Не останавливаясь, начинаю бешено молотить оставшуюся каменную фигуру, яростно превращая ее в каменную крошку и пыль. Пока, наконец, не ощутив, что выполняемые мною действия уже бессмысленны, не встаю и не оглядываю место происшествия. Что можно сказать, глядя на воронку, заполненную пылью, которая недавно была твоим противником? Наверное, то, что цель на данный момент выполнена. И нужно срочно спешить в храм!
Несмотря на то, что все, кому было известно о его существовании, не видели в нем ничего, кроме безмозглого чудовища, он не был лишен разума. Наверняка бы сильно удивились, узнай они, насколько он хорошо делает умозаключения, опираясь лишь на обрывки всех тех сведений, что ему удавалось услышать, стоя с кем-то рядом.
Он умел и любил думать. Размышления занимали большую часть его жизни. Когда он стоял — думал. Когда ел — думал. Когда бегал — думал. Когда сражался — думал. Можно было бы сказать, что он и во сне продолжает свои непрерывные размышления, но нет. Он просто никогда не спал. Не было заложено в его природу такая необходимость, как на несколько часов выбывать из реальности, полностью погружаться в транс. Кажется, раньше он умел это делать, и даже мог получать от этого удовольствие. Но тогда это был не он. Слишком слабый, уязвимый, ограниченный, слепой и глухой. Он тогда не видел мир таким, какой он на самом деле, не знал о существовании того огромного множества слоев реальности, что стали известны ему сейчас, не был способен слышать дыхание этого мира. Перед глазами была иллюзия. В ушах лишь свистел ветер. А сейчас? А сейчас все было иначе. Ему даровали возможность узреть истинную красоту этого мира и переродиться. Слабое тело обрело силу. Слабый дух окреп. Отягощенный всякой чепухой разум избавился от шелухи. Невежество сменилось знанием. То, что вложили в его голову при перерождении, было извлечено наружу наставником. Тем самым, кто показал ему истинный путь и обучил таинствам древнейшего искусства....
Все люди делились для него на две категории. Те, кого необходимо уничтожить. И те, кого уничтожать не нужно, пока ему не прикажут обратное. А приказ ему мог отдать лишь одно существо. Тот, кому он служил, и будет служить, пока не поступит особый приказ. Приказ на уничтожение того, кто имел право отдавать приказы. Создателя. Того, кто устроил ему перерождение. Даровал шанс на познание этого мира. На возможность влиять на него. Строить новое, невиданное. Это было тем, к чему многие стремились раньше, стремились сейчас, и то, к чему рано или поздно придет и Создатель. Наставник был убежден в этом. Ведь недаром он так усердно готовил его, делился знаниями, пояснял то, почему служение Создателю и помощь ему в этом пути так важен и необходим. Ведь кто еще, если не он сможет защитить от остальных, кто шел тем же путем. От остальных центров мощи, отголоски силы которых разносились по миру. Один за морем, что заключал в себе могущество источников силы. Другой здесь. На этой земле. Прямо рядом с ним. Неужели он и вправду думает, что он не обратит на них внимание лишь потому, что они подкрадываются к нему под землей? Неужели, он думает, что двух дюжин каменных дуболомов будет достаточно, чтобы отвлечь его? Того, кого питает сила, дарованная ему Создателем, и отточенная усилиями наставника.
Каменные воины не успели даже понять, что их настигло. Гранитный потолок подземного тоннеля, по которым они подкрадывались к своей цели, рухнул после страшного удара. Не будь они рассчитаны на схватку с врагами в самых, что ни на есть, страшных условиях, среди которых обвал занимает далеко не первое место, обрушение кучи гранита стало бы для них последними мгновениями их существования. Но их враг и не думал, что для их уничтожения требуется столь мало усилий. Его рука схватила первого попавшегося воина за каменное горло и дернула вверх. Мгновением позже рядом со вторым рухнуло обезглавленное тело. И то же самое повторилось со вторым. С третьим. С четвертым... Каменные воины начали пытаться давать отпор после седьмого потерянного собрата, когда они смогли высвободить руки из обрушившейся породы и начали пытаться орудовать своими копьями и клинками.
Враг отреагировал быстро. Оказавшись рядом с ними, отбил направленные на него удары копий своим мощным хвостом, а потом начал крошить каменные тела воинов своими огромными кулаками. Страшная сила ударов разносила солдат настолько эффективно, что сопротивление тех было практически сразу же подавлено. Лишь однажды одному из них удалось задеть того копьем, воспользовавшись моментом, когда тот отвлекся на удар появившегося за спиной другого их собрата. Реакция врага оказалась совершенной. Стоило только копью коснуться чешуи, как тот завертелся юлой, уходя из зоны поражения, в итоге отделавшись лишь царапиной. Растративший лимит своей удачи солдат уже не видел, что в тот момент, когда его голову снесло страшным ударом ноги на месте царапины оставалась лишь едва заметная белая полоска.
Покончив с истуканами, монстр выпрыгнул из образовавшегося канала и завалил его внушительными кусками расколотой его же руками скалы. А затем повернулся к ближайшему выступу над его головой где-то в сотне шагов от него. Слегка сгорбившись, там стоял человек. Привычного вида броня, хорошо заметные ножны и рукоять меча у пояса, а также до боли знакомая поза говорили, что он самурай. Один из воинов заморской страны. Впрочем страшная аура вокруг него и буквально пылающие фиолетовым огнем глаза кричали, что самурай он уже бывший. Ставший частью другой системы. Принявший другую сторону.
Прыжок, и он уже в дюжине шагов от того, кто только что расправился с каменными воинами. Желтые глаза встретились с фиолетовыми.
— Встреться я с ним до нашего знакомства, непременно предпочел бы обойти стороной, — задумчиво протянул человек в броне, обращаясь явно не к существу напротив. Некоторое время помолчал, затем сосредоточенно кивнул, словно услышал ответ на свою реплику.
— Если ты прав, то наша встреча не кажется столь уж печальным событием... Ключевое слово 'если'... — снова проговорил воин, не сводя глаз с существа напротив, который, к слову, казалось, совершенно не реагировал на это странное поведение. Как стоял изначально, так и продолжил это делать, оставаясь совершенно неподвижным.
— Не хотелось бы мне сталкиваться с чем-то вроде этого, но боюсь что ты прав... — снова ответил самурай невидимому собеседнику, после чего уже заметно повысив голос, обратился уже непосредственно к противнику, — Прости, но ничего личного. Ты всего лишь стоишь на моем пути.
Дальнейшие события развивались с безумной скоростью. Тому, как двигался воин в броне, позавидовал бы любой человек, хоть как-то владеющий чакрой. Лезвие блеснуло в воздухе, а мгновением позже все поглотила фиолетовая вспышка. Смертоносный поток силы обрушился на монстра перед ним, но самурай не остановился на этом. Буквально тут же сделав бросок вперед, он догнал свою собственную чакру, и обрушил вертикальный удар на место, куда по расчетам, мог отступить противник.
Однако на предполагаемом месте противника не оказалось. Полностью разнесенная скальная порода и лишь облака пыли и щебня, поднятые в воздух.
Воин от этого не растерялся, и молниеносно перевел атаку в горизонтальную плоскость. Крутанувшись подобно юле, он выпустил очередной смертоносный залп, что тут же накрыл практически всю окружность. И тут же чудом разминулся с хвостом, что обрушился откуда-то сверху.
Самурай сменил курс движения буквально тут же, смещаясь в сторону, и попутно дернув свободной рукой. Вроде бы бессмысленное движение, в его исполнении было не менее смертоносным импульсом чакры в форму небольшого шара, выпущенного из кулака, который полетел в сторону предполагаемого места появления противника. Что кстати и случилось. Рядом с хвостом мгновением позже приземлилась основная туша этого чудовища, что вкупе с силой, вложенной в этот нехитрый маневр, гарантированно прикончил бы железнобокого, не успей он выйти из зоны поражения. Шар чакры, тут же столкнулся с обеими руками, которыми монстр явно намеревался также приложить своего противника, справедливо предположив возможность его отступления. Но урон от него оказался ничтожно мал.
Самурай молниеносно вернул себе устойчивое положение, и с разворота запустил очередной залп. В ту же секунду потянулся свободной рукой к лежащему внушительному куску породы. Напряженный всплеск чакры, и подхваченная его силой скала устремляется в воздух, выше ранее отправленного потока. Противник спасся в воздухе? Теперь он этого не допустит!
В тот миг, когда монстр извиваясь невообразимым образом проскользнул буквально по земле под потоком чакры и буквально тут же оказался рядом с самураем. Ухватившись когтями правой руки за землю, воспользовался ею как точкой опоры, вокруг которой сделал молниеносный разворот и обрушил на противника удар своего хвоста.
На этот раз свои навыки в прыжках продемонстрировал воин в броне. Уклонившись от разогнанной плоти прямо в воздухе, он попытался провести второй вертикальный удар. Но в этот момент левая рука противника перехватила занесенный меч. Правая рука со сжатым в ней булыжником потянулась к голове самурая. Тот немедленно начал уклоняться, попутно выставляя окутанную фиолетовой чакрой левую руку, стараясь защитить голову. Что ему в общем-то удалось. Гранит не выдержал столкновения с укрепленными таким образом наручами и разлетелся на куски, но в тот же момент когтистая рука зафиксировала захват. Плавным движением монстр отвел все еще угрожающий меч, его немедленно ударил по ногам воина, заставляя того потерять равновесие, а корпус устремился вперед с явной целью использовать собственную голову в качестве оружия.
В глазах самурая на мгновение мелькнул страх возможного столкновения с совершенно безжалостным врагом, который тут же исчез. Его тело вспыхнуло огнем. Произошло столкновение. И обе фигуры отлетели друг от друга после произошедшего взрыва чакры.
Оба пришли в себя практически тут же. И незамедлительно устремились в атаку. Монстр, с опаленной чешуей, которая стремительно восстанавливалась, и самурай, покрытый каменной броней, которая, по-видимому, и защитила его от удара помимо вспышки силы.
Самурай на этот раз сменил тактику, явно предпочтя контактный бой дистанционным атакам. Его заряженный чакрой клинок стремительно летал из стороны в сторону, угрожая в любой момент порезать противника на кусочки. Время от времени из кромки лезвия отделялись небольшие потоки силы, которые служили то ли отвлекающим маневром, то ли средством нанесения мелких повреждений.
Натиск воина в броне быстро заставил монстра начать медленно отступать. Попадаться в бешеную мясорубку, в которую превратился меч его врага, он не желал, потому пятился назад, уклоняясь от молниеносных выпадов противника и его всполохов силы, пару раз резко бросаясь в сторону, пытаясь ударить во фланг. Удары не срабатывали, напоровшись на непробиваемую защиту. Все, чего смог он добиться, так это сменить направление движения, не более.
Такая своеобразная игра в кошки мышки длилась относительно недолго. Несколько смен направления общего движения, попыток контратак со стороны монстра, и пары мощных выпадов со стороны уже самурая, вполне способных оборвать жизнь его противника и непрерывный поиск. Оба старались найти уязвимую точку, слабость врага, подловить момент и закончить бой парой быстрых ударов, но ничего существенного добиться не удавалось никому. До поры до времени....
Вот самурай удачно блокирует попытку монстра выйти из западни, в которую он его аккуратно загонял своими движениями, постепенно зажимая к скале, резко сосредотачивает всю свою силу в руках, и многократно ускорив собственные движения, пытается нанести очередной вертикальный удар страшной силы, от которого уже невозможно уклониться. Вот уже клинок начал свой страшный путь вниз, неся за собой просто чудовищные объемы чакры — достаточные для того, чтобы снести половину этой громадной скалы, и все, что находиться рядом с ней, должно в лучшем случае быть превращено в кровавую пыль. Монстр уже вплотную зажат к граниту, его руки упираются об эту естественную стену, мощные мышцы напряжены до предела. А глаза вспыхивают огнем. Пробирающая до костей, ужасающая жажда убийства накрывает пространство, всего на миг замедляя занесенную руку, но этого вполне достаточно для удара! Неимоверным напряжение всего своего тела, не жалея разрывающихся мышц и связок, монстр совершает бросок чудовищной скорости и силы, буквально снося своего врага подобно тарану. Момент подгадал безупречно, потерявший в силу использования каменной брони часть своей скорости, самурай оказался уязвим для подобной атаки. И против тарана камень уже бесполезен! Гранитные латы разнесены в пыль, шлем из того же материала слетел в ту же секунду, а металл под камнем жалобно скрипнул, не выдерживая чудовищную силу удара. От удара пальцы воина разжались, и меч, впитавший огромный объем чакры, падает на землю, тут же высвобождаю всю свою силу в одно мгновение. Направленный взрыв срезает часть горной площадки, на которой происходило сражение, и масса каменной породы ухнуло куда-то вниз, в ущелье.
Вложенная в самоубийственную атаку сила достаточно велика, чтобы два тела не смогли остановиться на вершине, и также сиганули с огромной высоты вниз. В момент падения монстр крепче охватывает руками тело противника с намерением не дать тому возможность сгруппироваться и снизить урон от падения с такой высоты. Факт того, что он сам получит как минимум граничащие со смертью повреждения, его как-то мало беспокоил. Что же касается самурая, то тот все еще находясь в состоянии баллистического шока после таранного удара, даже не пытался вырваться и как-то снизить урон.
В себя он пришел незадолго до контакта с поверхностью. И моментально сообразив, какой подарок его ожидает, и, осознавая невозможность предпринять какие-то действия, снова высвободил свою чакру. Мощная вспышка силы и грохот столкновения с землей, сопровождаемый выбросом огромного облака пыли....
Воины жрицы с момента резкого налета таинственной сущности, что подхватив гостя, скрылась где-то далеко за пределами их горной долины, получили приказ незамедлительно отступить к храму и не оборонять вход. И не высовываться, оставаясь под защитой древних стен, с установленными в ней сложными системами защиты вроде старых печатей, предназначенных именно для сдерживания нападения опасных врагов. Готовились к возможному бою, поправляли снаряжение, оружие, хотя после увиденного зрелища резко пикирующего с чудовищной высоты летуна они уже прекрасно осознавали, что вряд ли смогут что-либо противопоставить врагу такого уровня. Не с их подготовкой. Не с их навыками. Обычная сталь может и была опасна против простых людей и даже против воинов чакры, но вот в схватке с существами, которые сто раз успеют их прикончить, прежде чем они успеют этой сталью воспользоваться.... Монахи еще могли оказать какое-то сопротивление. Не даром ведь их считали истинными воинами жрицы, способных помочь ей в исполнении ее обязательств. Поддержать в создании печатей. Но не они.
