С молодёжными группировками в Ульяновске испокон веков творилось то же самое — что и, наверное во все времена во всём мире: они существовали и их было целых три — по числу главных улиц городка. Ефим Анисимов, к примеру, являлся кроме всего прочего — "атаманом" одной из них. Правда, в последнее время он отошёл от "активной" деятельности, по понятной причине — но во всех трёх группировках вес имел немалый.
Казалось бы и, там и там — молодёжные группировки, ведь так?
Однако, в отличии от "городских" отморозков, ульяновские парни выясняли меж собой отношения, придерживаясь неких — почти что священных для них "понятий". Про само хулиганство — немотивированное ничем оскорбление, избиение или убийство совершенно незнакомого человека, они вообще понятия не имели... Здесь царили ещё старые — почти "патриархальные" порядки и, завидя взрослого мужика, любой местный забияка — за полверсты шапку пред ним "ломал".
* * *
Потому наверное, мой рассказ про творившиеся в Нижнем Новгороде безобразия, искренне возмутил наших комсомольцев. Конечно же первым делом, от имени первичной ячейки Ульяновска под редакцией Брата-Кондрата — написали коллективные письма в те же самые газеты, что и я.
Однако, эти ребятишки одной писаниной обойтись не могли — они требовали активных действий. Как написано по-моему — у историка Ключевского:
"Народ собрался в дорогу и ждал вождя":
— Серафим, веди нас — научим городскую гопоту вежеству!
Соглашаюсь возглавить "крестовый" поход против хулиганов... Но:
— Городских хулиганов в одном том районе — под сотню будет: одной нашей ячейкой не совладать — ввиду явного численного преимущества противника. Какие будут предложения, товарищи комсомольцы? Нам надо бы "живой силы" — хотя б, в половину того.
А там можно и нужно — "тактически" грамотно переиграть противника. Есть у меня одна подходящая задумка...
Ефим Анисимов с готовностью пообещал:
— Сегодня же всех наших "атаманов" обегу — Панкрата Точилу, Михея Кишку и Гриньку Гвоздодёра.
Раздалось всеобщее одобрительное:
— Верно говоришь, Ефим! Один наш троих городских в драке стоит!
Ну, может быть и не "троих"... Но!
Во-первых, эти парни постарше моих комсомольцев — лет по семнадцать уже, во-вторых — у каждого из "атаманов" (иногда — "вутамана") по пять-семь "есаулов"... Не знаю отчего, но центровых уличных бойцов в Ульяновске именуют казачьими званиями: должно быть — какие-то древне-исторические отголоски. Им, конечно, по барабану все наши комсомольские дела и, лично плевать на Васю Пупкина и его проблемы...
Но подраться они любят — хоть хлебом не корми!
Подчитав совокупную численность "живой силы" и соразмерив со своей тактической задумкой, говорю:
— Всё равно мало... Кроме "спецназа" нужна обычная "пехота".
Брат-Кондрат предлагает:
— А городские комсомольцы, что в стороне прохлаждаются? Приехать, поговорить по душам — неужели не помогут?!
— Правильно мыслишь — в нужном направлении! Но прежде чем приехать и говорить — садись пиши письмо в Губисполком РСКМ.
— Только в Губисполком?! А уездные и волисполкомы, мол, не при делах?
Однако, парнишка соображает — только радуюсь за него и за себя:
— Опять же дело говоришь, Кондрат! Пиши всем — навалимся на эту "саранчу" всем миром, всей губернией.
С "живой силой" разобрались... Теперь — "техника":
— Товарищи! Есть ещё одна проблема: у каждого нижегородского хулигана нож, кастет или кистень. Какие будут предложения?
Близнецы Ванька и Санька, чуть ли не дуэтом выкрикнули под общий смех:
— Танк возьмём, что Кузька в гараже изобретает!
После всеобщего веселья, сам "изобретатель" — Кузька-Домовёнок, вместо "бронетехники" предлагает нечто менее технологичное:
— Разве твоими битами, Серафим? Бита, она по любому — ножа длиньше.
У местных ребятишек популярна такая древняя русская игра — как лапта. Не знаю почему, но как только снег сойдёт — все поголовно играют именно в неё и, даже сверхпопулярный летом футбол — отходит на второй план. Позже, уже в мае, интерес к лапте — таким же непостижимым образом пропадает до следующей весны.
Однако, в отличии от бейсбольной, бита в русской лапте плоская — что на мой взгляд имеет некоторые неудобства. Я, "от нечего делать", выточил на токарном станке по чертежам "нормальную" американскую биту. Дал опробовать — нашим всем шибко понравилось.
— Идея интересная, но у нас их всего...
— Ничего, — твёрдо обещает Кузьма, — через неделю бит будет столько — сколько надо.
Ещё один организационно-заклёпочный вопрос был у Ефима:
— Метательные ножи с собой берём, Серафим?
Вокруг одобрительно загудели:
— Брать! Зря что ли, всю зиму этой хернёй маялись?
Категорически отрицающе машу головой:
— Пожалуй, товарищи, ножи — это уже будет лишнее! Мы же с вами — вполне добропорядочные граждане и сознательные комсомольцы... Подрастающий резерв коммунистической партии, так сказать. По голове битой хулигана бить можно — там всё равно мозгов нет и, дурака из него не сделаешь — он уже таковым является... А вот за причинённые этим ублюдкам колющие ранения — нас с вами могут не понять и по головке не погладить!
Под гул уже всеобщего разочарования, кто-то внёс контрпредложение:
— Тогда, может вместо ножей — что-нибудь другое метательное возьмём? Что-нибудь железное, продолговатое, но тупое. "Дырки" в хулиганской шкуре не будет — но с ног одним махом собьёт...
"...А то и перелом рёбер обеспечен", — мысленно закончил я за него.
— Ну, а что? Вполне разумная идея... Будет у нас эдакое "длинное копьё" — для особо резких.
Слегка напрягшись, тут же вспомнил — что в своём металлоломе видел пару ящиков кованых плоских маховиков от запорной арматуры, имеющих два сходящихся клином — но закруглённо-тупых конца и посередине квадратное отверстие под шток. Такие, даже более функционально-эффективны в уличных разборках — чем нож для спортивного метания: какой стороной не попади, "остриём" или "рукояткой" — "останавливающее поражение" обеспеченно.
Тут же съездил на склад, разыскал, привёз и вооружил маховичками своих самых умелых метателей — которые немедленно приступили к тренировкам. Судя по вмятинам оставляемым этими железяками на деревянных поверхностях, "останавливающий" эффект — будет не хуже, чем у резиновых пуль "Осы" и других травматов.
— Ребята, — предупреждаю своих метателей, — бросаем только в корпус — нам лишних грехов на душу не надо...
— Твой отец их отпустит, если что! — веселятся, — неуж за нас не попросишь, Серафим?
Только остаётся головой покачать от их детского легкомыслия и надеяться на лучшее...
Со снарягой для бойцов — тоже проблем нет: в нашу ульяновскую "разгрузку" таких шесть штук влезает, ещё столько же можно разместить по карманам.
Строго предупреждаю "снайперов":
— Беречь боекомплект, товарищи! Метать не абы в кого — а только в тех хулиганов, которые достанут ножи или другое холодное оружие — непосредственно угрожая вашим товарищам. Для безоружных же и, наших бит будет с избытком.
Отдельный разговор "тет-а-тет" был с нашим активом — с Ефимом Анисимовым и Кондратом Конофальским, с ребятами — с которыми я начинал ремонтировать "Бразье":
— Парни! Это ваш шанс заявить о себе на губернском или даже на республиканском уровне. Таковой, возможно — раз в жизни предоставляется и далеко не каждому. Смотрите, не упустите его! А то, так навек в Ульяновске и останетесь — кур, да полусонных деревенских девок щупать.
Те переглядываются с горящими глазами и:
— Что мы должны делать, Серафим?
— Как только заявимся в Губисполком РКСМ, сразу же берите "быка за рога"...
И, "бла, бла, бла..." — полный предполётный инструктаж.
Вы, соколики, должны у меня высоко взлететь... Очень высоко!
Ну, а я останусь "в тени" — никому не известным, безымянным "ангелом под прикрытием".
"Были сборы недолги...".
Разгром хулиганских группировок предполагался через неделю — в следующие выходные.
Сперва в Нижний Новгород выехал "передовой отряд": кроме меня — Ефим Анисимов, Брат-Кондрат и Санька да Ванька.
Хотела было увязаться с нами и Катя Олейникова — однако Ефим проявил все качества истинного домашнего сатрапа и, в достаточно жёсткой форме — указал ей место в этом социуме: "киндер, кирхе, кюхе"...
Мол, знай своё место, баба!
Так, как будто подтверждая его слова — так по-бабьи разревелась на проводах, как солдатка — на войну мужика провожая.
Остальные наши парни-комсомольцы и Кузька-Домовёнок, должны были попозже приехать и привезти "снарягу".
Ульяновские "атаманы" и их "есаулы" (всего 21 боец), с превеликой радостью согласились съездить подраться и проучить городских — но они заявятся в самый последний момент, чтоб не спугнуть противника. Примерно столько же или даже немного больше, даст провинция — уездная столица Ардатов, с комсомольской ячейкой которого уже удалось установить связь, другие волости нашего уезда и вся Нижегородская губерния в целом. Ну и, думаю — ещё порядка полусотни бойцов, даст сам Нижний Новгород.
Если не подавляющее численное, то равная численность по живой силе обеспечена!
Теперь, надо разработать грамотную тактику...
* * *
Приехав, получаю первые разведданные от Михаила Гешефтмана.
В любом крупном мегаполисе есть так называемая "красная", или "фронтовая" зона. Она примыкает к крупным транспортным узлам, но всегда расположена недалеко от центра. Здесь кончается район государственных учреждений, банков и офисов, дорогих магазинов, фешенебельных гостинец и ресторанов. Порядочные горожане предпочитают держаться от нее как можно дальше — здесь сомнительные кабаки, дешевые ночлежки, воровские малины, притоны наркоманов... В этих кварталах селится, существует и даже умудряется размножаться — случайный, наплывной, рисковый народ. Такой была нью-йоркская Гринвич-Виллидж, берлинский Кройцберг, одесская Молдаванка, московская Марьина Роща и питерские Лиговка и Выборгская сторона.
В Нижнем Новгороде тех лет, такой "красной" — прифронтовой зоной являлась часть так называемого "Макарьевского" района. Во времена Империи близость Нижегородской (Макарьевской) ярмарки превратила этот район города в свой "придаток" — населённой по большей части тогдашней "лимитой": сельчанами приехавшими в город на заработки и откровенными люмпенами. Отсюда банды хулиганов совершали набеги на Верхний и Нижний посады и район Базара.
По сведениям разведки — в районе, где избили Васю Пупкина и изнасиловали Глафиру — действовали-злодействовали две хулиганские группы. Одну из них возглавляли Григорий Михеев по кличке "Колчак", другую Иван Заравняев — откликающийся на прозвище "Большой". У каждой молодёжной группировки свои "ареолы" обитания — куда чужаку лучше не соваться, но "Рабочий клуб" одного из заводов — это как бы их нейтральная территория. Задираются меж собой из-за "прекрасного пола", конечно и, часто бывают "рыцарские поединки" — за углом и один на один...
Как без этого?!
Но приходят сюда без "железяк"... Это в основном, чтоб не распугать "дам": в клубе как обычно — "танцы, шманцы, зажиманцы".
Кроме того, здесь вовсю идёт своеобразная торговля: хулиганы сбывали или обменивались краденным, покупали курево, спиртное, кокаин...
— Подробностей и непосредственных виновников выяснить не удалось, — сказал Миша, — но это дело рук одной из этих шобл — других здесь просто не бывает. Я бы больше подумал на Колчака — за тем чаще водится такой грех.
После краткого пересказа моим разведчиком нескольких довольно жутких историй, моё мнение о неком "Колчаке" сложилось — как о каком-то сексуальном маньяке. К тому же — злоупотребляющим "коксом".
Проанализировав разведанные, я принял решение:
— Короче: мочим хулиганов в "Рабочем клубе" — мочим их всех подряд. После этого — мочих их где поймаем: в сортире каком поймаем — мочим и в сортире!
Ребяткам очень понравилось про "сортир" и то и, дело слышалось:
— В сортире их мочить будет!
* * *
Приехав с Ефимом Анисимовым и Кондратом Конофальским в понедельник в Нижний Новгород и, тут же в Губком РСКМ — "брать быка за рога":
— Что за дела тут у вас в городе творятся, товарищи? Почему на улице можно избить комсомольца, силой увести у него девушку — изнасиловать её толпой и, не понести за это никакого наказания?
Рисунок 100. Бюро Новгородского губернского комитета РКСМ. Первый ряд, слева направо: Николай Наумов — заведующий экономическо-правовым отделом, Николай Николаевич Ларионов — секретарь губкома, Сергей Фёдорович Маршунов — заведующий организационным отделом, Иван Филиппов — заведующий агитационным отделом. Второй ряд, слева направо: Александр Николаевич Иевлев — управляющий делами, Леонид Владимирович Сизов — секретарь Новгородского уездно-городского комитета, Николай Иосифович Котрба — член бюро губкома. 1923-1924 гг. (фото опубликовано в издании "Делу Ленина и партии верны (документы, воспоминания, хроника)" (Новгород, 1979. Вклейка)).
В ответ — ни "бе", ни "ме", ни "кукареку".
— Чем занимается сознательная молодёжь — кроме как собраниями, митингами, да субботниками в пользу детских домов? Вы увлеклись пустопорожней говорильней, товарищи! А меж тем знаете, сколько детей сиротят каждый год хулиганы?
"Наезд" на комсомольскую номенклатуру продолжается:
— Наши отцы не боялись на царскую каторгу и на виселицу идти, а мы с вами выходит — боимся навести порядок в собственном городе?! Да, грош нам цена!
"Наезд" становится всё плотнее и плотнее:
— Окопались здесь, да? Пригрелись! Вас то не бьют по голове кастетами и не тащут ваших девок в кусты... Вам похуй, да?!
Переходим на идеологию:
— Комсомол — это боевой отряд Коммунистической партии, а не пассивные гомо... Хм, гкхм... А не попутчики да статисты — равнодушными глазами смотрящие на то, что творится вокруг!
Наконец, члены Волисполкома "скисли" и морально готовы — чтоб об них ноги вытирали. Однако, в политической борьбе "лежащих" принято добивать:
— А за каким чёртом, извиняюсь, мы вам членские взносы платим? Чтоб вы сопли зелёные, здесь перед нами жевали?!
Нет, это вовсе не я так "ребром" ставил вопрос! Это всё мои ребятишки — согласно моим "инструкциям"... Здесь же и сам виновник этого "грандиознейшего шухера" — Вася Пупкин с перебинтованной как у египетского городового головой, намертво вцепившийся в руку Елизаветы. Растерявшийся, в смятении... Но, говорящий на бесчисленных собраниях правильные и нужные слова:
— Товарищи! На моём и моей девушки месте, мог бы очутиться каждый из вас!
Вынырнувшие из-за него Ванька да Санька, хором спрогнозировали дальнейшее развитие событий при таком раскладе:
— Дождётесь! Прямо в кабинетах вас хулиганы изнасилуют!
Тех, аж передёрнуло.
Я тоже здесь присутствовал конечно же, эдакий — бритый наголо, всегда улыбчивый паренёк в поношенной кожаной куртке с незапоминающимся лицом. Иногда выступал с речью — но чаще, к кому-нибудь подходил и что-нибудь шептал ему на самое ушко... Ну, или ко мне подходили и спрашивали совета... Не всегда свои, кстати.
