— Можешь не объяснять мне очевидного, — прервал собеседника генерал, который вытянул левую руку перед собой и теперь смотрел, как на неё уселась маленькая синеволосая фея, буквально источающая волны жара. — Я ведь воевал на той войне вместе со всеми... и планировал немало сражений с учётом разных факторов.
— Гхм... Да, — кашлянул в кулак Азазель. — В общем, есть второй вариант: вместо подсоединения к аналогу Престола, который придётся где-то размещать, а затем и охранять его, мы можем внедрять в каждого из падших аналог Священного Механизма, с заранее просчитанными степенью усиления, функциями... Но они будут слабее, да и вместо постоянного усиления, будут требовать время для перезарядки.
— Но... их нельзя будет отрезать от владельцев, — Кокабиэль скинул с руки фею, тут же замахавшую крылышками и улетевшую к своим сёстрам, а затем взялся пальцами правой руки за подбородок. — А ведь иметь возможность не терять силу даже в замкнутых барьерах — это очень... заманчиво. Но неужели нельзя совместить оба способа?
— Это будет на порядок сложнее и дольше, пусть в перспективе и позволит нам не только сравняться, но и вырваться вперёд в гонке вооружений, — согласился Азазель. — Но мы должны решить, что нам нужно в первую очередь.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Самодержавная
(Россия. Одна тысяча восемьсот двенадцатый).
В небе светила луна и перемигивались звёзды, а на горизонте от земли ввысь тянулись столбы алхимического огня, сияние коих отражалось от сугробов белого и пушистого снега. На холме стояли несколько крупных коней, в сёдлах коих сидели хмурого вида мужчины в военной форме, тёплых шапках, с саблями на поясах и винтовками за спинами.
— И не жаль тебе города? — спросил лысый худощавый мужчина со спокойным лицом, будто бы выцветшими серыми глазами, одетый в застёгнутый на груди чёрный плащ, скакун коего с индифферентным видом шевелил ушами, в то время как кони всех остальных людей беспокойно переступали ногами, фыркали и будто бы готовились сорваться в галоп. — Всё же — наследие предков...
— Дома можно отстроить, дядя Витя, а вот людей столь же просто не вернуть, — крепкого телосложения мужчина, лицо коего украшала короткая щетина, ещё раз бросил взгляд на устроенное алхимиками пожарище, ставшее ловушкой для вражеского воинства (из-за распылённых в воздухе составов ни волшебники, ни другие одарённые противника не смогли использовать весь свой потенциал, превратившись в лёгкие мишени для стрелков). — Я о другом волнуюсь... Как бы на нас за такую деятельность вся Европа не ополчилась.
— А ты говори всем, что это иностранный маг-алхимик самовольствует, — отозвался собеседник царя. — Моей репутации это уже не повредит, а вот тебя от неудобных вопросов избавит.
— Да как можно, дядя Витя! — искренне возмутился мужчина, конь которого шумно всхрапнул, будто бы поддерживая своего наездника. — Чтоб я лукавил, презлым отвечая за предобрейшее? Не бывать этому.
— Как знаешь, Саша, — лишь пожал плечами лысый человек, после чего поднял взгляд вверх и объявил: — Летит.
После того как прозвучало это короткое слово люди напряглись, а все возможные возмущения тем, что колдун непочтительно обращается к самодержцу исчезли будто дым на ураганном ветру. Кони же напротив заволновались сильнее, чувствуя приближение чего-то опасного и сильного, но... сбежать не пытались, подспудно понимая бесполезность этого действия.
Спустя ещё пару ударов сердца в небе словно бы возникла мутная линза, всего через миг выпустившая из себя тело крупного белоснежного ящера с широкими перепончатыми крыльями, гибким телом, стройными когтистыми лапами и узкой клыкастой мордой, украшенной двумя сияющими сапфирами глаз. Новоприбывшая особа бесшумно спланировала на землю, приземлилась на задние лапы, укуталась в крылья... и обернулась белокожей молодо выглядящей женщиной, одетой в кожаный белый плащ, из-под коего выглядывал такой же кожаный плотный костюм с сапогами и перчатками.
— Мастер, — уважительно кивнула лысому мужчине драконица, затем обратилась к Александру: — Ваше повеление выполнено, царь. Город Китеж согласился приклонить колени, коли будут им дарованы вольности в праве набирать учеников и на своей земле вершить собственный суд. Подати в казну и обязанность выставлять дружину, коли призовёт их на службу царь, совет волхвов устраивают, но вот наблюдателей от квинси, пусть даже православной ветви церкви Спасителя, они не потерпят.
— Его Святейшество будет недоволен, — совсем негромко произнёс один из телохранителей царя, приставленный к нему патриархом русской церкви.
— Своё недовольство он сможет высказать мне лично, не полагаясь на чужие уши и уста, — холодно отрезал Александр, а затем совсем другим тоном обратился к превратившейся в человека драконице: — Я не сомневался в вашем успехе, Альбина. Коли будет у вас просьба, которую мы могли бы исполнить, я буду рад её выслушать в любое время дня и ночи.
— Я запомню это, светлейший царь, — отозвалась новоявленная дипломат, для которой опыт общения с короткоживущими (двести-триста лет) был весьма интересен и необычен, пусть она уже и не первый год вновь могла наслаждаться жизнью во всех её красках.
...
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы осознать факт того, что царь Александр относится к "дяде Вите" и "Альбине" совсем не так, как ко всем остальным приближённым. Даже близкие родственники, после гибели отца во время попытки переворота, не пользовались столь же сильным уважением как худощавый лысый мужчина, игнорирующий праздники и балы, предпочитающий заниматься какими-то своими делами в выделенных ему самодержцем землях. Ну а о том, что нелюдь проклятая (как её называли за глаза и шёпотом... чтобы не дай бог не услышал кто) околдовала самого завидного жениха, который на других женщин почти и не смотрит даже, ходили самые натуральные легенды... порой перерастающие в смешные байки. Впрочем, последнее никак не состыковывалось со слухами, что у Александра уже почти полтора десятка внебрачных дочерей и сыновей, некоторые из коих рождены вовсе не людьми.
Дядя Витя появился при дворе царя Павла в восьмидесятых годах минувшего века: в какой-то день он просто возник рядом с тогда ещё малолетним наследником государя, в качестве его личного наставника и защитника, и только спустя годы придворные всерьёз стали задаваться вопросами о его личности. В то же время появилась и Альбина, выполняющая при странном мужчине обязанности то ли служанки, то ли охранницы... В одном все сходились единогласно: как женщину её Виктор не рассматривает.
Александр был сквибом (видящим магию, но на чудеса не способным), из-за чего его отец сильно беспокоился, так как после его смерти дворяне могли обратиться к своим родичам из магических ветвей, чтобы подвинуть "калеку" с престола. Именно это и стало первопричиной того, что самодержец принял предложение иностранного мага-учёного, за коим тянулся шлейф из тайн и дурная репутация, до мокрых портков пугающая едва ли не каждую нынешнюю большую фракцию. С другой же стороны, именно такой "нянька" мог обеспечить ребёнку как безопасность, так и обучение всем потребным наукам.
Александр был энергичным ребёнком, не желающим сидеть на одном месте и обладающим пытливым умом: он постоянно что-то искал, исследовал, расспрашивал учителя обо всём сразу, получая то исчерпывающие ответы, а то и подсказки, которые должны помочь найти "сокровища". Когда же царевич однажды спросил, почему дядя Витя называет богатствами книги, а не настоящее золото и драгоценные камни, тот прямо на глазах у удивлённого ребёнка "выжал" из земли немного золота, а затем сотворил настоящий крупный алмаз, при этом заявив подопечному, что при должном усердии и он так сможет.
Чтобы творить настоящую магию Александру пришлось использовать перчатки, при помощи которых когда-то давно один учёный делал свои первые шаги во взаимодействии с мистическим миром. Без капризов он пил предоставляемые лекарства, много тренировался и читал, общался с детьми как аристократов и богачей, так и крестьян с ремесленниками...
Стоит ли удивляться тому, что Александр, вокруг наставника коего постоянно крутились разные подозрительные личности, на деле оказавшиеся представителями некоторых магических народов, что искали для себя лучшей жизни, умудрился влюбиться в одну такую особу... обладающую льдисто-голубыми сапфировыми глазами, белой как снег кожей-чешуёй и весьма хищным нравом. Сама же Альбина, позволившая переиначить своё имя для более лёгкого общения, не давала мальчику никаких намёков на то, что он ей интересен, но и не отталкивала, забавляясь попытками юноши ухаживать за "слабой женщиной". Когда же царевич узнал, что его избранница — дракон, да ещё из древних легенд... что-то в его голове щёлкнуло и он решил, что в кровь разобьётся, но завоюет её сердце.
Кто-нибудь мог бы спросить, как же тогда появились слухи о внебрачных детях Александра? Во-первых, он сам их распускал, заставляя разных авантюристов, не слишком дружащих с головой и жадных до разных благ охотиться за подставными фигурами (перевёртышами, творениями дяди Вити), ну а во-вторых, самой драконице было плевать на связи её ухажёра на стороне. В конце концов человеческая мораль была для неё чужда, пусть она и научилась соблюдать некоторые правила для собственного удобства... пусть с её силой вряд ли кто-то мог бы высказать своё недовольство в лицо.
"Гораздо удобнее спать в мягкой постели, мыться в горячей ванне, есть вкусно приготовленную еду, чем делать всё своими руками из-за того, что слуги разбежались с криками при первом признаке твоего приближения".
В день попытки переворота на сторону царевича встали не только лично верные ему войска, но и многие нелюди: ликантропы, некоторое время незаметно переселявшиеся из других уголков Европы, перевёртыши из кланов медведей, лис и волков (последние уступали проклятым собратьям в силе и живучести, но обладали иными преимуществами). Лешие и водяные, пусть их сила и магия были ограничены, тоже вступились за молодого самодержца, ну а когда некоторые семьи аристократов, что наиболее сильно мутили воду и "раскачивали лодку" однажды проснулись в своих особняках даже не сквибами (видящими), а простаками без намёка на дар, все волнения как-то резко улеглись.
Одарённые, будь то волшебники, шаманы, квинси или подчиняющие, коих на территории России было немало, очень боялись стать простолюдинами. Их не столько страшила смерть, как потеря наследия предков и будущего своей семьи, в результате чего демонстрация возможности превращения чародеев в простых смертных прямо в их домах, вызвала настоящую панику. И пусть прямых доказательств, что к произошедшему причастны Александр или его учитель не было, но мрачная репутация последнего не позволяла даже помыслить об ином. А ведь прилюдно "дядя Витя" свою силу не демонстрировал, обходясь артефактами, инструментами или алхимией, из-за чего порой и звучали шепотки, что четверть века назад демоны таки обломали его зубы.
Александр, который знал и видел несколько больше остальных, так как с малых лет был учеником самого неоднозначного учёного истории, сильно сомневался в том, что дядя Витя действительно ослаб. Скорее он поверил бы в то, что наставник прилагает для получения желаемых результатов ровно столько усилий, сколько для этого требуется и не каплей больше. В конце концов стала бы Альбина, вселяющая трепет матёрым вожакам перевёртышей, шаманам и волшебникам, да даже патриарху квинси столь уважительно относиться к кому-то слабому? А то, что она уважает этого человека было видно с первого взгляда...
За почти двенадцать лет своего правления молодой царь успел "сшить грубыми стежками" то лоскутное одеяло, в которое постепенно превращалось его государство. Имея за своей спиной тень учителя, он сумел добиться послаблений у квинси, прижал к ногтю семьи волшебников-аристократов, отразил несколько пробных уколов соседей, коим было интересно проверить то, насколько старый наставник готов помогать своему подопечному в войне. И вот теперь Китеж принял власть короны, что означало окончательное объединение магической и немагической сил в одних руках.
Могли ли волхвы отказаться давать присягу царю? Если бы он пришёл сам, прислал верных ему волшебников, шаманов или нелюдей — да. Но в этот раз на переговоры прилетела та, слова которой не могли себе позволить игнорировать даже боги сильнейших мифологий: всё же ни для кого не секрет, что альбиона-Альбина участвовала в сражении с восемью архидемонами, из коих выжило лишь пять, а своё звание сохранили только четверо. А ведь с тех пор она стала только сильнее, постепенно приближаясь к пику своего могущества, что усугублялось ещё и новыми приёмами.
В результате переговоров совет волхвов решил, что им же будет проще согласиться служить царю (но не его роду), при этом выторговав для себя наиболее приятные и наименее обременительные условия. Всё же западные волшебники, из-за распространения влияния Мать-Магии с каждым годом получали всё больше последователей своего пути, а вот запертые в своих лесах исконные хозяева земель лишь теряли имеющееся. Теперь же, вернув себе право собирать учеников везде, они планировали восстановить былое величие, а там можно будет и условия сотрудничества пересмотреть, чтобы уже не им кланяться в ноги правителю, а от него выслушивать хвалебные речи в свою сторону.
...
Глядя на пылающий алхимическим огнём город, покинутый его жителями прямо во время штурма вражеской армией, Виктор не чувствовал ничего. Он столько раз за свою жизнь видел бойни, сражения, разнообразные катастрофы, что просто перестал их воспринимать как нечто плохое. Гибель людей, разрушения зданий, потери скота, зерна, иных ресурсов? Лишь статистическая погрешность в рассчётах, которую нужно исправить тем или иным способом.
Сама война, которую почему-то называли двигателем прогресса, истощающая и без того не самые бесконечные производственные мощности и ресурсную базу любого из задействованных государств... не нравилась Франкенштейну. На войне гибли люди, попадающие под удары противника, из-за войны рушились дома, сгорали поля, разрушались союзы, которые могли принести больше прибыли чем бессмысленное перетаскивание одних и тех же богатств из стороны в сторону. Порой войны доходили до того, что в казне государства было больше золота чем зерна в амбарах, из-за чего металл дешевел... пусть все и считали, что это хлеб дорожает.
"Могут ли эти мысли быть признаком наконец-то догнавшей меня старости?", — сам у себя спросил учёный, краем уха слушающий доклады оборотней-разведчиков, прибывших к позиции царя с разных участков вокруг города, где живьём сгорали волшебники, шаманы, квинси и простые смертные.
Сложно ли было создать отраву, распыляемую в воздухе и проявляющую активность только в телах одарённых? Подобные задачки давно не являлись для доктора серьёзными. Впрочем, он признавал то, что если бы противники были предупреждены о подобном, то смогли бы найти простое и эффективное противодействие, банально защитив дыхательные пути мокрыми тряпками. Да и ни на кого по-настоящему сильного подобное воздействие не произвело бы впечатления просто из-за качества внутренней энергии.
