Фернандо поджал губы — опять покушение? Похоже, это уже не его вассалы и не церковь — они отыграли только вчера. Новых убийц вряд ли успели подготовить, разве что церковь, ее планы всегда многоуровневы.
— Брат Микаэль, откуда у тебя такие сведения?
— Из весьма верных источников... Ваше Величество — все действительно серьезно. Кто-то желает смены власти не только в этой державе... В игру пытаются втянуть и Север.
Микаэль пошатнулся, рукою хватаясь за стену шатра. Наклонил голову, пытаясь унять головокружение, и увидел как на подол рясы падают темные капли. Травник тут же поднес к лицу руку, утираясь рукавом — из носа бежала кровь.
Король внимательно следил за травником, держа руку на даге — все могло быть искусной игрой.
— Брат Микаэль, я бы предложил тебе присесть. Приказать подать подогретого вина? И ты так и не ответил, от кого именно ты узнал столь интересные сведения.
— А вдруг отравлено? У меня никаких снадобей с собой нет, что б проверить... А ядов выпитых мне за последнее время хватило с лихвой.
Монах осторожно отступил от стены и, сделав два шага к центру шатра, опустился на одну из подушек, выложенных у костра. Поднял голову, внимательно разглядывая короля своими каре-зелеными глазами, вновь утер кровь...
— Ваше Величество.... А Вам можно доверить тайну?
Отравлено? Ядов? Фернандо внимательно смотрел на травника. Происходило что-то странное и интересное.
— Я могу выпить вино перед тобой. И, естественно, мне интересны любые тайны, и из рук я их не выпущу, — король сделал шутливый жест, вроде бы запирая рот на замок. — Приказать подать вина?
— Ваше Величество... Я Вам только сказал, что Вас отравить хотят... Не боитесь вино пробовать? Уж лучше сразу я....
Микаэль прикрыл глаза.... "Помоги мне, Господи... Уповаю на милость твою..."
— И скажите... Вам не кажется странным, что Северное государство может объявить войну только из-за какого-то монаха-травника, сожженного на костре?
Фернандо обошел по дуге Микаэля и крикнул подать вина, после чего обернулся и ответил:
— Я не боюсь. Неужели ты думаешь, что вино мне попадут, не опробовав? А вот я тебя вполне могу отравить, если мне понадобится.
Фернандо принял высокий глиняный кувшин из рук гвардейца и вернулся на место. Налив себе в бокал и отхлебнул, он подвинул кувшин к травнику и отступил:
— Брат Микаэль, твой выбор. И все-таки отвечу на твой вопрос.
Король еще раз отхлебнул из кубка.
— Я знаю все, что ты сказал герцогу Сильвурсонни в подземелье. А еще я разговаривал с Легрэ. Так что твои слова вполне понятны для меня.
Микаэль потянулся к кувшину с вином, налив теплое питье и себе в бокал, а потом улыбнулся, вновь поднимая взгляд на Фернандо.
— Так если знаете все... Зачем спрашиваете? А травить меня... Тоже, зачем Вам?
Король тонко улыбнулся:
— Я ведь могу твое убийство повесить на кого-нибудь другого. Так что выгоду свою я найду в любом случае. — Похоже, травник абсолютно не искушен в политических играх. Но откуда же он знает про возможную попытку покушения?
— Брат Микаэль, ты так и не ответил — откуда у тебя сведения об очередном покушении на меня?
— Я повторюсь — а что кому-либо дает убийство простого монаха? Я такая важная политическая фигура? — Травник задумчиво смотрел на короля, все решая, что известно тому... И какое отношение это имеет к нему, Микаэлю. — А что до ядов... Так просто меня не отравить...
— Брат Микаэль, это ты пришел ко мне с рассказом, а теперь пытаешься что-то выведать от меня, — Фернандо продолжал улыбаться, но улыбка становилась уже нехорошей. — Зачем? Не проще ли действительно все мне рассказать? Без словесных игр, в которых я более искусен, чем ты?
— Что Вы! Мне сейчас только и выведывать что-то... Я едва на ногах держусь....
Микаэль снова утер капающую из носа кровь. А потом повел плечами, морщась еще сильней. Разбереженная в дороге рана тоже кровоточила. Перевязать бы ее. Вот только вряд ли он кому из свиты короля доверится... А уж тем более его лекарю.
— Мне письмо передали. От брата. Вот того я испрашиваю Вас — знаете ли Вы, кто я? И кто брат мой....
Все же не утерпел, снова поднимаясь на ноги и стараясь тут же не упасть на колени из-за закружившейся головы.
— Ваше Величество... А ряднина у вас чистая найдется? Мне бы спину перетянуть... Кровоточит рана.
— Я думаю, льняные бинты тебя устроят, брат Северного Ярла.
Фернандо отступил к своей постели и, не выпуская травника из виду, вынул из сумки, всегда находящейся в изголовье, бинты и склянку с кровоостанавливающей мазью.
— Надеюсь, ты сам справишься?
— Мазь наложить — да, перевязать — нет. У меня плечо стрелой пробито. Я руку не заведу высоко, что б самому себя перевязать. Да и рубашку не стяну... Разве что разрезать. Нож мне дадите?
Травник поднял взгляд на Фернандо, что настороженно застыл у противоположной стены шатра, у постели. Сквозь плотную ткань пробивались лучи полуденного солнца, и казалось, что короля окружает божественное сияние.
— А если знаете, кто я, то зачем было спрашивать.... Из-за чьего еще письма я мог так безрассудно отправится прямо к Вам? Зная, сколь переменчиво Ваше настроение... Зная, сколь жестоки Вы быть можете.... Но, я действительно не хочу, что б Вас убили.
— Я знаю, что ты брат Северного Ярла еще с тех пор, как ты похитил герцога Сильвурсонни в монастыре, — ответил король, приближаясь. — И я знаю, что именно ты хочешь организовать покушение на меня. А теперь, будь добр, встань на колени, обхвати себя руками и наклонись — я срежу с тебя рубашку.
— Если бы я его действительно похитил, Ваше Величество, вряд ли бы он кампании военные вел после этого... И знали бы Вы как же мне интересно, кто на меня клевещет. Кому я мешаю? Я вашим лекарем быть хочу, а не убийцей... Хотел бы убить — убил бы еще при разговоре в монастыре. Тогда я действительно мог это сделать. А сейчас — чуть ли к ногам Вашим не падаю.
Микаэль подошел на шаг ближе, опускаясь на колени и снизу глядя в глаза королю.
— Ваше Величество, у меня действительно сведенья заслуживающие внимания. Если наша разведка говорит, что Вас могут убить — значит, опасность действительно большая.
— Микаэль, будь добр, наклонись, — Фернандо, держа в руках дагу, приблизился к травнику. — Письмо брата у тебя с собой?
— Да, за пазухой. Сами достанете или мне можно?
— После того, как я разрежу рубашку, его не трудно будет достать. Будь добр, наклонись.
Микаэль наклонился, перекидывая волосы вперед и обхватывая себя руками.
— Рясу тоже срезать будете?
Фернандо облизал губы — такая поза вызывала в нем дьявола.
— Ты к ней так привязан? — король одним движением разрезал одежду на травнике и отступил на несколько шагов. — Теперь ты можешь снять одежду.
— У меня другой нет. А голышом по лагерю бегать как-то не хочется.
Микаэль осторожно шевельнулся, снимая разрезанную рясу, а затем и рубаху. Протянул королю упавшее на пол письмо, в котором помнил каждую строчку.
Дорогой мой брат, будь осторожен.
Во-первых — готовится убийство Фернандо — и весьма скоро, от кого-то, кто приближен к нему.
Во-вторых — тебя хотят сделать виноватым и сжечь.
В-третьих — я уверен, что тогда кто-то тогда откроет всем и каждому кто ты.
В-четвертых — я буду обязан мстить и развязать войну.
В-пятых — я этого не желаю. Как не желаю и брата терять.
В-шестых — я не пойму твоей привязанности к моему дражайшему соседу и желания быть его ангелом-хранителем.
В-седьмых — мы пока не знаем, кто за всем стоит.
Этого достаточно, чтобы ты решил вернуться домой?
— Одежда не проблема, — бросил Фернандо, читая письмо. Травника, смазывающего себе раны, он из поля зрения не выпускал. Раны действительно были настоящие, что немного успокоило подозрительность короля.
— Брат Микаэль, когда было отправлено это письмо? И почему ты так уверен, что оно не подложное?
— Личная печать ярла, и только нам с ним ведомый код. Это не подделка, Ваше Величество... А отправлено оно с гонцом... Вот и считайте, сколько дней нужно, что б добраться от северных земель в южные.
Травник аккуратно нанес мазь на раны. Запахло меллисой и деревием, и Микаэлю так сильно захотелось оказаться сейчас в своей лекарне в монастыре... Перебирать сушащиеся травы, решать, что на какое зелье пойдет... Политика — не его это. Ну вот совсем не его. Интриги и умыслы — как ненавидел их, так и ненавидит. Не получается только в стороне быть... Снова ему не верят, снова он не знает — жив ли будет, или еще до вечера смерть свою встретит. Вот почему — столь собран, всезнающ и успешен, когда у ложа с пациентом указы отдает и врачует, а когда свою судьбу решает — сначала делает, а потом думает?
Заметив, что монах закончил обработку, Фернандо спросил:
— Я так понимаю, тебе только с перевязкой плеча нужно помочь?
— Да, если поможете — буду весьма благодарен.
Король отложил дагу подальше от травника — из-за пояса ее слишком легко вытащить, не нужно зря провоцировать возможного противника. Фернандо принялся перетягивать плечо молодого человека и попутно размышлял. Письмо отправлено достаточно давно, и если оно правдиво, то вполне возможно, что говорится о вчерашней попытке переворота. В ней ведь завязаны очень многие "приближенные" к нему дворяне. Или, все-таки, что-то другое?
— Брат Микаэль, зачем тебе труп аббата Себастьяна?
— Мне? А зачем мне труп? Да хоть чей....
Ох, как же нехорошо было Микаэлю. Лгать — не хотелось совсем. А сказать честно — он не мог. Если король узнает, что аббат жив — тот час же пошлет гвардейцев по его душу. А вот так предать настоятеля травник не считал для себя допустимым. Хоть бы какую надежду, что Фернандо оставит Себастьяна в живых — пусть в ссылке, пусть под надзором инквизиции, но живым — и Микаэль бы ответил. Но сейчас — не мог.
А Фернандо, тем временем, достаточно хорошо и умело перевязывал Микаэлю рану. Теплые, сильные руки согревали кожу — монах успел замерзнуть, пока стоял без рубашки.
— Брат Микаэль, я бы не советовал мне лгать. Никто, кроме тебя не мог забрать труп аббата. Кстати, тот мальчик-монах с ним?
Король закончил перевязку, но не убирал рук с тела травника — невольные реакции тела тоже могут о многом сказать.
— Ваше Величество...
Микаэль чуть повернулся, медленно, что б король не решил, что травник хочет напасть. Просто очень уж хотелось монаху глаза его видеть.
— Я вот все спрашиваю себя — а что я здесь делаю? Зачем несколько часов в седле провел? С чего решил о грозящей опасности вас предупредить? И знаете — мне неведомы ответы на эти вопросы... Совершенно. А то, о чем Вы спросили... Я не могу ответить на этот вопрос. Не хочу вам лгать. Но и ответить правдиво не могу...
— Значит, Себастьян жив, — обронил Фернандо, вроде бы задумчиво продолжая поглаживать плечо травника и глядя прямо в его глаза. — Несколько в седле, да с учетом состояния твоего коня и направления, откуда ты приехал... Брат Микаэль, ты мне ответил, — чуть улыбнулся король. — А кто с вами еще был?
— Вы же сами знаете.... Так хотите, что б я вслух сказал?
Микаэль прикрыл глаза и немного наклонил голову, едва касаясь щекой горячей ладони короля, лежащей на плече травника...
— Ваше Величество... Мои решения — они только меня касаются... Я не могу чужими жизнями играть из-за своих непонятных даже мне метаний. А скажите мне, что будет с отцом настоятелем, если Вы сможете его найти? Ведь не скажете?
— Брат Микаэль, — Фернандо повернул руку так, чтобы ладонью касаться щеки монаха. — Почему ты желаешь вреда своему брату? Ведь совершенно очевидно, что как только на моем троне окажется марионетка церкви, следующей мишенью будет Северное Княжество. Оно как раз с трех сторон стало бы охвачено землями, подвластными церкви. Ты хороший монах, брат Микаэль, ты чтишь Господа нашего, но в главы монастырей, епархий, инквизиций выбиваются только корыстолюбцы, те, кто готов идти по головам.
Король говорил еле слышно, почти интимно, заставляя прислушиваться к нему, придвигаться ближе, чтобы понять, услышать. Шоколадного цвета глаза старались не отпускать взгляд травника, оценивать его состояние, реакции. Большой палец нежно очерчивал скулу монаха.
— Я все равно найду Себастьяна, но мне он нужен живым. Я должен точно знать, кто и как замешан в заговоре. Если я найду сам, то скорее всего пострадают все сопровождающие его, неважно участвовали они в покушении или нет. Если ты мне сейчас поможешь, то я точно буду знать, кого встречу, подготовлю, и все закончится почти бескровно. Ты же этого хочешь?
— Я не знаю ничего про этот заговор... Я монах и лекарь, а не политик... Вас что, отец Себастьян убить хотел?! — смысл сказанного и услышанного только дошел до Микаэля. Вдруг стало ясным и причины покушения на аббата... И многое, произошедшее в лагере за ночь. — Ох...
Микаэль закрыл глаза, склоняя голову и утыкаясь лбом в ладонь Фернандо. Мысли путались — выспаться бы ему... Когда травник последний раз спал вдоволь?
— Ваше Величество... Все чего я хочу — так это, что б с вами ничего плохого не случилось... И... отец Себастьян и братья по обители — они моя семья. Их смерти я желать не могу тоже. А за Северное княжество волноваться не следует... Земли его в три раза больше всех вместе взятых земель соседних держав... Горе тому, кто войны возжелает. А ведь кто-то желает... Прошу Вас, проверьте приближенных... Мне ведь тоже гореть на костре не особо хочется.
Травник снова потерся об теплую ладонь — это успокаивало... Казалось, что и голова меньше болела...
— Что Вы от меня хотите? Знать где отец-настоятель? Я столько в дороге был... Откуда ж мне это теперь знать? Кто с ним — сами уже сказали... Юный Сей и еще один добрый человек, помогать взявшийся лекарю... Все... Ваше величество, что-то я запутался совсем... В путях Господних...
— И кто же этот добрый человек? — прошептал Фернандо в волосы монаха, ласково обнимая его за плечи. Бедный юноша, неужели он думает, что церковь бы пошла войной на север? Как можно быть настолько прямолинейным и наивным...
— Только имя его и знаю... А кто он — сие мне не ведомо.... Я на любую помощь был согласен... Мне было не до выяснений, кто ее предлагает...
Слова Фернандо мешались с его горячим дыханием и скользили по волосам Микаэля, от прикосновений к обнаженной коже по спине побежали мурашки. Это было хорошо... Тонкая грань — между лаской и ... Травник терялся в догадках, что в следующее мгновенье придет королю в голову. Думать — не получалось совсем.
— И как же его звали, брат Микаэль? — рука короля скользнула вдоль спины монаха. — Как он выглядит?
— Его имя Андерс... Темноволос и смугл... Должно быть кто-то из лагеря...
Когда король медленно провел рукой по спине Микаэля, монах вскинул голову, глядя расширенными от удивления глазами в глаза Фернандо и даже дыхание затаив.
