул, а затем воспользовался аурой, воздействуя на камень вокруг створок, который не имел защиты от "Гибели", в отличие от того же золота.

Ощутив, что его "метка" сделала своё дело, Аид подошёл к дверям и, играя на публику, толкнул их. Створки пошатнулись, а затем упали внутрь сокровищницы, подняв грохот и заставив вздрогнуть пол. Взметнувшиеся облака пыли скрыли за собой то, что находилось внутри, заставив пиратов прикрывать морды...

— Как-то это не похоже на сокровищницу, — проморгавшись, очень тихо произнёс один из минотавров, которого отчётливо услышали все, так как после затихшего эха, уже ничто не нарушало мёртвую тишину.

— Что?! — выхватив из рук одного из своих воинов светильник, чёрный бык вбежал в просторный зал, высоко поднимая источник света, и шокированно застыл стоя на золотых створках. — Но... как же так?

Взгляду "меченого" предстало помещение, заполненное каменными постаментами, наклонёнными под углом в сорок пять градусов. Первый и второй ряды были полностью заполнены саркофагами из белого мрамора, украшенными золотым орнаментом, а в третьем ряду стояли только три гроба, в то время как свободными оставались девять мест.

— Капитан, при всём моём уважении... — вышел вперёд старший помощник, тоже оглядевший гробницу острым взглядом. — Нам нужно убираться отсюда. Не знаю, сколько времени придётся искать выход, но лично я не хочу, чтобы корабли ушли без нас.

Лидер отряда многое хотел ответить на это заявление, для чего даже обернулся к своим бойцам и открыл рот. Но в этот самый момент крышка одного из саркофагов, на которой был изображён крепкий сфинкс, скрестивший руки на груди, с шелестом съехала вниз, пролетела некоторое расстояние и упала на каменный пол, расколовшись на куски.

— Что ещё? — раздосадованно повернулся к гробу Аид, тут же наткнувшись взглядом на золотую маску, скрывающую морду иссушенного трупа, глазницы в которой сверкали крупными изумрудами. — Хм... Хоть что-то.

Сфинкс, похожий на обтянутый кожей скелет, одетый в набедренную повязку, золотые наручи и поножи, держал тонкими пальцами рукоять боевого серпа, будто бы вырезанного из огромного рубина. Однако же, невзирая на своё состояние, лежать неподвижно, как и положено в его состоянии, один из бывших правителей города не собирался, вместо этого начав вставать с грацией марионетки, которую дёргает за ниточки неумелый кукловод.

Минотавры вскинули оружие, в мертвеца полетели метательные топорики, а также понеслась волна разрушительной ауры. Но оружие не достигло цели, в какой-то миг попросту упав к подножию постамента, а энергия, обращавшая в прах живых, впиталась в монстра без остатка.

— С-п-а-с-и-б-о, — прозвучал шелестящий голос, чтобы в следующий момент его владелец исчез, появившись прямо перед Аидом, правой рукой пробив его грудь. — Г-л-у-п-е-ц... То, что мёртво, умереть не может.

Пираты, тела коих сковало могильным холодом, с ужасом в глазах наблюдали, как их капитан иссыхает, а затем и осыпается к ногам существа, наоборот набравшего массу, нарастив мышцы на кости (хотя шерсти ему это не вернуло).

— Лучше... Намного лучше, — словно бы говоря с самим собой, сфинкс перевёл взгляд сияющих изумрудов на первого помощника чёрного минотавра. — Зачем вы нарушили мой покой? Молчите? Молчание — золото... Ха. Ха. Ха. Ха.

Когда существо сделало первый шаг, оцепенение пропало и быки... побежали, толкая друг друга локтями и не разбирая дороги. На душах у некоторых из них отпечатывались слова, но свои "метки" они использовали только для того, чтобы опередить соратников, даже если для этого требовалось ударить в спину бегущего впереди. О том же, чтобы встретить угрозу с оружием в руках, никто и не помышлял...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 1

Полумрак тронного зала разгонял свет многочисленных полых шаров из стекла, развешенных под потолком, внутри которых кружились в своеобразном танце тысячи магических светлячков. Принцесса ночи сидела на троне из оникса, будучи облачённой в чешуйчатую серебристую броню, плотно облегающую фигуру, серебряную же корону и тёмно-фиолетовую мантию, накинутую на плечи, да и её приближённые, в числе которых были генералы и коменданты городов Восточной Эквестрии, вместо роскошных платьев и дорогих украшений, красовались начищенной бронёй с редкими гербами, обозначающими принадлежность к роду войск, семье, поселению.

В воздухе висело напряжение, которое обычно ощущается перед нерукотворной грозой, звучали приглушённые шепотки тихих споров, а в сторону правительницы кидались задумчивые, восхищённые, либо же настороженные взгляды. Пони ждали этой ночи со смешанными чувствами, но прекрасно понимали грядущие перспективы, так что гостей провоцировать не собирались.

"И как Селестия целыми днями сидит на троне? У меня уже круп болит", — мысленно посетовала Луна, шёрстка которой приобрела иссиня-чёрный цвет, а глаза — бирюзовый оттенок, на фоне которого ярко выделялись вертикальные зрачки.

Ночь была временем младшей из сестёр, что стало ещё одной причиной, по которой встреча была назначена здесь и сейчас. В конце концов, приближённые не поняли бы, если бы их правительница ещё раз рискнула собой, сразу после того как была заманена в бесчестную ловушку чейнджлингов (ей даже пришлось смириться с тем, что по пятам всё время ходит телохранительница, успешно скрывающаяся от всех известных способов обнаружения).

"Порой, Серас меня пугает", — мысленно констатировала аликорница, вспомнив как во время подготовки к данному мероприятию, светло-серая бэтпони появилась прямо за спиной принцессы, протягивая расчёску... при этом не издав ни звука.

Метка "Прятки", превосходно подходила для шпиона, убийцы... или тайного телохранителя. И осознание того, что перепончатокрылая кобыла полностью ей верна, что принцесса проверила через план снов, не сильно утешало, так как теперь нельзя было быть уверенной, что даже в туалете она находится одна.

"Хорошо, что она хотя бы не жеребец. Плохо, что не зная того, где и когда Серас находится, я не могу полноценно расслабиться", — прикрыв глаза, принцесса ночи сконцентрировалась на собственной "метке", незаметно "ощупывая" пространство вокруг себя, но своей охранницы, ожидаемо, не обнаружила.

Сама же Серас, при помощи артефактных накопытников закрепившись на потолке, висела словно летучая мышь левее трона своей госпожи, бдительно следя за присутствующими. В любой момент она была готова выхватить тонкие прямые клинки, которыми было удобно колоть и резать, либо же прикрыть собой аликорницу, чтобы "спрятать" её от угрозы. Ведь прятаться можно было и не в одиночку, да и других пони, вместе с вещами, тоже никто не мешал своей силой обрабатывать.

Вот наконец створки больших дверей распахнулись, на пороге появился церемониймейстер, облачённый в тёмно-синий камзол, который объявил титул принцессы дня, прибывшей со спутниками. После этого он отступил в сторону, а в тронный зал вошла процессия дневных пони, возглавляемая белой аликорницей в золотой пластинчатой броне.

Шепотки резко стихли, а взгляды восточников скрестились на вновь прибывшей крылато-рогатой кобыле, плавной походкой приближающейся к трону своей сестры, коей пришлось сделать над собой усилие для того, чтобы не встать навстречу. Всё же, она действительно радовалась тому, что видит Селестию, живую и здоровую, пусть и жутко усталую, что не могла скрыть и выносливость аликорна, собственными глазами.

— Приветствую тебя, сестра моя, — первой нарушила тишину Луна, стоило только между ней и гостями остаться расстоянию в пять шагов...

...

Церемониальные расшаркивания, заверения в дружбе, мире, взаимопомощи и прочие элементы обязательной программы подобных встреч, вместе с объявлением о подписании нового союза и оказании посильной помощи западным соседям, заняли чуть более получаса. В принципе, Луна с удовольствием пропустила бы этап пустословия, ограничившись пятью-десятью минутами обязательных речей, но подданные должны были увидеть, что это "солнечная кобыла" пришла просить помощи, при этом прося не захватывать её страну... которую придётся ставить на ноги. Для западников же всё будет выставлено в несколько ином свете: будто Селестия, при помощи дипломатии остановила готовую вспыхнуть братоубийственную войну, при этом договорившись о поставках необходимых товаров по низким ценам.

— Насколько же всё было проще при Старсвирле, — со вздохом опустившись в резное деревянное кресло, стоящее в гостиной личных покоев принцессы ночи левее маленького стола, произнесла Селестия.

— Его коронное "Хватит языками трепать, сопляки, надо дело делать", за которым обычно следовало "А ты меня на дуэль вызови", ещё долго будут вспоминаться в радужных мечтах, — чуть грустно улыбнулась уголками губ младшая из аликорнов, устраиваясь поудобнее в кресле напротив. — Жаль, что мы не можем поступить таким же образом.

— Там были другие времена, — пожала плечами белая аликорница. — Да и старику не требовалось следить за своей репутацией. Если мы начнём вызывать на поединок всякого, кто станет противоречить, то... добром это не закончится.

— Ты опять за старое? — удивлённо вскинула брови иссиня-чёрная кобыла, а затем язвительно процитировала: — "Времена насилия остались позади и теперь, мы должны убрать мечи в ножны и перейти к решению проблем при помощи слов". Неужели все эти события тебя ничему не научили, сестра?

— Научили, — встретившись с Луной взглядом, тяжело обронила принцесса дня. — Научили даже большему, чем мне хотелось бы. Всё же у меня было много времени, чтобы подумать. И ты можешь не верить, но у меня есть доказательство того, что именно переговоры — это решение если не всех, то многих наших проблем.

— Ты права: я не верю в то, что разговоры без демонстрации силы к чему-то приведут, — хмуро парировала иссиня-чёрная аликорница.

Вместо слов, Селестия продемонстрировала Луне маленький кристальный шарик, размером чуть больше глаза, который положила на стол рядом с собой, а затем покатила его в сторону младшей сестры. Однако артефакт, не успев достичь середины столешницы, остановился и исчез на несколько секунд, но после этого вновь появился и покатился дальше. Закатившая глаза принцесса ночи, подставила ладонь и поймала артефакт, начав крутить его в пальцах.

— И что же это...? — наконец вскинула брови иссиня-чёрная пони, отрывая взгляд от предмета у себя в руках. — Какое-то послание?

— Не активируешь — не узнаешь, — хмыкнула старшая из сестёр, гордо складывая руки под грудью.

Тут же на столе появилась подставка, похожая на обычную деревянную лодочку, предназначенную для яиц в мешочек. На самом же деле, это было защитное приспособление, для изучения теоретически опасных изделий магов. Впрочем, её эффективность, против чего-то действительно серьёзного, была крайне сомнительной.

— Надеюсь, что это не глупая шутка, — проворчала младшая аликорница, помещая шарик в специальное углубление, чтобы активировать его слабым импульсом магии.

— Приветствую, Селестия, Луна, — прозвучал тихий, но узнаваемый голос, в то время как кристалл помутнел, а в его глубине появился образ головы тёмно-серого единорога. — Надеюсь, что вы смотрите это сообщение вместе, так как количество просмотров в данном образце ограничено, и может равняться как трём, так и дюжине повторов. Однако же, не будем зря тратить время и перейдём к делу: после событий, хорошо нам известных, как и привёдших к ним причин, в мире стало появляться много обладателей сил, которые практически с первых минут делают своих владельцев крайне опасными. При этом, в отличие от магии, которой нужно учиться владеть долгие годы... ну или хотя бы месяцы, эти силы понятны интуитивно и нуждаются в практике. Так вот: "меченые", или как бы вы их там ни называли — это серьёзная угроза, которую нельзя игнорировать. Ввиду этой и некоторых других причин, я предлагаю вам устроить многосторонние переговоры, на которые будут приглашены правители соседних стран: обеих Эквестрий, Зебрики, Седловской Аравии, Верблюжьих Эмиратов, Оленьих Княжеств, Империи Яков и государства грифонов. От вас мне требуется лишь подтверждение о согласии прибыть на переговоры, где мы решим вопрос о "меченых", а также обговорим возможный военный и торговый союз всех названных стран...

Внимательно дослушав слова жеребца, изображение коего исчезло из шарика, едва запись завершилась, принцесса ночи подняла хмурый взгляд на сестру и спросила:

— Ты ему веришь?

— Смотря в чём, — пожала плечами Селестия, постукивая кончиками пальцев по подлокотникам, смотря на собеседницу из-под полуприкрытых век. — Не уверена, что его так уж сильно волнует вопрос пробудивших силу... хотя и полностью отрицать этого не могу. Однако мне, куда более вероятным кажется вариант, что это лишь предлог для собрания, на котором будут решаться территориальные вопросы. Ну и учитывая то, что Кристальная Империя недавно воевала с бизонами, которые наслаждаются даже большим упрямством нежели земнопони — это ещё и попытка найти себе союзников. Ведь кричать о том, что "Нам срочно нужна вся возможная помощь", даже если это так, было бы не слишком логично. Скажу даже больше: если бы ты не была моей сестрой, то я бы не пришла к тебе просить помощь столь... открыто.

— И каково твоё мнение? — сцепив пальцы рук на столе, вопросительно изогнула брови принцесса ночи.

— У меня перед Сомброй и его жёнами долг, — ровным тоном изрекла принцесса дня, старательно не обращая внимание на ощущение испытующего взгляда, направленного ей в бок телохранительницей сестры. — Но даже если бы его не было, то я бы предпочла попытаться заключить этот союз. Слишком уж выгодный может получиться альянс.

— Если всё получится как хочет Сомбра, то он будет прикрыт минимум с двух сторон, при этом получит возможность не роняя своего авторитета, затребовать помощь в войне, — будто бы говоря с собой, пробормотала иссиня-чёрная аликорница.

— Мы же вовсе можем оказаться защищены союзниками едва ли не со всех сторон, — улыбнулась старшая кобыла. — Даже если придётся продавать товары по заниженным ценам, это будет полезно государству. Да и другие в накладе не останутся.

— Не всё так просто, — дёрнула ушами младшая из аликорниц, отклоняясь назад, облокачиваясь на спинку кресла. — Насколько мне известно, в Седловской Аравии нет единого правительства: даже караван-сараи, подчиняются только своим ханам. Кроме того, разведчики докладывают, что на северо-востоке начались волнения — у оленей явно всё не так благополучно, как они стараются показывать, на что намекают деревянные волки, уже дважды выбиравшиеся из их рощ.

— Деревянные волки? — выгнула брови Селестия. — Это...?

— Оживлённые друидизмом, с подселёнными в них духами леса, превращённые в подобие зверей растения, — отозвалась принцесса ночи. — В огне почти не горят, молнии их замедляют, но не разрушают, ну а мечи и копья... Сама понимаешь, сестра.

— Ты уверена, что это не пополнение в рядах защитников леса? — всё же уточнила белая аликорница, которой такой расклад очень не нравился.

— Может и так, — пожала плечами иссиня-чёрная кобыла. — Только вот разведчики утверждают, что деревянные волки охотились на оленей.

— Ладно... опустим, пока что, вопрос оленей и лошадей, — старшая пони потёрла переносицу, чувствуя лёгкую мигрень. — Насколько я знаю, яки с Сомброй разошлись миром, и сейчас вполне довольны жизнью. Так что, скорее всего, на союз согласятся. Грифоны предлагали союз Кризалис, принимая её за меня, так что, по крайней мере на переговоры, они должны прибыть. Верблюды же...

— Четыре крупнейших города Верблюжьих Эмиратов, диктуют свою волю остальным поселениям, — перехватила инициативу Луна. — С каждым из правителей придётся договариваться отдельно, но... это хотя бы возможно. Да и Сомбра, как инициатор, должен сам обо всём позаботиться.

— Что думаешь о минотаврах? — после небольшой паузы, спросила белая аликорница. — Может быть нам следует настоять на том, чтобы пригласить и их?

— О минотаврах я вообще не думаю — и без них проблем хватает, — хмыкнула принцесса ночи, но заметив то, что сестра не поддержала веселья, подняла ладони в примирительном жесте, уверенно говоря: — Приглашать на подобное мероприятие пиратов, сестра, лично я бы не стала. И участвовать в переговорах, где они будут присутствовать как равные — не собираюсь.

— Поняла, — не став спорить, белая аликорница кивнула. — Я просто спросила... Скажи лучше, как пони, которого я прислала?

— Обитает в личных покоях и забот не знает, — ответила иссиня-чёрная кобыла. — Что ему будет? После того, как он освободил меня от этой подделки, в его услугах мы более не нуждаемся, но щедро оплачиваем свои долги.

— У него очень полезная сила, — заметила принцесса дня, вспоминая жеребца, которого нашли в логове чейнджлингов. — Странно, что Кризалис не избавилась от такой угрозы.

— Может она боялась, что кто-то сможет воздействовать и на неё? — предположила Луна, тут же вспомнив мерзкого кобеля, от чего ушки воинственно встопорщились. — Держать при себе того, кто может снять с разума любое воздействие, более чем полезно.

— Я это оценила, — заметила Селестия, а на вопросительный взгляд, смущённо улыбнулась. — Его дар избавляет и от морального утомления. Пусть и ненадолго. Так что, сестра, если ты не возражаешь, я бы хотела забрать его обратно.

— ...Тия, — иссиня-чёрная аликорница прикрыла глаза ладонью. — Использовать "меченого" как лекарство от моральной усталости... Почему я сама до этого не додумалась?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 2

— Что скажет наша разведка... Тала? — сидя на троне, будучи одетым в привычные белые одеяния с красным плащом, Сомбра держал в своих ладонях правую кисть Моры и левую кисть Каденс, которые были одеты в светло-голубые шаровары и плащи, застёгнутые на уровне груди, но оставляющие открытыми заметно округлившиеся животы.

— Бизоны собирают войска, — поднявшись со своего стула, одетая в мешковатые светлые одеяния лань, глаза коей скрывала красная повязка, заговорила ровным спокойным голосом: — Они принесли в жертву духам всех тех, кто смог отступить после разгрома, объявив их трусами и предателями, прогневившими покровителей. Теперь же готовится полноценный поход, в котором будут участвовать все племена. Боюсь, что свои прежние ошибки они учли, так как перед казнью, подробно допросили жертв, так что старые трюки уже не сработают.

"Неприятно, но... я и не надеялся на то, что мы отделаемся от этих дикарей столь просто", — Джафар кивнул оленихе, позволяя продолжить рассказ о том, что ей удалось увидеть за последние дни.

— Флот минотавров вернулся на острова: у них много потерь, среди которых есть и предводители, — Тала замялась, склонила голову и повинно произнесла: — Я не смогла увидеть, куда они отправлялись и что там произошло. Возможно, если мы сможем раздобыть осведомителя, участвовавшего в походе...

— Легко сказать, — хмыкнула Айси, присутствующая на собрании в роли главы СОКИ, кроме всего прочего, отвечающего ещё и за разведку. — До островов, из-за проточных вод, мне не дотянуться и при помощи Твайлайт. Легче вновь похитить Селестию из Сансити.

Факт того, что энергетика текущей воды затрудняет работу способностей его подчинённых, был весьма досаден бывшему визирю, который уже привык к тому, что при помощи живой тени и бывшей рабыни, может дотянуться практически куда угодно (хватало бы силы). Впрочем, идеи о том, как обмануть данное ограничение у него были, да и преодоление препятствий помогало размять разум, начинающий костенеть от однообразной работы.

— Что-нибудь ещё, Тала? — уточнил тёмно-серый жеребец, пальцами гладя ладони своих кобыл.

— Увы, мой император, мои силы ограничены, — достаточно искренне ответила лань, чуть опустив ушки.

— Можешь сесть, — дал своё дозволение Сомбра, тут же переводя взгляд рубиновых глаз на бывшую пегаску, одетую в чёрную военную форму старого покроя (хотя, учитывая то, что ткань являлась частью её тела, то...). — Айси, твою идею о похищении Селестии мы ещё обсудим, но в другой раз.

— Мой император... я это не серьёзно, — постаралась изобразить раскаяние живая тень, но невинная мордочка плохо сочеталась с красными глазами, не имеющими разделения на радужку, зрачок и склеру. — Просто до принцессы дня мы хотя бы теоретически дотянемся...

— Не важно, — самую малость повысив голос, прервал подчинённую Джафар, выплеснувший в пространство тень своего раздражения. — Передай Гриму, что если он всё ещё заинтересован в том, чтобы заслужить моё прощение за проступок, то у него появилась такая возможность: мне нужна достоверная информация о том, куда отправлялись минотавры, что там произошло, ну и чем это грозит нам. Мы не можем позволить себе неведение, тем более тогда, когда любая ошибка будет стоить недопустимо дорого. И если нам грозит пришествие воинства очередных дикарей, но на этот раз — из-за моря, я хочу быть к этому готов.

"И кроме того, этот пони уже достаточно сидел без дела. Оставлять подобного специалиста без работы глупо, так что, пусть искупает грехи подвигами", — полуприкрыв глаза, бывший визирь позволил себе намёк на улыбку.

— Айси, мне нужно кольцо, которое я отдал тебе на сохранение, — произнёс тёмно-серый единорог.

Белая пегаска замешкалась, но ничем не выдала всколыхнувшегося в её душе волнения. Поднявшись со стула, она медленно подошла к трону и, изобразив поклон, протянула правую руку с раскрытой ладонью, на которой лежал артефакт.

Отпустив кисть Каденс, Сомбра взял кольцо кончиками указательного и большого пальцев, посмотрел сквозь него на бывшую летунью... а затем сжал его в кулаке, ломая на мелкие кусочки.

— Я не разочарован в тебе, Айси, — добрым, почти снисходительным голосом заявил жеребец, позволяя мелкой крошке просыпаться с ладони на пол. — Возвращайся на своё место.

— Благодарю... мой Император, — проявив чуть больше уважения, живая тень выпрямилась и, двигаясь нарочито плавно, что само по себе выдавало её нервное напряжение, вернулась к стулу, на который аккуратно уселась.

"И кого они хотели обмануть?", — иронично подумал Джафар, на пару секунд даже усомнившись в том, что Грим действительно обладает теми умом и навыками, которые он ему приписывает в своём разуме (слишком уж много глупостей земнопони совершал).

— В каком состоянии находятся наши оборонительные рубежи? — бывший визирь повернулся к пони и зебрам, задействованным в работах над укреплениями границ, снова беря в ладонь пальцы нежно-розовой аликорницы. — Твайлайт?

— Да?.. — встрепенувшаяся сиреневая крылато-рогатая пони, находящаяся в своём двуногом облике, одетая в белые жилет и штаны, с поясной сумкой на талии, резко приняла вертикальное положение и, смущённо откашлявшись в правую ладошку, начала зачитывать текст со страниц записной книжки: — Кристаллургами выращены дополнительные восемьдесят автономных оборонительных башен, внешне не отличающихся от укреплений первого поколения. Однако, благодаря помощи шаманов, мы смогли создать независимые управляющие артефакты, благодаря которым комплекс барьеров и атакующих конструктов может обходиться без контроля со стороны пони... или зебр. За счёт уменьшения внутреннего свободного пространства, мы смогли увеличить накопители и расширить арсенал системы безопасности, благодаря чему на захват одной башни потребуется выделять большие силы. К тому же, каждое из укреплений находится в зоне обстрела ещё двух ближайших огневых позиций, что дополнительно усложнит осаду.

Ученица императора (хотя, сам он у неё научился ничуть не меньшему, пусть и лишь в плане прикладных знаний по магии), сделав небольшую паузу для того, чтобы перевести дыхание, продолжила говорить, создав перед собой иллюзию:

— Цехами было произведено тридцать тысяч хрупких взрывных кристаллов, с заключёнными в них алхимическими зарядами, десять тысяч метательных кристаллов и тысяча сторожевых излучателей, — первая иллюзия представляла собой плоский диск, в середине нижней стороны коего имелся резервуар для зелья; на втором изображении находилась полая груша с ручкой, похожей на молоток; третья картинка напоминала узкую метровую трубу, из коей вверх выдвигался стержень, с навершием в виде круглого кристалла. — К сожалению, из-за необходимости привлекать к работе шаманов, сборка излучателей отстаёт от графика... в три раза.

"Вот смотрю я на неё и вижу смущающуюся пони, искренне волнующуюся из-за того, что не может исполнить порученную миссию. И ведь она знает, что эти "оборонительные артефакты", в случае войны, соберут кровавую жатву среди тех, кто окажется в их зоне контроля. Видимо правду в моей прошлой жизни говорили люди, заявляющие о том, что самые жестокие поступки совершали добрые люди", — благодарно кивнув, тёмно-серый единорог проследил за тем, как ученица понуро опустила ушки, присаживаясь на своё место.

— Твайлайт, передай все текущие дела заместителям: для тебя у меня будет другое задание, — всё же решил немного взбодрить сиреневую аликорницу Сомбра.

— Да, учитель, — чуть встрепенувшись и вскинув уши, отозвалась Спаркл.

— Главр, как продвигаются дела у вас? — спросил у полосатого жеребца император.

— Великий вождь, здесь нет тревог — взрывные поля будут в срок, — отозвался зебриканец, красующийся кристаллической кирасой и свободной красной юбкой до колен. — Однако должен заявить — на них врага не заманить: заметны слишком те места, где труд вела солдат орда.

— Не стоит об этом беспокоиться: скоро и взрывные поля, и остальные земли на границе, не будут отличаться от окрестностей, — пообещал бывший визирь, устремляя вопросительный взгляд на Рубин. — Я ведь прав?

— Именно так, мой император, — отозвалась кристальная земнопони, одетая в короткий белый жилет и свободные штаны того же цвета. — Саженцы уже проросли, так что их можно начать пересаживать хоть сегодня. Алхимики тоже завершили подготовку зелий, ускоряющих рост.

— Это радует, — кивнул любовнице тёмно-серый единорог.

"Повезло, что у неё не только выдающаяся фигура и миловидная мордочка, но и другие таланты имеются", — воспоминания о хранилищах, заполненных продуктовыми припасами, не могли не греть душу правителя Кристальной Империи, тем более в преддверии переговоров, где придётся подкреплять свои слова не только силой (в нынешнее время этим мало кого можно удивить), но и подкупом.

— Благодарю, мой... император, — голосом и взглядом Блиц показала, что была бы совсем не против и иной похвалы.

"Всё будет, моя дорогая", — мысленно пообещал тёмно-серый единорог, медленно моргнув (всё же из-за беременности жён, в некоторых вещах он был ограничен).

— Есть ли у кого-нибудь ещё мысли о том, как мы можем замедлить продвижение бизонов? — после того как кристальная земнопони вернулась на своё место, спросил Сомбра.

— У меня есть, — первой подала голос Каденс, чем привлекла общее внимание.

— Смелее же, сестра моя: вчера ты не была робка, — заметив неожиданную неуверенность на мордочке розовой аликорницы, подбодрила её Мора. — Но коли хочешь — то вдвоём, песнь о войне с тобой споём.

"Я чего-то не знаю?", — слегка сжав кисть своей принцессы, Джафар вопросительно выгнул брови и наклонил голову.

— Просто я вспомнила нашу первую встречу с чейнджлингами, которые попытались продать нам отравленное зерно, — кивнув зебре, полуприкрыла глаза нежно-розовая аликорница. — А что если нам отравить водоёмы на пути бизонов, использовав что-нибудь слабое... скапливающееся в организме на протяжении дней, ну или декад?

— Что-нибудь не опасное для животных, — задумчиво поддержал тему бывший визирь, тут же пояснив на вопросительные взгляды: — Чтобы бизоны до решающего момента не заподозрили неладного. Всё же неразумные звери куда более чуткие к подобным опасностям, нежели мы.

— Мой император, — слово взял молодой гвардеец, закованный в алую броню, стоящий справа от трона. — Разве мы можем так поступить?

— Лучше бесчестно будем жить, чем с честью землю продавить, — вместо бывшего визиря, отозвался Главр. — С бизонами мы не друзья, чтоб в поддавки играть зазря.

— Много лет назад, в схожей ситуации, нам приходилось прибегать ко всем возможным хитростям, чтобы защитить свой дом от яков, — повысив голос, почти торжественно изрёк тёмно-серый единорог. — Не всеми своими поступками из тех времён я могу гордиться, но если бы мне вновь пришлось делать выбор... то ничего бы не изменилось.

— Прошу меня простить, мой император, — жеребец, судя по голосу, заметно стушевался. — Я... не это имел ввиду.

"Да неужели? Впрочем, я могу и ошибаться, и это был не росток благородного милосердия. Откуда бы ему взяться, в наших-то условиях?", — правитель Кристальной Империи мысленно усмехнулся, всем видом изображая внимание.

— Озвучь же свою мысль, — поторопил подчинённого Сомбра.

— Бизонам ведь известно о том, что мы используем яды, — заметил гвардеец, делая небольшую паузу между словами. — Они могут как-нибудь обезопасить себя от отравы, при помощи духов?

— Верную мысль создала голова, — похвалила земнопони полосатая императрица. — Жаль не сразу её облачил ты в слова.

— Это возможно, — согласился Джафар. — Твой вердикт, Мора?

— Если духи всё время будут лечить, им силы тратить придётся, а не копить, — беспечно ответила шаманка.

— Иными словами — даже если отрава не подействует на бизонов напрямую, она ослабит их магическую поддержку, — подвёл итог командующий городской стражи. — В любом случае, затрат меньше возможной пользы...

...

— Ты не доволен, Тёмный Свет? — подойдя к стоящему у бортика балкона, на верхнем этаже Императорской Башни Сомбре, спросила Мора, обеими руками обнимая его правое плечо. — В твоей душе покоя нет.

— Я опасаюсь, что всех моих действий будет недостаточно, — легко признался бывший визирь, поверх крыш башен глядя на горизонт, к которому склонялось солнце.

— Раньше было не легче, — заметила Каденс, подходя с другой стороны, чтобы обнять вторую руку мужа, устроив голову у него на плече. — Что изменилось?

— Мне не приходилось думать о наследниках и их матерях, которые стали куда более уязвимыми, нежели прежде, — всё тем же тоном отозвался император.

— Мы не настолько беззащитны... твои слова почти обидны, — фыркнула зебра, на миг заставив свои глаза скрыться во тьме.

— В нём говорит отцовский инстинкт: по слухам, он и не такое творит, — поучительно заявила нежно-розовая аликорница, многозначительно кивнув своим словам.

— Нам стоит бояться за нашу свободу? — подозрительно прищурилась шаманка, вертикальные зрачки которой сжались в тонкие щёлки. — Будешь держать под замком в любую погоду?

"О ужас!.. Они сговорились", — театрально закатив глаза, мысленно посетовал на жестокую судьбу бывший визирь.

— Интересное предложение, — произнёс император вслух. — Пожалуй, стоит его обдумать получше. И кандалы не помешают...

— И думать не смей, — сурово нахмурив бровки, пригрозила Сомбре своим кулачком принцесса любви. — Отлучим от тел... И Рубин подговорим.

"Зачем я окружил себя кобылами? Почему вокруг нет сильных и умных жеребцов?.. Ах да... Мне же не нужны конкуренты", — освободив свои руки, Джафар обнял жён, осторожно прижимая их к себе, кладя ладони на животы.

Странное ощущение от осознания того, что у него скоро будут дети, никак не оставляло тёмно-серого единорога: он не чувствовал какого-то воодушевления, страха или чего-то иного... Свои чувства Сомбра вообще не брался описать как-то иначе нежели "сумбур в голове". Исключительно политическое решение, принятое вполне осознанно, грозило обернуться чем-то большим...

"Это, однозначно, будет интересно", — наконец пришёл хоть к какому-то решению Джафар, вслушиваясь в ровное и почти синхронное дыхание своих кобыл.

— Возвращайся скорее, — подняв голову и заглянув мужу в глаза, попросила Каденс.

— Я ещё никуда не ушёл, — мягко улыбнувшись в ответ, произнёс единорог, после чего поцеловал аликорницу в нос, заставив её поморщить мордочку.

— Ожидание пути, порой сложнее перейти, — наставительно проворчала Мора. — Тем более — того пути, куда нельзя с тобой идти.

"Вот уж от кого я таких слов не ожидал", — усмехнулся бывший визирь, носом зарываясь в чёрную гриву, обычно уложенную в сложную причёску, но сейчас — растрёпанную и удивительно пышную.

— Что говорят твои духи? — наконец спросил Сомбра, нарушая молчание.

— Послания донесены, теперь они считают дни, — пожала плечом шаманка. — В лесах на севере беда: сверг кто-то старого царя; в замках блестящих — мир, покой... царь хочет встретиться с тобой. Все джинны прогнали души: дела решают там свои. Грифоны будут — это точно, об остальном...

— Не так и срочно, — закончил за зебру единорог, услышав аликорницы смешок.

"Мысли завязаны узлами — рифмы цепляются словами. Бррр... Мора на меня дурно влияет, и... мне это нравится", — позволив себе улыбку, император вдохнул полной грудью.

Уже скоро делегации Кристальной Империи предстояло отправиться сперва в Седловскую Аравию, для встречи с советом ханов, ну а затем и на место большого собрания. С собой Джафар собирался взять немногих (Твайлайт, для демонстрации магической мощи, Челубея... для проворачивания небольшой интриги, ну а Айси сможет сопровождать их оставаясь в Императорской Башне), одной из причин чему было малое количество пегасов.

"Нужно будет постараться узнать, что там происходит у оленей: если они не вступят в союз, это создаст уйму новых проблем".

Четырнадцатая арка — 3

Примечание к части

Внимание вопрос: лучше писать несколько событий параллельно, чередуя повествование от разных персонажей, или же последовательно, переходя к следующему только после того, как закончится приключение предыдущего?

Перед поворотом дороги, ведущей в портовый город верблюдов, правил коим милостивый Султан Вод, под кронами чахлых деревьев сгустилась тень, превратившаяся в сплошное чёрное пятно, больше похожее на провал в бездну. Спустя мгновение, из своеобразного портала, ведущего на теневые тропы, буквально выпрыгнул жеребец-земнопони, одетый в белоснежные рубаху и штаны.

Приземлившись на четвереньки, Грим глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь успокоить взбунтовавшиеся внутренности. К тому моменту, когда он наконец-то восстановил дыхание, а затем вернул себе вертикальное положение, рядом уже находилась белая пегаска, одетая в чёрную военную форму старого образца.

— Ты в порядке? — проявила беспокойство Айси, правой рукой прикоснувшись к предплечью своего жеребца, красными глазами заглядывая ему в морду.

— Жить буду, — весело оскалился в ответ кристальный земнопони, пусть и не испытывал особого воодушевления от подобного путешествия. — Главное, что теперь у меня есть заслуживающая уважение причина избежать навязчивых взглядов, чтобы поискать решение нашей маленькой проблемы.

На последних словах "меченый" осторожно обхватил голову подруги ладонями, придерживая её за щёки, наклонился и поцеловал в губы... совершенно не чувствуя их вкуса. Сама живая тень прикрыла глаза, чуть распахнула крылья и положила свои кисти ему на плечи, проделав всё это скорее по привычке и отыгрывая роль (всё же своё тело она ощущала как полую оболочку, заполненную воздухом, не ощущающую ничего, кроме самого факта прикосновения).

— Может быть обратимся к Море? — всё же предложила бывшая пегаска, едва их губы разъединились.

— И об этом сразу же узнает Сомбра, — невесело хмыкнул Грим, отстраняясь от подруги. — То же самое произойдёт, если мы обратимся к кому-либо иному из шаманов империи.

— Но ведь шаманы есть не только в империи, — заметила Айси, в очередной раз вспомнив о зебрах, которые не вошли в их союз, оставаясь жить среди прерий на юге. — Я бы могла к ним обратиться.

— Сомневаюсь, что там есть кто-то равный нашей полосатой императрице, но... не буду тебе ничего запрещать, — развёл руками жеребец, улыбнувшись самой обворожительной своей улыбкой, но тут же стал серьёзным и, опустив руки, негромко попросил: — Будь осторожна. Я не хочу узнать, что будет делать командующий, если узнает о нашем интересе. Вряд ли его супруга не следит за своими сородичами...

— Ты — параноик, — прикрыв мордочку правой ладонью, заявила бывшая пегаска. — Он знал, что я отдала тебе кольцо... уже давно. И всё же, ничего не сделал.

— А разве не ты пыталась меня убедить в том, что наш правитель жесток, хитёр и расчётлив? — жеребец иронично выгнул брови, заставив собеседницу виновато опустить ушки, что вызвало на его морде новую, совсем слабую улыбку. — Просто... будь осторожна. Хорошо?

— Я буду незаметна, как тень, — пообещала крылатая кобыла, попытавшись изобразить самоиронию, что получилось несколько грубо и неубедительно.

— Тебе нужно поработать над актёрской игрой, — фыркнув, посоветовал "меченый", а затем покосился на ползущее по небу солнце и добавил: — Пора расставаться. Мне нужно попасть в город, ну а тебя, наверняка, ждут в Императорской Башне.

— Я уже там, — хмыкнула в свою очередь живая тень, поднимая одну бровь. — Ты не забыл?

— Да... — кивнул Грим, правой рукой тянясь к голове, чтобы взлохматить гриву, но остановил движение на половине пути. — Удачи.

— И тебе, — отозвалась бывшая пегаска, закрыв глаза и улыбнувшись, из-за чего стала выглядеть почти как прежде. — Я тебя люблю.

Не дождавшись ответа, кобыла распалась тенями, исчезая из зоны чувствительности разведчика, ещё недавно бывшего главой СОКИ. Сам же кристалиец, проведя ладонями по морде, невесело усмехнулся, чувствуя злость, разочарование и... облегчение. Впрочем, в последнем он не признался бы даже себе.

"Ненавижу свою жизнь", — подумал "меченый", усилием воли активируя Амулет Чейнджлинга, меняя свой облик на жеребца-зебру, одетого в набедренную повязку.

Осмотревшись, Грим нашёл на земле кожаную заплечную сумку, удерживающуюся на одном широком ремне, пересекающем торс поперёк груди, ну и копьё с костяным наконечником. Вещи были добротными, но старыми, из-за чего на них вряд ли кто-нибудь позарился бы, да и стражники не будут задаваться вопросами о том, откуда у бродяги обновки.

Закинув оружие на плечо, Грим зашагал по дороге к открытым воротам города, виднеющегося далеко впереди. Ему предстояло проникнуть за стену, втереться в ряды наёмников, а ещё лучше — устроиться на корабль, который плывёт в нужную сторону. Кроме того, образ зебриканца хотелось сменить на что-нибудь более подходящее и не говорящее стихами, чтобы не напрягать мозги ещё и из-за этого.

"Заодно разузнаю о том, какие "меченые" есть в городе. Может быть кто-то из них сможет помочь Айси...", — стоило вспомнить подругу, как перед внутренним взором встали алые глаза, по которым невозможно было понять, куда же они смотрят, из-за чего создавалось ощущение постоянной слежки (что давило на рефлексы агента СОКИ).

В глубине души кристалиец осознавал, что... боится живую тень, но всеми силами давил в себе это чувство, подменяя его заботой и желанием помочь. В конце концов, он ведь даже нарушил приказ, мстя за неё, почти убив аликорницу... Чего сама Айси не оценила.

"Всё будет как раньше, когда она станет прежней. Главное, чтобы к тому моменту не произошло что-нибудь ещё. А я уж постараюсь сделать всё, что в моих силах", — подбодрив себя такими мыслями, разведчик ускорил шаги, уже видя нескольких верблюдов в белых штанах, чёрных жилетах, тюрбанах и с кривыми мечами на поясах, скучающих в тени от массивных створок...

...

Попасть за стену оказалось легко и просто: стражники, при виде одежды и мешка за спиной у запылённого полосатого жеребца, посоветовали ему возвращаться в прерии, чтобы не попасть в рабство. Грим же сделал вид, что не понял откровенной насмешки, после чего объяснил, что хочет наняться в какой-нибудь отряд, так как там "Ищут сильных, смелых ребят". Осознав, что гость достаточно упрям, верблюды не стали требовать пошлину, вместо этого направив в ту часть города, где собираются искатели удачи, и даже предупредили, что за попытку облапать чужую кобылу, либо стащить что-нибудь у торговцев, можно лишиться руки... или головы.

"Какие душевные ребята", — только и подумал про себя разведчик, слушая шуточки в свой адрес, которые могли бы если не взбесить, то хотя бы оскорбить настоящего зебриканца.

Сам город, дальняя от порта его часть, мало чем отличалась от поселения, находящегося под рукой Султана Неба: те же невзрачные одно и двухэтажные дома из песчаника (реже — других материалов), узкие боковые улочки и широкая центральная дорога, ведущая в сторону богатых районов и причалов. Запах пота смешивался с ароматами еды и разных масел, которые нередко перебивались вонью выгребных ям. Жеребцы, в большинстве своём, носили жилеты и лёгкие шаровары, но встречались и те, кто облачались в тяжёлые цветастые одеяния, плащи, балахоны... А ещё, тут и там встречались невольники, которых можно было узнать по скудной одежде и медальонам, закреплённым либо на ошейниках, либо наплечных повязках.

"Выглядят они вполне упитанными, чистыми и здоровыми. Хотя, всё это может быть только фасадом, за которым скрываются садизм, голод, унижения... Ненавижу рабство", — думая так, замаскированный кристалиец продолжал идти в ту сторону, куда его направили стражники, желая проверить сперва те заведения, где отдыхают наёмники (у кого, если не у них, нужно выспрашивать слухи?).

— Держи вора! — раздался громогласный крик, заставивший Грима повернуться к пекарне слева, мимо которой он как раз проходил.

В следующую секунду из распахнутой двери выскочил молодой верблюд в штопанных застиранных шароварах и жилете, расстёгнутом на худощавой груди. На его морде красовалась тканевая серая маска, с изображённой при помощи чего-то чёрного, кривой улыбкой от уха до уха.

Следом за воришкой, который держал в правой руке какой-то пирог, выскочил взрослый и тучный верблюд, одетый во всё новое и чистое. Невероятно ловко для своих габаритов, он в два скачка настиг беглеца и, выкинув вперёд левую руку, сжал пальцы на одежде жеребёнка...

"Но ведь он его поймал!", — изумился бывший глава СОКИ, смотря за выскользнувшим из хватки преследователя верблюжонком, начавшим скользить по грунтовой дороге, утоптанной до каменной твёрдости, словно бы она была гладким льдом.

Стражник, до этого момента скучавший в тени от крыши одного из домов, бросился наперерез преступнику, в длинном прыжке обхватывая его за пояс, стараясь сбить на землю. Парнишка же, не замедлившись ни на миг, выскользнул из своеобразных объятий, словно бы был обмазан жиром.

— Ха-ха! Запомните тот день, когда почти поймали Халила Скользуна! — радостно рассмеявшись, провозгласил молодой беглец, потрясая в воздухе над головой украденной булкой.

— Тьфу, — сплюнул пекарь, махнув рукой на стражника, отплёвывающегося от земли. — Хулиганьё...

"Забавные тут "меченые". Даже интересно, что у него за сила? Что-то связанное с уклонением...", — отметив этот случай, Грим спокойно проследовал дальше к своей цели.

Наверное Грим и вовсе забыл бы о верблюжонке-воришке, так как пусть ситуация и являлась необычной, но ничего уникального он в произошедшем не видел. Однако же спустя десять минут, повернув в один из переулков, чтобы выйти на нужную площадь, он услышал молодые голоса:

— Ал, не нужно больше воровать, — без особой надежды на успех, попросила совсем юная кобылица.

— Я беру ровно столько, сколько нужно для того, чтобы прокормить нас с тобой, — беспечно ответил знакомый жеребчик. — Не переживай, Жас, всё будет хорошо.

— Нет, — упрямо ответила малышка. — Я не буду есть краденное.

— Не глупи, Жас... — попытался убедить собеседницу некий Ал.

— Нет! — вскрикнула маленькая незнакомка, после чего замолчала, по всей видимости испугавшись того, что её голос кого-то привлечёт, но вскоре снова заговорила: — Ал... ты же не такой. Ты же... Что сказала бы мама, узнав, что ты воруешь?

— Она была бы рада, что мы живы, здоровы и сыты, — буркнул жеребчик. — И вообще...

Что ещё хотел сказать маленький вор так и осталось неизвестно, так как Грим, бесшумно пройдя вдоль стены, заглянул за угол переулка и, увидев двух верблюжат, сидящих на краю крыши низкого сарая, решил вмешаться. Оставив своё ущербное оружие на земле, он рванул вперёд, напрягая мышцы всего тела, а оказавшись рядом с жеребятами, вскинул руки и схватил их за ноги, сдёргивая вниз. Бывшему главе СОКИ хватило реакции, чтобы подхватить испуганно взвизгнувшую кобылку, сажая её на сгиб левой руки, правой ладонью отвесив подзатыльник её брату, успевшему применить свою "метку".

Ал, извернувшись ужом и проскользив по земле, ловко встал на ноги в пяти шагах от противника. Тут-то он заметил, что сестра оказалась схвачена, из-за чего его глаза широко распахнулись а зубы злобно сжались.

— Отпусти Жасмин, — прошипел молодой воришка, в руках коего, будто по волшебству, появились две заточки.

"Ой-ёй-ёй... А малыш-то с острыми клыками. Не только воровством булок промышляешь... да?", — с весельем подумал замаскированный кристалиец, стоя в почти расслабленной позе (в своих силах он был уверен, но всё же сохранял бдительность, опасаясь какого-нибудь трюка).

— Мне кажется, что я... поймал ужасного вора, — с легко читаемым ехидством заявил старший жеребец. — Сей день запомню я, поймав Халила Скользуна.

— Дядя... ты совсем дикий? — ещё больше удивился жеребчик, но в следующую секунду на его морде отразилось осознание, а взгляд прошёлся по чёрно-белым полоскам. — Милостивый Султан... повезло же нарваться на дикаря, который о законе масок не слышал. Дядя, отпусти Жасмин и я, так уж и быть, всё тебе объясню. Ты ведь не хочешь попасть в беду из-за того, что нарушил закон Султана Вод?

— Какой внезапный поворот: вор мне грозит Султаном Вод, — даже восхитился подобной наглости разведчик, улыбнувшись во все зубы, затем весело подмигнул и, присев на корточки, поставил кобылку (которой было около пяти-шести) на утоптанную землю, затем вернул себе вертикальное положение и сделал шаг назад. — Ну что ж, воришка, говори... со мною лучше не шути.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 4

Примечание к части

Власть меняет.

"Скандалистка опять опаздывает... а то и вовсе — игнорирует совещание. С каждым днём эта дракониха становится всё более своевольной и невыносимой", — сидя на троне, установленном на возвышении в зале собраний, Герц старался не демонстрировать всего того раздражения, которое закипало в его душе из-за необходимости потакать капризам взбалмошной крылатой ящерицы, в то время когда на кону стояло очень многое.

— Предлагаю начать без нашей королевы, ну а когда она всё же придёт... мы коротко опишем ей всё, о чём смогли договориться, — один из советников (глава клана Белого Пера), с мстительным удовольствием посмотрел на правителя государства прищуренными глазами. — Если, конечно, наш владыка согласится.

"Глупая чешуйчатая соплячка: ты хоть представляешь то, как подставляешь меня и наш союз? В глазах собственных подданных я выгляжу слабаком, не способным приструнить жену, да ещё и под драконов стелящимся... Союз, которого удалось добиться с таким трудом, буквально трещит по швам из-за одной...", — одарив "доброго друга" взглядом, наполненным холодной яростью, завоеватель и объединитель внутренне скривился, почти ощущая как пальцы сжимаются на шее наглеца.

— Пожалуй... ждать момента, когда моя супруга завершит свои важные дела, мы, действительно, больше не можем, — отозвался Герц, приняв решение о том, что как только завершится это собрание, он найдёт Скандалистку и популярно объяснит, где находится её место (и плевать на реакцию стай драконов, которые и сами, возможно, одобрят подобный подход). — Вы все ознакомлены с текстом послания императора Кристальной Империи?

В ответ на это, оживившиеся главы сильнейших кланов утвердительно загомонили. Впрочем, едва их лидер, сидящий на одном из двух тронов, поднял правую руку с раскрытой ладонью, в помещении вновь установилась тишина, за которой было слышно завывание ветра за каменными стенами. Разумеется, позже они попробуют воспользоваться тем, что король нарушил договор о сотрудничестве с ящерицами, чтобы ослабить его позиции, а возможно и лишить поддержки пяти стай, но сейчас...

"Они в моих когтях, нравится им это или нет", — взгляд прищуренных глаз "меченого" скользнул по мордам бывалых воинов, некоторые из которых только недавно сменили своих предшественников на каменных креслах (к примеру пташка, возглавляющая Красные Когти на поединке убила прежнего главу-князя, продемонстрировав холодную жестокость и силу, а затем и тонкий расчёт, сумев удержаться на вершине).

Заметившая внимание правителя грифонша, выглядящая обманчиво хрупкой, игриво затрепетала ресницами и облизнулась кончиком тонкого языка. Всем видом она показывала Герцу, что он может её взять... если хотя бы пальцем поманит. Но воин не обманывался иллюзией покорности и безобидности, отлично понимая то, какая же эта хищница змея, способная спокойно свернуться клубком на груди, чтобы укусить в самый неподходящий момент. Да и собственная жена, сколь бы странными ни были их отношения, за измену не простит...

"Такая головная боль мне не нужна", — констатировал король.

— Правитель Кристальной Империи приглашает на большое собрание, где будут находиться лидеры крупнейших и влиятельнейших государств... — начал говорить Герц.

— Кроме минотавров и бизонов, — дополнил князь Кровавых Клювов.

— Нам следует решить, лететь ли на эту встречу и какую позицию занять, если всё же согласиться на переговоры, — не обратив внимания на несвоевременное уточнение, объявил король, чтобы после этого потребовать: — Высказывайте свои мысли и предложения.

— Может быть я чего-то не понимаю, но... мы и без того собирались пойти на мир с Западной Эквестрией, да ещё с этими двурогами, — предводительница Красных Когтей почесала шею указательным пальцем левой руки, правой ладонью подперев голову. — В чём проблема сейчас?

— В том, что союз с Селестией должен был быть временным, — проворчал белый самец, взяв на себя право ответа. — С помощью дневных пони мы хотели получить поставки еды и других товаров, совместно подтянуть подрастающее поколение воинов, развязать войну с Восточной Эквестрией и, подговорив минотавров на удар в спину, стать "спасителями" для копытных. Войну ночным пони, из-за предательства пиратов, наш союз проиграл бы, но основной удар на себя приняла бы Западная Эквестрия, вынужденная опираться на наши помощь и защиту, чтобы не быть захваченной восточниками.

— Ну а сейчас обе Эквестрии идут на сближение, а между сёстрами-аликорнами, после победы над общим врагом, нет и намёка на готовую вспыхнуть вражду, — проскрипел из своего кресла лидер Ночных Крыльев (грифонов, которые обладают перепончатыми крыльями, словно бэтпони, но заметно более широкими). — Более того — к Эквестриям вот-вот присоединятся Кристальная Империя Сомбры, который стал инициатором возможного союза, и яки.

— С чего ты взял, что яки решат сотрудничать с пони? — нахмурился предводитель Кровавых Клювов. — Они сотнями лет враждовали...

— А затем Сомбра практически подарил им город, посадив на трон своего вождя, — перебил говорившего князь Белого Пера. — Пусть в дружбу и любовь между старыми и новыми хозяевами Жемчужины Севера я не верю, но вот союз между ними — вполне вероятный факт.

— А если убрать Тора? — когти главы Кровавых Клювов издали скрежет по каменным подлокотникам. — Вряд ли другие яки станут соблюдать договорённости, если они вовсе были.

— "Кому выгодно?", — произнесла молодая пташка, чем привлекла к себе общее внимание, на что изобразила удивление. — Во-первых, убить Тора ещё нужно постараться, а сделать это незаметно... В общем — плохой вариант. Даже если союзный Сомбре правитель погибнет, он обязательно начнёт искать виновных, а затем...

— И что он сделает? — лидер Клювов откинулся на спинку своего сидения, всем видом выражая пренебрежение. — Вы ведь не верите в те роскозни, что ходят об этом пони?

— Верим или нет — это не имеет значения, — перебил "советника" Герц. — Факт в том, что нам достоверно известно о трёх военных походах против Кристальной Империи, когда её войсками командовал этот император. Сперва они разгромили яков, затем перебили наших сородичей, ну а совсем недавно обратили в бегство бизонов. Пусть сейчас мы и сильны как никогда, и с нами пять драконьих стай... но и возможный враг не остался прежним. Желаем ли мы ввязаться в войну, победа в которой может даться слишком высокой ценой?

— Это трусость! — яростно зарычал Кровавый Клюв.

— Это благоразумие, — спокойно перебил его князь Белых Перьев.

— Согласен, — поддержал старого соперника глава Ночных Крыльев. — Пусть план по захвату Западной Эквестрии и провалился в зародыше, но мы можем получить куда больше, если примем участие в данном... собрании. Те же минотавры сейчас слабы, а бизоны, насколько я слышал, никогда не отступают перед трудностями. Сомбра не просто так ищет союзников, так что... почему бы нам не продать свои мечи наиболее выгодно?

— Верно, — прозвучал высокомерный, спокойный голос, заставивший крылатых хищников замолчать, а в следующую секунду повскакивать со своих мест, выхватывая оружие. — Дружить выгоднее, нежели враждовать. Ведь как говорит одна пони: дружба — это магия!

Ожившие тени стянулись к середине зала, обрели объём и поднялись вверх, образуя силуэт жеребца-единорога, одетого в белые свободные одежды, с красным плащом на плечах, ну и сияющими алым глазами, не имеющими разделения на радужки, зрачки и склеры. На последних словах он соединил и развёл в стороны ладони, между коими протянулась яркая радуга, которую незваный гость скрутил в шар и, пару раз подбросив на правой руке, спрятал под плащ.

— Сомбра, — скрипнул клювом Герц, при помощи собственного дара ощупывая пони, вовсе не реагирующего на лёгкие колыхания ветра. — Как ты сюда попал и что тебе нужно?

Внутри грифона напряглась невидимая пружина, в душе всколыхнулись ярость на наглого пони, и страх перед ним же. В конце концов, если уж император Кристальной Империи может проникнуть на вершину горы, в зал, защищённый лучшими воинами кланов... то что ему помешает в следующий раз не проявлять своё присутствие, а ударить в спину? Уж точно не честь и доблесть (играй этот единорог в благородство, не дожил бы до своих лет).

К счастью остальные грифоны замолчали, отдавая право говорить за всех своему правителю. Однако же это не мешало им приготовиться к бою, так как своими талантами обладали если не все, то большинство — точно.

— Ответ на первый вопрос очевиден: "метка", — беспечно пожал плечами вторженец, всем видом излучающий ощущение того, что это именно он является хозяином положения, а не матёрые воины, каждый из коих стоит минимум десятка простых бойцов своих кланов. — Что же касается второго вопроса, то отвечу максимально понятно, чтобы не осталось недопониманий: я здесь для того, чтобы отвечать на вопросы, ну и... разумеется... сделать предложение, от которого трудно отказаться. Ведь я люблю мир... весь мир... Да захлебнутся собственной кровью все те, кто усомнятся в моём миролюбии!

Произнося последние слова, пони скрестил руки на груди, продолжая стоять ровно выпрямив спину, широко расправив плечи и высоко подняв голову. Он буквально провоцировал напасть на себя, но даже Кровавый Клюв распознал ловушку, пусть только при помощи развитых инстинктов, а не разума. Герцу же на это оставалось только похлопать в ладоши, выражая своё восхищение тем, как мерзавец умудрился не только удивить, испугать и обозлить грифонов, но ещё и лишить желания нападать, произнеся угрозу в настолько театральной манере, что на неё даже оскорбиться не получалось.

"И сколько он слышал о наших планах? Хорошо, что кроме уже не осуществимого плана о том, как подмять под себя Западную Эквестрию, мы заговорить не успели", — тот факт, что и особых секретов у совета верховных грифонов вроде бы больше не было, успешно ускользнул от сознания крылатого хищника.

— Ну что же, раз ты пришёл поговорить, пусть и нарушил законы вежливости, то я не буду возражать, — высокомерно кивнув, король грифонов уселся на свой трон, жестом велев князьям вернуться в их кресла. — Я бы предложил тебе сесть... венценосный брат, но боюсь, что здесь свободно лишь сидение моей королевы.

— Не стоит переживать, венценосный брат, — усмехнулся единорог, и позади него появилось удобное деревянное кресло, в котором он и устроился. — Я способен сам о себе позаботиться. Что же, твой первый вопрос?..

И Герц начал спрашивать, интересуясь обо всём сразу, спрашивая вразнобой о разных вещах, чем пытался отвлечь собеседника. В то же время он не прекращал использовать свою "метку" для защиты, в любой момент способной превратиться в оружие... которое, скорее всего, было бы бесполезным (ведь насколько понял грифон, перед ним находится не настоящий Сомбра, а магическая копия, что объясняло бесстрашие и самоуверенность).

"Не такой уж ты и страшный, если сам боишься явиться", — мысленно усмехнулся король, поддерживая максимально вежливую беседу, в то время как советники только слушали и ожидали команды.

— Зачем мне союз? Причин много: во-первых, со стороны членов объединения можно будет не ждать нападения; во-вторых, союзникам мы сможем массово поставлять наши артефакты и зелья, да и будем отправлять своих инженеров для строительства современных городов... за соответствующую плату, разумеется; в-третьих, альянс сможет более эффективно оказать отпор внешнему врагу, вроде тех же бизонов и минотавров. В конце концов, совместные победы объединяют. Ты не согласен, венценосный брат?..

— Что получат грифоны и драконы? А где драконы?.. А... понимаю: твоя жена отдала своё право голоса мужу. Очень мудро с её стороны. Кроме полезных в жизни и на войне инструментов, вы получите доступ к высококачественной медицине, ну и поставки продуктов питания по низким ценам. Ваши птенцы смогут учиться в наших школах... ну а земли, отнятые у коварных агрессоров, будут разделены поровну между всеми победителями...

— Кто будет решать за альянс, против кого отправлять армии? Раз в десять лет мы будем проводить голосование, в котором каждая из сторон сможет выставить своего кандидата. Тот, кто наберёт больше всех голосов — следующие десять лет будет обладать правами и обязанностями... которые мы обговорим на общей встрече. Кроме того, помогать избранному лидеру будут представители от других государств, общим решением способные отменить любой его приказ. Только так наши народы смогут по-настоящему объединиться, и только скрепив союз узами дружбы, мы сможем идти в светлое будущее...

...

Покинув зал собраний, Герц отправился к собственной крепости, также вырезанной в толще скалы при помощи "меток". Он был раздражён, раздосадован, ну и просто зол: весь разговор Сомбра вёл себя так, будто бы его окружали глупцы и идиоты, которые совершенно не видят подвохов за сладкими речами. Хуже же всего было то, что некоторые из князей действительно заинтересовались предложением, так что возможности отказаться от участия в альянсе почти не осталось (противники обязательно воспользуются моментом, чтобы с помощью пони совершить переворот, благодаря аликорнам не опасаясь даже драконов).

На самом деле выбор был не велик: либо соглашаться на условия и вступать в союз, получая все обещанные блага и стараясь избежать исполнения обязанностей при помощи хитростей, либо всё же попытаться создать альтернативную силу из бизонов, минотавров, грифонов и драконов, попутно мешая будущим врагам сплотить ряды. Только вот второй вариант выглядел куда опаснее, так как грозил столкновением с объединёнными силами пони, тремя аликорнами, самим Сомброй (от которого шерсть и перья дыбом вставали), а если не повезёт, то ещё и с верблюдами, возглавляемыми джиннами, лошадьми, оленями и яками.

"Паршивый расклад. Но я буду не я, если не извлеку из него выгоду для себя", — ещё только подлетая к своей цитадели Герц уже знал, что именно предпримет в грядущем противостоянии.

— Вам не удастся лишить грифонов когтей, — усмехнулся король крылатых хищников.

Дома же он узнал, что Скандалистка всё это время провела в сокровищнице, при этом занимаясь тем, что лежала на куче золота и ела драгоценные камни. Это известие заставило злобу, утихшую было после собрания, вскипеть с новой силой...

Герц вихрем пронёсся по коридорам, распахнул тяжёлые створки и, захлопнув их перед клювами отставшей стражи, уставился на свернувшуюся клубком драконицу (в постели он оценил гибкость жены, но сейчас подобное лишь подлило масла в огонь). Скандалистка же, будто ничего особенного не произошло, потянулась и зевнула, демонстрируя острые зубы, затем обратила свой взор на супруга и промурлыкала:

— До-ро-гой, у меня для тебя замечательная новость...

— Гррр, — шагнув вперёд, не обращая внимания на звон металла под ногами, Герц ударил крылатую ящерицу по наглой узкой мордочке тыльной стороной правой кисти, заставив голову с изогнутыми рогами мотнуться в сторону, а затем сжал когтистые пальцы на изящной шее и подтянул перепончатокрылую самку к себе. — У меня для тебя тоже есть новость, до-ро-гая: если ты ещё раз опозоришь меня перед подданными, так и не явившись на совет, где решались вопросы, касающиеся обоих наших народов, а вместо этого будешь бездельничать и опустошать сокровищницу, забрасывая драгоценности в свою ненасытную утробу, то...

— Ч-что же? — прищурив глаза с вертикальными зрачками, сжавшимися в тонкие щёлки, Скандалистка пустила слабые искры по рогам, предупреждая грифона о своей злости, при этом не обращая внимания на кровь, струящуюся из прокушенной губы.

— Я разорву договор, — заявил Герц, сам от себя подобного не ожидая (расширившиеся же в изумлении зрачки чешуйчатой собеседницы показали, что и она была удивлена). — Я стремился к трону — да; я не собирался становиться посмешищем для всех — нет. Так что... либо ты прекращаешь вести себя как избалованная соплячка, либо я предпочту стать первым свергнутым императором МОЕГО народа. Ты поняла?

— Я... — начала было отвечать дракониха, как ощутила лёгкие уколы по всему телу, в то время как в сокровищнице начал подниматься ветер. — Поняла... господин.

Разжав хватку, король резко отвернулся от осевшей на груду золота ящерицы, и решительно направился к выходу. Перед самыми дверями он замер, борясь с собой, внутренне ощущая угрызение совести за то, что сорвался на свою жену, ничего слишком невероятного не совершившую... Но стоило ему только вспомнить снисходительный взгляд Сомбры, промелькнувший всего на мгновение, как злость вновь заклокотала...

Тяжёлые створки со стуком захлопнулись позади Герца, отправившегося куда-то по своим, несомненно важным делам. Скандалистка же, чувствуя как щиплет глаза, свернулась на горе золота клубком, крылом накрыв голову, а языком слизнув кровь с мордочки. В её левой руке блеснул небольшой круглый кристалл, под давлением когтей раскрошившийся в пыль...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 5

Проснувшись ранним утром, ещё до восхода солнца, зарево коего только-только разгоралось за окном, Мишээл не обнаружила в постели своего жеребца. Ей понадобилось несколько долгих секунд для того, чтобы прогнать из головы туман сонливости, ну а затем вспомнить то, что Сильверблад отбыл вместе с вождём... императором, на очень важное задание в Седловскую Аравию (хотя изначально его собирались отправить в город Верблюжьих Эмиратов, но в последний момент всё переиграли).

Вспомнив то, насколько более живым и радостным стал пегас после того как целители восстановили его крылья, кобыла и сама радостно улыбнулась. И пусть она не могла понять радости полёта в холодных небесах, но примерно представляла себе своё собственное состояние, если бы у неё отняли возможность ходить.

"И всё же, мне с ним повезло", — подумала лошадь, обнимая мягкую подушку обеими руками, прижимая её к груди и утыкаясь мордочкой в ткань, ещё сохраняющую запах избранника...

Их отношения нельзя было назвать традиционными ни для одного из народов: сперва Мишээл получила жеребца, которого поймали из-за доверчивости на переговорах, затем уже Сильверблад не бросил свою пленительницу после неудачного нападения на город верблюдов. Долгое время кобыла была подавлена, выживая лишь за счёт заботы жеребца, для которого была то ли рабыней, то ли наложницей... Впрочем, относился он к ней далеко не как к невольнице.

Кем она была сейчас? Мишээл затруднялась с ответом: вроде бы и не пленница, но и уже не вольная лошадь в бескрайней степи. Прежде она и помыслить не могла о том, что когда-нибудь остановится на одном месте, будет спать в чистой и мягкой постели, купаться в тёплой воде с ароматными пузырьками, одеваться в не практичные, а красивые одежды... И всё это — каждый день.

Порой ей снились просторы родины, расстилающиеся зелёным ковром от горизонта и до горизонта; угар отчаянной битвы, когда жизнь зависит только от собственных сил и навыков, а также от членов отряда... более верного чем братья и сёстры; пьянящее чувство свободы, когда километры ложатся под ноги, а грудь заполняет свежий воздух. Однако же открывая глаза по утрам, она вспоминала обо всём том, что произошло с её племенем, и что пришлось пережить самой, из-за чего тяга к былому постепенно угасала. Сейчас же, живя в комнатах на верхнем этаже одной из кристаллических башен, каждый день встречаясь с гордыми пони, зебрами и оленями, кобыла ясно осознавала, что не хочет менять этот новый мир ни на что иное.

— Ма-ма... — прозвучал тонкий голосок, заставивший ушки лошади дёрнуться, а вновь зажмуренные глаза распахнуться, а в следующую секунду на пол упала трещотка, зазвеневшая маленькими шариками, которые были помещены внутрь сферы с дырочками, закреплённой на деревянной палочке, после чего раздался звонкий жеребячий смех.

"Хулиганка", — мысленно хмыкнула и улыбнулась уголками губ лошадь, приподнимаясь на локтях.

Едва Мишээл повернула мордочку к источнику утреннего шума, как чёрная головка с короткой серебристой гривой спряталась за высоким бортиком кроватки, будто бы это совсем не маленькая пегасочка устраивала безобразия пару ударов сердца назад. Впрочем, старшая кобыла всё равно не сердилась на дочь: скинув с себя тонкое одеяло, она с удовольствием потянулась всем телом, ощущая как прохладный воздух ласкает скрытую лишь тонкой шёрсткой кожу, а затем плавным движением соскользнула с ложа на пол, вставая на ноги, и ещё раз размяла плечи.

Быстрыми шагами пройдя в ванную комнату, совмещённую с туалетом, кобыла забралась под душ и включила прохладную воду, одновременно освежая тело и прогоняя остатки сна. В её голове заметались мысли о том, какими делами следует заняться сегодня, раз уж мужа дома нет, а дочь ещё слишком мала для того, чтобы её всерьёз чему-то учить.

Прохладные струи, льющиеся на голову, в секунды вымочили гриву, после чего многочисленными дорожками побежали по плечам, спине, пышной груди, спустились на живот и бёдра... Кобыла слегка поёжилась чувствуя табуны мурашек, которые бегали по коже под шёрсткой, запрокинула голову, открыла рот и высунула язык, ловя воду ртом.

Если бы она продолжала жить в племени кочевников, то и вопроса вроде "Что делать?" не стояло бы: всех жеребят, которых можно было оторвать от материнской груди отдавали нянькам, ну а лошадь, после того как полностью оправилась от родов, возвращалась к своим прямым обязанностям. И не то, чтобы в Кристальной Империи не было мест, где воспитывают маленьких жеребят в то время как их родители заняты, просто сама Мишээл выпадала из налаженной системы: воинов хватало и без неё, а никакими иными особыми навыками она похвастать не могла.

Выключив воду и отжав гриву с хвостом, начисто игнорируя полотенца, она выбралась из душа и вернулась обратно в спальню, при этом не торопясь что-либо на себя надевать. В конце концов, зебры и вовсе ходили почти голые, что никого не смущало, а Мишээл находилась в своём доме (до сих пор эта мысль звучала непривычно даже в собственной голове кобылы), так что стесняться было некого.

За время отсутствия мамы, пусть прошло не больше пары минут, крылатая кобылка успела выбросить из кроватки все свои игрушки и одеяло. Теперь же она стояла у бортика с умилительным задумчивым видом, хмуря бровки и шевеля ушками, ладошками придерживаясь за верхний край преграды.

"Совсем скоро она будет вылезать из кроватки и бегать по комнате", — отметила про себя уроженка степи (жеребята её народа вообще быстро росли, что передалось и полукровке).

— Ариунтуяа, опять проказничаешь? — встав в шаге от постели крылатой кобылки, лошадь упёрла ладони в крутые бёдра и состроила сердитое выражение мордочки. — Если эти вещи тебе не нужны, то я отдам их соседям: может их жеребята оценят такой подарок?

— Ум... — пусть маленькая летунья и не поняла всех произнесённых родительницей слов, но общий эмоциональный посыл уловила, а потому прижала ушки к голове и поджала крылья, одновременно с тем посмотрев на взрослую кобылу влажными голубыми глазами, вот-вот готовыми пустить слезу.

— На меня не подействует, — сменила гнев на милость Мишээл, растянув губы в улыбке. — Это ты из Сильверблада можешь верёвки вить, стоит только заплакать.

Поняв, что ругать её не будут, Ариунтуяа подняла ручки вверх и произнесла:

— Ма-ма... Ам-ам.

Весело фыркнув, лошадь наклонилась вперёд и, подхватив дочь на руки, направилась к небольшому столу с парой стульев, на один из которых и уселась, при этом закинув правую ногу поверх левой. Крылатую кобылку она устроила поудобнее, с нежностью смотря за тем, как та ловко обхватывает ручками грудь и ищет губами сосок...

В племени Мишээл, как и у других кочевников Седловской Аравии так повелось, что жеребят стараются выкармливать грудью как можно дольше. Во-первых, это позволяло матерям претендовать на большую порцию еды даже в голодные времена, а во-вторых, готовить отдельно для взрослых и отдельно для малышей не приходилось. Ещё старшие кобылы рассказывали, что когда-то лошади пытались кормить жеребят из общего котла едва ли не с первых дней после рождения, но это приводило к расстройству желудка, а то и куда более тяжёлым последствиям. К счастью, эта традиция так и не закрепилась, а жеребцов (даже вождей), при попытке похвастаться взрослостью наследника, на поединок могла вызвать даже самая послушная жена.

"Всему должно быть своё время", — мягко улыбнулась уроженка степей, левой ладонью легко проводя по шелковистой серебряной гриве крылатой полукровки, мордочка которой в эти секунды имела крайне сосредоточенный вид.

...

Ветер привычно ластился к широко расправленным крыльям, которыми пегас совершал редкие равномерные взмахи; далеко внизу проплывали зелёные равнины, густые рощи, извилистые реки, похожие на кем-то оброненные серебряные ленты; высоко в небе сияло золотое солнце, лучи коего на столь большой высоте дарили удивительно мало тепла. Сильверблад, разумеется, слышал о том, что внизу теплее из-за земли, которую солнце прогревает равномерно, и которая потом отдаёт часть этого тепла обратно, но всё равно в глубине души считал, что ближе к светилу должно быть жарче (во всяком случае так показывали эксперименты с огнём, проведённые в далёком уже жеребячестве).

Рядом летели ещё трое пегасов из охраны императора, которые внимательно осматривали окрестности, а несколько позади, на широких тёмно-фиолетовых крыльях, созданных при помощи магии, парил сам Сомбра, облачённый в чёрный доспех, рядом с коим летела сиреневая аликорница, одетая в лёгкий дорожный костюм светло-голубого цвета. Вместе с ними летели ещё двое единорогов и пара зебр, при помощи Амулетов Чейнджлинга создавших себе собственные крылья... коими пользовались ровно настолько, чтобы держать правильное направление движения.

"Небо перестало быть достоянием пегасов", — подумал про себя бывший гладиатор, вспоминая собственные ощущения от первого полёта, произошедшего после долгих месяцев унылого хождения по земле (раньше он и не задумывался, насколько же это удобно — иметь возможность перелететь из одного места в другое).

Впрочем, не все те, кто могли бы подняться в небо благодаря своему положению и расположению императора, который мало что жалел для своих приближённых, спешили воспользоваться своим шансом: Челубей, взятый на переговоры с его бывшим племенем, хан коего фактически подарил своего умирающего подданного тёмно-серому единорогу, предпочитал бежать по земле, ускоряя себя своей "меткой". Ну а поддерживались все эти затраты магии благодаря Твайлайт Спаркл, словно бы и вовсе не ощущающей на себе дополнительной нагрузки.

"Если бы не сияющий рог, я бы вовсе не понял того, что она творит чары. Хорошо быть аликорном: тут тебе и рог с крыльями, и земнопоньская сила... Ещё лучше быть только мужем аликорницы. Хотя, об этом мне лучше не задумываться", — вернувшись мыслями домой, где остались две самые дорогие его сердцу кобылки, крылатый жеребец не удержался от улыбки.

И пусть его взяли на эту миссию как "Специалиста по традициям и быту жителей Седловской Аравии", он был этим вполне доволен. И пусть многие воспоминания из прошлого до сих пор причиняли боль, вызывали гнев или грозили впадением в апатию, но если бы не все эти невзгоды, то маленькая Ариунтуяа так и не появилась бы на свет...

"И почему я согласился назвать нашу дочь так?.. Хотя... Мишээл, когда задаётся какой-то идеей, умеет быть убедительной", — ещё раз усмехнувшись, Сильверблад глубоко вдохнул свежий прохладный воздух, наслаждаясь ощущением ветра в гриве.

Там впереди, среди кажущихся бескрайними степей, их делегацию ждало племя хана Баянбека, согласившегося на переговоры с кристалийцами. В подробности пегаса не посвящали, да он и не стремился в них углубляться, но даже самому недалёкому яку было бы очевидно, что тёплой встречи ожидать не стоит. В конце концов Сомбра однажды уже победил кочевника, пусть и опосредованно, а теперь возвращается с крайне небольшой свитой, в составе коей есть Челубей.

"Все эти тонкости — не моё дело. Мне же следует сосредоточиться на своей работе и, если потребуется, защитить императора. А то ведь кто знает, что придумают эти дикари: однажды я уже оказался у них в рабстве и второй раз мне вряд ли повезёт встретиться с кобылой вроде Мишээл. Да и если бы повезло — вторая жена мне не нужна", — несмотря на попытку пошутить, в животе почему-то образовался холодок, который прошёл далеко не сразу.

Встряхнувшись, летун быстрым взглядом окинул всю делегацию, с каждой секундой всё дальше улетающую от Кристальной Империи. Мысленно выругавшись на собственную впечатлительность, он постарался выкинуть из головы все посторонние мысли, что получалось с большим трудом. Интуиция настойчиво шептала о том, что следует готовиться к каким-то неприятностям, ожидающим их отряд где-то впереди...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 6

"Чудные тут творятся дела", — выслушав объяснения жеребёнка-верблюжонка, прислонившись спиной к стене, несколько даже ошеломлённо подумал Грим.

Оказалось, что в городе милостивого Султана Вод, которому оказалось скучно жить по старым правилам верблюдов, был принят Закон Маскарада: каждый, обладает он "меткой" или же нет, имеет право сделать себе маску и творить под её прикрытием самые разные вещи... при этом будучи уверенным в том, что открыв морду и "вернув старую личность" ему не придётся отвечать за свои поступки. Обитателям города было запрещено мстить "маскам", находящимся в своём официальном образе, даже если они вовсе не утруждали себя особой скрытностью (как новый знакомый бывшего главы СОКИ).

Положение дел было настолько абсурдным, что стража, которая гонится за грабителем была вынуждена отпустить преступника, если тот сумел скрыться из поля их зрения хотя бы на пару секунд, чтобы избавиться от маски. С другой стороны, если "масочник" умудрился раскрыться на глазах у свидетелей, то защиты Правил Маскарада он лишался... из-за чего многие старались первым делом сорвать с морды противника ткань.

Стражникам не было запрещено применять против маскирующихся любые средства противодействия, а обычных горожан даже не наказывали в том случае, если они первыми напали на участника "игры". Подводя итоги можно было сказать, что жеребцы и кобылы, участвующие в Маскараде по доброй воле, во-первых, снимали с себя ответственность за большую часть своих поступков, а во-вторых, лишались всяческой защиты и прав...

— Сказать ты хочешь, добрый друг, театр устроен тут вокруг? — всё ещё находясь под впечатлением от услышанного, уточнил замаскированный кристальный земнопони.

"А меня можно считать участником Маскарада? Технически... скорее всего... да", — вынужденно признал взрослый жеребец.

— Э-э-э... дядя, — подозрительно прищурившись, верблюжонок отступил, уводя за собой маленькую кобылку. — Ты откуда слова такие знаешь? В жизни не поверю, что в прериях есть театры.

"Вот ведь круп. Надо же было так опростоволоситься... Старею, что ли?", — внешне никак не выдав досады и раздражения, Грим чуть наклонил голову к правому плечу, ехидно вздёрнув правую бровь в вопросе.

— То, что живут зебры в степи, не значит, что мы — дикари, — заметил "меченый", внимательно отслеживая обстановку и следя за реакцией собеседника.

— Вообще-то... это оно и значит, — после некоторой паузы, всё же заметил верблюжонок, который по всей видимости на что-то решился. — Дядя, ты — шпион?

"Как грубо. Я оскорблён до глубины души", — продолжая улыбаться, Грим всё сильнее ощущал то, что этот наглец (храбрость коего граничит с глупостью) ему нравится.

— Вовсе нет, — в извиняющемся жесте развёл руками маскирующийся кристальный земнопони, после чего указал в небо пальцем правой кисти. — Я предпочитаю термин — благородный разведчик.

Жеребята замерли, а до слуха кристалийца донеслись пока что далёкие голоса взрослых горожан (место, в котором они сейчас находились, по всей видимости было не слишком популярным). Было видно, что воришка и его маленькая подруга... или сестра... очень хотят убежать, но удерживаются от этого.

"Удиви меня, малый", — мысленно попросил Грим.

Словно бы услышав старшего жеребца, Ал решительно произнёс:

— Дядя, возьми нас с собой. Я могу быстро бегать и пролезать почти везде, а Жас умеет стирать и готовить.

— Эй, — кобылка возмущённо ткнула своего друга-брата кулаком свободной руки. — То, что я стираю за тобой...

— Тсс... — шикнул на неё верблюжонок, вновь глядя на Грима с затаённой надеждой в глубине глаз. — Не пожалеешь, дядя.

"Сильно сомневаюсь, что не пожалею. Но вот если оставлю или убью — точно пожалею... пусть и жалеть буду не долго", — отлепившись от стены, маскирующийся земнопони подошёл к воришке и его подружке, нависая над ними так, чтобы они смотрели снизу вверх запрокинув головы.

— Не боишься, что я вас просто убью? — хищно прищурившись, уточнил "меченый".

— Не-а, — широко улыбнулся Ал, чем ещё больше удивил кристалийца, но после непродолжительной паузы всё же пояснил: — У Жас сила, которая позволяет определять угрозу. Она сама её не контролирует, но раз уж твоего присутствия не почувствовала, то это значит, что ты нам зла не желаешь.

— Вот даже как... — новым взглядом окинув смутившуюся кобылку, Грим подумал о том, что такие таланты точно не затерялись бы в Кристальной Империи... да и ему самому были бы весьма полезны. — Коль хитрый ты такой, тогда идём со мной.

С последними словами старший "меченый" протянул жеребятам руку с раскрытой ладонью. Ал и Жас переглянулись, будто бы проводя молчаливый диалог, затем кивнули и схватились за кисть бывшего главы СОКИ.

"И всё же, кажется — я старею", — мысленно констатировал замаскированный земнопони, чувствуя себя так, будто бы его качественно развели.

* * *

Стоянку племени Баянбека члены делегации увидели издалека, так что Джафар приказал приземлиться несколько в стороне от охраняемого лошадями периметра. Солнце уже клонилось к закату, из-за чего тени удлинились и теперь напоминали карикатурные силуэты своих хозяев, по небу продолжали плыть редкие пятна облаков, сухая трава пригибалась к земле, отливая отчётливой желтизной.

"Вижу, нас уже заметили", — констатировал бывший визирь, от взгляда коего не укрылась суета, поднявшаяся среди шатров кочевников.

Крылья, на которых тёмно-серый единорог проделал весь путь от кристального города до степей Седловской Аравии исчезли, словно бы растворившись в воздухе, а надетый на голову шлем превратился в подобие тонкого обруча из чёрного металла, который не имел никаких украшений, но хорошо гармонировал с чёрными же доспехами. Зебры и единороги из свиты тоже отменили свои превращения, заняв места позади императора, тройка пегасов приземлилась несколько в отдалении, ну а Твайлайт Спаркл, как верная ученица встала справа от учителя.

— Фух... — остановившись слева от Сомбры, Челубей тяжело опёрся на короткое копьё и сглотнул. — И всё же, хан, нужно было сделать остановку где-нибудь вдали, чтобы уже утром прийти на эту встречу.

"Не страх ли я слышу в словах смелого воина?", — мысленно усмехнулся император, сохраняя на морде спокойное и уверенное выражение.

— Друг мой, неужели ты не рад вернуться на родину и увидеть старых знакомых? — Джафар иронично вздёрнул одну бровь, покосившись на коня, одетого в свободные штаны тёмно-серого цвета и белую рубаху, поверх которой был надет кожаный жилет.

— Я вне себя от восторга, — попытался ответить в тон бывшему визирю бегун, но тут же вернул себе хмурое выражение морды. — И всё равно, я считаю, что зря ты взял меня с собой.

— От чего же? — изобразил искреннее удивление тёмно-серый единорог, затем отвернулся от собеседника и, глядя на отделившуюся от лагеря процессию коней, добавил: — Кто, если не ты, сможет уберечь нас от глупых ошибок во время переговоров?

— Если бы мои советы ещё и слушали... — проворчал Челубей. — Скажи честно, император, я нужен только для того, чтобы напомнить Баянбеку о его поражении?

— Возможно, — не стал спорить Сомбра, впрочем, как и подтверждать это предположение, вместо этого спросив: — Все помнят, что от них требуется?

— Молча стоим и сторожим, ни с кем вокруг не говорим, — отчеканил полосатый воитель, исполняющий роль телохранителя.

— Отслеживаем обстановку и высматриваем "меченых", готовясь в случае чего ставить щиты, — в свою очередь произнёс один из единорогов.

— Веду себя вежливо, а в случае претензий и обвинений — всё отрицаю, — без энтузиазма пробормотал конь, хмурым взглядом скользя по сородичам, разодетым в мешковатые яркие наряды. — В случае боя прикрываю Твайлайт... если придётся — собой.

— Не придётся, — буркнула сиреневая аликорница. — Я уже создала щиты: их осталось только наполнить магией.

— Чудесно, — тонко улыбнулся император, полуприкрыв глаза и кладя ладонь правой руки на небольшую поясную сумку. — Я уверен, что всё пройдёт наилучшим образом.

...

"Мне бы твою уверенность", — промелькнуло в голове Твайлайт, едва удерживающейся от того, чтобы начать мять кисти рук (удивительно прилипчивая привычка, начавшая проявляться в двуногом облике).

Встречающая процессия состояла из полутора десятков коней, вооружёнными воинами из которых были восемь жеребцов, в то время как ещё четверо несли знамёна, а две кобылы шли справа и слева от крупного жеребца со шкурой цвета червоного золота, одетого в красные рубашку и штаны, расшитые золотом. Баянбек буквально излучал вокруг себя ауру величественности и гордыни, двигался плавно и размерено, словно бы само время существовало только для него одного... Впрочем, тот факт, что он сам решил встретить гостей, уже можно было считать знаком уважения и расположения.

"Спокойнее, Твайлайт, мы прибыли на мирные переговоры. Всё должно пройти без неожиданных инцидентов... правда ведь?", — мысленно уговаривала себя сиреневая аликорница, внутренне готовясь к самым разнообразным неприятностям, начиная от нападения бывшего племени Челубея и заканчивая появлением третьей стороны, которая нападёт на них всех.

К собственному удивлению крылато-рогатая пони поняла, что чем ближе переговорщики подходят к их группе, тем спокойнее становится она сама. Уверенность в собственных силах и учителе подавила всякую робость, позволяя мыслить чётко и ясно.

Вот от группы седловцев отделился один знаменосец, который выбежал вперёд и, остановившись в десятке шагов перед пони и зебрами, громко объявил:

— Возрадуйтесь, ибо вы удостоены чести лицезреть величайшего из земных владык... Лучезарного Хана Баянбека!

"Я вне себя от восторга. Прямо сама себя не узнаю", — мысленно хмыкнула Твайлайт, а осознав то, насколько же похоже эти мысли прозвучали в её голове на слова учителя, едва удержалась от хихиканья в голос.

— Приветствую тебя, хан Сомбра, — произнёс крупный конь, когда расстояние между делегациями уже позволяло говорить не повышая голоса. — Не ожидал тебя так рано. И где же твоё племя?

— И я приветствую тебя, венценосный брат, — выступил вперёд тёмно-серый единорог, обозвав собеседника титулом, привычным скорее для пони. — Вижу, твоё племя стало больше с тех пор как мы встречались в прошлый раз. Мой же народ остался в нашем новом доме.

— Жаль, — изобразил печаль на морде Баянбек, после чего добавил: — А я надеялся, что смогу и их присоединить к своим подданным.

В следующий миг глаза невысокой (для лошади) коричневой кобылы с белой гривой, одетой в тёмные свободные рубашку и штаны, вспыхнули двумя золотыми звёздами. Спаркл тут же ощутила, что теряет равновесие и, выставив перед собой руки, с удивлением осознала то, что стоит на четырёх ногах, а одежда, секунду назад облегавшая тело... теперь висит подобно мешку.

"Как это возможно?", — промелькнула в голове сиреневой аликорницы удивлённая мысль, в то время как уши дёрнулись от шелеста резко извлечённых из ножен клинков.

Справа и слева тут же оказались телохранители, готовые в любой момент сорваться в бой, пегасы тоже поспешили присоединиться к своим, чтобы оказаться окружёнными кольцом из вскинувших копья воинов-коней.

— Ты казался мне умнее, хан Сомбра, — покачал головой Баянбек, перед которым выстроились знаменосцы, опустившие древки копий, на которые были прицеплены цветные тряпки. — Я доволен тобой, Челубей. Теперь ты можешь вернуться в племя и получить свою награду.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 7

"Какая поразительная неожиданность!", — саркастично прозвучала мысль в разуме Джафара, пока он с ленивым интересом наблюдал за тем, как двенадцать коней с копьями, замкнув широкий круг, готовятся напасть на его охрану из четвёрки пегасов, двух зебр, двух единорогов и одного степняка (Твайлайт за бойца можно было не считать, так как в четвероногой форме и без магии, в лучшем случае она могла боднуть рогом либо лягнуть копытом).

— Хе-хе-хе-хе... Ха-ха-ха-ха... А-ха-ха-ха!.. — рассмеявшись в морду Баянбеку, при этом стараясь контролировать пространство и не терять из вида Челубея, бывший визирь искренне рассмеялся, чем немало удивил как врагов так и подчинённых, но быстро взял себя в руки и даже извинился: — Прошу прощения, просто давно меня никто так не веселил. Если бы ты уже не занимал пост хана, Баянбек, я бы предложил тебе должность личного шута.

Оторопь, злость, недоумение, опаска... Из-за того, что кобыла степного владыки блокировала магию в радиусе около тысячи шагов от себя, что давалось ей явно не так уж и легко, тёмно-серый единорог не мог использовать магическую эмпатию или же чтение мыслей, что даровалось подаренным Морой шлемом с душой королевы чейнджлингов, но личного опыта интригана более чем хватало, чтобы читать эмоции взглядом. Воины, наставившие на него копья, ещё несколько секунд назад уверенные в себе... боялись: уж слишком неправильной была реакция "жертвы".

— Челубей, принеси мне голову Сомбры и я осыплю тебя дарами, о которых ты и не мечтал, — старательно сохраняя на морде самоуверенность, величественным тоном повелел конь цвета червонного золота.

— Охотно верю, — дёрнул уголком рта бегун, удобнее перехватывая своё оружие и вставая спиной к левому плечу правителя Кристальной Империи. — Только вот... я уже имею всё это, а то и больше.

— Тогда, предатель, ты умрёшь, — изобразил намёк на скорбь Баянбек. — Я буду помнить тебя... как верного друга и славного бойца.

— Если я хоть немного узнал этого злобного, жадного, жестокого и хитрого мерзавца, которому ты меня "подарил", хан, то именно мне придётся поднимать чашу за твою добрую память, — весело оскалился Челубей. — И... Сомбра, пора бы тебе уже что-нибудь сделать. У меня в городе полдюжины кобыл жеребят ждут: не хотелось бы оставлять их без отца.

"И почему я не удивлён?", — с некоторым даже восхищением от наглости и выдержки подчинённого подумал Джафар, замечая как дёрнулся глаз у Баянбека.

— Да как ты можешь! — возмутилась Твайлайт, запутавшаяся в ставших слишком длинными рукавах и штанинах, из-за чего ей приходилось стоять на месте для того, чтобы попросту не упасть.

— Об этом спрашивай у своего учителя, Сиренька , — отозвался конь, пожимая плечами и дёргая левым ухом. — Пусть он тебе объясняет, откуда жеребята берутся, и как жеребцу тяжело, когда его окружают красивые и целеустремлённые кобылы... Я, честно говоря, совсем не уверен, что это не они меня окрутили.

"Что поделать, если свободных полосатых кобыл оказалось слишком много? Я даже начинаю жалеть о том, что стольких жеребцов их расы пустил на убой... Пусть они и были помехой для объединения народов", — продолжая наслаждаться ситуацией, когда по логике событий их уже должны были попытаться поднять на копья, тёмно-серый единорог устремил свой взор мимо хана и его охраны, вновь растягивая губы в улыбке.

— Довольно! — гневно громыхнул жеребец со шкурой цвета червонного золота. — Твоё последнее слово, Сомбра?

"Сколько высокомерия, гордыни и самоуверенности... Неужели я смотрюсь со стороны таким же?..", — полуприкрыв глаза, император высоко поднял голову и ещё чуть шире усмехнулся.

— Взгляни туда, где вся твоя орда, — посоветовал правитель Кристальной Империи. — И подсчитай, как далеко от лагеря ушла она.

Последние слова сопровождались лёгким кивком в сторону кобылы, продолжающей блокировать магию.

Назад повернулся не только хан, но и одна из находящихся рядом жён (Алтантуйяа, если бывший визирь правильно запомнил её имя), да и некоторые воины из тех, кому не нужно было крутить головой, обратили взгляды к лагерю. Увидели же они шатры, жеребцов, кобыл и жеребят, которые лежали в проходах между жилищами.

— Они лишь спят... пока что, — не дожидаясь того, чтобы противники сами надумали себе чего-нибудь лишнего, пояснил тёмно-серый единорог. — Но лишь от вас зависит то, не станет ли их сон... вечным.

Почти физически ощущая направленные на себя жажду убийства и ненависть, Сомбра на это лишь улыбался, медленно извлекая из поясной сумки стеклянный флакон с алхимической жидкостью. Продемонстрировав его коням, он спросил:

— Как думаешь, Баянбек, отсутствие магии помешает вспыхнуть огню, для возгорания которого магия не нужна?

"Кем бы я был, если бы отправился в столь опасный путь в гости к дикарям, предварительно не составив несколько планов, используя для этого провидицу? И пусть вариантов будущего было слишком много, но все их можно разделить на три-четыре группы, для коих уже и придумывать противодействия", — хождение по грани, когда жизнь висела на острие клинка (в данном случае — кончике копья), пьянило не хуже самого крепкого вина из Эквестрии... и вызывало нешуточное привыкание.

Порой Джафар задумывался о том, что эту свою жизнь может потерять из-за очередной авантюры, без которой вполне можно было всё решить. Однако же отказаться от удовольствия, которое приносили эти "приключения" было катастрофически сложно. Ситуация могла бы стать вовсе критичной, если бы не Каденс и разделяемые с ней чувства...

— Чего ты хочешь, хан Сомбра? — невероятным усилием воли Баянбеку удалось удержать внешнее хладнокровие, но внутри его сжигала буря эмоций (осознание собственной беспомощности давило грузом на плечи, так как даже приказав младшей жене убрать подавление магии, он вовсе не был уверен в том, что сможет спасти своё племя, получившее подлый удар в спину).

— Я желаю лишь добра, — искренне произнёс тёмно-серый единорог, в следующую секунду изобразивший печаль на морде. — Я бы мог сделать вид, что всего этого не было; что ты всего лишь пошутил, ну а я — посмеялся над твоей шуткой... Но ведь ты и сам не оценишь подобный жест, посчитав его признаком слабости? А потому, как и при нашей первой встрече, пусть всё разрешит поединок. В любом случае, каков ни был бы итог, твоё племя получит противоядие.

— Я согласен, — жестом приказав воинам поднять копья наконечниками к небу, что вызвало у недовольных кочевников явное облегчение, Баянбек предложил: — Назначим условия боя и наших чемпионов? Баярцэцэг, достаточно.

Едва прозвучали последние слова, как глаза молодой лошади погасли, она пошатнулась и заморгала, будто бы только проснулась. Судя же по её взгляду Сомбра мог сказать, что её удивило то, что "гости" всё ещё живы... как и то, что Твайлайт стоит на четырёх ногах. Впрочем, ничем более она не выдала своих эмоций, и не стала задавать вопросов.

— Не так быстро, венценосный брат, — голос императора похолодел, а глаза сверкнули рубиновым пламенем радужек. — Ты нанёс мне оскорбление и пожелал отнять мой трон... Мне кажется, что будет честно, если в этот раз ценой за победу будет уже власть над твоим племенем и твоя жизнь. Победитель получит всё.

— Это вызов, хан Сомбра? — уточнил Баянбек, шкура коего практически засияла золотом.

Все присутствующие, что кони, что жители города-государства, затаив дыхание следили за этим разговором, не рискуя вмешиваться.

— Зачем мне становиться правителем степных кочевников? — вскинул брови бывший визирь, а его левая рука указала на стоящего рядом воина. — Биться с тобой будет Челубей. Победишь его — я разбужу твоё племя и уйду, ну а если он одолеет тебя... Дальше ты и сам догадаешься.

— Это трусость, — почти сплюнул обладатель шкуры цвета червонного золота. — Ты — подлец и трус.

"Я бы даже устыдился... если бы это говорил не тот, кто решил напасть во время мирных переговоров, да ещё стоя за спинами телохранителей. Или же он меня просто провоцирует, вызывая на бой, так как понимает то, что я сейчас могу диктовать свои условия?", — внешне правитель Кристальной Империи никак на это не прореагировал, попросту пропустив оскорбление мимо ушей, а вот его спутники явно держались если не из последних сил, то близко к тому (даже сиреневая аликорница, так и остающаяся в своей четвероногой форме, пусть уже и могла вернуться на две конечности, сердито засопела).

Тёмно-серый единорог в очередной раз убедился, что репутация порой позволяет много больше, нежели могли бы простить кому-то другому: даже шаг с использованием отравы на вроде бы мирном лагере лошадей пони восприняли спокойно, веря в своего лидера. Обвинения же в трусости после всего пережитого, вовсе вызывали лишь желание вбить их обратно в глотку говорившего... вместе с его зубами.

— Ты отказываешься от поединка, Баянбек? — вопросительно изогнул брови Сомбра.

— Кто бы меня спросил, — совсем тихо проворчал Челубей, чувствующий себя крайне неуютно.

— Как я могу быть уверен, что после моей победы ты дашь лекарство моим соплеменникам? — поняв, что провокация не удалась, перешёл на более важную тему разговора хан.

— Я даю своё слово, — ответил Джафар. — Присутствующие здесь станут моими свидетелями. Этого тебе достаточно, венценосный брат?

— Достаточно, — неохотно признал конь цвета червонного золота. — Обговорим же правила.

...

— Хан, я тебя ненавижу, — со всей возможной искренностью, доверительно заявил Челубей, стоя на одном краю импровизированной арены, на другом краю коей выстроились воины Баянбека, также готовящегося к схватке.

— Ты ранишь меня... Нет, показалось, — начав говорить трагичным тоном, бывший визирь себя оборвал и беспечно отмахнулся от слов коня. — Друг мой, тебе не каждый день выпадает возможность стать правителем племени, численностью мало уступающего населению Кристальной Империи.

— Только вот для этого я должен убить прежнего хана, который был мне почти другом, да и само племя меня возненавидит, — скривился бывший кочевник, постукивая пяткой копья по земле.

— Главное — победи, — ответил тёмно-серый единорог, красующийся чёрной бронёй, заложив руки за спину и глядя на жеребца цвета червонного золота, который уже выходил на арену, будучи одетым только в свободные штаны. — С остальным я помогу разобраться.

— Я вообще не понимаю, зачем это всё? — обречённо вздохнув, спросил Челубей.

— Неужели не очевидно? — изобразил удивление император. — Мне нужен лояльный правитель одной из стран, которые войдут в будущий союз. А раз уж Баянбек так подставился, то глупо будет это не использовать. Иди, и без победы не возвращайся.

— Без победы я и не смогу вернуться, — фыркнул конь, делая шаг навстречу бывшему своему хану.

"Ну что же... Теперь всё зависит от скорости", — мысленно усмехнулся Джафар, предвкушая грандиозный успех.

Правила поединка были просты: двое жеребцов входят в круг и используют в качестве оружия копья и собственные "метки". Если же кто-то вмешается, попытавшись помочь или помешать, то эта сторона признаётся проигравшей.

Вообще, из-за диверсии, которую провела Айси, бывший визирь уже мог диктовать свои условия. Однако же ему нужно было то, чтобы ставленник имел официальное право называться ханом, которое подтвердили бы сторонники прежнего главы... который слишком сильно уверился в своей тактике.

"Пользуясь силой младшей жены он неплохо увеличил собственное племя. Ещё немного и смог бы претендовать на власть над всей степью... если бы не нарвался на кого-нибудь более сильного и без магии. Впрочем, в этом случае Баярцэцэг могла отменить действие своего дара. А в битве преимущество в одну-две секунды может являться решающим", — Сомбра мог бы сказать, что подход Баянбека ему нравится, так что... если бы у таких как он могли быть равные друзья... то золотой конь занял бы вакантное место.

Пока же правитель Кристальной империи размышлял на отстранённые темы, противники встали друг напротив друга на расстоянии двадцати шагов, а избранный судьёй конь подбросил вверх камень. Едва булыжник упал на землю, как бегун метнул своё копьё, даже не думая бежать навстречу хану, чем явно его удивил, но и сам правитель крупнейшего племени кочевников успел выпустить золотой луч с наконечника копья...

"Как... глупо".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 8

Как должен сражаться воин, имеющий подавляющее превосходство в скорости против бойца, имеющего схожее превосходство в способности наносить точечный урон? Лично Джафар, пользуясь как собственным опытом, наработанным за годы жизни в этом мире, так и памятью прежнего владельца тела, предполагал наиболее оптимальной тактикой позволить противнику нанести первый удар, чтобы уклониться и контратаковать, сделав ставку на свою сильную сторону. Однако Челубей имел на этот счёт своё мнение: он предпочёл попытаться опередить Баянбека и нанести первый удар, который планировался и последним...

"Но хану об этом сказать забыли", — недовольно подумал бывший визирь, неспешно направляясь к своему чемпиону, в то время как обе кобылы лидера степных кочевников бросились к своему мужу.

— Ты огорчил меня, челубей, — констатировал тёмно-серый единорог, из-под полуприкрытых век глядя на подчинённого. — А я не люблю разочаровываться.

— Учитель... — попыталась вмешаться Твайлайт, всё ещё находящаяся в истинном облике, но уже способная свободно ходить благодаря тому, что закатала рукава и штанины своей одежды, освобождая копытца.

— Не сейчас, ученица, — прервал её Сомбра, останавливаясь рядом с бегуном. — Ты умудрился упустить такую великолепную возможность встать во главе сильнейшего племени Седловской Аравии!.. Если бы я чуть хуже тебя знал, то мог бы решить, что ты сделал это специально, чтобы подыграть Баянбеку.

Ответом ему было болезненное молчание и яростный, почти ненавидящий взгляд.

— Учитель, он же умирает! — возмущённо воскликнула сиреневая четвероногая аликорница, топнув по земле правым передним копытцем.

— Я вижу это, ученица, — сверкнув рубиновыми радужками глаз, холодно отозвался император, после чего сел на корточки рядом с конём, лежащим на траве мордой вверх, при этом демонстрируя глубокий ожог, пересекающий всю правую сторону груди сверху вниз (сознание он не терял из-за боли, не позволяющей даже вдохнуть). — А ведь я возлагал на тебя такие надежды... Жаль. Очень жаль.

— Сомбра, если ты не собираешься... — гневно начала говорить Спаркл, но была перебита.

— Твайлайт, помолчи, — добавив в свои слова раздражения, произнёс Джафар, а затем посмотрел на крылато-рогатую кобылу и добавил: — Просто верь, смотри и учись.

Разумеется, Челубей слышал каждое слово и понимал, что его хан достаточно мерзкая личность, чтобы позволить ему страдать (дабы дать прочувствовать всю тяжесть проступка), но при этом ещё и жаден не в меру, из-за чего не станет разбрасываться ценными подчинёнными, подтверждением чему была история с Гримом. Однако же легче ему от данного понимания совсем не становилось, из-за чего в данный момент правитель Кристальной Империи вызывал лишь злость. Приходилось даже выворачивать силу своей "метки", дабы не дать себе протянуть копыта раньше того момента, когда ему всё же окажут помощь.

— Жди, — приказал бегуну бывший визирь, а потом глянув на ученицу, добавил уже для неё: — Наше вмешательство сейчас, будет воспринято как поражение в дуэли. Поединок ещё продолжается.

— Но... — бросив быстрый взгляд на группу лошадей, сгрудившихся вокруг Баянбека, сиреневая аликорница беспомощно закусила нижнюю губу, но всё же кивнула показывая, что приняла необходимость этого, пусть и категорически несогласна.

"Как же тяжело работать с добрыми идеалистами. Хорошо, что она хотя бы понимает то, что нарушение правил сейчас и помощь Челубею в обход моих приказов, принесут только больше крови в будущем, да ещё и совершенно непричастным к сегодняшним событиям жеребцам и кобылам", — ободряюще подмигнув, тёмно-серый единорог поднялся в полный рост, обошёл участок земли, на котором лежал его чемпион, и направился к группе седловцев.

Ради справедливости можно было заметить, что сам хан степняков выглядел ничуть не лучше. Пробившее грудь жеребца копьё, лишь на несколько сантиметров промахнувшееся мимо сердца, сейчас торчало в вертикальном положении, привлекая массу внимания к своей жертве.

Приближение пони не осталось незамеченным для коней, четверо из которых вскинули копья, преграждая им путь к своему хану. Хмурые взгляды и решительно сжатые губы ясно говорили о том, что жеребцы готовы биться до конца... каким бы он ни был.

"Как мило. Такая умилительная верность и самоотверженность... Даже странно, что Баянбек вовсе согласился отдать Челубея: не из-за пренебрежения же к своим жизням эти воины столь преданы своему господину", — вопросительно изогнув брови, Джафар шагнул прямо на острия копий, ничем особенно не рискуя из-за своих доспехов, но вместо того чтобы остановить его, кочевники были вынуждены попятиться, дабы их действия нельзя было трактовать как нападение.

Бывший визирь саркастично улыбнулся, сцепил кисти рук за спиной и посмотрел на двух кобыл, стоящих на коленях по обеим сторонам от жеребца, не иначе как благодаря магии всё ещё находящегося в сознании. Подойти ближе он уже не мог, так как воины хана наконец-то догадались построиться живой стеной, стоя плечом к плечу, копья уперев пятками в землю.

— Алтантуяа, — не повышая голос, ровным тоном произнёс тёмно-серый единорог, на миг скосив взгляд на Твайлайт, вставшую справа от него.

— Чего ещё ты хочешь... хан? — последнее слово лошадь, так и не поднявшая головы, смотрящая на своего упрямого мужа, который лежал на спине и обеими руками держался за древко копья, произнесла с такой интонацией в голосе, что вложенного яда хватило бы дабы потравить половину Кристальной Империи.

— Признай поражение в поединке, чтобы я мог исцелить Баянбека, — не стал ходить вокруг да около Сомбра, что не помешало ему говорить неспешно и размеренно, будто бы обсуждалась погода на завтра, а не судьба тысяч разумных существ.

— Мой хан ещё не проиграл... и я не подведу его своей жалостью, — процедила в ответ аравийка. — Ступай прочь и помоги своему бойцу: его жизнь тоже стоит на краю.

"Помоги ему и признай поражение... Глупая кобыла", — чуть наклонив голову вперёд, мысленно констатировал император.

— Тогда Баянбек умрёт, — озвучил очевидное Джафар. — Среди вас ведь нет целителя? Да и если он есть среди вашего племени, то в ближайшее время всё равно не сможет помочь твоему мужу. Что же касается Челубея... он знал, на что шёл и чем рисковал.

Спаркл недовольно засопела, но промолчала, пусть для этого ей и пришлось крепче стиснуть зубы.

— Ты — чудовище, — совсем тихо произнесла Баярцэцэг, вскинув голову и вперив яростный взгляд в бывшего визиря.

— Возможно и так, — тёмно-серый единорог шевельнул плечами, выражая своё полное равнодушие к обвинению, а затем сверкнул глазами и ухмыльнулся. — Впрочем, даже я не продаю своих подданных недавнему врагу лишь за то, что они не смогли победить в дуэли. И... если ты применишь свою силу сейчас... Баянбек этого точно не переживёт.

Седловка дёрнула ушами, яростно хмурясь и широко раздувая ноздри, но продолжать бессмысленный спор не стала. Вместо неё на ноги поднялась Алтантуяа, которая не поднимая взгляда от земли направилась к Сомбре, по пути бесцеремонно растолкав воинов. И пусть жеребцы вполне могли её остановить, но решили не вмешиваться в действия жены хана...

Вот лошадь уже оказалась на расстоянии шага от Джафара и, явно пересиливая себя, наконец-то подняла голову, чтобы полным ненависти взглядом впиться в глаза с рубиновыми радужками, в которых читались лишь ирония и лёгкий интерес. Её пальцы подрагивали, сжатые в тонкую линию губы побледнели, между бровей пролегла морщинка...

— Ты спасёшь моего хана, если я признаю поражение? — спросила кочевница, пряди гривы коей выбились на мордочку.

— Сделаю всё, что в моих силах, — отозвался бывший визирь, а затем добавил: — Клянусь честью.

"Правда... лично у меня сил не так уж и много, но я об этом скромно умолчу", — мысленно добавил тёмно-серый единорог.

Алтантуяа приняла этот ответ, а в следующую секунду её правая рука взметнулась, ладонью нанося удар по морде Сомбры. Пони, предварительно защитивший себя "меткой" от любых возможных повреждений (мало ли, что придёт в голову кобыле?), даже не дёрнулся от пощёчины, внешне никак не продемонстрировав тот гнев, который вспыхнул в глубине его души.

— Делай, что обещал, хан Сомбра, — потребовала лошадь.

— С превеликим удовольствием, — изогнул губы в змеиной усмешке Сомбра, после чего развернулся к седловцам спиной и приказал: — Идём, Твайлайт, Челубей ждёт. Обрадуем его новостью о победе.

— Стой! — воскликнула Алтантуяа, одновременно и обозлённая, и испуганная. — Ты же поклялся...

— Ммм? — сделав всего пару шагов, император повернул голову и скосил на лошадь ироничный взгляд. — Я поклялся спасти твоего хана, которым сейчас стал Челубей. Ну а когда он будет здоров, то сможет попросить меня помочь своему верному подданному, Баянбеку.

— Мерзавец... обманщик... скользкая тварь! — едва удерживаясь от того, чтобы напасть на бывшего визиря, с отчаянием в голосе прокричала Алтантуяа.

— Я предпочитаю термин — дипломат, — будто бы услышал не оскорбления, а похвалу, мягко ответил тёмно-серый единорог, продолжив свой путь к собственному чемпиону, уже почти потерявшему связь с реальностью. — Идём, Твайлайт.

Сиреневая аликорница прикусила нижнюю губу, чувствуя как в ней самой вскипает гнев из-за поступка учителя, но... отвернувшись от умирающего коня, она последовала за Сомброй, в любой момент готовясь защищать себя и его. Она слишком хотела верить, что учитель всё продумал и в конце исполнит обещание по духу договора, а не только по слову, а чтобы это стало возможно им следовало спешить (сколь бы сильна ни была воля жизни у коней, каждая потраченная секунда уменьшала шансы на успех).

— Взять их! — приказала Алтантуяа, указав правой рукой на императора и четвероногую пони.

Пегасы, единороги и зебры, незаметно приблизившиеся к переговорщикам, приготовили оружие к бою, но... копейщики даже не дёрнулись, продолжая молча стоять на своих местах, держа копья вертикально, с наконечниками направленными строго вверх.

— Что это значит? — кобыла развернулась к своим соплеменникам, гневным взглядом обжигая их силуэты. — Вы предаёте своего хана?!

— Ты сама предала хана Баянбека, — заявил один из жеребцов, холодные глаза коего вперились в лошадь, которая от этого даже отшатнулась. — Теперь наш хан — Челубей, а хан Сомбра — его близкий друг и надежда на выживание.

— Так вы, предатели, презлым ответили за предобрейшее? — взор кобылы вспыхнул, а вокруг кистей рук закружились искры магии.

Однако же непоправимое случиться не успело: Баярцэцэг, сорвавшись с земли прямо из положения "стоя на коленях", врезалась в старшую лошадь и сбила её на землю, придавив своим весом. Её глаза в эти секунды стали тускло сиять, а магия на расстоянии пяти шагов вокруг перестала действовать. Жеребцы тоже не остались в стороне: двое воинов схватили супругу бывшего хана за руки, не давая ей скинуть с себя младшую кобылу, а остальные разделились поровну, обеспечивая охрану.

— Пусти... Пусти немедленно! Неужели ты не понимаешь?! Предатели!.. Ненавижу вас...

— Прости... Прости, сестра... Так нужно... Так нужно, чтобы наш муж выжил... — сбиваясь на лихорадочный шёпот, глотая слёзы выдавила из себя Баярцэцэг.

"Какая драма. Прямо чувствую себя настоящим злодеем", — присев на корточки рядом со своим чемпионом, Джафар возложил ладони на его грудь и обратился к своей "метке".

— Твайлайт, магия, — негромко отдал приказ бывший визирь, требовательно взглянув на аликорницу.

Спаркл молча подчинилась, заставив свой рог засиять магической аурой, а затем протянув нить энергии к наставнику. Пусть в ней и бушевали эмоции, но она не собиралась выпускать их на свободу... Во всяком случае — не сейчас.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 9

Сидя на единственном импровизированном стуле-ящике, который Ал утащил у кого-то из торговцев вскоре после обретения "метки" "Скольжение", Грим облокотился спиной на каменную стену склада, к которой примыкало жилище его новых подчинённых... и думал. А осмыслить ему предстояло очень многое, так как двое малолетних сирот, вынужденных выживать в ставшем ещё менее дружелюбным мире, оказались весьма неплохо осведомлены о многих вещах, на которые та же Тала внимания вовсе не обращала.

"Логично. Жить-то им хотелось, вот и приходилось узнавать слухи разной степени достоверности", — бросив взгляд на верблюжат, прижимающихся друг к другу лёжа на старом матрасе и укрываясь белой рубашкой старшего жеребца, разведчик в очередной раз подумал о том, что ненавидит эту жизнь.

Милостивый Султан Вод, который на первый взгляд почти не вмешивается в жизнь своих подданных, по крайней мере до тех пор пока они играют по установленным правилам, оказался ещё большим чудовищем чем его северный собрат. В сравнении с ним даже Сомбра, о поступках коего Грим знал не по наслышке, выглядел невинным жеребёнком, так как хотя бы не стравливал одних своих подчинённых с другими просто для того, чтобы посмотреть на интересные битвы. А ведь ещё недавно гладиаторская арена, расположенная в городе Султана Неба казалась дикостью и варварством...

"Всё познаётся в сравнении?", — мысленно хмыкнув, замаскированный под верблюда средних лет земнопони вздохнул.

Оказалось, что Маскарад имеет куда большие масштабы, нежели кристалиец представлял изначально: обладатели "меток", после того как всё это только началось, не слишком долго "играли" каждый сам за себя, вскоре начав сбиваться в Банды (чтобы отхватить для себя небольшой кусок власти над городом) и Дружины (вроде бы защищающие мирных жителей... беря за это некоторую плату). В ряде случаев старые преступные лидеры смогли отстоять свои позиции, так как и среди них появились "меченые", других же смяли новички, а третьи объединились с кем-то и теперь выжидают. Время от времени между Бандитами и Дружинниками вспыхивают драки, а пару раз дело едва не дошло до полноценной войны, которую своим вмешательством предотвратил джинн.

"Видимо, жить на руинах ему всё же не хочется", — криво усмехнулся разведчик, представив себе результат столкновения кого-нибудь вроде Моры, Сомбры и Селестии в центре города, да ещё при поддержке маленьких армий.

Некоторое время в этом поселении практиковали насильственное пробуждение "меток", причём жертвами были не всегда добровольцы, так как особенно умные деятели хотели сперва отработать методику на тех, кого им не жалко. В итоге этого на улицах появилось множество калек, психически сломанных верблюдов... но основной проблемой стали те, кто силу всё же обрели (в первую очередь они испытывали её на своих мучителях, нередко достигая успеха). Однако прежде чем данное развлечение успело стать по-настоящему опасным для существования города, вмешался Милостивый Султан Вод, показательно наказавший слишком зарвавшихся бандитов.

"Ему будто бы нравится выглядеть героем-защитником в глазах простых горожан, которые уверенны в завтрашнем дне из-за того, что ленивый и жестокий хозяин их "защищает". А ведь ему ничего не стоило бы как Султану Неба взять и придавить всех главарей, заставив их подчинённых сидеть тише воды... Какая дурацкая получилась шутка", — поморщившись, Грим ещё раз осмотрел убогую лачугу, больше похожую на непрезентабельный, пусть и вполне чистый, а то и немного уютный... сарай.

Сейчас в городе было относительно тихо: три Банды поделили между собой порт, с жителей коего теперь собирают налог (наверняка часть отдавая джинну), а две Дружины обосновались на севере, контролируя сухопутные пути. Стража, которую стараются не трогать ни первые, ни вторые, опасаясь накликать на себя гнев Султана и его подчинённых, уверенно удерживает центр поселения с самыми богатыми районами, ну и рассылает своих наблюдателей во все остальные уголки. Впрочем, личные воины хозяина города предпочитают не лезть в разборки отрядов, пока те не перейдут определённую черту, а занимаются тем, что гоняют одиночек и маленькие компании подростков, желающих пощекотать нервы.

Ал и Жасмин умудрялись ускользать из самых опасных передряг благодаря своим "меткам": кобылка чувствовала приближение угрозы, ну а жеребчик мог убежать от большинства взрослых. Каких-то особенно сильных умений они не показывали, не наглели и вообще "вели себя хорошо", так что их не спешили ни вербовать, ни устранять.

В подобных условиях было даже удивительно то, что верблюды смогли отбиться от нападения флота пиратов, при этом не привлекая никого кроме воинов Султана Вод. Впрочем, после того как эта угроза была отведена, а ряды защитников поселения стали пополняться за счёт новобранцев, джинн пообещал, что в случае появления нового внешнего врага бросит клич... и убьёт всех взрослых участников Маскарада, которые на него не откликнутся. Разумеется, Банды и Дружины поспешили заверить правителя, что они готовы все до одного полечь, только бы защитить свой дом, но пока что подобной необходимости не возникало.

"У меня только один вопрос: почему этот город ещё не развалился, а его жители не разбежались? И ведь ремесленники умудряются процветать, торговцы — богатеть, а наёмники... Вот для кого тут работа не заканчивается никогда", — подавив желание сплюнуть, Грим вспомнил добрых стражников на воротах, которые пропустили его без пошлины, при этом даже попытались отправить дикаря обратно в прерию (знали, что он скорее всего свернёт себе шею в первые дни, просто нарвавшись на кого-нибудь не того).

Время от времени, чаще всего ночью, на рыночных площадях или в других местах, где имелось свободное пространство, происходили так называемые сходки: две или более сторон, имеющих за собой заметную силу, решали конфликты между собой выставляя на бой поединщиков, а то и целые отряды. По сути это были те же самые гладиаторские бои, но правил здесь имелось даже меньше чем на арене, из-за чего исход был вовсе непредсказуем. Разумеется, немало зрителей приходило посмотреть на эти представления, постепенно заменившие "меченым" войны за территорию.

"В этом поселении больше пробудивших силу, чем где-либо ещё. И пусть они разобщены, не организованы... но если их всех натравить на одну цель, то тяжко будет всем. Самое же паршивое, что в этом болоте невозможно понять того, где и сколько крупных лягушек прячется. По количеству больших групп можно судить, что сильных лидеров не меньше пяти... не считая джинна, но скорее всего даже больше", — всё же не удержавшись от того, чтобы поморщиться, бывший глава СОКИ упёрся локтями в колени, ладонями обхватив голову.

Следовало как можно скорее составить доклад и передать его Айси, чтобы в Кристальной Империи хотя бы знали о том, с каким вулканом живут рядом. На грани сознания же звучала мысль, что очень удачно его сняли с поста командира специального отряда, благодаря чему голова теперь должна болеть у кого-то другого.

* * *

Сидя на большой подушке, скрестив перед собой ноги, Джафар держал в руках позолоченную чашу с ароматным травяным отваром. Он остался в одном лишь поддоспешнике, ну и превратившемся в обруч шлеме, всем своим видом демонстрируя уверенность, спокойствие и превосходство.

На улице уже успело стемнеть и в небе засияли звёзды с луной, однако же ночная прохлада так и не проникла в шатёр новоявленного хана Челубея, освещаемый огнём из жаровни, ну и несколькими магическими светильниками. Сам исцелённый конь, заняв место хозяина и облачившись в богатые одежды, теперь выслушивал доклады о положении дел, старательно делая вид, будто ему действительно интересно. Впрочем, все присутствующие на импровизированном собрании прекрасно понимали то, кто действительно является главным, и от кого зависит дальнейшая судьба их племени.

— Мой хан, — один из воинов, минувшим днём находившийся в свите Баянбека, выступил вперёд из полукруга других жеребцов. — На севере участились нападения со стороны оленей: лес постепенно захватывает степь, а из его чащи появляются деревянные монстры, не знающие ни усталости, ни страха, ни жалости. Через десять дней на этом месте произойдёт совет ханов, на котором будет решаться вопрос о том, что нам делать с этой угрозой, и кто возглавит объединённое войско...

"Похоже, что решение о войне уже принято, а собрание нужно только для назначения главнокомандующего. Баянбек мог претендовать на это место, а вот Челубей... Впрочем, это решаемо", — сделав ещё один маленький глоток, бывший визирь позволил себе несколько мгновений наслаждаться вкусом напитка, почти не вслушиваясь в слова докладчика, поясняющего уже известные ему вещи.

По всем признакам выходило, что у оленей сменилась старая власть князей, которые довольствовались имеющимся и предпочитали интриговать, а не бросаться в открытые сражения. Нынешний же лидер, скорее всего являющийся сильным "меченым", в дипломатию играть не намерен...

"Придётся ему показать, что нарушать правила хорошего тона всё же не следует", — мысленно констатировал тёмно-серый единорог, планируя одним действием заставить правителя лесов пойти на переговоры и убедить коней, что с ним лучше дружить (да и укрепить положение своего ставленника лишним не будет).

— Мой хан, лекарство, предоставленное вашим... другом, сработало выше всяких похвал, — занял место докладчика пожилой жеребец с тонкой бородкой, заплетённой в косичку. — Все члены племени проснулись и теперь готовятся ко сну.

"Я понимаю, что ночью положено спать, но... этот старик одной фразой умудрился встать на одну ступень с Баянбеком, в борьбе за титул главного шута", — Сомбра мысленно усмехнулся, внешне продолжая сохранять невозмутимое спокойствие.

— Вот и славно, — отозвался бегун, чтобы хоть что-то сказать. — Надеюсь, вам не надо напоминать, что произошедшее вовсе не отменяет необходимость охранять лагерь?..

Совещание продолжилось, а император Кристальной Империи принялся оценивать результаты своих дипломатических переговоров. Пока что племя степных кочевников ещё только узнало о смене власти, так что в ближайшие дни следовало ожидать провокаций, попыток бунта или раскола (те, кого Баянбек присоединил силой, могут решить сбежать, в то время как идейные соратники золотого жеребца способны попытаться напасть), но к этому они были готовы, и даже ждали чего-то подобного.

"Тала должна следить за обстановкой, Айси же готова пресечь нападение или предупредить нас. Впрочем, нельзя забывать и про гордость коней, которые будут жаждать реванша за поражение старого хана, а потому предпочтут бросить открытый вызов, вместо подлого и более эффективного нападения", — думая так, Джафар всё же ощущал висящее в воздухе бодрящее напряжение, заставляющее кровь в жилах течь быстрее, ну а нервы звенеть словно натянутая струна.

— Хан Челубей, друг мой, — выгадав момент, когда очередной докладчик замолчал, бывший визирь обратился к своему подчинённому. — В знак дружбы и добрососедских отношений, мой народ готов оказать твоему племени безвозмездную помощь: продукты, пусть не слишком разнообразные, но в достаточном количестве для того, чтобы накормить десятки тысяч жеребцов и кобыл, будут доставлены в этот лагерь в ближайшие дни. Кроме того, мы готовы оказать помощь в том, чтобы возвести город с магическими освещением и обогревом, а также и водопроводом...

Твайлайт, всё ещё находящаяся в своей четвероногой форме, из-за чего на неё косились все новоявленные подданные Челубея, на последних словах дёрнула ушами. Всё же она понимала то, кому именно придётся заниматься выращиванием нового города, планирующегося как столица Седловской Аравии (всё же контролировать кочевников сложнее, нежели народ, привязанный к какому-то одному месту).

— Это щедрое предложение, хан Сомбра, — отозвался Челубей, явно чувствующий себя не слишком уверенно, что должно было пройти с опытом. — Мой народ с благодарностью примет помощь добрых соседей, в особенности в столь непростые времена, когда нас ожидает тяжёлая война...

Пока бегун говорил, воины племени переглядывались, явно не понимая того, чего им теперь ждать. Тёмно-серый единорог же не собирался посвящать их в свои планы... слишком рано.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Четырнадцатая арка — 10

Языки пламени танцевали на поленьях, уложенных в очаге большого камина, вызывая потрескивание сгорающего дерева и источая гамму запахов, которые легко улавливал чуткий нос хищника. Отсветы пламени, скользящие по деревянному настилу пола, скрытым под тканевыми полотнами стенам, отражающиеся от серебряной посуды, расставленной на невысоком широком столике, будто бы утопали в глазах с красными радужками и желтоватыми склерами. Удобное плетёное кресло с резными деревянными подлокотниками и ножками, покрытыми тонким слоем позолоты, благодаря мягкому пледу напоминало уютное гнездо и только подчёркивало состоятельность хозяина дома...

Отпив глоток вина из тяжёлого кубка, начищенного старательным слугой до зеркального блеска, алмазный пёс забросил в пасть кусочек птичьего мяса, зажаренного с большим количеством специй. Медленно и с удовольствием прожевав лакомство, приготовленное умелым и старательным поваром, для которого готовка мясных продуктов была несколько... необычна, хищник усмехнулся и откинул голову на верхнюю часть спинки кресла.

"Жить — хорошо... А хорошо жить — ещё лучше", — фыркнув этой философской мысли, истинный смысл которой стал понимать совсем недавно, бывший военный предводитель стай дикарей мог только брезгливо скривиться от воспоминаний о своих прежних целях и мечтах (слава, богатство, власть?..).

С недавних пор вся жизнь алмазного пса, который более не желал называться своим прежним именем, делилась на "до" и "после", а отметкой отсчёта стал приказ маленькому пегасу, в котором он потребовал раскрыть потенциал своего разума. В конце концов личный опыт показывал, что именно ум позволяет достигнуть самых больших вершин, а не грубая сила (тем более, что сила один раз уже подвела). Впрочем, от увеличения физической и магической мощи кобель тоже не отказался, пусть и получил в итоге заметно меньше, нежели рассчитывал.

"Для того, чтобы размахивать оружием и работать мышцами придётся найти себе подручных. Но в этом... ресурсе... никогда не было недостатка", — новый кусочек мяса попал на клыки, заставив заиграть на языке гамму умопомрачительных вкусов.

Мечты о власти никуда не делись, но обновлённый разум позволял увидеть, что попытки достичь желаемого старыми методами обречены на провал. Что же касается славы: в мире, где испытавший испуг щенок может получить силу идеальной защиты, либо же игнорирующую любую броню атаку, подобную бессмысленную роскошь могут позволить себе очень немногие. Да и опять же опыт показывает, что они тоже рискуют расстаться с жизнью, даже если окружают себя верными армиями (фальшивая Селестия тому доказательство).

Возникшая было в первые моменты мысль о том, чтобы исполнить прежние желания и возвысить свой народ... после недолгих размышлений была отброшена как глупость: слишком дикими, агрессивными и, что уж врать, тупыми были алмазные псы, чтобы возвеличиться над остальными народами. В лучшем случае он был готов взять нескольких выдающихся своими силами кобелей да полсотни самок, чтобы создать для себя новую стаю... над разумами членов которой придётся поработать Ключнику. Можно было бы попробовать сделать умными вообще всех, но обновлённый хищник не видел в этом особого смысла, а лишь грозящие лично ему проблемы.

"Другие народы не станут смотреть сквозь пальцы на появление полноценного государства алмазных псов. Они начнут следить за нами и искать информацию, а когда найдут... Нет, я буду умнее: сперва создам себе надёжное логово и соберу подчинённых, ну а потом заведу небольшую стаю. Постепенно численность обновлённых алмазных псов будет расти, мы начнём выходить из тени, а потом вытесним-поглотим более диких сородичей. Но это всё произойдёт ещё нескоро, а пока...", — уши бывшего вожака-завоевателя дёрнулись и он скосил взгляд на вход в комнату.

Вскоре в дверном проходе появился жеребец-единорог средних лет, со светло-серой шкурой, зелёной гривой и необычными жёлтыми глазами. Комендант маленького провинциального городка был облачён в светлый камзол с узорами в виде солнца, серые штаны, а на поясе носил изогнутый одноручный меч и прямой кинжал, коими орудовал на зависть умело.

— Ревизоры отбыли, господин, — ровным, даже чопорным голосом доложил пони, волю которого сперва ослабил Ключник, а затем сломил его новый хозяин. — Они забрали налог за этот год, так что следующие четыре месяца мы можем об этом не волноваться. Никаких подозрений не возникло: ни меня, ни мою семью, ни других ваших слуг не раскрыли.

"Логично. Зачем Селестии отправлять обладателей полезных в столице сил сюда, если никто ни о чём не жалуется? Хотя... с другой стороны... отсутствие жалоб — это тоже подозрительно", — постучав когтями правой руки по подлокотнику, одетый в свободные чёрные штаны и белую рубашку, которые были сшиты личным портным коменданта, кобель задумался.

— Назначь собрание ближнего круга на сегодняшнюю ночь, я поставлю для вас новые задачи, — после десятка секунд молчания, приказал хищник. — Гильдии воров и убийц застоялись. Не ровен час и их члены взбунтуются против моих ставленников.

— Позволено ли мне узнать, против кого вы хотите их использовать? — уточнил комендант, поза которого стала чуть напряжённой (противоречить хозяину, уже подчинившему его волю он не собирался, но опасался услышать имена тех, кто были ему дороги... но не входили в число слуг кобеля).

— Для начала мы выясним, кто из них наиболее полезен, потом я их подчиню, ну а затем избавимся от остальных под видом маленькой войны гильдий, — вздохнув, "меченый" фыркнул. — Ну и дурацкое же название.

В определённой степени это было закономерно, но следом за организацией гильдий торговцев, авантюристов, ремесленников, музыкантов и им подобных, различного рода преступники тоже объединились: самый сильный, злобный, опасный или умелый представитель преступности набирал банду, называл её гильдией того или иного города, а затем начинал устанавливать законы. Кто образовал первую преступную организацию было неясно, но результат многим понравился и возникла популярная тенденция. На настоящий же момент было известно даже о гильдиях лесных бандитов, умудряющихся не только выживать при соседстве с монстрами, но и в некоторой степени процветать (правда собирались там совсем уж дикие представители своих народов, в сравнение с которыми многие алмазные псы — верх культуры).

— Нужно избавиться от бесполезного и вредного сброда, затем начать набирать и обучать молодёжь, ну а когда новые члены гильдий войдут в силу, мы отправим их в соседние поселения для того, чтобы расширить своё влияние, — решив пояснить свой не слишком-то хитрый план, поделился мыслями с подчинённым хищник. — Ты же, под предлогом борьбы с преступностью будешь набирать регулярные войска из числа верных закону добровольцев. Среди них мы будем выискивать наиболее талантливых, после чего присоединим их к нашей маленькой стае. Самые умелые будут отправляться в другие города, чтобы занимать там руководящие посты... Нет, в Сан-сити мы лезть не станем, пока организация не обзаведётся весомым влиянием. И... придумай мне имя: что-нибудь звучное, величественное, в понячьем стиле.

— С вашего разрешения... Как вам имя — Уайткинг? — после минутной паузы, предложил единорог. — Или может быть Кингпин?

"Король... не слишком ли это тщеславно? Впрочем — мне нравится", — мысленно покивав, кобель махнул правой рукой, останавливая своего слугу.

— Остановимся на имени Уайткинг, — убедившись, что пони его внимательно слушает, алмазный пёс добавил: — И запомни то, что никто посторонний не должен его знать. А сейчас иди, занимайся своими делами. Стой. Как там ключник?

— Как вы и приказывали: моя жена учит молодого господина наукам, — уже собиравшийся уходить единорог вернулся на своё место. — Молодой господин легко всё запоминает, но почти не проявляет инициативы.

"Жаль. В будущем помощник с его способностями был бы неоценим, но... может быть так даже лучше. Кто знает, что пришло бы в голову жеребёнку, который был личным рабом фальшивой Селестии. Хотя, может быть в период, когда у него в паху зачешется, инициатива и проснётся", — отпив ещё один большой глоток из кубка, новоявленный Уайткинг прикрыл глаза.

— Можешь идти, — отпустил слугу кобель. — И позови свою старшую дочь: мне есть, что с ней... обсудить.

Единорог молча поклонился и ушёл, оставляя хозяина своего дома наедине с камином. Пёс же задумался о том, что нужно предпринять для собственной безопасности, чтобы не разделить судьбу своей пленительницы, которая умудрилась заработать слишком много опасных врагов.

"Мне нужна охрана... и личная армия... и союзники. Нужно стать слишком полезным, чтобы меня хотели убить. Ну а когда у меня будет достаточно силы...".

* * *

— Ну и что мы будем делать теперь, великий вождь? — с насмешливыми нотками в голосе осведомился сфинкс, облачённый в изумрудную броню, к своему невозмутимому соратнику, красующемуся латами из белого золота. — Знаю: давай наймём дикарей с севера, чтобы они сражались вместо нас. Может быть они хотя бы теперь ничего не испортят? Хотя... одним пробудившимся предком больше, одним меньше — это уже роли не играет.

— Прекрати истерику, — холодно осадил сородича лидер сопротивления, с непоколебимым видом стоящий на краю балкона башни, откуда открывался великолепный вид на армию марширующей нежити. — Ещё не всё потеряно: союзные войска вот-вот подойдут.

— Какой же ты... — младший сфинкс не стал договаривать, вместо этого устремив взгляд на ровные ряды котов и кошек, которых с настолько большого расстояния вполне можно было принять за живых.

Армия нежити тянулась от горизонта и до горизонта, сплошной волной погребая под собой землю, которая начинала казаться серой и безжизненной сама по себе. Свет солнца, будто бы потускневшего под действием чужой злой воли, ничуть не мешал мертвецам чувствовать себя вполне нормально, а вот живые ощущали то и дело пробегающий по спинам холодок. Защитники города, вооружённые копьями и мечами, при виде полчищ, поднятых древним представителем народа сфинксов, лишь неимоверными волевыми усилиями не падали на колени, роняя клинки от осознания тщетности сопротивления.

— Значит, мы должны просто ждать и другого плана у нас нет? — уточнил обладатель изумрудной брони.

— Другой план и не нужен, — дёрнув хвостом, отозвался владелец белых лат. — Каждый живой воин... Кха...

— Прости, но я не готов умирать, — грустно улыбнувшись, вонзивший кинжал в спину сородича младший сфинкс, кончик хвоста коего подрагивал, а крылья непроизвольно распахнулись, подхватил начавшее заваливаться тело.

— Идиот... — беззлобно выругался старший сфинкс, чувствуя как артефакт выпивает последние капли его жизни.

Убедившись, что жертва мертва, владелец изумрудной брони подхватил мертвеца на руки, а затем спрыгнул вниз и полетел прочь от криков стражи, только сейчас отреагировавшей на произошедшее. Он старался не смотреть вниз на защитников города, готовых умереть по слову своих господ, как и старательно отводил взгляд от морды родича, навсегда застывшей в одном выражении.

Вскоре армия нежити оказалась совсем близко и предатель, фактически упав на землю перед рядами мертвецов, осторожно опустил тело сородича и выпрямился в полный рост. Он стоял молча и уверенно, пока его окружали плотным широким кольцом, и только после того как строй вражеской армии расступился, пропуская высокую фигуру в красных одеждах и золотой маске, склонил голову в знак уважения.

— И что это значит? — спросил холодный, будто бы потусторонний голос, а прорези в маске сильнее засияли магическим огнём.

— Я прибыл сюда, дабы преподнести вам победу: город ваш, великий фараон, — дрогнувшим голосом отозвался живой сфинкс, чувствуя себя так, будто бы чужой взгляд резал его душу на куски.

— Как... славно, — явно желая сказать нечто иное, немёртвый чародей проглотил слова, вместо этого спросив: — И какой же награды ты жаждешь за свой подвиг?

— Я... Я прошу не разорять этот город и не убивать его жителей: он уже ваш, — сквозь силу выдавил из себя предатель.

Над армией мёртвых повисла тишина, в которой прозвучали холодные слова:

— Да будет так.

Неуловимый взмах руки ускользнул от взора владельца изумрудной брони, а в следующую секунду его тело уже оседало на землю рядом с сородичем. Немёртвый сфинкс, морду коего всё ещё скрывала маска из золота, с брезгливостью проговорил:

— Сколь же низко пали наши потомки, если даже совершая подвиг для своего народа, умудряются опорочить его подлостью и предательством? А ведь было достаточно сдаться... либо же, если воинская честь не позволяет, бросить мне вызов для боя один на один. Как же вовремя я проснулся: чувствую, что ещё лет через пятьдесят-сто, если не раньше, шесть городов утонули бы в огне братоубийственных войн.

Вытянув вперёд обе руки, немёртвый чародей заставил потоки силы сорваться с ладоней и впитаться в тела молодых сфинксов. Не прошло и минуты, как оба мертвеца поднялись на ноги и уставились на нового хозяина сияющими синевой глазами...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 1

Серые тучи скрывали небосвод, а в воздухе ощущалась противная мелкая морось, из-за которой очень быстро создавалось ощущение того, будто одежда сырая до нитки. Пятеро дозорных, сидя вокруг небольшого костра, разведённого рядом с походным шатром, с хмурыми выражениями морд ждали пока закипит вода в котелке, чтобы туда можно было засыпать зерно.

Мысли у степняков были безрадостные: уже второй месяц они следят за тем как разрастается лес, время от времени отправляя гонца в основной лагерь племени, чтобы отчитаться перед ханом и принести свежие припасы, а тем временем на юге творятся непонятные дела (в последний раз посыльный принёс слух, что ханы собираются организовать большой совет, на котором будет выбран военный лидер). Но хуже всего было то, что молодым и горячим жеребцам было совершенно нечем себя занять, за исключением разве что тренировок...

— Вот и нужно было приставать к дочке хана? — в очередной раз спросил рыжий конь с белой гривой, обращаясь к пегому жеребцу с короткими чёрными волосами. — Будто бы других кобыл было мало...

— Да заткнись ты, — огрызнулся друг (возможно, что уже бывший). — Каждый день одну и ту же песню заводишь. Самому не надоело?

— Представь себе — не надоело, — скандалист оскалился в раздражённой улыбке. — Пока нас в племя не вернут, тебе придётся меня выслушивать раз за разом...

— Найдите для своих игр другое место, — гнедой конь скривился, будто бы съел что-то кислое. — Слушать противно.

— А ты не слушай, — огрызнулся первый жеребец. — Иди лучше, что-нибудь полезное сделай.

— Сейчас я тебе рот чем-нибудь заткну, — третий собеседник вздыбил шерсть на загривке, угрожающе сверкнув глазами. — Вот это точно будет полезное дело.

Ответить скандалист не успел, так как из влажной травы к дозорным со всех сторон метнулись змеи, тут же впившиеся зубами в руки, ноги, а одному из коней не повезло пропустить атаку в шею. Бой закончился не успев начаться, а затем из леса выбежали несколько десятков волков, тела коих состояли из древесины, а глаза сияли изумрудным огнём.

Порождения магии природы подбежали к ползучим гадам, которые ловко заползли в их пасти, а затем мощные лапы и клыки стали раздирать плоть погибших. Лишь кости они оставляли нетронутыми, да и то предпочли выкопать яму, чтобы свалить их туда одной кучей и закопать. Вскоре у импровизированного лагеря дозорных не осталось никого.

В то же время из-под крон рощи выкатились похожие на крупные шары из коры растения, которые остановились на расстоянии десятка метров от опушки леса, а затем развернулись, превращаясь в колючие кусты. Их корни тут же вонзились в землю, начав усиленно прорастать вниз и в стороны, ветви обзавелись листвой и потянулись вверх. Спустя час это были уже не кусты, а небольшие крепкие деревья, ощетинившиеся острыми сучьями, с зияющими в стволах дуплами, похожими на хищные распахнутые пасти.

За первой партией необычных саженцев появилась вторая, третья, четвёртая... Всё больше и больше пространства роща отвоёвывала у степи, а вместе с ней расширялась и зона контроля Духа Жизни, чей разум подчинялся простейшему инстинкту...

* * *

Солнечные лучи беспощадно жгли землю, уже превратив в сухое сено когда-то зелёную траву, а порывы горячего ветра вовсе не приносили облегчения. Четыре делегации, среди которых были верблюды, зебры, кони, редкие минотавры и даже гиппогрифы, разбив четыре самостоятельных лагеря устроились вокруг кургана, на вершине которого в удобных креслах сидели четверо джиннов (сами же владыки городов Верблюжьих Эмиратов, в отличие от их сопровождающих, никаких неудобств от погоды не испытывали).

Фавн, одетая в белый жилет и чёрную юбку до колен, стояла справа и позади сидения благородного Султана Неба, которому прислуживали кошка и грифонша, облачённые в полупрозрачные топы и шаровары, держащие в руках подносы с угощениями и напитками; справа от них расположились милостивый Султан Вод, отличающийся от брата сине-зелёной шкурой, вокруг коего вились верблюдица и минотавриха; слева в кресле сидел доблестный Султан Огня, даже днём выделяющийся почти светящейся красной шкурой, с которым прибыли исключительно верблюды; ну а напротив развалился в кресле мудрый Султан Земли... оказавшийся зеленошёрстой кобылой. Последнюю владычицу города-государства охраняли двое верблюдов в белом, а прислуживала ей сидящая на коленях зебра, которая удерживала на дрожащих вытянутых руках вазу с фруктами и ягодами.

Чёрная коза была спокойна, пусть и ощущала угрозу как от джиннов, так и от их охраны. Впрочем, за свою долгую жизнь она успела повидать столько сильных воинов, что хватило бы собрать армию, ну а личное кладбище давно потеряло счёт убитым. Поэтому, пока благородный, милостивый, доблестный и мудрая правители обменивались ничего не значащими словами, хвастались друг перед другом и пытались уколоть в ответ на словесную шпильку, она стояла неподвижно и ждала. В конце концов от неё большего пока и не требовалось, ну а если вдруг начнётся бой...

"Мне и прежде доводилось биться с бессмертными, как и убивать их", — разумеется, Фавн понимала то, что бой с повелителями стихий и их приближёнными не будет простым, но и она не была слабачкой...

— Значит, твой новый друг решил собрать большой совет? — мудрая Султан Земли покрутила в пальцах правой руки крупную ягоду, затем медленно протянула её стоящей на коленях кобыле и позволила взять угощение губами. — Зачем это нам?

— Сомбра хочет объединиться, чтобы было проще защищаться от внешних врагов, — заявил Султан Неба. — Ну и торговля, разумеется, играет немаловажную роль. Недавно я получил от него партию великолепных невольников-бизонов: сколь же прекрасны были их бои на арене...

— Ты так и не научился правильно получать удовольствия, — усмехнулся милостивый Султан Вод, после чего ткнул пальцем правой руки в небо. — Бои в условиях арены — это скучно. Нет никакого элемента внезапности! Нет непредсказуемых поворотов... Всё слишком упорядочено.

— Тебе напомнить о том, что произошло при нашей встрече с хаосом? — фыркнул доблестный Султан Огня.

— Я не говорю, что всё нужно отпускать на самотёк, — возмутился хозяин прибрежного города. — Но некоторый элемент внезапности делает представление лишь лучше. А чтобы свобода действий актёров не переросла в хаос... есть я и моя стража. И вообще, как раз ты меня должен понимать лучше всех.

— Я предпочту быть уверенным, что мои действия не привлекут нашего старого врага, — сухо парировал Султан Огня.

— Мир и без того утопает в хаосе, — пожала плечами мудрая правительница города-сада. — Даже если он ещё жив, то до нас ему дела нет.

— Какими же вы стали... скучными, — скривил губы в намёке на брезгливость сине-зелёный джинн (Фавн отчётливо услышала вместо последнего слова "трусливыми").

— Так что вы думаете по поводу моего предложения? — вернул разговор к интересующей его теме благородный Султан Неба. — Мы можем поучаствовать в очень интересной задумке...

— Мир со всеми соседями — это скучно, — припечатал доблестный Султан Огня. — С кем мы будем воевать, если все вокруг станут друзьями?

— Поэтому я и выбрала кобылью ипостась, — страдальчески вздохнула мудрая Султан Земли. — У большого объединения стран и враги будут соответствующие. Да и иметь гарантию, что в случае нужды тебе придут на помощь...

— Мы не нуждаемся в помощи, — оборвал собеседницу красный верблюд, но тут же стушевался под ироничным взглядом. — Наше пленение было случайностью...

— Если бы у нас были союзники, пусть и не равные, но близкие по силам, то нам бы не пришлось столько веков ждать случайности, чтобы освободиться, — змеёй прошипела джинн-кобыла. — Кроме того, сам процесс объединения, как и борьба за власть уже в нём будет... новым опытом для нас.

— Это будет как грызня отрядов в моём городе, — хлопнул в ладоши улыбающийся милостивый Султан Вод. — Только масштабы будут куда больше. Я согласен в этом участвовать.

— Как и я, — поддержала хозяина прибрежного города хозяйка города-сада.

— Я тоже поддерживаю идею, — заявил благородный Султан Неба.

Три пары глаз устремились на последнего члена собрания, который лишь поднял раскрытые ладони в знак своего поражения.

— Хорошо, — изрёк доблестный Султан Огня. — Мы будем участвовать в переговорах. Впрочем, уж лучше я пошлю на них кого-нибудь из своих слуг: неуместно нам лично ходить на собрания смертных...

"Гордыня, высокомерие, пренебрежение... Пережитки былых эпох, которые ещё не поняли того, что времена изменились. Ну или поняли, но не все, да и мириться с этим не хотят", — скосив взгляд на своего нанимателя, который выглядел весьма довольным подобным исходом, Фавн продолжила изображать молчаливого телохранителя.

В конце концов, какое ей дело до того, что там решают чужие владыки? Всё, что её сейчас беспокоило — судьба Астры, жизнь которой ей доверила мать кобылки-полукровки. Остальное было только фоновыми условиями, которые могли меняться, и к которым следовало приспосабливаться.

* * *

— Кладите семя сюда, — указав рукой на одну из ямок в земле, приказала Твайлайт, вновь принявшая двуногий облик и одевшаяся в жилет со свободными штанами (глупые штанины для рук ей уже порядком надоели).

Пара коней, отряженных сиреневой аликорнице в помощники, опустили кристальное яйцо в землю, припорошили землёй и отступили на несколько метров. Сама ученица Сомбры направила в зародыш нового строения поток магии, при этом не забывая следить за окружением (пусть её и охраняли двое пегасов и двое зебр, да и Айси, наверняка, присматривала, но терять бдительность на условно вражеской территории не следовало).

Кристалл начал увеличиваться в размерах, за считанные минуты возвысившись над землёй на метр, и ещё на два метра разросшись в стороны. Впрочем, чем больше сооружение становилось, тем медленнее становился прогресс развёртывания... И пусть на самом деле это было не так, но в сравнение с превращением маленького яйца, размерами чуть больше кулака, в двухметровую кристаллическую глыбу, увеличение высоты на десяток сантиметров в минуту уже не смотрелось чем-то впечатляющим.

Десять сантиметров в минуту — это шесть метров в час. Чтобы полностью завершить выращивание здания высотой в девять метров, Спаркл потребовалось потратить полтора часа. В финале этого этапа работы её грива взмокла, одежда прилипла к телу, а дыхание стало тяжёлым, словно после марафона. Однако же результат того определённо стоил: кристаллические голубые колонны поддерживали купол в виде полусферы, имеющий золотой цвет, а внутри находился просторный зал, который оставалось разделить ширмами на отдельные помещения (всё же архитектура степных жителей отличалась от кристалийцев уже тем, что они не любили быть далеко от земли, да и вместо комнат с твёрдыми стенами предпочитали натянутую ткань).

С благодарностью приняв флягу с холодной ключевой водой, сиреневая аликорница присосалась к горлышку, совершая жадные глотки. Пока возникло время для отдыха, она смогла посмотреть на минувшие события под новым углом...

Учитель показал себя жёстким, хитрым, расчётливым и жестоким существом. И пусть Твайлайт знала, с кем свела её судьба, но за время жизни в городе-государстве... успела многое позабыть.

Нет, она не винила жеребца за то, как он поступил с Баянбеком: в конце концов хан сам хотел поступить с ним ещё более грязно. Однако же это не отменяло того, что её саму от подобного решения вопросов... несколько воротило.

"Мне нужно найти путь домой и распрощаться с этим миром. И чем быстрее я это сделаю, тем лучше. В ином случае же боюсь, что уже не смогу прижиться в своей Эквестрии, если вернусь ещё через несколько лет".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 2

На небе светила полная луна, звёзды мигали тысячей огней, ночной ветер тихо шелестел травой. Одетый в чёрную броню со шлемом, от которого на плечи и спину спадала тёмно-синяя ткань, Сомбра прогуливался по окрестностям молодого города, состоящего из однотипных зданий в виде колонн, поддерживающих купола золотого цвета (между опорами находились либо кристалические, либо тканевые перегородки). А в это время в своеобразном дворце хана Челубея, который отличался от окружающих его сооружений лишь большим размером, ставленник императора Кристальной Империи во всю развлекался с молодыми кобылами, а также лично ему присягнувшими жеребцами, коим было дозволено вкушать яства с одного стола... Ну или все думали, что он занимается именно этим.

"И всё же... хорошо иногда вот так гулять и ничего не делать. Дома подобное было бы невозможно, так как и пони, и зебры, и даже олени слишком уж... навязчивы", — благодаря заточённой в шлеме душе королевы чейнджлингов, как и своим собственным навыкам обнаружения, бывший визирь прекрасно осознавал то, что его окружают пятнадцать разумных, скрывающихся при помощи чьей-то "метки" от посторонних взглядов.

Вместе с тёмно-серым единорогом не было охраны, причиной чему являлась его "самоуверенность", подкреплённая "убеждённостью в способности живой тени прийти на помощь", что активно демонстрировалось всем седловцам. Учитывая недавние события, когда он с небольшой группой поддержки поставил на грань жизни и смерти сильнейшее племя кочевников, вынудив Баянбека пойти на дуэль за титул хана, провокация выглядела неубедительной...

"Ну или я слишком требователен к зрителям", — хмыкнул про себя Сомбра, воспользовавшись своей "меткой" для того, чтобы стать временно неуязвимым.

Вся взятая с собой охрана сейчас либо сторожила Челубея, чтобы он не убился по глупости, либо охраняла Твайлайт, ценность которой сложно было преувеличить. В то же время многие аравийцы видели, что Айси сейчас находится в доме с аликорницей (о том, что она не ограничена одним телом коням сообщить забыли).

Ощутив резкое сближение сразу двоих противников, Джафар плавным движением выхватил меч и отступил назад, клинком перерубая древко всё ещё невидимого копья с широким зазубренным наконечником, а затем ударом кулака левой руки размозжил морду кочевника, так и не успевшего понять всю бессмысленность их маскировки. Следом за этим он крутанулся на месте, вновь использовав оружие дабы отвести кривой меч второго жеребца, после чего ударом левой ноги выбил рукоять из хватки коня.

Нападающие осознали, что эффект внезапности утрачен, а потому воспользовались своим козырем. Прошёл всего миг, как поле боя накрыла аура, отменяющая магию, в результате чего седловцы стали видимыми, ну а бывший визирь заметно замедлился, при этом лишившись своей неуязвимости (впрочем, у него оставались доспехи и шлем).

Из своих укрытий выбрались другие аравийцы, сидевшие в засаде, которые поспешили присоединиться к первым противникам тёмно-серого единорога. Вскоре их стало уже больше тридцати... и на разговоры размениваться они не собирались.

— Всего лишь тридцать четыре? — вскинув брови Сомбра изобразил голосом удивление, а затем усмехнулся и добавил: — Вы меня совершенно не уважаете.

— У... — начал говорить предводитель заговорщиков, решивших по-тихому убить сперва пони, а затем и лишившегося покровителя новоявленного хана, но его прервал метательный дротик, попавший точно в спину и вышедший из груди примерно на половину длины.

На бесконечно долгую секунду все замерли, и этого времени хватило настоящему Челубею для того, чтобы поразить ещё две цели. А затем в кольце окружения образовалась брешь, так как лошади начали паниковать, ну а дождь из метательных метровых дротиков продолжал выкашивать их ряды.

Кто-то пытался защититься, кто-то упал на землю и накрыл голову руками, что оказалось наиболее удачной тактикой. Однако же спустя двенадцать секунд на ногах остался только Джафар, который неспешно подошёл к упавшей на колени кобыле, сжавшейся в клубок кутаясь в плащ с глубоким капюшоном. Только вот скрыть свою личность у неё всё равно не получилось, так как слишком уж специфичную силу она продемонстрировала.

— Так-так-так... Баярцэцэг, если я не ошибаюсь? — острие меча коснулось головы лошади, надавив на ткань капюшона. — Скрой свою силу или я буду вынужден сделать это сам.

Разумеется, бывший визирь был закован в броню, а его голову защищал шлем, но ощущение бессилия в плане магии, а также уязвимость... пьянили разум остротой эмоций. В конце концов сейчас его могли убить множеством разных способов, в том числе и броском дротика в исполнении Челубея, коли тот решит обрести самостоятельность. Хотя, о последнем волноваться не стоило, так как он прекрасно понимал, что даже смерть императора — не избавление, а лишь приговор самому себе.

"Мора сможет вытащить мою душу даже из пустоты, а нашей мести племя кочевников точно не переживёт", — надавив мечом чуть сильнее, тёмно-серый единорог всё же добился желаемого, тут же вновь ощутив свою силу, сразу же защищая себя "обманом".

Острота ощущений притупилась, что не сильно расстроило Сомбру: в конце концов каждое блюдо было хорошо до тех пор, пока оно ново, ну или хотя бы редко. Впрочем, задумываться об этом не было смысла, так как разум и жизнь находящейся перед жеребцом кобылы стремительно угасали.

— А вот это уже неожиданно, — хмуро произнёс Сомбра, пинком в бок переворачивая тело одной из жён Баянбека на спину. — Айси?

— Командующий, — отозвалась живая тень, появившись справа и позади Джафара.

Бывшая белая пегаска как и всегда была одета в чёрную военную форму старого образца, буквально прикипев к ней душой. Её красные глаза без разделения на радужки, зрачки и белки, в темноте лишь подчёркивали необычный образ тусклым сиянием.

— Чем сейчас занят бывший хан? — прокрутив в своей голове несколько вариантов развития событий, тёмно-серый единорог пришёл к выводу, что Баянбек пошёл на крайние меры ради того, чтобы вернуть хотя бы часть власти, попутно вбив клин между пони и лошадьми (если бы убийство удалось, то его могли бы свалить на врагов из других племён, ну а в случае провала золотой конь получал право обвинить "гостя хана" в нападении на жену).

Подобный поступок при планировании операции не рассматривался, так как сам бывший визирь не решился бы на него пойти: чувства к Каденс были слишком сильны, а рисковать Морой попросту глупо. Да и шаманка скорее уж превратила бы всех в горстки праха, нежели согласилась себя убить. Жертва же кого-то менее значительного, но столь же полезного для государства могла бы рассматриваться...

"Всё равно — глупо. Нужно быть в отчаянии, чтобы решиться на такой шаг", — прервал свои мысленные рассуждения Сомбра, скашивая взгляд на живую тень.

— Ходит по отделённому коврами уголку выделенного дома, до хруста костяшек сжимает древко копья и бросает взгляды на выход, — после непродолжительной паузы отозвалась Айси.

"Не в свои игры ты решил поиграть", — приняв решение, император кивнул на тело кобылы, которая сама себе всадила клинок под рёбра.

— Мне нужно, чтобы завтра эта лошадь могла ходить, говорить, использовать свою "метку" и безоговорочно подчинялась мне, — Джафар подумал и добавил: — Передай мои слова Море. Это важно.

— А остальные? — не изменив ни выражения мордочки, ни тон голоса, крылатая пони повернула голову к уже мёртвым и ещё живым воинам.

— У них могут быть полезные метки, — прикоснувшись к подбородку левой рукой, пальцами огладив короткую тонкую бородку, бывший визирь приказал: — Доставь их в лаборатории шаманов.

Тени, до этого момента мирно лежащие на земле, всколыхнулись и обретя объём, словно провалы во тьму поглотили тела аравийцев. Тёмно-серый единорог же, убрав клинок в ножны, повернулся к собеседнице и прикоснулся закованной в перчатку рукой к белой щеке, при помощи "метки" заставляя подчинённую ощутить это действие так, будто бы она всё ещё была обычной пегаской.

— Ты молодец, Айси, — тепло прозвучал голос Сомбры, завораживающий и тегучий. — Я очень ценю всё то, что ты делаешь. Ты очень важна для меня...

— Сомбра... — красные глаза кобылы будто бы покрылись поволокой, но усилием воли она смогла скинуть наваждение, чуть поспешно отстраняясь. — Рада быть полезной, главнокомандующий. Могу я ещё чем-нибудь помочь?

"Нужно было заняться тобой плотнее... Ну да не важно", — опустив руки вдоль тела, император отрицательно качнул головой.

— Возвращайся к обычным делам, но помни: по заслугам и награда, — в ночи сверкнули белые зубы жеребца. — Твоя же награда будет велика.

Вместо ответа, живая тень распалась отдельными лоскутами и опала на землю, оставляя бывшего визиря на поле минувшего побоища одного. Однако же спустя пару секунд рядом появился Челубей, за спиной у коего висела связка дротиков.

— Становясь ханом, я рассчитывал вовсе не на то, что мне придётся прикрывать твои ночные прогулки, — проворчал конь, быстрым взглядом глаз, скрытых за стёклами артефактных очков окидывая примятую траву, на которой даже следов крови не осталось. — Она меня пугает.

— Разве же это... не завораживает? — усмехнулся Сомбра в ответ, ещё раз оглаживая бородку. — Сильные кобылы — это моя слабость...

— Ха-ха, — натужно посмеялся бегун. — Что об этом скажут твои жёны?

— Каденс поймёт, а Мора примет, — меланхолично отозвался император, после чего махнул рукой на пока что маленький город с золотыми куполами. — Можешь возвращаться к своим новым подругам, сегодня всё равно не произойдёт больше ничего интересного. Но утром ты должен быть в полной готовности.

— Как будет угодно, мой господин, — подобострастно поклонился собеседник, затем выпрямился и нормальным тоном спросил: — Зачем всё это нужно? Не проще ли было сразу зачистить... всех бунтарей?

— Успех заключается в мелочах, — прикрыв глаза, поучительно заметил тёмно-серый единорог, неспешно начиная шагать в обратную сторону. — Я не собираюсь становиться злобным тираном, которого все ненавидят и мечтают убить. Лишние жертвы же и показательные убийства вызовут страх... который перекуётся в ещё большую ненависть. Страх хорош лишь в короткой перспективе. Запомни это.

— Я запомню, учитель, — весело оскалился конь, а затем ускорился и скрылся из виду Сомбры.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 3

Проснувшись и уже привычно прислушавшись к своему окружению, Твайлайт осознала то, что рядом с ней никого нет, и только за плотной ширмой молчаливо стоят двое стражников, охраняющих её сон. Потянувшись и широко зевнув, она неохотно приняла сидячее положение и разлепила веки, сонно осмотревшись вокруг, не сразу поняв причину того, почему в комнате так темно.

"Седловцам, определённо, следует изобрести нормальные окна", — с тенью недовольства на грани сознания подумала сиреневая аликорница, заставляя свой рог мягко засиять, тем самым разгоняя окружающую тьму.

Амулет Чейнджлинга висел у кобылки на шее, чистая одежда лежала рядом с постелью, состоящей из одеял и подушек, а кроме того рядом стоял графин с чем-то красным... и при виде этой жидкости кадык пони конвульсивно дёрнулся. Ноздри затрепетали, улавливая кисловатый аромат, кончик языка пробежался по вмиг пересохшим губам, глаза немного расширились, ну а в висках застучала кровь.

Телекинетическое поле охватило графин, подняло его и пролевитировало к Спаркл, которая нетерпеливо схватила сосуд передними копытцами и приникла ртом к узкому горлышку, тут же начав делать глоток за глотком. Из-за поспешности её зубы клацнули по стеклу, словно бы пытались прокусить изящную "шею", а в ушах зазвучало глухое бульканье, сопровождаемое перетеканием живительной влаги из одного резервуара в другой.

"Я словно бы пью саму жизнь", — мысленно хихикнула сиреневая аликорница, даже не заметив того как во всю ширь распахнула крылья и прижала ушки к голове.

От графина она оторвалась только после того как осушила его до донышка, после чего вернула его на пол, икнула и улеглась на спину вздувшимся животом вверх. Представив себе то, как выглядит со стороны, она хихикнула и прикрыла глаза, наслаждаясь столь ценными мгновениями тишины и беззаботности, истинное значение которых осознала только в этом мире.

"Вчера мы закончили выращивать сердце города... а значит, что сегодня мне не нужно будет вливать магию в новые заготовки, чтобы потом следить за развёртыванием структуры вложенной в кристалл... Твайлайт свободна! И теперь ничто в мире меня не остановит... Мухахахахахаха!", — стоило только представить себе, что теперь Сомбре придётся отдуваться за всех, проводя бесконечные переговоры с племенами кочевников (некоторые из которых могут решить его убить...), крылато-рогатая пони ощутила как настроение взмывает до небес со скоростью Рэйнбоу Дэш, которая летит в библиотеку за новой книгой Дэринг Ду.

— Хи-хикс, — не сдержав смешок, четвероногая кобылка удовлетворённо развалилась на своём ложе, желая ещё немного растянуть это ощущение беззаботности. В конце концов, как бы там ни было, стоит ей выйти из своей импровизированной спальни, расположенной в одном из выращенных зданий, как какая-нибудь работа обязательно найдётся. и не то, чтобы волшебница была сильно против, но... своё ученичество у жуткого тёмного мага она представляла как-то иначе.

"Считаешь, что было бы лучше, если бы он заставлял тебя участвовать в кровавых ритуалах и оргиях, пытках пленных и других "милых" занятиях настоящего книжного злодея?", — саркастично осведомился внутренний голос, намекающий на тот немаловажный факт, что ей очень и очень повезло.

Вообще, за время общения с кристалийцами сиреневая аликорница на многое взглянула под иным углом... Впрочем, она об этом думала уже не раз, постоянно убеждаясь в том, что сильно изменилась в душе. Пожалуй... теперь ей как никогда хотелось поговорить со СВОЕЙ Селестией...

"Не стоило столько пить", — подумала про себя крылато-рогатая пони, аккуратно принимая сидячее положение, после чего активировала амулет, чтобы в языках изумрудного пламени сменить свой облик на двуногую версию с увеличенным выменем, перенесённым на грудь.

Быстро натянув штаны и рубашку, нетерпеливо застёгивая пуговицы Спаркл поднялась на ноги, применила к себе целую серию заклинаний (в том числе и для укладки гривы с хвостом), а затем поспешно покинула свой уютный уголок. Как ей было ни жаль, но новый трудовой день начался...

...

Порывы ветра трепали гриву, шелестели травой и приносили запахи готовящейся в новом городе пищи, а над головами полусотни жеребцов и кобыл на фоне бескрайней синевы плыли белые облака. Челубей, одетый в красную рубашку, расстёгнутую до середины груди, чёрные облегающие штаны и широкий пояс с крупной золотой пряжкой, в окружении своих кровных братьев и сестёр встречал прибывающих гостей: первое союзное племя из четырёх тысяч седловцев уверенно приближалось к поселению, а ведущие его аравийцы потрясали знамёнами с красным солнцем пронзённым копьём.

"Когда-то они могли показаться мне значительной силой, но... с тех пор я слишком многое видел. Бизоны растоптали бы их, при этом даже не замедлившись", — мысленно проворчал новый хан жителей степи, прекрасно осознающий как то, что в малом племени могут иметься сильные "меченые", так и то, что его собственное положение крайне неустойчиво (всё же победу над Баянбеком видели немногие, да и произошла она благодаря интриге Сомбры, а не силе претендента).

Челубей не был глуп и понимал, что у власти нельзя удержаться только за счёт чужих заслуг: тёмно-серый единорог вскоре уйдёт, как и его сиреневая ученица, которую за возведение кристальных шатров лошади немало зауважали. Да воину и самому претило подобное положение дел, из-за чего он решил действовать максимально масштабно, громко и нагло, чтобы ни у кого не возникло сомнений в хане.

Первым шагом на пути к укреплению собственного влияния стал набор Кровных Воинов, каковыми стали совсем молодые жеребцы и кобылы, ещё недавно считавшиеся жеребятами: они были не так сильны и умелы, но за шанс подняться в иерархии разом едва ли не на вершину ухватились руками и зубами. Ну а чтобы не лишиться вкусной еды, хорошего оружия, добротной одежды и надёжной крыши над головами, от них требовалось охранять своего лидера, выполнять его поручения и тренироваться, дабы стать достойными занимаемого места (всё же против Кровного Воина старого хана они могли выйти только втроём, а то и вчетвером).

Дополнительной гарантией верности молодых седловцев было и то, что они получили дары от союзников в виде кинжалов из кристалла, некоторых бытовых артефактов и зелий, способных временно придать сил или исцелить лёгкие раны. В случае же предательства... наказание оставлялось на откуп их фантазии, так как более жутких кар для разумного не придумает более никто. И это вновь раздражало Челубея, так как косвенно ставило его в зависимое положение от Сомбры, что понимали все.

"Когда-то и я был лишь Кровным Воином... а затем Баянбек продал меня пони, выбросив как ненужную вещь", — злости на уже бывшего друга бегун не испытывал, так как успел переосмыслить свою жизнь, но и вновь становиться его оружием не собирался, осознанно выбрав ту руку, которая будет его направлять.

Малое племя остановилось и от основной массы степных кочевников отделилась процессия из двух десятков лошадей. На расстоянии сотни шагов они остановились и вперёд вышел крупный пожилой жеребец бурого цвета с седой гривой, одетый в жёлто-зелёные рубашку и штаны. Он пошёл навстречу Челубею один, двигаясь текучим шагом опытного бойца, а его руки были заведены за спину.

"Ну что же, кобылки и жеребчики, пришло время второго шага", — отметил про себя нынешний хан самого большого племени Седловской Аравии, устремляясь вперёд ровным уверенным шагом.

Они сблизились на расстояние двух шагов и замерли, продолжая изучать друг друга сосредоточенными взглядами.

— Челубей, — представился бегун, первым протянув гостю правую руку с раскрытой ладонью.

— Чингиз, — после непродолжительной паузы ответил любезностью на любезность собеседник, протягивая руку к ладони младшего сородича.

Вот их кисти соприкоснулись и пальцы сжались в замок, а затем хватка хана меньшего из племён резко усилилась, превратившись в стальные клещи. Боль, пронзившая руку Челубея буквально лишила его возможности пошевелить этой конечностью, а если бы не закалённая воля, то он и вовсе упал бы на колени скуля словно малый жеребёнок. А в то же время левая рука соперника уже вынырнула из-за спины, сверкнув лезвием острого кинжала, похожего на изогнутый клык какого-то животного.

"Силён, мерзавец", — уважительно подумал бегун, используя собственную "метку" для рывка вперёд.

Сжатый левый кулак с выставленным вперёд указательным пальцем полетел прямо в морду хану Чингизу, чтобы спустя какие-то мгновения поразить его правый глаз, пробить глазницу и увязнуть в содержимом черепной коробки. После этого оставалось только высвободить палец, а затем оттолкнуть противника свободной рукой, позволив ему безвольной тушей рухнуть на спину. Впрочем, от боли в правой кисти, буквально превращённой в месиво из костей и мяса, это Челубея не спасло.

"Как же больно", — мысленно простонал жеребец, изо всех сил сдерживаясь от того, чтобы начать баюкать повреждённую конечность, вместо этого с вызовом смотря на Кровных Воинов павшего хана.

Несколько секунд казалось будто вот-вот кони нападут, тем самым вынуждая Кровников Челубея вмешаться, что привело бы к массовому побоищу, в которое обязательно вмешались бы и остальные части племён. Меньшую группу кочевников раздавили бы числом и силой, но далеко не факт то, что сам бегун дожил бы до победы... Тот же Баянбек не упустил бы возможность отомстить.

Но вот наваждение прошло и бойцы Чингиза признали нового лидера, склонив головы и сложив оружие на землю у его ног. Пока происходила эта часть ритуального присоединения малого племени к большому Челубей был наготове, ожидая внезапной атаки, ну а его молодые Кровники радовались словно...

"Ну да. Они ведь почти жеребята", — мысленно ухмыльнулся хан, чувствуя как под ногами у него появляется более твёрдая опора.

В конце концов, пусть племя Чингиза и было не столь многочисленным или сильным, как орда, собранная Баянбеком, но зато сейчас они присягали именно ему, без взглядов в сторону Сомбры.

Тем временем молодые члены свиты бегуна уже подошли к своему главе, чтобы вместе с ним насладиться плодами первой значительной победы. И никто не увидел алых глаз, взирающих на мир из тени павшего жеребца, закрывшихся и исчезнувших только тогда, когда сомнений в победе нужного кандидата уже не было.

Ведь император Кристальной Империи вовсе не собирался допускать, чтобы его планам угрожала какая-то нелепая случайность...

...

Постепенно вокруг молодого города, которому было суждено стать столицей Седловской Аравии собрались племена кочевников, общая численность которых дошла до исчисления сотнями тысяч. Кто-то из ханов пытались бросить вызов выскочке с неудобной силой, другие предпочитали вести себя более осторожно и просто наблюдали, но были среди них и те, кто спешили присоединиться к Великому Хану.

"Сила, Слава и Богатство всегда привлекали разумных. Стоит ли удивляться, что среди самого свободолюбивого народа оказалось столь много тех, кто жаждали большей власти, даже если для этого придётся кому-то подчиняться?", — сидя справа и чуть позади своего подчинённого, Сомбра смотрел на собравшихся в зале жеребцов и кобыл, празднующих великое объединение степи (пусть как цель и озвучивалась необходимость дать отпор оленям, слишком уж нагло захватывающим южные просторы... но никто особо не верил, что после успешного противостояния Челубей добровольно распустит орду).

Внезапно... для кого-то, но не Джафара, которому о происходящих вокруг событиях на ухо шептала живая тень... в главный кристальный шатёр ворвался Баянбек, окружённый последними своими Кровниками, вооружёнными и готовыми продать свои жизни подороже. Шум разговоров вокруг тут же затих, а на воинах скрестились возмущённые, подозрительные, обрадованные взгляды.

— Я требую суда чести! — взревел во всю глотку золотой жеребец. — Я требую справедливости... хан Челубей.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 4

— По какой причине ты требуешь суда, Баянбек? — прозвучал вопрос Челубея в тишине кристального шатра, заставляя жеребцов и кобыл начать переглядываться и перешёптываться.

— Твой гость, великий хан, убил мою младшую жену, — припечатал золотой конь, взглядом указав на невозмутимо сидящего рядом с бегуном тёмно-серого единорога. — Я требую суда чести, дабы кровью смыть нанесённое мне оскорбление.

— Хан Сомбра, что скажешь ты на эти обвинения? — не поднимаясь со своего места и не оборачиваясь к императору Кристальной Империи, без тени волнения или негодования спросил новоявленный правитель сильнейшего племени Седловской Аравии.

— Великий Хан, это наглая ложь, — возразил Джафар... ловя себя на мысли о том, что едва не назвал Челубея султаном (уж больно эта ситуация напомнила ему, как наглый бродяга ворвался во дворец после того, как минувшей ночью его скинули на дно водоёма).

"Жизнь — ироничная штука: те или иные события, пусть искажены до неузнаваемости, так или иначе стремятся повториться", — мысленно хмыкнув, подумал бывший визирь.

— Есть ли у тебя доказательства твоих обвинений, Баянбек? — вскинул брови бегун, внимательно прислушиваясь к шепоткам других ханов, ещё не влившихся в образующееся государство, но изъявивших желание участвовать в общем походе против оленей.

— Баярцэцэг, в сопровождении моих кровных воинов, должна была поговорить с твоим гостем, великий хан, чтобы разрешить возникший между нами конфликт, — процедил золотой конь, буквально излучая всем своим видом праведное негодование. — Хан Сомбра подло убил их, презрев законы гостеприимства и отвергнув предложенную дружбу.

"И ведь не врёт. Свою младшую жену он действительно отправил для того, чтобы разрешить возникший между нами конфликт. Решить самым радикальным образом", — тёмно-серый единорог даже был готов похлопать кочевнику, продемонстрировавшему неплохое умение играть словами, но даже не подозревающему о том, что только что сам себя столкнул в глубокую яму.

— Великий хан, в свою защиту я могу предоставить свидетеля, который развеет все сомнения, — невозмутимо предложил Джафар, даже не думая двигаться с места.

— Верить словам слуг подлого убийцы? — Баянбек осмотрелся вокруг, встречаясь взглядом с глазами ханов малых племён. — Можем ли мы позволить себе подобное легкомыслие? А если же "да", то кто станет следующей жертвой...

— Довольно, — добавив в голос негодования, прервал бывшего хана Челубей. — Хан Сомбра наш друг и союзник, который обещал помощь в войне против северных захватчиков. Меньшее, что мы можем сделать для него — позволить предоставить свидетеля, дабы очистить своё доброе имя.

— Благодарю тебя, Великий Хан, — изобразил кивок головой бывший визирь. — Мой свидетель скоро будет здесь...

Во время ожидания группа Баянбека продолжала стоять перед сидящими разомкнутым кольцом жеребцами и кобылами, не выпуская из рук оружия, а зрители в это время, тоже готовые в любой момент вступить в бой, продолжили негромко перешёптываться. Наконец в проходе появились двое жеребцов-зебр, между которыми шла кобыла, облачённая в плащ с глубоким капюшоном.

— Ты звал меня, хан Сомбра? — с этими словами Баярцэцэг скинула капюшон, позволяя всем присутствующим убедиться в своей личности, что вызвало новую волну переговоров среди тех, кто узнали младшую жену золотого коня, который выглядел так, будто бы на бегу врезался в стену.

— Поведай нам то, что рассказала мне, прося у меня защиты, — повелел тёмно-серый единорог, насмешливым взглядом одарив своего обвинителя.

— Мой муж, бывший хан Баянбек, так и не смог смириться со своим поражением, а потому решил отомстить тем, кто лишили его власти, — опустив взгляд к полу и схватившись руками за края плаща, начала говорить Баярцэцэг. — Он повелел мне и своим кровным воинам напасть на хана Сомбру, когда тот совершал ночную прогулку без свиты, пригрозив нам гибелью за провал. Мы исполнили приказ, но проиграли схватку: все воины погибли, а я попросила хана Сомбру сохранить мою жизнь и дать свою защиту в обмен на службу.

Со всех сторон посыпались возгласы, в которых были как возмущённые восклицания, так и откровенные оскорбления (в конце концов по мнению кочевников, Баярцэцэг предала своего мужа, чтобы спасти свою жизнь). Сам же Баянбек смотрел на кобылу с неверием, которое постепенно переросло в гнев, вылившийся в крик:

— Это обман! Ты не Баярцэцэг!

Золотой конь указал на лошадь копьём, гневно потребовав:

— Скинь личину моей жены, или же я убью тебя.

— Великий хан, позволишь ли ты моей подзащитной доказать, что она — Баярцэцэг? — вновь заговорил Сомбра, своими словами заставив бывшего хана напрячься ещё сильнее, а его воинов почувствовать себя очень неуютно (если раньше они считали, что смогут если не поднять ханов против чужаков, то хотя бы добиться их нейтралитета, то теперь уже на них смотрели как на нарушителей всех традиций и лжецов).

— Дозволяю, — отозвался Челубей, посвящённый пусть и не во все планы своего лидера, но знающий достаточно для того, чтобы не волноваться лишний раз.

— Используй свою "метку", — повелел правитель Кристальной Империи кобыле. — Как всем присутствующим известно, подделать силу души невозможно.

"Можно лишь скопировать, либо подобрать аналог", — добавил про себя Джафар, наблюдая за вытягивающимися мордами коней, в то время как глаза лошади засветились тусклым сиянием.

— Полагаю, что моя невиновность доказана, — констатировал бывший визирь.

— Предательница! — взревел золотой конь, бросаясь в атаку на бывшую свою кобылу.

В следующую секунду наперерез кочевнику вышли воины Сомбры, один из которых парировал удар копья кристальным мечом, срубив острый наконечник. В то же время Челубей приказал схватить предателей, натравив на кровных воинов Баянбека своих стражников...

...

"Жизнь — ироничная штука", — размышлял про себя бывший визирь, наблюдая за тем как собравшиеся в кристальном шатре кочевники прославляют Челубея, планируют скорый поход на север и похваляются друг перед другом собственной доблестью.

Кровь, оставшаяся на полу после скоротечной и жестокой расправы с мятежниками, которые без своих "меток" не смогли долго сопротивляться численно превосходящему врагу, усиленному зельями и вооружённому клинками из кристалла, была тщательно отмыта и не оставила после себя следов. Вообще, если бы не сила Баярцэцэг, над которой хорошо поработала Мора, то золотой конь имел бы шансы доставить множество неприятностей...

"Народ всегда хотел зрелищ и хлеба, ну а воины нуждались ещё и в славе. Что же, первое и второе мы жителям степей предоставили сегодня, ну а третье они получат чуть позже", — отпив глоток вина из кубка, тёмно-серый единорог удовлетворённо прикрыл веки, чувствуя как его отпускает скопившаяся за минувшие дни усталость.

Несмотря на то, что вся эта ситуация была подстроена Сомброй, до последних мгновений он опасался того, что кто-то из актёров спектакля выйдет из отведённой ему роли. А ведь вычистить племя от возможных противников требовалось прежде того чем отправляться в большой поход. Однако же к счастью для императора и его свиты, потерпевший болезненные поражения золотой конь оказался достаточно... прямолинеен, чтобы его интриги не заходили дальше чем на пару шагов в будущее.

"Впрочем, расслабляться не стоит: от неожиданностей нельзя уберечься. Можно лишь пытаться их предвидеть и подготовиться к ним", — мысленно констатировав этот факт, Джафар решил покинуть высокое собрание... тем более что гости находились уже не в том состоянии, чтобы заметить его отсутствие.

* * *

Крики чаек звучали в голубых небесах, эхом им звучали голоса матросов, канаты поскрипывали на ветру, который жаждал наполнить паруса торгового судна. Корабль с высокими мачтами стоял у причала портового города, покачиваясь на разбивающихся о борта волнах, а по его сходням то и дело сновали грузчики, переносящие тяжёлые ящики.

— Никогда не понимал этого, — качнул головой Грим, маскирующийся под верблюда среднего достатка, одетого в чёрный жилет, светлые штаны, пояс с широким мечом. — Как можно жить на корабле месяцами, сходя на сушу только в портах?..

— О... Это целый образ жизни, почтенный, — отозвался капитан судна, являющийся немолодым уже верблюдом среднего роста с сильными руками и забавной походкой. — Кого-то на большую воду приводят большие деньги, кого-то жажда свободы... ну а кому-то просто хочется приключений.

— И к кому же вы относите себя, почтенный? — уточнил разведчик, скептически разглядывая "Лоханку" (странное название для корабля, но "меченый" мало что в этом понимал).

— На свой первый корабль я попал ещё в глубокой молодости, грезя дальними странами и чудесными тайнами, которые только и ждут смельчака, желающего их раскрыть, — собеседник усмехнулся. — К сожалению... не все наши мечты сбываются. А если они и сбываются, то совсем не так как хотелось бы.

— Этот мир был бы ужасен, если бы все мечты сбывались, — хмыкнул замаскированный земнопони. — В особенности, если бы они сбывались без соответствующих усилий, прилагаемых к этому. Да и не все мы знаем того, чего же хотим на самом деле.

— Хе-хе-хе... Тут вы правы, почтенный, — капитан судна развёл руками. — В юности я мечтал собрать табун из кобыл каждой расы, дабы они услаждали мой взор... и не только его, вызывая зависть у всех недругов и соперников. Сейчас же, стоит только помыслить о всех тех бедах и заботах, которыми мне грозило исполнение этого желания... становится дурно.

— Нередко путь к цели куда привлекательнее результата, — изрёк Грим, прищурив глаза от лучей палящего солнца.

— Несомненно, — собеседник кивнул, заложив руки за спину. — Но возвращаясь к предыдущей теме, я могу с уверенностью сказать, что в водной глади вижу не только свободу, но и тишину. Ведь особенно сейчас, когда разные силы появляются едва ли не у каждого второго, найти свою гибель на суше куда легче чем в море натолкнуться на пиратов или шторм.

"Ты и не представляешь себе, как прав в этом", — мысленно покивал разведчик, которому даже стало чуточку жаль этого разговорчивого и дружелюбного верблюда.

— Так что же, почтенный, согласитесь взять на борт ещё троих путешественников? — наконец перешёл к главному "меченый", за прошедшие дни успевший убедиться, что в этом городе не найдёт решения своей проблемы (да и приказ Сомбры следовало исполнять).

— Три рта на борту — это много, — пожевал губами капитан. — У меня нет одарённых, которые могли бы управлять водой, так что запасы питья будут ограничены... Пятьдесят золотых колец.

— За троих? — уточнил Грим.

— За каждого, — твёрдо заявил верблюд. — Еда и вода, каюта и мытьё — всё включено в стоимость.

"Вот ведь наглец", — даже восхитился подобному замаскированный земнопони, который мог бы принять слова собеседника за оскорбление, если бы его не посвятили в тонкости местного общения новоявленные подручные (Ал и Жас).

— Побойся Султана Вод! — возмутился "меченый", театрально всплеснув руками. — За такие деньги я смогу полгода есть в лучшей харчевне города! Тридцать... за троих.

— Ну так плыл бы на харчевне! — в тон собеседнику ответил верблюд. — Авось к старости и доплывёшь. Сорок пять... за одного!

"Это будет очень долгий день", — мысленно констатировал замаскированный земнопони, изображая азарт в любимой верблюдами игре...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 5

Поджав под себя ноги сидя на ковре, расстеленном прямо на полу в общем зале верхнего этажа Императорской Башни, одетая в белые свободные штаны и жилет Тала сложила руки на коленях и внимательно смотрела вдаль. Позади неё, облачённая в полупрозрачные голубые шаровары и топ, с накинутым на плечи красным плащом, который удерживался благодаря застёжке в виде золотой монеты, возложив ладони на плечи лани стояла нежно-розовая аликорница, рог которой светился тусклой магической аурой. Время шло, но кобылы не шевелились, а слуги и стражники не смели их беспокоить без крайней нужды...

Однако же покой не мог длиться бесконечно долго: спустя три четверти часа после начала медитации зазвучали небыстрые, но уверенные шаги, своей размеренностью и звонким цокотом выдающие персону, которая могла себе позволить не таиться и чувствовала себя хозяйкой положения.. Вскоре появилась и сама зебра, одетая в набедренную повязку и плащ, края коего скреплялись на груди застёжкой из кости, напоминающей своим видом бутон какого-то цветка.

— Уже пора бы отдохнуть, свободней от трудов вздохнуть, — голос Моры прозвучал мягко, но при этом настойчиво, а брошенный на присутствующих здесь же охранниц взгляд дал понять, чтобы пони оставили их одних (идея кобыл-воинов до сих пор казалась шаманке как минимум странной, пусть в ней и имелся определённый смысл).

Молча поклонившись, земнопони и единорожка поспешили удалиться на лестницу, где тут же затихли их звонкие шаги. В результате, в помещении остались только аликорница, лань и зебра, но если первые две продолжили своё занятие, будто бы и не заметив появления второй императрицы, полосатая кобыла проследовала к одному из сидений, скинула со спины плащ и, расстелив его на своеобразной скамье, без лишнего стеснения улеглась на спину, голову и ноги уложив на подлокотники. Её кисти тут же сцепились поверх заметно выпирающего живота, веки наполовину опустились, а уголки губ слегка приподнялись, тем самым выдавая глубокое удовлетворение.

"Жить выше всех, конечно, гордо, но подниматься слишком долго", — подумала про себя Мора, в очередной уже раз переосмысляя преимущества и недостатки нового дома.

Тем временем лань закрыла глаза и шумно выдохнула, после чего подняла с пола широкую красную повязку и поспешила надеть её на голову, при этом произнеся:

— Я закончила. Спасибо, Каденс.

— Не стоит, Тала, — тепло улыбнулась подопечной крылато-рогатая пони, помогая ей подняться на ноги, чтобы затем подхватить под правый локоть и отвести к свободной скамье, находящейся левее той, которую заняла зебра. — Ты сумела узнать то, что хотела?

— Ты сумела разузнать, кого нам нужно побеждать? — оживилась вторая императрица, впрочем, не выказав это ничем кроме голоса.

— Да. На оба вопроса, — усевшись поудобнее, Тала откинулась на спинку сидения, не забыв благодарно кивнуть принцессе любви, стараясь не показывать сколь тяжело ей далось столь долгое применение её "метки". — Я нашла место, являющееся средоточием силы леса, так что когда придёт время, нам останется нанести по нему удар... Но есть и плохие новости.

— Почему-то я не удивлена, — фыркнула Каденс, устроившаяся рядом с провидецой. — Всё ведь не могло оказаться просто? Извини, что перебила.

— Ничего, — слабо улыбнулась Тала, скрещивая руки под грудью. — Мне и самой порой кажется, что мир специально всё усложняет. Дух, который захватил лес, научился захватывать чужие "метки", чтобы использовать их силу для своих целей: он проращивает в телах оленей деревья, запирая в них души жертв, после чего подсоединяет ростки к общей корневой системе. Боюсь, если война затянется и противник сможет захватить "меченых", то со временем он станет только сильнее.

— Ласкают слух твои слова... какая есть ещё беда? — изобразила живейшее любопытство зебра, мысленно уже обдумывая то, что можно сделать с взбесившимся духом, который раньше был женой высокомерного оленя.

— Я лишь озвучиваю то, что вижу, — напомнила лань, которой не понравился скрытый подтекст слов зебры.

— Никто тебя ни в чём не обвиняет, — заверила бывшую рабыню нежно-розовая аликорница, укоризненно посмотрев на названную сестру, которая это проигнорировала.

— Не хотела бы вам мешать, но должна напомнить, что Каденс ожидают в тронном зале, — прозвучал голос Айси, после чего белая пегаска в чёрной форме появилась из вытянувшейся тени аликорницы. — Там уже собрались две пары и одна тройка тех, кто хотели бы связать себя узами... Вы поняли.

— Ох... — тяжело вздохнула крылато-рогатая пони, после чего помассировала веки указательными пальцами. — Кто бы мне сказал, что слово "свадьба" станет для меня синонимом однообразной работы...

— Жизнь — странная штука, — заметила живая тень, красные глаза которой тускло блеснули. — Если хочешь, я могу тебя подменить: никто не почувствует разницы.

— Соблазнительно, но — нет, — принцесса любви поднялась на ноги и оправила свой плащ. — Без серьёзных причин я свои обязанности ни на кого перекладывать не буду. Нет, я не боюсь облениться и растолстеть.

На последних словах крылато-рогатая пони со смешком погладила свой живот.

После того как Каденс удалилась исполнять свои прямые обязанности, Айси вновь растворилась в тенях, да и Мора с Талой не стали задерживаться в общем зале, разойдясь по своим комнатам...

* * *

— Если нам придётся кормить всю эту орду ещё пару декад, то запасы продуктов в империи закончатся несмотря ни на какие ухищрения с зельями, — предупредила Джафара бывшая пегаска, пока они наблюдали за тем, как лошади растаскивают ящики с овощами, перемещённые через теневые тропы на импровизированную площадь молодого города. — Замечу, что недовольство среди пони уже появилось, пусть лишь в виде одиночных голосов.

— Неужели мне нужно учить тебя в частности и СОКИ в целом, как бороться с подобными... неприятностями? — прищурившись на восходящее солнце, бывший визирь не стал добавлять вслух, что и сам не сильно рад перспективе кормить несколько сотен тысяч кочевников (обычно те жили охотой, собирательством, грабежом и торговлей, но из-за вынужденного простоя большой толпы на одном месте все припасы в окрестностях оказались подъедены). — В крайнем случае пустите слух, что в оплату за еду эта орда первой встретит армию бизонов, уже готовящуюся к полноценному вторжению. Ты ведь не сомневаешься в том, что я смогу это устроить?

На несколько секунд в беседе образовалась пауза, а затем белая крылатая кобыла ответила, при этом склонив голову:

— Не сомневаюсь... Сомбра.

"Хотел бы и я быть столь уверен в себе", — мысленно хмыкнул тёмно-серый единорог, полностью разворачиваясь к собеседнице, чтобы правой рукой, закованной в латную перчатку, за подбородок поднять её мордочку и заставить смотреть себе в глаза.

— Что тебя тревожит на самом деле, Айси? — участливо спросил император, при этом применив "метку", чтобы собеседница чувствовала его прикосновения так, словно бы её тело было настоящим. — И не отрицай этого. Я слишком хорошо тебя знаю.

"Знать-то знаю, но вот насколько хорошо? Всё же она уже достаточно долго находится в состоянии, которое довольно далеко от понимания нормальной жизни. Влияет ли это на её разум... и если "да", то насколько сильно? Пожалуй, нам следует обдумать вариант с созданием более пониподобного тела, в котором Айси не будет терять своих нынешних способностей", — мысленно констатировал Джафар, внимательным немигающим взглядом смотря в красные глаза, не имеющие разделения на радужку, склеру и зрачок.

— Я волнуюсь о Гриме, — ответила живая тень, разрываясь между желаниями отстраниться и продлить ощущение прикосновения. — Сейчас он находится там, где я не могу его увидеть.

— Это проблема, — пальцами свободной руки взявшись за свой подбородок, задумчиво изрёк бывший визирь. — Феномен большой воды... Нужно лучше изучить причину того, почему море мешает действию "меток". Однако же должен заметить, что Грим — опытный и умелый пони. Если уж на его долю выпадут какие-то испытания, то он с ними точно справится. Да и что может случиться с ним во время плавания на корабле?..

"Разве что шторм, нападение глубинного монстра, атака пиратов, бунт команды судна... ничего опасного", — промелькнули мысли на грани сознания тёмно-серого единорога.

— Да, наверное так, — неуверенно прикрыв глаза, что в её случае ничего не значило, так как видела она совсем иным способом, Айси обхватила запястье Сомбры обеими руками, отстраняя свою мордочку от его кисти. — Благодарю, Сомбра.

— Для этого и нужны друзья, — приподнял уголки губ в улыбке жеребец, после чего положил свободную руку на плечо собеседницы, чуть сжав его своими пальцами. — Ты всегда можешь обратиться ко мне со своими тревогами... или если у тебя появится какая-то просьба.

— Я... знаю, — заминка была столь незначительной, что кто-то другой мог бы её и не заметить, но Джафар сконцентрировал почти всё своё внимание на этом разговоре, а потому не упустил её. — Спасибо.

— Что же... нужно возвращаться к делам, — отпустив подчинённую и отменив воздействие "метки", бывший визирь одёрнул край плаща, накинутого поверх брони, развернулся и направился к резиденции Челубея, где сейчас снова собирались самые влиятельные ханы для того, чтобы выбрать послов для большого совета (в то время как основная масса воинов выдвинется на север, тем самым снизив нагрузку на продуктовые склады южной Кристальной Империи, небольшая делегация пойдёт на запад, чтобы в Восточной Эквестрии принять участие в собрании глав государств).

Живая тень, промедлив ещё несколько секунд, в ходе которых её можно было спутать скорее со статуей, нежели настоящей пони, с нечитаемым выражением мордочки прикоснулась рукой к плечу, за которое её держал Сомбра. Однако же вскоре она вернула себе обычный вид, а затем и вовсе распалась лентами, которые истаяли в воздухе по пути к земле.

...

Искра за искрой, осколок за осколком, мысль за мыслью... медленно и неуверенно, будто делающий первые шаги жеребёнок, она кристаллизировала своё сознание, собирая его из отдельных фрагментов личности, которые хранились в рабочих особях роя. Инстинкты, воспоминания, воля... всё это было разделено на тысячи частей мозаики, которые теперь пытались слиться в единую, пусть и совершенно новую картину.

Этот процесс был долгим и тяжёлым, в том числе и из-за отсутствия знаний о том, как и для чего это необходимо делать, но время как раз было тем, в чём не ощущалось никакого недостатка. Впрочем, дело шло заметно быстрее, когда рядом оказывались особи роя, являющиеся частью общего роевого сознания...

Обычным существам, будь то пони, драконы, грифоны или лошади, не понять того, чем же на самом деле является роевое сознание. Зебра Мора, работавшая над душой королевы чейнджлингов сделала всё, чтобы она не несла угрозы будущему владельцу артефакта, но... кое-чего она всё же не предусмотрела.

Пусть Кризалис больше не существовала в том виде, кем она была раньше, но с каждым днём... с каждым часом и каждой новой минутой... после первого же ментального контакта шлема с подчинёнными особями роя, захваченными для исследований и ради сохранения вида, в искалеченную душу стали вливаться знания. Разумеется, этот механизм не был предусмотрен для исцеления фактически уничтоженного "я", но сам процесс был запущен и протекал совершенно незаметно для носителя шлема, подпитываясь его силой и улавливая обрывки мыслей.

Возможно Мора могла бы заметить неладное, если бы внимательно изучила артефакт, да и Тала была способна увидеть истину... но они были далеко и не знали, что что-то вообще происходит.

Пятнадцатая арка — 6

Солнце медленно и словно бы неохотно поднималось из-за горизонта, раскрашивая небесное полотно чистым голубым цветом, лишь в нескольких местах "испачканным" пятнами белых облаков. Лёгкий утренний ветер шелестел листвой молодых и гибких деревьев, высаженных ровными рядами, между которыми пролегали узкие тропинки... а ровно подстриженная изумрудно-зелёная трава, своим видом напоминающая искусный ковёр, подступала к самим стенам приземистого одноэтажного деревянного особняка, конусовидная крыша коего опиралась на толстые столбы, тем самым образуя круговую открытую веранду. Строение украшала яркая цветная роспись, призванная придать скромному сооружению большую торжественность, а пёстро разодетые слуги из числа ночных пони, стараясь не допускать и малейших ошибок сервировали установленный под открытым небом стол...

Луна, одетая в строгое тёмно-синее с фиолетовыми вставками платье с длинным широким подолом и свободными рукавами, красуясь серебряным обручем, инкрустированным россыпью лучистых сапфиров, стояла на некотором отдалении от суетящихся подданных и хмурым взглядом следила за приготовлениями. Она была вовсе не в восторге от идеи того, чтобы принимать в своём королевстве столь... неординарных личностей, но вынуждена была признать то, что с точки зрения расположения Восточная Эквестрия подходит для этого лучшим образом. Впрочем, это не помешало ей настоять на необходимости встречи не в городе, и не в одном из замков, а в уединённом месте посреди леса.

"Было бы ещё лучше, если бы они согласились встретиться ночью, но... не стоило на это рассчитывать", — мысленно констатировала тёмно-синяя аликорница, поворачивая голову к источнику едва заметного шума.

По небу, запряжённая пятёркой пегасов, в похожей на небольшой позолоченный балкон колеснице летела Селестия. Старшую сестру сопровождала небольшая свита из крылатых воинов, но... младшая принцесса прекрасно знала, что пока над Эквусом светит солнце, любая охрана для правительницы Западной Эквестрии скорее помеха, нежели подспорье. Тем более, что после ситуации с чейнджлингами, из которой они только чудом вышли без непоправимых потерь, уровень паранойи крылато-рогатых кобыл взлетел до невиданных ранее высот (чего стоила только та защита, которую каждая из них держала на постоянной основе, при этом разрушая любые тени на расстоянии двадцати шагов от себя).

Колесница приземлилась на одну из грунтовых дорожек, обложенных с обеих сторон круглыми белыми камнями, после чего Селестия царственно сошла на землю. Её спутники и извозчики поспешили взмыть в воздух и отлететь на положенное расстояние, оставив рядом с госпожой лишь одного крылатого жеребца, одетого в свободный белый жилет и такие же штаны, с замотанными бинтами от плечевых суставов до запястий руками. Он обладал шёрсткой красного цвета и был не вооружён, но при этом Луна ощущала скрытую в нём угрозу...

"Из-за этих "меченых", силы которых порой принимают совершенно абсурдный вид, обеспечивать сколь-нибудь надёжную безопасность становится всё труднее. Я бы с радостью отдала собственную "метку", чтобы вернуть всё к тому виду, как это было до...", — оборвав свои мысли, принцесса ночи шагнула навстречу сестре, в то время как её собственный телохранитель, роль коего выполнял Вибрисс, последовал за своей правительницей словно тень, ни на миг не отрывая взгляда жёлтых глаз от необычного дневного пегаса.

— Рада тебя видеть, сестра, — искренне улыбнулась белая аликорница, одетая в довольно открытое платье, которое состояло из верхней половины в виде короткого жилета, оставляющего открытыми плечи, шею и часть живота, а также подола, спадающего до середины голеней, при каждом шаге открывающего то правую, то левую ногу через разрезы на боках. — Я не заставила себя ждать?

— Здравствуй, сестра, — кивнула тёмно-синяя аликорница. — Ты прибыла первой.

— Ох... Опять эти жеребцы заставляют себя ждать, — шутливо проворчала принцесса дня. — Порой мне кажется, что это они часами подбирают платья и прихорашиваются перед зеркалом...

— Всё возможно, — не поддержала шутливый тон Луна. — Кстати о платьях: ты уверена, что одета подобающе для столь... значительного события.

— Брось, Лу, — беспечно отмахнулась старшая пони. — Тем более, может быть мне повезёт встретить жеребца своей мечты?

— Императора города-государства, уже дважды женатого, правителя грифонов, у коего жена из стаи громовых драконов, дикаря из степей, уже собравшего себе табун любовниц, варвара с севера, тоже женатого не первый год, или же джинна, известного своей любовью к коллекционированию наложниц? — изобразив голосом лишь интерес, взглядом передала весь свой скепсис принцесса ночи.

— Хм... — белая аликорница нахмурилась, а затем погрустнела мордочкой. — Умеешь ты разрушать мечты, сестрёнка...

...

Вторым прибыл Султан Неба, который преодолел путь от своей вотчины до Восточной Эквестрии в истинном своём облике, при этом неся на правой ладони чёрную козу, одетую в чёрные же юбку и топ. Недалеко от места встречи он приземлился на дорогу и, спустив свою спутницу на грунт, принял облик высокого и широкоплечего верблюда, облачённого в жилет, свободные штаны и тюрбан.

Следом за ними явилась делегация грифонов и драконов, представителями коих были Герц и Скандалистка (пернатый хищник был явно не доволен тем, что вместо телохранителя вынужден взять жену, но синяя крылатая ящерица гордо это проигнорировала). В то время как правитель горного государства был одет в кожаную куртку и шерстяные чёрные штаны, дракониха осталась единственной, ограничившейся двумя парами золотых браслетов на руках и ногах. Впрочем, сияющая на солнце чешуя всё равно скрывала её тело не хуже облегающей брони.

Тор и его соратник, обладающий золотыми глазами без зрачков, прилетели на диске из металла, который удерживался в воздухе за счёт силы духа молнии, запечатанного в молоте яка-великана. Они оба были одеты в лёгкие кольчуги, шерстяные штаны и шубы из тяжёлых шкур, накинутые на плечи и расстёгнутые нараспашку.

Последними прибыли делегации кристалийцев и аравийцев: когда на солнце наползла маленькая тучка, а на земле образовалось пятно тени, стремительно ползущее по земле, оно быстро налилось тьмой и в его глубине сверкнули два алых глаза, после чего чернота вздулась пузырём... и лопнула, оставив после себя четыре фигуры. Сомбра, одетый в белые рубашку и штаны, а также красный плащ, держал под руку сиреневую аликорницу в синем простеньком платье, ну а Челубей, красующийся свободными одеждами в красно-золотых цветах, в качестве спутницы взял Баярцэцэг, одетую в юбку и безрукавку тех же цветов.

— Все уже в сборе, — изобразил на морде удивление тёмно-серый единорог. — Приношу свои извинения за опоздание: дорога оказалась куда более долгой, нежели мы предполагали...

...

— Рада тебя видеть, Твайлайт Спаркл, — тепло улыбнувшись, обратилась к спутнице Джафара Селестия. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо... принцесса Селестия, — ответила смущённой улыбкой ученица бывшего визиря. — Вы тоже очень хорошо выглядите...

— Чудесный чай, — подняв чашу, Султан Неба отсалютовал ею хозяйке Восточной Эквестрии. — Вкус вроде бы и знакомый, но я никак не могу узнать сорт.

— Вероятно это потому, что ты, друг мой, предпочитаешь иные напитки, — хмыкнул Сомбра, тоже делая небольшой глоток из своего сосуда. — Но ты прав: великолепный напиток. И даже без яда.

— Какое упущение, — подняла взгляд к небу тёмно-синяя аликорница. — В следующий раз, специально для тебя, Сомбра, я попрошу отловить василиска.

— Ты так добра, — смахнул несуществующую слезу тёмно-серый единорог.

— Этот сорт вывели недавно, — обратилась к верблюду принцесса ночи. — Один из моих подданных пробудил особый талант, позволяющий ему работать с растениями...

— Скажи-ка, бычок, почему все привели партнёров противоположного пола, а ты — своего? — подозрительно прищурившись, поигрывая наколотым на нож грибом, спросила у Тора Скандалистка, после чего оскалилась в клыкастой улыбке и уточнила: — Ты ведь не из тех самцов, которым нравятся другие самцы?

— Нет, — хмуро отозвался великан.

— Это радует, а то я уже начала ревновать своего мужа, — ничуть не расстроившись, драконица откусила половину гриба, ловким языком слизнув расплавленный сыр, начавший вытекать из внутренней полости. — Так в чём же причина такого выбора?

— Мой царь обнаружил, что не может ориентироваться в землях, которые не покрыты снегом, — сдал своего предводителя обладатель золотых глаз, при этом с невозмутимым видом продолжая изучать красный гранат, разломанный им пополам.

— Бедняжка, — хихикнула крылатая ящерица, кутающаяся в собственные крылья, при этом зажмурив глаза и выгнув спину. — Наверное... не стоило тебе подниматься в небо.

— Самка, если ты хочешь подраться, так и скажи, а не плети словесные узоры, — одарив настырную собеседницу тяжёлым взглядом, изрёк правитель яков.

— Скандалистка... — попытался осадить свою спутницу Герц.

— С удовольствием, — весело сверкнула искрами молний между пальцами дракониха. — Как только выпадет возможность... я покажу тебе всю красоту настоящих молний...

Баярцэцэг, взятая с собой на случай если высокие переговаривающиеся стороны не смогут прийти к соглашению и решат продемонстрировать силу, Фавн, меланхолично жующая нарезанную кружками морковку и следящая за безопасностью султана, ну и телохранители сестёр-аликорнов предпочитали молчать. За круглым столом же царила весьма напряжённая атмосфера, так как доверием друг к другу здесь могли похвастать очень немногие, из-за чего уже существующие союзы становились ещё более очевидны: рядом друг с другом сидели Селестия и Луна, практически напротив них находились Джафар, Султан Неба и Челубей, слева же на некотором расстоянии друг от друга устроились Тор и Герц. Впрочем, по определённым признакам бывший визирь мог сделать вывод, что дуэт грифона и драконши не так уж и монолитен, о чём следовало подумать позже.

— Довольно, — рыкнул не выдержавший царящего абсурда (чем ему казалось происходящее) Герц. — Мы прибыли сюда для важных переговоров, а не для бесед о сортах чая.

За столом установилась напряжённая тишина, которую разрушил Сомбра, с ностальгическим вздохом произнеся:

— Молодость и свойственная ей горячность...

— Вспоминаешь себя в его возрасте? — насмешливо хмыкнул Челубей, при этом в любой момент готовый либо атаковать, либо защищаться (брошенная со скоростью звука двузубая вилка, по своей пробивной силе, на коротких дистанциях не уступает иному метательному оружию).

В то же время чёрная коза перехватила столовый нож так, чтобы им было удобнее колоть, ну а её "метка" позволяла рассчитывать на то, что никакая магическая защита не станет достойной преградой.

— Отнюдь, — беспечно отозвался тёмно-серый единорог, будто бы и не замечая признаков угрозы. — Порой мне кажется, что в моих жилах с рождения тёк жидкий лёд... и только пара кобыл смогла его согреть.

— Как романтично, — дёрнула уголком рта драконица, ладони которой спокойно лежали на столе.

— Действительно, — согласилась Луна, взглядом попросив сестру молчать. — Но раз уж речь зашла о деле, то может быть ты, Сомбра, коль собрал уж нас... в моём королевстве... озвучишь причины столь высокого совета?

— Коль того просит столь прекрасная кобыла, да ещё хозяйка нашей встречи, то могут ли иметься возражения? — не вставая со своего стула, Джафар изобразил намёк на поклон, после чего выпрямил спину и, высоко подняв голову заговорил: — Всем вам известно то, зачем мы здесь сегодня собрались, но всё же я возьму на себя необходимость повторить причины. Во-первых, на юге собирается орда бизонов, которые избрали своей целью моё королевство... но это вовсе не означает того, что если им удастся победить, они не захотят продолжить свой поход в другую сторону. Таким образом под удар могут попасть как Верблюжьи Эмираты, так и обе Эквестрии. Во-вторых, на северо-востоке, в Оленьих Княжествах, откуда я увёл беглых рабов, лес был захвачен духом жизни. Для тех, кто с шаманизмом не знаком поясню: дух жизни — это не миролюбивое существо, вроде духа ветра, которому достаточно для счастья лишь того, чтобы дул ветер и гремели грозы, а нужны постоянный рост и развитие... В царстве зверей всегда царила конкуренция, которую дух жизни только подстёгивает тем, что позволяет стремительно развиваться всем сторонам конфликта, что грозит нам в ближайшие десятилетия нашествием сильных, умных, живучих и жестоких монстров. И это не говоря уже о том... что лес и сам стремиться расширять свои границы, пока что двигаясь лишь в сторону Седловской Аравии. Ну и коли этих двух угроз вам для собрания мало, то сообщу о том, что далеко на южном континенте, откуда минотавры привозили кошек в кандалах, возникла некая угроза... от которой пираты предпочитают бежать. Подробности ещё мне не известны, но каждому из нас стоит признать, что капитаны флота архипелага были достаточно сильны, чтобы доставить проблем каждому из наших государств в отдельности... а то и двум-трём сразу.

— С последним я не соглашусь, — прогудел Тор, складывая руки на груди. — До НАШЕГО царства им в жизни не дойти.

— О... Прошу меня простить, — взмахнул ладонью тёмно-серый единорог. — Я вижу, что ты предпочтёшь дождаться того момента, когда звери станут достаточно опасными, чтобы один на один биться с "мечеными", и при этом умными, дабы получать собственные "метки"? Магические монстры уже показали, что способны на это...

— Ты уверен в угрозе духа жизни, Сомбра? — вклинилась в разговор белая аликорница, во внешности которой не осталось и намёка на расслабленность или веселье. — Откуда у тебя такая информация?

— О будущем? — склонив голову и тонко улыбнувшись, бывший визирь дёрнул правым ухом. — Считай это пророчеством, которое имеет весьма большой шанс сбыться. Разумеется, если мы ему не помешаем.

На последних словах Джафар развёл руками, как бы указывая на всех собравшихся.

— Это будет достаточно интересно, — скучающим тоном изрёк джинн. — Я, мои братья и сестра согласны участвовать в походе на духа жизни.

— Мой народ поддержит войну против такого врага, — заявил як-великан, бросив взгляд на бывшего визиря. — Угрозу следует искоренять до того как она наберёт силу.

— Неужели бычок испугался? — ехидно прищурилась дракониха. — А я думала, что ты не против славной драки.

— Мы далеко от каждой из названных угроз, — констатировал Герц. — Зачем нам это? С деревьев даже добычу не получить... кроме дров и листьев.

— Я кровно заинтересован в этом походе, — не дав никому вступить в диспут с грифоном, заявил Челубей. — Армия Седловской Аравии уже готова выступить навстречу врагу.

— Насколько нам известно, дух жизни умеет использовать "метки" своих жертв, — подкинул ещё немного информации тёмно-серый единорог, прямым взглядом встретившись с Селестией. — Чем больше обладателей различных сил он убьёт, тем сильнее станет. А ведь оленей в Княжествах было много...

— Западная Эквестрия поддерживает создание альянса против общей угрозы, — произнесла белая аликорница, тем самым ставя точку в споре.

— Восточная Эквестрия поддерживает создание альянса, — вторила младшая из сестёр-аликорнов, подводя окончательную черту, так как от грифонов и драконов уже зависело немногое.

"Откажешься сейчас, можешь обнаружить себя против шести армий... после того как мы разберёмся с взбесившимся лесом", — посмотрев на Герца, одним взглядом произнёс Сомбра.

— Раз уж намечается такая драка, то мы не будем стоять в стороне, — опередив мужа, объявила Скандалистка, в глазах коей сверкнули маленькие шаровые молнии. — Мы в деле... на этот раз.

— Вот и отлично, — кивнул драконице император, после чего решил перейти к следующему вопросу: — Учитывая, что угроза нашим государствам не одна, да и вряд ли в будущем не будут возникать новые, я предлагаю создать постоянный союз, который позволит открыть границы для торговли, обмена опытом, путешествий между странами. Мы учредим список общих для исполнения всеми правил, будем решать важные вопросы, касающиеся двух и более сторон путём обсуждения и голосования, назначим судью, который будет принимать беспристрастные решения в спорных вопросах, ну и создадим управляющую структуру, которая будет оповещать всех членов совета о новых собраниях... и происшествиях у соседей.

— И во главе этого... образования ты видишь себя? — с холодом в голосе и подозрительностью во взгляде спросила Луна.

— Я вовсе не намерен взваливать на себя столь обширные обязательства, — хыкнул тёмно-серый единорог, ставя локти на стол и сцепляя кисти в замок. — У меня есть личная жизнь и я не хочу, чтобы чужие проблемы отнимали моё время больше необходимого. Кроме того, избранный глава совета вряд ли получит реальную власть, а вот следить за ним будут все. Так что... предлагаю на эту должность Селестию.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 7

— Готово, ваше высочество, — объявила Твайлайт, находящаяся в своей двуногой форме и одетая в белые жилет и штаны, обращаясь к облачённой в позолоченую чешуйчатую броню Селестии.

— Отличная работа, Твайлайт Спаркл, — одобрительно улыбнулась белая аликорница, позади которой стояли несколько пегасов, земнопони и единорогов. — Твой учитель по праву может тобой гордиться.

— Да... — склонив голову в смущении, сиреневая крылато-рогатая пони ощутила всю иронию этого высказывания из уст принцессы дня, да ещё и при том, что сама правительница Западной Эквестрии с гарантией не понимала, чего же странного может быть в её словах. — Наверное.

— Я уверена в этом, — неправильно поняв полыхнувшие от собеседницы эмоции, Селестия поспешила её заверить в своей честности: — Сомбре очень повезло найти такую талантливую, сильную и старательную кобылку.

"А ещё красивую и четвероногую... Да-да", — чувствуя как наливается смущением мордочка, внутренне посмеялась путешественница между мирами.

— Благодарю, ваше высочество, — только и сумела выдавить из себя сиреневая аликорница, чтобы не выдать свои истинные чувства, охватывающие её из-за всей этой ситуации. — Мне... нужно вернуться в империю и доложить о завершении установки врат.

— Понимаю, — кивнула принцесса дня, благосклонно кивнув собеседнице. — Не смею задерживать тебя более. Но я буду рада, если после завершения похода ты согласишься навестить меня в Сан-Сити.

— Непременно, Селестия, — усилием воли отогнав от себя все лишние мысли, Твайлайт всё же подняла взгляд на правительницу Западной Эквестрии, которая была почти ничем не похожа на её собственную наставницу, что совершенно не мешало разуму проводить параллели и находить иронию в тех или иных событиях (мышление нынешнего учителя всё же слишком сильно отпечаталось на ней). — Как только мы разберёмся с самыми важными и срочными делами, я обязательно прибуду.

— Договорились, — лучезарно улыбнулась белая аликорница, за всеми политическими мотивами которой крылась искренняя радость от того, что есть ещё одна кобыла, с которой она может ничего не опасаясь говорить на равных условиях. — Тогда... до встречи.

— До свидания, — попрощалась Спаркл, заметив на мордочке собеседницы лёгкое удивление, которая та тут же умело скрыла.

"Что это с ней?", — мысленно сама у себя спросила сиреневая аликорница, вместе с личными телохранителями, в числе которых были полосатые жеребцы и кристальные пони, отходя на свободное пространство внутри круга из двенадцати шестиметровых кристаллических плит, на половину длины врытых в землю и образующих собой широкий круг.

Обернувшись назад, путешественница бросила взгляд на провожающую группу, возглавляемую принцессой дня, которая улыбнулась и помахала ей рукой, вызвав ответную улыбку. Далеко позади же виднелся небольшой городок, расположенный неподалёку от столицы, которому предстояло стать торговым центром, куда при помощи портала будут прибывать путешественники и поступать товары из всех союзных государств. Всё же правительница Западной Эквестрии доверяла Сомбре не в той степени, чтобы позволять устанавливать подобный артефакт рядом с Сан-Сити.

"С этого холма открывается отличный вид. И озеро совсем недалеко... Жаль будет, если портальный круг заключат в коробку из крепостных стен... Хотя, я этому ничуть не удивлюсь", — промелькнули мысли в голове ученицы императора, пока тени под ногами у неё и её спутников наливались чернотой.

— Мы готовы, Айси, — произнесла Спаркл, чтобы в следующую секунду создать сферу барьера, которую тут же охватили вздыбившиеся тени, образовавшие купол и затянувшие странников на теневые тропы. — Я никогда к этому не привыкну.

Последние слова Твайлайт произнесла уже стоя на полу зала Императорской Башни, глядя на то как чёрные ленты, будто бы состоящие из материализованной тьмы, опадают вниз и растворяются в воздухе. Молчаливые стражники, всё это время изображавшие безмолвные живые статуи, ощутимо расслабились и даже заулыбались, всем видом демонстрируя облегчение от факта того, что целыми и без приключений вернулись домой.

— Ты слишком мнительная, принцесса, — заявила белая пегаска в чёрной форме, материализовавшись буквально из воздуха. — Чего страшного может быть в том, что тебя пытаются схватить матовые щупальца, буквально поглощающие падающий на них свет, вытягивающиеся из твоей же тени и желающие утянуть твоё тело в безмолвную тьму?

— Издеваешься?.. — скривила обиженную мордочку сиреневая аликорница, глядя на откровенно ухмыляющуюся живую тень.

— Немного, — ничуть не смутилась бывшая пегаска, приоткрыв рот и высунув вытянувшийся язык, что вызвало непроизвольную дрожь у её собеседницы. — Ладно, Твайлайт, шутки в сторону. Сомбра ждёт тебя в тронном зале, а жёны ждут его в спальне... так что не затягивай с докладом, а то Каденс и Мора обидятся.

— Учту, — буркнула Спаркл, направляясь в указанном направлении.

— До свидания, — помахала рукой сиреневой аликорнице Айси.

"У неё сегодня удивительно хорошее настроение. Интересно, чего такого случилось?.. Неужели Грим дал о себе знать?", — отмахнувшись от сторонних мыслей, крылато-рогатая пони ускорила шаг...

...

"Время утекает сквозь пальцы. Я уже и не думал, что когда-нибудь повторится ситуация, с которой мне пришлось столкнуться в самом начале своего пути в этом мире, но в столь вывернутом виде", — сидя откинувшись на спинку трона, Джафар размышлял о том, что уже успел сделать и том, к чему только предстояло приступить.

Ожидаемо было то, что предложение бывшего визиря о том, чтобы назначить Селестию председателем их маленького клуба по интересам было принято, так как тёмно-серого единорога поддержали Челубей, Султан Неба и Тор, чего уже было бы достаточно даже не присоединись к ним Луна. Самое же забавное, что белая аликорница после этого одарила сестру таким взглядом, что все почти услышали невысказанные слова "И ты, Лу?".

Впрочем, принцесса дня довольно быстро взяла себя в руки, тут же попытавшись отомстить при помощи иллюзии вручённой ей власти: она назначила Сомбру своим заместителем и советником, обосновав это тем, что он гораздо лучше знает как вести дела более чем с половиной членов объединения. Жеребцу же оставалось радоваться тому, что маленькая провокация удалась целиком и полностью, и даже если председательница будет сбрасывать на его плечи вообще всю политическую деятельность (как это делал султан Аграбы, играясь в свои игрушки), у него имеется официальное право говорить от имени председательницы.

"План реализовался настолько удачно, что впору задуматься о том, что я сам себя в чём-то обманул. Ведь как известно с давних времён: если всё идёт по плану, то это не твой план", — покрутив эту мысль в голове, Джафар временно отложил её для более подробного осмысления на вечер, сейчас же решив полностью уделить своё внимание вернувшейся из маленького путешествия ученице...

— ...Селестия пригласила меня в гости, когда мы разберёмся с угрозой духа жизни; я согласилась, предупредив её о том, что смогу прибыть только тогда, когда завершу самые срочные дела, — завершила повествование сиреневая аликорница, в позе и взгляде которой легко читались смущение, неуверенность и надежда (хотя, для тех кто знали её хуже тёмно-серого единорога, Твайлайт оставалась невозмутимой и уверенной в себе.

"Селестия хочет отыграться за свою ошибку, путём переманивания моей ученицы? Чем дальше... тем сильнее я начинаю подозревать, что участвую в чьём-то чужом плане. Может быть это сама Твайлайт всё задумала и всех подговорила?..", — с ленивым удовлетворением подумал император, пару раз хлопнув в ладоши.

— Превосходная работа, ученица, — заявил бывший визирь, тут же добавляя задумчиво: — Личные связи — это всегда полезно, тем более... когда они на столь высоком уровне. Однако же будь осторожна: если ты слишком сблизишься с Селестией, то Луна может начать ревновать.

— М... Я учту, — неуверенно ответила сиреневая аликорница, после чего поспешно перевела тему разговора: — Я так понимаю, что теперь мне нужно готовиться к путешествию в Восточную Эквестрию... или Княжества Грифонов?

— Нет, в оба этих места я пошлю других пони: технология установки портальных врат отработана, так что нет нужды тратить твоё время. Ты же можешь вернуться к своим проектам... ну или подготовиться к участию в усмирении духа жизни, если собираешься в ней участвовать, — развёл руками Сомбра, полуприкрыв глаза и изображая отсутствие интереса.

— Но... разве я не должна сопровождать тебя как ученица? — изумилась Спаркл, так и не заметив того, что они остались в тронном зале одни (не считая Айси, которая в пределах Кристальной Империи была вовсе вездесущей).

— Нет, — спокойно ответил Джафар, а в следующую секунду в его правой руке сверкнул длинный тонкий клинок, предназначенный скорее для колющих и в меньшей степени режущих ударов, нежели привычных многим рубящих замахов.

— Иии... — испуганно пискнула крылато-рогатая пони, рефлекторно воздвигая перед собой барьер из магии, едва лишь заметила как бывший визирь текучим движением поднялся с трона и прыгнул вперёд, нанося удар по диагонали справа налево.

Кристаллический клинок увяз в барьере, позволяя Твайлайт отступить на пару шагов, а затем распался осколками со звоном бьющегося стекла из-за удара кулаком тёмно-серого единорога. Красные глаза жеребца хищно сверкнули, губы сжались в тонкую линию, а корона вспыхнула зелёным огнём, покрывшим всё тело, чтобы исчезнув открыть взгляду сине-фиолетовую облегающую броню.

Молча Сомбра ускорился, превращаясь в смазанную от скорости тень, чтобы появившись слева от Спаркл, которая даже дёрнуться не успела, вонзить лезвие своего меча ей под рёбра. Однако же кобыла на это лишь улыбнулась и начала раздуваться, превратившись в полупрозрачную сиреневую массу, которая поглотила оружие императора, лишь в последний момент успевшего отпустить рукоять и отскочить в сторону. Спустя несколько мгновений желеобразная субстанция загустела, став крайне упругой клейкой массой.

"Ох уж это нежелание навредить..." — хмыкнул про себя Джафар, взмахом левой руки разрушая телекинетическую волну, которая пришла из пустоты и должна была впечатать его в стену, лишив всякой возможности двигаться (с кем-то из более слабых противников это могло и сработать... если бы он сумел избежать первой ловушки).

Вновь применив свою "метку", но теперь для того, чтобы видеть скрытое, бывший визирь с некоторым удивлением понял, что его окружает дюжина сиреневых аликорниц, каждая из коих в равной степени является настоящей. Впрочем, долго задумываться об этом ему не позволили, так как лучи заклинаний полетели со всех сторон, вынуждая проявить чудеса скорости и ловкости для того, чтобы избежать пакостных, пусть и относительно безвредных эффектов вроде каменной кожи, не дающей пошевелиться, скользких ног, оглушающего звона в ушах...

В очередной раз применив "метку", тёмно-серый единорог стал нематериальным, благодаря чему лучи стали проходить сквозь него. Этим он воспользовался для того, чтобы заставить двойников ученицы атаковать друг друга, так как в первую секунду они не успели сориентироваться. Пользуясь же временным замешательством, жеребец вернул себе материальность и стремительными ударами рук и ног разрушил материальные копии, после чего в тронном зале установилась тишина.

— Очень неплохо, Твайлайт Спаркл, — поощрительно улыбнулся Сомбра, медленно шагая через помещение, а затем резко ускорился и, оказавшись рядом с клейкой массой, применил на ней "метку", чтобы на несколько секунд превратить её в лёд, что позволило разбить кокон на осколки. — Весьма похвальный ход.

Последние слова были произнесены уже тогда, когда кусок льда острой гранью коснулся шеи крылато-рогатой пони, только и успевшей сглотнуть от испуга.

— Даже чувствуя себя в безопасности, ты никогда не должна терять бдительность, — сурово заявил бывший визирь, отбрасывая своё оружие и отворачиваясь, чтобы направиться к трону. — Особенно когда ты чувствуешь себя в безопасности.

— Я запомню, учитель, — виновато опустив голову, ровным голосом произнесла Твайлайт, действительно расслабившаяся на краткий миг из-за того, что посчитала своё убежище надёжным (кто мог решить, что она спряталась внутри неудачной ловушки?).

— Я доволен твоим прогрессом, пусть мне и не нравится твоё излишнее милосердие, — произнёс тёмно-серый единорог, вновь опускаясь на сидение и превращая броню в тонкий обручь короны. — Подойди.

Без тени сомнений принцесса дружбы приблизилась к трону, заметив как из тени под ногами жеребца показалась рукоять очередного оружия, которое он без каких-либо усилий извлёк на свет магических светильников. Замерев в двух шагах от императора она была готова вновь защищаться, если наставник решит продолжить урок самообороны, но прозвучавшие далее слова выбили её из сосредоточения словно удар в живот, выбивающий из тела воздух:

— Твайлайт Спаркл, ты обратилась ко мне с просьбой научить тебя сражаться и защищаться, и я приложил немало усилий для того, чтобы передать тебе пусть не мастерство владения оружием, но навыки использования собственных сил и знаний, — изящная шпага с тёмно-фиолетовой гардой, украшенной узором в виде золотой звезды, а также тонким белоснежным клинком оказалась перехвачена за кончик лезвия и протянута в сторону кобылы рукоятью. — Ныне я, император Кристальной Империи объявляю, что твоё обучение завершено. С этого момента ты ничего не должна ни мне лично, ни остальной Кристальной Империи в целом. Оттачивай свои навыки и становись сильнее, ибо только ученик, сумевший превзойти учителя, является поводом для его гордости.

— Я... — снова сглотнув слюну, чувствуя как пересохло горло, сиреневая аликорница растерянно посмотрела на Сомбру, не зная что ей и сказать на это.

— Может быть всё же возьмёшь мой подарок? — иронично изогнул брови Джафар, слегка качнув оружием, от чего по клинку от ладони побежала тонкая струйка крови.

Поспешно схватив рукоять, Спаркл позволила жеребцу отпустить лезвие, на миг заметив тонкий порез на пальцах, тут же затянувшийся абсолютно здоровой шкурой.

Молча бывший визирь поднялся со своего места и, обойдя продолжающую растерянно стоять на одном месте бывшую ученицу, с чувством глубокого удовлетворения направился к выходу. Уже перед дверями он остановился и произнёс:

— Постарайся не задерживаться слишком долго, а то Каденс и Рубин хотят устроить для тебя праздник... которому совсем не пойдёт на пользу отсутствие виновницы торжества, — не дожидаясь ответа он вышел из тронного зала и направился к одной из лестниц холла, едва заметно кивая встречающимся стражникам и управленцам.

"Посмотрим, Твайлайт Спаркл, так ли хорошо я тебя изучил".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 8

Пыль взбивали тысячи ног, вой ветра рвал тишину,

В мире были сотни дорог, но седловцы избрали одну.

Под знамёнами разных племён, под рукой ставших младше вождей,

Каждый воин смел и силён, в бой шагал за семью и друзей.

Впереди стоял проклятый лес, что пожрал своих старых господ,

Но бойцы знали много чудес, от которых по спинам тёк пот.

Но под поступью дрогнет земля, в небеса устремляется крик,

Впереди ожидала война, без пощады и жалких обид.

Днём палящего солнца лучи, освещали дорогу вперёд,

Пыль ногами месили бойцы, честь и ярость их гнали вперёд.

Ну а в час глубокой ночи, где покой охранял часовой,

Руки воинов сжимали мечи, жажда славы гнала их всех в бой...

* * *

Заложив крутой вираж, чтобы не слишком сильно отрываться от своего сопровождения, Джафар сложил сине-фиолетовые крылья и стал круто пикировать вниз. Ветер бил в морду и гудел в ушах, словно вода обтекая покрывающую тело броню, а земля, покрытая чахлой из-за затяянувшейся засухи растительностью будто бы прыгнула ему навстречу с желанием обнять... при этом раздробив все кости. Впрочем, даже если бы сменивший внешний вид артефактный шлем не обеспечивал своему владельцу наличие крыльев, то он мог не бояться разбиться ещё и благодаря собственной "метке", в данный момент дарующей прочность, силу и скорость (в том числе и мышления).

Когда до земли оставалось меньше двух десятков метров, бывший визирь резко извернулся и взмахнул крыльями для гашения скорости. Спустя несколько ударов сердца его ноги встали на землю, слегка согнувшись в коленях от необходимости подавить остатки инерции, а крылья исчезли в изумрудном огне, вновь превращая головной убор в сине-сиреневую корону. Утвердившись на твёрдой поверхности, не стремящейся уйти из-под копыт... в отличие от облаков и воды... он поднял голову так, чтобы солнечные лучи били прямо в морду.

— Ты летаешь столь же прямолинейно, как выпущенный из пращи камень, — заявила Луна, закованная в чешуйчатую серебряную броню, контрастирующую с чёрными доспехами Сомбры, выглядящими обманчиво массивными, тяжёлыми и неуклюжими, приземляясь в паре шагов от тёмно-серого единорога.

Их спутники-телохранители предпочли не приближаться к двум "меченым", позволяя жеребцу и кобыле, известным своими тяжёлыми характерами, общаться без посторонних ушей. Впрочем, как бэтпони из свиты принцессы ночи, так и летуны императора южной Кристальной Империи, поглядывающие друг на друга с легко читаемой подозрительностью в глазах, в любой момент были готовы вступить в схватку... которую никто из них не смог бы пережить без серьёзного ущерба для себя.

— Зато... я делаю это быстрее тебя, — усмехнулся Джафар, всем видом демонстрируя то, что слова тёмно-синей аликорницы ничуть его не задели.

— Брошенные катапультами булыжники тоже летают быстро, — как бы невзначай заметила правительница Восточной Эквестрии. — Хотя... возможно это и не так уж плохо: у нас хотя бы будет таран, которым можно проламывать чужие стены.

— О! — насквозь фальшиво восхитился бывший визирь, вскидывая брови и изображая полупоклон. — Я бесконечно счастлив, что мои сильные стороны столь высоко оценены.

— Глупо было бы не признать прочность твоей головы, — фыркнула Луна, отводя взгляд в сторону виднеющегося вдали леса, чтобы тут же сменить тон на серьёзный. — Думаешь... в переговорах есть смысл?

— В любом случае мы узнаем то, насколько разумен наш противник и какие цели преследует, — не стал продолжать обмен колкостями тёмно-серый единорог, тоже вернувший себе сосредоточенный и невозмутимый вид.

— Неужели ты не веришь своей провидеце? — изобразила удивление принцесса ночи, скашивая взгляд на своего спутника.

— Предпочитаю проверять любую информацию, полученную со слов других... — пожал плечами Сомбра, неспешно направляясь к опушке леса, ныне кажущегося совершенно неподвижным, спокойным и безобидным. — Даже если мне говорят только правду, эта привычка может позволить определить ложь, если та прозвучит когда-нибудь в будущем. Согласись, что было бы глупо умереть только из-за того, что привык доверять другим опираясь на честное слово, при этом даже не думая о подстраховке.

— Возможно... ты прав, — задумавшись о чём-то своём, слегка кивнула крылато-рогатая пони, подстраиваясь под шаг своего спутника. — А как же Каденс и... Мора?

— Какой... личный вопрос, — изобразив неопределённый жест левой рукой, жеребец усмехнулся уголками губ и хитро прищурился, скашивая взгляд на тёмно-синюю аликорницу. — Я отвечу на него, если ты согласишься ответить на следующий мой вопрос, каким бы личным он ни был.

На какое-то время они замолчали, продолжая шагать к лесу, от коего ощущались множество взглядов и интерес, принадлежащие словно бы одному существу. Правительница Восточной Эквестрии колебалась, не желая раскрывать о себе чего-то слишком особенного, но с другой стороны она понимала, что после всех минувших событий и лет, для плодотворного сотрудничества будет весьма полезно наладить отношения на самом высшем уровне власти.

— Хорошо, — ответила Луна, готовясь в случае необходимости продемонстрировать свой навык игры словами (полнота её ответа зависела от того, насколько точным будет ответ самого единорога).

— Я доверяю им, но при этом продолжаю следить за большинством действий, ну и держу рядом безоговорочно верных слуг, независимо друг от друга делающих отчёты, — без тени сомнений в голосе или выражении морды, словно бы говорил о чём-то совершенно неважном, заявил Джафар, а затем вскинул левую руку так, чтобы указывать пальцем в небо и добавил: — А ещё... они знают о том, что я за ними присматриваю. В конце концов честность — это залог крепких отношений.

"В особенности, если она правильно приподносится", — мысленно добавил бывший визирь.

— И даже если одна из твоих беременных жён спросит что-нибудь вроде "Я толстая?", ты ответишь ей правду? — добавив в голос недоверия, спросила принцесса ночи.

— Это уже второй вопрос, но... я на него отвечу. Впрочем, будет честно если и ты ответишь на два вопроса, — заметил тёмно-серый единорог, сцепляя кисти рук за спиной, а увидев утвердительный кивок заявил: — Я скажу, что она прекрасна... и буду совершенно искренним в своих словах.

"Ведь как может быть не прекрасна та, кто обладает столькими достоинствами? Ну а живот — это лишь ещё одно подтверждеие тех самых достоинств", — промелькнуло в голове у жеребца, в то время как перед внутренним взором появились нежно-розовая аликорница и чёрно-белая шаманка, не уступающая ей по силам, а в знаниях о магии превосходящая почти всех нынешних кристалийцев.

Вообще, по соотношению силы и знаний, с Морой в окружении Сомбры могла бы поспорить только Твайлайт Спаркл. Он даже был бы совсем не против и её присоединить к своему табунку, тем самым ещё сильнее укрепляя свои позиции как внутри государства, так и за его пределами... но сиреневая пони всё ещё слишком стремилась найти путь домой, из-за чего проводила черту между собой и местными жителями в плане отношений.

"Но и давить на неё нельзя, так как внутренне она меня побаивается, да и Каденс легко обнаружит внешнее влияние. Что же до наших видовых различий... для магов они не имеют значения", — поставил своеобразную точку в своих размышлениях император.

— Спрашивай, — предложила-приказала принцесса ночи.

— Хм... — Джафар сделал вид, будто бы задумался о чём-то серьёзном, заставляя собеседницу внутренне напрячься. — Какую позу ты предпочитаешь в постели?

— Гха... — поперхнулась воздухом тёмно-синяя аликорница, но быстро взяла себя в руки, после чего спросила: — Вместо того, чтобы узнать что-то серьёзное, ты задаёшь настолько... пошлый вопрос?

"Ох... принцесса... я не сказал, что имею в виду секс. Впрочем, подразумевал это", — мысленно усмехнулся бывший визирь, сохраняя на морде самое серьёзное выражение.

— Это очень важная информация для того, чтобы полнее узнать твой характер, — чопорно отчеканил тёмно-серый единорог, при этом совершенно не скрывая истинных намерений. — Я ведь ответил на твои вопросы.

— Сверху, — сердито отозвалась крылато-рогатая кобыла, благодушное настроение которой поползло вниз.

"Забавно, но... это обман", — мысленно хохотнул Сомбра.

— Тогда второй вопрос, — не меняя тона и выражения морды, продолжил разговор жеребец. — Что нужно для того, чтобы ты оказалась в моей постели?

— Всё просто, — изобразила игривую улыбку Луна, а затем припечатала раздражённым тоном: — Нужно, чтобы тебя там не было.

На этом беседа сама собой увяла: правительница Восточной Эквестрии не желала продолжать прекративший нравиться разговор, ну а Джафар не стал настаивать. В итоге остаток пути до опушки они проделали в молчании, которое не разбавлялось даже пением птиц или фразами телохранителей.

Когда переговорщики остановились, при этом оставив между собой и лесом полсотни шагов, часть растительности зашевелилась и начала сплетаться в силуэт белой лани. Её тело состояло из ствола молодого деревца, на голове появились рога-ветви, шкуру же заменила тонкая белоснежная кора с мелкими чёрными пятнышками. Созданием одежды она себя не утруждала, благодаря чему пони в полной мере могли оценить анатомическую правильность всех внешних атрибутов молодо выглядящей взрослой кобылы, глаза которой сияли мерным зелёным светом.

"Кукла", — сразу же понял бывший визирь, с интересом наблюдая за движениями деревянной марионетки, удивительно органично демонстрирующей движения "мышц" под бархатистой "кожей" при каждом движении (будь на его месте обычный воин, он мог бы и поверить в то, что перед ним настоящая олениха).

Подойдя на расстояние пяти шагов кукла остановилась и стала ждать, при этом вовсе не шевелясь и даже забыв изображать дыхание. Лишь зелёное свечение продолжало говорить о том, что кукловод всё ещё наблюдает за гостями.

— Приветствую, — решил нарушить молчание тёмно-серый единорог, беря на себя ведущую роль в переговорах, чему его спутница совершенно не собиралась мешать. — Я — Сомбра, а эта прелесная во всех смыслах пони — Луна. С кем мы имеем честь говорить?

— Я — дух жизни, — ровным голосом ответила лань, при этом ей пришлось вдохнуть, заставляя шевелиться грудную клетку.

Вновь наступила тишина, которую снова пришлось нарушать правителю южной Кристальной Империи:

— Почему вы нарушили границы между Оленьими Княжествами и Седловской Аравией?

— Жизнь есть везде, — был дан короткий ответ, а ощущение интереса от существа, чьим телом был весь лес, стало ослабевать.

— Понятно, — хмыкнул Джафар. — Границ, назначенных правителями народов, для вас не существует?

— Они не имеют смысла, — ответила собеседница, чуть повернув голову и став разглядывать тёмно-синюю аликорницу. — Интересный вид... сильный. Слишком малочисленный... неконкурентоспособный.

Принцесса ночи на это только прищурилась, решив придержать при себе всё то, что она думает в отношении данного заявления.

— Почему вы напали на жителей этих земель? — вновь спросил тёмно-серый единорог, хотя уже почти убедился в точности сведений, полученных от Талы.

— Жизнь — конкуренция... борьба... эволюция, — ответила лань, а интерес с её стороны окончательно угас. — Сильные живут и дают потомство, слабые — нет.

В следующий миг из-за деревьев выскочили первые монстры, похожие на гибриды медведей и кошек...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 9

Магический огонь ударил в морды монстров сплошной стеной, на секунды скрывая их от взоров пони, но стоило атаке принцессы ночи уйти дальше, как необычные гибриды, выглядящие удивительно гармонично и естественно, подняли опущенные головы, распахнули веки и оскалили клыкастые пасти. Пламя будто бы стекло с их шкур, при этом не причинив и малого вреда... как и самому лесу, ощетинившемуся ветвями деревьев и кустов, усеянных острыми иглами, блестящими от скопившегося каплями яда.

"Неуязвимость к огню?", — мелькнула в голове аликорницы догадка, что не помешало ей ударить телекинетической волной, чтобы откинуть подобравшихся вплотную тварей.

Луна видела то, как тёмно-синяя полупрозрачная волна сорвалась с её рога, начав распространяться расширяющимся конусом, но к немалому изумлению кобылицы... магия вновь обтекла потомков тигров и медведей так, будто бы они были каменными волнорезами, встретившими обычную воду.

— Ву-у-у-у-у!!! — издал неожиданный вой Сомбра, из-за чего крылато-рогатая пони непроизвольно схватилась за уши, при этом даже не ощутив толчка рукой от жеребца, словно пушинку отшвырнувшего её назад.

Пролетев полдюжины метров, Луна распахнула крылья и затормозила в воздухе, при этом слегка согнув ноги в коленях, а её взгляд вернулся к противникам. К изумлению кобылы, которое было изрядно приправлено возмущением, ближайшие к правителю южного кристального города рухнули на землю словно скошенная трава, а дальние припали на все лапы и трясли головами... разбрасывая капли крови из ушей, пастей, кровоточащих глазниц. Жеребец же стоял с таким видом, что его можно было бы спутать с героем какой-нибудь баллады о славном подвиге рыцаря без страха и упрёка.

"Герой, спасающий беззащитную принцессу от жуткого монстра... Самоуверенный, самовлюблённый, наглец", — мысленное сравнение себя и несчастных невинных жертв, спасать коих отправляются рыцари, вызвало в душе принцессы ночи ярость, холодной волной накрывшую разум.

Память, будто насмехаясь над своей хозяйкой подкинула не такие уж и давние образы, когда тёмно-синяя аликорница была слаба и беспомощна, унижена и опорочена... Это была очередная позорная страница её жизни, демонстрирующая слабость и глупость, расплатой за которые может быть нечто гораздо более худшее чем обычная смерть в бою. И пусть где-то на краю сознания внутренний голос шептал, что всё могло бы быть иначе, если бы рядом была сестра, способная помочь и поддержать, также нуждающаяся в надёжной опоре... или же жеребец, готовый стать щитом и мечом, оберегающим от угроз и карающим врагов... она обещала себе стать достаточно сильной, чтобы не нуждаться ни в чём (пусть уж лучше в ней нуждаются, её зовут и спрашивают).

Все эти мысли заняли от силы пару секунд, а разогнанный магией разум уже нашёл ответы на возникшие вопросы о том, почему не сработали её заклинания и как Сомбра добился успеха. Однако же, чтобы подтвердить свои догадки следовало провести эксперимент, не требующий много времени и усилий.

Взмах рукой... и с земли взлетает сотня небольших камней, под действием телекинеза принявших форму метательных ножей. Рядом с ними возникли точные их копии, но целиком состоящие из энергии аликорницы. Ещё одно движение кистью... и снаряды, преодолев скорость звука вонзились в тела новой партии монстров, похожих на медведей и тигров одновременно.

"Не все вонзились", — удовлетворённо отметила принцесса ночи, благодаря ускоренному мышлению успевшая заметить, как распадаются безвредными облачками силы магические конструкции, коснувшиеся шкур гибридов (только вот от кусков камня их это не спасло).

Хлопок крыльями заставил иглы, которыми выстрелили деревья и кусты, под действием порыва ветра улететь в обратную сторону, а возникшие прямо из воздуха ледяные лезвия, разогнанные до огромных скоростей телекинезом, пусть не без труда и поломок, изрубили на куски очередных лесных тварей, выглядевших будто дикобразы с собачьими лапами.

В этот самый момент зашевелились деревья, начавшие наклоняться друг к другу, переплетаться ветвями и скручиваться длинными стволами, после чего из земли с кусками почвы и камнями вырывались их корни. С грохотом и треском, сопровождаемым воем и скрипом, на кривые и толстые ноги начали подниматься древесные великаны, рост коих достигал от двух и до четырёх десятков метров. Эти колоссы, тела коих напоминали шары неправильной формы, сплетённые из деревьев и кустов, размахивая множеством лап-щупалец двинулись вперёд с неожиданной для их размеров скоростью и ловкостью. При этом своей защиты от магии они не утратили...

"Должна признать, что угрозу этого духа Сомбра не преувеличивал, а то и приуменьшал", — мысленно отметила тёмно-синяя аликорница, отлетая от исполинов назад, при этом не прекращая отслеживать других монстров, которые шли из просыпающегося леса непрекращающимся потоком (к ставшим уже знакомыми гибридам присоединились огромные гусеницы, способные проглотить пони целиком, муравьи размером с собаку, слизняки, полупрозрачные зелёные существа, похожие на ожившую слизь, передвигающиеся при помощи ложноножек).

В воздухе раздался гул, похожий на жужжание миллионов пар крылышек насекомых, что заставляло сам воздух вибрировать, неприятным чувством отдаваясь в глубине груди. Стоило же поднять глаза, как взгляду предстала живая туча, скрывающая за собой небеса. При этом среди жуков, хищно щёлкающих жваллами мелькали силуэты чего-то, что напоминало крылатых медведей и котов с птичьими головами.

— Похоже, что переговоры перешли в агрессивную фазу, — прозвучал голос Сомбры из-за спины и чуть левее, заставив Луну вздрогнуть и ощутить, как шёрстка на шее и между лопатками поднимается дыбом, а колени ещё немного сгибаются, в то время как вскинутые руки дёргаются в попытке изобразить защитный жест (впрочем, она смогла удержаться от того, чтобы резко развернуться и атаковать наглеца, в столь напряжённый момент подкравшегося к ней). — Если ты завершила высказывать свои весомые аргументы, к моему сожалению... не оказавшие впечатления на нашего оппонента, то я предлагаю удалиться для выработки новой линии поведения.

"Что за чушь ты несёшь? Неужели не понятно, что сейчас не время для глупых шуток!" — внутренне вознегодовала тёмно-синяя аликорница, распаляя в себе гнев на наглого, бестактного, безрассудного недоумка, умудряющегося вести себя будто на официальном приёме во дворце, при этом рискуя получить дружеский удар в морду.

— Я ещё не всё высказала, — оскалившись и вскинув руки к небу, Луна сконцентрировалась на своей силе, а затем создала впереди чёрную сферу, словно дыра в пустоту затягивающую в себя воздух (ночью ей подобный трюк дался бы легче, но сейчас принцесса была готова вложить в заклинание всю свою силу... лишь бы стереть с морды тёмно-серого единорога его выражение ве вежливого любопытства и высокомерного превосходства).

Жуки, не в силах сопротивляться поднявшемуся урагану, будто вода в слив раковины стали пропадать в голодном зеве пустоты, что заставило тучу броситься в стороны в попытке спасти себя. А затем, набрав критичную массу, заклинание кометой устремилось вниз, чтобы упасть где-то в глубине оленьего леса... после чего прозвучал взрыв, поднявший вверх облака пыли и пламени, образовавшие некое подобие шапки гриба. Дрогнувшая земля заставила монстров и древесных гигантов остановиться, ударная волна же, пусть и ослабленная расстоянием, едва не сбила саму аликорницу из устойчивого положения, вынудив активно взмахивать крыльями.

— Впечатляет, — одним словом, донёсшимся словно бы откуда-то из-за стены, выразил свои эмоции жеребец, и прозвучали в его голосе удивление, восхищение... опаска, что оказалось особенно приятно и заставило тугой комок в груди слегка ослабнуть, но в следующую секунду правое плечо крылато-рогатой кобылы оказалось стиснуто настолько сильной хваткой, что она ощущалась даже через броню, после чего её рывком развернули мордой к императору, глаза коего смотрели спокойно и холодно, будто два прицела. — Если ты применишь нечто подобное против Кристальной Империи, я убью тебя.

В последних словах не было угрозы или злости, как не ощущалось и страха за собственную жизнь, а вот опаска за кого-то другого определённо была. Казалось, что тёмно-серый единорог не допускает даже мысли о том, что нечто подобное сможет его убить, как и совершенно уверен в том, что сможет исполнить своё обещание. И... принцессе ночи стало страшно от чувства бессилия и беззащитности, навалившихся на плечи будто вес целой горы, от чего совершенно не спасали ни осознание своей магической мощи, ни наличие верной стражи, ни что-либо иное.

"Да как он смеет?..", — подпитывая вновь ставший тугим клубок ярости в груди, пронеслась в голове тёмно-синей аликорницы первая мысль.

"Я не смогу его остановить...", — сжимая сердце холодной хваткой страха, пробуждая в памяти ощущение беспомощности и собственной беззащитности, промелькнула на грани сознания вторая мысль.

— Ты будешь использовать столь разрушительную магию либо тогда, когда я скажу, либо тогда, когда это не будет вредить мне напрямую или косвенно, — сильнее стиснув плечо кобылы, приказным тоном заявил император Кристальной Империи, немигающий взгляд коего буквально вгрызался в саму душу, подавляя любое сопротивление.

"Нужно указать этому наглецу на его место", — требовательно заявил внутренний голос.

"От этого будет лишь хуже", — шипением ядовитой змеи и журчанием чистого родника прозвучала новая мысль в голове крылато-рогатой кобылы, словно наяву ощутившей фантомную боль от клыков на загривке, одновременно с тем вспоминая предательство сестры, гибель стражи, время... проведённое в роли марионетки.

Она могла атаковать прямо сейчас, вложив всю оставшуюся силу в удар, но... магия её сегодня уже подводила, а мастерство боя кулаками или оружием не давало абсолютного превосходства (кроме того у Сомбры был немалый опыт). Ей хотелось позвать помощь, но собственные воины были слабы, а Селестия... почему-то именно в эти мгновения казалось, что она в очередной раз предаст и ударит в спину. В конце концов ведь этот жеребец преподнёс старшей сестре власть над союзом королевств...

А мир вокруг, пусть и не остановившись окончательно, практически не двигался и не шумел, будто бы ожидая решения, которое должна принять крылато-рогатая пони.

"Я не буду оружием в чужих руках... Я не буду чужой собственностью... Но я не стану рваться напролом, а буду хитрее. На этот раз я затаюсь, притворюсь... усыплю бдительность...", — фантомная хватка клыков, будто бы поощряя за правильные мысли ослабла, а взгляд рубиновых глаз уже не был столь подавляющим.

— Хорошо, — произнесли единственное слово непослушные губы... и мир вновь понёсся вперёд, увлекая пони в безумную круговерть событий.

Рывок, заставивший принцессу ночи приблизиться к императору был резким и грубым, но она не успела даже удивиться, как её собственный рот оказался накрыт чужими губами. И вновь, прежде чем аликорница успела сориентироваться, поцелуй был разорван, а её снова дёрнули в сторону, но на этот раз уже обхватив за талию. Мир вокруг смазался, а где-то позади раздался то ли скрежет, то ли яростный крик...

...

"Я вижу слабости", — аналог всевидения Талы, но более специализированный для противостояния кому-либо, в очередной раз показал свою эффективность (пусть Джафар придумал этот способ использования "метки" совсем недавно).

Будучи честным с собой, бывший визирь признавал то, что последняя атака Луны его испугала. А когда он боялся, то начинал действовать по привычным и многократно отработанным алгоритмам. С результатами же своих необдуманных действий предстояло разбираться уже после этого похода.

"Остаётся надеяться, что у меня для этого будет достаточно времени", — мысленно поморщившись, тёмно-серый единорог приземлился за ровными рядами копейщиков, мечников, лучников и магов, собранных из числа коней, пони, грифонов, верблюдов, некоторого числа драконов, яков и зебр.

— Отдыхай, — ставя принцессу ночи на землю, велел Сомбра, одновременно стараясь проявить и заботу (которую должны были увидеть остальные), и непреклонность, в первую очередь ощущаемую самой аликорницей. — Ты сделала даже больше того, на что мы рассчитывали.

"Одно заклинание, способное превратить в руины город... При этом я даже не представляю, как полностью защититься. И почему всё не может быть просто?", — мысленно отмахнувшись от очередных проблем, Джафар направился в сторону бывшей ученицы, которая поддерживала своей силой едва ли не половину армии (вторую половину взяла на себя Селестия, за счёт усиления солнцем превратившаяся в неистощимый источник магии).

Правительница же Восточной Эквестрии, ощутившая на себе последствия удара по одной из уязвимостей, появившихся после плена у Кризалис, оказалась окружена верными пони, старающимися помочь своей госпоже...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Пятнадцатая арка — 10

Солнечные лучи отражались от зеркально-гладких поверхностей алой рыцарской брони, в которую были облачены гвардейцы южной Кристальной Империи. Жеребцы, крупные сами по себе, вооружённые мечами и ростовыми щитами, окружали Твайлайт со всех сторон, образуя правильный квадрат. Сама же аликорница, находящаяся в своём двуногом облике и закованная в лёгкую пластинчатую броню, кутаясь в красный плащ с чёрной бархатной подкладкой стояла почти неподвижно, при этом крепко сжимая в замок пальцы рук, изо всех сил концентрируясь на поддержании каналов магической подпитки для своей части союзной армии.

Несмотря на то, что её глаза были плотно закрыты, за счёт магической сенсорики она "видела" то, как раз за разом в сторону леса отправляют огненные шары, ледяные стрелы и другие заклинания единороги и "меченые" иных рас и видов, обладающие подходящей силой. От её внимания не ускользало и то, как драконы, пегасы и грифоны, то при помощи клинков и когтей, то обрушивая на врагов стихии, сдерживают тучи крупных насекомых и гибридов птиц со зверьми, которые могли бы устроить бойню среди наземных сил, просто падая на воинов с неба. Однако же сильнее всего выделялись четыре стихийных джинна, в облике монументальных великанов сражающиеся с древесными монстрами, похожими на сплетённые из стволов шары, из которых растут многочисленные лапы-щупальца.

Впереди, на линии столкновения хищных тварей и союзных войск, вооружённые круглыми щитами и мечами, копьями и глефами, кривыми клинками и молотами воины разных народов, столь разных и таких похожих в своей сути, без страха и сомнений вступали в бой. Кто-то из них гиб на клыках или когтях чудовищ, оказывался схвачен щупальцами или повален волной муравьёв, заливающих землю сотнями литров едкой кислоты, но благодаря подпитке от аликорнов, даже слабейшие из бойцов умудрялись показывать невероятные стойкость и упорство.

Сиреневая крылато-рогатая пони "видела" то, сколь разрушительную мощь продемонстрировала принцесса Луна. Благодаря высокой чувствительности она поняла, что та сделала и, скорее всего, смогла бы это повторить, пусть и не с первой попытки, но... войску сейчас был нужен не один маг, способный несколько раз ударить очень сильно, а тот, кто сможет помочь другим бить пусть и слабее, зато гораздо дольше. Сама же правительница Восточной Эквестрии, которую Сомбра вытащил с передовой, где та сдерживала часть линии фронта, сейчас находилась в тылу и восстанавливалась. Учитель же... бывший учитель же, оставив израсходовавшую много сил кобылу в безопасности, вернулся к сражению и личным опытом показывал воинам, что врага не нужно бояться и можно побеждать.

"Я рад, что ты не стала спешить с возвращением домой, Твайлайт", — произнёс Сомбра, когда Спаркл объявила о том, что готова участвовать в этом походе.

"Разве я могла бросить вас в такой момент!", — возмутилась самой мысли о том, что её могли посчитать трусихой, или даже предательницей... принцесса дружбы (сколь же редко в этом мире она вспоминала о своём титуле).

"Могла. Но я рад, что ты решила остаться", — с благодарностью в голосе и тёплой улыбкой на губах ответил император.

Твайлайт было приятно знать и слышать, что она нужна, но в то же время её обижала мысль о том, что тёмно-серый единорог мог посчитать, что она сбежит. Впрочем, всё это не имело никакого значения, так как лучше всяких слов говорят именно поступки, которыми правитель Кристальной Империи всё давно и надёжно доказал. Ей же теперь следовало продемонстрировать, что он не зря проявил своё доверие, и что она — хорошая ученица и подруга...

"Присмотри, чтобы с Сомброй ничего не случилось. Я бы хотела сама быть рядом, но...", — голос Каденс, звучащий в ушах после последней их встречи, наполнял путешественницу между мирами решимостью исполнить просьбу подруги, за проведённое вместе время ставшей очень близкой.

"Не волнуйся ни о чём: я сделаю всё возможное, чтобы он вернулся без единой царапинки", — пообещала сиреневая крылато-рогатая кобылка, собираясь приложить максимум усилий, дабы выполнить клятву.

То, что Твайлайт погрузилась в воспоминания, промелькнувшие в разуме стремительными вспышками, совершенно не мешало ей следить за ходом сражения, закипающего с каждой секундой всё более яростно. Лишь благодаря телохранителям, назначенным Сомброй, вокруг неё было тихо и спокойно, что позволяло не терять концентрацию над магической паутиной.

Сами жеребцы Кристальной Империи, получившие приказ лично от императора, были готовы отдать свои жизни, но не пропустить к Спаркл ни единого врага...

...

Перехватив древко копья с длинным широким наконечником, прекрасно подходящим для колющих и рубящих ударов, Челубей бросился навстречу гиганской сороконожки, вырвавшейся из чащи изрядно порядевшего леса. Монстр был стремителен и смертоносен, а размеры позволяли ему за раз проглатывать взрослого пони в полной броне, начисто игнорируя всякую защиту. Прочнейший хитин же служил отличной защитой как от магии, так и от стрел с метательными дротиками, из-за чего возникла угроза прорыва строя.

"Посмотрим, насколько ты шустрая без своих лап", — мысленно усмехнулся Челубей, проносясь вдоль правого бока сороконожки, за счёт кристаллического лезвия, способного резать металл, срубая половину всех конечностей.

Тварь яростно и болезненно заверещала, тут же скручиваясь кольцом и пытаясь схватить коня жвалами. Только вот жеребец не стал останавливаться ни на мгновение, вместо этого бросившись в обратную сторону, обходя противника по кругу и лишая его второй половины конечностей. И лишь тогда, когда безногое насекомое стало извиваться змеёй, лишившись изрядной доли мобильности, он осмотрелся по сторонам, выискивая новую цель.

Спустя пару секунд на сороконожку упал камень, раздавивший её с омерзительным хрустом, оставив на земле пятно ядовитой крови...

...

С оглушительным визгом кабан, в холке достигающий четырёх метров ростом, взрывая землю когтистыми чешуйчатыми лапами, размахивая головой с кривыми клыками, загнутыми вверх и острыми словно мечи, нёсся на строй копейщиков из числа ночных пони. Жеребцы и кобылы приготовились к столкновению, упёрли пятки своего оружия в землю и напрягли руки...

С треском почти десяток копий сломался, но всё же удар монстра был остановлен, а следом за этим ещё одна группа эквестрийцев, но уже из числа дневных пони, совершив разбег врезалась в бок кабана. Наконечники их оружия бессильно скрежетали по толстому гибкому панцирю гибрида, усеянному острыми шипами, похожими на иглы броненосца, но всё же им удалось сперва завалить тушу на бок, а затем и перевернуть на спину.

С воинственным рёвом на брюхо чудовища запрыгнул крупный як, вооружённый топором, и пока пони старательно удерживали мощные лапы при помощи накинутых на них канатов, он начал наносить удары...

...

Швыряясь разрядами молний в морду крылатого змея, похожего на молодую гидру голубого цвета, Скандалистка то падала вниз со сложенными крыльями, то взмывала вверх, то совершала петли и целые восьмёрки, заставляя противника всё сильнее яриться. Она уже лишила тварь, способную проглотить её за один укус, при этом даже не жуя, обоих огромных глаз, но... это не мешало существу её преследовать, ориентируясь на тепло и запах.

"Наверное... ты достаточно зол", — решила для себя драконица, закладывая очередной вираж и устремляясь к земле. Обозлённый змей, как и планировала охотница, шипя во всю мощь своей глотки устремился следом, желая отомстить за боль и унижение.

Поверхность стремительно приближалась, но Скандалистка и не думала замедляться, вместо этого лишь ускоряясь, а когда до земли осталось не больше десятка метров — сменила падение сверху вниз на скольжение в горизонтальной плоскости. Обезумевшая же от боли и ярости тварь, до последнего мгновения так ничего и не заподозрившая, с грохотом и треском столкнулась лбом с выступающими из-под травы камнями.

— Чем они больше, тем громче падают, — ухмыльнулась Скандалистка, взмахами крыльев набирая высоту, чтобы вернуться в общую свалку небесного сражения.

...

Полчища муравьёв наступали, струями едкой кислоты заставляя противников пятиться, а встречающихся на пути животных в панике бежать. Огонь и вода, лёд и молнии, стрелы и мечи... всё это давало столь малый эффект, что насекомые будто бы и вовсе не замечали потерь в своих рядах. Тем временем орда, планомерно двигающаяся в сторону позиций принцессы дня, не гнушалась сжирать на своём пути туши монстров, убитых союзниками чуть ранее, буквально на глазах оставляя обглоданные костяки и панцири, разрывая даже чешуйчатые шкуры.

Внезапно между союзниками, ряды коих постепенно смешивались, из-за чего нередко встречались группы, где пони, кони, зебры, яки и верблюды бились плечом к плечу, а также наступающими на них муравьями, красующимися бронёй медного цвета, тени вытянулись и слились в единое полотно, а затем словно бы обрели объём. Оказавшиеся в передних рядах особи провалились в пустоту, чтобы больше не появиться на свет, а следующие за ними сородичи замешкались...

— Может быть вы и защищены от прямых чар, но этого недостаточно, — прошелестел голос Айси, которая стала утягивать на план теней всё больше и больше насекомых, попросту открывая проходы прямо у них под телами. Она попыталась было провернуть нечто подобное с более разумными тварями, но те проявили куда лучший инстинкт самосохранения, почти всегда успевая сбежать.

Впрочем, из-за ограниченного запаса сил, живая тень была вынуждена сконцентрироваться лишь на муравьях, лишая духа жизни одного из самых эффективных инструментов...

...

Султан неба, находясь в своей форме элементального гиганта, размахнулся правой рукой и, окутав кулак разрядами молнии, обрушил его на очередного древесного монстра. Прозвучал грохот, похожий на раскат грома, а уродливая туша, состоящая из переплетения стволов, разлетелась кусками обгорелой древесины (в конце концов, магию джинн использовал только для создания условий, а молния была вполне естественной, ничем не уступая природной).

Рядом, всего в тысяче шагов взрослого верблюда, бушевал огненный исполин, принявший форму трёхглавого дракона из алого пламени. Ну а чуть дальше водный и земляной джинны давили порождённых необычным лесом существ, обрушая на них глыбы льда, либо используя саму земную твердь словно жернова.

"Для кого-то одного, ну или двух из нас, этот враг мог быть опасен", — радостно расхохотавшись, что вновь звучало словно раскат грома, Султан Неба вскинул руки, отправляя в зверей, птиц и насекомых целый вал молний, оставляющих после себя хорошо прожаренные тушки...

...

В глубине древнего леса, где царили покой и тишина, а кроны деревьев создавали настолько плотный покров, что через него не пробивался и лучик света, тьма внезапно вспыхнула алыми глазами без радужек и зрачков, а затем надулась сферой, которая лопнула и оставила после себя одну лошадь и одну чёрную козу. Глаза седловки тут же вспыхнули, из-за чего зашевелившиеся было корни и ветви вновь замерли, будучи лишёнными привычной уже силы...

— По моей команде, — коротко проинструктировала Фавн, обращаясь к Баярцэцэг, которая на это только кивнула.

Из-за темноты коза не должна была увидеть этого движения, но даже если бы у лошади не светились глаза, то она бы почувствовала малейшее колыхание воздуха. Впрочем, всё это не имело значения для белого дерева, рядом с которым стояли обе незванные гостьи, в котором был заперт разум духа жизни, успевшего отослать всех своих обычных защитников на сражение с армией чужаков, из-за чего сейчас не имелось сил для сопротивления.

— Сейчас, — произнесли губы Фавн, чтобы в следующий миг её клинок обрушился на тонкую белую кору, глубоко погружаясь в древесину... оставляя страшную рану на энергетике существа, ранее являвшегося ланью.

Деревья едва зашевелились, как глаза лошади вспыхнули, тем самым подавляя магию, а коза беспрепятственно достала свой меч из ствола, начавшего истекать густым красным соком из нанесённой раны.

— Сейчас, — вновь произнесла Фавн, атакуя вместилище духа жизни, пользуясь своей "меткой", позволяющей наносить урон даже таким существам.

Лес буквально вздрогнул, раздавшийся скрип напоминал болезненный вой, но вновь ожившие было деревья замерли, так и не атаковав в ответ. Тем временем коза выбрала новое место для удара и занесла свой клинок, негромко произнося приказ:

— Сейчас...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 1

С ночного небосвода светила серебряная луна, окружённая словно свитой россыпью перемигивающихся звёзд, похожих на драгоценные камни на бархатном полотне. Порывы лёгкого ветра доносили ароматы готовящейся на кострах еды, чуткий слух улавливал совершенно немелодичные звуки барабанов, флейт, других музыкальных инструментов, которые каким-то образом затерялись в вещах у солдат нескольких армий... чтобы быть найденными в момент начала празднования победы.

"Победа", — как-то отстранено подумала иссиня-чёрная кобыла, закованная в серебристую чешуйчатую броню, бирюзовыми глазами глядя на очертания далёкого леса, залитого сиянием ночного светила, что придавало ему мистический вид.

Совместный лагерь пони, коней, верблюдов, зебр, драконов, грифонов и яков стоял на самой границе поля боя, где ещё лежали туши убитых тварей, разломанные древесные исполины, зияли воронки и исполосовывали землю глубокие борозды. К небу ещё тянулись струйки дыма, в воздухе ощущался смрад смеси разнообразных запахов... а рядом герои минувшего дня танцевали, пили, ели, смеялись, устраивали шутливые потасовки... и не только это. Все они были рады тому, что сумели одолеть могущественного врага, при этом остались живы и нашли соратников, способных прикрыть спину в бою и встать плечом к плечу перед превосходящей угрозой.

"Второй значительный шаг в долгом пути к дружбе народов", — дёрнув уголком рта, мысленно хмыкнула принцесса ночи.

Опустив взгляд на свои руки, скрытые под латными перчатками серебристого цвета, крылато-рогатая кобыла сжала и разжала кулаки, чувствуя переполняющую её силу, дарующую ложное ощущение всемогущества. В конце концов пусть она и могла бы в одиночку разрушить большой город, утопить остров или же наоборот поднять гору из воды, но при этом оставались такие существа как Фавн, чьи удары игнорируют любую защиту, Баярцэцэг, способная лишить всей магии, тем самым превращая могущественных чародеев в простых смертных (джинны, узнав о её "метке" немало напряглись, так что только вмешательство императора южной Кристальной Империи позволило не допустить конфликта), Сомбра...

"Подлец и мерзавец", — с силой сжав кулаки, правительница Восточной Эквестрии постаралась подавить мимолётную дрожь в руках, при этом неосознанно прижав крылья к спине, словно бы стараясь защититься от чего-то.

Фантомные ощущения клыков на шее, воспоминания о беспомощности и бессилии отступили, но не ушли окончательно. Впрочем, теперь они не мешали мыслить здраво и анализировать своё состояние. Иронично, но за то, что тёмно-серый единорог вскрыл этот нарыв, пусть и в крайне неподходящее для этого время, принцесса ночи могла бы быть ему благодарна...

Она могла бы быть благодарна, но не будет. Однако же и мстить иссиня-чёрная аликорница не собиралась, по крайней мере открыто и грубой силой, так как это действительно навредило бы только-только образовавшемуся союзу, польза коего видна невооружённым взглядом уже сейчас, а перспективы сложно переоценить. В подобных условиях испортить всё из-за личных обиды и оскорбления, нанесённого в пылу эмоций боя, было бы крайне неразумно. Только вот это совершенно не означает, что расплата не настигнет жеребца, по всей видимости слишком опьяневшего от своих успехов.

"Нужно лишить его влияния на другие страны, ну или хотя бы ограничить его. В то же время требуется укрепить собственные связи...", — звук тихих шагов прервал ровное течение мыслей, заставив обернуться назад для того, чтобы увидеть белую аликорницу в позолоченных доспехах.

— Что случилось, Лу? — спросила Селестия, останавливаясь в паре шагов от сестры. — Почему ты не празднуешь со всеми?

— Прости, Тия, нет настроения для того, чтобы радоваться, — после непродолжительной паузы всё же ответила младшая кобыла. — Вот я и решила не портить всем настроение своим постным видом.

Тряхнув гривой, пряди которой спадали на плечи и спину, мерно колыхаясь на магических потоках, мерцая искорками звёзд (шутливо называемыми старшей сестрой волшебной перхотью), Луна подняла взгляд к небесам. Само присутствие Селестии рядом вызывало смешанные чувства: с одной стороны её забота была приятна, но с другой... страх предательства и удара в спину грыз душу. И не помогало даже осознание того, что в прошлый раз это была замаскированная королева чейнджлингов, а в позапрошлый раз...

"Как выразился Сомбра: "Вы сломали мир"", — промелькнула мысль в голове правительницы Восточной Эквестрии.

— Лу, я же вижу, что тебя что-то гнетёт, — сделав ещё один шаг к сестре, осторожно произнесла принцесса дня, будто бы боялась спугнуть её. — Пожалуйста, позволь мне помочь...

"И чем ты поможешь? Убьёшь всех, кто причинил мне вред или просто вызывает у меня... не самые лучшие эмоции? Проблему это не решит, а лишь создаст ещё больше неприятностей", — снова посмотрев на белую аликорницу, терпеливо ожидающую ответа, правительница Восточной Эквестрии почувствовала, как к уже грызущим её эмоциям добавляется ещё и стыд, без которого она вполне могла бы обойтись.

— Хах... — правой рукой проведя по голове от рога к затылку, пригладив тем самым пряди гривы, Луна вымученно улыбнулась и прикрыла глаза. — Всё не просто, Тия.

— Как говорил Старсвирл: "Сложную задачу нужно разбить на много маленьких и простых, и решать уже их", — процитировала поучительным тоном, старательно копируя учителя, принцесса дня, после чего невесело добавила: — Жаль, что я не всегда пользуюсь этим принципом.

— Не ты одна, — хмыкнула иссиня-чёрная аликорница, при воспоминании о ворчливом старике, рядом с которым всё казалось простым и понятным, а дела спорились словно бы сами собой, приподняв губы в искренней улыбке. — Я боюсь, Тия. За последние годы столько всего произошло... Мир меняется слишком быстро, так что кажется будто земля под ногами шатается. Враги, союзники... порой я не знаю, кого из них следует опасаться сильнее. Прости...

— За что ты извиняешься, Лу? — удивилась правительница Западной Эквестрии, всё столь же осторожно беря сестру за руку.

— Просто... тебе приходится ничуть не легче чем мне, — виновато улыбнулась Луна, сжимая в своей ладони пальцы принцессы дня. — Да и досталось тебе сильнее чем мне, но в отличие от меня ты не распускаешь сопли.

— На то я и старшая сестра, — шутливо вздёрнула нос Селестия, но под скептичным взглядом всё же поникла и опустила уши. — Извини. Дурацкая шутка. Я хочу сказать, Лу, что тебе не нужно всё держать в себе: если тебя что-то гнетёт, то я с радостью тебя выслушаю и... вместе мы обязательно найдём выход из любой ситуации. Но только при одном условии...

— И каком же? — вопросительно изогнула брови иссиня-чёрная аликорница.

— Следующей на жизнь жалуюсь я, — совершенно серьёзным тоном заявила старшая сестра, чтобы через пару секунд молчания добавить: — Серьёзно... знала бы ты, как я порой хочу куда-нибудь сбежать. Лишь понимание, что если я всё брошу, то только-только начавшее оправляться королевство расползётся на лоскутки, словно старое ветхое покрывало, удерживает мой круп на троне... Хм.

— Я знаю этот взгляд, — прищурившись, младшая сестра постаралась сделать шаг назад, но была удержана за руку, пальцы которой находились в крепкой хватке Селестии.

— Скажи, сестрёнка, а ты не хочешь править всей Эквестрией? — елейным голосом спросила белая аликорница. — А я займусь делами союза...

— Которые скинешь на Сомбру, как на своего заместителя? — представив себе реакцию тёмно-серого единорога на подобную подставу, принцесса ночи ощутила лёгкое удовлетворение от мести, пусть и столь мелочной и недостойной, но вот мысль о том, что уже на её плечи хотят возложить обязанности правительницы королевства, половина жителей коего её боятся, а то и тихо ненавидят отрезвила разум. — Нет уж, Тия. Как-нибудь обойдусь и без такой чести.

— Жа-аль, — искренне расстроилась белая пони, но тут же взбодрилась и предложила: — Так как ты смотришь на то, чтобы нам посидеть где-нибудь вдвоём и посплетничать обо всём на свете? Думаю, мы с тобой вполне осилим создание бассейна под открытым небом, сумеем раздобыть шатёр, чтобы никто не подглядывал, а также напитки и что-нибудь вкусненькое для настроения.

— Я не против, — после секундной паузы, переборов страх и подозрительность, ответила Луна, после чего нахмурилась и спросила: — Но как же наши пони?..

— Если офицеры сами не справятся за наблюдением за солдатами, то они не заслуживают занимать свои посты, — решительно заявила принцесса дня, а затем произнесла уже гораздо тише: — Да сейчас никто и не заметит того, что нас нет. Сомбра, Твайлайт и Челубей уже как полчаса куда-то ушли, а Скандалистку и Тора я больше часа не видела. Только султаны сидят со всеми, но их напоить до невменяемости невозможно: Герц пытался это сделать и теперь храпит в своей палатке.

— Тогда... пожалуй... ладно, — сдалась младшая из сестёр.

* * *

Треск молний разгонял тишину на лесной поляне, земля на которой была изрыта и опалена многочисленными ударами стихии, а деревья, ещё недавно являвшиеся частью чего-то большего, красовались потемневшей корой. Два силуэта, окутанные ослепительно ярко сияющими паутинами, кажущимися живыми из-за того, что отдельные "нити" постоянно перетекали с одного места на другое, с невероятной для неодарённых скоростью метались друг за другом...

Тор чувствовал как в его крови бурлит азарт, отдающийся стуком в висках, наполняющий силой мышцы и стремящийся вырваться из горла торжествующим рыком. Впрочем, возможно в нём говорили ещё и алкоголь с ощущением какой-то незавершённости, появившемся после завершения схватки с армией духа жизни (в какой-то момент древесные великаны развалились на куски под ударами джиннов, а звери, напиравшие сплошной волной и единым фронтом, либо предпочли сбежать, либо сцепились между собой, знаменуя утрату единой воли, что вела их вперёд).

Это была великая победа, с чем не мог бы поспорить ни один завистник, но... в ней не хватало финального штриха. Не было той главной и решающей битвы, в которой славные герои повергли бы могущественного противника, растоптав все его цели и мечты, омыв руки в горячей крови... Вместо этого пара убийц, отправленных в самое сердце вражеских земель, медленно и планомерно убивали хозяйку леса.

"Где в этом честь? Где подвиг, за которым шли воины?", — вместо этого был холодный и рациональный расчёт, что было полностью в характере его старинного друга Сомбры (всё же и Северную Жемчужину яки получили не ценой кровавых сражений, а заплатив своими немногочисленными сокровищами... о чём не жалели).

Великан был рад, что и он, и его соратник, с которым они строили великие планы, в конце концов добились желаемых целей, но его суть воина оставалась неудовлетворённой. Поэтому во время большого пира, устроенного в честь общей победы новообразованного союза, когда синяя дракониха предложила подраться... он согласился без раздумий. Впрочем, прежде чем уйти из-за стола вождей, они предупредили своих ближайших сподвижников о том, куда и зачем собираются (крылатые ящеры из свиты Скандалистки одарили здоровяка странными взглядами, но перечить не стали).

С первых же секунд перепончатокрылая летунья доказала, что к ней нельзя относиться со снисхождением: пусть она и не носила брони, как и другой одежды, не пользовалась щитом или мечом, но её тело само по себе было оружием, закалённым тренировками и сражениями. Мог ли верховный вождь яков ей уступить? Пришлось и самому избавиться от лишних тряпок, чтобы самому перед собой доказать, что он может быть сильнее кого-либо в этом мире не за счёт хитрости или инструментов, а благодаря навыкам и природной мощи.

Все попытки сбить колосса с ног в исполнении Скандалистки не оканчивались успехом, а удары кулаками и когтями оставляли лишь синяки да мелкие царапины, тут же прекращающие кровоточить. Впрочем и Тор не мог развить своё преимущество в силе, так как был слишком медлителен, в результате чего его выпады задевали противницу вскользь, заставляя её шипеть и скалить клыки.

В какой-то момент изловчившись, великан всё же обхватил дракониху руками поперёк туловища, тут же сдавив её словно в тисках. Скандалистка же, сумев извернуться и не повредить при этом крылья, обхватила яка руками и ногами, заключая его торс в два кольца, после чего впилась зубами в правое плечо, ощутив вкус горячей крови на языке. Её хвост, дико дёргаясь из стороны в сторону, своим кончиком словно кнутом бил вождя по бокам, на что тот лишь скалился, сильнее сжимая свою хватку.

Их тела, плотно прижатые друг к другу, мелко дрожали из-за разрядов молнии, но при этом из-за родства стихий почти не получали урона. В то же время дракониха ощущала, как с каждым выдохом ей всё тяжелее вдыхать, а мышцы противника, пусть и поддались острым клыкам, совершенно не спешат рваться. В конце концов у неё перед глазами всё потемнело и она обмякла в руках яка, который разжал свою хватку и позволил жертве упасть к своим ногам, раскинувшись словно звезда, лёжа светлым животом кверху.

Последние вспышки молний угасли, погружая поляну в сумрак ночи, разгоняемый лишь светом луны, на уши стала давить тишина, нарушаемая только звуками тяжёлого дыхания. Тор, стоя над поверженной противницей, лежащей в крайне откровенной и уязвимой позе ощущал, как кровь в его жилах продолжает бурлить, но теперь уже не от желания новой схватки.

Скандалистка, с некоторым усилием открыв глаза, сфокусировала свой взгляд на нависающем над ней яке, который проявлял к ней вполне конкретный интерес. Чувствуя тянущую усталость в мышцах, она облизнулась, кончиком языка сняв с мордочки следы крови, а затем произнесла:

— Второй раунд? В этом я тебе точно не проиграю.

* * *

В одном из залов Императорской Башни тени сгустились, а затем вздулись пузырём для того, чтобы лопнув оставить стоять на полу тёмно-серого единорога в чёрных доспехах с сине-фиолетовой короной и красным плащём на плечах, а также двух гвардейцев в алой броне, которые держали в руках прямоугольный кристаллический контейнер, хранящий в себе побег белого дерева... в коем пытался спастись от гибели дух жизни. Император, какое-то время боровшийся с желанием решить эту проблему одним взмахом меча, всё же принял решение захватить трофей, чтобы передать его для изучения и экспериментов Море (мало ли она сможет создать что-нибудь подобное шлему?).

— Владыка, — синхронно отсалютовали мечами двое стражников, находившихся на дежурстве в этом помещении, одним из которых был кристальный земнопони, а другим — зебриканец. — Прикажете доложить о вашем возвращении императрицам или управленцам города?

— Нет, — сухо отозвался правитель Кристальной Империи, тусклым взглядом рубиновых глаз пройдясь по подчинённым. — Это был долгий и тяжёлый день для всех. Пусть отдыхают. Доставьте контейнер в башню шаманов.

Последние слова были обращены к гвардейцам, молча подчинившимся приказу, поспешно покинув зал прибытия. В то же время сам тёмно-серый единорог направился в хранилище, где находилась Чёрная Жемчужина Айси... обитательница которой материализовалась рядом с жеребцом в своей военной форме устаревшего образца, пристроившись справа и чуть позади.

— Что-то случилось, Сомбра? — наконец нарушила молчание живая тень.

— И да... и нет, — подняв подбородок, ответил правитель, после чего всё же пояснил: — Я придумал способ, как нам решить обе наши проблемы одним ударом.

— Правда? — белая летунья удивилась, затем нахмурилась и спросила с подозрением: — И что же это за способ?

— Тебя интересует именно это, а не проблемы, которые я собираюсь решить? — улыбнулся змеиной улыбкой жеребец, широким шагом заходя в хранилище, сразу же направляясь к невысокой тумбе, вершину коей накрывал прозрачный колпак, не мешающий видеть чёрный кристалл, будто бы поглощающий свет.

— У меня есть только одна проблема, — хмыкнула крылатая кобыла, с опаской глядя на то, как собеседник снимает защиту с вместилища её души. — Что ты задумал, Сомбра?

— Как непочтительно ты говоришь со своим императором... — насквозь фальшиво изобразил печаль тёмно-серый единорог, пальцы правой руки коего сжались на жемчужине. — Сейчас ты сама всё поймёшь.

— Ты не... — попыталась сказать Айси, при этом широко распахнув глаза, но в следующий миг её тело распалось лоскутами теней, которые истаяли прежде чем коснулись пола.

— Так-то лучше, — хмыкнул правитель, поднося кристалл к короне, в которой прямо над рогом появилось гнездо, точно подходящее для удержания драгоценности. — Терпеть потенциальных предателей, да ещё обладающих подобной силой... при этом уже запланировавших своё предательство... Как же глупо, отец.

После того как Чёрная Жемчужина оказалась помещена в корону, тени вновь ожили, на этот раз выпуская из себя двух чейнджлингов, которые держали под руки обмякшую лань с безвольно опущенной головой. В то же время обе императрицы, мирно спавшие в своих постелях, оказались обездвижены и скованы подавляющими магию браслетами, после чего их тела стала покрывать тёмно-фиолетовая плёнка из слоистого кристалла. Учитывая, что и сам Джафар, и Айси пытались бороться, распылять внимание на кого-то ещё было нецелесообразно.

— Как иронично, не правда ли, отец? — заставив вырасти из пола тонкую зеркальную пластину, тёмно-серый жеребец посмотрел на своё отражение. — Ты сам вручил мне силу, которую кропотливо собирал все эти годы, знания, что бережно хранились в твоей голове, власть... что так пьянила твой разум, при этом не позволив осознать очередную фатальную ошибку. Почему я зову тебя отцом? Ах... Просто ты стал тем, с кого я брал пример по воссозданию личности, уничтоженной этой проклятой зеброй. Знания же о том, как работать с разумом, мне послушно предоставили чейнджлинги, которых ты столь любезно сохранил для разведения. Понимаешь... роевой разум несколько отличается от того, к чему привыкли обычные разумные Эквуса.

Словно извиняясь перед своим отражением, император развёл руками, широко и лучезарно улыбаясь. А в это время вокруг зеркала нарастали рамы, украшенные цепочками вплавленных в кристалл символов, которые повторяли ранние портальные наработки одной сиреневой аликорницы.

— Что я собираюсь делать? — вслух произнёс жеребец, заложив руки за спину и начав прохаживаться вперёд-назад. — Как и ты, отец, как и Кризалис, которую я считаю матерью, я жажду сам всем владеть и всеми править. Но в отличие от вас, один из которых обладал умом, а вторая — силой, у меня есть и то, и другое... а значит и шансов на успех гораздо больше.

Новая пауза продлилась недолго, но её было более чем достаточно, чтобы прозвучали новые вопросы.

— Нет, я не буду убивать мачех: они ещё могут быть мне полезны, да и не настолько я бессердечная мразь, — император ухмыльнулся, потом огладил короткую бородку на подбородке и продолжил: — Кроме того... я позволю родиться моим брату и сестре, после чего воспитаю их в строгости и заботе, дабы обеспечить их себе послушание. Возможно даже возьму сестру в жёны... беря пример с тебя, разумеется. Нет-нет, не волнуйся о слишком частом кровосмешении, ведь это тело мне в любом случае придётся сменить. Меня совершенно не вдохновляет перспектива постоянно бороться с тобой за контроль над собой.

Новая пауза продлилась совсем недолго, но за это время магическая конструкция успела завершить свой рост, в результате чего зеркало покрылось серебристой рябью.

— Убивать тебя я не стану, отец, и у меня для этого целых две причины, — остановившись перед безвольной ланью, висящей на руках у чейнджлингов, тёмно-серый единорог ещё раз ухмыльнулся. — Во-первых, я благодарен тебе за то, каким я стал благодаря тебе. Во-вторых, я опасаюсь того, что ты не уйдёшь на перерождение, при этом потеряв всю память, а найдёшь способ вернуться. Иметь же такого врага где-то рядом... Я обойдусь без подобной радости. Вместо этого ты отправишься в новое долгое путешествие и, если повезёт, сможешь начать жизнь с чистого листа. А чтобы у тебя не появилось мыслей вернуться и отомстить, я предупреждаю, что Каденс остаётся в моей власти. Так что... не делай глупостей. Договорились?

Один из перевёртышей отпустил Талу, которая повисла на руках его сородича, подошёл к Сомбре и протянул руки к короне. Император же опустился на колени и склонил голову, в то время как "сын" напомнил о браслетах против магии.

Спустя ещё пару минут артефактные кандалы защёлкнулись поверх брони, а корона была перемещена на голову оленихи, тут же вздрогнувшей и открывшей глаза.

— Так вот как себя чувствует кобыла, — мелодично произнесла уже "дочь". — Занятно.

— Избавь меня от подробностей, — поморщившись, хладнокровно изрёк Джафар, спокойным взглядом, в котором тлела холодная ярость, посмотрев на результат своей ошибки.

— Как скажешь, папочка, — улыбнулась Тала, в то время как чейнджлинги подхватили единорога под руки. — Тебя отправлю я, куда глаза глядят; такой посылке вряд ли кто-то будет рад; лишив тебя мозгов судьба была права: ты новый номер два!..

Едва прозвучали эти слова, как перевёртыши швырнули свою жертву в портал, тут же рассыпавшийся мелкой кристаллической пылью. Лань в свою очередь присела на корточки и погрузила руку в тень под ногами, чтобы достать оттуда Амулет Чейнджлинга, поспешно надетый на шею. В следующую же секунду её окутало изумрудное пламя, исчезнувшее спустя удар сердца, при этом оставив на своём месте крупного тёмно-серого единорога, облачённого в сине-фиолетовую броню со шлемом, украшенным двумя крыльями.

— Победа... Я победил... А-ха-ха-ха-ха! — встав в полный рост и раскинув руки в стороны, он радостно и злорадно рассмеялся, чувствуя отчаяние от двух своих пленниц.

...

А в это время, никем не замеченные три крылатых силуэта, покинув свои покои в Императорской башне летели на север, северо-запад и северо-восток, неся адресатам тревожную весть. Они спешили, чувствуя как с каждой секундой утекает драгоценное время, а в глубине их душ просыпается голод...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 2

Уродливые кривые ветки, похожие на тонкие руки с многочисленными когтистыми пальцами, так и норовящими ухватиться за одежду, ударить по глазам или царапнуть чувствительные уши, до поры маскируясь тёмной пожухлой листвой выныривали то справа, то слева от узкой звериной тропы. Деревья и кусты тёмного и дикого леса, когда-то считавшегося страшнейшим местом во всём государстве, а ныне служащего убежищем для беглецов, предпочитающих дрожать в мрачных сырых норах, дожидаясь пока за ними придут отряды загонщиков, а также немногочисленных повстанцев, осмелившихся поднять оружие против захватчиков, стремительно сокрушивших и армию, и самих принцесс, словно очередные предатели пытались остановить беглецов. Впрочем, громкие ругательства, оглушительный треск и несущиеся в спину проклятья с угрозами, осуществление одной половины коих противоречило возможности выполнения второй половины, доказывали тот утешающий факт... что хотя бы бурелому было наплевать на то, кому именно усложнять жизнь.

— Шевелите крупами, девчонки, до оврага осталось совсем чуть-чуть, а там мы переберёмся через мост и тогда... — бегущая первой жёлтая земнопони с короткой красной гривой, одетая в походные штаны и куртку, с повязанной на голове тёмной косынкой осеклась, так как не желала врать подругам о том, что всё будет хорошо, так как все прекрасно понимали, что кто-то должен будет остаться на этой стороне, чтобы задержать погоню и дать остальным пересечь мост. — Поднажмём ещё чуть-чуть...

Слегка подкинув грязную белую единорожку, безвольно висящую на спине подруги, при этом обхватывая её шею кольцом из рук, шестнадцатилетняя кобылка упрямо ускорилась, шумно дыша и закусывая нижнюю губу. В конце концов, из двух с половиной десятков экв, среди которых было чуть меньше половины подростков от десяти до четырнадцати лет, далеко не все были способны хотя бы держать оружие в руках, не говоря уже о том, чтобы сражаться с его помощью против профессиональных и жестоких воинов.

Когда всё пошло не так? Возможно тогда, когда их застали во время налёта на лагерь с малолетними пленницами, которых уже завтра должны были переправить в столицу... или тогда, когда выяснилось, что вместо обычных четырёх стражников, двое из коих должны были спать, на посту оказалась усиленная шестёрка рогачей? А может быть всё пошло не так четыре года назад, когда вражеская армия, проведённая через границы предателями, почти без сопротивления смяла силы армии и стражи, а затем, при помощи удара в спину, повергли и последнюю защиту мирных Эквестрийцев?

"Нет, всё случилось тогда, когда Кристальная Империя без сопротивления пала к ногам захватчика. Проклятая Каденс... Как она могла?..", — шумно фыркнув, усилием воли прогоняя навязчивые, но совершенно бесполезные в данный момент мысли, кобылка сжала пальцы правой руки на рукояти трофейного кинжала, который служил ей коротким мечом (благо, что сталь оказалась очень качественной).

Им всем было тяжело: от усталости ломило мышцы, тяжёлый влажный воздух с запахом прелой листвы совершенно не освежал, выпирающие из земли корни то и дело лезли под ноги, заставляя запинаться и хвататься за ветви деревьев для того, чтобы не упасть. Тех же кому не повезло, едва они теряли равновесие подхватывали и ставили на копыта подруги, пусть и им самим было столь же трудно. Через кроны деревьев, переплетающихся ветвями над головами беглянок, с каждой проходящей секундой всё ярче сиял небосвод, тем самым знаменуя наступление нового дня (событие, ранее вселявшее в душу радость и надежду, но ныне превратившееся в очередное подтверждение власти захватчиков).

— Просвет впереди!.. — прозвучал слабый возглас раненной подруги над ухом, который услышала не только лидер одного из отрядов повстанцев, но и другие беглянки, тут же ощутившие надежду и прилив новых сил (дополнительной мотивации добавляло и то, что лай собак и выкрики следопытов звучали уже совсем близко).

Вот последние кусты расступились и отряд буквально вывалился на участок свободного от леса пространства между крайними деревьями и оврагом, через который был перекинут хлипкий верёвочный мост. На той стороне уже виднелись руины замка, которые пять лет назад пытались реставрировать, но после вторжения эта инициатива сама собой заглохла.

— Ах... — вздохнула над ухом подруга, увидев высокий силуэт жеребца, закованного в массивную чёрную броню, который совершенно спокойно стоял прямо перед мостом, перекрывая путь к нему.

Он был один, в то время как против него находилась небольшая толпа из молодых экв... только вот мало того, что жеребец сам по себе казался подросткам огромным, вся его поза явно утверждала о немалом боевом опыте, так он к тому же оказался единорогом. Чтобы справиться с ним пришлось бы либо идти в самоубийственную атаку, надеясь хотя бы ценой своей жизни столкнуть врага в пропасть, либо же тратить слишком много времени, тогда как в спину дышали загонщики.

"Селестия! Сегодня точно не мой день. Латник-единорог... Да как он вообще тут оказался?!", — хотелось жалобно застонать и позвать кого-нибудь на помощь... только вот показывать слабость перед подругами и врагом было нельзя, а мольбы о помощи вовсе лишь насмешили бы этих монстров.

— Слезай, Белль, — произнесла земная эква, присев на корточки, при этом ни на миг не отводя взгляда от противника, рассматривающего их с непоколебимостью утёса и спокойствием океана во время штиля.

— Блум, что ты задумала? — с тревогой в голосе спросила единорожка, но всё же встала на свои ноги, пусть и поморщилась от боли в боку.

— Покажу этому уроду, что Эпплы умеют не только яблочки сбивать, — оскалилась бывшая фермерша, вновь поднимаясь в полный рост и прокручивая клинок в руке (получилось не слишком зрелищно, но уверенность лидера всё же смогла вернуть подругам часть самообладания).

— Я с тобой, — тоном, не терпящим возражений заявила Тиара, вооружённая посохом с металлическими накладками на обоих концах, вставая рядом с бывшей соперницей.

Благодарно кивнув, Эпплблум молча кинулась в атаку, делая ложный замах, в то время как отставшая лишь на шаг Даймонд раскрутила своё оружие над головой и приготовилась обрушить его на единорога в тот момент, когда он попытается защититься. В это же время Свити Белль применила направленное заклинание светляка, вложив в него едва ли не половину всех своих сил, из-за чего со стоном чуть было не осела на землю, оказавшись поддержанной Сильверспун.

— Достойно, глубоким голосом, в котором промелькнула нотка уважения, изрёк враг, а в следующий миг шагнул вперёд и перехватив руку жёлтой кобылки, неуловимым движением вывернул из её кисти оружие, после чего бросил её под ноги Тиары, сбив на землю и её. — Но недостаточно для победы.

Последние слова незнакомец произнёс уже держа кинжал в ладони правой руки, недовольно морщась при этом, до боли в зубах напомнив одной из беглянок сестру, когда та видела отвратительную одежду, кристаллы с дефектами либо рваную ткань вместо качественного материала. Только вот долго задумываться об этом не вышло, так как из леса вывалились преследователи, коих за собой тащили крупные псы, стремящиеся сорваться с толстых поводков.

— Отбегались, мелкие мерзавки? — расхохотался главный загонщик, одетый в костюм охотника с кожаным жилетом, жестом приказывая подчинённым окружить сбившихся в кучу экв, дрожащими руками сжимающих импровизированное оружие, при этом телами стораясь защищать самых младших... некоторые из коих расплакались в голос от страха и отчаяния. — Ты кто такой, парень? Впрочем — не важно. За твою помощь я готов выдать щедрую награду: выбирай любую из этих малолетних подстилок.

Чувствуя злобу, стремительно перерастающую в отчаяние, Эпплблум придерживала правую руку левой ладонью и немигающим взглядом смотрела на того, из-за кого их манёвр окончательно провалился. Это было больно... горько... обидно... Отчаянно бьющееся в груди сердце будто бы отказывалось верить, что все эти четыре года подготовки, борьбы с захватчиками, тренировок... оказались напрасны.

Сестра всегда говорила маленькой фермерше, что никогда нельзя сдаваться; нельзя врать; нужно быть доброй и старательной, и тогда всё так или иначе будет хорошо. Старший брат, внешне суровый и неразговорчивый, когда все эквины города склонились перед чужаками оставшийся задержать врагов, чтобы дать младшим кобылкам сбежать читал сказки о том, что даже после самой долгой и тёмной ночи наступает рассвет, а вместе с ним приходит и спасение от кошмаров...

"Так почему же этот кошмар не заканчивается? Где те герои, которые обязательно победят зло и спасут невинных?! Почему все те, кто сражались за добро пали, а светлое будущее так и не наступило?", -и горькие слёзы потекли из начавших затухать зелёных глаз, но всё же она не отрывала взгляда от морды незнакомца, на которой ярко выделялись рубиновые глаза, будто бы сияющие магическим светом, благодаря чему не упустила скривившиеся в отвращении губы.

— Кронорождённые олени... омерзительны, — едва произнеся это, единорог в чёрной броне исчез с хлопком, оставив на своём месте разноцветное завихрение воздуха, словно бы умудрился совершить радужный удар...

"Скуталу была бы в восторге", — удивлённо моргнув, с отстранённым недоумением подумала Блум, а затем до её разума дошло то, что голоса загонщиков и рычание собак затихли.

Бывшая фермерша успела обернуться для того, чтобы заметить как оседают на землю враги, с удивлением на мордах зажимающие собственные шеи руками, булькающие и конвульсивно дёргающиеся... в то время как между их пальцами просачивалась кровь. Благодаря тому, что солнце поднялось ещё выше, лучи светила как раз вырвали из темноты фигуру тёмно-серого единорога, с невозмутимым видом рассматривающего командира преследователей, валяющегося в собственной крови у его ног.

Неверие, радость, надежда и облегчение обрушились на молодую экву, когда она сумела осознать произошедшее. Вместе с тем на краю сознания укрепился страх перед незнакомцем, который только что небрежно продемонстрировал то, что бежать от него не просто бесполезно, но и глупо: единственное, чего получится добиться — это усталость.

"Неужели... неужели это наш шанс?", — прозвучала в сознании одинокая мысль.

— А сейчас, мои маленькие пони, вы мне расскажете, что здесь происходит, — холодным тоном потребовал жеребец, устремив взгляд на Эпплблум, безошибочно узнав в ней лидера отряда. — И чтобы не возникало глупых вопросов, скажу сразу: я — Сомбра. Император Сомбра. И вы будете рассказывать о последних событиях так, будто бы меня давно не было в этом мире. Понятно?

На последнем слове незнакомец... Сомбра вопросительно изогнул брови, а жёлтая эква нервно сглотнула. Она, а судя по тому как сжались и стали медленно пятиться все остальные — не только она, быстро сопоставила имя единорога и внешность бывшего правителя Кристальной Империи, о котором когда-то рассказывала Твайлайт Спаркл (всё же это была любимая из современных сказок, основанных на реальных событиях).

— Хи... Хихихи... — как-то истерично рассмеялась Свити Белль, затем резко успокоилась и, стерев выступившие на глазах слёзы тыльными сторонами кистей рук, хромая от боли сделала несколько шагов вперёд, после чего буквально упала на колени и склонилась в поклоне. — Ваше Величество, прошу вас спасти наших родственников от захватчиков. Клянусь верно служить вам и выполнять любую вашу волю.

— Белль, ты что делаешь? — испуганно зашипела Тиара, незаметно оказавшаяся рядом с Блум, вновь сжимая свой посох... пусть он и был бесполезен в данном случае (если уж этот злодей из сказок для малышей столь легко расправился с опытными воинами, то что ему могут противопоставить несколько усталых, голодных и откровенно трусящих малолетних Экв?).

— Я хочу спасти свою сестру... и если есть хоть малый шанс на это, то... — не разгибая спину и не поднимая взгляда от земли, неожиданно твёрдо ответила белая единорожка.

Взгляд тёмно-серого единорога обратился на Блум, вновь заставляя её сглотнуть. Спиной же она ощущала взгляды членов своего отряда, которые даже в столь сильно воняющей навозом ситуации ждали решения лидера... Лидера, которая хотела спрятаться под одеялом и тихо дрожать в глупой надежде, что придёт сестра и всё снова станет хорошо, но вместо этого была вынуждена искать пропитание, учить других драться, собирать ягоды и грибы, штопать одежду, строить шалаши и землянки, лечить переломы и сидеть половину ночи рядом с потерявшими родителей малышами.

"Может быть это действительно наш шанс? Может быть там, где неудача постигла принцесс, хранительниц Элементов Гармонии и "доблестных", "благородных" защитников добра, успеха сможет добиться древнее зло? Как же это будет иронично, если древнее зло укажет на его место злу молодому. В конце концов, злодеи никогда не могли ужиться рядом друг с другом, словно голодные пауки в банке. Так может быть... Белль права?", — шумно вздохнув, бывшая фермерша опустилась на колени и, уперевшись руками в землю, склонила голову...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 3

Обмануть камень, заставив его считать себя глиной для того, чтобы вылепить из него нож и позволить вспомнить о своей природе, тем самым получив пусть грубое, но прочное и острое, хорошо сбалансированное оружие... Когда-то эта работа потребовала бы напряжения всех имеющихся сил, но сейчас данный процесс был произведён в фоновом режиме, параллельно с размышлениями о своём положении, иронии судьбы и дальнейших планах. При этом взгляды кобыл (называющих себя эквами), которые выражали одновременно и надежду, и страх, и подозрительность, и интерес, и ещё полдюжины менее ярких эмоций, выглядящего совершенно невозмутимым Джафара вовсе не волновали.

Бывший визирь, сидя на поваленном дереве перед костром, в котором потрескивали сухие ветки, находясь на окраине лагеря беженцев-сопротивленцев... чувствовал необычайный душевный подъём. К собственному удивлению он был вынужден признать, что подобной бодрости, замешанной на какой-то весёлой злости и приправленной предвкушением, не испытывал с тех самых пор... когда фактически узурпировал власть в Кристальной Империи. И это ему нравилось.

"Как давно я стал считать обязанности правителя рутиной, а подготовку к войне — обыденностью? Даже сражение с порабощённой Кризалис Селестией не дало той встряски, которую я испытываю теперь... пусть тогда мне и пришлось перенапрячься. Но сейчас, будучи в новом и чуждом мне мире, где за моей спиной нет армии, учёных и слуг, ученицы и жён, союзников и должников, но есть необходимость найти путь назад, а для этого — выжить и обрести силу... мне кажется будто кровь в жилах бурлит, подталкивая к решительным, рискованным, безрассудным действиям", — проверив остроту ножа на попавшейся под руку деревяшке, тёмно-серый единорог остался доволен.

Пусть спешно составленный план действий, сформировавшийся у Сомбры в голове в тот момент когда его тащили к арке портала сработал... не так как хотелось изначально, но нынешнюю ситуацию можно было причислить скорее к положительным, нежели к отрицательным. Пусть подаренный Морой в ночь, ни то сынуля, ни то дочь сумел застать его врасплох, при этом взяв в заложники обеих жён, но он явно не учёл в своих планах то, что путешествия между мирами имеют свою специфику. К примеру уже сейчас император видел способ вернуться обратно в тот самый момент когда его только выбросили в зеркало, а то и на пару минут раньше, для чего ему необходимы только магическая мощь и немного времени для подготовки (благо, что якорей на той стороне более чем достаточно).

"Лихорадит душу, я обиды не прощаю; я разрушу... план твой, обещаю", — Джафар мог винить себя в том, что вообще допустил подобную ситуацию, но к бессмысленным рефлексиям он был не склонен, предпочитая учитывать свои ошибки и двигаться дальше.

Прежде чем возвращаться следовало понять то, специально ли Мора подсунула ему столь своевольный артефакт, который вышел и из-под её контроля (если вышел, а не продолжает служить создательнице), либо же она попросту совершила ошибку. В первом случае предстояло пересмотреть условия их сотрудничества, так как шаманка попыталась забрать себе всю власть... во втором же случае ничего не изменится, разве что её подарки будут проходить более тщательную проверку.

"Если всё это план Моры, то шаг очень изящный: наследники престола скоро родятся, так что в императоре больше нет необходимости. Ну а чтобы Каденс ничего не заподозрила есть жуткий злобный дух, который обезвредил обеих императриц и захватил ту, кто могла бы рассказать правду. Потом, разумеется, злодея победят, пленниц освободят и империя будет радостно приветствовать жеребят императора. Селестия с Луной, Тор и Челубей окажут им помощь, Твайлайт тоже отложит планы возвращения домой, лишь султаны, грифоны да драконы могут отреагировать по-разному... Если всё так, то я готов рукоплескать, дорогая супруга", — вместо злости на возможную предательницу, бывший визирь испытал искреннее восхищение, которое с некоторой натяжкой можно было бы назвать любовью.

Усилием воли заставив себя вернуться к нынешнему своему положению, которое было несколько неоднозначным, тёмно-серый единорог осмотрел лагерь экв. Приземистые землянки, замаскированные кустами и кронами нависающих над ними деревьев, ямы для костров, импровизированные сушилки для белья... и молодые кобылы вокруг, которые то и дело бросают на него взгляды. Это было даже немного забавно, но до спасённых от оленей пони тот факт, что они ведут потенциального шпиона в своё убежище дошёл только тогда, когда они уже оказались здесь (всё же враги могли осознанно пожертвовать несколькими загонщиками, чтобы накрыть всю банду разом). Впрочем, к их чести они всё же сумели сохранить самообладание, пусть и цепляясь за непонятную надежду на то, что им наконец-то повезло.

"До чего же нужно отчаяться, чтобы древнего тирана и описываемого в легендах воплощением зла единорога принять за спасителя?", — мысленно покачав головой, Сомбра в очередной раз отметил, что здешняя его версия умудрилась создать себе крайне впечатляющую репутацию, которую от всей души приукрасили сёстры-аликорны.

И всё же не следовало забывать, что этот мир радикально отличается от Эквуса Джафара, пусть на первый взгляд они и похожи. Первым и самым бросающимся в глаза отличием являлось то, что местные Селестия и Луна действительно поднимали и опускали светила, контролируя смену дня и ночи, чем до них занимались круги магов-единорогов, что изначально ставило пони на более высокую ступень чем остальные расы (как такое возможно информаторы в мордочках Эпплблум и Свити Белль не знали, так как для них это было настолько же обыденным явлением как дыхание, а информация о том, что солнце с луной способны двигаться самостоятельно вызывала скепсис и недоверие). Возможно из-за этого остальные народы старались их не трогать... что сослужило военному потенциалу богатейшей страны мира дурную службу.

Вторым значительным отличием являлась история местной Кристальной Империи: во-первых, нынешняя правительница Ми Аморе дэ Каденс, которая вышла замуж за королевского гвардейца Шайнинга Армора... никогда не была сестрой короля Сомбры, а родилась вовсе в Эквестрии обычной пегаской, возвысившейся до аликорна около тридцати лет назад; во-вторых, местный тёзка бывшего визиря всё же сумел правильно провести ритуал, в результате чего стал могущественным магом теней, который скатился в бессмысленную тиранию и безумие, что в итоге привело к исчезновению Кристальной Империи более чем на тысячу лет. Ну и третье радикальное отличие миров заключалось в том, что Селестия и Луна не уничтожили Элементы Гармонии во время семейной ссоры, а старшая сестра отправила младшую в ссылку на луну на тысячу лет, в результате чего такие артефакты как Кристальное Сердце уцелели.

"Что же у нас получается? Элементы Гармонии уцелели, а значит пони и представители других народов не получили свои "метки", что с одной стороны помогло цивилизации развиваться в прежнем темпе, а с другой... Хм. Практика показала, что без хранительниц артефактов, созданных для противодействия разрушительным силам неизвестно кем и когда, жители Эквестрии оказались фактически беззащитны против армии вторжения оленей. Принцессы же, скорее всего под угрозой жизням их подданных, сдались сами и призвали сделать то же самое оставшихся сопротивленцев. Впрочем, по словам Эпплблум, сдалась Селестия, а вот Луну ударили в спину. Что же произошло бы в нашем мире в схожей ситуации? Среди унижаемых, избиваемых и насилуемых пони произошёл бы массовый всплеск проявления "меток", среди коих было бы немало сил, способных нивелировать численное, магическое и физическое превосходство. В результате угрозы получить сверхсильных мстителей, которые не боятся ничего, так как им уже не за что бояться, захватчикам пришлось бы либо убивать пони поголовно, либо держать свои деструктивные позывы в узде", — представив себе картину того, как местных оленей вырезают жители какой-нибудь захолустной деревушки, которые слишком сильно испугались и обозлились, тёмно-серый единорог с трудом удержал невозмутимое выражение морды.

Последним значительным отличием можно было считать то, что разница во времени между двумя мирами составляла примерно тысячу лет, но при этом какого-то огромного разрыва в науке не наблюдалось. Всё остальное же имело мало значения, списываясь на мелкие погрешности.

"И всё же... почему портал, которому было приказано доставить меня к Селестии и Луне, вместо перемещения в пределах одного мира закинул мою персону сюда? Впрочем, лучше оставить разбираться с этим ученице, а у меня есть и другие заботы. Местная Каденс, сдавшая оленям свой город без боя... не заслуживает права владеть Кристальным Сердцем, а вот мне оно очень даже пригодится. Кроме того, где-то неподалёку содержится тёзка моей ученицы, которую как и нашу Твайлайт поймали в плен... сломали и используют не по профилю. Эти ущербные пародии на кронорождённых идиоты? Если уж вы сумели подчинить себе гениального учёного, так используйте весь его потенциал, а не превращайте в постельную игрушку. Нет... наши олени всё же разумнее. И как они только умудрились победить?.. Ах да: беззубость армии Эквестрии, предательство и ментальное воздействие на жеребцов", — составив у себя в голове черновую версию плана ближайших действий, Сомбра вернул внимание к лидерам отряда сопротивления оккупантам.

Эпплблум и Свити Белль, которую пришлось немного подлечить при помощи "обмана", чтобы она могла идти самостоятельно, сидели на брёвнышке с другой стороны от костра. Земная п... эква, опустив голову рисовала на земле палочкой, о чём-то глубоко задумавшись, а единорожка (хотя бы тут не нужно было привыкать к новым названиям) смотрела в огонь, время от времени моргая. При этом они обе выглядели... как растерянные подростки, готовые вот-вот сломаться от груза упавшей на них ответственности.

"Некоторые зебры, да и пони из числа крестьянок Эквестрии, к их возрасту успевали родить один-два раза. Хотя... если рассматривать только Кристальную Империю, как наиболее прогрессивную страну, жители которой обладают наибольшим средним достатком, то они вполне вписываются в стандартные нормы взросления. Но наверное тут свою роль сыграло то, что с двенадцати лет им приходится не только выживать самостоятельно, но и заботиться о других, пусть и не в одиночку", — скосив взгляд, император посмотрел на Тиару, которая стояла у дерева, опираясь на него спиной и придерживая правой рукой свой посох, будто бы охраняла своих подруг от возможных поползновений со стороны ж... эквина.

Эти жеребята были обузой: свою полезность они исчерпали в тот момент, когда рассказали историю этого мира до настоящего времени, и если бы не необходимость обдумать положение дел, то тёмно-серый единорог вероятно и вовсе не пошёл бы в лесной лагерь. Их боевой потенциал был сомнителен, умение и желание служить вызывали скепсис (разве что белая единорожка с одинаковой готовностью стала бы готовить пищу, греть постель и резать глотки врагов, в надежде спасти сестру), а кроме всего прочего... они его боялись.

"Забавно: меня они боятся, но оленей ненавидят. И это при условии того, что обо мне, ну или моём двойнике, лишь слышали страшные сказки, а то, на что способны захватчики видели своими глазами", — особой жалости Джафар к эквам не испытывал, но и бросать тех, к чьей судьбе уже приложил руку считал расточительным.

— Я принял решение, — произнёс жеребец, заставив кобылок вздрогнуть и поднять на него взгляды. — Сегодня ночью я пойду в Понивилль и те, кто встанут на моём пути умрут. Утром вы сможете либо вернуться в город, либо забрать своих родственников и уйти.

— А как же Эквестрия... Ваше Величество? — подала голос единорожка, пугливо прижав уши к голове, а руки к груди.

— Ты меня с кем-то спутала, маленькая эква, — хмыкнул Джафар, глаза коего сверкнули яркими рубинами. — Я не герой, чтобы заниматься спасением невинных и обездоленных: если вы не сможете воспользоваться шансом, который получите с моей помощью, то это значит, что и смысла тянуть вас к светлому будущему нет. Так что, если хотите получить реальную помощь, то покажите то, что достойны её. Ну и помните, что за всё в этой жизни следует платить...

— Я готова, — решительно заявила Белль, пусть и с трудом, но заставив себя посмотреть в глаза бывшего визиря.

— Похвальная самоотверженность, — поднявшись на ноги, тёмно-серый единорог посмотрел на двух экв сверху вниз, а затем добавил: — Теперь придумай то, что именно ты можешь мне предложить.

Произнеся это, Сомбра развернулся и зашагал вглубь леса, оставляя кобыл одних, чтобы они могли поговорить. В конце концов он никуда не спешил... да и не был до конца уверен в своём решении. В конце концов, как уже не раз доказала жизнь, планы существуют лишь до столкновения с реальностью...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 4

"Я не герой, но от чего меня тянет поступать как один из них?", — этот вопрос не прекращал всплывать в голове Джафара всё то время, пока он шёл от лагеря лесных экв к Понивиллю, который после захвата так и не был переименован (олени почему-то вовсе не уделили внимания этому вопросу, словно бы таким образом старались не дать пленникам забыть прошлое, чтобы им тяжелее было жить в настоящем).

Здраво обдумав ситуацию, взвесив несколько различных точек зрения, бывший визирь пришёл к выводу о том, что будет минимум недальновидно упустить возможность обзавестись хотя бы сторонниками. Он, конечно же, мог бы просто забрать то, что считал необходимым для возвращения и уйти, но таким образом вместо благодарных должников получил бы минимум враждебно настроенных разумных, которые при определённом стечении обстоятельств могут нанести ответный визит вежливости.

"Не стоит оставлять за спиной врагов, как и плодить недоброжелателей на пустом месте. А раз с оленями наши интересы так и так расходятся, то почему бы не убить двух зайцев одним ударом?", — чем дольше тёмно-серый единорог обдумывал эту идею, тем сильнее в нём крепло осознание, что быть относительно благородным и условно доблестным в данном случае выгодно (нужно лишь не отказываться от благодарности, как это описывают в героических сказках для малышей).

Тем временем пока Свити Белль и Даймонд Тиара показывали Сомбре путь через лес, ведя его явно не самой короткой дорогой, Эпплблум и Сильверспун успели сбегать к соседнему лагерю, чтобы привести подкрепление. В результате, к опушке Вечнодикого леса они подошли на закате... почти одновременно.

— Хм? — жеребец иронично изогнув брови бросил взгляд на переминающуюся неподалёку от него с ноги на ногу белую единорожку.

— М-мы не спешили... и вы сказали, что мы должны успеть к темноте... — невнятно пролепетала молодая волшебница, сжимая в руках нижний край зелёной куртки, которую надела поверх плотной серой футболки.

Было заметно, что эква боится, но при этом не считает себя виноватой. Впрочем, Джафар и не думал о том, чтобы наказывать её за то, что она нашла лазейку в его приказе. В какой-то степени это даже порадовало, так как демонстрировало наличие не только смазливой мордашки, неплохой фигуры (которую кобылка безуспешно скрывала мешковатой одеждой), но и ума с характером.

— Это и есть ваш "шанс"?.. — прозвучал голос более взрослой эквы со стороны второй прибывшей группы, в которой кроме нескольких знакомых по первому лагерю кобылок, вооружённых луками и копьями, находились десять более воинственных особ.

три единорожки с пеньками вместо рогов, две пегаски с подрезанными крыльями, ну и пять земно... экв? Бывший визирь сомневался, что слово "земноэква" вообще существует, а потому даже мысленно старался называть их более привычным словом "земнопони". Одеты они были в серые, коричневые, зелёные и чёрные рубашки, штаны, куртки, у нескольких имелось некое подобие доспехов, явно не подходящих владелицам по фигуре, и каждая держала в руках какое-либо оружие.

— Как-то он не впечатляет, — с сомнением произнесла зелёная единорожка, крайне недружелюбно глядя на императора, возвышающегося над ней на полторы головы.

"Я очень надеюсь, что эти отряды сопротивления — не всё, что могут противопоставить оленям пони. Видно, что выживать они научились, а сражаться ещё только учатся, но... лесные разбойники из моего мира выглядят более грозной силой. Впрочем, может быть это следствие многих веков мирной жизни?", — как-то отвечать на провокацию тёмно-серый единорог не стал, предпочтя сделать вид, что попросту ничего не услышал.

— Ему вообще можно доверять? — спросила у жёлтой кобылки с красной гривой красная земная эква с зелёными волосами, во всей позе коей читалась откровенная опаска.

— Нужно было дождаться, пока подтянутся эквы из других лагерей, — проворчала ещё одна обладательница зелёной шкуры, но на этот раз с крыльями.

— Я же вам говорила... кто он, — буквально зашипела на соратниц Эпплблум, бросая на Сомбру нервные взгляды. — Он расправился с отрядом загонщиков прежде того, как я успела моргнуть...

Жеребца даже умилило то, насколько рьяно почти незнакомая кобылка бросается на его защиту, так что на миг в душе появилось желание потрепать её по макушке. В то же время Свити Белль, осмелившаяся подойти поближе, тактично попыталась объяснить то, что они просто не видели, на что Джафар способен.

"У моего тёзки настолько хорошая репутация, что даже через тысячу лет после его изгнания пони... эквы считают, что он готов убивать за один факт того, что кто-то усомнился в его силах? Хотел бы я с ним пообщаться: если он не безумец, то мы нашли бы общий язык", — выкинув из головы бессмысленные мысли бывший визирь отметил, что небо заметно потемнело, так что через промежутки между ветвями даже удалось увидеть парочку звёзд.

— Мы всё поняли, — подняла руки в останавливающем жесте красная земнопони... эква. — Может быть прекратишь петь дифирамбы этому молчуну и вы наконец-то расскажете свой план? Предупреждаю, что если он нам не понравится — мы уйдём... и вам в этом самоубийстве участвовать не позволим.

"Неужели я услышал здравую мысль? Браво: но правильнее было бы вместо споров сразу узнать свою роль в операции", — после некоторых размышлений тёмно-серый единорог понял, что старшие кобылы, по всей видимости уже побывавшие в руках оленей, но каким-то образом сумевшие сбежать (если их специально не отпустили для устрашения... или какой-то другой цели), пришли на место сбора исключительно ради того, чтобы не дать молодым подругам совершить какую-нибудь глупость.

— Вы будете ждать здесь, а я пойду туда и всё сделаю, — впервые заговорил с так и не представившимися эквами Сомбра, решивший, что стало достаточно темно.

— Ты себя кем вообразил?.. — вскинулась зелёная пегаска.

— Ждите сигнала, — махнув рукой на спорщиц, император шагнул в сторону Понивилля и применил свою "метку", став невидимым и неслышимым, на что в условиях низкой видимости тратилось заметно меньше сил.

Позади раздались взволнованные возгласы, которые почти перерасли в новый виток спора, в котором одна сторона требовала быстрее бежать отсюда, а вторая утверждала, что нужно остаться и ждать. К счастью для экв, их лидеры сумели навести подобие порядка в рядах своих подчинённых, после чего тишину наступившей ночи уже ничто не нарушало.

"Я не удивлюсь тому если вдруг выяснится, что некоторое количество представительниц порабощённого народа олени специально отпускают, чтобы было на кого охотиться. А ведь раньше мне казалось, что воинственность из пони окончательно не сможет вытравить даже магия", — выскользнув из-под крон крайних деревьев, тёмно-серый единорог замер глядя на представший его взору замок из кристалла, стены коего серебрились в лунном свете, устремляясь к небу похожими на ветви дерева башнями, окружающими основной "ствол".

Вспомнив архитектуру Кристальной Империи, как старой так и новой, Сомбра был вынужден признать, что решив ограничиться башнями они... многое потеряли. Всё же сколько бы углов и какого бы цвета ни была башня, она слишком похожа на десятки подобных ей, что значительно обесценивает индивидуальную красоту.

"Пожалуй, вернувшись домой мне стоит приказать построить несколько дворцов, ну или других зданий с куполами, арками и подобными изысками. Хм... Нашёл когда об этом думать", — досадливо поморщившись, жеребец быстро зашагал к городу, для чего ему пришлось миновать небольшую реку, через которую был перекинут деревянный мост, охраняемый парой оленей в кирасах и с секирами.

Двурогие воины выглядели внушительно: ростом они не уступали императору, а их мускулатуру не могла скрыть даже свободная светло-серая одежда, сшитая из какой-то тонкой ткани. На поясах у них висели дубинки, на которые были надеты тканевые чехлы, длинные рукояти секир же использовались как подпорки, но опытный взгляд всё же позволил определить, что в любой момент расслабленные здоровяки могут изготовиться к бою.

Прислушавшись к негромкому разговору стражников, которые обсуждали то, куда отправятся после смены, Джафар узнал о том, что пропавший отряд загонщиков и не думают искать. Более того: убитым им оленям завидовали, так как считали что те, настигнув свою добычу решили развлечься со "свежим мясом", а потому и не торопятся назад.

— Если повезёт, то они и на огрызающуюся добычу наткнутся, — вздохнул левый из двурогих жеребцов.

— Вряд ли, — не согласился его напарник. — Это при власти пони тут хищники расплодились. Охотники за последнюю пару лет почти всех вывели...

Не став специально задерживаться на мосту, бывший визирь применил "обман" для того, чтобы увидеть краткий путь до ближайшего аликорна, после чего со спокойной совестью вошёл в город. Ему следовало двигаться к замку, который стоял несколько на отшибе, чем ещё раз выделялся из общего фона Понивилля, где домики жались друг к другу, при этом умудряясь оставлять между собой вполне широкие дороги.

Несмотря на то, что уже царила ночь, город не спешил спать: в окнах горел свет, по улицам ходили же... эквины, выглядящие вполне довольными жизнью, а также эквы, одетые в ошейники красного и чёрного цветов, а иногда и сбрую, которая ничего не скрывала, но стесняла движения. Кроме того там и тут были видны олени, большинство из коих являлись вооружёнными воинами, помимо дубинок на поясах носящими с собой мечи, топоры или кинжалы, а меньшинство ходило в богатых одеждах торговцев, либо традиционных нарядах шаманов.

Во дворах домов, у которых имелись небольшие огороженные участки земли, либо перед дверями жилищ, которые подобной роскошью не обладали нередко лежали крупные лохматые псы, очень похожие на убитых тёмно-серым единорогом вместе с охотниками. Животные были явно не дикоративными, судя по всему хорошо брали след, а кроме того могли помочь хозяину в бою, так как обладали внушительными клыками, когтями и мускулатурой.

Несколько раз тёмно-серый единорог видел то, как экв насиловали прямо на улице, для этого затащив в подворотню либо уложив на траву перед домом, при этом олени не стеснялись отнимать живые игрушки у эквинов, которые либо с подобострастными улыбками отступали, либо получали дубинкой по хребту и всё равно уступали. Таким образом очевидным становилось разделение на слои общества, элитой в котором являлись захватчики, эквины играли роль прислуги, ну а эквы... и парочка ланей, считались живыми вещами.

"А ведь у единорогов рога не сломаны, да и у пегасов крылья целые, но они и не думают оказывать сопротивление. Впрочем, среди этих... жеребцов... не видно тех, кто могли бы считаться воинами", — с брезгливостью посмотрев на подростка, активно пыхтящего на кобыле, которая стояла перед ним на коленях и опиралась на локти, Сомбра ощутил мимолётное желание срубить одну рогатую голову, так как прямого родства между этой парочкой было сложно не увидеть, а для сестры эква была слишком зрелой (то, что за этим наблюдали ещё двое пони и трое оленей, подбадривающих "мальца", ситуацию делало только неприятнее).

Справедливости ради следовало заметить, что совокуплением в том или ином виде занимались не более четверти встреченных жителей города, а вот о тех, кто находились в домах Джафар ничего сказать не мог. Многие воины пили, шумно спорили, играли в какие-то игры на столах, вытащенных под открытое небо, боролись или дрались на кулаках, в то время как часть эквинов старалась им услужить. В одном дворе олень дрессировал пса, натаскивая его на поиск прячущейся среди кустов земноэквы...

"Не только на поиск", — констатировал бывший визирь, наконец придя к выводу о том, что видел достаточно.

"Я быстрее звука", — мысленно отдал команду своей метке тёмно-серый единорог, уже в следующую секунду оказываясь за пределами улиц Понивилля...

...

Вблизи замок оказался ещё больше чем казалось прежде: не резиденция правящей династии в старой Кристальной Империи, но и не Императорская Башня в новом городе. Хотя, если убрать все "ветви", то масштабы были как раз сопоставимы, но...

"Я хочу себе этого кристаллурга, который сумел вырастить подобное сооружение. Если же олени его убили, то жить им придётся долго, но не очень счастливо", — при помощи "метки" миновав закрытые ворота, которые охраняла ещё одна пара стражей, демонстрирующих завидную дисциплинированность, бывший визирь отменил нематериальность уже находясь в просторном холлее, откуда вверх вели сразу четыре лестницы, а в разные коридоры и комнаты — шесть дверей.

Если бы не возможность увидеть путь к ближайшему аликорну при помощи обмана собственных глаз, то бродить по разным переходам тёмно-серый единорог мог долго. К счастью освещение в большинстве помещений было погашено, либо ограничивалось одним-двумя тусклыми светильниками, а слуги и стража предпочитали сидеть по комнатам, занимаясь более интересными делами. Однако же прежде чем продолжать свой путь, император был вынужден задержаться в одной из тёмных ниш, восстанавливая свои силы до приемлемого уровня (как же не хватало Твайлайт с её неистощимым запасом магии).

В одной из комнат на третьем этаже, куда Джафара привела его сила, он застал ожидаемую, но в то же время пробуждающую ярость картину: фиолетовая аликорница, одетая в какую-то сбрую из кожаных ремней, едва касаясь ногами пола висела на крюке, свисающем с потолка, зацепленном за скованные вместе и вывернутые назад руки. Её рог и крылья тоже были обрезаны, что для местных жителей означало гарантированное лишение возможности летать и использовать магию, так как кьютимарки, в отличие от "меток" лишь демонстрировали факт наличия таланта, но не наделяли особыми способностями.

"Бесполезные статусные рисунки", — мысленно констатировал тёмно-серый жеребец, сжимая пальцы правой руки на рукояти каменного ножа.

В следующую секунду олени, ужинающие за столом, который стоял в десятке шагов от пленницы, совершенно не проявляющей недовольства от своего положения, а также дракон с фиолетовой чешуёй, зачем-то одетый в штаны и уже замахивающийся плёткой оказались во тьме, так как все светильники разом погасли...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 5

Джафар был добрым, сопереживающим, чувствительным, всепрощающим существом... где-то глубоко-глубоко в душе, под налётом из циничности, эгоизма, расчётливости, жестокости и целеустремлённости. Что говорить, если даже его любовь к Каденс имела искусственную природу, переродившись из куда более меркантильных чувств под воздействием "метки" принцессы? При этом он осознанно сохранял эту свою привязанность, искренне наслаждаясь каждым мгновением ощущений, даруемых нахождением рядом с аликорницей.

Вот и теперь стоило лишь увидеть то, в насколько жалком состоянии находится Твайлайт Спаркл, бывший визирь неосознанно перенёс на неё свои эмоции, испытываемые к ученице, которую давно считал своей собственностью. А позволять измываться над тем, что считал своим и к чему хоть немного привязался он не собирался.

Несмотря на то, что в помещении наступила тьма, идеальная память и воинский опыт позволили сохранить перед внутренним взором точное расположение всех живых и неживых предметов, благодаря чему стремительный сверхзвуковой рывок окончился точным ударом каменного ножа по горлу первого оленя. Спустя мгновение удар повторился, но на этот раз целью стал подбородок второго противника, лезвие через который снизу вверх вошло в мозг жертвы, ну а там и третья цель обрела дополнительное украшение в виде столового ножа, вошедшего в правый глаз по самую рукоять. Ну а пока три тела, ещё не осознавшие своей смерти даже не начали падать, тёмно-серый единорог развернулся к ничего не подозревающему дракону, в субъективном восприятии мира, застывшему с занесённой для удара рукой.

"И это его ученица называла младшим братом и почти сыном? Что же, не мне осуждать их семейные отношения", — решив, что рубить с плеча в данном случае не стоит, Сомбра сблизился с четвёртой жертвой, а затем нанёс строго отмеренный удар рукоятью каменного ножа по затылку бескрылого ящера.

Отменив воздействия своей "метки", тем самым возвращаясь в нормальное течение времени, Джафар услышал звуки грузного падения тел своих противников. В его разуме же в очередной раз мелькнула мысль, что скорость является одной из самых опасных и эффективных сил, которая способна даже из абсолютного неумехи сделать великого воина, повергающего опытнейших бойцов и заслуженных мастеров.

"К сожалению и эта сила не абсолютна, если ты не успеваешь её применить", — с чувством досады подумал бывший визирь, заставляя свой рог светиться и обходя продолжающую висеть на крюке в согнутом положении кобылу, недоуменно и растерянно моргающую, но не решающуюся открыть рот.

Теперь, когда рядом не было непосредственной угрозы, тёмно-серый единорог смог подробнее рассмотреть местную копию своей ученицы: фиолетовую шкуру на бёдрах и боках пересекали красные полосы, на фоне которых терялись тонкие шрамы, крылья были обрезаны примерно на половину, от рога остался пенёк в один виток, тут и там виднелись синяки, некоторые из коих имели форму рук. А вот следов истощения, характерных для голодающего организма видно не было, что можно было объяснить тем, что оленям не нравились тощие рабыни (да и если не считать влажных следов на внутренней стороне бёдер, то кобыла была чистой).

"Могло быть хуже. Впрочем, кормить пленных тоже можно по-разному", — краем сознания отметил Сомбра.

Встав перед пленницей, которая наконец-то сфокусировала на нём свой взгляд, император посмотрел в глаза кобылы, в которых не читалось ничего кроме удивления. Экву словно бы и не волновало то, что вокруг царит тьма, единственным источником света является рог жеребца, сияющий алым, а в его руке находится нож, острие коего нацелено в её сторону.

— Здравствуйте, могу я чем-то вам угодить? — после короткой паузы прозвучал заискивающий голос, от которого захотелось поморщиться в раздражении. — Прошу меня простить за то, что я не могу вас поприветствовать по всем правилам, но мой хозяин...

— Теперь ты принадлежишь мне, — перебил её Джафар, обдумывающий то, а есть ли вообще смысл разговаривать с этой сломанной куклой, смотрящей на него глазами жеребёнка.

— Я... — впервые на мордочке собеседницы отразилась хоть какая-то мыслительная работа. — Простите, я должна спросить хозяина.

— Он уже ничего тебе не скажет, — хмыкнул бывший визирь, затем схватил Твайлайт левой рукой за нижнюю челюсть и наклонился вперёд, чтобы кончиком рога коснуться обрубка на её голове. — Отдай мне свою силу.

"Между её резервом и моим есть канал", — представив свой запас магии и источник Спаркл как сообщающиеся сосуды, тёмно-серый единорог применил "метку", заставляя реальность поверить в это... и тут же ощутил бурный поток энергии, прокатившийся по его эфирному телу, тем самым вызывая знакомое жжение в каждом канале, при помощи "Обмана" расширяя и укрепляя их.

Казалось будто магия, до этого момента запертая в искалеченном физически и духовно сосуде, словно имеющая разум сущность устремилась в открытую дверь... Впрочем, правильнее было бы сравнить произошедшее с водой, выход которой перекрывала дамба, но тут кто-то прокопал новое русло.

"Феноменальная сила", — Сомбре пришлось приложить немало волевых усилий для того, чтобы не расхохотаться от обманчивого ощущения всемогущества, которое словно таран ударило в дамбу его самообладания (всё же прежде и ученица, и Каденс сами регулировали связывающий их канал).

— Ч... что происходит? — задрожав, испуганно пискнула сама хозяйка магии, ощутившая произошедшие перемены, из-за чего её зрачки сузились, а веки широко распахнулись.

"Все спят", — вновь воспользовавшись "меткой", Джафар вложил в это воздействие почти всю поступающую от аликорницы силу, тут же ощутив снижение давления на сознание (он постарался ограничить воздействие зоной города и прилежащих к замку территорий, чтобы не задеть экв в лесу... ну и сама крылато-рогатая кобыла, находящаяся в непосредственном контакте с жеребцом избежала атаки).

Перед внутренним взором появилась своеобразная карта с горящими огоньками на ней, которые начали стремительно гаснуть... но спустя секунды некоторые из них вновь вспыхнули и стали двигаться. Пришлось применить "Обман" на глаза, чтобы увидеть причину неудачи и скривиться, так как проснувшимися оказались шаманы и воины, имеющие амулеты с духами.

"Я изгоняю...", — новая волна силы аликорна пронеслась по городу будто цунами, вышвыривая в нематериальный план духов, которые попросту не могли сопротивляться превосходящей грубой мощи.

Повторный "Обман", приказывающий всем спать сработал без осечек и последние огоньки бодрствующих разумов погасли. Лишь после этого тёмно-серый единорог вновь сфокусировал взгляд на пленнице, к голове которой до сих пор прижимал свой рог.

— Теперь нам не помешают, — улыбка исказила губы Сомбры, после чего глаза вспыхнули алыми угольками и прозвучал приказ: — Раскрой мне свой разум...

...

Этот день ничем не отличался от предыдущих: проснувшись ещё до рассвета от несильного пинка по рёбрам, Твайлайт поздоровалась со Спайком, который отправлялся готовить завтрак хозяевам, после чего встала со своей подстилки (которую уже следовало бы постирать) и поспешила в ближайшую ванную. Холодная вода окончательно прогнала липкие остатки тревожного сна, придав бодрости и свежести, а тёплое пушистое полотенце заставило задержаться на лишнюю минуту для того, чтобы насладиться неуловимым ощущением уюта. Впрочем, эква быстро опомнилась и хлопнув себя ладонью по щеке, вспышкой боли прогоняя недостойные правильной рабыни мысли, поспешила в покои старшего хозяина на "Первый завтрак" (господа заботились о своей собственности следя за тем, чтобы она получала высокопитательную пищу).

На второй завтрак была жидкая каша с очистками, а также Спаркл позволили облизать тарелки хозяев перед тем как нести их на кухню для мытья. Правда лизать пришлось стоя на четвереньках и расставив посуду на полу, при этом стараясь двигать крупом в такт движений младшего хозяина...

Днём эква сопровождала господина губернатора на рынок, где они зашли в лавку ювелира. Пожилой эквин с каким-то странным грустным взглядом, подслеповато щурясь из-под кустистых седых бровей вручил хозяину золотые кольца для сосков и цепочку с двумя карабинами, при этом бросив на аликорницу извиняющийся и виноватый взгляд. Желая его подбодрить, Твайлайт задержалась на выходе и, когда никто не видел, улыбнулась и поблагодарила мастера за работу... из-за чего он почему-то окончательно поник, пробормотав в ответ нечто неразборчивое.

В той части торговых рядов где торговали рабынями, некоторые из коих бросали вокруг злые взгляды и старались прикрываться от возможных хозяев (глупые эквы с чёрными ошейниками) господин губернатор узнал о том, что ночью был совершён налёт на загон с молодыми рабынями. Новость его сильно расстроила, из-за чего он приказал высечь обслугу из эквинов, которые не справились с присмотром за товаром. За то, что Спаркл осмелилась предположить, что загонщики скоро вернут беглянок... она получила чувствительный удар по щеке, после чего пришлось заглаживать свою вину прямо на улице...

После возвращения в замок хозяева ушли на полигон, обустроенный на заднем дворе, чтобы продолжить оттачивать своё боевое искусство, а экву отправили на кухню за свежим соком и за полотенцами. По пути она забежала в ванную, где быстро ополоснулась холодной водой, а когда пришла к своей цели встретилась с усталым Спайком, готовившим обед. Пришлось задержаться для того, чтобы помочь другу расслабиться... а затем снова ополаскиваться в душе, из-за чего она слишком сильно задержалась и была наказана за нерасторопность...

Во время ужина хозяева любили наблюдать представления, которые для них устраивали то стражники, то приглашённые гости, то Спайк. В этот раз всё начиналось привычно: на экву надели сбрую, стянули руки за спиной и подцепили их крюком, свисающим с потолка... а затем всё изменилось.

Внезапно наступившая темнота удивила Твайлайт, но она посчитала, что это ещё один этап представления, из-за чего постаралась расслабиться, но вместо ожидаемого удара плётки прозвучал шум падения нескольких тел, после чего перед эквой появился единорог в чёрной броне, рог которого светился красной аурой. Спаркл удивило то, что эквину разрешено носить доспехи, но так как сейчас происходило вечернее представление... можно было увидеть и не такое. Однако же странно знакомый незнакомец, говорящий вроде бы понятные слова, но при этом складывающиеся в непонятные фразы вёл себя совсем не так как ожидалось...

Ощущение, будто бы внутри прорвало плотину, дискомфорт от наличия которой был не заметен до тех пор пока не исчез, испугало Твайлайт: она хотела позвать на помощь, но боялась испортить представление для хозяев и... сомневалась в том, что от неё не ждут именно этого. Из-за бронированной перчатки, сжавшейся на нижней челюсти, тем самым лишая экву возможности даже кричать, в уголках глаз выступили предательские слёзы, а из глубин сознания стала подниматься паника...

...Образы далёкого детства, когда рядом был большой и сильный папа, добрая и заботливая мама, до смешного серьёзный и неуклюжий в своих ухаживаниях за няней Шайнинг, который долгое время был лучшим и единственным другом, замелькали перед глазами будто выцветшие фотографии, которые кто-то вновь наполнял красками, а затем заставлял шевелиться будто кино. Затем их сменили образы из чуть более старших лет, наполняющие душу гордостью за то, что она стала ученицей самой принцессы Селестии, а также радостью от обретения маленького братика, о котором нужно заботиться и с которым можно играть...

Годы ученичества, семейные праздники, первые школьные подруги, влюблённость и разочарование, успехи и неудачи, победы и поражения... прибытие в Понивилль и новые подруги, победа над Найтмер Мун, Дискордом, Сомброй (Сомброй?), свадьба старшего брата и няни-подруги, бегство из Тартара лорда Тирека и новый замок — всё это наполняло душу бурей эмоций, заставляя вспоминать всё то, что было важным для неё до... появления оленей. А вот следующие воспоминания были окрашены какой-то дурманящей, приторно-сладкой до тошноты дымкой, из которой звучал тихий но настойчивый шёпот, требующий смириться, подчиниться, прекратить бесполезное сопротивление, быть полезной и послушной...

"Нет...", — вспомнив свои эмоции от известия о том, что Кристальная Империя без боя перешла к врагу, Спаркл ощутила непонимание, отчаянное неверие, боль предательства...

"Прекрати...", — удар в спину от собственных стражников, за которыми последовали пытки, издевательства, унижения, шантаж жизнью родных и друзей, а затем и грубые изнасилования уже в исполнении Спайка, зародили в груди глухой стон.

"Остановись...", — новая мысленная мольба потонула в очередной волне воспоминаний, в которых уже она сама помогала ломать подруг... которые до последнего надеялись на помощь от неё, после чего огонь в их глазах гас, оставляя после себя безвольные оболочки.

"Прекрати это!", — вопль души остался без ответа, тогда как воспоминания показывали события последних лет, в которых она была послушной собачкой у захватчиков, искренне недоумевающей при виде так и не сломавшихся экв, которые едва ли не с гордостью носили чёрные ошейники, с брезгливостью и ненавистью смотря как на пленителей, так и на рабынь в красном...

— Ааааа!!! — едва чужая хватка с нижней челюсти пропала, как из горла вырвался вопль боли, ярости, отчаяния, который эхом разнёсся по погруженным в тишину коридорам замка. — Нет... Я... Я не... Мама... Мамочка...

В воздухе свистнул нож, разрубая единственную вещь, которая не позволяла сиреневой аликорнице упасть на колени, при этом болезненно ударившись носом об пол. Впрочем, физическая боль была последним из того, что её тревожило в этот момент, да и на фоне душевных мук вовсе терялась. Вздрагивая всем телом от рыданий, которые даже не пыталась сдерживать, эква раз за разом видела мордочки родных и любимых... которых не смогла защитить и предала превратившись в послушную подстилку.

— Трагичная судьба, — прозвучал спокойный глубокий голос жеребца, который подействовал на Твайлайт словно смесь пощёчины и ведра ледяной воды, что пусть и не позволило успокоиться полностью, но дало сил вернуться в реальность. — Ну... теперь я хотя бы знаю то, почему Эквестрия столь просто пала. Похоже, что в добавок к ненависти к некромантам, у меня образовалась ещё и нелюбовь к менталистам... что иронично.

Всхлипнув в последний раз, извернувшись всем телом и приняв сидячее положение... пусть и на коленях, Спаркл подняла взгляд на своего... непонятно кого. В свете алой магической ауры, которая разгоняла тьму только на расстояние в пару метров, она отчётливо видела жеребца, с которым виделась всего пару раз, да и то мимолётно, когда он находился в менее материальной форме. Впрочем, благодаря портретам и рисункам она его узнала, пусть он сейчас и выглядел несколько иначе (старше?).

— Сомбра... — произнесли кровоточащие губы, которые аликорница и не заметила как искусала, да и горячая струйка из носа подсказывала, что удар мордочкой об пол не прошёл бесследно.

Это было странно, но старый враг, который на самом деле так и остался страшной сказкой о могущественном тиране из сказок, после всего пережитого и вспомненного уже не вызывал страха и оторопи. Возможно... виной тому было то, что после яркого всплеска эмоций сиреневая аликорница просто впала в такое состояние, когда не могла ни удивляться, ни ужасаться, а возможно всё было бы иначе, если бы их знакомство не ограничивалось той парой мимолётных встреч.

— Собственной персоной, — продолжая сверкать алыми глазами, в то время как его чёрная грива колыхалась на неощутимом ветру будто кусок самой тьмы, эквин изобразил намёк на галантный поклон. — К сожалению не могу сказать, что рад видеть вас, ваше высочество.

В выражении морды древнего тирана промелькнуло нечто, что очень сильно напоминало смесь из жалости, брезгливости, разочарования, гнева и капли удовлетворения.

"Дожила: меня жалеет злодей из сказок для малышей", — невесело усмехнувшись, Спаркл провела языком по губам, тут же скривившись от металлического привкуса.

— Наверное я должна сказать, что тоже не в восторге... — нервно хихикнув, ученица принцессы Селестии посмотрела прямо в глаза собеседнику. — Зачем ты здесь?

— Для начала, могла бы и поблагодарить, — подперев подбородок правым кулаком, единорог обхватил правый локоть левой ладонью, а затем его рог вспыхнул ярче, разгоняя тьму во всём помещении. — Как же с вами, героями, сложно: какой бы подвиг ни совершил, слова доброго не скажете. А если серьёзно... то я пришёл за тобой, но потом решил, что и остальная Эквестрия на что-нибудь да сгодится. Ты ведь помнишь, что теперь принадлежишь мне?..

Низвергнутый тиран театрально развёл руки в стороны, после чего разочарованно вздохнул и опустил их, так как взгляд единственной зрительницы соскользнул на пол под столом, куда свалились три тела оленей. Сама же эква чувствовала, как её вновь начинает бить озноб, предвещающий скорую истерику...

"Спайк!", — одна единственная мысль сумела вернуть сознанию относительную ясность, после чего сиреневая аликорница стала крутить головой, пытаясь найти дракона.

— Спайк! — увидев воспитанника, растянувшегося на полу в довольно неудобной позе, так и продолжая стоять на коленях Твайлайт подобралась к нему поближе и упала рядом на бок, не чувствуя боли в вывернутых за спину руках, и только убедившись в том, что он жив выдохнула с облегчением.

— Я бы сказал, что твоя забота об одном из твоих насильников довольно мила... если бы не видел всё то, что он с тобой делал, — заявил Сомбра, медленно подходя к принцессе и её младшему брату. — Скажу даже больше: если он любит тебя хотя бы наполовину столь же сильно, как ты его, то после переосмысления своей жизни попросту сойдёт с ума, а то и решит покончить с собой. Если же он делал всё это по своей воле, то и причин его защищать нет. Как считаешь?

— Я не позволю тебе навредить Спайку, — решительно сдвинув бровки, изгибаясь словно змея для того, чтобы встать сперва на колени, а затем и подняться в полный рост, Твайлайт встала перед тёмно-серым единорогом, устремив на него немигающий взгляд.

"Он не виноват... Эквины не виноваты... Это всё магия оленей. Нужно... Нужно разрушить чары и тогда... Но сперва я должна защитить Спайка, чего бы мне это ни стоило", — разум Эквы, найдя для себя удовлетворительные причины и путь к решению проблем, сколь бы наивно и глупо всё это ни звучало, уцепился за них как тонущий за соломинку.

— Хм? — собеседник, возвышающийся над принцессой дружбы словно гора, склонил голову и вопросительно изогнул брови. — Знаешь, маленькая эква, это звучало бы более внушительно, если бы ты стояла передо мной не голой, с кольцами в сосках, да ещё скованными за спиной руками и измазанная в собственных крови со слезами. Сейчас же то, что должно было звучать как угроза, скорее похоже на предложение трахнуть тебя прямо здесь.

Пока же до Спаркл доходил смысл сказанных эквином слов, он, чтобы окончательно сбить её с толка и разрушить картину мира, поднял правую руку и... стал гладить аликорницу между ушами.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 6

Кобылка (эква) открыла рот, по всей видимости для того, чтобы высказать какую-то возмущённую тираду, но Джафар её опередил и, сжав мордочку между ладонями бронированных перчаток, резко наклонился и поцеловал. Удовольствия от этого действия он не получил, так как от вкуса крови и... других жидкостей восторга не испытывал, но данное действие вновь заставило аликорницу впасть в ступор, так как кроме удивления и возмущения, в её голове встретились ещё и въевшиеся в подсознание привычки, которые следовало перебороть, на что требовалось время.

"Я исцеляю плоть", — прозвучал первый мысленный приказ, когда бывший визирь вновь потянулся к своей "метке".

"Я вижу то, что нужно сделать для исцеления...", — прозвучала вторая команда "Обману".

"Я материализую плоть", — узнав всё, что необходимо, тёмно-серый единорог направил магическую мощь Твайлайт Спаркл... на её же исцеление (это было в какой-то степени даже иронично, так как она сама обладала всеми знаниями и силами, но из-за травм не имела возможности ими воспользоваться).

Чтобы принцесса дружбы (кто только дал ей этот титул?) не дёргалась от, скорее всего, не самых приятных ощущений, при помощи дарованной "меткой" силы исцеления, которая поглощала энергии не многим менее материализации, Сомбра лишил её возможности двигаться, а заодно воздействовал на нервные окончания, приносящие удовольствие. Впрочем, с последним он не слишком сильно напирал, так как ему нужна была относительно вменяемая эква, а не пускающая слюни безмозглая оболочка.

"Целители — жуткие существа. Пожалуй... в какой-то степени они страшнее некромантов", — осознав спектр воздействий, которые обрёл благодаря "Обману", император как никогда ясно понял верность фразы о том, что многие знания приносят многие же печали.

Следом за рогом, нарастающим виток за витком, восстанавливая свою первозданную длину и целостность, исцеляться начали и крылья: сперва тонкие полые кости и хрящи, жилы, мышцы, кровеносные сосуды, ну а в последнюю очередь — тонкая нежная кожа и перья, чистые и мягкие словно только после перерождения.

"А теперь последний штрих", — промелькнула мысль в голове Джафара, когда он при помощи обычного телекинеза снял с крылато-рогатой кобылы оковы и сбрую, но оставил ошейник.

Чувствуя, что подходит к своему пределу, который даже при помощи магии не получалось отодвигать бесконечно, бывший визирь разорвал поцелуй (ну или его подобие) и убрал руки с мордочки сиреневой аликорницы, возвращая ей возможность двигаться. Эква же, потеряв поддерживающую её силу, в очередной раз за эту ночь упала на колени и стала заваливаться вперёд, но на этот раз рефлекторная попытка выставить перед собой ладони увенчалась успехом, позволив остановить движение в подобии поклона. При этом её крылья, оказавшиеся достаточно широкими и... тяжёлыми, опустились на пол двумя полотнами.

"Опыт показывает, что специализированные силы, применённые локально, тратят меньше энергии чем непрофильные, используемые масштабно. Казалось бы — это логично, но почему в прошлый раз я об этом не подумал, когда брался лечить подравшихся кобыл?", — принявшись подлечивать уже себя, посетовал на собственную поспешность тёмно-серый единорог, при этом не забывая внимательно следить за сменяющими друг друга эмоциями пленницы.

Несомненно, использовать Твайлайт как мобильный источник магии было бы проще и удобнее... в краткосрочной перспективе, если бы Сомбра как и планировал изначально собирался просто пройти в местную Кристальную Империю, забрать всё необходимое, возможно — свергнуть пару правителей и уйти. Благодаря опыту, знаниям и практически неистощимому резерву принцессы, у него это даже получилось бы. Только вот с тех пор прошло достаточно времени, чтобы эмоции успокоились и разум вернул привычную остроту, а вместе с этим проснулись и те черты личности, которые делали его тем, кто он есть.

— Ты доказала, что в тебе ещё есть воля к сражению и защите тех, кого ты считаешь друзьями... несмотря ни на что, — заговорил глубоким, сильным голосом жеребец, заставляя тяжело дышащую экву поднять на себя затуманенный блестящий взгляд, после чего протянул ей руку с раскрытой ладонью. — Идём со мной, Твайлайт Спаркл... если ты, разумеется, всё ещё хочешь спасти свою Эквестрию.

"Захватить страну, чтобы спасти её, или спасти, чтобы захватить?", — правитель Кристальной Империи стоял уверенно и гордо, на его морде не читалось эмоций, а глаза были полуприкрыты, позволяя видеть в них то, что захочет смотрящий (несложный трюк, ещё во времена бытия слугой султана Аграбы позволявший находить общий язык с интересными личностями).

...

Твайлайт стояла на коленях и упиралась в пол руками...

Она снова стояла на коленях, но... в этот раз чувства были совершенно другими. Жар, приносивший приятную истому всему телу ещё секунду назад отступил, а ему на смену пришла прохлада, которая заставила шёрстку на спине встать дыбом, а также сила, наполнившая каждую мышцу, текущая по жилам с пульсацией сердца, устремляющаяся к кончикам пальцев рук, копытцам ног, маховым перьям крыльев и кончику рога...

У неё были крылья и рог! Осознание этого шокировало даже сильнее чем появление Сомбры в замке, захваченном оленями в качестве... спасителя? Почти столь же сильно как воспоминания о собственных поступках за четыре прошедших года!

Магия, ласковая будто журчащий ручеёк, игривая словно маленький котёнок, послушная подобно глине в руках умелого скульптора... или краскам художника, буквально просила использовать её, чтобы убедиться в том, что всё это не розыгрыш или жестокая шутка. Слова эквина, прозвучавшие без уже ставших привычными ноток заставили вздрогнуть, а взгляд, стоило только поднять голову и посмотреть в красные глаза, буквально пригвоздил к месту, вынудив сердце в груди стучать вдвое яростнее.

"Готова ли я спасти Эквестрию?", — сама у себя спросила Спаркл.

"Я... Я хочу, но...", — страх вновь проиграть, потерпеть поражение там, где уже единожды её ждала неудача, как и осознание цены, которую придётся заплатить за это не давали дать однозначный ответ.

Раньше она справлялась с тяжёлыми испытаниями, будь то Найтмер Мун, желающая устроить вечную ночь, Дискорд, стремящийся принести хаос, или Тирек, жаждущий отнять всю магию. Но... тогда с ней были подруги, всегда готовые помочь и поддержать. Они были как та самая метла, о которой рассказывал Шайнинг после первой встречи с инструктором в кадетском корпусе, которую не в силах был переломить ни один из курсантов, в то время как одинокий прутик ломался легко и без усилий даже одной рукой.

"Сейчас я и есть тот прутик", — невесело мысленно усмехнулась эква, снизу вверх глядя на тёмно-серого единорога, который предлагал ей... спасти Эквестрию.

В голове возникали и пропадали десятки вопросов, клубились сомнения и страхи, но все они сгорали в ярком огоньке надежды, которая возникла от осознания простого факта — Сомбра уже пришёл сюда один и добился успеха там, где других ждало поражение. Он вернул ей крылья и рог, вернул её собственный разум, а теперь предлагал сделать то, о чём уже мало кто даже мечтал.

Цена?..

"Какой бы она ни была, ради друзей... наставницы... семьи... Эквестрии... я её заплачу", — приняв это решение, Спаркл поспешила вложить свою правую кисть в широкую ладонь злодея из далёкого прошлого, явившегося в самый тяжёлый момент для настоящего, чтобы принести с собой надежду.

"Мы сделаем добро из зла... потому, что его больше не из чего делать", — вспомнилась экве строчка из когда-то прочитанной книги по истории, которую произнёс один из древних полководцев в эпоху, когда Эквестрия была ещё совсем юной страной.

Рывок... и вот она уже стоит на ногах, прижимаясь к холодной броне, чувствуя на талии обнимающую её руку. На краткий миг ей показалось, что подняв взгляд она увидит ободряющую улыбку белого единорога, закованного в золотые доспехи, но... вместо брата, обещавшего всегда быть рядом и защищать... вместо брата, предавшего Эквестрию и свою сестру... вместо брата был лишь тёмно-серый единорог с сияющими от магии рубиновыми глазами.

Руки Твайлайт как-то неосознанно вцепились в предплечье Сомбры, словно бы аликорница боялась, что он внезапно исчезнет и сон закончится, а реальность вновь вернёт её в то увечное состояние тела и разума. Сознание ещё уцепилось было за какую-то неправильность во всём происходящем, но эквин не дал времени на этом сосредоточиться.

— Сейчас мы заглянем в одно место, чтобы отдать пару распоряжений, а затем отправимся в Кантерлот, — голос древнего тирана звучал предвкушающе. — Селестия и Луна будут сильно удивлены...

...

Вооружённые эквы сидели на земле или стояли прислонившись к деревьям, прислушиваясь к уханью сов, шебуршанию ночных зверьков и жуткой тишине Вечнодикого Леса. Споры, начавшиеся с уходом Сомбры закончились сами собой, а общаться на какие-то иные темы ни у кого не было желания (да и опасно было расслабляться в подобной близи от города).

Эпплблум сидела на корне одного из деревьев, поджав к груди правую ногу и вытянув левую, нервно поглаживая рукоять своего клинка, а рядом с ней устроилась Свити Белль, сжавшаяся в комочек и обнявшая колени обеими руками. Единорожке было особенно тяжело, так как в ней надежда боролась с отчаянием и страхом обмануться, с каждой прошедшей минутой всё больше уступая свои позиции, заставляя чувствовать себя малолетней дурой.

Внезапная алая вспышка, в которой появился облачённый в чёрную броню тёмно-серый единорог заставила всех вскочить и наставить на него оружие, на что тот не обратил никакого внимания. Хотя, примерно представляя его возможности, жёлтая земнопони могла согласиться с тем, что они для него не угроза вовсе.

— Вы ещё не сбежали — это хорошо, — надменным голосом произнёс Сомбра, после чего вскинул левую руку в останавливающем жесте и, продолжая светить своим красным магическим полем, указал пальцем в сторону Понивилля. — Можете занимать город. Мне наплевать на то, как вы поступите с оленями и их собаками, если те перестанут нести угрозу, но вот остальных вы должны связать до тех пор, пока они не проснулись. У вас около трёх часов, так что... рекомендую не терять времени.

Завершив свою короткую речь, злодей из старых бабушкиных сказок снова исчез, погружая импровизированную стоянку в темноту. Впрочем, свет от рога Белль вновь вернул эквам возможность видеть, а возмущённый возглас зелёной пегаски доказал, что и со слухом всё хорошо:

— Да что он о себе возомнил?!

— Тшшш... Дура, — отвесила подруге подзатыльник какая-то земнопони.

— Рядом с Сомброй была... Твайлайт Спаркл? — спросила Свити, чем заставила всех снова замолчать, при этом начав растерянно переглядываться.

— А ведь верно, — отозвалась Тиара, пристукнув своим посохом по земле. — И если меня глаза не подвели, то у неё был целый рог.

— И крылья, — прозвучал новый голос.

Постепенно начавший подниматься галдёж прервала Эпплблум, выйдя на центр своеобразного лагеря подняв руку.

— Эквы, у нас появился шанс вернуть Понивилль... ну или хотя бы освободить всех тех, кто сейчас томятся в рабстве. Мы до полысения можем спорить о том, не ловушка ли это и о том, почему Твайлайт выглядит здоровой, но время-то идёт. Не знаю как вы, но я пойду и проверю то, что сказал Сомбра. В конце концов... смысл ему врать?

Ответом ей стало одобрительное ворчание, которое перешло в поспешные сборы и построение в походную колонну. Через несколько минут, отправив вперёд разведчиц, отряд сопротивления выдвинулся к Понивиллю, при этом бурля от волнения и нетерпения.

— Если Сомбра спас Твайлайт, то почему она была голой? — себе под нос пробормотала белая единорожка, которую никто не услышал.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 7

"В моей жизни слишком много кобыл, которые могут меня этой жизни лишить", — как-то неожиданно для себя подумал Джафар, во вспышке фиолетовой телепортации появляясь на железнодорожных путях, одной рукой прижимая к себе Твайлайт Спаркл, тут же при помощи "метки" скрывая их обоих от визуального и акустического обнаружения, в то же время сходя с опасного места на утрамбованный земляной скат (не то, чтобы подобные мысли не посещали его раньше, просто сейчас появилась очередная причина прокрутить их в голове... и отбросить как бессмысленные).

Почему телепортацией занималась сиреневая аликорница, а не сам бывший визирь? Во-первых, она здесь уже бывала лично, пусть и проездом, а не видела это место в чужих воспоминаниях, а во-вторых, как подсказывала всё та же просмотренная память крылато-рогатой кобылы, данное заклинание было в её арсенале едва ли не наиболее отработанным, уступая лишь телекинезу и светляку, используемым неосознанно и повседневно. Впрочем, некоторая опасность всё равно присутствовала, так как эква была лишена практики почти четыре года, а потому пришлось немного сжульничать и в очередной раз применить "Обман", повысив шансы успеха настолько, насколько было возможно.

— И-и-и-и... — тонко пискнула Твайлайт, крепко сжимая ладони на скрытом кристаллической бронёй предплечье, от чего элемент защиты угрожал треснуть в любую секунду.

От охватившего её возбуждения Спаркл дрожала, дёргала ушами и жмурила глаза, а если бы тёмно-серый единорог не придерживал её за талию, то ещё и прыгать начала бы. Всё же пусть после исцеления она и применяла магию по-мелочи, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло сейчас (как глоток свежего воздуха после лет пребывания в душной темноте, что было помножено на и без того возбуждённое состояние).

— Соберись, — на миг убрав хватку, Джафар шлёпнул свою спутницу ладонью по нижним округлостям, при этом наградив её лёгким разрядом молнии, при этом не подразумевая ничего пошлого, а выбрав менее травмирующий вариант, так как бить латной перчаткой по мордочке посчитал чрезмерным. — В какую сторону Кантерлот?

— М... — сиреневая аликорница, будто бы только что вспомнившая о том, где и при каких обстоятельствах они находятся, прижимая ладошки к пострадавшей части тела посмотрела на своего спутника, покраснела мордочкой и поспешно отвернулась, начав оглядываться. — Туда.

"Мог и сам догадаться: всё же там гора выше", — краем сознания отметил тёмно-серый единорог, снова сближаясь с эквой, чтобы обхватить её одной рукой за талию и направиться в нужную сторону по узкой тропе, которой пользовались достаточно часто, от чего она отчётливо выделялась в густой траве.

В небе продолжала светить луна, окружённая звёздами, по обеим сторонам от железной дороги тянулись специально высаженные деревья, кроны коих поднимались на многие метры вверх, воздух был прохладнее чем в Понивилле, пусть и не критично. Сомбра, отменив беззвучность, накрывающую его вместе со спутницей воображаемым куполом, вновь применил скорость для того, чтобы быстрее добраться до цели, ну а звуки и поднятый ветер решил проигнорировать, так как даже если кто-то обратит на них внимание, то всё равно не успеет не только отреагировать, но даже понять что-либо.

"В королевском купе скоростного локомотива было бы комфортнее, но так гораздо быстрее", — отметил император, вылавливая из своего разума образы вагона длинного состава, который был похож на последовательно сцепленные длинные колесницы, приводимые в движение неким механизмом...

Благодаря просмотренной вскользь памяти сиреневой аликорницы, Джафар примерно представлял устройство этого мира, пусть и только на уровне малого жеребёнка, который знает что вода — мокрая, огонь — горячий, а принцессы поднимают и опускают светила. И после всех тех механизмов, которые в прошлой жизни собирал Механикус, самым невероятным казались не технологические изобретения местных пони, а именно власть над сменой дня и ночи.

...

Неподалёку от городского вокзала железная дорога взбиралась на холм, откуда открывался великолепный вид на Кантерлот, центральные улицы коего не спали ни днём, ни ночью. Белокаменные здания, устремляющиеся к кажущемуся таким близким небу, в свете тысяч масленных и магических светильников приобретали дополнительный мистический ореол, в котором обычные закоулки превращались в таинственные тропы, а тени принимали вид чего-то большего чем при свете дня. Молодые жеребцы и кобылы, уже не жеребята но ещё и не взрослые эквы и эквины, после наступления вечера любили гулять в тихих переулках и на маленьких площадях, наслаждаясь тишиной и волшебством момента, либо ища на свои крупы приключения (и нередко находили, но уже после возвращения домой).

В то же время взрослые, уже отучившиеся в школах, а то и завёдшие собственные семьи, предпочитали прогулки по главным площадям и улицам, ярко освещённым и украшенным флагами, вывесками, гирляндами...

"Раньше всё было так", — поставив копытца на землю, для чего удалось воспользоваться тем, что спутник наконец-то остановил свою бешеную гонку, из-за которой создавалось ощущение того, что они вот-вот пробьют радужный барьер (хорошо, что он заранее предупредил Твайлайт, чтобы она подогнула ноги), Спаркл с глухой тоской посмотрела на свой дом.

Кантерлот продолжал сиять, утопая в свете тысяч огней, окружающих его заметным в ночном полумраке ореолом, на стремящихся в небесах башнях, воздушных куполах и изящных арочных мостиках реяли знамёна, а по улицам ходили многочисленные горожане... будто бы ничего не изменилось. Только вот стоило присмотреться, как отличия сразу бросались в глаза: вместо бело-золотых и сине-серебряных стягов висели жёлто-зелёные и красно-синие, ну а пони можно было увидеть только в роли прислуги, игрушек, ну или вещей, которыми друг перед другом хвастаются новые хозяева сердца Эквестрии.

"Теперь это не мой дом. Он вроде бы чистый, светлый... но совершенно не тёплый и дружелюбный, а холодный и безразличный", — смотреть на то, как олени наслаждаются своей победой было почти физически больно, но даже видя как по главной улице несутся колесницы, запряжённые выбивающимися из сил эквами, в то время как кучеры кричат и бьют их хлыстами, принцесса дружбы не находила в себе сил что-либо сделать.

Подняв взгляд на Сомбру, Твайлайт увидела задумчивость на его морде, в то время как взор рубиновых глаз скользил по представшему ему архитектурному великолепию. В другое время она бы даже возгордилась тем, что эквестрийцы смогли возвести нечто такое, что восхитило даже Короля-Тирана, правившего Кристальной Империей, но... не сейчас.

— Я... — сглотнув, рефлекторно прижав к голове уши и постаравшись вжать голову в плечи, неосознанно ожидая наказания за дерзость, Спаркл ощутила лишь несильное похлопывание латной перчатки по животу, словно бы её владелец молча поощрял своеволее своей собственности.

"Гнилое сено. Он не олень, а я не... Хотя, кто знает? Во всяком случае, бить меня за то, что я открыла рот не по делу меня не собираются", — мысленно отвесив себе подзатыльник, эква положила обе ладони на кисть Эквина, так и задержавшуюся на её животе, прикрыла глаза и вдохнула, стараясь откинуть сомнения и набраться уверенности.

— Я всегда считала Кантерлот своим домом: знакомые улочки, любимые заведения, площади с фонтанами и вообще... — сиреневая аликорница открыла глаза и устремила взгляд туда, где две колесницы пересекли некую финишную черту, после чего один из оленей, одетый в красно-синее спрыгнул на дорогу и вскинул руки в победном жесте, в то время как его жёлто-зелёный соперник только ещё раз ударил тянувших колесницу земных экв по спинам, чтобы затем откинуть хлыст. — Мне казалось, что сколько бы времени ни прошло, всё останется неизменным: булочная за углом, стол для настольных игр во внутреннем дворе квадратного дома на соседней улице, ворчливый сосед с другой стороны улицы... который без раздумий бросился оттаскивать от меня собаку, когда я вышла из дома без разрешения, чтобы поиграть с первым снегом. Мне казалось, что это никогда не изменится и... как бы там ни было... всегда можно будет прийти на знакомую улицу, где всё уютно и знакомо... хоть на день.

Сглотнув горький ком, Твайлайт сморгнула злые слёзы и снова посмотрела на Кантерлот, но на этот раз в её глазах горели другие эмоции, а голос зазвучал глухо:

— Глупо считать, что твой дом... твой город — живое существо? Глупо, но... почему-то сейчас, видя как наши поработители радуются жизни на тех же улицах, смешивают с грязью тех, кто всё это построил, я чувствую себя преданной. Предательница чувствует себя преданной...

Рядом с колесницами же постепенно разворачивалось торжество: победителя гонки славили, хлопали по плечам, вручали кубки с чем-то явно алкогольным, и даже его эквам перепало что-то с барского стола. В то же время проигравший гонщик, прицепив к ошейникам своих рабынь поводки, двигаясь резкими нервными движениями тащил их прочь по дороге, заставляя тянуть за собой уже пустой транспорт.

— Душа любого города — это его жители, ну а они очень зависимы от правителя, — глубоким, хорошо поставленным голосом заявил эквин, пальцы коего несильно постукивали экву по животу, вызывая лёгкие мурашки по коже. — Если ты хочешь, чтобы этот город стал прежним, то нам просто нужно забрать его у захватчиков.

"Да... просто забрать", — невесело усмехнулась Спаркл, заметив отряд из пяти стражников, среди коих было трое оленей и двое единорогов (предателей, сумевших пристроиться на тёплое место и встать почти на один уровень с хозяевами).

— Или же ты считаешь, что мне это не под силу? — на этот раз в словах спутника прозвучала насмешка, что заставило поспешно поднять взгляд, неосознанно сжавшись в ожидании... чего-то.

Король-Тиран смотрел на неё спокойно, с каким-то снисхождением, а во всей его позе читалась уверенность в себе. И почему-то... возможно из-за развевающейся от переполняющей тело магии гривы... сиреневая аликорница поверила, что он — сможет то, что сказал. И это заставило слабо улыбнуться, чувствуя растекающееся по телу тепло...

...

"Мне нравится это всё меньше и меньше", — подумал про себя Джафар, успокоив начавшуюся было у пони... эквы истерику, пусть и тихую, для чего не пришлось использовать ничего кроме старого доброго убеждения, отлично отработанного ещё в Аграбе.

В то же время голову бывшего визиря занимали не самые радостные мысли о том, что либо он чего-то не понимает, либо за всем этим кто-то стоит. И что из этих двух вариантов хуже следовало ещё только понять.

Начать следовало с того, что тёмно-серый единорог, используя "Обман" на своих глазах, чтобы лучше понимать своего врага осмотрел нескольких оленей, после чего обозрел весь Кантерлот в общем. Информация, полученная столь ненадёжным способом нуждалась в подтверждении, для чего требовалось подробно допросить кого-нибудь высокопоставленного, а лучше — нескольких представителей разных слоёв общества. Но делать это было лучше уже после того как будет обеспечен надёжный тыл, так как если верным окажется худший из вариантов, некто неизвестный может попытаться избавиться от неучтённого фактора.

"Почему всё никогда не может быть просто? Такое чувство, будто бы за моими злоключениями наблюдает некая высшая сущность, которая раз за разом придумывает новые испытания только для того, чтобы посмотреть на то, справлюсь ли я", — бывший визирь и хотел бы выкинуть эти мысли из головы, но сделать этого не получалось, так как во всех своих жизнях он слышал о воплощениях хаоса, время от времени развлекающихся за счёт смертных.

— Ускоряемся, — объявил тёмно-серый единорог своей спутнице, только и успевшей поджать ноги и пискнуть нечто невразумительное, прежде чем повиснуть на правой руке жеребца.

Мир смазался, превратившись в прямой коридор, в конце коего находились закрытые ворота дворцового парка, окружающего нынешнюю резиденцию либо большого идиота, либо гениального хитреца, либо ширмы кого-то крайне опасного...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 8

Для ТВвайлайт путь от холма и до ворот ведущих в дворцовый парк пронёсся за мгновения, что не позволило её вниманию зацепиться за картины происходящего на улицах и площадях, а вот Джафар насладился красотами Кантерлота вдоволь: пьянки, уличные кулачные бои и схватки на разных видах оружия, которые останавливались следящими за порядком стражниками прежде того чем кто-то успеет серьёзно пострадать, конкурсы на силу, ловкость, внимательность и удачу, собачьи бои и драки кобыл (не только экв) на импровизированных аренах, ну и азартные игры от ставок на чью-либо победу, до карт, костей, напёрстков и фантиков встречались на каждом шагу. Рядом с вполне презентабельными кафе, из распахнутых дверей коих тянуло запахами еды, выпивки и теплом, стояли добротные деревянные столы и скамьи, занятые оленями и эквинами, да и в передвижных латках с напитками и закусками не было недостатка.

На главной площади, где концентрация веселящихся захватчиков и стражников, вынужденных быть трезвыми и сосредоточенными, что делало их крайне недовольными и скорыми на расправу с нарушителями закона, являлась особенно высокой, в свете необычайно ярких светильников на широких постаментах под музыку танцевали экзотические рабыни (грифонши, кошки, гиппогрифихи, минотаврихи, зебры). И можно было бы решить, что Кантерлот превратился в город-ярмарку, если бы не тот факт, что около двух третей присутствующих были рабами, либо же считающими себя свободными слугами.

"Не могу сказать, что вижу в этом что-то недопустимое. Только вот всё это похоже не на торжество сильных над слабыми, а на какую-то попытку скрыть под красивой упаковкой нечто воняющее", — задержавшись лишь перед закрытыми решётчатыми позолоченными воротами, к которым были прикреплены гербы в виде оленьей головы с ветвистыми рогами, бывший визирь позволил себе бросить взгляд на шумящую позади толпу, после чего применил "метку", чтобы сделать нематериальными себя и спутницу.

Вероятно Спаркл ужаснулась бы узнав о том, что тёмно-серый единорог в уме составил примерную схему того, как он организовал бы жизнь в Эквестрии... находясь на месте правителя оленей. В конце концов невзирая на то, что воины местного аналога кронорождённых проявляли высокую воинскую дисциплинированность во время несения службы и неплохие... на первый взгляд... боевые навыки, их действия в свободное время сводились к нескольким целям: жрать, размножаться, драться и получать удовольствия другими способами (напиваясь, играя в азартные игры, соревнуясь с другими рогачами). На общем фоне выделялись шаманы и торговцы, но их было мало.

— Твайлайт, сегодня какой-то праздник? — перед тем как вновь ускориться, спросил Сомбра.

— Нет, — дрогнувшим голосом ответила принцесса. — Что-то не так?

"Как сказать... Кристальной Империи, чтобы устроить подобную гулянку, пусть и с учётом отсутствия рабской силы, пришлось бы потратить дней пять. Впрочем, для одной трети населения подобное можно было бы устраивать раз в два дня. Хм... Регулярные праздники посменно для всех — звучит не так уж и плохо", — сделав в памяти воображаемую пометку, Джафар хмыкнул и опять ускорился.

В дворцовом парке, стена вокруг которого была заметно укреплена, если опираться на знания из памяти Спаркл, тут и там тоже веселились олени, но на этот раз уже из высшего света: музыканты из числа эквинов, экв и представителей иных видов создавали приятную атмосферу, прямо на полянках горели костры, тут и там сновали рабыни в разнообразной яркой сбруе, а высокородные самцы старательно изображали из себя аристократию. И пусть по задумке это должно было выглядеть величественно, гордо, а может быть и утончённо, но в глазах тёмно-серого единорога даже обычные рубаки, грубо ржущие над победителем конкурса по рыганию, были менее жалкими чем те же дикари, но нацепившие на себя дорогие тряпки.

"Даже султан Аграбы, когда было нужно мог вести себя величественно и достойно, при этом выглядя вполне естественно. Даже одетый в костюм шута, он был большим аристократом чем эти... клоуны", — промелькнуло на грани сознания Сомбры, когда он отметил тот факт, что переметнувшаяся на сторону победителей аристократия Эквестрии опустилась на тот же уровень, по всей видимости боясь показаться перед хозяевами более утончёнными чем они сами.

Но вот наконец и парк остался позади, а император вошёл под своды величественного дворца, где захватчики сменили только знамёна, гобелены, да вставили в окна витражи с картинами собственных побед и униженных врагов. Хотя, при более внимательном осмотре обстановки стали видны созданные шаманами артефакты, пока что находящиеся в спящем состоянии, а потому и не проявляющие себя в отличие от светильников, сотворённых единорогами.

В коридорах было относительно тихо, светло, время от времени встречались рабыни в кружевных передниках с щётками, метёлками, вёдрами и тряпками, которые отмывали полы, стены, двери... Из некоторых комнат доносились звуки продолжающегося празднования, вскрики и всхлипы экв. И если Джафар относился ко всему этому равнодушно, то сиреневая аликорница прижалась к нему, мелко подрагивая (бывшему визирю пришлось замедлиться, так что она снова могла видеть и слышать происходящее).

Стражи было сравнительно немного, но вся она красовалась стальными доспехами, разрисованными рунными цепочками и кругами, связками амулетов, тяжёлыми щитами, мечами и алебардами. Эквинов среди них не было, что ничуть не удивляло, а вот факт нахождения в сердце владения врагов вызывал беспокойство, которое не ослабевало даже от осознания того, что их не видно и не слышно...

"Слава существующим и выдуманным богам: вот и ловушка. А то я уже начал беспокоиться о том, что всё идёт слишком просто", — ощутимо расслабившись, тёмно-серый единорог выставил перед собой левую руку, чтобы перехватить брошенный прямо в морду топор, дабы метнуть его отправителю.

Особенно крупный и мускулистый олень, способный своим телосложением заставить ощутить собственную неполноценность любого минотавра, одетый лишь в ожерелье из костяных амулетов и явно кожаные штаны, стоя в дверном проёме легко перехватил собственное оружие правой рукой, при этом проигнорировав тот факт, что оно было брошено с почти звуковой скоростью. Тем временем двое латников, стоявших справа и слева от двери ещё секунду назад, сейчас оказались впечатаны в стены коридора позолоченными створками, распахнувшимися с неожиданными силой и скоростью.

— Я — Даин! Верховный вождь всех Корибу! — трубным рёвом провозгласил олень, расфокусированным взглядом безошибочно найдя своего противника. — Ты явился как убийца в мой дом, презрев все законы честного поединка! Но я даю тебе шанс представиться, чтобы я знал, что написать на твоей могиле!

"О чести говорит тот, кто шантажировал двух кобыл, чтобы взять их в рабство. Хм... Не находились бы мы по разные стороны конфликта, и не противоречили бы наши интересы друг другу, мы... скорее всего всё равно сразились бы. Всё же два змея не уживутся в одной норе", — додумывая эти мысли Сомбра зашвырнул испуганную Твайлайт в ответвление коридора, ведущего прямо к покоям главного захватчика, где обитали и обе аликорницы, попутно при помощи "Обмана" до предела ускоряя себя и придавая телу неуязвимость.

Стремительный рывок, окончившийся сокрушительным ударом в морду Даина... отбросил оленя назад, заставив перекувырнуться в воздухе для того, чтобы снова приземлиться на копыта уже в середине роскошной гостиной, в то время как голова обычного воина должна была расплескаться брызгами крови и мозгов, в ореоле осколков черепа. А ведь прежде он подобной прочностью не обладал, что следовало как из слухов, узнанных от экв-сопротивленок, так и шрамов, украшающих торс, морду и даже шею (вряд ли он сам стал бы их себе наносить, чтобы выглядеть внушительнее). Личный же опыт подсказывал, что причина может быть в связке амулетов на шее, один из коих имел изображение чёрной головы единорога на белом фоне.

"Прямо как шаманы бизонов с их усилениями. Что же — это знакомый противник", — при помощи телекинеза вытащив из ножен оглушённых гвардейцев два коротких прямых меча, чтобы сжав на их рукоятях ладони... качнуться вправо и влево, нанося колющие удары в открытые забрала шлемов, Джафар насмешливо улыбнулся.

Двое стражников погибли, так и не осознав произошедшего, и не спасли их ни рунная броня, ни собственные артефакты, попросту не сумевшие остановить атаку (хотя, если бы они успели закрыть забрала, то всё могло быть сложнее). Ответом на это стал бешеный рёв верховного вождя, стремительно рванувшего в атаку замахиваясь топором, который держал уже обеими руками.

Бывший визирь скрестил мечи, готовясь заблокировать удар, но в момент соприкосновения топора и клинков сместился влево, при этом правым мечом толкая оружие противника вправо, а левый убирая из-под атаки. Враг начал заваливаться вперёд, так и не ощутив ожидаемого сопротивления, но сразу же попытался восстановить равновесие, что у него получилось только спустя один шаг из-за слишком большой скорости и вложенной силы... что косвенно подтверждало теорию о недавнем их приобретении.

Режущий удар правым мечом по правой руке, который должен был как минимум рассечь бицепс, оставил тонкую полоску неглубокой царапины, а колющий тычок левого клинка под рёбра наткнулся на сопротивление, которое было похоже на попытку проткнуть гранитный валун.

"Скорость, сила, устойчивость к дробящему, колющему и режущему урону. Почему я получаю жизненно важную информацию на собственном опыте? Что мешало мне воспользоваться подобием силы Талы?..", — отшагнув спиной вперёд вглубь гостиной, где стояли низкие столики, мягкая мебель, шкафы с посудой, бутылками, стойки с доспехами, тёмно-серый единорог избежал встречи с лезвием топора, удерживаемого теперь лишь одной рукой Даина... но вот серп огня, сорвавшийся с оружия оленя достиг цели, пусть и растёкся по кристаллической броне бессильными всполохами.

Доли секунды, на которую Сомбра замешкался оказалось достаточно, чтобы верховный вождь полностью развернулся и нанёс новый удар топором,... а затем ещё и ещё один, при этом каждый раз усиливая атаку то огнём, то режущим ветром, то молниями. Ошибок как в самом начале он больше не совершал, предпочитая бить слабее и чаще, превратившись в подобие ветряной мельницы во время урагана. И пусть внешнего эффекта его действия не имели, так как половина энергетических воздействий проходила мимо, а вторую половину блокировала "Неуязвимость", даруемая "Обманом", это ничуть не убавляло энтузиазма двурогого воина.

Ответные выпады Джафара тоже не причиняли особого ущерба, а тот, который всё же наносился, заживал быстрее чем из-под рассечённой шкуры начинала сочиться кровь. В результате этой тупиковой ситуации, в которой олень всё же имел значительное преимущество (стоило ему убить Твайлайт, которая служила источником магии для бывшего визиря, как перевес сразу стал бы очевиден) они метались по помещению разнося мебель на куски, оставляя подпалины и выбоины в стенах и на полу, создавая порывы ветра каждым своим движением.

"Нужно лишить его амулетов", — в очередной раз констатировал тёмно-серый единорог, метнув в противника правый меч, украшенный множеством зазубрин по всему клинку и не рассыпавшийся на обломки лишь чудом.

Несмотря на то, что снаряд был для Даина безвреден, он всё же уклонился из-за вбитых в подсознание воинских рефлексов, после чего был вынужден принять выпад вторым мечом на рукоять топора, не разрубленную ранее исключительно из-за того, что древесина была переполнена магией.

"Я рассекаю всё", — сменив неуязвимость на новую силу, правитель Кристальной Империи с удовольствием увидел растерянность в глазах противника, когда его оружие совершенно не замедлилось в момент соприкосновения с препятствием.

Клинок вонзился в плоть, перерубил удерживающую амулеты нить и цепочку, на которой висел медальон с изображением головы единорога, прошёл сквозь всю грудь и живот, после чего воткнулся в пол между ног корибу...

Удар кулаком в грудь, расколовший кристаллическую кирасу, отшвырнул Джафара на стену, заставив чувствительно приложиться спиной и затылком, от чего в голове загудело, а перед глазами помутилось. К счастью поток магии, идущий от Спаркл сумел привести бывшего визиря в чувства приступом жжения по всему телу, будто бы его эфирное тело обдали кипятком, что вынудило вновь взять процесс передачи силы под свой непосредственный контроль.

— Ха... Ха-ха-ха-ха! — радостно рассмеялся олень, раскинув руки в стороны и запрокинув голову, в то время как явно смертельная рана на его теле сама собой срослась, оставив полосу белого шрама на шкуре (а вот штаны это не спасло, из-за чего они свалились до колен, что показалось неуместно забавным). — Ты ранил меня... Ранил меня! Ха-ха-ха!.. Я запомню тебя, незнакомец, ведь ты единственный сумел почти победить меня после того как я обрёл истинное могущество! И в знак уважения к этому подвигу, ты удостоишься быть упокоенным при помощи вершины искусства корибу...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 9

"Как это... досадно. Значит, что за силу, регенерацию и скорость отвечали не те амулеты, которые висели на шее", — не спеша подниматься на ноги, под ускорением переводя дух и размышляя над дальнейшими действиями, Джафар смотрел на то как Даин вскидывает перед собой раскрытые ладони, создавая вокруг них прямо в воздухе круг из света, внутри коего сложил из пальцев некий символ, тут же вспыхнувший незнакомой руной (пусть олень и спешил, но для восприятия тёмно-серого единорога это выглядело как неторопливые размеренные движения).

Взгляд бывшего визиря тем временем скользнул по фигуре корибу, выискивая на теле хоть что-то, что могло сойти за артефакты. Очень не хотелось думать, что противник внедрил их себе под шкуру, так как тогда задача усложнилась бы на порядки.

Тем временем сложенная из пальцев руна налилась силой, начав сиять подобно маленькой звезде, а потом круг света сжался в точку, уменьшая и магический символ, после чего белый росчерк полетел в грудь Сомбры, постепенно набирая скорость. При этом морда верховного вождя выглядела торжествующей и самодовольной, будто бы он уже победил.

"Я нематериален", — отдал своей "метке" приказ Джафар, предпочтя пропустить эту атаку мимо, а не принимать на лоб, надеясь на неуязвимость "Обмана".

Откинувшись назад, проваливаясь сквозь стену за мгновение до касания чужого заклинания груди, не желая даже в малой степени рисковать, бывший визирь оказался в какой-то комнате с множеством вешалок и манекенов, на которых висели костюмы и броня. Впрочем, долго разглядывать обстановку ему не позволил взрыв, разнёсший каменную перегородку на множество осколков, разлетевшихся в разные стороны с довольно неплохой скоростью. В воздухе же повисло облако пыли и дыма, скрывшее от взглядов то, что происходило в его пределах.

"Я должен выяснить, что это за магия такая. Даже если её воздействия ограничены чем-то атакующим, потенциал огромен: зебры, земнопони, пегасы смогут творить чары без помощи "меток"", — так как и сам тёмно-серый единорог был ускорен, его мысли и вовсе неслись с невообразимой скоростью, благодаря чему к моменту как он оказался на ногах, всё внимание уже было сосредоточено на следующем ходе битвы.

"Я невидим", — применил Сомбра новый "Обман", для чего ему пришлось отменить ускорение.

В тот же миг благодаря телекинезу, под прикрытием облака пыли в ладонь императора скользнул камень, тоже ставший нематериальным. Сделав же два быстрых шага вперёд (почему он не проваливается сквозь пол даже задумываться не хотелось) и оказавшись в более или менее чистом от пыли пространстве, Джафар увидел неподвижно застывшего противника, прищуренным взглядом всматривающегося в пыль.

Тут Даин вспомнил, что ему подчиняются стихии и взмахнул рукой, из-за чего поднялся сильный ветер. Из-за того, что сам бывший визирь вышел из ускорения, вроде бы небрежное движение оленя удалось заметить только в самом начале и конце, когда пыль уже сдуло в сторону.

"Как же неудобно быть ограниченным двумя проявлениями "Обмана" вместо трёх", — отменив нематериальность, тёмно-серый единорог вернул себе скорость звука, благодаря чему корибу тут же стал заметно медленнее, а затем изо всех сил бросился вперёд, занося руку для удара.

Воздух позади Сомбры пошёл радужной волной, а глаза недовольно хмурящегося противника расширились. Он попытался вскинуть руки для защиты, одновременно с тем делая шаг назад, но, во-первых, не видел самого пони, во-вторых... забыл о своих штанах, пусть и порвавшихся от усилия, но заставивших хозяина замешкаться. Даже одного из этих факторов было достаточно для успеха, ну а когда они сложились вместе, то шансы практически удвоились.

Булыжник, заострённый с одного конца, со всего размаха ударил корибу в пах, при этом пусть и не пробивая его шкуру, но заставляя подскочить от переданного импульса. И без того расширенные глаза выпучились, будто хотели выскочить из орбит, рот распахнулся в беззвучном крике, а руки рефлекторно потянулись к ушибу, в то время как могучее тело ещё только падая начало сгибаться в позу эмбриона.

"Пожалуй, в легендах обо мне об этом моменте битвы лучше умолчать: фраза вроде "И тут он врезал ему по яйцам"... звучит не слишком героично. Что за?..", — из-за спины заваливающегося на бок корибу вылетел поток фиолетовой магии толщиной с руку жеребца, закрученный спиралью и гудящий от вложенной мощи, что заставило поспешно уклоняться.

— Ты на чьей стороне?! — возмутился бывший визирь, найдя взглядом сиреневую аликорницу, прижавшую ко рту обе ладони, при этом глядя на тёмно-серого единорога испуганными глазами.

...

Когда перед входом в покои принцессы Селестии, ныне занятые проклятым захватчиком, навстречу им с Сомброй вышел сам Даин, на шее у коего висел Амулет Аликорна (в поделках корибу она не разбиралась), Твайлайт успела только испугаться и даже не заметила момента начала боя. Казалось бы, что секунду назад её бережно удерживала рука единорога, а теперь она уже сидит на полу в одном из боковых ответвлений, в то время как до ушей доносится какой-то грохот, заставляющий вибрировать пол и стены. Потребовалось ещё две секунды, чтобы собраться с мыслями и осознать, что за чудовищная ошибка произошла.

"Сомбра не готов к этому!", — новая волна страха, но на этот раз не за себя, а за пришедшего ей на выручку жеребца, к некоторому удивлению кобылы наполнила тело силой, а с воли сорвала сковывающие её тиски.

В памяти всплыло то, что когда-то после встречи с драконом говорила Флаттершай: "Я не смелая, просто страх за вас был сильнее страха за себя". И вот теперь, как когда-то её подруга, сама Спаркл была готова кинуться на защиту древнего тирана, оказавшегося единственной надеждой на спасение Эквестрии и жеребцом... рядом с которым страх отступал, пусть и не исчезал окончательно.

Разум, будто бы истосковавшийся по подобной работе, в считанные мгновения перестроил заклинание щита, сделав из него подвижную оболочку в виде облегающего тело костюма. Следующим действием сиреневая аликорница запечатала коридоры, ведущие к покоям наставницы, что хоть и не могло сдержать возможную подмогу противнику надолго, но должно было выиграть немного времени. И пусть крылато-рогатая пони делала всё это быстро, но ко времени как она добралась до разгромленной гостиной, в неровном свете магического и обычного огня тёмно-серый единорог наносил удар по защищающемуся оленю, с видимой лёгкостью перерубив его оружие своим клинком...

Только вот не успело осознание победы её защитника сформироваться в разуме, как корибу отбросил пони размашистым и неуловимо быстрым ударом, при этом заставив выпустить оружие из рук. А затем он заговорил, вызвав у кобылки странные чувства, кажущиеся чуждыми и знакомыми одновременно.

Эквестрийцы в целом и эквы в частности были мирными существами, так что даже ученица принцессы солнца владела боевой магией... плохо. Та же Сансет, или кто-нибудь более агрессивный справился бы лучше, но здесь была только испуганная и злая сиреневая аликорница, вложившая в простейшую атаку столько магии, что хватило бы снести целый дом. И ей оставалось только надеяться на то, что этого хватит если не для победы, то для побега (уж телепортироваться дважды она всяко успела бы).

Однако в последний момент произошло неожиданное: олень подлетел словно бы от удара, а на его месте возник Сомбра, каким-то чудом сумевший уклониться от атаки. Впервые со времени начала вторжения сиреневая аликорница испытала такое облегчение и радость от того, что боевая магия в её исполнении настолько плоха.

— Ты на чьей стороне? — прозвучало возмущённо и осуждающе, от чего колени кобылки дрогнули, но она всё же сумела устоять на ногах, пусть и ощутила всколыхнувшийся в душе страх.

"Всё обошлось... Селестия, всё обошлось... Пусть... Пусть меня потом накажут, но... Всё обошлось", — задрожав будто от холода, эква попыталась что-то ответить, но обнаружила прижатые ко рту свои же ладони, поспешно убранные от мордочки.

— Прости... — прозвучало это весьма жалко, что уже не имело значения из-за того, что тёмно-серый единорог приблизился к начавшему шевелиться корибу, чтобы нанести резкий удар по его рогу, откалывая его у самого черепа.

...

"Настолько очевидно, что и не заметно. Правду видимо говорят, что если хочешь что-то спрятать, то положи на самое видное место. Ведь сам пользовался тем же принципом!", — эти мысли звучали в голове Джафара, когда он наносил удар по одному из ветвистых рогов Даина, на котором заметил три кольца, приметные своей невзрачностью (в то время как другие украшения этих веток сверкали золотом и драгоценными камнями, эти были сделаны из белой кости).

Не желая так просто сдаваться на расправу победителя, корибу попытался откатиться и подняться на ноги, но его движения стали заметно медленнее, да и последствия от удара ещё не прошли. Впрочем, это не помешало ему вспыхнуть разрядами молнии, желая хоть так скомпенсировать утраченное.

"Как... удивительно. За один этот бой я узнал столько всего, что голова идёт кругом", — применив "метку" на глаза, заставив их видеть истинную природу вещей, бывший визирь недобрым словом вспомнил свою вторую жену, так как в его окружении только она могла додуматься создать подобное.

К сожалению время изучать трофеи ещё не пришло, так как противник хоть и понёс потери, но всё ещё оставался опасен. Пришлось отшвырнуть рог поближе к Спаркл, продолжающей стоять у входа, а затем вернуть себе неуязвимость, чтобы на скорости звука броситься в атаку. Поднырнуть под искрящий разрядами кулак оказалось неожиданно легко, а собственный выпад вытянутыми пальцами правой руки под правое подреберье принёс успех, пусть и рассматривался как отвлекающий манёвр.

"Не стоило надевать на один рог сразу и Ветер, и Землю, и Жизнь", — отметил тёмно-серый единорог, уже оказавшись за спиной Даина, чтобы схватить вторую его ветку одной рукой, а затылок — второй ладонью.

Треск... и ещё полминуты назад грозный враг падает на колени, обеими руками упираясь в пол, а сломанное украшение его головы летит к ногам сиреневой аликорницы, словно трофей, который избраннице преподносит удачливый охотник. Только вот Даин, разом ставший из высшего существа простым смертным, сумел собраться с силами и совершить прыжок из неудобной позиции, вытягивая руку к амулету с разрубленной цепочкой, на поверхности коего изображена голова единорога...

— Ты правда думаешь, что я это позволю? — схватив корибу телекинезом за ноги, Сомбра поморщился от осознания того, насколько же злорадно и по-злодейски это прозвучало, а потому не желая продолжать это противостояние и дальше, собственной магией сдавил жертве горло, чувствуя как поддаётся лишённая защиты плоть.

Обломок топора скользнул в руку императору, а в следующую секунду его лезвие уже обрушилось на безрогую голову верховного вождя. Тут же наступила тишина, в которой слышалось потрескивание дерева в огне, а нос уловил вонь гари.

— Мы... — голос Твайлайт дрогнул и замолк, а сама она глубоко вздохнула и вновь заговорила уже исправившись: — Ты победил? Всё кончено?

— Нет, маленькая эква, всё только лишь началось, — позволил себе самодовольную змеиную усмешку тёмно-серый единорог, после чего повысил голос и требовательно продолжил: — Выходите! Я знаю, что вы здесь. Нет смысла прятаться.

— Мы и не прятались... не от тебя, — донёсся ровный ответ усталым голосом, в коем чувствовалось тщательно скрываемое напряжение из комнаты, куда была пробита сквозная дыра в стене.

Сиреневая аликорница заставила свой рог светиться белым, разгоняя тени, а в следующую секунду ахнула, увидев тёмно-синюю полуголую кобылу, одетую в слишком большую для неё кольчугу, вооружённую мечом и круглым щитом. Голову принцессы ночи украшал пенёк рога, отличающийся от того, что было у Спаркл узором руны, вырезанным прямо в кости. Однако же невзирая на нелепый и потрёпанный вид, красующаяся чёрным ошейником пони смотрела перед собой решительно и сосредоточено, стараясь продемонстрировать готовность к драке.

— Здравствуй, Луна, — изобразил намёк на поклон жеребец, заставляя сконцентрировать всё внимание на себе. — Полагаю, твоя сестра тоже здесь?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 10

Когда Даин внезапно сорвался с места во время своих еженочных развлечений (хорошо, что в этот раз он хотя бы не пригласил своих дружков... или стражников, чтобы они поучаствовали в процессе), целью которых было даже не получение удовольствия самим оленем, а унижение двух аликорниц, воля коих до сих пор не была сломлена, Луну раздирали смешанные чувства: с одной стороны она была рада хотя бы краткой передышке, но с другой стороны её охватывало волнение, так как должно было случиться нечто неординарное, чтобы заставить их мучителя прерваться. Когда же из соседнего помещения раздались звуки битвы, а сам дворец задрожал от высвобождаемой разрушительной мощи, в её душе яркой искрой вспыхнула надежда пусть не на спасение, но шанс...

Вывернувшись из кожаных ремней, которыми корибу сковывал своих пленниц, чтобы внушить им большую беспомощность, принцесса ночи порадовалась тому, что всё ещё продолжала изо всех сил напрягать мышцы во время связывания, что наконец-то принесло свои плоды: трюк был несложным и во время расслабления тела давал больше свободы... что не помогло бы, если бы Даин внимательнее относился к своей работе. Впрочем, ошибки врага — это лишь его проблема и указывать на них аликорница была готова только тогда, когда его голова отделится от тела.

В покоях, освещённых магическими кристаллами, вставленными в золотую люстру в виде ветвей деревьев, где пол был застелен красным ковром, в центре стояла широкая постель с алыми бархатными простынями, на стенах висели синие гобелены с изображением ветвистого древа с красной корой, а на стенах между щитами разных форм и размеров висели орудия пыток, доставленные из разных уголков мира, царил интимный полумрак. На улице царила ночь, а лунный свет, ранее приносивший успокоение, лился сквозь полупрозрачную тюль красного цвета, висящую на стеклянных дверях, ведущих на широкий балкон с резным парапетом, покрытым тонким слоем золота.

— Ммм... — сквозь кляп промычала Селестия, стоящая на коленях в сбруе, со скованными за спиной руками, разведёнными ногами и цепью, приковывающей кобылу к ножке кровати (из-за чего она не могла встать, в то время как цепь свисающая с потолка и закреплённая на сбруе не позволяла принять более пристойное положение).

— Прости, Тия, — отвела взгляд от сестры Луна, которую мучитель держал в ремнях на постели, позволяя старшей аликорнице наблюдать за издевательствами над ней. — Если я не справлюсь...

Грохот взрыва заставил младшую экву прерваться, а затем метнуться к гардеробной, превращённой новым хозяином в оружейную. Оказавшись в окружении вешалок и манекенов, первым делом она накинула на себя первую попавшуюся кольчугу, схватила со стойки щит и мечь и приготовилась к бою. Звуки же, доносящиеся из пролома в стене, через который потоком ветра вдуло облако каменной пыли, заставляли уши нервно подёргиваться а сердце бешено биться в груди...

"Сопротивление бесполезно... Смирись...", — ядовитой змеёй шипел внутренний голос, убеждающий сдаться и склониться перед хозяином, но вызывающий лишь злость на свою слабость и заставляющий крепче сжимать пальцы на рукояти меча.

Каковы были её шансы? Ученица сестры, которая так любила графики, списки, таблицы и прочую макулатуру сказала бы, что они близки к нулю. Однако же и она не смогла бы отрицать, что всегда существует статистическая погрешность...

"Мне нужен лишь один шанс... Всего один шанс", — мысленно повторяла себе принцесса ночи, приближаясь к пролому.

Если олень будет достаточно измотан, а то и вовсе — ранен, то аликорница сможет воспользоваться его слабостью. Один удар по рогу, чтобы лишить его возможности лечиться и черпать её силу через кольца, вырезанные из их с сестрой рогов, а затем уже и атака в шею прервут череду избиений, унижений, изнасилований... Потом же нужно будет воспользоваться трофейными артефактами, что пусть и не вернут доступ к магии в полной мере, но позволят обращаться к силе стихий, вкладывая в атаки всю доступную мощь.

"У меня лишь один шанс", — напомнила себе эква, прекрасно понимая то, что второй раз из пут у неё выбраться уже не получится, так как корибу пусть и дикари, но вполне умеют учиться на своих ошибках.

А потом звуки боя стихли и раздались голоса, один из коих звучал смутно знакомым, а второй она узнала точно. Надежда и страх вновь столкнулись в душе, но усилием воли принцесса ночи сохранила самообладание, смело выйдя из укрытия, чтобы в полумраке увидеть тело мёртвого оленя и жеребца, возвышающегося над ним грозной и непоколебимой скалой (даже проломленный нагрудник чёрных как сама тьма доспехов не портил эффект, лишь подчёркивая общую картину разрухи).

"Сомбра", — болезненной пульсацией отозвалось в голове это имя, заставив почувствовать холодок на спине, причиной коего была вовсе не кольчуга, прижимающая обрубки крыльев.

Жеребец изменился с их последней встречи: его морда более не выражала терзающего разум безумия, взгляд как и когда-то в далёком прошлом был острым и холодным... возможно даже более проницательным, грива развевалась на потоках магии, выдавая огромную силу. А ещё он казался старше, нежели сохранила память Луны.

"Сомбра... Хах... Я почти не удивлена", — горькая усмешка так и не вылезла на мордочку эквы, перед ликом старого врага ощутившей себя ещё более беспомощной и... смущённой, нежели если бы это был кто-то иной (на грани сознания даже возникла радость от того, что кольчуга прикрывает наготу).

В дверном проходе находилась Твайлайт Спаркл, которая выглядела абсолютно здоровой, но при этом оставалась голой и с красным ошейником на шее, что одновременно и объясняло то, откуда тёмно-серый единорог черпал магию, чтобы сравниться с корибу, крадущим силы двух старших аликорнов, и показывало статус молодой принцессы при Короле-Тиране. И что-то подсказывало тёмно-синей аликорнице, что ученица сестры встанет совсем не на её сторону в случае конфликта.

"Это... нечестно. Неужели всё... всё было бессмысленно? Неужели все наши усилия, все старания бесполезны?!", — перед внутренним взором пронеслись картины Эквестрии, которую они с Селестией вырвали из лап Дискорда, которую старшая сестра тысячу лет оберегала и превращала в уголок процветания и спокойствия, которую сокрушили проклятые корибу, превратив в царство безвольных и униженных...

— Чего ты хочешь, Сомбра? — вопрос прозвучал более или менее спокойно, а пальцы правой руки сжались на рукояти меча ещё крепче, грозя раздавить её.

Пришлось прикусить кончик языка, чтобы болью немного отрезвить разум, что вызвало у организма ещё одну реакцию... из-за которой в душе вспыхнул огонёк злости. Впрочем, это было лучше той обречённости, что начала затапливать разум при виде "спасителя".

— Луна-Луна, как это грубо, — укоризненно вздохнул тёмно-серый единорог, делая шаг навстречу аликорнице. — Я злодея победил, а тебя... почти... освободил...

— Прости, но в твои доброту и бескорыстие поверить трудно, — прервала приближающегося эквина Луна, поднимая меч так, чтобы его кончик смотрел прямо в дыру в нагрудной броне чёрного доспеха. — Не подходи...

— Или что: убьёшь меня? — иронично вскинул брови Король-Тиран, а затем замер на мгновение, после чего резко шагнул вперёд, грудью насаживаясь на меч. — Ты ранишь меня в самое сердце... принцесса.

Со стороны выхода в коридор раздался испуганный вскрик, но тёмно-синяя аликорница не обратила на это внимания, широко распахнутыми глазами смотря на клинок меча, вошедший в плоть эквина на две ладони. С усилием оторвав взгляд от раны, что и не думала кровоточить, она взглянула на морду единорога, который совершенно не испытывал неудобств от избытка металла в организме.

— Ты... — старшая эква вздрогнула, когда её кисть оказалась обхвачена широкими ладонями Сомбры, который сперва осторожно разжал её пальцы, а затем, обхватив запястье левой рукой, правой извлёк из себя оружие, отбросив его прочь, при этом не разрывая зрительного контакта, заставляя ощущать себя кроликом перед удавом. — Пусти.

"Как же это жалко прозвучало", — промелькнула в голове отстранённая мысль.

— Я хочу мир... Свой собственный мир, — бархатистым голосом произнёс змей в шкуре эквина, приближаясь вплотную к принцессе, вынужденной смотреть на него снизу вверх. — Но мою корону должны украшать лишь самые яркие бриллианты.

На последних словах тёмно-серый единорог схватился за кольчугу на груди эквы обеими руками, а затем рванул их в стороны, разрывая металл будто бумагу. Вздох вырвался из груди Луны, заставив качнутся вновь оказавшиеся на свободе груди, уши уловили звон разорванных колец, застучавших по полу, а потом её мордочку схватили холодные перчатки чёрной брони, чтобы не дать отвернуться от наклонившегося эквина.

Всё тело охватил жар, приносящий приятное томление, смывающий боль и усталость, вызывающий дрожь. Чужие губы, накрывшие её рот имели привкус дыма и крови, а язык нагло пытался прорваться сквозь сжатые зубы, в то время как собственные кулаки били по плечам живой скалы.

"Проклятье!..", — глаза эквы зажмурились, а из-под век вытекли скопившиеся слёзы бессилия и злобы, в то время как собственное тело предавало свою хозяйку.

Растекающееся от кончиков ушей и до копыт блаженство, словно трясина утягивающая на самое дно обволакивало, проникало всюду и вытесняло остальные чувства. Вместо очередного удара, руки сами собой схватились за чужие плечи, колени сперва задрожали, а когда по внутренней стороне бёдер побежала влага — подогнулись, уже не в силах удерживать тело.

— Мерзавец, — едва был разорван поцелуй, а одна рука Сомбры подхватила её под поясницу, не позволяя упасть вслед за остатками соскользнувшей на пол кольчуги, одними губами произнесла принцесса ночи, чувствующая себя полностью разбитой (сколь бы Даин ни измывался над её плотью, но это ничего не значило в сравнении с тем, что Король-Тиран мог сделать с её разумом). — И что дальше?..

Вместо ответа тёмно-серый единорог изогнул губы в усмешке, после чего аликорница ощутила новую волну удовольствия, на этот раз сконцентрировавшегося в обрубке рога и крыльях. Сперва это чувство было несильным, но с каждым ударом сердца всё нарастало, пока наконец не стало таким, что пришлось крепко стиснуть зубы и выгнуть спину, чтобы не закричать... что не помогло в контроле распахнувшихся крыльев и не остановило искры магии, посыпавшиеся с рога.

— Как же я тебя ненавижу, — расслабляясь, практически повиснув на руке эквина, произнесла в темноту тёмно-синяя аликорница.

— Ты бы предпочла корчиться от боли, каждой клеточкой своего тела прочувствовав ускоренный рост костей, мышцев, нервов? — ехидно осведомился Король-Тиран, но не дожидаясь ответа вернул собеседницу в вертикальное положение. — Соберись, Луна, или ты уже не хочешь спасти Эквестрию?

"Что?", — мысленно спросила принцесса, пошатнувшаяся из-за того, что поддерживавшая её рука исчезла, а сам эквин отстранился.

Только сейчас она осознала, что чувствует крылья, и не те обрубки, которые ей оставили палачи Даина, а полноценные... какими они были до вторжения корибу. Стоило же повернуть голову сперва направо, а затем и налево, как в душе поднялась волна чистого и искреннего счастья, после чего руки опасливо потянулись к голове туда, куда она боялась поднять взгляд, чтобы пальцы коснулись гладких витков длинного рога, столь родного и привычного, но который она уже отчаялась когда-нибудь вернуть себе.

Заструившаяся по жилам магия, наконец-то нашедшая привычный путь на свободу, с иллюзорным звоном серебряных колокольчиков разорвала паутину, которой шаманы оленей при помощи амулетов, созданных из рога принцессы ночи сковали луну. А в следующую секунду распались прахом и истаяли туманом сами поделки, связанные с эквой, вновь делая её полноправной хозяйкой своих сил.

— Вижу, мой подарок тебе понравился, — прозвучал ровный глубокий голос Короля-Тирана, вырывая Луну из череды образов и ощущений, заставляя новым взглядом посмотреть на того, кто сделал почти невозможное... и теперь стоял на расстоянии вытянутой руки, скрестив руки на груди и высоко подняв голову. — Продолжишь обвинять меня во всех возможных злодеяниях?

Медленно вдохнув и выдохнув, Луна посмотрела на Сомбру сияющими изумрудными глазами. Она многое хотела как сказать, так и сделать, разрываясь между желанием врезать мерзавцу за то, что он заставил её испытать (до плена у корибу она так и поступила бы),и расцеловать за то, что вернул ей, буквально вдохнув новую жизнь.

— Зачем всё это, Сомбра? — справившись с эмоциями, спросила принцесса ночи, чувствуя переполняющую её силу и жажду начать действовать прямо сейчас. — Ты ведь мог просто забрать мою магию.

— Сойдёмся на том, что я рассчитываю на благодарность от тебя, твоей сестры и всех остальных за то, что спас вас и помогу освободить вашу страну, — ответил эквин, отворачиваясь от собеседницы, — Ведь в то, что я не хочу владеть заёмной силой, хозяйка которой будет меня ненавидеть, ты не поверишь.

— Не верю, — согласно подтвердила Луна. — И каков твой план?

— Кажется кто-то из нас — покровительница снов? — иронично уточнил собеседник. — Если я — жеребец, то... наверное это Твайлайт!

— Прекрати издеваться, — шумно выдохнув, попросила тёмно-синяя аликорница. — Хочешь, чтобы я погрузила корибу в сон? На Кантерлот моих сил хватит, но...

— Вот и чудно, — прервал её единорог, разворачиваясь к подошедшей и молча стоявшей позади короля Спаркл. — Начните с Кантерлота, а там и до других городов доберёмся. В конце концов, эта ночь может длиться столько, сколько нам будет нужно. Разве я не прав?

На миг увидев открытую спину Короля-Тирана принцесса ночи захотела ударить по нему чем-нибудь разрушительным, но... удержалась. Когда же эмоции отступили достаточно, чтобы оценить ситуацию, она поймала себя на том, что эта провокация была совершена специально, чтобы оценить её действия. Кроме того, принцесса дружбы находилась в этот момент в таком положении, что точно увидела бы этот удар...

"Что же ты задумал, Сомбра? Твайлайт верит тебе, мне ты помог, убил Даина... если ещё и Селестию исцелишь, то я... Как же всё сложно", — дёрнув ушами, эква отвела взгляд от столь соблазнительной мишени.

— Ты идёшь, или нуждаешься в отдельном приглашении? — тут же прозвучал вопрос единорога. — Тебе ведь нужны какие-то условия, чтобы воспользоваться силой сноходца.

— Для усыпления города хватит и выйти на балкон, — стряхнув с себя оцепенение, Луна зашагала вслед за эквином, который подхватил под руку сиреневую аликорницу и направился к дверям, ведущим в спальню. — Позволишь мне перед этим что-нибудь на себя накинуть, или же предпочтёшь в качестве благодарности видеть меня голой?

— Хм? — Сомбра остановился и повернулся к принцессе ночи, осмотрев её с головы до ног изучающим взглядом, будто бы видел впервые (и будто это не он сорвал с неё кольчугу). — Я думал, что это мода такая в нынешнем веке: везде кобылы... эквы ходят голые, да и Твайлайт молчала.

— Твайлайт?.. — выйдя чуть вперёд, посмотрела на стремительно краснеющую аликорницу младшая диарх, к некоторому удивлению ощутившая в словах Короля-Тирана лишь лёгкое лукавство.

— Ну... Я... — будто бы только сейчас осознав, в каком виде находится, принцесса дружбы прижала к груди крыло. — Я волновалась и... это было не так важно...

— Не стоит переживать: тебе вполне идёт такой вид, — с серьёзным видом отвесил комплимент эквин, что заставило Спаркл пробормотать нечто невразумительное в ответ, опустив мордочку (при этом она и не подумала отстраниться от руки единорога, за которую держалась). — Барьеры пытаются взломать!

Всю расслабленность словно ветром сдуло и, задав пару вопросов, Луна первой бросилась к спальне, распахивая двери, чтобы промчаться мимо сестры прямо к балкону. Позади себя она слышала восклицание сиреневой аликорницы, бросившейся помогать наставнице, и размеренные шаги Сомбры, отставшего от экв...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 11

Одни ей восхищались, другие просто уважали её, третьи — превозносили, четвёртые — завидовали, а пятые — ненавидели... Тех, кто относились бы к ней равнодушно за все прожитые тысячи лет набралось бы не так уж и много, но мало кто из них хотя бы догадывался о том, каким кошмаром наяву является жизнь солнечной эквы.

Первые годы жизни, когда их с сестрой воспитывала больная мать, невзирая на свою слабость старавшаяся защитить дочерей и отдать им всю свою любовь давно стёрлись из памяти. Лишь иногда, находясь на границе сна и реальности, столь зыбкой и неуловимой... что и сравнения подобрать практически невозможно, ей казалось будто она вспоминает бархатистый ласковый голос, тёплые заботливые руки и аромат лечебных трав, оставшийся тем единственным, что навсегда въелось в память. Может быть именно последний факт и стал причиной любви к травяным сборам, позже названным чаем?..

Она не помнила ни где они родились, ни сколько лет им было тогда, когда Старсвирл забрал двух сирот к себе в ученичество, практически заменив им и доброго дедушку, и сурового требовательного отца. Они же, желая показать свою благодарность и заставить опекуна гордиться, словно фанатичные бобры строящие запруду вгрызались в любые науки: Селестии всегда легче давалась теория и сложные расчёты, а вот Луна предпочитала практику... А потом старый учитель и его соратники показали двум кобылкам, которые ещё не до конца осознавали свою уникальность Древо Гармонии, наделившее сестёр могущественными артефактами и возложившее на их ещё не окрепшие плечи тяжёлую ответственность...

Первым по-настоящему ярким воспоминанием было сражение с аватаром хаоса Дискордом, которого удалось обратить в камень, при этом развеяв часть созданных им чар. Впрочем, многие изменения были уже настолько прочно вплетены в саму душу мира, что отменить их не представлялось возможным, благодаря чему та же песенная магия неожиданно обрела новую суть, порой перерастая в песенную же лихорадку, выпивающую силы из своих жертв до тех пор, пока они не теряли сознание.

Под руководством и при поддержке Старсвирла и его друзей, позже наименованных Столпами Эквестрии, две молодые аликорницы стали объединять вокруг себя эквинов и экв: где-то хватало убеждения, где-то приходилось использовать подкуп и играть на гордыне, ну а порой дело доходило до применения силы. Впрочем, последнее случалось всё реже, так как слухи бежали далеко впереди принцесс дня и ночи, взявших на себя обязанность управлять светилами, движение коих с давних лет находилось во власти магов-единорогов... а затем и Дискорда.

Один за другим Столпы Эквестрии уходили: одних забрало время, других — опасные враги или эксперименты. Последним оставался учитель, становящийся всё более ворчливым и забывчивым, что не мешало ему раз за разом показывать, что в боевой магии он по прежнему силён, и без применения Элементов Гармонии ни одна, ни другая сестра не способны его одолеть.

В те годы Селестия всё больше погружалась в дела страны, взваливая на себя больше и больше работы, при этом меньше времени уделяя урокам магии и сестре. Луне же приходилось терпеть всё возрастающие требования, соответствовать придуманным кретериям, следовать этикету, который был частично перенят у Юникорнии, как наиболее развитой в культурном плане страны. Стоит ли удивляться, что с её деятельной и бунтарской натурой, пегасы стали тёмно-синей экве ближе и роднее?

Глупо и наивно было гнаться за вымышленным идеалом, требуя от себя выполнения неосуществимых условий, каря себя за недальновидность, ошибки, лень. Ещё глупее было требовать от сестры, чтобы она делала всё то же самое, а то и куда большее, а когда она попыталась объяснить то, что не хочет этим заниматься...

"Подростковый максимализм", — мысленно повторяла оправдание своим ошибкам принцесса дня, цепляясь за удобное объяснение, которое дал Старсвирл, сетующий на свою ошибку и слишком раннее проведение ритуала.

Селестия, раздражённая тем, что Луна не разделяет её устремлений, практически отстранила её от собранного из многочисленных графских, княжеских, баронских семей королевского двора. Младшая сестра же, оскорблённая подобным к себе отношением, изобразила холодную почтительность и ушла заниматься армией. Видевшие это эквины решили, что настоящая правительница показала им то, кто является главным, слухи распространились и обрасли подробностями, а затем у всех в головах сформировалась строгая иерархия, где младшая аликорница заняла место то ли наследницы, то ли личной порученки...

Вероятно, всё ещё можно было исправить, стоило лишь принцессе дня остыть и осознать содеянное, а принцессе ночи перебороть ущемлённую гордость. Но как раз в этот период в Кристальной Империи, с которой шли переговоры о присоединении к Эквестрии случился переворот: на северную границу города-государства надвигалась орда яков, королева просила помощи у сестёр, но те и сами отражали нападения грифонов и минотавров, из-за чего генерал кристалийцев взял власть в свои руки. Достоверно неизвестно, что именно он сделал, но когда принцессы сумели обратить свой взор на север, на троне уже сидел обезумевший от тёмной магии эквин, разгромивший союз диких племён, а затем заковавший своих подданных в кандалы как рабов...

Селестия не прекращала себя винить за то, что её промедление привело к катастрофе и гибели подруги, которой стала королева города-государства. Она винила себя и за слабость во время боя с Сомброй, продемонстрировавшим навыки на уровне молодого Старсвирла, техничность и мастерство компенсируя грубой мощью, из-за чего Луна едва не погибла, а затем Элементы Гармонии заковали огромный кусок пространства в пространственно-временную ловушку. И будто бы этого было мало, в очередной раз впавший в беспамятство учитель, загоревшийся какой-то безумной идеей, никому ничего не говоря покинул замок и ушёл в неизвестном направлении...

Стараясь подавить грызущее изнутри чувство вины работой, белая аликорница всё чаще проводила время на совещаниях и переговорах, работала с бумагами и падала в постель только тогда, когда даже бушующая в теле магия была не способна вернуть бодрость. И опять же, даже не задумавшись о том, что сестре тоже может быть тяжело, от Луны она тоже требовала... пока у той не случился нервный срыв, усугублённый проявлением второй личности, сформировавшейся из подавляемых эмоций...

К кошмару, в котором Селестия обрекала на забвение многотысячный город со всеми жителями, которые были виноваты лишь в её нерасторопности, обычно оканчивающемуся разочарованием во взгляде старого учителя, добавился ещё один: теперь она отправляла в ссылку на луну собственную сестру, одинокую и сломленную, обречённую веками находиться наедине с собственными внутренними демонами... А хуже всего было то, что приходилось продолжать улыбаться, вести ничего не значащие беседы с советниками, послами... а затем и разбираться с гонениями на ночных экв и эквинов, когда-то присягнувших лично младшей из сестёр, за что были награждены частицей её сил.

Каково это — быть одинокой среди толпы? День за днём, год за годом проделывать практически одни и те же дела, принимать похожие решения, воспитывать для себя помощников, которые становились почти друзьями, заводили семьи, а затем навсегда покидали её... А ведь аликорны не могли иметь детей ни с одним видом на Эквусе, пусть и оставались эквами во всём остальном. Даже те, кого Селестия называла племянниками и племянницами, на самом деле являлись лишь потомками Столпов Эквестрии, либо же королевы Платины.

Иронично и жестоко, но единственная причина, которая не позволила принцессе дня сойти с ума или впасть в депрессию — это осознание судьбы сестры, что переносила пытку куда более жестокую. Лишь для того, чтобы однажды предстать перед ней и попытаться хотя бы попросить прощения, не говоря уже о том, чтобы заслужить его, она держалась и продолжала изображать из себя мудрую, величественную и милосердную правительницу...

Пытаясь заполнить пустоту в сердце хоть кем-то, белая аликорница заботилась о жителях Эквестрии так, словно бы они были её детьми. Самообман помогал не всегда, но... в конце концов эквы и эквины стали видеть в ней кого-то вроде общей матери. Ну а личные ученики, хотя бы ненадолго, пока не становились для этого слишком взрослыми, заставляли душу радоваться и теплеть при виде счастливых улыбок.

И вот казалось бы, что кошмар окончен: сестра вернулась и хотябы на словах, но простила её, на время вырвавшийся Дискорд был побеждён новыми Хранительницами Элементов (впрочем, не сильно он и сопротивлялся... если сравнивать с той бойней, которую устроил в прошлом), проявившие свою натуру чейнджлинги, напавшие во время свадьбы королевского гвардейца и новой младшей принцессы оказались изгнаны из страны, а затем вернулась Кристальная Империя. Когда же Твайлайт Спаркл смогла одалеть короля Сомбру, принцесса дня окончательно уверилась в правильности решения и вновь извлекла из тайника дневник Старсвирла.

Казалось, что старый кошмар наконец-то закончился, но жизнь показала, что это была лишь небольшая передышка перед новым витком ужасов, в которые погрузилась её страна целиком...

...

— ...Кристальная Империя перестала выходить на связь, — сообщил Голденшилд, после свадьбы Шайнинга Армора занявший пост капитана дневной гвардии. — Сейчас мы располагаем двумя тысячами стражников в Кантерлоте, одной тысячей в Мэйнхеттене, и ещё девятью тысячами, разбросанными по другим городам Эквестрии. Приказ на мобилизацию и выдвижение к точке сбора отправлен, через три часа армия будет готова встретить легион корибу, перешедший границу на северо-востоке страны.

— Ночная гвардия готова выставить три тысячи копий и две тысячи мечей, — отчеканил облачённый в серебристую броню перепончатокрылый тёмно-серый эквин, красующийся пушистыми кисточками на ушах и вооружённый парными клинками, рукояти коих выглядывали из-за спины.

— Почему численность ночной гвардии настолько велика? — одетый в лёгкую золотистую кольчугу, поверх традиционного дуэльного костюма белый единорог с чёрно-белой полосатой гривой, прищурив тяжёлые веки уставился на подчинённого принцессы ночи подозрительным взглядом. — Почему мы вообще не знали о том, какова истинная численность ваших сил?

— Потому, что Матери Ночи могли понадобиться неучтённые войска, полностью обеспечиваемые нашими кланами, а не казной Эквестрии, — насмешливо фыркнул Лаенхарт. — Или же вы считаете, что мы, как и ваши парадные солдатики, после всех минувших событий должны были сидеть сложа руки?

— Это измена! — практически взвизгнул пожилой эквин, хватаясь за рукоять изящной шпаги, украшенной золотом и мелкими драгоценными камнями.

— Если здесь и есть изменники, то это ты, — рыкнул в ответ воин ночной гвардии, грозно расправляя крылья. — Думаешь мы не знаем о тех законах, которые ты готовишь к рассмотрению на ближайшем...

— Достаточно, — голос Луны, пронизывающий словно ледяной ветер, но при этом тихий и спокойный, заставил обоих спорщиков замолчать, и лишь отражающееся от стен тронного зала эхо продолжало нарушать тишину.

— Сейчас совсем не то время и место, чтобы позволять себе ссоры между союзниками, — постаралась смягчить ситуацию Селестия, как и сестра одетая в доспехи, покрытые тонким слоем золотой эмали. — Канцлер Нейсей, мы не сомневаемся в вашей верности, как и в честности гвардейцев нашей сестры. Если капитан Лаенхарт говорит, что эти силы собирались для защиты Эквестрии от внешних врагов, значит так и есть.

— И насколько можно судить, мы собирали эти силы не зря, — сверкнул янтарными глазами с вертикальными зрачками перепончатокрылый летун.

— Прошу меня простить, ваши высочества, — пробормотал Нейсей, склонив голову и убрав руку от оружия. — Я более не позволю себе...

Ответный монолог единорога был прерван распахнувшимися створками дверей, которые с грохотом ударились об стены, от чего даже высокие витражные окна задрожали. На пороге же возник олень, закованный в тяжёлую латную броню без шлема, вооружённый топором с длинной рукоятью, на шее у коего висел белый медальон с изображением головы единорога. Воспользовавшись эффектом, который оказало его появление, он осмотрел просторное помещение насмешливым взглядом тёмных глаз, из уголков коих струился тёмно-фиолетовый дымок.

— Даин?.. — вырвалось изо рта белой аликорницы.

— К бою, — коротко рыкнула Луна, а в следующий миг её тело оцепенело, глаза затуманились, после чего ноги подогнулись и раздался шум падения.

В воздухе раздался звон колокольчика, совсем тихий и неуловимо знакомый, а уже вскинувшие оружие эквины, под недоумение своих соратниц опустили мечи, тупыми взглядами уставившись в пространство перед собой. Однако же из всех внимание принцессы дня привлекал только один, в руках у которого находился артефакт, похожий на полую трубку из чёрного дерева...

— Блюблад, что ты наделал?.. — не веря в то, что видят её глаза, одними губами произнесла Селестия.

— Принц Блюблад, — высокомерно заявил единорог, лихорадочным взглядом глядя на "тётушку". — А скоро я получу то, что причитается мне по праву.

— Предатель! — воскликнула Спитфайр, уже готовая броситься на эквина с мечом.

— Вы обо мне не забыли? — ехидно осведомился Даин, расслабленным шагом заходя в тронный зал, а следом за ним через двери стали проникать и другие корибу, держащие в руках секиры, мечи, алебарды. — Селестия, твой замок захвачен, а по городу сейчас растекаются мои войска, которые мы провели через катакомбы при помощи наших друзей. Сдавайся и мы не станем устраивать резню; сражайся, и твоя сестра умрёт.

— Принцесса, мы... — попыталась что-то сказать капитан Вандерболтов, но тут к её шее прижался клинок Соарина, взгляд коего до сих пор был расфокусированным, но на навыках это почти не сказалось.

Другие эквины, двигающиеся молча и слаженно, будто бы являлись частями одного механизма, тоже обратили своё оружие против недавних напарниц, из-за чего белая аликорница оказалась против противника совершенно одна. Предательство же стало для экв столь неожиданным ударом, что они растерялись на какие-то секунды...

— Я не собираюсь ждать, — нахмурился олень, поигрывая своим топором. — Брось оружие, сними корону и встань на колени. Немедленно...

— Не смей! — отмерев, канцлер Нейсей схватился за шпагу и одним неловким движением её обнажил. — Не позволю!

Не до конца осознавая происходящее, пожилой эквин бросился в атаку, при этом пропустив мимо ушей вскрик своей принцессы, насмешливый хмык Даина, жестом приказавшего охране не вмешиваться, и усилившийся звон колокольчика. Воздух стал вязким как желе, мысли путались и беспомощно рассыпались на обрывки слов и куски картин, а короткая схватка, которая состояла из трёх ударов на двоих уже окончилась.

Нейсей упал на колени, сжимая пальцы правой руки на рукояти сломанной шпаги, от клинка которой осталось не больше ладони длины, а из его разрубленного горла хлынула кровь, которую он попытался остановить второй рукой.

— Сдавайся, или же умрут все, — взгляд корибу вонзился в глаза Селестии, заставляя её увериться в том, что этот приказ будет отдан. — И не только здесь.

— Сдавайся и я обещаю, что позабочусь о вас, — надменно заявил принц, далёкий потомок величественных экв и эквинов, правивших Юникорнией, за гордыней и самодовольством скрывая собственный страх от содеянного.

...Селестия сдалась. У неё забрали оружие, корону, поставили на колени и сковали руки за спиной, после чего из дверного проёма появился тот, кто скрывался за спинами ещё двоих корибу. Невысокий и сутулый, тяжело опирающийся на длинный узловатый посох с навершием в виде клюва, с кончика коего свисал золотой колокольчик, он кутался в длинный и свободный коричневый плащ с глубоким капюшоном, скрывающим в густой тьме морду незнакомца.

— Видишь, мой юный друг? — зазвучал старческий голос, похожий то ли на скрип дерева, то ли на шелест пересыпающегося песка. — Всё произошло ровно так, как я и обещал: аликорны повержены, эквины скоро полностью попадут под воздействие артефакта и станут твоими верными рабами...

— Не все, колдун, — грубо прервал оратора Даин, затем ткнул топором на тело единорога и заявил: — Этот старик смог сопротивляться твоему колдовству и даже сражался... Пусть он и был отвратительным воином, но умер достойно.

Незнакомец остановился рядом с канцлером и наклонил капюшон, внимательнее разглядывая его. Затем он снова заговорил, при этом поднеся свободную руку ко тьме, будто бы поглаживая бороду:

— Он был настолько убеждён в превосходстве единорогов над всеми остальными, что сама концепция "Страх перед другим видом" или "Верность сильному воину" не укладывалась в его голове. Поразительно... я бы даже сказал — восхитительно. Жаль, что такой образец погиб... Но вернёмся к делу: я выполнил свою часть договора.

— Можешь забрать то, за чем пришёл, — махнул рукой олень, а силуэт в плаще стал приближаться к белой аликорнице.

— Тише-тише, дорогая, больно не будет, — пообещал старческий голос, затем тьма под капюшоном приблизилась, одна тощая и почти лысая рука ухватилась за рог, а ласковый шёпот продолжил: — Будет чудовищно больно.

— Что? Мы так не договаривались! — зазвучал крик бросившегося вперёд Блюблада, которого подхватили под локти двое корибу, ударом в живот и по затылку сбивая его боевой настрой. — Они... Они мои...

— Я передумал, — насмешливо ответил Даин. — Пойми, "король", слово держат лишь перед теми, кто этого достоин. Ты же своими действиями показал, что достоин лишь предательства.

Посох выскользнул из пальцев незнакомца, зависнув в воздухе, при этом продолжая звенеть колокольчиком, а из рукава в ладонь скользнул тонкий нож...

— Вы обещали! Я помог вам!.. — надрывался бьющийся в хватке оленей единорог, ощущающий хватку чужой руки на своём роге. — Пустите меня...

— И я сдержу своё обещание, — главный корибу обернулся к выходу и крикнул: — Принесите корону для предателя!

Лезвие вонзилось в рог принцессы, которая лишь стиснула зубы и зажмурилась, не в силах дёрнуться больше не от хватки оленей, а от страха за сестру, которую уже лишили доспехов и сковали так, чтобы она не могла пошевелиться без боли. Впрочем, Луна находилась без сознания... что в какой-то степени даже радовало.

В тронный зал вошли двое воинов, которые несли с собой чан, от коего исходил жуткий жар. Они приблизились к замеревшему от страха принцу и подняли свою ношу чуть выше его головы.

— Прости, "король", но золото для твоей короны мы взяли из ваших битс, которые пришлось плавить магией, — Даин усмехнулся, затем закинул топор на плечо и продолжил: — Но я слышал, что эквестрийская валюта самая дорогая в мире. Так что золото должно быть достаточно чистым.

— Неее-а-а-а-а!.. — отчаянный крик захлебнулся, когда на голову белого единорога вылили расплавленную массу под хохот верховного вождя корибу и его соратников.

Селестия же этого не видела, едва сдерживаясь от вопля боли, которую вызывал всё глубже вгрызающийся в её рог нож. В какой-то момент она попросту потеряла сознание и уже не видела, как схожим образом была искалечена её сестра...

...

"Луна всегда была смелее и решительнее меня. Будь она на моём месте, то скорее бросилась бы в бой, а не сдалась на милость врагу. Потом она винила бы себя за жертвы, но... я тоже себя виню за них. Только разница в том, что Луна была бы победителем, а я... Видимо именно из-за этого её первую и вывели из боя", — думала про себя белая аликорница, изувеченная и униженная, стоя на коленях перед когда-то собственной постелью, в то время как сестра пыталась их спасти.

Луна... Её маленькая сестрёнка, такая скромная и ранимая, но сильная и решительная в те моменты, когда от неё это требуется. После возвращения из изгнания и исцеления Элементами Гармонии её разума, Селестия старалась окружить тёмно-синюю аликорницу любовью и заботой, порой ведя себя даже слишком навязчиво, но в ответ получала неизменную улыбку и стыдливое смущение (как же иначе, если взрослую экву приходилось учить писать и читать?).

Селестия ненавидела себя за слабость и слабую волю: превратив Эквестрию в процветающее мирное государство, на которое последние сотни лет вообще практически никто не нападал, она сама стала слишком мягкой, слишком медлительной, слишком... слишком много "слишком". А ведь в ситуациях вроде той, когда королева чейнджлингов напала на Кантерлот и захватила заложников, действовать следовало стремительно и без колебаний, даже если бы это означало чьи-то смерти.

"Я не гожусь на роль правителя. Забавно... пришлось несколько лет играть роль постельной куклы для безмозглого варвара, который ведёт к гибели оба наших народа, чтобы осознать это окончательно", — приглушённый дверями шум, доносившийся через толстые резные створки, затих и погрузил комнату в напряжённую и пугающую тишину, заставляя аликорницу гадать об исходе внезапного сражения.

Впрочем, кое-что эква поняла и сама: отток сил, которые тянул на себя Даин, за счёт амулетов многократно увеличивавший свою разрушительную мощь... прервался. Значить это могло лишь то, что олень по какой-то причине прекратил использовать магию, чего раньше он себе не позволял даже во сне.

"Мёртв? Он... мёртв? Свет!.. Но... кто мог это сделать?", — надежда в груди вспыхнула яркой звездой, мысли в голове заметались встревоженным роем пчёл, а затем дверь распахнулась и мимо промчалась Луна.

Живая, здоровая Луна...

— Принцесса Селестия! — прозвучал в тишине знакомый голос, полный испуга, радости, облегчения, возмущения и многих других эмоций, выраженных куда слабее, до слуха донёсся шум стучащих по полу копытц, а оковы вспыхнули фиолетовым светом, чтобы рассыпаться прахом.

"Твайли... моя маленькая Твайли... Снова ты приходишь ко мне на помощь", — потеряв равновесие, принцесса дня стала заваливаться вперёд, не успевая выставить перед собой руки, но упасть ей не дала верная ученица, сперва телекинезом, а затем и руками подхватившая наставницу, чтобы прижаться мордочкой к плечу, тихо всхлипывая и дрожа...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 12

Усилие воли и цепочка, окутанная красноватым телекинезом, разрубленная ударом клинка самого Сомбры, бесшумно влетела в ладонь, скрытую под латной перчаткой. Белый словно мрамор (или всё же кость?) медальон, на котором была изображена расположенная в профиль чёрная голова единорога, словно маятник часов стал покачиваться из стороны в сторону, распространяя вокруг себя почти физически ощущаемое желание надеть его... владеть им... использовать скрытую в нём мощь.

Подчиняясь новому "Обману" Джафара, который чуть замедлил свой шаг, тем самым позволяя Твайлайт значительно вырваться вперёд, чтобы обнять свою наставницу, красные глаза вспыхнули двумя раскалёнными огоньками. Тут же в голову полилась информация о столь любопытном артефакте, оказавшемся магическим накопителем и усилителем с функцией "насоса" (если подобный термин вообще можно использовать в данной ситуации).

"Изящный инструмент", — мысленно признал бывший визирь, обнаружив в медальоне ещё две функции.

Первой скрытой особенностью сокровища, столь неожиданно попавшего в его руки было встроенное ментальное заклинание, которое должно было расширять возможности разума владельца. Это, разумеется, не делало бы его гением, но давало возможность запоминать почти всё увиденное и услышанное, извлекать из собственной памяти любые когда-либо полученные знания, блокировать либо разжигать собственные эмоции...

Второй неучтённой функцией был предохранитель от воров и дураков, которые надевали на себя чужие магические устройства, при этом не озаботившись изучением инструкции. Лишь истинный создатель и хозяин Амулета Аликорна, вполне достойного носить это гордое название, мог пользоваться им без опаски для своих разума, тела и магии, в то время как всем остальным оставалось довольствоваться лишь иллюзией могущества. При этом, если вор не догадается снять усилитель прежде чем повреждения станут непоправимы, то его ждёт довольно незавидная участь...

"Эмоции будут становиться всё более яркими, при этом преобладать начнут именно те, которые несут негативный окрас, а в это время энергетика жертвы станет раздуваться под всё усиливающимся напором магии, дарующим эйфорию и чувство всемогущества... Мастеру следовало бы пожать руку, а потом и шею: подобные умники слишком опасны", — перехватив медальон второй ладонью, тёмно-серый единорог сосредоточился и применил "метку", чтобы артефакт считал его своим хозяином, а затем сперва "выключил" а затем и вовсе убрал защиту от посторонних.

Давление на разум почти мгновенно исчезло, а кусок мрамора в руке стал почти безопасным усилителем. Впрочем, если не контролировать канал подпитки, то он всё равно был способен покорёжить энергетику, вызвать привыкание, вселить чувство ложного всесилия.

"Нужно запомнить схему и принцип, по которому эта вещь была создана", — сделал мысленную пометку император, после чего снова применил "Обман", черпая силу из резерва Твайлайт.

Разжав ладонь, в которой сжимал два конца цепочки, Джафар приложил руку к груди и мысленным усилием заставил кристалл брони зарастить повреждения. На грани сознания промелькнула досада на то, что никак не получается обзавестись достаточно надёжной защитой, но об этом было решено подумать в более подходящее время.

На левом боку кирасы появился небольшой кармашек, куда и был убран медальон: в будущем бывший визирь планировал либо создать собственный аналог, чтобы встроить его в доспехи, либо же, в случае неудачи первого варианта, применить по назначению сам трофей. Впрочем, последнее было не желательно, так как столкнувшись с предательством собственного шлема, что должен был служить владельцу безоговорочно, к подобным вещам он стал относиться более подозрительно.

Тем временем сколь бы медленно ни шагал тёмно-серый единорог, он оказался в спальне Даина, где на полу обнявшись сидели белая и сиреневая аликорницы в красных ошейниках. Несмотря на рабство и необходимость почиститься, выглядели они достаточно соблазнительно и красиво, а нынешняя поза экв придавала картине дополнительное очарование.

"Любопытно: местная Селестия выглядит старше той, что осталась в моём мире... примерно как зрелая кобыла рядом с той, кто только завершила формироваться. А вот с Луной ситуация обратная: я не обратил на это внимания в первые секунды, но здешняя принцесса ночи... словно бы ещё растёт. Кажется, что она не сильно старше Каденс на тот момент, когда к ней прибыл свататься тот олень... Сильверион, вроде бы. Только глаза и выдают истинный возраст, смазывая впечатление и не позволяя обмануться", — посмотрев в сторону балкона, двери на который были распахнуты, Сомбра увидел тёмно-синюю аликорницу, которая распахнула крылья, подняла вверх и в стороны руки, а также запрокинула голову, буквально купаясь в столбе лунного света.

Кому-нибудь могло бы показаться, что Луна просто стоит... но император чувствовал исходящую от неё мощь, концентрическими волнами расходящуюся в стороны. О том, какие чары она сплетает жеребец судить не мог, но догадывался о том, что они связаны с магией снов.

"Признаю: она красива, а эта аура силы делает её только ещё более привлекательной. Хм... Неужели у меня тяга к могущественным кобылам? Из всего окружения, этому критерию не соответствует только Рубин", — заставив себя отвернуться от младшей из сестёр, Джафар вернул внимание к старшей и её ученице.

— Гхм, — кашлянул бывший визирь, заставляя обеих ко... экв вздрогнуть и поднять на него взгляды, в которых читались совершенно разные эмоции. — Я вам не мешаю?

— Сомбра... — мордочка Спаркл выражала счастье, благодарность, облегчение, губы будто бы пытались растянуться до ушей, обнажая белые зубы, а во взгляде светился практически щенячий восторг, в то время как такие мелочи как собственная нагота, как и объятья с находящейся в схожем положении наставницей её ни капли не беспокоили. — Спасибо... Спасибо тебе!

— Сомбра... — повторила белая аликорница имя, в то время как её тело напряглось, а сама она попыталась подняться, но потерпела в этом начинании полное поражение, так как ученица не оставляла никаких надежд на сопротивление, из-за чего единственным оставшимся вариантом стало крепче прижать к себе младшую аликорницу. — Ты... Спасибо тебе.

"Как же быстро ты взяла себя в руки, а заодно и ученицу к рукам прибрала. Хотя второе — это рефлекторная попытка защитить", — иронично выгнув брови, жеребец сжал кончик бородки указательным и большим пальцами правой руки, ладонью левой руки обхватив правый локоть.

— Даже не будешь спрашивать ничего вроде "Зачем ты здесь?", "Чего ты хочешь?", "Что ты задумал?", — наклонив голову вперёд, Джафар буквально навис над обеими принцессами, заставляя их выгибать шеи.

— Принцесса Селестия, Сомбра спас меня из замка... в Понивилле, а затем усыпил всех в городе и позволил повстанкам разобраться с захватчиками, — торопливо заговорила Твайлайт, будто бы пытаясь оправдать злодея в глазах наставницы. — Он вылечил меня и принцессу Луну, победил Даина и... и...

— Тшшш... — осторожно приложив к губам младшей эквы указательный палец левой руки, принцесса дня добилась того, чтобы Спаркл залилась смущённым румянцем, после чего засопела и уткнулась мордочкой ей в плечо. — Моя ученица тебе доверяет, сестра повернулась к тебе спиной после того... как нас предали. Они обе живы и здоровы, а тот, кто измывался над нами годами — мёртв. Мне кажется, что это достаточные причины довериться тебе и проявить благодарность. Что же до твоих вопросов: мне кажется, что ты сам дашь на них ответы... когда посчитаешь нужным.

— Это весьма... разумно, — прекратив дёргать кончик своей бородки, бывший визирь протянул правую ладонь к голове белой аликорницы, пальцами зарывшись в шелковистые локоны гривы, при этом не упустив того, что собеседница ещё сильнее напряглась и прикрыла глаза, явно ожидая чего-то не слишком хорошего. — Раз с формальностями покончено, то перейдём к делу.

Не дожидаясь ни чьей реакции, тёмно-серый единорог снова применил "метку", ощущая как чужая магия струится по телу, обещая в самом ближайшем времени массу не самых приятных ощущений и гамму разнообразных впечатлений. Однако же всё это было впереди, а сейчас ему следовало сделать то, что он за эту ночь проделывал уже дважды...

...

Луна купалась в силе и свете своего светила, ощущая как магия будто бы ласкается к ней, словно встретивший любимого хозяина заскучавший питомец. Только вот эти иллюзии, подкинутые её собственным разумом, истосковавшимся по ощущению силы в руках, свободы крыльев и живому току магии были не в состоянии отвлечь от поставленной цели. Вволю расслабиться она сможет когда-нибудь потом, а сейчас следовало как можно скорее обезопасить себя, сестру, подругу и... союзника (до получения более конкретной информации, эква решила относиться к Сомбре именно так, закрыв глаза на прошлое... которое у них обоих было не самым светлым).

Магия снов, словно густой тёплый туман окутала дворец, лишая воли и сил к сопротивлению абсолютно всех корибу, экв и предателей-эквинов. Да, принцесса ночи знала то, что на самцов были наложены некие чары, которые делали подчинение сильным воинам чем-то естественным, унижение самок — приятным, а мысль о сопротивлении захватчикам бессмысленной и ведущей к боли... что не помешало старому расисту Нейсею броситься защищать их с сестрой даже тогда, когда все остальные либо пали, либо перешли на сторону врага. И канцлер был не единственным из тех, кто сопротивлялись внушению: пусть магия и была по большей части недоступна, но тёмно-синяя аликорница всё же время от времени могла наблюдать за миром через остатки связи с луной (укрепившейся за тысячу лет заточения до такой степени, что разорвать её не смог даже садист в коричневом плаще), да и в мир снов изредка прорывалась.

"У Тии не было и этой отдушины", — напомнила себе эква, ощущая как в груди вспыхнул гнев на проклятый род оленей, предателей, себя... за то что не смогла защитить ту единственную, кто ждала её и простила за всё.

Воспоминания о собственной беспомощности, когда раз за разом приходилось наблюдать за страданиями самого дорогого в этом мире существа распаляли гнев, а возвращённое Сомброй здоровье плоти давало возможность отомстить за всё. Нет, она не была столь же добра как Селестия, которая светила для неё путеводной звездой во тьме, и была готова платить болью за боль и кровью за кровь...

Впрочем, принцесса ночи сохранила в себе и место для других чувств: тёмно-серый единорог сделал для них то, о чём можно было только мечтать, и пусть доверять ему тёмно-синяя аликорница не собиралась, но и оставаться в долгу была не намерена. Сейчас, когда разум прояснился, собственный поступок с попыткой угрожать оружием казался не слишком умным, но... можно ли было поступить иначе?

Частью сознания Луна наблюдала за комнотой, где находились сестра, молодая подруга и жеребец, который вёл себя как хозяин положения. Хотя, учитывая обстоятельства и то, что все эквы до сих пор были одеты лишь в ошейники, именно хозяином его и можно было назвать. А для кого-то... вроде Твайлайт... он уже практически являлся таковым.

"Ничего: мне нужно только несколько часов работы в мире снов, и возможно я смогу вытравить из её души это раболепие. Не хватало только, чтобы ученица сестры выбрала себе нового хозяина... только скинув оковы старого", — разумеется, принцесса ночи не собиралась грубо вмешиваться в личность Спаркл, но вот подлечить её ментальную сферу следовало, а потом... она сама сможет решить свою судьбу.

Когда единорог положил руку на голову белой аликорницы, её тёмно-синяя родственница ощутила как закаменела спина, а магия стала скручиваться в клубок. Однако же симптомы, знакомые по собственному исцелению, насколько бы странными и подозрительными ни были, сумели успокоить паранойю. Вид нарастающих рога и крыльев вовсе вызвал на губах улыбку...

"Не обмани нас, Сомбра, и моя благодарность будет велика", — мысленно пообещала принцесса ночи, завершая усыплять столицу Эквестрии, попутно изгоняя разнообразных духов шаманов, в панике убегающих от истинной хозяйки этих мест.

...

Селестия терпела все ощущения, что на неё обрушивались в процессе восстановления тела, позволив себе лишь шумное дыхание, закушенную губу, зажмуренные глаза да чуть более крепкие объятья, в которых находилась ученица. Сиреневая аликорница же, находясь в горячем плену чувствовала себя очень неоднозначно, но явного негатива не испытывала... пусть и пыталась сменить свою окраску на насыщенно-красную.

И вот лечение завершилось, а принцесса дня расправила крылья, замерла на секунду, после чего буквально повисла на младшей экве, едва удержавшей наставницу в прежнем положении.

— Скажи нам, Сомбра, по какой причине ты заставляешь экв испытывать столь интимные ощущения во время исцеления? — нарушила молчание Луна, вернувшаяся в комнату перед самым завершением процесса восстановления крыльев сестры. — Объяснение, что боль не хочешь причинять понятно, но обезболить полностью было бы разве не проще?

— С обезболиванием вам потребовалось бы не меньше месяца, а то и двух, чтобы полностью восстановить навыки владения телом и чувствительность, — невозмутимо заявил Джафар, при этом сказав полуправду, которая эффективнее любой лжи. — Лично у меня нет желания оставаться здесь на этот срок и защищать вас от ваших врагов, которые вряд ли дали бы это время сидеть без дела. Что с городом?

— Все спят, — ответила тёмно-синяя аликорница, подходя ближе и присаживаясь на корточки рядом с сестрой, чтобы подхватить её под руку и начать вставать, вместе с ней теня вверх и замешкавшуюся Твайлайт. — Тия, не достойно принцессы стоять на коленях перед гостем.

— Не беспокойся: меня этот вид вполне устраивает, — усмехнулся бывший визирь, пальцами правой руки дёргая кончик бородки.

— Я не сомневаюсь, — фыркнула младшая из сестёр, сверкнув зелёными глазами из-под полуприкрытых век. — Мне понадобится некоторое время, чтобы через план снов собрать всех тех, кого можно будет мобилизовать в ближайшие часы. Не сломленных в Кантерлоте мало... но они есть. Я постараюсь связаться с повстанцами, но ждать от них помощи тоже не стоит: все они слишком далеко. У тебя есть армия?..

— Я и есть — армия, — с нотками самодовольства в голосе заявил жеребец.

— Значит — нет, — разочарованно констатировала эква, но прежде чем собеседник что-то возразил пояснила: — Ты силён, в этом я уже убедилась, но посылать тебя по мелким поручениям и оставлять охранять пленных... заманчиво, но чрезмерно.

— Не успеешь совершить добрый поступок, как тебя пытаются загнать под копыто, — алые глаза Джафара хищно сверкнули, от чего три принцессы вздрогнули, непроизвольно поёжившись (всё же гнев самцов в их разумах уже стал ассоциироваться с наказанием, и пусть две из них быстро оправились, но эффект был оказан). — У меня есть идея чуть интереснее... Селестия, почему ты молчишь?

— Вы очень мило общались вдвоём, — изобразила смущение старшая аликорница. — Я не хотела мешать. Да и вряд ли мои советы сейчас будут иметь смысл.

Принцесса ночи крепче сжала руку сестры, стараясь передать ей чувство поддержки, на что получила благодарную улыбку и кивок. Затем она посмотрела прямо в глаза Сомбры и, делая вид будто недавнего инцидента не было, решительно спросила:

— Что ты задумал?

— Ничего особенного, мои дорогие эквы... — растянул губы в змеиной улыбке бывший визирь, прищуривая глаза до тонких щёлок. — Мы устроим один кошмар... общий для всех корибу.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 13

— Будь осторожна, Лу, — вложив свою кисть в ладонь сестры, Селестия без тени сомнения и колебаний передала ей свою магию, как уже однажды делала во время побега Тирека из Тартара, но в отношении Твайлайт.

Сама Спаркл промедлила секунду, бросила взгляд на Сомбру и, увидев едва заметный кивок, всё же проделала то же самое, вручая принцессе ночи свою магическую мощь. Тёмно-синяя аликорница чувствовала себя словно переполненный воздухом воздушный шарик, который может взорваться от малейшего прикосновения, но... разумеется, это было лишь иллюзией.

На губах тёмно-серого единорога промелькнула улыбка удовлетворения, которая пусть самую капельку, но отличалась от прежнего его выражения морды. Средняя эква могла бы этого и не заметить, если бы специально не следила за ним частью своего сознания, но никак не стала на это реагировать, решив продолжить своё наблюдение (но в памяти заметку оставила, также как и запомнила особенность поведения младшей подруги, травма личности которой оказалась сильнее чем представлялось раньше).

— Как вы? — отогнав от себя невесёлые мысли, спросила у других аликорниц Луна.

— Впорядке, — постаралась изобразить улыбку сиреневая эква, что у неё получилось весьма неубедительно, так как она непроизвольно постаралась обхватить себя руками и укутаться крыльями, видимо ощутив ночную прохладу, от которой теперь не защищала внутренняя сила.

— Чувствую себя опустошённой, — честно призналась принцесса дня, повторяя действия ученицы, а затем посмотрела на Сомбру и, весело прищурившись, спросила: — Ваше величество, не окажете паре экв услугу?.. И вообще, кому-то следует взять на себя ответственность.

— Селестия... — выдохнув имя сестры с обречённостью и укоризной, за что удостоилась вопросительного и весёлого взгляда означенной эквы, принцесса ночи мотнула головой. — Не важно. Сомбра, я надеюсь на тебя...

"Как единственного по-настоящему взрослого в этом месте", — мысленно добавила тёмно-синяя аликорница, резко поворачиваясь к постели, чтобы сперва скинуть с неё простыни и одеяла, пропахшие Даином и запятнанные телесными жидкостями, а затем забраться на голый матрас и свернуться клубком, укрываясь крылом вместо одеяла.

— Я о вас позабочусь, — пообещал эквин, тем самым вызвав табунок мурашек вдоль позвоночника Луны.

"Почему мне кажется, что это прозвучало как угроза?", — отогнав от себя дурацкую мысль, средняя эква смежила веки и сконцентрировалась на плане снов, вламываясь в него словно бурный горный поток, прорвавший старую трухлявую плотину.

...

— Теперь, когда мы остались одни... — повернувшись к Сомбре, белая аликорница правой рукой убрала с мордочки прядь поблёкшей гривы, которая шелковистыми волнами спадала на тело, а затем игриво подмигнула.

— М... принцесса, — напомнила о себе Твайлайт, в этот момент почувствовавшая обиду, капельку ревности (сама не понимая толком, в чей адрес направленную), а также некоторую долю смущения. — Я всё ещё здесь.

— Я знаю, Твайли, — мягко отозвалась принцесса дня, после чего укорила бывшую воспитанницу: — Ты же не думаешь, что я могла о тебе забыть?

— ...Простите, — опустив взгляд, почувствовала себя жутко неловко сиреневая аликорница, тут же вздрогнув от прикосновения руки старшей эквы, бесцеремонно обнявшей её за плечи, чтобы привлечь к себе так, что левая щека прижалась к высокой груди (от этого мордочка принцессы дружбы вспыхнула румянцем, но отстраняться она не спешила, тем более что укрывшее спину белое крыло оказалось очень тёплым).

— Теперь, когда ты, я, Твайлайт и спящая Луна остались наедине... — повторила свою попытку старшая эква, встречаясь взглядом с рубиновыми глазами единорога, который вопросительно приподнял бровь, не спеша что-либо говорить. — Ты удовлетворишь моё... любопытство?

— Неужели тебя так сильно тянет... задать мне вопрос, что ты решила не дожидаться сестру? — в тон собеседнице осведомился Сомбра, с надменным видом скрестивший руки на груди.

— Ну, во-первых, мне это действительно важно узнать, — смущённо улыбнулась Селестия, приобнимая сопящую ученицу второй рукой и, словно бы невзначай укрывая её вторым крылом. — А во-вторых, просто так стоять и ждать будет скучно. Разумеется, если ты вдруг не решишь поступить как сказочный герой после спасения принцесс.

— Мне даже стало интересно, что же должен сделать этот герой? — усмехнулся прищурившийся эквин, вызвав чуть ехидную усмешку на губах недавней рабыни, не спешащей избавляться от атрибута своей неволи (по какой-то причине аликорницы, не сговариваясь между собой, не трогали свои ошейники, что вызывало у их вроде бы спасителя некоторое удивление).

— Согреть и заполнить пустоту... появившуюся после передачи магии Луне, — поучительным тоном заявила принцесса дня, хватка которой стала ещё чуть крепче, а улыбка обрела некую мечтательность.

— Соблазнительное предложение, — подняв подбородок, эквин схватился указательным и большим пальцами правой руки за кончик бородки. — Можешь спрашивать, и... Мне кажется, Твайлайт задыхается.

На последних словах единорог отпустил бородку и указал правой рукой на сиреневую аликорницу, ладошками упирающуюся в живот старшей эквы, которая из-за разницы не только в росте, но и в физической силе этого даже не замечала.

— Упс... — распахнув крылья и разжав тиски рук, Селестия поспешно отстранила глубоко вдохнувшую ученицу, придерживая её за плечи, после чего заглянула в широко открытые глаза, ярко контрастирующие с пылающей мордочкой. — Прости, Твайли, я...

— Н-ничего... принцесса, — переведя дыхание сиреневая аликорница даже успокаивающе улыбнулась, при этом положив свои ладони на покрытые бархатистой шёрсткой предплечья. — Я в порядке. Правда.

— Ладно... Это было забавно, — признался злобный тиран, разводя руками, а затем вернул себе серьёзное выражение морды и спросил: — Так что же тебя интересует, Селестия?

— Несколько вещей, — отпустив младшую экву, белая аликорница повернулась к собеседнику. — Во-первых, позволишь нам что-нибудь надеть? Здесь довольно прохладно.

— Пожалуй... я не хочу знать, почему ты вообще просишь разрешение на это, — покачав головой, отозвался эквин, чем вызвал смущение на мордочке Селестии.

— А это, во-вторых, — взгляд принцессы дня стал более цепким. — Ты совершенно не чувствуешь навязчивых желаний, которые навеивает... А-а-а! Как же я забыла?..

— Принцесса Селестия, о чём вы? — подступив к старшей Экве, сиреневая аликорница осторожно взяла её за одну из рук, ладони которых та прижала к мордочке, всем своим видом выражая осознание собственной глупости.

— Хм? — единорог подходить не стал, лишь склонив голову к левому плечу и вопросительно изогнув брови, выразил свой интерес.

— Во дворце находится артефакт ментальной направленности, ослабляющий одни эмоции и усиливающий другие, — убрав руки от мордочки старшая эква убийственно-серьёзным взглядом посмотрела на Сомбру. — Каждую секунду как он работает происходит воздействие на эквинов... всех самцов без разбора. Не знаю почему, но на нас — самок, эффекта почти не оказывается. Его нужно уничтожить и тогда...

— Все станут такими, как прежде? — попыталась угадать Твайлайт, с жеребячьей надеждой во взгляде посмотрев в глаза наставницы, которая на это только грустно качнула головой, положив правую ладонь на её левое плечо.

— Если бы всё было так просто, моя дорогая... — взгляд белой аликорницы вернулся к тёмно-серому единорогу. — Сомбра, ты уже сделал для нас больше того, о чём мы и не надеялись... И всё же я прошу тебя — разрушь эту мерзость, которая надругалась над самой сутью моих подданных.

— Достаточно, — поднял руку в останавливающем жесте эквин, тяжёлым взглядом одарив прижавшую ушки к голове принцессу дня. — Не нужно высокопарных речей: вся эта история и без того настолько похожа на сказку о героях, что меня уже начинает подташнивать. Сойдёмся на том, что твой личный долг только что возрос.

— Договорились, — облегчённо улыбнулась старшая Эква, с плеч коей будто бы упал тяжёлый груз.

— Я пойду с тобой, — решительно произнесла Спаркл, но ощутила как хватка на её плече стала сильнее, из-за чего обернулась на наставницу и спросила: — Принцесса?..

— Мы там будем только мешаться, — стыдливо отведя взгляд, заявила Селестия. — Без нас Сомбра справится быстрее.

— Но ведь артефакт воздействует на эквинов! — не поняла белую аликорницу её ученица.

— Если меня сможет заморочить какой-то артефакт, ты мне точно не поможешь... и не помешаешь, — отмахнулся единорог, разворачиваясь к собеседницам спиной и направляясь к выходу. — Кроме того, твоя наставница явно хочет обсудить что-то, что не касается же... эквинов.

— Это правда? — переводя взгляд то на удаляющегося Сомбру, то на старшую экву, спросила сиреневая аликорница, на что получила смущённый кивок.

В следующий миг единорог исчез, а до ушей принцесс донёсся глухой хлопок, после чего в воздухе разошёлся маленький радужный круг. При виде этого Селестия удивлённо округлила глаза и приоткрыла рот, из-за чего Твайлайт не смогла сдержать смешок, тут же зажав себе губы ладонью правой руки. Впрочем, этого было достаточно, чтобы старшая эква пришла в себя, пару раз моргнула и спросила:

— Сомбра... преодолел радужный барьер... бегом?

— Думаю, он не переходил на бег, — отозвалась Спаркл, сверкнув азартным блеском глаз. — Не знаю как, но он умудряется двигаться настолько быстро, что даже представить сложно. Сюда мы доберались с такой скоростью, что я не видела ничего кроме точки начала пути, размытых силуэтов и точки прибытия. Когда же он дрался с Даином я вовсе видела только мелькающие смазанные образы... когда подоспела к самой развязке.

Видя то, как сиреневая эква оживилась в тот момент, когда рассказывала о неизвестном магическом явлении, в процессе даже сцепив перед грудью руки, а потом смущённо потупила взгляд, прижала ушки и стыдливо покраснела мордочкой, вспомнив нечто неловкое (попытку убийства своего спасителя, пусть и случайную), принцесса дня искренне улыбнулась. То, что в этом мире хоть что-то не менялось откровенно радовало и приносило облегчение как бальзам на израненную душу.

— Принцесса Селестия, о чём вы хотели поговорить... без Сомбры? — этим вопросом, заданным серьёзным и даже укоряющим тоном, Спаркл разрушила тот миг ностальгического очарования.

"Никто не обещал, что будет легко", — мысленно усмехнулась белая аликорница.

— Скажи, дорогая, ты ведь помнишь теорию о множественности миров? — уточнила Селестия, делая пару шагов к кровати и усаживаясь на её край, а получив утвердительный ответ продолжила: — Сомбра... Конкретно этот Сомбра — не из нашего мира.

...

Тем временем принцесса ночи, погрузившаяся на план снов, при помощи возросшей магической мощи смогла отделить зёрна от плевел (экв и эквинов от корибу), а затем всю "шелуху" (оленей) засунула в общий сон, закрепив его изрядным вливанием магии. Следующим действием она отправила Зов, на который с опаской и интересом откликнулись десятки кошмаров, отъевшихся на страданиях рабынь, для которых даже краткий период ночной передышки не становился утешением.

— Мерзкие отродья, я бы с удовольствием уничтожила вас за то, что вы заставляли переживать моих подданных ночью, но... вместо этого предоставляю вам шанс на то, чтобы стать полноценными душами, — губы стремительно темнеющей эквы растянулись в оскале, обнажающем заострившиеся зубы. — В этом сне заточены все те, кто повинны в страданиях моих слуг наяву... и волей своей я запрещаю им просыпаться. Жрите!

Приказ прозвучал, вызвав у тёмных клякс оторопь... а затем они сплошным безмолвным потоком устремились в тёмно-сиреневую сферу, висящую в кажущемся бескрайним звёздном пространстве, раскрашенном сотнями тысяч разноцветных искорок.

"Пусть это только те, кто жили в Кантерлоте и окрестностях, но... это только начало. Сомбра прав: эта ночь может длиться столько, сколько я захочу и столько, сколько мне будет нужно", — усилием воли запечатав страшный сон для целой армии оленей (большинство из коих действительно были воинами), Луна поспешила успокоить свой гнев, так как далее от неё требовалось провести более деликатную работу.

Отделить эквинов от экв было не трудно: в большинстве своём их сны отличались радикально разными эмоциями. Куда тяжелее было выбрать среди рабынь тех, которые ещё не сломались, но и тут имелись одинаковые признаки, заключающиеся в более мрачных оттенках чувств (сломленные предпочитали считать себя избранными, временами даже радуясь своему положению).

Но вот наконец и эта работа была закончена, а потому бывшие подданные из числа самцов отправились в ещё один сон-ловушку, откуда им не удастся выбраться пока сила чар не иссякнет, ну или пока их оттуда не вытащит равный по мастерству сноходец. От соблазна подкинуть кого-нибудь из мелких кошмаров и им пришлось отказаться, так как тёмно-синяя аликорница помнила того же Нейсея, да и знала о затуманивающих разум чарах, а потому не могла судить всех по одному шаблону.

"Позже с вами разберёмся", — мысленно пообещала принцесса ночи, ловя себя на том, что следует скорее избавиться от проклятого артефакта... но до того как заняться этим, предстояло завершить работу здесь (не прерываться же на половине пути).

Собрав всех экв Кантерлота, которые носили чёрные ошейники в третьем отдельном сне, Луна создала на себе образ серебристой брони, а затем и сама шагнула внутрь...

— Что происходит?..

— Где мы?..

— Крылышки! Мои крылышки!

Голоса полутора сотен эквестриек разных возрастов, разных рас и вышедших из разных слоёв общества заполнили просторный светлый зал, потолок коего поддерживали золотые витые колонны, а стен вовсе не было видно. Пол же красовался чёрно-белыми шахматными клетками, а чуть в стороне находилось возвышение, где и появилась покровительница снов.

— Эквы, слушайте меня! — повысив голос, обратилась к толпе тёмно-синяя аликорница, привлекая к себе общее внимание. — У нас не так много времени, поэтому я буду говорить коротко. Мы находимся во сне...

— Так это только сон... — прозвучал расстроенный голос молодой пегаски лет четырнадцати.

— Конечно сон, балда, — шикнула на неё синяя единорожка примерно двадцати пяти лет. — Луна — покровительница снов. Где ещё мы могли оказаться, если засыпали на своих...

Слово "подстилках" так и не прозвучало, но все отчётливо поняли то, что имела в виду волшебница. Чтобы не началась новая волна возгласов и споров аликорнице даже пришлось несколько раз громко хлопнуть в ладоши.

— Эквы, внимание! — убедившись, что её слушают, принцесса продолжила: — Сегодня к нам пришла помощь. Король Сомбра... да-да, тот самый Сомбра, о котором вы читали сказки... убил Даина, а затем исцелил меня и мою сестру. Сейчас мы пытаемся обеспечить безопасность Кантерлота, для чего обезвредили корибу и эквинов... и сломленных экв. Однако же, сколь бы личной силы ни было у каждого из нас, мы не сможем справиться со всем в одиночку. А потому я обращаюсь к вам, эквы Эквестрии: не в моём праве приказывать, а потому мне остаётся лишь просить... Когда вы проснётесь — идите во дворец. Сегодня у нас появился шанс скинуть иго захватчиков и вернуть нашу страну... нашу жизнь. Но без вашей помощи мы не справимся... Но если мы будем действовать вместе, то ничто нас не остановит!

"Не слишком удачная речь. Меня извиняет только то, что для меня самой всё произошло слишком неожиданно", — подумала аликорница, глядя на растерянных эквестриек, в коих боролись надежда и страх.

— Принцесса Луна, — первой подала голос молодая пегаска, выступившая из толпы. — Вы сможете... вылечить мои крылья?

Встретившись со взглядом, полным отчаянной, даже болезненной надежды, покровительница снов попросту не смогла заставить себя сказать, что исцелением занимался кто-то другой. Для этой маленькой эквы, как и для других присутствующих здесь сновидиц, которые долгие четыре года жили в личном кошмаре, аликорны всё ещё оставались надеждой и опорой... защитниками, которые обязательно победят и прогонят зло.

— Да, — только и ответила Луна. — Не сразу, но мы сможем всех исцелить.

"Даже если для этого мне придётся продать себя в рабство Сомбре".

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Шестнадцатая арка — 14

Во мраке просторного зала, заставленного пыльными книжными стеллажами словно лабиринт, за старым каменным столом на деревянном стуле сидел силуэт, кутающийся в коричневый плащ с глубоким капюшоном. Он был худым, сутулым, тьма, клубящаяся под его капюшоном казалась густой и будто бы живой, а выглядывающие из широких рукавов кисти тощих рук напоминали кости, обтянутые тонким старым пергаментом.

За свою жизнь он сменил множество имён, выступал под самыми разными личинами и отыгрывал разнообразнейшие роли... стремясь к одной и той же цели. В то время как другие стремились к силе, способной сокрушать горы, могуществу, заставляющему реки течь вспять, власти, позволяющей утопать в наслаждениях... его манили знания, которые могли дать сразу всё, но только если ими пользоваться с умом.

Именно разум был главной силой, которую ценил тот, кого ныне называли не иначе как "колдун" (даже не имя, а скорее уж прозвище, которое ленивый хозяин может дать своему питомцу). Впрочем, знания тоже не являлись главной целью, пусть и были важной ступенькой в её достяжении, без которой многие уже завершённые планы так никогда и не воплотились бы в жизнь...

Внезапно коричневый плащ вздрогнул, а неспешно переворачивавшие страницы старой книги тонкие руки замерли. Глубокий капюшон поднялся и в тишине библиотеки древнейшего из ныне существующих городов Эквуса раздался звук втягиваемого воздуха, будто бы живая тьма к чему-то принюхивалась. Бережно закрыв очередной труд по древней артефакторике, колдун протянул правую руку к прислонённому к столу посоху, сжав на его древке тонкие пальцы, после чего со скрипом отодвинул сиденье и, поднявшись на ноги, зашагал к распахнутым двустворчатым дверям, за коими неподвижными статуями застыли двое кристальных эквинов.

"Животные, поддавшиеся позывам плоти, ради удовлетворения коих отвергли тонкий налёт морали, подчинившись древним как мир инстинктам: подчиняться сильному вожаку и брать всё желаемое у слабых", — криво усмехнувшись, древний чародей мысленно лишь посмеялся над тем, что волю эквинов удалось сломить столь просто из-за того, что они были не готовы сражаться за свои старые идеалы, не требовавшие от них закалять свой дух (впрочем, у представителей других рас были другие причины поддаться голосу искушения).

Добравшись до выхода колдун не стал переступать порог, а лишь взмахнул рукой и волной магии заставил створки захлопнуться. Ещё секунду он совершал магические манипуляции, а затем толкнул закрытую дверь, заставляя её распахнуться... но уже не в коридор замка, а в одну из комнат на вершине одной из башен.

"Так-то лучше", — мысленно хмыкнув, он вошёл в помещение, единственным элементом обстановки в котором была невысокая тумба, служащая подставкой для большого хрустального шара, приломляющего лучи лунного света, врывающегося через высокие стрельчатые окна.

Под стук посоха об пол колдун добрался до артефакта, носящего символичное название "Око". Приложив к нему ладонь свободной руки, он заставил прозрачную глубину шара заполниться белёсым туманом, который некоторое время клубился... а затем исчез, открывая взгляду тьмы, скрывающейся под глубоким капюшоном совсем другое помещение...

...

Тёмно-серый единорог, закованный в чёрную броню из кристалла, разжал кулак правой руки и позволил осколкам красного кристалла, ещё недавно имевшего форму возбуждённого фаллоса осыпаться на мраморный постамент, разукрашенный золотыми узорами. В момент разрушения артефакта ментальной направленности, становящегося тем сильнее чем больше эмоций характерного окраса было вокруг, в пространстве словно бы лопнула невидимая нить, и даже лежащие у входа корибу в доспехах стражников, так и не проснувшись от мучающих их кошмаров, вздрогнули будто от боли.

— И почему я не удивлён? — сам у себя спросил эквин, отворачиваясь от "реликвии" оленей, которой они поклонялись все годы правления Даина.

Красное сияние рога единорога разгоняло тьму, давая возможность увидеть голые стены, исписанные защитными узорами... разрушенными несколькими точными импульсами магической силы. Здесь совершенно негде было спрятаться... и тем удивительнее было услышать ответ старческим голосом, одновременно напоминающим скрип дерева и шелест пересыпающегося песка:

— А мне казалось, что получилось весьма символично.

Телекинетическая круговая волна отбросила постамент, который ударился об дальнюю стену и, разбившись на несколько крупных осколков, осыпался на пол. Единорог же обернулся к источнику голоса и уставился сияющими алыми угольками глазами на полупрозрачный коричневый плащ, висящий над полом сложив руки на груди. Ему даже показалось, что тьма под капюшоном смотрит на него со снисходительной усмешкой на невидимых губах.

— Похвальная реакция, — вновь произнёс незнакомец, после чего добавил с долей сочувствия: — Но в данном случае все атаки бесполезны, ведь меня здесь нет.

— Для того, кого здесь нет, ты слишком разговорчив, — заметил эквин, который опустил руки вдоль тела, но при этом остался напряжён и готов к бою.

— Увы... ничего не могу с собой поделать, мой юный визави: не так-то часто мне встречаются существа, способные не только слушать, но и слышать, — словно извиняясь перед собеседником, коим назначил тёмно-серого единорога, плащ развёл руки в стороны, демонстрируя болезненноого вида тонкие кисти. — Уж прости старику такую слабость.

— Хм, — многозначительно изрёк собеседник, заставивший вспыхнуть свои глаза двумя красными звёздами, которыми он осмотрелся вокруг, при этом не давая усомниться в том, что стены более не являются помехой для этого взора.

— Я не намерен нападать... по крайней мере — сегодня, — успокоил эквина владелец плаща, с некоторым удивлением отметив, что тот ему поверил... ну или сделал вид, что поверил. — Мне просто захотелось удовлетворить своё любопытство и узнать то, кто сумел разрушить "нерушимый" кристалл... И как я понимаю, юноша, ты одолел Даина? И, как я чувствую, освободил трёх аликорнов, захватил Кантерлот, завладел Медальоном Аликорна. Очень деятельный юноша...

— Давай пропустим ту часть, где мы говорим об уже свершившемся и переходим к тому, что ещё только грядёт, — перебил плащеносца эквин, изобразив на морде выражение скуки и усталости. — Мне приятнее слышать хвалебные речи в исполнении красивых кобыл, а не дряхлых стариков.

— Однако же именно слова последних, в следствии их мудрости, несут больший смысл, — ничуть не обидевшись, откликнулась тьма из-под капюшона. — Юность — такая прекрасная, импульсивная пора жизни... Но, мой юный визави, ты в чём-то прав.

— Я всё ещё не услышал того, почему должен продолжать тебя слушать, — заметил единорог, полуприкрыв заметно угасшие глаза.

— Да-да... Больше уважения к старости, — проворчал голос тьмы, в то время как тощие кисти снова скрылись в рукавах. — Ты пришёл из иного мира... Не удивляйся: не ты первый... и уж точно не последний. Такие вещи я чую за тысячу шагов, пусть меня настоящего здесь и нет.

— Допустим... ты заставил меня тебя слушать, — эквин небрежно махнул правой рукой, словно отгоняя насекомое, в то же время от него исходили некие магические волны, совершенно никак не влияющие на иллюзию.

— Странники из иных миров приходят либо случайно, после чего ищут путь назад, либо специально, при этом ища силу, власть, богатства, знания, — голос плаща стал вкрадчивым, а капюшон наклонился вперёд. — Я могу помочь тебе найти путь домой: у меня для этого есть всё. Хочешь? Хочешь богатств или власти? Эквестрия уже у твоих ног: можешь забрать её себе...

— Какая щедрость, — хмыкнул единорог. — И что нужно ради этого сделать? Бросить к твоим ногам аликорнов?

— Было бы неплохо, но я готов от них отказаться, — пожал плечами владелец коричневого плаща. — Они даже могут вновь начать управлять сменой дня и ночи... главное, пусть не лезут в другие земли.

— Не пойми меня неправильно, но это слишком щедро, как на мой взгляд, — сложил руки на груди эквин. — Мой опыт показывает, что где-то здесь должен быть подвох.

— Он есть, — удовлетворённо согласился скрывающий внешность собеседник. — Мне понадобится посетить одно место, для чего потребуется твоя помощь. Этот мир... Этот мир сопротивляется некоторым событиям, а ты, насколько я могу понять, его влиянию не подвержен. Как тебе это удаётся?

— Кто знает? — пожал плечами владелец чёрной брони. — Возможно, дело в моей природе?

— Кто знает... — повторил голос тьмы, а затем продолжил: — Если ты пожелаешь, то я могу поделиться с тобой некоторыми знаниями... Как ты мог убедиться — во многих вещах я искушён. Ну а в оплату — ты расскажешь мне о своей магии. Всё же получение новых знаний является моей слабостью.

— Мне нужно обдумать это предложение, — после короткой паузы, заявил единорог. — Как ты сказал тебя зовут?

— Что в имени тебе моём, мой юный визави? — из-под капюшона раздался смешок. — Я подожду твоего ответа. Но при нашей следующей встрече...

...

— Очень талантливый юноша, — хмыкнул колдун, смотря в белый туман хрустальной сферы.

Некоторое время он вновь пытался увидеть то, что происходило во дворце Кантерлота, но некое магическое искажение активно мешало этому. В конце концов чародей решил, что результат не стоит затрачиваемых усилий и отвернулся от артефакта, направившись к вновь закрывшимся дверям.

— Давно у меня не было достойных учеников... нужно будет преподать ему пару уроков, — толкнув створки, владелец коричневого плаща вышел в совершенно новый коридор, освещённый чадящими масляными лампами, а не магическими светильниками или даже свечами. Из-за чёрного дыма потолок здесь потемнел, воздух был тяжёлым и отвратительно пах, но всё это было проигнорировано как незначительные неудобства.

Проход вывел колдуна в круглую комнату, стены, пол и потолок которой были исписаны угловатыми символами, а над золотой чашей, в которой мог бы поместиться взрослый корибу, в цепях из красного металла висело существо, словно бы слепленное из частей тел иных разумных.

— Надо же, кто почтил меня своим присутствием, — не без труда оскалив щербатый рот, Дискорд взглянул на гостя единственным здоровым глазом. — Такой гость, а мне и угостить нечем. Ты уж извини за то, что некуда присесть: я хотел поставить скамейку, но всё руки не доходят... Хе-хе-хе...

— Твои каламбуры становятся всё хуже, — заметил колдун. — Неужели близок тот час...

— Не дождёшься, мразь, — глаз драконикуса сверкнул яростью.

— Всё такой же упрямый, — сокрушённо качнул головой владелец плаща. — А ведь согласись ты мне помочь и всё было бы куда проще для всех.

Ответом была тишина, которую нарушало лишь потрескивание ламп.

— Последние события — твоих рук дело? — спросил голос из тьмы. — Всё ещё пытаешься мне противостоять...

— Ха-ха... кхе-кхе... — Дискорд закашлялся, после чего сплюнул каплю крови на пол. — Мои руки связаны, ты и сам это видишь. Да и если бы это... чем бы оно ни было... сделал я, то разве стал бы признаваться?

— ККто знает... — пожал плечами колдун. — Ты вполне мог захотеть позлорадствовать перед концом. Но знай: всё это уже бесполезно. Мой план вошёл в финальную стадию и уже не нуждается в дополнительных костылях.

— Она тебя остановит, — спокойно и уверенно заявил пленник, в этот миг выглядящий не искалеченным невольником, а действительно древним и могущественным существом. — Не ты первый из тех, с кем ей приходилось бороться...

— Но я стану последним, — отрезал старик, отворачиваясь от драконикуса и направляясь прочь из темницы. — Опоры её могущества подточены, а сама она прячется в своей норе и даже своим возлюбленным детям боится помочь. Смирись, Дискорд, вы можете выиграть ещё одно-два сражения, но в войне победил я.

В подземелье установилась тишина, в которой одинокий пленник позволил себе обвиснуть в цепях и закрыть слезящийся глаз. Его губы безмолвно шевелились, будто бы произнося одни и те же слова, но ответа так и не приходило.

— Раз эту партию я проиграл... то пришло время перевернуть стол и раздать карты, — вновь открыв глаз, драконикус уставился на одну из стен. — Пожалуй... у меня ещё есть один джокер.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Семнадцатая арка — 1

— ...Эквы снова встанут в круг, встанут в круг, встанут в круг. Ты мой друг и я твой друг, я твой друг, я твой друг... — обнимая руками согнутые ноги и уткнувшись мордочкой в колени, закрыв глаза и слегка покачиваясь вперёд-назад, насколько вообще позволяло тесное пространство деревянной бочки из-под вина, одетая лишь в чёрный кожаный ошейник с медным бубенчиком розовая эква тихо пела незатейливую песню. — ...Самый-самый лучший друг, никогда не бросит вдруг...

Сильный удар по боку бочки заставил Пинки вздрогнуть и сжаться, прижав ушки к голове и зажмурив глаза, словно бы это было способно её защитить. Снаружи же раздался раздражённый пьяный голос:

— Заткнись, тупая шлюха. Если ты скажешь ещё хоть слово, я вытащу тебя из этой тары и засуну под хвост свою дубинку. Так и будешь спать до утра... Хотя, тебе это может даже понравиться... Ха-ха-ха...

Звук шагов и приглушённый тонкими деревянными стенками смех вскоре затих, а эква позволила себе выдохнуть, сама не заметив того, как закусила нижнюю губу до крови. Тихий всхлип она заглушила прижатой к мордочке правой ладонью, в то время как левую постаралась положить на живот, что в тесноте бочки было не так-то просто сделать.

— Не бойся, малыш, он ушёл. Видишь, я ведь не боюсь... Правда-правда, — шёпот обладательницы когда-то пушистой и вьющейся, а ныне висящей словно сосульки гривы не дрожал, так как она не могла себе позволить такую слабость... тем более — теперь. — Скоро всё изменится. Обещаю.

Уже третий год Пинки обитала и работала на ферме камней, которая раньше принадлежала её семье. Только вот ни сестёр, ни родителей она здесь не видела, что, наверное, было и к лучшему. По крайней мере так получалось себя убедить, что сейчас они находятся где-то в совсем другом, более дружелюбном месте, где с ними не обращаются как с животными, бесплатной рабочей силой и постельными игрушками.

Месяц назад Пинки узнала, что забеременела от одного из охранников-эквинов. Это было очень-очень плохо... Нет! Беременность была очень-очень хорошей новостью, ведь малышей Пай любила всей душой и от всего сердца... Только вот то, что должно было произойти потом, когда на свет появится новый эквин или эква, было очень-очень плохо.

Бывшая хранительница Элементов Гармонии не раз видела то, как другие эквы рожали, а потом корибу забирали их малышей и куда-то увозили, после чего их никто не видел. Ходили слухи, что где-то в оленьих лесах из них выращивают верных служанок и солдат для новых хозяев, а иногда, тёмными вечерами в загонах для невольниц шептались, что на самом деле нежелательных детёнышей просто...

"Нет-нет-нет, этого не будет. Никогда-никогда не будет", — чувствуя, как по спине пробежал табун мурашек, Пинки плотнее прижала ноги к животу, чувствуя как на глаза набегают слёзы.

Насколько же проще всё было бы, если бы она, как и другие, сломалась и стала считать служение захватчикам за благо? Порой Пай представляла себя в роли служанки где-нибудь в особняке какого-нибудь влиятельного корибу и... ей становилось от этого противно. Не от самого факта служения, а от того, что это придётся делать против воли, видя унижения и издевательства над теми, кто даже не понимают того, что к ним относятся как к... вещам.

— Ну и урод, — прозвучал тонкий голосок со стороны правого плеча, а внутренности бочки залил солнечный свет. — Тшшш... Я тут инкогнито.

Хотевшая было вскрикнуть эква зажала себе рот рукой, затем скосила глаза в сторону внезапного гостя, после чего немного повернула голову. Её взгляду предстал маленький драконикус, одетый в серый плащ с высоким воротником, с накладными усами, большими тёмными очками и в шляпе. Он настолько натурально изображал из себя случайного незнакомца, занятого каким-то своим важным делом, что это вызвало непроизвольную улыбку.

— Дискорд... — Пинки внезапно погрустнела и нахмурилась, — Ты пришёл поиздеваться?

— С чего вдруг? — удивился маленький дух хаоса, вскакивая на ноги и скидывая пальто, оказавшись одетым в цветастую рубашку и штаны с широким ремнём. — Мы же друзья, Пинкс! С чего мне над тобой издеваться?

— Когда всё началось, ты не пришёл, — опустила взгляд Пай, отворачиваясь от собеседника и вновь прижимая вставшие было торчком ушки. — Когда мы звали... Флаттершай звала... ты так и не пришёл.

— Эх... — вздохнув, драконикус слетел с поникшего плеча и завис прямо перед мордочкой эквы, заглядывая в её всё ещё яркие синие глаза. — Прости, Пинки, я... правда не пришёл, хоть и слышал... слышал всё: и мольбы, и проклятья... Но хуже всего стало тогда, когда я перестал слышать.

— Почему?.. — в одном этом слове прозвучало столько боли, непонимания, обиды, что Дискорд ощутил сильнейшее желание просто исчезнуть и больше не появляться, но всё же смог себя пересилить.

— Я проиграл свой личный бой, всё тоньше моей воли нить... когда поддамся воле злой, забуду, что умел любить, — грустно улыбнувшись, дух хаоса протянул руку и увеличившимся указательным пальцем бупнул Пинки по носу. — Не вешай голову, Пинкс, сейчас ведь я сумел вырваться, а это значит?..

— И что это значит? — сдвинула бровки Пай, с подозрением глядя на собеседника. — Прости, но мне трудно поверить в то, что ты пришёл мне на выручку после стольких лет. Слишком больно будет поверить, чтобы опять разочароваться.

— Понимаю, доверие нужно заслужить... — драконикус почесал затылок грифоньей рукой, сдвинув шляпу на переносицу. — Пожалуй, я расскажу тебе сказку.

— Сказку?.. — удивилась эква, но тут у неё во рту появился лединец на палочке, тут же заигравший на языке сладким вкусом апельсинов.

— Слушай и не перебивай, — щёлкнув пальцами Дискорд исчез, а вместо него в воздухе закружилось облако, в то время как голос стал доноситься со всех сторон. — Давным давно, где-то в прошлый четверг по календарю творцов миров, трём могущественным сущностям стало скучно. Они были столь велики и чужды нам, что их силу и разум никто из ныне живущих существ попросту не способен понять, не говоря уже о том, чтобы угадать мотивы тех или иных поступков. Я тебя заинтриговал?

— Ням-ням, — отозвалась Пай, больше сконцентрированная на конфете, а не истории духа хаоса.

— Ты прекрасная слушательница, Пинкс, — похвалил подругу драконикус. — Так вот... Эта троица взяла газовое облако и стала из него творить: одна из сущностей создала большой шар из земли и воды, который мы зовём Эквусом, вторая — огненную сферу из живого пламени, наречённую Солнцем, ну а третья собрала белый свет и придала ему плотность с оттенком серебра, нарекая Луной. И вот в бескрайнем пустом пространстве, где ближайшие светила похожи не более чем на далёкие тусклые точки, эти сущности заставили крутиться две малые сферы вокруг большой, равномерно прогревая её со всех сторон и награждая силой самой жизни. Они же создали расу эквинусов, драконисов, и прочих сов.

— Хм? — удивлённо вскинула бровки эква.

— Да, Пинкс, сов они тоже создали, пусть и пожалели об этом: уж больно много эти птахи гадили, — снова появившись перед подругой, Дискорд шутливо подмигнул, вызвав фырк, а затем продолжил: — Но вселенная — штука не терпящая дизбаланса — я проверял. В общем... раз есть созедатели, готовые творить и давать, практически всемогущие и бесконечно иные, то должны быть и разрушители, воплощающие собой жадность... и их порождают сами миры. Это как паразиты, которых если не вывести в самом начале, потом замучаешься вылавливать. И вот эти разрушители, не считающиеся ни с чем кроме своих желаний, являются настоящей напастью миров: если случайных путешественников, или даже обычных захватчиков можно увлечь богатством, властью, могуществом или знаниями, то эти твари не успокаиваются до тех пор, пока не выжмут из своих жертв все соки.

— Ты хочешь сказать, что...? — Пинки попыталась задать вопрос, но вновь увеличившийся палец прижался к её губам, заставляя молчать.

— Нет-нет, Пинкс, никаких выкриков из зала, пока я не закончил лекцию о мироустройстве, — поучительным тоном заявил дух хаоса, превратившись в строгого учителя в костюме и с очками на переносице. — На чём я прервался?.. Ах да: мудрые творцы знали о паразитах и, само-собой, не горели желанием узнать, что их творение погибло от лап одного из них. Тогда один из творцов взял свет луны, расколол его на все цвета радуги и выковал сферу, известную как Сердце Драконов. Этот артефакт он подарил первому патриарху драконьего рода и завещал сторожить свой мир, используя силу дара лишь тогда, когда придёт жуткий враг из-за границ. К сожалению... из-за смены поколений... императоры драконов решили, что радужный камень пригоден только для того, чтобы подчинять своей воле сородичей. Печально, но... такова жизнь. Тогда вторая сущность, научившаяся на ошибках первой, создала Идола Грифонов из пламени звезды, который выглядел как золотой жезл с лапой на вершине. Этот символ власти изначально принадлежал императору и должен был объединять его народ, вселяя в сердца единство и гордость, благородство и доблесть... Только вот почти тысячу лет назад его выкрали, а затем и потеряли неизвестно где. Лишь недавно я узнал, что он попал в лапы... не важно кому. Третья сущность, та, что сотворила Эквус, зачерпнула первородный хаос и слепила из него тело, в которое подселила душу, наделённую инстинктивным пониманием своих сил, а затем повторила то же самое, но взяв за основу порядок. Их дуэт она назвала Гармонией и повелела стать стражами мира против тех, кто будут приходить из вне. Последним рубежом обороны они сделали волю мира, который пусть и не является разумным в полной мере, но способен чувствовать желания своих обитателей на столь глубоком уровне, который не доступен более никому: ты ведь задавалась себе вопросом о том, откуда взялось твоё Пинки-чувство? Дело в том, что Эквус, специально или нет, наградил тебя даром... как и многих других.

Рассказчик замолчал глядя перед собой, будто бы видел что-то другое, а не продолжающую переливаться иллюзию.

— А что было потом, Дискорд? — осторожно спросила Пинки, успевшая доесть конфету и теперь внимательно слушающая своего гостя.

— Потом, Пинкс, была жизнь, — улыбнулся подруге дух хаоса. — Беды и радости, победы и поражения... Они... Мы, раз за разом встречали тех, кто приходили из-за грани: первых, как завещали создатели, строго контролировали и при первом намёке на угрозу уничтожали; вторых изучали, следили за ними, направляли их и соблазняли, временами возвышая до королей и полубогов, либо же сбрасывали на самое дно для того, чтобы понаблюдать за их трепыханиями; за третьими просто наблюдали, иногда подбрасывая что-нибудь... Несколько раз, в разных образах, то я, то она играли роль спутников героев, пока и это не наскучило. Мы... уверились в том, что способны справиться с кем и чем угодно, а в гостях из-за грани видели только слабых, глупых, жадных или наивных, а иногда и всё это вместе... обычных смертных. Опасное, как выяснилось, заблуждение.

Драконикус вновь замолчал, но на этот раз Пай не решилась нарушать его задумчивость, дождавшись когда он сам заговорит:

— Мы заигрались во всемогущих сущностей... Я решил попробовать себя в роли правителя, что получилось откровенно отвратительно, так как вседозволенность привела к тому, что безобидные шутки и розыгрыши превратились в откровенные издевательства и насилие, а она... та, кого вы сейчас зовёте Гармонией, возомнила себя богиней справедливости. Стоит ли удивляться тому, что дневное и ночное светила, что тоже обрели своё подобие разума, попытались компенсировать наше падение? Селестия и Луна, благословлённые небесами полубогини, чья сила в большей степени зависит от их отцов... или матерей? Почти всемогущие, но из-за своей природы столь же беспомощные, отлично понимающие чаяния и надежды смертных, так как были одними из них. Идеальное сочетание для стражей и хранителей, не так ли? Только вот столкнувшись с ними я впал в гнев, так как увидел замену для себя, в результате чего едва не совершил фатальную ошибку... Пожалуй, всё же стоит сказать Гармонии "спасибо" за то, что вовремя встала на моём пути и создала эти Элементы Гармонии. Истинный шедевр... её порождения, столь же живые и своеобразные как и она сама. Очень жаль...

"...Что четверо из них мертвы", — последние слова дух хаоса не решился произнести, прекрасно понимая то, что добра от этого точно не будет, а вот вред можно нанести страшный.

— Гхм... О чём я? — драконикус почесал рог, прокашлялся и продолжил: — Силой Элементов Гармонии и при поддержке двух светил, принцессы сковали меня магическим сном, во время коего я не мог мыслить, а лишь наблюдал за изменяющимся миром. А в это время, один из гостей, который явился в наш мир из-за грани как десятки предшественников, казавшийся слабым и ничтожным, словно червь грызущий спелое яблоко подтачивал истиную гармонию Эквуса. По его навету был сокрушён и убит собственными потомками император драконов, а проклятый кристалл утоплен в пучинах океана; его наёмники выкрали скипетр правителей грифонов, а затем Идол был похоронен в темноте горных хребтов... Хотел бы я сказать, что он виновен во всех бедах, но... мы и сами неплохо справлялись с тем, чтобы помочь ему. Чего стоит хотя бы исчезновение Кристальной Империи, где жили последние мудрецы, которые создавали невероятные в своей красоте шедевры, а изгнание одного из стражей на светило, что лишило Эквус почти трети защиты? Благодаря моей сестре более тысячи лет порядок, который принёс стагнацию, называемую постоянством, считали гармонией... Тысячу лет Эквестрии вырывали зубы, незаметно отнимали у неё оружие, стачивали когти, чтобы в один день натравить верных псов, фанатично уверенных в том, что делают всё по собственной воле. И я, упивающийся наконец-то обретённой свободой, наконец-то увидев угрозу во всей красе... как пылкий юнец влетел в расставленную ловушку. Сейчас, Пинкс, лишь воля мира сдерживает того, кто однажды взял имя Грогар; того, кого правильнее называть Пастью Бездны, из которой он и явился. Но не всё ещё потеряно: Твайлайт Спаркл, Селестия и Луна ныне свободны, а скоро и всю Эквестрию ждут перемены. В наш мир пришёл очередной странник, что обладает чуждой силой, неся на себе метку защитника иного мира, и он жаждет могущества, знаний, кобыл...

— Кха? — на последнем слове эква, проникшаяся торжественностью момента поперхнулась, состроив обиженное выражение мордочки.

— Что? — удивился Дискорд. — Он — здоровый жеребец, а вокруг него голые кобылы вьются. Было бы странно, не испытывай он определённых желаний. Но... это не важно. Главное тут в том, что в отличие от Грогара, он — не угроза Эквусу в целом, но при этом амбиции имеет огромные, из-за чего обязательно столкнётся лбами с одним старым бараном. А это, Пинкс, даёт шанс уже нам. Но, как и положено любому герою, ему нужны верные спутники, которые будут способны поддержать в трудную минуту, вселив в душу уверенность и отогнав печали. Как думаешь, справишься с задачкой?

— Я? — Пай ещё более удивлённо воззрилась на собеседника. — Если ты не заметил, то меня саму нужно спасать.

Последняя фраза прозвучала крайне невесело, что совершенно не смутило духа хаоса, который подлетел под самую крышку бочки, развёл в стороны руки и... собрал между ними яркую белую искру. Магическое ядрышко влетело в середину груди ойкнувшей эквы, а драконикус объявил:

— Я дарую тебе, моя дорогая подруга, Искру Творения! Вещь редкая — другой такой на всём Эквусе не найдёшь. Мне она в своё время досталась от... не важно. В общем, чтобы освободиться из плена, тебе просто требуется представить место, куда ты хочешь переместиться, а затем щёлкнуть... копытцами. Хе-хе.

— Шутишь? — вскинула брови Пинки. — Это ведь не может быть... так просто.

— Я абсолютно серьёзен, — гордо заявил собеседник, достал из воздуха блокнот и добавил: — Седьмой раз за свою жизнь.

— Но... почему я? — сперва Пинки хотела спросить, почему он не даст такие же искры другим, но тут же вспомнила слова об уникальности дара. — Почему не... Флатти?

— Я надеюсь, что ты не бросишь в беде подругу, — подмигнул драконикус, усмехнулся и добавил: — Да и кто ещё сможет вдохнуть в унылое общество, сломленное годами неволи, хоть немного радости? Боюсь, что доброта тут будет бессильна.

— Я... — Пай сморгнула слезу, опустила мордочку и, тихо произнесла: — Спасибо, Дискорд. И... прости.

— Пинкс, я сейчас расплачусь, — достав из воздуха белый платок, дух хаоса высморкался в него. — Иди уже. Позволь мне сохранить хотя бы иллюзию достоинства.

На этот раз эква только кивнула, зажмурилась, напрягла ноги и... с тихим стуком копыт исчезла. Оставшийся один драконикус, самодовольно огладив бородку произнёс:

— Интересно, она догадается о том, что можно щёлкать и пальцами? Как бы моя шутка, которую всё равно никто не поймёт, не вышла всем боком...

Собрав остатки сил, Дискорд щёлкнул пальцами и исчез из вновь тёмной бочки...

...Чтобы появиться в старом сарае, рядом со свернувшейся на сене жёлтой пегаской, пытающейся укрыться обрезанными крыльями от холода, пробивающегося в щели между досками. Она находилась в тяжёлом сне, закусив нижнюю губу, её пальцы беспомощно сжимали старое сено, на шее же виднелся чёрный ошейник с кольцом и острыми шипами, направленными внутрь.

— Прости меня, мой маленький ангел, — прошептал дух хаоса, присев на корточки рядом с эквой, находясь в своей полноразмерной личине. — Тебя скоро спасут. Всё будет хорошо...

Взмахом руки, тратя драгоценные капли силы, драконикус заставил исчезнуть шипы, после чего создал серебристую шаль, укрывшую Флаттершай целиком. Летунья, прекратив дрожать, слегка улыбнулась ощутив тепло, а затем дёрнула кончиком уха, когда ощутила прикосновение когтей к гриве.

— Спи, мой маленький ангел, — прошептал на прощание ночной гость, вновь исчезая...

...И появляясь на пороге пещеры, вход в которую скрывали колючие кусты. Впрочем, помехой для него они не стали, легко расступившись под силой рук.

Подземный зал, в центре которого росло раскидистое кристальное дерево, шелестящее листвой невзирая на отсутствие ветра, освещался многочисленными кружащими светлячками, что внушало ложное чувство умиротворения. Только вот Дискорда подобным было не обмануть, так как свою "сестру" он знал достаточно хорошо.

— Ты так и будешь их оплакивать? — сложив руки на груди, дух хаоса подошёл к самому стволу Древа Гармонии, вглядываясь в мелькающие в нём образы. — Двое ещё живы и... но если ты продолжишь бездействовать, то не станет и их.

Шелест листвы стал громче, но это ничуть не впечатлило гостя, скривившегося в раздражении.

— Чужак не справится один. Сколь бы силён, хитёр и жесток он ни был, но смертному не выстоять перед тем, кто заставляет дрожать даже тебя. Ха-ха... Он опасается тебя, но знает то, что ты боишься его. Знаешь? Он не отнял у тебя последних двух только потому, что хочет заставить тебя медлить, в ужасе от вероятности потери бессильно проклиная его имена. Но вот в чём штука: время играет на его стороне. Каждый день твоего промедления приближает его победу на годы!..

В гроте установилась тишина, которую почти можно было почувствовать физически.

— Я выложил свою последнюю карту на стол, но будет ли она бита — решать тебе, — отвернувшись от древа, драконикус зашагал к выходу, при этом совершенно не обращая внимания на то, как истаивает дымом его собственное тело. — Помни... Если они погибнут из-за твоего бездействия, я вернусь из небытия и сделаю всё, чтобы ты страдала как можно дольше...

Эхо слов отразилось от далёких стен, прежде чем последнее напоминание о том, что в грот вообще кто-то входил затихло.

Наступила тишина.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Семнадцатая арка — 2

— Мне кажется, от меня скрыли жизненно важную информацию, — заявил Джафар, заходя в спальню почившего Даина, левой рукой придерживая рукоять прямого меча, висящего в ножнах на поясе, которые были сняты с одного из оленей на обратном пути (острота клинка была проверена на прежнем владельце и признана удовлетворительной, что не отменяло необходимости обзавестись настоящим оружием).

— О чём ты, Сомбра? — Селестия, явно хотевшая произнести нечто иное, стоило ей только увидеть бывшего визиря, проявила на мордочке удивление, к которому примешалась опаска. — Я же говорила о том, что артефакт...

— Я имею в виду колдуна в коричневом плаще, иллюзия коего возникла передо мной после того как "реликвия" была сломана, — снова перебил собеседницу тёмно-серый единорог, попутно оценивая новое облачение кобыл, по всей видимости добравшихся до шкафа с вещами бывшего уже верховного вождя. — Он сделал мне интересное предложение: обещал отдать в полное распоряжение всю Эквестрию...

Эквы, одетые в жёлто зелёную (Селестия)и красно синюю (Твайлайт) рубашки, которые смотрелись на них словно свободные халаты, отчётливо напряглись и скрестили взгляды на императоре, особое внимание уделив его новому мечу. Учитывая, что свою магию они отдали Луне, которая ныне была укрыта красной занавеской и не спешила просыпаться, противопоставить эквину им было нечего, а вот он сам вполне мог отобрать у них то, что недавно вернул... либо убить на месте.

— Сомбра, ты же не?.. — попыталась сформировать вопрос принцесса дня, но достаточно быстро взяла себя в руки и выступила вперёд, словно бы случайно прикрывая своим плечом ученицу, при этом заглядывая в холодные рубиновые глаза. — Ты же не согласился с ним?

"Я почти вижу, как она пытается придумать выход из положения. Почему-то этот процесс напоминает мне быстро вращающиеся шестерёнки. Вот что значит — правильно расставленные акценты при разговоре", — заметив непроизвольно сжатые в кулаки руки сиреневой аликорницы, прижатые к груди под подбородком и взгляд, полный отчаянной надежды, Джафар решил больше не пытать собеседниц неведением дальнейшей судьбы.

— Скажи мне, Селестия, я похож на пса, который радостно виляет хвостом грызя брошенную ему кость? — иронично изогнул брови бывший визирь, обращаясь к старшей экве, а затем подпустил в голос немного гнева, прищурился и шагнул навстречу бывшей рабыне... на шее у которой всё ещё находился ошейник. — Предложив мне то, что я могу взять своими руками так, будто бы делает величайшее одолжение, этот маг нанёс мне оскорбление. Сильнее меня оскорбило бы лишь предложение служить ему за какую-нибудь награду вроде короны... или другой столь же бесполезной мелочи.

— Ты... отказался? — с явным облегчением переспросила белая аликорница, позволившая себе лёгкую улыбку.

— Селестия, не заставляй меня разочароваться в тебе как в политике, — поморщился единорог, поднимая взгляд к потолку. — Я ответил ему так, как дипломат.

— Ей, — обогнув наставницу Спаркл врезалась в Сомбру, заставив его напрячься для того, чтобы не поддаться рефлексам тела, позволяя сиреневой экве себя обнять, прижимаясь щекой к нагрудной броне. — Я знала, что ты нас не бросишь...

"И с чего она это решила?", — мысленно удивился гость из другого мира, посмотрев сперва на макушку первой встреченной здесь принцессы, а затем подняв вопросительный взгляд на старшую аликорницу.

— В глазах Твайлайт, ты обрёл образ благородного мрачного рыцаря с ореолом таинственности, — отступив на пару шагов, тихо хихикнула принцесса дня, ответив на безмолвный вопрос, а затем добавила: — Твои же слова это мнение только подкрепили.

"С рыцарем я ещё согласен, всё же чем-то похож, но где она увидела благородство?", — прокрутив эту мысль в своей голове, Джафар решил не продолжать беседу в этом направлении (опасаясь действительно получить исчерпывающую информацию... с которой придётся жить до конца дней), а вместо этого взял расчувствовавшуюся экву за плечи и отстранил от себя.

— Я тронут таким... доверием, — заглянув в сияющие глаза улыбающейся сиреневой аликорницы, бывший визирь произнёс: — И всё же, давайте вернёмся к моему вопросу. Кто этот маг?

— Простите, — потупив взгляд, Спаркл покраснела мордочкой, но отходить не стала, так и оставшись между единорогом и старшей аликорницей, пусть и слегка сбоку.

— Я не знаю того, как его зовут, — посерьёзнев, сцепив пальцы рук перед животом, начала отвечать белая эква. — Если ты видел того, о ком я думаю, то первый и единственный раз, когда мы с ним лично встречались был тогда, когда он отрезал мне рог... с крыльями потом поработали палачи Даина. Это произошло в тот день, когда корибу пришли в Эквестрию: каким-то образом он воздействовал на эквинов, заставив их перейти на сторону захватчиков, пусть некоторые и смогли этому сопротивляться.

— Иными словами, ни кто он, ни на что способен, ни чего добивается... ты не знаешь, — констатировал бывший визирь, на что получил угрюмый кивок. — Великолепно. Это очень поможет в противостоянии ему.

— Прости за то, что находясь в рабстве я не вела разведку, — съязвила Селестия. — Мне было немного не до того, да и пленители не спешили делиться своими знаниями с "вещами".

— У принцессы есть характер? — с деланным удивлением вскинул брови тёмно-серый единорог. — Что же, ещё не всё потеряно для этой страны.

— Не надо ссориться, — вмешалась в явно не туда свернувший диалог Спаркл, поочерёдно заглядывая в глаза то наставнице, то своему спасителю. — Может быть мы сможем допросить кого-то из корибу? Или принцесса Луна что-то знает...

— Верные слова, — прикрыв глаза, чувствуя скопившееся раздражение, требующее выхода, примирительным тоном произнёс Сомбра.

— Спасибо, Твайлайт, — в свою очередь подала голос принцесса дня. — Прости, Сомбра, но я действительно больше ничего не могу сказать. Меня с сестрой держали на коротком поводке... иногда — совсем не образно.

— Пустое, — отозвался жеребец, после небольшой паузы добавив: — Вероятно, я был слишком груб и... не тактичен. Предлагаю забыть об этом инцеденте.

— Согласна, — изобразила улыбку белая аликорница, тут же меняя тему разговора: — Будить Луну сейчас не желательно, так как она скорее всего решила охватить всех спящих в Эквестрии. Всё же пока у нас есть эффект неожиданности, было бы глупо им не воспользоваться для того, чтобы застать корибу врасплох. Да и есть шанс, что она сможет выйти на членов сопротивления...

"Очень надеюсь, что не все они такие же как и те, с которыми мне довелось увидеться. В ином случае боюсь, что от них будет больше проблем чем пользы", — мысленно отметил император, решив не произносить этого вслух.

— Разумно, — признал Джафар, скашивая взгляд на принцессу ночи, при помощи "Обмана" воздействовав на глаза, чтобы убедиться в том, что эква не попала в какую-нибудь ловушку и занята именно тем, о чём говорила её сестра.

Вообще эта идея с объединением сил трёх аликорнов в одной ко... экве, выглядела весьма перспективной: благодаря этому своеобразный канал, объединявший бывшего визиря и принцессу дружбы будто сообщающиеся сосуды, перекинулся на магию всех трёх аликорниц. Пришлось даже насильственно уменьшать поток поступающей силы, чтобы не быть разорванным словно воздушный шарик, да и чувство опьянения чужой мощью пусть и было приятно, но совершенно не способствовало рациональному мышлению.

"Между трезвым умом и грубой силой я выберу первое, так как давно доказано, что первое имеет преимущества над вторым", — на краткий миг единорог даже ощутил зависть от того, что аликорны либо не испытывали подобных трудностей, либо же научились им успешно сопротивляться.

— Что же, полагаю, нужно попытаться добыть информацию самостоятельно, — задумчиво изрёк Сомбра, прикидывая то, где можно найти достаточно осведомлённого оленя. — Оставайтесь здесь.

Не дожидаясь какой-либо реакции, император применил "метку", ускоряясь до такой степени, чтобы чужие взгляды не успевали за него зацепиться. Так как оставлять принцесс без присмотра он не собирался, причиной чего была их беззащитность, которая могла привести к краху множество планов... в случае если враг всё же решит напасть, следовало доставить допрашиваемых в разгромленную гостиную, чтобы иметь возможность отреагировать на появление угрозы. При этом его не покидало ощущение, что он занимается совершенно не своей работой, которую следовало бы переложить на солдат или слуг.

"Только вот сейчас у меня нет ни первых, ни вторых. Аликорницы не в счёт, так как и сами сейчас беспомощны, и использовать их для подобного как-то неправильно", — промелькнули мысли на грани сознания, когда Джафар уже приметил парочку оленей в достаточно дорогих одеждах (насколько он сумел понять, в обществе корибу высокий статус можно было получить только силой, знаниями, либо крайней полезностью вождю).

Ещё со времён бытия визирем в Аграбе он привык к наличию тех, кому можно было поручить ту или иную работу. После перерождения в теле принца-единорога это изменилось не сильно. В результате, только оказавшись в этом мире правитель Кристальной Империи по-настоящему ощутил нехватку в помощниках.

"А ведь раньше я жаловался на недостаток квалифицированных специалистов. Всё познаётся в сравнении. Остаётся надеяться, что скоро ситуация хоть немного изменится", — дотащив тела будущих осведомителей до комнаты, Сомбра уложил их на более или менее чистый участок пола и вернулся к нормальной скорости.

Осмотревшись вспыхнувшими алыми угольками глазами вокруг, убеждаясь в отсутствии каких-либо угроз для него и подопечных, жеребец сел на корточки между двумя корибу и правой рукой взял за голову одного из них. При помощи "Обмана" он разбудил пленника и... раздражённо скривился, увидев бессмысленный взгляд жертвы покровительницы снов.

"Пускающие слюни идиоты. М-да: мне следует защитить свои сны от любых посетителей. Надеюсь, что прежде чем расправиться с ними, Луна озаботилась хотя бы поверхностным допросом", — поднявшись на ноги, бывший визирь извлёк из ножен меч и двумя взмахами прервал существование безмозглых животных, при этом умудрившихся напрудить лужи прямо в штаны.

— Сомбра?.. — выглянув из спальни, осторожно позвала сиреневая аликорница.

— Да, Твайлайт? — стряхнув кровь с клинка, Джафар вернул его в ножны и повернулся к собеседнице.

— Ты... уже закончил? — эква осмотрела разгромленное помещение, задержала взгляд на телах корибу, вздрогнула, но затем собралась с духом и полностью пересекла порог спальни, оказываясь в гостиной (в красно-синей рубашке, достающей ей до колен, она смотрелась довольно забавно).

— Закончил, — отозвался бывший визирь, отходя от расползающихся по полу вонючих луж. — К сожалению, после работы Луны, узнать ничего не удалось. Говори, что ты хотела?

— Я... — Спаркл втянула голову в плечи, сжала руки перед собой, зажмурилась, а затем выдала на одном дыхании: — Это правда что ты прибыл из другого мира?

— Хм? — вопросительно выгнул брови тёмно-серый единорог, но немного подумавв решил, что особого смысла скрывать данную информацию уже нет, а попытка соврать принесёт больше проблем как сейчас, так и в будущем. — Да. С этим есть какие-то проблемы?

— Н-нет, — поспешно отозвалась собеседница, а затем произошло то, чего Сомбра подсознательно ожидал, вспоминая опыт общения со своей ученицей. — И-и-и... как там? В смысле — в том мире всё также как у нас? Есть принцессы, Элементы Гармонии... корибу? Мы там... знакомы?

"Блеск в глазах, куда-то делся страх, судя по рубашке — попытались раскрыться крылья, ну и уши встали торчком. Хм... Теперь я верю, что она и моя ученица — это две версии одной пони", — внутренне усмехнувшись, подумал император, неспешно приближаясь к подопечной.

— Ты не выглядишь удивлённой, — заметил Джафар, не спеша отвечать на поток вопросов сиреневой аликорницы.

— Просто... существование других миров — это доказанный факт, — потупилась Твайлайт, которую изнутри раздирали два противоположных желания, одним из коих было замолчать и ждать приказов, а другим — поделиться своими знаниями. — Ещё Старсвирл бородатый писал... что... А потом мы нашли зеркало... и...

"Запала хватило ненадолго", — мысленно изрёк тёмно-серый единорог.

— И с чего ты взяла, что я прибыл из другого мира? — вопросительно вскинул брови Сомбра.

— Принцесса Селестия была знакома с Сомброй из нашего мира, — неуверенно ответила Спаркл, после чего подняла взгляд на императора и, явно перебарывая себя добавила: — Она сказала, что не в первый раз встречает странников из других миров.

— Один раз я и сама путешествовала в другой мир, — призналась белая аликорница, выходя из спальни и вставая неподалёку от ученицы. — Это была недолгая прогулка, но... она мне запомнилась на всю жизнь.

"Этого следовало ожидать", — с каким-то даже удовлетворением отметил жеребец.

— И-и-и... что теперь? — в который уже раз за эту ночь вопросительно вздёрнул бровь Джафар. — Пусть я не ваш Король-Тиран, но не нужно считать, что это делает меня белым и пушистым.

На последние слова сиреневая аликорница фыркнула, явно сдерживая смех, да и её наставница позволила себе улыбнуться.

— Раз уж мы выяснили, что пока не проснётся луна не сможем узнать ничего нового, то не мог бы ты немного рассказать о себе? — стараясь говорить так, чтобы её слова даже случайно не были восприняты как требование, спросила принцесса дня. — Мне тоже интересно, есть ли в твоём мире я, и какая она.

"Разумеется есть. И ты, и Луна... И они умудрились сломать наш мир, вместо эры мира и процветания начав череду непрекращающихся войн", — промелькнуло в голове жеребца, чего он благоразумно не стал озвучивать вслух.

Однако же заготовленная фраза так и не успела сорваться с языка Сомбры, так как в этот самый момент прозвучал хлопок, в котором прямо в воздухе над сиреневой эквой появилось нечто розовое и растрёпанное, начавшее падать вниз как раз в тот момент, как рука Джафара отбросила ученицу на наставницу, от неожиданности отшагнувшую назад. С шелестом клинок меча покинул ножны, хищно сверкнув лезвием в красноватом свете рога, устремившись к шее напавшего.

"Я — быстрее звука", — мысленно отдал команду своей "метке" бывший визирь, заставив мир вокруг себя замедлиться.

Его взгляд выхватил из окружающего полумрака образ принцессы дружбы, испуганно расширенными глазами смотрящую перед собой, при этом вскинувшую руки и открывшую рот во вскрике; белую аликорницу, глаза коей тоже широко распахнулись, рефлекторно обнявшую и прижавшую к себе младшую экву; собственный меч, устремившийся к шее розовой земноэквы, скрытой под чёрным ошейником.

"Как-то она не похожа на убийцу", — отметило сознание, в то время как тело продолжило действовать на рефлексах...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Семнадцатая арка — 3

Почти не ощутив сопротивления на своём пути клинок рассёк плоть и завершил движение в стороне от падающей эквы, а Джафар отступил на два шага назад и отменил "Обман", позволяя времени вернуть свою обычную скорость. Тут же незнакомка продолжила своё движение и упала на пол, словно бы была тряпичной куклой с обрезанными ниточками, голова которой отделилась от тела и подкатилась к ногам Твайлайт, в то время как из обрубка шеи пульсируя стала вырываться кровь.

Бывший визирь применил "метку" для того, чтобы придать себе неуязвимость и получить взор, который был подобен силе Талы, чтобы обнаружить новую угрозу. Однако же продолжения нападения не последовало, а спустя пять секунд после наступления ожидающей тишины (восемь секунд с момента появления земноэквы) помещение заполнил пронзительный крик Спаркл:

— Пинки!

В голове тёмно-серого единорога вспыхнули яркими звёздочками рассказы ученицы о своём доме и подругах, одной из коих была земнопони Пинки Пай, выделяющаяся розовой шёрсткой и весёлым неунывающим характером. Из немногочисленных сведений, полученных от сиреневой четвероногой пони было понятно, что эта кобылка была хранительницей Элемента Гармонии, называемого Смехом.

— Пинки Пай! — вырвавшись из рук растерянной наставницы, оттолкнув её и упав на колени, принцесса дружбы поднесла руки к голове подруги, лежащей в луже тёплой крови со спутанной гривой. — Нет... Нет-нет... Пинки пай...

"Двадцать пять секунд", — отметил про себя Сомбра, наблюдая как спасённая им аликорница впадает в истерику, в то время как из её широко раскрытых глаз по мордочке текут слёзы.

— Что здесь происходит, — осознав, что непосредственная угроза отсутствует, император опустил меч, но не стал убирать его в ножны.

"Тридцать две секунды", — продолжился мысленный отсчёт.

— Это... Пинки Пай, хранительница Элемента Смеха, — внешне взяв себя в руки, глядя на тело эквы произнесла Селестия, в голосе которой отчётливо прозвучала боль. — Она была пленницей корибу. Я не знаю, как и почему она здесь оказалась.

"Сорок три секунды", — прозвучал в голове тревожный колокольчик.

— Она могла быть подосланным агентом или убийцей? — спросил о главном Джафар, продолжая осматриваться по сторонам.

Противник, даже если он был во дворце или окрестностях (в чём бывший визирь уже сомневался) так себя и не проявил. Впрочем, он мог отступить...

— Я уверена в ней, — твёрдо ответила белая аликорница, но её плечи тут же поникли, уши опустились, а голос стал звучать тише. — Это уже не важно... Твайлайт?

Сиреневая эква, стоящая в луже крови на коленях вздрогнула, подняла голову и посмотрела на тёмно-серого единорога глазами, в которых смешались боль, непонимание и незамутнённая ненависть.

"Пятьдесят восемь секунд", — невозмутимо отсчитал воображаемый таймер.

— Ты... Почему? — с отчаянием спросила та, кто ещё недавно взирала на него едва ли не с щенячьим восторгом и собачьей преданностью.

"Шестьдесят", — мысленно произнёс Сомбра, закрывая глаза...

...

...Чтобы открыть их в тот самый миг, когда прозвучал хлопок, в котором прямо в воздухе над сиреневой эквой появилось нечто розовое и растрёпанное, начавшее падать вниз как раз в тот момент, как рука Джафара отбросила ученицу на наставницу, от неожиданности отшагнувшую назад. Рука, лежавшая в это время на мече соскользнула с рукояти и метнулась к шее незнакомки, чтобы ещё в воздухе перехватить её за ошейник и дёрнуть на себя, а затем второй рукой взять голову земноэквы в захват между плечом и предплечьем.

"Я блокирую магию", — применил "Обман" император, создавая вокруг себя зону, в которой не могли сработать никакие другие способности магического происхождения (даже его канал связи с объединённым резервом аликорнов задрожал, угрожая схлопнуться).

— Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? — невозмутимым тоном спросил император, в любой момент готовый разобраться с внезапной вторженкой.

"Пока я не буду уверен, что она — не угроза, придётся быть настороже", — чувствуя как пульсирует болью голова, в которую поступила информация от силы провидения, активированной "меткой", жеребец с одной стороны был доволен, так как наконец-то нашёл способ быть впереди врага на шаг... а то и больше, но с другой стороны чувствовал, что использовать данный метод сколь-нибудь часто попросту не сможет.

Сама идея заглядывать в будущее, даже если оно ограничивается всего шестью десятками секунд, пришла Джафару в голову из-за случая со шлемом. В конце концов если бы у него было хотя бы несколько мгновений преимущества, плюс вся необходимая для принятия решений информация, то в этом мире бывший визирь так и не появился бы.

"К сожалению... средства противодействия придумываются к кем-то уже применённым трюкам", — промелькнула в голове новая мысль, чуть усилившая мигрень.

— Пинки... Пинки Пай? — прижатая спиной к груди наставницы, широко распахнув глаза, в коих отражались удивление, неверие и радость, осторожно спросила Твайлайт, будто бы боящаяся хотя бы моргнуть из-за того, что подруга может исчезнуть как утренний туман.

— Приветики... Твай, — через силу улыбнулась и помахала правой рукой розовая эква, которой из-за захвата даже дышать было тяжело. — Здрасте, принцесса Селестия. М... Здоровяк, мне чуть-чуть больно...

— Пинки! — радостно воскликнула Спаркл, вырываясь из кольца рук белой аликорницы, чтобы броситься на внезапно обретённую подругу, но была вынуждена остановиться из-за выставленной ей навстречу ладони бывшего визиря. — Сомбра?..

"Ну конечно же: мы совсем не находимся на осадном положении в центре страны, захваченной воинственными оленями, которых поддерживает явно не самый слабый и глупый маг, обладающий неизвестными силами", — вслух тёмно-серый единорог этого не произнёс, но постарался передать одним только взглядом, что не сильно-то получилось, так как Спаркл лишь непонимающе заморгала и состроила обиженное выражение.

— Он прав, ученица, — наконец-то подала голос белая аликорница, положившая левую руку на правое плечо сиреневой эквы, одновременно с тем становясь рядом с ней. — Пинки Пай, мы рады тебя видеть, но просим нас простить за недоверие. Пока мы не узнаем, как и почему ты здесь оказалась... мы не сможем тебе доверять.

— Оки-доки-локи, — почувствовав, что дышать стало легче, земноэква открыто улыбнулась и положила ладони на охватывающую её шею словно воротник бронированную руку. — А можно мне в туалет, вашство? Я хочу пи-пи...

— Сомбра, ты бы не мог отпустить Пинки? — подойдя ещё на один маленький шаг, Твайлайт сложила ладошки перед грудью, прижала ушки и состроила бровки домиком. — Она не сделает ничего плохого. Обещаю.

— Думаю, держать её в захвате действительно не обязательно, — заметила принцесса дня. — В крайнем случае, ты ведь сможешь нас защитить.

"Вы это серьёзно? Впрочем... чему я удивляюсь: в этом мире олени победили Эквестрию, у которой было четыре аликорна, в войне!", — опустив взгляд, полный сомнений на свою пленницу, которая посмотрела на него в ответ снизу вверх, при этом широко и дружелюбно улыбнувшись, император мысленно поморщился.

— Я могу дать Пинки-клятву, что не собираюсь никому причинять вреда, — предложила розовая эква, но тут же смутилась. — Ну... я не желаю вреда своим друзьям и эквам... ну и эквинам. Некоторым. И тебе, здоровяк, я вреда не желаю и не собираюсь делать ничего плохого. Да-да! Если хочешь, я поклянусь, что не буду делать ничего плохого каждому по отдельности...

"Чувствую, что я об этом ещё пожалею", — вздохнул про себя жеребец, готовясь вновь менять используемые при помощи "метки" силы.

— Во-первых, Твайлайт и Селестия, отойдите подальше, — тоном, не терпящим возражений, приказал тёмно-серый единорог. — Во-вторых, сейчас я задам тебе несколько вопросов и... будет лучше если ответы мне понравятся.

— Оки-доки-локи... — с готовностью откликнулась Пинки. — Только давай чуть-чуть быстрее, а то вот-вот случится что-то очень-очень неприятное...

...

— Тебе помог сбежать Дискорд? — переспросила у подруги Твайлайт, сидя рядом с ней на краю кровати в комнате, где всё ещё спала принцесса Луна (Сомбра стоял у двери, прислонившись спиной к стене и сложив на груди руки, всем своим видом выражая невозмутимое безразличие к происходящему, позволяя аликорницам самим вести допрос).

После того как тёмно-серый единорог спросил, желает ли розовая эква им зла, не собирается ли причинить вред и не является ли агентом мага в коричневом плаще или оленей, а затем получил заверения в том, что пленница ничего подобного делать не намерена и не служит никаким злодеям... его паранойя заметно уменьшилась, пусть и не исчезла окончательно. Принцесса дружбы не понимала того, почему король-тиран пусть и прибывший из другого мира по каким-то своим причинам, проявил подобное доверие, но была этому рада. Впрочем, она догадывалась о том, что их спаситель имеет какой-то аналог Пинки-чувства, в своё время едва не ставшего причиной сумасшествия самой волшебницы (как же приятно сейчас было вспоминать те дни...).

Однако же то, почему Сомбра решил поверить Пинки было не так важно для Спаркл: главное, что её подруга была снова с ней и оказалась здорова. Ведь если бы с ней что-то случилось, тем более на глазах принцессы дружбы... да ещё по причине действий эквина, то...

"Лучше об этом не думать. Пинки рядом, живая и здоровая", — укрыв подругу, одетую в ещё одну рубашку Даина своим крылом, обнимая её левой рукой и чувствуя правую руку розовой эквы у себя на спине, сиреневая аликорница не смогла сдержать улыбку, после чего бросила благодарный взгляд на своего спасителя, благодаря которому эта ночь стала по-настоящему волшебной.

— Пинки Пай, но где же сам Дискорд? — спросила сидящая с другой стороны от земноэквы Селестия, в отличие от ученицы имеющая задумчивый и даже хмурый вид.

— Понимаете... — хранительница Элемента Смеха поникла, потупила взгляд, а затем ответила негромким серьёзным голосом: — Мне показалось, что он со мной попрощался. Будто бы...

Пинки прикусила нижнюю губу и засопела, а Твайлайт тут же обняла её второй рукой, мордочкой утыкаясь в макушку.

— Мы ему обязательно поможем: сперва спасём девочек, а затем найдём и вытащим Дискорда оттуда, где его держит этот... Грогар, — Спаркл старалась говорить уверенно, пусть и не была столь уж убеждена в своих словах, но осознание необходимости быть сильной если не ради себя, то для нуждающейся в этом подруги делало своё дело. — Сомбра, ты ведь поможешь нам? Пожалуйста. Я не знаю, как тебе отплатить за уже сделанное, но...

Умоляющий взгляд, поднятый на эквина, историю которого из-за появления Пай они так и не узнали, наткнулся на спокойное задумчивое выражение морды тёмно-серого единорога. После непродолжительной паузы, заставившей сердце молодой принцессы сжаться от страха получить отказ, он ответил:

— Хорошо. Возможно, позже мне понадобится ваша помощь.

— Ей! — воскликнула розовая эква, отстраняясь от подруги и ужом выворачиваясь из её рук, чтобы уже в следующую секунду оказаться на ногах перед королём, едва ли не подпрыгивая от энтузиазма. — А тебя правда зовут Сомбра? А ты знаешь, что также зовут очень-очень злого эквина, захватившего Кристальную Империю? А ты любишь кексики? Когда всё закончится я обязательно устрою супервечеринку, на которой познакомлю со всеми-всеми друзьями...

— Тебя не смущает, что я и есть Сомбра? — испытующе прищурился эквин, этим вопросом заставив хранительницу Элемента Смеха сбавить напор и смутиться.

— Ну... Ты спас Твайли, принцессу Селестию и принцессу Луну, — нашлась с ответом розовая эква. — Это значит, что ты — хороший.

— Пинки... — улыбнувшись, прикрыла глаза принцесса дружбы, чувствуя как на душе становится теплее, а за спиной словно бы раскрывается вторая пара крыльев.

"У нас точно всё получится", — промелькнуло в голове сиреневой аликорницы, когда подруга снова начала заваливать собеседника вопросами, при этом совершенно не ожидая ответов.

...

Почему Сомбра в первый раз без раздумий атаковал незнакомку? Причина была проста: он не знал её способностей, при этом союзников, могущих телепортироваться прямо во дворец у него не имелось (из родного мира уж точно никто не явился бы так быстро, тем более — без координат этой реальности). Вариант с тем, чтобы просто разорвать дистанцию был нежизнеспособен в условиях, когда каждый второй может обладать уникальной "меткой" или её аналогом, позволяющим убить кого угодно одной активацией. Защищать же своим телом аликорнов...

"Я похож на героя без чувства самосохранения и мозгов?", — эта мысль заставила вспомнить одного босяка, который, скорее всего, так и поступил бы.

Однако сейчас, подвергаясь вербальной атаке неугомонной эквы, Джафар всерьёз задумывался о том, чтобы всё же исполнить то, что увидел при помощи силы провидца. Даже информация, полученная во время допроса, в котором (к счастью бывшего визиря) участвовать не пришлось, не помогала до конца смириться с неудобствами. Лишь осознание, что таким образом недавняя рабыня старается бороться со стрессом, останавливало от резких слов и действий.

"Значит... пришелец из иного мира, который сотни, а то и тысячи лет готовил свой план, ныне вошедший в финальную стадию? Ну, если подумать, то мне уже доводилось иметь дело с подобными существами. Однако же стоит учитывать, что Грогар действительно является не самоуверенным, а уверенным в себе. Вероятно, раз уж он предложил мне Эквестрию, из неё он получил всё, либо почти всё что хотел. Минимум одно место его ещё интересует. При этом замысел, воплощаемый сотнями лет, должен иметь огромный запас прочности, чтобы поражение в одном месте не имело влияния на общую картину", — размышляя о том, стоит ли вообще вмешиваться в борьбу такого уровня, тёмно-серый единорог ловил себя на мысли, что попросту не может сбежать словно трус, причём не из чувства справедливости или желания всех спасти, а из-за ущемлённой гордости, требующей доказать в первую очередь самому себе, что он может побеждать даже подобных монстров (где-то на грани сознания здравый смысл шептал, что лучше будет забрать полезные артефакты и вернуться домой, дабы разобраться с вышедшим из-под контроля инструментом, но был проигнорирован по причине того, что уйти можно успеть всегда).

Ещё одной темой для размышлений была информация о творцах миров и защитниках, которую местный Дискорд выдал в форме сказки. Отсеивая шелуху, Сомбра пришёл к выводу, что и у его мира есть механизм самозащиты: стоило сломаться Элементам Гармонии, которые должны были служить сдерживающим фактором для всяких монстров и "злодеев", как появились "метки", дающие куда большую вариативность сил. В результате этого, если и у них появится свой Грогар, то ему придётся придумывать иное противодействие различным "героям", способным возникнуть на ровном месте из-за малейшего неловкого движения.

"Впрочем, за пару тысяч лет, даже если не сильно спешить, можно найти метод борьбы и с этой особенностью мира. Так что, после возвращения в империю, придётся собрать новый большой совет, а затем поискать нашего Дискорда, чтобы задать пару вопросов и сделать несколько предложений...".

Примечание к части

Уважаемые читатели, я поздравляю вас с наступающим Новым Годом, желаю счастья, здоровья и всяческих успехов. Всем добра!

Семнадцатая арка — 4

Луна чувствовала себя измотанной, при этом больше морально нежели физически. Перемещаясь по миру снов от одного скопления огоньков до другого, она раз за разом повторяла одни и те же действия: спящие олени погружались в общий сон, где ими с удовольствием занимались кошмары, эквины отправлялись в другой сон, где им предстояло дождаться суда, ну а эквы делились на сломленных, несломленных и... сломанных (последние представляли из себя жуткое зрелище, но к счастью встречались не часто). Рабыни из первой группы погружались в более сильный сон, чтобы не проснулись в самое неподходящее время, со вторыми приходилось говорить лично, ну а третьим приходили сны без сновидений.

Признаваясь себе, принцесса ночи могла сказать то, что слишком увлеклась этим занятием. В конце концов даже имея силу трёх аликорнов, охватить всю Эквестрию было невозможно, так как грубая мощь работала не везде. Поэтому ощутив, что её разума кто-то коснулся, аликорница удивилась, встревожилась и напряглась, чтобы встретить чужака во всеоружии.

— Если бы я хотел тебе навредить, то сделал бы что-нибудь с твоим реальным телом, — заявил Сомбра, образ коего появился перед младшей из бывших диархов. — У нас кое-что произошло и выяснились новые обстоятельства, которые требуют поторопиться. Поэтому — просыпайся...

...

Отняв руку от головы Луны, Джафар несколько мгновений собирался с мыслями, привыкая к нормальной реальности после того, что увидел в мире снов. Впрочем, внешне его заминка осталась никем не замеченной, так как Пинки Пай отвлекала Твайлайт рассказом о том, какую вечеринку они устроят с подругами, когда снова соберутся вместе, ну а Селестия бдила за округой, изображая стражницу (даже без магии белая аликорница оставалась крупной эквой с хорошими мышцами).

— Ммм... — невнятно промычала принцесса ночи, привлекая к себе общее внимание. — Что случилось? Пинки Пай?..

— Здрасте, принцесса Луна, — поприветствовала тёмно-синюю аликорницу обладательница розовых шёрстки и гривы. — Рада вас видеть.

— Луна, Пинки Пай помог сбежать Дискорд... — начала рассказ Селестия, не став зря тратить время, тем самым избавив бывшего визиря от необходимости брать на себя инициативу.

Рассказ получился весьма подробным, с упоминанием всего случившегося с тех пор как младшая из сестёр уснула, но благодаря тому, что её никто не прерывал, Селестия справилась довольно быстро. Когда же отзвучали последние слова, принявшая сидячее положение с согнутыми в коленях ногами Луна, пару раз моргнув и, вернув взгляду осмысленность, задала вопрос:

— Кто-нибудь знает, как нам остановить Грогара?

— Притормози на повороте, принцесса, — взял слово тёмно-серый единорог. — У вас страна захвачена корибу... ты ведь не забыла?

— Ты предлагаешь ничего не делать? — вспыхнула возмущением принцесса ночи. — Насколько я поняла из ваших слов, то Грогар является угрозой для всех!

"Ещё недавно она была постельной рабыней, а сейчас рвётся спасать мир. Мне одному это кажется самоуверенным?", — мысленно закатил глаза Сомбра, внешне оставаясь совершенно спокойным.

— А ещё он — маг, который победил Дискорда, бездумно бросившегося в битву со злом, — напомнил император, немигающим взглядом встретившись с зелёными глазами эквы. — О нас он знает многое, ну а мы о нём — практически ничего. У него есть армия, а то и не одна, вас же...

— Вас? — прищурилась тёмно-синяя аликорница.

— Разве ты нам не поможешь, Сомбра? — спросила Твайлайт.

— Мне кажется, что этим "вас", наш друг хочет сказать, что не собирается рисковать собой в авантюре, которая скорее всего окончится для нас очень плохо, — констатировала Селестия, после чего перевела взгляд с сестры на эквина. — Я ведь права?

— Полностью, — коротко кивнул Джафар. — Сперва мы должны подготовиться, раздобыть информацию, обзавестись собственной армией...

— Этим я и занималась... пока ты меня не разбудил, — заявила Луна, пусть и без какого-то осуждения в голосе, а на вопросительно приподнятые брови ответила: — Повстанцы тоже хотят спать. Мне удалось найти несколько отрядов, которые прибудут к Кантерлоту за полтора-два дня. Плюс к тому, мы сможем мобилизовать ополчение из несломленных Экв.

"А ещё нам придётся заниматься размещением, вооружением, обучением, кормёжкой этих воительниц. Ах да: кто-то ещё должен будет охранять пленников, так как казнить жеребцов... эквинов поголовно никто не будет. Следовательно, ещё и за бывшими слугами корибу придётся ухаживать", — в голову бывшего визиря внезапно пришла мысль, что он стоит у основания цивилизации амазонок... о которых как-то слышал ещё во время службы в Аграбе.

— У меня есть предложение получше, — сказал тёмно-серый единорог.

— Мы во внимании, — опередила остальных собеседниц Селестия.

— Нам следует посетить ту, о ком говорил Дискорд, а перед этим — собрать остальных хранительниц Элементов Гармонии, — Сомбра кивнул Пинки Пай, радостно улыбнувшейся при этих словах. — Раз уж Грогар кого-то опасается, то логичным будет попытаться заручиться его помощью. Впрочем, всем вместе идти на переговоры тоже не нужно, так что ты сможешь продолжить вербовать армию и расправляться со спящими врагами.

"Последние слова прозвучали как обвинение?", — сам у себя спросил император, пальцами правой руки огладив бородку.

— Они этого заслужили, — фыркнула принцесса ночи, доказывая правильность предположения же... эквина.

— Даже не сомневаюсь, — совершенно искренне, но при этом абсолютно спокойно заявил Джафар.

— Мы с Луной можем заняться сборами экв и организацией обороны Кантерлота, — предложила принцесса дня.

"В прошлый раз у вас это великолепно получилось", — саркастично подумал бывший визирь, но вслух этого говорить благоразумно не стал.

— Осталось найти четверых хранительниц, — отметила тёмно-синяя аликорница, тут же добавив: — Я могу попытаться найти их через мир снов, но, во-первых, это займёт время, а во-вторых...

— Они могут не спать сейчас, а когда уснут — неизвестно, — закончил за экву Сомбра. — Поиски я возьму на себя, но мне нужна будет помощь Твайлайт, чтобы попасть сперва к ним, а затем доставить их сюда. Но... не получится ли так, что мы вернёмся во вновь захваченный город?

— Не считай нас беспомощными, — соскользнув с постели, младшая из сестёр гордо выпрямилась, вскинула голову и выпятила грудь. — Нас победили только из-за эффекта неожиданности и предательства. На этот раз у врага нет ни первого, ни второго. Кроме того, и я, и Селестия можем создать городской щит, через который не сможет пройти или телепортироваться никто... кроме тех, кому мы дадим метку.

— Отличная идея, Лу, — приободрилась белая аликорница. — Щит мы сможем держать попеременно: одна будет заниматься делами в городе, в то время как другая — поддерживать заклинание. Твайлайт, у тебя лучше всех получается заклинание телепортации: ты ведь сможешь перемещаться на большие расстояния с двумя-тремя пассажирами?

— Да, — на миг смутившись, сиреневая эква упрямо тряхнула гривой и заявила: — Я не подведу.

— И как же ты собираешься искать остальных хранительниц? — вновь задала вопрос Луна, глядя прямо на императора.

— Я их увижу, — с одной лишь ему понятной интонацией произнёс Джафар, для весомости своих слов мигнув алыми радужками глаз.

— А я... — Пинки подняла было руку, но осеклась под четырьмя взглядами, выражающими вопрос. — Я бы тоже могла найти эквяш... Дискорд же дал мне искру, благодаря которой я оказалась здесь. Так что...

— Пока ты не освоишься со своими новыми силами, лучше не рисковать, — прервал Пай бывший визирь. — Тем более, что сейчас есть и иные варианты.

— Я... понимаю, — поникла розовая земноэква, опустив голову и повесив ушки. — Простите. Просто... я хочу помочь, но...

— Мы знаем, Пинки, — приблизившись к подруге, Спаркл её крепко обняла. — Ты уже нам помогла и, я уверена, ещё во многом поможешь. Но сейчас...

— Твоя помощь понадобится кое-кому другому, — почти торжественно объявила Луна. — Скоро ко дворцу подойдут несломленные эквы, которых нужно будет организовать, которым потребуются поддержка и пример для подражания. Кто справится с этим лучше одной из героинь времён до вторжения корибу?

"Какая-нибудь другая героиня? Принцесса? Хотя... красный ошейник Селестии вряд ли внушит им уверенность в завтрашнем дне, а Луна, как я понимаю, хочет вернуться к сноходчеству. Почему они вообще их до сих пор не сняли?", — и вновь тёмно-серый единорог предпочёл придержать свои мысли при себе.

— Я не подведу! — воодушевилась Пинки, крепко обняв в ответ сиреневую аликорницу, после чего вывернулась из её кольца рук и встала перед принцессой ночи по стойке "смирно". — Что мне следует делать?

— Для начала — одеться...Да и мне это не помешает, — начав строгим командным тоном, Луна закончила говорить слабо улыбаясь, демонстрируя смущение. — И уж точно не в рубашку Даина.

— Не хочу тебя расстраивать, Лу, но наших платьев, костюмов и доспехов во дворце не осталось, — виновато развела руками Селестия.

— А как же заклинание превращения? — спросила-предложила принцесса дружбы. — Это временное решение, но...

— Ты права, Твайлайт, — поощрительно кивнула старшая из сестёр. — Порой я забываю о простейших способах решения проблем.

"Просто вряд ли тебе часто приходилось превращать одну одежду в другую до захвата Эквестрии корибу, а потом и вовсе о магии и речи не шло", — отметил в мыслях Сомбра.

— Тогда сейчас я верну вам с Твайлайт вашу магию и мы приступим, — хлопнула в ладоши тёмно-синяя аликорница.

Процесс возврата магии прошёл без эксцессов, а для Джафара даже с прибытком: теперь он отчётливо чувствовал, что может черпать магию из трёх резервов аликорнов, а не одного. Твайлайт, Селестия и Пинки тут же направились в оружейную, ранее являвшуюся гардеробной, чтобы из имеющихся там плащей и брони создать сколь-нибудь удобную одежду, а вот младшая из сестёр задержалась и словно бы растеряла всю свою уверенность. Впрочем, к её чести ей хватило десятка секунд, чтобы вновь заговорить:

— Сомбра, эквы, которые придут во дворец... они такие же, какой была я. Я знаю, что ты не обязан, но... помоги им, пожалуйста.

— Ты хочешь, чтобы я...? — бывший визирь сложил руки на груди, наклонил голову и выжидательно замер.

— Я хочу, чтобы ты вылечил их, — на выдохе произнесла принцесса ночи, подняла голову и вплотную подошла к собеседнику. — И... не только им. Очень много бывших рабынь и тех, кто ещё находятся в рабстве нуждаются в лечении.

— Неужели у вас нет методик лечения подобного? — удивился тёмно-серый единорог, опустив руки и выпрямившись в полный рост, из-за чего буквально нависал над тёмно-синей аликорницей, уступающей ростом как местной Селестии, так и Луне уже его родного мира.

— Стала бы я просить, если бы всё было так просто, — невесело усмехнулась эква.

"С одной стороны — это время и усилия, которые я мог бы приложить где-то в другом месте с большей пользой. С другой стороны...", — Сомбра наклонился чуть ближе к мордочке собеседницы, которая и не подумала отшатнуться, либо же как-то отгородиться, продолжая буквально излучать решимость всем своим видом.

— Ты будешь должна мне по услуге за каждую исцелённую, — объявил свои требования же... эквин.

— Если их исполнение не будет напрямую вредить моей сестре или моим подданным... — начала было торговаться тёмно-синяя аликорница, но замолчала увидев отрицательное покачивание головой.

— Слишком обтекаемые формулировки недопустимы, — приподнял губы в улыбке император, которому однажды пришлось изучить немало информации о джиннах (что и помогло ему однажды не совершить фатальную ошибку... чтобы ошибиться в совершенно другом месте). — Либо услуга за каждую исцелённую, либо...

— Хорошо, — прикрыв глаза, чтобы спустя секунду снова их открыть и встретиться со взглядом Джафара, ответила эква. — Я согласна на твои условия.

"Вот и чудно. Всегда мечтал об аликорне на побегушках", — мысленно рассмеялся тёмно-серый единорог, прекрасно понимающий то, что если его просьбы будут слишком наглыми, либо же расходящимися с допустимым в глазах собеседницы, то она легко откажется исполнять свою часть соглашения, в то время как просьбу вроде заварки чая будет выполнять годами безропотно.

— Луна, что-то случилось? — выйдя из двери, ведущей в оружейную, одетая в белые свободные рубашку и штаны с бронзовым нагрудником, наручами и щитками для голеней с бёдрами, вопросительно изогнула брови Селестия, подозрительно покосившись на Сомбру.

— Всё в порядке, Тия, — разорвав зрительный контакт с собеседником, принцесса ночи ободрительно улыбнулась сестре. — Отлично выглядишь.

— Спасибо, — поправив высокий воротник, улыбнулась в ответ старшая сестра. — Ты тоже хороша.

— Но я ещё ничего не... — начала возражать тёмно-синяя аликорница, но была перебита тихим смехом. — Тия!

— Я знаю, что ты ещё не... — отсмеявшись, принцесса дня подмигнула младшей сестре, решительно подходя к ней. — Но это не мешает тебе выглядеть очень даже мило. Сомбра, ты согласен?

— Избавьте меня от этого, — отвернувшись, неопределённо взмахнул левой рукой Джафар. — И вообще... время идёт.

Семнадцатая арка — 5

Стоя на коленях и практически упираясь лбом в пол, она старалась лишний раз не шуметь, чтобы не вызвать гнева хозяина. К счастью сегодня удалось устроиться для сна у стены, при этом расположившись на коврике, а не холодном и жёстком полу...

Вокруг царили темнота, тишина и покой, в воздухе пахло железом, собственное дыхание казалось слишком громким и быстрым. Временами в голове мелькали мысли о том, что всё это неправильно, а когда-то невероятно давно от одной мысли спать в столь неудобной позе, да ещё на грязной тряпке стало бы плохо, но... поднимающийся в душе животный ужас прогонял любое недовольство.

"Не поднимай взгляд. Никогда не поднимай взгляд", — звучали в голове одни и те же слова, превратившиеся в своеобразную молитву...

Внезапно прозвучавший хлопок заставил вздрогнуть, сжаться и зажмуриться, чтобы казаться меньше чем есть на самом деле. Она и вовсе хотела бы стать невидимой, но... цвет шёрстки не позволял рассчитывать на то, что её не заметят.

"Не поднимай взгляд. Никогда не поднимай взгляд", — звук торопливых шагов, эхом отзывающихся в ушах заставил сердце забиться чаще, а зубы в то же время прикусили кончик языка, чтобы на глазах выступили слёзы (хозяин любил видеть слёзы).

— ...Рарити? — голос, звонкий и взволнованный, отдалённо знакомый и... совершенно чужой, будто бы явившийся из прошлой жизни, когда у неё ещё было настоящее имя, а не кличка как у собаки. — Очнись, Рарити.

Кто-то прикоснулся к ней, заставив мелко задрожать, а затем силой приподнял к полу и обнял, прижимая к груди. Это была эква... почему-то одетая эква, которая не боялась...

— Не поднимай взгляд... Никогда не поднимай взгляд... — она не пыталась вырваться, боясь что получит за это новое наказание, только дрожала и бормотала одни и те же слова, чувствуя как мягкая ладонь осторожно гладит её по голове и спине, изрезанной зарубцевавшимися шрамами.

— Посмотри на меня, Рарити, — попросил знакомый-чужой голос. — Ты меня не узнаёшь? Это же я — Твайлайт...

Незнакомка замолчала, но её последние слова, произнесённые дрогнувшим голосом, словно бы она сдерживала слёзы, пробудил из глубин разума череду обрывочных воспоминаний. Твайлайт, Эпплджек, Пинки Пай, Рэйнбоу Дэш, Флаттершай, Рарити...

"Рарити... Рарити... Рарити? Я — Рарити? Нет-нет-нет... у меня нет имени...", — дрожь усилилась и единорожка попыталась оттолкнуть незнакомку, но сил в ослабевших руках не было.

— Всё будет хорошо, Рарити, ты в безопасности, — крепче стискивая объятья, говорила эква ласково и уверенно, пусть в её словах и чувствовалась горечь. — Я рядом. Никто больше тебя не обидит. Ну же, очнись... Посмотри на меня... Нам нужно идти, Рарити, Свити Бель ждёт тебя.

"Свити... Бель? Свити... Маленькая Свити", — новое имя вызвало череду воспоминаний, в которых фигурировали сама Рарити, её младшая сестра с подругами (меткоискателями), бутик "Карусель".

— Я... Твайлайт... это правда ты? — язык, отвыкший произносить длинные фразы слушался с трудом, а голос едва звучал из пересохшего от волнения горла. — Это не... это не...

— Да, Рарити, это я, — шмыгнув носом, продолжая прижимать единорожку к груди, произнесла вторая эква. — Я — Твайлайт...

— Твайлайт... не поднимай взгляд... прошу тебя, не поднимай взгляд, — чувствуя, как из-под зажмуренных век текут горячие слёзы, Рарити слабыми пальцами вцепилась в руку подруги, словно утопающий в соломинку. — Они этого не любят...

— Никто больше не причинит тебе зла, — шумно вздохнув, твёрдо заявила Спаркл. — Я никому этого не позволю.

— Я... — сглотнув горький ком, белая единорожка хотела было поднять голову, но сама себя остановила, вновь начав дрожать всем телом. — Твайлайт... Свити... Что со Свити?

— Она тебя ждёт, Рарити, — заверила её эква. — С ней всё хорошо... но ей нужна твоя помощь. Свити Бель нужна её сестра... Слышишь? Вставай, нам нужно идти.

— Я... — снова замолчав, Рарити постаралась собраться с силами.

"Свити нужна моя помощь... Я должна... Я должна её защитить", — мысли в голове путались, но образ маленькой сестрёнки, такой невинной и беззащитной вызывал в душе яркий отклик, словно песчинка готовая стать жемчужиной, собирая вокруг себя осколки прежней личности.

— Я... Я готова, — тихо произнесла белая единорожка.

Опираясь на поддерживающую её Твайлайт, рог которой освещал холл особняка, в котором рабыня жила словно собака, Рарити с трудом поднялась на дрожащие от волнения ноги. И всё же она продолжала смотреть в пол, не решаясь нарушить то правило, которому следовала все последние... дни, месяцы, годы?

Сделать первый шаг было тяжело, да и второй оказался ничуть не легче, а затем по ушам ударил гулкий низкий голос:

— Я здесь закончил.

Шёрстка на спине встала дыбом, на теле выступил холодный пот, а сердце сбилось с ритма. Рарити ощутила, как едва начавшая теплиться надежда почти угасла...

"Нет", — решительно задавила панику белая единорожка, чуть сильнее сжав руку подруги, которая пришла за ней в логово захватчиков, рабовладельцев и угнетателей, рискуя всем...

"Нет!", — ставшие привычными желания упасть на колени и молить о пощаде были задавлены злостью на себя и свою беспомощность, а также на тех, кто измывались над ней всё это время.

"Я НЕ ПОЗВОЛЮ...", — отстранившись от Твайлайт, которая пыталась что-то сказать, белая единорожка заставила себя поднять голову и посмотреть прямо... а потом чуть выше своего роста (всё же она была несколько низковата).

Тёмно-серый единорог в чёрной броне, рог коего сиял алым, придавая ему ещё более угрожающий вид, возвышался словно живая скала. Его рубиновые глаза источали спокойствие и уверенность, будто бы он не считал двух экв противниками для себя.

"Я больше не буду безвольной куклой... и не позволю сделать такой же Твайлайт. Пусть даже мне придётся сегодня умереть, но умру я свободной... Раньше я была хранительницей Щедрости? Щедрым может быть лишь тот, кому есть что отдавать. А у меня нет ничего... кроме моей жизни. Что же, её я и отдам сегодня", — тонкие руки поднялись в подобие боевой стойки, которую когда-то бесконечно давно показывала Рэйнбоу Дэш, а взгляд стал спокойным и ясным, в то время как страх окончательно куда-то пропал.

Меч, окрашенный каплями крови дёрнулся, сбрасывая с лезвия красные брызги, а затем быстрым движением вернулся в ножны. Впрочем, закованная в латную перчатку рука осталась лежать на рукояти...

— Беги, Твайлайт, я его задержу, — твёрдо произнесла эква, впервые за долгое время чувствуя себя так, будто бы за спиной вот-вот раскроются крылья. — Присмотри за Свити...

— Стой, — взволнованный голос сиреневой аликорницы как-то разом сбил настрой, а опустившаяся на правое плечо левая ладонь, тёплая и мягкая, но от того ничуть не менее сильная, заставила обернуться и посмотреть на подругу. — Он... Сомбра на нашей стороне. Если бы не он, я бы не смогла тебя найти.

— Твайлайт... это же эквин, — непонимающим голосом произнесла Рарити. — Почему...?

— Формально — нет, — прозвучал ровный властный голос, заставивший экву вздрогнуть и прижать ушки, одновременно с тем оборачиваясь обратно к единорогу, что даже с места не сдвинулся, продолжая изображать из себя грозного рыцаря (он очень сильно напоминал злодеев из романтических сказок, которые почему-то начали всплывать из глубин памяти). — Чтобы быть эквином, я должен был родиться в Эквестрии... или хотя бы в этом мире.

— Ч-что? — удивлённо захлопала глазами Рарити. — Твайлайт, о чём он говорит?

— Поверь мне, Рарити, он нам не враг, — мягко отозвалась Спаркл, вплотную подходя к подруге. — Просто поверь мне: позже я всё подробно объясню. Сейчас нам нужно уходить, чтобы спасти остальных.

— Я... Хорошо, — руки белой единорожки бессильно опустились, а на губах появилась горькая усмешка. — Я верю тебе, Твайлайт. Но не проси меня верить ему.

— Как-нибудь переживу это, — хмыкнул эквин, заявляющий о том, что он — не эквин, подходя к принцессе дружбы и её подруге, инстинктивно попытавшейся оказаться подальше от единорога. — Возвращаемся во дворец.

Спаркл без слов вложила свободную руку в закованную в чёрный кристалл ладонь, а затем по глазам ударила вспышка магии, за которой последовала секунда дезориентации, после чего в ноги ударил твёрдый пол. Из-за общей слабости, белая единорожка едва не упала, позорно растянувшись у ног чёрного рыцаря, но рука сиреневой аликорницы держала крепко, помогая сохранить хотя бы иллюзию достоинства.

Обстановка особняка одного из вождей корибу сменилась на просторную комнату с большой кроватью, на которой мирно спала тёмно-синяя аликорница, одетая в белые рубашку и штаны. Рядом же стояла белая крылато-рогатая эква, встретившая гостей мягкой улыбкой.

— Я вижу, вам сопутствовал успех, — тёплым голосом констатировала принцесса дня, рог коей тускло светился, демонстрируя факт того, что она поддерживает какое-то заклинание. — Добро пожаловать в Кантерлот, Рарити. Рада вновь видеть тебя.

— Ваше высочество, — голос белой единорожки снова задрожал, а на колени она не упала только благодаря тому, что её придерживала Твайлайт. — Я... Я же не сплю?

"Даже если я сплю, то пусть этот сон длится как можно дольше. Я не хочу просыпаться", — слёзы потекли из глаз эквы, но на этот раз их причиной были совсем другие эмоции.

— Селестия, позаботься о ней, — произнёс эквин, о присутствии коего Рарити на миг успела позабыть. — Твайлайт, нам нужно посетить ещё три места. Рарити, твоя сестра сейчас в Понивилле, вместе с повстанцами, сюда они прибудут через несколько часов.

— Прости, Флати, Джеки и Дэши ждут, — улыбнулась принцесса дружбы, на что получила ответную неуверенную улыбку.

— Спаси их, — сделав шаг в сторону, напутствовала подругу белая эква, пусть ей и было почти физически больно отпускать подругу... да ещё вместе с эквином.

"Подождите... Тёмно-серый единорог в чёрных доспехах, с красным рогом и рубиновыми глазами, носящий имя... имя... имя Сомбра", — глаза Рарити распахнулись, рот открылся, но она не успела произнести и слова, как Твайлайт вновь применила заклинание телепортации.

— У тебя много вопросов, моя маленькая эква, — подошедшая вплотную принцесса посмотрела на спасённую из рабства подданную сверху вниз, взяла её тонкие кисти в свои ладони, а затем закутала в большие пушистые крылья, как-то разом умудрившись подарить ощущение тепла, заботы и безопасности. — Я расскажу тебе всё, что смогу. А потом... наверное ты захочешь увидеться с Пинки Пай? Она во дворце, занимается другими эквами, которые успели подойти к настоящему моменту.

"Пинки здесь?", — мелькнула в голове яркая искра, вызвавшая в груди вспышку радости, облегчение, а кроме того породившая нетерпение.

И всё же Рарити смогла справиться с собой, чтобы спросить о главном:

— Это ведь был... Сомбра? Я имею в виду, что с Твайлайт...

— Да, Рарити, это Сомбра, но не тот, с которым вам приходилось встречаться, — отозвалась принцесса дня, которая провела свою собеседницу к кровати и осторожно усадила на её край. — Всей истории я и сама не знаю, но расскажу то, что достоверно известно. В любом случае, я могу с уверенностью заявлять, что рядом с ним Твайлайт находится в наибольшей безопасности. В конце концов, именно ему мы обязаны тем, что сейчас являемся свободными.

"Это... В это трудно поверить. Во всё это трудно поверить", — Рарити неожиданно зевнула, от чего ощутила себя крайне неловко.

— Простите... — пробормотала эква, стыдливо опуская взгляд.

— Ты меня прости, дорогая, — виновато отозвалась белая аликорница, привлекая единорожку ближе к себе. — Слишком многое на тебя сегодня свалилось. Отдохни: разговоры подождут.

Она хотела возразить, сказать о том, что готова... но тёплые крылья, нежные но сильные объятья и чувство защиты, словно бы рядом была заботливая мама, сломили остатки воли, заставляя провалиться в крепкий сон.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Семнадцатая арка — 6

За четыре года своего правления Эквестрией корибу многое разрушили: памятники былой эпохи, которые можно было заменить без больших усилий были разбиты на осколки, экономика государства перестроилась на крайне узкие рельсы, культура и образование потеряли былое значение... Однако же кое-что они построили, пусть и используя для этого труд рабов.

Колесей — огромная величественная арена, превосходящая даже стадион Кристальной Империи, на котором проходили соревнования Эквестрийских Игр. Огромная каменная чаша, рассчитанная более чем на сто тысяч зрителей, имеющая ложу для особых гостей и обширные подтрибунные помещения, из-за своих масштабов и сопряжённых с возведением трудностей была расположена не в столице павшего государства, а у подножия горы (с противоположной стороны от Понивилля). В конце концов именно здесь находилась развилка железнодорожных путей, благодаря чему было удобно подвозить как товары, так и гостей с рабами.

В Колесее можно было увидеть бои как профессиональных гладиаторов, так и бойцовых рабов, которые в свою очередь делились на разумных и неразумных. Впрочем, разумность оставалась весьма условной, так как подобные невольники проходили строгую дрессировку и мало чем отличались от умных, жестоких и умелых хищников.

Боевыми рабами становились те, кого не удавалось подчинить при помощи ментального воздействия, ну или же сломить стандартными методами, но по какой-либо причине было жаль убивать просто так. Для начала их морили голодом, пытали бессонницей, жарой и холодом, били кнутом или дубинкой, потом заставляли есть отбросы (пегасам приходилось терпеть тесноту, что давило на них ещё сильнее от осознания невозможности летать даже будучи свободными). В финале программы воспитания подопечных стравливали сперва с животными, а затем и друг с другом, при необходимости накачивая ещё и специальными зельями.

И вот лишённые полноценного самосознания, руководствующиеся привитыми инстинктами, боевые рабы раз за разом выходили на песок арены для того, чтобы каким-нибудь оружием или голыми руками убить своего противника...

...

— Скоро уже закончится наша смена? — спросил один олень, одетый в кожаный жилет с металлическими вставками, широкие кожаные манжеты и шерстяные штаны у другого, являющегося его напарником.

— Не терпится поразвлечься с новой рабыней? — усмехнулся второй корибу, опирающийся спиной на каменную стену зала, в котором стояли клетки чемпионов арены, считающихся ценнейшим товаром. — Можешь взять одну из этих... я никому не расскажу. Хе-хе.

— Вот уж нет, — почесал основание правого рога первый охранник, бросив быстрый взгляд на двух экв, грифоншу и зебру, которые сидели на соломенных матрасах и занимались своими делами. — Я ещё не настолько дурной.

— Пфф-ха-ха, — напарник радостно хлопнул друга по плечу, потом кивнул на пять других клеток и предложил: — Тогда, может быть предпочтёшь кого-нибудь из них?

Другими чемпионами были двое грифонов, один эквин, минотавр и корибу. На шеях рабов были надеты фиолетовые ошейники, их взгляды не выражали наличия разума, а тела красовались многочисленными шрамами, которые залечивались ровно настолько, чтобы не снижать боевую эффективность.

— Дать бы тебе по рогам, — мечтательно возвёл очи к потолку первый страж. — Да только твой брат уже мои рога отломает, а потом запихнёт куда-нибудь не туда.

— Если понадобится то я и сам справлюсь, — оскалился в усмешке второй олень.

— Ну-ну, — фыркнул первый корибу, после чего откинулся спиной на стену. — Как же скучно...

В помещении поднялся ветерок, тут же стихший, но боевые рабы напряглись и почти синхронно приняли стойки для защиты или нападения. Только вот враг не появлялся, а спустя две секунды оба стражника, взгляды коих остеклянели, сползли по стене на пол, оставляя за собой кровавые следы.

Через две минуты в словно бы обволакивающей тишине раздался звук быстрых шагов, постепенно приближающихся к помещению с клетками. Рабы, которые и прежде были напряжены, стали вслушиваться и принюхиваться... а затем в проходе появился силуэт крылато-рогатой фиолетовой эквы.

— Рэйнбоу! — воскликнула незнакомка, бросившись к одной из клеток, в которой на четвереньках стояла голубая пегаска, расправившая обрубки крыльев.

— Ррр... — предупреждающе зарычала чемпионка арены, демонстрируя подпиленные словно клыки зубы, прищурив глаза и изготовившись к прыжку.

— Всё хорошо, Дэши, — уверенным голосом произнесла сиреневая аликорница, взявшаяся открывать замок без ключа. — Всё будет хорошо. Я заберу тебя отсюда и мы отправимся в Кантерлот. Пинки и Рарити уже там...

На миг голубая пегаска замешкалась, перед её внутренним взором промелькнули образы... которые вызвали в груди непонятную щемящую боль.

— Ш-ш-ш... — угрозы в голосе крылатой эквы не услышал бы только глухой, всё же боль она не любила, а тот факт, что её могут причинять обычные слова вызывал откровенную злость.

— Готово, — при помощи магии сорвав замок с дверцы, Твайлайт распахнула её, посмотрела на подругу, улыбнулась и протянула правую руку с открытой ладонью. — Пойдём, Рэйнбоу...

— Рар! — ответила голубая пегаска, обеими ногами отталкиваясь от пола и вытягиваясь в струну, чтобы ладонями рук ударить незнакомку в грудь (почему не кулаками?..), заставляя со вскриком упасть спиной на пол и раскинуть крылья...совершенно здоровые, что вызвало ещё одну вспышку злости. — Гррр.

Прижав коленом живот жертвы, крылатая эква нависнула над ней, левую ладонь упёрла в грудь, а правую руку вскинула для удара и сжала кулак. Её сузившиеся зрачки упёрлись торжествующим взглядом в широко открытые глаза... в которых не было страха или злости, не было обречённости или иных привычных эмоций. На неё смотрели с печалью и... чувством вины?

— Прости меня, Дэши, — веки жертвы сомкнулись, а между ними выступили прозрачные капельки влаги. — Прости за то, что подвела тебя... Всех вас подвела.

Слова звучали тихим шёпотом, но отзывались громом в ушах, в очередной раз вызывая чувство боли в груди. Чемпионка знала, что единственный способ избавиться от боли, которую ей причиняет кто-то другой — это убить противника.

Но... почему тогда её вскинутая для удара рука так дрожит?

...

Лёжа на полу с закрытыми глазами, раскинув крылья и даже не пытаясь встать, Спаркл чувствовала жуткую тяжесть груза, на фоне которого вес одной поколеченной эквы совершенно ничего не значил. И пусть Сомбра предупреждал её о том, что их ждёт в Колесее, сиреневая аликорница до конца не хотела в это верить: ведь это Рэйнбоу Дэш, самая быстрая и сильная пегаска во всей Эквестрии...

Рэйнбоу Дэш, которую Твайлайт предала, пусть и когда уже была сама сломлена...

Рэйнбоу Дэш... Её Дэши!..

И вот теперь видеть свою подругу собственными глазами такой, какой она стала в том числе и по её вине Твайлайт было больно. Каждый шрам на теле, отсутствие разума в пылающих яростью глазах, проклятый сиреневый ошейник, словно в насмешку почти совпадающий цветом с шёрсткой аликорницы, оставляли болезненные раны на душе.

Она могла защититься — магия буквально пела в теле и просилась выпустить её на свободу.

Она могла остановить пегаску, усыпив её или заставив застыть статуей.

Она... открыла глаза и посмотрела вверх, на искажённую в гримасе животной ярости мордочку и... почувствовала себя совершенно беспомощной. Видеть цену собственных слабости, глупости, наивности было слишком больно.

— Прости, Рэйнбоу, я вас всех подвела, — в памяти вновь появился образ Рарити, испуганной и униженной, похожей даже не на свою же тень, а на какую-то карикатуру, что изменилось лишь в тот момент как она решила защитить свою подругу от появившегося Сомбры.

С грудным рыком голубая пегаска нанесла стремительный удар...

...

"Больно...".

"Как же больно...".

"Почему так больно? Почему грудь так сильно разрывается от боли? Это всё из-за неё?".

"Я не хочу, чтобы было больно, но... не могу!".

Кулак, костяшки которого врезались в каменный пол справа от головы сиреневой аликорницы, продолжающей смотреть прямо в глаза тяжело дышащей пегаски болел. Боль поднималась от кисти к локтю, затем в плечо и охватывала всю руку. Однако же это было чем-то совершенно незначительным на фоне того, что грудь будто бы хотела взорваться изнутри. Воздуха будто бы не хватало, а сердце яростно билось в рёбра...

Какая-то влага сорвалась с мордочки и полетела вниз, упав прямо на кончик сиреневого носа и застыв на шёрстке прозрачным кристалликом. Следом за первой каплей последовала вторая, а потом и третья.

Шли секунды, но для двух экв мир будто бы замер в одном мгновении, балансируя словно на острие ножа, которое делило все события на "До" и "После".

В голове хороводом мелькали образы, эхом звучали знакомые-незнакомые голоса. Жертва... не жертва подняла правую руку и, двигаясь нарочито медленно, чтобы не спровоцировать чемпионку на агрессию, кончиками пальцев прикоснулась к щеке, которую пересекал один из полученных на арене шрамов.

"Нет проблем. Мы же подруги", — задорным колокольчиком прозвинел в голове чей-то голос.

"Не бойся, Твай, я смогу тебя защитить", — вновь прозвучал этот же голос, но кажущийся старше.

"Если тебя кто-нибудь посмеет обидеть, я надеру ему круп", — решительно заявила какая-то эква, в то время как перед мысленным взором стоял образ смеющейся сиреневой аликорницы.

Боль в груди на миг стала сильнее, а затем ослабла настолько, что Рэйнбоу смогла выдохнуть. Теперь она знала своё имя, и знала то, что перед ней (под ней, но это детали) находится Твайлайт Спаркл. Только вот... глупая память отказывалась говорить что-то ещё, оставляя чемпионку в растерянности.

"Она пришла, чтобы забрать меня. Она... моя хозяйка? Да. Наверное это так. Почему ещё я обещала её защищать?", — прикрыв глаза, Дэш наклонила голову чуть ниже, с опаской прислушиваясь к своим ощущениям от прикосновения тёплой и мягкой ладони.

"Но ведь у меня есть другой хозяин. Или он уже не хозяин? Он может помешать мне быть с Твайлайт Спаркл и защищать её. Тогда... если он решит помешать, я его убью", — приняв это решение, голубая пегаска немного сместилась и уселась сиреневой аликорнице на живот, руками упираясь в пол с обеих сторон от её головы, внимательным взглядом смотря в тёплые и ласковые глаза, в которых плескались печаль и вина.

— Твайлайт, — произнесла чемпионка, а затем, поддавшись внутреннему порыву, прежде чем ж... хозяйка успела что-то сказать-приказать, легла на неё сверху, своей мордочкой прижимаясь к изящной шее, скрытой под высоким воротником.

Прозвучал вздох, в котором смешалось слишком много разнообразных эмоций, а затем руки сиреневой эквы обняли счастливо сопящую подругу, заключая её в кольцо. После этого ещё и два пушистых крыла укутали голубую пегаску, погружая её в подобие тёплого мягкого кокона.

— Твайлайт, — прошептала Рэйнбоу куда-то в ключицу принцессы. — Я буду тебя защищать. Всегда-всегда.

— Я знаю, Дэши, — прошептала в ответ Спаркл. — Я тоже буду тебя защищать. Обещаю.

Семнадцатая арка — 7

Отняв ладонь правой руки от затылка голубой пегаски, которая использовала в качестве ложа сиреневую аликорницу, растянувшуюся на полу камеры для элитных рабов-гладиаторов, Джафар подхватил бессознательное тело летуньи на руки и выпрямился в полный рост. Голова крылатой эквы, вынужденно просмотревшей всю свою жизнь с начала осознанного возраста и до настоящего момента удобно устроилась на правом плече, скрытом под чёрной кристаллической бронёй, а на её мордочке, мокрой от выступивших из глаз слёз, застыло беспокойное выражение.

— Ты долго собираешься продолжать разлёживаться? — бросив взгляд на свою спутницу, иронично вскинул одну бровь бывший визирь. — У нас ещё много работы.

— Прости, — спохватилась Твайлайт, поспешно садясь, а затем и поднимаясь на ноги, чтобы встревоженно посмотреть на подругу, неосознанно положившую руку на нагрудную броню эквина, словно бы стараясь уцепиться за него. — С ней всё в порядке?

— Насколько это возможно — да, — не стал томить собеседницу неведением тёмно-серый единорог. — Она многое пережила, но теперь у неё есть психологический якорь, который не позволит скатиться в пучины депрессии... или чего похуже.

— И что это? — с ожиданием вскинула бровки принцесса, вплотную встав к Сомбре, чтобы осторожно прикоснуться к щеке подруги пальцами левой кисти.

"Издеваешься?", — одним взглядом выразил свои мысли император, который тщательно отслеживал происходящее при помощи силы, очень похожей на "метку" Талы, чтобы подгадать момент и поспособствовать запечатлению образа Спаркл в разуме Дэш (он мог бы использовать и другие методы, но их надёжность была ниже, а вот риск более сильных психических отклонений наоборот выше).

Крылато-рогатая эква смутилась и потупила взгляд, но так и не ответила. Гость из другого мира же решил, что всё же следует пояснить произошедшее подробнее, чтобы не плодить трудности на ровном месте (а то недосказанности уж больно часто выливаются в недопонимание).

— Сейчас для Рэйнбоу Дэш ты — её якорь, — припечатал Джафар, заставив собеседницу вздрогнуть. — Ради тебя она пойдёт очень на многое, а для того, чтобы обеспечивать тебе защиту сможет перебороть если не все, то большинство личных проблем. Так что, Твайлайт, рекомендую тебе смириться с её навязчивостью и не прогонять от себя словами "Ты мне не нужна". И вообще, соблюдай осторожность в словах, которые могут иметь двойное толкование, так как фраза "Чтоб он сломал себе шею", произнесённая тобой в адрес кого-нибудь неприятного, для твоей подруги может стать инструкцией к действию.

— И... — прикрыв рот ладошкой, Спаркл широко распахнутыми глазами уставилась на собеседника. — Неужели ей никак нельзя помочь?

— Со временем это пройдёт, — тёмно-серый единорог посмотрел на других рабов, которые всё ещё находились в клетках и хмуро смотрели на чужаков. — Тем более, если сравнивать с ними, то твоя подруга вполне здорова.

Сиреневая аликорница тоже посмотрела на других чемпионов, но тут же стыдливо отвела взгляд. Сейчас они не могли себе позволить помочь всем, так как просто не имели возможности позаботиться о них. Из-за этого пленным предстояло подождать ещё несколько часов, прежде чем Кантерлот сможет принять их в своих стенах (лишь этим ей удавалось заглушить свою совесть).

— Нужно спешить, — положив ладонь на руку Сомбры, произнесла крылато-рогатая эква, тут же начав создавать заклинание телепортации.

"Будто бы это я нас задерживаю", — мысленно хмыкнул император, удобнее перехватывая свою ношу.

Прежде чем сиреневая аликорница применила чары, взгляд Джафара ещё раз скользнул по телу Рэйнбоу Дэш. Она не была изящной как какая-нибудь танцовщица, не обладала выдающейся фигурой как та же Рубин, но в ней чувствовалась некая хищная грация и сила, благодаря которым рельефные мышцы и многочисленные шрамы не уродовали, а лишь подчёркивали самобытную красоту.

"Жаль, но привязать её именно к себе не получится: слишком сильно придётся ломать разум, из-за чего от проснувшейся личности ничего не останется. Но... так даже интереснее", — в голове бывшего визиря промелькнули несколько простеньких схем, которые позволят заинтересовать летунью, что в совокупности с грядущим исцелением крыльев избавит от неприязни.

...

Возвращение во дворец ознаменовалось новой вспышкой магии, после чего пришлось перехватывать тело пегаски правой рукой, практически закидывая её себе на плечо, а левой кистью придерживать пошатнувшуюся Спаркл за талию, словно бы случайно привлекая её к себе. Сиреневая аликорница, слишком долго не использовавшая магию самостоятельно, прижала обе ладони к прохладной кристаллической броне и с благодарностью облокотилась на своего спутника, тяжело переводя дыхание.

— Рада вас видеть, — произнесла Селестия, мягко улыбнувшись, после чего осторожно уложила белую единорожку на край кровати и укрыла её покрывалом. — Вас можно поздравить с успехом?

— Естественно, — отозвался тёмно-серый единорог, после чего аккуратно отстранил от себя более или менее восстановившуюся принцессу дружбы и подошёл к кровати, чтобы уложить на неё голубую пегаску. — Пять минут отдыха.

— Я тоже хочу быстрее спасти всех хранительниц, но не слишком ли ты торопишься? — оценив состояние ученицы, обеспокоенным тоном спросила белая аликорница, начавшая расправлять очередное покрывало.

— Не хочу давать противнику возможность сделать первый шаг, — объяснил своё поведение Сомбра, а затем направился к дверям, ведущим на балкон, решив дать эквам возможность переговорить "наедине".

Применив очередной Обман, при помощи коего изменил свои глаза, император осмотрелся вокруг: Пинки Пай, демонстрируя необычайные энергичность и воодушевление, металась между дворцом и воротами в дворцовый парк, буквально подхватывая под руки новоприбывших рабынь, чтобы отвести их в большой холл и перепоручить своим добровольным помощницам; корибу, обитающие в городе, либо всё ещё спали, либо уже находились не в том состоянии, чтобы проснуться (некоторые эквы не сдержались и вооружились мечами бывших хозяев); над Кантерлотом раскинулся купол магического щита, который смыкался глубоко под землёй, отрезая возможному врагу шанс проникнуть внутрь. Сейчас было самое время для того, чтобы отдохнуть и сбросить напряжение, которое создавала активная "метка", но правитель Кристальной Империи предпочёл перетерпеть это из-за того, что даже не представлял сколь долго и насколько плохо ему будет во время "отката".

"Порой я завидую Айси, которая не страдает от таких проблем. Будь я на её месте, то смог бы не только использовать весь потенциал, но и не испытывал бы её трудностей благодаря "Обману"", — задумавшись об этом, Джафар достал Амулет Аликорна, впившись взглядом в его гладкую белую поверхность.

Идея с переносом своей души в какой-либо артефакт показалась... интересной и перспективной. Однако же сколь бы соблазнительной ни выглядела возможность обрести подобным образом силу и относительное бессмертие, спешить он не собирался: в конце концов однажды у него уже была возможность стать джинном, обретя при этом феноменальную космическую мощь, но оказаться заключённым в маленькой жилплощади, да ещё вынужденным исполнять чужие желания даже не за "спасибо". Так что этот вариант следовало всесторонне изучить, взвесить плюсы и минусы, сравнить с другими возможностями, ну а потом уже принимать решение.

"Да и если уж куда-то подселяться, то точно не в бракованный магический насос", — решительно констатировал бывший визирь, вновь пряча артефакт в специальный кармашек.

Мог ли тёмно-серый единорог стать аликорном? Подобную вероятность нельзя было исключать, но и рассчитывать на это слишком уж сильно не стоило. В конце концов как уже показал опыт, дабы являться существом уровня аликорна, обладающего сильным сродством с каким-то аспектом, нестареющими телом и разумом, мало обзавестись рогом и крыльями. В ином случае как минимум в этом мире вся популяция пони давно обладала бы бессмертием, а цивилизация окончательно ушла от развития каких-либо технологий в пользу магии.

"Если существует множество вариантов одного мира, находящихся в разном временном промежутке, означает ли это то, что где-то там прямо сейчас Старсвирл возвышает Селестию и Луну, или же королева Аморе проводит свои эксперименты для рождения аликорна?", — новая идея показалась ещё более интересной, так как открывала по-настоящему огромные перспективы, которым не мешали даже слова Пинки Пай о системе защиты мира от агрессивных вторженцев (в конце концов, ему ведь нужны знания, а не что-то более материальное).

...

— Пора идти, — заправив короткую цветастую прядку за ухо сладко сопящей Дэш, Твайлайт разгладила ладонями свою одежду и поднялась на ноги.

— Ты уверена, что достаточно отдохнула? — участливо спросила Селестия, тоже поднимаясь на ноги и вставая рядом с ученицей. — Может быть ещё пару минут...

— Нет, — жёстко ответила Спаркл, но тут же стушевалась и извиняющимся голосом произнесла, сцепив пальцы рук перед собой. — Принцесса, я не могу позволить моим подругам терпеть всё это и подвергать их ещё большему риску своим промедлением. И... Только когда мы соберёмся вместе, у нас будет шанс...

— Я понимаю тебя, — мягко прервала сиреневую аликорницу старшая эква, положив ладонь правой руки на её левое плечо, чем заставила вздрогнуть и вновь поднять взгляд. — Мне больно осознавать, что прямо сейчас мои подданные находятся на положении рабов и... прислужников наших врагов. Но если слишком поспешим и надорвёмся, то мы уже точно никому из них не сможем помочь.

— Я понимаю, — принцесса дружбы прикрыла глаза, а когда снова их открыла, в её взгляде сиял упрямый огонёк, пальцы рук сжались сильнее, а голос зазвучал уверенно. — Я понимаю всё это... Селестия, но не могу отступить или остановиться. Сейчас, пока у нас есть преимущество, нужно воспользоваться им на все сто процентов. Там, за стенами Кантерлота ждут те, кто надеются на нас и я... я не хочу подвести их... снова.

Принцесса дня уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент её ученица улыбнулась чисто и искренне, затем посмотрела на Луну и спящих рядом с ней подруг, перевела взгляд на выход на балкон и добавила:

— Кроме того, он тоже не останавливается... и не даст мне надорваться.

— Что же, мне остаётся только пожелать тебе удачи, — шагнув вперёд, белая аликорница заключила ученицу в объятья. — Мне жаль, что я не могу присоединиться к тебе прямо сейчас, так что мне остаётся только пожелать удачи и попросить быть осторожной. Я... Все мы не хотим тебя потерять.

Последние слова старшая эква произнесла уткнувшись носом в макушку Твайлайт, которая тоже обняла наставницу, щекой прижавшись к её груди. Задержавшись на несколько секунд, она отстранилась, подняла голову так, чтобы смотреть принцессе дня в глаза и попросила:

— Присмотрите за ними, пока я не вернусь.

— Разумеется, — кивнула Селестия. — Могла бы и не говорить об этом.

Смущённо потупив взор, Спаркл поспешно обошла наставницу и зацокала копытцами в сторону выхода на балкон. Вскоре она оказалась на улице, тут же ощутив прохладный ветерок на мордочке, встала рядом с тёмно-серым единорогом и произнесла:

— Я готова продолжать.

— Отлично, — отозвался Сомбра, глаза коего вспыхнули двумя рубиновыми звёздочками, а взгляд устремился вдаль.

Левая рука эквина поднялась и переместилась на макушку сиреневой аликорницы, латной перчаткой обхватывая её голову. Эква закрыла глаза и расслабилась, чтобы в следующий миг перед её внутренним взором возникли образы большой фермы, где содержали свиней, разводили собак и кур, держали коров... Сведения об этом месте буквально отпечатались в памяти, что было похоже на щекотку и холодок между ушами.

— Три... два... один, — на всякий случай отсчитала Твайлайт, чтобы спутник успел собраться перед перемещением...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Семнадцатая арка — 8

Примечание к части

Программа озвучивания текста, установленная на основной пишущей машинке, не поддерживает новое обновление. Так что... я возвращаюсь к работе на запасном ноутбуке.

Подтянув к груди ноги и натянув на себя мешковину, которую удалось припрятать после того как рабыни выносили мусор на помойку за фермой, Эпплджек постаралась удобнее устроиться на тонкой подстилке, расстеленной на полу в амбаре (стоги мягкого и ароматного сена оставались недостижимой мечтой, так как предназначались совсем не для рядовых экв). Рядом уже сопели подруги по несчастью, некоторые из коих спали совершенно голыми, при этом откровенно раскинув руки и ноги в стороны, другие же старались сжаться в как можно более компактные клубки, чтобы, во-первых, казаться меньше, а во-вторых, хоть как-то прикрыться.

Чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы, оранжевая земноэква очень надеялась на то, что в эту ночь хозяева не решат в очередной раз поразвлечься: за минувшие годы не редко бывало так, что невольниц будили ради изнасилования, чтобы посмотреть на борьбу в грязи, при этом делая ставки и осушая бочки с сидром, либо ради гонок на колесницах-санях, в которые запрягали наиболее сильных экв. При этом, чтобы не получить наказание для себя и ещё девяти товарок, коим приходилось делить одну "награду" на всех, утром следовало вновь выходить на работу на ферму...

И всё же бывшая хранительница Элемента Честности любила ночь: именно в это время суток она могла перевести дух, погрузиться в беспокойный сон и вообразить, будто бы отдыхает у себя дома вместе с подругами или семьёй. На просторах царства принцессы Луны, по редким слухам из Кантерлота, которые всё же доходили до их глуши, всё ещё не сломленной духом, пусть и искалеченной телом, Эквестрия вновь была свободной и счастливой, бабушка снова суетилась на кухне ею же и построенного дома, немногословный старший брат трудился в саду, а младшая сестра пропадала где-то вместе с подругами...

Однако же утро приходило и разбивало иллюзии на осколки, которые больно резали самую душу, заставляя прилагать все возможные силы лишь для того, чтобы не расплакаться от бессилия. Ведь Джек прекрасно знала то, что Гренни Смит уже никогда не испечёт свои знаменитые пироги, так как старых экв корибу в плен не брали, а Маки... до конца защищал Эпплблум, из-за чего впавшего в безумие эквина, голыми руками удавившего четверых оленей предпочли не брать живым. Лишь судьба маленькой Блум оставалась неизвестной: может быть её уже поймали, но... старшая сестра очень надеялась, что её последняя близкая родственница сумела спрятаться в Вечнодиком Лесу.

В первые дни после пленения Эпплджек допрашивали, но она молчала... пока на её глазах не начали пытать других. Потом она врала... неумело и грубо, за что её и иных пленниц наказывали... В результате всего этого оранжевая земноэква рассказала всё, что знала (к счастью — не слишком много), а её картина мира обрела ещё одну сильную трещину, вызванную осознанием необходимости уметь лгать.

После прибытия на ферму, куда её забросили спустя несколько месяцев хождения по рукам разных оленей, бывшая хранительница Элемента Честности узнала, что более жестокими чем новые хозяева, считающие экв своими вещами, могут быть только бывшие братья, отцы, сыновья и возлюбленные. Показал же ей эту неприглядную истину никто иной как Брейбёрн, назначенный корибу смотрителем над загонами для рабынь.

Чуть более трёх лет назад Эпплджек забеременела, из-за чего её жизнь в очередной раз была разделена на "до" и "после". Ни для кого не было секретом, что жеребят у матерей отнимают вскоре после рождения, после чего их никто больше не видит, а разные жуткие слухи о жертвоприношениях малышей вовсе отбивали всякое желание приводить в этот мир новую жизнь, кем бы ни был второй родитель. К счастью или горю, но среди сестёр по несчастью была травница, сумевшая собрать ядовитый сбор...

После того как Джек отошла от лихорадки и немного окрепла, её допрашивали о причине болезни, из-за которой она потеряла жеребёнка. Измотанная, морально опустошённая эква врала и... ей поверили. Разве что Брейбёрн ещё что-то ворчал, но его заткнули сами корибу (причин переживать они не видели).

С тех пор бывшая хранительница Элемента Честности и её сёстры готовили настойки, которые не позволяли им забеременеть, и пока что им везло не быть застигнутыми за этим делом...

С тех пор в душе оранжевой земноэквы что-то окончательно сломалось, из-за чего в груди поселился неприятный холодок, горечью отзывающийся в животе и горле.

...Внезапно что-то изменилось: вокруг всё ещё находилась холодная темнота, пахнущая пылью и немного сыростью, уши улавливали дыхание подруг, крепко уснувших на своих неудобных лежанках, но всё же чего-то не хватало. Понять, что же заставило её проснуться Эпплджек не успела, так как маленькая дверь открылась и в помещение пробился чистый белый свет, за которым прозвучал голос молодой эквы:

— Эпплджек, ты здесь? Эй-Джей...

Джек сжалась под своей мешковиной и задержала дыхание, глядя на перешагнувшую порог вторженку через прищуренные веки. Её сердце шумно застучало, а в голове стали метаться панические мысли, так как стоило глазам привыкнуть к магическому свету, она увидела сиреневую аликорницу, одетую в светлые штаны и рубашку, на голове которой светился рог... Целый и невредимый рог!

"Как это возможно? Корибу её пощадили? Она смогла сбежать и... Нет. Глупости. Это какой-то трюк", — душа хотела верить в то, что подруга пришла к ней на помощь, но разум, множество раз получавший примеры жестокости хозяев отказывался принимать это.

— Эпплджек?.. — ещё раз позвала Твайлайт, заставив земноэкву до боли прикусить кончик языка.

— П-принцесса? — раздался в амбаре голос зелёной пегаски, совсем недавно попавшей в их компанию. — Э-это правда вы?

"Молчи!", — мысленно взвыла бывшая хранительница Элемента Честности.

— Да... Это я, — после короткой паузы ответила Спаркл, а на других лежанках начали ворочаться другие рабыни, неуверенно приподнимающиеся на локтях. — Здравствуйте.

— Принцесса?

— Ваше высочество?

— Принцесса Твайлайт?

— Вы пришли нас спасти?..

"Что вы делаете, дуры? Молчите! Разве вы не понимаете, что ей нельзя верить?!", — от злости, страха и беспомощности кулаки фермерши сжались, а на зажмуренных глазах выступила влага.

— Эквяши, к нам на помощь пришёл союзник, который сумел освободить и исцелить меня, а также принцесс Луну и Селестию, — нагло соврала эта подстилка корибу, продавшаяся за то, чтобы её не искалечили как остальных. — Кантерлот уже освобождён: принцесса Луна погрузила всех спящих корибу в кошмар, чтобы они не могли проснуться, а те, которые не спят слишком малочисленны. Сейчас мы собираем всех не сломленных экв, чтобы организовать сопротивление и помочь тем, кому только сможем. Артефакт, благодаря которому корибу воздействовали на эквинов сломан, так что мы надеемся, что хотя бы часть из них вернёт свой разум...

"Пой, птичка. Пой. Эти дурочки уже и рты пораскрывали от восторга", — слушая удивлённые, радостные и практически раболепные восклицания, оранжевая земноэква вновь ощутила свою полную беспомощность.

— Эквяши, мы собираем хранительниц Элементов Гармонии, чтобы очистить Эквестрию от привнесённой захватчиками заразы, — повысив голос, заявила сиреневая аликорница. — Я ищу Эпплджек...

— А как же остальные, Твайлайт? — приняв сидячее положение, хриплым голосом спросила Джек, тяжёлым взглядом наградив подругу (возможно, что уже и бывшую). — Или же ты собираешься забрать меня, а их бросить здесь? И как же твои слова об исцелении: раз уж тебя "вылечил" некий "союзник", то почему бы и остальным не помочь? Или же исцеление — это прерогатива принцесс?

Возможно её слова звучали слишком грубо, но во всяком случае они заставили других рабынь задуматься. Ну или они замолчали по какой-то другой причине.

— Эй-Джей! — радостно воскликнула Спаркл, но остановилась на месте, буквально врезавшись в невидимую стену, возникшую при виде холодных и злых зелёных глаз.

"Что? Думала посветишь рогом, скажешь парочку красивых фраз — и все начнут радостно махать хвостиками, потянувшись за тобой как телята за коровой?", — скривив губы в усмешке, подумала оранжевая земноэква.

— Эпплджек, это же принцесса... — попыталась успокоить подругу зелёная пегаска.

— Полностью здоровая и одетая принцесса, которая последние четыре года занималась... А чем ты занималась, Твайлайт? — чувствуя как в груди что-то рвётся на две части, перебила бывшую летунью фермерша. — И что насчёт исцеления? Докажи нам хотя бы часть того, о чём вещала!

Голос бывшей хранительницы Элемента Честности сам собой сорвался на крик, но она смогла взять себя в руки, тяжело вдохнув и выдохнув.

— Джеки... я... — растерянная сиреневая аликорница выглядела забавна, только вот смеяться над ней совершенно не хотелось, да и сказать что-либо ещё не получилось.

— Это можно устроить, — прозвучал под сводами амбара спокойный бархатистый голос эквина, словно щелчок кнута надсмотрщика, который всегда носил с собой Брейбёрн, заставив вздрогнуть и сжаться всех. — Раз уж Элемент Честности настолько недоверчива, что готова рисковать и требовать промедления тогда, когда важна каждая минута времени — кто мы такие, чтобы ей отказывать?

Высокий, кажущийся огромным на фоне сиреневой аликорницы тёмно-серый единорог, закованный в чёрную блестящую броню, словно призрак проявился за спиной принцессы дружбы и обвёл взглядом вновь сжавшихся невольниц. Буквально излучая спокойствие, уверенность и внутреннюю силу, что проявлялось даже в колыхании чёрной словно сама тьма гривы, он прикоснулся к плечу крылато-рогатой эквы, затем обошёл её и приблизился к ближайшей лежанке, чтобы присесть на корточки.

— Меня зовут Сомбра, — представился Эквин, вызвав в памяти цепочку ассоциаций, связанных с этим именем. — А как твоё имя?

— Грин Флеш... господин, — боязливо пролепетала зелёная пегаска. — П-простите...

— Тш-ш-ш, — поднял руки в останавливающем жесте единорог, после чего протянул к рабыне раскрытую ладонь. — Дай мне руку.

В эти мгновения Эпплджек ненавидела себя за то, что продолжала сидеть на своей лежанке, со страхом смотря на представившегося Сомброй. Она смогла перевести взгляд на Твайлайт, но та была совершенно спокойна... как и ожидалось от сломленной верной рабыни, полностью верящей своему хозяину.

"Сомбра... Кому только пришло в голову так назвать своего жеребёнка? А если... если он... настоящий? Гнилое сено... Что же нам делать?", — Джек любила ночь... до сегодняшнего дня, но... она могла быть уверена, что если переживёт её сейчас, то будет ненавидеть это время суток не меньше дня.

Младшая подруга опасливо вложила свою тонкую кисть в ладонь эквина, вздрогнула в тот момент, когда на ней сомкнулись пальцы... а затем её дыхание стало тяжёлым. Обрезанные крылья распахнулись, выдавая возбуждение хозяйки, а их края стали изменяться, будто бы вытягиваясь, что особенно хорошо было видно в магическом свете рога Спаркл.

Зачарованные происходящим, рабыни смотрели на то как обрубки восстанавливаются, что сопровождалось сладковатым ароматом возбуждения и сдавленным мычанием исцеляемой. Когда же всё прекратилось, эквин поднялся в полный рост и потянул за собой пегаску, заставляя её встать на подрагивающие ноги. Прошла секунда молчания, а затем прозвучал вопрос:

— Ваше величество, а рог вы восстановить можете? Но без этого... Я не против, если вам так нравится, но...

— Если ты готова вместо удовольствия испытывать боль от нарастающей плоти — кто я такой, чтобы тебя судить, — пожал плечами Сомбра, отпустив руку хихикнувшей Грин Флеш. — Ну или ты можешь не испытывать ни удовольствия, ни боли... а затем несколько месяцев учиться чувствовать восстановленную часть тела.

— Оу... Я согласна на удовольствие, — заявила всё та же говорушка, поднимаясь со своей лежанки под тихие смешки подруг. — Что? Корибу вообще не знают, как сделать приятно экве.

— И-и-и! — вцепившаяся в одно крыло невольница восторженно запищала, после чего бросилась на тёмно-серого единорога, обнимая его руками и крыльями. — Спасибо-спасибо-спасибо...

В то время как оставшиеся подруги, как-то разом потерявшие страх перед эквином обступили Сомбру, сиреневая аликорница незаметно подошла к продолжающей сидеть на своём месте Эпплджек и встала перед ней на колени.

— Эй-Джей, я... Я сделала много плохого, Эй-Джей. Прости... что не смогла вас защитить. Нет, я...

— Заткнись, Твайлайт, — глядя в пол, попросила оранжевая земноэква, затем подняла взгляд на подругу и увидела, что та стоит опустив голову, будто бы ждёт удара. — Думаешь, что "прости" достаточно, чтобы забыть всё? Думаешь, что я забуду о годах унижения, потерях, пытках? Забуду о дружбе, подругах, пережитых приключениях?..

— Джеки?.. — сиреневая аликорница подняла взгляд, с надеждой смотря на земноэкву, непроизвольно протянув к ней правую руку, но остановив движение на половине.

— Просто молчи, Твайлайт, — вновь попросила бывшая хранительница Элемента Честности, беря кисть Спаркл в свои ладони и заставляя её сжать кулак. — Всё слишком сложно, чтобы это было так "просто". Не проси меня себя простить... я не готова к этому. Лучше скажи: то, что принцессы свободны — правда?

— Да, — тихо ответила собеседница, прижимая крылья к бокам. — Сомбра убил Даина, потом исцелил принцесс, а потом... Дискорд спас Пинки, а мы нашли Рарити. Теперь нужно найти Флатти и... тогда всё изменится. Мы всё исправим, Джеки.

"Не исправим, Твай. Всё исправить не получится", — бывшая хранительница Элемента Честности не чувствовала лжи... как и правды, но она слишком хорошо знала свою подругу и потому была готова считать, что если та и ошибается, то только из-за своей наивности (которую не смогло изжить даже рабство).

— Я пойду с тобой, Твайлайт, — решительно заявила фермерша, отпуская руку аликорницы, чтобы подняться на ноги. — Но мне нужно сделать ещё кое-что.

— Эпплджек? — окликнула её принцесса дружбы. — Я могу помочь...

— Нет, — остановившись на полушаге, земноэква посмотрела на Спаркл и добавила: — Не в этот раз. Сомбра!

Протолкавшись между подругами по несчастью, Джек встала перед закованным в чёрную броню эквином и, преодолев ставший инстинктивным рефлекс, заставила себя посмотреть в рубиновые глаза. Тот же, продолжая держать за руку привалившуюся к его плечу единорожку, рог которой нарастал буквально на глазах, вопросительно изогнул брови, предлагая говорить.

— Мне нужен меч, — выдохнула оранжевая земноэква, тут же зажмурившись. — Сейчас.

— Надеюсь, что ты не собираешься совершить самоубийство, — саркастично произнёс единорог, затем до ушей донёсся шелест извлекаемой стали, от которого по спине побежали мурашки. — Это было бы крайне несвоевременно. Да и твои подруги расстроятся.

Открыв глаза фермерша увидела оружие, удерживаемое латной перчаткой за клинок, протягиваемое ей рукоятью. Сглотнув ставшую вязкой слюну, она сжала кисти обеих рук на обмотке рукояти и пробормотала нечто невразумительное, но благодарное, прежде чем броситься к выходу. В спину ей донёсся голос Спаркл, который был перебит ровным голосом эквина... но смысл слов до разума так и не дошёл.

На улице было довольно прохладно, из-за чего шёрстка встала дыбом, светила яркая луна и мерцали звёзды. Посмотрев на небо, кажущееся бездонным и необычайно красочным, бывшая хранительница Элемента Честности решила, что ночь всё же может остаться её любимым временем суток.

Встряхнувшись и осмотревшись, опасаясь увидеть охранников, которые должны были патрулировать ферму, земноэква увидела только ряды амбаров, рядом с коими горели масляные лампы. Сделав несколько шагов по грунтовой дорожке, по которой каждое утро они ходили в столовую, она едва не споткнулась об два тела корибу, которые лежали в непринуждённых позах, будто бы спали, а под ними уже скопилась лужа, отчаянно пахнущая железом.

"Это правда... Правда... Всё — правда", — пальцы рук крепче сжались на рукояти, а ноги понесли свою хозяйку по отлично знакомому маршруту к домикам, где жили прислужники оленей. Дощатые конструкции, состоящие из одной-единственной комнаты с окном, на фоне жилищ самих захватчиков смотрелись жалко, но эквам, вынужденным жить как животные, казались почти дворцами.

В лунном свете нужное место казалось мертвенно тихим. Лишь насекомые в траве продолжали стрекотать, да изредка доносилось уханье ночных птиц из рощи, находящейся за забором.

Подкравшись к двери, Эпплджек осторожно взялась рукой за дверную ручку и надавила на створку. Дощатая дверь распахнулась легко и бесшумно, позволяя войти в лачугу, где пол был застелен ковром, стояла большая кровать, стулья и стол. Свет из окна как раз лился на ложе, где разметался звездой земноэквин, рядом с коим свернулась калачиком совсем молодая эква с красным ошейником...

"Мерзавец... Какой же ты мерзавец. Гнилое семя", — подойдя к краю кровати, Джек подняла меч и посмотрела на морду того, кто превращал её жизнь в последние три года в сплошной кошмар.

Сердце болезненно сжалось, в глубине души всё ещё тлела искра надежды на то, что всё это Брейбёрн делал под принуждением магии, но... Вид молоденькой эквы, в растрёпанной гриве которой виднелся обрубок рога, заставил крепче сжать зубы.

"Ненавижу!..", — попытка нанести удар провалилась, так как поверх ладоней земноэквы легла латная перчатка, а затем вторая рука придержала напрягшуюся рабыню за талию.

— Почему... — беспомощно прошептала Эпплджек, чувствуя как по щекам струятся слёзы, а из спины будто бы вынули поддерживавший её стержень. — Он ведь... Я...

— Не стоит обогревать свои руки кровью родичей, — успокаивающим тоном произнёс Сомбра, вынув меч из безвольных рук эквы. — Он получит наказание за то, что совершил. Но если ты убьёшь его сейчас, то потом будешь сомневаться всю жизнь. Да и твоя сестра, Эпплблум, захочет с ним поговорить.

— Эпплблум? — спина Джек снова напряглась. — Что с ней? Ты...

— Мы виделись недавно, — отозвался голос из-за спины. — Сейчас она в Понивилле, с другими повстанцами. Хочешь её увидеть?

— Я... Я больше не чувствую ложь, — невпопад ответила земноэква. — Напрасно вы с Твайлайт со мной возитесь.

— Напрасно или нет — позволь судить тем, кто лучше знает, — усмехнулся эквин, затем отложил меч на постель, взял собеседницу за кисти рук и обнял, прижимая спиной к прохладной броне. — Твайлайт волнуется о тебе. Всё же ещё недавно и она сама была сломленной, а от повторного срыва её удерживают только тонкие нити привязанностей.

— Можешь считать, что мне стыдно, — без энтузиазма отозвалась фермерша, тут же спросив: — Зачем ты всё это делаешь?

— О... Не считай меня рыцарем без страха и упрёка: моими действиями руководят абсолютно эгоистичные цели, — излишне серьёзно заявил Король-Тиран, после чего добавил чуть тише: — Просто ваше душевное благополучие совпадает с моими интересами.

— Хах... — невесёлая улыбка исказила губы земноэквы. — В это я верю. И... почему-то мне это нравится сильнее, чем если бы ты говорил о благородстве.

Порывисто вздохнув, Эпплджек высвободила свои руки из несильной хватки собеседника, извернулась, поворачиваясь мордочкой к эквину и обняла его за плечи, прижавшись к холодным доспехам. Она сама не понимала почему, но сейчас, фактически находясь один на один с древним злодеем, её окутывало ощущение уверенности и защищённости, каковое было только рядом с братом...

"Маки... Мы тебя не забудем, братик", — из-под зажмуренных век по щекам сбежали ещё две слезинки, после чего Джек подняла мордочку и снизу вверх посмотрела в рубиновые глаза.

— Спасибо... Сомбра, — уголки губ фермерши тронула лёгкая улыбка, стоило ей представить то, как бабушка отреагировала бы на известие, что её внучка благодарит злодея из сказок. — Я поверю вам... Поверю тебе и Твайлайт. Но только один раз.

Не дожидаясь ответа, земноэква вновь извернулась, обошла кровать и решительно подхватила на руки молоденькую единорожку. Бросив брезгливый взгляд на Брейбёрна, она поспешно вышла из дома, оказавшись на улице под прямым светом луны. Путь до амбара, где находились Спаркл и другие невольницы вылетел из её головы, а в себя бывшая хранительница Элемента Честности пришла уже стоя в кольце из экв, передавая свою ношу на руки исцелённой единорожки.

— Эпплджек, я... — попыталась что-то сказать сиреневая аликорница, но смогла только пискнуть, когда земноэква резко к ней обернулась, чтобы затем порывисто обнять, прижимая к себе.

— Молчи, Твайлайт... — прошептала фермерша на ухо подруге. — Просто молчи.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Семнадцатая арка — 9

Высокая зелёная трава поднималась до пояса, где-то в стороне покачивались на ветру колосья золотистой пшеницы, ласковые лучи солнца освещали землю от горизонта и до горизонта, а деревья на опушке молодой рощи шелестели изумрудной листвой, словно бы подпевая голосу молодой эквы, которая мурлыкала себе под нос незатейливый мотив...

Присев на корточки, из-за чего макушка пегаски скрылась за высокой травой, Флаттершай раздвинула зелёные стебли и посмотрела на белого кролика, который с умилительно серьёзным видом жевал какой-то корешок. Поняв, что его обнаружили, Энджил сперва насупился, а затем прыгнул на руки своей непутёвой подруги, чтобы мордочкой ткнуться ей в шею, тем самым вызывая радостный и звонкий смех. Сама же летунья, одетая в лёгкое зелёное платье, придерживая пушистого друга левой рукой, правой ладонью принялась гладить его по затылку и спине...

Внезапно небо стали затягивать тучи ядовито-зелёного и кроваво-красного цвета, будто бы сияющие изнутри злым светом. До ушей донёсся далёкий ещё гром, а порывы ветра заставили растения пригибаться к земле.

— Не бойся, Энджил, я рядом, — прошептала Флаттершай, поднимаясь на полусогнутые ноги и, пригибаясь к земле от посторонних взглядов бросаясь к деревьям.

Остановилась она только тогда, когда стволы сомкнули свои ряды со всех сторон, а густые кроны скрыли от взгляда голубое небо. После этого оставалось лишь опустить белого кролика на землю и подтолкнуть его к неприметной норке между корнями.

Маленький друг повернулся к своей хозяйке, обеспокоенно посмотрев на неё бусинками чёрных глаз, но она ему только поощрительно улыбнулась, изобразив на мордочке беспечную улыбку. После этого питомец всё же спрятался в своём укрытии, а жёлтая пегаска поднялась в полный рост, развернулась в обратную сторону и твёрдым шагом направилась к опушке. В эти мгновения её взгляд стал холодным, а дружелюбие сменилось на холодную отстранённость...

За пределами леса уже бушевал ураган, порывами ветра прижимающий траву к земле, крупными каплями ядовитого дождя ломающий стебли пшеницы, старающийся сломить сопротивление леса, деревья коего скрипели и раскачивались... но надёжно хранили то, что спрятала в нём хозяйка. Жёлтая пегаска же не обращала на всё это своего внимания, уверенно и бесстрашно идя сквозь буйство чужой злой воли, неотрывно смотря в сторону далёкого горизонта.

Сверкнули молнии, ударившие в землю и заставившие посевы вспыхнуть ярким огнём, который начал распространяться во все стороны и сплошной стеной хлынул на одинокую рощу. Однако же эква не дрогнула, встретив эту атаку взмахом крыльев, встречным потоком ветра прижав пламя к земле, после чего прошла мимо, при этом затоптав едва трепещущие огоньки.

С затянутых тучами небес ударили потоки липкой красной воды, пахнущей кровью, которая начала хлюпать под ногами при каждом шаге. Но это словно бы вовсе не произвело никакого впечатления на летунью, уверенно шагающую всё дальше и дальше. Её глаза же уже впились в силуэт в коричневом плаще, который стоял на вершине холма и тяжело опирался на посох...

— Ты одна... — эхом пророкотал далёкий гром.

— Никто тебе не поможет... — прошелестел тихий шёпот, старающийся проникнуть под маску ледяного спокойствия.

— Ты не сможешь никому помочь... — простонал незнакомец из-за спины.

— Убийца! — хором закричали десятки голосов, заставивших Флаттершай вздрогнуть.

— Склонись... Сдайся... Отдай его мне... — приторно-сладким голосом пропел незнакомец в плаще, протягивая руку к жёлтой пегаске.

— Убирайся! — прокричала эква, во всю ширь распахивая крылья. — Прочь из моей головы!

Тёплое жёлтое сияние вспыхнуло, заставив дождь отступить а ветер утихнуть... но следом за этим громоподобно расхохотались сами небеса, после чего напор непогоды усилился, медленно но верно давя сопротивление.

— Твои руки обогрены кровью, — произнёс голос из-под капюшона, свободной рукой указывая на ладони Флаттершай, с которых действительно стекала горячая кровь. — Ты недостойна владеть им...

— Никто не достоин этого больше, чем она, — прозвучал жёсткий голос из-за спины незнакомца, в то время как из середины его груди вышел кончик меча. — И уж точно не тебе об этом судить.

Плащ вздрогнул, а затем безвольно опал на землю, будто бы в нём никого и не было, после чего начал истаивать словно сухой лёд. В то же время небо принялось стремительно светлеть, а сквозь бурую землю пробились первые зелёные ростки.

— Принцесса... Луна? — недоверчиво спросила Флаттершай, широко распахнутыми глазами глядя на тёмно-синюю аликорницу, облачённую в серебристую броню из кирасы, латной юбки (состоящей из накладывающихся друг на друга полос металла), наручей и поножей, вооружённую прямым обоюдоострым мечом.

— Здравствуй, Доброта, — улыбнулась жёлтой пегаске аликорница ночи, затем огляделась вокруг и заявила: — А у тебя тут уютно. Хорошо, что этот паразит не мог связаться со своим создателем, а то боюсь всё могло закончиться совсем по-другому.

— Принцесса... вы... настоящая? — крылатая эква не спешила верить своим глазам, так как уже не раз враг менял образы, стараясь добраться до того маленького сокровища, что она упорно прятала в глубине своей души.

— Да, Флаттершай, — серьёзным голосом произнесла Луна, внимательно посмотрев на свою собеседницу. — Но ты не должна мне верить на слово. Скажу лишь, что мне искренне жаль, что я не могла прийти раньше, но сейчас кое-что изменилось. Впрочем, лучше пусть тебе об этом расскажут в реальном мире, а мне нужно идти: слишком много дел скопилось за время моего вынужденного бездействия.

— Стойте! — воскликнула жёлтая пегаска, протянув руку к принцессе когда поняла, что та хочет уйти. — Вы ведь знаете, что с девочками? Рэйнбоу, Рарити, Твайлайт, Эпплджек, Пинки?

Аликорница остановилась, посмотрела на летунью и подмигнула:

— Они в безопасности, насколько это вообще возможно в наше время. Скоро вы увидитесь.

Произнеся последние слова, принцесса исчезла а Флаттершай осталась на вновь зелёном холме, среди цветов и пархающих бабочек одна. Её маска холодной отстранённости треснула, а по щекам потекли слёзы, тяжёлыми каплями срывающиеся с мордочки на землю.

Ноги подогнулись и пегаска упала на колени, опустив голову и тяжело дыша. Однако же не прошло и минуты, как ей в лоб ткнулся нос кролика, прибежавшего к хозяйке сразу же после того как буря утихла.

— Глупый... — шмыгнула носом летунья, обнимая маленького друга и привлекая его к себе, укутывая крыльями. — Сколько раз я говорила, чтобы ты ждал меня в лесу...

...

Когда корибу поняли то, что их обычные методы дрессировки на Флаттершай не работают (что такое боль и унижение тела, на фоне страданий души?), они предприняли иные действия: сперва пегаску заставляли подчиняться тем, что угрожали жизням и здоровью других пленников, вынуждая её самостоятельно унижаться перед новыми хозяевами. Однако же и этого было им мало, а потому, в какой-то момент оленям пришла в голову идея шантажировать экву жизнями её сестёр по рабству, чтобы она своими руками убивала животных...

Шло время и аппетиты хозяев росли: они хотели заставить бывшую хранительницу Элемента Доброты драться с другими эквами, но после того как в первом же поединке соперница избила её до полусмерти, а сама не получила и синяка, были вынуждены отказаться от данной затеи. Вместо этого они стали пытать неугодных пленников или прислужников на глазах летуньи, не позволяя ни отвернуться, ни заткнуть уши, так как в случае если она ослушалась бы, то погибла бы одна из знакомых экв...

Однажды в их лагерь прибыл Зефир Бриз, которого назначили личным дрессировщиком для его сестры и... это почти сломало Флаттершай. Однако же корибу просчитались, а брат оказался чуточку хитрее захватчиков: на вторую ночь своей работы он убил двух стражников, отравив их каким-то зельем, буквально силой вытащил подавленную Шай из её конуры и повёл к руслу реки, где был спрятан небольшой плот...

Зефир много говорил, по всей видимости стараясь отогнать собственный страх: просил прощения за то, что делал с сестрой на "тренировках", вспоминал детство, рассказывал какие-то слухи и глупые шутки... Не сразу Флаттершай поняла, что брат не в себе и не до конца осознаёт, что происходит вокруг. Когда же до неё дошла эта истина, то ей стало по-настоящему горько и страшно, но не за себя а за того, кто пытался о ней заботиться.

А утром их нагнали верные корибу пегасы, пустившие маленький плот на дно. Беглецов вытащили на берег, а когда пришли олени... Зефира пытали на её глазах: за два часа, пока молодого эквина превращали в кусок кровоточащего мяса, он не закричал ни разу...

"Я же твой брат".

"Родители были бы рады".

"Ты сильная, Флаттершай. Всегда была сильнее меня".

В тот день жёлтая пегаска спрятала свою доброту в глубине души, во время очередного сна придав ей форму белого кролика. Она и сама не поняла того, как этого добилась, но вскоре маленький Энджил стал вести себя совсем самостоятельно, во время коротких часов отдыха принося утешение и снимая тяжёлый груз с души...

С тех пор издевательства корибу более не приносили прежних мук, даже когда приходилось брать в руки кухонный нож, чтобы добить пожилого эквина, чтобы его не бросили живьём на съедение собакам. Однако же сломленной пегаску так и не посчитали, продолжая видеть в ней нежелание служить хозяевам.

...

Услышав как отпирается дверь сарая, Флаттершай открыла глаза и приняла сидячее положение. С удивлением она обнаружила, что оказалась укрыта тонкой нежной тканью, отлично сохраняющей тепло, но из-за темноты и нехватки времени рассмотреть её не успела.

Небольшое пространство "конуры" залил магический свет, источником которого был рог сиреневой аликорницы, одетой в светлые рубашку и штаны. На секунду она замерла, стоя на пороге, после чего осторожно позвала:

— Флатти?..

"Значит... это была правда", — пальцы жёлтой пегаски с силой сжались на серебристой шали, от которой почти физически ощущалось нечто близкое, тёплое, доброе...

— Твайлайт, — моргнув, эква ощутила как слезинки скатываются по её щекам. — Ты... пришла за мной?

Подруга стремительно преодолела разделявшее их расстояние, а затем заключила летунью в крепкие объятья, носом уткнувшись в растрёпанную гриву. Два тёплых и пушистых крыла заключили невольницу в тёплый кокон, одновременно внушая чувство защиты и заботы, и пробуждая воспоминания о...

"Ты сильная, Флаттершай. Всегда была сильнее меня", — вновь вспомнились слова брата, отгоняя сомнения и страхи.

— Нам нужно уходить, — произнесла Спаркл, слегка отстраняясь от подруги, чтобы заглянуть ей в глаза. — Ты... пойдёшь со мной?

Этот вопрос удивил жёлтую пегаску, но встретив взгляд сиреневой аликорницы она поняла, что та действительно боится, а за радостью от воссоединения в ней скрываются боль, вина и стыд. Поэтому, вместо ответа словами, Шай просто поднялась на ноги, накинула на плечи серебристую ткань, которая словно плащ спадала до самого пола, слабо улыбнулась и кивнула, беря принцессу за руку.

— Я готова, Твай.

...

Взмахнув мечом Джафар стряхнул с клинка алые капли, а затем единым движением вернул его в ножны. Глазницы маленького костяного амулета, повторяющего своей формой голову оленя вспыхнули, а душа убитого корибу втянулась в него словно вода в сточную трубу.

"Нельзя быть мужем сильнейшей шаманки, не брезгующей некромантией и иными тёмными искусствами, и не нахвататься у неё каких-либо знаний", — мысленно усмехнулся бывший визирь, пряча свою маленькую поделку в кармашек на своей броне, чтобы она не источала вокруг себя негативную энергию.

Позади раздались шепотки экв, найденных в сараях и домиках персонала лагеря по перевоспитанию, расположенному неподалёку от одного из захолустных городков Эквестрии. Только вот вместо страха и недоверия в них звучали злорадное удовлетворение и почти радость... пусть и к самому эквину они доверия не испытывали.

Отвернувшись от распростёртого на полу собственного жилища рабовладельца, тёмно-серый единорог посмотрел на трёх безрогих единорожек, двух пегасок и четверых земноэкв, одетых в чёрные ошейники и подобия юбок из кусков ткани. Тот факт, что от символов своего положения невольниц они избавляться не спешат уже даже вопросов не вызывал, а вот проявленная инициатива в вопросе по обзаведению одеждой не могла не радовать. Да и оружие в руках они держали пусть и неумело, скорее уж как сельскохозяйственные инструменты, но крепко и с желанием пустить его в дело.

"Да уж... Хорошая армия освобождения страны. Настоящий ХАОС", — посмеялся про себя Сомбра, перед мысленным взором коего возникли знакомые сопротивленки, которые не так уж далеко ушли от этих невольниц.

— Что нам делать, господин? — собравшись с духом, шагнула вперёд бирюзовая единорожка, держащая в правой руке одноручный олений меч, для неё способный служить минимум полуторником.

— Бери командование на себя, — величественно отозвался император, придавив собеседницу испытующим взглядом алых глаз, под которым она сжалась, но не отступила и не отвернулась. — Скоро к вам выйдут повстанцы, которые расскажут больше. Ах да: корибу можете не щадить, эквинов желательно брать живыми...

— Невредимыми? — подняла взгляд на единорога зелёная земноэква, зачем-то таскающаяся с короткой секирой. — Простите...

— Желательно, — ответил Джафар, затем махнул рукой и, обойдя маленький отряд, не оборачиваясь вышел на улицу.

Вообще, бывший визирь в этот раз даже не старался проявлять чуткость и участие, так как всё происходящее успело изрядно надоесть и вызывало лишь раздражение. Пока Твайлайт искала свою подругу, попросив дать ей шанс поговорить с ней один на один и подготовить к тому, что рядом с ними будет эквин, тёмно-серый единорог прошёлся по нескольким сараям и домам, прикончил обитавших там захватчиков, так и не проснувшихся от магии Луны, растолкал обладательниц чёрных ошейников и приказал идти за собой. Испуганные эквы, в первые минуты старавшиеся вовсе не издавать звуков, при виде хладнокровной расправы над своими мучителями приободрились и начали "наглеть"... пусть и делали это осторожно, проверяя рамки дозволенного.

"Как же плохо, когда рядом нет подчинённых. Я уже не говорю о каких-то квалифицированных специалистах: тут бы хоть парочку исполнительных новобранцев найти", — едва последняя мысль сформировалась, как собственные жалобы себя из прошлого на то, что нет умелых помощников стали казаться смешными.

Нет, он, конечно, мог бы взять под командование тех же бывших рабынь, но... когда твои солдаты тебя боятся настолько, что готовы разбежаться от слишком резкого движения или громкого голоса, проще справляться своими силами. А возятся с ними пусть те, кому это вообще нужно: он и так сделал больше, чем требовалось.

Пройдясь по лагерю и осмотревшись вокруг, Сомбра увидел сиреневую аликорницу, которая вела за руку кутающуюся в серебристую ткань жёлтую пегаску. Флаттершай, вопреки ожидаемому по рассказам ученицы о своих подругах, пусть и не слишком многочисленных, не казалась запуганной и зажатой. На взгляд императора, она выглядела более вменяемой чем четыре из пяти других хранительниц Элементов Гармонии (о Пинки он ничего сказать не мог).

"Впрочем, это логично: сколь бы похожими ни были истории двух Твайлайт до момента расхождения, миры всё же разные. Да и увиденные в чужих воспоминаниях образы весьма субъективны", — направившись к подругам, Джафар не делал попыток остаться незаметным, желая лично оценить реакцию летуньи на свою персону.

— Здесь мы закончили, — объявил бывший визирь, обращаясь к Спаркл. — Пора возвращаться.

— Мы готовы, — отозвалась крылато-рогатая эква, выглядящая куда более уверенной и открытой чем прежде (волнение отступило, пусть и не покинуло её полностью).

— Мистер Сомбра, — обратилась к жеребцу-эквину Флаттершай, встретившись с ним взглядом. — Твайлайт рассказала мне... Спасибо.

"М-да. И никакой тебе робости перед злобным древним тираном из другого мира", — отметил тёмно-серый единорог, сделав себе заметку о том, чтобы к этому воплощению доброты проявлять особую осторожность...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Семнадцатая арка — 10

На вершине башни Кристального Дворца, где когда-то сияло Кристальное Сердце (ныне осквернённое и спрятанное от посторонних глаз), храня почтительное безмолвие кристальные эквины расставляли разнообразные артефакты. Кто-то из учёных единорогов, польстившихся дарованными новым порядком благами и тайными знаниями, при помощи проволоки из драгоценных металлов и кристаллов сооружал сложнейшую геометрическую фигуру, кто-то расставлял жаровни на треногах, кто-то раскладывал причудливые предметы по местам, избираемым ими в лишь им одним ведомом порядке.

— Какая длинная ночь, — прошептал один из волшебников, одетых в свободные розово-фиолетовые мантии, передёргивая плечами.

— Скоро она закончится, — пророкотал низкий голос из-под капюшона коричневого плаща, хозяин коего стоял опираясь на посох, к навершию которого крепился золотой колокольчик.

"Скоро всё закончится", — мысленно добавил тот, одним из имён коего было "Грогар", вновь и вновь вспоминая увиденное сквозь всевидящее око...

— Скорее бы, — проворчал пожилой эквин, проверяя точность нанесённых на площадку узоров. — Под куполом ещё ничего, но вот за его пределами становится слишком холодно. Проклятая ночная подстилка решила нас со свету сжить морозом?

"Глупцы. Даже печально, что столь светлые умы так сильно деградировали, стоило лишь сломать их моральные рамки", — древний колдун не стал отвечать, что от него и не требовалось, так как вопрос был в большей степени риторическим (да и много чести вести разговоры с рабами).

Мысли Грогара вновь и вновь возвращались к тому, что некий странник из мира иного, которому сам Эквус не противодействует, а словно бы даже помогает... ведь никак иначе нельзя объяснить настолько удачные стечения обстоятельств... менее чем за сутки активной деятельности почти захватил одну из самых больших стран. Разумеется, на его стороне была Твайлайт Спаркл, служащая личным источником магии, с верностью ручной шавки исполняющая любые приказы; Селестия, что воздвигла над Кантерлотом магический щит, отрезавший верных корибу от подкреплений и убийц, что могли бы решить данную проблему парой отравленных кинжалов; Луна, погрузившая девяносто процентов оленей в сон, из коего они уже вряд ли когда-нибудь проснутся... Да ещё и Дискорд, вроде бы пленённый и обезвреженный, умудрился на прощание подложить параспрайта. И вот теперь уже и шестеро хранительниц Элементов Гармонии, лишь три из которых сохранили свой дар (а ведь казалось, что жёлтую пегаску удалось сломить) находятся в руках юного конкурента, коему верно служат бывшие пленницы, искренне считающие его своим спасителем... ну или хотя бы "меньшим злом".

"Тут они правы: этот эквин — меньшее зло. Всё же его амбиции не столь велики, а запросы гораздо ближе к пониманию смертных", — древний колдун усмехнулся, вспоминая себя в его возрасте, когда наивность и милосердие ещё не угасли в чёрством сердце под напором всепоглощающих жажды и голода.

Скольких героев, злодеев, смельчаков, хитрицов и иных "уникальных" разумных он видел в своей жизни? Обладатель коричневого плаща уже и не считал, сбившись где-то на второй тысяче. Большинство из них пало по той или иной причине, при этом так ничего и не добившись (некоторых из них Грогар устранил сам), и почти все они с пренебрежением относились к трусливому старику, который не любил рисковать ради большей прибыли, но всегда забирал оговорённую цену.

Вот и сейчас видя, как очередной юный да горячий герой... кем бы он себя ни считал на самом деле... менее чем за сутки делает то, на что у других ушли бы минимум седмицы, решил не рисковать и забрать свой приз прямо сейчас, а не пытаться получить больше. В конце концов, кто смотрит на огрызки, когда у него на столе лежат целые и спелые фрукты?

"Я слишком долго шёл к этому, чтобы теперь проиграть из-за жадности", — колдун усмехнулся своим мыслям, вспоминая всех тех "злодеев", которые проигрывали героям из-за самоуверенности (даже один процент вероятности неудачи, был в его случае недопустим).

— Мы закончили, господин, — склонился в низком поклоне один из единорогов, голос коего звучал до тошноты подобострастно, а во взгляде сияло раболепие.

— Оставьте меня, — велел Грогар, решив самостоятельно проверить работу рабов. — И передайте Армору приказ, чтобы он ждал меня у подножия лестницы. Когда я закончу здесь... у меня будет для него работа.

Эквины заверили хозяина в том, что всё исполнят и торопливо удалились, а обладатель коричневого плаща стал обходить ритуальный узор, сияющим кровью взором из-под края капюшона изучая малейшие детали. Предвкушение, требующее поторопиться и сорвать плоды своих побед, боролось в нём с осторожностью, которую более юные чародеи назвали бы трусостью...

"И где они теперь?", — с тенью самодовольства подумал колдун, начав вспоминать пройденный им путь...

Казалось бы, что в мире, который защищают сразу два Стража Противодействия, воплощающие хаос и порядок, два избранных светилами чемпиона и сама не имеющая разума воля всего живого, стремящаяся к жизни и развитию, невозможно и рассчитывать на то, чтобы воплотить план, итогом коего является конец существования. Однако же создатели Эквуса допустили ошибку тогда, когда наделили свои творения свободой воли, из-за чего однажды они попросту перестали выполнять свои прямые функции, а затем и вовсе сцепились между собой. Оставалось лишь обманывать сам мир, незаметными толчками подводя историю к желаемому развитию событий.

Первыми пали величественные и благородные драконы, являвшиеся самой большой из угроз, так как в них творцы вложили слишком высокий потенциал. Однако же жадность, словно яд растекающаяся по крови могущественных ящеров, день за днём искажала их и в итоге из опасных врагов превратила в полезных марионеток, коими так легко управлять из-за спины фальшивого лидера. Правда, если бы они сами не избавились от радужного кристалла...

Вторыми жертвами стали гордые, бесстрашные и мудрые грифоны, среди которых рождались великие воины, сказители, учёные. Не обладающие столь же выраженной магией как драконы или единороги, они были вынуждены совершенствовать инструменты, а благодаря возможности летать собирали знания по всему миру. К счастью для Грогара, гордыня сумела пустить корни в их сердца, затмила взор, а затем и разбила достоинство целого народа на острые осколки, до сих пор режущие до крови любого, кто хотя бы попытается их собрать.

Минотавры тоже могли стать угрозой: их мастера создавали удивительные шедевры искусства, а технологии могли поднять заурядную расу до невиданных высот... но зависть к чужим успехам подрезала метафорические крылья ещё на взлёте, а ярость втоптала в грязь надежду. На фоне тех усилий, которые потребовалось приложить в первых двух случаях, разрушить судьбу этой расы оказалось даже слишком просто, благодаря чему в распоряжении колдуна теперь есть маленькая армия яростных берсерков.

Осечка едва не произошла на пони, так как именно этот вид почему-то оказался избран светилами и одной из Стражниц. Ростки зависти, гнева, гордыни и иных пороков душились в зародыше, пока Грогар наконец не понял, что именно нужно использовать...

"Тщеславие — страшный яд, отравляющий самых лучших из разумных", — во тьме капюшона губы колдуна исказила усмешка.

Он специально оберегал Эквестрию от народов, которые уже были поражены скверной, позволяя пони процветать и богатеть, плодиться и... становиться беззащитными. В итоге, когда пришло время действовать, ни присутствие обоих Стражей Противодействия, ни хранительницы Элементов Гармонии, ни чемпионки светил не смогли помочь против вторжения корибу, поражённых алчностью, гордыней и похотью.

"Песчаный замок рухнул под приливной волной, а древо гармонии уронило в мои руки спелые плоды, только и ждущие пока их соберут", — встав в центре магической фигуры, владелец коричневого плаща заставил свой посох уменьшиться до размеров карандаша, после чего сунул его во внутренний карман, а затем извлёк на свет луны два костяных браслета, один из коих был вырезан из рога Луны, а другой — Селестии (из-за того, что аликорницы вернули себе магию, он едва не лишился столь ценных артефактов).

И вот теперь, когда успех был так близок, некий юноша решил вмешаться и нарушить многовековой замысел. Это, наверное, должно было бы разозлить, но у Грогара вызывало лишь умилённую улыбку старика, наблюдающего за трепыханиями внука, уже считающего себя достаточно большим для взрослых игр.

"Придётся показать, что настоящие сказки, не переписанные для нежных разумом эквят, далеко не всегда заканчиваются хорошо", — взмахнув руками, старик заставил жаровни из синего кристалла вспыхнуть белым огнём, а затем из водохранилища, размещённого под дворцом, вверх устремился поток из десятков, сотен, тысяч... миллионов порабощённых жертвенных душ, среди коих большинство составляли старики, уже не способные дать потомство, и малыши до шести лет.

В единый миг мир буквально выцвел и замер, а в ушах у каждого смертного зазвучал оглушительный хор криков. То, что можно было назвать душой Эквуса вздрогнуло в конвульсии, наконец-то обнаружив причину страданий своих детей, а затем обрушило свой гнев на паразита... мощь коего на секунды проведения ритуала стала таковой, что он смог бы выжить даже во время столкновения с Творцами, пусть и был бы вынужден позорно бежать.

— Хе хе хе хе... — рассмеялся колдун, плащ коего распахнулся, позволяя клубящейся под ним тьме взглянуть на окружающее пространство сотнями мелких красных глаз, что на фоне ослепительно яркого столба белой энергии выглядело особенно жутко. — П-о-з-д-н-о!!!

Браслеты, надетые на запястья тощих рук вспыхнули, а луна и солнце пришли в движение: ночное светило опустилось к самому горизонту, почти касаясь его нижним краем, а дневное вынырнуло из-за края мира, застыв напротив своего собрата. Чувствующие силу своих чемпионок, не имеющие развитых личностей, они оказались совершенно не готовы к удару... волной ряби пронёсшемуся по небосводу, окрашенному в день и ночь. Грогар же, словно клещ вцепившийся в шею жертвы, вновь и вновь нанося удары заёмной силой миллионов душ, сумел получить желаемое...

Первой померкла луна, превратившись в серый тусклый камень на горизонте, а затем и солнце ужалось в размерах, становясь совсем небольшим тускло-белым шариком. Когда же поток душ иссяк и белый столб угас, на месте дряхлого старика стоял высокий баран, правый глаз которого горел огнём золотой звезды, а левый источал сияние серебряной луны.

— Чудно-чудно... — вдохнув полной грудью, бугрящейся рельефной мускулатурой, колдун устремил свой взор на багровые небеса, будто бы залитые кровью. — Как же прекрасен запах триумфа.

Необузданная мощь, вливающаяся в тело неудержимыми потоками меняла плоть, подстраивая её под новые требования, а бушующие в душе Пасти Бездны эмоции подталкивали на совершение глупостей. Только вот помолодевший старик не зря слыл осторожным... даже трусливым существом, а потому даже имея подавляющее превосходство во всём, не собирался расслабляться.

Накинув капюшон на голову и запахнув плащ, Грогар ужался до прежних размеров, вновь становясь немощным старцем. Достав из внутреннего кармана посох, он вернул своему верному артефакту истинный вид, после чего медленно направился к лестнице. Процесс поглощения должен был затянуться, а потому следовало приготовиться к визиту героев, которые наверняка не заставят себя слишком долго ждать...

* * *

Кризалис лежала на полу трапезной, в луже крови и собственной рвоты. Её платье, тёмно-зелёное, сотканное из тончайшей паутины, что подчёркивало стройную фигуру и придавало внешности дополнительную хищную красоту... было безнадёжно испорчено, а глаза всё ещё слезились от той жуткой боли, что ударила сразу по всем нервам. Впрочем, собственная одежда и мелкие проблемы со здоровьем волновали её сейчас далеко не в первую очередь, а суетящиеся рядом чейнджлинги улья, как и пони, из числа беженцев из Эквестрии, коих она сумела прикрыть от ментального удара, вызывали только раздражение.

Королева даже не заметила того, как её подняли на носилки, отнесли в её покои, обмыли и напоили целебными составами. Краем сознания она слышала мысли своих подданных, почти впавших в панику от того, что их покровительница едва не умерла, да и эквы, лани, грифонши, зебры, минотаврихи, лошади... нашедшие приют в землях перевёртышей, своим ужасом от красного неба и поблёкших светил совсем не делали лучше.

"Случилось что-то очень... очень плохое", — было первой осознанной мыслью Кризалис, когда она наконец пришла в себя и сумела открыть глаза.

— Моя королева... — начал было командующий гвардии, склонившийся в поклоне рядом с широким ложем.

— Подготовьте мой транспорт и сопровождение: мы отправляемся в Эквестрию, — ровным голосом, стараясь не выдавать своего состояния вообще ничем, приказала правительница перевёртышей. — Раз уж Селестия и Луна освобождены, нужно объединиться с ними. Более тянуть нельзя.

"А ведь благодаря докладам сыновей и дочерей я почти поверила, что дела наконец-то налаживаются", — невесело подумала королева чейнджлингов, всей своей сутью ощущающая, как Эквус буквально бьётся в агонии...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 1

Стоя на балконе королевских покоев, одетая в белые рубашку и штаны, а также красный плащ с высоким воротником и вязанные из собачьей шерсти перчатки, измотанная минувшими сутками без сна Твайлайт Спаркл взирала на расстилающийся перед ней город. Её рог тускло сиял магической аурой, демонстрируя поддержание заклинание городского щита, который спешно пришлось возводить самостоятельно в тот момент, когда принцессы Селестия и Луна сперва закричали, а затем потеряли сознание.

Внизу собирались эквы и немногочисленные эквины, которых тёмно-синяя аликорница признала невиновными, зебры, грифонши, минотаврихи, лошади, кошки и гиппогрифихи (была даже одна дракониха, взирающая на всех с отстранённым безразличием). Все они были одеты в простую, но добротную одежду, большинство принесло с собой оружие, отобранное у бывших хозяев... которым оно уже никогда не понадобится, и каждый взгляд устремлялся на сиреневую аликорницу, полнясь робкой надежды, торжества или печали... Последнего было даже слишком много.

В красном небе светили тусклые солнце и луна, которые давали крайне мало света и почти не грели, из-за чего в воздухе ощущался заметный холод. Однако же недавних рабов данный факт если и волновал, то они это успешно скрывали, ожидая слов от своей принцессы.

"Они ведь все знают, что Сомбра главный, но... почему тогда смотрят на меня так? Почему Сомбра сказал, что выступать должна именно я?", — Спаркл чувствовала себя не только разбитой, но и совершенно бесполезной, так как не могла справиться даже с этим простым поручением, в то время как подруги (которые достаточно пришли в себя) быстро включились в работу по организации быта, а сам тёмно-серый единорог, используя какую-то непонятную магию, при помощи зеркал связывался с эквами в разных городах, передавая им приказы.

Ну а хуже всего было то, что наставница и её сестра, которые могли справиться с этой работой куда лучше, сейчас были беспомощнее жеребят, и помочь им не представлялось возможным.

"Я справлюсь. Не могу не справиться. Слова уже отрепетированы и осталось только сказать их", — прикрыв глаза, сиреневая аликорница расправила крылья и вновь взглянула на своих подданных.

Внезапно в её груди возникло тепло, а на языке завертелись слова... совсем не те, которые её просил сказать Сомбра, но кажущиеся уместными именно здесь и сейчас. Нужно было лишь организовать музыкальное сопровождение, с чем помогло простенькое заклинание, которое совсем не отняло внимания...

Туман войны окутал родины поля,

Мы скинули ярмо проклятого врага.

Почувствуй силу вновь и встань со мною в ряд,

И зло отступит прочь — так предки говорят!..

* * *

Паровоз громко свистнул, подгоняя замешкавшихся экв, сбегающихся к железнодорожной станции со всего городка: они были тепло одеты, пусть и не всегда наряды подходили по размеру, за их спинами находились сумки с вещами первой необходимости, а позади оставались когда-то родные дома, ныне опустевшие или служащие складами. Во всём Понивилле не осталось ни одного живого корибу, а если бы лидеры повстанцев не вмешались, то за ними последовали бы и эквины, которых предпочли связать и до времени бросить взаперти. Сложнее оказалось решить, что делать со сломленными сёстрами, которые не понимали того, что происходит и сами могли стать угрозой...

Свити Белль, проследив за цепочкой невольниц, коих почти силой заставляли надеть на себя хоть что-нибудь, чтобы они не замёрзли насмерть, кивнула и улыбнулась махнувшей ей рукой Эпплблум. Они обе находились на платформе вокзала уже не первый час, а потому были особенно рады, что погрузка наконец-то закончилась.

— Все по местам, эквяши! — крикнула Даймонд Тиара, устроившаяся вместе с машинистками в локомотиве. — Следующая станция — Кантерлот!

Ответом ей был хор голосов, в котором слышались воодушевление, радость и некоторые другие чувства. Впрочем, все не сломленные эквестрийки чувствовали, что дела налаживаются... пусть даже совсем недавно небо повело себя очень странно, а на грани слышимости словно бы звучали крики.

"Не в первый раз уже творится подобная Дискордовщина: как-нибудь разберёмся. Хранительницы Элементов Гармонии вернулись, а для них подобное привычно", — запрыгнув в первый вагон, улыбнулась своим мыслям белая единорожка, выглядывая в распахнутую дверь.

Ещё раз издав гудок, локомотив тронулся с места, увлекая за собой состав поезда, а платформа и здание вокзала стали отдаляться. Находящиеся рядом подруги смотрели в окна, сжимали в руках оружие и тихо переговаривались, а некоторые из них даже смеялись и шутили, подначивая друг друга на разные глупости.

"Как же всё изменилось... не прошло и дня. Сомбра исполнил своё обещание — скоро я увижусь с Рарити", — от предвкушения у молодой волшебницы засосало под ложечкой, в памяти всплыл образ высокого и могучего эквина, а мордочка слегка порозовела от мысли о герое из сказок для малых эквят.

Свити старалась выкинуть из своей головы глупые романтичные мысли, но... чем больше она старалась отвлечься, тем сильнее её тянуло к образу рыцаря, нарисованному собственным воображением. В конце концов она сдалась и решила, что если у неё появится возможность, то...

— Белль, спой что-нибудь, — попросила Сильвер, подходя к подруге и приобняла её за талию.

— Я... Но... — попыталась отказаться волшебница, но другие эквы из её отряда хором поддержали просьбу, совсем смутив белую экву. — Хорошо. Сейчас что-нибудь придумаю...

Прикрыв глаза и набрав в грудь воздуха, единорожка применила простенькое звуковое заклинание и начала петь произнося слова, рождающиеся буквально на языке:

Пусть белого солнца лучи холодны,

Всюду следы преступлений чужих.

Но не разрушил молот вражды,

Белого замка на пике горы!..

* * *

Стоя на верхней палубе небесного корабля, закованный в стальную броню из кирасы, наплечников, высоких перчаток до локтей и латной юбки Таурус, держа правую руку на рукояти короткой секиры смотрел на своих воинов. Минотавры же, сверкая доспехами, молотами и секирами, выкрикивая разные скабрёзности забирались на борта дирижаблей, купленных или захваченных у ближайших соседей во время последних налётов.

В городе, вырубленном прямо в тверди скалистого острова, над коим курился дымок из жерла действующего вулкана, оставались только совсем молодые телята, да беременные тёлки, не способные пойти в очередной поход. Стариков же и вовсе не осталось: в их народе считалось признаком трусости или слабости, если бык доживает до преклонного возраста, когда уже не может поднять своё оружие.

— Куда летим, верховный? — спросил у своего предводителя капитан, вставая чуть позади и справа.

— В Эквестрию, — оскалил зубы в чуть безумной улыбке Таурус. — Дух горы сказал, что эквы умудрились расправиться с корибу.

— Жалкие отродья, — фыркнул младший минотавр. — Не сумели справиться с кучкой самок.

— Тем лучше для нас: добыча будет богатой, — отозвался верховный, вскидывая вверх кулак. — Минотавры, пришло время похода! Докажите, что вы не зря считаетесь сильнейшими воинами Эквуса!

Ответом ему стал рёв сотен глоток, сопровождаемый стуком железа об железо, складывающимся в своеобразную музыку. Вскоре же первые дирижабли поднялись в алые небеса, игнорируя и нарастающий холод, и оба застывшие над горизонтом светила, словно бы подёрнутые дымкой.

Жизнь или смерть — ответ получите скоро,

Мы не терпим предателей, трусов и ложь.

Жизнь без сражений — страшней любого позора,

Коли не трусишь, в бой со мною пойдёшь!

* * *

На вершине горы, похожей на возвышающийся над остальным скальным хребтом столб, стоял когда-то величественный город. До сих пор башни и арки, небольшие дворцы и кажущиеся воздушными купола хранили крохи той красоты, которую в них заложили строители... но под бременем прошедших лет стены обветшали, некоторые своды просели, а мостики угрожали скоро обвалиться. Впрочем, местных жителей совершенно не волновали подобные мелочи, не способные затмить славу истинных владык неба и земли.

Лишь когда небеса покраснели, а застывшие над горизонтом солнце и луна померкли, став тусклыми отражениями себя же прежних, в разумах одурманенных гордыней грифонов возникло беспокойство. Однако же все сомнения вскоре исчезли, когда император вышел из своей крепости и сообщил, что пони свергли корибу и... теперь решили отомстить всем остальным расам за то, что они им не помогли. Ну а так как все знали, что Селестия и Луна могут приказывать светилам двигаться, в эти слова с лёгкостью поверили, найдя виновников в бывших рабах.

Решение того, что делать дальше было принято стремительно: лучшие из воинов должны были отправиться в Эквестрию, чтобы принудить пони вернуть смену дня и ночи, даже если для этого придётся вырезать всё население соседней страны (чего принцессы точно не допустят и пойдут на сделку).

Вскоре сотни крылатых силуэтов стали спрыгивать со склонов императорской горы, чтобы взять курс на Эквестрию. Они были вооружены шпагами и мечами, кнутами и арбалетами, кинжалами и метательными ножами. В их сердцах пылало пламя, а в разумах клубилась пелена, не позволяющая увидеть очевидных вещей...

Владыки гор...

В любой стране,

Владыки гор...

Верны себе!

Владыки гор...

Во тьме веков,

Владыки гор...

Крушат врагов!..

* * *

Драконье государство (от которого осталось одно лишь название) практически не заметило перемен в небесах: могучие крылатые ящеры, за сотни, а то и тысячи лет скопившие немало богатств, не спешили покидать свои логова и оставлять сокровища без присмотра. В конце концов, отправляясь на очередную охоту, вернувшись домой можно было обнаружить, что там уже похозяйничал кто-то другой. По этой причине на зов самозванного императора, собирающего воинство для вылазки за новыми богатствами, откликнулись только самые молодые особи, ещё не успевшие скопить собственные клады...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 2

Усталый разум туманился, мысли текли уже не столь стремительно, а в голове всё чаще возникал вопрос: "Зачем я этим занимаюсь?". Завершив разговор с очередной командиршей мелкой группы повстанок, которая вовсе не стала бы его слушать, если бы не предупреждение Луны через мир снов, Джафар отложил в сторону серебряное зеркало с золотой оправой на невысокий столик и прикрыл глаза (за последние сутки ему пришлось эксплуатировать свою "метку" столь часто и разнообразно, что оставалось только изумляться широте возможностей, даруемых этой силой).

К счастью эквы, коим довелось командовать группами скрывавшихся от корибу беглянок, с трудом дотягивающих до звания хотя бы ополчения из его родного мира, всё же были известны понятия дисциплины и субординации. Вдвойне радовало то, что понимая тяжесть всей ситуации, они не старались строить из себя непонятно что и... хотя бы на словах соглашались исполнять приказы: двигаться в поселения, вырезать так и не проснувшихся оленей, собирать пленниц и проснувшихся эквинов, после чего следовать к Кантерлоту или другим ближайшим крупным городам. К сожалению, из-за отсутствия нормальных артефактов связи, как и общедоступной системы оповещения, координация отдельных групп существенно затруднялась, да и наличие уцелевших отрядов корибу, усиленных так и не уснувшими предателями, вносило свою лепту в царящий хаос.

"Мне нужна Айси. Ну или кто-нибудь вроде неё", — вспомнив о том, что бывшая пегаска осталась в родном мире, да ещё в настоящий момент является пленницей другого одушевлённого артефакта, бывший визирь только поморщился.

Ещё одной проблемой было то, что пусть "метка" тёмно-серого единорога и позволяла при помощи зеркала создавать подобие двухсторонней иллюзии, но связаться с кем-либо мог только он. Если же что-то случалось у новоявленных подчинённых, то узнать об этом можно было разве что случайно, да и то лишь благодаря воздействию Обманом на собственные глаза.

Благодаря попытке увидеть ближайшие угрозы, которыми оказались представители иных рас, Сомбра узнал о начале вторжения сразу с трёх направлений. К собственному удивлению осознание, что на них были спущены грифоны, минотавры и драконы вызвало не злость, опаску или уныние, а какую-то ненормальную ностальгию по тем временам, когда яки и грифоны угрожали разграбить Кристальную Империю.

Своеобразной вишенкой на воображаемом торте было то, что всё это происходило на фоне постепенно приближающейся гибели мира, что по всей видимости не сильно беспокоило марионеток Грогара, закрывшегося в здешней Кристальной Империи, в то время как два из трёх аликорнов находились в близком к коме состоянии из-за отката от атаки по светилам (узнать всё это удалось при помощи аналога сил Талы, что заставляло по-новому взглянуть на эту лань). Даже время играло против них, обещая декады за полторы превратить Эквус в промёрзший мир, если не произойдёт чего-то неординарного.

"И когда я успел превратиться в героя?", — ехидствовал над собой Джафар, из-за переутомления буквально слышащий то, как в нём сталкиваются противоречия.

Он мог бы бежать, постаравшись забрать с собой самое ценное, до чего ещё возможно было дотянуться, но аликорны, которых бросать не хотелось подобного не оценили бы. Лишать же их воли, а то и вовсе превращать в артефакты... До подобного варварства бывший визирь ещё не докатился.

Он мог предложить своим союзникам отступить в его мир, забрав с собой всех тех, кого они только смогут собрать: Кристальной Империи пригодились бы три новых аликорна, два из которых являются более старшими копиями знакомых принцесс, да и новые подданные нашли бы себе занятие. В конце концов, в его государстве соотношение полов и без того склонялось в сторону кобыл, так что большие табуны уже ничего не изменили бы.

"Обретя могущество и почувствовав в своих руках силу, при помощи которой можно вершить судьбы целых стран, а затем бежать поджав хвост?!", — гордыня, невзирая на все доводы разума говорила, что пусть это и наименее опасный путь, но пока есть хоть один иной вариант, она подобного выбора не потерпит.

Впрочем, осознавая всю сложность ситуации, тёмно-серый единорог специально приказывал эквам собирать всех "благонадёжных" сородичей и рабов в больших городах, откуда можно будет открывать порталы для переброски в другой мир. Что же касалось остальных жителей этого Эквуса... Сомбра не был героем и не собирался бросаться их спасать просто из-за того, что был на это теоретически способен.

...

— ...Всё, на что наших сил хватит сейчас — это отбиваться от нападения на протяжении нескольких часов, — подвёл итог своему докладу император, тяжёлым взглядом обведя собравшихся в комнате диархов экв. — Если бы Селестия и Луна были в сознании, то мы могли бы рассчитывать на большее.

Означенные аликорницы, лежащие на широкой постели почти неподвижно, выдавая факт того, что ещё живы лишь тяжёлым дыханием, на скрестившиеся на них взгляды никак не отреагировали. А вот другие эквы молчать не стали:

— Пусть приходят, — облачившаяся в подогнанный магией металлический нагрудник, юбку и наручи, вооружившаяся парой коротких прямых мечей Рэйнбоу Дэш, закрепившая ножны на перевязях за спиной хищно оскалилась. — Я лично покажу прихвостням старого пердуна, где их место.

— Если вы восстановите крылья пегасок, я смогу организовать прикрытие с неба, — хмуро заявила Флитфут, неожиданно для себя ставшая кем-то вроде капитана новообразованной стражи Кантерлота, собранной из несломленных рабынь. — Порталами можно будет перебросить подкрепление из других городов... если принцесса Твайлайт сможет их поддерживать достаточно долго.

— Смогу, если это понадобится, — заявила Спаркл, тоже порядком измотанная тем, что давно не спала и вынуждена была напитывать городской щит.

— Мы все понимаем, что честно эту войну не выиграть, — криво усмехнувшись, заметила Эпплджек, одевшаяся в грубо подогнанную куртку и шерстяные штаны. — У тебя ведь есть какой-то план, который мы не одобрим?

"Умная кобылка... эква", — мысленно усмехнулся бывший визирь, складывая руки на груди.

— Именно, — прозвучал короткий ответ и тёмно-серый единорог сделал небольшую паузу. — Во-первых, вам придётся довериться королеве чейнджлингов, которая летит сюда.

"Если бы не провидение, я бы скорее язык откусил, нежели сказал такое", — сам себе признался Сомбра, с некоторых пор относящийся к перевёртышам ещё более предвзято, нежели когда-либо раньше (всё же из-за души Кризалис из его мира он здесь и оказался).

— Кризалис?! — вскинулась было сиреневая аликорница, в душе которой всколыхнулись старые эмоции, но тут же сжала перед собой кисти рук в замок и потупила взгляд. — Прости. Если ты говоришь, что это нужно...

— Если она попытается напасть или что-то выкинуть... — начала говорить голубая пегаска, стоящая рядом с принцессой дружбы словно личный телохранитель, но замолчала, когда ей на плечо легла ладонь жёлтой летуньи.

— Ты уверен, что ей можно доверять? — спросила Флаттершай, бросившая на радужногривую подругу предостерегающий взгляд, а затем вернувшая внимание к эквину.

— Нет, — совершенно честно отозвался император, но прежде чем кто-либо успел что-либо сказать продолжил: — Однако же в сложившихся обстоятельствах у нас не столь уж широкий выбор. То, что мне удалось увидеть о королеве перевёртышей говорит, что с ней можно иметь дело и она не ударит нам в спину.

"Но если Грогар предложит ей что-то более ценное нежели можем дать мы, я бы не стал гарантировать её верность", — вновь мысленно скривился Джафар, всё же не способный выкинуть из головы неприязнь ко всей расе чейнджлингов в целом.

— И зачем она нам? — задала вопрос оранжевая земнопони. — Я помню, что на свадьбе Каденс и Шайнинга эта особа раскидала всех, но... что-то мне не верится, что она будет биться за нас столь же рьяно.

— Если мы предложим ей нечто равнозначное — будет, — заверил бывшую хранительницу Элемента Честности Сомбра. — Однако же я хочу, чтобы она какое-то время изображала Твайлайт и поддерживала щит над городом, пока мы будем заняты другим делом. Как уже говорила Эпплджек — честно эту войну нам не выиграть: драконов, грифонов и минотавров, способных держать оружие банально больше, да и те вооружённые силы... коими мы располагаем, уступают им в качестве. Одного аликорна, не имеющего опыта масштабных сражений, королевы чейнджлингов и меня...

— Нас, — напомнила о себе Дэш. — Я вполне смогу сбить парочку дирижаблей и помять крылья драконам, если мне позволят совершить радужный удар.

— ...Совершенно недостаточно, чтобы уравновесить шансы, — никак не отреагировав на браваду летуньи, которая вела себя так скорее не из-за собственных желаний, а для поддержки подруг (одной конкретной подруги), закончил мысль император. — Однако же мы не можем позволить п... эквам и эквинам усомниться, что держим ситуацию под хоть каким-то контролем, а потому у них перед глазами должна находиться принцесса, готовая защищать свой народ. Кроме того наш враг не должен догадаться, что мы куда-то отлучились, в чём нам и поможет Кризалис.

— Это мы поняли, — вновь взяла слово Флаттершай. — Допустим, мы договорились с Кризалис, зачем бы она сюда ни направлялась. Что дальше?

— Нам придётся посетить место, где обитает последний действующий страж Эквуса, — отозвался Джафар. — Боюсь, что больше ни у кого не хватит сил для реализации задуманного мной шага. И чтобы убедить её помочь, мне нужны будут как все хранительницы Элементов Гармонии, так и принцессы... даже если их придётся нести на руках.

— Понимаю, мне предстоит следить за возможными союзниками и тем, чтобы их личности не были никем раскрыты? — напомнила о своём присутствии Флитфут. — Не могу сказать, что мне нравится эта идея.

...

Вылетев за пределы городского щита, который фиолетовым пузырём накрывал весь Кантерлот, Рэйнбоу ускорилась изо всех сил, стараясь быстрее достичь места встречи с перевёртышами. Ей не нравился предложенный Сомброй план, не нравилась Кризалис и сам тёмно-серый единорог, которому доверяли подруги и твайлайт. Но ещё больше её раздражала сама необходимость покинуть принцессу, чтобы передать возможным союзникам "пригласительные билеты".

После того как разум Дэш прояснился, она вспомнила всё то, что творила на арене, и что с ней творили до этого... Лишь тот факт, что она всё ещё была нужна своей принцессе позволял удерживаться на грани, запрещая даже помышлять о том, чтобы покончить со всем раз и навсегда.

"Я тебя не подведу, подруга. Вот увидишь", — стремительно рассекая алые словно кровь небеса, до боли напоминающие о тех эквах, эквинах, других гладиаторах, которые под рёв безумной лекующей толпы навсегда оставались на песке арены.

Радужногривой летунье казалось, что она чувствует вкус железа на языке, а стоило отвлечься, как руки до локтей становились красными. И пусть это всё было лишь игрой воображения, но... пустые глаза жертв, ещё секунды назад моливших о пощаде, пусть и лишь в воспоминаниях, оставались самыми настоящими.

"Я чудовище... Я... Я ведь нужна тебе, Твайлайт? Ты ведь скажешь мне, что нужно делать? Потому... Потому, что я не знаю...", — мотнув головой, Дэш особенно сильно взмахнула восстановленными крыльями, заставляя магию пройти по каждой мышце и выплеснуться через каждое пёрышко, бросая себя навстречу холодному ветру.

Сиреневая аликорница пришла за ней и забрала из того проклятого места. Спаркл всегда была умной... "яйцеголовой", как она отзывалась о подруге раньше... И если уж кто-то знал, что нужно делать — только Твайлайт.

Рэйнбоу не нравился план... и Сомбра... и вся эта ситуация в целом, но... Если Твайлайт говорит, что нужно делать так, она не будет спорить. Ведь всё, что от неё требуется — хранить верность своей принцессе.

Что может быть важнее?

...

Когда к разведчице улья, которая под видом земноэквы находилась в Кантерлоте подошёл тёмно-серый единорог и заявил, что навстречу Кризалис отправилась Рэйнбоу Дэш, которая несёт парный магический маяк, благодаря которому она сможет телепортироваться в город в обход магического щита... королева ощутила смесь из беспокойства, возмущения и интереса. У неё не было так уж много сведений о Сомбре, который появился словно бы из-под земли, но его способности интриговали.

К тому моменту как эскорт кареты заметил стремительно приближающуюся пегаску, несущуюся над землёй на совершенно дикой скорости, словно от этого зависела её жизнь, решение уже было принято. Именно по этой причине перевёртыши приземлились и спокойно дождались голубую летунью, организовав нечто вроде почётного караула... Впрочем сама хранительница Элемента Верности их стараний не оценила.

— Вот, — протянула голубая пегаска золотой медальон на золотой же цепочке в сторону Кризалис, которая вышла ей навстречу в своём истинном облике, будучи одетой в облегающий зелёный костюм из тонкого шёлка. — Сомбра сказал, что ты знаешь, что с ним делать.

Гвардейцы на подобную наглость зашипели, но эква даже ухом не повела. Она выглядела усталой, была взмокшей, но стояла на ногах твёрдо и уверенно.

Попытка ощутить эмоции курьерши привела к тому, что у королевы возникла лёгкая мигрень. Пусть пегаска и выглядела сосредоточенной, но с рассудком у неё явно было не всё в порядке...

"Если Сомбра хотел что-то скрыть, то сделал это удачно: её даже допрашивать будет бесполезно. Кроме того, что-то мне подсказывает, что за нами следят, и если я решу причинить летунье вред, то реакция последует незамедлительно", — сопоставив все данные, полученные от своих агентов за последнее время, правительница перевёртышей хмыкнула.

— Знаю, — согласилась чейнджлинг, мысленно приказав своей свите собраться вокруг. — Сейчас я перенесу нас в Кантерлот. Так что не дёргайся.

"Очень надеюсь, что это не какая-то глупая ловушка. В любом случае, доверие со своей стороны я продемонстрирую, но буду готова ответить на агрессию", — приказав одному из охранников взять амулет в руку, Кризалис позволила ему второй рукой взяться за свою ладонь, после чего магией потянулась к маяку...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 3

Примечание к части

Как-то тяжело пошла эта арка.

Вспышка телепортации погасла и чейнджлинги поспешно развернулись в разные стороны, обнаружив себя стоящими в центре небольшого зала, в который вели две двери в противоположных стенах. Белый мраморный пол контрастировал с жёлто-зелёными и красно-синими знамёнами корибу, которые так и висели на стенах, с потолка свисала люстра с магическими сферами жёлтого цвета, заливающими пространство ярким сиянием.

Миг... и Рэйнбоу Дэш, которую секунду назад держал за руку один из перевёртышей исчезла, чтобы появиться рядом с одним из выходов, при этом даже не успев сменить позы. Рядом же с ней возник тёмно-серый единорог в чёрной броне, вооружённый убранным в ножны коротким мечом, висящим на левом боку, взгляд рубиновых глаз коего холодно скользнул по королеве.

"Я не вижу в нём отвращения, которое можно было бы ожидать от эквина в отношении чейнджлингов в истинном облике, как и интереса. А его эмоции... вовсе скрыты серым шумом. Интерес-с-сно", — отдав мысленную команду напрягшимся стражам не вмешиваться, Кризалис плавно шагнула вперёд, всем видом демонстрируя уверенность и расслабленность, а взглядом выражая вопрос.

— Что это значит... Сомбра? — пусть в глазах одной из дочерей роя когда-то павший король выглядел несколько иначе (в первую очередь — выше), но не узнать его было невозможно.

"Вряд ли сейчас во всём Кантерлоте есть ещё один эквин, который ходил бы в броне и при оружии, да ещё демонстрировал столь необычные умения", — правительница перевёртышей сглотнула слюну, набежавшую под языком от запоздалого осознания, что только что была на волосок от смерти.

— Я только лишь избавил вас от возможного искушения, которое могло навредить нашему общению, — сперва свёл ладони перед собой, а затем и развёл их в стороны единорог, изобразив на морде лёгкую улыбку. — Тем более, что мы уже проявили друг к другу доверие: мои друзья — когда отправили мисс Дэш одну к вам навстречу, а вы — когда решились применить артефакт переноса по назначению.

"А ещё ты показал, что в любой момент можешь убить кого-то из нас", — мысленно добавила Кризалис, оценившая этот ход по достоинству (вроде бы и угрозой не назвать, но и учитывать данную особенность заставляет).

— Мне не нужно, чтобы меня защищали, — отмерла Рэйнбоу, недовольно глянувшая на эквина. — И тем более я не просила вмешиваться.

— А Твайлайт нужно, — даже не посмотрев на пегаску, заявил Сомбра, чем сбил экву с боевого настроя, заставив вздрогнуть словно от пощёчины. — Сейчас она находится в малой гостиной и ждёт тебя. Предпочтёшь продолжить пререкаться со мной или присоединишься к ней?

Летунья секунду колебалась, затем резко развернулась и, сложив крылья за спиной... недовольно проворчала:

— Не задерживайтесь здесь. Сам знаешь...

— Знаю, — остановил речь собеседницы маг, от чего та фыркнула и быстро вышла за дверь, демонстративно чеканя шаг по полу.

— Вижу, у вас полное взаимопонимание, — усмехнулась королева чейнджлингов, не упустившая ни одной эмоции крылатой эквы.

— Именно, — опустив руки, положив одну ладонь на рукоять меча, Сомбра перестал улыбаться, вместо этого заговорив тягучим голосом: — Видишь ли, Кризалис, все мы прекрасно понимаем то, что являемся вынужденными союзниками. Поэтому, после нашей победы, я бы не хотел... остаться за бортом истории. Понимаешь, о чём я?

— Разделяй и властвуй... Эта тактика стара как мир, — фыркнула правительница перевёртышей, согнув левую руку в локте, чтобы ладонью поддержать локоть правой руки, которой указала уже на себя. — С чего ты взял, что мне это интересно? В конце концов я пришла не для того, чтобы играть в интриги: сейчас на кону стоит само существование нашего мира. Да и... если мы победим, то принцессы будут достаточно благоразумны, чтобы пойти на сделку с моим народом.

— Неужели ты удовлетворишься ролью равного партнёра, в то время как можешь взять всё? — иронично изогнул брови собеседник, при этом всем видом выражая скепсис.

— Уж лучше мы будем жить в саду, получая свою часть плодов общих трудов, нежели погибнем в пустыне, в которую превратится мир из-за никому не нужной борьбы, — махнула правой кистью Кризалис, после чего опустила руки и заявила: — Если ты хотел на что-то меня подговорить, то нам не о чём разговаривать. Проводи меня к принцессам...

— Ты не врёшь, — невпопад заявил эквин, прикрывая будто бы сияющие глаза, а когда вновь открыл веки и посмотрел на королеву, его зрачки уже имели обычную окраску. — Радует, что в этом мире ты адекватная. Идём.

"В этом мире?", — уцепился за оговорку разум правительницы перевёртышей, в то время как собеседник развернулся к выходу и сделал первый широкий шаг.

— О чём ты, Сомбра? — окликнула эквина мать роя, делая шаг вслед и отдавая команду стражникам сменить облик на экв-единорожек (сама она тоже вспыхнула зелёным пламенем, меняя личину).

— Долгая история, а времени у нас мало, — отрезал единорог, скрываясь в проходе, откуда спустя секунду донёсся его голос: — Позже, возможно, расскажу.

"Будто бы не ты только что тянул время, устроив... проверку? Или же это сейчас ты врёшь, чтобы я не рассказала о попытке сговора принцессам? Хотя... Пегаска требовала не задерживаться, а значит знала о том, что он собирается провести какой-то разговор", — дёрнув крыльями, Кризалис тихо зашипела, чувствуя раздражение от невозможности ощутить хотя бы эмоции собеседника (для перевёртыша это было всё равно что оглохнуть на одно ухо).

...

"Этот разговор можно оценить на три... из десяти. Проклятая усталость. Если бы не возможность видеть ложь, то я бы получил слишком мало информации", — для того, чтобы сперва выйти из скрытого под очередным барьером зала, затем пересечь короткий коридор и войти в гостиную, где находились все хранительницы Элементов Гармонии и нынешняя капитан стражи, совсем не кажущаяся счастливой из-за своего повышения, Джафару потребовалось меньше минуты.

Сам маленький барьерный пузырь, поддерживаемый принцессой дружбы из соображений безопасности (всё же наивно было бы приглашать в свою крепость королеву чейнджлингов, при этом совсем не перестраховавшись) исчез в тот же момент как его границу пересёк бывший визирь. Вряд ли гостья не заметила этого манёвра, так как к ней должна была вернуться чувствительность, позволяющая "услышать" минимум всех обитателей дворца, но такова уж была цена доверия.

В то же время если бы Кризалис врала, а то и была бы подручной Грогара, то разговор с ней был бы совсем другим. Но она всё же хотела сотрудничать, что не могло не приносить облегчения...

"Маг уровня сильного аликорна на нашей стороне. К тому же у неё есть собственная армия, готовая выступить хоть сейчас", — вызвав в своей памяти образ стройной, даже худой кобылы, силуэт коей прекрасно очерчивал шёлковый наряд, удачно скрывающий недостатки фигуры, тёмно-серый единорог вынужденно признал, что в лучшем случае способен её только терпеть.

— Как всё прошло? — задала вопрос Флаттершай, сидящая справа от Твайлайт, устроившейся в центре большого дивана, позади которого Рэйнбоу Дэш встала словно телохранитель (из её положения оттолкнуть Спаркл с траектории удара не составляло труда, а крылья позволяли легко перемахнуть препятствие).

— Удачно, — ответил Сомбра, отметив расположение Эпплджек, сидящей слева от сиреневой аликорницы, но на достаточном расстоянии, чтобы между ними поместился ещё кто-то.

Пинки пай сидела на правом подлокотнике, увлечённо грызя какую-то конфету, а Рарити устроилась в кресле с противоположной стороны.

— Дорогуша, мы уже начали волноваться о том, что вы там подрались, — заметила белая единорожка, неловко улыбнувшись и отводя взгляд. — Заставлять стольких экв о тебе беспокоиться — это совсем не по рыцарски.

— Я не волновалась, — заметила голубая пегаска.

— Я рад, что ты так в меня веришь, — изобразил шутливый поклон император, подходя к стоящей у стены Флитфут.

— Пф, — выразила свои эмоции радужногривая летунья, гордо отвернувшись от собеседника.

— Приветствую, принцесса Твайлайт, — подала голос королева чейнджлингов, решившая оставить свою охрану в коридоре. — Хранительницы... Что же, похоже Луну и Селестию ждать не приходится. Тем лучше: всё же в прошлый раз наше общение закончилось не лучшим образом.

"Нервничает, не хочет отдавать инициативу, пытается своим монологом настроить собеседников на подходящий ей эмоциональный настрой", — глядя на обладательницу стрекозиных крыльев из-под полуприкрытых век, Джафар оценил и стремительные движения, чуть потерявшие свою плавность после их маленького разговора, и высоко поднятую голову, и доброжелательную улыбку, скрывающую острые клыки (оставалось только гадать, когда она успела скинуть маскировку, которую на себя надела выходя из предыдущего зала).

...

Твайлайт вздохнула, вместе с подругами поднимаясь на ноги. В душе у неё царили смешанные чувства, так как в памяти вновь воскресали события свадьбы брата и няни... которые сдались корибу без боя и теперь служили их врагу.

Мир словно бы издевался над сиреневой аликорницей, переворачиваясь с ног на голову всякий раз как она начинала считать, что уже ко всему привыкла. Сперва Шайнинг и Каденс, которые из близкой родни и друзей вдруг стали врагами, затем пленение наставницы и Луны (что к собственному ужасу не так сильно шокировало как должно было), а теперь бывшие враги, один из коих совсем и не враг, и вообще явился из другого мира, становятся друзьями и союзниками. Не хватало только Найтмер Мун, отделившейся от принцессы ночи и ведущей армию голодных кошмаров против их врагов с лозунгами "За всё хорошее!" и "Против всего плохого!".

Хрусть?..

Донёсшийся со стороны Пинки звук раскусываемого леденца показался каким-то вопросительным. На миг сиреневой аликорнице почудилось, будто бы подруга спрашивает: "Как я сама до этого не додумалась?!".

"Нет-нет-нет... Я не понимаю хруст конфет как язык. Я совсем... совсем ничего не понимаю. И Пинки не умеет читать мысли... Не умеет же?", — посмотрев на розовогривую подругу, уже разворачивающую новую конфету, которую непонятно откуда достала, принцесса дружбы облегчённо выдохнула и вернула своё внимание к ожидающей королеве.

— Здравствуй, Кризалис, — оценив то, что собеседница заметно над ней возвышается, крылато-рогатая эква в очередной раз пожалела, что переговоры приходится вести ей, так как Сомбра свою защиту разума убирать не собирался, а для сколь-нибудь полноценного сотрудничества правительница перевёртышей должна была чувствовать искренность намерений. — Должна заметить, что со мной ты тоже рассталась совсем не подругами.

— Оставим это в прошлом: кто не совершал ошибок? — чейнджлинг выразительно посмотрела на тёмно-серого единорога, который это действие с её стороны высокомерно проигнорировал. — Да и как говорят эквестрийцы: прощение — путь к дружбе.

— Уже не говорят, сахарок, — отозвалась Эпплджек, выражение мордочки которой колебалось на границе между недоверием и усталостью. — Давайте уже закончим эти ваши политесы и перейдём к делу?

— Эй-Джей права, дорогуши, сейчас не время соблюдать правила дипломатии, — вступила в разговор Рарити, сцепившая руки в замок внизу живота, явно чувствуя себя неуютно, но старательно скрывая это.

— Буду только рада, — согласилась Кризалис, кинула ещё один взгляд на Сомбру, пожала плечами и предложила: — Может быть сядем? И, если никто не против, то я расскажу то, зачем прибыла и что сейчас происходит в улье...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 4

Магическая вспышка осветила стволы деревьев, кроны которых сплетались в вышине плотным покровом, через который едва-едва проникали лучи тусклого солнца, а в следующую секунду на неприметной лесной тропинке появилась группа из восьми экв и одного эквина. Две земноэквы, одетые в светлые рубашки и штаны, не слишком хорошо скрывающие их фигуры, да и являющиеся отвратительной защитой от какого-либо оружия, держали на руках крупных аликорниц белого и тёмно-синего окраса, которые выглядели мирно спящими... но просыпаться не спешили. Голубая пегаска, вооружённая круглым щитом и одноручным прямым мечом, красующаяся нагрудной бронёй бронзового цвета, острым словно лезвие взглядом осмотрела округу и постаралась занять позицию, из которой было бы удобнее атаковать или прикрывать подруг, в то время как её жёлтая подруга казалась расслабленной и совершенно спокойной, чему не мешало даже то, что её левая рука лежала на рукояти приторочённого к поясу ножа.

— Ближе не получается, — виновато произнесла сиреневая аликорница, отпуская руку белой единорожки и оранжевой земноэквы, одновременно с этим прижимая ушки к голове. — Мне будто бы что-то мешает...

— Всё в порядке, Твай, — поспешила утешить принцессу Рэйнбоу. — Отсюда мы уже быстро дойдём.

— Агась, — согласилась Пинки Пай, удобнее перехватывая Луну. — Вот бы всегда так: вжух... и на месте! Я не хочу сказать, что путешествовать обычными способами мне не нравится, но когда надо поспешить, то телепортация — это здорово!

— Даже странно, шо мы раньше этим не пользовались, — заметила Эпплджек, на долю коей выпало нести Селестию (всё же Сомбра должен был быть свободным, чтобы в случае чего вступить в бой).

— Ну... — Спаркл замялась. — Просто пока я была единорогом, у меня не хватало сил, а потом... Я об этом не подумала. Да и переместиться можно только в место, которое хотя бы раз видел. Но если бы мы перемещались к самым близким местам, где я бывала, а потом добирались до пунктов назначения своим ходом...

— Тише-тише, сахарок, я тя вовсе не обвиняю, — поспешила заверить фермерша, в речи которой стал проскальзывать прежний акцент.

— Если вы наговорились, то нам следует идти, — холодно констатировал Джафар, почти физически ощущающий то, как на нём скрестились взгляды существ, внимание которых ему не нравилось.

Стоило словам единорога отзвучать, как из леса раздался рык, заставивший завибрировать сам воздух, а затем в поле зрения замелькали силуэты мантикор. Звери были крупными, быстрыми, а кроме всего прочего — голодными и злыми, что не стеснялись демонстрировать клыкастыми оскалами. В этой стае было двенадцать особей разных возрастов, что само по себе казалось странным, так как прокормить всех одна охотничья зона не могла (во всяком случае — долго).

— Стойте! — ладонь жёлтой пегаски легла на руку бывшего визиря, уже выхватившего меч и готового использовать "метку" для того, чтобы расправиться с помехой, но неожиданно твёрдые и даже властные нотки голоса хранительницы Элемента Доброты заставили его помедлить, пробуждая интерес. — Замрите... Забудьте всё. Ступайте прочь... Идите домой!

Хищники, которые только что были готовы напасть сперва остановились и, прижав уши к головам, припали к земле на животы, после чего попятились, а затем и вовсе бросились врассыпную, словно бы были обычными дворовыми кошками. Сама же летунья, хватка коей ослабла, подняла голову и всмотрелась в кроны деревьев...

— Прочь! — прозвучало всего одно слово, но после этого из тёмных крон вылетели десятки крупных птиц, оглашающих округу карканьем, уханьем и щебетом. — Нужно спешить: зверей сюда что-то зовёт.

"Как же я не люблю менталистов... но раз за разом вынужден с ними сотрудничать", — отметил про себя тёмно-серый единорог, не спешащий убирать оружие в ножны (следовало изготовиться к бою до перемещения, а не после него, за что себе тоже следовало попенять).

Пусть Флаттершай и использовала свою силу довольно грубо, да и заточена она была скорее для работы с животными, а не с разумными существами, но после некоторой практики она могла бы стать опасным противником для очень многих. К сожалению, ну или счастью... её резерв энергии был ограничен, из-за чего экву пришлось придерживать под руку после совершённого подвига.

"Проще было бы перебить их: мантикорам хватило бы по удару мечом, а птиц накрыли бы площадной магией", — подумал про себя Сомбра, передавая пегаску белой единорожке, на которую та с благодарностью опёрлась, виновато улыбнувшись подругам (она явно понимала, кого именно спасала, ну и не жалела об этом).

— Здорово, Флатти, — похвалила жёлтую экву Пинки Пай. — Это прямо как тогда, с Найтмер Мун. Только теперь с нами принцессы и...

— Тише, дорогуша, береги силы, — постаралась успокоить розовую земноэкву Рарити. — Нам нужно держать ухо в остро, чтобы на нас не напали из засады.

— Твайлайт, Дэш — показывайте путь, — велел Джафар. — Пай и Джек — в центре. Я замыкаю. Идём.

Пусть всё было оговорено заранее, но командный тон голосом эквина помог бывшим рабыням собраться: лишняя болтовня прекратилась и все наконец-то смогли тронуться с места. Только голубая пегаска бросила на бывшего визиря хмурый взгляд, но так ничего и не сказала.

...

Идти до грота, где находилось Древо Гармонии (хотя, по переданным Пинки словам Дискорда — Древа Порядка) было действительно недалеко. После той первой попытки атаки ни звери, ни птицы, ни даже древесные волки, напоминающие творения Духа Жизни из оленьих лесов близко не приближались, время от времени мелькая за дальними стволами и заставляя находиться в напряжении.

Джафар же размышлял над тем, что узнал за последнее время, старательно раскладывая информацию по воображаемым полочкам библиотеки. Пусть демонстрация возможностей Флаттершай и оказалась познавательной, подтвердив его ранние выводы о том, что эта пегаска опасна, но на общем фоне это терялось как песчинка в пустыне: разговор с Кризалис, которая была достаточно откровенной, словоохотливой и весьма рисковой (не многие на её месте решились бы действовать в подобной ситуации) позволил куда шире взглянуть на ситуацию.

Чейнджлинги давно заметили неладное, начиная от замены старых идеалов ведущих народов на более... порочные, но ничего с этим не делали из-за того, что до определённого момента им было подобное выгодно. Как призналась сама королева, они оказались обмануты собственной иллюзией контроля над ситуацией, в результате чего в один непрекрасный день лишились всех нитей влияния на драконов, грифонов, минотавров и оленей. Даже их попытка захвата Кантерлота, целью которой было принудить Эквестрию к сотрудничеству, являлась скорее жестом отчаяния... из-за чего так глупо провалилась (единовременная гибель множества дочерей и сынов роя не прошла для правительницы перевёртышей бесследно). К тому же моменту как улей оправился от полученных ударов, корибу уже атаковали Эквестрию, сходу захватив огромные территории.

Что чейнджлинги делали после этого? Копили силы, принимали беженцев и выкрадывали рабов, проводя их реабилитацию. В результате подобной деятельности в королевстве Кризалис представителей иных народов едва ли не больше чем самих оборотней...

Перевёртыши планировали операцию по освобождению Эквестрии: для этого они собирались внедрить в поселения своих агентов под видом оленей с рабынями (доброволицами), которые будут готовы в определённый момент ударить в спину захватчикам, что соберут свои силы для отражения внешнего вторжения. По сути те дочери улья, которых тёмно-серый единорог обнаружил в Кантерлоте, являлись одними из первых ласточек нового вторжения.

Вся проблема заключалась в том, что перевёртышам было сложно заменять воинов, так как их проверяли шаманы (пусть и не часто), а эквины хоть и прислуживали новым хозяевам, но были ограничены в передвижении, да и владении оружием. Как предполагал Сомбра, Кризалис планировала начать активно действовать не раньше чем лет через десять, когда подорванные новой политикой Даина силы захватчиков оказались бы не так опасны, но ещё оставалось бы кого спасать.

"Неужели этот олень не понимал, к чему ведёт свой народ? Или же ему было плевать на это?", — император даже подумывал призвать душу вождя варваров, чтобы задать ему этот вопрос... просто ради удовлетворения любопытства (ведь оказалось, что в неизвестность отправляют не только жеребят захваченных народов, но и собственных, что стало заметно уже к моменту прибытия Сомбры, так как среди корибу не было никого младше подростков... кроме тех, кого прятали родители).

Олени были одноразовой армией, среднестатистический воин которой не имел сколь-нибудь хорошего образования, но зато обладал неплохими навыками и утопал в своих желаниях, сдерживаемых только дисциплиной. Если бы не то, что случилось с местными светилами, то Джафар мог бы решить, что их использовали для расчистки территорий перед настоящим вторжением и заселением каким-то другим народом, которому даже сражаться не пришлось бы.

Когда Твайлайт задала королеве вопрос о том, почему она, если знала о происходящем в мире, просто не пришла и не предупредила Селестию, то получила бесхитростный ответ "Я была не совсем в себе". Правда после этого правительница перевёртышей пояснила, что всё же руководствовалась логикой, так как в случае успеха получила бы куда больше, ну а после неудачи ей бы попросту не поверили.

Узнав о том, что Селестия и Луна не просто освобождены, но ещё и исцелены, а кроме того уже начали возвращать себе власть над страной, Кризалис приняла решение просто протянуть им руку помощи, не желая больше рисковать ни своими подданными, ни кем то ещё. Только вот ситуация развивалась слишком быстро, в результате чего предложение о союзе и мирных взаимоотношениях так и не достигло адресаток, из-за чего пришлось действовать более поспешно и прямолинейно, выходя на Сомбру напрямую.

"Видимо и её не обошла болезнь долгожителей", — отметил тёмно-серый единорог, внимательно отслеживающий обстановку как при помощи привычных чувств, так и используя Обман.

План, предложенный императором правительнице оборотней не понравился. Впрочем, он и не ждал с её стороны восторгов и восхищений своей гениальностью. Главным же было то, что Кризалис согласилась притвориться Твайлайт Спаркл, а свою свиту превратила в хранительниц Элементов Гармонии и бессознательных принцесс, чтобы не дать начать паниковать эквам и немногочисленным эквинам, а также хоть на некоторое время обмануть врага.

"Судя по моим ощущениям, последнее у нас не получилось", — отметил про себя бывший визирь.

Что будет делать королева чейнджлингов, в случае если их группа не вернётся до начала атаки любой из трёх армий? Тёмно-серый единорог хотел бы верить, что она продержится какое-то время, чтобы дать подойти уже своей армии, что должна была выйти из Скверноземья несколько часов назад. Но куда вероятнее ему казалось то, что эта кобыла предпочтёт сбежать и не рисковать собой, чтобы потом найти иной способ спасти свой народ (всё же к перевёртышам он был предвзят и понимал это).

Вот наконец впереди показался грот, вход в который охранял одинокий медведь. Шкура зверя была испещрена шрамами, один глаз отсутствовал, правое ухо в два раза уступало левому длиной. Однако же при виде экв он не стал рычать или скалить клыки, а только жалобно... заскулил, словно побитая собака, которая внезапно нашла своего хозяина.

"У этой пегаски есть ручной медведь. Ну... я не удивлён. Мне только интересно, почему пытающихся её схватить корибу не разорвало разнообразное зверьё?", — глядя, как Флаттершай гладит по голове улёгшегося у её ног хищника, даже на вид кажущегося не просто большим и грузным, а по-настоящему матёрым, Сомбра только и смог, что вздохнуть.

— Мне жутко неловко напоминать, но к Кантерлоту приближаются три армии вторжения, а у нас на руках... — начал говорить бывший визирь, всеми силами стараясь звучать не слишком язвительно.

— Не у вас, а у нас, — фыркнула Эпплджек, умудряющаяся выглядеть не слишком усталой после похода по лесу с грузом в виде принцессы дня.

— ...Два безсознательных аликорна, которые были бы очень полезны во время отражения атаки, — не моргнув и глазом продолжил жеребец-эквин. — Разумеется, встреча с питомцем — это важно, но мне кажется, что взаимные нежности можно отложить на более удачное время.

Медведь, покосившись на болтливого самца одним глазом, недовольно проворчал и фыркнул. Его хозяйка смущённо покраснела мордочкой и, едва ли не в первый раз на памяти Джафара демонстрируя приписанную ей робость, пробормотала тихие извинения, после чего попросила питомца подождать её ещё чуть-чуть и вернулась к подругам.

Никто больше не высказывался вслух, пока они входили под своды пещеры, но тёмно-серый единорог почти физически ощущал осуждение, направленное в его адрес. При этом его спутницы прекрасно понимали, что им следует спешить, но... хмурились просто из чувства солидарности.

Грот, стены коего светились выступающими кристаллами встретил их тишиной, в которой звуки шагов звучали словно удары барабанов. Кристальное древо, находящееся в середине помещения напоминало своим видом статую, от коей ощутимо тянуло ровной и спокойной магией.

— И шо дальше, сахарок? — озвучила общую мысль Эпплджек, но ответом ей послужили не слова, а вырвавшиеся из пола тонкие корни, сковавшие всех экв и эквина.

— А теперь вы объясните, зачем сюда пришли, — хрустальным перезвоном прозвучал незнакомый голос, после чего ствол Древа Гармонии засветился и из него вышла высокая эква с крыльями и рогом, словно бы высеченная из цельного кристалла. — И если ваши ответы мне не понравятся, здесь ваш путь и окончится.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 5

Столь резкое и недружелюбное приветствие в месте, где прежде всегда ощущались спокойствие и защищённость несколько испугало Твайлайт, сбив её с прежнего настроя. Однако же она уже не была той неопытной эквой, которая впервые прибыла в Понивилль, или даже той, каковая пришла спасать похищенных из дворца принцесс, опутанных посеянными Дискордом растениями. На этот раз ей потребовались секунды, чтобы взять себя в руки и, на правах лидера хранительниц Элементов Гармонии произнести:

— Мы пришли попросить о помощи.

— Помощи? — взгляд высокой фиолетовой аликорницы, будто бы высеченной из кристалла, переместился на принцессу дружбы, заставив ощутить себя так, словно бы в неё вонзились две острые льдинки. — Вы — те, кому я доверила своих детей; вы — те, из-за кого погибли Щедрость, Верность и Честность... И вы пришли просить у меня помощи?

Со стороны подруг раздались вздохи и тихие возгласы, которые потонули в шелесте кристальной листвы. Слова Гармонии полнились болью, неприкрытым обвинением, бессильной злостью... и страхом, которые разрушали грозный и опасный образ словно морские волны замок из песка.

— Это не правда... — прошептала Спаркл, чувствуя как в горле встал горький ком.

— Думаешь, маленькая эква, я стала бы лгать о подобном? — криво усмехнулась кристальная аликорница, резко сокращая дистанцию между собой и ученицей Селестии. — Почему я должна помогать тем, кто послужили причиной гибели половины моей семьи? Почему я не должна вырвать оставшихся моих детей из ваших рук прямо сейчас? Пусть ты этого и не переживёшь, принцесса, но зато я смогу защитить дорогих мне существ, не дав вам принести их прямо в руки Грогара...

— Стой! — выкрик Рэйнбоу Дэш, отчаянный и надрывный заставил всех посмотреть на тяжело дышащую голубую пегаску. — Если Элемент Верности мёртв... то это только моя вина. Если ты хочешь мести... Если ты хочешь забрать жизнь за жизнь... тогда убей меня, а не Твайлайт. Слышишь?!..

— Этого... мало, — холодно ответила Гармония, занося руку для удара в грудь сиреневой аликорницы, закусившей кончик языка и зажмурившей глаза.

— Нееет! — крик радужногривой летуньи эхом отразился от стен, в глазах вспыхнул свет, а вся сущность потянулась к подруге, стремясь закрыть её собой...

...

— Если ты хочешь забрать чью-то жизнь, то возьми мою, — произнесла в наступившей тишине Рарити, на губах у которой появилась горькая улыбка. — Именно я виновата в том, что Щедрость мертва. Ты же сможешь удержать Твайлайт и других девочек здесь, где им ничто не угрожает.

— Ты говоришь так, будто бы мне кто-то может помешать забрать твою жизнь после её, — усмехнулась Гармония, занося руку для удара.

— Нет, стой! — забившись в путах, белая единорожка попыталась вырваться. — Я готова на всё! Я всё отдам! Кто-нибудь!..

...

— Если кто-то и должен заплатить за гибель Честности, то только та, кто в этом и виновата, — твёрдо глядя в глаза смотрящей на неё аликорницы, высеченной из полупрозрачного кристалла, заявила Эпплджек. — Это было бы честно, не находишь?

— Да... это было бы честно, — ответила Гармония, затем отвела руку назад и сверкнула глазами. — Но Честность мертва, и это больше не имеет значения.

— Нееет! — крик, похожий на яростный рёв и отчаянный вой вырвался из горла оранжевой земноэквы, в то время как на её глазах мучительно медленно сложенные копьём пальцы кристальной аликорницы приближались к груди подруги.

"Это несправедливо... неправильно... нечестно!", — разум бывшей хранительницы Элемента Гармонии взорвался будто сверхновая звезда, по телу растеклась необычайная сила и, стоило дёрнуться в очередной раз, как прозвучал треск разлетающихся на осколки корней.

...

Поморщившись от новой вспышки головной боли, вызванной сразу тремя событиями, произошедшими в расслаившейся реальности, которые Сомбра мог наблюдать благодаря подобию силы Талы, тёмно-серый единорог тихо хмыкнул. В следующий миг в реальности, вновь ставшей единым целым, произошло сразу три действия: вспыхнувшая белым сиянием единорожка поменялась местами с сиреневой аликорницей, которая пыталась применить какое-то заклинание, блокируемое корнями кристального дерева; сковывавшие голубую пегаску корни разлетелись веером осколков и она, превратившись в размытую полосу, врезалась в Гармонию, нанося рубящий удар мечом; оранжевая земноэква расколола свои оковы и, едва удержав белую аликорницу в руках, с тяжким вздохом осела на колени.

— Рэйнбоу!

— Рарити!

— Эпплджек?..

Три возгласа слились в один, ударились о кристальные стены грота, свет в котором немного померк, а затем на пещеру опустилась тишина, через несколько секунд нарушенная звоном опадающих кристальных оков. Тут же Твайлайт и Флаттершай бросились к Дэш и Рарити, которые упали без сил лишившись поддержки, а к фермерше подошла Пинки Пай, осторожно опустившая на пол Луну, чтобы затем принять из слабеющих рук Селестию.

— Я в порядке, сахарок, — благодарно улыбнулась Эппл, после чего подняла взгляд вновь сияющих изумрудами глаз. — Теперь — в порядке.

— Я смогла... Твайлайт? — спросила радужногривая летунья, когда сиреневая аликорница осторожно приподняла её под голову и спину, облокачивая на себя. — Я правда смогла?..

— Да, Дэши, ты смогла, — смахнув с мордочки выступившие на глазах слёзы, отозвалась Спаркл. — Вы все смогли... Спасибо. Как ты?

— Чувствую себя, будто бы меня вывернули шёрсткой внутрь и обратно, — прикрыв глаза, ответила хранительница Элемента Верности. — В общем... в полном порядке. Только устала... чуть-чуть.

— Отдыхай, — сиреневая аликорница посмотрела на жёлтую пегаску, хлопочущую над белой единорожкой. — Флатти, как Рарити?

— Без сознания, — ответила хранительница Элемента Доброты. — Пульс ровный, дыхание спокойное... Похоже на магическое переутомление.

— Оно и есть, — решил нарушить молчание Джафар, одним движением убирая меч в ножны. — Для неё подобная рокировка оказалась слишком тяжёлой.

— Эй! А почему ты ничего не делал? — обвинительно ткнула в сторону бывшего визиря пальцем розовая земноэква, продолжающая стоять на коленях рядом с подругой, но уже успевшая уложить вторую принцессу рядом с первой. — Гармония ведь едва не убила Твайлайт!

— Верно, сахарок, ты же обещал нас прикрыть, — поддержала кондитершу фермерша.

— Не очевидно? — иронично изогнул брови Сомбра, обвёл взглядом экв, две из которых смотрели на него с осуждением, две с мрачным ожиданием, а одна с вызовом. — Возможно я не вмешался из-за того... что вам ничто не угрожало?

— ЧТО?! — Пай подскочила на ноги и почти мгновенно оказалась рядом с Джафаром, чтобы ткнуть его указательным пальцем правой руки в середину груди. — Ты хочешь сказать, что эта жуткая пони не хотела убить Твайлайт?

— С трудом верится, — фыркнула Эпплджек, затем округлила глаза и открыла рот от удивления, став выглядеть крайне комично. — Ты не врёшь...

— Эй-Джей? — позвала подругу принцесса дружбы, а когда та к ней обернулась заявила: — Я люблю превращаться в розового слоника.

— Пф, — слабо усмехнулась Дэш. — Я знала, что вы — яйцеголовые, со своими причудами, но не до такой же степени.

— Ложь, — выдавила из себя земноэква, не сдерживая скатившихся по мордочке слёз.

— Ей, Джекки! — метнувшись к подруге розовым росчерком, Пинки сгребла её в объятья и крутанулась на одной ноге, закручиваясь волчком. — Ты снова прежняя! Это надо отпраздновать: как только мы победим и спасём Эквестрию я устрою самую большую вечеринку!..

— П-и-н-к-и... п-о-с-т-а-вь меня... — жалобно протянула начавшая стремительно зеленеть Джек.

— Упс, — смущённо пискнула розовая земноэква, осторожно опуская подругу на пол. — А как я это сделала?

Почему-то после этой фразы, видя удивление на мордочке Пай, находящиеся в сознании подруги только посмеялись и обменялись многозначительными взглядами. Впрочем, принцесса дружбы быстро вернула себе серьёзность и обратилась к тёмно-серому единорогу:

— Сомбра, если ты понимаешь, что здесь произошло, то объясни пожалуйста.

— Может быть ты сама предпочтёшь обо всём рассказать?! — повысил голос император, обращаясь к кристальному дереву.

В ответ на эти слова Древо Гармонии засветилось, заставляя напрячься экв, а затем из него вышла уже знакомая кристальная аликорница, одетая в лёгкую безрукавку и штаны до середины голеней. Посмотрев на хранительниц Элементов Гармонии она заявила:

— Можете не благодарить. Я это делала не ради вас.

— Мы и не собирались, — хмуро заметила голубая пегаска, стараясь незаметно обхватить рукоять меча пальцами правой кисти. — Если что, я могу и добавить...

— Хм? — взгляд кристальной аликорницы был настолько выразительным и скептичным, что даже сама Дэш несколько смутилась, но развивать тему Гармония не стала и повернулась к Джафару. — Я должна тебя поблагодарить за то, что ты не вмешался.

— Оставь пустые слова, — отмахнулся бывший визирь, делая несколько шагов вперёд. — Ты ведь знаешь то, зачем мы пришли?

— Разве я уже не помогла? — склонила голову стражница Эквуса, воплощающая порядок. — Мне пришлось немало сил потратить, чтобы переплести то, что осталось от моих детей с душами этих Экв. Теперь, если погибнут они, то погибнут и осколки Гармонии. Однако же... если они смогут раскрыть свою суть, как это сделала Твайлайт Спаркл...

— Я сделала... что? — удивилась сиреневая аликорница.

— Ты, дитя моё, живой Элемент Магии, — взглянув на ученицу Селестии, тепло улыбнулась кристальная эква. — Грогар знал, что убив твою оболочку лишь отсрочит твоё возрождение, а потому предпочёл сломить и сковать плоть и разум. На саму суть же он не посмел покуситься, опасаясь получить прямой ответ от воли Эквуса. Впрочем... сейчас его подобная опасность уже не остановит, так что тебе следует быть вдвойне осторожной.

— Я — Элемент Магии? — ещё более удивлённо переспросила принцесса дружбы.

— Ты ведь не думала, что аликорном может стать каждый? — хитро прищурилась Гармония, затем кивнула на Сомбру и добавила: — Будь так, и он уже давно обзавёлся бы парой крыльев.

— Хм... Значит, просить превратить меня в аликорна бесполезно, — изобразил тень печали тёмно-серый единорог. — Как жаль.

— От чего же, — вопросительно вздёрнула брови кристальная аликорница, протянула руку к древу и сорвала с него неприметный фрукт, похожий на засиявшее золотом яблоко. — Коли таким будет твоё желание за спасение моих детей, то я могу его исполнить. Но и цена будет соответствующей...

— Предпочту добиться этого сам, — отрезал Сомбра, совершенно не пылающий желанием взваливать на себя какие-то дополнительные обязанности. — Лучше помоги Селестии и Луне.

— А-а-а... Что за бред?! — рывком сев, голубая пегаска схватилась за голову обеими руками, при этом откинув своё оружие. — Что здесь, Даин вас полюби, вообще происходит?! Разве эта ненормальная не собиралась всех убить?..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 6

Вспышка телепортации разогнала сумерки, но тут же сияние погасло и мрак вернулся вновь. Семь силуэтов, появившихся в ледяной степи, встали спина к спине...

...

— Я не буду пытаться вас отговорить от этой авантюры: мой бой почти проигран, при этом так и не начавшись по-настоящему, — Гармония склонила голову в жесте вины. — Всё, что мне остаётся — это помочь вам на вашем пути и надеяться, что вы добьётесь успеха.

Под тихий шелест кристальной листвы Селестия и Луна оказались закутаны в подобие хрустальных коконов, которые начали пульсировать магической силой, вливающейся в аликорниц из самого древа. В то же время последняя из стражей Эквуса обернулась к хранительницам... или уже Элементам Гармонии?

— Рэйнбоу Дэш, самое могущественное, совершенное и прекрасное оружие бесполезно без руки, которая способна его направить; самый прочный и острый меч превращается в обычную заточенную железку, если им обладает тот, кто не умеет его применять, — из земли вырвался бутон кристального цветка, который раскрылся радужными лепестками демонстрируя изящную рукоять. — Ты доказала свою готовность сражаться, свою верность подругам и смелость; я верю в то, что твоя рука не дрогнет в решающий момент, как и в то, что ты не обратишь свою силу против невинных...

...

Голубая пегаска с коротко остриженной гривой крепче сжала рукоять прямого меча с тонким обоюдоострым клинком, щуря глаза от бьющего в мордочку снега. Её крылья были сложены за спиной словно необычный плащ, а в душе бушевал шторм эмоций... которые были не в силах смутить экву и сбить с намеченной цели.

...

— Флаттершай, — взгляд аликорницы, чьё тело состояло из полупрозрачного кристалла обратился на жёлтую пегаску, встретившую его спокойно и твёрдо. — Перенеся тяжёлые испытания ты не утратила свою доброту и не лишилась сострадания, но укрепила твёрдость духа и обрела решимость. Я бы хотела сказать, что твои испытания остались позади, но к сожалению впереди тебя может ожидать тяжёлый выбор, который мне под силу лишь облегчить, но не избавить от него.

С этими словами в руках Гармонии появилась золотистая бутылочка, внутри которой переливалась янтарная жидкость...

...

Жёлтая крылатая Эква, следующая за высоким тёмно-серым единорогом, словно таран прокладывающим путь сквозь стену снежной метели плотнее укуталась в серебристую ткань, невзирая на кажущиеся тонкость и лёгкость, обеспечивающую защиту от холода гораздо лучше любых шуб. Её руки же крепко сжимали склянку с магической эссенцией, словно бы источающей внутреннее тепло.

Элемент Доброты была спокойна и уверена... в тех, кто находились рядом с ней. Подруги, с которыми было пройдено немало испытаний и даже эквин, явившийся к ним на помощь из-за грани реальности были тем, что подкрепляло её собственную смелость. А кроме того... в памяти всё ещё звучали слова Зефира, который говорил о том, что она сильная.

"Я буду сильной, Зеф", — мысленно произнесла Флаттершай, не позволяя слезам выступить на глазах...

Время плакать прошло, а время оплакивать ещё не наступило.

...

— Рарити, твоя готовность пожертвовать всем, в том числе и своей жизнью впечатляет, — в руках Гармонии появился венок из золотых листьев, который она водрузила на голову белой единорожки. — Я надеюсь, что мой маленький подарок поможет тебе поддержать твоих друзей на этом пути.

...

Бывшая модельер, стиснув зубы и наклонив голову упрямо шагала вперёд, ногами взрывая холодный снег, который почти доставал до колен. Вливающаяся в неё сила порядка, через винок перетекающая из Древа Гармонии помогала не чувствовать усталости и сопротивляться пронизывающему ветру, раз за разом бросающему в мордочку ледяные осколки.

Невидимые нити соединяли её с подругами, позволяя передавать равные крохи энергии, заполняя стремительно пустеющие запасы сил. Этот процесс отнимал почти всё её внимание, но... она не собиралась жаловаться.

...

— Пинки Пай, — взгляд Гармонии, подошедшей к розовой земноэкве стал печальным, а на губах появилась слабая улыбка. — Я вижу, что Дискорд уже оставил тебе свой дар. Но всё же... ты всегда несла окружающим тепло и заботу, а потому... я хочу помочь тебе в этом. Пусть же свет твоей души всегда освещает путь во тьме и согревает в самые холодные дни...

...

Подняв вверх правую руку, пальцы которой сжимали кристальную розовую свечу, Элемент Смеха держалась левой рукой за локоть Сомбры. Язычок золотого пламени, трепещущий на порывах ледяного ветра упрямо сиял словно маяк, отгоняющий тягостные мысли и дарящий надежду.

Пинки Пай была уверена в том, что их ждёт победа, ведь даже после самой долгой и тёмной ночи всегда приходит рассвет...

...

— Эпплджек, ты наделена даром отличать правду и ложь, — кристальная аликорница взяла оранжевую земноэкву за руки, своими ладонями обхватив её кисти. — Не многие понимают то, что этот дар может быть и проклятьем. Однако же лишь лишившись его на какое-то время ты осознала, насколько ценны те, кто честны с самими собой и окружающими. Поэтому я хочу дать тебе возможность даровать прозрение другим... тем, кто заплутали в лабиринтах самообмана.

Едва Гармония отпустила руки Элемента Честности, как на её пальцах засияли тонкие кольца...

...

"Знать, что тебе врут — это не только дар. Однако же проклятьем это можно назвать только в том случае, если не понимать причин обмана", — промелькнули в голове бывшей фермерши твёрдые мысли.

До нападения корибу Эпплджек не раз видела ситуации, когда искренне любившие друг друга эквестрийцы обманывали своих избранников или избранниц, делая это не из злого умысла, а из-за банального страха обидеть или быть неправильно понятыми. Однако же нередкими были и ситуации, когда знакомые искренне верили в собственный обман, заблуждаясь по самым разным поводам.

"Стоит ли мне показать тебе правду?", — сама у себя спросила земноэква, смотря в широкую спину тёмно-серого единорога, уверенно прорывающегося сквозь снежную бурю, что стояла на его пути.

...

— Твайлайт Спаркл, — остановившись перед сиреневой аликорницей, стражница Эквуса задумалась, виновато улыбнулась и произнесла: — Я не знаю, чем могу помочь именно тебе. У тебя есть сила, есть знания, чтобы её применить, есть друзья, готовые тебя поддержать... Возможно, тебе не хватает немного уверенности в себе?

— Но я... — попыталась что-то сказать крылато-рогатая эква, но прижавшийся к её губам указательный палец заставил её замолчать.

Гармония сложила свои ладони лодочкой и заставила собраться в них золотистое сияние, которое обратилось золотым обручем с шестью зубцами. С материнской нежностью она водрузила корону на голову волшебницы и произнесла:

— Ты не раз доказывала свои смелость, ум и смекалку, Принцесса Дружбы. Не просто так именно ты объединяешь Элементы Гармонии. Верь в себя и друзей, и вы победите.

...

"Короля делает его свита", — вспомнила слова Сомбры сиреневая аликорница, искоса взглянув на могучий силуэт эквина, кажущийся чем-то совершенно непоколебимым в этом снежном хаосе.

У неё были верная Рэйнбоу Дэш — самая быстрая пегаска Эквестрии; добрая и заботливая Флаттершай — самая смелая эква в мире; щедрая и внимательная Рарити — никогда не оставляющая в беде даже незнакомцев; честная и искренняя Эпплджек — гостеприимная настолько, что порой становится страшно (первый завтрак у семьи Эппл до сих пор иногда вспоминался волшебнице); ну и конечно же Пинки Пай — самая жизнерадостная земноэква в мире. И пока они все были вместе, всё на свете было им по плечу...

"Тогда какая же свита должна быть у тебя?", — сама у себя спросила сиреневая аликорница, чувствующая себя абсолютно защищённой рядом с этим мрачным императором из иного мира.

...

К Сомбре Гармония подошла в последнюю очередь, встретившись внимательным взглядом с его рубиновыми глазами. Чуть наклонив голову вправо, она протянула ему на раскрытых ладонях золотое полупрозрачное яйцо, внутри которого было маленькое кристальное дерево.

— Я не знаю, чем тебя отблагодарить за то, что ты уже сделал для нас. Но ты говорил, что тебе понравился построенный мною замок? Возьми этот кристалл: думаю, тебе не нужно объяснять, как его использовать.

— Это... очень ценный подарок, — заметил тёмно-серый единорог, осторожно приняв маленькое сокровище.

Вместо всяких слов Гармония положила ладони на руки эквина, потянулась всем телом и осторожно коснулась своими губами его губ. Золотая волна прошла по силуэту императора, напитывая каждую клеточку его тела, прогоняя скопившуюся усталость и даря бодрость и силу...

...

"Вернись с победой", — всплыли в памяти Джафара всего два слова, которые произнесла стражница Эквуса, прежде чем разорвать возникший между ними контакт.

Маленький кристальный замок (снова похожий на дерево) был спрятан в глубине брони бывшего визиря, которому уже не терпелось раскрыть все тайны этого "семечка". Впрочем, пусть в душе и пылал азарт исследователя, разум оставался чист и сосредоточен: впереди их ожидала встреча, в которой любая ошибка могла стоить жизни. Расслабленность же вовсе являлась недопустимой роскошью.

Снежная буря прекратилась как-то внезапно: вот впереди ещё кружит стена мельчайших льдинок, что могли бы изрезать до крови кого угодно, кто не имел бы магической защиты, а стоило сделать шаг, как на уши опустилась практически мёртвая тишина, нарушаемая только хрустом белого покрывала под ногами. Стоило же посмотреть назад, как взгляду открывалось широкое кольцо, окружающее город завывающим ветром и непроглядной метелью.

Эквы, взбодрившиеся от осознания близости к цели собрались сбоков и позади тёмно-серого единорога, вызывая в нём какое-то странное ощущение... похожее на гордость. Впрочем, он быстро отогнал это чувство от себя, мысленно напомнив о своей цели и том, что спутницы пусть и ценны, но не настолько, чтобы ради них рисковать своей жизнью.

В молчании они пересекли полосу штиля, добравшись до бледно-фиолетового барьера, за коим начинался город-государство. Похожие на маленькие дворцы дома, украшенные куполами, фигурными балкончиками, декоративными башенками и воздушными арками взирали на пустые улицы стрельчатыми витражными окнами, кажущимися какими-то тусклыми, словно лишённые жизни глаза. Даже дороги, состоящие из монолитного кристалла, будто бы покрылись тонким слоем пыли, как если бы их несколько дней не подметали и не ходили по ним.

— Будьте на готове, — предупредил экв Сомбра, сверкнув алыми глазами, чтобы затем первым шагнуть сквозь защитное поле, пропустившее его на ту сторону вовсе без сопротивления.

Оказавшись внутри города, стены которого скрывали тайны былых эпох, Элементы Гармонии и император Кристальной Империи направились к виднеющемуся вдали замку. Их продвижение сопровождал лишь звук шагов, и даже присутствие каких-либо духов или призраков не ощущалось...

— Шайнинг! — распахнув крылья, с каким-то непонятным выражением в голосе воскликнула Спаркл, после того как миновав очередную арку импровизированных ворот, увидела на площади перед фонтаном эквина в белых доспехах... густо окрашенных кровью.

— Стой, сахарок, — схватила дёрнувшуюся было подругу за руку Эпплджек.

— Твайли... — хмыкнул армор, поднимая на сестру затуманенный взгляд. — Зря ты сюда пришла.

— Что здесь произошло, предатель? — зарычала Рэйнбоу Дэш, взмахом меча обводя площадь, по краю которой несколькими рядами на колья из кристалла были насажены эквины, корибу и даже грифоны.

— Уже не важно, — поднявшись с колена, на котором стоял, принц Кристальной Империи выдернул свой меч из гладкого словно стекло покрытия. — Дальше вы не пройдёте...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 7

Вспыхнувший светом меч мелькнул в воздухе и с неожиданной силой опустился на выставленный в блоке клинок, долю секунды противники смотрели друг другу в глаза, а затем оба буквально исчезли из поля зрения, чтобы вновь появиться на новом месте... а затем ещё и ещё раз. К тому моменту как Твайлайт вскинула руки в защитном жесте, тем самым помогая снять часть нагрузки с разума при создании магического щита, Шайнинг и Сомбра обменялись уже десятком ударов и не собирались на этом останавливаться.

— Тц... Гнилое сено, — сквозь зубы выругалась Дэш, взгляд коей метался по площади, будто она находилась в бреду. — Я едва их вижу!

— Это хорошо, сахарок, — зажмурив глаза и подняв правую ладонь к мордочке, отозвалась эпплджек. — Потому, шо я их вообще не вижу.

"Он... пытался меня убить", — с запозданием дошла до Твайлайт очевидная истина, из-за которой пальцы рук мелко задрожали, а колени едва не подломились (устоять ей удалось только благодаря тому, что Рарити и Пинки поддержали её под руки).

— Твайли?.. — розовая земноэква выглядела крайне взволнованной, из-за чего сиреневой аликорнице стало не по себе ещё сильнее.

— Встряхнись, дорогуша, — шлепок ладонью по мордочке был неприятным, пусть и не сильным, вызвал в душе болезненные ассоциации... но позволил вырваться из того состояния ступора, что настиг волшебницу.

— Я в норме, — натянуто улыбнувшись, принцесса дружбы выпрямилась в полный рост и чуть менее твёрдо чем хотелось произнесла: — Нам нужно как-то помочь Сомбре.

— Пока они настолько быстрые... я буду только путаться под ногами, — явно преодолевая себя заявила Рэйнбоу, для которой признать подобное когда-то было предательством самой себя.

— Нужно их как-то замедлить, — произнесла очевидное белая единорожка.

— Придумала! — вскинула свободную руку Пай и щёлкнула копытцами.

— Пинки!.. — воскликнули подруги, опаздав на какую-то секунду...

...

Едва успев отразить первый выпад, нацеленный не в него, а в сиреневую аликорницу, Джафар поспешил оттеснить противника от подопечных. Для него стало неприятным сюрпризом то, что Армор ничуть не уступал ему в скорости, силе, да и в мастерстве уступал не критично. В результате этого в то время как остальной мир практически замер, они двое продолжали кружить по импровизированной арене, осыпая друг друга смертоносными ударами.

"Будто сражаюсь с Челубеем...", — промелькнуло в голове бывшего визиря, в очередной раз не позволившего противнику добраться до оказавшихся практически беззащитными экв.

— Решил убить сестру? — попытался спровоцировать белого жеребца тёмно-серый единорог. — Невероятная братская любовь.

— Оставь свои слова для тех, кто их услышит, — отрезал принц Кристальной Империи, тут же разрывая дистанцию и создавая между ними несколько щитов разных размеров, находящихся на разной высоте.

Луч взрывного заклинания сорвался с рога бывшего капитана дневной гвардии, но встретился с аналогичным заклинанием, взрыв коего создал яркую вспышку. Тут же Сомбра рванул на преграду, применяя свою "метку" для нематериальности, при этом поддерживая ускорение и канал передачи магии от Твайлайт.

Задумка императора удалась и на миг ослеплённый Армор не увидел начала его манёвра, но к несчастью его выучка оказалась достаточной, чтобы ещё раз разорвать дистанцию, уходя от смертельного выпада. Бой завертелся с новой силой, сопровождаясь применением классической магии и грязных приёмов, но верх одержать никто не мог. Даже попытка навредить жертвам на кольях, путём срубания одного из них ударом меча не привёл ни к чему... кроме шанса для Шайнинга прорваться к Эквам, успешно спрятавшимся под магическим щитом.

"Почему я не вижу его слабых мест? Никаких артефактов? Никаких усиливающих духов?", — Джафар скрипнул зубами от раздражения, вызванного нежеланием противника долго разговаривать, из-за чего приходилось импровизировать.

Попытки применить к противнику магию проваливались, так как его окружал невидимый щит, разрушающий любое сколь-нибудь структурированное энергетическое образование, что не мешало самому белому единорогу швыряться чарами... при этом целясь в экв. После того как Твайлайт всё же подняла щит, благодаря чему больше не было необходимости отражать или блокировать каждое заклинание, подставляясь для удара со стороны Армора, эта тактика стала менее эффективной, но ничуть не более удобной.

Нематериальность тоже не помогала в атаке, хоть и позволяла проходить сквозь щиты: белый единорог постоянно отступал при помощи необыкновенной скорости, ну или же банально телепортировался, заставляя тратить секунды на своё обнаружение. Впрочем, результат от этого не менялся.

"Стать ещё быстрее?..", — пронеслась мысль в голове Сомбры, прежде чем обстановка внезапно изменилась...

...

— Пинки, что ты сделала?! — воскликнула Спаркл, широко раскрытыми глазами глядя на... розовую жвачку, покрывшую толстым ковром всю площадь.

— Я подумала, что нам нужно их замедлить и... Упс, — розовая земноэква виновато хихикнула, прижав ушки к голове и потупила взгляд.

— Ты гений, Пинкс, — вскинулась Дэш, распахивая крылья и подаваясь корпусом вперёд. — Выпусти меня, Твай!

Рог сиреневой аликорницы мигнул, а уже спустя удар сердца сквозь тонкую плёнку щита вылетела размытая от скорости голубая пегаска, выставившая меч прямо перед собой...

...

"Как... нелепо", — в памяти всплыли глупые шуточки джинна, которыми он себя развлекал в те дни, когда оборванец ещё не превратился в каменную статую (иронично, но схожим образом с врагами поступали и местные правительницы).

"Я не липну", — была вторая мысль, зародившаяся в голове бывшего визиря и обратившаяся в приказ-Обман.

Противник, упавший из-за превращения твёрдой поверхности в липкую густую массу, на какие-то доли секунды растерялся и окружил себя магическим щитом. Из-за того, что он находился в движении вперёд, его нынешняя поза оказалась крайне неудобной для боя: всё же стоя на четвереньках много не навоюешь.

Совершая новый рывок император применил нематериальность, чтобы пройти сквозь барьер, но в последний миг перед ударом замешкался, благодаря чему выпад Шайнинга прошёл его тело насквозь. Оказалось, что белый единорог тоже нашёл способ защититься от жвачки, но не демонстрировал это ради возможности воспользоваться эффектом внезапности. Однако же сильно ему это не помогло и Джафар отступил назад, обходя эквина со спины, вынуждая оборачиваться вслед за собой.

"Он покрыл своё тело тонким слоем магии", — осознал бывший визирь, в следующий миг применяя способность Биг Бена.

Взгляд бывшего капитана расфокусировался, магический щит замерцал... но прежде чем тёмно-серый единорог успел этим воспользоваться, ему в спину врезался снаряд имени Рэйнбоу Дэш. Меч пегаски, сияющий будто бы состоял из чистого света, без видимого труда пробил доспехи и тело единорога, высунувшись из его живота, а инерция удара бросила противника и союзницу вперёд, заставляя уходить в сторону.

"Не хочу выяснять, спасёт ли бесплотность от клинка, выращенного Гармонией", — промелькнуло в голове Сомбры.

В тот момент когда Элемент Верности оказалась в зоне досягаемости, император протянул свободную руку и подхватил её за талию, заставляя буквально повиснуть над землёй...

...

— Кха... — поперхнулась летунья из-за не слишком нежного торможения, а повернув голову и увидев алоглазого Эквина, с невозмутимым выражением морды держащего её под мышкой, оскалилась и потребовала: — Пусти немедленно.

— Хм, — наглый единорог выразительно опустил взгляд вниз, заставив и Дэш последовать своему примеру, чтобы увидеть розовую жвачку. — Всё ещё хочешь на землю?

— Нет-нет, — поспешно отозвалась Рэйнбоу, ощутившая почти суеверный ужас от перспективы вытаскивать из шёрстки и гривы застрявшую в них липкую массу. — Подбрось меня. Брось повыше!..

— Не часто кобылы просят меня бросить их, — пробормотал нечто непонятное эквин, а затем всё же помог летунье подлететь над полем боя.

Лишь оказавшись в воздухе и расправив крылья, ловя ими восходящие потоки едва ощутимого ветра, эква обратила внимание на то, что Шайнинг Армор не пытается встать или хотя-бы освободиться. Ей следовало бы отругать себя за такую беспечность, но угрозы от него совершенно не ощущалось, а рана на уровне поясницы, очевидно демонстрирующая место, в которое пришёлся удар магического меча, практически гарантировала победу (разве что регенерация бывшего стражника позволяла восстанавливать позвоночный столб).

...

Нужные заклинания создались практически сами собой, сперва обратив жвачку в лёд, а затем и в мелкую пыль, которую порывом ветра унесло прочь. Однако же она не радовалась этому, и даже не обратила внимания на то, насколько же проще стало пользоваться стихийными чарами.

Короткая пробежка до того места, где стоял Сомбра и висела в воздухе Дэш не заняла и пяти секунд, но дальше пройти не позволила рука тёмно-серого единорога. Бросив на него возмущённый взгляд, Твайлайт встретилась с холодными красными глазами, от внимания которых стало как-то не по себе.

— Щит, — одним словом потребовал Сомбра, заставив мелко вздрогнуть и подчиниться едва ли не на инстинктах. — Мы на территории врага. Расслабляться нельзя ни на миг.

Последние слова прозвучали более миролюбиво, но Спаркл ощутила себя невероятно... неловко. Всё же её секундный порыв, вызванный всколыхнувшимися в душе чувствами, действительно мог слишком много стоить им всем (непозволительно много, если учитывать уже сделанное и то, что стояло на кону).

— Полегче, здоровяк, — беззлобно огрызнулась Элемент Верности, даже в такой ситуации старающаяся встать на защиту подруги. — Всё же это её брат.

— А он не задохнётся? — спросила Эпплджек, тон которой ясно говорил, что она совсем не возражает против этого.

— Сомбра, я... — набравшись смелости, сиреневая аликорница обеими ладонями схватилась за руку тёмно-серого единорога, всем своим видом выражая мольбу. — Мне нужно знать...

— Не будь букой, — поддержала волшебницу Пинки, указавшая на поверженного противника свечой, чтобы затем изобразить ею некий жест... заставляя тело отлипнуть от жвачки и, перевернувшись в воздухе вверх передом, снова плюхнуться на прежнее место. — А это правда здорово...

— Пинки с силами Дискорда... — патетично приложила ладонь ко лбу Рарити. — Мы точно спасаем мир?

— По крайней мере, это будет весело, — подала голос Флаттершай, кладя руку на плечо

Твайлайт, слегка его сжимая в знак поддержки. — Смелее, Твай. Если ты не сделаешь этого сейчас, то будешь жалеть всё остальное время.

— Хуже уж точно не будет, Рар, — усмехнулась Рэйнбоу, всё ещё сжимающая меч в правой руке, при этом с каждой секундой нервничая всё сильнее.

— Вы меня успокоили, — фыркнула белая единорожка, а затем применила заклинание... окутывая рог бывшего гвардейца своей магией. — Так будет надёжнее, дорогуша.

— Не затягивай, — заговорил и Сомбра, выражая своё недовольство холодным тоном. — Мы не на прогулке.

"СБЛДН пытался меня убить", — посмотрев в затуманенные глаза раненного, уже не кажущегося грозным рыцаря, мысленно повторила себе принцесса дружбы, чувствуя как в груди что-то болезненно закололо.

— Почему, Шайнинг? Почему ты это сделал?! — если первые слова сиреневая аликорница произнесла спокойна, то вот вторые выкрикнула, буквально срывая голос и чувствуя, как из глаз хлынули слёзы.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 8

— Обожди, сахарок, — прервала импульсивную вспышку подруги Эпплджек. — Дай я ему подсоблю, шоб думалось легче.

С этими словами, не дожидаясь чьей-либо реакции, оранжевая земноэква присела на корточки и влепила белому единорогу две хлёсткие пощёчины, от которых его голова слегка дёрнулась из стороны в сторону. Кольца на её пальцах вспыхнули, оставляя на шкуре эквина неглубокие царапины, а изо рта вырвался болезненный стон.

— Эпплджек! — воскликнула сиреневая аликорница, которую поддержали белая единорожка и жёлтая пегаска.

— Простите, девчата, не удержалась, — повинно склонила голову бывшая фермерша, голос коей выражал только лёгкое удовлетворение.

— Я бы тоже... — начала было говорить голубая пегаска, хищно сверкнувшая глазами, но встретившись взглядом с Твайлайт, во взгляде которой блеснул холодок, прижала уши к голове и неловко улыбнулась. — Да я ничего...

— Хе-хе... — прервал разыгрывающуюся сцену Армор, тихо рассмеявшийся продолжая лежать на земле, но затем закашлялся, болезненно скривившись. — Как же... давно я... не видел такой... непосредственности.

— В том числе и твоими усилиями она осталась в прошлом, — хлестнул по нервам голос Рарити.

— Я спасал от гибели мой народ, — встретившись взглядом с белой эквой, неожиданно твёрдо произнёс Шайнинг. — Не спеши судить...

— И спас? — уже успокоившаяся Спаркл вышла чуть вперёд, оттеснив подруг, чтобы сверху вниз посмотреть на брата. — Оно того стоило, Шайнинг Армор?

Долгие три секунды эквин смотрел в глаза своей сестры, но затем смежил веки и тяжело выдохнул. Кровь из его раны продолжала течь, с каждой секундой отнимая драгоценные крохи жизни, но страха или злости он не испытывал, чувствуя лишь чудовищную усталость и холодную опустошённость.

— Я... — голос бывшего капитана дневной гвардии дрогнул, из глаз же выступила влага. — Я не смог её защитить... Твайлайт. Я оказался слишком слаб... когда они пришли. Проклятье... Это было как в тот день, когда Кризалис похитила Каденс и лишила меня воли... Это чувство беспомощности... убивает. Хе-хе-хе... Кха-кха...

— Кажись... я его слишком сильно приложила, — в наступившей тишине произнесла Эпплджек, за что удостоилась негодующих взглядов.

— Я надеялся, Твайлайт... — снова заговорил Армор, облизнув пересохшие губы. — Я надеялся, что ты спасёшь нас... как и раньше... Как и всегда. Трусливо, не правда ли? Я сдал врагу город... надеясь на спасение от младшей сестры!

Последний хриплый крик, полный боли, ярости и отчаяния, отняв у белого эквина все оставшиеся силы заметался над площадью, чтобы затихнуть на улицах между кристальными зданиями. Он всё ещё продолжал дышать, но прерывистое дыхание стало совсем слабым, да и взгляд прояснившихся было глаз потускнел, устремившись в пространство перед собой.

— Это... прозвучало жалко, — нарушил молчание Сомбра, заставив вздрогнуть сиреневую аликорницу, тут же обернувшуюся к тёмно-серому единорогу. — Скажешь, что я не прав?

Посмотрев в рубиновые глаза эквина, брови коего изогнулись в ироничном вопросе, ученица принцессы Селестии ощутила как слова, готовые вырваться изо рта, буквально застревают в горле. Она понимала, что причина, озвученная Шайнингом звучит недостойно, характеризуя его не лучшим образом; помнила, что именно из-за него в том числе и её саму захватили в рабство, а многих вовсе убили; не забыла и про попытку убийства, случившуюся буквально минуты назад...

— Я могу его вылечить, — нарушила неловкую паузу жёлтая пегаска, привлекая к себе взгляды подруг. — Шайнинг ошибся... но он всё ещё брат Твайлайт. Эпплджек?..

— Он не врал, сахарок, — правильно поняв вопрос Элемента Доброты, тяжело уронила слова оранжевая земноэква. — Армор действительно верил, что спасает свой народ... и что Твайлайт придёт на помощь.

Элемент Честности не стала говорить, что думает о подобном поступке, не желая ранить подругу ещё сильнее, пусть в её собственной душе и кипела ярость, вызванная чужой слабостью. В конце концов, если бы белый единорог продемонстрировал то, за что его почитали в прошлом... её собственный брат, до последнего защищавший младшую сестру... остался бы жив.

— Мы примем любое твоё решение, — заверила Рарити, отчаянно старающаяся не вспоминать о пережитом и не думать о том, что с ней было бы в случае гибели Свити Белль.

— Все совершают ошибки, Твайли, — тепло и чуть грустно улыбнулась Пинки Пай. — Не у всех есть шанс хоть что-то исправить.

— И чего все смотрят на меня? — даже отшагнула назад Дэш, крепче сжимая меч в руках. — Я со всеми... Как всегда.

— Сомбра, я... — снова повернулась к тёмно-серому единорогу принцесса дружбы, но договорить ей не дали.

— Всё это очень мило и трогательно, но мы немного торопимся, — хмуро заметил император, метнув взор в сторону белого эквина. — Если вы решили его спасти — действуйте. Но если он что-либо выкинет...

Слова "я его убью" так и не прозвучали, но все их поняли. Твайлайт же, благодарно улыбнувшись и кивнув, обратилась к жёлтой пегаске:

— Флатти, помоги Шайнингу... пожалуйста.

...

Вокруг него сгущалась холодная серая пелена, в которой угасали краски и тонули звуки. Чувство опустошения в груди уже не давило так уж сильно, но и желанного облегчения это не приносило.

Сейчас, поверженный и сломленный, он был рад хотя бы тому... что так и не смог победить в этом сражении. И пусть даже магия колдуна, что ещё недавно наполняла тело силой, теперь стремительно отнимала их, это уже не имело никакого значения. Надежда на то, что сестра сможет исправить его ошибку, угасшая было словно забытый в снежную бурю костёр, вновь слабо затлела в дальних уголках сознания...

"Жалкое зрелище, Шайнинг Армор. Что сказал бы отец?", — неожиданная мысль вызвала глухую тоску и горечь, которые были порождены знанием того, что Найт Лайт и Вельвет Спаркл уже никогда и никому ничего не скажут...

Из-за него.

"Ты ведь сможешь всё исправить, Твайлайт?", — думать о сестре, словно о какой-то богине было непривычно, но только это всё ещё позволяло удерживать остатки самообладания, не позволяя личности расползтись по швам словно старое покрывало.

Даже находясь под воздействием магии колдуна, где-то в глубине души он продолжал хранить тот образ, отпечатавшийся в сознании давным давно. Когда же до него дошли известия о том, что сестра освобождена...

"Нужно было промолчать. Я не смог даже уйти так, как положено рыцарю", — мелькнула в разуме новая мысль, порядком запоздавшая со своим появлением.

Внезапно в рот залилась некая жидкость: всего один глоток, который принёс мгновенное облегчение, холодной волной пронёсшееся по всему телу. А затем в животе словно бы вспыхнуло солнце, начавшее распространять вокруг себя тепло, напитывающее каждую клеточку организма, возвращая бодрость и силу.

Удивлённо распахнув глаза Армор увидел, как от него отступает жёлтая пегаска, после чего взгляд упёрся в сиреневую аликорницу, выражение мордочки коей было хмурым и сосредоточенным. Руки сами собой метнулись к прорези на броне, слишком тонкой для того, чтобы просунуть туда хотя бы палец, не говоря уж о латной перчатке, но что-то подсказывало эквину, что даже если бы ему это удалось, раны он бы не нащупал.

— Твайлайт, я... — попытался что-то сказать Армор.

— Вставай, — холодно прервала брата Спаркл. — Нам нужно спешить, чтобы спасти хоть что-то. Или ты снова сдашься без боя?

Эти слова были похожи на пощёчину и ведро ледяной воды одновременно. Хуже же всего становилось от того, что белый единорог чувствовал, что заслужил подобное к себе отношение.

— Я готов, — произнёс бывший капитан, рывком принимая сидячее положение, а затем и решительно поднимаясь на ноги. — Можешь на меня рассчитывать. Твайлайт...

— Потом поговорим, — не дала ему договорить сиреневая аликорница, отступая к тёмно-серому единорогу в чёрной броне, в его обществе чувствующая себя явно в большей безопасности, нежели рядом с братом. — Сперва нужно справиться с Грогаром. Ты знаешь, где он?

— Да, — выдавил из себя короткий ответ Армор. — Идёмте, я вас проведу...

...

"То ли это я такой бессердечный, то ли окружающий мир настолько похож на плохую трагедию, что она вызывает раздражение вместо слёз", — мысленно проворчал Джафар, снова возглавляя небольшой табунок, следующий за белым эквином прямо ко дворцу Кристальной Империи.

Бывший визирь даже ощутил некоторую ностальгию по тем временам, когда делал лишь первые шаги в своей новой жизни: ему совершенно не сложно оказалось представить толпы мирных жителей, выстроившиеся вдоль дороги и бросающие под ноги своим спасителям редкие в этих местах цветы (жуткое расточительство, пусть и добавляет торжественности моменту). Впрочем, несмотря на общую схожесть с его городом-государством, проданным якам за символическую плату, во многом это место было другим.

Сторонние размышления совершенно не мешали тёмно-серому единорогу следить за окрестностями, так как пусть недавний враг и перешёл на их сторону, о чём уверенно говорил даже аналог силы Талы, но это не гарантировало безопасности со стороны других слуг колдуна. Пустые дома, оглашаемые эхом боковые улочки и ощущение заброшенности тоже не добавляли позитива.

Наконец они вышли на главную площадь, находящуюся перед самым Кристальным Дворцом, ко входу в который вели двенадцать больших ступенек, по каждой из коих следовало сделать минимум два шага, чтобы добраться до следующей. Именно здесь их ожидал следующий противник... а точнее — противница.

— Шайни, ты нашёл Твайлайт? — звонкий голосок, болью отзывающийся в самом сердце разнёсся от распахнутых дверей, а затем на верхней ступеньке лестницы появилась розовая аликорница, одетая в серебристый корсет, тёмно-фиолетовые чулки и высокие перчатки. — Как здорово! А то я уже успела заскучать.

Каденс, расправив крылья и весело прищурившись, оскалила белые зубы в хищной улыбке, а вокруг неё загудели потоки магии, отзывающиеся на ровное алое свечение рога.

Секундная внутренняя борьба окончилась, а в голове Сомбры сформировалась одна-единственная мысль...

"Какая мерзость".

Грубая пародия на принцессу любви, ведущая себя как кобыла лёгкого поведения с наклонностями садистки, у императора Кристальной Империи вызывала лишь желание стереть эту ошибку с лица Эквуса. Внешнее сходство с его супругой, оставшейся в родном мире и ждущей спасения, лишь подкрепляло разгорающийся в душе гнев.

— Каденс?.. — попыталась позвать свою няню Твайлайт, не слишком рассчитывая на успех. — Что с тобой случилось?

— Я стала свободной, Твайли, — улыбнулась правительница города-государства, начав спускаться по ступеням. — Я свободна от предрассудков, правил приличий, законов... Я свободна от ответственности и обязанностей... от привязанностей и морали. Правда здорово? Ха-ха-ха-ха...

Крутанувшись на одной ноге, розовая аликорница раскинула руки в стороны и запрокинула голову, радостно рассмеявшись над лишь ей понятной шуткой.

— Это ведь не ты!.. — попыталась дозваться до своей старшей подруги ученица Селестии, что у неё даже получилось.

— Да ну? — остановив вращение, сложив крылья и уперев руки в бёдра, принцесса любви саркастично изогнула брови, выпятив грудь. — А кто же тогда? Какая я на самом деле, Твайлайт?

Джафар чувствовал какой-то подвох, но не мог его увидеть: рядом с дворцом что-то будто бы глушило его силу, не позволяя сконцентрироваться на чём-то конкретном. Это раздражало и злило, но в то же время заставляло вести себя более осторожно.

— Добрая, заботливая, внимательная, — зазвучал голос Шайнинга, выступившего вперёд. — Каденс, я точно знаю то, что настоящая ты здесь и слышишь меня. Ты ведь всегда была сильной и смелой... Ты ведь не могла проиграть колдовству какого-то трусливого старика.

— Да что ты говоришь, Шайни? — возмущённо всплеснула руками аликорница. — Это и есть я! Настоящая я, а не та сахарная принцесска, об которую все вытирали свои ноги.

— Это не правда, Каденс, — качнул головой белый эквин. — И ты это знаешь. Тебя любили и тобой восхищались все: эквы и эквины Эквестрии и Кристальной Империи, мои родители, принцесса Селестия, принцесса Луна, моя сестра... я.

— То есть... сейчас ты меня не любишь? — обиженно надула губки розовая аликорница, сложив руки под грудью.

— Люблю, — без сомнений ответил Армор. — Люблю больше чем что либо иное в своей жизни. Именно по этой причине... мне больно видеть, во что ты превращаешься... Во что я превратил тебя. Я совершил ошибку, Каденс... Из-за меня пала Кристальная Империя и... Я не могу надеяться на прощение. Но... для тебя ещё не всё потеряно, Каденс: позволь помочь тебе... пожалуйста... любимая.

Принцесса любви вздрогнула и сделала шаг назад, едва не упав при этом на предыдущую ступеньку. Однако же белый эквин, успевший подняться к своей супруге ухватил её за руку, а затем притянул к себе.

— Шайнинг... я запуталась, — жалобно всхлипнула розовая аликорница. — Мне... Мне нужна помощь. Ты ведь не бросишь меня?

— Я всегда буду рядом, — пообещал Армор, заключая стройную фигурку крылато-рогатой эквы в кольцо своих рук, в то время как её кисти легли ему на плечи, а затем сомкнулись на шее.

— Берегись! — закричал бывший визирь, наконец-то сумевший прорвать ту пелену, что блокировала его "метку"...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 9

Примечание к части

Третья написанная версия главы.

Твайлайт без глупых вопросов и возражений создала силовое поле вокруг себя и подруг, только после этого постаравшись обнаружить то, что встревожило Сомбру. В это самое время Шайнинг оторвался от своей жены, запрокинул голову назад и, встряхнув гривой расхохотался, оглашая пространство перед замком двоящимся смехом.

— Брат... — осознав, что нечто произошло с Армором, Спаркл сжала кулаки перед грудью.

— В него вселился злой дух, который теперь управляет телом и обладает всеми навыками Шайнинга: все повреждения тела никак на нём не отразятся, и только если убить оболочку, дух будет вынужден её покинуть, — указав на белого эквина кончиком меча, скороговоркой произнесла Дэш, а когда на ней скрестились взгляды других экв, смутилась и пробормотала: — Это было в последней книжке Деринг Ду, которую я читала.

— Дорогуша, мы вовсе не в книжке, — тяжело вздохнув, попыталась обратиться к разуму подруги белая единорожка.

— Я в этом всё чаще сомневаюсь, сахарок, — фыркнула оранжевая земнопони. — Только вот жанр у неё — совсем не приключения.

— Уважаемый автор, нельзя ли сразу перейти к счастливому концу и вечеринке в честь победы над силами зла? — посмотрев куда-то вверх, сцепила руки на груди Пинки Пай, но не дождавшись ответа повесила ушки, произнеся: — Ну... попытаться стоило.

— Каденс! — не став реагировать на причуды подруг, сиреневая аликорница окликнула бывшую няню. — Что ты сделала с Шайнингом?

— Чуть-чуть его улучшила, — взявшись за локоть эквина, прижавшись к нему боком, принцесса любви заставила Армора развернуться передом к гостям, при этом на её мордочке застыла самодовольная улыбка. — Шайни был слишком скучным: почти не участвовал в моих играх.

— Теперь это изменится, — пророкотал двоящийся голос и эквин наконец опустил голову, открывая сияющие алым глаза с вертикальными зрачками, из уголков коих струился сиреневый туман. — И первыми игрушками станете вы.

— Сомбра... — выдохнула Спаркл, широко распахнув глаза. — Каденс, как ты могла?

— А где наш Сомбра? — внезапно спросила розовая земноэква. — В смысле — не наш Сомбра. Не наш — наш Сомбра?

— Пинки, помолчи пожалуйста, — поморщилась голубая пегаска.

— Но вопрос хороший, — заметила белая единорожка.

— Вот смотрю я на вас... и не понимаю... — белый единорог медленно качнул головой из стороны в сторону. — ...Как вы умудрились меня победить?

— Уже забыл, как мы надрали тебе круп? — Рэйнбоу шевельнула мечом, хищно оскалившись и прищурившись. — Можем повторить на бис.

— Наивные эквы, — хмыкнул одержимый единорог, затем его рог сверкнул алой аурой, а из земли ударили чёрные кристаллические пики, которые были наклонены так, чтобы образовать заострённый конус над магическим барьером аликорна. — Шутки кончились. Пришло время взрослых игр...

— Правда он классный? — подмигнула бывшей воспитаннице розовая крылато-рогатая эква. — Но правда: куда делся ваш Сомбра?

— Не важно: за пределы барьера... — начал говорить Армор, но осёкся, а его глаза распахнулись в догадке. — Сердце!

Каденс...

Полыхнул белым сиянием клинок меча, беспрепятственно пропущенный барьером Твайлайт, легко перерубая кристальные пики. После этого вверх взмыла радужногривая летунья, зависнув в атакующей позе, а следом за ней поднялась ввысь и жёлтая пегаска, держащая в руках перед грудью целебный напиток.

— Эквы очень не любят, когда их бросают на середине разговора, — заявила Дэш. — Ты ведь не решил сбежать от нас?

— Мне некогда возиться с вами, — бросил дух, контролирующий тело Армора, оскалив заострившиеся зубы, затем рывком высвободил руку, за которую держалась розовая аликорница и приказал: — Займись ими.

— Эй! — возмутилась принцесса любви, упираясь ладонями в бёдра. — Кто это назначил тебя главным?

Вместо ответа эквин обернулся чёрным дымом, в коем сияли два алых глаза и, закрутившись спиралью, унёсся в сторону башни дворца, где находилось Кристальное Сердце.

— Дэш, нам нельзя разделяться, — удержала подругу от того, чтобы броситься в погоню Флаттершай.

— Тц... — скрипнула зубами гладиаторша. — Надеюсь, что серый с ним справится. Потому, что если он проиграет — я им обоим по очереди свой меч под хвосты засуну.

— Похоже, что твой дополненный Шайнинг тебя бросил, дорогуша, — хмыкнула Рарити, выбираясь на открытое пространство вместе с остальными подругами.

— Как говаривала бабуля: что имеем — не ценим, а потерявши — плачем, — поддержала единорожку оранжевая земноэква. — И стоило оно того?

— Пф... — состроила гордую и невозмутимую мордочку Каденс. — Я и сама с вами справлюсь.

— Послушай... мы не хотим тебе зла, — заговорила жёлтая пегаска, снизившись и чуть приблизившись к принцессе любви, демонстрируя ей руки, в которых не было оружия. — Просто... замри. Быстрее: я долго её не удержу!

Застигнутая врасплох Каденс, напряжённо смотрящая в глаза Флаттершай видела периферическим зрением, как в её сторону с рога Спаркл сорвался фиолетовый луч. А затем мир для неё погас...

— Ох... — схватившись за голову, Рарити опёрлась о плечо оказавшейся рядом Пинки. — Спасибо...

Элемент Доброты, подхваченная под руку Верностью, спланировала к подножию ступенек лестницы, на которую осела безвольная розовая аликорница.

— Как вы, девочки? — сосредоточенным голосом спросила принцесса дружбы.

— В порядке, — заверила подругу жёлтая пегаска. — Если бы не Рарити, я бы её не удержала.

— Эпплджек?.. — повернулась к оранжевой земноэкве Твайлайт.

— Поняла, — сорвавшись с места, бывшая фермерша в несколько больших прыжков оказалась рядом с обезвреженной Каденс, присела на корточки и положила свои ладони на её голову. — Аргх...

Красные молнии пробежали по рукам Честности, но та сжав зубы перетерпела боль, постепенно поднимающуюся от кистей к локтям, а затем и по плечам...

...

Чёрный дым ворвался в одно из высоких стрельчатых окон башни, в единственной комнате на вершине которой над постаментом в виде восьмиугольной тумбы висело Кристальное Сердце, пульсирующее болезненным красно-фиолетовым светом. Алые глаза с вертикальными зрачками тут же сфокусировали свой взгляд на тёмно-сером единороге в чёрной броне, который протянул руку к артефакту, без вреда для себя просунув её сквозь защитное поле.

— Самозванец! — прорычал дым, выстреливая в Сомбру багровые молнии, что были пойманы на лезвие меча, удерживаемого во второй руке, и безвредно соскользнули с клинка в пол.

— От самозванца слышу, — ответил Джафар, наконец-то прикасаясь к кристаллу...

"Запрос на синхронизацию".

"Обнаружен инициированный пользователь".

"Получено право доступа".

"Сброс всех настроек".

"Выжигание негативной энергии активировано. Выброс".

Вспышка розовой энергии заполнила комнату на вершине башни, вызвав болезненный вой у одержимого эквина, вернувшегося в материальную форму и упавшего на пол, а затем ослепительная волна вырвалась в город, проходя сперва по дворцу и окружающей его площади, а затем и по всем улочкам, переулкам, домам и подвалам. Сам бывший визирь ощутил себя так, будто по нему прошлось тёплое дуновение ветра, в то время как ладонь почти обжигало пламенем.

Кристальное Сердце, ранее опутанное гнилостного вида нитями чужеродной магии, пульсировавшими будто кровеносные сосуды, в один миг словно сжалось... чтобы затем "вдохнуть" и засветиться с удвоенной интенсивностью. Артефакт не обладал разумом, в привычном понимании этого слова, но при этом в нём теплилось подобие жизни. Но несмотря на всё сходство с аналогом из мира Сомбры, оно всё же отличалось в деталях... оказавшихся несущественными для того, чтобы признать своего хранителя.

Взгляд тёмно-серого единорога, скрытого под тонкой плёнкой розовой энергии опустился на белого эквина, кашляющего сгустками крови на полу у его ног. Одержимый Армор взирал на него снизу вверх, алыми глазами с поблёкшими языками зелёного огня вместо зрачков выражая ненависть и бессилие...

— У тебя есть выбор... — заговорил император, затем направил меч на противника и спросил: — Где Грогар? Я не чувствую его во дворце... как и во всём городе.

— Хе... Хе-хе-хе... — рассмеялся двоящимся голосом одержимый. — Прямо сейчас он штурмует убежище Гармонии, чтобы сломить последний оплот сопротивления этого мира. Если поторопишься, может ещё и успеешь увидеть гибель этой высокомерной твари.

— Я не знаком с ним лично, но сомневаюсь в том, что Грогар высокомерен, — отрицательно качнул головой Сомбра. — Слишком уж он осторожен для этого. А теперь... я хочу услышать правду.

Едва прозвучали последние слова, как с меча сорвался розовый луч, ударивший белого эквина в грудь, тем самым заставляя его выгибаться, крича от сжигающей изнутри боли.

— Ещё одна попытка, — прекратив пытку, заявил император.

— Зачем мне помогать шавке принцесс? — скривился собеседник. — Никогда бы не подумал, что Сомбра... любой Сомбра... опустится до прислуживания этим безмозглым лицемеркам.

— И это мне говорит раб, — хмыкнул Джафар. — Похоже, придётся выбивать из тебя ответы иным образом.

— Стой... — подняв дрожащую руку, одержимый сплюнул под ноги своему мучителю. — Грогар ушёл... Совсем ушёл. Он забрал всё, что смог и бросил этот мир умирать. Нас он оставил, чтобы "устроить горячий приём перспективному юноше"... Ну и для того, чтобы не дать вам закрыть портал в бездну, куда утягивает магию и души погибших.

— Ты не врёшь, — удивился бывший визирь. — И... это всё? И где же финальное противостояние великому злу?

На последних словах тёмно-серый единорог патетично возвысил голос, заставляя стены дрогнуть. Ответом же ему был тихий смех Армора, звучащий особенно неприятно из-за эффекта двоения.

— Мы живём не в детской книжке, где злодеи рассказывают свои коварные планы героям, прежде чем приступить к их осуществлению. А теперь, если ты удовлетворил своё любопытство, то можешь добить это тело: покидать его я не собираюсь, а изгнать меня можно лишь убив его.

— Меня это устраивает, — император отпустил рукоять меча и тот рванул вперёд, вонзаясь в грудь белого эквина, морда коего исказилась в изумлении, а глаза стали стремительно затухать. — Ты же не думал, что меня остановит угроза жизни совершенно незнакомому... эквину?

Дёрнувшись в последний раз... тело Шайнинга обмякло, а затем из него заструился тёмный дымок, тут же попытавшийся просочиться сквозь пол. Однако же в этот момент Кристальное Сердце испустило новою волну сияния, выжигая лишившегося защиты плоти умбрума. После этого в комнате на вершине башни установилась тишина.

"Живых обитателей в городе... двести два. Не густо. Элементы Гармонии уже разобрались с принцессой разврата... или как там она себя называет? Провал в Бездну находится в тронном зале и продолжает вытягивать магию из этого мира. Хм... Нужно помочь этому страдальцу: Твайлайт расстроится, если узнает о том, что я убил её брата", — телекинезом вырвав меч из тела белого единорога, пользуясь силой Кристального Сердца и "меткой", бывший визирь залатал рану, а затем молнией привёл жертву одержимости в сознание.

Убрав оружие в ножны, Сомбра извлёк артефакт из защитного поля, начав всматриваться в сияющие грани кристалла. В голову ему пришла одна интересная мысль...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Восемнадцатая арка — 10

Перепончатые и покрытые перьями крылья взрезали воздух могучими взмахами, неся своих обладателей в сторону единственного оплота власти эквестрийцев. Драконы, большинство из коих красовалось чешуёй разных цветов, а малая часть была покрыта густым тёплым мехом, поглощённые терзающим их души пороком, нпочти не носили броню, но не пренебрегали оружием (пусть и считали, что когти и собственное пламя куда эффективнее).

Время от времени к живой туче примыкали запоздавшие одиночки или малые группы крылатых ящеров, которые тут же встраивались в общие ряды. Время от времени вспыхивали короткие но жаркие схватки, которые оканчивались либо тяжёлыми травмами проигравшего, либо же чувствительными ударами по тушам всех соперников, которые наносили старшие и более сильные сородичи, старающиеся сохранить подобие порядка.

А далеко внизу проносились матово-серые реки, бледно-зелёные поля и холмы, поблёкшие рощи и заросли кустарников, где беспокойно метались крупные звери... в то время как их более мелкие соседи забились по норам и тихо дрожали. Но всё это не интересовало владык небес, жаждущих битвы, добычи и пищи...

Когда из висящих неподвижными грудами облаков полетели арбалетные болты, наконечники коих были отравлены, а древки зачарованы, крылатые ящеры не сразу осознали тот несуразный факт, что некие дерзкие глупцы имели наглость на них напасть. Когда же они наконец сориентировались в происходящем, несколько десятков сородичей уже летели к земле, имея в телах по два и больше неучтённых предмета в теле. Впрочем, на общей численности драконов это сказалось не так уж и сильно, а вот их боевой дух разгорелся словно костёр, в который подсыпали опилок и налили лампового масла.

Ветер и пламя обрушились на облака, служившие убежищем для самоубийц, решившихся бросить вызов столь могучей силе. Однако же за секунды до испепеления, которое их несомненно ожидало бы в случае промедления, из серо-белой пелены вырвались полсотни грифонов в полном обмундировании. В последний раз разрядив свои самострелы, при этом не сильно стараясь целиться, они бросили ставшее бесполезным оружие и рванули прочь.

— Не дайте уйти этим трусливым курицам! — взревел формальный лидер самой большой за сотни лет стаи драконов, которому одним фактом успешного нападения нанесли оскорбление... что могло сказаться на доле золота и других сокровищь, хранящихся в городе на вершине одинокой горы. — Сжечь их всех!

Приказ радостным рокотом сотен и сотен глоток поддержали другие крылатые ящеры, которые почувствовали запах крови сородичей и... ощутили тень страха, пробудившего дикое бешенство. Им бросили вызов; над ними посмеялись; их величие посмели поставить под сомнение!

Будь на месте нынешних драконов, погрязших в жадности и высокомерии их предки, являвшиеся могучими, благородными и мудрыми, то подобная провокация была бы обречена на провал. Однако же управлять ими с той же лёгкостью, с которой невидимый кукловод дёргал за ниточки своих марионеток вряд ли получилось бы. В итоге, пусть не забыв о своей главной цели, но отодвинув её на некоторое время, живая туча сменила направление своего движения, при этом ещё и ускорив темп...

...

Кризалис открыла глаза и выдохнула сквозь сжатые зубы. Скорее всего дети улья, пошедшие на эту операцию добровольцами... уже никогда не вернутся в рой. Однако же их жертва позволила как минимум ослабить первый удар по Кантерлоту, а если повезёт...

"Если повезёт, то драконы и грифоны сцепятся насмерть и достаточно сильно потреплют друг друга. Главное, чтобы драконы напали на стаю гордых птиц, чтобы те были вынуждены ответить", — королева чейнджлингов задумалась, не стоит ли всё же отправить ещё одну команду перевёртышей, но уже под маскировкой драконов, но сама же себя и одёрнула (минотавры пусть и яростны, но не столь тупы, а грифоны в жизни не поверят, что у крылатых ящеров хватит ума на засаду, и не хватит глупости для схватки против многократно превосходящего численностью врага).

Взгляд правительницы, находящейся под личиной фиолетовой аликорницы, гордо стоящей на балконе дворца, демонстрируя обитателям города непоколебимость их принцессы, готовой биться вместе со своим народом, а не бросившей их в самое трудное время, сперва поднялся к фиолетовому магическому куполу, а затем опустился на улицы столицы когда-то великого государства. Сколь же расточительным ей казалось тратить силы на подобное позёрство, но... никогда прежде она не чувствовала такого количества любви, восторга и восхищения, что излучали отчаянные смельчаки и глупцы, едва ли не в первый раз берущие в руки настоящее оружие.

— Твайлайт Спаркл...

— Ученица Селестии...

— Принцесса Дружбы...

"Фальшивка, вынужденная играть навязанную ей роль", — мысленно припечатала чейнджлинг.

Всеми фибрами своей души она чувствовала то, что эквы и немногочисленные эквины, зебры, лани, минотаврихи и прочие бывшие рабыни, которым довелось быть собственностью ныне павших корибу, готовы не только драться за неё (Твайлайт), но и умрут для того, чтобы защитить принцессу, вернувшую свободу. И тем больнее будет их разочарование, если вдруг кто-то узнает, что сиреневая аликорница на самом деле находится где-то на севере, а не здесь и с ними.

"И плевать им будет, что настоящая битва за этот мир происходит сейчас там, в Кристальной Империи. И даже если мы здесь сумеем победить, но они потерпят неудачу — все всё равно погибнут. И... поэтому я не имею права не справиться со своей ролью: ведь с этим миром погибнет и мой рой", — вновь прикрыв глаза, сосредотачиваясь на группах перевёртышей и добровольцев из числа беженцев, которые двигались к Кантерлоту со стороны Скверноземья, фальшивая принцесса дружбы принялась координировать действия своего воинства...

План Кризалис был прост: задержать драконов и грифонов, подпустить к городу минотавров и, пока они будут пытаться пробить магический барьер, под которым прячутся ополченцы, ударить в спину всем имеющимся оружием. Своеобразные молот и наковальня были старым как мир тактическим ходом, но при этом спустя тысячи лет он оставался действенным.

Проблемы могли возникнуть в том случае, если к горе подойдёт слишком много врагов: пусть чейнджлинги и могут использовать магию поголовно, но она довольно ущербна, если сравнивать её с теми же единорогами. Добровольцы же, проходившие подготовку уже в улье, беря уроки у опытнейших перевёртышей, в большинстве своём оставались насквозь мирными существами (их и в бой-то пускать было страшно, так как от первого же убийства они могли растеряться и забыть все полученные навыки).

Из паутины ментальных связей роя Кризалис вырвало ощущение того, что что-то изменилось в самом мире. Это нечто было столь эфемерным и неуловимым, что она несколько секунд просто смотрела перед собой непонимающим взглядом... а затем подняла глаза вверх.

— Ха... Ха-ха-ха-ха-ха! — искренний звонкий смех разнёсся над главной площадью, разбился об стены домов и затерялся на множестве улиц Кантерлота. — Небо!

Защитники столицы Эквестрии стали задирать головы, чтобы увидеть причину веселья их принцессы и... на их мордах стали расцветать улыбки, а в глазах заблестели слёзы счастья. Кто-то выронил оружие из рук, кто-то упал на колени, другие просто кричали и потрясали кулаками в воздухе.

Небо... Блёклое, словно выгоревшая на солнце скатерть, переходящее в тёмное полотно с едва заметными искорками звёзд... настоящее небо расстилалось над их головами. Вместе с тем солнце и луна, будто бы восставшие из пепла фениксы, тусклые и слабые, но уже сияющие и дарящие Эквусу свой свет, медленно и неуверенно начали свой бег по давно привычному маршруту.

"Дискорд вас побери... У вас получилось. Чем бы вы там ни занимались — у вас получилось!", — едва удерживаясь от опьянения чужими эмоциями, волна за волной накатывающими на дворец и его обитателей, королева чейнджлингов всё же сохранила самообладание.

В конце концов... как бы там ни было... но минотавры, грифоны и драконы были уже совсем близко.

— Тем хуже для них, — прошептала правительница перевёртышей, а затем магией усилила голос, заставляя его греметь над Кантерлотом: — Враги считали, что смогут нас сломить? Они думали, что придя сюда найдут лишь испуганных и слабых рабов? Что же... покажем им, насколько они ошибались!!!

* * *

С хрустальным звоном потухшие кристаллы осыпались на пол грота, разбиваясь тысячами осколков, а ещё недавно величественное и могущественное древо застыло безжизненной статуей самому себе. Впрочем, стоять ему оставалось недолго: трескающаяся земля и осыпающиеся вниз камни отчётливо на это намекали.

Я — страж земли исконной, но тот кто любит власть,

Предатель вероломный, в мир злу помог попасть.

Светила вновь дарят тепло,

Проклятие с них сорвано,

Спешите дети, возвратите в мир добро!

Я — древний страж, что обречён,

Жить под землёй и видеть,

Страдания и боль... родных детей моих!

Пусть не повержена мечом, но злой судьбою,

Свою проигранную роль... оставлю на двоих!

Разум Гармонии гас, но впервые за долгое время она была искренне счастлива: её дочери вновь жили и имели все шансы воплотиться как полноценные личности; враг, что подвёл Эквус к краю гибели позорно бежал, даже не рискнув схватиться в битве с тем, кто пришёл из-за грани, но с иными целями; сила, рачительно собираемая веками нашла своё применение... позволив исполнить возложенный творцами долг. И как Дискорд чуть ранее, она наконец-то переложила свою ношу на тех, кто смогут её выдержать и не сломаться под весом тяжёлых решений и времени.

"Эквус воспрянет и станет лишь прекраснее прежнего. Я знаю это".

Последние крохи сил Стража Противодействия истаяли, но резонаторам, что фактически вдохнули новую жизнь в солнце и луну это уже было не нужно. Две аликорницы, ослепительно-белая и тёмно-синяя, воспарили в небесах над Вечнодиким Лесом...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятнадцатая арка — 1

Дробное эхо шагов семи пар ног разносилось под сводами древнего дворца, коридоры которого утопали в темноте и пребывали в запустении. Величественные залы, прекрасные галереи, роскошные комнаты — всё это несло на себе печать уныния и скорби по ушедшим хозяевам.

Одетая в короткий белый халат, перевязанный на поясе чёрным кушаком, которые Твайлайт сотворила из прежней одежды и воздуха, Каденс чувствовала стыд даже больший, чем если бы ей пришлось выйти голой на главную площадь империи во время какого-нибудь праздника. И причиной её состояния было то, что подобной возможности более не возникнет даже в качестве наказания: попросту некому устраивать торжества...

Слева розовую аликорницу под руку держала Эпплджек, справа — Флаттершай. Пинки Пай замыкала процессию вместе с Рарити, в то время как Спаркл и Дэш рвались вперёд. Если бы не земноэква и пегаска, Каденс была уверена, что не дошла бы до цели, так как ноги её совершенно не держали.

Принцесса любви... лишившаяся права носить этот титул, с каждой секундой всё яснее понимала масштаб своих преступлений. Она... превзошла даже Сомбру, который подавлял волю своих слуг и превращал подданных в рабов, чтобы те трудились на шахтах и в цехах, но в какой-то степени всё же заботился о них, пусть и в исключительно эгоистичных целях.

Механически переставляя ноги, розовая аликорница чувствовала, как горький ком встал в горле, словно бы распирая его изнутри (из-за чего даже дышать становилось тяжело). Она хотела выйти в снежную пустыню, упасть и завыть, словно виндиго из сказок для малышей...

Это всё казалось дурным сном, который вот-вот закончится и тогда... проснувшись в постели с любимым мужем... она могла бы заплакать и рассказать о том, что увидела. Шайнинг обязательно бы обнял её, гладя по гриве говорил бы какие-нибудь успокаивающие глупости, пообещал бы, что никогда и никому не позволит и пальцем её тронуть. А потом... Потом они остались бы в королевских покоях, отменив все встречи и перепоручив важные дела министрам, а сами сидели бы в широком кресле, пили какао и рассматривали альбомы с фотографиями.

Только кошмар не спешил заканчиваться, окутывая со всех сторон липким холодом и заставляя сердце сжиматься от фантомной боли. Логика твердила, что всё это — жестокая реальность, в которой больше нет верных слуг, восхищённых подданных, любимого и смелого мужа, величественной и решительной покровительницы снов... А это значило, что никто не придёт на помощь и не решит все проблемы при помощи древних артефактов.

Особенно ироничной ситуацию делало то, что когда-то она пришла в этот город как спасительница, что сдерживала злого тёмного мага из седого прошлого, пока Твайлайт и её подруги искали способ победить врага окончательно. Теперь же Сомбра, пусть и явившийся из иного мира, спасал Кристальную Империю уже от неё.

"Но он опоздал", — промелькнуло в голове принцессы, вспомнившей события последних дней, навсегда отпечатавшихся в памяти крылато-рогатой эквы картинами жестокой расправы.

Всё, что осталось от величественного города-государства — это пустынные улицы и дома, лишившиеся своих хозяев. Сейчас, если кто-нибудь захотел бы, их можно было бы захватить где-то за полчаса, да и то большую часть времени солдаты попросту шагали бы по ровным дорогам. Только вот и все соседи тоже были достаточно истощены, чтобы всерьёз бороться за никому не нужный клочок земли посреди снежной мерзлоты... когда рядом целая Эквестрия, лишённая защиты.

"Просить прощения?.. Нет, я не буду этого делать. Прощения просят лишь те, кто хотят его получить. Я же его не заслуживаю... Не после всего того, что было", — ноги вновь подогнулись, пытаясь уронить тело на колени, но держащие аликорницу за локти эквы были начеку, не позволяя подобной слабости.

А тем временем они уже вбежали в тронный зал, так и не встретив на пути сопротивления, ну или хоть кого-то живого. Хранительницы... или же уже Элементы Гармонии... остановились и тяжело дыша уставились на провал в Бездну, похожий на раскрытую уродливую пасть...

...

— Бррр, — Пинки Пай поёжилась и обхватила себя руками, ощутив потусторонний холодок, которым тянуло из дыры в пространстве, сияющей багряной пустотой.

— Не то слово, сахарок, — передёрнув плечами, поддержала подругу Эпплджек, одной рукой продолжая удерживать под руку розовую аликорницу, почти окончательно ушедшую в себя (сейчас, глядя на недавно ненавистную экву, Элементу Честности было даже жаль её... совсем чуть-чуть).

— Твайлайт, ты знаешь, что нам с этим делать? — указав мечом на провал, будто бы вытягивающий жизнь из окружающего пространства, спросила Рэйнбоу, с какой-то непоколебимой уверенностью посмотрев на сиреневую аликорницу.

"Хотела бы и я быть столь же уверенной в себе", — промелькнуло в голове принцессы дружбы, которая бросила взгляд на бывшую принцессу любви, но тут же отбросила возможность того, чтобы попытаться получить от неё ещё хоть какую-то информацию (после того как с неё сняли чужое влияние на разум, бывшая няня... сломалась морально, вызывая опасения о том, что она может наложить на себя руки, если останется одна).

Спаркл незаметно вздохнула, возвращая взгляд к провалу в бездну, кажущемуся неподвижным и безжизненным. Впрочем, её не покидало ощущение, что в любой момент эта дыра может начать расширяться, чтобы поглотить весь Эквус, ну или из неё может полезть нечто ужасное...

"Если Грогар ушёл туда, значит там не так уж и пусто. Я не хочу знать, какие ещё обитатели могут ждать нас там", — сиреневая аликорница понимала, что им следует как-то закрыть прореху в ткани мира, но с огромным трудом представляла себе сам процесс этого действия.

Очень сильно хотелось, чтобы Сомбра оказался рядом и сказал, что нужно делать... а лучше — взял на себя эту ответственность, с видимой непринуждённостью решив очередную проблему. Пусть они и были знакомы совсем недолго, но с тех пор как тёмно-серый эквин спас её из собственного дворца, где крылато-рогатая эква была лишь игрушкой в руках у захватчиков, у неё сложилось впечатление, что для него попросту нет невозможного.

"Нельзя полагаться на других всегда", — сама себе мысленно попеняла Твайлайт, встряхиваясь и беря эмоции в воображаемый кулак.

— Флатти, Эй-Джей, посадите Каденс у стены, — велела Спаркл, мысленно уже начав составлять заклинание. — Мне понадобится помощь каждой из вас.

— Я могу помочь, — заявила розовая аликорница, пусть голос её и звучал тихо.

— Спасибо, но мы как-нибудь сами, — отказалась от подобной перспективы оранжевая земноэква, начав тянуть бывшую правительницу Кристальной Империи к стене тронного зала, на которой отражалось сияние провала в Бездну.

— Твайлайт, я... — Каденс упрямо выпрямилась и посмотрела на бывшую воспитанницу с выражением... которое сложно было расшифровать (в её взгляде смешались мольба, надежда, боль, вина...).

— Не будь букой, Джеки, — улыбнулась подруге Пинки. — Каденс ведь хочет помочь и не замышляет ничего плохого. Ты ведь это чувствуешь...

— Твайлайт? — бывшая фермерша перевела взгляд на сиреневую аликорницу, ожидая от неё решения, при этом всё же перестав тянуть оказавшуюся достаточно сильной принцессу.

— Каденс, ты ведь не решила совершить какую-нибудь глупость, вроде закрытия прорехи ценой своей жизни? — нахмурилась Спаркл, подходя к бывшей няне и заглядывая ей в глаза, при этом сцепив руки перед грудью и прижав крылья к спине. — Не спорю: это будет крайне героично, но... глупо и эгоистично.

— Я... — попыталась что-то сказать розовая аликорница, неосознанно сделавшая попытку отшатнуться, чего у неё не вышло из-за Эпплджек и Флаттершай.

— Ты, — твёрдо отозвалась младшая крылато-рогатая эква. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, Каденс... всё же мной было совершено не меньше такого, о чём не хочется даже вспоминать. В конце концов... ведь именно я рассказала о слабостях подруг.

— Не вини себя, Твайлайт, — протянув свободную руку, Флаттершай положила ладонь на плечо принцессе дружбы. — По доброй воле ты никогда не сделала бы этого. Я знаю.

— На нас лежит не меньший груз, Твай, — заметила Дэш, подойдя к своей принцессе справа, чтобы прикоснуться к её плечу левой рукой. — Не бери всю ответственность на себя.

— Если кто-то и виноват, Твайли, то это тот жуткий старикашка, — убеждённо констатировала розовая земноэква.

— Верно, дорогуша? — подтолкнула Эпплджек в бок Рарити.

— Это точно, — фыркнула оранжевая земноэква, отводя взгляд, решив не продолжать упрямиться... хотя бы сейчас.

— Я знаю, Каденс, что тебе сейчас тяжело, — вновь заговорила принцесса дружбы, встретив взгляд своей бывшей няни уверенно и твёрдо. — Но бегство — это не вариант. На нас лежит ответственность за произошедшее, а значит... мы должны сделать всё возможное и невозможное, чтобы исправить хотя бы часть.

— Меня не примут... — сделала очередную попытку бывшая правительница Кристальной Империи.

— Ту Каденс, которую я знаю, это не остановило бы, — прервала её Спаркл. — Легко быть всеми любимой принцессой, когда всё вокруг хорошо. Но ведь так было не всегда. Селестия однажды изгнала на тысячу лет свою Сестру... и как бы ей ни было тяжело, она продолжала править, защищая народ Эквестрии. Легенды о Найтмер Мун до сих пор живы в умах Экв и Эквинов, как и истории о Духе Хаоса, и о временах до создания Эквестрии... Мы сможем восстановить наш мир, Каденс. Это будет тяжело...

— У-у-у, — поникла Пинки Пай. — Почему всё не может быть просто?

— Тсс, — белая единорожка зажала рот розовой земноэквы ладонью. — Не сейчас, Пинки.

— ...Нам придётся много работать, но мы справимся, — постаравшись не обращать внимания на отвлекающий фактор, дёрнув ушами продолжила говорить принцесса дружбы. — Но мы сможем это сделать, только если будем работать вместе. Плечом к плечу. Ты не будешь одна, Каденс... обещаю.

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, затем розовая аликорница опустила голову и, всхлипнув, вздрогнула всем телом, зажмуривая веки. По молчаливой просьбе ученицы Селестии, сделавшей небольшой шаг вперёд, её подруги отпустили руки старшей крылато-рогатой эквы, тут же оказавшейся в объятьях воспитанницы. Остальные Элементы Гармонии предпочли расступиться, в то же время окружая двух принцесс своеобразным кольцом.

— Я буду рядом, Каденс, и помогу тебе преодолеть все трудности, — пообещала Спаркл.

— Я верю тебе, Твайлайт, — уткнувшись в плечо младшей эквы, тихо ответила бывшая правительница Кристальной Империи. — Я... Я постараюсь. Спасибо.

В этот момент, словно бы только и дожидался чего-то подобного, провал в Бездну вздрогнул и чуть расширился, пуская по пространству волну дрожи. Эквы тут же встрепенулись и обернулись к прорехе, вставая плечом к плечу.

— Какой у нас план? — деловитым тоном спросила голубая пегаска, опять же глядя на принцессу дружбы, от чего та непроизвольно хихикнула.

— Сейчас закроем эту дырку, потом найдём Сомбру и Шайнинга, ну а после этого вернёмся в Кантерлот и напинаем всем, кто хочет его захватить, — скороговоркой произнесла розовая земноэква. — А потом устроим вечеринку.

— Хороший план, — улыбнулась подруге сиреневая аликорница. — Так и поступим. Девочки, я составила заклинание, но мне понадобится много магии.

— Ты всё это время занималась расчётами? — округлила глаза жёлтая пегаска.

— Твайлайт, — Дэш потёрла лоб ладонью левой руки. — Ты — яйцеголовая.

— Ох... — Рарити закатила глаза к потолку. — Можете вы быть серьёзными? Что нам делать, Твайлайт?

— Нужно взяться за руки... — начала объяснять принцесса дружбы, переходя на сосредоточенный тон, при этом продолжая придерживать бывшую няню одной рукой, будто бы опасалась, что та вот-вот исчезнет.

Простила ли ученица Селестии розовую аликорницу? Она... старалась это сделать и верила, что однажды добьётся успеха. Но сейчас личные чувства были не столь важны, да и понимание того, что правительница Кристальной Империи была под чужим контролем помогало настроиться на нужный лад.

"Однажды мы переживём всё это, а о нынешних событиях будем вспоминать как о дурном сне. Ведь так... Селестия?".

...

Воззвав к своим силам, шесть Элементов Гармонии и принцесса, принявшая решение вновь начать бороться за право обладать своим титулом, сделав к этому первый твёрдый шаг, влили энергию в одно-единственное заклинание, ударившее семицветным лучом в портал в Бездну. Разрыв в пространстве стал затягиваться буквально на глазах, а когда его края сомкнулись, волна цветной энергии разошлась во все стороны, будто бы смывая налёт серости со стен дворца...

Немногочисленные выжившие обитатели города-государства, сперва ощутившие забытое чувство воздействия Кристального Сердца, будто бы наполнившего тела теплом и силой, ощутили на себе ещё и целебное воздействие Элементов Гармонии. Один за другим они выбирались из своих убежищ, чтобы боязливо оглядываясь направиться к главной площади, надеясь на то, что в их жизнях свершилось очередное чудо, на этот раз избавившее от тирании нового зла.

Девятнадцатая арка — 2

Вдох-выдох...

Изо рта вырывается облачко белого тумана, тут же растворяющееся в окружающем пространстве.

Вдох-выдох...

Каждая клеточка тела ощущается переполненной силой, только и жаждущей вырваться на свободу для того, чтобы исполнить волю своего сосуда.

Вдох-выдох...

Два тёмно-серых крыла раскрываются за спиной, словно настоящие полотна перегораживая пространство залла, ранее служившего хранилищем Кристального Сердца. Осколки брони же, которая мешала превращению, лежат на полу кучкой тусклых кристаллов чёрного цвета, вперемешку с обрывками поддоспешника, благодаря чему торс единорога остался скрыт только собственной шёрсткой, что совершенно не доставляло никаких неудобств.

"Это невероятно", — сжав и разжав кулаки, которыми сейчас мог бы крушить прочнейшие кристаллы, Джафар прикрыл глаза и сосредоточился... тут же ощутив связь с барьером над городом, с бурей, что кружилась вокруг Кристальной Империи, а также с маленькими, испуганными существами, в душах коих тлели угольки надежды, готовые вот-вот погаснуть окончательно.

Почти от каждого существа к нему тянулись тонкие ниточки, по которым текла сила, которая капля за каплей заполняла кажущийся бескрайним незримый резервуар. Стоило выделить своим вниманием одну из воображаемых точек на столь же воображаемой карте, как в разум бывшего визиря потекла информация: образы из глаз, звуки из ушей, ощущения тела, запахи, шёпот мыслей на грани слышимости. Если бы всё это не было приглушено, ну или не имей император опыта борьбы за собственное я, подобный эксперимент мог дорого ему стоить...

Это была кобыла... эква двадцати семи лет, родившаяся ещё до тысячелетнего забвения, когда городом-государством правил король-чародей, Повелитель Теней Сомбра. Прямо сейчас она думала о том, что произошло нечто необычное, как и в день победы над прежним королём... при котором жилось лучше чем при корибу и нынешней принцессе, при мысли о которой шёрстка на спине вставала дыбом.

Кристальная земноэква шла ко дворцу, чтобы встретить свою судьбу: она больше не могла прятаться, так как есть самой и кормить жеребёнка было нечем. В её мыслях мелькали образы самоубийства, но перед этим следовало сделать так, чтобы малыш не попал в лапы чудовищь...

"Не бойся, дитя, всё закончилось", — мысленно прошелестел в голове эквы голос тёмно-серого единорога, после чего пришла волна тепла, наполнившая мышцы силой и бодростью.

Всё это не отняло у императора и пяти секунд, после чего он коснулся своей волей другой искорки жизни, а затем и третьей. Почти везде ситуация была схожей, а потому, чтобы не тратить лишнего времени, Джафар отправил всем одно и то же сообщение, сопроводив его ощущением тепла и уверенности. Впрочем, сюсюкаться с рабами у него не было никакого желания, а потому он собирался оборвать все эти связи, едва только доставит их в Кантерлот (пусть у других болят головы на тему заботы о голодных ртах).

"Как иронично: у меня Сердце болит от вида несчастных кристалийцев", — бывший визирь хмыкнул, затем посмотрел на сидящего на полу Шайнинга Армора, взирающего на него широко распахнутыми глазами, после чего сосредоточился и дёрнул воображаемую нить, порвавшуюся с едва уловимым звоном.

— Кха... — схватился за грудь белый единорог. — Ты... Ты... Что ты сделал?

— Спас твою бесполезную жизнь? — изогнув брови, чуть наклонил голову Сомбра.

— Сердце... — с трудом подбирая слова, начал говорить эквин.

— Твоё сердце мне не нужно: оставь себе, — милостиво разрешил тёмно-серый... аликорн, совершив небрежный жест правой рукой.

— Кристальное Сердце! — не выдержав откровенного издевательства, выкрикнул бывший принц, гвардеец, а может быть и ещё кто-то. — Что ты с ним сделал? Империя погибнет без него...

— Теперь я — Сердце Империи, — твёрдо заявил император, слегка полыхнув рубиновой аурой. — Империя же, если ты не забыл, уже мертва. Воскрешать её останки нет смысла... да и вряд ли у кого-то возникнет желание. Впрочем, если ты так хочешь, мы можем отправиться на площадь и ты спросишь у подданных, переживших твоё правление, хотят ли они остаться здесь. Нет? Почему-то я так и думал. А теперь вставай и пойдём к твоим жене и сестре: они уже справились со своей частью работы.

Взмахнув левой рукой и отправив мысленный образ в "метку", что удивительно гармонично объединилась с Сердцем, Сомбра заставил взлететь с пола сперва кусочки поддоспешника, а затем и брони. На торс натянулась ткань, уже имеющая прорези для крыльев, после чего кристаллы слились в недостающую часть доспехов.

"Не идеально, но могло быть и хуже", — на миг подумав о том, что броня больше не нужна, тёмно-серый аликорн отвесил себе воображаемый подзатыльник, напоминая все те случаи когда магия попросту не работала.

Дождавшись пока белый единорог встанет на ноги, император зачерпнул магию из своего нового резерва и... сместил их в пространстве, заставляя появиться неподалёку от усталых, но живых и довольных экв. Чтобы привлечь их внимание он заговорил со своей обычной интонацией, рубиновыми глазами обозревая тронный зал:

— Вижу, моя помощь в этот раз не понадобилась.

— Сомбра! — резко обернувшаяся Твайлайт скользнула взглядом по брату, а затем сорвалась с места и в несколько шагов оказалась рядом с бывшим визирем, буквально врезаясь в него, обеими руками хватаясь за плечи. — Ты... в порядке?

Император моргнул, чувствуя себя несколько оглушённым тем уровнем почти щенячьего восторга и облегчения, которым повеяло от Спаркл. В то же время его подсознание определило экву как "свою", а Сердце протянуло нить, подсоединяя принцессу дружбы к своеобразной паутине, от чего по её телу пробежала дрожь, а глаза широко расширились.

— Более чем, — придержав сиреневую аликорницу за талию, ответил Джафар, тут же добавив с некоторым самодовольством: — Разве я давал повод сомневаться в себе?

— Ха! — усмехнулась Рэйнбоу. — Скромностью ты не страдаешь.

— Кто бы говорил, Сахарок, — фыркнула Эпплджек, несколько неуверенно переводя взгляд на Армора. — М... я не хочу портить романтический момент, но... этот парень в порядке?

— Дорогуша, ты только что испортила этот момент, — заметив как покраснела мордочкой Твайлайт и слегка отстранилась, заметила Рарити.

— Да, — ответил бывший визирь земноэкве, после чего взглянул на белого единорога, а затем на розовую аликорницу, что старательно изучала пол под своими копытцами. — Семейные вопросы вы можете решить в Кантерлоте, а я ещё ненадолго задержусь здесь: нужно разобраться с наследством, которое получает каждый монарх при захвате власти.

— Кантерлот; Кризалис! — вскинулась Спаркл отступая на шаг, взглянула в глаза серому аликорну и, что-то прочитав по выражению его морды... расслабилась, но лишь для того, чтобы распахнуть глаза в удивлении. — У тебя крылья?!

— Вау! — подскочила на месте Пинки. — Это надо отпраздновать!

— Должна сказать, шо тебе идёт, — заявила оранжевая земноэква. — Ну и... поздравляю.

— Гхм, — вскинув левую руку с раскрытой ладонью, Сомбра прервал дальнейшую пустую болтовню, немного сосредоточился на "метке" и, влив в неё побольше магии, при помощи Обмана увидел город на горе, рядом с которым лежали сбитые небесные корабли, над коими парили две крылато-рогатые эквы. — Вам пора в Эквестрию, пока Селестия и Луна не взялись за Кризалис, не обнаружив своих близких во дворце. Твайлайт, ты сможешь телепортировать всех?

— Я... да, — собралась с мыслями принцесса дружбы, заставляя себя отвести взгляд от крыльев императора. — Но... тебе не нужна помощь? Может быть кому-то следует остаться?

— Если нужно с кем-то разобраться — только скажи, — Дэш огладила рукоять меча на своём поясе, при этом кровожадно сверкнув глазами и оскалившись в улыбке. — Мне так и не удалось хорошенько подраться.

— Думаю, тут дела другого рода, — подала голос Флаттершай, правой рукой проводя по гриве. — Я могла бы помочь...

— Ша, девчат, — прервала их Эпплджек, поднимая руки в останавливающем жесте. — Если бы это было что-то, с чем здоровяк не может справиться — он бы сказал. А нам в Кантерлот надо, пока принцессы жучиху не поджарили.

— А к его прибытию мы всё подготовим, — широко улыбнулась Пай, в предвкушении потирая ладошки.

— Но что делать нам? — заговорил Армор, смотрящий на свою жену, которая смотрела куда угодно, но не на него. — В Кантерлоте мы... нежелательные гости.

— Вы и в Кристальной Империи теперь не самые любимые особы, — напомнила голубая пегаска, за что удостоилась нескольких укоризненных взглядов. — Что? Я же всё правильно говорю!

— Твоя прямолинейность, сахарок, порой даже меня удивляет, — покачала головой бывшая фермерша.

— В любом случае... мы не можем оставить вас здесь, как и отпустить, — пусть ей было тяжело это говорить, но сиреневая аликорница справилась. — Если вы будете с нами, то на вас не нападут... наверное.

— Наденьте на них кандалы и скажите, что они — мои пленники, — предложил Сомбра. — Ну а если кто-то всё же начнёт что-то требовать, то объявите, что я расстроюсь... в случае если с моими пленниками что-то случится. Ну а потом вы и сами разберётесь.

— Может сработать, — вернув взгляд серому аликорну, чуть дёрнув ушами и шевельнув крыльями заметила ученица Селестии, после чего спросила уже у обсуждаемых: — Что вы об этом думаете?

— Я согласна, — ответила Каденс без размышлений, неосознанно сцепив руки в замок, чтобы посмотреть на Сомбру. — Я прошу... позаботься о них. Я... не смогла.

— Разберусь, — коротко ответил Джафар, размышляя о том, чтобы и её нить связи с Сердцем оборвать, но всё же удержался от этого из-за того, что она была значительным источником магии (да и прежней злости при взгляде на эту ко... экву не возникало).

...

На то, чтобы сотворить подходящие кандалы, на которые пошли части доспехов Армора, коего всё равно требовалось лишить брони, пленнику вовсе не положенной, ушло меньше пары минут. Затем Элементы Гармонии, принцесса любви и бывший принц Кристальной империи встали плотной группой, и Твайлайт телепортировала их в Кантерлот. Бывший визирь же на всякий случай проследил за ними при помощи аналога силы Талы, чтобы убедиться в отсутствии новых неожиданностей, потом оглядел Кристальный Дворец и... выдохнул.

Интуиция молчала, "метка" не обнаружила врагов (кроме драконов и грифонов, сцепившихся где-то на двух третях пути к столице Эквестрии), а на грани сознания звучало нечто, отдалённо похожее на журчание ручейка. После некоторого времени, потраченного на попытки понять, что это ещё за галлюцинация, тёмно-серый единорог с удивлением осознал, что таким образом воспринимает благоприятное расположение Эквуса, сфокусировавшего на нём своё внимание.

"Чудесно. Теперь я ещё и так могу? Даже не знаю, стоит ли мне радоваться", — отстранившись от данного отвлекающего фактора, вроде бы не несущего угрозы, император влил немного магии в "метку" и сместился в пространстве, появляясь перед главным выходом из дворца.

К этому моменту на площади уже собрались эквы, лани, несколько тёлочек яков, которые на общем фоне смотрелись несколько неуместно. Некоторые из них сбивались в группы, другие стояли в одиночестве, испуганно оглядываясь, третьи держали на руках малышей...

"Какое жалкое зрелище", — наложив на свои крылья иллюзию чёрного плаща, аликорн вышел на верхнюю ступеньку лестницы, почти сразу оказавшись в центре внимания.

Он понимал, что это совсем другой мир, да и местные пони совсем не те... но всё равно чувствовал горечь от осознания гибели Кристальной Империи. Самым же отвратительным казалось то, что город пал не в бою, когда защитники сражаются за каждый дом, а сдавшись по приказу своих правителей.

От рабынь ощущался страх, решимость и даже какая-то отчаянная надежда. Они стояли и ждали, не смея даже громко вздохнуть, не говоря уже о чём-то большем...

— Грогар бежал, корибу мертвы, Ми Аморе дэ Каденс и Шайнинг Армор были побеждены, а Кристальное Сердце принадлежит мне, — добавив в голос силы, констатировал император. — Город мой.

Прошла секунда, за ней вторая... Тут одна из старших кристалиек упала на колени и воскликнула, срывая голос:

— Да здравствует король!..

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятнадцатая арка — 3

Мраком одеты горы и реки,

Тучи их скрыли от света на веки.

Жар от огня, пепел, зола,

Надолго запомнила эта земля...

Шелест крыльев, рассекающих ночной воздух нарушил тишину, но некому было его услышать и лишь ветер отзывался эхом среди крутых склонов. Свет звёзд и луны, поднятой на небосвод её новым-старым живым олицетворением был не способен пробиться сквозь чёрные тучи, веками висящие над безмолвными скалами, откуда сбежали все обитатели многие годы назад...

"Где ещё следует искать одно из сокровищ мира, если не в самом мрачном его уголке?", — мысленно хмыкнул Джафар, закладывая широкий вираж вокруг массивного каменного хребта, в который всматривался сияющими алыми угольками глазами.

Обман позволял не тратить время на долгие поиски, которые могли бы занять годы, а то и десятилетия, но даже сейчас, после того как тело преобразилось в нечто более совершенное, "метка" не стала чем-то ультимативным и дающим абсолютное всемогущество. Нет, при нужде и приложении фантазии с её помощью можно было даже местными светилами управлять, для чего требовалось потратить уйму магических сил, но при этом всегда оставались лазейки, коими могли воспользоваться недоброжелатели.

"Пожалуй... я стал слишком осторожным", — мысленно констатировал бывший визирь, совершенно не собираясь что-либо предпринимать для исправления этого факта (ведь здоровая паранойя продлевает жизнь параноика, а вот преступная беспечность и глупая самоуверенность приводят к строго противоположному результату).

— Вот ты где, — тонкая усмешка исказила губы тёмно-серого жеребца, который мощным движением взмахнул крыльями, зависая над одним из ущелий, после чего вытянул вперёд правую руку с раскрытой ладонью. — Иди ко мне!

"Метка", получив серию мысленных команд и порцию энергии из Сердца, которое удивительно быстро заполнялось через связи с оставленными в Кантерлоте кристальными пони, потянулась к древнему артефакту и исказила пространство, заставляя один предмет находиться сразу в двух местах. Переборов секундное сомнение, вызванное внезапно проснувшейся робостью от понимания разницы между собой и сущностью, сотворившей эту вещь, Сомбра сжал пальцы латной перчатки на древке жезла, увенчанного раскрытой грифоньей лапой.

— Попался... — сверкнув глазами, император извлёк сокровище народа грифонов из аномалии, отменил действие "метки" и прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям.

Реликвия, созданная из силы светила этого Эквуса была удивительной: в ней не ощущалась огромная мощь, чего Джафар подсознательно ожидал, она чем-то напоминала Кристальное Сердце, являющееся шедевром и вершиной мастерства артефакторики всех времён (по крайней мере, ничего превосходящего его бывший визирь не видел), но в то же время её структура была совершенно иной. При помощи жезла можно было объединить народ, воздействуя на разумных даже не через разум или подсознание, а на куда более глубоком уровне, позволяя притираться друг к другу обладателям совершенно разных характеров...

"Порочность подобной системы показали грифоны", — напомнил себе тёмно-серый аликорн, в очередной раз взмахивая крыльями и ощущая, как от тысяч нервных окончаний к мозгу устремляются импульсы, приносящие пьянящее не хуже вина удовольствие, даруемое самостоятельным свободным полётом.

Усилием воли отстранившись от всё ещё новых, а потому и настолько ярких ощущений, Сомбра сконцентрировался на артефакте в своих руках. Несколько секунд он ещё размышлял о том, что собирается сделать и о том, не стоит ли передать его союзникам, чуть укрепив их власть и усилив своё влияние... но лишь качнул головой на этот план.

"Я сделал достаточно. Если же они не способны справиться с остальным сами, то какой смысл тащить всё на себе? У меня и своих забот достаточно, чтобы забивать голову проблемами чужого мира", — обратившись к "метке", бывший визирь начал творить, перековывая Реликвию в нечто иное.

Жезл в руках Джафара сопротивлялся какую-то секунду, будто бы размышляя над полученным предложением, после чего потёк словно жидкий воск, превращаясь в золотой наручь. Под взглядом рубиновых глаз с левой руки кристальной пылью осыпалась часть брони, тем самым обнажая предплечье, на котором спустя ещё несколько мгновений было закреплено необычное украшение.

— Хм, — сжав и разжав кулак, тёмно-серый аликорн мысленно потянулся к Реликвии, которая тут же отозвалась и растеклась по руке, превращаясь в перчатку с острыми даже на вид когтями, оканчивающуюся чуть ниже локтя. — Неплохо.

Порыв прямо сейчас проверить своё новое приобретение удалось подавить, пусть и не без труда, а затем Сомбра вновь применил свою силу, смещаясь на новое место...

...Чтобы появиться над спокойной поверхностью кажущегося бескрайним океана. Тут же алые глаза вновь вспыхнули двумя яркими угольками, что не уступали своим сиянием далёким звёздам, но вместо завораживающего холода источали почти физически ощутимый жар.

"Вот оно", — губы императора снова исказила улыбка и он протянул правую руку с раскрытой ладонью, призывая к себе вторую из утерянных Реликвий этого мира.

Какое-то время ничего не происходило, а затем из воды с фонтаном брызг вырвался круглый снаряд, сияющий изнутри переливающимся всеми цветами радуги светом. Влетев в ладонь тёмно-серого аликорна, драгоценный камень вспыхнул чуть ярче... после чего будто бы успокоился и угас.

Поднеся драгоценность к глазам Сомбра всмотрелся в радужные переливы, словно бы лениво перетекающие друг в друга. Вновь обратившись к собственной "метке", он заставил Реликвию уменьшиться до размера фаланги большого пальца, после чего усилием воли вернул перчатку в форму наруча... и прижал "жемчужину" к тыльной стороне первого артефакта.

Изменённые, но сохранившие свою сущность неизменной, артефакты слились воедино и одарили своего нового владельца волной золотого и серебряного сияния. Где-то на грани сознания императора появились отголоски силы двух светил, через которые он мог дотянуться и до Селестии с Луной. Сёстры-аликорницы тоже почувствовали нечто странное, в результате чего вскоре ночной серебряный диск уставился на Джафара радужкой зелёного глаза.

"Чего и следовало ожидать", — промелькнуло в голове Джафара за секунду до того, как на расстоянии вытянутой руки от него из лунного света сформировался полупрозрачный силуэт.

— Сомбра? — спросила Луна, одетая в серебристые доспехи, облегающие всё тело, с повязанной на поясе тканью синего цвета, изображающей подобие юбки. — Я ощутила что-то странное. Ты что-нибудь об этом знаешь? Почему ты... здесь?

На последнем слове иллюзия развела руками, словно бы пытаясь охватить водный простор, в воздухе над которым они находились.

Вместо слов бывший визирь показал принцессе левую руку, на которой тускло посвёркивал золотом наруч с переливающимся всеми цветами радуги камнем. Эква некоторое время внимательно изучала артефакт, затем прикрыла глаза, правой рукой помассировала переносицу и изрекла:

— Понятно.

— И это всё? — с долей удивления вздёрнул брови тёмно-серый аликорн, ожидавший несколько более бурной реакции.

— Ты думал, что я начну возмущаться или что-то требовать? — иронично уточнила принцесса ночи, затем отрицательно качнула головой и вздохнула. — Скорее всего, до всей этой истории с корибу, я так и поступила бы. Но сейчас... Если ты считаешь, что артефакты творцов нашего мира тебе нужны и не опасаешься того, что от них будет больше вреда чем пользы — забирай.

— Знаешь, Луна... — Джафар огладил бородку указательным и большим пальцами правой руки, при этом опустив левую руку, продолжая мерно взмахивать крыльями для того, чтобы удерживаться на одном месте. — Ты выглядишь моложе своей тёзки из моего мира, но при этом кажешься взрослее её.

— Приму это за комплимент, — чуть криво улыбнулась тёмно-синяя аликорница, подняла взгляд к небу и спросила: — Собираешься уходить?

— У меня есть дела, которые более не терпят отлагательств, — пожал плечами бывший визирь.

— Ответственность, — понимающе хмыкнула эква. — А как же твои подданные, что признали тебя королём? Заберёшь их с собой?

Тёмно-серый аликорн мысленно вернулся к недавним событиям, когда почти две сотни испуганных, усталых и голодных ко... экв, ланей и тёлочек встали перед ним на колени, ожидая своей судьбы. Они не знали того, что он — не их Сомбра, но всё равно были готовы служить, пусть даже в качестве рабов (на фоне пережитого под властью корибу, рабство у Короля-Чародея казалось не такой плохой альтернативой... тем более, что он — один, а значит физически не сможет уделять внимание всем сразу).

"Нужна ли мне эта головная боль? Каденс, наверняка, потребовала бы взять их с собой. Но вот в чём дело: узнав, что одна из моих жён — принцесса любви, эти подданные точно не будут в восторге. Убеждать их, что она — не та же самая аликорница, что замучила многих их знакомых — дело неблагодарное. В результате, кроме обузы на многие годы вперёд, мы получим не слишком лояльную группу... Разделить их как и оленей ранее, чтобы они смешались с верными подданными?", — бывший визирь покосился на свой новый артефакт, применение которого могло решить эту проблему, что было бы фактическим признанием собственной неспособности найти адекватное решение (а ведь дело усложнялось ещё и наличием самих оленей, которые у бывших рабынь будут ассоциироваться с корибу, пусть те и сами совсем недавно являлись невольниками).

— Я бы хотел попросить позаботиться о них... некоторое время, — наконец произнёс император.

— "Некоторое время"? — наклонила голову Луна, глядя на собеседника из-под полуприкрытых век.

— Мы несём ответственность за тех, кого приручили, — скрестил руки на груди тёмно-серый аликорн. — Даже если для этого ничего не делали. Бросить их на произвол судьбы мне не позволит гордыня.

— Ты, наверное, единственный известный мне эквин, который совершает добро из насквозь эгоистичных целей, — улыбка эквы озарила мордочку, сбрасывая с неё налёт усталости и груза ответственности. — Если бы твой тёзка из нашего мира мыслил также...

— Короля делает его свита, — равнодушно констатировал Сомбра. — Если подданные — голодные запуганные рабы, то это означает лишь, что их правитель не смог, ну или не догадался как сохранить свою власть иначе. Я тебя расстроил?

— Немного, — не стала скрывать тёмно-синяя аликорница, после чего вновь посмотрела на небо. — Мы с сестрой позаботимся о твоих подданных, пока ты не решишь, что с ними делать. Уверена, что и Твайлайт приложит к этому руку, как и остальные Элементы... Ты собираешься что-то решать по её поводу?

— Я не собираюсь забирать ученицу у твоей сестры, — взглянув в глаза собеседнице, ответил на её настоящий вопрос Джафар. — Пусть аликорн её силы и знаний в моём мире был бы весьма полезен. Но у меня есть более интересная идея...

— Поделишься? — поняв, что эквин не собирается продолжать, поторопила его принцесса ночи, неосознанно сложив руки под скрытой серебристой чешуёй грудью.

— Вы с Селестией стали хранителями этого мира, — бывший визирь взмахнул в воздухе правой рукой, совершая неопределённый жест. — Стражи Противодействия, в обязанности которых входит защита Эквуса от внешних вторжений. Скажи, страж, как ты смотришь на то, чтобы создать постоянную связь между нашими мирами? У вас есть знания, которых нет у нас, ресурсы, которыми вы ещё долго не сможете воспользоваться, земли... ну а я могу предложить нечто ничуть не меньшее. Же... Эквинов, которые позволят вашим подданным продолжить полноценную жизнь, например. Всё же в настоящее время, в том числе и после твоих действий, партнёров для продолжения рода у экв не так уж и много.

Луна молчала почти минуту, затем спросила:

— Ты ведь можешь потребовать это?

— Предпочитаю сотрудничество, от которого обе стороны будут иметь выгоду, — пожал плечами бывший визирь. — Если ставить кого-то в положение, где он только даёт, но не получает ничего в ответ, то можно быть уверенным, что скорее раньше чем позже, он станет твоим врагом.

— Моё согласие у тебя есть, — спустя несколько секунд заявила принцесса ночи. — Селестия тоже не станет возражать. Что же до Твайлайт и остальных... Если бы ты предложил это при них, то минимум пять из шести Элементов принялись бы убеждать нас в том, что поступить нужно именно так.

— Вот и договорились, — удовлетворённо кивнул тёмно-серый аликорн.

— Ты не мог бы задержаться на завтрашний праздник? — чуть поспешнее чем следовало спросила тёмно-синяя аликорница. — Нашим подданным будет важно увидеть того, благодаря кому свобода вообще стала достигнута. Да и твоё присутствие поможет оттенить Кризалис...

"Пир после войны...", — Сомбра прикрыл глаза, прикидывая все плюсы и минусы, а затем медленно кивнул.

— Пока время между нашими мирами не синхронизировано, ещё один день не станет чем-то критичным, — изрёк император. — Полагаю, комнату для меня уже подготовили?

— Да, — улыбнулась эква и опустила руки вдоль тела, после чего её образ стал растворяться в лунном свете. — Увидимся на рассвете.

Оставшись в одиночестве над водным зеркалом, отражающим свет ночного светила и далёких звёзд, Джафар мысленно пробежался по годам своей новой жизни. Следовало признать, что личность прежнего владельца тела отразилась на нём сильнее чем казалось изначально, что выразилось в усилении чувства ответственности, гордости, некоторых иных чертах характера. То же отношение к подчинённым визирю было несвойственно, из-за чего он собственно и оставался одиночкой с единственным собеседником, которому мог сколь-нибудь доверять.

"Интересно, где же Яго? Почему-то я совершенно не верю, что эта эгоистичная злобная птица погибла окончательно".

...

Над Кантерлотом всё ещё был воздвигнут щит, но теперь сияющий блёклым серебром и придающий городу несколько призрачный ореол. Взгляд, усиленный "меткой" быстро нашёл дирижабли минотавров, расколотые или сожжённые магией аликорнов, обрушивших всю свою ярость на почти ни в чём не виноватых марионеток Грогара, из-за невозможности отомстить самому барану (или кем он там был на самом деле?).

У подножия горы был разбит лагерь пленных, окружённый ещё одним магическим барьером, не позволяющим разбежаться двурогим налётчикам. Драконы и грифоны, качественно стравленные между собой диверсантами Кризалис, на поле боя так и не явились, да и вообще потеряли желание продолжать эту компанию. Впрочем, расстраиваться по этому поводу никто не собирался: и без них хватало проблем.

Эквы и другие освобождённые невольницы, коих собралось в столице весьма немало, за время до заката успели не только привести улицы в пристойный вид, но и избавились от символики корибу, которую те размещали на каждом доме. Лишь после того как было отражено нападение минотавров бывшие рабыни, пусть и не все, избавились от своих ошейников, хотя и не обошлось и без ситуаций, когда опьянённые чувством свободы особы отказывались надевать на себя вообще хоть что-то, даже если это были юбки и блузы.

Тяжелее всего в освобождённом городе было эквинам и другим самцам, коих оказалось не так уж и много: невзирая на уверения Луны в их лояльности, как и том, что они успешно боролись внушению корибу и пытались защищать своих экв в меру возможностей, появляться на улицах без сопровождения им было не безопасно. Впрочем, после того как прибудут беженцы, скрывавшиеся в Скверноземье, ситуация обещала немного выправиться, пусть и возникнут трудности в общении между спасшимися за границей и перенёсшими все тяготы рабства на родине.

"Глядя на местную Кризалис я начинаю сомневаться, что правильно поступил с её тёзкой из своего мира", — промелькнуло в голове у тёмно-серого аликорна, когда он приземлялся на балкон покоев, которые (как говорила сила Талы) были выделены ему.

В том же крыле дворца были выделены комнаты для кристалиек, пришедших из оставшейся брошенной империи вместе со своим новым королём. Они собрали немало вещей, начиная от одежды и инструментов, заканчивая книгами из библиотеки, но всё равно нуждались очень во многом. Впрочем, словам Луны не было смысла не верить, так что Сомбра был уверен, что о них позаботятся... и пристроят их к работе.

Распахнув стеклянные двери и войдя в просторную комнату, в которой стояла большая квадратная кровать, застеленная белыми простынями без каких-либо узоров, а у стен разместились шкафы, столики и кресла, император вопросительно вздёрнул брови. Прямо на ложе, свернувшись компактным клубком и уткнувшись носом к прижатым к груди коленям, сладко сопела белая единорожка, одетая в задравшийся белый же халат, под коим иного белья не наблюдалось.

— И как это понимать? — прозвучал спокойный вопрос, заставивший гостью вздрогнуть и, испуганно распахнув глаза, уставиться на временного хозяина комнаты.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятнадцатая арка — 4

— М... Ваше величество, — растерянно произнесла эква, левой рукой одёргивая край задравшегося халата, прикрывая бедро.

— Собственной персоной, — сперва развёл руки в стороны, а затем скрестил их на груди Джафар, из-под полуприкрытых век глядя на незваную гостью. — И что привело тебя в мои покои, Свити Белль?

— Я... — белая единорожка поспешно села, поджав под себя ноги, при этом непроизвольно запахнув расползающиеся края одеяния. — Я хотела поблагодарить вас за спасение моей сестры... и Эквестрии.

"А ещё, она навоображала себе непонятно чего, от радости после встречи с Рарити решив совершить подростковую глупость", — мысленно констатировал бывший визирь.

Не то, чтобы серый аликорн был против ко... молодой эквы в своей постели: в конце концов, после столь напряжённых событий это было бы не лишним. Однако же и каждую встречную сколь-нибудь симпатичную особь противоположного пола тащить на ложе его не тянуло, так как жён и любовницы для удовлетворения потребностей тела вполне хватало. К тому же... Элемент Щедрости вряд ли будет столь щедра, чтобы отдать свою сестру в качестве эквы на ночь (тем более после того, что им пришлось пережить при корибу).

— Благодарность принята, — спокойно произнёс Сомбра. — А теперь, либо раздевайся, ложись на спину и раздвигай ноги, либо иди к себе.

— Но... — белая единорожка округлила глаза то ли в испуге, то ли от удивления, при этом схватившись руками за края ткани. — Я...

— Избавь меня от этого, — отмахнулся император, после чего отвернулся к балкону и сделал несколько шагов, останавливаясь в проходе. — Я не благородный светлый рыцарь, который побеждает чудовищ и берёт в жёны прекрасных принцесс... или кого-то из их окружения. Хочешь романтики? Найди кого-то другого. Всё, что я сделал... это делалось в первую очередь ради моих собственных интересов. Так что — не трать моё время попусту: я хочу отдохнуть перед тем как займусь собственными делами.

"Если она подчинится и разденется, то я спорить не буду и воспользуюсь возможностью. Всё же никаких недосказанностей между нами больше нет", — мысленно констатировал Джафар, чувствуя смесь раздражения и лёгкого возбуждения.

— П... Простите, Ваше Величество, — шмыгнув носом, произнесла Свити Белль. — Я... не хотела вам помешать.

— Иди к себе, — равнодушно велел бывший визирь, до слуха коего донеслась возня со стороны постели, после чего был быстрый цокот, окончившийся хлопком двери.

"Даже немного жаль. Впрочем... тем лучше", — развернувшись и вновь шагнув в комнату, тёмно-серый аликорн закрыл двери и осмотрелся.

— Долго ты собираешься прятаться? — вопрос Сомбры в тишине спальни прозвучал насмешливо. — Или же ты решила дождаться пока я усну, чтобы тебя не выгнали?

— Тц... — раздалось из шкафа у левой стены, затем дверцы распахнулись и оттуда, раздвигая вешалки с какой-то одеждой, с хмурым видом выбралась голубая пегаска, всё ещё одетая в нагрудную броню и юбку, но хотя бы без щита (хотя меч она могла спрятать в своём убежище, чтобы неожиданно его выхватить). — Обойдёшься. Меня ты не интересуешь.

— Да ну? — вскинул брови в намёке на удивление Сомбра, после чего подпёр подбородок правой ладонью, пальцами левой руки обхватив локоть, а крылья сложив на манер плаща. — Тогда объясни мне, почему Верность прячется в шкафу, словно любовница, которую застало врасплох возвращение жены?

— На меня эти трюки не действуют, — гордо вскинулась радужногривая летунья, складывая руки под грудью. — И вообще... я хотела убедиться, что ты не сделаешь со Свити ничего плохого.

— Давай опустим бессмысленную пикировку: я действительно устал и хочу со всем этим покончить, — опустил руки император, тяжёлым взглядом одарив вторую незваную гостью. — Ты ведь пришла не следить за сестрой подруги и тем, что она хотела сделать; вряд ли тебя привели сюда те же желания, что и сбежавшую единорожку...

— Мог бы быть с ней и помягче, — хмуро заметила Рэйнбоу. — Всё же она немало перенесла и иметь перед собой образ рыцаря, на которого можно положиться, было бы не лишним.

— А ещё я мог разложить её прямо на этой кровати, воспользовавшись столь щедрым предложением, — прервал собеседницу Джафар. — Однако же не сделал этого. Ну а то, что при этом пострадали её нежные чувства... не моя забота.

— Ладно... — вскинула руки в защитном жесте Дэш. — Ты — крутой парень, которому противны розовые сопли. Знаешь... если бы это была не Свити, то я бы даже похвалила тебя.

— Считаешь, что мне стоило ею воспользоваться? — наклонил голову и выгнул брови тёмно-серый аликорн, сцепляя кисти рук за спиной.

— Хр... — зажмурила глаза и потёрла переносицу правой рукой пегаска. — Как же ты меня бесишь.

— Раз уж ты не собираешься занять место сестры подруги в моей постели... — начал говорить Сомбра.

— Обойдёшься, — дёрнула ушами Эква, вновь складывая руки на груди и чуть расправляя крылья.

— ...Может быть объяснишь, зачем пришла в мои покои и как оказалась в шкафу? — невозмутимо закончил говорить император.

— Я хотела поблагодарить тебя за помощь и сказать, что пусть моя верность принадлежит Твайлайт... подругам и Эквестрии, но если в моих силах будет оказать помощь, которая не будет вредить им, то ты можешь на меня рассчитывать, — заявила Рэйнбоу, твёрдо взглянув в глаза собеседнику.

Тему того, как и почему она пряталась среди одежды, летунья решила тактично опустить. Сам же бывший визирь, если бы действительно хотел это узнать, мог воспользоваться "меткой", но по большому счёту ему было всё равно.

— Я запомню это, — серьёзно кивнул тёмно-серый единорог.

— И... всё? — недоверчиво уточнила Дэш.

— Пока что мне твоя помощь не нужна, — пожал плечами Сомбра. — Если у тебя больше ничего нет — можешь идти.

— Ну тогда... до завтра, — прикрыв дверцы шкафа, летунья направилась к выходу, но в последний момент остановилась и спросила, обернувшись вполоборота: — Как ты узнал, что я здесь?

— Никак, — развёл крыльями собеседник, чем вызвал на мордочке эквы сперва недоумение, а затем и возмущение, которое вырвалось лишь в форме обиженного фырка, после чего дверь спальни захлопнулась с другой стороны.

"Вот и чудно", — на всякий случай проверив комнату на присутствие ещё каких-нибудь гостей, Джафар создал простейший сигнальный барьер, который растянул на стены, окна и двери, после чего обратился к своей "метке" и заставил броню осыпаться кучей кристалликов.

Глубоко вдохнув и выдохнув, давая своему телу отдохнуть от ощущения пусть удобных, но всё же сковывающих доспехов, бывший визирь улёгся на постель, после чего окружил её сферой уже защитного поля. Магии на то, чтобы поддерживать эти заклинания часами у него теперь было достаточно, ну а умение работать со своим разумом позволяло не отвлекаться на данный процесс.

"И всё же... как я устал", — промелькнуло в голове, когда тёмно-серый единорог смежил веки, погружаясь в долгожданный сон без сновидений (чтобы не дать лазеек для проникновения в свои мысли даже теоретически).

Не то, чтобы Сомбра не доверял своим новым союзникам, пусть подозрительность в их отношении и сохранялась, но у него были здравые опасения, что враг сможет нанести удар обойдя все их предосторожности. В конце концов то, что Грогар сбежал, вовсе не означает того, что он не оставил себе какой-нибудь якорь для возвращения, или же не создал помощников, готовых жизнь положить на алтарь мести за разрушенные планы. Ну и, разумеется, нельзя было отбрасывать вероятность, что какая-нибудь эква решит совершить подвиг и убить Короля-Чародея, который точно что-то задумал, и вообще поработил принцесс.

* * *

— Тшшш... — одной рукой обнимая подругу за плечи, второй рукой Эпплблум гладила Свити Белль по спине. — Не оценил этот эквин бесчувственный твоих светлых порывов, ну ему же и хуже. Он хотя бы достаточно честным оказался, шоб голову тебе не морочить.

— Я чувствую себя такой... дурой, — всхлипнув и вздрогнув плечами, тихо произнесла белая единорожка, усаженная на колени земноэквы, которая в свою очередь сидела на краю кровати в комнате дворца, выделенной им ещё прошлым днём. — Я ведь думала... Я хотела...

— Хош, я ему в морду дам? — предложила бывшая фермерша совершенно серьёзным тоном, чем удивила свою подругу настолько, что она даже перестала плакать.

Оторвав мордочку от насквозь промокшего плеча земноэквы, Белль посмотрела в решительные и заботливые глаза, в свете единственного магического светильника кажущиеся более тёмными чем на самом деле. Некоторое время волшебница молчала, а затем спросила:

— Ты... серьёзно хочешь врезать Сомбре... из-за меня?

— А шо такого? — изогнула брови земноэква. — Кем бы он там себя не возомнил, я ему тебя в обиду не дам.

Эпплблум понимала, что шансов против Сомбры у неё нет, тем более после того как он стал аликорном, но ведь это совершенно не было причиной для того, чтобы сдаться и хотя бы не попытаться подправить самоуверенную морду. В конце концов... может быть ей даже повезёт (она этому эквину тоже была благодарна за всё, что он сделал, но это не позволяло вести себя... так).

— Спасибо, Блум, — ещё раз шмыгнув носом, белая единорожка обняла подругу за шею, устраивая голову у неё на плече.

— Я всегда буду на твоей стороне, Белль, — пообещала жёлтая эква, крепко обнимая Свити обеими руками.

— Либо целуйтесь уже, либо ложитесь спать! — прорычала с другой кровати Тиара, метким броском подушки накрывая обеих подруг. — Нам вставать уже через три часа, а я ещё и глаз не сомкнула!

— Полегче! — возмутилась Эпплблум, подхватывая снаряд одной рукой, чтобы швырнуть его обратно. — У нас тут, между прочим, эмоциональный момент...

— Да у вас эти моменты каждые три-четыре дня, — приняв сидячее положение, земноэква смяла подушку в руках. — Залягали уже!

Новый бросок пришёлся в пустоту, так как Блум в этот раз успела откинуться назад, увлекая за собой и тихо хихикающую единорожку, которая вывернулась из хватки одной руки, схватила собственную подушку и заявила:

— Это объявление войны!

— Ага, — подтвердила бывшая фермерша, хватая сразу две подушки и вставая с кровати. — Мятеж. Но мы его подавим.

— Э-э-э... Вы чего? — растерялась Тиара, затем повернулась к соседке и попыталась её растрясти. — Спун, наши лидеры произвол учиняют. Спун? Спуни!..

Единственная спавшая до этого момента земноэква перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой, которую у неё отобрала Тиара, чтобы ей было чем защищаться от наступающих Эпплблум и Свити Белль...

Это был жаркий бой, по итогам которого комната оказалась завалена перьями, наволочки были разорваны, а четыре эквы сидели на одной кровати, растрёпанные и тяжело дышащие... но впервые за долгое время чувствующие себя счастливыми настолько, насколько это было возможно. Только сейчас, чувствуя себя в безопасности и среди тех, кому они доверяли как самим себе, подруги окончательно поверили в то, что затянувшийся на долгие годы кошмар закончился. В конце концов... когда всё только началось, каждая из них была беспечным подростком...

— Спасибо, девочки, — сдув с носа прилипшее к нему перо, белая единорожка тепло улыбнулась. — И спасибо вам за то, что вы есть.

— Только снова не разводи сырость, — фыркнула Тиара, за что получила тычок в бок от Спун. — Ай...

— Постараюсь, — пообещала волшебница, после чего прикрыла глаза и добавила с улыбкой: — Но ничего не могу гарантировать.

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятнадцатая арка — 5

Сжимая пальцами края раковины, украшенной узором из завитушек синего цвета, он смотрел на своё отражение в зеркале, которое висело на стене ванной комнаты гостевых покоев. Его не сковали цепями, не бросили в камеру для суда, не... не сделали ничего, что хоть немного помогло бы почувствовать себя наказанным за свои преступления.

"Вместо этого мне выделили комнату, чистую и уютную, одежду, средства для умывания, еду... Мне выдали всё то, в чём сейчас нуждается каждая эква, которую привела в город беда", — вспышка злости на самого себя и бывших рабынь, что не назначили своего наказания заставила крепче сжать пальцы, от чего раковина треснула и в ладонях оказались горсти раскрошенного стекла.

Растерянно моргнув, Спайк посмотрел на свои руки, затем перевёл взгляд на отражение, приоткрыл рот, словно бы желая что-то сказать и... вздрогнул. Пальцы сами собой разжались, а белая крошка высыпалась из ладоней в раковину, застучав по гладкой поверхности и устремившись в сливное отверстие.

"Я не хотел... не хотел... не хотел..." — мысленно забормотал молодой дракон, отшатнувшись назад, чувствуя как его начинает потряхивать от накатывающей паники.

Зажмурившись и вцепившись когтями в голову, ящер попытался выкинуть из головы образы того, что происходило последние... вроде бы четыре года (в том состоянии, похожем на непрекращающееся опьянение следить за временем не удавалось, да и желания не было). Однако же стало лишь хуже и картины издевательств над эквами, среди коих преобладало насилие над одной конкретной принцессой, словно вода через старую плотину просачивались из глубин подсознания.

Спайк сам не понял того, как упал на колени, раскачиваясь из стороны в сторону, при этом бормоча одно слово: "Прости". Он хотел бы сказать, что не делал всех этих ужасных вещей с той, кто заменила ему старшую сестру и мать, но... что-то в душе говорило, что это было бы ложью. Мерзкий голос из глубин сознания твердил, что всё это было его желаниями, вырвавшимися на свободу едва только магия корибу подточила тиски морали и затуманила разум.

"Биг Макинтош дрался до конца, дав Эпплблум и Свити Белль сбежать; Зефир сошёл с ума, но пытался спасти Флаттершай; даже канцлер Нейсей смог сопротивляться и пытался защитить принцесс... А я?", — о всех этих событиях огнедышащий ящер узнал ещё тогда, когда был верным слугой оленей, предводитель которых любил обсудить при Твайлайт её подруг (впрочем, та вряд ли его слышала, так как в это время обычно принимала очередное наказание).

— А я? — прозвучал в тишине комнаты тихий и получившийся неожиданно тонким голос, которого вовсе нельзя было ожидать от той горы мышц, которой Спайк ныне являлся. — Что сделал я? Что я мог?..

Признавать это было больно, но дракон и без того испытывал душевные муки, так что не пытался себя обмануть и смягчить эффект. В конце концов, если бы его воля была сильнее, то он мог выкрасть Твайлайт из замка, ну или отправить её куда-нибудь при помощи своего огня (ведь незадолго до нападения они тренировали этот навык).

"Вместо этого я наслаждался тем, что могу обладать ей... что могу унижать её... что могу смотреть, как другие...", — злой рык прервал течение мыслей, а из-под век заструились горькие слёзы.

Он предал её...

Он потерял её...

Она больше никогда не посмотрит на него как прежде, не улыбнётся и не обнимет со словами, что всё будет хорошо...

"Я сам разрушил то, что у меня было", — промелькнула яркая болезненная мысль в голове, стоило лишь вспомнить ту короткую встречу, которая произошла минувшим вечером.

Сиреневая аликорница говорила, что рада его видеть и... рада, что он снова стал прежним. Она старалась вести себя с ним как прежде, в те уже далёкие и будто бы ненастоящие годы, но...

"Она меня боится", — отчётливо осознал Спайк, глядя на Спаркл, что смотрела куда угодно, но не ему в глаза.

Попытка подойти ближе чем на два шага и прикоснуться вовсе заставила Твайлайт отшатнуться, а ещё дракон понял, что аликорница едва сдержалась от применения магии. Тогда же в голове промелькнули мысли, испугавшие самого ящера, что со сломанным рогом и обрезанными крыльями она не была столь страптивой.

На миг Спайк почувствовал, что снова хочет ощутить ту власть, но теперь уже без оков корибу. Возможно Твайлайт это почувствовала, так как быстро ушла, почти убежав из комнаты, после чего он остался предоставлен сам себе.

"Неужели я действительно такой?.. Неужели я — монстр, жаждущий только обладать и подчинять? Неужели...", — зарычав, ящер мотнул головой из стороны в сторону, после чего влепил себе удар по морде справа, умудрившись разбить губу.

Вспышка боли слегка отрезвила разум, позволив снова здраво воспринимать реальность. Придерживаясь за край ванны он поднялся на ноги и вновь посмотрел в зеркало.

— Я — не ты, — прошептал Спайк, обращаясь к своему отражению, кажущемуся в эти мгновения олицетворением того монстра, который управлял их телом все последние годы. — Я никогда не стану таким как ты... Я не причиню вреда Твайлайт... Никому больше... Слышишь?!

Приблизившись к испорченной раковине, ящер уставился в отражение собственных глаз. На него смотрел настоящий дракон с фиолетовой чешуёй, развитой мускулатурой, практически квадратной нижней челюстью. Стоило лишь приоткрыть рот, как стали видны острые крепкие зубы...

"Я не буду чудовищем! Если придётся... Если придётся, то я изменюсь, но не стану тем, кем был...", — вдохнув и выдохнув, он закрыл глаза, вновь видя образы минувших событий, от которых сердце обливалось кровью... и нечто тёмное в душе отзывалось, будто бы уговаривая поддаться инстинктам.

Спайк верил, что ему хватит воли... пусть и лишь на этот раз. Однако же просто жить с осознанием произошедшего ему было мало: он хотел искупить свою вину, пройти какое-то испытание, перенести наказание, сопоставимое с содеянным. Даже сейчас, мучая себя воспоминаниями и чувством вины, он испытывал... облегчение. Казалось, что собственные страдания позволяют дышать глубже...

"Может быть... если я испытаю на себе всё то, что испытала она, Твайлайт меня простит?", — мысль заставила вновь распахнуть глаза и всмотреться в своё отражение.

Дракон покрутил эту идею в своей голове, после чего признал её вполне логичной. Ведь только пережив всё то же самое, он сможет понять свою... больше чем просто подругу или сестру. Лишь оказавшись на её месте он сможет... хотя бы в своих глазах, избавиться от части вины.

"Тогда... она должна будет находиться на моём месте? Нет... Твайлайт на это не пойдёт. Она — не я", — выдохнув через нос две струйки изумрудного огня, ящер опустил голову вниз, пытаясь найти выход из ситуации.

Внезапно в голову пришла догадка, что во дворце находится тот, кто сможет реализовать его идею от начала и до конца: он обладает и достаточной силой, и достаточной жестокостью, чтобы не остановиться. Кроме того, он сможет понять мотивы Спайка и не откажет в помощи...

"Осталось его найти. Вряд ли кто-то из экв согласится проводить меня до комнат Сомбры, если я выйду из своих покоев и начну блуждать по коридорам", — хмыкнув, бывший уже Помощник Номер Один отступил от зеркала и стал перебирать варианты возможных действий.

Долго думать не пришлось, так как единственным реально имеющим шансы на успех вариантом являлось применение драконьего пламени на себе, для отправки себя в качестве посылки. Опасно ли это было? Да. Глупо? Несомненно. Была бы Твайлайт против? Однозначно (во всяком случае — прежняя принцесса дружбы ни за что такое не одобрила бы, а потом и лекцию прочитала).

"Я сделаю это, чтобы всё вновь стало как раньше", — решился ящер, глубоко вдыхая и формулируя желание оказаться в комнате дворца, где находится Сомбра.

Выдохнув себе под ноги Спайк ощутил, как пламя окутывает всё его тело, а затем словно бы проваливается куда-то в пустоту...

...

"Убивать. Я хочу убивать!", — мысленно заявил Джафар, принимая сидячее положение на кровати и смотря на то, как с пола поднимается сиреневый дракон (как он миновал сигнальный барьер было не ясно, да и причина падения, поднявшего немало шума вызывала вопросы).

— Гррр... — защитный барьер исчез, а пальцы рук сами собой сложились в символ руны отталкивания (одной из немногих, которые удалось узнать у захваченных духов корибу).

Сгусток энергии врезался в дракона, отбрасывая его к стене, чтобы в следующую секунду его сковали розовые кристаллы, возникшие по приказу Сердца. Оглушающий луч из рога довёл захват до логического завершения, позволяя более не столь сильно концентрироваться на защите собственной крылато-рогатой туши.

— Для попытки убийства... глупо раскрылся, — оскалился бывший визирь, при помощи "метки" создав на себе чёрную броню, после чего рывком переместился к пленнику, хватая его левой рукой за нижнюю челюсть, чтобы поднять морду и заглянуть в закатившиеся глаза. — И-и-и... Дискорд. Как тебе такое только в голову пришло?

Отстранившись от бессознательного пленника, который (как говорило подобие силы Талы) заявился в его комнату для того, чтобы превратиться в самку и подвергнуться изнасилованию, тёмно-серый аликорн растёр морду закованными в броню ладонями. Он был зол из-за внезапного пробуждения, раздражён возможностью обхода сигнального барьера, возмущён тем, что его в своих похотливых планах хотел использовать ящер, явно тронувшийся умом...

— Хочешь стать самкой, чтобы Твайлайт тебя не боялась? — прищурившись, зловещим тоном спросил Сомбра, тут же сам себе кивнул и продолжил: — Хорошо, я исполню твоё желание. Но потом не жалуйся, если полученное будет отличаться от воображаемого.

Зачерпнув побольше силы, император направил её в "метку", после чего выплеснул приказ в виде рубинового сияния на Спайка, лишь начавшего вяло шевелиться. Тело дракона словно воск поплыло, уменьшилось в размерах, обрело подобающие самкам их расы округлости, перестроилось изнутри...

— А неплохо вышло, — вспоминая Скандалистку, считающуюся весьма красивой представительницей своего народа, сам себе кивнул Джафар. — Наслаждайся.

Розовые кристаллы осыпались невесомой пылью, а тело новоявленной драконицы стало падать на пол. Однако же бывший визирь вновь обратился к своей силе, создавая с её помощью портал, куда и угодил (угодила?) незваный гость.

— Хм... А не зря ли я это сделал? — в наступившей тишине спросил у себя аликорн, почесав подбородок указательным пальцем правой руки. — Впрочем, поздно волноваться. Пора собираться, а то что-то я здесь загостился.

...

Твайлайт сидела за письменным столом в своей комнате, уже очищенной от следов пребывания корибу, но всё равно кажущейся пустой и холодной. Магический светильник, отбрасывающий на столешницу конус тёплого жёлтого сияния, выхватывал листы бумаги, изрисованные линиями и формулами, в дальнем углу стояла так и не тронутая кровать, у стены привычно разместился массивный шкаф с сиротливо пустыми полками.

Наставница и Луна в приказном порядке отправили её отдыхать, хотя сами продолжали работать и по сей час, решая тысячу и одну проблему, которые возникали в Кантерлоте едва ли не каждую минуту. Было понятно, что они хотели дать младшей принцессе возможность привести себя в порядок перед грядущим днём, но... не им одним хотелось забыться в работе.

После посещения Кристальной Империи и увиденных там ужасов (площадь с ритуально принесёнными в жертву разумными до сих пор стояла перед глазами) Спаркл считала, что её уже ничем не удастся пронять. Однако же встреча со Спайком поколебала это мнение, заставив вновь чувствовать себя слабой и маленькой...

Прикусив кончик карандаша, сиреневая эква зажмурилась. В какой-то момент во время короткого разговора она вернулась в то время, когда была послушной и безотказной игрушкой... И пусть это наваждение исчезло столь же стремительно как и возникло, но если бы тогда дракон приказал "На колени", она бы подчинилась не задумываясь.

Твайлайт признавала, что испугалась и попросту сбежала, так ничего и не объяснив никому. Ей до ужаса хотелось найти Сомбру, чтобы... спрятаться у него за спиной, отгородившись от всего этого мира силой, что этот самый мир изгибала под себя, походя разрушая встающие на пути препятствия.

"Это не выход. Тем более... Сомбра скоро уйдёт. Нужно... Нужно попросить Луну, чтобы она помогла мне справиться с этим страхом. Нужно будет поговорить со Спайком... Завтра же с ним поговорю и всё объясню. Он же не виноват...", — додумать мысль принцесса дружбы не успела, так как в этот момент над её кроватью открылся портал, откуда выпало чьё-то тело.

В одну секунду сиреневая аликорница оказалась на ногах и окружила себя защитным барьером, но что-либо ещё сделать не успела, так как её взгляд наконец-то рассмотрел небольшую сиреневую драконицу, испуганно смотрящую на неё широко открытыми глазами с вертикальными зрачками. А затем прозвучал и тонкий голос...

— Т-Твайлайт...

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Девятнадцатая арка — 6

До рассвета оставалась пара часов и вновь ложиться спать не имело смысла: праздник планировалось начать с ритуала смены дня и ночи, на котором будут присутствовать все "герои", из-за чего следовало быть полностью готовым к указанному часу. Стоило Джафару подумать о том, что и его причислили к этой касте, как на морду выползала кривая улыбка, так как по-личному мнению он не отвечал высоким требованиям данного титула (уж точно не являлся бесстрашным, самоотверженным и милосердным).

"Какой смысл ждать здесь? Пока время между мирами не синхронизировано, а у меня достаточно магической силы, можно не бояться куда-то опоздать", — решительно тряхнув гривой, бывший визирь смежил веки и медленно вдохнул носом, чтобы затем выдохнуть ртом.

В каком-то смысле встряска, организованная драконом-извращенцем, коему теперь придётся жить с осознанием исполнения (пусть и только частичного) своего желания, пошла тёмно-серому аликорну только на пользу. Во всяком случае желание оттягивать решение ещё одной проблемы отпало полностью, заставив вспомнить тот значительный факт, что неожиданность может случиться с кем угодно в любую секунду.

Подойдя к свободному участку стены, Сомбра приложил к ней правую ладонь и сконцентрировался, вливая магию из Сердца в свою "метку". От руки тут же стали распространяться волны искажений, а затем на выровненной поверхности образовалась зеркальная кристальная корка.

Глаза императора вспыхнули двумя раскалёнными угольками, свет от коих заполонил глазницы, а по импровизированному зеркалу пошла рябь. Некоторое время он искал путь в мир, из которого прибыл на этот Эквус, после чего пришлось стабилизировать канал перехода.

В последний раз оглянувшись на комнату, выделенную ему во дворце Кантерлота, Джафар скрыл своё присутствие во всех мыслимых спектрах, ускорился настолько, насколько это позволяло его воображение, а затем шагнул в портал. Серебристая поверхность пропустила его сквозь себя словно гладь воды, а затем вновь сомкнулась позади и превратилась в обычный зеркальный кристалл...

* * *

— Тебя интересует именно это, а не проблемы, которые я собираюсь решить? — улыбнулся змеиной улыбкой жеребец, широким шагом заходя в хранилище, сразу же направляясь к невысокой тумбе, вершину коей накрывал прозрачный колпак, не мешающий видеть чёрный кристалл, будто бы поглощающий свет.

— У меня есть только одна проблема, — хмыкнула крылатая кобыла, с опаской глядя на то, как собеседник снимает защиту с вместилища её души. — Что ты задумал, Сомбра?

— Как непочтительно ты говоришь со своим императором... — насквозь фальшиво изобразил печаль тёмно-серый единорог, пальцы правой руки коего сжались на жемчужине. — Сейчас ты сама всё поймёшь.

— Ты не... — попыталась сказать Айси, при этом широко распахнув глаза, но в следующий миг её тело распалось лоскутами теней, которые истаяли прежде чем коснулись пола.

— Так-то лучше, — хмыкнул правитель, поднося кристалл к короне, в которой прямо над рогом появилось гнездо, точно подходящее для удержания драгоценности. — Терпеть потенциальных предателей, да ещё обладающих подобной силой... при этом уже запланировавших своё предательство... Как же глупо, отец.

После того как Чёрная Жемчужина оказалась помещена в корону, тени вновь ожили, на этот раз выпуская из себя двух чейнджлингов, которые держали под руки обмякшую лань с безвольно опущенной головой. В то же время обе императрицы, мирно спавшие в своих постелях, оказались обездвижены и скованы подавляющими магию браслетами, после чего их тела стала покрывать тёмно-фиолетовая плёнка из слоистого кристалла. Учитывая, что и сам Джафар, и Айси пытались бороться, распылять внимание на кого-то ещё было нецелесообразно.

— Как иронично, не правда ли, отец? — заставив вырасти из пола тонкую зеркальную пластину, тёмно-серый жеребец посмотрел на своё отражение. — Ты сам вручил мне силу, которую кропотливо собирал все эти годы, знания, что бережно хранились в твоей голове, власть... что так пьянила твой разум, при этом не позволив осознать очередную фатальную ошибку. Почему я зову тебя отцом? Ах... Просто ты стал тем, с кого я брал пример по воссозданию личности, уничтоженной этой проклятой зеброй. Знания же о том, как работать с разумом, мне послушно предоставили чейнджлинги, которых ты столь любезно сохранил для разведения. Понимаешь... роевой разум несколько отличается от того, к чему привыкли обычные разумные Эквуса.

Словно извиняясь перед своим отражением, император развёл руками, широко и лучезарно улыбаясь. А в это время вокруг зеркала нарастали рамы, украшенные цепочками вплавленных в кристалл символов, которые повторяли ранние портальные наработки одной сиреневой аликорницы.

— Что я собираюсь делать? — вслух произнёс жеребец, заложив руки за спину и начав прохаживаться вперёд-назад. — Как и ты, отец, как и Кризалис, которую я считаю матерью, я жажду сам всем владеть и всеми править. Но в отличие от вас, один из которых обладал умом, а вторая — силой, у меня есть и то, и другое... а значит и шансов на успех гораздо больше.

Новая пауза продлилась недолго, но её было более чем достаточно, чтобы прозвучали новые вопросы.

— Нет, я не буду убивать мачех: они ещё могут быть мне полезны, да и не настолько я бессердечная мразь, — император ухмыльнулся, потом огладил короткую бородку на подбородке и продолжил: — Кроме того... я позволю родиться моим брату и сестре, после чего воспитаю их в строгости и заботе, дабы обеспечить их себе послушание. Возможно даже возьму сестру в жёны... беря пример с тебя, разумеется. Нет-нет, не волнуйся о слишком частом кровосмешении, ведь это тело мне в любом случае придётся сменить. Меня совершенно не вдохновляет перспектива постоянно бороться с тобой за контроль над собой.

Новая пауза продлилась совсем недолго, но за это время магическая конструкция успела завершить свой рост, в результате чего зеркало покрылось серебристой рябью.

— Убивать тебя я не стану, отец, и у меня для этого целых две причины, — остановившись перед безвольной ланью, висящей на руках у чейнджлингов, тёмно-серый единорог ещё раз ухмыльнулся. — Во-первых, я благодарен тебе за то, каким я стал благодаря тебе. Во-вторых, я опасаюсь того, что ты не уйдёшь на перерождение, при этом потеряв всю память, а найдёшь способ вернуться. Иметь же такого врага где-то рядом... Я обойдусь без подобной радости. Вместо этого ты отправишься в новое долгое путешествие и, если повезёт, сможешь начать жизнь с чистого листа. А чтобы у тебя не появилось мыслей вернуться и отомстить, я предупреждаю, что Каденс остаётся в моей власти. Так что... не делай глупостей. Договорились?

Один из перевёртышей отпустил Талу, которая повисла на руках его сородича, подошёл к Сомбре и протянул руки к короне. Император же опустился на колени и склонил голову, в то время как "сын" напомнил о браслетах против магии.

Спустя ещё пару минут артефактные кандалы защёлкнулись поверх брони, а корона была перемещена на голову оленихи, тут же вздрогнувшей и открывшей глаза.

— Так вот как себя чувствует кобыла, — мелодично произнесла уже "дочь". — Занятно.

— Избавь меня от подробностей, — поморщившись, хладнокровно изрёк Джафар, спокойным взглядом, в котором тлела холодная ярость, посмотрев на результат своей ошибки.

— Как скажешь, папочка, — улыбнулась Тала, в то время как чейнджлинги подхватили единорога под руки. — Тебя отправлю я, куда глаза глядят; такой посылке вряд ли кто-то будет рад; лишив тебя мозгов судьба была права: ты новый номер два!..

Едва прозвучали эти слова, как перевёртыши швырнули свою жертву в портал, тут же рассыпавшийся мелкой кристаллической пылью. Лань в свою очередь присела на корточки и погрузила руку в тень под ногами, чтобы достать оттуда Амулет Чейнджлинга, поспешно надетый на шею. В следующую же секунду её окутало изумрудное пламя, исчезнувшее спустя удар сердца, при этом оставив на своём месте крупного тёмно-серого единорога, облачённого в сине-фиолетовую броню со шлемом, украшенным двумя крыльями.

— Победа... Я победил... А-ха-ха-ха-ха! — встав в полный рост и раскинув руки в стороны, он радостно и злорадно рассмеялся, чувствуя отчаяние от двух своих пленниц.

В следующий миг смех оборвался, а "Сомбра" замер с широко распахнутыми глазами и открытым в беззвучном крике ртом. В воздухе возник полупрозрачный силуэт, постепенно обретающий всё большую материальность, правая рука коего лежала на шлеме фальшивого императора, а в левой руке находился меч с окровавленным лезвием.

— Похоже, что совершать одни и те же ошибки — это семейное, — усмехнулся тёмно-серый аликорн, дёрнув ухом на звук падающих обезглавленных тел. — Это был хороший опыт.

Последние слова не успели отзвучать, как сперва магические доспехи втянулись в шлем, затем с лани спала маскировка, после чего её ноги подогнулись и Тала упала на пол без чувств. Соскользнувший с головы бывшей рабыни шлем остался в ладони Джафара, что изучал его с интересом хищника, на территорию коего забрёл мелкий конкурент.

— Пожалуй... создавать живые артефакты сомнительной лояльности действительно не стоит, — бывший визирь стряхнул с клинка капли крови перевёртышей, после чего отбросил оружие и протянул освободившуюся ладонь к чёрному кристаллу, который легко высвободился из гнезда. — Айси, помести оставшихся чейнджлингов в камеры. Пора использовать их по предназначению.

Тень императора открыла красные глаза, затем вытянулась и поднялась с пола, обретая объём и форму крылатой кобылы. Однако же взгляд Сомбры всё ещё был прикован к шлему, лишённому любой возможности использовать хоть какую-то силу.

— Мой... император? — осторожно обратилась к крылато-рогатому жеребцу бывшая пегаска, вновь одетая в чёрную военную форму, стоя на одном колене и прижимая к спине крылья.

— Мне повторить приказ? — уточнил Джафар, сжимая пальцы правой руки, без какого-то видимого сопротивления сминая металл, загоревшийся синим пламенем, который превращал его в невесомый дым.

Живая тень вжала голову в плечи стоило лишь взгляду рубиновых глаз устремиться к ней. Прижав ушки к голове, она уставилась в пол, чтобы ответить тихо, но всё же твёрдо:

— Исполнено, Ваше Величество.

— Вот и чудно, — взглянув на лань, которая так и лежала на полу помещения, но в отличие от чейнджлингов дышала и не имела видимых ран, аликорн приказал: — Верни Талу в её покои и доставь туда кого-нибудь из целителей. О том, что произошло здесь сегодня не нужно знать посторонним.

Белая крылатая кобыла вновь подчинилась, на этот раз не произнеся ни слова. Несмотря на то, что теперь она была свободна от краткого пребывания во власти чужой воли, сейчас ей было ничуть не менее страшно: изменившийся Сомбра буквально сиял мощью, а находящийся в его руках кристалл совершенно не добавлял уверенности в собственном будущем (всё же она действительно держала в голове план вероятного предательства). Правитель Кристальной Империи и раньше был опасен, из-за чего вступать с ним в прямое противостояние Айси не собиралась, ну а после того как он обрёл крылья... это стало казаться вовсе безнадёжным.

— Скажи, моя верная тень, готова ли ты и дальше служить мне? — спросил жеребец, разглядывая Чёрную Жемчужину, сжимаемую кончиками пальцев.

— Я... да, мой император, — бывшая пегаска старалась не думать о том, что с ней может произойти в случае, если ответ тёмно-серому аликорну не понравится, так как после одного удара в спину он вряд ли стал более милосердным.

— Встань, — неожиданно мягко приказал жеребец, а когда крылатая кобыла подчинилась, закованными в латную перчатку пальцами правой руки провёл по белой щеке, вновь позволяя ощутить чужое прикосновение, но на этот раз не внушая никакого удовольствия, а потом внезапно схватил подчинённую за шею и оторвал её от пола. — Мне не нужны слуги, исполняющие мои приказы из-за страха за свою жизнь, только и мечтающие о том, как от меня избавиться.

Айси схватилась обеими руками за предплечье императора, попыталась что-то сказать, но внезапно осознала то, что словно обычная живая пегаска задыхается из-за сдавленного стальной хваткой горла. Попытка обратиться к своей "метке" тоже провалилась, будто бы её что-то блокировало.

"Это... конец? Я... Я не хочу... Я не хочу умирать!", — широко распахнутыми глазами глядя на аликорна, зрачки коего сияли рубиновым светом, живая тень сперва попыталась разжать его пальцы, беспомощно взмахивала крыльями, а затем даже пнула правителя Кристальной Империи... добившись лишь того, что ногу прострелила боль.

Чёрный кристалл в руке Джафара начал изменяться, превращаясь в некое подобие Сердца, а когда трансформация завершилась полностью, он одним движением погрузил свою конечность в грудь белой пегаски, что выгнулась в его хватке раскрыв рот и зажмурив глаза. По белоснежной шёрстке побежали красные дорожки, каждую мышцу била судорога... а потом всё прекратилось.

— Вот и всё, — разжав пальцы, бывший визирь позволил белой крылатой кобыле упасть на пол, где она встала на четвереньки и стала шумно хватать ртом воздух. — У тебя есть время до рассвета: либо ты остаёшься в городе и вновь присягаешь мне, либо выметаешься прочь и более не приближаешься к моим владениям.

Произнеся последние слова Сомбра отвернулся от летуньи, сделал шаг в сторону выхода и исчез. Айси же, слыша стук собственного сердца в ушах не могла поверить в то, что всё ещё жива и...

"Я чувствую... чувствую холод от пола, вкус воздуха, боль... Свет! Я чувствую как бьётся сердце!", — всхлипнув, кобыла прижала руки к груди, сидя на полу поджав под себя ноги, рефлекторно укутавшись в пушистые тёплые крылья.

"Метка" вновь ей подчинялась, позволяя заглянуть в любой уголок города-государства и на многие километры вокруг. В душе царили восторг и неверие, облегчение и... страх, который ворвался в душу едва лишь смысл всего случившегося и произнесённого императором достучался до разума.

Она не знала точно, сколько времени просидела на полу в зале, где лежали два обезглавленных чейнджлинга, но когда попыталась встать — ноги отозвались ощущением тысяч иголочек, вонзающихся в каждый нерв. В результате того, что нижние конечности отказались нормально подчиняться, белая пегаска завалилась на пол, едва успев выставить руки и поджать крылья.

"Я уже и забыла о том, насколько уязвимыми и беспомощными могут быть живые", — нервно хихикнув, крылатая кобыла повторила попытку встать когда колющие ощущения ослабли.

Вдохнув полной грудью, зажмурив глаза и распахнув крылья, Айси ощутила как прохладный воздух пробирается под шёрстку. Только сейчас она осознала, что стоит совершенно нагая, так как одежду ей всё это время заменяла её же сила, контроль над которой был утрачен во время... всего произошедшего.

Поспешно воссоздав военную форму из собственной тени пегаска уже собиралась покинуть зал, являвшийся её крепостью и тюрьмой с момента возвращения из-за грани, но вновь замерла. С заметным запозданием до неё дошло, что спешить больше некуда, если только не рассматривать вариант с бегством из города: император, вернувший ей жизнь, дал одновременно и самое желанное, и совершенно бесполезное сокровище — свободу выбора.

"Я могу уйти... прямо сейчас... Найду Грима и... И что дальше? Мы можем устроиться в любом из городов верблюдов, в королевствах пони, грифонов, а может быть и яков... Да-да: замаскируемся и никто нас не узнает, не обвинит в шпионаже, предательстве, бегстве. Те же Селестия и Луна не будут обращать внимания на одну из приближённых Сомбры, владеющую крайне опасной силой. Мы будем жить в глуши, среди крестьян...", — посмотрев на свои руки, крылатая кобыла осторожно сжала и разжала пальцы, словно бы вспоминая как это делается.

...Они могли сбежать, чтобы жить как простые крестьяне, не хватающие звёзд с небес; могли податься на службу к кому-то из иных правителей вроде султанов; могли организовать собственное государство, силой или хитростью покорив тех, кто ещё были свободны. В крайнем случае никто не запрещал заняться торговлей, шпионажем, чем-то ещё менее законным...

"Проклятье", — плечи летуньи поникли и она опустила руки, чувствуя как к радости от полноценной жизни добавляется обречённость и усталость.

Айси понимала, что в любом ином государстве им не будут доверять, из-за чего для спокойной жизни придётся маскироваться. Но не с их характерами довольствоваться жизнью простых работяг, да и с учётом разнообразных "Меток", которые появляются без разбора у всех, кто прошли через какие-либо испытания, велика вероятность наткнуться на того, с кем не удастся справиться в одиночку. И это при условии, что Сомбра действительно отпустит и её, и жеребца...

"Остаться и служить, либо уйти и прятаться всю жизнь?", — невесёлая улыбка скользнула по губам кристалийки.

— Мы сами вольны решать, какой рукой на нас наденут ошейник, — хмыкнула Айси, обращаясь к своей "метке".

Тени взметнулись с пола, окутали свою хозяйку и в следующий миг в зале остались лишь тела перевёртышей.

* * *

Появившись в комнате своей принцессы, Джафар подошёл к постели, которая была целиком скрыта под слоем кристалла. Ему пришлось потратить некоторое время, чтобы разрушить сковывающую аликорницу оболочку, а затем и растворить кандалы, лишающие возможности применять магию. При всех этих манипуляциях сама Каденс даже не проснулась, но копия силы Талы показывала, что и она, и жеребёнок в её чреве не пострадали.

"Если бы с ними что-то случилось, то я бы вернулся в прошлое и заставил мелкого паразита страдать куда больше", — промелькнуло в голове у бывшего визиря, в то время как он склонился над аликорницей и, развеяв свои доспехи, осторожно прикоснулся к щеке крылато-рогатой кобылы кончиками пальцев.

Веки розовой пони дрогнули и она открыла глаза, чуть затуманенным взглядом посмотрев на жеребца. Её губы тронула улыбка, левая ладонь легла на кисть супруга, а затем она тихо спросила:

— Всё закончилось:

— Да, Каденс, всё уже позади, — отозвался Сомбра, после чего добавил: — Я соскучился... словно бы прошли годы.

— Хи-хи, — зажмурившись, принцесса любви протянула руки, хватаясь за мощную шею своего жеребца и приподнялась на постели, тут же оказавшись в крепких объятьях. — Я тоже соскучилась... Сомбра?

— Да, моя принцесса? — присев на край кровати, император позволил себе несколько секунд отдыха душой, ощущая как Сердце наливается силой, прежде чем отправиться к Море, чтобы освободить от плена и её.

— Откуда у тебя крылья?

Примечание к части

Всем добра и здоровья.

Эпилог

Кольцо магического портала погасло и в зале Дворца Дружбы установилась тяжёлая и будто бы давящая тишина. Старлайт, тяжело дыша от волнения и расставив передние ноги для устойчивости, чувствуя как шумно стучит кровь в голове и бьётся о рёбра сердце, словно бы стремящееся вырваться из груди, с чувством восторга, страха и неверия подняла свой взгляд на то место, где исчезла Твайлайт Спаркл.

"У меня... получилось?", — прозвучала в голове единорожки её собственная недоверчивая мысль, заставившая эмоции в душе вновь всколыхнуться, вырываясь изо рта надрывным и чуть истеричным смехом.

— Получилось... — прошептала пони, упав на круп и запрокинув голову. — Я смогла!..

Пьянящее чувство победы наполняло тело лёгкостью, но она всё же смогла удержаться от глупого порыва начать скакать словно жеребёнок. До последней секунды она не верила, что сможет победить ту, кто уже однажды разрушила её мечту, потопталась на надеждах и...

— Я победила, — вновь произнесла волшебница, вздрогнув от тихого эхо, что отразилось от стен зала Замка Дружбы, в коем произошло короткое противостояние с принцессой-аликорном, ученицей Селестии, хранительницей Элемента Гармонии, кобылой, которая доверяла ей и приняла под крышей своего дома, за что получила удар в спину.

"И что дальше?", — осведомился ехидный внутренний голос совести, который она успешно игнорировала всё время подготовки.

А в окна тем временем продолжал литься яркий солнечный свет, за пределами замка пони жили своей обыденной жизнью, в Кантерлоте принцессы правили страной и даже не подозревали, что с одной из них случилась беда. И вроде бы всё было так, как задумывалось, но... стены замка стали казаться какими-то холодными, кусочки неба, видимые через оконные проёмы будто бы посерели, а в горле запершило и стало горько.

Перед внутренним взором Глиммер промелькнули мордочки Флаттершай, Рарити, Пинки, Эпплджек и Рэйнбоу Дэш, а также малыша Спайка, которые несомненно будут искать свою подругу; принцессы Селестия и Луна не останутся в стороне от поисков, и... вероятно узнают о том, что произошло с сиреневой аликорницей в этот день (если уж Спаркл смогла заглянуть в прошлое, причём не один раз, то что мешает старшим аликорнам так поступить?). Другие пони, когда узнают о случившемся...

"Я должна поступить так, как и планировала: не дать хранительницам получить Элементы Гармонии. Теперь мне точно никто не помешает", — поднявшись с пола на подрагивающие ноги, Старлайт посмотрела на то место, где раньше находился портал.

Она победила...

Она добилась того, о чём в тайне мечтала...

Она... чувствовала себя грязной, словно бы вляпалась во что-то слизкое и вонючее.

"Она сама во всём виновата. Никто не звал её в мою деревню... Как вообще можно быть такой доверчивой?!", — вспомнив образ сиреневой аликорницы, кажущейся одновременно умной и наивной, могущественной и слабой... единорожка зажмурила глаза, чувствуя как их начало пощипывать, после чего замотала головой.

Глухой хлопок и подувший в мордочку ветер заставили распахнуть веки и посмотреть на источник звука, коим оказалось кольцо пространственной воронки, откуда грациозно выступила крылато-рогатая пони в сиреневой блестящей броне. Она была достаточно высокой, пусть и заметно ниже принцессы Селестии, её эфирная грива развевалась на магическом ветру, на боках покоились перемётные сумки, а во взгляде читалась спокойная сосредоточенность. Длинный витой рог аликорницы сверкнул... и проход схлопнулся, вновь позволяя наступить напряжённой тишине, одновременно давая рассмотреть изменившуюся принцессу дружбы, ставшую выше себя прежней.

— ...Твайлайт, я... — попыталась что-то сказать Глиммер, неожиданно для себя ощутившая робость перед той, кого самолично одолела несколькими минутами ранее, одновременно делая непроизвольный шаг назад.

— Старлайт Глиммер, я вынуждена поблагодарить тебя за преподнесённый мне урок, — холодным тоном объявила ученица принцессы дня, высоко подняв голову и взирая на недавнюю противницу сверху вниз. — Благодаря твоему предательству я многому научилась, познакомилась с... существами, которые показали мне иные стороны жизни. Благодаря тебе, я поняла, что иногда необходимо принимать тяжёлые и неприятные решения, чтобы предотвратить большие неприятности.

— Что ты... — вновь заговорила единорожка, одновременно с тем пытаясь создать заклинание, но тут же ощутила то, что у неё нет чего-то очень важного, что было вместе с ней с самого рождения. — Мой рог... Что ты сделала с моим рогом?!

— Тишина! — усиленный магией голос сиреневой аликорницы заставил новоявленную земнопони упасть на круп, испуганно прижав ушки к голове растерянно при этом моргая. — Я могу сказать тебе "спасибо" за урок, но это не означает того, что твоё преступление будет забыто. Ты, Старлайт Глиммер, не оправдала оказанного тебе доверия и даже более того — замыслила преступление против Эквестрии. Так как в данном случае я предвзята, приговор тебе вынесут правящие принцессы, а до тех пор ты лишаешься своего оружия и берёшься под стражу.

Не успела Спаркл договорить, как из её сумок вылетели две пары широких браслетов, соединённых короткими тонкими цепочками, которые защёлкнулись на передних и задних ногах растерянной и испуганной кобылки. Старлайт смотрела на принцессу дружбы и не узнавала, пусть внешние изменения оказались и не столь сильными. Новая Твайлайт отличалась от себя прежней ощущением какой-то холодной угрозы, буквально окутывающей скрытое под бронёй тело...

— М... Что тут происходит? — прозвучал удивлённый голос молодого дракончика, появившегося в дверном проходе. — Твайлайт?..

В следующий миг земнопони увидела, как сиреневая аликорница мгновенно изменилась: давление магии, которое всё это время только нарастало, исчезло будто его и не было, плотно сжатые губы растянулись в широкую улыбку, а холодные решительные глаза блеснули влагой. В яркой вспышке телепортации ученица Селестии переместилась к Помощнику Номер Один, присела на задние ноги, для лучшего баланса расправив крылья, подхватила ящера передними копытцами и прижала к себе, заставив удивлённо (и сдавленно) крякнуть.

— Спа-а-айк! — не сдерживая эмоций, воскликнула принцесса дружбы. — Как же я по тебе соскучилась!..

* * *

Над восьмиугольным стадионом, вмещающим в себя полторы сотни тысяч зрителей, которые располагались в удобных креслах на трибунах, образующих некое подобие гигантской чаши, стоял оглушительный гул голосов. Пони, грифоны, лошади, верблюды, яки, олени, драконы и зебры, а также немногочисленные гости из других народов, одетые в цветастые наряды с гербами своих государств приветствовали спортсменов, что выходили на арену из-под трибун, делали круг почёта и вновь скрывались от многочисленных взглядов в раздевалках.

В чистом небе светило яркое солнце, тёплый ветер развевал знамёна на флагштоках, в воздухе чувствовались ароматы еды, а на специальных широких экранах, установленных позади каждой из восьми трибун, при помощи иллюзий отображались многократно увеличенные картины событий, происходящих на стадионе.

— Сильвер Харт, прекрати пихать пальцы в рот, — шикнула на сына розовая аликорница, одетая в белые жилет и штаны до середины голеней, сидящая справа от тёмно-серого аликорна в красных свободных одеяниях. — Это неприлично.

— Мам, у меня зуб шатается, — пожаловался крылато-рогатый жеребёнок пяти лет, одетый в белые рубашку и штаны, обладающий серо-стальной шёрсткой и серебряными гривой с хвостом.

— Оставь его в покое, — Каденс обняла сына одной рукой, вторую кладя на его ладони, сцепленные в замок. — Или ты хочешь красоваться перед всеми гостями щербатой улыбкой?

— Ну-у-у... — юный принц задумался, представляя себе то, как будет плеваться через дырку между зубами.

— Хи-хи... щербатый, — рассмеялась чёрно-белая полосатая аликорночка, одетая в белое платье и сидящая слева от отца.

— Тише, Фрея, не шуми; пример брату покажи, — осадила дочь Мора, одевшаяся как и Каденс (хотя ей ничего не стоило явиться на мероприятие в одной набедренной повязке пользуясь тем, что это традиционный наряд её народа). — Ты же — старшая сестра: с тебя больше спрос всегда.

— Хорошо, мама, — виновато потупилась кобылка, затем скосила взгляд на жеребчика и, пока никто не видит, показала ему язык.

— Как же я вам завидую, — вздохнула Луна, одетая втёмно-фиолетовые топ и шаровары, оставляющие открытыми плечи, руки, живот и спину.

— Если хочешь, я могу взять тебя нянькой, — подмигнула подруге принцесса любви. — Сможешь оценить все перспективы материнства.

— Заманчивое предложение, — хмыкнула эква, после чего добавила: — Боюсь, что Селестия не освободит меня от обязанностей на сколь-нибудь большой срок.

— С ней я как-нибудь договорюсь, — пообещала розовая крылато-рогатая пони. — А вон и ваша делегация.

В этот самый момент из арки арены вышли эквы и немногочисленные эквины, впереди которых шагала Эпплблум, несущая флаг Эквестрии параллельного мира. Их делегация была самой малочисленной, что компенсировалось качеством спортсменов, тщательно отобранных принцессами и королевой чейнджлингов для того, чтобы продемонстрировать союзникам свои лучшие качества (вместе с делегациями дневных и ночных пони, это были представители уже третьей Эквестрии, что вызывало у многих гостей тихие смешки).

...

Джафар чувствовал... умиротворение. С тех пор как он вернулся в свой мир с параллельного Эквуса, судьба словно бы успокоилась и перестала раз за разом подкидывать неприятности, тем самым проверяя его на прочность. Даже армию бизонов не получалось воспринимать как нечто серьёзное, ведь у них попросту не было шансов против альянса, возглавляемого несколькими аликорнами...

Правительницы Восточной и Западной Эквестрий, после того как бывший визирь рассказал о судьбе Эквестрии параллельного мира, без возражений и с энтузиазмом поддержали идею помочь своим двойникам, для чего выделили как добровольцев из числа подданных, так и различные товары первой необходимости. Другие члены объединения тоже не остались в стороне, верно оценив перспективы сотрудничества, надеясь на возможность присвоить себе часть ничейных земель и богатств...

При помощи восьми аликорнов (пяти с одной и трёх с другой стороны), два мира были соединены постоянным порталом и их время синхронизировалось, что лишило тёмно-серого единорога одного из преимуществ. Впрочем, благодаря обладанию Сердцем, он в подобных трюках более и не нуждался.

До сих пор правительницы Возрождённой Эквестрии были заняты тем, что восстанавливали своё государство и укрепляли оборону от вторжений из вне. Им приходилось оказывать поддержку травмированным подданным, на разумах коих слишком сильно отразилось правление корибу, из-за чего идея обзавестись собственными жеребятами оказалась отложена на далёкое будущее (но на Сомбру всё же нет-нет, да бросали характерные взгляды).

Несколько лет назад на южном материке обнаружилось государство, коим правил сфинкс-некромант, воскресший из-за нападения на его родину минотавров. Памятуя о своём не самом радостном опыте общения с магами этой направленности, Джафар уже готовился к худшему, но... войны так и не произошло: древний чародей оказался совершенно не заинтересован в расширении границ своих владений, вместо этого решив заняться поднятием из грязи собственного народа.

Разумеется, бывший визирь продолжал присматривать за опасным соседом, готовился к конфронтации, но правитель кошек всем видом демонстрировал сосредоточенность на внутренних проблемах. Впрочем, заключать какие-либо союзы он тоже не торопился, а гостей допускал только в портовые города для торговли.

Личная ученица Сомбры, Твайлайт Спаркл из мира четвероногих пони, завершив очередной свой научный проект по созданию средств связи на дальние дистанции, в один момент собрала вещи для похода и объявила, что возвращается домой. Она даже не захотела оставаться на открытие международных спортивных игр, категорично заявив о том, что если не уйдёт сейчас, то потом найдёт ещё какую-нибудь причину задержаться (что было логично, так как за пять лет это происходило не раз).

День, когда Мора родила дочь (ранним утром), а Каденс — сына (поздним вечером) стал одним из самых напряжённых для тёмно-серого аликорна. Пусть умом он и понимал, что жёнам и малышам ничто не угрожает, но... сердце всё равно билось чаще, а дыхание становилось тяжелее. Но всё прошло гладко и Кристальная Империя получила своих наследников, наполняя Сердце правителя силой...

...Мир наконец-то успокоился, перейдя от череды непрекращающихся войн и иных потрясений к периоду спокойствия и процветания. И пусть впереди их ждало ещё немало испытаний... но это уже совсем другая история.

Примечание к части

Вот и закончилась очередная история, и пришло время прощаться с героями данного рассказа. Пусть многое ещё можно раскрыть и дополнить, но как мне не раз говорили: "Нужно вовремя останавливаться". Так что... их дальнейшая судьба теперь лишь в их собственных руках:)

Благодарю всех читателей, которые оставляли отзывы и лайки, отмечали ошибки и давали советы. И пусть в этой работе у меня получилось осуществить не всё задуманное изначально, да и во многих моментах события шли совсем не тем путём, но я не жалею о потраченном времени и доволен получившимся результатом.

Всем добра, здоровья, успехов и интересных произведений.

До новых встреч:)